Мистер Писатель [Лиза Кларк О`Нил] (fb2) читать онлайн

Лиза Кларк О'Нил Мистер Писатель (Суитуотер – 1)

Mus tek cyeara de root fa heal de tree.

Хочешь исцелить дерево – позаботься о корне.

~ Пословица галла

Глава 1

«Если жизнь – роман, – думала Сара Барнвелл, – то эту главу явно сочинял Стивен Кинг».

Ветхий серый коттедж с проржавевшей жестяной крышей походил на будку привратника ада. В бледном свете нельзя было сказать наверняка, чем там вымощена дорога к крыльцу: устричными раковинами или раздробленными костями.

Видимо, Сара спятила, раз вернулась домой. Все признаки налицо.

– Дом, э-э-э, пустует с тех пор, как в прошлом году умерла тётя Милдред, – зазвенел рядом голосок. – Я думала пригласить кого-нибудь навести порядок, но… Может, если покрасить…

Голос стих, и Сара прикрыла глаза. Может, она и чокнулась, соглашаясь вернуться в Суитуотер, Южная Каролина, для ведения бизнеса вместе с лучшей подругой детства, но Элли лишилась… да почти всего.

Сара всмотрелась в знакомое лицо Эллисон Хоубейкер. Обрамлённое прядями чёрных как смоль волос, в мерцающем свете уличного фонаря оно казалось призрачно-бледным. Под ярко-синими креольскими глазами залегли лёгкие тени усталости и темнела размазанная тушь. На памяти Сары, Элли всегда выглядела почти неправдоподобно прекрасно, словно Белоснежка, с полным домом братьев вместо гномов.

Теперь же она напоминала фарфоровую куклу, которой небрежно поиграли и вернули на полку.

Некогда жизнь Сары напоминала сплошной мрак с двумя огоньками надежды: книгами и невероятной дружбой с самой богатой девочкой Суитуотера. И именно любовь к тому и другому привела её обратно в город, куда она поклялась никогда не возвращаться.

– Извини. – Элли торопливо смахнула дрожащую на щеке слезу. – Дом жутко выглядит. Да и последний книжный магазин в городе не окупился. Где была моя голова, когда я просила тебя вернуться и взяться за дело. Просто какое-то безумие.

Возможно. Постоянные перепады в экономике мало способствовали выживанию различных заведений – даже увеселительных.

Но многим по-прежнему нравилось ощущать в руках настоящую книгу, а умелым маркетингом можно легко привлечь покупателей. Уж Сара-то точно знала: за пару недель до отъезда из Чарльстона она руководила отделом мелкой розничной продажи. И конечно же, собрала все нужные сведения, прежде чем соглашаться на предложение Элли, потому теперь постаралась её взбодрить:

– Это место таит в себе массу возможностей!

Благодаря новому планированию, галереи и бутики вырастали там, где когда-то не было ничего, кроме угасающего южного великолепия и низкой арендной платы. И, наверное, по тем же причинам поместье Мэйберри пришло в упадок.

– Поблизости филиал университета, – продолжила Сара. Согласно её задумке, комфортабельные места для отдыха, скидки для студентов и бесплатный WI-FI должны были приманить сюда людей. – Рядом пляжи, так что туристы тоже наши. А ещё новое офисное здание в конце квартала и аптека через дорогу. Хорошая проходимость. – И это здорово, учитывая, что их парковка размером с почтовую марку. – Плюсуем сюда кофе и волшебную выпечку Джози… – Сара обняла Элли за худенькие плечи. – Магазин заработает, Эл.

А поднимаясь по старой лестнице, напомнила себе, что пусть дом и невзрачный снаружи, зато фундамент крепкий, и водопровод и электричество работают. Даже туалет специально оборудован с учётом ограниченных возможностей, поскольку Милдред в последний год жизни была прикована к инвалидному креслу. Если Сара со своими скромными сбережениями и прогорит в этом предприятии, то хотя бы не из-за материальной части.

Элли повернула ключ, дверь застонала. А когда включился свет, подобный звук издала и сама Сара.

– Боже мой.

Насколько хватало глаз, обои на стенах, узор по центру соснового пола, панельный потолок – всё было усыпано множеством виноградных лоз, лепестков и цветущих растений. Если снаружи от дома веяло смертью, то внутри каждый уголок вопил о жизни на стероидах.

– Тётя Милдред любила садоводство, – прошептала Элли.

– Словно Лору Эшли вытошнило.

– Ты бы видела дом до того, как заявились ребята из благотворительного фонда и вынесли всю ситцевую мебель.

– Хвала Господу за малые радости.

Сара приступила к раскопкам. За всеми этими растениями и слоем пыли этаж вполне годился для работы: по сути, одна большая пустая комната, за ней – две спальни, ванная и кухня, а вдоль всей задней части здания – крытая галерея. С местным мягким климатом можно большую часть года устраивать посиделки на свежем воздухе.

– Используем маленькую спальню для офиса. – Сара передвинула большой старый стол на колёсиках прямо под двойное окно. – Попрошу Ноя установить здесь полки для хранения, точно перед витриной.

Брат Сары был капитаном чартерного судна и в туристическое межсезонье брался за любую работу.

– Сами купим материалы, а Ноя пообещаем пожизненно поить дармовым кофе – пусть немного поработает бесплатно.

Выключив свет, Сара и Элли отправились на кухню.

Она тоже нуждалась в колоссальных изменениях, поскольку Джози планировала делать всю выпечку на месте. А значит, необходимо промышленное электрооборудование, аэрогриль и холодильник по крайней мере в два раза больше старой модели «Кенмор», что сейчас дребезжала и, словно больная собака, пускала слюни на чёрно-белую плитку.

Воздух отдавал плесенью и сыростью, так что Сара открыла окно над древней сельской раковиной, стараясь не замечать паутину в углах.

А вот мраморные столешницы оказались на удивление широкими, и сама кухня выглядела просторной, с обеденной зоной, которую можно преобразовать в большее рабочее пространство.

Сара задействовала воображение, что ещё в юности помогало ей справляться с неловкими ситуациями, и разглядела сквозь внешние недостатки хорошую твёрдую основу.

– Почти везде потребуется основательный косметический ремонт. Покрасить, ободрать обои, отполировать полы. Справимся сами.

Элли недоверчиво хмыкнула:

– Тебе легко говорить.

– Брось, Эл. Тот, кто сумел просидеть весь обед в Обществе любителей истории рядом с Кэролэнн Фрай и не заколоть её палочкой для коктейля, определённо способен справиться с кистью.

При воспоминании об их бывшей королеве выпускного бала губы Элли изогнулись.

– Точно.

Сара вгляделась в сгущающуюся тьму. Сад настолько зарос, будто сошёл прямиком со страниц «Робинзона Крузо». Но если удастся облагородить его снаружи и внутри, то это послужит отличным дополнением к посиделкам на свежем воздухе.

Сквозь запутанную массу стеблей и цветов маячила глубокая тень небольшого здания.

– Говоришь, в сарае есть водопровод и электричество?

– Раковина, маленький холодильник. Кое-какая утварь. Тётя Милдред использовала его в основном для посадки растений и всего такого. Есть даже небольшая ванная комната. Не густо.

Но ведь Саре и так немного надо, учитывая, сколько времени придётся проводить в магазине, пока дело не наладится. Да и превращение сарая в жилую площадь не проест такую дыру в её финансах, как арендная плата. Даже в Суитуотере крыша над головой стоила недёшево.

– Я бы хотела, чтобы ты осталась со мной, – произнесла Элли, – но…

Но это и в самом деле было невозможно. У её отца стремительно развивалась болезнь Альцгеймера, и Элли вместе с братьями – двумя из трёх, так как старший, по сути, и сам нуждался в уходе – сводили небо с землей, чтобы больной как можно дольше оставался в семейном гнезде.

Сара заставила себя улыбнуться:

– Что ж, плата меня устраивает, не говоря уже о лучшем маршруте от дома до работы в городе.

– Даже не знаю. – В голосе Элли прозвучало сомнение, и Сара задумалась, откуда в ней такая нерешительность. Ведь они уже давно всё обсудили.

– Ну же, мой маленький Фома неверующий. Давай посмотрим, с чем придётся работать.

В открытое окно хлынул свет фар. От мощного баса, донёсшегося из грузовика с громадными колёсами, аж стекло в раме завибрировало. Музыка стихла, хлопнула дверь, и залаяла весьма недовольная собака.

Сара с любопытством наблюдала за мельтешением огоньков по соседству, вспоминая белый двухэтажный довоенный дом из детства. Большой и пустынный, с многочисленными тёмными, словно пустые глазницы, окнами; дом, куда дети подзадоривали друг друга влезть на Хэллоуин.

Похоже, он обрёл хозяина, но Сара решила, что по-прежнему не хотела бы идти туда за чашкой сахара.

Взглянув через плечо, она обнаружила, что Элли кусает губу – верный признак беды.

– Я чего-то не знаю, Эл?

– Соседи немного… беспокойные.

– Насколько беспокойные?

Ночную тишь разорвали голоса спорщиков. Что-то вдребезги разбилось, к воплям присоединился лай ещё одной собаки. А когда дверь снова хлопнула, споры выплеснулись наружу.

– Ну… Уилл сказал, что они уже доставляли полиции проблемы.

Ах, да. Старший брат Элли. Паршивая овца, единственный работяга среди белоручек-Хоубейкеров и действующий начальник полиции. Крики и лай усиливались.

– Какие проблемы?

– В основном нарушение общественного порядка. Он надеялся, что теперь их выселят, но Петтигрю это, кажется, пока не волнует.

– Петтигрю.

Имя отдавало горечью. Следовало догадаться. Если Суитуотер был кругом ада, то Карлтон Т. Петтигрю – местным дьяволом. Старый ублюдок владел половиной города и большей частью душ в нём.

Ему принадлежал и дом, где Сара провела детские годы. Во всяком случае, до тех пор, пока мать не заболела, а отец не пропустил пару платежей. Тогда Петтигрю без зазрения совести вышвырнул их на улицу.

Элли положила руку на плечо Сары:

– Не знаю, как сказать, но лучше побыстрее. Это Остин, Сара. Остин и Джонас.

Желудок рухнул вниз, точно камень.

– Так наши соседи – Линвили?

Элли поморщилась:

– Извини. Нужно было раньше сказать, но они въехали уже после того, как ты согласилась на работу.

Сара ущипнул себя за переносицу, когда два мужских голоса возобновили ругань. Братья всегда дрались друг с другом, словно связанные в мешке бешеные скунсы. То, что они по-прежнему жили вместе, объяснялось либо маниакальным стремлением поцапаться, либо врождённой дуростью. Сара ставила на последнее. Они по жизни были здоровенными мерзкими громилами.

Она до сих пор словно наяву слышала, как Остин называет её «Рыжей-толстой-конопатой», толкая лицом в грязь прямо на площадке начальной школы Суитуотера.

Несколько лет спустя он толкнул её в ту же грязь по другому поводу.

Сара быстро оборвала воспоминания. «Дело давнее», – убеждала она себя, пусть даже внутренности скрутило. Конечно же, теперь они все выросли.

Громкий треск разорвал тихий вечерний воздух.

Сара уставились на Элли, затем посмотрела в окно.

– Похоже на выстрел.

Когда треск повторился, они закричали и бросились на пол.

– Совсем спятили, кретины? – На улице были люди. Взгляд Сары метался по сторонам. – Здесь есть телефон?

– У меня сотовый.

Элли достала из кармана льняных слаксов мобильник и дрожащими пальцами набрала номер, когда по соседству начался очередной раунд словесных фейерверков. Один из голосов переполняла боль, но хотя бы оба идиотских брата Линвиль живы.

«Впрочем, может, это не так уж хорошо», – размышляла Сара, пока Элли представлялась диспетчеру и обрисовывала ситуацию.

– Знаешь, Эл, – Сара изо всех сил постаралась изобразить веселье, – наверное, я всё-таки пересмотрю своё отношение к условиям проживания.

Элли слабо улыбнулась:

– Прости. Ты ожидала совсем другого от возвращения домой.

– О, даже не знаю. – Вдруг подумалось, что кордит в воздухе воняет почти как сера. – Кажется, для меня в самый раз.

Глава 2

Из соседней комнаты раздался грохот, а потом приглушенная ругня Элли.

– Бесконечно спотыкается о стремянку. – Широкая спина Джози Симмонс колыхалась от силы, с которой она раскатывала тесто на мраморной стойке. Утренний свет выхватывал серебряные нити в кудрявых тёмных волосах. – Неуклюжая, как две коровы с коробками на головах.

– Не смотри на меня. – Сара продолжила покрывать панели бледно-голубой краской. – Это ты её воспитала.

Она не рискнула оборачиваться, подозревая, что Джози наградила её своим фирменным взглядом.

Никто уже и вспомнить не мог, когда Джози стала служить у Хоубейкеров экономкой. Часто ей приходилось присматривать за детьми, и она практически вырастила Сару, благодаря дружбе той с Элли. Джози готовила как богиня, управляла домом, словно капитан судном, и на дух не переносила дураков.

– Я четверых детей приучила не ругаться. Это всё дурное влияние их друзей.

Сара благоразумно спрятала улыбку. Джози никогда не признается, что обожает их словесные пикировки. И что работа – и раздражение от неё – добавляет немного огня в жизнь Элли.

Вообще-то, пара искр задели и саму Сару. Когда-то она просто мечтала убраться из города поскорее. Теперь же, вернувшись, обнаружила, что не столько успокоилась благодаря привычному ритму, сколько предвкушает добавить в него новое и необычное. Кстати говоря…

– Он вернулся.

– Кто? Остин?

Обернувшись, Сара увидела застывшую в дверях взволнованную Элли. Брызги краски усеивали её волосы, будто конфетти, а некогда чистая футболка промокла от пота.

– Нет, не Остин.

Тот по-прежнему мотал срок в местной тюрьме за то, что прострелил брату ногу. Их обоих наконец-то выселили, и Джонас – к вящему облегчению Сары, – вероятно, улизнул из города.

Вот только человек за окном выглядел так, словно слеплен из того же теста – здоровенный, крепкий и опасный.

– Сара шпионит за новым соседом. – Посыпая печенье сахаром, Джози неодобрительно глянула на подопечную.

– Кто-то въехал в дом? – Элли достала из нового холодильника бутылку воды и присоединилась к Саре у окна. Снаружи покачивались ярко-синие чашечки гортензий Милдред, которые изумительно расцвели под её опекой.

– Я только мельком видела, – призналась Сара. – Кажется, двое мужчин. Один прямо снежный человек. Другого не разглядела, он матрац затаскивал.

– Может, грузчики? Ну как в фильме «Два парня и грузовик»?

– Скорее уж, «Два зека и украденный фургон», – фыркнула Сара.

Бормоча что-то о дурном влиянии городской жизни, Джози подтолкнула грязную чашу из-под теста к раковине.

– Раз уж всё равно стоишь и таращишься – совмести приятное с полезным.

Сара вымыла чашу под новым блестящим краном, а затем вернулась к окну. Из грузовика появился светловолосый мужчина и стал спускаться по пандусу, словно бог, рискнувший покинуть Олимп. Разве что не с молниями, а с торшером в руках.

– Обалдеть.

– Подвинься. – Элли притащила стремянку и в спешке стукнула Сару по ногам. Пришлось посторониться.

Взобравшись повыше, Элли, с круглыми от волнения глазами, наклонилась вперёд, чтобы рассмотреть соседа получше.

– Краска ещё не высохла, – заметила Сара, как раз когда подруга с ругательством отдёрнула руку.

– Чё вы там разглядываете?

Сара обернулась. Уилл, старший брат Элли, попытался стянуть с решётки пару вишнёвых овсяных печений, за что и получил по рукам от Джози.

Пройдоха увернулся, бочком пробрался мимо экономки и уставился заспанными глазами поверх головы Сары – что, по её мнению, удавалось немногим. Затем удивлённо вскинул брови и зловеще протянул:

– Видать, Петтигрю нашёл нового квартиранта.

– Похоже на то, – согласилась Сара и повернулась к окну как раз, когда Зевс небрежно скинул рубашку.

Элли выронила воду.

– Боже. – Уилл поймал бутылку, закатил глаза и обиженно повернулся к Джози, обогнувшей мраморную стойку в центре кухни и ткнувшей его скалкой. – Чего? Я просто сказал…

– Я слышала, что ты сказал, Уиллис Моррисон Хоубейкер. Захлопни коробочку.

– А почему ты меня затыкаешь? – нахмурился Уилл. – Я вообще только что зашёл.

– Повадились шпионить за бедными людьми. – Джози принялась дробить орехи для торта. – Это неприлично.

– Ой, а как сама приклеивалась носом к окну всякий раз, когда мы парковались у дома с подружками?

– Это совсем другое, – фыркнула Джози. – Приглядывать за вами входило в мои обязанности.

– Ну а теперь моя обязанность – приглядывать за гражданами этого города. Я – действующий шеф полиции, – напомнил он, нисколько не радуясь данному факту. – Их проблемы – мои проблемы.

– А где другой парень? – спросила Элли.

– А там ещё кто-то есть? – Уилл покачал головой, явно представив огромные толпы обезумевших от гормонов женщин, перекрывающих движение на Баундри-стрит.

– Не волнуйся, – отмахнулась Сара. – Другому даже просто ходить прямо трудно. Высокий уровень тестостерона, низкий лоб. Наверное, Зевс держит его в качестве сторожевой собаки. Как Цербера.

Уилл стащил горсть измельчённых орехов:

– Знаешь, а может, Джози права.

– Хм, – протянула экономка за его спиной. Но тут Элли перебила:

– Вон он. Он…

– Ужасный? – подсказала Сара, выглядывая замеченного раньше громилу. Солнечным утром он казался ещё больше и темнее, словно впитал весь свет вокруг. Прямо человек-чёрная-дыра.

– Не так уж он и плох, – мягко возразила Элли, и Сара задумалась: а что, если Джози права?

Неужели она и правда стала циничной? Или же позволила своей неприязни к обоим Петтигрю и их бывшим жильцам – особенно к Остину – бросить тень на того, кто мог оказаться вполне приятным человеком? В конце концов, не в её духе делать такие резкие и предвзятые выводы. Сара снова присмотрелась к соседу.

– Выглядит так, словно ест щенков на завтрак.

– Готова поспорить, если он побреется и подстрижётся, то не будет казаться таким грозным. – Элли склонила голову набок. – Он… вот дерьмо! – Она кубарем свалилась со стремянки и сжалась в комок. – Он меня заметил.

Сара и Уилл дружно перевели взгляд с миниатюрной товарки на полу к огромному человеку снаружи. Он стоял, расставив ноги, расправив мощные плечи и опустив темноволосую голову, словно разъярённый бык. На таком расстоянии глаз не видно, но, пожалуй, весельем они не светились.

– Что ж, именно так я и хотел начать знакомство с новыми жителями Суиоуотера. – Уилл насмешливо отсалютовал бутылкой и сердито посмотрел на сестру: – Благодарю вас, леди. Полагаю, теперь мне следует уладить дела с вашим новым соседом, пока он не позвонил с жалобой в мой офис.

* * *

Глядя на вышедшего на крыльцо соседнего дома парня, Такер Петтигрю приказал себе не бузить и приготовиться к светской беседе. Судя по униформе, это полицейский.

Строго говоря, Такер предпочел бы вообще никак не контактировать с соседями, но сейчас просто вышел из себя. Мало того, что рыжая без стеснения проглазела на него большую часть утра, так ещё и других позвала. Уложив пружинную основу и матрац на раму, он вышел во двор и обнаружил, что к нахалке присоединились ещё две брюнетистые личности.

Вряд ли подобное выбивалось из типичного поведения провинциалов – ну как не сунуть нос в дела соседа? – но всё равно дьявольски раздражало. Он что, выглядит так, будто нуждается в лишнем внимании? Надо было въезжать под покровом ночи.

Точно как покинул этот город почти тридцать лет назад.

Разумеется, дело, возможно, не столько в нём, и он просто оказался частью спектакля под названием «Мейсон Армитейдж».

Такер вздохнул.

Мейсон утверждал, мол, никто в этой маленькой заводи не сможет опознать британского актёра и переполошить местное население, так что Такер разрешил ему увязаться с собой. А теперь вот по дурости позволил другу полуобнажиться на виду публики.

Мейсон – несчастная жертва своей красоты – уже привык, что при взгляде на него люди замирают как вкопанные. Возможно, он вообще не заметил, что за ним наблюдает три человека.

Теперь уже двое. Один намылился сюда.

– Здрасьте. – Полицейский – ростом почти с Такера, то есть немного выше метра восьмидесяти – махнул рукой, спрыгивая с крыльца.

Такер оценивающе взглянул на соседа: долговязый улыбчивый парень, явно не так давно вылезший из кровати. Нью-йоркские копы сжевали бы такого в момент, а берцовыми костями поковырялись бы в зубах.

– Привет, – поздоровался Такер. Сосед неспешно направился в его сторону, минуя кусты с какими-то снежно-белыми, едва ли не светящимися цветами. Порыв ветра принёс с собой лёгкий аромат.

– Уилл Хоубейкер, действующий шеф полиции Суитуотера.

Парень протянул руку, и Такер автоматически её пожал. Что-то всколыхнулось в памяти. Знакомый акцент, темп речи, однако не это смутило Такера.

Всё дело в запахе. В памяти возникла картинка: маленькая светловолосая женщина с улыбкой срывает цветок с куста.

Сердце сжалось, и расплывчатое изображение исчезло.

Он повернулся к полицейскому:

– Действующий шеф?

– Исполняю обязанности, пока не вернётся шеф Харбин. Операция на открытом сердце, – объяснил Хоубейкер.

– А.

Мгновенье подождав, он добавил:

– Вы не представились.

«Всё-таки заметил».

– Такер.

Коп склонил голову набок:

– Это имя или фамилия?

– И то, и другое, – ответил Такер после секундного размышления.

– Такер Такер.

– Ну… – Да, глупо вышло. – В принципе, произносится не одновременно.

Судя по глазам Хоубейкера, не такой уж он дурачок, как думалось.

– Судя по акценту, мистер Такер, вы не из этих мест.

– Из Нью-Йорка.

Кажется, эта информация ему многое объяснила.

– Эй, Петтигрю!

Такер поморщился, когда хорошо поставленный голос Мейсона прогремел откуда-то из грузовика, эхом отразившись от металлических стенок. Фамилия Такера стала такой же очевидной, как ярко-красный мяч, бухнись он между ним и копом. А ведь так хотелось сохранить инкогнито хотя бы на пару часов, пока не удастся разведать обстановку. Не говоря уже о том, какую реакцию вызовет новость о его появлении.

Фамилия Петтигрю в Суитуотере много значила.

– Так и будешь фигнёй страдать? – заорал предатель. – Давай закругляться, пока я окончательно не вымотался. Чёртова жара… – Мейсон вылез из жёлтого чудовища и, заметив гостя, быстро сменил кислое выражение лица на приветливое. – Здрасьте, офицер. – А заодно добавил акцент. – Я вас не заметил.

Определённо, теперь полицейский окончательно проснулся и глянул на Такера:

– Петтигрю?

– Наверное, мы не с той ноги начали.

– Наверное, вам стоит ещё раз представиться.

Такер знал свои права. Строго говоря, Хоубейкер без особой на то причины или разрешения злоупотреблял властью. Но здесь – Суитуотер, Южная Каролина, и, культурно выражаясь, так далеко от Нью-Йорка, как это только возможно. Вероятно, посыл подальше главного копа – действующего или нет – вызовет неодобрение в этих краях. Вдобавок Такер приехал сюда сменить обстановку, в поисках тихого местечка. Можно сказать, даже мирной жизни. Угодить в местную тюрьму – не совсем логичное начало для подобного.

– Такер Петтигрю. Рад знакомству.

Если коп и расслышал сарказм, то оставил его без внимания.

– Как интересно. Не знал, что у старика Карлтона осталась семья.

– Не осталась. – Тут без вариантов. Пусть ублюдок и зачал отца Такера, но тем всё и ограничилось.

Прежде, чем Хоубейкер успел полезть дальше в генеалогию Петтигрю, Мейсон решил вмешаться. Видимо, никто не рассказал ему о легендарной английской сдержанности.

– Привет. – Он потряс руку нового соседа, словно продавец подержанных автомобилей, сияя улыбкой, заставляющей птиц петь, женщин вздыхать, а простых смертных падать ниц. – Я Мейсон Диксон. Хороший друг Такера.

Такер зажмурился, зная, что сейчас произойдёт.

– Ваше имя – Мейсон Диксон? ^[1]- недоверчиво переспросил коп.

– Моя мать была родом с севера, а папаша обладал весьма своеобразным чувством юмора.

Такер открыл глаза, почувствовав взгляд полицейского. Определённо, тот ещё не забыл «Такера Такера». Он было открыл рот, но Мейсон оказался быстрее:

– Конечно, папаше стало не до смеха, когда во время слушанья по опеке судья, фигурально выражаясь, разделил меня поровну между родителями, прям как те землемеры штаты. – Он задумчиво почёсал свой раздвоенный подбородок. – Наверное, хорошо, что родители в итоге помирились.

– Итак. Должно быть, это ваша… дочь? – громко спросил Такер, пока Мейсон не пустился в рассуждения о банджо и сельских животных или, не дай бог, не разразился песенкой «Кукурузный Джимми».

Надеясь отвлечь внимание, Такер указал на маленькую чёрную голову, скрытую за соседней занавеской.

Хоубейкер обернулся и нахмурился:

– Это моя сестра. Ей двадцать восемь.

– Она что, лилипутка? – поинтересовался Мейсон.

– Просто невысокая, – процедил полицейский сквозь зубы.

– О, – прищурился Мейсон. – Может, всё дело в том, что она стоит рядом с этой рыжей амазонкой.

Такер постарался незаметно пнуть друга по голени.

– Вот блин, – пробормотал британец, забывшись. – Чего так беситься-то?

Такер уже сожалел о решении вернуться на Юг, хотя его необъяснимо сюда тянуло. Может, причина в прежней суетливой и невесёлой жизни. Может, в простом любопытстве.

Суитуотер казался куском головоломки, фрагментом, которого не хватало для полной картины.

Здесь пролог жизни Такера.

Он посмотрел на соседний коттедж с жестяной крышей, неприкрытыми стропилами и широким крыльцом. Стены цвета свежесбитого масла, небесно-голубые оконные рамы. Мох, подобно призрачным одеждам, свисал с ветвей корявых дубов, застывших в утренней жаре. И море цветов: крупные голубые шары нахально качались над холмами мелких жёлтых и теми, что напоминали маленьких белых бабочек на тонких зелёных ветках.

На крыльце стояло несколько пятилитровых вёдер краски, с кованого железного столба свисал резной деревянный знак, но на таком расстоянии разобрать надпись не представлялось возможным.

Такер посмотрел дальше по улице. Городок находился в каком-то оцепенении, будто даже деревья принимали валиум.

Но вместо веранд, заполненных бесцельно сидящими в креслах-качалках стариками, Петтигрю с удивлением обнаружил яркие бутики и галереи, напоминавшие леденцы, рассыпанные невнимательным великаном-сладкоежкой. Рестораны, бары. Врачи, юристы и бухгалтеры работали в красивых старых зданиях с именами на вывесках. Старомодная надпись на окне аптеки напротив гласила, что она основана в 1965 году.

Всё совершенно незнакомое.

– Послушай, – начал было Такер, но друг оказался быстрее.

– Это… бисквитом пахнет? – Его патрицианский нос возбужденно дёрнулся.

Хоубейкер перевёл взгляд на Мейсона:

– Если ты про печенье, то да. А ещё у них отличный кофе. Сейчас собираются делать чай, ну тот, который называют корнским…

– Да ладно.

– Правда. Джози делает булочки с этим обалденным белым кремом…

– Взбитыми сливками, – пробормотал Мейсон и уже собрался идти на запах, но Хоубейкер его остановил.

– Они откроются только через пару недель.

– Прости, ты сказал недель?

– Да. – Смерив Мейсона взглядом, коп продолжил: – Хотя, пожалуй, я угощу тебя бисквитом, старина, раз уж мы соседи.

Мейсон повернулся к Такеру:

– Похоже, меня разоблачили.

– Надо же. А ведь ты так убедительно играл и ни разу не прокололся.

– Плачу пятьдесят долларов за то, что издаёт этот запах, – заявил полицейскому Мейсон, плюнув на свой образ рубахи-парня. – Петтигрю настоял, чтобы мы позавтракали в придорожном кафе на автостраде. Поверь, несмотря на название, питание оказалось отнюдь не международного уровня.

Хоубейкер усмехнулся, но тут же посерьёзнел и повернулся к Такеру:

– Рискну предположить, что "Т" в имени Карлтон Т. Петтигрю означает «Такер». Должно быть, ты… внук старика Петтигрю?

– Только в чисто биологическом смысле этого слова.

На мгновение коп задумался.

– Так ты – владелец этой развалины.

– Развалины?

– Планируешь жить здесь сам? – продолжил Хоубейкер, не обращая внимания на возмущение Такера. – Или просто залатаешь дыры в стенах, чтобы новым жильцам было, во что пострелять?

Ага. Так вот что вызывало недовольство. Хоубейкер, несомненно, знал о произошедшем как шеф полиции, не говоря уже о том, что по соседству находился магазин его сестры.

– До последнего времени я не представлял, что тут творилось. За домом должен был присматривать адвокат.

– О да, он отлично за ним присматривал.

Судя по выражению лица Хоубейкера, между ним и бывшим адвокатом Такера особой любви не наблюдалось.

– Возвращаясь к печенью… – гнул своё Мейсон.

Секунду Хоубейкер колебался, затем резко мотнул головой в сторону маленького жёлтого коттеджа.

– Пойдёмте. И кстати, добро пожаловать в Суитуотер. – Затем посмотрел на Такера. – Или, вернее, добро пожаловать домой.

* * *

– Что Уилл творит? – прошипела Сара, заметив, что трое мужчин направляются к их крыльцу. – Решил притащить их сюда? В дом?

– Они же не собаки, – заметила Элли.

– Я бы не зарекалась. – Сара с тревогой наблюдала за тёмным незнакомцем.

Ходячая неприятность. Вне всяких сомнений. В дверь постучали, и Сара вслед за Элли покинула кухню.

Блондин – невероятно, вблизи он выглядел даже ещё лучше – вошёл с Уиллом, оглядываясь и принюхиваясь. Его здоровенный приятель остался в дверях. Сара посмотрела в окно и увидела, как он, уперев руки в бока, хмуро разглядывает знак, установленный ими накануне.

«”Суперобложка”, - гласили резные буквы. – Книги, кофе и кондитерские изделия».

– Сара Барнвелл, – произнёс Уилл повелительным тоном. – Это Мейсон…

– Рад с вами познакомиться, – перебило божественное создание.

Глаза цвета выдержанного виски, волосы как золотые нити. И явно английский акцент.

Сара пожала ему руку:

– Взаимно. А это – мой деловой партнёр Эллисон Хоубейкер.

– Эллисон. – Гость смерил Элли оценивающим взглядом, прежде чем слегка коснуться губами костяшек её пальцев.

– Мейсон хочет печенье.

Сара нахмурилась. Судя по тому, как гость смотрел на Элли, – не только печенье.

– Мы ещё не открылись, – возразила Сара, сверля Уилла взглядом.

– Так скажи Джози, что наняла ещё одного дегустатора.

– С удовольствием заплачу, – подтвердил блондин.

– Нет, нет. Если действительно не возражаете поработать у нас подопытным кроликом, мы будем рады услышать ваше мнение. Не так ли, Элли?

Та застыла на месте с выпученными глазами.

– Боже, – пробормотал Уилл и дёрнул её за руку. – Почему бы тебе не принести выпечку, Эл? – И хмуро глянув на блондина, подтолкнул сестру в сторону кухни. – И чай захвати, раз уж всё равно туда идешь.

– Отличная идея, – просиял Мейсон.

– Чай, – тупо повторила Элли.

– Может, Эрл Грей? – предложила Сара.

– Если не затруднит, – замялся британец.

– Нет. Не затруднит, – выдавила Элли.

Когда она наконец пошла на кухню, спотыкаясь на каждом шагу, Сара с подозрением уставилась на бога.

– Итак, Мейсон… – Через плечо блондина она заметила, как второй незнакомец поднялся на крыльцо. Что-то крайне его раздражало. Хотя, может, он всегда так выглядит. – Что привело вас в Суитуотер?

– О, просто приехал отдохнуть, – рассеянно ответил британец, больше занятый звуками и запахами, доносившимися с кухни.

– Это книжный магазин.

Все трое повернулись на низкий голос, идущий от двери. Там стоял темноволосый гигант. Его словно высеченное из гранита лицо исказилось. Явно удивлённый, Мейсон уставился на свежепокрашенные полки по другую сторону комнаты.

– Да уж, Петтигрю. Какая ирония.

– Петтигрю? – нахмурилась Сара.

– Точнее, Карлтон Такер Петтигрю Пятый, – представил Мейсон, величественно взмахнув рукой. – Ваш новый сосед.

Сара медленно повернулась к человеку в дверях. Судя по холодному взгляду серых глаз – её отвращение взаимно.

– Невероятно, – пробормотал Петтигрю, развернулся и пошёл прочь.

– Что случилось? – спросила Элли, появляясь из кухни с полным подносом.

– Полагаю, Цербер не любит читать, – ответила Сара, глядя вслед новейшему и противнейшему представителю семейства Петтигрю.

Глава 3

В затхлом воздухе пустой комнаты почти физически ощущалась атмосфера заброшенности. Такер дёрнул цепочку, и потолочный вентилятор начал лениво крутить лопасти, распространяя запах чистящего средства. Может, адвокат попался и паршивый, зато нанятые уборщики хлеб ели не зря. Дом нуждался в ремонте, но хотя бы был чистым.

Половицы под ногами заскрипели. Увидев на полу тёмные пятна от воды, Такер вздохнул. Похоже, у него ещё и крыша протекает.

Расположенная на самом верху, эта комната напрямую соединялась с главной спальней через боковую дверь. И вкупе с небольшим размером это наводило на мысль, что её, скорее всего, использовали в качестве детской. Над поцарапанными панелями виднелись обрывки обоев. Пожарные машины и далматинцы.

Засыпал ли сам Такер под сенью этих милых щенков? Наклеил ли их его отец или это прихоть кого-то из жильцов?

Такер смутно помнил синее одеяло с атласной отделкой. Вышитые инициалы в уголке – их инициалы. Потёртое, ручной вязки, оно было своего рода реликвией и передавалось от отца к сыну больше из сентиментальности, чем для прямого использования. Такер протаскал его с собой весь первый год жизни в Нью-Йорке.

Задумавшись, что же стало с тем одеяльцем – и маленьким мальчиком, верившим в талисманы, – он замер, почти ожидая появления призрака прошлого.

Но комната так и осталась просто комнатой. А дом – просто домом. Честно говоря, Такер и сам не знал, рад он или разочарован.

Он посмотрел в высокое окно на закат, окрасивший небо в мягкие розовые тона. Тусклые лучи просачивались сквозь корявый поросший лишайником дуб, который отбрасывал тени на чёрную почву. Такер шагнул вперёд и открыл окно. В здешнем воздухе чувствовалась какая-то законченность, распад и свежесть зарождающейся жизни одновременно. Острая нотка болотной соли, или, может, речной, сливалась с душистым ароматом цветущих деревьев. Такер глубоко вдохнул, пытаясь воскресить ещё какие-нибудь воспоминания, но добился лишь смутной головной боли.

Где-то вдали тихо по-старчески заворчал гром. Если не считать его и жужжания каких-то насекомых, вечер был неестественно спокоен. «Шума машин нет», – понял Такер. Ни сирен, ни толп спешащих куда-то людей. В такой тишине собственные мысли казались невыносимо громкими.

Никто никуда не торопился, ритм жизни не просто медленный, а вообще другой. В мегаполисе Такера в основном никто не узнавал, даже когда он начал завоевывать популярность. Просто один из многих.

А в Суитуотере и пары часов не прошло, как его уже выделили из толпы и заинтересовались, кто же он такой.

Пожалуй, к этому можно было относиться двояко: как к новизне и как к раздражителю.

«Скорее, второе».

Глядя на колышущуюся на ветерке «бороду» лишайника, Такер подумал, что, в зависимости от настроения смотрящего, дуб за окном может выглядеть либо загадочно, либо просто жутко. В любом случае вид лучше, чем тот, на кирпичную стену, что открывался из-за стола прежней квартиры.

Итак, здесь будет кабинет. Такеру понравилась атмосфера… и возможность использовать комнату своего детства уже во взрослой жизни. Не совсем уж «от колыбели до могилы», но близко к тому.

Стол всё ещё лежал в грузовике, его установку (и ещё пару вещей) они с Мейсоном отложили на завтра. Не то чтобы Такер привёз с собой много скарба. В своей квартирке он никогда не обращал особого внимания, куда опускает задницу. И кабы не спутался с владелицей мебельного магазина и не получил при разводе часть её имущества, пожалуй, явился бы сюда с одним матрасом и минимумом одежды.

Определившись с местом для стола, Такер пока не предполагал за него усесться. В голове оставалось ещё слишком много ненужного хлама. Нужно постепенно избавляться от него, так же как при сортировке своих и материнских вещей. Что оставить, а что выбросить.

Такер провёл рукой по облупившейся краске подоконника. Потрудиться придётся на славу.

– Если я ещё не успел тебе сказать, сообщаю: ты определённо свихнулся.

Он следил за красной птичкой, молнией порхающей меж изогнутых ветвей.

– Говорил и не раз. – Всю дорогу от Нью-Йорка. – Можешь уехать в любое время, Армитейдж.

– И не увидеть, как в следующий визит к соседям тебе разнесут башку?

Такер отвернулся от окна. Насмешливая улыбка кривила почти легендарные черты его лучшего друга.

«Ну да, я переборщил». Но когда пытаешься двигаться дальше, начать с чистого листа, как правило, хочется двигаться по прямой, а не по кругу.

– Я просто не ожидал. Что тут такого?

Мейсон оттолкнулся от дверного косяка и прошёлся по комнате. Пусть потная футболка прилипла к спине, а изношенные половицы скрипели под пыльными кроссовками, его врождённая харизма превратила пустое пространство в сцену.

– Просто странно. Ты вернулся в родное болотце и так удивляешься поднявшемуся на поверхность илу.

Такер смотрел на пожарные машины, весёлых псов. Он не знал, как объяснить странное ощущение внутренней надломленности. И то, что недостающие кусочки его тянуло искать именно здесь.

– Это болотце мне не родное. По крайней мере, я этого не помню.

А ведь ожидал что-то вспомнить. Что-то почувствовать. Но кроме одной краткой вспышки ничего не добился.

Но вот увидеть книжный магазин он не ожидал. Это свежая рана, а не ил. В конце концов, большую часть детских лет Такер практически прожил в книжном магазине. Там работала его мать.

Там она и умерла.

«Господи. Какого хрена я тут делаю?»

Устав больше эмоционально, чем физически, Такер решил, что ему нужно побыть одному. После похорон он едва нашёл для себя две минуты между друзьями матери и коллегами, партнёрами и Мейсоном. Такер понимал их благие намерения, но всё равно задыхался.

– Пойду в душ.

Он протиснулся мимо Мейсона, но тот ухватил его за плечо.

– Потребуется время, чувак. – Выражение лица друга было доброжелательным, прежняя веселость пропала. – Неважно, в какой точке карты ты находишься.

Не в силах спорить с такой логикой, Такер молча покинул комнату.

* * *

Сара вышла на новое экранированное крыльцо коттеджа. А Ной расстарался на славу. Не только повесил полки, укрепил ступеньки, выкорчевал старую ванну и добавил ещё одну кабинку в туалете, но и соорудил основу того, что стало убежищем Сары.

Тёплый и немного влажный вечерний воздух обволакивал тело. Прогремел гром – ничего страшного, судя по звуку, грозу протащит мимо. Ветер, подслащенный ароматом звёздчатого жасмина, шевелил влажные кончики только что вымытых волос.

После душа Сара выпила вина – заслуженная награда в конце тяжёлого дня. Она покрасила миллион метров отделки, перебрала вещи, поговорила с продавцами. До открытия магазина предстояло переделать ещё кучу мелочей.

Последняя пара месяцев ознаменовалась как успехами, так и неудачами. Но в целом Сара справлялась. Справлялась со Суитуотером.

Сегодня проснулись старые воспоминания, вернулась былая неуверенность в себе, которую она считала давно похороненной. Её корни здесь, в глинистой почве этого города, и пока одни побеги вырастали, даже цвели – другие засыхали. И нормально раскрыться не получится, пока не разберёшься с прошлым.

Детство Сары не было ужасным, однако унижений хватало. Еле сводя концы с концами, она боролась с уязвлённой гордостью. Особенно когда мама умерла, а отец… что ж, с отцом тоже пришлось надолго расстаться.

Сара вздохнула, не желая вновь переживать те мрачные дни даже в мыслях. Перешёптывания, чужие взгляды. И самое худшее – жалость.

В городке, где тебя из года в год окружают одни и те же люди, трудно вырваться за рамки шаблона, в который тебя вписали.

Саре отчаянно хотелось стать кем-то иным.

Но она была слишком высокой и слишком рыжей, чтобы просто слиться с фоном. И слишком умной, так что прекрасно сознавала: ей хочется от жизни гораздо больше, чем может предложить Суитуотер.

Отец одновременно не понимал Сару и гордился ею.

Джон Барнвелл, благослови господь его душу, дал ей всё, что мог. Но он был тихим, простым человеком, который зарабатывал на жизнь ремонтом рыбацких лодок да иногда играл в бейсбол с таким же немногословным сыном. И просто не знал, что делать с увлечённой книгами молодой девушкой с запросами на что-то… большее.

Особенно, если девушка до боли напоминала умершую жену.

Поскольку старая рана сегодня разболелась с неожиданной силой, Сара решила скоротать вечер за романтическим триллером. Немного острых ощущений и хороший жаркий секс – пусть даже чужой – вкупе с вином и душем станут своего рода хет-триком релаксационной терапии. Ещё раньше, глядя на кушетку, свисавшую с потолка на толстых цепях, Сара предвкушала, как здесь устроится.

К сожалению, кое-кто её обошёл.

– Эй, ты, – обратилась она к огромному коту, занявшему большую часть тиковой полосатой подушки. – Подвинься.

Дармоед потянулся и перевернулся на спину.

– Знаешь, а ведь ты не обязан соответствовать своей кличке. – Сара почесала ему живот. – Ну, не знаю, хотя бы выгляди угрожающе. Как будто, если мышь выскочит, – ты знаешь, что с ней делать.

Дармоед закрыл глаза.

– Или нет, – вздохнула Сара, и тут в соседнем доме зажёгся свет.

Она чуть не забыла о новых жильцах. Удивительно, учитывая, что Мейсон… он ведь так и не назвал свою фамилию? В общем, Мейсон Какой-то-там был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела, а Такер Петтигрю оказался внуком Карлтона.

А это ещё удивительней. Такер больше походил на уличного бандита, нежели на отпрыска самой известной в городе семьи. Да и вёл себя соответственно.

Кто бы расстроился, что рядом собираются открыть книжный магазин?

Пожалуй, деньги есть – ума не надо. И всё же, для человека, выросшего в Нью-Йорке – если верить словам Уилла, – Такер приобрёл гораздо больше мускулов, чем показного городского лоска.

И уж точно и прежде передвигал мебель при почти тридцатипятиградусной жаре.

Странно, если подумать. Для такого рода дел всегда можно найти специалистов.

И почему Петтигрю решил въехать в один из своих дешёвых домов вместо того, чтобы завалиться в поместье Риверс Энд? Там явно попросторнее.

Хотя, если выбирать между жизнью с гнусным старым ублюдком и обитанием в сарае, Сара с радостью предпочла бы второе.

Впрочем, настоящие причины не важны. Стоит вести о внуке Петтигрю разлететься по округе, как местные сами всё додумают. Сара отсутствовала не так долго и не успела забыть, что вСуитуотере сплетни носятся как пыль по ветру. А значит, скоро ещё больше людей заявится посмотреть, как продвигаются дела.

И поглазеть на человека, который станет некоронованным королём Суитуотера.

Предприимчивая Сара не могла не воспользоваться случаем и убедила Джози испечь партию её знаменитого печенья с шоколадной крошкой. Самое то, чтобы раздавать посетителям вместе с визитками. Разбудить аппетит людей и раздразнить их любопытство.

Судя по утренней стычке, Такер Петтигрю будет весьма неприятным соседом, а значит, не грех использовать его известность во благо бизнеса.

Довольная собой, Сара взбила тиковую подушку, улеглась и, неспешно покачиваясь, погрузилась в выдуманный мир.

Цепи скрипели в такт уличному концерту цикад. Вечерний ветер нашёптывал на ухо свои секреты, однако теперь вызывал мурашки по коже.

Отметив, на чём остановилась, Сара подняла взгляд.

В воздухе ощущался странный, горьковатый привкус, сладкий аромат жасмина сменило что-то едкое. Спустя миг Сара поняла, в чём дело.

Сигаретный дым.

Она наградила соседний дом хмурым взглядом. Ну вот и началось.

Решив не позволять Петтигрю портить ей вечер, Сара встряхнула головой, возвращаясь к книге. Но как бы сильно ни старалась, вновь сосредоточиться на сюжете не вышло.

Что-то было… не так, пусть Сара и не могла чётко сказать, что именно. И дело не в слабом запахе сигаретного дыма – хотя воздух, кажется, уже устал и больше не мог его рассеивать.

Даже цикады умолкли.

Поёжившись, несмотря на жару, Сара посмотрела на улицу. Лунный свет струился сквозь вершины деревьев, отбрасывая жутковатые тени.

Что-то там пряталось.

Непонятно, с чего в голове возникла эта мысль, но избавиться от неё уже не представлялось возможным. Волоски на затылке встали дыбом, выступил холодный пот.

Замерев, Сара сканировала взглядом заросли, образовывавшие живую изгородь перед коттеджем. Чувство, что кто-то за ней наблюдает, по силе напоминало физическое прикосновение.

– Не глупи, – пробормотала Сара, но желудок, кажется, не собирался прислушиваться к голосу разума и свернулся в какое-то паническое оригами.

Прошла пара минут, пока она решала, запереться ли в доме или крикнуть что-нибудь угрожающее. Вот только что? «Эй, у меня есть книга в мягкой обложке, и я не побоюсь её использовать»?

Сара едва не рассмеялась от абсурдности такого варианта, и вдруг у подножья старого дуба одна тень отделилась от прочих.

– Мяу.

Сара подскочила, выронив книгу. Та с шумом упала с качелей, и проснувшийся Дармоед раздражённо хлестнул хвостом.

– Твой друг? – спросила Сара, удивляясь собственной глупости.

Ради всего святого, это же обычная кошка. Может, подкралась, чтобы спровоцировать Дармоеда на какие-то действия, не понимая безнадёжности сего замысла.

– Вот к чему приводит чтение триллеров, – пробормотала Сара, наклоняясь за книгой.

И бросив последний взгляд на тени, решительно выбросила их из головы и вернулась к сюжету.

К тому времени, когда злодей ворвался в спальню героини, Сара была так поглощена чтением, что почти услышала, как взвизгнули створки открытого им окна.

Вообще-то, действительно услышала.

В ещё одной комнате соседнего дома вспыхнул свет. Звук льющейся в ванну воды и слово «дерьмо» с нью-йоркским акцентом прозвучали так ясно, словно Такер Петтигрю стоял рядом с Сарой на крыльце. Совершенно не желая наблюдать за личной гигиеной этого человека, она отвернулась и сосредоточилась на книге.

Плеск прекратился, зашумел душ.

Сара тряхнула головой, цепляясь за напечатанные на странице слова. Обычно, читая, она спокойно блокировала все звуки из внешнего мира.

Вот только прошла ещё пара минут, и…

Чёрт побери, Петтигрю запел.

Песни из мюзиклов? Кажется, «Что-то будет» из «Вестсайдской истории».

Вест. Сайдской. Истории.

Сара так загляделась, что едва не уронила книгу.

Ладно, ладно. Матерь божья. Ванная без жалюзи. Там действительно не было жалюзи на окне. И отчётливо просматривалась занавеска душа. Комната освещалась, точно бродвейская сцена.

Вот уж правда, «что-то будет».

– Неприлично-то как, – обратилась Сара к Дармоеду… но того на месте не оказалось.

С ужасным предчувствием она посмотрела на экран, в нижней части которого пару дней назад обнаружила дыру. И так и не удосужилась заделать.

Разумеется, котяра именно сейчас решил оторвать свою толстую попу от подушки и зашевелиться. Хотя, учитывая с какой скоростью он двигался в сторону открытого окна Такера Петтигрю, пожалуй, лень перестала быть его главным пороком.

– Дармоед! – позвала Сара отчаянным шёпотом, чтобы не услышал сосед.

Впрочем, со всем этим – боже, теперь настал черёд «Летних ночей» из «Бриолина»! – пением и мытьём, даже взорви она небольшую бомбу, Такер и ухом бы не повёл.

Протискивавшийся в дыру в изгороди кот выглядел большим тёмно-серым пятном.

– Дармоед!

Вот же тупица! Сара выскочила наружу, туго затягивая тонкий халат, и босиком зашлёпала по мягкой траве. Но тут же наступила на сосновую шишку, прикусила губу и запрыгала на одной ноге.

– А ну вернись! – прошипела Сара.

Какая ирония, если подумать. Зная своего кота, она понимала: его уже ничто не остановит. Большинство кошек ненавидело воду, но только не Дармоед. Нет, он каждый день сидел, словно шерстяной Будда, и увлечённо следил за каплями, стекающим вниз по занавеске душа. Прямо одержимость какая-то – хотя на сегодня он по идее уже должен был закончить медитацию.

Очевидно, не закончил. Потому что теперь направлялся прямиком к мистеру Леонарду Бернстайну и его стриптизному занавесу.

Но погодите! Кот же толстый. Может, не сумеет забраться… ах, дерьмо, он уже на дереве. Определенно где-то только что был нарушен один из законов Ньютона.

Дерево росло в стороне от окна, но если Дармоед проберётся по ветке…

Ни к чему хорошему это не приведёт. Разрываясь между желанием догнать кота и вернуться к себе, где можно потом отрицать любую свою причастность, Сара помедлила за кустами гардении. Технически, она на своей территории. Пусть та и располагается под окном соседской ванной.

– Дармоед! – попыталась она ещё раз, пока Петтигрю распевал о том, что познакомится с другом на пляже. Скорее уж, с толстозадым котом в душе.

И тут сосед заорал.

Душ выключили, и Сара попятилась. Всё отрицать казалось очень неплохим планом.

– Откуда ты, чёрт возьми, взялся?!

Дерьмо. Оставалось надеяться, что Петтигрю не аллергик или котоненавистник. Сара представила, как Дармоед пулей вылетает в окно, выпнутый босой ногой.

И вдруг споткнулась о корень, жёстко приземлилась на зад и зажала рукой рот, сдерживая крик. Напрасно. Петтигрю подошёл к открытому окну и выглянул наружу.

Голый.

Слава богу – слава богу! – подоконник скрывал его ниже бёдер.

Но, чёрт возьми, он отлично сложен.

– Ты.

И не любит гостей. Хорошо сложенный, но грубый. Петтигрю уставился на неё с таким отвращением, что Сара забыла о смущении и задрала подбородок:

– Я.

Он побрился. И с зачёсанными назад волосами смотрелся вполне по-человечески.

– Полагаю, эта… зверюга принадлежит тебе.

– Эта зверюга – кот.

Такер с сомнением посмотрел куда-то назад.

– Он лижет занавеску душа.

– Да, он это любит. – Сара пыталась сообразить, как подняться с земли хоть минимально благородно. Не-а, невозможно. Она в любом случае сверкнёт надетым под халат нижним бельём.

– В чужих ванных?

– Только у тебя. Это в первый раз.

Петтигрю потянулся в сторону, сдёрнул с вешалки полотенце и обернул тёмно-синий хлопок вокруг талии.

– Так это теперь будет каждый день? Вторжение в мою личную жизнь? А то, может, я что интересное изображу, раз уж за мной шпионят. – Он безрадостно засмеялся и окинул взглядом занавеску. – Хотя сегодня ты уже достаточно увидела, не так ли?

«Это точно».

– Слушай, я живу вон там. – Сара указала на собственное крыльцо. Меньше десяти ярдов от окна Петтигрю. – А у тебя нет жалюзи. Я вовсе не пыталась…

– Там же сарай, – произнёс он, всматриваясь в темноту.

– Никакой не сарай, – возмутилась Сара. – Это…

– Ладно, флигель. Неважно.

– Уверяю, между флигелем и сараем большая разница. С удовольствием покажу тебе в энциклопедии, чтобы ты мог сравнить фотографии.

– В смысле?

– Ну, у тебя, кажется, проблемы с книжными магазинами. Полагаю, чтение – не самая сильная твоя сторона.

– Думаешь, я не умею читать? – Свет падал сзади, и Сара не видела лица соседа, но в голосе слышалось… неверие? Веселье? Трудно определить.

– Уверена, что умеешь.

– Если только в книге есть картинки?

Сосновая иголка уколола её в ягодицу. «Да ну сколько можно». Сара поднялась на колени.

– Просто учитывая твою недавнюю реакцию…

– Подожди-ка. – На сей раз Петтигрю расхохотался. – Ты шпионишь за мной всё утро. Отправляешь своего, – он оглянулся, – кота, бог знает зачем, потом наблюдаешь, как я пою в душе, а теперь выставляешь виноватым меня?

Ладно, может, он и прав. Вот только она не могла отправить Дармоеда даже в лоток. Даже если сильно старалась.

– Если перестанешь меня перебивать и позволишь…

– А, так я тебя ещё и перебиваю.

– Извиниться. Чёрт возьми, я пытаюсь вести себя дружелюбно!

– Дружелюбно, да? – Петтигрю неожиданно небрежно облокотился на подоконник, и пусть Сара по-прежнему не видела его глаз, но злость в голосе расслышала. – Тогда я сейчас выйду. А ты так и оставайся на коленях.

Сара с такой силой втянула воздух, что чуть не отрубилась.

– Ты… ублюдок.

– Ну да, так я и думал. – Окно закрылось и почти тут же распахнулось снова. – Держи своего любимца.

И Дармоеда бесцеремонно закинули на ближнюю ветку.

«Гадский любимец», – зло думала Сара, уговаривая негодное животное спуститься с дерева.

Итак. Такер Петтигрю, может, и придурок. Но уж точно не тупица.

Глава 4

– Нам нужно ещё печенье.

Элли оторвала взгляд от противня, на который выкладывала выпечку:

– Я только что отдала тебе последнюю порцию, приготовленную Джози.

Пронзительные зелёные глаза Сары опустились на решётку для охлаждения.

– Тогда возьмём вот эти.

– Но… – Внутренняя дрожь походила на панику. – Я их только что испекла, даже не попробовала. – «Ну почему Джози именно сегодня отправилась к сестре в Саванну?» – Мы ещё даже не открылись!

– Но это не помешало праздным зевакам сюда заглянуть. Явились почти все полицейские Уилла – хотя, скорее уж, стая саранчи, судя по тому, как они сожрали всё, что не прибито гвоздями. – Сара взяла печеньку и откусила. – Чёрт, как вкусно, Эл. Передай Джози, что рецепт замечательный.

– Тебе вроде не мешает всё это внезапное внимание.

Подруга бросила на Элли жалостливый взгляд:

– Милая, ты слишком долго пряталась. По-соседству поселилось двое новых мужчин, один из которых красив настолько, что мог бы быть твоей сестрой, а фамилия второго – Петтигрю. У нас уже побывала половина незамужних местных дам, и я жду, что оставшиеся прибегут до конца недели. Даже Кэролэнн Фрай припёрлась к соседу с каким-то угощением, значит, уже в третий раз развелась. Я думала, её стукнут по голове и затащат в дом за нарощенные патлы, но минут пятнадцать назад она возвращалась восвояси с накрытым блюдом, стало быть, Петтигрю не принимает гостей.

– Потому что он в магазине скобяных товаров, – донеслось от двери. – Покупает краску.

– Ну что ж, это объясняет временное затишье. – Сара повернулась к возникшей на пороге красавице-брюнетке. – Рейни Страттон. В последний раз мы виделись, когда у тебя и груди-то не было. Боже, какие перемены. – Стряхнув крошки со своего внушительного декольте, она от души обняла Рейни, а затем отстранила на расстояние вытянутой руки. – Только посмотри. Красивая как картинка. Глядя на тебя, чувствую, что мне пора доставать инвалидную коляску.

– Да ладно, – усмехнулась Рейни. – Тебе сколько, тридцать?

– Ох, пока двадцать девять. Встретила на днях твою маму «У Кальпеппера», и она сказала, что ты готова к осеннему семестру. Значит, не напрасно я заставляла тебя читать вместо просмотра телика.

– Строже няньки у меня не было. Здравствуйте, миз Хоубейкер.

– Зови меня Элли.

Сара протянула Рейни печенье и, поддев карманы поношенных джинсов большими пальцами, резко заметила:

– Не говори, что пришла сюда посмотреть на Такера Петтигрю. Он точно слишком стар для тебя.

– Я же сказала, он в скобяной лавке. Если бы мне хотелось на него взглянуть, не лучше было бы остаться там? В общем, я его уже видела вчера. Он заходил к папе на работу, чтобы взять в аренду мусорный контейнер и раздвижные стремянки. – Рейни – сплошь длинные голые ноги и юношеская бестактность – прислонилась к прилавку. – С ним был друг. – Она поиграла бровями и откусила печенье. – Вот на него я бы не отказалась ещё раз взглянуть. Ух ты, как вкусно. Их приготовили вы миз… Элли?

– Что? А, гм, да. – Элли поняла, что отвлеклась. Сама она пару дней Мейсона не видела. И не то чтобы искала встречи… – Я просто воспользовалась рецептом Джози.

– Джози – кулинарный гений. Это печенье пойдёт нарасхват. Я столкнулась с Дэррилом Толливером – ему чертовски идёт полицейская униформа, – и он сообщил, что вы раздаёте бесплатные вкусности. Прекрасный способ завлечь людей, будто они все и так не умирают от любопытства, мечтая сунуть сюда свой нос. Книжный магазин. – Рейни доела угощение и подмигнула Саре. – Следовало догадаться. Бог свидетель, в детстве ты меня заваливала книгами. Однако я собираюсь стать учительницей, так что вскоре всё вернется в исходную точку. Вам помощь не нужна? На неполный рабочий день?

От подобного напора Элли моргнула, а Сара рассмеялась, запрокинув голову, и её длинные кудри заскакали точно медные пружинки.

– Кажется, мы только что провели первое собеседование.

– Раз уж я перевелась в местное отделение университета, то поживу дома. – Рейни закатила глаза. – Но я буду свободна большинство вечеров и выходных. Книги, кофе, печеньки… – Она сцапала ещё одну. – Кто бы не хотел тут работать? Что-то горит?

– Вот зараза! – Элли неуклюже потянулась за прихваткой. Видимо, забыла выставить таймер. На почерневшие куски засахаренных камней не позарился бы даже кот Сары. – Я… – Она развеяла дым рукой и указала на чёрный ход. – Может, птички съедят.

Пока Сара обсуждала с Рейни её потенциальную работу, Элли вынесла противень на улицу. Удивительно, как легко некоторым удаётся заглянуть в гости и между делом напроситься на работу. Сама Элли никогда не умела… так просто сходиться с людьми.

Она выбросила сгоревшее печенье с крыльца.

– Ай!

А подняв взгляд, увидела Мейсона, съёжившегося под градом летящей выпечки.

– О нет! – «Вот же дура!» – Прости, я тебя не заметила.

– Нет, нет. – Он стряхнул почерневшие крошки с густых светлых волос. – Это полностью моя вина. Мне надо бы… это бисквиты?

– Что? Нет. То есть да. Во всяком случае, по плану.

Очередной уголёк упал на его пыльную кроссовку.

– А… если тебе всё ещё интересно мнение, эти слегка пережарены.

Губы Элли задрожали, будто она слишком давно не улыбалась. Но стоило Мейсону вскинуть голову и одарить её ответной ухмылкой, как тут же включился режим потрясённой дурочки – обычное состояние в присутствии этого мужчины.

– Я смотрел, как к вам весь день шастают люди, и, если честно, уже сам шёл, чтобы бесстыдно умолять. – Мейсон посмотрел на кусочки у своих ног. – Хотя ожидал не совсем этого.

Элли далеко не сразу поняла, что вновь настал её черёд говорить.

– Прости.

«Дерьмо, ты уже извинялась».

Мейсон продолжал улыбаться – словно терпеливый взрослый умственно отсталому ребенку.

– Я их сожгла, – добавила Элли.

– Да неужели.

Ну вот, выставила себя ещё большей идиоткой, чем при первой встрече. Элли постаралась собраться. Да, он красив – ладно, просто сногсшибателен, – но она ведь не ищет связи с красавцем. Вообще ни с кем не ищет. И даже если б нуждалась в отношениях, мужчины вроде Мейсона не падки на таких женщин, как она.

– На кухне есть ещё печенье, – любезно сообщила Элли. – С удовольствием тебя угощу. И может, стакан холодного лимонада? Сегодня ужасно жарко.

– О, по указанию Такера я сегодня весь день счищал краску. – Мейсон поморщился, оглядев свои грязные джинсы и футболку в пятнах пота. – Наверное, мне не стоит заходить…

– Не глупи, я с радостью приглашу тебя к себе. – Слишком поздно Элли поняла всю двусмысленность фразы. – То есть внутрь. – Она покраснела, а у него дрогнули губы.

– Жду с нетерпением, чтобы меня пригласили. Внутрь, – прямо ответил Мейсон.

Жар с лица распространился ниже.

– Элли.

При звуках знакомого голоса жар моментально превратился в холод. Отвернувшись от Мейсона, Элли посмотрела на другой конец веранды.

– Здравствуй, Уэсли.

Он выглядел… хорошо. Свежеподстриженные светло-каштановые волосы, лёгкий наглаженный костюм. Аккуратный, как всегда.

Но взгляд карих глаз такой отстранённый, что сразу захотелось спрятаться. Забиться в уголок, стать совсем незаметной.

Вот только это невозможно. Элли закусила подрагивающую губу и, собрав остатки собственного достоинства, которое в неё вдалбливали с самого рождения, приклеила на лицо милую улыбку.

– Я не слышала, как ты подошёл.

– Я двигался на голоса.

Судя по тому, как Уэсли оглядел потрёпанную и потную одежду Мейсона, тот его не особо впечатлил.

«Ну и чёрт с ним».

– Мне надо с тобой поговорить. Наедине.

Элли вспомнила, как он произнёс эти слова в прошлый раз. Во время рождественской вечеринки адвокатской коллегии. Тогда на Элли был костюм от Шанель и обручальное кольцо Уэсли.

– Боюсь, время сейчас неподходящее.

– Вижу, ты занята. – Он хмуро посмотрел на противень и фартук, надетый поверх заляпанных краской шорт. – Но это важно.

Когда-то Элли думала, что если снова застанет Уэсли одного, если просто всё с ним обсудит, то они смогут уладить разногласия. Но это в ней говорили разбитое сердце и отчаяние. И хоть сердце всё ещё не оправилось, отчаяния и след простыл. Элли не хотела оставаться с Уэсли наедине.

Но и беседовать перед почти незнакомым человеком тоже. Особенно перед Мейсоном.

– Ладно. – Элли выдавила очередную улыбку. Может, если делать это почаще, она так и застынет на лице. – Сара на кухне, Мейсон. Уверена, она с удовольствием даст тебе, эм-м… бисквитов.

Он улыбнулся, но, оглянувшись через плечо, вновь помрачнел.

– Если ты уверена…

– Да.

В последний раз зыркнув на Уэсли, Мейсон поднялся по ступенькам и исчез в кухне.

– Это было грубо. – Элли повернулась к Уэсли и с удовольствием отметила, что выражение превосходства на его лице сменилось потрясением.

– Прошу прощения?

– Мейсон – мой друг.

«Вроде как».

– Ну что ж, вижу, ты по-прежнему не умеешь выбирать друзей.

– У меня прекрасные друзья. А вот выбор любовников оставляет желать лучшего.

В мягких карих глазах Уэсли вспыхнула ярость, но он поднял руки, словно успокаиваясь.

– Слушай, я пришёл не для того, чтобы начинать всё по новой.

Затем, глубоко вздохнув, наклонился и взял портфель, а когда выпрямился, на лице уже красовалась маска. Точно такая же, как и в тот день, когда Уэсли разорвал помолвку и разбил Элли сердце. За несколько недель до их свадьбы.

– Я узнал в суде, что сегодня наконец поступили бумаги о разводе твоего брата. И кто-то сказал, что его видели «У Макгрудера».

«О… Харлан. И ни слова не сказал».

– Уэсли…

– Забудь, – отмахнулся он. – Я просто предположил, что ты захочешь знать.

Глядя ему вслед, Элли думала, что слишком много времени потратила, пытаясь поступать правильно, а любимые всё равно её бросали.

Она направилась было на кухню за ключами от машины, но в дверях наткнулась на Сару.

– Прости. – Элли беспомощно пожала плечами.

– Он сволочь. – Подруга протянула руку со связкой.

Элли зажмурилась. Тяжело было видеть понимание в глазах близкого человека. Только Сара знала, каково ей пришлось после разрыва с Уэсли.

– Мне надо привести Харлана домой, пока он не наделал глупостей. Не хочу, чтобы Уиллу пришлось сажать его в тюрьму.

– Иди. – Сара вложила ключи в ладонь Элли. – Позвони, если понадобится помощь.

* * *

Такер поставил в кузов последнее гигантское ведро краски. Он никогда не представлял себя водителем пикапа – чёрт, да и любой другой машины тоже, у него и не было ни одной, – но надо признать, от вида блестящего чёрного «форда», взятого напрокат после возвращения фургона для мебели, мужественность в крови так и бурлила.

«Будто с первой женщиной», – печально подумал Такер, проведя рукой по заднему борту, и запер кузов. Всякий раз, чувствуя вибрацию под ладонями, он испытывал радостное волнение обладания.

В таком возрасте просто смешно восхищаться куском металла. Такер вытер пот со лба и достал из кармана ключ. «Чёрт, жарко». Насаженные повсюду большие дубы слегка закрывали солнце, но на многое их не хватало. Особенно при такой влажности, когда в воздухе можно плавать.

Такер как-то подзабыл, что в доме его родителей – в его собственном доме – не было центрального кондиционера. Но проведя несколько ночей, ворочаясь в мокрых простынях, пока разные кровососущие насекомые влетали в открытые окна, понял, что придётся приобрести кондиционеры или хотя бы натянуть сетку. Иначе Мейсон в один прекрасный момент найдёт его обескровленное тело.

Наверное, настала пора устроить перерыв и вместе с другом зайти в приятный прохладный бар на несколько часов. Если только удастся уговорить Мейсона держать блудливые взгляды – а заодно и конечности – при себе.

Занять его достаточно, чтобы сил на всякие глупости не осталось, кажется, получилось. И это радовало, ведь, когда друг вернётся домой, последствия его поступков станут проблемой Такера. Просто женщины, даже разумные и искушённые, предпочитают не ограничиваться одним свиданием, а Мейсон редко желал повторения. Такеру годами приходилось разбираться с брошенными злыми дамочками, так что здесь этому Казанове лучше держать штаны застёгнутыми. И без него проблем хватает.

Гадая, какие забегаловки наиболее популярны среди местных (то есть, куда лучше не соваться), Такер заметил вывеску пивной. Здание было приземистым, кирпичным и унылым – гадкий утёнок в городе, полном очаровательных лебедей. На покрытой гравием парковке стояло всего два пикапа, и оба далеко не такие сверкающие, как его собственный. В одном виднелся стеллаж для ружей. В другом – флаг конфедератов.

Такер только решил, что это заведение не лучший выбор для переселенца-янки и мужчины, который периодически наносит грим, как вдруг к пыльным пикапам подъехал зелёный «ягуар». К изумлению Такера, оттуда вышла маленькая брюнетка из книжного магазина. Сестра Хоубейкера.

Боже, какая же она крошечная. Даже болезненно худая, так что огромные синие глаза занимают почти всё лицо. Она была настолько встревожена, что даже не заперла машину, прежде чем зайти в пивную. Тяжелая деревянная дверь далеко не сразу поддалась усилиям девчонки, а потом ещё и чуть не треснула её сзади.

Такер посмотрел на «ягуар», на пикапы, вновь перевёл взгляд на тусклые окна замызганного бара. И ощутил знакомое покалывание в затылке.

«Не обращай внимания. Это не твоя проблема». Такер уже почти убедил себя и даже залез в кабину, но тут проснулось чувство вины.

Его мама была такой же маленькой. Мать-одиночка, защитой которой служили лишь её мозги. И да, ума ей хватало, но Такер до сих пор не забыл её испуганное лицо, когда мама как-то ночью пришла домой с работы. Она заскочила в продуктовый магазин, а потом срезала путь через переулок, потому что повалил снег. Такер видел снежинки на её чёрной куртке, такие же бледные, как мамина кожа.

На выходе из переулка её ограбила парочка бродяг. К счастью, обошлось испугом и потерей сумочки с небольшой суммой денег.

Такеру тогда было одиннадцать. Слишком юн и слишком мал, чтобы что-то сделать.

Но теперь он вырос, заматерел. И не забыв лица матери, он также не мог отвернуться, если тому, кто меньше и слабее, требовалась помощь.

Пусть мисс Хоубейкер об этом и не просила, всё же стоило на всякий случай заглянуть в бар.

Выпить пива.

Сунув ключи в карман джинсов, Такер пошёл к пивной. Судя по отслаивающимся буквам на окнах, забегаловка называлась «У Макгрудера».

Стоило распахнуть дверь, как послышалась музыка. Резкая, звенящая. Затем глаза привыкли к полумраку, и Такер увидел развернувшуюся на фоне потёртого пола и поцарапанных столов картину. Маленькая брюнетка держала за руку большого темноволосого мужчину. Она его о чём-то просила, но незнакомец был слишком пьян. Возможно, муж? Парень?

Когда пьянчуга стряхнул с себя её руку, точно клопа, Такер решил, что неважно, кто он такой. Он двинулся к парочке, игнорируя тяжёлые взгляды бугаев за одним из столов и то, как открыто и оценивающе на него пялится загорелая официантка в очень коротких шортах.

– Что-нибудь выпьете? – спросила она, заступая дорогу.

И замерла так близко, что Такер почувствовал аромат крема для загара на женской коже.

– Бутылку пива.

Мисс Хоубейкер уже с трудом сдерживала слёзы. Лысый бармен у другого конца обшарпанной деревянной стойки даже не поднял глаз от газеты.

– Какого? – Официантка наклонилась и продемонстрировала своё декольте, привлекая внимание Такера. В любое другое время он бы оценил предложенное.

– Алкогольного.

Девица рассмеялась. Такер тронулся прочь, но, к его раздражению, она схватила его за руку.

– Вы тут новенький. Наследник старика Карлтона?

Раздражение сменилось презрением.

– Нет.

Отпихнув назойливую официантку, он пошёл к парочке в углу.

И увидел удивление на лице малышки Хоуберйкер.

– А, здравствуйте. Такер, да? – Она неловко посмотрела на мужчину, сгорбившегося на барном стуле. – Вы… пришли сюда охладиться?

– Пытаюсь, – отозвался Такер. – И боюсь, у вас преимущество. Хотя я сам виноват: в тот раз не задержался и не знаю вашего имени.

– Эллисон. Элли.

– Элли. – Он осторожно пожал протянутую руку. – Рад познакомиться. И раз уж вы так расщедрились для Мейсона, почему бы мне не купить вам пива?

– О, нет, я не…

– Можешь угостить меня.

Пьянчуга поднял голову со стойки, и Такер тут же понял, что ошибся. Глаза незнакомца были такого же ярко-синего цвета, как у полицейского и Эллисон, только налитыми кровью и затуманенными.

– Харлан, – прошипела Элли.

– Что? – Мужик показал ей пустой стакан. – До пива был джин, не боись. В-все норм, Эл. М-меня не стошнит оп-пять на к-ковер в гостиной. Обюссонский, – громким шёпотом поведал он Такеру. – За большие бабки. Тока его не купят, если будет вонять рвотой.

– Харлан, – на сей раз с отчаянием протянула Элли.

– Думаешь, я не заметил, как ты распродаешь вещи? Может, я алкаш, но не дурак. – Он рассмеялся. – Хотя, чёрт, это я потерял все деньги. Всё-таки дурак. Кстати, я Харлан Хоубейкер. А ты кто?

– Такер Петтигрю.

Любезный пьяница вмиг преобразился.

– Петтигрю. – Налитые кровью глаза заледенели. Возможно, не так уж Харлан и безобиден. – Слышал, что тебя занесло в город. Пришёл посмотреть на свою новую собственность?

– Харлан, не надо.

– Мне принадлежит лишь то место, где я живу, – спокойно ответил Такер.

– Да неужели? Ну когда старик окочурится, ты разбогатеешь. Риверс Энд, банк, множество сдаваемых в аренду домов. Плюс то, что по праву принадлежит моей семье. Надеюсь, ты подавишься, ублюдок.

Такер с лёгкостью увернулся от удара. Но когда Элли ахнула и попыталась сдержать брата, тот навалился уже на неё. И поскольку был выше на четверть метра и килограммов на сорок тяжелее, она рухнула на пол, крепко приложившись головой.

Схватив здоровяка за ремень и воротник, Такер оттащил его прочь.

– Сукин сын. Отпусти!

Очень хотелось впечатать идиота в стену, но он сдержался. Трое посетителей и бармен наконец вскочили с мест, и Элли, с трудом сев, посмотрела на Такера умоляюще. Если он верно расслышал бормотание Харлана, дед как-то навредил Хоубейкерам. Вот уж неудивительно.

Сурово зыркнув через плечо на набычившихся защитничков, чтобы не лезли не в своё дело, Такер прошептал Харлану на ухо:

– Я не люблю, когда оскорбляют мою мать. И не выношу мужчин, которые настолько глупы или надрались, что забыли: женщин бить нельзя. – После чего повернулся к Элли. – Как вы?

– Нормально. – Она потерла голову.

– Чё? – Харлан посмотрел вниз и, к его чести, испугался. – Эл, милая, я сделал тебе больно? Прости. Мне очень-очень жаль.

Такер отпустил его, и Хоубейкер упал на колени. Он извинялся, а Элли успокаивающе его поглаживала.

– А вы умеете произвести первое впечатление, – заметила подошедшая с пивом официантка.

Такер вытащил из бумажника десятку и бросил на поднос.

– Сдачу оставь себе. Боюсь, мне уже не хочется спиртного. Вас подвезти домой? – спросил он у Эллисон.

– Я в порядке, правда. Простите… за это.

– Поверьте, мне тоже очень жаль. И знаете что? Мой дед – ублюдок мирового класса. Вы уверены, что всё нормально? – уточнил Такер, когда Элли робко улыбнулась.

– Я помогу ей вытащить отсюда Харлана.

Он посмотрел на угрюмого бармена:

– Сдаётся мне, вы могли вытащить отсюда Харлана, когда он прикончил полбутылки.

Мужчина неприятно ухмыльнулся:

– Это Юг, сынок. Здесь мы позволяем людям портить себе жизнь самостоятельно.

– Спасибо, что просветили, – сухо пробурчал Такер и после минутного колебания пошёл к своему грузовику.

Да уж, как по маслу. Вечерняя жара ударила мокрым потным кулаком, и Такер поспешил достать ключи от машины. Сегодня он приобрёл как минимум одного нового врага, подставил под удар женщину, которую стремился защитить, и выбросил десять баксов на пиво, даже его не попробовав.

Подняв взгляд, Такер обнаружил блондинистого подростка, прислонившегося к его пикапу.

– Чем могу помочь?

С его везением, какой-нибудь идиот вполне мог врезаться в припаркованную машину.

– Такер Петтигрю?

– А что? – насторожился Такер.

Мальчишка сглотнул и повторил вопрос:

– Так вы Такер Петтигрю?

– Да, это я.

– Вам повестка. – Маленький проныра сунул Такеру конверт и бросился наутёк.

Можно было попытаться догнать – что угодно, только бы скинуть раздражение, – но парень всего лишь выполнял свою работу.

Такер открыл конверт большим пальцем и без особого удивления прочитал написанное.

«А дед и правда ублюдок».

Глава 5

Сара провела ручным шлиценакатным станком по краю новой сетки и, присев на корточки, оглядела результат. Штука, напоминающая нож для пиццы, похоже, добилась нужного эффекта. Пусть вышло не так профессионально, как у Ноя, но по крайней мере дело сделано. Проснувшись, Сара заметила, как по двору Такера Петтигрю крадётся Дармоед, и, боже, ей совсем не улыбалось повторения истории с душем.

Такер, разумеется, уже завесил окно простынёй. Причём ткань была на удивление потрёпанной, но обеспечивала личное пространство, и Саре удавалось всю неделю избегать соседа.

Однако для всех лучше, если кот больше не пролезет на чужую территорию. «Суперобложка» официально должна была открыться через несколько дней, так что забот и без того хватало.

Свет проникал через кроны деревьев, покрывая землю золотистыми кругами. Утро стремительно приближалось к концу. «Надо принять душ и переодеться». Сара поднялась, вытерла руки о джинсы… и её вдруг резко утянули вбок в грациозном театральном прогибе.

А встревоженный крик подавили звонким поцелуем в губы.

Сара уставилась в смеющиеся синие глаза:

– Брэнсон Хоубейкер! – Она шлёпнула наглеца по руке, но тут же сдалась, сжала его щёки и жадно поцеловала. – Теперь поставь меня, пока не уронил на задницу.

– И какая она у тебя миленькая. – Незваный гость отстранил Сару на расстояние вытянутой руки и заставил повернуться, так что её кудри затрепетали на ветру. – Чёрт побери, женщина, я бы сказал, что ты крепка как скала, но это грубо. Чем бы ты ни занималась, продолжай.

– А ты точно по-прежнему гей?

– А ты точно по-прежнему натуральная рыжая?

Сара усмехнулась, затем посерьёзнела и обняла брата-близнеца Элли:

– Боже, как же я рада тебя видеть. – От него пахло так же, как ей запомнилось: чистотой и богатством. – Я скучала, но мне жаль, что тебе пришлось вернуться домой.

Она скорее почувствовала, чем услышала вздох, а потом Брэн её отпустил.

– Могу сказать то же о тебе.

Сара оглядела его от стильно подстриженных чёрных волос до подошв мокасин из змеиной кожи. Стройный и элегантный, Брэн мог бы сравниться по привлекательности с Мейсоном.

Она пожала плечами:

– Элли нуждалась во мне.

Качая головой, Брэн поднял с земли два пластиковых стаканчика. Видимо, он заскочил к Джози, прежде чем направиться сюда.

– Я не знал, что всё стало так плохо. С папой, с Харланом. Со стервой Викторией, – проворчал он, протягивая Саре кофе. – Ох, дайте мне пять минут наедине с ножницами и её дизайнерскими шмотками. И ещё Уэсли… – Брэн печально посмотрел на Сару. – Элли сказала, дескать, они разорвали помолвку по обоюдному согласию.

Она сняла со стаканчика крышку, решая, что можно рассказать. Брэн со временем так или иначе всё вытащит из сестры, но ведь это же история Элли.

– Уэсли вышел из себя, узнав, что она воспользовалась наследством, чтобы поддержать дом.

– Чёртова денежная яма.

Дом принадлежал их семье двести лет. Один из двух крупнейших довоенных особняков Суитуотера на бывшей рисовой плантации. Второй назывался «Риверс Энд» и, конечно, находился в более приличном состоянии.

– Возможно, оставь они его, было бы лучше. Они бы наконец выбрались из этого проклятого города без ярма на шее. Прости. – Брэн грациозно взмахнул рукой. – Это мерзко с моей стороны, ведь Уилл теперь шеф полиции, а вы с Элли собираетесь открыть тут своё дело.

– Никто не винит тебя за отъезд, – прошептала Сара.

Ещё задолго до того, как Брэн признался, что он гей, его дразнили за непохожесть на других. Вычурный, театральный, утончённый… Только влияние семейного имени и наличие двух старших братьев-защитников – оба великолепные спортсмены – сделали его детство сносным.

Брэн печально и понимающе улыбнулся. Бедной рыженькой девочке, один родитель которой умер, а второй слишком зависел от бутылки, Саре самой пришлось разбираться с хулиганами. Главным среди них был Остин Линвиль. Но теперь он хотя бы в тюрьме.

И их с Брэном уже так просто не проймёшь.

– Спасибо, кстати, за открытки. Твоя театральная труппа действительно стала знаменитой. Хотя у меня чуть инфаркт не случился, когда я получила ту, из Амстердама. Даже не думала, что подобное анатомически возможно.

Брэн улыбнулся и глотнул кофе:

– Знал, что ты оценишь. – Затем посмотрел на инструмент, который Сара бросила как раз перед поцелуем, и указал на крыльцо: – Сама справилась?

– Только с ремонтом, на постройку я не способна, выручил Ной.

Брэн покачал головой:

– Поверить не могу, что ты живёшь в хижине тёти Милдред, будто сумасшедшая родственница из романа Фолкнера. Хотя… – Он поиграл бровями, поглядывая на соседний дом. – Слышал, здесь неплохой вид.

Воспоминание об обнажённом мокром Такере Петтигрю промелькнуло в голове, но Сара быстро взяла себя в руки.

– Друг владельца – красавчик Мейсон – здесь проездом. А Такер Петтигрю – заноза в заднице.

– Угу. – Брэн оценил близость домов. – То есть вы не болтаете по-соседски через забор на заднем дворе?

– Мы поболтали. Скажем так, у нас очень разные понятия о добрососедских отношениях.

– А на его окне что, простыня?

Не успела Сара ответить, как раздался громкий повторяющийся писк. Глянув через плечо Брэна, она заметила большой грузовик с надписью «Прокат и строительные материалы Страттона» на боку. Машина тащила к ним очень большой и уродливый коричневый мусорный контейнер.

– Эй! – закричала Сара, и грузовик остановился, не успев переехать недавно засаженную лантанами клумбу.

Высунувшийся с пассажирской стороны брюнет – Даг Страттон, старший брат Рейни – приподнял козырёк бейсболки.

– Здрасьте, мисс Сара. О, здорово, Брэн. Слышал, что ты вернулся. Простите. – Он указал на цветы. – Джимми чуток не справился с управлением.

Джимми Страттон помахал веснушчатой рукой из другого окна.

– Не волнуйтесь, мы всё уладим.

Грузовик поехал дальше уже не так криво, а Брэн пробормотал:

– Боже, теперь за руль пускают младенцев?

– Дагу двадцать, а Джимми уже пару лет законно пьёт пиво. Мы стареем, Брэн.

– Чёрт, не напоминай.

– Меня очень волнует, куда же они воткнут этот контейнер. Случайно не…

Сара замолчала, когда грузовик снова остановился, явно готовясь сгрузить мусорку в самом неудобном для этого месте.

– Что?! – Сара чуть не сорвалась на крик. – Нет! Нет, нет, нет. Нет!

И рванула к грузовику.

– Сейчас начнётся, – развеселился Брэн, отправляясь следом.

– Даг, Джимми, остановитесь! Прекратите! – Она подняла руки, Даг вышел из кабины, приблизился и замер с вытаращенными глазами и красной физиономией.

– Хм, мисс Сара, что-то не так?

– Этому контейнеру здесь не место.

Он озадаченно приподнял козырёк кепки и посмотрел на планшет в руках.

– Тут написано, что его надо доставить на Баундри-стрит сто одиннадцать. Ведь здесь живёт Петтигрю?

– Ну да, но…

– В чём проблема?

Сара вздрогнула, услышав этот голос: низкий и хриплый ото сна. Он проехался по её нервам, будто камни, несущиеся с горы. Сара повернулась как раз, когда Такер Петтигрю шагнул с веранды. Он надел джинсы и мятую рубашку, подходящую по цвету к его глазам. Босой и небритый, Такер напоминал шотландского военачальника-завоевателя, который только что встал с последней деревенской девственницы.

Отбросив эту мысль, Сара вздохнула и решила не ругаться.

– Я просто говорила Дагу, что это место не подходит для мусорки.

Такер остановился на другом конце посыпанной мелкими ракушками дорожки.

– Это моя собственность.

– А это – моя, – заметила Сара с натянутой улыбкой. – Ты же видишь, как близко к ней окажется мусорка, если её здесь поставить.

Такер поскрёб чёрную щетину на подбородке.

– Вот моя дорожка, а это, – он указал на блестящий пикап, на котором ездил последние несколько дней, – мой грузовик. Если я поставлю контейнер там, то не смогу выезжать и заезжать.

– У меня тут магазин. – Сара махнула рукой на заднюю террасу с очаровательными новыми столиками. – А этот контейнер – настоящее бельмо на глазу. Будто большая вонючая куча собачьего дерьма на ковре в гостиной.

Брэн за её спиной усмехнулся, но, поймав злобный взгляд Такера, замаскировал это дело кашлем. Из кабины грузовика высунулся Джимми Страттон:

– Так мы ставим мусорку или нет?

– Да.

– Нет.

Такер сердито зыркнул на Сару.

– Слушай, я ведь не назло. – Она надеялась, что отвечает спокойно. – Но мы открываемся на следующей неделе и хотим поставить дополнительные столики в саду. Ты же понимаешь, что большой контейнер для строительного мусора не совсем соответствует задуманной атмосфере. А вот если сгрузить его вон там, на хвое с другой стороны дерева, то ты сможешь спокойно ездить на своём пикапе, не переживая об испорченном газоне. Да и твоим людям будет удобно.

Кажется, Такера сказанное развеселило.

– Моим людям?

Сара махнула рукой, и проницательные серые глаза Такера проследили за стаканчиком с кофе.

– Твоим строителям.

Она поднесла стаканчик к губам и глотнула под напряжённым взглядом Такера.

«Любопытно».

– Даг, а ты сможешь? – спросила Сара.

– Что?

– Переставить туда контейнер?

Страттон поднял голову и тут же нервно уставился на планшет, пока Такер хмурил брови.

– Хм, да, то есть, нет. Можно и туда поставить. Если, конечно, вы согласны, мистер Петтигрю. Сэр.

Петтигрю выхватил планшет.

– Ладно. – Изучив страницу с напечатанным текстом, он нацарапал внизу своё имя и презрительно глянул на Сару. – Смотри, мамочка, здесь нет картинок. – Затем вернул бумаги изумлённому Дагу, повернулся и ушёл.

– Как смешно, – проворчала Сара и поблагодарила Страттонов.

Брэн взирал на происходящее с искренней радостью на лице и с прижатой к сердцу рукой.

– Я только в школьной раздевалке после футбольного матча видел столько же тестостерона.

Сара закатила глаза, не желая признать, что тоже это заметила.

– Обратил внимание, как он пялился на мой кофе? Разве что слюни не пускал. Наверное, поэтому такой сердитый. Нехватка кофеина.

Она сделала ещё глоток.

Брэн тихо и чуть злорадно усмехнулся:

– По-моему, он смотрел не только на кофе.

Сара хотела было спросить, о чём он, но тут до неё дошло.

– О нет!

Она уставилась вниз, на свою грудь, которая свободно колыхалась под тонкой блузкой. Очень-очень тонкой блузкой.

– Дерьмо! Я словно сиротка Энни, только в «Бурлеске».

– Не думаю, что мальчишка Страттон возражал, как и твоя «заноза в заднице».

– Он вовсе не моя «заноза».

– Как скажешь.

Боже, какое унижение. Вот вам и профессиональная репутация.

– Не смей надо мной потешаться.

– Почему же? В Суитуотере так мало интересных событий.

Сара вспомнила, что думала так же, пока не вернулась домой.

– Это тебе только кажется. – Она отдала Брэну пустой стаканчик и пошла переодеваться.

* * *

Хмуро глянув на указатель, Такер повернул на Ривер-роуд. Будто утренних неприятностей было мало, теперь он неожиданно страдал от сексуального возбуждения.

Не то чтобы он прежде не замечал эту рыженькую ростом под метр восемьдесят – это почти невозможно. Но при первой встрече Такер злился и думал о другом… Да и при второй встрече тоже, не говоря уже о том, как смутился. Однако, несмотря на темноту, всё же не настолько отвлёкся, чтобы не обратить внимания на длинные ноги, выглядывающие из-под откровенного халатика.

Сегодня он тоже был занят и сердит – похоже, это уже входит в привычку, – но почувствовал запах кофе и чуть не рухнул перед Сарой на колени. И наконец достаточно проснулся, чтобы заметить её грудь.

У сварливой соседки оказалась очень красивая грудь.

С отвращением Такер вспомнил, что Страттон тоже заметил её достоинства. Сразу захотелось треснуть мальчишку по голове и приказать закатать губу. Нелепо. Какое ему дело, если кто-то засмотрелся на сарины… прелести?

К тому же её языкатость сводила всю привлекательность на нет. ПустьТакер давно не был с женщиной, но не настолько отчаялся, чтобы связываться с этой язвой. Он предпочитал милашек вроде Эллисон Хоубейкер.

Хотя вряд ли от вида Эллисон в полупрозрачной блузке испытал бы нечто подобное.

Мысль о Хоубекейрах напомнила о проделке деда. Без сомнения, тут есть тайный умысел. Манипуляции ради собственной выгоды – отличительная особенность старика. Такер подавил бурлящую внутри ярость. «Не позволю ублюдку вывести меня из себя».

Чуть не пропустив съезд с дороги, Такер сбросил скорость, посмотрел в зеркало заднего вида и, переключив передачу, покатил по узкой обсаженной дубами дороге к Риверс Энду.

Дедушкин особняк напоминал скособоченную церковь, окружённую ленивым журчанием речки Суитуотер. Из-за множества готических арок крыльцо казалось скорее мрачным, чем гостеприимным. Остроконечные мансардные окна пялились на мир словно вечно неодобрительные глаза. Утро розовыми пальчиками согнало с реки почти весь туман и озарило металлическую крышу потусторонним сиянием. Даже величественные дубы были подрезаны по одной форме, а белые цветы в глиняных горшках застыли неподвижными рядами.

И позади всего этого бежала река – зелёная змейка в идеальном саду.

В её холодной красоте чувствовалось что-то жуткое – подобным желательно любоваться издалека, как лавиной или айсбергом.

В этом доме вырос отец Такера.

Смеющийся мужчина с добрыми глазами с фотографии, что мать держала на прикроватной тумбочке, мало походил на того, кто мог бы появиться в подобной обстановке. Здесь, скорее, развернулась бы сцена из готического романа, когда под красивой оболочкой скрыта зловещая природа, а люди в масках праведников на самом деле способны на мерзкие поступки.

Или по крайней мере склонны к мрачному уединению.

«Как ты, например».

Поморщившись от такого сравнения, Такер заглушил мотор. Старик только того и добивается. Хочет внушить ему мысли о принадлежности к этому дому.

И Такера уже достало это дерьмо.

Едва ступив на чистое крыльцо, он подавил желание перекреститься и сильно нажал на звонок. Если повезёт, разбудит старого кретина.

Но мир полон разочарований – дверь открыла похожая на эльфа пожилая женщина.

– Ой! – вскрикнула она.

Видимо, визит огромного хмурого гостя – не самое лучшее начало дня.

– Извините за беспокойство, но мне нужно немедленно увидеться с Карлтоном Петтигрю. – Таким голосом Такер обычно разговаривал с напуганными животными и детьми.

Большие голубые глаза старушки округлились ещё сильнее.

– Пожалуйста, – добавил он.

Она удивила его музыкальным смешком.

– Ты, должно быть, Такер. Прошу, проходи.

– И как вы поняли?

– У тебя отцовские глаза, – выдала женщина после внимательного осмотра.

Ага. Вот уж вряд ли.

– Вы знали моего отца?

– Конечно. Я здесь уже больше сорока лет. Красивый счастливый ребёнок и очень приятный молодой человек. Я вижу его в тебе. И раньше видела – на фотографиях, что присылала твоя матушка.

– Простите. – Ноги отказывались повиноваться, словно увязнув в трясине. – Кажется, я должен бы об этом знать, но… мама присылала вам фотографии? – Такер почувствовал знакомый комок в горле.

– Не сразу. Ох, мальчик мой. – Старушка коснулась его рук шишковатыми пальцами. Удивительно нежное прикосновение. – Я и передать не могу, как сочувствую твоей утрате. Твоя матушка была такой милой женщиной. – Её глаза блестели от слёз. – Глупо болтать в дверях. Пожалуйста, может, пройдёшь? У меня на кухне свежий кофе и черничные булочки почти готовы.

Ощущая себя Гензелем-переростком, Такер переступил порог.

И затаил дыхание. Вестибюль был огромным. Наверху, на высоте этажа в четыре, раскинулся купол, выкрашенный в цвет неба. Извилистая лестница будто парила вдоль изгибающейся гипсовой стены, а люстра с многочисленными подвесками могла бы осветить целое футбольное поле. На отполированном мраморном полу красовались декоративные деревянные накладки, и Такер готов был побиться об заклад, что они ручной работы.

Чёрт побери.

Не то чтобы он прежде не видел ничего столь впечатляющего. Видел. Лично. Но не в захолустном городишке Южной Каролины. Это место несомненно было архитектурным бриллиантом. А если задуматься о деньгах, что уходят на его содержание…

Вспомнив о матери, которая тихо сидела за кухонным столиком, пересчитывая пенни, чтобы пойти на рынок и купить хлеба, Такер поджал губы.

– Простите, – обратился он к старушке, когда они миновали целую череду гостиных, оранжерей и как там называют эти бесполезные официальные комнаты. – Но боюсь, я не знаю, как вас зовут.

Она вновь звонко рассмеялась:

– О, я Анна Мэй.

Наконец они пришли в большую, но удивительно уютную кухню.

– Я много лет служу тут главной экономкой. – Анна Мэй указала на стоящую между окон банкетку. Такер замешкался, но всё же устроился за столом. – Сливки, сахар, дорогой?

Он поднял взгляд. Экономка держала графин над глиняной чашкой. Кофе. Слава богу.

– Нет, спасибо.

– Печенье будет готово через минуту, – сказала она, наливая кофе.

И Такер понял, что кухня пахнет… Боже, так знакомо. Какое-то странное чувство дежавю.

– А я… когда-либо бывал…

Речь заглохла. Анна Мэй поставила на стол чашку, и лицо её озарилось полной воспоминаний улыбкой.

– Тебе нравилось сидеть на этом самом месте с большим печеньем с двойной порцией глазури. Конечно, в то время ты пил молоко.

Такер нахмурился. Она не могла знать, что он приедет. Он сам не знал до сегодняшнего утра.

– Мой визит вас не удивил.

К его ужасу, глаза экономки наполнились слезами.

– Я не имел в виду…

– Нет-нет, – отмахнулась она и, открыв духовку, вытащила противень горячего печенья. Сильный запах воскресил воспоминания о вкусе лакомства. – Услыхав о твоём приезде, я поняла, что лишь вопрос времени, когда дедушка найдёт способ заманить тебя сюда. Знаешь ведь, он уже пытался.

Такер знал.

Первая встреча с папиным отцом запомнилась ему надолго. Такеру тогда почти исполнилось тринадцать. Мать неделями ходила напряжённая и недовольная, пока наконец не призналась, что его хочет видеть дед. Такер впервые слышал, что у него такой вообще есть, но потом мама рассказала о дорогом особняке в Южной Каролине и куче денег. Всё это принадлежало ему по праву рождения. И с её согласия он мог бы всё это иметь, если бы захотел. Но сначала надо было пообщаться со стариком.

Как любой нормальный ребенок, особенно выросший в бедности, Такер обрадовался новости, пока не встретился с дедом и не понял, что такие привилегии дорого стоят.

– Он хотел, чтобы я уехал из Нью-Йорка в какую-то школу-интернат в Чарльстоне и проводил здесь с ним все каникулы и праздники. Мать не пригласили.

– Я знаю, – сочувственно прошептала Анна Мэй. – Ты отказался.

Но далось ему это очень непросто. Такер топал ногами, запирался в комнате, обвинял маму в его загубленной жизни… Теперь даже вспоминать об этом было стыдно.

Потому что мама его спасла. Не дала повесить на себя ярмо.

– Он не понимает таких, как ты. Таких, как твой отец. Мужчин, которых не купить и не принудить. А твоя мать… – Анна Мэй запнулась, и Такер затаил дыхание в ожидании продолжения. – Она рассказывала, как познакомилась с твоим отцом?

«Для того я и приехал в Суитуотер», – вдруг осознал он. Мама часто говорила об отце, вновь и вновь с любовью пересказывая одни те же забавные случаи. Но Такер всегда знал, что были подробности, слишком личные и слишком болезненные, которыми она с ним не делилась.

– Она говорила, что вылила суп ему на колени.

В выцветших голубых глазах Анны Мэй загорелся огонёк.

– Это было на званом вечере. В первую же ночь как она начала здесь работать.

– Здесь? – Такер едва не уронил кофейную чашку и поспешно поставил её на стол. Он всегда считал, что родители встретились в каком-то ресторане. – Мама работала… здесь?

– Недолго. Твой отец об этом позаботился.

– Анна Мэй! Анна Мэй! – разнёсся по кухне бестелесный голос, и Такер подскочил.

– А это твой дедушка. – Экономка со вздохом кивнула на громкоговоритель в стене. – Интересуется, почему я задерживаю его завтрак.

Такер чуть не забыл, что пришёл к старику.

– Давай-ка я провожу тебя в игральную комнату для джентльменов. Уверена, встретиться он захочет именно там.

* * *

Такер уставился на сморщенного мужчину на диванчике, пытаясь сравнить его со своими воспоминаниями о дедушке.

Глаза не изменились, всё такие же холодные, умные и снисходительные, но в остальном прошедшие двадцать лет были к старику не особо добры. Крупное тело сгорбилось, кожа покрылась пятнами и морщинами.

«Но ведь ему уже восемьдесят три».

А ещё теперь дедуля, кажется, был куда большим ублюдком, чем когда задвигал маленькому Такеру речь об «обязанностях перед родом Петтигрю».

Значит, слова о том, что с возрастом люди смягчаются, – ложь.

– Что это за бумаги? – спросил Такер, пытаясь не тревожиться из-за голов мёртвых животных, что глядели на него со стен, не менее изумлённые и раздражённые, чем он сам. – Не знаю, что за фигню ты пытаешься провернуть, но мы разберёмся со всем прямо сейчас. Я не собираюсь тащиться в суд и превращать свою жизнь в балаган.

Карлтон Т. сцепил сморщенные, точно мятая бумага, ладони.

– Если бы ты проконсультировался с адвокатом…

– Я его уволил.

Старик вдруг ни с того, ни с сего разулыбался.

– Я так понимаю, ты здесь из-за недавних проблем… с арендатором.

– Не твоё дело.

– В любом случае по трастовому договору…

– Это неотменяемый договор опеки над имуществом через поколение, – прервал его Такер. По крайней мере, так утверждал юрист. Такой вид договора был выбран не из-за налоговых льгот, а в качестве оружия против отца Такера. – Ты фактически лишил себя права на собственность, когда передал дом на Баундри-стрит мне. То есть, он мой, и ты не можешь придираться только потому, что я не поклонился, не шаркнул ножкой и не предложил поцеловать твой чёртов перстень. Ты мне дед, а не король, и мне плевать на твою империю.

В повисшей тишине отчётливо слышалось тиканье часов.

– Твоя мать лично получила выгоду от этой собственности. И не выполнила свои обязанности временного управляющего.

От этой части смехотворного иска у Такера кровь закипала.

– Моя мать умерла, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

– Знаю. – Дед и глазом не моргнул, не выразил ни слова соболезнования. – Вот поэтому я вынужден подавать в суд на её наследника.

Такер невесело рассмеялся:

– Я её наследник, болван. И тебе это прекрасно известно. Как и то, что она начала сдавать дом, чтобы послать меня в приличную школу. Я был несовершеннолетним законным собственником и получал выгоду. Ты подаёшь на меня в суд от моего же имени.

– Тогда ты без проблем предоставишь нужную документацию новому юристу. Если, конечно, твоя мать…

– Ей никогда не нужны были твои деньги.

Осознав, что уже подскочил с кресла, Такер резко выдохнул, пытаясь успокоиться. Если выйдет из себя, то лишь даст деду желаемое. Во всяком случае, что-нибудь так точно даст.

Такер с отвращением покачал головой:

– У тебя были годы, чтобы подать в суд, если ты и правда считал, будто условия трастового договора нарушены. А сейчас ты засуетился лишь потому, что я оказался на твоём заднем дворе, но подлизываться не собираюсь, и тебя это бесит.

– Какие выражения, – явно забавляясь, подколол старик.

Такер шпильку проигнорировал.

– Отзови иск. А после я не буду лезть к тебе, ты – ко мне, и мы оба притворимся, что маленького неудобства в виде нашей общей родословной не существует.

– Знаешь, ты ещё можешь завладеть всем.

Такер замер на полпути к двери:

– А разве похоже, что мне не плевать?

– Я просто думал, коли твоей матери не стало, то твой взгляд уже не так замутнён…

Он медленно повернулся:

– Из уважения к твоему преклонному возрасту, я сделаю вид, что это у тебя кое-что помутилось. Мой отец вырос среди этого… – Такер обвёл рукой изысканную комнату, полную антиквариата. – И он решил отказаться от всего, чтобы быть с ней, пусть ты и пытался их разлучить. Да, я всё знаю. И не думай, будто мама поносила тебя все эти годы, я сам догадался. В основном по твоему поведению. Если бы дело касалось только её, уверен, я бы даже не узнал о твоём существовании.

Карлтон Т. встал и направился к камину – очень медленно. Вряд ли дело в возрасте, это скорее походило на нарочную демонстрацию в стиле «я тут главный». Пройдясь взглядом по дорогим безделушкам, он взял с резной полки рамку с фотографией маленького Такера.

Не было ничего удивительного в том, что она стояла тут среди тяжёлых подсвечников и антикварных пистолетов, но Такер не обманывался, считая это проявлением чувств.

Просто подобные Карлтону обожали любоваться своим имуществом.

– Думаешь, будто всё знаешь… – Старик провёл пальцем по серебряной рамке. – Уж ты-то должен понимать, что у каждой истории есть две стороны.

– Я знаю достаточно. – Наглая ложь, но, чёрт, Такер не собирался просить деда восполнить пробелы. – А теперь прости, но мне надо проверить, как там новая штукатурка.

– Дом на Баундри-стрит нельзя продать или использовать для получения прибыли.

Так его это волнует? Что, сделав ремонт, Такер избавится от дома и лишит старика последнего рычага давления?

– Дед, я прочёл трастовый договор.

Карлтон поставил рамку на место и впился в Такера ледяными глазами:

– Да, ты сейчас на моём заднем дворе. Не забывай об этом.

Глава 6

Ничего не видя из-за картонных коробок, Элли наткнулась на стол, а когда попыталась выглянуть, уперлась взглядом в аккуратно расставленные на полках книги, которые, по мнению Сары, могли заинтересовать местных.

– Дай-ка сюда.

Кто-то забрал коробки, и Элли удивлённо моргнула, узрев милое личико новой продавщицы и баристы. Рейни Страттон была не такой высокой, как Сара, но всё же на добрый десяток сантиметров выше Элли.

«Так я скоро начну чувствовать себя хоббитом, по ошибке завернувшим в Амазонию».

– Спасибо.

– Не за что.

В последние несколько дней они метались как заведённые, чтобы подготовиться к торжественному открытию, и поначалу не собирались нанимать помощников, пока не поймут, как идут дела. Однако Рейни оказалась просто находкой: забавная, привлекательная, умная и не боявшаяся бросаться в работу с головой.

Она поставила коробки перед книжным шкафом и склонилась, чтобы подобрать раскиданное на полу.

– Не надо, – сказала Элли.

– Надо-надо, – с чувством возразила Рейни. – Боюсь возвращаться на кухню. Джози опять с меня шкуру спустит за отбитую ручку чайной чашки. Прости. – Кажется, она искренне сожалела. – Она сказала, то был фарфор твоей бабушки.

– О, ничего страшного. Правда.

Сара решила использовать фарфор по особым случаям, вроде встреч с писателями или празднования дней рождений девочек, так что Элли отдала подруге английский сервиз бабушки Хоубейкер. В конце концов, он всё равно пылился на чердаке.

– «Бу-хаги и мётлы: рассказы про худу в низовье Южной Каролины», – прочитала Рейни название книги в мягкой обложке. – А кто такой бу-хаг?

Элли моргнула:

– Ты не знаешь?

– Нет. А должна?

Она попыталась скрыть удивление:

– Хм… просто раз уж ты тут выросла…

Рейни криво улыбнулась и вернула книгу на витрину:

– Боюсь, худу не входило в перечень самых животрепещущих тем среди девушек из группы поддержки и футболистов. Так что это?

Элли села на корточки.

– Ну, бу-хаг – это уродливая старуха, которая сбрасывает кожу после наступления темноты. Некоторых из них можно нанять отомстить. Бу-хаг способна задушить ничего не подозревающих жертв, сидя у них на груди и проглатывая их крики.

Рейни побледнела, явно впечатлившись.

– Я бы тоже закричала, если бы проснулась со старой каргой на груди.

Элли усмехнулась и указала на название книги:

– Метлу ставят у двери, чтобы закрыть проход для ведьмы, ведь ей придётся пересчитать все соломинки. Ещё можно повесить на стену газету. Эффект тот же. Ей придётся прочитать каждое слово.

– Значит, эти бу-хаги умеют читать и страдают синдромом навязчивых состояний. – Рейни посмотрела в окно и нахмурилась. – Знаешь, кажется, я припоминаю что-то о синей краске в обивке и козырьке над крыльцом. Вроде отпугивает этих, как их там…

– Призраков.

– Точно. – Рейни щёлкнула пальцами. – Злых призраков.

– Обычно это духи тех, кого не похоронили должным образом, потому на могилах галла стоят банки с рисом, фонари и даже кровати. Живые хотят наверняка задобрить мёртвых, дав им всё, что нужно для комфортного существования после смерти.

– Я однажды видела полупустую бутылку виски на могиле, когда наша компания… – Рейни умолкла и поморщилась, видимо, осознав, что говорит с сестрой теперешнего шефа полиции.

– Возлагала цветы? – подсказала Элли, нисколько не сомневаясь, что ребята просто подначивали друг друга вломиться в старый мавзолей. Такие вылазки происходили довольно часто.

– Ну да. Короче, один из парней хотел взять её, но моя подруга Нелл его отговорила. Мол, ритуальное подношение, не надо.

– Считается, что если собрать грязь с могилы и оставить пенни или бутылку виски, можно… кажется, нанять духа.

– И ты серьёзно в это веришь?

Элли присела на корточки и задумалась. Потом пожала плечами:

– Не то что верю, но и совсем не верить не могу. В любом случае большинство народных баек такие интересные. Например, дерево синих бутылок и… прости. – Она закатила глаза, заметив улыбку собеседницы. – Что-то заболталась. Можешь прочесть, если тебе действительно интересно.

– Тебя слушать интереснее. – Рейни положила на стол ещё несколько книг. – Откуда ты всё это знаешь?

– О. Ну что ж. – Смущённая Элли стала поправлять края стопки. – Джози ведь галла. В детстве я выспрашивала эти байки у неё. – Когда очень хотелось привлечь внимание взрослых. – Местные поверья, легенды и истории о привидениях. Я их просто обожала.

– Ты могла бы проводить экскурсии.

– Экскурсии?

– Ну, знаешь, вроде тех прогулок по местам скопления призраков в Чарльстоне и Саванне. Рассказывала бы о бу-хагах, домах с привидениями. А тот странный свет, который появляется на месте старой сгоревшей библиотеки? Наверняка же в курсе. Для молодежи припарковаться там – практически обряд инициации.

Элли в старших классах редко участвовала в подобном веселье. Она была трезвенницей и не водилась с компаниями, которые Рейни называла «футболисты и их приближённые».

– Да, в курсе.

Лет тридцать назад библиотека у реки сгорела дотла, забрав с собой жизнь сторожа. По легенде, призрак погибшего остался, являясь людям в форме сияющей сферы.

Но не это заставило Элли задуматься, а небрежно брошенное предложение Рейни.

– Не представляю, чтобы кому-то было интересно слушать мои рассказы.

– Шутишь? Да мы всей семьёй ходили на одну из таких экскурсий в Эшвилле несколько лет назад, и поверь, это было весело. Даже моим братьям понравилось, а они обычно интересуются только тем, что имеет двигатель или буфера.

Элли кашлянула:

– Не знаю…

– Поможет распродать книги. – Рейни указала на стол с вновь аккуратно уложенными томами. – И если будешь собирать народ на экскурсию в магазине, люди здесь освоятся.

– Какая… замечательная мысль.

Рейни перебросила аккуратно подстриженные чёрные волосы через плечо:

– Что и говорить, я умница.

– Элли?

Они обе подняли глаза и увидели на пороге мужчину, словно сошедшего с открытки. Сильно загорелый, с растрёпанными каштановыми волосами и в компании довольного золотистого пса.

– Кстати о замечательном, – прошептала Рейни, а когда Элли зыркнула в её сторону, попыталась защититься: – Эй, мне девятнадцать, и я не слепая.

– Привет, Ной, – поприветствовала Элли младшего брата Сары. – И тебе тоже привет, Гав.

– Ты назвал пса «Гав»? – ахнула Рейни.

– Нет, когда мы повстречались в доках, я спросил, как его зовут. Вот он и ответил.

Лицо Ноя осветилось одной из редких улыбок, и Рейни вздохнула. Брата Сары нельзя было назвать красавцем, но такая мужественность пробуждала женские гормоны.

– Я привёз столы, которые Сара попросила забрать. Они в моём грузовике.

– О. Дай посмотрю.

Элли с Рейни вышли наружу за Ноем и Гавом. Чувствуя, что предстоит работа, пёс тут же зевнул и лёг в тени на обочине, а его хозяин запрыгнул в кузов.

– Куда их поставить?

– Хм…

«В мусорный бак?» Элли с ужасом уставилась на ржавую тошнотворно-розовую железную мебель. Не это она представляла, когда Сара сообщила, что нашла идеальные столы для сада.

– Они уродливее, чем второй супруг Кэролэнн Фрай, – заявила Рейни.

– Это тот, за кого она вышла ради дома во Флориде или ради дома-автофургона? – попыталась вспомнить Элли.

– Ради автофургона, – подсказала Рейни. – Серебристый такой, похожий на банку консервированной ветчины. Сделанный на заказ. Я слышала, бедняга прямо рыдал, когда Кэролэнн продала фургон.

– Наверное, рыдал от облегчения, что избавился от неё, – раздался новый голос, и Сара вышла из-за дома, где лепила на крыльцо антискользящие дорожки.

Глядя на её небрежно собранные волосы и блестящую от жары кожу, Элли позавидовала способности подруги смотреться непринуждённо… сексуально. Всякий раз, работая на свежем воздухе при этой погоде, Элли выглядела так, словно через автомойку пробежала.

– Мне ещё показалось, что ты подъехал, – сказала Сара. – Привет, Гав, привет, мальчик. – Она мельком погладила пса и посмотрела в грузовик. – Ух ты! Ной, они замечательные. Правда?

Элли моргнула.

– Ты была под кайфом, когда их покупала? – уточнила Рейни, пока Ной вытаскивал одного из уродцев.

– У них нет воображения, – пожаловалась Сара брату и нежно погладила стол. – К тому же я их не покупала, а получила совершенно бесплатно из «Розовой леди».

«Розовой?…»

– Ты взяла их из стрип-клуба?

– Клуба для джентльменов. И нечего так ужасаться. Ной частенько рыбачит с хозяином заведения. Эти столы стояли в маленьком внутреннем дворике. Не знаю, зачем такие хлопоты, ведь то, ради чего приходят клиенты, находится внутри. Верно, Ной?

Тот сосредоточился на оставшихся столах:

– Понятия не имею.

– Угу. – Самодовольно улыбаясь, Сара схватила следующий стол за ножки, помогая брату опустить его на землю. Затем повернулась к Элли: – Поверь, после того, как мы перекрасим этих малюток, они будут как новенькие.

– Как скажешь.

– Так вот зачем нам коробка с баллончиками чёрной краски, – догадалась Рейни.

– Ага. Передвинем столы на задний двор, и я начну… чёрт. Забыла купить проволочную щётку.

Элли не слишком понимала, что это такое и зачем оно нужно, но похоже, вещь действительно важная. Вдобавок Элли почувствовала себя виноватой, что вела себя как сноб. Ведь подруга сэкономила им деньги.

– Хочешь, сбегаю в скобяную лавку?

Сара задумалась и покачала головой:

– Нет, всё в порядке. Я корячилась над крыльцом целый час, прогуляться не помешает.

– Возьмёшь с собой Гава? Мне надо выполнить ещё пару заказов, а ему физическая нагрузка не повредит.

Все посмотрели на пса, и Элли могла поклясться, что тот вздохнул.

– Смирись, Гав, – обратилась к нему Сара. – Пора уже осознать, что, если ты не во главе упряжки, пейзаж никогда не меняется.

* * *

Такер быстро нашёл у библиотеки место для парковки. Затем уставился на пассажира, который склонился прямо над кондиционером, закрыв глаза в экстазе, пока прохладный воздух обдувал его лицо.

Такер заглушил двигатель.

– Жестокий ублюдок, – пробурчал Мейсон, повернул голову и нахмурил золотистые брови. – Прошу, скажи, что в этом здании есть климат-контроль.

– А если скажу «нет», подождёшь меня здесь?

– Зачем… Боже, Петтигрю. – Он закатил глаза. – Это же библиотека. Перестань вести себя так, будто я испорченный мальчишка, за которым нужен глаз да глаз, иначе он ткнёт кого-нибудь палкой.

– Фигурально выражаясь – да.

– Слушай, я тут уже целую неделю. Таскал твою мебель, счистил бог знает сколько слоёв краски и питался в основном из микроволновки и бумажных пакетов, почти тая на жаре. И до сих пор никого не «ткнул».

Наверное, Такер должен был ощутить угрызения совести, ведь Мейсон и правда работал на износ. Но он знал друга лучше, чем тот сам себя.

– Я нашёл в раковине грязную тарелку.

– И что?

– Ну, вообще-то, такого фарфора у меня нет.

– Ты прямо как ревнивая супруга.

Такер молча сверлил Мейсона взглядом.

– Ох, ладно, – раздражённо выдохнул друг. – Я пошёл к соседке и выпросил ещё печенья. Вот и всё. Это же не противозаконно.

Его обида казалась такой правдоподобной.

Если, конечно, не знать, что имеешь дело с актёром. Великолепным лицедеем, который может по желанию изобразить что угодно.

– К той длинноногой брюнетке, что там ошивается? А то смотри, здесь у нас есть кое-какие законы.

– Я не связываюсь с несовершеннолетними. Во всяком случае, в последнее время.

Судя по тому, как дёрнулась щека, Мейсон действительно пришёл в ужас.

– Ладно. – Такер вытащил ключи из замка зажигания. Затем решил, что если уж выкладывать козыри, то все. – Эллисон Хоубейкер вроде миленькая. И кажется, ей в последнее время пришлось нелегко.

– Так теперь я не только хам, но ещё и скотина?

– Я этого не говорил.

– Но подразумевал. – Качая головой, Мейсон схватился за ручку двери и вдруг замер. – А про других ты не сказал.

– Что?

– Предупреждая меня не приставать к соседкам, ты забыл упомянуть Джози и Сару. Старушка немного пугает и, ну… старая, так что тут всё ясно. – Он склонил голову. – Получается, к Саре можно приставать?

На этот раз щека задёргалась у Такера.

– Я этого не говорил.

– Нет, не говорил, – пробормотал Мейсон. – Однако после той вашей стычки на подъездной дорожке вчера утром ты очень даже завёлся.

– Мне предстояло встретиться с дедом.

– И всё же это не объясняет, почему ты помчался принимать холодный душ.

– Мне было жарко.

– Это я заметил.

Глянув в озорные глаза Мейсона, Такер понял, что в этом споре ему не победить.

– Просто… уже убирайся из грузовика.

Усмехнувшись, друг послушался.

– Напомни, что мы забыли в библиотеке? С твоим ридером и всеми теми коробками с книгами, что я притащил, тебе хватит чтива на следующее тысячелетие. Не говоря уже о милом книжном магазине, который вскоре откроется по соседству.

Такер проигнорировал реплику, а смущение, которое он чувствовал мгновение назад, быстро улеглось.

– Я пытался найти старые данные об отцовской… аварии в интернете, но архив газеты Суитуотера стали оцифровывать лишь недавно. Мне нужно посмотреть микроплёнки.

На лице Мейсона появился искреннее сочувствие.

– Кажется, твоя мать рассказывала, что он потерял управление.

– Да. – Буря, мокрые дороги. Пропущенный поворот, и отцовская машина рухнула в реку. Хотя мама всегда так расстраивалась, когда её об этом расспрашивали, что Такер перестал поднимать тему. – Ей было больно об этом вспоминать.

– Понятное дело, – кивнул Мейсон, направившись к мраморным ступенькам. Библиотека казалась новее прочих общественных зданий в городе, и её ярко выраженная консервативность словно была не к месту в буквально источавшем уют Суитоутере. – По-моему, она его очень любила.

Определённо. Ведь за почти тридцать лет, минувших со смерти отца Такера, мать так больше и не вышла замуж.

Но в голове звучал насмешливый голос деда:

«Думаешь, будто всё знаешь…»

– Мне нужно самому всё прочитать.

– Ну тогда веди. – Мейсон распахнул застеклённую дверь со скошенной кромкой.

Сначала Такер почувствовал запах чернил, бумаги и совсем чуть-чуть плесени. И ещё что-то непонятное, то, что он всегда представлял себе джинном в бутылке. Вытащи пробку – открой книгу – и тут же под кончиками пальцев появятся ряды слов, ждущие, когда же их прочтут.

Такер закрыл глаза, вспоминая, как сидел на коленях матери и слушал рассказ за рассказом. В то время они много переезжали, мама хваталась за любое предложение, лишь бы разрешали приводить ещё слишком маленького для школы Такера с собой. Когда она не могла найти работу, они часы напролёт сидели в публичной библиотеке – огромной, с множеством людей. Зато вместе. И пусть даже он вырос, переехал, построил свою жизнь, всё равно считал, что по сути ничего не изменилось.

Задыхаясь от боли утраты, Такер открыл глаза и увидел, что Мейсон отошёл к маленькой бронзовой табличке на стене, давая ему время взять себя в руки.

Такер с благодарностью вздохнул и направился к другу.

И почувствовал, что воздух снова вылетел из легких.

«Библиотека имени Августы Бомонт Петтигрю».

Такер и прежде встречал комнаты и даже целые отделы, посвящённые определённому человеку, но чтобы всё здание… Он мрачно улыбнулся. Ошеломительный дар.

– Твоя родственница? – уточнил Мейсон.

Такер посмотрел на даты, подсчитал. Похоже, Августа – мать его отца.

– Бабушка, наверное.

– Не знаешь наверняка?

Он покачал головой:

– Мама никогда о ней не говорила. Бабушка умерла за несколько лет до знакомства моих родителей. И Карлтон её не упоминал, когда напыщенно вещал о святости имени Петтигрю.

Мейсон посмотрел на цифры на табличке:

– Она умерла довольно молодой.

– Похоже, это семейное.

Всё ещё расстроенный, Такер отвернулся до того, как друг успел что-то сказать. Они прошли по пустому вестибюлю к столу для справок, где над клавиатурой компьютера склонилась женщина с длинными рыжими волосами.

Такер споткнулся. А потом библиотекарша подняла голову и сквозь очки в роговой оправе посмотрела на посетителей большими карими глазами.

«Не светло-зелёными, как свежая листва», – подумал он и с раздражением отметил, что пульс немного ускорился.

– Я ищу микрофильмы. Не подскажете, где?… – Осознав, что дамочка не реагирует, Такер щёлкнул пальцами перед её носом.

– Ой, конечно. – Она зарделась, как умеют только настоящие рыжули.

По крайней мере, большинство. Некоторые рыжие, скорее всего, слишком упрямы и самоуверенны, чтобы краснеть. Даже если выплывают на улицу в откровенной пижаме.

– Зал для просмотра в подсобке. У вас есть библиотечная карточка?

– А чтобы увидеть микрофильм, нужна карточка?

– Вообще-то нет. – Служащая поправила очки. – Но мы всегда предлагаем нашим новым жителям завести такую. Ну если… – Она снова покраснела, но в глазах появился решительный блеск, который Такер начал узнавать. – Если вы… новенький в нашей округе.

– Вообще-то, он тут родился, – подал голос подошедший Мейсон и склонился над столом.

Библиотекарша впала в ступор, что было нормально, однако затем снова посмотрела на Такера – а вот это уже ненормально.

– Правда?

Мейсон заговорщически наклонился ещё ближе, и Такеру захотелось ему врезать.

– Эта библиотека названа в честь его бабушки.

Глаза за очками округлились, став похожими на блюдца.

Своим рабочим ботинком сорок шестого размера Такер наступил ловеласу на ногу, и тот издал приглушённый и до приятного искренний стон.

– Так что там с микрофильмами?

Библиотекарша чуть подпрыгнула:

– Они в дальней комнате. Последняя дверь налево.

– Спасибо.

– Если что-то понадобится…

– Нет, – отрезал Такер и ушёл.

Мейсон, хромая, припустил следом.

– Вот ты бестолочь, – процедил Такер сквозь зубы.

Его так называемый друг усмехнулся:

– Прости, приятель, но это не я тут всех баламучу. Дело в твоём возвращении.

С истиной не поспоришь.

– Что с этими женщинами не так?

– Наверное, их притягивает твой мужественный вид.

Такер остановился перед указанным залом.

– Только не когда я рядом с тобой, красавчик. – Может, сам он и мог похвастать хорошей формой, благодаря бесчисленным часам физических упражнений, и знал, что его чуть грубоватый вид нравится некоторым женщинам, но Мейсон был… Мейсоном. – В любом нормальном месте на планете на меня бы и не глянули, но тут женщины слышат имя Петтигрю и сразу теряют всякий здравый смысл. Ну кто готовит запеканку для незнакомого парня?

Мейсон вздохнул:

– Жаль, что ты не дал открыть дверь той дамочке. Я бы с удовольствием поел хорошей домашней еды.

– Возможно, мне стоит повесить табличку «Я не наследник Карлтона Т. Петтигрю».

– Или же просто наслаждаться вниманием прекрасного пола.

– Не все из нас такие легкомысленные.

– А жаль. Хотя, должен признать, для разнообразия неплохо побыть на вторых ролях. Господь свидетель, с твоим дивным характером тебе понадобится помощь.

– Закончил?

Мейсон задумался:

– Пока что да.

Такер дёрнул ручку, но дверь не поддалась. Попробовал ещё раз, и тут из-за угла появилась библиотекарша, передвигаясь так быстро, как только позволяли шпильки.

– Простите. Я вспомнила, что вчера на ночь мы закрыли эту комнату, потому что в конференц-зале проходила встреча гильдии искусств.

– Почему? Разве у художников есть привычка заляпывать краской микрофильмы? – поддразнил Мейсон, флиртуя на автомате.

Щёки рыжули стали даже краснее её волос.

– Мы недавно выяснили, что лучше во время таких встреч запирать другие комнаты.

– Кажется, их проделки носят более личный характер, – пробормотал Мейсон, пока услужливая девушка возилась с замком.

Такер невольно улыбнулся, но тут она повернулась и явно приняла улыбку на свой счёт.

– Вот, прошу, мистер Петтигрю.

«Чёрт, надо просто сменить фамилию». Он ведь делал это раньше.

– Спасибо.

– Диди.

– Простите?

– Меня зовут Диди. – Библиотекарша протянула руку. – Диди Маккенна.

Такер уставился на ладонь, будто на заряженный пистолет, и кратко пожал.

– Если вам понадобится что-то ещё…

Диди не закончила предложение, но когда Мейсон поощрительно замахал руками у неё за спиной, Такер покачал головой:

– Не понадобится.

* * *

Сара попрощалась с мистером Пинкни и вышла из скобяной лавки. Маленький старичок владел магазином столько, сколько она себя помнила, а в глубоких карманах его полукомбинезона всегда находились мятные леденцы для детей покупателей. За годы Сара съела, наверное, не меньше сотни.

«Точнее, сто одну», – поправила она себя, с улыбкой смакуя вкус перечной мяты на языке. Никогда не могла отказать старику.

Заметив, что Гав всё так же привязан к деревянной скамейке, только теперь от усталости забрался под сиденье, Сара улыбнулась шире. Она оставила ему миску с водой, но, кажется, настроения псу это не добавило.

Он встретил её с печальной гримасой на морде.

– Клянусь, подумала бы, что ты стареющий бассет-хаунд, а не относительно молодой… кто ж ты там.

Выяснить породу Гава не представлялось возможным. Хотя, судя по размеру и цвету, у него в предках был золотистый ретривер, скрещенный со слизнем и, может, ослом.

– Физическая нагрузка тебе на пользу, – заметила Сара и наклонилась, чтобы отвязать поводок.

– Похоже, тебе она точно на пользу.

Она вздрогнула, прижимая к себе пакет с щёткой. Этот голос…

Сара закрыла глаза и словно вернулась на двенадцать лет назад. Она слышала этот голос бесчисленное множество раз, когда его владелец издевался над ней и дразнил. Но в ту ночь от него воняло алкоголем, и ей было по-настоящему страшно.

Взяв себя в руки, Сара вооружилась выстраданным самообладанием, выпрямилась и повернулась, ожидая наткнуться на насмешливый взгляд Остина Линвиля.

Только вот увидела другое лицо.

Её окликнул не Остин, а его брат.

– Джонас, – холодно поздоровалась Сара.

«Могла бы и вспомнить, что Остин всё ещё в тюрьме». Осознав, что совершенно бездумно пошла на поводу у эмоций, она встревожилась.

– Сара, – насмешливо ответил Джонас.

Пусть она и знала, что у братьев одинаковые светло-каштановые волосы и плотное сложение, но никогда прежде не замечала, насколько похожи их голоса.

Возможно, потому, что обычно говорил только Остин.

Работая в строительной сфере, бывший футболист Джонас сохранил крепкое тело, но солнце, а также сигареты, которыми он провонял, слишком состарили его лицо.

Он переступил с ноги на ногу, и Сара обратила внимание на левую.

– Пара сломанных костей, фигня, – отрезал Джонас, заметив её взгляд.

Да, вот только сломал их ему брат, причём выстрелом. Но как бы они ни ссорились, Сара сознавала, что братья Линвиль сплачиваются, стоит одному из них оказаться в опасности. Такая семейная преданность могла бы восхищать, если бы при этом ублюдки не теряли здравого смысла.

Джонас оглядел её с головы до ног, намеренно задержавшись на груди. Сара пожалела, что не надела парку вместо тонкой майки, однако не сгорбилась и не отвесила нахалу заслуженную пощёчину, а изобразила ледяное спокойствие.

– Ну что ж, Джонас, приятного дня.

Затем отвернулась и потянула поводок, чтобы вытащить пса из-под скамейки, но Джонас схватил её за руку.

Сара вскрикнула, Гав зарычал.

Джонас сердито зыркнул на пса, потом на неё:

– Всё та же наглая сучка. Считаешь себя лучше нас, потому что якшаешься с богатенькими и знаешь заумные словечки. Но ты росла в той же грязи, что и мы.

Нет. Пусть у отца Сары были проблемы, и их семья жила бедно, но они никогда не опускались до грязи. Исключительно важное отличие.

– Убери лапу, – тихо произнесла она.

Гав зарычал громче, медленно подходя сбоку, и несколько секунд спустя Джонас отступил, во всяком случае, физически.

– В ту ночь ты натравила на нас копов.

Вообще-то вызывала их Элли, но Сара не собиралась просвещать подонка.

– Многие вызывают полицию, услышав выстрелы.

– Мы с Остином немного повздорили. Сами бы разобрались, если бы ты не науськала на нас патруль. Теперь Остин в тюрьме, и нас выкинули из обещанного дома. Мы оба совсем не в восторге.

– Может, стоило подумать об этом прежде, чем размахивать пушками.

– Мы никого не задели.

Услышав дурацкое заявление, Сара красноречиво глянула на его ногу.

– Шальная пуля, – презрительно выплюнул Джонас.

– Ты самодовольный урод! – рассвирепела Сара. Может, в задрипанной халупе у реки Линвили и могли выяснять отношения как угодно, но не живя в городе. Здесь стрельба не только противозаконна, но и совершенно безответственна. – А если бы та пуля попала в проезжающий автомобиль или в пешехода? Или, боже упаси, в ребёнка на велосипеде…

– Или в тебя.

– Что ты сказал?

Джонас пожал крепкими плечами и усмехнулся:

– Раз уж мы тут обсуждаем варианты, я просто предполагаю, что та пуля могла попасть в соседнюю с нашей дверь. И в тебя, очень сильно и быстро.

У Сары кровь заледенела в жилах. То же сказал Остин… в ту ночь.

Только говорил он не о пулях.

Неужели этот гад рассказал брату о случившемся? Небось они ещё и смеялись… Или Джонас подслушивал? Наблюдал? Так или иначе, всё равно отвратительно.

И к сожалению, унизительно.

Испытывая отвращение к себе и злясь на Джонаса, Сара заставила себя отбросить эмоции и успокоиться. Если она что и знала о хулиганах, так это то, что, не получая желаемой отдачи, они со временем теряют интерес.

Сара рассмеялась:

– Ну что ж, к счастью, брат предпочёл осчастливить тебя.

Джонас покраснел от намёка:

– Я не гомик!

– Как повезло обществу однополой любви.

Разозлившись то ли из-за ответа, то ли из-за её смелости, он стиснул кулаки и грозно шагнул вперёд. Гав натянул поводок и лязгнул зубами. Из лавки вышел мистер Пинкни:

– Сара, всё в порядке?

Она оглянулась на обеспокоенного темнокожего старика:

– Всё нормально, мистер Пинкни. Джонас как раз собирался уходить.

– Я с тобой ещё не закончил, сучка, – проворчал Линвиль, не отрывая от неё взгляда.

– А я считаю иначе, – возразила Сара спокойно, хоть сердце и билось в груди, точно профессиональный боксёр, и прошипела: – Не дури, если не хочешь надолго отправиться к братцу.

Угроза тюремного заключения напомнила Джонасу, что он едва не набросился на Сару в общественном месте. У неё остался лишь синяк на руке, но теоретически – при желании – она могла бы подать жалобу о нападении.

Джонас посмотрел на мистера Пинкни, потом на рычащего пса и пробормотал:

– Когда-нибудь рядом не будет других людей и дурацких собак, и тогда посмотрим, насколько ты крута.

После чего устремился к бару. Сара опустилась на скамейку, убеждая себя, что просто хочет отвязать поводок Гава, но на самом деле у неё дрожали ноги. Долго бы она не простояла.

– Хороший мальчик, – похвалила Сара, когда Гав кинулся облизывать ей руки и лицо. – У меня в холодильнике есть стейк специально для тебя.

– Ты в порядке?

Она посмотрела на мистера Пинкни. Он загораживал солнце так, что вокруг седой головы появился нимб.

– Вы мой ангел-хранитель, – сказала Сара.

Мистер Пинкни неловко помялся, но ответил совершенно серьёзно:

– Ты поосторожнее с ним, юная леди, от этого злодея одни неприятности.

– Постараюсь. – Её тронуло, как старик бросился на помощь. Пусть он вполовину меньше Джонаса и в три раза старше, но этому ублюдку в жизни не стать таким джентльменом. – Спасибо, мистер Пинкни.

Как только он ушёл, Сара встала, посмотрела на забытый пакет с проволочной щёткой и сжала её так крепко, что на ладони остались следы.

– Пойдём, Гав, нам ещё нужно столы красить.

Нельзя поддаваться желанию свернуться калачиком в уголке и дрожать. «Ты больше не ребёнок и должна открыть своё дело».

На сей раз пёс не упрямился.

Глава 7

Такер пялился на экран компьютера и не мог вспомнить, что писал. Что-то пустячное. Пальцы заученно стучали по клавиатуре, рождая слова, мысли же витали совершенно в другом месте.

Такер обдумывал содержание найденных в библиотеке газетных статей.

Многое в них совпадало с рассказом матери. Тёмная ночь, мокрая дорога. А вот о том, что отец мчался на бешеной скорости, мама умолчала. Поворот, в который он не вписался, не вёл прямо к реке. Наоборот, до воды пришлось бы ещё прилично проехать. Такер знал, потому что нашёл и осмотрел то место. Там был забор – сейчас-то уже нет, – и он не мог не замедлить машину.

Отец торопился домой? Злился? Или просто взял без спроса тачку покататься, как любят делать многие парни? Чёрт, да ему ведь было всего двадцать два!

Двадцать два года.

Мальчишка.

Зернистое фото затонувшего автомобиля в статье, размещённое рядом с семейным снимком Такера с родителями, вызвало боль. Не из-за засевшего в головеидеализированного образа отца, а из-за того, как легко можно загубить едва начавшуюся жизнь – лишь поддавшись стремлению погонять по мокрым дорогам.

Закрыв глаза, Такер задумался, каким был этот молодой мужчина. С чем предпочитал хот-доги: с кетчупом или горчицей? Нравился ли ему стук дождя по металлической крыше дома – удовольствие, которое Такер открыл для себя только прошлой ночью? Ставило ли его в тупик современное искусство? Любил ли он делать вещи своими руками? Питал ли тайное и несколько смущающее пристрастие к старым чёрно-белым ужастикам?

Паршиво не знать таких житейских мелочей о человеке, благодаря которому появился на свет. Такер с легкостью мог определить, какие черты унаследовал от мамы, а какие – рост, цвет волос и кожи – от папы. Но, не обладая другими сведениями, всё гадал: гордился бы этот парень из статьи успехами своего сына? И достиг бы Такер столь многого – или хоть чего-то, – будь его отец по-прежнему жив?

И коль уж увлёкся сентиментальными воспоминаниями, Такер также задумался над тем, что его бабушка и один из прапрадедушек разделили похожую судьбу. Конечно, первая выпала из лодки, а второй стал жертвой наводнения, но это не удержало журналиста от сравнений. Он даже предположил семейное проклятье, опираясь на то, что всех их забрала река.

Ну просто южная версия «Клана Кеннеди». Очевидно, даже газетам небольших городков не чужда жажда сенсаций.

«Надо бы на всякий случай какое-то время держаться подальше от воды», – мысленно усмехнулся Такер.

– Трудишься?

С облегчением открыв глаза, он увидел Мейсона в его привычном облике. Волосы расчёсаны, а не спутаны на голове от испарины, и одет вовсе не для тяжелого физического труда. Конечно, жёлто-коричневые слаксы и голубая рубашка скорее походили на «Гэп», чем на его любимый «Барберри», но все равно были куда лучше заношенных джинсов и футболки, в которых друг ходил последние пару недель. Такер подозревал, что ему нравилось изображать из себя этакого деревенского простака.

– Просто ответил на несколько писем.

Обеспокоенно нахмурившись, Мейсон прошёлся взглядом по изодранным обоям, всё ещё цеплявшимся за стены, по покорёженным половицам, поправить которые никак не находилось времени, и, наконец, остановился на Такере и вскинул бровь.

– Что? Я занимался главными комнатами, которыми действительно буду пользоваться.

– О да. – Сказано это было настолько по-британски сухо, что слова едва ли не потрескивали. – Типа кухни. Мы знаем, как ты пользуешься кухней.

– Ноутбук. – Такер ткнул пальцем в компьютер. – Называется так, потому что переносной. Я могу работать где угодно.

– Например… на кухне, наверное.

– Точно. – И прежде, чем Мейсон указал на то, что уж на кухне его с ноутбуком точно не видел, Такер быстро сменил тему: – Почему ты так оделся?

Друг внимательно смотрел на него секунду, давая понять, мол, хитрость просёк, но так и быть, позволит увильнуть, затем вздохнул и, вытащив из кармана какую-то визитку, бросил её на стол.

Такер взял бежевую карточку, стилизованную под старинное изображение открытой книги, и пробежался по чёрным буквам.

Проклятье.

– Это сегодня вечером?

Перед торжественным открытием книжного в соседнем доме намечалась неофициальная вечеринка – наверное, «вино и сыр» или «чай с печеньем» – для друзей, коллег и соседей. Эллисон Хоубейкер самолично принесла приглашение вместе с полным блюдом булочек, кексов и прочих вкусностей. Такеру показалось, что она до сих пор немного смущена тем, в каком состоянии он лицезрел её братца. Хотя, конечно, они с Мейсоном всё равно получили бы приглашение в силу южного гостеприимства.

Подняв глаза, Такер увидел на лице друга пресное выражение.

– Так, всё ясно. Выглядишь так, будто я напомнил тебе о больном зубе, который ты не горишь желанием лечить.

– Я работаю.

– Ты «работаешь» с самого приезда. Учитывая состояние этого дряхлого особняка, тебе тут ещё лет пять пахать, если, конечно, задержишься так надолго.

Такер подумал о бессмысленной болтовне, которую придётся терпеть, если сунется на вечеринку. Не говоря уже о любопытных взглядах и всяких подлизах, считающих его важной шишкой из-за одной только фамилии.

– Ты знаешь, что я профан в этом социальном дерьме.

– Просто стой и позволь мне вести беседу. Как в старые добрые времена.

– Господи, нет.

– Это книжный магазин, бога ради. Думай об этом как о налаживании связей.

– Нет, нет и нет.

– Ты хоть понимаешь, что с тех пор, как приехал, превратился в чёртову карикатуру? Меланхоличный южный затворник, столкнувшийся с демонами неблагополучной семьи. Добавить бутылку виски и хромоту – ну вылитый герой пьесы Теннесси Уильямса.

– Считай это исследованием личности.

Когда попытки просверлить его сердитым взглядом не удались, Мейсон всплеснул руками и направился к двери, но в последний момент бросил через плечо:

– Пару минут назад видел в окне Сару. Думаю, на ней коктейльное платье, но если честно, меня так отвлекли её ноги, что наверняка не скажу.

В памяти вспыхнул образ лежащей на земле Сары в тонком халатике, и Такер почти заколебался. Особенно когда картинка сменилась: Сара в той же позе, но на сей раз обнажённая. И в его постели.

– Знаешь, а ты прав.

– Прекрасно. – Обрадовался Мейсон.

– Я потратил слишком много времени на дом. – Такер нажал пару кнопок на компьютере. – И поскольку тебя не будет несколько часов, уделю-ка я время тому, за что мне платят. И так уже затянул.

Мейсон собрался было протестовать, но быстро понял, что загнан в угол.

– Ну ты и засранец.

Такер кивнул, соглашаясь:

– Закрой за собой дверь.

* * *

Сара пыталась убедить себя, что живот сводит вовсе не от нервов, ведь это было бы так глупо.

Но когда нарезала мяту, чтобы украсить джулепы, выстроенные в ряд в милых серебряных чашках, вдруг засомневалась в своей компетентности.

Не в мяте дело. Она украсила, наверное, тысячу напитков, когда работала официанткой.

И не в магазине. Или, во всяком случае, не в её способности им управлять.

Сара проверила и перепроверила каждую мелочь, выполнила все инструкции, прошла все инспекции, заказала и лично занесла в каталог почти каждый пункт инвентаря.

На полках магазина теперь стояли не только сотни книг, но и плетёные корзинки местного производства и кружки от местного же гончара. На футболках – из органического хлопка, выращенного под Суитуотером – красовалась надпись «Суперобложка», и они были аккуратно разложены по размерам. К поваренной книге галла прилагался набор домашних специй, а на кассе разместились закладки, чехлы для электронных читалок и подарочные карты.

Разве что с выпечкой Джози можно было не заморачиваться – эти вкусности и так разлетятся быстро.

Много часов неустанного труда превратили коттедж из заброшенного цветочного кошмара в нечто тёплое, гостеприимное и уютное с чуть старомодным оформлением. Стены украшали работы местных умельцев – спасибо галерее по соседству, – а благодаря помощи Ноя, магазинам эконом-класса и набегу на чердак Элли, им удалось сделать ремонт, уложившись в бюджет.

Ещё и остались деньги, чтобы нанять расторопную и забавную Рейни. И плевать, что из-за неё Сара чувствовала себя старой. Она посмотрела на своих бывшую подопечную и лучшую подругу, порхающих по саду, точно две прекрасные бабочки.

А вокруг них толпился народ. В том числе элита Суитуотера. Теперь бабочки бешеным роем носились уже в животе Сары. В отличие от неё, Рейни с Элли легко влились в общество. Рейни – потому что молода, красива и коммуникабельна. А Элли – потому что подобные социальные сборища были для неё естественной средой.

Много лет после ухода матери она выполняла роль хозяйки при отце, пока его быстро ухудшающееся здоровье – не говоря уже о недавних финансовых трудностях – не помешало Хоубейкерам организовывать ужины и праздники, которыми они так славились.

И где часто работала мама Сары.

Старая заноза, почти незаметная, но порой напоминающая о себе болезненными нарывами. Нет, ни Элли, ни её братья, ни даже сам судья Хоубейкер никогда не делали из этого проблему.

А вот мать Элли…

Сара чувствовала себя глупо из-за того, что позволяет детской ране загноиться. Конечно, теперь не имело значения, что Эвелин Хоубейкер когда-то считала Сару неподходящей компанией для своей маленькой девочки.

Но сцена с Джонасом всё проигрывалась в голове, будто зацикленная. «Грязь». То же слово использовала и мать Элли. Да произносила его с таким ледяным презрением, что Сара чахла, как хрупкий цветок при первых заморозках.

И даже зная, что это неправда, зная, что она умная, успешная женщина, Сара не переставала гадать: а не видят ли в ней сегодняшние гости всё ту же неимущую девчонку Барнвеллов? Мама умерла молодой, папа же так пристрастился к бутылке, что в конечном итоге им пришлось жить в стареньком трейлере на парковке у баптистской церкви.

«Ну не эгоистка ли ты? Элли эта вечеринка наверняка даётся не легче».

Если не тяжелее. В конце концов, злоключения Сары остались в далёком прошлом, а семье Элли городские сплетники перемалывали косточки последние несколько лет.

«Но они по-прежнему видят в ней равную», – заявил мерзкий голосок в голове. Какие бы на Элли ни свалились проблемы – а их множество, – за ней стояла родословная Хоубейкеров.

Сара вздохнула.

Злясь, что позволила Джонасу воскресить старое чувство беспомощности, она посмотрела на свои руки: тонкая ткань надёжно скрывала синюшно-багровые и жёлтые отметины. Сара не хотела, чтобы кто-то их увидел. Не хотела выслушивать обеспокоенные вопросы или – хуже – объяснять Элли, Ною, Джози или, не дай бог, Уиллу, что произошло. Поэтому спрятала синяки.

Как и много лет назад.

Но раз уж мозг, кажется, решительно настроился вернуться к делам давно минувших дней, то почему бы высвободить и эти воспоминания? Сара позволила им – ослепляющему страху, глупому отупляющему стыду – выползти из тёмной дыры, где они проживали.

Грубые руки хватают её сзади, опрокидывают. Ухо опаляют отвратительные слова вперемешку с горячим дыханием. Одежда рвётся, отбрасывается. Треск расстёгнутой молнии. Сара вырывается и бежит, не чуя под собой ног.

После той ночи у неё тоже были синяки.

Она боялась что-либо рассказывать. Переживала, что подумают люди. Не хотела рисковать и без того шаткой трезвостью отца.

Да и Остин, несмотря на дурную славу семейки, был популярен. Спортсмен, гордость городка на футбольном поле. Никто бы не поверил, что она пришла к нему в тёмный угол на старой игровой площадке не по своей воле. Во всяком случае, тогда Сара думала именно так.

– Дитя, ты шинкуешь мяту или уничтожаешь её?

Сара глянула вниз и с ужасом поняла, что по сути растёрла несчастные листья мяты в кашицу.

– Я просто…

«Прячусь. Прячусь на проклятой кухне, в то время как моя собственная вечеринка проходит снаружи».

Гирлянды на деревьях мигали точно светлячки, и Сара только теперь осознала, что почти стемнело. Она смущённо посмотрела в тёмные, полные понимания глаза Джози, и та покачала головой:

– Иди. Немедленно. Иди туда, где тебе место.

На одно жуткое мгновение Саре показалось, что она сейчас разразится слезами.

Вот он, невысказанный страх. Сара боялась возвращаться. Боялась, что даже столько лет спустя, после всего, чего она достигла, ей все же здесь не место.

«Пора себя пересилить».

– Иду.

Расставив серебряные чашки на серебряном блюде (сувенир с чердака Хоубейкеров), Сара понесла мятные джулепы гостям. Сама она не возражала против выпивки по случаю, и всё же чуть не устроила безалкогольную вечеринку – одновременно из уважения к Элли и из страха невольно подпоить Харлана Хоубейкера. Но Элли никогда не навязывала окружающим свой личный выбор, а Харлана уже пару дней не было видно.

В последнее время он часто вот так исчезал на неделю или две. Однако родные не успокаивались, пока либо Уилл его не находил, либо он сам не являлся. Обычно страдающий от похмелья, без гроша, немытый и не имеющий понятия о том, где шлялся.

Ещё один плюс вечеринки: она отвлекала от проблем. Элли давно не выглядела такой счастливой. Вот и подтверждение – только Сара вышла на крыльцо, как до неё донесся звонкий смех подруги. Его музыкальные переливы всегда переносили Сару мыслями на лесную опушку к журчащему ручейку и резвящимся зверькам.

«Элли бы там как раз понравилось», – c иронией подумала Сара и, поискав глазами подругу, увидела, что та улыбается новому гостю в голубой рубашке.

Мейсон. Сара узнала золотые волосы, стройную фигуру. Небрежную уверенность в собственной безупречности. Он тщательно привёл себя в порядок – можно было не сомневаться. Но даже потный и грязный он всё равно относился к тому типу мужчин, от которых женщины теряют головы. А следом и трусики.

Обеспокоенная, Сара пристально наблюдала за его общением с Элли.

Не то чтобы Мейсон ей не нравился. За время их короткой беседы он проявил себя как весьма приятный малый (в отличие от своего угрюмого приятеля), вежливый и с безупречными манерами. И Сара солгала бы, сказав, что акцент не добавляет ему шарма.

Но что-то в Мейсоне казалось… фальшивым.

Может, из-за его вопиющей сексуальности? Сара просто не верила, что кто-то настолько прекрасный – не волк в овечьей шкуре.

Правда, на днях, когда Рейни едва ли не растянулась на кухонном полу и не взмолилась «Возьми меня!», Мейсон на неё даже не взглянул. Да и о его похождениях в городке ничего не было слышно, а учитывая, что о нём и Петтигрю все болтали без умолку, – наверняка бы что-нибудь всплыло.

Вообще, Сара была слишком занята, чтобы уделять новым соседям излишнее внимание.

Ну ладно. Она думала о Такере Петтигрю. Не с восторгом, но чаще, чем хотела признаваться.

И всё из-за пения. Оно добавило ему загадочности. Бога ради, парень, похожий на мордоворота-уголовника с королевскими повадками и вечным несварением, не должен распевать в душе бродвейские хиты!

Сара оглядела растущую толпу, довольно подметив, что Кэролэнн Фрай с подружками таращатся на Мейсона и чуть ли не пускают слюни на один из перекрашенных столов. Узнай дамочки, откуда эта мебель взялась, их бы точно стошнило.

А вот огромного, темноволосого, уничтожающего всех хмурым взглядом мужчины видно не было. Очевидно, он отправил Мейсона вместо себя.

Элли – ослепительная в своём маленьком лавандовом платье – теребила жемчуг на шее, что выдавало её нервозность. Ту самую нервозность, которую испытываешь при общении с понравившимся парнем.

И несмотря на красоту подруги, Сара всё равно не могла отбросить подозрительность. На данный момент Элли испускала два особых вида флюидов: женщины из богатой семьи и женщины, получившей эмоциональную травму. Что делало её мишенью для определенной категории мужчин.

Вопрос в том, к какой категории отнести Мейсона.

– Напитки греются.

Сара с удивлением обнаружила, что витала в облаках слишком долго, и её уже успели избавить от ноши. Опустив поднос на антикварный буфет, где они выставили посуду, дополнительные салфетки, сахар и прочее, Уилл взял себе один напиток, свободной рукой обхватил Сару за плечи и смачно чмокнул в щёку.

– Что ж. – Её светская улыбка сменилась искренней. – Второй поцелуй от Хоубейкера на этой неделе. Хотя, должна сказать, Брэн куда талантливее.

– Он – звезда сцены, – заметил Уилл, – а я – коп.

– До сих пор с трудом верится, что самый миленький парень в выпускном классе каждый день ходит на работу с пушкой.

– Это будет преследовать меня вечно, – насупился он, и Сара тихо засмеялась.

– Конечно, с таким-то личиком.

Даже разменяв четвёртый десяток, Уилл оставался всё тем же компанейским рубахой-парнем, что не только поспособствовало сомнительному счастью выделиться среди одноклассников в школе Суитуотера, но и – это уже плюс – помогло стать отличным профессионалом.

Законопослушные граждане относились к нему как к приятелю. Другие же – недооценивали. Их ошибка.

– Я пришёл помочь тебе раздать напитки, публично выказать привязанность, а что в ответ? Ты меня оскорбляешь!

– Почему ты это сделал? Выказал привязанность? – поинтересовалась Сара, взяв и себе один джулеп.

– А нельзя?

– Можно, конечно. Но поскольку ты коп, а не звезда сцены, полагаю, должна быть причина.

Уилл указал чашкой на сестру. Они с Мейсоном присоединились к Кэролэнн – вот так сюрприз, – и теперь Элли представляла их друг другу.

– Элли выглядит лучше. Здоровее. Не такой чертовски хрупкой. Помогло возвращение Брэна – эти несколько лет без вас обоих дались ей по-настоящему тяжело. Но это место… – Уилл кивнул на дом за спиной Сары. – Оно дало ей немного больше. Наверное, подходящее слово – «цель». Так что спасибо тебе. – На сей раз он отсалютовал ей напитком. – За то, что вернулась. Уверен, это было нелегким решением.

Сара удивлённо покачала головой. Парни редко обращают внимание на тонкие социальные нюансы, особенно когда дело касается подружки их младшей сестры. Но одно из качеств, которые окружающие недооценивали в Уилле, – проницательность. Кажется, что он просто отдыхает да потягивает коктейль, а на самом деле – подмечает каждую мелочь.

– Если я такая прозрачная, может, стоит повесить жалюзи?

– Не умничай. – Уилл дёрнул один из локонов, выбившихся из причёски Сары, как делал в детстве, когда ей было восемь, а ему – одиннадцать. Гигантская пропасть. – Я знаю, Брэн тоже не в особом восторге от возвращения домой. Почти все, кто уезжает, обратно ни ногой.

– Ты вернулся.

– Ага, но только ради вкусной еды.

– Кстати о Брэне: где он? Должен был уже прийти.

Уилл звякнул ключами в кармане.

– Брэн с папой.

– Точно.

Они больше не могли оставлять отца без присмотра. Друзья не раздували из этого проблему, но Сара знала, как тяжело составить графики, учитывая особенности работы Уилла и занятость Элли в магазине. На Харлана с его пьянками и исчезновениями полагаться не стоило, для найма сиделки не хватало средств, так что возвращение Брэна стало огромным облегчением во многих смыслах.

– Похоже, здесь только его одного и нет, – заметил Уилл, и Сара осознала, насколько забит сад.

Тем машинам, что не выстроились вдоль улицы точно костяшки домино, волей-неволей приходилось втискиваться на маленький клочок земли перед домом. Некоторые даже воспользовались прекрасной ровной площадкой соседей, где Такер хотел поставить свой уродливый мусорный контейнер.

– Проклятье. Элли, должно быть, пригласила половину… Так-так. Как интересно.

– Что?

– Похоже, у тебя проблемы.

Проследив за взглядом Уилла, Сара наткнулась на Такера Петтигрю, с негодованием взирающего на припаркованный на его территории транспорт.

Глава 8

Такер сверлил глазами лобовое стекло зеленовато-голубого «жука», не в состоянии оценить оригинальные маргаритки на блестящем корпусе.

Он работал. Да, поначалу это был лишь удобный предлог, чтобы избежать шумной вечеринки по-соседству, но затем Такер сел за компьютер и по-настоящему влился в ритм. Прошло… чёрт, много месяцев с тех пор, как ему удавалось вот так сосредоточиться. С самой смерти матери мысли носились в голове точно пейнтбольные шарики.

Это пугало, пусть раньше Такер и не был готов признать сей страх. Мелкий, но несомненный, что он каким-то образом потерял эту часть себя вместе с мамой.

Но миновал… час? Два? Уже опустились сумерки, значит, времени прошло порядочно. В общем, он отвлёкся. Пока не совершил ошибку, выглянув в окно и осознав, что, видимо, забыл установить знак «НЕ ПАРКОВАТЬСЯ».

Такер снова хмуро уставился на «жука». Никакие машины – пусть даже с дисками в виде маргариток – не должны парковаться на его лужайке! На его… сосновой хвое, если точнее. Такер поддел носком ботинка настил из красновато-коричневых игл. Да, «лужайка» – чересчур громко сказано.

– Эм-м, привет.

Он поднял взгляд. Знакомое бурление в крови не улучшило настроения.

Мозг незамедлительно отметил, что Сара собрала волосы в один из тех пучков, одновременно элегантных и небрежных. И обнажающих шею. Длинную шею, что вкупе с высоченными каблуками ставило их с Такером почти на один уровень, глаза в глаза. Он всегда предпочитал миниатюрных женщин, однако все эти дополнительные сантиметры ни капли не умаляли её женственности. Особенно когда бледно-зелёное платье точно вода обтекает великолепные формы…

А Мейсон был прав, чёрт его дери. У дамочки ноги от ушей.

Сара вежливо улыбнулась.

– Серьёзно? – сказал Такер, отмахнувшись от нежеланного влечения и скрестив руки на груди.

– Ну хорошо. – Сара по-прежнему улыбалась. – Я понимаю, некоторые гости припарковались тут без твоего разрешения. Но вечеринка продлится ещё час-другой. Так что, даже если ты не планировал заглянуть, возможно, мог бы…

– Нет.

– …закрыть глаза… Ты сказал «нет»?

– Сказал.

– «Нет», ты не планировал заглянуть, или «нет», ты не закроешь глаза на машины?

– И то, и другое. Всё вместе.

Сара упёрла кулак в бок, и её вежливость осыпалась, как сухой крекер.

– Это такая месть за то, что я попросила тебя не ставить здесь мусорный контейнер?

Такер об этом даже не думал.

– Нет. – Он огляделся. – И хоть контейнера тут нет, это не значит, что нужно немедленно превратить мой участок в стоянку.

– Я и не собиралась. Я бы никогда не предложила клиентам парковаться вне нашей территории…

– Хорошо, потому что они не могут здесь парковаться.

Сара втянула воздух, отчего швы на платье едва ли не затрещали, а грудь поднялась – словно волна накатывала.

– …в будущем. Но, как я и сказала, если ты всего один раз закроешь на это глаза…

Такер тряхнул головой, осознав, что потерял нить разговора.

– Слушай, – произнёс он, недовольный собой и самой ситуацией. Сейчас нельзя позволять себе отвлекаться. – Мне нужно, чтобы ты убрала эти машины с моего участка.

Второй кулак тоже упёрся в бок.

– Ты всегда такой трудный?

Наверное. Хотя на сей раз у него была чертовски веская причина.

– Заимствуя твои недавние слова: я ведь не назло.

– Ну да.

– Эй, разве я не убрал чёртов контейнер?

Сара опустила одну из рук:

– Так неужели сложно разрешить оставить тут машины на часок? Они ведь не вредят траве или…

– Что случилось с твоей рукой?

– Что? – растерялась она.

– Твоя рука. – Из-за активной жестикуляции рукав задрался, открыв отвратительный синяк.

Не отдавая себе отчета, Такер взял Сару за руку, пытаясь его разглядеть.

Размер и форма соответствовали мужской ладони.

Ладони крупного мужчины.

– Это ерунда. – Сара вырвалась, на лице её отразилась борьба. Глаза, что ещё недавно опаляли его зелёным огнём, смотрели в сторону.

– Проблемы?

Такер глянул мимо неё на подоспевшего копа.

– Мистер Петтигрю не желает видеть здесь эти машины. – Сара незаметно одёрнула рукав.

Пристальный взгляд Хоубейкера скользнул по «жуку», другим тачкам и – Такер не заметил бы, если б не следил – задержался на руке Сары. Его глаза, холодные и оценивающие, на мгновение сцепились с глазами Такера.

– Что ж, он в своём праве, учитывая, что они припаркованы на его территории.

Добродушно-весёлый тон больше не вводил его в заблуждение.

– Я не могу их здесь оставить. – Такер едва не добавил «простите», но с чего он должен брать на себя вину?

Чёрта с два он станет обсуждать свои права или условия этого дурацкого договора о доверительном управлении. Точно не ясно, является ли переполненная парковка нарушением, но, когда имеешь дело со стариком Петтигрю, лучше не рисковать.

– Ну хорошо. Сара, если хочешь, я поговорю с… кто тут у нас? Миссис Бёрджес, доктор Хикс и Рейни. С удовольствием попрошу их переставить автомобили.

– Нет. – Вновь начиная закипать, Сара сердито посмотрела на Такера. – Я сама.

И с высоко поднятой головой устремилась прочь. Длинный одинокий локон языком пламени сбежал по спине. «Голой спине», – втянув воздух, заметил Такер. Если не считать тонких полос зелёной ткани, пересекавших её.

С трудом оторвав взгляд от Сары, он снова наткнулся на Хоубейкера.

– Проводишь жёсткую политику, сынок.

– Моя собственность. Моя политика. И я чертовски уверен, что я не твой сын.

Хоубейкер изогнул уголок рта, словно нашёл позицию Такера отчасти забавной.

– А ты непокорный малый.

Отвечать тут явно не требовалось.

– Спасибо, что проследил за исполнением закона. – «Кретин». – Хорошего вечера.

Но едва Такер развернулся, намереваясь пойти к себе, как его остановил приглушённый голос Хоубейкера:

– У тебя был привод. Нападение и побои.

Нет, не было.

– Обвинения сняли, – спокойно отозвался Такер, хотя в глазах переливалась сталь.

Хоубейкер пожал плечами:

– Удивительно, что можно выяснить, если знаешь, где искать.

От новости, что коп копался в его прошлом, Такер резко выпрямился:

– К чему этот разговор?

– Я заметил отметины на руке Сары.

Внутри вспыхнула злость.

– И решил, что это я постарался?

– Ну… – Хоубейкер дёрнул себя за ухо. – Для этого мы должны были угодить в некую странную временную дыру, учитывая, что с виду синяк полностью созревший и уже пожелтевший.

Такер немного успокоился, но, поскольку именно коп вызвал столь бурные эмоции, не смог удержаться от комментария:

– Похоже, кто-то неслабо её схватил.

Хоубейкер кивнул. Звякнул ключами.

Такер напомнил себе, что его это не касается. Никоим образом. Однажды он уже сунул нос не в своё дело и чуть по этому самому носу не схлопотал. К тому же Сара никак не походила на женщину, нуждающуюся в присмотре. «Скорее уж на ту, что подаст твои яйца на стол на тарелочке, если перейдёшь границы».

Разве она не сказала, что это ерунда? Может, кто-то просто выдернул её из-под колёс грузовика. Или Сара играла в крайне развратную версию «Цепи, цепи кованы». Или они с бойфрендом на чёртовой люстре качались.

«Или какому-то козлу надо руку сломать».

Твою ж мать.

– Ну и? – подтолкнул Такер.

– Ну и что? – не понял коп.

Едва стихший гнев, снова начал набирать обороты.

– Обалдеть, Барни, я даже не знаю. Я полагал, что, когда женщина-твой-якобы-друг выглядит так, словно её недавно избили, реакции «ну и что» маловато. Но я ведь не коп. Наверное, упустил какие-то улики.

– Это что, шутка о Барни Файфе? – Хоубейкер качнулся на пятках. – Уже неделю ни одной не слышал. Хотя, если быть точным, я действующий шеф полиции, так, может, стоит звать меня Энди? ^[2] Конечно, Энди был шерифом, отчего сходство немного хромает. Чуть-чуть. – Весёлый тон сменился предупреждающим, когда Такер едва не зарычал. Затем Хоубейкер покачал головой. – Вижу, Джесса была права насчёт тебя.

«Что ещё за Джесса?»

– Официантка «У Макгрудера», – просветил он, увидев замешательство Такера. – По её словам, ты на днях заходил, прямиком направился к Элли, увернулся от кулака Харлана – спасибо, кстати – и переплатил за пиво, которое не выпил.

– У местных, кроме сплетен, других развлечений нет?

– Ну, ещё секс. Правда, некоторые предпочитают заниматься им не с собственными супругами, а на стороне, что неизбежно приводит к морю сплетен.

Чёрт, Такеру почти нравился этот коп.

– Вот что я думаю: ты не за выпивкой пошёл в бар. Как и восемь лет назад свернул в переулок не потому, что решил дорогу срезать. Нет, я читал рапорт, – предупредил Хоубейкер все возражения. – Обвинения, может, и сняты, но записи никуда не делись. Поверь, бумажки всегда остаются.

Горечь в его голосе почти вызвала у Такера улыбку. Пока он не вспомнил ту ночь. Он поздно уходил со стройплощадки. Приближался срок сдачи, и подрядчик терпением не отличался. Спускаясь по лестнице, Такер увидел в окно женщину. Красивую. Разодетую. Судя по всему, она куда-то опаздывала и, крайне расстроенная, свернула в переулок. На следующем пролёте Такер вновь посмотрел в окно и увидел мужчину – одетого куда как скромнее, – следовавшего за ней.

– Итак, – вздохнул он, – я не люблю, когда пристают к женщинам. Ты меня раскрыл.

– Ты решил, что в баре к Элли приставали?

– Красивая женщина подкатывает в модной тачке, заходит в грязную пивнушку. Похожий сценарий.

– Звучит как сюжет фильма с Патриком Суэйзи.

Такер не выдержал и рассмеялся.

– Ты интересуешься моей сестрой, Такер? В романтическом смысле.

Смех моментально умер.

– Что? Нет. Не то чтобы она не привлекательна, – добавил он и заметил, как дрогнули губы Хоубейкера.

– Так я и думал. Но полагалось прояснить.

– Прояснить, что ты не хотел бы нашей связи? – От раздражения Такер чеканил слова.

– Прояснить, что я не хочу, чтобы ты играл моей сестрёнкой против её лучшей подруги. Здравствуйте, миссис Бёрджес.

Прежде, чем Такер успел возмутиться и опротестовать это заявление, к ним подплыла пожилая дама в льняном брючном костюме, жемчугах и с ключами в руке.

– Прошу прощения. Полагаю, я не поняла, что это не часть собственности Эллисон.

Хоубейкер повернулся к ней с непринужденной улыбкой на лице:

– Нет проблем. – И похлопал старушку по морщинистой руке. – Просто маленькое недоразумение.

Глава 9

Такера разбудили доносившиеся в открытое окно голоса.

После пошатнувшей его душевное спокойствие ссоры из-за парковки, заснуть удалось только после трёх ночи, поэтому, сколько бы сейчас ни было, всё равно слишком рано, чтобы разбираться с очередным дерьмом.

Какая ирония, учитывая, что Такер с четырёх лет жил – и засыпал – под вой сирен, шум машин и гул большого города.

Не говоря уже о том, что в Нью-Йорке обитали миллионы людей, и некоторые гораздо ближе к нему, чем сейчас Сара. Однако никто из них – ни один – не сумел так забраться Такеру под кожу.

– Кофе, конечно, хорош. – Слова старика были щедро сдобрены просторечиями. – А чо эт такое тёмное насыпано на взбитых сливках?

– Шоколадная стружка. – Голос Сары, тягучий, как тёплый роскошный мёд, почему-то подействовал Такеру на нервы.

Он схватил вторую подушку, чтобы положить себе на голову.

– Я так признательна, что ты сумел сегодня вырваться, Боди. Что нужно сделать, чтобы передвинуть коттедж? Как думаешь, это вообще возможно?

Подушка застыла в воздухе.

– Ну, дом не кирпичный, уже легче. Здания с деревянной обшивкой перевозят целиком. Вдобавок Тэлбот Хоубейкер сам создал эту конструкцию. Прочная как скала. – Последовал звук стука по дереву. – И достаточно компактная, чтобы поместиться в грузовик без бортов.

– А крыльцо? – обеспокоенно спросила Сара, и Такер положил подушку под голову. Беседа становилась интересной. – Ной только что его сделал. И думать не хочу, как он отреагирует, если я скажу, что собираюсь испортить всю его работу.

– Кстати, отличную работу. Так ему и передай. Не боись. Все детали подпишут, так что мы сможем заново собрать крыльцо на новом месте. Затем, значится, поставим основную часть конструкции на срубы, положим под каркас гидравлику и…

Пока старик разглагольствовал про объединённые подъёмные системы и прочую техническую хрень, Такер попытался переварить новость, что Сара переезжает. Или её дом, во всяком случае.

В глубине души – в той части, что уважала людей, зарабатывающих на жизнь своими руками – Такеру хотелось как бы невзначай прогуляться вниз и пообщаться с подрядчиком. Говор или нет, но старик явно знал своё дело. А перемещение целого сооружения было чем-то, о чём Такер слышал, но никогда не видел, как это делается.

«Интересно, как всё проходит?»

Другая часть – та, которая злилась из-за ранней побудки – хотела отпраздновать надвигающуюся удачу.

А третья – та, от которой он изо всех сил пытался отмахнуться – задавалась вопросом, кто этот чёртов Ной. Не тот ли козел, что оставил синяк на руке Сары?

– Надо будет выкорчевать ту большую сосну, – произнёс старик, которого она назвала Боди. – Дерево такого размера влетит в копеечку. Паршиво, что тебе придётся пройти через эти заморочки и неприятности только ради какой-то дополнительной парковки.

– Ага, ну, может, до этого не дойдёт. Но если дойдёт, то не думаю, что у нас есть большой выбор. Конечно, не стоит мечтать, что в магазин каждый день станут набиваться, как вчера вечером, но если у нас не будет достаточно места, мы прогорим. Потеряешь бизнес – потеряешь деньги. Порой приходится потратиться, чтобы достичь успеха.

– Что правда, то правда. Столкнулся с Салли Фримонт на почте сегодня утром. Она родственница мужа Эйлин Бёрджес. Сказала, мол, мальчишка Петтигрю вчера вынудил молодого Хоубейкера заставить Эйлин убрать машину.

– Поэтому-то я тебя и позвала. Надеялась отложить это на потом, но после прошлой ночи вижу, что проблема серьёзнее, чем я думала. Если наших клиентов будет донимать полиция, вряд ли это пойдёт бизнесу на пользу.

«Донимать?» – раздражённо подумал Такер. Единственный, кого вчера доставала полиция, это он сам.

– Может, он продаст или сдаст вам, девочки, в аренду кусочек земли, раз у тебя места впритык.

Она засмеялась:

– Он же Петтигрю, Боди. Как бы я ни хотела эту землю, предпочту не лезть к дьяволу в долги.

Что-то похожее на негодование начало распирать грудь Такера. Сара наверняка знала, что у него открыто окно и он слышит каждое сказанное слово.

А то, что она сравняла его с дедом, показалось особенно несправедливым. Может, Такер и Петтигрю, может, и ублюдок, но работал на разрыв, чтобы достигнуть всего, что имел. Он мог выбрать лёгкий путь, стоило только продать душу. Но ему хватило честности послать старика ко всем чертям.

Пора им с соседкой поболтать по душам.

Такер отбросил простыню и был уже на полпути к двери, когда осознал, что обнажён.

– Держу пари, ей бы понравилось, – пробормотал, сгребая штаны с деревянного пола.

Затем подкрался к комнате Мейсона, увидел, что тот растянулся лицом вниз на железной кровати, и забарабанил в дверь.

– Господи боже! – Друг вскочил и окинул спальню диким взглядом.

– Ой, прости, я не хотел, – крикнул Такер, сбегая по ступенькам.

Проходя через кухню – которая сердце любого дома, а потому заслуживала столько внимания, что бы там ни говорил Мейсон, – он заметил, что чёртов брит вчера вернулся домой с очередной тарелкой сладостей. Такер с негодованием посмотрел на оставшиеся крошки и холодный кофейник, примостившийся на куске фанеры, что временно заменял столешницу. Проклятая кухня оказалась чертовски уродливой, и этот кофейник с тем же успехом можно было считать цветочным горшком, учитывая, что каждая заваренная чашка кофе на вкус напоминала грязь.

Такер выскочил на заднее крыльцо, как раз когда Сара открывала парадную дверь. Старик исчез.

– Эй!

Она обернулась и чуть расплескала свой кофе. Такер мрачно порадовался. Ну а что, он один должен страдать от нехватки кофеина? Сара сжала дверную ручку, но ей не хватило здравого смысла зайти внутрь и запереться. Нет, вместо этого она задрала свой острый подбородок:

– Милый костюмчик.

Такер даже не глянул на свою голую грудь. Можно подумать, Сара там чего-то не видела.

– Продать не могу.

– Что ж, понимаю почему. У тебя классное тело, но характер, вероятно, отпугивает потенциальных покупателей.

Горячий нрав начал вырываться на свободу, и следующие слова Такер едва не выплюнул словно льдинки:

– Дом, участок. Всё завязано на управлении по доверенности.

– Браво! Я так понимаю, ты подслушал мой разговор.

– Нет, я спал. Твой разговор атаковал мои уши.

– Спал? – Глаза Сары расширились от притворных угрызений совести. – Ай-ай, прости, что разбудили тебя аж… – она сверилась с наручными часами, – в девять утра. Такие уж мы, работяги. Вылупляемся до полудня.

– Кое-кто из нас, – процедил он сквозь зубы, – работал вчера до трёх часов ночи.

– Следить, чтобы никто не поцарапал краску, должно быть, поистине утомительное занятие.

Обида подталкивала съязвить в ответ.

– А ты меня спрашивала? – уточнил Такер убийственно-вкрадчивым тоном. – Просила продать или сдать часть моих владений?

Сара казалась немного озадаченной. Но затем в её глазах заплясал огонь, и она сошла с крыльца.

– Спрашивала ли я тебя об аренде или продаже? Нет. – Сара нацелила палец с коралловым ногтем ему в лицо. От неё исходил запах хорошего кофе и неуместное негодование. – И вот дела, интересно почему? Может, потому, что вчера вечером я просила тебя потерпеть у себя несколько машин пару часов? И это всё так здорово обернулось. Но тогда, как говорится, не подмажешь – не поедешь. Полагаю, мне следовало предложить тебе денег.

«Ну всё. Больше никаких сравнений с дедом».

– Такер. – Он схватил её палец и впечатал его в свою грудь. – Не Карлтон.

От ярости между ними только что искры не проскакивали. А когда их взгляды встретились, оба почувствовали неожиданный и ещё менее желательный жар. Такер отступил, а Сара неуверенно продолжила:

– Да, в общем-то, какая разница? Ты уже сказал, что не хочешь ничего продавать.

– Не не хочу, а не могу. Я же сказал, что владею домом по доверенности. Если попытаюсь продать или просто даже использовать собственность в коммерческих целях, как ту же парковку, например, всё вернётся Карлтону. Сожалею о твоём затруднительном положении, но я не позволю этому случиться.

– Почему нет? В конечном счете всё это будет твоим.

От масштабов её заблуждений у Такера волосы на загривке встали дыбом.

– Есть одно хорошее высказывание о предположениях и дураках. Однако в данном случае, я совершенно уверен, дуру из себя делаешь только ты.

Огонь, запылавший сейчас в глазах Сары, не имел ничего общего со страстью.

– Ну ты и гад. – Она снова ткнула пальцем ему в грудь.

– Я хотя бы не делаю поспешных выводов, вместо того чтобы просто спросить человека напрямую.

Такер не понимал, насколько громко звучит его голос, пока не хлопнула дверь и на заднее крыльцо книжного магазина не вышла старая негритянка.

– Сара?

– Всё в порядке, Джози. Всего лишь небольшой добрососедский разговор.

Прежде чем вернуться внутрь, пожилая женщина, бормоча себе под нос, пробуравила Такера таким гневным взглядом, что у него аж кожу на затылке закололо. Мейсон был прав. Старая леди немного пугала.

– Ладно. – Сара вернулась к теме беседы. – Я строю предположения. – Её грудь вздымалась под рубашкой с длинными рукавами. Такер изо всех сил постарался не думать, что она великолепна. Грудь, не рубашка. Рубашку Сара, скорее всего, надела, чтобы прикрыть проклятые синяки. – Хотя, между нами, я, может, и поговорила бы с тобой напрямую, будь ты хоть чуточку дружелюбнее.

Такер только собрался поспорить, но в итоге был вынужден признать её правоту. И без того необщительный, с приезда в Суитуотер он стал ещё более замкнутым и ворчливым. На что настойчиво намекал вчера Мейсон.

Не говоря уже о том, что готовить Такер умел лишь… да ничего он не умел. В Нью-Йорке с ресторанами и торговцами на каждом углу в этом просто надобности не возникало. Такер придерживался данной позиции, даже когда мама пыталась его заставить.

Но здесь, в дебрях Южной Каролины, у него много недель не было приличного кофе.

Поэтому Такер выхватил у Сары кружку и отхлебнул.

– Эй!

Боже, какая вкуснятина.

– Это всё аромат. – Он закрыл глаза, чуть не разрываясь от блаженства. – Я больше не мог сдерживаться.

– Ты мог зайти в магазин и попросить меня о чём-либо напрямую.

Невероятно, но Такер почувствовал, как у него задёргались уголки рта.

– Я боялся, что ты сваришь мне его с глазом тритона и лягушачьими лапками. – Он протянул кружку обратно. – Кто такой Ной?

– Что?

– Парень, что сделал тебе крыльцо? – Он провел рукой по прочным перилам. У мужчины, способного на такую работу, наверняка умелые сильные руки.

– Это мой брат. Но если ищешь нового плотника, тебе не повезло. Он капитан корабля, а сейчас самый туристический сезон. Подобное он делает леваком.

Брат. Удивительно, но узел в груди ослаб.

– Старик был прав. Работа славная.

Поскольку Сара выглядела сбитой с толку, вместо того, чтобы казаться самодовольной, Такер посчитал свою миссию выполненной.

– Приятно было побеседовать, Рыжик. – Он повернулся к своему дому. – Давай так больше не делать.

А когда Сара со злостью захлопнула парадную дверь, поймал себя на том, что снова сражается с улыбкой.

* * *

У Сары не было времени зацикливаться на ситуации с парковкой, капризных соседях или межполовых взаимоотношениях. Наступил день открытия.

Она собрала волосы в аккуратный французский пучок, для контраста выбрала красочную юбку и блузку, которые считала и неофициальными, и профессиональными. Длинные серьги с аметистами – драгоценное мамино наследство. Прочь сомнения и жалость к себе, на смену им пришло оживление. Сара чувствовала энергию, уверенность – и только лёгкая нервозность оттеняла её возбуждение.

Элли же лишь всхлипывала.

– Что, если никто не придёт? Или, боже, что, если придёт слишком много людей? Все разом. А касса? – Подруга в паническом замешательстве уставилась на тяжёлый чёрный прибор, словно на стойку только что приземлился космический аппарат пришельцев. – Я не могу вспомнить. Я забыла, как она работает.

– Элли. – На полке, выезжавшей из неработающего антиквариата, жужжал блестящий маленький компьютер. – Вот он. Ты знаешь, как он работает.

– Что, если я испорчу чей-то заказ?

– Хорошо, я буду держать наготове расстрельную группу на заднем дворе.

Закатив глаза, Элли присела на один из барных стульев за длинной мраморной стойкой.

– Я просто смешна.

– Немного. Но каждый имеет право на минутку паники, когда оказывается вне зоны комфорта.

– Не думаю, что смогу навязать товар подороже.

– Уверена, сможешь. Кто-то попросит латте, а ты: «А не хотите к нему хороший кусочек орехового пирога? А вы видели наши футболки? Стопроцентный органический хлопок. Есть книга о выращивании органики, как раз под рубашками на стенде. Местный автор. Вы должны оценить».

– О боже.

– Элли. – Сара накрыла стиснутую в кулак руку подруги своими. – Ты долгие годы имела дело с тысячами торговцев. Ты знаешь, что работает на тебя, а что нет. Это просто оборотная сторона монеты покупатель-продавец. Ты… ой, время вышло.

Сара подошла к новой парадной двери. И увидела через стекло улыбающегося Брэна.

– Доброе утро! – живо поздоровалась она, отбросив задвижку. Затем прошептала: – У твоей сестры кризис. Иди закажи что-нибудь и сделай вид, будтодействительно впечатлен её подачей, оперативностью и прекрасными манерами.

– Мне не пять лет, – раздражённо отозвалась Элли с другого конца комнаты. – Не нужно вести себя так, словно это мой первый день в детском саду, и я должна верить, что это нормально сидеть в углу с ребёнком, который ест клей.

– Ренди Моррисон, – пояснил Брэн, запечатлев быстрый поцелуй на щеке Сары, и прошёл вперёд. – Клянусь, понятия не имею, как этот парень сумел закончить школу, у него почти всегда губы были склеены. Элли-оп! – Он сгрёб сестру со стула и закрутил, заставив её рассмеяться. – Вот это моя девочка. Если будешь хмуриться, появятся морщины.

– Предполагалось, что ты будешь повышать мою уверенность в себе.

– Я одновременно могу заниматься этим и давать важные советы из области красоты. Я получу специальный приз за то, что стал вашим первым клиентом?

– Ты можешь подписать долларовую банкноту, и мы повесим её на стену.

Брэн подмигнул Саре:

– Если хочешь мой автограф, золотко, только попроси. А теперь дайте-ка посмотреть. – Руки в боки, он изучил доску с меню со списком блюд дня. – Кофе-глясе звучит интересно. И – ого! – дай мне, пожалуйста, шоколадно-апельсиновый маффин Джози.

– Не желаешь ли к этому футболку?

– Не желаю ли я… – Поймав взгляд Сары, Брэн сменил озадаченное выражение на широкую улыбку. – Интересная мысль, Эл. Пойду гляну на них.

Когда он отошёл, Сара повернулась к Элли и увидела, как та быстро устраивает на маленькой тарелке маффин и салфетку.

– Я заставила его купить футболку, да? – прошептала она.

– Разыграла как по нотам, – рассмеялась Сара.

– Что скажешь?

– Скажу, что ты держишься очень естественно.

Подумав, что в крови у подруги намного больше деловой хватки, чем она, возможно, сознает, Сара отошла показать Брэну подарочную книгу о театральной архитектуре, которую припасла специально для него.

Весь день они только успевали поворачиваться. Сара была реалисткой и понимала, что львиной долей успеха они обязаны человеческому любопытству. Ещё бы, новый магазин, притом под управлением одной из Хоубейкеров.

Но ей хватало оптимизма верить, что хоть некоторые из тех, кому Эллисон Хоубейкер подаст утреннюю чашечку кофе, вернутся, поскольку кофе этот чертовски хорош. И потому что атмосфера здесь тёплая и чарующая. И потому что через два месяца выходит новая книга их любимого автора, а Сара с удовольствием заказала её заранее, одновременно сориентировав людей на других, похожих авторов, чьим творчеством они могли бы наслаждаться в ожидании.

Конечно, без накладок не обошлось. На шоколадно-апельсиновые маффины был совершён набег, и действующий шеф полиции весьма рассердился, когда его диспетчер сцапал последний из-под самого шефского носа. Днём почти час барахлил терминал. А дошкольник Кэролэнн Фрай, Генри, разрисовал синим мелком три разные иллюстрированные книги.

– Я буду счастлива заплатить за книги, – заверила Кэролэнн отнюдь не с самым счастливым видом. Затем одарила суровым взглядом своего белобрысого сынка, что с бунтарским выражением на мордашке сидел на ярком ковре в детском уголке. – Представить не могу, где он взял этот мелок.

– Он открыл одну из коробочек, которые мы выставили на продажу.

– О. Ладно. – Взволнованный тон сменился придирчивым. – Полагаю, вы должны были предвидеть подобного рода случайности, когда укладывали мелки на полку, куда сможет дотянуться любой ребенок.

Вообще-то, мелки лежали на уровне глаз взрослого. Сара сдёрнула трёхлетку с верхней книжной полки, куда он взобрался, чтобы дотянуться.

Его мать в этот момент была слишком занята обсуждением сплетен.

– Давай так, Кэролэнн. – Сара не потрудилась указать на причудливую вывеску, гласящую, что оставленные без присмотра дети получат бесплатный двойной эспрессо и щенка. – Поскольку это было… такой травмой для Генри, как насчет того, что я запишу его на собрание нашего детского книжного клуба в конце месяца? Бесплатно.

– Я не уверена…

– Мы читаем «Чаепитие у мисс Паучихи». Принесём чай и печенье в сад – или на веранду, если пойдёт дождь, – дети нарядятся в костюмы своих любимых насекомых, которые мы им сделаем. А самое лучшее, у тебя будет два часа свободного времени.

– Мне не придётся оставаться? – Тон мамаши с вкрадчивого сменился на восхищенный.

– Это своего рода утренняя передышка для мам.

Провожая бывшую королеву выпускного бала к кассе, Сара была уверена, что Кэролэнн точно всё расскажет своим товаркам. Как мотылёк в классической детской книжке. Места на чаепитии заполнятся в мгновение ока.

Вдобавок Кэролэнн ушла с изрисованными книжками, мелками – и с Генри, – думая, что получила выгоду.

Мысленно похлопав себя по спине, Сара развернулась и врезалась прямо в Такера.

– Ох!

Она отпрянула, затем увидела брызги коричневой жидкости на его белоснежной рубашке. Сама жидкость сочилась из трещины в пластиковом стаканчике. При виде чисто мужского раздражения на лице Такера Сара постаралась не засмеяться.

– По крайней мере, он был холодный, – весело сказала она.

– Если собираешься попытаться загладить это, предложив мне костюм насекомого, боюсь, не прокатит.

– Да неужели? – Сара достала несколько салфеток из старого буфета. – Снова подслушивал мои разговоры. – Она вручила ему салфетки, забрав треснувший стаканчик.

– Я не виноват, что твой голос так разносится. – Следуя за ней к прилавку, Такер безрезультатно тёр пятно.

Сара выбросила негодный стакан в мусорку.

– Тебе нужно замочить рубашку в холодной воде прямо сейчас.

– Что?

– Иначе пятно въестся.

Он посмотрел на неё. Выждал немного. Затем потянулся к краям рубашки.

Сара удержала его руку.

– Ха. – «Нахал». – Здесь заведение общественного питания. Санинспекторы не одобрят стирку в раковине.

Она зашла за прилавок, затылком чувствуя жаркий взгляд Такера.

«Не холодный», – поняла Сара, вспомнив, что некогда сравнила его глаза с осколками льда. Не холодный и не тупой. Пожалуй, с её стороны было немного предвзято делать такое предположение.

И возможно, он не такой уж хапуга, как она поначалу решила.

Но всё равно Петтигрю.

Сара подумала о том, что он сказал об имуществе, о доверенности. Пусть Такер старался не быть похожим на печально известного родственника, факт, что у него есть богатый дед – человек, который когда-то выгнал семью Сары из их дома – делал его… Ну, она бы не сказала, что он совсем не из её лиги. Однако, несмотря на дружбу с Хоубейкерами, Сара точно не вращалась в его кругах.

Такер вырос в Нью-Йорке, бога ради.

И хотя Сара считала себя довольно сведущей в широком диапазоне тем – книги, как говорится, могли унести куда угодно, – её самым большим космополитным опытом в настоящее время была неделя, проведённая в Атланте на съезде букинистов.

«И почему тебя внезапно стала беспокоить собственная совместимость – или несовместимость – с Такером Петтигрю?»

Потому что Такер не дурак. Не холодный. Потому что от его близости вспыхивал не только нрав Сары.

И если она не заблуждается, этот жар отнюдь не односторонний.

Но каким бы привлекательным она ни находила Такера (было бы глупо притворяться, что она не считает его удивительно, неотразимо привлекательным), факт оставался фактом. Единственное, что их объединяло, – это общая граница между участками.

А они уже спорили на эту тему.

Дважды.

С тех пор, как Сара вернулась в Суитуотер, она не особо думала о свиданиях. Но если выбирать кандидата, то лучше такого, вечер с которым не закончится дракой.

– Не ожидала увидеть тебя здесь. – Она сняла обертку с соломинки, кроме самого кончика, и вставила трубочку через крышку в новый стаканчик кофе.

– Сегодня открытие. Думаю, сейчас ты не очень заинтересована в том, чтобы отравить меня, особенно если вспомнить санинспекторов. Полагаю, ты отыгралась, испортив мне рубашку.

– Полагаю, так.

Ну и просто потому, что не смогла удержаться, Сара переключила музыку с льющейся из динамиков песни Адель на подборку хитов из бродвейских мюзиклов.

Судя по взгляду Такера, до него дошло.

Она с восторгом наблюдала, как его щеки заливаются слабым румянцем.

Сара улыбнулась, передала Такеру напиток и сказала, добавив гнусавый местный говор:

– Держите. Заходите к нам ещё.

Глава 10

– Слава богу, всё позади.

Усталые Сара и Элли сидели на ступеньках перед «Суперобложкой» с двумя бутылками шампанского – одно безалкогольное. Последний посетитель ушёл, еда сроком годности на несколько дней уложена по местам, а остальное упаковано для доставки в благотворительный продовольственный фонд Баптистской церкви. Мусор вынесли, кухню отмыли, дневные сборы от продаж подсчитали.

Они не то чтобы прямо взорвали мир магазинов розничных продаж, но точно разожгли искру.

Сара скинула туфли.

– Это я должна была сказать. – Аккуратистка по натуре и совершенно трезвая Элли схватила туфлю, угодившую в горшок розовой бугенвиллии, и поставила рядом с её парой.

– Знаешь, не думаю, что я предусмотрела все последствия открытия магазина в городке, в котором выросла. Сегодня я продала книгу об удобрениях своему первому гинекологу.

– Я понятия не имела, что доктор Хикс интересуется органическим садоводством.

– Чего только не узнаешь. Его особенно привлекла информация, что человеческая моча усиливает способность удобрений уничтожать болезнетворные микроорганизмы и ненужные семена. Теперь каждый раз, как он попросит меня пописать в стаканчик, я стану задумываться, для чего это.

Элли рассмеялась, а Сара посмотрела на усеянное звёздами небо и подумала: «Вот она, награда. Спокойное удовлетворение от хорошо сделанной работы». Небольшие колдобины на пути в виде сомнений, беспокойства и раздражения устранены, благодаря их долгой и лёгкой дружбе.

– Знаешь, Эл, я рада, что мы здесь, в этом месте.

– Ты в буквальном или в метафизическом смысле?

– В обоих.

– Знаешь что? Я тоже, – с удивлением призналась Элли. – Пару раз сегодня мне казалось, что у меня просто голова взорвётся, но в конечном счёте вышло совсем неплохо. Долго, но не ужасно. – Она глотнула шампанского для храбрости и выпалила: – Если ты ещё не передумала, я проведу экскурсию по местным домам с привидениями.

– Отличная мысль. – Надо выплатить Рейни премию за идею. От этого занятия не только магазин выиграет, но оно ещё и идеально подойдёт Элли. – Я запущу рекламу на нашем сайте. Напечатаю и раздам листовки. Уже решила, когда хочешь начать?

– В пятницу.

– В эту пятницу? То есть через четыре дня.

– Знаю, надо было сообщить заранее, но если я не начну как можно скорее, то, боюсь, просто струшу. Поэтому… в пятницу.

– Реклама ещё не успеет принести плоды. Вот если бы ты подождала неделю, мы бы заинтересовали и привлекли побольше народу…

– Вот как раз слишком большая толпа меня и смущает. Ты смотришь на это с деловой точки зрения и, конечно, желаешь получить максимум из задуманного. А я просто в ужасе. Если в первый раз придёт лишь парочка клиентов, есть надежда, что меня не вырвет.

– Ну ладно, значит в пятницу. Давай выпьем за новый этап и за нас обеих. Пусть он будет лучше всех.

Сара чокнулась с подругой.

– За это я выпью. – Элли зевнула так, что чуть челюсть не вывихнула. – Мне не стыдно признаться, что я валюсь с ног.

– Малый бизнес не для сосунков.

– И раз я не сосунок и придётся вскакивать в семь утра, то пора спать. – Сара начала подниматься, Элли похлопала её по плечу. – Не надо, я закрою, а ты допивай.

Сара с радостью снова села.

Гардении пропитали своим ароматом тёплый воздух, звёзды сияли сквозь ветви деревьев точно бриллианты. И благодаря вину, которое Элли захватила из подвала Хоубейкеров, голова приятно затуманилась.

Сара махнула, здороваясь с Джоуи Киффером, что вышел из аптеки через дорогу. Наверное, покупал успокоительное для ребёнка, у которого резались зубки. Так Джоуи объяснил, когда они с женой забегали сюда принять необходимую дозу кофеина.

И разве это не удивительно? Шутник Джоуи остепенился. Бухгалтер и новоиспеченный отец, вряд ли он продолжал вечерами намыливать окна или устанавливать рождественские декорации мэра так, будто олени у него на дворе решили спариться.

Теперь в это время Джоуи менял подгузники и производил математические вычисления.

Как же хорошо дома. Приятно вернуться к родной земле. Только на сей раз у Сары имелись собственные, глубоко зарытые, закалённые опытом сваи.

На сей раз, как и бывший школьный клоун и весельчак, она строила то, чем можно гордиться.

Элли посигналила из машины, Сара помахала ей на прощанье, затем осознала, что утро и правда не за горами, и поднялась на ноющие от усталости ноги.

– Туфли, – вспомнила на полпути к дому и, вернувшись за ними, захватила заодно и почти полную бутылку. – Не стоит превращать место работы в логово студенческого братства.

Сара осторожно шла к своему коттеджу. Лампа над крыльцом не горела, но полная луна посеребрила небо, так что света хватало.

Сара узнала ваточник туберозовый, эхинацею, пёстрый чеснок – в основном по запаху. И порадовалась, что созданный Милдред сад оказался не только красивым дополнением для их с Элли магазина, но и интересным хобби. Саре нравилось заниматься растениями, смотреть, как они цветут и растут. А копание в земле имело странный успокаивающий эффект.

Напевая под нос, она поднялась на крыльцо своего дома.

И придушенно вскрикнула, выронив бутылку.

– Боже, боже, просто прекрасно. – Испытывая отвращение к себе, а ещё больше к жалкому трупику на пороге, Сара поспешно отступила назад и тут же об этом пожалела. В пятку впился осколок. – Чудесно, – прошипела она и, поморщившись, подняла ногу. – Клянусь, сдеру шкуру с этой твари и сделаю себе шляпу.

– Ты в порядке?

Сара застыла, затем повернула голову и заметила в тени крепкую фигуру Такера.

– Просто великолепно.

Изумительно. Сначала говорила сама с собой, а теперь торчит тут на одной ноге, будто фламинго.

Она хотела опустить ногу, но Такер остановил:

– Не глупи.

– Прошу прощения?

– Так стекло войдёт глубже. – Приблизившись, он подхватил Сару словно пушинку и, не дав опомниться, устроил её в стоявшем на крыльце кресле-качалке. – Стисни зубы, – велел Такер и без предупреждения вытащил осколок из её пятки.

– Дерьмо. Чёрт!

– Блин, хрен. Вот мы и перебрали все отличные ругательства.

Он осмотрел рану и вдруг начал стягивать с себя футболку. Сара уставилась на него сквозь застившие глаза слёзы.

– Сильное кровотечение, – спокойно констатировал Такер и прижал к её пятке мягкую хлопковую ткань, все ещё хранящую тепло его тела. – Надо почистить и хорошо забинтовать, но швы вряд ли нужны.

Сара продолжала молча пялиться.

– Если бы я знал, что твой язык связан с пяткой, то ещё несколько недель назад разбросал бы вокруг битое стекло.

От его ехидного тона дар речи вернулся.

– С моим языком всё в порядке.

– Аллилуйя!

Сара ожидала наплыв привычного раздражения, но испытала лишь благодарность. Такер очень быстро и эффективно оказал ей помощь.

– Спасибо, хотя, уверена, тебе необязательно было портить ещё одну футболку.

– Я мог бы сделать перевязку и из твоего платья, но решил, что получу по морде.

Встретившись с ним глазами, Сара поняла, что очень близка к неприятностям. А когда Такер перевёл взгляд на её губы, осознала, что уже крепко влипла.

– Ты на меня давишь, – прошептала она, так как вдруг стало трудно дышать.

Такер встал:

– Почему ты визжала?

– Что?

– Ты запищала. – Он всплеснул рукой. – А потом разбила бутылку.

– Ты за мной следил?

– Я тут живу, – вернул он Саре её собственные слова. – Я был на заднем крыльце, а ты пьяно шаталась по двору. Сложно не заметить.

– Я шла осторожно. И я не пьяна.

Такер посмотрел на растекающиеся по половицам остатки шампанского.

– Я не пьяна, – раздражённо повторила Сара. Она прекрасно знала свои возможности и выпила всего два бокала. – Я просто… Посмотри туда. – Она вздохнула и указала на мёртвое тельце.

Такер развернулся и присел рядом с трупиком.

– Ради бога, не дотрагивайся.

– И не думал.

– Просто мой кот притащил сюда бедную зверушку. – Наверное, опять выбрался из дома, раскормленный маленький Гудини. Хотя как ему это удалось – загадка. – Я… – «Позвоню Ною и попрошу его выкинуть эту гадость». -…Потом всё уберу.

– У тебя на крыльце включается свет?

– Да, конечно. Но не нужно…

– Где выключатель?

– Прямо у двери. Но…

– Подай мне ключи.

– Прости, не расслышала?

– Ключи. – Такер нетерпеливо помахал рукой.

– У меня их нет, – ледяным тоном отрезала Сара. Оказанная помощь и великолепная голая грудь ещё не давали ему права что-то требовать. – Дверь не заперта.

– Ты не закрываешь дверь собственного дома?

– Здесь же не Нью-Йорк. И я весь день торчу неподалеку, по ту сторону сада.

– Господи! – воскликнул Такер, качая головой, и взялся за ручку. – Нет, не вставай и продолжай давить на порез.

– Любишь командовать? – пробурчала Сара, когда он вошёл в дом. Свет зажёгся, и она поморщилась, чувствуя лёгкую головную боль от вина.

Раздражённая и смущённая, Сара прижала футболку к пятке.

Когда Такер вернулся и снова присел, она рискнула искоса глянуть в сторону зверя.

– Что это? Белка?

– Крыса.

Сара не сдержала дрожь. Она выросла среди рыбаков и привыкла к мёртвым созданиям. Но другое дело, когда животное волосатое. И хуже того, с маленькими глазками-пуговками и острыми зубками.

– Слушай, я благодарна за помощь, но дальше сама справлюсь. Тебе не надо… что ты делаешь? – спросила она, когда Такер вытащил из кармана телефон и протянул ей.

– Я не знаю номера шефа полиции, а у тебя он должен быть.

Сара держала сотовый в одной руке, а окровавленную футболку – в другой.

– Ты хочешь, чтобы я позвонила Уиллу?

– Можешь набрать службу спасения, но тебя всё равно в итоге переключат на Хоубейкера. Почему бы сразу не позвонить ему?

Наверное, она выпила больше, чем думала, потому что не понимала смысла его слов.

– Ты хочешь, чтобы я вызвала органы правопорядка, потому что мой кот загрыз крысу?

– Я хочу, чтобы ты позвала сюда Хоубейкера, потому что крыса не задушена, а застрелена.

* * *

Как любой здравомыслящий человек, Уилл мог распознать признаки того, что женщина висит на коротком и очень скользком волоске.

Несмотря на это, а может, и в силу своего понимания, а также сильной привязанности, которую он испытывал к подруге сестры, Уилл без проблем читал ей нотацию.

– А ты не могла рассказать о стычке с Джонасом Линвилем раньше?

– К чему? Уилл, это не так уж важно.

– А вот крыса с пулевым ранением, уехавшая в лабораторию, доказывает обратное.

– Ты не знаешь наверняка… Ладно, – сдалась она, увидев его красноречивый взгляд. – Скорее всего, эти события связаны.

– Как бы я ни верил в презумпцию невиновности, – произнёс Уилл, меряя шагами маленькую кухню, – если мужчина – особенно человек без фантазии – признаётся, что зол на женщину, которая сдала их с братом за противозаконную стрельбу… – Уилл открыл белый шкафчик и вытащил стакан. – А потом намекает, мол, попасть хотели именно в эту особу… Назови меня сумасшедшим, но когда крыса, начинённая свинцом, появляется на пороге несостоявшейся жертвы, то этот мужчина занимает одну из верхних строчек в моём списке подозреваемых. – Он налил воды из-под крана и протянул стакан Саре вместе с пузырьком ибупрофена. – Держи, тебе не повредит.

Парамедики перебинтовали её ногу, но выпивка и стресс не прошли бесследно. Тупая головная боль немного притушила огонь раздражения в зелёных глазах.

– Всё ещё не могу поверить, что ты вызвал скорую, – проворчала Сара, хватая лекарство.

– Петтигрю сказал, что ты истекаешь кровью.

– Петтигрю не нужно…

– Совать нос в чужое дело? – Уилл поднял брови.

– Прости. Прости, ладно? – Она проглотила две таблетки и запила водой. – Очень благородно с его стороны помочь. – И кажется, только теперь осознала, что объекта обсуждения нет поблизости. – Наверное, пошёл домой.

– С ним разговаривает Толливер.

– Что?

– Петтигрю так кстати оказался рядом. Были случаи, когда мужчины специально создавали опасную ситуацию, чтобы потом явиться на помощь и стать героями.

– Думаешь, Такер оставил дохлую крысу у меня на крыльце… чтобы понравиться?

– Нет, не думаю. Просто проверяю на всякий случай. Особенно потому, что заметил, как вы… искрите.

– Дело в обычном раздражении.

– А ещё в том, что Такер находился вне дома последние пару часов. Может, он что-то видел.

– Например, Джонаса Линвиля с мёртвой крысой в руках?

– Эту выходку обстряпали, не особо скрываясь, значит, всё возможно.

– Уилл, чёрт тебя подери! – Глаза Сары наполнились слезами. – Вот этого я и хотела избежать. Полиции на моём пороге. Без обид. Шумихи, внимания. Боже. – Она прижала ладони к закрытым векам. – Я всего лишь порезалась о разбитую бутылку вина. К утру об этом уже будет знать весь город. Яблочко от яблони, ты же понимаешь.

– Сара. – Уилл нежно взял её за руку, потому что слишком хорошо понимал, каково ей пришлось. – Это не твоя вина. Никто не станет хуже о тебе думать только потому, что у тебя произошли неприятности.

– Уилл, ты же знаешь, что это бред.

– Ладно, давай перефразирую: никто из твоих близких не станет хуже о тебе думать.

Сара улыбнулась сквозь слезы:

– Просто в детстве слишком мало зависело от меня. А случалось всякое. Пусть мой отец и был хорошим человеком. Да он и сейчас хороший.

– Знаю. – Уилл понимал, что Сара вспоминала тот раз, когда соседи вызвали полицию из-за пьяной драки сожительницы её отца, к которой он переселился вместе с детьми. В тот день, без сомнения, было много битых бутылок. – Даже хорошие люди иногда сбиваются с пути.

– Прости. Я так устала и зла, что не подумала. Папа снова встал на ноги, Уилл. И Харлан сможет.

Боже, Уилл так на это надеялся.

– Сара, а ты не встречаешься с Джонасом?

– Я… что? – На её лице промелькнуло выражение крайнего изумления. – Нет, нет!

– Я обязан был спросить. – Он погладил её по руке и приподнял неровный край рукава. – Ты об этом не говорила. – Уилл посмотрел на уже пожелтевший синяк.

– Тебе Такер рассказал.

– Рассказал бы, если бы я сам не увидел. А ещё я побеседовал с Руфусом Пинкни, который сообщил, что Джонас к тебе приставал.

– То есть ты уже говорил с мистером Пинкни и знал о нашей с Джонасом стычке.

– Я делаю свою работу, Сара. И ты за время нашего разговора даже не упомянула, что Джонас поставил тебе синяк.

– И ты подумал, что я его выгораживаю?

– Случалось, что женщины так делали. Человеческая природа.

– Боже, Уилл, Я не девочка для битья у своего парня.

– Ладно.

Он просто ждал, и Сара тяжело вздохнула:

– Мне было стыдно. Понимаешь? Меня эта встреча унизила. Я… В детстве Остин доставал меня. Очень. Толкал в коридорах. Сбивал с ног. Лапал. Он…

Когда она запнулась, Уилла охватило неприятное предчувствие. Он сел подальше, думая, что ей будет проще без его прикосновений.

– Сара, он тебя домогался?

Она зажмурилась, и Уилл пожалел, что не слишком грубо защёлкивал наручники, когда бросил Линвиля в тюрьму.

– Пытался. Он меня повалил, сорвал одежду. Он…

– Если хочешь, могу позвать женщину-офицера.

– Нет, я… мне ведь не нужно вдаваться в подробности? Я почти уверена, что по закону срок давности уже вышел.

– В Южной Каролине такой закон в отношении изнасилований не действует.

Сара осмыслила сказанное и судорожно вздохнула:

– Уилл, у меня нет доказательств. Я уже взрослая и понимаю, что такого рода противостояния часто сводятся к словам одного против слов другого. И вряд ли что-то получится, раз Остин уже за решеткой. В любом случае я вырвалась до того, как… до того, как меня изнасиловали. Ударила его по яйцам.

Уилл слабо улыбнулась:

– Умница. – Он хотел продолжить расспросы, узнать, почему она не сделала заявления тогда, но знал статистику и различные мотивации пострадавших. Просто это сложнее пережить, когда дело касается близкого тебе человека.

– Джонас знал о том случае, – произнесла Сара через мгновение. – То, как он говорил о… проникающей пуле. Он в курсе, просто хотел меня поддразнить. Они всего лишь хулиганы, Уилл.

– Нет ничего простого в том, что мужчина пытается изнасиловать женщину, а потом сыплет угрозами. И если ты думаешь, что дело не в этом, значит, ты не так умна, как я всегда считал.

– Это не… – Она осеклась и побелела, и Уилл обернулся.

На пороге стоял Такер.

– Простите, – обратился он к Уиллу, при этом не сводя глаз с Сары. Его руки были сжаты в кулаки. – Офицер Толливер закончил меня допрашивать. Я хотел убедиться, что больше ничего не нужно.

– Всё в порядке. Если у нас возникнут ещё вопросы, мы с вами свяжемся.

Такер замешкался, а потом просто ушёл.

Сара вздохнула:

– Эта ночь становится всё лучше и лучше.

Глава 11

– Подержи. – Такер передал Мейсону барабан измерительной рулетки, а сам растянул ленту вдоль сосновой доски, поставил метку и сунул карандаш в спутанные волосы за ухо.

«Чёрт, надо постричься».

Он также недооценил количество необходимой древесины: пришлось отодрать бόльшую часть старого пола, чем планировалось поначалу.

– Придётся заскочить на склад лесоматериалов.

Ремонт явно затянется, так как нужно продержать новые половицы в помещении хотя бы пять дней до того, как их укладывать.

– Завтра.

– Что?

– Заскочишь на склад лесоматериалов завтра.

– Они открыты до девяти. Сейчас только… – Такер посмотрел на задвинутый в угол стол и вспомнил, что убрал всю электронику в спальню, подальше от пыли и мусора. – Часов восемь, – предположил он, прищурившись на проникающий в окно тусклый свет.

– Сегодня вечер пятницы.

– И что?

– А то, что ты засел тут, как отшельник. Последние три дня только и делаешь, что стучишь по клавишам…

– Разве не ты жаловался, что я совершенно не продвинулся в задуманном?

– Хоть я и рад твоей производительности – а раз ты только чуть проворчал, когда я принёс еду к двери твоей пещеры, то, наверное, и в самом деле провёл время с пользой…

– Осталось ещё то блюдо с креветками и сосисками? – Разговоры о еде пробуждали аппетит. – И где ты их достал? Рестораны не запаковывают еду на вынос в контейнер «Таппервэр».

– Хоть я и рад твоей производительности, – словно не слыша его, продолжал Мейсон, – должен заметить, что ты три дня почти не спал. И вместо того, чтобы свалиться без сил, ты выполз из пещеры и решил сломать пол.

– Я повторяю: и что?

– Вот что. – Мейсон встал и стряхнул древесные опилки с коленей джинсов. – Мы с тобой сегодня идём гулять. Тебе надо выпустить пар.

– Я уже выпустил много пара. – Такер указал на кучу сгнивших половиц, которые вытащил с помощью молотка и лома.

Но даже погружение в работу на три дня не помогло успокоиться и выбросить происшествие с Сарой из головы.

Не просто тот случай, но и её саму во всей её раздражающей, назойливой, аппетитной красе.

– Пусть это… настоящее облегчение, но мы всё равно идём гулять, – весело настаивал Мейсон.

– Я не хочу. – Такер чуть не добавил «ты меня не заставишь», когда понял, что взвинчен намного больше, чем думал. Не лучшее время пользоваться инструментами с электрическим приводом. – У меня есть пиво в холодильнике, и чтобы его выпить, мне не надо ни с кем болтать.

Мейсон вздохнул.

Такер подошёл к мусорной куче, собираясь сгрести всё в контейнер.

И тут его схватили сзади.

Мейсон, на пять сантиметров ниже и на пятнадцать килограммов легче Такера, умело повалил того на пол.

Такер сплюнул опилки:

– Какого хрена, Армитейдж?

– Это я по дружбе.

И засранец ударил его в почку.

Такер разозлился и, воспользовавшись своим преимуществом в телосложении, взбрыкнул так, что Мейсон тяжело рухнул на пол.

Британец пробормотал проклятие, но готовый к драке и чертовски юркий, подвинулся, и Такер заехал ему в плечо вместо челюсти. Застонав, Мейсон перевернулся, ловко вскочил на ноги и принял боксёрскую стойку.

– Вижу, ты всё такой же неуклюжий. Никакой элегантнос…

Не успев договорить, он снова упал на пол. Такер сбил друга с ног приёмом «ножницы». Тот снова попытался встать, но сила следующего удара уложила его обратно.

Воздух сотрясался от ругательств. Друзья сцепились и покатились по полу. Такер пихнул Мейсона локтем и услышал хруст кости о кость.

В ответ получил удар кулаком, будто бейсбольной битой.

– Только не в лицо, тупица!

Такер встряхнул головой, чтобы разогнать звёздочки, и, заметив, что Мейсон утирает кровь со рта, пощупал левую скулу:

– Дерьмо. Извини. Кажется, ты мне фингал поставил.

– А ты разбил мне губу и едва не выбил зуб.

Такер оглядел Мейсона, свесившего покрытые кровью, пόтом и опилками руки между коленей, и вспомнил, что этому паяцу через несколько недель надо быть на сцене в приличном виде.

– Не переживай, Нэнси, ты всё ещё прекрасна.

– Да отвали!

Оба так и сидели, пытаясь отдышаться.

– Что за чертовщину ты проделал ногами? Приём из джиу-джитсу? – уточнил Мейсон.

– Элементарный приём уличного боя. Добиться цели можно и без всякой элегантности. – Такер поднялся и протянул руку. – Давай приведём себя в порядок, и я куплю тебе выпить.

– Куда ты денешься.

Он помог Мейсону встать, и они, чуть прихрамывая, поковыляли по коридору. Такер остановился у двери в свою спальню и поймал взгляд приятеля.

– Мейсон, спасибо.

– Всегда рад надрать тебе зад.

* * *

Сара увидела, как Ной сунул в карман записку с телефонным номером новой барменши. Непонятно, как ему это удается? Он ведь не писаный красавец, вроде Мейсона. Не особо общительный, не дамский угодник, не богач.

Ной по большей части молчал, однако если разговор заходил о рыбалке, моторных лодках и бейсболе, тогда только держись. Он спал со своей собакой, предпочитал мятые футболки и линялые джинсы и постоянно источал аромат соли.

Однако женщины велись на него, будто на единственного подходящего мужчину.

Приходилось признать, что в этом Ной пошёл в отца. Даже в тяжёлые времена, когда папа пил, не работал и погряз в горе, у него не было недостатка в женщинах, уверенных, что смогут заполнить собой дыру в его сердце, вызванную смертью матери Сары.

Никому из них это не удалось – по крайней мере, до тех пор, пока отец не привёл себя в порядок и не собрал в кучу остатки своего сердца и гордости.

«А Ной стал таким, каким был бы папа, если бы жизнь его так не потрепала или невзгод навалилось поменьше».

Брат обернулся, поймал взгляд Сары и довольно ухмыльнулся.

– Прощу прощения.

– Ой, извините.

Сара отодвинулась, пропуская официантку с полным подносом, и… плюхнулась на чьи-то колени.

– Если у тебя это вошло в привычку, мне придётся прикупить побольше одежды.

От неожиданности она подскочила.

А повернувшись, увидела сидящего на банкетке Такера. По его рубашке стекало пиво. Из-за чёрной ткани и тёмных волос в полумраке его было не разглядеть.

«Явно ведь сам не хочет привлекать внимания».

До такой степени, что Сара его вообще не видела с тех пор, как он ушёл из её дома в ту ночь.

Она убеждала себя, мол, это к лучшему. К лучшему, что Такер не заходит в магазин, не машет ей с крыльца, не выглядывает в чёртово окно.

Сара не нуждалась ни во внимании, ни в заботе, ни в вопросах. Ей не хотелось выглядеть жертвой.

Ну и что, что Такер увидел её не в лучшем свете? Он почти наверняка подслушал то, что ей не хотелось бы разглашать.

И если поэтому избегал её и не заходил в магазин – даже посылал Мейсона за целыми галлонами кофе, – значит, просто…

– Если не собираешься уходить, можешь сесть здесь же.

Вырванная из раздумий Сара прищурилась:

– Прости?

– Я достаточно знаю женщин, чтобы заметить, когда представительница прекрасного пола не в духе. Как нога?

Он сказал это так просто, что всё раздражение прямо… как рукой сняло. Чёрт.

– В порядке. Почти, – поправилась Сара, когда Такер посмотрел на туфли на плоской подошве, которые она носила всю неделю. – Немного побаливает, если весь день приходится бегать.

Он продолжал пялиться на неё и ждал.

– Ладно. – Сара хотела присесть напротив, но Такер ногой вытащил стул рядом и немного подвинулся.

Не зная, переживать или чувствовать себя польщенной, она решила подыграть. И с ледяным достоинством села на противоположный конец банкетки.

Такер глотнул пива, рассматривая Сару дымчатыми глазами, и её сердце ёкнуло.

– Этому учат девушек в местных школах? Как послать мужчину, не говоря ни слова?

– О, можно и словами. Но из вежливости мы, как правило, пользуемся эвфемизмами, например: «Дай тебе бог здоровья».

– А я думал, так вы выражаете сочувствие.

– И это тоже. А в некоторых случаях оно значит, что мы считаем человека тупым как пробка, но слишком воспитаны, чтобы высказаться напрямую. Или когда отказываем. Многогранная фраза. Наш вариант «алоха».

Обычно хмурый Такер ухмыльнулся.

Настоящее чудо. Крепкий и властный человек в мгновение ока превратился в страстного мужчину.

– Какая милая пещера, – сказала Сара, разглядывая тускло освещённую нишу. Она смотрела куда угодно, только не на Такера. На столе стояло несколько бокалов и пустых пивных бутылок. Если только он не способен выпить столько алкоголя, не пьянея, где-то поблизости определённо околачивался Мейсон. – Осталось только взять обожжённую палку для наскальной живописи, и ты почувствуешь себя как дома.

Такер не обиделся, лишь усмехнулся:

– Ты себе даже не представляешь насколько.

В замешательстве Сара схватила бутылку «Ньюкасла», которую он только что поставил, и принюхалась.

– Что-то не так?

– Просто пытаюсь понять, нет ли чего-то в этом пиве, что заставляет вести себя по-человечески.

– По-твоему, мне нужна химическая добавка, чтобы усилить природное очарование?

– По-моему, в тебе нет очарования, как природного, так и искусственного. Дай тебе бог здоровья.

Такер снова улыбнулся, и Сара почувствовала, как тело окутывает жар – до кончиков пальцев ног. Она склонила голову набок, размышляя, не показалось ли ей в полумраке.

– Похоже, кто-то нашёл тебя таким же очаровательным, как я. На дверь наскочил?

– На кулак Мейсона.

Сара изумлённо округлила глаза:

– Мейсон дал тебе по морде?

– Он быстрее, чем кажется на вид.

Благодаря брату, Сара немного разбиралась в мужских повадках.

– Зачем вы это делаете, ребята? Сначала дерётесь, а потом покупаете друг другу выпивку.

– А почему женщины ходят в туалет парами?

– Понятно.

Такер снова взял пиво и указал на неё горлышком бутылки:

– Итак, для тебя это была нелёгкая неделя.

– Очень нелёгкая, – согласилась Сара. – Я открыла дело своей мечты с лучшей подругой и пережила худший кошмар юности при посторонних.

– А я тут сижу и пытаюсь ничем тебя не задеть.

Он говорил небрежно, но глаза сердито поблескивали. Такер злился на её поведение. Что ж, это лучше, чем жалость.

– Такер, я наконец поняла, что прошлое не исчезнет, если не обращать на него внимания. – «Ну давай уже, скажи». – Спасибо тебе за помощь в ту ночь.

– Если увижу ублюдка рядом с твоим домом, надеру ему зад. И уверяю, что не стану потом покупать ему выпивку.

– О нет, не надо…

– Почему ты занялась книгами?

– Что?

– Ты сказала, что мечтала открыть книжный магазин.

Значит, тема закрыта. Какое облегчение.

– А почему нет? Они дают образование, развлекают, дарят возможности. Целые миры в твоём распоряжении.

Он несколько секунд смотрел на неё.

– «Читатель до смерти проживает тысячу жизней».

– Ты заметил вывеску на двери?

– Заметил. Тебя угостить?

– Что?

– Ты ужасно легко теряешь нить разговора. Хочешь выпить? – Такер поднял свою бутылку. – Я заметил, что у тебя ничего нет.

– Верно. – Эти незнакомые дружественные воды слегка тревожили. – Благодарю, но у меня уже всё схвачено. – Сара указала на Ноя, который болтал с одним из парней из бейсбольной лиги, позабыв, что в руках у него осталось пиво и содовая для сестры.

– Ты пришла сюда не одна. – Теперь раздражение пронизывало не только глаза Такера, но и голос. И на сей раз ей не пришлось выбирать между эмоциями. Сара неожиданно почувствовала себя польщённой.

Можно было бы поиграть с Такером, но это не в её характере.

– С братом Ноем.

– А. Тот самый мастер на все руки.

– Ну, есть такое, ведь женщины слетаются к нему как мухи на мёд.

Такер изумленно вскинул бровь:

– Я имел в виду то, что он построил тебе отличное крыльцо. – Однако подумал и кивнул. – Впрочем, говорят, что плотники обладают некой… сноровкой.

– Правда?

– Поверь мне. – И прибавил, когда Сара схватила его за руку: – Если хочешь, чтобы я продемонстрировал, просто попроси.

– Ха! Ты ведь дал Мейсону сдачи?

– Нет, просто стоял столбом и терпел.

Она с отвращением покачала головой, глядя на его разбитые костяшки. Затем перевернула руку и провела большим пальцем по ладони.

– У тебя мозоли. – Выпуклые, заметные. Такие, какие получаешь после систематической работы. У Ноя очень похожие. Чёрт. – Ты сам ремонтируешь дом.

– А ты думала, что у меня работают эльфы?

– Я имела в виду Мейсона, придурок.

– Мейсона. – Такер улыбнулся и хмыкнул, заметив её недовольный взгляд. – Мейсон хватает знания на лету и так же быстро разочаровывается в работе. Он лишь помощник, который не отличит ручную пилу от молотка с круглым бойком, даже если оба свалятся ему на голову.

Теперь понятно, почему Сара никак не могла даже мысленно связать элегантного англичанина с физическим трудом.

– Так и знала, что с ним что-то не так.

– Наверное, он плохо вносил лепту в совместные усилия.

– Что?

Такер отмахнулся свободной рукой. И тут до Сары дошло, что она всё ещё держит его ладонь. Но стоило попытаться высвободиться, как Такер с удивительной лёгкостью переплёл их пальцы.

– Ловко.

– У меня есть опыт в смягчении острых углов.

– И раз это ещё один незавуалированный намёк, рискну предположить, что ты – плотник. Либо был им в прошлом.

– Помимо всего прочего.

– А какие ещё профессии освоил? Пел на Бродвее? Ой, не смотри на меня так. Ты ведь сам решил попеть с открытым окном.

– Одним из первых моих занятий была постройка декораций для театра. Мюзиклы очень популярны, я запомнил пару-тройку песен.

– Но у тебя нет желания выйти на сцену?

– А ты как думаешь?

– Верно. Как глупо с моей стороны. Признаю, мне сложно связать твоё хмурое лицо с таким голосом, намного проще поверить, что ты таскаешь доски.

– Для создания декораций нужно не просто таскать.

– Ты знаешь, о чём я.

Хотя это объясняло его прекрасную физическую форму, которая привлекала Сару куда больше теперь, когда стало известно, что Такер получил её за работой, а не в спортзале с личным тренером.

– Расскажи, как так вышло, что Карлтон Такер Петтигрю Пятый заделался мастером, который вроде как не таскает тяжести в Нью-Йорке.

– Зарабатывал себе на пропитание. – Сара скрестила руки на груди, и он нахмурился: – Зачем ты суёшь нос в это дело?

– Ладно, больше не суну.

Она начала подниматься, но Такер вновь схватил её за руку:

– Опять ты меня вежливо послала. Наверное, усвоила эту науку на отлично. В чём дело? Ты случайно выдала свой секрет, и теперь я должен поделиться моим? Ладно. Но я уже как-то говорил: лишь то, что у нас со стариком одна и та же фамилия и общие гены, не значит, будто мы делим что-то ещё. Включая банковские счета.

Ну хорошо. Сара явно позволила себе несколько серьёзных предположений на пустом месте. Как ужасно сделать именно то, от чего в своё время сама пострадала. Она судила о книге по обложке. Вернее, в данном случае, скорее, по названию.

– Разочарована?

– Только тем, что не могу презирать тебя из принципа. Теперь придётся искать определённые черты.

– Ну что ж. – Такер поднял бутылку. – За местных женщин, обладающих здравым смыслом.

– Я бы поспорила, ведь мне удалось извлечь из внимания глупых местных дамочек финансовую выгоду. Желанный холостяк Петтигрю в соседях пошёл на пользу моему магазину.

– Рад помочь.

Уловив и оценив сарказм, Сара послала свои предубеждения лесом. Пора брать быка за рога.

– Ты меня раздражал по нескольким мелким поводам и одной серьёзной причине, в правдивости которой я ошиблась. Приношу свои извинения.

– Дай закажу шампанского.

– Ты язва, – продолжила она как ни в чём не бывало. – Хотя я вовсе не возражаю, ведь Александр Поуп глубоко ошибался, считая сарказм худшим видом юмора. Однако твой дедушка жадная сволочь.

– С последним высказыванием соглашусь. Знаешь по личному опыту? – В глазах Такера сверкнуло любопытство.

– Довольно. – Сара повернулась к нему лицом. – Раз ты с дедом… не особо близок, то почему приехал сюда? Зачем вернулся в Суитуотер?

– Хороший вопрос, – пробурчал Такер и сделал большой глоток пива. – Рискую показаться банальным, но мне захотелось узнать о своих предках.

– Забить сваи покрепче в старую почву родного города, – прошептала она.

– Что?

– Да так, я кое о чём в последнее время думаю. Почему сейчас?

– У тебя так много вопросов? – Он снова раздражённо забурчал, будто сторожевой пёс.

«На болоте требуется соблюдать осторожность», – напомнила себе Сара.

– Я знаю, что покинуть Чарльстон и вернуться домой меня заставил пресловутый «волшебный пендель», а ведь меня не было лишь десять лет. Просто интересно, что же побудило приехать ньюйоркца, который покинул город почти тридцать лет назад?

Такер побледнел:

– Умерла моя мама.

В порыве сочувствия Сара накрыла его руку своей:

– Соболезную.

Гром перекрыл музыку, грубо прерывая момент.

– Похоже, начинается гроза.

Понимая, что ещё одна тема беседы закрыта, Сара лишь кивнула:

– Добро пожаловать в летнюю Южную Каролину. Хотя непогода нагрянула чуть раньше обещанного. – А бедняжка Элли как раз проводит свою первую прогулку с привидениями. Оставалось надеяться, что подруга закончит до того, как пойдёт дождь. – Мне пора домой.

– Ты так ничего и не выпила.

Сара заметила, что Ной опять отвлекся – на сей раз на бюст вместо бейсбола. У него на руке повисла весьма фигуристая девушка.

– Не беда.

– У меня есть выпивка дома. Астук дождя по металлической крыше приятно успокаивает.

Глаза Такера были темнее, чем казалось. Почти угольно-чёрные и горячие.

Он внимательно оглядел лицо Сары, затем задержался на декольте, потому что она по глупости втиснулась в маленькое чёрное платье, тем самым продемонстрировав свои прелести во всей красе.

Желудок перевернулся, тело охватил жар.

– Ты со мной флиртуешь?

– И ты ещё спрашиваешь?

«Нет. Не спрашиваю».

– Я…

– Ну и ну. Так вот он, новый житель Суитуотера. И наша милая Сара держит его при себе.

Если гром всего лишь прервал их беседу, то эта реплика была откровенной грубостью.

– Виктория, – бесстрастно поприветствовала Сара бывшую жену Харлана.

Сногсшибательная блондинка с безупречной прической. Миниатюрная и фигуристая.

А также жестокая стерва.

– Ты нас не познакомишь?

– И как это в Суитуотере остались ещё мужчины, которых ты не узнала – в библейском смысле?

Такер поперхнулся, а Тори рассмеялась, будто не воспринимая сказанное всерьёз.

– Какая она шутница, – обратилась хищница к Такеру и протянула изящную руку с красными ноготками. – Меня зовут Виктория Хоубейкер.

Такер встал, не сумев скрыть удивления при упоминании фамилии.

– Такер Петтигрю. – Он вел себя безукоризненно вежливо, но не выразил удовольствия от знакомства. Сара оценила.

Тори склонила идеально причёсанную голову на бок:

– Я вас где-то видела.

«Возможно, потому что рассматриваешь каждого жителя Суитуотера как чековую книжку или пенис, в зависимости от того, где размер повнушительнее?» В сравнении с Кэролэнн, пустоголовой корыстной лицемеркой, Виктория была настоящим стервятником.

– Может, вы заглядывали в мой магазинчик «Хорошо на Юге»? – проворковала она.

Тори владела сверхсовременной фирмой по дизайну интерьеров, а ещё залом розничной торговли дорогим антиквариатом и качественными копиями фамильных ценностей. Те самые ценности она нежно полюбила во времена брака с Харланом Хоубейкером. А потом ободрала его как липку.

– Никак нет.

– Тогда обязательно заходите. Вам точно понадобится чем-то заполнить тот старый дом, что вы ремонтируете. У меня есть несколько вещей, которые я вам с удовольствием покажу.

– А как же, – пробурчала Сара, а Тори лишь улыбнулась.

– Как поживает твой отец?

Внутренности скрутило узлом.

– Он в порядке.

– Когда в следующий раз поедешь в Джексонвиль, передавай папочке привет. Право слово, мой двигатель работает не так с тех пор, как он им больше не занимается.

Сара понимала, что Тори говорит о моторной лодке, но от двусмысленности фразы просто затошнило. А в наличии оной можно было не сомневаться.

Отец совершил много ошибок, прежде чем изменил положение к лучшему, но теперь снова женился и наслаждался жизнью. Он слишком много работал, чтобы этого добиться, и не позволит кому-то вроде Виктории всё испортить.

– А это твой брат? – Тори игриво посмотрела на Ноя. – Надо бы с ним пообщаться. Я слышала, что он очень… способный молодой человек.

– Только попробуй, и умрёшь.

Гадюка снова улыбнулась:

– Заботливая старшая сестра? Дай тебе бог здоровья.

– Ещё одна отличница, – заметил Такер.

– Едва дотянула до тройки, – не согласилась Сара. – Слишком уж груба и неоригинальна.

– «Сердце». – Тори щёлкнула пальцами, не обращая внимания на их диалог.

– О чём это ты? – спросила Сара, пока Такер поражённо глазел на беспринципную хищницу.

– Вы его читали?

– И пришла в полный восторг. Я вас не узнала с отросшими волосами и щетиной. Однако вам идёт.

– О чём, чёрт побери, речь? – спросила Сара на сей раз у Такера.

– То есть ты не знаешь? – Тори округлила глаза, но под удивлением скрывалась радость. – Ты же работаешь в книжном магазине!

Сара не просто там работала, она им владела. По крайней мере, на пару с подругой. Она повернулась к Такеру.

– Я ведь уже говорил, что зарабатываю на пропитание разными способами? – наконец сказал он, заметив её вскинутую бровь. – Один из них – написание романов.

Глава 12

Мейсон слонялся по тускло освещённому внутреннему двору бара, потягивая лимонный шенди.

Напиток не из списка предпочтений – как истинный англичанин он противился идее смешивания прекрасного эля с лимоном и сахаром, – но Мейсон давным-давно узнал, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Хорошенькая крошка-барменша настаивала, что он просто обязан это попробовать. Вот Мейсон и попробовал разок.

Или четыре.

И действительно, когда третья порция засела на языке, коктейль больше не казался таким отвратительным. А наличие цитрусового сока реально добавляло пользы в виде свежего лимонного дыхания.

Самое то, когда собираешься кое-кого соблазнить.

Не то чтобы Мейсону часто доводилось готовиться к соблазнению. Как правило, ему достаточно просто войти в комнату.

Услышав щебет приближающихся голосов, Мейсон нырнул глубже в тени и затаился. Местные группы сегодня устроились в главном зале, опасаясь непогоды, так что большинство посетителей бара – включая Такера, которого Мейсон покинул сразу же, как заметил в дверях Сару – собрались внутри.

Тем лучше – проще уловить часть разговора на улочке.

Конечно, это могла быть кучка направлявшихся в бар студентов, но что-то в приглушённых голосах подсказывало, что это та самая компания, которую Мейсон поджидал.

Окончательно убедиться в этом помогла темноволосая голова, сверкнувшая под мерцающим светом фонаря. Какая же малышка. Почти гном по сравнению с окружившей её небольшой группой туристов с широко раскрытыми глазами.

Мейсон не мог полностью разобрать, о чём говорила гид, но проследил, как она указала на здание, стоявшее наискосок от бара. Такие изящные ручки…

Эллисон, милая Эллисон, вот кто станет его сегодня ночью.

«А ты хам, в этом Такер абсолютно прав».

Мейсон узнал (а узнавать новое – его работа), что тип, расстроивший Элли своим появлением на её пороге на прошлой неделе, – её бывший жених. Что, по мнению Мейсона, делало его тем ещё придурком.

Конечно, Армитейдж мог подцепить любое количество женщин в этом городке. Спасибо личику. И получил уже достаточно тонких намеков – и вульгарных предложений, – чтобы занять время до самого отъезда.

Но вдруг понял – и это стало шоком, – что больше не заинтересован в легкодоступных приключениях без обязательств на одну ночь.

Он искал чего-то… иного.

– А зачем на том дереве синие бутылки? – донёсся до него вопрос моложавого мужчины, когда группа подтянулась ближе.

– А я всё ждала, когда же вы заметите, – прозвенел голосок Эллисон, и Мейсон скрылся за столбом, чтобы она не увидела его раньше времени. – Кто-нибудь знает, кто такой Шерстяной монстр?

– Чудище, покрытое волосами?

– Смешно. – И она начала объяснять, точно воспитательница детского сада из семейных фильмов («Боже, какая же она привлекательная!»): – Шерстяной монстр – это злой дух. В культуре галла эти призраки – или особенно отвратительные Одноглазые, являющиеся духами кого-то, не упокоенного надлежащим образом – выходят в сумраке. Их манит свет, отражающийся от синего стекла, – Элли указала на потрясающее число привязанных к дереву бутылок, – и духи попадают в ловушку. Если подойдёте поближе, то можете даже услышать их стоны, когда подует ветер. Например, как сейчас.

Очередной порыв сопроводили раскаты грома. Мох, спадавший с переплетённых ветвей, плясал, как укрытые саваном привидения, добавляя эффектов к созданной Эллисон атмосфере. А когда стих гром, умирающее дыхание ветра эхом отозвалось в бутылках, и даже Мейсон был вынужден признать, что звук зловещий.

Симпатичная девушка-подросток – несомненно, на свидании с плохишом – устремилась к парню под бок, и тот радостно обхватил подружку. Хорошая работа. Напугать до чертиков – всегда беспроигрышный ход в соблазнении.

Мейсон и сам мог бы предпринять подобную попытку, кабы не необходимость стоять на месте.

Будто реквизит в бесконечной цепочке одноактных пьес.

– Здесь наш сегодняшний тур заканчивается, – сообщила Эллисон, когда бог-громовержец вновь потряс своими цепями. – Помните, если у кого-то из вас будут комментарии или предложения, или, даже лучше, любые фотографии с этого вечера, пожалуйста, посетите наш сайт. Там есть инструкции, как загрузить всё в гостевую книгу. А книги, о которых я упоминала, доступны для покупки он-лайн, хотя нам бы хотелось, чтобы все вы по возможности вновь пришли к нам в магазин. Ах, да, принесите сегодняшний чек до конца месяца – и получите бесплатно чашку кофе. Ну а теперь, если мы не хотим добавить ещё одну страшную историю о поджаренной до хрустящей корочки группе туристов к будущим экскурсиям, думаю, лучше поискать убежище. Всем спокойной ночи и спасибо, что присоединились ко мне.

Дожидаясь, пока все разойдутся, Мейсон приговорил остаток напитка. Затем поставил стакан на низкую кирпичную стену, окружавшую внутренний дворик, осторожно выглянул из-за угла и увидел, что осталась лишь пожилая женщина. Она тыкала на что-то в своей книге, а Эллисон показывала направление вниз по улице. Чёрт возьми! Кажется, старуха тянула Эллисон за собой. Подальше от Мейсона. Как фея-крёстная, только наоборот.

Не пугаться. Время для небольшой импровизации.

Мейсон легко перемахнул через стену и примыкавший к ней кустарник, сунул руки в карманы и прогулочным шагом пошёл наперерез Эллисон.

Пока чуть не врезался в неё. Или, скорее, она чуть не врезалась в него.

– Ой! Мейсон?

Ветер приподнял пряди её чернильных волос, и Элли отбросила их с глаз – огромных, синих и сиявших не хуже тех призрачных бутылок в танцующем свете фонаря.

– Мне ужасно жаль. – Мейсон удержал её крепкой рукой, принимая вину на себя. Ну ведь он и правда всё спланировал. – Я тебя не увидел.

– О нет. Это целиком моя вина. Я не смотрела по сторонам… Что ты здесь делаешь? Не то чтобы у тебя нет никакого права быть здесь, – быстро и с неизменной вежливостью исправилась Элли. – Что бы ты ни… делал. Здесь.

Она так явно и восхитительно нервничала, что он захотел её обнять. А затем снова обнять, в горизонтальном положении.

– Я просто пришёл послушать музыку. – Мейсон указал на бар за спиной. – Но когда гром начал заглушать группу, я посчитал, что лучше вернуться домой к Такеру.

– О. – Смятение испортило её прекрасные черты сказочной принцессы. – Но ты шёл в неверном направлении.

– Да? – включил он дурачка. – Я полагал, что просто приду с другой стороны.

– Хм, племянница миссис Дженкинс немного опаздывает, так что я собиралась проводить её в гостиницу, но могла бы…

Что бы Элли ни говорила, слова заглушил раскат грома, и Мейсону даже не нужно было притворяться испуганным, он и так подскочил.

– Возможно, нам стоит поскорее найти убежище. Леди, могу я сопроводить вас в бар?

– О, вот и моя племянница, – продребезжала не-крёстная, наконец-таки превратившись в сказочную фею. – Спасибо, дорогие, но мне пора. А вы двое должны пойти внутрь. Похоже, буря будет грандиозной!

Когда карета миссис Дженкинс прибыла – ладно, ладно, это был «Вольво» – и она исчезла в клубах волшебной пыльцы и выхлопных газов, Мейсон повернулся и улыбнулся Эллисон:

– Похоже, твоя первая экскурсия возымела успех.

– Это было… Можно сказать «нервирующе», но тем не менее я прекрасно провела время.

– Могу я угостить тебя чем-нибудь, чтобы отпраздновать знаменательное событие? – Затем, чтобы доказать, что взял на заметку их недавний разговор, он добавил: – Чем-нибудь безалкогольным, конечно.

– Хм. – Эллисон посмотрела на бар, как на запретный плод. Или, возможно, на змею, точно и не скажешь. – Я… о господи, что с твоей губой?

– С губой? – Мейсон рассеянно прикоснулся ко рту и вздрогнул. – О. Точно. Маленькое происшествие, включающее локоть Такера. Снова кровит?

Он нагнулся, придвинувшись достаточно близко для поцелуя.

– Ну… – Глаза Элли расширились, затем немного затуманились. – Чуть-чуть, – прошептала она. – Кажется, нужно приложить лёд.

Снова прогремел гром, и она отскочила.

– Наверное, мы могли бы взять – ха – дождевой талон, ^[3] – сказал Мейсон. – Лучше быть дома, когда разразится буря. Может, сначала я провожу тебя к машине?

– Моя машина всё ещё у магазина. Так что, если не собираешься возвращаться в бар, похоже, нам в одну сторону.

Что соответствовало его намерениям.

– Рискую повториться, но можно тебя проводить? Ничего не имею против местных музыкантов, но буду честен: следующие несколько минут я предпочту провести в твоей компании.

Элли заметно смягчилась. «А это ещё не предел».

– Мне нравится, – ответила она, как раз когда очередное злое дыхание ветра затушило свечу в её фонаре, и в воздухе запахло серой. – Ой!

Засверкали огни, замерцали уличные фонари.

– Похоже, стоит поспешить. – Мейсон воспользовался внезапной темнотой, чтобы взять Элли за руку. – Веди. Доверюсь тебе.

* * *

Сара шлёпала по лужам размером со среднее болото, мысленно отправляя кожаные туфли на свалку. Конечно, они испорчены.

Почти как её вечер.

Кажется, у Виктории Хоубейкер особое умение портить людям вечера. И разрушать жизни. Как она разрушила жизнь Харлана. Эта женщина заслужила собственную шкалу, вроде оценок природных катастроф.

Хотя, разумеется, ответственность за сегодняшние невзгоды при всём желании нельзя полностью возложить на Викторию. В конце концов, именно Саре хватило глупости увлечься – влюбиться? – Петтигрю.

При ближайшем рассмотрении Такер и правда не сильно походил на деда, но, очевидно, он унаследовал прирождённые способности всех Петтигрю к вранью.

Но прямо сейчас думать об этом не хотелось. Пятка болела, Сара промокла до нитки, и самое главное – пострадала её гордость. И из желаний остались только горячий душ и тёплая кровать.

Свет на крыльце коттеджа горел сквозь ливень, как маяк в темноте. Но когда Сара поспешила к нему, хлюпая в мокрых туфлях, в кустах камелии кто-то зарычал.

Она заколебалась, затем наклонилась, распознав промокший серый мех.

– Дармоед?

На неё уставились жёлтые глаза-щелочки.

– Чего это ты торчишь под дождём, чучело? И как, бога ради, сумел выйти?

Качая головой, Сара потянулась к кустам, чтобы извлечь оттуда своенравного питомца.

Дармоед зашипел и ударил её лапой.

– Эй! – Сара отдёрнула руку и хмуро уставилась на три красные полоски на коже. – Это что за дела?

Дармоед никогда не пускал в ход когти. Он даже повод зашипеть редко находил.

Сара огляделась, ощущая, как шею покалывает. Что-то его испугало.

– Это была собака?

«Ну да, так он тебе и ответил».

Она так привыкла разговаривать со своим котом, что забыла об отсутствии у него речевых навыков.

– Ну, что бы это ни было, оно уже ушло. – По крайней мере, хотелось верить. – И мы оба мокнем, так что…

– Ты с кем разговариваешь?

Сара взвизгнула и шлёпнулась задницей в грязь. Затем отбросила с глаз мокрые волосы с глаз и злобно воззрилась на брата:

– Ты меня напугал!

– Прости. – Ной выглядел искренне раскаивающимся. И сухим. Засранец держал в руке зонтик. – Я не понял, что ты ушла. Ты не должна была добираться домой одна.

Сара хотела запротестовать, мол, она тут старшая, но учитывая недавний небольшой подарок на новоселье от Джонаса, возможно, брат не так уж и неправ.

– Что ж, пока до меня добрался только мой кот. – Она посмотрела на куст, борясь с искушением оставить жирного маленького ублюдка на милость шторма.

И вздохнула. Нельзя бросать его тут, одного и испуганного, хоть он того и заслуживал.

– Я его достану, – сказал Ной, вручив Саре зонтик.

И пока Сара хлопала глазами, аккуратно извлёк Дармоеда из куста и сунул под мышку, будто мохнатый футбольный мяч. Сара и кот переглянулись.

– Пошли, – позвал Ной. – Отведу тебя домой.

Глава 13

Было рано, Такер устал и хотел проклятую чашку кофе.

Большую проклятую чашку кофе.

А вот чего не хотел, так это задабривать, пресмыкаться или ещё как-то увиливать от собственных принципов, чтобы её заполучить. Но насколько он знал Сару – а он начал её узнавать, – любой или все вышеперечисленные пункты следовало включить в повестку дня.

Такер провёл ладонью по небритому лицу и рывком открыл парадную дверь «Суперобложки». Первым его поприветствовал запах. Книг, кофе и чего-то с добавками жира и сахара. Троица утреннего блаженства.

Если только вам не посчастливилось предаваться другому совершенному сочетанию утренних утех: сексу и долгому сну.

Однако раз уж эту амброзию унесли со стола прежде, чем он успел её отведать, Такер смирился с тем, что может рассчитывать лишь на кофе. И с уступками, на которые придётся ради него пойти.

Пожилая дама оторвалась от витрины, куда явно выкладывала товары, и Такер остановился. И даже оглянулся, но других посетителей не обнаружил – специально ведь пришёл к самому открытию.

Он выдавил улыбку:

– Доброе утро.

Дама прищурилась (Такер готов был поклясться, что она намеревается причинить ему боль), затем пробормотала что-то и ушла в соседнее помещение. Мгновением позже из той же двери появилась Сара.

Она что-то сделала с волосами, и теперь они прямыми прядями, точно струи дождя, падали на плечи. «Снова заметил её причёску», – понял Такер, одновременно озадаченно и раздражённо.

– Ты и впрямь рано встал, – «поздоровалась» Сара. – Надеешься добыть червячка?

– Надеюсь добыть кофе.

– На вынос?

Плевать на всё.

– Здесь.

– Чёрный?

– Читаешь меня как книгу.

Она застыла, не дотянувшись до кружки.

– Вообще-то, я и твою книгу тоже прочла.

А вот это, как ни досадно, была всего лишь фрейдистская оговорка, вызванная усталостью. Но можно ведь и продолжить.

– Когда? После того как вчера умчалась точно буря?

– Не умчалась, а ушла, достаточно сдержанно, ибо – и уверена, я уже об этом упоминала – пыталась попасть домой до начала настоящей бури.

От её спокойного ответа желудок сжался.

– Слушай. Предполагается, что я обязан чувствовать себя, гм, виноватым… – «Идиотом…» – потому что не упомянул о своей профессии?

– Не знаю, Такер. А ты чувствуешь? – Сара налила свежезаваренного кофе. – Впрочем, должна заметить – с точки зрения книготорговца, ты понимаешь… В общем, по-моему, для писателя крайне странно избирать бойкот книжного магазина по соседству в качестве деловой стратегии.

– Я тебя не бойкотировал.

– Как скажешь.

– Ты не могла бы перестать вести себя так чертовски разумно?

Она поставила кружку на блюдце, улыбнулась:

– Как книготорговец, считаю самой лучшей деловой стратегией не посылать покупателей ко всем чертям.

– Проклятье, Сара…

– Отлично. – По её лицу волнами расходился румянец, от напускного спокойствия не осталось и следа. – Ты был очевидно раздражён, когда впервые зашёл сюда. Сопротивлялся всем попыткам подружиться, игнорировал приглашения. Действовал так, словно само наше присутствие – это некое личное наказание. Я этого не понимаю. Разве что наш маленький магазинчик слишком буржуазен на твой вкус.

– Я думал, мы закрыли эту тему прошлой ночью, но, видимо, ты медленно учишься. Я не какой-то там распроклятый сноб-элитарист. Я… – Такер не собирался использовать в качестве слезливого оправдания очень быструю и неожиданную смерть матери. Просто не мог. – У меня были свои причины для расстройства, когда я впервые сюда пришёл.

– А потом в баре спросил лишь, почему я занялась книгами. И больше не сказал ничего.

Потому что её ответ оказался так близок к его собственному. И он тронул Такера.

– И?

Сара всплеснула руками:

– Не бери в голову. Неважно. Не хочешь лепёшку к кофе? Сегодняшнее блюдо дня – абрикосовая с белым шоколадом, и поверь на слово, это райское блаженство.

Такер понял, что осталось два варианта. Он мог сказать «да», принять воздвигнутую ею стену профессионализма, выпить кофе, съесть лепёшку и уйти.

И что бы там между ними ни начиналось прошлой ночью – или несколько недель назад, – оно умрёт тихо и мирно.

Наверное, этот вариант лучше. Несомненно, проще.

Но Такер никогда не искал лёгких путей.

– У вас в ассортименте его нет.

– Чего?

– «Сердца». Я…

– Прости, прости, знаю, опоздала.

Такер развернулся, как раз когда в дверь ворвалась Элли. Явно взволнованная, она только теперь заметила, что подруга не одна, остановилась и слегка порозовела, глядя по очереди то на него, то на Сару.

– Доброе утро, Такер. Сара, извини. Кажется, я забыла поставить будильник.

– Порка уже назначена.

– Ха. Хорошо. – Она снова покраснела, посмотрев в направлении Такера. – Я просто… – И махнула туда, где, по его мнению, должен бы находиться офис. – Рада была повидаться, Такер.

Едва Элли упорхнула – не существовало иного слова, чтобы это описать, – Сара прищурилась:

– И что это значит?

– Будь я неладен, если понял.

Они уже встречались с того происшествия «У Макгрудера», и хотя Элли немного нервничала и смущалась, Такер думал, что она уже преодолела неловкость.

Но теперь вдруг вспомнил о тарелках с выпечкой и пластиковых контейнерах в холодильнике. О том, что прошлой ночью Мейсон ушёл без единого слова, а утром дверь в его комнату оказалась закрыта.

– Вот ублюдок…

– Прости?

Решив, что потолкует с другом позже, Такер махнул рукой, мол, пустяки, подошёл к прилавку и, взяв чашку с кофе, разом отхлебнул добрую половину.

– Горячо, должно быть.

– Наплевать. – Он поперхнулся, на глаза навернулись слезы. Затем сделал меньший, более разумный глоток. – Ещё.

Сара вновь наполнила чашку и на сей раз вытащила на прилавок кувшинчик со сливками и несколько пакетиков сахара.

Такер рухнул на стул:

– Откуда ты узнала?

– Несколько дней подряд Мейсон приходил рано утром, брал два больших чёрных. Позднее возвращался за чаем для себя и кофе с молоком и сахаром. К полудню или около того всегда заказывал кофе со льдом.

– Наблюдательная.

– Обязана такой быть, раз собралась работать в сфере обслуживания. Персональный подход может повлиять на выбор – кто вернётся, а кто пойдёт искать другое место.

Что ж, это верно во многих смыслах. Такер разорвал пакетик с сахаром и посмотрел на Сару:

– Всего через дом от меня был гастроном. Когда я пишу – по крайней мере, когда не вымучиваю строки, – то иногда забываю о насущном. О белье в стиральной машине, о встречах. О еде. Парень, управлявший гастрономом, время от времени посылал ко мне одного из своих посыльных, зная, что это меня привяжет.

– Мило с его стороны.

– Ага. Я смонтировал для него несколько кабинок с дополнительными местами для клиентов, а когда меня опубликовали, поговорил со знакомым автором – он написал книгу об искусстве приготовления сэндвичей с деликатесами, – чтобы помочь с рекламой заведения. Не совсем его стиль, но это принесло обоим кое-какую выгоду.

Сара передала ему ложку, обёрнутую салфеткой:

– Это твой способ предложить обмен, Такер?

– Это мой способ признать, что я не особо хороший сосед. И что для такого поведения не обязательно есть причина. Я молчаливый, темпераментный и не слишком-то расположен ко многим людям, но я не… – «Что, решил отхватить звание “Сосед года”?» – Слушай, я ничего не сказал, поскольку если ты не слепая и не глухая, то должна была заметить мою… заинтересованность. Личную. Хотя сам не пойму, что в тебе нашел.

– Умеешь польстить девушке.

– Хочешь сказать, искры между нами не заставили тебя гадать, не свихнулась ли ты часом?

– Ты бы лучше переходил к сути.

– Суть в том, – Такер опрокинул сливки в кофе, – что в прошлый свой визит я заметил отсутствие моей книги в здешнем ассортименте. Я начинающий, у тебя маленький магазин, ничего страшного. Но упомяни я о своей профессии, пока, как ты тонко подметила, флиртовал с тобой, то осталось бы два варианта развития событий. Первый: ты решаешь, что я козыряю своим ремеслом, чтобы приударить за тобой, и тогда я выгляжу придурком. Если тоньше: я ухлестываю за тобой, потому что я писатель, ты книготорговец, и я хочу, чтобы ты продвигала мои книги. Второй и худший с моей точки зрения… Я говорю: «Эй, знаешь, а я писатель, только моей книги у тебя нет», а ты отвечаешь: «Да, потому что она отстой». И тогда мне приходится уползать, поджав хвост, и больше не сметь даже смотреть в твою сторону.

Несколько секунд Сара просто пялилась на него.

– А вот сейчас я думаю, что прошлой ночью в твоей голове крутилось, скорее, что-то вроде: «Мне нравится, как твои буфера смотрятся в этом платье».

– И это тоже. Но признавая потрясность твоих буферов, не могу не отметить, что без платья они бы понравились мне ещё больше.

– Знаешь… – Она наблюдала за тем, как Такер размешивает кофе. – Наверное, мне не стоит признавать этот комментарий приличным.

– Почему нет? Он честный. Никаких тебе плясок вокруг того факта, что мы тащимся друг от друга.

– А мы тащимся? – Сара взяла с большого блюда абрикосовую лепешку и едва ли не швырнула на его тарелку.

Такер поразмыслил, решил, а почему бы нет, потянулся через прилавок и обхватил её щеку ладонью.

– Ты мне скажи.

И поцеловал Сару.

Он чувствовал её раздражение, но это лишь добавило поцелую сладости, когда Сара издала беспомощный глубокий стон. Она его хотела, но восторга по этому поводу не испытывала. И хорошо. Значит, они, фигурально выражаясь, в одной лодке.

«А лодку, – подумал Такер, наклоняя голову и углубляя поцелуй, – нехило так швыряет». На прекрасных крутых волнах желания.

– М-м-м… Стой. Боже… – Сара с затуманившимися глазами отшатнулась и оперлась о прилавок.

Такер откинулся назад, отхлебнул кофе.

– Так ты говорила…

Она нахмурилась:

– Что ты надменный, самоуверенный человек.

– От которого пальцы на твоих ногах поджимаются.

– Ты самый… – Она глянула вниз, потом снова на него. – Ты даже не видишь мои пальцы.

– Видимо, это были мои.

Смех просто выплеснулся из неё, точно россыпь ярких цветов.

– Иисусе. – Сара прижала ладони к глазам. – Это торговое заведение. Не заднее сиденье твоей машины.

– У меня только пикап. Без задних сидений.

– Ой, да не цепляйтесь к мелочам, острослов.

Когда она просто развернулась и исчезла за той же дверью, где недавно скрылась Элли, Такер засомневался, а не ошибся ли он.

Неужели он её разозлил? Или того хуже, с учётом подслушанного в ночь, когда они нашли мёртвую крысу – неужели он как-то её напугал?

От этой мысли лепёшка, которую он как раз откусил, на вкус показалась не лучше опилок.

Но через несколько минут Сара вернулась с книгой в бумажной обложке.

Со знакомой книгой.

Сара положила её на прилавок. Слегка помятая, с несколькими загнутыми уголками страниц – явно личная копия.

– Я прочла твой роман, Такер. В прошлом году, когда клиентка из книжного, которым я управляла, попросила заказать ей экземпляр.

Опилки собрались в комок, и Такер сглотнул.

– Отлично.

– Не собираешься спросить, что я о нём думаю?

– Полагаю, ты сама всё расскажешь без подсказок. Люди обычно так и поступают.

– И наверняка либо хвалят, либо ругают, в зависимости от обстоятельств. И зная о твоём отношении к приватности, предполагаю, это одна из причин, по которым ты используешь псевдоним.

– И ты права.

– А ещё одна, – она склонила голову, – желание отделить себя от деда.

– Два из двух. Мне не нужны его деньги и точно не нужно его имя.

Сара мгновение помолчала.

– Я настолько зауважала тебя сейчас, что хочу продолжить поцелуй с того места, на котором мы остановились.

– Это же торговое заведение, – напомнил Такер. – Но моя кровать чуть позже совершенно свободна.

– Я сказала «поцелуй».

– Я весьма хорош в расшифровке контекста.

Она постучала длинным изящным пальцем по книге:

– Ты весьма хорош и в его описании. Подтекст «Сердца» в том, что жизнь очень часто нерадостна, подчас несправедлива.

– Плохое случается. Имеет значение то, как ты с этим справляешься.

– Смерть Джолин разбила мне сердце.

– Хэнку тоже. – И оставила несколько шрамов на сердце Такера. – С обоими жизнь обошлась круто.

– Сначала война не давала им сойтись, и Джолин, беременная от Хэнка, вышла за другого. Его почти убили, она поверила в его смерть, а Хэнк вернулся раненым, психически и эмоционально. Он нищий и бездомный. Джолин находит его на улице…

– Я в курсе сюжета, Рыжик.

– Но они прошли сквозь все испытания – их узы не разрушились. А потом её убил муж.

– А Хэнк, – продолжил Такер, чувствуя всплеск оборонительной досады, – смог подняться над обстоятельствами, над горем и воспитать их общего сына.

– Синдром «женщин в холодильниках». ^[4]

«Женщин в…»

– Это что ещё за ерунда?

– Ну, технически это термин из комиксов, а вообще он обозначает смерть героини как сюжетный приём. Он используется как катализатор роста главного героя, который в принципе весь такой благополучный, кроме, понятное дело, смерти героини.

Такер подумал о часах – сотнях и сотнях часов, – потраченных на рукопись. О бесчисленных отказах, бесконечных правках. О тех моментах, когда хотелось побиться головой о клавиатуру. Или разбить клавиатуру о стену.

А ещё о четырёх годах, потребовавшихся, чтобы прорубиться сквозь чепуху, капризы и жёсткие ограничения издательств.

– Возможно, тебе стоит сузить круг чтения до «Диснея».

Сара устало выдохнула:

– Так по-мужски. Если есть счастливый конец, значит, это сказка. Мне нравится твоя книга, Такер. Очень. Ты талантливый писатель. Я не держу «Сердце» на витрине, так как с деловой точки зрения хочется, чтобы непроданных товаров было как можно меньше. В пляжный сезон женские романы и триллеры продавать легче. И как ты заметил, ты начинающий автор. Что до меня лично, «Сердце»… что ж, хоть оно и понравилась мне, перечитывать не планировала, потому что было грустно. Но твою следующую книгу я уже заказала. Первые рецензии на неё хороши.

Такер не знал, чувствовать ли раздражение, благодарность или боль от критики.

– Ладно.

– Забавно, что искусство писателя не отражается в его устной речи. И кстати… – Перевернув книгу, Сара указала на фото, от которого Такера до сих пор бросало в дрожь. С этой глупой улыбочкой он выглядел как продавец подержанных тачек. – Виктория – та ещё дрянь.

– Кто?

– Больше очков в твою пользу. Виктория Хоубейкер – бывшая Харлана. Та, что вчера липла к тебе после моего ухода.

– А-а-а. – Горячая блондиночка, которая ничуть ему не понравилась. Всё напоказ, никакого подтекста.

– Она никак не могла опознать тебя по фото. – Сара говорила с ядовитой интонацией, удивившей и взволновавшей его прошлой ночью. – Ты не хмуришься, чисто выбрит, и кто-то явно придержал тебя и остриг, как барашка. Не знай я подробностей, подумала бы, что ты цивилизованный. А если Тори и прочла твою книгу, то лишь потому, что изучала твоё прошлое и пронюхала об авторстве.

– И зачем ей это? – Такер потянулся за кофе, но Сара выхватила чашку. – Я же пил!

– Уже остыл. – Сара налила свежий, лишая его повода пожаловаться. – Затем, что ты – Петтигрю. А она – жаба, охотящаяся за кошельками.

– Этот источник питания уже отрезан.

– Она либо не в курсе, либо уверена, что сможет помочь и убедить тебя наладить отношения с дедом. А потом и внедриться в семью.

Такер вгляделся в лицо Сары.

– Да ты не шутишь.

– Спроси у Элли, как Виктория поступила с Харланом.

– Я лучше с тобой потолкую. И не о Виктории. Ручка?

– Что?

– У тебя есть ручка?

– Конечно.

С озадаченным видом Сара достала из-под прилавка ручку. Такер огляделся, выудил из корзинки бумажную прихватку для стакана и, накарябав телефонный номер, протянул ей.

– Что это?

– А на что похоже? Я не всегда бываю близко, но если тебе интересно продолжить с того, на чём мы остановились, просто напиши сообщение.

– Приглашение потрахаться. Как романтично.

– Хочешь романтики – читай роман. Хочешь, чтобы пальчики поджимались, знаешь, как меня найти. А что с рукой?

– Что?

– С твоей рукой. – Он указал на повязку.

– Ах, это. – Сара нахмурилась. – Дармоед выскочил на улицу прошлой ночью, я нашла его в кустах. Он меня расцарапал. Думаю, испугался бури.

Такер проглотил мнение о её вредном питомце и, повернувшись на звук открывшейся двери, увидел старшего брата Элли.

Уиллис Хоубейкер сосредоточился на Такере.

– Доброго утра, Сара. Петтигрю. – Глаза копа сузились. – Ты-то мне и нужен.

* * *

Уилл прокусил корочку сахарной глазури на верхушке маффина и вгрызся в толстый кусок фрукта под ней.

И ощутил вкус детства. Никто не пёк черничные маффины лучше Джози.

Он предпочёл старую добрую классику более заманчивому дежурному блюду. Это довольно хорошо его характеризовало. Уилл был гранитной глыбой в семье из полированного мрамора. Совсем не такой элегантный, далеко не такой гладенький. Но, как ему нравилось думать, надёжный как фундамент.

Хотя хватит о себе.

Уилл посмотрел на мужчину напротив, занявшего собой почти весь угол, в который втиснули их небольшой столик. Мужчину, чьё прибытие должно было взбаламутить их болотце.

– И как тебе жизнь в маленьком городе?

– Вполне себе.

– Для тебя это серьёзная перемена.

– Можно и так сказать.

Уилл прожевал. Проглотил. Кивнул на лицо Такера:

– Красивый глаз.

– Бывало и хуже. И я не собираюсь выдвигать обвинения.

Итак, всё придётся вытягивать клещами. Ладно. Уиллу не впервой. Множество арестованных им людей пользовались пресловутым правом хранить молчание, другие же при встрече с копами впадали в панику и затыкались.

Этот конкретный экземпляр, кажется, просто не любил пустую болтовню. Если ему есть что сказать, скажет. Если сказать нужно тебе, говори и не трать понапрасну его время.

Качество типичное для янки и всё же достойное уважения. И вместо разглагольствований о жаре, городской политике или приближающемся сезоне ураганов Уилл перешёл прямо к делу:

– Как ты находишь арендаторов?

– Прости?

– Твой дом. Ещё пару месяцев назад ты его сдавал. Сколько уже… лет двадцать?

– Почти. – Такер поколебался, но и итоге что-то заставило его продолжить – возможно, любопытство. – Я учился в государственных школах – далеко не самых лучших. А когда перешёл в старшие классы, мама твёрдо вознамерилась отправить меня в частную. Даже с учётом стипендии и её заработка мы нуждались в деньгах.

Уилл кивнул. Он уже и сам сделал выводы, понаблюдав, порасспрашивав и выяснив, что Такера растили без помощи деда. Собственно, это одна из причин, по которым Уилл сегодня его искал.

– И как твоя мать решила сдать дом?

– К чему ты ведёшь? – Судя по холодному тону, готовность Петтигрю сотрудничать улетучилась.

– Блаженство, – протянул Уилл, прожевав последний кусочек маффина и отряхнув руки. – Эту женщину следовало бы причислить к лику святых. А веду я к тому, – вернулся он к теме, – что ни разу за прошедшие десятилетия ни в местной газете, ни на форуме в сети, если говорить о недавнем времени, ваши объявления о сдаче жилья не мелькали. Да и вообще нигде, насколько мне известно.

Такер отхлебнул кофе. Серые глаза, изучавшие Уилла поверх чашки, были одновременно сердитыми и внимательными.

– Думаю, ты уже нашёл объяснение этому недоразумению.

– Работа полицейского – кладезь новых умопомрачительных способов убить время. – Уилл откинулся на спинку стула и, убедившись, что Элли и Сара заняты обслуживанием другой парочки субботних клиентов, положил руки на стол. – Спрашиваю я из-за того, что сообщила мне в ту ночь Сара. Джонас Линвиль сказал ей, дескать, им с братом «обещали» твой дом. Довольно странная формулировка, но в тот момент я не обратил на неё внимания. Ситуация особая, когда сосредоточен на другом, легко можно недопонять, не вникнуть как следует в слова. Однако когда я снова поговорил с Руфусом – это владелец скобяной лавки, – он сказал почти то же самое. Конечно, дело невеликое, люди частенько несут чушь. Но такой уж у меня характер, что всё это кажется подозрительным, особенно в связи с исчезновением Джонаса.

– Хочешь сказать, этот трусливый ублюдок сбежал из города?

Очень показательно, что первой реакцией Такера стала досада.

– Без понятия, сбежал ли, но точно залёг на дно. Хотя, подозреваю, всё равно вернётся. Цыпляток всегда тянет на родимый насест. Вот мне и интересно, с чего он вдруг решил устроить свой насест в твоём доме?

– А я знаю?

– И я не знаю, знаешь ли ты. Потому и спросил.

Такер мгновение поколебался и скопировал позу Уилла.

– Слушай, для решения вопроса об аренде мама связалась с юристом. Недвижимость в доверительной собственности, так что пришлось повозиться. Он решил всё при помощи какой-то управляющей компании, «Санрайз-что-то-там». Честно говоря, я не в курсе подробностей. Пока чеки приходили вовремя, остальное меня не волновало. О проблеме я узнал, когда связался с адвокатом, сообщил ему, что собираюсь приехать на Юг, и потребовал отчёт о состоянии имущества. И тогда же велел выселить жильцов. Не хотел, чтобы до моего приезда они причинили ещё больше вреда. Я не знаю, как компания нашла этих идиотов или какие условия обсуждались.

– А чеки? Они приходили непосредственно от арендаторов или через управляющую компанию?

– Юрист присылал. Пришлось заплатить дополнительно, но мы хотели, чтобы всё полностью соответствовало закону.

Уилл мысленно провёл прямую к другой точке. На таком расстоянии легче лёгкого не дать левой руке выяснить, что правая облажалась.

– Почему это так важно?

– «Санрайз Ренталз». Управляющая компания, услугами которой ты пользовался. Дело в том, что ею владеет «Ривер Холдингс».

Такер выглядел озадаченным. Разумеется, мог и притворяться, но логика и имеющиеся факты подсказывали, что он не вступал в сговор с Карлтоном.

– Корпорация твоего деда, – пояснил Уилл.

Такер открыл рот. Закрыл. Сел прямо и потряс головой:

– Ну разумеется. – И выругался сквозь зубы. – Почему я не удивлен?

Уилл подумывал уйти. Он уже выяснил всё, что хотел – по крайней мере, частично, – и как человек осторожный предпочитал соединить все точки, прежде чем озвучивать выводы. Но ещё он доверял своим инстинктам. И сейчас они твердили, что Такер Петтигрю может стать… кем-то вроде союзника. К тому же при желании он и сам в силах раскопать то, что Уилл собирался ему рассказать.

– «Ривер Холдингс» недавно приобрела кусок набережной у семьи Линвиль.

– Неудивительно. Ему нравится скупать землю, особенно если она ценная.

– В том-то и проблема. – Это обстоятельство стояло Уиллу поперёк горла. – До недавнего времени юридически это была жилая зона, не слишком подходящая для кого-либо, кроме Линвилей и комаров. Городской совет пересмотрел статус земли и поставил пометку «для смешанного использования», но даже тогда её ценность не повысилась настолько, чтобы люди дрались за право выкупа. Самое интересное, землю снова приписали к Литтл Джон Крик. А теперь внимание – на другой стороне Литтл Джон Крик есть приличных размеров участок, пущенный под развитие. Около двухсот новеньких домов, некоторые отданы под коммерцию. Инфраструктуру уже начали делать, и всё шло хорошо, но вдруг возникла проблема – как вести главную дорогу. Там целая куча юридических деталей, которыми я не хочу тебя обременять, достаточно сказать, что развитие участка быстренько свернули. Инвесторы пострадали, а когда случился обвал экономики, всё стало ещё хуже. Выплатив по кредитам, они чуть ли не последней рубашки лишились.

– И?

– Одним из главных инвесторов был мой брат.

Уилл наблюдал, как собеседник складывает в уме детали.

– Так вот что он имел в виду, заявляя, будто, я получу то, что по праву принадлежит вам. – Такер грустно хохотнул, поднял руку. – Нет. Не говори. И теперь мой дед завладел единственным куском земли, через который можно провести дорогу.

– Именно.

– Куском, ради изменения статуса которого он, скорее всего, дал взятку городскому совету.

– Уверен, это были просто «вклады в кампанию».

– Куском, который он наверняка выцыганил у говнюков Линвилей, используя мой дом как стимул.

– Это просто предположение.

– Ну да. – Такер провёл ладонью по сильно заросшему лицу. – Не уверен, что ты хочешь от меня услышать. Боже, я так сожалею, что мой засранец дед надул твоего братца? Это, конечно, поможет. А нельзя привлечь его за мошенничество или типа того?

– На данный момент, даже если я найду Джонаса Линвиля, вряд ли он захочет говорить. А если и захочет, ничего кроме его слов к делу не пришьёшь. Твой дед слишком умён, чтобы оставлять бумажный след. В любом случае у меня нет оснований для проверки контракта.

– У меня есть. – Уилл вскинул брови, и Такер добавил: – Ты же хочешь посмотреть мои копии документов.

– Ну, коли ты сам предложил…

У Такера вырвался смешок.

– Говорю же, у меня на руках обычный контракт аренды. Но гляди на здоровье, вдруг я что упустил.

– Буду очень признателен.

– Один вопрос. С чего ты взял, что я ни при чем?

– А каким образом вскрылось нарушение обязанностей доверительным собственником?

Такер округлил глаза:

– Даже не собираюсь спрашивать.

– Моя информационная сеть очень велика и может глубоко проникнуть.

– Знаешь, если дед пообещал дом Линвилям, а я их выселил, просто удивительно, почему они не орут о предательстве.

Уилл тоже об этом думал.

– Моё мнение? Они знали, что сделка грязновата. А если и не знали, не те они люди, чтобы обделывать делишки законным путём.

– Иными словами, мне нужно начинать беречь задницу. – Такер посмотрел в сторону прилавка.

– Вдобавок к попке Сары? – Он нахмурился, и Уилл позволил губам сложиться в ухмылку: – Что? Я, по-твоему, слепой? Знал, что рано или поздно ты к ней подберёшься. Но… Такер? – Ухмылка стала ледяной. – Сара мне как сестра. Обидишь её – и Джонас Линвиль станет не единственной угрозой твоему заду.

Глава 14

На экране зловеще мигал курсор, словно пульсируя в унисон с головной болью Такера.

Ворча себе под нос, он дотянулся до бутылки с водой, сделал большой глоток, а затем ощупал скулу.

Хоубейкер накаркал. Глаз жутко болел.

В остальном, нельзя сказать, чтобы разговор с копом сильно его удивил. Разве что подачей, но вовсе не предположением, будто дедуля дурачит людей. Ведь, кажется, именно этим старый хрыч в основном и занимался.

А вот о чём Уиллне упомянул (но до чего Такер достаточно быстро додумался сам), так это о том, что с тех самых пор, как они начали сдавать дом, в основном именно дед решал, кто тут будет жить.

Ублюдок. Он просто не мог выпустить из рук эту последнюю ниточку контроля.

Такер подумал о гордости, которую испытывал, справившись с трудностями без денег Петтигрю. Но если дед использовал дом в своей очередной схеме, то имелись все шансы, что как минимум часть средств все эти годы поступала вовсе не от настоящих арендаторов, а от него.

Как раз такие штучки и могли доставить старику удовольствие.

Кипя от гнева, Такер схватил договор аренды, который раскопал среди своих бумаг по просьбе Хоубейкера. Однако, как он и предупреждал, всё выглядело абсолютно стандартно. Ни слова об отсрочках платежа или сбережении имущества, или о каких-то других условиях, которые дед, возможно, обговорил с этими идиотами.

И вообще не факт, что обговорил. Одна фраза Линвиля и отсутствие рекламы о сдаче дома – это ещё не неоспоримые доказательства.

Однако Такер склонялся к мысли, что если кто-то ходит вперевалку, плавает и крякает, то это, скорее всего, утка. Индуктивное мышление, чёрт возьми!

Засунув документ в ящик – с глаз долой, – он сосредоточился на экране. Сроки неотвратимо приближались. И то, что скоро выходит другая его книга, не повод забрасывать работу над этой.

Такер завис на ключевой сцене: ретроспекции автокатастрофы, что положила конец надеждам главного героя на выдающуюся футбольную карьеру и оборвала жизнь его подруги. Редактор остался недоволен первоначальным наброском, дескать, эмоции главного героя отражены слишком поверхностно, и надо бы копнуть глубже, сделать боль героя – как былую, так и нынешнюю – более осязаемой.

Но стоило начать описывать агонию бедолаги с отказавшими ногами, зажатого в искорёженной тачке, пока любимая медленно истекает кровью, как эта умирающая девушка открывала рот и говорила: «Синдром женщин в холодильниках!»

Такер раздражённо отодвинулся от стола.

Да что бы Сара понимала! Лишь то, что она владелица книжного магазина и, безусловно, весьма начитана, а ещё то, что Такера к ней неудержимо тянет и между ними явно что-то намечается… В общем, всё это не значит, будто он должен прислушиваться к её мнению.

Смерть – часть жизни, и если она уносит дорогого тебе человека, это, чёрт побери, более чем веское основание для перемен. Такер испытал это на собственной шкуре.

И разве так уж странно, что многие авторы используют смерть в качестве сюжетного хода?

Запустив руку в волосы, Такер прошёлся по новеньким, самолично замененным половицам и выглянул в окно. Сквозь кроны деревьев небо казалось таким пронзительно-синим, что глаза болели.

Неужто он стал предсказуемым? Мыслит шаблонно? «Так по-мужски»?

Такер потер переносицу. Раньше он всегда обращался за советом к маме. Она была его первым читателем, группой поддержки, другом. И дьявольски дотошным критиком, когда надо.

Боже, как ему её не хватало!

Сознавая, что уже сделал первый шаг по скользкому склону, ведущему в пропасть меланхолии, Такер заставил себя вернуться в реальность.

Ладно. Он просто на минутку сыграет собственного адвоката дьявола.

Что, если девушка не умрёт? Что, если оба героя выживут, но чувства их остынут вследствие его беспомощности, потери идентичности – что практически равносильно смерти, – и герой просто её оттолкнет? Что, если спустя годы он наконец-то сможет заново открыть своё сердце, но не новому пламени, а всё ещё тлеющим искрам прежней любви?

– И что, теперь я пишу для “Арлекина”?

Разозлившись, Такер снова уселся в кресло и уставился на экран. Побарабанил пальцами по коленям. Мысли его вернулись к утренним событиям. Тело отозвалось на тот горловой звук, который издала Сара, когда он её поцеловал.

Прежде чем сказать Такеру, что она не приняла в продажу его книгу, потому что сочла её нагоняющей тоску.

– Чёрт!

Он провел рукой по лицу. Возможно, триллеры и любовные романы продавались бы лучше, но он пока не мог принести в жертву своё творческое видение во имя предпочтений масс. А потому Такер опустил пальцы на клавиатуру и следующие тридцать минут провёл, описывая – может, стоит сделать её рыжеволосой? – медленную и мучительную смерть девушки.

После чего, удовлетворённый, откинулся в кресле.

Но тут рука героини дёрнулась.

– Блин, да ладно.

Испытывая отвращение к своей авторской неспособности изложить на бумаге желаемое, он уставился на потрёпанный обойный бордюр, всё ещё окаймлявший комнату.

«От колыбели до могилы», – вспомнил Такер, о чём думал, когда решил сделать эту комнату своим офисом. Его жизнь началась здесь, а теперь здесь же он (воображаемо) заканчивал чьё-то существование.

Ну, или хотя бы пытался.

Такер надеялся, что, убравшись из Нью-Йорка и поселившись в этом маленьком сонном городке, сможет прояснить мысли. Найти выход из того психологического хаоса, куда всё глубже погружался после смерти матери.

А вместо этого оказался по соседству с книжным магазином. Владелица которого не только сводила с ума и ужасно возбуждала, но и – не далее как сегодня – заставила его задаться вопросом, знает ли Такер, что, собственно, делает.

Нервы сдавали. Решив, что лучше взять перерыв и подумать о чём-нибудь другом, он отвёл глаза от экрана и вдруг заметил на углу стола клочок бумаги. Мейсон. Проныра! Он избегал Такера всё утро, а теперь вот оставил записку, сообщавшую, что его не будет большую часть дня.

И машина Эллисон Хоубейкер загадочным образом исчезла со стоянки.

«Можно держать лошадь подальше от воды, но если проклятая скотина надумала напиться, то ничего тут не поделаешь!»

А тут ещё дедовские делишки…

Такер посмотрел на новые доски, вырезанные им для пола. «Это мой дом, чёрт подери!» Может, раньше дом принадлежал ему лишь номинально, но сейчас Такер вкладывал в него душу. Кровь и пот. И не собирался позволить Карлтону, что бы он там ни задумал, всё испортить.

– Мяу!

Такер поднял взгляд. Казалось, звук раздаётся прямо за окном.

– Мяу!

Отодвинувшись от стола, он шагнул вперёд и выглянул на улицу. Перед глазами извивалась покрытая мхом ветка дуба. Пустая ветка. Такер оглядел весь ствол дерева, но кота не обнаружил.

– Мяу! Мяу! Мяу-мяу!

Откуда бы эти вопли ни доносилось, в них слышалась паника. Такер высунул голову наружу и посмотрел вверх. Громадный серый комок шерсти отчаянно цеплялся за хилую ветку над его головой.

– Да ты издеваешься…

Такер хмуро изучал кота Сары. Затем бросил взгляд в сторону её коттеджа, но тут же усомнился, что в этот час она уже дома. На стоянке перед книжным ещё торчало несколько машин.

Значит, надо позвонить ей в магазин и попросить прийти и забрать глупое животное. Однако, едва Такер втянулся обратно в комнату, раздался негромкий треск.

Он снова высунул голову и увидел, что ветка накренилась вниз.

– Прыгай! – приказал он животному, которое теперь, кажется, застыло от ужаса, не в силах издать ни звука. Прямо под котом находилась куда более солидная ветка. – Если тебе ещё никто об этом не сообщил, – любезно добавил Такер, – представители твоего рода, как правило, всегда приземляются на лапы.

Но кот просто таращился на него глазами, смахивавшими на жёлтые блюдца.

– Во имя всех…

Покачав головой, Такер устремился прочь из комнаты. Сломанная ветка как раз на расстоянии вытянутой руки от чердачного окна. Можно подняться туда и затащить проклятого кота внутрь.

Такер отыскал старую скрипучую дверь и начал подниматься по узкой лестнице. При первом знакомстве с домом он лишь поверхностно осмотрел чердак. Там десятилетиями скапливалось разное барахло, которое надо бы найти время рассортировать…

Стоило ступить босыми ногами на потёртые половицы, мелкими облачками поднялась пыль, и Такер чуть не закашлялся, вдохнув горячий спёртый воздух. Он пробрался мимо безобразного стола и разбитого зеркала, ориентируясь на рваные полосы солнечного света, падающего из окна.

Сквозь стекло проникали приглушённые вопли кота.

Отодвинув защёлку, Такер попытался приподнять тяжелую раму, но от влаги и многолетнего бездействия дерево разбухло.

– А знаешь, вы с хозяйкой чем-то похожи, – сказал Такер коту. – Оба – здоровые занозы в моей заднице!

Поднажав плечом, Такер наконец заставил раму приподняться на ничтожные тридцать сантиметров, после чего просунул под неё голову и плечи.

– Ты бы лучше… – проворчал он, и окно поддалось ещё на чуть-чуть, -…мышь поймал, что ли… – Ещё пара сантиметров. -…Которых тут шляется прорва. – Наконец он смог протиснуться в окно. – Или же в следующий раз, когда окажешься на моём дереве, я оставлю твою жирную тушу там гнить!

Такер схватил в охапку кота, который при этом имел наглость оцарапать ему руку. Хотя, если быть справедливым, кажется, вышло у него не нарочно.

– Ты, небось, на волосок от сердечного приступа, да?

Кот замурлыкал, и Такер почесал ему живот. И подумал, что зверь, пожалуй, симпатичный, несмотря на то, что чем-то напоминает Джаббу Хатта.

– Дармоед!

Такер вскинул голову.

– Дармоед! Ну где же ты, вредный маленький балда?

Сдерживая ухмылку, он посмотрел вниз. У забора стояла Сара, хмурясь на его дом.

– Кого-то ищешь? – окликнул Такер, довольный, что заставил её подпрыгнуть.

Заслонившись рукой от солнца, Сара попыталась разглядеть его сквозь ветви. Одинокий солнечный луч пламенем вспыхнул в её волосах.

– Не тебя, хотя чудесно, что ты о себе столь высокого мнения. – И уже не так задиристо: – Кажется, я снова потеряла своего кота.

– Он похож на вот этого? – Такер показал животное в открытое окно.

– Дармоед!

– Не могу поверить, что ты так называешь своего любимца!

– Это стерилизованный самец. Звать его Дон Жуаном было бы жестоко.

– Он застрял у меня на дереве.

Такер попытался воскресить в себе былое негодование, но недавнее приключение и урчащий кот не оставили от него и следа.

– Я зачем-то заскочила в дом, а он воспользовался этим, чтобы сбежать. Думаю, он надеялся снова застать тебя в душе.

– Можешь подняться сюда и присоединиться ко мне, тогда я с удовольствием позволю ему понаблюдать.

– Очень любезно с твоей стороны, но мне надо посмотреть, высохла ли краска.

Такер ухмыльнулся:

– Рано или поздно, Рыжик, я заставлю тебя ответить за эти слова. Сейчас я его принесу.

– Спасибо.

Сара опустила руку.

Такер направился к лестнице, не глядя, куда идет. И обходя стол, споткнулся о коробку.

– Зараза!

Он оглядел разлетевшееся содержимое. Какие-то старые детские тряпки. Погремушка, брелок для ключей. Коллекция поздравительных открыток.

Узнав почерк матери, Такер медленно опустился на колени и, придерживая одной рукой кота, пальцем развернул открытку.

«Нашему дорогому Такеру в его первый День рождения. С любовью, мама и папа».

Внутри что-то сжалось.

Мама была лучшей из женщин: чуткая, мягкая, уравновешенная и добрая. Конечно же, Такеру, не обладавшему ни одним из этих качеств, приходилось вести себя очень осторожно, чтобы нечаянно не задеть её чувств. Время от времени он лажал, но в целом они прекрасно ладили. Такер дал ей возможность гордиться собой. От осознания этого становилось немного легче.

Поглаживая кота, он рылся в куче хлама. Откопал всевозможные поздравительные открытки, свидетельство о своём крещении и даже открытку от Карлтона по случаю рождения внука. Вместо плюшевых мишек или маленьких буковок алфавита на ней был изображен какой-то вычурный символ. Скорее всего, фамильный герб.

«Сын…»

«Что характерно, – подумал Такер, – ни единого упоминания о матери».

«Поздравляю с рождением ещё одного поколения мужчин рода Петтигрю».

Такер фыркнул. Каково же жить со всей этой фигнёй? Интересно, мама когда-нибудь задумывалась, стоил ли того брак с одним из Петтигрю? Но тут в руки попалась ещё одна открытка – на сей раз от отца.

«Милая моя Элли!

Словами не передать, как я сейчас горд! Тобой и тем бесценным малышом, которого двум бестолковым ребятам удалось сегодня произвести на свет. Конечно, большей частью это твоя заслуга. А я всего лишь простофиля, который чуть было не упал в обморок. Ты знаешь, я не мастак в делах такого рода, но мне удалось найти это в одной из книг, которые ты вечно читаешь, и думаю, оно подойдёт».

Некоторые буквы были смазаны, тут и там виднелись какие-то пятна, словно от воды, однако Такер узнал любовный сонет Элизабет Барретт Браунинг – сорок третий. К тому времени, когда он дочитал строки, с ужасной иронией повествующие о любви даже за вратами смерти, стало ясно, что слова расплылись не от воды, а от слёз. Слёз его матери. И что, смешиваясь с ними, капают его собственные.

И Такер понял: для мамы оно того стоило.

У него почти ничего не осталось от отца. Так мало воспоминаний. Практически ни одного памятного подарка.

Читать это, ощущать его гордость новорожденным сыном и его любовь к жене, было настоящим откровением, с небывалой прежде ясностью раскрывшим перед Такером всю глубину их общей утраты. Потери мужа. Отца. Жизни. Пережив такую страшную трагедию, как мог дед продолжать их отталкивать?

– Ау! Такер, ты там?

Вот чёрт! Он совсем забыл о Саре. При звуках её голоса кот шевельнулся, однако, похоже, был слишком доволен или чересчур выбился из сил, чтобы встать.

– Я… э-э-э… – Пришлось прокашляться, чтобы вернуть голосу твёрдость. – Спускаюсь! – крикнул Такер, но её шаги уже раздавались на лестнице.

– Я подумала, вдруг Дармоед устроил тебе…

Не зная, что ещё предпринять, он отвернулся. Но забыл о зеркале. На Такера уставились целых двадцать Сар и его собственное удручённое отражение.

– …неприятности? – закончила Сара. Но едва заметила кучу старых детских вещей, разбросанных по полу, её лицо смягчилось. – О, Такер! Мне очень жаль.

Она подобрала подол тонкой юбки, опустилась рядом с ним на колени и провела по тиснёным буквам на открытке ярко накрашенным ногтем.

– Всё наладится.

Такер с трудом сложил застывшие губы в насмешливую ухмылку:

– Ещё несколько мудрых изречений из страны живших долго и счастливо?

Сара подняла голову:

– Вот в чём вся прелесть вымысла, Такер. Он может быть таким, как ты сам пожелаешь. Реальная жизнь слишком часто разочаровывает.

– Да что ты об этом знаешь?

Он ожидал в ответ колкости – даже желал её, если честно. Чувствовал себя открытым, ранимым, жаждущим. И искал ссоры.

Однако Сара лишь протянула руку и погладила кота.

– Когда умерла моя мама, мне казалось, будто весь мой защищённый мирок рухнул в один момент. – Она посмотрела Такеру прямо в глаза, но он первым отвел взгляд. – Под пеленой горя таилась озлобленность. А где-то там, ещё глубже, – безрассудный страх.

И такой же безрассудный страх заставил Такера столкнуть кота со своих колен. Её сочувствие было невыносимо.

– Вот твоё животное. До свидания.

– Такер, я не хотела…

Чувствуя приближение паники, Такер пошёл к лестнице. Он думал, что уехав из Нью-Йорка, оставил всё позади. Но – проклятье! – приезд в этот город, в этот дом… Неужели он вернулся сюда в поисках некоего покрывала эмоционального комфорта, словно маленький ребенок?

За спиной раздались шаги.

– Такер…

– Выход там, – указал он и направился к себе комнату. Футболка пропотела насквозь.

– Если бы ты только…

– Да господи ты боже мой. Ты просто не чувствуешь, когда надо заткнуться.

И за то, что Сара не замолчала, за то, что подтолкнула его к самому краю пропасти, заглянуть в которую Такер так боялся, он вдруг прижал её спиной к стене. Кот раздражённо мяукнул в знак протеста и, вырвавшись из рук хозяйки, исчез в коридоре.

Сара смотрела на Такера широко раскрытыми глазами.

– Что ты делаешь?

– Ищу для твоих губ полезное занятие.

Забыв о деликатности, не задумываясь о том, чего бы хотелось ей самой, Такер набросился на Сару. Когда её губы приоткрылись от удивления, его язык проник между ними. Этот грубый необузданный порыв ни в какое сравнение не шёл с утренним поддразниванием. Такер запустил ладонь в мягкие волосы, оттягивая голову Сары назад и не сомневаясь, что она его сейчас укусит. Ошибся. Глупая женщина так и стояла столбом. А Такер явно затянул с заигрываниями – плоть отвердела.

– Проклятье! – Он отстранился, но никак не мог встретиться с Сарой глазами. – Что с тобой не так? Почему ты не сопротивляешься?

– Потому что тебе больно, – спокойно ответила она, и Такера словно в живот ударили.

Оба стояли неподвижно.

– Милый, я дома! – окликнул Мейсон снизу. – И тут на кухне какой-то зверь!

Такер заставил себя взглянуть на Сару. Её губы припухли, а глаза светились добротой. Его обожгло чувство стыда.

Сара отвернулась:

– Я захвачу Дармоеда по пути к выходу.

* * *

Натягивая чистую футболку, Такер вошёл в кухню и застал Мейсона попивающим пиво у стойки.

Отлично. Удобная мишень.

– Как прошёл день?

Друг с опаской посмотрел на него поверх бутылки:

– Бьюсь об заклад, получше, чем у тебя.

– Вчера вечером ты смылся с поля боя.

Такер распахнул холодильник. Там обнаружилось ещё два пива, бутылочка соуса Табаско и пачка риса, который уже начал прорастать. Это зрелище заставило затосковать о бутерброде с пастромой на куске ржаного хлеба, словно о потерянной возлюбленной.

Мейсон пожал плечами:

– Сара пришла. Мне подумалось, что ты наконец поднимешь свою задницу, если меня не будет поблизости. Хотя, судя по выражению её лица, когда она выходила отсюда, твоё умение обращаться с женщинами, как всегда, на высоте.

Говорить о Саре не хотелось.

– Как ты добрался до дома?

– Благодаря вот этим штукам на концах моих ног. По-моему, их называют ступнями.

Такер резко толкнул дверь холодильника и ещё до того, как она захлопнулась, уже стоял лицом к лицу с Мейсоном.

– Ты крутишь романчик с Элли Хоубейкер?

– Я… – Глаза друга забегали. – Нет.

Тон был весьма печальным, и Такер немного отстранился.

– Я проводил её домой… ну, в общем, обратно к магазину.

– Дверь твоей спальни была заперта.

Лицо Мейсона ничего не выражало.

– Потому что я посчитал, что кое-кто из нас мог бы наконец уговорить женщину лечь с ним в постель и позволить себе немного уединения.

– Ты куда-то ходил с ней сегодня. Её машина исчезла.

– Эй, ты что теперь записался в грёбаный Скотланд-Ярд? И вообще, почему тебя это так заботит?

– В смысле, помимо того, что она мне нравится?

– Тебе и пиво нравится, однако ты не выходишь из себя, когда я и себе беру бутылочку. Ну ладно, ладно, – отмахнулся он, когда Такер оскалился. – Стоит только оказать женщине помощь, и ты уже негодяй.

– Зависит от вида «помощи».

Мейсон осушил свою бутылку и бросил её в мусорное ведро.

– Я обратил внимание на какие-то щелчки, когда она вчера вечером трогалась с места. Вроде тех, что появились у моего «ягуара», когда там износился ШРУС. Поэтому я заскочил к ней сегодня на минутку, упомянул в разговоре, что, по-моему, с машиной неполадки, и возможно, Элли захочется, чтобы я на неё взглянул. А Джози, та старуха, начала настаивать, чтобы это было сделано немедленно. И чтобы за машину взялся именно я, поскольку ей кажется, что я знаю это дело как свои пять пальцев.

Такер скрестил руки на груди:

– Итак, ты полез чинить её машину?

– А то. Иначе б сейчас уже где-нибудь валялась моя маленькая восковая копия, истыканная иголками.

– И вчера ты проводил Элли домой. В темноте. Под дождём. А ещё наблюдал, как она уезжает.

Жующий рот друга скривился в обиженной гримасе.

– И что?

– И то. – Такер не мог в это поверить. – Тебя отправили в аут.

– Понятия не имею, о чём ты.

– Это по аналогии с бейсболом, балда. Ты приударил за женщиной, и тебя отшили. – Он ухмыльнулся. – Есть же бог на свете.

– Меня не отшивали. – Мейсон провёл обеими руками по лицу, достал из холодильник ещё одну бутылку пива и, яростно сорвав крышку, пробормотал: – Я протормозил.

– Ты протормозил?

– Я просто не смог позволить себе… – Он встряхнулся и поднял указательный палец. – Я определённо живу с тобой слишком долго. Твоя глупость заразна.

Заметно приободрившись, Такер подхватил со стола ключи.

– Пошли!

– Куда?

– Надо раздобыть еды. А ещё я хочу осмотреть кое-какую недвижимость на берегу.

– Ты что, хочешь купить здесь ещё участок? – оторопело спросил Мейсон.

– Не совсем. Объясню по дороге.

Глава 15

Сара в горьком оцепенении смотрела на то, что когда-то было радовавшей глаз клумбой лантаны. Жёлто-белые цветы – помятые, истерзанные, вырванные с корнем – валялись вдоль дорожки.

Может, олени? Выдернули, а потом решили, что цветы невкусные? Прежде чем разбивать клумбу, Сара изучила соответствующую литературу и знала, что лантана рогатых вроде как не привлекает. И даже побрызгала вокруг клумбы сушёной кровью – мягко говоря, тошнотворная идея, – а заодно и вокруг других многолетних растений, которые, как выяснилось, как раз желанное лакомство для этих вредителей.

Отложив ножницы, коими обрезала буйно разросшиеся азалии Милдред, Сара принялась изучать несчастные исковерканные остатки цветов. Лантана ей особенно нравилась, потому что не требовала изощрённого ухода и при этом пышно цвела. К тому же, она была одним из тех немногих нововведений, которые Сара предприняла в тётином саду.

Можно, конечно, отрезать несколько ростков и попытаться посадить всё заново… Сара вздохнула. Чтобы начинать с нуля, нужно много времени, а как раз его ей катастрофически не хватало. Придётся опять ехать в питомник и покупать несколько уже прижившихся саженцев – причём недешёвых. Нельзя же оставлять всё в таком виде. Разорённая клумба как бельмо на глазу.

Сара поправила шпильку, сдерживающую тяжёлую массу волос, и дунула на непокорную прядь, которая всё равно нашла способ высвободиться. Затем подняла ножницы и тут же почувствовала, как по затылку побежали мурашки.

– Спокойно! – Такер вскинул руку, переводя взгляд на ножницы, что Сара сжимала словно смертельное оружие. – У тебя есть полное право выйти из себя, но хотелось бы надеяться, что мы сможем избежать кровопролития.

Он стоял перед ней, большой, мрачный, с чем-то средним между задумчивостью и раздражением на лице. «И как меня это характеризует, если я нахожу всё это привлекательным?»

– Тебе повезло, что я ничего не резала, когда ты вот так ко мне подкрался.

Такер фыркнул:

– Я не подкрадывался. Стою здесь уже минуты две. У тебя инстинкт самосохранения как у брюквы.

– Да неужто?

– Увы. И кстати, на заметку: ледяной тон не срабатывает, когда на тебе майка с изображением Снупи.

Сара опустила взгляд на старую майку. Слова «Ночь была тёмная и ненастная» причудливо извивались над склонённой головой пса.

– Если ты зашёл нервы мне потрепать, можешь считать задачу выполненной.

– Трёпка твоих нервов – лишь дополнительный бонус. А зашёл я, чтобы отдать тебе вот это.

Когда Такер протянул простой коричневый пакет, содержимое которого было накрыто сверху яркой шёлковой бумагой, Сара только захлопала глазами.

– Ты сам это упаковал?

– А ты не могла бы просто взять его, чтобы я перестал чувствовать себя идиотом?

– Я думала, ты уже успел привыкнуть к данному ощущению.

Но пакет взяла. Затем стянула садовые перчатки и положила рядом с ножницами.

Наблюдавший за ней Такер сунул руки в карманы. Сара заметила, что он не поленился побриться, да и влажные волосы аккуратно причёсаны. Она уловила лёгкий аромат пряного мыла. А ещё гость смешно переминался с ноги на ногу и хмурился.

– Нервничаешь? – осенило Сару.

– Нет.

Ага, конечно. И как бы ужасно это ни звучало, но она находила его смущение и попытку придать себе более презентабельный вид… гм, очень милыми.

– Что случилось с этими растениями?

– Точно не знаю. Олени, наверное.

– А. – Такер огляделся, позвякивая ключами. – А чего совсем не съели?

– Ну, считается, что они не любят лантану, потому-то я её здесь и посадила. Видимо, оленям об их нелюбви сообщить забыли.

Звон ключей прекратился.

– Полагаю, им также не сообщили, что курение вредит здоровью.

– Что?

– Вон на той куче сигаретный окурок, – указал Такер.

Сара уставилась на окурок, чувствуя, как внутри поднимается гнев. Значит… хулиганство. Умышленное.

– Наверное, подростки, – предположила она.

Молодняк славился подобными беспричинными выходками, и в городе как раз имелось несколько подходящих типов, что срывали почтовые ящики, забрасывали яйцами общественные здания и как-то даже мавзолей взломали.

С чего вдруг они избрали своей мишенью ничем не примечательную клумбу, Сара не представляла. Однако догадывалась, почему… кое-кто ещё мог счесть подобный вандализм развлечением. Хулиганы, как известно, наслаждаются, разрушая вещи, которые дороги другим.

Просто чтобы доказать, что они могут это сделать.

Тут же вспомнился запах сигаретного дыма той ночью на террасе, когда Сара была абсолютно уверена, что за ней наблюдают. Она-то ошибочно приписала дым сигарете Такера, а любопытные глаза – бездомной кошке.

Но теперь… теперь сильно засомневалась.

– Всё в порядке?

Сара моргнула, взглянула на Такера и со смущением обнаружила, что его раздражение превратилась в озабоченность.

– Да, – поспешила ответить, – просто я… раздосадована. Я ведь, так сказать, унаследовала этот сад и чувствовала себя обязанной ухаживать за ним. К тому же выяснилось, что мне это доставляет удовольствие. Приятный бонус, знаешь ли. – Сара развязала ленточку на подарке. – Если вдруг решишь немного поработать над дизайном своего участка, то у меня есть несколько книг о растениях, которые хорошо приживаются в этой местности. Парочка больших пёстрых горшков с гибискусом по обеим сторонам от парадного крыльца чудесно оживили бы твой дом.

Судя по выражению лица, Такер понял, что она нарочно сменила тему, но решил ей подыграть:

– Буду иметь в виду. – Когда же Сара достала шёлковую бумагу из пакета, полюбовалась ею, а затем аккуратно сложила, не сдержался: – Господи! Да что с вами, южанами, не так? У вас что, патока вместо крови? Это же просто бумага, а не Курманские рукописи!

– Очень красивая бумага, – холодно заметила Сара, хотя смех её так и душил. Однако стоило снова залезть в пакет и выудить оттуда большую квадратную книгу с великолепно иллюстрированной обложкой, смех сменился чем-то другим. – «Сказки братьев Гримм». – Сара подцепила пальцем обложку и перевернула первую страницу, чтобы узнать дату публикации. – Тысяча девятьсот четвёртый год. Ничего себе! Где ты её взял?

– Мейсон затащил меня вчера в тот антикварный магазинчик. И сказки нашёл он. Кстати, у них там целые ящики книг из какого-то древнего особняка. Я даже не уверен, что хозяйка магазина знает обо всём, что у неё там есть. Моя мама… – Такер откашлялся и продолжил: – Моя мама прыгала бы от радости. Она работала в магазине старинных книг в Нью-Йорке.

И внезапно его реакция в день их первой встречи стала полностью понятна.

– Ясно.

– Я должен перед тобой извиниться.

Сознавая, насколько тяжело ему это даётся, Сара постаралась сохранить беззаботный тон:

– За то, что высмеял мою любовь к счастливым финалам?

– У каждого есть право на свои предпочтения и своё мнение.

– Знаешь, – она постучала пальцем по цветному изображению Рапунцель в башне, – в этой версии сказки есть принц, которому выкололи глаза шипы терновника.

– Правда? – Такер покосился на ряд кустов за её спиной.

– Калина. У неё нет шипов, – просветила Сара. – Да и тебя трудно назвать принцем.

– Это точно.

– Такер… – Она со вздохом закрыла книгу. – Как бы мне ни нравилось, образно выражаясь, пинать тебя, я не склонна это делать, когда ты так расстроен. Так что это милый, но абсолютно ненужный жест.

– Я не должен был… – Такер запустил пятерню в волосы и выругался. – Слушай, я не стесняюсь использовать собственные габариты, чтобы наводить страх на всяких подонков. Чёрт, мне это даже нравится. Однако я никогда не использовал этот аргумент против женщины. И в жизни не применял секс для демонстрации силы.

– Поверь, если бы я думала иначе, ты бы сейчас уже жевал эту книгу.

– Мне очень жаль. – Его голос казался почти несчастным. – После того… через что ты прошла, мне следовало вести себя сдержаннее.

Сара вскинула руку, не желая развивать тему. Не сейчас, когда вокруг разбросаны остатки любимых цветов. И выглядеть эдакой беспомощной страдающей барышней тоже не хотелось, так что она уверенно поднялась на ноги.

– Как та, кому довелось оказаться жертвой такой вот демонстрации силы, могу сказать, что твой поступок… – Сара заставила себя посмотреть Такеру в глаза, – и рядом не стоял. Я не чувствовала никакой угрозы, когда ты целовал меня. Удивилась, да. Но знала, что опасности нет, и скорее испытала сочувствие.

Раскаяние на его лице сменилось чем-то похожим на выражение уязвленного мужского самолюбия.

– Ты меня пожалела.

О, а вот это сдавленное рычание явно признак раздражения.

– Ну, это если вкратце.

Такер впился в неё взглядом, и по спине пробежала дрожь предвкушения.

– Наверное, мне нужно снова тебя поцеловать.

Сара перебрала в уме всевозможные аргументы против. И отбросила их.

– Возможно. – Затем подхватила ножницы, свой подарок и упаковку. – Что ж, идём. Я открою бутылку вина.

* * *

Сара долила ещё немного вина в бокал Такера и, посмотрев на кота, растянувшегося животом кверху у него на коленях, покачала головой:

– Ты в конце концов пожалеешь, что снял его с дерева. Думаю, тут на лицо случай психологического переноса.

– И снова ты недооцениваешь мою брутальную харизму.

– Так вот как это называется, – сухо пробормотала Сара.

– На тебя подействовало.

– Уверен?

Такер оттолкнулся ногой, и кушетка на цепях, на которой они устроились, закачалась.

– Вынуждаешь меня напомнить, что именно ты пригласила меня в свою кровать.

– Эту «кровать», умник, просто удобно использовать как сидячие места. В случае если ты не заметил, у меня тут не так чтобы очень просторно.

Такер глотнул вина, обжигая кожу Сары горячим выразительным взглядом.

– Трудно жаловаться в такой момент.

«Это да». Сара сбросила сандалии и откинулась на подушки.

– У тебя здесь шрам. – Она коснулась собственного подбородка. – Раньше не замечала. Наверное, потому что ты редко бываешь чисто выбритым.

– Скорее всего.

Подробностей, видимо, не будет.

– Это и есть «брутальная» часть твоей харизмы?

Такер бросил на неё косой взгляд:

– Я получил его в драке. Именно это ты хотела узнать?

– Да. И сколько животрепещущих деталей! Я прямо будто сама там побывала.

Он почесал коту живот.

– Как-то я заработался допоздна и увидел в окно женщину. Интересная, красиво одетая. Продефилировала мимо на этих острых, как иголка, каблуках, похожих на ножи для колки льда. Тут её заметил ещё кое-кто и решил не упускать возможность. Когда я подоспел, он уже повалил её на землю. Пришлось вмешаться. Мы подрались. У меня было преимущество в размерах, но мужик оказался доверху напичкан кокаином. При нападении с женщины слетела туфля, он успел её подхватить и попал мне каблуком по подбородку. – Такер поднял глаза и, заметив выражение лица Сары, выдавил невесёлый смешок. – Да уж. Эта история как раз создает нужное настроение…

– И что же произошло дальше?

– Пострадавшей удалось позвать на помощь. Приехала полиция, забрала того парня в больницу, а меня – в тюрьму.

– Погоди-ка. – Возмущенная, она отставила свой бокал. – А почему это в тюрьму забрали тебя?

– Он валялся с сотрясением мозга и сломанной челюстью, а женщина впала в истерику и просто не могла толком объяснить ситуацию. Но потом она это сделала, и ублюдка посадили за нападение и физическое насилие. И все были счастливы.

– Это так галантно с твоей стороны.

– Сломать кому-то челюсть, по-твоему, галантно?

– В данном случае? – Сара вновь подняла бокал и кивнула. – Чёрт, да!

Цепь скрипнула, и Дармоед затарахтел, словно моторчик.

– Я просто не хотел загружать тебя плохими воспоминаниями, – сказал Такер после паузы.

– Я так и поняла. – Зародившееся было ощущение неловкости растаяло без следа. – Всё нормально.

– Это хорошо.

Их взгляды встретились поверх бокала, и Сару захлестнула горячая, невероятно мощная волна. Она не могла припомнить, когда в последний раз испытывала такую потребность, чувствовала столь сумасшедшее биение пульса – признак невыразимого желания.

Саре нравилось думать, что к сексу у неё весьма трезвый подход.

Она, несомненно, получала от него удовольствие, но была достаточно прагматичной – если не считать её любовь к сказкам, – чтобы сознавать: постель вовсе не обязательно приводит к «жили они долго и счастливо».

Конечно, Сара вступала в отношения. Приятные удобные отношения, с приятными удобными мужчинами. И полагала, что как только наладит собственный бизнес и получит побольше свободного времени, то сразу расслабится и позволит себе одну из таких связей – столь же свободных и необременительных, как домашние тапочки, в которые суёшь ноги не глядя.

Однако за последние месяцы она сделала несколько рискованных шагов. Рисковала карьерой, рисковала налаженной жизнью, да так, что трепетал каждый нерв. И благодаря этому риску, чувствовала себя лучше. Сильнее.

Так, может, желание вновь вспомнить о потребностях тела – ещё один подобный шаг?

Если позволить всему идти своим чередом, то за вином и удивительно непринуждённой беседой, вне всякого сомнения, последуют удовольствия иного рода.

Сара не назвала бы Такера приятным – хотя цельность его натуры и личный кодекс чести впечатляли. Эдакое удачное сочетание крепкого орешка янки с южным джентльменом.

И он однозначно не был удобным, но при этом нравился ей больше, чем это казалось возможным. Помимо физической привлекательности (а с ней не поспоришь) Сару восхищала его работа – и плевать, что Такер угробил героиню. Она восхищалась им самим.

Остроумным, интеллигентным, прямолинейным. И фактически пославшим собственного деда куда подальше. К такому сложно остаться равнодушной.

Такер принёс ей винтажную книгу в изящной упаковке.

Так почему нельзя разделить с ним вино и постель, не приплетая сюда глубокие чувства?

Под шум потолочного вентилятора, разгонявшего тяжёлый воздух над их головами, рождалось осознание. Такер аккуратно поднял и спустил на пол Дармоеда. Поставил бокал на стол.

– Я хочу тебя.

– Что ж. – Сара стиснула свой бокал, захваченная врасплох столь точным и кратким выражением обуревавших её чувств. – Весьма откровенно.

– Зато честно. И я не говорю ничего такого, чего бы ты и без того не знала. Ты тоже меня хочешь. – Они неотрывно смотрели друг на друга. – Иначе велела бы мне забирать книгу и катиться к дьяволу.

Да. Сара сама, совершенно сознательно, его пригласила.

– Я не люблю игры, поэтому должна признать, что ты прав. И я всегда предпочитала честность попыткам меня обольстить.

– Значит, не будем терять время. – Такер подался вперёд и забрал у неё бокал, при этом легко коснувшись руки. – Хочешь – бери.

Предыдущий их поцелуй не шёл ни в какое сравнение с этим.

Так Сару ещё никто не целовал.

Стоило ощутить вкус Такера – пряное вино, сладкое дыхание – и истинно мужскую бесконечную жажду обладать, как тело охватил жар. Сара медленно закрыла глаза.

Его губы были мягкими, подбородок – шершавым, прикосновения языка – уверенными.

Такер не колебался, не дразнил. Он просто ворвался и установил своё господство.

Надо было возмутиться, но трудно испытывать возмущение, когда мозг попросту перестаёт тебя слушаться.

Такер слегка покусывал губы Сары, посасывал её язык, большими ладонями ласкал затылок и зарывался в волосы, едва ли не высекая искры.

Затем вынул шпильки и небрежно бросил их на пол.

– Твои волосы сводят меня с ума. – Он пробежался пальцами по пушистой массе, поиграл локоном, упавшим прямо на грудь.

– Меня тоже. – Сара прерывисто вздохнула. – Хотя, подозреваю, тебя – несколько в ином смысле.

– Никогда заранее не угадаешь, что ты с ними сделаешь. Соберёшь, оставишь распущенными? Водопадом кудряшек или идеально прямыми? Осознав, что обращаю на них внимание, я понял, что должен тебя заполучить.

– Серьёзно?

– Ты запала мне в душу, Рыжик. А теперь я хочу проникнуть в твою.

Кушетка мягко качнулась под его весом, когда Такер опустил Сару на подушки. Несколько штук полетели на пол и на возмущённого Дармоеда.

– Шёл бы ты гулять, кот.

Такер скользнул рукой вверх по её бедру, к животу, приподнимая майку с изображением Снупи. Немного оттянул край бюстгальтера и дотронулся большим пальцем до соска. Затем сдвинул кружевную чашечку в сторону и отстранился, чтобы вдоволь налюбоваться.

– Знаешь, чем замечательна грудь?

– Тем, что у женщин она есть?

– Это само собой. Но главное, – Такер ловко расстегнул замочек бюстгальтера спереди, – что эти штуки, в которые вы её прячете, всегда такие соблазнительные. Словно подарок распаковываешь.

Он наклонил голову, и по телу Сары разлилось удовольствие.

О, губы Такера были такими искусными! А руки – большими и чуть шероховатыми.

Когда он отстранился, легонько подув на её отвердевший сосок, Сара поджала пальцы на ногах.

– Боже, – выдохнула она, чувствуя, как внутри разгорается желание, и запустила ладони ему в волосы, затем, лихорадочно, – под футболку.

Ей нужно было касаться его. Где-нибудь. Где угодно.

– Сними, – прошептала, не в состоянии произнести что-то более связное.

Такер приподнялся, стянул футболку и вновь притянул Сару к себе.

Внутри высокими пульсирующими волнами нарастало наслаждение.

– Холодно? – спросил он, когда она оседлала его и прильнула к груди так, что от удовольствия по спине пробежала дрожь.

– Ни капельки, – отозвалась Сара и обвила руками его плечи, растворяясь в поцелуе.

Джинсы Такера терлись о её бедра, сквозь них она чувствовала, как сильно он возбуждён. Цепи скрипели. Он провёл пальцами по ноге Сары, проскользнул под шорты и, наконец, проник в лоно. Жарко, решительно.

Дыхание перехватило. Разум – то, что от него осталось – просто отключился.

– Вот так. – Голос звучал хрипло, а руки… Господи, Такер не шутил насчёт их ловкости.

Он не отрывал губ от груди Сары, не замедлял движение пальцев. Сильнее внутри и быстрее снаружи, пока от желания и удовольствия не закружилась голова.

– Такер! О боже! Я сейчас…

– Знаю. Просто расслабься.

И Сара расслабилась, плавно погружаясь в истому, словно пушинка, падающая с мерцающего облака. Прижав свой лоб к его, она поняла, что не одна дрожит.

– Пожалуйста, скажи, что у тебя есть презерватив.

– Я взял три. – Когда она отодвинулась, удивлённо округлив глаза, Такер пожал плечами. – Подумал, ты меня либо выпроводишь, либо пригласишь к себе. Не было причины не подготовиться.

Затем отстранился и расстегнул молнию.

Вообще-то Саре хотелось верить, что она выше проверки мужской оснастки, но… «Ладно, прими провал с достоинством».

– По крайней мере, матушка Природа была достаточно добра, чтобы воздать тебе за отсутствие яркой индивидуальности.

Такер заколебался, но лишь на мгновение.

– Это тяжкое бремя. – И с блеснувшим в глазах смехом разорвал упаковку презерватива зубами. – Однако я пытаюсь с этим жить. – Он посмотрел вверх. – Надеюсь, твой братец надежно ввинтил болты.

– Если кровать и упадет, то всё равно останется кроватью, просто на полу.

– Хороший аргумент.

И вот он уже на Саре, раздвигает её длинные ноги своими.

Такер вошёл в неё с той же быстрой уверенностью, с которой прежде завладел её ртом. Сара стиснула мускулистые плечи и вскрикнула, когда он заполнил её до предела.

– Боже, как хорошо! – выдохнул Такер и замер.

Она подняла ноги, сжимая его бёдра. Он просунул руку ей под колено и наклонился для поцелуя.

– Подожди немного, – попросил и потянулся рукой куда-то Саре за голову. Затем подсунул ей под ягодицы подушку.

– Вообще, я бы не сказала, что моей заднице не хватает набивки.

Такер ухмыльнулся, и она изо всех сил постаралась не дать желанию его треснуть подавить желание заняться с ним любовью.

– Нет. – Он увидел выражение лица Сары и резко посерьёзнел. – Просто… доверься мне. Хорошо?

– Ну конечно.

Такер вышел из неё, вошёл и опять не сдержал усмешку. Сара попыталась сказать что-то осмысленное, но тут он приподнял бёдра и стал двигаться немного выше.

– О боже!

– Так я нашел её? Отлично.

Мелькнула мысль, что надо бы проявлять больше участия – Сара любила быть равноправным партнером в сексе, – однако, ошеломлённая, она могла только стонать.

Болтовня закончилась. Такер просто погружался в неё всё сильнее и быстрее, Сара царапала ногтями его гладкую кожу, а кушетка раскачивалась на своих цепях.

Горячее дыхание на щеке, движения бёдрами навстречу. И когда Такер сдавленно выдохнул: «Проклятье!», явно пытаясь сдержать оргазм, Сара в ответ лишь закричала и разлетелась на миллионы осколков.

Такер молчал, сотрясаясь всем телом и сотрясая качели. Затем обессилено рухнул на Сару – девяносто килограммов потного удовлетворённого мужчины.

А она лежала под ним, совершенно не переживая, что ей нечем дышать.

Проходили минуты. Или годы.

– Надо встать, – сказал он и не шевельнулся.

А Сара отстранённо подумала, что может потерять сознание. То ли от полного удовлетворения, то ли от нехватки кислорода. Какая, в общем-то, разница? У неё только что был лучший секс в жизни.

Такер наконец скатился с неё и улёгся рядом.

– А болты-то выдержали. – Затем протянул руку, ухватился за балюстраду крыльца, останавливая покачивание, и, приподняв голову, посмотрел на Сару. – Кажется, я таки нашёл способ тебя заткнуть, м?

Она проигнорировала неприкрытый сарказм и пошевелила ногой, проверяя, слушаются ли мышцы.

– У меня мог случиться частичный паралич.

И не сдержала улыбку. Было как-то удивительно приятно слышать, как серьёзный мужчина смеётся.

– Эту точку даже легче доставать сзади, – лукаво сообщил Такер. В глазах его плясали чертята.

– Не уверена, что могу тебе доверять, – чопорно отозвалась Сара. – Вы, северные парни, те ещё извращенцы.

– А вы, южные женщины, слишком закомплексованные.

– Не такие уж и закомплексованные, как оказывается. Мытолько что занимались любовью на террасе.

– Преимущества деревенской жизни.

Она собралась было напоминать ему, что они сейчас как бы в центре города, но Такер взял её за руку и поцеловал пальцы.

В груди затрепетало.

– Если бы у меня были такие качели, – пробормотал он, – я бы спал под открытым небом каждую ночь.

– И я раньше спала. – Сара подавила в себе этот трепет, прогнала его прочь. – Но в последнее время это уже не кажется хорошей идеей.

Такер поднял на неё вмиг заледеневшие глаза.

– Сегодня можешь спать прямо здесь, я останусь с тобой. Гарантирую, этот ублюдок к тебе и близко не подойдёт.

– Мне не нужен телохранитель, Такер.

«Или любовник, который проводит рядом ночь только потому, что чувствует себя обязанным меня защищать».

Он пытливо вгляделся в её лицо.

– Как скажешь. А меж тем, – и перекатившись, подмял Сару под себя, – я тут вижу очень красивое тело. И наверняка снова его захочу.

Глава 16

На стол приземлилась пачка писем, и Такер оторвал взгляд от монитора. Мейсон, казавшийся как никогда подтянутым, загорелым и бодрым, изобразил приторную улыбку:

– Ваша почта.

– Надо бы подобрать тебе жилет и смокинг.

– Буду тронут, – с чувством ответил друг. – И вообще, сплетники повысили меня в должности от простого слуги до мафиози-перебежчика, который скрывается у тебя по программе защиты свидетелей после дачи показаний против главаря нью-йоркского преступного синдиката.

– Ты же англичанин, – удивился Такер.

– Это прикрытие. Видимо, мой акцент не так правдоподобен.

– Ты чересчур веселишься.

Он вскрыл первый конверт карманным ножом. Мейсон тем временем плюхнулся на изготовленное Такером деревянное кресло-лежак, которое сам покрасил в холодный водянисто-голубой цвет.

– С таким воображением и творческими способностями провинциальные сплетники могут составить вам, писателям, хорошую конкуренцию.

Такер лишь хмыкнул и начал делить письма на две стопки: счета и мусор.

– На самом деле, я вполне поддерживаю теорию, что сплетни – фактически вид устного повествования. Когда же оно записывается и становится художественной литературой, то достигает некой достоверности, преобразовывающей слова из пустой болтовни в искусство. И в итоге, – резюмировал Мейсон, – ты просто прославленный сплетник.

Такер поднял голову:

– Знаешь, а дам-ка я анонимную наводку главарю мафии. – Мейсон фыркнул, Такер вернулся к почте, но тут же услышал, как друг постукивает пальцами по столу. – Хочешь, чтобы я смутил нас обоих, велев тебе заняться чем-нибудь?

– Чем например? – Мейсон угрюмо сполз чуть ниже.

– Как насчёт гонки на каяках, о которой ты рассказывал?

– А ты в курсе, что шестижаберные акулы часто уплывают далеко от моря и путешествуют вверх по реке? И каяки выглядят как детские игрушки для ванной. Игрушка для ванной. – Он выставил одну руку. – Акула. – И схватил её другой. – Нет уж, я пас.

Такер с досадой бросил в стопку ещё один счёт.

– Жаль. Может, развлечёшься с моей боксёрской грушей?

– Боксёрская груша. – Мейсон кивнул. – Звучит крайне заманчиво.

– Лучше, чем сидеть тут и ныть.

– Тебе легко говорить, ты-то регулярно занимаешься сексом.

Такер подавил начавшее было подниматься раздражение.

– Я бы не назвал несколько ночей регулярным сексом. И вообще, моя сексуальная жизнь не твоего ума дело.

– Ну ты же в мою нос суёшь.

Понимая, что друг нарывается – да практически умоляет о драке, – Такер взял последнее письмо и постарался говорить спокойно:

– Прыгай в мой грузовик и езжай в Саванну. Там полно туристов, на берегу реки много баров…

Он осёкся и замер, уставившись на конверт.

– Что такое? – спросил Мейсон.

– Что? А, это… Это мамина корреспонденция. Мне пересылали её, потом снова пересылали, когда я переехал. Я думал, что всех известил, аннулировал все её счета, но… это из банка. Местного банка. Судя по обратному адресу, в ближайшем городе.

Мейсон подался вперёд, забыв о гневе.

– Ты не знал об этом счёте?

– Нет.

В завещании ничего не было, в маминых документах тоже, и она никогда не упоминала ни о каких делах в этом районе.

– Может, пустяки. Реклама или какая-то ошибка.

– Может быть.

Такер сверлил письмо глазами, словно ядовитую змею.

– Не узнаешь, пока не откроешь.

– Конечно. Ты прав.

Глупо расстраиваться. Он уже почти привык, что тоска хватает за горло, когда меньше всего ждёшь. Но чувствовать себя… покинутым из-за того, что мать не делилась с ним какой-то частью своей жизни, – совсем нелепо. Такер и сам от неё многое скрывал.

И вообще, пожалуй, Мейсон прав. Наверное, это пустяки.

Такер провёл ножом по верхней части конверта и вытащил… заявление о продлении срока пользования банковской ячейкой, открытой двадцать восемь лет назад. В год смерти его отца.

– Полагаю, это не ошибка.

Он протянул письмо другу, и пока тот читал, сам уставился на солнечные лучи, прошивавшие кроны деревьев и лениво танцующие на плодородной земле. Из-за сладковатого аромата возвышающейся по правую сторону террасы магнолии запах реки был едва различим. А от горячего и плотного воздуха спасали только прохладительные напитки и тень.

Витало здесь что-то… первобытное, чего недоставало кондиционированному воздуху, продувавшему прежние жилища Такера. И он каким-то образом это уловил, почувствовал. Безумный импульс, толчок, словно второе сердцебиение. Возможно, что-то наследственное, на уровне ДНК.

Интересно, что ещё он унаследовал? И что лежит в банковской ячейке, о которой мать предпочла не рассказывать?

– Такер?

Осознав, что заблудился в лабиринте собственных мыслей, Такер потёр лицо рукой.

– Прости. Итак, очевидно, у моей матери была банковская ячейка, срок пользования которой она ежегодно продлевала.

– Я не очень хорошо знаю американское законы, – Мейсон вернул ему письмо, – но разве не положено проверить содержимое, прежде чем устанавливать права наследования?

– Если оно имеет денежную ценность. – Задумавшись, Такер ущипнул себя за нос. – Даже не представляю, что там. Родители матери погибли в аварии, когда ей было семнадцать, и на похороны ушла значительная часть их сбережений. Отец же никогда не владел ничем таким, что можно оставить в наследство. Дед об этом позаботился. Дом всегда принадлежал мне, и сомневаюсь, что его ценность велика. Мама взяла с собой только одежду и несколько игрушек. Отец не застраховал свою жизнь. Чёрт возьми, ему было всего двадцать два.

– А в вещах матери ты ключа не находил?

– От банковской ячейки? Нет. Я… погоди. Ключи. – Такер вспомнил о дне, когда Сара застала его срыв. И почувствовал боль от непроходящего смущения. – Есть какая-то пластиковая связка ключей. Среди детских игрушек и сувениров на чердаке. Возможно, некоторые настоящие. Один был достаточно маленьким.

– Думаешь, она оставила ключ здесь?

– Не знаю. – Откуда ж ему знать? – Мне было четыре года. Ты много чего помнишь о том времени, когда тебе было четыре?

– Ладно, ладно. Не злись.

– Мы уехали в спешке. Посреди ночи. Дед давил на маму, хотел, чтобы она жила в Риверс Энде. Так он мог её контролировать и следить за тем, чтобы меня воспитывали по его стандартам. Видимо, она запаниковала, думала, что он найдёт способ забрать меня, а её выгонит. И вполне могла впопыхах оставить то, что не хотела оставлять.

– Пойду схожу за ключами.

– Коробка на полу перед разбитым зеркалом…

Он мог бы и сам сходить, но пусть друг отвлечётся от своего раздражения. «Да и тебе не помешает спокойно поразмыслить». Такер безучастно уставился на монитор.

– Такер?

Он закрыл глаза. Откуда у этой женщины такой безошибочный инстинкт ловить его в самые неподходящие моменты? Пришлось вновь подавить досаду. Да уж, в последнее время кипел и бурлил не только воздух.

Обернувшись, Такер увидел на краю террасы Сару в длинном золотистом платье. Ещё один солнечный луч.

От этой мысли вдруг стало неловко, и он буркнул куда менее дружелюбно, чем мог:

– Привет.

– Ты работаешь. Извини.

Однако в глазах её зажглось любопытство. После той беседы в магазине они почти не касались в разговорах его работы, но Сарой двигала скорее осмотрительность, чем безразличие. И Такер разрывался между гордостью и волнением. Приятно, что ей интересно.

Вот только обсуждать то, о чём он писал последние несколько дней, совсем не хотелось.

– Да. – Такер свернул документ. – Тебе что-то нужно?

– Если сейчас неподходящее время, можем поговорить позже.

Только теперь он заметил листок в руке Сары.

– Ты уже пришла.

– И могу прийти ещё раз потом, если ты не желаешь прерываться.

«Вообще-то, уже прервался».

– Если б не желал, то сейчас бы изрыгал проклятья и кидал в тебя всё, что попадается под руку.

– Учту на будущее, – сухо сказала Сара, подошла ближе и протянула руку. – Это…

Такер взял листок и положил его лицом на стол.

– Довольно трудно говорить о том, чего ты не видишь.

– К этому мы вернёмся позже.

А затем притянул её к себе на колени и поцеловал.

Сара так часто бывала саркастичной и едкой, что он ожидал терпкости, но на вкус она оказалась сладкой. Тёплой и мягкой, словно смешанный с мёдом бурбон.

Такер запустил руку в спутанные рыжие кудри – сегодня она оставила волосы распущенными, – прикусил её полную нижнюю губу и тут же отстранился.

– Привет.

И с удовольствием отметил, что Саре пришлось моргнуть, проясняя зрение.

– Может, я не должна отрывать тебя слишком часто.

– А может, должна. Середина рабочего дня твоя. – Такер слегка щёлкнул её по кончику носа. – Прогуливаешь?

– Что? Я… я не могу разговаривать с тобой, сидя у тебя на коленях. И не будь таким самодовольным. – Сара поднялась на ноги и разгладила чересчур длинную юбку. – Просто чувствую себя нелепо, вот и всё.

– Как скажешь.

Она вновь схватила принесённую бумажку и протянула Такеру. Рекламная листовка.

– В октябре намечается фестиваль искусств. Хотя это только во второй раз, городской совет надеется, что он станет ежегодным событием. На Бондари-стрит перекроют движение, будут продавать блюда местной кухни, устроят выставки картин, гончарного ремесла, квилтинга, резьбы по дереву и так далее. – Сара перевела дух и расслабилась. – Мы хотим организовать встречу с парой местных писателей в магазине с раздачей автографов и беседами. Твой следующий роман выходит уже через месяц или около того, вот я и хотела спросить, вдруг тебя заинтересует…

«Нет».

Ответ так и вертелся на языке. Такер ненавидел общаться с группами людей, ненавидел, что они всегда ждут от него чего-то особенного: эрудиции, ума, обаяния… Какое там! Он едва знал, что говорить. И просто хотел писать книги, чёрт возьми.

Но от необходимости саморекламы никуда не денешься. Такер вздохнул:

– Ладно.

– Ладно?

Он хмуро посмотрел на Сару:

– Именно так я и сказал.

– Что ж, отлично. – Она выглядела растерянной. – Я просто не ожидала, что ты так легко согласишься.

– Поверь, в этом не было ничего лёгкого. Теперь иди сюда и дай мне снова тебя смутить.

– Погоди. – Сара увернулась от протянутых рук. – Разве у тебя нет вопросов, сомнений?

– Я уже согласился, Рыжик. Нет смысла бесконечно это обмусоливать.

– Но у меня в голове был готов целый список ответов и доводов.

– Так прибереги их для другого бедного доверчивого олуха.

Она с подозрением прищурилась:

– Ты такой покладистый, потому что мы спим вместе?

– Нет. – «Боже!» – Почему женщинам нужно подвергать психоанализу всё подряд? Я покладистый, потому что порой хочу кушать, а для этого нужно продавать книги.

– Ну хорошо. Я…

Она осеклась, уставившись на стол. Увидела письмо из банка. Такер накрыл его листовкой. Щёки Сары залились румянцем, и она уже открыла рот, чтобы что-то сказать, как из дома вывалился Мейсон:

– Нашёл! Ты… О. Привет, Сара. Очень рад тебя видеть.

– Привет, Мейсон. – Сара посмотрела на свисающую с его пальца связку ключей – смесь яркого пластика и металла – и нахмурилась. – Взаимно. В последние дни нам тебя не хватало.

– Э…

Такер перевёл взгляд на друга. Того самого весьма обаятельного и говорливого друга, который сейчас молча разевал рот, точно рыба. Теперь Такер вспомнил, что давно не видел расставленных по дому тарелок с печеньем или лепёшками – точнее с оставшимися после всего этого крошками.

Мейсон растянул губы в очаровательной улыбке:

– К сожалению, я был довольно занят. Всегда есть, чем тут заняться. Такер – сущий деспот.

И незаметно сунул связку ключей в карман.

Жест явно предназначался для защиты частной жизни Такера, так что тот решил не закатывать глаза, лишь повернулся к Саре и похлопал рукой по рекламному листку:

– Спасибо, что заглянула и принесла мне это.

– О! Конечно. Спасибо за… покладистость. Мне пора вернуться к работе. Рада была повидаться, Мейсон.

Такер смотрел ей вслед.

И гадал, сколько проведённых с женщиной ночей считается регулярным сексом.

* * *

Здание «Первого банка Лоутона» было небольшим, но очаровательным. В сравнении с внушительным кирпичным мавзолеем, отгроханным дедом Такера для удовлетворения банковских потребностей Суитуотера, «ПБЛ» казался коробкой крекеров, которую окунули в лаймовый щербет, прежде чем поставить сушиться.

На цветы местные тоже не поскупились. Такеру понравились эти безыскусные, несколько небрежные клумбы и то, как бутоны натыкались друг на друга, словно игривые щенки. И да, Сара была права: жёлтые штуковины в горшках по обеим сторонам от двери действительно смотрелись премиленько и радовали глаз.

А вот при виде бледно-голубых ставней с вырезанными ананасами Такер остановился и задумался. «Три вертикальные доски, закреплённые по краям двумя горизонтальными…» Его дом срочно нуждался в новых ставнях, ибо почти все старые обвалились ещё до его приезда, так почему бы не скопировать эти? Ну, только обойтись без ананасов. Такер, конечно, мог привыкнуть к жизни на Юге, но украшать жилище этим традиционным символом гостеприимства было бы слишком лицемерно.

– Ты тянешь время, – сказал Мейсон.

– Я смотрю на ставни.

– Если собираешься и дальше на них смотреть, я подожду под деревом. – Он указал на заросший мхом виргинский дуб, изогнутые раскидистые ветви которого склонились к земле, словно изящная юбка с кринолином. – Чертовски жарко.

– Тряпка.

– Да, но я буду тряпкой в тени.

Покачав головой, Такер поднялся по низким ступенькам на террасу, растянувшуюся на три стороны здания. И стоило ему открыть дверь, как от потока прохладного воздуха Мейсон резко вздохнул.

– Добрый день. Чем я могу вам помочь? – спросила пожилая женщина за стойкой.

Седая, кудрявая, с блестящими глазами и мудрым лицом, она воплощала собой образ бабушки, которой у Такера никогда не было.

– А, да. Могу я поговорить с Беатрис?

На лице служащей появилась улыбка.

– Уже говорите.

– О! Я Такер Петтигрю. Я звонил вчера насчёт банковской ячейки матери.

– Я помню. Вы принесли документы, которые я просила?

– Конечно.

Такер протянул ей конверт со свидетельством о смерти матери и нотариально заверенным письмом, назначавшим его распорядителем её имущества.

Беатрис внимательно изучила бумаги через круглые очки, едва цеплявшиеся за кончик её носа.

– Похоже, всё в порядке. У вас есть ключ?

– Да.

– Ну что ж, господа, следуйте за мной.

И она провела их мимо кабинета, где какой-то мужчина убедительно вещал молодой паре о процентных ставках по ипотечным кредитам, через дверь в комнату с рядами металлических ящиков. Поправив очки, Беатрис нашла нужный номер, вставила в паз ключ, и Такер проделал то же самое со своим.

– Раз и два…

Оба ключа повернулись одновременно. Когда служащая достала из ячейки и поставила на стол коробку, Такер едва не попросил убрать всё обратно. Он скептически относился к интуиции и всякой экстрасенсорной ерунде, но появившееся дурное предчувствие оказалось очень сильным.

– Ещё что-нибудь? – спросила Беатрис.

– Нет, спасибо.

– Хорошо. Если передумаете, я прямо за дверью.

Она вышла, оставив их наедине с содержимым ячейки.

Такер не шелохнулся. Просто стоял и смотрел.

– Хочешь, чтобы я тоже вышел?

Он взглянул на Мейсона – единственного, кого искренне называл другом.

– Нет.

На своём веку каждый из них пережил немало взлётов и падений. Они пробыли по разные стороны океана больше времени, чем вместе, но всегда поддерживали друг друга с тех самых пор, как впервые встретились на постановке пьесы в крошечном нью-йоркском театре.

Такер выдвинул стул, махнул Мейсону на соседний и, глубоко вдохнув для храбрости, достал из коробки конверт из манильской бумаги.

– Похоже на газетные вырезки, – заметил друг, пока он в крайнем смущении рассматривал содержимое.

– Они и есть.

Такер осторожно взял верхнюю. Это была статья из «Вестника Суитуотера», датированная немногим более тридцати лет назад, с описанием пожара, который разрушил старую библиотеку. В огне погиб один человек – уборщик, вышедший на смену позже обычного из-за сломавшейся машины. Оказался не в том месте, не в то время.

Следующая вырезка – некролог. У погибшего остались жена и три маленьких сына.

В других статьях описывалось расследование. Начальник пожарной охраны подтвердил намеренный поджог. Подозреваемых тогда не нашлось.

Однако в ещё одной статье подробно расписывалось, что дед Такера купил земельный участок со сгоревшим зданием на берегу реки, а затем пожертвовал другой под новую библиотеку, чтобы она располагалась ближе к центру города. Даже расходы на строительство оплатил.

Провели церемонию закладки фундамента. И почти через восемь месяцев здание было посвящено памяти бабушки Такера.

– Глянь.

Мейсон показал на зернистый снимок с торжественного открытия. Карлтон стоял рядом с улыбающейся женщиной, которая как раз занесла ножницы над лентой, а на заднем плане виднелся высокий темноволосый мужчина, обнимавший красивую миниатюрную блондинку с маленьким мальчиком на руках.

– Боже.

Такер приложил руку к вспотевшему лбу. Кадр из его детства, крошечный кусочек головоломки, которую он пытался разгадать с самого своего возвращения.

– Ты так на него похож.

Такер вновь посмотрел на фото. Он никогда прежде не замечал сильного сходства, возможно, потому что на всех снимках, которые ему показывала мама, отец смеялся или улыбался. Здесь же он хмурился и сверлил Карлтона тяжёлым взглядом.

– Он выглядит раздражённым.

Такер кивнул:

– Когда родители тайно поженились, дед от него отрёкся. Я думал, к моему рождению отношения наладились, но, видимо, не совсем. Или отец просто расстроился из-за церемонии посвящения, ведь она связана с его матерью. Чёрт, а может, он просто съел несвежую креветку. Теперь не узнаешь.

Под газетными вырезками обнаружилась записка. Листок был вырван из маленького вычурного блокнота, что так нравятся некоторым женщинам. Мама Такера всегда прикрепляла два таких к холодильнику: один для списка необходимых продуктов, другой для ежедневных заметок и напоминаний сыну. От вида этого листка сердце пронзила острая боль.

«Элли».

Значит, послание от отца. Мать Такера звали Элль, и она говорила, что его отец – единственный, кому сходило с рук коверканье её имени.

«Прости, что дождался твоего ухода, но будь ты здесь, точно попыталась бы меня остановить. Знаю, шеф у него в кармане, и всё равно я должен встретиться с ним лицом к лицу. Иначе не смогу спокойно спать, это изведёт меня.

Если ничего не получится, обещаю, мы возьмём Такера и уедем.

Ты же говорила, что хочешь увидеть Нью-Йорк?

Люблю тебя,

Так».

Такер трижды перечитал записку. Затем спросил, что думает Мейсон.

– Что ж, очевидно, твой отец собирался на встречу, которую твоя мать считала неблагоразумной или опасной. Тем более если в результате им пришлось бы уехать из города. А вот это, – друг указал на строчку «шеф у него в кармане», – кажется, не тонкий намёк на… взяточничество, возможно.

– Вполне вероятно, речь о шефе полиции. Или пожарной охраны, ведь в большинстве статей основное внимание уделено сгоревшей дотла библиотеке. – Такер прекрасно умел составлять планы и схемы будущих историй, и считал, что данные вырезки – своего рода костяк сюжета. Без них письмо ничего не значило. – Мама не стала бы собирать всё это в кучу просто так.

– Согласен. Думаешь, твой отец знал что-то, что могло уличить кого-то в поджоге?

– Знал, подозревал. – Такер пожал плечами. – Сам был замешан. – Хотя об этом думать совсем не хотелось. – Вот только по моим наблюдениям, в Суитуотере всего два имени имеют достаточный вес, чтобы подмять под себя чиновника: Хоубейкер и Петтигрю. Насколько я знаю, лишь у одного из них есть склонность к сомнительным сделкам с земельными участками. И лишь один из них купил кусок земли у реки, где прежде стояла библиотека – кстати, мне очень любопытно, что он с ним сделал. И наконец, я просто не могу представить, чтобы мой двадцатидвухлетний отец решился бодаться с федеральным судьёй.

– Думаешь, он собирался поговорить с твоим дедом?

– Да. – Такер взял статью об открытии новой библиотеки и показал Мейсону дату. – Ещё точнее: я думаю, он поехал к деду, чтобы озвучить свои обвинения. А на обратном пути машина слетела с дороги, и отец утонул.

Глава 17

Сара проснулась за пять минут до будильника. Забавно, когда она работала на других, вылезать из постели казалось тяжёлой повинностью, ведь сколько времени и усилий ни трать – магазин всё равно чужой.

А «Суперобложка» принадлежала ей. Как в конце дня, так и в начале.

Вот почему со времени своего возвращения Сара ни разу не швырнула будильник в стенку.

Она вытащила ноги из-под туши Дармоеда, оставив его дрыхнуть на бледно-голубых простынях. Но это ненадолго. Как только зашумит вода, кот пулей примчится. Затем, моргая от резкого света в крошечной ванной, закрыла ладонью глаза и на ощупь залезла в душевую.

И улыбнулась, услышав донёсшийся из кухни сигнал автоматической кофеварки. Помощь на подходе.

Не то чтобы этим утром Сара нуждалась в кофеине сверх обычного. Последние пару недель она и без того получала немалый заряд от… кое-каких регулярных занятий. Но сегодня обещала «заскочить» Джун Дарби, президент Женского садоводческого клуба, чтобы взглянуть, как Сара управляется с растениями Милдред. Возможно, Джун даже «снимет пробу» с их закусок для послеобеденного чая.

«Ну да, – размышляла Сара, энергично натираясь мочалкой, – заскочит и снимет пробу. А ещё по случаю приглядится к “Суперобложке”».

По словам Элли, заседания садоводов проходили в одном из залов Загородного клуба Суитуотера почти с тех пор, как это почтенное здание было воздвигнуто. Также подруга рассказала, что мужа Джун Дарби застукали в уборной около четырнадцатой лунки с девчонкой, разносившей напитки.

Неудивительно, что Джун захотела перенести свои ежемесячные встречи с соратницами в новое, менее унизительное место.

Сара выключила воду. Обмоталась полотенцем. Переступила через Дармоеда, развалившегося прямо на дороге к крошечному шкафу. Выудила милый голубой сарафанчик, но тут же его забраковала. Затем посмотрела на платье длиной до щиколотки, расшитое цветами, но отказалась и от него, как от слишком очевидного намёка.

«Льняное», – решила наконец. Элегантная ткань, классические линии и квадратный вырез, в котором грудь не выглядит так, будто пытается сбежать. Платье было безумно дорогим – для первой владелицы. Сара знала об этом, так как видела сохранившийся изначальный ценник, когда покупала вещицу в секонд-хенде.

Она вздохнула, подумав, что в Чарльстоне всё было намного проще. Бог свидетель, по сравнению с тамошней старой гвардией общество Суитуотера походило на сборище провинциалов с манией величия. Но там хотя бы не приходилось стараться превзойти чужие ожидания и бороться со злыми языками, только и ждущими пищи для сплетен.

Очень хотелось повесить эту встречу на Элли. Она ведь куда дружелюбнее, у неё есть связи и манеры, заложенные в ДНК…

Но для Сары этот сад был едва ли не дитём родным – как и «Суперобложка». Так что она выпила кофе, наложила лёгкий макияж и собрала непокорные кудри в мягкий шиньон. Затем поставила миску с завтраком перед Дармоедом. Тот при виде мизерной порции корма лишь фыркнул.

– Смирись. Ты на диете. Я не хочу, чтобы ветеринар смотрела на меня с презрением, когда в следующий раз водрузит тебя на весы.

Сара отвернулась от кота, налила себе ещё кофе и, подхватив кружку, вышла за дверь.

Ну и что такого, если она позволила себе взглянуть на окно Такера? Это не делает её жалкой. Даже если задержаться на мгновение и представить, как он, обнажённый, раскинулся на скомканных простынях…

Сара нахмурилась. А ведь она даже не в курсе, в какой позе Такер спит. Каким-то образом каждый раз после… встреч они оказывались в своих кроватях. Сара вставала рано, Такер часто засиживался допоздна. Её дом был крошечным, его – напоминал стройку, да ещё и с двумя жильцами. Разбегаться по личным углам просто казалось более практичным. И хотя Сара гордилась этой своей практичностью… Ну, честно говоря, её беспокоило, что, уже больше половины месяца состоя в интимных отношениях с мужчиной, она так и не знает, спит он на животе или на боку, тянет одеяло на себя или сбивает в кучу на краю кровати, храпит ли и как выглядит утром.

Ладно, последний пункт можно вычеркнуть. Его волосы почти всегда взъерошены.

Стряхнув бессмысленное раздражение, Сара обошла изгородь и направилась по тропинке из осколков устричных раковин к задней двери «Суперобложки».

И замерла.

Солнечные лучи ещё не развеяли предрассветный туман, и какое-то время Сара изумлённо моргала и вглядывалась, пытаясь осмыслить увиденное. Когда же наконец всё осознала, отшатнулась. Шаг назад. Два. Затем, спотыкаясь, на трясущихся ногах пошла вперёд.

– Нет. Нет, нет, нет.

Сара побежала, расплескивая кофе из чашки, про которую и думать забыла. А потом разъярённая, униженная, дрожащая, поднялась на крыльцо.

«ГРЯЗНАЯ ЖАЛКАЯ ШЛЮХА».

Чёрная аэрозольная краска, стекая каплями, оскверняла трёхметровый участок ярко-жёлтой стены.

– Ублюдок…

Вне себя от злости и обиды, Сара швырнула кружку в стену. Коричневый кофе со сливками смешался со страшным чёрным цветом.

Сара тряхнула головой, дыхание стало отчаянным, прерывистым. Но тут вернулся рассудок, и она в панике уставилась на часы.

До открытия чуть больше часа. До прихода Элли – в лучшем случае тридцать минут. Сегодня базарный день, и Джози поехала покупать свежие ягоды у местных фермеров. Она уже наверняка всё испекла, забила шкаф продуктами и подготовила тарелку с образцами острых закусок, лепёшек и кексов, которые Сара просила для встречи. Времени мало. Нужно побыстрее избавиться от этой мерзости, пока…

Боже милостивый! Нужно убрать всё до прихода Джун Дарби. Иначе чёрта с два получится её убедить, что «Суперобложка» – идеальное место для заседаний женского клуба. Вряд ли наимилейшее сексуальное оскорбление в виде граффити тут поможет.

– Проклятье! Твою мать!

Сара быстро прикидывала. Итак, краска. Быстросохнущая масляная грунтовка всё перекроет, будто ничего и не было.

Вот только взять грунтовку негде. Магазин хозяйственных товаров откроется не раньше девяти, и нет времени тащиться в крупные торговые центры, расположенные вдоль шоссе.

Сара зажмурилась и стиснула кулаки, так что ногти вонзились в ладони.

«Зашлифовать». Ной оставил в кладовой кое-какие инструменты, и среди них почти наверняка был электрический шлифовальный станок. Можно просто… стереть пламенный привет от Джонаса.

Дерьмо. Чёрт бы его побрал!

Джонас был здесь, прямо здесь, на её террасе, навредил её имуществу. Что дало ему на это право? Что навело на мысль, будто он может измываться над результатами её труда? Просто потому что Сара ему не нравится? Потому что он считает её ответственной за арест брата?

Чушь собачья.

Внутри кипел гнев, но хуже – намного хуже – было нахлынувшее вместе с ним отвращение. Сара почувствовала себя… грязной. Почти так же ужасно, как когда брат Джонаса решил, что может её опорочить.

Что ж, она не даст ему выйти сухим из воды.

Движимая яростью, Сара распахнула заднюю дверь и ворвалась в кладовую. Отбросила с дороги коробки, отодвинула шприцы для заделки швов, ящики с гвоздями и ёмкости со шпаклёвкой. Затем заметила слабосмотанный шнур и пошла по нему, но оказалось, что он от перфоратора. Пришлось взять себя в руки, чтобы не отшвырнуть инструмент, как чашку с кофе.

Наконец нужный станок нашёлся. Шлифовальная шкурка оказалась немного потёртой, но всё равно должно сработать.

Сара ринулась обратно на крыльцо, перед этим догадавшись захватить удлинитель.

* * *

«Сумасшедшая», - первым делом подумал Такер, когда сонно выглянул из окна.

А как ещё назвать женщину, что торчит на улице – он взглянул на часы – в такую рань, в нарядном платье и на каблуках, агрессивно наяривая стенку шлифовальным станком?

– Чёрт.

Такер провёл рукой по щетине, поморгал, проясняя зрение, и вдруг понял, что пляшущие перед глазами слова вовсе не плод его воображения.

Он рывком натянул джинсы, слетел по лестнице, выбежал из дома, оставив дверь нараспашку, и, не обращая внимания на сосновую хвою, впивающуюся в босые стопы, быстро пересёк участок.

У крыльца «Суперобложки» остановился. Прочёл то, что не удалось разглядеть из окна.

И почувствовал, как закипела кровь.

Сара почти стёрла часть первого слова, но смысл легко угадывался.

– Сара.

Она или не расслышала из-за шума станка, или была слишком поглощена делом, чтобы тратить время и оборачиваться. Такер поднялся по ступенькам, положил руку ей на плечо и тут же отскочил, когда Сара крутанулась, размахивая инструментом как дубинкой.

– Боже, Рыжик. У тебя есть разрешение для работы с этой штуковиной?

– Прости. Прости. – Она отключила станок и откинула с лица выбившийся из причёски локон. – Ты меня напугал.

– Я так и понял.

Она была бледной, светлые веснушки на носу выделялись, словно корица на креме. Но стоило посмотреть за её плечо на гадкие слова, как щёки Сары запылали.

Такер сразу отбросил версию, что это работа подростков-раздолбаев.

– В качестве общей концепции, думаю, вывеска над парадной дверью мне нравится чуть больше. Хотя в этой тоже определённо что-то есть.

Сара снова включила шлифовальный станок.

– Слушай, не хочу показаться грубой, – попыталась она перекричать шум, – но мне нужно избавиться от этого до открытия.

И повернувшись к Такеру спиной, атаковала букву «з», словно одержимая.

Поскольку неуместная попытка пошутить провалилась, он попробовал другой подход.

– Сара.

Ноль внимания.

Такер снова к ней прикоснулся, но Сара просто стряхнула его руку.

Вздохнув, он подошёл к розетке и выдернул вилку.

– Эй! – Сара прошествовала к нему и попыталась выхватить шнур. Впрочем, без особого результата, отчего только разозлилась. – Прости, что нарушила твой драгоценный сон, но это не даёт тебе право приходить сюда и…

– Сара! – Такер схватил её за плечи и слегка встряхнул. – С тобой всё в порядке?

– Конечно, нет. Ты идиот, и ты забрал мой шнур.

Похоже, язык по-прежнему работал прекрасно.

– Что сказали копы?

Сара открыла рот, потом закрыла.

Невероятно.

– Ты не позвонила Хоубейкеру?

– Не стоит.

– Для такой умной женщины ты невероятно глупа.

– Благодарю за лестное мнение. Непременно суну его в папку «Кто тебя спрашивал». Теперь верни шнур.

Такер обошёл её и кивнул на стенку:

– Это всё, что было написано?

– А тебе мало? Можешь сочинить целый роман на тему.

Сознавая, что Сара на взводе, он призвал себя к терпению.

– Я имею в виду, это единственная надпись, которую ты нашла?

– Да. – Оно вновь лихорадочно отбросила волосы. – У меня возникла эта же весёлая мысль, как только я начала шлифовать. Я проверила. Он… они ограничились одним художеством на задней стене.

– Где ты перво-наперво это увидишь.

– Или кто-то другой. Может, хотели поразить прохожих.

– Думаешь, я не понимаю, что это дело рук Линвиля?

– Я… – Сара сердито сверкнула глазами и вздохнула. – Нет.

– Нужно показать Хоубейкеру.

– И что он сделает? – Сара отошла, вернулась, всплеснула руками. – Где улики? Доказательства, что это именно Джонас? Он, может, и необразованный, но не идиот. И если только он не купил шесть баллончиков краски в местном магазине, заодно обсудив с продавцом свои намерения, сомневаюсь, что удастся повесить это на него. Уилл его даже не найдёт.

– Значит, просто всё скроешь?

– Имеешь в виду, поступлю, как тогда? – В её глазах плясали зелёные искры ярости. – Это не попытка изнасилования. Не мёртвое животное на крыльце, не разрушенная цветочная клумба. Просто мерзкое оскорбление от мерзкого человека. И заботиться о себе – не значит пытаться что-то скрыть. Я всего лишь хочу заниматься своим делом без сплетен за спиной, мол, что же эта девица такого натворила, раз её обласкали «грязной жалкой шлюхой»!

Такер понял, что Сару вот-вот захлестнёт паника, и потянулся за шлифовальным станком.

– Что ты делаешь?

– Я закончу.

– Не нужно. Не хочу, чтобы ты этим занимался.

– Ладно. – Одному из них нужно было оставаться разумным. Похоже, именно Такеру. – Тогда, может, ты захочешь пойти и переодеться, пока ещё больше себе не навредила.

– Что?

Сара посмотрела вниз. И замерла точно статуя, обнаружив на левой груди чёрное, похожее на смазку пятно.

Это стало последней каплей.

– Чёрт, – прошептал Такер, но справился с порывом бросить станок и удрать подальше.

Он обнял Сару за две секунды до того, как она разрыдалась.

Такер укачивал её, гадая, есть ли на земле хоть один мужчина, который не приходил бы в ужас от женских слёз. Они заставляли его чувствовать себя беспомощным. Он ненавидел это ощущение. Но куда больше ненавидел урода, причинившего Саре столько страданий.

– Это было правильное платье, – прохрипела она, скорее зло, чем грустно. – Идеальное. Теперь придётся надеть чёртовы розы, а это же такой намёк, прозрачней некуда!

По мнению Такера, прозрачное платье было бы гораздо интереснее, чем то, что на ней сейчас. Но подозревая, что Сара говорила о другом, он мудро прикусил язык.

Слава богу, она довольно быстро успокоилась и стиснула лежащие на его заплаканной груди руки.

– Ты закончила?

Сара подождала мгновение, явно сражаясь со стыдом, и кивнула:

– Чёрт, очень на это надеюсь.

Такер провёл рукой по её спине.

– Спасибо, что не сказал «ну тише, тише».

– Я взял за правило по возможности не выставлять себя дураком.

Когда Сара наконец подняла лицо, он нежно ухватил её за подбородок и хмуро уставился на чёрные дорожки на щеках.

– Лучше?

– Немного.

– Хорошо. У тебя есть фотоаппарат?

– Сомневаюсь, что я сейчас очень фотогенична.

Такер провел большим пальцем по её влажной щеке.

– Ты хочешь стереть надпись со стены, чтобы она не повлияла на твою работу. Я понимаю. Но было бы разумнее сделать несколько снимков, прежде чем я всё зашлифую.

– Такер, серьёзно, ты не должен…

– Знаю. Был бы должен, не сделал бы. К тому же мои услуги не бесплатны. Сначала ты позвонишь Хоубейкеру. Договорились?

Он наблюдал, как Сара пытается сдержать рвущиеся наружу возражения.

– Послушай, я не особый фанат копов, но этот кажется достаточно порядочным. Кроме того, он заботится о тебе. И даже если дальше подачи заявления дело не зайдёт – он должен быть в курсе.

– Ладно. Ладно, ты прав. – Она вздохнула и оглядела сад. – Ты не спросил.

– Что?

– Не спросил, почему Джонас назвал меня… так.

– Хочешь угадаю? Потому что он сволочь. Ты слишком скромная для шлюхи.

– Спасибо. – Сара улыбнулась, совсем чуть-чуть. – Пожалуй.

– Принеси фотоаппарат. – Такер отступил назад. – И позвони Хоубейкеру. Я накину рубашку, встретимся здесь позже.

* * *

– По-твоему, я циничная?

Элли перестала поднимать стулья в кафе и покосилась на Сару, которая ждала возможности подмести пол:

– В смысле?

– Как бы… не доверяю людям, их мотивам.

– О! В этом плане – да.

Сара оперлась на ручку метлы:

– Не спеши с ответом, Эл, подумай хорошенько.

Элли засмеялась и подобрала брошенную салфетку:

– Не то чтобы это обязательно плохо. Когда тебе последний раз пускали пыль в глаза? – «Вот я, кажется, хожу с завязанными глазами с рождения». – Я бы сказала, что ты скорее… держишься настороже.

– «Настороже» звучит лучше, чем «нелюдима».

Элли склонила голову:

– Это потому что Джун Дарби оказалась не таким снобом, как ты думала?

– Не знаю. Ну, то есть, конечно, она немного пугает. Видела этот шлем на её голове? Уверена, это не лак, просто волосы боятся пошевелиться. Но, по-моему, я ей понравилась.

– А не должна была? – вставила Рейни, вытирая стойку. – Ты же не занималась сексом с её мужем.

– Очень надеюсь, что нет, – вздрогнула Элли. – Ты видела Харольда Дарби? Как бы то ни было, Сара, не знаю, почему ты так удивляешься подписанному чеку. Наша еда в десять раз лучше той, что подают в Загородном клубе, и сад благодаря тебе почти такой же впечатляющий, хоть и не такой большой.

– Спасибо на добром слове. Знаешь, я привыкла считать себя весьма общительной. А тут вдруг осознала, что, возможно, Джонас… выбрал меня своей мишенью, потому как решил, будто я превозношу себя над ним. Думаю, что лучше него.

– Ты лучше него, – подчеркнула Рейни.

– Хочется верить. – Сара замела крошки в совок с большей силой, чем это было необходимо. – Но потом я поняла, что и сама поступаю так же.

– Убиваешь грызунов?

– Ха-ха. – Сара подняла глаза. – Нет, строю предположения о других, опираясь на собственную неуверенность. Что-то вроде сноба наоборот.

Элли поджала губы, взбивая подушки шоколадного цвета на двухместном диване. Её дико злило, что этот кретин преследовал Сару столь трусливым способом. И просто приводило в бешенство, что из-за него подруга вдруг начала сомневаться в себе.

– Во-первых, Джонас – выродок, привыкший в своих проблемах винить окружающих. Не сравнивай. Во-вторых, даже если ты и бывала предвзята, то всё равно потом давала людям шанс. И поскольку Джун ушла отсюда счастливым покупателем, а вы с Такером прекрасно проводите время в обнаженном виде, ты с чистой совестью можешь утверждать… ой!

Элли отвернулась от вздрогнувшей Сары к стойке, где зазвенела разбитая посуда.

Рейни таращила на них карие глаза:

– Я заплачу за кружку. Они с Такером прекрасно проводят время в обнаженном виде? – Она перевела взгляд с Элли на Сару. – С Такером Петтигрю? И почему я не в курсе?

– Потому что я забыла дать объявление в газету на этой неделе, – сухо ответила Сара.

– Извини, – пробормотала Элли, но подруга отмахнулась.

– Ух ты… это… в смысле, он вроде… но в любом случае он горяч.

– Я думала, ты тащишься от Мейсона, – заметила Элли.

– Конечно, он сексуальный. Но питает слабость к тебе.

«Что?»

– Эм… – Из горла вырвался нервный смешок. Да, они с Мейсоном вроде как дружили. Но с тех пор, как Джози угрозами заставила его отвезти машину Элли в ремонт, почти не виделись. – Сомневаюсь.

Рейни лишь закатила глаза и вновь набросилась на Сару:

– Ладно, тогда скажи мне, его пятая точка без джинсов так же хороша, как и в них?

– Ты заглядывалась на пятую точку Такера? – рассмеялась та.

– Трудно не заметить, когда он стоит на лестнице.

– Что, правда? – Сара подошла к окну.

– Ну ты даёшь! Не прямо сейчас. Чуть раньше. Я бегала к тебе, чтобы захватить кое-что для компьютера, и видела его на заднем крыльце. Похоже, он что-то вешал.

– Интересно, что он задумал. – Сара вдруг подмигнула Рейни через плечо. – Вообще-то, его пятая точка в обнаженном виде не так же хороша. Гораздо лучше.

Рассмеявшись, Элли плюхнулась на подушку, которую только что взбила.

– Как женщина, не имеющая надежды в ближайшем будущем увидеть обнажённую мужскую задницу, красивую или не очень, я просто не могу отказать себе в удовольствии напомнить, что сейчас твоя очередь мыть туалет.

* * *

Сара накрыла крышкой стакан с глясе. Да, ничего особенного, жест скромный, но она не сомневалась, что его оценят. Всё же у Такера нехилая кофеиновая зависимость.

И как удобно для него иметь дилера прямо по соседству.

Поэтому Сара начнёт с кофе, а потом посмотрит, сможет ли увести этого трудоголика от клавиатуры или от того, что он там делал на крыльце. Ей хотелось перекусить, принять долгий душ и заняться хорошим жарким сексом. И если Такер вновь проявит покладистость, то вполне можно разделить все три пункта с ним.

Он обнимал её, пока Сара плакала.

Переживать всё заново желания не было, но за день ощущения из совершенно унизительных превратились в относительно неприятные. В конце концов, женщина имеет право на некоторое отчаяние, когда её оскорбляют на стене её же магазина. А уж если ещё и лучшее платье испорчено…

И то, как Такер всё уладил – спокойно, сдержанно, хоть и испытывал неловкость… Очень мило с его стороны.

Он и сам милый. В своеобразной манере.

И Саре это нравилось. Так что она собиралась заглянуть к этому милому своеобразному мужчине и уговорить его перекусить и принять душ.

На секс его уговаривать не приходилось. И слава богу.

Сара активировала сигнализацию и убедилась, что наружный свет включён. Нельзя позволить мелочной кампании Джонаса по оскорблениям испортить ей настроение. День на работе выдался удачный, и она планировала успешно завершить его и на личном фронте.

Вот только стоило выйти во двор и увидеть, как свет уступает место теням, едва заметно скользящим по саду, и в груди защемило. «Моё», – опять подумала Сара. Её дом, её территория, а этот ублюдок был тут как минимум четыре раза. Возможно, больше. И мало что могло удержать его от возвращения в любое время, одному богу известно с какими намерениями.

Но тревожиться и гадать о чужих мотивах ни к чему. Глупо, бессмысленно и непродуктивно. Таким, как Джонас, не нужна причина – лишь мишень. И всё, что Сара могла сделать на данный момент, – это превратить себя в очень трудную мишень.

Завести собаку? Хорошее отпугивающее средство. Они охраняют территорию и лают на незнакомцев.

Ина покупателей, скорее всего. А ещё собакам нужно место, чтобы побегать, и они роются в саду. Не говоря уже о том, что Дармоед никогда не простит такого предательства. Или же Сара получит пса вроде Гава, который едва шевелится и то, только чтобы почесаться.

– Ладно. Собака отменяется, – пробормотала Сара и, встряхнувшись, направилась к Такеру.

Лучше думать о том, как его губы жарко прижмутся к её губам в знак приветствия. Как во рту появится привкус выпитого им кофе. Как нос заполнит запах мужского пота. Как руки Такера, более грубо и возбуждающе, чем она ожидает, пройдутся по её коже, и его голос – глубокий голос, который так часто бывает невозмутимым и ещё чаще резким – потеплеет, станет почти певучим.

И потом Такер рассмеётся. Это лучше всего, потому что он делает это так редко…

Сара застыла около распустившейся гардении и нахмурилась.

Вот примерно так он и рассмеется, только более по-мужски.

Голосов было два: глубокий и низкий, явно Такера, и другой, который точно ему не принадлежал.

Внутри зародилось что-то гадкое, что заставило Сару пригнуться и двигаться вдоль изгороди – ну да, гордиться тут нечем, – пока не стало лучше видно заднее крыльцо.

Сумерки сгущались, но глаза подтвердили то, во что отказывались верить уши.

Виктория. Тварь.

И Такер. Пьёт пиво, перегнувшись через перила. На узких бёдрах, обтянутых джинсами, висит пояс с инструментами… Ну прямо народный умелец, работяга месяца.

Сара позволила себе мгновение полюбоваться видом, но тут же зажмурилась. К чёрту любование. Такер общался с Тори, удобно устроившейся на его новенькой подвесной кушетке. Подумать только!

На кушетке не было ни накидки, ни подушек, но это не помешало Тори наглаживать сиденье, ворковать, а потом развалиться, словно Клеопатре на носилках. Она снова рассмеялась, встала и продефилировала к Такеру. Достаточно близко, чтобы положить ладонь на его накаченную грудь.

Что-то гадкое внутри Сары выпустило клыки.

Но будучи зрелой женщиной, а не какой-то ревнивой хищной собственницей, она справилась с желанием пойти туда и вышвырнуть Викторию прочь пинком под её идеальный зад. Ведь Сара предупреждала Такера об этой стерве. И если он слишком туп и озабочен, чтобы увидеть дальше красивой внешности, то пусть просто…

«О боже! Говорю, как ревнивая хищная собственница. И плевать, что лишь мысленно».

Содрогнувшись от отвращения к самой себе, Сара решила пойти домой, перекусить и принять тот самый долгий душ.

И, видимо, остаток ночи изнемогать от желания.

Нет, надо отнести Такеру кофе, который быстро переставал быть холодным, затем выпнуть Викторию и только потом пойти домой. Ведь кофе – жест признательности…

Ладно, нужно пару раз глубоко вдохнуть, и…

Упасть в кусты.

– Твою. Мать.

Сара постаралась ругаться как можно тише. Но, чёрт, она поцарапала руку, а волосы зацепились за ветку. Пришлось отползать назад, чтобы освободиться и незаметно свалить…

– Добрый вечер, Рыжик.

Сара замерла. Жаль, что Такер не тираннозавр и всё равно её заметит, даже если не двигаться.

– Привет.

– Какого чёрта ты забыла в кустах?

– Я… – «Думай, думай». – Искала Дармоеда.

Повисла пауза.

– Мне кажется, он сидит на твоем экранированном крыльце.

Конечно, он там. Упрямый кот. Почему именно сегодня он не мог спрятаться под изгородью?

– Да? Видимо, проскользнул мимо меня. – Слава богу, Такер не видел её лица. Сара никогда не умела убедительно лгать. – Не мог бы ты отцепить мои волосы?

И снова пауза.

– Не знаю. Вид открывается довольно занимательный.

– Отцепи, Такер.

– Что мне это даст?

– Я не задушу тебя во сне.

Такер подошёл к ней, и хотя не произнёс больше ни слова, Сара буквально кожей ощущала его веселье. Придурок. От рывка за волосы глаза наполнились слезами, и она призвала на выручку всё своё достоинство.

– Прости.

– Всё нормально.

Освободившись, Сара спиной выбралась из зарослей, разгладила юбку и наконец рискнула посмотреть Такеру в лицо, о чём тут же пожалела. Он даже не пытался скрыть ухмылку.

– Шныряешь по кустам – ещё повезло, что я не принял тебя за Линвиля.

– Хочется верить, что платье помогло бы тебе не ошибиться.

– Почти стемнело. У меня глаза режет от работы за компьютером. Я мог схватить тебя, повалить на землю. Хотя…- Он покосился на гардению. – Кажется, куст меня опередил.

– Такер? – Голос Виктории походил на царапанье ногтем по доске. – Такер, где ты, милый?

«Милый?» – мрачно подумала Сара.

– Я сейчас, – отозвался Такер и следом тихо пробормотал: – Попридержи коней. Ты в порядке? – А это уже Саре.

– Лучше не бывает.

– У тебя в волосах листья.

– Просто часть моей садовой темы. Приятного вечера.

Едва она повернулась на дрожащих ногах, как на плечо опустилась рука.

– Ты уронила.

Такер протянул ей кофе. Лёд растаял, но содержимое чудесным образом не разлилось.

– Спасибо.

Вот только пить его Сара не собиралась. И не потому, что готовила глясе для Такера, просто, кажется, аппетит пропал.

* * *

К тому времени, как Такер наконец избавился от гостьи, на Суитуотер опустилась тёмная ночь. После неожиданной грозы – которая, собственно, и держала его заложником Виктории последние полчаса – воздух наполнился ароматом дождя. Проходя мимо комнаты Мейсона, Такер услышал жужжание вентилятора. Друг свинтил к себе, якобы учить текст роли, едва стервятница появилась на горизонте.

Трус.

Хотя чья бы корова мычала…

С открытия банковской ячейки прошло уже несколько дней, но пока Такер выяснил преступно мало: только адрес старой библиотеки и что дед до сих пор владеет этой землёй (согласно публичным записям). А Мейсон, научившийся извлекать пользу из городских слухов и проявивший в этом вопросе настораживающее рвение, раскопал, что земля пустовала. Ну, за исключением призрака погибшего уборщика, который периодически являлся пьяным подросткам и повёрнутым туристам.

Такер не знал, как эти сведения влияют на его теорию. И понятия не имел, что предпринять, если теория окажется верной.

Встретиться с дедом? Для отца ведь подобная встреча так хорошо закончилась… Или, может, сказать Хоубейкеру, дескать, есть подозрение, что его начальник, который сейчас восстанавливается после операции на открытом сердце, мог быть соучастником в сокрытии преступления тридцатилетней давности? Ага, а в качестве доказательства всучить несколько старых газетных вырезок и записку от покойного отца.

Несмотря на явную неприязнь Хоубейкера к старику Петтигрю, любой из этих вариантов мог привести к необходимости срочно валить из города.

Такер шагнул в ванную, взял полотенце и вытер волосы, успевшие промокнуть, пока он выбегал поднять стёкла грузовика. А когда вешал полотенце на место, вдруг заметил, что закрывавшая окно простыня развязалась. Такер сдёрнул ткань. Она выполнила своё назначение. Возможно, завтра он измерит окно и подумает об установке настоящих жалюзи. Хотя теперь перспектива появиться перед Сарой голышом не так уж тревожила.

Мысли свернули на дорожку страсти, а затем прямиком к веселью.

«Дармоеда она искала, как же». Непонятно, кого Сара пыталась одурачить, но выглядела она чертовски мило – раскрасневшаяся, растрёпанная и возмущённая.

Такер посмотрел на улицу сквозь скользящие по стеклу редкие дождевые капли. На кухне дома напротив мелькнул свет. Свечи? Из-за грозы у Сары повредилась проводка? Веселье сменилось смутным беспокойством.

Такер рванул в спальню и, схватив мобильник, подошёл к окну.

– У тебя вырубился свет? – спросил, едва Сара ответила.

– Что? Кто это?

В груди заворочалась обида.

– Тебе часто звонят мужчины с нью-йоркским акцентом, чтобы спросить, не осталась ли ты без электричества? Подойди к кухонному окну.

– Свет в порядке.

– Тогда тебе не составит труда найти дорогу на кухню.

Через несколько мгновений показалась Сара, и обида схлынула под напором желания.

– Ты приняла душ.

– Как ты мудро отметил, у меня в волосах застряли листья.

Сейчас её волосы были распущены, влажные кончики слегка завивались. В свете свечей они блестели, словно начищенная медь.

– Милая пижама.

Сара оглядела свои шорты в клеточку и узкую жёлтую майку:

– Нравится? – И спустила с плеча тонкую лямку.

– Понравится ещё больше, если продолжишь.

– Вот так?

Вторая лямка тоже сползла. Ткань облепила грудь. Такер как сейчас помнил, каковы эти соски на вкус.

– Для начала.

Сара замерла и задумалась.

– Почему бы тебе не снять что-нибудь для меня?

– Почему бы тебе не прийти сюда и не снять самой?

– Не знаю. Думаю, мне снова нужно посмотреть товар, прежде чем я приложу такие усилия.

По телу Такера прошла дрожь.

– Хочешь, чтобы я исполнил стриптиз?

– Хочешь, чтобы я покинула свой уютный дом?

Чувствуя себя глупо и сгорая от возбуждения, Такер поставил телефон на прикроватную тумбочку и включил громкую связь. Поколебался. Затем плюнул на всё, шагнул к окну и медленно приспустил рубашку, которую только что надел.

– Ну как?

– Неплохо. Может, споёшь немного?

«Что?!»

– И не мечтай.

– Ой, да ладно, Такер. Мы оба знаем, что у тебя есть способности.

Он смерил насмешницу свирепым взглядом. Она вскинула бровь.

Такер скрипнул зубами, но едва Сара начала поглаживать ладонью живот, неохотно пропел несколько тактов и снял рубашку через голову.

– Очень, очень мило, – выдохнула в трубку Сара, кусая губу. – Теперь добавь движение бедрами.

Рука Такера застыла на полпути к молнии джинсов.

– Я тебе не долбаный стриптизёр.

– Нет. Ты сексуальнее.

«Глупо чувствовать себя польщённым», – решил он, но расстегнул джинсы.

Сара скользнула рукой к груди.

Такер стянул джинсы.

Сара сунула палец в рот.

Такер никогда прежде не интересовался сексом по телефону, но уже готов был изменить своё мнение.

– Ну вот. – Он стоял перед окном с обнажённым торсом и в натянутых от эрекции трусах. – Теперь можешь прийти сюда.

Сара зажала телефон между ухом и плечом:

– Это вряд ли. – Затем дёрнула шнур, и жалюзи опустились. – Но спасибо за представление.

Глава 18

Сара открыла дверь и, когда створка попыталась захлопнуться, подтолкнула её бедром. Кажется, излишне сильно. С зажатого в руках ноутбука свалились кексы, и Сара грустно посмотрела на разлетевшееся по полу бананово-ореховое великолепие. Видимо, это знак, что пора завязывать таскать домой остатки выпечки. Очевидно, её бёдра не нуждаются в дополнительных калориях – ещё несколько лепёшек, и можно будет работать стенобитным тараном.

– Дармоед! – позвала Сара и, поставив компьютер на стойку, обошла беспорядок. – Ужинать.

На крыльце скрипнула цепь. Наверное, жирный бездельник снова улёгся дрыхнуть. Сара и не ожидала, что он примчится – даже несмотря на новую диету. Смирившись, она направилась в крошечную кладовую за метлой.

Цепь снова скрипнула.

Сара замерла. Каким бы толстым ни был Дармоед, раскачивать кушетку он точно не мог. Она осторожно шагнула в сторону и через застеклённую дверь увидела мужской ботинок. Сердце сжалось от страха.

Джонас.

Сара схватила метлу, за которой направлялась, выудила из кармана мобильник и выкрикнула:

– Я набираю девять-один-один!

– Обязательно. Уверен, они соскучились по звуку твоего голоса.

Нахлынувшее облегчение быстро сменилось раздражением. Сара вышла на крыльцо и свирепо уставилась на мужчину, развалившегося на её качелях, словно скучающий член королевской семьи. Кот, свернувшись клубочком, лежал рядом.

– Собралась куда-то? – Сара нахмурилась, и Такер кивнул на её левую руку: – Ты принесла своё средство передвижения.

Сара посмотрела на метлу и тут же направила её на нахала:

– Я бы пригрозила превратить тебя в осла, но кто-то меня опередил.

К её досаде, он не спеша поднялся с кушетки, чуть задержался, чтобы почесать Дармоеда, и наконец, навис над Сарой.

– Я думал, ты не любишь игры.

– Не люблю. – Сердце забилось с удвоенной силой. – Ты нарушаешь границы.

– Ты оставила сетчатую дверь незапертой.

– Оплошность, которую я не повторю.

Такер выглядел спокойным, но лёд в его глазах напоминал, что этот мужчина не из тех, кого можно безнаказанно подкалывать.

Сара ткнула ручкой метлы ему в грудь:

– Убирайся.

– Нет.

«Ох, ради…»

– Да.

Она повернулась с намерением зайти домой, но Такер легко протянул руку и закрыл дверь.

Сару охватил такой гнев, что она едва не взлетела над землей.

– Кем ты себя возомнил?!

– Тем, кто решил любезно не сворачивать тебе шею. Не просветишь, к чему был вчерашний спектакль?

Очень хотелось ляпнуть, мол, если Такер слишком туп и не понимает, то это его проблемы, но он был прав: Сара не любила игры. Поэтому она сейчас всё объяснит, а потом завершит эти отношения как взрослый цивилизованный человек.

– Я не особо ценю, когда со мной обращаются как с сексуальной служанкой.

– Ты… – Такер нахмурился. – Что?

– Слушай, да, мы не устанавливали точных границ, прежде чем прыгнуть в койку, поэтому признаю, что частично я сама виновата. Но там, откуда я родом, есть некое негласное правило: когда с кем-то спишь, то как минимум любезно соглашаешься одновременно не спать с самой известной в городе меркантильной сукой, скачущей по мужикам, пока твоя первая любовница находится практически в соседней комнате.

Он изумлённо округлил глаза:

– Чего?

– Не включай дурака, Такер Петтигрю. Я не слепая. И не глухая, если уж на то пошло.

Такер кивнул, потёр рукой покрытый щетиной подбородок.

– Ты выпила?

Выпила?…

– Знаешь что? – К чёрту разум. – Проваливай.

У него хватило дерзости шагнуть к Саре и большим пальцем оттянуть её веко вверх.

– Прекрати. – Она ударила его метлой по руке. – Что ты делаешь?

– Проверяю твои зрачки на признаки сотрясения мозга.

Такер выхватил метлу и бросил на пол. Дармоед, прижав уши, прокрался в угол.

– У меня нет сотрясения. И я не пьяна, чтоб ты провалился.

– Тогда у нас остается один вариант: рехнувшаяся женщина, которая несёт чушь.

Сара открыла рот. Закрыла. И почувствовала, как из глаз сочится пар.

– Ты… кретин… – Она с силой толкнула Такера в грудь, но он даже не шелохнулся. – Я видела тебя с Викторией!

– Ладно.

– Ладно?

– Ты пряталась в кустах и видела, как я стоял с Викторией на крыльце. – Он махнул рукой, дескать, и что дальше.

– Да. Нет! – Из-за него Сара чувствовала себя идиоткой. – Ты не просто стоял на чёртовом крыльце.

– Точно. Ещё я пил пиво.

Поскольку из пальцев, казалось, вот-вот высунутся когти, Сара запустила их в волосы. Поступок Такера и без того был ужасен, так он теперь ещё стоял тут и нагло врал!

– Я видела её в твоей ванной, Такер. Обнажённую.

– Ты… в самом деле?

– В самом деле? В самом деле? Это всё, что ты можешь сказать?

Такер почесал затылок. И вдруг, словно не чувствуя опасности, расхохотался.

– Ну всё. Пошёл вон. Проваливай. Больше повторять не стану.

– Сара. Погоди. – Сара попыталась его ударить, но он, всё ещё усмехаясь, схватил её кулак. – Ой. Не пинай меня, чёрт возьми. Ты… маленькая мегера.

– Я тебе покажу мегеру, ублюдок.

– Сара?

Глубокий голос из передней части дома заставил обоих замереть. Сара повернулась к появившемуся на пороге Ною. Его тёмно-русые волосы со светлыми прядями были взъерошены, а на вечно загорелом носу начала шелушиться кожа. Глаза, точно такого же оттенка зелёного, как у Сары, внимательно оценивали обстановку.

– Проблемы? – Ной поставил под ноги термосумку, которую принёс с собой.

– Нет. – Какой смысл играть на защитных инстинктах брата? Он медленно заводился, а вот кулаками махал быстро. Сара попыталась отвлечь его внимание от потиравшего ногу Такера: – Это креветки, которые ты обещал мне два дня назад?

– Отвёз туристов на Дофаски, – непринуждённо отозвался Ной. – Они остановились в коттеджах и решили щедро вознаградить меня, чтоб оставался неподалёку и чуть позднее забрал их. – Его взгляд скользнул по мятой кушетке, по метле и, наконец, остановился на Такере. – У тебя на кухне беспорядок.

– Да, я как раз собиралась прибраться. Почему бы тебе не поставить креветки…

– В мой холодильник, – перебил Такер и обошёл Сару. – Такер Петтигрю. Думаю, мы незнакомы.

Прежде чем пожать протянутую руку, Ной оценил его открытый смелый взгляд.

– Ной Барнвелл. Если хотите креветок, «У Кальпеппера» отличный выбор.

– Да, но я не очень хороший повар, и Сара обещала приготовить мне ужин.

«Что?»

Ной снова посмотрел на Такера:

– Серьёзно?

– Конечно, – внезапно выпалила Сара вместо того, чтобы рявкнуть: «Рехнулся?!». – Завтра вечером. Небольшая оплата, ведь Такер пообещал помочь мне с детьми в книжном клубе. Знаешь, он писатель, поэтому просто обожает прививать любовь к чтению восприимчивым юным умам. Даже согласился надеть костюм.

Ной изумлённо уставился на Сару, потом повернулся и оценивающе оглядел побагровевшего Такера.

– Неужели?

– Конечно, – подтвердила Сара прежде, чем он попытался спасти своё мужское достоинство. – Он отличный парень. Слышал бы ты, как он поёт «Кроха-паучок», – она прижала палец к щеке, – просто слёзы наворачиваются.

– Я думал, ты плотник с Севера.

– Был, – ответил Такер, свирепо сверкая глазами.

– Ясно. Что ж, слышал, у тебя возникли проблемы, пока меня не было, – сказал Ной Саре.

Довольная ухмылка сползла с её лица.

– Небольшая надпись на стене. Не стоит волноваться. Такер помог мне всё зашлифовать и покрасить. Ты и не поймёшь, что там что-то было.

Ной бросил ещё один взгляд на Такера:

– Хорошо. У меня есть люди, которые его ищут. Джонаса.

– Ной…

– Есть причина думать, что это не он терроризирует твой дом?

– Ей чутьё подсказывает, что он, – вставил Такер. – Как и мне. Хоубейкеру приходится подходить к делу чуть объективнее, но и он с нами согласен – неофициально. Уверен, ублюдок уже давно её достаёт, но этот случай самый вопиющий. Он уничтожил клумбу.

– Он… что? – спросила Сара.

– Твои цветы, – напомнил Такер. – Их кто-то выдрал, но не олень. Бьюсь об заклад, это дело рук Линвиля.

Сара была согласна, но не знала, что он уже связал все события.

– Ясно. – Ной посмотрел на неё, склонив голову. – На воде много мест, где можно спрятаться. Удалённые острова. У гадёныша есть лодка.

– Да?

– Купил у одного моего знакомого пару недель назад. Заплатил наличными.

Чёрт.

– Ты сказал Уиллу?

– Позвонил ему с Дофаски сразу, как выяснил. Если Линвиль покажет хотя бы кончик носа на каком-то причале, я тут же узнаю.

– Спасибо за столь будоражащие подробности. Ной, я не хочу, чтобы ты действовал сгоряча и наделал глупостей.

– Это он сглупил, решив связаться с моей сестрой. – Ной поднял термосумку, помедлил, но всё же передал её Такеру. – Окажешь мне услугу?

– Конечно.

– Не спускай с Сары глаз.

– Разумеется.

– Приятно познакомиться, старик.

И прежде, чем Сара успела сообщить, что отныне не желает чувствовать на себе глаза (или другие части тела) Такера, брат попрощался и ушёл. А она поняла, что слишком устала для борьбы с наглым соседом.

– Сумочку-то поставь. Мы оба знаем, что я не приготовлю тебе ужин.

– О нет, приготовишь.

– Такер…

– Если придётся читать книгу о дружелюбном паукообразном целой толпе перевозбуждённых спиногрызов, ты точно приготовишь мне ужин.

– Я говорила несерьёзно.

– А я серьёзно. Хотя костюм не надену ни за какие коврижки. – Такер оценил вес сумки. – Но на ужин?… Надень что-нибудь, что легко снимается.

Он выскользнул за дверь до того, как у Сары появилась возможность снова его ударить.

* * *

Такер указал кончиком ножа на кучу безголовых искалеченных трупов:

– Что дальше?

Восседавшая за его кухонным столом Сара лениво пригубила вино.

– Не добавляй креветки, пока не приготовится картофель. – Она кивнула на огромную кастрюлю, которая стояла на старинной плите, произведённой, по словам Виктории, фирмой «О'Киф и Мерритт». Сейчас в кастрюле в кипящем бульоне варился красный картофель, половинки кукурузных початков и крупные куски сосисок. – Возьми большую вилку и проткни клубни.

Такер испытывал соблазн проткнуть Сару. Как, чёрт возьми, можно узнать, когда что готово? Но он послушно схватил вилку и стал гоняться за картошкой по всей кастрюле. А затем совершил страшную ошибку: наклонился, чтобы неодобрительно посмотреть в лицо увёртливому овощу.

– Проблемы? – невинно спросила Сара, когда Такер закашлялся и ринулся к открытому окну.

– Ты прекрасно знаешь. – Он вытер слезящиеся глаза рукавом. Мало ей, что он добрых два часа присматривал за дюжиной премилых дошколят, а затем нарезал сосиски и отрубал креветками головы, теперь она пытается его прикончить! – Что такого в этих специях? Слезоточивый газ?

– Горчица, щавель, чеснок, лавровый лист. Несколько видов перца.

– Да ладно.

Сара хихикнула, и Такер повернулся к ней:

– А ты знаешь грязные приёмчики, Рыжик.

– Несомненно.

На кухню забрёл Мейсон.

– Привет, Сара. Не обращайте на меня внимания. Просто хотел сказать Такеру… эм, что у тебя с глазами?

– Я расчувствовался.

– Это креветки? – Мейсон с интересом посмотрел на разделочную доску, стоящую на самом видном месте.

– Нет, – нагло солгал Такер.

– Я люблю креветки.

– Иди и купи. С этими мне пришлось драться на ножах. Они мои.

– Погоди-ка. – Мейсон сунул руки в карманы брюк. – Ты готовишь?

– Ты как раз собирался сказать мне, что уходишь.

– Верно. – Он послал Такеру ухмылку, затем повернулся к Саре. – Очевидно, сегодня вечером в парке будет…

– Тисканье.

Открытый рот Мейсона захлопнулся.

– Прости? Я не расслышал.

– Музыкальный фестиваль на пляже, – пояснила Сара. – А после народ обычно отправляется в парк потискаться. Я подумала, что должна предупредить, вдруг кто-нибудь уговорит тебя присоединиться.

Мейсон моргнул. Потом моргнул снова.

– Ясно. В любом случае, – наконец выдавил он, недоверчиво глядя на Сару, – мне нужно уйти на несколько часов. Приятного… аппетита.

Едва Мейсон исчез, она повернулась к Такеру:

– Как думаешь, насколько сильно он будет разочарован, когда узнает, что «тисканье» – это местные танцы, а не оргия на открытом воздухе?

– Ну что я говорил? – Он ткнул в неё вилкой. – Грязный приёмчик.

– Как там картофель?

– Не сдаётся.

– Дадим ему ещё десять минут.

Такер прислонился к стойке, скрестив ноги.

– А что там с тем пацаном? Ну, мелким блондинчиком, который взял чужое печенье?

– Генри? Генри – продукт плохого воспитания.

– Он избалован.

– И это тоже. – Сара провела рукой по двухметровой столешнице из жаростойкого пластика под дерево, увенчанной абстракцией из хрома. – Это, наверное, самый жуткий стол, что я когда-либо видела.

– Сейчас он соответствует кухне. И вообще, его придумала моя бывшая.

– Что ж. – Сара пригубила вино. – О вкусах не спорят.

– Имеешь в виду стол? Или меня?

– Выбирай.

Такер решил, что пора наконец взять быка за рога, а то она с самого утра не давала ему шанса.

– Знаю, ты думаешь, будто видела…

– Оголённые буфера Виктории, огромные и белоснежные. Они сияли словно две луны в окне твоей ванной.

– Ладно. – Такер кивнул, беспощадно подавив неуместное желание рассмеяться. – Виктория немного промокла, когда разразилась гроза. На ней была шёлковая блузка, поэтому она хотела воспользоваться ванной, чтобы подсушиться. В ванной комнате на первом этаже ещё нет полотенец, поэтому я предложил ей пройти в мою.

– Долго придумывал?

– Это правда.

– Удобно.

Такер не привык объяснять свои поступки, но сейчас он хоть немного да понимал чувства Сары, так что проглотил зародившуюся обиду.

– Да ладно, Сара. Ты же умница. Наверняка Виктория сдвинула простыню, закрывавшую окно, сделав ставку на то, что раз уж ты пряталась в чёртовых кустах, то и тут не удержишься. Возможно, она надеялась, что ты заметишь её и… поступишь так, как поступила.

Такер видел, что попал в точку. Но Сара ещё не была готова оправдать его.

– Почему Виктория вообще к тебе припёрлась?

– Я случайно наткнулся на неё на складе пиломатериалов, когда покупал доски для подвесной кушетки. Виктория поинтересовалась, что я собрался мастерить, и предложила помочь мне с подушками, накидкой и прочим. Вроде как она может всё заказать через свой магазин. Я сказал, конечно, почему нет. И вот она уже явилась снимать мерки.

– Я скорее поверю в куриц с зубами, чем в то, что эта зараза «случайно» оказалась на складе пиломатериалов.

– Понятия не имею, с чего кому-то верить в зубастых куриц, но, кажется, ты думаешь, будто она устроила мне засаду.

– Конечно, устроила. Коварная мелкая хищница. И гарантирую, если она и хотела кое-что измерить, то вовсе не длину матраса. – Сара провела пальцем по ободку бокала. – Думаю, сейчас мне стоит извиниться.

– Для начала неплохо. Подхалимство – верный шаг. И конечно, сексуальные любезности всегда приветствуются.

– Конечно, – небрежно согласилась Сара и вздохнула. – Прости, Такер. Мне просто была невыносима мысль о сексе с человеком, который настолько глуп, что купился на очевидные женские уловки. Это означало бы, что я вновь неверно тебя оценила. Кажется, в последнее время у меня с этим проблемы.

– Подозреваю, где-то здесь запрятан комплимент.

– Ага. Ты умный и проницательный.

– Ты забыла про обаятельного и сексуального.

– Конечно. И Харлан был таким, но женился на ней. Думаю, есть у неё что-то, отчего умные мужики теряют голову.

– Спортивный пакет спутникового телевидения?

Сара скорчила рожицу.

– Она не пригласила меня на свадьбу. Элли просила, но Тори не хотела, чтобы дочь городского пьяницы испортила ей вечеринку. Несмотря на то, что я была взрослой, а отец уже много лет не пил.

– Забей на неё.

На её лице расцвела улыбка, но тут же померкла.

– Многие с ней спали. И даже если ты решил вступить в их ряды, это не моё дело.

– Вот, где наши мнения расходятся. – Когда в этих изменчивых зелёных глазах появилось изумление, Такер понял, что и сам ошеломлён не меньше Сары. Он выдвинул стул и взял её за руку. – Сара, я не сплю со всеми подряд. Пай-мальчиком меня, конечно, не назовёшь, но мама всегда говорила: если уважаешь женщину недостаточно, чтобы быть ей верным, то вообще не имеешь права заниматься с ней сексом.

– Достойно восхищения. – Она переплела свои пальцы с его. – Я всё время забываю, что твоя мама родом из Суитуотера.

– Родилась и выросла здесь. Она прижилась в большом городе, но никогда не вырывала свои корни.

– Иногда они очень крепкие.

– А иногда требуется пересадка, чтобы они снова начали дышать.

– Ты снова дышишь, Такер?

– Начинаю. – Он поцеловал их переплетённые пальцы. И когда на лице Сары снова отразилось изумление, интуитивно продолжил: – Расскажи о своей семье.

– Моей… зачем?

– Затем, что я не удосужился спросить раньше. Предпочитал думать, будто другие ветви генеалогического древа человека необязательно имеют отношение к его собственному росту. Но когда у вас одна корневая система, это важно. Даже если ты этого не хочешь.

– Наверное, ты прав. – Сара отставила бокал. – Ты познакомился с моим братом. Ной весь как на ладони. Трудолюбивый, прямолинейный, да и вообще умница. И преданный до предела. А отец… – Она тяжело вздохнула. – Я упоминала, что он был городским алкоголиком. Но именно что «был». После маминой смерти выдались тяжёлые времена, и всё же папа справился. Он один из самых сильных мужчин, которых я знаю. Мама была… яркой. Наверное, это самое подходящее слово. Яркие волосы, яркая улыбка, яркая внешность. Она умерла от рака яичников, когда мне было десять. И с ней словно ушла вся радость.

– Ты на неё похожа.

– Так говорят. Хотя о внешности можно поспорить.

Такер подумал, что Сара открыла магазин в городе, с которым у неё связано больше плохих воспоминаний, чем хороших, и вложила все силы в процветание своего дела.

– Уверен, тебе всё по плечу.

– Это… мило, Такер.

– Я милый парень.

Она рассмеялась:

– Нет, не милый. Но ты честный, а это лучше.

– Рад, что ты так думаешь. Потому что я собираюсь честно признаться, что обдумываю план, включающий тебя и этот жуткий стол.

– Ты о столе, который сделала твоя бывшая?

– Придумала дизайн. И тебе не нужно волноваться, что мы его уже опробовали. Её творческие способности так далеко не распространялись.

Сара неодобрительно посмотрела на предмет обсуждения:

– По мне, так ты должен сказать спасибо. – Такер ухмыльнулся и подался вперед, но она хлопнула его рукой по груди. – Твои креветки ждут, когда их сварят.

– Подождут.

Он уже усаживал Сару на стол.

– А ты не шутил.

– Конечно. И не думай, что я не понимаю, почему ты это надела, – проворчал, дёргая за крошечные пуговицы блузки.

– Из скромности?

– Из вредности. Я велел тебе надеть то, что легко снимается. Ай, к чёрту!

Такер схватился за края и разорвал ткань.

– Эй! – возмутилась Сара, когда пуговицы разбежались по деревянному полу. Но все возражения тут же заглушили наглые губы Такера – тёплые, влажные, умелые.

– Я куплю тебе другую блузку, – прошептал он, уткнувшись ей в грудь.

А затем толкнул на спину, поднял юбку и прижался умелыми губами между бёдер. Руки Сары запутались в длинных рукавах, и к желанию добавилось чувство беспомощности.

– Боже. Погоди.

Она боролась с блузкой, боролась с безумием. Ей нужно было его коснуться.

– Нет.

Такер лизал и сосал её через шёлковую ткань. Слабое царапание его зубов было почти невыносимо возбуждающим. Но едва Сара освободила руки и впилась пальцами в его мускулистые плечи, как тело мощнейшей волной накрыл оргазм.

Наконец распахнув глаза, она увидела лицо Такера прямо перед собой.

– Ты такая красивая. – Он провёл рукой по рыжим волосам, залюбовавшись тем, как они струятся сквозь его пальцы. – Я тебе это уже говорил?

Не говорил. Вероятно, потому что она отнюдь не красивая. Умная, способная, может, даже сексуальная, если как следует постарается, но… Такер убрал волосы ей за плечо, провёл кончиком пальца по её груди, и Сара почувствовала себя красивой.

Он притянул её к себе, их губы едва соприкасались. Щёку обдало его дыханием, мягким, тёплым и… нежным. Всё происходящее было невероятно нежным и романтичным – совсем не таким, как Сара ожидала от Такера.

Он и сам оказался не таким, как она ожидала.

Сердце сжалось, закружилась голова. Его большие и грубые ладони скользили по её плечам, гладили бёдра. Когда Такер снял с Сары нижнее белье, она ощутила, как по коже пробежали тысячи крошечных мурашек. Поцелуй был долгим и глубоким, и Сара разомлела. И уже едва не растекалась по столу, когда Такер наконец отстранился и, не сводя с неё глаз, сбросил с себя одежду.

Его взгляд затуманился, стал жарким и тёмным. Такер намотал её волосы на ладонь и, держа Сару в плену, вошел в неё. В этом было что-то первобытное, дикое и… правильное.

Он приблизился к её лицу, и Сара втянула его дыхание.

– Ещё, – прошептал Такер и поцеловал её. – Ещё.

Он двигался легко, почти лениво, и Сара без усилий подстроилась под ритм. Касалась и пробовала на вкус, как это делал он. Вздыхала. Такер осторожно перекатился, и она оказалась над ним на твёрдой столешнице. И любуясь нежностью в его глазах, опускалась на него снова и снова.

Угасающие лучи солнечного света проникли в окно, воздух вокруг засиял алым пламенем.

Сара наслаждалась этим. Наслаждалась Такером.

– Ты меня убиваешь, – пробормотал он, впиваясь пальцами в её бедра. Не для того, чтобы ускорить, а в попытке сохранить ускользающий контроль.

Такер дрожал, и удовольствие от осознания того, что это она почти довела сильного мужчину до грани, подтолкнуло Сару вознести его на вершину.

Такер прошептал её имя, излился в неё, и Сара почувствовала, как отдала всю себя.

Гораздо больше, чем собиралась.

Глава 19

Элли честно старалась проникнуться игрой музыкантов, вполне неплохо исполнявших «Carolina Girls», однако каждый удар барабанов болью отдавался в голове.

Уилл наконец вытащил Харлана из какого-то дешёвого притона на одном из удалённых островов, но, как и всегда, лучше б не вытаскивал и позволил ему самому вернуться домой. Харлан огрызался и нападал. Уилл злился и демонстрировал отвращение. Эти два дня Элли будто жила в золотой клетке с двумя рычащими ротвейлерами.

Она нуждалась в воздухе. В возможности притвориться, что всё нормально, просто замечательно. И забыть, что папа тает прямо на глазах, а Харлан спивается. Что Уилл работает на износ. Что Брэн не находит себе места от скуки.

«А ещё нужно убедить себя, что прошлое осталось позади, - пронеслась мысль при взгляде на Уэсли, кружащего по лужайке в обнимку с рыжеволосой девицей, в которой Элли узнала младшую библиотекаршу. – И что мне нравится нынешняя жизнь».

А почему нет? У неё появилась любимая работа, рядом верные друзья. И плевать, что за последние полгода не перепало ни одного свидания. Элли не нуждалась в мужчине для полного счастья – особенно в таком, что, по сути, её использовал.

Прижав руку к бунтующему животу, она подумывала отправиться домой. Просто смешно, что женщина, которую готовили устраивать изысканные приёмы для местных сливок общества, нервничала из-за простой вечеринки в парке.

Она чуть не струхнула, когда поняла, что Сара останется с Такером, а значит, придётся идти одной. Но, слава богу, Элли уже не двенадцать, и это не школьная дискотека. Осознав, что слишком привыкла во всём полагаться на подругу, она таки взяла себя в руки и облачилась в игривое красное платье в горошек.

И теперь чувствовала себя неуютно в этом вычурном наряде, поскольку никто не обращал на неё внимания.

Мимо, смеясь, прокружили танцующие, и Элли ощутила горячую вспышку гнева. Не на библиотекаршу. Против Диди Маккены она ничего не имела, да и права ревновать обнимавшего её мужчину тоже. Элли даже не на Уэсли злилась.

Нет, она злилась на себя.

– Привет.

Грохот переместился из головы прямо в сердце.

«Глупость какая, – подумала Элли, оборачиваясь навстречу сияющей улыбке Мейсона. – Просто глупость».

– Здравствуй. – Вот тебе и остроумный ответ.

Всему виной его сногсшибательная внешность. Заходящее солнце золотило и без того светлые пряди, а глаза Мейсона сияли бронзой, словно выдержанный виски. Слегка взлохмаченные волосы и пробивающаяся щетина лишь подчёркивали совершенную мужскую красоту.

Но важнее всего был человек, который скрывался за всем этим великолепием. Большинство мужчин при таких данных сбивали бы женщин с ног, как кегли для боулинга. Или сделались бы холодными и замкнутыми, возможно, циничными.

Они бы и не подумали тратить своё время, чтобы отвезти машину случайной знакомой в мастерскую. И не держали бы её за руку, провожая домой под дождём.

И стоя на задворках провинциального концерта, не стали бы ей улыбаться, когда могли просто щёлкнуть пальцами и покинуть вечеринку с любой девицей по своему выбору.

Мейсон приподнял бровь, и Элли поняла, что пялится.

– Не знала, что ты придёшь.

– Решился в последнюю минуту. Подумал, нашим голубкам нужно место пригладить взъерошенные пёрышки. Мне нравится твоё платье.

– О. Спасибо.

Он провёл пальцем по широкой лямке и немного задержал его над сердцевидным вырезом.

– Прямо ретро пятидесятых.

– А. – Элли не могла ясно мыслить. Не могла дышать. – М-м-м, как тебе музыка? – бездумно спросила она.

– Неплохо. – Разглядывая установленную под сплетёнными ветвями древнего дуба сцену, Мейсон сунул руки в карманы. – На самом деле даже лучше, чем я ожидал.

– Хорошая группа. – Вообще-то, эти музыканты входили в короткий список допущенных играть на её приёмах. Их солист был клиентом Уэсли. – Они явно воодушевили народ выйти и потанцевать.

Опьяняющие глаза заискрились весельем.

– Имеешь в виду, потискаться? Кстати, там, откуда я родом, это означает совсем другое.

– О. Ну да. – Шею опалило жаром.

Мейсон вновь глянул на толпу, которая одобрительно зашумела при первых звуках «Summertime’s Calling Me».

– Кажется, песня пользуется успехом. – Затем покосился на Элли: – Потискаемся сейчас или чуть позже, детка?

Когда до неё наконец дошло, она не смогла сдержать весёлый смешок. Люди начали оборачиваться, но Элли не обращала на них внимания, слишком занятая тем, что улыбалась Мейсону. Ему бы ещё паршивый парик и вставные зубы, и он разорит Майка Майерса.

– Здорово у тебя получилось. Я про акцент.

– Я британец, дорогуша.

– Нет. То есть, конечно, британец, но… прозвучало немного по-другому. Ты попал прямо в точку.

– Ну. – Он прочистил горло. – Полагаю, это мой конёк. А ты? В смысле, насчёт потискаться.

Элли пришлось напомнить себе, что речь о танце.

– Конечно, я знаю, как тискаться. – Неужели это она говорит таким игривым тоном? – На самом деле, наверное, это как раз мой конёк.

Когда Мейсон усмехнулся, явно восхищённый, Элли поздравила себя с маленькой победой.

Он подал ей руку:

– Может, хочешь меня поучить?

Она взглянула на Уэсли, флиртующего с рыжей.

– А знаешь… с удовольствием.

* * *

Диди Маккенна размахивала руками, пока шла с концерта домой. Хотя слово «шла» тут не совсем годится. Она летела.

Тёплый ночной воздух облаком стелился ей под ноги, и Диди плыла в его неторопливом потоке.

Уэсли Бомонт.

Она почти весь вечер протанцевала с Уэсли Бомонтом. И самое восхитительное – боже, до чего восхитительное! – он поцеловал её под раскидистыми ветвями дуба на окраине парка. Диди знала, знала, что, прими она его предложение прогуляться до дома, они не только шли бы сейчас вдвоём, но и почти наверняка провели бы эту ночь вместе.

Диди закрыла глаза и вздохнула.

Она восхищалась – ну ладно, хотела – Уэсли всё время его помолвки с Эллисон Хоубейкер. И даже не отрицала, что обрадовалась, когда их отношения полетели к чертям собачьим.

Не то что бы она имела что-то против Элли.

Просто Уэсли был таким… м-м-м. Есть что-то в этих мужчинах в очках с роговой оправой и дорогих полосатых костюмах.

Диди не сомневалась, что очень скоро снимет с него этот полосатый костюм. Если бы её интересовал секс на одну ночь, она уже стягивала бы с красавчика пиджак – или, точнее, повседневные слаксы и рубашку навыпуск, что были на нём сегодня.

Но в прошлом месяце Диди стукнуло тридцать, и она искала отношения более длительного характера. Из разряда стабильных.

Суитуотер не слишком велик, но и здесь водились стоящие холостяки. А некоторые стоили больше других.

Прекрасно всё это понимая, она думала подкатить к Такеру Петтигрю, когда увидела его в библиотеке. Но, судя по всему, он уже занят. Диди хмурилась, пока шла в обход через тёмный уголок детской площадки и огибала пустые качели; босоножки на высоком каблуке проваливались в мягкий песок. Возможно, это и к лучшему. Несмотря на свои корни, Такер казался немного… неотёсанным. И это даже могло бы её завести, если бы Диди искала тот самый одноразовый секс, но для длительных связей она предпочитала более… управляемых мужчин.

Как Уэсли. Уж он-то точно отёсанный. И этой ночью она будет спать в одиночестве, поскольку решила начать управлять Уэсли и первым делом заставит его немного за собой побегать. В конце концов, мужчины любят вызов. Может, завтра…

Рука появилась из ниоткуда и грубо притянула Диди к огромному телу. Прежде, чем она успела набрать воздуха и закричать, сильная ладонь уже зажимала ей рот. Грудь сдавило от ужаса, а сердце колотилось так сильно, что Диди казалось, будто она слышит, как оно стучит о рёбра.

– Так-так – прошептал кто-то, опаляя ей ухо, и в нос ударил сильный запах пота и спирта. – Как там говорят? Ну же, подскажи. Ты ведь всегда так заумно выражаешься. Ах, точно… – Хватка болезненно усилилась. – Дежавю.

Диди не понимала, о чём речь. Да и не пыталась понять – до того спутались мысли. Повинуясь инстинкту, она столь отчаянно боролась с захватчиком, что ударила его затылком в нос.

– Ай! Сучка.

Она резко отлетела вперёд, упала на землю и впечаталась головой в железный столб, на котором крепились качели. Вспышка боли обожгла мозг, будто молнией шарахнуло.

Затем сверху навалился мужчина – придавил к земле, лишая воздуха.

Диди задыхалась. Ужас, словно живое существо, вонзил в неё когти, а перед глазами всё плыло и двоилось. Нападавший снова запечатал ей рот ладонью и заставил повернуть голову.

Отчаянно пытаясь глотнуть хоть немного воздуха, Диди как в тумане видела глаза мужчины в прорезях чёрной маски. Он щурился.

– А ты, мать твою, кто такая?

Лучик надежды стал пробиваться через боль и страх, и она собралась с мыслями. Так или иначе, всё это ошибка. Просто ошибка.

– Диди, – слабо прохрипела она. – Я Диди.

Нападавший скатился, перевернул её на спину и внимательно оглядел.

– Диди. – Его голос звучал почти приветливо. Он схватил Диди за волосы, которые его, кажется, просто заворожили, и стал наматывать их на кулак в перчатке.

Когда он тем же кулаком еще раз ударил её головой о железный столб, надежда испарилась, а боль вернулась в десятикратном размере.

– Что ж, Диди, не тебя я ждал, но ты тоже сгодишься.

* * *

Уилл ущипнул себя за переносицу. Сильно.

Хотелось бы сказать, что это помогло, но пульсирующая боль в голове не стихла.

И уж конечно, это ничем не помогло Диди Маккенне. Покинув больницу, где ему не удалось поговорить с пострадавшей, потому что её спешно увозили на операцию по снятию отёка головного мозга, Уилл остановил патрульную машину на обочине возле дороги. В слепящем свете фонарей, развешенных вокруг места преступления, он смотрел, как Баскомб и Миллер собирают улики. В таком маленьком городке бюджета департамента полиции не хватало, чтобы содержать отдельную экспертно-криминалистическую группу, но едва заняв пост действующего шефа, Уилл сразу принялся улучшать программы начальной подготовки и повышения квалификации. Принимая во внимание развитие технологий, а также нарастающие разногласия между правоохранительными органами и населением, он счёл, что лучше потратить деньги так, чем закупать бронемашины и прочие военные игрушки, которые так нравились другим департаментам.

Уилл вылез из машины и осторожно пошёл к качелям, стараясь ничего не задеть. «Ладно, задеть как можноменьше», – поправил он себя, хмуро глядя на проседающий под ногами песок. Кстати о нарушенных местах преступления. Общественные парки не славились нехваткой отпечатков пальцев, ниток, волос и прочего мусора, что очень сильно затруднял сбор улик.

– Шеф, – поздоровалась Баскомб, заметив, что Уилл направляется к ней.

Её кожа цвета карамели, казалось, была туго натянута на скулах, а в глазах застыли вопросы.

– Она на операции, – сказал Уилл. – Придётся подождать, прежде чем удастся с ней поговорить. Врачи не могут определить степень повреждения мозга, пока не снимут отёк.

– Ублюдок, – выдохнула Баскомб, и Уилл знал, что она говорит не о нём, а о том, кто нанёс столь серьёзные травмы.

– Это точно. Что у нас тут?

– Кровь. – Баскомб указала на основание качелей, где металлический столб и земля под ним были в прямом смысле запятнаны. – Очень много, но это не удивительно, учитывая, как сильно обычно кровоточат раны головы. Хочется верить, что хоть часть принадлежит преступнику, что она хорошенько ему врезала или, может, поцарапала, но это вряд ли. Под ногтями у неё нашли только песок. Но это пусть в лаборатории определяют. Волосы. – Она показала уже подписанный мешочек для улик. – По длине и цвету совпадают с волосами жертвы. Пуговица, опять же совпадает с пуговицами на её блузке. Вообще, я только начала. Если он хоть ошмёток от себя оставил, я найду.

Уилл приобнял её за плечи и отошёл, оставив работать дальше.

Огибая освещенный участок по периметру, он ступил в тень деревьев, где звук шагов приглушала хвоя, а не песок. Миллер, боевой офицер, который всегда немного напоминал Уиллу бладхаунда из-за обвислых щёк и глубоко посаженных глаз, сейчас лишь закрепил сей образ, сидя на корточках и чуть ли не обнюхивая воздух, пока обшаривал землю фонарём.

– Здесь тропинка. – Миллер не дал Уиллу и слова вставить. – Думаю, короткий путь к многоэтажкам по ту сторону улицы. Судя по водительскому удостоверению, жертва там живёт. Скорее всего, направлялась домой. Не повезло, что какой-то урод разгуливал тут же.

«Может быть», – подумал Уилл. Может, так всё и произошло. Неправильное место, неправильное время.

Миллер вскинул голову. Карие глаза на почти собачьем лице смотрели очень серьёзно.

– Ночью она была на концерте. Я патрулировал территорию и узнал её. Видел в библиотеке. Девочка неплохо спелась с бывшим женихом твоей сестры.

Уилл отшатнулся, но голос его не дрогнул.

– Я отправлю кого-нибудь с ним побеседовать. – «Потому что сам точно не смогу». – Спасибо.

Он уже начал уходить, понимая, что его людям гораздо проще работать, когда шеф не висит над душой, но тут его окликнул Миллер.

Обернувшись, Уилл увидел, что тот чуть сдвинулся и светит фонарём куда-то на землю.

– Что там?

– Отпечаток. Под этим деревом почва влажнее. Выглядит как вполне приличный след.

Уилл присел на корточки, изучая отпечаток в грязи. Судя по размеру, мужской. Довольно свежий. Конечно, его мог оставить кто угодно, но для начала и это неплохо. Всё больше, чем было у них до сих пор.

– Сделай слепок. – Уилл встал и похлопал Миллера по плечу. – А у тебя острый глаз.

Затем отстегнул телефон от пояса, позвонил в резервную группу и попросил отыскать Уэсли Бомонта. Очень хотелось приказать, чтоб его завалили самыми неудобными вопросами, но помимо того, что Уэсли был юристом, Уилл как коп – и как человек – просто не мог позволить личным обидам влиять на работу.

Однако если появится хотя бы намёк на доказательство, что слизняк причастен к этому делу, Уилл с нескрываемым удовольствием запихнёт его за решетку.

А пока, глядя на затенённую детскую площадку, он думал. Думал о невинных малышах, что здесь играли. И о произошедшем здесь отвратительном преступлении.

Уилл знал, что сделает всё возможное, чтобы поймать ублюдка. Подобный ужас не должен повториться.

Глава 20

«Определённо любитель раскидать руки и ноги во все стороны», - размышляла Сара, ютясь на своём жалком уголочке кровати. Ни один из них, строго говоря, не отличался особой миниатюрностью, что приводило к недостатку свободного места для манёвра.

И милостивый боже, какой же Такер горячий! Этот парень способен продуцировать жар, словно среднестатистический ядерный реактор. Под потолком пыхтел вентилятор, в окно дул свежий ветерок, и всё равно Сара чувствовала себя так, словно её завернули в электроодеяло и заперли в сауне.

Но когда, с мелькающими в голове видениями об утреннем кофе, желательно со льдом, она попыталась вылезти из-под небрежно лежавшей сверху руки, Такер ловко привлек её к себе.

– Останься, – сонно пробормотал ей в волосы. – Мне нравится, как ты теснишь меня с кровати.

– Извини, но это не я заняла три четверти пространства.

– Я больше. – Он зарылся носом Саре в шею. – А пока мы беседуем, становлюсь ещё больше.

Она рассмеялась. Не сдержалась.

– Извращенец. – И стукнула его подушкой.

– Дай мне хоть полшанса, тут же им стану. – Вцепившись в подушку, Такер перекатился с Сарой в обнимку и пригвоздил её к матрацу. Именно так она и провела большую часть ночи. – Только посмотри на себя. – Он откинул волосы с её лица. – Вся взъерошенная, раскрасневшаяся, сексуальная.

– Имеешь в виду, мне нужна расческа и немного воды? Пусти…

– С какой стати?

– Потому что я собираюсь заварить кофе?

Явно приободрившись от этих слов, Такер в раздумье склонил голову.

– Позже.

И вошёл в Сару.

Она чуть не ошалела от удовольствия, и это после ночной вакханалии. Новый день едва успел окрасить воздух розовыми переливами, за окном распевала птичка… Они двигались в ленивом ритме, настроение было лёгкое и игривое – идеальный утренний воскресный секс.

Когда всё закончилось, Такер провёл пальцами по её влажному животу.

– Есть вероятность, что к кофе прилагается ещё и завтрак?

Сара придала своему взгляду суровости:

– Так ты занялся со мной сексом лишь в надежде умаслить, чтобы я тебя чем-нибудь накормила?

– Я занялся с тобой сексом, потому что мне это нравится. А ты должна меня накормить, потому что тебе это тоже понравилось.

Посмеиваясь про себя, она потянулась за отброшенной футболкой Такера.

– В каком виде ты любишь яйца?

* * *

Он любил болтунью, да побольше. А когда вниз, мечтая чем-нибудь поживиться, притащился заспанный Мейсон, Сара согласилась и ему приготовить варёных яиц и то, что он называл «подрумяненный хлеб с сыром».

– Странный вы народ, – резюмировал Такер, глядя, как Мейсон втыкает ложку в слегка затвердевший желток. – Подозреваю, ваши вкусовые рецепторы каким-то образом атрофировались из-за недостатка в Англии солнечного света.

– Это очень вкусно, – возмутился Мейсон.

– Кто ест плавленый сыр на завтрак?

– Просто радуйся, что тебе не подали копчёную сельдь. – Он свёл брови, затем нагнулся, подобрал что-то с пола и протянул Такеру… блестящую розовую пуговицу. – Твоё?

Тот прищурился. Мейсон ухмыльнулся, затем с неожиданным отвращением нахмурился:

– Боже, Петтигрю, обязательно было заниматься этим на чёртовом столе? Знаешь… – Он мастерски повысил голос, чтобы Сара услышала его со своего места у плиты: – Мне не помешает немного свежего воздуха. Думаю, я позавтракаю на террасе.

Едва друг со своей тарелкой удалился, Такер опять перевёл взгляд на Сару.

Она собрала волосы в узел на макушке, и то тут, то там небрежно струились огненные локоны. На фоне молочно-белой кожи смотрелось особенно впечатляюще. И наблюдая, как Сара протирает пожелтевшую от времени эмаль его плиты, Такер восхищался проворностью её длинных рук.

«Яркая», – подумал он. Да, она яркая. Вспышка света, цвета и движения на его обычно унылой кухне.

К разочарованию Такера, она сняла его футболку. Сбегав к себе за яйцами, кофейными зёрнами и, ну, почти всем, что нужно для завтрака, Сара вернулась в зелёной майке и бежевых шортах.

Не то чтобы он не оценил, как ткань обтягивает её формы. Но вид Сары в его футболке разбудил в нём… собственнические чувства. Его. Его футболка. Его плита.

Его женщина.

Такер резко выдвинулся из-за стола.

– Тебе не надо этим заниматься. – И шагнул к ней.

– Уже всё. – Она последний раз провела по плите и бросила влажную губку в раковину. – Надеюсь, ты не собираешься избавиться от этой вещицы, когда будешь тут всё обновлять. Готовить на ней – одно удовольствие. Я…ох.

Сара обернулась, и он прижал её к столу.

– Ты оделась.

– Ага, люди часто так поступают.

– Мне ты нравишься раздетой.

– Что ж, когда я сегодня поеду в оранжерею, это может стать серьёзной проблемой.

– В оранжерею? – Такер побаловал себя, покусывая её изящную шею.

– Ну, знаешь, растения и цветы, и мульча, и… держи себя в руках, Петтигрю.

– Я бы лучше подержал в руках тебя.

Сара засмеялась, тревожно взглянула на крыльцо и сбросила блуждающие по её телу руки.

– Потише, парень. Мне нужно поторапливаться, если хочу успеть поработать до наплыва посетителей.

Сообразив, что больше ему ничего не светит, Такер поцеловал её в плечо и отстранился.

– Эта твоя оранжерея… там продаются горшки?

– Имеешь в виду, для цветов?

– Нет, ночные.

– Очень смешно. Конечно, там есть горшки. А что?

Такер подумал о жёлтых бутонах, что видел у банка.

– Может, я захочу несколько этих, – он неопределённо махнул рукой, – цветущих штуковин, о которых ты упоминала.

Сара прикусила щёку:

– Цветущих штуковин?

– Откуда мне, чёрт возьми, знать, как они называются?

– Гибискус. – И тут веселье в её глазах сменилось алчностью. – Хотя у тебя достаточно солнца, чтобы прямо здесь, наверху лестницы, посадить прелестный карликовый цитрус. Забавно будет, правда? И, например, вдоль каждой стороны дорожки разобьёшь клумбы с лантаной. Она цветёт просто офигительно, и видит бог, всё лучше, чем нынешняя облезлая трава. Конечно, для посадки сейчас не самое удачное время, но если добросовестно поливать…

– Сара. – Такер поднял руки. – Я сказал, пару горшков. Не ботанический сад.

– Расслабься. – Она потрепала его по щеке. – Это будет весело.

* * *

– К твоему сведению, – жаловался Такер, выезжая с оранжерейной парковки, – выкинуть сотню баксов на растения – это не то, что я называю весельем.

– Девяносто семь. К тому же как минимум сорок из них ты отдал за горшки. – Сара обернулась, чтобы полюбоваться разноцветным морем цветов в кузове. – Только посмотри, какие они миленькие.

Он нахмурился в зеркало заднего вида:

– Предполагается, что пикап должен выглядеть сурово и мужественно. Не миленько.

– Нет причин, почему он не может сочетать и то, и другое. Ты суровый и мужественный, но твоя работа, плоды твоих рук милы в своём роде.

Такер ещё сильнее сдвинул брови:

– Я не пишу… цветисто.

– Вообще, я говорила о твоих поделках из дерева. Стулья, которые ты смастерил для заднего крыльца, прекрасны. Но, – раз уж он поднял эту тему, – чтобы называться изящной, проза не обязательно должна быть цветистой или возвышенной. Изящная по определению – приятная, с красивым слогом. Если следовать этой логике, то с полным основанием можно утверждать, что ты пишешь мило.

– Гм.

И снова, поднимая эту тему, Сара словно ломилась в запертую дверь. Стараясь подавить разочарование, она уставилась в окно:

– Прекрасный день.

Пушистые белые облака разбрелись по небу, будто стадо тучных овец, не обращая внимания на ленивый ветерок, который никак не мог набраться сил и прогнать их.

– Жарко, – только и сказал Такер.

– Да, но повышенная влажность очень даже неплохо. Мы не будем…эй! – Сара выхватила бутылку, что он успел стащить из подстаканника. – Это пить нельзя.

– Чёрт, почему нет? У тебя их две.

– Это вода с сахаром. Сэм из оранжереи замешивает её специально для меня. Чтобы не травмировать корни при пересадке растений.

– Иисусе, – пробормотал Такер себе под нос.

– Подожди, пока обзаведёшься огромными горшками с цветущими штуковинами, приятель, и посмотрим, кто будет смеяться последним.

– Приятель? – Он ухмыльнулся, высунув локоть в открытое окно.

– Извини. Я хотела сказать, ты, чёртов придурок-янки.

Его смех пробирал до кончиков пальцев на ногах.

– На твоей парковке машина.

– Что?

Такер махнул на джип, что пристроился рядом с маленькой легковушкой Сары.

– Ну, придётся их разочаровать, но мы закрылись. Я только… о. – Сердце радостно запело, стоило увидеть такой знакомый силуэт мужчины, изучающего сад. – Папа. Это мой отец. Остановись, Такер. Он не собирался приезжать до Дня благодарения…

* * *

Он даже еще не успел переключится на «парковку», а Сара уже выскочила из машины и побежала.

Такер наблюдал, как она бросилась в объятия высокого худощавого человека с седеющими волосами и потемневшим от загара лицом. Они стояли посреди цветущего сада, и от буйства жизни вокруг эта сцена казалась ещё трогательней. Когда мужчина рассмеялся и с истинно отцовской гордостью привлёк Сару к себе, Такер вдруг почувствовал ужасное одиночество.

Ощутил, как тоска протянула свою своевольную руку и с силой стиснула сердце.

Глубоко дыша, пока боль не отступила, он, неуверенный и слегка смущённый, сидел в кабине пикапа.

Надо ли подойти, представиться? Или оставить их в покое?

Сам Такер предпочёл бы второй вариант. Не имея собственного отца, он не особенно хорошо ладил с чужими. Не сказать, что ему совсем не хватало мужского образца для подражания. Мама со временем завела и друзей, и поклонников, из них парочка даже водила Такера на футбол, баскетбол и всякое такое. Были учителя, которых он уважал, и старый мистер Сол, мастер на все руки, живший в их доме. Именно он первый показал Такеру, как управляться с молотком.

Но от всего этого не становилось проще подойти к отцу женщины, с которой спишь, и поинтересоваться, как у него дела.

Такеру не доводилось делать ничего подобного со старших классов, когда он пригласил Марию Тедеско на выпускной.

Но ему уже не восемнадцать. Он – взрослый мужчина, чья мать (о чём все неустанно напоминают) воспитала его вежливым человеком. Возможно, не всегда это приходится проявлять подобным образом, но разумеется, Такер в состоянии управиться с отцом своей любовницы.

А если на лбу вдруг и выступил пот, так это явно от жары…

– Что ты здесь делаешь? – услышал он голос Сары. – Конечно, я очень рада тебя видеть, но до ноября ещё несколько месяцев.

– Разве мужчине нужен повод, чтобы навестить свою малышку?

«Малышка. Вот чёрт». Оставалось надеяться, что мужик не захватил ружьё.

– Нужен, если он бросает своё дело в самый разгар сезона.

– Сэнди позаботится о рыболовном магазине, а её сын взял на себя работу с документами. Мальчик знает, что к чему, и он не дурак. Справится.

Сара открыла было рот, но тут заметила за плечом отца Такера. От улыбки, которой она его одарила, лёгкой и естественной, желудок сжался ещё сильнее.

– Такер, познакомься с моим отцом, Джоном Барнвеллом. Папа, это Такер Петтигрю.

– Сэр. – Такер протянул руку.

И… о да, вот и взгляд Грязного Гарри, который, наверное, появляется в арсенале мужчины сам собой, когда ему приносят подержать новорожденную дочурку. От ледяных зелёных, словно вода в озере, глаз по обветренному лицу расходились морщинки.

– Наслышан о тебе.

Такер не знал, то ли ему следует быть польщенным, то ли пора беспокоиться.

– От кого? – потребовала Сара. Затем, прямо как отец, прищурилась. – Ной. Вот крысёныш.

– Послушай, Сара…

Обвиняющее выражение на её лице сменилось брезгливым.

– Вот тебе и сдержанные молчаливые мужчины! Да вы двое вечно сплетничаете, как бабки в парикмахерской. И хотелось бы заметить, я уже достаточно выросла, чтобы принимать самостоятельные решения. Неужели ты и вправду проехал весь этот путь, потому что у меня с кем-то взрослые отношения?

– Я по другому вопросу. А про… это даже знать ничего не хочу. – Барнвелл окинул Такера обжигающим взглядом. – Я приехал, потому как хотел лично посмотреть, как этот мальчишка Хоубейкер разбирается с твоими неприятностями.

– Моими… Клянусь, я убью Ноя. Это лишь пара злобных шуточек, папа, ничего такого, о чём стоило бы беспокоиться.

Джон сунул руки в карманы. Такер, и сам будучи молчуном, распознал этот жест как знак того, что отец Сары не согласен и раздражён необходимостью спорить.

– Когда дело касается моей дочери, я сам решаю, беспокоиться или нет.

– Папа…

Джон поднял руку:

– Обсудим всё дома, не на этой жаре.

Сара вздохнула:

– Хорошо. Извини, что не предложила тебе чего-нибудь освежиться. Такер, не возражаешь, если мы посадим цветы как-нибудь в другой раз? Только поливай, пока я до них не добралась.

– Без проблем. – Очевидно, они собирались обсудить свои семейные дела наедине. Такер постарался не показывать слишком уж явного облегчения от того, что сорвался с крючка. – Я только распакую твою мульчу и пойду.

– А ну-ка погоди. – Джон осмотрел его с ног до головы. – Ты ведь крутишь шашни с моей дочерью?

Вопрос, на который не существует правильного ответа.

– Можно и так сказать.

– Тогда пойдём с нами. У меня есть, что вам сообщить.

Глава 21

Разливая чай со льдом в винтажные кобальтовые стаканы, Сара поглядывала на мужчин, расположившихся за её маленьким кухонным столом.

Они походила на двух больших немного невоспитанных псов, которых запихнули в одну клетку, и теперь они настороженно присматриваются друг к другу на случай, если один решит укусить. Одновременно забавно и нелепо.

Картина вызвала прилив нежности, и протягивая каждому по стакану, Сара с трудом сдерживала улыбку.

– Спасибо, – поблагодарил Такер.

– Очень признателен, – пробормотал отец. Затем уставился на кусочки фруктов и трав, плавающих в напитке. – Что там на сей раз?

– Малина и мята. Мята только с грядки.

– Вкусно, – осторожно глотнув, признал он. – Ты всегда была хороша в таких делах. Подавала нам воду с дольками лимона, а в спагетти втыкала веточки зелени.

Сара научилась этому, ужиная с Элли.

– А я вот припоминаю, что вы с Ноем оба возмущались, когда я приправляла блюда одуванчиками.

Джон поморщился и пояснил Такеру:

– Собрала какие-то сорняки и облепила ими вполне приличный шоколадный торт.

– Кажется, эта её страсть всюду совать цветы возникла уже очень давно.

– Ну, у её матери были золотые руки во всём, что касается растений. Помидоры выращивала с бейсбольные мячи.

– Папа. – Сару так тронула горькая гордость в его голосе, что она потянулась через круглую белую столешницу и накрыла ладонь отца своей. – Я так рада тебя видеть. Но почему ты приехал?

Он пялился в стакан, бренча льдом, затем перевёл взгляд на Такера:

– Парни Линвиль жили в твоём доме.

– Да. – Тот прищурился.

– Ты их заселил, когда твой дед купил их землю.

– Папа, ради бога!

– Нет. – Такер вскинул руку. – Твой отец просто хочет понять, сколько моей вины в том, что Линвиль оказался у тебя на пути.

– Но это же просто смешно.

– Он твой отец. Имеет право. Уверяю, пока я не приехал сюда, они были для меня лишь именем на договоре аренды. И договор этот я подписал, полагая, что его составили самым обычным образом. Могу также добавить, что агентство, в которое я обратился, принадлежит компании моего деда. И что, по мнению Хоубейкера, старик, вероятно, этим пользовался и лично заселял арендаторов – включая Линвелей, – потакая каким-то своим прихотям.

Сара откинулась на спинку стула:

– Ты мне этого не рассказывал.

– Ну вот, рассказал, – пожал плечами Такер.

– Мой сын говорил, ты не очень-то высоко ценишь своего деда.

– Если вы так пытаетесь выяснить, не побегу ли я после разговора с вами передавать ему всё слово в слово, то ответ – нет.

– Тебе он не слишком-то нравится.

– Мягко сказано.

Джон довольно улыбнулся:

– Это, вкупе с тем, что ты встречаешься с моей дочерью, предполагает наличие у тебя хоть какого-то здравого смысла.

Стараясь подавить раздражение на них обоих, Сара вздохнула:

– Папа, может, просто объяснишь, почему ты решил, что тут не хватит обыкновенного звонка, а нужно навестить меня лично.

– Позвони я, ты бы попросту отмахнулась. Не суть. – Он катал стакан между ладоней, вглядываясь в его глубину так, словно там запрятано решение всех мировых проблем. – Думаю, Сара рассказывала тебе, что я был пьяницей.

Сердце упало.

– Пап…

– Ну, именно про это все и говорят на всяких там встречах анонимных алкоголиков. Не ври насчёт проблемы и не пытайся её скрывать. А правда в том, – Джон в упор уставился на Такера, – что мне даже признаться стыдно, как сильно я подвёл своих детей после смерти их матери. И невозможно выразить словами, как я благодарен им за поддержку. Но сейчас не о том. В общем, я проводил в барах больше времени, чем может себе позволить мужчина с обязательствами. Таскалась туда ещё парочка парней – я не назвал бы их приятелями по выпивке – со слабостью к бутылке, и по большей части всё заканчивалось тем, что я оказывался сидящим на соседнем с ними стуле. Престон Линвиль был одним из них.

Желудок Сары сжался.

– Отец Джонаса и Остина.

– Верно. Надираясь, Престон то болтал без умолку, то злобно огрызался. Когда он болтал, его слушали вполуха или вовсе игнорировали. А когда огрызался – старались держаться от него подальше. Действительно подальше. Однажды я видел, как он превратил лицо какого-то бедолаги в кровавое месиво только за то, что парень нечаянно разлил его пиво. Престону полагался срок, но обвинения почему-то сняли. И мне известно, что, приходя домой, он набрасывался на своих мальчишек. Ещё хвастался, мол, у него твёрдая рука, и я поверил, когда увидел его в действии.

Сара не хотела чувствовать и капли жалости к двум маленьким мальчикам. Но почувствовала.

– Кажется, Остин и Джонас стали такими неспроста.

– То, что над тобой издевались, не оправдывает твоих издевательств над другими, – заметил Такер.

– Нет, но невозможно отрицать этот замкнутый круг.

– И ещё… он поколачивал не только своих пацанов. Линвиль был из тех, кто считает, будто у женщины только два места: на кухне и на спине. – Когда Джон поднял глаза на Сару, его щеки залились лёгким румянцем. – Извини за грубость, но из песни слов не выкинешь. Однажды он ляпнул, дескать, мне повезло, что не приходится больше ночь за ночью возвращаться домой к одной и той же чёртовой бабе.

– Ох, папа. – Насколько же ужасно ему было слышать, как потерю женщины, которую он отчаянно любил, изобразили в самом грубом свете. – Не нужно, пап. Не стоит выворачиваться наизнанку, убеждая меня, что у Джонаса гнилые корни. Я и так знаю. Я не отношусь к этому легкомысленно, но… правда, не надо.

– Нет, я много думал и должен выговориться. – Джон промочил горло. Кажется, это самая длинная речь, какую он произносил за раз. – Я заподозрил, что старший мальчишка Линвиль тебя изводит. Ты всегда была эдаким книжным червём, а тут вдруг начала жаловаться на необходимость ходить в школу. Конечно, из-за моей тогдашней – думаю, можно назвать это зацикленностью на себе… мне потребовалось больше времени, чем следовало, чтобы сложить два и два. И я намерен попросить за это прощение.

Сара вновь сжала его ладонь. Отец вздрогнул, но тут же стиснул её руку в ответ.

– В любом случае, однажды ночью, когда Престон пришёл в бар, я спьяну расхрабрился и решил потребовать, чтобы он держал своего маленького ублюдка подальше от моей дочери. Мы подрались. У Линвиля имелось преимущество – он был почти трезв, мои же шансы увеличивал накал праведного отцовского гнева. Думаю, итог можно назвать ничьей, особенно если учесть, что в конце мы оба оказались за решёткой.

– Ты был в тюрьме?

Услышав изумление в её голосе, отец печально улыбнулся, но лишь на миг.

– Только одну ночь. Самая долгая ночь в моей жизни. Свой единственный звонок я потратил, чтобы попросить… друга прийти к вам с братом и остаться на ночь. И в ту же секунду как никогда ясно осознал, что больше у вас никого нет. И что я сильно не справляюсь с задачей. Так что я заплатил штраф – деньги, предназначенные для ваших нужд – и посетил курсы, которые мне предписали. Наверное, этот случай можно назвать моим переломным моментом.

– Папа. – Сара чувствовала одновременно и неловкость, и благодарность за эту историю. – Ты же не думаешь, будто Джонас уже столько времени портит мне жизнь из-за какой-то… стычки между тобой и его отцом?

– Это ещё не всё, – подал голос Такер, и они резко повернули к нему головы. Холод в его глазах воскресил в памяти её первое впечатление об этом мужчине. Что он – сила, с которой следует считаться. – Ведь так?

Джон кивнул:

– Я упоминал, что когда Линвиль не огрызался, то любил поболтать. Почти всё время ублюдок сидел без гроша и ныл по этому поводу, но время от времени он ходил надутым павианом и сорил деньгами направо и налево. И либо совсем никак не объяснял своё внезапное обогащение, либо сочинял какую-нибудь брехню про наследство от умершей тётки или про выигрыш в карты.

– Вы считаете, он промышлял чем-то незаконным, – заключил Такер.

Джон сделал ещё один большой глоток, разглядывая собеседника поверх стакана.

– А ты довольно быстро сложил всё воедино.

– Один из моих талантов.

– Не хочешь ещё чаю, пап?

– Было бы здорово. – Сара встала, а Джон тем временем огляделся. – Знаешь, а тебе удалось превратить это местечко во что-то действительно прелестное. Когда я был здесь в последний раз, оно больше походило на старый сарай.

– Спасибо. – Наливая чай, Сара украдкой полюбовалась простой бело-голубой гаммой, которую выбрала, чтобы кухня казалась более просторной. – Мне нравится.

– А там, на стене… старые формы для выпечки твоей бабушки?

– Точно. Я просто покрасила их в голубой.

– Ну надо же.

Обернувшись, Сара заметила на лице Такера едва завуалированное раздражение. Он выглядел так мило, сидя там, подогнув длинные ноги, лишь бы не соприкоснуться под столом с ногами её отца, и явно с трудом сдерживая желание потребовать, чтобы тот наконец перешёл к делу.

– Пап, боюсь, Такер не понимает нашу окольную манеру рассказывать истории. – В ответ на убийственный взгляд Сара лишь улыбнулась, сладко-пресладко. – И в этом есть своя ирония, ведь он зарабатывает на жизнь, рассказывая истории.

– Ты писатель, – фыркнул Джон.

– Да.

– И к тому же плотник.

– Мне нравится творить. Физически, своими руками. И на бумаге, своим воображением.

– А рыбачить любишь?

– Папа. – Сжалившись над Такером, Сара вновь села и положила руку ему на плечо. – Почему ты считаешь, что возможные незаконные делишки мистера Линвиля каким-то образом связаны с тем, как Джонас ведёт себя сейчас?

– Престон Линвиль работал на «Прибрежное Строительство», пока его не подвела печень, и полагаю, вы в курсе, что оба парнишки трудились там же. Но потом Остин загремел в тюрьму, а Джонас взял отпуск по состоянию здоровья.

– А вы хорошо подготовились, – отметил Такер.

– Я, может, больше здесь и не живу, но слежу за тем, что происходит в этом городке. Особенно сейчас, когда оба моих ребенка снова тут обосновались.

– Вопрос. – Такер поднял палец. – «Прибрежное Строительство» как-то связано с моим дедом?

– Не с ним, с Хоубейкерами, – ответила Сара. – Во всяком случае, так было раньше. Их дедушка владел половиной компании и оставил её Харлану. Насколько я помню, это был не слишком доходный бизнес, и он всё продал, когда дела покатились под откос.

– «ПС» считалось одним из самых прибыльных предприятий в округе, – поправил её отец, – но это было ещё до того, как ты начала осознавать подобные вещи. И хорошенько поразмыслив, я понял, что целый ряд проектов с участием компании закончился… думаю, можно назвать это «неудачами». Обвалы цен, задержки, поломки. Поговаривали даже, будто фирма проклята, потому что стоит на месте захоронений, около того древнего индейского маунда. У них был контракт на медицинский центр, но едва строительство завершилось – здание сгорело дотла.

– Поджог? – уточнил Такер.

– По словам шефа пожарной охраны, дело в проводке.

– Проблема, которую должны были выявить при последней проверке. Но всякое случается. И я достаточно поработал на стройке, чтобы понимать: иногда инспектора можно подкупить.

– И об этом судачили. Думаю, такие разговоры доставили компании немало неприятностей и подпортили репутацию. Размер прибыли, как ты и сказала, Сара, начал уменьшаться.

– И ты думаешь, мистер Линвиль замешан? Но это бессмысленно. Он был всего лишь рядовым рабочим. Зачем кусать руку, которая подписывает тебе чеки?

– Возможно, кто-то хотел обеспечить и повреждения в проводке, и слепоту проверяющих, – медленно проговорил Такер. – Возможно, кто-то хотел, чтобы здание пришло в негодность.

– Ради чего? Ради страховки? В то время Хоубейкеры процветали.

– Люди всякое совершают, Рыжик. По разным причинам. Полагаю, как-то раз, совершенно случайно, богатство свалилось на Линвиля во время одной из неудач «Прибрежного Строительства»?

– В точку, – кивнул Джон. – И я, скорее всего, не проследил бы связь, вот только через пару дней после того случая Линвиль пришёл в бар с перевязанными руками. Заявил, мол, снимал кастрюлю с плиты и не заметил, что горелка включена. Я уже упоминал, как он относился к женщинам. И готов поспорить, что он в жизни не касался кастрюли.

– То есть, возможно, он помог повреждённой проводке?

Он взглянул на Такера:

– Я задавался этим вопросом.

– Ну а полиция? – воскликнула Сара. – Конечно, они должны были увидеть связь. То есть, если…

– Если пьяница смог сообразить, то почему они не смогли?

Она почувствовала, как кровь отливает от лица.

– Прости, пап. Я не то имела в виду.

– Я знаю. – Джон поколебался, затем нагнулся и поцеловал её в щеку. От него пахло солнцем, мятой и тем кремом после бритья, который подарила ему на Рождество жена, Сэнди. – И ты права. Но сдается мне, полиция не обращала внимания на многие вещи, которые касались Престона Линвиля.

– Вы думаете, он был пешкой, – подвёл итог Такер. – И работал на кого-то достаточно влиятельного, чтобы прикрывать все его делишки. А в Суитуотере это означает либо Петтигрю, либо Хоубейкера.

– Твой дед никогда особо не жаловал старого Хоубейкера – отца судьи. И самого судью тоже, если уж на то пошло. Он купил одну из строительных фирм – мелкого конкурента их компании. И как ни странно, она начала расцветать как раз с падением «Прибрежного Строительства».

– Папа…

– Нет, – перебил Такер, – скорее всего, он прав. Вы, очевидно, провели много времени, складывая всё воедино.

Джон поставил стакан на стол:

– Когда моя жена заболела, у нас появилось множество медицинских расходов. Я бился, старался удержаться на плаву. И задолжал арендную плату где-то месяца за два. Позвонил управляющему, постарался объяснить, посмотреть, может, есть какое-то решение. И вот уже у моих дверей стоит судебный пристав с извещением о выселении. Мысль о том, что я теряю жену, приводила меня в отчаяние. Когда же я врал ей, лежащей в больнице, будто смогу сохранить крышу над головами наших детей, то не чувствовал себя мужчиной. Я, может, и простой человек, но у меня есть гордость и мозги на месте. А в море на лодке остаётся много времени для размышлений. И самое главное, я так никогда и не смог простить домовладельца за то, что он настоял на этом выселении.

– Чёрт. – Такер потёр лицо. – Это был мой дед, так?

– А ты соображаешь немного быстрее, чем я.

Сара буквально ощущала нарастающее смятение Такера и хотела хоть как-то его утешить.

– Папа, я понимаю твои чувства, твоё беспокойство, но, как видишь, всё это не имеет к Такеру никакого отношения.

– Мне не нужна твоя защита, Сара.

– Я просто хотела…

– Не надо. – Но прежде чем посмотреть на Джона, он сжал её руку. – Я не буду извиняться за своего деда. Это означало бы, что мы связаны и я каким-то образом отвечаю перед ним или же за него, а это не так. Но зато я точно могу пообещать, что даже если этот засранец Линвиль сюда вернётся, он её и пальцем не тронет.

– А знаешь, – кивнул отец Сары после долгой паузы, – пусть ты и янки, пусть ты Петтигрю, но думаю, несмотря ни на что, ты всё же можешь мне понравиться.

* * *

Ему тоже понравился Джон Барнвелл, но когда тот решил погостить ещё несколько дней и поспать у Сары на веранде, симпатия Такера сильно уменьшилась.

Он никогда не считал себя особо сладострастным. Он наслаждался сексом, всегда был рад им заняться, но не становился раздражительным от вынужденного воздержания.

На третий день визита Джона, Такер зажал Сару в её офисе.

Когда он постучал костяшками пальцев по косяку, она с удивлением подняла голову. Перед ней на старом обшарпанном столе жужжал миниатюрный ноутбук, рядом с локтем высились две кипы бумаг. Взгляд Сары слегка замутился, как бывает с теми, кого неожиданно отвлекли. Сквозь приоткрытые жалюзи за её спиной проникал свет вечернего солнца, зажигая рыжие волосы золотым пламенем. За ухом торчал карандаш.

– Такер… – рассеяно проговорила Сара. – Привет. Я просто… – она махнула на бумаги, – разбирала счета.

– Знаю. – Такер захлопнул дверь. И небрежно щёлкнул замком. – Элли меня впустила и сообщила, что ты тут. Попросила передать, что ей пора домой и «до завтра».

– О. – Сара взглянула на часы. – Уже позднее, чем я думала. Из-за того, что отец здесь, я вроде как откладывала дела на потом и сейчас стараюсь всё нагнать. – Она улыбнулась. – Хочешь кофе? Я заварила чашку, пережить бумажную работу. Пожалуйста, угощайся.

– Я не хочу кофе.

– О. Ладно. Что ж… – Она, кажется, наконец-то поняла значение его взгляда. – Нет. О нет. – И простёрла руки над бумагами в защитном жесте. – Я не буду заниматься с тобой сексом на столе.

– Кто же говорит про стол?

– Зная твоё пристрастие к твёрдым горизонтальным поверхностям, я… Такер! – Он продолжал наступление, и Сара довольно забавно выкарабкалась из кресла. – Мой отец, считай, прямо за окном.

– Он задремал на заднем крыльце.

– Ты шпионил за ним? – Она, спрятавшись за кресло, указала на Такера карандашом.

– Я заметил его из своего кабинета. – А едва заметил, тут же выключил компьютер и рванул сюда. Как-никак, Джон следил за Такером, точно ястреб. – Только вспомни, как волнительно было, когда, подростком, ты тайком проводила мальчишек в свою комнату.

– Я не провела тайком в свою комнату ни одного мальчишку.

Он замялся:

– Серьёзно?

– Я была девственницей до двадцати трёх.

– Серьёзно?

Заинтригованный, Такер сделал ложный шаг влево и, когда Сара предсказуемо попыталась проскочить мимо, поймал её. Обхватил руками, и она взвизгнула, одновременно смеясь и ругаясь.

– А ты и правда закомплексованная.

– Я просто много работаю, действую независимо от своих гормонов и очень избирательна.

– Ещё и месяца не прошло, а ты уже оказалась в моей постели.

– Ясное дело, я потеряла голову.

– Потеряй ещё раз.

Возбуждённый куда сильнее, чем был готов признать, Такер опустил Сару на ковёр.

И сделал всё возможное, чтобы избавить её от любых оставшихся комплексов.

* * *

Обессилев, Сара лежала, придавленная Такером.

В голове крутилось лишь: «Вот это да».

Мышцы словно превратились в желе, а кожа на шее немного пульсировала там, где он её укусил.

Он её кусал! И ей хотелось повторения.

Такер со стоном откатился и сел. Пригладил те самые волосы, в которые Сара зарывалась пальцами, и, глянув на её шею, поморщился.

– Иисусе. – Его голос был тяжелым, но руки – нежными, когда он прикасался к месту, на котором, как она подозревала, скоро может появиться чуть заметный, но весьма любопытный синяк. – Прости, Сара. Меня немного занесло.

– Всё нормально.

Ей нужна вода. И может, ещё одна рука, чтобы одобрительно похлопать себя по плечу. «Я только что занималась сексом на ковре в своём офисе». И это было потрясающе.

– Пить хочу, – пробормотала Сара.

– Кофе?

– Воды. – Она перекатилась на спину. – Целое ведро.

Такер, умудряясь улыбаться сразу и снисходительно, и самодовольно, шлёпнул её по бедру.

– Сейчас принесу. Выглядишь так, словно тебе нужна минутка, чтобы оправиться после своих «независимых от гормонов действий».

– Умник, – бросила Сара, но он уже оделся и вышел, а она чувствовала себя настолько удовлетворённой, что просто не могла раздражаться и злиться.

Она прикрыла глаза и, заслышав шум, не сразу сообразила, что это телефон, а не звон в ушах. Время-то уже нерабочее. Проще попросту подождать, пока включится автоответчик.

«А вдруг отец хочет узнать, когда я закончу с делами?» От мысли, каким «делом» она только что занималась, Сара поморщилась.

Затем усилием воли добралась до кресла, нащупала на столе телефон и, стянув с рычага беспроводную трубку, попыталась убрать из голоса «у-меня-только-что-был-потрясающий-секс-на-ковре» интонации.

– «Суперобложка», Сара у телефона. – В ответ только сопение. – Алло?

Сара закатила глаза и чуть было не повесила трубку.

– Я знал, что ты сучка. – Сопение усилилось.

– Что? Кто это? – Но она знала. К сожалению, знала. – Джонас. – Её голос сочился отвращением. – Немного староват для похабных звонков, не кажется?

– Ты так трахаешься. Как собака в течке.

Внезапно тело окутал дикий холод. Сара резко выпрямилась, прикрылась рукой. И посмотрела в окно.

Ничего. Снаружи никого не было. Но она всё равно сползла под стол.

– Слушай, я не знаю, в чём твоя проблема… – Она немного помедлила, ожидая, когда голос перестанет дрожать. Когда мысли прояснятся. – Но ты должен это прекратить. Мы больше не дети, Джонас, и если ты и дальше будешь держать в том же духе, это сочтут домогательством.

– О да, я держу. – Ублюдок рассмеялся и так тяжело засопел, что по коже побежали мурашки. – Я держу его в этот самый миг.

– Ты отвратителен.

Но прежде чем Сара бросила трубку, он нанёс свой прощальный удар:

– Сара? – И застонал. – Я представляю, как, кончая, кусаю тебя.

Глава 22

Такер стоял на причале, наблюдая за завихрениями в ленивом течении реки. Вечернее небо было грязно-синим (видимо, надвигалась гроза) и таким бескрайним – даже не верилось, что под ним же жил и в Нью-Йорке.

Под этим небом выросли родители Такера. Просто удивительно, как его тихая солнечная мама после такого не сошла с ума в мегаполисе. Шумно, людно. И небо практически скрыто за человеческими постройками.

Но она также любила культуру: музеи, галереи, театры. Такер вырос не на игровых площадках, а в переполненных публичных библиотеках. И научился ценить искусство перформанса вместо того, чтобы учиться зашибать деньги на недвижимости.

Он гадал – и не впервой, – как сложилась бы его судьба, останься отец жив. Уважал бы он душу художника, живущую в теле драчуна? Или, как дед, постарался бы сделать из него подобие себя? Приятно было думать, что отец всё равно бы гордился. Но поскольку эта самая река забрала его, наверняка и не узнаешь.

Заслышав мягкий скрип весла, Такер поднял руку, прикрывая глаза от солнца. Облегчение оказалось таким сильным, что выплеснулось в раздражение.

– Выглядишь как те варёные креветки.

Сара посмотрела вниз на видневшуюся из-под топа порозовевшую кожу.

– Сегодня немного теплее, чем я ожидала. – Лёгкость, с которой она подвела каяк ближе к причалу, выдавала долгую практику. Солнечные очки и шляпа скрывали лицо, но голос звучал равнодушно. – Пожалуй, мне бы стоило знать, что крем от загара нужен даже на исходе дня, но…

Она пожала плечами, и Такер подавил разочарование. С тех самых пор в её офисе, когда он забрал у Сары телефон и вызвал копов, она отдалялась от него всё больше.

– Ты всегда норовишь поплавать перед бурей?

– Ещё есть немного времени. – Она глянула на темнеющее небо. – К тому же я выросла на этой реке. Отец вложил вёсла и удочки нам с Ноем в руки раньше, чем мы научились ходить.

Она начала привязывать канат к планке у причала, чтобы закрепить небольшое судёнышко, и Такер шагнул вперёд, желая помочь, но быстро понял, что скорее мешается. Собственные руки казались большими и непривычно неуклюжими.

– Осторожнее! – рявкнул он, когда Сара встала и покачнулась.

Грязная волна с силой плеснула по лодке.

Сара схватилась за протянутую ладонь. Однако вместо того, чтобы дёрнуть упрямицу к себе и поцелуями вбить в неё немного здравого смысла, как ему хотелось, Такер поставил её на ноги. Они закрепили каяк вместе, рядом с другими, на которых Ной возил туристов. Каблуки Сары висели над краем причала, пока она проверяла узлы. Затем одна из ног почти соскользнула, и Такер потерял терпение. Тихо выругавшись, он оттащил Сару от воды.

– Ты чего дёргаешься? – произнесла она с прохладным удивлением. – В чём проблема? Не умеешь плавать?

– Я плаваю как рыба, – отрезал Такер. – Мама об этом позаботилась.

– Ох, прости. – Сара наконец сняла солнечные очки и повернулась. – Ляпнула, не подумав. Мне жаль.

«Не нужна мне твоя жалость».

– Ты мне не перезвонила.

Она опустила взгляд, завязывая рукава зелёной куртки вокруг талии:

– Куча дел навалилась. Не было времени.

– Это отговорка в стиле «собака съела мою домашку».

– Ладно. – Сара вскинула голову, и в выражении её лица наконец появилось что-то кроме сдержанности. – Я не хотела. Так сойдёт?

– По крайней мере, честно.

Она попыталась пройти мимо, но Такер опять схватил её за руку:

– Ты же знаешь, что я должен был вызвать полицию, Сара.

– Я и не утверждала обратного.

– Нет, ты вообще ничего не сказала. – В его голосе прорезался гнев. – В том и суть.

Она прижала пальцы к глазам. А затем её подбородок задрожал. Такер успел подумать: «Вот чёрт!» и потянулся к Саре.

– Не прикасайся ко мне. – Она ударила его по рукам.

Но он увернулся и упорно притянул её к своей груди. Сара издавала тихие полные боли всхлипы, точно животное, попавшее в капкан. Они шли из глубины её души.

Такер почувствовал себя беспомощным. Бессильным.

– Прости, – пробормотал он, не зная, что сказать.

Подумать только, а ведь он зарабатывает словами.

– Я чувствую себя осквернённой.

– Понимаю.

– Он взял что-то личное, что-то прекрасное и сделал это грязным.

– Нет. – Сжав Сару за плечи, он отстранился и посмотрел ей в глаза – полные стыда, опустошённые. – Ничего не стало грязным.

Она стукнула его кулаком в грудь:

– Это не тебе пришлось объяснять своему отцу, что тебявидели занимающейся сексом на полу в кабинете. Это не тебе пришлось сообщать полиции – слово в слово, – что кто-то сравнил твои занятия любовью с собачьим трахом.

– Нет. – В желудке, словно живое существо, извивалась и изгибалась вина. – Но я тот, кто поставил тебя в подобное положение. Чёрт. – Такер мотнул головой, осознав, как двусмысленно это прозвучало. – Это моя вина.

– Такер, нет.

– Занималась бы ты любовью на полу кабинета, если бы я сумел обуздать свои гормоны до отъезда твоего отца? Вряд ли. И кстати, я ценю, что он не стал гоняться за мной с дробовиком.

– Он не дурак.

– Нет, он всего лишь отец. И хороший отец, несмотря ни на что. Я тебе завидую. – В ответ на ошарашенный взгляд Сары он замолчал, а потом спросил: – Что?

Вздохнув, она опустилась на пирс:

– Сбрасывай ботинки, Петтигрю. – И сама сняла туфли. – Вода такая приятная.

Смущённый, но желающий её потешить, Такер стянул кроссовки и сел. Вода была теплее, чем он ожидал – как в ванной, – и течение, каким бы ленивым ни выглядело, оказалось неожиданно сильным.

– Прилив отступает, – отметила Сара.

Если она хочет вести разговоры о погоде, так тому и быть. Бог свидетель, Такер сам ненавидел, когда на него давят.

– Мне нравится небо. Большое и немного сердитое.

– Ага. – Она покосилась на него и болтнула ногами в воде. – И правда. Ты как всегда хорош. Всего пара слов – и картинка перед глазами. Одна из причин, по которым мне так нравится твоя книга.

– Спасибо.

– Ты говорил, твоя мать работала в книжном магазине. Она должна была гордиться твоим выбором карьеры.

Чёрт.

– Мне бы хотелось так думать.

Сара немного помолчала и вдруг начала смеяться. Вот только смех вышел невесёлым.

– Что?

Она изучающе посмотрела Такеру в лицо:

– Действительно не понимаешь, да?

– Чего не понимаю?

– Что… нет, – мотнула она головой. – Не хочу ничего из тебя вытягивать. Спасибо, что пришёл меня проведать, но не стоит волноваться или мучиться виной. Я в порядке.

Сара попыталась встать, и он понял, что в чём-то налажал. В чём-то чертовски важном.

– Сара. – Такер схватил её за руку. – Скажи.

Она уставилась на воду, кружившую вокруг её лодыжек.

– Я чувствую себя… открытой, – выдавила наконец. – Беззащитной – во множестве смыслов. Как если бы ты заглянул в каждый тёмный и грязный уголок моей жизни, из-за сложившихся обстоятельств или потому, что я сама рассказала. Но ты… – Сара беспомощно взмахнула руками. – Ты остаёшься загадкой. Вот, почему я не отвечала на твои звонки. И почему ушла на час раньше, чтобы прийти сюда. Мне нужно было поразмыслить в одиночестве. Потому что я никак не могу решить: причина в твоей замкнутости, или ты просто считаешь, что всё это не моё дело.

Язык прилип к верхнему нёбу, и пришлось приложить усилия, чтобы его расслабить.

– Что ты хочешь знать?

– Хочу знать, что ты захочешь мне рассказать.

Такер сумел удержать тяжёлый вздох.

– Подскажи мне.

– Хорошо. Ладно, раз уж ты такой бестолковый. Как ты себя почувствовал, когда твою сексуальную жизнь выставили напоказ? Почему не удивился, когда мой отец сказал, что твой дед может быть вовлечён в нечто незаконное? Понимаю, ты ещё переживаешь, но я даже не знаю, как умерла твоя мама. Если хочешь, чтобы я положилась на тебя, Такер, то должен ответить мне тем же. Иначе всё, что есть между нами, это просто секс.

– Я взбесился. – Особенно когда копы выяснили, что для слежки Линвиль, вероятно, проник в незанятую квартиру над галереей по соседству. И судя по всему, не в первый раз. – Моя мать умерла от эпидуриальной гематомы. Поскользнулась на заледеневшей дорожке у работы, ударилась головой. Когда я спросил, как она, отмахнулась, мол, стала неуклюжей из-за возраста. А через несколько часов умерла.

Сара ничего не сказала, просто взяла его за руку.

– Мне её не хватает. Так, что словами не выразить. Ты бы ей понравилась. – Такер поцеловал её пальцы. – И у нас великолепный секс.

Сара улыбнулась сквозь слезы:

– Это точно.

– Я не могу вывалить на тебя свои проблемы. Но не из-за того, что считаю, будто ты недостаточно крепкая и не выдержишь.

– Крепкая. – Она поджала губы. – Комплимент, который желает услышать каждая женщина.

– Я люблю женщин, у которых есть хоть немножко мозгов. Эй! – возмутился Такер, получив пригоршню воды в лицо.

– Теперь ты ведёшь себя как засранец.

– И тебе это нравится.

– Господи, помоги мне. – После паузы Сара вновь искоса глянула на него: – А что насчёт деда?

Решение пришло само собой.

– Хватай обувь. – Такер помог ей встать. – Хочу кое-что тебе показать.

* * *

Элли бросила взгляд на часы, перепроверяя замок на задней двери магазина. Брэн ждёт, и так как её машина в ремонте – опять – стоит поспешить, чтобы успеть пешком пройти через весь город, пока не разразилась гроза.

Засовывая ключи в карман своего полосатого платья, она спустилась с крыльца, завернула за угол и… закричала.

– Полегче, милая, – произнёс тот, в чью грудь она врезалась, и схватил Элли за руки, не давая упасть, так как у неё подкашивались ноги. – Не собирался тебя пугать.

Уязвлённая, Элли подняла взгляд на встревоженное лицо Мейсона.

– Да нет, я не смотрела, куда иду, и… – Она замялась и постаралась взять себя в руки. – Немного разнервничалась.

– Ещё бы. – Его тон был мрачным. – Наверное, все нервничают, раз у вас завёлся придурок с привычкой подглядывать.

Элли затошнило. Бедная Сара.

– Мой брат усилил патрули. Надеюсь, это отпугнёт Линвиля.

– Да, я заметил проезжавшие мимо машины.

Она не хотела показаться грубой, да и предпочла бы – очень даже предпочла – продолжить лёгкий разговор с Мейсоном, но ей действительно надо было идти.

– Гм, я бы с удовольствием с тобой поболтала, но извини, мне пора к брату.

– Конечно. – Он хмуро оглядел стоянку. – Где твоя машина?

– В ремонте.

– Опять? – И неодобрительно цыкнул. – Не знаю, в чём дело, в британской сборке или в местных механиках, но всё равно не следует ходить тут в одиночестве. Я тебя провожу.

– О. – Сердце ёкнуло. – Очень мило с твоей стороны. Но уверена, в этом нет необходимости.

– Не глупи. – Мейсон подхватил Элли под локоть, и по телу разлилось тепло.

Она отлично помнила – хотя и старалась забыть, – как прижималась к нему, когда учила танцевать.

– Мы направляемся в полицейский участок? – поинтересовался Мейсон, пока они шагали по улице.

– Нет, не к тому брату. Я встречаюсь с Брэнсоном, моим близнецом.

– Кажется, с ним я ещё не знаком.

– Нет. – Раздался раскат грома, и Элли бросила на небо опасливый взгляд. – Так как мы с Уиллом работаем допоздна, боюсь, вся забота об отце легла на Брэна. Ему нечасто удаётся выбраться.

Впрочем, оставалась надежда, что скоро это изменится.

Ветер усиливался, налетая злыми порывами, и Элли пожалела, что забыла зонт.

– У нас, кажется, появилась привычка бродить по городу наперегонки с грозой, – заметил Мейсон.

– Можем успеть, – сказала Элли, когда они свернули в переулок за театром. Но тут по асфальту зашлёпали первые капли. – Если побежим.

– Ты мне так и не сказала, куда мы направляемся.

– Суитуотерский театр. Я стараюсь уговорить брата снова его открыть.

Вырвавшись вперёд, она не увидела выражение лица Мейсона.

* * *

Сара шла с Такером по земле, испещрённой кривыми корнями деревьев и покрытой иглами ладанных сосен и колючими маленькими шариками амбрового дерева.

Река текла под утёсом, унося свои воды в море и шурша стеблями бледно-зелёной спартины. Широкие илистые берега цвета эспрессо вязкостью напоминали свежий бетон. Сара потеряла много обуви в их подобных зыбучим пескам глубинах, собирая устрицы.

Пух одуванчика взметнулся из травы и поплыл на фоне зловещего неба.

– Красивое место. – Сара обернулась, чтобы взглянуть на черневшие руины старого здания, стоявшего здесь около ста лет, пока огонь его не разрушил.

Как жаль. Погибло столько книг, да ещё и уборщик…

– Оно принадлежит моему деду. – Голос Такера был так же пуст, как обгорелый остов библиотеки.

– Отличный кусок земли, – прокомментировала Сара. – Согласно местным легендам, он населён духами. Болтают, будто некий призрачный свет нападает на ничего не подозревающих прохожих. Или сильно пьяных. По мне, так это просто страшилка для подростков, чтобы было интересно здесь зависать. Удивительно, что Карлтон не поставил забор, ну или хотя бы парочку знаков «Вход воспрещён». Или большущий дом, если уж на то пошло. Уверена, кто-нибудь неплохо заплатил бы за подобный вид.

Такер продолжал пялиться на воду.

– Два человека уже заплатили за него своими жизнями.

– Прости?

Вздохнув, он ущипнул себя за переносицу:

– Банковский отчёт, тот, что ты видела у меня на столе, когда принесла рекламную листовку…

– Такер, очень надеюсь, что ты не думаешь, будто я пытаюсь выяснить твои доходы.

Он повернул голову, губы насмешливо изогнулись.

– Это не отняло бы много времени. – Но веселье длилось недолго. – Когда мы покидали Суитуотер после смерти отца, то уезжали буквально с самым необходимым. Мама упаковалась и сорвалась с места посреди ночи. И мы много переезжали, даже когда уже обосновались в городе. Я думал, это из-за работы, или в поисках лучшего места для жизни или лучшего района для школы, но сейчас начинаю подозревать, что мама просто боялась.

– Что дед тебя у неё отнимет?

– Отчасти. А ещё того, на что он мог ради этого пойти.

– Имеешь в виду, она думала, что… он тебя похитит?

– Полагаю, мама знала – или как минимум подозревала, – что ради своей цели он не постесняется манипулировать законами. Это отличный кусок земли. – Почти стемнело, но вид всё равно был восхитительный. – Однако здесь стояла публичная библиотека, так что и здание и земля под ним по сути принадлежали жителям Суитуотера.

Сара сквозь сумерки уставилась на крошащийся бетон, на разломанные и потемневшие останки. И вспомнила рассказ отца.

– Ты думаешь, это он сжёг библиотеку.

– Я уверен, мама так думала. Она оставила в банковской ячейке газетные вырезки со статьями о расследовании и о том, как мой дед в одиночку профинансировал постройку новой библиотеки Суитуотера.

– Человек погиб. – Ей поплохело.

– Что делает это поджогом первой степени и влечёт за собой срок лет в тридцать. Я проверял уголовный кодекс Южной Каролины.

– Ты сказал, погибло двое.

– Мой отец. – Порыв ветра разметал тёмные волосы Такера. Сейчас он напоминал Саре Хитклиффа – романтичного и в то же время трагичного. – В сейфе также была его записка маме. Отец писал, мол, его гложет совесть, и ему надо выступить против кого-то очень влиятельного.

– Стой. – Она надавила пальцами на виски. – Ты считаешь, что твой отец к этому причастен?

– Не знаю. Скорее, он просто знал, что дед проворачивает тёмные делишки. Только в этот раз погиб человек.

– И он… что? Собирался угрожать Карлтону? Уговаривать его сдаться?

– Или просто порвать с ним. В записке также говорилось, что если встреча закончится плохо, они с мамой отправятся в Нью-Йорк.

Но он с ними не поехал. Такер с матерью убежали одни.

– C ним произошёл несчастный случай.

Такер сунул руки в карманы:

– Он летел так, будто за ним черти гнались. Полагаю, разговор не удался.

Сара не знала, что сказать. Её отец тоже когда-то сражался с собственными демонами, но дед Такера был преступником. И пусть и не напрямую, но нёс ответственность за смерть собственного сына.

– Тебе стоит поговорить с Уиллом.

– И что именно ему сказать? Что я родил версию, основанную на вырезках из старых газет и записке? Я об этом думал, поверь. Особенно когда осознал, что мой дорогой дедуля приложил руку к заселению Линвилей с тобой по соседству. В мой дом.

Его гнев был так же ощутим, как собирающийся шторм.

– Ты не можешь винить в этом себя.

– Да неужели?

– Слушай, уже темнеет. Давай возвращаться, пока не началась гроза, а там и обсудим. Уверена, если ты объяснишь всё Уиллу, покажешь ему письмо, то… в чём дело?

Такер стиснул её руку:

– За деревьями, вон там. Свет.

– Что? – Сара резко обернулась. – Не время для шуток о призраках, Такер.

– Это не привидение. – Он толкнул её себе за спину. – Там кто-то с фонариком.

А затем сорвался с места – только джинсы и мускулы мелькнули – и исчез в лесу, оставив Сару смотреть вслед. Он с ума сошёл? Это почти наверняка подростки, они часто здесь ошивались. Либо они, либо бедный ничего не подозревающий турист, который решил взглянуть на знаменитые руины с призраками и в ближайшее время получит инфаркт от испуга.

– Такер! – позвала Сара. Ей совсем не улыбалось нестись за ним и делать ситуацию ещё более нелепой.

Ветер взметнул волосы, а по телу побежали мурашки, когда на крик ответил лишь раскат грома. Вспомнилось, как Такер описал небо – большое и немного сердитое. Да уж, Мать-природа явно разозлилась. Потирая руки, Сара оглядывала быстро темнеющий лес, но не находила никаких признаков своего опрометчивого – и возможно, безумного – любовника.

Вздохнув, она направилась к тому месту, где он припарковал грузовик. Нет смысла мокнуть под дождём, если можно этого избежать.

– Сара!

Она обернулась на звук и увидела, как Такер, прихрамывая, выходит из-за деревьев.

– Что случилось? – Она поспешила к нему, сосредоточившись на пострадавшей ноге.

Такер нахмурился:

– Я запнулся о чёртов корень. И не начинай.

– Я ничего и не говорила.

– Тебе и не надо. Всё на лице написано.

– Спугнул призрака?

– Это был не призрак. – Он нахмурился ещё сильней. И тут Сара заметила, что у него в руке что-то есть. – Он уронил это, когда я его спугнул.

Сара непонимающе уставилась на находку:

– Это… салфетка.

– Из «Суперобложки».

– Такер. Любой мог её взять. Это ничего не значит.

– Я бы мог с тобой согласиться, если бы не одно «но». – Он перевернул салфетку, и Сара узнала его же почерк. Номер, который Такер записал недели назад.

– Сара. – Он поднял её за подбородок, и в его глазах плескалась холодная ярость. – Он обронил её не случайно. Ублюдок хотел, чтобы ты знала: он был в твоём доме.

* * *

Влетев в театр, Элли тряхнула волосами. Помогло мало – она всё равно походила на промокшую мышь.

И… ну отлично. Платье, может, и не белое, но точно из тонкого хлопка. И если бы проводился конкурс мокрых маек, из них двоих у Мейсона было больше шансов выиграть – его грудь впечатляла куда сильнее.

Он шагнул в промозглое фойе следом и фыркнул. Надеясь, что это не реакция на её внешний вид, Элли обернулась:

– Что-то не так?

– Нет. – Мейсон мотнул головой, странно улыбаясь. – Совсем нет. Просто… неожиданно.

Он окинул взглядом поблекшую викторианскую роскошь, что резко контрастировала с фасадом в стиле шестидесятых.

– Правда же красиво?

– Очень. Даже не знал, что это театр, тем более, что он принадлежит твоей семье.

– Вывеска пострадала во время грозы пару лет назад. Не было причин ставить новую: брат уехал и труппу распустили.

«А жаль», – подумала Элли, печально рассматривая запущенное фойе с антикварной тележкой попкорна и винтажными театральными афишами. Она провела здесь многие вечера, помогая с костюмами, реквизитом и иногда с освещением. Даже без таланта – или желания – стоять в центре сцены, Элли нравилось ощущать себя частью постановок.

– Он был сделан по примеру театра Форда в Вашингтоне. Там ведь убили Линкольна? Один из моих предков Хоубейкеров никак не мог смириться, что мы проиграли в войне.

– Ты о Гражданской?

Мейсон смахнул с лица мокрые пряди, выставив на обозрение идеальные скулы. Элли никогда раньше не возбуждалась от вида мужских скул.

– Войне Северной агрессии, – поправила она с намёком на улыбку.

– А! Продолжай.

Она прошла мимо гардероба к подсобке уборщика. Удивительно, но там всё ещё сохранились запасы бумажных полотенец.

– Держи. – Элли вытащила рулон и кинула Мейсону. – Промокнись. – Затем оторвала несколько кусков для себя. – Прости, ничего посущественней нет.

– Дорогая, я англичанин. Поверь, мне не раз приходилось попадать под дождь.

Действительно.

– Что ж, ладно, пра-пра-пра-дядя Рейфорд построил этот театр в качестве некоего памятника Конфедерации. А затем в шестидесятых Бакли Хоубейкер…

– Извини, но в вашей семье заведено давать мужчинам крайне нелепые имена?

– Ага. – Элли рассмеялась и приложила бумажное полотенце к груди.

Глупо, это лишь привлекло внимание Мейсона. И да, сквозь ткань тут же проступили соски. Встали как добровольцы в войсках Конфедерации.

Она быстро отвернулась, притворившись, будто проверяет содержимое подсобки. Возможно, удастся найти какую-нибудь дыру и забраться в неё. Или портал в другое измерение.

– Итак, твой дядя Бакли…

– Что? – Элли повернулась и почти врезалась в Мейсона.

Он окинул её медленным взглядом и только потом отступил в сторону.

– В шестидесятых… – напомнил он, отходя к одной из афиш.

– Да. – Сердце бешено забилось о рёбра. – Бакли – и он приходился мне кузеном, а не дядей – открыл для себя мир, любовь и рок-н-ролл, а ещё нечто под названием «равенство». А может, он просто сидел на наркоте, сложно сказать. В общем, в результате Бакли застыдился этого «памятника Южному злу» и нанял кого-то, чтобы сотворить вокруг изначального здания ужасный фасад. К счастью, до внутреннего убранства он не добрался – попал под автобус.

Мейсон моргнул и вдруг громко рассмеялся:

– Выдумываешь!

– Про автобус или?…

– Про всё.

– К сожалению, нет. К сожалению – потому что хоть я и ценю сантименты, но ты видел этот фасад? В любом случае, передняя часть здания – то есть вот это фойе – пережила закидоны кузена совершенно нетронутой, и нам пришлось сделать лишь небольшой ремонт в зрительном зале и на сцене. Здание нуждается в полной реставрации, но…

Мама Элли вечно втолковывала ей, что говорить о деньгах бестактно. Правда, тогда у них были деньги.

– Если честно, то у нас просто нет средств. Я думала устроить что-то типа аукциона, потому что в бутафорской – то есть в мастерской с реквизитом – остались некоторые действительно крутые старые вещи и… опять я всё болтаю и болтаю, как будто это интересно.

– Кажется, я уже говорил, что мне нравится тебя слушать, – пробормотал Мейсон. – Очень нравится.

– О. Хорошо. Я начинаю болтать, когда нервничаю. Либо так, либо просто проглатываю язык. Однажды мой брат подначил меня сыграть малютку Тима в рождественской постановке и… мне стоит попробовать заткнуться.

– Я заставляю тебя нервничать, Эллисон?

«Ещё бы. Словно куча качающихся игрушек вокруг кошки».

– Нет. Нет, конечно нет.

Мейсон стоял так близко и…

– А то мне это кажется очаровательным.

«Серьёзно?»

– Серьёзно?

– М-м-м… – Он придвинулся ещё ближе. – Наверное, надо убрать это назад в коробку? – прошептал он ей прямо на ухо.

Элли буквально чувствовала жар его тела. Ещё чуть-чуть и одежда высохнет сама.

– Что?

Или, может, просто… испарится, как её мозговые клетки.

– Бумажные полотенца, – объяснил Мейсон, не отрывая глаз от губ Элли. По крайней мере, она думала, что именно от них. Конечно, помада наверняка стерлась. – Ты бы хотела, чтобы я…

Не ясно, кто из них двинулся. Наклонился ли он, или она…

Да какая разница? Потому что Мейсон вдруг прильнул к её губам.

И это было великолепно. Мягко. Нежно. Идеальный первый поцелуй. Почти как по сценарию.

Мейсон свободной рукой притянул Элли к себе. Она ахнула от удовольствия, и он издал в ответ схожий звук, лаская её рот самым кончиком языка.

Но внезапно отстранился, пробормотав:

– Мне жаль.

Словно обидел её поцелуем.

И Элли удивила себя, прошептав:

– А мне нет.

Она неуверенно потянулась к нему. Ткань под пальцами была влажной, но грудь под ней – твёрдой. Глаза Мейсона – как крепкий виски – смотрели в её, пока она вставала на цыпочки.

Но затем он запустил руку Элли в волосы, обхватил затылок. Она ответила на ласку, ощущая глубоко внутри горящее пламя. Он гладил её шею, посылая дрожь по всему телу. Стоило нежно втянуть его нижнюю губу, как Мейсон с мягким стуком уронил полотенца.

Положив вторую руку на бедро Элли, он привлек её вплотную. Она ощутила вжавшийся в живот твёрдый член.

Голова закружилась. Элли впилась пальцами в мускулистые плечи.

– Боже. Эллисон. – Мейсон целовал её так жадно, что сердце бешено билось в груди. Затем, плюнув на приличия, приподнял её, и Элли опоясала его ногами, пока он покрывал поцелуями линию её подбородка. – Я по тебе неделями с ума схожу.

– Я… правда?

– Правда. – Мейсон прижал её к двери. – Эти васильковые глаза. – Поцеловал веки. – Сладкая улыбка. – Губы. – И то маленькое платье в горошек. Просто чудо, что я смог держать руки при себе.

Ошеломлённая, Элли довольно улыбнулась.

– Вот. – Он коснулся кончиком пальца уголка её губ. – Именно так.

А затем снова на неё накинулся.

В крови бурлила страсть. Когда Мейсон сжал бедра Элли, она едва не достигла пика.

Но тут он пробормотал «чёрт», и неожиданно они оказались в подсобке.

На головы посыпались бумажные полотенца.

– Твою мать.

Он закрыл Элли собой, защищая от текстильного ливня. Упаковки с приглушённым стуком отскакивали от них и разлетались по полу. Когда всё закончилось, Мейсон нежно поднял её на ноги и вытянул их обоих из кавардака.

– Ты как? – выдохнул, удерживая Элли на расстоянии руки и оглядывая с ног до головы.

– В порядке. - «Просто смущена до смерти».

– Что ж. – Мейсон издал неуверенный смешок. – Это было не очень вежливо с моей стороны, да? – И потёр рукой лицо. – Я… хм… не собирался… – Он осёкся, похоже, растерявшись из-за собственного поведения.

– Всё хорошо.

Как неловко. Он не собирался… что? Целовать её? Чёрт, может, на самом деле это Элли на него запрыгнула?

– Эллисон, я…

– Вот так-так, – раздался недовольный голос, явно тренированный годами театральных постановок. – Что тут у нас?

На лице Мейсона мелькнуло раздражение, но он тут же нацепил обычную вежливую маску и повернулся:

– Я так полагаю, это твой брат?

«Что же он собирался мне сказать?»

– Да, – ответила Элли и хмуро покосилась на стройного темноволосого мужчину, что стоял рядом с пальмой и поглаживал накладные усы. Очевидно, с костюмами игрался. – Брэнсон Хоубекер. Брэн, познакомься с Мейсоном Армитейджем.

– Прия… – начал Мейсон, но Брэн вдруг резко изменил поведение и практически превратился в восторженного малолетнего фаната.

– Боже мой! Мейсон Армитейдж! – Он едва ли слюну не пустил, когда они пожимали друг другу руки. – Я просто влюбился в вас в «Билли Эллиоте»!

Глава 23

За спиной будто раздался выстрел, и Сара подскочила.

А развернувшись с прижатыми к колотящемуся сердцу руками, увидела робкое лицо покупательницы, что уронила книгу.

– Простите, кажется, я пожадничала. Верхний том соскользнул со стопки, – пояснила женщина.

– Ну что вы, слишком много книг не бывает.

Прийти в себя удалось быстро. Нервы на пределе, не поспоришь. Сара беспокоилась из-за каждого телефонного звонка, дёргалась от скрипа половицы. Если Джонас собирался довести её до ручки, то, к сожалению, преуспел.

– Давайте помогу, – вежливо предложила она покупательнице, подняв с пола тяжелую книгу. – А, Янсон. Изучаете историю искусств?

– Вроде того. – Брюнетка сдула с глаз короткую прядь блестящих волос. – Есть… один парень, профессор. Пригласил меня на открытие галереи, а я смутилась и не призналась, что с трудом отличаю Ренуара от брюквы. Вот теперь наспех зазубриваю нужные сведения. К тому же, если решусь пригласить его к себе домой, можно будет разложить эти книги на столике в гостиной.

– А не лучше ли поставить на полку? – заметила Сара. – Только немного полистайте страницы, чтобы не выглядели слишком новыми. Вы же не хотите, чтобы ситуация показалась профессору шитой белыми нитками.

– Отличная идея.

Повеселев, она подвела женщину к кассе, радуясь крупному заказу и возможности отвлечься. А пока пробивала чек, в магазин позже обычного вплыла Элли. Они специально так договорились, в уплату за вчерашний выходной Сары. Но вместо привычного радостного приветствия, подруга направилась прямиком на кухню, чуть ли не рыча от недовольства.

– Это ведь Эллисон Хоубейкер? – спросила любопытная любительница книг.

– Да, – легко ответила Сара, и тут же насторожилась: – А вы с ней знакомы?

– М? – Покупательница перестала искать кредитку в сумке. – Ой, не совсем. Я встречалась с её братом Харланом ещё в колледже. Но это было давным-давно. Когда я сюда переехала, хотела с ним повидаться, но он, кажется, успел жениться.

– Уже развёлся.

– Да? Очень жаль. Он всегда был таким душкой. В любом случае спасибо за помощь.

Она подписала чек и забрала сумку.

Сара задумчиво посмотрела женщине вслед. Привлекательная, сдержанная, похоже, умная, пусть и почти не разбирается в искусстве. И хотя, безусловно, собирается обмануть некоего профессора, но вовсе не по злому умыслу, который всегда руководил действиями Виктории.

Как жаль, что Харлан не женился на этой брюнетке…

Не понимая, какая муха укусила Элли, Сара направилась было в заднюю часть дома, но в магазин зашёл Джоуи Киффер с пустым взглядом и детской отрыжкой на плече. Молодой отец явно отчаянно нуждался в кофеине.

А после клиенты хлынули непрерывным потоком. Вернулась Элли в коричневом фирменном фартуке и обслуживала покупателей с улыбкой на лице, так что Сара пришла к выводу, что подруга просто переживала по пустякам.

Вскоре посыльный из службы доставки принёс коробку заказанных книг, Сара тут же её вскрыла. И как раз расставляла романы по полкам, когда увидела Мейсона.

В магазине сразу похолодало.

– Чем я могу вам помочь? – спросила Элли.

– Эллисон…

– Еда или напитки, – перебила она. – В противном случае мне этот разговор неинтересен.

Ого! Сара отодвинула пару книжек в мягкой обложке и заглянула в образовавшийся проём. Элли и Мейсона разделял прилавок. Они походили на котов, готовых зашипеть. Мейсон, который и в худший день выглядел как родственник Адониса, сегодня казался немного осунувшимся.

– Ладно. Я возьму чай с молоком, а также займу пять минут твоего времени, – выпалил он так отрывисто, словно стекло резал.

– Чай – пожалуйста, а моё время не продается, – парировала Элли, отмеряя заварку в небольшой чайник.

– Эллисон, ну подумай…

– Ладно, подумала. Ты кретин.

Разинув рот, Сара смотрела, как Мейсон понуро опускает голову.

– Весьма вероятно. Но как бы там ни было, я тебе не лгал.

– Что-что, простите? – Элли упёрла руки в бока и выпрямилась во весь свой небольшой рост, заведясь с пол-оборота. – Ты просто играл. А чего ещё ждать от актёра? Только вот ты не сообщил о своей профессии, даже накинувшись на меня в театральной подсобке.

«Что?»

– Почему мы прячемся? – раздался за спиной знакомый голос, от которого Сара едва не выпрыгнула из кожи.

– Тс-с. – Она притянула Брэнсона к себе, чтобы он не выдал её укрытие. Такую сценку нельзя пропустить. – Как ты вошёл?

– Через кухню. Пришлось сначала поздороваться с Джози, иначе получил бы от неё нагоняй.

Точно. Сара указала в сторону кассы:

– Прямо по курсу ссора влюблённых.

– А, класс, – прошептал Брэн в ответ, обдавая её дыханием с запахом сладкого кофе со льдом. – О боже, так и знал, что всё к тому идёт.

– Знал? – сердито переспросила Сара.

– Милая, я такое пережил. Страстный горячий поцелуй идёт коту под хвост, если забудешь упомянуть о своей известности.

– Что? – Мейсон известный актер? Но потом Сара вспомнила о его внешности и харизме и решила, что удивляться его профессии нечего.

– Ш-ш-ш. Я не слышу, что они говорят. Он такой лапочка. Ням-ням.

– Ты на меня только что шикнул?

– Прости. – Брэн с улыбкой прижался к Саре головой, чтобы тоже пошпионить.

– …поверь мне, – говорил Мейсон. – Случившееся в подсобке не было игрой. Может, я и умею изображать Макбета, но боюсь, мой член не действует по команде.

– Вот так и рушатся мечты, – прошептал Брэн, и Сара подавила смешок.

– Ты же вроде о поцелуе мечтал?

Тут Элли снова заговорила, и сообщник зажал рот Сары рукой.

– …мило. Эпизод точно стал менее унизительным.

– Унизительным? – Мейсон явно не понимал, в чём дело. – Ты хоть понимаешь, как много времени прошло с тех пор, как я испытывал к женщине искренние чувства?

– Искренние?! – рявкнула Элли. – Так значит, с другими жительницами этого города, которые падали к твоим ногам, ты просто… играл?

– Эллисон, я вовсе не то имел в виду, ты же знаешь.

– Вот тут ты ошибаешься. Я не знаю, что ты имеешь в виду. Потому что ты меня не остановил, даже когда я, чёрт побери, объясняла про бутафорскую! Ни словом не обмолвился, что хоть как-то причастен к этой сфере. Делал вид, будто тебе интересно, поощрял меня, а сам всё время, наверное, только и думал: «Как же надоело слушать эту глупую провинциалку».

Сердце Сары сжалось – она расслышала в голосе подруги слёзы.

– Что? – ужаснулся Мейсон. – Эллисон, ничего подобного…

– Зачем ты явился в Суитуотер?

– Приехал помочь Такеру устроиться. Ему пришлось нелегко, и…

– А ещё? – Не услышав ответа, она повторила: – Зачем ещё? Может, чтобы подготовиться к новой пьесе? Дай-ка вспомню описание из статьи, которую нашла в интернете. «”Легкомысленные предложения” – пошловатый готический пасквиль на южную тему, гибрид Уильяма Фолкнера и “Придурков из Хазарда”». Уверена, со всем материалом, который мы тебе предоставили, зрители обхохочутся, а то и проникнутся местными танцами.

– Эллисон, умоляю, дело совсем не в этом.

Но Элли уже отвернулась:

– Просто… держись от меня подальше.

И бросилась прочь.

Брэн стиснул плечо Сары и вздохнул:

– Ой-ёй.

Она кивнула:

– Ты ему врежешь или я?

* * *

– Уходи! – крикнула Элли, когда подруга сунулась в подсобку. То, что её унижение видели другие, стало последним ударом для остатков гордости. – В противном случае мне придётся воткнуть себе в глаз трубочку для кофе, пронзить мозг и избавить себя от страданий.

– Даже если я скажу, что Мейсон сбежал, поджав хвост?

– А. Тогда ладно. – Смущённая Элли бросила коробку с трубочками и села на пол. – Ты знала, что Мейсон актёр? Конечно, нет, ты бы мне сказала. А он весьма талантлив. Судя по фотографиям, которые я видела в сети, хорошо зарабатывает. А я переживала. Мейсон так смущался, не желая везти мою машину в мастерскую… Я ещё волновалась, как бы он не решил, будто я смотрю на него свысока из-за того, что он безработный. Что я снобка. Но на одном из сайтов жёлтой прессы есть фотография, где Мейсон едет в лимузине с какой-то моделью. Из тех, что рекламируют бельё. Меня в жизни так не унижали.

– Знаешь, – Сара приподняла подол красивого голубого платья и села, – когда я узнала – кстати, от Виктории, – что Такер писатель, то тоже почувствовала себя дурой. Погоди. – Она подняла руку, останавливая нахмурившуюся Элли. – Но выслушав его, поняла, почему он вёл себя как кретин. Не то чтобы одобрила, но приняла его мотивы.

– По-твоему, мне надо с ним поговорить?

– Хуже не будет.

– Будет, если я стукну его по голове серебряным чайником моей бабушки.

– Ладно. План Б. Давай я попрошу Джози испечь нам противень брауни? Налопаемся до шоколадной комы и устроим вечеринку под лозунгом «Долой мужиков».

Элли, растрогавшись, положила руку на плечо подруги:

– Это так мило. Но к чему тебе устраивать что-то подобное, раз у вас с Такером всё хорошо? Видно же, что он от тебя без ума.

– Просто беспокоится.

– Не только. Я заметила, как он смотрит тебе вслед. И радуется, когда ты возвращаешься. Сара, это… чудесно. Я так за тебя рада.

Сара прижала руку к животу:

– Эл, я так его люблю.

– Я знаю.

– Не понимаю, как это случилось. То мы ссоримся из-за соседских границ, а потом раз – и уже спим вместе. Я…

Она осеклась, и Элли взяла её за руку:

– Не надо. Не вини себя за своё счастье. Ты его заслуживаешь. Поверь, я не сломаюсь. – Как тогда, с Уэсли. – И вообще, можно поблагодарить Мейсона за то… что вернул меня к жизни. И за то, что я поняла: больше не позволю мужчине вытирать об меня ноги. Все они ублюдки.

– И правда. Но у нас-то всё хорошо?

– Более чем.

Сара помогла ей встать.

– Значит, давай вернёмся, пока Брэн не пал жертвой кофе-машины, пытаясь приготовить себе капучино. И я расскажу тебе, что за интересная клиентка заходила сюда утром.

* * *

Сара подцепила глазурь кончиком пальца и сунула его в рот.

– Не думал, что ты затеешься готовить брауни в десять вечера. – Прислонившись к кухонному столу, Такер наблюдал, как она обмазывает торт.

– Я всецело верю в терапевтическую силу выпечки.

– Тяжелый день?

– Со своими взлётами и падениями. К примеру, Кэролэнн Фрай. Ринопластика не избавила её от привычки совать нос в чужие дела. Она, видите ли, засомневалась, что их садоводческий клуб может собираться в «Суперобложке» – парковочных мест маловато.

– А разве нельзя припарковаться дальше по улице и пройти пешком? Или ездить с кем-то в одной машине?

– Конечно, можно, и мы с Джун Дарби всё обсудили ещё на первой встрече, как вежливые разумные люди. Решение не оптимальное, но действенное. Однако Кэролэнн ни вежливостью, ни разумностью не отличается и просто обожает жаловаться. А ещё злится, что я оказалась быстрее, и она не успела соблазнить тебя одним из собственноручно приготовленных блюд.

– Если стряпня такая же искусственная, как она сама… – Такер отсалютовал бокалом пива. – Спасибо, что спасла.

Повеселевшая Сара оглянулась на него через плечо. Такой большой и мужественный, он занимал почти всё место на её крошечной кухне. И злиться на него совсем не получалось.

– Кстати, эти брауни сделаны специально для вечеринки «Долой мужиков».

– А что, есть какой-то особый рецепт?

– Конечно. Куча шоколада и пара чашек сахара, чтобы подсластить горький вкус обмана.

Отставив пиво, Такер подошёл к Саре сзади, обнял её, и она протянула ему палец, который перед этим обмакнула в миску с шоколадным кремом.

– Вкусно…

– До Джози мне далеко, но готовлю неплохо.

Такер обхватил её за плечи и развернул. Прикосновения были нежными, а вот в глазах бушевал шторм.

– Я не мог рассказать о делах Мейсона.

– Знаю. – Вздохнув, Сара вытерла руки клетчатым кухонным полотенцем. – Правда. Просто мне не нравится, что Элли так расстроена. За этот год ей досталось.

– Вот поэтому, едва мы познакомились, я попросил Мейсона её не трогать.

– Правда?

И почему эта новость кажется невероятно милой?

Такер, явно испытывая неловкость, пожал плечами:

– Чтобы писать, надо разбираться в людях. Элли пострадала, а Мейсон особым тактом не отличается.

Как же трогательно, что он такой заботливый.

– Такер Петтигрю, ты замечательный парень.

– Просто честен. По-моему, это куда лучше.

– Конечно. А ещё ты сердитый и грубый. – Сара обняла его за шею, прижавшись губами к жилке. И затрепетала от восторга, когда пульс Такера ускорился. – Добавь к этому остроумие, творческое мышление и потрясающее тело. По мне, так результат получился невероятно аппетитным.

– Не знаю, что и думать. С кулинарным шедевром меня ещё не сравнивали.

– Нет? Как жаль. А я собиралась ещё пару раз попробовать, чтобы убедиться в своей правоте.

Такер застыл.

А потом просто приподнял Сару, чтобы она могла обхватить ногами его бедра. Она зарылась лицом в его волосы и рассмеялась. Такер шагнул было в сторону спальни, но вдруг вернулся и… прихватил с собой миску.

Сара вскинула бровь.

– Всё вкуснее с глазурью.

* * *

Мейсон лежал в темноте на старой железной кровати, разглядывая двигающиеся лопасти вентилятора.

Ветер всколыхнул желтоватые кружевные занавески, которые ни он, ни Такер не потрудились задёрнуть. Лунный свет посеребрил тени. Какое-то насекомое жужжало с другой стороны сетки.

Не выдержав, Мейсон попытался сбросить простыню, но та упрямо липла к мокрым от пота голым ногам.

Нужно вставать и начинать собирать вещи. Через несколько дней пора уезжать. И пусть в глубине души он радовался – больше не придётся заниматься тяжёлым физическим трудом и мучиться от жуткой жары, – но не мог заставить себя пошевелиться.

Уже битый час.

Не то чтобы Мейсон страдал депрессией. Он, чёрт побери, не какой-то изнеженный слюнтяй!

Разумно и даже ожидаемо грустить, когда отъезд проходит на такой неприятной ноте. Мейсону не нравилось, что Такер на него злится.

Хотя, пожалуй, всё в самом деле вышло из-под контроля. Ну и что, что он не сообщил о своём ремесле? Это не преступление. Он не специально лгал, просто не поделился сведениями.

И если Элли пришла к неправильному выводу о его финансовом состоянии, было бы неловко и даже нагло указывать ей на ошибку.

Неужели, чтобы потанцевать и пообжиматься, всегда надо предъявлять водительские права, портфолио и чёртов аттестат зрелости?

Это всего лишь поцелуй, а не вопрос жизни и смерти.

Сейчас же не девятнадцатый век. И Мейсон не бросил юную деву, предварительно обесчестив.

А Эллисон просто дура, если решила, будто он поцеловал её, чтобы потом сыграть это на подмостках. Безумие. Да, он любитель вживаться в роль, но не псих же.

Насекомое затихло, и Мейсон зажмурился.

Он ведь не сволочь. Всего лишь кретин, как она его и назвала. Не надо было вообще её целовать… или, боже, терять самообладание. До той встречи, по его мнению, всё прекрасно получалось. Получалось общаться с Эллисон по-дружески.

Но стоило ей посмотреть на него с беспокойством и желанием в прекрасных глазах, и Мейсон не смог сдержаться.

Ему хотелось не остановиться, а наоборот, нестись вперёд на всех парах.

Нужно ей позвонить, а лучше одолжить грузовик Такера, поехать и потребовать позволить ему объясниться.

И скорее всего, её брат его арестует.

Мейсон вздохнул, глядя, как вентилятор сделал еще один бессмысленный поворот. Он попытался поговорить напрямик, но его просто выволок за ухо другой брат Эллисон.

Мейсон фыркнул. На его вкус, у неё слишком много братьев.

Следовало бы оставить её в покое. Он уедет из города, она будет жить дальше, и через полгода они уже вряд ли вспомнят о существовании друг друга.

При этой мысли Мейсон заскрежетал зубами.

Можно написать ей письмо.

Пусть Элли не желает его видеть и разговаривать по телефону, но, принимая во внимание её любовь к истории, вряд ли она сумеет сопротивляться ностальгической притягательности старомодного послания.

Воодушевленный, Мейсон встал с постели, опустив ноги на потёртый деревянный пол. И как есть, голышом, двинулся к двери спальни.

Вот только будет неловко, если Такер решит вернуться домой и обнаружит, что голозадый друг роется в его столе в поисках бумаги. Ещё хуже, если с ним явится Сара.

Вряд ли, конечно, так как уже за полночь, но на всякий случай стоит перестраховаться.

Шагнув к симпатичному старому комоду, который они с Такером обнаружили на заброшенном чердаке, Мейсон натянул шорты.

В коридоре было темно как в гробу. Ложась спать, он потушил свет. А выключатель, естественно, находился в другом конце.

Вытянув руку, Мейсон на ощупь пошёл вдоль стены – прохладной и удивительно гладкой. Такер проделал отличную работу, заделав все трещины и дыры в старой штукатурке.

По правде сказать, как бы Мейсону ни нравилось выводить приятеля из себя, древний дом под конец действительно обещал превратиться в картинку. Вот бы вернуться сюда, чтобы это увидеть.

Вообще-то, Мейсон надеялся опять приехать в Суитуотер по нескольким причинам.

И отнюдь не самая малозначительная из них заставила его сейчас пробираться по напоминающему пещеру коридору в поисках бумаги.

Заметив тусклый свет, пробивающийся из-под двери в кабинет Такера, Мейсон порадовался, что предусмотрительно оделся.

Странно, что друг вернулся. «Ещё удивительнее, что я его не услышал». Такер почти закончил свою рукопись. Может, на него вдохновение нахлынуло?

Не желая мешать, Мейсон застыл у двери. Надо подождать до утра. Хотя… пятнадцать секунд, за которые он может попросить бумаги, вряд ли сильно отвлекут Такера, и погружённый в работу он точно не станет выпытывать детали.

В любом случае это лучше, чем слоняться по коридору.

Подняв руку для стука, Мейсон заметил, что свет немного отодвинулся от двери. Возможно, это сияние от компьютера, и Такер просто поменял яркость на экране, но почему-то не слышно стука по клавиатуре.

Разве что Сара вернулась с Такером, и они занимаются… кое-чем в кабинете. С фонариком.

Тут что-то тяжелое грохнуло об пол, а следом послышалось приглушённое ругательство. Мейсон не стал осторожничать и повернул ручку.

– Какого хрена ты творишь, Петтигрю? Гоняешь слонов?

Он прислонился к двери. И слишком поздно заметил, что свет потух.

Голову пронзила боль, и мир погрузился во тьму.

* * *

Вцепившись в ладонь Сары, Такер сидел в приёмном покое больницы.

Он не чувствовал ни ног, ни рук и даже не мог сказать, бьётся ли сердце. Осталось только тепло её ладони.

– С ним всё будет в порядке, – прошептала Сара.

Такер кивнул. Что ещё сказать? Его мать тоже считала, что оправится, когда поскользнулась и ударилась головой.

Она поскользнулась. Такое случается повсеместно. Её не бил по голове застигнутый врасплох взломщик, она не лежала без сознания бог знает сколько времени, а потом не вышла из дома вся в крови, потому что не могла вспомнить номер телефона службы спасения.

И всё равно умерла.

– Выпей.

Такер посмотрел на бумажный стаканчик в собственной руке. Кофе. Откуда? Если судить по поднимающемуся пару, ещё горячий. Но Такер не ощущал жара.

Только ладонь Сары.

– Сара!

Услышав зов, оба подняли головы. К ним подбежала бледная как привидение Элли и рухнула в одно из уродливых серых кресел. Пуговицы на её рубашке были застёгнуты неправильно, но Такер не нашёл сил об этом сказать.

– Я смотрела старый фильм в кабинете. Не могла заснуть. Не знаю, почему считается, будто телевизор помогает с бессонницей, но… в общем… Уилл как раз уходил… Вы что-нибудь слышали? Нам что-то известно? – Элли коснулась его руки.

«Нам», – подумал Такер. Как просто она произнесла это слово. А ведь она чертовски сильно разозлилась на Мейсона, но как только тот пострадал, тут же пришла. Словно они община. Илисемья.

– Сейчас врачи берут анализы, – объяснила Сара. – Проведут томографию, чтобы убедится, что нет кровотечения и отёка. Но Мейсон в сознании и более-менее живой.

Друг так и не смог объяснить, что случилось. И его сильно тошнило до приезда скорой.

– Мне кажется, у него сотрясение, – продолжала Сара, пока Такер представлял, как раненый Мейсон лежал в одиночестве на полу. – Помнишь, как в Ноя попал бейсбольный мяч? У него были те же симптомы.

Голос её звучал тихо, но твёрдо.

Как, чёрт побери, она может оставаться такой уверенной?

– Мне надо пройтись. – Воздух. Нужно выйти на улицу. Такер уже замерз под этим проклятым кондиционером. Иначе почему так оцепенел?

– Я пойду узнаю новости. – Элли погладила его по ноге и направилась к регистратуре.

– Хочешь побыть один? – прошептала Сара, и он едва не сказал «да».

Одиночество Такер понимал. Так лучше.

– Я хочу быть с тобой. – И поежился от того, с каким трудом выдавил из себя эти слова.

Сара сжала его руку:

– Я здесь. Давай выйдем на улицу.

* * *

Он выглядел потерянным, когда они бесцельно бродили по мощёным расписанными кирпичами дорожке и двору. «Семья Томаса Хокинса». «В память о любимой Джулии Кристнер». «Брейди, наш ангел».

Для них просто слова, а для кого-то – трагедия.

Восход лишь начал разрисовывать небо тонкими розовыми пальчиками. Мейсон вежливо и виновато постучался в дверь Сары в три часа ночи. Даже с кровью в золотистых волосах, он сумел сохранить манеры и шарм.

А выражение лица Такера она не скоро сумеет забыть. Он был уверен, что это Джонас опять что-то замыслил, поэтому воспользовался чёрным ходом и обошёл вокруг дома. А увидев окровавленного друга на крыльце, стал белее самого пострадавшего.

Сара понимала, что случившееся ударило Такера по больному. Он недавно потерял мать из-за похожей травмы. И в принципе с трудом пускал людей в свою жизни, так что Мейсон ему, можно сказать, почти брат…

– Мейсон в хороших руках, – заверила Сара, заметив на лице Такера сомнение и беспокойство. – Знаю, наша больница не похожа на нью-йоркские, но здесь отлично вышколенный персонал… Пожалуй, ты бы назвал это хорошей репутацией. Твой дедушка инвестировал много денег для обустройства хирургического отделения.

Он фыркнул, поднял голову и осмотрелся:

– Ага, золото, а не старик. Тот самый медицинский центр, о котором говорил твой отец?

– Хм. Вон то офисное здание.

Такер не успел ответить, как к ним по тёмной дорожке подошёл Уилл. Синяя форменная рубашка была отглажена, но края потрёпанных джинсов, которые он надел вместо брюк, слегка запачкались.

Такер напрягся, и Сара сильнее сжала его руку.

– Что, чёрт побери, ты делаешь, чтобы поймать эту тварь? – выдавил он.

– Свою работу, – спокойно отозвался Уилл, а вот его глаза смотрели жёстко. – Тебе нужно изучить место преступления и сказать, чего не хватает.

– Я сейчас меньше всего переживаю из-за того, что кто-то мог украсть мой ноутбук.

Уилл кивнул на кованые железные скамейки во дворе:

– Давайте сядем и поговорим.

– Нет.

– Ладно. Ноутбук на месте, как и принтер. Возможно, Мейсон застал преступника врасплох, и тот запаниковал и ушёл с пустыми руками. А может, злоумышленник охотился за чем-то особенным. Кто-то порылся в столе. Там лежало что-то важное?

– Что, например?

– Наличные, ценные бумаги, пароли и пин-коды. Номер счёта в оффшорном банке.

– У меня такого счета нет.

Уилл посмотрел на светлеющее небо:

– Красный рассвет, похоже, скоро начнётся ещё одна гроза. Судя по отпечаткам обуви на земле, спасибо дождю, преступник забрался по дереву. И срезал оконную сетку. Однако на первом этаже хватает окон, куда попасть легче лёгкого, некоторые из них даже были открыты.

– В такую жару невозможно закрывать окна.

– Правда. Однако кондиционер – прекрасное изобретение, как и сигнализация. Или можно завести собаку, которая оглушительно лает.

– Ты намекаешь, что я виноват в случившемся?

– Проклятье, нет! Преступники – та ещё заноза в заднице, особенно по такой погоде. Но я вот о чём: почему этот хренов взломщик не залез в открытое окно? Ему очень хотелось добраться именно до той комнаты. Возможно, он знает планировку твоего дома, и что ты используешь её как кабинет. Наверное, подозревал, что там спрятано нечто особо ценное.

– В верхнем ящике стола есть агентское соглашение и несколько контрактов. Так что, если воры не собираются сплагиатить и продать мои старые рукописи – ага, удачи им в этом, – там нет ничего особо ценного. – Такер тихонько выругался. – Думаешь, это как-то связано с тем, что я – Петтигрю? Что какой-то… местный счёл меня идиотом, способным оставить в столе пачку наличности?

– Это одна из версий. И бог свидетель, часто преступники в самом деле глупы. Конечно, иногда им просто везёт. Кстати, мои офицеры нашли под твоим столом старую вырезку из газеты.

Сара бросила взгляд на окаменевшее лицо Такера. За карточным столом ему наверняка нет равных.

– Газетную вырезку?

– Про пожар, во время которого сгорела прежняя библиотека. Жаль, очаровательный дом с одним из лучших видов на реку. Конечно, я тогда был совсем мальчонкой, но помню, как Джози таскала меня туда, чтобы посмотреть на детективы про братьев Харди. Я не понимал каждое четвёртое слово, но мне очень нравились эти юные детективы-любители. Наверное, именно благодаря им я выбрал свою работу. Ответственного за поджог и гибель человека так и не поймали. К счастью для поджигателя, этим делом занимались не братья Харди.

Такер смерил Уилла взглядом, а потом, несмотря на прежние возражения, шагнул к одной из скамеек, сел и невесело рассмеялся.

– Такер? – позвала его Сара.

Но он только покачал головой.

– Должен признать, – продолжал Уилл, – мне стало интересно, откуда у тебя вырезка из газеты тридцатилетней давности. Обычно, если люди что-то ищут, они идут в отдел микрофильмов. Как ты и поступил несколько недель назад.

– А можно ли что-то сделать в Суитуотере, чтобы об этом не узнал ты?

– Только если ветер дует в другую сторону.

На сей раз Такер изумлённо фыркнул и потёр морщинку на переносице.

– А записку на бумаге с цветочками случайно не обнаружили?

– Вот так навскидку не скажу, там свалено много бумаг. Похоже, взломщик опрокинул корзину для мусора.

– Если он как-то виноват в травме Мейсона, я его прикончу.

– Хм. – Сара нервно рассмеялась и улыбнулась Уиллу. – Вряд ли подобное стоит говорить в присутствии полицейского.

– Ну что ты, – возразил Уилл, сел напротив Такера, вытянул и скрестил ноги, а руки сложил на плоском животе. – Почему бы тебе не выложить всё как на духу?

– Вот вы где. – Все трое повернулись к спешащей по тропинке Элли. – Я только что поговорила с доктором Рашид. Мейсона переводят в отдельную палату. Она хочет подержать его в больнице ещё немного, чтобы понаблюдать. И да… Такер, он зовёт тебя.

Глава 24

Такер не стал жать на звонок на белоснежной парадной двери Риверс Энда – просто забарабанил кулаком.

– Бога ради, да иду я, иду, – проворчала Анна Мэй по ту сторону, а едва открыв дверь, воскликнула: – Такер!

– Анна Мэй. – Он заметил её широко распахнутые голубые глаза, оглядел хрупкую фигуру, облачённую в униформу: накрахмаленную белую рубашку и аккуратные чёрные брюки. – Извините. – Затем отодвинул её и спросил: – Где он?

– Что? Кто? Твой дедушка?

– Как вам угодно. Хотя я предпочитаю считать, что моего отца украли у нормальных людей, и потому у нас с Карлтоном нет общих генов.

Анна Мэй открыла рот, закрыла и чуть улыбнулась:

– Он пьёт вечерний бренди в саду.

Такер хотел было протиснуться мимо, но передумал.

– Мне выйти и обогнуть дом? Карлтон вряд ли обрадуется моему визиту, как бы не разгневался, что вы меня впустили.

К его удивлению, экономка окинула его лукавым взглядом:

– Если думаешь, будто я не научилась выносить его дурное настроение после почти сорока лет службы здесь, то ты не так умен, как мне казалось. Кратчайший путь через кухню.

Очарованный, Такер робко чмокнул её в морщинистую щёку:

– Спасибо.

– Ох, шагай уже. – Анна Мэй всплеснула по-птичьи тонкими руками и покраснела.

Такер прошёл по коридору мимо антиквариата, которому место в музее, и идеальных (идеально неудобных) комнат. Добрался до кухни, пропитавшейся запахом розмарина и жареной курицы, и кивнул испуганной молодой женщине, что мыла в раковине кастрюли:

– Добрый вечер.

Она застыла, разинув рот, пока с рук в резиновых перчатках стекал мыльный раствор. Такер толкнул одну из застеклённых дверей и ступил на кирпичную дорожку, обрамлённую аккуратными рядами цветов. Какой-то вид лилий, совершенно не похожих на буйное изобилие оттенков и форм в саду Сары. В основном белые, некоторые чуть розоватые. Бутоны слегка трепетали на ветру, будто боялись выпасть из шеренги.

– Успокойтесь, – посоветовал цветам Такер и свернул за угол.

Открывшийся вид поражал не хуже удара под дых.

– Боже.

Настоящая панорама болота и воды, береговых полос и спартины. И большие голубые цапли, переступающие по грязи в поисках рыбки-неудачницы на обед. Ожившая открытка, включая парусники, что бесшумно скользили мимо извилистых заливов и затемнённых тайных зарослей морского леса.

Заходящее солнце зависло над дальним берегом, словно большая ложка тающего оранжево-розового щербета в небесах.

Совершенно потрясающий вид. Единственное, что могло сравниться с этим по красоте, – место, где раньше стояла старая библиотека.

Такер молча пошёл дальше, заметив тщательно подрезанные ухоженные насаждения. Низкая изгородь и геометрическое расположение тропинок напоминали убранство классического английского сада.

За столиком из кованой стали напротив водоёма сидел Карлтон, впитывая в себя окружающее великолепие.

– Дед.

Старик повернул голову и посмотрел на Такера поверх бокала. Его глаза были холодными и дымчатыми, словно сухой лёд.

– Что ж, я бы предложил забить откормленного тельца, но боюсь, уже насладился ужином.

В груди вскипела жгучая ярость.

– Мне надо с тобой поговорить.

* * *

– Серьёзно, не стоит хлопотать надо мной, как курица-наседка.

Подавив улыбку, Сара решила не обращать внимания на дурное настроение Мейсона. Раз ворчит, значит идёт на поправку.

– Я только от Такера избавился, – продолжал он, хмуро поглядывая на таблетки – антибиотик и обезболивающее, – которые она вытряхнула себе на ладонь из целой коллекции бутылочек с выписанными лекарствами. – Я и не знал, что девяностокилограммовый мужик может так суетиться.

Белая повязка на голове Мейсона резко контрастировала с сердитым румянцем на его щеках. Зрелище выгодно отличалось от прежнего: белого как смерть лица с жуткими пятнами крови.

– Он за тебя испугался. – Сара протянула ему стакан воды и пилюли. – Естественно, Такер волнуется. Он тебя любит.

Мейсон побагровел:

– Ничего подобного.

– Ещё как любит, – повторила Сара, забирая опустошённый стакан. – Ты в своём роде единственная семья, что у него осталась.

На неё уставились изумлённые янтарные глаза.

– Правда?

От необходимости отвечать её спас донёсшийся снизу низкий мужской голос:

– Ау?

– Ной, мы наверху.

– А это ещё что? – спросил Мейсон, когда на пороге спальни появился Ной с большой коробкой в руках.

– Знак моей симпатии. Мейсон, познакомься с моим братом Ноем.

– Мы встречались. – Тот кивнул поверх коробки. – Как голова?

– Офигительно. А твоя?

Ной улыбнулся, оценив язвительный тон, и повернулся к Саре:

– Это окно?

– Именно.

Он вытащил из коробки прокладку из пенопласта и пластиковый пакет, а следом и основное содержимое.

– Это… кондиционер? – Мейсон с восторгом наблюдал, как Ной принимается за работу.

– Ага. Я решила, что ты и так не в духе из-за постельного режима на ближайшие пару дней, а жара всё только ухудшит.

Сияя от радости, Мейсон схватил Сару за руку и покрыл ладонь поцелуями.

– Ты сокровище. Богиня. Я стану твоим рабом до конца своих дней.

Ной фыркнул.

– Как ни забавно принимать благодарность, признаюсь, это идея Такера. У Ноя есть знакомый, который продаёт кондиционеры, и он уже устанавливал подобные штуковины, так что предложил свою помощь.

– Ты мой спаситель. – Мейсон оперся на локоть. – Сначала шестижаберные акулы, а теперь это.

– Шестижаберные акулы? – переспросила Сара, когда он вновь откинулся на подушку.

– Твой брат рассказал мне о туристе, что потерял руку, когда на его каяк на реке напала акула.

– Неужели? – Она покосилась на брата. Его плечи слегка подрагивали.

– Предупреждён – значит вооружен. Ну или просто вооружён.

Сара как можно незаметнее пнула Ноя по голени.

Когда он закончил, и кондиционер зашумел, обдавая прохладным воздухом, она поставила полный стакан воды на тумбочку, чтобы Мейсон смог до него дотянуться.

– Всё в порядке?

– Угу. – Он с трудом открыл глаза: таблетки подействовали. – Спасибо. Я знаю, что ты делаешь это ради Такера, но всё равно спасибо.

– Дело не только в Такере, но и во мне самой. Ты приятный человек, Мейсон, пусть пару раз у меня и возникали сомнения в твоих мотивах.

Он подёргал простыню.

– Ты считаешь, я предал доверие Эллисон.

– Ты мог бы ей открыться. Конечно, я никогда не была знаменитостью, а тем более секс-символом, поэтому могу только догадываться, как раздражает, когда люди цепляются к тебе только из-за известности. Вроде того, как местные дамочки навязывались Такеру из-за фамилии, даже его не зная. Наверное, тебя гложут сомнения, нужен ли ты кому-то сам по себе.

Мейсон уставился куда-то вдаль:

– Очень проницательное наблюдение.

– Самое смешное, что Элли понимает тебя лучше, чем кто-либо. Её бывшего жениха грела мысль жениться на девушке из семьи Хоубейкер. Он юрист, а отец Элли был федеральным судьей с множеством важных связей, и пусть их состояние не дотягивало до обеспеченных жителей Лондона или Нью-Йорка, но средства имелись. Однако как только деньги кончились, а папа Элли, страдающий от болезни Альцгеймера, уже не мог представить потенциального зятя важным шишкам, будучи не в силах их даже вспомнить, Элли вдруг стала чужой. И разбираться с её проблемами Уэсли не захотел.

– Он идиот.

– Именно. – Сара присела на край кровати. То, как Мейсон кинулся на защиту Элли, дало ответ на незаданный вопрос. – Знаешь, она так волнуется, что тут же бы всё простила, позвони ты ей сейчас.

Мейсон внимательно посмотрел Саре в лицо.

– Если я так поступлю, – медленно сказал он, – если воспользуюсь её… порядочностью себе на пользу, то не заслуживаю прощения.

Чувствуя странную материнскую нежность, она похлопала его по накрытой простыней ноге. Симпатия к Мейсону только что переросла в уважение.

– Давай ты постараешься отдохнуть? Если что-то понадобиться, я буду внизу, пока не вернётся Такер.

– Сара? – позвал он, едва Сара шагнула к двери. – С тобой он… светится. И я этому рад.

– Как мило. Я тоже.

* * *

– С чего ты решил, будто я имею отношение к тому, кто вломился в твой дом? – спросил Карлтон с насмешливой снисходительностью.

На стол упала газетная вырезка. Статью с отпечатком большого пальца Хоубейкер забрал в качестве улики, но Такер принёс с собой другую, в которой речь шла о проблемах с расследованием пожара.

– Похоже, ты уже платил подонкам за выполнение грязной работы.

Не выпуская из руки бокал, Карлтон поднял вырезку.

– А, да, пожар в библиотеке. Ты решил сменить беллетристику на… как это называется? Расследование настоящего преступления?

Самодовольный ублюдок.

– В таком случае с этого дела я бы и начал. Интересный поворот, не правда ли? Статья о том, как внук выясняет подробности преступления деда.

Старик улыбнулся:

– Понятия не имею, откуда ты такое берёшь. Наверное, унаследовал от матери склонность к фантазиям.

– Не смей.

– Однако ты приходишь сюда и обвиняешь меня… в чём? – Он помахал газетной вырезкой. – В том, что я сжёг одно из самых исторически ценных и, к сожалению, плохо построенных зданий в Суитуотере? И зачем? Чтобы подарить городу новое, которое больше соответствовало моему вкусу? У меня есть собственная библиотека и полно других способов скрыть доход от налогообложения.

– Но не так уж много способов получить вот такой вид из окна, – Такер кивнул на речку и розовый простор неба, – когда почти всё место у реки уже занято. Особенно, если занято оно общественным заведением, попавшим в национальный реестр исторических зданий.

Карлтон положил вырезку на стол и разгладил.

– Если всё так, почему же я ничего не сделал, чтобы воспользоваться столь чудесным видом, раз теперь участок принадлежит мне?

Этого и Такер не понимал.

– Ты мне скажи.

– Я скажу вот что: я не причастен к злосчастному вторжению в дом на Баундри-стрит и травме… актёра, с которым ты живёшь.

– Его зовут Мейсон.

Карлтон небрежно отмахнулся.

– Не хочешь спросить, что украли?

– А зачем? Ждёшь, что я оплачу замену? Боюсь, ты зря потратил время.

– Ничего, потому что пропала лишь записка от моего отца, а её заменить не получится.

Старик смотрел прямо, но рука, державшая бокал, задрожала.

– Да?

– Да. – Чуя, что нащупал слабое место, Такер отодвинул стул и сел без приглашения. – Некоторое время назад я получил извещение, касающееся моей матери. Местный банк сообщал, мол, скоро надо снова оплатить аренду депозитной ячейки. А мне, исполнителю маминой воли, прекрасно известно её финансовое положение. Вот я и удивился: какая ещё ячейка? Что же она там хранила? Недели две назад я нашёл связку ключей на чердаке. И вот иду в банк, очень приятный банк, где люди приветливее, чем в твоём местном «холодильнике». И представь себе моё удивление, когда в ячейке оказываются вырезки из газет о старом пожаре и о посвящении новой библиотеке моей бабушке. Какая ирония, что в её честь ты назвал библиотеку, а я, к твоему разочарованию, стал писателем.

Карлтон промолчал, и Такер продолжил:

– А ещё в ячейке лежала записка, которую отец написал маме. Любопытно. Похоже, он собирался с кем-то встретиться по поводу неприятного дела. Папа почему-то считал себя виноватым. А тот, с кем он должен был свидеться, – имён не называлось, – явно обладал властью. Даже «шефа держал в кармане», если верить записке. И вот я надеюсь узнать, что же ты такого поведал моему отцу, своему сыну, разозлившее и расстроившее его настолько, что он слишком быстро вёл машину в плохих погодных условиях, стараясь поскорее добраться домой и оказаться от тебя подальше. Потому что в записке он сообщил, что соберёт вещи и перевезёт семью отсюда к чёртовой матери. В Нью-Йорк. В город, где я вырос, пусть и без него.

С морщинистого лица схлынули все краски, и Такер даже слегка забеспокоился – слишком уж старик походил на покойника.

– Дед?

Карлтон слепо уставился на реку:

– Никто не должен был пострадать. – Он говорил так тихо, что Такер засомневался, правильно ли расслышал.

– Ты об отце? Или о человеке, погибшем в огне?

– Они жили так… бедно. В нелепой однокомнатной квартире над чужим гаражом, бога ради. Я пытался заставить его переехать сюда, устроить нормальную детскую. Но он сказал, дескать, желает самостоятельности. В то время из всех домов, которые я сдавал в аренду, самым приличным было жильё на Баундри-стрит. Но ему полагалось… настоящее место. Что-то значимое. То, что пристало его воспитанию. Он был моим единственным сыном и наследником. Плохо уже то, что он зачал ребенка вне брака, так потом ещё и сглупил, сбежав и официально женившись на этой девчонке. Ему надо было перестать жить как представитель… богемы. Он продавал непрочные деревянные сундуки на фермерском рынке. Унизительно.

Такер впитал ошеломительную информацию, но решил подумать об этом потом.

– Погоди, дай-ка разобраться. Ты поджёг библиотеку… потому что хотел построить новое поместье на той земле? Что-то особенное для моих родителей?

– Я… – Карлтон покраснел и словно очнулся. – Понятия не имею, о чём ты.

Нет, он прекрасно всё понимал.

Такер наклонился, опустив руки между колен.

– Мы говорили о том, что ты приказал устроить пожар. О том, что твой сын умер, потому как был вне себя от твоего гнусного преступления, совершённого ради возможности затолкать его в большой дом с прекрасным видом на реку. Я ведь всё правильно понял? Скажи, ты хотя бы подождал, пока похоронят уборщика, погибшего в пожаре, прежде чем поведать сыну о своих грандиозных планах? И сколько ему понадобилось времени, чтобы обо всём догадаться?

– Я хочу, чтобы ты ушёл.

– Не сомневаюсь. Наверное, тяжко, когда подобное всплывает. Ты ведь очень постарался всё скрыть. Платил чиновникам, дарил новые общественные здания, лишь бы расследование прекратилось. Вот только я не понимаю: почему после того фиаско, ты снова проворачиваешь ту же аферу? Сжигаешь медицинский центр, чтобы поддержать свою строительную компанию…

Карлтон с такой силой поставил бокал, что хрупкая ножка сломалась.

– Тебе это наплёл молокосос Хоубейкер?

– Какого молокососа ты имеешь в виду? Того, чей проект ты помог уничтожить? Или действующего шефа полиции?

Старик фыркнул:

– Харбин, наверное, спятил, раз его назначил. А что касается другого идиота, ему не нужна помощь, чтобы что-то уничтожить, он и так большую часть времени валяется в пьяном угаре.

– Ты поселил в моём доме Джонаса Линвиля.

Немного успокоившись, Карлтон вытер льняной салфеткой капли бренди, попавшие на чистую чёрную рубашку. На тропинке за его спиной зажглись фонари, разгоняя тени сгущающихся сумерек.

– Я купил землю их семьи. И если после этого компания по аренде поселила их в доме на Баундри-стрит, я тут ни при чём.

– Ты – владелец этой компании.

– Ну да.

– Сперва я думал, что ты заставил их продать землю. Но теперь мне кажется, тут нечто большее. Они ведь работали на тебя, как и их отец, создавая проблемы для «Прибрежного Строительства»?

Глаз Карлтона задёргался.

– Как я уже сказал, у тебя живое воображение.

– Да, живое. Поэтому для меня не составляет труда представить, как ты приказываешь кому-то забраться в мой дом. Наверное, мама рассказала тебе, что у неё есть улики, связывающие тебя с пожаром. Полагаю, ты только потому и не вмешивался в нашу жизнь все эти годы. Не понимаю только, как ты узнал, что я заглядывал в её ячейку и принёс содержимое домой… Разве что за мной следили.

– Я и не знал, что ты такой параноик. – Но что-то мелькнуло в ледяных глазах. Чувство вины? Или страх? – В любом случае, как ты сам сказал, в записке не называлось имён и не было подробностей преступления. Значит, это не бесспорное доказательство, из-за которого стоило бы вламываться в дом.

– Стоило ли оно того, чтобы Мейсон провёл ночь в больнице с трещиной в голове?

– Уверен, тебе надо спросить предполагаемого преступника.

– Обязательно спрошу. И уверяю, если узнаю, что ты как-то спровоцировал этого подонка, я найду способ с тобой разобраться.

– Угрожаешь?

– Просто констатирую факт.

– Знаешь, тебе бы задуматься… Учитывая последние события, освещённые в криминальной хронике, твои проблемы вполне могут быть лишь плачевными последствиями выбора дурной компании. Думаю, тебе знакома поговорка про собак и блох.

Через секунду до Такера дошёл намёк.

– По-твоему, ко мне вломились, потому что… у меня отношения с Сарой?

– Её так зовут?

От презрения в голосе старика по спине побежали мурашки.

– Верно, Сара. И поучись пока правильно произносить её имя, чтоб не ошибиться, когда будешь делать запись в семейной библии.

Две пары серых глаз встретились.

– Ты такой же дурак, как твой отец.

– Благодарю. Выразить не могу, как это греет мне сердце. – Такер встал, возвышаясь над дедом. – И кстати, передача пары зданий вовсе не искупает содеянного. Погиб человек. И твой сын. И ты обманул Хоубейкеров. Целых три знакомых мне семьи погубил ты.

– Они сами себя погубили.

Удивительно, почему Такер всё же почувствовал укол разочарования.

– Продолжай себя в этом уверять. Безнадёжно, конечно, но лучше, чем ничего.

Глава 25

Сара не стала будить Такера, уже прекрасно зная, что опозданий можно избежать, только если проводить утренние процедуры у себя. И хоть он ратовал за рациональный расход воды, на её распорядок совместный душ оказывал отнюдь не такое полезное влияние, как на окружающую среду.

Едва удерживаясь от желания прикоснуться губами к впечатляюще мускулистому плечу, выглядывающему из-под смятой простыни, Сара отогнала неприличную мысль приготовить ещё порцию глазури.

И по привычке, что выработалась за последнюю неделю, перед уходом заглянула к Мейсону. Приоткрыла дверь и тут же ощутила ледяное дыхание ветра. Кондиционер рычал, вероятно, вне себя от того, что приходится так много работать.

Развалившийся на кровати Мейсон в клетчатой пижаме выглядел неплохо. Сара подозревала, что он именно ради неё перестал спать голышом. Или просто пытался не замерзнуть.

В любом случае он уже не был таким бледным, и глаза его всё реже застилала пелена боли. Прошлой ночью Сара застала их с Такером, Ноем и Брэнсоном Хоубейкером – который, судя по робкой улыбке, перешёл на сторону актёра – на заднем крыльце за игрой в карты и распитием пива.

Вряд ли врач разрешила подобные возлияния.

Застигнутый на месте преступления, Мейсон спрятал бутылку под стол и невинно улыбнулся. Значит, активно идёт на поправку. Сегодня у него встреча с доктором Рашид. Если она даст добро, завтра же он сядет на рейс до Нью-Йорка.

Сара не знала, что чувствует в связи с этой перспективой. Понятно же, у него контракт, карьера. До той жизни Суитуотеру как до луны.

Но, чёрт, она будет скучать по негоднику, хоть это и вызывало диссонанс в душе. Не потому, что Элли настолько мелочна и злилась на неё за заботу о Мейсоне. Наоборот, подруга радовалась, что он выздоравливает. Но парочка так и не разобралась в своих отношениях, а значит, с его скорым отъездом Элли постигнет очередное разочарование.

Закрыв дверь, чтобы не дать жаре победить прохладу, Сара вышла на улицу.

А добравшись до дома, с удивлением обнаружила на своём крыльце гостя.

– Доброе утро, – небрежно поздоровался Уилл.

– А, привет. – Сара решила, что глупо пытаться приглаживать растрёпанные после сна волосы. И представила, что причёсана и нормально одета, а не походит на неряху в одной из старых футболок Такера. – Ты жутко рано.

– Преступность не дремлет.

– Вроде ж в пословице речь про «не окупается»?

– Конечно, не окупается. Преступники мало спят, а невысыпающиеся люди некомпетентны, неуклюжи и глупы. – Уилл поднял чашку с дымящимся напитком. – Вот поэтому на восьмой день Господь сотворил кофе, чтобы дать полиции преимущество.

– Дай-ка запишу.

– Когда выпустишь футболки с надписью, я возьму двадцать процентов авторского гонорара. А, чёрт, на что не пойдёшь ради дружбы… Сойдёмся на пятнадцати.

Птица, спрятавшаяся в ароматных ветвях магнолии, затянула приветственную утреннюю песнь.

Плюнув на приличия, Сара села прямо на пол.

– Не подумай, будто я не рада видеть тебя до того, как успела почистить зубы и расчесаться, но что ты тут делаешь?

– Я с утра пораньше встречался с Джози и был допрошен по нескольким пунктам: почему мерзавец Джонас Линвиль до сих пор не арестован, что случилось с яблочным пирогом, который она обещала оставить Брэнсону, и когда я наконец найду милую девушку и перестану якшаться со всякими дикарками.

Сара улыбнулась и прислонилась к перилам.

– А ты с такими якшаешься? Выкладывай.

– Не в этой жизни. Хотя должен сознаться, что это я доел яблочный пирог.

– Вот так новости.

– И нам надо поговорить о Джонасе Линвиле.

Она вздохнула:

– Уилл, надеюсь, ты не решил, будто я тебя обвиняю в халатности? Знаю, у тебя хватает забот. Но ты нашёл его… убежище по соседству. Усилил патрулирование. И почти две недели тут тихо.

– Спорно, учитывая взлом и нападение.

– Но это имеет отношение только к Такеру и тому, что он рассказал о своём деде. Никакой связи с остальным. – Сара занервничала. – Ведь никакой?

Уилл потёр глаза, и только тут она поняла, как он устал. Кроме шуток, друг держался на ногах лишь за счёт кофеина.

– У меня есть только старые слухи, парочка совпадений, теорий и домыслов, англичанин с сотрясением мозга, отпечаток ботинка и заявление об украденной записке, с которой тоже ничего не ясно. Большинство улик, связанных с пожаром в библиотеке, пропали во время наводнения в девяносто восьмом. Следователь по поджогам вышел на пенсию, осел в Аризоне и не жаждет общения. Мужчина, которого твой отец назвал ручным поджигателем Петтигрю, умер. Остин Линвиль молчит, если вообще знает что-то важное, а его брат больше похож на привидение. Сейчас я ничего не могу предъявить деду Такера.

– Ты разговаривал с шефом Харбином?

– То есть с человеком, который, вероятно, у Петтигрю в кармане?

– Прости. – Сара поморщилась. – Понимаю, что для тебя это тяжело.

– Я уважаю Харбина. Уважал. Он выполняет свою работу, неплохой начальник и никогда не тиранил местных жителей во имя общего блага. Ради бога, да у него на кружке фотография внука. Однако я по-тихому проверил его финансы. И не нашел подтверждений взяточничества. Это не значит, что Харбин чист, просто достаточно умён, чтобы скрыть следы переводов.

– Ты должен сказать Такеру.

– Скажу, только хотел сначала переговорить с тобой.

– Ладно.

Теперь желудок завязался узлом, словно мокрая тряпка.

Уилл глотнул кофе и посмотрел на птицу, что сидела на дереве Такера и вдруг метнулась в сад Сары подобно жёлтой пуле.

– Ты отлично постаралась, – заметил он, когда щегол устроился чистить пёрышки на краю маленькой медной поилки, которую установили на прошлых выходных. – У тебя… как там говорят? Золотые руки.

– Уилл, я большая девочка. Давай сразу к делу.

– Ладно. Отпечаток пальца нам не помог, а вот след обуви, найденный у окна кабинета Такера, того же размера, что и в пустой квартире по соседству. Форма, конечно, отличается, так как один из них от кроссовки, а другой – от рабочего ботинка.

– У множества людей один и тот же размер.

– Конечно. Только у этих отпечатков особый характер износа. Не стану утомлять тебя подробностями, но судя по весу, размеру и стилю – во-первых, это мужчина, а во-вторых, он хромает.

– Джонас. – Сару опять скрутило. – Он хромает из-за выстрела Остина. Думаешь, Джонас вломился в дом Такера, ударил Мейсона и выкрал записку? Зачем? Откуда он о ней узнал? Считаешь, он, как и его отец, работает на Карлтона? И тот ему приказал…

– Да погоди ты. – Уилл погладил её по колену свободной рукой. – Я не могу всего объяснить. Пока. Хотя, по-моему, Карлтон Петтигрю не настолько глуп, чтобы нанять для взлома человека, которого уже подозревают в хулиганских выходках. Но поживём – увидим. У меня много косвенных улик, плюс твоё заверение, что звонил именно Джонас… В общем, можем быть уверены, что все проблемы исходят от него.

– Моё заверение? – Сара покраснела. – Думаешь, я ошиблась или выдумываю?

– Ты сегодня утром какая-то нервная. Боже, Сара, я просто говорю, что все имеющиеся против Линвиля улики любой адвокат с двумя работающими извилинами на клочки порвёт в суде. Если бы я смог посмотреть на его обувь, то у нас было бы что-то конкретное. Но я не потому ни свет, ни заря сижу на твоём крыльце и гляжу на твои нечищеные зубы и растрёпанные волосы.

– Что-то случилось? – Она инстинктивно протянула к Уиллу руку. – С твоим отцом или Харланом?

Поставив кофе, он накрыл её ладонь своей, согревая.

– Нет. Но мне приятно твоё беспокойство. Лучше… выложу всё, как есть. Ты слышала об изнасиловании после танцев в парке?

– Конечно. В магазине ходит много сплетен.

Копы постарались не раскрывать личность женщины, но в маленьком городке земля слухами полнится. Сара не знала помощницу библиотекаря, потому что та совсем недавно сюда переехала, а вот Элли была с ней знакома и очень переживала.

Пот на коже обратился в лёд.

– Вы нашли виновного?

– Ищем. – Уилл явно беспокоился. – Было темно. Он надел лыжную маску и перчатки и использовал презерватив. К тому же жертва немного… не в себе и мало что смогла нам поведать.

– Тяжело думать, когда напуган. А ещё интуитивно не хочется видеть насильника и признавать происходящее.

Уилл сжал её руку.

– Расследование не завершено, и я не могу вдаваться в подробности частной жизни потерпевшей, но… Дело не только… в посттравматическом стрессе, вызвавшем потерю памяти. Он сильно её избил, Сара. Очень сильно.

«О боже».

– Уилл, почему ты?…

– На месте преступления нашли отпечаток ботинка.

Сердце ушло в пятки.

– Рисунок и характер износа такие же, как у отпечатка под окном Такера. А ещё и Мейсона, и жертву изнасилования ударили по голове. Как представитель закона я обязан сообщить, что мы подозреваем Джонаса Линвиля. Как твой друг советую быть осторожной. – Уилл посмотрел Саре в глаза. – Не отходи от Такера, запирай чёртовы окна, а если тебя это не устраивает, переезжай к нам. Но тебе нельзя оставаться одной. Потому что из хулигана Джонас превратился в очень опасного преступника.

Она прижала руку к животу:

– Похоже на то.

– Я не шучу, Сара. – Голос Уилла смягчился. – У изнасилованной девушки длинные рыжие волосы.

Саре стало плохо. Она почувствовала, как по щеке покатилась слеза.

– И ты считаешь, он… изнасиловал её, потому что перепутал со мной? Из-за того, что разозлился на меня?

– Нет, не глупи! И не смей себя винить. – Уилл приподнял её подбородок пальцем. – Полагаю, он помешан на тебе.

– Почему? – Сару практически разрывало от чувства вины, отчаяния и ярости. – Потому что в детстве его старший брат надо мной издевался? Потому что якобы из-за меня этого брата упекли в тюрьму? Потому что я знаю мудрёные слова? Уилл, это глупо. Бессмысленно.

– А тебя изводил только Остин?

Она вытерла мокрые щёки.

– Он был главным мучителем. Джонас просто держался в стороне и наблюдал. Если Остина не было рядом, он говорил какую-нибудь мерзость. Правда несколько раз выслеживал меня по пути из школы, рвал мою домашку и всё такое. Но никогда физически не обижал, в отличие от Остина. Не подставлял подножки, не сбивал с ног. И не пытался изнасиловать.

– Сара, подумай. Было темно, он схватил тебя со спины. Сбил с ног и прижал лицом к земле. Ты же сама сказала, что когда страшно, сложно думать. И ты просто не хотела его видеть. Возможно ли, что в ту ночь на тебя напал именно Джонас?

– Что? – Сара замерла. – Конечно… – И чуть не сказала «нет». Но телосложение и цвет волос у братьев почти одинаковы. И разве её саму не удивило, насколько похожи их голоса? – Не знаю. – По какой-то причине, эта мысль пугала ещё сильнее. – То есть, я уверена и в то же время сомневаюсь. Боже, почему я сомневаюсь?

– Всё в порядке. Эй, всё в порядке. – Уилл встал с кресла, опустился на пол рядом с ней и крепко обнял.

– Сара!

Обернувшись на крик, Сара увидела, как полуодетый Такер соскочил с крыльца и теперь нёсся к ним.

– Что такое? Что стряслось?

Уилл потрепал её по плечу и встал.

– Я всё тебе расскажу, – обратился он к Такеру, – а Сара пока причешется.

* * *

– Ты должна остаться у меня, – настаивала Элли вечером при закрытии магазина. – Там Уилл, Брэн. И Харлан в завязке с тех пор, как Уилл в последний раз притащил его домой. У нас есть оружие, и мы умеем им пользоваться.

Сара машинально начала возражать, но вдруг запнулась:

– Погоди… Как это «мы»?

Элли смущённо заправила за ухо прядь чёрных волос:

– Меня научил Уилл.

– Правда? Когда? И почему ты не рассказывала?

– После разрыва помолвки с Уэсли. Уилл утверждал, дескать, стрельба поможет мне снять стресс. Ну, по мишени. При каждом выстреле я представляла лицо Уэсли, требующего вернуть ему кольцо, и в итоге решила, что брат прав.

Развеселившись, Сара сложила остаток маффинов в пакет на вынос.

– Так и вижу, как дочь Эвелин Хоубейкер шествует по городу с ружьем наперевес, задавая жару правонарушителям. Энни Оукли в миниюбке от Энн Тейлор.

– Прекрати. – Уголки губ подруги дёрнулись, но синие глаза тут же стали серьёзными. – Сара, пожалуйста. Тебе и раньше было несладко, но теперь, если Уилл прав, Джонас отправил Мейсона на больничную койку. И изнасиловал… ту бедняжку.

Пальцы слегка дрожали, когда Сара накрывала выпечку тканью.

– Поверь, я не забыла. Но и прятаться не могу. У меня есть жизнь, своё дело.

– Только по ночам, пока его не поймают.

– Элли. – Чувствуя беспокойство подруги, она погладила её по руке. – Если именно Джонас пробрался в дом Такера, откуда нам знать, что он всё ещё поблизости? Получив деньги от Карлтона, он мог уплыть на лодке и засесть где-нибудь на Арубе. И даже если ублюдок… зациклен на мне и не шибко умён, я не считаю его полным идиотом.

– Да, но…

– И я тоже не глупа. Услышав странный шум в тёмном подвале, я не полезу туда в тоненькой ночной рубашке и с бессмысленным взглядом.

– Да, но кто тебе помешает заняться сексом в лесу, когда поблизости разгуливает маньяк с топором?

Сара улыбнулась:

– Поверь, мы с Дармоедом отлично проведём время у Такера. Сегодня утром мне пришлось отрывать его от себя чуть ли не ломом, чтобы поработать. И… лёгок на помине.

Зазвонили колокольчики, и в магазин шагнул Такер с решительно поджатыми губами. Но заметив Элли, улыбнулся, тепло и легко.

– Элли. Как дела?

– Хорошо, насколько это возможно. – Она разгладила воротник платья без рукавов. – Как Мейсон?

– Доктор его отпустила.

– О. – Она свела изящные брови. – Прошла всего неделя, я думала, при таких повреждениях ему ещё далеко до выздоровления…

– Ему разрешили перелёт, но какое-то время всё равно придётся поберечься.

– Понимаю.

Увидев смешанные чувства в глазах подруги, Сара похлопала по пакету и заговорила нарочито весело:

– Я собрала остатки выпечки для баптистской церкви. Можешь тоже что-нибудь взять, если хочешь.

– Нет, спасибо. Но я пойду с тобой.

– Такер…

– Поедем на твоей или возьмём мой пикап?

– Ну хорошо. – Элли схватила сумочку с прилавка и, проходя мимо Такера, погладила его по щеке. – Ты не Энни Оукли, но сойдёшь. Пока, Сара.

– До завтра.

– Энни Оукли? – вскинул он бровь, едва Элли выскользнула за дверь.

– Феминистская шутка.

– Ладно. Тогда ты за рулём.

Сара почувствовала, как по телу разлилось тепло, и могла поклясться, что её кожа засияла.

– Люблю тебя. Я так тебя люблю.

Она не собиралась этого говорить. Пока не собиралась. И точно не над испечёнными утром булочками. Скорее, при луне за бутылкой вина. И хотелось бы, чтоб при этом на лице Такера отразилось что-то ещё кроме крайнего изумления.

Но, чёрт, Сара ни о чём не жалела.

– Я только возьму ключи.

– Сара, подожди. Ты… – С раздражённым ворчанием Такер упёрся рукой в прилавок и просто через него перемахнул.

А она застыла, разрываясь между смущением, испугом и сильным возбуждением. И оказавшись в крепких объятиях, только и сумела выдавить:

– Ого, да ты просто кладезь скрытых талантов.

– Сара. – Такер убрал её волосы, погладил по щеке. – Это правда?

– Нет, я солгала.

Он внимательно разглядывал упрямое выражение на её лице. Затем улыбнулся, будто кот, увидевший канарейку:

– Ты меня любишь.

– Бог знает почему.

– Потому что я честен, сексуален и неотразимо обаятелен.

– Сейчас ты мне не кажешься таким уж неотразимым.

И эта наглая ложь развеялась в прах, стоило Такеру наклониться и поцеловать Сару, глядя ей в глаза.

– Бери ключи.

– Я… что?

– Ключи. – Он привычно щёлкнул её по кончику носа. – Давай отвезём выпечку, чтобы отправиться домой, где я смогу воспользоваться твоей искренней привязанностью.

– Теперь жизнь с тобой станет невыносимой?

– Вроде того, – кивнул Такер и взял пакет за ручки.

– Знаешь, лучше я попытаю счастья с Дармоедом. Могу научить его набирать девять-один-один.

– Он уже дрыхнет на моей кушетке.

Сара прищурилась:

– Самый умный, да?

– А то, ты ведь меня любишь. – Он потряс пакетом. – Ключи?

Загнанная в угол, Сара только вздохнула и забрала из кабинета сумочку.

– Я тут подумала: пожалуй, лучше ты поведёшь. Заодно узнаешь, что такое компромисс. Дай тебе бог здоровья.

* * *

Такер даже сумел не особо ухмыляться по дороге в церковь. Если и было что-то забавнее раздражённой Сары, он пока этого не нашёл. Она сидела рядом в красивом белом платье с синими цветочками. Спина неестественно прямая – явно от злости. А скрученные в замысловатый узел волосы придавали ей слегка чопорный и благопристойный вид.

Такер с нетерпением ждал возможности распустить эти волосы.

Вспоминал, как они рассыпаются по подушке, когда Сара засыпает у него под боком. И как затуманиваются зелёные глаза, когда он, не в силах сдерживаться, будит её, чтобы вновь заняться любовью.

А ещё Сара держала его за руку, а потом без колебаний заботилась о Мейсоне.

И постоянно бросала ему вызов в интеллектуальном и эмоциональном планах. А физически? Секс был потрясающим.

Подъехав к перекрестку перед церковью, Такер остановился и помахал водителю справа.

– Умник.

И за словом в карман не лезла. Сумела одним махом признаться ему в любви и подкосить, точно секвойю.

Чего тогда удивляться, что он тоже влюбился без памяти?

Такер свернул на парковку старой белой церкви с витражными стёклами и красивой колокольней, укрытой сенью дубов, что покачивались на ветру с реки. И тут зазвонил его мобильник.

Такер выудил трубку из кармана, опасаясь, что Мейсона всё ещё тревожат шумы в голове. Но на экране высветился номер редактора.

– О, мне нужно ответить. – Если Мелисса перезвонила так быстро и настолько поздно, значит, она либо довольна правками в отосланной вчера рукописи, либо собирается предложить новое направление сюжета.

– Всё нормально, я вернусь через несколько минут.

Такер припарковался как можно ближе к чёрному входу и ответил на звонок, наблюдая за Сарой.

– Привет, Мел. Ну что скажешь?

Она прошла по извилистой бетонной дорожке и скрылась за углом.

* * *

– Что ты сегодня нам принесла?

Сара улыбнулась стоявшей у плиты пожилой женщине, которая помешивала, судя по запаху, свой знаменитый острый чили. Это блюдо навевало в основном невесёлыевоспоминания, но и хорошие тоже были.

– Овсяные маффины с бананом, булочки с корицей. Две дюжины сахарного печенья. Джози посчитала, что для продажи они чересчур румяные, хотя, по-моему, на вкусе это не отразилось. И специально для вас… большой кусок торта «Колибри» с клубникой.

– Не дразни меня.

Тёмно-карие глаза мисс Эсси засияли, стоило Саре открыть коробку.

– В таком случае вы бы надрали мне уши.

– Ням-ням. – Эсси вытерла руки о фартук, в который всегда облачала свою дородную фигуру, и подошла полюбоваться розовыми слоями, разделёнными вязкой глазурью. – Джозефина мастерски управляется с многоярусными тортами.

– Она искусница, вот только не умеет готовить чили, выжигающий все вкусовые рецепторы.

Эсси усмехнулась и погладила Сару по щеке:

– Ты умница. Всегда была умницей.

– Стараюсь. Ну, мой… – Парень? Любовник? Самоуверенная своевольная заноза в заднице? – Водитель ждёт, так что мне пора.

– Тебя привёз мальчишка Петтигрю?

«Глаз как у орла».

– Да.

– Джози говорит, что этот дар господень не так уж безнадежен.

– От Джози это своего рода комплимент.

– Верно. Береги себя, милочка.

– Обязательно. И постарайтесь не проглотить весь торт за один присест.

Сара обошла раскладные столы, которые добровольцы устанавливали в подвале три раза в неделю. Нуждающимся будут раздавать горячую еду.

Какое-то время её семья пользовалась услугами церкви.

Затем у них появился трейлер. А потом маленький коттедж, разделённый на две крошечные квартирки – временное укрытие, пока не удалось встать на ноги.

Разумеется, не бесплатно. Они работали сторожами, садовниками и раздавали еду. Сара наполнила чили примерно тысячу мисок.

И знала, что даже в самые тяжёлые времена мир не без добрых людей.

Она вышла через чёрный ход в удушливую атмосферу летнего вечера.

И тут ей зажали рот.

В панике вращая глазами, Сара ударила нападавшего локтем, но промахнулась.

– Тихо, тихо, – прошептал Джонас ей на ухо. – Разве так встречают старого друга?

Она не успела закричать, когда он потащил её к деревьям у берега реки. И едва вздохнула, а рот уже залепили липкой лентой, перекрывая кислород.

Несмотря на немалый рост, Сара всё равно заметно уступала Джонасу. И стремительно слабела. Но когда новые и старые воспоминания перемешались с накатившим ужасом, нашла в себе силы подавить эмоции и впилась в ублюдка ногтями. До крови.

– Ты чёртова сука! – Он зашипел от боли и вывернул Саре руки за спину. – Хотя ладно. Продолжай сопротивляться. Тем приятнее тебя ломать.

«Уилл был прав. Там, на игровой площадке… напал именно Джонас».

Пальмы сереноа резали голые ноги. Сара споткнулась о ветку сосны, но Джонас резко её удержал.

И хоть перед глазами всё плыло, она заметила лодку у старого ветхого причала.

– Мы с тобой немного прогуляемся, – сообщил Джонас.

* * *

С облегчённым вздохом Такер сунул телефон в карман.

Редактор не возражала против правок, только удивилась. Но посчитала, что роман выстрелит. Ещё немного подчистить, и он станет просто суперским.

Такер забарабанил пальцами по рулю, размышляя, что делать с Сарой. Подождать, пока книга выйдет и посвятить ей? Не слишком слащаво? К тому же это займёт несколько месяцев. Хотелось ли ему ждать так долго?

Есть о чём подумать.

Такер посмотрел на часы и понял, что проговорил по телефону почти пятнадцать минут, а Сара так и не вернулась.

Наверное, заболталась со старушкой. Как там её имя? Мисс Эсси. По словам Сары, именно мисс Эсси научила её готовить блюдо из варёных креветок, сосисок и картошки, которое она ему показала.

Он бы сейчас не отказался съесть что-нибудь такое. Живот согласно заурчал. Ведь надо лишь накидать продуктов в кастрюлю. Лично Такер представлял себе готовку иначе.

Но чем бы там дамы ни занимались, им пора закругляться. Он вновь покосился на часы. Ещё и вставать спозаранку, чтобы отвезти Мейсона в аэропорт Саванны…

Ещё через пять минут на лбу выступил холодный пот, и Такер выбрался из пикапа.

Сначала пошёл, а потом побежал к черному ходу.

И почти ворвался в церковь, даже взялся за дверную ручку, как вдруг что-то промелькнуло за деревьями. Он замер, повернулся к реке. И припустил в ту сторону.

* * *

Он явился, как воплощённое возмездие.

Только что Сара вырывалась из хватки Джонаса, а в следующее мгновение тот просто… полетел. Она с облегчением упала на колени и увидела Такера с перекошенным лицом.

Они с Джонасом сцепились на сырой земле у самого берега, молотили друг друга кулаками, и при равных габаритах Такер имел явное преимущество – его подстёгивала ярость. Тут Джонас достал из кармана складной нож, и Сара, испугавшись, попыталась крикнуть, позвать, предупредить:

– Такер! – Однако лишь что-то невнятно промычала под клейкой лентой, закрывавшей рот. Сорвав её, она бросилась вперёд. – Нет!

Клубок тел откатился дальше. Джонас замахнулся ножом, и вдруг они с Такером рухнули в воду.

– Нет, нет, нет! – С колотящимся сердцем Сара поползла по грязи, разглядывая реку округлившимися от паники глазами.

Течение тут слабое, но река куда глубже, чем кажется.

Ничего. Только тихий плеск воды о тростник.

– Такер! Ну же, давай. Сейчас самое время плавать как рыба, чёрт тебя дери!

В голове пронеслись сотни вариантов развития событий. Может, побежать в церковь за помощью? Нырнуть? Сара не знала, достаточно ли сильна, чтобы вытащить Такера. А потом вспомнила о лодке и спасательных жилетах и стала пробираться к причалу.

Она и не заметила, что где-то рядом шумит мотор, пока не раздался усиленный мегафоном голос:

– Стоять, полиция! Сара? Мать твою, уйди от лодки.

Сара бешено замахала руками, показывая Уиллу, что слышит его, а потом всё равно залезла на борт.

Прерывисто дыша, открыла сиденье, нашла спасательный жилет и, впившись в него дрожащими пальцами, тяжело вывалилась обратно на причал.

И принялась яростно сопротивляться, стоило Уиллу к ней прикоснуться.

– Успокойся, боже, Сара. Успокойся и расскажи, что случилось.

– Вода, – махнула она в сторону. – Такер там. Они под водой уже пару минут, а у Джонаса нож.

– Чёрт! Толливер, держи моё оружие. – Уилл передал пистолет Дэррилу, молодому человеку с круглыми чёрными глазами. Затем стянул ботинки и забрал у Сары жилет.

Тут из воды высунулась рука и вцепилась в край причала.

– Такер. – Боже, пожалуйста. Сара бросилась туда и склонилась рядом с Уиллом, чтобы схватить скользкую руку. Они потянули, и над водой показалась голова Такера.

Он тяжело с силой вдохнул.

– Тащи его, тащи!

– Дай мне другую руку, – приказал Уилл.

– Не могу, держу… Линвиля, – прохрипел Такер.

– Проклятье! – Уилл спрыгнул в воду. – Я его держу. Дэррил, помоги мне его вытянуть.

Больше переживая за любимого, Сара сжала его вторую руку, и вскоре он уже лежал на досках рядом с ней, ловя ртом воздух.

– Ты в порядке? – Она провела рукой по мокрым волосам и тяжело поднимающейся и опускающейся груди. Слёзы ручейками стекали по её грязным щекам. – Я думала, ты утонул. Решила, что потеряла тебя.

– Победил… проклятье… – Слова с трудом вырывались из сорванного горла.

– Что?

– Отец, бабушка, пра-прадед. Все утонули в этой реке. Этот ублюдок ещё дышит?

Сара неохотно оглянулась туда, где мокрый до нитки Уилл делал Джонасу искусственное дыхание, а Дэррил вызывал по рации скорую.

– Не знаю, вряд ли. – А не всё ли ей равно, дышит ли Джонас? Что лежит бледный, как смерть, всего в паре метров? Он её изводил, пытался похитить и изнасиловать.

Сейчас Сара не могла о нём думать.

– Ты был под водой так долго. Я не могла тебя найти. Я… о господи, Такер, у тебя кровь. – Она уставилась на быстро растущее пятно у него на плече. – Он тебя пырнул. Дай гляну, как там рана. Дэррил, пусть скорая поторопится!

– Сара. – Такер нащупал руку, которой она прижимала край своего платья к его плечу. – Сара, я в порядке. Он просто… ай, чёрт. Болит сильнее, чем когда он меня задел.

Он с трудом сел и сжал лицо Сары в ладонях.

– Я в порядке, это просто царапина. Посмотри на меня, – попросил, когда она затрясла головой, пытаясь разглядеть его рану. – Ты меня не потеряла, я никуда не уйду.

– Я так испугалась, – отрывисто прошептала Сара, уткнувшись лицом в его мокрую шею.

– Ещё бы. Если этот ублюдок не умер, я его прикончу.

– Не за себя испугалась. Или не только за себя. За тебя.

Такер большим пальцем смахнул слезинку с её щеки, а Джонас позади них закашлялся.

Сара повернулась как раз, когда Уилл перевернул ублюдка на бок, и из него вылилось полречки.

– Не умер, – констатировал Уилл и вытер рот тыльной стороной руки. – Но я буду очень благодарен, если ты не станешь пытаться его прикончить, Такер. Как-то нет желания вновь делать ему искусственное дыхание.

Послышался приближающийся вой сирены скорой, и Джонас слабо застонал.

– Ты имеешь право хранить молчание, – с отвращением сообщил ему Уилл.

* * *

– Такер? – позвала Сара у подножия лестницы.

– Я наверху.

Она поднялась в комнату Мейсона. Кондиционер не шумел; утренний свет пробивался через старинные кружевные занавески, покрывая пол золотыми паутинками. Сара перевела взгляд с пустой аккуратно застеленной кровати на Такера, изучающего внушительный комод.

Хмурое выражение его лица задело в сердце какие-то струны. А стоило ему посмотреть на неё и улыбнуться, как те самые струны запели от невыносимой любви к этому мужчине.

– Привет. Мейсон улетел без проблем?

– Он уже на пути в Нью-Йорк.

– Хорошо. – Сара почувствовала лёгкую грусть. – Знаю, тебе будет его не хватать.

– Угу. Это сделал мой отец.

– Что?

Она склонила голову набок, не понимая резкой смены темы.

– Этот комод. – Такер провёл рукой по гладкой поверхности – кажется, сосновой – простой и крепкой мебели. А затем открыл верхний ящик. – Мейсон нашёл это, когда собирал вещи.

Сара подошла ближе. На задней стенке красовались вырезанные инициалы «К.Т.П.» и дата. Выходило, что Такеру в то время был год от роду.

– Наверное, отец сделал его для меня. Для моей детской.

Сара сжала его руку. Дав показания и заехав в больницу, чтобы Такеру наложили швы и сделали прививку от столбняка, они вернулись домой и часами лежали в кровати, болтая обо всём на свете. И теперь она знала, что он изо всех сил старается заполнить пустоту, вызванную потерей отца.

– Какой красивый. Теперь я вижу, откуда у тебя талант плотника.

Такер какое-то время молча смотрел в открытый ящик.

– Маме, наверное, не удалось захватить его с нами. Комод бы не поместился в машину. Я, эм… – Он потёр глаза и кашлянул. – Когда я заинтересовался плотничеством и строительством, то смастерил для неё маленькую шкатулку на День матери. Получилось не так уж плохо, пока я не нарисовал на крышке… ну, назовём это цветочком.

– Полагаю, у тебя нет скрытого таланта к рисованию?

– Пожалуй, он настолько скрыт, что совершенно неопределим.

– Какое облегчение, а то я уже заволновалась, что ты идеален. – Такер прищурился, и Сара рассмеялась. – Рассказывай дальше.

Он снова посмотрел на ящик:

– Она плакала над этим подарком. Плакала. Я решил, что это обычная реакция, но… помню, в ту ночь она рыдала в своей комнате. Пыталась не шуметь, но стены нашей квартиры были тонкими как бумага. Я ещё подумал: «Надо же, ей так понравилась шкатулка». И начал мастерить ещё, чтобы её порадовать. А теперь понимаю, что маме просто было грустно. Я напомнил ей об отце.

Сара снова сжала его руку:

– Нет, она тобой гордилась. Пусть ей было грустно, но она тобой очень-очень гордилась.

– Ты права. – Такер закрыл комод. – А деду не нравилось, что отец делал подобные вещи, работал руками.

– Значит, тем более радуйся, что унаследовал такой талант.

Такер развернул Сару в объятиях. Вздохнув, она прижалась к нему потеснее.

– Ты ничего не сказала о роли моего деда в случившемся.

Сара вздохнула. От Уилла они узнали, что старик позвонил в службу спасения, уверяя, будто Джонас Линвиль застал его за бокалом бренди в саду и уплыл на лодке только после того, как Карлтон согласился перечислить деньги на указанный счёт в обмен на какую-то записку, которую якобы написал его сын. По словам старика, Линвиль «бесновался и был явно не в себе», и ему пришлось согласиться на все требования, потому что «парень притащил пистолет».

– Полагаешь, твой дед обманул Линвиля?

– Не сомневаюсь. И теперь, если Линвиль будет утверждать обратное, ему не поверят из-за обвинений в нескольких серьёзных преступлениях. Карлтон подстраховался. Он мог заплатить. Куда проще, особенно, если засранец узнал о проклятой записке, подслушав наш разговор у старой библиотеки. Но тогда дед потерял бы контроль над ситуацией. И зачем прогонять таракана, если можно его задавить?

– Твои показания о записке подтверждают версию Джонаса.

– Вот парадокс, да? В любом случае записки больше нет. Дед может клясться, дескать, никогда её не видел, но я знаю, что он от неё избавился. – Такер вздохнул и чмокнул Сару в макушку. – Пожалуй, не стоит сейчас об этом говорить. У меня для тебя пара вещей. Одна из них предназначена Элли. Иди сюда. – И взяв её за руку, повёл к своему кабинету. – Сначала это.

Сара уставилась на конверт с надписью «Эллисон». Красивый почерк…

– Что это?

– Письмо от Мейсона. И не спрашивай, я без понятия. Но, пожалуйста, отдай его Элли, чтобы мне не пришлось говорить нечто вроде «Мой друг попросил передать» и чувствовать себя школьником.

– Ладно. – Её губы дрогнули.

– И второе.

Такер заколебался на секунду, а потом достал из стола большую стопку листов. Сара прочитала первые предложения, и её сердце прерывисто забилось.

– Твоя последняя книга?

– Да. – Он провёл рукой по растрёпанным волосам. – Я подумал, что тебе захочется её прочитать.

– Конечно, с удовольствием.

– В общем, она о парне, по сути, совсем молодом. Двадцать лет, звезда команды колледжа и собирается стать профессиональным спортсменом. Вся жизнь впереди. И тут они с девушкой, с которой у него всё серьёзно, попадают в аварию.

– Ой. – Неровно бившееся сердце чуть ёкнуло. – Как ужасно.

– А иначе никакого бы сюжета не было. Парень оказывается в инвалидной коляске. Сражается с депрессией, зависимостью от алкоголя и обезболивающих. Даже пытается покончить с собой.

– Как… сложно.

– Девушка – любовь всей его жизни – погибла в той аварии. Истекла кровью до того, как прибыли спасатели. А он не мог добраться до неё и помочь.

– Потому что парализован.

– Точно.

«Да пристрелите меня, и дело с концом».

– Что ж, уверена, это очень трогательный роман.

– Конечно, всё меняется к лучшему. Герой занимается с футбольной командой, с детьми из бедных семей. С одним мальчиком у них завязывается дружба. И чем больше времени герой с ним проводит, тем сильнее влюбляется в мать этого ребенка, которая воспитывает сына одна.

– Очень милый конец.

Самодовольно улыбаясь, Такер прислонился к столу:

– Я так и думал. По крайней мере, до того, как кое-кто сказал мне про холодильники, а ещё у подружки героя всё дёргалась рука, когда я пытался её убить.

– Ты… что?

Он кивнул на рукопись:

– Настоящее проклятье. Сколько бы я ни пытался, она не желала сдаваться. Так что героиня выжила. Он выжил. Только в своём состоянии отталкивал её всякий раз, когда она пыталась его поддержать. Но они оба выжили. Героиня пускается во все тяжкие, рожает от мужчины, не способного позаботиться даже о себе, не то что о женщине с ребёнком. Потому она растит малыша сама. И после долгих споров и проволочек, вопреки здравому смыслу, соглашается позволить мальчику вступить в футбольную команду.

Сара заулыбалась:

– Ты не убил девушку.

– Я не убил девушку. И знаешь?… Она лучший персонаж из всех, что я когда-либо создавал. Я влюбился в неё. И наградил рыжими волосами.

– Ты… – На глаза навернулись слёзы. – Чёрт побери, да с тобой я плакала больше, чем со всеми другими мужчинами вместе взятыми.

– Удивительно, но я совсем не против твоей сентиментальности. – Такер взял ещё листок со стола и положил на рукопись. – Надеюсь, ты и дальше будешь так реагировать. Скажем, следующие лет пятьдесят.

Когда до Сары дошёл смысл его слов, слёзы полились на бумагу.

– Такер. – Она снова взглянула на посвящение.

«Моей жене. У меня были корни, а ты показала, как заставить их расцвести».

– Я собирался подождать до самой публикации. Сделать сюрприз. Решил, что ты вряд ли откажешься, если это пойдёт в печать. Но после вчерашнего… Я понял, что не желаю ждать.

– Я не знаю, что сказать.

– Начни с «да».

Она улыбнулась его ворчанию:

– А я что-то не слышу вопроса.

– То есть недостаточно того, что я изменил проклятый сюжет и посвятил тебе роман? Ладно, ладно, – продолжил Такер, увидев, как сузились её полные слёз глаза. – Я тебя люблю. Может, плюнешь на здравый смысл и выйдешь за меня?

Сара расхохоталась, просто не сдержалась. А потом набросилась на него, уложив на стол. Бумаги вихрем разлетелись по комнате.

– Я тоже тебя люблю. – Она покрыла его лицо поцелуями счастья. – Так люблю… К чёрту здравый смысл.

– Умница. – В глазах Такера светилась нежность. – Если позволишь, я достану кольцо из ящика стола.

– А мне ты нравишься здесь. – Сара убрала волосы с его лица. – Такер, не могу найти слов, чтобы выразить, как много ты для меня значишь.

– Ничего страшного, я писатель. Позволь мне управляться со словами.

И Такер принялся целовать её, пока их обоих не окутала мерцающая дымка любви.

Примечания

1

Линия Мейсона-Диксона (англ. Mason-Dixon Line) - граница, проведённая в 1763-1767 годах английскими землемерами и астрономами Чарльзом Мейсоном и Джеремайей Диксоном для разрешения длящегося почти век территориального спора между британскими колониями в Америке. Линия чётко определила границы современных американских штатов Пенсильвания, Мэриленд, Делавэр и Западная Виргиния. До гражданской войны линия Мейсона-Диксона служила символической границей между свободными штатами Севера и рабовладельческими штатами Юга.

(обратно)

2

Речь о сериале «Шоу Энди Гриффита» и, соответственно, персонажах: шерифе Энди и помощнике шерифа Барни.

(обратно)

3

Дождевой талон – корешок билета на стадион, дающий право прийти на игру, перенесённую по случаю дождя. В переносном смысле – просьба или обещание принять приглашение или повторить встречу как-нибудь в другой раз.

(обратно)

4

Троп придуман писательницей Гейл Симон во время онлайн дискуссии о комиксах с друзьями. Речь идёт об эпизоде из "Зелёного Фонаря", когда герой приходит домой и обнаруживает, что злодейский злодей убил его подружку и запихнул тело в холодильник.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

*** Примечания ***