Воскресные охотники [Николай Александрович Лейкин] (fb2) читать постранично, страница - 3

вотъ какъ въ здѣшнихъ мѣстахъ бываетъ. Летитъ она надъ водой, летитъ и кружится, ну нея рыба къ ней наверхъ и всплываетъ. Такіе круги по водѣ идутъ, что страсть. Когда сиговая муха летитъ, рыба на днѣ почитай что вовсе не живетъ. И вся рыба на эту муху льстится. Лосось и тотъ хватаетъ. Конечно, лосося на удочку вытащить трудно, но были случаи, что по пяти, по шести фунтовъ рыбины вытаскивали. Надо только дать ему угомониться, когда онъ крючекъ проглотитъ. Начнетъ тянуть, дергать въ разныя стороны, а ты все держи его въ водѣ и не вытягивай. Намучается, крючекъ еще дальше въ него войдетъ — вотъ тогда и тащи его осторожно. Тутъ двоимъ надо… Чтобы одинъ вытягивалъ, а другой сачкомъ подхватывалъ.

— Тебѣ-то самому пришлось-ли на удочку лосося словить? — спросилъ молодой человѣкъ.

— Когда на Невѣ на кирпичномъ заводѣ въ порядовщикахъ существовалъ, то трафилось разъ лососочка въ четыре фунта вытащить, — отвѣчалъ Миней. — Сига вотъ на удочку ни разу не трафилось. Кажись, нѣтъ и рыбы хитрѣе, какъ сигъ. Онъ ни въ жизнь на удочку не пойдетъ. Онъ только въ неводъ да и то всегда съ товарищами, а одинъ ни въ жизнь…

— Смотри, клюетъ.

— Вижу. Пущай заберетъ маленько подальше въ глотку, пущай…

Миней вытащилъ удочку. Надъ водой сверкнулъ краснымъ перомъ большой окунь.

— Вотъ видите, — сказалъ Миней. — Не ловится, не ловится, а эво какого матераго окуня вытащилъ. Это все въ счетъ… Все семьѣ въ уху на завтра. А такъ зря-то бы сидѣлъ у калитки, такъ какая польза? А тутъ все-таки окунь. Нѣтъ, оно ловится или не ловится, а коли ты настоящій рыбакъ, ты все равно сиди съ удочками. Убытку не будетъ, — закончилъ онъ.

Молодой человѣкъ началъ жаться.

— Хоть и теплая ночь, однако холодно все-таки на рѣкѣ-то въ одной рубахѣ, - проговорилъ онъ.

— Еще-бы. До Святаго Духа не снимай кожуха, говоритъ пословица, — отвѣчалъ Миней.

— Есть и прибавленіе къ ней — да и по Святомъ Духѣ ходи въ томъ же кожухѣ, - добавилъ молодой человѣкъ и сталъ уходить съ рѣки въ калитку палисадника.

III.

Утро было прекрасное, тихое. По небу гуляли молочныя облачка, но не затѣняли солнце и оно свѣтило ласково, привѣтливо. Рѣка еле рябила. На берегу гоготали гуси, пощипывая травку, въ кустахъ чирикали какія-то птички. Миней, заводскій сторожъ, хлопоталъ около лодки, вытаскивая ее носомъ на берегъ. Около него стояло ведро и въ немъ что-то плескалось. За калитку заводскаго палисадника вышелъ молодой человѣкъ съ еле пробивающейся бородкой, въ сѣромъ дешевенькомъ пиджачкѣ, въ русскихъ сапогахъ съ высокими голенищами и въ студенческой фуражкѣ съ синимъ околышкомъ. Миней взглянулъ на него, досадливо прищелкнулъ языкомъ и покачалъ головой.

— Прозѣвали мы, совсѣмъ прозѣвали… — сказалъ онъ. — Я говорилъ, что за недѣлю до Троицы и недѣлю послѣ Троицы нужно ихъ караулить.

Молодой человѣкъ недоумѣвалъ.

— Эхъ! Вотъ незадача-то! Второе лѣто прозѣвываемъ, — продолжалъ Миней.

— Да что такое? — спросилъ молодой человѣкъ.

— Лещи прошли. Сегодня ночью вверхъ по рѣкѣ прошли.

— А ты почемъ знаешь?

— Да вонъ три штуки въ ведрѣ плещутся. Сейчасъ изъ мережи вытащилъ. Еще хорошо, что хоть мережу-то вчера на ночь догадался поставить. Эхъ, надо-бы неводомъ… Должно быть, на зарѣ шли. Неводомъ объ эту пору половить-бы, такъ уйму лещей вытащили-бы, ежели-бы на табунъ ихній напасть. Ужъ ежели въ мережку три штуки, то что-же-бы это было при неводѣ-то!.. Весь свой садокъ мы рыбой-бы заполонили. И вашей милости чудесно было-бы кушать, да и я-то-бы себѣ насолилъ кадку. Да что кадку! Тутъ три кадки, четыре кадки, ежели-бы на стадо напали. Вѣдь они стадомъ идутъ. Вотъ незадача-то!

— Да чѣмъ-же незадача-то! Ну, сегодня ночью половимъ лещей, ежели ужъ они показались, — сказалъ молодой человѣкъ.

— Половимъ! Сегодня ночью половимъ! Ищи вѣтра въ полѣ! Теперь ужъ они подъ Кузьмичевой дачей въ Кривомъ Колѣнѣ объ камни трутся и икру мечутъ. А все Петька и Васька. Я говорилъ имъ третьяго дня: «давайте, говорю, ребята, теперь ночи не спать, лещей караулить». «Нѣтъ, говоритъ, намъ утромъ работать надо. Ты, говоритъ, сторожъ и днемъ-то отоспишься, такъ тебѣ съ полгоря ночь не спать, а мы народъ рабочій». Охъ, ужъ эти фабричные! Пропьянствовать ночь — это сдѣлайте одолженіе, а чтобъ охотой заняться — сейчасъ: «мнѣ на утро работать надо».

Миней былъ совсѣмъ обезкураженъ. Поднявшись съ ведромъ на берегъ и поставивъ его къ сторонкѣ, онъ сталъ выжимать мокрый передникъ.

— Хуже фабричнаго народа и нѣтъ, сударь. Ничто имъ не интересно, — опять обратился онъ къ молодому человѣку. — Позови въ кабакъ — въ лучшемъ видѣ, а на рыбную ловлю — на это ихъ нѣтъ. Никакая охота имъ не любопытна. «Я, говоритъ, на хозяйскихъ харчахъ. На кой лядъ мнѣ лещъ!» А одному мнѣ какъ неводъ закидывать? Одинъ неводомъ не ловецъ.

— Да ты-бы мнѣ сказалъ, такъ я съ тобой половилъ-бы.

— Да вѣдь и двое съ неводомъ ничего не подѣлаемъ. Одинъ въ лодкѣ загребаетъ, другой неводъ кидаетъ, а кому-же конецъ-то веревки отъ