Очередной безграмотный технологически автор, у которого капитан милиции в XI веке ухитряется воспроизвести револьвер, казнозарядное ружье, патрон, и даже нарезную артиллерию...
Трусливая Европа, которая воевать не умеет etc etc...
Вобщем, стандартный набор российского патриота :)
Интересно другое... Всегда читерство основано на использовании технологий, в свое время разработанных именно этой самой жуткой Европой. Это не смущает? :)
До прочтения данного произведения я относился скептически к подобным жанрам, особенно 18+. Но я был действительно приятно удивлён и две недели не мог оторваться от чтения. Наконец дочитав, решил написать отзыв. Чем больше думаю об этом, тем труднее выбрать точную оценку. Книга мне безумно понравилась, и я без угрызения совести могу сказать, что обязательно её перечитаю в будущем. Однако некоторые моменты испортили общее
подробнее ...
впечатление.
Первые две книги, даже третья, развивались хорошо и не спеша, держа интригу. Но потом что-то случилось: автор как будто пытался закончить как можно скорее, игнорируя многие моменты, что привело к множеству вопросов и недопониманий. Как Аксель выжил? Почему отступил Хондар и что с ним теперь? Как обстоят дела в Империи после победы, ведь один из главных членов Тайной Стражи оказался предателем? Что мешало Сикху сразу избавиться от Акселя, как только тот лишился части души? Что двигало Августом, что такого произошло между им и владыкой Грехов? Второстепенных вопросов у меня ещё больше. Несмотря на крутой сюжет и мир, многое написано словно на скорую руку и слишком скомкано.
Например, в Эльфийском лесу явно были недовольны браком, и однажды даже было покушение на ГГ. Почему попытки не продолжались, ведь Аксель действительно приносил много проблем эльфам, особенно после смерти их бога? Или встреча в нижнем мире с богом демонов, который сказал, что их встреча не последняя. Но в конце Аксель становится смертным и лишается своей силы, и они уже точно не встретятся. Почему были выкинуты Лилиш и Шальда? Если первую убили, то вторая жила в поместье и была действительно полезной, но что с ней по итогу случилось, не ясно.
Короче говоря, слишком много недосказанностей. Многие интересные арки начались, но такое чувство, что автору становилось лень их продолжать до логического конца. Самый яркий пример — бизнес Акселя в лице корабельной верфи. Он встретился в темнице с отцом одного из своих гвардейцев, поговорили о контракте, и на этом всё закончилось. А дальше что?
Теперь к другим вещам, которые подпортили впечатление. Эмоции всех девушек, боевые заклинания, эротика — почему всё это одинаковое? Каждая девушка "прикусывает губу", "мурлыкает". Эти слова повторяются слишком часто. Заклинания тоже разочаровали, они не менялись и застыли на уровне первого года обучения в академии. Аксель ничего не умеет, кроме воздушных стен и чёрных сфер. А про бедняжку Тирру вообще молчу: всё, что она могла — это создавать огненные шары. Где разнообразие? С эротикой всё точно так же. Местами она была в тему и действительно добавляла шарма, но иногда хотелось пропустить эти сцены, потому что они вставлялись в неподходящие моменты и были абсолютно одинаковыми.
Почему Акселя почти всегда окружают только девушки? И большая часть его гвардии — тоже девушки. Спасибо, что хоть Корал был, но его арка тоже не до конца раскрыта. Можно было бы много чего увлекательного с ним сделать, ведь он получился интересным персонажем.
Я мог бы написать ещё много чего, но боюсь, что отзыв выйдет слишком длинным. Единственное, что хочется добавить в конце, это про суккубу Тирру. В начале она была просто прелесть, умная, сильная, ценная единица в отряде. Но под конец она стала беспомощной обузой и вызывала раздражение, ведя себя как ребёнок. В начале за ней такого не наблюдалось, что обидно, ведь как персонаж она мне больше всех нравилась.
В общем, автору есть куда расти и стремиться. Потенциал хороший, и надеюсь, что когда-то будет продолжение этой увлекательной истории, которое расставит все точки над "и".
цитированном опусе: оглянуться мысленно, отыскивая в памяти исток…
Я не буду касаться того, с чего обычно начинаются мемуары: предки, родители, младенчество, семейный уклад… Мне хочется начать с истоков того, что сделалось моим жизненным призванием.
Скажу только, что родители мои были людьми замечательными и очень мною любимыми, что родился я в Ленинграде и в шестилетнем возрасте угодил в блокаду, что наша семья (родители, брат, четырьмя годами старше меня, и я), чудом выжившая в блокаде (отец — ополченец, комиссованный по дистрофии, мать — участковый врач, под обстрелами ходившая на вызовы), семья была вывезена по ладожскому льду в лютом феврале сорок второго, эвакуировалась в Омск, к родственникам, а в сорок пятом возвратилась в город, где я пошел уже в третий класс.
Мы жили во дворе Этнографического музея (отец был этнографом и тогда работал там), в замечательном дворе, который временами снится мне до сих пор. Двор тянулся вдоль тыльной стороны музея, отделяясь от Михайловского сада лишь сетчатым забором.
Этнографический музей, в знаменитый Розовый зал которого попала фугаска, оставив там глубокую воронку, был наглухо закрыт и доступен лишь музейным работникам, совершавшим там периодические обходы. Но существовал тайный лаз в музей через котельную в глубине двора и далее, с поставленных друг на друга ящиков, через вполне пролазную пробоину в кирпичной стене.
Не знаю, какой дворовый смельчак первым открыл этот путь, я же получил эти сведения задаром, обязавшись лишь хранить тайну лаза и в случае поимки не выдавать подельников. Помню, как жутко и весело было нам, десятилетним пацанам, протиснувшись в пролом с осыпающейся кирпичной трухой, чиркая спички, пробираться в промозглой музейной тьме. По периметру Розового зала, до балконной выси, на живую нитку были возведены леса, и это был наш путь. Непрерывно нужно было что-то перелезать, перепрыгивать, подтягиваться; внизу, в воронке, еле видная в свете спичек, мертво чернела вода, изредка громко булькая от чего-то, упавшего сверху. Мы пробирались в залы, где вдруг из витрины вперял в нас жуткий покойницкий взор человек в меховых одеждах или женщина в бисерном кокошнике, вся в бусах и вышивке.
Зато вся экспозиция была к нашим услугам — бери, что хошь! Нам всем нужны были только ножи. Ни казацкие сабли времен покорения Сибири, ни старинные кремневые пистолеты и ружья, попавшиеся в разбитой витрине (ах, какой драгоценной выделки было это оружие!) — нас не интересовали. Только ножи и кинжалы! И мы добывали их. Лично мною были уворованы целых два охотничьих ножа: один — в деревянных ножнах, с рукоятью из оленьего рога, другой — предмет зависти товарищей по грабежу — с сияющим острейшим клинком и ножнами из моржового бивня. Оба эти ножа я прятал между пружинами родительского старого дивана, проделав сбоку прореху, спешно и криво зашитую мной, благо — невидимую под покрывалом.
Много раз проникали мы в музей со все разрастающейся компанией грабителей, к которой, несмотря на клятву — хранить тайну лаза, — прибились уже и чужаки, в том числе и более старшие парни из нашей школы. Те, не в пример нам, шуровали преимущественно по мехам и украшениям и, видимо, сбывали кое-что на барахолке.
В конце концов бдительность была полностью потеряна. Дошло до того, что кто-то из кладоискателей навалил кучу в одном из залов, то ли не в силах терпеть, то ли просто из озорства. В эту свежую кучу вляпался при обходе музейный работник, была поднята тревога, тайный лаз обнаружен и наглухо заделан. Чуть позже был обнаружен и мой диванный тайник: мать застала меня в тот момент, когда, вспоров нитки прорехи, я нашаривал в диванном нутре свое сокровище — приспичило полюбоваться. Хотя во время допроса подельников я не выдал, но вынужден был признать очевидное: ножи украдены из музея. Выпоротый отцом и остриженный им под ноль (самая жестокая и позорная кара моего детства), я, конечно, не задумывался о том, каково отцу было относить мною уворованное музейному начальству и объясняться с ним по этому поводу.
Кстати сказать, этот самый нож в ножнах из моржового бивня я мгновенно узнал в витрине целую вечность спустя, когда привел в Этнографический музей дочку-второклассницу. Я рассказал дочке эту давнюю историю.
— Папа, папа! Иди сюда! — громко позвала она меня, увидев в соседнем зале украшения сибирской купчихи. — А эти драгоценности ты тогда не крал? — Чем вогнала меня в краску под взглядами экскурсантов.
А тогда, по-моему, стыдно мне не было, хотя справедливость возмездия я сознавал.
Крыша Этнографического музея, вполне достижимая с пожарной лестницы, начинавшейся метрах в трех от земли, тоже была подарком замечательного нашего двора. Помню, как хрустела под подошвами кровельная жесть и осколки стекла, сплошь усеявшие крышу, разлетевшись от взрыва огромного ячеистого горбатого фонаря в центре крыши.
На краю крыши, лицом к нашей школе, стояла Афина Паллада с копьем и щитом и с двумя
Последние комментарии
5 часов 37 минут назад
8 часов 26 минут назад
1 день 18 часов назад
2 дней 3 часов назад
2 дней 9 часов назад
2 дней 11 часов назад