«Инженеринг» Жюля Верна [Вера Константиновна Харченко] (fb2) читать постранично, страница - 4

процессуальным, что характеризует технический склад ума главного героя повествования. Будь у Сайреса Смита одна только серная кислота, и то он мог бы, обработав ею какое-либо вещество вроде тюленьего жира, выделить из этой смеси глицерин, а затем, залив полученное соединение крутым кипятком, он без труда высвободил бы из него олеин, пальметин и стеарин. Но для упрощения дела Сайрес Смит предпочел омылить жир раствором извести.

Итак, перечни минералов ли, животных ли, растений у писателя внушительные, что отчасти продиктовано, повторим, сюжетом. Но обратим внимание еще на одну особенность этих перечней, «каталогов». На известное читателю (стеарин, голуби, кедры) писатель не преминет нанизать неизвестное (пальметин, куруку, деодары), интригуя феноменом новизны, который сейчас стал предметом особой научной дисциплины — кайнэрастии^[11]. Конечно, встречаются списки и со всеми общеизвестными обозначениями, и со всеми абсолютно неизвестными, как в следующем контексте: Среди этих раковин были фазианеллы, сверлильщики, тригонии и много других. Но преобладает у Жюля Верна как раз нанизывание неизвестного на давно и хорошо усвоенное.

А мы знаем ли хотя бы обезьян? Да ведь это обезьяна, макака, сапажу, мартышка, орангутанг, бабуин, горилла, сагуни! <…> Какой она была породы — шимпанзе, орангутанг, горилла или гиббон — неизвестно, но относилась она к человекообразным обезьянам <…> Это был орангутанг, а орангутангам не свойственны ни кровожадность бабуина, ни легкомыслие макаки, ни нечистоплотность сагуина, ни непоседливость маго, ни дурные наклонности павиана!

Вчитываясь в эти контексты, мы замечаем списочные добавления не только к изначальному «каталогу», но также добавления выразительно упакованных знаний. Первая упаковка: какие обезьяны относятся к человекообразным, а вторая «знаниевая» упаковка: каковы особенности почти каждого вида из только что перечисленных.

Интересно в романе еще вот что. При сдержанной, «мужской» образности, при подчас банальных метафорах и сравнениях роман благодаря в том числе и «каталогам» воспринимается не только познавательно, но и эстетически. Здесь мы сталкиваемся с феноменом, о котором писал географ Н. Н. Михайлов: «Мы в одно время получаем эстетическую и познавательную ценности, которые тесно связаны в самом предмете и в акте восприятия и соображения. Знание излучает свет поэзии»^[12].

Роман учит наслаждаться многообразием мира. Если в одном месте эвкалипты просто перечисляются среди других древесных пород, то далее раскрывается уникальная особенность этих деревьев: Нет на свете ничего чудеснее и своеобразнее этих огромных деревьев из семейства миртовых, листья которых повернуты ребром к свету и не загораживают солнечных лучей, доходящих до самой земли! Это уже поэзия не только знаний, но и мироздания.

…И получили железную крицу с корявой губчатой поверхностью; это железо еще надо было проковывать… А еще дальше Герберт приметил несколько лардизабаловых деревьев, — из их гибких ветвей, вымоченных в воде, получаются превосходные канаты…

Это был ягуар… Герберт узнал кровожадного соперника тигра, еще более опасного, чем кагуар, который всего лишь — соперник волка!

Представим еще одну упаковку сведений. Само собой разумеется, у Сайреса Смита не было ни чесальной, ни трепальной, ни гладильной, ни прокатной, ни сучильной, ни прядильной машины, ни механической прялки, чтобы прясть шерсть, ни ткацкого станка, чтобы изготовить ткань, и ему пришлось обойтись самыми простыми средствами, так чтобы не ткать и не прясть. По существу, это фотография целой фабрики, демонстрирующая и сложность, и последовательность производственных процессов.

Каталоги работают на дидактику знаний, тогда как афоризмы, коих в романе совсем немного, — на дидактику поведения.

Ведь у наших аэронавтов были знания, а раз у людей есть знания, они всегда выйдут победителями там, где других ждет прозябание и неминуемая гибель.

Впрочем, необходимость — лучший учитель, и ее больше всех слушаются.

— Но пока что давайте устраиваться здесь как навсегда, — сказал Гедеон Спилет. — Ничего не надо делать наполовину.

Но охота, как и любое дело, требует внимания, иначе успеха не добьешься.

Что в этих сентенциях гениального? Но вот оказывается, что мы обращаем внимание и на них, потому что несколько подустали от постмодернизма, интертекстуальности, релятивизма, если еще поумнее сказать — от амбигуэнтности и нуждаемся в простых и правильных словах, которые детки незаметно проглотят, следя за увлекательным и напряженным, закрученным, как пружина, сюжетом. Однако и сам сюжет работает на доказательства простых истин. Не случайно за рубежом есть термин «майнридотерапия». Чтение приключенческих романов помогает преодолевать те ситуации, которые иногда подводят под