Гора [Виктор Владимирович Голявкин] (fb2) читать постранично

Виктор Голявкин ГОРА Из повести «Обыкновенные дела»

Мы сошли с поезда. Отец сразу снял с лыж чехлы, распорки, зажимы, покидал всё в свой рюкзак, закинул рюкзак за плечи, встал на лыжи и покатил что есть мочи вдаль. Я не ожидал от него такой прыти.

Я огляделся вокруг: кругом снег, чёрный лес на горизонте и облака на небе. Никакой дороги здесь нет, кроме железной. Я понял: тут человек без лыж, как без рук. Я ещё возился с креплениями, а когда наконец их победил, то отцовская спина с рюкзаком была уже далеко. Вот теперь начнётся: он всё время впереди, а я всё время сзади.

Сейчас я его догоню. Скоро я перестал видеть лес на горизонте и облака на небе, я видел только две полосы лыжного следа под ногами да изредка взглядывал, как отцовская спина маячит всё дальше и дальше.

Я пёр вперёд изо всех сил, вовсю махал палками, спотыкался, вставал не отчаивался. За мной никто не шёл, не ехал, я никому не должен уступать дорогу, никто не видит, как плохо я качусь на лыжах. Я катился вперёд и всё время падал. Пусть отец не думает, что меня надо поджидать, пусть идёт вперёд без остановки — догоню же я его в конце концов!

А он нёсся как сумасшедший и не думал останавливаться. Неужели он и не устанет?

Я уже перестал спотыкаться. Качусь как по маслу. А он всё дальше и дальше.

«Ну, — думаю, — как же так можно? Вместе пришли, а он всё впереди и впереди, а я всё сзади да сзади». Тут моторчик у меня внутри как будто включился. Я разворачиваюсь и нарочно еду в обратную сторону. Он оглянется, меня не увидит или увидит, что я иду не в ту сторону, и тогда, может быть, остановится. Изредка оглядываюсь, вижу, он развернулся и стал ко мне приближаться. Вот теперь я ВПЕРЕДИ, а он сзади.

Наконец он меня догоняет, а я ему говорю:

— Физкульт-привет!

— А ты почему туда едешь?

— А ты почему туда едешь?

— Извини, Славик, — говорит папа, — я тебя совсем загнал. Увлёкся. Ты запарился. От тебя пар столбом идёт. Надо остыть.

Сам он, по-моему, устал, а на меня сваливает.

— Отдохнём, — говорю, — если ты устал.

— Вообще-то, надо ехать в ту сторону, там самое интересное.

Едем в ту сторону. Скоро впереди перед нами показалась большая гора и озеро, покрытое снегом. Дальше ехать вроде бы некуда, наверно, сейчас обратно повернём.

Но отец говорит:

— Это моя любимая гора. Правда красивая? Ты не находишь?

— Ну и что? Гора как гора.

— Да это вовсе не гора, а горушка.

Я взглянул ещё раз: страшная гора, мне показалось.

— Ничего себе, почти до самого неба!

— Она тут пейзаж делает, ты не находишь? — говорит отец.

— Вообще-то, хороший пейзаж, — говорю.

— Возьмём эту горушку штурмом? Не спасуешь?

— Что ты, — говорю, — разве на неё вскарабкаешься? Да если я на неё и залезу, а как слезу потом? Ты шутишь? Сам, если хочешь, лезь. Я тебя внизу подожду.

Смотрю: он как сумасшедший — что это с ним? — вскочил, расставил лыжи в разные стороны и полез на эту самую свою «горушку».

— Делай, как я! — кричит. — Слышишь? Вперёд, айда!

— Я потом, потом… — говорю.

— Да ты шутишь, какое «потом»! В кои-то веки дошли до горы. Кто может знать, что будет потом. Давай, давай! А ну, жми за мной!

— Зачем мне лезть туда? — говорю.

— Поглядим с высоты на окрестности.

— Хорошо тебе говорить. Неужели не понимаешь: гора-то огромная, а я маленький.

— Есть сколько угодно маленьких, которые лучше больших катаются с огромных гор.

— Где они? Ты их мне покажи. — Между прочим, хорошо, что здесь нет посторонних, никто не видит, как я боюсь.

Нехотя я попробовал так же, как он, расставить лыжи. Они сразу назад покатились, а я упал плашмя носом в снег. Попробуй теперь встань с этими лыжами. Лыжи встать мешают. Вот если бы их не было, сразу бы встал, а теперь мучайся…

А он вприпрыжку шпарит, ему хоть бы что. Даже не замечает, как мне лыжи мешают. Он обернулся и мне кричит:

— У тебя «ёлочкой» не получается? А ты «лесенкой» попробуй. — И показывает мне, как боком сначала одну лыжу ставить, потом другую.

Кое-как «лесенкой» карабкаюсь. То палки мешают, то лыжи, то ноги заплетаются. Чувствую: и шапка, и куртка мешают — всё мне мешает. Не выдерживаю и падаю. И лежу. И вставать больше не буду. Проклятая гора мне попалась на дороге. И зачем надо на неё залезать? Катались бы рядом, туда да обратно, потом домой бы спокойно пошли. А то «давай, давай»…

— Вставай! — кричит отец. — Ты что завалился?

— Я, может, полежать хочу. Чего ты ко мне пристаёшь?

— Нашёл место лежать! Зачем тебе лежать?

— Устал. Отдохнуть хочу.

— От чего тебе отдыхать? Ты же до верха не добрался.

— Полежать, что ли, нельзя, минут десять или пятнадцать.

— Десять или пятнадцать? Это же целая вечность. Ты простудишься насмерть за это время. Я за тебя отвечаю. Ты простудиться хочешь, заболеть?

— Что ты ко мне пристал?

— Невежливо со мной разговариваешь.

— А я злой!

— Ну тогда ладно…

— Дай полежать…

— Полежи одну минуту. Ты, пока