Идентификация эльфа [Дмитрий Владимирович Хоменко] (fb2) читать постранично

Дмитрий Владимирович Хоменко Идентификация эльфа

1

Либерия была устроена слишком рационально, чтобы избежать извращений. Излюбленное место туристов, особенно с востока, неизменно удостаивалось от них массы всевозможных эпитетов. Вот только все чаще эти эпитеты сопровождались словом «слишком». Употреблялось оно в основном подсознательно, от избытка положительных эмоций, но существа думающие уже успели обратить внимание на эту особенность и крепко задуматься.

Мышонок–альбинос Миклош в последнее время задумывался чаще, чем кто–либо другой. Потому как директор бюро общественного спокойствия чаще других сталкивался с самими извращениями.

Вот и сейчас он стоял посреди великолепного фруктового сада, широко расставив ноги и заложив руки за спину. Поза была для этого скромного и тихого существа нехарактерной, но только таким образом ему удавалось подавлять в себе дикое желание закурить излюбленную сигару. Идеально ухоженный сад министра здраворазвития был не очень подходящим местом для курения. И все же Миклош не удержался, вызвав удивленные взгляды присутствующих оперативников, криминалистов и свидетелей. Один из сотрудников, направлявшийся в сторону Миклоша, резко остановился, словно напоролся на невидимую стену, и с выражением легкой брезгливости на лице начал докладывать первые результаты осмотра места извращения, или как теперь было принято говорить, патологии.

— Молодая самка, едва достигшая половой зрелости. Нездешняя, документов при ней не обнаружено, на отпечатки пальцев рассчитывать тоже не приходится, — они у нее просто отсутствуют вместе с руками. Судя по обработке ран и швам, конечности ампутировал не извращенец, а профессиональный хирург, или, по крайней мере, студент старших курсов медицинского факультета какого–то престижного университета.

«Когда же нам начнут присылать нормальных сотрудников, а не всяких Шерлоков и Эркюлей», — подумал Миклош. Доклад тем временем продолжался.

— Смерть наступила около полуночи в результате удушья. Колотых или резаных ран на теле не обнаружено, следов изнасилования — пока тоже. — Тут, видимо, хладнокровие все–таки покинуло юношу, и в голосе проскользнула дрожь. — Шеф, тело просто нафаршировано грушами. Через все возможные отверстия.

Миклош и сам это видел, но, похоже, сотрудник не смог удержать в себе то, что его больше всего поразило.

— Продолжайте осмотр, — приказал мышонок и скрылся за клубами табачного дыма.

— Похоже, у нас будут серьезные проблемы с этим делом, — услышал он рядом с собой голос своего заместителя Эрика, прозванного за цвет волос Рыжим.

В это момент утреннее солнце наконец–то соизволило подняться над садом и тень огромного эльфа, словно в подтверждение сказанных им слов, полностью накрыла непосредственного начальника.

— Откуда такая уверенность? — больше для проформы поинтересовался Миклош, и так не сомневавшийся в резонансе, который вызовет лежавшее в нескольких метрах от него фаршированное грушами тело.

Но Эрик все же сумел его удивить.

— Она эльфийка, Мик. Из «возвышенных», — сказал он.

Миклош по–новому посмотрел на жертву и только теперь обратил внимание на некоторые особенности ее внешности, указывавшие на происхождение. Самым веским доказательством был волосяной покров на ее стройных ножках. Только самки и дочери рыцарей древнего эльфийского ордена оставляли природную растительность на теле в первозданном виде, тогда как представительницы других видов всячески с ней экспериментировали: красили, мелировали, завивали, а то и вовсе удаляли.

— Только этого нам и не хватало, — подвел предварительные итоги осмотра места извращения Миклош и в сопровождении рыжего заместителя направился к дому хозяев чудесного сада.

Министр здраворазвития Савонорола обладал тремя довольно распространенными в Либерии добродетелями: ленью, коммуникабельностью и чувством меры. Многие граждане могли похвастаться наличием этих достойных качеств, но по отдельности. Савонорола же был одним из немногих обладателей всех трех сразу, что и ставило его в один ряд с самыми выдающимися руководителями в истории государства. Он никогда не делал то, что за него могли сделать другие, всегда находил точки соприкосновения даже с самыми ярыми своими оппонентами и принципиально не употреблял слова «никогда» и «всегда». Его сад, дом и семья воспринимались общественностью всего лишь как удачное дополнение почти идеального образа министра, и вездесущие папарацци давно потеряли к нему интерес. Даже Миклошу понадобилось какое–то время, чтобы воспринять сад министра как место произошедшей патологии. Поэтому, увидев хозяев дома в хорошем расположении духа, мышонок решил, что они еще не успели увязать труп молодой самки со своими уникальными грушами.

Министр и его супруга приняли Миклоша и Эрика в гостиной, которую можно было приравнять к шедеврам