Ночной экспресс [Леонид Алехин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (19) »
Леонид Алехин. Ночной экспресс
Прага-Вена, 1929 г. (сегодня)
Инге не хватало стука колес. Проводник-чех, говоривший на старомодном, но правильном русском, объяснил, что немцы кладут шпалы без стыков. Получается гладкий такой шорох, особенно, когда поезд идет быстро. Узнав, что без стука она не может заснуть в поезде, проводник приходил к ней с некрепко заваренным чаем и медом. Видимо, он искренне сочувствовал ее горю, но утешать напрямую стеснялся. – Мадам к лицу черное, – сказал он, провожая Ингу утром в вагон-ресторан. – Мадмуазель, – поправила она. Улыбнулась через силу. – Спасибо, Янек. «О Дева Мария!» – говорили его глаза. «Еще и вдова! И ребенок, и муж, какое несчастье». На границе Янека сменил неразговорчивый прусак с серым лицом. Он распахнул дверь, впуская таможенника в зеленом, с кожаным бюваром в руках. Жестом таможенник попросили ее открыть саквояж. Не стал рыться в белье, глянул, поставил крестик в своих бумагах. Указал на багажную полку. – Das geh?rt auch Ihnen? – Это гроб, – ответила она по-французски. – Вот документы на него. Она протянула справку с приложенным переводом. Таможенник читал, стараясь владеть лицом. Вернул ей справку, переписав номер и место выдачи в бювар. Щелкнул каблуками и вышел. – Die Russen, – услышала Инга сквозь дверь. – Die sind alle total bekloppt! Не понимая язык, она прекрасно чувствовала интонации. Да, мы все безумцы. В этом, пожалуй, наша главная сила. Впервые за всю поездку Инга Трофимова улыбнулась по настоящему. Безумием было все, что она делала. И еще большим то, что собиралась сделать. Что именно? Об этом пока она не имела понятия. Этой ночью она, наконец, уснула. Вернее сказать, забылась среди сомнений и призраков недавнего прошлого. В забытьи ей виделась бескрайняя степь с бегущими наперегонки облаками. Она слышала мерный стук колес бронепоезда «Ермак», следующего маршрутом Улаан-Баатар-Абакан.Улаан-Баатар-Абакан, 1927 г. (два года назад)
Их встреча произошла на крошечном, затерянном в степях полустанке, не имеющем даже названия. Только выцветший номер в самом углу карты. Подъезжая, паровоз приветствовал долгим свистком людей на перроне. Непривычные местные лошадки попятились от пыхтящего железного чудовища. Наездники в меховых шапках сдерживали их, поглаживая по мордам. Вид у них самих был тоже не очень-то уверенный. Конечно, если они и видели обычный грузовой состав или дрезину железнодорожников, то вид закованного в клепаный металл «Ермака» должен был привести их как минимум в удивление. Коробки двух броневагонов щерились в обе стороны рядами амбразур. Круглые башенки на крышах грозили стволами «максимов». На случай завалов паровоз оснастили еще и зубастым ковшом спереди. Настоящая «шайтан-арба», что и говорить. Инга спрыгнула на перрон и тут же бросилась к Эдуарду. В застегнутой наглухо шинели он возвышался над своими монголами серой статуей. Она осторожно взялась за лацканы, прижалась лбом к его лбу. Единственный мужчина в ее жизни, с которым она могла стать вот так, глаза в глаза. Он был ее роста, и даже фигурами они были похожи, худые, тонкокостные, длинноногие. Случалось, их принимали за родственников. Хотя оба они были сиротами, детдомовцами. Детьми СМЕРЧа. Эдуард обнял ее. Его щека непривычно колола щетиной. – Полгода, – прошептал он. – Полгода. Ты совсем похудел. – Да, кормили не очень, – он улыбнулся озорно, но устало. В его обветренное лицо въелась пыль бесчисленных переходов. Губы потрескались. Инга хотела прижаться к ним, ощутить их вкус. Но взгляды красноармейской роты за спиной уже искололи ей затылок. С усилием она отстранилась. Заглянула напоследок в глаза Эдуарда сквозь стекла очков в тонкой металлической оправе. Полгода. Слишком долго. – Как в Питере? – Сыро, – они улыбнулись друг-другу, только им понятному паролю. Питер был их городом. Каменным кружевом, ведьминым хороводом пустых дворов, лопнувшим колоколом неба. Он убивал их с медлительностью пытки. Инга сходила с ума от мигреней, Эдуард кашлял кровью. Но не отпускал, город-судьба, город-проклятье. На перроне красноармейцы под выкрики старшины построились в линию вдоль вагонов, взяли винтовки на плечо. После долгих часов тряски в железной коробке вагона даже строевая разминка была им в радость. – Ты покажешь, ради чего бросал меня на полгода? Эдуард остановился. Взгляд у него был виноватый. – Я не могу. Ты же знаешь, Инга, допуск… Внутренне торжествуя, она достала из кармана и протянула ему новенькую красную книжицу. Внутри еще не выветрился запах свежей типографской краски. Но какая разница, если в графе «Звание» у них теперь написано одно и то же. Лицо Эдуарда стало задумчивым. – Поздравляю с повышением, – сказал он. Удостоверение СМЕРЧевца кружилось в его тонких пальцах, волшебным образом перепрыгивая между костяшками. У него были удивительные руки. Такие подошли бы врачу, музыканту или- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (19) »
Последние комментарии
47 минут 37 секунд назад
8 часов 36 минут назад
11 часов 7 минут назад
11 часов 15 минут назад
1 день 22 часов назад
2 дней 2 часов назад