"Батюшкин грех" и другие рассказы [Александр Авдюгин] (fb2) читать постранично

Это издание вместило в себя разные по темам рассказы. Объединяет эти тексты то, что все они посвящены отношениям с Богом и ближними. Это правдивые истории о святых и людях, стремящихся к святости. Надеемся, что книга поможет читателям приоткрыть глубину духовной жизни, окажет поддержку на жизненном пути, подарит свет и мир душе.

Александр Авдюгин
«БАТЮШКИН ГРЕХ» И ДРУГИЕ РАССКАЗЫ

Рассказы

Баба Лида

Сегодня в моем электронном почтовом ящике вновь будет лежать очередное письмо от моей незримой собеседницы. Каждый понедельник она присылает мне послание с четко пронумерованными пунктами вопрошаний, без решения которых, по ее мнению, идти в храм Божий и молиться не надобно.

— Вот докажите мне, что Бог точно есть и в нашей жизни участвует, тогда и пойду я в вашу церковь.

Уже больше года объясняю, рассказываю, растолковываю. Тщетно. Ворох вопросов не уменьшается, и порой мне кажется, что испытывает мою веру и знания не симпатичная собеседница, смотрящая на меня с присланной фотографии распахнутыми карими глазами, а какая-то корпорация атеистов, иноверцев или даже бесят. Да и как иначе думать, если этот непрекращающийся экзамен не имеет границ ни в светских науках, ни в богословских?

Наверное, давно надо было прекратить этот бесконечный диалог, в котором победителя быть не может, но каждый раз очень уж хочется показать и растолковать истину: рядом с нами всегда есть то, что не подвластно нашей логике и окончательному пониманию. Вот, кажется, еще один штрих, одно предложение, один пример — и станет ясным, что без веры и Бога нет полноценного человека. Но то, что очевидно для меня, не понимается и не принимается.

Уже несколько раз принимал я решение остановить этот разговор и остановил бы, но последняя тема затянувшейся беседы заставила продолжить. Вопрос-то этот моей невидимой собеседницы (или собеседников?) всех касается. И меня, и моих прихожан, и каждого из вас, читающих.

Аккурат перед Троицей, когда зашла речь о поминальной родительской субботе, тут же и очередное утверждение-вопрос появился:

— Какое у вас может быть человеколюбие, если вы просите Бога от смерти внезапной избавить и страдание проповедуете?

Собрался уже целый трактат написать, чтобы ответ по полочкам, как говорится, разложить, да звонок из недалекого села помешал. Звали меня к бабе Лиде. Исповедать ее, причастить да пособоровать. Умирать старушка собралась и священника к себе потребовала, а так как последние два десятка лет именно я у нее в качестве духовного пастыря числился, то мне и ехать следовало.

* * *

Баба Лида — человек неординарный. Особенность ее в том, что она, напрочь игнорируя свои преклонные годы и болезни, каждое утро намечала дневные планы, выполнить которые и молодице не так-то просто. К вечеру, когда становилось ясно, что всего не переделаешь, она, едва волоча ноги, шла к своей корове Зорьке, которой, пока ее доила, и жаловалась на всевозможные обстоятельства, помешавшие ей осуществить намеченное. Корова исправно сочувственно внимала бабушкиным рассуждениям и всегда стояла при данном разговоре смирно, поглядывая на свою хозяйку грустнопонимающими глазами.

Корове было сложнее, потому что она ежедневно выслушивала свою хозяйку, а мне проще, так как эти же сетования старушка выкладывала по субботним вечерам, после всенощной, на исповеди. Исповедовалась и причащалась баба Лида в последнее время еженедельно, так как уже лет десять ожидала смерти, к которой у нее было особое отношение. Она с ней даже разговаривала, причем разговор этот всегда велся в тоне уважительном и был абсолютно конкретным:

— Ох, смертушка моя, ты придешь, а у меня капуста в подвал не прибрана и бельишко не переглажено.

Лишь перед летним приездом многочисленных внуков и внучек в ее обращении к грядущей посетительнице проскальзывали приказные интонации:

— Ты, смертушка, погоди ко мне торопиться. Позже погостишь. Не надобно до смерти онуков пугать.

И своим детям, и мне баба Лида давно дала распоряжения, как ее хоронить, во что одеть, чем поминать и кто все должен организовывать. Организаторы по разным причинам иногда переизбирались, но распорядок будущих похоронных действий бабушка не меняла, лишь постоянно отшлифовывала детали.

Увидев у меня разноцветный на глянцевой бумаге листок с разрешительной молитвой для чтения над усопшими, баба Лида долго его рассматривала, потом вздохнула и, отложив в сторону, приказала:

— Ты, батюшка, с этой новой подорожной (так эту молитву в народе зовут) меня не хорони. У меня своя в сундуке лежит. Я ее еще в старом храме купила и для себя берегу.

Старый храм закрыли, а затем разрушили еще в начале 60-х, при последних хрущевских