Ловкий ход [Эдуардо де Филиппо] (fb2) читать постранично, страница - 3

другое помещение, нечто весьма далекое от святых воспоминаний, столько лет — и в добрые, и в трудные времена — связывавших нас, понятно, что я притворилась, глухой и немой.

ЛОРЕНЦО. И дотянула до начала работ, даже не намекнув мне о своих возражениях? И вынуждала меня беспокоить архитектора и рабочих, а теперь угрожаешь, что выбросишься из окна?

КЬЯРИНА. Я молчала. Каждый раз, когда ты заводил разговор на эту тему, я не отвечала ни да, ни нет. Ты же не станешь утверждать, будто принимал мое молчание как знак согласия. Мы с тобой брат и сестра и понимаем друг друга с единого взгляда. Ты не мог не заметить мое враждебное отношение к твоей затее. Но ты ведь решил осуществить ее, невзирая на мое отношение к ней, поэтому тебе было удобнее по-своему толковать мое молчание.

ЛОРЕНЦО (уступчиво). Ну, ладно… Кьяри, слезай сейчас же с подоконника. (Обращаясь к мужчинам) Там крутой обрыв… Пропасть метров в тридцать… (Кьярине) Ну, что ты затеяла? Ненароком оступишься, и все это представление превратится в трагедию для нас обоих.

КЬЯРИНА. Каменщики и архитектор должны уйти.

ЛОРЕНЦО (отчаявшись). Но ты же просто загоняешь меня в угол? Хочешь, чтобы все вокруг смеялась над нами? Ну-ка, слезай оттуда быстро, а не послушаешься, так я сейчас же вызову пожарных.

КЬЯРИНА. И поглядим, кто прибудет к подъезду раньше, — пожарные или я. (Поворачивается на каблуках и делает шаг к наружному краю подоконника).

ЛОРЕНЦО (в ужасе кричит). Стой, ненормальная!

КЬЯРИНА приостанавливается и оборачивается к брату.

АРХИТЕКТОР (Примирительно). Профессор, знаете что, мы пошли. Если так хочет ваша сестра, мы и уйдем. А когда договоритесь…

ЛОРЕНЦО. Ничего подобного. Я не желаю терпеть такое насилие над собой. Вы никуда не пойдете.

АРХИТЕКТОР. Но она же грозит выброситься из окна. Значит, нам надо удалиться.

ПЕРВЫЙ КАМЕНЩИК (рабочим). Пошли.

Все направляются к двери.

АРХИТЕКТОР (испуганно). Подождите! Ведь я останусь единственным свидетелем. Нет уж, лучше уйдем все вместе.

ЛОРЕНЦО (в порыве искреннего возмущения). А почему я должен отправляться в тюрьму? Разве существует закон об ответственности за чужое уголовное безрассудство? (Излагая проблему с легкой иронией). Если синьорина Кьярина Савастано в силу каких-то личных соображений, которые нас не касаются, желает отправиться в мир иной, спорхнув с окна, при чем тут мы?

КЬЯРИНА Вот именно! Но почему ты говоришь «мы»? Это же ты один во всем виноват. Ты вынуждаешь меня выброситься из окна. Или думаешь, эти господа не повторят в суде все, о чем мы сейчас говорим? (Меняет интонацию, словно читает в присутствии воображаемого суда обвинительный приговор против брата) Это истина! Клянусь! (указывая пальцем на Лоренцо). Если он мечтал избавиться от меня, то это ему великолепно удалось. Когда он понял, что от меня ему больше нет никакого проку, он сделал все, чтобы вынудить меня броситься из окна (с подозрением и коварством). Сядешь в тюрьму! В тюрьме и закончишь свои дни!

ЛОРЕНЦО (смирившись). Ну ладно. Архитектор, извините. Подождите на улице вместе с каменщиками. Постараюсь убедить сестру и позову вас.

КЬЯРИНА. Нет, они должны уйти совсем. Или ты ничего не понял? Я не желаю больше видеть их в доме.

АРХИТЕКТОР. Профессор, ничего не поделаешь. (Каменщикам). Пошли, ребята. А будет другой приказ, профессор даст мне знать, и я снова пошлю за вами.

ЛОРЕНЦО. Да, именно так…. и пожалуйста, извините. (Шепотом архитектору). Позвоните в соседнюю квартиру и скажите синьоре Матильда, чтобы пришла сюда. Лучше позвать кого-нибудь, я не могу один оставаться с нею.

АРХИТЕКТОР (жестом, выражая согласие). Хорошо. (Каменщикам). Уходим.

Архитектор и каменщики уходят.

ЛОРЕНЦО. Может быть, теперь скажешь мне, какая муха тебя укусила?

КЬЯРИНА (готова расплакаться). Что с тобой говорить. Ты перестал понимать меня. А вот мама понимала… это верно. Только мама. Если б мы не потеряли родителей…

ЛОРЕНЦО. Но мы уже взрослые люди, Кьярина. Родителей рано или поздно мы все равно должны были лишиться. Очевидно, ты не очень-то представляешь, сколько времени прошло с тех пор (с некоторым коварством), и все потому, что осталась старой девой и все еще полагаешь, будто тебе по-прежнему пятнадцать лет.

КЬЯРИНА. Я прекрасно знаю, сколько мне лет. И уже чувствую их тяжесть… Потому и защищаюсь. А будь мне пятнадцать, как ты говоришь, то не стояла бы я тут сейчас на подоконнике, у окна, пытаясь объяснить тебя понять, что ты не вправе делать в доме, что тебе вздумается, и не смеешь обращаться со мной, как со служанкой, которую в любой момент можно выставить за дверь.

ЛОРЕНЦО. Да кто же собирается выставлять тебя за дверь?

КЬЯРИНА. Да, действительно, ты этого не делал, потому что не хватало смелости. Но дал понять, что хочешь именно этого. (Повышая голос).