Король и Шут [А В Рыбин] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
УДК 783 ББК 85.956.4 Р79
Автор-составитель — А.В. Рыбин.
Редактор — А.В. Рыбин.
Дизайн, оформление — О.В. Капитонов.
Корректор — Е. Шабалина.
Фото на обложке — Алекс Федечко-Мацкевич.
Фото по тексту и на цветной вклейке — Алекс Федечко-Мацкевич, Ольга Урванцева, а также из архивов А. Князева, А. Щиголева и
Я. Цвиркунова.
Подписано в печать с готовых диапозитивов.
Формат 60x907,6- П.л. 15 + 2 п.л. ч.б. вкл. + 3 п.л. цв. вкл.
Бумага газетная. Печать офсетная.
Тираж 11 500 экз.
Заказ № 0302670.
ИД № 06181 от 01.11.2001 г.
ООО «НОТА-Р»
Московская обл., г. Королев, ул. Карла Маркса, д. 1А
Отпечатано в полном соответствии с качеством предоставленных диапозитивов в ОАО «Ярославский полиграфкомбинат»
150049, Ярославль, ул. Свободы, 97
©НОТА-Р, 2003 © А. Рыбин — составление, 2002 © А. Князев, М. Горшенев — стихи, 2002 © А. Князев, — комиксы, 2002
Редакция выражает благодарность тем, без кого создание данной книги было бы маловозможным и, в первую очередь: Михаилу Горшеневу Андрею Князеву, Александру Балунову, Якову Цвиркунову, Александру Щиголеву, Александру Леонтьеву, Марии Нефедовой, Павлу Сажинову.
Отдельное спасибо Александру Гордееву за долготерпение и корректность.
А так же:
Мите («Хобгоблин»), Игорю «Панкеру» Гудкову, Олегу Грабко.
И еще:
А. Грицай, В. Полупанову, Т. Ивановой, Д. Калининой, Л. Петровой, К. Петровой, Ю. Губановой, Иришке и Насте, А. Гуницкому, А. Коскову, А. Полищуку, М. Лапису, И. Коротневой, А. Ленкевич, А. Макарову, А. Ангарскому, Е. Красниковой, Рине, Тин.
Всем фанатам группы КОРОЛЬ И ШУТ за крики, танцы, аплодисменты и любовь.
Эпиграф
…Эта группа считается не просто самой громкой группой в Галактике, но вообще самым громким источником шума во Вселенной. Фанаты считают, что идеальное место для наиболее гармоничного восприятия саунда группы — огромные концертные бункера в недрах земли, расположенные примерно в тридцати семи милях от сцены. Сами музыканты управляют своими инструментами по радио с борта надежно звукоизолированного звездолета, находящегося на орбите — зачастую даже на орбите какой-нибудь совсем посторонней планеты, вдали от той, где происходит сам концерт. Их песни в массе своей просты для восприятия. Обычно в них рассказывается старая как мир история о встрече существа-юноши с существом-девушкой при серебряной луне, которая немедленно взрывается по неизвестной причине. На многих планетах выступления (…) группы запрещены. В меньшинстве случаев — по эстетическим соображениям, а в большинстве — потому что стиль общения группы с залом противоречит местным договорам о стратегическом вооружении.Дуглас Адамс. «Автостопом по Галактике». Пер. В. И. Баканов.
Самая правдивая история
Как-то, перебирая старые бумаги, Андрей Князев наткнулся на необычный конверт. Весь измятый, он лежал на самом дне стола. Открыв конверт, Андрей обнаружил странный манускрипт, почему-то написанный его почеркам. Сам Князь не помнит, что он когда-то что-то подобное писал. Было бы большой ошибкой его не опубликовать, т. к. на бумаге напечатана правдивая история группы Король и Шут: «Это было еще в те времена, когда все люди были зайцами, а из космоса падали обледеневшие горшки с замечательными напитками. Несколько пучеглазых зайцев склонились над одним из таких горшков и, растопив замерзший напиток, испробовали его. „Это именно то, чем я хочу питаться“, — воскликнул один из них. „Я хочу готовить этот напиток“, — добавил другой. „А я хочу быть Горшком!“, — улыбнулся третий заяц. Через несколько миллионов лет все эти зайцы, один за другим, имели счастье снова зародиться, но природа наделила их иными формами.
Теперь они выглядели так — шарик, овал и четыре палки. Воспоминания о чудном напитке сохранились в их преобразовавшихся умах. И они стали стремиться к воплощению своих тайных желаний…»
Далее история обрывается. На нескольких листах невозможно прочесть хотя бы одну букву. Но, к счастью, не все листы время смогло попортить, осталась пара довольно-таки разборчивых экземпляров: «Князев Андрей появился на свет в одну из февральских ночей под созвездием Водолея. Все это время он улыбался. Впоследствии он это намертво забыл. Когда на небе затряс гривой грозный лев, подхватив его рычание, материализовался Михаил Горшенев и был таков. В тот же период началась судьба Александра Балунова, который барахтался между двух степеней существования. Он мог стать приматом… В одном из цехов какого-то полуразрушенного завода с конвейера сошла последняя партия черномазых пупсиков, но один из них внезапно ожил и более не помирал. Он назывался Щигалевым Александром. Далее все те, о ком в данный момент идет речь, длительное время ползали, пищали, писались, затем учились ходить, разговаривать, читать, писать, а также вынуждены были воспитываться, наказываться и не делать что-либо, что очень хотелось бы делать, но это нельзя было делать лишь потому, что это не устраивало тех, кто когда-то не имел счастья отведать удивительного напитка. Но когда все они встретились, то появилась реальная возможность для воплощения в жизнь их идей и проектов, которые к тому времени уже начинали формироваться. Совместное творчество объединяло их и открывались все большие возможности для развития когда-то заложенной в них идеи. Образовался коллектив и получил название КОРОЛЬ И ШУТ. И телега поехала!» Пытаясь прояснить содержимое рукописи А. Князева кое-что к ней добавил Михаил Горшенев: «С удовольствием вспоминаю эти старые времена. Бывало, бежишь, орешь, прыгаешь, руками машешь, тонешь в болоте, разговариваешь с покойниками — весело, а главное — интересно… А еще, как-то сравнительно недавно, к нам на точку трое людей втащили Яшу. У Яши проблема с передвижением. Все говорят, что он не умеет ходить, потому что у него слабые ноги, а я же так не считаю. У Яши, напротив, ноги сильные! А не ходит он из-за того, что у него ноги слишком ОСТРОКОНЕЧНЫЕ…» Вот такая совершенно правдивая история о группе КОРОЛЬ И ШУТ.
Ф. И.О: Горшенев Михаил Юрьевич Сценическое имя: Горшок. Когда родился: 1973 г. Образование: среднее (высшее) Настоящий цвет волос: шатун. Первая услышанная рок-пластинка: «Бременские музыканты» Любимый шум: ручей. Любимый вокалист: Fish (MARILLION) Любимая группа: BAD RELIGION, DEAD KENNEDYS, MADNESS. Любимая книга: много. Любимый фильм: много. Хобби: побольше веселиться, как можно больше читать, писать и тд. Что думаешь о панках: не плохо (ребята веселые) Что думаешь о боге: Поднимается давление… Что думаешь о Короле и Шуте:…из ушей пошла кровь!
Ф.И.О: Князев Андрей Сергеевич Сценическое имя: Князь. Когда родился: 6 февраля 1973 г. Образование: высшее. Настоящий цвет волос: русый. Первая услышанная рок-пластинка: THE BEATLES «Love Songs», «Бременские музыканты». Любимый шум: шелест листьев, шум костра. Любимый вокалист: Горшок, Мортен Харкот (А-НА), Fish (MARILIJON). Любимая группа: «Король и Шут», BAD RELIGION, А-НА, MARILIJON и группа, название которой не знаю. Любимая книга: Шри Ауробиндо, Ошо. Любимый фильм: Револьверы Молодых, Восковые Фигуры, Индиана Джонс. Хобби: рисовать, писать стихи, музыку, рассказы, гладить собачку. Что думаешь о панках: нравится имидж, музыка и кое-что еще… Что думаешь о боге: он всюду. Что думаешь о Короле и Шуте: это наше творчество.
Ф.И.О: Цвиркунов Яков Вадимович Сценическое имя: Сц. имени у меня нет, ну и ладно, у меня свое неплохое. Когда родился: 27. 07. 75. Образование: высшее. Настоящий цвет волос: русый. Первая услышанная рок-пластинка: «Ночь» («Кино») Любимый шум: море. Любимый вокалист: Боно. Любимая группа: «Король и Шут». Любимая книга: Братья Стругацкие, «Понедельник начинается в субботу». Любимый фильм: «Злоба». Хобби: компьютер и горные лыжи. Что думаешь о панках: ничего необычного. Что думаешь о боге: сам еще толком не знаю, не задумываюсь. Что думаешь о Короле и Шуте: No Comments.
Ф.И.О: Балунов Александр Валентинович Сценическое имя: Эй! (Балу) Когда родился: не помню Образование: специальное Настоящий цвет волос: настоящий Первая услышанная рок-пластинка: BEATLES. Любимый шум: все. Любимый вокалист: М. Борзыкин. Любимая группа: WINIAYPA. Любимая книга: Жизнь. Любимый фильм: Хобби: Жизнь, работа Что думаешь о панках: не думаю Что думаешь о боге: это я Что думаешь о Короле и Шуте: «Король и Шут» — великая группа.
Ф. И. О: Леонтьев Александр Владимирович Сценическое имя: Ренегат, Лось. Когда родился: 1976 год. Образование: высшее неоконченное. Ушел до госэкзаменов из Ветеринарного института Настоящий цвет волос: шатен Первая услышанная рок-пластинка: сборник — на одной стороне — «Бригада С», на другой — то ли «Кино», то ли «Наутилус». Любимый шум: мой «Гибсон». Любимый вокалист: Хэтфилд (МЕТАLLIСА). Любимая группа: SEPULTURA Любимая книга: В данный момент — Понтер Грасс — «Собачья жизнь». Любимый фильм: «Большой куш» Хобби: тренажерный зал. Что думаешь о панках: завидую тому, что они такие, и жалею, что я, к сожалению, уже оттуда вырос Что думаешь о боге: думаю, что он один и что он есть. Что думаешь о Короле и Шуте: это моя жизнь и я боюсь ее потерять
Ф.И.О: Нефедова Мария Владимировна Сценическое имя: меняется в зависимости от цвета волос. Когда родился: 01.09.1979. Образование: неоконченное высшее Настоящий цвет волос: русый Первая услышанная рок-пластинка: «Бременские музыканты» Любимый шум: я предпочитаю тишину Любимый вокалист: Роберт Плант, но, в общем, мне больше по душе бас-гитаристы Любимая группа: меняется в зависимости от настроения Любимая книга: Гессе «Нарцисс и Гольмунд» — последнее яркое впечатление Любимый фильм: не люблю смотреть телевизор Хобби: коллекционирую закаты солнца Что думаешь о панках: панк, на мой взгляд, это образ жизни. Мне он несимпатичен Что думаешь о боге: о, я очень уважительно отношусь к тому засранцу, который придумал всю эту забавную игру. Что думаешь о Короле и Шуте: я не думаю, я играю в этой группе.
Ф. И. О: Щиголев Александр Сценическое имя: Когда родился: Образование: Настоящий цвет волос: Первая услышанная рок-пластинка: Любимый шум: Любимый вокалист: Любимая группа: Любимая книга: Любимый фильм: Хобби: Что думаешь о панках: Что думаешь о боге: Что думаешь о Короле и Шуте: Вместо этих интересных данных скажу читателю: меньше знаешь, крепче спишь.
Князь о себе и о группе
Размышляя о прожитом, я прихожу к мысли, что все было не зря. В детстве я страстно хотел стать художником, но, увы, судьба распорядилась иначе. Я не переваривал обучение по стандартной методике, поэтому мои занятия рисованием так и остались на любительском уровне. Впрочем, обучаться всему я предпочитал самостоятельно и, когда я стал членом команды КОРОЛЬ И ШУТ, музыка превратилась для меня в стимул самосовершенствования. Мне казалось, что я познал что-то прекрасное на свете. Я стал писать стихи, представляющие из себя законченные истории. Мы стали соединять их с музыкой и, вроде бы, вышло неплохо. Одним словом, за все эти годы я ни разу не усомнился, что это мое дело. 1989 год — это то время, когда мы с Михой встретились в реставрационном училище. Отсюда и идет отсчет существования группы. Школьное время мне кажется, в этом смысле не особенно интересным. 1989 — как раз после школы я попал в это училище. Это было просто стечением обстоятельств. Судя по всему, я должен был стать художником. Все мои родственники и родные говорили, что, мол, у тебя к этому предрасположенность, ты, мол, все рисуешь… И когда я стал поступать в художественную школу (СХШ), меня туда не взяли. Не прошел по экзаменам. Потом пытался поступить, кажется, в Мухинское училище. Но там прием был уже закончен и мне сказали — пережди годик, а потом приходи. Вот мне и нужно было где-то этот год скоротать. Я сперва подумал, что придется целый год дурака валять, а потом пошел и сдал свои документы в какое-то слесарное училище. Ну, в путягу, короче. Пришел домой, а на меня матушка как завелась!… Куда ты лезешь и все такое… И через некоторое время она нашла это реставрационное училище — с совершенно уникальной архитектурой в виде летающей тарелки. Я обалдел, когда увидел это заведение впервые. Пришел туда со своими работами и меня взяли сразу — без экзаменов. До этого я профессионально нигде не учился, просто рисовал с тех пор, как себя помню. Стихи мои не шли в расчет — я и сам к ним серьезно не относился, никому и не навязывал — просто прикалывался, писал разные шуточки про пацанов, про то, про се, стебалово всякое… А вот с рисованием все было гораздо более серьезно и последние месяца три перед поступлением в СХШ я занимался у одного моего родственника — он по этой части подвизался и кое что для меня сделал. В Училище я отдал свои рисунки и там мне сказали, что с такими работами в такое заведение как у них можно поступить без экзаменов. Я тогда думал, что ближайший год я потрачу на то, что буду трудиться в области рисования, но получилось так, что все эти вещи, которые " вязаны с начальным этапом — все эти черепа, примитивные акварели — все это было мне настолько противно, как и многим другим, что отбивало интерес к учебе напрочь. Я думал, что там я просто буду заниматься, посещать кружок, а получилось так, что вообще… Особенно, после знакомства с Мишкой.
* * *
У Миши были такие полувоенные штаны, выглаженные в полосочку. И я смотрю — вроде… У Мишки тоже были свои впечатления по поводу меня, но об этом после. Видно было явно, что отец у Мишки — военный. И видно было, что над ним кто-то стоит, кто-то прессует. И, в то же время, было видно, что и сам по себе парень в эту область склоняется, но в нем явно прогрессировали рокерские начала. В этом смысле мы очень сильно друг на друга повлияли. Второй курс, да и конец первого — мы уже ходили с ним как типичные неформалы, панки и все такое. А когда я пришел в путягу, был в пиджаке и лысый. Группа у нас была всего из семи человек. Точнее, больше, но все остальные были девчонками. Естественно, что мы, все семеро, быстро передружились. Объектов для приколов у нас было очень много. И через какое-то время Мишка мне принес нечто. Оказалось, что у него есть своя группа. Он стал мне рассказывать о каких-то Балуновых, о каких-то Поручиках и дал послушать свои песни. Группа эта была из его школы и существовала с восьмого класса. Миха, конечно, был организатором всего этого дела, как самый активный. Отец-то у него военный, он постоянно мотался с ним по разным городам, по Сибири, и в этих сложностях закалился. Ну вот, принес он эту запись — кроме него там играл Балу (Шурик Балунов) — он тогда играл, кажется, на гитаре. Был там еще такой Поручик — барабанщик. В те времена он стучал по пластмассовой бочке. Еще был некий Вася. Но получилось так, что его жизнь сама по себе была далека от музыки, от рока и он сам собой как-то очень естественно отпал. Группа эта называлась "Контора". Мы с Михой уже дружили, я послушал и сказал: "Ну, ничего. Могло быть и хуже." Это я искренне думал, что будет хуже. А он, в свою очередь, смотрел, как я на уроках рисую свои карикатуры, стишки пишу, комиксы, да и дома у меня была масса рисунков с церквями всякими — всегда на эти старые фишки тянуло. Можно сделать легкое отступление по поводу мистицизма — на протяжении всей нашей карьеры нам задают вопросы — "почему у вас там такие ужастики, почему все время кого-то убивают?" Дело в том, что сам этот стиль — ужас или, там, "хор-рор", мистика — в принципе был придуман мною. Я считаю, что я к нему сам пришел и сам его открыл. Тогда же был еще железный занавес и информации — фильмов, книг такого рода просто к нам не поступало. Первый советский фильм ужасов — "Вий". Естественно, и литературы такого плана мне в руки не попадало. Ну, "Красавица и Чудовище", "Собака Баскервиллей" — эти вещи я тогда считал страшными. Какие-то потусторонние силы, полтергейсты и прочее — все это я тогда выдумывал сам. К примеру — может же вон на том чердаке существовать какое-то "нечто", которое никому не показывается, а по ночам выходит и творит свои темные делишки. Я считал себя создателем какого-то нового направления — чисто интуитивно — и думал, что оно даст какие-то новые мотивации и получит свое развитие. Русских сказок я тогда не читал. Да и круг моего общения был таков, что рядом со мной не было людей, которые умели бы фантазировать или мечтать по-настоящему. Могу сказать, что больше половины пацанов из моего класса, с которыми я так или иначе общался, после школы загремели в тюрьму. Не все поголовно, но большая часть. Так что контингент у меня в школе был не самый благополучный. Обмениваться информацией на творческом уровне мне было не с кем. Разве что сны по утрам друг другу рассказывали, да и то не всегда. Итак, я просто ощущал, что придумал Нечто и потом это разверну. Не понимал тогда, только, в чем — в музыке, в рисовании, в стихах или в чем-то еще. Музыку я тогда считал для себя потерянной и это была моя ошибка. Я считал, что для того, чтобы стать музыкантом, необходимо с детства посещать музыкальную школу. Я очень удивился, когда увидел, что Горшок умеет тренькать на гитаре. "Ничего себе, — подумал я, — вроде бы, пацан-то, как и я, а — хоба! Тренькает. Круто!" А он мне говорит — я, мол, сам научился. Я просто обалдел. Сам?! Вот это сильно на меня повлияло. Я тоже взял инструмент и стал тренькать. Я уже тогда слышал песни, которые Горшок придумывал с группой "Контора", а Миха, в свою очередь, почитал кое-какие мои стишки. Естественно, что ничего из того, что было написано в период "Конторы", сейчас не существует — ни один текст из того времени не попал в настоящее. Это все считается материалом из другого времени, это другая эпоха. Это все, что было до "Камнем по голове", до "Будь как дома, путник". Но я считаю, что издать их стоит. Ибо это основа основ. Это буквально то… Ну, мы, вроде бы как открыли сейчас какую-то новую волну и мне почти после каждого концерта попадаются рукописи наших фанатов, которые пытаются писать в нашем стиле, но выглядит это с моей точки зрения достаточно вторично, достаточно примитивно, нет никаких шагов вперед, хотя удачные находки есть. Но, честно скажу, никогда не воспользовался ни одной темой, пришедшей ко мне от фанатов. Почему же стоит опубликовать "Контору"? Это были реальные песни, Миха сказал, что мы уже решили, что я буду в группе — для меня это было просто супер — и сразу мы все распределили, так сказать, должности. Я занял нишу стихов, Миха композиторствовал и, благодаря своей бесшабашности, наивности и энергичности, являлся неким "пробивальщиком". Он по жизни такой — в разные лазейки может пролезть. И хотя у нас история по жизни очень долгая, затяжная, с огромным количеством обломов — когда нас неправильно понимали, или вообще, можно сказать, перекрывали кислород — это всегда шло рядом с нами, но история эта для нас очень интересная и все, что было, было не зря.* * *
Армия не была обломом. Люди уходили, появлялись замены, люди возвращались и занимали в группе свои же места. А вот отсутствие репетиционной точки, отсутствие возможностей, отсутствие денег, гитар, аппаратов — не было возможности заниматься. Сперва мы репетировали и играли на акустических гитарах. Вот, собственно, первый альбом, который был так записан и шел под называнием "Король Шутов". После "Конторы" появились такие песни, как "Король и Шут", но с другой музыкой. "Контора" — это для нас целая эпоха. Первая, всего года три — нам было по 15–16 лет, но все равно, это целая эпоха. Значит, потом — "Король Шутов", а уже после этого — "Король и Шут". Мы ездили — то я к Михе, то Миха ко мне и на маленькие магнитофончики записывали первые песни "Конторы" и "Король Шутов". Самое интересное, что эти песни у меня до сих пор хранятся. "Старая Церковь" и прочее… В них была уже изюминка и мы ощущали, что движемся по такой волне, которую сами придумали и которую больше никто не делает. В России, по крайней мене. На Запад мы тогда не заглядывали. Ориентирами для нас были такие группы, как "Алиса", как "Объект насмешек", "Кино", "Аквариум". "ДДТ" сыграло для нас свою роль чуть позже. "Аукцион". В общем, все, что тогда было из более или менее серьезного. Отец, выстояв сумасшедшую очередь, купил мне пластинку THE BEATLES "Love Songs". Это было сумасшедшим потрясением. DEEP PURPLE… В общем, все что доходило до нас. В SEX PISTOLS я сначала не врубился, а вот Горшок… Сразу принял. Тогда мы еще были в училище и было нам где-то по 17–18 лет. Тогда мы уже значительно сильнее утвердились в своих замыслах. Если вообще подумать о том времени серьезно, то ни разу — ни у меня, ни у Мишки не было ни малейшего сомнения в том, делаем ли мы что-то правильно или неправильно. Нам никогда не хотелось с музыкой завязать. Это было для нас как воздух и по-другому не то, что жить не хотелось, а даже думать об этом было немыслимо. Мне кажется, что в таком убеждении заключается очень большая сила. А потом появилось еще несколько песен, когда на неделю мы уходили к Мишке домой — родители его уезжали. Как мы там питались — это было что-то. Мы там, кажется, вообще не питались. С техникой было туговато — ни у кого ни денег, ничего. Откуда-то притаранили магнитофон, акустические гитары и на всем этом стали записывать. Долго писали. Бывало, в день одну песню не успевали сделать: Очень серьезно к этому подходили, особенно Миха. Он всегда очень тонко относился к записям — не дай бог, где-то маленькая лажа — все, брак. Как будто эта запись завтра должна издаваться невесть где. Вот такое было отношение. Хотя эти записи ничего особенного нам не принесли. Не было тогда ни рок-н-ролльного радио, ничего не было. Это был все еще период Училища.* * *
У нас была практика и мы с Михой тусовались на этой самой практике, параллельно раздумывая, как же назвать нашу группу. Всякие разные были названия. "Апокалипсис" — я сидел дома, рожал-рожал, прихожу к Мишке и кричу — "Апокалипсис"! "Конец Света"! Наша тема! Еще был "Зарезанный Одуванчик". Хотелось элемента безбашенности, хотелось вытащить что-то из крайностей. А крайностей-то было много, мы хотели охватить большой спектр тем для наших песен. Всегда хотелось пройти от безбашенного прикола до серьезного, концептуального, но ни в коем случае не затрагивать ни политические, ни социальные элементы. Создавать свой мир хотелось. Мы до сих пор, между прочим, в нем и живем. В принципе, учиться ни мне, ни Мишке не нравилось. Даже рисование не нравилось. Разве что физкультура. Отсюда и были бесконечные внутренние протесты против всей этой системы. Я все время выдумывал себе внутренний идеал, думал — где бы учиться, в чем жить — и ничего соответствующего своему внутреннему идеалу найти не мог. И у Михи была такая же тема.* * *
Чем жили рокеры другого поколения? Думаю, нам повезло гораздо больше. За наши взгляды нас не прессовали, за рокерскую атрибутику нас уже не вылавливали. Мы родились уже в новом времени, но захватили старое — это был такой переходный период. Повторять кому-то путь "Алисы" уже не реально, а повторять наш путь — очень сложно. Потому что тогда все эти коммерческие структуры только едва-едва вставали на ноги, не было еще понятия "попсации" рокерской культуры. Была, разве что, "Красная волна". Но этой темы можно коснуться позже. Так получилось, что нам с Мишкой нужно было срочно придумать название. Для этого мы специально собрались и сели думать. В конце концов, решили, чтобы присутствовало нечто такое, как я уже говорил, безбашенное. И вспомнили мы про шута. Подразумевается здесь возможность шизовать — мы же тогда шизовали в любой ситуации, в какой бы то ни было. Мы оттягивались вовсю и все время попадали в разные истории. Общались, предположим, на летней практике с самыми разными людьми и разными способами. Нам дали определенный объём работы, который мы, в результате, так и не смогли сделать. В Инженерном замке было очень много интереснейших объектов. К примеру женские туалеты. А мы, реставраторы, на протяжении целых трех курсов, проходили малярку. Побелка там, покраска, кафель и прочее. Те, кто учились хорошо, имели перспективы ездить на какие-то более значимые и интересные объекты. А у нас с Михой таких перспектив не имелось, поскольку забили мы на учебу с самого начала. Миха еще рыпался, хотел какие-то оценки получать, я же — нет. Женские туалеты в замке высотой этажа в два. Приходили мы в эти туалеты. Забирались на огромные козлы и там спали. Если кто-то в туалет заходил, мы начинали басами орать — "Да что тут еще! Работа кипит! А ну, береги голову!". А когда все уходили, мы снова либо спать ложились, либо просто дурака валяли. Когда мы туда только оформлялись, то пришли в отдел кадров и женщина какая-то нам говорит — "Ну все, завтра на работу…". И вышла. Нам стало скучно, мы нашли у нее на столе какую-то круглую печать и я, не будь дураком, этой печатью весь лоб разукрасил. Михе это понравилось и он сделал так же. Когда вошла эта тетка-начальница, то по лицу ее было видно — "ну и работнички!…" В общем, у нас так принято — если один что-то придумает, второй это тут же развивает. В столовую мы ходили так: Миха был покойник, я — вурдалак. Спецовки у нас были дико рваные, грязные, все в побелке, в краске. Мы в этих спецовках перлись через длинный коридор в столовую. А там собирались люди разные — бухгалтера, научные сотрудники, инженеры, в общем, те, кто умели держать себя в руках. А мы занимались такой игрой — держали один поднос вдвоем и кто первым отпустит, тот проиграл. Ну, иногда, роняли. Но граждане смотрели на наш внешний вид, а замечаний не делали. Должно, боялись. Часто знакомились со всякими мужиками, которые устраивались на работу — они начинали рассуждать о профессиях, о деньгах, а мы говорили, что все это фигня и не стоит голову ломать. Это было не злобно и не обидно, но, как-то неприемлемо, что ли.* * *
Подобных себе мы тогда практически не встречали. Они были, конечно, но они были не в нашем поколении. Свин, Гаркуша — они были, но они не из наших. Многие из них в алкоголизм уходили. В общем, придумали мы называние "Король шутов". То есть, безбашенность и серьезность вместе, ибо мы к творчеству относились очень серьезно, а в жизни были и рассеянные, и безбашенные, но когда начиналась музыка, работа — это все сразу уходило. На работе безбашенность не предусматривалась. Как раз под названием "Король шутов" родились такие песни, как "Сапоги мертвеца", "Лесник", "Мертвая женщина", "Охотник" и еще пара-тройка. Те, которые не дошли до настоящего времени. Кто-то из наших нашел звукозаписывающую студию Михаила Кольчугина Состав в это время у нас был такой: Вася (Шурик Васильев) — он как бы отпал сам собой, Шурик Валунов, Поручик, я, Горшок, йотом обнаружился Рябчик. Он, пожалуй, тоньше всех врубался во все наши приколы, xoxмы. Рябчик нас и сосватал в Эрмитаж. Вам же пофиг, сказал он, кем работать. Найдется вам у нас работа. А у нас и с родителями были нелады, и вообще… А в этом Эрмитаже такая всякая хрень была — и малые предприятия и еще черт знает что. Работали мы в гостинице "Европейская". Там было очень забавно. Как нас туда занесло — только мастера можно нашего спросить. Кого там только не было — болгары, румыны, венгры! Все в цивильном, все цивильно! А от русской организации — только бабаки-малярши и мы с Горшком. Вообще труба!Князь в молодые годы
Ну, конечно же, на нас с Михой посмотрели вообще, как не знаю на кого. Мы там любили на лифтах кататься. Лифты эти были прямо на улице — для рабочих. Очень здорово. Возле Академии Художеств есть старинное здание, там тоже успели отработать. И вот Рябчик предложил нам устроиться в Эрмитаж. Прораб был там мировой мужик — веселый, компанейский, нас туда взяли и началась эта эпопея с Эрмитажем. Мы приходили на работу, очень много сачковали, спали. А работа — обычная была работа. Разгружали машины, таскали бочки с краской, красили стены, малярили помещения, болтались в подвалах Эрмитажа, любой человек, который работал на этой работе мог сказать, что ему нужны подмастерья — два-три человека. И тут же нас с Горшком гнали — туда, сюда, только успевай поворачиваться. Естественно, мы там со всеми перезнакомились, а знали нас там как двух лоботрясов, на любой работе о нас любой мужик мог дать такие рекомендации. А о деньгах говорить тогда было просто смешно. Была там такая столовая, в которой кормили по карточкам — в этой столовой кушаешь, а тебе потом из зарплаты удерживают. А поскольку кушали мы там, как говорится, от живота, то, наверное, для этой организации мы были чистым убытком. Не заплатить-то вовсе ничего — вроде бы и нельзя, а по сути получалось, что вся наша зарплата была нами проедена уже месяц назад. Ну, платили какие-то копейки смешные… И мы их тут же спускали у пивного ларька. Зато с развитием "Короля и Шута" в то время было все в порядке. Когда мы записали на студии Михаила Кольчугина четыре песни, мы уже давали первые концерты в "ТамТаме" у Севы Гаккеля. Нас там не любили, все время оттуда гоняли, Миха связался с человеком из группы "Вибратор" и они вовсю там панковали. Эта эпопея его уличная очень повлияла на творчество "Короля и Шута". От "Эрмитажа", вернее, от той организации, в которой мы там работали, нам дали большую шестикомнатную квартиру. Вроде как под мастерскую. Мы туда перетащили весь аппарат, который у нас был, у Дани Ляпина из "Вибратора" было кое-что, у нас тоже… Каждый из нас выбрал себе по комнате — у меня, в том числе, была своя. Зачем каждому по комнате? Подразумевалось, что там должны были стоять кровати, чтобы можно было баб водить, ну и ухоженность, все-таки, какая-то… Можно было оставаться там спокойно ночевать, но я быстренько на это дело забил — протусовался там два дня и мне это осточертело. Я все-таки был больше домашним человеком. А вот Миша ушел из дома и жил на этой нашей точке, покуда она существовала. Так вот, после записи у Миши Кольчугина мы ничего не могли сделать с этой записью. Платили за запись вскладчину — Балу платил, Поручик, мы что-то. И тут Поручик стал кричать, что он станет нашим директором. Мы согласились. Он должен был теперь заниматься всякими административными делами — мы ему поверили, но ничего из этого не получилось. Однако, относился он к своей работе достаточно амбициозно, познакомился с Джорджем Гуницким и впервые наша музыка дважды прозвучала по радио в программе Джорджа "Рокси-Аудио". Это были песни "Болото", которое сейчас уже не существует и "Охотник" в старом варианте. Гуницкий говорил: "Послушайте! Молодая питерская группа "Король Шутов". И мы у этого радио сидели на кухнях как пришитые. Потом я настоял — или это мне кажется, что я — переделать название на "Король и Шут". Скажу честно, это название почему-то все воспринимали в штыки — и мои школьные приятели, и разные другие люди. Придумали бы что-нибудь нормальное, говорили, а то ерунда какая-то… Но были убеждены, что делаем то, что нужно. Теперь название, слава богу, прижилось.
* * *
На нашей точке — эрмитажной квартире, мы жили довольно приличное время и, как я и говорил, выступали в "ТамТаме". Концерты там были абсолютно сумасшедшие, потому что Сева — он, в принципе, человек интеллектуальный, а ситуация выходила из-под контроля. В клубе собиралась вся та молодежь, которая являлась, если можно сказать, нижним слоем общества. Там было очень много агрессии, это было пристанище наркоманов, собиралось, кроме того, огромное количество алкашей, в общем, можно сказать, что это был чистый гадюжник. Но для кого-то это был луч света в темном царстве. Многие ныне раскрученные группы оттуда выросли. А в зале при этом были и панки, и нацисты, и металлисты… В панковские дни было несложно увидеть, как человек на сцене испражняется. За концерты Сева нам платил ящик пива, а за особо удачные, когда мы уже были более или менее известными — получали два ящика. Поручик ушел в армию первым. Сначала он долго уклонялся — пацаны били ему морду, потом он валялся на лестнице, а рядом валялась гантеля, он вызывал "скорую" и имитировал сотрясение мозга. Но вдруг прямо в больнице что-то его пробило, он получил какое-то озарение и завял, что идет в армию. Собрал всех друзей, устроил отвальную… Он вообще был человеком непредсказуемым. Барабанщик. Это понятие все объясняет. В общем, ушел Поручик и два года вместо него у нас играл Лешка — Ми-хин брат. Он долго за нами наблюдал, сам человек с фантазией, изобретал что-то свое, но я никогда не думал, что он пойдет нашим путем. В общем, он сел за барабаны и даже неоднократно с нами выступал. Состав был такой — Горшок, я, Балу, Рябчик — он был важной персоной в группе и, хотя давно уже с нами не играет и самого хорошего периода группы не застал, тем не менее… Однажды он сказал нам: "Мужики, я так не могу. Работа, на которой я работаю помогает мне думать, что в моей жизни все стабильно". Это был период, когда в группе было много пьянства, много злачного и Рябчик, насмотревшись на это все, ушел. Не дождался он ровно года. Дима Рябченко. Он во всех отношениях был нашим человеком. И с идейной точки зрения, с точки зрения понимания того, что мы делаем, он был одним из самых верных и преданных группе людей. Он развил в себе дикую силу воли — не пил, бросил курить, встал по другую сторону баррикады к нашему тогдашнему образу жизни и, в конце концов, ушел. Леха Горшок играл все то время, пока не было Поручика. Следом за Поручиком ушел Балу. Служил он всего полгода, У него были жуткие напряги с дедами и что-то там у них случилось. Кого-то тумбочкой прибил. Пришел с глубоким опытом в глазах. Мы в это время как раз писались на студии Кольчугина — третий раз. Писали десять песен "Короля и Шута", которые имеют место в наших программах и по сей день. Это были "Мертвая женщина", "Лесник", "Сапоги мертвеца", "Охотник"… Я всегда был далек от тех средств, какими это делалось, бытовую сторону тянули Миха, Балу я был больше занят текстами. И когда этот альбом был записан, его смогли издать и выпустить. Те, у кого он есть сейчас — счастливчики. У меня самого его нет. Это была первая наша большая запись. Параллельно ушел в армию и я — в 1993 году. За пять дней до Нового года пришли домой и вытащили. В армии меня тоже сначала попрессовали, потом я поднял руку и сказал, что рисую. Попал в так называемый "актив". Давал концерты во Дворце Офицеров — свои песни пел. Все — кто про березку, кто про дубок, а я — свои. Про покойничков. За это время ребята записали и выпустили альбом. Содействие этому оказал Дима Шумный. Он появился на одном из "ТамТамовских" концертов, почесал бородку и сказал — "Это интересно". Потом подкатил к Горшку и все — он стал директором. Когда я вернулся и узнал об этом, то очень обрадовался — как же, директор! Это уже совсем другой уровень. Шумный (Дима Журавлев) очень долго был нашим директором — все то время, пока мы двигались по "ТамТамам", по "Полигонам", по "Горе", потом был "Wildside" — концерта четыре… После ухода Рябчика мы стали искать бас-гитариста и временно за бас встал Балу, а первым гитаристом стал некто Петя. На гитаре он рубил очень неплохо, но страдал определенными зависимостями. Мы-то все были самоучками, а он рубил в свое удовольствие, запиливал то, что ему было по кайфу. Вещи были довольно прикольные, но когда Горшок говорил ему — смотри, как ты кайфово здесь сыграл, он спрашивал — "где"? Забывал все напрочь тут же. Все время был в себе. Ну и в препаратах своих, не то расширяющих, не то сжимающих сознание. Тем более, он плохо ходил на репетиции, хотя и хотел с нами выступать. Потом группа "Вибратор" развалилась и ее бас-гитарист Гриша перешел к нам. Гриша был не дурак выпить, как и все мы, впрочем, но он хоть и врубался в панк-рок и в образ жизни панка — кому надо в дыню сунет и прочее, с точки зрения идеологии "Короля и Шута" он был не наш. Однажды он просто взял и не пришел на концерт. С нашей точки зрения это было непростительно — все можно было себе позволить, но только не это. Однако, именно с ним мы играли на Петровском стадионе на фестивали театра ДДТ. Партию свою он там залажал. Отыграл этот фестиваль и после этого мы просто молча разошлись. Перестали созваниваться. За некоторое время до этого Дима Шумный предложил нам попытаться сотрудничать с какой-нибудь фирмой для того, чтобы уже нормально записать наш альбом. Выбор был невелик и отовсюду пахло тем, что продаешься с концами и все. Мы относились к этому очень серьезно, продаваться не хотели, а считали себя вполне самостоятельными личностями, самодостаточной группой. Понимали, что если не сейчас, то потом, но все равно добьемся своего. Остановились мы на "Курицце-рекордс" — Курехин, Ершов и Пит. Они профинансировали альбом "Камнем по голове". В то время уже существовал альбом "Король и Шут", который позже вышел как "Будь как дома, путник". На альбоме, выпущенным "Куриццей" ("Камнем по голове") держался весь рок-н-ролльный бюджет этой фирмы. Они выпустили еще "Югенштиль", "Пауки", "Улицы", но эти группы вообще не продавались. Денег за наш альбом не платили — говорили — ребята, откуда, мол, деньги? При этом они умалчивали тот факт, что мы — единственная продаваемая группа и являемся "паровозом" этой фирмы. После Петровского вокруг нас появилось большое количество людей, которые постоянно слушали "Король и Шут" несмотря на то, что, на мой взгляд, мы сыграли там лажово, тем не менее, многие нас услышали и многим мы полюбились. "Король и Шут" был создан гораздо раньше, но поскольку у нас уже пошел второй эшелон песен, мы выпустили именно его, назвав "Будь как дома, путник". И после Петровского, после "Будь, как дома"… на нас вышла Наташа Крусанова. Она сказала — "Ребята, я работаю на Пятом канале ТВ и имею Возможность сделать про вас передачу. Передача будет полумузыкальная — с вашими клипами, и высвечиванием вашей обычной жизни. Давайте сделаем. Бюджета никакого". На самом деле для Наташи коммерческой выгоды это не имело ни малейшей. Все делалось на чистом энтузиазме и ее, Наташи, хорошем к нам отношении. Я считаю, что такие люди как Наташа, только в Питере живут. Мы согласились и два дня у нас была бесконечная работа над этой съемкой. Снимали как мы болтаемся по улице, как мы репетируем на точке, бродили вокруг Эрмитажа, играли в снежки, в футбол. На студии Пятого канала, на Чапыгина, записали четыре песни — "Грохочет гром", "Внезапная голова", "Садовник" и "Блуждают тени". Как и обещала Наташа Крусанова, никакого бюджета не было вообще. Там были камеры, были какие-то декорации, человек, с нашей точки зрения, очень хорошо снимал — все эти клипы, будем называть их роликами, были сняты только за счет нашей игры — мимики, движения — и впоследствии один из этих роликов-клипов крутился даже некоторое время на МТВ. Мы с безумным нетерпением ждали, когда выйдет передача, приехали к Наташке и она нам показала весь материал, а потом снова сидели и ждали эфира. Получилось так, что в чем-то Наташка на этом выиграла, потому что комиссия, собравшаяся на просмотр передачи во главе с какой-то суровой тетенькой — а у Наташки были некие трения с разными людьми из администрации телевидения, так вот эта тетенька сказала — "Да, Наташа, это от души. Хорошо сделано". После этого передачу показали три или четыре раза. Вообще, она называлась "Белая полоса". А прежде мы с Наташкой, кстати, встречались несколько раз на передаче "Ржавые провода". В общем, передача тогда прокатила. Хотя, если посмотреть ее сейчас — будет все спорно, но тогда это было здорово.* * *
После Петровского стадиона мы смогли выйти на студию ДДТ Юры Шевчука в дк Железнодорожников. Там мы записали "Король и Шут" ("Будь как дома, путник"). Это было уже совсем по-настоящему. Гитары пошли в ход, комбики серьезные. Мы ужесточили этот альбом по сравнению с прежним. А где-то в 1998 году мы уже познакомились с Панкером — он тогда вместе с Пиночетом работал в музыкальном магазине на Рубинштейна и вместе обсуждали идею акустического концерта. В это время Мишка лег в больницу и отменять запланированный концерт было нельзя, в результате вся работа двух вокалистов упала на меня одного. Настал такой момент — с чем же мы будем выступать? Перепевать Мишкины песни было бы нелепо. Зачем? До концерта оставалась неделя. И тогда мы собрались дома у Яшки, который уже встал тогда на гитару и сделали песни, которые были написаны мною в армии — неделю сидели и парились, но альбом сделали. Это был и "Король и Шут" по сути, была и личная моя тематика. Лирика. Романтика. Отыграли концерт в рок-клубе. И появилась идея его записать. Программа стала уже получаться, была куча энтузиазма, с точки зрения аранжировки многие песни приобрели достаточно энергичный характер, но и лирика сохранилась. Тогда уже появился и Ренегат, играющий с нами до сих пор. Для меня это было очень полезно, я себя осознал в некотором смысле самостоятельной единицей — на больших концертах я не то, что бы терялся, но мне все время приходилось отыскивать себя на сцене. С программой, из которой состоит акустический альбом, мы некоторое время выступали сидя на стульчиках, в основном в Питере, но, в конце концов от этого ушли, потому что при нашей энергетике мы с Михой все время с этих стульчиков соскакивали. Миша в то время уже с такой силой отдавался идее "Короля и Шута", возводил ее почти в религию и настаивал, чтобы акустический альбом вышел как мой сольный проект. Однако "Курицца"сказала — "Ребята, вы еще неизвестная группа и какие еще могут быть сольные проекты. Тем более, что нам нужен "Король и Шут". С "Куриццей" мы писали все на "Мелодии", брали церковный зал, в то время, когда он был свободен и использовали его в качестве естественного резонатора. Да и ребята были против сольника — они же тоже принимали самое непосредственное участие в работе над акустическим альбомом. Мы распределили вокальные партии и стали исполнять его на больших концертах. Многие же из наших фанатов сказали — "Оп-па! Вот и "Король и Шут" опопсели". С другой стороны альбом этот привлек к нам много представителей другой аудитории — не то, чтобы шансона, но более простонародной музыки. Народу у нас на концертах значительно прибавилось, так что, можно сказать, что акустический альбом свое дело сделал. Школа всего того, что сопутствовало созданию идеи "Короля и Шута" у нас с Мишкой была идентичной, то есть, мы воспитывались на одних и тех же мыслях. Я всегда думал, что Мишка — он, как бы, внешнее отображение всего того, что мы делали — он очень круто пробивал нам дорогу, очень активен был. А я больше был в тени, больше, мне кажется, размышлял о том, что мы должны сделать. Естественно, Мишка тоже занимался этим и мы постоянно спорили, постоянно искали что-то. После акустического альбома мы уже немножко вылезли из андеграунда, хотя альбом целый год не мог выйти — появились такие люди как Устинов и Жук, которые стали приглашать нас на передачу "Русский шансон", удивляясь тому, что вот, де, панки-панки, а такое сделали! Так вот, несмотря на то, что был "Шансон" и все прочее, что многие говорили о том, что "Король и Шут опопсели", мне было очень приятно встречать наших старых поклонников, панков настоящих, которые говорили — "Ух ты, а мне понравилось… Похоже на "Погус" или еще на что-то такое". Ассоциаций с совком у них не возникало. А по настроению для нас это было схоже с пластинкой "Бременские музыканты". В общем, что хотели, то и получили. Акустический альбом попал в руки фирмы "ОРТ Рекорде". Мы очень долго думали — стоит ли связываться с этим лэйблом, потому что все-таки это Москва, а для нас Москва в то время была неопознанным объектом — шоу-бизнес и все прочее. Нам очень не хотелось пачкать руки и не хотелось, чтобы кто-то воздействовал на наше творчество. Но плюсы были — альбом "Камнем по голове" не так часто можно было встретить в продаже, хотя в магазинах он попадался. Альбом "Будь как дома, путник", который мы писали на студии "ДДТ" — у него было поганейшее оформление. Руки бы за такую картинку оторвать. Если "Камнем по голове" продавался достаточно плохо — его просто мало было в продаже, то "Будь как дома, путник" — тогда он еще назывался "Король и Шут" — его просто было не найти. В Питере — еще кое-как, а о других городах вообще и речи идти не могло.* * *
И это как раз повлияло на подписание нашего контракта с "ОРТ Рекорде". Можно было дать солидный толчок тому, чтобы альбом вышел и был услышан. Чтобы он пошел по России, вышел за пределы двух столиц. И в итоге мы столкнулись с таким человеком, как Пригожин, который сейчас выпустил о себе книжку — как вообще нужно вертеться в шоу-бизнесе. Мы очень посмеялись. Ввиду своей колоритности — семь телефонов и т. д., он подавлял не только нас, но и Шумного, который в то время был нашим директором. Однако, у нас был в Москве посредник — Лена Карпова. Она, в принципе, нас и порекомендовала в свое время Пригожину и в этой связи хоть как-то разруливала эту ситуацию. Кстати, в ситуации с "ОРТ Рекордс" нам крупно повезло — мы могли оказаться связанными очень крепко. Конечно же и с "Куриццей" у нас был очень неудачный контракт, но очень многие музыканты в начале своей деятельности попадают под влияние "авторитетов" и начинают танцевать под чужую дудочку, подписывают, сами того не понимая, жутко неудачные для себя контракты. Но мы — музыканты, мы всем этим пунктикам не придавали большого значения. Не разбирались в этом, мы — люди не от мира сего и мы от всех этих фишек отмахивались обеими руками. Как выяснилось в дальнейшем, когда мы уже внимательно рассматривали этот контракт, что, в принципе, мы упустили там очень много пунктов, которые нас обязывали ко многому и были для нас жутко невыгодны. Контракт был подписан и "Акустический альбом" сразу стал появляться всюду. Он, так сказать, перебил оба предыдущих альбома — он продавался круче чем они оба вместе взятые, пошел за пределы Москвы и Санкт-Петербурга. Через некоторое время после подписания контракта с "ОРТ", наши пути с Шумным разошлись. К этому времени он уже не мог чисто физически делать ту работу, которая была необходима для "Короля и Шута". Раньше он постоянно говорил о нас в своей передаче "Лестница в небо" — мы иногда приходили к нему на эфир в таком состоянии, что лучше не вспоминать, общался с различными журналистами, ведущими радиостанций, то есть, информационную часть пробивал. Но теперь, с точки зрения организаторской, он не всегда мог сделать все честь по чести. Он же сам рок-н-ролльщик и этим все сказано. Рок-н-ролльщика каждый деятель шоу-бизнеса кинуть жаждет — это всем известно. А нам хотелось как можно больше гастролировать, нам хотелось объездить всю Россию, нормально выступать в Москве и Питере, хотелось, чтобы нас не кидали, хотелось занять место, адекватное нашему реальному потенциалу, который мы тогда уже наработали. В общем, мы с Шумным расстались по-товарищески. Он очень много сделал для нас и мы ему благодарны.* * *
Кстати, хочется вернуться немного назад — наш первый концерт в Москве. Тогда мы были еще "ТамТамовской" группой и у нас еще не вышло тогда ни одного альбома. В это время у нас появился директор — правда, с позиций сегодняшнего дня это его "директорство" — не более чем слово. Это был один из друзей "ржевских пацанов", то есть Балу, Горшка и Поручика. И этот парень взялся быть директором. Хоть он и был конкретным лоботрясом, однако умудрился организовать нашу первую поездку в Москву. Это, пожалуй, самые сильные впечатления из прошлого. Был там такой клуб "Секстон", ныне сгоревший, там базировались "Ночные волки" — байкеры и наш директор умудрился нас туда вписать. Круто! Поперли в Москву. Естественно, забурились в поезд — водка, пиво, радуемся, веселимся — рок-н-ролл начался. Поехали за пределы Питера! Впечатления потрясающие. Нарезались очень здорово. Денег ни у кого не было — так, копейки какие-то, которые нам дали родители. Рано утром в Москве денег у нас было у каждого бутылки на две пива. А надо было чего-то кушать… В половине шестого утра мы оказались на вокзале и Дима Лысый нас повез в "Секстон". В шесть утра мы стали туда стучаться. Открыл заспанный паренек-сторож. — Кто такие? — Как это — "кто"? "Король и Шут"! — Какой "Король и Шут"? — Который у вас будут сегодня выступать. — А, понятно, залетайте. Ну что делать? До вечера времени много. Вошли мы в этот клуб и опупели — все стены выкрашены в черный цвет и по ним развешаны и разрисованы разные байкерские приколы — скелет на мотоцикле, какой-то разлагающийся панк и всякая разная такого плана канитель. Мы разлеглись кто где хотел — пол и скамейки вдоль стен были обтянуты каким-то черным мягким покрытием и мы чудненько на нем поспали. Проснулись и целый день бессмысленно болтались по Москве — чтобы раздобыть денег пытались продать последний ваучер, который завалялся в кармане у Рябчика — на пиво денег не было катастрофически, а пиво было необходимо. Ну, съели по сосиске в тесте, а к вечеру вернулись в "Секстон", который невероятно преобразился. Туда понаехало байкеров и мы сидели с открытыми ртами — в Питере ничего похожего мы не видели. На каких-то навороченных тачках — "Харлеи" — не "Харлеи", но под "Харлеи" заделанные. Наприехало такого народу, таких колоритных фигур — у всех на спинах эмблема клуба — морда волка, торчащая из огня. Какой-то парень был в ковбойской шляпе — кулаки пробитые и весь такой крутой… Просто бойцы настоящие. Вышибала — тоже байкер, с бородой, шкафина. Мы ходили, на все это смотрели и поражались тому, где мы находимся. А народ подползал и подползал, и в конце концов мы уже напрочь забыли, что мы там выступаем. Приехали какие-то пацаны, абсолютно не похожие на байкеров — в пиджачках, при тетках и принялись справлять чей-то день рождения. Там было организовано застолье — сидело человек двадцать, квасили водку, вокруг разгуливали байкеры, где-то случился армрестлинг, где-то кто-то просто кого-то бил, а мы были просто пацанами, нас там никто не знал и мы скромно сидели где-то в уголке и ждали, когда нам принесут обещанный ящик пива, за который мы там выступали. Ситуация выглядела удручающе. Нам хотелось принять по пивку, чтобы хоть как-то в этой среде разгуляться, но пивко не несли и мы сидели, с тоской глядя на происходящее. И потом, уже ближе к делу, когда до нашего выхода на сцену оставалось примерно полчаса, нам притащили ящичек пива. И мы-таки на него навалились — бутылка в зубы, бутылка в карман, бутылка в руку — ящичек сразу разлетелся — нам казалось, что ящик — это много, а оказалось — очень мало. Сразу мы все это выпили и чуть-чуть повеселели. Правда, потом нам принесли еще один ящичек, но это уже выполнил свою директорскую функцию Лысый — развел организаторов еще на один ящик. В конце концов мы вылезли на сцену. "Камнем по голове" тогда еще не было и мы пели материал из альбома "Будь как дома, путник". Начались "Сапоги", "Охотники", "Лесники"… Что удивительно, мы умудрились сделать программу из двух отделений. Стали играть. И постепенно народ начал на нас озираться. Жесткие у нас, все-таки, были гитары. Хотя, я вспоминаю, что это были за гитары — "Уралы", всякая такая хрень. Тем не менее, звучало жестко. Люди стали присматриваться, тем более, что все они уже вколбасили и всем им было уже хорошо. После этого, когда пошли наши самые забойные темы, когда публика начала чувствовать какой-то кураж, на сцену стали выползать пьяные бабы и пытаться нам подпевать. Все это превратилось в какой-то гадюжник Кто-то куролесится у сцены, кто-то рубится на сцене, кто-то лезет на сцену… Охрана не занималась тем, чтобы удалять народ со сцены — мне самому иной раз приходилось прикладывать к этому усилия — отнимать микрофон у некой особы, которая пыталась спеть вместе со мной "Калинку-малинку". В общем, отыграли мы первое отделение и в антракте сползли со сцены — нас тут же стали усаживать за этот самый стол, где шла главная пьянка. "Во, мужики, — говорили нам, — кайфово вы играете!". Какие-то стали симпатные телки подкатывать — а что у вас, мол, за группа, а где вы живете? А давно ли вы играете? Дружки их принялись нам водку наливать и ко второму отделению мы были уже достаточно хорошие. Второе отделение начиналось с "Мертвой женщины". Я стал читать текст, прочитал, заиграли. Отколбасили концерт, второе отделение было уже просто угарным. Закончили, наконец. Мы, уже как почетные гости этого клуба, стали там куролесить и уже, что бы мы там не делали, шкаф-вышибала смотрел на нас снисходительно. Разве что замечания иногда отпускал в наш адрес. Все было — и разговоры с девчонками, и выпивка, и два пальца в рот в туалете. Выхожу из сортира и смотрю — все повально спят. Все, кто были в клубе попадали кто куда — на пол, на столы — просто шагу ни ступить. Ну, естественно, самые заметные фигуры — байкеры — укатили и в клубе остался единственный трезвый человек — бармен. Я пробрался к сцене и вижу — стоит стол, полностью забитый открытыми бутылками пива. А возле этого стола сидит совершенно свеженький Горшок, веселый, и кричит — "Садись, Андрюха, пива побухаем!". А вокруг все трупаками валяются…. На следующий день стал решаться вопрос касающийся того, как же нам уехать и Лысый снова проявил себя хорошим организатором — договорился с дирекцией заведения еще на один концерт в тот же день. На этом концерте пьяного народа было уже меньше, все было уже больше похоже на настоящее выступление. Тем не менее, мы чувствовали себя немного пришибленными, потому что в клуб пришла компания, конкурирующая с байкерами, начались какие-то разборки, каких-то баб стали на сцену выпускать, чтобы они там раздевались, мы забились в какую-то каморку и там просидели до утра. Весь следующий день тусовались на вокзале. Устроили лежбище на втором этаже — шмотки разложили и улеглись на них. И я наблюдаю такую картину — Горшок лежит с самого края лежбища на своей косухе, рот приоткрыт. Дрыхнет. Неожиданно к нему подходит какая-то мрачная тетка, синюшница чистая, бомжатка. Расстилает рядом с Горшком свое пальтецо и ложится — лицом к лицу. Надо было видеть рожу Горшка, когда он открыл глаза. Вот таким и был наш первый приезд в Москву.* * *
Но вернемся к альбомам и к более свежим ощущениям. После того, как мы расстались с Шумным, мы некоторое время находились без директора — решили никого не нанимать, потому что неизвестно, чего этот директор хочет, что из себя представляет и как будет работать. Ясно было, что директор нужен, но хорошие директора на земле не валяются, а, несмотря на то, что мы уже вполне прилично собирали залы, к нам никто не обращался. Видимо, нас считали все еще некоммерческой, андеграундной группой. С той точки зрения, что нас нельзя было построить, нас нельзя было заставить не бухать, если мы этого захотим и то раздолбайство, которое царило в наших кругах — полная анархия — все это, как бы, естественно, отваживало любого делового человека и бразды правления в группе на себя взяли тогда Яша и Балу. Яша закончил финэк, Балу тоже учился хорошо и еще лучше комбинировал, вот они на пару и занялись этим делом. Но мы быстро поняли, что директор и член коллектива — вещи несовместные. У нас начались легкие трения, которые, впрочем, быстро улеглись, когда появился Гордеев. Мы обдумывали кандидатуру Панкера — в то время, когда мы с ним познакомились и стали выступать в его клубе у нас завязались с ним хорошие отношения, он давал нам разные умные советы — как жить и развиваться, что делать, с кем нужно заключать контракты, с кем — нет, но он как бы был личностью, которая жила и действовала параллельно. Мы соприкасались на уровне советов и он, конечно, прилагал некоторые усилия, чтобы нам помочь, но это не было в полном смысле слова директорством. Гордеев — близкий друг Лены Карповой, сам из Харькова — перебрался в Москву и здесь, в Питере не имел вообще ничего. Хотя и в прошлом, и в настоящем он был и является музыкантом группы "Разные люди". Находясь в Москве, он искал, чем бы ему заняться — он рок-н-ролльщик и в душе, и по сути, любитель блюза и поэтому роль директора коллектива на тот момент его немного озадачивала. А как получилось, что он все-таки стал нашим директором — я, еще когда ездил на ОРТ, слышал его фамилию от Лены Карповой. Он, Саша, и тогда уже содействовал группе. Однажды, когда мы должны были ехать на МТБ, он решил познакомиться с нами лично. Впечатления его следующие — он приходит в номер, где жили мы с Горшком и наблюдает полный панковский бардак, разбросанные по номеру шмотки, стол, забитый всякой едой, бутылками и двух пацанов, валяющихся в кирзачах на белых простынях. Причем у одного из пацанов на лице синяк. Это у меня, после недавней передряги — посещения какого-то мажорского клуба. Он пришел к нам в номер, у него тогда еще была косичка, и стал с нами знакомиться. Ну, естественно, с первых же минут знакомства начались споры, потому что Горшок тогда спорил со всеми подряд, начались споры о музыке и сошлись на том, что за рок-н-ролл — все. Потом долго бродили по Москве, он рассказывал о временах социализма, о том, как он привез из-за границы пластиночки "Металлики", которые ему поломали на таможне, мы ему сочувствовали — вот так и произошло наше знакомство. Через некоторое время мы собрали совещание и решили, что Гордеев будет нашим директором. И с его приходом как раз и начался новый виток в развитии группы "Король и Шут". Новая эпоха. Тут мы уже более-менее знали что к чему, знали, что происходит в Москве, Саша стал активно настаивать на том, чтобы группа наверствывала упущенное. Альбомы наши продавались не так хорошо, как хотелось бы, потому что не было вообще никакой рекламы, нас почти не знали за пределами Москвы и Питера и Гордеев стал заполнять эту нишу. Неоценимое качество, которым он обладает — это никогда не позволить никому обмануть группу, кинуть ее. Музыкант всегда чувствует себя жутко подавленным, когда его кидают на концерте. Музыканты — люди, в основном дружелюбные — тут же начинают задруживаться с администрацией, с устроителями, а когда потом те обманывают — это жутко неприятно. И даже не всегда в деньгах дело. Иной раз даже не на что вернуться домой. Просто жуткий облом. И если раньше у нас подобные вещи случались, то с приходом Гордеева все это прекратилось. Гордеев всегда вцеплялся мертвой хваткой в устроителей, которые пытались нас кинуть и, кроме того, у нас с ним никогда не было никаких недоговоренностей. Он работает на полную катушку. Один из первых его подвигов при общении с группой был следующий. Мы направлялись в Бердянск, тогда еще группа ехала в плацкартном вагоне, некоторые из нас везли с собой своих жен. А на боковом сидении сидел человек из тех, что живут "по понятиям". Бандос, короче, правда низкого полета, но понты у него были выше крыши. Он вытянул ноги в проход и нам все время приходилось через них перешагивать. Потом мы хотели поиграть в картишки, он к нам подсел и предложил сыграть на копеечку. Мы отказались, после этого он сидел, смотрел на нас и в конце концов начались какие-то трения. И тут появился Гордеев, который до этого курил в тамбуре. Он поинтересовался, что это за герой, который отрывается на музыкантах, тот ответил и тут Гордеев так в него вцепился, так отметелил, что в Туле нас всех хотели ссадить вместе, но не стали. И мы увидели, что директор у группы боевой. Дело встало на колеса. Мы стали ездить по России, отыгрывать концерты и что всегда этому сопутствовало, это то, что рекламы, как таковой, у нас не было никогда и нет даже сейчас, несмотря на то, что нам уже начинают вручать какие-то более или менее серьезные премии.* * *
Готовился следующий альбом, но он был в зачаточном состоянии и мы решили выпустить альбом "Ели мясо мужики" — живой альбом. Тогда мы сотрудничали с Олегом Грабко, с фирмой "Бомба-Питер" и получилось так, что песню "Ели мясо мужики" мы похоронили в этом альбоме. У нас не было студийного варианта этой песни, был только концертный, из выступления в "Спартаке", которое как раз и записывалось для этого "живого" альбома. По договору эта песня должна была присутствовать только на этом альбоме. Мы долго жалели об этом, потому что эта песня неплохо бы смотрелась и на пластинке "Герои и Злодеи", который к этому времени намечался. Но у группы тогда была очень тяжелая ситуация с деньгами и "на поддержание штанов" иногда приходилось заключать и такого рода контракты. Тем не менее это был наш четвертый номерной альбом. К этому времени уже существовала видеокнижка "Проказник-скоморох" с концерта в "Полигоне". Занимались ею Панкер и Алексей Деги — люди, с которыми мы сотрудничаем по сю пору. На самом деле это очень ценная вещь — сейчас я ее очень мало где вижу. Шумный выпустил вторую видеокнижку с концерта на Манежном. Она состояла из различных концертных записей, но она по своей сути была больше похожа на какую-то пиратскую вещь. В ней не было профессионального режиссерского подхода и она была чисто коммерческим проектом Шумного. А третья видеокнижка была сделана Панкером и Деги в "Спартаке". Была идея снять эту книжку и под нее сделать живой альбом. Так и получилось. Потом мы решили доработать это дело в студии, пришли на "Добролет" и часть песен подчистили, довели до нормального звучания — где-то бас переписали, доработали вокал, гитары и получили более-менее качественный продукт. И через год или полгода после этого альбома группа начала заниматься следующим, пятым по счету — "Герои и Злодеи". Название альбома было навеяно книжкой, которую подарила нам одна фанатка. В этой книжке доходчиво объяснялось, что все исторические персонажи, которые в свое время являлись объектами народного обожания, разбойники, воры известные, Робин Гуды, флибустьеры — на самом деле они были не героями, а натуральными злодеями.* * *
У нас всегда была тенденция вставлять в альбом как можно больше песен — от 17-ти до 22-х, учитывая, что песни-то были короткие. В "Героях и Злодеях" все делалось в самый последний момент. Мы работали на скорость. Его нужно было сделать к определенному времени — для группы это было необходимо. В то же время, в силу нашей уже очень активной деятельности, мы не успевали сделать его полноценным. Песни не могли выдержать его временного преобразования. Любая песня на протяжении своего существования может дорабатываться и совершенствоваться. "Герои и Злодеи" же получился очень свежим. Некоторые тексты я дописывал прямо на студии. Поэтому, конечно же, у меня сейчас к некоторым песням и словам есть определенные нарекания. Но — что было, то было. Там мы уже пытались добиться какого-то более или менее качественного звука. Писали все на студии "Добролет" и пытались приблизиться к настоящему, современному звуку панк-рока на Западе. Конечно, нам этого не добиться никогда — не только нам, а вообще всем в нашей стране. Ну, не то, чтобы никогда, но в ближайшие лет пять точно. У них подход совершенно другой. Именно к записи. Когда в России стали пробиваться первые рокеры, на Западе все это давным-давно уже существовало, была уже целая индустрия. Мы отстаем от них на много лет. Но, попытка — не пытка. В качестве звукорежиссера мы пригласили Женю Левина, ныне — гитариста "Алисы". А Женька имеет большой опыт работы на Западе — он там учился, перенимал опыт тех звукорежиссеров. Он открыл нам некую истину — что, на самом деле, за границей каждого музыканта пишет специалист по данному инструменту. Это очень важный момент. Для нашего стиля Женька очень классный специалист и я не знаю, много ли в России людей, которые могли бы по-настоящему врубиться в наш стиль и делать то, что нужно. Тем не менее, он, конечно, же, будучи гитаристом, больше внимания уделял гитарам, а не, положим, вокалу. Поэтому, вокал, на мой взгляд, там немного провален. К тому же мы не отдали ему мастеринг. Мастеринг должен был отправляться в Москву. Женька просил взять его с собой — у него изначально были свои мысли по мастерингу. А в Москве хрен знает, куда это попало и по звуку они альбом запороли. Некая фирма "Московские окна", как они себя называли, решили сделать с нами альбом, мы договорились по всем вопросам и альбом предоставлялся им. В этом альбоме, в отличие от предыдущих, не было наших коронных 17-ти — 22-х песен, их было всего 13, причем к одной даже я не успел написать стихи и она осталась инструменталом. Теперь она бороздит просторы "Нашего радио". Мне кажется, для массового слушателя альбом оказался провальным. Мы же воспринимаем его достаточно хорошо, потому что для нас это новая ступень, мы там как-то поднялись, но, жаль, конечно, что я не успел отредактировать стихи. Вообще, была еще полная задница с оформлением, но — все, проехали. Параллельно у группы нарастал концертный опыт, мы все больше ездили по России, доехали до Иркутска и мечтали посетить Владивосток, посмотрели, что такое Байкал, побывали на Черном море и воочию увидели, насколько громадна наша страна и что в ней есть. Гордеев иногда, согласовывая с организаторами концертов, добывал нам некоторые моменты оттяга, вроде катания на горных лыжах — у нас была с ними целая эпопея — когда в первый день мы все встали на лыжи и начали с них падать, с этих лыж — а на второй день, хотя у всех болели ноги, катались уже более-менее. В Иркутске мы зашли в игрушечный магазин, накупили там всяких автоматов-пистолетов, которые стреляют маленькими пульками. Для того, чтобы не выбить глаза мы надели очки и началась настоящая война. Потом пацаны наши начали покупать всякие петарды, хлопушки — просто для грохота и дыма — и пошло все уже по-настоящему. Мы разделились — с одной стороны боролись я, Горшок и Гордеев — директор и два фронтмэна, с другой — все остальные пацаны. В гостинице мы забирались в одну комнату, они в другую и когда кончались патроны, приходилось идти в рукопашную. Повоевали здорово. Недавно я видел репортаж с тех мест, где мы катались на лыжах, кстати, туда недавно Путин приезжал. А при нас что было — приезжает микроавтобус, оттуда вываливается группа, идем в кафешку с пластмассовыми автоматами и начинается перестрелка. В горном Алтае был фестиваль, куда съехалась масса рокеров — и "Машина Времени" и другие. Мы жили там целую неделю — ледяная река Катунь… Там мы начали осваивать верховую езду. Перезнакомились с другими рокерами, что было очень полезно, поскольку мы очень долгое время находились в андеграунде не только для публики, но и для музыкантов. Потом уже хорошенько поездили и добрались аж до Владивостока — в России гораздо меньше крупных городов в которых мы не были, чем тех, в которых играли.* * *
Потом был альбом "Как в старой сказке". Он придумывался примерно таким же образом, как "Герои и Злодеи" — то есть, в самый последний момент. Какое-то количество песен уже было готово, как основа, но, хотя мы не укладывались в сроки, хотелось сделать песен 17, не меньше. И началось. Я свои песни делал заранее, то есть, примерно, месяца за два до записи в студии, а Горшок подключился в самый последний момент. Тем не менее, в общем-то, я сделал 7 песен, Горшок 10 и мы этот альбом довели. И решили снять нормальный, настоящий клип. "Ели мясо мужики" стоил порядка 20 000 баксов — для нас это были фантастические деньги. Откуда они могли взяться? Только от того, что тогда Яша связался с человеком по имени Аркадий, вместе с которым когда-то работал на фирме, выпускающей "Молотов-Коктейль". Эта компания выступила нашими спонсорами и мы их рекламировали. Носили их кепочки — не мы, конечно, с Михой, мы индивидуалисты, мы сейчас даже свои футболки не носим, потому что в них все ходят. А тогда — задник их возили, вывешивали на сцене. И сумма, которая накопилась за время нашего с ними сотрудничества пошла полностью не по нашим карманам, а на клип. Конечно же имя — Борис Деденев — раскрученное. У него и свой офис, и свой директор и каждый момент, каждая мелочь стоила денег. Я считаю, что вообще-то эти деньги мы отдали больше за имя. Но работа над клипом прошла успешно — мы хотели средневековье, хотели мужиков, хотели кабак — все это удалось, и удалось, кажется, неплохо даже с точки зрения кинематографа. Соответствует картинка хорошему, добротному фильму о средневековье. Последняя песня альбома "Как в старой сказке" была в альбоме "Герои и Злодеи" без стихов. И как раз-таки в альбоме "Как в старой сказке она приобрела свой смысл. В один прекрасный день на точку прибежал Горшок. Замахал руками и закричал — "Я считаю, что песня "Проклятый старый дом" должна иметь клип". И мы решили его снимать, но на этот раз не стали уже допускать ошибки, которую допустили с Деденевым. Мы не располагали такой суммой, мы живем теперь без спонсоров и без рекламы, деньги на клипы отстегиваем с того, что зарабатываем на концертах. К тому же нам сейчас вообще не очень выгодно снимать клипы. Ну, покрутят-покрутят… Тем не менее, к каждому новому альбому мы сейчас снимаем клип. Мы обратились к такому режиссеру, как Хатин — благодаря сотрудничеству с Панкером и Деги. На этой съемке не наблюдалось такого профессионализма, как у Деденева, но было много импровизации, была свобода, а работа с Наташей Крусановой научила нас тому, что можно очень много сделать на одном энтузиазме, если он есть, конечно, энтузиазм. В общем-то с Хатиным получилось так же — было много энтузиазма, но время и средства не позволяли нам снимать этот клип хотя бы два дня. Сняли за одни сутки. Приехав на место съемок утром, уехали на следующее утро. Работали на износ, на измор. В итоге этот клип, как мне кажется, больше нравится фанатам, которые нас любят, нежели постороннему зрителю и каким-то коммерческим структурам, потому что они видят в нем и невысокий бюджет и все остальное. И считают, что мы должны были снять что-то более крутое. Тем не менее, мы этим клипом остались довольны. Когда пришли к Хатину посмотреть, что же получилось — всем сразу понравилось.Цитаты
— Что касается "Кино" и всех остальных — мы на этом выросли, переслушали, переболели. Но сейчас у нас свои уже идеи, своя энергетика, свой имидж. — "Король и Шут" — это даже не группа, а образ жизни. То, что с нами происходит, — это и есть мы. У нас нет лидера. Вернее, лидер — каждый по-своему. И каждый занимает свою особую нишу. А все вместе мы — команда, главная цель которой — делать хорошую музыку и не менее хорошие стихи, а потом объединять их в нечто целое. Наверное, это нам неплохо удается, раз год от года мы собираем все более крупные площадки. — Я видел на наших концертах людей 10-ти лет, видел — 50-ти. Но основная наша аудитория — это 15-летние ребята. И пока нас поддерживает их любовь, мы будем завоевывать все новые высоты. — Моя личная жизнь — это переживания по поводу нашей группы. В какой-то степени моя личная жизнь — это группа и есть. Ну а уж в совсем личной жизни я очень люблю свою собаку Чину. Она маленькая, но ужасно хорошая. — Первая любовь у меня была в детском саду. Я не помню ни ее имени, ни внешности. Помню только, что кого-то любил. А еще у меня была обалденная любовь в деревне с девицей, которую я видел всего два дня. Мне было тогда 15 или 16 лет. — Горшок, Балу и Поручик учились в одной питерской школе. У них там была своя группа. Позднее мы с Горшком встретились в реставрационном училище. У меня к тому времени уже были некоторые тексты. Так я попал в их группу. Затем, когда мы играли в клубе "Там-Там", нас заметил Шумный и занялся нашим раскручиванием. — Мы в песнях рассказываем различные истории. Сказки. Добрые и злые. Сначала появляется идея, фольклорная такая немножко, добавляется современный мотив, юмор, "черный" преимущественно, и получается песня. Энергичная, напористая, кайфовая. И мы хотим делать их такими маленькими спектаклями. — Просто, когда грубые звонки — например, в четыре ночи, мы тоже грубо разговариваем. А бывает, позвонит какая-нибудь Алла, я ее знать не знаю, но она пытается со мной нормально, интеллигентно говорить, так я могу минут двадцать проболтать — Ухаживания поклонников (поклонниц) поначалу были приятны… — Мне феньку из бисера подарили — там "Король и Шут" сплетено. — Мы хотели сделать альтернативу всей музыке, которая только существует. Не альтернативную музыку в обычном понимании этого слова. То есть мне, например, нравится "Алиса", но хочется сделать свою музыку поинтереснее и в своем стиле. Я стал думать, как этого добиться. А когда мы с Мишкой встретились, его больше всего впечатляли кладбищенские, мистические темы, и он говорит: "Попробуй что-нибудь такое написать." Я написал "Лесника", а потом "Сапоги", "Охотника". Когда я прочел ребятам "Лесника", то увидел, как у них загорелись глаза и понял, что попал в точку. Потом я стал этот стиль разворачивать. — Что до видеоверсии концерта в клубе — нам именно клуба и хотелось. Да, мы воспринимаемся как стадионная группа и хорошо смотримся на стадионе, но на маленькой площадке мы чувствуем себя как дома, поскольку семь лет выступали именно по клубам. Там больше игры, общения с публикой. При всей нашей самокритичности то, что мы отсняли, нам понравилось. — Перед тем, как выйти на сцену мы придумываем какие-то наметки, но, в основном, концерт — это импровизация. Какую рожу в следующий момент скорчит Горшок — это только ему одному известно. На концерте я ударил Горшка резиновой дубиной. Так что же? Он же об этом не знал… Он офигел от этого. Я просто пою: "На него с дубиной я напал", дай, думаю, на самом деле нападу. Но это еще что… Горшок однажды побил какого-то фана на концерте. Тот в него бросил банку, ну, и Горшок не сдержался: слез со сцены и бросился на него с кулаками. — Говорят, что многие музыканты нас недолюбливают. Я не понимаю, отчего. Мы выступали в Минске с "Парком Горького", и нам сказали, что они нас не любят, говорят, что "Король и Шут" — это антихристы. Мы к этому серьезно не относимся, потому что мы-то знаем, что это не так. Как говорится, хоть горшком назови, только в печку не ставь. Мы смотрим музыкальные каналы. Все эти группы-однодневки…. Я же знаю, как все это делается, знаю, что они из себя представляют. Я даже могу предсказать будущее той или иной группы, но предсказывать не буду. Вот наше будущее, как раз, непредсказуемо. — Читаю я сейчас немного. Могу отметить Пушкина, потому что у него много разных сказочных вещей, а в плане песен — "Бременских музыкантов" и песни из кинофильма "Д’Артаньян и три мушкетера". Тот же Боярский. Вот, многие считают, что он недостаточно красив для Д’Артаньяна, но он там так играет, что просто красавец! — Концерты в Питере для нас имеют огромное значение — это наш родной город и собирать в нем большие площадки для нас очень важно. Даже важнее, чем собирать те же площадки в Москве. Мы тут всегда были. Москва — хороший город, но он на любителя, а Питер — это что-то такое родное. Не видел я города, который был бы таким родным. Вообще, у нас такая традиция в группе — разделять злое, жестокое со смешным. У нас ведь и название группы потому такое — "Король и Шут". "Акустический альбом" должен был показать, что мы не совсем злые, а еще бываем и лиричными. Я думаю, через злое люди лучше понимают, что происходит. — Популярность наша не была случайной, я так думаю. Мы к ней пришли постепенно и не сразу. А такие площадки, как "Юбилейный" — это просто показатель популярности. Однако, на клубных выступлениях больше драйва, иногда вообще в беспредел переходит, а в больших залах все это разлетается, расплывается. Но при этом на маленьких площадках не развернуться. Вообще, мы еще мало где побывали… Фанаты зовут всюду. Правда, достают иногда. Сидят в парадной, расписывают стены. Но это нормальное явление. Что я, не знал, на что иду? Узнавание на улицах, приставания фанатов и много чего другого — это часть жизни рок-звезды. Но на самом деле меня сейчас волнует только запись нового альбома. — Смешных историй у нас очень много. Вот недавно я Поручику ведро с арбузными корками на голову вывалил. За что? А он всем в гостинице двери вышибал ногой. А потом у нас была перестрелка арбузными корками по всему коридору. Происходит, конечно, много чего. Но мне больше хотелось бы о Байкале рассказать, очень красивое место. Особенно понравились дороги. Как в компьютерных играх — одни повороты, обвалы… Горы, родники, рядом Бурятия… Мы уже давно общаемся и знаем, кто в чем, может быть, и неправ. Когда нет гастролей, пересекаемся попарно — я больше с Горшком могу зависать. Яша — с Балу. Поручик — с какой-нибудь девушкой. Если надо вместе собраться, то выезжаем на гастроли, где друг от друга просто некуда деваться. Конечно, я не хотел бы жить со всеми в одной квартире, а с другой стороны, и хотел бы… Балу у нас живет в Интернете — и Яша вместе с ним. Они там постоянно тусуются, общаются с фанатами. У нас есть своя страничка, вот там они и живут. Там даже клип можно посмотреть. Там есть раздел писем фанатов, вот они их и читают. У них там своя стихия. — В детстве, конечно, мечтал стать космонавтом. А за счет музыки мы хотим возвратить то время, когда люди хотели полететь в космос. Лет через пять они начнут думать, не как свою квартиру обустроить, а как в космос полететь. Это шутка, конечно. Но хочется, чтобы было развитие у человечества не только на Земле, но и в космосе. — Мы делаем то, что хотим и это катит. Наша музыка — она для души и помогает в материальном плане. Когда выходит новый альбом, у нас, конечно, есть придирки, чисто музыкальные. А обыкновенный слушатель этого не замечает. Но поскольку мы все делаем с повышенным интересом, это интересно потом слушать. — Мы любим свою публику, причем всякую. Если поклонники плохо себя ведут, то в какой-нибудь газете мы говорим: "Ребята, ведите себя нормально". Что касается агрессии, то у нас музыка такая. Точнее, она даже не агрессивная, а энергичная — у нас на концертах прыгают все, отрываются. Раньше были стычки, драки, а сейчас я об этом не слышу, теперь публика у нас более разноплановая. Поэтому я уверен, что на наш концерт придут не одни панки, а совершенно разные люди, например, дети маленькие с мамами и папами. Начинали мы в панковской среде. Первый концерт, например, играли в клубе "ТамТам". Горшок по жизни панк. Мы любим веселье, любим энергичную музыку — это то, что нас связывает с панками. Панки — просто веселые пацаны: стоят они иногда перед концертом, пьют водку и им закусывать нечем, так панки из мусорного бачка бананами и заедают. Веселые такие. Любят хорошенько напиться пивом и колбаситься перед сценой. А еще их хлебом не корми, дай забраться на сцену и оттуда спрыгнуть. Но обычно такие буйные попадают в лапы охраны. Многим людям нужен выход энергии. Если говорить совсем как взрослые — то пусть лучше они здесь энергию выпускают, чем на улице. И потом, они куражатся перед сценой. А если кто-нибудь захочет нас послушать, он может сидеть на сидении и притоптывать ножкой. — Ребята… Горшок — панк. И я не представляю, когда у него будет сотовый телефон и машина. Я вообще его за рулем не представляю. Хотя иногда случается, что человек был раздолбаем, а потом становится респектабельным. Яша всегда был респектабельным, а я по натуре художник. Нас прет от того, что мы придумали. А вот если бы мы жили в одной квартире, то неизвестно, что было бы. Достаточно того, что на гастролях происходит. Например, мы тут ехали из Москвы, так в купе просто борьба была — я с Горшком против остальных. Я с Яшей в проходе вагона завалился, проводница испугалась, закричала: "Что с вами?!", а Балу говорит: "А вы что, пройти не можете? Посмотрите, все очень просто", — и по нам прошелся… — У него отсутствие зубов — это не столько имидж, сколько натура сама по себе. — Это опасно — поклонницы. Проверено на практике. Женщина должна тебя любить, твою личность, а не твою популярность. — Наш идеальный поклонник — это тот, кто принимает все в нашем творчестве. А социальное положение, возраст — значения не имеют. В Перми я видел такую картину: одновременно передо мной стояли: взъерошенный грязный панк с блокнотиком, а рядышком такой, с сотовым, при "Мерседесе", говорит: "Мужики! Вы мне понравились. У меня в машине два ящика пива, поехали!". — В политику я особенно не лезу, телепередачи на политические темы я вообще не смотрю. Да и как можно относиться к тому, что мешает нашему развитию? — Песни возникают в состоянии глубокой задумчивости. Я придумываю для себя какую-нибудь историю. Иногда даже не знаю, чем она закончится. Первая песня — это было лет десять назад. Мы начали сочинять песни, к которым уже стали относиться серьезнее, чем к предыдущим. Они все были жутко мистическими. В основном про кладбище, старую церковь, дьявола. А если быть точным, моя первая песня была про Лесника. — В каждом городе есть публика, которая изначально уже наша. Когда мы куда-то едем, даже не зная, что нас там ожидает, всегда готовимся к худшему. Поэтому, когда видим аншлаг, нас это приятно удивляет. Просто где-то публика сдержанная, где-то агрессивная. — Мы стремимся к развитию группы преодолевая все препятствия на своем пути. В основном, это препятствия связанные с коммерцией. Самое тяжелое — это решение коммерческих вопросов. — Добрый я, добрый. Мы все очень добрые и умные! — Обычно я доверяю своей интуиции, и она меня, как правило, не подводит. Я могу чувствовать человека и в чем-то его понимать. — Конечно, музыка — это моя судьба. Я даже не знаю, чем бы мог заниматься, если не музыкой. У меня есть способности к рисованию. В детстве я хотел стать художником. Сейчас просто люблю рисовать, делать карикатуры и оформлять наши альбомы. Но главную роль играет музыка. — Молодежи, с которой я обычно общаюсь, хотел бы пожелать поменьше употреблять алкогольных напитков, не приобретать зависимости от наркотиков, уметь веселиться и делать из своей жизни праздник! — Конечно, самый дурацкий слух о нас — что мы все наркоманы. Это, естественно, неправда. Откуда он пошел — ума не приложу. А вообще слухи неизбежны, это как в деревне. Все фанаты общаются между собой и все сплетни быстро распространяются. Бороться со слухами нет смысла. Ведь многие журналисты тоже пишут в силу своих личных симпатий. Вот понравимся мы кому-то — хорошо напишут, не понравимся — плохо. Просто есть добрые языки, а есть злые. — Деньги мы зарабатываем себе сами — концертами. Сначала играли по клубам, часто — в Москве, благодаря нашим друзьям — группе "Четыре Таракана". Теперь публики поприбавилось. — Я сочиняю не только тексты песен, но и стихи, рассказы, рисую и просто живу. Хочу издать книгу стихов, их уже накопилось выше крыши. — Что нас стимулирует в этом деле, так это то, что до всего доходим сами. Мы не любим учиться, единственный, кто любит — Яша, гитарист. Мне нравится самому придумывать, повышать технику, тут я могу потратить сутки. А учиться не более двух часов смог бы. Правда, занимались всей группой в школе ритма. А потом в рок-клубе сдавали экзамен. Он стал первым выступлением на этой сцене, сногсшибательным… Не обошлось, правда, без пива. Однако, не хотелось бы повторить участь некоторых музыкантов, которые просто спивались. — Любой творческий процесс не может идти без разногласий. У нас это привычка. Самый нервный человек — Горшок, его агрессия и на сцене видна, а на репетициях так и прет. Редкий случай, когда работаем при всеобщем удовлетворении. — Мы группа народная, мы за народ, поддерживаем его, насколько можем, но штыки в руки брать не хотим. — Наши дела в основном касаются шоу-бизнеса, могу сказать, что там далеко не все в порядке. Такая же фигня, как везде. Беспредел. — Народ переломался от коммунизма и чтобы повернуть назад нужно слишком многих перестрелять. Сейчас не достает сильных людей в политике. Но протестовать — это значит лезть в политику. Каждый человек должен заниматься своим делом. Принципиально в политику не лезем, потому что это немножко не наше дело, наше дело — это музыка. Конечно, следим за всем, естественно, мы все за мир. Но сейчас меня больше интересуют вопросы музыкальные. — Я пишу стихи, всегда любил сказки, люблю углубляться в закоулки сознания и чего-то в этом роде. Мишка спарнями занимались музыкой и текстам не могли придавать большое значение. Стали писать о том, что видят, что происходит на улицах. Когда мы познакомились, стали петь баллады, истории. Это и есть основная концепция группы. Нужно было все обобщить, чтобы название тоже не было просто от балды. "Король и Шут" все объединяет. Шут — дар, король — судьба. Хуже живется королю. Шуту позволяется многое, но если он переиграет — тут же голову с плеч. Хотя королю тоже трудно — тихий заговор — и все. Моя позиция посредине — Я не могу назвать слой общества, в котором я живу. Ни в каком я не живу. У меня нет определенного слоя. Мы занимаемся музыкой и можем быть как на дне, так и наверху. Повалялись в грязи тоже прилично, было время, когда мы могли себя побаловать деньгами. Но интересует исключительно то, что мы сделаем в следующий раз. Хорошо, что творческий рост соответствует материальному. Эта гармония — самое важное. Просто выскочить на сцену, чтобы отработать деньги или отстоять свое имя — это не наш профиль. Для нас изначально деньги — дело третье. Четвертое. Да, мы идем наверх, в этом и заключается для нас смысл, в противном случае — для чего все это делать? — У нас очень энергичная подача. Своей музыкой и видом мы заводим людей. Те, кто пришли выпить пива и угорать, занимаются своим делом. Они и на "Зенит" за этим ходят. — На первом нашем концерте в клубе "ТамТам" мы всем очень понравились, аудитория сразу приняла нас на "ура". Горшок напился и набил кому-то морду, потом нас месяц не пускали играть в этот клуб. — На меня, безусловно повлияла литература, например, Гоголь — "Вечера на хуторе близ Диканьки"… Да и вообще я с детства сказки люблю. Для меня основная задача при написании песни — сделать ее эмоциональной, то есть чтобы в истории присутствовали переживания. — На МТБ мы попали очень просто. Мы никому не навязываемся. Говорят, надо денег платить, чтобы на МТБ твой клип показали. Мы ничего не платили. Они нам сами позвонили и предложили. — "Ели мясо мужики" снимали на Леннаучфильме, сделали там декорацию средневекового кабачка. Дорогая это штука — клип снимать, нам он обошелся примерно в 20 тонн баксов. — Мы любим все наши альбомы. Они объединены одной идеей. Часто говорят: "Мне нравится ваш "Камнем по голове", но не нравится "Король и Шут", я не понимаю, почему. "Король и Шут" — наши первые песни, на которых группа была основана. А "Камнем по голове" — это уже наше второе отделение. — Горшок очень театрально выглядит. По нашим песням не надо ломать голову, что снимать в клипах. "Ели мясо мужики" — тому пример. — Для меня все это реальность. Я с детства создавал свой мир. Даже не создавал, а жил в нем. В реальном мире мне трудно черпать вдохновение. Мне кажется, что он несовершенен. Поэтический мой мир тоже несовершенен, но он сказочный, там есть поучительные моменты. В реальной жизни их тоже полно, но об этом мире мне даже говорить не хочется. В нем не хватает волшебства, сказки. Здесь нет искренних порывов, искреннего творчества. Я вижу здесь только сплошную коммерцию. Везде — начиная от правительства и заканчивая шоу-бизнесом. В предвыборных кампаниях мы участвовали, но не из политических убеждений, конечно. Просто это была возможность поехать в большой тур. А вообще, политикой мы не интересуемся. Это не значит, что мне все равно, что будет завтра. Мне не все равно. Но я в политику не лезу. Яша, вот у нас газеты читает, а мы — нет. — Повод нас не любить есть, разве что, у Тутты Ларсен. Был случай, когда мы пришли на МТВ и принесли кучу "Молотов-коктейля", а Тутте Ларсен потом по шапке дали за то, что в эфире "Молотов-коктейль". Мол, реклама!.. — О Земфире не могу сказать ничего плохого, хотя мне некоторые моменты в ней не нравятся. Мне всегда если нравится музыка, то не нравится текст и наоборот. Бывает, как загнут чего-нибудь, и сиди потом, разбирайся. А перец и сам, как правило, не знает, что он загнул. Потом сам думает — о чем это я? Мне, кстати, понравилась песня группы "С.П.О.Р.Т." — "Каникулы". — Сейчас я читаю немного, потому что как только начинаю читать, у меня тут же рождаются сюжеты песен и я сажусь писать. Вот сейчас читаю "Сборник-мудрых изречений". Самое любимое — "Если делаешь добро плохому человеку, все равно, что делаешь зло хорошему". — По большому счету я не наблюдаю сейчас нигде настоящей поэзии. Именно складной вещи, которая несла бы в себе какие-то определенные порывы души и которая бы к этому еще и побуждала того, кто слушает. В основном все как-то концептуально и безбашенно. Что — стихи Пригова? Эти фразы — милиционер, электричество — ты начинаешь от них блевать. Чистая, неинтересная реальность. Это как бы внешняя оболочка, все существуют в ней и руководствуются теми правилами, которые созданы. На самом деле есть масса другого, более глубокого — огромный мир за нашей спиной, который живет в нашем подсознании, который мы не выпускаем наружу — кто-то боится, кому-то это просто не нужно. Мы хотим заставить людей фантазировать, открыть тот мир, в котором мы действительно существуем. И у нас никогда не будут существовать в одной песне разбойник и электрик или стражник и милиционер. Это неинтересно. Это — неправильно. Это убивает в человеке фантазию. Фантазия "разбойник и электрик" — дурацкая фантазия. Электрик — это сиюминутная тема, тема сегодняшнего момента. А разбойник — например, легенды о Робин Гуде живут уже много-много лет… это просто образ… Да-да, именно образ, потому что электрик — это не образ, это профессия. — Дело в том, что вплотную заняться музыкой нам удалось только в 95-м году. Причина банальна — всем нам пришлось пройти через армию. Сначала Поручик — тогда на барабанах играл Леша, младший брат Горшка. Потом Балунов, в 94-м — я. Когда такая "текучка", достаточно сложно сосредоточиться на творчестве. Как только все более-менее устоялось, сразу принялись за работу. Теперь вот думаем, что с Яшей делать — один он у нас немилитаризованный остался. — К девушкам мы хорошо относимся. И среди наших поклонников — процентов тридцать девчонок. Про популярность "Короля и Шута" я даже анекдот знаю. Правда, какой-то "не такой"… "Идет Князь по улице, а на голову ему горшок с цветами падает из окна. А за кадром голос: "Опять Горшок от поклонниц катится". Такой анекдот. А если честно — мы ни от кого не бегаем. А тем более, от девушек. — Я думаю, благополучными мы никогда не станем. Ни деньги, ни семья нас не изменят — это видно уже сейчас. Двое из команды уже обзавелись семействами. Просто каждый хочет какой-то стабильности. Кстати, для каждого это понятие раскрывается по-своему. А что касается денег, то "торговать фэйсом", поступаясь нашими принципами, мы не будем. Я вовсе не хочу, чтобы какой-то дядя с большим кошельком управлял нашими действиями. Лучше мы покрутимся, может, откажемся от чего-то, но сохраним свою свободу и независимость. — Тексты наших групп меня обламывают потому что они примитивны и в основном строятся по принципу "я вот тут тусуюсь, положил ноги на стол, курю сигарету". Это если в лоб. А еще описывают то же самое, но в символах, какими-то заумными словами, собирают все красивые словосочетания, которые фаны потом ходят и выкрикивают. — Умирает не литература, а люди, которые умеют писать. — Мы себя ощущаем культовой группой, когда видим людей в кожаных косухах, на которых вручную вышито: "Король и Шут". — У меня ощущение, что это было в нас с самого рождения. Слушаем очень много разной музыки, даже трудно назвать что-то самое любимое. Живая музыка нравится, активная. Среди наших групп не могу, пожалуй, назвать ярких людей, которые бы зацепили как надо.Горшок
Когда я появился на свет, мне показалось, что вокруг меня одна пустота, которую нужно чем-то срочно заполнить. Всюду, где бы я ни учился, ни работал, меня тянуло к музыке. Я хотел заниматься только ей. В конце концов, у меня появился КОРОЛЬ И ШУТ. Я не их тех, кто жаждет славы и богатства. Это все может дать материальный мир. И если ты будешь достоин этого, все само придет в твои руки. Когда дело доходит до труда, мы стараемся, следуя нашим идейным понятиям, не признавать, что мы трудимся. Хорошие вещи происходят не тогда, когда трудишься, а когда просто прет. Если меня тема не прет, я сижу и высиживаю ее — значит тема дерьмо. И я не буду ей заниматься. Для меня это не работа, а отдых. У меня других отдыхов нет кроме этого. Авторская тема, даже когда ты сам не хочешь, заставляет тебя выдавливаться, она сама идет… По-другому просто никак. Очень плохо, когда нужно сочинять потому что нужно… Высирать песню. Все должно идти как бы само… Пока что у нас не было песен вымученных, каждая песня должна, в первую очередь, нам нравиться. Перед выходом нового альбома единственное, что меня может заставить понервничать — насчет музыки я всегда спокоен — это тексты. Потому что тексты, в основном, Андрюхины, я их пишу меньше, поэтому каждый текст должен улечься у меня внутри. Есть песни, которые не прижились, потому что тексты там, сами по себе хорошие, не очень гармонируют с музыкой. Нужно чтобы текст было удобно петь. В этом самая большая сложность. Вообще, мне кажется, что у "Короля и Шута" самые сложные тексты. Когда я понял, что такое текст "Короля и Шута" — это было круто. Сначала была одна мечта — ничего путного по текстам не получалось, была только мечта писать такие вот истории. А потом мечта осуществилась. То, что мы делаем — это альтернатива всем остальным группам. Когда Андрюха принес песню "Лесник", мы ходили несколько дней по улицам и распевали ее. Не для кого-то, просто для себя. Мы тогда пили очень много пива и все было очень весело. Весело — не то слово. Это было событие. Вообще мы очень любили сказки. Любили играть. У нас своя игра была — "Заколдованная страна". Сейчас в компьютерах такие игры есть. А у нас, в начале девяностых, были кубики, карточки. Кто-то водит, кто-то кубики бросает. У нас карточки от этой игры еще потом очень долго на точке валялись. Сейчас есть люди, которые играют в так называемые "ролевые игры" — по Толкиену и кому-то еще. Упираются в лес с мечами самодельными, деревянными, с палатками… Мы просто ржем над этим. Так все у них искусственно, так серьезно, уныло… Мы, если хотим поиграть, покупаем водяные пистолеты, или те, которые пульками стреляют — и играем в войну. Где угодно. Главное, чтобы было весело. Для нас вообще, поржать — святое дело. А эти "ролевики" — такая серьезность, такая значимость каждого поступка… Мы с гастролей в Оренбурге приехали все с отбитыми задницами — стреляли друг в друга из пистолетиков. Когда человек не смеется — это очень трагично.
Юный Горшок
Это плачевно. Это значит, что у человека что-то не в порядке с психикой.
* * *
Шут для меня — это очень большая история. В школе я никогда не смеялся. Наоборот, смеялись надо мной. Считали тупым. Они рассказывали какие-то свои анекдоты, истории, гоготали, а мне было не смешно. Школа для меня была просто кошмаром. Мне кажется, меня не любили. Со мной никто не хотел дружить. Ходили смотреть порнуху по видео, меня не брали — да мне и неинтересно было. Скучно. И девчонкам я не нравился. Неотесанный, глупый… Я не понимал, о чем они все говорят. Какие-то все были серьезные, строили из себя взрослых… Я не был среди тех, которых, так сказать, "чморят", поскольку сам мог дать в лоб. Но все равно, надо мной издевались, смеялись. И я нашел для себя это… Шут! На меня как будто что-то снизошло. И в училище я пришел уже совершенно другим человеком. Все эти школьные комплексы моментально пропали. Я стал смеяться. И смыслом жизни для меня стал… смех, наверное. Чтобы я мог посмеяться, чтобы надо мной посмеялись. А вот сейчас одноклассники мне говорят, что все девочки меня любили. Смешно… В общем, когда родился "Лесник" — это был один самых величайших праздников. И для меня, и для группы. Правда, до этого был еще "Охотник", но им мы не были так удовлетворены. Чувствовали, что надо делать что-то еще. И сделали. "Лесник" — там сказано все. Весь "Король и Шут". Хотите понять, что такое "Король и Шут" — послушайте "Лесника". Я всегда уходил от забот, от того, что мне не нравится. Любыми путями. И я не обременен ничем, кроме самых личных моих проблем, которые касаются только лично меня, моего жизненного тонуса. А что до остального, я всегда считал, что все это — приземленное. И неинтересное. Сначала я играл на гитаре — просто боялся стоять на сцене с пустыми руками. Их было некуда девать — как любому начинающему вокалисту. А потом я понял, что гитара мне, как раз, мешает. Что мне нужно движение. А гитара — она вскоре стала просто элементом шоу — я почти на ней не играл. А потом и вовсе отказался. Года четыре меня это не обременяло — я играл чес, и играл гитарой, как инструментом для шоу. Сейчас гитара для меня — это прибор для сочинения песен и не более. Хотя, прежде, это было для меня все. Да и осталась — в широком смысле, в смысле музыки. Я не могу быть никем, кроме того, кем я являюсь. Бандитом быть не могу — я слишком добрый. Политиком тоже. Жить обыденной жизнью — ходить на работу — тем более невыносимо. И гитара для меня стала символом моего бытия. У нас очень много концертов. Иногда доходит до того, что какой-то концерт я пою "на автомате". Даже не думаю, что нужно делать и как. Все уже вошло в кровь и в мозг. А это не так уж и плохо. Когда не нужно думать о том, что ты делаешь, то можно придумывать какие-то новые фишки сценические и музыкальные, можно импровизировать. Так что много концертов — это очень хорошо. Я всегда знал, еще давным-давно, что мы дойдем до уровня, когда будем играть по 20–30 концертов в месяц. Претензий к администрации концертов у меня, практически, нет. Единственное, что меня угнетает — что не всегда в гримерку приносят полотенце. Ездим постоянно — поездка, скажем, в Москву для нас — как поход в ларек за сигаретами. Из какого-нибудь клуба, не заходя домой — к поезду. Вообще-то, мы все поездки стремимся превратить в отдых. В каждом городе можно найти какую-то свою фишку и как следует отдохнуть. Последнее время летаем самолетами, а до этого — поезд, автобус. Автобус мне вообще нравится больше всего. Да и поезд — лучше, чем гостиница. Едешь, лежишь, тебя укачивает… А на концертах бывают разные ситуации. На "Окна Открой" мы увидели, как омоновец ударил дубинкой по голове маленькую девочку. Она сразу упала, лицо в крови. Наш директор бросился их разнимать, я со сцены — ему на помощь и все ребята тоже… Могло получиться страшное побоище. Хорошо, что никто не въехал, что происходит. А девочку эту в больницу увезли на машине… И что еще погано — что теперь есть люди, которые говорят на каждом углу, что "Король и Шут" устроил себе промо-акцию. Скандал. Чтобы повысить к себе интерес. Вот так. Вообще, мы люди дипломатичные. Научились. Если бы не были дипломатичными, долго бы не прожили. Случаются время от времени разные инциденты. Большие толпы народу в какой-то момент могут стать неуправляемыми — тогда все, туши свет. На концерте в "Юбилейном" толпа ринулась вперед и сдвинула метра на полтора сцену. Натянулась "коса" — кабель, который идет от сцены к пульту. Натянулась в струну. Она шла верхом, вполне могла порваться, упасть в зал, прямо на головы. Кабель толстенный, если бы его порвали — все. И травмы бы были и, в буквальном смысле, "туши свет"… Люди — они как мотыльки… Готовы умереть, а ради чего?Цитаты
— А я бы хотел с наибольшей отдачей использовать русский язык — это же такие возможности открываются!!! — Звездная болезнь? Есть ли у нас звездная болезнь? А как же?! — Я к моде вообще никак не отношусь. Само это слово "мода" — меня от него трясет. Гадость. А так… Я люблю все новое, но конкретно для группы это не всегда бывает полезно. Это касается и наркотиков, и "всей этой новой музыки". — Серьезней надо относиться к себе — рейетировать, перед концертами не пить. — Я очень хорошо отношусь к ДДТ. К Юрию Шевчуку. — Разграничение "Горшок — музыка, Князь — текст" необязательно. В наших альбомах много песен, музыку к которым написал Князь. — Мы продвигаем свою идею — занимаемся литературой под музыку. Мы — не вонючки и не подонки. Просто стиль у нас такой. Мы любим "Sex Pistols" и 1975 год, когда зародился панк, и вообще все, что связано с упомянутым периодом времени. — Протест остался, его не видно из-за новой подачи. Панк-рок пришел на смену опопсевшему рок-н-роллу. Мы говорим поп-исполнителям; "Вы — уроды!" Но подлый шоу-бизнес докатился до того, что зарабатывает денежки на нашем протесте. Панк стал частью массовой культуры. Кстати, рудиментарные хиппи, кои еще в избытке водятся в Питере, тоже хулиганы. Нагадить в парадной — первое дело. Но они — беспредельщики из прошлого, ненастоящие. Посмотрите, что сегодня слушает молодежь. Это панк-группы, которым "Sex Pistols" в подметки не годятся — "The Clash", "Buzzcocks", "Damned". Разве это не повод сказать — панк жив. — Отрицать то, что "Sex Pistols" были задуманы, как реклама для магазина Малькольма Макларена было бы глупо, но мы стараемся быть в стороне. Взять хотя бы наши некоммерческие тексты. В них легко найти скрытые цитаты из Хармса. По сути сие — непопулярный нынче жанр фэнтези. А манера поведения на сцене? Мало того, что в "там-тамовский" (известный независимый клуб Севы Гаккеля) период своего творчества мы выходили невменяемыми. Так я еще умудрялся весь концерт петь лежа. Мы вообще играли не за деньги. Гонорар составлял два ящика пива.Горшок
Князь
Балу
Поручик
Яша
Маша
Ренегат
На сцене Горшок
и Князь
На съемках клипа
Концерты, концерты…
Гастрольными дорогами
Межконцертная жизнь
Релакс
Фаны и журналюги
— Большие площадки мне нравятся по энергетике: отдаешь много и много получаешь от зрительного зала. А вот то, что играешь, подчас совсем не слышишь. Приходится повышать мастерство. — Западные команды отличаются от наших прежде всего отношением к звуку. Музыкальная традиция панка культивируется там более 20 лет. Да и аппарат у них фирменный. У любой гаражной группы "Маршалл" или "Фендер". А мы… — Фанаты? И домой ходят, и у парадной стоят… — Особенно приятно с маленькими детьми поговорить. — А теперь в метро я просто шугаюсь. — В общем, поклонников у нас много. Правда, с некоторыми абсолютно невозможно разговаривать. Перекинешься парой слов, а потом такие слухи по городу поползут… Приходят в рваных майках, стягивают их с себя на концертах, а то и с тебя что-нибудь норовят стащить. Девушки хорошие есть, с ними, вот, приятно пообщаться. Они нам иногда такие подарки дарят! Недавно целую поэму посвятили — замечательную. Мы ее уже в студии в рамочке держим. Нашему барабанщику презентовали маленькую коробочку с паучком и ручку в виде члена… Но это, конечно, далеко не все. — Забавно наблюдать за тем, как люди ломают себе головы над тем, в какой ряд нас поставить. То обзовут пост-панком, то на полном серьезе рассуждают о том, какая мы вся из себя "клубная" команда. А у нас об этом голова не болит. Просто мы пытаемся петь то, что нам нравится и жить так, как хочется. А ярлыки на нас и так навесят. Но это уже не наша проблема. — Намеки на нашу "клубность" задевают, но самую малость. Просто мы уже давно выросли из этих штанишек. Конечно, поначалу на наши концерты собиралось по 200–300 человек. Но так было очень и очень недолго Теперь у нас тысячные залы. И нам это нравится. — Мы не так уж стремительно взлетели, как это кажется. На самом деле нашей команде уже много лет. Просто мы долго разменивались по мелочам — тусовались, пьянствовали. Теперь ужасно жаль бесцельно потраченного времени. — Теперь мы уже не можем позволить себе пить во время выступления, как это было в самом начале нашего творческого пути. Свой первый концерт я вообще когда-то отработал лежа — просто не мог принять вертикального положения после двух ящиков пива. Теперь все по-другому. Если нам хочется снять стресс, максимум, что мы себе позволяем — банка-другая джин-тоника. — И вообще, не панки мы! Я считаю, что наше творчество ближе к литературе, чем к музыке. Любая наша вещь — это целая история, сказка, которую мы пытаемся рассказать своему слушателю. И все это при минимуме социальности. Какой уж тут панк? — Число поклонников пока что только увеличивается. Кроме того, наш принцип — ни под кого не подстраиваться и делать только то, что нравится. Мы можем себе это позволить. Ведь, по большому счету, мы ни от кого не зависим. За все платим сами: за аппарат, записи, клипы. Это, конечно, тяжело, зато никто не может диктовать нам свои условия. — Мы работаем с Машей… Она клевая девчонка и мы все ее очень любим. А сказки рассказывать — дело больше женское, чем мужское. Так вот, Маша — это наша Арина Родионовна. — "Король и Шут" — команда исключительно русская. До такой степени, что нас даже несколько раз упрекали в национализме. А мы от этого и не отказываемся. Петь по-английски для нас — это просто глупость. Все равно в американские хит-парады нам не пробиться. Так чего же тогда и выделываться? — А что слушаем? Мы — меломаны. На это время у нас всегда находится. Лично я — давнишний поклонник "The Beatles". Очень люблю команды 70-х годов, все разновидности панка, хард-кор, "Depeche Mode". Ну, "Алиса", "ДДТ". С Шевчуком и Кинчевым мы вообще друзья. Правда, мы делаем совершенно разную музыку, но на наших отношениях это не сказывается. — Профессия моя — реставратор. И, честно говоря, я немного жалею, что не работаю по специальности. Но совмещать работу с музыкой не получается. Единственное, на что меня хватает — художественное оформление наших альбомов. — В подростковом возрасте мы, конечно, слушали русский рок Гребенщикова, Кинчева, Цоя. Все это нравилось, но нам всегда хотелось писать не такие абстрактные тексты, в которых нет однозначного смысла (то есть песня может быть истолкована по-разному), а конкретные истории, положенные на музыку. Когда я встретил Князя, то понял, что можно писать сказки, то есть создать реальную альтернативу всеобщему пафосу и социальщине в текстах. — Первые наши песни были на английском. Нам русский язык не нравился, особенно после того, как стали понимать, какие гадости на нем поют. Вот такое примитивное было мышление. А потом мы поняли, что самим нужно что-то написать, что приятно петь, что хотелось бы петь. Потом написали нашу первую песню "Лесник". — А на самом деле почти вся музыка — панк-рок. "Garbage" — не панк-рок, что ли? Он намного качевей, а так, все энергетические понты — это панк. Все это на энергетике построено. Даже "Depeche Mode"… На чем он, по сути, основан? Это постпанк, но они нашли свою фишку. Так это и пошло, типа электро-панк. Даже "Duran Duran" — это панк. Куда ни сунься — все панк. Сначала были рок и диско, а потом появился панк и все сразу изменилось. Те, кто играл рок — заиграли панк, потом постпанк, а это — это уже новая волна. Рэйверы, и те подделываются под панк. "Prodigy" — это же "Sex Pistols" в рэйве! А вообще я к рэйву отношусь так же, как к рэпу. Я рэйв музыкой не считаю, а рэп — это вообще культура черных, и я ее ненавижу. Одно дело рэгги, это еще что-то такое… Но рэп… Джаз я тоже серьезно не воспринимаю, но послушать все эти навороты еще прикольно. Но рэп… Он злит. Это бесит. Кто лучше из них руками поразводит! В принципе я могу представить себе рэйв-музыку, которая мне понравится, но пока такой не появилось. — У нас все было постепенно. Если бы это свалилось сразу — мы бы, наверное, сошли с ума. Наверное, это плохо, когда популярность приходит сразу. — Только не надо называть нас полупанками. Я скажу круче. С какого-то момента я понял, что я полупридурок. С какого момента человек начинает ощущать себя полу-придурком? А ни с какого. Я до сих пор себя так ощущаю. Давайте уберем слово "панк". Оно такое… Давайте заменим его на "ублюдок", на "придурок". Я хороший ублюдок, я хороший придурок. И обещаю до конца жизни им быть. — Шура зубы вытащил, а я теряю зубы в бою. Я их постоянно вставляю, но потом либо кружкой, либо микрофоном опять выбиваю. Но теперь я уже их конкретно вставлю, чтобы держались. Я очень много дрался. — Наверное, я бы пошел на Сенатскую площадь, если бы жил в то время. Сейчас — нет. Демонстрации — это старо и не интересно. Раньше была революционная идея, потом все стало уходить и чем обернулось — известно. Идея у декабристов, затем у народников была хорошая. Но у власти всегда жлобы стояли. Бывали исключения. Очень хороший царь был Петр I. Сама идея монархии дебильная, на сотню царей-дебилов приходится один хороший. Человек, который стремится к власти, в большинстве случаев, плохой человек, ему нужно быть сильным, подлым, безжалостным. Идеальный была бы анархия, но это нереально. Как и все мы, я ощущаю себя какой-то маленькой частицей государства. Не более. На данный момент государство не сделало ничего хорошего ни мне, ни моим друзьям, ни моей жене. Даже перевод не могут вовремя выдать, потому что кто-то прокручивает деньги. Чиновники — воры, так получается? Прямо сказать — дерьмовое государство. — Тяжелую музыку я люблю, а тяжелые слова, я бы сказал, что у Гребенщикова тяжелые слова. Музыка должна быть душевной. Часто рок-н-ролльщики говорят о чем-то одном, я почему-то вижу в этом лицемерие. Поэтому мы стали писать конкретные истории. Русский рок, Гребенщиков, Кинчев протестовали, они сделали свое дело. Сейчас, если бы все писали сказки, рассказы в песнях, это было бы честнее. Нам ближе быть одним в этом, вот в чем дело. — С точки зрения актера быть шутом интереснее. Короля играть не интересно, у него всегда одно и тоже лицо, шут — это масса лиц. Король королю, как и шут шуту — рознь. Между прочим, у шутов, как и у королей, были свои династии. Если шут умный, то это очень интересная личность, интересней, чем король. — Каждый по-разному понимает, что такое "панк в душе", я веселый человек, поэтому можно сказать, что в душе я панк. Но есть еще и другие понятия. Например, панк может насрать и съесть. Естественно, я к таким не отношусь. — Мы же в первую очередь художники. Мы ничего не исповедуем, мы просто рассказываем истории. У нас много героев… Стилистика у нас "Король и Шут", в этих рамках мы и держимся. Просто панк — это старая тема, на меня это в какой-то степени повлияло. Вот и все. А сейчас мы другую тему играем, она называется "Король и Шут". — Детство у меня было очень разбросанное, слишком много городов я сменил за свою жизнь. Последнее мое пристанище — Санкт-Петербург. Самое неприятное из того, что я помню о детстве — это мой отдых в пионерском лагере. Рядом с ним находился лагерь для не очень умных детей — и у меня произошла первая очень жестокая драка — победил ум. Самый же яркий и, пожалуй, самый прикольный момент — это история о зубах (их у меня мало). Как-то, все в том же пионерском лагере, решил я перед друзьями покрасоваться. Они были ребята спортивные: любили подтягиваться на турнике, делать подъемы, перевороты. Я же почему-то решил, что могу подпрыгнуть, уцепиться зубами за перекладину и таким образом немножко повисеть. Я подтянулся, зацепился зубами и, повисев секунды две, благополучно приземлился, но уже без зубов. А потом долго сидел в столовой грустный-грустный — очень больно было кушать. Вообще, с этими проклятыми зубами у меня связано множество историй. Еще, опять же в детстве, я очень любил играть в индейцев и кидать копья. Когда же мне нравилось какое-нибудь дело, я всегда открывал рот. Туда-то оно и залетело, попутно выбивая зубы, брошенное другом копье. Так и пришел я с прогулки домой с копьем во рту. До сих пор вспоминаю нашу замечательную тусовку. С Андреем Князевым мы учились в одном реставрационном училище на улице Морской пехоты, кажется. Место это было очень замечательное — говорят, что когда-то там учился В.Цой. И странная история — в нашем училище всегда множество людей было увлечено музыкой. Так вот, Эрмитаж выделил нам с Андреем помещение под мастерскую. Его-то мы и организовали под музыкальную точку. Переходный возраст мне запомнился моим поступлением в училище — я наконец-то получил немного свободы. Учился я в школе очень интересно, а точнее, вообще не учился, как, в принципе, и все ребята из нашей группы. Мне всегда было чем заняться, было столько интересного — какие уж тут уроки. Образованием из всех нас занималась только Маша (скрипка). Особо сильных неприятностей по поводу нашего увлечения музыкой, по-моему, ни у кого из нас не было. Гитары родители нам об головы не ломали, а даже как-то старались помочь купить. Естественно, родители хотели, чтобы мы занимались каким-нибудь серьезным делом. А когда предки увидели, что музыка — это серьезно, они за нас порадовались. А недавно вот был случай. Яша (гитарист) заходил в свою родную школу и случайно встретил свою "любимую" учительницу музыки. Она, в свое время, считала его абсолютно ненужным для музыки и регулярно заваливала дневник тройками. Она очень удивилась, узнав о его нынешних успехах. Вообще, все мы очень разные. У каждого существует на все свое ярко выраженное мнение, как правило, не похожее на чье-то чужое. Сходятся наши интересы, по-моему, только на почве музыки и кино. У нас есть несколько всеми любимых, почти культовых фильмов — "Беспечный ездок", "На игле"… Стиль жизни у нас трудовой — репетиции, концерты… Музыка — это одно наше общее культовое увлечение. В планах у нас — создание своего клуба, который, конечно же, будет называться "Король и Шут" и будет похож на старую таверну. Очень надеемся, что клуб будет собирать много публики, и ей будет у нас интересно. — Сначала мы придумываем "рыбу", то есть пишем музыку, потом ее слушает Андрей. У него в голове рождается какой-то сюжет, и он пишет небольшой рассказик, на страничку или две. Мы читаем и, если нам нравится, тогда он пишет текст песни. — У нас даже не столько театр, сколько религия. Как Толкиен создавал своих героев, которые стали живыми, благодаря читателям, так и мы придумываем определенный мир. Если в этот мир окунутся два-три человека, то это будет междусобойчик. А если в него поверит толпа, то это уже будет истина, которая в конце концов и станет культом. Все, что мы делаем на сцене, подчинено этой цели. Только не надо думать, что мы над этим паримся ежеминутно. — Марина Капуро… Да нам просто нужно было исполнить женские партии — единственная причина и была. Просто дали задачу — нам нужна вокалистка на две песни. В итоге выяснилось, что никто, кроме нее, петь не умеет. Мы просто дали объяву, вернее, в метро раздавали. Если без шуток — сидели на студии, записывались, поняли, что певица нужна — ну и все. Мы попробовали массу девушек, получалось не то. Нам личность нужна была в вокале Нам нужен был хороший женский вокал. — У человека в большой массе есть такая дурацкая черта — ему нравится поизбивать кого-то… Жлобская такая натура. Нас очень любят маленькие дети — и они молодцы. А поскольку их часто опускают большие ребята, они боятся ходить на наши концерты. — В старину, когда не было книг, надо было народу как-то себя развлекать? Вот, ходили эти гусляры-балалаечники, менестрели, рассказывали разные истории — как бы те же книги. У них же песни были по часу, по два — с сюжетом, конкретные истории, романтические. Мы тоже считаем свои песни историями, удобными для пения. Слушателю должно быть интересно слушать, интересно узнать, что будет в конце. У нас так, по-моему, никто не делает. Мы можем писать и декадансно-символические тексты, но нам ближе черный юмор. Вот в Москве Лаэртский есть. Так у него юмор в отдельных строчках, а у нас общая концепция. Я уж не говорю, что у Лаэртского не только музыки нет, там вообще ничего нет, похабщина одна. А наши истории неотделимы от музыки, от мелодического хода. Хотя он (ход) и жесткий. — Гашек, Майринк. Лафкрафт — это вообще, папа. — Самое дебильное, что может быть — это, если ничего нет в голове, пытаться вылезти за счет техники игры. В первую очередь должна быть песня, чтобы она пелась, чтобы там был смысл (кстати, у Кинчева тоже есть очень много песен-рассказов, песен-романов). — Любимые телепередачи… Раньше была "Программа "А", "Кафе Обломов". Сидят два типа и что-то грузят целый час, совершенно бессмысленно. Очень под это отдыхаешь хорошо. — Было же очень много липовых людей, которые примазывались к панку, красили волосы в зеленый цвет, ругались на сцене, а в жизни были вполне респектабельны. Вот это — подстава. Так жить нельзя. В этом смысле мы полностью соответствуем своему сценическому образу. — Группа для нас — это больше, чем семья. Если кто-то уйдет, то группы больше не будет. Мне совершенно неинтересно, например, создавать какие-то параллельные проекты, что-то менять, добавлять, уменьшать… Для меня есть только одно понятие — КОРОЛЬ И ШУТ. И если вдруг группа распадется, значит у нас что-то не в порядке с головой. — Всегда интересно уходить от настоящего в прошлое или будущее. Хочется иной раз побывать в средневековье. "Король и Шут" — это как название книги. Названия песен имеют особый смысл, а название "Король и Шут" просто объединяет все наши песни. — Вся музыка, которую мы слышим — это рок, рок-н-ролл, включая Аллу Пугачеву. Только тут уже важно отношение и понимание. Лучше говорить — попса и непопса. Попса — минимум души, а непопса — это тогда, когда ты не можешь по-другому жить, это — как воздух. У актера должна быть честность, вот это и есть непопса. Быть холеным не есть хорошо. — При сильном желании человек может увидеть в наших текстах национализм. В них свой эпос — русский, английский, скандинавский. Культура совершенно разных народов. И, естественно, что в них заложен некий национализм. Может быть из-за того, что в наших песнях звучит русская тема, некоторые вешают на нас ярлык националистов. — Или дебилизм социальный… Я большой противник текстов нашей советской рок-культуры. И Князь поддал им всем, этим символистам от нашей рок-музыки, за что на нас некоторые и ополчились. — Да, я против БГ и против всей подобной поэзии. Это же бред. Не в смысле ругательства, а просто там ничего не понятно. Каждый понимает по-своему. А у нас все конкретно и двух толкований быть не может. Например, есть такая песня: скомороха на свадьбе попросили развеселить гостей. Он говорит, что для этого нужно выключить свет и, в наступившей темноте, выкрадывает невесту. Больше их никто не видел. Или о том, как едет мужик, а на заднем сиденье его машины — мертвая девушка. — На самом деле есть и добрые песни. Идет человек на карнавал в костюме обезьяны, веселый такой. Вдруг ему камень падает на голову. Он, естественно, разозлился, и на праздник пришла такая злобная обезьяна. Всем было очень весело… — Мы играем панк-рок, а он сейчас менее моден, чем брит-поп. Но мы делаем эту музыку модной. Именно так формируется новая культура, а группа становится культовой.
Яша
Меня зовут Яков Цвиркунов (или просто Яша). Вспоминать свои юношеские годы без улыбки я не могу. В те времена я был пай-мальчиком и занимался хореографией. И если бы кто-нибудь сказал мне, что я буду музыкантом такой группы, как "Король и Шут", я бы рассмеялся такому человеку в лицо. Что меня интересовало в 16 лет? Наверное, все, на чем в будущем можно было бы сделать карьеру. Что же касается развлечений, то я обожал кататься на велосипеде, играть на гитаре и заниматься армреслингом с младшими по возрасту. В прессе о нас опубликованы, в основном, совершенно неинтересные, с моей точки зрения, факты. Любимая книга, любимый фильм… Если мне нравится чья-то музыка, мне плевать, какая у этого музыканта любимая книга и любимый фильм. Любимая группа — это еще куда ни шло. Это музыкальная основа, по этому еще можно понять, откуда все, куда идет…Мне кажется, что музыка — музыкой, а личная жизнь — это личная жизнь. А слушаю я столько разного… Вроде, играю в панк-группе, а по тому, что люблю из музыки, это вряд ли скажешь. Панк, конечно, слушаю тоже, но это не основа. А у нас — так уж повелось. Горшок изначально — самый основной панк. А если вокалист — панк, то и группа, получается, играет панк. С другой стороны, Князь — какой он панк? Или Маша… Ее тоже назвать панком сложно. Балу, наверное, панк… А Ренегат, я — вряд ли. У Оззи Осборна энергетика тоже от панка, а язык не поворачивается обозначить его этим словом. Играть панк-рок стало модно, на этом делаются деньги. А я не провожу какой-то грани между панк-роком и всей остальной музыкой. Не могу сказать, что я большой знаток панка. Просто есть группы, которые мне нравятся — из того же панка, их я слушаю. И у меня никогда не было необходимости проводить грань — вот это, дескать, панк, я его слушаю. А это — не панк, и я его не слушаю. Мне нравится просто хорошая музыка в совершенно разных стилях. Прежде всего, конечно, живая. Например, если выбирать между "Exploited" и "Motorhead", я выберу "Motorhead".
* * *
В "Короле и Шуте" сейчас идет усложнение музыки. Это закономерный процесс. Когда группа начинает, там все просто. Куплет, припев… Да еще технически сыграть сложные вещи не всегда возможно. Поэтому выжимается максимум эмоций из простых аккордов, простых гармоний. Они у нас и сейчас не слишком сложные, но идет работа над фишками, над мелкими вещами, которые украшают музыку и которые раньше мы не могли сыграть чисто технически. Это очень интересный процесс и мне нравится, когда на концерте получаются такие новые, сложные, интересные штучки — это очень приятно. Разумеется, мы делаем музыку для того, чтобы ее слушали. Я не могу сказать, что я играю только для себя, что мне плевать на мнение окружающих, что я готов играть эту музыку в подвале всю жизнь — это неправда. И усложняем мы нашу музыку не для восприятия слушателя. Мы не играем арт-рок. Но мы делаем это для того, чтобы вызвать больше интереса от прослушивания. Чтобы все было качественно, по-настоящему хорошо. Мы не ударяемся в технические дела — поражать техникой особенно никого не нужно, да и нет такой техники, которой можно ПОРАЖАТЬ. Я не музыкальный автомат. Мои отношения с музыкой складывались совершенно спонтанно. В детстве, когда у меня не было даже магнитофона, мне приснилось, что я стою на сцене огромного стадиона, что-то типа нынешнего СКК — стою с белой гитарой и что-то играю. Стою справа, как я сейчас стою на сцене, народ в зале прется.Тогда, в детстве, я ни за что бы не поверил, что буду серьезно заниматься музыкой. И сон этот вспомнил только года четыре назад. Бывает же…* * *
Когда я поступил в институт (Финансово-экономический), после первого курса поехал в стройотряд, там и началось. Мы ехали на поезде в Ставрополь — как-то очень долго, чуть ли не двое суток. И в поезде на полке валялась чья-то гитара. И от скуки я решил попробовать научиться брать аккорды. В итоге дело кончилось тем, что за лето я научился брать все основные аккорды, орал песни в пьяном состоянии. Потом вернулся домой и пошел в гитарную школу к Смирнову Александру Николаевичу. Школа эта находилась на улице Ушинского — там преподавали гитару, основы сольфеджио, причем учили играть именно на электрогитаре. Показывали вещи из "Металлики", "Эй Си Ди Си". Учили играть в группе. Басисты и гитаристы учились у Смирнова, а барабанщики — отдельно, я забыл фамилию педагога. Периодически на занятиях собирались вместе и играли какие-нибудь известные вещи. "Дым над водой", к примеру. Барабанщики, из тех, кто хотел учиться, были в порядке. Занимался я там года два — два с половиной. Интересно было. Нотной грамоте обучили. Хотя, конечно, как такового, музыкального образования у меня нет. Я имею в виду настоящее, глобальное образование. Я слышал мнение, что музыкальное образование может испортить артиста, лишить его индивидуальности, но я не могу разделить эту точку зрения, поскольку не знаю, что такое настоящее музыкальное образование. Хотя, если бы Нофлер учился в музыкальной школе, вполне возможно, что он не был бы Нофлером. Ему поставили бы пальцы, дали бы медиатр, и сказали бы — играй так, потому что по-другому не положено.* * *
У меня была группа — без названия. Репетировали. Пытались играть концерты. Потом я случайно попал в группу "Аусвайс", которая тоже не получила известности. Но мы уже играли в "ТамТаме", где я и познакомился с Горшком. А он, совершенно неожиданно, пригласил меня к себе, в "Король и Шут". Я удивился, конечно, согласился, офигенно был рад. Зимой, кажется, девяносто пятого я пришел в группу и уже через две недели был наш первый концерт. Я был второй гитарой — в "Короле" тогда работал басист Гриша, а Шура Балунов играл на гитаре. Но басист вскоре ушел — никого не могли найти. Пришли, помню, на студию, а басиста нет. Я потыркался, Горшок попробовал. А у Балу получилось. Так он и начал на бас-гитаре играть. В "Горе" играл совершенно без подготовки — и ничего. Потом — на "Петровском". Когда я пришел в группу мы аранжировали песни так — приходил Горшок и всем объяснял, что нужно играть. Он, фактически, приносил готовую песню, всем давал уже написанные или придуманные готовые партии. И мы их играли. Сейчас ситуация стала меняться — фактически, это началось с "Акустического Альбома". Мы делали его без Горшка — Князь приносил песни и это был, наверное, наш первый опыт аранжировки группой. Вообще, альбом был необычный. И сводили мы его странным образом. Сводился он у меня дома, на компьютере — компьютер украли, слава Богу, что не унесли диски — всю библиотеку оставили — а там и был альбом. Если бы взяли диски, пришлось бы весь альбом переписывать заново. Иначе бы его просто сейчас не было. А сводили его я и Паша Сажинов. Я не знаю, хорошо это, или плохо — я имею в виду то, как мы его сделали, но он мне нравится. А потом началось — следующие альбомы все больше и больше делались группой. Меня начало переть — стал придумывать какие-то гитарные фишки. Сейчас Горшок тоже приносит готовые песни, но не все — часть делается сообща. Я имею в виду аранжировки. Ренегат у нас в аранжировках силен, он привнес некие элементы металла. Я тоже, в общем, к металлу очень близок. В металле сейчас можно найти очень много нового. Очень открытый стиль. А у нас каждый альбом непонятно каким выйдет, пока не дойдет до студии. Есть идея создать концептуальный альбом, с единой общей историей, которая будет проходить через все песни, но это работа очень сложная, монументальная, я не думаю, что мы это сделаем в ближайшем будущем. Очень много концертов. И бывают такие…* * *
Много было интересных вещей. В Иркутске, например. Дворец спорта. Осень. Выходим на сцену строиться, а в этом дворце, оказывается, вещевой рынок работает. Прямо во время саундчека. И под сценой — огромный лоток с лифчиками. Прямо под носом у нас. Какие-то вьетнамцы носятся, орут, полный бред, в общем. Просто вилы. Настраиваемся, а торговцы еще, примерно, час торговали. В Израиле было здорово. Мы даже не ожидали. Полный зал, аппарат отличный. Зрители-слушатели все песни знают, поют целый концерт. Горшок там с местными панками познакомился — отличные ребята. В Тель-Авиве есть свои места, где они собираются. Настоящие панки. Ночью пришли к нам в гостиницу, нассали нам под дверью. Израиль… Мы никогда не отказываемся от концертов. В смысле — не снимаем их. В том же Израиле нам предлагали сыграть еще два концерта — деньги, пляж, море, оттяг — все могло бы быть. А у нас забит концерт в Ижевске. И мы поехали в Ижевск. Потому что мы никогда никого не кидаем. Вообще, последние годы — сплошные концерты. Нашли даже техника — теперь ездим большим составом. Звукорежиссер, техник… Олег Мартынов. Кроме своих прямых обязанностей он нас еще очень сильно выручает. Когда выходим, например, с концерта, он сразу берет на себя фанатов. Как-то так группирует их вокруг себя, говорит обстоятельно, — "Я техник Мартынов. Давайте я. вам распишусь…". А мы в это время — в автобус… А он пока подписывает фанатам — "Техник Мартынов".* * *
На концерты ходят разные люди. Есть те, которые пришли в первый раз. Как в Анапе — курортный город, на концерт люди пришли целыми семьями. Мама, папа, младенец. Некоторые же вообще не знают, что такое "Король и Шут". Название веселое такое… Вот и идут семьей с младенцами… Курорт. Бабушки. Дети. Смотрят удивленно, ожидали совсем не то услышать. Юг. "Король и Шут". Что-то веселенькое ожидали. Ну и получили веселенькое. Но, в общем, всем понравилось. В солянках же стараемся не участвовать. Что такое солянка? Берется два хэдлайнера, или один — и два десятка групп, которые иначе как в солянке не в состоянии собрать большой зал. И для них это — единственная возможность выступить перед более или менее широкой аудиторией. Реальная возможность засветиться. Не то, чтобы нам это неинтересно, нам сейчас это просто не нужно. Основное для нас — сольные, большие концерты, наше шоу. Нам важно, чтобы эти концерты проходили нормально. А напрягаться для того, чтобы лишний раз выскочить на сцену в "Юбилейном" или СКК —… Вот, концерт памяти Цоя — это дело другое. Нас там, ведь, даже в афишах не было. Спонтанно все получилось. Договорились за день — приехали, сыграли. Это, на самом деле, связано с тем, что Цой — фигура очень значимая и мы просто хотели выразить свое отношение к происходящему. Я ведь, вообще, начал музыку слушать с "Кино". Когда умер Цой я учился в школе — накупил кассет, начал слушать. Потом — пошла "Алиса", это было уже сумасшествие вообще по полной программе. И уже потом, как-то незаметно, потянуло на западную музыку. Перескочил на нее и понеслось. Начал играть… Но началось все с Цоя.* * *
Фанатом старых групп — "Битлз", например, я себя назвать не могу. Я их мало слушаю, у меня только одна их пластинка. Многие, может быть, за это на меня обидятся, но я честно говорю — это не мое. Что ж тут поделать? Энциклопедическая группа, часть истории — да, я согласен. Но — поколение другое. Может быть, у меня все еще впереди. Некоторые молодые ребята сейчас даже не знают, что это такое — начало перестройки, не то, что "Битлз". Если продолжить разговор о панке — я никогда не был большим поклонником "АУ", в отличие, кстати, от Горшка — он их просто боготворит. "Аркестр АУ" мне понравился. Я их видел на Петровском стадионе — очень были бодрые ребята. У них все было нормально, но это, опять-таки, немного не моя музыка. Хотя и звучали мощно. Мы играли на концерте памяти Свина — Горшок на каждом концерте посвящает одну песню всем умершим рокерам и, в том числе Андрюше Панову. Удивительно, что в регионах его, Свина, совершенно никто не знает. В Москве… В Москве знают. Но в Москве другой образ музыкального, да и не только музыкального, а просто мышления. Если я послушаю впервые какую-то неизвестную мне группу, я сразу смогу сказать — из Москвы она или нет. Это словами не определить, но я сразу слышу московские музыкальные дела. Там все по-другому. Во-первых, огромное количество клубов и любая начинающая команда может показать себя. В Питере молодой команде и соваться-то особенно некуда. Сейчас что-то начинает, кажется, меняться, но в Москве больше возможностей самовыразиться, играть на публике. И, тем не менее, в любой московской клубной афише — одни питерцы. Я не знаю всех московских групп и не могу говорить о их плохо, может, питерцы лучше, может нет, но факт есть факт. В Москве есть хорошие группы, есть плохие, но все они узнаваемы. У них свой, московский почерк У Питера — свой, у Свердловска — свой. Мне, на самом деле, ближе Свердловск Хотя, все группы, которые прославили этот город — все они старые. Нового я ничего приличного из Свердловска не слышал.* * *
Если бы радио спонсировалось государством — было бы неплохо. Такое, независимое от рекламы рок-радио. А если оно существует за счет рекламы — это уже совершенно другое. Кричать о том, что, мол, нас не крутят по радио, довольно глупо. Предположим, если бы я играл в какой-то совершенно никому не известной группе и жаловался всем и каждому, что нас не крутят, что все плохо — просто смешно. Радио зарабатывает деньги и крутит то, на чем можно заработать. "Король и Шут" раскрутился безо всякого радио. Группа "Кино" — когда их стали крутить по радио и показывать по телевизору, они уже были супергруппой. Я не говорю, что мы такие же крутые, но история похожа. Получилось так, что когда мы собрали свой первый дворец спорта — "Юбилейный" — только после этого начались какие-то подвижки, только после этого нас стали крутить. Многие говорят — вот, ваши песни зазвучали по радио и вы тут же стали собирать стадионы. А все было ровным счетом наоборот. Мы собирали стадионы и радио просто уже не могло нас игнорировать. Нас приходилось крутить, потому что рок-радио, передающее рок, сделанный в России не может не крутить русскую группу, собирающую стадионы. Хотя, "Максимум" держится — не крутит нас. И на "Максидром" мы не ездим. Не тот, видите ли, формат. А я так думаю, что если придешь на любое радио с деньгами, их формат сразу же расширится. Каким угодно может стать этот формат — только плати. Да, на самом деле, плевать. Я не большой фанат радио — только в машине у меня играет, да и то я слушаю старый рок. А то, что передают "форматные" станции — одна песня ничего, вторая — так себе, а потом еще десять, которые слушать невозможно. Не буду называть имен. А щелкать каналами надоедает. Я надеюсь, что появится побольше станций, пусть их будет не десять, не двадцать, а, хотя бы, пятьдесят. Тогда, наверное, каждый сможет выбрать что-то интересное для себя. На телевидении еще сложнее. Люди, которые слушают тяжелую музыку должны обладать хорошим достатком, чтобы покупать рекламируемые по ТВ товары и услуги — тогда только может появиться не то, что канал, а, хотя бы передача о рок-музыке. Канал "Культура" — вот тот самый случай, когда правительство спонсирует телеканал. Но что там показывают? Самое авангардное, что там есть — это старый джаз. Они загнаны в рамки, их контролирует сто пятьдесят оргкомитетов. В общем, получилось так, что канал с красивым называнием "Культура" стал синонимом беспросветности, апофеозом советской бюрократии от культуры. Как в Белоруссии. Там такое советское телевидение — типа нашей "Песни года" — включается фонограмма и все на экране начинают хлопать в ладоши и мило улыбаться. А люди там замечательные. Там любая группа собирает зал, там опасно ходить на рок-концерты. На одном из наших концертов несколько сотен, по-моему, человек забрали в милицию — тех, кто не успел купить билеты и остался на улице. Забрали, якобы, за организацию несанкционированного митинга. У организаторов концерта были потом серьезные проблемы. Да, там любой концерт рок-группы — целое событие. У нас, вроде бы, все в порядке — к хорошему быстро привыкаешь… Там все воспринимается на уровне идеологии. А мне прикольно просто хорошую музыку играть, заниматься идеологией — не моя задача. Я никогда не вникал в так называемую рок-идеологию. Я не знаю, что это такое. Бухать постоянно? Не знаю… Каждый для себя сам определяет, что ему интересно и каждый живет так, как считает нужным. И независимо от того, что мы играем, какую музыку, образ жизни наш не особенно меняется. Вернее, меняется, как и у всех, с возрастом. В общем, я могу только догадываться о том, что такое рок-идея. У меня есть своя система ценностей, система взглядов на жизнь. Если бы я ударился в религию, то, наверное, занимался бы буддизмом. Я про это мало знаю, но мне это интереснее, чем все остальное. По крайней мере, сейчас.* * *
Мне не хотелось бы, чтобы в жизни все было ровно. Эмоции для меня значат очень много. Хочется, чтобы все время что-то происходило. Что-то новое. От тюрьмы и от сумы зарекаться нельзя. Нужно быть готовым к тому, что жизнь может повернуться по-всякому. Короче говоря — хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Даже на ближайший вечер. Но музыка — это моя профессия и я ей буду, так или иначе, заниматься всегда. Здесь не в деньгах дело, которые мы сейчас начали зарабатывать. Деньги я могу заработать и без музыки. Руки есть, голова есть, слава Богу. Я думаю, у меня получится не умереть с голоду, заработать на чем-то другом. А музыка — это музыка. И под фанеру мы никогда играть не будем. Если до этого дойдет, я найду себе другую работу.Маша
Как ни странно, я не помню, как я попала в группу. Я не то, чтобы осталась играть в ней, просто так получилось. Скорее, не я в ней осталась после первого приглашения, а меня оставили. Мне нужно было играть на скрипке, меня пригласили — и постепенно, постепенно, постепенно я стала частью группы. Когда мы начали репетировать я вообще не знала Горшка. Для меня все началось с акустики — Миха на репетициях не появлялся, потом был концерт, первый мой с "Королем", тоже без Михи.* * *
Нас тогда было двое — две Маши. Вторая Маша тоже играла на скрипке. Мы с ней играли в группе "Танки". Это очень хорошая группа, я их и сейчас очень люблю. Иногда появлялось некое ответвление от "Танков" — проект под названием "Музыка Т" — Митькины песни, которые мы делали несколько другим составом. Две скрипки, баян. Мы репетировали на точке возле Московских ворот. А там звукорежиссером работал Поручик. Мы познакомились, потом подружились — тогда я еще вообще не знала, что это за группа — "Король и Шут". Меня это, честно говоря, очень мало интересовало. Однажды они репетировали сразу после нас и тогда мы познакомились с Яшкой. Очень хорошо познакомились, у нас сразу сложились добрые приятельские отношения. Поручику же нравилась одна песня "Музыки Т", он от нее фанател буквально — "Апрель". Может быть поэтому потом они с Яшкой пришли на концерт — мы играли тогда на студии "Добролет" в один из их "музыкальных четвергов". Они послушали и после концерта подошли к нам, поговорили, начали шутить — мол, неплохо бы и в "Король и Шут" скрипачку пригласить. Ну, я подумала — ляпнул и ляпнул, чего не скажешь в разговоре. А где-то через полгода Яшка позвонил и пригласил… Я с удовольствием участвую во всех проектах, куда меня приглашают. Машка — вторая скрипачка — она, меня, вообще в это дело и втащила. Познакомила с уличными музыкантами, с группами. Мне это было очень интересно. Нас с ней иногда путали. Как я вообще попала в рок-музыку — это забавно. Я ходила с Машкой на ее концерты. Она однажды попросила у меня одежду на концерт. Отыграла, потом мы переоделись и ко мне подходят люди, говорят — вы Маша, скрипачка? Говорю — да. Ведь это чистая правда. Не хотите ли вы попробовать поиграть там, поиграть сям… И поехало. Стали приглашать играть в разные составы. Я вообще стесняюсь импровизировать, играть много нот. В этом смысле мне ближе "Dire Straits" — я хочу сыграть одну ноту, но чтобы она была точно на своем месте. И я тогда вообще не импровизировала. Первая группа, в которой я играла, называлась "Башня Rowan". Играли в духе ирландского фолка, на основе мифов, легенд — Ирландия, Шотландия, я не очень в этом разбираюсь, но песни были очень красивые. Играли в основном в "Зоопарке" — там подобные группы выступали очень часто. "Птица Си" и остальные. Потом наступил странный период, когда всем вдруг понадобились скрипки. И стали приглашать в десяток составов одновременно. Я не отказывалась от предложений, но вторая Маша не отказывалась еще круче. Она поэтому и не осталась в "Короле и Шуте" — сначала-то мы играли вдвоем — пыталась совместить несколько групп одновременно — все это было урывками, урывками, в результате ничего с "Королем и Шутом" не срослось.Был концерт "Музыки Т" на квартире Андрея Мельника и мы там познакомились с Ильей Чертом — первое, что я ему сказала — "На скрипке играть не буду…". Однако, играла. Ну конечно — "Машка, выручай, презентация…". Быстро сняла все — благо, слух абсолютный, выступала. Потом "Пилот" отошел из-за "Короля и Шута". Правда, я вместо себя в "Пилот" привела замену, скрипача.
* * *
Гастроли, суета — я от этого устаю и иногда рвусь в деревню. Хотя, если бы меня туда заслали на несколько месяцев, наверное, там мне стало бы скучно. А сейчас — как только появляется возможность — еду на Украину. В детстве мне деревня надоедала очень быстро, но сейчас, когда стала повзрослей… Когда в раннем возрасте наступила старость — это шутка — я рвусь в деревню. А в городе я люблю Дворцовую площадь после большого праздника. Ночь. Никого нет — только несколько дворников подметают мусор, пластиковые бутылки — и саксофонист, который там по ночам играет. Это здорово. А вообще, Дворцовая площадь — это попса, конечно. В Питере есть масса куда более интересных мест. Смольный собор, например. Тоже, вроде бы, попсовое место, но когда туда попадаешь, оказывается, что это не так. Там постоянные выставки, концерты… И вообще, окраины — то, что вокруг Смольного — там особый мир. И сумасшедший дом там очень мрачный рядом… Еще очень люблю Поцелуев мост и вообще, ту местность. А на массовые праздники не хожу. Пива я не пью, там такая алкогольная атмосфера, диковатая. Я предпочитаю ходить на. концерты любимых групп. "Текилладжаззз", например. "Торба на круче". Правда, парни меня ревнуют к чужим группам… Но, несмотря на то, что я сама стою на сцене, я умею фанатеть. Умею заводить себе кумиров. Знакомство с любимым музыкантом не мешает мне относиться к нему, как к кумиру. Мечтаю сходить на "Рэд Хот Чили Пепперс". На "Рамштайн" сходили с большим удовольствием. Кстати, вместе с папой. Он, вообще, не любит такую тяжелую музыку, но ему очень понравилось. Я, в общем, тоже не очень — дома в наушниках я бы не стала слушать "Рамштайн", а на концерте — огромное удовольствие. Энергия, драйв, стопроцентно честная, мужская музыка.* * *
Не все умеют это почувствовать. Человеку, который когда-нибудь был на концерте группы "Алиса", или "Король и Шут", или "Рамштайн" не надо объяснять, что такое драйв. Не все это могут это делать, но нужно уметь себя отпускать, сливаться с толпой. Ты ходишь на концерт в первую очередь для того, чтобы почувствовать вот это единение. Это как Новый год. Удивительное ощущение, когда бьют куранты — я понимаю, что масса людей в этот момент делают одно и тоже. На концерте происходит то же самое. Это не зависит от обучения музыке. Образование здесь не при чем. Ты можешь играть как угодно хорошо — и есть такие группы, с музыкантами-виртуозами, но выходит мертвечина. У нас — я бы не сказала, что парни уж такие мощные технари — сейчас уже, правда, значительно лучше все играют — но все равно… Однако, драйв у нас есть, да еще какой. Все складывается, прет. Потому что есть этот самый драйв. Недавно купила себе концерт 2001 года "Рэд Хот…" — вот это музыка. На гитаре играется музыка, на бас-гитаре — музыка, все это можно слушать отдельно, вот это настоящее. Когда я смотрю на выступления таких групп, я начинаю думать о том, что у лидеров такого масштаба очень много общего. У Михи есть и актерская составляющая, и непосредственность. Он двигается на сцене так, как у него прет изнутри. Как Боб Марли — человек настолько свободен внутренне, он так двигается, как ему в кайф, как его прет. Он не наигрывает — как и Миха, как и Энтони Кидис. Другое дело, что у нас все основано на самодеятельности. Вся русская музыка. У нас нет нормальных саунд-продюсеров, которые разрабатывают концепцию звука, нет такого серьезного отношения к тому, что делается. К музыке, то есть. "Король и Шут" отходит от своего первичного жанра. Мне бы не хотелось, чтобы группа отходила от изначального панк-рока. Ведь, как мне кажется, самый культовый альбом "Короля" — "Камнем по голове". Потом — "Король и Шут". С одной стороны это и хорошо — музыкальное развитие, разноплановость, которая сейчас у нас появилась, но мне ближе стиль "Камнем по голове".* * *
Когда я пришла в группу, мне как раз хотелось, чтобы музыка была все время разная. Но сейчас, кода пошли все эти ответвления, мне уже хочется, чтобы "Король и Шут" оставался классической панк-группой. Миха себя нашел в этой музыке. Я уверена, что если бы он пел попсу, люди так же от него тащились бы. Но он, слава Богу, этого делать не будет, не хочет и не может. Он развивается как актер, как артист. Он не просто вокалист, он артист, настоящий артист, а не просто музыкант. У него фантастический голос. Он все больше и больше раскрывается. Когда записывали "Акустический альбом", Андрей Алякринский — звукорежиссер "Текиллы" сказал: "Машка, если бы не этот альбом, я бы никогда не узнал, какой у Горшка красивый голос". У него, действительно, самый красивый голос на сцене — даже если брать поп-музыку, рок-музыку — все вместе. Он, Миха, не всегда поет. Иногда просто бодрится, играет, но, когда начинает петь — это все. Я вообще люблю все красивое. Красивых людей, красивую музыку. Пацаны наши тоже все время смеются: "Фу, Маша, что ты прикалываешься на всяком…". А мне нравится просто красота во всем. Я слушаю очень много музыки, но не всегда запоминаю названия групп, которые слушаю. У нас воспитывают лохов. Шоу-бизнес воспитывает. Их пичкают, пичкают всякой ерундой, а потом они уже перестают воспринимать нормальную музыку.* * *
Красота "Короля и Шута" замаскирована. Люди могут воспринимать нас негативно — "Фу, какая агрессивная группа, какой противный у них вокалист…" Но если посмотреть повнимательней — посмотреть, как Миха улыбается — и все. Он может строить какие угодно рожи, но когда он улыбнется, сразу видна красота и его образа, и его самого, и всей группы. В "Короле и Шуте", в общем, я оказалась случайно. Я никогда не думала, что игра на скрипке станет моей главной профессией. Закончила музыкальную школу, по инерции пошла в десятый-одиннадцатый музыкальный класс, но не планировала ни Консерватории, ничего такого. А вот как вышло. Поступала в Театральный институт, меня туда не взяли и я теперь очень счастлива, что меня туда не взяли. Кроме пафоса, мне кажется, там уже ничего не осталось. Может быть, играла бы теперь в "Ментах"… Какую-нибудь продавщицу или барышню из валютного обменника. Там играет Саша Лыков — мой учитель по сцендвижению. Хотя, вообще-то, я телевизор не смотрю. Будущее свое я вижу так — муж и дети. А что касается "Короля и Шута" — я счастлива, что мы записываем альбомы, которые будут слушать из поколение в поколение, счастлива, что там есть моя фамилия, что я к этому причастна.Ренегат
Когда я жил в Кишиневе и учился в школе, я совершенно не думал о том, что когда-то куда-то уеду, тем более, в Питер. На гитаре научился играть благодаря группе "Кино". У нас во дворе была обычная мода — парни сидели на лавочке и играли на гитарах, пели песни, стараясь соблазнить девчонок. У "Кино" песни были очень доступные и легкие для исполнения, и когда надоело играть дворовый блатняк, Токарева и Розенбаума, все переключились на "Кино". Тем более, что песни, кроме того, что они легкие, были еще и очень умными. Потом, когда умер Цой, я пережил пару лет откровенного фанатизма, ходил весь в черном. Приехал в Питер, поступил в институт — Ветеринарный. Встретил своих будущих коллег по "Кукрыниксам". И, практически одновременно с этим, познакомился с Лехой и Михой Горшеневыми — пришел на концерт "Короля и Шута" — просто посмотреть, послушать — и после этого вместо хэви-метал рока, которым я тогда занимался, решил играть что-то подобное. Такой русский панк. Очень уж хорошо у "Короля и Шута" все получалось. В общем, "Король и Шут" меня вздрючил. И я понял, что хэви-метал рок играть, конечно, можно, но, с тем же успехом, можно его и не играть. А потом Миха как-то пригласил меня как сессионного музыканта — у них никто не умел пилить на гитаре металлические фишки. И мы просто играли — по клубам, не за деньги, а ради удовольствия. Несколько концертов было — в основном, акустическая программа. Но я продолжал плотно заниматься музыкой "Кукрыниксов". Потом у меня несколько разошлись взгляды с Лешкой Горшком, поскольку он больше практиковал образ мачо, такой у него выстроился имидж. Это на сто процентов проявилось на "Кинопробах". Когда мы там играли, я понял, что мне с Лехой на одной сцене делать нечего. Меня колбасит по-панковскому, по-Михиному и с Лехой мне не по дороге. И я сказал, что остаюсь навсегда в "Короле и Шуте". А "Король" уже очень плотно и серьезно занимался делом, я же тороплюсь жить, хочу, чтобы все происходило быстрее, хочу получить все, много и сразу. Не в смысле денег, а вообще, жизни. Теперь, когда я играю в "Короле и Шуте", у меня прошли все мои депрессии, которые раньше одолевали — за это я группе очень благодарен. У меня появилось дело на двадцать четыре часа в сутки. И так каждый день. Все растут — музыка меняется. Яшка, как гитарист, очень вырос, да и все. Музыка, конечно, меняется. Но, все равно, это остался тот же "Король и Шут", что и был прежде, просто мы немного осовременили звучание. Чего мы не будем использовать никогда — так это всякие скрэтчи, элементы пластиночной, пластмассовой культуры — мы ориентируемся на вечные гитарные ценности. Нам нужно, чтобы каждый новый альбом самим потом было приятно слушать — не писать его тупо на потребителя, следя за тем, что сейчас модно. Альбом "Как в старой сказке" я в плэйере прослушал раз двести. На гастроли с собой специально брал.* * *
Гитары, на которых я играю— до последнего времени выбора не было — на что денег хватило, то и покупал. А для нашей музыки лучше "Гибсона" ничего нет. Купил, наконец. И для студийной работы купил еще "Ибанес". А вообще, для меня в гитаре главное — громкость. Чем гитара громче, тем больше я ее люблю. В "Гибсоне" сидит зверь — он при той же громкости звучит громче любой другой гитары. Это моя рабочая лошадка, я ее очень люблю. Я ронял мой "Гибсон" на пол — и хоть бы что. Куда угодно ронял. Есть такая поговорка — если гитара упала на пол и сломалась, значит, не гитара и была. В гитаристах я ценю больше всего риффы. Поэтому, на мой взгляд, больше Джеймса Хэтфилда для современной гитары никто не сделал. Я долго слушал "Металлику" — Хэтфилд очень талантливый человек. Он никогда не заморачивался длинными соляками, которые, исполненные Стивом Вэем, Сатриани и прочими, оставляют меня абсолютно равнодушным. Это голый технаризм. А Хэтфилд и Макс Кавалеро, который привнес какой-то странный этнос в металлическую музыку — это для меня боги. Ну и Фрипп, конечно, который просто за гранью… Его я тоже безумно люблю. Но это уже сумасшествие. Это суперчеловек, супер-робот. Да и на концерте он очень круто выглядит. Адриан Белью — у него настолько интересный голос и безумный вокал, что я его как гитариста, почти не слышу — только его голос. Хотя, гитарист он, конечно, уникальный, тут ничего не скажешь. И — музыкант на все времена — это лысый Тони Левин. Мегаличность.* * *
Одно из лучшего, что я могу для себя придумать — это ездить по стране. Только играя в "Короле и Шуте" я и узнал, насколько наша страна огромная. Поднимались мы медленно, это сейчас на самолетах летаем, а раньше — поезд, автобус. Да и сейчас поезда… Когда едешь на поезде, очень хорошо ощущаешь все эти просторы, особенно, когда за окном — снега, Сибирь какая-нибудь… Расстояния огромные — тут и понимаешь, что это, действительно, треть земного шара. И люди везде, в принципе, те же, но все совершенно разные. Европейская часть больше продвинута, там народ больше знает, больше видел, больше телеканалов смотрит. Но у нас случай особый — "Король и Шут" распространялся не через телевидение, а через магнитоальбомы и поэтому нас знают практически везде. Люди же соображали, что магнитоальбомы можно продать как в Рязани, так и в Благовещенске, и никакая телевизионная мафия не сможет этому помешать. Поэтому восприятие нашей музыки везде, примерно, одинаково. Есть, конечно, центры, где люди являются профессиональными слушателями, они профессионально колбасятся на концертах. Свердловск, например. Ну, Москва, Питер — это понятно. А с другой стороны, такие небольшие города, как Тверь — приезжаем туда впервые, а там собирается огромное количество народа, фанаты начинают раскачивать автобус… На самом деле сильно мешает засилье попсы, всех этих "Руки вверх" и прочих — даже в смысле аппарата мешает. Приезжаем в какой-то городишко, а нам местный звукорежиссер говорит — "Чего вы тут в райдере понаписали? Комбики какие-то, микрофоны… Вот вам стол для магнитофона, вот вам две колонки и играйте." Мы говорим — "Как так?!" А он — "Ничего. Приезжали вот "Руки вверх", прекрасно выступили…" Однажды нам пришлось переносить концерт на следующий день, по всему городу наскребли какую-то аппаратуру, с бору по сосенке. Колонки какие-то… У меня был крохотный мониторчик вместо комбика… Но концерт получился, наверное, самым крутым в том туре. Мы были злые, так оторвались, как могли на этой говенной аппаратуре. Народ проперся, почувствовал все, что надо. И, что приятно, что до нас из рок-музыкантов в этом городе никто не играл. Даже роко-попса там не было. Вообще, с аппаратом случаются большие проблемы. Во многих городах его либо нет, либо, что немногим лучше, он есть, но есть тот, который в советское время купили какие-нибудь богатые предприятия для дворцов и домов культуры. Это даже не вчерашний день, это просто каменный век Какие-нибудь барабаны "Амати" стоят, которые рассыпаются на первой же песне — Поручик носится весь в поту, гвоздями к полу барабаны прибивает… Вообще, все хотят сэкономить — промоутер — чем больше он сэкономит, тем больше положит себе в карман. А аппарат это такая вещь, которую проверить невозможно. Если в райдере у нас написано, что в гримерке должно быть полотенце — эта проблема решается просто. Пошел в магазин и купил это полотенце. А насчет аппарата — скажет — нету, мол, ребята, комбиков "Маршалл" и все. Не повезу же, дескать, из Москвы. И все. Ничего не сделаешь. Мы могли бы купить свой аппарат, но его хватит на одну поездку. От него просто при перевозке ничего не останется. Хотелось бы ездить на концерты с губной гармошкой в кармане…* * *
Я стараюсь отслеживать новую музыку, но времени не хватает, чтобы угнаться за всем тем, что происходит. И еще — после тура, все-таки, устаешь, хочется чего-нибудь старенького, проверенного. И ставишь Габриэла, Боба Марли, Дорз… Очень помогает успокоиться. Классика есть классика. Я сейчас заново всю классику скупаю на CD. Потом буду покупать на DVD… Многие на это подсаживаются. Вот Павлик у нас, звукорежиссер, он постоянно лазает в сеть, тащит оттуда новые группы — все-таки, стараемся быть в курсе. А еще я обожаю группу "Tool"!* * *
Мы все абсолютно разные, у каждого из нас своя жизнь. Но на гастролях мы так притерлись друг к другу, мы знаем слабые и больные места у каждого из нас. Мы знаем, когда на человека можно наорать, а когда лучше помолчать, он сам на тебя наорет… У нас, действительно, одна семья. Но мы все разные. Я и Яша — это, как бы, один полюс, Горшок — другой. Балу, Поручик — тоже, Князь — свободный художник. У Маши тоже своя жизнь. И, в тоже время, мы все вместе. Мы — "Король и Шут". Хобби у меня много и тренажерный зал — это самое простое. В какой бы город ты не приехал, везде можно заниматься. На самом деле, я бы с удовольствием занялся аквариумистикой, завел бы рыбок… Только для этого нужно время. Вообще, я сумасшедший аквариумист, я не могу спокойно видеть хороший аквариум. Меня нельзя пускать в дом к человеку, у которого там есть большой аквариум, иначе я на все плюну и тут же куплю себе такой же. Заведу рыбок, уеду на гастроли, а они все передохнут. Мне не нужен даже телевизор, я могу сутками сидеть и пялиться на рыбок. В детстве я имел даже свой маленький бизнес. Развел рыбок, продал, купил новых… Из Питера возил в Кишинев рыбок — я покупал из на Кондратьевском рынке. Ехал двое суток в Кишинев — плацкартный вагон, на третьей полке стоят три моих трехлитровых банки с рыбками и я всю ночь через резиновую трубочку качаю им кислород. Во жизнь! Мне тогда было пятнадцать лет. Я и в ветеринарный институт из-за этого поступил. Это потом уже выяснилось, что ветеринаром я быть не хочу…Еще одна правдивая история, рассказанная Поручиком, Балу и Горшком
Я — Саша Щиголев, среди своих — Поручик. Так меня прозвали в честь всем известного и любимого парня, Ржевского. В юности я был очень на него похож, так как любил строить из себя классного парня, каким впоследствии и стал. Вначале я пробовал себя в качестве менеджера, курьера, предпринимателя, но после ряда неудачных попыток понял, что в этих сферах я не игрок. И тогда я сел за барабаны… Балу — это не медведь из книги Киплинга. Балу — это я, Саша Балунов, из группы "Король и Шут". Свои школьные годы я никогда не вспоминаю, существенным для меня является только то, что связано с нашей группой, остальное — суета. Может, чем-то другим я и хотел заниматься, но это все в прошлом. Опыт минувших лет останется со мной навсегда, но распространяться об этом я не считаю разумным. У меня есть бас-гитара и еще кое-что — и в этом я весь. Поручик. Вот сейчас сбылась мечта идиота, когда каждый день концерт. Вечером приезжаем в город, выгружаемся, до обеда спим, потом концерт, потом опять в автобус и дальше. И пошло. Сорок шесть концертов подряд. Балу. Это было круто. Я получил очень большое удовольствие. Поручик. А я просто устал. Балу. Человек во Вселенной, в принципе, одинок… Горшок. В школе я был достаточно замкнутый. Вот, Поручик был очень зае….й. Шли смотреть порнуху, меня не брали… Балу. Когда это мы тебя не брали порнуху смотреть?! Горшок. Не брали. После шестого класса уже не брали. Балу. А помнишь, как мы Горшка в школе отпинали? Поручик. Да. Он пошел у нас боксом заниматься. А у нас была банда. Ну мы… Балу. Мы с Поручиком его загнали в лужу, отпинали как с…й матрас и заставили наши портфели нести. Горшок. Да тогда и портфелей не было. Просто с тетрадками ходили. Балу. Нет, я с ранцем ходил.
Реставрационное училище
Горшок. А мы с Князем, когда учились в Училище, ходили с одной тетрадкой — для всех предметов. Князь там всякие комиксы рисовал. Еще я ходил с дипломатом. Балу. Я тоже в шестом и седьмом ходил с дипломатом. А потом, когда стал постарше — с ранцем. Он был весь разрисованный, очень прикольный. Поручик. А у меня был дипломат. Я взял у мамы лак для ногтей и нарисовал на нем знак "Анархия" и логотип "Алисы". Мы с шестого класса уже ходили по всем концертам — в рок-клуб и куда-то еще. А Миха позже к нам присоединился. Горшок. Для нас в то время было все равно — что логотип "Алисы", что "А" в кружочке. А реально я принял анархию году в 92-м, когда уже понял, что такое панк-рок. Рок-клуб у меня с анархией не ассоциировался. Русский рок это совсем другое. Балу. Зато мы с Поручиком в школе окна били. Поручик. Нормально. У нашей классной и у физички. Балу. Причем, когда ходили в третий раз, историчка уже бродила с каким-то мужиком, ходила вокруг школы, смотрела, чтобы никто стекла не бил. В час ночи. Но мы выждали момент. Поручик. Выждали… И Светлане Викторовне окна побили. Балу. Это мы так, по-доброму хулиганили. Сейчас к нам отношение изменилось. О нас пишут газеты, которым мы ни копейки не платим. Просто нельзя игнорировать группу, которая собирает стадионы ни раз, ни два и ни три. Горшок. Ну да, когда один раз, другой — а когда пятый — уже нельзя игнорировать. Хотя и до сих пор некоторые игнорируют. Есть в шоу-бизнесе люди, которые нам говорят: "А мы не знаем, кто вы такие". Бывает такое. Балу. Если группа начинает собирать стадионы регулярно — хотя бы два раза в год, даже если мне эта группа не нравится, я, все равно, внимательно послушаю ее — может быть, я чего-то недопонял? Горшок. Я всегда сразу вижу — говно группа или не говно. Мгновенно определяю для себя. "Король и Шут" просто не может не быть тем, чем является сейчас. "Король и Шут" жив для народа благодаря идее. Только благодаря идее. Ни какому-то там имиджу, а тому, что она несет. Я не могу ее сформулировать в двух словах. Я о ней говорю всегда — говорю, говорю, говорю… На протяжении всей своей жизни я только об этом и говорю. Это — воссоединение народных масс. Это расширение фантазии. Это честный, в плане музыки, рок-н-ролл.
Проводы Поручика в армию
Это то, что помогает человеку жить. Это создание другого мира. Это — "Король и Шут". Это целая книга. Нам очень нравится делать все быстро — песня может быть еще не доведенной, неотесанной. Прилизанные песни — это не очень кайфово. А когда песня выглядит незаконченной, от нее еще чего-то ждут. Это тоже — "Король и Шут". Жизнь в песнях. Идти, шагать по своим песням. Это наша жизнь. Для нас не имеет значения красиво сказанное слово — как у многих наших коллег. У нас значение имеет только вся песня в целом, история, рассказ. А слово, отдельно взятое — это пафос, лицемерие. Человек просто берет это слово, красиво облевывает и преподносит — мол, это круто. И сам от этого тащится. В идеале, чтобы въехать в "Король и Шут", надо послушать все альбомы и ходить на все концерты. Тем, кто начал слушать "Короля и Шута" с акустического альбома, я не завидую. Это очень неправильное впечатление. Эти люди не на правильном пути. Если люди, послушав акустический альбом так и остались на его позициях — считай, что это труба, что все перечеркнуто. Этих людей надо тащить за уши в "Юбилейный", или насильно заставлять изучать такие песни, как "Лесник", альбом "Камнем по голове"… Насильно!. Человека нужно перевоспитывать. Мы знаем, что новые альбомы будут успешны. Мы заранее знаем, что мы делаем. А думать специально о коммерческом успехе будущего альбома — это предательство и проституция. Это значит, что ты не веришь в себя. Ты перестал верить в себя и начинаешь извращаться. Балу. Коммерческая музыка сегодня одна, а завтра другая. Сейчас получилось, что наша музыка тоже коммерческая, в том смысле, что ее покупают. И мы имеем возможность сместить остальную коммерческую музыку в правильную сторону. Если у нас есть коммерческий успех, подумают люди, значит так и надо играть. Горшок. Те, кто занимаются коммерцией в музыке — не верят в себя. На них можно ставить крест. Когда мы говорим об успехе какого-то проекта, о коммерции лучше ни слова! Если пошли эти разговоры — значит проект — дерьмо полное. Нужно верить в себя. Это самое главное. Уверовать в себя. Еще раньше, чем в Бога. То, что мы говорим, конечно, могут по-всякому извратить. Поручик. Вот я, простой парень. Такой же, как Балу и Горшок… Балу. Даже еще проще. Поручик. Даже еще проще… Живу с женой… Порося держу. Пчелок завел. Балу. У меня столярочка своя. Табуреточки строгаем… И вообще, что по хозяйству… Горшок. Ко мне зову ребят, картошку копать… Балу. Картошку еще рано. Горшок. Балу у нас не занимается такой ерундой жлобской — картошкой. Он любит тонкое все. Персики выращивает. Перец разводит в парнике. Поручик. Да. Это здорово. Приедешь к нему в деревню, возьмешь водки, в парник зайдешь — треснул рюмочку, свежим перцем закусил. Помидорину засосал. Балу. Салом все это дело полирнул… Горшок. А сало у Поручика. Но мы его на рынке покупаем. Поручик солить не умеет, отвозит все сразу на рынок. Вообще, он, Шура, человек добрый, хоть и занимается скотоводством, убить животное не может. Но у нас есть в группе люди, которые могут. Допустим, такой миловидный паренек, который у нас играет на гитаре — Ренегат. Саша Леоньтев. Балу. Ему животное забить, как два пальца… Гошок. Да он еще и помучает его перед тем, как задавить животинку. К нему вот все и обращаются, чтобы свою скотину забить.
Юные Балу и Поручик
Балу. Иногда он ставит им группу "Tool" и они сами умирают от радости. И от быстрого уменьшения печени. Горшок. Вообще он не занимается этим делом. Он занимается музыкой. Но если попросить его убить какую-нибудь коровку или поросенка, допустим — подойдет Поручик и попросит — он — с удовольствием. Поручик. Да это все шутка, на самом деле. Было-то всего один раз… Балу. Так мы и познакомились. У Поручика бабушка держала кабана. А Ренегат, он закончил ветеринарный институт. Помог человеку, в общем… А потом стали люди приходить — прослышали про мастерство Ренегата… Куча друзей образовалась. Люди порося забить не могут, зато у них есть водка. Вот и договаривались. Горшок. Ренегат обычно несет им забитогопоросенка, они пьют, им (поросенком) закусывают и плачут — "Бедный поросенок!.. Убил его, гадина, сволочь…" И кабан Поручика — как его Ренегат придушил, так потом больше половины и сожрали с водкой. Больше Поручик к нему не обращается с такими просьбами. Даже свинья, уже забитая, бывает, видит, как ее жалеют и тоже начинает плакать. Хоть и жрут ее уже. "Держите, шепчет, мое ушко, кушайте. Хоть вы меня пожалели." Балу. Вся жизнь у нас так. Как осень — так в поля. По грибы. Поручик. Ну да. Осенью много концертов отменяется. Все в поля. Грибной сезон. Вот так. Горшок. Грибы — это святое. Приезжаем мы в Воронеж, а нам кажется, что мы в Германии. И все вокруг по-немецки говорят. Это происходит очень спонтанно. И пока тебя не пошлют по-русски, сам говоришь по-немецки. А потом уже врубаешься. Балу. Нам часто приходится из города в город ездить автобусом. И наш звукорежиссер Паша придумал — давайте учить иностранный язык. Предложил немецкий. И каждый день он берет словарь и говорит нам пять слов. И каждый день мы во всех разговорах употребляем эти пять слов. Уже образовался небольшой словарный запас. Слов по сто пятьдесят. С воронежцами уже можно общаться. И вот так, потихоньку, учим немецкий. Строем нас Паша ходить еще не заставляет. Скоро займемся английским. Как-то поймали себя на том, что начали русский забывать. Горшок стал заставлять в день учить по пять новых русских слов. Горшок. Да. Решил я изучить все языки германской группы. Изучал, изучал, и русский забыл почти. Пиво с трудом стал покупать. Балу. Подходит к прилавку, пальцем тычет в бутылку "Адмиралтейского", а называть не может. Поручик. И в школе мы тоже — помню, в шестом классе — слили нас всех в шестой — "В". В шестом — "А" учились одни отличники, в "Б" те, кто из приличных семей, но тоже умные, а в "В" — "Король и Шут". Балу. Весь местный бандитизм там собрали. И нам классы "А" и "Б" завидовали. "Вас, говорили, учителя боятся. Везет же…" Горшок. Ребята были очень интересные в шестом — "В"… Балу. А Поручика в первый раз я увидел так — я перешел в новую школу, пришел туда в новый год, школа новая, здание новое. Посмотрел расписание — первый урок — математика. Не знаю, куда идти, никого не знаю. Пока искал эту математику, извелся весь. Все уже по урокам разошлись, а я хожу, ищу. Наконец, нашел. Подхожу к двери, а там пацан стоит, мнется. В пустом коридоре. Это и был Поручик. Тоже новенький. Посадили нас на заднюю парту. Поручик. Учились на одни пятерки. Потому что эту программу мы уже проходили в старой школе. А сейчас — больше по языкам. Вот такая история.
Тексты
АЛЬБОМ: КОРОЛЬ И ШУТ
1. Король и Шут (М. Горшенев, А Князев)АЛЬБОМ: КАМНЕМ ПО ГОЛОВЕ
1. Смельчак и ветер (М. Горшенев, А, Князев)АКУСТИЧЕСКИЙ АЛЬБОМ
1. Кукла Колдуна (А. Князев)АЛЬБОМ: ГЕРОИ И ЗЛОДЕИ
1. Дед на свадьбе (А. Князев, А Князев)АЛЬБОМ: КАК В СТАРОЙ СКАЗКЕ
1. Гимн шута (А. Князев)Забытый в подвале (комикс)
Замок демонов (комикс)
Чудовище (комикс)
ДИСКОГРАФИЯ (CD)
КОРОЛЬ И ШУТ
Вокал, музыка, текст (17): Михаил "Горшок" ГОРШЕНЕВ Вокал, текст, музыка (11): Андрей "Князь" КНЯЗЕВ Бас, бэк-вокал: Александр "Балу" БАЛУНОВ Гитара, бэк-вокал: Яков ЦВИРКУНОВ Барабаны: Александр "Поручик" ЩИГОЛЕВ Менеджмент: Дмитрий Журавлев Запись и сведение: Игорь Сорокин Август 1997 г. Студия ДДТ Художник: Андрей Князев Caravan Records, 1999КАМНЕМ ПО ГОЛОВЕ
Вокал, музыка: Михаил "Горшок" ГОРШЕНЕВ Вокал, текст: Андрей "Князь" КНЯЗЕВ Бас: Александр "Балу" БАЛУНОВ Гитара: Яков ЦВИРКУНОВ Барабаны: Александр "Поручик" ЩИГОЛЕВ Записано на Петербургской Студии Грамзаписи август-сентябрь 1996 Запись: Михаил Кольчугин Сведение: Андрей Алякринский и Михаил Кольчугин Фото: АХАН Рисунок: Андрей Князев Исполнительный продюсер: Игорь "Панкер" Гудков Дизайн: Юлия Костарева (студия "Каир") 1999, Manchester FilesЕЛИ МЯСО МУЖИКИ
Вокал: Михаил ГОРШЕНЕВ Вокал, ак. гитара: Андрей КНЯЗЕВ Гитара, вокал: Яков ЦВИРКУНОВ Бас, вокал: Александр БАЛУНОВ Барабаны: Александр ЩИГОЛЕВ Скрипка: Мария НЕФЕДОВА Звук: Павел САЖИНОВ Директор: Александр ГОРДЕЕВ Записано на концерте в клубе "Спартак" 16.06.99 Оператор записи: А. Миронов Сведение: студия "Добролет" Звукооператор: Е. Левин Мастеринг: студия "Calypso" Инженер: Ю. Щербаков Дизайн: Ю. Костарева Продюсер: Игорь "Панкер" Гудков Исполнительный продюсер: А. Деги Фото: А. Федечко-Мацкевич, М.ЛаписБУДЬ КАК ДОМА, ПУТНИК…
вокал, музыка, текст (17): Михаил "Горшок" ГОРШЕНЕВ вокал, текст, музыка (11): Андрей "Князь" КНЯЗЕВ бас, бэк-вокал: Александр "Балу" БАЛУНОВ гитара, бэк-вокал: Яков ЦВИРКУНОВ барабаны: Александр "Поручик" ЩИГОЛЕВ запись и сведение: Игорь Сорокин Август 1997, студия ДДТ Художник: Андрей Князев Дизайн: Юлия Костарева 2000, "Нокс Мьюзик"АКУСТИЧЕСКИЙ АЛЬБОМ
Вокал, музыка (8,15): Михаил "Горшок" ГОРШЕНЕВ Вокал, тексты, музыка (кроме 8,15): Андрей "Князь" КНЯЗЕВ Бас, музыка (15), вокал (6, Арамис): Александр "Балу" БАЛУНОВ Гитара, вокал (6, Атос): Яков "Яша" ЦВИРКУНОВ Барабаны: Александр "Поручик" ЩИГОЛЕВ Скрипка: Мария НЕФЕДОВА Клавесин, звукорежиссура: Павел САЖИНОВ В записи принимали участие: Вокал (2, 5): Марина Капуро Скрипка: Мария Бессонова Мастеринг: Anj Peteras, Сергей Киселев (М-рекордс) Запись: Андрей Алякринский Сведение: Яков Цвиркунов, Павел Сажинов Художник: Андрей Князев Фото: Алекс Федечко-Мацкевич Дизайн: Юля Костарева 2000, "Нокс Мьюзик>ГЕРОИ И ЗЛОДЕИ
Вокал, музыка (А1, В2, В5): Михаил "Горшок" ГОРШЕНЕВ Вокал, текст (А1, В2, В5): Андрей "Князь" КНЯЗЕВ Бас: Александр "Балу" БАЛУНОВ Гитара: Яков ЦВИРКУНОВ Барабаны: Александр "Поручик" ЩИГОЛЕВ Скрипка: Маша НЕФЕДОВА В записи принимали участие: Губная гармоника: Александр Гордеев Акустическая гитара: Сергей Чиграков Скрипка: Максим Юрак Директор: Александр Гордеев Рисунки: Андрей Князев Компьютерный дизайн: Инна Балунова 200 °Cтолица-ПродакшнКАК В СТАРОЙ СКАЗКЕ
Вокал, музыка —2, 4, 6, 7, 9, И, 12,14, 16,17, текст — 14: Михаил "Горшок" ГОРШЕНЕВ Вокал, музыка -1,3, 5,8,10,13,15, тексты — все кроме 14: Андрей "Князь" КНЯЗЕВ Бэк-вокал, гитара, акгитара: Александр "Рене" ЛЕОНТЬЕВ Гитара: Яша ЦВИРКУНОВ Бас: Александр "Балу" БАЛУНОВ Барабаны: Александр "Поручик" Щиголев Скрипка, вокал (4): Мария НЕФЕДОВА Звукорежиссер: Павел САЖИНОВ Директор: Александр Гордеев Запись: студия "Мелодия" Сведение: студия "Добролет" Мастеринг: студия "ПетроМикс" Саунд-продюсеры: Павел Сажинов и Евгений Левин Художник: Андрей Князев Фото: Алекс Федечко-Мацкевич Дизайн: Дилан Трой, Александр Новиков, Андрей Батура 2001, "Мистерия Паблишинг при содействии "Real Records"СОБРАНИЕ (СБОРНИК)
2001 — "МИСТЕРИЯ ЗВУКА". ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РОССИЙСКОГО РОКАКОРОЛЬ И ШУТ (СБОРНИК)
2001 — ООО "Гранд Рекордс".Группы и писатели, оказавшие влияние:
ГРУППЫ: АЛИСА, КИНО, АУКЦЫОН, ОБЪЕКТ НАСМЕШЕК, ЗООПАРК, АКВАРИУМ, СКАЗКА БРЕМЕНСКИЕ МУЗЫКАНТЫ. SEX PISTOLS, THE CLASH, RAMONES, DEAD KENNEDYS, IGGI POP, METALLICA, AC/DC, DREAM THEATRE, NINA HAGEN, EXPLOITED, THE POGUES, J.M.K.I., PIXIES, THE STRANGLERS, SISTERS OF MERCY, SIOUXSIE AND THE BANCHEES, DAVID BOWIE, BILLY IDOL, BLONDIE, THE CURE, THE BEATLES, THE DOORS, THERAPY, MARILLION, A-HA, DEPECHE MODE, TOM WAITS, U-2, STRAY CATS, BAD RELIGION, NOFX, ROLLING STONES, ROLLINS BAND, THE CRANBERRIES, TOY DOLLS, MANIC STREET PREACHERS, FOO FIGHTERS, GREEN DAY, OFFSPRING, HIM, BOB MARLEY, TOM PETTY, REM, FAITH NO MORE, RED HOT CHILLI PEPPERS, BLOODHOUND GANG, MINISTRYПИСАТЕЛИ: H.B. Гоголь, Аркадий и Борис Стругацкие, Михаил Булгаков, А. Беляев, А. Тюрин, Густав Майринк, Эдгар По, Филипп Говард Лафкрафт, Рэй Бредбери, Роберт Говард, Роберт Шекли, Гарри Гаррисон, Артур Конан Дойл, РЛ. Стивенсон, Александр Дюма, Жюль Верн, Олдос Хаксли, Станислав Лем, Станислав Гроф, Карлос Кастанеда, А. С. Пушкин и многие другие.
ДВА ДРУГА ШЛИ ДОМОЙ
Рассуждения Панкера (Игоря Гудкова) и Рыбы (Алексея Рыбина).
ПАНКЕР
Ситуация, в общем-то говоря, простая. Я просто расскажу про свое отношение к этим людям, о том, как я с ними познакомился на своем тернистом пути. Я ими никогда не занимался. Группа эта, когда я с ней познакомился, была уже абсолютно сложившаяся. Мы с тобой (имеется в виду с автором-составителем) — выходцы из рок-клуба. А "Король и Шут" — это совершенно другая генерация. И эта группа не попадала в поле моего зрения. Можно сказать, что это уже поколение "ТамТам". И к рок-клубу они не имели никакого отношения. Более того, я не знаю, конечно, стоит ли этим гордиться, но я ни разу не был в "ТамТаме". Вот я — человек, который занимается нашей рок-музыкой, я ей все время занимался и никогда это дело не бросал, но я ни разу не был в "Там-Таме". Меня и самого это страшно удивляет. Я даже не знаю, где он находится. Вернее, находился. Знаю, что где-то на Васильевском. Хотя там и играла куча моих знакомых — та же "Текилладжаззз", но, вот, странное дело, не был там. Однажды я заметил, что стали появляться на стенах домов нашего города какие-то странные афиши, явно, самопальные, на которых было написано явно, с моей точки зрения, странное и нелогичное название "Король и Шут". Меня вообще названия отечественных групп всегда обламывали. Я помню, как "Аквариум" меня обломал, а про "Зоопарк" уж и говорить нечего. Сейчас-то мы уже привыкли. Сейчас "Король и Шут" — это уже брэнд и с ними все в порядке. А тогда я смотрел — нарисован вот этот самый шут — маска, написано "Король и Шут" — концерт, допустим, где-то там, в "Ватрушке", в каких-то, в общем, мелких клубах и я не обращал на это особенного внимания. Но, поскольку в то время мы вместе с Пиночетом работали в рок-клубе, а афиши они вешали на наших стенах, то я их, так или иначе, замечал. Я не знал ни этого названия, ни стиля группы, но потом сын Наташи Крусановой откуда-то принес кассету и на дне рождения Наташи эта кассета попала в руки Пиночету. Он принес ее в магазин и сказал — вот, кассета, выпущенная пиратами, но музыка хорошая. А по тем временам, на мой взгляд, в русской музыке был некий застой, не было ничего интересного, свежего, не за что было зацепиться. Мы тогда снова, в основном, слушали западную музыку. И Пиночет поставил эту кассету. И мне показалось, что это именно то, чего мне не хватало. Что это тот самый мой любимый мелодичный панк-рок Дело в том, что все группы, которые начинали у нас играть панк-рок, мелодий написать не могли. За исключением "АУ", наверное, поскольку они играли тот самый панк-рок, который мне нравился, да и то, лишь в самом начале, а потом Андрюша (Свин) начал уводить свои песни в эстраду, в случае же "Короля и Шута" были конкретные мелодии, а слов я просто не понимал — записано было очень плохо. Я попросил у Пиночета эту кассету для того, чтобы внимательно послушать ее дома. И, придя домой, я поставил ее и прослушал раз пять потому что совершенно необычным для меня оказался текст, который я, наконец, услышал. Я к таким текстам не привык. Они мне (группа) понравились сразу же, потому что я не отношусь к тем людям, которые считают, что это бред. И я с самого начала не считал, что это бред и тупые сказочки. Мне, наоборот, понравилось то, что это были настоящие рассказы и по музыке для меня это был настоящий панк-рок. Это абсолютно совпадало с моим видением панк-рока, с тем, как бы я хотел это делать — если бы я играл в рок-группе, я бы хотел играть так же. Нечто среднее между "Clash", и "Sex Pistols", и "Bad Religion".Князь, Горшок и Панкер.
Но, естественно, поскольку время другое, необходима была читаемая мелодия. А мелодии у них (КИШ) были в каждой песне — в каждой своя, запоминающаяся мелодия. И вот этим они меня удивили — тем, что каждая их песня была настоящим хитом. Я слушал песню за песней и понимал, что это — хит, и это — хит, и это…. А второе, что меня поразило, это то, что они, вроде бы, панки, но нету ни мата, ни даже слова "говно" — ничего даже близкого к этой всей истории. Они мне сразу показались ребятами очень интеллигентными. Это было мое первое знакомство с творчеством "КИШ". Короче говоря, мне очень понравилось. На следующий день я пришел в наш магазин и сказал Пиночету, что мне все очень понравилось. А еще через день Наташа Крусанова привела их к нам в магазин, там мы и познакомились уже лично — познакомились со всей группой, они тогда, были, конечно, значительно моложе, они были очень симпатичны, но я сразу понял, что это не те панки, которыми были мы. Это была уже совершенно другая формация, по-другому воспринимающая мир — они были совершенно обособленными. Это была уже совершенно состоявшаяся группа. А потом я решил сходить на их концерт и пошел в клуб "Полигон", когда он еще находился на Лиговке. И, конечно, если бы я впервые увидел и услышал эту группу на концерте, я бы никогда ими не заинтересовался. Звук в "Полигоне" был отвратительным, играли ребята совершенно, как настоящие панки, пьяными, короче говоря вся та красота и вся та мелодика, которая была на записи, на концерте совершенно терялась и только понимая слова ты мог участвовать в этом угаре. Но играли они уже достаточно давно, у них была своя публика и я помню их, наверное, самый первый удачный концерт — в "Ватрушке" с программой "Камнем по голове". Тогда, совершенно неожиданно для выпускающей фирмы, было продано порядка трехсот кассет — аппарат был говно, но народу пришло уже достаточно много, вот тогда все уже по-настоящему и начиналось. Альбом "Камнем по голове" мы выпустили совместно с "Куриццей" на "Бомбе-Питер". Первая их кассета, которую я услышал, была пиратской и называлась "Будь как дома, Путник". А потом уже был "Камнем по голове". И "Король и Шут". Потом у них был первый большой концерт во Дворце Молодежи. К большому нашему удивлению туда пришло около тысячи человек и было продано сорок дисков стоимостью по десять долларов. Для панков это круто. Мы к тому времени уже довольно плотно общались — они приходили в наш магазин вместе с Наташей Крусановой, о музыке говорили, о том, о сем, но особенно не дружили, все-таки, мы были представителями разных поколений. Я был для них более, если можно так сказать, возрастным персонажем. Я был не из их тусовки, они меня не знали. Может быть, они меня даже слегка шугались. Да и я не проявлял к ним интереса в том смысле, что мне от них что-то нужно. В тот момент я уже активно занимался видео со своим приятелем Славой Пискуновым, Я только еще собирался тогда идти работать на "Бомбу-Питер" и совершенно не собирался заниматься никакими группами. Но, поскольку с видео я уже работал достаточно плотно, мы договорились, что летом снимем их фильм — музыка их мне нравилась, да и сами они тоже. У них, к тому времени был уже Наташин фильм, который она сделала на ТВ-5, но видеоконцерта полноценного у них не было. И летом мы сняли в "Полигоне" на свои средства фильм "Праздник-Скоморох". Это было удивительное дело. До этого на их концерты был просто лом, а на момент съемки пришло неожиданно мало людей. Это было и хорошо. На разогреве играли "Тараканы" и тогда же я впервые увидел группу "Кукрыниксы". Народу пришло немного, может быть, для концерта это было и не очень хорошо, но для съемки все получилось как надо. Публика себя вела посвободней — и на сцену можно было запрыгнуть и потанцевать вволю, поэтому, как мне кажется, видео это очень удалось. А группа сыграла если и не совсем трезвыми, то, во всяком случае, в норме и без лажи. К тому моменту они уже накатали программу как надо. Потом мы делали два их концерта в рок-клубе — один был вообще без Горшка, который попал в больницу, и Князь один вытянул концерт. В тот момент для меня ничего в этом страшного не было, потому что я еще не был фаном этой группы и мне было, практически, все равно. Просто хорошо относился к ребятам, а кто там поет — не важно… Лишь бы пели. Они, изначально, хотели отменить этот концерт в рок-клубе из-за болезни Горшка, который попал в больницу совершенно внезапно. Но не отменили. Они сыграли акустику. Но, дело в том, чтомногие группы не играют в электричестве так, как играет в акустике "Король и Шут" Я понимал, что они хотели играть акустику, но при этом до последнего момента пытались вытащить Мишу из больницы. А Миша отказался наотрез. Такой уж у него характер. И мне казалось, что и Князь не очень хотел играть, но, то ли мы его уговорили, то ли он сам решил, но он спел и Мишины песни, и свои, и концерт этот мне очень понравился. Князь и спел хорошо — он пел все песни, при том он не очень хотел петь песни Миши, но куда деваться — пел. С ним тогда еще играл Леонтьев, который потом опять стал играть в группе "Король и Шут", уйдя из "Кукрыниксов". В общем, Князь тогда проявил себя очень качественно как фронтмэн. Этот концерт мы снимали на видео, но, к сожалению, не записался звук. Мы снимали его одной камерой, а там сломался какой-то штеккер, короче говоря, ничего не вышло. Какой-то гундеж получился вместо звука. Но, опять-таки, там, на этом концерте, я убедился, что группа очень хорошо смотрится на сцене и именно после этого мы договорились о съемках в "Полигоне". На мой взгляд, эта съемка удалась и ее можно даже назвать исторической. Именно, как съемка группы, которая на подъеме, но которую еще никто не знает. И было очень странно, что группу, действительно, мало кто знал и не сильно-то ее любили, да и сейчас, по-моему, не сильно любят, но, теперь, уже, скорее, из зависти. А тогда никто не понимал, зачем я это делаю — клубная группа, "полное фуфло", говорили многие. Но мне уже тогда казалось, что эта группа будет собирать стадионы. То ли это было предвидение, то ли я уже чувствовал, что таких песен, как "Король и Шут" никто в нашей стране не напишет. По крайней мере в обозримое время. Энергетика их группы — это особая статься. Да и программа "Камнем по голове"" — я не знаю, напишут ли они что-то лучше этого. Этот альбом они, видно, долго писали, долго над ним работали, а сейчас — сейчас уже контракты, соблюдение каких-то условий… Но это только мое мнение. В общем, после "Камнем по голове" группа стала известной. И в Питере, и в Москве. Однако, ее почему-то продолжали не признавать ни устроители концертов, ни, тем более, так называемые "рок-деятели", такие, например, как журнал "Рок-Фузз", который не только им не помогал, но, напротив, в каждом своем номере писал о них какую-нибудь гадость. Мне не очень понятно было, для чего они это делают — был там какой-то Шитя Шарапов, который на них ни с того, ни с сего, но все время накидывался. Причем, накидывался совершенно неправомерно. Я утверждаюсь в своем ощущении, что журнал "Рок-Фузз" не помогает музыкантам, а просто занимается бизнесом, а музыканты его интересуют в последнюю очередь. Я тут посмотрел фильм про журнал "Фузз" и мне стало смешно. Все сидят и восхваляют журнал "Фузз". Вообще, я считаю, что на каком-то этапе я помог группе "Король и Шут" — не деньгами, не советами, потому что советов никаких не было, мы просто общались, потом я уже стал ближе общаться с группой "Кукрыниксы" — они были помоложе и не в том дело, что ими можно было управлять, а мне просто казалось, что "Король и Шут" — уже состоявшаяся группа, да я и не планировал ни с кем из групп серьезно работать, но их видео мне очень понравилось. И потом, когда прошло какое-то время и у меня появились определенные возможности, я предложил им сделать новое видео. К тому моменту я уже научился это делать. Научился избегать ошибок, в общем, стал более профессионален. И мы договорились с ними делать новое видео — летнее. А из этого выросла идея сделать и новый фильм. Вот так и появился на свет "Ели мясо мужики", который я считаю лучшим фильмом "КИШ". Там все сошлось. У меня, как у продюсера этого дела, было совершенно четкое видение того, как это должно звучать и выглядеть. У них была великолепная программа. Это был идеальный вариант. Это просто был сборник хитов. А любой концерт, на самом деле, и должен являться сборником хитов. В то же время мы одновременно, как это ни наивно сейчас звучит, овладели разного рода компьютерными технологиями, поэтому и показатель продаж этого видео и рейтинг его говорит о многом. Видеоконцерт, который у нас получился, это был (и есть) в чистом виде Содом и Гоморра. Если принимать в расчет такое понятие, как говнорок, то "Король и Шут", на мой взгляд — это говнопанк. Это звучит грубо, но что мы, с другой стороны, подразумеваем под говнороком? Это рок, построенный не на блюзовой основе, а на блатной. И ничего обидного в этом нет. Сейчас уже все научились играть, вроде и инструменты те же, но самый хрестоматийный пример — это выступление группы "Скор-пионз" в рок-клубе. На тех же сраных усилителях, на неизвестно каких барабанах сделали звук такой, как надо. Это уже мастерство. К этой группе можно по-разному относиться, но то, что они — мастера — это бесспорно. А в нашей стране нужны песни. Группа "Король и Шут" сейчас обладает всем. И, главное, что они пишут песни, которые всем нравятся. И в этом смысле у них все в порядке. Вспомни людей, которые записывались на "Кассиотоне", и всем было на это наплевать, а я прекрасно помню, как Олег Скиба, который владел очень хорошей аппаратурой, на которой чуть ли не "А-ХА" записывались, не понимал, почему его песни не становятся хитами. А в то время блистал "Ласковый май". Сейчас есть такая мерзкая фраза, как "радиоформат". И я абсолютно согласен с Троицким, который говорит о том, что "радиоформат" убивает музыку. Группы, которые хотят выйти на большую сцену, которые хотят быть услышанными, начинают писать "форматные" песни. Хорошо, если автор так пишет, если он, как бы, сразу в формате, а если нет — если он пытается себя в этот формат загнать — вот это — беда. "Король и Шут" никогда не загоняли себя ни в какой формат, но это редкая ситуация. Им насрать на формат. Так же, кстати, как и группе "Машина Времени", которые заработали себе имя и сами могут диктовать условия. Формат — это вообще безумное понятие. Например, рокерский гимн всех времен и народов "In — а — gadda — da — vida" ("Iron Butterfly") никогда не стал бы форматным в нашем понимании. Песня длится двадцать с лишним минут. Сейчас у нас более жесткая ситуация. Люди не придумывают формат. Они просто делают так, как им удобно. Сейчас Михаил Козырев говорит о том, что это он открыл группу "Король и Шут". Ну что же, каждому по делам его. И он во многом очень прав. Потому что если песня, с которой вышла на сцену группа, до этого не звучала по радио — это одно. А если звучала — это уже совершенно другое. Это уже успех. А я помню, с каким удивлением Козырев говорил мне, что люди в зале поют песни, которые не звучали на его радио. Для него это просто чудо чудное и диво дивное. В чем отличие группы "Король и Шут" от остальных, имя коим легион, — это в том, что они раскрутились не с помощью радио. У них изначально была своя публика. И публика эта понимала и прочитывала тексты, публика эта слушала музыку и как-то, в чем-то разбиралась. С другой стороны, я хожу на все эти модные концерты и знаю, что если группа играет песню, которая не звучит по радио и если эта группа не называется "Король и Шут" или "Ленинград", то народ эту группу воспринимает спокойно. Как только начинается песня, которая звучит по радио, то публика начинает весело прыгать. Такое оболванивание народа происходит. А вот на группу "Король и Шут" уже идет публика которая именно их знает и любит, которая знает все их песни, знает их историю. И так уже ничего не нужно. Группа раскрутилась не за счет радио и телевидения, а за счет аудио и видеоносителей. И при этом — фанство. И при этом происходят странные вещи. Я не очень понимаю — люди дают премии — в очень небольшом московском зале была такая премия однажды. За лучшее концертное выступление премию получила группа "Ленинград". Мое отношение к премии "Овация"? Там есть рок-раздел. Нужно же туда кого-то выдвигать. Кого? "Танцы-Минус"? Люди, которые этой премией занимаются, они прекрасно знают, что рокеры им за эти премии платить ничего и никогда не будут. А все эти премии покупаются и это всем известно. Вот, однажды, лучшей певицей года была Катя Лель, которую к тому моменту вообще никто не знал. А она — лучшая певица года. Вот так. Помню, как Шевчук получал эту премию… Отношение к этой премии в Москве не то, чтобы негативное, а просто никакое. Я помню, когда мы были однажды в Москве с группой "Мультфильмы", нам неожиданно предложили в этой "Овации" участвовать. Единственный плюс этой премии, что ее показывают по РТР. А "Королю и Шуту" сейчас все это уже не важно. Поедут они на эту премию, не поедут — для них, ровным счетом ничего не изменится. Им уже никто навредить не может. Кроме них самих. Например, если они будут выпускать много альбомов, Творчество — дело очень тонкое. Я сам пытался писать музыку и у меня ничего не получилось. Все отечественные альбомы строятся на одном-двух хитах, а у "Короля" — что ни песня — то хит. Странная может получиться история. Я с большим интересом слежу за их творчеством — они стали мощнее звучать, они стали более "хитовыми", но мои любимые песни группы все равно остались там — "Мария", "Ели мясо мужики" — это суперхиты мирового масштаба, эти песни умнее, чем другие песни, а народ их слушает как все прочие.
* * *
"Король и Шут" очень многим людям дарят ощущение того, что они — при деле. Если у человека, или у его родителей нет денег, например, на английскую школу, или на что-то еще, то для таких ребят "Король и Шут" становится чем-то вроде клуба по интересам. Получается, что группа воспитывает свою публику. И именно поэтому она ее (публику) не боится. "Король и Шут", при всей своей нынешней навороченности, как мне кажется, запросто могут ездить на метро и их никто там не разорвет. Потому что они — свои. И публика у них своя — десять лет назад такие же парни ходили, к примеру, на концерты "Кисс" — все разукрашенные, знающие все песни — это уже настоящее фанство. На данном этапе случайные люди отсеялись — сидят по домам и пластинки слушают. Остались только друзья, люди преданные. А когда на концерт приходит шесть тысяч преданных друзей это круто. Развитие этой группы я вижу, но мне бы очень не хотелось, чтобы они разменялись на все эти коммерческие штучки. Я хочу, чтобы они не погрязли в погоне за деньгами. "Король и Шут" сейчас на пике. На этом пике удержаться очень трудно. Момент это очень тонкий.РЫБА
С Андреем Князевым и Мишей Горшеневым я познакомился где-то в первой половине девяностых, сейчас уж и не помню точно, в каком именно году. Работал я тогда в магазине "Касл-Рок", издавал там газетку под названием "Ниоткуда". Название мне до сих пор нравится, все остальное — нет. Газетка, хоть и никакая была совершенно, все-таки, являлась изданием музыкальным. И ориентированным на клубный андеграунд нашего города. Дэвид Боуви, кстати, заметил однажды, что андеграунд — это прибежище убогих. Я с ним полностью согласен, поэтому издание газетки, посвященной от начала до конца убогим, было мне в тягость. Вот я и бросил ее в какой-то момент, отчаявшись перекроить андеграунд на свой лад. Бросил, пока он, андеграунд, меня самого не поглотил. Успел свалить, короче говоря. Но не об этом, собственно, речь, а о том, что пришли ко мне на интервью Князь и Горшок, как мне их представили. Или — Горшок и Князь, мне было все равно, кто из них главнее. Я андеграунд не любил вообще. А группу "Король и Шут" не слышал и не видел, поскольку в андеграундные клубы, соответственно, не ходил. Ну, стал я их расспрашивать о том, о сем — ребята совсем были молоденькие, но очень убежденные в важности того, чем они занимаются. Сижу с умным видом, киваю, записываю их монолог на диктофон и думаю о том, как бы домой скорее убечь и послушать нормальный панк-рок, тот, что и я, и мой друг Панкер, который высказался выше, нежно и агрессивно любим с детства. Еще моложе были, чем Князь с Горшком, пришедшие ко мне на интервью, когда начали слушать "Stranglers", "Sex Pistols", "Clash", "ХТС" и "Jam". Мы тогда играли со Свином в первом составе "АУ". Вот, сижу, такой ветеран панк-рока, наизусть знающий все незабвенные хиты "Душителей" и "Пистолетов" и киваю головой. А парни, меж тем, тоже — про "Stranglers", "Sex Pistols" и "Clash" рассуждают. Это я понял, когда прислушался. Интересно стало. Комиксы свои показали, тексты песен. Ничего. Рисуют… Как Цой. Тексты такие необычные. О сроке существования группы тогда не говорили — все больше о концепции творчества, о том, как они видят рок-музыку и что хотят делать. И что делают. Увлеченные, думаю, надеются мир покорить. Или, на худой конец — город. А это опасное дело… Самое поганое, что только может с человеком случиться — город покорить. В смысле творчества, конечно. Город покорить — значит, встать на уровень слаботалантливой группы — это полный привет, чтобы не сказать худого слова. Потому что группы вовсе неталантливые быстро разваливаются и их члены начинают заниматься каким-нибудь нормальным общественно-полезным делом. Группы очень талантливые выходят на большую сцену и несут радость окружающим, себе, да и в семью достаток. А слаботалантливые — вроде и слушают их, значит, бросать творчество жалко, а, вроде, и не пробиться дальше пары-тройки подвалов. Так до седых волос и колбасятся по подпольным (в буквальном смысле слова) концертикам. В Москве такие микрогруппы почему-то называют "культовыми", хотя значение этого слова несколько иное. В общем, написал статью по "Король и Шут", потом статью эту еще в одну газету продал — в "Пять Углов", по-моему, потом — в "Калейдоскоп"… Нормальный ход. Ребята-то мне хорошими показались, увлеченными и без понтов. Приятно пообщаться с ними было. Поэтому и раскидывал статью направо и налево — пусть, думаю, читают люди. Интересно. Говорят неплохо, мысли свежие. Жалко, что полжизни по подвалам будут ползать… Подчеркиваю — я тогда их еще не слышал. А потом, через некоторое время, доходит до меня слух, что, то ли в "Ватрушке", то ли где-то еще — концерт "Короля и Шута". И посвящен концерт ни больше, ни меньше, а семилетию группы. Ну, ничего, себе, думаю. Семь лет парни рубятся. Интересно… Я-то думал, им полгода, ну, год… Сходил, посмотрел. Именно, посмотрел, потому что в клубах наших не слышно ни хрена, чтобы не сказать худого слова. Смотреть было интересно. Потом случилось так, что играл я с ними на одной сцене — на очередном дне рождения чудовищной величины сквота — "Пушкинской 10". Сейчас этот дом привели в нормальное состояние, а тогда он и был прибежищем этого самого андеграунда. Все водку пили, костры во дворе жгли, бомжи тут же спят, лестницы под ногами крошатся, крысы бегают, а в каждой квартире репетирует по группе, а то и по две. А там, где не репетируют, художники пьянствуют со скульпторами и писателями в обнимку. И, что самое отвратительное, все поголовно — непризнанные гении. Чужаки там бывали редко. А любимым развлечением считалось — заманить каких-нибудь простодушных американских девушек на очередную выставку, напоить легким дамским портвешком и овладеть ими где-нибудь на лестнице или в арке проходного двора с максимально возможным цинизмом. Вот вам, дескать, Петербург, колыбель, понимаешь, и революций и всего… Правда, имелись там и местечки поприличней, с элементами вменяемости — "Аквариум" репетировал, "ДДТ" базировались, "Текилладжаззз", "Вермишель Оркестра", еще пара-тройка коллективов.Горшок и Рыба.
В общем, построили, как всегда, во дворе сцену и устроили грандиозный концерт. С утра до ночи. Групп тридцать там играло. "Король и Шут" — ближе к концу. Мы с Наилем и Михаилом Фанштейном выступили, получили гонорар от хлебосольных владельцев сквота — бутылок двадцать, что ли, пива, еще десяток-другой просто у них взяли, не спрашивая разрешения, купили водки на свои кровные и стали там выпивать-закусывать, как и вся честная аудитория. И снова — "Король и Шут" на сцену вышли — смотреть их еще интереснее было, чем прежде, в "Ватрушке" и даже кое-что можно было расслышать. Не за счет аппаратуры, а в силу того, что играть стали лучше. Ритмичнее, в долю попадать, тем самым освобождая музыкальное пространство для голосов. В общем, произвели впечатление. Записи их я услышал очень поздно. Все дело в том, что у меня нет магнитофона. Я детства не люблю ни пленки, ни кассеты — только винил и CD. Поэтому вся кассетная культура проходит мимо. Андеграунд, если он стоящий, рано или поздно выходит в свет на приличных носителях, а то, что на кассетах остается, я вас умоляю… Как говорил Ренегат (см. выше) "Значит, не гитара и была…". В конце концов, пришли и компакт-диски, и клип "Ели мясо мужики", после которого я понял, что "Король и Шут" — самая взрослая и самая крутая группа из тех, кто играет у нас панк-рок. Тяжелый рок. Или просто рок. И вообще, в отличие от Панкера и многих моих близких друзей и знакомых, я довольно равнодушно отношусь к русскоязычному року. Конечно, в массе. В частности, любимчики, ясное дело, у меня имеются. Вот и "Король и Шут" вошел в список этих самых любимчиков. А все почему? А потому, что я не люблю русский рок. Я люблю музыку. Мелодию. Но, что это я все — "я", да "я". Музыка "Короля и Шута" мелодична и не похожа ни на что из того, что присутствует сейчас на нашей сцене. Собственно, именно, в силу своей мелодичности, и не похожа. Мелодию в песне ведет — кто? Правильно, голос. Не гитарное соло и не клавиши. При этом, недостаточно того, чтобы голос просто вел абы какую мелодию. Хорошо бы, чтобы мелодия эта была интересной, талантливо написанной, вдохновенной, не банальной, да, бог его знает, какой еще, чтобы она просто была настоящей, не вымученной, не рожденной мучительными измышлениями и вычислениями. На фоне амелодичного русского рока — а, на самом деле, так и есть — все песни в этом жанре выбормачиваются, и если певец, с позволения сказать, просто не вылетает из тональности, считается, что он уже поет хорошо. А он и не поет вовсе. Он просто болтается по несложной, мягко говоря, гармонии и тем вполне доволен. Отсутствие голоса, таланта или элементарной фантазии никогда не шло в укор русским рокерам. Конечно, "Король и Шут" многие не любят. Из, что интересно, так называемых, "взрослых"'рокеров. Подсознательно чуют что-то не то. Или чувствуют свою собственную ущербность. Многие, впрочем, об этом просто не задумываются — им легче, чем другим. Горшок — Миша Горшенев — вполне возможно, лучший вокалист нашей современной сцены. Без шуток. Только совершенно лишенный слуха человек может не прочувствовать его голос и не оценить владение этим голосом. Интонации, энергетика, драматургия, диапазон, произношение, ритмичность — не в терминах дело. Просто в "Короле и Шуте" все сделано так, как должно быть сделано в рок-группе. Вокалист поет, музыканты играют. Аранжировки написаны совершенно классические, в стиле, по законам жанра, при этом, не содранные бездумно с песен любимых исполнителей, а написанные, придуманные, рожденные группой. Не похожие ни на чью больше музыку. Если проводить какие-либо параллели, то, на мой взгляд, рассматривать "Король и Шут" как еще одну панк-группу — значит до невозможности сжимать спектр их музыки и стихов. Творчество группы гораздо более объемно, более глубоко, чем просто панк. Я бы сказал так — по законченности историй, написанных Князевым, по законченности и яркости мелодий, по глубине аранжировок, если отбросить все стилевые ограничения и отказаться от навешивания ярлыков типа "панк", "арт", "этно" и прочих — песни "Короля и Шута" можно сравнить с композициями английской группы "Gentle Giant". Может быть, меня сочтут сумасшедшим, но я вижу именно так. По концепции творчества, по самому большому счету, эти группы, одна из которых считается "панк", другая — "арт" очень близки. "Gentle Giant", правда, насыщает свои истории персонажами Рабле, а у "Короля и Шута" все герои рождены Князевым-Горшеневым. Сценический акт "Короля" ближе не к концертам "Sex Pistols", а к шоу группы "Hawkwind", которая, кстати, очень дружила и работала с величайшим фантастом Майклом Муркоком. Что до текстов, то они, в отличие от большинства русских рокеров, напоминают не "Апрельские тезисы" в форме девичьих жалоб или стенания прыщавой юности, а уже упомянутые в предыдущих главах произведения Хармса, Дугласа Адамса (см. эпиграф), Гоголя и хитрого шпиона-фантазера Даниэля Дефо. Я не ставлю целью в данной книге углубляться в музыковедение и разбирадь каждую песню "КИШ" — здесь, мол, они меняют размер, здесь тональность, здесь ритм, там интересное двухголосье, трехголосье, легкость смены интервалов — терцию на кварту, октаву на квинту — если разбирать музыку "КИШ" серьезно, это, будет, конечно, очень интересно, но длинно. И немного занудно. То есть, будет противоречить концепции "Короля и Шута". Миша, Андрей, Саша, Саша, Саша, Маша и Яша живут очень быстро, ярко и… как бы это сказать… круто. Песни "КИШ" — короткие, яростные и красивые. "Я люблю все красивое", — говорит Маша; "Мы шагаем по своим песням", — Миша; "Мы строим свой мир", — Андрей. Кстати, вполне уже построили. Уже никто не скажет, что "Король и Шут" на кого-то похож. Вполне самостоятельная структура. И очень крепкая. И — красивая. Как средневековый замок — не превращенный в памятник, а действующий и существующий в своей естественной реальности — с невиданной скоростью поднимаются-опускаются подъемные мосты надо рвом, по ним вылетает-влетает конница, король в своих покоях предается неистовому пьянству, в башнях коротает свой век всякая лесная нечисть, арестованная за беспредел, нечисть эта периодически осуществляет побеги и куролесит по окрестным чащам, вассалы затевают вооруженные восстания и их усмиряют разным колдовством ведьмы и ведьмаки, состоящие на службе государевой, над замком носятся летучие мыши и лебеди, прекрасные принцессы милыми табунчиками бродят по вымощенному черепами двору, а на лобном месте выступают сменяющие друг друга команды менестрелей, которых либо мгновенно четвертуют за лажу, либо осыпают почестями за особенно проникновенные куплеты. Группа живет очень быстро. Я видел. Репетирует каждый день. Трудно поверить, но это так. Либо концерт, либо репетиция. Отпуск, правда, бывает. Во время отпуска пишется новый альбом. Такие дела. А в газетах, иной раз, пишут о группе черт знает, что. Было время, я злился на так называемых музыкальных журналистов, которые, впрочем, путают такие понятия, как "музыка" и "мода" и о чем пишут — иной раз не разберешь. А потом злиться перестал. Не богоугодное это дело — злиться на таких людей. Их жалеть надо. Жалеть надо тех, кто еще не понял красоты, которую несет со сцены "Король и Шут". Энергия, драйв, мощь, это понятно. Но красота их песен — она, ведь, тоже на поверхности. Странно, что кто-то ее еще не видит. Еще почему-то считается, что группа "Король и Шут" — группа "молодежная". Отлично, что ее слушает молодежь. Отлично, что молодежь растет на хорошей музыке. А мне, вот, сорок два почти. А "Король и Шут" — нравится. В плэйере слушаю. Что тут скажешь? Князев, наверное, может вынести вердикт: "Хо-хо! Беда! Паника в селе! С ума спятил отец!"
Постскриптум Альбом "Жаль, нет ружья"
Князь О СОЗДАНИИ АЛЬБОМА "Жаль, нет ружья"
Нам как всегда хотелось вместить в альбом как можно больше песен. Я написал кучу музыки, Горшок тоже. И если мои песни обычно готовы заранее, то песни Мишки приходилось дописывать едва ли не в студии. Были, конечно, определенна сроки, но мы как авторы, всегда все почему-то откладываем до последней минуты. Писать тексты мне всегда нравится. А получается так, что на одну песню пишется четыре разных варианта, а то и пять. И все это нужно сделать, предположим, в две недели. Пусть только никто не думает, что у нас конвейерное производство, поточный метод. Мы сами себе ставим определенные сроки, чтобы как-то себя дисциплинировать в работе. Но все равно — пока пчела в жопу не укусит, пока не подойдет последняя минута перед записью — все еще не готово. Мне нравится, когда меня не отвлекает ничто постороннее, тогда у меня случается творческий подъем и я спокойно пишу тексты. А когда вокруг дерготня — очень тяжело. При записи альбома "Жаль, нет ружья" мы не выдержали сроки на целый месяц. Не то, чтобы они, эти сроки, были такие уж жесткие, просто мы динамили очень многих людей, которые тоже работали в этой студии, тех, кто писались параллельно с нами. Потому что из-за нас приходилось их работу передвигать, передоговариваться. Но нам ничего другого не оставалось делать. Если уж взялись за дело, то нужно его довести до конца. Как всегда у нас и бывало по опыту прошлых альбомов, последний текст был написан в последний день перед записью. Но, в итоге, все было сделано. Однако, месяц мы все-таки протянули и поэтому альбом не вышел в том виде, в котором мы планировали его выпустить. Не успели напечатать буклет, который мы делали — он выходит только на переиздании. В дорогом варианте. Некоторые песни в этой версии будут пересведены, потому что для Жеки и Паши — звукорежиссеров, работавших на "Жаль, нет ружья", было очень мало времени. Однако, они все равно сделали все очень неплохо. Кое-что, мы, все-таки, доработаем. Волновались при записи все те, кто был в студии. А человек, который писался, всегда старался сделать свою партию максимально кайфово. Что Ренегат с гитарой, что мы с Ми-хой, да и все, впрочем — пока не запишем, не уйдем. Пока не сделаем так, чтобы самим было кайфово — не уйдем из студии. Все вокруг волнуются, время кончается, но мы стояли жестко. В итоге, правда, и со временем все нормально получилось. Минус только с обложкой и недостатком времени на сведение — а в остальном всё в порядке. Материал в большинстве своем был готов заранее, из Михиных было готово песни три, а остальные я уже дописывал в процессе. А "Мертвый анархист" — музыка была уже записана, а текста не было. Я написал его в последний день записи. Тур в поддержку этого альбома был совершенно безумным. Нас достали вопросами типа "Сколько вы получаете?" "Какие вы зарабатываете бабки?" На одном из эфиров был звонок в студию — "Не отпускайте их из студии, пока они не скажут, сколько зарабатывают!" Какое кому дело, сколько мы зарабатываем! Меня сам факт этот бесит. Каждый человек, если ему удается делать то, что он хочет и то, что может делать, должен получать за это деньги. И какая кому разница, сколько он получает? На самом деле могу сказать, что физически выносить такие туры, как у нас, особенно, последний — для этого нужно быть такими фанатами своего дела, каковыми мы и являемся. Каждый день концерт, каждый день идет отдача бешеная — фанера у нас исключается как факт, если бы была фанера, можно было бы расслабиться и жить припеваючи. Но это для нас недопустимо, об этом даже думать нельзя. И потом каждодневные переезды, вселения в эти всевозможные гостиницы, послеконцертная эйфория, которая очень тяжело переживается, заставляет веселиться, шарое-биться и бухать. Адреналин гуляет — тут уже ничего не попишешь. Многие из тех, кто считает, что это такая сладкая жизнь, давно бы уже спились на всех этих делах, когда тебе со всех сторон предлагают водку и виски. Мы выехали в конце сентября и у нас было всего два заезда домой — один раз на недельку, второй — дня на три. Все остальное время мы — до середины декабря — провели в скитаниях по стране, проехали более шестидесяти городов. Мы этому очень рады, потому что теперь, когда нас спрашивают: "Где вы были?", мы отвечаем: "Везде". Потому что реально мы были везде. Конечно, не то, чтобы конкретно — везде, но, в целом — везде. И, в общем-то, могу сказать, что в России народ, даже в глубинке, любит рок, панк — панки есть везде, преданные любители рок-музыки есть везде. Люди, которые попсу терпеть не могут, так же как и мы, такого народу очень много по всей стране. Это видно хотя бы из того, сколько зрителей мы собираем. В любой деревне, где бы мы не играли, о городах я уже не говорю, в любом месте нашей страны в первых рядах всегда стоят люди в косухах, с ирокезами, со всякими штучками… Как говорится, спрос на рок-музыку есть и большой, поэтому она должна развиваться, а не угасать, о чем почему-то многие говорят. Новый материал принимался очень здорово, встречали нас замечательно, лучшие песни с нового альбома вообще шли на ура. Побывали в Норильске, Владивостоке, добрались до Уссурийска, до Находки — это вообще глубинка. Вообще, когда столько городов — уже не запоминаешь их. Они перемешиваются как картинки. В Иркутске устроили гонки на снегоходах, три из них раздолбали. Я лично очень устал — я по натуре домосед, люблю дома посидеть, песни пописать. А в тур я гитару с собой не беру. Вообще, чтобы не устать во время тура, нужно поменьше бухать. Тогда все равно — хоть шестьдесят городов, хоть сто. И еще — очень важно беречь голос. Для нас с Михой это проблема. Есть люди, которые ставят себе голоса, умеют голос экономить. А у нас — какое там — экономить. На концерте идет угар, начинаешь орать, кричать, хочется докричаться до всех, глотку срываешь. А основная причина, из-за которой срывается голос — невыполнение райдера принимающей стороной. Далеко не в каждом городе есть приличный аппарат. В подавляющем большинстве городов его нет. С нами ездят аппаратчики со своим аппаратом. Мы арендуем в каком-нибудь крупном городе весь аппарат — порталы, все полностью. И все концерты поблизости от этого города они обеспечивают. Но бывает, что этого сделать не удается. Но не всегда бывает, что аппарат на том уровне, который нам нужен. А питерский аппарат мы везти не можем. Приехали в Улан-Удэ, такая же история была в Благовещенске — там аппарата, практически, нет. Мы настроились, я вышел в зал, отошел от сцены на десять метров и понял, что если я сейчас здесь начну говорить с приятелем, то приятеля буду слушать лучше, чем музыку со сцены. Вот такая беда. А мы в Улан-Удэ впервые, отступать нам нельзя. И играли на этом аппарате. Брали энергией, и орали, конечно, как только могли. Это было уже сейчас, в 2002 году, в последнем туре. Все равно приходится выезжать на драйве, на собственной глотке. В этом смысле ситуация у нас в России, как и во многом другом, оставляет желать лучшего. Хотя, во многих городах, таких, как Барнаул, есть люди, которые совершенно бескорыстно преданы рок-музыке. Настолько, что они занимаются не только продвижением своих молодых групп, но и привозом групп из Москвы и Питера и созданием им полного кайфа, чтобы они не обламывались. У них там есть рок-кафе такое, что я могу только пожелать Питеру, чтобы здесь было что-то похожее на кафе в Барнауле. Когда я вышел ночью на улицу (в Барнауле) — за едой, что ли, часа в четыре — увидел на крыше гостиницы огромный монитор, на котором бежала надпись: "Панк не сдох, он просто так пахнет". Потом пошли надписи "Панк-рок жив" и так далее. Побольше бы таких людей, как барнаульский Раппопорт, который такие штучки там устраивает. Если в Питере развернуть такую деятельность, то можно сделать альтернативу всей этой московской шараге во главе с "Нашим Радио". Я подсознательно ощущаю такой момент, что все дела делаются в Москве. А когда я выезжаю куда-то подальше, я понимаю, что Питер — это такая же столица, просто в Москве крутятся бабки, а здесь их меньше. А рок-н-ролл должен развиваться не в Москве, где он моментально становится коммерческим и деградирует, как и все те люди, которые уезжают туда и там работают, а в Питере. А что касается "Нашего Радио", то это просто все смешно, Козырев очень красноречиво всегда выражается в отношении рок-н-ролла и считает себя двигателем рок-н-ролла в нашей отсталой стране. Мотивирует он это тем, что благодаря его радио многие команды находят свое место на магнитофонах наших граждан. Он во многом ошибается, потому что его радио не рок-н-ролльное. Оно опопсовывается, даже ро-копопс там уже совсем сладкий. До рок-н-ролла ему еще очень и очень далеко. Он мыслит, как и многие москвичи, которые занимаются коммерцией, он мыслит только с точки зрения очень недалеких вещей. Ему нужно немедленно заработать. Очень бы хотелось, чтобы "Наше Радио" действительно пошло бы по рок-н-ролльному пути. Козырев не настолько потерянный человек, но если будет продолжаться та же линия, то найдется ему альтернатива— не сегодня, так завтра, появится радио по-настоящему рок-н-роллльное, которое задавит его. Может быть, это будет при нашем участии. Москвичи считают, что только у них все происходит, но ни хрена. В России немало городов, где идет свое развитие, где есть свои группы и достаточно крутые, которые вскоре поднимутся и наведут шороху. Музыка — это не плацдарм для зарабатывания денег, и в провинции многие именно так и думают. Там масса людей искренних, творческих, настоящих рокеров. Горы могут свернуть. Так что, я чувствую, что по части рок-н-ролла у нас идет не угасание, а временная передышка. Старое еще не ушло, а новое еще не вышло в свет. Что до DVD, то наш диск содержит в себе концерт в "Лужниках" — целиком — из этого как раз тура. Монтаж контролировали мы с Горшком, специально ездили в Москву и выбирали новые кадры. И концертный альбом — он тоже один в один с DVD. Этот концертный альбом будет как бы передышкой перед новым альбомом. Материал для него я уже пишу, Горшок занимается тем же самым. Кроме того, сейчас мы решили восстановить старую программу — для фанатов, которые ностальгируют по старым временам. Я не принимаю позицию, что мы ушли от классического панк-рока и стали играть что-то другое. Конечно, песни у нас разные, мы просто развиваемся, растем.
Введение
1. Волосокрад
Жаль, нет ружья Слова и музыка: Андрей "Князь" КНЯЗЕВ, Михаил "Горшок" ГОРШЕНЕВ Аранжировка: группа "КОРОЛЬ и ШУТ" Гитара, ак. гитара: Александр "Рене" ЛЕОНТЬЕВ Гитара: Яков ЦВИРКУНОВ Бас: Александр "Балу" БАЛУНОВ Барабаны: Александр "Поручик" Щиголев Скрипка: Мария НЕФЕДОВА Звукорежиссер: Павел САЖИНОВ Запись и сведение: студия "Добролет" Саунд-продюсеры: Павел Сажинов и Евгений Левин Фото: Валерий Кузнецов Дизайн: Юрий Солодовников
Последние комментарии
1 час 32 минут назад
5 часов 48 минут назад
5 часов 57 минут назад
6 часов 3 минут назад
6 часов 23 минут назад
6 часов 32 минут назад