Лучшая половина [Анатолий Борисович Шалин] (fb2) читать постранично

Анатолий Шалин ЛУЧШАЯ ПОЛОВИНА

Мы сидели с Петром Даниловичем Веселовым у него в кабинете. Был один из тех солнечных сияющих дней апреля, когда старуха природа полна безотчётной радости весеннего пробуждения.

Мне повезло, у профессора, человека обычно замкнутого, малоразговорчивого и не очень общительного было довольно легкомысленное настроение — один из крайне редких и нехарактерных для него рецидивов болтливости. Старик, благодушно улыбаясь, то и дело посматривал за окно на взъерошенных, весело чирикающих воробьёв, и чувствовалось, был не прочь потолковать о жизни, о высоких материях, о науках и, заодно, поучить молодёжь, то есть меня, как надо жить.

Начал он, как водится, издалека и с довольно странного вопроса:

— Скажите, Лёня, у вас никогда не появлялось ощущения приговорённого к смертной казни?

Я поперхнулся глотком горячего чая и поспешно отставил стакан в сторону:

— Однако… К-хе, к-хе… Странный вопрос, Пётр Данилович, я бы сказал: неожиданный. Впрочем, припоминаю, вы любите парадоксальные вопросы. Нет, по счастью, я не попадал ни в тюрьму, ни в камеру смертников. А что касается ощущений приговорённого, ну, что-то вообразить я, пожалуй, могу.

— Что-то могу… — улыбнулся профессор. — Молодой человек, у вас неплохие способности для учёного, есть воображение, есть силы, но, я вижу, вы повторяете все те ошибки, которые когда-то совершал и я. Да, да! Когда-то и старик Веселов был молод, любил развлечения, вёл довольно безалаберный образ жизни, хотя уже тогда у меня начинали появляться свои мысли, свои идеи, и я, что называется, внушал надежды.

— Пётр Данилович, вы-то эти надежды полностью оправдали. Создали целое направление в науке, разработали такую кучу теорий, что нам, смертным, просто страшно.

— Не льстите, Лёня, я хорошо знал вашего отца, когда он был ещё ассистентом у Храпунова. И мне хочется по-стариковски немножко помочь вам дружеским советом. Думаю, вам, Лёня, полезно будет услышать одну историю…

— Конечно, Пётр Данилович, я с удовольствием послушаю, рассказывайте, прошу.

Веселов покачал головой, внимательно поглядел на меня и вдруг стал серьёзнее, даже как-то нахохлился и чем-то стал напоминать мне воробьёв за окном.

— Я слушаю, Пётр Данилович, — повторил я.

— Как уже упоминал, не всегда я бывал таким собранным и целеустремлённым исследователем. Были и у меня отходы в сторону, отступления, шалости, пока однажды… году на тридцатом своего безмятежного житья-бытья, мне не прозвенел звонок. Тогда-то я вдруг осознал, что многое из задуманного могу и не успеть. Понимаете, мой друг?

— Вы серьёзно заболели?

— Нет. Нет. Со здоровьем и диагнозами в те годы у меня всё было благополучно. Звонок был самый натуральный, обычный электрический звонок, установленный в прихожей вот этой самой моей квартиры. Не помню, какие события ему предшествовали, кажется, ничего значительно перед этим не произошло. Просто я бездарно, на какие-то пустяки, загубил ещё один вечер. И вот где-то около полуночи зазвенел звонок.

— Интригующее начало, — пробормотал я. — Вы, Пётр Данилович, в юности не пробовали свои силы в детективном жанре?

— В юности я перепробовал свои силы во многих областях. Увы, это не всегда оказывалось полезным. Тогда я ещё жил один, в тот вечер, о котором идёт речь, никого в гости не ожидал и сказать, что разозлился на бесцеремонного посетителя — это почти ничего не сказать. Я уже засыпал на диванчике за чтением совершенно скучной и почти бесполезной брошюры. А тут этот звонок, посетитель, гость… Звонили настойчиво, и я открыл дверь.

На пороге стоял незнакомый мужчина лет сорока пяти. Одет он был в тёмный плащ несколько старомодного покроя. В руках держал пухлый вишнёвый портфель и чёрную шляпу.

— Позвольте войти, — сказал незнакомец, слегка кланяясь мне и переступая порог.

— Да, конечно, — промямлил я, испытывая непонятную слабость в ногах и пропуская странного гостя в квартиру. — Вы, собственно, по какому делу? Из ЖЭКа? Кажется, уже поздновато? — Тут я обернулся и посмотрел на большие настенные часы, висящие в прихожей у входа в кабинет. Часы показывали без пяти минут полночь.

Незнакомец перехватил мой взгляд, брошенный на часы, и томно улыбнулся. Лицо у него оказалось довольно добродушное, невзрачное, ни усов, ни бороды ни других броских примет — самое обычное лицо порядком уставшего человека, нашего с вами современника. И улыбка была вполне обычная, благожелательная.

— Нет, я не из ЖЭКа, мы по-другому ведомству, — тихо произнёс он, стремительно и довольно-таки бесцеремонно проходя в комнату и усаживаясь в моё излюбленное кресло.

— Я не понимаю! — оторопело признался я, едва поспевая за своим гостем.

— Вопросы потом! Не будем отвлекаться! Времени почти нет! Перейдём и делу! — с этими словами незнакомец достал из портфеля неимоверной толщины амбарную книгу и зашелестел страницами. — Так! Так! — бормотал он. — Ага! Вот и вы! Пётр