Ай, да Пятёркин. [Петр Иванович Шеманаев] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
У окна
Три года я ходил в детский сад. Вернее сказать, меня туда водили. И вот, наконец, я иду в первый класс. Мама хотела проводить меня, но я сказал ей: — Нет! Буду ходить сам! Должна же быть какая-то разница между школой и детским садом? — Должна быть! — поддержал меня папа. — Тем более, что школа в соседнем переулке. Не заблудишься! Я ждал первое сентября с таким нетерпением, с каким не ждал даже хоккейных матчей и взрослых фильмов, которые показывают по телевизору. Ещё до первого сентября я не раз бегал в соседний переулок, который раньше был для меня просто переулком, а теперь стал самым главным местом в жизни, куда меня прямо-таки тянуло с утра до вечера! — Ничего, тебе ещё надоест этот переулок, — сказал сосед с верхнего этажа, который учился в девятом классе. Но я ему не поверил!Первого сентября я в школу не пошёл, а помчался. Когда я вылетел из парадного, меня остановил на минутку тихий, но какой-то такой голос, что его нельзя было не услышать: «Ты в школу?» Я обернулся и увидел в окне первого этажа женщину. Она смотрела на дорогу. На ту самую, которая вела в школу. Будто ждала кого-то. Не буду рассказывать, как нас всех собрали во дворе школы, разделили по классам и поздравляли, потому что я от волнения плохо это запомнил. А потом зазвенел звонок. Самый первый школьный звонок в моей жизни. — Ничего, скоро будешь ждать звонков, которые объявляют переменки, а не уроки, — предсказал мне мой сосед — девятиклассник с верхнего этажа. Но я и тут ему не поверил! Первый раз мы вошли в школьный вестибюль. Поднялись по лестнице… И я увидел мраморную доску с золотыми буквами. Я тогда читал ещё не очень хорошо… Но слова «пали смертью храбрых» я прочитал сразу. И остановился. — Это бывшие ученики нашей школы, которые сражались за Родину, — объяснила учительница, которая шла впереди. На первой же переменке я снова вернулся на ту лестничную площадку, где была мраморная доска с золотыми буквами. И стал читать имена и фамилии, имена и фамилии… Предпоследним на мраморной доске был Сергей Шмаков. Эта фамилия была мне знакома. «Но откуда?»— подумал я. Когда очень хочешь что-нибудь вспомнить, это обязательно не вспоминается. И я мучился весь следующий урок. А к концу вспомнил: «Это же на табличке квартиры у нас в доме, на первом этаже, написано: «Е. Шмаковой—3 звонка». Я люблю читать дощечки на квартирных дверях. Когда я первый раз возвращался из школы, та пожилая женщина опять стояла у окна. И смотрела на дорогу, словно ждала кого-то. Она была очень седая. А на глазах у неё были очки. — Вернулся из школы? — спросила она. — Вернулся, — ответил я. — Как тебя зовут? Не Серёжей? — Нет… Вовой. Больше она ничего не сказала. Осень в том году была очень тёплая. Окно на первом этаже было открыто и на следующий день, и потом тоже. И всегда по утрам, когда я бежал на урок, в окне стояла та седая женщина и смотрела в сторону соседнего переулка. Иногда она стояла там и когда я возвращался из школы. — А вас как зовут? — не выдержал я однажды. — Еленой Степановной. Может быть, ты зайдёшь? Или домой торопишься, проголодался? А у меня ничего такого… особенного нету. Я и правда хотел есть. Но зашёл. Она жила в большой комнате. На стене не было ничего, кроме часов. А на столе, под стеклом, были три фотографии. — Мне долго-то стоять трудно, — сказала она. — Я всё больше сижу. И тогда вижу… Она погладила рукой стекло, а мне показалось мальчишку лет семи или восьми, который там, под стеклом, смеялся. Его сфотографировали, наверно, где-то на юге, потому что на голове у него была панама. И он щурился… От солнца, наверное.
— Его уже давно нет, — сказала она. — Очень давно. Он погиб. — Смертью храбрых? — тихо спросил я. Она ничего не ответила. Опустилась на стул и стала смотреть туда, под стекло. — Он учился в твоей школе, — сказала она. — Я знаю. Он и сейчас там, у нас… На мраморной доске. С тех пор я часто подхожу к квартире на первом этаже и три раза нажимаю на кнопку. Елена Степановна встречает меня. И спрашивает, что было в школе. Я рассказываю ей, даже если у нас в школе ничего особенного не произошло. Я всё равно рассказываю, потому что она хочет слышать про нашу школу. А зимой окно на первом этаже покрывается разными белыми узорами. Но и тогда, утром, убегая в школу, я вижу лицо Елены Степановны. И когда я возвращаюсь домой, она тоже смотрит на дорогу…
Ай, да Пятеркин!.
Есть фамилии, которые никак не отражаются на судьбе людей, которые их носят. Ну, например, какая, в самом деле, разница —
Последние комментарии
7 часов 23 минут назад
7 часов 24 минут назад
12 часов 43 минут назад
16 часов 24 минут назад
16 часов 45 минут назад
17 часов 39 минут назад