У памяти свои законы [Николай Семенович Евдокимов] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (82) »
Николай Семенович Евдокимов У памяти свои законы
Поляков
Мне уже нужно было ехать на работу, а он не звонил. — И не позвонит, — сказала Лена. Она причесывалась у зеркала, запрокинув голову. Волосы ее потрескивали, пахли морской водой. Там, в зеркале, я видел ее лицо. Даже после сна оно было молодым, без морщин, и красивым. Таким же, как и пятнадцать лет назад, когда мы поженились. — Не позвонит, — повторила она, — вот увидишь. — Не каркай! Она вздрогнула. — Ты обещал на меня не кричать… — Извини, — сказал я. Она положила гребенку, подкрасила губы и, глядя на меня в зеркало, спросила: — Неужели тебе приятно, когда тебя боятся? — Директора должны бояться. — Не думаю. Это унизительно. Я начал злиться: и без нее достаточно наслушался нравоучений. Еще недавно мне было тесно от друзей и доброжелателей, а теперь… стоило задуть ветру, и вот… опереться почти не на кого. — Не пой с чужого голоса, — сказал я. — У меня слуха нет. Я просто не могу петь с чужого голоса. — Хватит, на работу опоздаешь. И Варваре пора в детский сад. Из кухни кричала Варя, радостно сообщая, что она доела всю кашу. Я не стал их провожать. Но когда хлопнула за ними дверь, все же подошел к окну. Варя протопала красными сапожками по ночной луже, обрызгала Лену. Лена не рассердилась, взяла ее за руку. У ворот они обернулись. — Папа, помаши из того окошка, — крикнула Варя. Я прошел в столовую, стал ждать, когда они обойдут дом. В простенке между окнами на кнопке криво болталась злополучная статья из областной газеты. Кусочек бумаги, полный яда и лжи. Я сам вырезал ее, сам прикрепил тут, на видном месте. Честное слово, ничего более несправедливого я не читал никогда. Фрезеровщик Пашка Цыганков и еще три таких же демагога, как он собрали всевозможные сплетни обо мне. Дескать, я груб, дескать, мало доверяю людям, плохо знаю их настроения, пренебрегаю мнением коллектива и за все берусь сам. Дескать, я чинуша. Так и написано. А ныне, мол, особенно недопустимы высокомерие, бюрократизм, чванство, голое администрирование. Одним словом, повезло: десять заводов в нашем городе, а Пашка Цыганков завелся именно у меня. Удивительно: его ведь считали моим любимчиком. Отблагодарил любимчик за все. Сполна. Из-за угла дома показались Лена и Варя. Я увидел их и почти одновременно услышал, как в спальне зазвонил телефон. Я никогда не бегал к телефону, но сейчас побежал. И, пока бежал, не без злорадства подумал, что со стороны я, наверно, смешон, что обстоятельства меняют людей. Я ударился коленкой о стул, дохромал до телефона и, растирая ногу, поднял трубку. Это звонил он, Шамаев. — Жив? — спросил он. — А что мне сделается? — Я бодро хохотнул. — Настроение? — Боевое! Я услышал Варин голос: она звала меня, стоя под окном столовой. — Извини, вчера позвонить не мог: был на даче. — Пустяки, — проговорил я, вспомнив, как весь день и всю ночь ждал этого звонка. — Думал, отдохну, а тут дождь зарядил. У вас какая погода? Варя звала меня. Голос у нее был обиженный, плаксивый. — Жара, — сказал я. — А у нас дожди. Между прочим, розы, которые мы с тобой сажали, зацвели. Сказка! — Да ну? — удивился я. Я хотел удивиться радостно, но удивился кисло, фальшиво, чувствуя, что сейчас потеряю самообладание и наговорю в трубку грубостей: что за дурацкая манера тянуть из человека жилы. Да черт с ними, с розами, пусть хоть и вовсе зачахнут там от дождей. Варя звала меня. Я знал, она сейчас заплачет: ведь я никогда не обманывал ее. — Подожди, пожалуйста, — сказал я в трубку. — Чайник выключу. Я положил на стол трубку, пошел в столовую. Варя стояла под окном, кричала: — Папа! — Здесь я. Иди, опоздаешь. Она успокоилась, махнула мне и побежала по улице. — А Шамаев, между прочим, позвонил, — не без торжества крикнул я Лене и вернулся к телефону. — Ну… слушаю… — сказал я, чувствуя, что звонок этот ничего утешительного мне не принесет. И оттого, что я понял это, мне сразу стало будто спокойнее: я мог теперь хоть целый час разговаривать о погоде и о розах. — Значит, зацвели все-таки? — Угу. — Как жена? — спросил я. — Дети? — Прекрасно. Лене привет передай. — Спасибо, — вежливо сказал я, — обязательно передам. Нет, первый я его ни о чем не спрошу, пусть сам все скажет. И наконец он не выдержал: — Теперь о деле, а то времени мало… — Давай о деле, — проговорил я, подумав, что нервы у меня еще крепкие, еще очень крепкие у меня нервы. — Видишь ли, дорогуша, порадовать я тебя не смогу. Начальство шибко сердится. — Так, — сказал я. Мне нестерпимо захотелось курить, я прижал трубку плечом, зажег сигарету. — Что молчишь? — Закурил… Удивительно: меня в грязи искупали, и я же виноват. Эта статейка — клевета. — Слово «клевета» забудь, — сказал- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (82) »
Последние комментарии
1 день 10 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 2 часов назад
2 дней 2 часов назад
3 дней 13 часов назад