Несколько зеленых листьев [Барбара Пим] (fb2) читать постранично

Барбара Пим

Кто же она, Барбара Пим?

Фотоискусство честно смотрит вдаль,

День тусклый тусклым запечатлевая;

Улыбки фальшь, натянутость любая

Сейчас видна; не спрячется деталь:

Рекламный щит, веревка бельевая.

Филип Ларкин

Стихи в фотоальбом молодой леди^[1]

Сейчас трудно себе представить, что еще десять лет назад мало кто знал Барбару Пим. И если бы не случайность, «открытие» этой писательницы могло бы так и не состояться.

В 1977 году литературное приложение к «Таймс», отмечая свой 75-летний юбилей, решило провести анкету. Ее участникам: видным романистам, критикам, литературоведам, издателям — было предложено ответить на вопрос — кто, по их мнению, наиболее незаслуженно недооцененный и, напротив, незаслуженно превознесенный автор, появившийся в английской литературе за последние 75 лет. Ответы пестрели именами, и только одна писательница — Барбара Пим — была упомянута дважды. Причем назвали ее авторитеты столь высокие, что не посчитаться с их суждениями было просто невозможно. Одним оказался выдающийся английский поэт Филип Ларкин, другим — Дэвид Сесил, писатель, крупнейший специалист по классической литературе XIX столетия.

Обосновывая свой выбор, Филип Ларкин писал: «В книгах Барбары Пим нарисована непревзойденная по точности и проницательности картина жизни английского среднего класса в послевоенную пору. Эта писательница наделена редким талантом — видеть трагизм и одновременно комические стороны нашего каждодневного бытия». Примерно такую же оценку Барбаре Пим дал и Дэвид Сесил. Комедийный дар Барбары Пим, ее умение различать скрытые мотивы поведения людей, подмечать неважные на первый взгляд черты психологического облика — все это, писал Дэвид Сесил, свидетельство самобытного, незаслуженно обойденного славой таланта. Барбара Пим, добавили Филип Ларкин и Дэвид Сесил, вовсе не новичок в литературе. Между 1950 и 1961 годами она написала шесть романов, которые выходили в издательстве «Кейп».

Филип Ларкин и Дэвид Сесил — исключения; остальные участники анкеты, как, впрочем, и ее организаторы, с трудом припоминали, кого же имеют в виду мэтры. За разъяснениями обратились к главному редактору издательства «Кейп».

Однако вопрос: «Что Вы можете сказать о вашем авторе Барбаре Пим?» — поверг его в полное недоумение. «Право, не знаю, жива ли она. Мы ведь ее давно не печатаем. Книги ее успеха не имели, приносили лишь убыток. И потому, когда она в 1961 году предложила нам рукопись нового романа, мы решили больше не рисковать». В самом деле, продолжал он, что может привлечь читателя в этой старомодной, чуть ли не по-викториански пуристской прозе — ни злободневных вопросов, ни захватывающего сюжета, ни откровенных интимных сцен. А ведь именно этого по большей части требует читатель.

В оправдание главы издательства «Кейп» надо сказать, что, действительно, в 1961 году, когда литературную сцену Англии продолжали занимать «сердитые молодые люди» с их бурными отрицаниями всего и вся, а им на смену шли жаждущие перемен рабочие романисты, рассказы Барбары Пим о старых девах, коротающих свои дни в провинции, о незадачливых священниках, об эгоистах и эгоистках, несостоявшихся любовных романах, бесконечных чаепитиях, благотворительных базарах, что и говорить, мало кого могли увлечь.

Получив отказ издательства, Барбара Пим, однако, не сдалась. Убежденная, что ее внешне камерная, даже старомодная проза имеет право на существование, она предложила рукопись еще двадцати четырем английским издательствам. Но повсюду слышала один и тот же приговор: «Скучно, устарело». Вот тут Барбара Пим пала духом и приняла решение оставить творчество.

Ее молчание длилось шестнадцать лет и, если бы не благоприятное стечение обстоятельств, длилось бы и дольше — до ее смерти, наступившей всего лишь через три года после ее шумного, но запоздалого признания.

Мода капризна: по иронии судьбы те самые издательства, которые без тени сомнения объясняли Барбаре Пим, что ее «муза» изъедена молью и насквозь пропахла нафталином, теперь, после анкеты литературного приложения к «Таймс», наперебой предлагали ей свои услуги. Издательство «Кейп», которое еще недавно с трудом припоминало, кто же она, Барбара Пим, теперь заговорило о ней как о «своем авторе» и мгновенно переиздало все ее романы: «Превосходные женщины», «Ручная газель», «Джейн и Пруденс», «Совсем не ангелы», «Сосуд, полный благословений», «Любовь не возвращается». Однако Барбара Пим не захотела остаться «автором „Кейпа“»: перед ней гостеприимно распахнуло двери старейшее, освященное традициями английское издательство «Макмиллан», где и были опубликованы ее новые романы: «Осенний квартет», «Голубка умерла», «Несколько зеленых листьев». «Макмиллан» и после смерти писательницы