Путник [Евгений Крас] (fb2) читать онлайн

Annotation

Всем хочется заглянуть в будущее. А вот он не хотел, точнее вообще об этом не думал. Но - случилось. И никто в этом не виноват. И вроде бы всё неплохо вокруг, только ведь его не ждали, и совсем гостю не рады. Да и он что-то не в восторге от такого поворота. И что теперь делать? Кому можно верить и как теперь жить? Главному герою предстоит решить очень непростые вопросы. Он пытается понять этот непривычный мир, ищет своё место в нём, ошибается, исправляет ошибки. Обратного пути у него просто нет.

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 1

Солнце… Ослепительный белый шарик превратил улицы в одну сплошную раскалённую плиту. Солнце проникало везде. Стены домов, потеряв все цвета, покрывались трещинами, крошились и осыпались. Слабые порывы ветерка не могли разогнать… да что там разогнать, шевельнуть вязкий тяжёлый воздух.

Пыль. Поднятая в воздух, наверное, неделю назад, пронизала всё. Запах этой пыли любого приезжего преследовал везде, запах гари, полыни и ещё чего-то тягучего, терпкого. Жара стекала с крыш, падала вниз, отражалась от асфальта и расплывалась, сметая с улиц всё живое. Марево превращало город в какую-то странную картину художника-авангардиста, размазывая по земле, поднимая в воздух, искажая очертания зданий, кажется всех времён и народов. Город был похож на бродягу, одетого в выгоревшие, пропылённые одежды, подобранные неизвестно где, одетые по случайному закону. Картину дополнял древний белый кремль, лежащий на груди города, как ожерелье из акульих зубов.

Движенье. … Здесь? Сейчас? В ответ вспыхнули кошачьи глаза в душной черноте подвала… вспыхнули и тут же погасли, – ничего интересного – человек, который шёл по улице, казался продолжением этого города, неотъемлемой его частью. Красная, выгоревшая футболка, потёртые джинсы; тёмно-русые от природы волосы стали желтоватого цвета, кожа загорела до сизого отлива. Жара, казалось, выжгла из него всю жидкость, оставив лишь кости и сухожилия…

Он шёл свободным широким шагом, каким можно было пройти и километр, и десять, и пятьдесят… столько, сколько нужно, – вот так – ровно и размеренно – ни топота, ни шороха.

Это появилось неожиданно, – белый шар с нечёткими очертаниями лежал посредине дороги, прямо на пути у парня. Шар не вспыхнул, не раздулся, не появился даже, а как-то вдруг стал, – такой неплотный, пугающе непонятный, белый, нет, – скорее белёсый; кажется, сквозь него даже что-то видно. Лицо парня осталось по-восточному бесстрастным, лишь походка еле заметно изменилась, стала более мягкой и… хищной.

«Пар? Туман? – чушь, какая! Остановиться? Свернуть? Прутиком бы его… да что это, чёрт возьми!?»

Чуть напряглись длинные сильные руки.

«Ещё кто-нибудь, интересно, видит? НЛО? – хм…»

Всё это вместилось в один мягкий, стремительный шаг. Это была игра с самим собой. Он относился к людям, у которых опыт не убавляет авантюризма. Всё решено с самого начала. Правая нога легла точно на границе белёсой мглы и все семьдесят пять килограммов тренированного, сильного тела, не изменив скорости, исчезли в… чём?

Он сделал этот шаг; упруго оттолкнулся левой, но правая нога уже не нашла опоры. Парень развернулся в воздухе по-кошачьи, пытаясь зацепиться за край ямы, но руки не встретили никакого края. В лицо ударил огненно-холодный воздух. Далеко внизу – земля, вокруг голубое небо. Глаза и рот широко раскрыты, ноги и руки судорожно ищут несуществующую опору. Сознание раздвоилось, – первый заметил как-то буднично, – стало быть, не яма, – как же я здесь? Телепортация? Второй молчал, парализованный диким, первородным ужасом – мыслей не было, – была реакция!.. Секунда, две, пять – смерть?! Вдруг без перехода, как стоп кадр, вода; затем камни, песок – пустыня? Почему нет удара? Потом уже как лавина, – снова воздух, что-то тёмное, давящее со всех сторон; огонь, дым, – обожгло; трава, зелень какая-то.

Жуткому калейдоскопу, казалось, не будет конца! Да что это?! Снова почти без перехода, – комната – не комната, – шкаф; переплетение шлангов, проводов; и всё это сквозь живое тело, словно через голограмму. Вдох, боль как удар! Красная мгла и ничто…

Глава 2

Струя прохладного душистого воздуха выдавливала из тела тусклую тупую боль. Исчезало неприятное покалывание в руках и ногах, пропадал железистый привкус во рту.

- Приходит в себя, – произнёс незнакомый голос.

«Приходит в себя – это про меня», – подумал Сергей; подумал как-то вяло, без эмоций. Ему не хотелось ничего, не хотелось не то чтобы двигаться, даже глаз открывать. Он почувствовал, что лежит на спине на чём-то мягком и пушистом. «Приходит в себя», – снова повторил он мысленно, – «стало быть, – я в больнице. …Интересно, сильно я покалечился? И что всё это было?» На самом деле ему было почему-то совсем это неинтересно. «Нужно собраться…» – снова как-то неэнергично проползла мысль.

Сергей осторожно шевельнул пальцами, ногой, другой. «Вроде всё цело… прихожу в себя. Стоп!» Фраза была сказана по-английски, точнее по-американски – жёсткий сленг; и тон, – таким голосом обычно говорят слово «внимание!» Оцепенелая расслабленность не пропала, а медленно отошла, что называется, – произвела отступление.

- Хм. – Отреагировал голос, то ли с удивлением, то ли с восхищением.

Сергею вдруг стало холодно. Он открыл глаза, поднялся и сел. Одежды на нём не было. Волк бегло осмотрел себя и интерьер. Нет ни ссадин, ни ожогов, – ничего; так. Потолок голубовато-серый, светлый, плавно переходящий в стены; этот переход светился по всему периметру. Стены зеленовато-серые, темнее потолка; пол чёрный, матовый, шероховатый на ощупь. Взгляд остановился на двух мужчинах, сидевших перед ним. «Метра три», – машинально отметил расстояние до них Сергей.

Его ещё немного мутило, но даже эта неприятность отступала с подозрительно высокой скоростью. Он уже вполне был в состоянии куда-нибудь пойти и что-нибудь сделать. Только вот чтобы куда-то пойти, нужно было сначала понять, а где это?

Двое смотрели на него с нервозным вниманием, смотрели молча, в упор, будто что-то ждали. «Ну что ж, помолчим, – спешить мне, похоже, некуда». Напряжение в нём нарастало, – что-то было не так… Чёрт. Да всё не так! «Что за идиотское помещение? – не понятно, чем отделаны стены, потолок и всё остальное. Что это за странные лампы с плафонами, переходящие в стены и потолок без стыков? Что это за кушетка, похожая на треть срезанный по длине огурец? Простыня… подушки нет. Если это больничная палата, – где мебель? Если лаборатория или операционная, – где оборудование? И где дверь…? Дверь где?!»

Впрочем, мебель всё-таки была – три стула, необычные, как и всё вокруг. Приглядевшись он и дверь нашёл. Точнее это был тонкий контур на противоположной стене, подходящий по размеру на дверь. Необычно. Но самым необычным в комнате были люди. Они были одеты в голубые комбинезоны, вместо швов на них были нанесены белые полосы. Кожа этих людей была слишком гладкой и нежной для взрослых мужчин так, что усы у одного из них, казались просто приклеенными.

В горле словно песком посыпали. Сергей сглотнул, скривился. Стало значительно лучше.

- Сколько времени я был без сознания? – Сергей спросил не то, что хотел спросить.

«Усатый» быстро глянул на второго; оба улыбнулись, второй – светловолосый парень (интересно, сколько им лет?) – прямо-таки просиял:

- Довольно долго. Как ты сейчас? Всё в порядке?

- В общем – да… – «интересно, чему они так обрадовались?» – где я?

Двое переглянулись; белобрысый, слегка помявшись с нарочитым энтузиазмом ляпнул:

- У друзей… как тебя зовут?

- Когда это мы успели подружиться? – Пропустив вопрос мимо ушей, давил Сергей. – Что со мной было? Кто вы?

- Ты знаешь… – белобрысый глянул на усатого, будто ища поддержки, но тот словно окаменел, сидя верхом на стуле.

- Ты знаешь… – снова начал парень, – произошла довольно неприятная история… меня зовут Вова, – он сделал движение, но не встал, а кивнул в сторону усатого, – это Вил.

Он снова замолчал, суетливо поёрзал на стуле.

- В том, что вас зовут Вил и Вова – ничего неприятного нет, – усмехнулся Сергей, – расслабьтесь ребята – я не кусаюсь. Давайте без эмоций – всё по порядку, – а то эти ваши игры мне перестают нравиться.

Вил, наконец, отживел, – он выпрямился, хлопнул ладонью по спинке стула и заговорил:

- Я и Вова – инженеры… научные сотрудники, – он посмотрел на Сергея, словно проверяя, насколько хорошо до него дошёл смысл сказанного. – Мы сделали открытие... собственно, идея давно витала. Мы собрали установочку, провели небольшой эксперимент. Ты – результат, то есть жертва, то есть не жертва… в общем, то, что ты сейчас здесь – последствия этого эксперимента… неожиданные последствия.

- Дальше. – Сказал Сергей. «Тумана не убавилось» – подумал он.

Вил как-то оценивающе глянул на Сергея и заговорил снова, отмахнувшись от предостерегающего жеста Вовы:

- Эксперимент заключался в том, чтобы забросить робота-наблюдателя в прошлое. Маленький такой робот. Максимально возможная дистанция ... мы рассчитывали на недельку или две – максимум. Но что-то случилось, и установка пошла вразнос. Что с ней произошло, мы не знаем, – установка не подчинялась командам, даже не позволяла следить за тем, что она вытворяет… Через несколько секунд она вытряхнула в лабораторию то, что осталось от наблюдателя и тебя, точнее то, что от тебя осталось. К счастью, необратимых повреждений всё же не было. Дальше – реанимационная машина, сутки работы, и вот – ты здесь. Мы не знаем ничего, – кто ты, откуда; то есть – ничего.

Сергей сидел бледный, как покойник, в голове крутилась дурацкая фраза из бородатого анекдота – «ни хрена себе – сходил за хлебушком!»

- Как в кино, – услышал он собственный голос. И вдруг его прорвало, он говорил долго, сбивчиво, захлёбываясь словами:

- То, что ты сейчас сказал, лишено всякого смысла. Время необратимо в принципе. Неужели вы считаете… в наше время мы этого ещё не знали? Пространственно-временной контин.… Нет, вы что же, решили, что слепив из пластилина эту дурацкую кровать, пару стульев и напялив на себя гидрокостюмы, вы сможете придать вес своему идиотскому розыгрышу? Что значит, мы ничего не знаем? Вы просто обязаны меня вернуть туда, где взяли… сейчас! На исполнение – три минуты! Думать нужно было головой, а не задницей! Разведчика послали! Шпионы чёртовы! Я слышал, как вы разговаривали по-английски! Со мной такие номера не проходят!..

На ребят было жалко смотреть, – так, наверное, выглядят люди, попавшие в клетку с хищником. Сергей вдруг заметил, что стоит в боевой стойке; как-то сразу остыл, посмотрел на Вила, вздохнул:

- Вы хоть понимаете, что вы натворили? – голос был хриплый, усталый, – я тоже хорош – экспериментатор хренов… Да уж … бред какой-то.

Он сел на край кровати, на минуту спрятал лицо в ладони, помолчал и заговорил снова, на этот раз почти без интонации:

- В общем так. Вас, наверное, всё интересует. Вот … меня зовут Сергей Волк, мне двадцать семь лет, образование высшее... Постоянно проживал в Астрахани. Ну, что ещё? Немного занимался спортом – кросс, борьба, альпинизм. Время, из которого вы меня выдернули, – 1991 год, 26 мая, 11 часов 15 минут дня – это, конечно, приблизительно. Ну… не женат, детей нет, родители умерли… не участвовал, не привлекался. Можете задавать вопросы. Кстати… сколько времени-то прошло?

- Конец двадцатого века – двести лет с гаком, – Вова потёр лоб ладонью. – Действительно бред … даже приблизительно не понятно, как это возможно.

- Очень интересное время – распад Союза, смутное время. Там много белых пятен, – Вил посмотрел на Сергея и торопливо добавил, – не сейчас, конечно.

Наступила пауза. Это было почти осязаемо… веская тишина.

- Слушайте, парни, – Сергей выпрямился, от его вспышки не осталось и следа, – вы ведёте себя крайне негостеприимно; может мы что-нибудь, наконец, съедим? И где, в конце концов, мои штаны?

- Так, Вил, я займусь питанием, а ты дай гостю одежду; ну и расскажи, что как.

Сергей смотрел на оживившихся ребят и нелепо улыбался. Ему было совсем не весело. Цифра, названная Вовой, никак не желала укладываться в голове. Двести лет!.. Да ещё «с гаком» … Поневоле хотелось думать, что он ослышался. Он мысленно возвращался к ней снова и снова и понимал, что это не так. Именно «двести лет с гаком» – так и было сказано. Возникло острое желание переспросить, уточнить. Хотелось услышать, что он ошибся на самом деле, но он молчал, потому что услышать ещё раз то же самое было ещё страшнее. Оставалось только одно – «собраться», не паниковать, не свихнуться в конце концов… и он старательно это делал.

Наверное, мало кто из людей сумел бы выдержать такой вот поворот. Тоска подстёгивала мысли, – мысли торопили отчаяние. Волк давно привык считать себя человеком, никак не связанным с окружающим его миром. Оказалось, что это совсем не так. Он изо всех сил старался приспособить сознание к обрушившейся на него новой реальности и чувствовал, как в груди что-то тяжело ворочалось, давило. Как вспышки света в темноте, в памяти вставали лица людей, места, в которых бывал вызывая глухую боль. Он собрал все силы, чтобы отогнать сидящую где-то совсем рядом, в засаде, панику.

Сергей пытался сосредоточится на том, как Вил, словно волшебник превращал лабораторию в некое подобие жилой комнаты. Из стены выплыл какой-то сложный пульт с нарисованными кнопками; он вращался, переворачивался так и сяк, пока не стал похожим на обычный стол. Как во сне Волк увидел – Вил подошел к стене, напротив него, на уровне лица, просветлел квадрат, на нем появились разноцветные фигуры; пальцы царапнули их – открылась ниша. Потомок запустил туда руку и извлёк пакет.

- Спишь? Не рви сердце, – выкрутимся!

Сергей поймал пакет, достал из него одежду. Комбинезон оказался такой же, как и у «потомков», взглянул на Вила:

- А моя одежда?

- Мы можем, конечно, её восстановить, но… – Вил передал ему ещё один пакет. На этот раз с обувью.

- Ладно, так пойдёт, – Сергей повертел комбинезон, – как в него влезть-то?

В стене неожиданно просветлел дверной проём.

- Надеюсь, вы просветите меня, как этим, – он неопределённо повёл вокруг рукой, – пользоваться?

- Со временем, – буркнул Вил, помогая Сергею облачиться и глядя, как Вова разгружает приличных размеров ящик, который он притащил…

- Прошу! – Вова элегантным жестом указал на стол.

Сергей потянул стул, – он легко поплыл над полом.

- Интересно!

- Ещё наиграешься, – Вова поставил перед Сергеем прямоугольную тарелку с крышкой. – Тебе здесь ещё дней пять сидеть придётся. Вообще ещё неизвестно, во что всё это выльется. Пожалуй, нам с Вилом будет нелегко.

Неожиданно для себя он вдруг почувствовал просто дикий аппетит. Вид еды на столе немного отодвинул на задний план подступающую панику. Сергей устроился на стуле и, осмотрев тарелки, нашёл самую нужную. Вилка, нож…

- От души вам этого желаю, – Сергей запихал в рот приличный кусок бифштекса, – неплохо. Я боялся, что… ну, как в фантастических романах… синтетика, тюбики.

Вил с Вовой как-то немного нервно рассмеялись.

- Чего? – Сергей смотрел на них, всё ещё ожидая подвоха. Надеясь, что это всё просто розыгрыш.

- Ничего – всё нормально, – это не синтетика, ну, не совсем синтетика. – Они снова рассмеялись.

- А вот в наше время был такой напиток…

- Сейчас тоже есть.

- Я имею в виду…

- Вино, пиво?

- Лучше вино.

- Нет проблем.

Волк всё же не смог просто оторваться от назойливой мысли о времени. Последняя надежда? Да нет – теперь просто желание услышать ещё раз невероятное, чтобы утвердить его в своём сознании:

- Слушайте, ребята, вы говорили, – двести лет, а язык практически не изменился. Я имею в виду обороты речи… на этом уровне. Интересно, да? Я до сих пор, если честно … кстати, я про вас ничего так и не знаю.

- Так, продолжим знакомство, – Вова глотнул из стаканчика, глянул на Вила, – я, значит, Вова…

- Владимир?

- Нет, – Вова, Вова Берн. Родился я здесь, в Новгороде.

- Стало быть, мы в Новгороде? В Новгороде Великом? Нижнем?

- Великом… Мне 42 года, учился в Сибири, в Лос-Анджелесе, в Пекине. Основные специальности – энергетика, хронология … ещё я художник – объёмная комбинация.

- Какая комбинация? И что есть хронология? Типа статистики, что ли?

- Хронология – это история по-старому. Про комбинацию потом объясню. Теперь про Вила.

Вил покивал головой, уписывая салат из свежей капусты.

- Вил Чернородненко, 39 лет, учился в Сибири, там мы и познакомились, основные специальности – энергетика, крупный специалист, ядерная физика, ещё биология и медицина…

- Хорошо, ты говоришь, – в Сибири, – где конкретно?

- В городе Сибирь. Это недалеко от Мангазеи… Мангазею знаешь?

- В моё время от этого города только название было. Ладно, географию потом изучать будем; сейчас меня больше интересуют подробности моего пребывания здесь. Я полагаю, мой статус будет повыше, чем у лабораторной мышки?

- А как же?! – Вил отвалился на спинку стула. – Ты же был в РИМе, следовательно, ты зарегистрирован, у тебя счёт в УМе, основной правовой базис и прочее. Полноценный член общества.

- Счёт в Уме? УМ это что, банк?

- УМ – это универсальная машина, точнее, это комплекс машин, УМом называется и весь комплекс, и каждая машина в отдельности.

- ЭВМ что ли?

- ЭВМ? А, ну да… вот смотри, – он встал, подошёл к стене, – иди сюда… видишь? – Вил показал на квадратик с надписью «УМ», ткнул пальцем, – графика.

На стене просветлел квадрат.

- Положи сюда руку, нет, – левую; скажи своим голосом – «счёт».

- Ну, счёт.

- Руку убери.

На экране появилась надпись: имя, буквенно-цифровой индекс, ещё ниже, – столбец цифр с надписями. Вил тыкал в экран пальцем – это страховка, общая, это фонд, это твой заработок…

- Какой заработок? Какая страховка? Я только… а откуда этот УМ знает моё имя?

- Вот это и есть правовой базис, – общая страховка есть у каждого, – она не даёт возможности тебе с голоду помереть, если ты покалечился хоть бы и при рождении. Фонд – это примерно то же самое, но там свои функции – есть нюансы… Что касается заработка. Скажи - «заработок, расшифровка».

- Заработок, расшифровка.

На экране появился новый столбец. У Сергея глаза на лоб полезли: участие в эксперименте в качестве испытателя, постановка задачи в области лингвистики, предоставление организма для исследования… Сергей посмотрел на Вила.

- Всё просто, ты был не зарегистрирован, и я дал разрешение перенести с РИМа кой-какие данные в УМ. Это безвредно… Кстати, ты оформлен временно, как работник НОК-центра. Испытатель-лаборант. Если захочешь – можешь уволиться. Просто это было необходимо. Нужно было как-то тебя легализовать. Случай-то необычный ... и юридически тоже. Сам понимаешь.

- Да нет, я ничего – просто удивляюсь. И на сколько времени мне этого хватит, если не шиковать?

- Тебе можно не экономить, – участие в смертельно опасном эксперименте, – ты сейчас богаче нас с Вовой раз в сто.

- Слушай, а что это за «постановка задачи»? Я каким боком к лингвистике – у меня что, бред был?

- Да нет, ты же сам сейчас только толковал, что язык не изменился. Машина услышала, – сформулировала это как задачу для исследования и откинула на твой счёт сколько положено.

- Нас подслушивают? - Сергей, пятясь, вернулся за стол.

- Мы же находимся в научном центре – здесь все разговоры, даже в курилке, анализируются на поиск информации инновационного характера. Если есть что-то ценное, то машина всё это запомнит, отдаст на сортировку… Отсюда, кстати и твоё имя в памяти – ты же сам его только что назвал. Подробнее тебе УМ расскажет. Я покажу, как с ним общаться.

- Так, Вил, – прервал Вова, – не наваливайся на парня, видишь – еле сидит!

- Да, точно, основная твоя задача сейчас, – пореже с постели вставать.

- Да я в норме… («интересно, почему я до сих пор не спятил? Или уже…»)

- Это не нам решать, – пока ты лежишь в кровати, – машина за тобой следит, если нужно, – лечит. Короче, пошли, покажу, как с УМом общаться и ложись. Раньше ляжешь, – раньше выйдешь!

- Раньше эта фраза имела несколько другой вид… и смысл. Хотя … ладно, неважно… Ещё один практический вопрос. Как бы объяснить-то… В моё время в тайге нашли семью религиозных фанатиков. Они долго жили вдалеке от людей. Так вот. Дело тогда довольно печально закончилось – они чуть не все поумирали от болезней. Их организмы оказались не готовы к встрече с остальными людьми. Не хватало нужных антител… Были и другие подобные ситуации… племена в джунглях…

Вил кивнул:

- Понятно. Можешь не волноваться. Наш РИМ работает по программе «Путник». Это космическая программа. Короче, эти вещи там предусмотрены. Сопротивляемость твоего организма даже лучше в известном смысле, чем у среднего жителя Земли.

- Космическая? То есть у меня здоровье как у космонавта?

- Именно… ладно, потом подробно расскажу, если интересно будет. Сейчас тебе отдохнуть нужно. И так с информацией у тебя явный перебор.

Минут через двадцать Сергей уже упал в постель.

Вил с Вовой долго смотрели на него, уже спящего, молча. Первым заговорил Чернородненко:

- Да-а-а … Воля у него из железа.

- Может, просто не понимает?

- Всё он понимает, всё чувствует. Он ещё и нас бережёт. Просто он сильнее нас, Вова, намного сильнее. Я, честно говоря, боюсь за его психику.

- Машина вытянет.

- Не знаю, будем надеяться! Ну, ладно, пора на ковёр…

Сигналы на комбинезонах взвыли хором, едва они вышли из лаборатории. Они дружно придавили сигналы и рысью рванули к лифту. Путь до кабинета директора они пролетели, не обменявшись ни словом, ни взглядом. Романтика общения с предком кончилась, и теперь их ожидала разгневанная реальность в лице директора Майка Тора по прозвищу Бонзай.

Глава 3

- Я хотел бы услышать ваши предложения, – сказал директор вечную фразу. Он стоял, уперевшись в тяжёлый стол эпохи Сталинизма своим не самым торжественным местом.

Вил с Вовой были похожи на посетителей чистилища, – тон, которым была сказана вечная фраза, не оставлял сомнений в том, что предложения, это последнее, что хотел бы слышать шеф.

- Да-а-а – протянул Тор, – да. Видимо, моя речь будет не более содержательной, – там! – Кивок вверх. Вторая пауза была ещё страшнее первой. Ярко-голубые глаза медленно проявились на пергаментном лице.

- Надеюсь, вы понимаете, – это не просто небрежность при проведении эксперимента. То, что вы сделали, – преступление… против человечества.

Вил вздрогнул.

- Мы собирались провести анализ ситуации…

- Это сделано. Проверку провёл я сам по косвенным данным. Всё чисто пока.

- …

- Пока! Я сказал.… В прошлое безнаказанно не влезешь, – вы туда из пушки пальнули! Это должно отозваться.

- Это ещё никто не проверял… – начал неуверенно Вова.

- Мы проведём глобальную проверку, – Вил толкнул Вову в бок.

- Это исключено, я ограничил выход информации на УМ. Не нужно смотреть на меня, как на сумасшедшего. То, что всё обошлось – это ещё вилами на воде. За такие вещи даже разрушение, – как по головке погладить. Вы поставили человечество на грань катастрофы! Я тоже. Потом мы можем до бесконечности говорить о том, что установка вразнос пошла. Записей нет, установки нет, разведчика нет, – Бонзай судорожно взмахнул рукой, – зато есть это… явление… в лаборатории. Может получиться, что никакого «потом» у нас не будет… Проверка... чушь, ну какая может быть проверка?

Бонзай пробежался из одного угла в другой, – движения его напоминали движения насекомого.

- Про эксперимент, я имею в виду предка, не говорить, – даже думать запрещаю громко. Для всех – сбой по части энергетики, тем более, что информация про энергетику процесса всё равно нужна. Поэтому ты, Вил, прямо сейчас в Ригу; ты – в Мурманск. Оба быстро, но без суеты. Материалы работы мне, дубликаты уничтожить, личные дубликаты защитить так, чтобы даже сами не могли влезть. Когда я разберусь, то вызову вас сам. Всё, что смогли, вы уже сделали. Сначала наломали дров, вытащили непонятно кого непонятно откуда. Хорошо, что смогли реанимировать, но при этом я почему-то узнаю обо всём только на вторые сутки, и не от вас, а по сети проекта «Путник». Заварили кашу. Ладно. Всё… топайте.

Он сильно сократил отповедь молодёжи. На самом деле дела с секретностью обстояли «хуже некуда». Вся эта свистопляска с ограничением информации для посторонних, ровным счётом ничего не стоила. Дело было в РИМе и программе по проекту «Путник». Любая информация по локальным каналам связи сразу же передавалась в аналитический центр программы. То есть о произошедших событиях не знала «широкая публика», но те, кому было нужно, уже знали. А что знают двое, то знает и … Да уж. Поэтому все его запреты теперь нужны были только для того, чтобы как-то дисциплинировать ребят. Хотя бы и «после драки».

На самом деле ему было интересно в настоящий момент только одно – почему никто «сверху» пока на ситуацию никак не прореагировал? Такая тишина пугала даже больше, чем все кары небесные оптом. А ведь там знали далеко не всё. Знали мало и молчали.

Тор повернулся спиной к окну. Если бы его подчинённые, выбегавшие, спотыкаясь из кабинета, могли увидеть его лицо, они были бы озадачены. То, что было на нём написано, правильнее всего было бы назвать растерянностью. Его действительно потрясли события, начавшиеся двое суток назад, но не они вывели его из привычного состояния равновесия, причина была в нём самом.

Майк Тор был стар, далеко за сто лет. К своему теперешнему положению его привёл замысловатый путь. В нём, кажется, было всё. Победы, поражения, удачи, тяжёлая монотонная борьба и работа, работа…

Его родители, австралийские фермеры, могли гордиться своим сыном. Природа, будто в порыве особой нежности к человечеству, вдруг начавшему отдавать ей запущенные долги, одарила Майка сверх всякой меры. Учился он, как играл. Он мог достигнуть подобных теперешним высот лет полсотни тому назад, но кроме тренированных мозгов, у него было не менее тренированное тело, и бешеная жажда движения. Гонки по бездорожью! Он метался по всему миру, – проектировал машины, организовывал соревнования, наконец, сам сел за руль. Его жизнь стала вся, как одна сплошная гонка. Победы, сначала редко, потом чаще, чаще. Испытание славой он прошёл чисто, без ошибок, с кривой усмешкой встречая восторженный рёв толпы. Удар должен был быть, и он пришёл. Тор потом шутил, что он поворачивал правильно; неправильная была дорога. Его новый багг «Кулан», перевернувшись, раз десять на склоне, грохнулся с обрыва. Майк выжил и даже этим прославил своё детище, заслужив для него на долгие годы славу самого безопасного автомобиля.

С гонками было покончено, Тор вернулся в науку. Это был другой Тор; нет, он был не сломан, но месяцы вынужденного безделья научили его основательности. Биохимия, плёночная технология, жидкие кристаллы, ядерная физика, – во многих отраслях специалисты скоро узнали фамилию Тор. Именно в это время он получил своё японское прозвище. Майк ухмыльнулся из-под бинтов, – логика журналистов показалась ему примитивной, – «Кулан» – восток – Япония – авария – камикадзэ – бонзай! За этой ухмылкой, которую знал весь мир, скрывался могучий разум. Наступил час разума.

Кроме науки Тор стал интересоваться событиями за пределами мира моторов. Мир его удивил, озадачил, наконец, ужаснул! Это была проблема неразрешимая для одного человека. Но Майк уже давно усвоил, – бесполезно ничего не делать, всё остальное – полезно. Только вот что – Тор не был политиком, кем угодно, только не им.

Он следил за новостями, учился, думал… проходило время. Потом появилась идея. Идея была большой и красивой. Такой красивой, что Майк увидел в ней решение всех мировых проблем; такой огромной, что многие её грани оказались за пределами познаний Тора, а может и всего человечества. Энергетика! Вот это база! Это то, с чего начинается и чем заканчивается современное человечество. Это то, что способно его объединить. Экс-гонщик уверовал в эту мысль свято.

Первым толчком была такая банальность, как закон сохранения энергии. Она, как известно, не исчезает, а меняет свою форму, нужно лишь поймать её и сохранить. Любой нормальный специалист тут бы и встал, но Тор не был любым. Его понесла вперёд его фантазия – аналитическая фантазия Майка Тора. Он вдруг каким-то восемнадцатым чувством ощутил, понял, – это сделать можно. Реализм шепнул, – своих мозгов просто не хватит. Для начала можно хотя бы реальное направление, чтобы не приняли за сумасшедшего, это уже он мог. У Майка Тора по прозвищу Бонзай появилась цель! Через две недели он услышал за своей спиной шипение закрывающейся двери медицинского центра. Этот звук был для него как выстрел стартового пистолета. Нет, он не сорвался с места, не побежал, напротив, походка его была неторопливой, лицо спокойным, но Тор знал, – работа началась. К тому времени он был богат. Деньги помогли построить лабораторию, ставшую потом целым научным центром. Упрямство и интеллект стали приносить плоды, – по капельке; работа перестала быть чередой срывов и неудач. Именно тогда он познакомился с человеком, которого потом возненавидел. Судьба сыграла с ним злую шутку, – научный мир знал Тора значительно лучше, чем Тор знал научный мир; а в этом мире у Яниса Келлета была сложная репутация. Его достижений никто не оспаривал, но ходили слухи… и его сторонились. Келлет к тому времени уже решил ряд частных задач, и они стали работать вместе.

Беда подстерегла Майка, там, где он её не ждал. Преступники украли двух его дочерей, при похищении погиб его взрослый сын и двое телохранителей. Полиция, получившая труп одного из похитителей, тем не менее, разводила руками. Гангстеры потребовали оглушительную сумму. Правительство в деньгах отказало. Майк собирал средства, где только мог, но времени не хватало. Во время похорон сына Майк с женой получили посылку. Рассудок матери, увидевшей отрезанное детское ухо, не выдержал. Что-то смутно подозревавший Тор, озверел. Вечером он явился к шефу полиции и через несколько минут, изрядно покалеченный, тот признался в своей причастности к преступлению. Захватив его в качестве заложника, Майк рванул в джунгли. Тор искал дочерей, полиция искала Майка, его дочерей и гангстеров. Вскоре было найдено место, где прятались бандиты, но преступники уже скрылись. Изрешеченный пулями труп шефа полиции убедительно говорил о том, что Тор уже побывал там, но больше, понятное дело, он уже ничего сказать ничего не мог. Полиция всё же нашла бандитов и девочек, целых и невредимых. Ухо посетители добыли в морге. Тор был арестован. Следствие. Суд. Майка оправдали только через год.

Пока происходили эти события, несколько сотрудников во главе с Келлетом тихо покинули лабораторию, прихватив с собой результаты ряда исследований, образцы и главное, – свои знания. Примерно за неделю до суда над Майком Янис Келлет взял патент на материал, способ и т.д. Ему, правда, не удалось вкусить плодов своей хитрости – спустя месяц он погиб в автомобильной катастрофе. Бонзай, начавший строить планы разоблачить мерзавца, потерял и эту возможность. Известие о смерти врага он принял, апатично заметив, - «вот ведь, мерзавец, сбежал».

После долгих мытарств Майк Тор, потерявший к тому времени почти все свои деньги, наконец, осел в Новгороде Великом. Здесь он возглавил небольшой институт… и начал всё с начала.

С тех пор прошло много лет. Очередной этап технической революции начал набирать обороты. Из-за этого или нет, но пальба в мире постепенно пошла на убыль. Создавалась великая энергосистема. Немало сделал для этого Майк Тор, и чем больше он работал, тем громче звучало имя Яниса Келлета – великого изобретателя. Так и получалось, – Бонзай, воплощая свою мечту, сооружал монумент своему врагу. Делал и молчал, молчал и делал, – не мог не делать…

Глава 4

«Я становлюсь монстром…» – тень этой мысли почти моментально исчезла вместе с выражением растерянности на лице Тора.

«Нет, мальчики, это мой шанс, – вам по сорок, вы ещё по три раза по столько проживёте, даже больше, успеете ещё! А сколько мне осталось? Так-то вот. Я всю жизнь на дядю работал, пора и о себе подумать. Нет, как люди быстро всё забывают! Выдернули питекантропа из прошлого, и сразу чуть не в Большой Совет его. Дурашки, – думают о прекрасных рыцарях из прошлого, так не было их тогда… так-то вот. Головорезы, мерзавцы были. И с этим надо осторожнее… Я помню. Уж в наше-то время, а тогда тем более… прибить его сразу, пока чего не натворил, или назад запихать, получится или не получится, но сначала, – информация. Он мог видеть что-то во время перехода. Может о чём-то рассказать. Хоть чуточку весь этот туман проветрить. Тут любые средства хороши. Но чтобы чисто, – а то моралистов развелось слюнявых… Трудно. Очень трудно. Почти невозможно. Ребята задействовали РИМ не в изолированном режиме, а в открытую. Теперь в России появился ещё один гражданин со всеми правами и обязанностями. Причём права получаются его, а обязанности – государства. Так. То есть, нужно быть честным, про «прибить» можно забыть. Никого прибить не получится. А получится … получится, что его ещё придётся и защищать от ... От кого? От таких же, как я сам. Ну и защитим. Майк Тор ещё умеет бороться … Господи, что это со мной? Так и свихнуться не долго».

Лицо Тора горело, в висках быстро-быстро стучали деревянные молоточки. Бонзай перестал метаться по кабинету. Вокруг стоял лес, – могучие ели источали грустный аромат хвои. Майк шагнул к ближайшему дереву. Остановился. Протянуть руку и уткнуться в стену… это ужасно.

«Вот ведь дожили, – машина проявляет к тебе больше тепла, чем люди. Успокаивает! Всё же она права, – завтра, прямо с утра – в лес, – поброжу… птички там… хорошо! Какого чёрта… я ведь просто не знаю, что делать… и никто не знает».

Это было святой правдой. Весь эксперимент, который затеяли два его лучших специалиста, был провальным по определению. Не то чтобы никто не верил в реальность возможности проникнуть в прошлое – это «само-собой». Никому даже в голову не приходила мысль, что при мизерных энергетических затратах было возможно получить опасные результаты. Он никогда не дал бы возможности что-то сделать, если хотя бы на секунду засомневался в том, что это не просто развлечение. Просто нужно было ребятам немного отдохнуть от «Путника», «разгрузить» от напряжения… просто дать им возможность развлечься… Развлеклись…

Он вздохнул, подошёл к двери, встал к ней спиной, руки сложены на груди; подумал.

- Лаборатория. Панорама.

Перед ним на манипуляторном столе лежал человек. Слышно было ровное дыхание спящего. Бонзай пристально вглядывался в лицо парня.

«Завтра утром прямо к нему. Голограмма – голограммой, а личный контакт, – прежде всего. Может он и не монстр никакой. По всем показателям – вполне себе банальный организм. Молод. Спортивен. С психикой полный порядок. Даже немного слишком. А я вот что-то нервный какой-то». – Тор вздохнул, – «Да, но лес, видимо, придётся отложить».

На пороге лаборатории Тор дождался, пока дверь шлюзовой камеры откроется полностью. Так никто не делал, – все старались выиграть доли секунды, но у Тора была своя сверхзадача – сейчас он увидит человека, которому первому удалось это испытать, почувствовать. Банзай перешагнул порог.

«Первый… первый», – стучало в голове, – «да, ничего для этого не сделал. Кто-то придумал, кто-то спроектировал, сделал, и кто-то будет за это отвечать. А вот он – не будет. Он просто оказался в нужное время, в нужном месте… случайно… никаких усилий… он первый».

Вторая дверь уплыла в сторону. Тор смотрел на парня почти с ненавистью. Тот стоял к нему спиной. Майка кольнуло давно забытое чувство, – ностальгия. Парень делал зарядку. Необычные движения, незаконченные какие-то.

«Своеобразный комплекс, – он занимается борьбой, или… как это тогда называлось? Кик-боксинг, кажется».

Тор не сразу вспомнил название. «Хищник» – Майк невольно задержался на пороге.

- Долго любоваться будешь?

Тор вздрогнул, – «Глаза у него на спине что ли? Хищник…»

Парень повернулся к нему. Тело блестело от пота.

- Извините, – я думал это…

- Утро доброе. Нет, их не будет некоторое время. Я – директор этого научного центра. Майк Тор. – Бонзай протянул руку, – как ты себя чувствуешь?

Первые ощущения. Тор придавал этому очень большое значение. Парень шагнул к нему. Лицо спокойное. Лёгкая улыбка. Рукопожатие твёрдое, но ненавязчивое, – точная дозировка – уважение и достоинство.

- Сергей Волк… пришелец, – парень улыбнулся легко и свободно. Блеснули ровные здоровые зубы, – извините, я не ждал ранних гостей, решил вот немного размяться. Я в норме.

Сергей замолчал, вежливо ожидая, когда заговорит старший. Тор подошёл к дисплею, пробежался пальцами по кнопкам и принялся изучать данные. Проходило время. Минут через пять ему стало ясно, что вывести из себя этого человека трудно.

- Ты извини – работа. У тебя отличное здоровье. Ты получаешь сейчас необходимые антитела, ещё кое-какие процедуры. Машина, конечно, своё дело знает, но проверка не повредит. На всякий случай.

- Да, на мониторы поглядывать нужно…

«Чёрт, он понял», – Майк смутился, – «конечно, он всё понял. И ведь ни словом, ни жестом, – просто ждал. Вроде не упрекнул даже, просто дал понять… может, всё же, не понял»?

- Нам с тобой скоро необходимо будет немного поработать. Нужны кое какие данные. Об эксперименте, да и о тебе тоже.

- Да, я понимаю, – степень информированности, например …

«Понял». – Майк глянул на парня, успел заметить улыбку. Это была не издёвка, просто он решил пошутить. «Стало быть, появился ещё один игрок – неучтённый фактор, так сказать. Что ж, фактор, как фактор, – учту и это». Парень удивлял Тора, и ему понадобилось усилие, чтобы вникнуть в смысл того, что говорил Сергей.

- …или интеллектуальный уровень – дел полно. Однако у меня тоже есть свои маленькие проблемы. Вил с Вовой не успели, к сожалению, обеспечить мне элементарные бытовые удобства. Хорошо, что хоть туалет есть. Я не могу отсюда выбраться, не сломав дверь. Думаю, некоторые права у меня есть?

- Да, да, конечно. Это мой промах. Необходимо над этим серьезно подумать. У тебя карантин, хотя насильно держать я тебя здесь не могу.

- Понимаю. У меня есть предложение. Это будет несложно в трансформе. Вот смотри, – Сергей немного неуклюже потрогал кнопки, – вот участок здания, где мы находимся. Два блока напротив в настоящее время не используются… шлюз можно установить здесь, в коридоре; в соседнем блоке есть выход магистрального транспортёра. Средства у меня есть, – что нужно, сам куплю. В помещении рядом с ним можно смонтировать полноценный санблок… Майк, ты в порядке?

- Да… – состояние Тора было далеко от порядка. Если бы его ботинки вдруг заявили бы, что на другой полке им стоять удобнее, он удивился бы меньше, – я схожу к себе в кабинет и…

- Да я сам могу, просто твоя санкция нужна. У вас тут всё достаточно просто.

- Нет, нет, ты – гость. Я всё сам сделаю. Мне нужно себя как-то реабилитировать. Двадцать минут у меня есть?

Бонзай едва негрохнулся, споткнувшись о порог шлюза.

«Боже, какой я кретин! Вот тебе и питекантроп! Но двадцатый век, ведь. Как он так быстро освоился?»

Влетев в свой кабинет, он рявкнул:

- Секретарь! Во сколько приходили вчера Берн и Чернородненко?

- В 17.37, шеф. – Мягкий баритон автомата был безнадёжно невозмутим.

Майк быстро прикинул – пятнадцать с лишним часов «пришелец» был один.

- Как провёл время Сергей Волк с семнадцати тридцати семи до настоящего момента?

- Один час – сон; работа с компьютером до двенадцати; с двенадцати до трёх – сон; с трёх до трёх пятнадцати данных нет; с трёх пятнадцати до восьми тридцати – работа с компьютером; с восьми тридцати до настоящего момента – данных нет.

- Кто его будил – секретарь?

- Сергей Волк услугами секретаря не пользовался.

- Какие данные с компьютера его интересовали?

- Данных нет.

«Так, данных нет. Ну, нет и не надо – и так ясно, что он мог делать и чем интересоваться. На сон он истратил четыре часа ровно! Не растерялся. Освоился практически мгновенно. Это просто фантастика, в таком переплёте даже робот свихнётся! Устойчивость его психики… ведь не дурак же он – совсем не дурак. Просто не верится… ладно, – это ничего не меняет. Мыслей он не читает на расстоянии… надеюсь!»

Бонзай торопливо набирал программу переоборудования блока лаборатории, не отрывая глаз от монитора. Скоро всё было готово. Тор оторвался от пульта. Что ещё? Да! Нужно снять блокировку с лаборатории – ещё пара кнопок. Теперь можно вызвать Сергея, не выходя из кабинета. По инструкции при переоборудовании в зоне осуществления работ не должно быть людей, но тут случай особый. Пуск! На переоборудование уйдёт минут двадцать, – можно поговорить с Волком. Майк набрал вызов, пустил секундомер.

«С системой внутренней связи он наверняка не знаком. Вот ему тест на сообразительность».

Тор попытался представить себе растерянное лицо «пришельца», когда его комбинезон вдруг подаст сигнал. Додумать он не успел, – появилась надпись «принято» и сразу лицо «пришельца» на мониторе.

- Спасибо, Майк, – дело пошло. Ага, вижу тебя. Техника у вас, дорогие потомки, что надо…

- Нет проблем, минут через двадцать всё будет готово.

- Сейчас все здания так оборудованы?

- Нет, что ты, кроме нашего центра в мире таких зданий едва ли наберётся два десятка. Дорого, да и не нужно…. Ты с системой связи уже знаком? А то я вызвал тебя наудачу…

- Нет, просто сам сообразил, когда комбинезон запел.

- Ладно, в УМе информация есть – познакомишься. Ты сейчас займись собой, – поешь там и прочее, потом обязательно поспи, а когда проснешься, я тебе вопросник подкину… отвечать будешь, лёжа в кровати. Это обязательно. Даже, если спать не хочется – просто полежи на кровати. Это не просто кровать.

Тор ещё проинструктировал Волка, отключился. Теперь у него был тайм-аут. Нужно было сделать очень много. Завтра для всех Сергей Волк из двадцатого века трагически погибнет, случайно, конечно. Это единственный способ не сделать из него зверюшку из зоопарка. Попытки наверняка будут. Главная трудность при этом – чтобы сам Волк согласился на эту авантюру, и как его легализовать потом.

Подготовка соответствующих тест программ заняла почти весь день. Первый вопросник Сергей уже закончил, подходил к концу второй. Всего их было восемь, потом без перехода – диалоговый режим.

«Завтра утром будут предварительные результаты; окончательные – только через день. К тому времени Волк будет уже далеко».

На экране появился джентльмен, – именно это определение максимально точно рисовало одного из светил Большого Совета.

- Пётр Кудринка вызывает Майка Тора… Майк, снизойди до старого друга, третий день терплю!

- Привет, Петро! Жаждешь информации?

- Прямо сил нет! Ты же перекрыл выходы, – неужели всё так серьёзно? Гости из прошлого – это не легенда?

- Нет, не легенда, – гость, один, правда, – есть. Куда уж серьёзнее…

- Он как, – живой, здоровый?

- Мои ребята собрали по кусочкам; сейчас, как новый, – привыкает к обстановке.

- Последствия? Я понимаю, что случай уникальный, но теория ведь на такое предусмотрена была когда-то.

- Ей и воспользовались. Пригодилось, так сказать. По предварительным данным – ничего. Как там реакция?

- Реакция неоднозначная… так скажем. Все ждут. Тебе придётся выступить. Когда вы там будете готовы?

- Неделя – минимум.

- Да… ладно, бог даст, – не помрём от любопытства. До встречи…

- Пока…

- Да, чуть не забыл … он хоть из какого времени-то?

- По его словам – конец двадцатого века.

- По его словам … То есть вы сами …

- Мы … знаешь, Пётр … думаю будет лучше, если ты сам нас навестишь. Давно ведь собирался. Всё очень непросто получается. Тут есть, что обсудить.

- Я понял. До встречи.

На секунду перед тем, как исчезнуть с экрана, лицо джентльмена вдруг изменилось, сразу напомнив того молодого гонщика-любителя, победителя в студенческом ралли, которого Майк Тор поздравлял, без малого, восемьдесят лет назад… Тор невольно улыбнулся в ответ, – «ему тоже врать придётся…»

Глава 5

Если бы видели Берна в эту минуту! Вова, как и всякий уважающий себя профессионал, презирал людей, которые общались с компьютером «с голоса», называл их «болтунами», и вот уже четвёртый час демонстрировал высокую технику владения клавиатурой, перерабатывая в уме огромное количество информации. Даже такая зануда, как Вил, пришёл бы в восторг от этого зрелища. Но миру не суждено было насладиться видом трудового подвига, – Вова совершал его в одиночестве.

На исходе четвёртого часа, доведя до полуобморочного состояния местного секретаря, усиленно пытающегося позаботиться о здоровье клиента, Вова, наконец, снизошёл до его просьб и великодушно принял чашку кофе с булочкой. Однако через четырнадцать секунд клиент потребовал связи с Ригой, – электронная схема секретаря была в отчаянии… но связь обеспечила.

Совершавший в Риге аналогичный трудовой подвиг Вил отозвался мгновенно:

- Ну?

- Слушай, Вил, мне пришла в голову мысль…

- Ей там не страшно?

- Мысль такая, – Вова сощурил глаза, – а почему мы ищем мизеры? В принципе не исключена возможность…

- Что процесс шёл с выделением энергии. Я тоже об этом думаю.

- Полезное занятие…

- Что? – Рассеянно спросил Вил.

- Думать.… Придётся пройтись по всем пикам.

- Придётся… ладно, работаем.

Это был, едва ли не первый их диалог с того момента, как они покинули Сергея. Каждый из них прошёл один и тот же путь, каждый столкнулся с одними и теми же препятствиями, хотя и в разных местах. На работников обоих энергетических центров одинаково не произвели впечатления высокие приоритеты тружеников науки, и друзья почти синхронно завалились спать в стандартных блок модулях для гостей, одинаково молча возмущаясь косностью мышления человечества вообще и его местных представителей в частности.

Был уже третий час дня, когда Вила снова оторвал от работы сигнал вызова.

- Ты знаешь, на кого ты похож? – опередил друга Вил.

- На папу.

- На Монну Лизу, которая передразнивает Сократа.

- Не смешно. И сейчас тебе будет совсем грустно.

- Ну, рискни…

- Дело в том, что мы с тобой два вислоухих гамадрила, у которых мыслей нет, – одни инстинкты. Человеческое мышление всё же поразительно примитивно…

- Короче.

- Короче, процесс мог идти как с поглощением, так и с выделением энергии; а мог идти и с выделением, и с поглощением попеременно, дискретно или плавно и прочая, прочая…

- Поясни.

За двадцать минут выражение лица Вила сменилось от скептического до заинтересованного, пройдя почти все стадии принятия новой идеи.

- Ты гений.

- Вынужден согласиться. – Скромно ответил Берн.

- Тогда, вот что. Все данные запишем. Задачу я сформулирую сам. Тогда… запись… угу… первичный анализ; потом задача – ещё часа полтора, анализ не раньше шести! Бонзай уже смоется. И, возможно ещё, что источником энергии вообще что-то стороннее. Короче, завтра ближе к обеду встречаемся в лаборатории.

- Идёт.

Вил потрогал усы, глядя на потухший экран. Он думал о том, что отсеять обычных поставщиков и потребителей, – задача «ручная» и на редкость занудная. Неплохо доверить её кому-нибудь помоложе. Вил не боялся никакой работы. Ему было не лень. Но в последнее время его всё больше и больше тянуло остановиться и осмотреться. События развивались слишком быстро. Он не суетился, нет, – реакция была чёткой и адекватной; но работать на одних реакциях – это уже слишком. Возникшее чувство неуверенности давило, заставляло искать время для расслабленного анализа. Ему казалось, что он упускает, что-то важное.… Осмыслить, понять, – это можно порой или сразу, или никогда. История с неудачным экспериментом была просто запалом. И он сработал. Теперь было ясно – ни на какой спокойный анализ рассчитывать уже не приходится.

Скор «Бурка», – последняя легковая модель «КАМАЗа», рванул вверх почти на пределе своих возможностей. Через пару секунд лихим виражом скор занял свой коридор и перешёл в горизонтальный полёт.

«И какой русский не любит быстрой езды? И зачем так много ограничений только?»

Вова «отлепился» от спинки анатомического кресла. Сейчас он был уверен, что всё будет хорошо, всё образуется.

«И с Волком всё обойдётся, – он, похоже, калач тёртый, как говорили в его время. Кошмар всё же, вот так, – бах, и в другом времени. Там не умер, здесь не родился. Все друзья, интересы, обстановка, – жизнь! Всё – бах и нету… ничего. Ничего! Соберёмся с Вилом, – всех психологов на уши поднимем. Обратной дороги у него, похоже, нет. В конце концов, здесь он тоже не один, – есть мы с Вилом.»

«Бурка» летел плавно, не спеша, – Вова своим лихим стартом ополовинил батареи и теперь мозг скора ограничивал скорость, тщательно собирая энергию. Берн расслабленно таращился на облака, – «Бурка» дорогу знает. Из состояния прострации его вывел мерзкий звук сигнала аварийной связи. Берн рывком выпрямился, ошалело уставился на мигавший огонёк, потом, наконец, придя в себя, хлопнул по нему пятернёй.

- На связи.

- Балдеешь? Все каналы поотключал. Где ты находишься?

- Ещё половина дороги… Вил, что стряслось?

- Жми на газ! В лаборатории взрыв. Волк погиб, Тор тоже погиб… минут, примерно, двадцать тому назад.

- Как погиб? Реанимация…

- Какая реанимация? Его в молекулы разнесло; всё сгорело. Этот… ну, как его, чёрт… робот ментовский…

- Ну?

- Говорит, биомассы на чайную ложечку не хватит. Майк из окна вывалился. Зачем он туда полез?

- Из какого окна? В лаборатории окон нет.

- Из своего окна, в кабинете.

- Так они не вместе погибли?

- Нет. Взрыв был в три часа ночи, Тор разбился сейчас только, часов в восемь… буквально перед моим приходом. В общем, давай сюда быстрее.

- Даю.

Берн отпустил сигнал, бегло глянул на пульт. Заряда не хватало. Он сунул руку под кресло, вытащил из ЗИПа какую-то железку и несколькими ударами разбил блок ограничителей. На дисплее появились надписи, но Берна интересовала лишь одна. Вот – «аварийные батареи подключены». Теперь ограничители…

Нежный женский голос автомата пропел:

- Внимание, пользователь. Ваш скор повреждён. Ближайшая станция техподдержки…

Берн нетерпеливо перебил:

- Отмена, отмена. Пользователь Вова Берн. Повреждения не критические. Техподдержку прислать на первую стоянку НОК-центра.

Вова привычно проверил ремни.

«Теперь, – вперёд!»

Машина шла со снижением. Экран – только так можно сэкономить энергию. Там её можно дополнительно собрать от сторонних источников. Если он не свернёт себе шею, и, если его не сцапает ИДа… Берн, как клещ, вцепился в штурвал. Ничего, – зря, что ли, его учил сам Майк Тор!

Несколько минут он летел спокойно, настолько насколько можно лететь на сверхнизкой. Машина плавно раскачивалась в горизонтали, обходя препятствия. Берн рассчитывал на то, что минут пятнадцать у него есть, но ему не везло, – ИДа свалилась, как снег на голову.

- Внимание! Инспекция движения вызывает борт 013-40-51НОК. Вы создаёте опасность…

Вова чертыхнулся про себя: «Когда не надо…»

- Я пользователь Вова Берн, борт 013-40-51НОК. Машина не аварийна. Мои действия продиктованы необходимостью. Прошу обеспечить трассу. Пункт назначения – НОК-центр. Мои приоритеты в базе данных.

Инспектор молчал. Вова покосился на экран: блок-пара ИДовских «Сапсанов» висела чуть выше и сзади. На лобовом стекле мигнул сигнал препятствия, Берн тронул штурвал. По правому борту мелькнула, какая-то башня. «Сапсаны» на своих пятидесяти метрах (строго по инструкции) повторили манёвр.

- Откройте каналы, мы должны вас дополнительно идентифицировать.

Вова чиркнул пальцем по кнопкам.

- Ваша категория не позволяет Вам…

- Слушайте, ребята, у меня энергии мало. Мне нужно, нужно, потом всё объясню.

Инспектор снова колебался.

- Хорошо. Коррекция трассы в твоём «мозге». Мы тебя будем сопровождать… но неприятности я тебе обещаю.

- Спасибо, ребята.

- Удачи, Берн. – Неожиданно закончил инспектор.

Вова облегчённо вздохнул, – одной проблемой меньше. Он уже понял, что ему повезло – Ид-овцы оказались «свои». Это были болельщики по полузаконным «грязным гонкам». Может быть, они и сами бы в них поучаствовали, но погоны не позволяли участвовать в, подобного рода, сомнительных мероприятиях. А вот Берну было можно, и он считался в этом виде незаконного спорта хоть и незаконным, но чемпионом.

Через двадцать минут он вошёл в зону маневрирования стоянки НОК-центра. В зоне было чисто, и Берн мысленно поблагодарил инспекторов. Он полностью перешёл на визуальный контроль. Упражнение было отработанно до мелочей. Он заложил вираж, выпрямил машину…

«Вот и моё место… так, скорость, расстояние… поправка на ветер… ещё немного. Пора!»

Машина стремительно неслась вниз почти по параболе. В верхней точке задравший нос «Бурка» застыл на мгновенье, взвыли турбины реверса; ещё через секунду машина мягко встала на три точки в центре круга.

Берн вывалился из кабины и почти бегом рванул к зданию центра мимо целого ряда милицейских машин. Сзади слышался свист заходящих на посадку «Сапсанов», но Вова даже не обернулся, – впереди, на выходе со стоянки, он увидел голубой комбинезон Вила в толпе чёрных милицейских костюмов.

Глава 6

- Пошли, – Вил резко повернулся и торопливо направился к зданию центра. – В лаборатории происходит что-то непонятное. Я зря, наверное, ушёл оттуда. Там сейчас двое наших ребят и милиция.

- А эти зачем?

- Как зачем? – Мешать, под ногами путаться… так, что ли, капитан? Познакомься, Вова, – это капитан Зелёный. Я так понял, – он у них главный.

Берн рассеянно пожал руку капитану и снова повернулся к Вилу.

- Не надо смотреть на меня так по-собачьи. Откровений не будет. Сам ничего не понимаю.

Они стремительно пролетели вход. Вил заговорил снова.

- Я тебе сказал – взрыв. Так вот – это не взрыв. По крайней мере, не совсем взрыв. Это что-то типа… ладно, сам увидишь. Короче единственное, в чём можно быть боле мене уверенным, что дальнейшего развития аварии не предвидится. Но на всякий случай датчики и поглотители установлены, доступ энергии ограничен.

Перед лабораторией, точнее, перед тем, что от неё осталось, Чернородненко пропустил Вову вперёд и жестом остановил толпу в чёрной форме.

Стены коридора были исполосованы огромными мазками черной сажи, вместо шлюзовой камеры – жалкие остатки стен с потёками обугленного, расплавленного пластика. Берн остановился шагах в пяти от бело-голубой фигуры лаборанта. Обвешанный приборами, он казался чужеродным элементом на фоне окружающего разгрома.

Вова стоял, не спеша осматривая стены, потолок, пол. Потом медленно двинулся вперёд, останавливаясь после каждого шага, осматривался; присел пару раз, разглядывая что-то на полу, не дотрагиваясь не до чего. Наконец, он выпрямился, прошёл несколько шагов, осторожно обошёл бело-голубую фигуру. Ему необходимо было увидеть, что здесь происходило несколько часов назад. Картинка не складывалась…

Кто-то тронул его за плечо. Берн повернулся и увидел перед собой лаборанта, выразительно показывающего на шлем, который Берн получил от Вила и до сих пор держал в руках. Вова мотнул головой, глядя в зеркальное забрало лаборанта, надел шлем и снова повернулся в сторону разгрома.

Стена справа по коридору была изуродована также, как и в районе шлюзовой камеры, хотя мазки на стенах были уже и расстояние между ними меньше. Двери были целыми, и Берн понял, почему Вил сказал, что это был не взрыв. Стена слева сохранилась лишь участками. Помещение, в котором находился Сергей, не пострадало, по крайней мере, снаружи. Дверь, обычная, а не шлюз – также была цела, однако дальнейший участок стены поверг Вову в уныние, – его попросту не было, если не считать рваных лохмотьев по краям. Оплавленными обломками был завален весь пол; блоки оборудования, стоявшие вдоль стен по всему периметру, были исковерканы, частью сброшены со своих мест. Площадка экспериментальной установки – массивный диск около полутора метров в диаметре был целым, первозданной чистотой блистали также четыре силовых блока вокруг площадки.

«Какие-то поля, или какое-то поле…» – неуверенно подумал Берн, представив, как бушевало здесь пламя, – «что-то должно было от него остаться?» Он повернулся к лаборанту, взял у него «планшетку», тронул ползунок регулятора в верхнем, правом углу, – перед глазами побежали данные замеров, но осознать их Вова уже не успел, – в наушниках прозвучало лёгкое, на выдохе: «Ах…»

Лаборант смотрел Берну через плечо. Казалось, даже зеркальное забрало его шлема выражает крайнюю степень изумления. Берн крутанулся на месте, едва не уронив планшетку, – над диском установки неподвижно висел некий объект, здорово напоминающий описание шаровых молний; исключение составляла форма, – капля, перевёрнутая остриём вниз.

«Так, старик Хотабыч пожаловал…»

Верхняя часть «Хотабыча» вдруг быстро вытянулась и стала такой же, как и нижняя. Дав полюбоваться собой пару секунд, «Хотабыч» исчез, оставив после себя лёгкий след из голубых искорок… вскоре не стало и этого.

- Ну, что там? – раздался в наушниках голос Вила.

- Есть кое-что, сейчас иду, – Вова показал лаборанту планшетку. – Это я возьму с собой.

- Хорошо.

Вова осознал, наконец, что перед ним девушка и слегка смутился своего командного тона.

- Извините, – ни к селу, ни к городу ляпнул он, и вконец смутился, услышав в ответ смешок.

Потоптавшись на месте и так и не найдя, что сказать ещё, он зашагал к поджидавшему его Вилу.

- Дело, стало быть… – начал Вова.

- Колпак сними, – перебил его Чернородненко.

- Ах, да, – Вова хлопнул «планшеткой» по ляжке, многофункциональный комбинезон автоматически закрепил ношу. Из шлема появилась лохматая голова Берна и растерянно закрутилась, – автозацепов на шлеме не было. За неимением лучшего он пристроил шлем под мышкой и заговорил снова:

- Я так понял, что после нашего ухода Бонзай произвёл переоборудование трансформа в районе этих четырёх блоков, чтобы обеспечить Сергею…

- Это я тоже заметил. Мы могли бы и сами, кстати, сообразить для Сергея какие-никакие удобства организовать… давай сразу суть.

- С этим несколько сложнее… знаешь… общее впечатление такое, что там ходил большой дядя с огнемётом и дубиной, и выборочно крушил стены и оборудование… Переоборудование к процессу отношения прямого не имеет – силовые блоки все целые.

- Угу, впечатляет, ещё что?

- Ещё – это точно никакой не дядя.

- Тётя, стало быть… вот и я ничего не понимаю. Кстати, переоборудование могло всё-таки повлиять – характеристики стальной решётки-то изменились частично после перестройки…

- Тоже вариант… Ты там этого… «хотабыча» видел?

- Нет, не видел, какого ещё «хотабыча»?

- Чёрт его знает, очень напоминает шаровую молнию, но очень необычной формы – начал он в форме капли, а закончил в виде чечевицы. Вот такого размера, примерно. Всё прошло за пару секунд.

- Я видел вдоль колонн разряды, вроде электрических… но не шаровые, – ленточные. А куда пошёл «хотабыч»?

- Никуда не пошёл, – над платформой появился, над платформой и пропал. Поля мерили, изменения есть? А то я не успел глянуть.

- В том то и дело, что ничего, правда, радиоактивность чуток, но крайне незначительно… Я не понимаю, откуда энергия для всех этих световых эффектов. Всё отключено. Да, да, можешь не делать большие глаза – это не разряды, во всяком случае, не электрические разряды, так, видимость одна. Светится, – Вил потрогал усы, пожал плечами, – воздух! Без всяких видимых причин.

- Нужно оградить зону. Внутрь никого не пускать, даже роботов. Только наши лаборанты и в защите. И ещё, Лайму из зоны убери… замени кем-нибудь из ребят.

- Ладно, пошли, Ромео!

- Слушай, Вил, кончай! Сколько можно? – Вова замолчал, еле поспевая за шагающим впереди Вилом.

- Вова, дорогой… а что у нас над лабораторией?

- Стоп-сигнал включать нужно, – врезался в друга Берн, – а над лабораторией у вас «малый зал». Хочешь собрание провести?

- Нет, не собрание. Пойдём за умными мыслями.

- А они там есть?

- Должны быть – все глупости мы уже сделали… надеюсь.

Вил упёрся обеими руками в косяки двери «малого зала» и, сильно наклонившись вперёд, принялся разглядывать помещение. Потом он присел на корточки, покачался вправо-влево, высматривая что-то на полу, наконец, встал на колени, сильно изогнулся, ткнувшись подбородком в пол. Впрочем, этого ему вскоре тоже показалось мало, и он лёг, ещё больше прижавшись щекой к полу.

- И что должно означать подобное самоуничижение?

- Так, коллега, – Вил поднялся весьма довольный собой, – сделайте милость, наденьте шлем и вызовите лаборанта с «крысой». Неужели до сих пор не врубился?

- Пыль!

- Умница. Нам повезло, – это единственное помещение, в котором сейчас нет действующей электроники… Картинка довольно чёткая; и любопытная, надо сказать, картинка! Без электромагнитных полей дело всё же не обошлось. Есть за что зацепиться.… Эх, Бонзай, Бонзай, как же тебя не хватает!

- Тор знал об аварии, я так понял?

Вил кивнул в ответ, пропуская лаборанта с «крысой» – универсальным, малогабаритным исследовательским роботом.

- Разумеется, знал. Похоже, в момент аварии он находился в Центре. Он, кстати, подозревал, что-то. Он поставил защиту на случай возникновения различный неприятностей. Даже про биоконтроль не забыл. Всё спалить и т.д. Хотя это уже был перебор. Нас не хотел отвлекать, видимо… вот и постарался по полной программе. Нам нужно было ещё вчера вернуться. Знал бы, где упал… ты записи куда дел?

- Никуда, – они у меня.

- Хорошо, потом зайдем в кабинет к Майку и впихнём в машину твой блок, мой уже там. – Вил снова, без перехода, вернулся к смерти Тора, – …Сразу после аварии он подал команду об эвакуации, хотя эвакуироваться было особенно некому, – ночь на дворе. Потом он организовал слежение за зоной, вызвал лаборантов.

- Он вызвал Лайму?

- Нет, она сама пришла.… А вот дальше его действия непонятны, – он вдруг уехал домой.

- Да, это не в его стиле. Дальше что было?

- Дальше появилась милиция…

- Кто вызвал?

- Понятия не имею. Во всяком случае, не Майк. Спрашивал уже у них.

- Ну?

- Тайна следствия.

Они помолчали, глядя, как «крыса» носиться по полу, срисовывая под чутким руководством лаборанта рисунок расположения пыли на полу.

- Нам, видимо, придётся отвечать на кучу тяжёлых вопросов.

- Пресса? – Берн посмотрел на друга, не успев до конца избавиться от собственных мыслей.

- Прессу перекрыла милиция. Со мной связался сам Кудринка!

- Уже в курсе… он сам займётся?

- Нет, сказал, что наделяет нас особыми полномочиями.

- Тебя?

- Нет, – так и сказал, – Чернородненко и Берн.

- Хм! Странно. Мы, вроде как – преступники. И мы же следствие ведём?

- Точно! Я тоже так подумал. Хотя, следствие будет вести милиция. Наша часть – сугубо научная. Пётр сказал, что прилетит на похороны Тора, тогда, мол, и поговорим.

Они снова замолчали, погруженные в нелёгкие мысли. В эту минуту эти два, такие разные человека стали вдруг удивительно похожи. Первым, получив доклад от лаборанта, проснулся Вил:

- Чё встали-то?

- Да, конечно, пошли. Мне непонятны две вещи: во-первых, мне не ясно, – каким образом Сергей оказался возле установки? По своему допуску дверь бы его просто не пропустила. Я не думаю, что Майк снял блок. И ещё, – разрушения, конечно, в лаборатории очень большие, но всё же, не настолько ужасные, чтобы человека разнесло в молекулы.

- Ну, это как раз объяснимо… на уровне гипотезы. Мы сейчас не знаем, что за силы действовали в лаборатории. Предположим, что на органику они действовали более разрушительно. Или он находился в эпицентре взрыва, или он… он сам был этим эпицентром. Тоже вероятно!

- Плохая гипотеза. Пластик остался, – это тоже органика. Он обгорел, обуглился, покоробился, но он есть. Что касается варианта «эпицентр», – тоже нелогично, – допустим, РИМ проворонил какие-то изменения в организме, что само по себе невероятно, допустим даже, что Сергей действительно превратился в бомбу, но, извини, он был одет в костюм, который в переходе не участвовал… где костюм?

- Костюм, попав в эпицентр, мог сгореть. Его остатков не искали.

- Вы не искали, – я искал. Я тоже думал об эпицентре.

Околонаучная перепалка специалистов продолжалась весь путь до кабинета Тора. То, что со стороны могло показаться ссорой, фактически было формированием рабочей гипотезы. Её со временем подтвердят, или… разобьют в пух и прах. Чернородненко выдохся первым.

- Стоп, хватит. Так мы ни к чему не придём – слишком мало информации. Мы где-то недодумываем или чего-то не знаем. А вот Тор знал. Он ведь не зря все эти действия производил. Значит, о чём-то подозревал или что-то. Получается, что это что-то вроде автошока после землетрясения. Место и время… вот здесь нужно поискать. Что мы пропустили, а Майк не пропустил? Массу деталей разведчика мы проверили. Лишним проникновением был только Сергей. Значит, что эти «волны» от него?

- Сергея жалко. Как будто родственника потерял… И мы толком ничего от него не успели узнать. М-да, пришло время, когда стало ясно, что время ушло.

Вил быстро взглянул на друга. Он тоже об этом думал, но он так никогда бы не сказал. Сам не знал, почему.

Вова проскользнул в гостеприимно распахнувшуюся дверь кабинета Майка Тора первым. Оба целеустремлённо рванули к рабочему столу, давя в душе эмоции и со скрежетом зубовным настраиваясь на деловой лад. Видимо поэтому ни тот, ни другой не сразу заметили, что в кабинете они не одни.

Вил, внимательно наблюдавший за Вовиными манипуляциями с компьютером, уловил боковым зрением движение и машинально повернулся на раздражитель. То, что он увидел, на секунду лишило его дара речи от возмущения, – за боковым столиком, скрытый высокой спинкой кресла, сидел парень с книгой на коленях. Левой, видимой Вилу рукой, лаборант (судя по костюму) держал примерно пятьдесят процентов многоэтажного бутерброда и одновременно прижимал раскрытую книгу. Она была из бумаги, и такое варварское отношение к реликвии было вообще диким, а вкупе с расхлябанным поведением лаборанта в кабинете шефа, выглядело святотатством. Наконец Вилу удалось продавить сквозь своё благородное негодование членораздельную речь:

- Слушай, парень, а ты не мог для завтрака поискать другое место?

- Здравствуй, для начала, – кресло повернулось.

- Здр… – слова застряли у Вила в глотке.

- Ну… ну… начни сначала, – может легче пойдёт, – несмотря на слова, тон у Сергея был встревоженным, – слушайте, ребята, почему каждое моё появление вызывает у вас такую… э… неадекватную реакцию? Честное слово, – это становиться традицией. Что случилось на этот раз?

Вил, наконец, выдохнул и привалился спиной к стене.

- Я знал, что это не так! – Сказал Вова, глядя умилёнными глазами на Сергея.

Волк продолжал смотреть на ребят взглядом, в котором ясно читалось непонимание. Было похоже, что он всерьёз сомневается в умственных способностях собеседников.

Когда первый шок прошёл, на Волка обрушилась лавина восклицаний, похлопываний по спине и плечам, сбивчивых, торопливых объяснений. Энтузиазм бил ключом, и даже обычно собранный, невозмутимый Вил пробормотал что-то лирическое.

Наконец, первый шок прошёл. Вернувшись из состояния лёгкой эйфории, трое сделали важную вещь – успокоили милицию в лице капитана Зелёного. Впрочем, он на то, что пропавший лаборант-испытатель неожиданно нашёлся, почти не отреагировал. Просто посмотрел на Сергея, словно рост измерял, и задумчиво сказал, что нужно будет снять с него показания по поводу смерти Майка Тора и аварии в лаборатории. Но протокольное мероприятие было отложено на неопределённый срок, и соратники по неудачному научному эксперименту были великодушно отпущены с пожеланиями далеко не отлучаться.

Глава 7

- Мне, собственно, нечего рассказывать, – начал Сергей.

Они втроём сидели в большом зале на первом этаже достаточно внушительного, но уютного особняка Майка Тора. Сюда их привёз Сергей на джипе, а идея принадлежала Берну, предложившему поискать чего-нибудь просветляющего в личном компьютере Тора.

- Он пришёл ко мне вскоре после вашего ухода, утром, собственно. Мы немного поговорили. Я предложил переоборудовать часть здания. Жить мне нужно как-то, а то чувствую себя как лабораторная мышка.

Сергей встал, прошёлся по залу, задумчиво потёр подбородок.

- Собственно, на этом наш разговор был закончен. Шеф ушёл, оставив мне какие-то совершенно ид… какие-то анкеты, ну, не анкеты, – вопросники, не знаю, как это у вас называется. Я занимался ответами до десяти, приблизительно. Ещё до того, как я закончил, может час или полтора, снова приходил Тор, но не ко мне, – просто взял планшетку и пошёл к этому агрегату, моему крестнику.

- Что он там делал? – перебил Чернородненко.

- Не знаю, но делал очень тихо. Я ничего не слышал, а у меня слух тонкий.

- Что он мог делать, Вил? Установку он знал только принципиально. Видимо решил познакомиться с ней детально. Ты, что, – Бонзая не знаешь?

- Что, не доверял? – Сергей улыбнулся.

- Да, нет, – доверял, просто у него постоянный рабочий зуд. Всегда норовил разобраться во всём сам. Ну а тут вообще – случай особый. Совсем особый…

- Угу… так вот, события начались в 23.10. В это время я почувствовал, что что-то не так. Шеф к этому времени давно ушёл.

- А что не так? Шум или ещё что?

- Нет, внешних проявлений никаких. Просто что-то внутри… беспокойство… вот что-то не то и всё тут! Я пошёл к установке. Аккуратно так, собрался весь. Смотрю в окошко, которое на двери. Вроде ничего. Всё тихо, а я стою, жду чего-то. Минут пятнадцать стоял. Шеф пришёл, говорит, – что, мол, там? Я уже рот раскрыл, и тут началось…

- Стоп, Сергей, во сколько это было?

- Вил, ну не засекал я время! Где-то полдвенадцатого. Так вот, я сказал, что внешних проявлений никаких, но тут, знаешь… мне показалось, что был звук, низкочастотный, почти за порогом слышимости. Наверное, был. Шеф ведь не просто так пришёл. Значит, он тоже что-то почувствовал. Но это я сон рассказываю. Может, был звук, может, – нет. А вот, что точно было! – Волк исподлобья посмотрел на Вила. – Над платформой, миллиметров 250, появилась искра, точнее, нечто вроде шарика, миллиметров 10 – 15 в диаметре. Диаметр, вообще-то, не то слово, потому, что это был не совсем шарик. Искра постоянно меняла форму как будто её мяли. Кстати, появился он не в центре, а с краю, и постоянно перемещался по кругу с переменной скоростью. Потом я заметил, что он стал увеличиваться. Потом он исчез, но сразу снова появился, уже в центре, и стал больше. Он всё увеличивался, но при этом вроде как плотность терял. Тут я заметил, что он вращается вокруг своей оси. Он уже вырос настолько, что задел эти, стойки по периметру. Вокруг них сразу появилось свечение… оно было такое… знаешь, – рваное. Получилось, что он прилип к стойкам, послышалось гудение. Потом свет сорвался со стоек и снова стал шариком с футбольный мяч. Он ещё вытянулся сверху и снизу и исчез; остались красивые разноцветные искры, но скоро и они пропали, ещё чуть погодя престало гудеть.

- И Бонзай всё это видел?

- Да, стоял с открытым ртом, как мальчик на ёлке. Потом погрустнел, повернулся ко мне и говорит: «Ты всё видел?» Я говорю, что да, мол, всё. А он говорит: «Нам с тобой, Серёжа, повезло, как везёт один раз в жизни, – мы видели что-то из ряда вон выходящее». Потом помолчал и задумчиво так добавил: «…и при этом, заметь, остались живы». Потом он ещё задал мне кучу вопросов на предмет, трогал я, что нибудь или нет. Мы постояли там ещё немного. Он всё время нервничал. Потом сказал, что вызовет наблюдателя, сбегал в мою комнату. Через некоторое время приехал какой-то самоходный ящик с манипуляторами, с такими ещё штуками по бокам… ну вы, наверное, знаете…

Серёжка вопросительно глянул на Вила, – тот торопливо кивнул, глядя Сергею в рот и, боясь пропустить слово.

- Да… – Волк на секунду нахмурился, вспоминая, на чём остановился, – ага… ящик привёз три «крысы», так их Тор назвал. После этого он заявил, что не может мной рисковать и что он отвезёт меня к себе домой. Это, собственно, всё.

Сергей плюхнулся в кресло и посмотрел на Вила с Вовой, но Вил, поёрзав на сиденье и, переглянувшись с Берном, запротестовал:

- Нет, нет, рассказывай всё до конца, до того момента, как с нами встретился.

- Ну, хорошо. Мы сели в скор Бонзая и прилетели сюда. Он показал мне, где компьютер, познакомил с секретарём, показал мне комнату для гостей и вернулся в центр. Я потренировался, у него тут есть шикарные тренажёры, искупался в бассейне, поболтал на сон грядущий с компьютером и уснул. Утром я побрился, умылся, немного размялся на тренажёрах. Меня никто не вызывал, и я попытался сам связаться с Майком. Не сумел. Я побродил по дому, обнаружил тут эту тачку, на которой я вас привёз и решил, что не будет большим преступлением самому съездить в НОК-центр. Кстати, а как мне права на вождение восстановить?

Сергей развёл руками, посмотрел в пол прямо перед собой.

- Ну, что ещё? Приехал. На меня никто не обращает внимания. Вокруг суета и беготня. Тебя, Вил, видел, – ты с милицией на стоянке стоял, мрачнее тучи. Я хотел было уехать, понял, что не вовремя явился. Тут я случайно, от охраны услышал про Майка и пошёл к нему в кабинет, просто не знал, куда ещё можно пойти. Я всё ждал, когда про меня кто-то вспомнит. Может вопросы будут. Вообще, я здорово расстроился, – ну, сами понимаете, я его вот только видел, вечером! И тут, на тебе! Всё! Да, чуть не забыл, тут вскоре вы нарисовались и Вил начал меня воспитывать, чего можно, чего нельзя.

Вил вздохнул:

- Значит так, что мы думаем, что Сергей погиб, милиция думает, что Сергей погиб. Все что-то думают. Да, все что-то ищем, а охранник знает, что Сергей жив… а его даже никто не догадался спросить ни о чём. Бардак! Ох-хо-хох…

Все трое замолчали. Наступило то лёгкое оцепенение, когда мозг просто отказывается воспринимать новую информацию. Люди сидели, глядя в пространство прямо перед собой, нимало не тяготясь наступившей вдруг тишиной.

Сергей попытался сосредоточиться. Всё происходящее никак не желало укладываться в голове. То ли он сидел в кинотеатре, то ли видел какой-то длинный идиотский сон.

«Может быть, я просто спятил, – тогда это всё просто у меня в голове, от избытка прочитанной в детстве фантастики».

Ему постоянно мешал какой-то звук. Он не предвещал опасности, скорее наоборот, – был символом спокойствия, признаком тихой уютной гавани. Звук навевал своей мягкой монотонностью радостную дрёму… что-то из детства. Именно поэтому он был лишним в этом месте и в это время. Ещё не придя в нормальное состояние, Сергей покрутил головой, пытаясь определить источник звука. Потом, будто кнопочку в голове нажали, – часы! Взгляд Волка сразу стал осмысленным. Да, часы, старинные, даже с точки зрения Сергея, скромно стояли у стены и, наверное, уже лет триста равнодушно делили на равные отрезки вечность.

«А что я, собственно, из себя выхожу, нервничаю, – ничего страшного не произошло. Да, потери у меня серьёзные, колоссальные, прямо скажем, потери. Но, с другой стороны, мне фантастически повезло, – я приобрёл едва ли не больше, чем потерял. Шутка сказать, – попал в будущее! Хотя, может это один из параллельных миров? Тоже модная была гипотеза. Надо сказать ребятам, как им будет такая версия? Посмеются? Господи, как я устал! Майк Тор вон погиб. Вот что ещё могло случиться?»

Сергей поднял голову:

- Вил… Вова… ваша научная проблема ощущает страстное желание побыть одному.

- То есть? – Замогильным голосом переспросил Вова.

- То есть я пойду в комнату, которую мне выделил Майк, а вы идите ко всем чертям, – отдохните, подумайте. Завтра я приеду в центр. А сегодня, извините, я останусь здесь, а то меня уже утомляет частая смена обстановки. Болтаюсь как… хм… в проруби!

- Ладно, Вова, потопали. – Вил поднялся из кресла. – У нас полно работы. Давай, Серёга! Ты прав, – сейчас это лучший выход. Если что, я или Вова на связи в любую секунду. Даже если это покажется тебе несущественным, даже если плохой сон… ты реабилитацию не закончил, а здесь нет полноценного РИМа. Короче, если будут какие бытовые проблемы, скажи секретарю. Секретарь!

- Да, задание принято. – Возвестил приятный голос ниоткуда.

Сергей вздрогнул, оглянулся.

- Да, привыкать ещё и привыкать!

- Ладно, до завтра! – парни пошли к выходу.

Глава 8

Сон схлынул будто волна, оставив после себя лёгкую дрёму.

Осторожно, будто боясь порвать тонкую нить, ещё связывающую его с ночью, Сергей принял приличествующее гомо сапиенсу вертикальное положение. Просыпаться решительно не хотелось. Он, не спеша, втянул сквозь зубы озонированный, ионизированный и ещё, чёрт знает, какой воздух. Мечта, о том, что он проснётся дома, в двадцатом веке, привычно уже не сбылась. Но жизнь продолжалась.

«Боже праведный! Целебный воздух, целебная вода для умывания, строго дозированная еда, тоже целебная, свежая одежда в любой момент. Только руку протяни! Вокруг ни пылинки, – автоматика! Сервис ненавязчивый… этого робота называют домом»!

Как он не старался оттянуть момент, когда нужно было выходить из дома, меньше чем через час он был идеально выбрит, вымыт, одет в идеально чистый комбинезон, который ему очень нравился. Кроме того, он был накормлен экологически чистой едой в соответствии с идеальной дозировкой. Всё!

«Чего мне не хватает? Вот настроение, – как на экзамен иду… а ведь точно, – на экзамен. И теперь он у меня каждый день. Я стал центром внимания. Возможно, это будут стараться скрыть, но… я-то всё равно это знаю»!

Волк резко развернулся, – входная дверь закончила свой путь, проявив на фоне смешанного леса чёрный мундир спортивного покроя, а в нём – стройную фигуру капитана Зелёного.

- Только не говори, капитан, что ты думал, что здесь никого нет.

Зелёный шлёпнул губами и промолчал.

- Ладно, капитан, заходи, – это у меня юмор такой. Я вчера здорово устал и остался в доме … – Сергей нахмурился, боясь произнести слово. – Опечатаете, наверное, или как это у вас делается.

- Нет, нет, – Зелёный улыбнулся, – этот особняк входит в комплекс НОК-центра, а он обладает, в определённом смысле, экстерриториальностью.

- То есть, я вроде как из НОК-центра ещё не отлучался. Угу. Хорошо. Тогда, наверное, у тебя ко мне вопросы. В смысле показания.

- Почти так. Чернородненко мне разрешил покопаться в оперативной памяти секретаря. Ты не против?

- Копайся. – Волк пожал плечами.

Сергей плюхнулся в кресло, потом встал, потоптался на месте и пошёл к компьютеру. Выражение его лица могло бытьсимволом целого ящика лимонов без сахара. Он остался дома, использовав для этого первый попавшийся предлог, и ненавидел себя за слабохарактерность. Он взял в руки планшетку, под ней обнаружился блок с кассетами. Сергей с уважением посмотрел на блок, – кассет было десятка два. Учитывая объём информации в одной кассете, – прямо фантастическая библиотека. Сергей вытащил наугад две или три. На одной, вместо названия, красовалось лицо человека средних лет. Волк не без труда узнал в нём Тора. Кассета снова легла на место, уступив своё место планшетке.

Рассеянно высветив последнюю информацию, Сергей увидел план лаборатории с разрушениями. Он смотрел на схему со всё возрастающим интересом. Вчера он довольно долго любовался, как Берн крутит схему, так и этак, пытаясь сделать то, что не смог сделать изощрённый разум компьютера, – найти систему в разрушениях лаборатории. Этого не удалось ни Берну, ни Вилу, ни, тем более ему самому. Но сегодня, прямо сейчас, он неожиданно увидел спираль. Некоторые блоки, попадающие в струю, стояли, как ни в чём не бывало, – это, видимо и сбило их с толку накануне.

Сергей встал.

- Слушай, как тебя зовут? А то, – Зелёный, да Зелёный!..

- Василием.

- Ну, тогда, будь здоров, Василий! Меня ждут великие дела… Я в НОК-центр.

- Угу… только ты не отключайся, – ты же свидетель, – прокричал вслед капитан и, уже тише, добавил, – пока просто свидетель…

Вспышка энтузиазма исчезла в никуда задолго до того, как он добрался до НОК-центра. Уже на пороге откуда-то обрушилась простая мысль:

«А с чего, собственно, я решил, что мои соображения этим ребятам интересны? Только потому, что они задают мне какие-то вопросы, а потом слушают мои соображения? Слушают или, может, только вид делают? А кто это меня вдруг убедил, что всё это не какой-то психологический эксперимент? А как этот дикарь будет действовать, если сказать ему, что… Хотя, здесь я перебираю, наверное. В конце концов, то, что я свалился сюда, как снег на голову – вполне очевидно. Значит, они тоже в сложном положении, хоть и не таком, как я. Значит – перебираю. Хотя, возможно, не очень сильно перебираю».

Всё. Настроение упало. День протекал сквозь него, вязкий и жирный, как земля, пропитанная нефтью, оставляя после себя неприятный след. Остатки душевного равновесия он оставил в доме так нелепо погибшего человека, а может быть там, – на своей Земле, Земле, которую он знал и, как оказалось, любил.

Он старался не смотреть по сторонам в пути, – каждый взгляд, казалось, выбивал из него силу, лишал желаний, смысла существования. Что он? Зачем? Откуда это всё? Откуда эта тоска, похожая на отчаяние? Не так должен чувствовать человек в раю! Да и рай ли это? Вокруг чужая жизнь. Чужие люди. Что они для него? Что он для них? Как это всё понять? С чем бороться?

«Я им нужен? Нет, видимо, нет. Они меня… жалеют! К чему мне сейчас, здесь мои возможности, сила, реакция? Я умею нападать и защищаться. Нападать на кого? Защищаться от кого? Я умею проектировать машины… смешно даже говорить. Умею их изготавливать… да… Архимед искал точку опоры, чтобы перевернуть землю, а мне нужна сама Земля. Как рыба на суше! А они пытаются делать искусственное дыхание… рыбе! Впрочем, даже этого не пытаются. Вон капитан притащился, – привет – приветик. Вроде так и надо. А может он и прав. Что я, собственно, хочу? Внимания? Сочувствия? Нет, только не это. Да и чего меня жалеть? Молод, здоров… живи и радуйся. У Зелёного дел до чёрта, – Бонзай из окна выпал. У Берна с Вилом лаборатория грохнулась, эксперимент накрылся, тут я ещё! У всех, – дела; один я, как дурак на каникулах…»

Сергей вдруг вздрогнул, услышав приятный женский голос:

- Пользователь, Вы превышаете безопасную скорость движения для данного вида дорожного покрытия. Настоятельно рекомендую передать управление автомату.

Пошарив глазами по пульту управления, и не найдя ничего, он наудачу ляпнул:

- Ну, хорошо, веди сама. Пункт назначения – НОК-центр.

- Управление принято. Пункт назначения – НОК-центр. Приятной поездки.

Сергей откинулся на сиденье, – настроение упало ещё, хотя казалось, что падать больше некуда.

«Вот черт, – и здесь сервис! Или я найду себе работу, или свихнусь. Может попробовать себя стражем порядка? Хотя какой страж из неандертальца? Рядовым в армию и то не возьмут, тем более не возьмут. Видимо, всё же, меня ждёт карьера лабораторной мышки… кошмар какой-то!»

Можно было бы, конечно, вызвать по связи Берна или Вила. Просто нажать. Нет. Мешало что-то внутри. Очень хотелось сделать всё как тогда – в другой жизни. Назло, в конце концов, всему этому.

Ему повезло, – Вил был первым, кого Сергей увидел в трансформе. Тот, не торопясь, шёл по коридору с… «бог мой, вот это ноги!» Волк прибавил шаг.

- Вил!

Чернородненко и «ноги» замолчали и повернулись. Волк пожал руку Вилу, глядя мимо него.

- Вил, дорогой, представь меня даме.

Волк проговорил эту фразу, как сомнамбула, – без интонаций, и это было единственным, что выдало наблюдательному Вилу, что настроение Сергея далеко от нормы.

- Ну, разумеется! Танюша, – это Сергей Волк… третий.

- Сергей. Первый, единственный и неповторимый, – Волк поцеловал девушке руку.

- Таня… Вил имел в виду наш с ним старый разговор.

- Дискуссию! – вставил Вил.

Татьяна взмахнула ресницами в сторону Чернородненко, и снова повернувшись к Сергею, сказала:

- Вилли, дискуссия может быть только между профессионалами, а ты… при всём моём уважении.

- Не вздумай что-нибудь сказать! – Сергей продолжал держать Танину руку. Таня её не отбирала.

Вил пропустил свою очередь лишь на долю секунды, но две пары глаз, зелёные и серые, мгновенно повернулись к нему.

- Татьяна говорила, что нам с Берном явно не хватает третьего до абсолютной творческой группы, а я всегда пытался ей доказать, что в нашем случае двое, – оптимум. Каюсь!

Вил сделал позу, заработав улыбки.

- Кстати, Сергей, ты очень вовремя, – мы как раз собирались с тобой связаться. Таня, – твой… врач.

Перед тем, как сказать последнее слово, Вил не то чтобы сделал паузу, а чуть запнулся. Эта запинка подействовала на Сергея, как ушат холодной воды. Постаравшись сохранить непринуждённость, он произнёс:

- Психолог…

- Ого! Мы, видимо сработаемся! – Татьяна смотрела на него весело и открыто.

- Хороший психолог. – Констатировал факт Сергей, – ему явно полегчало.

- Я так понял, что кандидатура врача возражений не вызывает. Пациента, видимо, тоже.

Таня отняла руку чуть быстрее, чем нужно, посмотрела на Волка, Сергей покосился на Вила, – тот ничего не заметил… кажется, – с самым невинным видом смотрел на часы, приклеенные к рукаву комбинезона. Игра в переглядки закончилась тем, что Татьяна, натолкнувшись на прямой взгляд Сергея, вдруг засуетилась.

- Вил, ты э-э-э…

- Да, точно. Сергей, есть дело.

Волк сразу сделал серьёзное лицо, поймал правую ладонь Татьяны и очень непринуждённо вынудил её взять себя под руку.

- Я хотел попросить тебя, – продолжал Вил, – поприсутствовать сейчас на одном мероприятии. Соберутся все инженеры и кадеты, работавшие на наш с Вовой эксперимент. Необходимо обменятся мнениями. Вову мы, похоже, не дождёмся.

- Что с ним?

- Да ничего, – улаживает трения с ИДой, с инспекцией движения, – он пока сюда летел, все правила понарушал.

- А-а, ну ладно. А я на вашем мероприятии что, – вроде экспоната?

- Не комплексуй, Серёжа, ты интересен, как испытатель, прежде всего. Кроме того, сейчас наша теория с треском провалилась и твоё мнение по сути проблемы, как это не парадоксально, может оказаться далеко не лишним, может случиться, и единственно верным, – ты не связан стереотипами.

- Пригласите обезьяну из цирка, – у неё стереотипов ещё меньше.

- Она через барьер не проходила… ты идёшь или нет?

- Веди, потомок! Ох, не нравится мне это всё… лучше было бы, не поднимать шума вокруг моей персоны.

- Именно это и было решено. Последняя команда Бонзая. Но взрыв и смерть самого Бонзая… весь этот шум секретности окончательно положил конец. Теперь будем просто ограничивать информацию для журналюг, по мере возможностей.

Глава 9

Десятка два бело-голубых комбинезонов, расположившихся в зале в непринуждённых позах, без особого напряжения создавали шум, превышающий все санитарные нормы, и появление руководителя не произвело на сотрудников сколько-нибудь заметного впечатления. В противоположном конце зала Сергей не без удивления заметил обыкновенную доску, ту самую, на которой пишут мелом. Туда и увлёк его Вил.

- Ну вот, – попали в самый разгар спора.

- Скорее к его бесславному концу… кричать обычно начинают, когда кончаются более веские аргументы.

- Ладно, – посмотрим!

Вил орлом обозрел поле боя и немногим тише Иерихонской трубы воззвал к тишине и разуму. Когда барабанные перепонки собравшихся перестали испытывать сверхнормативные нагрузки, Чернородненко веско произнёс:

- Есть мнение, что шум, который вы тут подняли, говорит о том, что дискуссия зашла в тупик. Я пришёл с человеком, который возможно, что-то сможет прояснить. Его почти никто из вас не видел, но слышали о нём, я уверен, все… Сергей Волк.

Хотя Сергей готовился, но на мгновенье он окаменел. Ему задавали вопросы, – он отвечал на них, с удивлением слушая свой голос. Постепенно ему удалось взять себя в руки, и он сумел вспомнить много мелких подробностей своего приключения. Стало заметно легче, однако, когда вопросы кончились, и он получил возможность устроиться в конце зала рядом с Татьяной.

Всем в зале было жутко интересно, время перестали замечать. Сергей остро чувствовал свою ущербность. Но ужаснее всего было то, что его цитировали сплошь и рядом, и всякий раз головы дружно поворачивались в его сторону. В конце концов, он решил не обращать внимания на «славу», и заняться самообразованием.

- Танюша, расскажи, что есть кадеты и чем они отличаются от инженеров?

- Образование состоит из трёх основных ступеней. Начальное, – оно общее и почти одинаковое для всех. Среднее, – его ещё называют «право на выбор», оно тоже общее, но на высших этапах уже можно специализироваться. Хотя эта часть обязательная, но всяких систем обучения здесь очень много. В это же время учат управлять основными транспортными средствами, ну и ещё кое-что полезное для жизни. Третья часть, – высшее образование; это уже специализация, тут уже отбор-конкурс. Тебя уже называют студентом… обучение проходит в центрах типа нашего. Когда твой руководитель считает, что обучение закончено, тебе присваивают звание кадета. Обычно это бывает очень торжественно и красиво… вот когда мне звание давали… ладно, это потом. Э-э-э… так вот. Кадет может или заниматься своей собственной работой, или участвовать в чужой. А инженер, – это кадет, который имеет за плечами хотя бы одну свою самостоятельную завершённую работу.

- Отлично. А кто такие лаборанты?

- Это уже сложно. Лаборантом может быть и студент, и кадет, и инженер. Тут, понимаешь, всё зависит от твоих наклонностей и способностей. Если ты способен заниматься экспериментированием… ради самого эксперимента. Кроме головы нужны ещё руки. Такие ассы – большая редкость. Их очень ценят. Вова с Вилом тоже в какой-то степени лаборанты.

- Хорошо, а как же…

В этот момент его, видимо, снова процитировали. В наступившей тишине его голос прозвучал, как голос весеннего кота ночью. Сергей оглянулся по сторонам, затем решительно встал:

- Друзья мои! Я нахожусь в чрезвычайно затруднительном положении. В силу понятных причин я не способен понять смысла ваших теорий… или гипотез. Короче, вы тут так часто на меня ссылаетесь, что я поверил в собственную значимость и тоже хочу поделиться своими соображениями.

Сергей без улыбки оглядел присутствующих и решительно вышел к доске.

- Итак… мне кажется, что я пришелец вовсе не из прошлого, хотя объективные данные этому вроде бы противоречат. Я сегодня посмотрел на разруху в лаборатории, на экране… там, на плане довольно хорошо заметно, если знать, что искать. С виду, – полный бардак, но закономерность всё же есть. Ясно заметны две спирали разрушения. Самые сильные, находятся в узлах пересечения… назову их, – спиральными шнурами деструкции. Необходимо искать ещё следы; они наверняка есть за пределами лаборатории, а возможно, и НОК-центра. Особо интересной мне представляется расположение повреждений по высоте. Максимальная концентрация разрушений на высоте чуть больше лабораторного стола.То есть, разрушения произошли не просто в плоскости, а эта плоскость имеет толщину и форму. Затухание по высоте значительно интенсивнее, чем по горизонтали. Интересна и форма спиралей по высоте. Мне показалось там что-то вроде тора. Кстати, о горизонтали… оси обоих спиралей, похоже, направлены к центру Земли. Отсюда вывод – во всём этом безобразии активно участвовали не только магнитные поля и прочее, но своё слово сказала и гравитация. А если всё это так, то нужно искать причины комплексно… я имею в виду всякие случайные факторы – другие работающие установки, силовые кабели, магнитные аномалии, в конце концов. Вот так и получается, что моё появление здесь, взрыв в лаборатории и вчерашние световые эффекты – звенья одной цепи. Кстати, я не исключаю вероятности, что эксперимент Берна и Чернородненко, – просто случайное совпадение. – Сергей вздохнул, – У меня всё. Помочь больше не смогу, поэтому я лучше вас покину. Если что, – Вил со мной свяжется.

Он махнул рукой Чернородненко с Татьяной и вышел из зала. За спиной снова разразилась буря.

Они встретили Сергея прямо на лестнице. Лицо капитана не выражало ничего, но два крепких парня за его спиной с белыми кобурами на поясе выглядели чрезвычайно красноречиво. Волк, почувствовав, что дело плохо, покосился наверх. Следом за ним, начисто перекрыв проход, дружно топали ещё два милиционера. Сергей сбавил скорость и достиг промежуточной площадки вместе с Васей и его грозным эскортом. Остановились.

- Сергей Волк, вы арестованы по обвинению в убийстве Майка Тора. – Произнёс Зелёный деревянным голосом.

Волк смотрел в глаза капитана, – они казались ему мёртвыми стекляшками, в ушах у него стоял ровный тяжёлый гул. Губы капитана продолжали шевелиться. Сергей опустил взгляд и увидел протянутые к нему руки с наручниками.

- Я валяюсь! – Волк оглянулся по сторонам и всплеснул руками, будто призывая всех в свидетели того, что он «валяется», – ну ладно, – сила солому ломит!

Он протянул руки вперёд, но наручники щёлкнули в пустоте. Впрочем, Васе показалось – на его руках! В следующую секунду он летел с раскрытым ртом и выпученными глазами за спину Волка. Эскорт капитана уже знакомился с железными кулаками пришельца, гораздо ближе и интенсивнее, чем им бы этого хотелось. Оставив эту пару восстанавливать дыхание, Сергей повернулся на 180˚ и задал капитану дополнительное ускорение. Это помогло второй паре определиться в вопросе, – помогать травмированному начальнику или задержать супостата, и они дружно бросились на Волка, оставив Васю одного изучать ступени. Через секунду рычащий, вопящий и хлюпающий клубок из пяти человеческих тел летел вниз по лестнице.

В свалке Серёжка успел приложить свою коленку к чужому носу и несколько раз с упоением врезать, не выбирая направления, кулаками. На половине расстояния между нижней ступенькой и стеной коридора, в финальной части дистанции, Волк мёртвой хваткой вцепился в чужую кобуру. Он вскочил на ноги, стряхнул с себя хозяина кобуры и рванул в сторону выхода.

Он не пробежал и пяти шагов по коридору, когда шум позади него принял упорядоченную форму и вдруг вылился в истеричный вопль:

- Стой! Стреляю!

«Маловероятно», – подумал Волк, глядя на растерянно стоявших возле выхода бело-голубых. Он не оглянулся, не сбавил скорость, просто пролетел сквозь них, как шар сквозь кегли, не более шара побеспокоившись о произведённом эффекте. Впереди была автоматическая дверь… «чёрт бы эту автоматику!..» дверь была… «куда теперь?» Волк ударился плечом о последнюю ступеньку, перевернулся и побежал налево без всякого плана, – просто левый угол здания был ближе. «Пора познакомиться с трофеем». Трофей удобно лёг в правую руку, кобура полетела в кусты. Вот и угол. «Хорошо-то как! До леса не белее двухсот шагов».

- Стой!

Вслед за криком раздался звук непохожий ни на что, – резкий, вибрирующий, но не громкий. Стена на уровне плеча взорвалась пылью и холодом… выстрел! Волк с полупереворотом впаялся в землю, вскинул трофей и нажал на спуск… Уввф, – прозвучал негромко трофей. В ответ фигура в чёрном у входа застыла и мягко осела на ступени. Он вскочил на ноги. На бегу в горло мягко стукнула досада, – «эх, парень… ладно, – ты первый начал, будем надеяться, что умереть тебе не дадут».

Через десяток секунд трое в чёрном (Василий в коридоре мучительно обдумывал своё близкое знакомство с «пришельцем» и, через его посредство, с деталями архитектуры НОК-центра) озадаченно наблюдали, как фигура в голубом, достигнув тёмно-зелёной кромки леса, вдруг растворилась на его фоне. Трое со всей доступной скоростью направились к месту феномена. Следов нет, ветки не двигались… ни топота, ни шороха. Трое переглянулись. Один бесцветным голосом констатировал факт:

- Пропал.

- Материя не исчезает. – Резонно заметил другой.

- Искать его, думаю, не стоит, – гнусаво закончил третий, самый опытный.

Двое первых посмотрели на его вымазанное в крови лицо и, лелея на ходу ушибленные места, не сговариваясь, направились проведать начальника и жертву парализатора.

Глава 10

Тактика! Вот альфа и омега жизни человека действующего! Сколько блестящих стратегов обломали зубы на простых с виду тактических головоломках, потеряли веру в себя и проиграли, так и не поняв, – почему? Задачи, в которых нет известных величин. Наука, в которой теория смешна, а опыт проблематичен. Жизнь, в которой даже убелённые сединой зубры не имеют преимуществ перед зелёными юнцами. Эти уравнения не решаются, – по ним идут вслепую, их штурмуют на вдохновении, ломая все планы в тот момент, когда приступили к их осуществлению. Импровизация – расчётливая, холодная, вдохновенная импровизация! Побеждает самый умный, самый хладнокровный, везучий… самый, самый! Тот, рядом с именем, которого, лучше всего гармонируют слова: жизнь, удача, победа!

Хотя мысли Сергея лежали в плоскости пребывающей ниже общетеоретических рассуждений о роли тактики, она занимала в лихорадочной работе его мозга далеко не последнее место.

«Влип! Вот влип… чужой я для них, да, видно чужой. Ведь нет у него никаких доказательств, нет у него… быть ничего не может! Надо же такое выдумать, – я убил Майка Тора! Бред… бредятина… я ведь с ним и двух слов не сказал. Всё они знают, всё понимают. Неприятие, так сказать, на биологическом уровне. Наверное, они этого даже не осознают. Навалятся теперь всем миром на чужеродный объект! Атака фагоцитов. Я тоже не лучше, – что за дурная манера, – чуть что – в морду! Нервы! Нервы…»

Сергей стоял и смотрел в спину удаляющимся стражам порядка, он чувствовал растерянность – бежать в таких условиях представлялось ему делом малоперспективным.

«Допустим, я побегаю по лесу, – площадь, судя по карте, довольно большая. Искать меня здесь будет сложно. Хотя на мне этот костюм, а он буквально нашпигован электроникой. Запеленгуют каким-нибудь способом. Выбросить костюм? Сломать электронику? Да это проще всего. Где у них тут питание?»

Волк бодрым шагом удалялся от НОК-центра, просто – по прямой. Через несколько минут ощупывания костюма он обнаружил загадочного назначения маленький плоский диск. Несколько ударов по нему и вся индикация исчезла. Проверил на всякий случай – связь, часы, – ничего! Можно действовать. Начиналась игра в прятки. Он с ходу развернулся на девяносто градусов. Траектория его движения перестала быть прямой линией, резко возросла скорость движения.

Попалась речка.

«Хорошо. Немного промокнем. На том берегу есть подходящие деревья».

Он быстро разделся, вошёл в воду и через несколько минут был на другом берегу. Выбрал место для выхода из воды – следов оставлять нельзя. Сто метров пробежки, петля для полноты ощущений и непринуждённый прыжок на дерево. Передвижение по деревьям с элементами акробатики и риском свернуть себе шею было сложнее, чем бег и плавание, но и они остались позади. Он спрыгнул на землю и бегом направился к исходной точке манёвра.

«Поставим себя на место противника. Стало быть, преступник, или подозреваемый не разбирается в технике, не имеет знакомых на этой планете, ну, вообще ничего! Что он будет делать? Путь один, – лес. Чем дальше от цивилизации, тем лучше! Следовательно, я должен быть подальше от леса и поближе к людям… Господи, что я делаю? Эти парни, наверное, сидят сейчас возле своих хитрых следящих систем и покатываются со смеху, глядя, как я им тут цирк показываю!»

Это предположение не разозлило, а неожиданно рассмешило. Он застыл почти на границе леса. Дальше двигаться можно было только очень осторожно. Остановились, осмотрелись, выбрали следующее место. Дальше без шума, не трогать ветки, не наступить… стоп. Не шевелиться, не трогать ветки, выбрать место… не наступить… осмотреться. Пятнадцать минут и пот градом; даже по деревьям скакать легче! Стоп. Обзор по горизонту, потенциальный, процентов сорок, а больше и не надо…

В кино все главные герои в таких случаях с геройским видом (свирепым, хитрым, загадочным и т.д.) отодвигают веточку и зорко хмурят брови. Волк просто встал на колени и пригнулся, – в этом месте густая листва подлеска создала роскошную амбразуру.

Зрелище было чрезвычайно интересным. Его явно не ждали. Возле угла здания, примерно в том месте, где Сергей упражнялся в стрельбе по-голливудски, собралось около десятка мужчин в чёрном («семь человек»). Единственным среди них знакомым лицом было Васино. Зелёный стоял, как статуя командора, и от значительности и неприступности своей позы выглядел ещё растеряннее, чем все остальные. Над стоянкой совершал неуклюжую посадку потрёпанный скор. Когда его усилия, наконец, увенчались успехом, толпа в траурных костюмах прекратила своё броуновское движение, и обрело цель.

Из приземлившейся груды летающего металлолома появился рослый парень в сопровождении двух звероподобных овчарок. Все они почти сразу оказались скрытыми за плотной стеной чёрных костюмов.

«Удобнее момента не будет…»

Волк скользнул на дорожку и спокойным деловым шагом направился к корпусу. Росший вдоль здания кустарник вскоре скрыл его от возможного случайного взгляда. Сергей повернул за угол, готовый в любую минуту спрятаться, отскочить… готовый ко всему! Ему снова везло, – никого! Хорошо, но внутри здания ещё предстояло пройти долгих восемь шагов до лифта… восемь бесконечно длинных шага… и ещё ждать лифт! «Ничего, в случае чего прорвусь в лес…».

Волк перешагнул через дверь, которая до сих пор лежала на ступенях, и едва не столкнулся с милиционером! Время остановилось… как в замедленной съёмке милиционер прошёл мимо, даже не глянув ему в лицо. Пронесло! Дверь лифта открылась сразу. Сергей вступил в кабину на ватных ногах и, не глядя, нажал верхнюю кнопку.

Вскоре он, пройдя промежуточный технологический этаж, «кухню» трансформа, оказался на крыше. Она оказалась густо заставленной венткамерами и другими коробами и трубами более загадочного назначения. Сергею было не до них, – нужно было быстро найти подходящее место для наблюдения. Попутно он заприметил ещё два выхода («мало ли что?»).

Между тем жизнь на стоянке скоров била ключом! Точнее бил ключом или чем-то не менее железным, почему-то другому, не менее железному, человек в зелёном («точно, – не начальник!»). Милиция бестолково крутилась вокруг, проявляя явные признаки нетерпения и любопытства. Серёжка почувствовал, что их чувства ему близки и понятны. Наконец человек, которого Волк про себя назвал «лесником» за зелёную форму, выпрямился и, растопырив длинные руки, раздвинул милицию. Взорам открылся плоский прямоугольный ящик с паучьими ногами, только не членистыми, а гибкими, вроде шлангов.

Когда люди расступились, агрегат, словно почувствовав свободу, неуверенно покачнулся на своих шлангах и неожиданно бойко побежал по дорожке к корпусу НОК-центра.

«Сейчас этот самоходный чемодан выведет меня на чистую воду…» – неуверенно поёжился Сергей. Рискуя быть обнаруженным, он во все глаза смотрел на вполне сформировавшееся внизу торжественное шествие, – впереди «чемодан», за ним оба волкодава лесника, в нескольких шагах, сам лесник, и, наконец, нестройной толпой, – представители власти. К немалому облегчению Волка участников мероприятия не заинтересовало здание, – они бодрым шагом направились по его следу, в лес.

«Стало быть «чемодан» – что-то вроде самоходного анализатора… техника, как говорится, на уровне!»

Сергей облокотился спиной на бетонное (или не бетонное?) ограждение и подумал, что точно знает, как чувствует себя футбольный мяч после игры. А до конца игры было ещё далеко, просто чёрт знает, как далеко! Ещё он знал, что играть он будет, не знал только, во что? И ещё не понял, зачем?

«Ну что ж, вот и дошла очередь до тактики и стратегии, – дров я уже наломал, – самое время подумать. Итак, меня обвиняют в убийстве, которого я не совершал. Вероятнее всего это обвинение будет снято, если конечно это не хитрый способ сделать из меня лабораторную мышку. Нужно тянуть время, а там будет видно. Без посторонней помощи это будет трудно, – пить и есть мне нужно. Купить нельзя, – засекут. Склад… тем более засекут, – их контролирует автоматика. Лес тоже нереально, – туда сейчас будут брошены все силы. Остаётся город с его круглосуточными столовыми, – хотя платить тоже нужно. Их, конечно, будут контролировать, но их слишком много и сделать это будет непросто. В любом случае, другого выхода у меня нет. Нужно попробовать повлиять на следствие. Вова и Вил исключены, – слишком заметны. Остаётся Татьяна, тем более что она живёт где-то в городе и её можно найти».

Всё сходилось на городе, а до города почти двадцать километров. Расстояние невелико, но по дороге пешего в униформе… "заметут, как пить дать заметут!" Волк встал, – сказалась давняя привычка думать ногами, но, опомнившись, снова сел.

«Транспорт! Это очень слабое место – он регистрируется, контролируется, у него есть конкретный хозяин... очень слабое место. Немного шансов у волосинки на лысине остаться незамеченной, а я, как чирей на носу! Хозяин… стоп! Джип Майка! Нет, – про него вспомнят сразу. Допустим, я угоню скор, – глупо, совсем глупо. Всё не то. Вообще всё! Я не чувствую уверенности. Меня не сцапали только благодаря сумасшедшему везению… стоп. А ведь я знаю, где есть бесконтрольный транспорт! Подождём вечера».

Как только светило приблизилось к кромке леса, Сергей скользнул к ближайшему выходу с крыши. К нему снова возвращалась уверенность, во всяком случае, неуверенность стала отступать. Тревожный путь до первого этажа он проделал легко и непринуждённо. Волк вспомнил, как они с Тором проходили мимо соседнего с главным корпусом бокса и Майк, заметив его взгляд, небрежно бросил:

- Спортивный инвентарь, – мотоциклы, лыжи… всё, что придёт в голову.

И вот он стоит, осматривая, стоящие в ряд кроссовые мотоциклы. Они, правда, отличались от тех, которые Волк видел в «той жизни», но продолжали нести на себе неистребимые черты настоящих гоночных машин. Сергей надел шлем с чёрным забралом и успокоился окончательно… почти. Это «почти» теперь будет его преследовать всегда.

Мотоцикл завёлся сразу, как только он сел за руль. Никакого грохота, никакого рёва мотора. Сергей уже не удивлялся, – привык. Выведя машину из бокса, он, не спеша направился в сторону полигона, – план НОК-центра навсегда запечатлён в его памяти. Но эта же память подсказывала ему, что территория центра окружена контрольным периметром. Задержать не сумеет, но зарегистрирует. Жёлто-голубые столбики не прятались, – вот они – чёткая цепочка.

«Да, держат лучше всяких заборов, сторожей и собак. Видимо придётся зарегистрироваться, – они улавливают любой наземный объект крупнее собаки. Да, придётся… стоп! Любой «наземный»! Высота контроля, кажется метра два, – высоковато, конечно, но другого выхода нет…»

Он ещё раз осмотрел участок трассы, примыкающий к периметру. Есть подходящая горка. «Как там меня учили?» – Сергей развернулся и набрал скорость. Мотоцикл взвился в воздух… полёт… приземление… пробежка не получилась.

«Да, гонщик из меня не важный…»

Сергей тяжко вздохнул, осторожно перевернулся на спину. Мотоцикл валялся метрах в трёх от него. В принципе всё было не так уж и плохо. Инвентаризация выявила резкую боль в левой ноге, но кости целы. Волк доковылял до машины, чертыхаясь, приподнял его и с третьей попытки взгромоздился в седло. Работает!

Шоссе с покрытием, похожим на пластик, то повисающее между деревьев, то падающее на землю, было гладким, как туго натянутое полотно. Не было дорожных знаков, не было постов ГАИ. Две или три встречные машины пролетели мимо, не дав по достоинству оценить совершенство обводов. Сергей задумался, машинально следуя указаниям автомата, предоставлявшего сведения о дороге прямо на компьютер, встроенный в шлем. Мужской голос, звучавший в наушниках, не мешал думать, но расслабиться особенно тоже не давал.

Город навалился на него неожиданно и, лязгнув блестящими зубами стен и окон, отсёк его от леса. Волк резко сбросил скорость и покатился по улицам, стараясь держаться в стороне от центра. По сторонам дороги мелькали вывески, написанные по-русски, но всё же, большей частью непонятные. Он вспоминал, что в городах живёт незначительная часть населения, по крайней мере, в пределах цивилизованной зоны. Часть суши, не входившую в число стран зоны (часть Азии, большую часть Африки и часть Южной и Центральной Америки), называемую «реликтом», Сергей оставил на потом и информацию о ней опустил.

Сейчас перед ним был город, изменивший своё назначение и лицо, но всё же настоящий, сохранивший даже своё древнее имя. Волк посматривал по сторонам, и память услужливо подсказывала ему исторические справки, связанные с этими местами; в ушах, казалось, пел странный многоголосый оркестр, – колокольные звоны сменялись гуслями и рожками, где-то слышались гудки и ложки. Он перебил сам себя компьютерным текстом о том, что основным назначением городов является быть местом для отдыха и развлечений. Кроме того, здесь находились базовые узлы коммутации энергетических и информационных сетей, банки материальных носителей, часть промышленности, универсалы – места хранения товаров потребления.

Сергей попытался представить себе, как выглядит его родной город. Такой же, видимо, безликий центр досуга и… информационно-энергетических потоков. Показалось, как рашпилем, – у города вынули что-то бесценное, неповторимое. Стало грустно. Он мотнул головой, стряхивая наваждение, – «зато чисто и красиво!»

Между тем беспокойство нарастало вместе с желанием что-нибудь съесть, но до выяснения некоторых деталей это мероприятие приходилось несколько отложить. Ему нужен был компьютер.

«Каталог» – значилось на элегантной вывеске крупными буквами. Антураж и более мелкие надписи заставили Сергея сделать вывод, что перед ним, что-то вроде выставки компьютеров и электроники. Он остановил машину у обочины и, сняв шлем, вошёл в гостеприимно распахнувшуюся дверь.

- Добрый вечер! Мы рады, что вы решили посетить нашу выставку и надеемся, что она вам понравиться.

Перед Сергеем стояла симпатичная девчушка, одетая в короткую юбочку и облегающую блузку с эмблемой какой-то фирмы на груди… хм… левой. Сергей стоял и довольно глупо улыбался, решительно не зная, как себя вести.

- Разрешите?

Девушка протянула руку, и Сергей с небольшой заминкой сообразил отдать ей шлем. Она, между тем, не умолкала.

- Назовите индекс изделия. Информацию можно получить на слух или визуально… пожалуйста, – она протянула ему листок пластика из стопки, – гибкая модель планшетки последнего образца… фиксация возможна в любой форме.

Девушка продолжала перечислять возможности компьютера и, похоже, не собиралась останавливаться. Сергей делал, по возможности, умное лицо, кивал головой, как лошадь и напряжённо соображал, как избавиться от назойливой девицы. Он боялся выдать себя, боялся, что скажет глупость, или она заметит угловатые формы трофея под комбинезоном… Неожиданно словесный гейзер иссяк:

- Если предоставленной информации будет недостаточно, вы можете вызвать гида.

- Благодарю, постараюсь справиться.

- Если вам понадобиться переводчик…

- Нет, спасибо!

- Извините, просто сразу видно, что вы – приезжий. Вы издалека?

- Да.

- Австралия? Америка? Но вы ведь русский?

- Да, русский («чтоб тебя черти взяли!»).

- Давно не были в России?

- Что-то около трёхсот лет. Вы извините, – у меня есть дело…

- Да, конечно… извините вы… планшетку оставьте себе, – подарок фирмы.

- Спасибо («ну хоть одно доброе дело сделала»).

Сергей повернулся и чуть не бегом направился куда глаза глядят, подальше от девицы. Вскоре он нашёл то, что нужно, – ряд кабинок, в которых компьютеры, в отличие от большинства выставочных образцов были связаны с сетью УМа. Примерно через час он ушёл, почти до отказа набив память подаренной планшетки справочной информацией и получив на свои вопросы исчерпывающие ответы. Они были неутешительными.

Волк проскользнул мимо словоохотливой девицы, прихватив со стойки свой шлем, и окунулся в мягкое тепло наступившей ночи. Он вздохнул всей грудью, огляделся, – улицы были мягко, можно сказать даже, элегантно освещены. В этом деле явно преуспели, – настоящее искусство! Впрочем, ему было не до красот, – желание набить себе живот хоть чем-нибудь притупило центры эстетического восприятия.

Волк надел шлем, оставив открытым забрало и, не спеша, поехал по улице. Движение помогало сосредоточиться. Сосредоточился. Улицы стали заполняться праздной публикой, иногда шумной, особенно у ресторанов. Рестораны и кофе раздражали, – путь туда был отрезан окончательно и бесповоротно, – заплатить и сохранить инкогнито не получалось. Сергей остановился в относительно безлюдном месте, размышляя о том, что придётся вернуться в лес – он прокормит, если не сегодня, то завтра уж точно! Единственное, что его ещё сдерживало, – это желание избежать скоропалительных решений, – хватит, и так уже!..

Глава 11

Серёжка вздрогнул и восстановил фокусировку в зрительных центрах, – перед ним стояла и разглядывала его в упор картинка из иллюстрированного журнала, журнала далеко не пуританского.

- Что, мастер, есть проблемы?

«Ну, что ж, так и должно быть, – есть полиция, значит, есть преступность. Почему бы не быть проституции? Хотя это уже, пожалуй, перебор... точно – перебор».

Девица сделала шаг… эффект от этого движения получился оглушительным даже для голодного Волка. Это был артистизм, это был вызов, это была феерия! Казалось, в этом участвовал каждый мускул, каждая клеточка ослепительно-женственного тела; участвовала со своей, чётко выверенной ролью. Женщина не ступила, не шагнула, – она перетекла из одной восхитительно совершенной позы, в другую, не менее совершенную. Как завершающий аккорд этого представления, чуть заметно качнулась грудь. Сергей задохнулся и забыл про голод, в голове ударили колокола и прозвучали серебреные трубы. Дремлющая латентная энергия, разбуженная могучим природным инстинктом, зажгла глаза, налила силой усталое, избитое тело. В эту секунду он готов был отдать всё, только за то, чтобы ещё раз увидеть блеск серебряных искр, пробежавших по облившему тело тёмно-синему костюму. Он хотел сказать и не знал, – что? Хотел вдохнуть и не мог…

- У тебя переводчик барахлит, бродяга?

- Почему… барахлит? – Выдавил Сергей.

Смех, прозвучавший в ответ, принадлежал шаловливой девчонке. В нём было что-то близкое, дружеское. Он тоже улыбнулся.

- И почему – «бродяга»?

- Потому, что на тебе это написано! Ты идёшь со мной или…

- Иду! – Волк торопливо слез с мотоцикла. – А куда?

Девчонка снова рассмеялась и, подтолкнув Серёжку назад, к машине, уселась сзади него. Сиденье спортивной модели не было для этого предназначено, и она вжалась в его спину, её руки двумя тёплыми нежными кольцами змеи скользнули по груди и животу, и Волк понял, что ему не хватит всего боевого арсенала, чтобы освободиться от этих мягких, невесомых оков. Как лёгкий женский шарф вокруг закалённого клинка.

- Я покажу, куда ехать, – дыханье мягко протекло по его шее, губы чуть коснулись мочки уха, – ты машину вести можешь, рыцарь?

Сергей судорожно кивнул и крутнул «газ».

Она мягкими движениями, молча, показывала направление.

Тишина. Только шелест шин по асфальту и мягкие движения женщины, прижавшейся к его спине. Молча! Сергея от всего этого как-то по-особенному взвинчивало. Сердце, наверное, уже синяков набило, колотясь о грудную клетку.

Спина неожиданно похолодела – она оторвалась от него и легко спрыгнула на землю. Сергей невольно тоже слез с мотоцикла, повернулся, хотел что-то сказать, но лёгкая ладонь легла ему на губы. Она улыбнулась как-то, как улыбаются своим:

- Здесь у меня квартира… Мы можем пойти куда-нибудь, можем подняться ко мне… Есть хочешь?

- Да… подняться… и есть тоже.

Она рассмеялась и указала на мотоцикл:

- Давай уберём в гараж твоего коня.

Пока они загоняли мотоцикл в гараж на первом этаже, потом поднимались в лифте на третий этаж, Волк очень хотел спросить её имя, но никак не мог это сделать. Ему почему-то казалось, что если он это сделает, то всё волшебство исчезнет, и он уже никогда не увидит серебряных искр на её костюме, не услышит серебряных колокольчиков её смеха.

Он двигался словно в каком-то полусне. Они прошли в квартиру. Он не заметил, как она зажгла свет, но он появился – зыбкий, полуреальный. На стенах и предметах на желтоватом фоне вспыхивали и гасли зелёные искры. Очень скоро они уже сидели за столиком в комнате с утопающими в темноте углами.

На короткое время его немного отвлёк запах жареного мяса. Они ели, но в ушах продолжал звучать её голос. Очень тихо. Почти шёпот. Иногда он слышал её смех, тоже тихий. Он смотрел на её лицо, волосы… Искорки света вспыхивали и на них. От этого она казалась воздушной, ненастоящей. Ему очень хотелось дотронуться до этого чуда, убедиться в том, что она живая, что она не растворится и не исчезнет вместе с искрами света.

Она сделала это сама. Просто взяла за руку, подняла его из-за стола и увлекла куда-то в темноту. Душ. Свет не сразу, достал их и там. Искры размножились, отражённые в капельках воды и Сергей зажмурился, почувствовав в своих руках упругие изгибы её тела.

«Настоящая…» Успел подумать он, прежде чем окончательно потерять голову…

Глава 12

Капитан Василий Васильевич Зелёный стоя выслушивал четвёртый, последний доклад. Пятой группой командовал он сам. Правильнее было сказать, что он делал вид, что слушал. Мысли, метавшиеся в его голове, были далеки от того, что ему говорили командиры групп. И виной тому была даже не смертельная усталость, навалившаяся на капитана. Он проиграл. Он недооценил своего противника. Хотя, какого там противника? Врага! Врага сильного, хитрого, ловкого и, что самое страшное, – непредсказуемого.

Он осознал свой проигрыш значительно раньше, тогда ещё, когда «леший», оставив своих зверообразных собак, подошёл к нему и с каким-то странным выражением лица спросил, кто тот парень, которого они ловят. Нет, нет! След они найдут, обязательно найдут… если не завтра, то послезавтра точно! Это был удар. Осознал… но ещё раньше, когда они входили в лес, бодрые и решительные, он десятым чутьём понимал, что ошибся. Капитан отчаянно нуждался в понимании своего врага. В умении думать его мыслями, причём быстрее его самого. Вот едва ли не единственный способ остановить убийцу… монстра, случайно вырвавшегося из другого мира – злобного, свирепого.

Командир четвёртой группы закончил чёткое повествование о добросовестно проделанном Сизифовом труде, получил «отбой», как индульгенцию, и, с чувством исполненного долга, оставил командира наедине с подступающей паникой.

А завтра с утра нужно будет докладывать начальству о сегодняшнем провале. И это начальство свято убеждено, что изловить этого супостата из прошлого – просто пара пустяков. Разумеется – любая проблема легка, если её решаешь чужими руками. Придётся с утра выслушивать упрёки в одном из двух вариантов – или в юношескомромантизме, или в старческом ревматизме.

Вася ещё несколько секунд тупо смотрел на закрывшуюся дверь, но, не дождавшись появления на ней огненных букв, потянулся дрогнувшей рукой к связи. Ему ещё хватило сил твёрдым голосом поблагодарить всех за проделанную работу и назначить на завтра сбор оперативной группы. Потом он, уже в полусне, стягивал с себя форму и, напоследок послав жаждавшего аудиенции Петра Кудринку ко всем чертям, долго падал в бездонную пропасть, оказавшуюся на месте диагностической машины.

Спал он на удивление мало. Ровно в пять утра, свежий и сильный, он одним броском спрыгнул с лежака хитрого медицинского агрегата. Единственной тяжестью в теле оставались мысли, но даже они стали принимать упорядоченную форму. Вчерашняя подавленность пропала.

«Проиграл, да, проиграл. Но это только первый раунд! Даже хорошо, что никаких мыслей для повышения результативности нет – ещё не факт, что это были бы хорошие мысли. Иногда нужно просто продолжать монотонные действия».

Вася быстро привёл себя в порядок. До сбора оперативной группы оставалось ещё добрых полтора часа, и он не потратит это время…

Аккомпанементом фонтану кипучей энергии звякнул вызов по общей линии.

- На связи.

- Доброе утро. Вас рискнул побеспокоить жалкий член Большого Совета Пётр Кудринка. – В голосе явно брякнул металл.

- Член Большого Совета должен быть знаком с юриспруденцией. – Навстречу ледяному блеску металла брызнуло пламя благородного негодования.

- И даже очень близко. Поэтому я заявляю об интересах человечества.

- Здесь чистая уголовщина!

- Не стройте из себя супермена, капитан! Я не отказываю Вам от участия в работе… поговорим?

Зелёный взял паузу… Кудринка не стал бы членом Большого Совета, если бы не знал точно, когда нужно молчать. Пауза начала работать на него.

- Где Вас найти? – пламя поугасло.

- Я в кабинете Майка Тора.

Тихонько пикнувший сигнал отключения связи прозвучал победным залпом. Вася молча выругался, но время у него пока было.

«Монстр наверняка затаился после вчерашнего шума. Интересно только, на какое время? И где, чёрт возьми, он затаился? Лес придётся нашпиговать видаками весь; периметр, наверное, уже готов. Ну, что ж, так и пойдём, – концентрическими кругами. От видака даже со специальным оборудованием нелегко спрятаться».

Вася осознавал, что лес, скорее всего, – пустышка. Волк должен сообразить, что его будут искать подальше от цивилизации. Но не полезет же он в город? Там он будет, как волосинка на лысине! Территорию НОК-центра он уже дал задание проверить… «Боже!» – Вася даже остановился. На лбу сразу выступили капельки пота. Это он должен был предусмотреть с самого начала. Сейчас, наверное, уже поздно! Нужно было сразу установить дополнительный контроль за всеми особняками в окрестностях НОК-центра. Владельцы, в основном – работники центра. Теперь самое простое это связаться с ними, используя возможности их внутренней сети. Как работает сигнализация этих домов Волку известно на примере особняка Майка Тора. Для него обмануть такую простую систему будет несложно, в принципе.

Капитан сменил размашистый шаг на панический галоп. Соразмерно со скоростью посетителя дверь, взвизгнув, отлетела в сторону. Василий едва не врезался в Вила, стоящего посреди кабинета.

- Те же и милиция… смотри, какое рвение!

Капитан пропустил реплику мимо ушей.

- У нас мало времени, поэтому скажу главное. – Вася осмотрел хмуро слушавших его Берна, Кудринку и Вила. – Вчера, при попытке задержания Сергей Волк напал на меня и четырёх сотрудников и бежал. Обнаружить его пока не удалось. Территория НОК-центра вместе с лесом сейчас прочёсываются. Но самое страшное, если он сумел пройти через периметр, – тогда ему ничего не стоит напасть на отдельно стоящий дом. Последствия непредсказуемы.

Зелёный перевёл дух. Кудринка, остановив жестом пытавшихся что-то сказать Вила и Вову, спросил:

- Что Вы предлагаете?

- Объявить чрезвычайное положение, срочно вызвать дополнительные силы, блокировать район возможного…

- Стоп. Это исключено.

- Не понял.

- Во-первых, возникнет паника; во-вторых, у нас просто нет оснований устраивать облаву на гражданина России, вина которого под большим вопросом, насколько я понимаю; – Кудринка многозначительно посмотрел на капитана, – и, в-третьих, даже если мы имеем дело с маньяком, как пытается представить дело милиция, подобный шум может спровоцировать его на непредсказуемые поступки. Кстати, ребята, вы общались с пришельцем; он, на ваш взгляд, способен на… нечто подобное?

- Не думаю. – Немного торопливо ответил Вова. – Никто даже не задумался о том, что наше светлое будущее для этого человека мы, легко и непринуждённо, сделали беспросветным. Мы должны осознать – у Сергея одна задача – найти своё место под солнцем, а не загородить кому-нибудь свет. У него нет мотива не то, чтобы для убийства, даже для мелкого конфликта!

Вил потрогал усы, не спеша уселся в кресло и, глядя в упор на Васю, проговорил:

- Все реакции этого парня, согласно предварительным данным, в пределах нормы, однако действия милиции были столь неожиданными и стремительными, что даже человек не находящийся в состоянии стресса, способен на неадекватные реакции. Но! Я хочу подчеркнуть, – маловероятно.

- Как я понял, возможность развития событий по сценарию капитана в принципе не исключена. Будем это учитывать. Так вот, для полной ясности должен вам сообщить кое-что. Я прибыл сюда вчера, но вмешиваться, не зная точно обстановки, не стал. Сегодня я связался с членами Совета и получил согласие для действий в условиях чрезвычайных обстоятельств.

- Вы провели общий сбор? – Вова недоверчиво посмотрел на Кудринку.

- Нет, разумеется. Только Совет безопасности, и то, неполного состава, хотя в пределах кворума. Тем не менее, решение было принято. Полагаю, в этой связи ясно, какое значение придаёт Совет происходящим здесь событиям. Если помните, то Совет пользовался этим правом, без малого, четверть века назад. Состав ответственной группы утверждён, – это мы четверо. У нас, джентльмены, практически неограниченные права, а к ним ещё более безграничная ответственность. Поэтому… никаких резких движений. Назначены два свидетеля: Тор Салох, спец по ядерной физике и Иван Шауш из исследовательского центра в Форт-Ноксе. Я их не знаю, но американец, слышал, – крупный авторитет в области психологии и хронологии времён Волка, и я его утвердил.

- Я читал его работы, – хмуро сказал Вил, – а Тор Салох входит в число претендентов программы «Путник». Он, кстати, ученик… этого… как его?

- Шерхан Гей Басса.

- Да, капитан, его самого. Ну, что ещё? Утверждение решения полным кругом Большого Совета должно состояться сегодня, но это ничего не изменит, я так думаю. Выход информации дозирован, то есть доставать нас не будут… Свидетели прибудут сегодня. На всякий случай предупреждаю, – они имеют право на любую информацию, но никаких прав вмешиваться нет. Просто глаза и уши Совета. В общем – у нас всё впереди и это меня тревожит. Надеюсь – напрасно.

Пётр говорил всё это спокойным размеренным тоном, будто говоря о вполне будничном деле, и только едва заметный вздох в конце последней фразы говорил о внутреннем напряжении, скрытом под аристократической сдержанностью. Кудринка считал себя потомком какого-то совершенно замшелого британского аристократического рода и иногда, в кругу друзей, то ли в шутку, то ли всерьёз, называл себя «последний патриций», отметая как несущественные, доводы по поводу славянской фамилии.

Вариация на тему англо-славянских кровей осмотрела, не знавшими усталости голубыми глазами, молодежь. Монотонно плывший взгляд зацепился за конопатый Васин нос. Зелёный покачал головой и, не глядя ни на кого, проговорил:

- Хорошо, я понял, начну с начала… События начались довольно давно. Служба контроля за безопасностью научных исследований взяла на контроль работу Берна и Чернородненко после их статьи о возможности квазиматериального проникновения в прошлое. Большинство авторитетов тогда указывали на целый ряд парадоксизмов их работы. По сути, «за» были очень немногие, но с ними был Майк Тор. Тогда мы ещё туда не влезали, но, когда вы построили опытную установку, служба контроля подключила наших специалистов, это уже была готовность. Потом была авария, но Тор службу контроля притормозил, сославшись на то, что прямой угрозы жизни не было. Хотя уже тогда было ясно, что это игра «на грани фола». Через несколько часов мы получили известие о появлении пришельца. Получился форменный бардак, – служба контроля оказалась вне игры, а я формально числился не у них, вроде наёмника, и на меня отбой не распространялся; я продолжал работать. Мне уже удалось выйти на УМ, а там – полная регистрационная коллекция на Волка. Тут вы перекрыли информацию, и я почувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. Сделать только ничего не мог, – формально вы лишь нарушили форму при регистрации. Всерьёз я испугался, когда произошёл второй взрыв, но служба контроля и ухом не повела, оставалось действовать самому. Но я ещё медлил, – просто не знал, с чего начать? Нужны были спецы! Тут погибает Тор, и отпали последние сомнения, что дело тёмное. Я начал расследование по свершившемуся факту. Смерть Тора не была похожа определённо ни на что, и я был просто обязан отработать все версии. Несчастный случай отпал, – машина отказала в возможности случайного попадания на подоконник. Самоубийство тоже отпадало, – психологическая устойчивость погибшего, отсутствие мотивации и т.д. Оставалось убийство, умышленное или неумышленное. В кабинете Тора были обнаружены отпечатки пальцев самого Тора, Берна, Чернородненко и Волка. Вас двоих не было в городе. С Волком – одни вопросы. Служба охраны по приказу директора не контролировала передвижения пришельца, но я знал точно, что они с Тором покидали территорию центра. Тор начал составлять психокарту Волка, но не закончил, – выводы сделать было нельзя. В общем, я принял решение арестовать Волка в качестве превентивной меры.

- Значит, ты решил посадить человека в тюрьму на основании неясных подозрений? – Негромкий голос Вила напоминал гудение магмы под почвой в районе действующего вулкана.

- Капитан, вы назначили совещание… у вас осталось пять минут, – Кудринка дипломатично проигнорировал вспышку Вила.

- Компьютер дал семьдесят процентов вероятности, – это оглушительная цифра!

- Гуляй, Вася! – возвысил голос Берн.

Глядя в спину, громко топавшему капитану, Кудринка спокойно заметил:

- Вы, парни, остыньте! Зелёный действовал исходя из самых лучших побуждений. Правильно, между прочим, действовал. Вы же, при всех ваших талантах, действовали крайне беспечно. Все мы были не осмотрительны. Теперь нужно всем платить, иначе платить придётся одному Волку или… тому, кто с ним встретится. Всё! Никаких обид, никаких разбирательств! Задача на сегодняшний момент, – вернуть пришельца любой ценой!

- Извините, – не успокоился Вова, – «любой ценой» нам не подходит. Мы должны определить, как мы к нему относимся. Я знаю, что у вас, Пётр, готовая программа действий, но я предложу свою. Мы с Вилом попробуем суммировать все имеющиеся данные по Волку и до этого ограничим любые решительные действия. Необходимо осознавать, что мы имеем дело не с результатом неудачного опыта, а с человеком, попавшим в сверхкритическую ситуацию по нашей вине. Я считаю, что, учитывая обстоятельства, к Сергею нельзя относиться, как к преступнику, даже если он совершит настоящее преступление… он неподсуден! К сожалению, с ним ещё не работали психологи, но кто знал, что такое может случиться?

- Один работал, правда, недолго.

- Таня?

- Да, пока ты с ИДой разбирался, я их познакомил. На совещании они сидели вместе. Не бог весть что, но… всё же.

- Хорошо, Вил, – мы привлечём вашего психолога. У меня тоже есть пара хороших специалистов на примете, если вы не возражаете… – Пётр посмотрел на ребят, – их тоже. Троих, я думаю, хватит. Что касается предложения Вовы… знаешь, Берн, я не знаком с Волком, но…

Кудринка неожиданно резко встал, прищурил глаза и сделал губы скобочкой. На фоне «старого школьного галстука» ясно прочитался тульский мастеровой. Его последнее «но» прозвучало звонко и многозначительно. Основная часть его речи, последовавшая за этим словом, требовала аптекарских весов, для уточнения баланса «за» и «против». Маловероятно, впрочем, что даже сам автор чётко определял эту границу.

- …Я принимаю к сведению далеко не лишний пафос твоих слов и всё же добавлю: в том, что произошло, виноваты только мы, а подвергающиеся опасности, реальной или гипотетической, люди, к делу отношения, не имеющие…

- Я ручаюсь…

- И совершенно напрасно. Ты сам говорил о сверхкритической ситуации. Человек не способен длительное время выдерживать подобного рода психологические перегрузки. Он сейчас близок к критической массе. Чем это может кончиться?

- Ну да, – вопрос на сообразительность. Вова, не пыли, – Пётр прав.

- Прав. Конечно, прав! И Василий был прав, когда припёрся к нему с наручниками… и ещё пальбу устроил! Потом все были правы, когда облавную охоту устроили на человека! У всех есть оправдания, у всех объективные обстоятельства. Как же, компьютер выдал семьдесят процентов вероятности. А если Волк погибнет? А если сойдёт с ума? – Вова неожиданно сорвался на самой высокой ноте и закончил еле слышно, – что тогда? Перед совестью мы никогда не оправдаемся.

Берн согнулся, сидя в кресле, покачался из стороны в сторону, как китайский болванчик и, снова сменив тональность, выдал «на добивание»:

- Между прочим, по теории вероятности, Сергей может оказаться прямым прародителем или моим, или Вила… или обоих сразу.

- Ерунда, он не был женат.

- Ну и что?

- Ладно, что решили, потомки? – Пётр посмотрел на приунывших молодых коллег, – тогда я! Первое: весь дальнейший поиск ведём с максимальной осторожностью; второе: цель поиска определяем, как обнаружение; третье: после обнаружения вопросами контакта займётся…

- Таня! – не сговариваясь, почти крикнули друзья.

- …Займётся Таня под контролем…

- Не надо.

- …Тогда, – четвёртое: дадим задание психологам, пусть проработают способы воздействия на Волка с помощью средств информации. Пресса, слава богу, под контролем.

Кудринка встал, выпрямился.

- Всё ребята, работаем.

- Подождите. Мы не должны… мы, точнее, должны… ну, в общем, давайте как можно осторожнее. Ломать – не делать.

Вова как-то жалобно посмотрел на Кудринку, потом на Вила и вздохнул.

- Только поймите меня правильно… всё! Пошли.

Глава 13

Открылась дверь и в лицо ударил ослепительно голубой свет. Он мягко оттолкнулся правой и шагнул в безбрежную пустоту под ногами. Пустота встретила лёгким прикосновением, упругие струи воздуха не ударили, а просто нежно коснулись лица, груди, ласково протекли за спину. Он не почувствовал привычного рывка, но точно знал, что парашют уже раскрылся и сейчас над ним цветёт ярко раскрашенный прямоугольный цветок. Всё было не так, как положено, но это не пугало. Впереди у него было ещё много прекрасных мгновений, наполненных фантастическим восторгом, ощущением единства с упругим ветром, с этим очумело ярким небом, с птицами в небе, с зелёным морем травы далеко внизу; со всем, что он может охватить взглядом и с тем, что скрыто за горизонтом; с этим миром, с этим прекраснейшим из миров. Восторг заполнил его целиком, ему не хватало места, и он готов был закричать, засмеяться, взвыть от избытка счастья, но вдруг увидел лёгкую тень в небе и неожиданно понял, что это лишь отражение чего-то того, что было внизу, на земле, и он медленно опустил взор на землю… и не увидел земли. Там, под ногами, было чёрное облако, и оно было не пустота, не бездна, – что-то овеществлённое, грозно-тягучее, напряжённое. Оно ждало его, оно манило… и он потянул стропы, нашёл тропу на ветер, стал уходить, ускользать, но чёрное внизу расползалось, проглатывая и зелёную траву и деревья; вот оно докатилось до горизонта, перехлестнуло и стало пожирать небо! Оно захлестнуло весь его мир, оставив взамен чёрную густоту вокруг. И не уйти, не спрятаться… но вот, где-то далеко вспыхнула искра, другая… там жизнь! Там выход! Они далеко, к ним нужно лететь, пробиваться через этот мрак, заполненный ужасом и неизвестностью! А искры горят, трепещут, то исчезая, то появляясь вновь… такие далёкие и слабые, как последняя надежда. Они не видят его, не помогут, – они не знают, что он здесь. «Я должен сказать, я должен добраться!» – бился, кричал внутри голос! Но страх сдавил горло, сцепил зубы… выдавился стон и воля, пробив ужас, выплеснула крик, – «Здесь я, здесь!» Он собрал, связал мышцы в один тугой кулак, из последних сил рванулся туда, где искры, – к надежде и… проснулся.

Разгорячённое тело ныло, остывая после нечеловеческого напряжения, скулы свело судорогой. Сергей смотрел в темноту широко раскрытыми глазами, сердце бешено колотилось в груди.

- Всё хорошо, родимый… я с тобой, всё будет хорошо…

Сергей, всхлипнув, вздохнул раз, другой, порывисто прижал к щеке гладившую его руку; увидел в темноте смутно белевшее тело… вспомнил. По лицу хлестнул стыд. Он оттолкнул женщину, сел и окончательно пришёл в себя.

- Вот чёрт! Приснится же такое! – Он виновато посмотрел в тёмные, в свете загоревшегося ночника, глаза и улыбнулся, – извини, я тебя, кажется, толкнул…

- Нет, нет, всё хорошо, тебе просто плохой сон приснился, это бывает, это пройдёт.

Девушка убрала с лица русую прядь волос. На запястье, ясно заметные, промелькнули синяки, – следы его пальцев. Голос продолжал звучать, успокаивая, подчиняя себе сорвавшийся ритм сердца. Ладонь легла на его грудь, волосы коснулись щеки.

- Ты ляг, обними меня, – тебе нужно просто отдохнуть… расслабься. Сейчас тебе нужно просто отдохнуть, потом ты заснёшь, и всё будет хорошо.

Сергей сделал было последнюю попытку стать сильным, но вдруг понял, что это не нужно, что это лишнее. Он закрыл глаза, впустил в себя прохладу и пьянящий аромат молодого женского тела. Сон оставил его, уступив место покою. Он осторожно обнял ЕЁ правой рукой, ладонь скользнула по спине до талии и остановилась на бархатистой крутизне бедра. Всё. Время провалилось в тишину… Сергей не заметил, как заснул вновь.

Проблемы проснулись вместе с ним, вызвав оглушающую досаду. Не то чтобы он боялся борьбы, труда. Как раз это было значительно проще, чем состояние неопределённости, ощущение размазанной реальности. Стрелки часов с каждым оборотом не снимали проблемы, а ещё сильнее запутывали ситуацию, буквально издеваясь над его беспомощностью. Ну что делать? Ну, вот, что?

На фоне окна – чёткий силуэт. Мягкие формы, густые распущенные волосы. Ночная фея. Господи! Ну что это за наказанье! Она просто возмутительно красива! Кто она? Что это было? Его снова охватило это необычное ощущение. Оно было уже. Оно буквально не отпускало его с того момента, как он впервые оказался в совершенно нереальной, нелогичной ситуации. Она заставляла его оттягивать секунды, он потерял ощущение жизни. Мир, в котором не за что зацепиться, – реально только ощущение падения в бездонную пропасть. Нужно зацепиться за край, найти опору в самом себе. Вот прямо сейчас взять и сказать этой вот девчонке всё, как есть… нет, и этого нельзя!

«Получается, что утопающий хватается за соломинку. Да, боец, жалкое ты представляешь из себя зрелище. Придётся сыграть в эту игру… как там тренер говорил? Боец побеждён только тогда, когда сам решил, что проиграл. Стало быть, я в бою».

Волк ощутил, как тело наливается силой. Где-то в глубине подсознания проснулся древний могучий предок. Проснулся, выпрямился, глянул светлыми глазами, что, мол, раскис, бродяга? И небрежно раздавил гаденького змеёныша по имени неизвестность. Раздавил, походя, не глядя… есть!

Девушка у окна вздрогнула и обернулась. Так улыбаются своим.

- Доброе утро, бродяга. Нет, нет – молчи. Я спрашиваю, – ты отвечаешь!

- Не буду я ничего говорить, пока не умоюсь… с ног до головы.

Сергей откинул лёгкое одеяло, как был – нагишом подошёл к женщине и чмокнул её в щёку.

- Где?

- Там. – Кивнула она головой и направилась в противоположную сторону, – я пока организую что-нибудь поесть.

Сергей довольно быстро разобрался с хитрым агрегатом, направил на себя холодную струю, затем горячую, затем снова холодную. Проигнорировав сушилку, он растёрся недостаточно жёстким, на его взгляд, полотенцем. Ещё минут через пять он вышел из ванной, чувствуя себя готовым к чему угодно. В спальне он не обнаружил огромной кровати – свидетеля ночных упражнений, но нашёл на кресле свою одежду и, поверх неё – трофейный пистолет («или как он у них там называется?»). Волк на мгновенье застыл.

- Да, да, и это только один из вопросов. Это ведь табельное оружие?

- Верно.

- Откуда оно у тебя?

- Ты сказала, что это один из вопросов, а где остальные? Кстати я так и не знаю, как тебя зовут.

- Да, тут ты прав, глупо всё, – девушка рассмеялась, шагнула к нему и протянула руку, – Кристина, можно Крис, иногда друзья зовут Ёлкой.

- Друзья? Это вдохновляет. То, что было вчера, точнее сегодня, это… что это?

- Это… ну, будем считать, что это каприз что ли, – может быть слабость. Не спрашивай меня, всё равно этого уже не отменишь! Лучше про тебя. Ты – сплошная загадка! Не пытайся заговаривать мне зубы. Всё не так! Вот, например, судя по костюму, – ты работаешь в НОК-центре?

- Да… в каком-то смысле.

- Но работники центра, как правило, не разгуливают по городу в спецкостюмах, кроме того, они не вооружены, кроме того, они не имеют привычки разъезжать на кроссовых мотоциклах по дорогам, тем более, – по городу. Это, не считая всяких мелочей.

- Типа?

- Типа того, что ты не имеешь достаточной сноровки в одевании комбинезона. Скажи хотя бы, как тебя зовут?

- Сергей.

- Серёжа, мне кажется, ты из буферной зоны, хотя я не понимаю, как ты сумел забраться так далеко.

- Я опасен?

- Очень! Но я почти два года проработала в буферной зоне… что у тебя случилось? Кто ты?

Сергей молчал, отвернувшись и глядя в окно. Она осторожно коснулась его плеча.

- Я помогу…

Он вздохнул и повернулся к ней. Наступил момент, когда логика должна была потесниться и дать место эмоциям.

- Слушай, Ёлка. Ты пойми меня правильно. Я просто не имею морального права обрушивать на тебя свои проблемы, – он взял её за плечи и заглянул в глаза. – Это всё очень серьёзно. Я зря вчера пошёл с тобой. В смысле, что я ни о чём не жалею, то есть, я, конечно… в общем, ты меня поняла. Будет лучше, если я исчезну, и ты просто забудешь, что ты меня видела. А ещё лучше – позвони в милицию сразу после моего ухода. Я поступил с тобой по-свински.

- Свинство, милый, это то, что ты сейчас делаешь.

- Я вернусь, когда выпутаюсь.

Она упрямо покачала головой.

- Слушай. Из мало информированных, но вполне достоверных источников мне известно, что при загадочных обстоятельствах погиб директор НОК-центра Майк Тор. Похороны сегодня в шестнадцать часов. Об этом сообщили все информцентры мира. Ещё сказали, что ведётся расследование. Так. А уже вечером я натыкаюсь на очень интересного человека верхом на спортивном мотоцикле, не имеющим даже банального трассера. Человек одет в спецкостюм, за поясом у него плохо спрятанный парализатор. Встречаю я его буквально в ста метрах от управления милиции! Подожди! Молчи! Причёска, состояние кожи; костюм в пыли и так далее… могу ещё продолжить. Могу рассказать ещё об упорных слухах, блуждающих по городу, что в НОК-центре провели какой-то жуткий эксперимент, из-за которого появились пришельцы и половина центра взлетела на воздух.

- Ну не половина, положим…

- Рассказывай, Серёжа… я знала, с кем связываюсь.

- Хорошо, слушай. Садись, история длинная… нет, пойдём, поедим, потом…

- Ты будешь есть и говорить!

- Слушаюсь! Хочу сказать сразу, – Майка я не убивал. Кстати, из парализатора убить можно?

- Что не убивал, я поняла. Успокойся, я слушаю. Из парализатора можно покалечить, но это вполне обратимо. Реабилитационный срок, в зависимости от дистанции, до нескольких месяцев, если, конечно, РИМ под рукой; если нет, – ещё дольше, но убить практически невозможно.

- Прекрасно! Значит, – я никого не убивал.

- Ты, что, уже и пострелять успел?

- Только один раз. Ладно, всё по порядку… я в последнее время всё рассказываю, рассказываю, – уже профессионалом стал.

Несмотря на профессионализм, Сергею понадобилось целых два часа, чтобы более или менее связно описать свои приключения. Крис слушала молча, внимательно и только нетронутая еда говорила о внутреннем напряжении. Никакой особой реакции на характер своего появления в этом мире, как ни старался Сергей, не обнаружил. Этот факт его несколько обескуражил, а затем навёл на определённые размышления. Погруженный в свои нелёгкие думы, он едва не проворонил риторический вопрос:

- Стало быть, – Вася… – проговорила Кристина, как во сне.

- В смысле?

- Василий Васильевич Зелёный – мой брат.

- Вот это номер… – Серёжка уставился на неё большими глазами. – Ну, теперь понятно, почему тебя Ёлкой зовут. Чем дальше в лес, как говориться, тем чаще ёлки… ёлки-палки! Ну и что ты намерена делать? Слушай, родители у вас – оригиналы, – сначала Вася и вдруг, – Кристина…

Сергей явно был не в своей тарелке.

- Мы, понимаешь, не совсем родные, – у нас разные отцы. Отец Васьки, – местный, погиб в буферной зоне. Вася тогда совсем маленьким был. Буферная зона только появилась, то есть тогда был официально определён статус государств буферной зоны… мой папа из Германии.

- Немец?

- Поляк, кажется, впрочем, не знаю, можно у него спросить.

- Очень интересно.

- Ничего интересного. В настоящий момент ты создаёшь себе тайм-аут при помощи дурацкой болтовни про имена. Тебе нужно переварить факт моего родства с Васей.

- Умница. Но ты тоже переигрываешь?

- Даже не думала…

- И поэтому делала вид, что каждый день общаешься с пришельцами из прошлого. Ты таким образом мою психику бережёшь?

- Ладно, один-один.

- Ну, так, что? Карты на стол?

- Ты первый! Как мужчина.

- Тогда начну с вопросов. Итак, ты увидела меня. Почему ты себя так странно повела? Почему просто не вызвала милицию?

- Ты был странный, очень растерянный. Ты не был похож на преступника. Потом, я буду вызывать милицию, – ты за это время исчезнешь.

- А-а…

- А ты решил, что я была сражена твоей красотой?

- Нет, почему? – Серёжка почувствовал, что краснеет. – Слушай, я протестую, – это уже ниже пояса!

- Да уж, и намного! Но ты можешь не волноваться, – эта часть тела поддаётся регенерации, – Ёлка рассмеялась.

- Здесь нет ничего смешного! – Он окончательно смутился и в качестве контрмеры выдал, – Согласись, – мне есть, что беречь!

- Уж такая реликвия! Двести лет, – окаменелость! – Она уже хохотала, – время от времени!

Сергей не выдержал, прыснул и тоже рассмеялся.

Некоторое время они на все лады обыгрывали эту тему, явно поддразнивая друг друга. Наконец Сергей не выдержал, заявив, что его терпение иссякло, встал и, сделав «свирепое» лицо, двинулся к девушке. Крис вскочила и чисто женским движением выставила руки ладонями вперёд. Её звонкий смех метался по комнате. Сергей почувствовал, что буквально сходит с ума от всего этого. Она увернулась от его рук раз, другой и бросилась бежать. Погоня продолжалась не долго… Ёлка стояла, забившись в углу у входа на балкон, руки по-прежнему ладонями вперёд. Тихий смех… из-под густых ресниц – зовущий блеск глаз… он подошёл.

- Серёженька, родненький… у нас много дел.

Сергей взял её за плечи, преодолевая слабое сопротивление, притянул её к себе, обнял, осторожно сжал, наклонившись, прошептал ей куда-то в шею:

- Назовём это медовым месяцем…

В ответ сорвавшийся вздох-всхлип… ладони скользнули по спине, словно раскалённые заставили прогнуться, руки обрели силу. Где-то на плече почувствовал её губы… люди, время, проблемы, вселенная провалились, исчезли. Остались только двое…

Глава 14

Вольф докладывал о результатах проверки территории НОК-центра довольно сбивчиво. Докладывать, собственно, было не о чем, – только на крыше трансформа удалось обнаружить случайно сохранившиеся следы суточной давности. Но смущало его, как это ни странно, не отсутствие результатов поиска, – к этому он уже начал привыкать, а то, что капитан бесцеремонно долго изучал плохо сведённый синяк под правым глазом Вольфа. И без того не отличающийся богатством обертонов, голос сержанта звучал, как из бочки, слова с трудом находили связь друг с другом. Наконец, последняя фраза доклада была вытолкнута, и Вольф облегчённо вздохнул, уставившись на начальника. Капитан молчал, он даже не изменил позы, не шевельнулся, сидя в кресле.

Вольф знал Зелёного уже не первый год и это был первый случай, когда капитан слушал доклад сидя. Вольф понимал его и изо всех сил хотел помочь. Единственное, чего не хотел сержант, так это оказаться сейчас на месте Васи.

Наконец Зелёный оставил в покое свидетельство самоотверженности сержанта в бою и загробным голосом проговорил:

- Лихо он нас вчера…

- Да уж! – Вольф рефлекторно тронул пальцами остатки синяка и слегка припухший нос.

Когда Вася заговорил снова, сержант понял, что необычное поведение капитана объясняется скорее задумчивостью, нежели растерянностью. Зелёный в нескольких словах, как о чём-то обыденном, объявил о создании группы с особыми полномочиями и, не дав Вольфу осознать этот факт, спросил:

- Сигналов о похищении транспортных средств не поступало?

- В ближайшие десять лет не было.

- Не мог же он, в самом деле, сквозь землю провалиться?

- А может он того, – Вольф неопределённо взмахнул распухшим носом куда-то в сторону, – назад вернулся?

Вася посмотрел на сержанта и вздохнул. Несколько секунд потирания подбородка сменилось постукиванием костяшками пальцев по столу.

- А ну, пошли, прогуляемся!

Прогулка довольно скоро привела их в гараж спортивного блока. Вася обнаружил пропажу мотоцикла и, обращаясь больше к самому себе, чем к Вольфу, изрёк:

- Вот, сержант, и вся разгадка феномена! Ну… что за скепсис?

- Что ж он, по-твоему, катается по территории НОК-центра? Выехать через проходную незамеченным он просто не мог.

- Зачем через проходную? Выехать он мог в другом месте.

- Контроль его засёк бы сразу.

- Кроссовые мотоциклы, между прочим, неплохо прыгают. Так что для твоего тёзки этот контроль не страшнее комара. Лучше пошли кого-нибудь найти это место.

- Ну да, два метра в высоту, – ну просто делать нечего! А почему, «тёзки»?

- Вольф и Волк…

- Может быть… ну, хорошо, – перемахнул он забор, и куда поехал? Его ИДа на этом самокате в два счёта сцапает!

- Чего ради? Скорость небольшая, – на него даже внимания не обратили. Так потихоньку и ехал.

- Куда?

- Извини, этого я не знаю! Поэтому ты займёшься провинцией. Только без шума… мы ищем мотоцикл! И ничего больше. Я займусь городом. Нужно запросить видео у ИДовцев со всех контрольных точек в районе. Остальные записи тоже. Все записи по всему району и пусть всё это прогонят через программу поиска… но главное – город.

- Почему город? Он, что, сумасшедший?

- Нет, поэтому наверняка учитывал такую, как у тебя реакцию.

- Ты его таким стратегом считаешь!

- Мало он, похоже, тебя учил... слушай, что за фамильярность? Мы, между прочим, на службе.

- Да ну тебя, Вась!

- Кр-ругом! Бегом марш! – и уже вдогонку. – И чтоб землю носом рыли! Я тебе дам Васю!

Капитан потоптался на месте и, проклиная себя за мистицизм, решил повторить возможный путь пришельца хотя бы на четырёх колёсах. Он думал про психоматрицу Тора. Она исчезла. В том, что её взял Волк он не сомневался. Но зачем? И почему он сам не сказал о пропаже никому? Видимо медики были правы, когда настояли на отдыхе. Но перевод его сюда, подальше от стрессов буферной зоны не добавил ему ни спокойствия, ни равновесия.

«А ведь в чём-то мы с ним даже похожи!» – Неожиданно для себя подумал капитан. – «Я тоже из другого мира. И совсем не нужно преодолевать время, чтобы попасть в него. Буферная зона! Или как журналисты говорят, – «сумеречная зона» – очень поэтично! Так называют её те, кто там не был. Кто был, – не так поэтичны. Там быстро понимаешь, что такое естественный отбор. Здесь всё не так. Тут даже контактные бои запрещены. Спортсменов полно, – бойцов нет! Не общество – кисель! Размякли, ослабли, занимаются чёрт знает, чем. Вокруг одни малахольные поэты! Они читают, смотрят репортажи про буферную зону, но ни один из них не способен даже представить себе общество, в котором могут убить на всякий случай или за то, что долг не вернул, или за то, что просто под горячую руку попался. Там тоже есть поэты и художники, но как они далеки от этих! Там это просто святые! И вот сюда, в эту размякшую кашицу – Волк… это… как раскалённый клинок в кисель! Всё, что к нему прикоснётся, – сгорит, обуглиться, и никто даже ничего не поймёт».

Зелёный остановился, огляделся вокруг – он даже не заметил, как очутился на окраине города. Он медленно ехал дальше. Прямо напротив него – выставка компьютеров. Он зашёл, побродил по залам, – мысли упорно возвращали его к пришельцу. На выходе к нему привязалась девица – консультант с выставки. Он машинально отвечал на какие-то вопросы, улыбался… в конце концов что-то брякнул невпопад, извинился и ушёл.

- Мужики пошли странные какие-то, – услышал он вдогонку.

«Мужиков, настоящих мужиков, ты, девочка, даже и не видела. Хотя, может оно и лучше для тебя. Вон Ёлка, – та видела, много чего! Результат? Да, – тот ещё результатик! Как она умудрилось только связаться с этим бандитом тогда? Стокгольмский синдром живёт и побеждает. Эх, Ёлка, – сестрёнка, глупышка. Ну, ничего – ещё есть я, и есть ещё такие, как я. Нас не так уж и мало… на Волка, во всяком случае, и одного меня хватит».

На углу он заметил милицейскую машину.

«Так, – ребята работают…»

Долгожданный сигнал вызова прозвучал уже тогда, когда Василий, вернувшись в свою, похожую на казарму, квартиру, успел поесть и глубокомысленно побродить из угла в угол.

- Слушаю.

- Ты не занят? – Голос полковника был таков, что встречного вопроса можно было не задавать.

- Как поиск? – готовясь к худшему, всё-таки произнёс капитан.

- Мотоцикл, сам понимаешь, – всё равно, что иголка в стоге… проволоки. Ты, Василий, ложись спать, отдохни… до связи.

Зелёный посмотрел в окно – на город быстро накатывался вечер. День прошёл безрезультатно.

«А ведь полковник прав – нужно поспать, скоро начнётся… и возможно, начнётся здесь, в городе! Настоящих специалистов мало. Полковник, Вольф ещё три-четыре человека, остальные… глупо их обвинять. Просто у них нет опыта настоящей жёсткой борьбы. Теоретики-психологи».

Глава 15

- Слушай, а может Вася её себе взял?

- Не может. Он бы не взял, а произвёл бы изъятие, со всеми соответствующими атрибутами.

- Тогда она у Сергея.

- Ему она за какой надобностью?

- А больше негде искать, – Берн уложил кассеты в гнёзда, – а…

- Слушай, отстань! Не видишь, – работа тонкая.

- Молчу, молчу, – теперь Вова встал за спиной у Вила и впёрся взглядом в экран.

- И не сопи мне в ухо…

Берн выпрямился, но не успел отойти, как Вил сам его позвал.

- Вова! Побачь…

- Ну, это всё я знаю от Васи.

- Всё равно, – иногда полезно убедиться самому. Что-то Тани долго нет.

- Ничего не долго… она же не пуля!

Они оба невольно вздрогнули, когда услышали Танин голос:

- Мальчики, откройте, я знаю, что вы здесь.

- Вова, открой.

Вил с трудом оторвался от компьютера и пошёл вслед за Берном в холл. Татьяна сменила спецкостюм на легкомысленный сарафанчик и стала похожа на кого угодно, только не на специалиста по психологии. Вил, с трудом удержавшись от комплимента (не то время) спросил:

- Ну?

- Вот, – Таня протянула ему серый цилиндрик кассеты.

- Не густо, – вздохнул Вова, глядя на счётчик заполнения.

- По-моему, даже много. Они почти не общались, – Вил прошёл в кабинет, за ним, пропустив вперёд Татьяну, поспешил Берн.

- Я всё записала… здесь уже готовый анализ, я потому и задержалась.

- Уже и анализ?

- Разумеется, – я же работала, а не просто так…

- Ладно, посмотрим… – Вил снова уселся к компьютеру, втолкнул кассету в приёмник, пробежал пальцами по клавиатуре, – пусть думает, а мы пока поговорим, пожалуй.

- Поговорим. – Кивнул головой Берн и оба посмотрели на Таню.

- Говорить я должна?

- Да, Танюша. Машина машиной, а как он тебе… вообще? Без всяких анализов, – чисто эмоционально?

- Очень сексуален. Ты это хотел услышать?

Вил потрогал усы и промолчал, глядя куда-то вниз.

- Ладно, извини… но вы, ребята, теперь – особы, приближённые к императору. Много знаете, а от меня ждёте рецепты.

- Ты знаешь о решении Совета?

- То же, что и все, – пожала плечами Таня.

Вил рассказал ей о первом сборе группы. Только про доклад Зелёного он старался говорить подробно, остальное – в общих чертах.

- Значит, меня тоже привлекаете. – Она сразу стала серьёзнее. – Но я практически не информирована, поэтому не могу дать никакого заключения.

- Вся наличная информация в машине… кстати, – у нас появился результат. Действительно много, – почти семьдесят процентов. Но что-то я в нём сомневаюсь.

- Это милицейская программа?

- Да.

- Я немного знакома. Боюсь, в данном случае программу применять нельзя. По крайней мере, нужно дать ей дополнительные вводные. Вообще, вопрос очень сложный.

- Почему? Как-никак это профессиональный анализ… почему сомнения?

- Подвергать сомнению нужно всё, кроме мнения действующего начальства, как Ёлка говорит. Программу составляли в расчёте на современного человека. Волк уникален. Боюсь её вообще нельзя настроить на такой вариант. Лучше всего вообще не учитывать мнение машины.

- Даже так?

- Даже так! Знаете, мальчики, я перепишу данные и немного с ними поработаю. Кто ещё, кроме меня есть из спецов?

- Это к Петру.

- Хорошо, я с ним свяжусь. Завтра, к вечеру будут предварительные результаты.

- Нет, Танюша, так дело не пойдёт. Вася, кажется, психует. Начальство в лице Кудринки своё мнение держит при себе, или не имеет его вовсе. Своё мнение у нас есть, но… сама понимаешь. Твоё слово может стать решающим. Бить или не бить? Вот в чём вопрос!

- Я скажу, Вова. Не бить! Но учти, – это непрофессионально – просто эмоциональная реакция.

- Спасибо и на этом. Передам твою озабоченность Петру. И твою эмоциональную реакцию тоже… она потрясающе совпадает с моей.

Глава 16

- Нет, на похоронах её не было. – Ответила Крис на немой вопрос Сергея.

- Может ты просто не узнала её? Трудно узнать человека по одному описанию.

- Нет, точно не было. Не волнуйся, – я знаю, о ком ты говоришь. НОК-центр не такой уж и большой. Не нужно смотреть на меня такими глазами.

- Какими?

- Ты мне не доверяешь.

- Я сейчас вообще никому не могу доверять.

- А я не могу тебя успокаивать, иначе ты точно сбежишь и наделаешь глупостей. Почему ты не хочешь мне сказать, зачем тебе Татьяна?

- Просто она хорошо знает Вила с Вовой. Через неё я мог бы встретиться с ними. Их самих могут контролировать, как людей, заинтересованных в моей персоне. А вот Татьяну – вряд ли. Она формально, конечно, мой психолог, но фактически мы с ней не работали. Хотя это тоже глупо… кроме того, раз она – мой психолог то её мнение обо мне будет там не последним. В общем, я рассчитываю на этих людей просто потому, что мне не на кого больше рассчитывать. Я не хочу бегать – меня вынуждают! Понимаешь?

- Я Васю видела.

- Говорила с ним?

- Куда там! Он от меня, как чёрт от ладана рванул. А может и правда – не заметил.

- Это, конечно не моё дело, но что у вас с ним за конфликт?

- Я давно мечтаю, чтобы кто-нибудь в него влез.Конфликт глупый, – Васю терзают муки и страданья по поводу моей невинной души. Он продолжает считать меня-то ли маленькой девочкой, то ли взрослой авантюристкой или ещё кем. Всё время рвётся меня защищать. Ой, не хочу я про это…

- Похоже, со мной тоже самое.

- Спасать кого-нибудь хочешь?

- Нет, спасатель тот же – Вася. Только спасает не меня, а от меня… всё человечество.

- Вообще это в его стиле, но учти – это он от всего сердца. Характер… а что ты, в самом деле думаешь?

- Что думаю?

- Ну… вообще, – о нас, всех нас, о времени? Ну и про Васю тоже.

Сергей пожал задумчиво плечами, прошёлся по комнате и уселся на подоконник.

- Я пока не могу заключения делать. Есть пока только отдельные наблюдения… на что упал взгляд, что ли… ну вот я заметил, что средний рост людей снизился. Во мне всего сто семьдесят пять сантиметров, а я у вас если не богатырь, то человек высокий. Потом уровень развития техники… знаешь, – я большего ожидал. Ну, а Василий… ну, что Василий?.. Василию нужно решить задачу в условиях неочевидности. Из двух зол он выбрал то, в котором лучше разбирается.

- Насчёт роста – это ты верно заметил. До сих пор никто не может объяснить, хотя гипотез полно. Я слышала, что в ваше время люди по два метра ростом были.

- Ну, два, не два, а метр девяносто – это не редкость. Не все, конечно, – рассмеялся Сергей, – вам для изучения экземпляр помельче достался. Да, так вот, – я думал, что в будущем всё будет не так… знаешь, думал – будет победная поступь человечества. Если есть проблемы, то это будут или технические, или вечные проблемы взаимоотношения людей, или… короче, – проблемы роста. И вот я вижу трёхцветную Землю! Долго пытаюсь понять и не понимаю. Только количество оттенков растёт.

- А как ты оцениваешь свою проблему?

- Как? – Сергей растерянно замолчал, потом повторил другим тоном, – как… с досадой, с недоумением. Я не предполагал, что мне придётся доказывать, что я не верблюд. Начиналось-то всё довольно неплохо. То, что сейчас происходит, похоже на атаку фагоцитов.

- Им тоже есть хочется. По крайней мере, я знаю одного, который здорово проголодался!

- Тебя я в виду не имел, – Сергей сделал приглашающий жест на кухню, – всё готово.

- Почему же, не имел? – Крис, продолжая дурачиться, сделала реверанс и, торжественно покачивая бёдрами, прошествовала мимо Сергея.

- Ну, знаешь… на менаду ты не похожа.

- А на кого похожа?

- На Лелю!.. Вот – издержки холостяцкого образа жизни.

Крис остановилась посредине кухни, с восторгом глядя на заставленный стол, потом, не выдержав, как-то по-детски хлопнула в ладоши, взвизгнула и чмокнула Сергея в щёку.

- Это за ужин?

- Это за ужин, за Лелю, за то, что… – Ёлка смотрела на Сергея сумасшедшими глазами и смеялась каким-то странным смехом.

- За что? – Он невольно поддался её настроению.

- За то, что… – Её улыбка стала вдруг застенчивой. – Знаешь, мне тридцать два года и за всё это время мне ужин готовила только мама. Это было так давно!

Сергей за плечи подтолкнул её к столу.

- Богиня есть будет?

- Только с богом! Ты мой бог… ты – Аполлон… нет, не Аполлон, а то зазнаешься.

- Я русский, между прочим.

- Хорошо, тогда Купала, нет, тоже зазнаешься… ученик Купалы – Волк! Да, ты же Волк, Волк-оборотень; ант – пришелец из прошлого! Ратоборец-полянин… Васькиных четырёх лучших волкодавов заломал… ха-ха-ха… слушай, как ты сумел?

- Да так, – руками, – Сергей улыбался – повезло, мы впятером по лестнице загремели. До сих пор бока болят.

- Я видела – ты весь в синяках! Ты, наверное, даже с Шерханом мог бы сразиться!

- Нет, не мог, – я животных люблю.

Ёлка прыснула, едва не подавившись салатом.

- Он не животное, а очень даже приличный человек, просто у него имя такое.

- Странное имя. Я думал, что Киплинг их выдумывал.

- Это не настоящее имя, – он его потом взял. Настоящего я не знаю. Вообще, он личность довольно загадочная. Шерхан Гей Басса! Европеец, итальянец, кажется… по профессии он – медик, правда с уклоном. Про него много слухов. Много лет доказывает, что необходимо возродить контактные единоборства. Он, кстати, сейчас здесь, в городе…

- Что значит «возродить»? Они что, исчезли?

- Лет сорок назад запретили контактные. Вредно влияют на здоровье.

- А как же милиция, военные?

- Есть много способов дистанционного воздействия. Те же парализаторы, например.

- Стало быть, он – ретроград?

- Я бы не сказала, – в его словах есть резон. Есть люди, которые его поддерживают. Вася, например! Я тоже…

- Значит, кое-где ваши мнения совпадают? Значит, ещё есть шанс найти общий язык.

- Жизнь научила… я в буферной зоне попала в неприятную историю, – меня украли. После как-нибудь расскажу.

- А сейчас?

- Сейчас я отправляюсь в НОК-центр искать твою последнюю надежду… Татьяну, то есть.

- Как ты туда проникнешь? Там далеко не проходной двор.

- Не забивай голову, – проникну. Сейчас я тебе лучше дам что-нибудь из одежды, на всякий случай.

Крис привстала и несколькими глотками допила остывший чай.

Сергей поймал себя на мысли, что не перестаёт ей любоваться. Каждый жест, каждое движение этой женщины не имели ни своего начала, ни логического завершения. Она переливалась из одного положения в другое, иногда быстрее, иногда медленнее, но никогда рывком; и даже тогда, когда она не двигалась, создавалось ощущение, что фантастический, завораживающий танец мягких линий продолжается, и невозможно было отвести взгляд, нельзя было пропустить ни одного драгоценного мгновенья этого дива!

Он, как во сне, прошёл за ней по, непозволительно, по его понятиям, огромной квартире, слушая вполуха и продолжая таращиться на неё со счастливо-идиотской улыбкой. Не нужно быть Вольфом Мессингом, чтобы определить характер мыслей человека с таким выражением лица, а Крис не относилась к категории женщин, требующих поклонения. В конце концов, она вывела его из состояния прострации радикально простым методом. Увесистый, плотный пакет, брошенный не по-женски умелой рукой, Сергей изловил в нескольких миллиметрах от своего носа. Нельзя сказать, чтобы эйфория пропала вовсе, но это всё же помогло преодолеть ему половину пути с небес на землю.

Крис начала с того, что носить комбинезон, хотя и достаточно удобно, но свидетельством высокого вкуса не является. Такая манера одеваться, равно, как и стремление ездить на мотоциклах, стилизованных под кроссовые, есть прерогатива сопливых мальчиков. Это они в силу своей молодости не способны избавиться от комплексов, свойственных их возрасту и пытаются скрыть их под маской вызывающего поведения. Люди нормальные одевают такую одежду в качестве форменной, либо спортивной. Объявив этот приговор, она многозначительно посмотрела на Сергея, – тот сразу начал стягивать с себя комбинезон, глядя на ментора преданными глазами. Полюбовавшись на произведённый эффект и добавив металла в голос, Ёлка перешла к основной части лекции. Воодушевление прибавлялось в ней с каждой минутой и вскоре достигло апогея. Лицо пылало, глаза горели, голос возвысился до фанфарного пафоса. В ходе двадцатиминутной лекции из сумки, принесённой из дневной разведки, явились на свет божий экспонаты, часть из которых («одевай!») были сразу вручены Сергею.

Наконец процесс облачения был закончен. Крис с многозначительностью знатока осмотрела со всех сторон обтянутую тканью фигуру и, пробормотав «ну вроде бы ничего… ладно, пока…», исчезла за входной дверью. В воздухе остался запах духов – странная смесь грозовой свежести и одуряющего аромата сена.

Сергей, силившийся усвоить логику моды ставшего вдруг настоящим далёкого будущего, помотал головой и вздохнул. Единственный определённый вывод, который он сумел сделать из описания стилей и направлений, обрушенный на него Ёлкой, – одевать можно всё, что захочешь и непременно попадёшь в какой-нибудь стиль. Он снял с себя выбранную женщиной одежду, перебрал содержимое сумки… через некоторое время на него из зеркала смотрел загорелый парень в сером мягком костюме и темно-зелёной футболке. Куртка была длинная, достаточно свободная. Во втором пакете, принесённом новым союзником, обнаружился ещё один костюм. «Доспех» – красовалась на защитного цвета ткани надпись. Инструкция обещала защиту от парализаторов и холодного оружия. Появиться в таком наряде в городе, – это всё равно, что на танке среди велосипедистов. Так и не распакованный «доспех» исчез в шкафу.

Оставалась последняя наводка. Во время лекции Крис, дотронувшись рукой до одной из дверок встроенного шкафа, обронила: «…здесь ты сам разберёшься…». Сергей открыл дверцу и оторопел, – перед ним, аккуратно развешанное и расставленное, было оружие. Судя по потёртым рукояткам, – образцы далеко не выставочные, этот вывод подтверждали также многочисленные магазины, обоймы, батареи.

Глава 17

Если хочешь узнать об уровне технического развития общества, – познакомься с его оружием, – нигде люди не проявляют большей изобретательности, как в способах сокращения жизни ближнему. Для Волка это было аксиомой. Он задумчиво брал в руки пистолеты, парализаторы, боевые излучатели… некоторые из них примерял к руке, заряжал, затем снова возвращал на место. Через некоторое время туда же отправился и трофейный парализатор, почти сутки сиротливо провалявшийся на журнальном столике.

«Здесь ты сам разберёшься…» – снова всплыли в памяти слова женщины. Эта фраза продолжала назойливо звучать в мозгу, слова сливались, разрушались, теряя человеческий смысл. Свистящие и шипящие звуки слов становились громче, отчётливей; они вырывались из общего строя, стремились слиться друг с другом, давили всё остальное и вдруг взорвались грозным шипом потревоженной кобры. Сердце стучало в груди тяжёлым молотом; Сергей вдохнул, задержал дыхание и тяжело опустился в кресло. Стоп! Сначала думаем. Стоп. Ничего не произошло. «Ёлка не враг, – так не бывает». Он выдохнул медленно, осторожно… так. «Нужно успокоиться и собраться, – а то, прямо, как барышня!»

«Может, она действительно не понимала?» Волк глянул на дверцу, снабжённую хитрющим замком с личным кодом, системой опознавания и ещё чем-то. Распахнутый настежь арсенал! Нет, это похоже на что угодно, кроме обычного женского легкомыслия. Обстановка в квартире, порядок везде и во всём, говорили, прямо вопили о собранности и аккуратности хозяйки. Может это всё цирк, и он под наблюдением? Зачем она это сделала? Она точно знала, что он этим не воспользуется… тогда зачем?

Сергей встал, прошёлся по комнате. В голове был полный сумбур. Он снял куртку, сделал несколько упражнений, постепенно входя в ритм. Нет, не то… поколдовал немного с музыкальным центром, тот, пискнув, выдал незамысловатую мелодию наигрыша, – совсем другое дело! Тело постепенно разогревалось, появилась какая-то дополнительная энергия. Ему нравилось это, нравилось ощущать своё сильное тело, нравилось вдруг, по случайному сигналу, бросать его вниз или в сторону. Он многое умел в смысле драки, но всегда называл это борьбой. И всё же всё было совсем не так, – арсенал не выходил из головы.

У Ёлки был целый склад. Часть – вообще боевые образцы! Откуда у неё всё это? Может это мафия? Мысли понеслись… Крис – член банды, а капитан Зелёный – догадывается, что его сестра – преступник, но трогательно любит её и разрывается между долгом и… бред какой-то, мелодрама! Нет, объяснение должно быть простым, естественным и логичным.

Сергей прекратил разминку и залез в душ. Голова, казалось, уже распухла от домыслов и версий. Он начинал чувствовать бессилие. Трудно понять людей чужого мира, – другая жизнь, другие условия. Иная логика, возможно, даже эмоции другие.

«Да ну всё это, в конце концов, к чертям собачим, – придёт Ёлка, – сама всё расскажет».

Звонок прозвенел для него неожиданно, без подготовки. Он покидал комнатку, предназначенную для весьма прозаических процедур, и не думал, кажется, ни о чём, кроме совершенства и элегантности сантехники из вышеупомянутой комнатки, когда его вдруг накрыла мысль.

«Мотоцикл! Его наверняка найдут, – его не спрятали, – стоит себе спокойно в гараже под домом… Ёлка! Как она сказала, когда я спросил её о том, как она попадёт в НОК-центр? Что-то вроде «это мои проблемы». Значит, у неё в охране есть знакомые. Так… а если они оповестят об этом Васю? Должны доложить, – особое положение! Кристина в НОК-центре и мотоцикл в гараже! Два и два Вася сложить сумеет. Чёрт!»

Волк подхватил на бегу куртку, «просветил» стену, – на улице никого, только пара случайных прохожих. Зато в небе сразу две пары «Сапсанов». Началось? Он выскользнул из квартиры, пробежал мимо лифта к лестнице, затем сломя голову до нижней площадки. На улице уже шум, команды вполголоса. Сергей свернул в боковой проход. Дверь. Судя по надписям – вход в подвал. На лестнице – шаги, возиться с замком некогда. Волк с разгона врезался в дверь, – что-то лопнуло, отлетело, раздался треск, но полуразрушенная преграда устояла! Сзади, на площадке, – люди. Он не обернулся – так чувствовал!

- Стой!

Волк выпрямился и мгновенно упал. Вовремя! Выстрелили сразу из двух парализаторов. Вокруг посыпались какие-то мелкие осколки, пыль. Он сгруппировался, прыгнул вперёд. Дверь вместе с коробкой провалилась и упала на ступеньки, ведущие вниз. Волк проехал по ней на боку, перевернулся… ещё несколько выстрелов. Темнота наполнилась новой порцией пыли. Справа и слева два боковых прохода. Он, не разгибаясь, прыгнул в правый, перевернулся, под аккомпанемент ругани и топота на входе в подвал прижался к стене. Совсем недалеко, справа, – серый прямоугольник выхода, но сначала…

Вольфу показалось, – он возник прямо из воздуха! Худая, жилистая рука ухватила его за ворот «доспеха», прямо под шлемом… последнее, что он запомнил – серый бетон стены. Следующий за Вольфом «волкодав» с ходу налетел на кулак. Его развернуло в воздухе, и он грохнулся на пол. Впрочем, удара парень не почувствовал, потому, что был без сознания.

Всё. Теперь – назад, в подвал.

В проходе возникла свалка. Вася вклинился в середину, отшвырнул одного, другого, зарычал и без всякого устава заорал:

- Тихо, мать вашу!

Стало действительно тихо. Вася прислушался, покрутил головой… тихо!

Волк бежал ровным, размеренным бегом. Искусственное освещение не было включено, но свет всё же проникал через редкие зарешёченные отверстия. Эти жалкие кванты позволяли рассмотреть тянущиеся вдоль левой стены трубы большого и малого сечения и низкий потолок. Он постоянно боялся врезаться во что-нибудь головой и бежал пригнувшись. Комнаты, коридоры, иногда – залы. Сергей бежал, запоминая повороты, стараясь сохранить общее направление на западную окраину. С юга и с севера к городу примыкали станции регенерации, компрессорные магистрали пневмопутей. К сожалению, он не успел достаточно хорошо изучить схему, но и того, что он знал, было достаточно, чтобы понять, – поймать его в этих катакомбах трудно, но можно. Сейчас Зелёный постарается ограничить зону поиска – перекроет проходы; потом замкнут в кольцо. Всё зависит от скорости, хотя то, что придётся прорываться – это почти точно.

Справа мелькнули отблески. Волк чертыхнулся и свернул налево. Шум голосов метался по коридорам, глох, – определить направление, откуда он исходил, было невозможно. Прямо перед ним сверху ударил луч света, грохот упавшей крышки и почти сразу за этим, – обрушился человек в черном комбинезоне; в одной руке – парализатор, в другой – фонарик. Человек посветил в проход перпендикулярный тому, по которому бежал Волк. Повернуться он уже не успел, – Сергей сбил его, почти не останавливаясь. Фонарик поменял хозяина. Парализатор Сергей не взял, – милиция поголовно обрядилась в «доспехи». Он снова свернул направо. Кольцо, похоже, было прорвано. А может, и нет, а может кольцо – не одно.

Как ни берёг, ни экономил он силы – дыхание становилось тяжёлым. Сергей забрался на трубы под самым потолком высокого, в этом месте, коридора. Помяв в руках почему-то мягкий фонарик, он понял, как его включить и беспорядочно поводил им туда-сюда; выключил. Всё! Направление ребятам в траурных одеждах он дал, – оставалось только ждать.

«Народ – баран…» – подумал Сергей, глядя на пробегающих мимо него милиционеров. Он бесшумно спрыгнул вниз и, мысленно пожелав счастливого пути загонщикам, побежал в противоположном направлении. Про то, что Вася может предусмотреть подобный манёвр, думать не хотелось. Слева появился коридор, тот самый, – с люком. Сейчас на фоне света чётко выделялись две фигуры. Беглеца они пока не видели, – он был в тени, но через несколько секунд они дойдут до развилки и непременно посветят в обе стороны… Сергей рванул вперёд. Коридор был длинным, – метров сто без боковых ответвлений. Он не пробежал и нескольких метров, когда на другом конце коридора появилось нечто похожее на тумбочку с колёсами. Волк похолодел, – влип! Но тумбочка оказалась всего лишь роботом, обслуживающим системы. Он катился навстречу, одинаково безразличный и к беглецу, и к преследователям. Слесарь остановился и, выдвинув хитрого вида штуковину, принялся водить ею вдоль трубы. Высота труженика была метра полтора; перепрыгнуть можно, но как сделать это тихо? Тумбочка спрятала свой инструмент, но тут же выдвинула другой, – на этот раз она обхватила трубу муфтой, она закрутилась и катакомбы наполнились воем и шумом. Прыжок, переворот! Сергей развил максимальную скорость. Ещё немного… поворот… всё! Стену лизнул луч фонаря.

«Поздно! Сегодня мой день!» - Ещё двое преследователей отправятся к эскулапам.

Ещё некоторое время он бегал по коридорам, постоянно натыкаясь на преследователей, и чудом оставаясь незамеченным. Вырвался! Но в ту же секунду понял, что потерял направление. Его это не очень расстроило, – всё равно он не знал, куда направиться. Ёлка наверняка была «на мушке»; Таня, Вил, Вова были в НОК-центре, а туда точно не прорваться. Волк продолжал кружить по коридорам, хотя и понимал – дурь… Хорошо бы добраться до особняка Тора… Вряд ли его там ждут.

Глава 18

Человек возник перед ним, как привидение, выскользнув из бокового прохода. Волк насторожился, – что-то было в этом парне. Он, похоже, также не ожидал в этом месте прохожих. На нём не было чёрной формы, но и на слесаря он был не похож. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Незнакомец не выдержал первым:

- В твоём положении лучше сдаться, – он сделал несколько шагов в сторону Волка, – район блокирован, рассчитывать тебе не на что…

«Так вот он какой, – Шерхан Гей Басса. А Ёлка его точно описала.» – Волк усмехнулся уголками губ.

Он шагнул навстречу противнику, не спеша снял куртку, бросил её в сторону. Если бы Шерхан не произнёс этих слов, или сказал бы их как-то иначе, или хотя бы просто поздоровался сначала, – возможно всё было бы иначе… Но! Слово было брошено и вот уже покачивается на железке куртка, как перчатка – вызов на бой, и не повернуть назад. Эх, люди! Почему вы такие? Вот сильный, красивый человек стоит и проверяет скольжение, ткнув носками туфель в бетонный пол и крутит ногой, будто сигарету тушит, и смотрит исподлобья чёрными блестящими глазами на другого, тоже сильного и красивого, и выбирает место для удара. И ударит, ведь! Неужто не дрогнет в нём ничего, когда почувствует он, как мнётся, как страдает под его кулаком человеческое тело? Чужое? Да, нет же! Такое же, – своё, стало быть! Нет, не изменить, не исправить, не остановить. Две силы, две воли, два взгляда – тяжёлые, гневные. Кажется, – сойдутся, – искры посыпятся!

Шерхан двигался легко и непринуждённо. Волк лишь поворачивался за ним, экономно переваливаясь с ноги на ногу. Ноги, слегка согнутые в коленях, слегка наклонённый вперёд торс, вяло сжатые кулаки, спокойное лицо. Неподвижным он тоже не был, – плавное покачивание, лёгкие движения руками, без напряжения, без порыва. Весь на виду! Шерхан был слегка озадачен, – так нельзя бороться, что он делает? Но ведь – боец, – это видно.

Сергей ждал первого удара, готовился к нему, но всё же едва не пропустил! Противник, несмотря на промах, не «провалился», не ослаб, – удары пошли очередью, сильные, резкие. Это было похоже на жуткую, смертельную мельницу. Моментами кулаки со свистом распарывали воздух, но… и только! Волк уходил, ускользал от ударов. Пару раз его задели, но лишь вскользь, – должного впечатления не произвело. Сам он, при этом, не мог нанести ни одного удара, – быстрота движений противника была хорошей защитой, по сути, он ни разу толком не раскрылся. Бой обещал быть долгим. Бойцы кружили, делали обманные движения, меняли тактику, сторожили друг друга. Лицо Шерхана заливала кровь из рассечённой брови, Волк стал тяжелее двигаться, припадая на онемевшую правую ногу, у обоих под одеждой наливались, темнели синяки. Потери были, – не было удара! Приёмы наталкивались на контрприёмы, удары, – на блоки. Оба знали, – конец близок! Оба не знали, – какой конец?

Сторонний наблюдатель, если бы он был, не понял бы, что произошло, как не понял этого «последний из могикан», лучший боец цивилизованной зоны, просто загадочная личность с выдуманным именем Шерхан Гей Басса. Просто он наносил добивающий удар по беспомощно согнувшейся после серии ударов телу Волка, но вместо этого его ноги вдруг странно оказались впереди головы, и он с ускорением, превышающим нормальное, вдруг грохнулся плашмя спиной о бетон.

Победитель, хрипло дыша, покачнулся, сделал несколько шагов назад и тяжело опустился на пол. Его голова повисла… он поморщился, что-то шепча пересохшими губами. Наконец выпрямился, всё ещё не поднимаясь с колен, взгляд просветлел, остановившись на раскинувшейся на полу фигуре. Стиснув зубы, и едва подавив стон, Сергей встал и подошёл, покачиваясь, к поверженному сопернику. После беглого осмотра он определил, что пациент скорее жив, чем мёртв. Второй вывод, который он сделал, глядя в осоловелые глаза приходящего в себя Шерхана, что лучшее, что он может предпринять, – вызвать медиков.

Волк доковылял до чужой куртки, нажал кнопку вызова:

- Сергей Волк вызывает капитана Зелёного…

Сигнал с телефона, подхваченный ретрансляторами, кодированный, раскодированный, преобразованный, расшифрованный вычленил из миллионов абонентов одного единственного и пробудил на форменном комбинезоне Василия Зелёного сигнал вызова по общей линии…

Глава 19

- Ёлка! Сколько лет, сколько зим! – Вил улыбался во все тридцать два зуба, по его лицу было видно, что будь у него зубов в два раза больше, он и их бы высушил.

Крис отстранилась от приглашающего жеста:

- Нет, Вил, я на минутку. Мне, собственно Таня нужна.

- Таня? А почему у меня?

- Да не почему, – просто ты ближе живёшь.

Вил удивился, почему Кристина не воспользовалась связью, но, посмотрев на девушку, решил промолчать об этом.

- У нас тут неприятности…

- Слышала, – лаборант пропал, Тор погиб. Я на похоронах была.

- Да… а нам вот с Вовой не удалось…

- Знаю, – особая группа. Таня тоже?

- Таня? Да, она не входит в группу, но её привлекли. А откуда ты…

- Вил, не тяни, – мне очень нужно. Просто скажи мне, где она?

Крис посмотрела на Вила тем взглядом, который называют «в упор».

- Она в особняке Майка, но…

Крис повернулась и быстро зашагала к посадочной площадке. Там красовался её личный скор. Вил задумчиво смотрел, как стройная фигурка поравнялась с машиной, – зрелище было своеобразное. Дело в том, что скор не был обычной моделью, как у простых смертных; он не был похож даже на милицейские «Сапсаны», – это был настоящий скутер и даже со снятым вооружением и в «дамской» бело-золотой раскраске он не потерял вида грозной боевой машины. Скор был предметом тайной зависти не только двадцатилетних мальчишек, но и людей более солидного возраста и положения в обществе. Даже такой уважаемый инженер, как Вил Чернородненко не раз вздыхал втихомолку, глядя на бело-золотую молнию в небе. Вслух, разумеется, он отечески посмеивался над своими более непосредственными коллегами.

Бело-золотое чудо, между тем, мелькало в воздухе нечасто. Её хозяйка, получившая в подарок от командования буферной зоны непродаваемую машину, редко ей пользовалась. То же, что она полетела на ней на такую короткую дистанцию, было вообще «из ряда вон». Кроме того, странный способ поиска человека, короче, было над чем призадуматься Вилу Чернородненко.

Скутер, грозно рыкнув и подняв облако водяной пыли, прянул вверх едва ли не раньше, чем захлопнулся прозрачный бронепластовый блистер. Последний раз машина, свалившись на крыло, продемонстрировала полулежащую в пилотском кресле хрупкую фигурку и, разрывая мелкую сетку дождя, вклинилась в узкий просвет между лесом и низкими густыми тучами. Вил откинул назад намокшие волосы и пошёл к дому, так и не решив задачу, – и куда она на ночь глядя?.. Да ещё в ручном режиме…

Расстояние для скора было смешным, но она не гасила скорости до того момента, пока впереди, за деревьями, не мелькнула крыша особняка. Резкий реверс, с перегрузками, при такой энергетике она могла позволить себе эту роскошь; вертикальный спуск, больше похожий на падение, демпфер. Быстрыми привычными движениями она отстегнула анатомическое крепление жилетного типа и выпрыгнула из машины. Настроение было странным. Несмотря на внутренние борения, она уже поняла, что её отношение к пришельцу гораздо сильнее, чем обычное «мне этот парень нравиться», может из-за того, из буферной зоны, с которым она так и не доспорила. Кто был он ей? Сначала – враг, потом – пациент… нет, он был слишком силён и свиреп. Он был преступник! Но почему она не смогла удержаться от слёз, когда узнала о его смерти? И вот теперь перед ней вдруг оказался очень похожий даже внешне, тоже сильный и бесшабашно смелый, но и другой… рыцарь из сказки. Ему достанется то, что должен был получить тот, – ушедший. Достанется, – а возьмёт ли? Она вспомнила Таню: длинные стройные ноги, полудетская улыбка, способная растопить айсберг, пушистые ресницы. Подруга-одноклассница. Она – память о детстве и юности, – живой талисман. «Я люблю её… и, боже, как я её сейчас ненавижу!»

Слёзы смешались с дождём. Она шла, глядя на входную дверь так, словно хотела разглядеть сквозь неё Таню. Прожигать дверь взглядом не пришлось, – она отварилась сама и на пороге появилась, одетая в умопомрачительный сарафан, ослепительно красивая – Татьяна. Она смеялась и махала рукой.

- Ёлка! Быстрей, быстрей, – промокнешь.

Крис посмотрела на Татьяну – наваждение отступило. Она махнула рукой и невольно улыбнулась в ответ, а через секунду она уже бежала, перепрыгивая пузырящиеся лужи. Подруги чмокнули друг друга в губки. Татьяна трогала пальцами мокрую, прилипшую к телу, блузку Ёлки, по-кошачьи встряхивала руками, смеялась и тарахтела без умолку:

- Скорей снимай с себя всё, я поищу тут для тебя какой-нибудь халат. К Майку внучка приезжала, – наверняка что-нибудь есть. Как ты узнала, что я здесь? А я слышу шум да гром, ну, думаю, так садятся только два человека, – ты, да ещё Вова. Где ты пропадала? И почему не позвонила, что приедешь? У меня сейчас работы невпроворот… тут такие дела творятся, но я тебе рассказать ничего не могу… О-о! Мальчики минут двадцать как ушли, – они бы оценили!

Татьяна смотрела, как голая Кристина, наклонившись на бок, сушила феном промокшие волосы. В ответ на последнюю фразу Ёлка показала ей кулак и обе рассмеялись.

- Нет, Ёлка, я серьёзно, – ты всё хорошеешь и хорошеешь! Слушай, но мне работать надо!

- Слушать будешь ты. Я к тебе не просто так и можешь, кстати, рассказывать всё, – я тоже в деле.

- Ты? Тебя Вова с Вилом привлекли?

- Нет.

- А кто? Неужели Кудринка? Не Вася же…

Крис молча протянула Татьяне кассету с портретом молодого улыбающегося Майка Тора. Та протянула, было, руку, но вдруг замерла и испуганно посмотрела на подругу.

- Откуда у тебя это? – Она взяла в руки цилиндрик, посмотрела на него, будто, не веря своим глазам, – так ты всё знаешь… он, что, у тебя?

Крис молча кивнула головой. Впрочем, этого можно было и не делать, – Татьяна задала вопрос на автопилоте. Сейчас она сидела на кончике кресла, держа кассету, как цветочек и глядя прямо перед собой. Её лицо стало строгим, даже напряжённым. Наконец, она медленно перевела взгляд на Кристину:

- Дела-а… Расскажешь потом. У меня тоже есть кое-что. Это, похоже, имеет отношение к смерти Тора. Нашла случайно, когда ребята ушли. Пойдём, – это в кабинете.

Кристина вошла в кабинет. Она была уже в особняке Майка Тора, когда была студенткой, но в кабинет попала впервые и поэтому невольно огляделась. Смотреть было особенно не на что. Старинный стол, на нём – компьютер, наверное, ровесник стола, полки с древними кассетами и ещё более древними книгами, многочисленные фотографии на стенах, многие ещё с плоским изображением, возле одной из стен, – подставка со старинной аппаратурой. В общем, – музей. Даже меч, висевший на стене рядом с фотографиями, не выглядел чужеродным элементом. Она не любила музеи, – они напоминали ей кладбища.

- Вот.

Крис взяла протянутый ей прозрачный пластиковый пакет. На пакете не было обычной герметичной застёжки, – он был просто запаян. Таким способом пользовались в начале века. Крис покрутила в руках пакет. Ещё одна реликвия, – ну и что? Она вопросительно уставилась на Татьяну.

- Вот, вот. И Васины ребята также подумали. Это лабораторный журнал.

- Всё равно непонятно.

- Ты посмотри внимательно, – это журнал из Американской лаборатории Бонзая! Ты не помнишь этих разговоров про Келлета и Тора?

- Ты имеешь в виду энерген, прототип энергопластов? Вопрос о приоритете… помню, конечно, но Бонзай сам ничего никогда не говорил.

- Поставь себя на его место. Ты же психолог.

- Значит это, что – доказательство?

- Точнее, это – улика!

- А как это сюда попало? Почему ты считаешь…

- Вместе с посетителем, который приходил к Майку тем вечером, когда лаборатория взорвалась. Он, собственно, и приходил для того, чтобы тетрадь отдать. Есть ещё внешний пакет с магнитной биркой.

- Бирка? Он, что, – из буферной зоны?

- Почти! Из Мексики.

- Да, прямо детектив. Но это ничего не доказывает. Нужно хотя бы посмотреть, что там есть… в этом журнале.

- Докажет. Всё посмотрим. Мы подсунем информацию Майку и посмотрим, какая будет реакция.

- А как это будет выглядеть с юридической точки зрения? Всё же кассета – не человек. Кроме того, подобного рода эксперименты лучше проводить при большом стечении зрителей; я имею в виду всю группу… и Сергея.

- С этим делом ничего не получиться, – Вася его сразу арестует.

- Не арестует. Если мы с тобой немного поработаем, – не арестует. Мы сможем доказать, что претензии милиции не обоснованы.

- Сомневаюсь.

- И зря. Ты – хороший специалист. К твоему мнению прислушаются, кроме того, мой авторитет тоже не на последнем месте. В конце концов, крови жаждет только мой братец. Если ему мозги вправить…

- Брось! Вася упрям, он член группы, а твой авторитет, он, знаешь, весьма… – Таня замялась.

- Скандальный… ты это хотела сказать?

- Спорный! Я это хотела сказать. У тебя очень много противников. Пойми меня правильно, такая защита, как ты, для Сергея может стать компроматом. А если мы вдвоём выступим, то может получиться ещё хуже. Пойми, если мы сейчас соберём группу вместе с Сергеем, – ситуация качественно изменится. Соберётся целый симпозиум со специалистами всех мастей, со всеми вытекающими последствиями, включая прессу. Всё выльется в грандиозный скандал с непредсказуемыми последствиями. Не будем суетиться, а лучше поговорим с самим Сергеем. – Татьяна вдруг осеклась, натолкнувшись на странный взгляд подруги, – ты чего, я просто предлагаю.

- Слушай, что у тебя с ним?

- Ты чего, Ёлка? Что у меня может быть с ним?

- Не крути…

- Да не кручу я! Я с ним всего часа полтора поговорила.

- За полтора часа можно много до чего договориться.

- Дура!

Ёлка вздохнула и как-то неожиданно сникла.

Это был подходящий момент по разумению Татьяны. Она осторожно взглянула на подругу:

- Так ты расскажешь, может, про… кассету.

- Конечно… расскажу. Ну, в общем я тогда целый день просидела над статьёй… Устала. Настроение… ну, ты понимаешь. То есть вообще, хоть вой, хоть плачь. Не знаю, прям.

- Ты про этого своего… из Буферной Зоны?

- Ну да, в общем… да и вообще всё как-то… сижу такая вся… одна. Посмотрела «Информатора». Там про эксперимент, про пришельца какая-то мура. Я тогда так подумала. Я выключила… Надо позвонить кому-нибудь, думаю. Позвонила Лайме. Та чем-то занята… и сразу про свои эти игры с Вовой.

- Ой, у неё это пунктик. Ну там действительно всё так сложно. Я прямо не знаю. Она даже меня как-то просила посодействовать, как-то поговорить с Вовой что ли, представляешь? А я ему что скажу? Вова тоже хорош. Пудрит мозги девчонке… ой, ну ладно, я тебя перебила. И что?

- Да, вот… ещё она тоже что-то про пришельца обмолвилась. Мол, тут проблемы. В общем я разговор скомкала, отключилась. Я ещё подумала, что и эта – про пришельца. Значит и вправду что-то случилось. Даже пожалела, что связь оборвала, но ведь она всё равно бы про Вову начала бы говорить. Ну, позвонила брату. Ну ты знаешь, он сейчас в милиции.

- Да, теперь знаю. Теперь его, по-моему, все уже знают. Ну?

- Ну, Вася тоже весь в делах… «Извини, сестричка, у меня операция…» Если бы я тогда знала, что за операция. Ну вот что делать? Решила всё-таки тебе позвонить.

- Ой, Ёлка, ну прости, но тогда, действительно всё так было… я отчёт пыталась хоть какой-никакой составить.

- Да, ничего, нормально. Я, в принципе, так и думала, что ты точно будешь занята по самые уши, если пришелец. Я так, на всякий случай. Между прочим, это ты мне сказала, чтобы я нашла себе кого-нибудь… не кисни, развейся, мол…

- Ну вот тебе и «здрасти…» - я виновата…

- Ой, да никто не виноват ни в чём. Просто так случилось… как случилось. Я решила. Действительно, уже к вечеру дело, схожу в клуб, может встречу кого. Вот… одела свой любимый комбинезончик. Ну, тот, ты знаешь.

- Ну, да, тот самый…

- Да, его… пошла, значит. В клубе тоже тоска какая-то. Скукотища. Там всякие стали мужики сразу липнуть, танцы… всё не то. В общем сбежала я оттуда. Дай думаю хоть на выставку схожу. Там выставка у нас с электроникой. Это недалеко от клуба. Я кар отпустила и пошла пешком. Иду, уже подхожу к этому дому, смотрю прямо возле дверей этот парень. Он сразу в глаза бросился. Он стоит такой весь, мотоцикл кроссовый у него, и вид у него был такой… Я сразу поняла, что это он и есть.

- Какой вид?

- Ну такой… растерянный какой-то. И сам он выглядел… очень необычно. Я так и подумала…

- Как, необычно?

- Ну… загорелый такой, жилистый… высокий.

- Может фермер…

- Ага, на кроссовом мотоцикле.

- Спортсмен. Альпинист.

- Да, нет, не то всё… Ну ты же его сама видела, что ты говоришь?

- Ну, да, заметная личность. Так сразу… мимо не пройдёшь. Ну и чё дальше? Надо было сразу брату позвонить. Ты же уже слышала про пришельца, про аварию. Тут, даже, если ошиблась бы, то всё равно нужно было … ой. Ну ты, прям, как всегда. Ни дня без приключений.

- Так. Мне рассказывать или как? Вот. Чего звонить-то? И что я ему скажу? В общем… я подошла и … ну… я его пригласила к себе.

Татьяна разинула рот:

- Как? Вот так просто… к себе?

Ёлка на секунду ощетинилась:

- Да, вот так сразу. Сама же посоветовала развеяться. Следовала мудрому совету. Ты слушать будешь или меня воспитывать?

- Да, нет, говори, конечно. Нет, Ёлка, ну ты вообще. Я тебе иногда так завидую. Вот так раз… А он что?

- Согласился. У него вообще вид такой был. Смотрит так. Да. В общем сели на его мотоцикл и поехали… Я, собственно, сама была, как в тумане каком-то. Я вообще ни о чём таком даже не думала вообще. Просто он был какой-то… комбинезон потрёпанный, мотоцикл в пыли. Там стоечка такая есть… погнутая. Растрёпанный… Я не знаю… просто я что-то почувствовала. Я ему нужна. А утром я нашла у него парализатор и кассету. Кассету я ему не отдала.

Ёлка сидела, непохожая сама на себя, неестественно прямая, теребя в руках кончик пояска халата. Вид у неё был такой жалкий, что Таня чуть не разревелась. Ещё бы! Несгибаемая, непрошибаемая Ёлка, – влюбилась? Её называли кошкой, которая ходила сама по себе. И вот, – такая любовь!

- Ну что ты? Ну что ты, Ёлочка? Все живы, ничего страшного пока не произошло. Выкрутимся как-нибудь.

Татьяна ещё что-то говорила, ласковое, успокаивающее. В таких случаях не важно, что именно говорить; важнее, – кто говорит и как. Наконец, Кристина оставила в покое поясок халата, вздохнула и посмотрела на Татьяну с грустной и немного виноватой улыбкой:

- Танька, – я с ума сойду… Ладно, давай свои доказательства. Я пока ничего не понимаю. То есть, я понимаю так, что эта тетрадка как-то «убила» Тора. Вроде эмоционального срыва. То есть – самоубийство?

- Пойдём, поработаем. Я, как эту тетрадку увидела, прямо ошарашенная стала. Всё сразу встало на свои места. Сама всё увидишь. Кстати, ты не рассказала, как ты… ну это… с Сергеем… дальше познакомилась. По времени… я что-то не понимаю.

- Потом. Работаем.

Глава 20

Несмотря на различные взгляды, вместе у них получалось очень неплохо. Решили, что о кассете и журнале Вилу с Вовой они расскажут завтра, с утра. Пока те обсудят, пока доложат Кудринке, пройдёт довольно много времени. Татьяна успеет встретиться с Сергеем. Единственное, что несколько омрачало дело, – это секретарь Тора. На кабинет его деятельность не распространялась, но едва они появились в холле, он принялся занудно бубнить о перегрузке, о здоровье и всё время порывался включить успокаивающую музыку, магниторезонаторы и прочее… они не знали кодовой фразы отключения секретаря. Выход был только один, – кассета с личностью самого хозяина. Через несколько минут Татьяна смогла произнести совершенно глупую условную фразу отключения секретаря:

- Сёма, исчезни.

Секретарь, наконец, умолк, и дело пошло веселее. Кристина закончила ввод информации и уже хотела взяться за Танин «трактат», но в последний момент, повинуясь легендарной женской интуиции, решила поговорить со своей квартирой. Она не была, разумеется, настолько легкомысленной, чтобы вызвать Волка, но поговорить с секретарём она могла.

- Секретарь. Как гость?

Автомат пискнул, идентифицируя голос, и переводя не совсем понятный вопрос, затем бесстрастно заявил:

- Гость покинул квартиру.

- Как покинул?.. – машинально проговорила Кристина враз севшим голосом.

- Быстро, – поколебавшись, ответил секретарь, потом добавил, – через дверь.

Ответ выглядел, как издевательство, но ей некогда было корректировать аналоговые связи компьютера. Бледная, с расширенными глазами она подошла к Татьяне и, глядя куда-то в стену, деревянным голосом сказала:

- Таня, планы меняются. Сергей исчез. Сейчас связываемся с ребятами, вытаскиваем их из постелей, пусть едут сюда. Расскажешь им всё! Найдите Кудринку. Я тебе позвоню. До моего звонка ничего не предпринимайте. Впрочем, если сможете – помешайте Василию.

Она посмотрела на свою блузку с пришпиленным к ней телефоном в виде брошки, как будто впервые увидела, потом отшвырнула её в сторону и, как была, – с распущенными волосами, в коротком купальном халатике и босиком, побежала к посадочной площадке. Через несколько секунд бело-золотой скутер, даже не взревев, а грозно рыкнув, поднял свою хозяйку в воздух. Татьяна только успела заметить витиеватую молнию, скользнувшую по корпусу в кормовой части, услышала шум вспоротого воздуха, и всё стихло, будто и не было ни стремительной амазонки, ни её зверообразной машины.

Первым импульсом Крис было, проигнорировав все правила, на ручном режиме рвануть до дома, но потом, уже падая в пилотское кресло, она одумалась и дисциплинированно заняла свой коридор. Полётное время она посвятила аутотренингу и на крышу дома выбралась уже настолько уравновешенная женщина, что она сумела сообразить, что одета несколько своеобразно, но всё же не настолько уравновешенная, чтобы пойти и переодеться. Она вошла в скоростной лифт твёрдым, размеренным шагом, спокойно нажала кнопку с цифрой один. Не спеша закрылась дверь, мягко тронулась кабина… Крис с тоской подумала о том, что в казарме у них стояли специальные лифты, – десантные. Они обрывались вниз так, что внутренности прилипали к горлу, а затем тормозили так, что голова оказывалась на месте внутренностей. Психологическая подготовка пошла к чертям, и лифт выпустил на площадку первогоэтажа взбешённую фурию.

Первое, что увидела фурия – сиротливо зиявший проём на месте входа в подвал с жалкими остатками крепления дверной коробки. Крис выскочила на улицу. У подъезда стояли три патрульные машины; возле одной из них прямо на дороге сидел Вольф и прижимал к вискам два кубика магниторезонатора. Выражение его лица в точности соответствовало герою известной картины «Мученичество святого Себастьяна».

- Вольф! – Крис упала на колени и уцепилась за доспех двумя руками, – Вольф! Где Сергей? Что с ним? И где капитан?

Ответом был жалобный стон, выражение страдания на лице усилилось. Крис встряхнула сержанта, – помогло:

- Смылся… О-о!

- Кто смылся?

- Кто… Сергей смылся, пришелец… Вася здесь где-то, – Вольф, наконец, приоткрыл обведённые тёмным глаза, – Он же к тебе пошёл. Стой. А ты откуда знаешь?

- Ничего лучше не придумали, кроме стрельбы из инфразвуковой пушки? Ещё бы на танке приехали!

- Какой танк? Какая пушка?

- Дверь в подвал чем открывали? – заорала Крис.

- Он её сам высадил… плечом, безо всякой пушки… пушка! Он сам, как танк… господи, как мне… стой, Ёлка! А ты откуда…

Крис уже не слушала. Последние слова Вольфа догнали её возле лифта. Снова длинная поездка, – теперь наверх; снова целый ураган страстей. Правда, теперь в урагане мелькнул маленький лучик, – он вышиб плечом металлопластовую герметичную дверь! Так, наверное, чувствовали себя, – беспокойство и гордость вперемешку, – женщины в каменном веке: мой мужчина победил медведя! Лучик сверкнул и погас, – не время и не место!

Вася стоял возле оружейного шкафчика, левой рукой прижимая к уху шлем. Правой он, довольно неуклюже, вставлял магазин в автомат. Сейчас это был автомат Кристины, но дома у него был точно такой же. И автомат, и его хозяин были известны в буферной зоне и там они были на своём месте, но здесь, в краю более ста лет не видевшем войны, они выглядели вызывающе, нелепо, просто мерзко! Крис передёрнуло от этого зрелища и… испугало. Она двигалась к стоящему к ней спиной капитану медленно, с явным усилием переставляя онемевшие ноги. Его голос звенел в ушах, смысл слов проходил мимо сознания. Это был набор команд, бессмысленных и диких в мирное время. Они вызывали почти физическую боль, и разум едва вспомнив их значение, отвергал их, как что-то противоестественное… «охват», «пост»… и это всё против него! Такого нежного, такого сильного и… слабого в то же время. Благородство всегда беззащитно! Всё против Сергея Волка! А ведь он просит только об одном, – «…я не хочу бегать»! Неужели Василий его не понимает, – они ведь так похожи!

Словно выстрел прозвучало последнее слово капитана:

- Действуй!

Вася бросил шлем на полку и, наконец, вогнал магазин в гнездо. Крис не обладала талантами Волка в части бесшумного передвижения, а нервы капитана были, что называется на пределе. Мгновенный разворот. Ствол направлен прямо в лоб! Чуть выше мушки – холодные глаза… всего доли секунды. Лицо Васи стало удивлённо-растерянным.

- Крис?

- Ну, что же ты? – Глаза Ёлки подозрительно заблестели, голос вздрогнул, – стреляй! Ты же хотел стрелять? Всё правильно, зачем думать? Зачем разбираться? Проще взять автомат… ты всё знаешь, всё решил. Осталось только нажать на курок. Ты ведь так хорошо стреляешь! Тем более, что твоя мишень даже не вооружена…

- Но…

- Молчать! Таким, как ты место в буферной зоне. Там ты в два счёта сколотишь себе банду!

Крис наступала на капитана, вколачивая фразы, как гвозди. Вася невольно пятился, испуганно глядя на взбешённую сестру круглыми глазами и выставив вперёд согнутую в локте руку, словно защищаясь.

- Ёлка прекрати! Ты что несёшь? Боекомплект травматический. – Капитан, наконец, остановился.

- Я несу? – Крис вырвала автомат, коротко размахнувшись, влепила Васе пощёчину и… расплакалась, точнее разревелась.

Вася, уже собравший было силы и аргументы для гневной отповеди совершенно неуправляемому ребёнку, каким он, по привычке считал сестру, снова растерялся. Это случалось с ним всегда, когда ему приходилось видеть её слёзы. После окончания кризиса твёрдости духа он всякий раз твёрдо обещал себе, что это было в последний раз, но ни разу не сдержал обещания. В ту самую секунду, когда он страшным усилием заставлял себя посмотреть на покрасневшие глаза и нос Ёлки, внутри что-то срабатывало и нервы, не уступающие по прочности силиконовым канатам, вдруг, теряли свои выдающиеся качества, превращаясь в ватные пряди. Тогда в груди у него появлялось мягкое и пушистое, что успокаивало дыхание, расслабляло мышцы. Руки начинали ему мешать, и хотелось провалиться куда-нибудь в тартарары, лишь бы не видеть этого душераздирающего зрелища.

Вася, проклиная судьбу за очередное испытание и благодаря её за то, что подчинённые не видят его слабости, потоптался на месте, потом с опаской освободил левую руку Ёлки от оружия. Положив автомат на столик он, сурово нахмурившись, подошёл к сестре и осторожно обнял её за плечи... попытался обнять. Крис оттолкнула его руки, и звенящий голос перекрыл вялые междометия капитана.

- Убери свои руки! Не дотрагивайся до меня.

- Да не собирается его никто убивать! – удалось, наконец, вставить капитану.

- Вы его уже убиваете! Ты начал делать это с того самого момента, как только попытался его арестовать по совершенно надуманному обвинению. Не возражай, – я знаю твои аргументы! Не важно, откуда. Презумпция невиновности… ты забыл про неё. Невиновность… доказательство невиновности вытекает из простейшей альтернативной мотивации. Ты притянул факты за уши. Это не доказательства, – это банальный предположительный ряд. То, что ты сделал, – просто результат низкого профессионализма. Ты зациклился на стандартах преступных кругов буферной зоны, а время Волка – совершенно другое, – Крис на секунду прервалась, села в кресло, стряхнула со столика автомат, – Я видела Вольфа; то, что с ним произошло, – на твоей совести. Волк действует исходя из своих представлений о законности, нравственности, справедливости, наконец! Эти законы отличаются от современных, но это не значит, что они хуже… ниже наших. Просто другие… И он защищается! Он находится в состоянии постоянного стресса. Сначала переход, потом авария, потом смерть Майка Тора. Теперь ты. Вы что, хотите его добить? Ты считаешь, что ему мало досталось? Ты себя на его место пытался поставить? Что ты творишь?

Зелёный смотрел в сторону и молчал. Она тоже замолчала, осторожно, нервными движениями пальцев стряхивая невысохшие слезинки с уголков глаз и украдкой поглядывая на брата. Тот застыл в немного нелепой позе, словно оцепенел, потом задумчиво произнёс, будто самому себе:

- Сергей Шерхану морду набил. Его к РИМу увезли.

- Салох с ним был? – Осторожно спросила Крис.

- Нет, он в НОК-центре, вместе с Иваном и Кудринкой.

- Шерхан ведь не свидетель – он что здесь делает? И что, за Иван?

- Прибыл вместе с Тором, с теми же полномочиями. Кудринка не знал ничего, – Шерхана назначили уже вдогонку… А Иван. Иван Шауш из Форт Нокса. Его Кудринка сосватал. Откуда ты всё знаешь? Как Волк вообще оказался у твоего дома?

- Потом расскажу. Сейчас ты должен прекратить операцию. Если тебе недостаточно моих слов, – свяжись с Таней. У неё есть важная информация для следствия. Сергея я сама верну, только обеспечь мне эфир.

Вася взял шлем, покрутил его в руках.

- Эфир тебе не поможет, – Сергей старательно освобождается от любой электроники. С ним нельзя связаться, его нельзя запеленговать. Ему нужно отдать должное – всё время на шаг впереди нас. И он заставляет играть по его правилам. И мы мало что можем ему противопоставить. Да… Я, кажется, знаю, где его искать. Понимаешь… я сказал, вот, тебе, что Сергей Шерхана покалечил; так вот… – он помолчал, словно собираясь с мыслями. – Это, разумеется, факт интересный, учитывая таланты Шерхана, но есть ещё один факт, интереснее первого. Сергей нарвался на Шерхана случайно и, по словам самого Шерхана, боя избежать не мог. Так. А вот после боя он, вдруг выходит в эфир, да ещё на общей волне, – то есть, он раскрывает своё инкогнито, которого с таким трудом, прямо чудом, добился! Понимаешь? И, ведь, даже нельзя сказать, что его противник был при смерти, – ничего серьезного. И тем не менее… Вот я и подумал…

- А не дурак ли я? – Закончила за него Крис, – правильно, – дурак! Теперь исправляй.

- Не суетись, Ёлка. Он, кстати, как появился, так и исчез. И мы не понимаем, как он это сделал… он действует всякий раз нелогично как-то. Ну ладно. Сейчас я его всё равно не достану. Я, кажется, знаю, где он будет, но раньше утра он туда не доберётся, при всей своей лошадиной выносливости. Как это не прискорбно – потерпим ещё… Рассказывай!

- Ну и где?

- Заячья петля…

- Какая ещё петля?

- Подожди. Возможно это всё – ерунда.

- Отлично. Человек в диком стрессе, а для тебя это ерунда.

- Да не могу я сейчас с ним связаться, сколько тебе объяснять? Это не мы его ведём, а он нас… за нос водит. Светится он только, когда сам принимает такое решение. Ему всё равно нужна какая-то опора для того, чтобы доказать свою невиновность. А «своих» людей у него – на одной руке пальцев хватит… Вова, Вил, Татьяна… теперь вот выясняется, что ты ещё… непонятно откуда взялась. Ты будешь говорить, в конце концов?

Глава 21

Муха была не большая и не маленькая, так, – середнячок. Мохнатенькое тельце, жёсткие крылышки, вертлявая головка, – серенький представитель своего мушиного племени. Она доверчиво устроилась на рукаве у Волка и деловито приводила в порядок свой фасад. Сергей смотрел на муху почти с нежностью. Вот, наконец, и нашлось в этом мире существо, которое отнеслось к пришельцу вполне лояльно. Хотя среди людей тоже есть такие индивидуумы, но разве про них можно сказать об этом с уверенностью? Чужая душа – потёмки. Двести с гаком лет, прошедшие со дня появления на свет Серёжи Волка, не изменили человечество. В людях так и не получила распространения такая банальность, как доверие к другим людям. Видимо и другие, более опасные грехи свои, человечество, по-прежнему тащит с собой, страдая от этого ненужного и опасного груза, но всё же, не находя в себе сил расстаться с наследием предков. Что ж, возможно именно агрессивность, недоверие к чужакам, стремление сбиться в маленькие, рахитичные группки помогли людям выжить в этом родном и в то же время враждебном мире. Группки формировались по родственному принципу, потом по национальному, по интересам и прочая, прочая. Там, внутри узкого кружка есть и любовь, и уважение, и доверие… даже самоотверженность, но попробуй приблизиться к группке и её любящие, доверчивые представители бросаются на защиту своего мирка, самоотверженно бросаются, – такие же люди, как и ты! Ты защищаешься, ты говоришь, что свой, но группка видит в этом твою агрессивность, не замечая своей. И, вот, уже и конфликт, за ним – драка, а там и до оружия недалеко. Где путь? Где ключик? Нет, не к человеку, к человеку подойти, если он один, просто, – он тоже ищет свой мирок; где ключик, который откроет путь в группку?

Носители такого ключа существовали всегда. Это были люди сильные и талантливые! Их замечали, ими восхищались, им молились даже! Кому после смерти, некоторым ещё при жизни. Наверное, не зря молились… но те, другие, проникая в группку, часто разрушали её, создавая взамен свой мирок. У Сергея другая задача, – он, другой, не такой, как все, должен доказать, что он – свой!

То ли шевельнулся, то ли моргнул, а, может, – свои дела, – муха улетела. Нет, стало быть, никакая это не лояльность, – просто безразличие. Будь на этом месте пень трухлявый или куча навоза, муха вела бы себя точно так же. Скорее всего, куча навоза удостоилась бы большего внимания. Сергей вздохнул. Вздох был чистым и лёгким, – настроение портиться решительно не хотело. Видимо причиной этому была необычно тёплая для этих широт погода. Может быть, климат изменился, может это нормально так, – для Сергея это было неизвестно, – в этих местах он был впервые. В любом случае всё это было как нельзя более кстати, – холод он переносил хуже, чем жару. Волк снова заработал таймаут и наслаждался жизнью.

На небосклоне было всего одно облачко, но – не критичное. Просто место, которое он ожидал увидеть пустым, оказалось довольно оживлённым. Это было не страшно. Сначала нужно выяснить, что происходит, а потом или продолжить начатое, или найти другой путь.

Он перевернулся на живот и посмотрел на видневшийся за деревьями особняк Тора, – там было тихо. Минут пятнадцать назад на стоянке приземлился бело-голубой скор, но кто прилетел, с выбранной позиции видно не было, и он спокойно дожидался пока посетители покинут объект. Неожиданно среди зелени возле дома мелькнула фигура человека. Волк напрягся, – человек показался знакомым. Несколько секунд спустя он снова появился уже на дорожке, ведущей в глубину сада.

«Капитан Зелёный», – узнал его Сергей, – «а этому какого лешего здесь нужно? Ищет улики или меня?»

Капитан прошёл в нескольких шагах от Волка. У него был вид человека, занятого чем угодно, но только не поисками преступника. Ситуация была крайне загадочной. Сергей осторожно скользнул вслед за капитаном. Тот, так же, не торопясь прошествовал через весь сад, потом, преодолев довольно символическую ограду, углубился в лес. Настоящий лес, строго говоря, начинался за рекой, но на двухсотметровом участке от ограды до реки тоже кое-что росло. Этого кое-чего с избытком хватило Волку для скрытного передвижения. Ситуация интриговала его всё больше. Сергей подозревал, что это связано с ним, но на этом дело кончалось.

«Похоже, парень решил обойти планету, не меняя направления. Интересно, как он собирается преодолевать водный рубеж?»

Выяснилось – никак. Достигнув берега «водного рубежа», Зелёный остановился, не торопясь уселся прямо на землю. Устроился он, похоже, надолго.

Мысли заметались, – Сергей, наконец, осознал, почему у него сразу возникло ощущение, что капитан не занимается делом. Всё просто, – одежда! Из форменного обмундирования на нём остались только брюки, точнее нижняя часть разъёмного комбинезона и сапоги. Вместо остального была ослепительно белая футболка, а ведь именно там, в куртке, сосредоточена вся электроника, – датчики, связь… боковые захваты на брюках – пустые! Не было даже обычного оружейного пояса, шлема, – ничего! Без всей этой сбруи капитан выглядел очень мирным, даже каким-то прилежным, – белый верх, чёрный низ. Перехватило дыхание от догадки, – парламентёр!

Ходить абсолютно бесшумно невозможно, но можно использовать постоянные шумы для маскировки собственных шагов. Зелёный так и не услышал Волка. Он вздрогнул, посмотрел на стоящего рядом Сергея. Посмотрел не сразу, но твёрдо, – в глаза. В ответном взгляде не было ни агрессивности, ни страха, ни напряжения.

Волк уселся рядом и протянул руку:

- Привет, капитан.

- Привет, – рукопожатие получилось простым, даже будничным.

Василий долго готовился к этому разговору, но чувствовал растерянность, и первая фраза далась нелегко:

- Я уполномочен… я должен сообщить тебе, что обвинение, выдвинутое против тебя снято. Все твои действия в период рассле… преследования признаны обоснованными… ввиду особых обстоятельств. Будет определена компенсация за причинённый ущерб. Ты можешь потребовать дополнительную компенсацию любого характера.

Зелёный взглянул на Сергея и осёкся под его странным взглядом. Капитан понял, что говорит не то. И ещё он понял, что настоял на встрече с пришельцем один на один совсем не для того, чтобы сообщить ему решение Совета. От досады на самого себя он сморщился и, стукнув кулаком по колену, выплеснул из себя с тоскливой безнадёжностью, за то, что не вернуть сделанного:

- Ну, извини ты меня, – такого дурака свалял…

- Ладно… проехали. Я ведь того же дурака валял, просто… с другого бока. Как там мои… хм… жертвы?

- Нормально. Лечатся.

- Подробности перемены настроения скажешь?

- Всплыла информация, благодаря которой стало понятно, что Майк… в общем это было самоубийство.

- Дела-а. Ну, а дальше?

- Ещё проще. Ты же хоть и полноценный гражданин с равными правами, но ввиду обстоятельств твоего появления здесь, ты… как бы сказать… немного ровнее, чем все остальные. Поэтому ввиду этих обстоятельств, всё решили спустить на тормозах. Это не подарок – объективные обстоятельства – обоснованное решение.

- Дела-а. И всё это за пару часов?

- Чуть больше – полдня.

- Вот что мне в вас нравится, дорогие потомки. На самом деле нравится, даже восхищает. Вы научились принимать решения быстро. Бюрократию таки победили. Хм… это реально – достижение.

- Бюрократия вечна, как и её законы. Но здесь её просто сломали об коленку. Сам знаешь – в деле член Большого Совета. Отсюда и последствия.

- Угу… А ты сам-то мне веришь?

Капитан взглянул на Сергея странным взглядом:

- В том-то и дело, что верю. Чёрт … я теперь твой должник на всю оставшуюся жизнь.

- Не переусердствуй. Для здорового баланса могу сказать, что я на твоём месте действовал бы ненамного лучше … Ну, это я себя хвалю ещё.

- Покажешь моим ребятам свою систему?

- В смысле?

- Ну, которую ты нам продемонстрировал там, на лестнице …

- А … да … как сказать. Я – не профессионал. Не знаю, будет ли от этого толк.

- Будет. И большой. Я вообще хотел попросить тебя выступить перед моими ребятами и подробно рассказать о своих действиях. Так, без протокола.

- Убедил.

Они ещё долго сидели на берегу… говорили, объясняли, пытались понять. В особняке так некстати погибшего Тора их ждали больше двух часов. Все облегчённо вздохнули за секунду до того, как они появились из-за деревьев, – просто услышали оглушительный хохот двух недавних врагов.

Глава 22

Всё последующее Сергей воспринимал, как сквозь грязное стекло. Он видел и в то же время не видел людей вокруг него. Они прошли с Васей в особняк.

Напряжённо-восторженная Крис, – радостная и потому – чужая.

Пётр Кудринка. Познакомились.

Вил с Вовой, Татьяна, – все они произвели впечатление на Сергея не большее, чем несколько совершенно незнакомых людей. Грязное стекло не закрывало деталей, – мешало различить главное.

Куда-то исчезла Ёлка. Это ничего не изменило, даже выражение лица Волка. Собственно, и изменять было нечего.

- Ну, так что ж? «Хэппи энд»? – Услышал он собственный голос.

- Допустим, до «энда» ещё далеко… – Это Вася.

На капитана зашикали, засмеялись. Вспомнили Тора. Погрустнели. Погрустнели по-настоящему, но всё равно выглядело фальшиво. Потом сам собой как-то, возник обед.

Ели, пили, даже говорили тосты.

Ни слова о делах.

Сергею нужно срочно пройти полный курс обследования.

Всё! Отдыхаем!

Ну, мастер, ты даёшь! За это нужно…

Есть старая система тестов. Какая работа?

Всё, – закончили!

Взгляд. Нет, что вы… показалось. Меня зовут Тор Салох.

Нет, даже и в мыслях не было.

Слова… слова… до одури, до остервенения. Умом Сергей понимал, что это – реакция на стресс. Но одно дело понимать, бороться – это другое.

Всё! Кажется, кончается. Пока никто ничего, но настроение чувствуется. Ещё немного. Точно, – начинают исчезать. Кто как. Под корявыми предлогами, без предлогов, – тихо, – по-английски.

«Как же я? Куда я теперь?»

Ну, нет, теперь не оставят! Одного не бросят. Вот уже и Пётр шушукается с Татьяной. Сюда не смотрят. Всё равно понятно, что совет держат. Да, внимания теперь будет с избытком.

До свидания, всего хорошего. Да. Нет. Нет, что вы, всё нормально.

Совет закончен. Да, идут!

Да. Нет. Всё равно. А разве можно? Тогда конечно! Связь… да.

Уходят. Ушёл Кудринка.

Вася топчется… ушёл. Вова. Вил как Вил! Татьяна.

Спокойной ночи. Ну, целуй! Да, это можно… устал? Да, честно говоря, как пёс.

Да где же Ёлка, чёрт возьми? А, впрочем, может оно и к лучшему. Одному, нужно побыть одному…

Сидеть не хотелось. Тем более не хотелось лежать. Тело болело, болело всё целиком и каждый синяк в отдельности, но даже мысль о том, чтобы лечь в кровать, вызывала непреодолимое отвращение. Представлялась какая-то абстрактная электронная плата или целый агрегат, гудящий от натуги, всё делающий правильно. Сейчас он незаметно снимет показания, потом втихомолочку поставит диагноз, потом ненавязчиво вылечит… и будешь, как огурчик! Останутся только положительные эмоции… нет их, – положительных!

Ну, кто сказал, что как только перестанут ловить, так сразу будет всё хорошо? Ну вот, – приехали! Реабилитирован, так сказать, по всем статьям! Легче не стало. Стало хуже. Тогда была Ёлка, были Вил с Вовой, – люди, которые были с ним. И вот гроза прошла, и исчезла зыбкая общность людей, объединённых общей ответственностью. Что дальше? Дальше снова один. Даже Кристина предпочла уйти.

Он походил по дому, заглядывая туда и сюда, разглядывая безразличным взглядом предметы, случайно попавшие в поле зрения.

«Что я ищу?»

Он знал ответ на этот вопрос, знал и боялся ответить. Нет задачи труднее, чем найти самого себя.

Сергей вышел в сад всё тем же безразлично-усталым шагом. Полуденное солнце залило пространство янтарным блеском. Тень собралась, сгустилась в кронах деревьев, в кустах, запуталась в траве, сделав мир похожим на картину Моне. Он усмехнулся, – прощаясь кому-то сказал, Татьяне кажется, – «спокойной ночи».

«Ладно, простят за убогостью…»

Сергей вернулся в дом, стащил с себя грязное барахло, запихал его в прачечную, заказал по каталогу небольшой комплект одежды, похожей на ту, которую он носил в далёком двадцатом веке. После недолгого размышления добавил в заказ фирменный комбинезон НОК-центра. Пока покупки не пришли он успел убрать посуду в машину, расставить её, уже чистую, по местам, скучно постоять под душем… всё, – сигнал! Заказ доставлен. Волк безразлично извлёк пакеты из передатчика, не распаковывая, бросил их на диван. Досада! Нужно было заказать что-нибудь для дома. Он озадаченно застыл на месте, – что для дома? В памяти всплыл Обломов со своим дурацким халатом… нет, это решительно не то! Потрясающе, – он знал, что нужно для работы, для тренировок, в поход… что для дома? Этого опыта практически не было. Постояв в раздумье с минуту, и ничего не придумав, поднялся в спальню.

«И жизнь другая и я другой. Увалиться в пастель в середине дня?» – Удивлённо подумал он, засыпая.

Глава 23

Кристина застыла, бездумно глядя на себя в зеркало. Почему на неё напала непонятная робость? Сергей появился с Василием… они улыбались. Вася, тот буквально сиял, словно мальчишка, получивший в подарок долгожданную сприн-доску; улыбка Сергея была широкой, открытой и не настоящей. Она вздрогнула, словно по ней снова прокатился взгляд Волка, непонятный и тяжёлый. Он был болен и болезнь эта называется одиночеством. И вот она, – самый близкий ему человек, – растерялась и вместо того, чтобы помочь, поддержать, взяла и сбежала.

Отражение в зеркале плакало. Слёзы катились по щекам, – досада на саму себя, обида на собственную слабость.

А может она всё выдумала? Мысль приходила не в первый раз, становясь всё ярче, всё отчётливей. Действительно, с чего она вдруг решила, что она для Сергея – последняя соломинка? Как он действовал! Ни одной ошибки, ни одного промаха! Прямо машина, а не человек… машина для чего? Ладно, – это уже слишком. А может и не слишком? Васька, вон, восхитился, растаял, как же, – пришелец вызвал медиков Шерхану! А, по-хорошему, что ему оставалось делать? Сначала просто психанул. Потом метался без цели и прекрасно понимал, что долго не пробегает. А я для него так, – девочка в пути, индульгенция на всякий случай. Не получится, – так просто развлёкся…

Отражение смотрело испытывающе и строго. Она отвернулась.

- Да… – прошептала Кристина одними губами и отвернулась от зеркала.

«Да. Нечего притворяться. Дело в том, что не я для Сергея последняя соломинка, а это он для меня, – палочка-выручалочка. Долго, долго, – вечность. Вся жизнь стала сплошным кошмаром, – вокруг люди, которым внушаешь, что они – друзья… ну ведь устала уже! Среди тоски, среди мокрых от слёз подушек и молчаливого воя появился он. Как ангел небесный, как маяк стоял тогда, в тот самый момент, когда кончались силы. И тогда знала, сразу поняла, почувствовала, – я ему помогу, а он меня спасёт!»

Они ошиблись. Ошиблись тогда, при первой встрече. Бессилие подсказало измусоленную фразу, – так сложились обстоятельства, заставили их спешить, а любовь не терпит спешки, она мстит и месть эта жестока. Нельзя проскочить огромную, может быть даже, – главную часть длинной и сложной жизни феномена, называемого любовью, – его первую часть! Время, когда ваша нервная система испытывает колоссальное количество сверхнормативных перегрузок. Мечты, желания, фантазии… а кто это там, – рядом? Она посмотрела, – что она хотела сказать? Она сказала, – что она имела в виду? Всё! Пойду и скажу!.. Нет, не пойдёт, – будет ждать, и… испытывать те самые перегрузки! Те, кто это пережил – улыбнуться сумасшедшей улыбкой своим воспоминаниям. Ни за какие блага мира не променяют они этих перегрузки! Они с жалостью будут смотреть на тех, кто этого не испытал. С жалостью и с завистью, – если этого ещё не было, – то будет!

Что-то произошло, – она улыбалась. Стояла, прижавшись спиной к стене, и улыбалась, мечтательно глядя куда-то вверх. Она не думала о том, как помириться с Сергеем – они не ссорились, просто знала, – всё будет хорошо. Просто нужно подождать. Проблем нет, их и не было. Была просто нормальная реакция на стресс. Она была хорошим психологом…

Нет! Нельзя уходить от жизни! Ёлка вернулась в комнату, упала на диван. Полусон-полуявь, – странное состояние. Воспоминания подхватили и понесли. Она не пыталась сбросить наваждение, просто подчинилась ему, почти бросилась ему навстречу, снова желая пережить то, что было, но уже не вернуть и не забыть… Чтобы встретить будущее нужно попрощаться с прошлым.

Тот день был глухим и пасмурным. Раскисшее солнце спряталось за тяжёлыми тучами, вязкими и горячими. Резкий порывистый ветер не обещал ни свежести, ни прохлады… всё равно, сейчас, через несколько лет казалось, что утро было и ясным, и чистым. Медицинский центр, в котором работала Ёлка, занимался сизифовыми буднями, упрямо вступая в тяжёлую борьбу с эпидемиями, наркоманией, вытаскивая с того света людей, которые, принимая помощь, сами не пытались даже понять своих спасителей. И те, которые побывали в центре, и те, которые там ещё не были, одинаково пожимали плечами и с гадкими ухмылками кивали головой в сторону севера, – с жиру, мол, бесятся! И прикидывали, что ещё с них можно получить? И возмущались, когда не получали чего-то, что хотелось. Что-то понимали меньшинство. Но таких, всё-таки, становилось всё больше, а некоторые оставались, чтобы помогать вместе. И вот это и было главным.

Крис шла по коридору. Вокруг слышались на фоне собственных шагов мелодичные сигналы вызовов, тихий шорох систем кондиционирования, деловитые голоса людей в многочисленных лабораториях, кабинетах, палатах медцентра. Это была обычная музыка обычного трудового дня.

Крик! Дробный стук, словно высыпали горох на картонную коробку и снова крик! В нём боль и ужас, в нём нет ничего человеческого, осмысленного – только последнее животное «нет!» разрываемой плоти. Эти первые звуки катастрофы не испугали и не изумили, – она наткнулась на них, как на кирпичную стену и застыла без мыслей боясь пошевелиться, словно любое её движение могло вызвать продолжение возникших из ниоткуда нелепых звуков. Они появились снова, добавляясь подробностями, обрастая деталями, они ширились и разливались, заставляя верить в то, во что верить не хотелось.

Она оглянулась по сторонам и, зачем-то пригибаясь, побежала по коридору. Куда бежала и зачем, она не знала, – бежать было, собственно некуда, но ноги сами несли её вперёд. Коридор наполнился людьми, – одни метались, другие застыли на месте с бессмысленно округлившими глазами; кто-то кричал, добавляя паники. Всё что происходило вокруг, всё, что делали люди, было бессмысленно и нелепо. Среди белых, салатных, тёмно-зелёных комбинезонов замелькали люди, одетые кто как, но, тем не менее, одинаковые, – маски и оружие!

Удары, выстрелы, крики… кто-то пытается отчаянно сопротивляться. Выстрел, ещё один… ещё, ещё, ещё… то, что недавно было человеком, сползает на пол по стене, оставляя на голубом пластике широкую кровавую полосу. Крик ударил со всех сторон, оглушил, разрушил остатки воли, превратив толпу испуганных людей в одно многорукое, многоглазое существо с одним навсех оглушительным воплем ужаса. Автоматные очереди вырывали из этого существа кровавые куски, наполняя здание гарью, запахом пота и свежей, кипящей крови. Часть существа, которая всего несколько секунд назад называлась Кристиной, вжалась в стену, спазм перехватил дыхание, из перекошенного раззявленного рта не доносилось ни звука… мир заслонило высокое и загорелое… запах пота и гари.

Её схватили за волосы, потащили за собой. Она упала, – грубо рванули вверх, она снова оказалась на ногах… закричала, рванулась. Чужая сила остановила, дёрнула, убеждая в бессмысленности что-то делать… да не убеждая даже, – убедить можно только разумное существо! То, что сейчас дёргалось, вопя, растопырив в воздухе руки, бежало почти на одном месте, высоко подбрасывая колени, словно танцуя танец страха, вытянувшись шеей, спиной вслед за тянувшей её силой, не было существом мыслящим. Мир вокруг исчез со всеми его красками, звуками, людьми; остался дикий всеобъемлющий ужас. Он нарастал, заполняя все закоулки сознания, не оставляя места ни для чего более… и, вдруг, достиг своего, победил! Она дёрнулась в последний раз, судорожно и безнадёжно, и потеряла сознание…

Глава 24

Это продолжалось долго, – память, сквозь тьму сохранила обрывки воспоминаний, – её несут, точнее, тащат волоком... её везут, она лежит на жёстком… прибавились голоса, чьи-то руки ощупывают её тело, смех. Про теперешнее состояние правильнее назвать – проснулась. Слышны голоса, смех, разные шумы… испугалась, – отчаянно моргала глазами и ничего не видела. Потом успокоилась, – это не слепота, просто темно. Она лежала на железной койке, накрытой вонючим тюфяком в небольшом, пустом помещении. Почему помещение небольшое и пустое она объяснить не могла, но знала это наверняка. Окон, вроде бы тоже не было… точно – нет, – если бы было окно, не было бы так темно даже самой тёмной ночью.

На её движение кровать жалобно откликнулась всеми своими ржавыми членами. Крис застыла, прислушалась, – ничего не изменилось. Этот факт она просто констатировала, – в её внутреннем состоянии он ничего не изменил. Осторожность скорее по привычке. Есть опасность – должна быть осторожность. Опасность не вызывала страха или, хотя бы напряжения – было отупение, словно прошедшая гроза сломала, стёрла в душе тонкие чувствительные окончания и покрыла всё непробиваемым панцирем. Осталась досада на саму себя – училась ведь, умела, могла постоять за себя… всегда так думала. И вот теперь, когда пришла настоящая беда, она вдруг растерялась, поддалась панике, даже не попыталась оказать сопротивления. Осталась в живых только холодная логика, целесообразность без эмоций. Краткая инвентаризация показала, – энергетика комбинезона выведена из строя, но индивидуальный защитник, имеющий двойное энергообеспечение, действовал. Стало понятно, почему она не сошла с ума, – защитник представлял собой сложный прибор для контроля окружающей обстановки и состояния хозяина, а также для лечения, хотя тут его возможности были ограниченными. Она попыталась подвергнуть ревизии своё положение, но ощутила растерянность – слишком мало информации. Напали – зачем? Оставили в живых – почему? Сколько вообще погибло? Зачем выкрали? Что могло заинтересовать бандитов в медцентре? Наркотики? Их не так много, чтобы затевать масштабное и рискованное мероприятие – центр охранялся местной полицией. И главное – что будет дальше и как бороться?

То, что пришло время для борьбы, сомнений не было. Хватит. Первый испуг этим тварям дорого обойдётся. Но сначала нужно ещё понять, что произошло и где она.

Размышления были прерваны звуком шагов. Крис напряглась. Шаги приближались. Бесшумно возник в темноте дверной проём. За дверью было довольно темно, но глаза Ёлки, отвыкшие от света, даже на эти жалкие кванты отозвались болью. Она невольно приподнялась на кровати и сощурилась, пытаясь разглядеть фигуру, возникшую на фоне светлого прямоугольника. Фигура, после непродолжительной паузы, крикнула хрипловатым женским голосом куда-то в сторону:

- Босс, она оклемалась…

Пока «босс» добирался до места заточения Кристины, у неё успело восстановиться зрение. Комната действительно была небольшой с бетонными неокрашенными стенами. Кровать и тумбочка, – мебель! Не сразу заметила ещё одну дверь справа от себя. Дверь чуть приоткрыта, виден краешек раковины. Видимо, что-то вроде санблока. В дверном проёме застыли, разглядывая её, двое, перечёркнутые пыльными лучами света. Одна фигура была женской, вторая принадлежала высокому мужчине.

Мужчина шагнул вперёд, женщина посторонилась, пропуская его, и ушла. Он пошарил рукой на стене, и под потолком вспыхнула круглая лампочка. Дверь за его спиной захлопнулась, то ли автоматически, то ли её закрыла ушедшая женщина, – Кристине некогда было решать эту проблему, – она смотрела на «босса». Он действительно заслуживал внимания!

Перед ней стоял рослый стройный парень. На нём были брюки, заправленные в низкие мягкие сапожки, явно непромышленного производства. На поясе висел целый арсенал. Прежде всего выделялась открытая кожаная кобура с темно-синим чудовищем в ней, которое назвать пистолетом язык не поворачивался; пистолет более приемлемых размеров красовался на левом боку, рядом с ним, уравновешивая «чудовище», имелся штык-нож армейского образца. Кроме того, на поясе нашли себе место запасные обоймы для обоих пистолетов. Костюм дополняла короткая жилетка, одетая прямо на голое тело и имевшая то же назначение, что и пояс. Жилетка не скрывала мощного от природы торса. Европеец без примесей. Загорелая кожа, тёмные волосы. На его лице, как ни старалась, Крис не нашла ни жестокости, ни злобы, ни других следов каких-либо пороков. Взгляд карих глаз был спокойным, может быть слегка любопытным, но никак не угрожающим. Вообще облик этого человека мало подходил под образ беспощадного кинозлодея. Впечатление не портило даже многочисленное оружие, развешенное на нём.

Смотрели они друг на друга довольно долго, при этом Крис почему-то не чувствовала ни страха (бандит, всё же!), ни неловкости (нельзя же рассматривать женщину так бестактно!). Наконец он шагнул к ней, – она осталась сидеть на кровати, глядя на него снизу-вверх. Он присел рядом, мягким движением повернул её голову, рассматривая что-то в районе левого уха. Она отстранилась, попытавшись придать своему лицу выражение неприступной гордости. Он заглянул ей в глаза и неожиданно улыбнулся. Это было действительно неожиданно, и Ёлка буквально «уставилась» на бандита, он же бегло осмотрел индивидуального защитника и буднично спросил:

- Работает?

- Да. – Машинально ответила Крис, удивившись ещё больше.

- Есть хочешь?

Крис успела собраться и сумела дать достойный, как ей представлялось, ответ:

- А разве для вас это существенно?

- Не очень. – Он встал. – Ты ничего не хочешь спросить?

- Я не хочу разговаривать с убийцами.

В дверях появились ещё три бандита. Крис обратила внимание на то, что у них хватило наглости открыть дверь без стука, но перешагнуть порог они не посмели, – теснились в дверях, скалили зубы, громко говорили на местном диалекте и разглядывали её сальными глазами. Ёлку передёрнуло.

- Босс! А может, оставим её себе? – Развязано спросил один из бандитов, телосложением напоминавший мешок с водой.

«Босс» бросил через плечо короткий взгляд, – бандиты враз замолчали и тихо исчезли, закрыв дверь.

- Вы должны извинить ребят, – у них непростая жизнь.

- Конечно, конечно, – какие проблемы? – Крис «понесло», – я даже счастлива… должна быть, – такая честь! Такое общество! Других просто убили…

Она осеклась, произнеся это слово, внезапно осознав, что всё происходящее реально, что людей действительно убили.

«Убили… лишили жизни…» – она смотрела на «босса» с испугом. Тот вдруг как-то изменился, повернулся, столкнулся с закрытой дверью, открыл её рывком и вышел, споткнувшись о порог. Через полминуты он снова вернулся, потоптался на пороге, потом подошёл ко второй двери, открыл её, – там действительно оказался древний унитаз и не менее древняя раковина, Крис показалось, – фаянсовая.

- Здесь вот… – он помялся, – как говориться, чем богаты…

Он, наконец, посмотрел ей в глаза и, в который уже раз, улыбнулся. Теперь, – сконфуженно. Вздохнул. Нахмурился, глядя в пол.

- Да… хм… пойдём.

Он, не поднимая головы, шагнул к входной двери и исчез в коридоре. Крис неуверенно посмотрела на открытую дверь и пошла вслед за ним. Она вдруг заметила, что наступила тишина, – из коридора не слышалось ничьих голосов.

Слева коридор заканчивался глухой стеной, справа, метрах в десяти, был виден поворот. Она пошла направо. Ширина коридора была метра полтора, на левой стене закреплены с дюжину толстых кабелей, с правой были ещё две двери, – обе закрытые. Она дошла до поворота, за ним обнаружился дверной проём без двери.

Она оказалась в полутёмном зале. Низкий потолок, как и везде, бетонные неокрашенные стены. В темноте плохо различимые, торчали из стен тут и там непонятного назначения металлические детали. В центре зала – длинный стол, вокруг него, в беспорядке стояло с десяток разнокалиберных стульев и табуретов. В воздухе клубился табачный дым, который достаточно быстро исчезал. Вентиляция, похоже, была и она действовала. Синеватый свет ламп вяло пробивался сквозь дым и пыль, искрился, преломлялся, отражался от пластиковой крышки тола, металлических деталей стульев, делая тревожной и нереальной окружающую обстановку. «Босс» широкими движениями вытирал стол большой белой губкой. Освещение делало его похожим на пластмассовый манекен из магазина одежды. Эта мысль задержалась. Крис смотрела на парня тусклым взглядом, будто искала подтверждение этой, совершенно никчемной мысли. Правильные движения, правильные пропорции тела… вот сейчас закольцованная программа кончится, и манекен повторит все движения, заново демонстрируя, как удобно в этой идиотской жилетке заниматься домашним хозяйством.

Нет, не получилось, – эталонный образец для демонстрации жилеток и штанов цвета хаки закончил работу, осмотрев под конец столешницу критичным взглядом и, видимо удовлетворённый, отбросил губку на какую-то, слабо различимую в полумраке тумбочку. Губка описала в воздухе правильную дугу и остановилась на месте, – светлое пятно, повисшее в темноте на невидимой почти, опоре. «Босса» судьба губки не заинтересовала, – он без всякой видимой цели двигал стулья вокруг стола. Потратив на это занятие минуты две, и не добившись сколько-нибудь заметного результата, он вдруг сказал, не повернувшись в её сторону, громким грубым голосом:

- Ты!.. Садись.

Он ещё секунду помедлил, стоя в напряжённой позе, уперевшись кулаками в стол, потом, вдруг резко повернулся и торопливым шагом пошёл в дальний угол зала. Крис смотрела ему вслед, – поведение бандита было необычным. Хотя она с бандитами никогда не сталкивалась, но была уверена, что они должны быть другими. Этот был явно растерянным каким-то, если не сказать, – смущённым.

В углу щёлкнул замок. Дверца. Шкаф. Внутри шкафа – свет.

«Холодильник, что ли? Да, любопытно, – смущённый головорез! Уникальное зрелище. Но ни убивать, ни насиловать, похоже, меня не будут…»

Бандит, захватив в руки сразу три тарелки и ещё металлизированный цилиндр термоса осторожными шагами приближался к столу. Примерно на половине пути он снова заговорил:

- Меня, между прочим, Либич зовут…

Он сказал эту фразу, умудрившись раза три сменить тон от грубо-развязного до почти просительного и назад. «Назад» у него получилось из рук вон плохо, и он едва не дал «петуха» в конце. Видимо почувствовав это, он сделал неловкое движение и застыл, едва не выронив термос. Крис чуть не бросилась ему помогать, но, вовремя опомнившись, молча села на первый попавшийся стул.

- Это имя? Фамилия? Кличка? – спросила она по-русски неожиданно для себя.

- Я не говорю по-польски, – он поставил на стол термос и тарелки, выпрямился.

Она повторила вопрос по-английски.

- Не знаю… Либич и всё. У меня нет других имён.

Ещё через пару рейсов к загадочному шкафчику на столеприбавились две чашки, два металлических стаканчика, ложки, вилки и один нож. Бездарно расставив всё это на столе, он сел напротив Кристины и неуверенно сказал:

- Прошу…

Крис не шевельнулась. Либич сидел и тоже ни к чему не притрагивался. Молчание затягивалось. Он открыл, было, рот, но в этот момент за спиной Ёлки возник какой-то шум. Либич быстро посмотрел туда. Глаза его сузились, брови немного нахмурились, губы сжались, – лицо сразу стало жёстким. Торопливые шаги нескольких людей. Ёлка не обернулась, но внутренне сжалась, почувствовала, как мелко задрожали пальцы. Тишина. Снова шаги, шум, – всё в обратном порядке. Либич посмотрел на Кристину, покачал головой, потом застыл, глядя на свои руки. Наконец он, будто через силу, набрал в грудь воздуха и заговорил. На этот раз он разразился целой речью:

- Видимо, мне нужно тебе кое-что разъяснить… Мне наплевать, в общем, что ты обо всём этом подумаешь. Мне вообще не интересно, как ты ко всему этому относишься, мне… хм. Но всё равно ты должна знать, что дела обстоят не совсем так, как ты можешь… как они тебе могут показаться.

Крис взглянула на Либича, – тот сидел неестественно прямой, спрятав руки и глядя в крышку стола прямо перед собой. В этот момент он напоминал ученика, отвечающего урок.

- Ты, наверное, решила, что я тут главный… это так, но дело в том, что я стал… я взял власть только что. То есть, я хотел сказать, что это нападение организовал не я. До этого тут командовал другой человек. Он погиб в результате нападения и тогда я взял команду под себя. Мы потеряли во время нападения пять человек, – это сам Парк Лисс и ещё четверо раненых. Дело было, вообще, задумано так, что никаких потерь быть не должно было, но в самом начале ещё… кое-что не получилось, охрана всполошилась и началась пальба. Были убиты оба охранника в воротах, ещё несколько человек в медцентре, в смысле внутри… один врач, я видел, – он был ещё жив, но сильно изранен. В основном погибли… эти, которых вы лечите.

Он помолчал немного, потом уже другим голосом, грубым и резким, продолжил:

- Я должен сказать, что я потребовал за тебя выполнения определённых условий. Если условия будут выполнены, – тебя освободят.

- Если…

- Да, если! Если меня здесь все слушаются, то это ещё не значит, что я могу делать всё, что мне заблагорассудится.

- Только не надо строить из себя благородного разбойника.

- Я ничего не строю, просто я хотел… я…

- Ты хотел на всякий случай заработать индульгенцию! Ты боишься, что вас раскроют. Ты знаешь, что вас просто найти и хочешь на этот случай убедить меня в том, что ты, – честный и благородный, что ты являешься жертвой обстоятельств. Я не буду тебя покрывать! Как погиб Парк Лисс?

- Я сказал тебе, что случайно. Во время нападения…

- Мне интересно только одно, – ты сам его убил или нанял кого-нибудь?

- Это твои фантазии.

- Это не фантазии, – у охраны были только парализаторы, а из них убить нельзя.

- Да, он убит из автомата, но это ещё не значит, что я его убил. – Он внезапно вскочил и треснул кулаком по столу. – Это могла быть шальная пуля. Никто не просил этого психа самому лезть в драку. Если хочешь знать, то это он первый начал стрелять… И не ори на меня! Ты не имеешь права меня обвинять…

- А что будет? Отдашь меня своим мальчикам? Развлекаться? Ну, давай, начинай! Ты у них самый главный, значит, – ты будешь первым в очереди…

- Прекрати. – Он сел боком к столу, повесил голову.

Крис замолчала, повинуясь, скорее, не слову, а тому, как оно было произнесено, – устало, с досадой. Она вдруг подумала, что, если бы она встретила его в других условиях, он бы ей понравился. Подумала и испугалась – неужели она такая бесчувственная? Как может понравиться бандит? Ёлка передёрнула плечами и принялась за еду.

Салатик, бифштекс, жареный картофель – скромненько, но со вкусом. Либич открыл термос, налил чашку, подвинул ей. Зал наполнился ароматом кофе. Крис подумала, что у них неплохой кухонный комбайн.

«Интересно, – откуда? Тоже где-нибудь… Нет, – такого уровня индивидуальные машины в этой стране крайне редки. Даже у нас в медцентре стоит большая универсальная…»

Она посмотрела на Либича, – тот по-своему понял этот взгляд.

- Нравиться?

- Да, у вас хорошая машина.

- Это я готовил.

- Вручную? – Ёлка с трудом удержала рвотный рефлекс.

- Да. Не бойся ты, – всё стерильно.

Она осторожно продолжила жевать. Всё было нормально. Но неужели вручную можно так готовить?

- Да, не сомневайся, – всё чистое, всё доброкачественное. Я же знал, для кого делал.

- Кстати, откуда ты знаешь, кто я? Не помню, чтобы у меня об этом спрашивали.

- Ты Кристина Зелёная, сестра Василия Зелёного – командира группы быстрого реагирования при посольстве ООН. Один из наших в медцентре лечился.

Крис поморщилась, – «вот, что значит – традиции. ООН уже сто лет, как не существует». Вслух она сказала о другом:

- Мне непонятно, почему похитили меня? Из-за брата?

- Нет – это случайность. Тебя притащил в броневик один из наших ребят… – он замялся.

- Как трофей?

- В общем, – да!

- Ну и почему меня не использовали, так сказать, по прямому назначению?

Либич вскочил, засунул руки в карманы, несколько раз быстро прошёлся из стороны в сторону, как хищник в клетке. Снял одним движением оружейный пояс, швырнул его в угол, там загремело, разбилось. Крис сжалась. Он неожиданно подошёл к столу, наклонился и заорал ей прямо в лицо:

- Я запретил! Я! Понятно? Могу и отменить… – он снова сел, – извини. Ты сама виновата, – дразнишь меня, как… что, приятно?

Крис молчала, понимая, что её ребячество может плохо кончиться. Для этого достаточно, чтобы у этого бандита сдали нервы. Она посидела немного, осторожно, будто боясь спугнуть кого-то, взяла чашку и допила кофе. Встала.

- Я пойду… – осеклась, к горлу подкатил ком. Ёлка резко повернулась и пошла к выходу.

- Кристина, подожди.

«Он в первый раз назвал меня по имени». Она прибавила шаг.

- Ты клятву Гиппократа давала?

Крис остановилась, повернулась к нему лицом.

Глава 25

Ёлка вздрогнула. Это был тот самый момент, – она впервые его увидела. Взъерошенные волосы, глубокие складки в углах рта. Упрямый взгляд исподлобья и бессильно повисшие руки. Это был человек, отчаянно нуждавшийся в помощи. Но нужно было заслужить, чтобы он разрешил себе помочь!

«Вот почему мне показалось, что они похожи. Они похожи. Они одинаковые! Волк и Либич. У них разные судьбы, они даже знакомы никогда не были, но, как они похожи!»

- Клятву?

- Я тебе говорил, – у нас есть раненые и больные.

- Я психолог. То есть, я разумеется кое-что знаю, но мои возможности не велики.

- Всё равно больше, чем у меня. Пошли.

Они прямо из зала поднялись наверх, поплутав по разным переходам, попали в большой зал с кроватями вдоль стен. Две койки были свободными, на остальных лежали люди. Либич быстро объяснял:

- Вот эти, – после действия парализаторов, остальные четверо страдают от лучевой болезни.

- Лучевой болезни?

- Твоя забота поставить их на ноги, задавая минимум вопросов. Пойдём дальше… Вот здесь, – это оборудование из вашего комплекса, в основном. Часть подключено. Остальное… рассчитываю на твою помощь. Можешь отказаться.

- Ты уверен, что это действие парализаторов?

- Да.

- Дело в том, что принцип действия парализатора…

- Я знаю принцип. Тебе на восстановление понадобилось пять часов с хвостиком. Но, во-первых, у тебя есть нормальный защитник, во-вторых, ты никогда не принимала наркотиков. Результат отсутствия первого и наличия второго перед тобой. Сейчас ты можешь отдохнуть, конечно…

- Нет. Начнём прямо сейчас, – Крис посмотрела на четыре неподвижные фигуры. – Стерилизаторы?

- Общие, стационарные, можем почиститься прямо сейчас.

- Спецкостюмы?

- Четыре десятка комплектов третьего уровня. За размеры не ручаюсь.

- Не густо, но должно хватить. Ладно, начнём… Кстати, что там о защитниках?

- У нас есть защитники, не активированные, но никто не знает, как их индивидуализировать.

- Это не большая проблема. Это я сделаю, но у меня тоже есть условия…

- Ничего себе, клятва!

- Клятва клятвой, не надо давить мне на психику. Ты должен рассказать мне об источнике излучения. Будем считать, что это необходимо мне для работы.

- Хорошо.

Последующие несколько часов были заполнены монтажом и наладкой оборудования.

Сначала дело шло довольно быстро, но вскоре начало сказываться отсутствие хорошего медобслуживания для самой Ёлки. Психологическая перегрузка, нервное напряжение; защитник сгладил разрушающее действие этих факторов, но совсем нейтрализовать их был не в состоянии. На неё наваливалась усталость. Либич насколько мог подгонял её, но потом понял – себе дороже и сам предложил отдохнуть.

Он проводил её до комнаты. Теперь это действительно походило на жильё, – наружные запоры были сняты. Крис удовлетворённо отметила этот факт, толкнула дверь и едва не столкнулась с девицей, выходившей из комнаты. Та сделала шаг назад и остановилась, глядя на Кристину с непонятным высокомерием. Либич, шедший сзади, слегка подтолкнул невольно остановившуюся Ёлку и тяжёлым взглядом уставился на девицу. Она, с видимым усилием оторвав взгляд от Крис, сказала, налегая на последнее слово:

- Всё готово… босс.

- Хорошо. – Либич, видя, что девица продолжает стоять, как вкопанная, раздражённо продолжил. – Хорошо, я сказал! Всё! Можешь проваливать.

Девица фыркнула и ушла.

Крис, с любопытством осматривая комнату, бросила через плечо:

- Это твоя девушка?

- Если тебе что-нибудь понадобиться – скажешь мне, – он положил на столик изогнутый стерженёк переговорника, – это настроено только на меня.

Он ещё немного постоял и, так и не ответив на вопрос, вышел.

Деревянная кровать, небольшой информатор, стол, целая куча косметики и, самое главное, – блочный душ армейского образца. Она ещё попыталась, уже лёжа в постели, поразмышлять о создавшемся положении, но усталость взяла своё.

Сон был глубоким и спокойным, видимо, защитник сделал своё дело. Тем не менее, её состояние нельзя было назвать уравновешенным. Едва открыв глаза, она упёрлась взглядом в стену. Отсутствие окон раздражало. Она потянулась, было, к своему комбинезону, но вспомнив об уничтоженной энергетике, со стоном уронила руку на кровать. Можно было, конечно, взять планшетку или включить информатор, но дело было ведь совсем не в том, чтобы узнать, который час, она и так знала, что сейчас около семи часов, – привычка! Да, настроение было никакое.

«Ну, что ж, – быть заложницей и при этом иметь хорошее настроение? Я ещё не сошла с ума. Хотя заложник я своеобразный».

Тихо пискнул переговорник, Крис нажала кнопку:

- Да?

- Я не разбудил? Доброе утро! Извини, к тебе можно?

- Я так живо представила себе, – ты направляешь на меня свою пушку и таким же вот елейным голосом интересуешься, – разрешите выстрелить?

- Так я иду или нет?

- Иди… куда хочешь…

Он появился через несколько секунд.

- Ты, что, за дверью стоял?

- Почти. Я был в столовой. Пойдём, позавтракаем? Если тебе это неприятно, – тебе принесут сюда.

- Так будет лучше!

Ёлка прикусила губу, глядя вслед уходящему Либичу. С одной стороны, он – бандит, с другой, – пока они работали, она узнала много интересного. Оказывается, в банде Либич был чем-то вроде главного специалиста по производству. Банда была, как выяснилось, довольно крупным предприятием: они производили наркотики, но часть их продукции – лекарства! И не малая часть! Либич объяснил, что ничего парадоксального в этом нет, – люди хотят жить и готовы платить большие деньги за своё здоровье. При этом не все доверяют продукции цивилизованной зоны, ещё меньше доверяют государственной медицине. Кроме фармацевтики, Либич занимался вопросами сбыта, порой подменяя Парка Лисса при заключении не очень крупных сделок.

Её размышления были прерваны стуком в дверь. За порогом с огромным подносом стояла давешняя девица. Расставив на столе чашки-тарелки, она снова застыла, глядя на Крис далеко не самым благожелательным взглядом. Ёлка не выдержала:

- Как тебя зовут?

- Я – Лейла. И если я узнаю, что у тебя что-то с Либичем, – я из тебя сито сделаю!

После такого, с позволения сказать, знакомства, девица удалилась, гордо подняв голову. Хотя Кристина с трудом могла представить себе сито, она поняла, что пистолет на поясе у Лейлы – далеко не украшение. Ёлка решительно взяла в руки переговорник.

- Либич! Ты прав, – нам нужно завтракать вместе.

Он появился буквально через пять минут. На нём не было примерно половины его арсенала, но «чудовище», видимо было ему очень дорого. Когда они уселись за стол друг напротив друга, Крис решительно взяла быка за рога:

- Вчера мы немного поговорили, и у меня возникло много вопросов. Поэтому я буду их задавать, а ты будешь на них отвечать, но сначала узнай, как там наши пациенты?

Либич ничего узнавать не стал, а сразу подробно рассказал о состоянии всех больных и раненых и даже о том, как оно менялось за ночь. Крис оценила полноту информации:

- Ты что, всю ночь не спал?

- Я мало сплю. Ты хотела задавать вопросы.

- Сначала я должна сказать тебе, что гувернантка, которую ты ко мне приставил, обещала из меня сделать сито. Учти, я это говорю в надежде, что ты из неё сито делать не станешь.

- Не стану – не будет повода. У Лейлы дальше угроз дело не пойдёт. Она, на самом деле очень … в общем, можешь не волноваться. Впрочем, я поговорю с ней.

- Ночью? – вырвалось у Ёлки.

- Ты ревнуешь?

Концентрированное ледяное презрение холодных глаз заставило Либича поперхнуться апельсиновым соком и суетливо искать точку приложения своему взгляду. Сделав паузу, необходимую для того, чтобы в полной мере насладиться произведённым эффектом, Кристина продолжила:

- Теперь о вопросах… – она ещё раз многозначительно посмотрела на Либича. – Я так поняла, что основной целью вашего налёта было захватить оборудование для дезактивации и реабилитации пострадавших от лучевой болезни.

- Так.

- Значит, вы не хотите, чтобы этот факт получил огласку, и у вас имеются основания полагать, что такого рода поражения будут и впредь.

- Надеюсь, что этого больше не случиться.

- Это ты сказал, чтобы прикрыть первую часть моего вопроса.

- Допустим, но если ты это поняла, то это не значит, что я тебе отвечу.

- Ладно. Тогда о другом. На что ты меня меняешь? Деньги?

- Нет. – Буркнул он с набитым ртом. – Хотя, в общем, – да, – я хочу платить налоги.

Крис молча уставилась на Либича. Он ещё отхлебнул из стаканчика, отвалился на спинку стула.

- Да, ты поняла правильно, – я хочу легализовать своё предприятие. Процесс сложный, но вполне реальный. Были прецеденты. Я даже детали продумал.

- Ты что, поставил в известность правительство? А я, выходит, буду сидеть и ждать конца переговоров? Стой! Да ведь с тобой не будут разговаривать, если ты упомянешь о заложнике.

- Не торопись и ничего не бойся. Я не совсем заявил о заложнике… ну это детали. Переговоры будут трёхсторонние. Кроме меня и правительства будет рефери на ринге, – представитель цивилизованной зоны.

Кристина чуть не рассмеялась:

- У тебя мания величия.

- Нет у меня никакой мании. Зато у меня сейчас под руками вполне конкурентоспособное производство, несколько сотен бойцов и, наконец, я содержу на свои средства несколько «больших людей».

- То есть, каких ещё «больших»?

- Среди них есть члены правительства. Что, не похож, да? Тем не менее, это так. В сущности, у нас чисто криминальное производство даёт не более тридцати процентов доходов. Сейчас, после смерти Лисса, ситуация в корне изменилась. У меня теперь есть хорошие резервы. Что-то я могу легко сбросить, что-то перепрофилировать. Короче, тебе это не интересно.

- Ну, как квалифицировать незаконное производство… пусть это даже лекарства – отдельный вопрос. Но ведь за смерть людей должен кто-то ответить!

- Хм. Ещё как! Один уже ответил.

- Ты получил в наследство от Парка Лиса империю со связями в правительстве, а теперь собираешься всё свалить на него?

- Вроде того. Я предложу это сделать правительству. Сложное дело. Придётся продать часть «больших людей». Самых «отвязных» конечно…

- Так тебе и позволят. Для них это смерть!

- Самое страшное, что с ними может произойти, – тихо уйти в отставку. Даже скандала не будет. Знаешь, Крис, власть – это много разных людей, которые пришли туда по разным причинам и разными путями. Общее у них одно – ни у одного из них не было и нет «чистой», законной дороги. Пока они туда добирались, каждый собирал компромат на ближнего. Теперь все всё про всех знают… ну почти всё. Поэтому сильно бить друг друга никто не станет – можно запросто «получить» в ответ… и больно получить. Кроме того, у меня есть ещё один козырь…

- Козырь… козырь. Лучевая болезнь. Похоже, я знаю, где мы находимся, – это старая база? Значит, база всё же существует. Но почему её не могли столько лет найти?

- Хорошая маскировка… нестандартная, но главное, – не там искали. Лисс нашёл её случайно. Он тогда был нет никто.

Либич замолчал. Ёлка тоже молчала, переваривая завтрак с оглушительной информацией. Прошло минут десять, прежде чем она задала очередной вопрос.

- Ведь всё это произошло несколько лет назад. Как Лиссу удавалось столько времени скрывать это? Неужели не было попыток?

- Были попытки, были люди… царствие им небесное. Да, всё держалось на крови. У Лисса были свои самые близкие люди, он их сам звал псами. Я так не могу, – значит, мне нужно платить налоги. Это выгодно всем. Наша… организация контролирует почти половину страны; другую половину контролируют пять других организаций. Я сохраню рабочие места, развяжу руки правительству, помогу справиться с остальными, наконец, я отдам миру старую базу!

- Да уж, размах. А где сейчас эти… псы?

- Мне это тоже интересно. От них можно ждать чего угодно. О наших с Лиссом сложных отношениях все знали. Я наукой занимался, производством, хотя и не совсем законным. Лисс – просто бандит. Сама понимаешь – моя работа не терпит шума, а тем более крови. Лисс меня просто терпел из-за денег. Если бы у него появился шанс – он меня давно бы где-нибудь тихо закопал. Нужно было быть очень осторожным. Он меня тоже боялся. Даже про старую базу мне пришлось узнавать самому и сложными путями. Когда я здесь появился – думал, что его удар хватит, так он взбесился. Так и жили-сторожили… друг друга. Рано или поздно должно было что-то случиться. Псы испугались его смерти… меня испугались. Их ищут мои люди. Честно сказать, я их очень боюсь – терять им нечего. Каждый из них в крови по самые уши. Я не ангел, конечно, но эти … им нечего терять.

- Ладно. Я подумала… ведь ты говорил, что меня захватили случайно… как понимать эти твои «торги»?

- Да, нет же! О переговорах я думал давно; Лисс мешал. Теперь Лисса нет, зато есть ты, как формальный повод для переговоров. Катализатор, так сказать. Ты что же, думаешь, что я просто заявлю, что держу тут тебя в заперти, и не отпущу, пока мне Орден Орла на шею не повесят? Я сказал, что смогу тебя найти … защитить и доставить в целости и сохранности, так сказать. Вот такое коварство.

- Лихо. Ладно, шут с ним, с твоим коварством. А почему Лисс, имея такую организацию, сам участвовал в нападении? Почему он … с тобой вместе не пытался что-то сделать?

- Да не тот человек. Он такие номера откалывал и раньше. Я тебе говорил, что он – псих. Даже эту свою империю не он создал. Создателя я знал. Он погиб вреде бы случайно, но я думаю, что без Лисса тут не обошлось. Такой вот экземпляр был.

- Ты тоже как-то не очень похож на мирного лаборанта.

- Я и не говорю, что я мирный лаборант. Если бы я им был, то не протянул бы так долго.

Крис посмотрела на Либича долгим взглядом. Встала.

- Пора работать.

Время до обеда было заполнено раздумьями для Крис, и напряжённой работой для них обоих. В обед она снова заговорила:

- Слушай, Либич, а ты не преувеличиваешь влияние Большого Совета на ваше правительство?

- Нет, это ты его недооцениваешь. Большой Совет не только влияет на правительство, он, вольно или невольно, стремиться к сохранению статуса кво…

- Мы держим вас в вашем состоянии?

- Безусловно. Вы старательно удерживаете нас на расстоянии от самых последних технологий. Если у нас появляются талантливые люди, то они сразу оказываются у вас…

- Но если эти технологии попадут в руки таких, как…

- Таких, как я?

- Таких, как Парк Лисс, – я хотела сказать.

- Цивилизованная зона могла бы справиться с тысячей таких, как он!

- Это вмешательство во внутренние дела.

- Вот, вот. Круг замкнулся. Поэтому я решил действовать сам. Поэтому в переговорах будет участвовать цивилизованная зона.

- Ты хочешь шантажировать наших?

- Чёрт! Чёрт тебя возьми! Неужели тебе не ясно, что я не намерен никого шантажировать? Неужели тебе нужно объяснять, что тебе ничего не грозит? Да я скорее… о, господи! Неужели ты не видишь. Ты – это повод для беседы и последняя надежда для наших ребят. Ты просто плохо их знаешь. Ты пойми… ну вот как тебе это объяснить? Да. Выглядят они не так чистенько, как ваши чиновники, и реакции у них опасные, и юмор тоже… хм… грубоватый. Но, пойми – это мои люди. И за оружие они взялись не от хорошей жизни. Они не просто головорезы – это необходимость для них. Иначе не выжить. Когда мы узнали, что в лагерь притащили тебя… тут такое началось!

- Ну да, щас расплачусь. Значит, налёт придумал ты?

- Моя идея – нужно отдать ребят в медцентр, – там есть оборудование. Лисс спросил, смог бы я в нём разобраться… Мне и в голову не могло придти, что он задумал!.. Мы есть будем или международные проблемы обсуждать?

Ёлка покачала головой:

- Ты врёшь. Ты не так глуп, чтобы не понять, чем пахнут вопросы Лисса. Скажи честно, и ты, и он прекрасно понимали, что появление в медцентре людей с такими симптомами продаёт старую базу с головой. В то, что твои люди – невинные овечки и жертвы обстоятельств я никогда не поверю. Я уже видела таких овечек в медцентре. И не спорь. Что касается твоей идеи с торгом… Мне кажется, что всё это авантюра. Тебя убьют – или псы, или «большие люди» из правительства, или всё правительство.

- Если я буду хлопать ушами, так и случиться. Ты вообще хорошо соображаешь… да, я понял, что базе конец и Лисса я понял. Подумал – мы провалим операцию и всё пойдёт вразнос. Тогда у меня будет шанс. В любом случае у меня не было выбора, и сейчас нет выбора, – он вдруг резко поднял голову, – а тебя это волнует?

- Как может не волновать судьба целой страны? Я из-за этого в медцентре работала!

- Ты ведь поняла, о чём я говорю.

Крис почувствовала, что краснеет, бросила обратно в тарелку, взятый было банан и неуверенно сказала:

- Ладно, пойдём работать. Пора.

- Да, пора. Но ты останешься здесь, – тебе самой нужна помощь. Сейчас я могу справиться один.

Крис не стала спорить, – поняла, что это бесполезно. Он вызвал Лэйлу и они вдвоём быстро убрали со стола. Когда Либич уже уходил, Крис снова его окликнула.

- Либич!

- Да, – он остановился в дверях.

- Ты мне правду сказал?

- Я сказал тебе столько, сколько я не говорил всем остальным своим ребятам, вместе взятым. Что касается всей правды, – кто знает всю правду?

Он, было, повернулся, но она снова его окликнула:

- Либич.

- Да.

- Я хотела тебе сказать… я хотела спросить: твоя конечная цель?

- Моя страна должна войти в цивилизованную зону.

- Ты не сможешь этого сделать.

- Наверное. Но самая длинная дорога начинается с первого шага, а это я могу.

Ёлка коротко рассмеялась, наверное, первый раз за время своего заточения. Этот парень просто сводил её с ума:

- Либич… я тебя люблю.

- Я знаю, – серьёзно сказал он и вышел.

А вечером был бой. Крис услышала отдалённый шум. Он показался ей подозрительным, и она взяла в руки переговорник.

- Либич, там что-то происходит?

- Это псы… не отвлекай меня.

Когда она через час снова попыталась вызвать Либича. Переговорник ответил ей ровным гулом, – на том конце был сломанный аппарат. Меньше, чем через секунду Крис уже неслась, сломя голову, по коридору. Она столкнулась с Либичем возле самой больничной палаты. У него была перевязана рука.

- У нас прибавилось работы… Нет, это ерунда, – для убедительности он подвигал рукой.

- А где псы?

- Умерли, ш-шакальё чёртово! Надеюсь, что все.

Возле них появилась Лейла, за ней другие бандиты. Крис огляделась, повернулась и пошла в палату к новым пациентам…

Глава 26

Ёлка сидела бледная, с сухими, горячими глазами, глядя в пространство прямо перед собой. Она отчаянно цеплялась за эти последние часы, последние минуты, когда она видела его, когда она могла запросто с ним поговорить. Тогда он был усталый, с перевязанный рукой, ещё не остывший после боя, с лицом, на котором отпечаталась и боль, и жестокость, и решимость пройти через всё ради цели, тогда она уже знала, она поняла, что будет ещё вечер и будет ночь. Но никто из них не мог предположить, что «псы», погибнув, уже сделали своё дело. Намеренно они это сделали или не подозревали ни о чём, – кто знает? Их засёк озверевший от потери сестры капитан Зелёный. Вася, пытавшийся выйти на след банды и столкнувшийся с сопротивлением «больших людей» с одной стороны, и собственного консульства, с другой, начал действовать на свой страх и риск. Бешеная энергия сделала своё дело, – он нашёл место! Он не знал, что нашёл базу, да это его и не интересовало; ему нужна была его сестрёнка и те, кто её похитил. Воображение рисовало картины одну страшнее другой. «Кто со мной?» – спросил он своих ребят, объяснив им всё и добавив, что действовать придётся на грани незаконного. Первым шагнул Вольф, за ним все остальные. Двадцать восемь закованных в пластикатовую броню парней пошли в первый в их жизни настоящий бой.

Ёлка свернулась калачиком на диване, с трудом сдерживаясь, чтобы не взвыть. Она снова вспоминала. Либич просто спал. Во сне он снова стал другим. Он постоянно менялся, и всякий раз не переставал её восхищать. Кристина смотрела на его лицо, – разгладились морщины, приподнялись брови, он словно помолодел, стал мягче, проявились черты, скрытые от посторонних волей бойца. Это были первые и последние секунды их любви…

Сигнал тревожного вызова взвыл разъярённой кошкой. Либич оказался на ногах раньше, чем открыл глаза. Лязгнул замок оружейного пояса. Ёлка смотрела на него, оглушённая тяжелыми ударами собственного сердца. Тревога! Снова тревога! Почему это произошло сейчас? Именно сейчас! Это просто несправедливо… Уже на пороге он оглянулся, посмотрел, – это был последний взгляд; улыбнулся, – это была последняя улыбка.

- Будь здесь. Это самое безопасное место. Я люблю тебя…

Лязгнула дверь, наступила тишина. Сколько прошло времени? Может час, может два, может – вечность… Послышались шаги бегущих людей, распахнулась дверь, – на пороге стояла Лейла. Брюки на правой ноге были разорваны вместе с самой ногой, но амазонка, похоже, этого не замечала. Ёе лицо, вымазанное копотью и кровью, выражало отчаяние.

Крис бросилась к ней, схватив с тумбочки баллончик с кремом и простыню. Обработала рану, перевязала, не переставая бормотать что-то успокаивающее… скорее себе, чем ей.

Лейла опустилась прямо на пол, безразлично посмотрела на свою раненую ногу, отстранила Ёлку, – руки мелко дрожали.

- Не надо, Кристина.

- Как же не надо? Обязательно надо… что там случилось? – Она пыталась заглянуть ей в глаза, но это никак не удавалось. Она спросила, не то, что хотела.

- Напали… это…, наверное, ваши. Все в броне с головы до ног. Либич запретил стрелять, но началась паника, и стрелять начали все. Он хотел прекратить… выскочил вперёд. Он не успел… один из ваших выстрелил ему в лицо сразу из двух парализаторов. Я видела… его метра на два откинуло. – Она замолчала, застыла, глядя расширенными глазами в стену, потом повернулась к Ёлке. – Его убили, его нет больше… Кристина… его нет…

Охранникам, оставленным Лейлой у дверей, как-то удалось убедить штурмовиков Зелёного в своей лояльности и обошлось без пальбы… На пороге появился закованный в броню человек, увидев Крис, он шагнул к ней, откинул за спину шлем с непроницаемым забралом, – это был Василий. Его лицо выражало тревогу и радость, но Ёлка не видела его лица, – взгляд был прикован к двум парализаторам в руках капитана…

Защитник снизил эмоциональный всплеск до разумных пределов. Она заснула. Последнее, о чём подумала Крис, что она всё же зря уехала из особняка Тора, – нужно было выяснить отношения, а не прятать голову в песок.

Глава 27

«Сначала этот, из сумеречной зоны, – Либич; теперь вот появляется Волк, в буквальном смысле слова, сваливается с того света! Сваливается и сразу оказывается возле Ёлки, – у неё, прямо-таки талант притягивать к себе всякие экзотические фигуры!» – Василий усмехнулся и покачал головой, – «А может оно и к лучшему? В конце концов, Волк оказался неплохим парнем…»

Капитан, планировал устроить учения по результатам операции по захвату Волка. Операция показала, что в системе масса недостатков. Один человек, не имеющий представления о современной технике двое суток водил за нос всю областную милицию! Если бы это был не Сергей, а настоящий псих? Подумать страшно! Вася решил действовать и направился на доклад к начальнику управления, но тот, памятуя об обстоятельствах появления капитана в их «тихом омуте» и насмотревшись на его методы работы, когда Зелёный без особых усилий поднял на уши всё областное управление и, практически взял всё руководство на себя, счёл за благо отправить его в отпуск.

Отпуск! Василий не знал, как это – просто ничего не делать! Он думал… думал… размышления приводили его к тому, что ему необходимо встретиться с Берном и Чернородненко. Волк, хочешь, не хочешь, был их подопечным, и, хотя к нему приставили персонального психолога, было ясно, что эти ребята так просто его не бросят хотя бы потому, что сам Сергей их не бросит. И с этим психологом тоже неплохо встретиться… такой психолог… такой… с таким есть о чём поговорить. Василий поневоле улыбнулся, вспомнив Татьяну.

Он точно выбрал время, – примерно через час после ужина, когда нормальный мужчина теряет чувство расслабленности после принятия пищи, но ещё не начинает ощущать чувство голода, то есть в период наибольшей трудоспособности и ясности мысли. Именно в это время капитан решительно взял в руки переговорник.

- Капитан Зелёный вызывает Берна.

- На проводе.

- Привет, наука!

- Привет, Мегрэ!

- Есть необходимость встретиться. Хочу поговорить о Волке.

- Когда?

- Завтра, с утра.

- Жду завтра, в десять.

- Завтра, в десять. До связи…

- До связи.

«Свой парень, хоть и научник». – Подумал Вася, бросая переговорник.

«Свой парень, хотя и солдафон». – Подумал Вова, отключая общую связь на комбинезоне.

Берн сидел на самом кончике операторского кресла на краю бездны. Его лицо выражало беспредельный восторг. Бескрайнее голубое небо под ногами и зелёная равнина с серебреными лентами рек далеко внизу действительно заслуживали восторга, но взгляд Вовы был устремлён не на равнину и не на ослепительную голубизну, а на стройную женскую фигурку в белом и полупрозрачном, сделавшую шаг, да так и застывшую в нескольких метрах от пропасти. Правая рука Берна мягко ощупывала цилиндрик сенсора, левая беспечно порхала над панелью с многочисленными кнопками. В такт этим движениям женская фигура почти неуловимо менялась, ткань на ней струилась, расцветала мягкими складками, в ней появлялись оттенки голубого, жёлтого, нежно-зелёного, вместе с этим она оставалась лёгкой и белой. В какой-то момент Берн, вдруг, застыл на месте, потом осторожно поднял руки… на секунду оторвался от созерцания оттенков белого, бегло взглянул на панель и нажал ещё несколько кнопок… снова взглянул на своё творение и удобно откинулся в кресле.

Девушка двинулась к обрыву… она не шагнула, не побежала… поплыла вперёд по плоской, чёрного блестящего камня, площадке к самому её краю, спокойно пересекла этот край и продолжила скольжение своё по воздуху. Вова протяжно вздохнул, будто это он сам вдруг научился летать. Девушка начала наклоняться вперёд, ветер из пропасти подхватил края её одежд, наполнил их ветром. Она раскинула руки, подчиняясь ветру, перевернулась в восходящих потоках, словно купаясь в них. На её лице светилась мягкая улыбка, глаза были закрыты. Красавица снова повернулась спиной, на ходу превращаясь в сказочно прекрасную птицу. Оперенье, рождённое складками одежды, наливалось ярко-голубым светом, – он не спорил с небом, он был его продолжением.

- Слушай, Берн, да ты просто профессионал!

Вова резко повернулся в кресле.

- Ой, Василий! Я всё-таки тебя проворонил. Привет. Ты извини, – я вот тут решил с утра расслабиться… тебе нравиться? Тут пока звука, правда, нет.

- Это впечатляет даже без звука! Я, вообще-то, предпочитаю более динамичные работы… что-то в стиле американцев, но это! У меня просто нет слов… и девушка похожа. Она, кажется, лаборантом у вас работает?

Берн смешался, буркнул под нос нечто неразборчивое и отключил экран.

- Ладно, это просто баловство, ты ведь по делу пришёл?

- Я, собственно, насчёт Волка. Хочу предупредить, – разговор может получиться долгим. У тебя как со временем?

- Волк входит в мои профессиональные интересы. Садись…

- Да, сядем.

Они прошли в холл, точнее в ту часть огромного пространства первого этажа, которая выполняла эти функции. Вова аристократическим жестом указал капитану на кресло и сам уселся напротив, глядя на капитана с самым внимательным видом. Вася задумался, – направляясь к Берну, он не продумал своей аргументации и теперь не знал, с чего начать.

- У тебя с Сергеем какие взаимоотношения?

Вопрос, как ему показалось, получился хорошим, – он сразу подчеркнул своё отношение к пришельцу, как к равному. Теперь оставалось ждать реакции Берна. Тот неопределённо качнул головой:

- На настоящий момент, правильнее всего сказать, – никаких. То, что произошло, в корне изменило ситуацию. Мы вели себя неправильно.

- Самобичеванием занимаешься?

- А ты бы сам как чувствовал себя на моём месте? Мы…

- Пошёл бы к Волку и определился.

- Поэтому ты явился ко мне…

- У меня ситуация другая.

- Вот! – Берн поднял вверх палец. – Об этом и поговорим.

- Так что ж мне говорить? Я от тебя ждал подмоги.

- А я помочь и не отказываюсь.

- Я, значит, для тебя, как стимул?

- Мне стыдно в этом признаться, но это так. Говори!

Зелёный опять задумался, – ситуацию приходилось обдумывать заново. Экспромта не получалось. Он уже начал подумывать о том, чтобы вообще не упоминать об отношениях пришельца со своей сестрой. Можно ведь было объяснить свой интерес к Волку его талантом бойца, например. Он вовремя одумался, – Вова сразу вычислит второй слой и придётся хитрить, – этого Вася позволить себе не мог. Поэтому он решил брать быка за рога.

- Что тебе известно о моей сестре?

- Немного. В пределах общей информации, если ты имеешь в виду эту историю в сумеречной зоне. Ну а так, ты сам знаешь, что мы знакомы достаточно давно. И Вил её знает, а с Татьяной они вообще – подружки вроде. Ёлка в НОК-центре совсем не чужая.

Василий поморщился, – он не любил, когда говорили «сумеречная зона».

- Мы с Вилом не занимались старой базой, хотя при её нейтрализации НОК-центр поработал хорошо. Про вас двоих пересудов было много, но болтовня она и есть болтовня. Свобода личности, всё такое прочее, – закрытая информация.

- Ничего, я открою, иначе не поймёшь.

- А Кристина?

- Открою в пределах…

- А!.. – Берн понимающе кивнул.

Василий, по возможности, коротко обрисовал ситуацию. Берн не задал ни одного вопроса. Взгляд его был настолько же серьёзен, настолько и непроницаем.

- Ну вот, – вздохнул Зелёный, – собственно и всё. Ёлка тогда мне пыталась что-то объяснить, но она была не в том состоянии… нельзя было её информацию воспринимать всерьёз. По её словам, получалось, что этот самый Либич, – не бандит вовсе, а прямо херувим с крыльями. Я на него во время штурма налетел. Ну, не знал тогда, конечно. Представь – здоровенный детина, бежит, орёт; я думал, – растопчет!

Берн с сомнением покосился на могучую фигуру капитана.

- Не смотри, – он ещё крупнее, ну, не меньше, – это точно!

- Как Волк?

- Да, примерно, но Волк худощавый, а тот, – как шкаф! Да… ещё потом Ёлка фортель выкинула, – отказалась от интенсивной психотерапии.

- Но интенсивную предлагают если…

- Здесь учли уникальные обстоятельства. Она только обследование прошла, и то – общее. И вот теперь появляется Волк! Она его сразу поняла и сразу поверила. Я даже начал подумывать, – может и Либич? Короче, Волк сейчас для неё – всё! С другой стороны, Сергей, вроде тоже… мы просто обязаны им помочь.

- С ума сошёл? Тут можно таких дров наломать! Да и неэтично как-то…

- Я сводником быть не предлагаю. То есть, не в том смысле. Мы их должны ненавязчиво столкнуть нос к носу. Там они сами разберутся. А то бегают друг от друга. Прямо, как дети.

- Ну, допустим… Детали?

- Детали такие. Сначала организуем замену психолога, – Татьяну на Ёлку. Волк должен узнать об этом последним, она тоже. Переходный период минимальный, – Татьяна с Волком почти не работала. Организуем поездку куда-нибудь в Крым. Ты берёшь на себя Сергея, а Татьяна, – Ёлку. Там мы случайно встретимся. Как-то так.

- Конспиратор. Чем меньше секретности, тем лучше…, впрочем, нужно сначала поговорить с Татьяной и получить решение коллегии о замене специалиста. У нас нет аргументов. И потом, Вася, тут каша получается. Ты только не обижайся, – Вова внимательно посмотрел на капитана и, видимо удовлетворённый, продолжил, – ты сказал, что она была в состоянии аффекта, а отчего? Обследование прошла, – а результаты?

- Результаты в пределах нормы. Но глубокого зондирования не было, а психотравмы могут проявляться через много лет!

- Где проводилось обследование? На месте?

- Нет, в институте, в Праге…

- В Праге? Она здорова, как лошадь Пржевальского.

- Насчёт аффекта, это я, конечно, перебрал… просто она была сильно возбуждена. Она влюбилась, – это точно, – сама говорила… не прямо, конечно, но довольно внятно. Девочка она впечатлительная; он ей наговорил там что-то, она и уши развесила.

Берн неожиданно рассмеялся. Зелёный даже опешил:

- Чё ты ржёшь?

- Да так, – мне, кажется, всё ясно! Знаешь, ты прям, как моя мама.

- Знаю! Ты скажешь, что она профессиональный психолог, что она взрослая… понятно! Я её просто очень хорошо знаю. По сути, – она всё ещё – большой ребёнок.

- О её работе самые блестящие отзывы.

- Ты и это знаешь?

- Наши психологи только о ней и говорят.

- Не говорят, а спорят… наши тоже.

- Это же прекрасно, – о посредственности спорить не станут.

- Считаешь, что она сама выкарабкается?

- Да уж мы точно – ей не помощники, хотя это не значит, что делать ничего не нужно.

- Значит, ты согласен?

- В целом. Только не нужно думать, что я мечтаю о карьере свахи. Кристина на этом месте была бы лучше, чем Татьяна. У неё специфический опыт имеется.

- Кто в Совете курирует Волка?

- Ты о чём? Волк – свободная личность, как его можно курировать?

- Берн, не темни!

- Кудринка.

- Тебе доложили? Он и в группе, и в Совете. Чушь какая-то… Сам себе приказы отдаёт?

- Кудринка, – это однозначно.

Зелёный молча смотрел на Берна.

- Я поговорю, но это… сам понимаешь. Тут нужно подумать.

-Думай! Политика – не моя сфера.

Они поговорили ещё немного. Беседа была уже, что называется, о том – о сём. Зелёный, уже сказавший самое главное, подошёл вплотную к цели, но, когда он предложил Берну посетить Сергея, вдруг натолкнулся на неожиданное препятствие: Вова, глядя на капитана непонятно весёлым взглядом, огорошил его невероятным известием.

- Не принимают.

- Как, то есть?

- А так! Не желает никого видеть и всё тут! Я пробовал, Вилли пробовал, Татьяна, Кудринка… все по очереди.

- А как он обосновал?

- Да никак. Дал задание секретарю, дословно: «всех посылать к чертям собачьим», что тот добросовестно и выполняет, невзирая, так сказать, на чины и звания.

- Ну и что теперь делать? Может завалиться к нему без приглашения?

- И это говорит мне представитель закона?

- Ты хуже моего начальника. Я думал, что во всём мире один такой крючкотвор… если бы люди соблюдали все идиотские законы буквально, то тут такое бы началось!

Вася не стал развивать свою мысль, а просто попрощался и удалился, чему Вова, к своему удивлению, был рад. Хотя он уже и приготовил аргумент, однако в своих способностях вести дискуссию в этой области он сомневался.

Не успела закрыться дверь за капитаном, как на пороге появилось живое подтверждение взглядов капитана на закон о свободе личности. Вил, буркнув неразборчивое приветствие, протопал мимо хозяина вглубь дома, нимало не позаботившись узнать его мнение по этому поводу.

Берн нашёл Вила перед экраном, усиленно делавшим вид, что ему жутко интересен незаконченный шедевр Вовы в области объёмной комбинации. Пятиминутная запись кончилась и началась снова. Вил продолжал смотреть на экран отсутствующим взглядом, Берн уже подумал, было сходить на кухню за чаем, но Чернородненко, вопреки его ожиданиям, не стал дожидаться конца записи, а неожиданно начал развивать перед ним одну из версий произошедшего в лаборатории. Вова молча смотрел на спину Вила, он просто ждал, – было очевидно, что его друг пришёл не за этим. Наконец, он дождался подходящей паузы.

- Ты закончил?

Вил повернулся к нему вместе с креслом. Берн хмыкнул – Чернородненко был мрачнее тучи, его усы топорщились во все стороны и Вил продолжал их усиленно трепать. Вова спокойно дождался, пока движения Вила стали более целенаправленными, и его любимое украшение под носом стало приобретать благообразный вид. Это означало, что хозяин усов приходит в нормальное эмоциональное состояние и с минуты на минуту можно ожидать членораздельной речи. Наверное, Берну следовало бы гордиться, – он был одним из немногих, если не единственным, кому изредка выпадала честь наблюдать растерянность железного Вила, но Берна эта честь тяготила.

Рано или поздно всему приходит конец. Вил выпрямился в кресле, прокашлялся, как тенор перед конкурсным жюри и глубокомысленно изрёк:

- Я так считаю, что в создавшейся ситуации, я имею в виду Сергея, мы обязаны вмешаться.

- Слава богу, – облегчённо вздохнул Берн, – я думал, ты сегодня не разродишься.

- Вот сколько лет мы с тобой знакомы, столько я тебя не могу понять. То уж ты из ничего лирику разводишь, то, вдруг… ты, что, не видишь, насколько всё серьёзно?

- Это для здорового баланса. А вообще, я считаю, что ничего экстраординарного не происходит. Есть проблема – надо её решать! И сейчас очень бы пригодилась твоя хвалёная логика. Так что остынь и излагай. Ты ведь не вздыхать сюда пришёл?

- Логика. – Вил привычным движением проверил, на месте ли усы. – Я же не психолог. Стало быть, логики быть не должно. Вопросы есть…

Берн молча смотрел на друга, – это была преамбула.

- Волк нам необходим. Он единственный свидетель… или испытатель, или, как угодно. Его организм практически ещё не изучен. Образцы, взятые РИМом, погибли во время взрыва, часть информации, – тоже. Что бы там не происходило, но материя была ритмично организована, и, хотя не совсем ясен характер энергетики процесса трансформации пространства-времени, но ясно одно – человеческий организм мог выдержать переход только в одном случае, – структурный ритм… внутренняя частота… Он должен был как-то соотноситься с ритмом процесса.

- Короче.

- Короче мы должны костьми лечь, но убедить Сергея поработать с нами. Кроме того, у него просто фантастические показатели. Из него может получиться уникальный инженер.

- Допустим. Но мы-то здесь при чём? Мы в процесс не вмешиваемся. Может стать инженером? Ну, может быть и может. Наверное, мы можем помочь… или нет. Его уровень подготовки всё же несколько не соответствует современному уровню знаний. Тут, как помочь? Так что, насчёт инженера ты … а что ты, собственно, предлагаешь?

- Нужно воздействовать на него через Кристину! Я заметил, что у них с Сергеем…

- Вил! Что я слышу? Какая наблюдательность! С ума сойти, – он «заметил»!

Чернородненко отечески простил другу язвительность.

- Я от своего и от твоего имени связался с Крис и предложил ей заменить Татьяну, – она не против, я имею в виду Татьяну; Ёлка – тоже. С Сергеем я так и не связался.

- Класс! Королева в восхищении.

- А что?

- Ты всерьёз не понимаешь, что замена персонального психолога, – дело тонкое? Ты, как слон в посудной лавке! Мы тут о тонкостях, значит, рассуждаем, а ты, готово дело – позвонил…

- Какая разница, – всё равно говорить будет нужно? Немного раньше, немного позже. Ну ладно, а что делать?

- Ты должен сначала поговорить с Кудринкой.

- Мы должны…

- Можно и так.

- Ну и когда пойдём слушать, что мы лезем не в своё дело?

- Татьяну в обход Совета мы уже подсунули… коллегия нас поддержала… поддержит ещё. Кудринка будет контролировать, но напрямую не полезет без особой нужды. Никому особенно не хочется заниматься этим делом… сам понимаешь. Точнее, заниматься хотят все, а вот отвечать – никто. Кстати, нам ещё нужно связаться с Зелёным.

- С капитаном? А он каким боком?

- Не ты один такой наблюдательный. Он у меня был с теми же идеями и Кристина – его сестра. Забыл?

- Понял. Когда был?

- Только что. Я удивился, как ты с ним в дверях не столкнулся.

Мало научный диспут двух директоров НОК-центра был неожиданно прерван сигналом вызова общей связи.

- Соедини! – бросил секретарю Берн.

Секретарь преданно пискнул в ответ и через секунду комнату наполнил мягкий баритон:

- Пётр Кудринка вызывает Берна.

Вил с Вовой озадаченно переглянулись.

- Берн на связи. Доброе утро, сэр.

- К чему такой официальный тон, Вова? Мы же не в центре… утро доброе! Ты гостей принимаешь?

- Всегда рад.

- Сейчас?

- И в любое время.

- Тогда я позволю себе… минут через пятнадцать-двадцать…

Друзья ещё некоторое время задумчиво изучали друг друга, потом Берн, убоявшись перегрева мыслительного органа, махнул рукой:

- Ой, Вили! Ну, чё голову ломать? Явится – сам объяснит.

- Да нет, я подумал, что вдруг и он…

- Так. Всё. Ждём.

- Тоже верно! Давай пока я покритикую твой последний шедевр. Ведь это – последний?

- Вил, иди в баню со своей критикой! После неё меня нужно отправлять на длительное лечение! Ты в объёмной комбинации ни чёрта не смыслишь!

- Да-а-а, похоже, этот шедевр не последний! Человечеству, учитывая твой цветущий вид и возраст, придётся ещё лет двести терпеть твои творения.

- Чем тебе не угодили мои творения? – Вова прикусил язык, но было поздно.

- Ага! Ну, вот смотри. – Деловито приступил к экзекуции Вил.

До того момента, когда появление Кудринки прервало поток язвительных замечаний Вила, прошло двадцать три минуты. За это время Берн успел покраснеть от возмущения, побледнеть от перенапряжения и в конце пятнами от осознания безнадёжности что-то доказать этому «вислоухому дилетанту». «Вислоухий дилетант» был не самым ярким, но самым точным определением, по мнению Берна, и он приберёг его на самый конец своей гневно-обличительной отповеди. Это должен был быть жирный восклицательный знак, призванный начисто уничтожить оппонента и оставить за Берном последнее слово. Вил не уничтожился, а просто заметил, что слово «дилетант», – значит «любитель». Берн открыл, было, рот, но, увидев гостя, вынужден был превратить эту гримасу в широкую улыбку.

- Привет, ребята. Хорошо, что вы вместе, – начал Пётр, – воюете?

- Я называю это процессом воспитания таланта.

- А я это называю, – капать на мозги!

- Стало быть, – обмен мнениями… – Улыбнулся Кудринка, – это будет бесконфликтно. С вашего разрешения я сяду, – старость. Да… были, и мы рысаками! Так вот, ребята, бесконфликтность нам в ближайшем обозримом будущем ой, как понадобиться! Да вы садитесь, садитесь, – разговор предстоит нам долгий и это не последний разговор.

Кудринка замолчал. Чисто выдержанная пауза была призвана помочь молодым собеседникам проникнуться серьёзностью. Он не торопил этот процесс, – заполнение должно быть полным; ненавязчиво оглядел обоих, – передержать так же вредно, как и недодержать.

«Пусть думают, что мне нужно собраться с мыслями».

- Я полагаю, что дело Сергея Волка не закончено, – оно только начинается. В этой проблеме прослеживается несколько аспектов и все они взаимосвязаны. Волк – личность неординарная. Не говоря о том, что она сформировалась в условиях, многие составляющие которых просто неизвестны, другие знакомы в искажённом временем виде; кроме того, он является носителем целого ряда природных способностей. Вместе с тем нам известно, что в своём мире он занимал довольно скромное место. Эти два факта противоречивы. С точки зрения формальной логики… да и современной психологии, они должны были самым разрушительным образом отложиться на его психике. Однако этого не произошло. Напрашивается вывод, что его таланты – суть благоприобретённые, вероятно даже, что в период перехода. Во всяком случае, мы не должны исключать подобную возможность. Возникает целый ряд вопросов. Да. Я всё это говорю к тому, что Сергей не зря с самого начала опасался превратиться в лабораторную мышку. Действительно он является уникальным образцом для исследования. Не нужно смотреть на меня большими глазами, – я не предлагаю нарушать закон, напротив, – если мы будем поставлены перед выбором: реабилитация личности или потеря объекта исследований, то мы выберем человека. Это, я полагаю, – ясно.

Самый ответственный, на сегодняшний день, из членов Большого Совета посмотрел на друзей внимательным взглядом.

«Нет, – это было правильное решение, – назначить на место Майка эту парочку. Они идеально дополняют друг друга. Майк всё же умел подбирать людей. Теперь вот всё будет зависеть от них и ещё, может быть, двух-трёх людей, тех, кто знает Волка».

Он вздохнул и продолжил.

- Кроме всего прочего, мы должны учитывать, что энергии у этого парня – хоть отбавляй, и направлять эту энергию сложно, – он – типичный одиночка. Если почувствует чужое влияние, – сразу наступит ответная реакция… Кое-что мной уже предпринято. Вы, вероятно, уже заметили сообщения в прессе. Но этого недостаточно. Даже одиночка не в состоянии существовать без своего круга общения. Он сформирует его сам… Вы вот, наверное, думаете, – вот, мол, зануда, – прибежал и учит, учит…

Вова подскочил:

- Да, нет, что ты, – это я виноват! Виду себя негостеприимно, – секретарь дверь открывает! Мы пойдём в холл. Я чайку принесу или ещё чего.

- Или ещё чего. Верно, Вова, – сегодня ещё можно расслабиться, поэтому… я имел наглость пригласить к тебе Кристину и Татьяну, – без дам какой отдых? А? Нет? – Пётр хитро подмигнул. – Действуй, хозяин. А я пока посмотрю, о чём вы тут с Вилом спорили. Объёмная комбинация, да?

Через полчаса усилиями кухонного комбайна, Берна и подоспевших дам стол был накрыт. Расселись. Как-то само собой получилось, что Кудринка оказался во главе стола, а остальные расселись напротив друг друга по половому признаку. Позубоскалили по этому поводу. Получилось, в общем, неплохо, но в воздухе всё же ощущалась атмосфера короткого перекура.

Так и вышло. Пётр, уловив момент, дал старт:

- Ну, что, молодёжь, кто желает высказаться по сути?

- Нет уж, мэтр, – только после вас, – ответила за всех Кристина.

- Что хочет женщина, то хочет бог. – Кудринка слегка поклонился «женской половине» стола. – Продолжу, пожалуй, но сначала вот что. Вы, вероятно, уже поняли, что подбор людей за этим столом не случаен, – вы все в силу тех или иных обстоятельств столкнулись с пришельцем. Контактёры. Второй критерий отбора, – ваш образовательный ценз. Есть основания полагать, что именно вы будете оказывать на пришельца самое большое влияние, поэтому вы и здесь. Работа наша, сама по себе секретной не является, но афишировать её не стоит. Должен сразу сказать, что задействованы будут крупные силы. Каждый наш шаг будет анализироваться. Процесс адаптации или внедрения Сергея в современный мир может пойти по нескольким направлениям. Над ними сейчас работает целый ряд специалистов. С их деятельностью я уже познакомился, но позволю себе об этом умолчать. Поверьте, я далёк от мысли устанавливать таким способом иерархию, просто не хочу вас запутывать. В конечном счете, всё будет зависеть от самого Волка, отсюда главное стратегическое направление, – не мешать, не учить, не указывать! Максимальное внимание и помощь – ненавязчивая! Так и будем действовать… вот, пока и всё… Кто второй?

- Я! – Вил переглянулся с Вовой, – сегодня мной и капитаном Зелёным было высказано предложение, – заменить личного психолога Сергея… поставить Кристину. Причины, я полагаю, очевидны. Ещё предложение, – в группу должен войти капитан. Он ближе к Волку психологически, а то мы своей наукой Сергея в гроб загоним из лучших побуждений.

- Что вы на меня смотрите? – поинтересовался Кудринка, – команд не будет. Все будем действовать на свой страх и риск. Истину мы сейчас угробить не сможем – для этого её нужно хотя бы знать, а с этим у нас плохо. Причём по всем направлениям. По предложению у меня возражений нет.

- У меня есть.

Все удивлённо повернулись к Ёлке.

- Моя работа может оказаться… недостаточно эффективной. У нас довольно сложные взаимоотношения. Я могу оказаться необъективной. Лучше будет, если Таня останется, а я её подстрахую. В общем, это будет непрофессионально.

- Ты же говорила…

- Да, говорила. Извини, Вилли, но так будет лучше. Кроме того, у нас с Татьяной разные концептуальные…

- Раз так, то у меня есть предложение приставить к вам, девочки, третьего специалиста. – Остановил начинающийся спор Кудринка. – Хорошо подойдёт Шауш. Как связываться будете, – сами решите. Идёт?

Психологи дружно кивнули.

- Будем считать, что стратегическое направление у нас есть.

- Нет ещё, – Татьяна неуверенно посмотрела на Крис, – пока это первый обмен мнениями… Думаю – нужно внимательно изучить не стандартные схемы, а сложные не типичные вариации в прошлом. Нужны практики… Иначе, как говориться, светлые мысли мы рискуем подменить задним умом.

По её поведению было заметно, что присутствие члена большого Совета, мягко говоря, не способствует её раскованности.

- Не согласна. – Фыркнула Крис по-кошачьи. – Для того чтобы сделать свои ошибки, изучать чужие не нужно. Так справимся.

- Ты это про что?

- Про то, что ситуация уникальна на сто процентов, и ни в каких «практиках» мы ответа не найдём. Только себя запутаем окончательно.

Ища поддержки, Татьяна перевела взгляд на Вову.

Берн тупо смотрел в пространство и раскрыл рот не под влиянием немого призыва о помощи, а вследствие смутно бродивших в его светлой голове мыслей. Видимо он ещё не успел организовать их приличествующим образом, поэтому его речи предшествовала весьма своеобразная артикуляция, мало напоминающая членораздельную речь. Этим он даже сумел повергнуть присутствующих в лёгкое замешательство, но зато надёжно приковал к себе их внимание. До него всё же дошло некоторое своеобразие внешнего проявления его мыслительных процессов, и он прервал попытки реанимировать начальные этапы возникновения человеческой речи. Звуки сначала сложились в протяжное «во-о-т», затем его взгляд стал более приземлённым и, наконец, присутствующие смогли облегчённо вздохнуть, – немой заговорил:

- У меня есть одна мысль!

- Да ну? Надеюсь ей не тесно… – привычно хмыкнул Вил.

- Мы можем убить одним выстрелом… – Вова пошевелил бровями, – приятное с полезным! Когда ты, Петро, говорил о Волке, о его способностях, его ценности… я подумал, что мы можем самого Волка привлечь для этой работы. Пусть исследует себя сам!

- Вова! Какой цинизм! – Татьяна поморщилась.

- Нет, нет! Я не предлагаю лицемерить. Это вполне серьёзно. Ты помнишь то совещание, где Волк выступал? Я просматривал записи. Знаете, в том, что он там говорил, практически нет промахов. Он не пользовался профессиональной терминологией, где-то упростил, но в целом всё верно, логично. Представляете? Ни приборов, ни данных, ни программ. Всё на одной наблюдательности и интуиции. Вы понимаете, он вполне способен вести собственную работу. Ну, разумеется, не свою собственную, но его помощь может оказаться просто незаменимой. Так мы получим объект для исследования, а Сергей органично впишется в окружающий… хм, ландшафт.

- А лабораторию ему не дать? – поинтересовался Вил.

- Он в ней будет не опаснее вас с Вовой, – небрежно заметила Ёлка.

Кудринка подождал конца лёгкого веселья и, ещё улыбаясь, встал.

- Ну ладно, молодежь! Если больше мыслей нет, и я достаточно убедил вас в своей демократичности, то я, пожалуй, пойду. Для связи оставляю избирательный канал. Всю информацию в закрытую сеть, доступ по ключу «Пришелец 20». Помните, что мы не можем выпускать ситуацию из-под контроля. Если специалисты-наблюдатели захотят вас проинформировать, то они оставят марку «совет». Не забывайте гасить марку после ознакомления. Да, ещё вот, что, – не тяните с «переходом», – помните, что результаты этой работы очень важны. Это на уровне проекта «Путник», так, что ресурсы к вашим услугам. Возражений по кандидатуре Волка и капитана Зелёного, я так понял, нет? Тогда действуйте. Будет плохо получаться – зовите на помощь. Я шучу. Мы просто обязаны сделать всё правильно. Я не шучу.

Меньше, чем через час дом опустел, – ушли даже директора НОК-центра, – обживать кабинет Тора, организовывать, направлять, утверждать… работать!

Глава 28

Щёлкнул колпак блистера и будто выключил улыбку на лице Петра Кудринки, – экс-гонщика, экс-изобретателя, экс-плейбоя, истоптавшего все курорты планеты, – самого энергичного члена Большого Совета. Он подавил в себе желание взглянуть на четырёх молодых инженеров, стоявших на пороге дома. Он знал, что они – самые лучшие, что есть на планете для этого дела, и они справятся со всеми этими проблемами, и ему было просто обидно, что эти ребята так вот, легко и непринуждённо относятся к решению глобальных проблем… и ведь решают их!

«Ну, что ж, молодёжь сделает своё дело; группа анализа сделает своё; мои ребята в Будапеште проконтролируют тех и других… дальше-то, что? Возня мышиная! Всё равно решать придётся Пришельцу. Не хотел бы я оказаться на его месте… но держится парень, хорошо держится. И что нам со всем этим делать. Это ещё интереснее».

Он посадил машину, прошёл в свой блок-модуль. Оборудование внутри несколько отличалось от стандартного. Различия касались средств связи, главным образом, и через минуту эти самые средства обрушили на его голову шквал информации. Стало ясно, что Майк отправился на тот свет по собственной инициативе на все сто процентов. Эксперты из Большого Совета оказались менее чувствительными, чем Татьяна с Кристиной… сам факт появления журнала произвёл на матричного Майка оглушительное впечатление. Тщательный анализ физических следов подтвердил эту версию.

Пётр сидел и смотрел прямо перед собой пустыми глазами. Ему даже не понадобились подробности, – он знал Майка, знал настолько, что не удивился его реакции, но… принять её внутренне никак не мог. Майк навсегда останется для него загадкой. Он был лично знаком со Сфинксом! Всю жизнь Тор работал. Он не доказывал своего первенства, – он начал всё сначала и сумел стать первым! Лучшим среди равных. Он выдержал всё и не сумел пережить своей победы…

«Как, какими словами объяснить поведение человека, не пожелавшего стать богом? Другие не поймут, будут глумливо кривить губы, будут удивляться, думать, – вот бы мне! Не поверят. Им этого не дано. Победить и умереть! Для этого нужно быть Тором!.. Я бы так не смог».

Пётр вздрогнул, непроизвольно оглянулся, словно мысли можно было подслушать. В душе бушевала буря. Он даже предположить не мог, что этот человек так много значит для него. Трудно было или легко, – за спиной всегда была надёжная опора… или, правильнее сказать, – пример перед глазами. Да, – всё равно, – слова, слова! Разве можно словами выразить, то, что сидит внутри, что существует на уровне подсознания. Теперь вот не было ни опоры, ни примера, – ничего! И вдруг думаешь об одиночестве…

«Да что, чёрт возьми, произошло? Майку и в голову бы никогда не пришло ни помогать, ни опекать! Сам себе выдумал ангела-хранителя».

И тем не менее… ответственного члена Большого Совета колотило мелкой дрожью. Пока был на виду, – вроде бы даже и не волновался; а, вот, теперь, – вырвалось! По щекам текли слёзы, и никакие не скупые, – самые настоящие! Майк Тор – был!

- Открыто!

Кудринка вздрогнул, растерянно толкнул рукой дверь и вошёл. Ему навстречу быстро шёл Сергей.

- Добрый день. Проходите, пожалуйста.

- Здравствуйте, Сергей Васильевич. Я позволил себе… э-э-э… без предупреждения.

- И абсолютно правильно сделали. Мне, знаете, секретари поначалу понравились, – удобная штука; но сейчас мне эта техника настолько надоела, – передать не могу! Присаживайтесь… в духе своего времени хочу предложить вам выпить… что предпочитаете?

- Апельсиновый сок, – жарко сегодня. Этим летом вообще печёт, прямо не в меру.

Сергей протянул бокал.

- Да, есть немного. Хотя мне судить трудно, – я тут недавно.

Петру послышалась усмешка в его голосе.

- Да, недавно… Вы как? – вполне акклиматизировались?

- Сэр, – Сергей улыбнулся, – должен заметить, что вы совершаете третью ошибку кряду.

Кудринка скрыл паузу за длинным-предлинным глотком сока, не почувствовав его вкуса. Сергею и в голову не пришло пощадить его самолюбие, он спокойно дождался окончания этой несложной процедуры и только тогда продолжил:

- А вот это четвёртая ошибка… думаю, – хватит. Итак. В наше время, в моей стране, действительно было принято обращаться к человеку по имени-отчеству, если вы хотите обратиться к нему с уважением, и, действительно, разговоры о погоде и здоровье были почти непременной составляющей светской беседы. Всё это так, но предпосылки были неверными в корне! Вы ведь «позволили себе… без приглашения…», – а это подразумевает более непринуждённую форму; и если вы уж так начали, то не нужно делать дипломатических глотков из бокала, а спокойно, так, заявить, – «хозяин, напои гостя…», ну или что-то в этом роде. Хотя… я вот сейчас обращался на Вы, а по сути, – нахамил… верно?

- Верно… кроме «нахамил», – Кудринка улыбнулся, – я, честно говоря, неуютно себя чувствую… понимаешь?

- Стараюсь изо всех сил, – сказал Сергей очень серьёзно.

Они на минуту замолчали, ощутив и огромную пропасть, разделяющую их, и острое желание преодолеть её. Кудринка повертел в руках пустой бокал и поставил его на столик.

- Да, задачи у нас нелёгкие.

- Угу. И давайте не делать вид, будто их нет… и в секретность играть не будем, – он поставил свой бокал рядом. – Как договорились называть членов группы?

- Какой группы? – просипел Пётр.

- Той самой. Спокойно, – тут нет шпионов. В неё входят, как я понимаю, Вова с Вилом, Татьяна, Ёлка, ты в качестве локомотива… ну и, возможно, ещё Зелёный. Никого не забыл?

Пётр вытолкнул из себя изумление в виде вопроса:

- Откуда информация?

- Я не подслушивал, если тебя это интересует. И никто не проболтался. Я малость спалился на своей технической безграмотности. Не привык ещё. Пошёл в душ искупаться и дал задание секретарю ограничить внешнюю связь, так сказать. Во-первых, я выбрал не ту форму, а во-вторых, потом забыл вернуть его на путь истинный. Обнаружил это всё не скоро. А когда обнаружил, то решил обзвонить всех, кому секретарь отказал в связи по моему приказу. Первой получилась Татьяна. Проявил, так сказать, слабохарактерность… вот… её дома нет. Секретарь предложил связь, но я отказался и просто спросил, где она? Он сказал, что ты её вызвал к Берну. Где Берн, там и Вил, – я насторожился, – расклад очень интересный. Секретарь Ёлки молчал, как партизан на допросе, но… короче я ещё кое-куда позвонил, раскинул мозгами. Тот набор, что собрался у Берна мог интересоваться только неудачным экспериментом, то есть моей персоной… в свете тех самых событий. Только Василия не хватало почему-то. Но он к науке отношения не имеет. Может, конечно, у меня паранойя, но… я прав?

- Я полагаю, ты на нас не в обиде. Все понимают, что тебе очень нелегко. Мы просто обязаны как-то вмешаться… помочь. Пойми правильно. Твоя адаптация – это не только твоя проблема.

- Я не ищу врагов. Тут дело во мне самом. Всё что со мной произошло… я не хочу плакаться в жилетку, – ясно, что никто не виноват. Помочь тут нельзя. Стыдно, ей богу, – веду себя, как тряпка!

- Знаешь, а у психологов другое мнение.

Пётр буквально почувствовал, как напрягся Сергей, – съёжился, как от удара.

- Изучаете?

- Сергей, пойми, – это неизбежно! Ты же умный парень. С другим бы я так не говорил.

- Понимаю, всё понимаю. Сам бы, наверное, так же действовал.

- Понимаешь, но не совсем. Ты не кролик, – ты партнёр.

- Поэтому вы втихомолочку создаёте группу…

- Ну, извини! – Кудринка даже вскочил, – мы… то есть я… я пытался сделать так, чтобы ты на первых порах ничего не заметил… просто жил бы, – привыкал к обстановке. Как лучше хотел… твоя психика перенесла колоссальный удар!

- Я спятил?

- Нет, – ты абсолютно здоров. Один специалист даже сказал, – «возмутительно здоров»! Кроме того, ты чрезвычайно быстро осваиваешься.

- А это разве плохо? Что вас тогда так волнует?

- Нас не волнует, а интересует. Ты о проекте «Путник» слышал?

- Немного.

- Странно, что ты со своим характером им не заинтересовался.

- В каком смысле?

- В смысле твоей любознательности. Ты работаешь, как одержимый. Освоил уже всю бытовую технику.

- Так ведь жить среди неё приходится!

- Ты запросто общаешься с компьютером.

- Они проще в обращении, чем в моё время.

- Ты уже водишь скор.

- Что в этом особенного?

- Особенного в этом то, что нормальные… то есть рядовые люди садятся за штурвал, в среднем, после четырёх месяцев подготовки, а ты прошёл этот курс за неделю. Ещё немного и тебе можно в гонках участвовать.

- Самое простое из всего. Две ручки, две педали! В наше время автомобилем управлять было сложнее. Потом, не неделя всё же. Ещё неделя ушла на тренажёр … даже больше недели. И в своё время я совершил шесть самостоятельных полётов на дельтаплане. Это, конечно, не скор, но всё же – опыт полётов. И у меня же не пилотажная комплектация, как у Берна; к пилотажнику я только приступил. Да и всё равно, – никакого риска, – сплошная автоматика.

- Вот про это я и говорю, – тебе всё не трудно! Твой опыт для проекта просто незаменим. В твоём времени тебе тоже всё просто давалось?

- Были люди и получше…

- И всё же?

- Да вроде особенно никогда не перенапрягался. А почему ты спрашиваешь?

- Есть версия, что твои способности резко активизировались в результате перехода.

Сергей задумался.

- Нужно уточнить. Я не чувствовал перенапряжения не потому, что у меня выдающиеся способности, а потому, что я ленив. В результате перед тобой инженер, кулачный боец, гонщик, пловец… и всё это наполовину, – ни на чём не мог сосредоточиться. Не сильно разочаровал? Да и активизация эта могла произойти не при переходе, а благодаря РИМу, например. А при чём здесь твой «спутник»?

- «Путник».

- Неважно. Вы, что, генотипы людей будете корректировать? Хм… по моему образу и подобию?

- Так ты ничего не знаешь?

- Ну, ладно. Знаю, что есть проект выхода за пределы Солнечной системы, и он называется «Путник». Ты не забывай, в какое время я жил… в смысле я и сейчас не умер, конечно. Ну так вот. Я ещё живых героев из Первого Отряда космонавтов видел. Разумеется, поинтересовался, как дела с космосом обстоят. Ну и про «Путника» почитал немного.

Кудринка посмотрел на Волка с каким-то странным выражением лица и тяжело вздохнул.

- Да, «Путник». Это не только название проекта, – это название обитаемого корабля. Команда будет состоять из одиннадцати человек. Прототип корабля опробован три года назад. Всё прошло удачно.

- А я-то каким боком?

- Звёздная система, намеченная в виде цели, имеет планеты. Возможно – обитаемые. Там есть определённого рода активность. Конечно, вероятность контакта с первого раза ничтожна, но исключать её нельзя. Тогда твой опыт может оказаться бесценным. Ты смог бы участвовать в комплексной подготовке экипажа.

- Всё равно не понимаю. Вы меня, что, – в космос посылаете?

- Нет, речь идёт о твоём опыте адаптации.

Сергей недоверчиво посмотрел на члена Большого Совета:

- Я что, лекции им читать должен?

- Вроде этого, но не совсем то. Важно твоё принципиальное согласие, – ты входишь в проект?

Сергей задумался, хотя сказать «задумался», было бы слишком, – он просто оторопел и пытался наскоро собрать мысли. Наконец, он осторожно глянул на Петра.

- Ты таким способом пытаешься убедить меня в том, что я здесь кому-то нужен, – проговорил он, то ли утверждая, то ли вопрошая.

- Я не играю, Сергей. Я вполне серьёзен. Битый час я толкую тебе про твою уникальность не для красного словца. Это так оно и есть! «Путник» – это уникальный проект не только технически. Вторая его уникальность – это возможность встретить внеземную жизнь. Наконец третья, самая главная! Эта жизнь имеет высокие шансы оказаться разумной. Поэтому в проекте собираются не только лучшие, может даже не столько лучшие, а уникальные специалисты. Мы не знаем, какие задачи придётся решать на месте команде корабля. Ты – человек, который такую задачу сейчас решает… успешно. То есть нас интересуют люди особо устойчивые к стрессовым ситуациям. Которые не растеряются, которые не запаникуют. Поэтому собирают не просто спецов, а тех, кто уже попадал в серьёзные неприятности и с успехом из них вышел. Ты – один из таких людей.

- Допустим, я тебе поверил, – сказал Волк после паузы, – что я должен делать?

- Пока ничего. То же, что делаешь сейчас, – жить, осваиваться. Ты проводишь сейчас потрясающий эксперимент, – это же очевидно. Если ты возьмёшь на себя труд не обращать внимание на …

- На слежку.

Пётр замолчал.

- Ладно, извини, – сорвался. Ты тоже меня пойми, – я сейчас весь на нервах.

- Да нет, – ты прав. Слежка или сбор информации, – как не называй, – смысл один.

Кудринка сразу осунулся, погрустнел, и Сергей решил переменить тему, мысленно проклиная свой не в меру длинный язык:

- Когда они полетят?

- Через два года… с хвостиком.

- Вероятно, мне нужно будет с ними познакомиться?

- Сейчас, я боюсь, это будет затруднительно. Дело в том, что экипажа ещё нет. Кандидаты есть. После всевозможных отборов было отобрано порядка пятнадцати тысяч человек со всей планеты. Это первоначальная цифра. Сейчас их меньше тысячи. Причём, среди них есть люди, которые даже ещё не знают, что они кандидаты.

- Во как! Опять секретность.

- Есть люди, которые очень сильно реагируют на, подобного рода контроль.

По жесту Кудринки и его загоревшимся глазам Сергей понял, что ему сейчас прочитают лекцию о методике отбора кандидатов и поспешил принять превентивные меры:

- Когда начинаю я?

- Когда их останется человек сорок, – основной экипаж и пара резервных.

- Где корабль?

- На орбите. Строится. Взлет с Земли нежелателен по причинам экологической безопасности, – штука очень мощная.

Сергей втихомолку усмехнулся, – лекции избежать не удалось. Кудринка, похоже, сел на любимую лошадь, – просто соловьём заливался… Сергею понравилось… и лекция, и парадоксальный корабль.

Талантливого популяризатора прервал голос разблокированного секретаря, сообщившего о том, что некая особа просит аудиенции. Имя особы озадачило Кудринку, но ещё более его озадачило поведение Сергея. К нему пожаловала никто иная, как внучка Майка Тора, – божий одуванчик около ста лет от роду. Пётр был знаком с ней и всегда считал, что ей больше подошла бы роль не внучки, а, скорее бабушки Майка. Общаться с ней для Петра было не то чтобы неприятно, а скорее скучно. Этого же он ждал и от Сергея. Однако пришелец, вопреки ожиданиям, попросил секретаря соединить его с мисс Келлет и был во время разговора сама любезность. Сначала Кудринка решил, что энтузиазм Сергея связан с делами о наследстве, – внучка двух заклятых врагов наверняка пожелает продать особняк, но, когда взаимный словесный сироп Волка и «одуванчика» был закончен отбоем, выражение лица пришельца ещё долго оставалось на редкость сентиментальным.

«Да, видимо это не игра. Да и глупо было искать у такого человека, как Сергей, склонность к лицемерию».

Через некоторое время мисс Келлет, собственной персоной, нарисовалась в холле «фамильного особняка». Если в разговоре с ней по телефону Сергей был любезностью, то, чем он стал при её появлении и описать нельзя на всех, известных Петру, шести языках. Он достаточно церемонно представил Куринку, назвав его коллегой по работе. Потом на свет божий появился антикварный самовар, несколько сортов варенья, какие-то пончики и плюшки… мисс Келлет пробовала серебреной ложечкой варенье, причмокивала языком, качала головой и, улыбаясь и округляя глаза, тарахтела без перерыва. Она говорила на испанском, но отлично персонифицированный кулон-переводчик великолепно дублировал её интонации. Вскоре Кудринка и Волк были подробно осведомлены о погоде на Кубе, о том, какие соседи проживают в радиусе десяти миль вокруг дома мисс Келлет на северном побережье вышеупомянутой Кубы и ещё о массе других, не менее интересных вещах. Потом разговор пошёл об особняке, – старушка сама о нём заговорила. Сказала, что оформила документы о наследстве (немного всплакнула по Майку) и неожиданно заявила, что решила подарить особняк Сергею. Кудринка был просто ошарашен, Волк тоже выглядел смущённым; стал, было, отказываться, хотя вынужден был признаться, что особняк ему понравился, и он хотел его купить. Мисс Келлет возражения не приняла, заявив, что Майк не стал бы поселять у себя человека недостойного… её, неожиданно для себя поддержал начавший приходить в себя Кудринка, действующий скорее по интуиции. Таким образом, вопрос был решён.

Мисс Келлет пошла собрать кое-какие вещи на память. Пётр задумчиво смотрел ей вслед, – он так и не понял, насколько внучка Бонзая осведомлена о том, кто такой Сергей. Она называла его… Серёженькой! Хотя было ясно, что она не очень интересовалась миром за пределами своих родственников и соседей – даже Кудринку, кажется, не узнала, хотя они были знакомы, да и в новостях он часто мелькал.

Обход особняка мисс Келлет завершила довольно быстро, – Сергей и Пётр едва успели обменяться двумя-тремя фразами, когда она появилась, держа в руках средних размеров сумку и меч из кабинета Тора. Лицо её стало очень серьёзным, даже торжественным. Она стала, вдруг, очень похожа на своего деда. Мужчины непроизвольно встали.

- Этому мечу много лет. Он появился у моего деда, когда меня ещё на свете не было. – Она оторвала взгляд от серебреной чеканки ножен и, глядя прямо в глаза Волку, продолжила неожиданно звонким голосом. – Он много раз говорил мне, что когда-нибудь встретит человека, достойного этого оружия… он не успел, и это делаю я.

Волк молча принял меч. Пётр заметил, что он слегка вздрогнул, дотронувшись до оружия. Всё это было уже ни на что не похоже. В других обстоятельствах он, наверное, давно уже расхохотался бы, – события напоминали плохую мелодраму, но здесь…

Кудринке понадобилось немного времени, чтобы оказаться в своём блок-модуле. Он вызвал на связь Татьяну и в последний момент продублировал вызов Кристине. Рассказывая о деталях своего похода, он заметил, что они по-разному отреагировали на его рассказ: если по лицу Татьяны было нельзя ничего прочитать, то Крис явно сдерживала эмоции.

«Ей, видимо, не нравиться, что о Сергее говорят, как о бездушном объекте исследований, но тут уж ничего не поделаешь, – нужно настраиваться на деловой лад. Может я её всё же зря подключил? Впрочем, – дело сделано».

- Хорошо, если коротко, то какие ваши выводы? Татьяна, начнём с тебя, если не против.

- То, что произошло – вполне нормально. Ты же сам говорил, что Волк будет искать людей, строить свой мир. Так почему бы не появиться в этом мире близких тех, кого он уже знал.

- Кристина, ты согласна?

- Да. Могу только дополнить. Сергей рано потерял родителей. Поэтому родственные связи или что-то близкое к ним ему были необходимы в любом случае. Надеюсь, что мисс Келлет трогать никто не будет?

- Разумеется.

Итак. Выводы, которые сделали женщины, были на редкость схожими. Ещё через некоторое время разрешилась ещё одна загадка. Оказывается, хитрющий Волк, заблокировав секретаря, оставил всё-таки лазейку для родственников Бонзая. Кудринка был раздосадован, – нужно было сразу сообразить, – ведь пришелец жил в чужом доме! Мало того, выяснилось, что Сергей сам дважды выходил на связь с мисс Келлет. О чём они говорили, – неизвестно. Волк, вероятно, рассказал ей всё. Тогда становиться понятным её поведение, – у неё своих детей не было, и пришелец занял эту нишу. Он сам был одинок! Вот это уже – хорошо. Вот это уже – маленькая победа, точнее – маленькая удача.

«Что ж, придётся учесть и этот фактор»! – Подумал Кудринка, удивляясь, чему он, собственно, радуется?

Глава 29

Сергей с досадой покосился в правый угол панели, из которого доносилось занудное бормотанье инструктора. К сожалению, машина была учебная, и этого парня отключить было просто невозможно.

«Хорошо ещё, что этот отделывается увещеваниями и ещё ни разу не лишил управления».

Скор под управлением Сергея вот уже минут сорок выделывал в тренировочной зоне фигуры высшего пилотажа. Вообще-то с вестибулярным аппаратом у Волка было всё в порядке, но на этот раз он явно переборщил, доведя самого себя чуть не до полуобморочного состояния. Причиной была непомерная радость по поводу состоявшегося, наконец, довольно сложного элемента. Долго-долго он не то чтобы не получался, а получался не совсем так. И вот сегодня он почувствовал то самое, про что читал в книгах, – машина стала его продолжением. Он, вдруг почувствовал, как тугой воздух обтекает полированный корпус! Он просто купается в небе!

«Боже! Если бы ещё инструктор не гудел!»

Волк сообщил об окончании программы, получил добро на посадку, номер линии. Он обречено вздохнул, выровнял аппарат и направил его к стоянке. Машина шла плавно, мягко; Сергею показалось, – устало. На стоянке первая линия была уже забита, третья только начиналась, – там было всего три машины, а вот во второй в ряду был разрыв, – одиннадцатая площадка была пуста. К ней, к одиннадцатой, неспешно полз чей-то скор. По медленному, неуверенному движению было понятно, – водитель едва ли не первый день за штурвалом. Решение пришло само собой. Хулиганство, конечно, но искушение было слишком велико. Чтобы было всё совсем уж по-настоящему, Сергей добавил газа… такой способ посадки использовали обычно военные пилоты и называли его экстренным. Или, в просторечии, просто – «сапог».

- Сергей, прекрати! Нет… не… – инструктор, видимо понял, что ученика уговаривать бесполезно и замолчал.

Машина стала чётко на три точки! Сергею захотелось заорать, а ещё лучше, – выскочить из машины и что-нибудь сплясать, – экзотическое, но он выбрался, не спеша. Потом медленно снял шлем и вразвалочку пошёл в раздевалку. Разнос ему, конечно, обеспечен, но он будет последним, – здесь больше делать нечего!

- Слушай, камикадзе! В следующий раз я лишу тебя управления.

- Следующего раза не будет, мастер, – Сергей небрежно отмахнулся от кассеты с записью полёта.

- К тебе пришли…

Фраза была явно лишней, – Волк, как вошёл, смотрел только на Берна и Васю. Все трое улыбались.

- Где Вил? – спросил Сергей, обмениваясь рукопожатиями с гостями.

- Руководит НОК-центром.

- А ты?

- У него лучше получается. Но мысленно я с ним.

- Надеюсь, вы не по делу?

- Зря надеешься, – вступил в разговор капитан, – мне нужна твоя помощь.

- Что стряслось?

Берн с Васей посмотрели друг на друга, потом на Сергея. Их лица стали серьёзными, даже хмурыми… такими хмурыми, что Сергей сразу почувствовал подвох.

Вася положил квадратную ладонь на плечо Волку.

- Ты, наверное, знаешь, что я четвёртую неделю в отпуске, нет, даже пятую – он тяжело вздохнул и понурил голову.

- И никакой поддержки! – Берн не выдержал и рассмеялся. – Кстати, Вася стал майором! Ты имеешь к этому самое непосредственное отношение, поэтому твоё поздравление особо ценное…

- С тебя причитается! – Волк протянул руку.

- Для того и пришли. Банкет будет на берегу Каспия.

- Отлично, я лечу! Кстати, чего стоим? Обсудим это дело у меня.

- Едем.

- Волк! – Остановил их в дверях голос инструктора. – А отходная?

- Как вернусь!

- Смотри, – я запомню!

Уже в машине Сергей задал вопрос, который крутился у него на языке с самого начала.

- А вы откуда узнали, где я?

- Секретарь сказал, – просто ответил Вова.

Как ни старался Волк, ничего такого он в этом ответе не обнаружил. Все замолчали. Связный разговор возобновился только в особняке. Недоверие таяло медленно. Сергей обжёгся на последнем вопросе и теперь все трое старательно обдумывали, каким способом избежать этой темы.

- Слушайте, мужики, я начинаю чувствовать себя полудурком! – По-солдатски прямо заявил Вася.

- А я думал, что сейчас моя очередь, – улыбнулся Сергей.

Они входили в дом.

- Не спорьте, мы сейчас все трое так себя чувствуем. Я на первых порах ничего другого и не жду.

- Вова, где твой оптимизм?

- Он занят. Упорно борется с логикой.

- То есть?

- Что, «то есть»? Упорно борется… за место в черепной коробке!

- А в твоей коробке есть ответы на некоторые мои вопросы?

- Стоп, ребята, – остановился Вася, – разговор приобретает скучное направление. Я вас привёз, теперь я пойду.

- Василий!

- Нет, нет, – я лучше сестрёнку навещу! До завтра…

- Ладно, давай, майор!

Василий ушёл, а Берн с Волком направились в бассейн, прихватив контейнер с соком. По мере приближения к воде лицо Вовы приобретало всё более блаженное выражение. Сергей рассмеялся:

- Сияешь, как медный таз!

- Зато ты мрачнее тучи.

- Клевета, – я просто задумчивый.

Последние слова Берн вряд ли услышал, – как раз в эту секунду он с грохотом обрушился в воду. Последовала буря восклицаний и нечленораздельных звуков. Вскоре неумеренные восторги понемногу остыли, и Вова снизошёл до собеседника:

- А теперь можно и вопросы…

Сергей резко ушёл под воду, сгруппировался, оттолкнулся ногами от стенки. Берн восхищёнными глазами смотрел, как сильное стройное тело стремительно пролетело пятнадцать метров до противоположной стены. Не останавливаясь ни на секунду, Волк отжался на руках, и вот он уже сидит, откинувшись в шезлонге.

- Кудринка, когда рассказывал о «Путнике», говорил о том, что планета, возможно, обитаема. Как об этом узнали?

«Вот это здоровье!» – Восхищённо подумал Берн, вслушиваясь в ровное, спокойное дыхание пришельца.

- В ваше время, я не помню, о транслептонах что-нибудь знали?

- Были какие-то теории… кварки… я в этом ничего не понимаю.

- В этом и сейчас мало, кто разбирается. Дело в том, что некоторые из частиц несут значительную информационную нагрузку. Сейчас это всё только-только нащупывают. Так вот, ещё до появления «Путника» был создан корабль-лаборатория. Это был мощный интеллектуальный робот. Он совершил челночный прыжок. В точке возврата он произвёл комплексную съёмку ближней зоны космического пространства. Так в поле нашего интереса попала очень интересная звёздочка со своей планетной системой. В системе имеются две планетки, на которых возможна жизнь, причём одна из них имеет атмосферу земного типа и много воды. Кроме этого, её лептонная корона поразительно напоминает земную.

- Стоп. Лептонная корона… лептоны – это электроны, мезоны, нейтрино… ещё что-то…

- Нет, лептонная корона состоит из транслептонов. Эти транслептоны окружают некоторые небесные тела вроде, как дополнительной оболочкой. Ну, как газовой, атмосферой, то есть. Будет лучше, если я в эти дебри не полезу, чтобы не читать тебе целый курс. Там мало теорий и много гипотез. Как раз одна из этих теорий, а, строго говоря, гипотез, и указывает на то, что разум оказывает определённое воздействие на лептонную корону.

- Настолько определённое, что его можно засечь приборными методами?

- Да, хотя и по вторичным признакам. Но слишком большого значения этому придавать не следует. Гипотеза! Проверить, сам понимаешь, сложно, – у нас только одна планета с достаточной концентрацией разумных тварей. Вот лептонная корона Земли и подверглась изучению. Выявились отличия. Теперь вот нужно подтвердить появившуюся гипотезу. Это одна из важнейших задач «Путника».

Берн открыл ещё одну баночку сока.

- А ты, что, – решил всерьёз заняться наукой?

- Да нет, – Сергей немного замялся, – ко мне как-то Кудринка заходил… Предлагал работу по проекту «Путник»… давно было…

Голос Сергея был неуверенным, – его вдруг охватили сомнения, – вдруг он неправильно понял Петра?

- Я знаю про визит Кудринки.

- Ещё бы! Ты же контактёр.

- Ты тоже.

Волк поперхнулся соком и уставился на Берна.

- Ты официально включён в группу. Извини, что я сообщил тебе это без подготовки.

- Слушай, это бред.

- Никакого бреда. Ты выполняешь ту же работу, что и мы, только тебе значительно сложнее. Информационные каналы для тебя открыты. Так что… милости просим. Кстати, решение было принято давно. Просто формальности долго мешали сделать это официально. Поэтому все и молчали… Сейчас вот можно стало.

- А если я откажусь?

- Глупо. Какие у тебя возражения?.. Коллега…

- Возражения… – Сергей взъерошил мокрые волосы, – я скажу, но предупреждаю сразу, – слова – это слова, а эмоции – это эмоции. Для меня важно, чтобы ты понял чувства.

Сергей встал, потом снова сел, но уже не как раньше, а, скорее присел на самый краешек шезлонга. Его молчание длилось недолго, и продолжение монолога выглядело так, как будто мысленно он уже начал говорить, а звук включил прямо в середине:

- Мир вокруг меня мне чужой! Не враждебный, нет, – просто он не мой. Возможно многие люди моей эпохи, столкнувшись с вами, современными поразились бы тому, какие вы добрые, открытые… беззащитные что ли. Хотя, поверь мне, они были не хуже, просто жизнь была другая… Нет, я не о том. Посмотри, что мы сейчас делаем? Я говорю: «Какие вы замечательные!»; вы говорите: «Какой ты необыкновенный!». Но и вы, и я молчим о главном, – мы разные! Я здесь никогда не смогу стать своим, никогда не стану просто одним из вас. Я буду даже, может быть, вести себя внешне так же, как и все остальные. Сейчас я общаюсь со многими людьми, и они не замечают разницы, но это – игра. Я играю в вашу жизнь! Разыгрываю из себя современника, но я – нравственный урод. Я просто несовместим с этим миром. Так не может долго продолжаться, рано или поздно наступит срыв! Что тогда будет, я не знаю, вы, наверное, – тоже… мне нет… Я не вижу своего места в этом мире, и я его не понимаю. Вот так… коллега.

- Какая речь. Жаль мы не в Центре. Это нужно было зафиксировать… Ладно. Я не скажу, что ты не прав, скажу, что я тебя понял. Срыв действительно будет, но это будет не срыв, а кризис. Всё так… хм… в теории. В вашем мире ты привык к постоянной борьбе. У нас она тоже есть, но… она лежит не в плоскости выживания. Ну, это как ты разогнался, чтобы проломить дубовую дверь, а она оказалась нарисованной на бумаге… поневоле растеряешься!

- Хочешь сказать, что мне не хватает отрицательных эмоций?

- Не совсем так. В твоей эмоциональной характеристике в процессе общения с людьми происходят потрясающие вещи. Сначала подавляющий режим положительной составляющей; собеседник это чувствует и у него возникает ответная реакция, – назовём это псевдосостраданием. Это, учитывая необычность ситуации. Далее следует твоя реакция на сострадание, – отрицательная. Ты просто не терпишь, когда тебя жалеют. Реагируешь, как на оскорбление. Потом… ты всё время противопоставляешь, или ты, или мы. А с чего ты взял, что мы – такая уж безликая однородная масса? Это, в конце концов, оскорбительно даже. Ну что, например, ты можешь легко и непринуждённо поставить знак равенства между мной и Василием?

Берн посмотрел на Волка, – тот молчал.

- Так вот. Продолжим стандартную схему. В ответ на твою реакцию – растерянность твоего собеседника. Белый шум транслептонов, – разбалансировка короны. Всё – круг замкнулся, – дальше всё повторяется. Схема, конечно, упрощённая… Кстати, была попытка резонировать Л-генератором твою корону. Ты спалил генератор! Представляешь?

- Нет, – я ничего в этом не понимаю. Чёрт с ним, с генератором. Ты скажи, что делать?

- Что ты хочешь? Готовых рецептов? Не будет. Сами не знаем, что делать. Вот видишь, как много на самом деле у нас общего? Ты сам подумай. Вот откуда это предложение включить тебя в группу контактёров? Во-от… на самом деле это – от бессилия. Эксперимент. Достаточно рискованный, между прочим. Но другого выхода нет. Придётся двигаться с двух сторон. Поэтому, давай, напрягайся. Поменьше думаем о различиях и побольше о том, что у нас общего. А когда не знаешь, что делать, то лучше ничего не делать.

- Домой хочу, – пожал плечами Сергей.

- С этим сложнее. Могу предложить поехать отметить Васино повышение. Ёлка должна приехать. Как у тебя с ней?

- Так же, как и у тебя с Лаймой.

- Я ничего не понимаю… а откуда ты знаешь про Лайму?

- Это все знают. Когда едем?

- Василий будет там завтра. Мы можем поехать прямо сегодня. Ты ведь закончил свои тренировки? Так что, хватит про работу, пора отдохнуть.

- Я тоже подумал, ну её, эту адаптацию к шутам. Гуляем.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

Глава 30

Стройный, тонкий в профиле корпус, словно распластавшийся над упругим потоком, самоуверенно вздёрнутый носик, бесстыжее декольте блистера, два безупречно стройных киля, – «Карола»! Экстравагантное творение Фиата, томно свалившись на крыло, проплыло к стоянке.

- Ну, как думаешь, кто может управлять такой вот, с позволения сказать, машиной?

Сергей промолчал. Он смотрел, как двигалась «Карола». Здесь не было мастерства, скорее, наоборот, – движение было нерациональным, но в этой нерациональности было столько элегантности, столько грации, что было понятно, – за штурвалом молодая женщина, настолько красивая, что может позволить себе роскошь плохо водить скор.

Из кабины появилась Татьяна. Волк с Берном переглянулись и рассмеялись, к ним присоединился Вася, но даже громкий смех троих мужчин не мог быть слышен на стоянке. Зелёный был прав, – лучшего наблюдательного пункта нет.

Скоры, всех мыслимых моделей и систем, продолжали прибывать. Вслед за вызывающе красивой, мягкой, но довольно тихоходной «Каролой» сели подряд несколько Камазовских «Бурок». Коротковатые, крепкие, без излишеств, похожие на скутеры «Бурки» были манёвренными и скоростными, – новая игрушка для обывателей, желающих походить на бессмертного Джеймса Бонда и неисправимых лихачей, типа Берна. Среди них затесался, словно заблудился, Фордовский «Мустанг». Тяжеловесный и солидный, он больше походил на бегемота, чем на неприхотливое и неутомимое создание природы, давшее ему имя. С небольшим разрывом на стоянку стремительно обрушилась парочка кадетских «Полонезов». Поляки, как всегда, перещеголяли всех в оригинальности, создав сверхлёгкую однокилевую модель, реанимировав свою же старую идею, – «Парус». На машине не было многих удобств, в избытке имевшихся на летающих братьях и был предназначен для небогатых представителей развесёлого племени студентов, готовых ради экономии своих УМовских счетов стоически переносить отсутствие кондиционеров с араматизаторами, массажёров и прочего, прочего… столь же необходимого. Зато они ненамного отставали от «Бурок» по динамичности и манёвренности.

Вдруг весёлая суета на стоянке, как по команде, прекратилась, – владельцы «Бурок», «Полонезов», даже безобразно дорогого «Мустанга» замерли, уставившись в небо, – угрюмо поблескивая бело-золотыми гранями, суровый и неприступный, появился «МИГ». Короткий плоский разворот, предельно экономная, спартанская посадка… Полюбовавшись машиной, отдыхающие постепенно пробуждались от оцепенения. Волк, Берн и Вася с усмешкой наблюдали за ожившей суматохой внизу. Они знали, – будет второй шок. Открылся колпак блистера… среди мужчин на стоянке словно проскользнула искра, – вот он, – второй! Из ложемента выпорхнула Ёлка, одетая (точнее, раздетая) в купальный костюмчик… дикий контраст с тяжёлой боевой машиной!

- Всё, больше ничего интересного не будет! Пошли, ребята.

- Стой, Вова. А где же Вил?

- Завтра появится.

- Он хотя бы к столу не опоздает?

- Этого он не умеет в принципе.

Они шли быстрым шагом, однако выяснилось, что торопились зря, – необычное транспортное средство Кристины (особенно в сочетании с хозяйкой) вызвало жгучий интерес среди отдыхающих и служащих стоянки. Понадобилось минут десять и помощь Татьяны, чтобы пробиться сквозь плотный ряд поклонников техники. Когда девушки достигли гостиницы, их уже ждали.

- Привет, мальчики! – весело крикнула Татьяна и, подбежав, чмокнула Васю в щёку, – поздравляю!

Потом она, так же порхая, поцеловала Сергея и Берна. Ёлка, простодушно следуя примеру подруги, тоже поцеловала брата («привет, братишка…»), потом Вову и тут…она прочувствовала всё коварство профессионального психолога, – следующим в очереди стоял красный, как рак, Пришелец.

«Вот, чёрт, – глядя на Кристину широко открытыми глазами, подумал Сергей, – взрослые ведь люди!»

Она шагнула, этот шаг отозвался гулкими ударами сердца, ещё один шаг… ни он, ни она не заметили, что на площадке перед входом в гостиницу наступила тишина. Её рука легко обхватила его за шею… мягкие прохладные губы коснулись горячей щеки. Он почувствовал, как по его телу почти невесомо скользнула упругая вершинка её груди. Дыхание перехватило…

- Здравствуй… – почти шёпотом сказала она и отступила на шаг.

Наваждение кончилось. В горле пересохло.

- Твой багаж… я помогу, – сипло выдавил Сергей со второй попытки и, вдруг натолкнулся на удивлённый взгляд.

Волк посмотрел по сторонам, словно проснулся, его взгляд остановился на самоходном роботе-тележке позади Ёлки. Тележка нетерпеливо перебирала всеми шестью лапками и попискивала, готовая сорваться бегом вслед за клиентом. Пришелец раздосадовано развёл руками:

- Ну, никакого простора для галантного кавалера!

- Хочешь, я её сломаю? – поинтересовался Берн.

Компания, весело смеясь, ввалилась в гостиницу. Скоро все разбрелись по номерам. Зелёный пошёл в ресторан, – приготовить всё назавтра.

Сергей сосредоточенно ходил взад-вперёд по номеру. Что ему предпринять, он решительно не знал. Пойти к Ёлке? – человек с дороги. Да и что он ей скажет? Попытался представить себе, как он с ней заговорит, но так и не сумел придумать первой фразы. В конце концов, пришёл Вова и положил конец его мучениям, предложив партию в бильярд. Сергей, поколебавшись, пошёл. Они сыграли несколько партий, потом ещё несколько с подошедшим Василием, – на вылет. Чем закончились эти партии, Сергей не запомнил. Потом пошли на пляж, купались, ждали Кристину с Татьяной… намозолили глаза публике до того, что вокруг них уже крутились с дюжину девиц не очень строгих правил. Одна из них сумела-таки увести куда-то майора. Берн с Волком, непокорёнными отступили к гостинице и… встретили Татьяну с Кристиной, идущих навстречу! (Вы на пляж – да – а мы оттуда – как вода – вода мокрая – ха-ха) Какая нелепость!

День закончился так же бестолково, как и прошёл. Сергею, засыпая, так и не удалось вспомнить ничего, кроме того, что он учил Берна и Василия играть в нарды. Хотелось рвать и метать!

Следующий день был ненамного плодотворнее первого. Сергею просто патологически не везло! Сначала появился Вил и устроил, было, отчёт перед Берном о проделанной работе, понемногу превратившийся в научно-популярную лекцию для Волка. Потом пришли женщины и утащили их на пляж. Купались, ели, снова купались. Вил с Вовой продемонстрировали высокий класс катания на мотосерфере. Директора НОК-центра распетушились, но понаблюдав за ними минут двадцать, а затем, поэкспериментировав минут десять, Сергей утёр им нос, продемонстрировав с первого захода едва ли не половину их трюков, хотя и не самые сложные. Время до торжественной части пролетело незаметно. Во время застолья было много слов, но самую замечательную речь сказал сам Василий, заметив между прочим, что это уникальный случай поощрения человека, провалившего операцию.

На третий день Волк нашёл силы признаться самому себе в том, что он старательно оттягивает момент. Он попытался сосредоточиться, но потом нелёгкие мысли снова овладели им так, что он, мысленно послав всех к чертям, заперся у себя в номере и перестал отвечать на вызовы. Долго, долго искал в себе силы для мобилизации раскисшей от эмоций силы воли… по окончании этого процесса почувствовал себя очень утомлённым. Всё! Нетвёрдым шагом Сергей покинул номер и направил стопы в сторону резиденции своей пассии. Если бы он только знал, что за пять минут до того, как он вышел из номера, от него, так и не решившись войти, ушла Кристина! Порой кажется, что вся жизнь человека поделена на отрезки в несколько минут, которых для чего-то там опять не хватило…

Волк нерешительно потоптался возле двери с банальным номером 9. На вызов ответило гробовое молчание. Сам не зная почему, он пошёл в танцевальный зал.

Хрустальный шар прилепился к зданию гостиницы на пятнадцатиметровой высоте со стороны моря. Днём танцевальный зал сверкал и переливался в лучах солнца, напоминая драгоценную брошь на бальном наряде красавицы, ночью он светился всеми цветами радуги и, казалось, повисал в черном небе, споря по яркости с луной. Ночному светилу он уступал в элегантности, но по части популярности среди отдыхающих мог составить ему серьёзную конкуренцию. Впрочем, сейчас освещение ещё не было включено, и в сгущавшихся сумерках он мерцал полированными гранями загадочно и немного грустно.

Сергей шагнул через круглый вход, но секундой раньше его внимание отвлекла стройная женская фигурка, застывшая в последних розовых блёстках заката. Он споткнулся. Шум невелик, но Кристина услышала и быстро обернулась. Оба невольно застыли, глядя друг на друга.

- Вот уж не думала… – она замялась.

- Я помешал?

- Нет… я, по правде сказать, хотела зайти…

Сергей подходил к ней осторожно и медленно. На её последнюю реплику он ничего не ответил, и она продолжила, глядя на разделявшие их два метра прозрачного пола.

- Хотела узнать, как у тебя дела.

- Какие-то неполадки с информацией?

Слава проломили идиллию и построили стену. О чём они говорили в следующие несколько минут, Сергей не смог бы вспомнить даже под гипнозом. Сознание включилось на вопросе, заданном довольно будничным тоном:

- Кстати, а почему ты не подашь заявление Кудринке?

- Какое заявление?

- О включении тебя в число претендентов.

- Претендентов?

- Ну да, на проект «Путник».

- В каком смысле? Извини, я не понимаю.

- Что непонятного? Хочешь участвовать в проекте, – подай заявление. Разве раньше было не так?

Сергей молча пожал плечами, – он понятия не имел, как это делалось, но думал, что это делалось не так… хотя, чёрт его знает! Он вздохнул и, грустно усмехнувшись, пропел:

Мне уже многое поздно,

Мне уже многим не стать,

И к удивительным звёздам

Мне никогда не слетать…

- Ты стихи пишешь?

- Нет, не пишу, – это песня… вальс. В моё время была довольно популярной. Это называлось шлягер.

- Боже мой! – Воскликнула Ёлка, её глаза блеснули, – вальс! Древние бальные танцы – это так красиво! Ты умеешь танцевать вальс? А менуэт?

- Вальс умею, а вот с менуэтом сложнее, – его при мне уже не было. Даже не знаю, когда его танцевали в последний раз. Вальсу могу научить, – в наше время его только калеки не танцевали, да и то, – не все.

- Калеки? А, да, – реаниматоров не было… – Ёлка покачала головой, – не понимаю, как можно жить, когда нет руки, ноги...

- Или обеих ног, или обеих ног, нет слуха, зрения. Жили. Ёщё как жили! Глухой композитор… у человека нет рук, и он начинает всё делать ногами. Много чего было!

- Как это, – ногами?

- А так, – ногами! Есть, писать, управлять автомобилем. Великий Гомер был слепым. Маресьев летал без ног на боевом истребителе! Жили люди… Маресьев, кстати, вальс танцевал.

- Трудно даже представить. Это особые люди.

- Да, особые, – волевые. Это могли не все. Быть не таким, как все… сложно.

Сергей невольно запнулся на последней фразе. Ёлка хотела что-то сказать, но не успела…

- Вот они! Я не помешаю? – Берн тёмным силуэтом появился в дверях.

- Нет, заходи, – хором ответили двое.

- Ладно, ребята, есть развлечение! Участвовать не предлагаю, но зрелище будет! Собираются лучшие мастера…

- Гонки?

В голосе Ёлки прозвучала буря. Волк с любопытством посмотрел на обоих:

- Что за гонки?

- Романтика! – провозгласил Берн.

- Хулиганство, – уточнила Кристина.

- Что, – незаконное что-то?

Берн, чуть опередив женщину, беспечно бросил:

- Ничего незаконного, – просто немного неофициально.

- Ладно, Вова, там нарушения закона на каждом шагу.

- Назови случай, когда за это наказали?

- Власть, – это лицемерие!

- Ты оскорбляешь своего брата.

- Ничуть, – он сам участвует в этом безобразии! Не спорь – я это точно знаю.

- А ты на него смотришь! Не говори, что нет, – я тоже точно знаю!

- Просто… я просто боюсь за вас – дураков чокнутых!

- Стоп, ребята, я устал от вашей дискуссии. Поконкретнее можно?

Глава 31

Волк сидел в кресле гоночной машины, но никак не мог поверить в реальность происходящего. Впрочем, это состояние постепенно становилось для него привычным; оно было связано с отрешённостью, расслабленностью, почти безразличием. Словно это кто-то другой, похожий на него, попал в мир, переиначенный по воле сумасшедшего режиссера; мир простой, незамысловатый, но чужой, а потому, – враждебный даже в своей доброте. И вот теперь Сергей Волк из двадцатого века задумчиво наблюдал, как его двойник совершает глупости, как из них выкатывается, не набираясь опыта, не приспосабливаясь к новизне, а наоборот, всё сильнее и сильнее вязнет в этой жизни. А она липнет к нему, связывает его всё новыми и новыми нитями, забывая разорвать старые, протянутые через столетия.

Гонки, – дело решённое! Позади пяток тренировочных заездов, редкие встречи с Ёлкой и попытки снова почувствовать что-то общее. С тренировками получалось явно лучше. И вот он стоит, а, точнее, – висит на стартовой линии. У него неплохое место, в серёдке, завоёванное в тренировочных заездах. Впереди, справа, через две машины, – лидер, – Вова Берн. Если чуть повернуть голову, то можно увидеть ещё одно знакомое лицо, – он видел этого парня в тренировочном центре. Если остальные не хуже (а они точно не хуже!), то борьба предстоит серьёзная, даже опасная. Нужно собраться, но… не хочется. В голове продолжает звучать голос Вила, рассказывающего про историю возникновения этих гонок… в тот самый вечер, когда ему так и не удалось договорить с Ёлкой. Ещё назойливо всплывал в памяти острый кончик месяца, торчащий из облаков, как зуб динозавра из пустой породы. Досада. А теперь вот гонки. Зачем? Ответа он и сам не знал. Просто нельзя всё время размышлять о своём положении. Чем больше думаешь, тем ситуация кажется всё хуже. Нужно жить – получать опыт. Единственная субстанция, которая хоть и берёт дорого, но объясняет превратности судьбы очень доходчиво.

Сергей попытался встряхнуться. Плохо получилось. Равнодушно осмотрел машину, – по сути, – тот же скор.От настоящих он отличался так же, как в его время карты от дорожных автомобилей. Просто сиденье с мотором! Сиденье могло развивать приличную скорость, но на трассе гонок её развить было негде, – холмы да овраги! От аварии защищает «сторож». Если что случиться, то он катапультирует пилота; правда остаётся риск попасть под идущих сзади, но на этот случай есть ещё группа обеспечения с РИМом. Всё равно, – риск! Что ж, поэтому гонки эти и являются «полуофициальными».

Сергей попытался мысленно завести себя, думал об опасности, о желании победить… тщетно. Шевельнулась даже мыслишка о том, что ничего не стоит, в принципе, выйти из ордера, снять себя с соревнований, но… нет, это не серьёзно.

Рассыпались где-то серебреные колокольчики, – сигнал «внимание!».

Пошёл отсчёт.

Старт на сигнале ноль…

Девять… восемь… что-то шевельнулось внутри, заставило поудобнее устроиться в кресле…семь… руки, пальцы шевельнулись на ручке управления, словно не его, – сами по себе… шесть… пять… четыре… стало заметнее сердце… три… глаза видят только поворот далеко впереди… один… «что я такое делаю?»…

Ноль!

Рука двигает рукоятку «газа»… медленно… очень медленно. Слева, набирая скорость, прошелестел тот самый полузнакомый парень. Передние машины быстро уменьшаются в размерах. Боковым зрением заметил, – справа повис, отстав на полкорпуса, ещё один! Чего ждёт? А-а, – боится! Думает, – притру на вираже… а и притру! Что-то много обгоняют… Берн уже на повороте! Ну, ребята… ну!

Старт!

Ручка «газа» до упора! Все идут на потолке, – ну и ладно… Волк нырнул, – путь чист! Машина быстро набирает скорость. Над правым глазом часто замигала красная капелька, – сторож! «Боится, что не впишусь в поворот. Пусть себе боится».

Машина вывалилась на вираж, с рёвом распарывая воздух. Двигатели были практически бесшумными и звуки гонки, – это звуки воздуха, – он завывал и пел на плоскостях; он ревел, он со свистом вырывался из сопел демпферов… симфония ветра!

В наушниках то ли ох, то ли вздох. Это Вил, он секундант. Сам вызвался. Он редко этим занимается, но говорили, что он, – хороший секундант. В гонке, собственно, побеждают двое, – гонщик и секундант. Его задача, – информировать пилота о положении на трассе, дать совет, предостеречь. И трасса, и машины буквально утыканы микровидаками. И секунданты сидят, окружённые мониторами. Сложная задача! Хороший секундант, – половина победы. Голос Вила в наушниках тороплив, но спокоен:

- Зарвешься. Сапог! Сбавь скорость, займи канал. Правый, третий.

Сапог, – не оскорбление, а название манёвра, годного для экстренного торможения. Нос машины задирается вверх и в этот момент она действительно напоминает сапог.

Сергею хотелось послать Вила к чёрту, но он не мог, – зубы были намертво сцеплены, пальцы с таким же усердием пытались раздавить ручку управления. Едва не врезавшись в склон, машина прошла поворот. Скорость он всё же потерял, но до второго виража есть отрезок! Он набирал скорость. Тот, левый, – уже сзади и сверху. Сергей лихорадочно искал «окно» в верхний канал… нет его!

- Сергей, жди «поляну», – зарвёшься… сзади – подпорка. Левый, третий… правый, четыре.

«Поляна», – открытое пространство, на нём можно обогнать без особого риска… можно и не обогнать. До «поляны» пять виражей. На виражах гоняются редко…

Вил чётко выдавал категории поворотов, расстояния, свободные этажи…

Сейчас на трассе шла тусовка, – гонщики разбирались по каналам и дистанциям. Обогнать идущего впереди, – задача очень сложная. Гонка проходит в коридоре, ограниченном верхним и нижним потолком; между ними пространство в три-четыре канала, – место, где может пройти машина, не задевая верхних и нижних. Идти в хвост лидеру невозможно, – сильные возмущения, недолго и шею свернуть. Лидер занимает верхний канал, – там просторнее и не даёт приблизиться. Его можно обойти на параллели, – если он ошибётся, можно на поляне, – попозже затормозить перед виражом и вклиниться в верхний канал, но можно рискнуть и идти на вираж по нижнему каналу.

Второй вираж Волк прошёл под красные всполохи сторожа, звуковой сигнал и зубовный скрежет Вила. Теперь перед ним было только двое, – одного Сергей не знал, второй – Берн.

Зрители у экранов выли от восторга, но на трассе этого никто не слышал. Определилась тройка лидеров, – остальные отстали. Третьим шёл новичок-аутсайдер по прозвищу Волк, оказавшийся «тёмной лошадкой». На него почти не ставили. Это «почти» появилось только потому, что секундантом был Чернородненко, и неожиданно хорошие результаты в предварительных заездах. И вот теперь новичок творил чудеса!

Между тем двое впереди тоже не спали, – третий и четвёртый виражи они не уступили Волку ни миллиметра. Берн проходил повороты едва не на пределе. Номер второй отчаянно рисковал, болтаясь между первым и вторым ярусом, заставляя Волка предельно мобилизовать внимание, – его машину ежесекундно встряхивало в турбулентных потоках. Сергей, успокаиваемый Вилом информацией об отставших соперниках, тем не менее, распалялся всё больше. Уже не было машины, – это он сам летел, сломя голову, по отмеченной световыми вешками трассе и не двигатель, а собственные, напряжённые, как струна мышцы несли его вперёд и спасали на крутых поворотах. Живой человеческий мозг, – лучшая вычислительная машина в мире, подстёгнутая адреналином, рассчитал путь в несколько миллиметров от смерти. «Сторож» уже не подмигивал, – он горел ровным красным огнём, звуковой сигнал завывал устало и безнадёжно.

На «поляну» они выскочили, не изменив порядка. Первым, чисто, правильно, даже элегантно появился Берн; вслед за ним, чуть ниже и сзади, словно приклеенный, номер второй, – тот самый полузнакомый парень. Третьим появился Сергей, но как появился! Его машина шла в верхнем эшелоне, шла, судорожно вздрагивая в турбулентном потоке, непонятно, каким чудом ещё не разбившаяся и, главное, – он набирал скорость! Волк вывалился вправо от кильватерной струи лидера, выжимая из скора, всё, на что он способен. На мгновенье показалось, что три машины застыли в вязком, струящимся воздухе, но затем стало заметно, что Волк идёт быстрее. Медленно, но уверенно он достал номера второго, стал его обходить… На входе в ущелье номер второй, не совладав с собственными нервами и возмущённым потоком, рванул ручку и сбросил «газ». Машина резко задрала нос, словно норовистая лошадь и через секунду вылетела за «потолок».

Зрители мало внимания уделили третьему претенденту на победу. Хотя его появление за пределами трассы и сопровождалось единодушным «ох», но оно относилось к другому событию, – едва не столкнувшись, в ущелье влетели две машины. Но Берну удалось-таки сохранить первенство!

Ненадолго.

Что случилось с многократным победителем подобных гонок на следующем вираже, пожалуй, не смог бы сказать даже он сам. Много говорили про то, как в дверь, предназначенную для одного, вошли двое… Возможно, на Берна это произвело большее впечатление, чем на Волка. Так или иначе, но пришелец стал лидером, но Вова не был бы чемпионом, если бы так легко отдавал победу. Оставшиеся двадцать пять минут гонки машина Берна провисела на хвосте лидера, как приклеенная.

Сергей стал вторым в ту минуту, когда решил, что он, – первый… Он прошёл последний вираж, успел увидеть створ финиша и в эту секунду обзор закрыл тёмный силуэт крылатой машины с фигуркой пилота, вдавленной в кресло перегрузкой. Он ещё успел дожать ручку до упора… поздно! – его машина, на полкорпуса отставая от победителя, в рёве вспарываемого воздуха пересекала финиш. Только в ушах ещё долго эхом звучал крик Вила:

- Сзади! Сзади смотри!

Всё. Проиграл. Хотя все считают, что выиграл. Так считают даже те, кто утверждает, что это – случайность. Может и случайность, но поздравляют по-настоящему.

Волк усмехнулся. Пусть будет случайность. Вообще случайностей слишком много. Случайно он шагнул в белёсую мглу. Случайно его увёз Тор перед тем, как лаборатория разрушилась. Случайно он Ёлку встретил… теперь вот – случайная победа в гонках. И много, интересно, ещё впереди таких случайностей? Может это всё же не случайность, а не понятая пока закономерность? Ладно – ещё немного опыта он получил… какого-то… для чего-то. Может, для очередной случайности?

Глава 32

Даже два простых слога его имени Шауш умудрялся произнести так, что было сразу видно – говорит американец. Берна начинал ненавязчиво раздражать этот человек. Он даже не предполагал, что возможно такое дикое сочетание раскованности и патологического снобизма. Вове, кроме шуток, хотелось ухватить Ивана за ленточные батареи и трясти его, трясти…

«И что у них за идиотская мода, – таскать на себе целые гирлянды батарей и мощные компьютеры? Ведь можно дать стопроцентную гарантию, что он за всю свою жизнь ни разу не использует всё это и наполовину! Позёр! Как есть позёр…»

Раздражение нарастало. Берн наклонил голову и прикрыл глаза.

- Ю о’кей?

- Вполне, – ответил Вова по-русски и демонстративно выключил переводчика.

Стандартная американская улыбка стала ещё стандартнее, для пущей убедительности Иван даже развёл руками.

- Да не маши ты руками! Ты можешь, в конце концов, определиться, кто ты по национальности?

- Я гражданин Соединённых Штатов…

- Тогда какого… лешего ты пишешь во всех документах своё имя и фамилию по-русски?

- Мои далёкие предки были выходцами из России, – Шауш непринуждённо включил своего переводчика на открытую трансляцию, – с тех пор в нашей семье есть традиция называть детей русскими именами. Это длится уже триста лет!

В этот момент он бросил на Берна такой взгляд, что тот даже вздрогнул, – вместо американской маски на него, вдруг глянуло лицо нормального человека. Человечность ему придала обычная человеческая слабость, – хвастовство… Полсекунды прошло.

- …довольно быстро поняли, что звучание русских имён можно передать только при помощи русского алфавита. Много судились, но суд установил наше право…, по-моему, причина твоего раздражения, – другая?

- Другая, но извиняться не буду. Ты Ваня кроишь, причём кроишь по-чёрному! Весь смысл твоего словоблудия сводится к тому, что ты жаждешь прямого контакта, но при этом не желаешь просто познакомиться… и ещё что-то… Ваня, кончай темнить, твои предки хотели, ведь, не имена эти дурацкие тебе передать, – они хотели передать себя! Психолог ты… хренов…

- Фамилия Берн, по происхождению…

- Если бы ты знал получше язык своих предков, которыми ты хвастаешься, то ты бы знал, что слово «русский» отвечает на вопрос «какой», какой, а не «кто?»! Не заговаривай мне зубы, говори, по существу.

- Я не понимаю. Ты бесишься, ты говоришь о конкретном разговоре, а сам не можешь задать ни одного конкретного вопроса.

- Хорошо, – вот первый: что тебе нужно от Сергея?

- Неправильно ставишь вопрос. Извини, но нужно ему, а не мне.

- Ты лучше его знаешь, что ему нужно?

- Я знаю, и ты знаешь.

- Я знаю, что ему не нужно мешать.

- А я знаю, что он у нас за очень непродолжительное время уже дважды был на волосок от смерти и впереди у него сильное нервное потрясение. Психологический срыв практически неизбежен. Человечество может запросто лишиться уникального источника информации и объекта для исследований.

- Сам ты объект… вот ведь чёрт… американской национальности.

Иван с некоторой досадой покачал головой:

- Мы отложим этот разговор до завтрашнего утра. Нам с тобой предстоит небольшая работа.

- Какая ещё работа?

Берн прищурил глаз: «Ещё не хватало, чтобы ты мной командовал».

- Работать буду я сам. Ты должен будешь поддержать меня. Ты должен будешь вывести меня на пришельца. Завтра я тебе всё объясню.

Берн что-то хотел сказать, но взглянув на американскую «этикетку» между растопыренными ушами, махнул рукой:

- Ладно, до завтра. Только уясни – я тебе ничего не должен. И это – точно. Завтра я тебя просто согласен послушать.

Глава 33

Волк уже несколько часов пребывал в состоянии раздвоения сознания, – с одной стороны его просто распирал хвастливый восторг от оглушительных результатов гонки, – шутка сказать, – едва не утёр нос самому Берну! С другой стороны, неожиданная слава его сильно тяготила. Сергей был в отчаянии! Но вечером до него дошло известие, по сравнению с которым вся эта суета сразу отошла на второй план: Кристина Зелёная покинула курорт, мало того, – она покинула Россию! Тайные надежды рухнули с громким треском. Теперь можно было предаться меланхолии, или заняться тем, что принято обозначать, как «рвать и метать», – результат был плачевным. Факт оставался фактом, – он вёл себя, как последний кретин, как сопливый мальчишка, который превращает свой велосипед в чудовище, чтобы обратить ЕЁ внимание на свою персону. Теперь можно было сколько угодно, уперев бестолковую голову в крепкие кулаки, смеяться над самим собой. В том хрупком мостике, который он построил в новую жизнь, Ёлка оказалась едва ли не самым важным прутиком… конструкция рушилась на глазах!

«Стоп! Это уже истерика… стоп!»

Волк никогда не был любимцем публики. Он отдавал себе отчёт в том, что интерес к его персоне вызван не его человеческими качествами, а появился в силу объективных обстоятельств. Тем важнее для него были люди, которые его любили ради его самого, и он не намерен был легко от них отказываться, тем более от Ёлки… Он зло мотнул головой, отгоняя воспоминания, и отключил медицинский браслет (сейчас успокаивать начнёт!).

«Так… что у них с моралью?» – Попытался он склеить анализ. Пёстро! Мораль в вопросе взаимоотношения полов была терпимой и довольно двуличной.

«По сути дела она не сделала ничего предосудительного. Никто ничего не обещал. Вот так и хорошо, – бах, трах и разбежались…» – Он сморщился от собственного цинизма.

«Нет, что-то здесь не так. Нечего пороть горячку. Она вернётся, мы поговорим, и всё станет на свои места. Нужно просто спокойно её подождать...»

Руки сами потянулись к экстренной связи группы контактёров и спокойный голос заставил вздрогнуть человека на том конце цепи.

- Петра Кудринку вызывает Волк.

- На связи.

Сергей на секунду замешкался… махнул рукой:

- Кристина уехала. На связь не выходит. Она в эту самую зону уехала!

- Знаю… только что узнал… Это как-то связано с вашими …э-э?

- Нет. Точно нет. Я ничего не понимаю. Думаю, это из-за тех приключений.

- С Василием говорил?

- Нет, – ты первый.

- Хорошо. Я поговорю и свяжусь с тобой.

- Не надо, – я сам поговорю… не надо. До связи.

Сергей отключился и досадливо поморщился: «Вот ведь дурацкие привычки, – рудименты прошлого, – чуть что, – к начальству! Ладно…» Он ещё немного помедлил и снова потянулся к закрытому каналу.

- Майора Зелёного вызывает Волк.

- Здесь Зелёный. Сергей, ты у себя?

- Да.

- Сиди, я сейчас приду. Я знаю, – ты про Ёлку?

- Да.

- Жди.

Вася рассказывал об отъезде Ёлки и внимательно наблюдал за Сергеем, даже очень… не «наблёл» ровным счётом ничего, – пришелец оживился только по окончании его монолога. Оживление выразилось в том, что взгляд серых глаз переместился из одного угла комнаты в другой. Наконец, майор не выдержал:

- Ну? Что предпримем?

- Ты – ничего. Я понял так, что в страну тебя не пустят?

- Точно – не пустят.

- Ёлку остановить мы не сумеем.

- Она уже в пути. Скорее всего даже, она уже на месте.

- Я еду за ней.

- Это несерьёзно, – тебя тоже не пустят. Меня не пустят они, тебя не пустят… Кудринка не пустит, да и я тоже.

- Слушай, Вася, ты там был и прекрасно понимаешь, насколько серьёзно положение. Поэтому ябуду давить на Кудринку, а ты мне поможешь, и не надо пудрить мне мозги про мою уникальность, – наслушался. Инструмент существует для того, чтобы с ним работали. Не создавай мне лишних проблем.

- Она отключилась. Со связью там вообще не так всё хорошо, как здесь. Как ты её найдёшь?

- Найду этого самого Либича, значит – найду её. Это единственная возможная причина, которая мне известна. Остальное – на месте.

- Его найти будет непросто. Он там в розыске давно и без тебя. Ты думаешь, она к нему полетела?

- Нет, не думаю – знаю точно. Не было Либича, и всё было тихо. Потом появилась информация о нём, и Ёлка исчезает. Может у тебя есть другая версия? Я понял, что Либич там – не последний человек, и от него проку будет больше, чем от властей, даже если она поехала не к нему. Так что?

Вася посмотрел на Сергея и тяжело вздохнул.

- Убедил. Но всё же нельзя так, очертя голову. И Кудринке говорить ничего не нужно – не продавишь ты его – поверь на слово. В общем так … когда прибудешь на место, то обратишься к двум людям. Один – командир местного отделения нашего военного представительства. Его на моё место прислали … хороший парень. Цепкий. Умный. Но всё же сначала не к нему, а к заместителю главврача госпиталя. Он там ещё до нападения работал. Многих знает … в смысле, из местных. Он сможет указать, где искать нужные связи.

- А почему не к твоему этому «сменщику»?

- Ну, как «почему»? Он же человек военный. Он должен доложить … всё, как положено. Ну, или не докладывать. Тогда он будет сильно рисковать. Я не знаю, как он поступит. Поэтому к нему можно идти только на крайний случай. Да и врач точно – лучше местные особенности знает. Он же не только обычных граждан лечит … сам понимаешь.

Сергей кивнул.

«Ну, тогда сначала – в медцентр. А там – по обстоятельствам. Всё нормально. Ничего особо сложного. Завтра с утра и полечу потихонечку».

Организовали поездку меньше чем за сутки. Всё оказалось достаточно просто. Виза – туристическая, но большего ведь было и не нужно.

Прилетел. В аэропорту всего полчаса на оформление документов, ещё полчаса, чтобы отвязаться от назойливых гидов, агентов турбюро, торговцев сувенирами и всякими «очень нужными вещами».

Всё. Сумка в гостинице. Гостиница рядом с медцентром. Разговоры. Первая «наводка». На следующий день поездка на такси в не самый туристический район по этой самой «наводке». Осторожные переговоры с тружеником местного бара, достаточно приличного, к удивлению Сергея. Переговоры, хотя и не бесплатно, дали ещё один адрес.

А вот дальше всё пошло совсем «не по плану». Волк понимал, что просто не будет, но надеялся, что до кулачных боёв дело не дойдёт. Зря.

Глава 34

Комната, в которую затолкали Сергея, была квадратной, даже, правильнее сказать, кубической, – потолок был тоже не менее трёх метров. Стены, потолок – металлические, но жары не ощущалось, – видимо, сделано из многослойных панелей. Он перевернулся на спину, осмотрелся. Две стены были глухими, в одной имелось три круглых иллюминатора, не более двухсот миллиметров в диаметре. Вместо последней стены наличествовала решётка из вульгарно толстых стальных прутьев; дверь в решётке из того же материала. За решёткой, – широкий, ненамного уже камеры, коридор, – снова металл. Видимо у архитектора этого сооружения была небогатая фантазия. Сергей подозрительно ощупал кровать, на которой он возлежал по недоброй чужой воле, – тщетно! Единственная отдушина от созерцания металлолома, – синтетический матрац.

Он пошевелил связанными руками и ногами, и снова посмотрел по сторонам. Внимание привлекла средняя дверная петля, – она была по-варварски приварена к решётке, с потёками и брызгами. «Очень кстати».

Совершив несколько телодвижений, которые в другой обстановке выглядели бы комично, он пристроился верёвками к результатам труда безвестного сварщика и с выражением обречённости на лице приступил к тому роду человеческой деятельности, без которой редко обходятся приключенческие романы.

В конце коридора послышались неторопливые шаги. Сергей с досадой покосился в ту сторону, но занятия своего не прекратил.

«В конце концов, скрывать мне нечего, – пусть смотрят».

Шаги приближались, мягкие, но тяжёлые. Воображение нарисовало нечто звероподобное. Охранник, наконец, появился… именно такой, каким его нарисовала фантазия.

«Если человек произошёл от обезьяны, то с этим парнем это произошло совсем недавно, и процесс остался незавершённым», – усмехнулся про себя Сергей.

Он был небольшого роста, широкий и могучий. Дня два, примерно, небритое лицо покрывал такой густой загар, что его расовую принадлежность определить не представлялось возможным. На ногах, – кроссовки, когда-то белые, торс частично прикрывала майка, – когда-то чёрная; между этими двумя, предельно замызганными вещами, резко выделялись новенькие, защитного цвета штаны с многочисленными карманами. Прикид дополнял пошарканный автомат, как-то нелепо висевший на шее. Все не задрапированные части тела были покрыты густыми чёрными волосами. Да… автомат ему явно не шёл – дубина была бы куда органичней.

«Красавец, – нечего сказать…», – Сергей возобновил прерванный на мгновенье Сизифов труд, но тут же снова прервался, – потомок питекантропов издал нечленораздельный звук, потом сказал что-то (по-испански, кажется) и сменил выражение лица. Сделал он это последовательно, словно специально давая Сергею возможность привыкнуть к перемене: сначала растянулся чуть не до самых ушей рот, обнажив зубы, которые могли бы сделать честь хорошему жеребцу, прищурились и без того маленькие глазки и, наконец, дождавшись своей очереди, сползли назад по, с позволения сказать, лбу, – брови. Видимо, для достойного завершения представления, охранник ещё что-то буркнул («вот чёрт, зачем они испортили переводчика?»), извлёк из-за спины чудовищных размеров нож и перерезал верёвку.

Этот жест был достаточно неожиданным, настроение слегка улучшилось. Сергей быстро освободил ноги и встал. В этот момент охранник ещё что-то сказал и снова продемонстрировал зубы. Волк потыкал пальцем в запястье, – переводчик в ответ тихо пискнул.

«Работает! Просто отключили…» – настроение повысилось ещё больше, и Сергей смог даже улыбнуться:

- Я не понял, что ты сказал?

- Я говорю, у тебя хороший костюм; когда тебя убьют, я попрошу босса отдать его мне…

- Меня нужно убить?

- Конечно, босс обычно убивает…

- А почему сразу не убили? В такую даль везли…

- Не знаю, может босс хотел тебя взять себе. Он будет тебя …

- Он – гомик?

- Немного гомик, немного не гомик… Потом всё равно убьёт. Завтра… послезавтра… не знаю.

- Зачем?

- Ты турист, за тебя дадут деньги и будут искать нас. Если убить, – денег не дадут, но и искать не будут.

- У меня есть шанс остаться живым, как думаешь?

- Босс думает, я не думаю… Хороший костюмчик.

Охранник повернулся и пошёл назад. Сергей посмотрел вслед потенциальному обладателю хорошего костюмчика потухшим взглядом. Разумеется, глупо было надеется на эмоциональный всплеск от общения с бандитом, но к такому шоку он был не готов и теперь чувствовал себя так, словно его только что «взяли себе».

«А ведь эта горилла не так глупа, какой хочет казаться. Для чего он приходил?», – подумал Сергей. Мысль была пустой. Он ещё покрутил её так и этак, – полезных выводов не получалось. Лежать на поролоновом матрасе было жёстко, – это заставляло ворочаться. Появлялось раздражение. Мысли тыкались во все щели, словно куры в штакетник. Результата не было.

«Нужно было спросить у этого любителя чужих костюмчиков, что с той сеньорой, которая решила меня подвезти… и из-за которой я здесь сижу и жду… когда меня «возьмут себе», а потом за ненадобностью прибьют. Вот, Серёжа, тебе урок, – никогда не садись в чужие машины… Вот чёртов матрас!»

Раздражение стряхнуло Сергея с койки и заставило «перестелить постель». На долю секунды перед ним мелькнула пластиковая доска, скрытая матрасом, а на ней… Сердце в груди брякнуло и, вдруг, стало стучать громко и мощно, вроде негритянского тамтама. Глаза сами покосились в сторону решётки, – никого. Он снова осторожно поднял поролон. На койке тускло поблескивала стальная спица около трёхсот миллиметров длиной. Её, видимо, оставил предыдущий обитатель камеры, впрочем, это было неважно. Главное – Волк получил оружие!

Сталь остудила ладонь. Отличная проволока, – стальная, пружинистая. Два изгиба и в руках бойца – отличный стилет! Взгляд пришельца скользнул по небогатому интерьеру, – это был другой взгляд. Привычно примерил «изделие» к руке. Появилась жажда деятельности.

«Теперь мы ещё посмотрим, кто кого «возьмёт себе» и сколько это будет им стоить…»

Он тщательно осмотрел комбинезон, – картина безрадостная. Испорчено практически всё, кроме переводчика. Вряд ли его запеленгуют. Есть ещё газета… инициирована на номера двухдневной давности. Сергей потыкал пальцем в пластик – связи не было. Газета полетела на пол. Он встал, прошёлся из угла в угол, подпрыгнул, зацепился рукой за кромку иллюминатора и подтянулся… «Так, – лес субтропический, обыкновенный; пологие горы, скорее, – холмы. Цивилизацией даже не пахнет. Ничего интересного. Ограда. Неплохо замаскирована. Там, небось, и мины есть…» Сергей спрыгнул, огляделся, – делать было решительно нечего; хотя… нужно размяться. Сначала тело подавало многочисленные сигналы о перенесённых побоях, но потом разогрелся, – прошло. Через час он не спеша остыл и лёг снова на койку.

«Строго говоря, пока мне везёт. Всё же ни одной сломанной кости … и чего тянут, – я уже готов!»

…Блик от золотого погона босса мешал разглядеть его лицо. Сухопарая фигура была затянута в мышиного цвета мундир с многочисленными металлическими деталями. Сергей подумал, что он наверняка мечтает о мировом господстве. Додумать ему помешал звучный голос, произнесший по-русски, но с жутким акцентом:

- Так вот, значит, как выглядит загадочный защитник синьоры Родригес. Впрочем, это он сам считает, что он загадочный.

Босс повернулся на секунду к охранникам, блик от погона исчез и на секунду мелькнул горбоносый профиль с чёрными усиками… охранники подобострастно захихикали, их мундиры расцвели складками, но скоро снова застыли, вперив в Сергея стволы своих автоматов.

- …на самом деле, хоть мы и не живём в «цивилизованной зоне», но тоже кое-что умеем и знаем, что он прибыл в нашу страну… почтил, так сказать, своим присутствием… на предмет поиска сеньора Либича. Так вот, драгоценный ты наш туристик! Сеньоры Кристины Либич вам не видать, как своих ушей! – голос босса гремел. – Уши свои ты скоро увидишь, и без всякого зеркала… я заставлю тебя их сожрать, а потом и тебя самого скормлю бешеным собакам. Либич отдал тебя мне…

Голос сорвался, стал хриплым, зловещим. Босс шагал на Сергея, протянув к нему руки со скрюченными пальцами, словно намереваясь разорвать его, не дожидаясь помощи бешенных собак… охранники тоже сошли со своих мест и встали справа и слева от хозяина… серые… безликие. Они ближе… ближе… Всё!

Волк ударил своим оружием снизу-вверх. Почувствовал, как сталь разрывает живое тело, пробивает нёбо… Он поднырнул под руку шагнувшего ещё раз босса, одним движением свернул шею одному охраннику, выбил автомат у второго и вместе с ним отлетел к стене… Два удара о дверной косяк и со вторым охранником покончено! Всё! Тишина… Нет?! Волк резко развернулся, – босс стоял посреди комнаты, опустив руки, и смотрел на Сергея. Проволока торчала у него из подбородка, изо рта текла тёмно-вишнёвая кровь; на красном фоне ярко белели зубы, – босс улыбался! Вот он медленно поднял руку, с усилием выдернул спицу из раны…

- А теперь поговори со мной, туристик!

Кровь пузырилась у него на губах, он закашлял… нет, – он засмеялся, захохотал громким зловещим смехом, словно и не было никакой раны! Смех звучал громче и громче, казалось уже, что смеются двое. Сергей еле слышно прошелестел посиневшими губами:

- Нет… – и уже в полный голос, визгливо и истерично, – Н-е-е-т!

Он рванулся вперёд, – разорвать, убить этого монстра… и наткнулся на стену. Удар!

Сергей лежал на полу в своей камере лицом вниз… Смех продолжал звучать у него в ушах… Он приподнялся, оглянулся, – хохотали два охранника за решёткой: один, тот самый, горилоподобный, и ещё один, незнакомый…

«Вот чёрт! Приснилось! Надо же, – профиль с усиками, мундир с позументами, золотые погоны, – совсем спятил!» – Волк невольно усмехнулся.

- Вставай, турист, вставай… Ха-ха-ха… Никогда не видел, чтобы люди плясали во сне! Ох-ха-ха… Ну, развеселил, турист, – охранник вытер слезу волосатым пальцем, – пойдём, босс хочет тебя видеть…

Волк встал, посмотрел на охранников, – на их лицах ещё сохранились отдельные рудименты только что пережитого веселья.

«Всего два человека. Два автомата, нож, полдюжины кассет патронов… Сейчас или?» Он незаметно проверил, на месте ли спица.

- Что с женщиной?

- С боссом поговоришь, он любит говорливых.

- Хм…

Парни всё же действовали неплохо, насколько Сергей мог об этом судить. Едва он сделал шаг к двери, раздалась команда «стоять», затем охранники отошли на пару шагов, пропустили его вперёд. Волк мог надеяться только, что он сумеет прыжком достать одного, но второй уже сделает из него сито… Почти в самом конце коридора, когда они проходили мимо очередной металлической двери, у «гориллы» вновь прорезался голос:

- Эй, турист! Там, на двери, – окошечко. Загляни-ка!

«Отчего же не заглянуть?»

В небольшой камере, чуть больше, чем та, в которой держали Сергея, в полумраке, он разглядел четыре или пять женщин. Одежды на них не было.

- Хватит, хватит, а то перевозбудишься. Ха-ха… Ну, что, видел свою красавицу?

Ну, глупо же разговаривать с гориллой?!

Босс оказался симпатичным малым среднего роста, видимо – метис. Сколько Волк не старался, он не смог найти на его лице ни одного следа, ни одного страшного порока. Вот только улыбка, скорее, ухмылка, была не то, чтобы очень. Но тут какая же может быть объективность? При желании можно было бы назвать эту улыбку даже благожелательной, но у Сергея такого желания не возникало…

- Так вот, как выглядит загадочный защитник синьоры Родригес…

Заставив, сам того не желая, Волка вздрогнуть, босс замолчал, взял со стола гибкую пластинку газеты, задумчиво чиркнул пальцем по нижней кромке, словно не знал, на каком издательстве остановиться.

- Вот, – он помахал газетой в воздухе. – Инициирована сегодняшним числом.

Волк встретил его взгляд со снисходительной усмешкой.

«Надо же, как его распирает! Хотя, конечно, ему есть чем хвалиться, – до ближайшего пункта инициирования, учитывая, что их в стране, – кот наплакал, чёрт знает, сколько километров сплошных зарослей. Ведь не по сети же они это делали. Завидная оперативность…»

Босс, не обнаружив на лице пленника ни восхищения, ни, даже, удивления, был, видимо, оскорблён. Он поджал губы и дёрнул головой вверх, – получилось совсем по-мальчишески. Сергей подумал даже, что у него не закончился период подросткового самоутверждения: остался с пленником один на один, даже связать его не потрудился, а ведь знает, что стоило бандитам захватить его. Может, правда, есть скрытая охрана? Он даже огляделся по сторонам, но босс снова заговорил:

- Да, парень, шуму из-за тебя поднялось очень много, но шум этот бестолковый, потому что никто не знает, как ты сюда попал… и не узнает. Да-а… некому будет рассказывать, ни как попал, ни даже где это — здесь. – Он быстро посмотрел на Сергея, проверяя реакцию, но реакции не было, и он начал злиться, – Если ты думаешь, что все тут задрожали, когда узнали, что у тебя золотое брюхо, то ты зря на это надеешься! Золотобрюхие сейчас землю носом роют, но от этого ничего не будет, кроме грязного носа, а потому они покричат и замолкнут, а ты сдохнешь! Да, сдохнешь, и я сам за этим прослежу! Ты, что, не слышишь, что я тебе говорю? Или штаны со страху обмочил?

Босс рванулся к нему через комнату, остановился, глядя на Волка снизу-вверх. Его буквально трясло от злости; над верхней губой застыли мелкие капельки пота. Переводчик сделал своё дело и на фоне змеиного шипа, издаваемого бандитом, бесцветно прозвучало:

- Я выпущу твои золотые кишки и скормлю тебя червям… Ты боишься… этого все боятся… и ты тоже боишься.

Правая рука бандита плясала в нескольких миллиметрах от рукоятки пистолета. Если бы он только знал, насколько близко был от смерти!

Прошипев в лицо Волку заклинание о страхе, бандит довольно быстро успокоился, видимо убедил себя в том, что его боятся. Так, наверное, ему было привычнее, а потому и спокойнее. Утерев пот рукавом камуфлированной куртки, и победоносно посмотрев на Волка, он продолжил говорить относительно спокойным голосом, хотя и растерял цельность своей эмоциональной речи.

- Сеньора жить хочет… у нас сейчас не лучшие времена. Обычно мы мелочью не занимаемся, но, если нужно, мы можем и до открытого боя дойти. Хм… Она подпишет некоторые документы, а пока погостит у меня. Она обязательно подпишет, иначе у меня тут восемнадцать человек, а женщин мало… Я не знаю, как ты с ней оказался в одной машине, – она должна была быть одна, но тебе не повезло, – ты нам не нужен. Деньги, которые за тебя заплатят, слишком горячие. Но ты можешь купить себе жизнь. Ты будешь работать на меня. Мне сейчас нужен инженер, а ты, похоже, хороший инженер, раз из-за тебя такой шум. Тебя будут хорошо кормить, будешь гулять по лагерю, если ты будешь хорошо работать, я даже дам тебе женщину. Конечно, ты попробуешь сбежать, но я поиграю с тобой в эту игру… ты хороший боец. Возможно, месяца через два, когда закончишь работу, ты сможешь убежать, если я разрешу … Ты убил одного, и ещё одного пришлось пристрелить. Хорошие бойцы не соглашаются сразу. Сейчас тебя уведут, утром тебя вызовут, и ты согласишься, если нет, – тебя будут бить. Из своей камеры ты сможешь посмотреть, как тебя будут бить, – у нас есть хорошие мастера. Лучше нам будет договориться…

- Минуту, – решил вставить слово Сергей.

- Нет.

- Ты забыл поинтересоваться моим мнением.

- Я ничего не забываю, а твоего мнения просто нет. Я тебя ставлю в известность. Завтра ты скажешь «да», – или ты его скажешь сразу, или тебя сначала побьют.

- Как тебя зовут?

- Обычно меня зовут Полковник.

- Ты знаешь Либича?

- Либича? – Полковник внимательно посмотрел на напряжённо застывшего Сергея и медленно проговорил, – и об этом поговорим тоже. Когда работу сделаешь.

Вскоре Сергей снова оказался в своей камере, где его ждал обед, лесенка у окна и небольшая ширмочка с дверкой.

«Ну вот, – сподобился, – туалет установили, или, как там? Параша! Так будет вернее. Значит что-то не так просто. Полковник, похоже, в растерянности и просто не знает, как со мной поступить… ну и чёрт с ним!»

Сергей быстро управился с обедом и не без удовольствия прихлёбывал кофе (от всего остального он удовольствия не получил) когда за окном раздались женские крики и какая-то возня. Всё это покрывала грубая брань. Память услужливо подсказала: «…ты сможешь увидеть, как тебя будут бить…». Душа ужаснулась и исчезла, – её место в груди сразу занял тяжёлый камень. Потом пришло негодование, пришли мысли, пришло желание отомстить, но в этот момент он себе не принадлежал. Ещё несколько минут назад он называл себя человеческим именем и вот уже нет воли, нет чувств, – они убиты; есть только руки, прижатые к стеклу и широко открытые, словно остекленевшие глаза на побледневшем лице. Каждая микросекунда того, что он увидел, навсегда осталась в его памяти жестокой раной… всё! До последнего мгновенья, до последнего движения уже практически мёртвого тела.

Сергей, с трудом сгибая одеревеневшие ноги, спустился с лесенки и присел на кровать. Одна, только одна мысль прорвала калейдоскоп из крови, криков, хрипа:

«Почему я не убил эту сволочь?»

Глава 35

Шаги.

«Двое. Ну, давайте ребята, со вчерашнего дня вас жду…»

Охранники были новые. Видимо, полковник боялся, что Сергей сумеет с ними договориться, или по другой причине, – Волку было безразлично. Его план был прост и логичен. Возможно, стоило подождать, прикинуться паинькой, усыпить бдительность, но Полковник тоже не дурак, – наверняка подстрахуется. Покалечит, например, – с него станется! В любом случае, – ждать невыносимо.

«Узнают разницу между цивилизованной зоной и двадцатым веком… даже, если ничего не получиться, двоих-троих я прибью…»

Он попытался представить себе это… прислушался к самому себе… В памяти всплыло судорожно вздрагивающее тело, которое волокут за ноги по земле.

«Прибью». – Чётко и ясно повторил мысленно Волк. Сердце билось ровно.

- Подойди к решётке. – Голос охранника был лишён интонаций.

- Привет, ребята! Вы, что, – плохо выспались?

- Не болтай. Руки через решётку. Не так, – в одну дырку.

На запястьях щёлкнули наручники. Начало было не очень хорошим. Сергей уже начал волноваться, но в остальном почти ничего не изменилось. Бандиты видимо решили, что пленник деморализован. Раньше времени начинать не пришлось.

Его втолкнули в кабинет Полковника. Дверь за спиной захлопнулась. Полковник смотрел на него, склонив голову набок, – изучал.

- Видел?

Молчание.

- Значит видел. Ты расслабься, – тебе пока ничего не угрожает… пока ты не скажешь…, но ты ведь не скажешь? – Полковник гаденько улыбнулся.

Лицо бандита лоснилось от пота. Сергею вдруг представилось, что если вот сейчас взять эту гадину и сдавить где-нибудь посредине, то она выскользнет из своей опереточной униформы, словно какое-то мерзкое, совершенно невероятное земноводное.

- Так я жду. – Шлёпнуло губами земноводное.

- Дерьмо ты… собачье.

- Это твой ответ?

- Да! Можешь звать своих головорезов.

- Ну, что ж. – Полковник ухмыльнулся и нажал кнопку на столе, – думаю, прощаемся ненадолго. Нужно просто сказать «да».

Шаги за дверью. Счёт пошёл на секунды. Теперь главное, – не ошибиться, не переиграть. Сергей что-то говорил, ругался. Он сместился чуть вправо, развернулся вполоборота к двери, – занимал выгодную позицию. На пороге появился охранник. Волк шагнул в сторону, охранник за ним… В дверях показался второй.

«Мало. Нужно, чтобы оба были внутри».

Он продолжал ругаться, быстро шагнул ещё раз… Выражение лица Полковника изменилось… поздно! – Оба охранника уже шагнули к Сергею. Пора!

Удар был без замаха, – точный и сильный. Пока ближайший из охранников мешком оседал на пол, а полковник доставал из кобуры пистолет, Волк успел направить второго охранника навстречу первой пуле. Второй не было. Под дробный перестук каблуков бившегося в конвульсиях второго охранника ухо Полковника уловило слово-приказ:

- Наручники, падаль!

Передавленное горло не только не позволяло послать бандитам снаружи соответствующий моменту приказ, – оно убедительно требовало от предводителя действовать быстро. Был ещё выбор, – более или менее решительно действовать, – наручники были кодовыми, это означало, что достаточно хитрого движения ключом-пластинкой и они с малоприятным звуком переломают запястья невольному их обладателю…

- Не надо…

Переводчик продублировал, но Полковник и без него уже понял, – действительно, – не надо! Наручники упали на пол. В благодарность бандит получил возможность дышать, но тут же скорчился от боли, – пальцы! Понимая, что закричать и умереть это одно и то же, – аргументы в буквальном смысле слова, валялись под ногами, Полковник хлопал ртом, вытараскивал глаза и потел. Волк истратил время с большей пользой, – два автомата, нож-фонарик, пистолет, подсумки с боезапасом, – он тяжелел прямо на глазах. Последний взгляд по сторонам. Всё! Времени было в обрез, – выстрел наверняка услышали и могли понять правильно.

Полковник снова скорчился от нового приступа ослепительной боли, едва поняв вопрос:

- Сколько ещё таких, как я?

- Только ты. Ох… нет, нет, – ещё три женщины. Это правда!

- Где посты?

- Один оператор, здесь, в подвале и двое на выходе.

- Всё?

- Да.

- Сейчас мы узнаем, насколько твои головорезы уважают своего босса. Сколько их осталось?

- Шестнадцать.

- Ненадёжные есть? Ты знаешь, в каком смысле…

- Один.

- Вызови его.

- Это оператор, – он не придёт.

- Дисциплина, значит. Ладно, идём за женщинами, а потом в гости к оператору.

Заломленная за спину рука с выкрученными пальцами заставляла Полковника держаться прямо. Впрочем, теперь он отзывался на новое имя:

- Быстрее, дерьмо!

Остановились возле той самой двери. Волк на секунду задумался, посмотрел на бандита:

- Чёрт, нужно было сразу подумать! Открывай дверь и раздевайся. Быстро, дерьмо… куртку и штаны.

Главарь бандитов, появившийся на пороге камеры в трусах и ботинках, вызвал у женщин такое замешательство, что они не сразу обратили внимание на вооружённого до зубов Сергея. Первой сообразила, что к чему, сеньора, которой Волк протянул одежду Полковника.

- Одевайтесь быстро, – Сергей говорил коротко и отрывисто, – вам, девочки, придётся пока походить нагишом, но это ненадолго. Делать только то, что я говорю и молчать. За мной.

Они почти бегом бросились по коридору: впереди, с заломленной рукой, – бандит, за ним, с автоматом, бывший пленник, потом, перепуганной толпой – женщины. Им везло, – в лагере стояла тишина, но Волк понимал, что это ненадолго. Сначала он хотел спуститься к оператору и попытаться связаться с властями, но тут же отбросил эту мысль, – бандитам сразу будет нечего терять, и они успеют до появления полиции перебить пленников и скрыться. Но оставить операторскую целой тоже было нельзя, – чёрт знает, какова у них зона раннего обнаружения и охраны. Что делать дальше? Ответов на этот вопрос множество, но который из них верный?

- Где вход в операторскую? – Он слегка прижал пальцы бандиту, на ходу проверяя подствольный гранатомет.

- Здесь… вот дверь слева, – просипел бандит.

Волк остановился. Один гранатомет был пустым, в другом – две гранаты, – негусто… но заправляться некогда и негде. Он обернулся к женщинам:

- Сейчас будет шумно. Стоять и молчать.

Женщины, как по команде, отступили к стене и закивали вразнобой головами, испуганно глядя на Волка. Тот придавил босса к косяку.

- Открывай, дерьмо и учти, – одно лишнее движение и останешься без наследства…

Судя по побледневшему лицу Полковника, Сергей верно определил его слабое место.

За дверью открылась металлическая лестница с площадкой. Волк, толкая впереди себя живой щит, быстро шагнул вперёд. Даже если оператор пристрелит босса, то можно взять в заложники оператора… Помещение было небольшим. Две стены занимали экраны, на небольшом расстоянии от них, – средних размеров пульт управления, наверное, ровесник Сергея. Человек, сидевший за пультом, лениво обернулся на грохот шагов и замер с открытым ртом.

«Да, парень, теперь понятно, почему ты в этой банде второй, – у первого нервишки должны быть покрепче…»

Сергей быстро огляделся и рванул Полковника назад, к двери, – больше здесь было делать нечего. Оператор, вероятно, так ничего и не успел понять, – через секунду в метре от него взорвалась граната, выпущенная в уже закрывающуюся дверь.

Волк был готов к взрыву, но эффект превзошёл все его ожидания. Внизу шарахнуло так, что ударной волной вышибло дверь и только чудом никого не задело. Сергей, оглушённый взрывом, пинками толкал одуревших от страха женщин к выходу и чуть не волоком тащил за собой не менее перепуганного Полковника. Когда они вывалились из здания, по двору к ним бежали бандиты. Сергей понимал, что наступил критический момент, – если начнут стрелять, то никаких переговоров уже не будет, останется только гордо умереть… это в его планы не входило. Тумаками заставляя женщин лечь на землю Волк заорал:

- Стоять!.. Всем стоять, иначе я открываю огонь!

Угроза была идиотской, но бандиты остановились. Теперь нужно было действовать, пока не прошёл шок от внезапности. Дыхание восстановилось, и переводчику снова нашлась работа:

- Слушайте внимательно! Свобода этих женщин и моя сейчас находятся в прямой зависимости от вашего благополучия. У вас будет всё хорошо, если мы сможем уйти. Если не сможем, то я начну стрелять … стреляю я хорошо!

Нервы предельно напряжены, глаза фиксировали каждое движение в толпе бандитов… движений было немного. Секунда проходила за секундой. Было уже ясно, – пальбы не будет. Мало-помалу бандиты выходили из оцепенения. Они осторожно поглядывали друг на друга, – стая осталась без вожака, и сейчас должно было решиться, – или вожак появиться, или каждый начнёт спасать свою персональную шкуру самостоятельно. Наиболее уверенно выглядел парень чем-то напомнивший Сергею не то Брюса Ли, не то Талгата Нигматулина. Парень был знаком, – это он показывал, «как будут бить» и поэтому был стопроцентным кандидатом на тот свет. Однако он только злобно таращился на Сергея, но никаких действий не предпринимал. Видно было, что отвага к числу его достоинств не относится.

Прошла вечность прежде, чем Сергей услышал ответ на своё выступление. Инициативу взял на себя не «японец», а другой знакомый – «питекантроп». Он стоял ближе других, и ему не понадобилось надрывать голосовых связок.

- Слушай, турист! Есть вариант получше, – «питекантроп» осклабился, – ты кладёшь пушку на песок, падаешь на четыре мосла перед Боссом и просишь его, чтобы он не разрешил нам выпустить тебе кишки за то, что ты побеспокоил нас в такую жару.

Бандит перевёл дух после длинной речи и победоносно оглянулся на нестройно засмеявшихся подельников, – вот, мол! Несмотря на смех, лица многих были напряжены, и «питекантроп» продолжил:

- Согласись, турист, – шансов у тебя нет! Даже если ты сейчас уйдёшь, мы тебя достанем через часок, – до полиции путь неблизкий. Здесь всего одна дорога и даже на джипе тебе понадобится часов шесть, чтобы унести ноги.

- Это ваш ответ? – Волк исподлобья осмотрел толпу и вперил взгляд в «питекантропа».

- Это наше предложение.

«А ведь он точно не глуп, даже, правильнее сказать, неожиданно не глуп. Даже Полковник удивлён. И, похоже, что он показал мне дорогу».

- Пусть предложение… а теперь мой приказ: оружие на землю!

- Ты что, за дураков нас держишь? Мы испачкаем свои игрушки, а ты нас в благодарность нанижешь на одну строчку!

- Хорошо. Тогда отойдите от машин и старайтесь не делать резких движений. Пушки в мою сторону не направлять… больше предложений не будет! Если не будете дёргаться – все останутся живы. Я сказал – все.

Сергей встряхнул обильно потевшего босса и к тому вернулся дар речи:

- Делайте, что он говорит! Если я умру, – вам всем крышка!

Выключалась говорилка Полковника, как выяснилось, ещё одним встряхиванием.

Впереди женщины, потом Сергей, за ними перекособоченный от боли Полковник проследовали к стоявшим под навесом трём машинам, – одному джипу и двум полугрузовикам, больше похожим на бронетранспортёры. За руль джипа уселась сеньора. Короткая проверка энергетики и джип медленно покатился к единственным в лагере воротам. На прощанье Сергей выразил пожелание бандитам не двигаться как можно дольше и выпустил последнюю гранату под навес. Часть бандитов бросилась тушить пожар, другие подняли автоматы, но стрелять не торопились. Беглецы тоже огня не открывали. Пальбу все оставили на потом, прекрасно понимая, что она неизбежна.

База скрылась за поворотом и все, кроме Полковника, смогли перевести дух. Тишину нарушало только шуршание шин по дороге и поскрипывание подвески. Сергей подумал, что большой скорости они не разовьют, – дорожка та ещё! Самое время раскинуть мозгами и решить, что делать дальше? На Полковника он старался не смотреть, прекрасно понимая, что его нужно пристрелить, но убить безоружного человека?.. Это слишком. С другой стороны, жить такой мерзавец не имел права… время шло. Волк хмуро посмотрел на женщин: сеньора Родригес была увлечена дорогой, девчонки сидели потухшие, – они ещё не осознали своего положения.

- Кто-нибудь имеет представление, где мы находимся?

«Да, похоже, способ, которым они попали на базу, мало отличается от моего. Пока дорога одна, мы можем ехать и не волноваться, но рано или поздно появиться развилка и тогда начнётся сплошная рулетка, а мне никогда не везло в азартных играх. Зря я вытащил девчонок, если нас изловят, то даже подумать страшно, что их ждёт. С другой стороны, эта горилла сказала, что дорога одна и нам нужно будет часов шесть».

Теперь у него не было даже возможности красиво умереть, – мешала ответственность за женщин. Хотя, с другой стороны, кто думает о смерти, – смерть и получает! Думать нужно о победе. Сергей зло тряхнул головой и с ненавистью покосился на Полковника. Что с ним делать, он решительно не представлял, но тащить его с собой было опасно. Чёрт знает, что у него в голове! Молодой, сильный мужчина, – на секунду расслабишься и можешь считать себя трупом. Нужно пристрелить… Волк представил себе, как он поднимает автомат, нажимает курок… Полковник вдруг повернул к нему лицо… Нет! Это просто невозможно. Он даже головой помотал, – «невозможно»! «Кроме того, я пообещал, что все будут живы. Ну, так что? Мужик сказал – мужик сделал. Вот что! Похоже, что выбора нет».

- Не терзайте себя, молодой человек! – сеньора оторвалась на секунду от дороги, улыбнулась Сергею. – Вы поступили абсолютно правильно, – в живых всё равно никого бы не оставили. Все эти похищения кончаются одинаково. Нашли бы труп… в лучшем случае не изуродованный. Или не нашли. У нас это дело нередкое.

- Спасибо, Вы меня успокоили, однако, сеньора Родригес.

- Кэтрин, если не возражаете. Вы ведь американец?

- Нет, я – русский.

- Я думала – поляк, американский поляк. Так вы будете называть меня так? Мне было бы приятно.

- Хорошо, если вы считаете это удобным… Тогда я – Сергей.

- И всё? Тогда будете Сергей Русский.

Её смех был неожиданно молодым и звонким. Показалось, – лес вокруг вздрогнул, и зелень стала светлей и ярче; даже девушки немного оживились. Одна из них покосилась на Сергея и заёрзала в кресле, явно застеснявшись своей наготы. Если бы Кэтрин могла видеть улыбку пришельца, она не смогла бы не заметить в ней восхищение.

«У этой женщины есть воля и выдержка… железная воля и просто фантастическая выдержка! Сеньора Родригес… хм… миллионерша…»

Неожиданно для себя самого он принял решение. Это будет правильно. Может быть не практично, но правильно!

- Кэтрин, останови. Есть одно маленькое дело.

Он выпихнул Полковника из машины, на прощанье так рванув его правую руку, что тот взвыл. Женщины с любопытством наблюдали за его действиями. Сергей даже удивился, – никаких эмоций, только любопытство! Он запрыгнул в машину и, не обращая внимания на скулившего в дорожной пыли бандита, махнул рукой:

- Поехали.

Сеньора, что-то хотела сказать, но промолчала, промолчали и обе девушки, хотя их отчаянные взгляды были красноречивее всяких слов. Волк уткнул взгляд в пол джипа, и только когда фигурка Полковника скрылась за поворотом, он глухо, словно самому себе проговорил:

- Извините, девочки. Не мог я его пристрелить… Ну, не мог.

Молчание. Только Кэтрин посмотрела через плечо и тяжело вздохнула, покачав головой. Бог весть, что скрыл этот жест. Будь у них времени побольше, они, вероятно, выговорились бы и тогда можно было бы объяснить… оправдаться, но судьба оставила этот спор незаконченным, подкинув ещё один удар четырём измотанным людям.

Давно уже замечено, что человеческая психика устроена так, что удары, следующие один за другим уже не способны вызвать сильную ответную реакцию. Так жизнь выковывает стальные характеры, необходимые человечеству для трудных дел. Есть те, которые ломаются, есть – приспосабливаются. В джипе, застывшем на горной дороге были два человека, лица которых не дрогнули, сердца не сбили ровного сильного ритма. Темноволосая, с тонкими чертами лица и усталым взглядом женщина и молодой мужчина, – потомок зеленоглазых славян. Разная внешность, разные традиции, но в эту минуту они стали похожи, словно мать и сын.

Дороги не было, – её скрыла огромная, в несколько сотен метров, – осыпь. Кэтрин повернулась к Сергею:

- Попробуем пешком?

- И двадцати шагов не пройдём, – покачал головой Сергей. – Только в обход. Там – выше.

- Не успеем. Слышишь шум?

- Ничего… птички поют.

- Да, – птички… предупреждают. Поверь, я всю жизнь здесь прожила.

- Так… – Волк задумался, – вы идёте наверх, в обход; я вас прикрою.

- Нет, Сергей. Дай мне автомат. Один ты долго не простоишь. Девочки спрячутся. Бандитов не много, – у них только одна машина. Попробуем отбиться.

- Стрелять умеешь?

- Стреляла на охоте из ружья и из винтовки. Думаю, – справлюсь.

Сергей взял один автомат, откинул приклад, универсальный прицел, протянул его женщине.

- Ты идёшь с девочками. Без особой нужды не стрелять. Только если вас обнаружат… нет, Катя, дискуссии не будет. Вы остаётёсь здесь, я иду навстречу. Всё будет нормально, – меня не так просто убить. Не возражай. Всё уже так плохо, что дальше обязательно будет только хорошо.

Он ещё торопливо показал, как снять с предохранителя, как сменить магазин, как переключить прицел на ночное видение… всё на ходу, уже садясь в машину. Нужно было торопиться, – Сергей знал, где встретит бандитов и боялся не успеть занять позицию.

Ехать было недалеко, – метров семьсот. Бандитов на дороге не было. Волк сбавил скорость, выпрыгнул. Машина, потеряв управление, понеслась по склону и исчезла в сплошном зелёном море. Ещё некоторое время был слышен шум и треск, потом всё стихло. Вовремя, – вдалеке, из-за горы вынырнул зелёный, с опалённым боком, бронетранспортёр. Сергей лихорадочно ощупывал себя, – где, что лежит. Его немного трясло, но он знал, – это до первого выстрела. Потом трястись будет некогда. Но сейчас в его голове толкались суетливые мысли: есть ли броня у этого транспортного средства? Пробьёт ли её пуля? Ну, почему у него нет «Калашникова» калибра 7,62!?

Глава 36

Машина приближалась… ещё немного… Всё. Волк припал к прицелу, пытаясь разглядеть сквозь затемненное стекло водителя. Именно в этот момент они остановились… падали в бездонную пропасть секунды… палец застыл на спусковом крючке… ну что? Ну? Открылась боковая дверца… прошла ещё одна вечность… на дорогу выпрыгнул бандит.

«Пристрелить? Могу демаскировать себя раньше времени. Может, они уже засекли меня? В инфракрасных лучах это будет… хотя, нет, – листья будут мешать. Ну что он стоит?»

Последнее относилось к бандиту. Он стоял на полусогнутых, выставив впереди себя автомат, и оглядывал заросли… дурак дураком! Налюбовавшись вдоволь ландшафтом, вояка, так же, на полусогнутых, удалился в заросли. Следом за ним тот же незамысловатый трюк повторил ещё один бандит… за ним ещё и ещё…

«Чёрт! Они знают, что у меня нет гранат. Ай да полковник! Ну, голова! А я думал, что он спятил от страха. Всё правильно, – теперь они по одному переправятся в заросли, там расползутся, а если я начну стрелять, – из меня сделают сито».

Провели, как сопливого мальчишку. Единственное, что успокаивало, – теперь бандиты будут торопиться. Он уже понял, что обвал, – их рук дело. Всё просто, – они остановились, хотя обвал видеть не могли, – он за поворотом. Значит, их пост связи и контроля уничтожить не удалось. Плохо. Собирался принять здесь бой, а придётся играть в прятки и обязательно выиграть. С другой стороны – хорошо – игра в прятки требует времени. Катя сумеет увести девчонок. А с бандитами я разберусь как-нибудь. Нужно их увести… ну, конечно, – назад, к лагерю. Волк решительно прицелился. Очередной бандит, спрыгнувший с машины, неуклюже ткнулся носом в землю.

«Пятнадцать», – вёл обратный отсчёт Волк.

Какая-то аппаратура всё же имела место на бандитской машине, несмотря на её непрезентабельный вид. Выразилось это в том, что буквально через секунду после его выстрела, заросли вокруг него стали стремительно превращаться в зелёную труху. Сергея спас только лихой прыжок в сторону за мгновенье до этой экологической экзекуции.

«Вот, черт! Чем они стреляют?» – подумал Волк, перебирая в памяти многочисленные приспособления, напридуманные людьми для убийства. Стихло. Онещё некоторое время скрытно прыгал, бегал, ползал и прочая… потом решился осторожно явить малую часть своего светлого лика в небольшой просвет между камнями. Жалко было, что глаза не как у рака, на стебельках. Маленькие и холодные глазки… инфракрасным искателем трудно обнаружить. Явил… Новости посыпались, как из мешка – мелкокалиберные, но много. Ладно, а если в другом месте? Тихо… Бандиты покинули броневик, значит, – в чём-то он уязвим. Сомнений нет, – дверь настежь, – там и дворняга не спрячется. Полковник, плохо заметный в зарослях, судя по жестикуляции, давал указания бандитам. Бандитов он насчитал семь с убитым, значит, в лагере осталось восемь… если Полковник не соврал и, если ещё кто-нибудь к ним не подоспел.

«Почему они не пытаются отрезать мне дорогу? Ведь, в принципе, обвал можно обойти по склону и уйти».

Сергей покосился через плечо, – «Понятно…» – проплешина метрах в трёхстах от него была слишком большой, что бы её можно было преодолеть незаметно. Значит, они тоже понимают, что дорога к лагерю альтернативы не имеет.

Бандиты разделились на пары и исчезли из вида.

«Ну, теперь, дай бог ноги! Где меня не ждут?» – он повертел головой, – «везде ждут!»

Волк скользнул вправо, – к лагерю. Воля раздвоилась, – первая половина держала на привязи невольную дрожь в коленях, вторая суетливо искала решительность, необходимую для продолжения боя. Бандиты знали, где его искать, он знал, откуда они появятся… всё хорошо! Плохо было только одно, – охотники что-то долго не появлялись. Он прислушался, – тишина! Прямо патологическая тишина, – даже птицы, обычно готовые своими воплями продать всё и всех, почему-то молчали.

«Нужно было попробовать пристрелить полковника, пока он руками размахивал…»

Ещё несколько шагов вперёд.

- Стоять.

Команда прозвучала негромко, но щелчок предохранителя был очень убедительным. Сергей замер.

«Живым хотят взять… парализаторов у них нет. Так-так…»

- Положи пушку и не оборачивайся.

Последнего можно было не говорить, – Волк уже повернулся. Неизвестно, чем бы закончилось подобное самоуправство, но именно в эту секунду голова бандита как-то странно дёрнулась, и он свалился на землю, скорее даже рухнул, словно из него каркас выдернули. Разгадка необычного поведения торчала у него из левого виска.

«Четырнадцать…» – машинально подумал Сергей, поворачивая голову в ту сторону, откуда мог прилететь предмет. – «Тринадцать».

В десяти шагах от свежего трупа стоял старый знакомый, – «питекантроп». Спокойно так стоял, демонстрировал свой уникальный жевательный прибор и не собирался проявлять агрессивности.

Дождавшись должной степени изумления пришельца, «питекантроп» пояснил шепотом:

- Не дёргайся, турист, – я из полиции.

Автомат продолжал лежать на земле, и Сергей неуверенно переводил взгляд с него на его родного брата в руках у неожиданного спасителя, решительно не зная, что предпринять.

Питекантроп тем временем осмотрел жертву своего мастерского владения холодным оружием и снял с него подсумок с боеприпасами. Подсумок он бросил Волку вместе с короткой фразой:

- Все вопросы потом.

С оружием в руках Волк почувствовал себя увереннее, но неожиданный напарник доверия что-то не внушал. Видимо, чтобы его внушить, «Питекантроп» демонстративно повернулся спиной, поднял руку с браслетом и помахал им в воздухе:

- Немного постреляем, турист! Мишени сейчас сбегутся, – он поднёс браслет к губам. – Шеф, я его взял. Роди откинулся. Даю пеленг…

Сергея покоробило, – хоть и бандиты, но… неудобно всё же! «Питекантропа», похоже, это не смущало. Он деловито осмотрел заросли, выбирая позицию, взглянул ещё раз на стоявшего неподвижно Волка:

- Не смотри на меня так страшно, – у нас нет другого выбора. Или мы их, или они – нас... Они появятся оттуда... Ты, конечно, можешь уйти.

- Конечно, могу! – ожил Сергей, устраиваясь метрах в десяти вниз по склону.

Полицейский усмехнулся, глядя ему в спину. Ему понравилось и то, что парень, пройдя вперёд, всё же устроился так, что его нельзя запросто достать с того места, где он сам находился, и то, что у туриста хватило ума на то чтобы свой бледно-голубой наряд натереть травой, превратив его в некое подобие защитной одежды. Необычный он турист. Хорошо бы навести справки… но сейчас придётся ему просто доверять, – слишком всё закрутилось. До поры у них одна дорога, – это ясно.

Сергей повернул голову. На секунду их глаза встретились… Недоверие и решимость. Вопрос без ответа, встречный вопрос тоже без ответа…

Волк чуть заметно кивнул головой. Полицейский усмехнулся уголком рта.

"Всё. Теперь осталось только ждать…"

Начала они так и не дождались. Полицейский внезапно вздрогнул, прислушался. Волк напряжённо следил за ним, слушал, но ничего не слышал. "Питекантроп" вдруг встал и направился к Сергею, тот нахмурился, – теперь и он услышал шум двигателя бандитского броневика…

- Что полиция, – кина не будет?

- Да… похоже, что так. – "Питекантроп" ощупал свою футболку, снял оружейный пояс, долго осматривал, потом показал Сергею какую-то серенькую штучку, – Вот… "жучок", – надул меня Полковник… да, чужой я был среди них. Вот чёрт. Всё проверил, а магазины – нет. Нужно было сразу сообразить…

- Он всё слышал?

Полицейский молча раздавил пальцами прибор.

- Но ведь нас всего двое… – не унимался Сергей.

- Нас целых двое! Ты что, не понимаешь? Даже если они нас обнаружат первыми, то начнётся перестрелка, беготня… чем это кончится, одному богу известно. Ладно, у нас мало времени. Где женщины? Я расскажу вам, как добраться и не нарваться… хм.

- А ты?

- Я к лагерю, – работа!

Женщин нашли довольно быстро, хотя и не без проблем, – впопыхах забылись и перепугали их чуть не до смерти, появившись вдвоём. Инструктаж "Питекантропа" был на редкость сжатым и деловым; куда только подевалась его, такая натуральная, придурковатость? Адресовался он, главным образом, к сеньоре, – это и понятно, – она ведь местная. Это дало возможность Сергею расслабиться и понаблюдать за ним. Странно, но теперь этот тяжеловесный на вид человек не казался ему, ни жестоким, ни грубым…

Инструктаж был закончен. Прощаясь, полицейский стянул через голову видавшую виды футболку и отдал её одной из пребывавшей неглиже девушек; та быстро оделась. Футболка лишь самую малость не доставала до колен. Девушка каким-то чисто женскими, врождёнными движениями оправила обретённый наряд на плечах, руки скользнули по телу, одёрнули подол. Она быстро огляделась, через несколько секунд её талию обвивала гибкая ветка незнакомого растения. С таким поясом футболка стала похожа на настоящее платье. Почувствовав это, бывшая пленница буквально преобразилась. Она, вдруг выпрямилась, её движения стали уверенными, неторопливыми; даже лицо стало иным: глаза стали смелыми, даже вызывающими, губы тронула еле заметная улыбка… Сергей невольно залюбовался переменой…

Занавес упал, или свет выключили, как будто прервали на самом интересном месте телепередачу, – распахнулись глаза, приоткрылись детские ещё, губки, – удивление! Совсем другое, но удивление было на лицах сеньоры Родригес и второй девушки… Удивление и что-то ещё. Сергей резко обернулся, – полицейского не было. Сразу стало понятно, что было в лице у женщин, кроме удивления, – восхищение!

"Подумаешь, я тоже так умею!" – чуть было не заорал Сергей… Он молча посмотрел на сеньору. Она улыбнулась, как улыбаются сквозь боль и чуть заметно кивнула головой:

- Иди, воин…

- Извините.

- Не надо, – твоё место там… удачи вам!

Глава 37

Получилось театрально. Волк смущённо посмотрел на женщин и, не найдя, что сказать, молча исчез в зарослях.

Он добавил скорости, – полицейский с его прытью должен был уже довольно далеко ускакать, а кричать Сергей не решался. В зарослях вообще можно было проскочить мимо. Единственная надежда, – та проплешина, на которой его пытались отследить бандиты. До неё было уже совсем немного. Пришелец резко остановился, – полицейский сидел в десяти шагах и смотрел на него с самой дружелюбной из улыбок. У Сергея появилось ощущение, что он проиграл партию в карты. Он сделал ещё несколько шагов, полицейский поднялся ему навстречу и протянул руку:

- Можешь звать меня Стик… Я знал, что ты придёшь.

- Сергей.

- Нам нужно спешить, Сергей… Подробности по дороге.

Они спустились к ставшему безопасным шоссе, когда Стик задал первый вопрос:

- Ты действительно случайно оказался в машине сеньоры Родригес?

- Да.

- Это довольно далеко от туристических маршрутов.

- Я не совсем турист, – я здесь по делу.

- По делу?

- Да. Ищу человека.

- Кого?

- Её зовут Кристина Зелёная.

- О! Так тебя капитан Зелёный послал! Ты из его группы?

- Я не из его группы, он меня не посылал… но он знает, что я здесь. А ты откуда их знаешь?

- Кто же его не знает? Он тут столько шума в своё время наделал. Про них с сестрой тут легенды ходят.

- Я должен знать эти легенды.

- Похоже, твои поиски не очень…

- Совсем! Но мне простительно – я только что приехал. Успел посетить медцентр… всё, собственно.

- Ну, да. Ты забыл сказать о сущей мелочи – ты успел влезть в самый мерзкий гадюшник в нашей стране. Ничего… выберемся… возможно, я смогу помочь.

Сергей насторожился.

- Ты знаешь Либича?

- Он мёртв.

- Стик, мы в бой идём или как? Кристина могла приехать сюда из-за него… самый вероятный вариант. И если уж она знала… сам понимаешь.

Молчание длилось метров сто, примерно.

- Я тебе помогу… а там сами разбирайтесь.

- Договорились. А тебе не кажется, что мы придём к пустому лагерю?

- Странный ты парень. Почему не спросишь главного: как я попал в лагерь, почему странно себя вёл…

- Ты же полицейский. Значит, причины были.

- Хм. Я не верю, что ты не имеешь отношения к Интерполу, – ведёшь себя слишком профессионально.

- Профессионально не задаю идиотских вопросов?

- Да. И это тоже.

- Я не смогу тебя убедить… если я правду скажу, то ты точно – мне не поверишь. Лучше считай меня тем, кем тебе удобнее… главное то, что доверять мне можно.

- Какая драма. Ладно, будем считать, что я тебе верю.

- Вот и хорошо, а теперь давай говори про лагерь.

- Про лагерь… С лагерем всё очень просто. Полковник – глава крупного криминального синдиката… в недавнем прошлом. Я не знаю толком, на чём он завалился, но некоторое время назад синдикат накрыли, была проведена довольно масштабная операция. Удалось уйти очень немногим. Сейчас часть в бегах, за некоторыми следят, а вот на Полковника удалось накатить мне… а тут ты со своей прытью! Нет, ты не думай, что ты мне всё дело испортил, – всё равно мне пришлось бы предпринять что-нибудь подобное. Я остался без связи. Я среди них чужой. Собственно, если бы ты не устроил тот мордобой при захвате сеньоры, меня бы здесь не было. Скорее всего, после операции захвата меня прирезали бы по дороге как лишнего свидетеля… ну чего там гадать. Короче, полковник из лагеря не может уйти без сбруи. Деньги, оружие, документы… много чего. Чтобы всё собрать, уничтожить следы и прочее, ему нужно суток трое, ну, минимум – двое. Учти ещё, что он знает, что меньше, чем за два дня мы до полиции не доберёмся. Нам ведь нужен не любой полицейский. Короче говоря, – время у него есть, и торопиться он не будет. Мы, когда до лагеря доберёмся, то застанем там бурную деятельность, – Стик неожиданно притормозил, – Жрать что-то хочется… а?

- Терпимо… попить бы. А почему два дня? Ты же говорил – часов шесть?

- Это если на машине и до людей…– Он протянул Сергею фляжку. – На ходу не стоит. Только по глоточку.

Сергею показалось, что в горле зашипело. Стик, судя по всему, испытывал те же самые эмоции. Невольное движение, – прежде чем убрать фляжку на место, встряхнул её. Оба прислушались, – примерно половина. Негусто, учитывая обстоятельства.

Стик пожал плечами:

- Бегом собирались.

К лагерю добрались только часам к пяти. По дороге они не обменялись и десятком слов. Не то чтобы говорить было не о чем, просто незачем, – было ясно, что дальнейшие переговоры не добавят ни доверия, ни уверенности, ничего из того, что помогло бы им в деле. Да и кто мог сказать, что их ждало впереди?

Глава 38

Сошли с дороги. Манёвры на подходе. Скользили, как тени; застывали, прислушивались, прощупывали взглядом каждый метр земли, каждую ветку. Занемела спина, застыли пальцы на спусковых крючках. Внезапность обходилась недёшево…

Сергей взял в руки протянутый цилиндрик, его непонимающий взгляд натолкнулся на хитрую улыбку. Он снова осмотрел жёлтый шершавый предмет… Вспомнил! Ого! Волк снова посмотрел на Стика – теперь уже восхищённо: то, что он держал в руках, – было самой хорошей новостью за целый день. «Шоколад» – специальное питательное средство, которое использовалось, в основном, военными и туристами. В комплексе отсутствовала только вода. В довесок к сюрпризу Сергей получил маленькую розовую таблетку, видимо, тонизирующее средство. Через минуту от усталости не осталось и следа, даже двухдневной давности следы побоев перестали беспокоить.

Стик уселся напротив Сергея прямо на землю, положив на колени автомат. Его голос был спокойным и неторопливым, будто не готовились к бою, а отдыхали у походного костра.

- …Не знаю, насколько ты хорошо разбираешься… поэтому говорить буду всё. Я посчитал – они все здесь, все тринадцать. Боевого охранения не выставили. Да-а-а… но всё же подстраховались. Все одеты в жилеты. На такой дистанции автоматная пуля жилета не пробьёт, кроме того жилет предупредит хозяина, что в него прицелились. Поэтому, – нажми слегка на курок, – в этот момент активизируется система наведения и противник получит сигнал. Получит, – прыгнет… вот тогда и стреляй. Бей в голову. Повезёт, – сразу снимем двоих. Потом они запеленгуют место и пойдут нас искать. Кто первый обнаружит противника, тот и выживет… Значит, не суетись, – жди на месте, цели придут сами. Прицелом без толку не свети – рассчитывай только на уши и глаза. С одного места дважды не стреляй. Будут предлагать сдаться, – не верь, – живыми мы им уже не нужны. Почувствуешь, что остался один, не геройствуй, – уноси ноги. Преследовать они не будут, – им не до того. Один сюрприз от меня они всё же получат, надеюсь. У меня антирадар есть старенький. В общем, ты оттуда, а я отсюда… Всё, пожалуй…

- Может, попробуем кого-нибудь живым взять?

- Хорошо бы, но тут бы самим живыми остаться, – они совсем не щенки… – Стик вздохнул, положил руки на автомат и, глядя куда-то в сторону, добавил, – меня, если что, не ищи – сам найду. Ну, пойдём, что ли…

Они встали, не глядя друг на друга, помолчали; потом, повинуясь какому-то внутреннему порыву, вдруг крепко пожали руки и, также молча, исчезли в зарослях… ни шороха, ни топота…

Сергей не стал далеко уходить. Откинул приклад, выдвинул панорамный прицел, проверил подствольник с тремя гранатами, – последний подарок Стика перед боем. Всё. В сетке немного суетливо передвигались фигурки. Не люди, – цели… вот и Полковник. Тоже что-то делает… оторвался, выпрямился, указал куму-то рукой… работает, сволочь! Стоп. Кто это там промелькнул? Тот самый, – "Каратист"! Ты и нужен… Полковник, стало быть, достанется Стику. Ну и ладно. А у нас с тобой, парень, личные счёты.

Палец мягко притопил спуск. В углу панорамы вспыхнул огонёк захвата цели. Реакция у "Каратиста", – что надо! Прыжок с двойным переворотом… поздно, мальчик! Волк брезгливо, словно клопа, дожал курок. Далеко внизу маленькая фигурка мерзавца схватилась за горло, выгнулась дугой. Взметнулась вверх, поднятая бьющимся в конвульсиях телом, пыль. Так тебе!

Заметались в панораме бандиты; вот и нет никого, только "Каратист" и неподвижное тело Полковника. Стик своё дело знает. Волк отскочил в сторону, на ходу отстегнув ненужную больше панораму. Всё пространство лагеря стремительно покрывало густое белое облако. Началось! "Играть в прятки" предстояло в прямоугольнике размерами примерно три на два километра, – вполне достаточно, чтобы передвигаться, но абсолютно недостаточно, чтобы десяток, точнее, одиннадцать опытных бойцов не смогли найти двоих. Беда бандитов заключалась в отсутствии времени и вместо того, чтобы методично сжимать кольцо, придавливая противника к естественным преградам, они были вынуждены использовать малоэффективный свободный поиск.

Волк проскочил метров сто вправо и пошёл вверх по склону, стараясь не делать засветок на инфракрасных искателях бандитов. Проползав так некоторое время, он затаился. Выстрел автомата в лесу было слышно метров за пятьсот… тишина длилась довольно долго. У него уже начали затекать ноги, когда вдалеке раздался человеческий крик… так вопят только от очень сильной боли… оборвался. Сергей едва подавил в себе желание побежать к дороге. Нет. Нужно ждать. Бандиты видят значительно дальше, – у него искателя не было. За него только внезапность, только засада.

Южный день готовился провалиться в темноту, когда Волк уловил боковым зрением движение. Он осторожно повернул голову. Подождал. Так и есть, – в относительно редких зарослях справа от него промелькнул зелёный бронежилет. Правая рука инстинктивно сжала рукоятку автомата… нет, что-то не так. Передвигается как-то слишком шумно… Нужно ещё ждать. Бандит исчез в зарослях наверху. Шум прекратился. То ли далеко, то ли тоже затаился. Скорее второе. Сергей до предела обострил слух. Прикрыл глаза. Чуть слышный шорох. Ветка. Нет, это не ветер! Но шорох шёл снизу… метров тридцать, не больше. Не шевелиться. Глаза, словно помимо его воли, сами ощупывали заросли. Птица взлетела, кажется – испугалась, но не закричала, предупреждая об опасности, а так, – на всякий случай… там? Секунда, две… двадцать… движение, даже, скорее намек на него. Точно! Теперь точно. Вот он… а вот и второй. До него ближе, – каких-нибудь двадцать шагов! Как он мог его не заметить? Застыл. Потное лицо измазано тёмными полосами… три шага. Остановка. Три шага, – остановка. Второй двигается параллельно, и как двигается! Не мудрено, что Волк их чуть не проворонил. Двое проходили мимо… вот они почти на одной линии. Дальний чуть опережает. Вот он скрылся за валуном. Вправо стрелять неудобно… ещё полсекунды. Пора. Сергей выпрямился, стоя на колене. Поднял автомат одной рукой, другой слегка тронул ветку. Бандит повернулся. Короткая очередь прямо в лицо. Зрелище не для слабонервных! Автомат летит влево вниз, за дерево… упал как надо, – шум, шорох. В правой руке – пистолет. Где второй?! Второй выскользнул из-за валуна так стремительно и мягко, что успел-таки выпустить по кусту очередь, прежде чем стукнулся об землю простреленной головой. Где-то справа и сверху, – третий, но он может только слушать. Пусть послушает! Волк с шумом и треском прыгает к своему автомату. Длинная очередь веером в сторону третьего, – на, парень! Вот тебе трассы, – вычисляй траекторию… а я поползаю. Тихо, очень тихо… теперь в сторону первой позиции. Ещё немного. Тому, – третьему, ещё нужно смикитить, что к чему; так что – время есть. Ещё немного вверх. Хватит – место хорошее… подождём…

Засветка на небольшом экране в руках оператора бандитов появилась внезапно в верхнем правом углу экрана. Она была нечёткой, размытой; она подмигивала и меняла цвет от красного до янтарного, – буквально издевалась над охотником, но она была, и он знал, что теперь он её не упустит. Включив переговорник, он ещё раз покосился на вяло передвигавшиеся в зоне контроля зелёные точки, – их осталось семь, включая его самого, – восемь. Дорого пришлось заплатить, но зато теперь один ранен и его преследуют, а второй, – вот он, второй!

- Ласко… Ласко! Это я. Даю направление…

- Принято. Это один, а второй?

- Всё время пропадает. Ищу. Он ранен.

- Понял. Конец.

Оператор смахнул рукой капельку пота, повисшую на кончике носа. Это не сильно ему помогло – капелька почти сразу возникла на том же месте. Он поднял руку на уровень глаз – пальцы дрожали мелко, не переставая.

Его жизнь была очень непростой, и опасность всегда была где-то рядом. Не то чтобы он перестал бояться, к таким вещам привыкнуть нельзя, скорее смирился с таким положением вещей – изменить он всё равно ничего не мог. Хотя старался изо всех сил. Вот и сейчас – те, другие бегали по лесу, искали свою смерть. Сейчас даже Полковник со своим псом уже валялись во дворе в грязных лужах из пыли и крови, а он один сидел за монитором в относительной безопасности. Один?

Нет, никаких звуков не было. Просто лёгкое движение воздуха чуть протекло по напряжённой, мокрой от пота спине – кто-то открыл дверь! Пистолет взять уже не дадут… Знакомый голос снял напряжение:

- Троих уже нет – это точно.

- Знаю.

- Ничего ты не знаешь. Где моя засветка?

Это было, как выстрел. До него только дошло – второй засветки в центре экрана не было! Он глупо переводил глаза от монитора к тёмной, на фоне приоткрытой двери, фигуре. Он еле узнал собственный голос:

- Как это?

- Как? А ты не понял? Этот Стик вместе с золотобрюхим оказались зубастыми ребятами. А как они поставили помехи – тебе виднее.

- Собрать всех?

- К чёрту всех. Теперь мы даже не знаем, сколько ещё на самом деле осталось этих «всех». Валить нужно отсюда.

- Куда?

- Неважно. Важно, что отсюда. Я взял оружие, воду и немного жратвы. Ты возьмёшь кассу и аптечку. Проснись! У нас нет времени.

- Да… да… бежать… а как же следы? Нас ведь найдут рано или поздно…

- Огонь поможет. Давай за кассой… не трясись.

Оператор метнулся в кабинет Полковника. Код сейфа… есть. Схватил металлический чемоданчик, сгрёб в него мешочки с камнями, гильзы с материалами… всё самое ценное. На выходе их застали звуки выстрелов из зарослей и чей-то нечеловеческий вопль. Бежать… бежать… Спина напарника, перекрещенная двумя автоматами метрах в десяти впереди. Да, да! Именно туда, в ту сторону – подальше от выстрелов и страшных криков…

Спина с автоматами вдруг исчезла в облаке пыли. Он смотрел секунду с ужасом. Вот только что был человек… он с ним разговаривал… были какие-то мысли… планы. Всё – его больше нет. Есть только что-то бьющееся в конвульсиях, поднимающее тучу пыли. Что-то совсем бессмысленное и ненужное. Он уже видел смерть, но это было всё «не про него», это было с кем-то другим. А вот сейчас. Мысль была простой и безжалостной – он следующий.

Бандит уронил чемоданчик, но даже не заметил этого. Он просто побежал к зарослям. Побежал бесхитростно – по прямой, словно надеялся обогнать неизбежность… Щелкнул ещё один выстрел, но он его уже не услышал. Он был мёртв.

Стик не спеша подошёл к ещё бьющемуся в конвульсиях, телу, обвешанному автоматами. Ещё один выстрел. Теперь, действительно – последний. Он бросил на землю ещё дымящийся пистолет и уселся прямо на землю. Нужно было сменить жгут на раненой руке и сделать, наконец, нормальную перевязку. Он давно заметил бегущего к нему туриста, но всё равно казалось, что его бег какой-то медленный.

- Этих – Сергей мотнул головой в сторону убитых – этих… было обязательно?

- Помоги лучше… обязательно, да – обязательно… Легче, чёрт!

- Ну, извини – я не медик.

- Жаль. Хотя нет – не жаль, а то мне бы сейчас священник был бы нужен, а не перевязка.

- Ладно. Думаю, скоро настоящие медики прибудут на весь этот шум.

- То-то и оно. Уносить ноги нужно отсюда, и чем быстрее, тем лучше.

- Зачем «уносить»? Ты чего-то боишься?

- Я «чего-то» не знаю, а я всегда боюсь, если не знаю. Нам сейчас опасно встречаться и с бандитами, и с властями. Во всяком случае, с местными властями. Почему про базу никто ничего не знает? Нужно, чтобы всё немного утихло. Впрочем, решать тебе – можешь остаться. Только быстро нужно решать.

- Ну и ладушки… а мне нужно найти Либича. Пошли.

Глава 39

Тяжёлый боевой "СУ-350ЗФ" исполнения "Командор" с опознавательными знаками Лиги Наций приземлился несколько необычно, – в правительственной зоне столичного аэропорта. Бывалые работники, обслуживающие аэродром, многозначительно переглянулись, – важные люди пожаловали. Количество людей на бетоне прибавлялось и с каждым новым появлением увеличивалось удивление бывалых работников. Почти одновременно с посадкой "Командора" на лётную площадку выкатился серебристый правительственный "Понтиак". В таких обычно разъезжают министры, но на этот раз из автомобиля, напоминающего обводами флаеер, появился сам Президент! Снова многозначительные взгляды и лёгкая суета, однако, через секунду бывалые работники просто рты раскрыли, – "Командор" выпустил из своего брюха трёх мужчин. Взгляды приковал к себе тот, который шёл первым. Небольшого роста, худощавый, одетый в безукоризненно элегантный светло-серый костюм. Лицо этого человека было известно по телепередачам, оно часто мелькало в правительственных сообщениях. Каждое слово, сказанное этим человеком, вызывало изменения в жизни чуть не всей планеты. И вот этот, мягко говоря, небожитель, теперь почтил своим присутствием их, с позволения сказать, столицу! И никаких сообщений, никакого шума. Право, было от чего рты разинуть!

Президент знал об этой встрече ненамного больше бывалых работников, но долгая борьба за существование в политических джунглях научила его скрывать эмоции, кроме заранее отрепетированных и находить самородки в любой яме, в которую его столкнули конкуренты. Четыре часа назад с ним связался член Большого Совета Пётр Кудринка; связался не по общей и даже не по правительственной связи, связался по "горячей линии". Разговор длился меньше минуты. Сам по себе звонок был событием неординарным, разговор же и последующие за ним события были уже вообще ни на что не похожи. Президент не задумался, – он начал действовать сразу.

Государственная машина – надёжный, но довольно сложный и инертный механизм. Поэтому ему необходимо время для работы в нестандартных условиях. От того насколько быстро он сможет это сделать, зависит порой очень многое. К моменту приземления "Командора" страна была напряжена, как спринтер перед стартом и Президент, спокойным размеренным шагом, идущий навстречу гостю, буквально кожей чувствовал это напряжение. Это давало ему силу, давало уверенность. До выборов оставалось меньше двух лет, – битва началась!

Его визави был в гораздо более затруднительном положении, – Пришелец стоил многого. Нужно было извлечь Сергея несмотря ни на что. Похищения туристов случались и раньше, Цивилизованная зона платила, давила… пускала в ход все дозволенные и недозволенные методы для спасения своих граждан. Но даже всей мощи объединённых усилий держав Лиги наций не хватало порой для спасения жизни людей. Потом находили преступников, были суды, но… проходило время, и появлялись новые бандиты и снова кровь. Сейчас ситуация была в корне иной, – Пришелец был НУЖЕН!

Кудринка не был политиком в чистом виде, но большая наука и большая политика часто влияли друг на друга, поэтому он не был чужд этой среде. Научился смотреть на людей и свысока, и снизу-вверх, научился быть обаятельным до тошноты. Он смотрел на приближавшегося к нему человека и искал к нему дорогу. Да, было досье, была характеристика, консультации экспертов, – много можно успеть за четыре часа, но личный контакт – это нечто иное.

Короткое рукопожатие. Прямой взгляд.

"Я сожалею, господин президент, что наша встреча не произошла раньше".

Пётр так и не сказал заранее заготовленную фразу, – перед ним был зубр.

- Поговорим в машине.

- Прошу.

Мягко хлопнула дверца, растворилась в воздухе охрана, прихватив с собой Вила и Шерхана. Президент представил своих спутников:

- Нил Баер – министр внутренних дел, генерал Марчел – служба безопасности.

- Господин Президент, господа. Дело, которое привело меня в вашу страну, – чрезвычайной важности, вы это поняли, и нет нужды скрывать очевидного.

Кудринка прервался, взглянул на собеседников, – нет, он не ошибся…

- Мои полномочия на сегодняшний момент практически неограниченны.

Эту фразу можно было понимать двояко, и Пётр заметил, как сузились глаза особиста.

- Задача сводится к тому, что необходимо найти и вернуть целым и невредимым человека, недавно исчезнувшего в вашей стране.

- Сергей Волк, инженер, прибыл в качестве туриста… – Нил Баер бросил короткий взгляд в сторону генерала. В его голосе легко читался вопрос. – Расследование дела началось сразу после поступления сигнала. Задействованы самые лучшие специалисты. Вы же понимаете, что пропажа туристов не в наших интересах.

Президент сделал небольшое движение в сторону генерала, тот включился сразу.

- Нам также стало известно, что у господина Волка, кроме официально заявленной, была и другая причина пребывания в стране… личного характера.

Кудринка кивнул головой.

- Однако – генерал слегка пожал плечами, – нам неизвестна причина…

Марчел многозначительно замолчал. Президент, не отрываясь, смотрел на Кудринку. Баер, если и знал, что к делу подключены особисты, то умело это скрыл за легковесной фразой:

- Договор между Лигой и нашей страной предусматривает также необходимое сотрудничество…

- Лига отдаёт должное господину Президенту и его кабинету – ваша страна делает даже больше, чем это предусмотрено договором… что касается причин. Дело в том, что инженер Волк задействован в проекте "Путник" и в силу целого ряда обстоятельств является носителем весьма важной информации. Научные круги стран Лиги готовы предоставить эту информацию вам по первому требованию. Со мной прибыл директор НОК-центра Вил Чернородненко. Должен, однако, предупредить, что распространение данной информации ограничено законом о правах личности Лиги Наций.

Президент кивнул головой и откинулся на спинку кресла, – ему стало ясно, что от обещанной информации научным кругам его страны не станет ни жарко, ни холодно. С другой стороны, заинтересованность Лиги стоила недёшево. Подтверждение этому он услышал почти сразу:

- У нас готовиться группа специалистов высокого класса, оснащённая новейшими образцами средств защиты, нападения, слежения, связи… она может приступить к совместной работе с вашими службами сразу после получения разрешения с Вашей стороны. Видимо, слушания в парламенте… э-э-э…

- Не потребуются. Мои полномочия, подкреплённые нашим договором, дают мне возможность не затягивать решений. Должен извиниться, что перебил Вас, господин Кудринка.

- Хм. Аппаратура и специалисты для обучения вашего персонала останутся у вас… после успешного завершения операции.

- В таком случае я должен выразить Вам признательность народа нашей страны и свою лично за оказанную честь. Думаю, что совместная работа по спасению жизни гражданина России господина Волка будет успешной. Детали можно обговорить за обедом… Я взял на себя смелость пригласить сотрудников посольства. Встреча группы Ваших специалистов будет организована господином Баером.

Машина остановилась. Никто не шевельнулся – оставалась самая малость. Кудринка молчал, поэтому точку пришлось ставить Президенту. Быть может, в первый раз в жизни в голосе президента мелькнула неуверенность… или это послышалось?

- Господин Кудринка, господа… предлагаю завершить протокол. После завершения операции протокол будет условно уничтожен.

- Аминь – призвал к улыбке самый энергичный член Большого Совета.

За время обеда успели очень много, собственно кнопка «пуск» всем службам была нажата; кроме того, Баер в соответствии с командой Президента, организовал приём спецгруппы. Нужно заметить, что перед ним встала довольно сложная задача, приём нужно было организовать быстро, под личным контролем и по возможности не упустить «деталей», обсуждаемых за обедом. Он справился. Словом, за обедом успели много, не успели только поесть.

Спецгруппа развернула свою спецаппаратуру, спецслужбы задействовали своих лучших спецагентов… однако время шло, а результатов не было. Мало того, усилия Кудринки и полиции наталкивалось порой на сопротивление; иногда явное, иногда скрытое, чаще назойливое. Левая бровь Петра Кудринки удивлённо поднялась. «Коррупция…» – поставил диагноз Марчел. «К сожалению…» – согласился Баер. Тем не менее, дело двигалось, – всплыла кличка – Полковник. Это несильно помогло, – одно дело, знать – кто, другое дело, – где? Полковника искали давно.

Петр понимал, что возня вокруг пришельца принесёт ещё сюрпризов и держал про запас пару козырей. Одним из этих козырей был Шерхан. Малахольный специалист по боевым искусствам имел обширные связи за пределами «цивилизованной зоны» и они пригодились. Боец, косвенно столкнувшись с Волком, видимо, проникся к нему если не симпатией, то уважением и когда Кудринка обратился к нему, то не стал кокетничать, а сразу сказал «да».

Сейчас Шерхан исчез. Просто ушёл, оставив в гостинице средства связи и кредитки. Кудринка решительно не понимал, как в таких условиях можно что-то сделать, но не вмешивался. «Пусть как хочет, – был бы толк», но и с этой стороны результатов не было.

Даже капельки воды точат камень, занудно падая в одну точку. В этом случае молотили инструментами посерьёзней. В одно прекрасное утро телега поиска скрипнула голосом офицера-координатора информацию о том, что вроде бы нащупали место расположения какой-то подозрительной фермы, которая, вроде бы никакая не ферма. Через несколько минут пред светлые очи представителя Большого Совета и поросячьи глазки министра Баера предстал могутный добрый молодец в элегантной экипировке состава международных сил. Могутность ему придавал многослойный защитный костюм, имевший в своём составе и газовую прослойку. Шлем бравый вояка держал в руках, и торчащая из просторного декольте костюма шея казалась непропорционально тонкой, даже сурово сдвинутые брови не могли придать необходимой грозности. Парень, видимо, это понимал и, пытаясь скрыть нелепость своего вида, рявкнул так, что замигали экраны мониторов, расклеенные по стенам.

- Лейтенант Дюваль, сэр!

- Вольно, сынок… свою задачу знаешь?

- Нет, сэр!

- Как тебя зовут?

- Хьюго, сэр!

- Хьюго… – задумчиво повторил Кудринка, – надо же, Хьюго…

Петр понимал, что счёт, возможно, идёт на секунды, но суетиться было нельзя, – лейтенант должен был «проникнуться».

- …Я не знаю, сынок, куда тебе предстоит попасть, я не знаю, что тебя там ждёт… Но я знаю, что ты и твоя команда – лучшее, что у нас есть. Я знаю, что человек, которого вам предстоит вытащить стоит дороже тебя, всей твоей команды и меня в придачу. Это не слова из нового боевика. Это так оно и есть. Поэтому… вступай в переговоры, сули золотые горы, ползай на брюхе, ешь землю, клянись мамой, стреляй… но! Парня этого достань… целым и невредимым. Подробно тебе офицер-координатор расскажет.

Баер посмотрел вслед лейтенанту пустым взглядом и вроде как самому себе проговорил:

- Неужели переговоры будет вести этот мальчик?

- Он найдет базу, – Кудринка повернулся лицом к министру, – он начнёт переговоры, а разговаривать буду я сам. Вы, кстати, зря волнуетесь, – у них неплохая подготовка, я бы даже сказал – весьма!

Глава 40

Лейтенант Хьюго Бенджамин Дюваль шёл к своим ребятам. Он расстался со своей защитной экипировкой, и сейчас на нём была только лёгкая повседневная форма. Он точно знал, что сделает. Он со своими парнями обложит базу со всех сторон, потом выйдет из джунглей на открытое место; молча, не спеша, снимет с себя бронежилет, оружие и пойдёт навстречу бандитам… Лейтенант представил себе свою стройную фигуру на ярко-зелёном фоне… очень эффектно! Он будет идти не спеша, лёгким пружинистым шагом… На него будут смотреть через прицелы десятки глаз. Среди них будут наркоманы, будут психи, и любой из них может не выдержать и просто нажать на курок.

Хьюго вздрогнул, – фигурка на ярко-зелёном фоне казалась уже не столь эффектной; она была скорее хрупкой и беззащитной. Он вдруг понял, что всё всерьёз и ещё он понял, что сделает то, что задумал… Что-то сломалось внутри лейтенанта, словно прорвало плотину, изменилось лицо. Он шёл вперёд и не осознавал ещё, что стал взрослым.

«Прекрасная смерть!» – слышим мы иногда. Что с вами, люди? Стоит ли кокетничать с вечностью? Опомнитесь! Смерть не бывает, не может быть прекрасной. Вспомните лица, искажённые мукой, сведённые судорогой страха… «Он умер с улыбкой на устах», – боже, какое лицемерие! Улыбка остаётся улыбкой только на живом лице, мёртвый взгляд превращает её в чудовищный оскал! Это лицо смерти, оно не может быть привлекательным… никогда… нигде.

Можно отдать жизнь за идеалы, – это право нельзя отнять у человека. Живые назовут это подвигом. Свой подвиг лейтенанту Дювалю совершить было не суждено. Хорошо это или плохо? Человечество потеряло достойный пример верности долгу и ему, человечеству. Мало ли было таких примеров? Молодой, сильный, здоровый, только смертельно усталый Хьюго Дюваль к вечеру доложил о результатах операции. Он был жив и человечество не получило прекрасного примера самопожертвования, но оно сохранило человека. Так ли это мало?

Глава 41

Любопытство Баера было непраздным. Скромный служащий в аппарате старого ещё министерства и мечтать не мог о подобной карьере. Он был всем обязан существующему Президенту и назвать его отношение к этому человеку преданностью, значило не сказать ничего. Президент был для него как воздух; он просто жил его жизнью. Этим был и ценен. Кроме того, министр был совсем не глуп и весьма энергичен. В данном случае ум подсказал ему, что похищение Волка повлечёт за собой самые неожиданные последствия и способно очень серьёзно повлиять на политическую жизнь его страны. В последнее время вообще что-то началось. Началось с того, что проявился вроде бы погибший Либич, потом появилась эта взбалмошная девица – Кристина Зелёная. Появилась и исчезла. Нужно быть очень простым человеком, чтобы не заподозрить, что появление Волка никак не связано с этими событиями, особенно, когда поднялся шум аж до уровня Лиги. Нужно было сразу навострить уши… все уши, какие только есть.

«Либич рвётся в политику. Собственно, это и не хорошо и не плохо. Это – банально даже. Многие уже рвались в политику, вовремя сообразив, что это доходнее вооружённого грабежа. Либич один из немногих, у кого это может получиться. Но как он связан с Волком? И кто такой этот самый Волк? Из-за Кристины Зелёной никто шума не поднял, когда она исчезла, а ведь она – родная сестра капитана Зелёного, да ещё как-то связана с Либичем… Но когда исчез никому не известный Сергей Волк, то сразу появился сам Кудринка! Кудринка ничего не скажет – это ясно. Он и так уже сказал много. И дал много. Может быть, ещё не всё дал?»

Безо всяких на то оснований Баер был почему-то абсолютно уверен в том, что Сергей Волк жив; и что рано или поздно он найдётся. Министру не давала покоя мысль, что лучше бы уж поздно, – со временем это событие будет стоить значительно дороже, правда при условии, что решающую роль в спасении загадочного туриста сыграют его служба или, на худой конец, – особисты Марчела. Именно тогда можно ожидать очень серьёзной политической поддержки со стороны Лиги Президенту, а значит и ему, – Баеру.

Именно такие мысли обуревали министра, когда он, стараясь выглядеть спокойным, нарочито будничным тоном поинтересовался у Кудринки содержанием доклада командира группы Вооружённых Сил Лиги.

- Пресноватый доклад получился, – сыграл свою роль Пётр. – В окрестностях лагеря и на его территории обнаружено с дюжину трупов. Волка не нашли, но есть основания полагать, что он там был. Все бандиты убиты из разного оружия. Два автомата, пистолет, нож… Серьёзная битва. И абсолютно не ясно, кто с кем воевал и куда делись живые? Сейчас пытаются найти какие-нибудь следы в джунглях, но пока – ничего, кроме ещё пары трупов. Тупик. Полагаю, Ваши специалисты быстро разберутся с покойниками. Нам сейчас очень важно знать, кто это были.

Кудринка замолчал, но Баеру этого показалось мало. Он клял себя последними словами за то, что позволил провести операцию силами Лиги, хотя другого выхода у него не было. Обтекаемые фразы придумывать было некогда, и он попёр напролом:

- Возможно, есть подробности. То, что вы сказали мне в основном известно…

- Подробности?

- Там же работали ваши эксперты.

- Ну, ничего особо ценного. Одни версии. Проверяли следы, вещи… всё. Один Волк не мог устроить бойню. Или ему помогали, или бандиты что-то не поделили между собой, или… в общем, версии. Точно, чтоне хватает трёх женщин и Волка.

- Женщины из банды?

- Нет. Пленницы или заложницы.

- Возможно, одна из них – сеньора Родригес. Её ищут уже неделю. Есть свидетели. При захвате некоторые свидетели упоминали, что там вроде бы был какой-то турист… Однако это мог быть и охранник сеньоры.

Кудринка посмотрел на Баера.

- Сейчас идёт поиск по всем направлениям от лагеря. Данные по женщине и свидетелям сообщите поисковикам. Кстати, помогите людьми. Возможно, эти похищения действительно связаны, хотя не знаю, как.

Он так и не сказал министру то, что узнал у особиста. Сразу после доклада лейтенанта Марчел шёпотом сказал Петру, что, возможно, Сергею помог бежать его человек, «…очень возможно».

Пётр отошёл к окну, и жутко коверкая слова, задумчиво проговорил по-русски:

- Эх, Серёжа, где же тебя носит?

Глава 42

- Ну, как ты?

- Я? Я нормально.

- А что тогда вздыхаешь?

- Знаешь, турист… я профессионал.

- Ну? И что?

- То, что мы делаем – авантюра.

- Не вижу повода для паники – если мы даже не найдём Либича, то сможем…

- Не сможем, Сергей, не сможем. В стране из-за твоего исчезновения твориться чёрт знает, что. А я, между прочим, человек военный.

- Стик, не дави мне на психику; я и так знаю, что в долгу перед тобой.

- Не в этом дело. Либич, хотя и либерал, по моим данным, но его положение сложное, почти критическое. Травля. То, что его синдикат действует, ни о чём не говорит. Точнее, говорит о том, что кусок это лакомный, и охотников на него много. Преграда всего одна – живой Либич. С чего ты вообще взял, что Кристина у него? Ты говорил, что это – наиболее вероятная версия. Значит, есть и другие?

- У него она, у него. Больше негде. Как рука?

- Часа через два спросишь. Максимум через три. Если сил хватит.

- То есть?

- Таблетки вместе ели. Их действие закончится – будет реакция. Чем больше их слопаешь, тем хуже реакция… мы их употребили выше головы. Так что готовься… и молчи. Пришли.

Сергей огляделся и вопросительно уставился на Стика.

- Дом, который нам нужен – за углом. Значит, повторяю ещё раз. Мы с тобой спокойным шагом идём к дому… головой не вертеть. Я вхожу, ты остаёшься на улице. Я тебя позову. Если меня не будет больше двух минут, ты уходишь, если понадобится – бегом. Общее направление – на север. Там центр города, там меньше вероятность, что тебя убьют. Постарайся добраться к вашему посольству… О том, что знаешь меня никому ни слова, даже, если я буду убит. От этого не только наши жизни зависят. Ну… пошли.

Стик зря предупредил Сергея не вертеть головой, – он и так не стал бы этого делать. Все эти кровавые приключения буквально выпотрошили нервную систему Волка. Таблетки, которыми накормил его Стик, действовали, и тело продолжало слушаться. Они помогли, наскоро перекусив в разгромленном лагере, устроить сумасшедший ночной марш-бросок через заросли и горы. Они добрались частью пешком, частью на попутках до столицы, точнее – до пригорода. Они протащили их через лабиринт тускло разноцветных зданий из потрескавшегося железобетона, из временных сезонных ларьков, вросших в землю от старости, каких-то пластиковых лачуг и мимо обитателей этих вонючих городских джунглей. Никто ими не заинтересовался, и Волка тоже перестали интересовать однообразно живописные аборигены.

Он вяло протаскивал сквозь липкую жару самого себя вслед за Стиком, – ноги ватные, тело деревянное, в голове туман и тяжёлая отдача в голове от работы самого надёжного в мире насоса – собственного сердца. Впереди маячила стена когда-то розового здания. Похоже, в одной из квартирок и обитал человек, который, по словам Стика, мог помочь встретится с Либичем.

Полицейский по-хозяйски толкнул дверь и, не оглянувшись, исчез внутри. Сергей едва успел заметить участок серой, бетонной стены. Всё! Осталось вяло усесться на корточки, упершись спиной в шершавую стену. Сейчас он сам был похож на аборигена, – от комбинезона осталась только верхняя часть, нижнюю заменили просторные, но несколько коротковатые условно белые штаны, на голове покоилась соломенная шляпа с небольшими полями, – их тут все носили. Короче, с камуфляжем полный порядок.

Сергей, потеснив дрёму, глянул на запястье, – цифры на приклеенных к рукаву дешёвеньких часах убедительно подтвердили, что прошли и две минуты, которые дал Стик и три, которые он определил себе сам. Пора что-то делать. Он посмотрел по сторонам, – вроде всё спокойно: жалюзи на окнах не шевелились, старик, метрах в семидесяти от Волка, похоже спал на своей скамеечке. Проскользнула группка мальчишек, спешивших по своим, мальчишеским делам… Надо что-то делать. Уходить, как приказал Стик? Волк прислушался к самому себе, – «чувство опасности», которому он доверял, хотя оно регулярно его подводило, и на этот раз молчало. В доме полная тишина… даже нарочитая какая-то. Да, и ещё Стик. Вместе начинали – вместе и заканчивать. Он встал и решительно шагнул к двери, – авось и пронесёт…

Длинный тёмный коридор дохнул на него неожиданной прохладой. Где-то вокруг, за шершавыми стенами, шла жизнь, проявляя себя глухими звуками: стук, – что-то упало, голоса – где-то негромко ругались или спорили, шорохи… ничего необычного. Через десяток шагов – поперечный коридор. Сергей огляделся – справа и слева, в конце коридора то ли окна, то ли двери, заколоченные пластиком, прямо – чуть приоткрытая дверь, видимо, выход во двор. Решил проверить сначала её. Успел сделать пару шагов и перед ним, словно из стены появилась девушка, в темноте белела её блузка. Он остановился, ещё не решив, что ей сказать, услышал сзади шорох… В следующую секунду действительность взорвалась ослепительным… и исчезла.

Мир проявился неясными шумами, ещё менее ясными голосами и чётко проявленной болью. Общее состояние Сергей определил, как «хреновое» … По мере пробуждения органов чувств боль усилилась, и он вынужден был уточнить, – «очень хреновое». Горизонтальное положение позволяло видеть только плохо освещённый потолок, необыкновенная слабость не давала возможности пошевелиться.

Обзор закрыла загорелая физиономия, обрамлённая чёрными волнистыми волосами. Физиономия на миг задержала на нём взгляд и что-то произнесла в сторону.

«Вот, чёрт, опять без переводчика»

Физиономия бестактно оборвала начавшийся мыслительный процесс идиотским вопросом:

- Сер-гей-Волк?

Он попытался сказать, но не смог – горло было словно песком засыпано… попытался пошевелиться, – тупая боль во всём теле вдруг взорвалась, выросла до запредельных размеров и уронила его в душную пустоту.

Память вынесла неясные обрывки яви. Тени, голоса, случайное дуновение сквозняка и боль, боль, боль… Первым осознанным ощущением было непреодолимое желание повернуться набок. Лежал с открытыми глазами и не помнил, когда и как смог их открыть. К сожалению, это мало, что давало, – белёсая пелена с серыми, неясными пятнами. Сознание походило на большую кучу вещей после переезда, – вроде всё нужно, кажется, всё есть, но найти нужное нельзя. Как одинокая лампочка свербила мысль – «нужно собраться, нужно проснуться». Он чувствовал, как утекает время и вместе с ним уходит, ускользает что-то важное, ради чего он здесь… Стоп! Где это – «здесь»? Заметался, засуетился… Я, да … белёсый шар… переход… Вил с Вовой… Ёлка… погоня, всё!

Вспомнил!

Кровь рванулась в жилах. Дыхание распахнуло жизнь. Что-то с глазами… ничего – это просто потолок. Если шевельнуться, – будет больно… чёрт… очень больно! Боль хлестанула, потемнело в глазах, но передавил, сумел отодвинуть, и оставила возле красной черты и медленно поползла вниз. Вдох всей грудью почти получился. Повернул голову, сквозь радужные разводы сумел рассмотрёть молоденькую девушку, почти подростка. Она засуетилась, рванулась было к нему, но вдруг остановилась и побежала к двери… Сергей открыл рот, хлопнул сухими губами… шаги удалялись.

«Чёрт, лучше бы водички дала…»

Серёжка расплакался бы, если было бы чем, – до чего же всё глупо! Ладно, девчонка вернётся, помещение на тюрьму не похоже. Кажется, его по имени называли, или это был бред?

Топот за дверью возвестил о прибытии хозяев.

«Сиделка» и с ней трое мужчин», – рефлекторно посчитал по звуку шагов Сергей.

Вошедшие сразу заполнили небольшое помещение и молча уставились на него, точнее молчали мужчины, двое молодых и один постарше; девчонка тарахтела без умолку, время от времени испуганно посматривая на Сергея.

Он почему-то решил, что главный – тот, что постарше и смотрел, в основном на него, но заговорил молодой, прервав поток слов «сиделки», что заставило её вернуться к своим обязанностям.

Сергей пожалел о том, что объём пластиковой кружки оказался маловат, и густая терпкая жидкость в ней быстро кончилась, но попросить ещё постеснялся. Боль почти полностью прошла, и он почувствовал себя намного лучше. Нет, о том, чтобы подняться не могло быть и речи, но зато его оставило ощущение, что сейчас он снова потеряет сознание. Он вздохнул и оглядел собравшихся. Их командир что-то сказал, спохватившись, замолчал и извлёк из кармана коробочку с сигаретную пачку размером.

- Кто ты?

- У вас, что, всегда сначала по голове бьют?

- Просто есть необходимость соблюдать меры безопасности. Ты не ответил…

Сочувствие, раскаяние, даже простая досада о происшедшем в голосе «командира» отсутствовали начисто… Сергей начал злиться.

- Слушай, парень, не строй из себя идиота, – ты знаешь, кто я.

- Ты ошибаешься.

- Тогда зачем ты достал переводчика?

- Ты – Сергей Волк?

- Да.

- А кто твой спутник?

Сергей помедлил…

- Это человек, который спас мне жизнь.

«Командиру» ответ не понравился. Он дернул нетерпеливо головой, но не стал уточнять. Зашёл с другого бока.

- Базу Полковника вы разгромили?

- Мы.

- Вдвоём?

- Да.

Тихое слово ответа вызвало оживление слушателей. Трое мужчин перебросились несколькими возбужденными фразами, которые переводчик проигнорировал.

- Где мой напарник?

- Он здесь… недалеко. Можешь не волноваться, – с ним всё в порядке. Как ты оказался у Полковника?

- Случайно.

- А можно подробнее?

- Это после того, как вы, ребята, представитесь.

- Это исключено.

- Тогда отстаньте.

- Ты, что, не понимаешь, в какое положение попал?

Сергей в ответ молча усмехнулся. Если эти ребята не ясно понимали ситуацию, в которую себя загнали, то это означало блеф. Если всё знали, то должны были понимать, что Волку было плевать на их угрозы.

«Да ни хрена они не понимают…» – удовлетворённо подумал Сергей, глядя на помрачневших мужчин. Внезапно заговорил самый старший.

- Мы понимаем, мистер Волк, что Вам и Вашему напарнику необходима… необходимо… что вас неплохо было бы отправить в медцентр. Но… в общем, вам придётся потерпеть.

Он встал. Встали и оба его молодых спутника. Уже в дверях «командир» остановился и, повернувшись, проговорил:

- Поверьте, мистер, – нам очень неприятно, что всё так получилось… Он ещё что-то хотел сказать, но просто молча махнул рукой и вышел. Коробочка переводчика осталась лежать на стуле.

Сергею вдруг стало стыдно. Вдруг показалось, что его резкость в разговоре была излишней. Волк припоминал детали разговора, интонации. Он пытался прикинуть так и эдак, к кому попал. Точнее, к кому его мог привести хитроскрытный Стик. Чем больше он думал, тем больше ему казалось, что он был крайне груб и нетактичен…

Сергей усмехнулся – «Стокгольмский синдром… не иначе». В конце концов, его стукнули по голове, держат в каком-то подозрительном подвале, куда-то дели Стика… он, кстати, тоже не в лучшей форме, судя по всему. Хотя это всё ничего не доказывает. Его не охраняют, пытаются как-то лечить, сиделку вон приставили… Волк понял, что запутался окончательно.

Появилась «сиделка». Это был хороший шанс отвлечься. В руках «сиделки» был какой-то совершенно звероподобный агрегат… оказалось, что обычный инъектор.

Получив лекарство под кожу и выпив чашечку того напитка, которым его уже угощали, Сергей определённо почувствовал себя лучше. Он явно возвращался в нормальное состояние. Хотя до нормы ещё было не близко. Но один явный признак был – очень захотелось что-нибудь съесть, и много съесть!

«Сиделка» в ответ на его просьбу немного удивилась, но достаточно быстро исчезла, чтобы появиться вновь с просторным подносом… похоже она знала заранее о его желании подкрепиться.

Ел он уже, сидя за столом, хотя комната плыла перед глазами и, к своему удивлению, слопал всё, что ему принесли. Сразу после обеда (или ужина?) Сергей принял горизонтальное положение и занялся удивительно интересным и на редкость малопродуктивным делом – попытался выудить из «сиделки» хоть какую-нибудь информацию. Примерно час усиленной работы мысли дала свой плод – он выяснил, что девчушку зовут Лона. Усилия для получения этой ценной тайны были такими, что вконец усталый Волк заснул, уговаривая себя, что это всё же лучше, чем ничего.

Глава 43

- Извини, Пётр, возможно, я немного перебрал…

- У меня тоже создалось такое впечатление.

- Но…

- Но я не могу тебя обвинять. Я сам виноват. Просто я всегда считал, что эмоции в вашем тандеме – это прерогатива Берна. Мне нужно было учесть, что ты тоже – не машина.

- Да нет, дело не в эмоциях. Просто… в общем извини, но я остаюсь при своём мнении… конечно.

- Я и не говорю, что оно не может иметь место. Я всего-то информировал тебя о заключении специалистов. В конце концов, они абсолютно не категоричны – просто рассматривают варианты. Любой их вариант, даже неправильный – обоснован.

- А я имею основания полагать, что один из этих вариантов абсолютно исключён.

- Но ты, извини, не профессионал. Они, сам понимаешь, тоже хлеб недаром едят.

- Насколько я могу, по-дилетантски… хочешь, я, не глядя, скажу, что в заключении есть особое мнение?

- Есть.

- Оно совпадает с моим?

- По сути – да. Но…

- Татьяна.

- Верно, но…

- Нет-нет-нет. Можешь ещё с Вовой связаться для чистоты эксперимента. И жалко, что с Ёлкой пока связи нет. Они оба скажут тоже самое.

- «Этого не может быть потому, что этого не может быть никогда…». Ты мне парламент английский напоминаешь. С ума посходили со своим Пришельцем.

- Он человек. – Вил посмотрел странно на Кудринку. – законопослушный гражданин, облечённый соответствующими правами.

- Именно это я и пытаюсь тебе объяснить – как человек он где-то непредсказуем. Иначе, зачем была бы нужна юриспруденция?

- Послушайте, мистер Кудринка… чёрт.. как там?.. сэр Кудринка.

- Не напрягайся.

- Ладно. Я ни секунды не сомневаюсь в оглушительном профессионализме ваших специалистов… квалификации. Но они, в данной ситуации похожи на заморённых лошадей. Провели анализ, на последнем издыхании, пользуясь стандартными матрицами. А те факты, которые выпадают из патологически ровного ряда их стройных теорий, они просто не замечают. «Случайность», «экстрэмум»… и прочее. Это халтурой называется… оправдано, но – халтура. Где творческий подход? Наука где? Именно в этих «отклонениях», «случайностях» и есть суть этого парня. Просто есть вещи, на которые Сергей элементарно не способен. Его персональный моральный код. Нельзя на него проецировать матрицы отдельных представителей «сумеречной зоны». Хотя и наши стандарты на него не налазят. В каком-то смысле Волк абсолютно надёжен. Понять это можно лишь при личном контакте.

- Я с ним тоже общался.

- Я о контакте говорю – не о касании. Вас никак не затрагивает то, что все, кто его знает поближе… у нас, у всех – «особое мнение»?

- Возможно, ты и прав. Шерхан вон тоже самое говорит, хотя он и не контактировал.

- Почувствовал. Прекрасно. Умный парень. Нужно его пригласить сюда. Может он и сможет продавить через свои вечно сжатые губы сногсшибательный аргумент, способный тебя переубедить. Нет, это нужно было придумать! Волк свалил в «зону» ввиду потери психологической устойчивости! Бред собачий!.. извини.

- Ты извиняешься пятнадцать раз в минуту. Разрешаю опустить в своей речи этот термин. Считай, что я уже привык к твоей новой фразеологии. Это сильно сократит нам время.

- Ты ещё больше сэкономишь, если избавишься от фантазий.

- Ладно, Вил. А то мы снова вернулись к началу разговора. Ты лучше пойди поспать, а я дождусь доклада… ну и тоже спать пойду. Уму непостижимо – где его носит трое суток. Любой нормальный человек сломя голову побежал бы в посольство. Непонятно… Может он погиб?

- Типун тебе… в смысле сэр, маловероятно.

Они оба внезапно замолчали и принялись старательно прятать друг от друга глаза. Мысль о том, что возможно Пришелец погиб, появилась уже давно, и чем больше проходило времени с момента обнаружения лагеря бандитов, тем больше она крепла, превращаясь постепенно в навязчивую идею. До поры все молчали, но кто-то должен был её высказать. Возможно, Кудринка сделал бы это давно, но руководил поисками он… только поэтому и молчал, сколько мог. Вил Чернородненко был единственным человеком, с которым он мог немного расслабиться и совсем не потому, что он был учеником Майка Тора и директором НОК-центра. У этого парня чувствовалась могучая сила и уверенность в этой силе. Сбить такого психологически было невозможно.

Пётр испытал облегчение и неудобство одновременно. Как ни крути – переваливать на Вила свой груз было неправильно, и по скоропалительному ответу он понял – перегрузил.

Вил помял подошвами пол, потрогал усы и буркнул:

- Ладно, пойду.

Дошёл он только до двери. Постоял немного, хмуро глядя, как она раболепно утонула в стене, и медленно вернулся назад.

- Хорошо, я тоже об этом думал. При всех своих талантах Сергей не бессмертен. Что ты молчишь?

- Я всегда думаю молча.

- Думаешь…

- Пытаюсь привести в порядок то, что мы уже имеем…

Начало фразы предполагало продолжение, но Вилу пришлось дождаться пока всемогущий член Большого Совета торжественно прошествует через всю комнату, не спеша, обходя всевозможные препятствия к самому дальнему креслу, затем ещё более торжественно водрузил свой начальственный зад в надлежащее место и уже чуть не под фанфары положил правую ногу на левую…

Чернородненко уже привык к этой манере Кудринки сосредотачивать внимание людей на своей персоне и поэтому терпеливо ждал окончания ритуала. Наконец, Пётр, став похожим в своём предельно элегантном костюме на предельно респектабельном кресле, на Рузвельта, соблаговолил изложить скромной аудитории свои умозаключения.

- Итак, … что мы имеем? – Глянул он куда-то вверх. – Ёлка является сюда и исчезает в неизвестном направлении. Из этого следует, что ей каким-то образом удалось сначала узнать о том, что Либич выжил, а затем найти контакт с Либичем. Весьма знаменательный факт, если учесть, что это не удалось сделать ни местным особистам, ни полиции, ни нам даже. За ней вслед сюда является Сергей Волк. Мы на это смотрим сквозь пальцы, а точнее – громко хлопаем ушами. Нужно было сразу… Ладно. Сергей шляется по злачным местам почти целую неделю. Второй прокол. Уже за это нас всех следовало бы под суд отдать. Рано или поздно это должно было плохо кончиться – «сумеречная зона» такова, что к ней нельзя относиться иначе, чем с глубоким… хм… уважением. Я буду вынужден подать в отставку.

Пётр замолчал. Внешне вроде как ничего не изменилось – спокойный взгляд, расслабленная поза. Вил слегка вздрогнул и внимательно посмотрел на собеседника. В комнате звенел тонкий писк индивидуального защитника Петра Кудринки – самого надёжного члена Большого Совета.

- Вот мерзавец – продал. – Кудринка выпил предложенный Вилом стаканчик из аптечки. – Так о чём это я? Да. Совершенно некстати происходит нападение на сеньору Родригес и наш… уф-ф… талантливый протеже оказывается в самой гуще событий. Его захватывают за компанию. Он каким-то образом совершает побег, затем с помощью загадочного помощника, о котором сеньора отказалась говорить даже со мной, нападает на лагерь бандитов. Вдвоём! Совершенно сумасшедшая идея…

- Не такая уж и сумасшедшая. Лучшая оборона – это нападение. Это вполне в духе Волка. Не нужно забывать, откуда он прибыл. И как он отреагировал на попытку ареста. Напомню. Он тогда пошёл против всей системы. Ты хочешь, чтобы такой человек испугался кучки бандитов?

- Да. Видимо и его напарник тоже такой же, хотя он – местный … лагерь они уничтожили… Даже раненых нет. Даже не совсем понятно, как они это сделали. Но что он делает после этого? У? … О том, что сеньора вышла на полицию, он мог узнать только в каком-то селении, или на дороге.

- Это, если у них не было даже приёмника. В новостях о возвращении Родригес сообщали.

- Скорее всего, так и было. Вывод простой. Если мы не можем найти Сергея, не можем найти Ёлку… то нужно искать сразу Либича.

- Так искали – нереально.

- …уточню – сложно. Но. Ёлка перед исчезновением общалась только с работниками Медцентра.

- Волк тоже побывал в медцентре. Мы были там. Опрашивали – пустота.

- Нет, нужно узнать, кто из местных появлялся в Медцентре во время кризисной ситуации со старой базой.

- Я поговорю. Мы кого-то пропустили или выглядели не убедительно.

- Верно. Поэтому не обижайся, но у Шерхана получится лучше.

Глава 44

Настроение улучшалось если не по минутам, то по часам. Ушибы и царапины зудели, но это было даже немного приятно. Лечили его всё-таки неплохо, можно сказать даже – ухаживали. Даже крем для бритья предусмотрели.

«Хотя, может и не в лечении дело? Нужно обязательно всё рассказать Татьяне и Вове – просто удивительно – с одной стороны я чувствовал боль, но с другой – она была какой-то приглушённой что ли. Мелких повреждений вообще почти не ощущал. Как под новокаином!»

Мысли совершенно не отвлекали Сергея от второго раунда словесной дуэли с Лоной.

- Нет, Лона, – это, в конце концов, нетактично, – я тебя зову по имени, а ты – «мистер Волк»… Ты меня в краску вгоняешь. Давай попробуем ещё разок… давай вместе. Ну-у… Се-рё… ну, что ты молчишь? В этом нет преступления. Слушай, может я слишком старый?

- Что Вы, мистер Волк, Вы ещё совсем не старый.

- Отлично. Именно с такими словами обычно провожают на пенсию.

Звонкий смех в ответ он заработал.

- Ладно. Какой? Вот так и знал, что испугаешься…

- Да не испугалась я… и могу сказать.

- Но не говоришь. Значит, боишься чужого.

- Да нет, Вы не старый, вы не чужой… то есть, чужой, конечно, но не такой чужой… Вы просто странный какой-то.

- Ну что же в этом удивительного? Я ж не местный.

- Всё равно Вы другой, я видела туристов, я была в Медцентре, там тоже люди не такие, Вы, ми…

- Сергей.

- Ну… я не могу!

- Попробуй… Сергей…

- Сергей.

- Слава тебе на… Ну, вот видишь – потолок не рухнул.

- Не рухнул, но зачем это?

- Зачем? Ты знаешь, что означает моя фамилия?

- Что?

- Волк – это хищник. Очень опасный и сильный.

- Вы… ты тоже очень сильный.

- Я не опасен.

- Ха. Вы целую банду Полковника побили – «неопасный»!

- Ну, это, во-первых, всё же банда, а значит, и побить – не грех. Во-вторых, я не один был… а в-третьих, мы же не всех сразу побили, а постепенно. Сначала одного, потом второго, третьего…

- Вот видите – Вы опять шутите.

- Ты.

- Ты опять шутишь. Я серьёзно говорю – они же были люди.

- Они – бандиты. Я тоже – серьёзно.

- Вам… тебе их не жалко?

- Жалко… жалко, что они стали бандитами. Слушай, а у тебя отец – не священник?

- Нет – он шофёр. – Она осеклась и испуганно уставилась на Сергея.

- Да, – вот такой я коварный. – Сергей скорчил потешную физиономию и получил в награду прекрасный образец девичьего смеха.

Он тоже улыбнулся, но по-другому, – грустно, одним уголком рта.

- Да, Лона, я коварный – узнал страшный секрет – твой отец работает шофёром. Теперь пиши – пропало. Я жестокий – убил полдюжины бандитов, защищая свою жизнь и жизнь трёх женщин. Наверное, мне нужно у тебя учиться. Ты ничего не сделала – просто вышла в коридор и встала на пути у человека, который искал помощи. По голове ударила не ты – другой. Стика тоже не ты убила?

Она вскочила. Лицо вмиг стало белым, глаза заблестели, голос вздрогнул.

- Стик живой. Его лечат …, и я не знала, что тебя ударят.

- Знала! А сейчас сидишь и охраняешь меня тут.

- Я лечу.

- Врёшь. Вы знаете, что я не нападу на женщину. Твоя задача – просто поднять шум. Лечит она меня. Это чтобы было, кого допрашивать, или хотите продать повыгоднее?

- Мы не знали, кто ты такой.

- И на всякий случай решили убить. Это совсем не жестоко. А вот теперь вы знаете – что изменилось? Я даже не знаю, кто такие «мы» … хотя нет – знаю. Ещё одна банда. Только действуете немного другими методами – потоньше, чем Полковник.

- Это неправда… это несправедливо.

- Правда. Что значит «я лечу»? Лечить меня будут в Медцентре. И чем дольше я здесь пробуду, тем будет труднее лечить. Что значит, «мы не знали, кто ты такой»? Мои фотографии на каждом углу… плоские, объёмные, портреты и в полный рост… все.

- Да, мы знали, но мы не знаем, зачем ты сюда пришёл… как … откуда ты вообще узнал про это место.

- Я устал слушать враньё. Если хотят что-то узнать, то не бьют по голове, а задают вопросы. Надоело. Об этом я буду говорить с Либичем.

- Каким Либичем?

- Тем самым, из-за которого я здесь торчу.

- Я не знаю никакого Либича.

- Тогда мне пора.

- Нет! – она встала перед дверью.

Сергей резко затормозил и уставился на девчонку. Невольно восхитился – это был совсем не цыплёнок, – перед ним стояла рассерженная наседка.

«Знать бы ещё мотивы» – мелькнула у него неуверенная мысль. – «Интересно. Она торчит возле моей персоны двое суток, по меньшей мере. За это время её ни разу никто не сменил. Отлучалась не более чем на двадцать минут… несколько раз. Нужно полагать – по естественной нужде. Почему-то не в соседнем блоке, а куда-то уходила».

Снова закружилась голова, и он молча увалился на кровать. Неопределённость не пугала, но становилась похожа на назойливую муху. Не очень уверенное физическое состояние нисколько не мешало думать, но это не приносило облегчения. Скорее даже наоборот, – неясность ситуации заставляла строить догадки, затем логически их уничтожать, затем оправдывать и, в конце концов, возвращаться на исходные позиции. Хотелось действовать, преодолевать преграды, прошибать стены, пробиваться… знать бы только куда и зачем?

Волк не сомневался, что если появится нужда, то он сумеет выбраться наружу тем или иным способом. Вероятнее всего за металлической дверью, там, в тамбуре, есть охранник. Возможно – вооружённый, возможно их двое… это его не пугало. В крайнем случае можно здесь шумнуть как-нибудь, заманить их вовнутрь, а там… там проще. Плохой вариант – сильно волновала судьба Стика. Ещё неизвестно, как отразятся на нём решительные действия напарника. Получалось, что Стик – вроде заложника. И сам Стик, если жив, в таком же положении. Наверняка «они» это понимают.

Сергей вздохнул. Опять всё по кругу – а как он сам относится к «ним»? Враги? Нет – слишком грубо. Однако ясно, что величина явно отрицательная. Друзьями, во всяком случае, не назовёшь. Он решил остановиться на учебно-тактическом слове «противник». Это веско и достаточно определённо – «противник»! А там можно будет уточнить, что это – спорт или война.

Размышления прервала Лона:

- Мистер Волк.

- Сергей.

- Сергей… Вы… Ты не обижайся. Ой, я не то… ты не злись, то есть… в общем ничего не нужно делать. Всё идёт хорошо. Просто нужно немного подождать. Должен появиться один человек и тогда всё станет ясно. Он велел… он сказал, что должен обязательно сам с тобой встретиться.

- Не суетись.

- Что?

- Ты хотела сказать – не суетись… может оно и лучше. У Вас есть один день. Так и скажи своему начальнику. Один день.

До появления «одного человека» Сергей пребывал в прострации, заставляя, невольно, впрочем, Лону испытывать душевные муки. Несколько раз она пыталась разговорить своего пациента, но натыкалась на молчание и вынуждена была оставить эти попытки.

Она предложила свежую газету. Волк с минуту разглядывал собственный портрет на первой странице, потом отбросил её в сторону. Судя по выражению лица, портрет не произвёл на него никакого впечатления. Ни порция лекарств, ни еда его также не «разбудили». Он попытался размяться, но «сиделка» с нотками отчаяния сказала, что это нежелательно.

Сергей вовсе не пытался своим молчанием воздействовать на неокрепшую психику девушки. Его задача была значительно сложнее – он боролся с собственными страстями. Он приехал в эту страну вслед за Ёлкой, и в его планы не входило ввязываться в склоку между местными бандами, тем более поднимать международный скандал. Сначала вместо решения личных проблем, он занимался спасением своей жизни, а теперь вот совсем ничем не занимался. Прошлое было смертельно опасным, настоящее мрачным, а будущее вообще неопределённым. Если взглянуть на всю эту ситуацию трезво, то хочется напиться. Но самое главное – кто виноват в этой идиотской ситуации, и что делать? Чем больше он узнавал нравы «сумеречной зоны», тем более глупым и самонадеянным казалось ему собственное поведение в этой стране. Почему он не обратился в официальные органы, что хотел доказать и почему? Теперь совершенно ясно, что Мегрэ из него не получился. Стик – единственный авторитетный свидетель его приключений – неизвестно где. Кристина… к ней он не приблизился ни на один шаг. А что, если и она?.. Недодуманная до конца мысль вызвала целую бурю.

Он ещё не успел унять бешено забившееся сердце и утереть выступивший пот, когда бесшумно открылась дверь, и в комнату шагнул Либич.

Глава 45

Почему Сергей так сразу решил, – он и сам не знал, но он не ошибся. Не часто приходится встречаться с подобными личностями, но встречая, не ошибаешься. На них стоит особая печать, они распространяют вокруг себя силу, волю и власть. Попавший в эту губительную зону не может её не почувствовать, не может не реагировать. Одни теряют способность мыслить – они начинают ловить заискивающим взглядом взор «бога», счастливые уже оттого, что находятся рядом с ними, готовы со священным трепетом принять любую судьбу, если это будет угодно повелителю. Другие – сами повелители, ненавидят и жаждут крови конкурента. Волк относился к третьим. Аура «вожака» способна вышибить из них искры, но она не может их подавить. Из этих, из третьих, «вожаки» выбирают себе друзей. Они их главная и единственная опора в жизни, и они – их главная беда. Третий не подчинится, не испугается. Третьего можно только убедить. Посмотри в глаза людям и узнай, кто ты? Если первый, то умри, но стань третьим, если второй – рискни всем, но сохрани своего третьего. Если не сохранишь, то уже не станешь ни вторым, ни третьим, ни даже первым – ты станешь смешным. Конь без воли, птица без перьев…

Сергей встал и молча протянул руку для рукопожатия.

- Здравствуй. – Первое слово Либич произнёс по-русски, но дальше перешёл на английский и в дело вступил переводчик. – Я должен извиниться за задержку и за… неприятности.

- Здравствуй.

Они одновременно сели. Либич на стул, Сергей на кровать. Оба не заметили, как выскользнула из комнаты Лона.

- Я знаю, кто ты и знаю, зачем ты здесь появился здесь… К сожалению, я не смог привести сюда Кристину, но мы это организуем. Ты увезёшь её с собой и это будет очень скоро… Да! Должен поблагодарить тебя за Полковника, – ты очень мне помог. Я понимаю, что это в твои планы не входило, но всё равно – спасибо. Парень, который был с тобой, из банды Полковника, он тебе действительно здорово помог?

- Он мне жизнь спас.

- Он свою роль оценивает значительно скромнее.

- Где он?

- С ним всё в порядке. Кто он?

- Я должен с ним поговорить… наедине.

- Зачем?

- ?...

- Извини. Сразу после нашего разговора вы с ним встретитесь. Но пойми и нас тоже – он опасен для нас. Просто потому, что мы ничего не знаем про него. Мы и про тебя почти ничего не знаем. Этот шум… его слишком много.

Либич вопросительно посмотрел на Волка. Тот молча кивнул.

- Так вот… относительно Кристины… Я надеюсь, что ты сможешь убедить её вернуться домой. Её помощь здесь трудно переоценить, но находиться рядом со мной сейчас опасно. Смертельно опасно. Я просто не могу… понимаешь?

- Да. – Сергей подтянул правую ногу, упёрся в неё локтем и водрузил небритый подбородок на корявый кулак. Если бы не эта демонстрация, его ответ можно было бы считать исчерпывающим.

Либич что-то почувствовал. Он внимательно посмотрел на собеседника. Ответный взгляд был чист, как стекло…

- Ну, что ж… теперь о главном. Тут необходима преамбула. Я так понимаю, что ты в наших внутриполитических дрязгах не очень разбираешься?

- Да уж… не очень.

- Тогда слушай. Я покороче. – Либич говорил долго и подробно, подробнее, чем в своё время рассказывал Кристине. Он называл имена и связанные с ними концепции; он описывал характеры и ситуации; он давал оценки политических и экономических шагов президента и политических деятелей помельче. Его голос, сначала спокойный и глуховатый, постепенно набирал силу и уверенность. Он метался, он переливался и делал резкие скачки от обличительного сарказма до звенящих нот энтузиазма, от усталого цинизма до гневной уверенности лозунга. Он взрывался и пел…

Перед Сергеем сидел талантливый оратор. Его жестикуляция, необычайно скупая для этих мест, была очень выразительна. Обрисовав ситуацию и определив своё место в этой ситуации, Либич перешёл к стратегии и тактике. Порой он явно упрощал, вспоминая о том, что перед ним неискушённый и не очень заинтересованный слушатель, иногда увлекался и начинал «лезть в дебри». Всё было сложно и зыбко – чёткие цели размывались в тумане мелких препятствий, но курс всё же был очевиден. Было похоже, что всё это – реально и осуществимо.

Либич замолчал и испытывающе взглянул на Сергея, ожидая реакции. Реакции не было, и в ход был запущен катализатор:

- У тебя есть вопросы?

- Много. Ты тут обличаешь власть, а сам что – белый и пушистый? Что это у тебя за общество специальной справедливости? Я должен тебе верить? Почему?

- Потому что я не вру.

- Угу… впечатляет. Ещё раз спрошу – почему я должен тебе доверять? Я про Ёлку и Стика. Я понимаю, что должен тебе заплатить как-то за их свободу…

- Нет. Ответ ты мне дашь после встречи с ними… после всего.

- Так лучше конечно. Убедительнее. Тогда главный вопрос: от меня-то ты что хочешь? Я в Ваших делах вообще не причём, вроде. Кстати, должен предупредить – содержание нашего разговора я передам Кудринке.

- Очень на это надеюсь. Что касается твоей роли… Во всех моих рассуждениях есть, ты должен был заметить, один существенный изъян – процесс перехода от моего полулегального состояния к официальному статусу. Назовём это… лидер оппозиции.

- Ого. Вот так сразу?

- Нет, разумеется. Для начала мне бы на свет божий выползти, и тут все средства хороши. В принципе, я уже упоминал об этом, у полиции ко мне нет претензий. Моё инкогнито связано с моими старыми… связями.

- Улик…

- Что?

Ты хотел сказать, что у полиции против тебя нет улик.

- Пусть так. Я понимаю, что моё прошлое в дальнейшем будет объектом очень предвзятого изучения. Принято. Я намерен это сделать плюсом. Сделать это рекламой. Потом можно будет выступить с разоблачением наиболее отвязных обвинений и предстать в ореоле мученика. Что, беспринципно?

- Да нет, дело привычное – непонятно для собеседника ухмыльнулся Сергей. – А зачем ты мне это всё говоришь?

- Ладно, я не о том. Сейчас я готовлю очень серьёзную кампанию. Цель – выход из подполья. Ты – главная ступенька. От тебя требуется немного. Когда ты явишься миру в целости и сохранности, на тебя набросится пресса. Ты должен будешь упомянуть меня в списке «хороших парней». Детали обговорим позже.

У Сергея от такой наглости глаза на лоб полезли:

- Чего ради? Может тебе и ключ от квартиры, где деньги лежат? Это в благодарность за то, что меня тут огрели по балде и третий день держат взаперти? – Он осёкся и посмотрел на Либича.

- Да не дёргайся – шантажировать я тебя не собираюсь. Что сказал – сделаю. Я не требую, я прошу. Вот видишь – встаю и иду за Стиком… а ты сидишь и думаешь. Поговоришь со своим дружком полудурком. Ещё подумаешь. Потом с Кристиной поговоришь. Да, значит – да. Нет… скажем «извините». Я не торгуюсь, я просто прошу помочь.

- Ну, ты… ладно. Стой. Это, что, действительно сыграет какую-то роль?

- Очень серьёзную.

- Угу… ты иди-иди… Чапай думать будет.

- Кто? Это твой псевдоним?

- Нет… не обращай внимания… долго объяснять. Давай уже сюда Стика.

Глава 46

Уходя, Либич услышал за спиной вздох. Или ему это показалось? Он помотал головой – «Ну Сергей, ну – фрукт. Как там Кристина сказала? – Он человек необычный». Это она мягко сказала. Что-то Либичу показалось неправильным. Собственно, всё в этом человеке ему казалось неправильным. Либич лихорадочно собирал в одну кучу всё, что знал об этом человеке. И снова и снова всплывало в памяти лицо Крис, когда она сказала «он человек необычный». Тогда он не придал этому значения, и вот теперь смысл сказанного вдруг стал очень значимым.

«Что-то она не договаривает… «необычный» … да, точнее не скажешь. Голыми руками не возьмёшь. Он прост, как… как… нож! Да, именно так – это нож… из очень хорошей стали. Вроде он не опасен, но близко лучше не подходить. Можно и порезаться. В таком положении – он ещё и условия ставит. Впечатляет. Сможет он произвести впечатление? Да он такое впечатление произведёт, что может хоть сам участвовать в свалке… хорошо, что он этого не сделает. Нужно ещё с прессой поработать. А вот почему он так волнуется об этом бандите? Кристина – понятно. Но за неё он даже как-то меньше волновался. Может этот Стик не такой уж и придурок? Ну и парочка. Нужно приглядеться к этому Стику поближе. Тоже что-то скрывает. Лихо он вывел Волка на меня. То, как они перемололи банду Полковника – вообще чудо какое-то. Волк – никогда не был «засвечен» в «зоне». Значит он – непрофессионал. Значит профессионал – Стик? Или они – оба? Агент? Нет, не то – полицейский сдал бы тем или иным способом туриста куда следует и всё. И про мои связи он знает подозрительно много. Как-то он вычислил этот дом. Сергей знать этого не мог совсем. Да, Сергей… послушать бы, о чём они говорить будут. Нет, не нужно… учитывая таланты этой парочки. Придётся вслепую. Я его огорошил. Буду считать, что первый раунд за мной… для простоты».

Возле комнаты, в которой держали «придурка» была охрана – двое крепких ребят с автоматами. Сейчас там Либич обнаружил и командира местного подразделения.

- Новости? – подошёл к нему Либич.

- Всё то же. Жрёт, спит, смотрит мультики про пиратов… требовал проститутку.

В голосе командира читалась досада и упрёк. Ситуация была ему явно не по зубам. Всё-таки он – больше «хозяйственник». В другое время Либич постарался бы с ним поговорить, убедить – командир был немолод, по-житейски мудр и пользовался большим уважением… поговорить нужно, но не сейчас.

- Ладно, открывай.

Командир ситуацию обрисовал точно. Стик валялся на кровати, жевал и весело таращился на пластинку информатора. Там скакали, размахивая саблями, нарисованные пираты. Увидев гостя, он небрежно отбросил информатор и, забыв сменить выражение лица, поинтересовался:

- Тебя вместо девочки прислали?

- Всё?

- Ладно, сеньор… это я так шучу.

Либич, по понятным причинам, не представился, и Стик над ним явно издевался своим этим «сеньор».

«Точно, – не дурак» – Либич молча ждал, пока Стик устанет веселиться. – «Может мне показалось? Что-то я мнительным стал. Везде загадки чудятся».

Либич распрямил и без того прямую спину, повёл плечами, рассеянно глядя на то, как пираты, разобрав надоски собственный корабль стаскивают его с мели. Первозданная глупость… явная… даже слишком. Теперь он почти не сомневался, что Стик первоклассный актёр. Только вот, что он задумал? Ждёт, спокойно ждёт…

- Тебя хочет видеть Сергей… хочет поговорить наедине.

- Да что ж такое? Опять мужик. Хотя он точно лучше тебя… он может деньжат подкинуть.

- Может, хватит уже, а, Стик?

- Чего? Он ещё ничего не дал. Нету с собой ничего…

- Переигрываешь.

- Слушай, сеньор. Играй – не играй, дело ясное – за туриста дадут фанеры – заставишься. Если ты всё себе решил хапнуть – твоя сила. Я-то сейчас – никто. Но… я тут помарковал в бинтиках, делать-то нечего. Не зря же я тут на халяву жирую? Бережёшь ты меня – ясно дело – Полковника с его мальчиками я положил! Есть такое дело? Я ведь не щенок – цена мне большая. А думаешь, ты про то, что Полковника я за фанеру положил, так я и тебя продам? Так не продам – на Полковника я работал за удавку. Он моим ребятам на хвост наступил. Нет их – тех ребят! Я один остался, оттого и обида… Полковник просто своё получил, а турист – так, приварок. Так что всё просто – ты мне мою долю… с Туриста. С Полковника не нужно, а с туриста – дай. И я назову тебя боссом.

Стик сощурился, ковыряя ногтем в зубах, сплюнул и неожиданно закончил:

- Так что ли, Либич?

- Знаешь. – Констатировал Либич, пытаясь вспомнить, где он мог пересечься с этим парнем. «Точно – нигде. Такого не сразу забудешь».

- Знаю. И ты знаешь, что я знаю … вот кино-то.

- Чего ж не продал? Или уже?

- Зачем? Ты мужик толковый, правильный… Я и Лиса знал. Но с ним работать, как на бомбе кататься, а ты – толковый. Я ведь не мальчик – жить хочу.

- Чего-то ты разговорился. А если я тебя положу? Я тебя не знаю, и ты мне не нужен.

- А чего мне терять? Я ж тропу знаю. Значит, ты или положишь, или к себе возьмёшь. Хотел бы – давно бы положил.

- Ты цену решил поднять?

- Ну. Да я так это. Твои, небось, и так шерстят – как, кто… так что ль?

- Ладно, поговорим ещё. Ты с Сергеем-то говорить будешь?

- Угу… ты уж отведи нас, где пошумнее.

- Ладно, ладно… конспираторы.

Удивлению командира не было предела, когда Либич вышел вместе с бандитом, по его выражению «чуть не под ручку». Затем босс, вопреки собственным правилам, отмочил совершенно невозможные вещи: во-первых, он отказался от охраны, во-вторых, приказал дать бандиту «плюху», и, в-третьих, пошёл по коридору впереди него. Оставалось только покачать головой и дать эту самую «плюху» – небольшой приборчик для блокирования подслушивающей аппаратуры.

Через полчаса примерно Сергей со Стиком сидели в забегаловке, которую выбрал сам Стик. В это время Либич по-братски излагал командиру смысл своих действий… долги нужно платить.

Как ни долго Либич говорил с командиром, но разговор странной парочки оказался ещё длиннее. Либичу было о чём задуматься.

Глава 47

Едва стало ясно, что их не только не слышно, но и не видно, лицо Стика приняло нормальное выражение и потеряло аромат дремучей глупости. Быстро отмахнувшись от вопросов «как ты, что ты…» Стик принялся выпытывать у Сергея детали переговоров с Либичем.

Сергей задумался – Стик был на службе. Он попытался схитрить, но Стик только головой помотал:

- Хочешь я скажу, что было? Всё просто – Либич предложил обмен – Кристину на твоё выступление на пресс-конференции и, возможное посредничество в переговорах с правительством.

Сергею пришлось рассказывать подробно почти всё… Стик слушал молча, не меняя выражения лица. Глядя на Стика, он понял, что его напарник, если потребуется, сможет пересказать эту речь слово в слово.

Сергей уже закончил говорить, а его единственный слушатель всё ещё продолжал хранить молчание. Лицо было всё также спокойным, только указательный палец левой руки чуть слышно выбивал какую-то замысловатую дробь о столешницу. Впрочем, даже этот звук скорее угадывался, неслышный в общем шуме.

- Интересная получается секретность – пробормотал Волк, чтобы как-то «проявить» партнёра, – он рассказывает мне, я тебе и ещё Кудринке. Получается, что все всё знают. Ты спишь?

- Ну, положим, не все и не всё… а тебя что так волнует?

Прозвучало довольно грубо.

- Меня волнует то, что я сейчас теряю время. Размышлениями ты займёшься позже.

Он встал и направился к выходу, проигнорировав торопливое «подожди…». Сергей подосадовал на свой порыв, – было ясно, что затевается что-то крутое, значительно круче частных взаимоотношений между людьми, но отступать было поздно и он размашистым шагом, задевая зазевавшихся посетителей широкими плечами, продолжил свой путь к выходу. Стик догнал его только на улице и пошёл рядом, безнадёжно пытаясь попасть в ногу. Если в выносливости он мог поспорить с туристом, то в скорости он явно уступал длинногачему Волку.

- Эй, турист, ну ты не суетись. Тут, понимаешь, дело тонкое… Ты, главное, не забудь сказать всё, как надо. Это, знаешь, всё очень серьёзно, это только с виду – мелочь. Если хочешь, я тебе расскажу даже то, что Либич знать не будет…

- Да зачем мне ваши рассказы? Твои, Либича … Он тоже мне такую речь толкнул. Как на митинге. Что вы с ним так разволновались? Что у вас вообще общего?

- Он тебе говорил о своих целях? Что он сказал?

Сергей резко остановился, повернулся к Стику и рявкнул ему прямо в нос:

- Не скажу!

Стик похлопал вслед Волку глазами:

- Ну… не говори…

Дальше они шли молча. Волк продолжал бушевать, это отражалось у него на лице и встречные просто шарахались от него в стороны. Стик счёл за благо подождать, пока буря уляжется. Он не понял причины такого буйства эмоций, но наделся, что это ненадолго. Он ещё успел два или три раза посмотреть по сторонам. Результаты его вполне удовлетворили. Двое поспешали за ними, держа приличную дистанцию, по пути через равные промежутки скучали крепкие парни с оттопыренными карманами… оцепление.

«Неплохо, если учесть, что на всё было не более получаса». – Искренне изумился Стик.

Сергея подобные мелочи, похоже, не интересовали. Он шёл по принципу «кратчайшее расстояние между двумя точками – прямая» и по сторонам не смотрел вовсе. Дойдя до знакомого дома, он с грохотом распахнул дверь… Когда Стик вошёл вслед за ним, то увидел замечательную картину: парень из охраны, прижатый к стене могучей хваткой…

- Либич? – прорычал Волк ему в лицо.

Едва полузадушенный охранник ткнул пальцем вдоль коридора, так сразу оказался на полу – стал не интересен. Стик помог встать бойцу, вручил ему его оружие… внизу уже раздавался какой-то шум.

«Похоже Либича он найдёт довольно быстро, если его с перепугу не пристрелят… какая муха его покусала?»

Глава бандитствующей оппозиции сидел верхом на стуле и поедал миндальные орешки, с завидной меткостью кидая их в рот. Появление взъерошенного Сергея его не смутило и даже не удивило.

- Буянишь? – буркнул Либич, закинув в дробилку ещё один орешек.

Ответом было тяжёлое дыханье и тусклый взгляд. Это продолжалось всего секунду – Волк скрутил эмоции, но они не остались незамеченными. Покрытая панцирем многолетнего опыта, огрубевшая нервная система Либича чувствительности не потеряла. Чужая боль его ощутимо задела, хотя он не понял – почему? Скорее удивлённый всё же, чем сочувствующий взгляд скользнул по устало согнувшейся фигуре… широкие плечи, крепкие тяжёлые руки, вполне пригодные для того, чтобы ими можно было мять железо. Да, лучше ничего не делать – сам остынет.

Когда сопенье со стороны кушетки приняло более или менее приемлемую форму, Либич рискнул нарушить тишину:

- Ну, если у тебя здесь больше дел нет… пора ехать.

- Куда?

- Как куда? С Кристиной повидаться…

- И где ты её держишь?

- Во-первых, я её не держу… Не здесь, конечно, – эти апартаменты не для дамы. Мисс Кристина находится в моей загородной резиденции.

- Чего?

- Угу… шикарная вилла, гараж на четыре кара, ангар со скором, бассейн… ну и далее по списку. – Либич явно гордился собой.

- Не понял – ты же в розыске?

- Точно – в розыске. И Кристина в розыске, и ты – в розыске… Дом числится на другом владельце. Я его недавно приобрёл. В основном из-за лаборатории. Очень хорошая лаборатория… Если захочешь – потом покажу. Тебе это, вообще, зачем? Мы едем, или что?

- Да, но…

- Что?

- Ничего, пошли.

- Не спеши – не дома. Я команду дам. Тут есть небольшая операция прикрытия…

- Шпионские страсти прямо… надоело.

Глава 48

Путь до «загородной резиденции» вместе с операцией прикрытия занял больше двух часов. Единственное, чем Сергей проявил себя за всё это время в качестве функционирующего организма, была периодическая смена окраски кожи лица от бледного до пунцово красного. Либич наблюдал за этими радужными переливами молча. Такое проявление внутренних борений было всё же лучше, чем тот разгром, который учинил «турист» перед отъездом.

Кроме того, в этот момент его всё же больше волновали загадочные намёки Стика. Как ни крути, он так и остался «тёмной лошадкой». Он едва подавил в себе желание оглянуться на сидящего на заднем сиденье, с позволения сказать, «тёмного жеребца».

«Нет, тут решительно что-то не то. История, как он на меня вышел – легенда… точно – легенда. Почему он не пришёл раньше, если знал? Если он – полицейский… нет, этого быть не может. Ни чёрта не понятно. Хотя это многое бы объяснило. Может он и в самом деле просто кретин, и я зря ищу тайный след? Я возьму его к себе, но сначала за ним понаблюдают и постараются узнать о нём всё. В конце концов, он пришёл с хорошим подарком и даже с двумя… стоп. А это – мысль. Всё равно – кто же приходит в гости без подарка? Поэтому он раньше и не появлялся. Тогда Стик – очень сильная фигура, а через сильную фигуру можно выйти на игрока. Возможно, это и есть его цель. Но тогда получается, что кому-то нужна поддержка… с моей-то репутацией? Нет – с моими бойцами. Выходит, что – переворот? Я ломаю, игрок садится в высокое кресло, а меня… мавр сделал своё дело, и репутация мавра вполне позволяет отправить его в расход под рукоплескания толпы. Ну-ну, я ведь тоже – в игре. Познакомимся с игроком, посмотрим, что он хочет. В любом случае связь с представителем Большого Совета и рекламная шумиха не позволят просто списать меня».

Он оглянулся на Стика, – «похоже, парень, я знаю, кто ты…»

Ответный взгляд из-под тяжёлых надбровных дуг не показался ему примитивным. Неожиданно Стик подмигнул ему. Либич отвернулся… немного резче, чем следовало.

«Он знает, что я знаю…»

Перспектива настолько оглушила его, что он не сразу услышал голос Сергея.

- Слышь, Либич. Ты сейчас не путайся – я сам к ней подойду.

- Да, конечно, – рассеянно ответил он. – Мы уже подъезжаем.

«Теперь уедет Кристина. Лучше, если уедет. Если начнутся дела, то она – моё слабое место… да. А вот, кто она мне теперь? И кто я для неё?.. Ясно, что ни о какой романтической связи речи уже нет. Волк это сломал. Хотя даже не ясно, что он, собственно, сломал… и зачем она приезжала не совсем понятно. О-хо-хох».

Сергей выбрался из машины сразу за воротами и пошёл к особняку. Он оказался внешне непрезентабельным – этакое разлапистое одноэтажное строение, выкрашенное в светлые тона, без намёка на украшения. Шикарность, скрытая за фасадом, внешне проявлялась лишь размерами парка, окружавшего дом. Справа, за деревьями, угадывались ещё какие-то строения. Судя по тому, что Либич, высадив Сергея, направил машину именно туда, это были гараж и ангар для скора.

Блеснула дверь особняка и на фоне светлой стены чётко обрисовалась стройная фигурка. Ёлка! Сергей невольно вздрогнул. Он только сейчас осознал, что совершенно не представляет, что он сейчас ей скажет. Как себя вести?

Кристина торопливо шла ему навстречу, всё время сбиваясь на бег. Вот уже можно разглядеть детали одежды, вот стала видна улыбка – открытая, простая… так радуются друзьям. Она не выдержала, пробежала последние несколько метров и повисла у него на шее.

- Серёжка… господи! Как я за тебя переволновалась! Местная пресса кого угодно с ума сведёт своими рассуждениями.

Она внезапно отпрянула, окинула его торопливо-тревожным взглядом:

- Слушай, с тобой всё в порядке? Где ты был? Как тебя Либич нашёл? Он молчит, как партизан на допросе. Господи, это я во всём виновата… не предупредила, но я даже подумать не могла, что ты так сорвёшься… что тебя отпустят.

Сергей смотрел на неё и улыбался. Он понимал, что его улыбка выглядит глупой, понимал, что и весь он выглядит не лучше своей улыбки, но совершенно ничего не мог с собой поделать.

- Ну что ты всё молчишь? Пойдём в дом. Куда Либич провалился? Расскажи, что с тобой случилось?.. Сергей!

- Да.

- Не молчи.

- Я не молчу. Здравствуй, Ёлка… я так тебя искал.

- Здравствуй, Серёжа… – она посмотрела на него подозрительно блеснувшими глазами и снова повисла у него на шее.

- Пусти… удавишь. Да всё со мной в порядке. Либича я сам нашёл… не без помощи, но нашёл. А ты ни в чём не виновата – я сам повёл себя, как дурак. Он сейчас придёт.

- Кто?

- Либич… ну и ещё один человек. Он мне помогал. Он и Либича твоего нашёл.

- Да что ты всё про Либича… почему – моего?

Оба внезапно почувствовали себя неловко. Фраза прозвучала. Быстрый взгляд, надежда… ответный взгляд… нет, глупо. Придётся делать вид, что ничего не произошло.

- Я, собственно, за тобой.

Она молчала, словно ждала чего-то.

- Знаешь, Крис… конечно, ты знаешь. Я не понимаю, что произошло. Точнее, я может быть и понимаю, но глупо думать о том, что было бы, если… Мне не хочется, чтобы ты жалела о чём-то. Тем более я не хочу мелькать у тебя перед носом. Сама понимаешь – роль неблагодарная. Я понимаю, чего ты боишься – психологическая устойчивость. Но тут ты можешь не волноваться – я в порядке… чёрт! Глупо всё как-то. Я приехал не потому, что мы… ну в общем, если бы даже ничего не было, – я бы всё равно приехал.

- Приехал? – как эхо повторила она.

- Конечно, приехал бы…, наверное, … ну, я думаю – приехал бы.

- Ты должен знать – я ни о чём не жалею. То, что ты сделал… я просто не понимаю, почему такой траурный тон? Я еду с тобой. Ты не думай ни о чём. Я сама всё тебе расскажу, когда домой вернёмся.

«Не так, как мне хотелось бы» – грустно подумал Сергей, но сказал другое:

- Лучше будет, если ты уедешь раньше. У меня тут небольшое дело появилось. Нужно его закончить.

- Что за дело?

- Ну, ты знаешь ведь – я тут влип в одну историю. Я буду нужен местной полиции в качестве свидетеля… или потерпевшего. Кроме того, я уже наобещал Либичу кое-что.

- Как, то есть? Он не мог…

- Да ничего особенного. Он попросил меня, и я не мог ему отказать. Всё-таки я ему должен в каком-то смысле.

- Он попросил, и ты не мог отказать… вот так просто.

- Да.

- Ты говоришь правду?

Сергей усмехнулся и промолчал. Они уже стояли перед дверью, и он просто её открыл. Пропустив даму, Волк оглянулся – Либича и Стика не было. Он вдруг поймал себя на мысли, что было бы хорошо, если бы они сейчас появились. Его начинал тяготить разговор. Однако пришлось подождать. Кристина просила рассказать о своих приключениях, но Сергей, устало махнув рукой, просто буркнул:

- Давай лучше ты. Как ты нашла Либича?

- Да всё просто. Я, когда узнала, что он жив… приехала… он мне всё-таки не чужой, хотя и не так, как ты. Тут такое было. Ну, приехала, сразу – Медцентр. У меня тут друзья, знакомые. В Медцентре, кроме того, ещё со времён захвата старой базы ещё оставались на длительной реабилитации несколько людей Лисса. Ты его не знаешь. Ну, ладно. В общем, это люди, которые тоже могли что-то знать. Ситуация была странная, конечно. Она и сейчас – не лучше. С одной стороны, официальные власти во всеуслышание заявляли, что некий приемник Парка Лисса погиб при штурме старой базы. С другой стороны, никто имя Либича не произносил и его собственность не оспаривалась… велись его активные поиски. Вроде как. Получалось так, что если он объявится, то с ним церемониться не собирались, но он зачем-то всё же нужен был. То есть – возможны варианты. Ну ладно – я, собственно, не об этом. Я для Либича вроде козыря. Ты понимаешь, он не бандит – тут всё очень сложно.

- Ладно, дальше.

- Дальше. Ну, Вася тебе, наверное, рассказал, что знал. Здесь девушка одна. Лейлой зовут. Я вас познакомлю.

- Это, которую Либич к тебе приставил?

- Ну, приставил – не приставил, а когда Вася меня нашёл, она была со мной. Да… чтобы тебе всё было понятно. Когда Василий подстрелил Либича, там началось вообще чёрт знает, что – настоящая свалка. Штурмовая группа разделилась – одни пытались как-то охранять боевиков, прекративших сопротивление, а точнее, не имевших возможности сопротивляться. Другая часть продолжала двигаться вперёд. Однако для Васиных ребят старая база была, как лабиринт, и Либича, который был без сознания, его парням удалось под шумок вытащить. Потом появилась местная полиция и начала сортировать – Васину группу разоружили и от работы отстранили, что называется до выяснения обстоятельств. Боевиков, тех, кто не успел сделать ноги, арестовали, раненых отправили в Медцентр – это уже с моей подачи. Я заявила, что среди них есть облучённые. В это число я включила Лейлу. После оказания первой помощи большая часть этих пленных отпустили по домам. В общем – бардак. Что там было дальше – не знаю, но видимо Лейла узнала как-то, где искать Либича. Теперь же, когда появилась я, она сумела довольно быстро со мной встретиться… ну и вот я – здесь.

- И Либич?

- А Либич начал с того, что мне нужно от греха подальше возвращаться домой, но я сумела ему доказать, что моя помощь, как технического специалиста ему будет очень нужна. Он до сих пор терпит моё присутствие… под скрежет зубовный. В этом смысле твоё появление – просто подарок судьбы. А тут я ещё узнала, что ты примчался. Поставила Либичу ультиматум – тебя найти. Тут ведь намешано всего – я даже не могла с нашими на связь выйти – сразу Либича засвечу.

- Я не очень понимаю, в каком качестве… в чём состоит твоя помощь ему?

- Ты знаешь о его идеях по поводу вхождения их страны в цивилизованную зону?

- В общих чертах.

- Так он действует.

- То есть?

- То есть он активно демонтирует ту часть бизнеса Парка Лисса, которую невозможно легализовать. Я ему помогаю. У него большие мощности по производству лекарств.

- А понятно. Хорошо. Мне только не понятно, как он сохранил за собой легально не существующую собственность.

- Это целая поэма. Не буду рассказывать. Всё-таки я не всё знаю и это всё довольно сложно. Но зато я знаю Либича, и знаю, что это у него получится. Если уж ему удалось переоформить часть собственности на себя в то время, когда его считали погибшим, то, сам понимаешь.

- Да… – вздохнул Сергей. – Сурово здесь всё закручено. Но дело, я так понимаю, не скорое. Во всяком случае, пока у власти будут люди типа Либича – не светит интеграция этой державе.

- Неважно. С людьми типа Либича контакты будут уже совсем другого уровня. Это главное. Ладно. Теперь твоя очередь.

Появление на пороге Либича дало повод Сергею закрыть рот. Либич был несколько озабочен.

- Сергей, ты знаешь человека по имени Гей Басса?

- Шерхана?.. Хм… немного.

- Ты сможешь его узнать?

- Разумеется, а что… зачем тебе Шерхан?

- Это я ему «зачем». Он тут развил бурную деятельность. Разыскивал меня и подобрался так близко, что мои ребята сочли за благо его… ну…

- Выкрасть?

- Ну почему сразу «выкрасть»? Скажем, помочь ему в поисках и организовать встречу со мной. Мои парни побоялись, что это полицейский. Он утверждает, что с тобой знаком. А ещё он сказал, что он прибыл в страну вместе с самим Петром Кудринкой и действует с его благословения.

- Вполне вероятно. Они лично знакомы.

- Хорошо. Его скоро доставят сюда.

- Как, то есть. Пригласят, ты хотел сказать?

- Уже пригласили. Теперь доставляют.

Глава 49

До начала переговоров Сергей успел пройти экспресс-диагностику у Кристины. Результаты, по мнению Кристины, требовали его отправки в Медцентр, а потом «домой» – в НОК-центр. Перед Пришельцем встала нелёгкая задача, но он, что называется «закусил удила» и пригрозил, что закончит начатое дело, даже если ему придётся её связать. Ёлке осталось лишь покачать головой и предупредить напоследок, что время, которое ему придётся истратить на реабилитацию, растёт не по дням, а по часам, чем вызвала только весёлый смех Пришельца. Тогда она напомнила, что его физическое состояние и участие в проекте «Путник» находятся в прямой зависимости. Сергей перестал веселиться, но решения не изменил.

Собрались в холле особняка. Вокруг стола расселись Либич, Волк, Шерхан и Стик. Последний появился как-то непонятно… даже заминка произошла небольшая. Когда все лишние, наконец, удалились, Шерхан, покосившись на Стика, вперил взгляд в Либича и мягко поинтересовался, не мог бы тот обойтись без телохранителя. Либич хмыкнул – он и сам не знал, как представить Стика, хотя сам его пригласил.

- Дело в том, что мистер Стик не телохранитель, – неуверенно начал он.

- Не нужно, Либич. На данном этапе можно считать меня представителем государственной власти.

Лица присутствующих не выразили ничего, но всем, кроме Волка, это далось нелегко.

- Кого именно Вы представляете? – Шерхан не пожелал «снять маску».

- Это зависит от того, как пойдёт дело.

Шерхан внимательно посмотрел на Стика и кивнул головой, – какой привет, такой ответ. Либич усмехнулся. Сергей вертел головой и хлопал глазами, но продолжил всё-таки он:

- Так мы никогда с мёртвой точки не сдвинемся. Либич, твоё слово.

- Хорошо. Тогда сначала вопрос к господину Шерхану Гей Басса. Что Вам известно о том, кто я такой и каковы мои цели?

- Я имел беседу с двумя Вашими представителями. Они обрисовали достаточно гуманистическое полотно. Единственное, что не укладывается в него – присутствие здесь гражданина России.

- Даже двух, если быть точным. Шерхан, я не заложник и не заключённый.

- Насколько я знаком с тобой, Сергей, такое заявление силой у тебя не выбьешь, но есть один фактор.

- Да, понимаю я. Фактор находится этажом выше и может отправиться в Россию прямо сейчас. – Волк глянул на Либича и тот энергично кивнул.

- Полагаю, на первом этапе достаточно. – Шерхан снова перевёл взгляд на Либича.

- Тогда, пожалуй, во-вторых… мистер Шерхан, каковы Ваши полномочия и цели?

- Не будем говорить впустую – Вы прекрасно знаете цель приезда мистера Кудринки. Я могу быть только посредником. К тому же Вас найти непросто. Это и было первой задачей.

- Но Вы не отказались от разговора.

- Только из-за Пришельца.

При этом слове вздрогнул только Волк. Остальные пропустили мимо ушей.

- Итак, господа. Я понял вашу заинтересованность. Что я должен передать представителю Большого Совета?

- Вы передадите господину представителю Большого Совета… – внезапно подал голос Стик, – что с ним хотят встретиться мистер Либич и… генерал Марчел с целью обсудить проблемы взаимоотношений нашей страны и цивилизованной зоны. Для первого случая вполне подойдёт его доверенный представитель.

Либичу вполне сносно удалось удержать на месте нижнюю челюсть, хотя от наблюдательного Шерхана это не ускользнуло. Стик же продолжил говорить, как ни в чём не бывало:

- Об этом разговоре должны знать только шесть человек… то есть, кроме нас – Кудринка и генерал. Ответ передадите через меня. Место и время встречи я передам Вам сразу после принципиального согласия мистера Кудринки. Мы готовы рассмотреть встречные предложения мистера Кудринки, разумеется.

- Вы полагаете, что мистер…, что представитель Большого Совета может…

- Я полагаю, что при создавшихся в стране условиях, и катастрофически низком рейтинге Президента, мистеру Кудринке просто необходимо встретиться с людьми, которые олицетворяют в нашей стране самые мощные действующие силы общества. Тогда в его силах будет… помочь – Стик нарочито произнёс это слово – …предотвратить назревающий кризис, способный перерасти в… скажем… повлечь за собой самые неожиданные последствия.

- Вы говорите о том, что представляете силы, способные предотвратить кризис, или создать его?

- Вы понимаете, что мы не хотим делать резких движений. Нам это не нужно. Мы хотим сыграть роль предохранительного клапана. Мы уже сделали к этому некоторые шаги. Но наших усилий может быть недостаточно. Мы не собираемся воевать с Президентом. В определённом смысле мы – это его шанс. Переворота не будет. Будет эволюция… если Большой Совет нас поддержит.

- А насколько сам Президент осведомлён о Вашей… хм… благотворительной деятельности?

- Он не в космосе находится.

- Я передам представителю Большого Совета вашу озабоченность и сообщу о вашем предложении. Полагаю, ответа ждать, долго не придётся.

- Вы можете отправиться немедленно. Полагаю, для команды Либича не составит труда доставить Вас без помех в любое удобное для Вас место.

Либич уже устал кивать головой и всерьёз опасался, что собеседники начнут сравнивать его повадки с лошадью, поэтому решил хотя бы ненадолго загрузить свои голосовые связки:

- До определённых пределов, разумеется… без пределов, только если представитель власти поможет.

Стик откинулся на спинку стула и оглядел всех круглыми глазами:

- Какого представителя власти? Вы тут, господа чёт говорите… я ваще ничо не понимаю… мне бы мою долю, а, Либич?

- Угу.

- Ну, а как будет выглядеть моя презентация? – напомнил о себе Сергей.

- Эффектно. – Серьёзно сказал Либич. – Мы подготовим трёх-четырёх «чистых» ребят. Они и представят тебя пред светлые очи Кудринки и прессы. Непременно прессы…

- В каком смысле «чистых»? – не понял Сергей.

- Перед моими коллегами – хохотнул Стик.

- Где встретимся? – повернулся к особисту Шерхан.

- Когда будешь готов, выйдешь из посольства и пойдёшь в общем направлении на запад. Пешком, быстро и никаких маяков. Я встречу.

- Всё? – Шерхан встал.

- Всё. – Поднялся Либич.

Через час Шерхан Гей Басса уехал в сопровождении трёх человек. Сергей думал, что вслед за его отъездом они переберутся с «засвеченной» виллы, но Либич не стал этого делать. В результате Волк оказался в лаборатории, где Ёлка продолжила терзать его обследованиями и лечениями до самого вечера. Но теперь у него оказался «собрат по несчастью». Стик мужественно переносил процедуры, но потом исчез, обсыпав Ёлку комплиментами и небрежно махнув рукой Сергею.

Кристина тоже уехала утром, оставив Сергея досыпать под какими-то целебными волнами, которые излучал похожий на банальный шкаф агрегат…

«Вот и всё…» – как-то обескуражено подумал Сергей, узнав о её отъезде. Он прислушался к себе, но не обнаружил, к своему удивлению, никакого дискомфорта. Пора было тоже собираться.

Провожая Волка до машины, Либич видимо решил выговориться, но, будучи в явном цейтноте, ограничился лишь своего рода тезисами. Речь получилась довольно своеобразная:

- Досадно, что твоя поездка доставила тебе столько неприятностей… Жалко, что ты уезжаешь… Ты человек необычный… Если приедешь ещё – постараюсь тебе компенсировать… думаю, что не только я… Да… Мне так и непонятно, почему вокруг меня столько шума поднялось… Хотя мне всё это на руку, но несколько рановато… Ну, до свидания. – Он открыл дверцу машины.

- До свидания Либич. – Сергей задержался и вдруг неожиданно для себя даже сказал, – а ты знаешь, что у тебя славянская фамилия?

- Может, и славянская… Сергей.

- Да.

- Ты извини меня за Кристину.

- Во даёт! – усмехнулся Волк, захлопывая дверцу.

Либич смотрел вслед удалявшейся машине. На минуту откуда-то из подсознания возникла картинка-мечта: океан, яхта, буйные порывы ветра… он сам, Волк, Кристина и Лейла… они борются и побеждают! Солнце выбивает солёную радугу из брызг; все смеются… Он вздрогнул и оглянулся по сторонам, словно кто-то мог это подсмотреть…

Глава 50

Всё. Всё! Он был сыт по горло… всем! – джунглями, экзотикой, бандитами, кровью, политикой, всем этим миром! Очень хотелось треснуть кулаком по столу и заорать:

«Хочу покоя. Домой хочу!»

Волк зевнул и перевалился в кресле из одной вальяжной позы в другую. Могло показаться, что он изнывает от скуки в этом кресле часа два, по меньшей мере. Однако это было не так. Уютный уголок правительственной зоны аэропорта приютил их не более двадцати минут назад. Началось с того, что Пётр Кудринка в знак особого благоволения, выразил желание (предварительно задуманный, согласованный и подготовленный «экспромт») возвратиться в Техас на лайнере местного производства. Результатом был необычайный взрыв национальной гордости в стране и предынфарктное состояние техников и пилотов, на которых вдруг обрушилась оглушительная ответственность. Нервозность всех служб нарастала как снежный ком и взорвалась задержкой рейса в самый предпоследний момент.

Петр, собрав вокруг себя посла Лиги, Вила и Шерхана взялся уточнять следующий «экспромт» для прессы, назначенный на момент прибытия в место назначения. В нём предполагалось самым положительным образом отозваться о замечательных качествах самолёта местного производства и связать ненавязчиво эту тему с общим подъёмом дел в стране, его создавшем. Дело Либича было признано достойным внимания и сдержанной поддержки… пока только одного Кудринки.

Волк и Кристина, не сговариваясь, уселись скучать в разных углах зала. Не стоило привлекать к себе лишнего внимания. И без того уже его было через край. Тишину подчёркивало бесконечное перемещение на заднем плане охраны и технического персонала.

Изучение собственных душевных терзаний кончалось для Сергея с возникновением в ближайшей от него периферии колебаний воздушной среды в хрипловатом диапазоне:

- Спишь, турист?

- Стик!

Нет, восклицательный знак совсем не означает, что он заорал на весь аэропорт, как сумасшедший. Скорее наоборот, – он выдохнул из себя этот слог почти неслышно. Но достаточно, чтобы его оценил тот, к кому он был обращён.

- Узнал? – Стик сделал круглые глаза, – с ума сойти.

- Где тебя носило? Ты что, не мог со мной связаться?

- Служба Сергей, служба…

- Ну, хорошо хоть вылет задержали.

- Да нет, я уже давно здесь.

- Ты что – в службе охраны?

- Нет, не важно. Я попрощаться приехал, ну и объяснить тебе, если что непонятно.

- Как там Либич? Доволен? Я его просьбу выполнил.

- Нормально. Его план конверсии принят в целом. Уже действовать начали. Хотя пока так – отработка деталей и подробностей. Внешние эффекты будут позже. Он получит большие кредиты от государства, на очень выгодных условиях. К нему сейчас за интервью не пробиться.

- Во как… сразу кредиты, да ещё и выгодные… угу…

- Ну да не всё просто – есть и «нагрузка» к большим деньгам. Просто ничего не бывает.

- Значит, всё получается. А то я не следил.

- Не совсем так, как предполагалось, но, во всяком случае, не хуже… может даже лучше.

- В каком смысле?

- Обошлось без переворота…

- Это я заметил.

- Да всё идёт, как и должно было идти. Баер не спал. Его ребята тоже Либича вели, как могли. Теперь Президент «вошёл в дело» всей своей тяжестью. Генерал рвёт и мечет… хотя внешне он доволен.

- А что ему не нравится?

- Так, говорят, что он сам себя в президентском кресле видел … теперь вот, как сказать.

- Я хотел тебя спросить – ты знал всё с самого начала?

- И да, и нет. Я на полном серьёзе действовал по обстановке… Меня направил на тебя генерал. Были данные, что ты не совсем турист. Хотя ничего больше он тоже не знал, или мне не сказали. Вот он и дал ориентировку мне и ещё нескольким ребятам. Просто присматривать за тобой. У меня получилось лучше всех. Теперь мне понятно, откуда интерес – люди из НОК-центра просто так под видом туристов к нам не приезжают. Да… связи у меня не было. Удача, что вообще удалось попасть на базу Полковника. Да. И не пропасть на ней. Просто его людей прорядили, и он набирал бойцов в пожарном порядке почти без проверки. Я не знал, что делать, но ты начал действовать сам… лихо начал. Я понял, что опасения генерала были правильными.

- Ты до сих пор будешь утверждать, что ты простой агент?

- Ну не совсем рядовой – личный агент Марчела. Сейчас это уже не скроешь.

- А как объяснишь своё поведение на переговорах? Ты себя так вёл, словно генерал стоял у тебя за спиной и диктовал, что говорить… даже для личного агента – это перебор.

- Ну, это были не совсем переговоры – предварительные консультации скорее. Потом я же никому ничего не обещал. Создалась уникальная ситуация… если бы я её упустил, то Марчел меня прибил бы. Я понимаю, что из Росси всё это выглядит, как мышиная возня, наверное, но для нас всё очень серьёзно. История понеслась вскачь, как говорится. Тут каждый шаг каждого человека важен. Я не мог не сделать этот шаг, если уж всё так обернулось.

- А если бы генерал прибил тебя за избыток усердия?

- Как сказать. Я знал Марчела задолго до того, как он примерил генеральские погоны. Знаешь, какая кличка у него была во время учёбы?

- Нет, конечно…

- Вот, а я – знаю.

Оба рассмеялись. Сергей растроганно смотрел и не узнавал Стика. Куда делся дикарь? Перед ним стоял атлетически сложённый молодой ещё человек в ослепительно белом костюме и жилете с вшитой по местной моде в замысловатый узор электроникой. Хоть сейчас – на обложку модного журнала.

- Слушай Стик… а я тебя не задерживаю?

- Нет, конечно. Я из-за тебя сюда и приехал.

- Точно?

- Да что в самом деле? Я, по-твоему, что – машина что ли? Могу я другу сказать «до свидания»?

- Друг – это тот, про кого всё знаешь…

- А ещё это тот, кто в бою твою спину прикрывал. Всё – тебя зовут. Пора. Ты, кстати, перевёл разговор на меня, а про себя – ни «гу-гу».

- Ладно, до встречи… а что я тебе не сказал? – уже уходя, спросил Сергей.

- Например, почему Шерхан назвал тебя «пришельцем»?

- А я и есть – пришелец.

- Очень смешно… ладно, будешь у нас – свяжись со мной. – Пробормотал Стик, но Сергей его уже не слышал. Ну откуда ему было знать, что словом «пришелец» на местном жаргоне называли агентов под прикрытием?

Глава 51

Мне всё же не совсем понятна Ваша настойчивость, господин Кудринка, – проговорил светловолосый мужчина. – С одной стороны, Вы отводите возражения политического характера, переводя дело в чисто научное русло, с другой – требуете подтверждения принятого научным сектором решения полным составом Совета.

Эту фразу в разных вариантах он произносил уже в третий раз, сумев своим упрямством смутить немало умов. Фактически он уже стал этаким идейным вдохновителем группы «непримиримых». Табличка говорила, что он – представитель Польши.

- Да всё очень просто, – язвительно заметил толстощёкий джентльмен из представительства Канады, – видимо наши коллеги из научного крыла не имеют сколько-нибудь безоговорочных аргументов в подкрепление своего решения и стремятся уйти от ответственности, переложив её на Совет Лиги в целом.

- Минуту, господа. Если мы и можем в чём-то упрекнуть господина Кудринку, то только не в отсутствии решительности. За всё время работы он ни разу не совершил действий, которые заставили бы думать, что он боится ответственности – подал голос Председатель (сегодня это был представитель Южного Союза) – если мы будем бросаться такого рода обвинениями, то рискуем нанести оскорбление всему научному крылу Большого Совета.

Неформальный лидер научного крыла благодарно покосился на Председателя, чем, впрочем, и ограничился, снова переведя взгляд на табло, украшенное огромным зелёным столбцом и двумя маленькими квадратиками – жёлтым и красным. Цифры, которые значились под красным «против» и жёлтым «не определился» были соответственно 3,8 и 5,1. Пётр сидел в расслабленной позе с лёгкой вежливой улыбкой на лице и только немногие в зале знали, что он сейчас был готов пойти и расколотить экран чем-нибудь тяжёлым. Один и семь «против» при нуле «воздержавшихся» – вот единственный расклад, который его интересовал. Тогда решение будет принятым.

Выступления продолжались. Это было уже четвёртое закрытое заседание Большого Совета, посвящённое проблеме формирования экипажа «Путника», но и оно рисковало закончиться ничем. Аргументы повторялись – полемика явно зашла в тупик, но Кудринка упорно настаивал на своём, а его противники с не меньшим упорством блокировали принятия решения. Пётр молчал уже второе заседание подряд, игнорируя выступления, мало влиявшие на величину красного и жёлтого. Промолчал и на этот раз, – Председатель без его вмешательства справлялся с настырной оппозицией. Очередное выступление «против» было настолько бредовым, что кому-то могло показаться заслуживающим внимания. Кудринка сосредоточился, вслушиваясь в слова.

- …в конце концов проект «Путник» является не просто научным экспериментом. Его полёт может кончиться Контактом, как это ни маловероятно для первого полёта. Таким образом, он является итогом первого этапа проникновения человечества в космос… Своего рода «визитной карточкой». В то же время это начало нового этапа. Так как же мы можем проявить такую вопиющую беспечность при формировании экипажа? По сути, мы посылаем для контакта неизвестно кого. Мы не можем даже с уверенностью сказать, что Сергей Волк является человеком. В самом деле, господа, он появился на Земле в результате неудачного эксперимента. Нам до сих пор не известна природа явлений, произошедших в НОК-центре. Это – с одной стороны. С другой – нам ничего не известно о цивилизациях разума, существующих во Вселенной, кроме того, что они, вероятнее всего, – есть. Не правомерно ли будет предположить в создавшейся ситуации, что Пришелец является посланником более развитой цивилизации, чем наша. Так сказать – резидентом? Причём резидентом, присланным к нам с неизвестными целями. Можно сделать и более смелое предположение – гипотетическая цивилизация может уничтожить проект «Путник» руками резидента, если они не хотят видеть в нашем лице конкурента… я закончил, господа.

Кудринка послал запрос на выступление и по мгновенно вспыхнувшему сигналу понял, что Председатель это предвидел.

- Видимо наша полемика зашла в тупик, точнее начинает ходить по замкнутому кругу. Как иначе можно объяснить возникновение аргументов подобных только что прозвучавшему? Тем не менее, я должен ответить на него. Но сначала хочу напомнить о том, что я имел честь сообщить вам позавчера. Два дня повторяются одни и те же аргументы… повторяем то, что было сказано уже на первом заседании.

Пётр скосил глаза на угол стола – там мерцала надпись – «регламент не ограничен». Председатель изо всех сил старался помочь…

- Итак, прозвучал в мой адрес целый ряд претензий, разной глубины аргументации, связанные с национальным составом экипажа. Должен напомнить, что численность команды ограничена числом одиннадцать. И как бы нам не хотелось удовлетворить амбиции всех стран и народов, нам это всё равно не удастся. Да. С появлением в основном составе Сергея Волка там появятся вместо двух – три представителя России… Господа. Как вам всем известно, – я имею честь представлять Англию, однако я не возмущаюсь, что в составе экипажа нет ни одного представителя моей страны. Ни одного, господа! И это, несмотря на то, что экипажи кораблей, действующие в настоящее время в Солнечной системе на тридцать с лишним процентов укомплектованы англичанами. Как верно заметил предыдущий оратор, этот полёт может оказаться «визитной карточкой» человечества на просторах Вселенной. Именно этот факт и даёт нам волю рассматривать экипаж как представителей Земной Цивилизации, а не просто «сборной планеты Земля». Мы должны верить – каждый из этих людей это прекрасно осознаёт. Это осознают все специалисты, участвующие в проекте, в подготовке полёта на всех стадиях. И я призываю, я прошу утвердить данный состав, как лучший из лучших. И хочу призвать утвердитькандидатуру Сергея Волка, как действительно вненационального посланника Земли, ибо он мог появиться с равным успехом в любой из лабораторий мира. Его Российское гражданство, по сути – формальность. Это человек вне территории, потому что он – вне времени, но главное, что он – ЧЕЛОВЕК.

Далее. Прозвучал упрёк в нерешительности… Моей лично, или группы, которую я представляю. Действительно, в силу причин, которые я изложил, проблема формирования экипажа является строго научной проблемой, и вполне было бы достаточно утверждения её в научном крыле Совета Лиги. Однако я и мои коллеги настояли на утверждении состава экипажа на общем Совете. Сделали мы это не от нерешительности, как это пытаются сейчас представить, а, напротив, от глубокого осознания того факта, что данный полёт открывает новую эру в истории Земной Цивилизации. На Земле в настоящее время нет органа более представительного, чем тот, членами которого мы все являемся. Поэтому кому, как не нам утверждать, кто будет представлять землян братьям по разуму? Это вопрос морально-этический, это вопрос философский, если хотите … не могу скрыть от вас, что мне нелегко даётся сейчас моя роль. Очень хочется, использовав свои полномочия, снять данный вопрос с обсуждения, решив всё в своём кругу. Но я не могу этого сделать, мне недостаточно даже положенных один и семь десятых «против». Мне… да не мне, всем нам необходимо решить этот вопрос «единогласно»! И этот единый голос со временем должна услышать вся Галактика, как первый голос человечества космического!

Теперь, что касается «шпионских страстей». Нам действительно не ясны все детали работы механизма появления Сергея Волка. Но что Волк – человек, у нас сомнений нет. Если же гипотетическая цивилизация действительно существует, то понятно, что они постарались бы сделать появление своего агента менее заметным… Шпионов, знаете, никогда не отправили на переход границы с оркестром и фейерверком. Что касается уничтожения корабля, – это можно сделать значительно проще. Есть масса способов. Если даже кто-то желает за нами понаблюдать, так что ж, – нам скрывать нечего – на то и Контакт.

Разрешите на этом закончить. Я не требую от вас скоропалительных решений. Я предлагаю всем встретиться ещё раз, возможно через неделю, или даже через месяц. За это время все мы станем чуточку мудрее и, возможно, сможем тогда принять единственное решение. Спасибо.

С минуту царила полнейшая тишина. Председатель с лёгким удивлением рассматривал девственно чистый экран информатора – ни одного желающего выступить. Прошла ещё минута – в разделе «реплика» робко мигнула цифра. Он дал слово.

- Где сейчас находится Сергей Волк?

- На Кубе, гостит у … родственницы. – Голос Петра стал спокойным, немного усталым, – домашним каким-то.

Та же цифра:

- Эта внучка Бонз… извините, внучка Майка Тора?

- Да, это она.

- Нельзя ли пригласить Сергея Волка сюда?

- Это исключено. Мы не можем выделять таким образом ни одного из членов экипажа… даже резервных составов.

- Спасибо.

Председатель ещё выдержал паузу… предложил закрыть заседание и вновь собраться через неделю.

Глава 52

Берн бодро топал впереди Вила. Он едва не приплясывал. Единственное, что его сдерживало – лужи на дорожке. Но даже серая нудная осенняя погода не способна была испортить ему настроение. Вил, глядя ему в спину, тоже невольно подавлялся настроению друга, хотя взгляд его был несколько ироничен. Вил считал, что при должности, которую они сейчас занимали, скакать по-щенячьи как-то несолидно.

Вова уже нетерпеливо приплясывал в ванночке автоматического мойщика обуви. Чернородненко крикнул в открывшуюся дверь:

- Хозяин! Готовься кормить голодных гостей.

Окончание фразы ему пришлось договаривать уже на пути к ванночке. Вова уже добился от автомата стерильности для своих белых сапог и довольно бесцеремонным приёмом направил туда Вила.

- Ничего не понимаю. Вилли, нам здесь не рады… хозяин! Сергей! Не прячься – я этот дом как свои пять пальцев знаю.

- Ну что ты ревёшь, как белый медведь в тёплую погоду… иди сюда.

- Ага… Вил, я нашёл его – он в кабинете.

- Можно? – хором вместе с подоспевшим Вилом.

- Нельзя – здесь кролики… привет.

- Сам привет. – Обрушился в кресло Вова – что поделываем?

- Не поверишь – пью.

- Отлично, а что?

- Абрау-Дюрсо… я его уже скоро триста лет, как люблю. Фужеры там.

- Наливай.

- Угу… кто-то насчёт кроликов намекал.

- Я про лабораторных…

- А я насчёт поесть. Не ленись…

Организовавшись с закуской, разлили. Сергей ухватил было фужер, но Берн жестом притормозил его.

- Вил сейчас тост скажет.

Вил встал, картинно прокашлялся… и выдал:

- За твой последний бокал шампанского!

- Отлично сказано… замечательно и точно! – восхитился Вова – ты пей-пей…

- Не буду… что за коварный заговор? Хоронить меня собрались?

- Не угадал. Пей.

Волк вздохнул… отпил, причмокнул:

- Ну. Давайте ваши откровения.

Чернородненко поставил фужер на стол, посмотрел на Вову, будто разрешения спрашивал, и, наконец, сказал:

- Вообще-то, Серёга, тебя желает лицезреть Кудринка, дабы в соответствующей обстановке сообщить тебе сногсшибательное известие. Но пользуясь тем, что мы с Вовой являемся персонами из высшего света, я полагаю, мы можем под большим секретом, ввиду твоей особой к нам расположенности и связанной с этим особой расположенности нас к твоей персоне…

- Вил, хорош… – засмеялся Сергей.

- под большим секретом… – не унимался Вил.

- Больше не налью – пригрозил Волк.

- Нальёшь… еще, как нальёшь. Как считаешь Вова – нальёт?

- Убеждён.

- Твоя кандидатура утверждена в составе экипажа «Путника».

Сергей посмотрел на Вила недоверчивым взглядом. Сказать ничего внятного как-то не получилось. Он действительно подал заявку, но считал это чем-то вроде шутки, со своей стороны. Оказалось – всё всерьёз. Спасла ещё одна цитата:

- Грешно смеяться над больными людьми.

Недоверие стремительно замещалось странным возбуждением. Ощущение было даже скорее болезненным, чем радостным. Сергей постарался привычным усилием воли поставить блок перед наступающим срывом, но с ужасом вдруг заметил, что получается плохо. Он сидел, сцепив зубы и смотрел прямо перед собой.

Вова весело рассказывал подробности того, как Кудринка сообщил это известие им ещё до того, как оно было разослано по официальным каналам. На целый час! Они, уже наперебой с Вилом, говорили о людях, которые уже точно вошли в экипаж, и о тех, кто мог, но не вошёл. Ещё что-то говорили, и было понятно, что им самим просто нравится всё это.

Сергей чётко понимал их слова и в принципе осознавал, что простая вежливость просто понукает его как-то отреагировать, но единственное, что получалось, это выдавить некое подобие улыбки плотно сжатыми губами. Давление внутри котла нарастало… он решил стравливать его небольшими порциями.

Волк откинулся в кресле. Он уже достаточно взял себя в руки, чтобы начать говорить… получилось немного вызывающе:

- Ну и каковы будут мои функции в экипаже?

- В течении полёта, по-сути, – никаких, кроме случаев возникновения нештатных ситуаций. У тебя, кстати, впереди два года усиленного обучения и тренировок – пожал плечами Вил.

- Ну да, придётся вроде как, догонять… чтобы совсем-то уж.

- Догонять – не то слово. Дело в том, что корабль принципиально новый и то, что находится на его борту – тоже во многом новое. Так что учиться, в известном смысле, придётся всем, всему экипажу.

- В известном смысле…

- А… вот чего ты ощетинился. Значит, что ребята в большинстве своём участвовали в испытаниях оборудования, спецсредств корабля и вообще…

- Значит всё же догонять?

- Твоя способность к усвоению новой информации сильно превышает … среднестатистическую.

- Нормальную, ты хотел сказать.

- Хотел, но это было бы недостаточно точно. Кто знает, где есть норма в таких вещах? Человек – не машина.

- И насколько превышает?

- По примерным оценкам, в один и семь до два и два десятых раза. Ну, это всё условные коэффициенты. В общем ты укладываешься в пределы нормального.

- И высокий суд решил, что это – аргумент.

Сергей покачал головой, не глядя на ребят.

- Слава тебе господи – я не супермен. Допустим. Мы отвлеклись… так, что я буду делать на корабле?

- Ты будешь входить в группу высадки. Её уже сейчас неофициально называют группой контакта.

- Эйфория…

- Энтузиазм. Так точнее.

- Всё равно – одно без другого не бывает. Так значит, я – вроде десантника?

- Можно и так сказать. В эту группу войдут особо подготовленные люди, но объективные данные говорят, что ты без всякой подготовки… в своём нормальном состоянии, так сказать, способен запросто дать фору большинству из них. Есть четыре кандидатуры на руководителя группы высадки. Среди них – ты. И ты на особом счету. Тебя уже сейчас называют – аварийный лидер. Кстати, твой скепсис вполне обоснован. В том смысле, что на контакт особенно никто не рассчитывает. Даже если просто найдут следы биологической жизни, это уже будет прорыв. Просто нужно быть готовым ко всему.

- Да, понятно. Даже на заре космических полётов вопросы контакта не считали не нужными. Слушай, Вил, а вот эта самая информация, которую ты мне сейчас сообщил. Разве не может как-то отрицательно сказаться на том, о чём ты говорил… вот там психоброня…У?

- В смысле?

- Не знаю… я вот возьму и всерьёз поверю, что я такой вот незаменимый, весь такой гениальный и безошибочный. Медные трубы. Так как-то.

- Нет. Во всяком случае, специалисты склоняются к такому выводу. Я не понимаю… вопросы ты задаёшь странные какие-то. Ты что, информацией для контактёров не пользуешься?

Сергей отрицательно помотал головой.

- Почему?

- Знаешь. Странное ощущение, что подслушиваешь сплетни про самого себя. Противно как-то. Мне с избытком хватает душеспасительных бесед с Татьяной. Она на мне уже, наверное, три диссертации состряпала. Ну и … а что я там пойму?

- А чем ты сейчас занимаешься?

- Чем я могу заниматься? Меня лечат, лечат, лечат… я уже чувствую себя самым вылеченным человеком в мире.

Сергей взял в руки бутылку, задумчиво покрутил её в руках:

- В просветах изучаю материалы по проекту «Путник».

Вова поднял брови:

- В какой части, если не секрет?

- Да какой секрет… пытаюсь понять, как эта штука в пространстве перемещается. Ну и как там всё работает.

- Сильно продвинулся?

- Нет. Вернее, мне кажется иногда, что, вроде бы, всё ясно, но всё так противоречит всему, что я знал раньше, что…

Сергей снова вздохнул и безнадёжно покачал головой.

Вил тоже покачал головой, словно передразнивая и как-то равнодушно заметил:

- И чего ты так избычился? Вот тоже мне – невидаль. Не понимает он. Так эти самые общие принципы, если хочешь знать, никто особенно не понимает.

Он заметил, как на него уставились две пары глаз и привычно потрогал усы:

- Ну хорошо. Здесь я немного переборщил, но лишь самую малость. Это как … У-у-у …

-Трансформатор? – ехидно осведомился Сергей.

- Какой трансформатор? … Ладно, потом про него … это как теория игр. Хотя нет. Как теория относительности. В твоём времени про неё ведь все слышали так или иначе … так?

- Ну. В школе проходили даже.

- Да. А ведь толком никто не мог себе всё это реально представить. И это было нормально, когда она существовала в том виде, в каком существовала тогда. Так и сейчас с этой теорией движения в пространстве. Ну ты уже понял, что все эти ваши гипотезы про подпространство, кротовые дыры, пространственные проколы … что там ещё было-то? Всё оказалось ерундой. То есть из одной точки пространства в другую мгновенно попасть нельзя и никакого подпространства тоже нет.

Вил сурово уставился на Сергея и тот невольно кивнул. Удовлетворившись таким результатом, Чернородненко, положив ногу на ногу, а руку с фужером на колено, продолжил с видом заправского ментора:

- Сейчас люди продвинулись несколько дальше. Теперь мы знаем, что пространство нашей Галактики пронизано сетью комплексного поля. То есть условная пустота космического пространства на самом деле серьёзно структурирована. Именно знания характера этой структуры и позволили использовать её для перемещения материальных объектов с совершенно немыслимыми скоростями без опасности изменения этих самых объектов и, что самое важное, без повреждения их биологического содержимого, так сказать. И при этом даже энергию особо тратить не нужно. Как парусник, если тебе нужен зрительный образ, в конце концов. Сейчас мы, правда, можем двигаться исключительно в пределах нашего Млечного Пути, но если дело пойдёт так дальше, то мы, возможно сумеем …

- Ну-ну … прям завтра, с утра.

- Да, разумеется, человечеству повезло в очередной раз, и наша Земля оказалась не в Крабовидной Туманности, например, а в спиралевидной галактике. То есть в относительно упорядоченной структуре. Понятно, что там может быть … да наверняка – всё совсем не так просто.

- Ладно, Вил, не напрягайся. Что корабль движется, используя эти самые структурированные поля я прочитал. Даже не один раз. И даже картинки посмотрел с графиками и формулами. Только вот, как это выглядит реально, представить себе всё равно не могу. Поэтому сижу тут, как … Адам в раю. Кушаю, понимаешь, яблоки, сплю на мягком и в тепле. Всё остальное – дела божеские и оно мне недоступно. Кошмар инженера, короче.

- Можешь не волноваться. Корабль такой, что и у действующих инженеров крышу сносит. Машина уникальная. Вся. Начиная с обшивки. Собрали всё. Но Берн про это лучше рассказать может.

- А что у нас с обшивкой, Вова?

- Да ничего заумного, в целом. Всё уже применялось по отдельности. В основе – керамопласты. Изнутри сотовый заполнитель с аварийным наполнителем и ещё один слой керамопласта. Дальше, как обычно – изоляция и зашивка, тоже из энергопласта. Между ними – коммуникации. Снаружи корпуса – энергопласты разной направленности. Частично – сканирующие, а частично – энергетические. Общая конструкция – модульная. Потом будешь всё это подробно изучать.

- Уже легче. Хоть просвещусь немного. А то кайфую тут, как будто пенсионер по нетрудоспособности.

Берн не выдержал:

- Слушай, Сергей, чё ты бесишься? Чего ты хочешь? Всё идёт прекрасно. У тебя есть всё, о чём мог мечтать человек в твоё время… да и в наше время тоже.

- … Недоволен. Делом я должен заниматься, а не сидеть в этих вот хоромах. Я – здоровый мужик. А с чего ты взял, собственно, что я не доволен?

- Да вид у тебя такой…

- Какой?

- Ну, не знаю… Ты как будто всё время пытаешься вспомнить слово, но забыл. Не вспоминается и всё тут.

Волк ответил после очередного вздоха и потирания лица руками.

- Хм… образно. Понимаешь – цели нет. Не я по жизни иду, а жизнь меня куда-то тащит. Я чего-то добиваюсь, но получается что-то совсем другое. Все считают, что это достижения, но это всё не шаги к цели, а вроде камней на дороге… о которые меня всё время стукает. Фу ты, чёрт, лирика какая… Вот даже с этим полётом. Получается, что я занял чьё-то место. Вклинился в этот мир и торчу в нём, как заноза… в интересном месте.

- Преувеличиваешь. – Меланхолично заметил Вил.

- А потом, ты просто не логичен – добавил Вова, приняв от Сергея фужер. – Неужели ты думаешь, что тебя включили в экипаж, только чтобы доказать тебе твою состоятельность?

- Нет, разумеется, – ответил за него Чернородненко. – Просто Серёга до смерти испугался ответственности и сейчас лихорадочно соображает, как, под благовидным предлогом сделать «назад пятками». Но, ты, Серёга, можешь не волноваться, – полетят не все полсотни человек, а только десяток. Точнее – одиннадцать. Так что у тебя есть время и возможность проиграть соревнование. Тут ведь, как на Олимпиаде – участие уже само по себе – достижение. Так что ты выиграл в любом случае. А способов избавиться от ответственности – куча. Можешь симулировать плохую физическую подготовку, техническую безграмотность. Можно просто стать букой – не войдёшь в состав экипажа по причине психологической несовместимости. Чё выбираешь?

- Ничо я не испугался. То же мне – психолог.

- Угу. Совсем другое дело. Завтра, в восемь, садишься в свой скор и мухой – к НОК-центру. Там тебя будет ждать Пётр. Вместе полетите в центр подготовки. Ну и… – Вил встал и поднял фужер – За неё!

- За удачу! – хором согласились Берн и Волк.

Глава 53

Может быть, с этого дня всё и началось. С этого самого утра, сырого и хмурого. Во всяком случае, Сергей вспоминал его потом много раз. Вспоминал, и когда было хорошо, и когда было плохо. Это было, как опора, как вешка в пути. Некая проходная точка отсчёта. Просто жизнь как-то странно ещё раз поделилась на «до» и «после».

Впрочем, всё это было потом, а в то утро ему оно не казалось чем-то уж совсем невероятным. Хотя предстояла встреча с Петром Кудринкой, которого Сергей немного по-детски побаивался. В мыслях он думал о нём примерно так: «сам Пётр Кудринка».

Он просто встал, просто умылся, просто оделся. Всё это он проделал деловито, как-то механически. Единственное, что было необычно, так это выражение его лица. Оно было глуповато-радостное. Во всей обыденности всего, что он делал, было нечто замечательное. Вот так вот. Всё очень просто… очень реально. Вот сейчас он откроет рот и будничным голосом перечислит секретарю кучу заданий на день. Запрограммирует компьютер. Да, ну и домик! Жалко только, что ещё не все так живут. Подавляющее большинство живёт скромнее, хотя и ненамного. Со временем выправится и это. Нет, это просто с ума сойти – космонавт! Да ещё какой! Почти как Гагарин!

Мягко закрылся колпак блистера. Сергей привычным движением поднял машину, занял свой коридор. Пункт назначения – НОК-центр. Там его ожидает сам Пётр Кудринка. С ума сойти – его ожидает член Большого Совета!

Пропел сигнал – посадка автоматическая? Ручная?

Что за вопрос – ручная, разумеется.

Сел. Мягко, без «кордибобелей». Можно сказать – солидно приземлился. Не спеша выбрался из машины.

Кудринка в лёгком осеннем костюме и рядом Вова Берн – в бледно-голубой униформе НОК-центра.

Поздоровались. Кудринка глянул на левый рукав:

- Великолепно. Без двух минут восемь. Учись, Вова.

- А я что говорил…

- Сергей, ты зря вылезал, – полетим на твоей машине.

Волк пожал плечами:

- Нам, татарам, всё равно… далёко лететь?

- А ты не знаешь? Байконур.

- Кстати… ну ладно, сейчас сядем… всё по порядку.

Сергей покосился на Берна, деловито устраивавшегося на заднем сиденье, но промолчал.

- Вова с Вилом тебе всё рассказали, но я тебя уже официально должен уведомить об утверждении твоей кандидатуры в списке претендентов на состав экипажа звездолёта «Путник». Это не значит, что ты не имеешь права отказаться. О своём решении ты можешь заявить на любом этапе подготовки экипажа. На сегодня готовится три экипажа – основной и два резервных. Экипажи сейчас условно сформированы в том смысле, что все претенденты разделены на три группы. Окончательное решение состоится позже. Практически это будет перед самым отлётом с Земли. Сегодня ты сможешь познакомиться с некоторыми ребятами из твоей группы. Собственно, с двумя ты уже знаком. Это Тор Салох – он будет твоим непосредственным шефом, и второй сидит позади тебя. Вова будет заниматься всей энергетикой корабля и его системами. Он – главный инженер. Ну… остальных ты не знаешь пока.

Сергей покосился на Вову: «и ты молчал?»

Пётр после паузы продолжил:

- Кроме курса общей интенсивной подготовки, у тебя будут дополнительные обязанности. Никому неизвестно, что встретит вас во время высадки, поэтому все члены экипажа, кроме технической, психологической, общефизической и других видов подготовки, пройдут ещё и специальную. Она включает в себя комплекс средств и методов выживания в экстремальных условиях и рукопашный бой. До недавнего времени этим занимались Шерхан и Тор Салох, но сейчас Тор настаивает, на том, что необходимо к этой работе подключить тебя. Ты уже имеешь знания и опыт и по выживанию, и по военной подготовке. Уникальный опыт. Ты ведь даже холодным оружием владеешь?

- Немного…

- Это значительно больше, чем мы знаем сейчас.

- Почему? Есть же соревнования по фехтованию разных направлений.

- Ты их видел?

- Признаться – нет.

- Это не совсем то, что нужно. Прикладного значения эти виды спорта не имеют. Что ещё? Да. Дополнительные обязанности лежат не только на тебе. Практически все претенденты будут одновременно и преподавателями. То есть группа сама себя сделает, в известном смысле.

- А почему так интересна моя военная подготовка? Мы что, воевать собрались?

- Потому интересна, что воевать вы не будете. Контакт может быть каким угодно, кроме военного. А вот для того, чтобы оценить опасность столкновения, нужно иметь подготовку. А для того, чтобы предотвратить столкновение, нужно иметь отличную подготовку. А ты эти вопросы задаёшь…

- Да, я интересовался проблемами контакта… на популярном уровне.

- Теперь займёшься профессионально. Хотя, скорее всего, все эти теории… выеденного яйца не стоят. Реально вся надежда на таких людей, как ты.

- Контакт. Это – понятно.

- А что – непонятно?

- Да, что касается космоса, вообще не очень понятно. Я вот посмотрел по странам, по фирмам. Получается, что зарабатывают все на космосе до сих пор едва ли не меньше, чем получают выгоды. То есть космос в каком-то смысле – вопрос престижа?

- Ну и это тоже. Хотя ты не учитываешь косвенный эффект. Космос – это новые разработки во всех областях. То есть важен вторичный доход, так сказать. Хотя с «Путником» ты прав – одни затраты пока. Но ведь это – нормально.

Некоторое время летели молча. Каждый думал о чём-то своём, глядя на проплывающие внизу облака…

Решили немного перекусить. Вова включил музыку, достал из бара три комплекта подогретого завтрака и стаканчики с напитками. Пётру и Сергею захотелось чая, Вова предпочёл фруктовый сок. За едой Кудринка снова вернулся к прерванному разговору. Он сбросил в утилизатор тарелку, нож с вилкой и откинулся в кресле со стаканом в руке.

- Нет, не люблю всё же есть во время полёта. Даже не понимаю толком, почему, но неуютно как-то. Земля внизу, облака… небо такое – почти космос. В этом есть что-то возвышенное, торжественное… а я сижу и вульгарно набиваю желудок… Сергей.

- А?

- А ты чего помалкиваешь? Подумал бы, что ты в себя прийти не можешь, если бы это был не ты.

- Да нет… просто… думаю.

- Я думал – ты вопросами засыплешь. Есть ведь вопросы?

- Есть. Но всё не конкретно. Не по делу.

- Говори.

- Да говорил уже. Я всё о своём, о женском… хм. Мне всё пытаются объяснить, но я всё равно не понимаю. Не укладывается в голове. Вот меня, понимаете, – меня. Вдруг взяли и направили аж в дальний космос… дорогу торить, как говорится. Ответственность это. Кто я такой, и что я такого особенного совершил, что вдруг целая планета, миллиарды людей, выбирают меня своим представителем? Понятно, что не одного меня. Не вижу я своей уникальности. В смысле, не вижу, чем я лучше других. Скорее – хуже в чём-то. Уже тем хуже, что я… хм… не местный, вроде. Отсюда вывод – не могу я себя вот так просто признать лучшим. Другим – да, но не лучшим. Кандидатура ведь должна была обсуждаться. Я с трудом могу поверить, что мнение было единогласным. Я внятно излагаю? Достаточно? То есть чем лучшие представители планеты хуже, чем … последствие неудачного эксперимента?

Кудринка улыбнулся.

- Ну, так. Твоя эмоциональность понятна. Тебе, вообще, даже нет нужды сдерживаться. Было бы нормально даже как-то проявить… эмоции. Скор не разобьёшь при посадке – уже спасибо скажу.

- Спасибо, буйства не будет.

На мгновенье их отвлёк голос автомата. Машина сообщила о прибытии и запрашивала о посадке. Сергей небрежно выбрал на клавиатуре: «автопилот». Покосился на Берна. Тот кивнул. Пётр зафиксировал про себя этот молчаливый диалог.

- Что, Вова с Вилом уже успели тебе мозги промыть по поводу общения с компом?

- Что значит, «промыли мозги»?

- Да эта их фишка – презрение к общению с машиной с голоса. Ребячество, мне кажется. С голоса проще, удобнее.

Вова смутился:

- Ну, на Вас это не распространяется… Вы человек занятой.

- Вова, Вова… это ж – подхалимаж чистой воды. Сергей, полюбуйся на него – бережёт самолюбие высокого начальства.

Все трое рассмеялись. Кудринка неожиданно прищурился на Сергея:

- Слушай, Волк. А у тебя как с почтением? Как оценишь мои действия?

- Ты пытаешься уйти от прямого ответа. А у ребят, уход от голосовой связи – защитная реакция. Это – барьер. Они так отделяют себя от машин, с которыми много работают и от которых сильно зависят результаты их работы. Очень по-человечески.

- Никакого почтения. – Констатировал Берн.

- Точно. Но, по существу, он прав. – Пётр вздохнул, глядя, как открывается колпак блистера. – Приехали. Добро пожаловать на самый легендарный космодром планеты.

Они шли по узкой дорожке между обсаженными с двух сторон тополями к одноэтажному зданию в глубине парка. Кудринка догнал Сергея и пошёл с ним рядом.

- Так вот – продолжу. Вопрос, который ты задал, сложен сам по себе, но время я не поэтому тянул. Всё дело в твоих реакциях. Всё очень необычно. Психологи в тупике, по-сути. Ты ведь совершенно не интересуешься ходом работ по твоей специфике – уже не обычно. На сегодняшний день мнений «по поводу» – пруд пруди, а рекомендаций, как себя вести – ноль.

- Как вести? Как людям.

- Понятно. Но ты являешься человеком, пережившим без перерыва целый ряд сложных, стрессовых ситуаций. Психофизические нагрузки – запредельные. По-хорошему, ты нуждаешься в длительном отдыхе и соответствующем лечении. Но что это должно быть за лечение, никто не знает. Мало того, нет никаких свидетельств того, что вообще есть то, что нужно лечить. То есть отрицательных последствий не обнаружено. Это – раз. Два – опять твои реакции.

- Неадекватные?

- Как сказать. Ты реагируешь не так, как человек из «цивилизованной зоны». Да. За «пределами» аналогов тоже не находится.

- Ну да. Сергей Волк – загадка международного масштаба.

- Зря смеёшься – так и есть.

- Возможно, вы оперируете реакциями человека обычного, вырванного обстоятельствами из привычного круга…

- Состояние превентивного возбуждения… Да, первое, что приходит в голову. Действительно, пытались так смотреть и более сложные системы тоже. Впустую. Ладно, это всё потом. Сейчас я представлю тебя ребятам. Думаю – большая часть на месте. С остальными познакомишься сам, по ходу дела.

Они подошли к зданию, которое Сергей заметил ещё с воздуха. На стоянке перед ним стояло несколько лёгких автомобилей. Людей вокруг было немного. Подавляющее большинство из них носили какую-нибудь форму или другую спецодежду.

Обилие людей во всякого рода униформе везде Волк заметил уже давно. Похоже, что это было присуще цивилизованной зоне вообще. Форму носили не только милиция, лесники, армия. Ярким примером были комбинезоны НОК-центра. Практически любая, уважающая себя фирма норовила одеть своих сотрудников в какую-нибудь униформу. Это удивляло, но ещё больше удивляло то, что её носили и не без удовольствия.

Появление Кудринки не прошло незамеченным, но и сумятицы не внесло. Многие, спешащие по своим делам люди, здоровались. Было заметно, что Пётр здесь – гость не редкий. С Вовой тоже здоровались. Сергей же внешнего любопытства не вызвал, что вызвало лёгкое любопытство у самого Сергея.

Они прошли к центральному входу, точнее, – к единственному на этой стороне здания. Вошли вовнутрь и почти сразу свернули в довольно просторный зал. Там уже находились с полдюжины молодых людей. Они сразу же столпились вокруг прибывших. Кудринка поздоровавшись со всеми сразу, обернулся к Волку:

- Вот это твоя команда. Здесь почти все. – Он снова обернулся к ребятам. – Так. Экипаж. Внимание! Хочу представить вам последнего претендента. Это Сергей Волк. С этой минуты ваша группа полностью укомплектована. Если нет возражений, представлять не буду. Сами справитесь.

Сергей успел бегло оглядеть всех. Они были улыбчивы, спортивного вида. Одеты были, к удивлению Сергея, по-разному, в том смысле, что в разную спецодежду. Единственное, что их объединяло – эмблема на груди. Ещё, что бросалось в глаза – люди были рослые, так, что Волк среди них оказался, если и выше среднего, то ненамного. Были ребята и покрепче. Первым подошёл парень не меньше, чем метр восемьдесят ростом, улыбчивый, рыжий и конопатый.

«Прямо конан-дойлевский англичанин – подумал Сергей, – этакий Джон Смит».

- Джон Смит – сказал парень, пожимая руку Волку.

- Сергей. Знаешь, как на тебя посмотрел, так сразу и подумал, что ты – Джон Смит.

- Не ты первый. Похоже, что это имя у меня на лбу написано, – под общий смех заявил парень, – все угадывают.

- Англичанин? По-русски хорошо говоришь.

- Канада.

- Русская мама?

- Соседка.

Команда продолжала паломничество к новому члену экипажа и с каждым новым человеком Сергей всё больше смущался. Дело было в том, что он всегда плохо запоминал имена и даты, а тут сразу целый список, да ещё иностранцы, в основном. Как он ни старался, но к концу «церемонии» он уверенно помнил Джона, да ещё двух девушек – Саманту (…Самми…) и Эдит.

Первая была темноволосой, широкоплечей, с немного хмурым взглядом исподлобья неожиданно ярко-голубых глаз (наверняка – коррекция). Вторая – светленькой, даже, правильнее сказать – рыженькой, с канапушками на вздёрнутом носике, хохотушкой. Её тяжеловесное, как удар копра, имя, выглядело случайной деталью.

От созерцания представительниц прекрасного пола (не без взаимности) Сергея оторвал голос Вовы:

- Ага. Вот и недостающая часть. Вовремя. Сергей… это Умер Садыков и Чак Журден.

Волк представился. Кисти рук у обоих на ощупь напоминали сухие коряги.

«Тлетворное влияние Шерхана», – отметил про себя Сергей.

- Между прочим – твои основные соперники на ринге – подмигнул Вова и, повертев головой, добавил без всякой связи, – Пётр ушёл.

- Ушёл безмолвно, по-английски… – нараспев пробасил Журден. – Может, поближе познакомимся с новичком?

- Не суетись – дай человеку опомнится.

- Да мне без нужды, в общем-то. Комнату Гагарина покажите?

- Обязательно. Но всё равно – ты один, а нас много. Поэтому сделаем так – сейчас мы, всей толпой, проведём экскурсию по всему нашему хозяйству. На каждой точке хозяева скажут пару слов о себе и своей «экологической нише». Ну? За? Против?

- Да.

- Что скажите, экипаж?

- Да хватит тебе, балабол, – Смит дружески грохнул Вову по спине. – Пошли, ребята. Мне ближе всех. С меня и начнём.

- Тобой и кончим… – не угомонился Берн.

Сергей фразу не понял, но уточнять не стал, справедливо полагая, что информации скоро будет выше крыши.

Глава 54

Джон стоял, прочно упершись в пол ногами и склонив голову к правому плечу. Взгляд задумчиво скользил по, внушительных размеров модели корабля, медленно поворачивавшейся перед ним в воздухе. Вид был такой, что он увидел его впервые.

- В-о-о-т, – задумчиво промычал он, – сколько смотрю на него, столько не перестаю удивляться.

- Да, определённая эстетика в нём есть.

- Я не этому удивляюсь.

- Да?

- Мне как раз кажется, что у этого изделия эстетика напрочь отсутствует. Это нелогично. Корабль предельно функционален. Как заметил в своё время старина Корбюзье «красота в функциональности» … Мне же всё это кажется каракатицей какой-то. Ты не согласен?

- Не согласен. В нём есть очевидная логика.

- Логика не всегда подразумевает эстетику.

- Хочешь ниспровергнуть авторитета?

- Не хочу, но обстоятельства подталкивают. Может я не дорос до общегалактической эстетики?

- Думаю – она не родилась ещё. Но даже, если перед нами «каменный топор» … мне он нравится.

- Угу. Тем приятнее тебе будет разобрать его на части, чтобы потом собрать. Приступим.

Сергей молча кивнул. Его лицо стало немного застывшим, отсутствующим.

- Тогда начнём с носа – Джон с лёгкой небрежностью трогал пальцами в различные детали модели. Заставляя их становиться ярче. – Носовой блок состоит из главного поста управления, отдельных отсеков навигации и связи. Здесь импульсные двигатели ориентации. Здесь универсальный модуль для соединения с другим кораблём, неважно каким. Хотя, конечно, непосредственная швартовка корабля такого класса – дело из ряда вон выходящее. Дальше. Эти штуки – антенны связи, локаторы и прочее. Хозяйство Чака и Саманты. Они потом подробно расскажут. Вот это – пушки. Царство Умера – он у нас – главный оружейник. Оружие предусмотрено на случай встречи с мелкими космическими неприятностями типа метеоритов, ну и на всякий исключительный случай. Кроме пушек имеются ракеты, излучатели, короче, ощетинились. Далее идёт резервный энергоблок, вот этот, маленький. Здесь же – главный боевой пост. Прямо за ним – жилой блок. Это каюты, но они же – спасательные шлюпки. Их двенадцать – на всех членов экипажа по одной и одна – резервная. Они сами являются космическими кораблями и могут долететь до ближайшей планеты, например. Они хорошо автоматизированы, обладают определённым интеллектом. Далее блок общественных помещений – кают-компания, камбуз, бытовой блок, продовольственный склад. За ними – резервный блок управления. Он практически полностью закрыт десантными катерами. Два больших и четыре малых. Они тоже вооружены. В конце – двигательный отсек, топливо… это генератор поля, это двигатели системы ориентации. Вот, собственно и всё, если коротко. Тренировки на натурном макете будут постоянными. Через пару месяцев ты сможешь запросто собрать и разобрать это чудо техники с завязанными глазами.

- А натурный макет, это…

- Это натурный макет. Тренажёр. Их два… здесь, на Земле два. Ещё один – на орбите. Это практически действующий корабль. Только маршевая установка не действующая. Но, на катерах накатаешься до одури. Один из тех, что на Земле – в бассейне. Для тренировок действий в условиях невесомости. Технология древняя, но – вполне себя оправдывает. Ещё будем учиться управлять спасательными шлюпками, тяжёлыми скафандрами. Ещё постреляем из корабельного оружия, индивидуального. Изучаем тактику обследования космических объектов. Будет психологическая подготовка, способы лечения себя и членов экипажа… много всякого. Пойдём дальше?

- Да. Ты сказал «управлять тяжёлым скафандром» – это что-то вроде самоходной платформы для движения в космосе?

- Тяжёлый скафандр – это песня – подал голос Чак.

- У Чака бзик на тяжёлом скафандре, но… я его вполне разделяю – улыбнулся Джон, – думаю, тебе тоже понравится. Эта штука ненамного проще по устройству, чем десантный катер и почти равен ему по возможностям. Хотя экипаж – один человек. На нём только что на орбиту нельзя выйти… с Земли.

Экскурсия затянулась. Время летело незаметно – Сергей был в восторге от всего увиденного и еле сдерживал эмоции. Полёт уже не казался ему какой-то фантастической авантюрой. Когда они добрались до «сухого» макета, Джон неожиданно, без перехода предложил:

- Может, перекусим? Ты голодный?

- Угу, как волк, – Вова покосился на Волка.

Сергей с удивлением понял, что тот прав. Берн невзначай заметил, что они ещё и четверти не осмотрели. Обедали вчетвером. Остальные члены команды как-то незаметно отстали.

Смит, Журден и Берн не упустили случая по ходу дела провести с Сергеем первое практическое занятие по освоению «матчасти». Управлять кухней Волк обучился «влёт» – она оказалась ненамного сложнее, чем агрегат в особняке и бортовая кухня скора.

Потом был «мокрый» макет. Нырять не стали – посмотрели немного, на тренировку параллельной группы через «иллюминаторы». На самом деле – контрольные мониторы.

Потом был медцентр, потом – спортзал, потом комплекс психологической подготовки, в просторечии – «комната страха».

Когда к вечеру Сергей оказался в своём жилом блоке – единственным предметом, который привлёк его внимание, была кровать.

Потянулись дни учёбы – так обычно говорят и пишут. В общем-то, и правильно, – в известной поговорке, что ждать и догонять – это самое трудное, учёбу явно упустили. Кроме того, для Сергея понятия «учиться» и «догонять» были объединены самым конкретным образом. Положение было чрезвычайно сложным – среди всех трёх составов Сергей был единственным человеком, который космоса «ещё не нюхал». По сравнению с Берном, Эдит и биологом Мирей О’Нил (Мирой) различия были не очень заметными – сыграла роль хорошая физическая подготовка, то по сравнению с Журденом, Салохом, Садыковым и Самантой, Волк чувствовал себя просто щенком. Трое первых в этом списке были профессиональными космодесантниками. Саманта была адаптером – тот же десантник, только второго эшелона. В задачу адаптеров входило выбор места и строительство базовых лагерей… та ещё подготовка. Проще сказать, что они не умели. Поговаривали даже опытные люди, что быть адаптером труднее, чем десантником. Именно на адаптеров, мирных строителей, по-сути, космос обрушивал все сюрпризы, которые были пропущены при первичном обследовании. Короче – трудностей с избытком и при этом – никакой тебе славы – ведь не первопроходцы же!

Джон Смит хоть и где-то отставал по реакциям и физической выносливости от этой четвёрки, но вторым точно – не был. Он был не просто опытным офицером звёздного флота. За плечами этого парня было приключение, благодаря которому он стал настоящей живой легендой космофлота. Несколько лет назад Смит, ещё «с хрустящими погонами» (первый самостоятельный рейс лейтенанта в качестве командира корабля) попал в кошмарную ситуацию. В катастрофе от его «грузовика» мало что осталось. Четыре человека, включая самого Смита, оказались на волосок от смерти. «Волосок» выражался вполне конкретной цифрой – четыре часа и семь минут – именно настолько должно было хватить запаса воздуха в корабельных скафандрах обычного «полужёсткого» типа. Себя и свою команду новоиспечённый капитан спас, лично проявив знания и находчивость в использовании груза корабля. После этого он и получил приглашение в Авангард – объединённый флот косморазведки.

Появилась в центре подготовки и Кристина. Если бы Сергей только знал, сколько копий было сломано вокруг этого события! Как отнесётся Пришелец к такому визиту? Детали взаимоотношений Пришельца и мятежного психолога стали предметом профессиональных пересудов коллег Ёлки. В пылу полемики, движимые благородным стремлением облегчить жизнь претенденту на первый межзвёздный полёт, коллеги вымогали из Кристины подробности до того назойливо, что ей пришлось недвусмысленно напомнить, что у неё тоже имеются кое-какие права…

Однако битва специалистов прекратилась, только когда стало известно, что смертельно уставший от избытка информации Пришелец прореагировал на известие о прибытии «дамы сердца» … никак! Прогудел «угу» и отправился спать. Приборы не зафиксировали сколько-нибудь заметных отклонений от нормального состояния.

Кристина же появилась в жилом блоке Сергея только утром. Полуодетый Пришелец, распахнул настежь дверь, взглянул на Ёлку и взъерошил левой рукой мокрые после душа волосы:

- Привет, Крис. Ты извини – я не при параде, – думал, что это Чак явился. Заходи.

- Я сама виновата – нужно было предупредить тебя заранее.

«Тонкий ход» провалился – у Кристины даже создалось впечатление, что её не слушают… Сергей просто продолжил свою мысль:

- Мне нужно было к тебе зайти вчера, но я здорово устал. Как там мои дела?

- Что ты имеешь в виду? – Кристина начинала злиться – не смотря на своё риторическое извинение, приводить свой внешний облик «в порядок» Волк, похоже, не собирался.

- Ну как что? Ты же мой персональный доктор. – Сергей в трусах потопал на кухню, – тебе что заказать?

- Чай… зелёный –автоматом ответила Ёлка. Что-то не так было в его поведении…

- Чай, значит, чай… садись. А я поем – он уселся и принялся поглощать яичницу, – Ну?

- Что «ну»? – Кристина сказала это тихо, но было заметно, что внутри её закипает магма. – На сегодня я отстраняю тебя от занятий. Будешь отдыхать, и разговаривать со мной.

- Не подчинюсь.

- Как, то есть?

- Молча, – пойду учиться, тренироваться… работать.

- Никуда не пойдёшь – я запрещаю.

- Нет оснований.

- Позволь мне об этом судить.

- Позволь не позволить. Я поинтересовался вчера и сегодня с утра – здоров как бык.

- Физиологически. О твоём психическом состоянии я буду судить.

Сергей молча поедал завтрак. В её сторону нарочито не смотрел. Ёлка тоже невольно замолчала. В какое-то мгновенье она заметила неуловимое движение, сделанное Сергеем. Она застыла… нет, продолжения не последовало.

- Ты хотел что-то сказать?

- Ничего. Сижу, кушаю коржик.

- Как идёт подготовка?

- Подготовка… – Сергей как-то странно ухмыльнулся и неожиданно взглянул ей прямо в глаза. – Хорошо идёт. Как надо.

- Правильно. Кудринка говорит, что при контрольном отборе у тебя проблем не будет.

- Разумеется. Уж кто-кто, а он-то точно знает.

- Что случилось, Серёжа?

- Ничего. Ровным счётом – ничего. Всё идёт как надо. Все делают своё дело.

- Говори толком.

- Можно. Можно и толком. Начну, пожалуй, с вопроса… вы, что меня, за кретина держите? Нет, я всё понимаю – жил в других условиях, техническая грамотность оставляет желать лучшего, но… нельзя же до такой степени не уважать человека?

- В каком смысле?

- В прямом. Хорошо. Разжую. В центре готовят три группы. Самая маленькая – та, в которой я имею честь состоять. Заметь, в ней двенадцать человек, то есть ровно на одного человека больше, чем нужно для полного экипажа. Учитывая экзотичность моей персоны, нетрудно догадаться, кто этот лишний. Очень удобно – я торчу здесь, подальше от густо населённых районов, под бдительной охраной и постоянным научным наблюдением. Можно наблюдать за мной, изучать… а я даже помогаю в этом. Всё же под благовидным предлогом. Кроме того, экипаж проходит подготовку в условиях, что называется, максимально приближённых к боевым, – шутка сказать, настоящий «неизвестный фактор»! А группа, точнее сказать – экипаж, он – единственный. Это ясно, как белый день. – Сергей вздохнул и закончил. – При современном уровне развития техники… могли бы придумать позаковыристей, а то ведь… обидно как-то.

Кристина смотрела на Сергея с открытым ртом. Открыла она его для того, чтобы возразить, переубедить, доказать, что он неправ… но неожиданно обнаружила полное отсутствие аргументов. Но не это обескуражило её больше всего. Главное было то, что всё то, что она услышала, вполне могло оказаться правдой. Когда она впервые услышала о том, что Сергея включили в состав претендентов, её это сообщение, мягко говоря, озадачило. Подобный поворот событий был до такой степени парадоксален, что она с меньшим удивлением узнала бы о включении в состав претендентов, скажем, Либича.

Кристина знала, что процесс утверждения кандидатов очень сложен, на последнем этапе список утверждался Большим Советом. Это успокаивало, но как, какие аргументы были представлены Кудринкой, чтобы убедить членов Совета? Даже если утверждение было, что называется, настоящим, то это совсем не означает, что сам Кудринка не проводит какое-нибудь своё «коварство». Выходит, Сергей не зря говорит о своей «некоторой экзотичности» … тут и до паранойи недалеко.

- Ну что? Как тебе логика предков?

Голос Сергея вернул её к действительности. Она задумчиво покачала головой.

- Надёжная конструкция, но всё же не без недостатков… конспирология, короче … ты, может, в конце концов, оденешься? Я всё-таки – дама.

- Я помню об этом. Зубы заговариваешь? – Пробухтел Сергей, но всё же влез в костюм.

- Так вот, о недостатках… точнее – о недостатке. Ты прав в том, что твоя группа является лидирующей. Да, это, по-сути, готовый экипаж плюс один человек, но ты забываешь, что остальные претенденты здесь тоже не для парада – второй номер уже начали строить.

- «Путник» два?

- Да.

- Все твердят о том, что полёт экспериментальный. Как можно запустить в серию не испытанную машину?

- Ну, знаешь, я не специалист, но я знаю, что отдельные узлы корабля прошли не одну проверку. Кроме того, было испытано три прототипа.

- Без экипажа и не на полную мощность.

- Не на полную, потому что без экипажа… аналог был, кстати, в том районе, куда вы направляетесь.

- В курсе. Это дела не меняет.

- Вот именно. Главное, что экипажи – не бутафорские. И твоя подготовка тоже – настоящая, не фикция. Если даже ты не попадёшь на «Путника», то на втором или третьем номере точно – будешь.

Сергей помолчал, скептически разглядывая свои ногти, потом глухо проговорил:

- В твоей логике изъянов больше, но в одном ты права – моя подготовка даром не пройдёт.

- Каких изъянов?

- Всевозможных. – Волк досадливо поморщился, – когда в Советском Союзе был сформирован первый отряд космонавтов, то не все претенденты добрались до космоса… вот. Не то я говорю. Второй «Путник», или пятнадцатый… неважно. Кто вообще сказал, что я здесь для этого, а не под этим предлогом?

- Ладно. Я поняла.

- У тебя такой вид, что ты сама не очень-то веришь в свою бодрую версию. И вообще… тебе не кажется, что в нашем диалоге как-то подозрительно много пауз… не в меру много. Давай говорить то, что думаем на самом деле, а?

- Я и так говорю, что думаю. Ты просто огорошил меня своей теорией. Честно.

Сергей встал, молча собрал посуду, высыпал её в утилизатор, да так и остался стоять возле него, словно прислушиваясь к тихому гудению агрегата.

Кристина засуетилась.

- Серёжа, я тебе совсем не вру. С тобой никто не играет ни в какие игры. То, что сейчас происходит, это всё по-настоящему. Твои догадки, они… ты пойми, при желании и определённой доли воображения можно любые события интерпретировать, как угодно. Я надеюсь, ты это всё только мне говорил? Тут много может начаться, если узнают о таком настроении…

- Ничего и никому. Будем считать, что я тебе поверил. Ты ведь веришь?

- Разумеется, почему я тебе не должна верить?

- Я, вообще-то, тебя имел в виду. Видишь ли, Ёлка, ты не очень хорошо умеешь скрывать свои эмоции. Я верю тебе… за неимением лучшего.

- Я так хотела тебя увидеть… ты не рад, что я приехала?

- Рад… в общем. Конечно, рад.

- Хорошо, я по-другому спрошу. Можно я у тебя останусь?

- Тебе Кудринка задание такое дал?

- Сергей!

- Слушай, Ёлка. Уезжай.

- Но я правда…

- Уезжай.

Глава 55

После того разговора с Ёлкой прошла целая вечность – сутки. Сергей даже покосился на рукав термозащитной куртки – да, сутки и ещё полтора часа. Она уехала почти сразу после того, как поговорила с ним.

«Нечего хитрить с самим собой. Нужно называть вещи своими именами – сразу после того, как я её выгнал. А теперь я еду в НОК-центр якобы потому, что хочу побывать дома, а фактически потому, что у меня есть слабая надежда увидеть её ещё раз… непонятно только – зачем?»

Сергей вздохнул и откинулся в кресле – он знал «зачем», знал точно, но это был именно тот случай, когда ему решительно не хотелось проявлять силу воли. Нельзя сказать, что он «страдал» сознательно, но доля правды в этом предположении была. Кто любил, тот поймёт. Он не страдал от ревности, но он решительно не хотел быть в её постели любой ценой. Эта женщина должна быть его. Полностью – душой и телом, как говорится. Вот так – всё или ничего. И ради этого были все эти... как бы их назвать…

Объявили посадку, и он потопал по направлению к выходу на лётное поле. Можно было, разумеется, воспользоваться личным скором, но что-то удерживало его от этого шага. Скор был удовольствием дорогим – подавляющее большинство не могло позволить себе подобную роскошь, и Сергей постепенно начинал чувствовать себя немного не в своей тарелке от сознания того, что он отделил себя от людей частоколом нулей в УМовском счёте. Особенно, когда начал замечать, что люди, имеющие доходы не меньше, чем у него, тем не менее, предпочитают общественный транспорт. Исходя из этих соображений, он выбрал не первый, а более демократичный второй класс, обычный для большинства в дальних путешествиях.

Когда он вошёл в купе, там уже было двое пассажиров. Последнее, четвёртое место так и осталось незанятым. Лайнер взлетел. Через пять часов неспешного полёта он будет на месте. Вот и отлично. Он с интересом оглядел попутчиков. В соседнем кресле сидела женщина лет сорока, но это – на взгляд человека двадцатого века. На деле ей могло быть и все семьдесят. Напротив оказался парень не старше Вила с Вовой… Сергей не помнил, как начался разговор, но уже через несколько минут после взлёта он уже знал, что парня зовут Глебом, что он женат и летит в гости к своему старшему сыну, который где-то там учится. Парень оказался говоруном и это радовало.

- А ты кем работаешь? – вставил Сергей «по-ходу».

- Обходчиком. Вообще-то это называется оператором сервисных систем, но нас по старинке всё равно обходчиками зовут. И правильно зовут.

- А сервисные системы…

- Городские. Да, да – «нулевой этаж» городов. Транспортные линии материального обеспечения, волновые линии связи, водоснабжение и всё такое прочее.

- Угу. Я был однажды в таком месте. Сложное хозяйство. Но я там обходчиков не видел. Один раз только натолкнулся на робота-ремонтника.

- Вот-вот. Люди, как правило, совершенно не представляют себе нашей работы. Все считают, что мы сидим себе спокойно у мониторов и кнопки нажимаем. На самом деле не всё можно сделать при помощи дистанционных манипуляторов, часто приходится, чтобы правильно оценить обстановку, пощупать руками, что называется, поэтому – ножками, ножками. Кроме того, манипуляторы чуть не все – сильно изношены. Их самих ремонтировать приходится чуть не чаще систем. Все городские власти одинаковы в том, что их абсолютно не интересует работа систем. Вечно на них экономят…

- Ну конечно – неожиданно вступила в разговор соседка Сергея – найдите мне хотя бы одного системщика, который упустит случай лягнуть городскую управу… при каждом удобном случае. Считают, что на их манипуляторах свет клином сошёлся. А сами просто грубо их эксплуатируют и не соблюдают инструкций по регламентному…

- Разумеется, мы виноваты во всём! Откуда у нас профессионалы?

- Да бросьте… все знают, что подавляющее число манипуляторов приходится списывать раньше нормативных сроков.

- Добавьте количество и их не придётся гонять взад-вперёд, перекрывая все нормы.

- Расчёты показывают…

- Ваши расчёты выполнены для идеальных условий. Вот только в жизни их почти не бывает.

Сергей перестал слушать – судя по скорости, с которой его попутчики обменивались аргументами, спор был застарелый, с заранее известными ходами. Он даже почувствовал себя как дома, там, в двадцатом веке. И тогда подобные споры возникали и оканчивались традиционно – все оставались при своём мнении. Поэтому оставалось просто сидеть и ждать, пока это всё кончится само собой.

- А Вы, молодой человек, кто? Вас, кажется, Сергей зовут? Извините, я задумалась, не расслышала.

- Да, Сергей, да.

- Похоже – ты человек небедный. Космодесантник, да?

- Вроде. Я – Пришелец.

- Пришелец? Инопланетянин? Ха-ха… не похож. Те маленькие и зелёные.

- Да нет, собственно… Я… тут несколько версий. Можно говорить лишь о наиболее надёжных теориях. Насколько я знаю, ни одна из них окончательно не доказана, хотя и не отвергнута.

Глеб слегка встрепенулся.

- Постой… ты… постой… Сергей… так ты… ну, конечно! А я-то думаю, ну откуда я этого парня знаю? Вспомнил – Волк! Сергей Волк. Ты же – сенсация. На фотографиях ты не так выглядишь.

Соседка по купе с открытым ртом переводила взгляд с одного на другого. Взгляд Глеба был озадаченным и любопытным одновременно.

- Так это всё-таки, правда. Про тебя был ролик в «Авиации и космонавтике». А потом опровержение в «Парламенте»…

- Ну, я не назвал бы это опровержением.

- Так выходит – всё это – правда.

- Что – «правда»? И что – «это»?

- Ну, что ты – не совсем человек и всё такое…

- Да нет, дела обстоят несколько иначе. В том, что я человек, никто не сомневается вроде. Ну что ты так смотришь? Мы только что контроль проходили…

- Но ведь писали, что у тебя нечеловеческие способности.

- Глупости. Нельзя же так серьёзно воспринимать словоблудие прессы. Некоторые способности превышают средние показатели, но то же самое можно сказать про любого человека. В целом я вполне банален.

- Но там писали, – не унимался Глеб, – что ты выжил после какого-то совершенно фантастического эксперимента, потом тебя не могла поймать милиция целой области, потом ещё какая-то бойня в «сумеречной зоне».

- У тебя тоже, как я посмотрю, сверхнормативные способности. Статья была почти полгода тому назад, а ты всё ещё подробности помнишь.

- Но ты, правда, людей убивал?

- Правда… и неправда. Если бы ты видел то, что видел я, то тебе тоже захотелось бы их убить. В общем-то, у меня и выбора-то не было – или я, или они. Поверь… назвать их «людьми» – кощунство.

- И тебя после всего этого взяли в «Авангард»? Даже, кажется, ты вошёл в число претендентов в проект «Путник»? Я хочу сказать, что… ну… если уж человека довели до такого состояния, то, наверное, это должно было как-то отразиться… я имею в виду… психотравма – это так, кажется, называется? Память как-то корректировали, да?

- Нет, не корректировали. С памятью у меня всё в порядке. И в претенденты взяли без проблем, и как все претенденты, я нахожусь под постоянным контролем, так что со здоровьем на всех уровнях у меня полный порядок. Здоровее претендентов на планете, наверное, людей найти трудно. Иначе бы сразу отбраковали… у нас там вообще у всех психотравмы. Ты пойми – дело-то намечается серьёзное.

- Всё же – безобразие, – как всегда неожиданно заговорила соседка. – Почему у нас из всего норовят тайну сделать? Ну, вот взять хотя бы Вас… я тоже статью эту помню. Уж сколько пересудов было. А взяли бы и написали, – так, мол, и так… раз и навсегда. И не было бы никаких вопросов.

- Да я тоже так считаю. Да ладно, ну их… В конце концов, когда экипаж утвердят окончательно, то напечатают полные биографии, и открытый канал, и всё прочее. Хотя, если хотите, – Сергей улыбнулся, – можете в течении недели, приблизительно, зайти ко мне в гости и всё подробно узнать из первоисточника.

- Ну, да, так меня к тебе и пустят! – ухмыльнулся Глеб. – Вас всех, наверное, охраняют, как Большой Совет.

- Если бы так охраняли, то я бы здесь не сидел, – резонно заметил Сергей. – Нет, я серьёзно, – можете считать, что получили официальное приглашение. У меня шикарный особняк. Места всем хватит. Погуляем. Там и бассейн есть. Я про двадцатый век расскажу.

Попутчики недоверчиво отнекивались, но Волк уже не желал слушать возражений и пригрозил обоим, что у него есть друг в милиции и их приведут в гости под конвоем. Ещё немного побалагурили на эту тему. Сергей вспомнил про сына Глеба, велел приходить с ним. У соседки, как оказалось, двое детей, – две девочки, четырнадцати и пятнадцати лет. Их тоже было велено приводить… если получится, с учётом сложностей возраста.

- Итак. – Подытожил Сергей, – послезавтра, в шесть вечера ровно, я жду вас у себя. Возможно, будут ещё несколько человек. Все люди очень интересные. Скучно не будет.

«Ну и что я делаю? Да, всё просто – я таким вот незатейливым способом пытаюсь оттянуть момент встречи с Ёлкой. Это – честно. Я боюсь этого и я этого хочу. Ладно, поздно делать «назад пятками». Погуляем, расслабимся…»

Глава 56

Валентина Степановна Кондратенко и две дочери… ох-хо-хо… – Кудринка откинулся в кресле, задумчиво осмотрел крышку стола эпохи сталинизма и снова поднял глаза на Татьяну, – ну а ты там как оказалась?

- Обыкновенно. Сергей связался со мной и сказал, что приглашает меня на небольшую гулянку.

- Всё?

- Нет, вспомнил про младшего братишку…

- У тебя брат есть?

- Двоюродный – кивнула Татьяна, – ему пятнадцать. Сергей его видел – они в одной школе летать учились. Сказал, чтобы я уговорила его пойти со мной и, по возможности, с другом.

- С каким другом? – Не понял Вил.

- Ну, это совсем просто – там же две девочки будут. Сергей решил создать для них подходящую компанию.

- Так. Ещё Глеб, его сын со своей подружкой, Василий с Вольфом, жена Вольфа… – Пётр прервал перечисление, – разношерстная компания. Почти никто никого не знает. Непонятно… и он даже предусмотрел твоего брата с другом… да… как прошло?

- Прекрасно! Сначала было немного неловко, но потом, довольно быстро все разошлись. Собственно, Сергей всех как-то разогрел. Завёл разговор про двадцатый век, про праздники… начал всех учить вальс танцевать. Через полчаса – дым коромыслом. Вилли, жалко, что ты не пришёл.

- Извини, не мог при всём желании.

- А как получилось, что записи нет?

- А так, что Ваш трюк с программой не прошёл. Сергей проверил секретаря и убрал программу и защиту Вашу тоже убрал. Я бы на его месте обиделась бы. Могли бы поставить в известность. Если мы – контактёры…

- Таня, блоки были введены в спешке, а я довольно поздно узнал об этом… мероприятии. Интересно другое – почему Волк никак не отреагировал, даже не сказал мне ничего.

- Не хотел слушать неуклюжее враньё.

Кудринка быстро взглянул на Вила, но натолкнулся на прямой взгляд и промолчал. Зато не промолчал Вил:

- Я так понимаю, что перед Сергеем нужно извиниться. Ты чего молчишь, психолог? – взгляд упёрся в Татьяну, и она почувствовала себя голой. Вил снова посмотрел на Кудринку, – сегодня вечером я схожу к нему и…

- Не нужно на меня давить, – вы ничего не знали – я сам схожу. Таня, ты что думаешь? – Кудринка вздохнул.

- Трудно сказать. Сергей в своём времени вёл довольно беспокойный образ жизни. Ему не хватает общения. Он постоянно ищет новых знакомств, но при этом, как бы избегает тех, с кем ему общаться приходится.

- Избегает?

- Нет, я сказала – «как бы избегает». Вот если бы Вы решили просто расслабиться? Вы пригласили бы кого? Сотрудников? Коллег?.. Очевидно же, что у Волка просто нет «нормального» человеческого окружения. Нет друзей, нет родственников. Экипаж не в счёт – он и так их каждый день видит. Отсюда – случайные попутчики. «Разношерстная компания», как Вы же сами выразились. Отсюда его постоянное стремление узнать, как можно больше разных людей. Без этого он не может ощутить себя нормальным человеком. Без всего этого, привычного, обыденного для нас круга, он ощущает себя пришельцем. А мы ему в этом – Татьяна многозначительно посмотрела на Кудринку на слове «мы» – усиленно помогаем. Если бы Вы только слышали, как он иногда произносит это своё «я – Пришелец». Это же… тронуться можно.

- И совершенно напрасно. Он без пяти минут член экипажа «Путника». Такое доверие получили пару десятков землян со всей планеты… получат в смысле.

- Он поэтому и не сказал ничего про программу слежки. Это не скромность – он очень чётко дал нам понять – он нам не доверяет. А это Ваше доверие, про которое Вы говорите… его можно интерпретировать при желании... и даже вопреки желанию. Хорошее «доверие» в сочетании с программой слежки у секретаря. При таком «доверии» участие в программе «Путник» может выглядеть, как предложение катиться от Земли куда подальше. Вот даже сейчас Вы сказали, что получили доверие «Волк и пару десятков землян». Вы его даже землянином не считаете!

- Ну, я не так сказал, вообще-то. И вообще-то я на протяжении нескольких заседаний Большого Совета доказывал, что Волк – землянин. Да ещё – самый достойный. И доказал, между прочим.

- Видимо, одно другому не мешает.

Кудринка разгладил воображаемую складку на безупречном костюме, посмотрел на Вила:

- Ты тоже так считаешь? – и, получив в ответ многозначительное молчание, – Хорошо, что вы предлагаете?

Татьяна посмотрела вопросительно на Вила. Его левое ухо ровным счётом ничего не выражало.

- Я считаю, что программу контактёров нужно завершить.

- Так просто?

- Зачем же «просто»? Собран обширный материал, его необходимо систематизировать, сделать выводы и, если Волк даст разрешение – представить широкому кругу специалистов.

Кудринка сидел и кивал головой, как китайский болванчик.

- Замечательно. Широкий круг специалистов ознакомится со всей этой макулатурой, и кто-то напишет по этому поводу статейку в специальном журнале. Сергею сразу полегчает.

- Сразу. Он станет «как все» чуть больше. – Кивнул Вил.

- Хорошо. Я обдумаю ваше предложение, потом соберёмся все вместе и решим. На этот период всякую деятельность прекращаем. Всё? – Кудринка посмотрел на молодёжь. – Ну, тогда я пойду выяснять отношения.

На пороге директорского кабинета он притормозил и, оглянувшись, добавил:

- А знаешь, Вил, ты очень хорошо смотришься в этом кабинете. Тебя просто не хватало здесь до завершённости интерьера… из-за усов, наверное.

Вил задумчиво посмотрел ему вслед.

Кудринке этот взгляд был, как бальзам на раны. Он понимал, что подобная выходка с его стороны – мальчишество, но пошёл на это вполне осознано. Простое объяснение его словам вряд ли придёт им в голову. Вот пусть и подумают, что означает этот пассаж. Он даже злорадно усмехнулся краешками… глаз.

В пути Пётр не думал, что скажет Волку. Все мысли занимало предложение Татьяны, точнее Татьяны и Вила. То, что Вил сделал вид, что он здесь совершенно не причём – ничего не значит. Она наверняка с ним поделилась, если это предложение было действительно от неё. Татьяна не тот человек, чтобы развивать революционные теории. А вот Вил – вполне себе реформатор… или… или это идёт от Кристины. Как-то загадочно она не пришла.

Свои размышления ему удалось прервать только тогда, когда он вдруг осознал, что альтернативы этому предложению, реальной, просто нет. Это – выход из тупика.

«Следовательно, – решил он, поднимаясь по ступенькам веранды, – нужно просто рассказать об этом Сергею и закрыть тему… ну или как бы закрыть».

Но и это было не главным. Главная задача Петра была другой, и она была значительно сложнее …

Дверь открылась раньше, чем он успел сделать последний шаг.

- Привет, Петро – Сергей выглядел смущённым.

- Привет. Как отдыхаешь?

- Да нормально, в целом. Ты извини меня за секретаря.

- Строго говоря, это я к тебе извиняться пришёл. Тебе чего извиняться – это наша бестактность.

- Какая бестактность? То, что меня нужно изучать, как явление – факт, как ни крути. Стараюсь относиться к этому с пониманием. Просто тут случай особый – гости…

- Если бы всё было так просто. Формально мы не имеем… я не имею права действовать подобным образом. Дело даже не в твоих гражданских правах. Нет никаких сомнений, что ты – человек. Единственная причина странного, скажем так, к тебе отношения это…

- Устал.

- Что «устал»?

- От политических манёвров устал. Что мы расшаркиваемся, как козы на паркете? Ты ведь мне не доверяешь?

- Ты странно ставишь вопрос. Как я тебе могу не доверять? Моя задача в том и состоит…

- Неважно это всё – Сергей досадливо поморщился, – твоя задача, моя задача. Можно назвать это иначе. Ты сомневаешься насчёт моей материальной сущности. Я имею в виду гипотезу этой группы. Там пять этих ребят, кадетов. Но вопрос, куда девалась энергия, совсем не обязательно упирается в меня. Вил, во всяком случае, твёрдо убеждён в том, что я не мог стать центром концентрации напряжений. Такая структура просто не может быть устойчивой… с математической, заметь, точностью. Тебе пудрит мозги Шауш. Вот только почему ты слушаешь психолога Шауша, а не математика Чернородненко? Шауш… Я не понимаю, чем я ему досадил, но его святая убеждённость в моей патологической агрессивности меня просто обескураживает.

- Ты воспользовался всё же открытым каналом.

- Ты сам мне его открыл.

- Но тогда ты сам видел – у Шауша есть аргументация и довольно серьёзная.

- Я не знаю… я не специалист и мне трудно судить, но зато я вижу, что с его аргументацией никто особенно не согласен. Видимо он просто тенденциозно подходит к подбору фактов… ей богу, мне иногда хочется его покалечить.

- Сергей, ты извини, но я буду… я хочу быть откровенным. В силу своего положения я просто не имею права отмахиваться от предупреждений об опасности. Даже если они и не совсем убедительно обоснованы на первый взгляд. А у Шауша не так уж мало сторонников.

Волк, показалось, как-то сник.

- Другими словами место в экипаже «Путника» мне обеспечено?

- Не обязательно так, но даже, если ты не пройдёшь контрольный отбор, мне придётся, видимо, просить тебя… ну… выбрать себе профессию, связанную с внеземельем. На какое-то время. Я сказал – «попросить». Пойми меня правильно.

- Космодесантник?

- Адаптер.

- Небось, и место уже присмотрел?

Кудринка кивнул головой, явно стараясь не смотреть ему в глаза:

- Калисто. Там проведена первичная разведка. По плану там должно начаться большое строительство. Адаптеры будут нужны как раз вскоре после вашего контрольного отбора. Или чуть раньше… Разумеется, ты можешь отказаться. Заставить тебя никто не имеет права… даже весь Большой Совет оптом.

Они стояли рядом и молча смотрели в окно.

- Слушай, Петро, а у меня вообще – есть шанс вернуться?

- Ты сможешь вернуться в любой момент… можешь вообще не улетать…

- Да понятно всё… я не про это. Я про то, когда можно будет уверенно сказать, что я не являюсь «неизвестным фактором»?

- Как только проект «Путник» будет завершён, на проект «Пришелец 20» будут выделены дополнительные ресурсы. Это единственное, что я могу тебе обещать наверняка. Если с твоей адаптацией всё вроде ясно, то с остальным пока туман. Нужно решить проблемы с физикой процесса. Будем надеяться, что к вашему возвращению будут результаты. И ещё… то, что я тебе сейчас рассказал, знают только ты и я… я имею в виду, из контактёров.

- Я понимаю.

Кудринка немало видел на своём веку, но сейчас он немного вздрогнул. Связать пришельца им самим было, действительно, его идеей. И сейчас его ход не был спонтанным. Он его просчитал раньше. Просто удобнее момента найти было трудно. Специалисты построили модуль, и реакция пришельца была на нём просчитана с высокой степенью вероятности. Пётр сумел убедить себя в том, что так будет лучше для всех, и пришелец в этом случае ничего не теряет, скорее – наоборот…

Груз ответственности, который он взвалил на Волка, он осознал, только услышав его короткое, на выдохе «я понимаю…».

Петру вдруг стало неуютно в собственном теле. Он оцепенел. Стало ясно – он уже никогда не сможет прямо взглянуть в глаза этому человеку. Он сделал усилие над собой – нужно назад. Нужно как-то иначе. То, что он сделал – недопустимо! Нужно что-то сказать, сделать вид, что его неверно поняли. Оправдаться, а если Шауш прав? Пока это не очевидно. Он вздохнул … мысленно.

Глава 57

«Вот ситуация. И ведь по сути я ничего не могу им рассказать. Никому из контактёров. Это – моя болячка и решение может быть тоже только моё».

Начало ситуации, в которую он попал, возникла пару дней назад. Удар был неожиданный и потому сильный.

Сразу стало понятным странное поведение Ивана Шауша. Он послал на адрес Научного крыла Большого Совета длинную записку, посвящённую пришельцу. Её научная ценность была не важна. Куда серьёзнее был вывод. Он требовал передачи Волка в центр Форт Нокса. Впрочем, в тексте имя не прозвучало ни разу! Объект! И только так был обозначен в этом опусе Сергей Волк. Шауш хорошо поработал над этой операцией. Он собрал кучу фактов, гипотез, просто пустых домыслов, «доказывающих» необъективность группы контактёров. Записка была послана не на адрес руководителя, а разослана всем членам крыла. А люди там были всякие. И бомба взорвалась! Пришлось собирать всё крыло. Обсуждение переросло в настоящую истерику. Единство Научного крыла было уничтожено. Похоже – навсегда. Кудринке на этом этапе удалось с огромным трудом сохранить сам факт существования записки внутри команды. Секретность помогла. Решение было принимать нельзя в отсутствии единства. Его и не приняли. Это была первая маленькая победа. Ему нужно было время, чтобы подумать, как минимизировать последствия.

Нет, никакого секрета в мотивах Шауша у него не было. Дело было в банальном желании прославиться на ситуации. Ивану было глубоко безразлична и судьба Сергея, и судьба остальных контактёров. Кудринка знал наверняка, что он сделает. Просто соберёт профильных спецов и с помощью их авторитета последовательно, по пунктам, уничтожит эту «вонючую бумажку», а с ней и репутацию её автора. Оставалось надеяться, что – навсегда. Секретность уже будет сохранить сложно, но это будет уже не важно. Утечки после разгрома группы Шауша будут работать против него. Даже хорошо, если они будут. Плохо было другое – кандидатуру Шауша он сам же и утвердил. Ударив по нему, он бил и по себе тоже. Это было неизбежно. Возможно Иван и действовал так нагло, потому что учитывал этот фактор.

«Он решил, что карьера для меня важнее всего? Судил по себе, видимо». Кудринка усмехнулся … снова мысленно.

Шауш ошибся. Пётр начал действовать сразу. Без раздумий и сомнений. Он «поднял на уши» всех. Скоро состоится второе совещание. Только Пётр не намерен защищаться. Он будет нападать и обвинять. И чтобы это было весомее – секретность пока полная. Сейчас работает много отличных независимых спецов. Он «размажет» Шауша, разгонит его последователей, доложит о решении Волка покинуть Землю и … подаст в отставку. Другого выбора просто нет.

«Да, Сергей, ты, скорее всего, об этом никогда даже не узнаешь. Во всяком случае – не от меня. Это – самое малое, что я должен для тебя сделать. В память о Майке, в поддержку Берна и Чернородненко. Уходя, я предложу именно Вила на моё место. Молод? Я занял этот пост, когда мне было на год меньше, чем ему сейчас. И вот тогда … тогда я буду спокоен за будущее и проекта «Путник», и за будущее проекта «Пришелец 20» и … и вообще за будущее».

Кудринка скосил взгляд на Пришельца – Волк стоял и смотрел в окно остановившимся взглядом. Его лицо было грустным и бледным. Пётр вдруг подумал, что Сергей, видимо, перепрограммировал секретаря капитально – машина даже не пыталась снизить эмоциональный накал…

«Всё. Дело сделано. Мало, конечно, но всё, что могу».

Было ещё какое-то ободряющее бухтение с нотками извинения в голосе. В ответ Сергею удалось выдавить более или менее внятную улыбку и достаточно вежливо распрощаться с представителем Большого Совета.

Дверь плавно закрылась.

Глава 58

Волк посмотрел в пустоту прямо перед собой. Заказ, который он сделал, секретарь не слышал столько же, сколько не было старого хозяина особняка:

- Секретарь, водки.

Перепрограммированный секретарь получил довольно фривольный тон:

- Если тебе подойдёт «Русская», то она имеется на кухне.

- Подойдёт. Сто грамм.

- Может сам дотопаешь до холодильника? – нагло поинтересовался секретарь.

Сергей вздохнул и поплёлся к бару.

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Хм… получил, стало быть, по соплям, избранник человечества? Ну, Кудринка, ну… ладно. Надобно это обдумать» – Волк фыркнул и налил в стакан прозрачную жидкость. – «Не так всё просто. А ведь получается… как он это сказал-то? Да, получается, что история с претендентом на проект «Путник» – всё по-настоящему… почти».

Он, не спеша поднял ёмкость на уровень живота и задумчиво посмотрел на её содержимое сверху вниз. Эмоции постепенно уступали место более упорядоченному мышлению. В конце концов, чего он ждал? Чтобы всё было гладко и стройно? Это было бы странно, даже подозрительно – в науке без жертв не бывает.

Продолжению мыслительного процесса предшествовал ещё один глубокомысленный вздох.

«Что собственно, есть «плохо»? То, что мне не доверяют – нормально. Вопрос только в том, нужно ждать или нужно делать… что-то».

Сергей поднял стакан на уровень глаз и медленно вылил его содержимое в раковину. В сложной ситуации нужно быть трезвым. Последняя капля древнего напитка звонко упала в отверстие. Казалось, что вместе с ней там же исчезли остатки желания примитивно уйти от решения проблемы. Сразу стало легче.

«В конце концов, не так уж всё и безнадёжно. Маловероятно, что Кудринка убеждал Совет подобными аргументами. Авантюра чистой воды. Тут скандала было бы не избежать. Значит – там мне верят. Официально! Паранойей страдает сам Кудринка, Шауш и ещё эта салажня научная по обе стороны океана. Ровным счётом пару дюжин людей на всю планету. Это пренебрежимо малая величина. Даже сам Кудринка просто перестраховывается по большому счёту. Стало быть – всё нормально? Кудринка ведь так и сказал, что, мол, никто не может меня заставить покинуть Землю… никто не может».

Он бесцельно бродил по большому залу первого этажа, останавливаясь, то возле коробки с кассетами, то возле бара и отходил, ни к чему не притрагиваясь. Наконец, осознав нелепость своего поведения, он включил экран информатора, выбрал свеженький, с иголочки фантастический боевик и устроился, полулёжа на диване. Несмотря на успокоительные умозаключения, настроение решительно не желало подниматься.

«Да, всё это было бы прекрасно, но это всё – надводная часть айсберга. Подводная же темна и непонятна, а, следовательно, … а что, собственно, – следовательно? Следовательно, враждебна? Нет. Если я так решу, то Шауш прав. Необходимо знать максимально точно, насколько отрицательная версия отношения к моей персоне соответствует реальному положению вещей. Если меня посылают в космос, то я должен знать, что это – показатель высочайшего доверия или подспудное желание избавиться от меня, не поступаясь принципами и законностью? Итак, Шауш».

На экране пятеро отважных космодесантников мужественно с чем-то там боролись. Сергей прикрыл глаза. Он немного лукавил, когда делал вид, что мало знаком с работой Ивана. Просто нельзя было хладнокровно отмахнуться от подобной критики. Аргументы заморского учёного Сергей изучил очень внимательно. Если отбросить детали, то вывод Шауша выглядел примерно так – пришелец действительно демонстрирует высокую выдержку в сложных ситуациях, однако правильнее это назвать осторожностью, потому что, как только удаётся усыпить бдительность окружающих, он (пришелец) начинает убивать и калечить направо и налево. В интерпретации Шауша бой в лагере бандитов был чем-то вроде шабаша садистов в детском саду. Отсюда вывод – выдержка пришельца – это просто изощрённая коварная маскировка патологического убийцы. Подавляющее число коллег Шауша восприняли его теорию в штыки. Слабость доказательной базы была налицо, однако Шауш продолжал настаивать на своём. Даже пытался привлечь на борьбу с Волком физиков, хотя в этой области мало что смыслил. Сергея такой напор серьёзно смущал. Что-то со всем этим было не так. Один раз им удалось поговорить. Только один раз. И виноват в этом был не Сергей. Именно Шауш старательно избегал таких встреч. И во время того, единственного разговора Волк никак не мог отделаться от ощущения, что реакция на него у Шауша сильно напоминала поведение Майка Тора. Но Майка можно было понять в тот момент. Ситуация была критической, непонятной, неожиданной. Но ведь сейчас-то всё, так или иначе, устаканилось. Так в чём же проблема?

Ещё хуже было то, что Шауш был всё же не одинок. Как ни мало было его сторонников – они были.

- Есть подробная информация о фильме, интервью… – подал голос секретарь.

Оказывается, полуторачасовой фильм уже закончился, но Сергей так и не уяснил, в чём там было дело.

- Нет, не нужно. Давай ещё что-нибудь в этом роде.

На фоне ночного неба, на экране появился хрустальный куб. Он вращался, вычерчивая в пространстве стилизованную заставку «Мосфильма».

Неожиданно Сергей вскочил с дивана. Интервью… Реакция людей на него! Он ещё не очень понял, что хочет сделать, но он уже знал, что он предложит.

- Сергей Волк вызывает контактёров. Всех.

Ничего не произошло. Ну конечно… форма обращения.

- Секретарь.

- Ну?

- Срочный вызов всех контактёров по закрытому каналу. Если возможно – визуальный. Фильм прервать. Экран на сектора. Информация об отсутствующих. Мне стакан апельсинового сока сюда. Всё.

Сектора высветились почти одновременно. Слегка задержался только Берн, и по неписанному правилу подобных встреч контактёры молча ждали появления последнего абонента, либо того, что инициатор встречи первым начнёт разговор. Наконец последний сектор просветился физиономией Берна с мокрыми, взъерошенными волосами. Оценив мгновенно обстановку, Вова заговорил:

- Привет, коллеги; возмутителю спокойствия – персональный. – Он взмахнул рукой, заодно попытавшись придать своей причёске благообразный вид – И чем вызвана столь представительная встреча.

- Серёгу, похоже, осенило – сделал догадку Василий из своего угла.

- Да нет, цвет лица, вроде нормальный – решил поупражняться в остроумии Вил. Он обнаружился в своём кабинете вместе с Татьяной.

- Я вызвал вас всех для того… – начал было Волк, но убоявшись своего грозного тона, тоже перешёл на фривольную форму, – чтобы сообщить вам принеприятейшее известие.

- Да уж догадались. – Улыбнулся Кудринка.

- Уже хорошо. Так вот, у меня действительно, есть идея, и я её намерен отстаивать. – Сергей многозначительно осмотрел сектора. – Как полноправный член группы «Пришелец 20» я ознакомился с материалами и пришёл к выводу, по своему дилетантскому суждению, – мы в тупике.

- Согласна. – Качнула бантиком Татьяна.

- Полагаю – все согласны – закончил вводную часть Кудринка.

Все дружно закивали головами. Сергей тоже кивнул, но в сторону самоходного столика со стаканом заказанного сока.

Пётр продолжил после паузы:

- Для непосвящённых сообщаю, что сегодня эта мысль была высказана Таней во время нашей беседы с Вилом… Таня…

- Да, спасибо. Я предложила закрыть тему на время или навсегда. На мой взгляд, уже тот факт, что мы зашли в тупик может свидетельствовать о том, что процесс адаптации завершён в основном. Другими словами, проблема перестала быть персонифицированной и в основных своих чертах стала напоминать обычную, к сожалению, проблему взаимоотношения индивидуума… личности и общества.

- Я не согласна. – Ёлка дала возможность аудитории переключить внимание. – Я не согласна и у меня есть целый ряд фактов, которые Вам всем известны, но во времени они происходили с разрывами. Их было сложно выбрать из ряда и рассмотреть, как отдельную цепь. По-сути – это тенденция.

- По-сути, это – тенденциозность. – Вставила Татьяна.

- Подожди, Таня. – Взял её за руку Вил. – Ты же не знаешь её выводов.

- Я догадываюсь, – огрызнулась Татьяна, но замолчала.

- Я готова согласиться с Татьяной в том смысле, что сделанные мной выводы и метод нуждаются в более детальном исследовании, но всё же поделюсь. Коротко мой вывод такой – процесс адаптации не завершён и вряд ли может быть завершён в принципе. Это не значит, что положение Сергея безнадёжно. Просто существует определённый предел возможностей адаптации личности, обусловленный тем, что большинство психологических установок человека формируются в раннем возрасте под влиянием общества, которое в разное время предъявляет к своим членам разные требования. Возможно то, что мы зашли в тупик, и есть лучшее доказательство того, что Сергей достиг потолка… или близок к нему.

- Это очень похоже на рассуждения Шауша – заметил Сергей.

- Да. Шауш, в принципе, рассуждал верно. Неверно были подобраны факты. Отсюда и скандальный вывод. Точнее, Шауш подгонял факты под вывод … иногда просто их интерпретировал.

- Ладно. Это – лирика. – Прервал Василий. – Резюме?

- Я скажу, если не возражаете. – Привычно подобрал слово на финише Пётр. – Итак, перед нами два мнения двух специалистов. Очевидно, что они являются взаимоисключающими лишьна первый взгляд. В основной своей части они сошлись на том, что процесс адаптации не может быть продолжен в видимом прогрессе, а, следовательно, его можно считать условно завершённым. Главное заключение, которое можно сделать на этом этапе – отсутствие принципиального антагонизма личности пришельца и общества. То есть в определённом смысле Сергей является нормальным членом социума… пусть и на уровне экстремума в некоторых проявлениях. Однако мы отвлеклись и не выслушали ещё одну версию. Возможно, это – третий путь. Серёжа, прошу…

- Спасибо, Пётр. Возможно, я упрощаю, но мне кажется, что в эксперименте имеется изначальная ошибка… ну, или – пробел, что ли. Он заключается в том, что этот самый индивидуум, я, то есть, оказался в роли человека за односторонним зеркалом. Хожу себе туда-сюда, наблюдаю за людьми за стеклом, стараюсь им как-то соответствовать. Может правильнее даже – подражать. Да. Они меня не видят, между тем… я не могу определить свои успехи по их реакции на себя. Это ставит их и меня в сложное положение. В таких условиях делать любые выводы – неправильно. В общем, я предлагаю, что называется легализовать меня путём передачи информации обо мне прессе. Ситуация необычная, поэтому формы и методы можно определить узким специалистам. Можно рассказать об эксперименте, о некоторых деталях моего появления здесь.

Сергей замолчал неожиданно для самого себя. Пришла очень простая мысль – он сейчас сам сдаёт себя в руки Шауша и компании. Его предложение вполне можно ведь расценить, как банальное желание прославиться любой ценой. В памяти бессильно суетились обрывки знаний о психологии из случайных источников. Или, точнее, представлений о психологии… Кажется патологические убийцы были людьми незаметными. Главная движущая сила для их поведения – острое желание самоутвердится… что-то так, кажется.

«Стоп… это уже истерика. Стоп… да, истерика на базе паранойи. Стоп. Спокойно».

За своими мыслями он едва не прослушал вопрос Кудринки:

- А ты вполне себе представляешь, что за этим последует?

- Признаться – нет.

- Шум будет оглушительный. – Задумчиво произнёс Вова.

- Часть эмоций, Вова, мы без труда оттянем на себя – ухмыльнулся Вил и уже серьёзно добавил – тут нужно посоветоваться… вот только с кем? Боюсь, готовых рецептов мы не дождёмся.

Татьяна переводила взгляд с экрана на Вила. На лице читалось явное смятение.

- Мальчики, вы что это? Серьёзно? Сергей… Пётр… Этого нельзя допускать. Информацию перекрыли верно. Что просочилось – то просочилось… Сергей! Тебе что, приключений не хватает? Нельзя из этого устраивать представление для толпы.

- Всё можно, если осторожно – легкомысленно заявил Сергей.

Кудринка хранил молчание, но его обычная невозмутимость в этот раз больше походила на маску.

- Рано или поздно всё равно придётся всё выложить. – Резонно заметил Василий. – Если Сергей утвердится в основном составе «Путника», то его биографию придётся выложить в прессе. Но тогда это будет действительно бомба. Кстати, в условиях отсутствия реальных фактов, полным-полно всяких слухов. Это – результат секретности. Я – за предложение Сергея. Кроме того, круг людей, которым известно, кто такой Волк и так всё время растёт, а с ними и слухи…

- Да, я этого не скрываю, как правило.

- Не скромничай – ты всем так и говоришь… так что твоё это… «человек за стеклом» – немного не соответствует действительности.

- А я должен играть в шпиона?

- Да, это было бы ещё хуже. Однако появление слухов – тоже не то, что тебе нужно. Так?

- Похоже, я поднял муть. Всё не по существу. Давайте решим в принципе. Какие будут «за» и «против»?

- Минутку. – Очнулся Кудринка. – Вопрос слишком серьёзный. Такие вещи голосованием не решаются. И он коснётся не только Сергея. Мы все окажемся в этом «торнадо». Хотя Василий прав – сила этого «торнадо» будет быстро расти к моменту приближения необходимости всё рассказать общественности. Поэтому лучше это сделать сейчас, как предлагает Сергей. А точнее, всё это нужно было сделать ещё раньше, когда появились первые публикации. Но и сейчас совсем не поздно. Во всяком случае, сейчас никто не сможет упрекнуть нас в том, что мы пошли на это под давлением обстоятельств. Нужно только тактику продумать серьёзно. Получается, что? Получается… давайте абстрагируемся от того, как Волк появился в нашем времени. Отсюда получается, что есть известный человек, с одной стороны, и при этом официальная, достоверная информация о нём отсутствует. Отсюда есть масса сомнительного качества публикаций. Было бы удивительно, если бы специалисты типа Шауша не попытались этим воспользоваться для саморекламы. Другими словами, предложение Сергея не просто правильное. Это нужно было сделать раньше. Хотя раньше для тебя это был бы дополнительный стресс. Даже сейчас всё непредсказуемо. Нас могут обвинить в рекламе одного из претендентов проекта «Путник». Сергей, ты сам просчитывал ситуацию как-то?

- Не моя компетенция.

- Тогда Таня с Кристиной пусть поработают… дамы… С Шаушем поговорите. Понятно, что будет палки в колёса вставлять, но другого выхода нет. Всё? Ладно, разошлись. Протокол выложим в сокращённом виде… Видимо, с закрытием проекта «Пришелец» мы поспешили. Хотя… он не продолжается. Сегодня он стал другим. Да. Он стал другим.

Глава 59

Экран погас.

Сразу после окончания совещания секретарь услужливо включил заказанный ранее фильм, но Волк отложил демонстрацию. Его охватило давно забытое чувство какого-то радостного возбуждения. Причина была простой. До этого самого дня Сергей был контактёром лишь формально, занимая крайне пассивную позицию. Сейчас он даже злился на самого себя, что так долго не интересовался работой группы. Теперь ему можно было признаться самому себе, что единственной причиной этого была обыкновенная трусость. Именно из-за своего страха узнать о собственной несостоятельности он и кинулся во все тяжкие в сумеречной зоне… даже Ёлка была фактором. Она была не просто страстью. Она была опорой и поддержкой в полной темноте. И вот она исчезла… Волк не мог этого допустить. Сама мысль о возможности потерять этот лучик была просто невыносимой. И он рванулся туда, где было смертельно опасно, но где он чувствовал себя в какой-то степени лучше… ну если не лучше, то привычнее.

С этого момента всё изменилось. Он, наконец, стал фигурой действующей. Он сделал предложение, и его приняли к осуществлению. Это уже было признание. Понятно, что и раньше перед ним не пытались просто разыгрывать спектакль. Рано или поздно кто-то должен был сделать такой ход. Разумеется, Татьяна или Кристина выступили бы более солидно и профессионально, с заранее просчитанной ситуацией, с аргументацией и выводами… это всё так. Но выступил он сам. Это было главное.

Сергей сам не заметил, как оказался в спортзале. Организм требовал выхода нахлынувшей энергии.

Разминка шла своим чередом, не мешая мыслям. В первый момент, находясь в состоянии эйфории, он едва не принял решение всерьёз заняться психологией, но вовремя сообразил, что хватил через край. И вряд ли он сделает на этом поприще великое открытие. Заниматься нужно своим делом. Кудринка считает, что ему нужно стать членом команды «Путника»? Хорошо, значит, так тому и быть. Завтра он вернётся на Байконур. Он станет членом команды, но на своих условиях. Он займёт его по праву. Так займёт, что ни у кого даже мысли не возникнет, что-то возразить. Он станет первым!

Ну, с утра, не с утра – рейсовый самолёт уходил в двенадцать, но Сергей направился назад, на учебную базу.

Первые последствия совещания достали его через неделю. Это был звонок Кристины. Ничего личного… обычные консультации… рутина… нарочито деловой разговор. Потом Татьяна, потом Пётр. Звонки, консультации, переговоры продолжались всю неделю. Потом начались события, которые оказались весьма яркими. Яркими настолько, что начисто закрыли из вида сам факт совещания, которое их вызвало.

У Сергея создалось впечатление, что корреспондентская братия добралась до него со всех сторон цивилизованной зоны даже раньше, чем скромное официальное сообщение от Кудринки достигло их издательских агентств. За ним подтянулись люди с видаками и с остальной части планеты… Все буквально жаждали эксклюзива. Вот об этом Сергей как-то не подумал, когда выходил со своим предложением. Точнее, ему как-то казалось, что в этом мире такая новость ажиотажа такого уровня не вызовет. Откуда вдруг? Тут вон люди по всей Солнечной системе шастают – находки, загадки, открытия. Да уж, недооценил… И вот кого теперь осчастливить так сказать, своим вниманием? Ведь тренировки же! Нужно как-то отвязаться… Он даже задумался секунды на полторы… и объявил пресс-конференцию.

Глава 60

Обычный зал, как из прошлой жизни… если не обращать внимания на свет без явных источников света. Обычное сборище разнокалиберных людей с аппаратурой и без оной. Всё это он и в детстве видел, но по телеку. Вот только оно его не касалось. А теперь всё это – про него. Но это – детали. Всё равно всё до боли родное и знакомое. Сергей чувствовал себя легко и свободно. «Разнокалиберные люди» были напряжены и нервозны. Волк быстрым шагом прошёл к двум креслам в середине сцены (второе – для Берна) и непринуждённо уселся в ближайшее… Вова занял оставшееся. Собравшиеся их появление проворонили в первый момент. Вова с Сергеем успели переглянуться в наступившей вдруг тишине. Берн кивнул и незаметно подмигнул – «пора».

- Здравствуйте, господа… что-то у вас всех такой вид, будто это вам предстоит отвечать на нескромные вопросы…

Лёгкое оживление… на его фоне быстрая реакция:

- А Вы боитесь нескромных вопросов?

- Разумеется, всегда бывает жутко стыдно за тех, кто их задаёт.

Оживление сменило вектор… напряжение спало. Пришло время Берна.

- Стоп, стоп. Что-то не по правилам. Давайте я сначала официально представлю ваших жертв. Господа и не забывайте представляться, когда вопросы будете задавать, не берите пример с нас. Итак, меня многие уже знают, для остальных – Вова Берн, один из директоров НОК-центра. Человек, у которого хватило воспитания, в отличие от меня, поздороваться – Сергей Волк. Биологический возраст – двадцать восемь лет. К нам прибыл помимо своей воли из конца двадцатого века. После прибытия стал участником засекреченного проекта «Пришелец 20». В настоящее время Волк является одним из претендентов проекта «Путник». Ваши Вопросы?

Когда Сергей шёл в зал… даже раньше, когда он только назначил пресс-конференцию, он уже знал, что к ней нужно как-то готовиться. И он готовился, старательно пытаясь предугадать, какие к нему будут вопросы? Многое приходило в голову. Прикидывал варианты ответов, видимую публике свою реакцию, терзал Берна попытками устроить «репетицию». Чуть не поссорился с ним, когда получил в ответ занудное «нет» с пояснением, что всё равно не угадаешь. Вова твёрдо пообещал неожиданности. Сергей не спорил, но не ожидал, что с них и начнётся.

Предельно прагматичная, по мысли Сергея аудитория вытолкнула из своих рядов достаточно молодого человека с «видаком» на лацкане и «памяткой» в руке. Взмахнув «памяткой» на манер волшебной палочки, молодой человек огорошил Сергея фразой в режиме безаппеляционности:

- Информационное агентство «ТАСС»… Сергей. Вам пришлось вырасти в условиях полного подавления духовной жизни человека господствующим режимом. Как Вы себя чувствуете в современном обществе?

Сказать, что Волк был ошеломлён, было бы не верно. Он почувствовал себя так, как будто даришь девушке цветы, а она предлагает за них деньги. Он понял, что нет ничего надёжнее и долговечнее, чем старые заблуждения.

- Ваше агентство, говорят, очень старое?

- Да, ему больше трёхсот лет, примерно. Но Вы…

- А что за история у вашего агентства? А откуда его название?

- Вы пытаетесь…

- Отвечайте.

- Оно возникло… э-э-э… ещё в Российской империи. Тасс – фамилия основателя… а какое…

- ТАСС, молодой человек, это – аббревиатура. Означает «Телетайпное …», впрочем, не хочу лишать Вас и Ваших руководителей удовольствия самостоятельно ознакомится с этим вопросом. Вы не знаете историю места Вашей работы, а берётесь судить о целой эпохе. Не стоит обвинять время. В нём жило очень много людей… Ваших предков, а они – это часть вас… лично Вас. Это по форме. А по сути вопроса. Духовная жизнь человека не может быть подавлена никем, кроме самого человека. Только в этот самый момент он теряет право называться человеком. И в то моё время она была ничем не ниже этого моего времени. Чтобы было понятнее, назову фамилии, приличествующие данному месту: Королёв, Гагарин, Леонов… слышали о таких? Или ещё пояснить?

- Спасибо… – промямлил парень и суетливо исчез за спинами коллег.

Пока Волк мысленно отчитывал себя за вспышку, появилась молодая женщина:

- А Вы были женаты в своём времени… в том, в смысле…

- Нет.

Женщина слегка замялась, получив односложный ответ. Её сразу сместил рослый седой богатырь, увешанный аппаратурой:

- Продолжительность жизни в Ваше время, в Вашей стране была много меньше ста лет. Сейчас Вы можете прожить значительно больше. Как Вы к этому относитесь?

- Думаю, времени всё равно не хватит. Я не устаю жить.

Вопросы сыпались, как из мешка. Часть вопросов адресовано была к «научной» части – к Берну, который ещё выполнял и роль ведущего, но основная доля досталась всё-таки Волку. Сергей старался отвечать коротко. Чувство времени исчезло. Но ему становилось всё сложнее контролировать свои ответы, думать о реакции на них. На большинство он отвечал рефлекторно. Стало нарастать какое-то одеревенение… Из этого своеобразного транса его вывел женский голос из дальнего угла зала:

- Что Вы чувствовали во время резни в «сумеречной зоне»?

- Острое желание выжить. На моих глазах действительно была замучена молодая женщина… самое страшное – невозможность остановить это.

- Я говорю об убийстве Вами различными способами около полутора десятков человек…

По залу прокатился шум. Сергей приподнялся, чтобы рассмотреть женщину и досадуя на то, что прослушал название агентства. Вопрос был задан без переводчика, но с сильным акцентом… Кто-то совсем недалеко достаточно внятно посоветовал ему подать в суд… Волк окончательно встал и поднял руку:

- Спокойно. Я отвечу. В нескольких десятках километров от лагеря, где, по вашим словам, произошла эта самая «резня» живёт женщина… сеньора Родригес…

- Я связывалась с ней. И она полностью на Вашей стороне, как и власти страны. Однако по её рассказу я поняла, что после стычки на дороге Вы и Ваш загадочный спутник вполне могли уйти вместе с женщинами. Вместо этого вы вернулись в лагерь и устроили там кровавую расправу без суда и следствия.

Сергей растерялся. Как объяснить человеку, видевшему кровь только на объёмном экране, что он сам тогда почувствовал? Как, какими словами описать тёмную пустоту и тяжёлые удары собственного сердца? Она, эта корреспондентка уже всё знала, может даже на месте побывала… что она там видела? Что смогла рассмотреть за буйной зеленью южного леса? Слова для неё останутся словами… сильные выражения? Эпитеты? Она сама – специалист по эпитетам. Он знал, что нельзя молчать, знал, что должен ответить что-то очень убедительное… Знал! … И молчал.

В зале повисла тишина.

Волк молча смотрел на женщину. Нужно было как-то объяснить. Нужно говорить, глядя прямо в глаза… Она должна почувствовать, она поймёт… должна понять. Он сумеет передать ей и ненависть, и желание отомстить, и бессилие, и боль от сознания того, что никакие достижения науки уже не заставят жить то, что волоком по земле… Она должна понять, что он чувствовал, когда видел, как кровь перемешивается с пылью, чернеет под безумно ярким солнцем…

Ещё не осознавая, что делает, Сергей встал, шагнул вперёд, ещё раз… ещё. И вдруг пошёл быстро, не выбирая дороги. От него, от его взгляда шарахались в сторону и испуганно смотрели вслед, но он этого не замечал…

«Только бы успеть… она поймёт, должна понять… нужно только быть близко… глаза в глаза! Она почувствует».

Его глаза, казалось, светились на загорелом лице. Они смотрели прямо на неё, словно Сергей очень боялся, что она исчезнет, растворится и тогда он просто не сможет передать ей что-то очень важное…

Лицо женщины изменилось… сначала исчезла маска праведного гнева, появилось небольшое замешательство, потом удивление… её рот приоткрылся, глаза увеличились, на фоне враз побелевшей кожи очень ярко проявилась помада. Ни на что не похожая маска… Волк остановился… между ними не более двух метров. Он как-то неопределённо поднял руку:

- Сейчас… – проговорил он еле слышно. – Вы поймите… их нельзя было отпустить. Они…

Горло вдруг перехватило. Он замолчал, сглотнул, сморщившись, словно от неожиданной боли.

- Простите меня… я пойду… – так же тихо ответила маска.

Женщина сделала шаг назад, всхлипнула в голос, повернулась и почти бегом бросилась к выходу. В дверях она остановилась, обернулась и громко, почти визгливо вдруг выкрикнула:

- Простите… господи, простите меня!

Сергей молча смотрел ей вслед. Зелёный свет глаз медленно исчез. Лицо было усталым и задумчивым.

Её шаги стихли где-то в глубине здания. Волк, наконец, тоже смог вдохнуть легко и просто. Вскоре он уже снова уселся рядом с перепуганным Берном. Он снова заговорил:

- Я всё же отвечу… Реальной информации об этом событии мало по разным причинам. Я заметил, что эта пустота заполнена на сегодняшний день продуктами безудержной фантазии пишущей братии. В результате… в общем результаты скверные. Всего тоже сказать не смогу. Ну, в общем… если коротко было так. Мне удалось совершить побег из бандитского лагеря вместе с сеньорой Родригес и ещё двумя девушками. Было ясно, что нас постараются догнать и уничтожить – мы ведь знали, где находится база и видели многих бандитов. Уже в пути к нам присоединился ещё один боец. Мы с ним решили направить женщин одних самостоятельно выбираться, а самим отвлечь бандитов на себя. Отпускать их было тоже не безопасно, но мы рассчитывали на сеньору. Она очень сильная женщина… Нам удалось устроить засаду на бандитов, и они вернулись назад, в лагерь. Да, в принципе можно было всё бросить и уйти, но тогда бандиты сумели бы скрыться. Мы с напарником знали, на что они способны и поэтому просто не могли этого допустить. Напарник предложил догнать бандитов. Арестовать их было нереально… всё-таки почти полтора десятка вооружённых головорезов. Собственно, и напасть на них было тоже откровенной авантюрой, но вдвоём мы уже имели шанс если не победить, то задержать их побег. Мы пошли за ними, надеясь на неожиданность… Получилось так, что нам пришлось вступить в бой – бандиты были готовы уйти, но сначала устроили охоту на нас. Потом роли поменялись. Результаты боя вам известны – мы остались живы. Другого варианта просто не было… они сопротивлялись до последнего.

- А что произошло потом, Сергей?

- Это уже отдельная тема. К бою с бандитами отношения не имеет.

- Кто был Ваш загадочный напарник?

- Я не могу этого сказать… он – местный. Очень смелый человек. Если бы не он – мы бы сейчас с вами не разговаривали.

- Сейчас в стране происходят очень сильные политические подвижки. Они как-то связаны с тем, что там произошло с Вами?

- Бог мой… нет, разумеется. Как может один турист повлиять на политическую обстановку в целой стране?

- Но ходят упорные слухи…

- Зачем ходят слухи, кто их водит по умам – отдельная тема. Сейчас перед вами первоисточник? Спрашивайте – я отвечу.

- Какое отношение Вы имеете к новому имени на внутриполитической сцене – некому Либичу?

- Никакого. Я не имею никакого отношения к политической деятельности ни одного из …

- Но ведь Вы знакомы с Либичем?

- Да, знаком. Либич также очень сильно повлиял на то, чтобы мои приключения в стране окончились благополучно для меня. По окончании всех этих событий Ваши коллеги задавали мне по этому поводу вопросы. Я на них тогда подробно ответил. А ещё я знаком с некоторыми представителями высшей власти в стране. В частности, с господином Баером и господином Марчелом, также меня принял Президент. Чисто в личном плане все эти люди произвели на меня очень положительное впечатление.

- А какое место занимала в этих событиях Кристина Зелёная?

- Я приехал в страну за ней. К политике это отношения не имеет. Больше ничего не спрашивайте про неё – не скажу.

Сергей почти полностью восстановил в себе равновесие после столкновения с «пацифисткой». Аудитория, похоже, тоже отвлеклась. Очередной «острый» вопрос Сергей воспринял даже с каким-то облегчением:

- Сергей… Вы официально включены в состав претендентов проекта «Путник». Многих это озадачило. Я уточню – корабль является очень сложной системой, а Вы являетесь человеком мало знакомым с современной техникой…

- Достаточно… я понял вопрос. – Сергей усмехнулся. – Проще всего было бы отправить Вас к тем, кто утверждал меня в списке. Но Вас, как я понял, волнует моё личное к этому отношение. Отвечу – гордость, ответственность, острое желание сделать всё, чтобы пройти этот путь достойно… победить, если хотите. Что касается частностей, то я достаточно легко привык к результатам технического прогресса, и достаточно уверенно себя чувствую. Скажу больше… мне даже проще сейчас, чем в моём времени. Техника, действительно сложнее, но управляться с ней намного проще. Теорию я подучил. Наука говорит, что у меня проявились способности к ускоренному освоению информации. Мне трудно об этом судить… Но я стараюсь, как могу.

- Вы говорите о Ваших успехах в освоении современной техники… позвольте в этом засомневаться.

- Не позволю. Я не позволю. – Вступил в разговор Берн. – Если Вы интересуетесь гонками, то Вы должны были слышать про Волка, занявшего второе место в Крымском ралли… Так вот, Волк – это не псевдоним, как обычно принято среди нас. Волк – фамилия. Именно он сейчас перед Вами. Если Вы считаете, что Вы лучше него – официально приглашаю Вас доказать это во время ближайших гонок.

- Нет уж, чемпион, я лучше соглашусь с Вашим компетентным мнением. – Под общий смех поднял руки корреспондент.

Сергей подумал, что тема исчерпана, но их уже двоих мурыжили на этом направлении минут пятнадцать.

Говорили про подготовку к полёту, про особенности подготовки Сергея к полёту, вспомнили про место жительство Сергея, вспомнили Майка Тора… К удивлению Волка, прямых вопросов про двадцатый век не было. Постепенно накапливалась усталость – пресс-конференция длилась уже четыре часа.

Когда Сергей услышал, как Берн объявил об окончании мероприятия, его охватило сильное облегчение.

Вова, дождавшись, когда закрывшаяся дверь отделила их от всё ещё гудящего зала, устало пробормотал:

- Ты сам этого хотел.

- Ну, ничего, – живы же.

- Угу… смелое заявление.

- Тут ты прав – Сергей действительно еле ворочал языком, – но всё же я считаю это этапом.

- Спать пойдёшь?

- Есть. А потом на полигон. Дела.

- Как-нибудь расскажешь мне про этот трюк, который ты проделал с этой девицей.

- Какой трюк? Не было никакого трюка. Просто барышня чувствительная попалась. Скафандр, Вова. Главное сейчас – тяжёлый скафандр.

Вова безнадёжно махнул рукой и поплёлся к жилому блоку. Он уже начал привыкать к тому, что пришелец попался им на редкость упрямый. В данном случае упрямство выразилось в том, что у Сергея возникли проблемы с освоением тяжёлого скафандра и он, в связи с этим уже успел здорово надоесть и обслуживающему персоналу полигона и даже Чаку своими бесконечными тренировками. Когда Волку напоминали о необходимости отдыхать, он выслушивал, кивал головой, говорил безликое «Угу» и… всё продолжалось. Чак говорил, что Волк уже вполне «на уровне», но Сергей заявлял, что раз скафандр – это одежда, то он должен чувствовать себя в нём, как в одежде.

На самом деле была ещё одна причина, но Волк её не афишировал – скафандр нравился ему. Пугавшая поначалу мощь и почти полная неуязвимость машины завораживали. Он начинал временами чувствовать себя былинным богатырём. В скафандре, при определённой сноровке, он, кроме всяких шуток, смог бы поднять ту самую палицу в девяносто пуд, который так лихо владел Илья Муромец. Он понимал, что это ребячество, но ничего не мог с собой поделать.

Занятия, тренировки, чётко по индивидуальным планам сменяли друг друга, на каждый день, закончив обязательную пятичасовую программу, Волк направлялся, по его выражению, «за добавкой». Чаще всего это был полигон, на полигоне чаще всего – тяжёлый скафандр. И начиналось – шаги, бег, различные движения, со стороны казалось – нелепые. Поговорить в этот момент с претендентом было почти невозможно. Первое, что он делал – выключал всю связь. Наступившая поздняя осень ничего не изменила.

Вторым по важности занятием Волка было изучение разведочного оборудования. Целый комплект для первичного, развёрнутого или полного анализа, казалось, всего на свете. Геологические структуры, биологические образцы, химический анализ. Анализ быстропротекающих процессов и статичных образцов. Характер и характеристики лучевой энергии. Само оборудование было достаточно простым в использовании, но, если знать, что исследуешь. То есть нужно было знать хотя бы основы целой кучи научных дисциплин. Для Сергея это было непросто. Его школьная программа такого не предусматривала.

Ещё одна сложная тема – медицина. Это было настоящей пыткой. РИМы, хотя и умели делать многое самостоятельно, но всё же, в сложных случаях требовали вмешательства человека. Это означало, что нужно было изучать хотя бы основы дифференциальной диагностики.

В общем после всего этого стрелковая подготовка и все виды рукопашного боя были для пришельца просто отдыхом. С ним он справлялся на отлично.

Техника, закреплённая за Волком, стремительно выходила из строя. Проектировщики, заводы-производители организовывали специальные группы с единственным назначением – разбирать информацию от претендентов. Львиная доля этой информации несла в конце короткое имя – Волк.

Глава 61

Чак Журден поёжился в своей меховой куртке и с завистью покосился на Умера Садыкова, одетого в термокомбинезон. Пятнадцать минут назад, когда они вышли из тёплого перехода, на простор полигона Чак был горд своей обновкой, и сам себе казался каким-то древнем первопроходцем. К этому его располагали пейзаж и главное – одежда, лишённая малейших признаков термоэлементов. «Одежда для настоящих мужчин!» – так гласила реклама, и мужчины клюнули на приманку. Прекрасно – почти никакой электроники, – только универсальная связь, датчики общего состояния организма, состояния окружающей среды, освещение и ещё кое-что по мелочи – как в двадцатом веке! Да, – только в такой одежде можно в полной мере ощутить себя человеком, мужчиной, частичкой природы! Пять минут степного ветра, несущего с собой песок вперемешку с ледяной крупой выдули из космопроходца романтическое настроение, наградив взамен способностью выстукивать зубами зажигательные ритмы чернокожих предков Чака.

В сотне метров от Чака с Умером по степной зоне полигона двигалось нечто, напоминавшее человека. Яйцеобразное, тупым концом вниз тело без головы, непропорционально длинные руки и ноги. Нечто имело угольно чёрный цвет, но временами в разных местах на его поверхности вспыхивали зеркально блестящие кляксы. Они росли, превращались в круги, попутно теряя блеск и меняя цвет. Словно так и не решив, на каком оттенке остановиться, пятна снова исчезали, оставляя поверхность первозданно чёрной.

Посвящённым, в числе которых были и Садыков с Журденом, было известно, что загадочное существо, гуляющее по полигону, называлось буднично и прозаично – тяжёлый скафандр. Также им было известно, что внутри скафандра находился человек, по милости которого и с лёгкой руки итальянских модельеров один из будущих покорителей вселенной выстукивал зубами замысловатую дробь.

Шаги машины, которую называли тяжёлым скафандром, участились… прыжок… переворот в воздухе, приземление на ноги и короткая пробежка.

- Вот, видел? Я же говорил, что он не пользуется ускорителями в простом прыжке. С ума сойти. Я даже боюсь представить, что он будет в космосе вытворять на этой штуке.

Чак судорожно передёрнул плечами и покосился на изваяние в тёмно-синем комбинезоне рядом с собой. Ожидание становилось для него мучительным в самом прямом смысле этого слова и последнее, о чём он сейчас мечтал, так это о дискуссии по технике проведения прыжков в скафандре.

Наконец жертва моды не выдержала:

- Слушай, Умер, может ему руками помахать? – на слове «может» у Чака говорильный орган дал сбой на первом слоге и воспроизвёл его больше одного раза кряду.

Спина Садыкова подозрительно затряслась, но голос остался спокойным и даже несколько ленивым:

- Зачем? Он и так прекрасно нас видит… Сейчас закончит и придёт.

Садыков повернулся к стоящему чуть позади него Журдену, совершенно невозмутимо осмотрел с головы до ног его мелко вибрирующий фасад и медленно вернулся в исходное положение. Ни один мускул на лице Умера не дрогнул, но Чак понял, что широкая спина его друга трясётся совсем не от холода. Коварный азиат, отвернувшись, хихикает! Над ним! Над лучшим другом! Возмущению Чака не было предела. Даже его лицо из серого вновь стало вполне достойного сизовато-коричневого цвета… но самолюбие снова заставило его промолчать, уже из последних сил.

Чак шагнул поближе к могучей спине напарника… потом сделал пару шагов назад, поближе к стене… не помогло. Треклятый ветер, казалось дул сразу со всех сторон. Только эти чокнутые русские могли найти такое гиблое место для первого на Земле космодрома! Будто им и других трудностей мало было. Он снова посмотрел на Садыкова и явственно услышал сдавленный смешок… Всё!

- Ну, знаешь! – прорычал, не найдя других слов, Чак.

Садыков, потеряв стимул к дальнейшему сдерживанию эмоций, буквально пополам сложился от смеха. Неизвестно, чем бы это всё кончилось, но тут они оба заметили, что объект их общего внимания, наконец, снизошёл до своих коллег и направил стопы без малого трёхметрового скафандра в их сторону.

Бронированное чудовище, не дойдя до Чака с Умером десяток метров, мягко опустилось на колени. Объяснение этому самоуничижению было простым – так было проще всего покинуть скафандр.

Яйцеобразный корпус раскрылся на две половины и на мороз легко выпрыгнул Волк. Ещё пару манипуляций и скафандр своим ходом направился в ангар – это он тоже умел. Сергея судьба скафандра уже не интересовала. Он весело посмотрел на ребят и, увлекая их за собой в сторону утеплённого перехода, поинтересовался:

- Чего веселитесь? Я там вас ждал, ждал – думаю – вот появились, наконец, у меня соратники. Сейчас мою идейку обкатаем. Есть у меня одна мысль…

- Какая? – процокал зубами Журден.

- Футбол. Представляете – футбол в тяжёлых скафандрах.

- Ага. Хорошо, что не балет. – Чак первым рванул вперёд.

- Не все, однако, умеют скакать в них, как ты. – Заметил Умер.

- Ну и я про то же. А вот поиграют и будут скакать. Это ведь повеселее будет, чем формальный комплекс.

- А что – идея неплохая. Сейчас у Чака мозги оттают и обсудим.

Журден посмотрел, на шагавшего рядом с ним в лёгком комбинезоне Сергея и невольно передёрнул плечами:

- Вот чёрт. Как тебе не холодно – у меня зуб на зуб не попадает.

- Эт тебе только так кажется – на самом деле попадает… да ещё так звонко!

- И ты туда же… да ну вас. – Буркнул Чак и вдруг рванул бегом.

Сергею, которому выпендриваться уже стало невмоготу, вдруг весело посмотрел на Умера:

- У него тоже хорошая идея. – И бросился вдогонку за Чаком.

Дверь захлопнулась. Чак, почувствовав облегчение, поглядел на демонстрировавших здоровые зубы коллег и молчал. Наконец, он не выдержал:

- Ну, успокоились? Давай уже про дело поговорим.

- По поводу покупки партии модной одежды?

- Я по поводу нашего появления на полигоне.

- Я думал, что ты качество куртки демонстрировал! Всё… всё.

- Что я про вас обоих думаю, объясню на ринге. Предупредите медиков.

- Ладно, говори…

- Хух… новостей много… даже не знаю, с чего начать. В марте улетаем.

- Совсем?

- Пока только на орбиту. Летит наша группа, остальные полетят в апреле и мае, вслед за нами. Так что в футбол поиграть не успеем, зато летать теперь будем не на тренажёрах, а по-настоящему.

- Ладно, а как же я? У меня ещё масса пробелов в земной программе.

- Отцы-наставники решили, подтянешься по ходу дела. В среднем ты вполне на уровне, а по некоторым дисциплинам далеко впереди. Да и программа освоения корабля во многом повторяет земную. Там только условия другие. Заодно адаптация к условиям невесомости и искусственной гравитации… медикаментозная подготовка начнётся уже сегодня. Но мы этого не почувствуем. Теперь ещё вот что… к тебе гости.

- Кто?

- Пресса. Интересуются твоим прошлым.

Сергей поморщился.

- Опять? Кудринка здесь?

- У начальства … да… а что?

- Да, собственно, ничего… – Волк придавил рукой общую связь на комбинезоне – Волк вызывает Кудринку.

- Слушаю тебя, Сергей. Есть проблемы? – отозвался комбинезон.

- Да, приехали вот. Пресса по мою душу… я хотел попросить тебя… ну… нельзя их как-нибудь повежливее?

- Ладно, сделаю. Мы сейчас с начальником полигона на себя отвлечём. Что, работы много?

- Да, и только что прибавилось. Спасибо. Конец связи. – Сергей отключился и повернулся к Журдену – это всё?

- Не спеши… есть ещё одно маленькое дельце. – Журден как-то странно глянул на Умера. – Тебе нужно прогуляться с нами в одно место.

Умер потрогал меховую куртку и перехватил слово:

- Значит так. Ты сейчас топаешь к себе, смываешь с себя трудовой пот, одеваешься в элегантный фрак… э-э… в двадцатом веке фрак носили?

- Артисты разве. Я не носил.

- Неважно – оденешь, что носил, но непременно элегантное. Сколько тебе нужно времени?

- Полчаса.

- Отлично. Ровно через полчаса…

- А поесть можно?

- Ровно через полчаса ты идёшь с нами ужинать в одно место, заодно обсудим твой суперфутбол.

Сергей уже открывал дверь своего блока, когда вспомнил, что так и не уточнил, где будет ужин. Впрочем, для этого и существует универсальная связь. Ритуал уточнения подробностей он решил отложить. Сначала – душ.

Душевая кабина в его комнате, как, впрочем, и во всех остальных, была отменной. Это был цилиндр примерно полтора метра диаметром со сферическим потолком. Двери не было – цилиндр просто опускался откуда-то сверху, стоило только ступить на небольшое возвышение, отмеченное специальной пиктограммой. Управлять агрегатом можно было изнутри. Стенки душа были сплошь покрыты разнокалиберными отверстиями. Пользуясь пультом управления на стенке душа можно было направлять на себя струи воды с любого направления. Можно было регулировать температуру, интенсивность и даже состав воды. После водных процедур кабина превращалась в сушилку и в ней начинал биться настоящий вихрь ароматизированного воздуха… или не ароматизированного – это тоже по желанию.

Сергей обычно не позволял себе блаженствовать больше пяти минут, но даже после этого у него появлялось какое-то странное ощущение вины – почему из миллиардов людей двадцатого века именно ему выпал такой вот счастливый билет… Он чувствовал себя должником поколений людей, трудом которых была оплачена подобная роскошь.

Колпак душевой кабины мягко ушёл вверх. Сергей приступил к облачению. Процесс вызвал у него неожиданную улыбку – пришла в голову мысль воплотить в жизнь шутку Садыкова и одеться, как тогда – в другой жизни. Такой комплект он уже давно себе заготовил, измотав фирмачей своими уточнениями и дополнениями. Так зачем нужны были эти хлопоты, если его не одеть… да вот прямо сейчас.

В зеркале перед ним стоял с довольно глупой улыбкой он сам. Зеркало, повинуясь его командам, показывало его с разных сторон. Выглядело неплохо… для «той» жизни. Улыбка у изображения вдруг стала грустной, а потом и вовсе исчезла. Сергей вздохнул.

«Да, таким я был. Каким стал? Да, ладно – всё равно – пусть ребята посмотрят. Сейчас мода пошла на двадцатый век. Ну, или на то, как его сейчас представляют. Пусть хоть разок посмотрят, как это выглядело на самом деле, а то веселят порой их фантазии до нельзя».

Светло-серая пара, слегка консервативная для конца восьмидесятых годов покроя и тонкий чёрный свитер – не «парад», конечно, но всё же – деловой костюм. Сергей отключил зеркало и взял переговорник:

- Волк вызывает Садыкова.

- На связи…

«Умер обладает неистребимым оптимизмом. Ну, вот чего он опять хихикает?»

- Ты не сказал, где встречаемся. Не хочу в ресторан. Может в какую-нибудь кофэшку? И желательно покамернее…

- Нет, Серёга. Сегодня не ресторан, не кофе и даже не пищеблок. Кают-компанию знаешь?

- На корабле?

- Нет, зачем – здесь, в центральном корпусе.

- С чего бы?

- Ужин необычный. Ты готов?

- Нет, но у меня есть ещё время.

- Давай, мы ждём.

- Ну, ждите…

«Вот баламут… что на этот раз придумал, интересно?»

Сергей задержался возле открытой дверцы шкафа. На верхней полке у него лежал небольшой пластиковый пакет. Рука как-то сама собой потянулась к нему. Волк раскрыл клапан и, закрыв глаза, вдохнул запах. В пакетике лежало несколько высушенных веточек, немного травы. Он нарвал это всё ещё несколько месяцев назад…

Степь. Если в конце лета в тех местах, где близко есть вода лечь на землю, то тебя охватит этот ни с чем несравнимый, одуряющий аромат. Он остался таким же, как тогда, в той жизни. Да, разумеется, можно было дать задание местному секретарю, и он смоделировал бы подобный запах в индивидуальном блоке. Но Сергей не стал этого делать.

«Чёрт знает, что – фетишизм какой-то».

Сергей заботливо положил пакетик на прежнее место.

Он достал часы… настоящие, механические, купленные в антикварном магазине в Гаване, и нахмурился – до назначенного срока оставалось меньше трёх минут, а топать не меньше четырех. Прибавим…

Всю дорогу он преодолел, как сказал бы классик, фривольным галопом. Было легко и весело… всё было непросто, но всё получалось.

Дверь распахнулась… притормозить он уже не успел – врезался с хода в чью-то спину. Кто-то растянулся на полу. Что-то рядом разбилось.

- Бывает. – Наклонился он к жертве своего хорошего настроения. Довести мысль до конца он уже не смог. Мысль перебило удивление – на него снизу-вверх с ошарашенным лицом смотрел Вил. Сергей снова раскрыл, было, рот, но Чернородненко сделал это быстрее:

- Хэпи бёз дей ту ю! – заорал Вил страшным голосом.

Его вокальные данные были ненамного совершение мартовского кота, но он оказался на редкость заразительным солистом, и вот уже десятка два глоток поддержали запевалу:

- Хэпи бёз дей ту ю!

Закончил незамысловатую песенку сводный хор довольно слаженно и дважды травмированный (один раз физически и второй – морально) пришелец успел частично оправиться от шока. Вторая травма была прямо в сердце и, видимо, поэтому он сумел пробормотать дрогнувшим голосом совсем не то, что хотел сказать:

- Откуда вы узнали, чёрт возьми?

- Ура! – дружно заорали двадцать голосов, дав этим самым ещё немного времени, чтобы прийти в себя.

«Боже, твоя сила – вся королевская рать!» – подумал пришелец, оглядев собравшихся.

Кроме Вила и одиннадцати человек команды здесь оказались и Кудринка, и Василий, и Ёлка, и Татьяна… все контактёры вместе. Собрались самые-самые. Сергей подумал, что не хватает Стика и миссис Келет. Вся толпа была одета в какие-то маленькие колпачки, шляпки. Прямо напротив двери, в верхней части огромного, во всю стену, экрана информатора, переливаясь всеми цветами радуги, искрилась объёмная надпись: «С днём рождения!».

Закончив драть глотки, толпа пришла в движение и образовала подобие живого коридора, по которому принялись проталкивать останавливающегося на каждом шагу Сергея к торту со свечками. Сергей улыбался, жал руки мужчинам, наклонялся для поцелуев к дамам и, явно смущённый, бормотал без перерыва:

- Спасибо, ребята, спасибо…

Наконец коридор закончился. Справа от Сергея оказался Берн и деловитым голосом поинтересовался:

- Теперьты, кажется, должен задуть свечки единым духом. Как, потянешь?

Вопрос был несерьёзный – имея такие меха, как у Волка, можно было и газовый резак задуть. Задул. Аплодисменты и снова Берн:

- Дорогой Сергей. Я поздравляю тебя от лица всех присутствующих и всех отсутствующих тоже. Каждому из нас хочется пожелать тебе много хорошего и все это сделают в течение вечера. Мы долго думали, что тебе подарить. Учитывая, что ты не праздновал свой день рождения почти триста лет, это был вопрос серьёзный. Мы решили тебе подарить нас самих. Ты стал частью этого мира, ты проявил огромную выдержку и сумел многому научить своих непутёвых потомков. Поэтому и навсегда ты можешь рассматривать нами по своему усмотрению, хотя не нужно думать, что мы откажемся от соблазна тоже на тебе «поездить». И чтобы ты не забыл об этом дне, мы ещё добавили нечто материальное… вот это…

На подносе, который держали Кристина и Татьяна, стояла тёмного металла статуэтка, изображавшая двух мужчин, шагавших вместе по каменистой пустыне. Волк подумал, что царственный жест, которым Берн демонстрацию подарка был не лишним – скульптура была не просто хороша – тут чувствовалась рука незаурядного мастера. В одном мужчине Сергей без труда узнал самого себя, другой, одетый в тунику, был не знаком.

Как мог, то есть не очень складно, Волк поблагодарил за подарок.

Потом было застолье, были поздравления, пожелания, была музыка, довольно точно соответствовавшая времени Сергея и современная.

Было хорошо, просто отлично всё было, однако Волка не покидало странное чувство. Он словно ждал чего-то ещё. Было ясно, что Вове с Вилом для организации праздника понадобилось провести достаточно серьёзные исторические изыскания. Нужно было подготовить всех остальных. День рожденья, что называется «сыграли», как спектакль. И сыграли хорошо, потому что искренне. Его хотели порадовать, и это получилось, поэтому радость была ещё больше. Всем нравилось всё, и всем нравились даже они сами. Это завораживало, это опьяняло, это сводило с ума.

Со здоровьем ни у кого из собравшихся проблем не было, и буйное гуляние обещало затянуться. Только к полуночи как-то вкрадчиво подкрался момент, когда все немного утомились и стал мягче свет, тише и спокойнее музыка, громкий смех стал всё чаще уступать место разговорам вполголоса.

- Вил, ты из всех самый серьёзный – Сергей глотнул из стакана – Открой секрет – когда я проболтался насчёт даты своего рождения?

- Угу. Только тебе и только по секрету – всё даже серьёзнее, чем ты думаешь. Вася… – Вил оглянулся по сторонам.

Из полумрака материализовался Васин парадный мундир.

- Вызывали?

- Вот, Сергей. Это есть разгадка феномена. Пока мы, жалкие жрецы от науки, колдовали со своей аппаратурой, Василий, не мудрствуя лукаво, устроил раскопки во всех архивных банках. Долго ли, коротко ли, история об этом умалчивает, но ему удалось. Слушай, Вась, а ты чего молчишь? Докладывай – твоя победа.

- Невелика победа. – Василий уселся в кресло – Я перед тобой в долгу со всей своей службой, как-никак. Ну и, в конце концов, то, что мы сделали – это наша профессиональная обязанность. Наука на первом этапе сделала кое-какие запросы. Но это было сделано наспех и по-дилетантски… не обижайся, Вил. Короче, ещё когда происходили те самые события, мной была выделена специальная группа, которая и провела очень тщательный архивный поиск. Состояние архивов такой древности, далеко не блестящее и поиск затянулся. И даже после реабилитации Сергея поиск был продолжен, только по некоторым иным основаниям. Совсем недавно были обнаружены некоторые документы, подтверждающие существование человека по имени Сергей Волк и даже удалось идентифицировать по некоторым признаком, что это – тот самый ты. После этого круг поисков сильно сузился, но до финала ещё долго… Когда закончим, то предоставим тебе полный отчёт. Это немного, конечно…

- Это много Василий, для меня это очень много. А что за документы?

- Были сделаны фотографии с бумаги, с которых потом были сняты электронные копии. В общем, дело ясное, что дело тёмное. Даже эти копии пришлось восстанавливать. Там есть твои самые общие данные… если хочешь, то можно посмотреть. Это данные не по милицейским архивам. Там уже всё отработали, хотя, может быть, ещё вернёмся и туда.

- Ладно, неважно, откуда документы – Вил успокаивающе хлопнул Васю по спине – В любом случае мы получили ещё одно доказательство, так сказать, земного происхождения Сергея. Теперь даже самые упёртые оппоненты вынуждены будут замолчать, а то их словоблудие уже начинает утомлять.

- Дело не в этом. – Досадливо поморщился майор. – Я рассчитывал на то, что удастся обнаружить уголовное дело об исчезновении Волка, а там были бы показания свидетелей. Ведь кто-то должен был видеть феномен со стороны. Дело ведь происходило середь бела дня, в центре города. Я о науке пёкся, между прочим.

Зелёный первый заметил, что Сергей, не то чтобы погрустнел, а словно задумался.

- Эй, Сергей, спишь?

- Да нет… просто… ещё одно доказательство. Надоела эта бодяга хуже горькой редьки.

- Не стони – прорвёмся. У нас в команде играют целых три корифея от науки.

- И один гениальный сыщик – хохотнул Вил.

- И то верно. Да и вообще… через две недели я буду на орбите. А там и до отлёта недалеко. Давай о чём-нибудь весёлом.

- Хорошая идея – мягко вклинился подошедший Кудрина. – О чём?

- Я вот ломаю голову – кого это сваяли рядом со мной?

- А я говорил Родриго, что без инструкции его мысль будет непонятна. Предполагалось, что этого типа зовут Хронос.

- Да, но можно было и догадаться. Я, кажется, начинаю привыкать к славе.

- А мне скульптура нравится. – Заметил Вил.

- Мне тоже. Нужно будет найти ей в особняке Тора достойное место.

- Жалко, что большую часть времени это место будет пустовать – лицо Кудринки что-то непонятное выражало – во всяком случае, первое время.

- Юнеско? – понимающе осведомился Вил.

- Верно.

- Вероятно, что я один ничего не понял – Сергей остановил взгляд на Петре.

- Всё просто. Вил с Вовой знают об этом законе в качестве пострадавших, так сказать. И я с ними. Василий знает по долгу службы. Теперь вот и твоя очередь пришла. Дело в том, что все произведения искусства, находящиеся в собственности частных лиц, зарегистрированы в каталогах Юнеско и имеют определённый статус. Данная скульптура оценена очень высоко и даже не потому, что она из золотого сплава…

- Она – золотая?

- Ну да. Человечество пронесло трепетное отношение к этому металлу сквозь века… так вот, продолжу. Эта котировка в основном формируется качеством. Данный показатель вычисляется исходя из экспертных оценок специалистов в области искусства. Короче, говорят, что это – шедевр или близко к тому. И он даёт тебе массу неудобств. Во-первых, особняк будет усиленно охраняться. Нет, не Васиными коллегами. Просто установят дополнительные охранные системы. Во-вторых – реставрация, если с ним что-то случится. Особые условия хранения тебе… ей, в смысле, тоже обеспечат. Это всё относительные плюсы-минусы. Главное же, что Юнеско оставляет за собой право взять у тебя объект для выставки какой-нибудь. На выставке будет рядом с фамилией автора стоять имя владельца. Кстати автор – звезда первой величины. Живой классик, так сказать. Так что слава обеспечена.

- Шо, опять?

- Хотели, как лучше… – притворно вздохнул Вася.

- Ну да – дорога в ад стала ещё монументальнее. Особняк, запредельный счёт в УМе. Теперь вот обзавёлся шедевром. С ума сойти…

- А чем ты недоволен? Ведь недоволен, да?

- Да не то чтобы недоволен. Всё это как-то непривычно, необычно. Знаешь, Вась… жизнь с чужого плеча.

- Да нормально. Всё вполне по плечу. Ты же переворачиваешь всё, к чему прикасаешься. А говоришь, что с чужого плеча. – Вил хмыкнул.

- Что я ещё перевернул?

- Спроси, что не перевернул. Ты знаешь, например, что сейчас физики с социопсихологами перегрызлись из-за термина «парадокс Волка». И те, и другие хотят его использовать, но каждый в своём огороде. Целых два парадокса, а имя – одно. Твоё имя.

- Да в курсе я… в целом.

Вася покрутил головой:

- Я не в курсе.

Вил немного оживился:

- Ага… Так вот так, примерно. Сначала про физиков. В тот самый день, когда ты, Вась вознамерился арестовать Сергея, он выступил на совете по поводу взрыва. Выступил со своими предположениями, на основе своих же наблюдений. Результат. На основе его короткого выступления сейчас формируется целое направление исследований. Этого Сергею показалось мало и недавно… относительно… Сергей выступил перед сотрудниками НОК-центра ещё раз.

- Сами просили…

- Да я не о том. Просили рассказать, как ему удалось заметить то, что все проворонили? Во-о-т. Сергей устроил целую лекцию про методику работы инженеров старой школы.

- Я просто отвечал на вопросы.

- Конечно, просто. А куча университетов по всему миру после этой простоты раздумывают об изменении системы преподавания. Запись его лекции по популярности бьёт рекорды. А тут он ещё один простой номер выдал – отказался от денег за трансляцию.

Василий восхищённо охнул:

- Отказался? Молодец.

- Угу. Отказался, и в результате денег стало больше.

- Как это?

- Так я отказался от своих отчислений. То есть лекцию эту может смотреть любой бесплатно. Библиотеки, которые имели права на распространение, получили в результате большой прирост аудитории. Ну и отстёгивают, сколько положено. Так вот и получилось… Такие дела.

- НОК-центр тоже теперь, если не мегазвезда в научном мире, но… эталонный образец успеха, как минимум.

- Ну это на меня не вешай – вы сами с Вовой виноваты.

Говорили обо всём и ни о чём ещё достаточно долго. Единственное, что не обсудили – предстоящий отлёт. Сергей был благодарен за это молчание. Именно об этом он думал и именно об этом он говорить боялся. Проклятая неопределённость. Самое страшное – никто в этом не виноват. Снова дорога по тонкому льду, и снова не совсем ясно – куда он идёт и зачем. Что там будет и нужно ли это ему.

Сергей оглядел зал. Некоторых уже не было. Не было и Кристины.

«Что ж, это – к лучшему. Кто она мне? Скоро отлёт. Программ, версий, гипотез много, но что впереди, на самом деле никто не знает. На этот раз хорошо уже то, что я не один. Есть попутчики. Они сильные, смелые, преисполнены чувства ответственности за порученную им историческую миссию и мне тоже нужно преисполниться, хотя, по сути, я – не избранник, а просто ссыльный. У меня самый длинный в истории человечества этап… Значит и Ёлка для меня – это излишняя роскошь».

Он поймал себя на мысли, что начинает по-новому смотреть на команду корабля.

Вон весело смеётся Саманта. Совсем недавно она была признана лучшим пилотом десантного бота среди всех трёх команд претендентов. На неофициальных соревнованиях она чисто прошла основную программу, пропустив вперёд только Смита и Берна. Но потом она устроила в показательных выступлениях настоящую феерию из головокружительных кульбитов под песню Мирей Матьё «Женщина в любви».

О чём-то вполголоса спорят Вил с Вовой Берном, неожиданно вошедшим в состав первой команды. Про него многие говорят, что он один из лучших в мире инженеров и может разобрать, и снова собрать «Путника» … и они недалеки от истины.

Джон Смит… Сергей невольно улыбнулся, глядя на капитана. С виду – этакий простецкий увалень, но он обладает железной волей и просто потрясающей находчивостью. Однако главное его качество – надёжность.

«Чак Журден, Умер Садыков, Мира – господи, какие люди! Может я и ссыльный, но зато с попутчиками у меня всё в порядке».

Глава 62

Волк выскользнул из зала и не спеша потопал к себе. Никто не окликнул – не заметили… или сделали вид, что не заметили.

«Они ещё умеют всё понять, и проявить чуткость… определённо повезло с командой».

Должно было включиться общее освещение комнаты, но не включилось. В темноте тихо шуршали волны, мягко накатываясь на берег. По поверхности воды пробегали всполохи фосфоресцирующего света. Они были единственным источником света. Кто-то перепрограммировал секретаря? Это ещё один сюрприз ко дню рождения?

Нет. В комнате ощущалось чьё-то присутствие. Он ещё не осознал, кто это, но в груди мягко стукнуло.

Глаза уже привыкли к темноте. Очередной всполох света чуть заметными мазками очертил фигуру…

- Я не уйду… – предупредила Кристина.

- Я не гоню. – Сергей сам удивился тону, которым он сказал эти слова.

- Поиграем?

Он утвердительно кивнул, ощутив почти болезненное разочарование – слово означало, что психолог задаёт вопросы, а пациент отвечает. Этим любила злоупотреблять Татьяна. У Ёлки это было впервые… вопросы были необычными.

- Тебе плохо?

- Хорошо.

- Держишь марку?

- … Н-нет…

- Что-то мешает?

- Ностальгия.

- Почему бы не съездить в родной город?

- Боюсь увидеть покойника… нет, я не то сказал. Моего города уже давно нет. Там есть другой город… всё другое… страна другая. Это ностальгия не по месту – по времени.

- Было лучше?

- Хуже… намного… но это моя жизнь.

- Ты запнулся. Почему?

- Потому что сейчас тоже моя жизнь.

- Ты чувствуешь напряжение?

- Ничего сверхнормативного.

- И что там, в пределах нормы?

- Не хочу улетать.

- Откажись.

- Не могу. Я должен – поговори с Кудринкой. Предупреждаю сразу – он прав.

- Кудринка подал в отставку.

- Ты спрашиваешь?

- Я говорю. Об этом почти никто не знает… Вил, Вова и я… теперь ещё ты. Шауша … всю его группу расформировали. Его самого сейчас проверяют. Говорят, что его могут лишить всех званий. Странное дело. Все заседания – закрытые. Единственное, что ясно – без Кудринки дело не обошлось.

- Ты намекаешь, что я знаю – почему?

- Это вывод из твоей предыдущей фразы.

Волку послышалась усмешка.

- Но в ней маловато информации.

- В ней была последняя капля – ты не удивился… ты боишься лететь?

- Да. Хотя слово «боишься» не совсем подходит. Но – полечу.

- Что-то конкретное?

- Неизвестность. Ты знаешь, что вся уверенность, все планы – искусственные… как этот вот прибой. Здесь реальна только неизвестность.

Кристина смотрела на бегущие по экрану информатора волны и молчала.

Сергей опустился в соседнее кресло, тихо проговорил:

- Ну что, доктор? Какой будет диагноз? Ещё вопросы будут?

- Будут… – она не оторвала взгляда от экрана – ты меня любишь?

Сергей ответил не сразу.

- Я улетаю, Крис.

Она встала и пересела к нему на колени, прижалась мокрой от слёз щекой, судорожно обняла на секунду, … оторвалась. Глаза широко открыты, чуть вздрагивают губы…

- Да, неизвестность, наверное, всё не настоящее, но всё же есть ещё настоящее – мы, ты и я. Самое настоящее – мы. Я буду тебя ждать, слышишь?.. я буду тебя ждать. Ты вернись только.

Её руки снова обхватили его за шею. Горячее дыхание прямо в ухо:

- Только вернись… когда хочешь… когда сможешь… только вернись. Господи, сколько мы потеряли времени… только вернись.

Сергей молчал, целовал её мокрое от слёз лицо и не мог сказать ни одного слова, хотя всё в нём рвалось и билось:

«Да… здесь ты и здесь мой дом… я должен… Я вернусь!»

Эпилог

Вот и всё. Позади земные тренировки, тренажёры, окончательный отбор. Даже последнее медицинское обследование тоже позади. Они шли на посадку в челнок по коридору с прозрачными стенами и потолком. Всё герметично, всё очищено. Коридор узкий и идут поэтому гуськом. Впереди капитан корабля – Джон Смит. Место Сергея в колоне – пятое. Это ничего не означает, просто так получилось случайно. Сергей улыбается. Просто неожиданно пришла в голову мысль, что этот прозрачный коридор похож на садовый шланг. Он понимает – это нервное. Но это нормально. На самом деле он сейчас чувствовал себя легко и свободно от неожиданно пришедшей ниоткуда простой мысли.

«На самом деле всё очень просто. Нет никакой проблемы внедрения. Да и не было её никогда. То, что с ним происходило совсем не уникально. То же самое испытывали Берн и Чернородненко, когда погиб Тор, и они неожиданно оказались на его месте. Тоже самое испытала Ёлка, когда её похитили в сумеречной зоне. То же самое испытал Василий, когда его перевели из этой самой зоны в Новгород. А Стик? А Кудринка?»

Сергей невольно встряхнул головой. Ему захотелось хлопнуть по спине идущего впереди Берна и объяснить ему всё это. Рассказать, что всё хорошо. На самом деле он – дома. И он никуда не исчезал и нигде не появлялся. На самом деле всё очень просто! Просто сменил место жительства и работу.

Он почти смеялся. Да не нужно даже ничего и никому объяснять, искать слова. Всё равно объяснить не получится. Это нужно почувствовать и ему это удалось! И теперь это с ним навсегда. Даже улетая, он не один, и поэтому он – дома!