Месть женщины [Наталья Анатольевна Калинина] (fb2) читать постранично

Наталья Калинина Месть женщины

В стеклянный купол над головой светило голубое безоблачное небо. Просторное помещение внизу напоминало морскую лагуну — бирюзовая вода в солнечных бликах, золотистый песок, ракушки, галька. Сбоку — увитый мелкими розочками грот.

И ни души вокруг.

Она очутилась в большом зале с зеркалами. Такой она видела в своих детских снах в ту пору, когда отдавалась всем существом балету. Зазвучала негромкая музыка — ее любимое Анданте состенуто из "Щелкунчика".

Неужели это тоже иллюзия?

Что с ней происходит в таком случае?

Может, это сон?

Мне прежде снился сон прекрасный,

Виденье дивной красоты…

Действительность! ты речью властной

Разогнала мои мечты.

Джордж Байрон,

перевод с англ. В. Брюсова

Часть первая

Эдвард Тэлбот был старшекурсником Йеля. Он походил на своего отца, как может быть похожа роль, сыгранная в фильме, на актера, ее сыгравшего. Да, внешне был вылитый Эндрю Смит, но на этом сходство с отцом ограничивалось. В отличие от отца, бывшего, как говорится, чистым гуманитарием, Тэд отдавал явное предпочтение точным наукам, все без исключения искусство считал чепухой и маразмом, женщин называл не иначе, как «this lustful thing»^[1], мужчинами не интересовался вообще. Тэд хотел стать крупным специалистом в области нейрохирургии. Его педагоги пророчили ему солидную карьеру.

За годы учебы в Йеле Тэд исподволь сформировал собственное мировоззрение. Согласно ему страны, достигшие большого взлета в гуманитарной области — к ним он относил в первую очередь Италию с Германией, — рано или поздно приходят к фашистской диктатуре. У него была стройная теория, подкрепляющая этот весьма интригующий вывод. Вкратце суть ее сводилась к следующему: ум следует упражнять точными и прикладными науками, направленными на то, чтобы сделать человеческую жизнь практичной и удобной в самом утилитарном смысле этих понятий, — вот тогда он будет работать четко и без сбоев. От занятий науками гуманитарными — к ним он относил все без исключения искусства, литературу, философию и даже историю с археологией — разум дает сбой, чреватый массовым помешательством.

Хоть Тэд и готовился стать врачом, он презирал человеческую плоть и дух ставил на несколько порядков выше материи. Что касается человеческого разума, служению которому Тэд собирался себя посвятить, на него он возлагал особую миссию. Согласно концепции Тэда, разуму человека предстояло со временем превратить мир в некую среду обитания высших существ, живущих во имя вечного совершенствования своего мыслительного аппарата.

Что касается Сьюзен-младшей, то есть Сью, она была полной противоположностью брату. Можно сказать, это были мир и антимир.

В детстве Сью Тэлбот-младшая была очень похожа на отца, но за какие-то два года ее черты и весь облик преобразились настолько, что двоюродная тетка, не видевшая племянницу два года, не узнала ее, когда она прикатила к ней на ранчо в компании со своим дружком. И поскольку молодые люди сломали ворота и чуть не задавили горячо любимого пуделя хозяйки, кинулась было звонить в полицию, но, к счастью, что-то случилось с телефоном. Сью потом еще долго хохотала и передразнивала тетю Джеральдину, кричащую в трубку неисправного телефона, что ей угрожает парочка вооруженных до зубов террористов.

Сью не проявляла никакого интереса к наукам, о существовании литературы и искусства лишь смутно догадывалась, зато была помешана на сексе. В первый раз она попробовала заняться им ни рано ни поздно по нынешним временам — в четырнадцать с половиной лет. Ее наставником в этом деле оказался негр — сторож принадлежавшего ее отцу поместья в Лос-Анджелесе, которого она сумела совратить, будучи сведущей в делах подобного рода лишь сугубо теоретически.

Девочке очень понравилось то, что произошло на круглой материной кровати в комнате, где зеркальным был даже потолок. Она видела каждое движение их нагих тел. Мраморная белизна ее кожи резко контрастировала с блестящей, цвета кофейной гущи, кожей Стива, и это ее очень возбуждало. Она даже не испытала боли, когда Стив лишил ее невинности, а когда он выдохся, разочарованно сказала:

— А мне говорили, будто черные — потрясающие любовники.

— Мисс, но ведь вы… — Стив с ужасом взирал на пятно крови на тонкой простыне цвета желтого нарцисса. — Иисусе, что мы с вами наделали, мисс.

Стив очень дорожил своей работой и теперь глубоко раскаивался в содеянном.

— А, это чепуха, — Сью широко расставила ноги, согнула их в коленях и приподняла свой еще по-девчоночьи узкий таз. — Теперь давай работай языком.