Кто умирает [Вера Федоровна Панова] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (14) »
Вера Федоровна Панова Кто умирает
Историческая повесть
Кто умирает ночью в Москве под морозными звездами? Умирает властелин. Такого еще не было в России. Ему подвластны города и веси и каждый волос на каждой голове. Он сидел на престоле в бармах царском широком оплечье, в шапке, похожей на дыню. И шапка, и бармы — весь он от макушки до каблуков был усажен драгоценными камнями и жемчугом. Сидел и поводил глазами, по движению этих голубых глаз вершились дела, сердца переполнялись весельем либо ужасом. И многим нравилось иметь его перед собой и поклоняться ему. Каждый волос на каждой голове. На моей, на твоей, на всех наших буйных головушках. Все дымы из наших изб. Тысячи верст белых снегов, выпавших на север и на юг, на восток и на запад от Москвы. Извилины замерзших рек, еловые лапищи в дремучих лесах — надо всем он господин, Василий Иванович. Боярин Беклемишев заспорил с ним о государственном деле. Василий Иванович сказал: — Ступай, смерд, не нужен ты мне. — И отошел со своим мнением боярин Берсень Беклемишев. Но он умел и обласкать, осыпать милостями — неожиданно, всем на удивление: властелин должен удивлять и загадывать загадки. Когда он был юношей, шла борьба между ним и его племянником Дмитрием. Государем всея Руси был Иван Васильевич, отец Василия, дед Дмитрия. Речь шла о том, кому после него быть на престоле, Василию или Дмитрию. Иван Васильевич раздумывал и выбирал, склоняясь то к одному, то к другому решению. Дмитрий был мальчик, не умел еще бороться. За него боролась мать. Две матери схватились в смертном бою, Елена Молдаванка и Софья Гречанка, и бояре разбились на два лагеря, и что тут только не пускалось в ход — и клевета, и чародейство, и отрава. Сперва победили сторонники Дмитрия. Он был торжественно коронован в Успенском соборе и посажен рядом с дедом. Иван Васильевич сам надел на него Мономахову шапку. Дмитрия называли царем боговенчанным, а Василий сидел под стражей, и его приверженцы хлебали горе. Но качнулись кровавые качели, Иван Васильевич охладел к внуку, и опальная партия Василия Ивановича поднялась в силе и блеске. Тогда полетели головы сторонников Дмитрия. В том числе пострадала знатная и надменная семья Патрикеевых. Князю Василию Патрикееву казнь была заменена пострижением. Его постригли в Кирилло-Белозерском монастыре под именем Вассиана. Вот этого Вассиана, своего врага, Василий Иванович, став государем, окружил вдруг почетом и любовью. Приказал перевезти его в Симонов монастырь в Москву, посещал как брата, посылал ему кушанья от своего стола. Этого не могли перенести другие монахи и писали на Вассиана доносы. Но Василий Иванович не обращал на них внимания и называл Вассиана умягчением души своей, веселием беседы: любил такие слова, взятые из посланий отцов церкви. Стоящий выше всех должен изъясняться высокими словами. Выше всех он стоял еще до рождения, еще в материнской утробе. «И придоша к Словеном первее, и срубиша город Ладогу, и седе старейший в Ладозе Рюрик». От варяга Рюрика Василий Иванович вел счет своим предкам по отцу. В том ряду были полководцы, и преобразователи, и мудрые правители, и святые мученики. Перед ликами святых Рюриковичей зажигали лампады. Мать Василия Ивановича была из династии Палеологов, родная племянница последнего византийского императора. Приземистая, дородная, с вкрадчивой улыбкой, с ноздрями, раздувающимися от алчных замыслов, от честолюбивого клокотанья души. Не принесла супругу в приданое ни земель, ни сокровищ: изгнанница, выросшая в чужом дому. Зато принесла осиротелый герб поверженной Византии — двуглавого орла, одна голова смотрит на запад, другая на восток. Принесла мысль о божественности единоначальной власти. Она образованная была, Софья Фоминишна. Могла речь сказать по-латыни и принимала послов. Ловкой хитростью выжила татарский двор из Кремля — ей татары были как кость в горле. Еще другая знаменитая Софья была у Василия Ивановича в роду, прабабка по отцу, Витовтовна. Жил в Литве бесстрашный Гедимин. Храбростью и смекалкой выбился из слуг в господа, овладел Литовским княжеством, положил начало новой династии, и много совершил завоеваний, и прославился, и государи его боялись и чтили. У него был сын Кестут, а у Кестута сын Витовт, который даже Гедимина превзошел бурностью жизни и о котором сказано, что не было в Литве мужа более великого. Дочь Витовта вышла за московского князя, сына Дмитрия Донского, и прилила к крови рюриковичей кровь Гедимина. Такие-то дерева сплелись ветвями над ложем умирающего. И эта кровь избранная должна остановить свой бег в жилах!И остановит, подумаешь, невидаль. Смерть не глядит, какие там предки и сколько побрякушек на все места навешано. Просто человек умирает, человек. Творение недолговечное, непрочное. Хрупкие кости, туловище набито требухой и смрадом. В черепе зыбкое вещество вроде киселя. В груди трепещет ком мяса —
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (14) »
Последние комментарии
21 часов 46 минут назад
22 часов 21 минут назад
23 часов 14 минут назад
23 часов 19 минут назад
23 часов 30 минут назад
23 часов 43 минут назад