Сувенир с Мирассы (СИ) [Марлона Брандеска] (fb2) читать онлайн

Сувенир с Мирассы Марлона Брандеска

Сувенир 1

Закрыв за собой входной шлюз катера, я вздохнула с облегчением: визит на Мирассу прошёл спокойнее, чем я предполагала. Зная свою подругу Линну, которая всегда отличалась несдержанностью характера и разнообразием капризов, я ожидала чего-то более… страшного. Когда она внезапно прислала мне приглашение, да ещё и с уже готовым разрешением на посещение одной из самых закрытых планет системы Омега-Рову, я удержаться не смогла. Хотя и ожидала всяческих неприятностей и неожиданных последствий для себя…

Сколько помню, наши отношения с Линной всегда строились по принципу: «Ой, я там нечаянно что-то сделала, но не хотела! Давай, ты всё исправишь?..» До определённого момента я мчалась, как послушная хайсса, и заметала за нею все следы… Конечно, для этого имелись причины куда более весомые, чем моё дружеское расположение. Родители Линны были не последними лицами в Совете Трёх планет, на Первой из которых мне посчастливилось родиться. И конечно, такие связи чего-то да стоили. Например, бесплатных каникул на Тайжере, в лучшей курортной зоне. Или поступления в лучший Университет Содружества, который вообще располагался на Второй планете.

Само собой, все эти блага сваливались на меня не просто так, а за то, что я оставалась лучшей (а временами, и единственной) подругой Линны. Её отец был достаточно наблюдателен, чтобы понять, насколько «благотворна» наша дружба для его дочери, поэтому не скупился. В результате, за десять лет наших плотных отношений с Линной я прошла такую школу, что после окончании колледжа мне впору было записываться не на факультет Прикладной психологии для детей, а куда-нибудь в Школу агентов по Борьбе с проникновениями из-за Рубежа. Возможно, что связи семьи Линн открыли бы и эти двери для меня…

Впрочем, я полагала, что всё осталось в прошлом. Пусть не очень далёком, но всё-таки… И вдруг – это неожиданное приглашение! Я ответила согласием далеко не сразу. Очень уж это походило на до боли знакомое: « Тэш, я тут вляпалась! Спасай!» С другой стороны, Линна теперь была под присмотром, – папочка весьма удачно выдал её замуж, да не куда-нибудь, а на Мирассу!

Эта планета не входила в состав Трёх, да и в Содружестве присутствовала только каким-то косвенным образом, – не то на положении наблюдателя, не то пассивного союзника. Я, как любой незаинтересованный гражданин, знала о ней очень мало. Только самые общедоступные сведения: координаты, государственный строй, расы, населяющие её, карту… Ну, ещё то, что коренное население когда-то было почти полностью уничтожено колонистами с Араамы, а потом сами колонисты и заперлись там, не впуская кого попало…

Торговля? Да, какая-то была, но непонятно чем. Вообще, эта планета если и интересовала кого-то, то в первую очередь, как место, где были всё ещё живы архаические формы управления. Например, там имелся не больше, не меньше, как император, и у него был самый настоящий двор; до сих пор существовали, так называемые, аристократические фамилии, и была в ходу всякая белиберда с династическими браками… Короче, – заповедник для историка, изучающего жизнь в до-Пространственные эпохи…

Всё это было прекрасно, но не для меня. Поэтому я, мучаясь любопытством с одной стороны, и опасениями – с другой, проконсультировалась с Деоной, моим личным кибер-помощником. Кстати, тоже подарочком от отца Линны, прощальным.

Он подарил мне личный катер класса премиум со встроенным бортовым навигатором-консультантом последнего поколения как раз перед тем, как его дочь уезжала на Мирассу, и мы оба прекрасно понимали, что это было завуалированной просьбой молчать о её похождениях до замужества. По мне, так это была прекрасная сделка! Я и так не склонна к пустой болтовне, а уж теперь-то…

Довести консультанта до уровня личного помощника мне удалось самой. Правда, каких денег и усилий это стоило – не хотелось даже вспоминать. Зато теперь у меня был идеальный помощник, собеседник и друг, если хотите. В любое время суток. Поддерживать мысленную связь с ним позволял встроенный дешифратор в моём правом виске, что иногда очень упрощало жизнь. А ещё я купила Хранитель памяти, который позволял переносить Деону с корабля ко мне домой, а то и просто брать с собой. Никто и не догадался бы, – Хранитель помещался в обычной женской сумочке.

Именно с ним-то я и посоветовалась, в первую очередь, насчёт поездки на Мирассу. Хотелось побывать там ужасно! Я понимала, что другого шанса у меня, наверное, в жизни не будет, но, с другой стороны – это же Линна! Кому, как не мне знать, на что она способна…

И всё-таки, я полетела. Предчувствуя, что пожалею об этом и ещё буду локти кусать, но полетела. Вроде, подстраховалась, как могла: Деону постоянно таскала с собой, со строгим наказом записывать всё, что происходило вокруг. Ни на какие официальные приёмы не ходила, – ну их, эти церемонии, ещё ляпну что-нибудь не то… В город выезжала только в сопровождении Линны и её личной служанки (да-да, там до сих пор были в ходу слуги!), ела только то, что ели хозяева… И получила массу впечатлений за проведённые там десять местных суток. Конечно, можно было и подольше задержаться, -Линна звала меня на три стандартные недели, но я не рискнула.

Зато теперь я понимала, почему туда почти не пускают туристов, а все вопросы мирассцы предпочитают решать, прилетая лично на другие планеты. Конечно, я видела диоснимки планеты, природы, городов и прочего, но на самом деле всё это оказалось далеко от реальности. Мирасса околдовывала с первого взгляда.

Её небо было прекрасным всегда, – от рассвета и до рассвета. Краски, в которые расцвечивало его восходящее или опускающееся светило, невозможно было описать словами. Зеленовато-золотистые полосы переходили в нежный пурпур, потом плавно стекали в голубой, и нежно соскальзывали в прозрачно-чёрный…

Природа вокруг соответствовала: деревья, казалось, соревновались, которое из них вырастит листву самого необычного и красивого цвета. Я сама видела стволы персиковые, муаровые, сливово-бородовые и ванильно-кофейные. Причём, ни один цвет не был однородным: каждый, если присмотреться, состоял из сотен оттенков, завораживающих глаз.

Цветы, как будто, в противовес, всегда были белого цвета. Тоже с разными оттенками, но всё-таки белого: то чисто-прозрачного, то желтовато-зелёного, то серо-голубого, то сиренево-чернильного. Но всегда – еле уловимо, едва заметно, как легчайший мазок акварельной кистью…

Я влюбилась в красоту Мирассы, да этого и нельзя было бы избежать! Если бы было можно, я забрала бы с собой не только снимки (кстати, ни на одном из них не удалось запечатлеть в полной мере её красоту – всегда выходило что-то более плоское и обыденное. Оттенки, составляющие волшебство, куда-то исчезали…), но и просто камни! Они также больше походили на драгоценности, чем на булыжники, просто валяющиеся под ногами.

Например, по утрам я гуляла по изумительно аметистовой дорожке, светящейся под лучами местного солнца, днём уходила в сад, в котором газоны и совершенно сказочные клумбы были засажены не цветами, а травой, которая тоже изумляла сотнями оттенков… Это было просто пиршество красок!

Когда я спросила Линну, чем вызвано такое изобилие красоты на квадратный сантиметр поверхности планеты, она как-то невнятно пробормотала что-то о некоем излучении их солнца, которое и придаёт всему вокруг такую сказочную красоту. Тогда я не поверила, но она оказалась права: припрятанный потихоньку перед отъездом аметистик, с моей любимой дорожки, по приезде домой оказался самым обычным невзрачным камешком, чуть-чуть фиолетовым, но мутным и некрасивым. Увы! Волшебство Мирассы жило только на этой планете, и больше нигде!

Но, как бы то ни было, я больше не удивлялась тому, что на такой сказочной планете существовали и вполне сказочные персонажи, такие как император и его семья, Двор, аристократы и прочие анахронизмы. Где же им ещё было существовать, если не здесь?

Линна была замужем за высокопоставленным местным аристократом, имеющим титул канкора (Только не спрашивайте, что это значило! Кажется что-то вроде того, что он имел право садиться на Совете Императора третьим после Его Величества). Когда я увидела её после двухлетнего перерыва, то не могла сдержать возглас удивления: она превратилась в настоящую даму! Высокая, немного пополневшая, накрашенная (тут я захлопала глазами), в длиннющем, до полу, платье, сшитом из какой-то невероятной мерцающей материи. Она казалась просто-таки ожившей картинкой из детской книжки сказок. Впрочем, обрадовалась она мне совсем не по-королевски, взвизгнув, как в былые времена:

- Тэш!! Как я рада! Ну, наконец-то!!!

И налетела с объятиями, так что я пошатнулась под её немалым весом.

- Лин, осторожнее, раздавишь ведь, чудовище ты моё сверкающее! – запротестовала я.

Но она меня не слушала, продолжая тискать и восклицать:

- Ох, как я соскучилась! Ты так до последнего молчала, приедешь или нет, и я не знала, что сказать Альдору… И комнаты надо было приготовить… И ты не вышла со мной на связь, мерзавка!! А я полночи просидела перед вифоном! Как тебе не стыдно!..

И всё в таком духе, ещё на полчаса, в течение которых меня приволокли в «мою» комнату, заставили бросить чемодан и потащили на улицу с категоричным заявлением, что на Мирассе нужно жить на улице, а в дом приходить только ночевать. Я тут же с ней согласилась, как только успела разглядеть дорожку, и деревья… Ну, об этом я уже говорила.

И завертелась какая-то странная, лихорадочная круговерть, в которой я просто физически не успевала обратить на что-то особое внимание, потому что впечатления зашкаливали за все мыслимые и немыслимые высоты!

Мы съездили к парящим водопадам, где сверкающая леденцово-золотистая вода низвергалась из проёма в скале и испарялась прежде, чем долетала до дня ущелья (меня уверяли, правда, что это не вода, а некий сжиженный газ, который успевает в полёте поменять жидкую форму на летучую). Любоваться на них следовало на некотором расстоянии, иначе вы рисковали получить проблемы со зрением и дыханием. (Действительно, возможно, газ!)

Мы посетили Императорский сад Цветов, засаженный огромным количеством растений, покрытых белыми крупными цветами, напоминающими магнолии. Когда их было так много, они производили необъяснимое впечатление душистого озера, особенно, когда тихонько колыхались под ветром.

Мы слетали на крошечный остров посредине неправдоподобного аквамариново-бирюзового моря, где в маленьком гроте жили свистящие моллюски. Под неумолчный шорох прибоя они насвистывали каждый свою ноту, но получалась вовсе не какофония, а необыкновенно красивая, грустная мелодия…

Мы ловили прозрачных рыб, напоминающих живое стекло, пугали мальков местных золотых рыбок, которые прыскали во все стороны, создавая в движении неправдоподобно красивые эффекты мгновенных цветовых взрывов в воде…

В-общем, все десять суток оказались занятыми под завязку, – возвращаясь, я просто падала от усталости и обилия впечатлений.

Но даже в таком состоянии непрерывного восхищения, превращавшего меня временами в идиотку, я замечала, что с Линной творится что-то не то. Просто трусливо молчала, боясь, что если спрошу, то нарушится установившееся хрупкое равновесие, позволяющее мне в кои-то веки получать удовольствие, несмотря на её присутствие рядом… Но в последний день моего пребывания там не замечать мрачное лицо подруги было просто невозможно, и я, внутренне затосковав, спросила, наконец:

- Линн, спасибо за лучшие в моей жизни десять дней! Но, может быть, ты всё-таки скажешь, для чего так срочно звала меня сюда? Ведь не для того же, чтобы опять увидеть Водопады? Что у тебя стряслось?

Линна вскочила и подошла к окну. По моим прикидкам, ей обычно требовалось от одной минуты до пяти, чтобы начать каяться. Всё зависело от степени тяжести её проступка. В этот раз она молчала все семь с половиной, что заставило меня внутренне напрячься.

Когда она повернулась, то сказала тоже что-то, не совсем ожидаемое мною. Я готовилась услышать историю о разорении мужа, или потере какой-нибудь фамильной драгоценности, или о внебрачной беременности, наконец… Но она заговорила совсем о другом.

- Тэш, ты знаешь, мне кажется, что я здесь счастлива… Никогда раньше я не думала о том, что бешусь из-за того, что несчастна. Но теперь я думаю, всё дело было в этом. А когда я вышла замуж, то обнаружила, что могу любить не только себя, но и мужа, например…

Я чуть не подавилась кусочком фрукта, который неосмотрительно сунула в рот перед этим знаменательным признанием. Линна! Любит!! Мужа!!! Кто-то из нас тут явно играет роль кретинки, и хорошо бы это была не я…

- Ну, вот, теперь ты понимаешь, что я изменилась… и довольно сильно, – продолжала новоявленная скромница. – Мне дорого внимание мужа, и я не хотела бы его расстраивать… Поэтому я прошу тебя… увезти отсюда кое-что, что принадлежит мне.

- Что это? – тут же спросила я.

Сразу соглашаться было как минимум глупо. Везла я как-то по её просьбе мешок с ритуально засушенными ящерицами сьюперазо, которые должны были обеспечить ей внимание самого красивого парня в Университете… Учитывая, что везла я их контрабандой, и грозило мне, в случае поимки, не менее полугода принудительных работ на базах пояса астероидов, где и добровольцы-то не живут больше трёх лет, то страху я тогда натерпелась – не передать…

- Это… Ну, просто некоторые вещи, которые… не нравятся моему мужу. Я бы могла, конечно, просто их выбросить, но они дороги мне, понимаешь? Письма от поклонников, платье для первого бала… Мой дневник, ещё с колледжа, – сама подумай, зачем моему мужу знать, в кого я там была влюблена?..

- Ну, да… – осторожно согласилась я.

Вроде, звучит безобидно. Однако…

- А разве ты не можешь просто отправить своё барахло почтовым дисколётом домой? Или что, с этим есть какие-то проблемы?

- Ну, понимаешь… Все дисколёты проверяются, это же Императорская курьерская служба… Традиции и всё такое… А мой муж как раз руководит этой самой службой. Ты думаешь, ему бы не доложили о том, что я что-то отправляю?

Я поморщилась… Вот как хотите, но звучало неубедительно. Кроме почтовых дисколётов между планетами курсируют дипломатические корабли. Я точно знаю, что за определённую плату они могут взять на борт посылку и потом передать её в почтовое отделение на нужной планете… ой, темнит опять подруга!

В результате, через полчаса выяснений и уточнений я поняла, что «некоторые вещи», которые подруга хотела бы отправить на нашу родную планету, представляли собой вполне полноценный контейнер, объёмом так 10-15 кубометров. Н-да, для школьного дневничка явно многовато…

- Лин, давай прямо уже! Что ты хочешь, чтобы я вывезла отсюда? И что мне грозит?

Она опять замялась, как девочка-ромашка, ей-богу!

- Ну, ты понимаешь, мне нужно, чтобы ты взяла на свой борт контейнер. Не очень такой большой, и сказала всем, что это мои тебе подарки. Мы даже покажем мужу большую часть этих самых подарков!

- Погоди, ты же говорила, что отсюда запрещено вывозить местные продукты, минералы, ткани и ещё чёрт знает сколько всего!

- Так ведь это всё не местного производства! Это те вещи, которые я привезла с собой, когда переехала. Теперь они мне здесь не нужны, так что… Я и хочу, чтобы ты забрала их отсюда.

- И что я с ними должна сделать потом? – спросила я подозрительно.

- Что хочешь. Конечно, было бы здорово, если бы ты их оставила себе… Но, не захочешь, – переправь родителям в дом. Тот, который на побережье.

Я нахмурилась. Линна заботится о каких-то своих старых тряпках? Не хочет их выбрасывать? Бред!

- Лин, скажи честно, что? Наркотики? Контрабанда? Ещё что-то похуже?

Глаза подруги налились слезами.

- Да что ты придумываешь? Какие наркотики?! Какая контрабанда?! Я всего лишь прошу тебя оказать мне услугу! Не хочешь, – так и скажи!

Сказать очень хотелось, просто до жути! Сказать, чтобы шла она своими тёмными путями без моей помощи, но… То ли старые привычки оказались живучими, то ли я всё-таки, несмотря ни на что, считала себя обязанной её семье… В-общем, я согласилась. Понимая, что явно лезу в какую-то историю, и только смутно надеясь, что если уж совсем припечёт, то ведь есть ещё тяжёлая артиллерия в лице папочки Линны. Хотя, кто его знает, насколько его влияние действенно на Мирассе…

Так всё и закончилось: под покровом шикарной Мирасской ночи, обряженной в оттенки изумруда и оникса, упомянутый контейнер был засунут в багажный отсек моего кораблика, и наглухо заперт там.

Утром я официально покидала планету, срок разрешения на моё пребывание оканчивался, так что задерживаться было нельзя. С мужем Линн, Альдором, я попрощалась накануне, а больше делать там мне было нечего.

Прямо перед отлётом Линн притащила мне кипу документов, в которых, как она быстро пояснила, заверялось моё право на владение вещами, которые я увозила с Мирассы. Дарственная! С ума сойти! Мне хотелось посмеяться, но я раздумала, когда, вместо робота-досмотрщика на стоянку кораблей явились сотрудники Мирасской службы порядка и заявили, что должны осмотреть то, что я забираю с собой.

Они подогнали погрузчик и сняли верхнюю крышку контейнера, а потом один из проверяющих, практически, влез внутрь и стал вручную сканировать содержимое. Я со страхом ждала, что будет, потому что сама понятия не имела, что именно Линна напихала внутрь. Один Всевидящий знает, чего мне стоило продолжать непринуждённо улыбаться! Мельком взглянув на подругу, я увидела, что она смотрела на происходящее совершенно пустыми, как стена, глазами. Не слишком хороший признак…

И, когда из тёмного нутра вынырнула суровая физиономия, а следом появился какой-то свёрток, я уже была готова к любому развитию событий, пообещав себе только, что на этот раз даже папочка Линне не поможет отсидеться в сторонке.

Но всё закончилось неожиданно легко: развернув бумагу, проверяющие дружно заулыбались. Я ничего не поняла, но тоже вежливо улыбнулась. А когда увидела то, что они нашли, и вовсе начала хихикать. В небольшой по размерам клеточке сидела забавная зверюшка, напоминающая не то нашу шапуру, не то шиншиллу с Земли. Только большие уши были ярко-голубыми, а нос – розовым.

Зверь, конечно, был смешной, но это не объясняло поголовного прысканья в кулак местных таможенников. Я ничего не успела спросить, потому что старший из них, красный от сдерживаемого смеха, обратился ко мне:

- Прошу прощения, но мы не можем разрешить вам вывезти тангри!

Я уже открыла было рот, объяснить, что и не собиралась её забирать, как пальцы Линн, стоящей рядом, с силой сжали мой локоть, и я только улыбнулась, как могла, широко.

- Мы, конечно, понимаем ваш выбор, – продолжал блюститель порядка, – видите ли, эта зверюшка нравится всем без исключения, и мы каждый день изымаем их по нескольку штук из багажа почти всех кораблей… Но тут есть один нюанс, о котором не знают туристы… Видите ли, тангри в период линьки издают крайне неприятный запах…

Группа проверяющих позади него начала уже откровенно давиться от смеха.

- Примерно, вот такой, – закончил этот паршивец и, поднеся клетку поближе к нам, слегка пощекотал зверька пальцем по спине. Тварюшка выгнулась, как кошка и… от неё понесло таким амбре, что я, не чинясь, рванула в противоположную сторону, пытаясь на ходу определить, откуда ветер дует…

Через несколько мгновений около контейнера осталась одиноко стоять на земле клеточка с самой кошмарной вонючкой, какую я только встречала в жизни! Испарения северных болот, запах гниющих раковин в море после шторма, окрестности лагеря на Сантилье, когда у нас сломался передвижной утилизатор, – всё это были благоуханные цветочки по сравнению с малюсенькой зверюшкой! Её свободно можно было бы использовать в качестве биологического оружия…

Отдышавшись, я протёрла слезящиеся глаза и увидела, что загибающиеся от хохота проверяющие уже потихоньку собираются обратно. Видимо, запах был не стойким, что не могло не радовать! Крышку контейнера снова вернули в исходное положение и, пожелав приятного перелёта, удалились.

Я пытливо взглянула на подругу, пытаясь понять, что вот только что произошло у меня на глазах, но она упорно смотрела куда угодно, только не на меня. Когда пришло время закрывать шлюз, Линна обняла меня, и я почувствовала, что она дрожит. Но, как только я попыталась заглянуть ей в глаза, она немедленно отстранилась и стала делать вид, что ищет носовой платок в сумке. Обалдеть, но у неё действительно были слёзы на глазах!

Я ошарашено попрощалась, ломая голову над вопросом, то ли она так расчувствовалась из-за моего отъезда, то ли наоборот, обрадовалась, что всё прошло спокойно… Главное, мы распрощались, и она подчеркнула, что у меня есть время – целых двое стандартных суток, когда связь по вифону будет работать. Потом связи вообще не будет, – ещё одно из неудобств Мирассы. С ней, практически, невозможно связаться. Только со специальных спутников, курсирующих вокруг планеты и контролирующих каналы связи. Жуть! Отсталость!

Пообещав, что свяжусь с ней в ближайшее время, я, наконец, зашла в свой катерок и отдала команду навигатору готовиться к старту.

Все процедуры по отлёту были стандартными, слава Всевидящему, так что я довольно быстро оказалась за пределами Мирассы. Полюбовалась на её изумительно-перламутровый шар, висящий в черноте на моих экранах, и пошла менять стандартный навигатор на Деону.

Несколько довольно простых манипуляций на панели управления и…

- Здравствуй, Деона!

- Привет, Тэш!

В отличие от многих других, я не визуализировала своего кибер-ассистента, считая, что это уже ведёт к некоторой шизе. Есть пилоты, которые, как говорят, подбирают картинки, помимо стандартных изображений, тратятся на пластины-голлограмматоры, и всё только ради удовольствия лицезреть эдакую гурию в кабине… Нет уж! Как будущий психолог, сразу могу сказать: вредно. Очеловечивать железку или программу очень вредно! Не говоря уже о том, что бессмысленно.

Короче, у меня на экранах продолжал светиться космос со звёздами, Деона – это только голос. Мягкий, приятный, не раздражающий. Я даже программы, позволяющие использовать имитацию эмоций, использую очень умеренно. Мой ассистент повышает голос только в самых крайних, можно даже сказать, критических случаях. Зато лексикон я туда забабахала – будь здоров! Люблю поговорить с умным собеседником…

- Део, проверь, пожалуйста, катер на наличие посторонних предметов, особенно из первого и второго списков запрещённого к провозу. И вообще, если найдёшь что-то непонятное – сообщи.

- Хорошо, Тэш, – ответила машина и на несколько секунд замолчала.

- Докладываю: в кухонном отсеке наличествует маленькое животное, грызун. По классификации подходит под определение «мышь обыкновенная».

Ну, это наша дежурная шутка, – нет там никакой мыши, но если в кабине случаются посторонние, то визгу может быть – ужас! А мне это нравится, люблю пугать народ. Део, кажется, тоже, хотя она молчит.

- В душевой обнаружена протечка шланга, размером полмиллиметра на миллиметр. Надо менять.

Последнюю фразу ассистент сказала тоном ворчливой нянюшки. Ну, это уже персонально в мой огород камушек полетел: я забываю, что там протечка, из-за этого постоянно капает вода, перерасход, потом экономить приходится… Да, нерачительная я хозяйка!

- В багажном отсеке слышу дыхание и сердцебиение. Это необычно?

Я подпрыгнула в кресле. Да уж, это не просто необычно! Это как-то… Что ж там может быть живого?! Ведь всё проверяли прямо перед отлётом… Неужели она таки ухитрилась засунуть кого-то на корабль? Ах ты, скопарка…

- Део, что можешь сказать о существе, которое там дышит?

- Особь теплокровная, судя по звуку, примерно твоего размера, чуть меньше. Пульс и сердечный ритм замедленные.

- Замедленные?

- Похоже на анабиоз, но точно сказать не могу. Слишком мало данных. Ты пойдёшь посмотреть?

- Естественно! – ответила я, выскакивая из кресла, – открывай дверь в переборке!

Дорога до багажного отсека заняла секунд тридцать, всё-таки у меня не дисколёт, а катерок, судно, хотя и подготовленное для дальних перелётов, но весьма компактное. Део, умница, дверь разблокировала и свет зажгла. Войдя, я уставилась на контейнер, стоящий вертикально. Что Линн туда засунула? Вернее, кого?! Надо быстрее вскрывать, никуда не денешься…

Тяжко вздыхая и кляня про себя подругу на чём свет стоит, я подкатила небольшую тележку-лестницу и взобралась на самый верх. Так, как там крепления открываются? Я же видела…

Пара щелчков, и крышка сдвинулась в сторону. Я начала вытаскивать по одной какие-то тряпки и вещи, которыми всё было забито, когда Део сообщила:

- Тебе звонок на вифон. Перевести?

Конечно, здесь у меня вифона не было, но поговорить можно было. И я не сомневалась, что это звонит Линна. Странно, что так рано, – мы только взлетели. Или, наоборот, вовремя? Ведь если там кто-то живой, не дай Бог, задохнётся…

- Давай, переключай…

Почти тут же послышался дрожащий голос дорогой подруги:

- Тэш… Тэш… Ты его нашла?..

Выругавшись про себя на самом чёрном диалекте сомаров, я спросила:

- Кого?

- Вайятху… – почти прошептала она.

- Кого? – не поняла я.

Какой ещё, к диосам, Вайятху?! Что это за зверь?

- Вайятху, – простонала Линн, – посмотри в крышке, быстрее! Я была уверена, что ты первым делом вскроешь этот гроб!

Я мстительно хмыкнула.

- Ну, знаешь, делать мне больше нечего, как в твоём тряпье рыться…

- Тэш, кроме шуток! Открой быстрее! Он же задохнуться может! Я, конечно, снизила активность Гипносом до минимума, но всё равно, ему же нужен воздух! Тэш, ну, шевелись!

В голосе уже слышались истерические нотки. С трудом удержавшись, чтобы не послать её к Вогранам, я ответила:

- Да не кричи ты, я открыла этот твой ящик, только тут одни тряпки набросаны!

- Смотри в крышке, говорю же! Опусти её, только осторожно, и оторви защитный слой! Давай побыстрее!

Ворча про себя, я сделала, как она просила, верхняя часть контейнера откинулась на шарнирах и я опустила её вдоль стенки. Тут и стало ясно, что крышка какая-то подозрительно плоская изнутри, а покрывающая её предохранительная плёнка явно была оторвана с двух сторон, а потом снова приклеена, не слишком аккуратно.

Я с запоздалым замиранием сердца подумала, что если бы хоть один из проверяющих просто поднял голову, куковать бы нам с дорогой моей подругой сегодня в одной из комнат местного Дома содержания преступивших закон… Вот мерзавка!

Содрать вновь приклеенную плёнку удалось только добытыми из шкафа с инструментами ножницами. А под ней оказалось нечто бесформенное, больше всего напоминающее тюк из ткани. И этот тюк немедленно начал сползать вниз. Я с трудом успела подхватить его, чтобы он не шмякнулся на пол, и осторожно опустила. Тяжело, однако!

Тело, упакованное в ткань, лежало, не шевелясь. То, что под материей находилось что-то живое, можно было догадаться только благодаря непрерывным переливам на ткани, которая мерцала от малейших движений, производимых, видимо, вдохами-выдохами.

Полюбовавшись на это «нечто», я негромко сказала, адресуясь к Линн:

- Ну, нашла я тут кого-то… По-видимому, это и есть твой, как его… Вайятху. И что теперь?

Линна с облегчением вздохнула, аж в микрофоне засвистело, и торопливо заговорила:

- Тэш, это, понимаешь, наш садовник… его срочно нужно было увезти с Мирассы, во что бы то ни стало! Я использовала обычный Гипнос, второй режим, ты сможешь вывести его из состояния сна, да? Для этого ведь не нужна специальная аппаратура?

- Ну, не нужна. Смогу. А теперь объясни мне, за каким Вограном, я должна возиться с твоим садовником? И что вообще происходит?

- Тэш… ну, ты понимаешь… Его надо было вывезти, иначе его бы убили… А я не смогу… Он ведь не виноват! Но муж и слушать не захотел… В-общем, я подумала, что если не ты, то мне никто не поможет!

- Линн… – с некоторой угрозой в голосе сказала я.

- Да-да, сейчас, – заторопилась подруга, – знаешь, тут такая штука вышла…

Когда я, наконец, вытащила из неё всю историю (и ещё не факт, что всю!), я была готова действительно послать её по всем известным адресам, где лечат голову. И не только! Эта ненормальная действительно выкинула номер, и какой!

К своему удивлению, я узнала, что на Мирассе действительно существует рабство. Правда, касается оно только совершенно определённой категории существ, не людей, а неких мутантов, что ли… Которых вывели специально, с генетическими изменениями, для того, чтобы они были идеальными постельными игрушками для своих хозяев.

Пока я, морщась, пыталась уложить в голове всю эту бредятину, Линна, чуть не плача, продолжала рассказ. Оказалось, что монополию на «производство» таких рабов держит традиционно императорский дом. И сам Император лично жалует такими «игрушками» особо отличившихся придворных. Одним из «награждённых» стал дед мужа Линны. Рабы, оказываются, живут достаточно долго, чтобы их можно было завещать своим детям и внукам, как некое движимое имущество, и передавать, так сказать, из рук в руки. Этот самый раб, который сидел теперь в багажном отсеке моего кораблика, перешёл, в своё время, отцу Альдора, а потом и самому Альдору, который подарил его Линне. И всё было бы прекрасно, если бы этот раб, на протяжении трёх поколений прекрасно живший себе в семье, не сбежал внезапно.

Случай был настолько из ряда вон выходящим, что им занимался сам императорский лекарь, который изучив психокарту раба, сказал, что у того по каким-то непонятным причинам, произошёл сбой отлаженной программы поведения, и порекомендовал раба перепрограммировать. После некоторых раздумий, его сделали садовником. Казалось бы, вопрос закрыт, но не тут-то было! Через некоторое время раб опять сбежал!

Когда его нашли во второй раз, оказалось, что настойки у него опять сбились, внешних причин этому не нашли, но раба рекомендовали, на всякий случай, уничтожить. Вот Линн и вызвала меня, чтобы спасти этого незадачливого слугу.

Выслушав её, перемежаемый всхлипами и плачем, рассказ, я задумалась ненадолго. Вообще-то, всё вполне укладывалось в то, что мне было известно о Линн. При всей своей безалаберности и эгоизме, она была довольно добросердечной, её ничего не стоило растрогать печальной историей или грустным фильмом. Несколько раз я пристраивала разных зверушек, подобранных ею то на улицах, то найденных в лесопарковых зонах, когда мы ездили туда на «свободное посещение».

Вроде бы, всё было вполне достоверно… Непонятным было только одно: насколько я поняла, Линн, спасая этого незадачливого садовника, рисковала поссориться с мужем, свёкром и даже с императором. Зачем ей это было надо? Кем был для неё этот раб, что она заварила такую кашу ради его спасения? Конечно, можно было списать её усилия на проснувшийся инстинкт спасения очередной «зверушки»… Но что-то мне подсказывало, – не всё так просто!

Я сходила в каюту за портативным аппаратом, снимающим искусственное состояние сна. Конечно, у меня был медблок, но совмещённый с каютой. Так что, для полного обследования придётся тащить это… этого… к себе. Отдельное спасибо Линне!

Второй режим снимался довольно просто, но необходимо было обеспечить контакт излучателя непосредственно с кожей, так что я принялась стаскивать переливающееся покрывало. Оказалось, что оно было сложено аж в несколько раз, так что, пока я его стянула, оно увеличилось, наверное, раз в пять! Теперь вокруг громоздились волны почти прозрачной ткани, таинственно мерцающей. На ощупь материал был чуть тёплый и слегка шершавый, как будто изготовленный из каких-то тончайших волокон.

- Деона, что это за ткань? – спросила я, пытаясь свернуть обратно всё это великолепие.

- Металлическое плетение, с включениями какого-то мирасского минерала. Чтобы сказать точнее, нужно исследовать кусок ткани в анализаторе. Спектрограмма даёт большое содержание рутения и платины. Но лучше сделать несколько дополнительных тестов.

- Сделаем… – пробормотала я.

- Какие анализы? – возмущённо вопросила Линна. – Ты чем там занимаешься? Ты его разбудила или нет?!

- Бужу, успокойся, – буркнула я, отпихивая рулон ткани подальше.

Ну, вот, теперь можно было рассмотреть это «яблоко раздора», из-за которого случилось столько шума.

Вайятху… или кто он там был, оказался неожиданно тонким и хрупким. Руки и ноги – длинные, тонкие. Само тело – тоже худощавое, никаких тебе мышц. Голова довольно большая, а личико – узкое и костлявое. В-общем, ни на садовника, ни, тем более, на героя-любовника это тощее недоразумение никак не тянуло. Да ещё и цвет кожи… Короче, больше всего он смахивал на бледно-зелёного недокормленного кикиморыша.

Я хмыкнула и пожала плечами. Возможно, у меня с императорским домом совершенно разные предпочтения в постели… Странно только, что у Линны до сих пор я тоже не замечала склонности к столь субтильным субъектам… Возможно, влияние климата?..

Раздумывая над всеми этими странностями, я приложила аппарат ко лбу зелёного недоразумения и нажала на «пуск». Раздалось тихое жужжание.

- Линна, а скажи, пожалуйста, вы не выяснили, почему он сбегал? Хотя бы мысли были, куда он там стремился?

- Н-нет, – неуверенно ответила подруга, – его ловили довольно быстро, так что непонятно…

- А где конкретно ловили?

- На берегу моря.

- Оба раза?

- По-моему, да… А какое это имеет значение?

- Пока не знаю. Может, никакого, а, может, колоссальное. А какое у него было любимое место в доме?

- Что?

- Любимое место, говорю! Где он предпочитал отсиживаться? Ну, прятаться, если что-то не так делал?

Воцарилось недоумённое молчание. Мне показалось, я даже через расстояние слышу, как у Линн скрипят мозги.

- Н-не знаю, – пробормотала она, наконец. – Никогда не интересовалась… Он, вообще-то, в спальне жил. Моей. А до этого – у Альдора. А ещё до этого – у отца Альдора, а…

- Так, я уже догадалась. Он по спальням исключительно обретался. Ну, а в спальнях он где жил?

- Вограны его знают, – занервничала Линн. – Ну, откуда мне знать, Тэш?! Я его видела только по ночам! Ночами он был в спальне, в кровати!

- Хм, странно это… – осторожно начала я.

- Что? – тут же «попалась» подруга.

- Да вот это ваше пристрастие к … Тут же смотреть не на что!

Линн неожиданно хихикнула.

- А на него не надо смотреть. Его… использовать надо.

- Да? – скептически спросила я. – Спасибо, как-то не тянет…

- Ой, – вдруг торопливо прошептала подруга, – Альдор идёт! Я отключаюсь пока! Позвоню, когда смогу!

- Вызов завершился, – как-то задумчиво информировала меня Деона. – Твоя находка уже пришла в себя.

- Да? – удивилась я, потому что никаких признаков сознания этот тощий индивидуум не показывал. – А что же это он даже глаз не открывает?

Выключив аппарат активации мозга, я слегка встряхнула хрупкое тельце. Голова мотнулась, и вот только тогда, медленно-медленно, открылись глаза. Я застыла с открытым ртом, забыв, что хотела сказать. Глаза у него были просто потрясающими! Тёмно-зелёные, цвета листвы в июле, и радужка окаймлена заметной такой золотистой каймой. Зрачки были вовсе не чёрными, а чернильно-фиолетовыми.

Удивительно, но только сейчас до меня дошло то, что было очевидно: раб, которого Линна хотела увезти с Мирассы, не был человеком, даже не был мутантом. Он принадлежал к какой-то другой расе!

Конечно, я не ксенолог, и все абсолютно расы навскидку не вспомню, но даю голову на отсечение, что никого с зелёной кожей и такими глазами я не встречала! Во что, к Вогранам, эта ненормальная меня втянула?! Это же получается похищение гуманоида? О, Всевидящий… Даже не хочу смотреть, на что это тянет по законам Содружества… А придётся! Да чтоб Плорад сожрал Линн вместе со всей её сказочной планеткой!!.

- Деона, быстренько найти мне свод наказаний за насильственный увоз гуманоида с планеты, где он жил… Или это его планета была? Део, что за аборигены обитают сейчас на Мирассе?

- Сейчас там живут люди. Урождённые и клоны. Аборигены сохранились только в двух заповедных зонах на севере планеты. Внешний вид показать?

- Да, выведи всё, что найдёшь, на экран в рубке. Я сейчас туда подойду.

- Хорошо, Тэш, – откликнулась Деона.

Я продолжала разглядывать зелёного заморыша, который перевернулся на бок и теперь пытался встать на колени, только его покачивало. Н-да, впечатление он производил двойственное: с одной стороны, жалкое, а вот с другой… Что-то в нём такое начало проскальзывать…

- Ладно, вставай, как тебя там… Вайятху? Пойдём.

К полному моему удивлению, гуманоид замер, уставившись на меня своими глазищами.

- Эй, ты что, глухой? – недоверчиво спросила я. – Пойдём!

И сделала недвусмысленный жест рукой, зовя его за собой. На этот раз реакция была, но какая-то странная. Недоразумение отползло подальше и сделало попытку спрятаться обратно в контейнер.

- Ты чего? – с недоумением спросила я. – Не бойся, я тебя не обижу! Ну, давай, выходи! Мне тебя ещё в медблоке проверить надо…

Заморыш отполз ещё дальше. Вот, здравствуйте! Пришлось подойти, взять его за руку и осторожно потянуть из контейнера наружу. На этот раз он повиновался, но зато зажмурился. Так и пошёл за мной, с закрытыми глазами, осторожно переступая тонкими, длинными ступнями, словно пробуя пол наощупь.

- Деона, можешь быстро посмотреть, что это с ним? – мысленно обратилась я к консультанту.

- Судя по частоте пульса, это существо испытывает сильный страх. Скорее, панику, – тут же откликнулась машина.

- Панику? Это я его, что ли, напугала? – изумилась я, всё также, мысленно.

- Вероятнее всего. Ритм сердечных сокращений резко возрос, когда ты попыталась вытащить его из ящика.

- О, Всевидящий, только этого мне не хватало… Он хоть в обморок тут не упадёт?

- Не уверена… Попробуй поговорить с ним. Возможно, звук твоего голоса подействует на него успокаивающе.

- Только звук? Он что, не понимает меня?!

- Судя по реакции – нет. Возможно, его родным языком является какой-то другой, не общераспространённый, – информировала меня Део и снова замолчала.

Преодолевая сильнейшее желание зашипеть от злости, я максимально спокойно и нежно сказала:

- Так, ну вот, молодец, ноги переставляешь, сам, причём… Это приятно. Теперь давай вот сюда, к переборке… Умница! Сейчас мы с тобой дойдём до рубки, вызовем твою ненормальную хозяйку и сделаем ей промывание мозгов, по полной программе… Давай, давай, молодец… ещё немного… Пришли! Умница! Теперь можешь сесть.

Я усадила так и не открывшего глаз заморыша в ближайшее кресло и подошла к панели вифона. Всё, сейчас кому-то крупно влетит!

Сувенир 2

Словно предчувствуя нахлобучку, Линн на мой вызов не ответила. Вот мерзавка! Ладно, пока продолжим знакомство с «подкидышем».

- Ну, что, Део? Где то, что я просила?

- Вот здесь.

На левом боковом экране возникло изображение Мирассы. Я опять поразилась, насколько диокадры выглядели убого и плоско, по сравнению с настоящей планетой! Просто небо и земля… После нескольких вводных картинок появились изображения коренной расы, населявшей когда-то оба материка. Я пристально вглядывалась в их облик.

- Нет, ну это не может быть он! Это же какие-то монстры, за два метра ростом, да ещё и полосатые, как таорки… Нет, похоже, что это не он… Тогда ищи расу с соответствующими признаками. Может, его откуда-то привезли… Самое худшее, если императорская семейка развлекается с кем-то, доставленным из-за Рубежа…

- Сейчас сделаю, – ответила Део.

Пока она обшаривала свои информационные закрома, я села в кресло пилота и тоже прикрыла глаза. Вот это, называется, отдохнула… За похищение гуманоида, да ещё, если он, не попусти Всевидящий, окажется болен, я могу огрести столько, что не только не унесу сразу, а вообще не подниму! Кажется, там меньше десяти лет поселения в колониях Прирубежья не дают… А вот больше – вполне могут!

Я невольно застонала, – всё, если выкручусь на этот раз, поеду прямиком к папочке Линны и без обиняков скажу, что больше за ней разгребать не буду! Пусть выкручивается, как хочет! Чего-чего, но расплачиваться своей жизнью за её глупость я не собираюсь!

Тут что-то коснулось меня, и я вздрогнула. Взглянув вниз, обнаружила, что зелёный заморыш выполз из кресла и теперь сидел рядом на полу, обхватив своими конечностями мою ногу. Вот ещё не было печали!..

Я аккуратно попыталась поднять его и отцепить от своей икры, но не тут-то было! Он жалобно захныкал и вцепился ещё крепче.

- Деона, – пытаясь подавить панику, позвала я, – чего это он?!

- Боится, – коротко ответила машина. – Судя по всему, ему спокойнее, когда он касается тебя. Не волнуйся, он не излучает агрессии.

- Ффффуххх, успокоила, – проворчала я. – Ну, если спокойнее, то пусть сидит… Пока.

- Готовы данные о наказаниях, – доложила консультант и на экране замелькали строки.

Параллельно Деона давала пояснения:

- Похищение при отягчающих обстоятельствах… двадцать пять лет поселений в колониях, без права вернуться на планеты Содружества. Единственная альтернатива – Пояс астероидов… Похищение ненамеренное – десять лет поселений, с последующим правом возврата… Похищение спланированное – пятнадцать лет, без права дальнейшего проживания на планетах Содружества. Но можно уехать в Прирубежье. Запрет занимать определённые должности и работать в некоторых отраслях… Всё!

Я вторично застонала. Заморыш вцепился сильнее. Вот интересно: это он утешать так пытается или сам боится?

Подумав, я спросила:

- А что с правом собственности? Есть какие-нибудь данные о гуманоидах, которые находятся в собственности? Ищи все, абсолютно все прецеденты! Я пока понятия не имею, как мы будем выкручиваться…

- Да, Тэш. Мне понадобится некоторое время…

Я взглянула на свою проблему, сидящую около меня. Трясётся весь… Замёрз? Как-то внезапно стало его жалко. Тощий, брошенный, дрожащий… Кстати, надо его в медблок ещё загнать! Осторожно потянула за лягушачью лапку вверх и ласково сказала:

- Пойдём, Маугли... Ибо лягушонком Маугли я буду звать тебя... Ты такой же голый, зелёный и пугливый...

Ну, вот люблю я древних классиков!

До каюты мы добрались таким же порядком: я вела за собой кикиморыша, который шёл, как по льду, еле-еле переступая ногами. Ну, главное, что шёл... Заведя это недоразумение в каюту, япосадила его на кровать и задумалась. Вообще-то, надо делать полный осмотр и диагностику. Конечно, оборудование на моём кораблике рассчитано на человеческий организм, но, вроде, заморыш, хотя бы внешне, на человека похож... Ладно, будем надеяться, что различия не до такой степени велики, чтобы аппаратура приняла его за искалеченного до несовместимости с жизнью человека, и принялась кромсать в экстренном порядке, чтобы всё исправить...

Первый вопрос, который у меня возник: он действительно обнажён, или это мне только кажется? Я осторожно потрогала нечто, покрывающее его голову. Больше всего оно напоминало то ли мягкую кору, то ли… шапочку? Я осторожно провела пальцами по выпуклому краю и обнаружила, что этот покров легко снимается. Потянула ещё – и по узким плечикам кикиморыша рассыпались лёгкие, как пух, волосики. Цвет тоже странный – напоминает кофейный ликёр. Таак, что у нас тогда ещё не своё, родное?

Я заставила его встать. Скользнула пальцами по шее, плечам… и нащупала искомое: застёжку на плече. Похоже, на заморыше был облегающий комбинезон, плотно охватывающий тело, как вторая кожа. Застёжка была молекулярная. Ну, практично и надёжно, никто не спорит, но несколько странно. Они же для скафандров, в основном, используются, вроде…

Когда я расстегнула его одёжку и принялась стаскивать комбинезон вниз, обнаружилось, что под ним никакого нижнего белья не наблюдалось. С одной стороны – если раб предназначался для постельных утех, это понятно. С другой – ведь он, кажется, должен был работать садовником? Или садовники в саду тоже белья не носят? Извращенцы, однако…

Раздев, я не удержалась от беглого осмотра: н-да, о вкусах, конечно, не спорят, но кому могло понравиться такое цыплёнкообразное существо?! Какие-то недобрые мысли приходили на ум о предпочтениях колонистов, когда я думала о том, что лягушонка специально выводили для удовольствия аристократии Мирассы.

Его собственная кожа оказалась почти такого же зеленоватого оттенка, как ткань комбинезона, только более нежного, ближе к весенней траве. Единственной деталью строения его тела, повергшей меня в некоторый шок, был… ээээ, детородный орган. Его размер явно не соответствовал тощему тельцу! Впрочем, хозяева-то были намного крупнее кикиморыша… Стоило только вспомнить мужа Линны, Альдора. Тот ещё эллафинод! Так что этому, пожалуй, удивляться не приходилось.

Пока я вытряхивала подкидыша из комбинезона, он стоял, не шевелясь. Только посверкивал на меня глазищами. Не помогал, и не мешал. Просто стоял, покорно. Я не поняла, – это было нормально или нет? Впрочем, откуда мне знать! Может, он должен был уже валяться у меня в ногах, а, может, уже ласкаться… Кто их, этих рабов для удовольствия, знает! Вот то, что он продолжал молчать – это было плохо…

Раздев, я подвела его к кровати и осторожно уложила. Потом отошла к противоположной стене, чтобы достать панель управления медицинским оборудованием. Вообще-то, поскольку катер рассчитан на одного, пульт управления есть и рядом с кроватью, но чтобы извлечь аппаратуру, всё-таки надо открыть хранилище и вывести оттуда передвижной модуль, позволяющий диагностировать и проводить необходимые процедуры. В случае надобности, я даже операции тут проводить могу! Не самые сложные, конечно, но всё-таки.

Сейчас мне нужно было подготовить именно диагностические оборудование. Я искренне надеялась, что лечение не потребуется, хотя бы в ближайшее время, пока я понятия не имею, к какой расе принадлежит заморыш…

Набрав все нужные команды, я обернулась и… остолбенела. Самая выдающаяся деталь организма кикиморыша стала… ещё более выдающейся. Причём, весьма! Нервно сглотнув, я мысленно спросила у кибер-ассистента:

- Део, это чего? Почему такая реакция?!

- Фиксирую повышенную активность участков мозга, отвечающих за возбуждение, – меланхолично отозвалась машина, тоже у меня в мозгу.

- И что мне делать теперь?! – я ощущала нарастающую панику. Вот, что хотите, делайте, но я не знала, как обращаться с возбуждённым гуманоидом, если я НЕ собиралась его… ммм, использовать, как выразилась Линна!

И тут Деона сказала:

- Вызов по вифону. Линна. Соединить?

- Погоди минутку, – пробормотала я и торопливо поискала, чем бы накрыть заморыша. Как назло, ничего не попадалось под руку, поэтому я, кинув Деоне: «Переведи на рубку, я сейчас приду!», почти вылетела из собственной каюты. Ну, подруга, берегись!

Вбежав в рубку, я затормозила перед экраном, на котором было удручённое лицо Линн, и прошипела:

- Ну, спасибо тебе, дорогая! Вот уж удружила ты мне своей просьбой, так удружила!

Она нервно захлопала глазами. Ну, на меня такие штуки не действуют! Я сама её учила, как притворяться невинной овечкой, когда начинает пахнуть жареным, так что просто отметила для себя, что старые уроки не забыты. Линн вполне натурально облизывала надутые губки и делала недоумевающее лицо. Дескать, я не я, и о чём ты…

А я вот о чём:

- Ты каким местом думала, дорогая, когда мне его подсовывала?! Ты что, не в курсе, что он – не человек?!

Линн нервно сглотнула, глазки опустила. И выдала:

- Тэш, но ведь… если бы я тебе сказала, ты бы ни за что не согласилась его взять, правда? Что же мне было делать? Я и промолчала, потому что… ну, я знала, что ты откажешься! А теперь-то уже всё, вы в космосе, всё нормально…

- Нормально?! А то, что рискую загреметь на полжизни в поселения-рудники, тебя не волнует, совершенно?! И как я должна буду ещё приземлиться с ним на борту?! Ты об этом не подумала?

- Да ладно, Тэш! Ну, чего ты взъелась? Всё ведь получилось? Зачем теперь-то ругаться?

Глазки Линн начали натурально заволакиваться слезами. Ага, верю-верю…

- Так, давай-ка, изложи мне с самого начала весь твой гениальный план спасения этого заморыша. Чтобы хоть теперь я была в курсе твоих идей.

- Он не заморыш, – запротестовала Линн. – Все Вайятху такие… Это просто у них строение такое, хрупкое.

- К диосам, Линн! Как хочу, так и буду его называть! Мне он вообще лягушонка напоминает! Так что, я его буду Маугли звать! Понятно?

Линна протестующее замотала головой.

- Нет-нет, не надо ему прозвища давать! Не надо! Это… совсем не то, что ты думаешь! Вайятху должен иметь одно имя, несколько – это табу! Понимаешь?

Я только закатила глаза.

А про себя подумала, что они там совсем с ума сошли: даже на количество имён для своих рабов ввели регламент. Правда, бродила у меня на задворках сознания какая-то мысль, связанная именно с именами, но сознание, разъярённое донельзя поведением подруги, уже ни на что не реагировало. На самом деле, я с трудом удерживалась от сильнейшего желания развернуть кораблик и рвануть обратно на Мирассу, чтобы сдать ей это недоразумение с рук на руки!

- Так, а вот теперь, будь любезна, расскажи мне, наконец, всё!!! – прорычала я. – Иначе за себя не ручаюсь!

- Тэээш, ну, я уже тебе всё, что знала, рассказала! Что ты ещё хочешь узнать? – заныла Линн, усиленно всхлипывая. – Это просто раб! Понимаешь? Ничем не примечательный раб! И я хотела спасти его от смерти! По-твоему, это недостаточно веская причина звать тебя? Или, если он раб, так не заслуживает снисхождения или участия? Может быть, мне нужно извиниться за то, что я тебя позвала на помощь?!

О, этого я тоже ждала. Лучшая защита, как известно – это нападение…

- Линн, я хочу, чтобы ты мне внятно объяснила: как ты себе планировала нашу будущую участь, мою и этого раба, потому что ты связала нас в один узел, причём, даже не спрашивая! Что ты думала, я скажу, когда узнаю о твоей выходке?! Поглажу по головке? Нет уж! Я, как прилечу, первым делом пойду к твоему отцу! И всё ему расскажу! Потому что это уже переходит все границы, Линн! Даже ты не настолько идиотка, чтобы ставить на кон свою судьбу из-за какого-то «ничем не примечательного» раба! Короче – правду, Линн! Я жду.

Подруга смотрела на меня с экрана так, как будто я выстрелила ей прямо в лицо из волнового ружья. Ничего, этим меня тоже не проймёшь. Похоже, наконец, она поняла, что на меня её уловки не действуют, и горько вздохнула.

- Гадина ты, Тэш, – вдруг совершенно серьёзно, тихо сказала она. – Знаешь, что я не смогу оправдаться перед отцом и пользуешься…

- Кто бы говорил, – пожала я плечами. – Ты первая начала пользоваться мной. И никогда не стеснялась даже. Ну, так?..

Линна подняла взгляд и вдруг замерла с открытым ртом, вытаращив глаза. Только смотрела она не на меня, а куда-то за мою спину. Я мгновенно обернулась и тоже замерла. Подозреваю, что и выражения лиц у нас были точь-в-точь. Позади меня стоял этот недокормыш на тонких ножках, и… тот самый орган у него, по-прежнему, поражал воображение!

Я быстро сглотнула и несколько сипло сказала:

- А ты чего тут? Ну-ка, марш обратно! Я же сказала, полежи спокойно!

Ничего подобного я, помнится, не говорила, но это явление… я аж взмокла, честное слово!

Заставив себя повернуться к экрану, я увидела незабываемое зрелище: рыдающую Линн! От этого я снова впала в некоторый ступор. Да что она, с ума сошла? Или это зрелище эрегированного органа её так расстроило?! Всевидящий, ну, право слово, я как будто в приют для душевнобольных попала!

- Линн! – неуверенно позвала я её. – Ты чего плачешь-то? Что стряслось?..

Не слушая меня, она вдруг заговорила, точнее, запричитала:

- Долло, комане лача… Зитоне, зитоне маро… Лука спростасте маро. Че ливамо!

Я ошарашено обернулась, сообразив, что это она к заморышу обращается! Что ещё удивительнее, лягушонок ей ответил! Встал на колени и произнёс неожиданно приятным, хрипловатым голосом, как у подростка:

- Сагите… ма дара лоне… че галуа, сагите… пролоно…

Я, как заворожённая, вслушивалась в незнакомую речь. Это было неожиданно серьёзно и как-то… трагично даже. Ни Линн, ни заморыш не играли на публику, они даже как будто не замечали меня, они… прощались?

Переводя глаза с одного на другого, я некоторое время пыталась собрать мозги в кучу, чтобы понять, что делать. Впрочем, что теперь думать… А, к Вогранам! Теперь совершенно понятно, что Линна подставила меня не из каприза, а потому что… потому что ей этот заморыш дорог. Вограны знают, почему! Но я никогда в жизни не видела, чтобы она искренне, как сейчас, рыдала. Что искренне – я уверена, сама учила её притворяться…

Вот теперь я поняла, что попала всерьёз. Теперь я точно буду, как последняя идиотка, помогать ей. Ну, и ему тоже… Эх, мама, и зачем ты меня такой уродила…

- Эй, хватит тут сырость разводить, – сердито сказала я им обоим. – Давайте лучше думать, что делать дальше! Линна, я к тебе обращаюсь!

Подруга, с трудом оторвав взгляд от кикиморыша, неромантично вытерла нос платком и спустила его в утилизатор.

- Не знаю что, – слегка в нос ответила она и опять всхлипнула. – Я знаю только, что его надо спасти…

- Давай, ты мне расскажешь всё, понимаешь, – всё! Иначе я не уверена, что смогу спасти это… недоразумение! И, ради Всевидящего, скажи ему, чтобы он шёл обратно!! У меня и так нервы не в порядке…

Линна послушно проворковала:

- Долло, омаре льяма… Порэззо, че бусто пара… Омаре!

Лягушонок покорно поднялся, повернулся, вызвав у меня неконтролируемое ощущение оторопи, и вышел. Дверь мягко чмокнула, закрывшись. Вот как, скажите, он ещё и ходит с ЭТИМ?! Там же равновесие должно быть ни к чёрту… Спохватившись, встряхнула головой и заставила себя вернуться к нашим баранам, то-есть к Линне:

- Отлично, а теперь я тебя внимательно слушаю!

Она ещё раз горько вздохнула и начала. На этот раз она рассказывала быстро, нервно, не заботясь о том впечатлении, которое производила, то и дело, вытирая красный нос очередным платком.

Теперь картина вырисовывалась куда менее простая и безобидная. Линна попросту ухитрилась, видимо, влюбиться в этого цыплёнка! Ничем другим я её помешательство на нём объяснить не могла, как и отсутствие логики в её поступках. Я узнала, что муж НЕ дарил ей этого Вайятху, и даже не собирался! Она сама, случайно, обнаружила его в спальне мужа (у них ещё и разные спальни были, согласно обычаю!). Сначала удивилась, оскорбилась, устроила мужу скандал, но получила отпор, в том смысле, что это было почётно – иметь своего собственного раба. И Альдор от него отказываться не собирался.

Ну, этого Линн уже простить не могла, поэтому она придумала замечательную, с её точки зрения, месть: она решила и сама попользоваться «игрушкой» мужа. Дождалась, пока Альдор уедет из дома, и задуманное выполнила. Не учла только одного: Вайятху – вещь одного хозяина! Каждый раб настраивается персонально на своего собственного господина. Это делается с помощью специальных психологических настроек, и ломать их нельзя! Если раба передают, к примеру, по наследству, то настройки меняются, и Вайятху, по-прежнему, остаётся предан только одному хозяину, в этом их дополнительная ценность…

Линн ничего этого не знала и использовала раба, как ей вздумалось. Насколько я поняла, никто специально не защищал мозг Вайятху какими-то блоками, потому что никому в голову не приходило принуждать их обслуживать кого-то ещё, кроме хозяина. Такая вот интересная культура секса… Чтоб их Плорад сожрал!

Вполне предсказуемо, что у несчастного заморыша снесло крышу, и он сбежал, куда и зачем – непонятно, главное, видимо, подальше от места, где над ним совершили такое ужасное насилие… Ну, его очень скоро поймали, что тоже неудивительно. Удивительно было другое: когда императорские лекари поправили психонастройки в мозгу у раба, и его сделали садовником, рассудив, что для своего непосредственного использования он больше не годится, Линна и тут не оставила его в покое!

Она обречённым голосом рассказывала, что специально приходила в сад рано утром, чтобы застать его одного, – и снова удовлетворяла свою страсть, так некстати и нежданно вспыхнувшую… Почему она предпочла тощего лягушонка собственному красавцу-мужу – даже она сама не смогла объяснить. Я могла бы попробовать, но вряд ли ей понравилось бы моё объяснение…

Всё свелось к тому, что её визиты то ли заставили Вайятху вспомнить что-то из своего сексуального прошлого, то ли просто сбили все новые настройки, только он опять сбежал. Ну, а когда лекарь выяснил, что в голове у заморыша снова царит каша, он и дал совет избавиться от бракованного раба, пояснив, что такие беспричинные сбои могут привести к необратимым последствиям… Ха! Беспричинные… Но доктору, естественно, никто ничего объяснять не стал.

Линна подозревала, что её муж начал догадываться о причинах проблем с рабом, потому что стал относиться к ней гораздо подозрительнее, и несколько раз предпринимал попытки застать её врасплох. Поймать не поймал, но и подозрения не развеял. И тогда согласился, что раба надо ликвидировать.

Разговор подслушала Линна и принялась отчаянно изобретать план спасения своего любимца. Так у неё и родилась мысль вывезти его с Мирассы. И для этого обратиться ко мне.

Тоже мне, спасительницу нашла!

Когда я согласилась приехать, Линна стала оттягивать визит лекаря к ним в дом, напирая на то, что нельзя устраивать такие печальные события перед визитом любимой подруги. К слову, Альдор тоже не слишком торопился привести совет лекаря в исполнение. Линна даже подозревала, что он тоже, на свой лад, «простился» с Вайятху, чем усугубил его состояние.

- Я нашла его в кладовке, и он так рыдал! – взахлёб рассказывала она, тараща на меня глаза, – просто сердце разрывалось! Ну вот, как Альдор мог? Долло такой хрупкий!..

- Кто? – я усомнилась, что расслышала правильно.

- Д… Долло, – упавшим голосом пробормотала Линна, а я начала загибаться от хохота.

Так когда-то звали любимую черепашку подруги. А до черепашки – птичку локо, а до птички – змейку-лиану… Ну, короче – это было её любимое имечко для домашних питомцев! Очень странно, что она так назвала человека. Ну, или почти человека… Скучала, что ли, по дому? Тут есть о чём подумать на досуге, которого у меня пока нет, и неизвестно, когда он появится.

- Ладно, проехали… Долло! – и я опять фыркнула.

- Ничего смешного, – надулась Линна. – Просто Вайятху, они… такие ласковые, уютные, нежные… Как котята.

Я только покачала головой. Котята! Всевидящий, ну почему ты не подсунул Линне в подруги кого-нибудь другого пятнадцать лет назад?

- В-общем, я всё подготовила, контейнер, тайник, и бумаги, и… всё остальное. И решила, что не скажу тебе, пока ты не улетишь…

Я машинально кивнула. Сказала, м-дааа… А, кстати!

- Линн, а когда ты оформляла дарственную, ты туда и своего Долло вписала? Или только тряпки?

- И До… Вайятху тоже, – мрачно ответила она, сделав ударение на «Вайятху». – А что? Что-то не так?

- Не знаю, – задумчиво ответила я. – Я же не в курсе, как законодательство Мирассы относится к вывозу этих рабов. Может, это хорошо, что ты оформила меня, в качестве его хозяйки, а может, и нет…

Линна задумалась, а потом, словно решившись, быстро сказала:

- Я могу попробовать переслать тебе то, что нашла о Вайятху в библиотеке мужа… Может быть, тебе это поможет?

- Может быть, откуда мне знать. Если там написано, например, как его лечить, или чем кормить…

- А что? Он заболел?! – перебила меня подруга. – Что с ним?..

- Перевозбуждение с ним случилось, непредвиденное и неконтролируемое, вот что, – пробурчала я себе под нос и громко ответила:

- Да ничего с ним! Ты же сама видела, отойдёт от Гипноса и будет, как новенький… А что он ест? То-же самое, что и мы?

У Линн опять случился сбой в процессе мышления.

- Не знаю, – ответила она, наконец. – Я не видела, что он ест… Ну, пару раз я угощала его шоколадками, маленькими такими, знаешь, которые с начинкой из фабории, но это же не то?

- Это точно не то, – ядовито ответила я. – Вряд ли он одними шоколадками питается. Ох, Линн… Я так помру с тобой! Шли быстрее обещанную информацию, пока я буду его в медблоке проверять. Только быстро! У нас мало времени, потом связь оборвётся и всё, а у меня вопросов – отсюда и до другого конца галактики. Поняла?

Линна торопливо кивнула, вроде, что-то хотела сказать, но прикусила губу и отключилась. Я тяжело вздохнула и пошла обратно в каюту, разбираться с инопланетным лягушонком.

Он обнаружился дисциплинированно сидящим на кровати в каюте. Когда я вошла, он тут же слез на пол и выпрямился. Совершенно напрасно, между прочим! Не знаю, какие там ему давали психические установки, но стойкость у него была просто… гм, необыкновенная! Это ж сколько времени уже прошло, а никаких признаков ослабления позиции нет и в помине! Даже как-то… интригующе.

Заставив себя подойти к нему, я опять уложила его на кровать, слегка надавив на плечи. Лягушонок покорно улёгся на спину, ручки-ножки вытянул вдоль туловища. Прямо идеальный пациент, если не считать одной бросающейся в глаза детали. И что вот с этим надо делать?

Я посмотрела на передвижной модуль, гадая, не понадобится ли какая-нибудь медицинская процедура, что бы привести его в… спокойное состояние, когда что-то коснулось моей руки. Взглянув вниз, обнаружила, что заморыш осторожно, еле-еле дотрагиваясь, гладит тыльную сторону моей ладони. Пальцы у него были горячими и сухими. Я подняла на него глаза и увидела, что на мордочке у кикиморыша явственно написана просьба. Даже, скорее, мольба. Хотя, он ничем не провоцировал меня на какие-то действия, не подталкивал, не делал намёков. Он просто лежал и смотрел.

Я тяжело вздохнула и постаралась заставить себя взглянуть на проблему иначе. Если бы это был не гуманоид, а самый обычный мужчина, что бы я могла сделать? Вполне себе понятно, что. Так, может, попробовать? В конце концов, заморыш был постельной игрушкой не для скорианов, а для людей…

Решившись, я осторожно коснулась его органа. Против ожиданий, он и там был сухим и горячим наощупь. Но вот то, как он реагировал на мои прикосновения, было чем-то запредельным!

Почувствовав мою руку, он буквально рванулся ей навстречу, всем телом, как щенок, или котёнок, дождавшийся ласки, и старающийся продлить её, насколько возможно. Любое моё движение вызывало у него почти судорожные вздохи-всхлипы. Он подставлял себя под мои руки так самозабвенно и охотно, словно это было мечтой всей его жизни! Вопреки обычной человеческой реакции, лягушонок не только не стал закрывать глаза, но продолжал смотреть на меня с каким-то совершенно щенячьим восторгом!

Но все это было ерундой, по сравнению с тем, что стало происходить с его телом! Как только я дотронулась до него, он начал менять цвет! Прошло буквально несколько секунд, и передо мной лежал совершенно сиреневый индивид. Я с трудом удержалась от вскрика и, в панике, мысленно закидала Деону вопросами:

- Это что?! Что с ним происходит? Это опасно? Он заболел? Или ему плохо? Деона!!!

Машина невозмутимо ответила:

- Ничего страшного, Тэш, видимо, это его реакция на твои действия. Я зафиксировала резкий рост импульсов в мозгу. Могу с достаточной уверенностью утверждать, что это признаки усиливающегося полового возбуждения.

- О, Всевидящий… А почему он синеет?!

- Не знаю точно, Тэш, но полагаю, что это связано с особенностями его организма. Никаких признаков ранений или боли я не улавливаю. Думаю, это проявление свойств его кожи.

Мысленно поблагодарив всех, от Всевидящего до Вогранов, я осторожно продолжила свои действия. Через сорок минут я уже точно знала, что смена цвета кожи – это, действительно, естественная реакция Вайятху на ласки! Он последовательно демонстрировал мне такие чудеса колористики, что любой визор побледнел бы от зависти!

Каюсь, я безбожно затянула достаточно простой, в общем-то, процесс, только для того, чтобы продлить себе удовольствие. Буквально, не дыша, наблюдала за тем, как мои движения порождают волны невероятных цветов, которые словно «всплывают» оттуда-то изнутри, проявляясь сперва лишь едва заметным оттенком, а затем набирают силу, яркость, и как будто разливаются по всему его телу, чтобы, в свою очередь, уступить место следующей волне, уже подступающей на смену предыдущей. Честное слово, стоило поласкать его хотя бы ради того, чтобы увидеть всё это!

Как ни пыталась я оттянуть неизбежное, но финал всё-таки наступил, и я онемела от восторга, наблюдая за невероятными переливами малиново-оранжевого, искристо-димонного, серебристо-белого, голубовато-пепельного, и ещё сотни оттенков разных цветов, с завораживающей быстротой сменяющих друг друга на бьющемся, словно в судорогах, тельце лягушонка.

А потом его затопило каким-то нестерпимо коралловым, и весь этот нереальный костёр цветового буйства стал постепенно угасать, становясь всё бледнее и бледнее, пока не сменился однородным, без всяких вкраплений или оттенков, цветом. Теперь лежащий передо мной заморыш был серым, как речная галька.

Одновременно с наступившим обесцвечиванием, кикиморыш затих и перестал двигаться. Я заметила что-то неладное только тогда, когда его голова как-то расслабленно упала набок, и глаза закрылись. Тут я сообразила, что до сих пор не отпустила его, и торопливо разжала ладонь. Серое недоразумение никак не отреагировало на это, продолжая демонстрировать идеальную асану трупа.

Забеспокоившись, я наклонилась к нему и приложила ладонь к груди, пытаясь сообразить, должно ли его сердце находиться там же, где у людей, или его ещё разыскивать по всему организму надо… Нет, вроде почудился слабенький удар. Я прижала ладони сильнее. Ну же… ну!.. Да бейся же ты!!

Когда паника начала просачиваться сквозь поспешно созданный ментальный барьер, я догадалась, наконец-то, спросить Деону:

- Где у него сердце?

- Правее и ниже того места, где ты держишь ладонь.

Я немедленно передвинула руки и, действительно, почувствовала глухие, редкие толчки.

- Эй, ты что? – всполошилась я. В сочетании с серым лицом затухающий ритм сердцебиения был последним, что я хотела слышать! – Открой глаза! Посмотри на меня немедленно, слышишь?!

Я принялась тормошить Вайятху, но тут вмешалась Деона:

- Успокойся, Тэш. Он просто спит.

- Спит?! Что, вот так прямо сразу после?..

- Спит, – подтвердила кибер-ассистент. – Можешь убедиться, мышцы полностью расслаблены.

Я посмотрела на серое тельце. Да уж, действительно, расслаблены… Так вот ты какой, лягушонок Маугли! Нет, но каков нахал, – вырубился буквально через пару секунд! Хотя, с другой стороны, хорошо, что хоть это оказалось обычной, вполне физиологической реакцией, почти человеческой, кстати…

Вот, что было совершенно не по-человечески, так это полное отсутствие каких бы то ни было выделений! Просто абсолютно никаких! Я с недоумением осмотрела его – чисто! Сухой, горячий, как и был до этого… Интересно, – это особенность гуманоидного организма, или психические установки? Типа того, что нельзя пачкать хозяйское бельё… Вопросы, вопросы, и почти нет ответов.

Воспользовавшись тем, что замученный мной кикиморыш впал чуть ли не в летаргический сон, я присоединила к нему датчики и включила медицинский блок. Модуль плавно двинулся над кроватью на подвесной консоли. Всё, часа через три я буду иметь полное представление о его организме. Уф! Хоть эта проблема с плеч…

Теперь нужно идти в рубку и пытаться найти хоть что-нибудь о расе, к которой он может принадлежать. И, кстати, его же надо чем-то кормить, на самом деле! Хотя, если перестать паниковать и начать использовать мозг по его прямому назначению, можно догадаться, что если уж он жил среди людей, так хотя бы минимальное совмещение вкусов у нас с ним должно быть. Что-то мне не верится, что ему на обед сушёных насекомых подавали…

Следующие два часа пролетели незаметно. Я с увлечением читала документы, которые накопала мне Деона. Воистину, правы были древние, говоря, что многия знания влекут за собой многия печали.

Прежде всего, я поняла, что объявлять гуманоида своей собственностью было бы большой глупостью, – как показали изыскания, лет пять назад один торговец обезьянами Томбу, с планеты Верны, получил полный срок в пятнадцать лет за незаконное владение существами, способными пользоваться речью… А ведь тех обезьян так и не признали разумными, в конце концов… Что уж говорить о Вайятху! Помилование мне тоже не светит по такой статье… Тааак, прячем дарственную от греха подальше. Или лучше вообще её уничтожить? Вместе с большей частью «подарков» Линны.

Вторым неутешительным выводом, который я вынуждена была сделать, оказалось достаточно серьёзное несоответствие гражданских Кодексов Мирассы и Содружества. Как я ни ломала голову, ничего не удалось придумать ни на расхождениях, ни на сходстве законов. Глухо! Вся разница для меня сводилась к тому, что на Мирассе мне бы просто указали на дверь, в смысле, на космос, если бы узнали, что я пыталась увезти с планеты Вайятху… А вот в Содружестве мне за похищение разумного жителя грозило двадцать лет поселений. Как-то не хотелось… Ни того, ни другого.

Эх, как ни крути, но это дело, начавшись криминалом, видимо, им же и закончится… Не получится у меня сделать вид, что я Вайятху где-то… нашла, например. Или мне его вполне законно подарили… Ещё вопрос, – законно ли? Что-то там Линна говорила о том, что заморыш принадлежал Альдору, а не ей… Впрочем, теперь уже разницы нет. А дарственную всё-таки надо пока спрятать. До получения полной ясности, какие теперь права у меня, и какие у кикиморыша…

Чисто теоретически, он уже свободный гражданин. В Содружестве рабства нет, и никто не имеет права владеть разумным существом. Но взять и отправить его в свободное плавание прямо сейчас я не могу. Вздохнув, вспомнила, как зелёное (тогда ещё) недоразумение держалось за мою ногу. Будто обезьянка. И что мне с ним делать-то?!

Попыталась представить на секунду, что, по прилёте домой, открываю шлюз, выставляю лягушонка наружу, машу ему ручкой и отправляюсь в свою квартирку... нет, не смогу. Даже нечего думать об этом. Куда ему там деваться? В таком состоянии его только в приют для умалишённых отправить могут. А я не думаю, что это именно то, что ему требуется… Значит, придётся продолжить возиться с ним, пока… пока что? Ну, хорошо бы, если б он смог адаптироваться к жизни в Содружестве. Выбрал себе планетку по вкусу, встал на ноги, научился быть самостоятельным… и слез с моей шеи! Куда его так ловко взгромоздила Линна. Тоже мне, освободительница и спасительница! Освободить кикиморыша – это было вообще только начало, надо же как-то устраивать его жизнь дальше!

И, между прочим, если уж она не станет делать какие-то телодвижения для этого, то пусть снабжает меня средствами! На свою зарплату я двоих не потяну… Да и представить себе лягушонка в моей крохотной студии-флэтке как-то сложно! И места там нет… всё, решено! Хочет заниматься спасением угнетённых? Пусть платит за это!

А ещё я совсем забыла её спросить, что там творится на Мирассе! Ищут Вайятху или нет? И озаботилась ли она тем, чтобы как-то скрыть его исчезновение? Или же просто сидит и ждёт, пока всё раскроется?.. Вот ведь, до чего она мне голову заморочила, что я перестала соображать совсем! Всё, пора очередной план составлять. А то я так скоро утону в частностях…

Вытащив свой любимый блокнот, я быстренько стёрла оттуда все предыдущие записи и начала набрасывать последовательность действий и вопросы, которые надо срочно прояснить. Вот прямо вчера ещё надо было, как выснилось… Рисуя схемы и цепочки, упёрлась аж три раза в Линн, и поняла, что дальше ждать её звонка не могу, надо самой вызывать.

Вытащенная, похоже, откуда-то из душа, подруга сначала недовольно хмурилась, но потом прониклась, наконец, важностью момента и начала соображать.

- Линн, заморыша ищут?

- Кого?..

- Да этого, Вайятху! Я спрашиваю: его уже ищут или нет?

- А… не знаю. Наверное, нет… Ничего не слышно пока. А что?

- А то! Надо как-то навести их на мысль, что его не надо искать, уже…

- В смысле, что его нету, что ли?

- Да, хорошо бы. Например, подкинуть им идею, что он утонул… есть у вас там в море какие-нибудь хищники, которые могли бы его съесть, хотя бы теоретически?

- Ээээ… есть, бори, у нас пляж загорожен специальной сетью отпугивающей их…

- Ну, значит, ваш пляж не подойдёт… дикий какой-нибудь? Где лягушонок мог бы утонуть и быть съеденным?

- Ээ, да, есть… И не так далеко.

- Чудно! Тогда иди туда и оставь где-нибудь вещь, которая принадлежала Вайятху.

- Да где я…

Я хмыкнула.

- Линн! Не разочаровывай меня. Или ты сейчас будешь рассказывать, что ничего – совсем-совсем! – не оставила себе на память о нём? Зная, что вряд ли когда-нибудь уже увидишь?

Подруга тяжело вздохнула.

- Заколку. Для волос.

Странный выбор. Чего там закалывать можно? Сплошной цыплячий пух. Впрочем, неважно, главное, не сбивать её с мысли!

- Вот и молодец! Теперь отнеси эту заколку на берег и положи, но только так, чтобы было похоже, что её случайно потеряли, поняла?

- Да, – недовольно пробурчала Линна. – Прямо сейчас идти?

- Немедленно! И жаль, что ты этого ещё вчера не сделала! Если уж планировала всё так тщательно… С этим всё. А что с информацией, которую ты мне обещала?

- Сейчас, – со вздохом мученицы, подруга поднялась и отошла куда-то в сторону.

Где-то там пискнул сигнал отправления, и у меня тут же загорелся значок о получении сообщения. Нет, ну вот что за человек! Я тут сижу, жду, а ей тяжело две клавиши нажать!

Вслед за этим Линна просто отключилась. Не прощаясь. Н-да, мелочь, а приятно!

Сувенир 3

Я тут же распорядилась:

- Деона, мне нужна выжимка из того, что сейчас пришло. Наиболее приоритетные сведения – раса Вайятху, его язык, особенности строения тела, жизни, обращения с ним, правила проживания таких рабов в семьях хозяев. Болезни, лечение. Остальное – на твоё усмотрение.

- Хорошо, Тэш, – прожурчала кибер-ассистент.

Пока шла обработка той информации, что прислала Линн, я пошла на камбуз и попыталась пообедать.

Заодно, проинспектировала, что у меня завалялось в холодильной уствновке и кладовых. Результат был таков: я выживу, однозначно. А вот кикиморыш – не поручусь. Если он ещё и вегетарианцем окажется, – всё летит к Вогранам. У меня мясных полуфабрикатов, примерно, в два раза больше всего остального, вместе взятого.

Мне, конечно, загрузили фруктов на Мирассе, но мало, и только тех, которые я уже пробовала. И, если что, то копчёных жуков у меня точно нет!! Вся надежда на мини-шоколадки, которыми Линна его потчевала. Я их тоже люблю, и всегда вожу с собой коробок пять-шесть.

Так, ну и получается, что, в самом крайнем случае, он продержится на шоколаде трое или четверо стандартных суток. Помереть, как будто, не должен… Мне до зарезу нужно время! Во-первых, на то, чтобы вытрясти из Линны всё, что она знает или может найти. Во-вторых, на переговоры с теми людьми на Второй планете, которые смогут мне помочь. Но это уже после гипер-прыжка. Итого, как ни крути, но меньше четырёх суток не выйдет. Вообще, как бы неделя не потребовалась…

Что там дальше? С одеждой для заморыша некоторый напряг. Но, опять же, я всегда могу его комбинезон бросить в чистку, и пусть дальше носит. А вот подходящего белья и у меня не наблюдается. Впрочем, похоже, оно ему вообще без надобности…

Стоило подумать об этом, как в голову навязчиво полезли воспоминания о его феерическом оргазме. Какая это была красота! Не отказалась бы повторить всё ещё раз, просто из любви к искусству… Правда, и тут возникает парочка вопросов: например, насколько высока его активность в этом плане? То, что случилось сегодня, как-то не вписывалось в привычную схему поведения существа, которому страшно. А, вдруг, возбуждение – это как раз и есть его привычная реакция на испуг? Ой-ой, чувствую, открытий ждёт меня – не счесть… Ладно, не будем будить лихо, пока оно дрыхнет.

В задумчивости уничтожив какую-то еду, вкуса которой даже не почувствовала, я вернулась в рубку. Как раз вовремя, – Деона тут же доложила:

- Тэш, я накопала как можно больше того, о чём ты просила, но, боюсь, тебе результат не понравится.

- Почему?

- Потому что в записях, практически, отсутствуют нужные тебе сведения.

- А что же там есть? Линна обещала прислать что-то о Вайятху. Это оно?

- Видимо, да. Но сведений, всё-таки, очень мало.

- Ладно, давай, что есть.

На экране поплыли строки текста. Я начала читать и скривилась.

- Део, что это за архаика?! Они что, на праязыке писали?!

- Возможно. Но я сделала построчный перевод на более современную версию языка. Тебе что-то непонятно?

- Почти всё, – пробормотала я, – это же не документ, это… беллетристика!

И, на самом деле, сведения оказались неупорядоченными, какими-то рваными, и потрясали своей художественностью и бесполезностью в плане практического применения. Помучившись некоторое время, я попросила название и чуть не плюнула: это был художественный роман о необыкновенной любви между Вайятху и его хозяином! Ну, за каким Вограном Линн мне прислала эту чушь?! Всё, сейчас позвоню ей и убью. Прямо на расстоянии!

Тут загорелся огонёк, сообщающий о получении ещё одного отправления. Я вновь преисполнилась надежды.

- Что там, Део?

На экране появилась отсканированная титульная страница печатного издания!

- Ого, – впечатлилась я. – Да они там, похоже, помешаны на старине! Это тоже что-то древнее?

- Отпечатано сто шесть лет тому назад, – ответила машина.

- «Счастливому владельцу Вайятху напоминание о том, что нужно делать, чтобы ваш раб радовал вас, как можно дольше», – прочла я. – О! Вот это, кажется, то, что нужно! Дальше, Део! Тааак, «Коддору Сваносу Кальтари, в честь награждения его личным Вайятху Анором Као Пелиросом. Правила, советы и пожелания». Анор Као Пелирос? Ну, уж это вряд ли… Сказано – Маугли, значит, Маугли, – пробормотала я. – Так это у нас личная инструкция по использованию кикиморыша? Прекрасно! Наконец-то, что-то полезное…

Последующие два часа вообще пролетели совершенно незаметно. Я читала с таким вниманием, что прервалась только один раз, на вызов от той же Линн, которая угрюмо сообщила, что операцию «вот всё, что осталось от бедного Вайятху» она благополучно выполнила. Альдор в отъезде, пока всё было тихо, никто лягушонка не хватился. Я в ответ озадачила её очередными вопросами и продолжила читать.

Когда в следующий раз меня оторвала от этого занятия Деона, информировавшая о том, что заморыш проснулся, я уже ознакомилась с «паспортом» на него и сидела в некотором обалдении. Сведений, почерпнутых оттуда, было и много, и мало, одновременно.

Например, ничего не сообщалось об особенностях строения организма Вайятху, по всем вопросам рекомендовалось обращаться к императорскому лекарю, который будет «счастлив избавить вас от проблем».

По поводу языка, на котором было принято объясняться с личными рабами, тоже не выяснилось ничего, кроме того, что это был не самый распространённый язык в Галактике. Обучались ему хозяева с помощью обычной процедуры гипноналожения, вот только делала это тоже специальная служба Императора. То-есть, купить программу обучения мне вряд ли где-нибудь удастся.

Записав себе очередное задание к Линн (она-то ведь говорила с лягушонком, стало быть, где-то этому научилась?), я оставила пока этот вопрос. На худой конец, всегда есть язык жестов. Ну, или порисуем рисунки…

Довольно большое внимание уделялось правилам обращения с рабом, причём, некоторые из них меня поставили в тупик. Как вам, к примеру, рекомендация не повышать на Вайятху голоса, дабы не травмировать его психику? В качестве порицания допускался укоризненный тон и… демонстративный отказ заниматься с ним сексом!

Такая же ерунда предписывалась в случае некоторых возможных проблем, как-то: нежелание Вайятху принимать необходимые лекарства (причём, похоже, это была обязательная процедура!), любая попытка раба настоять на своём, чего бы это ни касалось, хотя бы места, где он хотел сесть, малейшего каприза или высказанного недовольства. Нет послушания – нет секса. Это заставляло задуматься о том, насколько сии занятия были важны для душевного благополучия заморыша…

Ещё там были прелюбопытные рекомендации, призванные, насколько я поняла, подчеркнуть и закрепить господствующее положение хозяина по отношению к Вайятху, как-то: запрет рабу сидеть рядом с хозяином, есть из одной тарелки, пить из одной посуды, даже спать рядом! Насколько я поняла, после доставления хозяину всяческих утех, Вайятху был обязан вернуться на пол, где и проходила основная часть его жизни. Прекрасно просто! Если подумать, то у многих домашних питомцев существование было куда более комфортабельным и счастливым…

К моему величайшему удивлению, инструкция прямо призывала хозяев не выпускать, без надобности, Вайятху из комнаты, где он жил, искусственно ограничивая его кругозор и познания. В качестве рекомендованного занятия для постельного раба предлагались книжки, составленные из картинок, на темы, близкие к его постоянной «работе». (Тут я задумалась: одну порнографию, что ли, они ему показывали?! Кошмар…)

Ещё рабу позволялось рисовать, разукрашивать картинки, которые ему особенно нравились, и играть в какие-то примитивные «настольные» игры, названия которых мне совершенно ничего не сказали. За успешное окончание игр Вайятху следовало поощрять, за брошенную на полдороге – порицать. Ещё ему было можно играть на некоем музыкальном инструменте, которого я тоже не знала, но догадывалась, что он был примитивным. М-дааааа….

В общем и целом, подводя итоги, я поняла, что центром жизни лягушонка всегда был его хозяин. Даже если его прежний хозяин умирал или был не в состоянии больше забавляться с ним, заморыша заблаговременно «перепрограммировали» на следующего из династии Кальтари, и всё повторялось заново. Подчинение, послушание, полная покорность и постоянный приём лекарств.

Больше всего меня заинтересовали эти самые лекарства. Потому что, если это были обычные успокоительные, – то полбеды, а вот если кикиморыш всю жизнь сидел на каких-нибудь специальных препаратах, корректирующих заложенные в него изменения, – тогда это может превратиться в ооооочень большую проблему… Надо попытаться вытрясти из Линн хотя бы название этих таблеточек! А в идеале – состав.

Всё остальное решалось привычным путём – через императорского лекаря, чтоб его Плорад пожрал… Что он там делал с Вайятху – Всевидящий знает, но, после смены хозяина, ему приходилось каждый раз, как минимум, дважды посещать лягушонка, чтобы что-то там корректировать… Даты его посещений аккуратно вносились в отведённый для этого раздел, помещённый в самом конце книжки. С одной стороны – вроде, вполне традиционные процедуры, а с другой… Я не представляла, что должно твориться в голове гуманоида, прожившего более ста лет такой вот жизнью!

Куда они подевали большую часть инстинктов, которые во многом управляют жизнью любого существа, как ограничили его естественные потребности, как убрали стремление к познанию нового, и как, к диосам, они вообще ухитрились превратить заморыша в какое-то подобие домашней зверушки?! Потому что, судя по отдельным указаниям и замечаниям, развитие Вайятху просто было искусственно заторможено на одном уровне, причём, достаточно низком. Если брать соответствие человеку, то он тянул на четырёх-пятилетнего ребёнка, и то с умственной отсталостью!

Короче, прочитав этот опус, я схватилась за голову. Во что Линн меня втянула?! Это же готовый пациент для коррекционного центра помощи психически нестабильным! Причём, лет на десять, а то и на всю оставшуюся жизнь! Нет, я её всё-таки убью…

Именно когда я дошла до этой оптимистичной мысли, Деона сообщила, что заморыш проснулся.

- Угу, – проворчала я и встала.

Надо посмотреть, как он там. И попробовать покормить ещё… Ох, Всевидящий! А я-то надеялась, что дорога домой будет эдаким приятным ничегонеделанием…

Кикиморыш снова смирно сидел на кровати, опутанный проводами от датчиков, но не предпринимал никаких попыток избавиться от них. Его тело успело окраситься в уже привычный зеленоватый цвет. Ну, и ладушки. Если выбирать между серым и зелёным, то мне больше нравился второй вариант, – как-то живенько так...

Я изобразила самую доброжелательную улыбку на лице и сказала, по возможности, весело и беззаботно:

- Ну, привет, Маугли! Хорошо поспал? Надеюсь, что теперь ты проголодался и с удовольствием что-нибудь съешь. Так, погоди, я отсоединю датчики. Ну, вот! Теперь можно идти на камбуз.

Я сложила всё на место, убрала модуль и мысленно приказала Деоне предоставить мне полную информацию о результатах осмотра, как только они будут готовы. Потом сноваулыбнулась Вайятху и протянула ему руку:

- Пойдём.

Он воззрился на мою ладонь с некоторым изумлением, потом посмотрел на меня и чуть-чуть отстранился. И как это понимать? Неповиновение? Непонимание? Опять боится? Вогран всё побери, я хочу иметь возможность с ним говорить!

- Маугли, – проворковала я. – Вставай, пожалуйста, мы будем есть на камбузе, а не в каюте. Пойдём, пойдём.

Кикиморыш поднялся только после того, как я взяла его за руку и потянула. Ну, похоже, это самый действенный способ заставить его что-то сделать. Надо запомнить.

До камбуза мы шли обычным порядком: я впереди, лягушонок сзади, зажмурившись. Прямо любопытство мучает, а как он тогда в каюту вернулся, когда Линн его отправила? Тоже, что ли, наощупь шёл? Или это такие правила поведения, – вроде, он так верит хозяину, что идёт за ним с закрытыми глазами, причём, буквально!

Приведя это недоразумение на место кормёжки, посадила его за столик и отошла к холодильному шкафу. После некоторого обдумывания, я пришла к выводу, что надо дать ему попробовать понемногу разных видов продуктов. Хоть что-то, но должно же подойти!

Нарезав мисочку фруктового салата, выложила ещё пару фрикаделек, овощи и варёную парангу на тарелку. Поставила перед заморышем и пригласила жестом: мол, ешь! В ответ опять получила взгляд, полный недоумения. И сама впала в него же. Ну, вот что тут непонятного?! Перед тобой тарелка с едой, наверняка, голодный, и вот ведь, – сидит и таращится на меня, как будто я ему мыло съесть предлагаю!

Вздохнув, взяла кусочек фрукта из миски и поднесла ему прямо ко рту. Сидит, таращится и зеленеет. М-дааа. Попыталась этот кусочек пропихнуть ему между губ. Молча отстраняется и… ещё сильнее зеленеет! Плорад его сожри, вместе с этим обедом! Ну как объяснять-то ещё?! Беру его за руку и вкладываю злополучный фрукт. Может, теперь сообразит? Подбадриваю заодно:

- Попробуй, Маугли! Это очень вкусно! Ну, давай…

Медленно-медленно он поднимает руку и кладёт фрукт в рот. Ура! Процесс пошёл!

Дальше пошло побыстрее, он уже сам таскал кусочки из салата в рот, и я расслабилась: тоже села за столик. И тут заморыш вдруг буквально свалился со стула, встал на колени, а лбом уткнулся в пол. И тихонько забормотал что-то, тычась время от времени лицом в сложенные перед собой руки.

От неожиданности я сначала остолбенела, потом затосковала от непонятности происходящего и вдруг сообразила: в инструкции ведь было сказано, что Вайятху не имеет права сидеть за одним столом с хозяином!

Ну, не будем тогда слишком резко менять всё. Пусть пока, по возможности, мир останется для него привычным, и правила поведения – тоже. Нельзя, так нельзя… Я взяла тарелки и поставила их на пол, прямо перед носом лягушонка. Он замолчал, перестал тыкаться носом в пол и недоверчиво посмотрел на меня исподлобья. Я кивнула:

- Ешь, Маугли. Раз уж тебе привычнее так, то пока не станем нарушать традиции. Ешь!

Удивительно, но он как будто понял, – уселся по-турецки на пол и стал потихоньку таскать еду с тарелок. Это было довольно забавно: наблюдать, как он осторожно вытягивает что-нибудь из миски, осматривает со всех сторон, а потом кладёт в рот. К моей немалой радости, он уплёл всё, что я ему положила, а в конце ещё и вылизал тарелки, повергнув меня в шок. Мало того, что ест руками, так ещё и это… Хотя, кто его, интересно, стал бы манерам обучать? Видимо, и тут я буду первой.

Когда трапеза окончилась, я убрала посуду в помывочный шкаф и подняла заморыша с пола. Мне ещё кучу дел переделать надо, а он, судя по всему, оставаться один не должен. Пока, во всяком случае. Так что, будем передвигаться паровозиком.

В рубке я уселась в кресло, а лягушонок пристроился около меня на полу. Как-то некомфортно мне было, что он там сидит… И чем-то же его занять надо. Подумав, вытащила из ящика старенький ломаный блокнот, который завалялся только потому, что я забывала его выкинуть. Ни для чего серьёзного он не годился, а вот рисовать на нём ещё можно было, и рисунков сто он вполне мог сохранить. Должно хватить. Вот, пусть это недоразумение пока рисует. И он занят, и для меня появится какая-то информация к размышлению…

Я показала кикиморышу, как надо пользоваться блокнотом, и он, на удивление быстро, освоился с незнакомым предметом. Расцвёл в несмелой улыбке, несказанно удивив (я уже привыкла, что он или насупленный, или испуганный), и принялся за дело. Даже высунул кончик языка от старания, вызвав у меня оторопь: язык у него, и вправду, был, как у земноводного: чернильно-синего цвета, и подозрительно узкий…

Ладно, оставим это на потом! Мне надо окончательно разобраться с Линн и предупредить её, что нужны будут деньги. И не только. Хорошо бы ещё контакт с каким-нибудь психиатром, специализирующимся на расстройствах у гуманоидных рас, генетиком и ксенологом. А ещё лучше, с целым институтом специалистов! Потому что мне кажется, моих познаний катастрофически не хватит… Ах, да! Лингвиста ещё бы.

Если у Вайятху язык, которого я не могу выучить, значит, ему придётся учить мой. Вот и начнём. Прямо сейчас.

- Маугли, – позвала я.

Он послушно поднял голову, но видно было, что это имя он с собой не соотносит. Скорее, воспринимает, как некое вводное слово, типа «эй» или «послушай». Ну, будем объясняться. Помимо всего прочего, мне нужно было закрепить у него в мозгу информацию о том, что прежней жизни пришёл конец, и имя у него теперь будет другое.

- Посмотри на меня. Отложи пока блокнот, вот так. Слушай меня внимательно. Я – Тэш. Тэш. А ты – Маугли. Ма-уг-ли! Понял? Тэш – Маугли, Тэш – Маугли…

После четвёртого или пятого захода, заморыш несмело повторил:

- Тэш…

И был вознаграждён бурными проявлениями радости с моей стороны. Я погладила его по голове, похвалила, надеясь, что интонации будут понятнее слов, и лягушонок слегка приободрился. Но вот дальше застопорилось. С тем, что я – Тэш, он, в общем-то, согласился, но вот с тем что он теперь – Маугли, нипочём не хотел. Смотрел на меня круглыми глазами и зеленел. Видимо, перспектива поменять имя его почему-то пугала.

Я попробовала зайти с другой стороны.

- Я – Тэш. Да? Я – Тэш. Ты?..

И замолчала, ожидая, что он ответит сам. Заморыш помолчал, а потом несмело ответил:

- Вайядхау номе ливере камо…

Рррррр… Помоги мне, Всевидящий! Ну, что делать? Вот же, он общается! Только непонятно ни слова. Если сейчас на него надавить, скорее всего, он опять замкнётся. А я только-только добилась адекватной ответной реакции! Так, так, так…придётся обучение отложить пока. Я молча улыбнулась и снова сунула заморышу блокнот. Сейчас позвоню Линн, и устрою ей весёлый вечер… Чтоб не только мне было хорошо и приятно!!

Подруга ответила на вызов сразу, и выглядела слегка обеспокоенной.

- Ну, что у вас? – дипломатично начала я, проглотив все образные выражения, которые просто толпились у меня в голове, выжидая момента.

- Похоже, его начали искать, – тихо сообщила она, оглянувшись. – По крайней мере, слуги бегают по саду и по дому. Но ко мне пока никто не заходил.

- Почему?

- Потому что все думают, что я сплю. Но скоро точно явятся. О таком происшествии они обязательно должны доложить нам.

- Ага. Молчи, как немая! Ты ничего не видела, не слышала и не интересовалась. Разве что чуть-чуть, если кто-то в курсе, что ты там вытворяла… А кто-то может быть в курсе?

Линн пожала плечами.

- Не думаю, если только случайно. Но я подстрахуюсь, скажу, что мне, действительно, было любопытно, кто такие Вайятху, я ходила посмотреть на него. И всё.

- Молодец. Теперь по поводу языка, на котором ты с ним говорила. Откуда ты его знаешь?

- Обучилась, естественно.

- Где?

- У мужа программа была.

- Была? Почему была?

- Потому что он, когда всё случилось, с горя бушевал в кабинете. Разнёс там всё, в том числе и гипноустановку с программой…

- Как замечательно… – простонала я. – Просто чудно! Значит так. Если ты не сможешь найти и прислать мне программу обучения этому языку, значит, надиктовывай мне всё, что знаешь! Лучше фразы, но и отдельные слова давай! Я не могу пока договориться с этим зелёным недоразумением! Он даже жестов не понимает!! И учить лингву не хочет. Короче, – как хочешь, так и выкручивайся.

Линна обалдело похлопала с экрана глазами:

- Куда надиктовывать?

- Можешь прямо сюда, в память моего консультанта. Вот только скажи мне сначала, какие лекарства Вайятху должен был принимал каждый день в обязательном порядке?

На несколько секунд лицо Линн представляло собой картину живой иллюстрации к выражению «женщина в прострации». Потом в глазах наметилось движение мысли, и она спросила:

- Какие лекарства?

Всевидящий, дай мне терпения! И побооольше! Потому что моё собственное, только что, в муках скончалось!!

- Линн, да проснись ты, наконец! Твой обожаемый зеленопузик каждый день принимал какие-то таблетки. Я должна знать, какие именно! Потому что, если их отсутствие сделает его невменяемым или агрессивным, то я развернусь и полечу обратно на Мирассу! К тебе!! И вручу твою посылку тебе же! Понятно?!

Линна как-то судорожно сглотнула и пожаловалась:

- Злюка ты, подруга… Ну, что ты взъелась? Я понятия ни о каких таблетках не имею! Да и откуда? Я же его ими не кормила!

- Да потому взъелась, трепетное создание, что ты всунула мне в руки абсолютно нежизнеспособное существо! И я теперь вынуждена не просто доставить его на другую планету, а ещё и заботиться о нём, Вограны знают сколько! Чем ты там думала, – не знаю и знать не хочу! Но, если ты не хочешь, чтобы твой лупоглазик, сразу по прибытию, попал в приют умалишённых, то начинай мне помогать! Во все свои слабые силы!

Линна захлюпала носом, потом попробовала меня разжалобить, потом обидеться, но, поняв, что я своего решения не изменю, смирилась.

- Ну, спрашивай, чего тебе надо, – тоскливо предложила она.

Тааак, что у нас там самое животрепещущее? О, вспомнила!

- Скажи, как будет: «Ты хочешь в туалет?»

Линна словно подавилась, но потом справилась с собой и покорно перевела:

- Че гало пуоро леи?

Тут неожиданно позади меня послышался шорох, оттуда выглянула зелёная мордочка и сказала:

- Шаим, куро!

Я даже без перевода поняла, что это означало. Линна оторопело уставилась на лягушонка, и вдруг, как будто у неё кнопку нажали, – залилась слезами! Ну, просто хоть в визоре показывай!

- Долло, маире леки! Курано пои самот оваро? – закурлыкала она.

У меня от удивления глаза на лоб полезли. Что, к диосам, это недоразумение с ней делает?! Такое чувство, что при одном его виде, у неё мозги отключаются… И включается непонятно что!

Заморыш отполз за меня, выглядывая одним глазом, и тоже что-то запричитал. Тоже мне, разлучённые навеки!

- Эй, Линна! Что он говорит-то? – забеспокоилась я, когда они прочирикали так уже минут пять.

- Ну, он говорит, что соскучился по дому. Что он жалеет, что расстроил меня, просит прощения. Очень хочет пить, долго голодал, и ему надо… эээээ, в туалет. А ты ему не позволяешь!

- Я?! Да я просто не знаю, как его спросить об этом! Скажи ему, что мы сейчас пойдём туда. И… Линн, ты не в курсе, он умеет пользоваться корабельными клозетами?

Ответом мне был оскорблённый взгляд подруги. Полюбовавшись на её гневную физиономию, я хмыкнула и встала, взяв заморыша за руку.

- Ладно, продолжай диктовать всё, что знаешь, мы скоро придём. Я надеюсь…

И мы с лягушонком, не торопясь, удалились. В дверях я не удержалась и, обернувшись, бросила взгляд на экран. Линна смотрела нам вслед с непередаваемым выражением. Как будто не она мне это чучело подсунула, а я у неё его отобрала! Ну, и где логика, к диосам?!

Сувенир 4

Выйдя за дверь, я сразу прибавила ходу, лягушонок не отставал. Впервые мы передвигались по кораблю в таком резвом темпе, что само за себя говорило о том, насколько заморышу приспичило… Доведя его до места, я открыла дверь и показала ему, что находится внутри. Потом, на всякий случай, решила продемонстрировать порядок действий: присела на стульчак, посидела, затем повернула блестящий вентиль, – открылся клапан и с шумом стекла вода.

Конструкция, в общем-то, была совершенно типичной для любого подобного места, практически, в любом доме и на любой планете Содружества. На Мирассе были вполне похожие кабинетики, только, конечно, с более шикарной отделкой и сантехника поизящнее. У меня на катере попроще, зато эффективность – 95 процентов! Всё-таки, это космос. Не приведи, Всевидящий, сломается что-нибудь – где ты тут мастера найдёшь?

Закончив наглядную демонстрацию, я вышла и попыталась завести заморыша внутрь. И тут это недоразумение опять переклинило. Как только я стала закрывать дверь, в надежде, что теперь-то он справится и без моей, гм, помощи, как он рванулся за мной следом, будто я собиралась бросить его на съедение каким-нибудь крокораусам!

Выскочив в коридор, он рухнул на колени и принялся снова отбивать лбом морзянку, чего-то истерически приговаривая. Когда у меня прошёл столбняк, вызванный такой странной реакцией на корабельный клозет, я присела на корточки, тронула его за плечо и спросила, по возможности, спокойно:

- Маугли, скажи мне, пожалуйста, почему ты не заходишь туда? Ты же писать хотел? Или чего там… Что стряслось?

Бормотание стало на тон выше и ещё быстрее.

- Ма-уг-ли! Ты же сам туда просился! Ну, вставай, вот так. Теперь иди… Ну, хорошо, вместе зайдём… Да где мы тут, к диосам, поместимся-то?! Это же тебе не линкор пассажирского флота! Так, ну, давай, садись… нет-нет-нет, садись, говорю!

Лягушонок покорно сел, наконец, на стульчак, но вид у него был совершенно несчастный: ни дать, ни взять, ожидал, что его пытать собираются! Помучившись ещё некоторое время, я поняла, что он ни за что на свете не станет использовать унитаз по его прямому назначению!

Подавив желание просто запереть упрямца там на пару часов и подождать, пока всё случится само собой, я встряхнулась и стала думать, что делать. У меня на катере был ещё один санузел, примыкающий к каюте. Но там почти такая же обстановка, так что вряд ли заморыша вдохновит замена белого стенового покрытия на золотисто-бежевое. И как теперь выкручиваться – я не представляла.

Пытаясь судорожно сообразить, как уговорить кикиморыша сделать свои дела туда, куда это делают все цивилизованные люди, я искала альтернативу унитазу, пока не дошла до полного маразма. И тут вспомнила, что у меня имеется специальное оборудование, предназначенное для естественных отправлений, если вдруг отключится искусственная гравитация. В невесомости все процессы протекают по-другому, и на этот случай есть специальный «приёмник». Пожалуй, это последний мой шанс, если уж не смогу уговорить лягушонка им воспользоваться – то всё, больше у меня идей нет…

Оставив заморыша биться там, где его накрыло, я рванула к лючку, за которым пряталось это приспособление, в просторечии именуемое «питоном», ещё с Вограны знают, каких времён. Оно довольно простое, но им, всё же, нужно уметь пользоваться.

Я достала шланг, выбрала подходящую насадку и позвала лягушонка. Он, натурально, подполз ко мне на четвереньках! Всевидящий, ну если он останется и дальше в такой позе, то меня даже это оборудование не спасёт!

- Маугли, вставай… вставай, да, да… Потихоньку, всё нормально… Сейчас я помогу тебе…

Приладить насадку оказалось не так-то просто, а главное – предполагалось, что это будет делать сам… эээ, участник процесса! Так что, зрелище, наверное, было умопомрачительное! Нацепив, наконец, всё, что требовалось, туда, куда было нужно, и закрепив, я с облегчением вздохнула. Как оказалось, рано.

Озадаченный лягушонок просто стоял и растерянно смотрел то на меня, то на приспособление, явно недоумевая, как теперь быть. Ну, – подумала я, – не обессудь… Сам напросился. И включила функцию автоматического отсоса. Подействовало, да ещё как! Но, смотреть без смеха на ошарашенное лицо кикиморыша было просто невозможно! Подождав, пока, по моим расчётам, все необходимые дела будут сделаны, я включила режим обмыва и обсушки. И всё это время лягушонок таращился вниз с самым обалделым видом. Впрочем, испытанное облегчение явно перевесило всё остальное, и в конце ему, как будто, даже начало нравиться! Я мысленно тоже облегчённо вздохнула, – ну, будем пользоваться «питоном»… Пока я не получу возможность исследовать, что же там у него в мозгах творится.

Похвалив кикиморыша за проделанные усилия, я освободила его от насадки и тут обнаружила, что процедура имела побочный эффект. То ли режим омывателя был выставлен слишком сильный, то ли это у заморыша от нервов случилось, но у нас в полный рост стояла проблема. Причём, стояла, в прямом смысле этого слова.

Я нервно сглотнула и быстренько напомнила себе, что для Вайятху это – обычное дело, судя по всему. Раз уж по нескольку раз на дню происходит. (Кстати, комбез его срочно в чистку кинуть надо! Может, ему вообще нельзя голым ходить?) Так что… Так что надо срочно решить эту небольшую… нет, вру, – очень большую! – проблему. Ну, поскольку ничего нового я придумать не успела, придётся идти проторенной дорожкой…

Сделав вид, что ничего особенного не произошло, я убрала шланг на место, одноразовую насадку спустила в утилизатор, вымыла руки и с радостной улыбкой повернулась к зелёному… ах, нет, извините, – уже сиреневому паршивцу, который скроил невинно-несчастную просительную мордочку. Ага, видели уже. Прямо без слов всё понятно.

И опять – стоило мне только коснуться его, как он просто расцвёл быстрыми всплесками кораллового, синего, бордового и оранжевого, вспыхивающими в такт его участившемуся дыханию. Потом вспышки стали удлиняться, сливаясь в волны, которые смешивались, сливались, разбегались и переходили одна в другую. Цветовая феерия захватила моё внимание полностью, и через пару минут я забыла обо всём, поглощённая фантастическим зрелищем, порождённым моими же усилиями. Желание сделать всё побыстрее тоже потерялось где-то в процессе, так что финальную точку я поставила очень не скоро…

Дождавшись, пока обессиленный лягушонок постепенно успокоится, и его кожа станет гладко-серой, я, напоследок, погладила его по плечу, и вдруг он прижался щекой к моей руке, а потом и вовсе потёрся об неё. Как будто сказал «спасибо».

Странно, но от этой незамысловатой, даже детской ласки у меня внутри что-то дрогнуло. Где-то там, где ничему дрожать, вообще-то, не полагалось. Я нахмурилась и руку убрала. Кажется, мне становилось понятным, от чего же у Линн крышу снесло. Теперь оставалось выяснить, от чего её снесло у заморыша…

Вспомнив про Линн, я вскочила на ноги. Всевидщий! Вот это мы отлучились… ненадолго! Не став ждать, пока кикиморыш придёт в себя, я побежала в рубку. И, понятное, дело, экран уже был тёмным. Отключилась… Ну, ожидаемо.

- Деона, что там с языком? – спросила я, возвращаясь к куче проблем, которые ещё не были решены.

- Около пятидесяти самых частоупотребимых фраз, и около двухсот слов. Конечно, это будут не речи Цицерона, но самые простые вещи назвать и сказать уже можно.

- Слава Всевидящему! Ну-ка, скажи мне, как будет: «Тебе понравилось?»

- Дословно, с правильными падежами, спряжением и родом перевести не смогу.

- А как сможешь?

- Ну, примерно так: «Ты это любить?»

- Ага, прямо до-Пространственные времена… Романтика и дикость. Ну, главное, чтоб он понимал… Так, как это будет?

- Че буно ларе.

- Че буно ларе?

- Рабуно ларе, сагите? – прозвучал у меня за спиной хриплый мальчишеский голос.

Я обернулась. В дверях стоял лягушонок, уже нормального цвета, зелёного (тьфу ты! Тоже нашла норму…) и застенчиво смотрел на меня.

- Что любить, госпожа? – перевела Деона.

Я широко улыбнулась. Ну, наконец-то! Мы возвращаемся к цивилизации! Никаких тебе наскальных рисунков и прочей экзотики! Мысленно я спросила у кибер-консультанта:

- Как сказать: «Нравится ли тебе рисовать?»

- Че буно раррели? – так же ответила Део, и я озвучила эту фразу.

Заморыш прекрасно понял даже ломаный вариант языка и ответил:

- Да, госпожа. Вайятху любить рисовать.

Я возликовала. Далее в течение получаса мы пытались поговорить. Выглядело это довольно… странно. Например, я спрашивала:

- Какой дом ты жить прежде? (Имея в виду, где он жил до дома мужа Линны).

- Не знать. Комната. Синяя. Там быть кровать, стол, пол мягко. Любить!

- Ты гулять улица?

- Что улица гулять? Вайятху не понимать.

- Улица. Деревья. Много вода. Птицы.

- Не знать. Не быть. Быть комната. Синяя.

- Пред синяя комната какой дом жить?

- Комната тоже. Зелёная. Блестеть. Красиво.

- Какой туалет Вайятху ходить ? (Весьма животрепещущая тема для меня, в свете последних событий).

- Маленькая комната. Стены жёлтые. Красиво!

- Вайятху сам ходить?

- Да. Любить.

Тут я впала в недоумение. А почему здесь-то такие проблемы?! Попыталась выяснить:

- Вайятху не хотеть ходить белый туалет тут?

- Нельзя, нельзя! Вайятху помнить! Всё-всё! Не быть непослушный! Вайятху всё делать что приказывать!

И заморыш попытался опять упасть лбом в пол. Экая незадача! Чего он там сделал в туалете, что так теперь перепугался? Так, попробуем зайти с другой стороны.

- Вайятху любить писать трубу?

- Да, да! Госпожа говорить, Вайятху слушаться! Трубу, пойти трубу!

Эх, жаль! Я уже размечталась… Ну, ладно, мы ещё вернёмся к этому вопросу.

Дальнейшие переговоры были столь же интересными и познавательными, сколь трудными и иногда просто ставящими в тупик! Когда, например, лягушонок совершенно серьёзно заявил, что НЕ любит заниматься сексом. И попросил не наказывать его за это, обещая исправиться! Я на это смогла только похлопать глазами и сказать, что не сержусь, и наказывать его не буду.

Всевидящий! Если этот, перманентно возбуждённый, кикиморыш НЕ любит заниматься сексом, то я – вообще ледяная луна!!! Или что, хозяева секс-марафоны на выносливость, что ли, для Вайятху устраивали?.. Ну и планетка! Ужас…

Через полчаса я выдохлась и предложила ему пойти на камбуз. Он охотно согласился и попросил пить. Точно, ещё Линна говорила об этом… а я забыла совсем. Когда мы вышли из рубки, обнаружилось, что ходить он предпочитает по-прежнему, держась за меня, и закрыв глаза. Я решила спросить, почему. Ответ был тоже умодробительный:

- Вайятху помнить нельзя смотреть. Много видеть плохо.

Стало быть, запрет… Интересно, зачем. Чтобы не запомнил дорогу на улицу? А какой смысл, если он даже не знает, что такое улица? Или чтобы не мог ориентироваться нигде, даже в доме? Бред, однако.

На камбузе я развлеклась тем, что дала ему попробовать несколько разных соков, и с удовольствием наблюдала за тем, как меняется выражение его мордочки, а заодно и цвет! В процессе дегустации он последовательно прошёл стадии от зелёного до нежно-розового, вызвав у меня непроизвольное хихиканье. Розовый кикиморыш смотрелся ещё более убийственно, чем зелёный!

Когда он напился, я сказала:

- Тэш много работать. Идти комната экраны. Ты хотеть идти туда?

Он с готовностью закивал и вскочил с пола.

- Вайятху идти госпожа когда звать! Любить быть.

Я недоверчиво подняла бровь. Когда это он, интересно, успел настолько полюбить быть со мной? Скорее всего, это старые установки, плюс страх потерять защиту и заботу. Ладно, с этим мы тоже поработаем… Ты у меня скоро будешь бегать по кораблю, как миленький!

Вернувшись в рубку, я снова подсунула ему планшет и села к экрану. Ну, я ещё с дорогой подругой не договорила…

Линн на вызовы упорно не отвечала, возможно, поиски раба докатились и до неё. Поэтому я пока настаивать не стала и углубилась в прорабатывание деталей плана по легализации заморыша на Второй планете, где жила сама. Помимо всего прочего, я ещё продолжала учиться на последнем курсе Университета, и работала внештатным консультантом при Доме отданных детей, так что свободного времени у меня, практически, не было. Как при таких условиях можно ещё и за Вайятху приглядывать, – я не представляла…

Ну, прежде всего, мне нужно будет другое жильё. В моей крошечной квартирке я одна помещалась с трудом, а уж вдвоём мы там вообще не выживем… Значит, требуем домик. Небольшой такой домик, с садом и оградой, чтобы недоразумение можно было выпускать на свежий воздух, не опасаясь того, что он потеряется где-нибудь.

Ещё мне нужен будет флайер. Да, да, нагловато, согласна, но Университет расположен в городе, и ехать туда по земле – сомнительное удовольствие. Конечно, есть общественные мобили, которые регулярно курсируют между городом и сателлитами, но где постоянные поездки – там постоянные встречи с одними и теми же людьми. А где встречи – там и разговоры, а где разговоры – там вопросы. А я в ближайший год, как минимум, не хочу никому объяснять, кто такой Вайятху, почему он так отличается от людей, и почему он ведёт себя, мягко говоря, странно…

Так что – флайер! Пусть не последней модели, но достаточно новый, чтобы его хватило на несколько лет. Что ещё? Кредит-карта, чтобы снабдить кикиморыша необходимыми вещами. Плюс консультации врачей, плюс масса анализов, плюс лекарства, наверняка… Уф! Это только то, что приходит на ум навскидку. А добавим туда непредвиденные обстоятельства. А ещё приплюсуем поддельные документы и медицинскую карту, которые мне придётся ему покупать… Н-да, Линн тоже попала, что приятно! Короче, список у меня получился не слишком длинный, но зато… объёмистый. В смысле требуемых вложений.

Закончив с планом, я забеспокоилась. Пора было уже и подруге проявиться, не лично же она бегает по поместью и ищет пропажу? Подумав, я решила оставить ей сообщение с просьбой перезвонить. Так хотя бы будет надежда, что она всё-таки свяжется со мной. Ночью, например…

- Деона, если будет вызов от Линн, зови меня, даже если я уже буду спать. Хорошо?

- Поняла, Тэш. Не беспокойся. Готовы результаты медицинских анализов. Показать?

- Конечно!

Я всё бросила и пересела поближе к экрану. Ну-ка, ну-ка… Так, скелет не слишком отличается от человеческого, разве что глазные впадины побольше. Ну, это и так видно. Нос… зубы… Вот и первое отличие – не тридцать два, а всего лишь двадцать четыре зуба. Хм, маловато… Что тут у нас? Ага, был перелом плечевой кости, неплохо сросся… М-да, почему кости рук и ног такие длинные? Явная диспропорция. И таз какой-то слишком узкий… То-то он так неуверенно ходит. Неудивительно… А это что? Какие-то странные наросты…Всевидящий! Да это же… это же зачаток хвоста!

Я схватилась за голову. Так Маугли должен был быть ещё и хвостатым?! Ну, неописуемо! Может, я вообще не там ищу? Может, он изначально был приматом, а потом его искусственно «дотянули» до гуманоида? Я, конечно, не слышала о таких успехах генетики, но, если потеоретизировать… Допустим, жили где-то обезьяны, или полуразумные приматы. Потом туда прилетели люди. И среди них – особо одарённый генетик, который принялся экспериментировать с генами местных обитателей и человека. И вот – то, что из этого получилось... Возможно? А, Вограны его знают! Я-то не генетик! Но вот в то, что природа могла так поиздеваться над своим творением, я не верю.

Сила тяжести на Мирассе почти адекватна земной, поэтому вряд ли там могли развиться такие… истощённые создания. Помнится, местная раса состояла из вполне себе рослых бугаёв, причём, полосатых. Значит, лягушонок мог быть привезён с планеты, на которой сила тяжести заметно меньше, но… И эта версия не объясняет всех странностей строения его тела!

Нееет, без генетика я не разберусь… Тут нужен специалист, не ниже преподавателя Университета. А ещё лучше – руководитель лаборатории, где подобные эксперименты проводятся. Только не над разумными расами. Короче, мне нужен практик. С долгой и обширной этой самой практикой! Потому что у меня тут, похоже, просто мозаика какая-то…

Я, конечно, изучала основы генетики в Университете, но, именно что, основы – то-есть, самые верхи! Какие-то очевидные вещи я вижу, но сколько в лягушонке такого, чего я не замечаю?! Всевидящий, как, оказывается, скучна и беспроблемна была моя жизнь до сих пор...

Следующий анализ – снимки внутренних органов. И опять такое же, необъяснимое чувство, что здесь что-то не так! Ну… как будто кто-то скомпоновал всё и немножко не рассчитал. К примеру, сердце – слишком большое для заморыша. Куда ему такой мотор?! С ним бегать надо, как антилопа, с утра и до вечера, а этот по коридору еле шуршит…

Теперь желудок. Оп-па! А что это за дрянь стоит посередине?! Всевидящий, да это же… Ну, точно, искусственная перегородка! Странно, что у него часть желудка не атрофировалась полностью до сих пор. Так, так, так… Лёгкие… Печень… Это же печень должна быть?! Эх, никакой уверенности… Ну, с другой стороны, если медблок ему жить разрешил, значит это ещё не самое худшее состояние… так, так… почки?.. Нет, не почки. Это прямо-таки почищи!!! И зачем, к диосам, они ему нужны, таких-то размеров?!.

Ещё полчаса тщательного изучения медицинских документов, распечаток и снимков (а кто виноват? Сама попросила), привели меня в состояние тягостного недоумения. Непонятным теперь было вовсе не то, почему заморыш так странно выглядел, а как он до сих пор ухитрялся выживать!

Анамнез медицинского блока по результатам диагностики был однозначным: «Субъект исследований является носителем более чем пятнадцати серьёзных заболеваний, и испытывает постоянные мучения. Непосредственной угрозы жизни в настоящий момент нет, но рекомендуется немедленно начать лечение». И список из 23 пунктов, как его надо лечить…

Я с сомнением посмотрела на этого «мучающегося» субъекта, который, самозабвенно чирикал что-то в блокноте, периодически морща нос от усердия. Что-то он не выглядел страдающим. Пожалуй, даже наоборот… Я опять вернулась к медицинским документам, пытаясь пробраться сквозь ворох сведений и отобрать самое главное.

Только глубокой ночью я отложила, наконец, пачки документов и погасила экран. Субъект моих изысканий давно уже мирно спал, привычно свернувшись клубочком и тихонько посапывая.

Я потёрла уставшие глаза, зажмурилась и сжала голову руками. Конечно, я не ахти какой специалист, но даже мне было понятно, что лягушонок был, по сути, искусственно созданным существом. Аналогов во Вселенной у него просто не было. Не могло быть!

Сувенир 5

Осознание масштабов свалившейся проблемы потрясло меня настолько, что я на некоторое время просто выпала в астрал. В пустой голове бродили какие-то неясные ассоциации. Что же это мне напоминало?.. Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. То, чего не может быть… Именно! У меня в рубке спит без задних ног существо, которого не может быть, потому что не может быть никогда. Аномалия, причём искусственно созданная. Для чего – понятно. Как – ну, в самых общих чертах, тоже догадаться можно. Частностей я не знаю, да и знать не хочу, впрочем, узнавать всё равно придётся. И как лягушонок живёт – тоже, в общем-то, понятно. Тут задействован целый комплекс сдерживающих факторов, вот как та перегородка в желудке… Наверняка, и в мозгу тоже какие-нибудь подавители-стабилизаторы стоят. Вот мерзавцы… Это же надо было додуматься – так искалечить живое существо!

Когда я была маленькой, у меня был игрушечный вампасс, напоминающий немного панду с прародительницы Земли. Только расцветка, естественно, была другая. Так вот, он умел говорить некоторые фразы, различать базовые эмоции людей, плакать и изображать скуку и обиду. Он просил меня поиграть с ним, смеялся, если я его щекотала, и вообще вёл себя, почти как живой. Но он был всего лишь электронной игрушкой. Достаточно сложной, но не живой!

А здесь кому-то захотелось сделать себе из живого существа игрушку. И для этого из Вайятху создали подобие того медвежонка. Тоже милого, смешного, ласкового… Да ещё и сексом с ним заниматься можно, он ведь игрушка для взрослых! И делать с ним можно, что хочешь. Например, уничтожить, если игрушка сломалась…

М-да, на душе было исключительно мерзко после этих открытий. Как будто я, будучи в гостях в прекрасном дворце, случайно отворила неприметную дверь, а за ней оказалась гора грязи, нечистот, мусора и крыс… Бррррр! Ладно, на сегодня с меня достаточно. Я уже переполнена впечатлениями, не день, а какая-то эпопея. Всё-всё, пора идти спать!

Только непонятно: оставить лягушонка здесь или забрать с собой? Вроде, и будить не хочется, а, с другой стороны, вдруг проснётся, а меня нет… Дилемма. И класть его в каюте некуда, там одна кровать, довольно узкая. А, главное, нельзя забывать, что у него должно быть всё своё! Моё ему нельзя давать, ни в коем случае… Проблем с туалетом мне вполне хватит для ярких впечатлений на всю оставшуюся жизнь, особенно, если каждый раз концовка будет такая же!

Так, не надо отвлекаться, надо придумать, из чего сделать ему постель? Запасного матраса у меня нет. Спальной капсулы – тем более. Даже коврика нету! Прямо, хоть собственное одеяло ему стели… И тут меня осенило! Тряпки Линн! Там же целый контейнер с её одеждой! Прекрасно, вот из них и сделаем что-нибудь, вроде берлоги!

Я бодро вскочила и осторожно, стараясь не разбудить Вайятху, пробежала в багажный отсек, мысленно попросив Деону открыть его. Контейнер стоял, по-прежнему, открытый. Я совсем забыла про него, в связи с нежданным найдёнышем. Ну, пришёл и его черёд! Взобравшись на лесенку, начала вышвыривать из глубины всевозможные предметы туалета. Линн запихнула туда, похоже, целый гардероб, – всё, что она носила пару лет назад, включая наалоновое манто, всё было здесь! Я постепенно увлеклась перебором тряпок, вспоминая некоторые из вещей, которые видела на ней. Например, её первое бальное платье, – оно, действительно, нашлось в контейнере, и я с мстительным удовольствием подкинула его в кучу вещей, из которых планировала соорудить постель лягушонку. Туда же полетели несколько пар брюк, пальто, накидки, бархатные пиджаки разных цветов и несколько трикотажных блузонов.

Почти на самом дне я нашла два тонких шелковистых свитера из настоящей ангоры. Мммм, немыслимая роскошь! Некоторое время в моей душе боролись два зелёных земноводных: лягушонок и жаба. После короткой, но жестокой борьбы жаба победила за явным преимуществом, и я отложила свитера себе. Похоже, Линн даже не надевала их, а мне серо-голубой и бирюзовый идут, так что с удовольствием буду носить!

Взяв немаленькую охапку одежды, я понесла её в каюту. Свалила рядом с кроватью. Потом вернулась за второй партией. Разложила всё наподобие матраса, подоткнула, расправила, сверху накрыла одноразовым постельным бельём и пошла в рубку за заморышем.

Там было тихо, лягушонок спал праведным сном. Я осторожно подобрала с пола блокнот и, не удержавшись, решила посмотреть, что он там рисовал весь вечер. Первое же изображение привёло меня в некоторый шок. У Маугли оказался настоящий талант рисовальщика! По крайней мере, рисунки были выполнены вполне профессионально.

Их оказалось много – около пятидесяти, и на всех была изображена Линн. Линн в одежде, Линн без одежды, Линн смеющаяся, Линн сердитая, Линн задумчивая, заигрывающая, соблазняющая...

Лягушонку удалось очень точно передать выражение её лица, глаз, манеру держаться… В этих рисунках он как будто рассказывал всю историю их взаимоотношений. Вначале подруга выглядела просто дружелюбной, заинтересованной, а на последних страницах Линна представала уже охваченная страстью. Маугли изобразил её обнажённой. Даже не просто обнажённой, – Вайятху, с детской непосредственностью, выписал… эээ, некоторые анатомические подробности её тела непропорционально большими, как будто они поразили его. И сама Линн куда больше походила на хищницу, преследующую свою жертву, чем на нежную, заботливую опекуншу, которую я видела на экране. Хм, тут явно есть о чём подумать…

Положив блокнот на стол, присела на корточки и тронула кикиморыша за плечо. Он не шелохнулся, продолжая посапывать, и я заколебалась, – может, оставить его тут? Мысленно приказала Део держать открытыми двери в рубку и в каюту, на случай, если он, всё-таки, проснётся и пойдёт меня искать. Попросила вообще будить, если что-то будет не так, как должно быть, и ушла спать. Сил еле-еле хватило на то, чтобы принять короткий душ, а потом я упала на кровать и мгновенно отключилась.

Следующее утро для меня наступило уже через пять часов, когда в голове, прямо посередине какого-то сумбурного сна, прозвучал чёткий голос Деоны:

- Тэш, тебя вызывает Линна. Тэш, просыпайся, ты просила разбудить, когда она позвонит. Тэш!

С трудом разлепив глаза, я попыталась сфокусировать взгляд на экране.

- Сейчас, Део… Подержи вызов, мне надо одну минуту всего.

Я сползла с кровати и прошлёпала в санузел, где потратила целых две пригоршни холодной воды, чтобы проснуться. Ну, по крайней мере, воспринимать окружающее начала…

- Привет, Линн, – поздоровалась я, войдя в каюту.

Подруга тревожно смотрела с экрана. Выглядела она тоже не очень… презентабельно.

- Тэш, его ищут! Подняли на ноги сотрудников безопасности, Альдор просто по стенам бегает! Такой злой, нервный… Накричал на меня вчера. И спать не пришёл.

- Это нормально, – ответила я, усмехнувшись про себя. Ещё бы ему не бегать… – Меня никто не подозревает?

- Вроде, нет. Но они умеют складывать два и два. Скоро попытаются добраться и до тебя. Тебе надо срочно уходить в гипер!

Я медленно кивнула. Пожалуй, она права, как никогда.

- Уйду, прямо сейчас, только вот нам надо прояснить несколько вопросов.

- Давай тогда быстрее!

- Угу, первый: мне нужны деньги, причём много. Сама понимаешь, – медицина, жильё, обучение…

Линна помялась, а потом нехотя призналась:

- Я тебе уже положила на кредит-карту довольно большую сумму.

- Да? Когда это? У меня никаких сообщений о поступлениях не было!

- Потому что я стёрла его из памяти карты. Это было в последний день, когда мы заходили в кафе. Помнишь? Ну, когда ты отлучалась? Твоя сумка оставалась на стуле, вот я и… перевела, дождалась сигнала о поступлении и стёрла его. Видишь ли, я сделала отзываемый перевод… Подумала, что, если ты не согласишься мне помогать, то я смогу быстро забрать деньги обратно, и ты ничего не узнаешь, пока не вернёшься домой. А там всегда можно сказать, что я ошиблась…

Я только покачала головой. Линн, конечно, хитрая, но не умная! Как будто её муж не станет проверять счета! Но, к моему удивлению, подруга сообщила, что у неё есть тайный счёт, на котором лежат её собственные деньги, о которых Альдор ничего не знает. Вот оттуда она и взяла почти половину.

- Это папин подарок на свадьбу, – пояснила она. – На всякий случай… Мало ли что.

Я восхитилась предусмотрительностью её родителя. Старый хитрый лис! Как будто в воду глядел…

- И сколько ты перевела мне?

- Почти двести тысяч.

- Это в кродах?

- Ну, естественно! Не в миррах же…

Мирры были собственной валютой Мирассы, и в Содружестве, естественно, хождения не имели. Я облегчённо выдохнула. С одной проблемой разобрались. Двухсот тысяч должно хватить с лихвой на всё, и ещё остаться…

- Теперь по поводу докторов. Есть у тебя контакты с высококлассными специалистами, особенно генетиками?

- Н-нет… Хотя, погоди. Сейчас отправлю тебе координаты папиного секретаря, сошлись на меня, и проси у неё, кого хочешь. Только не говори, для чего тебе.

- А она сама не скажет?

- Ха, папин секретарь – это киборг, почти как твой навигатор, только круче. Если произнести кодовое слово, то она никому ничего не скажет. Просто в начале разговора скажи, что ей привет от Тамрии. Запомнишь? Тамрии.

- Не я, так Деона запомнит, – отмахнулась я. – А ты уверена, что твой папочка не в курсе останется?

- Да, да, уже раз сто проверено было!

Я недоверчиво хмыкнула. Ох, вряд ли… Не производил родитель Линны впечатление эдакого легковерного простачка. Скорее всего, это был просто пароль для его непутёвой дочки и, заодно, гарантия, что в затруднительной ситуации она не пойдёт совсем уж налево помощи искать. А притвориться, что он не в курсе её дел – это проще простого. Ну, может, это и к лучшему обернётся, если её папаша будет знать, что я делаю для его наследницы…

- Хорошо. Будем надеяться, что всё пройдёт гладко. Теперь по поводу таблеток для замо… Вайятху. Ты узнала, что это за лекарство было?

Линн вздохнула и покачала головой.

- Нет, муж успел очистить все шкафы и тумбочки в своей спальне. Я смогла только найти несколько обёрток под кроватью, но не знаю, то ли это, что ты просила, или нет.

- Ладно, скидывай, что есть… – разочарованно сказала я.

Линна приложила к экрану, одну за другой, четыре порванных упаковки из-под лекарств, каждую с обеих сторон.

- Деона, сохрани это и восстанови, что возможно… – скомандовала я кибер-ассистенту.

- Да, Тэш, – отозвалась машина.

- Ладно, тут один момент... Ты говорила, что Вайятху ловили около моря, так?

- Вроде, да.

- А почему он мне сказал, что не знает, что такое улица?

- Понятия не имею… Может быть, ты его неправильно спросила? Для обозначения пространства снаружи дома есть специально слово: бародэ. Попробуй ещё раз!

- Угу, спасибо. Ещё вопрос… Линн, что ты с ним сделала?

- Что?.. – на лице подруги появилось искреннее недоумение. – О чём ты?

- Я имею в виду, что он тебя боится… Даже не столько тебя, сколько… твоих интимных частей тела. Поэтому я спрашиваю, что ты с ним сделала? Только не ври, Линн, у меня уже времени нет. Правду!

Подруга опустила голову и, если мне не изменило зрение, покраснела. Вот это новость! Краснеющая Линн – это уже из разряда фантастики! Всевидящий, да что ж там случилось-то?!

- Ничего я не сделала… Ну, во всяком случае, ничего особенного… Уверяю тебя! Совершенно обычная вещь… Всего лишь оральные ласки… ну, что тут такого?! Это все делают! Я не понимаю… почему он… Из-за чего он так…

И она захлюпала носом.

Н-да, действительно, странно… Неужели за сто лет сексуального рабства Вайятху ни разу не делал этого для своих хозяев? Быть не может… Или тут дело именно в том, что хозяева были мужчинами, а Линн – женщиной? Или в том, что она не была его хозяйкой, на которую он был запрограммирован?

- Линна, перестань рыдать! Скажи мне ещё вот что: почему деду твоего мужа подарили раба-мальчика? Почему не девочку?

Подруга ещё раз всхлипнула и пояснила:

- Вайятху девочками не бывают. Только мальчиками.

- Ладно, поняла... Спасибо, Линн! Теперь давай прощаться, я прямо сейчас пойду готовиться к гипер-прыжку.

- Тэш… – тихо попросила подруга, – пожалуйста, дай мне посмотреть на него! В последний раз…

Ятолько покачала головой. Н-да, воистину странное действие оказывает кикиморыш на её мозги!

- Деона, – мысленно спросила я. – Что там в рубке?

- Твой пассажир проснулся, сидит на полу.

- Ладно, переведи вызов Линн туда. Пускай попрощаются, если уж ей так приспичило.

- Как скажешь, Тэш.

Странно, но в голосе машины мне почудились недовольные нотки. С чего бы?

- Линн, сейчас тебя Део переключит на рубку, он там. Прощайся, я мешать не стану. Даже не пойду туда. Просто прошу, постарайся его… не пугать, ладно?

Она молча кивнула, продолжая заливаться слезами. Просто Вограны знают что!

Экран погас и я, наконец, вздохнула с облегчением. Вот ведь, устроила прямо трагедию, в духе архаичных авторов. Так и ждёшь, что кто-нибудь из них сейчас травиться или топиться побежит! Чтоб им…

Я успела умыться, одеться и убрать кровать, когда Деона сообщила, что Линна отключилась. Пожав плечами, посмотрела на часы: десять минут! Однако, прощание проходило с размахом, суд по всему… Ну, надеюсь, я не обнаружу сейчас холодеющий трупик лягушонка, убитого расставанием со своей госпожой…

- Деона, срочно готовь катер к гиперу. Подготовительный период – полчаса максимум. Минимум – пятнадцать минут. Поехали.

- Хорошо, Тэш.

Я вышла из каюты и нехотя пошла в рубку. Просто ноги не хотели идти! Ну их, к диосам, я терпеть не могу трагедии, а там за версту пахло всемирной катастрофой! Войдя, я убедилась, что была права. А так хотелось обмануться!

Лягушонок сидел на полу, обхватив колени руками, и громко всхлипывал. Вот, Вогран его побери, ещё и этого утешать надо! Я присела рядом, положила руку ему на пелчо и доброжелательно спросила:

- Эй, эй… Маугли! Ну, не надо разводить сырость!

Кикиморыш послушно вытер глаза руками и выдавил из себя:

- Госпожа… Вайятху нет… совсем нет! Ничей… Вайятху умрёт, если ничей… до конца умрёт!

И опять затрясся. Вот ещё наказание! Ну, ведь просила я её: не расстраивай ты это недоразумение! И на тебе… Чего, интересно, она ему сказала-то? Продолжая поглаживать рыдающего заморыша по голове, мысленно попросила:

- Деона, воспроизведи мне их разговор, только с переводом.

И началось!

«- Долло, Долло, мой малыш! Мама скучать очень!

- Госпожа? Госпожа?..

- Да, да, мама любить, скучать, не хватать малыш Долло… очень сильно!

- Госпожа, простить… Простить… Вайятху делать что-то не так?

- Нет, нет…

- Почему вайятху здесь, белая комната, серая комната? Вайятху виноват? Простите, простите! Вайятху больше не говорить, молчать, молчать всегда! Даже господин бить, Вайятху молчать!

- Долло, Альдор тебя бить?!

- Нет, нет… хотеть но не бить. Вайятху испугаться… но больше не! Взять домой. Пожалуйста! Я боюсь!

- Долло, Долло, мой малыш! Мама не может взять, потому что господин сердиться! Находить Долло и сильно-сильно бить… не хотеть так! Мама спасать свой Долло, мама просить Тэш помочь! Тэш быть мама для Долло!

- Мама? Мама?! Нет, пожалуйста… пусть дома, я хочу дома… Не здесь!

- Долло, милый, слушать маму внимательно, очень внимательно! Мама любить Долло и хотеть добра! Понимать?

- Да…

- Мама думать о Долло очень-очень сильно! Мама спасать свой малыш, передать Тэш. Она твоя мама.

- Нет…

- Да, малыш… Теперь вайятху не иметь имени. Больше не. Только Тэш дать имя. Вайятху слушать Тэш! Очень много слушать Тэш! Только Тэш! Понимать?

В ответ рыдания.

- Вайятху понимать?

- Д-да…

- Тэш дать новое имя Вайятху. Старое нет. И не быть. Прощай, Вайятху… Я помнить тебя. Всегда-всегда…

- Госпожа, госпожа!..

- Нет! Госпожа нет! Тэш есть! Всё! Прощай!

Отчаянные рыдания лягушонка. И вдруг, в самом конце. На лингве:

- Пусть Всевидящий хранит тебя…»

Сигнал окончания связи.

Я продолжала сидеть, как примороженная, машинально гладя всхлипывающего кикиморыша по плечу. Тааак, это что такое сейчас было-то? Отказ от Маугли, что ли? То-есть, Линна дала понять Вайтху, что у него больше нет хозяев, теперь он не их собственность, а моя? Так, что ли?

Рррррр… Ещё бы понять, что теперь у него в голове после такого прощания будет. И ещё же имя! Если у него теперь нет имени, и если это означает то, что я думаю, то… Дав ему новое имяя, я закреплю свои права на него? Так, что ли?

Уф, надо попробовать.

- Вайятху не умереть. Вайятху жить с Тэш. Белая комната. Хорошо!

Рыдания усиливаются. Ну, что за…

- Маугли успокоиться. Тэш успокоиться и говорить. Маугли слушать.

- Маугли кто есть? – спросил кикиморыш, вытирая ладонями лицо.

- Ты есть Маугли! – для верности я ещё ткнула его в грудь, чтобы уж любые сомнения рассеять. – Вайятху есть Маугли!

Лягушонок недоверчиво моргнул.

- Тэш… госпожа? Госпожа дать новое имя?

- Да! – Вограны его знают, новое или совсем-совсем старое. Впрочем, это неважно, главное, что имя другое! – Вайятху есть Маугли. Понимать?

Горестно кивает, хотя в глазах уже появилась какая-то надежда.

- Госпожа… госпожа брать Вайятху? Совсем?

- Угу, – кивнула я. Вот именно что совсем. Со всеми болячками и проблемами. Совсем. Вот ужас-то!..

Лягушонок, всё ещё вздрагивая, вытянул ноги, потом лёг на спину, закрыл глаза и сообщил:

- Вайятху быть готов, госпожа…

Я уставилась на него в недоумении.

- Что быть готов, Маугли?

- Госпожа брать… Я готов.

Я потрясла головой. Как я его, к диосам, «брать» должна?! Увидев моё недоумение, кикиморыш принялся объяснять мне, что надо вызывать лекаря. А до того я должна поставить ему своё клеймо.

- Чтоооооо? – взвилась я. – Что клеймо?!

Вайятху испуганно сжался.

- Господин клеймить… Раньше господин тоже клеймить… И до – клеймить…

- Где?! – взревела я.

Перепуганное недоразумение торопливо продемонстрировало мне последовательно шею, подмышку и бедро. Приглядевшись, я рассмотрела три аккуратные, малюсенькие отметины, явно выжженные на коже, причём уже довольно давно. Каждое из них изображало одну и ту же эмблему: крест, составленный из звёзд, и обвитый какой-то ползучей тварью. Эстеты, чтоб их Плорад пожрал, потом отрыгнул и снова пожрал! Вообще в дикость ударились… Лягушонка метили, как животное!

Хотя, возможный вариант – закрепление гипноустановок, налагаемых на его мозг при смене хозяина… Хотя, странно. Боль, скорее, способна разрушить их… так, может, наоборот, – как раз разрушение предыдущих установок, чтобы можно было поставить новые? Ррррррр…. Это что же получается, – теперь мне надо его жечь? Мрак!

Сувенир 6

Я стиснула зубы, чтобы не выругаться вслух. Клеймо, гипноз, Вограны знают, что ещё… А у меня осталось десять минут до гипера! Или меньше?..

Деона спокойно проинформировала меня:

- Тэш, системы корабля проверены, начата подготовка к гипер-прыжку. Третья ступень. До прыжка осталось двенадцать с половиной минут.

Так, значит все трагедии откладываются на потом. Сначала гипер, а потом будем разбираться с остальным…

- Маугли, слушать Тэш! Внимательно! Госпожа эээ… брать Маугли позже! Сейчас надо лечь готовиться прыжок! Вставай, идти каюта!

Лягушонок послушно поднялся, хотя, судя по кофейным блюдцам, в которые превратились его глаза, ничего не понял и перепугался. Но спрашивать ни о чём не решился. Я потащила его за собой, на ходу пытаясь сообразить, как сделать так, чтобы он лежал спокойно во время прыжка, причём, без меня. Ведь мне-то придётся вернуться в рубку. Времени нет, совсем… Пожалуй, придётся действовать жёстко. Эх, ну почему всё летит кувырком?! Ни одного дела не удаётся сделать так, как задумано!

В каюте я уложила лягушонка на свою кровать (всё равно он не видел ещё, как я сплю на ней, так что должен был пережить этот момент) и быстро зафиксировала его тело, специальными ремнями, чтобы он не пострадал во время гипера. Всё-таки, отличный у меня катерок! И каюта – не только каюта, а ещё и лазарет, и гипер-капсула. Поэтому я могла не беспокоиться о том, переживёт ли заморыш ускорение. Надо только усыпить его, на всякий случай… Ну, это быстро.

- Маугли, Тэш делать чуть больно, немного! Маугли спать, потом Тэш будить… Всё хорошо! Маугли с Тэш! Тэш заботиться. Понимать?

Кофейные блюдца превратились в чайные, из которых плескало ужасом, но лягушонок послушно повторил пересохшими губами:

- Вайятху слушаться… Госпожа говорить что, Вайятху делать…

Я про себя опять выругалась. Ну, что за оранжерейное растение! По полчаса ему приходится объяснять, что надо сделать, иначе – обморок обеспечен. К Вогранам, некогда мне быть нежной сейчас… Модуль выдвинула, снотворное в инъекционную установку заправила, надо колоть.

Подвела установку к предплечью, прижала посильнее и… наглядно увидела, что на страх у лягушонка, действительно, неадекватная реакция! Вот уж некстати, так некстати. Некогда мне его успокаивать традиционным образом!

Так, ну, помнится, я уже думала, как решить эту проблему медикаментозным методом. К снотворному добавился релаксант, надеюсь, доза не слишком велика… к диосам! Выйдем из гипера, будем разбираться… А теперь – спать! Кикиморыш покорно закрыл глаза, хотя, по-прежнему, вздрагивал. Несмотря на то, что у меня самой времени на подготовку оставалось всё меньше, я тратила драгоценные секунды на то, чтобы убедиться, что процесс пошёл. Да… расслабился. Уф! А теперь – вихрем в рубку, в кресло и быстро пристёгивать крепёжные ремни. Пять минут до прыжка.

Галопом просмотрела данные о выходе, параметры прокола… координаты… готовность гипер-установок… В последние две минуты быстро приказала Део заложить другие координаты точки выхода. Геона, конечно, дальше от Второй, чем спутник Даос, но зато у меня будет время, чтобы подготовиться к прилёту. И если кто-то отслеживает мой маршрут, пусть он допустит ошибку. А я буду знать об этом…

Деона укоризненно сообщила, что данные для выхода заданы слишком поздно, но ввела всё, что я просила, и отчиталась, что катер к прыжку готов. Я заняла необходимое положение.

- Део, выдвигай колпаки. Начинай считать.

В полу вокруг моего кресла возникла щель, похожая на чёрную черту, из которой начал подниматься прозрачный купол гипер-капсулы. Я знала, что вокруг кровати, на которой лежал лягушонок, происходило то же самое. Капсула должна защищать то, что заключено внутри, даже если во время прыжка возникнут какие-то проблемы, не приведи Всевидящий.

Прозрачные лепестки сомкнулись у меня над головой, создавая иллюзию целостной оболочки, и одновременно Деона начала обратный отсчёт:

- Двадцать… девятнадцать… восемнадцать…

Обычно в эти секунды я ни о чём не думаю, просто жду, когда наступит ни с чем не сравнимое ощущение пространственного переноса материи на миллиарды комсеков, в заданную точку. Передать словами это невозможно, это нужно пережить. Среди пилотов кораблей бытует байка, что гиперпрыжок или принимает тебя, или отвергает. Если принимает – то каждый раз ты будешь испытывать чувство необъяснимой эйфории, если нет – это будут худшие мгновения твоей жизни. Пилоты, кстати, шутят, что они – последние ненаказуемые наркоманы Галактики, потому что летают просто, чтобы прыгать в гипер…

Не знаю, как Космос отнесётся к лягушонку, но мне повезло. Для меня прыжок – это как слияние с бездной, мгновенная потеря себя, растворение в потоке частиц, которые вечно несутся через пространство, свободные и неуловимые, подчиняясь лишь собственным законам, неведомым живым существам…

- Пять… четыре… три…

Я ещё успела подумать о лягушонке и пожелать ему заснуть до прыжка…

- Два… один… Пуск!

Головокружительный полёт сквозь пространство, которое поглощает меня, и становится мной...

Когда я открыла глаза после гипер-прыжка, то сначала, как обычно, вслушивалась в звуки корабля. Слава Всевидящему, ни сигналов тревоги, ни тем паче, сирены, не было. Можно выдохнуть и выбираться посмотреть, как там кикиморыш.

Защитная капсула с тихим шорохом уползала обратно в пол, освобождая меня из своего кокона. Крепления ремней автоматически отстёгивались, с тугими щелчками. Ну, надеюсь, лягушонок не испугается, когда они вокруг него запрыгают...

- Привет, Део, – поздоровалась я.

Неважно, что наш последний разговор состоялся всего несколько секунд назад, – во время прыжка время ощущается иначе, может показаться, что прошло несколько минут. А некоторые пилоты утверждали, что ухитряются прожить аж целую жизнь, в каком-то параллельном мире. Но я в такие россказни не очень-то верила. Впрочем, пойди, проверь, что у него в развоплощённом мозгу творится в это время…

- Привет, Тэш, – ответила Део, – поздравляю с успешным выходом из прыжка.

- Спасибо! – это традиция, а традиции мы свято соблюдаем, даже если сами над собой смеёмся… – Как пассажир?

- Спит, – отрапортовала ассистент. – По физическим показателям с ним всё нормально.

- Угу, это очень хорошо. Пусть пока поспит, мне надо кое-что сделать…

Покряхтывая, выбралась из кресла, попутно откидывая защитные ремни, не успевшие спрятаться в места креплений. После гипера меня всегда немного покачивало, но это были пустяки. Ощущение единения со всем огромным, пронизанным светом космосом медленно уходило из тела. Последними вечный холод покидал пальцы рук и ног… Всё! Можно жить дальше!

На внешних экранах медленно вращался диск Геоны. Захолустная планетка, прямо скажем, но мне, в данном случае, только на руку. Я связалась с местными Службами контроля за околопланетным пространством, подтвердила выход из гипера и проинформировала их о своём дальнейшем маршруте. Получила координаты начала оси, времени вылета и попрощалась с наблюдателем, который отслеживал моё появление.

Потом села перед экраном вифона и вытащила из засекреченных архивов список людей, повторно встречаться с которыми мне бы не хотелось. Вопреки распространенной практике, я не уничтожала эти коды доступа, просто откладывала в «чёрный список» на «чёрный» же день. Например, как тот номер, который я поставила сейчас на вызов.

Прошла одна минута, пошла вторая… Но я не отключалась, потому что знала, – это правила игры. Те, кто не в курсе, уже нажали бы кнопку отмены звонка. Две минуты… И вот он – сигнал ответа. Только экран остаётся чёрным. Всё правильно, – я помнила, что Эдор не любит светиться перед незнакомыми людьми. Даже первым никогда не отвечает. Вздохнув, начала разговор сама:

- Привет, Комсо! Это Тэш из Коппарна. Возможно, ты меня помнишь? Мы как-то встречались на Паламе, ты помогал мне грибочки собирать.

Спустя мгновение из черноты экрана доносится знакомый низкий, бархатный смешок.

- Привет, Жужелица.

О, как будто он меня только что вспоминал! Ну, я-то знаю, что это не фокус. С тех пор, как все, кому не лень, обзавелись кибер-консультантами, каждый щеголяет «феноменальной памятью». У меня тоже почти на каждого знакомого заведено «досье», с диоснимками, записью голоса, привычками и всё такое… Мало ли.

- Я слышал, те грибочки под корень извели потом?

Ещё бы! Кому понравится плантация галлюциногенных грибов прямо рядом с лагерем отдыха для детей? Так что плакать по этому поводу я не собиралась…

- Так что там у тебя? – лениво интересуется мой невидимый собеседник. – Опять ботанические изыскания проводишь?

- Если бы! – подстраиваясь под его манеру говорить, тяну я. – Теперь меня фауна больше заботит.

Опять донельзя сексуальный, томный смешок.

- И что за проблемы с фауной?

- Нужно провезти один экземпляр на Вторую, но нигде не регистрировать, не фиксировать его прибытие вообще. Это возможно?

- Всё возможно в этом мире, – Эдор-философ! Обалдеть… – Если постараться… Что ты можешь предложить?

- Ну…скажем, десятитомник. Из первых рук.

- Мммм… а на пятнадцать не растянешь?

- Хм…Ну, тогда мне нужны ещё легенды. Для фауны.

- Двадцать томов – и выбирай любые.

- Пятнадцать. И мне нужны уникальные. Под заказ.

- Совсем-совсем уникальные?

- Ага.

- Ну, и кто в главной роли?

- Он тебе должен понравиться…

По мере того, как я описывала лягушонка, мой невидимый собеседник реагировал всё более удивлёнными возгласами. Наконец, когда перечень параметров для документов был исчерпан, он, не удержавшись, спросил:

- Кого ты там отрыла, Жужелица? Это что, новый вид?

- Нет. Это вообще не вид. Единичный экземпляр.

- Ааааа, вот оно что… Ну-ну, даже интересно.

В конце концов, мы сошлись на том, что мне обеспечат посадку в космопорту, но на частную площадку, со специальным сотрудником Встречающей и Провожающей службы. Дальше, через два-три дня, мне на квартиру должны будут привезти новые документы для лягушонка, хотя как Эдор сможет их состряпать с учётом всех сложностей, я не представляла. И за всё это я должна была выложить двадцать тысяч кродов.

Пока же мне предстоял перелёт до Второй, длиной в четыре дня. Как раз должно хватить времени, чтобы закончить некоторые дела и приучить Маугли к мысли, что он поменял не только хозяйку, но и планету…

Полюбовавшись на спящую физиономию заморыша, я быстро приняла душ, переоделась, послонялась по камбузу, что-то съела, и вернулась в рубку. Ну, пора переходить к самому неприятному моменту…

- Деона, мне нужна информация об ожоге, таком как у Маугли. Какой степени это были ожоги, возможность использования боли, как катализатора для уничтожения старых психоустановок и подготовки к новым. Ещё посмотри, пожалуйста, можно ли использовать обезболивающие.

- Сделаю, Тэш.

- И, кстати, как его делать вообще, это клеймо?

- Поищу. Может, где-то в архивах сохранились сведения.

- Поищи, – грустно сказала я и подошла к экрану, на котором мерцали звёзды.

Нет, ну полный мрак! В наше-то время, когда слетать в другую планетарную систему стало так же просто, как когда-то съездить в соседний город, я вынуждена придумывать, как мне выжечь клеймо на живом существе! О, Всевидящий, до сих пор не могу поверить…

- Тэш, требуемые сведения найдены. Смотри.

И на экране появились диоснимки старых изображений, явно из архива. И снимки были, мягко говоря, неприятными…

- Вот это – подлинные старые приспособления для клеймения скота.

- Кого?

- Животных. Домашних животных, Тэш.

- А, поняла…

- Вот это – более поздние клейма, электрические, игольчатые. Обрати внимание, что после их использования шрамы остаются куда тоньше.

Обратила.

- А это – последние из действительно использовавшихся когда-то устройств, лазерные. От них оставались самые тонкие шрамы. Иногда их применяли на людях.

Я содрогнулась.

- Теперь, что касается самого клейма. Чтобы остался нестираемый рисунок, это должен быть ожог третьей степени. С последующим образованием струпа. Получается путём воздействия на кожные покровы предметом, разогретым до 900 – 1500 градусов. Что касается обезболивающих, то мне кажется, применять их бессмысленно, если установка на снятие психических кодов лежит через боль. Потом – можно. Но сам процесс должен быть естественным. Межу прочим, неплохим анестезирующим действием обладают эндорфины, выделяемые мозгом в момент удовольствия.

- Удовольствия? – пробормотала я. – А что… это как раз возможно. В саааамый такой момент… Нет, лучше чуть позже, а то закрепится такая ассоциация, будет у кикиморыша одной фобией больше… Ясно, Деона, спасибо.

- Не за что, Тэш. Всегда рада помочь. Кстати, пора вылетать – наше время.

- Давай, сама справишься?

- Думаю, да, – с гордостью ответила ассистент.

Что ж, с моей стороны это, наверное, было неправильно, – вложить в её программу именно такие интонации, когда она говорит о своём непосредственном предназначении, зато они придавали ей гораздо больше человечности. И мне это нравилось! В конце концов, она, действительно, была классным навигатором!

Погордившись вместе с Деоной, я вернулась к насущным проблемам. Значит, так. Придумать из чего сделать клеймо, выжечь его на лягушонке, поменять его психологические установки… О, Всевидящий! А какие новые установки я должна ему дать?! Не убегать, не возражать, не мешать, делать всё, что скажут?! Или наоборот? Как я могу взвалить на себя решение о том, каким он должен быть?! Не знаю, кому это под силу, мне – точно нет! Вот так заложишь что-нибудь, а оно потом войдёт в противоречие с его личными устремлениями, и что? И всё, психическое расстройство обеспечено… Или отложить программирование до посещения специальной клиники?

Я попыталась представить себе, как прихожу в кабинет гипнолога и говорю, что мне необходимо перенастроить раба, да ещё и сделать это после того, как я поставлю на нём клеймо, прямо тут, на глазах врача! Всё, вызов сотрудников охраны порядка мне обеспечен будет, и хорошо, если сам врач не пострадает… Подпольно сделать то-же самое? Эдак я до конца жизни буду трястись, в ожидании шантажа… К диосам, чего я трушу-то? Это же просто маленькая операция. Совсем маленькая… Ещё бы самой в это поверить! Хуже всего то, что главным составляющим этого действия должна быть боль… Всевидящий, если б кто знал, как я не хочу этого делать!!!

Так, ну, поплакалась, а теперь вперёд, на камбуз, искать что-нибудь вместо клейма… Хотя, какая разница-то? Ведь я не собираюсь картинки рисовать на кикиморыше, значит, в принципе, можно использовать любой металлический предмет, лучше маленький. Мне же вообще нужен только механизм запуска разрушения старых установок!

Тихо бесясь от злости, я облазила все кухонные агрегаты на камбузе и поняла, что открытого пламени мне не найти. Разогревочный шкаф для накаливания металлических предметов не подходил, духовой – тоже. Ничего, похожего на плиту, на моём камбузе отродясь не стояло. Ну и ну, проблема нашлась там, где её не ждали…

В самый разгар погрома шкафа с инструментами в багажном отсеке, который я устроила, Деона невозмутимо сообщила, что Вайятху проснулся и зовёт меня. Торопливо бросив всё, я пошла в каюту.

Он и вправду ждал меня: как только увидел, так просиял, вскочил с кровати, упал на колени и обнял мои ноги.

- Госпожа, Госпожа… потерять вас… думать один остаться…

- Нет, нет! Тэш ждать Маугли просыпаться, и идти есть. Хотеть?

Лягушонок с энтузиазмом закивал головой. Ну, ясное дело…

- Пойти где есть, – сообщила я ему и повела на камбуз.

Там повторилось представление «самый невоспитанный Вайятху в данном секторе Галактики», после которого пришлось убирать пол и отмывать самого лягушонка. А всё потому, что он ухитрился уронить на себя и на пол черничное пюре. Зрелище было незабываемое! Особенно, когда испуганный заморыш начал синеть, в цвет размазанному по его животу ягодному пюре.

Я от души повеселилась, глядя на него. Потом отвела в душ и велела вымыться как можно быстрее, чтобы не расходовать зря воду. Кикиморыш тут же струсил и воду вообще включать не стал, в результате чего мне пришлось отмывать его синий живот специальными салфетками.

А потом я опять взялась за поиски чего-нибудь, что могло бы мне помочь провести эту дурацкую процедуру клеймения. Обнаружив, что фантазия моя в данном случае бессильна, я обратилась к Деоне, и мы совместными усилиями припомнили, что где-то в каюте у меня должна валяться настоящая декоративная свеча. Я, смутившись, вспомнила, что покупала её на какой-то планетке, куда летала с парнем, который на тот момент мне ужасно нравился. И у меня были вполне романтические, но от этого не менее глупые, мысли о вечере при свечах… Помнится, еле-еле нашла такой раритет в одном сувенирном магазине. А парень неожиданно остался на планетке, и домой я летела одна. Злая и обиженная, как Вогран знает кто… Но свечка так и осталась.

Совместными же усилиями мы с Деоной установили, где надо искать необходимый мне предмет, и я его успешно обнаружила в тумбочке, на дне нижнего ящика. Что касается способа, каким эту самую свечу можно было поджечь, то я точно помнила, что у меня в ящике с инструментами болталась зажигалка, тоже на случай непредвиденных неприятностей, типа аварийной посадки на неизвестной планете…

На роль клейма был выбран один из сборочных ключей, используемых для снятия с дверей шлюза дополнительных креплений. Наконечник был как раз нужной формы: два полукольца, соединённых перемычкой. Не слишком большие, и не слишком маленькие. Я, памятуя старинную притчу о хозяине, слишком сильно любившем свою собаку, и поэтому отрубавшем ей хвост каждый день по чуть-чуть, не собиралась эту процедуру повторять. Хватит одного раза!

Пока я бегала по катеру, обыскивая помещения в поисках то одного, то другого, лягушонок, как тень, ходил за мной следом. Не пытался помочь или как-то поучаствовать, но не отставал ни на минуту. Когда я собрала всё, что требовалось, в каюте (процедуру клеймения было решено проводить именно там, поближе к медицинскому оборудованию), и села ещё раз перечитать сведения о том, какие медицинские препараты необходимы, чтобы лечить термические ожоги, он уселся на пол, возле моих ног и задумчиво сказал:

- Госпожа сама делать надо что? Не лекарь?

- Нет, не лекарь, – отозвалась я. – Нет лекарь космос. Но не беспокоиться, Тэш знает, как надо делать.

Кикиморыш торжественно кивнул и сказал:

- Если что-то плохо, не страшно. Вайятху не бояться смерть.

Я оторвалась от экрана.

- Зачем смерть? Всё быть хорошо.

Он снова торжественно кивнул головой, словно заранее меня прощая. Вот ещё придумал: каркать мне под руку! Я постаралась отодвинуть от себя все мысли, кроме тех, что относились непосредственно к предстоящему действию. Всё остальное потом, если получится это безумие…

На всякий случай, я сводила заморыша к его любимому вакуумному туалету и получила в конце всё тот же результат. Впрочем, сейчас мне это было только на руку. Ключ уже грелся в пламени свечи, лекарства были расставлены рядом с кроватью, медицинский модуль завис над изголовьем, фразы для перепрограммирования я записала в блокноте, чтобы не забыть в самый ответственный момент.

- Ложись, – велела я, наконец, кикиморышу, перепроверив всё, наверное, в пятидесятый раз.

Он послушался и принял точно ту позу, в которой лежал на полу, когда сообщил мне о клейме.

- Теперь я зафиксирую тебя, – негромко сказала я и принялась закреплять его тело ремнями, как в прошлый раз.

- Вайятху лежать смирно, – уверил лягушонок и улыбнулся, вызвав у меня что-то вроде шока.

Его тут жечь собираются, а он улыбается! Вот, паршивец… Такое ощущение, что я одна тут в предобморочном состоянии. А все остальные прямо-таки герои-спартанцы! Закрепив его, как следует, я посмотрела на орган лягушонка, упрямо торчащий вверх. Что-то там Деона вещала насчёт эндорфинов… А почему, собственно, нет? И я решительно приступила к знакомому делу.

Сначала глаза заморыша от неожиданности расширились. Но он тут же принялся вертеться под моими ласками, всячески пытаясь подставить как можно больше поверхности тела моим ладоням. И как-то постепенно я втянулась! Тем более, что цветовые эффекты не заставили себя ждать, – сначала, почти привычно, проступил сиреневый, а потом, сменяя друг друга, разлились бордовый и малиновый. Им на смену пришли фиолетовый и синий, бирюзовый и голубой, а потом завертелась такая вьюга, что я уже не успевала понять, какие оттенки вижу.

На этот раз я не стала растягивать удовольствие, как ни хотелось мне оттянуть момент клеймения. Всего через пару минут лягушонок затрепетал в судорогах оргазма. Но даже сумасшедший калейдоскоп цветов, вспыхивающих на его теле диковинными росчерками, вместе с восторгом, вызвал у меня в этот раз почти болезненное ощущение страха. Всё, больше откладывать нельзя, пришло время Х. Я осторожно взяла накалившийся ключ, мысленно взмолилась Всевышнему об успешном окончании этой экзекуции и мысленно же приказала Деоне контролировать состояние лягушонка. Только болевого шока мне тут не хватало, если что…

Дождавшись момента, когда он успокоился, я сильно прижала ключ к его бедру, в том месте, которое обычно закрыто бельём. Деона тут же начала отсчёт секунд у меня в мозгу.

- Раз…

Лягушонок хрипло застонал, и с его тела начали стремительно исчезать все цвета.

- Два…

Стон стал громче, постепенно переходя в сдавленный крик.

- Три…

Он задёргался, пытаясь отодвинуться от обжигающей его железки.

- Четыре…

Лягушонок кричит уже, не сдерживаясь, в глазах ужас.

- Пять…

И вдруг что-то случилось, – крик стих, как будто выключили звук. Я отняла ключ и испуганно посмотрела на него. У него было совершенно спокойное, даже немного отстранённое лицо. Глаза смотрели прямо перед собой, в потолок, но казались совершенно пустыми. Я положила ключ трясущимися руками и наклонилась к нему.

- Маугли?.. Маугли, ты слышишь меня? Маугли, ответь… Это Тэш! Ты слышишь?

И он ответил! Тихим, монотонным голосом:

- Я слышу тебя.

Но, вместо радости, я испытала очередной шок. Лягушонок говорил на лингве! Причём, совершенно чисто, без малейшего акцента!

Сувенир 7

На несколько мгновений у меня в голове образовался космический вакуум. Я просто сидела и таращилась на заморыша во все глаза. Ну, допустим, я с перепугу обо всём забыла и заговорила с ним на родном языке. Но ведь он-то раньше его не понимал! И разговаривал со мной только на каком-то неопознанном наречии! И вдруг – на тебе! Лингва, да ещё и безупречная!

Я сжала руки, так что ногти впились в ладони, и попыталась собрать мысли в кучку. Что ещё за номера? Значит ли это, что лягушонок всё время притворялся? Не похоже… В этом случае он как-нибудь, да выдал бы себя… И вообще, чтобы так играть, нужно быть сверхгениальным актёром! А Линн что, – тоже прикидывалась?! Но ей-то зачем? Полная ерунда… И какой смысл делать из постельной игрушки полиглота, да ещё и учить его скрывать свои познания?! Нет, такие рассуждения ни к чему не приведут...

Надо подумать, что может быть ещё. Сейчас лягушонок явно в изменённом состоянии сознания, значит… Что это значит? Например, то, что его подсознание лингву знает, а сознание – нет? Или что это знание было специально закрыто от него психоустановками и всплывало только вот в такие моменты перепрограммирования?.. Но тогда получается, что установки ему давались на лингве… Слава Всевидящему! А то ещё неизвестно, что именно я вложила бы, пытаясь изъясняться на ломаном каком-то там…

Зато стало понятно, каким будет первое изменение. Так, сосредоточились, вспомнили, что команды подаются короткими, повторяющимися фразами, приказным тоном. Ну, поехали…

- Слушай меня. Ты – Маугли, это твоё имя. Тебя зовут Маугли. Понял?

- Я понял, – прошелестел он.

- Ты умеешь говорить на лингве. Умеешь. Ты проснёшься и будешь помнить этот язык. Будешь говорить на нём и понимать его. Повтори.

- Я знаю лингву, могу говорить на ней…

Отлично, теперь переходим к остальным пожеланиям.

- У тебя новая хозяйка, Тэш. Ты веришь Тэш и слушаешься её. Веришь и слушаешься. Тэш ты веришь. Повтори!

- Я верю Тэш и слушаюсь её, – монотонным голосом ответил лягушонок.

В глазах у него, по-прежнему, не было и проблеска сознания. Больше всего он напоминал сейчас зомби. Хотя я и понимала, что так должно быть, но не могла отделаться от ощущения какого-то иррационального страха. То, что сейчас лежало передо мной, не было личностью, это было… Не знаю, как сказать. Матрица? Заготовка? Чистый лист? Ох, как бы не напортачить мне, с письменами-то…

Составляя список того, что я хотела изменить, долго колебалась, надо ли мне заявлять на него хозяйские права, да ещё и закладывать это на подсознательном уровне. Но потом решила, что надо. Учитывая, что до сих пор наличие хозяина было для Вайятху основой стабильности мира, не стоило сразу полностью разрушать его базовые установки. Лучше сделать это позже. Например, введением кодового слова.

- Маугли, ты должен начать жить один, если Тэш скажет тебе, что ты свободен. Тэш говорит: «Ты свободен», и ты уходишь. Понятно?

- Да, понятно.

Я подавила сомнения и продолжила:

- Ты не должен бояться спрашивать Тэш о том, чего не понимаешь. Тэш ответит. Не бойся спросить Тэш. Не надо бояться!

- Не буду бояться… – монотонно ответил лягушонок.

Ну, теперь немного о фармакологии…

- Маугли, у тебя больше не будет зависимости от лекарств, которые ты принимал. Ты сможешь обходиться без них. Ты будешь жить без этих лекарств. Ты понял?

- Да. Я буду жить без лекарств…

Конечно, некоторый риск оставался, но… Део так и не смогла определить, что за дрянь была в таблетках, которыми пичкали лягушонка. На восстановленных этикетках состава указано не было. Только названия, сплошь незнакомые, даже ассоциаций никаких не вызывающие. Производство – местное, мирасское. Впрочем, кто бы сомневался… Эти генные кудесники, небось, и в фармацевтике чудеса творили.

Просчитав все возможные варианты, мы с Деоной пришли к выводу, что процентов на семьдесят можно было допустить, что заморышу давали что-то, тормозящее мозговую деятельность. Вроде сильных транквилизаторов, со специальными добавками. Поскольку снимки головного мозга лягушонка искусственных предметов не показывали, а заторможенность явно была налицо, то мы сошлись во мнении, что его кормили чем-то перорально. Возможно, и эффект накопления имел место быть…

Конечно, оставался шанс, что это были стимуляторы сердечной деятельности, или гепапротекторы, или ещё, Вограны знают, что… Но, если была возможность избавить его от такой зависимости, то этим надо было пользоваться. Гипнологи уверяют, что работа с подсознанием может излечить любое заболевание, а у лягушонка проблем, несовместимых с дальнейшим существованием, вроде бы, не было… Подумав, я решила, что риск себя оправдывает. Ну, а если что – медблок под боком.

Таак, теперь самая сомнительная часть установок. Вот, не знаю, что получится, не могу просчитать, во что это выльется, но возможных осложнений, ох, как не хочется…

- Маугли, проявлять сексуальное возбуждение ты можешь только при Тэш. Сексуальное удовлетворение ты можешь получать только от Тэш. Ни с кем другим ты не должен пытаться заняться сексом. Просить об этом ты можешь только Тэш. Повтори.

- Я могу получить сексуальное удовлетворение только с Тэш. Ни с кем больше…

- Да, только с Тэш. Ни с кем не говорить на эту тему. Понял?

- Да, я понял, – до чего же невыразительный голос, аж мурашки по спине…

Понимаю, что звучит как-то эгоистично и двусмысленно, сама морщусь, закладывая это в голову бедного заморыша. Но, если на секунду представить, что ко мне в гости случайно заглядывает знакомая, и лягушонок… эээ, вдруг проявляет свою обычную реакцию на стрессовую ситуацию, то у меня будет не просто головная боль.

Во-первых, не хотелось бы стаскивать с него радостную подругу (а у меня есть такие, даже не сомневайтесь!), а во-вторых, не хотелось бы отдирать заморыша от любого, кто его погладит или приласкает, хотя бы случайно. Не все ведь такие стойкие, как я. Вон, достаточно вспомнить Линн, которую аж трясти начинает, как только она его видит. Где гарантия, что ещё кто-нибудь не почувствует что-то похожее к кикиморышу?

А если ещё припомнить, с каким удовольствие он предоставлял себя в моё распоряжение, зная, что хозяева у него есть, то страшно даже представить, что он будет вытворять, когда, рано или поздно, останется один… Я, конечно, приложу все усилия к тому, чтобы обучить его необходимой сдержанности и правилам поведения, но… Это будет, судя по всему, ещё очень не скоро. Так что запрет, думаю, не будет лишним. Ну, а я, как-нибудь, постараюсь умерить его аппетиты…

Был большой соблазн подкорректировать реакцию лягушонка на страх или волнение, но я решила с этим повременить. Пока неизвестно, естественным ли образом это происходит, или потому, что так задано установками, – не стоит сходу ломать всё. Если его не программировали на возбуждение, то моё вмешательство могло привести к развитию заболевания в дальнейшем. Сначала посмотрим, подумаем, попробуем другие методы…

Ну, и последнее, – то, что мне очень мешало:

- Маугли, если Тэш разрешает тебе пользоваться своими вещами или мебелью, то ты можешь это делать. Тэш разрешила – Маугли пользуется. Можно. Ты понял?

- Да… – даже голос у него какой-то… серый!

Ну, всё, с такими изменениями, вроде, жить уже можно. А если что, – коррекцию проведём, слава Всевидящему, для этого его больше жечь не надо…

- Маугли, слушай меня. Слушай мой голос. Когда я скажу «три», ты проснёшься и будешь помнить свои предыдущие жизни с другими хозяевами. Ты будешь спокоен, потому что Тэш с тобой. Ты не будешь бояться.

Я сглатываю, ладони совершенно мокрые. Всё? Вроде, всё.

- Раз… два… три! Маугли, просыпайся!

Совершенно неожиданно жизнь вернулась в круглые зелёные глаза, уставленные в потолок. Лягушонок медленно заморгал, потом повернул голову, нашёл меня взглядом и облегчённо вздохнул:

- Сагите…

- Можно просто Тэш, – поправила я его.

- Тэш, – робко повторил он, словно боясь коснуться моего имени.

- Да, – я энергично кивнула. – Так хорошо: Тэш!

- Тэш… – сказал он тихонько и вдруг засмеялся.

- Что? – посмотрите-ка на него, ещё и веселится!

- Смешное имя, – выдал этот паршивец и опять захихикал.

- Почему смешное? – обиделась я. – Нормальное имя!

- Смешное, – покачав головой, ответил зелёный кикиморыш.

Так, ну, слава Всевидящему, он опять позеленел! И переход на лингву произошёл незаметно и безболезненно. Такое впечатление, что заморыш даже не заметил, что говорит на другом языке. Теперь можно, наконец, заняться и его бедром.

Я наклонилась к ожогу и внимательно его осмотрела. Да, впечатляет… Пожалуй, за всю жизнь таких ран не видела. Брррр… Представляю, как это должно болеть!

- Полежи спокойно, мне нужно полечить тебя, – предупредила я кикиморыша и потянулась к выставке лекарств, стоящей рядом на столике.

Стерильная салфетка, охлаждающая пена… Теперь таблетка и стакан специального напитка. Всё!

- Как ты себя чувствуешь? – интересуюсь у слегка поблёкшего недоразумения.

Похоже, процедуры были не слишком приятными.

- Хорошо, сагите, – и облизывает губы.

Хм, показывает, что он «стойкий оловянный солдатик»? Вот уж не надо! До сих пор в ушах звенит его крик… Надо его отвлечь и самой отвлечься.

- Так почему тебе моё имя кажется смешным?

- Простите, сагите…

- Тэш. Я же просила!

- Да, сагите… Тэш… Просто у госпожи оно должно быть другим – Линна, Ромина, Асварда… А у вас оно, как у господина… Альдор, Торес, Мидош, Тэш…

- Хм, скажи спасибо, что я ещё не заставляю тебя его полностью произносить. Знаешь, как оно звучит? Телларионеша!

Кикиморыш невольно хрюкнул. Ну, обычная реакция, я уже привыкла… Впрочем, имя – это было единственное, что я могла поставить в вину маме. В остальном она всегда была безукоризненна.

- Поэтому радуйся, что я сократила его всего до трёх букв, и привыкай, что меня зовут именно так! А теперь, я буду очень довольна, если ты постараешься заснуть.

Ну, а успокоительное в питье будет тебе в помощь… Заморыш послушно закрыл глаза и, буквально, минут через десять засопел. Вот и славно. А мы пока регенерирующее излучение включим… Полностью оно шрам не уберёт, но менее заметным – точно сделает. Зачем Вайятху носить на себе такое уродство? Убедившись, что он крепко заснул, я потихоньку освободила его от ремней и ушла, наказав Деоне следить за состоянием пациента.

Рухнув в кресло пилота, я закрыла глаза и, наконец-то, расслабилась. За последние сутки нервы словно в клубок смотали. И устала я – ни сказать, ни описать. Пара часов у меня точно есть, так что надо воспользоваться ими. Неизвестно, что будет потом. Я решила полежать, благо, кресло можно было перевести в горизонтальное положение. Мысленно приказала Деоне включить в рубке звук морского прибоя и, сама не заметила, как заснула.

Проснулась я от голоса кибер-консультанта, которая настойчиво повторяла:

- Тэш, у твоего пассажира повысилась температура. Пульс учащённый и усиленная выработка лейкоцитов.

Я открыла глаза, в очередной раз с тоской вспомнила, что собиралась проваляться всю обратную дорогу, читая романчики, и поплелась в каюту. Заморыш и вправду выглядел неважно: он был какого-то багрово-серого цвета, тяжело дышал и вздрагивал. На сон это было совершенно не похоже. Я наклонилась, подняла веко и убедилась, что он без сознания. Вот только этого мне и не хватало!

- Деона, какие рекомендации?

- Жаропонижающее, антибиотик, охлаждение на рану, внутривенно физиологический раствор. Он почему-то активно теряет жидкость из организма.

Вот ещё новости… как это он может терять жидкость? Куда она там, к диосам, девается?! Испаряется, что ли? Я быстро подняла простыню, которой был накрыт лягушонок и обомлела. Он просто-таки плавал в какой-то непонятной, буроватой жиже!

- Деона, что это?! Из чего это состоит?

- Железо, кальций, гемоглобин, эритроциты…

- Погоди, это что… его кровь?!

- По составу похоже, вполне возможно, что так и есть. Во всяком случае, соответствие на семьдесят шесть и три сотых процента.

- Почему он истекает кровью?! У него что, внутренние ранения? Что с ним такое, Део?!

- Я не знаю, Тэш. У меня нет данных. Я не наблюдаю ранений, и повреждений внутренних органов тоже не вижу. Возможно, это какая-то физиологическая реакция на боль или на процедуру клеймения. Возможно, спонтанное выделение, соответствующее человеческому потению.

Я поперхнулась. Это вот – пот? Жидкость, на сколько-то там процентов состоящая из крови – это его пот?! Всевидящий, я рехнусь с этим подкидышем!

- Деона, срочно начинай лечение, как планировала. Только вот надо убрать это как-то…

Медицинский модуль пришёл в движение, аппарат подъехал ближе, опустился, раздался щелчок фиксации лекарства в инъекционной установке… А я сидела, трясясь, в кресле около кровати, совершенно без сил. Нет, это просто уму непостижимо! Я состарюсь и умру ещё до окончания этого полёта, если зелёный паршивец не прекратит подкидывать мне сюрприз за сюрпризом! Просто печёнкой чувствую, что у меня появились седые волосы!! Всё, вылечу мерзавца, а потом сама прибью. Чтобы не мучился, и других не мучил. Только такая дура, как Линн, могла вообразить, что Вайятху – «безобидные и нежные», ничего подобного! Это самые гнусные в Галактике мотатели нервов тем несчастным, которые имели глупость их пожалеть…

- Тэш… – неуверенно донеслось с кровати.

В следующее мгновение я уже стояла рядом, вглядываясь в него. Огромные зелёные глаза казались обведёнными коричневыми кругами, губы как будто ссохлись, кожаоблепила череп… Ужас. Даже не кикиморыш, а реальный зелёный зомби. Впрочем, какой там зелёный, – отнюдь! Серо-синий, с фиолетовыми пятнами.

- Тэш, – прошелестело это привидение, – я умираю?

- Вот ещё! Чего это ты себе придумал? Ничего подобного! Сейчас мы тебя полечим, и сразу станет легче. А если будешь себя хорошо вести, я… почитаю сказки. Хочешь?

- Хочу… А что это такое?

Вот тебе на… Заморыш не знает, что такое сказки? А что, – очень может быть, что и не знает.

- Я найду интересную историю, про что-нибудь волшебное, и тебе её расскажу. Ладно?

- Да… – в глазах проснулось что-то, похожее на слабый интерес. – А что я… должен сделать… для этого?

- Выздороветь, – категорически заявила я. – Начинай прямо сейчас, хорошо?

Он послушно кивнул.

Всевидящий, ну сделай так, чтобы это не оказалось какой-нибудь неизвестной науке болезнью, от которой Вайятху умирают в течение нескольких дней! Потому что наблюдать за тем, как он угасает, я уже совсем не смогу… Неужели я тащила его с этой Мирассы, чтоб её Вогран побрал, только для того, чтобы оставить вечно плыть в холодном космосе?!

Автоматика продолжала свою работу, консультант мысленно докладывала мне о том, как себя чувствует эта бледная немочь, и по всему выходило, что экстренные меры помогли: пульс нормализовался, отток жидкости прекратился, вон, даже фиолетовые пятна начали зеленеть, придавая скорбной физиономии лягушонка совсем уж умопомрачительный раскрас…

Дождавшись, пока он стал выглядеть почти нормально, я встала и, стараясь не показывать, что коленки у меня подгибаются, вышла. Пара минут без этого чудовища мне просто необходимы! Плакать я, конечно, не стала, но Всевидящего благодарила очень горячо. Я до сих пор никого не хоронила и совершенно не рвалась делать это сейчас. Да мне Линн голову оторвёт, если с её драгоценным Вайятху что-нибудь случится! Впрочем, теперь это не её, это мой драгоценный Вайятху… Чтоб его Плорад слопал и не подавился! Положительно, мне надо кого-нибудь из них прибить: или Линну или этого недокормыша. Просто для успокоения нервов!

Сделав дыхательные упражнения, я посидела несколько минут в рубке, настраивая себя на единение с Космосом, – очень помогает, кстати… Какое дело вечному Космосу до какой-то букашки, именуемой Маугли, до его мааааленьких проблем и неприятностей. Всё проходит, как справедливо заметил один из архаичных правителей, пройдёт и это.

На сей радостной ноте я и пошла читать сказки совершенно уже зелёному паршивцу, и делала это аж целых два часа, пока он опять не уснул. Я, облегчённо вздохнув, спросила Деону:

- Ну что, есть новые данные по поводу того, что это с ним было?

- Пока нет. Есть пять болезней, которые характеризуются похожими симптомами, но вероятность заражения твоего пассажира одной из них стремится к нулю. Скорее всего, это спонтанное выделение, связанное с самоочисткой.

- Что? Какой самоочисткой?!

- Человеческий организм тоже делает нечто подобное в критической ситуации. Внезапный пот, рвота, жидкий стул…

- Мммммм, – замычала я. – Не хочешь ли ты сказать, что он ещё и… эээ, что-нибудь наделает под себя?!

- Не стала бы полностью отвергать подобную идею. В выделившейся крови было повышенное содержание токсинов.

- Оп-па… Откуда токсины?

- Полагаю, из его организма. Причём, судя по всему, должна была быть довольно большая концентрация. Я бы предположила, что у него идёт очень интенсивная чистка.

Тут, наконец, до меня дошло:

- Ффу ты, Вогран побери это земноводное!! Деона, знаешь, что произошло? Это последствия моего вмешательства в его психику! Я же перенастроила его на жизнь без лекарств, понимаешь? Без! Ну, и что должен делать организм, забитый ими под завязку? Естественно, избавляться от них! Что он и делает! Несколько непривычно для человека, но, надеюсь, эффективно. Что ж, тогда и вправду, возможны… эээ, всякие неожиданности.

Облегчение было таким огромным, что я, не удержавшись, рассмеялась. Вот это причуды: я тут в трагедию чуть не ударилась, боюсь, что мне лягушонка хоронить придётся, а его, того и гляди… пронесёт. Ну, анекдот! М-дааа, своеобразное чувство юмора у Всевидящего… впрочем, не возражаю! Лучше я буду смеяться, чем плакать.

Предупредив Деону, чтобы она была готова на случай прочих… очистительных мероприятий, которые вдруг приспичит выполнить заморышу, я ушла в рубку. Однако, этот паразит медленно, но верно, выживал меня из собственной каюты… Может, пора уже перетаскивать сюда подушку и одеяло?

Я просмотрела, наконец, материалы, которые консультант подобрала по расам со сходными признаками, и поморщилась. Ни одна не подходила! Были Перьяу, у которых кожа имела слабый зеленоватый оттенок, но они жили в воде и на суше могли находиться только недолгое время. Ещё на другом конце галактики жили Корапорды, у них, единственных, сохранились хвосты. Но это были здоровенные такие туши, которым требовалась подпорка, чтобы стоять, а Вайятху был, наоборот, субтильный, как подросток. Ну, ещё встречались у некоторых рас большие глаза, хрупкое строение тела, длинные пальцы… Но всё по отдельности, а не скопом, как у моей проблемы. В-общем, происхождение лягушонка оставалось по-прежнему, загадкой. Ну, перевалим её на плечи генетиков. Возможно, они смогут понять, из кого же сделали такое чудо-юдо…

Я перешла к следующей проблеме: где мы будем жить. Надо было уточнить требования к будущему жилью и начать искать его. Слава Всевидящему, мы были в зоне нормальных информационных каналов, так что я смогла подключиться к сети Содружества, и получить сведения о продаже домов. Не самые свежие, конечно, но понять, на что я могу рассчитывать, вполне можно. Закопавшись с головой в диоснимки, карты, описания, сметы и рассрочки, я не заметила, как пролетело время, и спохватилась только, когда по корабельному времени стукнуло десять вечера.

- Деона, что там, в каюте? – спросила я, торопливо собирая контакты и предложения, которые мне понравились больше других.

- Всё в порядке, – ответила машина. – Твой пассажир ещё спит, и ничего особенного с ним не происходит.

- Что ты думаешь делать с ним дальше? – поинтересовалась я, потягиваясь.

- Продолжить всё то же самое, и добавить кормление.

- Ох, ты! – а и вправду, я совсем забыла покормить заморыша! – Буди его тогда, Део. Я приготовлю что-нибудь поесть…

Примчавшись на камбуз, я быстро соорудила лёгкий ужин и повезла его в каюту. Да, у меня и сервировочный столик имелся… Ну, романтик я…

Лягушонок лежал по-прежнему на спине, но глазами уже хлопал, – значит, Део его подняла. Вот и ладушки…

- Смотри, Маугли, что я тебе привезла! – сообщила радостно и осторожно приподняла простыню.

Уф, слава Всевидящему, – сухой и чистый. Ну, можно и поужинать.

- Ты любишь бульон? – спросила я, открывая ёмкость с ароматной прозрачно-золотистой жидкостью.

- Не знаю, – отозвался заморыш, зачарованно наблюдая за тем, что я делаю. – Никогда не пробовал такого.

- Сейчас и попробуешь, – бодро уверила я, перевела кровать в положение полусидя, отчего кикиморыш испуганно вцепился в края матраса, и поднесла к его губам полную ложку. – Открывай рот!

Физиономия у него стала совершенно неописуемая! Ну, как будто я сделала что-то из ряда вон выходящее. Таак, интересно, что я забыла исправить у него в мозгу, что он так реагирует?..

- Маугли, – чуть не по слогам произнесла я. – Ты должен этот бульон съесть. Иначе не поправишься. Так что, открывай рот.

Послушно приоткрыл, продолжая таращиться на меня.

- Вкусно? – уточнила, на всякий случай.

- Угум, – кивнул он, не сводя с меня глаз.

Ну, это уже нервировать начинает! Чего он, к диосам, так смотрит-то? Что, у меня нимб появился над головой?!

- Маугли, – осторожно поинтересовалась я. – С тобой всё в порядке?

Кивнул.

- И нет никаких проблем?

Помотал головой.

- Тогда ешь нормально и перестань сверлить меня глазами! Дырка скоро будет!

Заморыш вздрогнул, уставился на тарелки и больше глаз не поднимал до самого конца ужина.

Сувенир 8

Накормив голодающего, я собрала грязную посуду и ушла, наказав ему отдыхать дальше, но, не прошло и пяти минут, как Деона сообщила, что лягушонок постанывает. Пришлось вернуться. И тут началось такое!!.

Даже несколько месяцев спустя, я вспоминала эту ночь, как один сплошной кошмар! Очистка, и вправду, проходила очень бурно! Примерно до половины четвёртого утра из лягушонка периодически лилось, то сверху, то снизу. Под конец я озверела, с трудом дотащила его до «питона», нацепила насадку, потом туда же приволокла ворох одежды, из которой делала ему постель на полу в каюте, и расположила его прямо в коридоре. Единственное неудобство – лекарства остались в медблоке. Поэтому я периодически носилась туда-сюда, снабжая заморыша, уже почти слившегося по цвету с серым покрытием пола, то питьём, то таблетками, то новыми наклейками на рану, то ещё чем-то…

Всё это сумасшествие закончилось только около шести утра, когда совершенно измученный кикиморыш отключился прямо в «питоне», закопавшись в тряпки Линн. Я некоторое время ещё пыталась бдить, но скоро сдалась, и мы мирно уснули на полу. Даже не хочу думать, что сказали бы обо мне блюстители рабской морали с Мирассы…

Утро началось с того, что у меня жутко затекла нога. Разлепив глаза, я обнаружила, что лягушонок спит, устроившись прямо на моих коленях, да ещё и обнимая их. Покряхтывая, выползла из-под него, подгребла взамен побольше барахла ему под голову и поковыляла в каюту умываться. Полчаса спустя я была уже вполне способна что-то сделать, например, поесть. Несмотря на крайне неаппетитную ночку, голод никуда не делся.

Я соорудила себе шикарный лариссийский завтрак: порезанные фрукты, горячий байсу, парочка яиц боччи и кофе со сливками. Конечно, не всем нравится этот напиток с пра-планеты, но для меня нет ничего лучше с утра, особенно, если ночка была бурной… Закончив с чревоугодием, пошла в камеру Поддержания физического здоровья. Вот, как-то не было до сих пор возможности туда попасть. Я не стала давать себе нагрузок в этот раз, а ограничилась массажем, температурными воздействиями и ароматерапией. Немного, но мне хватило, чтобы воспрять духом.

Выйдя из камеры, я уже была вполне довольна жизнью. Убедившись, что моя проблема всё ещё дрыхнет, пошла в рубку, поинтересоваться, как обстоят дела во внешнем мире. Там всё оказалось более-менее нормально, и я немножко расслабилась. Пока была возможность, занялась делами насущными: ещё раз пересмотрела предложения о продаже домов, получила подтверждение о том, что мне на карту были переведены двести тысяч кродов, и начала искать необходимых специалистов.

Я как раз дошла до списков наиболее выдающихся генетиков, работающих на Второй, когда из коридора послышался звук, напоминающий скулёж. Не успела я спросить Деону, что это было, как она сама ответила:

- Проснулся твой пассажир.

- Ты можешь звать его по имени, – откликнулась я, направляясь к месту дислокации страдальца.

- Как скажешь, Тэш, – ответила машина.

И опять мне почудились какие-то нотки недовольства в её голосе. Но расспрашивать было недосуг, – Маугли, действительно, уже возился на куче белья, пытаясь повернуться.

- Доброе утро, – приветствовала я его. – Что? Ты хочешь встать?

- Да… И живот болит…

- Как? Опять?! – ужаснулась я. – Да сколько же в тебе этой дряни-то…

Лягушонок тут же затих, пытаясь втянуть голову в плечи, и вид у него стал такой… виноватый. Покачав головой, я помогла ему подняться на трясущиеся ноги. Выглядел он кошмарно – скелет скелетом! Аж все рёбра обрисовались под кожей… просто глаза бы не глядели. Дожидаясь, пока он сделает свои дела, я раздумывала над вопросом, как его накормить. У меня было такое впечатление, что кикиморыш просто выжал из себя все соки, превратившись в подобие сухаря, и теперь надо было его заново наполнять жидкостью, только чистой…

Освободив его от «питона», я поморщилась: оттого, что он спал прямо в насадке (хотя как он ухитрился это сделать – ума не приложу!), на теле у заморыша образовались довольно глубокие рубцы. Ну, надеюсь, хоть это пройдёт быстро… Я отвела его в каюту, осторожно засунула в санузел, быстро обмыла и снова положила на кровать. Срочно восполнять обезвоживание! Пока подготавливала аппаратуру и инъекционную установку, лягушонок следил за мной с явным вопросом в глазах, но молчал. Наконец, я всё сделала, подключила его к медицинскому блоку, проверила, как заживает ожог, и села рядом.

- Сагите, – неуверенно заговорила жертва моих экспериментов с подсознанием. – Сагите… вы продадите меня?..

Я удивилась.

- Нет. Почему ты так решил?

- Я заболел, – помявшись, пояснило это недоразумение, – и ничего для вас не делаю. Наоборот, вы всё время со мной что-то делаете. Такие Вайятху не нужны…

Подавив желание сказать, что мне и здоровый Вайятху был совершенно без надобности, я улыбнулась:

- Ничего подобного! Ты скоро поправишься и…

Хм, а, собственно, что «и»?.. Я же не собиралась использовать его в том же духе, что и его прошлые хозяева! А, судя по всему, в этом и состоял основной смысл жизни заморыша… Таак, надо срочно начинать агитацию за смену жизненных ориентиров!

- Я думаю, что тебе будет теперь намного интереснее, чем раньше. Ты сможешь ходить по всему дому, даже выходить в сад и гулять там, когда захочешь. Ты научишься делать множество вещей, которые до сих пор не умел…

Тут меня перебили с некоторой обидой:

- Сагите, но меня учили! Хорошо учили! И сагат Альдор, и сагат Порош, и сагат Сванос…

- Да? – Сомнительно что-то, однако. – И чему они тебя учили?

- Как делать так, чтобы им было хорошо, чтобы они улетали на четырнадцатое небо от удовольствия…

- Четырнадцатое?!. А почему четырнадцатое?

- Потому что туда может отвести только Вайятху… Госпожа может довести господина до десятого, но не выше… простите!

Я хмыкнула, вот интересно, кто это считал у них небеса-то… Аж четырнадцать! У некоторых рас их и больше в мифах бывает, но вот как-то не приходилось мне слышать о таких сексуальных «проводниках»… Ишь ты, гид нашёлся!

- Так ты, стало быть, умеешь «сопровождать» на четырнадцатое небо? – как можно дружелюбнее спросила я.

Этот скелетон торжественно кивнул. Да, боюсь, что в таком виде ему только в преисподнюю кого-нибудь сопровождать доверили бы… А насчёт обучения надо порасспрашивать!

- И что, тебя каждый господин сам учил?

- Да. Каждый сам. Сагат Сванос был самый добрый, очень много знал, многому учил… Я был рад доставлять ему удовольствие!

- А потом?

- Потом… – кикиморыш погрустнел немножко. – Потом пришёл сагат Порош. Он был тоже добрый, хотя и не такой, как сагат Сванос… Но он тоже учил меня.

- Чему? – спросила я, изучая нахмурившуюся физиономию лягушонка.

- Как доставлять ему удовольствие, – неохотно ответил он.

Тааак, печёнкой чую, что этот Порош был каким-нибудь извращенцем!

- И как ты должен был доставлять ему удовольствие?

Кикиморыш завозился, пряча глаза, но промолчать не посмел:

- Ну, сагату нравилось использовать разные штуки.

- Как использовать? – уточнила я.

Заморыш показал. Меня передёрнуло. Вот же скорродух был этот Порош! Чтоб его Вограны никогда не пропустили сквозь Преграду! Или нет! Пусть пропустят, но потом его точно также там потчуют!.. Скробос озабоченный…

- А Альдор? – не дай-то Вогран, и этот такой же, повёрнутый на весь мозг!

Кикиморыш расплылся в улыбке:

- Сагат Альдор очень хороший! Добрый, весёлый и любит меня…

Тут он опять помрачнел. Никак Линн вспомнил?..

- А Альдор тоже тебя чему-то учил? – уточнила я, на всякий случай.

- Да, учил! Много-много учил! Как прикасаться так, чтобы сердце замедлялось… Как ласкать без рук… Как вытягивать язык, чтобы…

- Так, я поняла, что он тебе нравился, – торопливо перебила я его. Познаний лягушонка вполне хватало, судя по всему, на небольшую сексуальную энциклопедию, вот только изучать её времени не было. – А что насчёт госпожи?

Лягушонок тут же потупился и заморгал усиленно. Хм, и что же это значит?

- Сагите… сагите… была хорошая. Очень, – промямлил он, принимаясь терзать край простыни.

- Маугли, – с нажимом произнесла я, заставляя его смотреть себе в глаза, – что у тебя случилось с госпожой?

Лягушонок извернулся, но ухитрился уставиться вниз куда-то. И губы задрожали! Да что ж там за глобальная катастрофа-то произошла?! Ну, спускать на тормозах эту проблему никак нельзя… Мысленно извинившись, я велела:

- Маугли, я хочу, чтобы ты мне всё рассказал!

Ну, он и рассказал. Причитая, смущаясь, глотая слова, временами даже жмурясь. И всё было бы просто смешно, если бы не оказалось так грустно… Если говорить вкратце, то вся проблема упиралась в то, что моя дорогая подруга в первый раз Вайятху просто изнасиловала. Ну, она-то об этом, наверное, даже не догадывалась, но по факту это было именно так. Учитывая, что до этого у лягушонка секс был только с его хозяевами, которые все, как один, были мужчинами, внезапная смена пола партнёра и так-то его ошарашила, а уж то, каким образом Линн добилась от него соития, и вовсе не лезло ни в какие рамки…

Невольно напрашивался вывод, что Вайятху крайне губительно действовал на её серое вещество! Никогда раньше я не замечала за ней стремления к насилию, или желания переступить через партнёра, или… Или это была область, в которую она меня не пускала. Когда мы учились вместе, я была в курсе её любовных приключений, всегда знала, кто у неё на уме в каждый конкретный момент, но мне и в голову не приходило, что ей могут нравиться типы подросткового вида, и с детской же психологией!

Ладно, со своими проблемами Линн пусть разбирается сама, а вот что мне делать с Вайятху, которого она сломала? Именно сломала, чего уж там… как к этому не относись, но психика у него действительно очень хрупкая и ранимая. Он болезненно реагирует даже на грубые слова, что уж говорить о действиях… И, кроме того, в нём совершенно подавлена воля к сопротивлению. Он ни за что не стал бы противиться. Ему это даже в голову не приходило! Всё, что он мог сделать – это выполнить распоряжение медленнее, чем обычно, на этом его бунт и заканчивался. Неудивительно, что Линна просто не поняла, что же она сделала…

М-да, подумала я, как хорошо, что лягушонок не видел меня без одежды… Судя по ужасу в глазах, особенности строения женской фигуры пугали его просто до обморока. И… Всевидящий, а я его запрограммировала на сексуальные отношения только со мной! Вот это мы влипли, причём, оба! Хотя, с другой стороны, – где я ему привычного партнёра возьму?! Да ещё такого, который стал бы молчать?..

Нет, похоже, мне светит ещё и приучение лягушонка к традиционным отношениям… Кой чёрт понёс меня на эту планету?! Хоть и говорят, что сожаление об уже сделанном – самая бесполезная вещь на свете, я пожалела, что поехала, уже в сотый, наверное, раз. Жила же я до сих пор, не подозревая о красотах Мирассы, ну, не полюбовалась бы ими, ну и что? Зато как спокойно и безоблачно жила бы… а теперь что? Теперь у меня одна большая проблема, куда ни глянь.

Тяжело вздохнув, я погладила лягушонка по голове:

- Госпожа не хотела сделать тебе больно. Госпожа думала, что тебе будет приятно…

Из зелёных глаз покатились слёзы. Крупные, как капли из душа! Прямо, будто прорвало.

- С-сагите… я виноват… больше не буду… Я н-не хотел говорить… Лучше промолчать…

Ну, сейчас мы так загоним всё, как можно дальше и глубже. Не пойдёт…

- Маугли… посмотри на меня!

Я дождалась зрительного контакта и, как можно убедительнее, продолжила:

- Ты не виноват. Понимаешь? Не виноват! И госпожа Линна не виновата. Это просто было недоразумение, понимаешь?

Заморыш послушно кивнул, но, по глазам было видно, что ничего не понял. О, Вограны…

- Маугли, смотри сюда. Вот так тебе приятно? – провожу по его груди рукой.

Он кивает, чуть испуганно.

- А так? – провожу чуть сильнее.

Опять кивает.

- А вот так? – ещё усиливаю нажим.

Кивает… и не только.

- Понимаешь, – пускаюсь в объяснения, – ты знаешь наверняка, нравится тебе это или нет. Я могу только догадываться. Чтобы быть в этом уверенной, я спрашиваю о твоих ощущениях. А госпожа Линна, наверное, не спрашивала?

Отрицательно качает головой, после еле заметной паузы.

- Ну, вот! – продолжаю я. – А ты сам ей ничего не сказал, верно?

Опять качает головой. Побочный эффект усиливается, вот, незадача… Это недоразумение вообще, похоже, руками трогать нельзя! Так, о чём это я?..

- Поэтому она продолжала делать то, что тебя пугало. Если бы ты объяснил, что тебе плохо, она, скорее всего, прекратила бы так делать! Понятно?

Опять кивает. И сиреневеет, паразит!

- Поэтому я прошу: если тебе будет неприятно, или больно, или ещё как-то не так, – обязательно скажи мне об этом! Хорошо?

Кивает, с самым несчастным видом, и выдаёт:

- Мне нравится, сагите… мне очень-очень нравится… Сделайте ещё…

О, Вограны… И как с ним разговаривать-то?!.

К воспитательному процессу мы смогли вернуться только через час, – и лягушонок был ещё слабенький, и я не торопилась… В этот раз у меня всё получилось куда нежнее и чувственнее. Думая о том, что нужно исправлять то, что натворила Линна, я старалась изо всех сил, чтобы доверие лягушонка не поколебалось, и не закралось даже мысли о том, что мне не важны его чувства. Мои старания были вознаграждены таким фейерверком, что я просто рот открыла! Мне всегда казалось, что игра цветов на его теле – процесс бесконтрольный, но тут поняла, что, при желании, он может им управлять.

Когда я, не сдержавшись, ахнула от особенно волшебного сочетания, Маугли как-то напрягся, и краски словно примёрзли к его телу, то разгораясь, то бледнея, но, не меняясь больше. Он держался почти до конца, – только когда уже застонал, выгибаясь, по его телу вновь побежали волны, в одном ритме с биением сердца… И я опять подумала, что ласкать его – это сродни творческому экстазу. Пожалуй, ничего подобного мне испытывать раньше не приходилось!

Дождавшись, пока его дыхание выровняется, я наклонилась и очень осторожно прикоснулась губами к его лбу. Реакция была совершенно неожиданная, – он вздрогнул всем телом, как будто его кольнули, и приоткрыл губы. Вот, чем хотите, поклянусь, но заморыш ждал поцелуя! А я вот не буду. Даже не подумаю. Учись терпеть, земноводное, – это тебе пригодится…

Приведя его в порядок, и снова накрыв простынёй, я некоторое время любовалась ошалелыми глазами кикиморыша, которые он даже сфокусировать не мог толком, а потом ушла, заявив, что ему надо отдохнуть. Ну, и мне не помешало бы… Нелегко иметь, знаете ли, дело с субъектом, который заводится от любого прикосновения! Я ведь тоже не железная, между прочим…

В рубке я попросила Деону вывести на экран в каюте какие-нибудь древние сказки. Для малышей эдак лет от двух до четырёх. Более сложные, он, наверное, сейчас не осилил бы. Еще попросила докладывать о его самочувствии и переключилась на поиски флайера.

Минут через двадцать пять кибер-ассистент проинформировала меня, что все сказки для самых маленьких просмотрены по три раза, Маугли зовёт меня и хочет в туалет. Ну, просто не корабль, а детский сад…

Я пришла, лягушонка препроводила в санузел, в приказном порядке усадила на стульчак и похвалила, когда он им – наконец-то! – воспользовался. Кажется, призрак «питона» потихоньку уползает, шипя, в прошлое…

Не успела я уложить заморыша обратно в постель и пристроить над ним медицинский модуль, из которого его всё время снабжали физиологическим раствором, как Вайятху завёл потрясающий по своей глубине разговор:

- Сагите, здесь на экране показывали такие истории!..

- Я знаю, это я попросила Деону.

- А кто Деона? – встревожился кикиморыш, оглядываясь.

- Это моя помощница.

- А где она? Я её не видел!

- Ты её и не увидишь, её можно только услышать.

- Она из такой истории, как на экране?

- Нет, она робот.

- Что такое робот?

- Это искусственный человек.

- Как это – искусственный?..

- Сделанный из металла.

- Зачем?!

- Он может заменять обычного человека.

- Зачем заменять?! Разве сагите… негодная?

Я аж закашлялась от неожиданности.

- Нет, сагите эээ… вполне годная, как ты говоришь, но я одна здесь, на корабле. И я не успела бы всё делать сама, если бы железная Деона мне не помогала.

- Что делает железная сагите? – опасливо осведомился кикиморыш, натягивая простыню повыше.

- Ну… управляет кораблём, например, пока я ухаживаю за тобой.

- Что такое корабль?

- Это вот, – я повела рукой вокруг, – всё вот это. Где мы сейчас находимся.

Маугли огляделся, вид у него стал недоумевающий.

- Это? Это дом, сагите…

Я покачала головой:

- Нет, корабль. Деона, покажи ему какой-нибудь диомульт о космосе и кораблях, обучающий.

В результате просмотра лягушонок оказался в глубочайшем шоке, и я с трудом отговорила его от желания немедленно залезть под кровать и ждать прибытия в порт именно там. Его мир не просто раздвигался, он начинал вращаться, болтаться, кружиться и рушиться. Я, конечно, ему сочувствовала, но продолжала раздвигать горизонты. В наш-то век жить под кроватью, – это уже переходит все границы!

Когда он немножко успокоился, то начался обвал «почему», «зачем», «кто», «что», «сколько», «откуда» и тому подобных вопросов. Час я ещё держалась, а потом позорно капитулировала, велев Деоне объяснять Маугли всё, что ему покажется непонятным. Но использовать понятия и слова, доступные четырёхлетнему малышу. И вообще, я строго-настрого приказал Деоне, в случае любого недоразумения с кикиморышем, напоминать мне тут же, что он, по сути, ещё ребёнок. В чём-то постарше, в чём-то помладше, но, всё равно, ребёнок. И я должна постоянно помнить об этом, чтобы не нагрузить его излишней ответственностью, или обязанностями, которые ему пока не под силу… Мало ли, что он выглядит лет на семнадцать-восемнадцать. На самом деле, ему не больше четырёх.

Убедившись, что кикиморыш плотно занят процессом познания, я опять улизнула в рубку и погрузилась в выбор флайера. Ох, как это было интересно! Куда интереснее, чем объяснять, почему в космосе висит такое количество звёзд, и приводить доказательства, что они не упадут на нас…

К концу дня я нашла подходящий дом в пригороде столицы Второй планеты. Не слишком далеко от города, но и не рядом. Домик был небольшим, в сравнении с виллами, которыми застроили окрестности в последние несколько лет, но он удовлетворял всем моим требованиям: уединённость, никаких соседей на расстоянии ближайших пятисот метров, пять комнат, два санузла, площадка для флайера, ангар, даже небольшой бассейн на заднем дворе. Именно он меня и подтолкнул к окончательному решению. Я обожаю плавать! Иногда мама смеется, что если бы она не знала совершенно точно, кто мой отец, то непременно заподозрила бы, что им был какой-нибудь водяной.

Вот теперь можно было вздохнуть с облегчением! Дом найден, запрос на покупку отправлен, марку флайера я тоже выбрала, теперь определиться с врачами и можно спокойно садиться в космопорте. В том, что Эдор слово сдержит, я не сомневалась, для него репутация была дороже всего. А теперь – отдых, отдых, отдых… Я его честно заслужила!

Сувенир 9

Я ещё несколько раз заглядывала в каюту, и каждый раз наблюдала обалдевшее лицо кикиморыша, который о чём-то дискутировал с Деоной, пытаясь настоять на своём, но неизменно проигрывая… Ха, ещё бы было наоборот!

Зато теперь у меня появилось время спокойно заняться своими делами, да и просто помолчать. Посидеть в кресле, ни о чём не думая. Посмотреть сделанные на Мирассе снимки, выбрать лучшие. Послушать любимую музыку. Ещё раз обдумать предпринятые шаги и наметить дальнейшие действия. Просчитать возможные последствия, в том числе, и самые печальные… Словом, подготовиться.

Когда пришло время ужина, я рискнула приготовить еду и для заморыша, уповая на то, что вся дрянь из его организма уже вышла. Опять сделала бульон, несколько гренок, и повезла в каюту. Кикиморыш лежал на кровати, такой же очумевший от обилия информации. Зелёные глаза были круглыми, как тарелки.

- Сагите… – жалобно произнёс он, как только увидел меня. – Сагите… это всё правда?

- Правда, – бодро подтвердила я, понятия не имея, о чём он спрашивает. – И не расстраивайся так, это не страшно!

Словно противореча, лягушонок зябко передёрнул плечами. Похоже, ему-то как раз было очень страшно. Вот интересно, что там Деона ему рассказала? Ну, теперь самое время вспомнить, что это – ребёнок, ему от меня нужна защита и успокоение.

- Маугли, посмотри на меня, – ласково попросила я. – Не надо бояться! Ведь всё было так и раньше, когда ты не знал об этом, и всё было хорошо! Ну, иди сюда…

Он охотно прижался ко мне, вздрагивая всем своим худеньким тельцем. Н-даааа, кости и кожа. Срочно откармливать надо! Я гладила его по голове, по плечам, по спине, обещая, что буду рядом, буду помогать, оберегать и защищать. Неожиданно стало его очень жалко: каково ему, такому неприспособленному, ничего не знающему, быть выгнанным, причём, ни за что, ни про что… Ладно, лягушонок, будет у тебя дом, обещаю. Я его построю для тебя, чтобы никто больше не смог вышвырнуть на улицу…

Успокоив своё земноводное, и с удовлетворением отметив, что он стал зелёным, как весенняя травка, я сунула ему миску с супом, гренки, и велела есть. Что обрадовало, – он повиновался без непонятливых взглядов и шараханья. Видимо, всерьёз оголодал. А я принялась рассказывать ему, как мы будем жить вдвоём: про то, что у него будет его собственная комната, и про сад, в котором будут расти те цветы, что нравятся ему. И про то, что я научу его всему-всему, чего он не знает. И про полёты на флайере, и про прогулки в лесу, и про купания в бассейне…

Заморыш, в конце концов, бросил есть и заслушался, как будто я ему очередную сказку рассказывала. Мне пришлось взять инициативу в свои руки и начать кормить это недоразумение с ложечки, иначе он бы так и остался голодным.

Признаться, сначала я опасливо ждала повторения прошедшей ночи, но время шло, и ничего не происходило. Я облегчённо вздохнула и решила, что мероприятия по экстренной очистке кикиморышева организма, слава Всевидящему, закончились. Уффф!

Ночевать мне пришлось опять в кресле, – переложить лягушонка на пол я не решилась. Видимо, придётся отсыпаться уже дома. А в будущем – ставить тут двухъярусную кровать или ещё что-то придумывать. Не буду же я его одного бросать, значит, мотаться будем вместе, как попугайчики-неразлучники…

Утром следующего дня я проснулась сама, как ни странно, почти выспавшаяся и в хорошем настроении. Открыв двери каюты, застыла на пороге, сначала не поверив своим глазам: заморыш и Деона распевали в два голоса какую-то детскую песенку! Подавившись вопросом: «Всё ли у моего навигатора в порядке?», улыбнулась, пожелала доброго утра и пошла умываться. Воистину, это недоразумение что-то делает со всеми! Никогда до этого я не слышала, чтобы кибер-консультант пел!!! Не только мой, но вообще, чей бы то ни было. Да мне даже в голову не приходило, что такое возможно! А тут – на тебе, голосят на пару! Просто что-то, за гранью моего понимания…

Когда я, умывшаяся, появилась опять в каюте, музицирование уже закончилось, и заморыш тихонько лежал, разглядывая модуль, висевший над ним на консоли. Вроде, сегодня в его глазах было куда больше интереса и, если так можно выразиться, проблесков мысли, чем до сих пор. Переведя взгляд на меня, кикиморыш несмело улыбнулся. От его улыбки внутри что-то встрепенулось. Всевидящий! Неужели и до меня докатилось это всеобщее безумие, и я тоже теперь начну умильно глядеть на него и заливаться слезами?! Нет-нет-нет… мне трезвая голова нужна!

Решительно отвернувшись, я проверила, в порядке ли каналы связи, и только потом посмотрела на лягушонка. Он выглядел встревоженным. А вот нечего пытаться сделать из меня слюнявую идиотку, – мстительно подумала я, а вслух сказала:

- Как твой живот? Как бедро?

Он торопливо отрапортовал:

- Почти не болит! Чуть-чуть совсем… Сагите, мы долго будем ещё… плыть?

- Лететь, Маугли, лететь, – поправила я его. – Нет, сегодня вечером уже приземлимся.

Он не сдержал вздоха облегчения. Похоже, рассказы Деоны про космос были очень красочными. Я уже заранее продумала программу на последний день пребывания на корабле, но заморыш все планы поломал, заявив, что очень устал лежать. Я быстро осмотрела его (Вогран всё побери! Так и не положила его комбез в чистку!), осталась вполне удовлетворена темпами заживления ожога и позволила ему встать.

Он тут же слез с кровати и сделал пару шагов, пошатываясь. Я коварно предложила ему самому воспользоваться санузлом и сбежала из каюты под умоляющие причитания, что он не справится. Тем не менее, справился… Даже приполз следом за мной в рубку и уселся рядом с креслом на пол. Я не одобрила, но пока промолчала, памятуя об установке: не всё сразу…

Дел особых у меня уже не было, так что я могла посвятить себя общению с Вайятху. Для начала попросила Деону быстренько составить несколько сборников рисунков, иллюстрирующих используемые на данный момент людьми механизмы: машины, мобили, флайеры, мопеты и даже старинные, но всё равно встречающиеся, велосипеды. Некоторые рисунки были снабжены фигурками пилотов или водителей. Рисунки умышленно были оставлены схематичными и чёрно-белыми, чтобы заморыш мог их, при желании, раскрасить. Помнится, это было одним из разрешённых для него занятий…

Когда всё было готово, я скопировала их в блокнот и подала лягушонку, посоветовав посмотреть. Он послушно начал просматривать. Пока это были корабли, флайеры и мобили, он с неподдельным интересом их разглядывал, задавая разные вопросы. Но, когда кикиморыш добрался до двухколёсных мопетов, циклотронов и, особенно, велосипедов, на лице у него нарисовался настоящий ужас.

- Сагите… – прошептал он. – За что его так?..

- Кого? – удивилась я, в недоумении изучая велосипедиста, накручивающего педали на велотреке. Вот ничего страшного в этом изображении не было!

- Вот этого… человека… – дрожащим голосом выговорил Вайятху, тыча в картинку пальцем.

- Почему мучают-то?

- Его же… на эту штуку…

- Что?

- Его же посадили, прямо на эту… машину!

- И что? – не поняла я.

- Это же… это же больно… – прошептал он со слезами на глазах.

Я помотала головой: получался разговор двух глухих. Наводящие вопросы ничего не прояснили, тогда я попросила Маугли изобразить, что он имел в виду. Он быстро, свободными штрихами сделал набросок и показал мне.

Я с усилием закрыла открывшийся рот и попыталась сохранить невозмутимое выражение лица. На рисунке была изображена какая-то непонятная конструкция, действительно, напоминающая велосипед. Даже, пожалуй, тандем. Только вместо двух сидений, там было одно седло и один…ээээ, искусственный фаллос. Причём, гигантских размеров! Если предположить, что тот, кто сидел на сидении, крутил педали (и они там были!), а тот, кто сидел перед ним… ну, скажем, получал всю полноту впечатлений от такой «езды», то я, пожалуй, понимала, почему лягушонок так испугался.

Мысленно пожелав всему роду Кальтари провалиться в тартарары, я начала объяснять:

- Нет же, Маугли. Это вовсе не то, что ты подумал. Этот механизм используется для того, чтобы на нём ездить.

- Ездить?! – ужас в глазах лягушонка достиг максимума.

Хм, ну и фантазия у него!

- Просто ездить и всё! Деона! Покажи что-нибудь о велосипедах и езде на них!

«Пока у меня самой в мозгах не сдвинулось что-нибудь!» – мысленно добавила я. Всё-таки это настоящее спасение: иметь палочку-выручалочку в виде кибер-консультанта, который может в любой момент подменить тебя. И которая не будет сидеть, пялясь во внешний экран, в состоянии полной прострации. К Вогранам! Ну, я ведь должна была догадаться, что в жизни у заморыша были и тёмные моменты, а вот поди же… И странно, что такой секс кикиморыш всё равно считал допустимым, а вот женщина вызывала в нём непреодолимый ужас. Кстати, возникает вопрос: а почему же он меня-то не боится? Или принимает меня за… За третий пол, что ли? Мрак!!

Дождавшись, когда лягушонок уверится, что велосипеды и циклотроны вовсе не являются орудиями пыток, я увела его на камбуз, с мыслью провести один эксперимент. Наполнив его тарелку всякой снедью, я взяла стул, отставила его от стола и велела Маугли сесть туда. А потом выдала ему его обед.

Только он начал есть, как я уселась за стол со своей порцией. Вполне ожидаемо, лягушонок немедленно сполз со стула на пол, собираясь пообедать там, но я не позволила. Заставила сесть обратно. Заморыш затосковал: и есть хотелось, и воспитание не позволяло.

Тут я сказала:

- Маугли, я разрешаю тебе сидеть, когда ты ешь. Тебе не нужно больше садиться на пол, слышишь? Ты должен сидеть на стуле!

Полюбовалась на замечательную смену цветов с зелёного на голубой… нет, на жёлтый… нет на розовый, на кикиморышевой физиономии, и повторила:

- Я разрешаю!

Лягушонок кивнул с самым несчастным видом. Можно подумать, я его несправедливо обидела! Лишила пожалованной возможности есть, как собачка, на полу! Вдох-выдох, посчитала до десяти и спросила:

- Что не так, Маугли? Тебе не нравится стул?

- Нет, сагите… простите, сагите… я буду сидеть…

А мордочка такая, что сейчас заплачет. Что ж за дела такие? Чем его, к диосам, мебель не устраивает?!

- Маугли, посмотри на меня… Вот так. А теперь расскажи, почему ты расстроился?

С трудом сглотнул, по горлу прыгнул кадык. Трогательно так, прямо цветочек-поредомка…

- С-сагите… пугает Вайятху…

О, Всевидящий! Что за заявление? И почему опять в третьем лице?! Ррррррр!..

- Маугли, говори всё, что хочешь сказать, всё, что тебя беспокоит. Я разрешаю тебе говорить со мной. Мне нужно, в конце концов, чтобы ты говорил со мной!

Ответом стал град слёз, прямо в многострадальную тарелку, которую он, кажется, и так сейчас уронит. И за что мне это, кто бы сказал?!

Я встала, подошла к нему, забрала из дрожащих рук еду, поставила на стол и присела на корточки около него. Н-да, видимо, это было неосмотрительно, потому что в глазах у лягушонка появился такой ужас, как будто произошло святотатство, и он начал спонтанно стекать со стула вниз, намереваясь, видимо, бухнуться передо мной на колени.

- Ма-у-гли! Всё в порядке, честное слово! Я не сержусь, я хочу тебя понять! Что случилось? Почему ты испугался? Чего?

- С-сагите… Вайятху не должен сидеть… рядом с госпожой… есть рядом с госпожой…

- Маугли, посмотри на меня! Ну же!

Так, ладно, со стулом, видимо, произошла ошибочка… Ох, Вограны, хорошо, сейчас поправим.

- Иди сюда, ко мне… Ближе, ещё ближе… Вот так! – я обняла трясущееся недоразумение и принялась поглаживать его по голове. Да, я, конечно, не забыла, к чему это приводит, но и утешать его сейчас «на расстоянии» нельзя. Похоже, для лягушонка физический контакт – не просто приятная, а жизненно необходимая вещь! Вон как сразу прильнул, аж руками в свитер вцепился… – Ну, видишь? Я вовсе не собираюсь тебя ругать или наказывать. Я хочу, чтобы тебе было хорошо, чтобы ты не боялся и не ждал, что я тебе сделаю больно! Понимаешь? Может быть, ты просто не понял меня, а я – тебя? Расскажи мне, что ты подумал, когда я велела сесть тебе на стул?

Вздрогнул, помялся, но ответил:

- Сагите… вы сказали сесть, но ведь мне нельзя… Я подумал, вы хотите наказать меня.

- Почему? Я ведь сама тебе сказала?

- Всё равно, нельзя – он упрямо покачал головой. – Нарушать запреты нельзя!

- Маугли, хочешь знать секрет?

- Какой? – глаза опять становятся похожими на блюдца.

- Запреты устанавливают хозяева? Так ведь?

- Да…

- А я кто?

- Госпожа… хозяйка…

- Ну, так вот, я снимаю этот запрет. Уничтожаю его. Отменяю. Его больше нет, понимаешь? Нету! Всё, он развеялся, как дым!

Я дунула на ладонь, изображая, как этот противный запрет улетает от нас подальше, и посмотрела в круглые, зелёные глаза.

- Его больше нет!

- Но так нельзя… – Вот упёртый какой! Ещё и сопротивляется.

- Тебе нельзя, а мне – можно. Я – госпожа! И могу отменять старые запреты или вводить новые, понял?

Послушно кивнул. Такое ощущение, что в голове у него идёт непосильная умственная работа, прямо вот-вот искры посыплются!

- Госпожа уничтожила старый запрет? – наконец, выдал этот титан мысли.

- Угу, – энергично подтвердила я.

- А… новый? Какой?

- Ээээ… – что бы придумать? О, знаю! – А новый запрет вот какой: нельзя есть на полу! Только на столе, понятно?

Кивает, но видно, что совершенно ошарашен. Ну, да… Формально – новый запрет, а по сути – отмена двух старых. Лишь бы мозг не взорвался.

Конечно, можно плюнуть на эти стулья, Вогран с ними, пусть бы и дальше сидел на полу, но надоело, что он ведёт себя, как домашний питомец. Было и ещё одно соображение, которое заставляло меня настаивать на своём: рано или поздно, но самосознание лягушонка разовьётся настолько, что он начнёт оценивать моё поведение, мои слова, мои действия именно с самого начала нашего знакомства. И если он почувствует фальшь, даже задним числом, я никогда не смогу убедить его, что всегда видела в нём существо, заслуживающее уважения. Если я хочу, чтобы он стал полноценным – надо именно так себя с ним и вести. А какое может быть уважение, если я сижу в кресле, а он – у моих ног, как собачка?

- Ну, теперь тебе не страшно? – мягко так интересуюсь, без нажима.

- Почти нет, – бубнит недоразумение мне в плечо.

И только я собираюсь расслабиться, как он выдаёт:

- Но сагите всё равно наказывает…

Вот тебе на! Чего я там опять не так сделала?!

- Почему ты так решил? – спокойно интересуюсь.

Спокойствие, только спокойствие…

- Сагите не дарит мне удовольствие… не трогает меня. Не ласкает. И мне не разрешает…

Ой-ёй-ёй… А кто, интересно, только вчера тут извивался в экстазе, хотелось бы мне знать?! Или этого ещё недостаточно?! Ничего себе, аппетиты!

Я начала осторожно выспрашивать его, уточнять, сопоставлять, и вырисовалась интересная картинка. Прежние хозяева развлекались с Вайятху почти каждый день. Перерывы, конечно, были, но не слишком долгие и всегда по серьёзным поводам. А тут – никаких поводов нет: мы всё время рядом, бок о бок, я никуда не ухожу, заморыш под боком… И, вместо бурной сексуальной жизни, он видит одно сплошное игнорирование с моей стороны. Я соизволяю позаботиться о нём, только тогда,когда он начинает чуть ли не вымаливать моё внимание… Всё вместе взятое подвигло его к мысли, что он наказан новой хозяйкой, только вот не может взять в толк, за что…

Мысленно закатив глаза, я постаралась объяснить, что всё не так плохо. Во-первых, он до сих пор не совсем здоров. Во-вторых, у меня были другие дела, даже очень много дел. В третьих, мне не нужны развлечения так часто. Вполне достаточно… ну, скажем, одного раза в сутки.

Тут совершенно обескураженный лягушонок спросил еле слышно:

- Сагите… а зачем я вам тогда?..

Дааааа, вопрос вопросов! Подавив первое движение заявить, что совершенно незачем, потом второе – что я хочу с ним подружиться, выбрала третий вариант, как наиболее близкий к истине:

- Дело не в том, нужен ты мне или не нужен. Дело в том, что я нужна тебе. Твоя бывшая госпожа просила меня помочь, и я ей обещала позаботиться о том, чтобы ты был счастлив, и у тебя всё было хорошо. Понимаешь?

Заморыш кивнул, хотя в глазах явно читалось, что эти умозаключения слишком сложны для него. Но, главное, он отвлёкся и перестал думать о наказаниях и развлечениях. Ну, Всевидящий даст, может, он вообще смирится с тем, что его новая хозяйка слегка ненормальная… И секс не любит ещё больше, чем он сам, и дистанцию держать не собирается, и вообще, как госпожа, никуда не годится…

Воспользовавшись тем, что кикиморыш впал в натуральный транс, я довела его до стола, посадила, сунула в руки вилку и придвинула поближе к нему его тарелку. Совершенно машинально он принялся ковыряться в ней. А я ушла в рубку, чтобы окончательно не испортить ему аппетит. Вспомнила о делах насущных и занялась хозяйством: сунула-таки комбинезон лягушонка в чистку, собрала тряпки, бывшие когда-то вещами Линн, и выбросила их в утилизатор, активизировала всех уборщиков. Они поползли по коридору, тщательно вычищая каждый сантиметр поверхности. Подумав, отправила одного в каюту, и двух – в рубку. Пусть наводят красоту.

Заняв роботов, пошла проверить координаты полёта. Всё оказалось в норме, никаких неожиданностей не предвиделось, так что можно было со спокойной душой заниматься своими делами.

Вскоре появился покормившийся Вайятху, и я с удовольствием отметила, что он уже передвигается по кораблю сам, не жмурясь от страха, и не зовя меня на помощь каждые пять минут. И сел он не рядом с моим креслом, а осторожно просочился к левому внешнему экрану и уткнулся туда носом. Я усмехнулась: пускай смотрит. Надо же ему привыкать к мысли, что мир – это много больше, чем его комната, мой кораблик, или целая планета.

Остальной день прошёл в мелких, но необходимых хлопотах. Я готовила катер к стоянке, паковала вещи, убирала медицинскую аппаратуру, лекарства, продукты. Осмотренный напоследок заморыш был втиснут в свою одежду, а сверху я, поразмыслив, заставила его надеть одноразовый комплект механика. Знаю, это выглядело несколько смешно, но вести лягушонка через службы Космопорта в его собственном, облегающем, как вторая кожа, комбинезоне, было бы ещё более экстравагантно. А нам следовало привлекать к себе как можно меньше внимания…

К моменту посадки я уже нешуточно нервничала. Вроде, всё предусмотрено, всё просчитано, но сколько может произойти всяких мелких случайностей, которые могут все усилия свести на нет… Ох, Всевидящий! Клянусь тебе, что больше никогда в жизни не повезу никакую контрабанду, даже если это будет всего лишь какой-нибудь цветной песок с Третьей…

Деона, ведомая маяками и Службой космопорта, безукоризненно выполнила все манёвры и посадила кораблик мягко, как пёрышко.

- Уфффф, – выдохнула я и прикрыла на секунду глаза. – Ну, ждём обещанного сотрудника…

Пока, во всяком случае, всё складывалось по плану: нас без вопросов отправили на частную площадку, приняли и сообщили, что встречающий сотрудник уже идёт к нам. Я морально готовилась к чему-то… сама не знаю, к чему! Но, на практике, всё оказалось прозаично и обыденно. На вифон поступил запрос об открытии шлюза, я открыла, и к нам на борт поднялся высокий худощавый мужчина, с чёрными волосами и странными, словно запылёнными, глазами. Быстро показав мне карточку служащего Космопорта, он прошёл в рубку, также быстро огляделся, спросил: «Где?», посмотрел на застывшего столбом Вайятху, которого я извлекла из-за рулевой стойки, хмыкнул что-то себе под нос, вытащил блокнот, почти такой же, как мой, только поновее, сделал там какие-то отметки и невыразительно сказал:

- Катер пока постоит здесь. Через два дня поставим его в ангар, и сами решайте, где его хранить. Я ставлю отметку, что всё в порядке. Этого, – и он кивнул на заморыша, – нигде не светите, пока не получите документы. Надеюсь, он не больной?

- Нет, – убедительно ответила я. Только проблем с карантином мне до кучи и не хватало!

- Надеюсь, что так. В противном случае, за последствия будете отвечать сами. Всё. Приложите палец…

Я послушно положила указательный палец на маленькое чёрное окошечко. Ну, вот я и дома…

Сувенир 10

Мужчина снова бросил критический взгляд на Маугли и сказал:

- У дверей вас ждёт флайер, личная инициатива ваших друзей, ну и, полагаю, так будет проще добраться туда, куда вы собираетесь.

Я открыла и закрыла рот снова. Неожиданно… но разумно! Действительно, идти сейчас через здание Космопорта, как я делала это раньше, или даже на стоянку флайеров, когда следом ползёт такое чудо-юдо, как Вайятху…

- Простите, а сколько я…

Меня прервали величественным и, одновременно, небрежным жестом:

- Вам не о чем беспокоиться. Всё улажено. Постарайтесь только не задерживаться здесь больше положенного времени. Всего доброго.

Я кивнула, и мужчина удалился, помахивая своим блокнотом.

Судорожно вздохнула, сама с трудом веря, что всё обошлось: можно выходить, и даже транспорт организован! Не забыть бы багаж… Я заранее сложила вещи в чемоданы, теперь нужно было только забрать их. Выйдя в коридор, я окинула всё критическим взглядом, проверила сумку с Хранителем памяти, потом нажала кнопку на брелоке с ключами, и чемоданы двинулись к шлюзу.

Тут же сзади послышался какой-то грохот и писк. Я в испуге оглянулась: лягушонок лежал на полу, поджав ноги, и в ужасе смотрел на свалившийся чемодан, который безуспешно пытался подняться, но, естественно, это у него не получалось. Да и не могло получиться, потому что у меня были самые простые, дешёвые модели, у которых присутствовала единственная функция: двигаться на сигнал.

Я тяжело вздохнула, выключила брелок, поставила чемодан на колёсики, – а он, между прочим, был совсем не лёгкий! – и повернулась к заморышу, который продолжал со страхом глядеть на поднятый багаж, как будто оттуда должен был выскочить медведь и съесть его!

- Маугли, – как можно спокойнее позвала я. – Не бойся, это просто чемодан, понимаешь? Такая сумка, в которую кладут вещи, когда куда-нибудь едут. Он не опасен!

Вайятху перевёл глаза на меня и попробовал что-то сказать, но, похоже, лишился голоса. Вот наказание!..

Я подняла его с пола, прислонила к стене и тут только подумала: а как он отреагирует на полёт во флайере? Если его так перепугал обыкновенный чемодан, то что он выкинет, когда увидит, что мы взлетаем? Нееет, к диосам! Я пока не готова знакомиться с его реакциями на незнакомые вещи и события, мне бы добраться спокойно до дома. Что же делать-то?.. Тут я вспомнила, как кикиморыш передвигался по моему кораблю раньше, и решительно сказала:

- Маугли, я хочу кое-что сделать. Помнишь, ты говорил, что слишком много видеть – это плохо?

Он кивнул.

Вроде, с того момента, как заморыш вцепился в мой рукав, он почувствовал себя более уверенно, и я воспользовалась этим. Объяснив, что собираюсь сделать, вытащила из шлёвок куртки, в которую он был одет, пояс и завязала ему глаза. Лягушонок беспрекословно позволил это сделать и, более того, как будто даже обрадовался! Во всяком случае, вести его за руку мне было намного легче. Когда сзади послышалось жужжание двинувшихся за нами чемоданов, он чуть-чуть дёрнулся, но, после успокаивающего похлопывания по руке, расслабился.

Пока мы шли, я командовала: направо, прямо, повыше поднять ногу… Так мы благополучно добрались до флайера, сели, и я пристегнула заморыша к креслу ремнём. Он опять напрягся, когда я подняла машину вверх, чтобы грузовая платформа поравнялась с шлюзовым порогом. Потом я «завела» чемоданы внутрь, и борт автоматически захлопнулся. Ура! Можно лететь! Набрав адрес на специальной панели, я откинулась в кресле, и автопилот пожелал нам приятного полёта, заставив заморыша изо всех сил вжаться в кресло.

Всю дорогу лягушонок судорожно стискивал мою руку, несмотря на уверения, что всё в порядке. Несколько раз флайеру пришлось поменять высоту на особенно загруженных трассах над городом, и каждый раз кикиморыш синхронно менял цвет совершенно непредсказуемым образом: то на синий, то на фиолетовый, то на бледно-коричневый, становясь особенно похожим на человека. И всякий раз мне приходилось успокаивать его. Радовало только то, что он хотя бы не вскакивал и не пытался куда-нибудь бежать, как я боялась. Слава Всевидящему, перелёт до квартала, где я жила, был не слишком долгим, и заморыш не успел совсем сплющить мне кисть руки, хотя очень старался!

Когда флайер, наконец, завис у причальной площадки пятнадцатого этажа дома, где находилась моя квартира, я осторожно отстегнула Вайятху, а потом потянула его к выходу. Ещё раз порадовалась своей предусмотрительности: согласно последней моде, причал был прозрачным, создавая иллюзию, что ты идёшь по воздуху. Не всем это нравится, но те, кому не нравится, на пятнадцатых этажах не селятся.

Мне-то нравилось, но вот как бы повёл себя лягушонок – боюсь даже представить… Когда я довела заморыша, по-прежнему, с завязанными глазами, до помещения внутри дома, то оставила его стоять около стены и пошла за чемоданами. Флайер автоматически поднялся, как только мы покинули кабину, и открыл багажное отделение. Я «высвистала» свою поклажу, которая дисциплинированно съехала на причал и остановилась.

- Спасибо за то, что позволили доставить вас по адресу! – мелодично попрощался флайер и взмыл в воздух.

Я подхватила кикиморыша под руку, и мы почти побежали, по крайней мере, торопились, как могли, стараясь только, чтобы лягушонок не упал. Чемоданы не отставали. Оглядываясь, как шпион в старинных фильмах, я приложила ключ к пластине замка и, не дожидаясь, пока дверь отъедет полностью, запихнула заморыша внутрь, потом завезла чемоданы и торопливо нажала кнопку «Запереть». Когда стена бесшумно восстановила свою целостность, я вздохнула с таким облегчением, что лягушонок встревожился и зашарил руками вокруг, не решаясь снять повязку с глаз.

- Сагите… Сагите…

- Всё нормально, Маугли, не переживай, – устало ответила я. До умопомрачения хотелось выпить чего-нибудь спиртосодержащего. – Мы пришли, сейчас сниму повязку…

Руки дрожали, так что пояс я просто стащила, не развязывая. Ну его, к Диосам, выкинуть надо… Чего-то я расклеилась, не вовремя.

Отойдя к стене, нащупала кнопку, нажала. Опустился диванчик, на который я рухнула, совершенно без сил, и закрыла глаза. Пять минут, – пообещала я себе, – всего пять минут, и снова соберусь, и буду сильной, и уверенной в себе, и всё смогу… Ведь ничего не случилось, наоборот, всё хорошо… Только почему-то плакать хочется. Ну, вот – уже и слёзы побежали. Нельзя, нельзя, а то напугаю лягушонка опять, ему-то ещё хуже…

Что-то коснулось руки. Я открыла глаза, стараясь вернуть себе бодрое выражение лица. Около меня на коленях стоял кикиморыш и смотрел испуганными глазами побитой собачки.

Я вымученно улыбнулась:

- Сейчас, Маугли, погоди… Я посижу немножко. Просто устала…

- Сагите… – неуверенно прошептал он, – сагите… вы позволите… помочь вам?

- Чем? – вздохнула я. – Мне пока ничего не надо… Просто посиди рядом. Я сейчас, чуть-чуть отдохну и…

Тут Маугли взял меня за руку и, чуть касаясь, провёл пальцем поперёк ладони. Потом ещё, и ещё… От удивления я замолчала. В его прикосновениях не было ничего сексуального, скорее, это походило на то, что он прислушивался ко мне, причём именно пальцами! Он скользил по тыльной стороне руки, по запястью, снова возвращался к ладони, словно ища что-то, и… нашёл! Большим пальцем вдруг нажал куда-то, почти в центр ладони, потом быстро и резко ещё несколько раз, чуть сдвинувшись. Затем всё то-же самое он проделал с другой моей рукой, так что я только таращилась в изумлении на него. Ещё удивительнее было то, что после его манипуляций мне стало намного лучше! Как будто я проспала несколько часов и теперь была бодрой, отдохнувшей а, главное, спокойной. Ай, да лягушонок!

- Вот это да! – сказала я, когда он отпустил мои ладони. – Как ты это делаешь?

- Меня учили, сагите, – скромно ответствовал кикиморыш, опустив глаза. Но вся его мордочка буквально светилась от радости и какой-то детской гордости: «Вот я какой, я молодец, любите и хвалите меня!»

Конечно, я его похвалила. Потом ещё раз похвалила, и ещё погладила по голове, так что, в конце концов, заморыш стал густо-малинового цвета. В сочетании с сияющими зелёными глазами это было нечто! А себе я взяла на заметку, что лягушонок, вероятно, умеет хорошо делать массаж. Очень хотелось бы воспользоваться этим умением… Только как проверить? Да и… раздеваться перед ним я пока не была готова. Не с его реакцией на женщин.

Теперь, с новыми силами, можно было продолжить обустраиваться. Я вспорхнула с диванчика и принялась выдвигать мебель из стенных ниш. Прикинув, что нам может понадобиться в ближайшее время, оставила пока диван, раздвинула стол, открыла кухонный блок и двери на балкон. Как я уже говорила, у меня была маленькая флэтка, всего-то восемнадцати квадратных метров, но зато с кухонным блоком и полным набором мебели. Минусом было отсутствие собственной посадочной площадки для флайера, – только общая для всего этажа, но раньше меня это не напрягало. В плюсах же значились невысокая арендная плата и раздельный санузел, что не всегда бывает в таких квартирах. Всё-таки, они рассчитаны на одиночек. И, пока я жила тут одна, мне было вполне комфортно.

Но вот теперь явно возникали проблемы, одна за другой, начиная со спального места. У меня всего одна кровать, и не настолько широкая, чтобы можно было комфортно спать вдвоём, даже чисто теоретически, оставив в стороне предрассудки Вайятху насчёт пользования вещами господина или госпожи… Дальше шёл шкаф для одежды, практически полностью уже забитый этой самой одеждой. И дело не в том, что у меня её слишком много, а в том, что шкаф маленький! Поэтому мне приходилось распихивать вещи, которые в данный момент не нужны, куда попало. Дело доходило до того, что я как-то вынуждена была хранить часть гардероба на катере!

Одна надежда, что мы здесь надолго не задержимся. Главное, чтобы вовремя доставили документы, и мне никто не перебежал дорожку с покупкой приглянувшегося дома. А там уже комнат целых пять, и одну-то точно можно будет выделить Вайятху в полное и безраздельное владение…

Так, сейчас нам ещё нужны будут стулья… Я вынула их и невольно поморщилась, вспомнив сегодняшнюю утреннюю сцену на корабле, когда я заставила заморыша есть за столом. Конечно, я рисковала, провоцируя Маугли, но если этого не делать, боюсь, что мы будем валандаться с вбитыми в него запретами очень долго! Я ведь не всегда знаю, какая будет у него реакция на мои слова или действия.

Например, как расценить его желание сделать мне массаж рук, или как это там называлось? Я ведь, формально, ни о чём его не просила и даже не знала, что он так умеет! Что это для него значит? Помощь хозяйке, или намёк на желание секса, или простое выполнение его непосредственных обязанностей, или… Вограны его знают, что это было! Вайятху ведь нельзя мерить обычными, человеческими мерками.

А руки у него просто волшебные… Попросить или не попросить, чтобы он мне ещё виски помассировал? А то явно голова начинает болеть…

Раздумывая, я, одновременно, продолжала «обставлять» квартирку, исподтишка улыбаясь выражению лица лягушонка, сидевшего с разинутым ртом. Похоже, до сих пор он со встроенной мебелью не встречался. Ну да, помешанные на старине мирассцы такие вещи не используют. Например, в доме Линн и её мужа вся мебель была нетрансформируемая, как в до-Пространственные времена.

А уж когда я принялась менять окраску стен, которые до того были чисто-белыми, подбирая обратно мой любимый персиковый оттенок, кикиморыш и вовсе ошалел. Присел на пол около стола и только вертел головой во все стороны.

Некоторые, уезжая, оставляют квартиры, как есть, не убирая мебель и не отключая колорайтеры на время отсутствия. Но я себе такого позволить не могла, поэтому консервировала флэтку, даже если меня не было всего пару дней. Дополнительным неудобством было то, что, по возвращении, все настройки надо было восстанавливать заново, но зато стоила моя жилплощадь недорого. Если бы у меня стоял колорайтер последнего поколения, то расцветка стен могла бы меняться автоматически каждый день, в течение целого стандартного года, и ни разу не повториться. Но… чего нет, того нет. Простенько и непритязательно, – это мой девиз.

Закончив с мебелью и стенами, я открыла дверь в санузел и позвала лягушонка.

- Маугли, подойди… Вот здесь можно умыться или… сделать, что там понадобится. Сразу предупреждаю, что трубы здесь нет! Поэтому ты должен пользоваться всем этим! Это мой приказ! Ты понял?

Подползший заморыш обозрел открывшиеся удобства и тоскливо вздохнул. Да, понимаю, назревает очередное вопиющее нарушение всех основ мироздания, но ничего не поделаешь… Нету у меня двух санузлов. Пока, во всяком случае.

Теперь самое время подумать о еде…

- Маугли, ты голоден?

- Да, сагите… – смущённо прошелестел лягушонок.

Ну, это даже не вызывало сомнений. Так, что там в холодильной установке? Проверив запасы, обнаружила, что ужин всё-таки надо заказывать. Я же специально вычищала всё перед отъездом…

Попросив лягушонка смирно посидеть за диваном, я включила вифон и набрала нужный номер. Дождавшись ответа, сделала заказ. Ну, теперь у меня есть несколько минут, чтобы подготовить лягушонка к доставке еды. Постаравшись объяснить, как именно будет проходить получение нашего ужина, добилась в результате того, что земноводное заползло под стол и стало умолять его оттуда не извлекать. Я пожала плечами и решила пока пойти ему навстречу.

Тут за окном раздался звон, словно кто-то дёрнул за колокольчик. Вайятху подпрыгнул, стукнувшись головой об столешницу, а я вышла на балкон. Там висел в воздухе дискообразный доставщик. Я набрала код заказа на пластине, и мне в руки выдвинулся поднос с едой, накрытый герметичным прозрачным колпаком. Пожелав приятного аппетита, диск-разносчик улетел, позвонив на прощание.

Я вернулась в комнату, поставила поднос и задумалась. Учитывая, что заморыш с трудом смирился с необходимостью есть за столом, и то, не до конца, я решила не травмировать его совместной трапезой и сначала поужинать самой. Открыв крышку, принюхалась: пахло замечательно. Лягушонок под столом беспокойно завозился. Я коварно улыбнулась и начала есть. Люблю овощи! Особенно на слоёном тесте… Запив еду прохладным каршу, я поставила тарелки с ужином для кикиморыша на стол, выбросила в утилизатор использованную посуду и позвала:

- Маугли, вылезай!

Послышался осторожный шорох, и выглянула печальная физиономия серо-фиолетового цвета.

- Сагите… а можно… – робко начал он.

- Нет, – категорически заявила я. – Еда на полу – табу! Ты должен есть за столом!

Тяжко вздохнув, недоразумение выползло и осторожно взгромоздилось на стул, опасливо разглядывая всё вокруг.

- Погоди-ка, – остановила я его. – Руки помыл?

Лягушонок замер, потом испуганно посмотрел на свои конечности и помотал головой.

- Ну, иди, – велела ему, кивнув на дверь санузла.

Кикиморыш съёжился и примёрз к стулу. О, Всевидящий! Опять всё сначала?! Ругаясь про себя самыми чёрными словами, я подняла его и потащила за собой. Сама, сама, всё сама… Да когда же этот паразит начнёт хоть что-нибудь делать?!

Вымыла ему руки, вытерла, стараясь не показывать, что в душе всё кипит и бушует, ну, не виноват же он, что на каждом новом месте ему надо заново учиться всему… Ррррррррр! А впереди ещё переезд!.. И там опять всё по-новой… О, Всевидящий, чем я заслужила столько счастья?! Ладно, значит, здесь не буду слишком сильно напрягаться, просто нужно дождаться, пока мы поселимся на новом месте, и там уже браться за его воспитание всерьёз. А пока будем развлекаться…

Доведя Маугли до стола, я заставила его сесть и пододвинула тарелку поближе. Вограны с вилками, всё равно он не умеет ими пользоваться, как выяснилось, пусть пока руками берёт. Вайятху с несчастным видом уставился на свой ужин, но я покачала головой в ответ на его жалобные взгляды и отошла к дивану. Надо думать о том, как нам устроиться на ночь…

Превратила диван в кровать и постелила бельё. Ну, допустим, я лягу сюда. А куда мне девать зелёное недоразумение? У меня не только на катере, но и здесь нет спальной капсулы. Да что там! Даже лишних вещей, как на корабле, у меня тоже нет. И пол в квартире не слишком-то мягкий…

Дождавшись, пока увлёкшийся Маугли оближет свои пальцы и опустевшие тарелки, я, как бы между прочим, спросила:

- А где ты спал, когда жил у сагата Альдора?

- На полу, – торопливо ответил лягушонок.

На физиономии у кикиморыша было написано ожидание подвоха. Н-дааа, мимика у него за последние сутки явно стала разнообразнее! Интересно, это последствия моих установок или отсутствия отупляющих лекарств? Но он гораздо «живее», чем был, когда я нашла его!

- А на чём ты спал?

- На матрасе… сагите.

- Проблема в том, что у меня нет матраса, – сказала я задумчиво. – Куда же тебя положить?

- Не надо… Я прямо так лягу! – оживился заморыш.

Я отмахнулась и продолжила прикидывать: может, составить вместе стулья? Или положить его на стол? Но это ведь не пару часов провести надо, а пару ночей! Поколебавшись, плюнула и снова села за вифон. Через пятнадцать минут очередной робот-доставщик снабдил нас спальным мешком, а счёт на моей карте уменьшился уже на триста кродов за сегодня. Ну, может, мешок и после переезда понадобится… Что-то мне подсказывает, что так просто, без боя, лягушонок не согласится спать на кровати. На корабле он был болен, поэтому не сопротивлялся, а теперь, похоже, мне придётся иметь дело с самым закоренелым консерватором Вселенной…

Я загнала Вайятху под душ, но мыть его пришлось мне. Что ж, к этому я уже была готова. Кикиморыш явно рассчитывал не только на мытьё, что и продемонстрировал мне, совершенно недвусмысленно. Грустно признаться, но я на провокацию повелась, причём, сознательно. Как-то до сих пор было неудобно, после его жалоб на моё невнимание… А, кроме того, мне очень нравилось смотреть на него: он так откровенно блаженствовал, так феерично реагировал на ласки, что я сама получала от процесса массу удовольствия. Не такого, как заморыш, конечно, но всё равно…

Проявив требуемое внимание, я подождала, пока он не стал опять нежно-зелёным, а потом выдала ему полотенце с приказом вытереться и идти спать. Что он и сделал, слегка пошатываясь. Ну, признаюсь, – немного перестаралась… Но, вроде, он недовольства не проявлял.

Выставив лягушонка спать, я сама быстренько приняла душ, надела самую закрытую пижаму и потом рухнула спать, в надежде, что хоть сегодня высплюсь… Не тут-то было! Когда я уже начала засыпать, и даже видела какой-то сон, меня разбудил звук тихого плача. Я встрепенулась и прислушалась. Ну, точно! Это хныкал лягушонок!

Застонав про себя, негромко спросила:

- Эй, Маугли, что случилось?

Он затих, но ничего не ответил.

- Маугли! – уже построже позвала я. – Что там у тебя приключилось? Я хочу знать!

Длинный свёрток из ткани на полу зашевелился, и оттуда послышался гнусавый голос:

- Простите, сагите… Ничего, совсем ничего!

- Ничего не случилось, и поэтому ты плачешь? – недоверчиво спросила я.

- Н-нет, сагите… мне просто грустно…

- Настолько, что ты плачешь? – не унималась я.

- Н-нет, это… я немножко… соскучился… – и он опять завсхлипывал.

Вот ещё наказание! Приспичило же ему начать скучать именно ночью, да ещё тогда, когда мне до смерти хочется спать!

- Маугли, не переживай так, ты постепенно привыкнешь, вот увидишь! А теперь прошу, давай спать! Сил нет, я просто засыпаю…

- Да, сагите… извините, сагите…

На этот раз времени прошло больше, но проснулась я опять от плача.

- О, Всевидящий… Ну что опять такое, Маугли?! Чего тебе не спится?

- Простите, сагите… Я больше не буду…

- Да что стряслось?

- Мне… кажется. Мне всё время кажется, что дом… он трясётся. И я боюсь, что он развалится, и я упаду вниз…

- Паранойик… – пробормотала я под нос. Глаза просто захлопывались, сами по себе. – Иди сюда, трусишка…

Вайятху завозился, вылез из мешка и подобрался к кровати.

- Ложись, – приказала я, откинув край одеяла и пододвигаясь к самой стенке.

Заморыш замер, а потом попытался что-то сказать, но я оборвала его. Ну, не было у меня сил терпеть его заскоки. А если он ляжет рядом со мной, то есть надежда, хоть чуть-чуть, но поспать.

- Быстрее, Маугли, – нетерпеливо попросила я. – Иначе я усну сейчас прямо в этой позе!

Решившись, кикиморыш нырнул ко мне под одеяло, свернулся и затих. Я обняла его за плечи, погладила по щеке, пощекотала под подбородком, вызвав тихий, словно бы стыдливый, смешок.

- Спи, недоразумение, – прошептала я ему на ухо, – дом не развалится, я проверяла. Он уже двадцать семь лет так стоит, крепкий… Спи…

В следующий раз я проснулась от настойчивого голоса, который боязливо твердил мне:

- Сагите, пожалуйста, проснитесь!.. Проснитесь, сагите… Ну, пожалуйста!

С трудом разлепив тяжёлые веки, я спросила:

- Ну, что там ещё?..

- Оно звонит! – взволнованно забормотал кикиморыш (кто ещё мог бы меня так достать?), – оно уже долго звонит, и никак не прекращает!

Тут и до меня дошло, что вифон курлыкает нехитрую мелодию входящего вызова. Оторвав со стоном голову от подушки, я увидела замечательную картину: спальный мешок был намотан на несчастный аппарат, так что звук еле-еле проходил наружу, рядом, на полу сидел Вайятху, испуганный… и, как следствие, возбуждённый!

Я опять застонала, рухнула обратно на постель, нашарила подушку, вытащила и накрыла ею голову. Пусть они все скопом идут к Вогранам! Меня нет, и не будет ещё пару часов, как минимум… Всё! Спокойной ночи!

Сувенир 11

В следующий раз меня разбудил уже вызов от входа. Открыв глаза, я некоторое время, морщась, слушала стандартную фразу: «К вам гость. Он находится прямо за дверью. Желаете его впустить?.. К вам гость. Он находится прямо за дверью…»

Тут я подпрыгнула: как это прямо за дверью?! Какого Вограна? Кого это ко мне принесло?! Стоп, стоп… Принести могло кого угодно, начиная от мамы и заканчивая сумасшедшей подругой Каррой, которая обожала сюрпризы… А вот где Вайятху?!

Лягушонок обнаружился забившимся в самый дальний угол и сверкающим оттуда перепуганными глазами. Бедолага был серым от страха. Чувство ответственности за него немедленно встрепенулось и заставило меня что-то предпринять.

- Эй, всё в порядке! – внушительно произнесла я, торопливо сваливаясь с кровати. – Всё нормально! Просто кто-то пришёл к нам в гости… Сейчас узнаем, кого посылать к диосам…

Я нажала кнопку связи и спросила хриплым спросонья голосом:

- Кто там?

- Привет, Жужелица, – ответили мне, заставив замереть на одной ноге, потому что вторую я забыла поставить на пол.

Какого Вограна? Эдор?!

- П-погоди, пожалуйста, – фальшиво-бодро ответила я. – Не успела толком проснуться… Секунду!..

- Да жду, жду… – со смешком отозвался нежданный посетитель.

Я заметалась по комнате, судорожно собирая вещи и отдавая команды заморышу:

- Маугли, сиди там, в углу! Не вылезай, молчи и делай только то, что я тебе скажу! Понял?

Он быстро закивал головой.

Я отперла входную дверь, в очередной раз отпала от увиденного, извинилась и унеслась в ванную, переодеться.

Делала это в рекордном для себя темпе, лихорадочно ломая голову, какого Вограна Эдору приспичило ко мне припереться лично?! Мог ведь прислать курьера? Мог. Чего ему надо-то? Ох, не к добру он появился сам… Плеснув в лицо водой, быстро прополоскала рот чистящей жидкостью, выплюнула, не выдержав положенных тридцати секунд, вытерлась, махнула расчёской пару раз… Ну, Всевидящий, помоги!..

Эдор сидел на диване (кровать я всё-таки успела трансформировать), положив ногу на ногу, и разглядывал Маугли, который съёжился в своём уголке, стараясь по цвету слиться со стеной. Вполне успешно, кстати…

Как и год назад, мне понадобилось время, чтобы свыкнуться с видом этого неординарного субъекта. Эдор любил внешние эффекты и добивался их мастерски! Он был бы заметен в любой толпе и без дополнительных усилий, за счёт своего высокого роста, ширины плеч, гривы волос, которые он любил красить в экстравагантные цвета. Сегодня, например, он щеголял расцветкой «под тигра». А год назад произвёл на меня неизгладимое впечатление шевелюрой, словно бы отлитой из бронзы. Если добавить к этому смуглую кожу, великолепное тело, которое он охотно демонстрировал взглядам окружающих, идеально правильные черты лица и взгляд прирождённого «мачо», то становилось понятным, почему рядом с таким экземпляром я невольно тушевалась. Он казался… ненастоящим, как рекламный снимок. Впрочем, ничуть не удивилась бы, если б узнала, что его внешность – как раз результат совместной работы пластических хирургов, косметологов и прочих «…ологов», чья работа – делать из обычных людей суперкрасавцев, а также многочасового нахождения в камере поддержания физического здоровья…

- Извини, не ждала тебя, – несколько принуждённо улыбаясь, сообщила я своему криминальному знакомому. Лучше не показывать, насколько мне тревожно. – Каким ветром тебя занесло сюда? Я ждала только твоего курьера, и то через пару дней.

Эдор усмехнулся уголком рта и ответил, чуть растягивая слова:

- Да так, образовался свободный часок, был по делам недалеко, дай, думаю, навещу знакомую… Тем более, что надо отдать кое-что.

Ага, я прямо так и поверила во внезапный сентиментализм!

- Ну, хорошо, что заехал, рада тебя видеть… Может, сварить кофе? Я как раз по утрам делаю…

- Давай! Не часто встретишь родственную душу, как ты. Мои охламоны, все, как один, коршу хлещут, не с кем даже выпить по чашечке.

Да-да, тяжела жизнь одинокого контрабандиста…

Ещё раз широко улыбнувшись, я занялась своим раритетом и тайной гордостью – настоящей кофемашиной, сделанной ещё лет сто назад. Теперь любителей кофе стало так мало, что домашние аппараты для его приготовления – музейные экспонаты. Даже кафе, где готовят этот напиток так, как надо, почти не осталось… Но самым сложным было найти требуемое молоко: именно от земных животных, коров. С этим возникали самые большие проблемы. Я искала, как могла, замену этому продукту. Вот сейчас, например, делала кофе с молоком буйволиц. По крайней мере, тоже с Земли, и рогатые… Вроде.

Дождавшись, пока благоухающие чашки накроют шапочки из белой густой пены, я поставила их на маленький передвижной столик, который вытащила из-под большого, на котором я обычно ела.

Эдор, наконец-то, оторвался от созерцания Вайятху и обратил взор на меня. Сразу стало как-то… неуютно. Возможно, всё дело было в том, что мой знакомый принадлежал к типу мужчин, которые соблазняют всё, что движется. Не знаю, может, он такой от природы, а, может, это специально выстроенная линия поведения, но сидеть с ним рядом – то ещё удовольствие! Я невольно вспомнила нашу первую встречу, когда мне порекомендовали его, как человека, к которому стоит обратиться, чтобы решить проблему той дурацкой колонии ядовитых грибов, выросших (или выращенных) рядом с местом, где отдыхали дети.

Помнится, он тогда точно так же долго и бесцеремонно разглядывал меня, даже не раздевая взглядом, а просвечивая до костей, пока я произносила пламенную речь «спасём детей от наркотиков», а потом сказал:

- А грибы, кстати, эндемичные… Вы в курсе?

- Дети тоже вполне себе… эндемичные, – ядовито ответила я.

На это замечание Эдор искренне расхохотался и сказал, что я ему напоминаю жужелицу, – такая же целеустремлённая и прущая напролом… Комплимент был сомнительным, но зато я обзавелась прозвищем, что в его среде было совсем немаловажно. Он тогда помог мне, добровольно и без каких-либо условий, но предупредил, что благотворительность – не самая его сильная сторона.

Конечно, я не собиралась повторно обращаться к нему… Но, некоторые пути ведут нас совсем не туда, куда думается. Я намеревалась просто интересно провести время на Мирассе, а вылилось это в постоянную головную боль, под названием «Вайятху».

Сейчас Эдор сидел, вальяжно раскинувшись на моём диванчике, ухитряясь занять его полностью, пил кофе маленькими глоточками и рассматривал меня так, словно я выступала в роли заказанного десерта. Но, при этом, я была совершенно уверена, что мозги в его красивой голове были заняты сейчас не мной, а просчётом увиденного, анализом и сопоставлением. Так что, эти его взгляды ровным счётом ничего не значили. Хотя нервировали всё равно!

Допив кофе, мой нежданный гость поставил чашечку на столик и улыбнулся.

- Ну, что, Жужелица, это и есть твоё приобретение, да? – он кивнул на сжавшегося в комочек Вайятху.

- Угу, – подтвердила я, тоже бросив взгляд на Маугли.

Он уже почти полностью «слился» со стеной, выдавали его только волосы и перепуганные глаза. Н-дааа, зрелище было, прямо скажем, неординарное!

- А ты говорила, вроде, что он зелёный? – ненавязчиво поинтересовался Эдор, вновь переключая своё внимание на заморыша.

- Как правило, да, – я пожала плечами. – Просто он напуган.

- Напуган? Чем?

- Не чем, а кем.

- Это я его напугал? – изумился этот криминальный элемент. – Да я же ничего не сделал!

- Ты просто пришёл, – улыбнулась я. – Он не привык к гостям, вот и всё. Не бери в голову.

Эдор снова уставился на кикиморыша.

- А может он встать?

Поколебавшись секунду, я попросила:

- Маугли, встань, пожалуйста.

Лягушонок повиновался, и тут мы оба с Эдором поперхнулись. Ах, ты ж… Ну, опять я забыла, как это недоразумение реагирует на страх! М-дааа, судя по всему, заморыш был просто в панике…

- Эээ… я не вовремя? – отмер, наконец, мой гость, и посмотрела на меня округлившимися глазами. – Прошу прощения, если помешал…

- Вовсе нет, – поспешно возразила я, чувствуя, как начинают краснеть щёки. – Это не то, что… Короче, это не та реакция, о которой ты подумал! У нас ровным счётом ничего не было, ни сейчас, ни раньше.

Выпалив всё это, вдруг подумала: какого Вограна я оправдываюсь? Эдору-то какое до этого дело?!

- Да? – изумился гость. – Хочешь сказать, это у него не на тебя так… стоит?

- Нет, у него вообще с женщинами… сложные отношения, – попыталась отшутиться я.

- А на кого тогда? На меня?! – изумление стало куда глубже, дойдя почти до шока, и брови уже потерялись где-то под прядями волос, уложенных в художественном беспорядке.

Вот, Вогран побери его любопытство! Ну, почему всё кувырком-то так?!

- Нет-нет, и ты тут не при чём! – торопливо заверила я возмущённого «мачо». – Видишь ли, это… Ну, как бы сказать… его инстинктивная реакция на испуг.

- На что?!

- На испуг. Когда Маугли боится, у него всегда так… вот.

Эдор с шумом выдохнул.

- Ничего себе, – пробормотал он, наконец, под нос и попросил, – а пусть он тогда обратно сядет? А то мне как-то… неудобно, честное слово!

Я охотно велела Маугли сесть, и лягушонок снова втиснулся в свой уголок.

- Это кто ж так поиздевался над мальчишкой? – поинтересовался мой гость после некоторого раздумья.

- Ну, нашлись добрые люди, – неопределённо отозвалась я. – Теперь вопрос в том, что его надо как-то легализовать на Второй, потому что у него ничего нет. И один он в ближайшее время не выживет.

- Ну, да, – задумчиво кивнул Эдор, опять что-то обдумывая.

Я вспомнила, как была удивлена в нашу прошлую встречу, когда внезапно обнаружила, что под эпатажной внешностью ловеласа и прожигателя жизни скрывается очень умный, хладнокровный и расчётливый бизнесмен. Он и в прошлый раз помог мне только после того, как обдумал возможные выгоды для него самого. И в том, что, на самом деле, это была именно обоюдовыгодная сделка, я даже не сомневалась! Прижал ли он кого-то из конкурентов, или просто наступил на хвост, – но что-то он с этого получил. Несмотря на то, что обставил всё, как бескорыстную помощь.

Вот и теперь, Эдор сидел и смотрел на Вайятху так, словно прикидывал, сколько кродов ему дадут за квадратный сантиметр уникальной шкурки бедного заморыша. Даже меня нервировало…

- Так что там с легендами и мифами? Получилось? – поменяла я тему.

- Ну да, конечно, получилось. Почему же нет-то? – пробормотал мой гость, залез во внутренний карман своего пиджака и вынул несколько листков и карточку, которые протянул мне.

- Угу, спасибо, – с благодарностью отозвалась я и принялась просматривать полученное.

Тут была персональная карта гражданина Содружества, с правом проживать на любой планете; бумажный документ, подтверждающий рождение Маугли семнадцать лет назад на Терцоне, довольно удалённой планетке, в системе Омега-Тау. Ну, можно сказать, захолустье… Впрочем, это нам было только на пользу. Ещё там было медицинское освидетельствование о… психической нестабильности пациента, заверенное в Клинике болезней мозга мегаполиса Корайя Первой планеты!

- А это зачем? – я с недоумением показала бумажку Эдору.

- Ну, как зачем, – спокойно ответил он. – Ты сама на него посмотри, со стороны, и поймёшь. Его поведение никак нельзя назвать нормальным или адекватным. Когда, и если, всё утрясётся, ты в любой момент можешь потребовать повторного освидетельствования. Диагноз снимут. Только и всего! Зато пока тебе не придётся платить штрафы или вообще иметь дело со Службой поддержания порядка, если твоё… приобретение что-нибудь выкинет. Покажешь эту бумажку – и готово!

Я не могла не признать, что это было очень разумно и дальновидно. Как именно поведёт себя лягушонок в будущем, знали только Вограны, так что…

- Спасибо, Эдор! Мне как-то в голову не пришло…

- Да пожалуйста, – ответил он, снова воззрившись на Вайятху.

Я продолжила просматривать документы.

Так, что тут ещё… Бумажный же вариант истории болезни… Где он только достал такой раритет?! И что тут у нас? Ого! Раз… два… три… четыре… семь! Семь коррекций за три года!! Ничего себе! И что же тут меняли?.. Таак, глаза… Нос… О, кожа!.. Руки… Ай да Эдор, ай да хитрюга! Ну, всё предусмотрел!.. А ведь и вправду, – почему я раньше не подумала об этом? Коррекция – этим можно многое объяснить! Конечно, не каждый день встречаются ненормальные, которые хотят себя изуродовать, но всё-таки… Кажется, даже есть такое неформальное течение, – что-то там про бунт против красоты…

Отложив, наконец, бумажки, я от души поаплодировала Эдору.

- Гениально! Замечательно! Для любого человека с улицы – готовое объяснение! Спасибо, спасибо, спасибо!

В порыве восхищения, я вскочила с места и чмокнула гостя куда-то в щёку.

- Потрясающе! Ну, теперь можно не бояться расспросов и замечаний… Кстати, а родственников обнаружиться не может?

- Нет, – улыбаясь, как довольный кот, ответил криминальный тип. – Сирота он, это твоё чудо-юдо…

- Отлично! – возрадовалась я ещё больше. – Значит, вообще можно жить спокойно…

Я взяла свою сумку, вынула кредит-карту и вопросительно посмотрела на Эдора.

- Напомни, пожалуйста, номер, на который нужно переводить деньги!

Продиктовав мне требуемое, гость вдруг спросил ненавязчиво:

- А что ты с ним дальше делать собираешься?

- Ну, социализировать… Помочь адаптироваться в нашей жизни… Что же ещё?

- Хм, думаешь, получится? – критически вопросил Эдор.

- Надеюсь, – осторожно ответила я.

- Это с Мирассы ты привезла такой… сувенирчик? – небрежно спросил криминальный тип.

- Узнавал? – так же ненавязчиво парировала я.

- Ой, тоже мне, тайна… – отмахнулся гость. – И откуда же ты там его вырыла?

- Эдор, – вкрадчиво начала я, собравшись с духом, – зачем тебе? Ты тоже хочешь получить себе проблему? Не стоит, честное слово.

- Конечно, как скажешь, – блеснул он идеальными зубами. – Просто интересно… Он хоть говорить умеет?

- Умеет.

- Ну и хорошо… А то я уж засомневался. Ещё вопрос, можно?

- Ну, давай, – с сомнением согласилась я.

- Тебе же теперь наверняка костоломы понадобятся…

- Кто?!

- Ну, доктора, врачи… Не сама же ты будешь эту неведому зверушку исследовать и дрессировать. Так вот, у меня есть связи, если будет нужно, – обращайся.

- С-спасибо, – удивлённо отозвалась я.

С чего это вдруг такая щедрость?

- Не люблю, когда так издеваются над кем-то, – поморщившись, пояснил «мачо», – особенно, над мужиками… Короче, обращайся!

Я кивнула, а про себя подумала, что вряд ли воспользуюсь этим любезным приглашением. Хватит и фальшивых документов для Маугли.

- Ну, дело сделано, можно бежать, – Эдор обманчиво-медлительно встал. – Ты тут жить останешься?

Я уклончиво пожала плечами.

- Как дела пойдут. Я же только вчера вернулась, пока не знаю. Там решу…

- Угу, угу, – согласился гость и переместился к двери. – Ну, всего тебе, Жужелица… Не пропадай!

- Спасибо, Эдор! – ответила я, старательно скрывая облегчение. Уж лучше я как раз пропаду из твоего поля зрения… Конечно, деньги – достаточный повод для заинтересованности, но, чем я буду дальше, тем лучше.

Нажав на кнопку «Запереть», я вернулась в комнату. Заморыш метнулся ко мне из угла и обхватил колени руками. От неожиданности я пошатнулась и чуть не упала.

- Маугли, ты что? Что с тобой? – я пыталась устоять перед этим неистовым напором и сохранить самообладание. Какого Вограна опять стряслось? Неужели кикиморыш так испугался Эдора? – Эй, да что случилось?!

Лягушонок поднял ко мне бледно-палевое лицо и прерывающимся голосом попросил:

- С-сагите, пожалуйста… Не продавайте меня этому сагату!

Я, натурально, опешила. Какая продажа?!

- Маугли, с чего ты решил, что я тебя продавать буду? Всё в порядке, я никому ничего не собиралась продавать!

Но он продолжаллепетать, уткнувшись в мои колени:

- Не продавайте… Только не ему, сагите! Пожалуйста!..

Я, наконец, потеряла терпение, отодрала его от своих ног и строго сказала:

- Маугли! Разве я не говорила, что не буду тебя продавать? Вообще никому! Ни этому сагату, ни какому-то другому! Я не буду тебя продавать вообще никому! Понимаешь? Ни-ко-му!

Лягушонок, напряжённо смотревший на меня, непроизвольно всхлипнул.

- У меня и в мыслях не было тебя продавать, и этот… сагат вовсе не просил об этом!

- Сагите… но, если он попросит?..

- Не беспокойся! – я наклонилась и погладила лягушонка по щеке. – Даже если он будет меня умолять об этом, я не продам! Доволен?

- Спасибо, сагите, – прошептал кикиморыш и начал потихоньку зеленеть.

Уф! Вот ещё трепетное создание, явно страдающее паранойей! Удружила мне, Линн, вот уж удружила! Чтоб ею Плорад завтракал, обедал и ужинал!! Мало того, что я с криминалом вынуждена была опять связаться, так теперь, чуть что, приходится откачивать её впечатлительного садовника…

Я гладила замершего заморыша, пока он не перестал вздрагивать. Потом осторожно потянула вверх, заставляя встать и… столкнулась с проблемой, о которой опять уже успела забыть. Ох, Вограны всё побери, завтрак снова откладывается…

- Маугли, пойдём со мной, – смиряясь, позвала я и направилась к ванной.

Дальше – всё, как обычно. Душ, осторожные прикосновения к горячему, мокрому (для разнообразия) телу, радуга, скользящая по его лицу, груди, животу… Напряжение, которое нарастает, нарастает, нарастает, заставляя лягушонка уже не стонать, а вскрикивать… Невольно увлекаюсь, как всегда, – перестаю торопиться, мучаю кикиморыша, дразню его, отвлекаю. Любуюсь на всполохи красок, пробегающие по телу, которое я так ловко обманываю, обещая разрядку, но не давая её… Его глаза: лихорадочно-умоляющие, затуманенные… И, в первый раз за всё время, вырывающийся хриплый шёпот: «Сагите… Са-гиии-те… пожаа-луйста…» Ну уж нет! Я продолжаю ласки, старательно обходя те места, прикосновение к которым заставит его содрогнуться от так долго ожидаемого оргазма. Ещё не сейчас, не сейчас… Лягушонок, обессилев, сползает вниз, уже молча, но смотрит так, что я невольно начинаю чувствовать себя виноватой. Ну, ещё чуть-чуть, совсем немножко… О, Всевидящий, как это красиво!.. Пожар затухает, последние искры пробегают по вздрагивающему телу, и его словно засыпает пеплом. Белесо-серым, всего лишь воспоминанием об отгоревшем пламени страсти.

Вайятху с трудом садится, потом пытается встать, но его качает. Вот же изнеженное создание… Но я всё равно горжусь тем, что довела его почти до полного изнеможения. Да, это смешно, и даже как-то по-детски, но я всё равно очень довольна. Мне ещё никого никогда не нравилось так ласкать, как это недоразумение, которое я теперь пытаюсь извлечь из душевой кабинки, но не получается. Может, оставить его пока здесь? Пусть посидит, наберётся сил.

Предупредив лягушонка о том, чтобы он ещё какое-то время побыл тут, пока не придёт в себя, я пошла готовить завтрак, улыбаясь и напевая что-то под нос. Странно, но настроение поднялось, и всё теперь казалось просто замечательным: и небо, и город, и даже Эдор… Наложив еду в тарелки, совсем уже было собралась позвать заморыша, как вспомнила, что едим мы по отдельности, и села сама. Не смогла отказать себе в удовольствии – запила всё ещё одной чашечкой кофе, убрала посуду и пошла посмотреть, как там кикиморыш.

Он обнаружился сидящим всё там же, в душевой кабинке, в накинутом на плечи полотенце. Голова опущена на колени. Сначала я встревожилась, но, наклонившись, обнаружила, что это недоразумение опять спит! Хотела разбудить, но раздумала: небось, промучился всю ночь, то плакал, то скучал, то ещё что-то… А секс на него всегда действовал, как лучший транквилизатор. Так что, пусть спит.

Я тихонько прикрыла за собой дверь и направилась к вифону. Самое время вспомнить пароль, данный мне Линн для доступа к кибер-ассистенту её папаши. Если я не хочу и дальше иметь дело с криминальными и полукриминальными организациями, то мне надо искать какого-то неболтливого генетика, согласного провести анализы и дать заключение, но не задавать глупые вопросы, наподобие того, где я взяла это чудо-юдо? И где такие водятся? И кто его так уделал? И при этом, чтобы искомый генетик не побежал в Службу охраны порядка с криками о том, что к нему привели замученного гуманоида… В-общем, пора подключать папочку Линн!

Сувенир 12

Прежде, чем сделать вызов, я, наконец, достала Хранитель памяти с Деоной и подключила к домашней сети. Вот теперь можно не опасаться, что что-нибудь ускользнёт от моего внимания. Если не сейчас, так позже, но я узнаю всё, что будет происходить с этого момента в моей квартирке. Конечно, хорошо было бы записать и разговор с Эдором, но вряд ли получилось бы. Помнится, в прошлый раз, после его визита, у меня вся аппаратура «оглохла» и «ослепла» на пару часов. И хорошо, что всего на пару! А то эти глушилки могут и вовсе вырубить… Скорее всего, он и сейчас был с чем-нибудь таким же за пазухой. Ну его, к диосам…

А теперь посмотрим, насколько мои предположения относительно папочки Линн сбудутся… Я набрала номер, дождалась ответа и спокойно произнесла:

- Доброго начала дня! Меня просили передать вам привет от Тамрии.

Без малейшей заминки приятный женский голос сказал:

- Спасибо. Я могу вам чем-то помочь?

- Надеюсь, что да. Мне очень нужна консультация генетика, причём практикующего. Ещё необходимо найти лабораторию, в которой можно было бы сделать анализы, на предмет возможных генных модификаций и их исправления. Ну, и, собственно, само исправление…

- Вам желательно, чтобы все процедуры были проведены здесь, или необходим перелёт на другую планету?

- Лучше бы здесь. Хотя, в случае безвыходной ситуации, я готова и полетать…

- Ваша просьба имеет ограничения во времени?

- Да, мне бы побыстрее. Скажем, в течение трёх или пяти суток, максимум. – Да уж, нечего тут рассиживаться…

- Эта консультация требуется лично вам? Или кому-то ещё?

- Кому-то…

- Понятно. На какую сумму вы рассчитываете?

- Я не знаю, сколько стоят подобные услуги… Но, хотелось бы уложиться в рамки средней стоимости. И ещё одна просьба: генетик не должен быть связан со Службой охраны и порядка! Ещё лучше, если бы он недолюбливал её. И имел какие-то познания в физиологии и психологии гуманоидов…

На последнем слове голос у меня невольно дрогнул. Сама лезу в пасть крокорауса…

- Я поняла, – невозмутимо отозвалась моя собеседница, – как можно связаться с вами?

- По этому же номеру.

- Хорошо, я перезвоню вам, как только получу всю требуемую информацию. Спасибо, что обратились ко мне.

Ох, не за что! Главное, не пожалеть бы потом об этом…

Под замедляющийся стук собственного сердца я отключилась. Ладони были влажными и скользкими. Ну, если эта железяка сейчас всё передаст туда, куда я думаю, то дальше возможны два варианта развития событий: или в ближайшее время мне пришлют список требуемых имён и адресов, или ко мне придут приятные ребята из соответствующих служб и увезут в Дом содержания преступивших закон… Конечно, шансы восемьдесят на двадцать в пользу первого варианта, но, всё-таки, полностью исключать второй нельзя…

Вайятху, в этом случае, тоже, скорее всего, придётся плохо. Вряд ли кто-то станет заботиться о нём так, как я. И пока ещё разберутся, кто он и откуда. Вообще неизвестно, чем всё может закончиться… Впрочем, почему неизвестно? Очень даже известно! Приютом для душевнобольных, вот чем! Кому надо возиться с умственно неполноценным гуманоидом, принадлежащим к Вограны знают какой расе?..

А, с другой стороны, какова альтернатива? Пойти на поклон к Эдору? Так с него станется воспользоваться результатами исследований Вайятху и попытаться их или продать, или самому применить, не дай Всевидящий… А если этот бизнесмен узнает все обстоятельства появления лягушонка здесь, на Второй, то ему вполне может прийти в голову ещё один милый вариант – продать Маугли обратно, его бывшему хозяину. То-то Альдор обрадуется!.. Нашлась потеря, и конец волнениям. Один укольчик, или как там у них это обставлено, и всё опять прекрасно!

Я так погрузилась в свои фантазии, что почувствовала, как реально защемило сердце. Нет, такой расклад меня совершенно не устраивал! Надо думать, как обезопасить нас с заморышем.

Конечно, предпочтительней было иметь дело с папашей Линн. Вроде, он был вполне вменяемым. Раньше. Правда, видела я его тоже нечасто за все годы нашей «дружбы» с его дочерью, поскольку он был перманентно занят своим бизнесом. Вообще, родитель подруги был незаурядной личностью: один из крупнейших предпринимателей в Союзе Трёх планет, владелец более чем пятидесяти предприятий в разных областях. Причём, его аппетиты давно уже переросли это объединение. Он активно искал выходы на рынки других систем, и даже замужество Линн должно было, в конечном счёте, служить его планам.

Мирасса, – одно это название сулило соприкосновение с тайной! Какой простор налаживанию связей, при их почти полном отсутствии! Туризм, сельское хозяйство, промышленность – он мог мгновенно вписаться в любую отрасль и любой товарооборот, поскольку занимался бизнесом, практически, во всех направлениях. А если ещё добиться эксклюзивных прав на сотрудничество… Даже я понимала, что фокусы Линн могут очень сильно повредить интересам её отца. Вопрос состоял только в том, как именно он станет решать эту проблему…

Каким бы образом дать ему знать, что мы с Маугли не представляем для него опасности? Что всё, что нам надо – это тихо-мирно перекантоваться до тех пор, пока Вайятху не сможет жить сам по себе, без моей активной помощи. А потом, если Всевидящий позволит, он сам решит, что будет делать дальше. Лишь бы никто не пытался его использовать в своих интересах. А это, кстати, первое, что приходит в голову, когда я пытаюсь встать на место папаши подруги. Лягушонок – обоюдоострая штука: им можно шантажировать как Альдора, так и самого родителя Линн, через дочь…

Значит, надо как-то так его убедить в нашей благонадёжности, чтобы ничего подобного ему даже в голову не приходило! Если на нашей стороне не будет ни одного сильного игрока, мы обречены… Да, лучше просить о помощи того, кто сам заинтересован в сохранении тайны. Это, если не начинать думать о том, что ещё может случиться… Я ведь понятия не имею, что выйдет из заморыша, в конце концов. И, думается мне, таких прецедентов у мирасских экспериментаторов тоже не было. Никому из «игрушек» не позволяли вырасти и повзрослеть. И тут я в первопроходцах! Что-то меня это эксклюзивное положение «пионера» начинает напрягать…

В конце концов, я решила пожалеть свою голову и отложить не столь животрепещущие вопросы подальше, потому что имелись куда более насущные. Например, продадут мне дом или нет?! Уже два дня прошло с момента подачи заявки на покупку, а до сих пор в ответ тишина.

- Деона, посмотри, пожалуйста, не было вызовов или сообщений от компании «Дом для вас»?

- Нет, Тэш. Связаться с ними?

- Да, причём прямо сейчас. Может, мне уже другой вариант искать пора…

Через несколько секунд Деона проинформировала меня, что указанный номер на вызов не отвечает. Только этого мне и не хватало! Я попросила кибер-консультанта проверить все исходные данные, чтобы убедиться, что такая компания вообще есть, и дом был, а не приснился мне. Она проверила, сообщила, что всё соответствует действительности, указанные номера существуют, и снова позвонила им.

На этот раз ответили! Только новости были, мягко говоря, нерадостные: кто-то опередил меня с заявкой на покупку. Правда, дом был до сих пор не оплачен, так что слабо трепыхалась надежда на смену настроения покупателя, и, соответственно, отказ от приобретения… Ну, резерв действителен до завтра, так что можно и подождать немного.

Я переключилась на мысли о том, куда деть Вайятху на момент оформления документов, – мне ведь придётся лететь в офис. И только я дошла до светлой идеи снова сделать Деону нянькой, как мои размышления были прерваны сообщением: «У вас гость. Он находится прямо за дверью. Желаете впустить его?..»

Я нервно подскочила. Да что ж это такое, к диосам?! Не успела появиться, как ко мне прямо паломничество началось! Подойдя к двери, опасливо ткнула в клавишу включения камеры перед входом и чуть не рухнула, потому что вот этого я точно не ожидала! Вернее, какой-то реакции, конечно, ожидала, но не личного визита! Что ж, если нужны были доказательства того, что пароль, данный мне Линн, вёл напрямую к её отцу, то я их получила, в полной мере: за моей дверью стоял не кто иной, как её папочка, собственной персоной!

Оправившись от шока, я впустила господина Скросса, известного миллионера, бизнесмена и честолюбивого почётного гражданина нашего города, торопливо обдумывая, чем грозит его приход. Неужели он явился наказать меня за авантюру, в которую я влезла по вине его доченьки?..

Войдя, вечно занятый господин Скросс посмотрел на свой ручной хронометр и сказал:

- Доброго дня, Тэш. У меня есть сорок минут, так что, давайте, не будем тратить их понапрасну.

Я неуверенно кивнула.

Папаша Линн уверенно прошёл прямо к дивану, расположился на нём, мельком осмотрелся вокруг и сосредоточил своё внимание на мне. Стало как-то… зябко. Не каждому понравится, если его будут вот так рассматривать, как будто взвешивая и измеряя.

С нашей последней встречи, которая состоялась более двух лет назад в его офисе, он совсем не изменился. Дорогой бизнес-костюм, крепкая фигура, совершенно чёрные, без седины, волосы, аккуратно уложенные в причёску, спокойные, внимательные серые глаза. Черты лица крупные, но ничуть не расплывшиеся. Если не знать, что дельцу уже за пятьдесят, нипочём не догадаешься! И манеры всё такие же: уверенные, властные.

- Знаете, Тэш, я почти на сто процентов уверен, что вы меня ждали, – заявил, наконец, этот воротила бизнеса, изучив меня вдоль и поперёк.

- Не ждала… Но надеялась, что вы уделите мне внимание, – осторожно ответила я.

- Я уже сказал: сорок минут. Слушаю.

- Ну, собственно… Тут вот какая история…

И я принялась рассказывать. Со дня получения приглашения на Мирассу от Линн, до того момента, как Вайятху обнаружился в крышке контейнера. По возможности, я, конечно, фильтровала информацию. К чему, например, было Скроссу знать, что его дочь превращается в сексуальную маньячку, когда дело касается заморыша? Или что Вайятху, по сути, – умственно отсталый ребёнок, нуждающийся в няньке?.. Ну, и некоторые несущественные подробности я тоже опустила.

Мой рассказ занял десять минут, ещё пять папаша подруги задавал уточняющие вопросы, а потом глубоко задумался. Я тоже затаилась, понимая, что наступает момент истины. Или он мне поможет, или… Вот о втором варианте развития событий думать совершенно не хотелось!

- Тэш, помнится, вы любите кофе? Сварите мне, пожалуйста, чашечку, – вдруг попросил сторонник экспансии на новые рынки.

Я охотно занялась готовкой, втайне радуясь, что могу отвлечься от разговора, который был таким… непростым. Хотя, если Скросс попросил кофе, значит, воевать со мной не собирается? Жаль, что нельзя заглянуть ему в голову…

Поставив, наконец, перед ним чашку кофе с горкой пены, возвышающейся над краями, я подумала, добавила ещё сахарницу, потом салфетку, и попыталась непринуждённо устроиться на стуле, вопросительно поглядывая на него. Отец Линн задумчиво сделал глоток, кивнул своим мыслям, добавил сахар и принялся помешивать напиток ложечкой. По квартире поплыл умопомрачительный аромат.

Молчание затягивалось. Взгляд у крокорауса от предпринимательства был абсолютно отсутствующим, и мне казалось, что я слышу, как, с тихим постукиванием, падают на весы аргументы «за» и «против», которые он подсчитывал в своей голове. Ещё один счетовод, Вогран их всех побери! Наконец, занятие по арифметике окончилось, и я поняла, что сейчас меня ознакомят с результатами. Внутренне подобралась и почувствовала, что невольно стиснула зубы.

- Мне хотелось бы сказать вам спасибо, Тэш, за вашу смелость и преданность, – начал папочка Линн, а я ещё крепче сжала челюсти, потому что прозвучало это, напротив, как констатация моей безнадёжной глупости и тупейшего упрямства. – Я догадываюсь, что ваша помощь Линн в таком деле не была полностью добровольной. И хочу извиниться за причинённые неудобства. Надеюсь, мы с вами сможем договориться о компенсации. Теперь о деле. Какие у вас планы, Тэш?

- Согласно нашей договорённости с Линной, – обеспечить Вайятху уход, медицинскую помощь, дать ему возможность привыкнуть к жизни здесь.

- Вы уверены, что хотите взвалить на себя такую ношу?

Я пожала плечами.

- Больше некому, как видите… Маугли остался совсем один, и я просто не могу бросить его.

Почётный гражданин тяжело вздохнул, всем своим видом демонстрируя разочарование. Дескать, какую очевидную глупость я выбрала. Ну да, с его точки зрения, Приют для пациентов с нарушенной психикой – самое то. И за Вайятху присмотр будет, и опасности почти никакой… Только я так не поступлю, хоть дырку во мне просверлите взглядом.

- Моя дочь пожертвовала всего лишь деньгами, а вы собираетесь пожертвовать достаточно большим отрезком своей жизни. Вы ведь понимаете, что ситуация не исправится прямо завтра? Что реабилитация вашего… гуманоида может занять несколько лет?

Я кивнула.

- Каприз Линн вряд ли заслуживает такого самопожертвования, – покачав головой, рассудительно заявил столп нашей экономики.

Я и глазом не моргнула: такими вещами меня не проймёшь. Хотите изобразить мою помощь вашей дочери, как добровольное участие в некоей безделице, необязательной чепухе? Ну-ну, штандарт вам на башню…

- Кстати, он ведь сейчас здесь? – осведомился родитель подруги.

- Здесь, – подтвердила я. Какой смысл скрывать? Всё равно, рано или поздно, но они встретятся.

- Тогда, по-видимому, это именно он смотрит на нас последние десять минут через ту щель? – и папаша Линн спокойно кивнул куда-то за мою спину.

М-да, похоже, кикиморыш проснулся, но решил погодить с появлением на сцене. Вполне разумно… Тем не менее, предъявить его придётся.

- Маугли! – позвала я, оборачиваясь. – Выйди сюда, пожалуйста!

Точно, – дверь в ванную осторожно приоткрылась, и оттуда нерешительно выглянул один глаз. Потом, ещё более медленно, показалась голова, плечо и, наконец, весь лягушонок… О, Всевидящий! – опять напуганный! Ррррррр… Ну, это уже начинает нервировать всерьёз, честное слово!

Сидящий на диване мегалозавр индустрии уставился на заморыша с каким-то странным выражением: на лице промелькнули удивление, недоумение, что-то вроде брезгливой жалости, досада и разочарование. Словно не удержавшись, он спросил:

- Это вот… оно? Из-за него Линна заварила такую кашу?!

Ну, что я могла ему на это сказать? Что у его дочери проблемы с головой начинаются при одном взгляде на Вайятху? Можно, конечно, но бессмысленно. Поэтому я ограничилась лаконичным: «Да».

Крокораус покачал головой, словно сам себе не веря. Я его понимала: сама сначала не могла поверить… Впрочем, ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы взять свои эмоции под контроль и снова отхлебнуть кофе, как ни в чём не бывало.

- Действительно, похоже, что генетики приложили руку к созданию этого… недоразумения.

О, мы сошлись хоть в чём-то! Для меня Вайятху – тоже одно сплошное недоразумение.

- Итак, давайте подведём итоги. Вы хотите оставить… беглеца у себя и попытаться исправить вред, который ему был причинён генными модификациями. Так?

- Да.

- И чего вы ожидаете от меня?

- Помощи, – я старалась смотреть на него как можно увереннее. Как человек, ясно представляющий себе, чего он хочет.

- А конкретнее? Что нужно этому… индивидууму, кроме анализов в лаборатории?

- Отдельный загородный дом, флайер, медицинское обслуживание, средства на реабилитацию, консультации у генетика, хирурга, психолога. Это только самые необходимые специалисты. Что может понадобиться потом – пока не знаю. Ну, конечно, одежда, еда… Возможно, какое-нибудь дополнительное оборудование, но это станет известно только после посещения врачей. Пока всё, – чётко отрапортовала я.

- Неплохо… Вы, действительно, подготовились к моему визиту, – прищурившись, констатировал господин Скросс. – Я подумаю над вашей просьбой. Не говорю, что буду думать, выполнять её или нет, – продолжил он, заметив моё движение, – я имею в виду, что буду искать варианты её решения, удобные для нас обоих.

Во время нашего разговора Маугли, вылинявший почти до полной бесцветности, потихоньку передвигался всё ближе и ближе ко мне, а, когда добрался, то тихонько стёк на пол, спрятавшись за стулом и прижавшись к моей ноге. Движитель экономики проследил за ним неприязненным взглядом и передёрнул плечами, – видимо, под впечатлением от некоторых деталей строения лягушонка. Что ж, и это мы проходили…

- Можно ещё вопрос? – встряла я.

- Насчёт компенсации тоже на надо беспокоиться, я помню, – отозвался промышленник и фермер, ставя на столик пустую чашку. Вот интересно, это у него само по себе так получается, или он подгадал: закончился кофе – закончился разговор…

- Нет, я не об этом хотела спросить… Дело в том, что я нашла дом, но он, похоже, мне не достанется… Нельзя ли как-то повлиять на эту сделку? Просто он почти идеально подходит нам.

- Передайте данные по сделке моему ассистенту, посмотрим.

- Спасибо! – совершенно искренне сказала я. – Огромное вам спасибо! Не представляю, как бы справилась без вас!

- Никак, видимо, – прохладно отозвался крокораус и пошёл к выходу. – Всего доброго, Тэш. Да, кстати, из чего вы варите кофе?

Я назвала сорт, удивлённо хлопая глазами.

- А молоко откуда берёте?

Я и это объяснила. Финансовый воротила понимающе фыркнул.

- Ах, да… Буйволицы… До свидания.

Я почтительно попрощалась и с облегчением закрыла дверь. Уфф, кажется, можно жить дальше!

Подойдя к дивану, с размаху плюхнулась на него. Что-то я устала после получасовых переговоров с мегалозавром от предпринимательства, как будто дисколёт вручную грузила… Ну, теперь можно расслабиться! Слава Всевидящему, господин Скросс решил, что помочь нам будет дешевле и выгоднее, чем утопить.

А ведь я боялась, оказывается… Сама себе не отдавала в этом отчёта, но ужасно боялась! Всё-таки не хотелось идти в тюрьму, или на поселения… Эх, забыла совсем предупредить родителя Линн, что больше я ей помогать не намерена. Хватит, в самом деле! Я уже всерьёз рискую загреметь под фанфары в Дом содержания преступивших закон, а ей никто даже выговора не сделает! Нет уж, ну её к диосам… А то, в следующий раз, ей приспичит затеять что-нибудь глобальное и широкомасштабное, такое, что я, при всей своей изворотливости, прикрыть уже не смогу… Лучше предупредить сейчас, пока у них есть время принять это к сведению…

Вайятху, наконец, отлип от ножки стула, за которую держался, как утопающий за соломинку, и опасливо спросил:

- Сагите… этому сагату вы меня тоже не продадите?..

Я закатила глаза.

- Нет, не продам. Вот уж этому – точно никогда не продам, можешь не беспокоиться.

- Он такой странный… – начал Маугли, подумав. – Кажется добрым, но, на самом деле, совсем не добрый.

- А какой? Злой? – лениво спросила я. Меня позабавил этот психологический портрет, нарисованный лягушонком.

- И не злой… Он какой-то холодный, – озадаченно ответил заморыш, разглядывая напольное покрытие. – Как те камни, что летают в небе…

- Метеориты? – уточнила я.

- Да, сагите… Он такой же далёкий, как эти метариты, про которые вы говорили, и такой же равнодушный. Камень – и камень… Не ссорьтесь с ним, сагите, пожалуйста!

- Ты боишься? – я приподнялась и наклонилась вперёд, чтобы видеть глаза лягушонка. Они были огромными, тёмными и переполненными тревогой.

- Да, сагите, – тихо признался он. – Я боюсь… если этот сагат рассердится, он упадёт вам на голову, прямо с неба… И убьёт.

Последние слова он произнёс шепотом. Признаюсь, меня впечатлила чувствительность Вайятху! Пожалуй, я и сама определила бы господина Скросса, надежду нашей экономики, как каменного идола. Чувств в нём точно было не больше, чем в камне. Но удивительно то, что заморыш, видевший его впервые в жизни, дал ему такую точную характеристику! Вот так кикиморыш, вот так заторможенный ребёнок… Однако, сюрпризы продолжаются…

Я погладила его по голове и позвала пообедать, раз уж позавтракать у нас так и не получилось.

Сувенир 13

Блюда остыли, так что, пришлось всё разогревать заново. Маугли был под таким впечатлением от визита господина Скросса, что безропотно уселся за стол и даже начал есть, продолжая витать мыслями где-то вдали… Я тоже принялась обдумывать миллионера и благотворителя.

«Бойся сильных мира сего, дары тебе приносящих», – я бы так охарактеризовала своё ощущение. Да, сейчас он мне поможет, в этом можно не сомневаться, но как долго продлится эта помощь? Не получится ли так, что, в какой-то момент, наши интересы разойдутся? И что в таком случае сделает папочка Линн?

Эх, сдаётся мне, рано я расслабилась…

- Деона, ничего интересного не происходило за время нашего разговора?

- Было пять попыток взломать домашнюю сеть.

- Оп-па… А почему ты мне об этом не сказала?

- Потому что у тебя был очень непростой разговор, тебе требовалась максимальная концентрация.

- Да уж… Спорить не буду, – проворчала я. – И что там… с попытками?

- Ничего. Благополучно предотвратила.

- Спасибо, Део, ты умница…

- Я знаю, Тэш.

Скромным это заявление назвать было нельзя, но и преуменьшить заслуги моего кибер-ассистента – тоже. Почему-то я была уверена, что если бы не она, то сейчас всю мою подноготную ворошила бы такая же умница, только не моя, а господина Скросса…

- Део, а выдели-ка всю конфиденциальную информацию в отдельную корзинку и скопируй на носитель. Что там у меня есть… О, на кристалл Памяти! Ориентируйся на следующие слова и выражения…

Пока я диктовала критерии отбора сведений, в голове одновременно крутились мысли о том, что, если родитель Линн захочет взяться за меня всерьёз, то и Деона не поможет. Значит надо срочно вывести информацию, которую ему знать необязательно, вообще из моей сети вон. Кристалл, конечно, менее ёмкий, чем Хранитель, ну, пока хватит, а там посмотрим. Как только эти сведения будут убраны, взломы будут уже не так страшны. Пусть себе ковыряются, главное, чтобы не заподозрили, что я в курсе их шалостей. Надо, пожалуй, наведаться в магазин последних новинок по ментопластике. Похоже, пора обновлять чип…

Как выяснилось буквально час спустя, папочка Линн, и вправду, не привык зря терять время: мне позвонили из компании «Дом для вас» и радостно сообщили, что я могу хоть завтра посмотреть так понравившуюся мне недвижимость. Более того, в качестве персональной услуги, я могу там же и подписать документы, не приезжая в офис! Я слегка обалдела, потому что никогда ещё не сталкивалась с таким способом ведения дел. Вот что значат связи миллионера…

Я поблагодарила за необыкновенную заботу и решила не тянуть с покупкой. Позвав лягушонка, ещё раз, вместе с ним, просмотрела все снимки комнаты на домашнем голлограмматоре. Качество у него было, конечно, средненькое, но основные детали разглядеть вполне было возможно. А Вайятху так и вовсе был в полном восторге!

Он несколько раз переспросил меня, правда ли это тот самый дом, в котором мы будем жить, и впал в восхищённый ступор, разглядывая каждую мелочь. Нечего и говорить, что с таким устройством он раньше не встречался, поэтому просто онемел на некоторое время… А когда я показала ему принцип управления картинкой, то лягушонок и вовсе выпал из реальности, заставляя каждую комнату вертеться и крутиться в самых немыслимых ракурсах. Я немножко посмотрела вместе с ним, но, когда он принялся изучать углы потолков, перевернув комнаты вверх ногами, сдалась и оставила его наслаждаться видами в одиночестве. Главное для себя я уяснила: заморышу там понравится, ну, и мне будет замечательно!

Домик был обставлен мебелью, по большей части, даже нетрансформируемой, что особенно прельщало кикиморыша. Я не такой уж большой любитель антиквариата, но современная мебель, действительно, смотрелась бы там негармонично. Да и сам дом был вовсе не новый: ему насчитывалось двести с лишком лет. Теперь уже так не строили, но для меня это было плюсом: больше похоже на прошлое обиталище Вайятху, и более привычная для него обстановка.

Приняв решение, я начала паковать вещи, попутно выяснив, что их у меня скопилось намного больше, чем можно было уместить в чемоданы. Похоже, придётся арендовать грузовой флайер…

До назначенной на следующий день встречи у меня ещё была куча времени, которое я не хотела зря терять. Дождавшись, когда Вайятху наиграется с голлограмматором, я принялась потихоньку готовить его к тому, что завтра улечу, а он должен будет остаться в квартире один и не впасть в панику. Сначала лягушонок пришёл в ужас, но, когда я пообещала ему, что Деона останется с ним и будет его развлекать (при этом у меня в голове раздался отчётливый вздох кибер-консультанта, что повергло меня в некоторый шок. Деона вздыхает?! Это то же самое, как если бы ваш аппарат для чистки одежды начал ворчать на вас за грязное бельё, или холодильная камера отказалась открывать дверцу, потому что вы на диете…). При этом я коварно напомнила, что у неё есть большой запас диомультов с разными интересными историями… (и отдала мысленно Дионе распоряжение, чтобы материалы не выходили за рамки нежного возраста шести лет). Мой навигатор (и нянька в одном лице), мученическим тоном сообщила, что таковых на пять-шесть часов моего отсутствия может и не хватить.

В результате, я продолжала укладываться, Вайятху переключился на колорайтер комнаты, изучая его стандартные программы расцветки стен, и все вместе мы принялись придумывать, чем же лягушонок будет заниматься в моё отсутствие… Остановились на голлограмматоре, диомультах и коротких звонках мне, на которые я буду отвечать, если смогу. Основным и завершающим аргументом стало то, что ехать со мной заморыш боялся ещё больше, чем оставаться.

До конца дня мы оба достигли значительных успехов в своих занятиях: я упаковала, практически, все свои вещи, а лягушонок сломал колорайтер, в результате чего все стены в квартире окрасились в разные цвета, причём, неоднородные. Далее, до самой ночи, я набрасывала в блокноте планы на различное возможное развитие событий, а кикиморыш развлекался тем, что, встав рядом со стеной, пытался воспроизвести на своём теле её окраску. Очень даже небезуспешно… В отношении него выражение «слиться со стенкой» приобретало вполне буквальное значение.

Прозвонивший за окном ужин уже не испугал заморыша, а пробудил любопытство: вместо того, чтобы нырнуть под стол, он выглянул в щёлочку, стараясь, чтобы диск-разносчик его не «заметил». Когда я объяснила, что делать это совершенно бессмысленно, поскольку «органы чувств» у робота иные, и занавеска для него препятствием не является, кикиморыш испугался, загрустил и снова ушёл под стол, видимо, размышлять о сложности мира…

Во всяком случае, он не приставал ко мне, пока не пришло время ложиться спать, а тогда подполз к кровати и умильно попросился снова ко мне. Я удивилась, но не стала напоминать о нарушении запретов. Ну их, к Вогранам… Лучше потерплю ещё одну ночь, а там, глядишь, мы и переедем.

Впущенный под одеяло лягушонок осторожно покрутился, выбирая наиболее удобное положение, и, наконец, подлез под мою руку, прижавшись ко мне всем телом. Я только усмехнулась его детским хитростям. Ну, хочет обниматься, так и сказал бы… В результате мы уснули почти одновременно, причём кикиморыш тихонько посапывал, уткнувшись носом в моё плечо, а его лапка устроилась у меня на талии. Я ещё успела задаться вопросом, как предыдущие хозяева заморыша расценили бы его поведение, и провалилась в сон.

Утро началось с чьих-то голосов, обсуждавших что-то прямо у меня над ухом.

- Рано ещё… Видишь, который час?

- Я не понимаю, что такое «час»? На балконе уже светло, значит, пора вставать!

- При чём здесь рассвет? Летом он вообще наступает в начале пятого часа, но это не значит, что люди должны спать по четыре-пять часов. Этого слишком мало, чтобы человеческий организм полноценно отдохнул.

- Сагите Деона, вы опять слишком сложные слова говорите… Я знаю, что когда светло, надо вставать.

- У вас на Мирассе в котором часу светало?

- Н-не знаю…

- Около семи, по местному времени. Повторяю: ещё рано. Не надо будить Тэш.

- Но я хотел показать ей… Это же так красиво! А то потом оно опять поменяется…

- Ничего, ты сделаешь снова что-нибудь похожее.

- Я не смогу, я не знаю, какие пуговки нажимал!

- Я подскажу.

- А вы что, запомнили?!

- Конечно, – в голосе Деоны явственно прозвучала снисходительная небрежность.

Что творится! Это недоразумение, похоже, скоро мне совсем консультанта очеловечит…

- Что тут за ярмарка? – открывая один глаз, хмуро спросила я.

- Сагите! – Лягушонок радостно подпрыгнул. – Посмотрите, сагите! Я хотел сделать что-то красивое, но получилось ещё лучше!

Тут и я заметила, что стены моей многострадальной флэтки приобрели какую-то совершенно безумную расцветку: полосы розово-малинового чередовались с полосами бирюзово-голубого, причём от потолка к полу, оттенки становились всё ярче и темнее. Ох, что-то мне подсказывает, что надо съезжать отсюда, как можно быстрее, пока есть шанс отделаться только штрафом за поломанный колорайтер…

- Сагите, вам нравится? – заморыш заглядывал мне в лицо сияющими зелёными блюдцами, и портить ему настроение ужасно не хотелось.

- Дааааа… – протянула я. – Это просто… Слов нет! Как ты ухитрился это сделать?! Сколько тут живу, в голову не приходило, что такое вообще возможно…

- Я уговорил её! – Ликующий лягушонок кивнул на белую коробочку колорайтера, скромно прилепившуюся к стене возле балконной двери.

- Догадываюсь, что аргументы были убойными, – проворчала я себе под нос, – например, беспорядочное включение режимов…

Попросив кикиморыша изобразить теперь что-нибудь спокойное и прочитав заодно ему лекцию о воздействии цветов на настроение, получила разочарованный вздох и грустный ответ:

- Но ведь так сразу хотелось летать…

Напомнила, что летать нам пока некогда, а вот готовиться к переезду – надо, и спокойные цвета, помогающие сосредоточиться – это то, что жизненно необходимо, а потом пошла умываться. Вернувшись, снова ахнула, потому что теперь полосы на стенах приобрели голубовато-сиреневый цвет, опять-таки, наращивая от потолка к полу глубину и интенсивность оттенков. М-дааа… Как бы меня не заставили новый колорайтер покупать.

Хотя насчёт концентрации внимания я оказалась права: собрать мозги в кучку нужной высоты оказалось намного легче, чем обычно. Потягивая свой обязательный утренний кофе, я просматривала записи в блокноте, делая пометки к предстоящей встрече с агентом «Дома для вас», а Вайятху ждал своей очереди позавтракать, когда Деона сообщила мне мысленно, что опять началась атака на мою сеть.

Вот, чтоб Вограны их побрали! Что за наглость?!

- Део, кто? Можешь определить?

- Нет, они хорошо концы прячут. Впрочем, и так можно догадаться: кто-то, очень заинтересованный в информации, хранящейся в твоей сети.

Я хмыкнула. Тоже мне, ответ…

- А почерк тот же самый, что и раньше?

- Да.

- Понятно…

Кому ж так неймётся-то… Тут внезапно застонал лягушонок. Я наклонилась к нему:

- Маугли? Что с тобой?

- Голова, сагите… Сейчас лопнет… – Он сидел, сжав ладонями виски и страдальчески зажмурившись.

Я мгновенно оказалась рядом.

- Что случилось? Заболела внезапно?..

- Да, – пробормотал он. – Ох, как больно…

И вдруг приступ кончился: Вайятху открыл глаза, опустил руки и уставился куда-то в пространство, словно прислушиваясь к себе.

- Прошло, – неуверенно сказал он.

Я перевела дух и погладила его по холодной щеке.

- Слава Всевидящему…

- Тэш, я ликвидировала прорыв, – вклинилась Деона. – Они поменяли тактику: число атак резко возросло.

- Что-то успели оставить? – переключилась я. – Или они забрали что-нибудь?

- Оставить ничего не оставили, а вот список содержимого сети могли частично скопировать…

- Ну и… пусть подавятся, – пробормотала я. – Ничего важного она там не найдут. Део, ты всё равно не расслабляйся, ладно? Вряд ли они успокоятся на достигнутом…

Вайятху тем временем совсем оправился и начал жалобно поглядывать на стол, намекая, что земноводные тоже жаждут позавтракать. Я, без всякого удовольствия уже, допила кофе и встала. Всё равно эти гады испортили настроение с утра… Придётся срочно озаботиться новым чипом.

Пока я одевалась, Деона сообщила о новой атаке хакеров, а лягушонок свалился, в буквальном смысле, со стула, с новым приступом головной боли. Я и сама схватилась за означенную часть тела, не понимая, что происходит! И, наверное, ещё долго гадала бы, в чём дело, если бы мне не подсказала Деона:

- Тэш, похоже, Маугли реагирует на попытки взлома твоей сети.

Я вытаращила глаза на заморыша, который в данный момент лежал на диване, свернувшись клубочком и закрыв глаза.

- Ты хочешь сказать, что он чувствует нападения на тебя?!

- Да.

- Но… как?! Каким образом?!

- Не знаю. Но у меня и раньше возникало ощущение, что он пытается общаться со мной ментально, как ты.

- Но у меня дешифратор! А этот-то как ухитряется подключаться?!

- Не знаю, Тэш. Говорю только то, что заметила.

- Маугли, – осторожно позвала я, садясь рядом с ним на диван. – А как ты ощущаешь эту боль? На что она похожа?

- Как будто что-то втыкают в голову, – слабо отозвался лягушонок после паузы. – Что-то острое и холодное… Только сначала оно было одно, а теперь их много-много стало…

Я крепко задумалась. Что же это такое выходит? Недоразумение может одной «силой мысли» подключаться к носителям информации? Или только к искусственному интеллекту? Или что-то ещё?! Ох, ты ж… всё интереснее и интереснее…

Время поджимало, мне пора было уходить, поэтому я мысленно поручила Вайятху Деоне, попросив её связываться со мной, как только в этом возникнет нужда, не взирая на то, занята я или нет. Похоже, то, что происходит с лягушонком сейчас, поважнее покупки дома будет. Ещё бы знать, это отмена лекарств на него так подействовала? Или какой-то неучтённый фактор? Мне всё больше и больше хотелось понять, каков же был исходный организм, который так безжалостно исковеркали. Мало того, что эмпат, судя по всему, так ещё и телепат?.. Ох, Всевидящий, что-то я начинаю бояться…

Уговорив Маугли полежать и не вставать в ближайшее время, дав последние указания Деоне, я выскочила из квартиры и почти побежала к причалу. Времени оставалось уже в обрез. Хорошо, что свободный флайер обнаружился почти сразу, и я успела на встречу, буквально, минута в минуту.

Агентом оказалась приятная молодая женщина, которая пригласила меня пересесть в её машину, и мы отправились к нашему будущему дому. В этом я уже не сомневалась. Дорога прошла под дружелюбную болтовню Шарды, – так мне представилась сотрудница компании «Дом для вас». Поняв, что я делиться сведениям о себе или своей жизни не собираюсь, она легко переключилась на собственный опыт и засыпала меня курьёзными историями из своей практики продаж. Через пять минут я уже хохотала, не в силах удержаться, над странностями, которыми изобиловали её клиенты: то им надо было непременно дом с видом на водоём, то мааааленький ангарчик в саду для личной космической яхты, то требовались соседи со специальным образованием… Так, под её весёлый голосок, мы и добрались незаметно до места.

Когда флайер плавно пошёл вниз, на посадку, я уставилась в окно, совершенно забыв о собеседнице. К её чести, она вовсе не обиделась, а просто замолчала, давая мне время осмотреться. Даже машина предусмотрительно снизила скорость.

Первое, что поразило меня: это обилие зелени. Я знала, что домик стоит на отшибе, но не предполагала, что вокруг вообще будет чаща! С высоты, на которой мы почти зависли, было хорошо видно, что единственная дорога, связывающая дом с остальным миром, проходила через густой зелёный массив, извиваясь, как потревоженная змея. По обе её стороны тянулись леса, и только позади домика виднелась вдалеке похожая крыша, утонувшая в море листвы. Но дорожка шла в противоположную сторону, значит, набегов соседей можно было ждать только с воздуха…

Возле дома была оборудована площадка для флайера, причём, совсем не маленькая: при желании и мастерстве, туда можно было бы впихнуть и две машины. Наш летательный аппарат аккуратно опустился точно посередине, и наступила тишина. Открыв дверцу, я медленно вышла и замерла, – это было незабываемое чувство, что ты находишься где-то далеко-далеко от людей: шелестели деревья, где-то в кронах покрикивали птицы, потревоженные нашим появлением, и вся округа звенела от тихого треска проптов, как будто они сидели на каждой травинке… И казалось, что все проблемы остались в городе, никто до тебя здесь не доберётся. Обманчивое чувство заброшенности, с одной стороны, и защищённости, с другой, причём, одновременно.

Агент терпеливо ждала, пока я налюбуюсь на двор, беседку, дорожку к дому, вымощенную настоящим камнем, цветы в стареньких, растрескавшихся вазонах и сам дом, возвышавшийся серо-зелёной неправильной массой, от двухэтажного главного здания до одноэтажных пристроек, лепящихся к центральному строению со всех сторон. Какая-то варварская, нерациональная архитектура, но это-то меня и завораживало!

Я выросла во вполне современном доме, где главным достоинством была разумность, экономия и рациональность. Во всём. Мама была сторонницей движения за рациональное использование ресурсов, времени, денег и физических возможностей, так что… Площадь моей комнаты составляла всего лишь десять квадратных метров, комната родителей была немногим больше. У меня не было ни сестёр, ни братьев, потому что Первой грозило перенаселение, и мама горячо поддерживала призыв Совета планеты к ограничению рождаемости и прекращению притока эмигрантов с других планет.

По этой же причине у нас не было собственного флайера (перерасход ресурсов), водного душа (излишняя роскошь), и вещи мы носили только из переработанного сырья, принципиально. Умамы была прекрасная фигура, на ней чудесно смотрелась любая тряпка, а вот я натерпелась, пока росла… Может, поэтому и прибилась в своё время к Линн, в надежде научиться быть свободной от запретов?..

И теперь этот дом стал для меня настоящей воплотившейся мечтой: никакой экономии пространства, масса никому не нужных и неиспользуемых закоулков, нерационально широкие лестницы и двери, проходя в которые не нужно бояться стукнуться локтем, большая терраса, балкончик на втором этаже. – его не было видно отсюда, но я знала, что он там есть… Глядя на свой будущий дом, я вдруг поняла, что ничего не хотела так, как его! Рассматривая голлограммы, я ухитрилась, незаметно для себя самой, влюбиться в него, в каждую половицу пола, в каждую трещинку на стене, в каждый кирпичик облицовки камина… И сейчас я просто забывала дышать, ступая по дорожке, как во сне… Это было непередаваемое чувство: найти наяву свою мечту.

В таком же состоянии я шла по комнатам, узнавая их, и постоянно ловила себя «за руку», чтобы не гладить стены, или не опуститься на пол и не провести пальцами по ступенькам, не сунуть нос в камин, чтобы посмотреть, насколько он глубокий… Я любила этот дом, я уже считала его своим, и совершенно не собиралась отдавать кому бы то ни было.

Требуемые документы были подписаны в рекордно короткий срок, я даже внимания не обратила на условия расторжения договора, потому что не представляла себе ситуации, в которой мне захотелось бы дом продать. А потом я буквально вытащила себя из полутёмной передней, – кажется, эта комната называлась именно так, – наружу, к флайеру, чтобы лететь обратно.

Решено, – мы сегодня же переезжаем сюда! Даже если мне придётся бросить все вещи на старой квартире, и перебраться в том, что на мне. А лягушонку и вовсе голым…

Сувенир 14

Покупка дома заняла всего два часа, намного меньше, чем я думала, поэтому, вернувшись в свою, без пяти минут бывшую, флэтку, нашла Маугли вовсе не соскучившимся, а наоборот, полностью поглощённым голлограмматором, по которому заморыш изучал каких-то зверей.

Ворвавшись, я любовалась на его отрешённую мордочку не больше секунды, после чего громогласно заявила:

- Мы переезжаем! Прямо сейчас!

Лягушонок подпрыгнул и уставился на меня, как на привидение:

- Сагите?.. Вы уже вернулись?..

- Да, и с прекрасными новостями, – ответила я, мечась по квартире и собирая чемоданы в одну большую груду около входа. – Маугли, одевайся! Деона, проверь сеть и отключайся, мы едем в новый дом!

Заморыш, наконец-то, осознал причину переполоха и радостно засуетился. Буквально через двадцать минут багаж был вытащен за дверь, лягушонок засунут в комбинезон, я пробежалась по всем помещениям, проверяя, не забыли ли мы что-нибудь, и потом весь караван-сарай потянулся к причалу, где нас уже дожидался вызванный флайер. Я решила не брать сразу же всё, потому что возвращаться надо было в любом случае: предстояли переговоры с управляющим дома, и я заранее ёжилась, представляя, что мне скажут по поводу испорченного колорайтера…

Только перед самой посадкой я вспомнила, что Маугли боится открытых пространств и высоты. Выругавшись про себя на свою забывчивость, велела ему зажмуриться и не открывать глаза. Доставила его к флайеру тем же манером, что и в прошлый раз, порывшись, нашла в чемодане какой-то шарфик и использовала его, как повязку на глаза, после чего мы с заморышем с облегчением вздохнули.

Перелёт занял около сорока минут, и я почувствовала, что моё сердце снова начинает биться чаще, как только впереди показалась знакомая островерхая крыша над зелёным морем сплошной растительности. Когда машина села, я вернула лягушонку возможность видеть и выпустила его наружу. Пока он испуганно разглядывал окрестности, прижавшись спиной к флайеру, я вывела багаж и оплатила перелёт. Затем мне пришлось отдирать кикиморыша от борта машины, которая не могла улететь, пока он стоял, вцепившись в дверцу мёртвой хваткой.

Добившись того, чтобы заморыш держался за мою руку, я заставила его сделать несколько шагов по дорожке, и тут воздух позади нас задрожал, земля завибрировала, и кикиморыш в панике оглянулся как раз в тот момент, когда летательный аппарат плавно набирал высоту. Потом машина развернулась в воздухе и исчезла за кронами деревьев.

- С-сагите… мы что, тоже так делали? – дрожащим голосом осведомился Маугли, тыча пальцем в небо.

- Не волнуйся, – успокоила я его. – Мы не так, мы совсем низко…

Лягушонок шмыгнул носом, но слегка успокоился.

Надо будет как-то начать развивать его вестибулярный аппарат и готовить к перелётам, – отстранённо подумала я, не сводя глаз с дома, который высился прямо перед нами. Периодически подтаскивая заморыша за руку, я упорно шла по дорожке, прямо-таки физически ощущая, как он притягивает меня: мой дом. Наш дом.

В прихожей было всё так же сумрачно, но я, не задерживаясь и не выпуская лапки кикиморыша, прошла дальше, не давая ему возможности застрять на пороге и начать задаваться вопросом, может ли он входить сразу за мной или должен выждать некоторое время (чтобы вы не подумали, что у меня такие шутки, могу сказать, что у нас с ним на самом деле состоялся такой разговор, только на тему может ли Вайятху пользоваться ванной сразу после меня, или это нанесёт мне несмываемое оскорбление. Помнится, лягушонок тогда довёл меня до трясучки, отстаивая постулат о необходимости пятнадцатиминутного перерыва между нами…). Наученная горьким опытом, я остановилась только посередине комнаты, обозначенной на плане, как гостиная, но, по факту, имевшей ещё несколько функций: например, библиотеки и столовой.

Отпущенный, наконец, на свободу Вайятху тут же принял свою излюбленную позу, опустившись на пол и прижавшись к моей ноге. Я машинально погладила его по голове, чувствуя, как моё лицо расплывается в совершенно неконтролируемой счастливой улыбке. Всё, что было вокруг, мне ужасно нравилось. И отделанные деревом стены, и старая мебель, такая простая и красивая, одновременно: круглый стол, непрактично стоящий посредине комнаты, четыре стула вокруг, всё тоже деревянное, никакого пластика! Непонятный музыкальный инструмент, задвинутый в угол и накрытый чехлом, круглый крутящийся стул, на трёх ножках, перед ним. Какой-то высокий шкаф, наполненный посудой вместо одежды, с прозрачными, чуть мутноватыми стеклянными дверцами. Ещё один шкаф, с книгами – настоящими, пластиковыми, но с имитацией даже ещё бумажных… Я только ахнула, увидев всё это богатство. Лягушонок обеспокоенно взглянул на меня снизу.

- Сагите? Что-то случилось?..

Я кивнула, не в состоянии говорить. Потом, откашлявшись, объяснила:

- Не бойся, это что-то – очень хорошее… Я как будто попала в сказку. Придуманную специально для меня. Понимаешь? – Повела рукой вокруг себя. – Всё это – моя сказка…

Лягушонок внимательно осмотрелся, потом опять взглянул на меня и спросил тихонько:

- Сагите, а мне туда можно?

- Куда, Маугли? – удивилась я.

- В вашу сказку… – шепнул заморыш. – Вы возьмёте меня?..

Я невольно почувствовала, как в груди опять что-то затрепетало. Ах, ты ж, земноводное… Стиснула зубы, прогоняя наваждение, и ответила:

- Конечно. Если будешь себя хорошо вести!

Кикиморыш торопливо закивал, а мне почему-то стало как-то не по себе, как будто я обманула ребёнка… Что ещё за напасть такая?! Мне только сюсюкать сейчас начать не хватало. Отогнав все лишние мысли, спросила:

- Ну, что? Пойдём смотреть наш дом?

Лягушонок кивнул, и физиономия у него стала такая предвкушающая, словно я ему пообещала подарок на начало очередного года. Он уцепился за мою руку, и мы пошли.

Дом оказался точно таким, как мы видели на снимках, даже ещё лучше. Самым современным помещением была кухня, на которой были и холодильная установка, и другая требуемая аппаратура, но. Ещё там была плита! Настоящая, работающая на топливных пакетах! Я такие раньше только на картинках видела… То-есть, она, конечно, давным-давно не работала, но стояла там, как памятник древней кулинарии! Я слегка впала в ступор, пытаясь понять, как мог сохраниться такой антиквариат, и что прежние хозяева с нею делали, но потом подумала, что, видимо, то-же самое, что буду делать с нею я: просто любовались. Позанимавшись этим какое-то время, мы пошли дальше.

На первом этаже, кроме гостиной, прихожей и кухни, располагалась ещё одна комната – кабинет. Тоже обставленная старинной мебелью, нетрансформируемой, само собой, с большим деревянным столом и неудобным, но красивым стулом. А по стенам располагалось несколько экранов, трогательно декорированных под старинные картины. Я знала, что на них выводилась информация с систем безопасности дома и территории. Ну, видимо, именно здесь и будет моя берлога… Надо только поменять оборудование на более современное, и стул тоже. Красота красотой, но удобство мне дороже…

Спальни располагались на втором этаже, куда можно было попасть по винтовой лестнице, встроенной в одну из двух небольших полукруглых «башенок», пристроенных к дому со стороны главного входа. Вторую занимал старинный подъёмник, работавший с таким скрипом и шумом, что я закаялась использовать его. Во всяком случае, до тех пор, пока не приглашу мастера, который сможет убедить меня в безопасности этого раритета…

Двери всех помещений второго этажа выходили в «центральный холл», – так он был обозначен на плане. Меня эти слова завораживали одной своей несовременностью. Мало было сейчас квартир, которые могли похвастаться хоть каким-то «холлом», не то, что центральным. Пожалуй, они оставались только в музеях, дворцах и таких вот загородных домах… Отчего я чувствовала себя ещё больше персонажем сказки.

Предыдущим хозяевам эта комната, по-видимому, служила детской. В ней был настоящий склад из старых, подержанных игрушек, аккуратно сложенных в яркие большие коробки, в которых дети обычно хранят свои сокровища. Их наличие в доме почему-то рассматривалось агентством, как большой минус, и даже послужило поводом для небольшой скидки, но для меня оно было огромным дополнительным плюсом: используя эти игрушки, Вайятху мог восполнить многие пробелы в своём жизненном опыте. Если я правильно оценивала его развитие, он как раз подошёл к возрасту, когда мальчики начинают интересоваться конструкторами, машинками, роботами, действующими моделями техники и прочими вещами. И теперь у меня был прекрасный шанс предоставить ему игровую площадку, не потратив при этом ни крода.

Спальни располагались симметрично по бокам, занимая большие «полубашенки» и ещё часть центрального строения. Получалась какая-то варварски неэкономная архитектура, от которой у меня внутри всё пело: непонятные закуточки, неправильные контуры, странная форма комнат… Плюс, в правой спальне (если смотреть от лестницы) был ещё тот самый маленький балкончик, о котором я упоминала, а в левой, почему-то, не было.

Лягушонок пискнул, угадав моё намерение выйти, и я отпустила его руку. Ладно, посмотрит потом, когда привыкнет, что здесь не нужно ничего бояться. С балкончика открывался отличный вид: стена леса невдалеке, прямо за оградой участка земли, относящегося к дому. Внизу – довольно большой бассейн, облицованный мозаикой, с чистой, бирюзовой водой и парой кресел рядом. Вокруг – кусты, деревья, заросли цветов. Воздух над бассейном слегка подрагивал, выдавая наличие работающего защитного поля. Очень удобно, на самом деле: ни перепады температуры, ни ветер, ни дождь, в конце концов, не помешают мне плавать в любое время.

Налюбовавшись, я вернулась в комнату и, глянув в перепуганные глаза заморыша, решила взять эту спальню себе, о чём тут же ему и сказала. Возражений, естественно, не последовало.

Мы заглянули в левую спальню, которая была полностью идентична правой. Разница состояла в отсутствии балкона и цветовой гамме отделки: у меня преобладали серо-голубые тона, а у Маугли – песочно-золотистые. Всё остальное – кровати, шкафы для одежды, зеркала, стулья – были похожи, как две капли воды. Разве что покрывала тоже были в цвет стен.

Дополнительным бонусом было наличие в каждой спальне собственного санузла, включающего не только банальные удобства, как можно догадаться, но и настоящую ванну. Лягушонок только захлопал глазами, увидев воочию эдакое бело-золотое чудо, а я ахнула от восторга. Она показалась мне даже большей, чем на снимках! Расточительность, похоже, была главной особенностью этого дома. Ну, с другой стороны, учитывая, что водоснабжение-то здесь своё, собственное, можно и побаловать себя. Пусть не каждый день, но всё-таки. Вот сегодня, например… Вдруг поймала себя на мысли, что очень хочется посмотреть на Маугли в этой посудине. Встряхнула головой, но мысль так и застряла…

Для повседневного мытья имелся ещё небольшой душевой модуль, скромно задвинутый в угол. Вполне современный, но немного неуместный в такой ванной комнате. Я подумала, что надо будет сделать кое-какие перестройки. Потом, когда обживёмся и привыкнем, тогда… может быть.

Когда мы снова вернулись в спальню, я спросила:

- Ну, что? Нравится тебе твоя комната?

Заморыш замер, оглядываясь.

- Я буду тут жить, сагите? – спросил он несмело.

- Угу.

- Один?..

- Угу.

- А вы – в той комнате?

- Угу.

От вопроса к вопросу тон у него становился всё более унылым. Последний и вовсе прозвучал похоронно:

- И спать я буду… один?

Сдержав смешок, осведомилась:

- А что? Тебе не нравится? Неуютная комната?

- Хорошая комната.

- Плохая кровать?

В ответ взгляд, полный ужаса:

- Мне не надо кровати!

Ну вот, начинается.

- Маугли, ты ведь спал уже на кровати? Со мной?

- Да, но…

- И тебе нравилось?

- Да, но…

- И я разрешила тебе спать на кровати?

- Да, сагите, но…

- Вот и привыкай спать, как все люди! А все люди спят на кроватях!

- Да, но хороший Вайятху не спит на кровати, даже с господином или госпожой! Хороший Вайятху спит рядом, на полу! Я хочу быть очень хорошим Вайятху для вас!

Подавив в очередной раз желание сообщить, что мне не нужен Вайятху, даже самый лучший, я смирилась с тем, что надо начинать с малого. Ну, хорошо хоть то, что постели здесь широкие, так что есть шанс выспаться, даже при наличии в этой самой постели одного несносного земноводного…

- Ладно, пока мы отложим этот вопрос. Сегодня ты будешь спать со мной. Но в будущем тебе нужно будет привыкать ночевать одному!

На сияющей мордочке лягушонка отчётливо читалось, что это самое «будущее» когда ещё наступит, а вот в мою кровать уже сегодня он пробрался. И, судя по всему, без боя завоёванных позиций не сдаст. М-да, может, я слишком быстро сдалась?..

Закончив осмотр второго этажа, мы спустились в кухню, и тут обнаружилась первая накладка, о которой я не подумала: холодильная установка оказалась совершенно пустой! Срочно подключённая к местной сети Деона информировала меня, что ближайшее место, где мы могли бы заказать ужин, находилось от нас в пятнадцати минутах лёта. А заказ на продукты можно было разместить только в порядке очереди, и ждать надо было не менее трёх часов. Однако… Настоящее захолустье!

Пожав плечами, я приняла это, как данность, и заказала ужин в предложенном ресторанчике «Сап и Саппора», выбрав из нехитрого списка блюд всё, что сочла съедобным. Нам ведь ещё и завтракать надо будет… А потом «встала» в очередь на заказ продуктов в ближайшем пункте доставки, наказав Деоне сообщить мне, как только подойдёт мой номер.

Разобрав сумку с самыми необходимыми вещами, я начала готовиться к первому ночлегу на новом месте: проверила, не сломаны ли кровати, нашла постельное бельё (из натуральной ткани!), убедилась, что водопровод в порядке, и начала набирать ванну.

Лягушонок таскался за мной хвостиком, пытаясь помогать, когда я его просила. Когда мы дошли до заполнения бело-золотой ёмкости для купания горячей водой, он просто прилип к бортику и даже не отреагировал на мой уход. Я добавила специальное моющее средство, а заморыш сидел и смотрел, как под струёй воды взбивается пена, распространяя запах лесных цветов.

Я спустилась вниз, улыбаясь: кикиморыш, прилипший к ванне и заворожено созерцающий воду, производил неизгладимое впечатление! Это он ещё не знал, что ванна готовится для него… Как раз, когда я вошла в кухню, перед входной дверью опустился диск-разносчик и запиликал, вызывая меня. Забрав заказ и отпустив робота, я взяла поднос с едой и пошла к круглой беседке, стоявшей во дворе, рядом с дорожкой. Там, как и ожидалось, обнаружился небольшой столик, а вокруг него – деревянные сидения. Улыбнувшись, я крикнула:

- Маугли! Эй, Маугли! Иди есть!

Тут же в голове у меня отозвалась Део:

- Он не слышит. Позвать его?

- Ага, – согласилась я. – Скажи ему, пусть идёт ко мне сюда. Хочу поужинать на воздухе. Вечер-то какой! Просто великолепный!

Через некоторое время в дверях возник силуэт заморыша, осторожно выглядывающего наружу. Я помахала ему рукой, подзывая. Поколебавшись, он робко сделал первый шаг, второй, третий… Видимо, уверившись, что кара небесная его не настигнет, Вайятху добрался до беседки, ошарашенный, судя по всему, своей смелостью.

- Молодец, Маугли, – похвалила я его. – Ты хорошо всё сделал: я позвала, и ты пришёл! Очень хорошо!

Несмело улыбнувшись, кикиморыш, сделал попытку сесть на пол, но места для этого было явно маловато, и он замер, не зная, как поступить.

- На стул, только на стул, помнишь? – предостерегающим тоном сказала я, и приверженец традиций не рискнул со мной спорить.

Тяжко вздохнув, он пристроил свой тощий зад на скамеечку и тоскливо посмотрел на еду. Я открыла поднос, вынула тарелки и спросила:

- Будешь вместе со мной?

Заморыш отчаянно замотал головой, и рот зажал для верности ладонью, как будто его намеревались кормить силком. Вот упрямое земноводное!.. Я, пожав плечами, принялась за еду, делая вид, что не замечаю его взглядов, бросаемых на меня исподтишка.

- Маугли, что ты смотрел сегодня, пока я летала покупать дом?

Он, нехотя, но покорно, принялся рассказывать что-то про животных, а я, слушая его вполуха, думала, что самое время искать программы начального обучения, причём, на дому. Пора всерьёз планировать образование кикиморыша и позаботиться о том, чтобы он смог кем-то стать в будущем. Пока я не представляла, в какой области он может найти себя, но собиралась выяснить это, как только он более-менее освоится. Если будет понятно направление, в котором надо двигаться, тогда станет ясно, чему его следует учить.

А ещё нужно напомнить папаше Линн, что мне, по-прежнему, срочно нужны лаборатория и генетик. И ещё, наверное, консультация у хирурга, чтобы понять, как вытащить из желудка лягушонка ту дрянь, что ему поставили. И ещё комплекс упражнений, чтобы компенсировать его неравномерное физическое развитие. И ещё…

Закончив ужин, я пододвинула тарелку Маугли и велела:

- Ешь, а потом пойдём в ванную.

Он явно собирался спросить, зачем, но, спохватившись, плотно сжал губы и принялся уминать за обе щеки индюшатину с картофелем по-деревенски. Вполне в духе окружающей обстановки!

Деона сообщила мне, что ванна готова, вода набралась в нужном количестве, и кран закрылся. Когда мы поднялись на второй этаж, я велела заморышу раздеться и залезть в воду. Глаза у него тут же стали в два раза больше, но спорить он не решился и принялся сноровисто избавляться от одежды. Я, в который раз, отметила, что он стал намного энергичнее, чем в самом начале, когда обнаружился в контейнере. И движения стали увереннее, и координация лучше, хотя его, по-прежнему, иногда качало, и спотыкался он всё так же часто.

Голый лягушонок осторожно влез в воду, и глаза у него стали ещё больше. Похоже, ванну он не принимал никогда. Даже странно, почему? Такие знатоки сексуальных игр, как озабоченные скробосы с Мирассы, не знали, как вода способствует раскрепощению? Что-то не верится мне…

Ну, для начала я просто дала ему возможность привыкнуть, расслабиться и насмотреться на летающие вокруг него мыльные пузырьки. Потом немножко поиграла с ним, поплескав в лицо водой, потом пощекотала его, а потом принялась мыть, наслаждаясь уже вполне предсказуемыми побочными эффектами. Только в этот раз он реагировал как-то медленно, словно что-то постоянно отвлекало его. Возможно, всё дело было в ванне…

Натирая заморыша очищающим маслом, я, одновременно, изучала его тело, замечая, что он определённо поправился. Рёбра больше не выпирали, и, выгибаясь под моими ласками, он демонстрировал игру мышц, а не подробности строения своего скелета. Даже щёки не казались больше такими впалыми.

Я осторожно опускалась всё ниже и ниже, любуясь игрой цветов, вспыхивающих прямо под моими ладонями, разбегающихся от прикосновений пальцев, пульсирующих в такт его хриплому дыханию… Никогда и никто не отзывался так на мои ласки: безоглядно, до полного беспамятства, так что мне приходилось сдерживать себя, чтобы он не потерял сознание, в буквальном смысле!

Доведя заморыша до полуобморока, я, наконец, сжалилась и позволила ему достичь пика, в результате чего пришлось его ловить, иначе бедняга просто захлебнулся бы, уйдя с головой под воду…

Дождавшись, пока он отдышался и вернул себе природный цвет, я помогла ему встать, завернула в полотенце, довела до кровати и уложила. Ничего не попишешь, – пока недоразумение не привыкнет, придётся мне смириться с тем, что он будет спать рядом…

Мимолётно коснувшись его лба губами, я прошептала ему на ухо:

- Спи, я скоро приду.

В ответ получила удовлетворённо-сонный вздох и вышла. Мне надо было ещё заказ на продукты сделать, и самой помыться. Как раз, когда я спускалась по лестнице, Деона сообщила, что моя очередь на подходе. Старенький вифон в кабинете уже работал, так что мне нужно было только быстро ввести список, что я и сделала. Закончив, посидела в задумчивости и велела кибер-консультанту проверить тутошнюю сеть на предмет вредоносных устройств. Всё-таки, господин Скросс знал о подробностях сделки, и глупо было предполагать, что он постеснялся бы нашпиговать весь домик аппаратурой… Уф, похоже превращение в законченного параноика – это только вопрос времени!

Дождавшись доклада от Деоны, что ничего лишнего не обнаружено, я, зевая, поплелась наверх, мечтая упасть и уснуть. Даже ванна уже не казалась такой привлекательной, как ещё два часа назад. Да Вограны с ней, обойдусь душем, по-походному…

Так оно и вышло: быстро ополоснувшись, вытерлась, надела пижаму и собралась лечь. Лягушонок уже посапывал на своей половине кровати. Подумав, что надо прикрыть дверь, я подошла к ней и прислушалась: наше новое жилище жило какой-то своей, таинственной жизнью. Где-то что-то потрескивало, шуршало, даже как будто вздыхало… Улыбнувшись, я потянула за ручку и, с уютным скрипом, отгородилась от всего остального дома, оставшись в четырёх… нет, пардон, в шести стенах своей спальни.

Нырнув под одеяло, с удовольствием вытянулась, предвкушая сон и ощущая, как приятно касается кожи ткань наволочки. Ничего общего с одноразовым бельём! Конечно, так гораздо больше расходов, но оно того стоит… Словно почувствовав мой присутствие, заморыш перекатился ближе ко мне и прижался, уткнувшись лбом в плечо. Эх, надо заканчивать с этой его практикой спанья голышом, завтра же закажу ему полный комплект одежды, – подумала я, ощущая, как горячее тело недвусмысленно трётся об меня. И это, не просыпаясь даже! Вот маленький паршивец… Я-то надеялась, что ему на пару дней хватит, а тут даже часа не прошло! И как это понимать?

Тем временем, заморыш, явно недовольный моей пассивностью, что-то забормотал во сне и попытался взгромоздиться на меня. Я поморщилась. Ну, уж нет! Ладно, раз опять приспичило, – помогу, куда я денусь, но карабкаться на меня – уволь…

Осторожно выползла из-под нетяжёлого тела, откинула одеяло и провела, чуть касаясь, по его напряжённому органу. Маугли застонал. Странно, мне показалось, что во сне его реакция ещё больше обострилась. Проверяя догадку, ещё раз погладила, потом ещё… Возбуждение, и вправду, нарастало просто-таки в геометрической прогрессии. В какой-то момент лягушонок проснулся, содрогнувшись всем телом от очередного прикосновения. Я не сразу заметила это, увлёкшись игрой с его телом, только когда он вдруг прошептал: «С-сагите…», до меня дошло, что кикиморыш уже не спит. Но, если его фокусы во сне были странными, то, что он сделал потом, было ещё более неожиданным для меня.

Приподнявшись на локтях, он секунду смотрел мне в глаза, а потом резко качнулся вперёд и приник ко мне. Я не сразу даже поверила в то, что всё происходит на самом деле! Его губы, сухие и горячие, оказались неожиданно нежными, настойчивыми, трепетными… В голове мгновенно воцарился настоящий хаос. Да, целовался он просто волшебно! Не успев вовремя отстраниться, я оказалась в плену его прикосновений, и поняла, что в этом аспекте Вайятху совсем не ребёнок! Ничего невинного в его поцелуях не было, – наоборот, всего за несколько секунд ему удалось разжечь во мне огонь, которого я не ощутила ни разу за всё время, сколько ни ласкала его сама. Это было сродни тому, как если бы ребёнок, которого вы держали за руку, внезапно, прямо на ваших глазах, превратился во взрослого мужчину и принялся настаивать на близости с вами…

Его поведение было настолько неожиданным и даже шокирующим, что в какой-то момент меня охватила паника, такая же сильная, как и желание. Дёрнувшись, я отскочила назад и чуть не упала с кровати. Сердце билось, как обезумевший зверь в клетке. Лягушонок смотрел на меня, не отводя глаз, и с его лица постепенно уходило незнакомое мне выражение страсти и отрешённости одновременно, а, ему на смену, проступали испуг и недоумение. Пара мгновений – и вот, необыкновенный любовник исчез, а на его месте сидел перепуганный до икоты заморыш, с отпавшей челюстью.

Я глубоко вздохнула, прогоняя наваждение, и сказала, стараясь, чтобы голос не дрожал:

- Маугли, знаешь, лучше будет, если ты прямо сегодня начнёшь учиться спать один.

Он шевельнул серыми губами, но не произнёс ни звука.

- Пойдём, – решительно сказала я, вставая. – Заправим твою постель, и ты ляжешь там. Договорились?

Он опустил голову и как-то затравленно кивнул, всё ещё молча. Не в состоянии даже смотреть на него после того, что случилось, я, не оглядываясь, вышла, пересекла холл и ворвалась во вторую спальню. Внутри всё бушевало, причём, я даже не могла понять, почему? Сердце никак не хотело успокаиваться, всё бухало и бухало, недоумение и злость нарастали, так что я с трудом сдерживалась. Какого Вограна с ним произошло?! Что опять, к диосам, тронулось в его голове, что он полез ко мне целоваться?!.

Застилая кровать, я дёргала и швыряла одеяло, неудивительно, что, в конце концов, оно свалилось на пол. Я рывком подняла его и бросила на постель. В этот момент в дверях появился Вайятху, какого-то грязно-белого цвета, вдобавок, дрожащий с головы до ног.

- Ложись, – велела я ему и ушла.

Всё так же, не оглядываясь, прошла к себе, захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. На душе было как-то исключительно гадко, хотя почему – я никак не могла понять. Ведь должна, должна была понимать, что постельная игрушка – это тебе не плюшевый мишка, которого просто обнимают и засыпают. Что он должен уметь и знать многие вещи, которые мне даже не снились, о которых я слыхом не слыхивала… Почему же, когда обнаружилась всего-то малюсенькая часть его умений, мне стало так плохо?!.

Не находя ответа, я обхватила плечи руками и принялась ходить по комнате туда и сюда, пытаясь успокоиться.

Маугли не виноват, что он – то, что он есть, что из него сделали. Бессмысленно винить его в том, что попытался сделать то, что умеет лучше всего. Как там он сказал?.. «Хочу стать для вас самым лучшим Вайятху»? Вот, видимо, это он и пытался воплотить… Беда в том, что мне не нужен Вайятху. Ни лучший, ни хороший, ни средний, никакой. И если я не смогу объяснить это ему так, чтобы не напугать, не обидеть, не расстроить, то… лучше бы мне было не браться за это вообще. Лучше было бы оставить Маугли на Мирассе, где он умер бы, но, возможно, так и не понял, что его предали. А сейчас выходило, что я говорила ему одно, а делала совсем другое. О, Всевидящий! Помоги мне, пожалуйста, помоги! Потому что сама я дров наломаю, как пить дать! Уже чувствую, что наломала… Так, ну, хотя бы это надо срочно исправить…

Я вышла из своей спальни и решительно пошла к двери напротив.

Сувенир 15

Постучав, я перешагнула порог и остановилась. Конечно, он не лёг спать. Даже до кровати не добрался. Сгорбленная фигурка обнаружилась на полу, кажется, он и с места не сдвинулся после того, как я ушла. Всё такой же бесцветный, съёжившийся, дрожащий… Я почувствовала, как в груди начало уже не трепетать, а болеть.

- Маугли, почему ты не ложишься? – я села рядом, положила руку ему на плечо.

Лягушонок вздрогнул, подвигал лопатками, словно не решаясь выскользнуть из-под моей ладони, и спрятал лицо.

- Ты замёрз? У тебя спина холодная… И волосы ещё влажные. Вставай, пойдём в постель, тебе надо согреться…

Он начал всхлипывать, сначала тихонько, потом всё громче и громче, – минуты не прошло, как у него началась полноценная истерика!

Я побежала вниз, к нераспакованным ещё чемоданам, искать лекарства. Нашла успокоительное, взлетела наверх, заставила заморыша принять пару таблеток, потом перетащила его в свою кровать, закутала в одеяло, легла рядом, обняла и принялась баюкать, как маленького. Очень нескоро рыдания затихли, и ещё долго потом он судорожно вздыхал и всхлипывал. Хорошо хоть, не пытался высвободиться из моих рук или уйти в свою спальню…

- Маугли, – заговорила я, когда убедилась, что он уже способен воспринимать слова, – мне кажется, что мы опять с тобой что-то напутали. Как ты думаешь?

Кикиморыш шмыгнул носом и насторожился.

- Вот смотри: я не знала, что ты можешь начать целоваться, если я буду трогать тебя во сне. Если бы знала, то сначала разбудила бы. А что ты подумал?

В ответ горестное сопение.

- Маугли, расскажи мне, что, по-твоему, произошло?

- Сагите… Я не… Вы не… Просто я так вот…

Дождавшись, пока поток междометий иссякнет, я лишний раз убедилась в том, что лягушонок пока не превратился в неуправляемое животное, и контролировать его порывы мне, всё-таки, по силам. А потом начала выяснять, что же произошло. В результате, спать мы улеглись вообще под утро, но инцидент был исчерпан.

Я поняла, что Маугли занесло, потому что он перепутал сон с явью. Как он признался, ему и снилось всё то же самое: как будто я ласкаю его. Только вот в снах кикиморыш был куда смелее, поэтому и попытался сделать то, что, как выяснилось, ему давно уже хотелось… М-даааа. А тут оказалось, что я против, да ещё и настолько, что сначала отпрыгнула от него, как от прокажённого, а потом и вовсе выгнала из своей спальни. Само собой, кикиморыш перепугался до смерти и впал в натуральный ступор, решив, что натворил что-то непоправимое…

Хорошо, что я вернулась почти сразу, не то, боюсь даже представить, что бы он накрутил себе, скажем, к утру… С него сталось бы помереть от горя прямо там, на полу. Лишний раз отвесив себе мысленно подзатыльник, я вспомнила, что отказ от секса – чуть ли не единственное наказание в чистом виде, практиковавшееся хозяевами Вайятху. Вограны всё побери! И так-то всё сложно, тут даже головной болью, если что, не отговоришься… Надо искать новые схемы этих самых взаимоотношений, причём, видимо, сначала обо всем договариваться. О, Всевидящий! Что же это такое? Чем больше проблем решаешь, тем больше их наваливается!

Для начала объяснила Маугли, что я не против экспериментов, но прошу, чтобы он перед тем, как их воплощать, спрашивал, а хочу ли я этого. Для наглядности привела пример на тему укусов. Рассказала, что некоторым в постели очень нравится кусаться, но если не предупредить об этом партнёра заранее, можно получить по физиономии. В качестве примера несильно укусила заморыша за ухо, для наглядности. Он от неожиданности вскрикнул, потрясённо уставился на меня и… начал приобретать лиловый оттенок! Таак, что-то я опять не угадала с иллюстрацией… Ну, почему его всё возбуждает-то, а?! Я же совершенно обратной реакции добивалась!

Смущаясь и лиловея всё сильнее, самое большое недоразумение моей жизни прошептало:

- Сагите… а что делать, если мне нравится?.. Притворяться, что я всё равно не хочу, чтобы вы так делали?..

Зарррррраза зелёная! Я покачала головой и ответила:

- Нет уж, лучше говори правду… А тебе нравится?

- Да, сагите… Мне очень, очень нравится… За ухо, и за шею, и в плечо, и за пальцы, и за…

К концу перечня заморыш был уже мечтательно-синим, а я – малиновой. Нет, вообще-то, ханжой меня никто не считал, но некоторые из перечисленных мест мне бы и в голову не пришли, даже чисто теоретически… У кого-то из Кальтари была весьма буйная фантазия!

Понятно, что наговорившись об этом, кикиморыш тут же захотел практики, о чём и поведал мне бесхитростно и прямо. И я, обговорив предварительно все спорные пункты, этой самой практикой и занялась… Лишь бы никаких поцелуев! Ну их, к Вогранам.

Следующий день принёс кучу новостей: Деона сообщила, что от господина Скросса пришёл список имён и адресов специалистов, к которым мы могли бы обратиться по различным медицинским вопросам; два раза звонил Эдор (вот уж кого мне точно слышать не хотелось!), и меня искали трое сокурсников из Университета. Да, через две недели начинаются занятия, пора втягиваться в обычный режим… Вот только как вписать туда ещё и Вайятху?..

Поблагодарив Деону, я собралась пойти умыться, а потом, вспомнив, что у меня теперь есть свой собственный бассейн, радостная помчалась туда поплавать. Погода была прохладная, но защитное поле позволяло принимать водные процедуры, не заботясь о температуре окружающей среды, так что я не расстроилась. Наплававшись вдоволь, почувствовала, что мне ужасно этого не хватало: одновременно с физической усталостью, пришло внутреннее успокоение: всё будет хорошо, так или иначе, сейчас или позже, но всё будет хорошо!

Вдохновлённая этой мыслью, я постояла под аркой автоматической сушки и вернулась в дом. Подумав, поставила разогревать завтрак, а потом попросила Деону разбудить зелёного соню, который продолжал дрыхнуть без зазрения совести. Через пять минут вниз сполз отчаянно зевающий Маугли и, глядя на меня одним глазом, попытался прочесть что-то вроде утренней мантры Вайятху: я так поняла, что эту тираду он должен был произносить каждый раз, когда господину приходила в голову блажь ночевать вместе с лягушонком. А то ведь он мог и уйти спать к себе или к своей госпоже…

Попытки просветить меня, как он счастлив тем обстоятельством, что я до утра остаюсь рядом, кикиморыш делал и раньше, но у меня никогда не хватало терпения дослушать до конца. И сейчас я прервала его уже на второй благодарственной фразе и отправила умываться. Лягушонок сообщил, что уже умылся, и собрался продолжить свой спич. Тогда я коварно предложила ему пойти поплавать, напомнив, что плескаться в ванне ему понравилось. Тут на меня уставились уже оба глаза, и заморыш сбился с мысли о своём неземном счастии. Поколебавшись, он робко спросил, плавала ли я сама. Наученная горьким опытом, я, не моргнув глазом, ответила, что ещё нет, и позвала его составить мне компанию.

Доведённый за руку до бассейна, Маугли затормозил, и на его физиономии явственно выразилось, что он погорячился и срочно ищет повод от процедуры отказаться. Не тут-то было! Я, пользуясь тем, что всё ещё была в купальном костюме, потащила его прямиком в воду, не слушая возражений. Ванна ванной, но так много воды сразу напугало заморыша, и он сделал попытку остаться на бортике. Пришлось стянуть его вниз, а потом удерживать силой на мелководье, уговаривая не бояться.

В результате, после пятнадцати минут стараний, кикиморыш рискнул сделать первый шаг по дну бассейна. Мысленно я себе поаплодировала. Второй шаг дался чуть легче, а потом я принялась учить его ложиться на воду, не боясь утонуть. Причём, никаких вспомогательных средств у меня не было, пришлось изобретать всё на ходу. Сначала Маугли держался за бортик, потом за меня, потом я поддерживала его… Время пролетело незаметно, и, когда Деона сообщила мне уже в четвёртый раз, что пора завтракать, я почувствовала, что всерьёз проголодалась.

Повернувшись к лягушонку, который расхрабрился настолько, что пытался убежать от меня, преодолевая сопротивление воды, я открыла рот, чтобы сказать, что на сегодня водные процедуры закончены, как вдруг улыбка на лице у Маугли сменилась выражением ужаса, а сам он начал стремительно сереть. Я мгновенно обернулась и остолбенела: прямо на краю бассейна, над нашими головами, возвышалась знакомая широкоплечая фигура Эдора.

Я вытаращилась на него, открыв рот и не сразу сообразив, что делать. Неприятные мысли, одна за другой, атаковали сознание: как он здесь оказался? Почему меня не предупредила Деона? Один он здесь, или в доме уже полно его людей? Что, к Вогранам, вообще происходит?!

- Ты?! – не сдержавшись, спросила я и спохватилась, запоздало попытавшись изобразить дружелюбную улыбку, хотя больше всего хотелось запустить в него чем-нибудь тяжёлым. – Почему ты здесь? Каким образом?..

- Прилетел, – усмехнувшись, бархатным баритоном проинформировал меня торговец всякой нелегальщиной и… принялся раздеваться!

Я смотрела на него, уронив куда-то в бассейн нижнюю челюсть, просто не в состоянии поверить, что всё происходит на самом деле: криминальный элемент весьма элегантно и умело избавился от рубахи, потом от штанов, которые улетели куда-то в сторону, потом туда же были заброшены туфли. Слава Всевидящему, хоть плавки на нём остались! Честное слово, в какой-то момент мне показалось, что Эдор решил присоединиться к нам нагишом, как заморыш…

- Чудесная идея – поплавать перед завтраком, – сообщил этот ненормальный контрабандист и прямо с бортика сиганул в воду.

На нас с Маугли обрушился столб воды, после чего мы дружно начали кашлять и вытирать лица. Я чувствовала себя полной дурой. Даже не так: полной, испуганной и злой дурой!

Какого Вограна Эдор припёрся внезапно в мой новый дом, без предупреждения, да ещё и полез в бассейн?! Поглядывая краем глаза на двери в дом, я подсознательно ждала, что вот-вот оттуда появятся подсобные ребята мачо и сердцееда, но никого не было. Решив, что, видимо, мой криминальный знакомый появился здесь в одиночестве, я сделала логичный, но неутешительный вывод: ловелас что-то пронюхал и явился заключить со мной сделку. Или шантажировать меня. Иллюзий насчёт его морального облика я не питала…

Дождавшись, пока безбашенный красавчик вынырнет, я направилась к нему, бросив тихо заморышу:

- Оставайся пока здесь. Никуда не уходи, ничего не бойся, просто стой на месте. Понял?

Совершенно бесцветный кикиморыш молча кивнул и вцепился мёртвой хваткой в поручень лесенки, ведущей наверх.

Я быстро доплыла до контрабандиста, который нырял в самой глубокой части бассейна, напоминая дельфина своими сильными отточенными движениями, и спросила, стараясь говорить спокойно, небрежно и чуть-чуть насмешливо:

- Так что стряслось, Эдор? Только не говори, что просто захотелось искупаться!

- Ладно, не скажу, – пожал он бронзовыми плечами и окинул меня раздевающе-оценивающим взглядом. Выставив мне где-то в уме оценку, он видимо, счёл её достаточно высокой, чтобы продолжить общаться.

- Хотел поздравить тебя с приобретением, – фыркнул незваный гость, ложась на спину и демонстрируя мне плоский живот и безукоризненные длинные ноги.

Я в ответ хмыкнула:

- Только вчера подписала документы… Как ты узнал?

- О, тут такая история, – томно протянул он, закатив глаза, – вообще-то, этот домик я присмотрел для себя. И вдруг мне вчера устраивают облом по полной программе и, мягко выражаясь, шлют в даль туманную, со всеми моими правами первой брони… Ну, конечно, мне стало интересно, кто же этот счастливчик, который смог настолько заинтересовать агентство. Вот я и начал наводить справки. И, о чудо! Этой счастливицей оказалась ты! Неожиданно, правда?

Я поперхнулась и закашлялась, сделав вид, что случайно хлебнула воды из бассейна.

Вот это номер… Я отбила домик у Эдора?! Нет, я не сомневалась, что связи господина Скросса куда обширнее, чем у какого-то контрабандиста, и папаше Линн даже в голову не пришло поинтересоваться, кто же тот неизвестный покупатель, который перебежал мне дорожку. Но каково совпадение! Что-то меня это начинало напрягать… Опять Эдор.

- Извини, – сказала я, наконец, мило улыбнувшись, – даже не представляла, что на этот дом были виды именно у тебя!

- А если бы знала, то что? – поинтересовался соблазнитель и счётная машина в одной упаковке. – Уступила бы?

Я отрицательно покачала головой. Нет уж! Этот дом должен был стать моим. И точка!

- Так я и подумал, – вздохнул Эдор и снова перевернулся на живот. – Много переплатила? – совершенно по-деловому поинтересовался он.

- Не очень, – осторожно ответила я.

В ответ эта контрабандистская физиономия вдруг принялась хихикать, пока откровенно не заржала, как будто я рассказала неприличный анекдот. Мне оставалось только в недоумении наблюдать за его приступом веселья.

- «Не очень»… ой, не могу… – простонал он, наконец, на несколько секунд ушёл под воду, потом вынырнул, откинул волосы с лица и интимным тоном продолжил, – всего-навсего постоянное место в Совете крупнейших торговцев недвижимостью для хозяина агентства…

- Что? – поразилась я. – Постоянное место?! За один этот домик?

Воистину, тут было чему удивляться! За право получить голос в Совете шла постоянная борьба между риэлторами всех трёх планет, и пролезть туда без драки было совершенно невозможно, разве что, совершить беспрецедентный поступок: бесплатно построить квартал в городе, или отправить несколько десятков грузовых дисколётов со строительными материалами на планету, где население пострадало от песчаной бури… В принципе, почти все члены Совета что-нибудь подобное, в своё время, и сделали. Но, чтобы вот так, всего за одну сделку… Да, я осознала, что у Эдора шансов не было – за такой куш хозяин агентства не только бронь аннулировал бы, но и уже проданный домик вырвал обратно, прямо из глотки клиента… Хотя тяжело поверить, что господин Скросс настолько близко принял к сердцу мою просьбу, чтобы подключить такие связи для её исполнения…

- А ты не знала, чем соблазнила руководство «Дома для вас»? – ехиднопоинтересовался торговец нелегальными товарами.

Я в ответ только вздохнула:

- Да хватит уже. Ты же понимаешь, что провернуть подобную сделку мне было бы не по силам!

- Догадываюсь, – промурлыкал неотразимый мачо, – поэтому и заехал лично поговорить. Очень захотелось узнать, что тут происходит?

Я хмыкнула. Меня, как ни странно, мучил точно такой же вопрос: что сейчас, у меня на глазах, происходит?

Правильно истолковав моё молчание, упомянутый контрабандист начал излагать:

- Поставь себя на моё место. Ты появляешься на горизонте с пустяковой такой просьбой: срочно сделать документы на парня, от которого за версту несёт нелегальным проникновением и нечеловеческим происхождением. Причём, тащишь ты его не откуда-нибудь, а с Мирассы, этого заповедного местечка, где не ступала нога такого, как я…

- Да ладно! – не удержавшись, перебила я его. – Хочешь сказать, что на Мирассе нет контрабандистов?

- Не-а, – энергично помотал головой соблазнитель. – Ни од-но-го! Закрытая зона, всех проверяют и перепроверяют… Но вернёмся к нашей проблемке. Ты ухитрилась притащить оттуда даже не что-то, а кого-то, причём, нелегально, что у меня, как у профессионала, не может не вызвать восхищения.

Я только поджала губы. Тоже мне, нашёл повод для комплимента…

- Пойдём дальше. Ты вторично появляешься на моём горизонте, буквально день спустя, и виртуозно перехватываешь у меня из-под носа почти купленный мной дом. И помогает тебе в этом не кто-нибудь, а… скажем, господин на букву «С». М-да. Ну, я обучен писать и считать, поэтому, путём наведения некоторых справок, узнаю, что на Мирассе ты была в гостях у подруги, которая является ни кем иным, как дочерью господина «С»! Становится всё интереснее и интереснее, не правда ли? И вот, сделав совершенно логичные умозаключения, я прихожу к выводу, что ты привезла кого-то, переданного тебе твоей подругой. И она же помогла тебе вывезти его с Мирассы. Так? Ну и, поскольку вышеупомянутый господин «С» тебе помогает, я прихожу к выводу, что ты действуешь по инициативе и в интересах этой самой подруги. Пока всё правильно?

Эдор наклонил голову набок, глядя на меня прищуренными чёрными глазами, в которых читался азарт. Вот ещё, охотничий пёс на мою голову!

- Идём ещё дальше, – как ни в чём не бывало, продолжил искуситель-пройдоха, не дождавшись от меня ни звука. – Думаю, можно смело предположить, что у твоей подруги были или могут быть серьёзные проблемы с законом из-за этого… – он выразительно кивнул в сторону замершего у стенки заморыша, – значит, здесь есть поле деятельности даже для такой мелкой сошки, как я, который ходит на грани клинка во взаимоотношениях с любыми законами. Кроме того, знакомство с таким уважаемым гражданином, как «С», и помощь ему тоже обещают много полезного и интересного в будущем. Так что – я здесь.

- Зачем? – не удержавшись, спросила я. – если тебе нужен господин «С», так и… лети к нему.

- Ну, Жужелица, – с лёгкой укоризной сказал красавчик и даже пальцем мне погрозил. – Не надо меня недооценивать. И делать из меня идиота тоже не надо.

- И не думала, – заверила я его. – Но помочь тебе в твоих делах я ничем не могу. У меня лично нет ни связей, ни денег, ни возможностей.

- Но всё это у тебя вполне может появиться, – заявил торговец, – особенно, если ты этого захочешь.

Я внимательно посмотрела на него. На что он рассчитывает? Что сможет, в случае чего, противостоять Скроссу? Ну, не настолько же он дурак! Скорее, я бы сказала, что Эдор надеется потихоньку, аккуратно отщипывать кусочки от пирога папашки Линн. Так, по мелочам, а там видно будет… Ведь даже просто попасть в поле зрения такого крупного бизнесмена – неслыханная удача. Конечно, вряд ли родитель подруги стал бы пачкать репутацию знакомством с нелегальным бизнесменом, но тут особый случай… Линн крупно подставилась, и ради её безопасности, а также возможных планов по развитию бизнеса с Альдором, господин Скросс реально мог стать более сговорчивым и менее разборчивым… Вот только мне что за радость с их возможных отношений?

С другой стороны, пойди всё не так, я в противовесы папочке Линн никак не гожусь, да и Эдор, конечно, не ферзь. Но вместе мы, всё-таки, будем составлять что-то более весомое, чем по отдельности. Вот только надо ли мне лезть туда, где я и Вайятху станем всего лишь разменной монетой? А с третьей стороны – контрабандист уже знает достаточно много, чтобы от него можно было просто отмахнуться и забыть. Так что же делать?..

В задумчивости я смотрела на идеал любой женщины, демонстрирующий себя со всех сторон. Собственно, почему бы и не посмотреть, если показывают… В голову пришла смешная мысль: а ведь Эдор и себя продаст, если что. Для него возможная выгода от гипотетической сделки со Скроссом того стоит.

- Знаешь, – медленно начала я, – ты затеваешь игру, в которую я не готова играть и не хочу. Всё, что мне нужно – это спокойствие и возможность жить, дальше, как я привыкла. Учиться, работать, самой выбирать то, что мне нравится. Извини, но закулисные интриги – не моя сильная сторона. И ничто, из перечисленного тобой, меня не интересует. Я не политик, не бизнесмен и не контрабандист, и доставлять неприятности или проблемы никому не собираюсь. Надеюсь, ты меня понимаешь?

Эдор изучал мою физиономию. Так, главное, чтобы поверил… Я расширила глаза и постаралась скроить самое честное лицо. Пусть не считает меня опасной или хитрой. Я – прямая, понятная дурочка, которая счастья своего не ценит, потому что… потому что ценит что-то совсем другое, и это счастье для неё вовсе не счастье.

С облегчением проследила за тем, как во взгляде Эдора появляется чуть снисходительное выражение, и голос меняет тембр на более обычный. Уф! А то ведь я не железная, правда-правда… Когда тебя так усиленно соблазняют великолепным телом, можно поддаться и плюнуть на принципы. Хотя бы на полчаса. Только вот неизвестно, чем потом придётся расплачиваться. Такие красавцы, как мой гость, достаются или шлюхам или богатым девочкам, вроде той же Линн… Однако, завидовать я бы ни тем, ни другим не стала.

- Не торопись, Жужелица, – проговорил контрабандист, приблизившись ко мне настолько, что я во всех подробностях могла разглядеть, как сверкают капли воды на гладкой загорелой коже, как мокрые ресницы, слипшиеся в длиннющие стрелы, оттеняют чёрные холодные глаза, и твёрдые, даже на вид соблазнительные, губы растягиваются в понимающую, насмешливую улыбку.

Скотина… Прекрасно знает, какое впечатление производит его близость, и нагло пользуется этим.

- Конечно, я вижу, что прямо сейчас ты не готова дать мне ответ. Да и я пока не знаю, что именно смогу предложить господину «С»… – бронзовые руки уверенно легли мне на плечи. – Но думаю, мы ещё вернёмся к этому вопросу…

Я увернулась от чересчур нахальных губ и прямо посмотрела в прищуренные наглые глаза. М-да… Моё собственное тело недвусмысленно напоминало, что последний раз меня соблазняли… Так, не будем о грустном, это было очень давно, настолько давно, что уже неприлично вспоминать. А тут такой роскошный мужчина… В голове замелькали крамольные картинки, одна за другой. Может, поддаться искушению? Вон как старается… Конечно, понятно, что мачо просто намеревается меня использовать, ну, так и я ведь хочу того же. Просто использовать его для того, чтобы немножко разрядиться, получить удовольствие…

Почему-то мысль воспользоваться Эдором у меня никакого внутреннего протеста не вызывала, это совсем не больно, – не то, что с Маугли…

Кстати, как там лягушонок? Повернувшись, я с беспокойством всмотрелась в напряжённую мордочку кикиморыша. Похоже, перенервничал: он был неестественного бледно-болотного цвета. Не того оттенка, что обычно. Надо увести его отсюда, как бы ни развивались события дальше, делать из заморыша невольного свидетеля своей слабости я не собиралась. Значит, Маугли – в дом, только не забыть накормить, и запереть в его комнате. Эдора оставим на сладкое… если у него хватит терпения. Впрочем, если не хватит, я тоже особенно не расстроюсь.

Повернувшись к красавчику, продолжающему чувственно дышать мне прямо в ухо, я предложила:

- Не хочешь чашечку кофе?..

Эдор победно улыбнулся и отпустил меня, наконец.

Пора было заканчивать весь этот балаган. Остался только один невыясненный вопрос… Я мысленно позвала Деону: «Почему ты не предупредила о появлении в доме Эдора?» Ответ заставил меня застыть в недоумении.

- В доме никого нет, кроме тебя и Маугли, – спокойно ответствовала Део.

- Как это? Ты что, не видишь его?! Он торчит в бассейне, рядом со мной! Включи аппаратуру!

- Аппаратура работает, Тэш, – ответила кибер-консультант. – В бассейне только ты, в квадрате три-пятнадцать, и Маугли. Квадрат четыре-один. Всё.

Я, не удержавшись, уставилась на дурачившегося рядом красавчика, который как раз нырнул и ухватил меня за щиколотку, дёрнув вниз. Я начала брыкаться, он поймал меня за руку и подтянул под водой к себе. Чёрные волосы колыхались вокруг его лица, сделав из мачо мужской вариант Медузы-Горгоны. Зажав меня между коленями, он принялся беззастенчиво расстёгивать мой купальный костюм. Пришлось резко дать ему по рукам и энергично отрицательно помотать головой, указав наверх. В путанице смоляных кудрей, напоминающих извивающихся змей, сверкнули белоснежные зубы, и меня отпустили.

Всплыв, я попыталась привести мысли в порядок. Как это может быть: вот оно тело, рядом, вполне себе материальное, твёрдое, тёплое… и Деона совершенно серьёзно мне заявляет, что его нет? Бред какой-то! Я принялась исподволь изучать Эдора с головы до ног, пытаясь понять, в чём фокус. Как можно обмануть аппаратуру класса моего кибер-консультанта, если принять за гипотезу, что он именно обманывает электронику? Где и что можно спрятать на, практически, голом теле? Неужели придётся тащить его в кровать, чтобы… ээээ, обыскать с пристрастием? Я, поморщившись, представила себе процедуру «досмотра».

Да нет, не может быть, чтобы такой самовлюблённый тип согласился на вживление чего-то серьёзного в свой череп, или куда там можно вставлять такие вещи… Скорее всего, это что-то внешнее, только куда он это мог деть?

Против воли, мой взгляд то и дело возвращался к плавкам красавчика, хотя, Всевидящий свидетель, – я не представляла, как туда можно было бы уместить что-то ещё, кроме самого Эдора?! Разве что речь шла о совершенно новой технологии?.. Не знаю, о чём там думал мачо, но, видимо, о себе, неотразимом, потому что он поменял позу, явно, чтобы мне было удобнее его рассматривать. «Эксгибиционист», – фыркнула я, но продолжила с удовольствием скользить взглядом по его телу.

На этот раз экстравагантность контрабандиста выразилась не в цвете волос или глаз, и не в одежде (или её отсутствии). Единственным элементом, намекающим на его пристрастие к красивым эффектам, была чуть заметная серебристо-белая татуировка, которая охватывала верхнюю левую половину его тела, от затылка до талии. Нижний край тату исчезал под плавками.

Чем больше я вглядывалась в причудливую вязь рисунка, тем большее подозрение он у меня вызывал. Белый, матовый… какой-то металл? И место странное, и размер… Эдор никогда не был поклонником татуировок или каких-то постоянных рисунков на коже: только временное, только смываемое, чтобы не портить его великолепную шелковистую, бронзовую кожу… И вдруг – такое нарушение его собственных правил! Неужели это оно? Рисунок, позволяющий скрыть своё присутствие... Как бы узнать?

Добравшись до бортика, где стоял Вайятху, я ласково коснулась его плеча и сказала:

- Выбирайся из воды, Маугли и сушись. Вон там, под аркой, видишь?

Он кивнул и неловко полез наверх.

- Хм, а что, на Мирассе так принято, чтобы он постоянно ходил голым? – промурлыкал мне прямо в ухо татуированный искуситель. – Или это ты развлекаешься?..

Я почему-то покраснела.

- Нет, просто никак не соберусь купить ему одежду, – ответила сухо.

- Ааа, ну-ну, – насмешливо протянул Эдор и слегка подтолкнул меня к лесенке.

Я только прошипела мысленно ему пожелание провалиться. Извращённый ум, однако, помещается в его идеальной черепушке, и мысли у него тоже извращённые.

Лягушонок не стал долго стоять под аркой, чуть-чуть обсох и пошёл к дому, постоянно оглядываясь на меня, пока не скрылся в дверях. Я мысленно велела Дионе отправить его сразу в спальню и заблокировать двери. Маугли до сих пор беспрекословно слушался «железную сагите», так что за него можно было не беспокоиться.

Как легко можно было догадаться, под автоматическую сушку мачо попытался влезть вместе со мной, в результате, ни он, ни я толком не высохли, зато толканий и смешков было море. Чем-то мне это сильно напоминало студенческие посиделки. Те же взгляды, та же возня, то же напряжение…

В кухне я быстро разогрела завтрак для Вайятху и бегом унеслась наверх. По дороге попросила Деону открыть дверь, ворвалась, объяснила испуганному лягушонку, что буду занята некоторое время, велела поесть и убежала, наказав кибер-консультанту снова запереть двери и развлекать кикиморыша, пока я буду развлекать Эдора. Или он меня, – как посмотреть…

Контрабандист сидел за столом, чинно сложив руки перед собой, и провокационно улыбался. Я поняла, почему, когда обнаружила, что перед моей драгоценной кофемашиной лежат его мокрые плавки… Остановившись, я уставилась на них, чувствуя, как внутри всё сжимается в тугой, болезненно-сладкий узел. Сзади послышались лёгкие шаги босых ног, и тут же ко мне прижалось тёплое, сильное тело. Не менее возбуждённое, чем я. «А ну его, к диосам, этот кофе», – подумала я и повернулась лицом к мечте всех женщин.

- Только чур, не целоваться! – Скользнула губами по его шее и сжала зубами мочку уха. Мммм…

- Как скажешь… – прошептал мачо и подхватил меня на руки.

Сувенир 16

В-общем, мы не дошли даже до гостиной, не говоря уж о спальне. Из всего того, что происходило в течение следующего часа, мне запомнились только ненасытность и неутомимость красавчика. Я, конечно, тоже была на взводе, но до него мне было, как до другого края Галактики!

После того, как контрабандист использовал стол, потом стул, потом панель холодильной установки, и всё нетрадиционными способами, мой здравый смысл попытался было возразить, но я велела ему заткнуться, и постаралась отключить голову вообще, просто сосредоточившись на получение удовольствия. И мне это удалось!

Одним из явных плюсов идеи воспользоваться Эдором для снятия напряжения было то, что он, действительно, обладал безупречным телом. Особенно, когда снял плавки... Не знаю, приложил ли к нему руку какой-нибудь хирург, или мачо был уникальным творением природы, но он был великолепен! И поэтому абсолютно не страдал комплексами по поводу своей внешности. Его совершенно не смущали ракурсы, в которых я могла его увидеть, или обилие света, или позы… Более того, он и мне ухитрился внушить, что я хороша! Глядя на его энтузиазм, хотелось верить, что, раз такой красавец испытывает страсть, значит, я того стою…

В конце концов, раскованность и свобода действий моего неожиданного любовника подействовали на меня, как пара бокалов шампанского. Я полностью расслабилась и начала подыгрывать его фантазиям, которых у него было – не сосчитать…

Легко поняв, что мой опыт не так уж велик, коварный контрабандист взялся показать, как много я потеряла. Чувствовалось, что красавчик, напротив, имел дело со множеством женщин и аргументировано доказал мне, что в сексе можно использовать всё: ладони, пальцы, колени, бёдра, грудь, живот… Я просто потерялась в таком изобилии ощущений! Искуситель же, похоже, просто наслаждался моей «зажатостью» и возможностью её ломать, чем и занимался со вкусом в течение нескольких часов подряд.

Я знала об этом только потому, что кибер-консультант периодически сообщала мне о времени, в попытках привлечь моё внимание к насущным проблемам, типа звонков от друзей. А вот Эдора она, по-прежнему, не видела… Так продолжалось, пока я не простонала мысленно: «Деона, отвяжись!..» и выпала в полную прострацию тактильного беспредела.

Я с удовольствием уступила мачо ведущую партию в нашем дуэте, только иногда притормаживая его, если фантазии заходили совсем уж далеко. И не пожалела, – в целом, Эдор оказался замечательным любовником: не только красивым, притягательным и изобретательным, но и не жадным, и не эгоистичным, потому что заботился о моём удовольствии ничуть не меньше, чем о своём.

Конечно, несколько раз мы отдыхали, если это можно было так назвать, и даже что-то ели… Помнится, разыгравшийся криминальный элемент высыпал мне на живот пригоршню ягод сафоры и собирал их губами. Ну, а я «отомстила», когда мы дошли, наконец, до кофе: использовала красавчика вместо десерта, обильно полив его карамельным сиропом в пикантных местах, а потом слизывая с него густые сладкие потёки и запивая их огненным кофе.

После кофе было ещё купание в бассейне, потом мечта всех женщин взялся учить меня правильно дышать во время секса, потом что-то ещё… Я очнулась только тогда, когда наступил вечер, и солнце стало клониться к закату.

К тому моменту я была донельзя довольная, уставшая, насытившаяся по самую макушку, и с одним-единственным невыполненным желанием: лечь и уснуть. Эдор печальным тоже не казался, так что, можно было считать день удавшимся… Я медленно приходила в себя после самого долгого и фееричного секс-марафона за всю мою жизнь, постепенно вспоминая, что у меня есть ещё какие-то обязанности… Вот же, и в доме кто-то должен быть, кроме меня и мачо… Да, точно, Вайятху!

Как только в голове прозвучало это слово, меня будто толкнуло: заморыш! Он же до сих пор сидит, запертый, в своей комнате! Сколько же времени прошло… Его, наверное, кормить пора! И успокаивать! И вообще… Похоже, пора возвращаться к прозаической реальности.

Я, пошатываясь, поднялась с пола, где до этого, лёжа на плече у красавчика, с удобствами созерцала потолок, и начала оглядываться в поисках одежды.

- Эй, ты куда? – осведомился образец мужской красоты и тоже поднял голову.

- Встаю, – туманно ответила я и вышла.

Странно, раньше мне не казалось, что лестница так далеко…

- Деона, – мысленно позвала я, – как там Маугли?

- Сидит в углу за кроватью, – ответила консультант. – Не спит. Я не стала заставлять его лечь, поскольку ты не просила об этом.

- Угу, – пробормотала я. – Не просила… Не открывай пока дверь, мне надо ещё несколько минут…

Ввалившись в свою комнату, я целеустремлённо дотопала до ванной, влезла под душ и постояла там, пытаясь вернуться в реальность. Всё тело сладко ныло, наполняя меня довольством и томной усталостью. Ох, как же, всё-таки, хорошооооо…

Набросив какую-то домашнюю одёжку, я выползла из комнаты и попросила Деону открыть дверь к кикиморышу.

Когда я вошла, он обнаружился сидящим в углу, за кроватью, как и сказала кибер-консультант. Мордочка была какой-то странной: напряжённой, грустной и задумчивой. Присев около него, я улыбнулась.

- Привет, ты как тут? Скучаешь?

Он отрицательно покачал головой. Но ничего не сказал.

- Голодный?

Снова отрицательное движение головой.

- Пить хочешь?

Запнулся, словно опять хотел сказать «нет», потом кивнул.

Я тоже удовлетворённо кивнула: контакт восстановлен, – и встала.

- Пойдём на кухню, налью тебе соку. Хорошо?

Снова кивок.

Спускаясь вниз, я думала, как бы вежливо выставить Эдора. Что-что, но его присутствие в доме ночью было бы явно излишним. Контрабандиста в кухне не оказалось, и я, облегчённо выдохнув, быстро подняла стул, который мы опрокинули, пока… ээээ, развлекались.

Окинув взглядом обстановку, я особого беспорядка не обнаружила и достала сок грейпфрута, который лягушонку особенно нравился. Пока он пил, медленно, по глоточку, вертя стакан в руках, я раздумывала, как намекнуть своему нежданному любовнику, что «вечеринка» закончилась, и ему пора домой... Забывшись, села за стол, и тут же была вытряхнута из своих мыслей внезапно вскочившим кикиморышем.

Досадливо поморщившись, я встала, велела ему снова сесть, а сама вышла к бассейну. На бортике валялось мокрое полотенце, а в одном из шезлонгов обнаружился вольготно развалившийся контрабандист. Кстати, из одежды на нём, по-прежнему, была только та проклятая татуировка.

- Эдор, – осторожно сказала я. – Уже поздно. Тебя никто не будет искать?

На бронзовом лице блеснули зубы.

- Никто из тех, кого бы я хотел видеть сам, – отмахнулся он.

- Ну, и хорошо. Только нам пора спать ложиться. Я прямо на ходу засыпаю…

- Так в чём проблема? Обещаю, что ночью дам выспаться, – засмеялся он.

Его уверенность, что он остаётся, начала меня злиться.

- Нет, ты знаешь, я предпочитаю спать одна, и утром у меня будет много дел, – ответила я. – Спасибо, что заехал. Приятно было увидеться.

Да, согласна, прозвучало совершенно по-идиотски. Но, что делать, если обиняков он не понимал?!

Мачо с искренним интересом уставился на меня.

- Намекаешь, что я могу убираться восвояси? – наконец, спросил он.

- Не намекаю, и не восвояси, а просто прошу дать нам возможность выспаться. Завтра у нас, действительно, запланировано очень много дел.

- О… Ты меня удивила, – констатировал красавчик, усмехаясь. – Пожалуй, меня никогда так не выставляли: как надоевшую шлюшку. Ты и впрямь уверена, что хочешь этого?

Я виновато улыбнулась.

- Извини, не хотела тебя обидеть. Но… тебе, и вправду, лучше уйти.

Улыбка на лице Эдора слегка застыла, словно на диоснимке, потом стала шире:

- Ладно, не буду настаивать… пока.

Он встал, как ни в чём не бывало, и спокойно пошёл к дому. Я поздно сообразила, что там, внизу, Вайятху, поэтому побежала следом, когда уже услышала голоса.

Вбежав, увидела заморыша, примёрзшего к стулу, и вцепившегося в стакан, словно это была последняя соломинка, и стоящего перед ним контрабандиста, который опять беззастенчиво разглядывал Маугли, словно какую-то экзотическую зверушку.

- Так ты говорить-то умеешь? – насмешливо спрашивал Эдор.

- Да… сагат, – еле слышно ответил лягушонок.

- Ага, умеешь… А как это ты так цвет меняешь, интересно? – задумчиво осведомился контрабандист и, протянув руку, дотронулся до кикиморыша.

Тут одновременно произошли три события: Маугли, пискнув, сверзился со стула, его цвет стал стремительно бледнеть, а мужское достоинство, как и следовало ожидать, наоборот, взметнулось вверх.

- Чтоб я сдох… – вырвалось у Эдора, который ещё и отступил назад, таращась на лягушонка.

«Вот было бы кстати!» – подумала я и вступила в диалог:

- Эдор, тебе пора. Твоя одежда должна быть около бассейна… Маугли, если ты допил, то иди наверх, в свою комнату, пора ложиться спать!

Одновременно, я ненавязчиво толкала мачо к выходу из кухни, жестами показывая лягушонку, что ему надо уходить. Слава Всевидящему, он быстро сообразил, что должен сделать и смылся, почти бегом.

Когда он исчез в дверном проёме, я прекратила попытки транспортировать упирающееся тело к бассейну и устало попросила:

- Эдор, пожалуйста, лети домой!

Он покрутил головой, то ли удивляясь, то ли восхищаясь, но послушался. Через пару минут, одевшись, он собственнически чмокнул меня куда-то в лоб, сказал покровительственно, – Не бойся, Жужелица! Всё будет так, как надо… – и, наконец-то, отбыл восвояси.

Убедившись, что его флайер исчез в небе, я вернулась в дом, собираясь устроить разборки своему кибер-консультанту.

- Део! Что такое случилось, что ты не видела Эдора? Но, ты его хоть слышала? Или вообще не воспринимала?

- Тэш, я не видела его и не могла засечь его физиологических характеристик. Но иногда слышала голос. И ещё, когда ты его испачкала, было видно частично его тело.

- Хм, – задумчиво сказала я, затормозив около лестницы, – а скажи-ка ты мне, как такое возможно? Хотя бы теоретически?

- Ну, если предположить, что нашёлся способ нейтрализовать полностью излучения человеческого тела… Причём весь спектр, на который ориентирована поисковая система, включая инфракрасное излучение, электромагнитное, электрические импульсы… Ну, тогда человек может стать «невидимым» для датчиков, которыми снабжены большинство машин. Но, каким образом это может быть сделано, – я не знаю. Слишком мало данных.

- Тогда займись этим, Део.

- Хорошо.

- Ещё вопрос. Чем занимался Маугли, пока я… была занята?

- Он смотрел трансляцию с камер, установленных около бассейна и в кухне.

- Что?! – на секунду мне показалось, что я ослышалась. – Как это, смотрел трансляцию?!. Ты что, выпускала его? Кто тебе позволил?!

- Я не выпускала его, Тэш. Он всё время оставался в своей комнате, двери были заперты, как ты и хотела.

- Тогда какого Вограна ты несёшь?! Как он мог смотреть, к диосам, трансляцию?! У него же там нет экранов! Или я что-то пропустила?

- Нет, экранов, действительно, нет. Но Маугли нашёл способ получать изображение, передаваемое мною, прямо в свой мозг.

- Что?!! – тут я уже, натурально, споткнулась и села на ступеньку. – Как это – в мозг?! Это же невозможно!..

- До сих пор я тоже так думала. Но, как оказалось, ошибалась. Маугли обладает способностью воспринимать и расшифровывать видеосигнал в своём мозгу.

- Ох, Всевидящий, – простонала я, не в силах сразу уразуметь услышанное, – так он что, всё видел?!

- Только то, что я принимала от камер безопасности, установленных на кухне и возле бассейна.

- Оооо, – горестно протянула я. – Ты меня просто убила, Део… Какой кошмаар… А почему ты, собственно, позволила ему смотреть?!

- Но, ты же не запрещала, Тэш. К тому же, Маугли сказал, что ему это нужно видеть, чтобы в дальнейшем улучшить ваши взаимоотношения.

- Чтоб его Плорад пожевал… – пробормотала я, чувствуя, как начинают полыхать щёки. – Нет, не просто пожевал, а проглотил и переработал… И что, он смотрел так все… всё время, пока я… мы с Эдором…эээ, были заняты?

- Да, – ответила Део, похоронив мою надежду на то, что это был кратковременный прорыв, эпизодическое чудо техники…

Ах, ты ж… Я ещё посидела на ступеньках, пытаясь собраться с мыслями и понять, как вести себя теперь с кикиморышем. Потом поднялась и, нехотя, пошла в спальню Маугли, прикидывая, как он вообще мог воспринять то, что увидел.

Вспомнив, рисунки лягушонка в блокноте, изображавшие Линн в… ээ, интересных позах, видимо, после её домогательств, я почувствовала, что мне становится нехорошо. Не дай, Всевидящий, завтра он вот так изобразит меня. И Деона, зараза, вместо того, чтобы удовлетворять его нездоровую страсть к ненужным знаниям, лучше бы меня предупредила, что лягушонок наблюдает за нами! Ох, чувствует моё сердце, кончится это плохо. Может, надо было увезти отсюда Эдора в какой-нибудь Дом странников и там развлекаться? Чтобы не впутывать лягушонка…

Я покачала головой: ну, вот, расслабилась, называется! Как теперь с ним разговаривать-то? Хотя, с другой стороны, когда я за ним пришла, вроде, он от меня не шарахался… Ладно, клин клином вышибают. Увидеть меня обнажённой он уже увидел, теперь остаётся только скорректировать его впечатления. Если получится, конечно…

Заглянув в спальню Маугли, я увидела его на прежнем месте: на полу, за кроватью. Он вертел в руках пустой стакан, с которым, не иначе, как с перепугу, сбежал из кухни.

- Ну, что, – бодро начала я, начиная успокоительную терапию, – вот и день прошёл. Давай спать ложиться!

Кикиморыш покорно встал, продемонстрировав мне, что он до сих пор не в себе, и пошёл к ванной. Я направилась следом, понимая, что вот сейчас и станет ясно, что же он теперь чувствует ко мне. Если то же, что к Линн, скрыть это ему не удастся…

Но всё оказалось не так плохо: лягушонок без видимого отвращения или испуга позволил мне вымыть себя, и, более того, когда я взялась, как обычно, решить его проблемы с возбуждением, откликнулся так же охотно, как и раньше. Странно, но наблюдая за радужными переливами, скользящими по его телу, я вдруг осознала, что мне не хватало этого, когда я занималась любовью с Эдором. Подсознательно мне постоянно хотелось увидеть вот это: буйство эмоций, переплавленное в цвет.

На этот раз всё закончилось быстро: и я устала, и кикиморыш был несколько скован произошедшим. Немножко, но всё-таки… Поэтому я быстро довела его до кульминации, а потом, обняв, ощущала, как он трепещет с головы до ног, в такт волнам оргазма. Он не пытался высвободиться или сжаться, как это бывало раньше, но и расслабиться полностью не смог.

Не давая ему отстраниться, я прижимала кикиморыша к себе, перебирая мокрые прядки волос на лбу, и думала, что одно это мгновение, пусть временного, но объединения, для меня значит много больше, чем несколько часов кувырканий с Эдором. Всё-таки этот заморыш что-то делает со всеми… Вот и я, похоже, не устояла.

Через несколько мгновений я почувствовала, как руки лягушонка нерешительно обвились вокруг моей талии, он заглянул мне в глаза, пытаясь понять, как я отнесусь к такому самоуправству. Странно, но сегодня мне это было приятно. Очень приятно, – стоять вот так, обнявшись с ним, почти по-настоящему.

Он прижался лбом к моей щеке и стоял, закрыв глаза. Только через некоторое время я поняла, что было не так: он не потерял цвет, как это было всегда, после оргазма. Всё его тело постепенно бледнело, но серым так и не стало. Вместо галечного, кожа почти сразу приобрела свой естественный, зелёный оттенок. Впрочем, стоило мне крепче обнять его, провести рукой вдоль ключицы, как он опять начал переливаться нежными, пастельными оттенками голубого, бирюзового, зеленовато-жёлтого и… сиреневого? Ну, уж нет!

Улыбнувшись ехидно, я отпустила заморыша и сказала:

- Маугли, пойдём спать, а?

Он встряхнулся, словно просыпаясь, и согласно кивнул.

- Да, сагите…

Я дотащила его за руку до своей спальни, подвела к кровати и толчком заставила лечь, потому что лягушонку вдруг приспичило впасть в сомнения. Он заглядывал мне в глаза, словно пытаясь прочесть там что-то.

Читать, между нами говоря, было совершенно нечего: я устала, получила все желаемые на сегодня впечатления, включая цветовые эффекты, и теперь хотела только спать. И чтоб Маугли сопел под боком… Всё-таки иногда его хотелось использовать именно в качестве плюшевой игрушки – обнять и заснуть.

И мне почти это удалось. Почти… потому что в тот самый момент, когда я уже видела начало какого-то очень странного, но яркого сна, заморыш завозился и тихонько позвал меня:

- Сагите…

- Ммм? – отозвалась я, пытаясь остаться на грани реальности, чтобы тут же снова провалиться в сновидение, как только отвечу.

- Сагите, можно… я спрошу? Тот сагат, который сегодня был здесь… он будет вашим?

От этого вопроса я сразу проснулась.

- Что? В каком смысле, моим?

- Ну, у вас ведь нет пока своего… сагата. Это будет он?..

- Погоди, Маугли… Я не поняла, что значит «мой» сагат? Это кто?

- У сагата Альдора была сагите Линна, а у сагите Линны был сагат Альдор. А у вас… ведь никого не было? А теперь будет. Да?

Я перевела для себя вопрос лягушонка и вздохнула.

- Маугли, если ты спрашиваешь, выйду ли я замуж за сагата Эдора, то я тебе отвечаю: нет, не выйду.

Понадеялась, что на этом инцидент будет исчерпан. Не тут-то было! Оказывается, это было только начало!

- Но, тогда получается, что вы с ним... как с Вайятху?

- Что?..

- Я имел в виду, что… просто для удовольствия… не как с сагатом…

- Хм, ну… В каком-то смысле, ты, наверное, прав. Мы просто хотели сделать друг другу приятное.

- Но, тогда я не понимаю совсем ничего… Почему тот сагат? Ведь я тоже… умею всё это делать. Даже лучше… – последние слова он прошептал, ткнувшись мне куда-то в шею, видимо, от испуга. По крайней мере, я чувствовала, как колотится его сердце.

С трудом удержавшись от тяжёлого вздоха, я постаралась объяснить:

- Маугли, между вами есть разница. И дело не в том, что ты умеешь делать, и как ты это делаешь. Видишь ли… Тот сагат – он мне нравится. И мне нравится получать с ним удовольствие.

- А со мной?.. нет?.. – совсем чуть слышно спросил лягушонок.

Вот же, мука мученическая!

- Маугли, я не хочу делать это с тобой, потому что не считаю тебя рабом или игрушкой, с которой можно делать, что захочется, понимаешь? Тот сагат, Эдор, сам хотел того же, что и я.

- Но… ведь я тоже… хочу… – прошелестел заморыш.

Рррррр! Как мне ему это объяснить?!

- Ну, хорошо, хочешь… Но, дело в том, что тот сагат – он взрослый, и отвечает за свои поступки. Он знает, чего хочет, и знает, чего не хочет. И делает то, что считает нужным, понимаешь? Он сам решает!

Судя по физиономии лягушонка, он совершенно ничего не понимал.

А, к диосам!

- Маугли, видишь ли, мне нравится, как выглядит Эдор. Поэтому я согласилась заняться с ним сексом.

- А я? – обречённо спросил заморыш. – Я вам совсем не нравлюсь?..

- Нравишься, но не так.

- А как? Вам не хочется быть… со мной, как с Вайятху?..

- Нет… Понимаешь, Маугли, мне хочется заботиться о тебе, гладить тебя, учить чему-то, защищать… Но сексом заниматься с тобой мне не хочется.

Что я несу?! – с ужасом успела подумать, прежде, чем мордочка лягушонка внезапно просветлела.

- А с тем сагатом… вам хочется?

- Да.

- Потому, что он высокий? – уточнил заморыш.

- Ну… да, – осторожно согласилась я.

- И у него длинные чёрные волосы?

- Это не так уж необязательно.

- И потому, что у него коричневая кожа?

- Нет, это, на самом деле, не важно.

- Значит, вам просто понравилась его фигура и рост? – продолжал допытываться кикиморыш.

- Да, – вздохнув, согласилась я. – Фигура, рост, мускулы и лицо. У него очень красивое лицо, для меня это важно.

Уффф! Ну, теперь есть надежда, что лягушонок, хотя бы на какое-то время, от меня отстанет. Вряд ли ему по силам будет изобразить из себя Эдора.

Представив себе такую картинку, я невольно прыснула со смеху. Отсмеявшись, улыбнулась недоумевающему заморышу, покрепче обняла его и прошептала на ухо:

- Спи уже, недоразумение…

Но уснуть опять не получилось, потому что я почувствовала, как лягушонок заулыбался.

- Что?.. – насторожилась я.

- Нуу… сагите Линн я тоже сначала не понравился…

- Да?..

- Да, она в самый первый раз, когда пришла… увидела меня… Разные слова говорила…

- Какие слова?

- Ну… такие, некрасивые, – пояснил заморыш, смутившись. – Сверчком меня называла, сушёным проптом… Сначала.

М-дааа, потом-то, помнится, она его, исключительно, Долло именовала. Как самую любимую зверушку. Ай, да заморыш! Значит, я оказалась права, никаких таких предпочтений у Линн не было, это земноводное ей голову заморочило! Что, в-общем, меня уже не удивляет…

Так, а чего это он так обрадовался?

- Маугли, но ты же боялся сагите Линн? Ты же не хотел, чтобы она с тобой удовольствие получала?

Паршивец тихонько вздохнул и пожаловался:

- А с вами всё по-другому, сагите… Я, почему-то, уже не боюсь, как раньше. Я больше того сагата испугался, что он меня… со мной… Вот. Никогда такого не было! Никогда не боялся ни сагата Альдора, ни сагата Сваноса… А тут перепугался, так что ноги чуть не отнялись.

- Оппаньки… Ты хочешь сказать, что уже не боишься заниматься сексом с… сагите? Это же по-другому делается!

- Я знаю…

- От Линн?

- Нет, я ещё смотрел на экране…

- Сегодня вечером? – я почувствовала, что опять краснею.

- Нет, раньше… Я просил железную сагите… хотел знать, как это должно быть… для вас, – лягушонок бормотал уже совсем куда-то мне подмышку. – Простите, сагите… Я же теперь ваш… А вы женщина… Ну, я старался представить, как правильно, и…

У меня отлегло от сердца. Уффф! Кикиморыш, оказывается, просто готовился к сексу со мной! Это уже прогресс. Даже не так, – это прогрессище! Это снимает столько проблем сразу… Ах, какая я молодец, что замкнула заморыша на себя! Худо-бедно, мы разберёмся, как сделать так, чтобы ему понравилось, в конце концов, заниматься любовью с женщинами. Главное, начало положено, и проблемы с Линн его не остановили… Ура!

Я от души чмокнула лягушонка в щёку, вызвав у него что-то, вроде шока, от которого он пошёл быстрыми малиновыми всполохами и ошарашено уставился на меня.

Улыбнувшись, успокоила:

- Не пугайся. Я рада, что ты смотрел те картинки, или что там было… Рада, что ты хочешь доставлять мне удовольствие. В конце концов, кто знает… Может, мне тоже понравится, как Линн… Ты молодец!

Успокоенный лягушонок смотрел на меня такими преданными зелёными глазищами, что я не удержалась и чмокнула его ещё раз, исключительно ради того, чтобы посмотреть, как он будет менять цвет. Поменял, – на нежно-нежно-коралловый, и тихонько улыбнулся.

- А теперь – спать! – решительно скомандовал я.

У меня была ещё большая куча вопросов, но задавать их я собиралась уже завтра…

Сувенир 17

Следующий день начался под знаком «мы опаздываем». Прямо с самого утра, когда мы ещё спали, мне позвонила кибер-ассистент господина Скросса и поинтересовалась, к кому из докторов я запланировала пойти сегодня, потому что она должна была составить для папашки Линн расписание наших врачебных мероприятий. Я не успела придумать, зачем ему это было нужно, потому что скатилась бегом по лестнице, не проснувшись до конца, и погрузилась в изучение присланных ранее материалов о тех специалистах, к которым мы могли пойти.

Список был довольно большой: три лаборатории, в которых можно было сделать генетические анализы, два хирурга общего профиля и семь узкоспециализированных, режущих разные части тела, даже два пластических затесались… У меня мелькнула мысль, что, по-видимому, папашка Линн совершенно уверен, что с таким лицом, как у Вайятху, жить невозможно. М-да, знал бы он, насколько это не мешает лягушонку сводить всех с ума… Если предположить, что ему ещё и лицо сделают привлекательное, то это же просто смерть всем женщинам получится! Хотя… может, и обратный эффект выйти. Это сейчас Маугли беспомощный, неловкий, неуклюжий, и поэтому – милый. Вот превратится он в мачо, и что? Боюсь, тогда к нему будут другие требования…

Кроме вышеперечисленных, ещё имелись два генетика, специализирующихся на работе с другими расами, ксенопсихолог и три консультанта по сексуальным расстройствам. Наличие последних заставило меня напрячься, но, прокрутив в памяти встречу с господином Скроссом, я поняла причину появления этих врачей в списке, а, заодно, похихикала над впечатлительностью мастодонта экономики. Подумаешь, возбуждённого лягушонка увидел…

Набросав план действий на сегодняшний день, я галопом переслала его секретарю папаши Линны и снова взялась за список. Ну, первым делом, – лаборатория, это понятно. Вот туда мы сегодня и отправимся через… час. Так, дальше – хирург, мне нужно понять, как извлечь из Маугли ту дрянь, что стоит у него в желудке. Потом… а потом, видимо, уже по результатам из лаборатории. Почём знать, что у него найдут? Но ужасно интересно… Ещё бы понять, почему господин Скросс продолжает демонстрировать столь явный интерес к нам с заморышем…

А ещё, помимо врачей, мне необходимо что-то предпринять для защиты дома от прослушек и прочей дряни. Голову могу дать на отсечение, что Эдор, прежде чем, так эффектно появиться перед нами у бассейна, пробежался по комнатам и оставил несколько… сувениров. Даже просто так, на всякий случай.

- Део, есть у нас какие-нибудь посторонние предметы в доме, которых вчера не было?

После секундной паузы, кибер-консультант ответила:

- Да. Одна, две и две штуки.

Ну, кто бы сомневался… пожалуй, не оставь он ничего, я бы разочаровалась в Эдоре.

- Покажи.

На экране передо мной появился план первого этажа дома, на котором светились красные крестики. Числом четыре штуки.

- Почему только четыре? Ты же сказала, пять? – мысленно спросила я.

- Ещё одна лежит на втором этаже, в центральном холле.

- О, как… – восхитилась я. – Поднимался уже, пронырливый тип… Ну, хорошо, хоть не в кровать подложил.

- Возможно, что пытался, но двери я заблокировала, – меланхолично ответила Деона. – Я зафиксировала сбой в работе механизма двери. Как раз тогда, когда вы были в бассейне вместе с Маугли.

- Какая ты умница, что двери догадалась закрыть, – ответила я, мысленно же поаплодировав своему навигатору. – Сохранила в неприкосновенности святость частной зоны… Ну, хорошо. А перенастроить эти устройства ты можешь?

- Нет. Они слишком примитивные. Любое вмешательство – и ломаются. Их проще уничтожить.

- М-дааа…. Уничтожить-то не фокус… Фокус – заставить Эдора думать, что мы о слежке не знаем, а тайн своих не выдавать. Ну, ладно, эти придётся выкинуть. Если ты легко их нашла, он не поверит, что мы их не обнаружили. Может, что-то ещё изменилось? Не верю я в такую прямолинейность Эдора… Раскидать по дому пяток устройств и успокоиться? Нееет, не похоже на него…

- Я пересмотрю ещё раз записи за последние сутки, – предложила Део. – Возможно, что-то ещё найду.

- Договорились. Как там Маугли? Спит?

- Да. Будить?

- Буди, – согласилась я. – Нам выходить скоро…

Через несколько минут на пороге появился слегка встрёпанный сонный лягушонок, протирающий глаза.

- Сагите, – произнёс он, узрев меня, – как рад я встретить рассвет с вами вместе…

- Стоп-стоп-стоп, – запротестовала я, – только не сейчас! У нас мало времени, нас ждут врачи, так что быстренько: умываться, завтракать и лететь!

- Но… я уже столько раз пропускал утреннее приветствие… – уныло ответил заморыш, – я совсем перестал вас радовать…

- Нууу, если проблема только в этом… Хочешь радовать меня каждое утро?

Кикиморыш обрадовано закивал.

- Нет ничего проще: научись готовить кофе. Ничто не радует меня больше, чем чашка горячего капуччино!

Лягушонок захлопал глазами.

- Как скажете, сагите… Мне прямо сейчас идти учиться?..

- Нет, прямо сейчас тебе надо собраться, мы летим к врачам.

Лягушонок немедленно позеленел и напрягся. А я, с опозданием, вспомнила, что одежду ему так и не заказала! Вот… Вограны всё возьми, а? Ну, кому сказать, ведь не поверят! Ни минуты не нашлось свободной, чтобы одеть это недоразумение…

- Део, где ближайший магазин одежды? Мне нужно заказать комплект для Маугли. И, готовься, – ты мне у врачей тоже понадобишься.

Час пролетел, как десять минут: пока я делала заказ на одежду и бельё для Вайятху, собирала результаты собственных исследований организма заморыша, которые проводила на катере, заказывала флайер, пыталась соорудить завтрак, и тормошила впавшего в ступорлягушонка, времени почти не осталось. Я уже не успевала расспросить, на какие такие страшные мысли наводило кикиморыша слово «доктора» (хотя, если вспомнить об императорском лекаре, упоминаемом через слово в «паспорте» на Вайятху, то его реакция, пожалуй, не удивляла). Вызванный транспорт пришлось ещё ждать целых десять минут, всё-таки это вам не центр города!

Я, наверное, в десятый раз уже, проверяла Хранитель с Деоной, шарфик для Маугли, адреса лабораторий и магазина одежды, когда над нами, наконец, появилось овальное лоснящееся брюхо флайера.

Мгновенно углубившийся ступор Маугли пришлось прекращать традиционным способом: завязав ему глаза. Именно так он и просидел всю дорогу до магазина, где я, выскочив на минуту, схватила пакет, расплатилась и запрыгнула обратно, в кабину флайера. Там же, прямо во время полёта, я натянула на него бельё, обыкновенную летнюю рубаху и светлые брюки, обула в сандалии и нахлобучила на голову модный головной убор подростков: пайду. Я рассудила, что это будет самый удобный вариант, поскольку передний козырёк затеняет лицо, задний закрывает шею, а, если надо, можно и встроенную солнцезащитную плоскость активировать, сделав лицо заморыша почти невидимым для прохожих.

Экипированный таким образом, лягушонок, на первый взгляд, стал походить на тысячи парнишек, которых можно встретить в любом уголке столицы. Не выделялся, не привлекал внимания, и я в первый раз за всё время нашего пребывания здесь, смогла спокойно подумать о выходе на улицу.

В лабораторию мы попали в тот самый момент, когда истекали последние секунды назначенного нам времени. Я даже повязку с глаз Маугли срывала на ходу. Ворвавшись в нужное помещение, громко сообщила своё имя. Всё! Успели… Теперь нас уже не выставят, даже если у них очередь через три коридора и две планеты…

Приятная молодая девушка, чуть старше меня, понимающе улыбнулась моему воплю и пригласила в кабинет заведующего лабораторией. Я потащила Вайятху за собой, чувствуя, как он даже упираться начал. Вот, Вограны его возьми! Это надо же так врачей бояться! В голове промелькнула мысль, что если и дальше так пойдёт, то я вплотную столкнусь со всеми прелестями реакции Маугли на сильный страх, и… Что я тогда буду делать?! Просить врачей «оставить нас вдвоём» на некоторое время?.. Надо бы как-то успокоить недоразумение, пока он не опозорился, и заодно, меня не опозорил.

Когда я посадила его рядом с собой на длинном диванчике около стола, за которым сидел врач, сжала руку лягушонка и тихо сказала:

- Маугли, сиди спокойно! Это просто осмотр, а не лечение, понимаешь? Только осмотр!

- Вы не уйдёте, сагите? – умоляюще прошептал в ответ заморыш, судорожно стискивая мои пальцы.

- Да куда ж я денусь! Здесь буду, следить, чтобы всё прошло хорошо!

- Я… я не могу тут… – пробормотал лягушонок и, преодолев моё сопротивление, всё-таки сполз на пол и устроился рядом, в ногах. Ну, хоть не вцепился мёртвой хваткой, и на том спасибо, – смиряясь, подумала я.…

Неуверенно улыбнулась врачу, который, подняв брови, наблюдал из-под очков за нашими передвижениями, но пока молчал. Присмотревшись к нему, порадовалась своему выбору: доктор был такой уютный, старомодный, какой-то домашний даже, особенно в этих своих очках, которые давным-давно никто не носит… Оглядев нас, должно быть, в высшей степени странно смотрящихся вместе, доктор Вольп, заведующий этой лаборатории, доброжелательно спросил:

- Простите, молодой человек, вам там удобно?

Вайятху быстро кивнул и крепче прижался ко мне.

- Ну, хорошо, – заключил добрый доктор и внимательно взглянул на меня. – Так что вас привело к нам, да ещё так срочно?

- Видите ли, господин Вольп, – начала я, глубоко вдохнув, – у меня есть сильнейшие подозрения, что вот его, – я ткнула пальцем в Маугли, – подвергали генным изменениям. И мне очень нужно знать, из кого его… сделали, понимаете?

- Понимаю.

- Вот. И ещё я хотела бы знать, можно ли исправить то, что было сделано? Можно ли вернуть его настоящий облик?..

Доктор кашлянул и заметил:

- Госпожа Вайберс, я понимаю вас. Но хотел бы уточнить кое-что. Знаете ли вы, что мы все – результат генных мутаций, вполне естественных, природных. Что, если бы не эти мутации, возможно, эволюции вообще не произошло бы? До сих пор продолжали бы существовать примитивные организмы, более-менее приспособленные к выживанию. Вы отдаёте себе в этом отчёт?

Я энергично кивнула, а Маугли стал дышать через раз. Похоже, он ничего не понял из речей заведующего лабораторией, но перепугаться уже успел.

- Видите ли, байон Вольп, тут речь идёт об изменениях не природных, а искусственных, введённых специально, с целью добиться определённых характеристик. Вот, посмотрите…

Я выдала ему кристалл, на котором были записи всех исследований лягушонка, которые я смогла сделать. Конечно, это были довольно поверхностные результаты, но даже они должны были показать доктору, что я имела ввиду.

- М-дааа, м-дааа… – протянул он, быстро просмотрев записи на своём экране. – Действительно, очень необычный случай. Уникальный, я бы сказал… Насколько я понимаю, эти изменения должны были быть сделаны совсем недавно? Не более, чем … – он замялся, пытаясь на глаз определить возраст Маугли, – пятнадцать-двадцать лет назад?

- Нет, – ответила я и облизала вдруг пересохшие губы. Ну, вот и пришёл момент истины. – Я думаю… что эти изменения были сделаны раньше. Возможно, от пятисот до восьмисот лет. И, во всяком случае, не позже века тому назад.

- Века? – поразился доктор. – Вы хотите сказать, что вот этому мальчику – сто лет?!

- Совершенно верно… – подтвердила я,. – Именно поэтому я пытаюсь понять, какими же были исходные данные организма. И вообще, было ли что-то…

Байон Вольп, широко раскрыв глаза, смотрел на Маугли, как на некий медицинский феномен, отчего лягушонок нервничал всё сильнее.

- Простите, а он всегда ведёт себя… подобным образом? – наконец, обратился он ко мне.

- В-основном, да… – неохотно созналась я. – Видите ли, к генным изменениям были добавлены ещё и психические, поэтому… Всегда возможны неожиданные и неадекватные реакции…

- Всевидящий! – удивился врач. – Мне до смерти хочется спросить, где же вы взяли в наше время такое… архаическое существо?!

Я пожала плечами. На этот вопрос лучше было бы вовсе не отвечать.

Не дождавшись ответа, врач хлопнул по столу ладонями и поднялся.

- Вы настолько заинтриговали меня, что, пожалуй, я сам провожу вас на обследование. Мне кажется, ваш… э, подопечный предпочёл бы не разлучаться с вами?

- Да, – твёрдо ответила я. – Мы предпочли бы быть вместе.

- Ну, хорошо, – отозвался добрый доктор. – Думаю, мы всё устроим…

Я боялась, что в собственно лабораторию Вайятху придётся тащить силой, но слава Всевидящему, этого не понадобилось. Он шёл за мной сам, только дрожал всё время и заметно вылинял. Не знаю, видел ли это доктор, мне-то было заметно, и очень…

Когда мы пришли в комнату, набитую различным оборудованием, лягушонок вовсе затосковал. Он опустился на пол, но так, как будто разом лишился сил. Оглядываясь вокруг, он смотрел с такой тоской и ужасом, что у меня просто сердце разрывалось.

- Маугли, – тихонько сказал я, опускаясь рядом с ним, – ты помнишь, как лежал у меня катере, когда я тебя лечила?

- Да, сагите… – прошелестел он.

- Ты тоже тогда боялся?

- Да, сагите…

- Но ведь ничего страшного тогда не случилось? Я просто полечила тебя и всё!

- Да, сагите… – а голос уже, как у умирающего.

- Здесь будет всё то же самое! Просто обследование, врачи будут изучать твоё тело, вот и всё!

- З-зачем, сагите? Я всё выполнил, вы меня взяли… Я ничем не болен, честное слово!

«Вот, дурашка», – подумала я, покачав головой.

- Я и не говорю, что ты болен. Я говорю, что хочу знать, что с тобой сделали там, на Мирассе.

- Ничего, – прошептал он. – Со мной ничего не делали! Совсем ничего!

- А я хочу быть в этом абсолютно уверена! – ответила я. – Так что не надо расстраиваться, и сердиться не надо. Это не займёт много времени, вот увидишь!

- Хорошо, сагите, – прошептал Маугли, кладя голову мне на колени, – если вы так хотите…

Я чувствовала себя ужасно глупо: сидеть в лаборатории на полу, вот так, когда вокруг ходят ассистенты, готовя оборудование, байон Вольп негромко раздаёт распоряжения, а у тебя на коленях лежит голова настроенного помереть заморыша… Какой-то театр абсурда!

Слава Всевидящему, это продолжалось недолго, вскоре лягушонка позвали занять место в медицинской капсуле. Я сама раздела его, потому что у него так дрожали руки, что он смог справиться с застёжкой. Снимая с него новую, пахнущую магазином рубашку, я, наплевав на всех, тихонько приговаривала:

- Это совсем ненадолго. Ты просто полежишь там, на белом матрасе, – видишь? А сверху, над тобой, будут периодически загораться огни и гаснуть. Ещё может что-нибудь немножко зазвенеть, но это же не страшно, правда? А ещё у тебя на руках и на шее закрепят специальные датчики, они будут следить за твоим состоянием. Я буду тут, совсем рядом с камерой, на расстоянии вытянутой руки, видишь? Никуда не уйду, буду тебя ждать здесь…

Разговаривая с ним, я добилась своего: Вайятху перестал дрожать, лицо его разгладилось, он покорно кивал или качал головой, в ответ на мои вопросы. Позволил уложить его на специальное ложе внутри капсулы, позволил защёлкнуть «браслеты» на запястьях и «ошейник» под подбородком. Пока его не спрятала опускающаяся крышка капсулы, я смотрела ему в глаза и улыбалась. Потом, с негромким щелчком, капсула закрылась, и на панели появились цифры, начавшие обратный отсчёт времени до её открытия.

Я опустилась на стул рядом с изголовьем и потёрла виски. Уффффф, как же тяжело! И почему у меня такое чувство, будто я сама пихнула его в пропасть?! Вроде, сделала всё правильно, а сердце не на месте…

- Скажите, – обратилась я к одному из ассистентов, – ему, действительно, не будет больно?

- Конечно, нет! – улыбнулся он. – Необходимые образцы тканей берутся буквально на молекулярном уровне, и кровь на анализ забирается фильтрационным методом, даже укола не будет. Не переживайте, – у нас самое современное оборудование!

Я кивнула, ничуть не успокоенная. Когда имеешь дело с таким нервным субъектом, как Вайятху, ничего неизвестно заранее… Может, никому до него и не было больно, а вот он станет первым. Я поглядела на цифры, которые ужасно медленно менялись на чёрном фоне. Когда крышка захлопнулась, они показывали сорок минут, теперь осталось тридцать семь минут и пятнадцать…четырнадцать… тринадцать секунд… Долго, очень долго.

Всё время, пока лягушонок был внутри, я сидела рядом, от нечего делать наблюдая за персоналом, расхаживающим туда-сюда с деловым видом. Я, конечно, не специалист, но какие-то основные принципы сканирования и исследования понимала. Например, когда на десятой минуте обследования женщина, глядящая в монитор, подозвала мужчину и они вместе стали что-то тихо обсуждать, я встревожилась. Мало ли что там могло случиться… Но, они, приняв какое-то решение, ввели несколько команд, и мужчина удалился, а женщина осталась на своём посту. И лицо у неё было спокойное, разве что чуть удивлённое.

Я решила, что ничего страшного не произошло, и снова застыла в ожидании. Почему-то, пока Маугли не выпустили из капсулы, я даже дышала с трудом, словно через раз…

Когда крышка, наконец, поехала в сторону, я уже готова была по потолку ходить, причём без страховки! Еле дождавшись, пока длинное, узкое ложе откроется хотя бы наполовину, я нетерпеливо сунулась туда, чтобы увидеть Маугли. Его глаза оказались открыты, только как-то странно затуманены… Он смотрел, вроде, на меня, но, в то же время, сквозь…

- Что с ним? – спросила я ассистента. – Почему у него такой взгляд?

- Не беспокойтесь, просто небольшая доза успокоительного. Совсем небольшая, – улыбнулся мужчина. – Видите ли, у обследуемого возникла, мммм… несколько неожиданная реакция на излучение, нам пришлось прибегнуть к лекарственному вмешательству.

Взглянув на вытянувшегося Маугли, я поняла, что имел в виду врач, и невольно вспомнила аналогичную ситуацию у себя на корабле, когда тоже подумывала использовать медицинские препараты. Короче, даже достаточно узкое бельё, купленное мною, не скрывало того факта, что обследование произвело впечатление на лягушонка, и довольно сильное!

Невольно фыркнув, я тихо пояснила ассистенту:

- Это нормальная для него реакция на страх. Сейчас он напуган, поэтому и…

- Напуган? – удивился врач. – Довольно необычно… И это, говорите, происходит регулярно?

- Постоянно, – подтвердила я. – Учитывая, что он довольно пугливый и нервный, то это… часто случается.

Ассистент кивнул с задумчивым видом. Видно было, что ему ужасно хочется спросить меня о чём-то, но он удержался. И слава Всевидящему… Меньше всего мне хотелось сейчас объяснять, каким именно образом я помогаю заморышу это самое напряжение сбрасывать…

Дождавшись, когда Маугли освободят от браслетов и ошейника, я помогла ему подняться, а потом быстро одела, стараясь не выдавать собственного волнения и страха. Он всё ещё был заторможенный, – настолько, что даже не отреагировал, когда я села рядом с ним, придерживая за плечи.

Байон Вальп, уходивший на время работы капсулы, вновь появился, как только мы уселись на диванчик, и приятно улыбаясь, сообщил мне, что им понадобится не менее трёх часов, чтобы подготовить подробный анализ состояния лягушонка, и около часа, чтобы выдать мне экспресс-результаты. Что я предпочитаю?

Я предпочла получить сначала самые поверхностные сведения, просто, чтобы было о чём подумать. К тому же, мне нечем было бы занять себя и заморыша в течение целых трёх часов. Мы условились, что дождёмся экспресс-анализа с расшифровкой, а подробный отчёт я заберу в течение пары следующих дней. А пока, мы добрались пешком до ближайшего кафе, где я, заняв самый дальний столик, усадила Вайятху спиной ко всему остальному залу и заказала ему завтрак, а себе кофе. Мне всё время казалось, что с дозой успокоительного вышла какая-то ошибка, уж очень лягушонок был равнодушный ко всему и даже сонный.

Какая-то польза от этого была: он беспрекословно съел всё, что я для него выбрала, и слова не сказал насчёт того, что мы сидим рядом, за одним столиком. Я выпила кофе, обдумала ситуацию, повертела в голове факты и догадки, а потом вынула переносной вифон и набрала номер Эдора. Противовес, так противовес…

Сувенир 18

К моему немалому удивлению, на звонок ответили сразу, причём с видео! Глядя на улыбающегося мачо, я невольно стушевалась. Что-то мне не нравились такие быстрые, а, главное, ненужные перемены в отношениях с ним. Насколько он подчёркивал, что я начала много для него значить, настолько мне хотелось огородить свою личную территорию забором и развесить предупреждающие таблички: «Посторонним контрабандистам вход воспрещён!»

Сделав вид, что совершенно не впечатлена его появлением на экране моего вифона, улыбнулась в ответ и торопливо заговорила:

- Привет! Извини за беспокойство, я только на секунду. Помнится, ты предлагал помощь, если мне понадобятся врачебные услуги. Предложение ещё в силе?

- Да, – глаза Эдора явственно вспыхнули. – Для тебя – всё, что захо…

- Нет, не для меня, – нахально прервала я ненужные славословия. – Для… сам-знаешь-кого. Мне нужно обследование в лаборатории, как можно более полное. Генетический анализ, в том числе. Есть у тебя что-нибудь?

- Есть, – вздохнув, ответил совершенный мужчина. – Не для тебя, так для твоего… как ты там его зовёшь?.. Район такой, не самый респектабельный, но доктор – умница, проверенный-перепроверенный. Когда ты собираешь приехать?

- Лучше бы сегодня. Где-нибудь, через час. Можно?

- Можно, – усмехнулся сногсшибательный тип на экране. Кстати, сегодня он щеголял сложным золотым узором на левой половине лица, замечательно гармонирующим с золотыми же волосами, уложенными в хаотичном беспорядке. Просто мечта нео-импрессиониста! – Тебе, Жужелица, всё можно… Фиксируй адрес, я предупрежу человечка. Мне приехать?

- Нет-нет! Зачем? Я справлюсь! И, потом, не хочу тебя отвлекать, сама по уши в делах. Так что, спасибо, но не надо беспокоиться…

- А я беспокоюсь, – насмешливо ответствовал криминальный элемент, – вот, ничего тут не поделаешь!

- Зря, – с досадой сказала я. – Кстати, ты у кого «тараканов» покупаешь?

- А что? – безмятежно спросил Эдор, даже глазом не моргнув.

- Да дефектные они у тебя какие-то. Или ты продешевил, – съязвила я. – Хлипкие, не выносят, когда их роняют. Я тут, случайно, уронила… И всё! Вдребезги!

- Да? И сколько ж ты уронила?

- Все, представляешь? Такое невезение…

- Прямо все семь, одновременно? – он картинно поднял брови.

- Да десять, – ответила я, притворно потупившись.

Приврать – это святое. Вот, пусть теперь думает, сколько «прослушек» я нашла, и зачем оставила некоторые на месте, если конечно, что-то осталось…

- Уф, ну, это ничего. Ты уж не громи дом-то, – ехидно посоветовал контрабандист. – Он тебе ещё пригодится…

Отключившись, я нервно вздохнула. Ну, Всевидящий, помоги! Два хищника с двух сторон, и мы с Вайятху, в качестве приманки, посредине… Вопрос: как успеть вовремя отскочить, чтобы остаться в живых, когда эти два мастодонта столкнутся? А что столкнутся, – это и к гадалке ходить не надо. Эдор так прёт напролом, что Скросс просто не сможет его миновать…

Встряхнувшись, спрятала вифон, подняла лягушонка и повела его на ближайшую стоянку флайеров. У нас ещё есть тридцать минут, надо бы навестить мою старую квартиру, забрать вещи, объясниться с управляющим, и… ох, там же этот колорайтер! Чувствую печёнкой, что достанется мне, по первое число.

Лягушонок покорно позволил мне отконвоировать его к флайерам, посадить, завязать глаза, потом, когда мы прилетели, вывести наружу, снять повязку и подвести к двери моей бывшей флэтки. Всё без единого слова, и без проблеска чувств в глазах. Я начинала беспокоиться: что ему там ввели? Почему он на зомби стал похож?

Пристроив его на диван, я принялась быстро паковать оставшиеся вещи, предварительно позвонив управляющему. Минут через пять-семь он явился, собственной персоной. Будучи впущенным, холодно поздоровался, обошёл квартирку, заглядывая в каждый угол. Проверил все устройства, от холодильной камеры, до слива в туалете, и, наконец, добрался до колорайтера…

Включенный прибор, для начала, выдал невообразимую рябь по поверхности стен, потом, подумав, остановился на рисунке в виде зигзагов, и принялся эти зигзаги раскрашивать в цвета флага Второй: жёлтый, зелёный и чёрный. Зрелище, надо сказать, получилось впечатляющим! Эдакая квартира рьяного патриота – защитника планетарных интересов…

Полюбовавшись на заскоки колорайтера, я перевела взгляд на управляющего. Он как раз пытался закрыть рот, таращась на раскраску стен.

-К-как вы… Как вам это удалось?! – Наконец, вопросил он, справившись с челюстью. – Они же все заблокированы!

- Что именно? – невинно поинтересовалась я.

- Дополнительные функции! Заблокированы, – пояснил потрясённый управляющий, – Мы специально сделали это, чтобы не поднимать плату за аренду… Но как вы ухитрились разблокировать его?!

- Случайно, – открестилась я. – Вот, пригласила… эээ, знакомого, – указала на Вайятху, сидящего в ступоре. – И он как-то… ненароком! Так вот и получилось. Простите, не специально! Я могу как-то компенсировать?..

Управляющий покачал головой и ответил:

- Ну, в качестве штрафа я готов принять информацию о том, как он обошёл блоки. Позже, когда он выйдет из пост-гипнотического дипа… Ну, а остальное сейчас оформим…

Я машинально выполняла всю процедуру расторжения договора о найме квартиры, прикладывала пальцы, кивала, но ничего не слышала. Слова управляющего о том, что заморыш находится в пост-гипнотическом состоянии, меня озадачили. Гипноз?.. Где?.. В той капсуле в лаборатории?!.

Я исподтишка, стараясь не показывать своего удивления, присматривалась к кикиморышу, который продолжал безучастно сидеть на диване, прикрыв глаза. Даже цвет у него сейчас был каким-то белесым, вполне можно принять за нездоровую бледность… Впрочем, после гипно-воздействия именно так и бывает. У некоторых, кому особенно не повезло, ещё и головокружения случаются, слышала я как-то про девушку, падавшую в обмороки каждый раз, когда нужно было очередную порцию информации в память вкладывать. Правда, сама я её не видела и россказни принимала за выдумки студентов, любящих попугать друг друга.

Безумный профессор, который за невыполненные работы выжигал своим ученикам мозг; ненормальный авто-лаборант, которого уволенный преподаватель настроил на убийства тех, кто издевался над ним; даже диктатор, мечтающий покорить планету, и для этого зомбирующий студентов, превращая их в послушную себе армию… Это же всем известные студенческие байки, которые ходят с одной планеты на другую, отличаясь только деталями!

Что же касается гипно-воздействия, то считалось, что его возможно производить только при наличии специального оборудования. Хотя, кто мне сказал, что в ту капсулу не было встроено такое оборудование? Ах, как всё сложно… Что же за игру ведёт байон Вольп, при условии, что он в курсе того, что происходит в его лаборатории. Интересно, а может ли быть по-другому? А, может, и не Вольп? Может, надо брать выше?

Но, если всё правда, если к лягушонку применили гипноз, что в него заложили? Ой-ой-ой… учитывая морально-нравственную свободу, которую господин Скросс демонстрирует по отношению к Маугли, вложить могли всё, что угодно. Вплоть до приказа пойти через часик и утопиться…

Всевидящий, да что же это такое?! Надо взять себя в руки. Не время раскисать! Пока никуда не рвётся? Вот и хорошо, вот и ладушки… Отсюда ему спрыгнуть не удастся, барьер безопасности не даст. Из флайера – тоже, по той же причине, плюс, я его пристегну… Прикую, если надо будет! Когда же они могли назначить время и место самоубийства, если, конечно, оно планируется, и если у меня не развивается мания преследования стремительными темпами?..

Выпроводила управляющего, пообещав ему напоследок, сама не знаю чего (всё равно не слышала ни слова из его разглагольствований, только кивала, как дрессированный маа), и понеслась обратно к дивану. Таак, я не знаток, но, всё-таки… Десять-двадцать минут у меня здесь ещё есть, попробуем.

Я вытащила Деону из сумочки, подсоединила Хранитель к сети, подождала положенные две секунды загрузки и нервно, быстро заговорила:

- Део, мне срочно нужно знать, может ли состояние лягушонка быть связанным с гипно-воздействием?..

Кибер-консультант неожиданно вздохнула, потом, вполне по-человечески, ответила:

- Тэш, ну как я тебе могу дать гарантии, когда ни оборудования, ни медицинского модуля тут нет? На глазок? Так я тебе «на глазок» скажу: есть симптомы заторможенности сознания, снижения кровяного давления и падения частоты пульса. И я тебе с ходу могу назвать двадцать причин, как минимум, почему это может с ним происходить. Но, тебе ведь нужно точно знать?

- Хотелось бы… – протянула я.

- Мне нужно обследование. Хотя бы поверхностное. Если ты спрашиваешь, похоже ли его состояние на пост-гипнотический синдром, – да, похоже. Но я не гарантирую, что это именно оно.

Я вздохнула. Как плохо, когда нет никакой уверенности ни в чём… Ладно, будем играть теми картами, что достались.

Отключив Деону, я спрятала Хранитель, собрала вещи ближе к выходу и подняла заморыша с дивана. Впечатление было такое, что он просто спит на ходу. Во флайере мне даже не понадобилось завязывать ему глаза. – он просто их не открывал. Долетев до лаборатории, я задумалась: что делать? Оставить его здесь или взять с собой? Пометалась, пометалась и решила оставить его пока в кабине. Если что – мне одной сбежать будет проще. Выбрала стоянку подальше от здания медицинского центра, где располагалась лаборатория, проверила ремень безопасности на кикиморыше и пошла закоулками на встречу.

Меня уже ждали, байон Вольп радушно пригласил меня присесть, предложил чашечку кофе с коровьим – коровьим! – молоком, но я, чуть ли не облизываясь, отказалась. Ну их, к диосам! Если они лягушонка, действительно, обработали, с них станется и в кофе снотворного подсыпать…

Паранойя расцветает! Ещё немного, и плодоносить начнёт.

Фальшиво улыбаясь и вежливо (поначалу) игнорируя вопросы о том, где же «этот молодой человек», начала тихо вытрясать экспресс-результаты, и через некоторое время поняла, что вся медицинская свора спит и видит оставить лягушонка у себя! Мне пообещали великолепное содержание для него, питание и моцион, самые новые разработки, лекарства и тесты. Выслушав, я снова попросила их выдать мне результаты. Мне опять попытались вежливо дать от ворот поворот. Тогда я встала и с самой милой улыбкой сообщила, что если они отказываются выдать мне медицинское заключение, я обращусь в органы охраны порядка с жалобой на невыполнение взятых на себя обязательств.

Байон Вольп просто дар речи потерял, видимо, не ожидал от меня такой подлости, – ну, естественно, откуда ему знать, что я блефую… Последнее, что мне нужно – это проблемы с органами охраны порядка. Но, похоже, он тоже к ним особой любви не питал. В-общем, ещё через пятнадцать минут уговоров, уламываний, обещаний и пространных объяснений, меня, наконец, выпустили из лаборатории, и даже обещанные результаты отдали. Но клятвенно просили прийти за остальными данными через пару дней.

Я, конечно, пообещала, но про себя решила: дудки! Ноги моей тут не будет, не говоря уже о лягушонке! Если они, на самом деле, применяют без предупреждения гипноз или ещё какие-то воздействия, то верить им нельзя ни на грош! Лучше уж я пойду поплачусь Эдору. Ему-то меня обманывать смысла нет. Пока, во всяком случае…

Добежав до флайера в рекордно короткие сроки, я запрыгнула внутрь и рванула с места, дав глупую, но действенную команду: «Вверх!» Машина не рассуждает, она выполняет устный приказ, если он не противоречит законам и нормам, а вот преследователям, буде такие найдутся, придётся оооочень несладко! Обычно такого манёвра никто не ждёт, а если ещё и время правильно выбрать… Тогда любой хвост можно элементарно вычислить: дураков, желающих летать на верхнем предельном уровне высоты, практически, нет. И заметить наблюдателя – плёвое дело.

Я придумала этот трюк, когда нам с Линн однажды пришлось спешно удирать с вечеринки, которую устраивала новая девушка одного из бывших парней моей подруги. Линн втемяшилось в голову, что она должна отомстить предателю, и мы прилетели незваными, с целью устроить небольшую диверсию. Намерение было успешно выполнено, а нам пришлось очень быстро покидать дом, отрываясь попутно от преследователей.

В этот раз я не ждала особых сюрпризов, скорее, тешила набирающую обороты манию преследования. Поэтому, повисев на высоте около трёх минут, плавно снизилась и полетела в общем потоке, иногда меняя маршрут. До указанного Эдором адреса мы добрались быстро, так что у меня оставалось свободное время, и я посвятила его изучению вырванных, практически, с боем, результатов обследования.

Первый взгляд и первое разочарование. Сплошные бесконечные цепочки ДНК, и пояснения в терминах, которые заставили бы усомниться в собственном интеллекте даже Део! Я в растерянности смотрела на них, гадая, что всё это означает. Но ответ так и не снизошёл на меня. Плюнув пока на это дело, я принялась изучать остальные данные.

Кое-что стало понятно. Например, что органы, казавшиеся непропорционально большими по отношению к остальному телу, были, так сказать, исходного размера. То-есть, лягушонок должен был, всё-таки, быть выше и больше. Значит, версия с планетой, где уровень гравитации ниже стандартного, рассыпалась. Непонятно даже, плохо это или хорошо…

Что дальше? Дальше шли списки генов, которые были «угнетены» в период от одной тысячи до ста лет назад. И было этих генов тьма-тьмущая! Вот только кто бы мне объяснил, что там было искусственно сделано, а что – само собой произошло. У нас ведь, если покопаться в генной цепочке, можно до ящерицы добраться, только никто ведь не считает, что ящерица – это наш настоящий вид… Короче, я поняла, что без пояснений специалиста ничего не пойму. Нет, конечно, если совсем припрёт, то я могу подключить Деону, набрать соответствующей информации отовсюду, и что-то да извлеку… Но специалист сделает это гораздо быстрее, а главное, только он мне скажет, что из сделанного можно исправить. И вообще, можно ли…

Все мои сведения на эту тему исчерпываются парой лекций о генных модификациях и последствиях их применений. И, помнится, ничего хорошего нам об этом не говорили… Всё напирали на неправомочность и непредсказуемые отдалённые результаты.

Повздыхав, я закрыла папку с результатами и сверилась с часами. Пора было идти на рандеву с очередным эскулапом, только теперь от Эдора. Ну, если мне и там будут пытаться напакостить!..

Эта лаборатория оказалась совсем небольшой, точнее даже маленькой: две комнатушки, набитые под завязку разной аппаратурой, даже по виду не самой новой. Причём этой аппаратуры было так много, что всё вместе производило впечатление медицинского склада. Но это всё были пустяки! Лаборатория и вполовину не поразила меня так, как работавший там врач! Я только глазами захлопала, когда увидела высокого широкоплечего красавца, с длинными пшенично-русыми волосами, собранными в хвост. Присмотревшись, я решила, что он напоминает древних разбойников с пра-планеты, которых, кажется, викингами называли. А этот точно тянул на предводителя морских воинов!

Он пронзительно взглянул на меня льдисто-голубыми глазами, выслушал слово-пароль, переданное Эдором, что-то буркнул в ответ и, нехотя, махнул рукой, приглашая войти в свою берлогу. Потом запер дверь, продемонстрировав мне попутно чеканный профиль, и, ловко огибая препятствия, пробрался к столу, на котором тоже громоздились всевозможные приборы.

- Ну? – неприветливо сказал он, усевшись и хмуро разглядывая нас по очереди.

- А… разве Эдор не объяснил, о чём идёт речь? – несколько удивлённо спросила я.

- Да, нёс чего-то про инопланетянина, которого надо восстановить. Как будто это поломанная посудомоечная машина…

- Да, правда, звучит нелепо… Но, в-общем, это так и есть. Речь идёт о нём, – я повернулась к Вайятху, который так же безучастно смотрел вокруг. – Он на самом деле принадлежит к иной расе, и ему действительно нужна помощь.

Врач фыркнул, потом наклонил голову набок, отчего стал похож на любопытного орла, посмотрел на Маугли и сказал:

- Ну, раздевайте его. Посмотрим на вашего… гуманоида.

Сделать это было непросто в условиях, когда свободными остались всего пара квадратных метров. Но, я не была бы дочерью своей матери, если бы не научилась обходиться минимумом площади, поэтому, не прошло и минуты, как лягушонок остался в одном белье.

- Полностью, – бросил врач, который в это время просматривал мой Кристалл с записями об обследовании заморыша с корабля.

Я, пыхтя и проделывая чудеса эквилибристики, выполнила требование и отступила, насколько смогла, с охапкой одежды в руках. Эскулап оторвался от записей и уставился на лягушонка.

- М-даааа… – выдал он после долгого и пристального осмотра. – Это ж надо…

После такого невразумительного высказывания, он принялся обследовать Маугли, только совсем не так, как в предыдущей лаборатории: заставлял заморыша сгибать руки, ноги; сжимать кисти в кулаки; поднимать колени; стоять на одной ноге; ходить, даже пробежаться, для чего расчистил длинный узкий проход между оборудованием, попросту распинав коробки.

Одновременно, врач подробнейшим образом расспрашивал меня о том, как кикиморыш питается, спит, ходит в туалет, что он любит, а что – нет, сколько ему лет, и ещё о тысяче разных и неожиданных вещей. На большую часть вопросов я так и не смогла ему ответить: иногда, потому что не знала ответа, иногда, потому что не хотела отвечать.

Закончив внешний осмотр, потомок викингов загнал лягушонка в специальное кресло, пристегнул ремнями и установил медицинский модуль, похожий на мой корабельный, только куда круче. Включил сканирование и повернулся ко мне. Судя по недоброму прищуру прекрасных голубых глаз, пришла моя очередь.

- Пусть он пока полежит, а мы поговорим с вами, девица… – довольно грозно пообещал он и вернулся обратно к столу.

- Итак, давайте подведём итоги. Вы приволокли ко мне гуманоида, но при этом почти ничего о нём не знаете…

- Так вы поверили, что он – не человек? – удивилась я. До сих пор мне казалось, что врач жаждал разоблачить меня, как отъявленную лгунью.

- Ну, я же не слепой, – снисходительно ответил блондинистый бог варваров. – Тут даже снимки скелета необязательно видеть, чтобы понять это. Само собой, он – инопланетянин. Вы лучше объясните, как так вышло, что вы не в курсе, откуда он?

- Это… долгая история, – уклончиво ответила я. – И не уверена, что должна вам об этом рассказывать.

- Зато я уверен, – припечатал золотоволосый красавец и тяжело взглянул на меня. – Это вам не шутки, и речь идёт не о безобидном вмешательстве, типа изменения цвета кожи или волос. Над этим парнем поработали очень профессионально, но я не знаю лабораторий, где могли бы легально проводить такие работы. Значит, делали всё нелегально. Мне дополнительные проблемы с законом не нужны. Поэтому спрашиваю: кто это, и откуда он взялся?

Я задумалась. Выглядел морской разбойник взволнованным и обеспокоенным, но, скорее, не из-за себя или возможных неприятностей, а… из-за Маугли! Мне показалось, что он принял близко к сердцу то, что успел понять о лягушонке, и теперь пытался выяснить как можно больше, чтобы как-то помочь ему… Очень хотелось верить в то, что викинг не преследовал какие-то свои интересы, но и сразу уверовать в бескорыстную помощь и заботу было бы, по меньшей мере, глупо…

Проблема заключалась в том, что мне нужен был союзник! Союзник, который помогал бы не Скроссу или Эдору, а нам с Вайятху! Вот только вопрос – годится ли предводитель морских пиратов на эту роль или нет? Насколько он подчиняется Эдору, что их связывает, и кого будет поддерживать конунг варваров, если придется делать выбор? Ох, Всевидящий, помоги!

Я уставилась на эскулапа не менее подозрительно, чем он.

- Откровенность за откровенность. Что вы делаете для Эдора?

Викинг удивлённо посмотрел на меня.

- Выполняю его просьбы, – сухо ответил он.

Я пожала плечами.

- Ну, вот видите… Требуете от меня, чтобы я перед вами карманы вывернула, а сами даже на простой вопрос ответить не можете. Ничего не выйдет!

Золотоволосый бог нахмурился, потеребил мочку уха, потом, приняв какое-то решение, ответил:

- Я разрабатываю для Эдора систему фальшивых персональных меток.

- Что?..

- Ну, это способ выдать одного человека за другого. Есть же уникальные, свойственные только одному конкретному человеку, данные. Типа отпечатков пальцев, тембра голоса, сетчатки глаза… Понимаете?

- Да, это все знают.

- Ну, вот. Я ищу способ сделать так, чтобы следящие датчики обманывались, считывая ложные данные. Например, сидите здесь, в кресле, вы, а компьютер будет «видеть» меня. Понятно?

- Да, – задумчиво ответила я. Кто бы, собственно говоря, сомневался, что сплотить викинга и мачо могут только криминальные цели. Странно, что в голосе предводителя пиратов особого энтузиазма не слышалось. – Полагаю, Эдору такие вещи очень даже нужны. А вам-то какая выгода? Деньги?

Скандинавский бог побарабанил по столу пальцами, бросил взгляд на Вайятху, лежащего в кресле, и, видимо, решил, что мы в одинаковой степени преступаем закон, поэтому ответил:

- Не только. Но это… В-общем, это личная история. И вас она не касается.

Я пожала плечами. Хорошо, что он не стал врать или выворачиваться, это внушает надежду, что предавать или продавать информацию налево-направо он не станет. Ну, рискнём…

- Дело в том, что я вывезла этого гуманоида с Мирассы, причём, незаконно, с помощью одной местной влиятельной особы…

Я рассказывала ему историю Маугли, старательно избегая имён, резких выражений и тщательно смягчая краски. Но даже и такой, урезанной информации хватило, чтобы, выслушав меня, викинг запустил пальцы в волосы, совершенно растрепав причёску, и разразился непристойной бранью. Заметив мой открытый от неожиданности рот, конунг вдруг смутился, извинился, заново собрал волосы в хвост, и продолжил слушать.

Информация о том, как мне удалось провезти Маугли на Вторую, не вызвала у него никакого удивления, а вот интерес, проявленный господином Скроссом, снова вызвал поток крепких выражений. Я поморщилась, но промолчала. Покупка дома, появление Эдора (наш с ним способ расслабляться, я, конечно, пропустила), его предложение, – всё было выслушано с величайшим вниманием. Величественный лоб эскулапа всё больше хмурился, по мере того, как моё повествование подходило к концу. Закончила я сегодняшним днём, упомянув и другую лабораторию.

- Дай, – немедленно заявил врач, протянув руку.

- Что? – опешила я от такого обращения и спонтанного перехода на «ты».

- Результаты, естественно, – язвительно ответил золотоволосый бог. – А ты что подумала?

- Ничего, – пробормотала я, краснея. – Вот, смотри.

Эскулап открыл папку и углубился в записи.

- Вигор, кстати, – вдруг сказал он, не отрываясь от чтения.

- Что? – опять растерялась я.

- Меня зовут так. Вигор, – ответил врач и, не глядя, протянул мне руку дощечкой.

- А… очень приятно, – ответила я неуверенно и пожала ему руку.

Конунг тут же отдёрнул конечность и снова углубился в результаты обследования. Судя по всему, там было написано что-то, вполне понятное для него и, кроме того, чрезвычайно интересное. Он перечитал даже какую-то страницу нескольку раз, потом папку закрыл и уставился на меня сумрачно.

- Ну? – спросила я. Видимо, любовь Вигора к краткости была заразной…

- Ну и… Не знаю, зачем это всё было затеяно, потому что работа была проделана просто безумная. И тот, кто это делал, был гением, однозначно.

- Ты думаешь? – пробурчала я. У меня имелись серьёзные сомнения на этот счёт…

- Да, – отрезал викинг. – Сейчас я загружу это всё в мою старушку, и посмотрим, что получится на выходе. Таак…

Эскулап быстро слил всю информацию с Кристалла и из папки к себе в кибер и принялся манипулировать рисунками и схемами, которые возникали на голлограмматоре. Пальцы конунга, обтянутые специальными перчатками, плясали вокруг виртуальной панели управления, вводя команды. Иногда он использовал и голосовое управление. Надо признать, выглядело это красиво. Не удержавшись, я подошла поближе и машинально оперлась о его плечо, наблюдая за изменяющейся картинкой.

Прошло несколько минут, и перед нами оказалась трёхмерная модель.

- Ну, вот, – не без гордости прокомментировал Вигор. – Так он должен был выглядеть. Конечно, возможны некоторые нюансы, но не принципиальные.

Я напряжённо вглядывалась в полученное изображение. По расчётам викинга, Маугли должен был иметь рост под два метра, вполне привлекательную, по человеческим меркам, фигуру и симпатичное лицо. Внешне инопланетное происхождение выдавал только цвет кожи, – по-прежнему, зелёный. Слава Всевидящему, никаких хвостов!

Покачав головой в недоумении, я спросила:

- Не понимаю, зачем надо было так его уродовать?! Он ведь и так красивый!

Викинг пожал плечами.

- Да Вограны их знают… Ну, если, как ты говоришь, его сделали сексуальной игрушкой, то зачем им сдался такой громила? С маленьким проще справиться, да и контролировать потом. И лекарства… Да, похоже, что они искусственно затормозили его психику, что до роста… Так, если прикинуть, получается – твой гуманоид даже не подросток, ему и четырнадцати нет, если брать за пример развитие человека.

- Всевидящий… – прошептала я, прикладывая ладони к горящим щекам. – Это вообще ребёнок?!.

- Угу, – рассеянно ответил Вигор, снова что-то перемещая на голлограмматоре. – Вот, видишь? Естественному росту соответствуют сердце, печень, почки… объём мозга… О, нервная система тоже! Интересно, как же это они ухитрились… И пенис. Всё. Остальное – либо уменьшенное, либо заторможенное до почти полной остановки.

Я немедленно вспомнила, насколько Вайятху чувствителен к прикосновениям. Стало жарко.

- Ну, и… желудок, – продолжал викинг, поворачивая модель перед нами. Разноцветными струйками в прозрачном теле бежали кровеносные сосуды, нежно розовела печень, серебрились лёгкие. – Странно, что они не уменьшили его, а так вот решили, – через оперативное вмешательство. Видимо, тоже фактор уменьшения роста…

Тут от кресла, где лежал Вайятху донёсся шорох, и знакомый мальчишеский голос позвал меня:

- Сагите?..

Я резко обернулась, следом за мной оглянулся выпрямившийся Вигор. Лягушонок, который лежал лицом к нам, приподнял голову, ища меня, и наткнулся взглядом на конунга. Он мгновенно стал серо-зелёного цвета, глаза округлились до чайных блюдец, и, естественно, мужской орган подпрыгнул вверх. Ну, всё, как всегда!

Я только досадливо вздохнула, а вот бог варваров, не ожидавший такой реакции, нервно попятился и пробормотал:

- Чтоб я сдох…

Сувенир 19

Меня накрыло дежавю, – сходство оказалось, практически, полным, за исключением того, что в прошлый раз на месте врача был Эдор. Я, как смогла, максимально быстро добралась до лягушонка и принялась успокаивающе поглаживать его по голове.

- Всё хорошо, Маугли, я здесь, всё нормально, не бойся…

- Сагите… Где мы?.. Кто это? – заморыш с ужасом смотрел на Вигора.

- Это врач, ты разве не помнишь, как мы пришли сюда?

- Нет… Всё, как в тумане… Я помню, что меня закрыли в белом шаре, потом всё мигало, мигало… А потом я, кажется, уснул… И проснулся здесь!

- Вот оно что, – протянула я. – Ну, это бывает! Врач в той лаборатории, которую ты помнишь, сказал, что они ввели тебе успокоительное. Ты переживал, да? Когда был в… том шаре?

- Да, сагите, – прошептал кикиморыш, дёргая руками в попытках освободиться от ремней. – Я испугался, потому что долго не мог вас видеть… И всё мигало…

- Теперь всё хорошо, – успокаивающе проворковала я. – Просто ты, наверное, и вправду, как будто уснул. Мы ушли уже из той лаборатории, прилетели в другую, чтобы тебя здесь могли проверить, понимаешь?

- Да… – ответил заморыш, стараясь прижаться ко мне, несмотря нафиксирующие его ремни.

Но, судя по всему, он вовсе не собирался успокаиваться, его тело демонстрировало это самым недвусмысленным образом. Вограны всё побери! Будь это дома, я бы решила проблему за несколько минут, но… не здесь же?! Я уже собиралась попросить Вигора освободить Маугли и быстренько увести его хотя бы во флайер, когда молча таращившийся на нас викинг взял инициативу в свои руки.

- На что он так реагирует? – спросил он, заставив лягушонка вздрогнуть.

- На страх, – ответила я. – Это, видимо, что-то, вроде рефлекса: как только ему страшно, у него тут же происходит эрекция. И чем сильнее испуг, тем сильнее реакция.

Эскулап подошёл чуть ближе и, нахмурившись, принялся изучать заморыша, который даже трепыхаться перестал.

- Я так понимаю, что он… очень испуган? – наконец, высказал предположение викинг.

- Да. Практически, паникует… Может, тебе лучше отойти?..

- Могу и отойти… – согласился предводитель варваров. – И часто с ним такое случается?

- Довольно часто, – вымученно ответила я. – Не знаю, как снять эту зависимость, потому что понятия не имею, искусственная ли это или нормальная реакция его организма?..

- Нормальная? Ну, это уж вряд ли… – пробормотал врач. – И что ты делаешь, когда его так… накрывает? Дашь успокоительное?

- Нет, я стараюсь без крайней нужды лекарствами не пичкать. Обхожусь подручными средствами… – пробурчала я, чувствуя, что неудержимо краснею.

Викинг дёрнул себя за ухо и сказал:

- Сканирование ещё не закончено, минут двадцать осталось. Второй раз он может и вовсе отказать лечь сюда. Успокоительное уже было… Ну, что делать, – давай!

- Что давать? – спросила я, искренне надеясь, что неправильно поняла предводителя пиратов.

- Что-что, не догадываешься, что ли? – нетерпеливо ответил конунг, кажется, проглотив парочку крепких выражений. – Делай то, что обычно делаешь, чтобы он расслабился!

- Как?.. – ошарашенно спросила я, становясь, судя по тому, как полыхнуло лицо, свекольного цвета. – Прямо… прямо тут?!

- А что? Нужны какие-то особые условия? – удивился синеглазый извращенец. – Кровать, что ли, обязательно требуется? Или шёлковые простыни?

- Н-нет, но… – запинаясь ответила я, пытаясь уложить в голове, как это вообще можно: в лаборатории, на медицинском кресле, чуть ли не на глазах у викинга, которого вижу в первый раз… – Вот прямо так?!

- Прямо. Не тяни бульбакана за хвост! – посоветовал мне бог неприхотливых морских разбойников. – Не слышишь, что ли? У него пульс зашкаливает уже!

Аппарат, действительно, довольно давно подавал сигналы, что с пациентом не всё в порядке. Размеренный тихий писк сменился громкими тревожными звонками. А, Вограны всё побери!

- Тогда выйди! – дрогнувшим голосом велела я этому чокнутому блондину. Ещё не хватало мне наблюдателей за… процессом.

Викинг снисходительно посмотрел на меня, пожал плечами, но послушно скрылся за коробками и оборудованием.

Снова повернувшись к Маугли, я тревожно всмотрелась в него. Действительно, ему было нехорошо: скорее, серая, чем зелёная кожа, глаза огромные, столько испуга на лице и, главное, – эрекция, Вограны её возьми!! Я лихорадочно придумывала, как подойти к делу, пока меня не осенило: даже животные обычно успокаиваются, когда их лишают возможности двигаться и видеть. Ну, шевелиться Маугли и так почти не может, а вот глаза… Просто закрыть он их, конечно, не согласится, а что, если…

Я стянула с шеи полупрозрачный платок и уверенно заговорила:

- Маугли, послушай меня! Я понимаю, что тебе сейчас страшно, обстановка незнакомая, медицинское оборудование кругом. Тяжело отвлечься… Мы с тобой поступим вот как: я завяжу тебе глаза, и ты не будешь этого пугаться! Хорошо? Я хочу, чтобы ты сосредоточился только на своих ощущениях. Если не будешь видеть, что вокруг – быстрее сможешь расслабиться. Посмотри, какой у меня платок, красивый, правда? Вот, мне тоже очень нравится… Приподними немножко голову… Наклони её вперёд… Хорошо, умница. Вот так. А теперь постарайся ни о чём не думать, ничего не бояться, вспомни что-нибудь приятное…

Поначалу все старания были напрасными, и с завязанными глазами лягушонок продолжал нервничать. Мне больших трудов стоило хотя бы притормозить этот процесс. Я, как могла, старалась заставить его переключиться, но получалось плохо. Даже изменения цвета кожи были каким-то вялыми, неопределёнными, словно Вайятху утратил свою чувствительность к прикосновениям. Возможно, всё дело было в том, что я сама нервничала, торопилась и не могла полностью сосредоточиться на нём. Кроме всего, мне чудилось, что эскулап следит за нами, и постоянно тянуло оглянуться.

Внезапно, в какой-то момент, так и оказалось: рядом со мной возник Вигор. Я чуть не вскрикнула от неожиданности, но он прижал палец ко рту, показывая, что надо молчать. Оценив мои усилия, покачал головой, укоризненно посмотрел на моё оторопевшее лицо и недвусмысленно показал знаками, что хочет попробовать сам. Я и охнуть не успела, как он ловко отвёл мои руки от лягушонка и приступил к делу.

С трудом подавив желание стукнуть чересчур энергичного эскулапа, я хотела поступить с ним точно так же, как только что сделал он сам, но… Меня остановила реакция Вайятху на прикосновения Вигора.

В отличие от меня, викинг вовсе не исследовал Маугли наощупь, не блуждал, а как будто бы точно знал, куда и как надо воздействовать, чтобы добиться требуемого результата. Он пробежался по телу лягушонка длинными твёрдыми пальцами, и заморыш, даже ощутив смену партнёра, не успел рта раскрыть, как непроизвольно застонал и выгнулся ему навстречу.

Всего несколько хирургически точных движений – и мерзкий конунг добился того, к чему тщетно стремилась я: тело кикиморыша расцвело первыми робкими радужными всплесками, которые быстро сменились глубокими, насыщенными цветами, даже более яркими, чем это было когда-либо до сих пор!

Моё возмущение переросло в какую-то детскую обиду: всё-таки, я провела с лягушонком больше недели и ласкала его уже, Вограны знают, сколько раз, а этот скандинавский разбойник видел Вайятху первый раз в жизни, но ухитрился довести заморыша до оргазма за рекордные полторы минуты! Я точно знала это, потому что прямо передо мной, за спиной у конунга, на стене висели часы. Старенькие, со светящимся циферблатом. Антиквариат, однако…

Я почувствовала себя отомщённой, когда Вигор, узрев цветовую феерию, беззвучно повторил свою коронную фразу:

- Чтоб я сдох!..

Кстати, в своём рассказе о Вайятху я не упомянула об этой его способности и имела удовольствие второй раз за последние пятнадцать минут наблюдать ошарашенное лицо предводителя пиратов. Но, увы, – викинг быстро вернул себе самообладание и продолжил, как ни в чём не бывало. Я со смешанным чувством следила за ним. С одной стороны, было облегчение от того, что Маугли, наконец-то, расслабился, а с другой… Ну, вот как это ему удалось?!

Пират, тем временем, наблюдал за цветовым шоу, которые породил у кикиморыша бурный оргазм. Опять же, мне показалось, что он был сильнее, чем во все предыдущие разы. Вограны всё побери! Мерзкий профессионал, с большой долей врачебного цинизма… Паршивец и циник, дождавшись заключительного аккорда и последующего обесцвечивания кикиморыша, покачал головой в некотором обалдении, и беззвучно же, одними губами, подкрепляя слова жестами, сказал:

- Я пойду… Приходи туда сама потом!

Нехотя, кивнула, и бог викингов исчез, как тень, за коробками. Чтоб его!..

Помедлив, я развязала глаза лягушонку и тут же оказалась под прицелом потемневших зелёных глаз.

- Сагите?.. – вопросительно произнёс Маугли, и видно было, что он боится задать вопрос, который жжёт ему язык: кто только что здесь был?

Я вздохнула и натянуто улыбнулась:

- Как ты себя чувствуешь? – Да, нечестно менять тему, но рассказывать ему, прямо сейчас, о фокусах Вигора я не собиралась. Психика у заморыша хрупкая, не дай, Всевидящий, от новостей его опять переклинит, и понадобится новый сеанс релаксации! Этого я уже не перенесу… – Тебе осталось всего десять минут полежать. Сканирование закончится, и я тебя заберу. А пока полежи спокойно, мне нужно поговорить с врачом о том, как тебе помочь. Хорошо?

Вполне ожидаемо, Вайятху проглотил все вопросы и возражения, которые у него были, и даже смог разжать пальцы, чтобы отпустить мою руку, в которую вцепился, как только платок с его глаз был снят. Я ободряюще улыбнулась ему и пошла за коробки, где ранее исчез мерзкий пират и извращенец.

Он нашёлся сидящим за своим кибером и изучающим модель строения тела Маугли. Видимо, у него на затылке были глаза, потому что, как только я оказалась рядом, эскулап, не дожидаясь моих слов, обратился ко мне сам:

- Ну, что… Перспективы у твоего гуманоида неплохие. Процентов на семьдесят я, думаю, можно будет вернуть ему тот вид, который подразумевала матушка-природа.

Я тут же забыла обо всём, что собиралась высказать голубоглазому цинику и самодуру, и недоверчиво переспросила:

- Семьдесят? Так много? А ты уверен?

- Ну, гарантий, пожалуй, не дам… Но уверенность есть. Смотри… – и модель сменилась длиннющими таблицами, в которых были записаны попарно какие-то иероглифы. – Вот это – угнетённые гены. – Часть значков окрасилась красным. – А вот это – те, что современная наука позволяет заставить работать так, как надо.

Большая часть красных значков сменила цвет на зелёный. Прежними остались только самые последние в таблицах. Я жадно всматривалась в непонятные символы, сулившие лягушонку возвращение к нормальной жизни.

- Покажи, каким он будет, если всё получится!

- Смотри, – охотно ответил эскулап и пробежался по виртуальной клавиатуре. – Как раз загрузил результаты, сейчас получим ответ…

Я нетерпеливо ждала, пока ряды цифр и непонятных знаков совмещались, тасовались, отсеивались и меняли свои очертания. Наконец, после нескольких заключительных команд викинга, картинка сложилась, позволила нам полюбоваться на неё и начала заменяться новой виртуальной моделью тела. Прямо на наших глазах это тело выстраивалось, некоторые органы периодически очерчивались быстрыми мерцающими контурами, видимо, что-то сообщая конунгу, и утверждались в своих очертаниях. Раз, два, три – и вот, на голлограмматоре стоит законченная прозрачная фигура, в которой вполне реалистично функционируют органы.

Эскулап принялся объяснять мне:

- Ну, как видишь, почти всё можно привести в нормальное состояние: и желудок, и лёгкие, и вот это… видимо, эквивалент надпочечников. Но есть одна серьёзная проблема, которую я, к сожалению, решить не смогу.

- Какая?

- Бесплодие. У твоего гуманоида никогда не будет детей.

- Почему? – машинально спросила я.

- Потому что его не просто сделали стерильным, у него выброс семени был строго лимитирован. От природы. И он уже израсходован… Вот так.

Я медленно кивнула. Вот сволочи! Значит, даже если Вайятху изменится и вырастет, он никогда не увидит сына или дочери. Потому, что так решили его хозяева с Мирассы. Взяли и выдоили лягушонка, как подопытное животное… и, наверняка, использовали его сперму для своих экспериментов! Чтоб они на веки вечные пропали в утробе Плорада!

Конечно, сейчас у нас было множество более животрепещущих проблем, но что-то мне подсказывало, – когда-нибудь мы ещё вернёмся к этому и будем горько сожалеть о бесплодии Маугли…

- Это самый серьёзный недостаток, который невозможно исправить? – спросила я.

- Пожалуй, да… – ответил викинг, продолжая что-то вводить на клавиатуре кибера. – Ещё более точно я тебе смогу ответить, примерно, через полчаса. Устроит?

- Да, – выдохнула я, внезапно обнаружив, что стою, ухватившись за плечо Вигора. Очень даже надёжное и сильное плечо, между прочим.

Опять внутри возникло странное чувство, похожее на сосущее ощущение пустоты в груди. Я знала, что это было: усталость от навалившихся проблем и острое желание разделить их хоть с кем-то… С богом варваров, например. Конечно, он далеко не идеальный союзник, и вообще, похоже, та ещё скотина, но… Выбирать-то не из кого! Вариантов не то, чтобы немного или мало, их вообще нет!

- Как ты будешь исправлять генные изменения? – поинтересовалась я, оттягивая более серьёзный разговор.

- Естественно, излучением, – ответил эскулап-извращенец. – Ну, всё. Стало быть, это будет как-то так…

Прозрачное тело оделось мускулами, потом кожей. На голове «выросли» волосы, последними открылись глаза. Я жадно рассматривала Вайятху, каким он должен был быть, и каким, если позволит Всевидящий, у меня есть шанс ещё его увидеть. Конечно, до Эдора или того же циника-врача ему было далеко, но он выглядел очень симпатичным. Я пыталась рассмотреть во вполне взрослом лице черты того подростка, которым он был сейчас, но тщетно! Всё было другим: не слишком большие глаза, довольно широкие скулы, прямой нос… Но, бесспорно, даже превратившись в мужчину, лягушонок остался бы обаяшкой!

Тут позади меня раздался мелодичный звонок, оповещающий о том, что работа медицинского модуля закончена. Мы дружно рванули с места, но я перехватила пирата и попросила:

- Нет-нет-нет, не сейчас! Позже, после меня. Когда я позову, понял?

Вигор поморщился, но вернулся обратно к киберу. А я пошла к заморышу.

Он услышал, как я пробираюсь, и завозился на кресле, пытаясь приподняться. Заторопившись, я запнулась об какую-то коробку и чуть не упала. Кикиморыш вознамерился подпрыгнуть и испугаться, но я засмеялась над своей неловкостью.

- Вот и всё, Маугли! – радостно сообщила ему, изучая защёлки ремней. – Теперь ты изучен вдоль и поперёк, так что можешь одеваться.

Глядя на моё весёлое лицо, лягушонок постепенно оттаял и тоже робко заулыбался.

- Всё хорошо, сагите?

- Да, очень даже хорошо! Вот, надевай… – я подала ему одежду. – Представляешь, оказывается, мы можем сделать так, что ты, наконец, вырастешь!

- Вырасту?.. – Вайятху вытаращился на меня.

- Ну, да! Станешь таким, как… Ну, как высокий мужчина!

Глаза лягушонка радостно вспыхнули.

- Я буду большим?

- Да!

- Таким же большим, как… тот сагат?

- Который?

- Тот, что… не ваш сагат, – смущаясь, ответил кикиморыш.

- А!.. Эдор, – я тоже почему-то смутилась. – Наверное, да. Таким же.

- А… А… – лягушонка вдруг заклинило. Он даже перестал одеваться и теперь стоял в незастёгнутой рубашке, тщательно сминая в гармошку её правую полу.

- Что? – не выдержала я.

- А… я… буду похож на того сагата? – наконец, выдавил заморыш.

Тут заклинило меня. Быть похожим на Эдора?..

- Нет, это вряд ли. Да и зачем?

Кикиморыш поскучнел и принялся одеваться дальше, но уже без прежнего энтузиазма. Я наблюдала за ним, ломая голову, за каким Вограном ему понадобилось стать похожим на Эдора? В голове что-то забрезжило, какая-то мысль, насчёт заморыша и контрабандиста, но тут послышались приближающиеся шаги. Учитывая способность Вигора подкрадываться бесшумно, как кошка, топот, судя по всему, имел целью предупредить нас о его появлении.

Маугли тут же сделал попытку превратиться в дрожащую статую, но я его немедленно обняла и прошептала на ухо:

- Всё хорошо, ты не должен бояться! Этот сагат – врач, который будет тебе помогать расти.

На фоне вновь проявившейся заинтересованности лягушонка появление эскулапа прошло почти безболезненно. Нарочито медленно шагающий между своими аппаратами и приспособлениями викинг, увидев, что Маугли уже встал, уставился на него с не меньшим любопытством, чем сам кикиморыш смотрел на конунга.

- Так-так, ну, привет! – произнёс Вигор. – Как самочувствие? Голова не кружится?

- Нет, – еле слышно ответил Маугли, прижимаясь ко мне, как застенчивый ребёнок к матери.

- Вот и хорошо! Ну, что, ты уже знаешь, что я могу изменить тебя, чтобы ты не выглядел больше маленьким мальчиком?

Лягушонок сглотнул и кивнул. В глазах у него появилось что-то восторженное.

- А вы… правда, можете, сагат?..

-Угу, могу. – Конунг энергично кивнул. – Хочешь посмотреть, как ты будешь выглядеть после того, как я восстановлю все твои гены?

- А?.. А можно?.. Сагите?.. – заморыш только что подпрыгивать не начал.

- Иди, иди, – сказала я. – Посмотри, каким ты будешь.

Скандинавский бог, подмигнув мне, пошёл обратно, за коробки. Маугли последовал за ним, не переставая оглядываться и бросать на меня зовущие взгляды. Я ободряюще улыбнулась. Пусть себе поразвлекаются.

Медленно пошла, наконец, следом, раздумывая, подписываться на сотрудничество с конунгом или нет. Так ни к чему и не придя, добралась до кибера врача-извращенца, на голлограмматоре которого, по-прежнему, медленно вращалась зелёная фигурка. Вайятху, открыв рот, смотрел на свой будущий облик, и в глазах его было что-то, похожее на религиозный экстаз.

- Сагите, вы видели? – он даже на меня смог оторвать взгляд от изображения только на полсекунды и опять застыл в священном восхищении.

- Да, Маугли, видела, – я остановилась рядом. – Тебе нравится?

- Даааа… – восхищённо проговорил кикиморыш и облизал губы. – А… вам? Сагите?

- Очень даже хорошенький, – подтвердила я.

Глаза у заморыша заполыхали, прямо-таки, фанатичным светом.

- Так вам нравится? Правда? – допытывался он, опять облизывая губы.

- Я уже сказала, – как можно мягче, подтвердила и усмехнулась. Вот и новая игрушка нашлась…

- А когда… сагите? – умоляюще спросил кикиморыш.

- Не знаю, – я пожала плечами. – Вигор, ты когда планируешь начать преображение нашего лягушонка в принца?

Эскулап подумал и ответил:

- Ну, мне нужно закончить матрицу для излучения. Так что, через неделю, не раньше.

- Хорошо. Я позвоню тебе? – вздохнув, поднялась. Не вышло у меня поговорить с Вигором на тему дружбы и сотрудничества, зато мы совместно занимались лягушонком, а это, как-никак, сближает… Возможно, в следующий раз буду смелее.

Собрав вещи, я позвала Маугли и бросила взгляд на золотоволосого эскулапа, который с явной симпатией смотрел на кикиморыша.

Неужели что-то получится?.. Хотелось верить, но, одновременно, было страшно. Взрослый лягушонок, ростом под два метра… Надеюсь, хоть с сексуальными аппетитами удастся разобраться. Кстати, понятно, почему кикиморыш такой ненасытный, – у него же подростково-пубертатный период длится вот уже более ста лет… И, похоже, так должно было продолжаться до конца жизни Вайятху.

Остро захотелось вернуться на Мирассу с парой-тройкой космических тяжеловооружённых крейсеров и потолковать с правительством этой сказочной, чтоб её переварил Плорад, планетки… Изверги и уроды. Мысленно досчитала до десяти, и постаралась успокоиться. К революциям заморыш пока явно не готов, да и крейсера эти ещё где-то взять надо… Так что, визит отложим до более подходящего момента. А пока – домой. Какое это счастье, что он у меня есть, – мой дом…

Сувенир 20

Я уже почти ушла, с трудом оторвав Маугли от созерцания собственного будущего великолепия. Во всяком случае, мы были в дверях, когда Вигор крикнул вслед:

- Эй, а ты ничего не забыла?

Притормозив, автоматически проверила всё ценное: Хранитель с Деоной, кристалл с записями, результаты обследования лягушонка из предыдущей лаборатории… Вроде, всё было на месте.

- Кажется, ничего, – недоумевая, отозвалась я. – А что?

- Ты не сказала, как тебя зовут.

Я запнулась – и вправду, не сказала…

- Думала, что и так знаешь. Эдор не говорил?

- Нет, не озаботился. Так кто ты?

- Меня зовут Тэш.

- Тэш – и всё?

- Да, – я устало оперлась на дверь.

Надо будет – остальное он и сам разузнает. Скользнула взглядом по рядам коробок и встрепенулась: что-то такое, до боли знакомое, высовывалось из-за электроббера. На удачу спросила:

- Слушай, а ты кофе, случайно, не пьёшь?..

- Случайно – нет. Я его пью вполне целенаправленно. А что? Сварить?

- Да, очень хочется, честно говоря...

Не примерещилось: викинг без возражений вытащил малюсенькую кофеварку и приступил к приготовлению моего любимого напитка, а я доползла до единственного сидения, на котором помещался до этого конунг, и, без зазрения совести, заняла его. Маугли охотно вернулся в комнату, видимо, чтобы иметь возможность восхищённо таращиться на своего будущего спасителя. Во всяком случае, занялся он именно этим.

Как выяснилось, предводитель морских разбойников предпочитал чёрный кофе. Я слегка поморщилась, но промолчала: всё-таки, не каждый день найдёшь эскулапа со сходными пристрастиями. Да и сорт оказался замечательным: хорошо прожаренным, в меру терпким, чуть дымным, с послевкусием орехов и шоколада, но, при этом, без горечи. Просто мечта, а не кофе! Я даже без молока получила массу удовольствия.

Конунг, как иллюзионист, вытащил откуда-то ещё одно сидение и устроился на нём. Попивая божественный напиток, мы лениво разговаривали ни о чём: о городе, о медицине, о путешествиях. Расслабившись, я впервые поделилась впечатлениями от Мирассы, – не от людей, которые там жили, а от природы. Живописуя необыкновенные красоты, я, видимо, увлеклась, потому что в какой-то момент лягушонок вдруг всхлипнул. Осёкшись на полуслове, я удивлённо взглянула на него. По зелёной щеке на самом деле катилась слёза! Вот ведь, трепетное земноводное… Соскучился по дому, оказывается. Обняла его и, не удержавшись, ткнулась носом в пушистые волосёнки на макушке. Мя-а-аагко!

Заморыш сразу всхлипывать перестал и замер, как соляной столп. Я уже собралась узнать, что опять не так, но тут входная дверь распахнулась без стука, и появились два высоченных парня, в летних светлых костюмах и разноцветных пайдах, скрывающих почти всё лицо.

Вигор заулыбался, что само по себе шокировало меня, и поднялся им навстречу. Поздоровавшись, парни сняли свои головные уборы и, посмеиваясь, подошли ко мне (Маугли, как только увидел незнакомцев, занял свою излюбленную стратегическую позицию под столом, вцепившись в мою ногу). Разглядев их, я уронила челюсть тоже куда-то под стол и поперхнулась кофе.

Посмотреть было на что! Уж насколько викинг поражал своей внешностью, но эти двое не уступали ему ни в чём! Один – шатен, с вьющимися волосами и большими голубыми глазами, второй – блондин, как Вигор, но темнее, скорее, медового оттенка, с серыми глазами. Эти были похожи на… наверное, на греческих богов! Светловолосый на Аполлона, а второй – на типа, который чего-то там героическое совершил, стащил у богов огонь, кажется… Однако, меня заклинило на мифологии пра-планеты. Последствия шока, что ли...

- Кандор, – представился шатен, протянув руку, и улыбнулся, отчего у него на щеках появились ямочки. Парень сразу стал моложе и обаятельнее.

- Митор, – сообщил блондин и тоже сжал на мгновенье мои пальцы.

Руки у обоих были твёрдыми, с царапающими подушечками мозолей, словно они регулярно трудились физически. В наше-то время? Это ещё сообразить надо, что можно делать вручную, когда вокруг одни роботы…

Гости расселись на появившихся откуда-то медицинских стульях, и Вигор снова принялся готовить кофе. Я ждала, что нас начнут расспрашивать, кто мы, откуда, что здесь делаем… Ничего подобного! Визитёры восприняли наше присутствие здесь, как нечто, само собой разумеющееся. Настолько, что даже особого интереса не проявляли.

Троица сногсшибательных красавцев общалась между собой, как старые знакомые, но не на лингве. Прислушиваясь, я нейтрально улыбалась на всякий случай, одновременно пытаясь понять, что за язык они используют, но тщетно. Ни одно, из известных мне, это наречие не напоминало. Опять, как в самом начале, с лягушонком, я почувствовала себя немой и глухой иностранкой. Очень неприятное ощущение!

Греческие боги не стали обременять морского разбойника длительным визитом, выпили по чашке кофе и поднялись. Вигор принёс откуда-то коробку, без единого опознавательного знака, и отдал им. Митор, кивнув, сунул её в свой рюкзак, а рюкзак закинул на плечо. Кадор, спохватившись, полез в один из необъятных карманов на своих штанах и выудил оттуда маленькую модель робота-планетохода. Очень, кстати, симпатичную и похожую на оригинал. Поставив игрушку на стол, шатен с улыбкой попрощался, Аполлон повторил его слова, как эхо, и оба красавца, скрывшись снова за своими весёленькими пайдами, покинули лабораторию.

- Это что, тоже твои клиенты? – не удержалась я.

- Почти, – невозмутимо ответил бог варваров и сунул грязную посуду в один из ящиков, оказавшийся маленькой же посудомоечной машиной.

Над столом появились любопытные зелёные глаза, уставившиеся на планетоход. Я не сдержала усмешки, – лягушонок смотрел на игрушку так, словно увидел чудо. Конунг тоже заметил явный интерес заморыша и потрепал его по голове.

- В следующий раз я тебе тоже что-нибудь подарю, – пообещал он.

- А ты что, коллекционируешь такие игрушки? – снова не удержалась я.

- Нет, это не мне. Это… для моего сына.

- У тебя есть сын? – Моя бедная челюсть снова стукнулась об пол. – Правда?!

- Представь себе. А почему тебя это так удивляет? – сухо осведомился викинг.

- Н-нет, ничего, – смутившись, ответила я. Действительно, чего опять в шок-то впала? Из-за его возраста, что ли? Так, вроде, вполне взрослый. Если Эдор – мачо в одиночном плавании, то почему его подручный обязательно тоже должен быть холостым? Хотя странно, – не похож Вигор на семейного человека. Впрочем, можно ведь иметь сына, но не иметь семьи… Ладно, не моё это дело, слава Всевидящему!

Вздохнув, я поднялась, поблагодарила конунга за кофе, позвала кикиморыша и пошла к двери. На пороге задержалась и, повинуясь какому-то предчувствию, спросила:

- А ты не сможешь, если будет нужно, купить мне контур безопасности?

- Смогу, – подумав, оповестил меня золотоволосый бог варваров. – А тебе когда нужно-то?

- Вчера, – грустно ответила я.

Вигор удивлённо посмотрел на меня.

- От кого прятаться будешь?

- От всех. Достали, – пожаловалась я. – Хочу спокойно жить, а не чувствовать себя подопытным кроликом!

- Сколько и чего защищать надо?

- Дом и участок.

- Твой?

- Мой.

Викинг уважительно присвистнул.

- А ты девушка с секретами, – сообщил он мне после паузы.

Тоже ещё, психолог!

- Да ты тоже не рубашка-нараспашку, – ответила я и попрощалась, наконец.

К хирургу мы уже не успевали, да и не хотелось никуда больше лететь. Эскулапов с меня сегодня было более, чем достаточно! Лучше добраться домой и подумать, во что же мы, всё-таки, вляпались…

Флайер, на котором мы добирались сюда, стоял на одной из незарегистрированных крохотных стоянок, сплошь и рядом возникающих в таких вот злачных районах. Я забронировала его на четыре часа, и время ещё не истекло, но, уступая прогрессирующей паранойе, вызвала другой кораблик, и вскоре мы летели домой. Я – уставившись невидящими глазами в окно, а Маугли – сидя на полу и спрятав лицо у меня в коленях. Мне захотелось провести маленький эксперимент, поэтому лягушонок летел без повязки, компенсируя её отсутствие зажмуренными глазами.

До дома добрались без происшествий. Войдя, я, наконец-то, сообщила заморышу о бесценных сокровищах, хранящихся в ящиках для игрушек на втором этаже, и предложила проинспектировать их. Кикиморыш чмокнул мне руку от избытка чувств и умчался наверх, перепрыгивая через две ступеньки.

Я же подключила Деону к сети и приказала ей искать всё, что может указывать на наличие поблизости шпионских устройств. Пять обезвреженных «тараканов» Эдора лежали кучкой ненужного мусора на столе. Вполне возможно, что он ухитрился рассовать и какие-то другие модели, не столь примитивные, пока шатался по дому, невидимый для датчиков и камер. Но это не так уж страшно, – от Вигора он наверняка узнает обо всём, что я рассказала в лаборатории. Гораздо больше меня интересовало, что мог запихнуть сюда господин Скросс, если, конечно, запихнул… Но беспечность в данном случае, пожалуй, была излишней. Лучше считать, что мог и сделал. Только вот куда?..

Вместе с кибер-консультантом мы исследовали каждый метр дома, изучая чуть ли не под микроскопом все подходящие места. Беда была в том, что этих мест была тьма-тьмущая! Учитывая зону охвата современных «прослушек», достаточно было бы всего трёх маленьких «проптов», чтобы иметь полное представление о моей жизни. И размеры у них были вполне себе скромные, позволяющие не заметить их, пока не ткнёшься носом.

Через полтора часа выяснилась ещё одна неприятная новость: старые записи, которые велись системой безопасности до покупки мною этого дома, испарились. И не просто были отправлены в корзину, а тщательно уничтожены. Из оставшихся же самая первая относилась к посещению этого дома мной, вместе с агентом фирмы «Дом для вас». Что происходило ранее – покрыто мраком. Соответственно, если кто-то появлялся и мудрил с местной сетью, свидетельств этого не было. Я приуныла, понимая, что просто так чистить память кибера не стали бы, значит… Значит, есть, что искать!

Ещё через час интенсивного изучения комнат и коридоров я, процентов на восемьдесят пять, уверилась, что дом чист. С участком возни было больше, – там требовалось прочёсывать траву и кусты специальным поисковым устройством. Но и эффективность «тараканов», разбросанных вокруг бассейна или беседки, была бы невысокой, так что их поиски можно было отложить.

Почти успокоенная, я собралась закончить с проверками на сегодня, когда в кабинет заглянул лягушонок. Всё это время его было не видно и не слышно, видимо, игрушки полностью поглотили его внимание.

- Сагите, – радостно позвал он меня, гордо демонстрируя довольно натуралистичную уменьшенную копию трабодавра с Эйены. – Посмотрите, какой зверь!

- Прекрасный зверь, – машинально отозвалась я, прикидывая, где надо будет расставить маяки контура безопасности, чтобы полностью перекрыть всю, принадлежащую мне территорию. – Део, а проверь, не идёт ли сигнал откуда-нибудь вот отсюда… – И я ткнула в точку на плане доме.

- Сагите… Вы что-то ищете? – несмело спросил Маугли, подходя поближе.

- Да. Я пытаюсь определить, не оставил ли кто-нибудь здесь ненужные нам вещи. Иногда чужие вещи бывают очень-очень вредными…

- А как вы их ищете? – поглядывая на кибер, продолжил расспросы кикиморыш.

- Ну, мы с Деоной проверяем, не идёт ли чужой сигнал откуда-нибудь из дома. Или от бассейна, или ещё откуда-нибудь…

- А какой он, чужой сигнал? – не отставал лягушонок.

- Н-нуу, это ты спроси у Деоны, – отшутилась я. – Не знаю, какой он…

Заморыш затих на некоторое время, и вдруг сказал:

- А вот он, сагите…

Я с недоумением оторвалась от экрана.

- Что? Кто он?..

- Сигнал, сагите… Я его нашёл. Наши сигналы жёлтые, а этот – синий. Значит, чужой?

Я оторопело вгляделась в мордочку Маугли. Похоже, он и не думал шутить. Глаза у него были закрыты, словно он смотрел на что-то внутри себя. Вограны всё побери! Неужели он… видит сигналы киберов?! Но это же невозможно! Хотя, откуда мне знать, возможно или нет, если недавно, помнится, он пытался общаться мысленно с Деоной и у него это получилось! А просмотр записей с камер без всяких экранов?! Нееет, тут нельзя просто так отмахнуться, надо выяснить, что же он там видит!

- Део, – обратилась я к кибер-консультанту. – Ты можешь увидеть то же, что и Маугли?

- Да. Мы способны обмениваться визуальной информацией.

Обалдеть! Просто фантастика!

- Тогда проанализируй то, что ты видишь.

Наступила пауза, которая длилась минуты полторы. Потом Деона доложила:

- Я думаю, он прав. Это сигнал не нашей сети, хотя и сплетён с нашим.

На экране возникла карта местности, на которой нарисовался наш дом, потом оранжевые и синие линии, пересекающиеся и параллельные. Большая часть оранжевых, многократно перечёркивающих друг друга, заключалась в пределах дома, двора и бассейна. Только две из них уходили за пределы границ моих владений, теряясь где-то вдали, в направлении столицы. А вот синие линии создавали всего один чёткий квадрат и выходящий из него «луч», накладывающийся на «официальный» сигнал. Хитро…

- Деона, а почему ты сама не видела этого?

- Я и сейчас не вижу, Тэш. Это – то, что показывает Маугли, а как он определил, я не понимаю…

Час от часу не легче… развиваются неизвестные способности? Или результат отказа от одуряющих лекарств? Ладно, что бы это ни было, надо пользоваться.

- Део, запомни это изображение.

- Хорошо, Тэш.

Ну, теперь понятно, что надо всё менять. Или закрывать дом «сеткой», или ставить специальную защищённую от взлома систему. Спасибо надежде нашей экономики! Чтоб всем этим сильным мира сего икалось отсюда и до Последнего праздника года! Как же они мне надоели со своим непонятным интересом… Можно подумать, я не лягушонка вывезла, а стащила самую страшную государственную тайну! Хотя…

Прихватив переносной вифон, я сказала:

- Маугли, а пойдём, прогуляемся!

И мы пошли гулять. Прямо за воротами, ведущими на «главную дорожку», нашлась отличная тропинка, которая бежала от нашего дома вглубь леса. Прилично утоптанная даже, видимо, прежние хозяева частенько ею пользовались. Не могу не признать, что у Эдора тоже хороший вкус: места вокруг были замечательные! Конечно, это не Мирасса, да и Вограны с нею…

Дойдя до опушки, на которой головокружительно пахло цветами и травами, я опустилась прямо на землю и достала вифон. Надеюсь, отсюда меня не отследят… Маугли, отпущенный на свободу, бродил вокруг, как в трансе, то ли прислушиваясь к чему-то, то ли принюхиваясь.

Вигор ответил на звонок почти сразу, как будто ждал.

- У меня проблемы, к сожалению, – вздохнула я. – Помнишь, о чём я тебя просила?

- Да, – ничуть не удивившись, произнёс пират и разбойник.

- Так вот, оно мне уже очень нужно.

- Очень?

- Очень-очень.

Последовала пауза на десять секунд, – от нечего делать, я их считала.

- Ладно, займусь. Но имей в виду, – с тебя оплата и ночлег. Жди нас часа через два.

И отключился. Нас?.. Стало быть, он сейчас привезёт не только новую систему, но и спеца, чтобы её подключить? Это замечательно. Хотя и наводит на мысли, что я имею дело с организацией, в которой есть все. Просто все, кто могут понадобиться. Мысленно я прикинула: сам Эдор, служащий космопорта, впустивший лягушонка без документов, кто-то, изготавливающий фальшивые документы, Вигор, теперь специалист по системам безопасности… Ах, да! Ещё парочка греческих богов, – наверняка, люди Эдора. А если вспомнить, какими разработками занимается тот же генетик… Что-то это уже похоже вовсе не на мелкого или даже среднего контрабандиста, а на хвост чего-то куда более крупного. И не контрабандиста… О, Всевидящий, не попусти, чтобы мы, избавившись от одного крокорауса, попали в зубы другому!

Занервничав, я позвала Маугли, и мы пошли обратно. Лягушонок, оказывается, прихватил с собой одну из игрушек и теперь забавлялся, отправляя её летать зигзагами над тропинкой. Я смеялась, глядя на неуклюжие пируэты копии медицинского флайера, пока не осознала, что в руках у заморыша нет пульта управления.

- Ээээ… Маугли, а как ты заставляешь его летать? – спросила его, как можно нейтральнее.

- Я его прошу, сагите, – бесхитростно улыбнувшись, сообщил кикиморыш.

- Как просишь? Просто говоришь, что ты хочешь, чтобы он сделал?

- Да…

- И он тебя слушается? Всегда? – небрежно уточнила я.

- Дааа…

Маленький флайер с жужжанием пронёсся мимо нас и нырнул в кусты.

- А кого ещё ты можешь так попросить?

- Сагите Деону.

- И она отвечает? – сглотнув, спросила я.

- Да, – расплылся в улыбке лягушонок. – Она мне каждый вечер так читает сказки. Очень интересные!

Я споткнулась.

- Таак, а ещё кого можешь попросить?

- Ещё… ту, летательную машину могу.

- Что?!

- Ну, когда мы летели домой, я так боялся, что попросил её лететь пониже, а она мне сказала, что так нельзя, потому что мы можем столкнуться с другой машиной. И пообещала, что всё будет хорошо.

Я автоматически переставляла ноги, переваривая эту шокирующую новость. Маугли общается с флайером! Это ещё полбеды, но флайер ему отвечает!! Всевидящий, что же это творится?!

- А с кем-то ещё ты так говорил? – решила уточнить на всякий случай. Мало ли… Может, кикиморыш с холодильной камерой болтает или с плитой.

- Только с цветами, там, на полянке… Я правильно сказал: полянка?..

Машинально кивнув, я продолжала шагать к дому, пытаясь осознать, что вот только что, на моих глазах, заморыш разговаривал с продольниками. Или нет, с каллисами, или что там цвело… Мозг решительно отказывался верить в это!

- Значит, ты можешь разговаривать с цветами? А с деревьями?

- Да, сагите, – улыбнулся в ответ лягушонок, который, сам того не понимая, делал невозможные вещи возможными.

Мамочка, помогите мне кто-нибудь! Если об этих фокусах узнает папашка Линн, или тот же Эдор, боюсь, что заморыша у меня отберут, и даже спрашивать не станут. Мы просто пикнуть не успеем! Ни он, ни я!

- Маугли, – остановившись, повернулась к нему, взяла за плечи и внимательно посмотрела в глаза. – Ты никому, – слышишь? – никому не должен рассказывать, что можешь так делать!

- Х-хорошо, сагите… – пролепетал мгновенно перепугавшийся лягушонок. – Это плохо, да?.. Я что-то сделал неправильное?

- Нет, дело не в этом. Если кто-то узнает о твоих способностях, тебя заберут.

- Заберут?.. От вас?..

- Да, заберут в какую-нибудь лабораторию, и не будут выпускать. Станут изучать тебя, как подопытную мышь.

На дорожку с треском упала игрушечная летающая машинка.

- Мышь?.. – в глазах у Маугли плескался настоящий ужас.

- Да, такое маленькое животное. Его часто в лабораториях держат.

Заморыш остановился. Его явно начало потряхивать.

- Я н-никому, н-никому не скажу, с-сагите! П-простите меня… Я н-не хочу в лабораторию!..

- И я не хочу, чтобы тебя забрали! Поэтому не показывай, что умеешь и не рассказывай, понял?

Он закивал, как заведённая игрушка, потом сполз на землю и прижался ко мне изо всех сил.

- Сагите… Не хочу!.. – тихо бормотал он.

- Всё будет хорошо, только помалкивай, ладно?

- Да, сагите…

Мы продолжили медленное движение к дому. Тут я подумала, что надо было просить Вигора купить самую навороченную систему безопасности, какая только существует. Кажется, она называется «Иллюзион», или что-то в этом роде, потому что не просто защищает от физических или компьютерных проникновений, но и создаёт ложную действительность, так что наблюдатели видят совсем не то, что происходит на самом деле. Похоже, это как раз то, что мне нужно.

Я ещё раз послала вызов викингу.

- Да? – отозвался он тут же. Удивительно! Это у него такая манера – никогда не заставлять собеседника ждать? Пожалуй, по сравнению с Эдором, эскулап мне нравится больше…

- Я тут подумала, что не уточнила, какую именно мне… штуку нужно.

- И?

- Похоже, что самую-самую.

- «Иллюзор» подойдёт?

- Ээээ… наверное.

- Ну, встречай. Мы как раз где-то над тобой.

Тут и мы услышали стрекотание флайера в небе и дружно рванули к дому.

Когда небольшой летательный аппарат, с ручным управлением, аккуратно опустился ровно на отметку для посадки, я уже не сомневалась в том, кто сидит в кресле пилота. И точно: когда откинулись боковые панели, первым вылез Вигор собственной персоной. За ним появился незнакомый парень с двумя чемоданчиками в руках. Ну, я почти не удивилась, рассмотрев его и убедившись, что «спец» тоже отличается высоким ростом и недюжинной яркой красотой. Только этот тип принадлежал к так называемым «южным» народам. У него были довольно длинные кудрявые волосы, иссиня-чёрные, чёрные же, большие глаза и золотисто-смуглая, словно напоённая солнцем, кожа. В-общем, Эдор номер два. Хорошо хоть, не такой наглый.

Я, изобразив приветливый оскал в сторону незнакомого парня, ухватила Вигора за рукав и потащила его вновь на тропинку. Если уж говорить, то вне зоны прослушки… Эскулап, не моргнув глазом, пошёл следом.

- Слушай, тут такое дело… Мы обнаружили, что в домашнюю сеть встроено шпионское устройство. Его надо обезвредить, и лучше всего, одновременно с ликвидацией всей теперешней сети.

- Угу. – И он развернулся обратно к флайеру.

Люблю понятливых и немногословных!

Сувенир 21

Второй спец оказался таким же молчаливым, как эскулап, и целеустремлённым, как Эдор. Та ещё помесь, честно говоря… Игнорируя все мои попытки изобразить радушную или хотя бы вежливую хозяйку, он протопал к дому, подождал, пока я впущу его, и, безошибочно определив «центр» мозговой деятельности местной кибер-системы, прошёл в кабинет. Я, было, устремилась следом, но врач поймал меня за руку и спокойно покачал головой.

- Не надо, не мешай, Авинор сам справится. Если ему что-то понадобится, он спросит.

Я, поколебавшись, уступила. Главное, пусть поставит систему, а перенастроить её, если что, и сама смогу… Пожалуй, надо заняться хозяйственными делами, пока есть пауза. Отослав лягушонка наверх и настоятельно посоветовав ему почитать, была ошарашена сообщением, что читать он не умеет. Подобрала челюсть с пола, наткнувшись на внимательный взгляд Вигора, сделала вид, что выражение «убью гадов!» на моём лице ему просто померещилось, и, выдавив улыбку, предложила Маугли построить что-нибудь из конструктора. Кикиморыш хотел было что-то сказать, – подозреваю, обрадовать, что он не в курсе, что такое конструктор, – но, увидев моё лицо, дисциплинированно исчез.

Уф! М-да, что-то с нервами надо делать, не получается справляться с новостями спокойно, хотя уже можно было бы привыкнуть. Ведь неудивительно, что существо, которое спит на полу, ест руками и прячется под стол в случае опасности, вполне может оказаться и неграмотным… Ненавижу мирассцев!

Я поспешно ушла на кухню, предоставив Вигору самому решать, к кому присоединиться. Он выбрал меня. Повернувшись от холодильной камеры, я обнаружила его, сидящим за столом и, с самым задумчивым видом, уничтожающим бумажный лоскуток, извлечённый из упаковки, стоящей на столе. (С тех пор, как у меня появился заморыш, такие коробки валялись по всему дому – на всякий случай. А уж кухня и вовсе была набита ими!) Видимо, в свободное от потрошения людей время варвар любил рвать платочки.

Понаблюдав, как белокурый пират аккуратно разделил на шестнадцать равных частей очередной ни в чём неповинный предмет гигиены, я шмыгнула носом и осведомилась о вкусовых пристрастиях его и его товарища. В ответ получила небрежную гримасу, видимо, свидетельствующую об их общей неприхотливости. Сделала заказ, вытащила молоко,отошла сварить кофе, – и всё под неусыпным, неотрывным взглядом эскулапа. Занервничала и чуть не пролила готовый напиток, потом забыла о сахаре и печенье. В конце концов, я не выдержала и спросила:

- Ну? – ей-богу, манера Вигора общаться заразна!

- Думаю, – так же пространно ответил он.

- И?

Он пожал плечами.

- Ты не пыталась понять, из кого сделали твоего подопечного? – осведомился бог вандалов, беря ложечку.

- Ещё как пыталась! Чуть ли не в первый же день, как его… получила. Но ничего не нашла, ни у одной расы не обнаружилось сходных признаков.

Варвар кивнул и спросил:

- А про туземцев Мирассы ты думала?

- Конечно. Но там какие-то полосатые чудовища были. Ничего похожего на за… на Маугли.

- Так это только горцы. А других ты видела?

- Каких других? – насторожилась я. – Деона мне только один вид показала, и ничего общего с лягушонком у них не было! Даже с тем, что ты смоделировал!

Вигор снова кивнул.

- Дело в том, что ты искала среди существующих.

- Естественно, – с недоумением ответила я. – А где их надо было искать? Среди вымерших, что ли?!

- Именно, – невозмутимо ответил эскулап и с удовольствием отхлебнул кофе.

Хорошо, что я успела поставить чашку – сейчас бы точно уронила её на пол, как и мою многострадальную челюсть, снова брякнувшуюся под стол.

- Подожди… подожди… Ничего не понимаю, – забормотала я, вытаращившись на бога варваров. – Каких ещё вымерших? Почему вымерших? Ты о чём?!

В ответ синеглазая скотина с чувством потянулась, потом заложила руки за голову, продемонстрировав мне внушительные бицепсы, и ответила, прикрыв глаза:

- Устал я с тобой… Весь вечер, как заглючивший кибер, ношусь и информацию разыскиваю… А, между прочим, я не робот!

С трудом подавив спонтанное желание надеть ему на голову упаковку из-под платочков, которую он, кстати, уже ополовинил, засыпав обрывками пол вокруг себя, я вежливо, – вежливо! – попросила:

- Вигор, будь добр, объясни, о чём ты говоришь!

Закончив потягиваться, этот невыносимый пират ответил, вздохнув:

- Да о твоём гуманоиде, естественно! О ком же ещё! Я просто-напросто приучен мыслить шире, чем обычные студентки, изучающие детскую психологию, поэтому рассмотрел вариант, при котором исходной особью всё-таки мог стать вид, живущий там же, на планете. Конечно, нельзя было исключить возможность привоза «материала» со стороны, но это, вообще-то, чревато. Оставшиеся соплеменники непременно сохранили бы об этом воспоминания, и, в конце концов, после установления всеобщих законов, эта история всплыла бы. А тут – молчание. Никто ничего не знает, никто ни о чём не догадывается, причём уже несколько сотен лет! О чём это говорит?

- О чём? – послушно повторила я.

- О том, что некому уже спрашивать, например. Или о том, что все уверены в том, что спрашивать реально не о ком. Гуманоидов, послуживших исходным материалом для создания Вайятху, считают вымершими.

Я, забывшись, вслух выругалась на моём любимом наречии, заставив, в свою очередь, поперхнуться морского разбойника. Спохватившись, извинилась и схватилась за голову руками. Похоже, дело обстояло ещё хуже, чем я думала. То-есть, это если не предполагать, что предки Маугли были вывезены из-за Рубежа. Неужели правда? Лягушонок – коренной мирассец? Только какой-то вымерший вид? Но почему тогда остались эти, полосатые? Или они не представляли интереса для завоевателей? Ой-ой-ой… Похоже, я реально утащила с Мирассы тайну планетарного масштаба. А почему же они не ищут нас? Поверили, что Маугли погиб? Или, на самом деле, ищут, только очень-очень тайно? Тогда я вовремя озаботилась сменой контура безопасности…

Спохватившись, подумала, что надо и физическую защиту установить. Нет, конечно, дом был снабжён стандартным набором: от проникновения, от непогоды, от нападения сверху… Но, похоже, этого было мало, просто катастрофически мало! Тут уже пахнет не просто похищением гуманоида с его планеты, тут попахивает геноцидом, уничтожением разумных, запрещёнными экспериментами и ещё Всевидящий знает чем, не считая уже таких пустяков, как рабство!..

Мне захотелось самой спрятаться под стол. Это как-то уже перебор, честное слово! Спасти от смерти, вылечить и выучить гуманоида – это одно. А вступать в конфликт с системой безопасности и секретов целой планеты – это совсем, совсем другое!! У нас просто шансов нет!

Тут на мою руку внезапно легла тёплая твёрдая ладонь. Вздрогнув, я подняла глаза на эскулапа, про которого ухитрилась забыть, погрузившись в собственные мысли.

- Эй, выше нос! – неожиданно мягко сказал он. – Не бойся, война даже ещё не начиналась. Но, если начнётся, то только тогда, когда этого захотим мы.

- Мы? – хрипло переспросила я. – Кто мы?

Вигор пожал плечами.

- Мы – это достаточно большое число людей, которые заинтересованы в том, чтобы у тебя с… как ты там его называешь?.. всё получилось!

- Кто? Кто эти люди?! – потребовала я ответа. – Кому здесь есть до нас дело? Пока Маугли заинтересовались только вивисекторы из той лаборатории, и то, потому, что им его интересно разобрать и посмотреть, как он устроен!

- В своё время я тебе всё расскажу, – пообещал северный варвар, сжимая мою ладонь в своих. – Обязательно. Но лучше бы ты узнавала всё постепенно, не сразу. Так легче, поверь мне.

Я верила, – мне для одного дня потрясений вполне хватило! Честное слово, хочу тайм-аут, чтобы как-то уложить всё по полочкам в голове, если получится, конечно… Хотя, вот уже сейчас начинают всплывать вопросы, один за другим, – похоже, с полочками ничего не выйдет.

- Вигор, мне всё равно нужно будет ещё задать тебе кучу вопросов. Не сейчас, попозже… Сейчас у меня в голове полная каша, мне надо хотя бы с тем, что есть, разобраться. Но поговорить надо, причём, без свидетелей!

Эскулап выпустил мою руку, помассировал себе шею, и сразу стало видно, что он, и вправду, очень устал.

- Хорошо, давай попозже. Например, когда все уснут. Где, кстати, ты нас собираешься положить?..

Я спохватилась. А, действительно, где?..

Следующие полчаса были посвящены поиску компромиссов между пожеланиями и имеющимися возможностями. Отвергнув варианты ночёвки гостей в шезлонге, на полу в гостиной и на диванчике в кабинете, я настояла на второй спальне, предназначенной лягушонку. Во-первых, он всё равно бы спал со мной, а во-вторых, там была достаточно широкая кровать, так что, при желании, оба могли спокойно выспаться. Но тут упёрся специалист, заявив, что ему больше нравится вариант с ночёвкой в одиночестве, а Вигор, дескать, храпит по ночам.

Прилетел диск с заказанным ужином, все с удовольствием поели, и перетасовка спальных мест возобновилась. В конце концов, осатанев уже от претензий, высказываемых всеми участниками, включая Маугли, который, под шумок, смылся с тарелкой под стол, я заявила, что сама буду спать с Вигором, а Авинор может занять мою спальню в гордом одиночестве! Лягушонка я собиралась, вспомнив прошлый опыт, положить на полу, упаковав в спальный мешок.

Тут взбунтовался Вигор, заявив, что мы недостаточно близко знакомы, чтобы он, в первый же день, ложился со мной в одну постель. Я в очередной раз сдержалась и даже не послала его туда, где ему, по моему глубокому убеждению, было самое место. Спасло его ещё и то, что он по-прежнему являлся источником ценной информации. Да и перепуганный нашими перепалками Маугли вцепился в меня, как клещ, и, судя по всему, собирался провести всю ночь именно так. Не выдержав, я просто сбежала наверх, прихватив и своё «пушечное ядро», предварительно пожелав капризным красавцам улаживать проблемы с ночёвкой самим.

Конечно, я скоро успокоилась и решила, что приготовлю вторую спальню – пусть спит, кто хочет. Поменяв бельё и полотенца, забрала лягушонка, не отстающего от меня ни на шаг, и ушла к себе. Всё, будем считать, что свой долг, как хозяйки, я выполнила, а если кому что не нравится – у меня ещё стол на кухне есть, и шезлонги у бассейна раскладные… Хотят спартанских условий? Они есть у нас!

Гости угомонились далеко за полночь, когда лягушонок уже давно посапывал, уткнувшись носом в моё плечо. А мне не спалось, – я прислушивалась к голосам, доносившимся то снизу, из комнат, то из сада, от бассейна. Судя по всему, красавцы всерьёз озаботились нашей с заморышем безопасностью, потому что несколько раз меняли расстановку датчиков и маячков, стараясь охватить как можно большую территорию и подстраховаться от возможных проколов в защите.

Закончив с контуром, они принялись налаживать генератор виртуальной реальности, что-то постоянно записывая, перезаписывая, уточняя и поправляя. В конце концов, их голоса смолкли, и в доме наступила тишина. Поняв, что вопрос с ночлегом они как-то решили, я, наконец-то, уснула тоже.

На следующее утро меня разбудил перепуганный Маугли, который вцепился в мою руку и дрожащим голосом твердил:

- Сагите… Сагите, проснитесь! Здесь какие-то прозрачные люди! Пожалуйста, проснитесь, я боюсь!..

Открыв глаза, я некоторое время очумело таращилась вокруг, пытаясь заставить свои мозги проснуться и начать функционировать.

- Погоди, какие ещё люди? Где?.. – спросила я, убедившись, что никакие привидения не шастают по моей спальне, залитой утренним светом.

- Здесь, здесь, сагите! – прошептал с отчаянием лягушонок, прячась под одеяло. – Вот же они, ходят… Ай! – вдруг взвизгнул он, подпрыгивая и скатываясь с кровати. – Сагите!!!

- Так, стоп-стоп-стоп, – скомандовала я, поморщившись. – Вылезай сейчас же и не кричи! Толком говори: какие такие прозрачные люди?!

Вдолбленная привычка беспрекословного послушания пересилила страх, и заморыш вскарабкался опять на кровать, немедленно зарывшись в одеяло.

- В-вот они, сагите, – прошептал он, кивая куда-то в сторону платяного шкафа. – Ходят… х-ходят вокруг…

Пространство около шкафа было совершенно пустым. Впрочем, лягушонок и раньше видел то, что человеческому глазу недоступно… Я встревожилась: что ещё за напасть? Какие привидения?!. Ладно, сейчас разберёмся, главное, чтобы Маугли не впадал в панику.

- Ну, они же тебе ничего не сделали? – осведомилась я у него.

Он пугливо покачал головой, продолжая таращится на что-то невидимое, что, судя по его взгляду, курсировало по комнате, вдоль кровати.

- Не бойся, расскажи мне – какие они? Как выглядят?

- Это… это прозрачные сагаты… Те, что прилетели вчера. Доктор и его друг, который помогал сагите Деоне…

Упс! У меня по спальне шляются фантомы Вигора и Авинора?! Что за?..

И тут до меня дошло. Ведь они вчера до поздней ночи налаживали новую систему безопасности! Похоже, Маугли сейчас созерцает ту самую виртуальную реальность, которая призвана обманывать постороннего наблюдателя. Ура! Значит, она работает!

Радостно засмеявшись, я поцеловала ошеломлённого заморыша в щёку и сказала:

- Так это же замечательно! Новая защита действует! Не надо никого бояться, ты же сам говоришь, что они прозрачные, значит, ненастоящие! Понимаешь? Только видимость! И то, не для всех – я, например, их не вижу!

Кикиморыш нерешительно выглянул.

- Это… не страшно, сагите? – уточнил он. – Они… игрушечные?

- Н-ну, можно и так сказать. Они – как картинка в голлограмматоре. Ты её видишь, но самого человека там нет, понимаешь? Всё, вылезай!

Ободрённый кикиморыш выполз из-под одеяла, уставившись куда-то мне за спину. Потом сделал перепуганные глаза и пискнул, но тут же замолчал, зачарованно провожая взглядом что-то, похоже, только что прошедшее сквозь меня.

- Ну, убедился? Со мной всё хорошо! – я развела руки в стороны. – Ничего не случилось! Я же говорю – новая защита. Как раз друг сагата Вигора вчера устанавливал. Вставай! Пора завтракать.

Когда мы спустились, в доме царила тишина. Заглянув во все комнаты, я вышла к бассейну и даже не удивилась, обнаружив обоих несравненных красавцев рассекающих водную гладь, как пара морских котиков. Опять на ум некстати пришёл Эдор, тоже плавающий, как дельфин. Невольно сравнения продолжились, пока я не почувствовала, что краснею… «Так, хватит отвлекаться на чужие прелести, – одёрнула я себя, – пора возвращаться к делу».

Водоплавающие выбрались на сушу только через час, когда мы с лягушонком уже давно позавтракали, и сидели наверху, в игровой комнате, изучая сложное искусство составления мозаичных картин. Упорства Маугли было не занимать, поэтому медленно, но верно, изображение складывалось во что-то понятное.

Вошедший Вигор удивил меня до глубины души, выдав заморышу маленький космокрейсер, который мог садиться не только на сушу, но и на воду, и отправил лягушонка вниз, тренироваться в управлении новой игрушкой. Я настойчиво несколько раз проинструктировала кикиморыша, какие кнопки следует нажимать, чтобы кораблик выполнял команды, пока Маугли не стиснул испуганно пульт, вспомнив мой наказ никому о своих способностях не рассказывать.

Когда он ушёл, Вигор поманил меня за собой. Мы вышли на балкон, с которого открывался прекрасный вид на бассейн и резвящегося там заморыша. Я внутренне подобралась, догадываясь, что эскулап позвал меня отнюдь не для того, чтобы осыпать комплиментами. Похоже, он наконец-то созрел для серьёзного разговора.

Начал он неожиданно, спросив:

- Что ты знаешь о Лемире Грассе?

Я захлопала глазами.

- То же, что и все. Что он был величайшим стратегом времён последней войны, что именно благодаря нему был ликвидирован последний Прорыв из-за Рубежа, и что именно он был создателем системы опорных военных баз, на которых строится наша современная защита от угрозы извне. А почему ты спрашиваешь?

- Проверяю твою информированность. А что с ним стало после войны, знаешь?

- Ну, он получил все мыслимые и немыслимые привилегии, которые может получить человек в нашем обществе, посодействовал воспитанию новых военных специалистов, а потом ушёл.

- Куда ушел?

- Откуда мне знать? – я пожала плечами. Абсурдность разговора начинала меня злить. – Куда-то ушёл. Главное – он больше не вмешивался ни в политические, ни в военные дела. Да в этом и надобности не было. Всё прекрасно работало тогда, прекрасно работает сейчас. Так к чему эти расспросы?

- Сейчас поймёшь. А попробуй узнать, куда девался межпланетный герой после войны?

Не удержавшись, я пожала плечами ещё раз и мысленно спросила Деону:

- Део, какова была судьба Лемира Грасса после окончания войны?

Кибер-консультант тут же отозвалась:

- После окончания военных действий, увенчавшихся блестящей победой войск, которыми руководил Грасс, он занялся организацией военных школ и академий…

- Дальше, дальше! Когда он уже всё организовал!

- Закончив создание системы тройного Кольца безопасности, арх-генерал Грасс попросил для себя и своей семьи, в качестве награды, планету, которую ему и предоставили. Далее сведения о нём отсутствуют.

Я удивлённо подняла брови. Действительно, странно… Почему-то я никогда не задумывалась о том, чем закончилась жизнь Грасса. Всем известная фигура, герой всех планет, образец для подражания, – но информация о нём плавно заканчивалась его триумфом и последующей всенародной и всегуманоидной любовью. Он ведь не только планеты, населённые людьми, спас от Вторжения. Я сама, своими глазами, видела памятники генералу на всех планетах, где мне довелось побывать. Пожалуй, кроме… Но ведь там я мало по городу передвигалась, всё больше на природе, в лесах, полях. Хм.

- Деона, а какую планету Грасс получил в своё пользование? И какое – временное, постоянное?

- Храиссу, современное название Мирасса.

Моя челюсть снова стукнулась об пол. Ничего себе, совпадение! В голове завертелся настоящий калейдоскоп из сведений, слов, разговоров, видений, сопоставлений… И, наконец, картинка начала складываться.

Ну, конечно! Неудивительно теперь, что всенациональный и всерасовый герой всех времён и народов захотел того, чего ему не могла дать наша существующая общественная система: полного и безусловного господства. Впрочем, может, это и не ему пришла в голову такая идея, а кому-то из его детей или внуков. Я сморщилась, пытаясь вспомнить, с какого времени ведёт свою родословную Императорская семья Мирассы. И их высокомерие, и желание противопоставить себя всему миру, и претензии на свою уникальность неповторимость, – всё получало объяснение, если допустить, что они были потомками Грасса.

Но как могло случиться, что дело зашло так далеко?! Что они скатились до недопустимых игр с генетикой и уничтожения разумных рас, живущих с ними бок о бок? И как вообще получилось, что Грассу подарили обитаемую планету?! Ничего не понимаю… И почему никто не интересовался, как он и его семейка там поживают? Что делают? Куда вообще, к Вогранам, все смотрели?!

Я невольно опустилась на пол. Вот это было, просто, как удар под дых! Внезапно узнать, что всеобщий герой выродился в мерзкого рабовладельца. Пусть даже не он сам, но те, кто произошли от него. Кто жили по разработанным им законам. Чем дальше, тем больше я убеждалась, что особое положение Мирассы тоже было неслучайным, а тщательно обдуманным и последовательно претворённым в жизнь планом.

Прекрасная планета, мечта любого колониста, мирное население (что мирное – нет сомнений, достаточно на лягушонка посмотреть), да ещё и полная, бесконтрольная власть над всеми, делай, что хочешь… Дааа, Лемир Грасс получил неслыханную награду за свои заслуги. Награду, стоившую многих и многих жизней и судеб…

В мои размышления ворвался голос Вигора:

- Ну, так что? Что узнала?

Я медленно перевела на него глаза.

- Достаточно, чтобы пожелать ему вечно гореть в утробе Плорада. Если даже и не ему самому, так его потомкам…

Эскулап как-то презрительно фыркнул и сказал:

- Да в том-то и дело, что ему, ему, голубчику… Больше никто не отличался такой изворотливостью ума и умением обделывать невероятные дела под носом у других так, чтобы они и не догадывались об этом.

Я покачала головой.

- Вот тебе и герой…

- Ну, этого у него никто не отнимет. Он был героем. Но, когда надобность в героях отпала, и он понял, что его вскоре забудут, как прошедший день, он придумал, как продлить своё величие. Потребовал себе личную планету и стал обустраиваться там так, как ему хотелось. А хотелось ему поклонения и власти, к которым он привык. Поэтому и возникла такая вот Мирасса, – с нетипичным государственным строем, со странными и дикими для нас обычаями, закрытая для всех, обособленная и никого не интересующая. Настоящая terra incognita.

Я опять покачала головой. Почему всегда так мерзко на душе, когда узнаёшь о чьей-то подлости? Вроде, ты и не виновата в том, что кто-то оказался на поверку подлецом, и ответственности за того, кто жил несколько столетий назад, не можешь нести, а всё равно… Мерзко и больно. Как будто тебя предали. А в данном случае, не только меня, – все миры, почитающие Грасса-защитника! Вот тебе и защитник…

Я снова повернулась к Вигору, присевшему рядом.

- Значит, ты думаешь, что Маугли – это один из вымерших туземных видов Мирассы?

- Да, точнее, уничтоженных. Видимо, те гуманоиды, что жили в горах, чем-то ему не понравились. А, может, просто не удовлетворяли его требованиям. И он выбрал других, может, послабее, а, может, покрасивее…

Мы, не сговариваясь, одновременно посмотрели на лягушонка, который, улёгшись животом на край бассейна, подгребал к себе игрушку, качающуюся на воде. Моё сердце как будто запнулось, когда я вдруг, со всей непреложностью, поняла: чтобы сделать кикиморыша по-настоящему счастливым, мне будет мало вернуть ему запрограммированный природой облик, мало обучить всему, что он должен был бы знать, мало построить дом и наполнить его приятными и занимательными для него вещами. Даже найти для него подругу, которая захотела бы разделить с ним оставшуюся жизнь, будет мало.

Чтобы вернуть всё, что отняли у заморыша, я должна буду завоевать для него целую планету, ту на которой он родился, и на которой должен был жить… Просто аут.

Сувенир 22

Ступор от пришедшего, наконец, понимания во что же именно я ввязалась, закончился быстрее, чем я думала. Похоже, моё подсознание всё это время догадывалось, что сюрпризы ещё будут, вот они и продолжились. Только радости от того, что я, наконец-то, узнала всю подоплёку происхождения Маугли (ха, ещё вопрос – всю ли!), не было никакой. Вот ни на йоту.

Насколько простым, хоть и досадным, казалось мне начало этой истории, настолько сложным, даже грандиозным, грозил стать её конец. Один маленький Вайятху, глупостью своей хозяйки обречённый на бегство, вполне мог стать причиной падения общественного строя целой планеты! Хотя, лавины в горах, говорят, тоже иногда начинаются с одного-единственного камушка.

Вот только почему я? Почему именно мне «посчастливилось» оказаться втянутой в самый центр этих планетарных изменений?! И это я ещё собиралась предупредить папашку Линн о том, что его дочь вот-вот может заиграться и снова влезть в неприятности, из которых я больше её вытаскивать не буду. И тут же вляпалась сама, да так, что Линн и не снилось!..

Я тихо застонала, представив себе лицо господина Скросса, когда поймёт, что сидеть тихо мы с Вайятху не будем, не смотря на обещания. Ой-ёй-ёй… Нет, видимо, слабоумие – это заразно. А ведь раньше, до знакомства с Маугли, я ничем таким не страдала! Дурочка… Надо было сразу посмотреть на Линн, – что с ней делалось при одном только взгляде на заморыша. Это с Линн-то, которая славилась эгоизмом на всех Трёх планетах! Увы, я очень поздно поняла, что бацилла, под названием «Вайятху», косит всех подряд, кто с ней соприкоснётся…

Ещё вопрос, куда более актуальный: кто реально может нам помочь?

Вигор? Да, конечно, он выглядит заинтересованным в благополучии лягушонка. Почему-то. Но нельзя забывать, что он – человек Эдора, а Эдор и пальцем об палец не ударит, если это не сулит ему выгоду. А какая выгода может быть от нас с заморышем? Только необычные способности кикиморыша… Но вот торговать ими я не собиралась. Ни в коем случае.

В свете моих новых, почти полностью сформировавшихся намерений, папаша Линн автоматом перекочёвывал в разряд врагов, пополняя и так неслабенький список: Управление силами безопасности Мирассы, их же Служба охраны порядка, наверняка Планетарные силы по поддержанию мира, Комиссия по охране прав гуманоидов (почему бы и нет? Я всё-таки нелегально вывезла Маугли с планеты, где он проживал), да мало ли, кто ещё… И все они возьмутся за нас. Нет, нереально. У нас просто нет шансов, ни одного. Не говоря уже о таких пустяках, как то, что на Мирассу нам вообще не попасть: она же закрыта для всех, кроме тех, кто имеет специальные пропуска… Нет-нет, безнадёжно.

Есть только одна, очень слабенькая надежда… Буквально, ниточка.

Повернув голову, я посмотрела в очень спокойные, внимательные льдисто-синие глаза и спросила:

- Вигор, ты можешь помочь мне вернуть Маугли его дом?

Он ответил не сразу, а когда заговорил, то ухитрился опять удивить:

- А ты согласна?

- С чем?

- Не с чем, а на что. Ты согласна принять мою… и не только мою, помощь?

Я открыла рот.

- А что… ты на самом деле можешь это сделать? Возвратить Маугли на его планету?

- Скорее всего – да, – спокойно ответил эскулап и перевёл взгляд вниз, на бассейн. Глаза у него сразу сделались такими же прозрачно-отстранёнными, как водная гладь. Мне даже померещились искорки, заплясавшие в их голубизне, наподобие солнечных зайчиков, скачущих по лёгкой бирюзовой ряби.

Так и тянуло задать какой-нибудь глупый вопрос, например: «А ты кто – волшебник?» или ещё: «И много вас, помощников?», но я мужественно удержалась. Пожалуй, следовало всё-таки поинтересоваться другим. Например, почему он сомневался в том, что я приму его помощь. Это в моём-то положении…

Но спросить ничего не успела, потому что Вигор пояснил сам:

- То, что я могу предложить тебе, далеко выходит за рамки законов. И планетарных, и Межпланетных. Но, думаю, ты и сама понимаешь, что обычными методами помочь твоему… найдёнышу невозможно. Любое обращение к официальным лицам приведёт только к тому, что гуманоид исчезнет где-нибудь в недрах государственной или частной лаборатории. Это если ему повезёт меньше. Или в Приюте для скорбных духом, – это если повезёт больше. Ну, а тебе – прямой путь в поселенцы где-нибудь на планетах Внешнего Кольца, или на космических базах. Согласна?

Я молча кивнула. Если не брать в расчёт возможности Маугли, о которых Вигор не знал, наше будущее, описанное им, выглядело вполне правдоподобным. Впрочем, если бы о лягушонке знали больше, нам пришлось бы ещё тяжелее…

- Я хочу, чтобы ты поняла: соглашаясь на мою помощь, ты становишься преступницей в глазах закона, – продолжил предводитель варваров. – И это не шутка. Тебе нужно очень серьёзно подумать, прежде чем ответить.

Хм, как будто до этого я не нарушила уже пары законов, как минимум.

Ну, я всё равно подумала. Достаточно серьёзно, чтобы понять, что вообще-то, выбора у меня нет. Даже если я сейчас откажу Вигору и пошлю его нафиг, следом появится Эдор со своими планами, неизвестными мне. А на горизонте вечно будет маячить Скросс, со своими планами, о которых, кстати, я тоже ничего не знаю… И никаких гарантий, что в ближайшем будущем не возникнет кто-то ещё, узнавший о нашей тайне, и составивший свои планы на нас…

- Скажи, пожалуйста, ты предлагаешь помощь лично от себя, или от какой-то организации? – уточнила я, наконец.

- Организации, – спокойно ответил эскулап.

М-да, даже не удивлена…

- А в этой организации много народу?

- Много, – чуть улыбнувшись, ответил Вигор.

- Сколько?

- Я же сказал, – много. – И взгляд стал непреклонно-каменным. Прямо как ледяная стена выросла…

Ладно, не хочет говорить – не надо. Но то, что их не двое и не трое, – уже радовало. Вообще, я бы предпочла несколько тысяч, как минимум. Как-то спокойнее было бы.

- А… Эдор тоже там, с вами? – осторожно поинтересовалась я.

- Да.

Ох, а вот это уже не радовало! Совершенно не хотелось быть в одной связке с контрабандистом…

Видимо, заметив, как вытянулось у меня лицо, Вигор пояснил:

- Мы подчиняемся одной цели, ты зря боишься, что Эдор как-то вам навредит. Если договоримся, он будет помогать тебе, как все.

- А если не договоримся? – тихо уточнила я, выделив голосом «не».

Вигор пожал плечами, словно не желая даже рассматривать такую слабую возможность развития событий.

- Ну… разойдёмся в разные стороны.

- И ты веришь в это? – недоверчиво спросила я.

Вигор вздохнул.

- Неважно, верю или нет, важно, что так и будет.

- Ты что – важная шишка в этой вашей организации? – уточнила я.

- Достаточно важная, хотя и не самая, – уклончиво ответил эскулап. – Ну, так что? Принимаешь нашу помощь?

Я ещё подумала, пытаясь просчитать, какой ответ дать.

- Ты рассказал мне или слишком много, или слишком мало. С одной стороны – пугаешь законом, с другой – тем, что ты преступник. – Я покачала головой. – Давай уж начистоту. Кто вы? Чем занимаетесь? Какая нужда вам помогать нам с Маугли? И на какую плату вы рассчитываете?

Ответил Вигор в своей излюбленной манере – вопросом на вопрос:

- А скажи-ка, что ты знаешь о «натуральном» законе? – поинтересовался он.

О, об этом я знала довольно много! Как раз, не так давно, освежала в памяти его содержание, когда пыталась выяснить, чем мне грозит появление на борту катера лягушонка…

Вообще-то, «натуральным» его называли только в обиходе. Официально он назывался куда более длинно и сложно, и был принят при довольно драматических обстоятельствах. Суть же сводилась к полному запрету на искусственные изменения генома человека, или его клонирование.

Если точнее, то изначально формулировка была именно такой: полный запрет. Однако, с течением времени, законодатели и блюстители норм слегка расслабились, и появились поправки и регламенты, разрешающие вмешательство, если речь шла об излечении врождённых заболеваний или незначительных косметических изменениях внешности, к примеру, цвета волос. Постепенно все договорились, что если вносимые корректировки не влияют на выживаемость или приспособляемость человеческого организма к окружающему миру, то они возможны, но должны строго контролироваться. Если совсем коротко – Маугли был одним сплошным нарушением этого закона.

Причина для введения подобного запрета была, и очень весомая. Дело в том, что ещё несколько сотен лет назад, до Войны и образования Рубежа, Содружество не запрещало клонирование и генетическое улучшение людей. Не то, чтобы клонов было много, просто их «изготавливали» по мере надобности, когда надо было осваивать какую-нибудь не слишком приятную планетку, или обеспечивать работу космических станций, наблюдательных или военных: их старались облетать стороной все, у кого была такая возможность, так что клоны помогали решать проблему персонала. Конечно, они не были панацеей – все знали, что клоны особым умом не отличаются и живут не более десяти лет, но, на безрыбье, как говорится…

С генетическими изменениями было немного сложнее, потому что активно их начали использовать в период Большого Расселения. Это было время бурного освоения космического пространства в пределах Систем, входящих в Содружество, открытия и заселения новых планет, далеко не всегда идеально приспособленных для человека. Конечно, часть из них уже имела обитателей, но часть была совершенно свободна и только ждала, чтобы их кто-нибудь обжил.

Изначально это пытались сделать с помощью тех же клонов, но поняли, что им не хватает интеллекта. Больше всего они напоминали большое стадо маа, которому требовался пастух, а «пасти» их – то ещё удовольствие, полагаю… В общем, рано или поздно, но мысль об их улучшении должна была прийти кому-то в голову. И пришла. В тот самый момент, когда пригодные для людей планеты закончились, и остались интересные (в смысле ресурсов), но неподходящие для жизни. Или почти неподходящие.

Обнаружив, что довольно часто колонистам не хватает какого-нибудь «пустяка», чтобы хорошенько освоиться на новом месте: то возможности глубже дышать, то иметь жабры, то способности легко переносить жару под пятьдесят градусов Цельсия, то ещё чего-нибудь, наши «прогрессоры» задумались, как минимизировать затраты. Учитывая, что это был уже «край» пространства, контролируемого Содружеством, толпы желающих переселиться туда, чтобы обитать вечно в колпаках-городах, не наблюдалось. Создание комфортных для человеческого организма условий требовало куда больших вложений и времени, чем имелось у поселенцев на тот момент. И вот, кто-то додумался: чем приспосабливать непослушные миры под единообразные требования людей, лучше попытаться изменить природу человека, согласно конкретным планетарным условиям. Такое решение задачи казалось более многообещающим и гораздо более дешёвым.

До того клонирование считалось одной из наименее перспективных отраслей генетики. Конечно, борьба с врождёнными уродствами и генными заболеваниями продолжалась, но развитие шло как-то вяло. А вот когда появился такой живой интерес, тут же расплодилось большое количество организаций и отдельных учёных, которые поспешно принялись улучшать человеческую природу. Причём, именно человеческую: клоны, как базовые организмы были отвергнуты. И эти улучшения производились очень успешно, кстати говоря. Именно усилиями тех, первых учёных-энтузиастов, были созданы поселения «первопроходцев», прекрасно приспособленных к местным условиям на Селерите, Мажоне, Кайэбо и Джорбе…

Человечество упивалось успехами и верило, что стоит на пороге новых свершений. Фантасты грезили новыми «трудовыми помощниками», которые должны будут заменить людей на всех опасных или малопривлекательных работах, оставив людям только радость творчества и науки. М-да. Нам и раньше доводилось ошибаться, хотя и не настолько…

Нет, конечно, если вспомнить историю, люди творили жуткие вещи, но оказалось, что наши модифицированные версии способны зайти куда дальше нас. Первые «звоночки» прозвенели с Селерита, где поселились ГИО-люди (так их стали именовать), приспособленные к жизни в атмосфере, перенасыщенной аргоном.

Буквально через каких-то десять-пятнадцать лет после прибытия на место своего постоянного проживания, они вдруг заявили о том, что законы Содружества не всегда годятся для новых территорий, – мол, нельзя равнять всех под одну гребёнку. У вас там – тишь и благодать, а у нас тут – экстремальные условия, и сплошной риск для жизни. Учитывая, что даже там генноизменённые поселенцы трудились под управлением и присмотром людей, рождённых, так сказать, «натуральным образом», и требования исходили именно от них, то тревоги тогда это не вызвало.

Сенаторы Всеобщего Межпланетного Правительства несколько удивились, но особого внимания не обратили. Селеритянам были даны расширенные полномочия по освоению природы, и дальше всё покатилось своим чередом.

«Пионеры» рапортовали о новых и новых успехах: покорено море серной кислоты; на дне Ааросовой впадины на Селерите найдено одно из самых богатых месторождений урана; в пустынях Кайэбо высадили модифицированные версии земных растений, и они уже цветут… Всё было прекрасно, безоблачно, от перспектив захватывало дух. На Мажоне вообще сложился отдельный Институт Совершенствования Человека, – так помпезно они себя называли. И целая куча собранных отовсюду выдающихся учёных работали над «светлым будущим» окраинных планет…

Беда пришла оттуда, откуда её не ждали, – на Джорбе внезапно вспыхнула эпидемия, которая буквально выкосила половину населения. Туда срочно вылетела группа с Мавроки, на которой в тот момент находился вечно кочующий Парламент Содружества. И, когда они прибыли, то обнаружили, что «эпидемия» имеет вполне узнаваемое лицо: первых ГИО-поселенцев, которые подняли натуральное восстание против управляющих-людей и вставших на их сторону своих собратьев, и перебили всех, послав ложное известие о заболевании. Та же участь постигла и прилетевших парламентариев, которые только и успели передать сообщение о случившемся по цепочке обратно, на Мавроку.

Следующими, кто отправился на мятежную планету, были десять межпланетарных дисколётов с ближайших космических баз. Долго сопротивляться военным обезумевшие обитатели, конечно, не смогли, но очень старались. В результате, планету пришлось тщательно вычищать от всех, кто ещё выжил, потому что вернуть их в нормальное состояние, как убедились военные медики, было невозможно, а держать в постоянном подавленном состоянии – бессмысленно. Оставили контрольную группу захваченных поселенцев, чтобы позднее исследовать, и улетели на следующую планету. Но, как оказалось, опоздали.

Позже удалось установить, что с Джорбы отправились несколько беспилотников на ближайшие к ней пять планет, которые благополучно долетели до цели. Кораблики были настолько маленькими, что никому в голову не пришло, что их необходимо уничтожать до того, как они сядут. В те времена люди были поразительно беспечны…

Последствия сказались очень скоро: на этих планетах разразились уже самые настоящие эпидемии. Неизвестный вирус встраивался в генную систему людей и полностью разрушал её работу. В результате население молниеносно перерождалось в немощных калек, монстров или буйнопомешанных, а, главное, – вымирало.

Далеко не сразу остальное человечество сообразило, что единственный способ прекратить распространение заболевания – прервать полностью контакты с заражёнными планетами. Чтобы понять это, потребовалось ещё несколько дисколётов и жизни сотен добровольцев, надеявшихся помочь… Но оказалось, что от этой заразы не спасают даже скафандры высокой защиты. Тогда было принято тяжёлое решение: предоставить умирающее население своей судьбе.

На все пять планет выгрузили что-то вроде наборов первой помощи, на случай, если кто-то всё-таки выживет: медицинские модули, лекарства, еду, одежду, укрытия. Поверхность материков и океанов была опутана сетью автоматических передатчиков, постоянно фиксировавших то, что творилось вокруг. На орбитах появились автоматические станции слежения, которые тоже передавали в обитаемый мир сведения о том, что теперь происходило на этих планетах. Зоны вокруг Джорбы, Селерита, Маанга, Ксобра и Ипеи были полностью закрыты для полётов, вплоть до уничтожения кораблей нарушителей.

Это казалось жестоким, но только не тем, кто рисковал посмотреть, что передавали камеры с брошенных планет: процесс разложения и перерождения продолжался до сих пор! Например, некогда цветущая Ипея превратилась в гнилое болото, в котором не жило ничего, кроме мутировавшей плесени, плавающей неопрятными осклизлыми кусками в мутно-бурой жиже. Ну, по крайней мере, так было, когда я смотрела передачу оттуда, пару лет назад. Но вряд ли с тех пор могло что-то сильно измениться!

Результаты проведённого расследования на восемьдесят процентов стали секретными, но и тех двадцати, что достались в общественное пользование, хватило, чтобы законодательство изменилось быстро и решительно.

Оказалось, что вырождение модифицированных человеческих существ (назвать их по-другому просто язык не поворачивался!) происходило намного быстрее, чем рассчитывали их создатели. Более того, разработчики заботились о физическом совершенстве, а надо было в первую очередь думать о психическом. Почему-то деградация начиналась именно как помешательство, появление неких идей-фикс. И происходило это буквально через семь-десять лет после того, как созданный, выращенный и подготовленный экземпляр вводился в действие.

Потом было много споров о том, что клетки для клонирования надо было забирать у проверенно здоровых людей, так как тщательное расследование нашло какой-то процент доноров с признаками психических расстройств; что надо было выращивать эмбрионы в пробирках до определённой стадии и проводить тогда специальные пробы, которые позволяли предсказать, «сойдёт» ли данная особь с ума, или нет… Но всё это было уже не важно. Факт оставался фактом: генноизменённые жители Джорбы, у которых уехала крыша, создали непревзойдённое по силе разрушения биологическое оружие, с помощью которого уничтожили целых пять планет. И, по-видимому, только воля Всевидящего не дала им заразить ещё неизвестно сколько миров (в ангарах местного космопорта было обнаружено около сотни «заряженных» беспилотников…)

Содружество содрогнулось, и на срочно созванном заседании Парламента был единогласно принят закон, названный потом «натуральным». Он запрещал клонировать и изменять геном человека, ну, и дружественных гуманоидов, которые пожелали присоединиться к нам.

Всё это, только вкратце, я и изложила Вигору в качестве ответа на его вопрос.

Выслушав, он кивнул:

- Правильно. Незначительные изменения, типа цвета кожи, волос, радужной оболочки глаз, в список запретов не входят, поскольку на выживание расы не влияют. Клонирование людей и гуманоидов запрещено, исключение, если ты знаешь, составляют пять планет Куабры, аборигены которых возвели изменения в ранг священных обрядов. Ну, они и в состав Содружества входят довольно формально… А что ты знаешь о нарушениях этого закона?

Я наморщила лоб. Что-то такое было в истории… Какой-то скандал с модифицированными солдатами, кажется, – естественно, главной мечтой всех Правительств во все времена была идеально послушная армия.

- Кажется, эксперименты с военными, только это было уже давно.

- Не только. Вообще-то, эта история была достаточно широко известна в своё время, но потом её постарались забыть. Или заставить забыть. Кстати, наш генерал имел к ней самое непосредственное отношение.

- Да? – удивилась я. – Он что – уже тогда клонировал кого-то?

- Ты удивительно догадлива, – криво усмехнувшись, сообщил Вигор. – Не он сам, естественно, но, тем не менее… Для начала, надо учитывать, что его армия, которая отбивала нападения из-за Рубежа, на пятьдесят процентов состояла из клонов, а затем и из ГИО-солдат, когда генетика достигла своего максимального развития. Но, когда произошло восстание на Джорбе, их всех пустили в расход, не дав ни единого шанса. Просто уничтожили и всё.

Я пожала плечами:

- Учитывая, что речь шла о сумасшествии, это было оправданно. Неужели ты думаешь, что они должны были ждать, пока их собственные солдаты начнут уничтожать людей? И ведь это были самые современные на тот момент военные дисколёты! Неизвестно, что натворили бы эти генноизменённые, если бы добрались до управления!

Вигор, в свою очередь, тоже пожал плечами:

- Мы этого не знаем, и никогда уже не узнаем. Возможно, что они не натворили бы вообще ничего. Впрочем, речь сейчас не о них… Думаю, генерал действительно имел поводы сомневаться в их лояльности, после того, как именно его корабли произвели зачистку трёх из пяти восставших планет. И все знали, кого именно уничтожают. Так что…

- Ты хочешь сказать, что одни клоны уничтожали других?

- Не клоны, Тэш! Никакие не клоны! Если бы это были клоны, возможно, зачистка на корабле и не понадобилась бы. Но это были именно генноизменённые солдаты! Куда более совершенные, чем люди! – Вигор запустил пальцы в шевелюру. – Они прекрасно понимали, что будет с ними после того, как они выполнят приказ, но не подняли руку на своих создателей и командиров. Тысяча шестьсот сорок два солдата были уничтожены на кораблях нашего генерала, и эта история была забыта. Похоронена в памяти немногих, кто выжил после той бойни.

Я почувствовала, как по спине побежали холодные мурашки. Вигор рассказывал так, как будто сам принимал участие в тех событиях! Хотя это ведь было невозможно: восстание происходило более пятисот лет назад… Но, тогда откуда столько боли и горечи в его голосе?

- А разве кто-то выжил? – осторожно уточнила я. Опять он рассказывал мне какую-то альтернативную историю! Совсем не ту, что я знала с детства.

- Да. Двое солдат, практически случайно… Вернее, благодаря жалости одного из «ликвидаторов». Он помог им спрятаться, а потом выпустил на первой же планете, куда вернулись дисколёты после «победоносной войны» с ГИО-поселенцами. Тебя вряд ли учили этому, но во всех мирах Содружества началась потом настоящая истерия с поисками и истреблением буквально всех генно-изменённых. О, это была настоящая «охота на ведьм»! Уничтожали не только подвергшихся изменениям или даже лечению людей, но и лаборатории, записи, образцы, самих учёных! Сейчас уже почти никто не помнит обэтом, – наверное, слишком много в этой истории постыдного и страшного… Впрочем, я хотел рассказать не об этом. Во времена расцвета генетики учёные вплотную подошли к созданию совершенного человеческого организма, с точно заданными свойствами, причём, довольно широкого спектра. Например, речь шла не только о повышенной работоспособности или выносливости, но и о, так называемых, сверхспособностях. Умении видеть в темноте, задерживать дыхание на срок до пятнадцати минут, способности бегать со скоростью пятьдесят километров в час, нести груз до трёхсот килограммов… Создатели планировали сделать специализированные группы солдат, медиков, спасателей, водолазов, даже поваров… Но всё перечеркнули последующие события. Тем не менее, пробные образцы уже были созданы, и их собирались «запустить» в рост, когда началось тотальное истребление генетически модифицированных организмов.

Большую часть, конечно, истребили, но некоторое количество, очень маленькое, удалось сохранить. В том числе, и этих, усовершенствованных ГИО-людей. Врач, который создавал их, просто не смог уничтожить плоды своих трудов. Не поднялась рука. И тогда он спрятал столько ГИО-эмбрионов, сколько смог, погрузив их в анабиоз. Возможно, он надеялся, что происходящее – это какая-то глобальная ошибка, всё выяснится, генетика реабилитируется, и к работе можно будет вернуться, но… Был принят закон, запрещающий изменения генома, и все нерождённые ГИО-дети превратились в преступников, подлежащих немедленному уничтожению. Учёный оставил всё, как есть, и занялся другими делами, не забывая о своих подопечных.

Перед смертью, так и не дождавшись изменений, он передал свою тайну надёжному человеку, который, в свою очередь, стал хранителем нерождённых генно-изменённых детей. Тот передал ответственность за них следующему, и так повторялось ещё несколько раз, пока очередной хранитель не допустил какую-то ошибку, а, возможно, просто произошёл сбой техники, давным-давно устаревшей. Как бы то ни было, но эмбрионы вышли из анабиоза и начали развиваться.

Я с шумом выдохнула: ничего себе! А говорили, что всех уничтожили… И, кстати, откуда Вигор всё это знает? Вопрос о его правдивости даже не вставал: я безусловно верила каждому его слову! Нельзя врать с таким лицом, а, главное, – зачем?!

- Когда хранитель обнаружил, что произошло, то сначала, конечно, испугался, но потом принял решение спасти детей. Он ухитрился устроиться на бывшую военную базу, законсервированную где-то на окраине, просто на всякий случай. Всё вооружение оттуда было давно снято, остались только помещения, склады, и небольшое количество планетарной техники. Туда требовался смотритель-техник, и он вызвался на добровольное одиночество, имея в виду эту базу, как подходящее место, чтобы вырастить там пятьсот проснувшихся эмбрионов.

- Пятьсот?! – не сдержалась я. – Как много!..

- А ты думала, речь идёт о паре десятков? – усмехнулся эскулап.

- Ну, не о таком количестве, конечно, – я передёрнула плечами. Пятьсот потенциальных убийц – это чересчур! На кой их хранили всё это время вообще?!

- Ну, как бы то ни было, их оказалось ровно пятьсот. Хотя изначально было намного больше. По-видимому, первый из хранителей как-то отсортировал тех, кого пытался спасти, потому что он взял все модификации, которые разрабатывались в той лаборатории. Получилось ровное число. Но вот вырастить такое количество детей-однолеток одновременно оказалось очень сложно. Хотя, если бы это были обыкновенные человеческие дети, хлопот было бы в разы больше.

- Что ты имеешь в виду? – невольно спросила я.

- Только то, что ГИО-дети были куда спокойнее, послушнее и быстрее взрослели. Поэтому, как ни невероятно это звучит, но ему одному удалось справиться со всей оравой. При помощи роботов, естественно, но тем не менее.

Я скорчила гримасу. Пятьсот детей одновременно?! Не верю!

Вигор легко прочёл по моему лицу, о чём я подумала, и кивнул:

- Я говорю правду. Конечно, ему пришлось тяжело, но это оказалось возможно. С тониками и стимуляторами, стабилизаторами и энерго-коктейлями, но – удалось. Несколько лет он просто растил их всех, заботясь о пропитании и гигиене, но потом пришло время знакомить детей с миром, в который пришли.

Я невольно кивнула: очень знакомая проблема, опять же, из собственного опыта.

- Тогда он принялся обучать детей по программам общего развития и, одновременно, преподавать специализированные знания, которые были необходимы им в первую очередь. Как выяснилось, среди ГИО-детей были будущие солдаты, медики, агрономы, техники-конструкторы, фармацевты и… генетики.

Я вздрогнула.

- Генетики? Серьёзно? Вот прямо так прицельно?!

Вигор серьёзно кивнул.

- Да, оказывается, это было возможно. Даже и ещё более узкая специализация, ведь готовили конкретных специалистов, буквально с самой пробирки… Ну, так вот, – хранителю удалось вырастить всех пятисот детей, дав каждому образование, соответствующее его специализации. Но потом встал вопрос: что делать дальше? Заброшенная база не могла быть постоянным домом для такого количества взрослых людей, они хотели жить по-настоящему, а не в железной коробке, висящей в космосе. Поэтому, после долгих обдумываний и обсуждений, они все вместе приняли решение о том, что ГИО-людям необходимо потихоньку внедряться в мир людей. Ни в коем случае не объявляя о том, кто они на самом деле, и стараясь слиться с населением тех планет, куда они могли бы прилететь.

В горле образовался комок. Пятьсот потенциальных убийц! О, Всевидящий, как вышло, что они выжили?! Почему люди стали так беспечны?!

Я настолько увлеклась историей Вигора, что постоянно забывала задать главный вопрос: зачем он мне всё это рассказывал-то? Мы уже так далеко ушли от конкретной проблемы с лягушонком, что я потеряла нить его рассуждений.

- План оказался вполне хорош, только возникли некоторые неувязки, – продолжал своё повествование врач. – Несмотря на то, что обитатели базы старательно пытались не выделятся из толпы, оказалось, что они всё-таки разительно отличаются от основной массы населения, и проживать больше, чем по одному, им совершенно невозможно, иначе это привлекало внимание окружающих.

Я невольно хмыкнула: чем же это они, интересно, отличались? Дополнительными конечностями, что ли? Судя по специализациям, которые перечислил Вигор, ничего экстраординарного, вроде, быть не должно…

- Поскольку вместе поселиться они не могли, как изначально планировали, а по отдельности – не хотели, они начали разрабатывать другой план: найти планету, на которой все ГИО-люди могли бы жить, не привлекая ничьего внимания, и не опасаясь за свою жизнь. Ведь, если ты помнишь, они до сих пор подлежат уничтожению.

Я нахмурилась.

- Да какая планета? О чём ты говоришь?! Их вообще надо было уничтожить до того, как они выросли! Ты что – не понимаешь?! Им же грозит безумие, как и тем, на Джорбе! А если среди них ещё и генетики есть… – Я осеклась. – Всевидящий… Неужели весь этот кошмар может повториться?!. Опять убийства, опять паника… Вигор, это что – происходит сейчас? Или ты мне рассказал о том, что было когда-то? Эти ГИО – они живы?

Чуть поколебавшись, эскулап кивнул.

- Прямо сейчас? Они что… живут сейчас?.. – от ужаса у меня сорвался голос.

- Да, – ровным голосом ответил предводитель разбойников.

- Да это же… Всевидящий, это же просто… Надо же что-то делать! – мысли в голове поскакали, как взбесившиеся сайгаки. Речь идёт уже не об одном гуманоиде и его выживании, речь идёт о безопасности всех миров, населённых людьми!

- И что бы ты сделала? – донёсся до меня словно издалека голос золотоволосого предводителя пиратов.

Если бы я знала – что! Наверное, надо обращаться в Службу охраны порядка… Или нет, в Планетарный Совет! Тут такой важности дело, что, чем выше – тем лучше! Или сразу в Парламент? Нет, бессмысленно, пока там разберутся… Да, пожалуй, Охрана порядка – то, что надо…

- Так как бы ты поступила? – Вигор таки ухитрился вырвать меня из сумбурных размышлений.

Я неуверенно пожала плечами, слабо надеясь, что он подскажет сам. Раз рассказал эту историю, значит, имеет и представление о том, как лучше действовать?

Непонятно до сих пор только одно: зачем? Зачем он мне всё это рассказал, и какое отношение всё изложенное имеет ко мне с лягушонком? Или он хотел предупредить меня о том, что Маугли, по сути, тоже не имеет права на существование, потому что является искусственно выведенным существом?..

Я замерла, поражённая этой мыслью. А ведь правда, – закон действует до сих пор, и даже если мы найдём способ прижать правительство Мирассы, включая императорскую семейку, все Вайятху, – все! – подлежат уничтожению… Неужели сейчас, в наше время такое возможно? В голове не укладывалось, что кто-то может взять и убить моего лягушонка. За что?! Разве он виноват в том, что его изуродовали? Сделали из него игрушку? Лишили возможности жить так, как хотел бы он сам? Нет-нет, это невозможно… Значит, мне нельзя привлекать к нам внимание государственных служб, иначе за это может поплатиться заморыш. Но тогда как поступить?!

- Вигор, но ведь их нужно как-то нейтрализовать! – обратилась я к эскулапу, который молча сверлил меня взглядом. – Это же прямая угроза всему человечеству!

Он как-то невесело усмехнулся, перевёл опять взгляд на воду и ответил:

- Вообще-то, это вы все – прямая угроза нам… Хотя ни один из нас ничего дурного никому из вас не сделал.

Я смотрела на золотоволосого бога варваров, наверное, целую минуту, стараясь уложить в сознании страшный смысл его слов. По мере того, как до меня доходило, что это не было шуткой или неудачной попыткой испугать меня, по спине опять начали маршировать полчища холодных мурашек, подбираясь к затылку. Постепенно они взбирались всё выше и выше, пока не побежали колючими ледяными лапками прямо по голове, отчего у меня зашевелились волосы.

Вигор, наконец, повернулся ко мне, и я уставилась прямо в невообразимо синие глаза нечеловечески красивой генно-изменённой особи человеческой расы.

Сувенир 23

На какую-то секунду меня охватила полная паника. Не просто испуг, а почти обморок, когда все звуки замирают, им на смену приходит странный глухой шум в ушах, и всё окружающее отдаляется куда-то, подёрнутое как бы стеклянной зыбью. Не в состоянии отвести взгляд, я смотрела и смотрела в ледяную синеву, чувствуя себя глупым кроликом, который вдруг обнаружил, что мирно пасся рядом с удавом.

Слава Всевидящему, Вигору первому надоело играть в «гляделки», и он снова уставился на бассейн. Тогда и я начала потихоньку приходить в себя. Замершее, было, сердце вспомнило, что ему полагается биться, а мурашки замаршировали в обратном направлении – вниз, с затылка на спину.

Я осторожно вытерла вспотевшие ладони о подол платья и перевела дух. Давнее зло, оказавшееся по совместительству единственной надеждой лягушонка на нормальную жизнь, продолжало, по счастью, изучать окрестности, явно давая мне передышку.

Через несколько минут-часов разбежавшиеся мысли сделали слабую попытку сползтись обратно, и я принялась усиленно выполнять дыхательную гимнастику, чувствуя, что само по себе спокойствие ко мне не вернётся ещё долго.

Не сразу решилась заговорить с сидящим рядом ожившим кошмаром, но всё-таки собралась с духом и спросила:

- Так всё, что ты рассказал, это правда?

Он кивнул.

- Вас, действительно, пятьсот?..

Опять кивок.

Мне захотелось куда-нибудь испариться с этого балкона, прямо сейчас, не теряя ни секунды. Всевидящий, да за что всё это мне?! Неужели у Тебя совсем не осталось крепких мужчин, способных принимать быстрые и правильные решения?! Почему все эти ГИО-сюрпризы сыплются на мою голову?! Ладно, один, ещё куда ни шло. Но пятьсот!.. И что я должна теперь делать?! Бежать в Охрану порядка?

Какая-то часть меня была совсем не против это сделать, подвывая и повизгивая от страха, но вторая, закалённая школой приключений, пройденных вместе с Линн, уже начала анализировать ситуацию, ища выход.

Итак, исходные данные: генноизменённые, кошмар всего человечества, – живые и на свободе!!!

Одна мысль об этом вызывала истерические вопли, по счастью – внутренние, так что можно было заставить мозг думать дальше.

Дополнительные данные: они не агрессивны (по крайней мере, прямо сейчас), выглядят вполне вменяемыми, рассуждают здраво и предлагают помощь нам с лягушонком. Причём, взаимовыгодную.

Побочный эффект: плохо то, что они теперь крепко связаны с заморышем. Мы засветились рядом с ними, они – рядом с нами, и связать нас в одну цепочку сможет даже слепой дурак, которых в Охране порядка не держат. А, учитывая повышенный интерес к нам со стороны господина Скросса, положение и вовсе становится отчаянным.

Опять же, – допустим, я гордо говорю ГИО-особям «нет», мы расходимся, и…

Вот именно, – что будет дальше? Даже если нас, как обещали, благородно отпустят (это с такой-то информационной бомбой!), свои попытки легализоваться они не прекратят, шанс провалиться или просто попасть на глаза властям всегда есть. А потом будет такая охота на всех и вся, кто имел к ним отношение, даже случайное, что сбежать не удастся, можно и не мечтать. И как бы папашка Линн не пёкся о её благополучии, такое преступление он покрывать не будет, даже ради десяти дочерей…

Вывод: нам с лягушонком совершенно не нужно, чтобы о существовании выживших ГИО-особях узнали, а, тем более, поймали. Значит, мне придётся согласиться на сотрудничество с ними, в надежде, что их план удастся. Или я хотя бы смогу повлиять на их замыслы, чтобы сделать их более успешными…

Паникующая часть меня снова захлебнулась страхом: а как же угроза Содружеству? А как же безумие, накатывающее на ГИО-особей?! Могу ли я брать на себя такую ответственность?!!

Мысленно я дала ей затрещину, но пообещала выяснить в самое ближайшее время, как обстоят дела с крышей у Вигора и его компании. На первый взгляд, с ней всё было нормально, но мало ли…

Всё время, пока шёл внутренний монолог, причина моих терзаний продолжала сидеть рядом, рассматривая бассейн, как будто прикидывая, как бы его модернизировать. Но, как только я приняла нелёгкое решение (и не окончательное, ничего подобного! Я собиралась выторговать себе максимальную свободу действий), викинг, как будто почувствовав это, повернулся ко мне, вопросительно подняв брови. Я раскрыла рот… но сказала совсем не то, что собиралась:

- А… ты кто? В смысле, специализации?..

- Генетик, естественно, – ответил оживший ужас и внезапно улыбнулся. – Я думал, это и так понятно.

Генетик. Ну, конечно! Могла бы и сама догадаться, если бы способность соображать вернулась побыстрее. Но легче от этой информации не стало. Вот, нисколечко! Самый худший из всех возможных вариантов. Потенциальный гениальный маньяк-убийца…

- А остальные? Те, которые приезжали к тебе, в лабораторию?

- Они техники. Авинор занимается кибер-системами.

Очень не хотелось об этом спрашивать, я бы вообще предпочла забыть его, как ночной кошмар, но… я должна была знать точно.

- А… Эдор?

- Стратег.

- Кто?!

- Стратег. Он разрабатывает всевозможные операции по обеспечению жизни тех, кто остался на базе, готовит нужных людей, заводит контакты, строит планы, обеспечивает наше внешнее прикрытие, да много чего ещё.

Мне усиленно захотелось побиться головой об стенку. М-дааа… Выбрала безопасный вариант секса, называется. И ведь даже некого спросить, почему из всех возможных кандидатов я остановилась на самом худшем, да ещё и выполняющем задание «налаживать контакты»?!

Лучше бы слетала в Университет на один вечер, мелькала ведь такая мысль… Так нет, – решила использовать этого мачо, раз уж он так удачно подвернулся… Можно только гадать теперь, кто кого использовал, да и кто кому подвернулся – тоже… Ой-ёй-ёй… Прости меня, Линн! Больше и слова не скажу о твоей глупости…

Оказывается, жгучий стыд очень даже способствует оживлению мыслительного процесса! Картинки и события замелькали в голове, как калейдоскоп, складываясь и тасуясь. Кое-что начало проясняться прямо на глазах.

Теперь стало понятно, почему они вынуждены прятаться. Думаю, не только мне показалась бы странной, как минимум, концентрация такого количества красавцев, где бы они ни собрались. Интересно, для чего создатели генно-изменённых существ сделали их такими… чрезмерно привлекательными?

Назрел очередной вопрос:

- А какой у вас биологический возраст?

- Нам всем по двадцать пять стандартных лет.

Ну, памятуя Маугли, я бы не удивилась, даже если бы он сказал, что им лет по восемнадцать. Я же не в курсе, с какой скоростью идёт у них развитие… А, кстати, вот что действительно важно:

- И сколько времени ваши программы уже… активны?

- В восемь лет прошёл первый, начальный этап активации, в двенадцать – второй и окончательный.

Ого-го!! Это значит… это значит, что они уже миновали рубеж в восемь-десять лет функционирования, который оказался роковым для ГИО-поселенцев на той же Джорбе. И выглядят, вроде, вполне разумными. Как-то сумели избежать или отсрочить наступление безумия?

Будто подслушав мои мысли, ГИО-генетик сказал:

- Мы не сумасшедшие, как видишь. И не представляем для вас никакой опасности.

Я неопределённо пожала плечами. Хотелось бы верить!

Вигор продолжил:

- Думаю, что и уничтоженные поселенцы ничем подобным не страдали. Скорее всего, проблема была в другом.

- В чём? – тут же спросила я.

Очень хотелось услышать что-то, примиряющее меня с существованием живых генно-изменённых особей…

- В эмоциональной недостаточности. Наш Хранитель предположил, что предыдущие поколения ГИО-людей выращивали и воспитывали неправильно. Скорее всего, заботились о физическом и умственном развитии, но совершенно не обращали внимания на эмоциональные привязанности. Проще говоря, – каждому нужно, чтобы его любили.

Я, не удержавшись, вытаращилась на эскулапа.

- Да-да, представь себе, – усмехнувшись, ответил он на мой невысказанный вопрос. – Нам тоже нужна любовь. Причём, в большей степени необходимо испытывать любовь самим, чем быть объектами любви.

Я вытаращилась ещё сильнее.

Спасением от сумасшествия оказались обычные человеческие эмоции? Чувства?! Воистину, пути Всевидящего неисповедимы! Если, конечно, варвар не пытался заморочить мне таким образом голову…

- И как же вы решаете эту проблему? – недоверчиво поинтересовалась я.

- Самым обыкновенным. Те, кто покинули базу, стараются как можно быстрее завести себе друга или подругу. Ну, если не получается, то участвуют в разных благотворительных акциях, связанных с заботой о людях. В детских лагерях, в домах для одиноких пожилых людей, в больницах, – где только возможно. Один из нас, например, работает в Доме содержания преступивших закон.

- Там тоже можно найти любовь? – не удержавшись, фыркнула я.

- Можно, – серьёзно ответил синеглазый варвар. – Ты бы удивилась, если бы я начал перечислять места, где можно найти эмоциональную привязку…

- А те, кто остались на базе?

- Они заботятся о Хранителе и друг о друге. У каждого из нас с самого детства есть «брат» или «сестра», за которых мы отвечаем.

Я покрутила головой. Всё страньше и страньше! Какая-то школа-пансионат для искусственно созданных получается. С другой стороны, почему нет? Как-то ведь их надо было воспитывать… Как будущий детский психолог, пожалуй, я должна признать, что этот Хранитель, кто бы он ни был, оказался весьма умным человеком.

- И что, вам совершенно всё равно, кого… привязывать к себе? Или как вы это делаете? В смысле, я хотела спросить, как вы выбираете, кого любить? – По мне, так это само по себе звучало дико. Всё равно, что решить: вот этот мне подходит, я в него влюблюсь. Как хотите, но не по-человечески. Механизмами попахивает…

- Наверное, ты не поймёшь, – задумчиво ответил викинг. – Не думаю, что у людей есть что-то подобное. Что до нас, то мы их чувствуем, – тех, кому нужна забота. Именно они нас и привлекают. Посуди сама: какой смысл предлагать помощь тому, кто в ней не нуждается?

- Не знаю, вам виднее, – пробормотала я. – А как же… «нравится-не нравится»? Неужели вы можете так вот, волевым решением, влюбиться?

- Ну, не всё так однозначно и прямолинейно, я же не говорю, что мы притягиваемся к ним, как магнит к железу. Но если ты имеешь в виду внешность, – это последнее, на что мы обращаем внимание.

Я покрутила головой. Вот тебе и злодеи, вот тебе и сумасшедшие генноизменённые убийцы. Наверное, последнее, что пришло бы мне в голову, – предположение о том, что джорбиане и остальные поселенцы страдали от недостатка любви, и вследствие этого были уничтожены пять планет… Это так сразу и не осмыслишь!

Хотя, если подумать… Любой из нас, влюбляясь, становится на порядок лучше. Почему бы ГИО-особям не сделать это состояние обязательным условием нормального существования? А если ещё подумать, то получается, что в этом они не слишком-то и отличаются от людей…

- Ладно, допустим, что вы постоянно кого-то «пасёте», чтобы не… эээ, не стать неуправляемыми, – несмотря на насмешливый взгляд генетика, меня понесло дальше. Видимо, проснулся азарт исследователя: когда ещё можно вот так, вблизи, изучить то, что мы считали мировым злом! – А если нет под рукой никого? Тогда как?

- Заводим зверюшку. Или птичку, – невозмутимо ответствовал Вигор.

Не удержавшись, я прыснула, представив себе эскулапа, чирикающего с каким-нибудь жако или неразлучником.

- И ничего смешного. Мы, между прочим, куда чувствительнее к эмоциям, которые люди испытывают к нам, чем вы сами. От тебя до сих пор страхом тянет… Думаешь, мне приятно?

Я озадачилась. Викинг чувствовал мой страх?.. Ещё один эмпат на мою голову?! Ей-Богу, мне и лягушонка до сих пор хватало с лихвой!

- А что, вы все эмоции ощущаете? Или только самые сильные?

- Сильные. И не ощущаем, а, как бы сказать… чувствуем запах, что ли.

Потрясающе! Нет, у животных такое бывает, но чтоб люди…

- Хочешь сказать, что я сейчас пахну страхом?!

- Ага, – поморщившись, подтвердил эскулап. – Уже меньше, но всё-таки… Неужели ты до сих пор мне не веришь? Или ждёшь нападения?

Ну-у… может, и не жду уже, но, где-то глубоко внутри, всё равно опасаюсь. Вслух я этого, конечно, не сказала, просто примирительно улыбнулась:

- Извини, со временем привыкну и перестану бояться. Наверное.

Лучше бы тему поменять, не углубляясь в мои чувства, а то я и сама в них разобраться не могу…

- А для чего вас создавали? Для освоения новых планет?

- Скорее всего.

- Значит, должны быть и сверх-способности? И какие?

- Ну, я, например, могу ставить диагноз по пульсу, по дыханию, по запаху, по цвету кожи, по звуку голоса, по радужке глаз. Это если нет под рукой специального оборудования. Могу довольно долго не дышать, спать по два часа в сутки в течение пары месяцев, могу повышать температуру своего тела до сорока градусов Цельсия или снижать до тридцати двух, могу не есть дней десять без ущерба для себя. Могу не пить столько же. Ещё могу несколько дней поддерживать жизнь в теле пациента, если он, к примеру, в коме.

- Да, впечатляет, – грустно сказала я. – Даже слегка завидно становится… Я по сравнению с вами – неприспособленная неумеха.

- Обычное заблуждение, – отрезал эскулап. – Ты – человек, созданный Всевидящим, по Его образу и подобию, а мы – всего лишь ваши копии, овеществлённые представления об идеальном работнике. И потом, знаешь пословицу? Если в одном месте густо, то в другом – пусто. Мы можем идти пешим маршем три дня подряд, но не в состоянии завести настоящую семью.

- Почему?

- Потому что стерильны. Все, – и мужчины, и женщины.

- А почему? Какой-то неучтённый фактор или специально было так задумано?

- Никто точно не может понять. Но не запланированный, – это точно.

Я нахмурилась.

- Получается, что каждого из вас можно только создать заново?

- Получается. Только зачем?

Действительно… Вряд ли хоть один из них мечтает получить свою собственную копию, вместо ребёнка, судя по неприкрытой горечи в голосе варвара. Мне даже стало его немножко жаль: расстраивается, совсем как обычный человек. И в этом, кстати, они тоже схожи с лягушонком…

- А сколько у вас женщин? – Мне пришло на ум, что они могли бы создавать пары между собой, это же намного проще, чем постоянно обманывать своих человеческих партнёров.

- Немного, всего двадцать пять из пятисот.

М-даааа… Действительно, с таким количеством каши не сваришь. Даже если их переженить на своих же, нейтрализованными окажутся всего пятьдесят ГИО-особей, а четыреста пятьдесят – в свободном плавании. Не вариант…

- Но если вы бесплодны, то как вы тогда создаёте семьи? И ты же сам говорил, что у тебя есть сын?..

- Приёмный, как и у всех остальных, кто решился на брак. Мы выбираем сирот из Домов оставленных детей, или ищем партнёров, у которых дети уже есть. Кстати, они, как правило, больше остальных нуждаются в заботе.

Ну, просто благотворительная организация помощи одиноким матерям (учитывая соотношение мужчин к женщинам среди ГИО-людей)! Но одно было несомненно: я больше не воспринимала Вигора, как угрозу для себя или лягушонка. Сделал ли он точный психологически рассчитанный ход или поведал реальную историю существ, ставших заложниками ситуации, но я сочувствовала им. Оставалось только надеяться, что мне не придётся пожалеть об этом…

Снова, как по заказу, эскулап озвучил моё настроение:

- Теперь понимаешь, как нам сложно вписаться в обычное общество людей? Мы вынуждены жить по одному, встречаясь друг с другом изредка и украдкой, скрывая, кто мы такие, ото всех, включая близких. Так что, ты по-прежнему считаешь, что нас нужно уничтожить?

Я почувствовала, что невольно краснею. После нашего разговора я увидела, что, по сути, они мало чем отличаются от моего лягушонка. Их тоже никто не спрашивал, хотят ли они родиться, желают ли, чтобы из них сделали идеальных врачей или агрономов, а затем им тоже отказали в праве на жизнь, хотя, скорее всего, никто из них не сделал ничего противозаконного, кроме того, что появился на свет. (Ну, о художествах Эдора пока умолчим…)

Хотела ли я, чтобы их уничтожили? Нет. Собиралась ли обращаться в Охрану порядка? Нет. Верила ли я Вигору? Положа руку на сердце, – да. Конечно, нужно было ещё навести некоторые справки и проверить кое-что из его рассказа, но в целом, я была уверена, что он не лгал. Какой смысл был ему обманывать меня? Я ничем не могла бы ни помешать, ни помочь в достижении его целей, потому что не имела ни влияния, ни связей, ни даже потенциальных возможностей получить их. Скорее, всё было наоборот: это мы с Маугли остро нуждались в помощи, если генноизменённые, конечно, были способны её оказать…

- Прости, пожалуйста, – покаянно сказала я. – Просто много лет мне внушали, что вы – монстры. Сложно сразу измениться.

К счастью, на «монстров» Вигор внимания не обратил, просто кивнул головой и спросил:

- Теперь ты знаешь, с кем связываешься. Принимаешь нашу помощь?

Помолчав, я тихо попросила:

- Можно ещё чуть-чуть подумать? Конечно, особого выбора у меня нет…

- Ничего подобного, – возразил эталон северного воина. – Выбор есть всегда. Например, решиться на риск или избрать путь осторожности. Оставить у себя беглого раба или вернуть его хозяину. Влезть в авантюру ради того, чтобы привезти его на свою планету или сдать властям, как незаконного пассажира. Защищать его или бросить в первой попавшейся больнице…

Я почувствовала, что опять краснею.

- Ты так это сказал, будто я… какая-то героиня. Но ведь это неправда! Я ничего особенного до сих пор не сделала, и вообще… Ты всё выложил о себе, но откуда вам известно, что мне можно верить?

- Ты помогла такому же, как я. Как все мы. На самом деле, ты свой выбор уже сделала, когда приняла этого гуманоида, не выдала его. И для меня это – самая лучшая рекомендация, которую только можно получить. Ты даже не догадывалась, но, помогая ему, ты помогла и нам. Мы внезапно поняли, что есть люди, которым не нужно лгать, которые смогут принять нас, зная, кто мы. И, кстати, ты же подсказала, на какой планете можно обосноваться.

Я покраснела ещё гуще. Вот уж не ожидала похвал и комплиментов от сурового предводителя морских разбойников! Да и вообще, приятно, что хоть кто-то не считает меня ненормальной, пусть даже те, кого все принимали за отъявленных злодеев и маньяков…

Подумав, я решила, что Вигор прав: выбор уже был сделан, причём давно, а теперешние события только логически следовали из него. Осознав это, я, как ни странно, успокоилась. Раз сворачивать некуда, можно сосредоточиться на том, как дойти до намеченной цели.

Однако, комплименты комплиментами, но пора переходить к серьёзным темам. Кое-что я хотела уточнить прямо сейчас.

- Вигор, а как вы собираетесь нейтрализовать Скросса? Ведь у него тоже есть свой интерес к заморышу. И ему вряд ли понравится, если я буду игнорировать его распоряжения. Думаю, один раз это может прокатить, но постоянно…

- Ты о чём?

- Я о той лаборатории, в которой пытались заграбастать Маугли. Если бы я привела его туда второй раз, боюсь, что лягушонка просто не выпустили бы. И не думаю, что Скросс сильно возражал бы против такого развития событий. Если это вообще не было его распоряжением...

- Ну, пока надо будет его успокоить, а потом подумаем. Наверное, тебе лучше обсудить это с Эдором, Скроссом занимается именно он, так что вместе что-нибудь придумаете.

Подавив желание немедленно попросить в напарники кого-нибудь другого, я ограничилась тем, что поморщилась. Чтоб этому Эдору… не попадаться мне никогда на глаза!! Есть у меня сильное подозрение, что он не только Скроссом «занимается», но и мной лично… Интересно только – для дела или думает, что я нуждаюсь в помощи и защите? Мысль, что контрабандист выбрал меня на роль «опекаемой», заставила поперхнуться и закашляться. Не дай, Всевидящий! Пусть уж лучше просто контакты налаживает…

Вигор, не подозревавший о моих метаниях, видимо, неправильно воспринял мои гримасы, потому что спросил, улыбнувшись:

- Надеюсь, ты не ожидаешь, что мы прямо завтра полетим штурмовать оплот потомков Лемира Грасса?

Я смущённо потупилась, потому что, вообще-то, хотелось чего-то именно такого. К тому же – такая команда, сверх-люди, со сверх-способностями…

Эскулап правильно расценил моё молчание и покачал головой.

- Нет, Тэш. Любую успешную операцию предваряет долгий подготовительный процесс. Сначала – разведка, сбор данных, планирование… И только потом будем потихоньку воплощать то, что придумали. Надеюсь, ты не забыла, что твоему гуманоиду ещё предстоит повзрослеть? Это тоже не так просто, уверяю тебя. Мало изменить его тело, надо и сознание «дорастить» до нужного уровня. Так что не рассчитывай на взятие Мирассы в ближайший год, как минимум.

Я уныло вздохнула. Наверное, дело было в том, что Вигор говорил правильные, но такие обыденные и обыкновенные вещи, а из уст сверх-человека хотелось услышать что-то другое… обещание чуда, что ли. Вроде волшебного заклинания: абракадабра, и всё готово! Заморыш вырос, Мирасса впустила нас, императорская семья свергнута, все Вайятху на свободе, ГИО-люди нашли себе новый дом… Все счастливы и довольны.

Озвучивать я это, конечно, не стала. Не стоило сходу портить благоприятное впечатление о себе, ещё успеется… Поэтому я заверила Вигора, что всё понимаю, и попросила время на дополнительное обдумывание ситуации. Эскулап понятливо кивнул. Наверное, ему тоже было что обдумать.

Легко поднявшись, он покинул балкон, а я осталась. Идти куда-то не хотелось. Мне очень нужно было ещё раз (а может, и не один) прослушать только что состоявшуюся беседу, чтобы полностью понять всё, что было сказано, вникнуть в мелочи, которые могли ускользнуть от моего внимания, и проверить свои выводы.

Поглядывая одним глазом на заморыша, который, видимо, устав, просто лежал теперь на бортике бассейна, лениво гоняя ладошкой волны, я мысленно приказала Деоне прокрутить запись разговора с предводителем морских разбойников, начиная с его слов: «А ты согласишься принять мою, – и не только мою – помощь?», постоянно останавливая воспроизведение и обдумывая услышанное.

В целом, после вторичного прослушивания моё мнение не изменилось. Эскулап, судя по всему, не врал, а я приобрела дополнительную головную боль. Чем только Вограны не шутят: к одной государственной тайне, которой являлся лягушонок, я присовокупила ещё одну, уже масштаба всего Содружества: сведения о том, что ГИО-люди не были уничтожены полностью. Боюсь даже предположить, что ждёт меня в будущем, если эти секреты валятся на меня, один за другим. Что-нибудь галактического масштаба?..

Удостоверившись у Деоны, что всё спокойно, лягушонок играет у себя в комнате, я, наконец, побрела на поиски Вигора и его напарника. Они нашлись в кабинете, тихо беседующими о чём-то своём. Задержавшись на пороге, я в последний раз спросила сама себя: «Готова?» и, как в воду головой, шагнула к повернувшемуся ко мне эскулапу. Вопрос не прозвучал вслух, но я на него ответила:

- Да, я принимаю вашу помощь. И сделаю всё, что зависит от меня, чтобы помочь вам.

Оба генно-изменённых очень серьёзно кивнули, словно со своей стороны подкрепляя мои слова, а потом викинг встал.

- Тогда мы, пожалуй, откланяемся. «Иллюзион» работает, всё в порядке, посторонний сигнал нейтрализован, так что в ближайшее время кое-кто может забеспокоиться.

- Кто?

- Тот, кто его устанавливал, конечно. Можно ожидать, что кому-нибудь срочно понадобится встретиться с тобой или приехать в гости. Если это не кто-то из наших, можешь быть уверена, что он – «шпион».

- И что мне тогда делать? – забеспокоилась я. – Не пускать их на порог?

- Ну, почему, пускать-то можно, хотя и нежелательно. Лучше встречайтесь где-нибудь на нейтральной территории. Там сложнее испортить настройки охранной системы. – Вигор улыбнулся. – Ну, давай прощаться, Тэш. Надеюсь, завтра-послезавтра ты обойдёшься без нас?

Я неуверенно кивнула. Знать бы, что никого Вограны не принесут ко мне…

- Если что, – звони мне или Эдору, выручим.

Надеясь, что непроизвольная гримаса, перекосившая моё лицо при упоминании Эдора, ускользнула от внимания викинга, я торопливо попрощалась, поблагодарила за всё и проводила обоих ГИО-людей к флайеру, стоявшему на площадке.

Подчёркнуто аккуратно и точно эскулап поднял машинку в воздух, махнул мне ещё раз на прощанье рукой и заложил чуть ли не с места длинный красивый вираж. Несколько секунд – и летательный аппарат исчез за деревьями.

К полному своему недоумению, я вдруг почувствовала себя брошенной и беззащитной. Ну, просто колдовство какое-то! Или я, незаметно для себя, стала излишне эмоциональной, или это события последних дней меня так измотали. Никогда раньше не ощущала такого одиночества и беспомощности… И, конечно же, именно в этот момент в кармане зазвонил вифон.

Глянув на экран, я прикусила губу. Кто-то должен был забеспокоиться после установки «Иллюзиона»? Ну, вот, пожалуйста, – номер первый, видимо, уже изнывает от беспокойства…

Сувенир 24

Господин Скросс по-прежнему очень ценил своё время, поэтому начал без предисловий:

- Тэш, у вас какие-то сложности?

Подавив желание честно ответить, что, раз он позвонил, то сложности точно имеются, и даже большие, я вежливо спросила:

- Добрый день. Не совсем понимаю, что вы имеете в виду?

- Лабораторию, в которую я вас отправил, по вашей же горячей просьбе. Вы прошли только обследование, а дальше? Ваш подопечный больше не нуждается в корректировках, или у вас изменились планы?

Даа, разведка у него хорошо поставлена, ничего не скажешь… Всего один день прошёл, а он уже явился с молниями и громами. Или просто байон Вольп наябедничал?

- Планы не изменились, но… мне не очень понравилось отношение персонала в той лаборатории, простите. Мы не договаривались, что у меня будут пытаться отобрать Маугли.

- Отобрать? Каким же образом?

- Мне буквально только руки не выкручивали, чтобы заставить привести его ещё раз и оставить там для исследований. Я думаю, что такое развитие событий было бы ни в моих, ни в ваших интересах.

Последовало молчание, – видимо, крокораус переваривал услышанное. В его способности читать между строк я не сомневалась, поэтому надеялась, что посыл «не троньте лягушонка – я не буду пытаться напакостить вам», он понял. Главное, чтобы не разозлился…

- Просто психологический феномен какой-то, – задумчиво проговорил он, наконец. – Замуж вам пора, Тэш, и детей завести. Вот что.

Я подумала, что ослышалась, – ничего подобного! Мегалозавр индустрии ещё и развил эту тему:

- Кстати, через месяц моя корпорация курортов отмечает годовщину создания, будет много перспективной молодёжи. Я распоряжусь, чтобы вам прислали приглашение.

- С-спасибо, – просипела я, судорожно пытаясь выдавить улыбку и, одновременно, сообразить, что он задумал: срочно сбагрить меня на руки кому-то из своих протеже или просто отвлечь от забот о Маугли? Ни тот, ни другой варианты меня совершенно не устраивали! Ещё не хватало добавить ко всем проблемам необходимость бегать от навязанного мастодонтом ухажёра! – Я очень благодарна за заботу, но, видите ли…

- Если вам понадобится платье или ещё какая-нибудь дамская амуниция, можете обращаться к моему кибер-секретарю, она всё устроит, – не слушая, продолжал благотворитель.

- Спасибо, но…

- Кстати, там будет Линна. Они с мужем приедут, но только на пару дней, как раз к празднику. Думаю, вам захочется увидеться с ней? Боюсь, другого времени для встречи просто не будет.

Ещё и Линн?! Мне пришлось срочно глотать все заготовленные возражения и активно благодарить Скросса за любезность и предусмотрительность.

Вообще-то, встречаться с подругой, особенно в свете последних событий, свалившихся на меня с её подачи, совершенно не хотелось. Равно, как и видеть её лощёного муженька. Не уверена, что вообще смогла бы теперь общаться с ними, как ни в чём не бывало, нервы уже не те… Но крокораус, похоже, что-то задумал, раз так недвусмысленно настаивал на нашей встрече. Знать бы только – что, и чем оно грозит нам с лягушонком…

Тут у меня промелькнула мысль, которую я поспешила озвучить:

- А смогу ли я прийти на праздник не одна?

Гениальный предприниматель завис на пару секунд, а потом осторожно и как-то холодно поинтересовался:

- Надеюсь, вашим спутником будет не… известный нам субъект?

- Ну, что вы! – С жаром возразила я. – Ни в коем случае! Просто знакомый, чтобы не чувствовать себя одиноко, особенно поначалу...

- Ну, если вам так хочется… – тепла в голосе мастодонта не прибавилось, но облегчение всё-таки было – едва заметное, то тем не менее. – Как хотите, Тэш. Лишь бы вам было удобно.

Да-да, так я и поверила, что его хоть на секунду взволновало моё удобство…

Убедившись, что рыба с крючка не сорвётся, и на приём я являюсь обязательно, мегалозавр от бизнеса заметил вскользь:

- Надеюсь, вы всё же найдёте способ уладить разногласия с баойном Вольпом?

Мысленно показав ему язык, я вежливо ответила:

- Не беспокойтесь, есть другая лаборатория, где нам помогут в самое ближайшее время.

- Вот как? – отозвался папашка Линн, приподняв одну бровь. – Очень рад… Полагаю, финансовые вопросы уже решены?

- Конечно, всё в порядке.

Да, да, – пусть думает, что я нашла какого-нибудь жадного и беспринципного генетика. Надеюсь, Вигор готов к проверкам, не вчера же он родился – или как это назвать? – и вряд ли в первый раз его деятельностью интересуются серьёзные люди. Хотя, уровня Скросса – наверное, всё-таки, в первый раз. Надо будет предупредить эскулапа: пусть спрячет «уши и хвосты», если они есть где-то…

В самом конце этой познавательной беседы экономист и предприниматель небрежно спросил:

- Как вам дом, Тэш?

- Замечательный! Как раз то, о чём я мечтала! Спасибо огромное за помощь!

- А как охранная система?

- Была не слишком хорошая, пришлось поменять на более новую, – внутренне подобравшись, ответила я.

Крокораус задумчиво кивнул.

- Может быть, прислать специалиста, чтобы он отрегулировал её работу, как следует?

- Нет, спасибо, всё прекрасно функционирует, меня заверили, что проблем никаких не будет.

- Ну, хорошо. Обращайтесь, если понадобится. Кстати, а какая фирма ставила?

Ах, ты ж… Откуда мне знать, какая фирма? И вообще, может, никакой фирмы в помине нет?! Надо срочно что-то придумать...

Я пошла проверенным путём недомолвок:

- Сейчас не вспомню, но могу найти договор и посмотреть название, если вам нужно…

- Да нет, не стоит. Возможно, позже...

Попрощавшись, мегалозавр отключился, а я села прямо на траву. Даже дойти до беседки сил не было.

Что за игру затеял папашка Линн?! Зачем тащит сюда дочь, и для чего ему понадобилась наша встреча? Что он надеется в результате выиграть? Учитывая трудности со связью, отправить приглашение Линн он должен был явно заранее. Возможно, его задумка и не касается Маугли, но тогда что?..

Посидев в раздумьях некоторое время, я спросила своего кибер-консультанта:

- Део, сбоев в работе «Иллюзора» не было?

- Нет, Тэш, – мгновенно отозвалась она.

- А атак?

- Атаки были, но безуспешные.

- И как их пережил лягушонок?

- Спокойно. Мы договорились с ним, что к новой системе безопасности он подключаться не будет.

Я только покачала головой. Вот, дожили… Мой кибер договаривается с Вайятху, меня в известность не ставя. То ли это хорошо, то ли плохо, – непонятно. С одной стороны, учитывая, что в самое ближайшее время мне будет, чем заняться, неплохо, что они не грузят меня лишними проблемами. С другой, надо бы установить границы этих договоров, чтобы не проморгать что-нибудь важное.

- Део, найди мне всё, что есть, о курортном бизнесе господина Скросса и вечеринке, которую он устраивает, примерно, через месяц, – попросила я.

- Да, Тэш, – с готовностью отозвалась моя помощница и принялась вываливать на меня выуженные сведения.

Через несколько минут я знала об этой корпорации всё самое главное, что было в доступном пользовании в сети. Выяснила, что туризм стал одним из основных направлений бизнеса крокорауса в последние годы, причём, бурно развивающимся. В настоящий момент у папашки Линн были свои интересы на двадцати двух самых привлекательных планетах Содружества, и планировалось расширение полядеятельности ещё на пятнадцать, в том числе и на… Мирассу!

Ну, чего-то такого я и ждала всё время. Должна же была найтись хоть одна причина, по которой Линн вышла замуж за мирассца? Туристический бизнес ничуть не хуже любого другого, и денег приносит немало, так что Скроссу светил бы весьма неплохой куш, если бы ему удалось добиться разрешения на посещение Мирассы туристами. Вполне вписывалось в эту картину и имя Линн среди списка кандидатов в директора нового филиала, об официальном открытии которого как раз должны были объявить на грядущем корпоративном сборище.

Что ж, всё закономерно: нет лучшего стимула, чем собственный карман. И, поскольку из Линн такой же директор, как из меня – чтица священного речетатива племени байто, вполне понятно, что на самом деле местечко предназначается для её мужа. Или кого-то из его семейства… Хотя, вряд ли. Жадность – основополагающая черта характера Альдора, так что он не подпустил бы кого-то другого к кормушке. Конечно, женитьба на Линне и так весьма неплохо обеспечила гордого, но на тот момент почти нищего мирасского аристократа, да ведь аппетит, как известно, приходит во время еды…

Прочитав всё, что Деона, сочтя важным, предложила мне для ознакомления, я поморщилась: та же мышиная и крокодилья возня, что и четыре года назад, когда мне довелось в первый и, как я надеялась, последний раз, попасть на подобное мероприятие. Я тогда поклялась, что ноги моей больше не будет на бизнес-празднованиях, кто бы их ни устраивал, – и вот, пожалуйста!

Верно говорят: никогда не говори «никогда». Не своей волей, так крокораусовой, мне опять придётся танцевать эти ритуальные танцы крутых бизнесменов и тех, кто жаждет к ним присоединиться. Официоз, платья строго определённой длины, драгоценностей не меньше, чем полкилограмма (и не дай тебе Всевидящий надеть подделки! Урон своему престижу нанесёшь несмываемый!), любезные оскалы и клацанье челюстей, едва повернёшься спиной…

В прошлый раз было легче, – меня пригласила Линна, дочь хозяина, которая, как всем было достоверно известно, не претендовала ни на какую заметную роль в расширяющейся торговой империи своего папаши, зато активно транжирила зарабатываемые им кроды. Поэтому ни она, ни её гости не считались заслуживающими особого внимания. Мне повезло наблюдать грызню пауков в банке с безопасного расстояния.

В этот же раз ситуация вырисовывалась куда худшая: я была не просто наблюдателем, я – одна из игроков, точнее, фигур, которыми двигал господин Скросс. И играть придётся вслепую, по чужим правилам, которых я не знаю… Впрочем, всегда возможны незапланированные повороты. Если хорошенько подумать и правильно всё организовать, возможно, мне удалось бы преподнести крокораусу сюрприз.

Подумав, что у меня теперь в рукаве есть козырь, – если быть точной, то целых пятьсот козырей! – я несколько воспряла духом. Может, всё не так уж и плохо. Может даже, удастся как-то использовать это сборище для достижения своих собственных планов? Если бы, например, со мной пошёл Вигор…

Хотя, – нет. Не стоит демонстрировать какие-то особые отношения с ним. Он же по легенде – жадный до денег, беспринципный генетик из третьесортной лаборатории, и не стоит разрушать его образ в глазах мастодонта индустрии. Лучше я у генно-изменённых ещё кого-нибудь попрошу в сопровождающие…

Взбодрившись такими мыслями, я поднялась, наконец, и пошла в дом.

Остаток дня прошёл в трудах праведных, но вполне приятных: обучении лягушонка пользованию домашними приборами, призванными облегчить быт. За всеми переживаниями и откровениями я успела соскучиться по заморышу, о нём и говорить нечего, – он всегда жаждал внимания «сагите», так что мы просто наслаждались тихим семейным вечером. С удовольствием отложив всторону все тайны Содружества, я принялась учить его варить кофе.

Начали с кофемашины, поскольку лягушонок уже давно порывался чем-нибудь «радовать» меня, а чашка хорошего кофе – кратчайший путь к моему сердцу. Я подробно и обстоятельно ознакомила Маугли с таинствами помола зёрен, закладывания порошка в дозатор, взбивания молока в густую пену и добавления нужного количества сахара. Он слушал меня, открыв рот, старался повторить всё в точности и… портил одну чашку за другой. Я никак не могла понять, что можно было сделать не так в простом, как собирание ромашек на лугу, процессе приготовления капуччино, но заморышу явно это удалось! После третьей порции решила прервать его муки и спросила:

- Маугли, в чём сложности? Я же всё тебе рассказала и показала!

И тут выяснилось, что лягушонок просто-напросто «не слышит» мою кофеварку!

- Она не говорит со мной, сагите! – пожаловался он, шмыгнув носом. – Как я ни стараюсь, она всё время молчит!

Я от неожиданности тоже замолчала, не зная, что ответить. Почём мне было знать, отчего именно этот старинный агрегат оказался столь скромным или глухим? Возможно, дело было в том, что для «разговора» с Маугли у кофемашины было слишком мало «мозгов»…

Постаравшись утешить расстроенного заморыша, я заставила его просто заучить последовательность действий и количество используемых продуктов. Когда он приготовил первую сносную чашку кофе, правда, с большими, лопающимися молочными пузырями вместо крепкой устойчивой пены, мы оба устали так, как будто самолично изобретали способ готовки капуччино, чтоб его Вограны побрали…

Смешно, но и в дальнейшем, сколько бы лягушонок ни старался, варить по-настоящему вкусный кофе, он так и не научился. Это стало для него источником бесконечных страданий, а для меня – напоминанием, что нет в этом мире совершенства. Иногда осознание этого очень утешало! Особенно, когда вокруг группировались сплошь типы с аномально разнообразными способностями, мне недоступными…

После кофе мы вплотную познакомились с холодильной камерой, потом с посудомоечной машиной, потом с агрегатами по приготовлению и разогреву пищи. Попутно я узнала, что холодильный агрегат уже устал, и скоро захочет отдохнуть (это при том, что агент меня уверяла в полной исправности оборудования!), что старая плита, которую я приняла за бесполезный, хотя и красивый антиквариат, вполне готова работать, – для этого требуется только чуть-чуть ей помочь; что генератор силового поля терпеть не может снегопады («А что такое снегопад, сагите?»); и что в окнах игрового холла не работает затемнение стёкол, потому что лягушонку нравится, когда света много…

В конце концов, когда мы закончили, лягушонок уселся на пол, рядом со мной, робко погладил по ноге и сочувственно сказал:

- Вам так много надо всего знать, сагите…

- Ну, теперь и тебе – тоже, – возразила я. – Если не будешь знать, как достать или подогреть еду, рискуешь сидеть голодным.

- Это ничего, – торопливо заверил меня заморыш. – С вами всё равно лучше…

Как пить дать, существовали какие-нибудь правила, не позволяющие Вайятху есть без особого разрешения хозяев, даже в их отсутствие. Но я не стала пока заморачиваться этим. Вот когда я начну учиться, и буду появляться в доме отлько ближе к ночи, вопрос еды, скорее всего, отпадёт сам собой. Особенно, если будет прямой запрет сидеть голодом…

Я совершенно забыла о проблемах, нависших над нами, слушая откровения заморыша о тайной жизни нашего жилища, – кстати, со слов того же Маугли, дом нас принял с удовольствием и всячески старался помогать… Мне уже начинало казаться, что я угодила в сказку Андерсена, с кикиморышем в роли Оле-Лукойе. Только ещё фей не хватало!

Уже ночью, когда мы легли, я, поддавшись настроению, рассказала зелёному недоразумению о его волшебных «родственничках», которые, по преданиям моей пра-родины, жили в лесах и садах, тоже любили всё живое и умели разговаривать с деревьями и цветами. Лягушонок тут же загорелся идеей поиска фей и, пока не уснул, долго тихо бормотал себе что-то под нос, строя планы прочёсывания ближайших окрестностей, – разумеется, «если сагите позволит»… Когда он, наконец, тихонько засопел, заснула и я, совершенно спокойная и умиротворённая. Но это не спасло меня от ночных кошмаров.

Через несколько часов я проснулась в поту, с бешено колотящимся сердцем и полным ощущением реальности происходящего: мне приснилось, что ГИО-люди объявили на нас с Маугли охоту, и мы оказались в ловушке, окружённые толпой молчаливых чёрных теней, со светящимися красными глазами. Они неумолимо, глухо и слепо надвигались на нас, неся смерть.

Отдышавшись и осознав, что вокруг всё спокойно, я попыталась уснуть снова, но ненадолго: очередной кошмар заставил меня очнуться от собственного крика. В этот раз, для разнообразия, нас ловили силы Охраны порядка, заодно с теми же генно-изменёнными, и тоже собирались уничтожить, не слушая никаких объяснений и просьб.

В этот раз я сходила вниз, напилась воды, выслушала ворчания Део о моём злоупотреблении бодрящими свойствами кофе, и снова попыталась поспать… Надо ли говорить, что проснулась я от того, что во сне нас опять пытались убить. Но теперь это был господин Скросс, узнавший, что мы с Вайятху собираемся нарушить его планы!

В этот раз я не обошлась одной водой, выпила успокаивающие капли и решила, что не буду ждать, пока к толпе желающих убить нас с заморышем присоединится ещё и муж Линн, – а, судя по всему, дело шло к тому… Моё подсознание настырно подсовывало всех кандидатов в наших врагов, и я совершенно не горела желанием узнать, был ли там кто-то ещё. Мне и показанного вполне хватило, чтобы надолго расхотелось спать.

Возможно, я бы так просидела до утра в кабинете, пытаясь читать, но через некоторое время на пороге появился сонный лягушонок, пытающийся разлепить глаза. Зрелише было до того уморительное, что я невольно рассмеялась.

- Сагите… что-то случилось? – встревоженно спросил он, щурясь от света лампы.

- Ничего страшного, мне не спится. А ты иди обратно в постель.

Ну да, как же! Он пошёл, – только совсем в другую сторону, прямиком ко мне. Усевшись на своё любимое место – у моих ног, – он положил голову мне на колени и спросил:

- Сагите, вы нервничали весь день… Можно мне помочь вам?

- Чем?

- Я умею делать массаж, – напомнил он, отчаянно пытаясь удержать зевоту.

- Не надо, ты спишь на ходу, пожалуй, ещё что-нибудь не то намассажируешь…

- Нееет, я не сплю, – шепнул упрямец и взялся доказывать мне, что он совершенно бодр.

Надо сказать правду, – сначала я хотела настоять на своём, но потом вспомнила, как один раз он уже сотворил чудо своим массажем, и решила подождать, – вряд ли он сделает хуже, чем есть…

Кикиморыш уселся поудобнее и взялся за мою руку. Как и в первый раз, началось всё с поглаживаний, лёгких нажимов, касаний, растираний. Постепенно его пальцы перебежали с кисти на предплечье, потом – на плечо. Затем точно так же, аккуратно и нежно, была «проработана» вторая рука.

Я уже «поплыла» от удовольствия, когда он застенчиво спросил:

- Сагите, можно я… расстегну вашу пижаму?

- Зачем? – лениво осведомилась я. Внутри было так тепло, словно меня что-то грело. Всё казалось неважным, далёким, забавным…

- Теперь нужно массировать спину, – пояснил лягушонок.

Спину так спину, – я медленно повернулась, предоставляя ему свободу действий. И не пожалела! Расслабление волной распространилось по телу, освобождая от груза проблем и мрачных мыслей.

Когда Вайятху перешёл к массажу ног, я уже блаженствовала где-то в нирване. Никогда не подозревала, что массаж может принести столько удовольствия!

- Всё, сагите. Вам хорошо? Я угодил вам? – спросил мальчишеский хрипловатый голос, возвращая меня в реальность.

- Мммм, просто волшебно, – ответила я, приоткрывая глаза. – Это и есть твоё четырнадцатое небо? – честное слово, я была готова поверить в это! Никогда ни один любовник не доставлял мне столько удовольствия, сколько этот кикиморыш, причём, вовсе не сделав ничего сексуально-возбуждающего.

- Нет, сагите… – прошелестел он. – На четырнадцатое небо надо подниматься другим путём… Хотите, я покажу?.. – выдохнул он шёпотом мне прямо в ухо, и не дожидаясь ответа, легко скользнул ладонью по моей спине, задержавшись на пояснице. Клянусь Всевидящим, он просто подержал ладонь на одном месте, даже не нажимал, но меня как будто прожгло от его прикосновения: сквозь спину и вниз, вниз… Закручивая всё внутри в неожиданный, резкий, жгучий всплеск желания.

От неожиданности я замерла, не зная, как реагировать на такие выверты собственной физиологии, но тут заморыш положил мне на спину вторую ладонь, чуть ниже, и меня накрыло второй волной желания, от которой по телу явственно пробежала дрожь.

- Стой! – хрипло приказала я, пытаясь восстановить контроль над взбесившимся либидо, требовавшим немедленного продолжения, причём с Вайятху в главной роли…

Паршивец остановился, потом медленно-медленно «отлепил» руки от моего тела, заставив меня снова содрогнуться в сладострастной истоме, прокатившейся от макушки до пяток. Я обернулась, не обращая внимания на то, что моя пижама дано не просто расстёгнута, а уже снята, и я лежу совершенно обнажённая, а ведь этого надо было почему-то избегать, кажется… Но тут прямо передо мной оказались круглые зелёные глаза, горящие не меньшим возбуждением!

Краем сознания я отметила, что лягушонок вовсе не выглядел испуганным или смущённым. На его лице отражались напряжение, жажда, даже, пожалуй, исступление… Он тоже плавился, в том же огне, который разжёг внутри меня.

И я не выдержала. Не опуская глаз, наощупь, принялась освобождать его от одежды, с удовлетворением ощущая, как и он вздрагивает от моих прикосновений, как горяча на ощупь его кожа, как быстро сохнут полуоткрытые губы…

Сейчас он не был ни забавным, ни безобидным, ни даже милым. Напротив, сейчас Вайятху напоминал совершенное, обоюдоострое оружие, которым можно и пораниться, если действовать неумело. И почему-то очень хотелось узнать, каково это – обжечься или порезаться об него…

Я смотрела в его потемневшие глаза с расширившимися фиолетовыми зрачками и, как никогда, твёрдо понимала, что он принадлежит мне. Весь, целиком, от высокого лба, с прилипшими тонкими прядками, до чуть расставленных ступней. До последнего вздоха, до упругого движения бёдрами навстречу, до отравляюще-сладкого поцелуя… Незнакомый, ловкий, опасный зверь, скрывающийся до поры в неуклюжем подростке. Немыслимое сокровище, которое почему-то досталось мне. Наверное, ненадолго, – вряд ли мне под силу будет удержать такое богатство… Я должна его кому-то вернуть… Но ещё не сейчас, не сегодня. Сейчас он принадлежит мне, и пошло оно всё к диосам! Я не хочу думать о будущем, я хочу понять, каково это: иметь своего Вайятху…

Нащупав пояс от пижамы, я шепнула:

- Закрой глаза, – и, когда он повиновался, завязала атласную полоску вокруг его головы, погасив нестерпимый, яростный взгляд, которым он почти парализовал меня.

Вот теперь можно, не торопясь, почувствовать его… на ощупь, на вкус, на запах… Пленённый зверь, ослеплённый, но от этого не менее опасный, подчиняющийся мне… От одного осознания этого можно было сойти с ума! Но в одиночку я этого делать не собиралась. Раз уж так всё сложилось, раз он сам захотел этого, раз я связала нас, скрепив этот союз болью… Да будет он моим по-настоящему!

Сувенир 25

Уже много позже, возвращаясь мыслями к этому вечеру, я вспоминала о том, как хотела обставить первый раз настоящего секса с женщиной для лягушонка. Как собиралась исправлять, последовательно и терпеливо, последствия его «общения» с Линн, как обдумывала ласки и позы, которые должны были помочь заморышу смириться с тем, что хозяин поменялся на хозяйку. Но мне и в страшном сне не могло привидеться, что этот самый, так тщательно планируемый, первый раз произойдёт посреди бессонной ночи, на полу в кабинете, без малейшей подготовки, и будет лихорадочно-торопливым, с явственным привкусом сумасшествия…

Нет, меня всё-таки хватило на ласки, но совсем не нежно-расслабляющие, а, скорее уж, близкие к лёгкому мучительству: лягушонок так сильно рвался ко мне, что приходилось раз за разом прижимать его руки к полу, напоминая, что партию веду я. Кто бы мог предугадать, что пугливый, трепетный кикиморыш в одночасье превратится в неукротимого любовника, никак не могущего насытиться ни моими прикосновениями, ни мной…

Скользя по нему ладонями, я ощущала, что он дрожит. Но, смирившись с пассивной ролью, лягушонок реагировал только непроизвольными полувсхлипами-полустонами и разбегающимися по телу перламутрово-лиловыми волнами.

Доведя его до того, что вместо стонов из горла начало вырываться рычание, я, наконец, решилась. Как могла, медленно и осторожно опустилась на него сверху, позволяя ему проникнуть внутрь меня. Сама, не удержавшись, застонала. Кикиморыш закаменел, перестав, кажется, даже дышать. Я тоже затаила дыхание, не зная, какой реакции ждать от него. Сиреневые переливы постепенно сменились быстрыми радужными всполохами, и дыхание заморыша снова участилось им в такт. Надеясь, что правильно истолковала смену цветов, я приподнялась, опустилась, потом снова приподнялась, вглядываясь в его лицо, с закушенной губой, и задержалась… Но тут лягушонок ожил и сам подался бёдрами ко мне, понуждая продолжить движение.

- Ещё… ещё… – хрипло попросил он, выгибаясь навстречу. – Ещё!

Одного этого хватило, чтобы остатки благоразумия улетучились из моей головы. Отбросив сомнения, я прильнула к нему, ускоряя темп, стараясь довести его до оргазма как можно быстрее, пока могла сама сдерживаться…

Слава Всевидящему, – я ещё контролировала себя, когда заморыш вскрикнул и содрогнулся всем телом. Это подействовало, как спущенный курок: тут же острая игла наслаждения пронзила меня до самой макушки. Ощущения были настолько сильны, что я чуть не потеряла сознание. Испугавшись, что просто рухну, прилегла на грудь лягушонка, слушая, как колотится его сердце. Одна за другой протекли несколько медленных секунд, прежде чем я смогла поднять голову и посмотреть в запрокинутое лицо Маугли. Повязка сбилась вверх, позволяя видеть сомкнутые густые ресницы.

Вайятху лежал совершенно неподвижно, и я забеспокоилась: неужели только мне было так сногсшибательно хорошо? Может быть, я поспешила? Или потрясение было слишком сильным? Или он опять уснул, как это, помнится, было уже однажды, в самом начале нашего знакомства…

Всмотревшись, успокоилась: дыхание выравнивалось, цвета потихоньку бледнели, – вроде, все признаки указывали на то, что с лягушонком всё было в порядке. Я завозилась, собираясь встать, но внезапно обжигающе-горячие пальцы сжали моё бедро, не позволяя подняться. Скоропостижно оживший заморыш сдёрнул с себя повязку, приподнялся на локтях, уставившись на меня совершенно голодными зелёными глазищами, облизнулся и хрипло заявил:

- Ещё!

К концу этой совершенно безумной ночи мы всё-таки добрались до спальни, и даже улеглись в кровать. Засыпая, я успела подумать, что смена сексуальной ориентации лягушонка прошла без сучка и без задоринки. Даже странно, учитывая, как он боялся Линн…

А проснулась я с ощущением, что не спала вообще, – зелёный паразит ухитрялся так притискиваться ко мне, как будто и во сне продолжал заниматься любовью. Впрочем, судя по его блаженной мордочке, так оно и было. Когда я выкарабкалась из-под него, подсунув вместо себя подушку, он, не просыпаясь, пробурчал обиженно: «Сагиииите…», но с заменой, вроде бы, смирился.

Дошлёпав до ванной, я посмотрела в зеркало и досадливо вздохнула. Всегда подозревала, что утверждение о ночах любви, красящих женщину, – некоторое преувеличение, но сегодня оно вообще выглядело явной ложью. Последствия накатившего накануне безумия сегодня вылились в синяки под глазами, особую бледность лица, несколько красноречивых ссадин, разбросанных в живописном беспорядке там и сям, а ещё головной боли и ощущении, что меня придавили персональной бетульной плитой, – из тех, что используются при строительстве космодромов.

Налюбовавшись на свою мрачную физиономию, а также выслушав замечания и предостережения Деоны, которыми она не преминула усугубить моё паршивое настроение, я вспомнила, что наш замечательный домик имеет свою собственную Камеру поддержания физического здоровья, установленную на первом этаже. До этого я только мельком заглядывала в неё, когда осматривала наше новое обиталище, так что сейчас было самое время познакомиться с ней поближе.

Кабинка оказалась, прямо скажем, не самой новой, да и выбор программ разнообразием не блистал, но для моих целей даже базового набора было вполне достаточно. Я начала с режима «Шторм в южном море», потом добавила опцию «корабль», и минут через двадцать с чистой душой переключилась на «Штиль» и «Пляж», а закончила основательным прогревом, водным массажем пяти видов и ароматерапией. Ну, и без птичьего пения, конечно, не обошлось!

Некоторые считали камеры имитацией жизни для лентяев, не вылезающих из городских квартир, но я привыкла к ним ещё со времён детства, когда вечерний сеанс в одной большой камере, рассчитанной на целый этаж густозаселённого дома, был самым любимым и частым развлечением для всех детей, вне зависимости от возраста. Конечно, уединения там не было по определению, зато режимов – около двухсот! И чего только я там не опробовала! И бури Савонии, и ветры Пандана, и полёты над горами хребта Каблонга на Третьей… Но самыми любимыми почему-то оставались имитации природы Земли.

Никто из нас, детей, никогда не бывал на нашей пар-родине, но это не мешало нам считать себя её знатоками, потому что мы регулрно переживали «Шторм на Тихом океане» или «Муссонный дождь в тропическом лесу»… Никому не было известно, почему дождь назывался «муссонным», но это было ещё интереснее! Мы любили Землю именно за её загадочность, и искренне считали, что пра-родина была образцово-идеальной планетой… Не зря же в Камерах чаще всего воссоздавались именно её природные явления!

С тех пор так и повелось, что, даже имея возможность посещать другие планеты и испытывать все погодные катаклизмы на собственной шкуре, я всё равно упорно ставила себе везде Камеры, будучи уверена, что лучшего места для ухода за собой и решения психологических проблем, просто не может быть. В этот раз я тоже появилась из своего любимого места релаксации совершенно проснувшаяся, бодрая, полная сил и энергии, и… тут же наткнулась на лягушонка, который с потерянным видом сидел на полу возле Камеры. Увидев меня, он просиял и вскочил на ноги.

Ну, к радостному возгласу: «Сагите! Наконец-то!..» я ещё отнеслась лояльно, но когда он, без малейшего сомнения, полез ко мне с явным намерением поцеловать, пришлось срочно восстанавливать барьер.

- Маугли, не сейчас, – строго возразила я, уворачиваясь от его рук. – Нет-нет, мы не будем заниматься любовью!

Сияние в глазах лягушонка слегка померкло, а я подумала, что надо очень срочно озаботиться сменой приоритетов в его жизни. Волшебные ночи – это прекрасно, но посвящать сексу, даже настолько великолепному, ещё и дни, – увольте! Понятия не имею, как справлялись предыдущие хозяева лягушонка с его непомерными аппетитами, – и не спросишь ведь! – но выматываться так каждую ночь я не собиралась. Придётся выкручиваться своими методами, психолог я, в конце концов, или кто. Например, усиленно отвлекать и развлекать…

Начала тут же, с расспросов как он возле Камеры оказался. Выяснилось, что Маугли проснулся, не нашёл меня, испугался, бросился на поиски, но, к счастью, «железная сагите» объяснила ему, что госпожа никуда не улетела, – она просто «отдыхает в большом железном ящике».

Я явственно услышала тяжёлый вздох Деоны, – видимо, лягушонок позволил себе достаточно вольно интерпретировать её слова. Улыбнувшись, подумала, что неплохо было бы и Маугли познакомить с таким чудом техники, как Камера, тем более, что он и так поглядывал на неё с умеренным любопытством, явно ожидая пояснений, как можно «отдыхать» в достаточно небольшой по размеру кабине.

Я пригласила его зайти внутрь вместе со мной, и для начала установила один из моих самых любимых режимов – лёгкий утренний дождь в тропическом лесу. На нас тут же повеяло тёплым, насыщенным влагой воздухом, напоённым тяжёлыми сладкими, щекочущими обоняние ароматами, а на стенах возникла сплошная зелёная масса переплетённых между собой растений. Широкие, упругие, ярко-изумрудные листья вздрагивали и качались от тяжёлых редких капель воды, падающих сверху. Такие же капли начали падать и на нас с заморышем. Он тихо ахнул и дёрнулся было, но я удержала его, обняв сзади и успокаивающе поглаживая по спине.

- Что это, сагите? – прошептал он через несколько мгновений.

- Это тропики, – тоже шёпотом ответила я. – Слушай!

Из ближней кроны дерева послышался короткий крик птицы. Чуть дальше отозвалась другая. Всё пространство вокруг нас заполнялось звуками: шелестом листьев, стуком капель дождя, голосами обитателей леса, шорохами и скрипами.

Через пятнадцать минут (стандартное полное время работы одного режима), я вытащила лягушонка наружу. Он казался настолько ошарашенным, что не сразу пришёл в себя, но потом буквально зафонтанировал вопросами и эмоциями. Мне пришлось прочесть целую лекцию о работе кабин, о том, что они такое, зачем нужны и как ими пользуются. Когда Маугли узнал, что таких «мест» как он упорно называл программы, можно посетить аж целых тридцать, у него так заблестели глаза, что я заподозрила его в намерении поселиться в Камере навечно.

Поселиться не поселился, но на полдня пропал, едва дождавшись окончания завтрака, – это было моим обязательным условием разрешения воспользоваться кабиной, как парком развлечений. Я уже успела забыть собственные детские восторги, и теперь нетерпение заморыша напомнило мне меня саму, только лет на пятнадцать младше. Он торопливо проглотил свою еду, почти не обращая внимания на то, что сидит за столом и пользуется столовыми приборами, – пусть пока кое-как, но уже прогресс!

Закончив, он сложил руки перед собой лодочкой и протянул умоляюще:

- Сагиииите… пожалуйста!..

Ну, само собой, я не смогла отказать. Только велела Деоне приглядывать за ним, – мало ли какой режим он включит. Кибер-консультант ворчливо ответила, что и так уже контролирует всю технику этого дома, и высказала предположение, что её ожидает, видимо, скорая переквалификация в кибер-управляющую, если и дальше дело пойдёт такими темпами. И что ей нужен будет тогда дополнительный блок памяти для всего этого хозяйственного безобразия, потому что объёмы информации, которую от неё требуют хранить, замедляют операционные процессы.

Я, сказать честно, очень удивилась. Конечно, мы в последнее время много где были, много чего видели, записывали и хранили, но это никоим образом не должно было беспокоить моего кибер-консультанта, поскольку информация регулярно сбрасывалась на кристаллы и архивировалась. И вообще, двести зеттабайтов, – вполне приличный объём, даже для кибера её уровня. Так что… оставалось только предположить, что Део настигла бацилла, называемая «Вайятху», – прилив эмоций. Ну, или психологический феномен, – как выразился господин Скросс. Если и дальше процесс «очеловечивания» пойдёт такими темпами, скоро мне придётся не приказывать, а уговаривать её работать!

И всё-таки, в первый раз я не удержалась и пришла через пятнадцать минут к Камере, убедиться, что лягушонок жив-здоров, и не лежит в обмороке. Когда двери с тихим щелчком открылись, наружу выбрался совершенно счастливый, разноцветный Вайятху! Я потеряла дар речи, потому что до сих пор он менял цвета только в весьма определённые моменты жизни, но тут… Кикиморыш просто переливался разнообразнейшими красками, являя собой потрясающее зрелище радужного гуманоида.

- С-сагите… Это так… это… как хорошо, сагите!.. – бормотал он протягивая ко мне руки и пошатываясь.

- Тебе понравилось? Что ты выбрал?

- Лес… Деревья… цветы… небо… – принялся перечислять заморыш, глядя на меня затуманенными, зелёными как ряска, глазами. – И там так красиво, так красиво… Неужели так бывает? На самом деле?..

- Бывает, – подтвердила я. Должно быть, поскольку все режимы – суть записи и воспроизведение реально существующих мест и явлений.

Мысленно я спросила Деону, что за режим выбрал Маугли, и получила ответ: «Южные леса Бории». Что ж, теперь я понимала восторги лягушонка, – тамошние чащобы считались заповедными именно из-за своей красоты. Туристов не пускали, зато вовсю использовали записи недоступных красот для индивидуальных и общественных Камер поддержания здоровья.

Заодно выяснилось, что заморыш просто млеет от счастья при виде первозданных лесов. И как это понимать? Существо, выведенное в пробирке, прожившее сто лет в четырёх стенах, обожает леса, которых никогда в жизни не видело! Уму непостижимо… Причём, именно дикие леса, – роща вокруг нашего дома у него таких бурных восторгов не вызвала. Конечно, ему понравилось там гулять, но чтоб почти падать в обморок…

Оклемавшийся и вооружённый знаниями Вайятху отправился навстречу новым приключениям в Камеру, а я занялась хозяйственными делами, оттягивая момент, когда придётся звонить эскулапу. Конечно, можно было бы сделать это и завтра, но предложение господина Скросса заслуживало всяческого внимания, и не только моего. Возможно, генноизменённые придумали бы какой-нибудь контр-план, разрушающий намерения бизнес-мастодонта? Очень уж мне не нравилось его стремление подсунуть какого-то потенциального жениха. Учитывая то, что замуж я в ближайшее время не собиралась, а уж за протеже папаши Линн, так и тем более, надо было срочно принимать меры. Правда, я обещала богу варваров оставить их в покое на пару дней, но… кто бы меня оставил!

Протянув ещё час и совершив некоторое насилие над собой, всё-таки попросила Део соединить меня с генетиком. Ответил он немедленно, как я и ожидала. Порадовавшись, что выглядит Вигор вполне спокойным и слать меня в звёздные дали, вроде, не спешит, я рассказал ему о звонке господина Скросса. Вигор задумчиво пожевал губу, а потом выдал предложение, которого я ждала, но надеялась, что обойдётся.

- Звони Эдору, – посоветовал он. – Задачка как раз для него.

- Погоди, пожалуйста, – взмолилась я. – А нельзя кого-то… другого? Не Эдора?

- Да в чём дело? – удивился викинг. – Вы что, поссорились с ним?

- Нет, скорее уж наборот, – невольно краснея, пробурчала я.

- То-есть, не ссорились, а сблизились? – подняв брови, поинтересовался вредный предводитель варваров. – И тебе так не понравилось, что ты теперь видеть его не хочешь?

- Н-не совсем, но… вроде того, – туманно подтвердила я, чувствуя, что щёки уже вовсю горят.

Викинг как-то странно хмыкнул, и сказал:

- Ты меня удивляешь. Вот, всем нравится, а тебе – нет. Ладно, подумаем…

Что именно они придумали, выяснилось буквально этим же вечером, когда Део сообщила, что меня вызывает контрабандист. Проглотив парочку крепких выражений, я поплелась в кабинет, к стационарному вифону, досадуя на Вигора, который обещал «подумать», а вместо этого, видимо, спихнул всё Эдору.

Появившийся на экране мачо опять ухитрился поразить меня своим видом до глубины души: выкрашенные в золотисто-оливковый цвет кудри были уложены вокруг головы в подобие не то короны, не то лаврового венка. Мало того, криминальный тип щеголял в снежно-белом костюме, выгодно подчёркивающем гладкую бронзовую кожу. Не хватало только наличия поблизости какого-нибудь средства передвижения, желательно тоже белого цвета, – и он был бы живым и безупречным воплощением тайных мечтаний старых дев половины Содружества, как минимум.

Некстати вспомнив, что скрывается под этой одеждой, я невольно сглотнула. Хотя казалось бы, после ночи-то с лягушонком… А вот ведь! Магия контрабандиста действовала, несмотря ни на что.

- Привет, Жужелица, – промурлыкал идеальный мужчина. – Как поживаешь?

- Спасибо, лучше всех, – мрачно ответила я. – А ты?

- Неплохо, неплохо, – отозвался криминальный элемент и бархатисто засмеялся. – А благодаря тебе у меня есть шанс зажить вообще необыкновенно интересной и насыщенной жизнью.

- Рада за тебя.

- А я-то как рад… Вигор сказал, что у тебя мелкие неприятности с господином С?

- Ну, пока мелкие…

- Постараемся крупных избежать. Не переживай… Кстати, у меня для тебя есть подарок.

Я вздрогнула. Что-то мне не нравилась сама мысль о подарках от Эдора!

- Какой ещё подарок? И зачем?

Подозрение, что контрабандист рассматривал меня, как «объект опеки», не на шутку нервировало. Возможно, поэтому я говорила резче, чем нужно.

- Большой и красивый подарок, – ответил ГИО-красавец. – Хочешь посмотреть?

- Нет, – совсем уже мрачно ответила я.

- А придётся, – укорил меня Эдор. – Нельзя же его на пороге держать.

- На каком пороге? – холодея, спросила я.

Неужели это чудовище опять просочилось сквозь охранный контур, и система даже не пискнула?!

- На твоём, – невозмутимо ответил невыносимый контрабандист, подтверждая мои худшие опасения, и добавил. – Дверь сама откроешь или тоже мне это сделать?

Я подскочила и побежала ко входной двери, почему-то испугавшись. Распахнула её… и потеряла челюсть в какой-то-там раз по счёту.

Эдор, мало того, что, действительно, стоял у меня перед дверью, так ещё и рядом с ним обнаружился огромный букет каких-то бледно-сиреневых цветов, похожих на мелкие лоллеи, которые умопомрачительно пахли.

- Нравится? – поинтересовался контрабандист, перешагивая порог и вынуждая меня посторониться. – Я не знал, какие ты любишь, но подумал, что если даже ты не будешь от них в восторге, то где-нибудь место им всё равно найдёшь.

- Спасибо, – с сомнением ответила я, втаскивая в дом ёмкость размером с приличное ведро, в котором помещались цветы.

Контрабандист отмахнулся царственным жестом, исчезая за дверью моей – моей, Вограны его побери!! – кухни. Там немедленно что-то загремело. Я, злобно пыхтя, дотащила букет до стола в гостиной, но поднять не смогла, – не хватило сил.

- Напоишь кофе? – вопросил появившийся на секунду в дверном проёме контрабандист и снова исчез в недрах дома. – Сто лет уже не пил! – крикнул он откуда-то из этих недр.

- И не подумаю, – ожесточённо пробормотала я, чувствуя, как у меня начинает гореть лицо.

- Что ты сказала? – поинтересовался Эдор, снова возникнув на пороге.

- Сейчас сварю, – вздохнув, ответила я, пытаясь говорить так же спокойно и непринуждённо, как мачо. Получилось плохо, потому что в груди всё клокотало. Криминальный элемент совершенно игнорировал моё состояние, так что я, в конце концов, начала сомневаться, что Вигор говорил правду о способности ГИО-людей чувствовать запах эмоций. По-моему, от меня должно было так сквозить раздражением, что любой здравомыслящий человек сбежал бы уже куда подальше. Но ничего подобного! Получив чашку кофе, мечта всех женщин устроился поудобнее на стуле и окинул меня цепким взглядом. Я почувствовала, что начинают гореть уже не только щёки, но и уши.

- Ну? – вопросил Эдор, сделав первый глоток и со вкусом облизав губы. – Так что случилось?

- Вигор же уже рассказал?

- Рассказал, но я хочу послушать тебя.

Скрепя сердце, пришлось снова рассказывать об идеях господина Скросса, напирая на то, что замуж я не хочу. Ни при каких обстоятельствах.

Контрабандист под мой рассказ опустошил чашку и теперь задумчиво вертел её в длинных пальцах.

- У меня есть соображения на этот счёт, Тэш, – сказал он, оставив в покое посудину. – Только выслушай спокойно…

Нечего сказать, прекрасное начало. Естественно, я напряглась, вместо того, чтобы расслабиться.

- Самый простой вариант решения этой проблемы, если ты станешь моей девушкой.

Ну, вот. Так я и знала! Внутри что-то противно сжалось и, одновременно, что-то расширилось, так что стало трудно вдохнуть воздух. При этом, часть меня ужасно гордилась (ещё бы знать, чем!), зато другая цепенела от страха (тоже, вроде, не с чего)… В-общем, меня просто разрывало на эти, взаимоисключающие, части! Непонятно, почувствовал ли Эдор, что со мной творилось, потому что, как ни в чём не бывало, продолжил дальше:

- Во-первых, проблема замужества отпала бы сразу, сама собой. Во-вторых, я получил бы железную причину для вмешательства в твои дела. В-третьих, решился бы вопрос связи с нами. В-четвёртых, ты, наконец, познакомила бы меня с господином С. В пятых… Ну, в пятых, мне просто понравилось, как ты слизываешь сироп.

Я и так была красная, но тут опять полыхнула вся – от шеи до макушки, включительно.

Ведь знала, знала, что буду сожалеть о своей слабости! Никогда ещё мои авантюры не кончались ничем хорошим! Вот, пожалуйста, – объясняй теперь Эдору, что ты его просто цинично использовала, не предполагая никакого продолжения и даже надеясь никогда больше не встречаться! Если есть время разбрасывать камни и собирать их, то у меня они шли параллельно. Бросила камушек – получи в ответ булыжник!

Неуверенно покачав головой, выдавила:

- Прости, но так ничего не выйдет… Я не могу… Это не выход, поверь. Надо придумать что-то другое…

Контрабандист резко наклонился вперёд, положив обе руки на стол, и удивлённо спросил:

- Тэш, я не понимаю, что не так? Всё, что я предложил, само напрашивается, можно сказать, лежит на поверхности. Что тебя так смущает? То, что я буду рядом? Но это для твоей же защиты, мне будет намного проще заботиться о тебе, если мы будем вместе!

Услышав ключевую фразу «заботиться о тебе», я ещё решительнее замотала головой:

- Нет, нет, нет! Не надо обо мне заботиться, я могу сама постоять за себя! И привлекать к нам лишнее внимание не нужно! Понимаешь, ты – как магнит, притягивающий к себе взгляды, но нам-то этого не нужно! Самое лучшее – стать незаметными, невидимыми, чтобы тот же Скросс считал нас неопасными и тихими!..

Мачо, удивлённо взирающий на меня во время этого страстного спича, возразил:

- Тэш, и как долго ты собираешься прятаться, при наших-то планах? Как собираешься объяснять интерес того же Вигора или мой к тебе и гуманоиду? Или ты думаешь, что мы подготовим всё к проникновению на Мирассу, и позовём тебя в самый последний момент, как пассажира?

Я покраснела ещё сильнее, хотя, казалось бы – куда?

- Нет, Эдор, я не собираюсь отсиживаться в стороне, но и быть твоей девушкой тоже не могу…

Неизвестно, сколько бы мы ещё препирались, если бы в этот момент на пороге гостиной не появился лягушонок. Я немедленно встревожилась:

- Маугли? Что-то случилось? Ты в порядке?

Поколебавшись мгновенье, он прошелестел в ответ:

- Всё хорошо, сагите… Можно?.. – не докончив фразы, просочился к креслу, в котором я сидела, и опустился рядом на пол. Лицо у него было бледное, почти серое, напряжённое и немного испуганное.

Я наклонилась к нему и тихо спросила:

- Ты точно в порядке?

- Да.

- Может быть, ты голоден?

- Нет, сагите.

- Устал?

- Нет…

- Замёрз? Ты наигрался с Кабиной?

- Да, сагите…

Выяснение того обстоятельства, что его просто напугал приход Эдора, занял минут пять. Когда мы закончили, я выпрямилась и натолкнулась на взгляд Эдора. Не знаю, что он увидел, но выражение его лица разительно изменилось. Он очень внимательно, прищурившись, посмотрел на лягушонка, потом на меня, потом опять на него… А потом вдруг хмыкнул и сказал:

- Вот оно что… Ну да, куда уж мне до такого-то совершенства…

Мы оба с Вайятху, как по команде, вытаращились на контрабандиста, картинно закатившего глаза. Встряхнувшись, он поднялся и заявил:

- Всё-таки мне придётся воспользоваться твоим гостеприимством, Тэш! Время уже позднее, а мы ещё не обговорили всех вопросов. Но, если не возражаешь, продолжим утром. Хорошо?

- Как скажешь… – ошарашенно ответила я, пытаясь понять, что вот это только что произошло у меня на глазах. Выглядело, по крайней мере, так, как будто мачо уступил меня заморышу, как некий спорный приз. Бред, однако!

- Куда ложиться? – поинтересовался криминальный элемент, становясь совершенно прежним, как будто ничего не произошло, и вообще, последних недель не было, мы только что встретились после долгого перерыва.

- Во вторую спальню, – спохватившись, ответила я. – Сейчас, поменяю бельё…

Хозяйственные хлопоты отвлекли меня на некоторое время, и вернуться к своим мыслям я смогла уже позже, стоя под горячими струями душа.

Что за странное изменение настроения? Контрабандист мог казаться капризным, но на самом деле он был очень расчётливым и прагматичным. Я не сомневалась, что его предложение не было спонтанным или необдуманным. В том, что он говорил, было много правды, – действительно, большая часть сегодняшних проблем могла бы решиться, согласись я стать его девушкой. Ведь, если мы сейчас сохраняли некоторую свободу действий и манёвров, это было только заслугой Эдора. Возможно, я бы и согласилась, если бы не…

… не большие глаза цвета молодой весенней листвы, не горячие руки, не фантастические цветовые эффекты, не тихий шёпот: «Сагииите», от которого внезапно начинают рушиться перекрытия в голове… Если бы не эта губительная бацилла, под названием «Вайятху»…

Сувенир 26

Утром выяснилось, что тупо покалывающая заноза в груди, с которой я уснула, за ночь никуда не делась, и сидела там по-прежнему, не давая забыть, что мне стыдно перед Эдором. Нет, в самом деле, – он сделал столько хорошего для нас с заморышем, и имел полное право рассчитывать на благодарность, как минимум, а я поступила как-то… Неправильно, что ли. Да, пожалуй, это именно то слово: неправильно.

Я встала с твёрдым намерением извиниться и попытаться объяснить, почему не согласилась на настоящие отношения. Причина же моих душевных терзаний продолжала дрыхнуть без задних ног и ничем, похоже, не мучилась. Даже сожалениями по поводу того, что прошедшая ночь была тихой и спокойной. Конечно, лягушонок попытался предпринять некие действия, но, подчиняясь прямому приказу, покорно лёг и уснул, выпросив в качестве компенсации возможность обвиться вокруг меня. Если бы ещё так же просто удалось договориться с Эдором…

Дверь напротив, ведущая во вторую спальню, оказалась открытой нараспашку, словно специальное предупреждение, что гостя там нет. Так и вышло: контрабандист обнаружился на кухне, увлечённо колдующим над чем-то, источавшим соблазнительный аромат.

Я осторожно вошла и уселась за стол, с ощущением некоего смещения реальности: полуголый мачо, во вчерашних белых брюках и защитном прозрачном фартуке, который и я-то никогда не надевала во времяготовки, осторожно встряхивал закрытую сковороду, в которой что-то приглушённо шипело и скворчало. Длинные волосы Эдора, снова вернувшие свой естественный жгуче-чёрный цвет, были небрежно собраны в хвост.

- Доброе утро, Жужелица, – приветствовала меня мечта всех женщин, как ни в чём не бывало.

- Доброе, – промычала я.

Может, у меня уже провалы в памяти, и на самом деле мы договорились, что он теперь будет проживать здесь?! Во всяком случае, выглядело это именно так! Никакой другой причины, по которой этот нахальный красавчик мог распоряжаться на моей кухне, в голову не приходило.

- Есть хочешь? – спросил самозваный кулинар, усиливая моё ощущение нереальности происходящего.

- Эээ… нет, спасибо… – пробормотала я, ломая голову, как начать разговор о том, что ему, по моему глубокому убеждению, тут не место.

- Давай-давай, это вкусно, – безапелляционно заявил контрабандист и вывалил часть содержимого сковороды на тарелку передо мной. Это оказалась жареная паранга в кляре. Пахло совершенно замечательно, но на душе стало ещё тоскливее. Уж лучше бы он ничего этого не делал…

Эдор тем временем уселся напротив меня с такой же тарелкой и, ничтоже сумняшеся, принялся уничтожать завтрак. У меня невольно потекли слюнки, – так увлечённо он это делал. Я тоже взялась за вилку и… сама не заметила, как всё съела, с трудом удержавшись от желания облизать тарелку (насмотрелась на лягушонка!). Невольно закрались подозрения относительно специализации Эдора, – может, он никакой не стратег? Может, он специально выведенный повар?

Мачо, отставив в сторону свою посуду, спросил с надеждой:

- Кофе?..

Не споря, поднялась. Почему бы и нет? Это, можно сказать, мой конёк…

Когда мы уселись оба с чашками, ГИО-красавчик начал:

- Жужелица, мы тут посоветовались…

Я мрачно кивнула: как же, как же – утром целый час болтал с кем-то по своему вифону, мимоходом полностью заблокировав слышимость. Это было первое, что сообщила мне Деона, как только я глаза открыла.

- Так вот, мы решили наше предложение подкорректировать, в связи с… твоими обстоятельствами. – И насмешливо хмыкнул, нахал! – Теперь оно звучит так: давай ты будешь играть роль моей девушки. Для всех окружающих. И со всеми вытекающими.

Я осторожно поинтересовалась:

- Только играть? Ничего больше?

- Ну, обойдёмся без сиропа, если ты об этом, – промурлыкал наглый тип и лучезарно улыбнулся.

Я заскрипела зубами, но промолчала.

Вообще-то, предложение было куда более подходящим, чем вчерашнее. Если Эдор согласен делать вид, что он мой парень, но не быть им, – похоже, это как раз то, что надо!

На всякий случай, уточнила:

- А насколько убедительно и глубоко нужно будет изображать… эээ, твою девушку?

- Ну, ты влюблённые парочки когда-нибудь видела? Вот на них и ориентируйся.

В голову мне сразу полезли воспоминания о «любовях» Линны и сцены страстных поцелуев на движущихся тротуарах в центре столицы. Энтузиазм начал увядать: изображать такую любовь с контрабандистом я бы точно не рискнула.

- Просто ничего другого мы придумать не смогли, – продолжал невозмутимый разбиватель сердец. – Не перевозить же тебя с гуманоидом к нам на базу?

- Н-да, уж лучше вы к нам… – пробормотала я, лихорадочно соображая, как стану объяснять лягушонку постоянное присутствие в доме «этого сагата», который ещё и будет изображать «моего» сагата, при этом таковым не являясь… Ужас! Я уже заранее предвидела постоянные конфликты между двумя «моими» парнями, которые, похоже, не питали друг к другу симпатии. Ну, лягушонок ещё понятно почему, а вот Эдор?..

- Знаешь, я хотела извиниться за свой отказ, – вспомнила, наконец, о том, с чем шла искать своего нежданного гостя. – Надеюсь, ты не обиделся?

На мой вопрос красавец-мечта-всех-женщин-умереть-не-встать снова рассмеялся, но ответил неожиданно серьёзно:

- Тэш, я был на семьдесят процентов уверен, что ты откажешься.

- Как?! – поразилась я.

- Обыкновенно. Мы же чувствуем такие вещи, не забыла? И потом, есть те, кому больше нужна помощь, а есть те, кто больше хочет помогать сам. Ты из вторых. Для тебя важнее заботиться о ком-то, так что я почти не сомневался, что ты не захочешь стать моей опекаемой.

- А… А зачем тогда вообще предлагал? – возмутилась я.

- Ну, семьдесят процентов – это, всё-таки, не сто, – спокойно ответил доморощенный казанова. – И потом, мечтать ведь не запретишь?

М-да, остаться спокойной, как хотелось, не удалось.

- Я просто надеялся, что ты, вопреки всему, согласишься, – бархатные нотки в его голосе просто физически ласкали. – Тем более, что в тот раз, когда мы были вместе, нам было очень даже хорошо… Могло ведь так случиться, что и ты вспоминала обо мне чаще, чем о своём гуманоиде?

Я стиснула зубы. Нет, всё-таки не повар. Совратитель – вот кто!

- Могло, но… не случилось. Извини.

- За что? – удивился сердцеед и, точно издеваясь, потянулся, продемонстрировав мне свой идеальный торс во всей красе. – Всё честно – нет, так нет… Будем играть. «Весь мир – театр…» Помнишь?

- Да, – пробормотала я.

Странно, явственное облегчение от реакции Эдора мешалось с непонятной досадой и разочарованием. Вот и пойми нас, женщин! Нет, чтоб радоваться, что всё прошло так гладко, а я злюсь… Рррррр!

- Кстати, начать изображать мою девушку можешь прямо сегодня, – продолжил, становясь деловым и собранным, мачо. – Вигор согласился ускорить исправление генов твоего найдёныша и даже установку уже смонтировал, так что поедем к нему в лабораторию. Заодно продемонстрируем всем заинтересованным сторонам, что ты теперь не одна.

- Это каким ещё сторонам?

- Заинтересованным. Не думаешь же ты, что за тобой никто не присматривает?

- А кто-то присматривает?

- Кто-нибудь есть точно, – туманно ответил великолепный злыдень и, по-кошачьи гибко встал, вызвав у меня непроизвольную волну сожалений о принятом решении не вступать с ним ни в какие отношения. А ведь ещё придётся изображать на публике любовь… Ой-ёё-ёй… Может, пока не поздно, переиграть?! Попросить заменить его кем-то, менее привлекательным? Если у генно-изменённых такие есть, конечно…

- Жужелица, ты чего такая мрачная? – поинтересовался эпицентр скачков моего настроения. – Не хочешь ехать к Вигору?

- Хочу, – мысленно отвесив себе подзатыльник, ответила я. – Хочу, как можно быстрее! И, кстати, скажи, пожалуйста… – замялась, пытаясь вежливо сформулировать вопрос. – Ты что, собираешься теперь тут жить?

- Не отказался бы, но это невозможно. – Я с трудом удержала рвущийся наружу вздох облегчения. – Так что, буду только навещать. И ночевать!

Чтоб его!.. Лучше бы приезжал с утра и готовил такие вот завтраки!

- Эээээ… – начала я, – прости, а как же будет с твоей реальной личной жизнью?..

- Если ты беспокоишься, не притащу ли я сюда любовницу и не устрою ли сексуальную оргию, то могу тебя успокоить – не притащу. И вообще, не нужно так переживать за меня.

- Ну, почему же не нужно, – пробормотала я, чувствуя, что опять стремительно краснею. – Ты же тоже… должен…

- Тэш, я в первую очередь – солдат. Знаешь, что это значит? – неожиданно серьёзно спросил контрабандист.

- Да, Вигор кое-что рассказывал…

- Ну, так вот. Я могу прожить десять дней без воды, не испытывая особых трудностей, а уж без секса… – и он пренебрежительно хмыкнул. Потом прислушался к чему-то, бесшумно встал и направился к дверям, продолжая нарочито легкомысленно болтать. – Некоторые полководцы древности, например, считали, что перед битвой воин вообще не должен иметь отношений с женщиной, так как это ослабляет его дух и тело. А воевали они, случалось, месяцами. И я с ними согласен…

С этими словами мачо неожиданно резко метнулся к дверям и… вытащил откуда-то Маугли! Лягушонок мгновенно вылинял до бело-серого цвета, а его глаза превратились в блюдца.

- Тебе никто не говорил, что подслушивать нехорошо? – строго вопросил Эдор, слегка встряхивая заморыша, которого держал за шиворот. – И подкрадываться – тоже!

Я вскочила на ноги, намереваясь броситься на помощь кикиморышу, но мачо сам отпустил его, слегка подпихнув ко мне. Перепуганный Вайятху немедленно нырнул за мой стул, сжавшись, как загнанный зверёк.

- Эдор!.. – возмущённо начала я, но непробиваемый криминальный тип, небрежно пожав плечами, перебил меня:

- Тэш, тебе не кажется, что пора уже начать приучать твоего гуманоида вести себя, как полагается в нормальном обществе? Как ты собираешься посылать его в школу, если он у тебя от людей шарахается?

Я собралась было возразить, что ни в какую школу в ближайшее время Маугли не пойдёт, но осеклась, поняв, что, вообще-то, мачо прав. Что толку будет, если Вигор вырастит его до взрослого, но на деле я получу двухметрового ребёнка, при малейшем испуге хватающегося за мои ноги? Надо как-то совместить несовместимое, – с одной стороны, не перегружать кикиморыша новыми правилами, а с другой – не давать ему вести себя, как постельная игрушка. Я как-то даже отвыкла, зациклившись на лягушонке с его проблемами, что жизнь может быть совершенно другой, очень отличающейся от правил поведения, прописанных для рабов и их хозяев. И мне надо начать готовить Вайятху к этой новой жизни уже сейчас, иначе он не сможет адаптироваться и превратится в отшельника или изгоя…

Всё правильно, но зачем пугать Маугли?! Как будто мало ему поводов для страха и без выходок контрабандиста! Неет, насчёт поведения самого Эдора мы ещё поговорим, только чуть позже…

Наклонившись к дрожащему заморышу, я обняла его и принялась успокаивать, уговаривая, что всё хорошо, он ничего страшного не сделал, но лучше и вправду не прятаться, а просто подойти и спросить, если что-то понадобилось… Лягушонок постепенно перестал трястись и, наконец, поднял на меня посветлевшие глаза:

- С-сагите, а правда, что мы сегодня п-поедем меня выращивать?..

- Правда. Вот как только умоешься, оденешься и позавтракаешь.

Осчастливленный кикиморыш, на ходу чмокнув мою руку, поднялся… и наглядно продемонстрировал, как сильно его перепугал мачо. М-да, опять я забыла об этой его милой особенности! Криминальный тип закатил глаза, и показал жестами, что умывает руки, – расхлёбывать осложнения, естественно, пришлось мне, для чего мы экстренно отбыли в спальню…

Позже, отправив Маугли в душ, я спустилась вниз и нашла контрабандиста в кабинете, что-то просматривающем на экране кибера. Убедившись, что отрываться от своего занятия контрабандист не намерен, начала разговор сама:

- Эдор, почему ты так накидываешься на него?

- Как? – спокойной переспросил мачо. – Я обращаюсь с ним совершенно так же, как будут это делать другие люди. Или ты ожидаешь, что они все, как один, будут водить вокруг него хороводы, присюсюкивая от восторга?

Ну, положим, я бы этому не удивилась, хотя для достижения подобного эффекта им надо было бы провести с Вайятху несколько дней. Но убеждать красавчика, что подобное вполне возможно, не стала.

- Я не требую от тебя сюсюкать с ним! Просто не надо на него набрасываться и ругать. У Вайятху очень ранимая психика, даже повышение голоса – для него трагедия!

- Скажите пожалуйста! – Брови контрабандиста взметнулись так высоко, что исчезли под волосами. – И как же мне с ним общаться тогда?

- Спокойно и выдержанно! Или вообще не общаться!

- Извини, но я не собираюсь делать вид, что здесь нет надоедливого зелёного гуманоида, если он имеется! И разговаривать я с ним буду так, как принято среди мужчин. Или ты его в закрытое женское учебное заведение пошлёшь? Нет? Ну, так вот, поверь, что у парней приняты и более жёсткие шутки. Пусть адаптируется сейчас, а не тогда, когда тебя не будет рядом, чтобы вытереть ему сопли.

Я уже открыла было рот, чтобы выдать соответствующую отповедь, но тут меня осенило.

- Эдор, а скажи, пожалуйста, у тебя сейчас есть кто-то, о ком ты заботишься? – вкрадчиво спросила я.

- Нет, – буркнул он.

Ха, я так и знала!

- И как давно ты один?

- Довольно давно.

- А сколько точно?

- Около года.

Ого! Да тут, похоже, критический случай!

- Так ты поэтому хотел заботиться обо мне?

- В том числе. Если уж мы должны изображать пару, так почему бы и не создать реальную привязку… А вообще, к чему эти вопросы?

- Ну, к тому, что каждому из вас обязательно нужен опекаемый, да? И без него вы чувствуете себя… некомфортно?

- Допустим, и что? – насторожившись, спросил мачо. – Давай короче, Жужелица, куда ты клонишь?

- Всё очень просто. Пусть Маугли станет твоим опекаемым. Ты ведь не станешь отрицать, что он нуждается в опеке?

- Не буду, – медленно ответил контрабандист.

- Ну, вот и прекрасно! Тебе нужен объект заботы, а ему – те, кто будут о нём заботиться. По-моему, это прекрасный выход из ситуации! – с торжеством заключила я.

На лице у ГИО-красавчика последовательно отразился весь спектр чувств, которые он испытывал по мере того, как до него доходило, что же именно я предложила. Восторга, увы, так и не появилось, но и реальных поводов отказать мне, судя по всему, он найти не смог. Дождавшись момента, когда с озадаченного стратега можно было бы писать портрет человека, смирившегося с ударами судьбы, я осторожно спросила:

- Ты считаешь, так нельзя сделать?

- Ну, отчего же, – неохотно ответил он. – Наверное, можно. Даже наверняка можно. Просто твоё предложение… несколько неожиданно.

- Но оно же тоже лежит на поверхности! Просто, прямо-таки, напрашивается, в качестве решения проблемы ваших отношений! А то они у вас какие-то неправильные…

- Почему? Самые, что ни есть, правильные. Он меня раздражает, я его пугаю. Всё закономерно и естественно.

- Да чем же он тебя раздражает? – поразилась я.

- Не кокетничай, Тэш, тебе это не идёт. Естественно, тем, что ты предпочла его.

Я опять уткнулась взглядом в чашку. Всевидящий! Эдор ревнует?! Эти сто с лишним килограммов совершенства и непробиваемой самоуверенности ревнуют к зелёному недоразумению?! Вот так номер!

Хотя… как ни крути, выбор-то я, действительно, сделала отнюдь не в пользу красоты и роста. Но как объяснить ему, что такое Вайятху? И я когда-то смеялась над Линн, льющей слёзы над кикиморышем, а теперь сама себе иногда напоминаю курицу-наседку.

- Всё не совсем так, как ты думаешь, – покачав головой, ответила я. – И с выбором, и с предпочтением… И с тем, что дальше будет. Рано или поздно, но я отпущу его, чтобы он сам решал, как хочет жить. Но, прежде всего, я должна сделать из него нормальную личность, и прошу тебя мне в этом помочь. Так что?

Контрабандист тяжело вздохнул, покрутил головой и ответил:

- Сдаюсь! Ты умеешь быть убедительной, если захочешь… Да и от него, вправду, фонит так, что аж прямо по инстинктам бьёт. Хотя рассказать кому, – не поверят… Берусь опекать гуманоида, в четыре раза старше меня самого! Чтоб я сдох! Он же мне в прадедушки годится!!

Я пожала плечами, старательно сдерживая улыбку. Учитывая, что сам ГИО-стратег появился из пробирки, и стало быть, никакого прадедушки у него в принципе не могло быть, такой вариант «родственной» связи был не так уж и плох… А что поделать? У меня тоже сначала глаза на лоб лезли, теперь привыкла. М-да.

- Вон, идёт… родственничек! – мрачно заявил Эдор и вскочил. – Пойду-ка я пройдусь… Это ведь переварить надо! Дедуля…

Как только он ушёл, в дверях появилась озадаченно-испуганная мордочка кикиморыша. Я поманила его к себе, и когда лягушонок опустился на колени рядом со мной, блаженно прижавшись щекой к моей ладони, подумала, что мачо совершенно прав. Даже более прав, чем я думала, как ни больно это осознавать. Если я не собиралась оставлять заморыша себе, в качестве раба, (а я не собиралась, Всевидящий мне порукой!) значит должна была подумать о том, как он будет жить один. И готовить его к этому. И вовсе незачем было так пугаться этого слова: «один». Может быть, одиноким останется вовсе и не он… Маугли вернётся на свою планету (если Всевидящий поможет), может, даже заведёт себе там семью. И при чём тут буду я? У нас с ним изначально были разные дороги, разные цели, и вообще… Это случайность, что мы пересеклись, но ненадолго, только пока ему требуется помощь, а потом – он будет свободен, а не одинок, и я тоже свободна, а не одинока… И всё будет замечательно, надо только правильно смотреть на вещи, не позволяя себе увлекаться излишне тем, чего у меня нет. Например, привязанностью Маугли. Это как атавизм, – сейчас ещё ему нужна хозяйка, определённый сексуальный партнёр, но постепенно всё это уйдёт, связь нужно будет разорвать, и отпустить его… Но пока, – пока об этом рано думать.

Вылетели мы через час, на собственном флайере Эдора, который вызвал его аж со стоянки в городе. Я с искренним восторгом смотрела на вытянутое, хищно-обтекаемое тело машины премиум-класса, зависшей над нашей площадкой. Летательный аппарат красавчика был под стать хозяину – тоже очень красивый, вызывающе-роскошный, алого цвета, да ещё и снабжённый золотыми накладками, делающими из него стилизованное подобие летающих ящеров с Барроу. Этот гигант свободно мог вместить до двадцати пассажиров, зато не мог сесть у нас из-за своих размеров. Но не это стало проблемой, – на такие случаи имелся специальный трап, – проблемой стал подъём Маугли во флайер.

Оказалось, мало заставить его закрыть глаза, – кредит доверия лягушонка исчерпался, как только он понял, что ему придётся идти по узкому, повисшему в воздухе без видимой опоры, мостику. Наличие перил его ничуть не успокаивало. Я всерьёз начала обдумывать вызов флайера меньших размеров, с которыми лягушонок уже «был знаком», но тут в дело вступил Эдор. Скомандовав Маугли: «Закрой глаза и не смей открывать!», он просто подхватил его на руки и в два шага занёс внутрь своего монстра. Заморыш успел только пискнуть что-то нечленораздельно, а я – ахнуть.

Дальше всё пошло обычным порядком: я села в кресло, кикиморыш примостился у моих ног, и мы оба принялись старательно игнорировать неодобрительные взгляды контрабандиста, который предпочёл тоже усесться в салоне, а не в кабине, видимо, всецело доверяя автопилоту.

Долетели до лаборатории Вигора почти в полной тишине. Мачо что-то обдумывал, попутно набрасывая в своём блокноте какие-то планы, или быстро чирикая письменные сообщения на экране вифона. Я тоже молчала, крепко сжимая ладонь Вайятху, которого потряхивало, – то ли от страха, то ли от предвкушения процесса «выращивания». На всякий случай, я поглаживала его по голове, стараясь передать чувство спокойствия и умиротворения, которого и сама-то не ощущала… Ни дыхательная гимнастика, ни ментальные барьеры не помогали, – я тоже боялась предстоящей процедуры, потому что мучилась сомнениями, возможно ли такое вообще сделать. Конечно, Вигор обещал, и выглядел вполне уверенным в себе, но делал ли он что-то подобное на практике? И какого Вограна я побоялась спросить его об этом?..

Когда прилетели, оказалось, что места на ближайшей стоянке нет, и Эдор, найдя через Сеть свободную площадку в приличном районе, отправил свою машину туда, как только мы выгрузились. Оглядевшись, я опять поразилась тому, какое злачное местечко генноизменённые выбрали для своей лаборатории. Эдор, когда я спросила его об этом, ответил, что они исходили из нежелания «светиться». Этот район был достаточно «тихим», чтобы не опасаться ежемесячных облав, и соседи были приучены не лезть слишком настырно в чужие дела. Да и образ Вигора, как третьесортного полулегального генетика, куда лучше вписывался в местное окружение.

Когда мы вошли, лягушонок потряс меня до глубины души, бросившись навстречу эскулапу и поцеловав ему руку. Эдор дёрнул меня за рукав, выводя из ступора, и прошептал на ухо:

- Закрой рот, Жужелица. Ну, что ты, в самом деле… Может, это просто жест благодарности. Или он так здоровается.

При этом сарказма в его голосе было, хоть вёдрами черпай.

Возможно, он был прав, и Вайятху просто поздоровался, но меня опять неприятно резануло поведение лягушонка, и я дала себе слово, что прямо завтра начну готовить его к «выходу в свет». Не будет же он вечно сидеть в лесу, в глуши…

Надо отдать должное викингу – он, не моргнув глазом, принял лобызание длани и в ответ ласково погладил кикиморыша по голове.

- Ну, что? Готовы? – вопросил, оглядывая нашу группу пронзительными синими глазами. – Я вас уже два часа, как жду…

Сама капсула была втиснута между кучей коробок и упаковок, а также каких-то неопознанных медицинских аппаратов, так что подойти к ней можно было только с одного бока, и то, желательно, какому-нибудь тощему индивиду. Ну, Маугли прекрасно вписался бы, что и требовалось.

- Раздевайся и укладывайся, – скомандовал генетик, направляясь к своему киберу, поставленному рядом, на гору коробок.

Над его рабочей панелью висела фигурка «исправленного» Вайятху, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Лягушонок послушно выполнил команду и забрался внутрь серебристой каплевидной кабины, бросая на меня испуганные и, одновременно, полные надежды взгляды. Когда крышка с тихим чавкающим звуком закрылась, Вигор набрал команду на кибере, тихое гудение, на грани слышимости, которое издавал аппарат, чуть-чуть усилилось, достигло некоего порога и остановилось.

- Ну, теперь можно пока оставить всё это минут на сорок, – заявил эскулап, снимая перчатки для управления кибером. – Поговорим?

Я без энтузиазма кивнула, и генетик повёл нас обратно к входу, где у него была оборудована «берложка» площадью со среднюю собачью конуру. Мы расселись вокруг коробки, изображающей стол, и Эдор вытянул ноги, перегородив и без того узкий проход. Кофе в этот раз не пили, и даже не предлагали. Вместо этого эскулап вынул из кармана маленький кристалл и передал его мне.

- Это кое-что для тебя. Потом, дома, в безопасном месте посмотришь…

- А что это? – насторожившись, спросила я, с подозрением рассматривая голубой камешек на тонкой цепочке.

- Увидишь, – туманно ответил викинг, но потом всё-таки снизошёл до пояснения, – сняли специально для тебя, чтобы ты, так сказать, была в курсе… Береги и никому не показывай. Думаю, после того, как ты это посмотришь, кристалл надо будет уничтожить.

Я округлила глаза. Ещё одна тайна? Очередная? Вот, мало их было на моей шее…

- Следующий вопрос, – продолжил эскулап. – По поводу моей лаборатории не беспокойся, всё чисто, все документы легальные, не подкопаются. Деньги будешь продолжать перечислять со своей карты, это нужно фиксировать, чтобы лишних вопросов ни у кого не возникало. Хорошо?

- Хорошо.

- Теперь насчёт вас двоих, – я поёжилась, предчувствуя неприятное объяснение, но оказалось, что эскулап уже в курсе нашей с Эдором договорённости. – Дело ваше, как именно вы будете всем пудрить мозги, главное, чтобы это выглядело достоверно. А как уж вы проводите время там, в доме – никто не узнает, «Иллюзор» не позволит.

- Думаю, нам стоит постараться изобразить дело так, что Тэш безумно влюблена в меня, – вступил контрабандист.

Викинг согласно кивнул.

- Зачем? – возмутилась я. – Мы же договорились, что только играем! Зачем какая-то безумная влюблённость?!

- Затем, что посланцы господина С очень плотно «пасут» тебя, – ответил бог варваров. – И было бы неплохо внушить им, что твоё слабое место – это Эдор, а не найдёныш. В случае чего, первый удар достанется ему, а не… как-ты-там-его-зовёшь. Да и не поддаться шантажу тоже проще, если удар проходит мимо.

Я потеряла челюсть, не помню уже в какой раз по счёту.

- Вы что… хотите сказать, что господин Скросс… будет меня шантажировать?! Станет похищать Эдора?!

- Мы привыкли допускать всё, что угодно, дорогая Жужелица, – лениво ответил упомянутый Эдор. – Я бы на его месте точно стал… Не нужно идеализировать твоего знакомого, Тэш. Обычно, по пути к большим деньгах и успеху люди что-нибудь да теряют. Совесть и жалость теряются, как правило, первыми. Так что, лучше мы перестрахуемся.

Я поёжилась ещё раз. Наверное, они были правы, но верить в это не хотелось. Отец Линн, подаривший мне катер и Деону, не раз покрывавший наши с ней выходки (в-основном, её, конечно, но была и у меня пара проколов), исправно переводивший деньги на лучшие в Университете вечеринки... Да, я сама говорила о том, что он может погубить нас с Вайятху, вот только до конца в это не верила. Даже тогда, когда он пришёл ко мне во флэтку, чтобы решить на месте, что делать с нами, и я считала вполне возможным, что решение будет не в нашу пользу, – даже тогда я не верила в это. Но вот сейчас почему-то предположения ГИО-изменённых не казались ни бредом, ни преувеличением. В-общем, на душе стало как-то темно и холодно, словно резкий порыв ветра выдул оставшееся летнее тепло.

- Ну, с этим закончили, теперь вернёмся к нашим баранам, – продолжил эскулап, отрывая меня от грустных размышлений. – Тэш, как быстро тебе нужно выполнить процедуру генного исправления твоего гуманоида?

- Как можно быстрее, – ответила я. – За пару месяцев уложимся?

Вигор удивлённо посмотрел на меня.

- Ты что – садистка?

- П-почему? – поразилась я.

- Да потому. Ты хоть представляешь, что это такое – вырастить из подростка взрослую особь, да ещё за пару месяцев? Он у тебя без обезболивающих сам не доживёт до конца этих месяцев!

- Почему?!

- Да потому! Болеть всё будет зверски! Это же тебе не те десять-двенадцать лет, в течение которых организм развивается в заданном режиме, это стресс, да ещё какой! А ты предлагаешь ещё и усилить его!

- Ну, тогда я не знаю… а за какой срок можно это сделать безопасно?

- За год ещё куда ни шло, хотя лучше бы за три-четыре. Перестройка, развитие и всё такое… Да ещё и сознание подгонять. Да, лучше четыре.

- Но у нас нет столько времени! – возразила я, ошарашенная перспективой «выращивания» Вайятху в течение целых четырёх лет. – И потом, можно же продолжить уже потом, когда вы переселитесь, ну, переедете уже…

Вигор пожал плечами.

- Ладно, начнём, с благословением Всевидящего, а там видно будет. Пока что мне нужно, чтобы ты привозила его два раза в неделю. По результатам будем подстраиваться… Выдержит он такой режим, – продолжим так же, а нет – растянем слегка процедуры.

Я кивнула, всё ещё находясь под впечатлением от услышанного. Четыре года!! Нет-нет-нет, это явный перебор! Год – ещё куда ни шло, но больше… Больше я не выдержу. Сама.

Сувенир 27

Больше о Скроссе и его «посланцах» мы не говорили, – Вигор, сжалившись надо мной, принялся объяснять, как именно будет исправлять то, что сотворили с заморышем кудесники с Мирассы, будь они не тем словом помянуты. Вкратце всё сводилось к тому, что капсула проецировала излучение с «будущего» тела Вайятху на настоящее. То-есть тот, почти идеальный вариант, должен был, в конце концов, заменить в генных «чертежах» лягушонка уродливое создание, в которое его превратили. На словах всё выходило достаточно просто, загвоздка была в том, что до этого дня Вигор ни разу в таких объёмах генные перестройки не осуществлял. Частично – да, позволяя себе вмешиваться в святая святых куда дальше, чем позволял «натуральный» закон, но не настолько. Так что, я была права, для генетика это тоже был эксперимент.

Правда, оба генно-изменённых дружно игнорировали мои страхи, упорно утверждая, что исправить пятнадцать тысяч пар генов, или пять – не суть важно. Просто требуется больше времени и всё. Сама же схема была разработана по принципу «от малого к большому». Точный смысл этого утверждения я не поняла, разобралась только, что изменения будут поэтапными. То-есть, не сразу всё тело менять, а, как бы, ступенями. Правда, лягушонку от этого было бы не намного легче.

Я, конечно, верила – а что мне оставалось? – но мелодичный звон, возвещавший об окончании работы аппарата, заставил меня вздрогнуть. Прорвавшись вперёд ГИО-красавцев, которые тоже жаждали, судя по их торопливости, узреть, как там лягушонок, я добралась первой до установки, которая, действительно, медленно открывалась.

Когда щель стала достаточно большой, чтобы можно было в неё заглянуть, я так и сделала. И обнаружила, что заморыш просто-напросто спит! По крайней мере, выглядело это именно так. Подоспевший Вигор, узрев мирно почивавшего кикиморыша, хмыкнул, покрутил головой, словно бы в восхищении, и сказал:

- Вот нахал! Обычно пациенты нервничают, дёргаются… А этот уснуть ухитрился! Ну, будите спящего красавца…

Я потрясла Маугли за плечо, отчего он резко дёрнулся и подскочил, стукнувшись головой о всё ещё продолжавшую подниматься крышку капсулы. На первый взгляд в нём ровным счётом ничего не изменилось. Вообще-то, эскулап предупреждал меня, что результаты облучения никогда не бывают видны сразу, организму требуется время на исправление и перестройку, но я всё равно присматривалась к телу заморыша, словно ожидая увидеть зримые следы произведённой процедуры.

- Ну, как ты? – осведомился Вигор, помогая заморышу выбраться из капсулы.

- Хорошо… – пискнул Вайятху, пытаясь сохранить равновесие.

- Голова не болит?

- Нет…

- А где-нибудь в других местах? Руки, ноги, спина, живот?..

- Нет, сагат… Всё хорошо.

- Ну, вот и славно, одевайся, – удовлетворённо заключил Вигор и обратился ко мне. – Сейчас дам кое-какие лекарства, витамины. Не забывайте принимать.

Я послушно кивнула, не отрывая взгляда от заморыша. Ну, совершенно такой-же, как был! Как бы узнать, подействовало излучение или нет?..

Весь обратный путь, который мы тоже проделали на флайере Эдора (лягушонка внутрь пришлось загружать контрабандисту, тем же манером, что и в первый раз), я продолжала присматриваться к Маугли, пытаясь понять, как он себя чувствует. Но на первый, второй, третий и даже тридцать третий взгляд, он вёл себя так же, как и раньше. Разочарованно вздохнув, я оторвалась от кикиморыша и уставилась на мачо, который, как сел в кресло, так углубился в информационные недра своего блокнота. К сожалению или к счастью, чего он там выкопал, осталось неизвестным, поскольку поделиться результатами Эдор и не подумал, но вид имел весьма задумчивый.

После успешной высадки на площадке возле нашего домика, контрабандист озабоченно посмотрел на нас, словно прикидывая, сколько мы продержимся без подвозки снарядов и пуль, и пообещал прилететь сегодня же вечером. Или завтра утром, – смотря по тому, как будут развиваться события. Настоятельно посоветовал за пределы территории, охраняемой «Иллюзором», не соваться. Я послушно кивала, чувствуя, как, против воли, на душе, на сердце и во всех прочих чувствительных местах, начинает немедленно скапливаться тревога.

Или эти ГИО-конспираторы знали что-то, о чём меня не предупредили, или просто перестраховывались... Ладно, мы тоже не лыком шиты, сейчас свою аналитическую базу подключим и будем думать, с Деоной на пару.

После обеда, доставку которого на дисколёте-курьере лягушонок воспринял уже, не моргнув глазом, я решила поговорить с ним, учитывая грядущие изменения в нашем проживании, приездах Эдора и моём скором возвращении к учёбе. Надо было предупредить заморыша обо всех этих изменениях, чтобы на корню изничтожить ненужные и вредные мысли, которые бы непременно у него возникли.

- Маугли, – проникновенно начала я. – Мне нужно тебе кое-что рассказать.

Лягушонок немедленно бросил ложку, которой пытался выскрести остатки мангового пюре из упаковки, и выжидательно уставился на меня.

Я с удовлетворением отметила, что сидел он уже на стуле, и ел почти, как цивилизованный человек, – во всяком случае, пользовался ложкой, а не своим, по-змеиному вытягивающимся языком, цвет которого постоянно наводил на мысли, что лягушонок злоупотребляет замороженной черникой.

- Мы договорились с Эдором, что… он будет делать перед всеми вид, что он ээээ… мой сагат. Понимаешь?

По выражению мордочки кикиморыша было совершенно очевидно, что он ничего не понимает.

- Он не будет моим сагатом по-настоящему, он только станет делать вид.

- Зачем? – недоумение ширилось, грозя выплеснуться из круглых глаз заморыша и затопить его с головы до ног. – Разве он… вы… хотите, чтобы он стал вашим сагатом? Вы говорили, что он вам нравится…

- Да, я и не утверждаю, что он мне разонравился. Просто не хочу никакого постоянного сагата. Мне ведь ещё нужно продолжить учиться, и времени это будет отнимать очень много, сам увидишь.

- Вы уедете?.. – недоумение явно собиралось перерасти во вселенское горе.

- Нет, я буду уезжать утром, но возвращаться обратно вечером. – Умолчим, что это «вечером» скорее можно будет назвать «ночью».

- А я?.. Я буду где?.. – всё, горе плескалось уже вокруг, захлёстывая волнами по щиколотку.

- Ты будешь здесь.

- Один?! – горе смешалось с паникой. Волны уже по колено.

- Не один, а с Деоной. И ещё Эдор будет заезжать.

Тааак, кажется, будущее присутствие контрабандиста ничуть не обрадовало заморыша. Затопление плавно подступало к талии.

- Маугли, и ещё тебе нужно тоже начинать учиться.

- Учиться? Чему?.. – Теперь ещё и обида!

- Как чему? Ты же почти ничего не знаешь! Ни о мире, ни о правилах поведения, ни о людях, ни о… ни о чём ты не знаешь!

На мордочке лягушонка написалось искреннее непонимание:

- Но… зачем мне это всё учить, сагите? Вайятху не должен знать слишком много, от этого он становится плохим Вайятху… Я стараюсь, как могу… что-то делаю плохо?

Ну вот, ещё и пыльные постулаты «хорошего» раба вытащил! Вот упрямец!

- Не плохо, а неправильно. Это разные вещи. Но здесь, где ты теперь живёшь, нужно многое знать и уметь делать. Ты не можешь всю жизнь прожить, не выходя из дома, понимаешь? Мы живём по-другому: учимся, работаем, ездим в гости друг к другу, покупаем одежду, дома и машины, летаем на флайерах… Это и есть – вести себя нормально. Понимаешь?

Ну, да, как же, – в глазах сплошной ужас, и кажется, нас заливает по горло… Надо спасать, пока не поздно.

- Маугли, это и есть обычная жизнь. Та, которую ты вёл у Альдора и других хозяев, не была ни нормальной, ни хорошей. Я хочу, чтобы ты смог жить, как все мы здесь. Мог делать всё то, что делаем мы. И ничего и никого не боялся.

Ну, пожалуй, тут я загнула, достаточно вспомнить о господине Скроссе или бывших хозяевах Вайятху, или службе Охраны порядка, чтобы понять, – бояться ему есть чего. И расслабляться совсем уж не стоит. Ну, скорректируем.

- Ты сможешь научиться очень многим замечательным вещам, например, готовить еду самому, плавать, гулять в лесу, читать интересные книги…

Лягушонок задумался.

- Вы хотите, чтобы я знал очень много и стал как сагат Эдор? Чтобы нравиться вам?..

Эээ… сомнительная мотивация, но лучше такая, чем совсем никакой. И я энергично кивнула.

Маугли продолжил напряжённую умственную деятельность:

- А когда мне… если вы… может быть, захотите…

Я подняла брови, и заморыш окончательно смешался, запутавшись в словах.

Надо бы, конечно, выяснить, что именно он там себе придумал, но… Рано или поздно, сам расскажет. Чего-чего, но молчать кикиморыш не умел. И слава Всевидящему! Если бы мне ещё и вытаскивать из него информацию клещами приходилось, я бы точно рехнулась. Поэтому просто пропустила мимо ушей его бормотание и резюмировала:

- Учись, Маугли! И тогда ты, может, даже перегонишь сагата Эдора…

Зелёные блюдца загорелись восхищением:

- А чему я должен учиться, сагите? Вы расскажете?..

О, да! У меня уже лежали в кибере загодя найденные курсы обучения, которые проходят все дети перед поступлением в школу. Вот с них я и планировала начать образование лягушонка. Мысленно отдав приказ Деоне продемонстрировать вводную часть, отправила Маугли в кабинет, знакомиться с тем, чему он должен был научиться, причём в ближайшее время.

Пока кикиморыш повышал уровень своей информированности, я передала кибер-помощнице последние сведения, полученные от ГИО-изменённых, и попросила сделать анализ и прогноз развития событий. Део предупредила, что данных слишком мало, но послушно «задумалась».

То, что она выдала мне через пару минут, совсем не радовало. Проценты успешного решения наших проблем не то, чтобы стремились к нулю, но были достаточно низкими, чтобы рассчитывать на безболезненное и радостное продвижение к цели. Ни одна из рассмотренных вероятностей не давала больше тридцати пяти процентов возможной реализации, а значит, была вилами на воде писана. Или нужно было трясти наших ГИО-помощников на предмет больших сведений о том, что они собирались делать, или собирать информацию самой.

Похоже, все, кто мог, стремились подставить нам подножку или сделать какую-нибудь гадость. Векторы возможного развития событий тоже не радовали конкретикой, предполагая всё: от вероятного убийства людьми Скросса нас всех, включая генно-изменённых, до занятия императорского трона мужем Линн или ею самой, что уж совсем смахивало на сюжет фантастического романа.

Мне очень хотелось как-то повлиять на последующие события, вот только вопрос – как?

Через час я бросила это гадание на кофейной гуще, смирившись с тем, что будущее по-прежнему скрывается в тумане неизвестности. В результате встала от переносного экрана кибера ещё более уставшая и разочарованная. За этот же самый час лягушонок успел познакомиться (поверхностно, конечно) с теми отраслями знаний и понятий, в которых у него наблюдались пробелы, и впал в сомнения. Когда я вернулась в кабинет, он сидел на полу и потерянно глядел в пространство перед собой.

- Что с тобой, Маугли? – удивилась я.

- Это слишком много, сагите… – грустно резюмировал он. – Даже те слова, которыми называется то, что мне нужно знать, уже наполовину потерялись где-то у меня в голове…

- Ну, половина-то осталась. Не переживай, – присев рядом, я погладила его по плечу. Он тут же прильнул ко мне, уткнувшись в шею. – У тебя будет время всё запомнить. Люди вообще учатся иногда всю жизнь.

- Всю жизнь?! – он охнул и отстранился. – Когда же я… а вы… но, тогда вы никогда меня не возьмёте?..

- Не возьму куда?

Он покачал головой, потупившись.

- Ма-у-гли! Куда я тебя не возьму?

- В… в… простите, сагите… Я сказал глупость, потому что не подумал! Пожалуйста, не обращайте на меня внимания!

Я вздохнула и снова привлекла его к себе. Вот такой, каким он был сейчас, он безумно привлекал меня: ласковый, беспомощный, чуточку бестолковый, наивный, с этим нескрываемым обожанием в глазах… Кто бы сказал, что или кто из него вырастет в конце концов, когда он пройдёт через изменения тела, а главное – духа? И откуда мне знать, буду ли я ему по-прежнему нужна? Да, мы в ответе за тех, кого приручили, но иногда их приходится отпускать, и кто бы знал, как это больно… Увозя лягушонка с Мирассы, я принимала решение разумом и даже предположить не могла, что это как-то коснётся моего сердца. Непростительная самонадеянность. Ах, Маугли, Маугли… Вопрос не в том, захочу ли я тебя через год, вопрос в том, будешь ли ты, по-прежнему, хотеть меня…

Окончание выяснение отношений с Вайятху лучше всего получалось в спальне, кроме того, секс оставался самым эффективным способом снятия стресса у лягушонка. Конечно, утром, до отъезда в лабораторию, я его уже так «успокаивала», но это было не в счёт, особенно теперь, когда я знала, какими могут быть занятия любовью с ним.

И, кстати, была у меня одна задумка, пока не реализованная… почему бы и не сейчас?

Я подняла кикиморыша с пола и привела его к Камере поддержания физического здоровья, мысленно приказав Деоне не беспокоить нас, если только домик не начнут штурмовать. Установив режим «Тропический ливень», втолкнула заморыша внутрь и, прямо под струями воды, хлынувшей словно отовсюду, раздела его, ощущая, как он начинает дрожать от предвкушения. Потом сбросила одежду сама и притянула к себе кикиморыша, найдя его губы.

Да, я не ошиблась! Поцелуи – это было именно то, что будило в нём дремавшего зверя. Ощутив моё прикосновение, Маугли всхлипнул, словно задохнувшись, и сжал меня в неожиданно сильных объятиях. По его телу побежали быстрые вспышки сиренево-голубых оттенков, почти сразу сменившиеся лилово-перламутровыми, уже знакомыми мне по прошлому разу. Просыпающийся хищник как будто заполнял собой лягушонка, изменяя его взгляд, движения, повадки. Несколько секунд – и я обнимала совершенно другое существо. Он даже вроде бы стал выше ростом!

Раздувая ноздри, этот знакомый незнакомец навис надо мной, стиснув мои плечи и всматриваясь немигающими глазами. Струи дождя заливали лицо, напоминавшее фарфоровую ритуальную маску, но Вайятху будто не чувствовал их. Поцелуи явно завели его, – когда я легонько погладила узкую спину, по телу Маугли пробежала мгновенная судорога. Но мне этого было мало, – я тянулась к нему, пробегала пальцами по мокрой коже, чтобы узнать, изучить каждую чёрточку, уловить каждый стон, каждый вздох…

В этот раз мне не хотелось его контролировать, – наоборот, я хотела перестать думать и просто поплыть по течению, отдавшись во власть разбуженному зверю, понять, каково это – войти в клетку к тигру и бросить кнут.

Ощущения оказались незабываемыми! Одно мгновение – и небрежным движением меня буквально швырнули к стенке кабины, притиснув к ней всем телом.

- Подожди, подожди, не надо торопиться… – прошептала я ему на ухо. – Поцелуй меня ещё, я хочу твоих поцелуев…

Маугли хрипло перевёл дыхание и чуть-чуть отстранился, а потом снова жадно приник ко мне, но только губами. Всевидящий, как же он умел целовать! Заставив мой рот гореть в пожаре, который не смог бы затушить даже настоящий ливень, лягушонок начал спускаться вниз: по подбородку к шее, потом к груди, к животу и ещё вниз, вниз… Я уже знала, как виртуозно Вайятху пользуется своим необыкновенно длинным языком, поэтому не испугалась, когда он, вдоволь исследовав мои бёдра, скользнул между ними и проник внутрь. С трудом удалось удержаться от вскрика, прикусив губу почти до крови, – лёгкое помутнение рассудка маячило где-то совсем рядом…

Хищник же явно был настроен «помучить» жертву: не доведя дело до конца, он спустился ещё ниже, к коленям, потом заставил меня поднять ногу и принялся лёгкими, нежными поцелуями покрывать ступню. В том состоянии, в котором я была, это действовало не хуже электрических разрядов. Контролировать себя становилось всё труднее, стоны рвались один за другим, только подстёгивая моего страстного «мучителя». Потом, таким же образом, была исцелована вторая ступня, после чего я удивлялась только тому, что ещё держусь на ногах.

Когда он, наконец, встал передо мной, уперевшись ладонями по обеим сторонам моего тела в стену кабинки, накоторой мокли под дождём изумрудные кусты, его глаза светились почти таким же зелёным светом. Узкие губы шевельнулись, но я услышала голос внутри, словно говорила с Деоной:

- Четырнадцатое небо. Сейчас.

Он не спрашивал, он утверждал. Этому незнакомцу, кем бы он ни был, не нужно было моё согласие, – он собирался взять меня с собой на немыслимо высокое «небо» удовольствия и просто милостиво сообщал мне об этом.

Я кивнула, стараясь не сползти по стене вниз раньше времени.

Уголки рта чуть изогнулись, обозначая улыбку, а потом он накрыл мою грудь руками, и я ахнула: внутри что-то оборвалось, а потом рухнуло, как стена, которая защищала меня, но о которой я и не догадывалась. Резко возросла чувствительность, как будто кожа просто растаяла от излучаемого им жара!

Ладони легли на живот – и ещё одна защитная стена осыпалась осколками, заставляя чувствовать себя невероятно уязвимой и… ещё более обнажённой!

Последнее движение – его пальцы проникли между бёдрами, и я попыталась отпрыгнуть – это уже слишком! Прикосновение обжигало, как раскалённый металл, заставляя балансировать на тонкой грани между наслаждением и почти проснувшейся болью. Откуда-то прорвались воспоминания о том, как я сравнивала Маугли с оружием. Теперь это оружие, во всей своей грозной красоте, блестело передо мной, нацеленное прямо в сердце!

Я пританцовывала на цыпочках, цепляясь за стену и пытаясь отстраниться от будоражащих прикосновений, но хищник, в которого превратился Вайятху, и не думал отпускать меня. Победительно улыбаясь, он повторил, глядя мне прямо в глаза:

- Сейчас. Один раз.

И тут же вздёрнул вверх, заставляя максимально раскрыться ему навстречу.

Когда он вошёл в меня, – не поколебавшись ни на секунду! – мне почудилось, что это был не вполне себе человеческий орган, а столб пламени, – настолько невероятно чувствительным было это слияние, заставившее меня потеряться и вообще забыть, где я, и с кем. Огонь, стремительно распространявшийся от места соединения по телу, выжигал меня саму из вен, из мускулов, из памяти, оставляя после себя вычищенное, отполированное пространство, на котором можно было что-то создать. Что-то иное, чем то, что сгорело, что-то более красивое, может быть, – если бы память позволила осознать, какой я была раньше…

Не знаю, сколько времени я приходила в себя, – когда рушится внутренняя вселенная, это может занять секунды, а может часы… Меня привёл в чувство щелчок открывающейся двери Камеры, свидетельствующий о том, что время её работы истекло. «Дождь» закончился, свет погас. И тут я обнаружила, что по-прежнему, практически, вишу, прижатая к стенке, меня удерживает Вайятху, прижавшийся головой к моему плечу, и мы… хм, до сих пор не разъединились.

Я поёрзала, пытаясь освободиться, но Маугли остановил меня, подняв голову. Его глаза совершенно явственно светились! Это было особенно хорошо заметно сейчас, в полумраке, который царил вокруг. Расширившиеся почти во всю радужку зрачки отливали бледно-фиолетовым светом, создавая полное впечатление, что я смотрю в глаза зверя. Ощущение было довольно жутким! Я уже решила, было, испугаться, когда моего лица коснулся горячий палец и провел, нажимая, сверху вниз по губам, заставив их разомкнуться. В голове прозвучал голос:

- Погоди. Нельзя сразу.

Я притихла, пытаясь сообразить, почему процесс разъединения наших тел требует какого-то дополнительного времени.

Впрочем, почти тут же получила ответ. Вайятху напрягся, прикусил губу и медленно, осторожно начал приподнимать меня вверх, снимая с себя… Всевидящий! Я и помыслить не могла, что можно испытывать такие странные ощущения! Это почти не поддавалось описанию: и невероятно приятно, и болезненно, словно от тебя отрывают твою собственную часть, и щекотно, и остро, и нежно, и горячо… Не сдержавшись, я закричала в голос, когда он, наконец, полностью вышел из меня. Только тут до меня дошло, что весь этот невероятный спектр ощущений породили всего два его движения! Сначала Маугли вошёл, доведя меня чуть ли не до безумия, а вот теперь – вышел, заставив кричать от острого ощущения разъединения.

Я сползла, наконец, на пол, совершенно без сил. Да, пожалуй, такого я бы не смогла испытать больше ни с кем. Но вот, хотелось ли мне повторить всё с начала, – пожалуй, затруднилась бы ответить сразу. Похоже, это четырнадцатое небо требовало более крепких нервов и лучшей физической подготовки. Меня вот сейчас трясло так, что зубы стучали, как от сильного холода.

Маугли опустился рядом и затих, тоже постепенно успокаиваясь. Я заново осознавала, какой подарок судьбы сидел рядом, прижавшись ко мне. Дождавшись, пока вихрь цветов, бушующий на его теле, не сменится привычным уже лиственно-зелёным, осторожно повернула за подбородок его лицо к себе. Привычно застенчивый взгляд, лёгкая виноватая улыбка, – и абсолютно ничто не напоминает о хищнике, который затаился там, внутри.

На секунду мелькнула мысль поцеловать кикиморыша в губы, чтобы проверить, проснётся ли его зверь опять, или ему тоже требуется время на отдых… Но, поразмыслив, раздумала проводить эксперименты. Четырнадцатое небо выжимало из восходящих к нему все силы. Вон, и лягушонок уже начал зевать, явно раздумывая, не пристроиться ли поспать прямо на полу. Надо было заставить себя встать, да ещё и кикиморыша поднять. Конечно, это не было подвигом, но что-то героическое в этом явно прослеживалось…

Когда мы добрались до спальни, выяснилось, что всё не так уж плохо, и спать ни один из нас не хочет, – возможно, просто отдохнуть. Закутавшись в уютный домашний балахон из пушистой ткани, я лежала, перебирая в голове воспоминания о незабываемом четырнадцатом небе. Лягушонок тихонько лежал рядом, даже не делая попыток меня обнять. Даа, похоже, испытанное нами удовольствие способно удовлетворить даже обычно ненасытного Вайятху. Как никогда, мне захотелось понять, как Маугли живёт с «этим» внутри. Как ухитряется примирять две свои совершенно разные половины, если незнакомец – тоже его часть, конечно.

Решив, что пора начать выяснять эти тайны, спросила:

- Маугли, а как ты это делаешь, сопровождаешь на четырнадцатое небо?

- Вам понравилось, сагите? – немедленно заулыбался кикиморыш. Из него прямо-таки полилась тихая гордость.

- Очень, – как можно убедительнее ответила я. – Так как ты ухитряешься это делать?

- Ну… я вызываю Проводника.

- Какого Проводника? Откуда?

- Не знаю, сагите… Знаю только, что когда надо, он… ну, как будто приходит и делает всё, что надо, вместо меня.

Я обдумала услышанное. Значит, Проводник, говорите…

- А ты где находишься в этот момент?

- Здесь. Я просто впускаю его в себя, – Маугли показал на голову. – И он оттуда командует.

- Каким образом? Говорит, что делать?

- Нет, он не говорит… Но я знаю, чего он хочет, и делаю это. И тогда открывается четырнадцатое небо…

- А сам, без него, ты не можешь это сделать?

- Но, это и есть я, сагите, – лягушонок с недоумением захлопал глазами. – Проводник – это тоже я. Но… второе.

- Второе?! – Всевидящий, да у нас тут раздвоение личности, похоже! – А есть ещё кто-то? Третье «я», например?

- Нет, нет, сагите, больше никого. И Проводник приходит только тогда, когда я его зову. Он не всё время здесь…

Я кивнула, напряжённо обдумывая его слова.

Ну, что-то такое я и сама предполагала. Маугли словоохотлив, даже болтлив иногда, а Проводник, если принять название самого Вайятху, наоборот, – молчалив, говорит рубленными фразами, буквально из пары слов… Дикарь? Некая память предков? Как просыпающиеся способности заморыша? Нет, не подходит, – это его «второе я» существовало намного раньше, сопровождая на четырнадцатое небо и прежних хозяев заморыша.

Невольно представила Альдора один на один со зверем, – и меня передёрнуло. Что-то было в этом совсем неправильное, какое-то изломанное… Хотя, кикиморыш ведь «водил» мужа Линн на небеса для избранных, сам, помнится, рассказывал об этом. Бррррр… Так, не будем об этом.

«Второе» я, являющееся только в определённые моменты. Причём, не зависимое от обстановки… нет, не раздвоение, это что-то другое. Обычно вторая личность является, чтобы защитить первую, неспособную за себя постоять. Логичнее было бы, если б этот зверь являлся в моменты, когда лягушонок испуган, но чего нет, того нет. Гуманоидные заморочки? Или там все такие были – с встроенными Проводниками, Вограны знают куда?..

А, что толку ломать голову! Надо будет обсудить это с Вигором… если я наберусь смелости обсуждать с ним такие интимные подробности нашей жизни. Впрочем, больше всё равно не с кем, не с Эдором же советоваться по этому поводу. И, кстати! Я вспомнила о кристалле, который благополучно продолжал лежать в моей сумке, ожидая, когда у меня найдётся для него время. Всё, как просили: я дома, в безопасности, и свободное время имеется. Надо только лягушонка отвлечь.

- Маугли, попроси Деону рассказать тебе сказку. Я хочу, чтобы ты отдохнул хорошенько, – заявила я, вставая.

- Да, сагите, – пробормотал заморыш, провожая меня удивлённым взглядом.

Возражать не стал, спросить тоже ни о чём не решился. Ну и… плохо, конечно, хотя и удобно. Не надо придумывать объяснений или уговаривать дать мне побыть одной. Надо просто отдать распоряжение, и послушный раб всё выполнит.

Ненавижу мирассцев!

Спустившись вниз, я нашла сумку с кристаллом, принесла его в кабинет, вложила в соответствующее гнездо и остановилась. Вограны его знают, что именно там было записано, но боязнь плохих новостей, выработавшаяся у меня в последнее время, заставляла медлить. Уговаривая себя, что ничего особо страшного быть не может, поскольку иначе генноизменённые мне бы просто-напросто всё рассказали, не разводя непонятных тайн, включила воспроизведение.

Не знаю, чего я ожидала, но к появлению над рабочим экраном изображения сидящего в кресле старого человека, одетого в старомодный коричневый пиджак, совершенно точно оказалась не готовой.

Его колени были укрыты чем-то вроде пледа или одеяла. Густые серебристо-белые волосы зачёсаны назад, небольшая бородка аккуратно подстрижена. На массивном носу золотились очки, – пережиток прошлого. Вообще, облик неуловимо наводил на мысли о профессоре или учёном. Невольно вспомнился байон Вольп, который тоже предпочитал операции по восстановлению зрения старомодный аксессуар, и я нахмурилась. Неприятные ассоциации длились ровно до того момента, когда старик в кресле откашлялся и, улыбнувшись, произнёс неожиданно глубоким, низким голосом:

- Здравствуй, дорогая наша девочка!

Сувенир 28

Сказать честно, после такого начала моя многострадальная челюсть опять укатилась куда-то под стол. Как хотите, но среди людей, которые даже теоретически могли бы так обратиться ко мне, вот этого пожилого мужчины не было!

- Надеюсь, ты извинишь мне некоторую вольность в общении и не примешь её за неуважение, – продолжал вежливый незнакомец. – Видишь ли, я так много слышал о тебе, что не могу отделаться от чувства, что мы лично знакомы, хотя, конечно, это не так. Поэтому, прежде всего, если позволишь, представлюсь: байон Арпер Алистер, Главный и единственный смотритель базы номер пятьсот шесть дробь восемь, третьего сектора Внутреннего диаметра Кольца.

И он торжественно склонил голову в полупоклоне, от которого веяло той же чинностью и старомодностью, что и от всего его облика и речи.

Тут до меня дошло. Хранитель!.. Тот самый, который вырастил всех этих ГИО-изменённых! Невольно я впилась в него глазами, впитывая каждый жест, каждую эмоцию, отражающуюся на лице. Да, с этим человеком я бы очень, очень хотела познакомиться лично…

- Полагаю, мои дети не слишком распространялись обо мне.

Да-да, он так и сказал: мои дети! И видно было, что это не игра, рассчитанная на меня, он назвал их так, как привык ежедневно это делать.

- Но их молчание легко объяснимо, они привыкли держать в тайне всё, что касается семьи, я учил их этому едва ли не с пелёнок. Да… Но теперь способность хранить секреты стала ещё более важной, – от сдержанности тех, кто смог улететь отсюда, напрямую зависит жизнь оставшихся. Не знаю, сообщили ли мальчики тебе о том, что большая часть детей до сих пор не могут покинуть базу, поскольку найти для них безопасное место проживания весьма трудно. Вообще, они не любят жаловаться. Но, должен тебе признаться, бывали моменты, когда я начинал думать, что положение безвыходное. Конечно, мы не сдавались и ни на один день не прекращали стремиться к нашей мечте: найти нам всем настоящий дом, под небом и на земле. – Он помолчал, словно вспоминая что-то, не слишком радостное, а потом улыбнулся мне так, как будто и я была его ребёнком, только потерявшимся, а теперь внезапно нашедшимся, и от этого особенно горячо любимым. – Девочка моя, с твоим появлением в нашу жизнь вошла надежда. И не призрачная, как раньше, а вполне осязаемая и достижимая. И поэтому мы рискнули сделать эту запись, чтобы все, – не только я, но и мои дети, – могли сказать тебе большое, большое спасибо!

Ээээ… я что-то такое недавно уже слышала про надежду, и чуть ли не теми же словами. Похоже, генноизменённые считали своего воспитателя образцом во всём, если, сознательно или подсознательно, цитировали его. А вообще, старик пробил моё недоверие просто на раз-два-три: всего-то несколько слов и, пожалуйста, – в носу подозрительно защипало, в горле запершило, а в глазах туман появился... Это при том, что я не считала себя излишне эмоциональной! Просто феноменально…

А баойн Алистер продолжил:

- Мы хотели передать тебе это «спасибо» сами, чтобы ты поняла, насколько возможность обрести дом на какой-нибудь планете важна для нас… – Он обернулся и сделал приглашающий жест рукой. – Дети, пожалуйста, подойдите сюда.

И они начали подходить. Откуда-то из темноты, окружавшей фигуру сидящего Хранителя, который до этого напоминал одинокого актёра на полуосвещённой сцене, один за другим, ГИО-изменённые подходили к нему, присаживаясь рядом, прямо на пол, и улыбаясь, махали рукой, приветствуя меня:

- Привет, Тэш!

- Здравствуй, Тэш!

- Привет!.. Привет, Тэш!.. Привет…Привет….

Их оказалось много, намного больше, чем я представляла себе, когда слушала рассказ Вигора о нелегальной колонии генно-изменённых в космосе. Почему-то у меня создалось тогда впечатление, что большая часть ГИО-людей всё-таки покинули базу, но это оказалось не так.

Когда свет упал на лица тех, кто подошли первыми, я решила было, что у меня галлюцинации, но, присмотревшись, поняла, что не ошиблась: вокруг Хранителя, рядом с красивыми, но незнакомыми мне людьми, действительно рассаживались копии тех, кого я уже знала: целых два Вигора, Авинор, те двое, что приходили в лабораторию эскулапа, и вот, ещё раз они же… Всевидящий! Во втором ряду явно усаживался Эдор. И ещё один!..

Я сглотнула комок в горле, таращась на улыбающихся мне с голографического изображения людей. Дааа, в очередной раз всё оказалось ещё более запутанным, чем я думала. Они сами никогда не говорили об этом, а мне и в голову не приходило, что их производили совершенно одинаковыми, как будто помеченными определённым предназначением. Генетики – золотоволосые, с синими глазами, стратеги – наоборот, брюнеты и черноглазые, а инженеры – с каштановыми шевелюрами… Никаких сложностей, – сразу видно, кто есть кто.

В передний ряд пробрались несколько более хрупких и тонких фигурок. Я придвинулась к изображению ещё ближе, хотя и до этого сидела, почти уткнувшись в него носом. ГИО-девушки… У меня почему-то сжалось сердце, когда я увидела пять – пять! – совершенно одинаковых, безупречно красивых лиц. У всех – светло-русые волосы, голубые глаза, изящные черты. Напоминали фарфоровых куколок, сошедших с одного конвейера.

Нет, они, конечно, пытались как-то отличаться друг от друга. Разного цвета одежда, разные причёски, одна из девушек вообще была коротко острижена, но они всё равно оставались похожими, как горошины в стручке.

Те, кто создавали генно-изменённых, наделили их сверхъестественными чувствами и возможностями, но лишили неотъемлемого права на уникальность, неповторимость, которым обладали почти все, рождённые естественным образом. Да, однояйцевые близнецы встречались, но каков был их процент среди всего человечества?! Да, ещё оставался шанс встретить кого-то, похожего на тебя, но только похожего! Здесь же были полные, абсолютные копии… Мраак!

Когда вокруг Хранителя собралась уже приличная толпа народу, и приветственные голоса затихли, байон Алистер как-то очень просто и по-домашнему сказал:

- Тэш, мы бы хотели пригласить тебя в гости, но, пока это невозможно, просто проведём для тебя экскурсию по нашей базе. Лейра, можно попросить тебя?..

- Да, отец, – одна из девушек, в светло-голубом комбинезоне, с волосами, заплетёнными в сложную косу, тут же поднялась с места. – С удовольствием!

- Спасибо, малышка, – отозвался старик и снова улыбнулся, глядя в снимающую камеру, а казалось – прямо мне в глаза. – Я не буду прощаться, Тэш. Лучше скажу: до свидания, дорогая моя девочка. И буду надеяться, что однажды мы, действительно, встретимся.

Я опять судорожно сглотнула. Как-то всё было… неожиданно, странно и оглушающе. Вот так, внезапно оказаться в самом «логове» генно-изменённых, смешаться с ними…

Изображение погасло, а в следующий момент я увидела вместо «сцены» ярко освещённый коридор, мимо двигались закрытые двери. Хотя тут же стало понятно, что это не двери проплывали, это мимо них шла та самая Лейра, а камера двигалась следом за ней, судя по всему, по воздуху. Я было поразилась такому феномену, но тут же вспомнила, что у ГИО-людей в наличии имелся целый отряд механиков и кибернетиков. Наверняка, база, где они жили, была первым, что подверглось всесторонней модернизации.

Девушка, шла впереди, иногда оглядываясь и на ходу давая пояснения:

- Смотри, Тэш… Это наша кухня.

Я увидела сравнительно небольшое помещение для такого количества едоков, которых надо было кормить, но зато под завязку набитое бытовой техникой. Причём, модели выглядели как-то непривычно. Тоже самоделки?

- А вот это – столовая.

Довольно просторный отсек, стены отделаны панелями-колорайтерами, несмотря на непривычно низкий потолок, уютно. Насколько вообще может быть уютно в переделанной военной базе. Отдельные столики сдвинуты вместе буквой П, так, что получался один большой-большой. Я сначала удивилась, – зачем? Потом мелькнуло воспоминание о прочитанных методиках объединения. Да, точно: общий стол объединяет даже на подсознательном уровне.

Девушка быстро скользила (иначе не скажешь!) дальше. Коридор, коридор, коридор, спуск вниз, причём, пешком. Странно, нет лифтов или подъёмников? Добежали до высоких, как на грузовых кораблях, дверей, напоминающих шлюзовые, и мой «гид» остановилась.

- А здесь у нас тренажёры-стимуляторы. Занимаются на них мальчики, в основном. Пилоты, солдаты, но и остальные специалисты не обходят стороной. А мы, честно говоря, ленимся… – Лейра заговорщицки улыбнулась в камеру и приложила палец к пластине у двери.

За дверями, которые открылись с таким лязгом, что я подпрыгнула, оказался огромный зал, похожий на грузовой трюм. И высота переборок – ого-го! Всё пространство было довольно плотно заставлено отдельными модулями, креслами, имитаторами и тренажёрами. Какие-то были мне знакомы, например, кабина-симулятор рубки межпланетного дисколёта, а какие-то я видела впервые, как кресло, напоминающее тот же ложемент для пилота, но почему-то прозрачное и снабжённое множеством датчиков. Вообще, тренажёров для обучения полётам казалось особенно много.

Вдруг до меня дошло: а ведь им особо-то и не полетать. Все базы, особенно военные, даже законсервированные, до сих пор находились под наблюдением. Если бы генноизменённые начали тут регулярно вылетать, даже по окрестностям, – очень быстро дождались бы проверяющих…

Лейра не стала заходить далеко вглубь зала, потопталась у дверей, помахала кому-то из занимающихся и пошла дальше. Теперь наверх, поворот, короткий коридор, очередная дверь, небольшая.

- А это – наша вотчина, – засмеялась моя «гид». – Медблок. Тут уже мы с девчонками командуем.

Открыла очередной замок и вошла в неожиданно маленькое, тесное помещение. Когда камера «оглядела» всё вокруг, я начала понимать, откуда у Вигора такая страсть к узеньким, захламлённым лабораториям. На базе обнаружилась почти полная копия берлоги эскулапа, с той только разницей, что аппаратов и оборудования было ещё больше, чем у викинга. Видимо, он с детства привык, что оборудование громоздится везде, где можно, и чуть ли на голову не падает. В медблоке никого не оказалось, поэтому и задерживаться мы там не стали, к некоторому моему облегчению.

Пролетев, как вихрь, ещё пару коридоров и поднявшись на один этаж, девушка затормозила около одной из целого ряда дверей, которую открыла всё тем же способом: с помощью приложенного пальца.

- Это моя каюта, – объявила Лейра

Я машинально задалась вопросом о том, зачем им замки, открывающиеся только прикосновением. Кого там можно опасаться? Вокруг же только свои? Даже если их тут по пять-семь копий, и у всех совершенно одинаковые отпечатки. Ни воров, ни грабителей. Так зачем?..

- Вот, здесь мы живём, – с явной гордостью сообщила мне «гид», поворачиваясь вокруг своей оси и делая широкий приглашающий жест. – У нас комната небольшая, но зато всего на двоих. Мальчикам сложнее, им по трое или даже по четверо жить приходится.

Я растерянно оглядела следом за ней крохотное пространство, под завязку «набитое» всего двумя кроватями и столиком между ними. Стульев не видно, да их и ставить некуда было бы. Шкафа не видно тоже. Может, встроенный? Хотя, куда тут его прятать, – разве что в потолок… Даааа, моя мама, верная адептка Рационального Использования Ресурсов и Пространства, просто рыдала бы от умиления. Не то, чтоб метров, – тут сантиметров лишних, неиспользуемых, не было!

Лейра с энтузиазмом показала мне свой «гардероб», обнаружившийся под кроватью, какие-то девичьи украшения, которые лежали в коробке, крепившейся под столешницей, ещё что-то, спрятанное в нише под полом… Я смотрела и мучительно соображала, сколько таких «комнат» поместились бы прямо здесь, в кабинете. Девушка закончила демонстрацию встроенных чудес, активировав экраны и светильники, вмонтированные в скошенные потолочные панели над кроватью. А я с ужасом подумала, что даже заключённым выделяют больше свободного пространства.

Когда «мы» вышли оттуда, Лейра тщательно закрыла за собой дверь и лукаво улыбнулась.

- Ну, а теперь – сюрприз! – пообещала она мне, снова припуская почти бегом по коридору. Камере-то было совершенно всё равно, с какой скоростью передвигаться, а вот я бы уже пыхтела, как пароход. Или паровоз. Короче, что-то такое древнее и медлительное. Интересно, какая специализация у неё, что она так носится…

- Вот, смотри! Мы называем наш сад «Райским», – с особой гордостью сообщила девушка, вырулив к большим (действительно, большим) раздвижным двустворчатым дверям. Повинуясь жесту моей проводницы, камера «посмотрела» вверх, и перед моими глазами предстала солидная вывеска, на которой значилось: Сад «Эдем». Не удержавшись, я присвистнула. С размахом они, однако, названия давали!

Очередное касание пальцем очередной пластины, и – как в сказке – металлические махины поехали в разные стороны, открывая совершенно фантастическую картину.

Сначала я подумала, что это – какая-нибудь гигантская Камера поддержания здоровья, настроенная на режим «Весна» или ещё что-нибудь эдакое, романтическое. Но потом присмотрелась и поняла, что вижу реальный сад! Прямо в отсеке росли деревья. Видимо, по местному календарю и вправду была весна, потому что они цвели. Везде, куда доставал глаз, пространство было заполнено облаками нежно-розовых, белых и светло-лиловых цветов, окутывающих почти голые ветви невысоких деревьев. На какую-то секунду мне показалось, что я буквально чувствую их свежий сладковатый запах. Всмотревшись, узнала сипону, яблони, капари, вишни… Даже освещение было в точности таким, как бывает весною, ясным утром.

Наудивлявшись, вспомнила, что среди ГИО-изменённых были генетики и биологи, так что, вполне вероятно, деревья тоже подвергались генным изменениям, но впечатления это не портило: настоящее чудо посреди железа, космоса и пустоты.

Камеры поддержания физического здоровья, которыми укомплектовывались почти все корабли, – это было здорово, замечательно, почти реально. Но настоящий сад на корабле – не несколько кустиков, не грядки, не контейнеры с цветами, как делали некоторые оригиналы, а полноценный сад, – тянул на что-то невероятное!

Судя по количеству обнаруженных там обитателей базы, это было любимое место для проведения свободного времени. При виде Лейры, сопровождаемой камерой, все как-то сразу понимали, для кого записывалось происходящее, и тут же принимались махать, улыбаться, приветствовать меня, так что под конец я начала чувствовать себя так, как будто и вправду лично побывала там. И не среди незнакомых мне людей, а в своей собственной семье, о которой почему-то ухитрилась забыть. Вообще, с таким энтузиазмом меня даже мои настоящие родственники не встречали!

Напоследок мне показали ещё мастерские, библиотеку, в которой все ГИО-изменённые занимались, когда были детьми, музыкальную гостиную (именно так – гостиную!) и большой общий зал, в котором проводились праздники, в том числе и день рождения всех тутошних обитателей, кроме Хранителя, конечно.

Закончив экскурсию, Лейра повернулась лицом к камере, широко улыбнулась и радостно сказала:

- Ну, вот, теперь ты видела почти весь наш дом. Он замечательный, правда?

Я невольно моргнула. Жестяная банка, давно и безвозвратно устаревшая, да к тому же, наверняка ещё и проржавевшая, за столько-то лет…

- Мы тут все решили, что, даже если переселимся куда-то, то дом возьмём с собой, – заговорщицки сообщила моя провожатая. – Перегоним к планете поближе, и будем сюда иногда возвращаться. Знаешь, ностальгия и всё такое…

Я покачала головой. Нет, не знаю… И слава Всевидящему, что среди самого лучшего, что хранится в моей памяти, нет этого металлолома, и какого-либо другого металлолома тоже нет, как нет и воспоминаний о живых деревьях, растущих под металлическими переборками, выкрашенными в голубой цвет. В моей памяти есть леса, джунгли, сады, степи, даже парочка пустынь… Когда я думаю о них, я вспоминаю дуновения ветра, напоённого запахами дождя и земли; высокое небо, похожее на чёрный мягкий бархат, украшенный вышивкой из сверкающих звёзд; тепло воды в реке на рассвете, когда воздух кажется холодным, как первые заморозки; или маленькую ящерку, растворяющуюся в норке вместе с песком, если подойти к ней слишком близко… В моей памяти живёт целый мир, и даже не один!

Изображение давно исчезло, а я всё сидела, уставившись на погасшую панель, и думала, как справедлива поговорка о том, что добрыми намерениями мостится дорога к Плораду. Те, кто принимали «натуральный» закон, стремились защитить человечество от ужасных монстров, а в результате приговорили к смерти ни в чём неповинных, ими же созданных, существ. Могла ли я судить ГИО-людей за то, что они просто хотели жить? И жить лучше, чем в той тюрьме, которой, по сути, и стала база? Даже их безумные предшественники имели в своём распоряжении планеты, для освоения которых их и готовили. Но чтоб так…

Я пыталась вспомнить, говорил ли мне кто-то из ГИО-изменённых, сколько было тех, кому удалось покинуть базу и поселиться где-то в других местах. Вряд ли много… Навскидку я бы сказала, что осталось не сто и не двести. Мне пришло в голову, что генноизменённые должны были расселяться определёнными командами, включающими в себя всех специалистов, по одному. Так проще было бы выживать. Во всяком случае, те, с кем я познакомилась через Эдора-номер-один, производили именно такое впечатление: единой организации. Одинаковая внешность ГИО-изменённых объясняла, почему им было так тяжело вписаться в общество людей: если трудно понять, как сложилась компания, в которой из пяти друзей все пять – редкие красавцы, то ещё сложнее объяснить, если вдруг встанет такой вопрос, почему аналогичные компании существуют на разных планетах, но в одном и том же составе?

Впрочем, создателям, должно быть, и в голову не приходило, что их творениям придётся прятаться или скрываться. Наоборот, – они должны были прямо-таки сразу, с первого взгляда, без слов, сообщать о своём искусственном происхождении. Что они и делали…

Я потёрла глаза и запустила запись с самого начала, присматриваясь к подробностям и мелочам, которых не заметила сразу. Например, в этот раз я поняла, что Хранитель очень стар, гораздо старше, чем кажется. У меня сложилось впечатление, что он прожил лет на двадцать дольше, чем ему можно было дать на первый взгляд, но, возможно, это сказывалась нелёгкая жизнь с пятьюстами «преступниками».

Опять поразила необыкновенная теплота, которую излучал байон Алистер. И то, как его подопечные, сознательно или нет, группировались вокруг него, словно пытаясь согреться. Удивительный человек! Вот теперь, глядя на него, я начинала верить, что ему удалось-таки сделать то, что считалось невозможным: воспитать из генно-изменённых людей, а не бездушных монстров. И между собой все они говорили удивительно спокойно и мягко. Человеческие особи, собранные в таком количестве, уже начали бы создавать какие-нибудь крохотные, сиюсекундные конфликты, но ГИО-люди казались единым, монолитным сообществом, где все смотрят в одну сторону и думают одни и те же мысли.

И, кстати, никаких проявлений агрессии я вообще за всё время записи так и не увидела. Все, кого Лейра заставала на их рабочих местах, или за приёмом пищи, или гуляющими в саду, реагировали на нас (ну, я уже говорила, что было у меня ощущения своего присутствия там…) радостно и приветливо. Никакого ворчания, никаких косых взглядов, даже простого равнодушия. Нет, все были искренне рады, готовы помочь, если потребуется, – пару раз Лейра просила о мелких услугах встречных собратьев: придержать дверь, отойти с дороги… Меньше всего обитатели базы походили на безумцев, вынашивающих планы уничтожения кого бы то ни было.

Просмотрев запись в третий раз, я хотела приказать Деоне запомнить всё, что могло пригодиться нам в будущем, но раздумала. Мало ли, как повернулись бы в дальнейшем события, – раз меня просили уничтожить запись, следовало просьбу выполнить и излишней инициативы не проявлять. С сожалением вынула кристаллик из гнезда, посмотрела на него и, вздохнув, тщательно растёрла в порошок с помощью тяжеленной старой подставки для диоснимка. Кстати, надо бы и вправду заполнить её, чтобы не мозолила глаза своей пустотой. Учитывая, что у меня теперь как бы есть парень, его-то физиономию и надо будет вставить…

Вспомнила о четырёх абсолютных копиях мачо, которых видела на записи, и опять вздохнула. Четверо Эдоров! Интересно, – они и по характеру одинаковые, или всё-таки отличаются? А ещё захотелось узнать: пристрастия контрабандиста к вычурному внешнему облику – это скрытый комплекс неполноценности, оттого, что у него столько двойников, или личные предпочтения? Или вообще, продуманная маска, заставляющая людей принимать его за недалёкого любителя женского пола и эпатажа?..

Позже, ужиная вместе с лягушонком, я всё время возвращалась мыслями к записи, прокручивая увиденное и так, и эдак, поэтому говорила мало. Долгое молчание оказалось непосильным для Маугли, который сначала робко, а потом всё настойчивее пытался вывести меня из раздумий, негромко рассказывая о том, что он видел или слышал, и задавая какие-то вопросы. Я слушала вполуха, машинально отвечая, пока очередное замечание кикиморыша не вывело меня из состояния глубокой задумчивости.

- Это так ужасно, сагите… Ведь они умирают!

- Эээ… Кто умирает? – встрепенулась я.

- Цветы…

- Какие? – Всевидящий, у нас что-то случилось в саду, а я даже не заметила?

- Те, в кабинете… Которые принёс сагат.

Не поленилась, встала и прошла в кабинет, Вайятху – следом.

Клумба Эдора, прикидывающаяся букетом, ничуть не изменившаяся, продолжала благоухать на всю комнату. Ну, может, чуть меньше. Оглядев упругие листья и бодро торчащие лиловые венчики, я с недоумением обернулась к заморышу:

- Они же в полном порядке, посмотри!

Совершенно неожиданно зелёные глаза лягушонка наполнились слезами, он покачал головой и возразил:

- Нет, сагите, они гибнут, только медленно. Кто-то растянул их смерть…

Я вытаращилась на заморыша, потом на цветы, и осторожно спросила:

- Ты это от них узнал? Сам?

Маугли кивнул с самым несчастным видом.

Тааак, похоже, развлечение на вечер было обеспечено. Вограны б побрали контрабандиста с его подарками в виде медленно загибающейся растительности! Мысленно вздохнув, начала реанимировать психику кикиморыша:

- Ну, не надо так расстраиваться. Их и выращивали специально для того, чтобы срезать и поставить в вазу, для красоты. И, даже если бы их не срезали, они всё равно бы завяли, ведь так?

- Да, сагите… Но они бы умерли сами, а не… их бы не сохраняли так, умирающими.

Продравшись сквозь специфическую терминологию и похоронный тон, выяснила, что шокирует лягушонка именно то, что сорванные цветы законсервировали. Он воспринимал это, примерно, так же, как если бы мы обнаружили, что наших молодых людей какие-нибудь садисты смертельно ранили, потом замедляли процесс расставания с жизнью, да ещё и раскладывали живописными группами, для придания интерьеру пикантности…

В свою очередь, с трудом оправившись от шока, что меня причислили к некрофилам, я постаралась реабилитироваться в глазах ярого защитника флоры и отвела его в сад, подальше от греха. Благо, растительностью на нашем участке ещё никто не занимался, так что там был непочатый край работы! Для начала предложила гуманоиду побеседовать лично со всеми растениями на предмет ознакомления с их нуждами, а сама поспешила обратно в дом.

К диосам помирающие цветы, – доволокла букетище до кухни и порциями скормила его самому большому из имеющихся в доме утилизатору, который каждый раз подозрительно хрюкал. Закончив, спохватилась и пригрозила рыгающему ящику, что, если он расскажет лягушонку о моём поступке, то сам отправится в утиль. Не знаю, понял ли он, но хрюкать тут же перестал. Я пошла в кабинет, раздумывая по дороге, что, наверное, потихоньку схожу с ума: вот, уже собственные вещи шантажирую… Приехали!

Добравшись до вифона, позвонила контрабандисту и сообщила, что он мне нужен, вернее, нам. Заодно поинтересовалась, не было ли у него в планах покупки очередного букета.

- А что, понравились цветы? Могу ещё привезти, – легкомысленно ответил мачо, спровоцировав меня на непроизвольное скрежетание зубами.

- Нет! Никаких цветов! Особенно срезанных! – заявила я. – Если уж что-то хочешь притащить – бери только с корнями!

Эдор тут же посерьёзнел.

- Жужелица, ты в порядке? А гуманоид?

О, в первый раз спросил! Неужели таки начал устанавливать связь?

- Ни я, ни твой подопечный не в порядке! Ты приволок забальзамированные трупы цветов, а мне за это только что истерику устроили!

- Хмммм… Трупы, говоришь? – мачо покрутил головой. – Ну, хорошо, исправлюсь, привезу тебе что-нибудь… незабальзамированное. Через час. Дождётесь?

- Вполне, – я кивнула с облегчением.

Ну, теперь не я одна должна буду отдуваться за «садизм». Пусть-ка стратег побеседует со своим опекаемым, не только же моим мозгам постоянно вставать дыбом! И, заодно, я намеревалсь порасспрашивать контрабандиста его о собратьях, оставшихся на базе. А то опять вопросов накопилось больше критической массы, которую могли вынести моё любопытство и инстинкт самосохранения. Надо было их срочно спасать!

Сувенир 29

Контрабандист появился точь-в-точь через указанный промежуток времени, – я специально засекла. Поскольку делать мне всё равно было нечего, а идти объясняться дальше с лягушонком не хотелось, я сидела в беседке, ожидая появления мечты всех женщин этого сектора Галактики. Правда, наличие ещё четверых таких же красавцев несколько понижали шансы этого, конкретного, на безоговорочное и всеобщее обожание, но… Нет полного совершенства в мире!

Ало-золотое чудовище зависло над нашим садом за минуту до окончания срока, – а срок истёк ровно в то мгновение, когда на плиты площадки ступил ботинок мачо, сшитый, если мне не изменяло зрение, из кожи тех самых летающих ящеров, чей облик был придан флайеру ГИО-стратега. Да и сам Эдор, в кожаном же комбинезоне и защитной светоотражающей панели, закрывающей верхнюю часть лица, напоминал одного из «скайзауров», – безбашенных пилотов, которые периодически устраивали гонки на запредельных скоростях, в самом верхнем эшелоне воздушных трасс. Я их довольно часто встречала, потому что обычно соревнования проводились над Университетом, – рядом была достаточно большая площадь, позволявшая устраивать временную стоянку для гоночных флайеров и выставлять столы для банкетов, на которых чествовали победителей.

Но полностью соответствовать образу сурового и мужественного гонщика Эдору мешал довольно внушительный пакет из обёрточной ткани, который он держал обеими руками. Судя по всему, там было что-то довольно тяжёлое. Вздохнув, я выползла из беседки встречать долгожданного гостя.

- Привет, и где твоя зелёная истерика? – приветствовал меня «любимый» мужчина, крутя головой, видимо, в поисках гуманоида.

- Пасётся, – ответила я, подозрительно присматриваясь к ноше контрабандиста. – Это что?

- Не бойся, ничего забальзамированного, наоборот, всё живое и бодрое. Сейчас, покажу. Ну, если ему и это не понравится… – и мачо зашагал к дому, не дожидаясь ответа.

Я слегка забеспокоилась, потому что в последний момент явственно увидела, как пакет в руках мачо зашевелился. Неужели он приволок какое-то домашнее животное? Вот только их мне тут и не хватало! Учитывая то, что Маугли чахнет над цветами, страшно даже представить, как он будет трястись над какой-нибудь зверюшкой. Вот наказание! И этот хорош, – хоть бы посоветовался сначала…

Тем временем Эдор уже исчез за дверью, и мне пришлось ускориться, чтобы не пропустить эпохальное событие: стратег, налаживающий связь со своим подопечным. Причём, ни сам мачо, ни объект заботы, никакой связи налаживать не хотят. М-дааа…

Я успела во время: лягушонок только-только поднялся с земли, а без пяти минут опекун стоял перед ним, неодобрительно скривившись. Судя по грязным коленкам, заморыш оползал все кусты вокруг бассейна. Надеюсь, ему хватило разговоров с местной флорой, чтобы оправиться после душевной травмы, нанесённой столь неосмотрительно подаренным мне букетом.

Ещё ускорившись, я подоспела к тому моменту, когда контрабандист потребовал:

- Ну и? Как ты здороваешься? Покажи!

Лягушонок искоса бросил на меня затравленный взгляд, но, видимо, не углядел на моём лице никаких приказов, препятствующих распоряжению мачо, потому что покорно опустился на колени, неловко дотянулся до руки Эдора и прикоснулся губами к тыльной стороне ладони. А потом замер, опустив голову.

- Ага, – с глубоким удовлетворением заметил криминальный тип. – А у нас принято это делать совершенно по-другому! Ну-ка, встань!

Очередной опасливый взгляд, брошенный кикиморышем на меня, судя по всему, опять ничем его не порадовал, и заморыш послушно встал, уставившись себе под ноги.

- Слушай меня внимательно! Сейчас повторять будешь! – пригрозил неугомонный мачо и медленно, разделяя слова, возгласил:

- Здравствуйте! Добрый вечер! Очень рад вас видеть! Как ваши дела? Как поживаете? Как прошёл день?

Шокированный лягушонок вытаращился на контрабандиста и приоткрыл рот.

- Что? Не понял? – уточнил контрабандист и повторил всю цепочку приветствий заново.

- Ээээ… – проблеял Маугли, осторожно отодвигаясь от Эдора. – Простите, сагат… Всё-всё надо говорить?

- Всё-всё. И это только вечернее приветствие! Утром будет другое. Похожее, но другое.

Лягушонок рот закрыл и явно закручинился.

- Тааак… Сейчас ты у меня, как миленький, всё выучишь! – заявил ГИО-стратег, поставил подёргивающийся пакет на землю около коленопреклонённого Маугли и сдвинул свою светозащитную панель вверх, на лоб. – Вот разберёмся с подарком и будем зубрить. Смотри, гуманоид, что я тебе принёс…

- Ему? – уточнила я, потихоньку подбираясь поближе. – Не мне?..

- Нет, не тебе, – сурово ответил непреклонный мачо.

Но, подумав пару секунд, добавил:

- Вот, если он не научится здороваться, тогда заберу у него и отдам тебе!

Я замялась. Вограны его знают, этого Комсо, чего он притащил? Согласишься, а потом окажется, что в пакете гигантская ядовитая многоножка с того же Барроу… Оч-чень экзотичная и смертельно опасная тварь. Держать их дома – держат, но только больные на всю голову биологи…

- Ну, разворачивай! – велел нетерпеливый красавчик кикиморышу, который, взглядом же испросив у меня разрешения, начал осторожно снимать упаковку.

За первым слоем последовал второй, потом специальная влагосохраняющая ткань, из чего я сделала вывод, что это что-то, любящее сырость. Земноводное, что ли? Заморыш осторожно стащил последний покров и… не удержавшись, я взвизгнула и отпрыгнула в сторону, Эдор ехидно ухмыльнулся, а Маугли застыл, благоговейно уставившись на несуразное ярко-зелёное растение, которое, будто бы в сильнейшем негодовании, трясло листьями и, мало того, раскачивало свой горшок, словно пыталось уронить его!

- Что это?! – в ужасе спросила я. – Что за монстра ты приволок?

Невероятно довольный Эдор ответил покровительственно:

- Эх, Жужелица, Жужелица… Вот никакой из тебя биолог, сразу видно. Это – ходящий цветок с Кассары!

- Что?.. То самое растение, которое умеет передвигаться?! Всевидящий, где ты его взял? Они же жутко редкие! А уж стоить должны…

- Ну, где взял, там больше нету. Чего не сделаешь для близких... – закатив глаза, проникновенно заявил мачо.

- Ой… Настоящее ходячее растение?! – теперь я ощущала не меньший восторг, чем Маугли. – А большое какое… как же оно передвигается-то? Я думала, это что-то вроде перекати-поля или засыхающих мхов Фуорса, которые ветер переносит…

Кустик доставал мне примерно до колена, это если брать вместе с посудиной, из которой он торчал.

- Неет, это ещё росток, он маленький, – поправил меня стратег, судовольствием обозревая наши обалделые физиономии. – Большие не провезёшь, – чуть что, они листья сбрасывают, вместе с верхними ветками. Видишь, какая у него интересная структура?

Я ничего не видела, но поверила на слово. Растение и вправду было необычным. Более яркого ядовито-зелёного цвета, чем мы привыкли, даже, пожалуй полупрозрачное, если хорошенько присмотреться. По виду оно больше всего напоминало карикатуру на земной фикус.

- А почему оно не ходит?

Не успела я задать вопрос, как трясущийся цветок, будто рассердившись на мои слова, высунул из-под горшка довольно длинные толстые отростки и, с некоторым трудом, передвинул свою немаленькую тару на несколько сантиметров. Я невольно опять вскрикнула, а Эдор рассмеялся. Самым странным образом отреагировал заморыш: взявшись за край горшка, перетащил раскорячившийся «фикус» к самому бортику бассейна. Злобная зелень тут же запустила отростки в воду, поболтала ими там и затихла, даже трястись перестала. Мне показалось, что от удовольствия.

- Оно очень хотело пить… – сообщил заморыш, переводя сияющие глаза с меня на Эдора.

- Да? – Стратег задумчиво поднял бровь. – А ты откуда знаешь?

Эх, спалились мы, похоже…

- Маугли работал садовником на Мирассе, – вмешалась я. – Так что в нуждах растений разбирается.

- Ага, – пробормотал мачо, рассматривая подопечного в своей фирменной манере: будто прикидывая его стоимость. – Настолько хорошо, что сходу определяет, что им нужно? Ну-ка… А вот этому чего не хватает? – И палец стратега упёрся в ближайший чахлый куст.

При этом уставился он вовсе не на лягушонка, а на меня!

- Он… он… его надо подкормить, – запинаясь, ответил заморыш.

- Откуда знаешь?

- Листья опустились… и вот тут пятнышки… жёлтые… – кикиморыш явно паниковал, не зная, как отвечать, а я ничем не могла помочь, поскольку мачо продолжал сверлить меня взглядом.

М-да, пора делать выбор: с одной стороны – ГИО-люди наши союзники, а с другой – я бы предпочла оставить способности лягушонка в тайне от всех. Просто, на всякий случай. Но, похоже, сейчас всё решится само собой, – Эдор явно почуял подвох, а лягушонок вообще не умеет врать. Лучше сдаться самой, чем ждать, пока меня припрут к стенке.

- Ну… Маугли умеет общаться с цветами, так что действительно знает, чего они хотят.

- Общаться?!

- Да. Вы же чувствуете эмоции других людей? А он слышит растения.

- Таааааак… – не удержавшись, мачо слегка присвистнул и, обернувшись к Маугли, воззрился на него с интересом. – Очень любопытно.

- Мы никому не говорили об этом, потому что… Ну, ты сам понимаешь, насколько нереально было бы мне удержать его у себя, если бы кто-то пронюхал.

- Молодец, – серьёзно заявил стратег. – И дальше молчите. Только постарайтесь больше вот так впросак не попадать.

Я тоскливо вздохнула. Интересно, как? Разве что не выпускать Маугли из его комнаты…

- Ладно, вернёмся к этому позже. Ну, что, цветовод? Продолжим обучение?

- А что делать с этим? – я показала на блаженствующий «фикус».

- Да ничего, пусть сидит. Пока ему есть, что пить, оно с места не тронется.

- О, Всевидящий… – не удержавшись, пробормотала я. – Пить. Угу. То-есть, теперь оно присосалось тут и больше двигаться не будет?

- Если не станешь заставлять, то нет. Вообще-то, ты помнишь, почему они передвигаются? – поинтересовался мачо.

- Эээ… Ну, вот же с водой что-то связано, кажется.

- С водой, с водой… На Кассаре вода появляется ненадолго и в разных местах. Кочующие ручьи, – слышала? Вот, в том-то и дело. Ручьи меняют свои русла непредсказуемым образом, то наполняясь влагой, то пересыхая, и местные растения вынуждены кочевать следом за появляющейся на поверхности водой. Они чувствуют её на больших расстояниях. Кстати, двигается этот цветочек довольно шустро, когда надо. Имейте в виду.

- И что, его периодически надо оттаскивать подальше от воды?

- Ну, да. Если не хочешь, чтобы он окопался прямо тут, в бассейне.

- Окопался?..

- Угу. Как показала практика, эти растения, если их обильно поливать, во-первых, растут очень большими, а во-вторых, устраивают себе что-то вроде специальных прудиков, огораживая место, откуда идёт вода, собственными корнями и почвой.

- То-есть, они не только ходячие, но и самозакапывающиеся?

- Ну, вроде того… Пока ему хорошо, оно сидит на месте, как только стало плохо – снимается с места и пошло искать воду и новую жизнь.

- Таак… Значит, его ещё и дрессировать надо?

- Ну, не то, чтобы дрессировать, но променады устраивать придётся.

Я закатила глаза: мало мне неадекватного гуманоида, которого воспитывать и воспитывать, так нате – монстрообразный ходячий цветок до кучи презентовали! А то мне скучно было, – не передать!

- Что ж, отлично! Сам его и будешь выгуливать. Или вместе с ним, – я кивнула на заморыша, уловив мольбу в зелёных блюдцах. Вот кто, похоже, был очарован сердитым «фикусом» с первого взгляда!

- Можно, сагите? Правда? Я смогу за ним ухаживать? – лягушонок прямо-таки засветился, как праздничная гирлянда и, словно для усиления впечатления, пошёл цветными пятнами. Ну, прелестно просто…

- Если научишься здороваться, как следует! – отрезал непреклонный воспитатель. – Чтобы не позорил ни Тэш, ни меня!

Кикиморыш тут же закивал головой. Вот так новости! Кто на что ведётся, а Маугли, похоже, можно на новые растения ловить, как на живца. Помнится, после того, как его поймали на Мирассе в первый раз, то перепрограммировали в садовника. Это вот оно и есть? Заложенная любовь ко всему, что растёт? С другой стороны, настройки-то потом сбились... Или это уже я, ломая старые установки, вернула память обо всём, что он знал? Вограны знают, что тут сработало, но одно было понятно совершенно точно: если «зверская» половина лягушонка была Проводником, то вторая – однозначно Садовником. Причём именно так: с большой буквы. Другого существа, которое бы билось в истерике из-за букета цветов, я не встречала!

Задумавшись, попыталась вспомнить, видела ли хоть раз в доме Линны срезанные цветы, и поняла, что нет. Ни разу! Всё то, что стояло на подоконниках, подставках или столиках, всегда росло. Местные традиции? Или они все там помешаны на уважении к растениям? Хотя, при той красоте, которой отличалась флора Мирассы, срезать тамошние растения и впрямь казалось святотатством. Ну, значит, поэтому и садовник…

Тем временем, Эдор вовсю гонял лягушонка по списку приветствий, дополнив его ещё парочкой выражений из сленга. Бедный кикиморыш мужественно сражался за право обихаживать ползающий куст, который застыл на том месте, куда его поставили, только изредка шевеля своими отростками-корнями. По-моему, он уже ушёл в нирвану. Ещё бы – столько воды!..

Покачав головой, я покинула тот дурдом, что творился у бассейна, решив озаботиться ужином. Сейчас надрессируются, и кто-нибудь окажется голодным, наверняка. Лягушонок, например, никогда не отказывался от еды.

Когда Эдор, а следом за ним и Маугли, вернулись в дом, я уже ждала их за накрытым столом. Поужинали все, с большим аппетитом, за исключение кикиморыша, который скованно ковырялся в тарелке, косясь на Эдора. Ну, хоть под стол не запросился, – то хлеб. Мне мерещилось, что лягушонок постоянно хочет спросить: «И так теперь будет всегда?». Я только сочувственно вздыхала. Целеустремлённости стратегу было не занимать, силы воли – тоже. Не миновать Маугли стать в высшей степени вежливым и благовоспитанным гуманоидом. Впрочем, мне это было только на руку, потому что сама я лягушонка постоянно жалела, чем он неосознанно и пользовался. Или не совсем неосознанно?..

После еды пошла уложить кикиморыша в постель, – он до сих пор отказывался ложиться, если меня не было рядом, так что у нас выработалось нечто вроде вечернего ритуала: гигиенические процедуры, потом душ, потом надевание пижамы, которое частенько затягивалось и превращалось вовсе даже в снимание пижамы… потом укладывание заморыша в постель (мою, естественно), потом обязательный поцелуй (ну, или несколько, – как пойдёт), и пожелание спокойной ночи. После этого счастливый Вайятху соглашался отпустить меня, если требовалось.

В этот раз всё прошло почти точно так же, как и всегда, за исключением одной детали: Маугли постоянно передёргивал лопатками, словно его что-то беспокоило. Отговорился от меня тем, что «по спине мурашки бегают», и лёг спать, а я спустилась вниз. Мне нужно было поговорить с Эдором.

Стратег нашёлся в кабинете, в кресле, которое предпочитал всем остальным, и с блокнотом в руках. Естественно.

- Спрашивай, – разрешил он, не отрываясь своего занятия и продолжая что-то передвигать и помечать на экране.

Я поморщилась. Ну, не нравилось мне, когда вот так прямо давали понять, что я предсказуема и понятна, как старая напечатанная книга. Из вредности ушла на кухню и принялась готовить кофе. Вот сейчас пойдёт аромат, и посмотрим, кто из нас двоих более предсказуемый…

Победил кофе. Вскоре после того, как обе чашки были поставлены на стол, в дверях появился Эдор. Принюхавшись, он притворно вздохнул и констатировал:

- Вообще-то, это уже нечестный приём.

- А ты знаешь, что я очень любопытна. Но молчишь.

- Ну, что? – глаза Эдора хитро блеснули. – Будем меняться? Кофе на информацию.

- Идёт, – быстро согласилась я, пока он не раздумал. – Итак, первый вопрос. Сколько ваших смогли улететь с базы?

- Ага, успела посмотреть? – прокомментировал контрабандист, смакуя первый глоток. – Всего двадцать семь человек.

- Так мало?! – не удержалась я.

- Увы, всё очень сложно. Посещать базу слишком часто, – значит, привлекать к ней ненужное внимание. Кроме того, нельзя же им лететь в никуда, нужно подготовить легенду, документы, жильё, дать время на адаптацию. Кстати, скоро будем пытаться вывезти очередных желающих.

- Каким образом?

- У меня есть транспортная курьерская компания. Мелочь, но своя. Так, – перевозка и доставка небольших грузов. Подбираем крохи у Почтовых служб разных планет этого сектора. В-основном, конечно, самые нелюбимые направления, – окраины, Кольцо, такие вот заброшенные базы.

- Значит, продукты и всё такое, вы привозите сами?

- Да, почти всё. Часть они выращивают прямо на месте, часть получают через благотворительные организации, часть – как необходимое для ремонта оборудование и детали. Там же до сих пор все эти базы числятся, как «третья линия обороны». Знаешь, – если вдруг, когда-нибудь, кто-нибудь пробьётся из-за Рубежа, то предполагается, что пустующие базы можно будет использовать для организации ещё одной линии в Кольце.

Я кивнула.

- Ну, вот так потихоньку и перебиваются. Плюс – отец согласился на проведение некоторых медицинских экспериментов, из разряда очень долгосрочных, на охраняемой им базе. Мы выращиваем опасные ингредиенты для лекарственных препаратов. За это тоже кое-что капает.

- Опасные? А как же здоровье? – поразилась я.

- А мы устойчивые. Нам это не мешает, зато платят неплохо. И нашим фармацевтам материал бесплатный достаётся.

- Они тоже, что ли, лекарства разрабатывают?

- Да.

- А зачем? У вас же иммунитет?

- Нам не нужно, а вот людям… Наш отец серьёзно болен, и уже несколько лет держится только на наших разработках и силе воли.

- Сочувствую… – мне стало неловко. Тут же вспомнилась фигура в кресле и глубокий голос: «Здравствуй, дорогая наша девочка…»

- Спасибо. Это ещё одна причина для нас поскорее найти планету для проживания. Он мечтает быть похороненным в земле. Говорит, никогда не любил космос.

- Но столько лет прожил именно в космосе.

- Да.

- Он у вас очень сильный, – задумчиво сказала я, грея пальцы о горячую чашку. Почему-то стало холодно.

- Он – самый лучший, – как нечто, само собой разумеющееся, сообщил Эдор. – Ну, так вот… Мы говорили о деньгах. Семье нужно довольно много денег, и их надо было как-то зарабатывать. Не просто прокормить столько народу. Даже если учитывать наши скромные запросы.

- В смысле?

- В смысле, что мы там ели по очереди, один раз в три дня. Для роста и нормального самочувствия вполне хватало, мы же специально приспособлены для лишений. В основной массе. Каждодневное питание необходимо только некоторым врачам и поварам, а так… Справлялись. Поначалу вообще одна сухая смесь и концентраты были, и ничего. Выжили.

Я бросила пить кофе и теперь таращилась на Эдора, вальяжно расположившегося на стуле.

Это я считала своё детство тяжёлым? Это мне было обидно, что покупают мало игрушек? Это я устраивала скандалы родителям, когда они пытались не отпускать меня на затяжные вечеринки с Линн? Мои бы проблемы да генно-изменённым… Стало жаль контрабандиста, просто до слёз. Не удержавшись, быстро вытерла глаза.

Похоже, мачо заметил, потому что выпрямился на стуле и серьёзно заявил:

- Эй, а вот оплакивать нас не надо! Мы ещё живы, знаешь ли! Что за манера, – ты рассказываешь о пройденный трудностях, ожидаешь, что тебя похвалят, скажут, что ты велик, как герой древности, а вместо этого над тобой хлюпают носом, как будто ты упал и разбил коленку… Тэш, прекрати!

- Угу, уже, – прогундосила я, старательно изгоняя слезливое настроение.

Если уж сам Эдор расценивал свою жизнь, как нечто эпическое, следовало поддерживать его в этом. И вправду, отсутствие нормального детства – это не самая большая трагедия в жизни. Их вот, например, никто в секс-игрушки не превращал. Что, кстати, снова вернуло мои мысли к заморышу.

- Ладно, Всевидящий пусть присматривает за твоей жизнью, ты мне лучше скажи, зачем так вцепился в Маугли?

- Я вцепился?!

- Нет, наверное, я вцепилась!

- Я всего лишь начал его учить!

Мы бы ещё долго, вероятно, спорили на тему воспитания, если бы меня не отвлекла Деона, сообщившая, что Маугли во сне стонет. Я подхватилась и побежала в спальню, на ходу информировав Эдора о возникшей проблеме. Он тут же сорвался следом.

Когда я открыла двери, то и сама расслышала тихий, явно не первый, стон. Не успела впасть в панику, – Эдор включил ночное освещение и стало видно, что с лягушонком всё в порядке: кожа нормального для него зелёного цвета, никаких признаков рвоты или кровотечения, – словом, ничто не напоминало ту жуткую ночку на корабле, когда Деона разбудила меня почти теми же словами. Облегчённо вздохнув, я потрогала лоб заморыша, – и температуры нет. Тем не менее, он опять застонал. Я осторожно потрясла его за плечо, потом ещё, – тёмно-зелёные глаза распахнулись, будто он и не спал.

- Маугли, – осторожно спросила, стараясь не напугать. – Что с тобой? Что-то болит?

Он помолчал, словно прислушиваясь к себе, потом кивнул:

- Да, сагите… Болит, всё болит…

- Где? – я откинула одеяло и принялась ощупывать лягушонка. – Здесь?.. Здесь?.. Или здесь?..

- Везде, сагите… Внутри…

Я оглянулась на Эдора.

- Как ты думаешь, надо вызывать Вигора?..

Контрабандист хмыкнул, присел на кровать и медленно прощупал ногу кикиморыша, периодически надавливая, словно что-то искал. Потом пожал плечами и сказал:

- Вроде, всё нормально. Ну, похоже, началась перестройка организма после облучения. Тебя же предупреждали, что ему будет фигово? Вот, пожалуйста. И боли поэтому плавающие и неопределённые. Короче, поздравляю, – твой гуманоид растёт.

- Растёт?! – я, не удержавшись, тоже села на кровать.

- Ну, он же явно не дотягивал до нормальных размеров, вот и растёт. Первые сдвиги. Готовься, Жужелица, это только начало. Дальше будет хуже.

Маугли снова застонал и попытался перевернуться на бок, поджимая колени к груди. Я мрачно посмотрела на мачо и пошла искать контейнер с лекарствами, выданными Вигором. Среди немалого количества различных пилюль нашлось обезболивающее, причём в виде инъекций. Я сделала лягушонку укол и обняла его, укачивая, как ребёнка. Всего через несколько минут он расслабился и снова задремал. Укрыв заморыша, сделала знак Эдору и мы на цыпочках удалились из спальни.

Пока спускались вниз, я с горечью думала, что явно поторопилась с расчётами, – если кикиморышу будет постоянно вот так больно, я не то, что на несколько месяцев – на десять лет растяну этот процесс взросления, Плорад его возьми, лишь бы заморышу не было так плохо… Всё-таки, я не садистка, чтобы обрекать его на такую «жизнь». Он и сам меня проклянёт, если я заставлю его жить, постоянно мучаясь. Надо что-то придумывать: например, отменить такие частые процедуры облучения, пусть всё идёт медленно, но зато безболезненно.

Эдор тоже что-то обдумывал по дороге, поэтому молчал. Мы дружно домолчали до кухни, где уселись опять за стол и только тогда контрабандист заявил:

- А к Вигору всё-таки лететь надо. Пусть посмотрит его.

Я кивнула. Да, если бы сейчас могла показать лягушонка эскулапу, мне было бы намного проще. Несмотря ни на что, викингу я верила. Значит, полетим…

- Ладно, что ещё ты хотела узнать? – спросил мачо, стряхивая задумчивость.

Я постаралась сосредоточиться. Что-то там, в записи о жизни генно-изменённых, которую я смотрела, меня насторожило. Вспомнить бы ещё, что…

- Скажи, пожалуйста, а ваш Хранитель когда-нибудь улетал с базы?

- Да, два раза. Первый – когда потребовалась личная встреча с человеком, помогавшим нам наладить постоянную связь с теми, кто готов был нам продавать нужные вещи, не задавая лишних вопросов. А второй – когда умерла его единственная родственница. Он организовывал похороны.

Я покачала головой: двадцать пять лет добровольного заключения – это уже по любому законодательству тянет на досрочное освобождение. Мне хотелось помочь ему, освободить от непосильной тяжести, лежавшей все эти годы на его плечах. Конечно, я не титан, и небо перехватить не смогу, но какой-то толк от меня может быть. Тем более, когда этого так ждут. Я вспомнила, как радостно приветствовали меня все, кого я видела на записи. А, вот и вспомнила, что хотела спросить у мачо:

- А сколько у тебя… двойников?

- Девять.

- Девять?! – я была в шоке. – И что, вас всех… по десять?

- Нет, не у всех. Это зависит от того, сколько эмбрионов каждого вида было взято. Например, нас, стратегов, – десятеро, генетиков, как Вигор, – пятеро, кибер-специалистов, подобных Авинору, – семеро. И не спрашивай, почему так, – этого никто не знает. Самый первый Хранитель давным-давно умер, так что спросить не с кого. А записей, чем он руководствовался, когда выбирал тех, кого собирался спасти, не осталось. Возможно, он просто набрал тех, кто попался под руку, и всё.

Я пожала плечами. Ну, неизвестно, и ладно. Мне гораздо интереснее было бы спросить того врача, как он вообще решился спасать ГИО-людей…

- А что за язык вы используете, когда говорите между собой? – вспомнила я подробности первого посещения лаборатории Вигора. – Я такого никогда не слышала.

Эдор пожал плечами.

- Это один из мёртвых языков. Вариант наречия с Джорбы.

- Джорбы? Почему?

- Потому, что больше его никто не знает и не помнит. Дополнительная гарантия того, что мы сможем сообщить что-то в экстремальной ситуации, но так, что этого никто больше не поймёт, кроме адресата.

- А как вы общаетесь с остальными – теми, кто живёт где-то на других планетах?

- Через сеть. Существует множество сообществ, где люди болтают ни о чём. Мы выбрали несколько окололитературных, где обсуждают новые романы. Пересказывая подробности какого-нибудь боевика, к примеру, можно много чего рассказать, если знать, как читать сообщения.

Я невольно передёрнула плечами. Вот так, прямо в сети?!

- И что? Вы не боитесь, что кто-то раскроет тайну вашей переписки?

Эдор зевнул.

- Нет, Жужелица. Этих болталок около пятидесяти. И мы редко пользуемся одной и той же несколько дней подряд. Просто каждый день в сообщении выдаётся номер говорильни, в которой мы будем общаться на следующий день. Удобно и безопасно. Те, у кого нет пронумерованного списка сообществ, вряд ли поймёт, где искать и что.

Ну, если система столько лет работает, значит, не настолько она плоха, как кажется.

- Ясно, – я вздохнула. – Давай ложиться спать. Остальное дорасскажешь завтра, а то уснёшь ещё прямо на столе.

- Всё может быть, – не стал спорить Эдор. Видимо, и впрямь, устал. – Ты тоже ложись, неизвестно, какая ночь выдастся. Вдруг придётся ещё подскакивать и лечить твоего гуманоида?

- Он же теперь и твой гуманоид, разве нет? – осторожно спросила я.

- Почти, – контрабандист опять душераздирающе зевнул. – Всё, я спать. Растение из бассейна будем вытаскивать?

Хотела сказать: «Да», но заколебалась. Вот вытащишь его, а оно начнёт шариться в потёмках… ещё разобьёт что-нибудь. А не разобьёт, так шуметь будет, спать не давать. Ну его, к Вогранам! Пусть наслаждается пока.

- Не будем, – решительно сказала я. – Завтра переставим.

- Ну и ладушки, – охотно согласился засыпающий стратег и отбыл в гостевую спальню.

Видимо, его даже на душ не хватило, потому что, как ни прислушивалась, шума воды я так и не услышала. Улёгшись, осторожно подобралась к лягушонку, обняла его, дождалась, пока он, не просыпаясь, обвил меня руками и уткнулся носом в плечо, – самое любимое положение наших тел, в котором засыпалось на счёт раз-два-три, – и отключилась сама, успев от всей души попросить Всевидящего, чтобы вколотое Маугли обезболивающее продолжало действовать до утра.

Сувенир 30

Ночь и вправду прошла спокойно, я проснулась только потому, что мне в ухо полилась трель звонка, транслируемого Деоной.

- Пора вставать, Тэш! Уже утро! – пропела следом за звонком кибер-помощница, вызвав у меня затяжной приступ недоумения. Вроде, раньше такого за ней не замечалось. Будить – будила, но как-то без песен. Нет, действительно, – пора поинтересоваться, чем они там с лягушонком занимаются…

Маугли заворочался рядом, почти одновременно со мной. Судя по лёгкой улыбке, появившейся на его сонной физиономии, Деона и ему что-то музыкальное исполнила в качестве побудки. Чудеса творятся вокруг заморыша.

Дождавшись, пока он открыл глаза, я убедилась, что чувствует кикиморыш себя вполне хорошо, настроение приподнятое… эээ, во всех смыслах, и вообще… Обычно, с утра Вайятху напоминал котёнка, игривого и ласкового, пока грубая реальность не врывалась в спальню в виде какого-нибудь звонка или срочной необходимости куда-то мчаться, или, как сегодня, в виде мачо, который, коротко постучав, приоткрыл дверь, просунул голову в щель и сообщил, что завтрак на столе, а сам он завален делами, и поэтому у нас есть всего пять минут, чтобы собраться к Вигору.

Я прошипела себе под нос нечто, не совсем приличествующее воспитанной девушке, потому что в результате вторжения контрабандиста лягушонок Ласковый превратился в лягушонка Перепуганного, и как следствие – перевозбуждённого. Мысленно послав Эдора прямым курсом подальше, принялась успокаивать своё личное земноводное, пытающееся слиться цветом с постельным бельём. Вот тебе и доброе, Вограны его возьми, утро!..

К эскулапу вылетели через сорок минут, – в рекордно короткое время, и то, только потому, что хмурившийся красавец всех торопил, возмущаясь, что мы опаздываем, при этом ничего не объяснял. Лягушонку не удалось даже полюбоваться на свой ненаглядный «фикус», – его попытка просочиться из кухни к бассейну была пресечена на корню бдящим ГИО-стратегом. Кстати, первое, что Эдор заставил Маугли сделать, как только мы спустились, – это поздороваться «цивилизованным» образом. Заморыш оттарабанил всё, как автомат, к вящей гордости своего наставника.

Обещанного разговора, понятное дело, не вышло, а на мой осторожный вопрос: «Почему мы так спешим?» мачо ответил коротко и невразумительно:

- Бизнес, Жужелица… Требует присутствия.

И замкнулся, всем своим видом давая понять, что ему не до меня.

Пока мы летели в лабораторию (во флайер Маугли опять был занесён, как багаж), мачо, как бы между делом, сообщил кикиморышу знаменательную новость о том, что берёт над ним шефство, и, стало быть, будет теперь воспитывать его наравне со мной. Бедный кикиморыш едва не упал в обморок, и всю оставшуюся дорогу бросал на меня отчаянные взгляды, игнорируя даже тот факт, что, вообще-то, мы летели по воздуху. Видимо, Эдор оказался страшнее…

После выгрузки у лаборатории контрабандист вверг меня в натуральный ступор, устроив публичное представление со страстным прощальным поцелуем прямо у дверей Вигора. Учитывая, что предупредить меня о своём намерении мачо не посчитал нужным, реакция у меня была самая что ни на есть инстинктивная: я попыталась его оттолкнуть. После чего гадский актёр переключился с моего рта на ухо и принялся беззастенчиво ласкать языком мочку, в промежутках между ласками ухитрившись прошипеть:

- Тэш, не валяй дурака! Наблюдатели, – помнишь? Подыгрывай!

Спохватившись, я состроила соответствующее лицо и прижалась к Эдору всем телом, изображая нахлынувшие чувства. Изображать, кстати, пришлось не так уж и много: сводить с ума красавчик умел профессионально, так что, когда он отпустил меня, ноги были совершенно ватными, а томление, поднявшееся снизу живота, затопило меня целиком. Оставшись без опоры (мерзкий стратег разжал объятия и начал подниматься в зависший над нами флайер), я покачнулась и не сразу сообразила, что нужно делать дальше. Контрабандист, перед тем, как исчезнуть за бортовой панелью машины, оглянулся на меня, покачал головой и назидательно сказал:

- Дверь справа, не перепутай!

Я почувствовала, что неудержимо краснею. Сдержавшись, чтобы не запустить сумочкой в ало-золотой нос летательного аппарата, повернулась и наткнулась на печальный взгляд лягушонка. Он тут же глаза опустил, но на душе у меня стало ещё более мерзко. Чтоб этого Эдора, Скросса, соглядатаев и всех прочих, портящих мне жизнь, Плорад пожрал, переварил и изверг!

От злости в мозгу сразу прояснилось, и я решительно вошла в лабораторию, прихватив кикиморыша. Потом будем разбираться, позже.

На этот раз Маугли приветствовал эскулапа, как его научили: выпалив разом все заученные фразы. Культурологический шок Вигор пережил на удивление быстро и ответил соответственно. Я, не откладывая, принялась излагать викингу свои опасения насчёт того, что заморыш слишком быстрого роста не выдержит.

Эскулап пожал плечами:

- Я тебе ровно то же самое говорил. Ну, отложим тогда следующий сеанс, а сегодня избавим его от перетяжки на желудке: он начал активно расти, значит, и питаться ему надо усиленно.

- А как ты будешь снимать бандаж? Сам, прямо здесь?

- Да, операция относительно несложная. Кабина у меня с хорошими хирургическими программами, состояние твоего гуманоида вполне удовлетворительное, возможно, даже моего участия не потребуется. Уложу в капсулу, и автомат сам всё сделает.

- С гипносном?

- Само собой. Потом останется несколько проколов, но они быстро заживут.

Я вздохнула. Опять кикиморыша резать… Понятно, что это необходимо, но каждый раз, когда заморыша укладывали в медицинские аппараты, моё сердце пускалось в незапланированный вояж по организму. Вот сейчас, например, непоседливый орган штурмовал пятки. Судя по укоризненным взглядам викинга, он прекрасно ощущал мой страх, но молчал. И правильно, – не хватало только заморыша напугать, который как раз удачно отвлёкся на созерцание себя-виртуального-в будущем. Похоже, эта картинка придавала ему сил и решимости перед дальнейшими экзекуциями.

Вигор решительно прервал медитацию земноводного, отправив его к медицинской капсуле. Пока лягушонок раздевался, устраивался внутри и выслушивал инструкции предводителя варваров, я усиленно уговаривала себя, что всё кончится хорошо. Операция-то, действительно, укладывается в стандарты, я же сама смотрела в сети…

Крышка медицинской камеры начала медленно опускаться, а викинг вернулся к столику, около которого я сидела, и уставился на панель кибера, где появились какие-то схемы, цепочки цифр и голограмма работающих внутренних органов заморыша. Я решительно отвела глаза и подумала, что надо отвлечься, причём срочно. Дождавшись, пока эскулап запустит программу удаления перетяжки, я приступила к добыче очередной порции информации о ГИО-изменённых, на этот раз у Вигора, раз уж Эдор улизнул.

- А скажи, пожалуйста, – начала я издалека и как бы вообще с другой стороны, старательно избегая глядеть на панель, где отражалось течение начавшейся операции. – Как Маугли должен будет питаться после того, как ты снимешь эту гадость?

- Нормально питаться, – рассеянно ответил Вигор. – Сначала, конечно, диета, чтобы вторая половина желудка снова начала функционировать, а потом, постепенно – обычный режим. Только о витаминах и минералах не забудь.

Я кивнула.

- А что с этими болями? Полностью их не удастся избежать?

- Совсем уж, наверное, нет. Разве что ты передумаешь, и мы будем его менять в течении пяти или шести лет. Тогда есть шанс обойтись без обезболивающих. А так – придётся принимать.

Я поморщилась, – хотелось бы, конечно, вообще обойтись без боли. Но кто бы сказал, сколько у нас есть этого самого времени? Где гарантии, что прямо завтра не случится какая-то непредвиденная катастрофа, и нам не придётся срочно искать убежище? И где оно будет, это убежище, если будет?..

Варвар на мгновенье оторвался от наблюдения за процессом удаления бандажа с желудка кикиморыша и цепко глянул на меня.

- Чего затаилась? Ты же хотела что-то спросить.

Вот эмпаты, чтоб их… Подумать не дадут! Заставила себя переключиться на день сегодняшний и вспомнить, что за вопросы у меня были.

- Скажи, а вы всегда жили так мирно? Я имею в виду, на базе – все спокойные, уравновешенные, добрые… просто не верится, что это возможно.

- А, посмотрела запись? Кристалл уничтожила?

- Да, в тот же вечер.

Викинг одобрительно кивнул:

- Отец сделал из терпения и терпимости что-то, вроде культа, поэтому для нас как раз нормально не скандалить, не ругаться, а искать точки соприкосновения в споре, если уж он возник. Мы выросли в атмосфере любви и доброжелательности. Когда Эдор улетел с базы, то несколько месяцев не мог в себя прийти от шока. Оказалось, что люди реально могут быть и грубыми, и бесчестными, и вообще отвратительными.

Я поёжилась:

- Это с кем же он встретился, что испытал такое отвращение?

- С преступниками. Мы долго думали, как начать легализоваться, и пришли к выводу, что сначала надо отправить некоторых из нас вперёд, чтобы они прозондировали почву и подготовили необходимые условия для нашего переезда. Самым первым улетел Эдор.

- Почему именно он?

- Из-за своей специализации. Он – военный стратег, поэтому ему проще спланировать события и потом заставить их развиваться в требуемом русле.

- Но ведь их целых десятеро? Почему именно этот Эдор?

- Этот Эдор? – викинг нахмурился. – Он, вообще-то, единственный. Или ты решила, что мы не только внешне одинаковые, но и имена у нас, так сказать, серийные?

- Н-нет… – ох, Вограны меня побери, а ведь и правда, подсознательно я так и думала! Даже называла их про себя по номерам: Эдор-один, Эдор-два, Вигор-четыре… Вот, спрашивается, почему? Они ведь сами говорили: семья, отец. Стал бы разве отец называть своих детей по номерам?

- Ты права только в одном: имена тех, кто имеет одинаковую специализацию, начинаются на одну и ту же букву. Стало быть, все стратеги названы на «Э»: Эдор, Эктор, Эйнор, Эстор, Элмор, Эльхор…

- Ага. А генетики – все на «В»?

- Да. А кибер-специалисты – на «А».

- А почему имена такие… однотипные? Эдор, Вигор, Авинор…

- Ну, традиция мужских имён на какой-то планете. Она просто понравилась отцу, ему показалось, что это всё очень «мужские» имена. Не то, что какой-нибудь Инти или Любвэн.

Я состроила недоумённую гримасу: ничем особо мужественным, на мой взгляд, эти имена не отличались. Разве что, звучали как-то нарочито по-варварски. И обычными их трудно было назвать. С другой стороны, кто, кроме самих обитателей базы, Хранителя, ну, теперь и меня, слышал их подряд, чтобы сравнивать? Каждый генно-изменённый был уникальным для его знакомых-людей.

- С именами понятно. Но ты не ответил, почему именно Эдора отправили первым? Были же и другие стратеги?

- Потому что по результатам тестов он был самым подготовленным. Ну, и характер у него, наверное, самый авантюрный.

- А что, у вас у всех разные характеры? – не удержалась я.

Вигор бросил на меня насмешливый взгляд.

- Тэш, мы же всё-таки не конвейерный продукт. Конечно, характеры похожи, но не идентичны. Отец с самого раннего детства относился к нам, как к разным личностям, воспитывал в каждом что-то индивидуальное, свойственное только ему. Поэтому мы выросли разными, насколько это вообще возможно в заданных генами рамках. Эдор – авантюрист по натуре, постоянно ввязывается в новые проекты, любит риск. А, к примеру, Эктор – намного более спокойный, предпочитает анализировать и изучать информацию, собранную другими. Ещё один стратег, Эстор – живчик, каких мало, и, кстати, прекрасно поёт.

- Поёт?!

- Угу.

- Но тогда… получается, Эдор тоже поёт?

- Наверное, пел бы, но он терпеть этого не может. Если захочешь его как-нибудь взбесить, – просто попроси спеть.

Я с лязгом захлопнула рот. Вот так-так, поёт, значит…

- А ты?

- Что – я? – невозмутимо переспросил эскулап.

- Когда ты улетел с базы?

- Вскоре после Эдора. От преступных элементов мы с ним отбивались уже вдвоём, ну, и компании создавали на пару. Короче, – мы с ним самые «старые» переселенцы. Все остальные прилетели позже, уже на наших кораблях.

- Тогда понятно, – заметила я, как бы про себя.

- Что понятно?

- Почему вы такие… адаптированные. И ругаетесь, и скандалите, и слова доброго от вас не дождёшься.

- Хо! – от удивления брови Вигора взметнулись аж к золотистым прядям, упавшим на лоб. – Это чем же мы заслужили такую «лестную» характеристику?!

- Эдор на Маугли постоянно наезжает, строит его, как сержант рядового. Ты мне не улыбнулся ни разу, с самой первой встречи. Не то, что ваши… остальные, которые ещё остаются на базе.

Вигор ехидно усмехнулся, бросил на меня косой взгляд, а потом спокойно ответил:

- Всё говорит за то, что к концу нашего общения мы испортимся ещё больше.

Намёк я поняла, поэтому пришлось остальную речь проглотить. Хотя вопросы у меня ещё не закончились:

- А как вообще вышло, что кто-то смог улететь?

- Помог старый друг отца, он навестил нас и, улетая, забрал Эдора с собой. А потом, рискуя репутацией и имуществом, высадил его на Варравве, прежде, чем вернуться к себе домой.

Я невольно вытаращила глаза. Означенная планета являлась, по сути, одним большим игорно-развлекательным заведением. А проще говоря – галактическим притоном, в котором, в отличие от вполне приличных аналогичных местечек, кучкующихся вдоль курортных зон, собирались все отбросы общества, коих, к сожалению, до сих пор имелось немало на просторах Содружества. И как это ГИО-стратега могло угораздить отправиться именно в такое место?! Да ещё и первым делом?

Не замечая моего вытянувшегося лица, эскулап продолжал:

- С этого всё и началось. Эдор выиграл космический катер у одного из местных главарей, потом отстоял выигрыш в потасовке, и с этого момента начался отсчёт изменений в нашей судьбе. Он перевёз сюда меня, а через полгода, теми или иными способами, заполучил ещё пять кораблей. После этого уже можно было организовывать транспортную компанию и начинать добиваться права снабжать товарами именно тот сектор Кольца, в котором находилась наша база. Когда мы это сделали, он оттянул бизнес у криминального «короля» ещё одной планеты, и увеличил свой флот до одиннадцати разнокалиберных посудин. Потом занялся гостиничным бизнесом, а я начал обустраивать эту лабораторию. Эдор купил блочный завод на Первой, ну и… вот так, потихоньку, он стал полулегальным бизнесменом. А по мере того, как нас тут становилось всё больше, мы наладили производство кое-каких штучек, разработанных ещё на базе.

Я тут же вспомнила «невидимость» Эдора, когда даже Деона, супер-кибер-консультант не смогла его засечь. На мой вопрос викинг подтвердил, что это, действительно, было одной из новинок, придуманных ГИО-изменёнными.

- Но как это вообще возможно?! – поразилась я. – И что это такое было? Татуировка?

- Нет, – усмехнувшись, поправил меня бог варваров, продолжавший одним глазом следить за ходом операции. – Это была пилюля. Вообще-то, очень специфическая вещь, изготавливается для каждого персонально, в соответствии с характеристиками конкретного организма. Даёт эффект «невидимки», примерно, на двенадцать стандартных часов. Потом просто растворяется.

- Ух ты, – медленно протянула я. – А что, если эту чудо-пилюлю предложить Скроссу, для совместного продвижения? Может, это его заинтересует?

Вигор пожал плечами.

- Пока мы не знаем, что его может заинтересовать. Он создал себе образ исключительно миролюбивого человека и бизнесмена, который оружием или шпионскими разработками не занимается, так что… Ну, на пилюле свет клином не сошёлся, у нас и ещё кое-что есть.

- Что? – немедленно спросила я.

Любопытство женщины воистину неистребимо.

- Узнаешь, при случае, – уклончиво ответил генетик и сменил тему. – Ты когда уже перестанешь над парнем издеваться?

- А?.. – я шокированно уставилась на эскулапа, который невозмутимо подправил что-то на клавиатуре, поменяв ракурс голограммы, на которой красовался розовый подрагивающий желудок кикиморыша, уже освобождённый от пережимающей его дряни, но пока ещё полностью не расправившийся.

- Я спрашиваю: когда ты поменяешь установки гуманоиду, чтобы он не пугал всех неподготовленных своей внезапной эрекцией? Сколько можно парня подставлять?

- Ну… это же было заложено изначально, – принялась оправдываться я. – Если ты считаешь, что такую реакция можно убрать…

- Нужно! Не можно, а нужно, причём давно! – с досадой поправил меня викинг.

- Ну, хорошо, – я несколько опешила от такого напора. – Только мне придётся его вводить в транс. Гипносом, наверное?

- «Наверное, Гипносом», – передразнил меня варвар и хмыкнул. – То-есть, нормальной мощной гипнологической установки у тебя нет?

- Вот, как раз подумывала её купить… – как можно более оптимистично ответила я.

В доме, кажется, этой полезной вещи не было, по крайней мере, на глаза она мне не попадалась. Раньше я спокойно обходилась университетской лабораторией, – во флэтку всё равно ничего лишнего было не всунуть, ну, а теперь – другое дело: место есть, мы оба вот-вот учиться начнём... Действительно, надо приобрести.

- Можешь моей воспользоваться, она встроена в камеру, – предложил конунг. – После пробуждения он как раз слегка расторможенный будет, ещё и легче пойдёт.

- То-есть, прямо сейчас? После операции?

- А чего ждать? Пока он кого-нибудь до инфаркта доведёт своей… неадекватной реакцией?

- Ладно, – пробормотала я, прикидывая, что надо сказать, чтоб прекратить «издевательства» над Маугли.

На формулировку у меня ушло несколько минут, на обдумывание, не добавить ли ещё чего-нибудь к озвученным пожеланиям, – ещё пара. Пока я решила больше ничего не касаться. Посмотрим, как скажется это изменение, оно ведь, судя по всему, одно из базовых. Ох, не напортачить бы…

До окончания операции мы сидели молча. Вигор, углубился в свои расчёты, что-то перекраивая и перестраивая в проекции заморышева организма. Мне хотелось спросить его, что он делает, но не решилась: и так возникло стойкое ощущение, что я ему мешала. Возможно, он привык к одиночеству в этой лаборатории, и моя болтовня его не развлекала, а раздражала…

На этот раз кабина информировала нас об окончании операции резким звонком. Эскулап первым подошёл к капсуле, набрал некую комбинацию символов на виртуальной панели, расположенной прямо на крышке, и повернулся ко мне:

- Ну вот, смотри. Я поставил отсрочку на минуту. Как только на табло будут одни нули, он проснётся. Включится гипнологическая установка. Дождись, пока красный огонёк сменится на зелёный, и вещай, чего ты хочешь, чтобы он делал. Или не делал. Всё поняла?

- Да.

- Отлично, действуй.

Слава Всевидящему, Вигор не стал торчать рядом, ожидая, когда все описанные манипуляции будут проделаны, и я скажу слова, избавляющие лягушонка от навязанной ему создателями реакции на испуг. В последний момент задумалась, как это скажется на наших отношениях вообще, и занятиях любовью в частности, но додуматься ни до чего не успела: красный огонёк, несколько раз мигнув напоследок, потух, и рядом загорелся зелёный кошачий глаз, словно бы нетерпеливо подмигивавший. Я заторопилась, наклонилась к переговорному устройству и сказала:

- Маугли, слушай меня, слушай мой голос… Слушай внимательно, что я говорю тебе… Ты слышишь?

Из недр капсулы донеслось тихо, почти шёпотом:

- Да…

- Слушай, что я говорю и запоминай. Ты больше не будешь испытывать эрекцию в момент, когда пугаешься. Понимаешь? Больше твой страх и эрекция никак не связаны. Страх – отдельно, эрекция – отдельно. Понимаешь?

- Да…

- Хорошо. Теперь слушай мой голос… Только мой голос. На счёт три ты проснёшься, всё будешь помнить и делать, как я сказала. Раз, два, три!

До меня долетел глубокий вздох, и я отстранилась. Крышка, издав предупреждающий мелодичный звонок, начала подниматься, открывая бледное до голубизны лицо кикиморыша, на котором неожиданно ярко блестели зелёные глаза, сейчас напоминавшие стекло. По крайней мере, жизни и мысли в них было не больше, чем в обточенных стекляшках.

- Что с ним?! – спросила я у подошедшего генетика.

Тот нахмурился, всмотрелся повнимательнее и ответил встречным вопросом:

- А ты использовала уже когда-нибудь гипнологическую установку для его обучения?

- Нет. Я меняла Маугли психические установки, заложенные его прежними хозяевами, но… не таким образом.

- А каким?

Я запнулась. Совершенно не хотелось вспоминать о том, как выжигала клеймо на теле заморыша, но ещё меньше хотелось рассказывать об этом кому бы то ни было, тем более Вигору.

- Там… своя была история. Но она не имеет отношения к гипнологической установке.

Эскулап подозрительно посмотрел на меня, но настаивать не стал. Сверившись с несколькими экранами, показывающими текущее состояние лягушонка, он, наконец, резюмировал:

- Похоже, твой гуманоид тяжело переносит такое воздействие… непонятно, почему. Ну, будем разбираться. Пусть пока полежит в капсуле. Посидишь с ним рядом?

- Да, конечно, – я опустилась на какую-то коробку.

Викинг вернулся к киберу и принялся быстроперебирать страницы, что-то открывая, закрывая, перелистывая и проглядывая. Я вздохнула и тревожно вгляделась в серо-голубую мордочку. Бедный, бедный лягушонок… Не везло ему с медициной! Как вмешательство – так проблемы. Непонятно только, – неужели заморышу противопоказаны гипнологические процедуры?! Как же он учиться-то будет?

Я успела бы, наверное, накрутить себя до Вограны знают каких ужасов, но, к счастью, бог варваров вернулся к установке. Быстро проглядел что-то на панели и удовлетворённо хмыкнул:

- Вот в чём дело… Сейчас всё исправим.

Быстрый, почти музыкальный пассаж, исполненный пальцами, облачёнными в спецперчатку, и Вайятху начал подавать признаки жизни: голова дёрнулась, и в пустых глазах появился проблеск сознания.

- Ага, живой! – с удовлетворением констатировал блондинистый конунг.

Ещё через несколько минут пошатывающийся и поскуливающий заморыш выполз из мягко светящейся капсулы и привалился ко мне. Чуть ниже грудины у него влажно блестел прямоугольник напылённой повязки, закрывающей места проколов, через которые производились манипуляции внутри заморышева тела. Судя по непроизвольным гримасам, Маугли было больно. Правда, Вигор пообещал, что скоро ему станет легче, – и обезболивающее подействует, и заживление пойдёт. Нужно только подождать пару часов.

Я вызвала флайер, чтобы мы могли вернуться домой, кое-как одолела нелёгкий процесс одевания стонущего кикиморыша, и, сопровождаемые эскулапом, мы потихоньку доковыляли до летательной машины. Убедившись, что все загрузились, и аппарат начал подъём, Вигор скрылся в дверях лаборатории. Я облегчённо вздохнула и откинулась поглубже на спинку сидения: кажется, можно было расслабиться.

Лягушонок, по причине временного нездоровья, не сидел на полу, а был тоже упакован в кресло и аккуратно пристёгнут ремнями безопасности, исключающими любую возможность пассажира от этого самого кресла оторваться. Вайятху сидел, зажмурившись, но хотя бы повязку на глаза не требовал. Какой-никакой, но прогресс наличествовал. Задумавшись о том, как новая установка скажется на психике кикиморыша, я не заметила, как мы долетели.

Первым неприятным сюрпризом стало обнаружение какого-то флайера, выписывающего круги над нашим участком. Вторым – то, что около калитки, ведущей на дорожку к дому, стояли двое парней, явно собиравшихся пересечь границу моих владений. Ну, а третьим и завершающим штрихом стало появление над нами знакомой ало-золотой машины, так стремительно снижающейся, что я испугалась, как бы она не села нам прямо на крышу. Похоже, дело было плохо, если Эдор, бросив все дела, примчался сюда. Закусив губу, я смотрела в окно, не решаясь дать флайеру команду садиться. О, Всевидящий, неужели против нас начали военные действия? Но кто?!

В этот момент зазвонил мой вифон.

Сувенир 31

Увидев лицо, появившееся на экране, я поморщилась от досады: вот только болтливой однокурсницы сейчас и не хватало, когда тут неизвестно кто ко мне ломится! Я не стала отвечать на звонок, а вместо этого быстро набрала Эдора.

- Жужелица, что, Плорад тебя забери, происходит? – раздражённо поинтересовался он.

- Откуда мне знать? – опешила я. – Мы сами только что подлетели!

- Охранная система выдала мне имя какого-то Лона Бракта, а сеть утверждает, что он – твой друг! Что за друзья у тебя такие, и почему они силой лезут в твой дом?!

Я открыла и… закрыла рот. Лон, действительно, числился у меня в друзьях, но откуда он мог взяться тут?! Хотя, если это был он, с него вполне сталось бы взять забор штурмом, такие пустяки его никогда не то, чтобы не останавливали, – даже не тормозили! Но тогда, получается, ко мне в гости пожаловали мои развесёлые однокурсники?! Но как, во имя Всевидящего, они узнали мой новый адрес?!

Впрочем, к диосам вопросы, главное – узнали и, похоже, решили припереться самолично. Зачем – дело десятое, может, поздравить, а может и ещё зачем. Что же делать-то?!

- Эдор, кажется, это и вправду мои знакомые, из Университета… Понятия не имею, как они узнали, что я переехала, но если не спуститься и не встретить их, они просто-напросто возьмут дом штурмом, им мозгов хватит.

Машина мачо зависла совсем рядом с нами. Если бы не светозащитные панели на стёклах кабины, я могла бы разглядеть его лицо.

- Значит, студенты. Чтоб вас… – выдал контрабандист после некоторого молчания. – Так. Садись на площадку, но гуманоида оставляй внутри. Набери адрес Вигора и отправь флайер с Маугли обратно, к нему. Я предупрежу, чтобы он встретил твою лягушку там. Не стоит показывать своё приобретение кому ни попадя… Я выйду после тебя, будем поддерживать нашу легенду и тренироваться в изображении бурных чувств, как раз тут публика появилась, вот и проверим, достоверно выходит или нет… Что-то ещё? Они могут остаться?

- Запросто! С них станется залипнуть тут на пару дней!

- Хм, тогда… Предлагаю сказать, что дом – мой, а я докучливых гостей не люблю. Ты просто живёшь тут, со мной, потому что я предложил. Кстати, чтоб не возникало вопросов, почему нет моих вещей или ещё что-то не так, – сразу говори: дом куплен недавно, и ты переехала первой. Хорошо? Ни про гуманоида, ни про Скросса, ни про что другое не упоминай!

- Ладно, поняла. Только можно помягче как-то? А то, ты как будто на войну готовишься. Это же всего лишь безбашенные студенты-старшекурсники, не шпионы какие-нибудь!

- Угу. Вот проверю, а потом расслаблюсь. Слишком некстати они тут появились… Всё, спускайся! Я подожду.

- Хорошо. Свой флайер отошлёшь?

- Собирался. А что? Не нужно?

- Не знаю… Ну, выкрутимся как-нибудь, если что.

- Договорились.

Я дала машине команду на посадку, продолжая лихорадочно прикидывать, что могло стоять за стихийным появлением приятелей в этой глуши. Соскучились, что ли? Смешно…

Вкратце объяснила позеленевшему лягушонку новую диспозицию, не дала и рта открыть, чтобы возражать, он успел только испуганно вытаращиться, как я извлекла предусмотрительно припасённый заранее шарф и завязала ему глаза. Чмокнула в щёку, предупредила, чтобы он сидел тихо, пока его не отстегнёт Вигор, и вылезла. Диск плавно поднялся и медленно заскользил прочь. А я направилась к забору, встречать друзей, которые, увидев меня, принялись подпрыгивать и выкрикивать что-то невразумительно-приветственное. Пока шла к ним, успела порадоваться, что отослала заморыша, – поведение расслабляющихся студентов явно стало бы для него очень плохим примером.

Не дождавшись, пока я открою калитку, оба парня перескочили через неё и затормошили меня.

- Тэш, привет! Давно не виделись!

- Тэш, старая ты вокка! Куда спрятала свою найси тушку так лонгово? Мы уже обыскались тебя! Фонили-фонили, и всё впустую! Если бы не пацан, который абитатед в твоей лостовой мышеловке, мы бы тебя ещё дооолго сёрчили!

Я неловко улыбалась в ответ: Лон, как он есть. Смешливый, лёгкий на подъём и повёрнутый на изучении древних языков, которые, мало того, что непонятны почти никому из ныне живущих, так ещё и исковерканы этим доморощенным полиглотом в соответствии с какими-то его собственными представлениями. Короче, – мы понимали его через слово, но уже успели так навостриться, что почти не обращали внимания на лингвистические выверты. В крайнем случае, переспрашивали, и всё.

Так и в этот раз, я привычно сопоставила ситуацию с предыдущими событиями и догадалась, что ребята, видимо, вернулись с каникул чуть раньше и решили собраться тёплой компанией. Внезапно обнаружили, что меня нет, вифон не отвечает, а с флэтки я съехала. Хм, вот тут сразу возникает вопрос: откуда у нового жильца взялся мой теперешний адрес? Хотя… Вограны всё побери, – кибер флэтки я не чистила, сведения так там и остались! Ох, надеюсь ничего, по-настоящему страшного, я там не оставила. Однако, пожалуйста, – сведения о доме, который планировала купить, оказались в доступе. А ещё в заговор ввязалась! Правильно меня Лон воккой обозвал…

Пока я мысленно рвала на себе волосы и посыпала голову пеплом, парни вдруг замолчали и уставились мне куда-то за спину. Я невольно оглянулась – ну, да. Торжественное явление Эдора. Бурные аплодисменты и обморок восхищённой публики.

Стратег не спеша спускался по трапу, похлопывая себя по бедру гоночными перчатками. Откуда только взял их? Но, надо сказать, вот в таком виде: в кожаном комбинезоне, шлеме, и без пакета с цветочком в руках, он выглядел полной копией «скайзауров». Хоть сейчас бери и отправляй на соревнования!

Кто-то из парней за моей спиной тихонько присвистнул.

- Тэш, старушка, только не вандери мне, что это кулово тоже прикучковалось к твоей мазанке! – с сомнением прошептал Лон.

- Это, между прочим, не моя мазанка. Это его мазанка! – ответила я, испытывая странное и неуместное чувство гордости за контрабандиста.

- Ох ты… – прошипел мой восхищённый друг.

- Знакомьтесь, это Эдор. Лон и Викус, – мои приятели, – представила я их, когда супер-гонщик подошёл к нашей скульптурной композиции.

Глядя на ошарашенные лица ребят, вдруг увидела себя со стороны, какой была несколько дней назад, при знакомстве с Вигором и остальными. Это теперь я привыкла, а тогда – дааа, впечатление было незабываемым…

Стратег молча кивнул гостям и по очереди пожал им руки.

- Рад нашей встрече. Я так понимаю, вы решили навестить Тэш? Проходите тогда, чего стоять… – с едва-едва заметной ехидцей заметил мачо и повернул к дому.

- Гёлси, где ты нафондила такого боя?! – восхищённо зашептал мне на ухо Лон. – В журнале «Онли для озабоченных дамочек»? «Вы можете воч, но не можете тач»?

Я отрицательно помотала головой:

- Он не снимается в журналах, – и тут же подумала: а вдруг снимается? С такой внешностью ему, реально, самое место в женских изданиях. Не всю же подноготную стратега мне рассказали! – Ну, я так думаю, по крайней мере…

- Шитс! Ты даже не знаешь этого?! – Лон явно вознамерился пробуравить во мне дыру укоризненным взглядом.

- Он не слишком любит разговаривать, – оправдываясь, сказала я. Да что ж такое! Нам с Эдором нужно срочно составлять сводную таблицу сведений друг о друге, что ли?! – И вообще, у каждого есть свои тайны. Ты бы, небось, тоже не хотел, чтобы твоя девушка знала о праздновании поступления в Университет?

Приятель тут же умолк и надулся. Да, это было по больному… Ну, так нечего ко мне приставать! Тогда и я не буду напоминать о том, как Лона, вдребезги пьяного, снимали с флайера, зацепившегося за шпиль главного здания Университета. Осталось полной тайной, как он ухитрился миновать силовую защиту здания и отключить автопилот флайера… В общем, историю эту Лон оч-чень не любил. Хотя подробности знал только из чужих уст и записей, – в его памяти все эти безобразия не сохранились.

Мы прошли, примерно, половину дорожки к дому, когда у меня опять зазвонил вифон. Глянув на экран, вновь увидела лицо всё той же однокурсницы, и тут до меня дошло, что её звонки и флайер, по-прежнему летающий над нами, взаимосвязаны. Чертыхнувшись про себя, ответила на вызов.

- Тэш!! Какого Вограна ты не отвечаешь?! Я тебе звоню-звоню, вижу, как ты тащишься там, внизу, и ни ответа, ни привета! Ты разрешишь, наконец, нам сесть?! Эта система безопасности уже замучила своими предупреждениями, что нам отказано в доступе на площадку! Мы что, – выпрыгивать все должны?!

- Ой, извини, Ванда… Я просто не сообразила, что ты тоже тут, думала, только мальчишки прилетели. Сейчас, погоди, охрану отключу.

Я резво рванула к Эдору, – Деона была у меня с собой, в хранителе, поэтому договариваться с системой нужно было ему. Как я и подозревала, нахмурившийся мачо вытащил из незаметного кармана на комбинезоне крошечный пульт и что-то нажал. Кружащий в небе флайер тут же поменял траекторию полёта и пошёл на спуск. А я подозрительно уставилась на контрабандиста. Теперь-то стало понятно, каким образом он так спокойно ухитрялся каждый раз миновать охранный контур, не подняв тревоги. Ай, да ГИО-изменённые…

Я осталась во дворе встречать девчонок, а мой «любимый» повёл парней внутрь, бросив на меня напоследок довольно мрачный взгляд, когда гости уже вошли. Я ответила ему не менее мрачным взором, – на том мы и разошлись.

Флайер утвердился на земле, и буквально через какие-то секунды оттуда вылезли две девицы и ещё один парень. Если первая парочка, ушедшая с Эдором, прибыла на этом же аппарате, выходило, что обормоты прилетели впятером на четырёхместном флайере. Экономили, что ли?.. По мере того, как они подходили ближе, я всё больше впадала в недоумение. За исключением Лона, ни один из прибывших навестить меня не был моим другом или хотя бы просто близким приятелем. Нет, конечно, мы были знакомы, но как бы… принадлежали к разным компаниям.

Ванда, высокая стройная блондинка с золотистым загаром, все каникулы торчала на модных курортах и, как уже было сказано, обожала перетряхивать чужой мусор, который попадался ей на язычок. Её приятельница, Бадра, считавшая себя неотразимой красоткой, отличалась тем, что меняла приятелей каждые полгода, как гардероб. К новым платьям – новый парень. Она казалась негативом своей подруги, – пепельная брюнетка с молочно-белой кожей. Парень, следовавший за ними в кильватере, и вовсе был мне знаком только внешне, я видела его в шумных компаниях, в том числе и этой, но мы даже не здоровались. Не особенно атлетичный, но всегда с иголочки одетый, симпатичный шатен. Как ни старалась, я никак не могла вспомнить, как его зовут… Этот-то, спрашивается, чего у меня забыл?! Притащился за компанию с остальными?

Вообще, вся великолепная четвёрка любила проводить время в танцклубах и барах, всему на свете предпочитая веселье и развлечения. С чего им было лететь к малознакомой девице, в глухомань, когда в городе к их услугам – масса круглосуточных заведений?! Может, их кто-то надул, сообщив, что я устраиваю вечеринку? Так нет же, время для начала ночного веселья явно слишком раннее. Я всё больше недоумевала. Что-то, воля ваша, в этом неестественное было…

Подошедшие однокурсники приложились по очереди к моей щеке, девушки обдали похожими навязчиво-сладкими ароматами, а парень – внезапно в памяти всплыло его имя: Росси – вручил большую бутыль, вероятно, с алкоголем, и я пропустила их внутрь. Хотя намного больше хотелось захлопнуть двери у них перед носом.

Первая пара гостей уже веселилась, судя по звукам, в гостиной. Туда же я ненавязчиво, но целеустремлённо отправила и остальных. Убедилась, что никто не сбежит из пределов отведённой им территории, и рванула в кабинет подключать Деону. Дождавшись активации кибер-консультанта, велела ей взять под полный контроль всё, что будет происходить как внутри, так и снаружи, сохранять все записи, и ещё немедленно заблокировать дверь в мою спальню. Ну их к диосам, этих танцоров… Не стану же я за каждым из них следить, а так хоть буду уверена, что никто на мою личную территорию не вторгнется. Поймала себя на ощущении, что нежданных гостей воспринимаю, скорее, как захватчиков, и передёрнулась. Нервы, нервы… Ах, как хотелось позвонить Вигору, чтобы лично проинструктировать его насчёт присмотра за Маугли, но – нельзя.

Поскрежетав зубами, вернулась в гостиную, убедилась, что гости вовсю занимают сами себя, болтая и разглядывая обстановку, и отправилась в кухню, чтобы попытаться сообразить какое-нибудь угощение. Там же нашла Эдора, с самым разочарованным видом обозревающего внутренности холодильной камеры. Обшарив глазами все полки, он поморщился, печально резюмировал: «Да, Жужелица, ты безнадёжна…» и ушёл к бассейну, чтобы на свободе сделать заказ в ближайшем ресторанчике.

Я только пожала плечами. Ну, что поделаешь? Не ожидали мы наплыва гостей, потому и не подготовились. Вряд ли их соблазнишь парой упаковок замороженной капусты или клюквы. Да и протёртые фрукты, которые Вигор прописал лягушонку, тоже не тянули на экзотическую или хотя бы оригинальную закуску. Я бы и вовсе пришлецов не кормила, но… так положено. И, хотя поклясться была готова, что тут витал дух большой каверзы, поделать ничего пока не могла, – надо было ждать, чтобы появился повод.

Шарясь по шкафчикам в поисках бокалов для вина, тарелочек, печенья и праздничных салфеток, я продолжала обдумывать внезапное вторжение. И не то, чтобы это было таким уж из ряда вон выходящим делом, вовсе нет! Если бы прилетели мои друзья, я ни о чём не беспокоилась бы. Выходка была вполне в нашем духе: примчаться, например, с другой планеты на один вечер, чтобы поздравить именинника с днём рождения. Мы, кстати, так делали, но… мои гости – нет. И это ещё больше настораживало.

Когда я принесла скудное угощение в гостиную, то обнаружила, что очень во время обеспокоилась неприкосновенностью своей спальни, – гости разбрелись, кто куда. На диване остался только Лон, который, прищурившись, рассматривал неопознанный музыкальный инструмент в углу. У меня, кстати, так и не дошли руки узнать, что же это такое было.

- Тэш! – обрадовался друг, увидев меня, – давай ту ми, старушка! – и похлопал по сидению рядом.

Я покладисто присела и привычно влилась в речевую стремнину Лонова потока сознания. Направляя его излияния осторожными вопросами, узнала, что, кому именно принадлежала идея их эпического появления здесь, приятель точно не знал. Просто, слово за слово, – и праздношатающаяся компания, к которой случайно прибился Лон, вдруг воспылала желанием увидеть меня. Да настолько сильным, что так и полетела, прямиком ко мне домой, то-есть, во флэтку! Но там выяснилось, что я съехала, а новый жилец – совершенно случайно! – знал, куда я делась, и знаниями своими бескорыстно поделился со страждущими, чтоб ему икалось до следующего праздника окончания года... Страждущие, ничтоже сумняшеся, тут же помчались по указанному адресу, в надежде таки меня повидать. Вот и всё. М-да…

- Ну, повидали? – не слишком-то любезно спросила я.

Лон с умным видом кивнул.

- И зачем?

- А Вограны его знают, – невозмутимо ответствовал приятель, потягивая что-то соломенно-жёлтое из плоской бутыли, вынутой из внутреннего кармана.

- Так что? Просто так летели? – не отставала я.

- Почему? Я тебя филлингую, – замысловато высказался Лон и снова прищурился.

- Ладно. А остальные где? – решила сменить тему вопросов, поскольку для моего приятеля самого факта, что я находилась рядом, было вполне достаточно, чтобы оправдать любые несуразные поступки. И в этом вовсе не было каких-то особых чувств ко мне, – просто Лон был таким.

- Рассредоточились. Перкуизируют… чего-то, – ответил приятель.

- Деона, где наши гости, и чем они заняты? – мысленно обратилась я к своей всегдашней палочке-выручалочке.

- Первый и вторая в игровом холле, целуются, третья – около бассейна, вместе с Эдором, они разговаривают, четвёртый – во дворе, возле забора. Пятый сидит рядом с тобой. Пьёт.

- Спасибо, Део. Ты присматриваешь за ними?

- Конечно, Тэш. Не волнуйся.

Но я всё равно волновалась. Вот кто из девиц, интересно, уже добрался до Эдора? И что ей от него надо?

Ответ пришёл буквально через несколько минут, когда разбежавшиеся однокурсники начали собираться обратно. Первыми спустились со второго этажа Ванда и Викус, хихикающие и держащиеся за руки, как парочка школьников. Странно, – вообще-то, на данный момент, Викус был официальным парнем Бадры… Впрочем, Всевидящий им в помощь, – сами разберутся. Следом пришёл Росси, – прогулялся от калитки, как сообщила моя кибер-помощница. Вид у прогульщика был задумчивый и встрёпанный одновременно. Последними явились из кухни Бадра и Эдор. О, это было зрелище!

Контрабандист, гружёный двумя большими блюдами с закусками, шёл впереди, а за ним следом, изящно изгибаясь, вытанцовывала брюнетка, тоже тащившая какую-то снедь. Судя по всему, мачо таки дождался заказанную еду.

Блюда были расставлены на столе, и тут Ванда в полной мере смогла оценить, кто же стал причиной того, что её заклятая подруженька срочно покинула своего очередного возлюбленного на произвол судьбы. Видимо, переоценка ценностей у девушек происходила мгновенно: блондинка выдернула руку у Викуса и отступила от него в сторону. Пара взглядов, которыми подружки обменялись между собой, и ещё один – в мою сторону, объясняли всё предельно просто: я не в счёт, ибо не борец, и – «извини, подруга, но в жизни каждый за себя».

А дальше пошло такое шоу соблазнения и охмурения, что мы с остальными парнями просто обалдели и, сбившись в кучку на диване, только наблюдали за полыхавшими искрами и клацаньем зубов.

- Как ты думаешь, – будет баттл? – спросил меня Лон, увлечённо следя за тем, как Ванда, напропалую флиртуя с контрабандистом, выверенным движением роняет полный бокал на колени второй гарпии.

- Неее, вряд ли, – высказала я свои сомнения, закусывая алкоголь орешками в сахарной пудре. – Эдор же смотрит!

И действительно, – пострадавшая вскочила с места с таким выражением на лице, что мне на секунду показалось – Ванде конец. Не тут-то было! Бадра, поймав извиняющийся взгляд контрабандиста, немедленно состроила умильно-страдающую гримаску и потянула его из кресла, жалуясь, что ей немедленно необходимо найти туалетную комнату, и не мог бы милый Эдор показать, где же эта таинственная комната сокрыта. Контрабандист покорно встал и дал себя увести.

- Эй, гёлси, а ты не боишься, что она его там закиссает? – с неподдельным интересом спросил приятель, поворачиваясь ко мне. – Всё-таки, это ведь твой аманте мэн, нет? Как-то ты неприлично релаксуешь…

Я встряхнула головой.

- Не-а, не боюсь. Во-первых, насильно его не удержишь, если ему вдруг чего-то захочется, а во-вторых… он уже давно большой, пусть сам выбирает. Если не сумеет отшить Бадру, – значит так и будет бегать от всех назойливых девиц Университета. Пусть лучше сейчас учится говорить «нет».

Лон состроил гримасу, долженствующую выражать высочайшую степень удивления, и ответил:

- Ну, ты куловая девушка… Такого красавчика – и в фридовый вояж… А если не утерпит?

- Ну, так тому и быть. Всё когда-нибудь кончается, закончится и этот роман, – чего ж теперь, убиваться?

- М-дааа… – неопределённо высказался друг и переключил внимание с меня на Ванду, которая нервничала всё сильнее, явно представляя, чем могли заниматься в ванной комнате её вероломная подруга и несчастный мачо. Остальные парни, имевшие довольно бледный вид, уныло переглядывались. Я их прекрасно понимала: соперников у ГИО-красавчика здесь даже в первом приближении не было.

С появлением заблудшей парочки представление продолжилось, но стало более камерным и тихим, поэтому заскучавшие студенты, накачавшись, от нечего делать, спиртным, вновь расползлись по дому в поисках развлечений. Мне вообще смотреть на процесс соблазнения Эдора было неприятно, поэтому я, прихватив Лона, потащила его знакомить с «несвоей» недвижимостью. Мы заглянули в беседку возле посадочной площадки, обошли задний двор и бассейн, и посмотрели на ходячий «фикус», ухитрившийся прибавить за сутки в росте никак не меньше десяти сантиметров.

Лон, заинтересовавшись, оттащил его подальше от воды, и мы имели возможность наблюдать за тем, как мгновенно озверевшее растение поволокло свой горшок обратно, к бассейну, с неотвратимостью Немезиды.

Позже, поглядеть на такую редкость пришли и все остальные, и бедному цветку пришлось ещё раз десять, трясясь от негодования, проделывать путь к бортику. На одиннадцатый «фикус» закапризничал и с места не тронулся.

- Всё, вы его замучили, – заявила я ботаникам-энтузиастам и повела их в дом. Загнав изрядно развеселившихся студентов обратно в комнаты, я оглянулась и увидела, что оставшийся в одиночестве «фикус» тут же бодро потащился вновь к бассейну. «Наши не сдаются!» – хмыкнула я и пошла развлекаться дальше.

Вечер набирал обороты: прилетел диск-курьер, уже с заказанным ужином, и веселье продолжилось. Всё время, пока мы ели, девицы продолжали мозолить глаза, и не только глаза, об Эдора, так что мне его, в конце концов, стало просто жалко. Вспомнив, что, вообще-то, мы должны изображать страстно влюблённых, я решила положить конец призрачным надеждам девиц и, когда ужин завершился, пересела на подлокотник кресла, в котором сидел стратег, и собственнически его обняла за плечи. Мне показалось, что контрабандист отреагировал на мою выходку вздохом облегчения. Девицы, разом замолчав, уставились на меня убийственными взглядами, видимо, всерьёз ожидая, что я дематериализуюсь и дам им возможность и дальше делить мачо между собой.

Ухмыльнувшись, я демонстративно запустила пальцы в слегка растрёпанную шевелюру мачо и, наклонившись, потёрлась о его щёку. Эдор тут же повернул ко мне лицо, и наши губы встретились. Встреча затянулась так надолго, что я успела забыть, кто тут есть, и что, собственно, происходит вокруг, поэтому, когда настоятельная потребность дышать заставила меня оторваться от губ контрабандиста, я слегка обалдела, обнаружив, что мы целовались взахлёб под пристальными взглядами пяти человек. Три взгляда, как минимум, обещали мне смерть, – скорую, неминуемую и жестокую. Ещё один выражал недоумение, и только один – Лона – был полон чистой радости.

- Гёлси! Ну, слава деусам! Я уж решил, что всё фегиблихево! А ты – молоток! Так и держи его в ежовых митэнах!

Я смущённо откашлялась, а ничего не замечающий Лон встал и заявил:

- Ну, по коням, мистеры! Тут ньюи д’амур намечается… пора, пора и нам быть онестерис…

Невольно остальные студиозусы тоже начали подниматься. Последними встали со своих мест девушки, прожигая меня злобными взорами, отчего моё настроение только улучшилось.

Возникшая было дискуссия о том, что нет флайера, чтобы вернуться, была на корню пресечена любезным предложением Эдора предоставить гостям свою собственную машину. Гости вяло поблагодарили хозяина и на этом препирательства и попытки остаться на ночь сошли на нет. Алая махина, почти бесшумно выплывшая из-за верхушек деревьев, была встречена невольными возгласами восхищения. Определившись с адресами и очерёдностью развозки, контрабандист ввёл всё это в кибер флайера и вежливо, но непреклонно запихнул гостей внутрь.

Когда посверкивающий сигнальными огоньками диск исчез из поля видимости, я прислонилась плечом к ГИО-стратегу и простонала:

- Всё, пропала я… Теперь эта компания решит, что сюда можно являться, как к себе домой. Как бы их разубедить?..

Мачо тряхнул головой и задумчиво ответил:

- Это не самое главное. Постепенно можно убедить даже крокорауса, что ему лучше с тобой не связываться. Мне бы гораздо больше хотелось получить ответы на несколько вопросов. А именно: кто всё-таки организовал эту странную поездку, зачем она понадобилась, и что искал один из наших гостей около охранного периметра?

Сувенир 32

Я невольно посмотрела на забор. Охранный периметр проходил, практически, по его границам, но излучающие устройства располагались совершенно в других местах, так что пытаться нарушить нормальную работу «Иллюзора», ползая вдоль охраняемых им границ, было совершенно бессмысленно. Но ведь кто-то там ползал… Ладно, узнаем. В записи должно быть всё хорошо видно.

- Эдор, давай с Деоной посоветуемся, если ты не против.

- Нет, отчего ж… Надо разбираться с этими странностями, и чем быстрее, тем лучше. Пойдём, соберём военный совет.

И мы вернулись в дом. Правда, первым делом я не к Деоне обратилась, а позвонила по вифону Вигору и, видимо, разбудила его, потому что эскулап предстал на экране какой-то взлохмаченный и с голым торсом. Посмотрел на меня, прищурясь, поморщился и простонал:

- О, Всевидщий… И по ночам от тебя покоя нет!

- Да ведь сейчас всего лишь половина двенадцатого по стандартному времени! – обиделась я. – Ещё вечер!

- Кому вечер, а кому – глубокая ночь! Короче, Тэш, давай прямо к делу: твой гуманоид уже спит.

- Спит? А я думала… может, прилететь и забрать его?

- Тэш, имей совесть! Я и так убил несколько часов жизни на то, чтобы успокоить твоего неадекватного подопечного. По головке погладил, песенку спел, накормил, напоил, успокаивающим накачал и спать уложил. Всё! Теперь я тоже хочу отдохнуть.

- Погоди! – заторопилась я. – А возвращать как?

- Отправлю тебе его завтра. Экспресс-доставкой. Или почтой, – как захочешь, – зевнув, ответил викинг. – Не напрягайся! Утром проснёмся и всё решим. Да, кстати, что там у вас случилось-то?

- Гости у нас неожиданные случились. Вот и пришлось принимать меры…

- Ладно, меры приняли, замечательно. А теперь – прости, я устал.

- Да, спасибо. Спокойной ночи, – ответила я грустно и отключилась.

Очень хотелось попросить эскулапа показать, где он там Маугли разместил, но я не решилась. Раз Вайятху уже спит, значит, всё в порядке. Опять же, – врач рядом, если что…

Чуть позже, с традиционными чашками кофе в руках, мы с Эдором расположились около мониторов в кабинете и принялись просматривать записи, сделанные охранной системой. Несколько раз я с трудом удерживалась от того, чтобы не выразиться вслух на моём любимом наречии: сокурснички оторвались по полной программе! Возможно, дело было в том, что ко мне приехала чужая компания, – наши никогда ничего подобного не делали. Во всяком случае, Лон вёл себя совершенно нормально: почти всё время просидел в гостиной, попивая свою бурду из бутыли и созерцая картины из жизни мимопроходящих (это он сам так высказался), если и выходил, то со всеми вместе.

Остальные же напоминали команду засланных шпионов из весьма недружественных государств. Ну, во-первых, мой дом не был осмотрен со всех сторон только ленивым, – то-есть, тем же Лоном. Как они ухитрялись не сталкиваться друг с другом во время своих походов – это отдельный вопрос. Может, уже наловчились? Но, глядя, как во вторую спальню, оставшуюся открытой, один за другим приходит по очереди вся великолепная четвёрка, я только головой качала в изумлении. Несчастную комнату обыскали четыре раза подряд! Причём, как-то сумбурно и бестолково. Больше всего внимания перепало шкафу, в котором хранились вещи заморыша. Судя по тому, как их тщательно изучали, каждый шпион пытался уразуметь, как мог Эдор натянуть на себя разглядываемый предмет гардероба. Мало того! Каждый из визитёров зачем-то сделал ещё и диоснимок того, чего разглядывал! Не иначе, на долгую память…

Стратег, похоже, расценил происходящее на экране точно так же, потому что, повернувшись ко мне, тихо предупредил:

- Только не вздумай заставлять меня надевать что-то подобное!

Представив себе ГИО-красавчика в просторных голубых штанах, завязывающихся на поясе весёленьким шнурочком, да ещё длиной, примерно, на две ладони ниже колена, я нервно захихикала. Не помог даже предостерегающий взгляд мачо.

Впрочем, чуть позже уже он отыгрался на мне, когда мы начали просматривать записи из игрового холла. Там тоже был аншлаг! Ну, понятное дело, – по холлу прошли все (опять-таки, за исключением Лона), и не по одному разу. Ещё там целовались Ванда и Викус, впрочем, поцелуи у них довольно быстро перешли в куда менее невинные занятия, и вот тут уже стратег ехидно посоветовал мне взять на заметку некоторые тонкости обращения с мужчиной в исполнении блондинки. По наглой физиономии красавчик, конечно, не получил, но был послан несколько раз в места весьма отдалённые.

Оказалось, что и в мою спальню пытались проникнуть все четверо. Первым явился Росси, который хотел взломать замок с помощью электронной отмычки! Я, открыв рот, наблюдала за тем, как он перебирал ключи доступа. Добился бы он успеха или нет – неизвестно, но его спугнул Викус, который как раз тоже добрался до второго этажа. Только теперь в одиночестве.

- Ну, знаете ли… – пробормотала я, когда и этот вынул из кармана отмычку и тоже принялся покушаться на мою дверь!

- Какие у тебя занятные друзья… – задумчиво проговорил стратег, прихлёбывая кофе.

- Не друзья они мне, – открестилась я. – Вообще малознакомая компания… Нет, ну вот ты мне скажи – они что, сговорились?! – простонала я, когда перекрутив запись вперёд, к следующему эпизоду, мы увидели Ванду, собственной персоной, тоже подбирающуюся к моим дверям!

Впрочем, девушка ограничилась тем, что подёргала за ручку, убедилась, что заперто, и прошествовала во вторую спальню. Чем она там занималась, мы уже видели. Самой последней отметилась Бадра, которая проделала всё то же самое, что и трое предыдущих визитёров, но совсем уж поверхностно и небрежно.

Первый этаж дома заинтересовал гостей не в пример меньше, там они вели себя, как обычные любопытствующие гости. Зато все четверо незаметно сделали диоснимки Эдора, когда были уверены, что на них никто не смотрит. Прямо клуб тайных поклонников! Нет, я ещё могла понять девушек, но парням-то зачем?! Вроде, ни один из них в склонности к собственному полу замечен не был…

- Всё любопытственнее и любопытственнее, – пробормотал контрабандист, когда мы смотрели на шатания моих однокурсников по прилегающей к дому территории. Одни Вограны ведают, зачем, но Росси обошёл участок по периметру, как бы гуляя, а Ванда обыскала все кусты около бассейна!

Когда запись закончилась, я пребывала в глубоком шоке.

- И что это было? У нас какая-то шпионская организация побывала?

- Это ты мне скажи, кто тут был, – отстранённо ответил стратег.

Судя по виду, он углубился в какие-то свои размышления, даже взгляд стал расфокусированным, словно он вёл напряжённый внутренний диалог. Видимо, так проявлялись заложенные в него сверх-способности, или он выполнял именно то, для чего был создан, – анализировал случившееся. Должна сказать, это была нереальная концентрация! На контакты с внешним миром осталось, от силы, процентов десять внимания, а остальные девяносто ушли на мыслительный процесс.

Я не стала ему мешать, просто принялась сама обдумывать то, что у нас тут произошло. Представить, что легкомысленные танцоры являются членами некоей тайной организации, было непросто. Но, с другой стороны, допустить, что у нас случайно собралась компания, таскающая с собой электронные отмычки и диопикчеры, и интересующаяся всеми домами подряд, в которых им довелось побывать, – ещё большая нелепость.

На первый взгляд, они хотели чего-то именно от меня, ведь понятно, что застать тут Эдора никто из них не рассчитывал. Кроме того, сначала они рванули в мою бывшую флэтку. Значит, целью была я? Однако, прилетели, увидели меня и… перестали обращать внимание. Зато дом обыскали, – зачем?! Хотели на самом деле найти что-то, принадлежащее мне? А зачем им диоснимки контрабандиста? Да ещё и вещей кикиморыша?

Тут что-то шевельнулось у меня в памяти, что-то, связанное именно со снимками… Но внезапно вышедший из глубин анализа ГИО-стратег спугнул неоформившуюся мысль, спросив:

- А кстати, Деона, кто-нибудь пытался нам напакостить?

- Что ты имеешь в виду, Эдор? – спросила кибер-консультант. – Какие конкретные действия подразумеваешь?

- Например, нарушение работы охранной системы, расскидывание следящих устройств, подсыпание чего-либо в вино. Или в молоко.

- Нет, ничего подобного сделано не было. Возле бассейна, в квадрате пятнадцать-четыре, лежит диопикчер, но никаких следящих или деструктивных функций он не выполняет.

- Так вот, что там делала Ванда. Она потеряла свою игрушку… Но, получается, они ровным счётом ничего не сделали? – недоверчиво переспросила я. – Просто обыскали дом, наделали снимков, – и всё?!

- Да, – спокойно подтвердила моя помощница. – Даже дверной замок не был повреждён.

- Ничего не понимаю! – беспомощно сказала я. – Более бессмысленных действий не видела!

- Это тебе только так кажется, потому что ты не знаешь, какую цель они преследовали, – заметил мачо. – Ладно, мы знаем, что вреда они не причинили, на этом и остановимся. Надеюсь, больше ты их приглашать не будешь?

- Я и в этот раз их не звала, если ты не заметил! – непонимание ситуации меня раздражало, заставляя быть излишне язвительной. – Это была сугубо их инициатива!

- Отлично. Тогда огромная просьба: когда они в следующий раз нагрянут, просто не впускай их, и всё. Договорились?

- Да.

- Ну, а теперь можно с чистой совестью идти спать, – заявил Эдор, забирая со стола пустые кофейные чашки. – Посуду сам отнесу, иди уже… А то ты похожа на собственное привидение.

Я обиделась слегка, но спорить не стала. Спать – значит, спать. Стратегам виднее…

Следующее утро началось со звонка Вигора, о котором мне сообщила Деона, вытащив меня из тяжёлого неприятного сна, в котором я всё время пыталась утонуть в зловонном болоте. С трудом стряхнув с себя на редкость реальные ощущения трясины, я ответила на вызов. На экране возник омерзительно бодрый и деловой эскулап, с утра, почему-то, особенно красивый. Выспался, что ли?..

- Доброе утро, Тэш! Я отправил твоё наказание обратно, он уже в пути, так что прибудет… – тут он на секунду прервался и бросил взгляд в сторону, словно прикидывая, – через сорок пять минут. Примерно. А ты что, ещё спишь?

- Да, – просипела я. – Сплю. Вернее, спала.

Вигор ехидно ухмыльнулся и сказал:

- Раньше надо было думать, когда вечеринку устраивала.

- Я не устраивала!

- Конечно-конечно. Я устраивал. Кстати, где Эдор?

- Не знаю, спит ещё, наверное.

- А что, он не рядом с тобой? – удивился эскулап.

- Нет!! – рявкнула я. – Не со мной! Звони ему сам, если хочешь знать, что он делает!

- Вот, – назидательно сказал генетик, – сразу видно, что ты страдаешь от отсутствия нормальных отношений. Уже срываешься… Хочешь бесплатный совет? Просто пойди к Эдору. Он взрослый, он всё прекрасно поймёт.

Я открыла рот, потом закрыла, потом опять открыла, но излагать вслух то, что рвалось наружу, всё-таки не рискнула. Просто состроила зверскую физиономию и погрозила Вигору кулаком. В синих глазах мелькнул смех. Издевается, скотина…

Я отключила вифон и побрела просыпаться в своё любимое место. Конечно, можно было обойтись и душем, но Камера поддержания здоровья, как ни посмотри, куда эффективнее.

Через сорок минут я сидела в беседке, ожидая прибытия лягушонка. Эдор уже улетел на своей алой махине, которую вызвал со стоянки, где она благополучно дожидалась его приказов, после того, как развезла непрошенных гостей. Я только завистливо вздохнула в очередной раз. Удивительно умный аппарат! Даже слишком, пожалуй.

Когда над площадкой, наконец, завис маленький флайер городской транспортной службы, я уже нервничала вовсю. Всё-таки, одно дело – когда Маугли летит с кем-то, и совсем другое – когда один. Вограны его знают, как он второй полёт в одиночестве перенесёт…

Оказалось – вполне неплохо. Когда я нырнула внутрь машинки, лягушонок сидел в кресле, пристёгнутый крест-накрест, и таращился в окно. Не успела я мысленно отругать эскулапа за то, что он не догадался завязать лягушонку глаза, как заморыш облегчённо всхлипнул: «Сагите!..» и сделал попытку рухнуть на пол вместе с креслом. Пока я его освобождала от ремней безопасности, он взахлёб рассказывал, как летел сюда, уже не боялся, даже смотрел сверху на город – это так здорово! – и разговаривал с флайером. Тот, представьте себе, знакомил его с особо интересными зданиями столицы. Я только закатила глаза: с лягушонком никогда не угадаешь, что может стрястись. То он пюре из паранги есть отказывается, потому что цвет продукта его, видите ли, пугает, а то летит один, и мало того, средство передвижения ему экскурсию устраивает!

Хотя, это всё только к лучшему. Вот, и без шарфика обошлись…

Первым делом, освобождённый кикиморыш, поцеловав мне раз сто руки, конечно, навестил свой «фикус», помедитировал над ним и сообщил, что его надо «тренировать», то есть, заставлять двигаться, иначе растение «уснёт». Что это значит, я не очень поняла, но решила, что если не гонять ленивый цветок, то он вообще ходить разучится. В результате пришлось искать в кладовой антигравитационную переноску, – «фикус» таки прилично вымахал за это время, листья и стебли стали толстыми и ещё более прозрачными, чем раньше.

Закрепив полудужия по бокам горшка, я нажала кнопку, и мы отбуксировали его в дальний угол участка, да ещё и построили перед ним баррикаду из камней, – чтоб жизнь бассейном не казалась. Я полюбовалась на то, как растение распускает в разные стороны отростки-корни, явно поливая нас на своём, цветочном языке нецензурной бранью. Хотела, было, уточнить у лягушонка, что именно бродячий куст о нас думает, но не стала. Должна же быть в жизни хоть какая-то загадка, о которой ты точно знаешь, что можешь разрешить её в любой момент. В отличие от всех остальных секретов.

Оставив негодующую зелень справляться с житейскими трудностями, мы пошли завтракать. Вернее, я повела лягушонка, потому что после отсылания к Вигору у него случился острый приступ коленоупадания, и мне постоянно приходилось его одёргивать и поднимать. Вроде, никто на кикиморыша не ругался, у эскулапа ему понравилось, Маугли даже с его сыном, оказывается, успел подружиться и поиграть, я его встретила с радостью, но ломкости в ногах заморыша это не убавило, – чуть что, он тут же бухался на землю и лепетал: «Сагииииите…».

И после завтрака, когда лягушонок уселся около меня на пол, положив подбородок на мои колени, я не стала его насильно пересаживать в кресло, а позволила млеть, прижавшись к моим ногам. Конечно, это было в корне неправильно, и не надо было позволять ему опять скатываться к поведению раба, но… Он выглядел таким счастливым, что я плюнула на свои собственные принципы. Мы просидели так около часа, но, когда уже пора было заняться делами, у лягушонка разболелся живот, потом операционные ранки, потом голова, потом суставы, – и я старательно лечила его, пока не поняла, что нахальное земноводное попросту манипулирует мною, прикидываясь больным и несчастным. Осознав глубину своей наивности, я хмыкнула и отправила заморыша наверх, учиться, наказав Деоне не поддаваться на стоны и жалобы. Кибер-консультант заверила, что не подведёт, и я занялась домом, с неудовольствием отметив, что так и не привела его в нормальное состояние.

Запустила уборщиков, систему помыва окон, очистку воздуха в гостиной (мне до сих пор мерещился там запах перегара) и дезинфекцию воды в бассейне, – там, как оказалось, поселилась куча бактерий. Не иначе, как «фикус» натащил. Ещё нашла садовый агрегат, который тоже что-то должен был делать, и отправила его ползать вокруг беседки. Он довольно громко жужжал, раздражая меня, возможно, именно поэтому я не заметила, когда надо мной появился серебристо-чёрный элегантный диск мощного летательного аппарата, небольшого, но стоящего, наверное, как весь мой домик. Я очнуласьтолько тогда, когда Деона вклинилась в мои мысли с сообщением, что господин Скросс просит дать ему разрешение на посадку.

Разрешение я дала, конечно, но ждала появления бизнесмена с некоторой внутренней дрожью. Одни визитёры за другими, и все, как на подбор – незваные. Я опять чувствовала себя пешкой в чужой игре, не понимающей, что происходит.

Папашка Линн вышел из флайера с подобающим достоинством и направился ко мне точь-в-точь с таким же видом, с каким шествовал бы на заседания совета директоров. Я тут же очень остро ощутила, что одета в домашний костюм и кухонный фартук, что на голове у меня повязан старый шарфик, а на руках – перчатки для хозяйственных работ. Да ещё, для полноты картины, прямо перед носом респектабельного господина Скросса прополз садовый робот, собирающий мусор. М-да. Решительно ничего не соответствовало высокому визиту.

Я провела чопорного посетителя в дом и традиционно предложила кофе. Пока готовила, успела морально подготовиться к разговору. Деоне был отдан приказ не пускать Маугли вниз, пока я не разрешу это сделать. Вроде, что смогла – предусмотрела. Выдохнула и понесла чашки в гостиную.

Господин Скросс не обманул моих ожиданий. Первый глоток напитка совпал с первым вопросом:

- Как у вас дела, Тэш?

- Прекрасно, спасибо. – А на какой ответ, он, собственно, рассчитывал?

- Обживаетесь?

- Да, привожу всё в порядок.

- Как ваш подопечный?

- Спасибо, неплохо. – Надеюсь, он не ожидал, что я стану перечислять болячки заморыша.

- Продолжаете его лечить?

- Да, вот, буквально вчера удалили бондаж с желудка. Теперь будем восстанавливать нормальное пищеварение.

- Как у вас обстоят дела с финансами?

- Спасибо, всё в порядке. – Моё недоумение росло. Неужели ему не докладывали о каждом кроде, переведённом с моей кредит-карты? Не верю! – На ближайшее время проблем не предвидится.

- Это хорошо.

Скросс повернул голову налево, потом направо, – видимо, обозначил интерес к обстановке.

- Ваш подопечный в состоянии ходить?

Я удивлённо воззрилась на него:

- Да, в состоянии.

- Можно его увидеть?

Всевидящий, кто-то где-то помер в окрестностях, а я не заметила? Скросс интересуется здоровьем кикиморыша?! Бедная моя крыша, ну, нельзя же так вот сразу…

- Конечно, сейчас его позову.

Я вышла из комнаты и пошла наверх, старательно делая дыхательную гимнастику. Ещё бы понять, что папаша Линны хочет увидеть? Физическое состояние кикиморыша? Прогресс с прошлого раза?

Ничего не придумала, решила исходить из того, что несчастный заморыш вызовет больше сочувствия, чем заморыш счастливый. Главное, чтобы новое впечатление не слишком отличалось от первого, поэтому я сняла с лягушонка футболку, выставив напоказ послеоперационную повязку. В качестве иллюстрации к вопросу о здоровье.

Посмотрела критически, – испуганный, недоумевающий, взлохмаченный. Вроде, почти всё то-же самое, что увидел папаша Линн в прошлый раз. Осторожно предупредила о том, что пришёл сагат-который-как-камень, велела молчать, чмокнула в зеленеющую щёку и повела вниз. Слава Всевидящему, он хоть не упирался.

В гостиной я оставила Маугли у входа, а сама прошла к креслу. Лучше пусть будет поближе к двери, – если что, быстрее сбежать сможет. Папашка Линн уставился на кикиморыша самым внимательнейшим образом, только что не ощупывая его взглядом. Но понять, что именно он хотел увидеть и увидел ли, – я не смогла. Всё-таки, уровень умения держать окаменелость физиономии в любой ситуации у нас с крокораусом разный. Мне с ним не тягаться.

Закончив разглядывать совсем уж зелёного и съёжившегося заморыша, господин Скросс вновь переключил внимание на меня.

- Я вижу, вы достигли определённых успехов в его воспитании.

Хм, действительно, достигла. Например, он теперь ложкой суп ест, но крокораусу-то откуда об этом знать? Или мы о разном?

- Спасибо, я очень стараюсь, – истинная правда! Пусть кинет в меня камнем тот, кто мог бы добиться большего… Хотя, вот стратег бы однозначно смог. Уверена, что лягушонок у него уже теперь стоял бы всегда ровно, демонстрировал манеры наследного дворянина и говорил длинные, умные фразы.

- Похоже, у вас недавно были гости? – внезапно резко поменял тему непредсказуемый предприниматель.

Я с трудом удержалась, чтобы не вытаращиться на него. Где он ухитрился разглядеть следы пребывания гостей, если я лично всё здесь убирала, тщательно следя, чтобы и духу их тут не осталось (Лон, конечно, не в счёт). Совпадение или он что-то знает? Но откуда?!

- А почему вы спрашиваете? – задала ему встречный вопрос.

Бизнесмен как-то странно посмотрел на меня.

- Тэш, мы с вами договаривались, что не будем доставлять друг другу неприятностей. Так?

- Да.

- И я ожидал, что наше сотрудничество будет предполагать определённое доверие. Думаю, вы тоже?

- Даа…

- И было бы очень жаль узнать о вашем несерьёзном отношении к моим просьбам, не так ли?

- Дааа…

Крокораус нахмурился и посмотрел на меня ещё более странно, – как будто я его внезапно разочаровала.

Я почувствовала, как кровь отлила от щёк. Очень прозрачный намёк, – вот только на что? Мысли запрыгали в голове, то короткие, то длинные, очень отрывистые и быстрые. Неужели он что-то узнал? Если про ГИО-изменённых, – то всем конец. Если нет, – то о чём? Вограны всё побери, я никак не могла сообразить, что пошло не так. Когда он только прилетел, настроение у Скросса было куда более лояльное, что-то произошло прямо сейчас. Но что?! Я только чувствовала, что всё летит к Плораду в пасть, но почему – не понимала. Если бы понять, где я прокололась?!

- Может быть, вы объясните, что имеете в виду? Мне кажется, произошло какое-то недоразумение.

Я тянула время, в почти бесполезной надежде, что он проговорится, или я вдруг пойму, что же он подразумевает под всеми этими намёками. И тут меня осенило.

- Деона, – мысленно обратилась я к кибер-помощнице. – Ты же говоришь с Маугли беззвучно?

- Да, Тэш, – тут же отозвалась она.

- Ты можешь попросить его настроиться на Скросса, но так, чтобы тот ничего не заподозрил? Мне нужно понять, что происходит, а сделать это можно, только зная его чувства. Если лягушонок сможет сообщать тебе о том, какие эмоции вызывают у отца Линн мои слова, у нас есть шанс выкрутиться без потерь. То есть, Маугли говорит тебе, ты – мне. Понятно?

- Да, сейчас всё выясню, – чётко ответила Деона и замолчала.

Я, на всякий случай следила за Вайятху, иначе не заметила бы, как он, едва заметно вздрогнул, бросил быстрый взгляд в мою сторону, потом на Скросса, поёжился и даже обхватил себя руками, словно внезапно замёрз. А потом потупился и глаз больше не поднимал.

- Я имею в виду, Тэш, что рассчитывал на честное партнёрство, – вещал тем временем папаша Линн.

- Но я всегда была честна с вами, – возразила я. – И не понимаю, на что вы обиделись. Разве я что-то скрыла от вас?

«Да, он уверен, что ты скрываешь что-то», – сообщила Деона.

Я лихорадочно соображала. О чём мы говорили перед этим? О гостях? Ну и… Плорад их сожри, нате вам гостей!

- Если вы имеете в виду гостей, о которых упоминали, – то да. Ко мне действительно прилетали несколько человек из Университета. Но при чём тут они? Это был, насколько я поняла, случайный визит…

«Да, да! Расслабляется!» – сигнализировала мне Деона, и я едва удержалась от вздоха облегчения. Значит, он, всё-таки, в курсе внезапного вторжения в мой дом. Оставим пока вопрос: откуда? Но тогда к чему эти расспросы?

- Не такой уж случайный, – чуть поморщившись, ответил столп предпринимательства. – В том-то и дело.

Я не удержалась, – совершенно неприлично вытаращилась на делающего очередной глоток крокорауса.

- Должен признаться, что, к сожалению, не совсем верно оценил глубину проблем, связанных с… этим субъектом, – выдал господин Скросс, бросив неприязненный взгляд на Маугли. – Боюсь, что привязанность Линн к нему зашла куда дальше, чем я думал.

Я почувствовала, что у меня мозги занимают свою излюбленную позицию: встают дыбом. При чём тут Линн?!

Видимо, на лице у меня очень отчётливо отразился вопрос, потому что крокораус сдержанно покивал и продолжил:

- Дело в том, что мы недавно посещали дочь – я и моя жена. Ненадолго, по делам. И Линна попросила мать отправить несколько сообщений своим друзьям. Сообщения были уже запечатаны, и хранились на кристалле. Мать выполнила её просьбу, не поинтересовавшись, что же Линн хотела от друзей. В результате, к вам вломилась эта компания, а вопрос безопасного пребывания гуманоида здесь был подставлен под угрозу.

Я сглотнула. Всевидящий, как же хорошо, что мы отправили лягушонка подальше. Но чем Линн думала?!

- Получается, что Линна отправила всю эту шайку сюда специально? Но зачем?!

- Я так полагаю, чтобы они увидели гуманоида. Им удалось это сделать?

«Он напрягся», – предупредила меня Деона. Но это я и сама чувствовала сейчас.

- Нет. Я отправила его обратно к врачу, как только увидела визитёров. Так совпало, что мы прилетели позже гостей, и Маугли даже не выходил из флайера.

- Это очень хорошо.

«Расслабился», – пояснила кибер-консультант.

- Но почему?! Объясните, ради Всевидящего! Почему она так поступила? Ведь знала, что о нём нельзя никому сообщать! Почему она не спросила меня?! Зачем надо было впутывать сюда абсолютно чужих людей? А если бы они начали болтать потом, что у меня живёт гуманоид?! – я с трудом заставила себя замолчать. Нет, беру свои слова обратно, – Линн не дура, она законченная идиотка!! Это же надо было так подставить нас !

- Полагаю, она просто ни о чём не подумала. Видимо, Линна беспокоилась о своём бывшем… слуге. И решила проверить, действительно ли вы выполняете взятые на себя обязательства. Возможно, она решила, что взвалила на вас слишком тяжёлое бремя и захотела убедиться, что вы его не скинули. Кроме того, всегда существует соблазн воспользоваться деньгами, а гуманоида просто сдать в какое-нибудь медицинское учреждение.

Я вскинула голову и посмотрела Скроссу прямо в глаза. Он и не подумал отвести взгляд. Значит, и впрямь считал меня способной солгать и украсть. Замечательно! Просто-таки воодушевляет, когда тебя принимают за свою. М-дааа… Хотя, если заглянуть немножко вперёд, и вспомнить мои планы… Так, ну, будем считать, что Скросс предупреждён. Но на душе всё равно мерзко, несмотря на то, что я сейчас отчётливо поняла: если бы компания, прилетевшая с Лоном, увидела гуманоида, начала трепаться о нём, и возникла бы даже теоретическая угроза репутации Скросса, лягушонок уже сегодня оказался бы в закрытой больнице. А я… Ну, нельзя сомневаться, что и для меня папашка Линн заранее приготовил какой-нибудь схожий вариант. Бррр…

- И что теперь?

- Пока – ничего. Завтра я ещё раз слетаю к дочери и постараюсь донести до неё всю недопустимость подобных действий. Надеюсь, что вы продолжите действовать так, как мы договорились, и в дальнейшем недоразумений не возникнет.

- А что будет с этими, которых Линн попросила прилететь ко мне? И как она им вообще объяснила свою просьбу?

Поколебавшись, господин Скросс вынул из кармана сложенный в несколько раз листок «бумажного» пластика.

- Полагаю, вы имеете право знать. Разумеется, никаких координат здесь нет, как и имён. Просто содержание, – и папашка подруги протянул мне эту несусветную архаику.

Сообщение оказалось довольно коротким.

« Привет, …….!

Надеюсь, ты хорошо провёл лето? Я вообще замечательно, ко мне прилетала Тэш, мы облазили все наши чудеса природы. Кстати, – я ввела тут моду на вэлко, представляешь? Всем нравится! Вот по этому поводу у меня к тебе огромная просьба: проберись в дом к Тэш и сделай там пару снимков: один – парня, с которым она живёт сейчас, а второй – чего-нибудь из его белья или одежды. Если поможешь мне – гарантирую премию, которая тебе понравится.

Хочу сделать Тэш сюрприз, уже заранее смеюсь. Надеюсь, ты по-прежнему в десятке лучших в вэлко? Смотри, не подведи! Прилечу через пару-тройку недель, тогда всё обсудим. Кстати, снимки отдай моей маме, она знает, как переслать их мне.

Авангадеши! (Это мы тут так прощаемся!)

Твоя далёкая подруга ….»

Когда я дочитала, захотелось выругаться вслух. Дура, глупая курица! Но теперь хотя бы было понятно, чем занимались разлюбезные гости. Неудивительно, что у меня смутно что-то брезжило!

Вэлко было любимой игрой целого поколения «золотой» молодёжи, выросшей в достаточно тепличных условиях, и таким способом пытавшихся внести в свою жизнь риск, азарт и приключения. Суть игры сводилась к тому, что кто-то назначался «шпионом», а кто-то – «банкиром». Причём, банкир мог знать о своей роли, а мог и ничего не подозревать, как я. Шпион должен был выполнить определённое задание, – как правило, проникнуть в дом к банкиру и выкрасть что-то «ценное», или подбросить какую-то вещь, или сделать снимок чего-то. На роль «ценности» обычно выбирали недорогой пустяк, но чтобы добыть его, надо было очень постараться. Например, бельё хозяина дома, которое было на нём в определённый день, – это не так уж просто! Были фанаты игры, которые заходили так далеко, что переигрывали: мне доводилось слышать о краже ожерелья, стоимостью в пол-планеты, или о внезапной страсти студента к пожилой матроне… Но большинство игроков всё-таки были вменяемыми и жизнь с развлечениями не путали.

Я об этом не знала, но, видимо, вся четвёрка увлечённо играла в вэлко, и небезуспешно. Поэтому Линн и придумала такой «гениальный» план, сделав меня «банкиром», и не сообразив, что при этом подвергает опасности своего ненаглядного «Долло». Теперь восстановить картину произошедшего было не так сложно. Компания, похоже, собралась специально, чтобы навестить меня, а Лона они притащили, чтобы вообще попасть в дом. Пожалуй, если бы не он, я их просто не впустила бы.

- Но зачем ей понадобилось целых четверо игроков? Неужели не хватило бы кого-то одного?! – не удержалась я от вопроса.

- Если говорить начистоту, она просила отправлять письма по очереди, если не отвечал первый адресат, то отсылать сообщение следующему. Но… моей жене это показалось слишком сложным. Она не стала заморачиваться такими подробностями, а просто отправила сразу всё.

Я кивнула. Глупость у Линн, похоже, была наследственная.

«Он испытывает досаду и злость», – информировала меня Деона.

Это что! Я бы на его месте просто отослала таких родственниц на какой-нибудь необитаемый остров, где у окружающих меньше всего было бы шансов пострадать от их кретинизма. Линн вон ухитрилась напортачить даже с изолированной планеты!

Я передала листок обратно Скроссу и сказала:

- Что теперь делать с игроками? Они же думают, что выиграли?

- Не будем их разубеждать. Я позабочусь о том, чтобы каждый из них, кто смог выполнить условия Линны, получил от неё обещанное вознаграждение.

Я кивнула. Разумно, зачем заставлять их задавать лишние вопросы? И так неизвестно, какие будут отдалённые последствия у этой выходки дорогой подруги. Вон, как Ванда с Бадрой сцепились из-за Эдора, – как бы эти баталии не переросли во что-то большее. Или, не дай Всевидящий, не переместились ко мне в дом!

- Итак, Тэш, я рад, что мы с вами прояснили ситуацию.

- Да, я тоже. Кстати, господин Скросс, мне пришло в голову, что надо бы как-то поменять забор вокруг дома. Сделать его повыше, что ли… Если уж нам и тут не гарантировано уединение.

- Хорошо. Вам что-то требуется от меня?

- Нет, ничего. Я просто сообщаю вам об этом, во избежание каких-нибудь недоразумений. Я собираюсь защищать свою территорию всеми способами, что бы никто Маугли не навредил.

Крокораус внимательно посмотрел на меня, пожал плечами и ответил:

- Пожалуйста. Ничего не имею против. Возможно, так будет лучше всего.

Прощаясь, папаша Линн напомнил о грядущем корпоративном празднике, и снова повторил своё приказание мне там быть. Ну, а я опять ему сообщила, что одна не приду. По сообщению Деоны, Скросс «испытал досаду», но согласился. Распрощались мы вполне доброжелательно.

- Ах, да! Совсем забыл! – вдруг заявил столп экономики, притормозив у своего флайера. – Я кое-что привёз вам.

Открыл боковую багажную панель, вытащил оттуда большой ящик и поставил прямо на площадку.

- Спасибо, – ошарашенно пробормотала я.

- Не за что, – любезно ответил крокораус и лихо стартовал. Пара мгновений – и элегантный диск растворился в голубизне неба.

Только тогда я перевела глаза на подарок, оставшийся сиротливо стоять на земле. Подошла ближе, наклонилась и прочла на красочной упаковке: «Лучшее коровье молоко! Представьте себе, что у вас есть настоящий домик в земной деревне!». Не удержавшись, опустилась на корточки, – что-то сил внезапно не осталось, – и глупо захихикала. Потом громче, потом ещё, – кажется, у меня началась истерика. Впервые в жизни!

Сувенир 33

Долго предаваться разгулу расшатавшихся нервов мне не дали. Через несколько минут Деона сообщила, что кикиморыш рвётся ко мне, и она уже с трудом его удерживает. Пришлось срочно брать себя в руки. Через «не могу», через «чтоб все провалились», через острое желание лечь на траву и не вставать сутки…

Вместо этого я вытерла глаза и разрешила Деоне позвать лягушонка. Он примчался тут же, встревоженный, зелёный и перепуганный.

- Сагите, сагите… Вам плохо?..

Как ни странно, когда я обняла худенькое тело и прижала его к себе, мне сразу стало легче. Что-то всё-таки было в Вайятху такое, что заставляло неосознанно желать его тискать, как игрушку. Гладить, прикасаться, щекотать… Я это особенно хорошо поняла сейчас. Вот только что мне было ни до чего, – и на тебе, явился кикиморыш, и мне уже хочется подёргать его за ухо, подразнить, взъерошить волосы… Чудеса!

От моих шалостей Маугли расслабился и охотно включился в игру. Мы немножко повозились на траве, не слишком усердствуя, – всё-таки, после операции он ещё не оправился. А потом пошли в дом, старательно делая вид, что всё хорошо. И не так уж сильно притворялись.

Я вспомнила, что надо поблагодарить заморыша за помощь в переговорах с господином Скроссом. В ответ он прижался ко мне сильнее и снова поёжился.

- Он такой… холодный, этот сагат. У него внутри – как в холодильной камере. Мороз, снег… – пожаловался он. – Очень тяжело дотронуться, сагат не любит, когда его трогают…

Я подняла брови. А ведь и правда, – никогда за все эти годы я не видела, чтобы Скросс кого-нибудь обнял или даже просто прикоснулся! Я не обращала на это внимания, но он всегда держал дистанцию, даже когда это казалось невозможным. Например, дочь он тоже при мне не обнимал ни разу… Хм, если так, то странно, что он вообще ухитрился её зачать. Неужели тоже искусственно?..

Я встряхнула головой, отгоняя неуместные мысли. Неважно, что любит или не любит папаша Линн, важно, чтобы это не отражалось на нас с кикиморышем.

Позвонила Эдору, чтобы сообщить о наших новостях, причём оказалось, что о визите господина Скросса он уже знал. Не иначе, как охранная система ему первому сообщала о том, что тут творится. Он молча выслушал мой отчёт о причинах появления у нас моих сокурсников и выразился коротко и энергично, правда не на лингве, но сомневаться в содержании его речи не приходилось.

- Да, вот так-то. Линна решила напомнить о себе, – резюмировала я. – Надеюсь только, что её папаша сумеет объяснить ей всю опасность и глупость такого поведения.

- Да, будем надеяться… – рассеянно ответил стратег, вдруг впадая в глубокую задумчивость. – Будем…

Разговор окончился сам собой, – мачо заявил, что сегодня не появится, а, может, не появится и завтра, так что я могла спокойно заниматься своими делами. Легко сказать! В свете последних событий я бы, наоборот, попросила охрану…

Тем не менее, послушно пошла заниматься своими делами, и занималась ими до самого вечера, прервавшись только на ужин в компании кикиморыша. Зато мне удалось почти полностью отмыть дом, навести порядок в кладовках, продезинфицировать воду в бассейне, полить и подкормить растения, растущие вокруг него, и, в очередной раз, поменять постельное бельё в спальнях. Очень хотелось выкинуть все те вещи, которые осматривали наши визитёры, но я удержалась от таких радикальных мер, и просто сунула их в чистку.

К концу вечера дом и участок уже не производили впечатления необитаемых или недавно обжитых. Я с удовольствием вышла на балкон с чашкой травяного чая, чтобы полюбоваться на низкие яркие звёзды. Небо казалось плотным и бархатистым, как чёрный театральный занавес. Лягушонок пока не рискнул выйти следом, хотя этот момент был явно не за горами, а просто стоял в дверях, вытянув шею, словно принюхиваясь.

- Тебе здесь нравится, Маугли? – тихо спросила я его.

- Да, сагите.

- Ты хотел бы здесь жить всегда?

- Нет, сагите… – почти прошептал он.

- Нет? Почему? – Вот удивил! А я-то думала, что ему здесь хорошо!

- Я бы хотел… домой.

- Обратно, к сагату Альдору?

- Н-нет, не к сагату… – Ну, слава Всевидящему! Хоть по старому хозяину не скучает. – Я бы хотел туда с вами… если бы вот этот дом перенести, и вы тоже… там, в лесу…

Ага, теперь понятно, какие мечты у лягушонка. Всего лишь перетащить этот домик на Мирассу и поселиться в одном из заповедников. Сущий пустяк! Осталось власти волшебной планетки уговорить.

- Да, это было бы здорово… Но невозможно.

- Совсем-совсем? – Уууу, опять своими блюдцами прямо душу вынул! – Никогда-никогда?..

- Ну… дом-то тут стоит. Как ты его отсюда заберёшь? Не получится. Про бассейн и не говорю, поэтому невозможно.

- А вы, сагите? Туда, когда-нибудь?..

- Может быть, посмотрим.

Лягушонок кивнул успокоенно. А я вздохнула: знал бы он, как сложно выполнить его простое пожелание. На какую-то другую планету мы могли бы слетать хоть завтра, но только не на Мирассу…

К полному моему удивлению, целых две недели прошли совершенно спокойно, – можно было подумать, что все про нас забыли. Два раза слетали к Вигору, он убедился, что никаких осложнений после операции не возникло, провёл ещё пару сеансов облучения заморыша и снабдил меня подробными инструкциями, когда и что ему давать. Количество препаратов, которые принимал кикиморыш, увеличилось: и обезболивающее, и витамины, и минеральные вещества. А ещё – успокоительное и снотворное, потому что именно к ночи боли усиливались, как и предупреждал эскулап. Плюс на этом этапе преобразования заморышева тела генетик собирался увеличить объём грудной клетки и внутренних органов, в ней расположенных, за исключением тех, что и так были нормального размера, так что Вайятху должно было стать очень «весело». Суставы ныли, внутренности тоже не отставали, по словам Маугли: то его кололо, то резало, то распирало…

При всём при этом, обучение никто не отменял, и Деона продолжала гонять лягушонка по программе развития детей четырёх-пяти лет, восполняя его знания обо всём на свете. Даже непонятно, что расстраивало заморыша больше, – физический дискомфорт или необходимость впихивать в свою голову столько информации. Он постоянно пытался улизнуть, словно предчувствуя осознание на собственном опыте мудрости: «Во многия знания многия печали». Но я не сдавалась, хотя и понимала теперь, что будет даже труднее, чем думалось. Мне казалось, что самым сложным будет восстановить физический облик лягушонка, но даже в голову не приходило, что сам заморыш будет сопротивляться обучению! Видимо, количество сведений так его пугало, что он вполне серьёзно мечтал вернуться под кровать.

По здравому размышлению, я решила слегка притормозить процесс и дать кикиморышу больше возможностей привыкать к новой жизни так, как он мог. После этого всё более-менее наладилось. Единственным маячившим невдалеке тёмным пятном на горизонте оставался грядущий корпоратив у господина Скросса. Эдор, появившийся у нас всего два или три раза за эти недели, от моих опасений по поводу праздника у крокорауса не то, чтобы отмахнулся, но посоветовал не ломать голову над тем, чего мы знать не могли. Нет, никто, конечно, не собирался идти с бухты-барахты, у нас был план. Вернее, не план, а так, – набросок того, чего мы хотели добиться в результате посещения бизнес-сборища. Мне не слишком-то верилось, что получится, но Эдор снисходительно фыркал и утверждал, что он точно справится. Они с Вигором продолжали разрабатывать детали, но меня к этому не привлекали. Только обещали посвятить во всё, в своё время.

На этом фоне почти незаметно начались занятия в Университете. И смена преподавательского состава, и новые предметы, и подготовка к практике – всё то, что волновало меня ещё два месяца назад, что казалось жизненно важным и необходимым, – всё прошло мимо. Главным стало воспитание лягушонка, его обустройство на время моего отсутствия, и ещё тысяча больших и маленьких проблем, с которыми мы сталкивались каждый день.

Вопрос с пребыванием кикиморыша в одиночестве решался не самым простым образом: Маугли сначала просто боялся оставаться один, причём, до такой степени, что забивался в угол за кроватью в моей спальне и сидел там, пугая меня ощущением дежавю времён самого начала нашего знакомства. Потом он начал потихоньку вылезать из комнаты и ждать моего возвращения на ступеньках лестницы, ведущей со второго этажа на первый. Ещё через день лягушонок осмелился спуститься в кухню и даже что-то поискать в холодильной камере. Только тогда я выдохнула: процесс пошёл в нужном направлении.

К концу первой учебной недели я перестала звонить Деоне каждые полчаса, а заморыш смирился с тем, что меня не будет дома большую часть суток. Зато вечера превращались в нечто, подобное тому, что я наблюдала когда-то на борту своего катера при переговорах заморыша и Линн: восторженные крики, слёзы и фонтаны эмоций. Каждый раз я давала себе слово, что не буду больше устраивать эти душещипательные спектакли, и каждый раз это слово нарушала. Лягушонок так искренне радовался моему возвращению, что у меня не поворачивался язык приказать ему вести себя более цивилизованно. Впрочем, я надеялась на благотворное влияние Эдора, – вот он точно поставил бы заморыша «в рамки». Оставалось только подождать, когда у мачо появилось бы на это время.

Стратег прилетел к нам накануне эпохального события. Я успела сто раз объяснить кикиморышу, как именно мы проведём следующий день, где буду я, где будет он, где будет сагат Эдор, и почему нельзя остаться в доме. Вроде бы, Маугли всё понял, хотя трястись не перестал. Прилёт контрабандиста заморыша не успокоил, но как-то примирил с неизбежным. Он молчал, кивал и только вздыхал тяжко.

Накормив ужином красавчика, который явился откуда-то уставшим, как батраки, сажающие фангуа на водяных террасах в горах Третьей, я дождалась, пока он устроился с чашкой кофе в кресле в кабинете и устремил на меня слегка насмешливый взгляд.

- Ну? – нетерпеливо спросила я.

- Что – ну? – поддразнил меня этот несносный манипулятор.

- Ты обещал мне рассказать, что вы придумали!

- Мы много чего придумали, Жужелица. Но, главным образом, мы придумывали, как обезопасить тебя и твоего гуманоида.

- Так ты не будешь налаживать контакты со Скроссом? Ты же хотел воспользоваться случаем!

- Буду, буду, но не напрямую. Гораздо эффективнее получится, если к этим контактам его приведёт кто-то другой.

- Но не я?

- Нет, не ты. Кто-то, кому он верит, или к кому хотя бы вынужден прислушиваться.

- Это кто же?

- Линна, конечно, – невозмутимо ответил Эдор.

- Ты с ума сошёл? – возмутилась я. – Ты что, собираешься приударить за ней? Прямо при муже?!

- Ну, свечку его держать я просить не буду, но… Ты же говорила, что они не слишком близки.

- Вроде бы, нет, – осторожно ответила я. – Но учти, это только поверхностные впечатления, никаких гарантий я тебе не дам!

- И не надо, – пожал плечами стратег. – Я буду действовать по обстановке. Но мне, в любом случае, нужен ключ, который может открыть путь на планету. Почему бы и не Линн?

- Ну… смотря, как далеко ты согласен зайти. Линна одними обещаниями никогда не удовлетворялась, ей понадобится много больше.

- Я рассчитываю именно на это, – широко улыбнулся ГИО-стратег, словно это и вправду было его заветной мечтой.

В груди что-то неприятно царапнуло. Я знала, что это глупо, бесполезно, да и не нужно мне ничего от него, но – всё равно царапало. М-да.

- Ну, допустим, ты от неё добьёшься внимания, и что? Чем она сможет нам помочь? Глупо рассчитывать, что ради тебя она пойдёт против мужа и отца.

- Против не пойдёт, да этого и не потребуется. Достаточно, если она станет весомым аргументом в разговоре с её отцом. Нам, видишь ли, в первую очередь нужно, чтобы Скросс вообще захотел с нами говорить. Или придётся искать не менее влиятельного человека на самой Мирассе. Но, и в этом случае нам нужна будет Линна. Или её муж. Или ещё кто-то из тамошних аристократов. Проще начать с твоей подруги.

- Ясно, – я надеялась, что моё разочарование останется для Эдора незаметным, но стратег, конечно, всё понял.

- Жужелица, жадность – это грех, слышала? – невозмутимо спросил он.

- При чём тут?..

- При том. Ты ни сама меня не трогаешь, ни других подпускать не хочешь. Как собака на сене. Определись уже всё-таки!

Я мгновенно покраснела. Чтоб его Плорад слопал… Пытаться соврать было бессмысленно, – эмпат не хуже меня знал, что я чувствовала. А что я чувствовала? Как определить? Сказать, что хотела быть с ним, забыв о лягушонке, – нельзя. Что оставляла мачо на «чёрный день», когда заморыш должен был уйти? Нет, неправда, я не рассчитывала на такую преданность Эдора.

Так почему мне было больно от одной мысли, что у него может быть что-то с Линн?..

Ответ пришёл неожиданно, довольно печальный и неприглядный для меня: я испытывала ревность без любви. И, как будущий психолог, прекрасно знала, что это не такое уж редкое явление: парень не нужен, но и «отдавать» его кому-то совершенно не хочется, как будто он твоя собственность. А это не так. Вот Эдор и давал понять, что я перегибала палку.

- Не обращай внимания, – сказала я, наконец, решив, что честность будет лучше всего. – Это… видимо из старых времён, мы всегда с Линн слегка соревновались. Делили парней, поскольку во всём остальном мы были настолько неравны, что соперничать было глупо. Слава Всевидящему, это случалось нечасто, потому что мне очень мало кто нравился в её окружении, но пару раз подруга пыталась отбить у меня предмет воздыханий. Вот и сейчас такое ощущение, что я опять вынуждена уступить ей. А, между прочим, мне кажется, что ты заслуживаешь кого-то, намного более достойного. Вот и всё.

Эдор кивнул, словно подтверждая свои мысли, и ответил:

- Не переживай. Всё будет нормально.

Оставалось только смириться, принимая, что обсуждать мои неуместные чувства мы больше не будем.

- Так что нужно будет делать? – осведомилась я, меняя тему.

- Тебе? Самое главное: не наделать глупостей. Не восстановить Скросса против вас, не подписаться на что-то такое, что невозможно будет выполнить. Не поставить нас всех раком.

Я демонстративно тяжело вздохнула. Слишком многого он от меня хотел. Обставить Скросса? Ой-ёй-ёй…

- Не бойся, я же буду рядом, – принялся успокаивать ГИО-стратег, видимо, проникшись моей «радостью». – Кроме того, у нас есть и тайное оружие. Вот, смотри.

И он вынул из кармана крохотную коробочку.

- Что это? – удивлённо спросила я, открывая крышку.

- Микропередатчики. Один для тебя, другой – для меня.

- И что с ними надо делать? – спросила я, рассматривая бусинку телесного цвета. – Тоже глотать?

- Нет, поместить в ухо. Этого хватит.

- И мы будем друг друга слышать? Если вдруг потеряемся на вечеринке?

- Не только. Мало ли, что-то понадобится сказать, но не для чужих ушей. Предупредить, подсказать, обменяться мыслями.

- Думаешь, нас будут подслушивать?

- Даже не сомневаюсь. Корпоратив – прекрасная возможность для сбора компромата на каждого участника вечеринки.

- Бррр… – я передёрнула плечами.

- Не бррр, а нормальная кадровая политика, – поддразнил меня Эдор. – Эх, Жужелица, Жужелица, не выйдет из тебя бизнесмена.

- И слава Всевидящему! Так что? Я уворачиваюсь, ты подбиваешь клинья к Линн, а как же наша неземная любовь? Меня, между прочим, сватать собираются!

- Ну, для всех мы будем продолжать игру во влюблённых, а лично для твоей подруги я составлю отдельную программу развлечений. Хорошо?

- Не хорошо. Но тебя же это не остановит?

- Не-а, – лучезарно улыбнулся стратег. – Меня вообще ничто… ну, почти ничто не остановит. Кстати, прихвати с собой на вечер диопикчер. И сделай на него несколько снимков Маугли.

- Зачем?

- Что – зачем? Это самая обычная практика, попадая на какие-то интересные события, брать с собой пикчеры. Вы что, не любите фотографироваться?

- Ну, почему, любим… А Маугли-то при чём?

- Не при чём, но может пригодиться. В-общем, – сделай и сохрани в памяти. Хорошо?

- Да, – я недоумевала, но пошла выполнять просьбу.

Обрадовавшийся передышке в обучении чтению, Маугли позировал охотно и с удовольствием. Сделав пару десятков снимков заморыша в разных позах и с разными гримасами, я сняла ещё и Эдора. Он не возражал, но каких-то интимных или особенных снимков, как у влюблённой женщины, не получилось, – он постоянно что-то обдумывал, сверяясь со своим блокнотом. Впрочем, и то, что получилось, выглядело вполне неплохо.

Я закончила возиться с диопикчером, когда, наконец, стратег вынырнул из глубин размышлений и заявил:

- Ладно, давай теперь перейдём к более приятным вещам.

- Это каким? – мрачно спросила я. – К мини-бомбам? Или микро-минам, которые мы возьмём с собой на вечеринку?

- Не думаю, чтоб тебя пропустили с чем-то подобным. Нет, я имел в виду всего лишь твоё платье.

Я закатила глаза. По этому поводу мы успели поругаться ещё по вифону. Мне хотелось связаться с кибер-помощницей Скросса, как и предлагал крокораус, чтобы переложить поиск одежды и аксессуаров на неё, но ГИО-красавчик неожиданно встал на дыбы и заявил, что это «совершенно неприемлемо». Я уже знала, что, когда он переставал дурачиться и начинал выражаться, как Парламентский секретарь по протоколам, – значит, дело дыра.

Контрабандист заявился к нам с большой коробкой-футляром, которую тут же, только войдя, аккуратно поставил в кабинете. Похоже, вот теперь пришёл её черёд. Я до последнего момента надеялась, что громоздкая упаковка не имела ко мне отношения, но…

- Ты только посмотри! – преисполненный энтузиазма стратег самолично принялся с треском отрывать клапаны-застёжки. – Я сегодня полдня добывал это…

Распечатав футляр, он полюбовался содержимым, а потом отступил в сторону, давая полюбоваться и мне. Глянув на то, что покоилось внутри, я невольно ахнула и прижала ладони ко рту. Красавчик привез мне последний писк сезона: украшение из драгоценных камней на молекулярной основе!

Суть новинки заключалась в том, что камни в подобной вещи соединялись между собой электронными замочками, позволяющими придавать украшению не один, раз и навсегда зафиксированный, вид, а несколько, запрограммированных заранее. Покупатель мог менять их по собственному желанию. Например, то ожерелье, что выбрал Эдор, могло располагаться на плечах и шее пятнадцатью способами.

Стратег сунул в кибер прилагавшийся к покупке кристалл с диоснимками и инструкцией, и я, затаив дыхание, изучила, как можно было это роскошество носить, повторяя вслух названия, словно пробуя на вкус: «Сеть», «Цветы», «Солнечные лучи», «Комета», «Дождь»… Выглядело необыкновенно красиво. Украшение было выполнено из голубых, белых и чёрных бриллиантов, с вставками из крупных изумрудов и сапфиров, размером с ноготь большого пальца.

Молекулярная основа позволяла крепить ожерелье к платью или непосредственно к телу, и обещала, что ни один камешек не покинет своего места и не сдвинется ни на миллиметр, пока хозяйка сама не снимет его. В комплект входили баллончики со специальным покрытием и составом для снятия этого самого покрытия.

Пока я восхищенно таращилась на эту фантастическую красоту, Эдор принялся открывать клапаны с другой стороны коробки, и на свет появилось невообразимое пепельно-чёрное платье, словно составленное из отдельных кусков шелковистой ткани, непонятным образом удерживаемых вместе. На мой недоумевающий взгляд стратег ответил, что он всё учёл: платье нужной длины, нужного цвета и от нужного дизайнера. Кроме того, стоило оно, примерно, столько же, сколько треть моего гардероба. Но это всё было пустяками, по сравнению со стоимостью ожерелья. Оказалось, что сверкающее радужными огоньками великолепие стоило столько, сколько три моих катера!

Когда я продышалась и смогла выдавить из себя что-то, похожее на членораздельную речь, мачо покровительственно похлопал меня по плечу и заметил:

- Расслабься, Жужелица. Не всё так плохо. Это же не подарок тебе, это стратегическое вложение средств. Такая штучка всегда будет стоить недёшево, а со временем, я уверен, цена удвоится. Так что, ты наденешь завтра часть моего капитала.

- Ээээ… – начала было я, но мне не дали слова.

- Учитывая, что в перспективе у меня соблазнение дочери господина Скросса, нечто необыкновенное мне очень даже пригодится, – продолжал стратег. – Такую вещь не каждый способен преподнести своей дочери или женщине!

Я, опять же молча, кивнула. Не хотелось что-либо говорить после того, как я узнала, что и эта красота тоже достанется Линн. Правда, первой в этот раз буду я… Но всё равно, неприятно.

- Причёску и макияж тебе завтра сделает Вильюнг, мой парикмахер. Он же привезёт с собой всё, что для этого потребуется. Мы должны будем произвести правильное впечатление, Тэш!

- Правильное?

- Да, то-есть, сногсшибательное! Мне уж точно надо будет блистать.

Я представила себе блистающего Эдора и фыркнула. Он в любом виде, даже после бессонной ночи, вызывал крайне неоднозначные желания и стремления, а уж «блистающий», – я даже боялась представить себе последствия… Ну, Линн купится, это точно. Главное, чтобы ей или мне не пришлось отгонять от красавчика других страждущих.

- И нечего смеяться! – обиженно заявил стратег. – Я, можно сказать, делюсь с тобой своим достоянием, а ты хихикаешь. Погоди, я же ещё тебе туфли не показал…

В результате примерок и обсуждений спать мы легли после полуночи, когда лягушонок уже давно сопел, свернувшись калачиком и обняв подушку. Мою.

Засыпая, я всё думала о предстоящем дне, который мог нас продвинуть вперёд, мог уничтожить, а мог просто пройти незаметным. И, пожалуй, больше всего мне нравился именно третий вариант…

На следующее утро мы встали поздно, и тут же начали готовиться. Даже завтрак был посвящён обучению тому, как следует вести себя на банкете. Как ни пыталась я убедить стратега, что бывала на великобизнесских мероприятиях, он не успокоился, пока не уставил стол на кухне всевозможными закусками, которые сам же и приготовил, но нормально есть их мне не дал. Противный ГИО-зануда заставил меня демонстрировать сдержанность и аристократизм в манерах.

Через полчаса этого издевательства и всего трёх маленьких кусочков чего-то обалденно вкусного я озверела и, весьма аристократично улыбаясь, послала стратега в даль космическую, за семь комсеков киселя хлебать. Несмотря на то, что пословицы он явно не понял, виду не подал, а отомстил тоже вполне светски: налил крохотную чашечку кофе, чуть больше, чем напёрсток, и предложил мне. Я сделала глоток и чуть не умерла: это был не кофе, а какая-то термоядерная смесь для заправки космических дисколётов! Но мерзавец не позволил мне вылить пойло, а заставил выпить, приятно улыбаясь, и при этом уверял, что такие подставы на корпоративах – самое обычное дело, и надо быть ко всему готовой!

Я фыркала и плевалась ядом, но переубедить вошедшего в раж мачо не смогла. Пришлось травиться, продолжая сохранять самое счастливое выражение лица. Мысленно я пообещала Эдору месть, страшную и скорую, но вслух ничего, естественно, не сказала.

После неудавшегося завтрака к нам явился обещанный парикмахер, оказавшийся невысоким, вертлявым человечком, тощим и чернявым, отчего он напоминал хорошо прокопченного пропта. Лягушонка загодя спрятали, и мастер занялся Эдором. Когда через два часа двери второй спальни открылись, я была уверена, что опять увижу стратега в золоте или, скажем, пурпуре. Но, оказалось, парикмахеру не чуждо ничто человеческое: он только довёл красоту ГИО-стратега до её высшей степени, и сделал вполне подходящую для бизнес-собрания причёску: аккуратный хвост, и пару прядей, небрежно спадающих на лоб. Чёрная шевелюра мачо была обработана каким-то средством, заставлявшим её при каждом движении вспыхивать миллионами крошечных искорок. Выглядело просто волшебно!

Улыбающийся мастер, дав время полюбоваться на неотразимого контрабандиста, направился ко мне с таким видом, словно прикидывал, сколько килограммов отбеливающих и смягчающих средств понадобится, чтобы сделать из меня что-то, хоть немного соответствующее такому невероятному кавалеру. Оказалось, что реально много.

Для начала, загнав в ванную и заставив раздеться до белья, меня подвергли такой массированной атаке лосьонами, кремами и сыворотками, что я почувствовала себя грубой и тёмной дикаркой, вытащенной силком из чащи леса. Потом долго издевались над телом, кожей и волосами, шлифуя, отпаривая, питая и разглаживая. А под конец экзекуции садист, прикидывающийся парикмахером-визажистом, занялся «окончательными штрихами», заключающимися в тотальном опрыскивании меня с головы до ног какой-то гадостью из пульверизатора, закрыв только волосы защитной шапочкой. Я стояла, зажмурившись, как жертва на заклании, а садюга приговаривал:

- Минуточку, минуточку… ещё вот тут… Ага, и вот здесь пропустили… Таааак, великолепно… замечательно… убийственно! Я, положительно, горд собой!

После окончания процедуры парикмахер-маньяк велел мне постоять, не шевелясь, минут пять, и глаз не открывать. По истечение означенного срока мне было разрешено сесть на стул, и мастер принялся мучить мои несчастные волосы. Надо сказать, когда я открыла глаза и посмотрела на свои руки и ноги, то была ошарашена: кожа стала совершенно ровной, идеальной, чуть-чуть розоватой, и больше всего напоминала нежно светящийся изнутри атлас. Знаю, звучит как-то коряво, но выглядела она именно так! Ужасно захотелось тут же посмотреться в зеркало, но едва я сделала попытку приподняться, как садист с расчёской грозным рыком посадил меня обратно,запретив шевелиться. Не знаю, как я выдержала, – мучения продолжались два с половиной часа!

Лягушонок, соскучившийся в своём заточении в кабинете, периодически развлекал меня разговорами через Деону, которая ворчала, но исправно передавала наши реплики. Ещё пару раз заглядывал великолепный Эдор, – сказать об обеде и напомнить парикмахеру, что у нас осталось всего три часа до начала торжества.

Я про себя прокляла все праздники, в подготовке которых участвовали такие озабоченные перфекционисты, как стратег и его мастер, дав себе слово, что это происходило в первый и последний раз. Ходила же я с Линной, и никогда так над собой не издевалась… Мои страдания достигли своего апогея, когда маньяк с палеткой (он уже перешёл к моему лицу), отступил на шаг, хмыкнул и сообщил, что он закончил.

Я бы сорвалась с места, как выпущенный из лука стрела, но, увы! Тело затекло, поэтому смогла только радостно сползти со стула и похромать к шкафу, в надежде одеться. Не тут-то было! Вызванный садистом мачо платье надеть не дал, слетал за энергококтейлем, проследил, чтобы я, пока цедила через соломинку напиток, не «испортила лицо», и только потом подпустил к платью, ворча, что я «как пить дать, заляпаю уникальную вещь какой-нибудь гадостью на банкете». У меня уже даже на возмущение сил не было, поэтому я просто надела странную чёрную тряпочку с пепельным отблеском. Будучи надетым, несуразное платье преобразилось: плечи остались обнажёнными, по бокам при движении возникали непредвиденные промежутки между слоями ткани, открывающие полоски тела, но это не выглядело ни пошлым, ни чрезмерно сексуальным. Как ни странно, платье оказалось ошеломительно красивым и роскошным! Даже у Линны никогда ничего похожего не было.

Проводив мастера, Эдор принялся помогать мне сам: покрыл плечи, шею и верх платья гадостью из баллончика, обеспечивающей молекулярное сцепление с украшением, а потом возложил сверкающий водопад драгоценностей.

Мы заранее выбрали рисунок для укладки ожерелья, так что теперь Эдору оставалось только нажать кнопку на малюсенькой панели управления. Разбрасывая вокруг холодные острые отблески, украшение зашевелилось, словно живое, образуя на мне точно выверенный узор. Ощущения были не то, чтобы неприятными, но… странными. Как будто по мне маршировали сотни маленьких насекомых, неожиданно тёплых и довольно тяжёлых. Когда шевеление закончилось, я скосила глаза и уставилась на своё плечо, обвитое сверкающим «эполетом». Камни легли на кожу, словно необыкновенная татуировка, точно повторяя очертания мышц.

- Попробуй подвигаться, – велел стратег.

Я повиновалась: подняла и опустила руки, согнула, развела. Украшение не мешало абсолютно, словно и вправду стало простым рисунком.

- Отлично! – резюмировал мачо и вздохнул с облегчением. – Всё, Жужелица. Сейчас я тебя обую, потом оденусь сам, и можно будет вылетать.

Я покорно дала красавчику надеть на себя какие-то жутко модные, по его словам, туфли, закрывающие только носок и пятку, но при этом не падающие с ног. Каблуки у них были вполне пристойные, – по крайней мере, падать с них я не собиралась. После этого контрабандист, окинув меня голодно-оценивающим взглядом, от которого я поёжилась, открыл дверь и позвал:

- Эй, Маугли! Я закончил. Можешь войти посмотреть на свою госпожу.

Тут же в комнату ворвался лягушонок и… замер, открыв рот и глядя на меня даже не восхищённо, а, прямо-таки, благоговейно.

- Ооо… сагите… – только и повторял он, словно забыв все другие слова.

Я занервничала и бросила на стратега вопросительный взгляд, но мерзкий тип ехидно усмехнулся и сказал:

- Да, представь себе, из тебя, действительно, можно конфетку сделать, если постараться… Глянь в зеркало, очень рекомендую.

И исчез за дверями.

Я занервничала ещё больше, тем более, что кикиморыш и не думал отмирать, продолжая таращиться на меня, как на явление аватара Всевидящего. Пришлось идти искать зеркало, как и советовал противный красавчик. Когда я до него дошла, то тоже встала в полном ступоре, таращась на своё отражение, не хуже лягушонка.

Мастеру-маньяку удалось совершить форменное чудо!

Теплый шелковистый блеск словно бы подсвеченной изнутри кожи делал меня похожей на фарфоровую статуэтку. Непонятное платье ухитрилось придать фигуре хрупкость и утончённость. Причёска не блистала экстравагантностью: сложного плетения узел из высоко поднятых волос, с несколькими падающими локонами, но она создавала неожиданно длинную линию шеи и подчёркивала изящную посадку головы.

Судя по тому времени, которое было потрачено на моё лицо, я думала увидеть его совершенно преображённым, может, даже вообще не похожим на моё, но ошиблась. Это была я, но – усовершенствованная. Подчёркнутые скулы стали словно бы острее, подведённые глаза – больше, оттенённые брови – темнее, а губы приобрели влажный блеск. Непонятно, как, но я превратилась в красавицу!

Каскад холодных сверкающих звёзд, льющихся от шеи по плечам и груди, заканчивал картину невероятного великолепия. Это была не я и я, одновременно! Такая я, какой, возможно, могла бы стать, решившись на настоящие отношения с Эдором. Такая, какой стала бы, если бы позволила ему руководить мной. Короче, такая, какой я никогда не буду.

Повернувшись к безмолвно глазеющему на меня кикиморышу, я спросила:

- Ну, как? Тебе нравится?

Он торопливо закивал, не в силах заговорить. Робко приблизился, обошёл вокруг, словно я стала статуей в музее, и вымолвил:

- Сагите… Вы – как солнце! Смотреть нельзя, глаза закрываются, и не смотреть нельзя, хочется ещё и ещё… Вы такая красивая, что я плачу… Не знаю, почему. Наверное, от радости?..

- Наверное, – засмеялась я. – Но всё равно, не плачь. Лучше скажи, украшение хорошо лежит?

Он встрепенулся, вытер глаза рукавом (я сделала вид, что не заметила) и торопливо всмотрелся в узоры на моих плечах.

- А можно… я немного поправлю? – робко спросил он.

- Наверное, да, – неуверенно ответила я, пытаясь вспомнить, сколько минут после обработки тела и ткани штуковиной для молекулярной сцепки ещё можно было двигать камни.

Но, пока я думала, заморыш, ничтоже сумняшеся, просто-напросто подошёл и принялся их передвигать! Его руки легко скользили по моим плечам, шее, груди, заставляя невольно вспоминать, когда мы были вместе в последний раз… По всему выходило, что уже давно!

Окончив свои манипуляции, кикиморыш отступил на пару шагов, оценил то, что получилось, ещё поправил пару элементов и сказал:

- Вот так – совсем хорошо, сагите…

Я повернулась к зеркалу и вторично обомлела: лягушонок ухитрился создать невероятный узор, не только ни в чём не повторяющий ни один из запрограммированных, но сильно превосходивший их! Отдельные элементы ожерелья обвивали теперь не только плечи, но и всю шею. Одна сверкающая дорожка камней пролегала прямо по волосам, поднимаясь к узлу, ещё одна кокетливо обегала ушную раковину, заканчиваясь завитком на виске. Пара «змеек» вползали на скулы, делая моё сходство с фарфоровой куклой почти полным. Если до этого я была почти совершенством, то теперь я им стала. Внутри даже похолодело от осознания этого.

- Спасибо, Маугли, – тихо поблагодарила я заморыша. – Это великолепно!

Кикиморыш скромно потупился и заулыбался.

Появившийся во всём великолепии парадного костюма стратег оглядел меня, заметил изменения и спросил:

- Это гуманоид постарался? Деона, запечатлей для потомков! Я потом ещё продам фирме этот вариант… Глядишь, отобью часть стоимости.

Я только закатила глаза. Интересно, стратеги – они всегда так стратегически мыслят?

Убедившись, что мы готовы лететь, мачо занялся Вайятху. Вещи для Маугли были собраны заранее, так что, когда прилетел вызванный флайер, погрузить туда лягушонка было делом пяти минут. Как повелось, палочкой-выручалочкой работал Вигор. Не сказать, чтобы он так уж был этому рад, но и выбора особого у него не было. Умудрённый опытом кикиморыш уже не собирался сидеть всю дорогу с закрытыми глазами. Наоборот, – он хотел попросить машину пролететь над какими-то домами, особо ему понравившимися. Я даже не сомневалась, что уломает…

Сувенир 34

После отбытия Маугли Эдор вызвал свою ящерообразную махину, и мы полетели. Мачо углубился в какие-то расчёты и головы от блокнота не поднимал, не замечая ничего вокруг. Несмотря на всю подготовку и присутствие стратега, я дергалась. И это ещё было мягко сказано! Руки и ноги ощутимо дрожали, то ли от нервов, то ли от голода, – обед мне только показали, и то – издали… С назиданием, что красота требует жертв.

Похоже, я же и должна была стать первой жертвой своей нереальной красоты: ещё немного, и свалилась бы в обморок, если б не додумалась попросить у контрабандиста что-нибудь съедобное. Он посмотрел на меня слегка стеклянным взором, заставляющим усомниться в способности правильного восприятия реальности, но всё-таки залез в холодильную камеру, скрытую за стенной панелью, и осчастливил жидким белковым концентратом.

- Соломинку возьми, – буркнул мачо, кивком указав, где искать искомую вещь, и опять отключился, уставившись в блокнот.

Я успела заметить, что банок с питанием у него стояла целая упаковка, то есть, двадцать семь штук. Раньше мне никогда не приходилось пользоваться этим видом пищи, но… всё когда-то бывает впервые. Задумавшись, за каким Вограном Эдору таскать с собой месячный (а, с учётом его способностей, – так и вовсе двух или даже трёхмесячный) запас еды, откупорила и выпила, – оказалось не так плохо, как ожидала. Чем-то напоминало крепкий мясной бульон.

На полный желудок жить сразу стало легче. Чтоб сохранить безупречность образа неземной красавицы, стащила одну из очищающих зубы таблеток со вкусом нарайи и мелиссы, лежавших рядом с соломинками. Совершенство должно дышать цветочными ароматами и свежестью, а не бульоном. М-да…

Воспользовавшись проснувшимся интересом к окружающему миру, я ещё раз обдумала предстоящее действо и свою линию поведения. Вспомнила, что нужно будет сейчас прилюдно изображать любовь к ГИО-красавчику, и решила как-то подготовиться к этому. Всё-таки, играть страсть к человеку, с которым… хм, имеешь постоянные контакты, это не совсем то же самое, что изображать любовницу, но при этом бояться дотронуться. Я тесного общения с контрабандистом избегала, что теперь могло обернуться не в нашу пользу. А ведь надо было делать всё, не задумываясь, – просто взять и накрыть, например, его руку своей. Провести пальцем по губам, не спрашивая, разрешит ли он. Поцеловать, если захочется. Язык тела – такая штука, которая врать не умеет, и он скажет о наших отношениях больше, чем мы – словами. К тому же, погружаясь в воспоминания, о которых думать не хотелось, я понимала, что Линна будет тем более рада заполучить Эдора, чем больше будет уверена, что стратег мне по-настоящему дорог. Значит, придётся подставляться под удар… И подыграть мачо.

Тяжело вздохнув, я уставилась на идеального мужчину. Как ни странно, сейчас, полностью ушедший в свои мысли, он был по-особенному красив. Какой-то выверенной, отстранённой, чуть холодной красотой. Образец мужественности, притягательности и несомненной харизмы. Блеск. И вот это всё, вместе взятое, я собиралась вручить Линн, перевязав предварительно подарочной ленточкой. Ну, не идиотка ли?! Внутренний голос охотно подтвердил, что идиотка, причём, полная. Но я велела ему заткнуться и принялась устанавливать контакт, необходимый для вживания в роль.

Взятый за руку ГИО-стратег поднял на меня взгляд, в котором явственно ещё мелькали цифры и графики, как на экране блокнота. Я подождала, пока бухгалтерия исчезла, а ей на смену пришёл вопрос. Ну, хоть какое-то чувство! Пока он не принялся возмущаться тем, что я его отвлекаю, торопливо выпалила:

- Слушай, я тут подумала, что мы мало общались в последнее время. А надо будет изображать страсть и всё такое… Давай потренируемся? А то опять отреагирую как-нибудь с перепугу… неадекватно.

Мачо скептически посмотрел на меня.

- Хм. Это ты какую реакцию имеешь в виду? Когда чуть не засветила мне по физиономии?

Я покаянно кивнула.

- Не думаю, что от нас потребуется поражать всех пылкостью… Но, если тебя что-то смущает, – давай, тренируйся.

Стратег вздохнул, откинул голову на спинку дивана, который заменял в салоне его флайера стандартные сидения, и закрыл глаза.

Вообще-то, не самое вдохновляющее начало. Ну, если он в себе был уверен на сто процентов, то я – не очень. И, коли уж мне дали разрешение, и повод был, – ещё какой! – и призрак Линн маячил впереди…

Я встала перед Эдором, оперлась на одно колено рядом с его бедром, наклонилась и погладила по лицу, обрисовывая чёрные брови вразлёт, недовольную морщинку между ними, идеально вылепленные скулы, чувственный рот, твёрдый подбородок. Потом спустилась к шее, коснулась мерно бьющейся под кожей жилки. Хотелось зарыться в его волосы, но я не решилась портить укладку, и просто нежно пробежалась пальцами по ушным раковинам, очерчивая каждый изгиб. С некоторым сожалением отметила, что у совершенного мужчины уши тоже были совершенными, как ни странно это звучит. Небольшие, аккуратные, с округлыми мочками. Не удержавшись, слегка дёрнула стратега за ухо. Он сморщил нос, но промолчал, даже глаз не открыл.

Я почувствовала, что во мне просыпается азарт охотника. «Дичь» инициативы не проявляла, к тому же, ведь можно было остановиться в любой момент, как только я достигну нужной степени близости, не так ли?.. Благоразумие проиграло. Я осторожно взобралась на диван и села к мачо на колени, благо платье такие эксперименты позволяло, если не сказать, приветствовало.

Прижатый к сидению Эдор приоткрыл на секунду глаза и снова закрыл, всё так же, молча, всем своим видом показывая, что намерен стоически вытерпеть любые мои поползновения. Я улыбнулась и расстегнула рубашку, обнажая великолепную широкую грудь, провела по ней ладонями, не удержавшись, потрогала соски, мгновенно затвердевшие под моими пальцами. Бросила взгляд на мачо, но он продолжал сидеть с застывшим лицом, словно всё происходящее его не касалось. Сочтя это за знак, что можно продолжать, ещё раз погладила его, теперь чуть-чуть царапая и любуясь белыми следами, проступающими на смуглой коже. Некстати – или кстати? – полезли воспоминания о нашем единственном занятии любовью, длиною в несколько часов. Вот это самое, безупречное тело надо мной, подо мной, рядом со мной… Тут же нестерпимо захотелось чего-то большего.

С некоторым трудом заставив себя сохранять контроль, я ещё сильнее распахнула рубашку, обнажая живот и бока, и провела по ним обеими руками, уговаривая себя, что это – обычные действия любой влюблённой женщины, что именно так любовница и поступила бы, и что, раз мачо молчит и сидит, зажмурившись, с таким страдающим лицом, значит, ничего особенного он не чувствует, и можно не останавливаться…

Наклонившись ещё ближе, я медленно провела кончиком языка по губам красавчика, заставляя их раскрыться, а потом выдохнула прямо в его полуоткрытый рот и прикусила нижнюю губу. Эдор ощутимо вздрогнул, но отстраниться не смог, – помешала спинка дивана, и я продолжила поцелуи, сначала медленно, а потом – всё более страстно, с упоением ощущая, что холодность мачо тает, а его руки уже прижимают меня прямо к обнажённой груди, и…

И, всё-таки, первым опомнился именно он. Внезапно отстранил меня, удерживая за локти, и сказал чуть охрипшим голосом:

- Тэш, если в твоём эксперименте по плану не значится изнасилование, то лучше остановиться сейчас…

Я не сразу сообразила, о чём он, но когда поняла, то резко отшатнулась, чуть не свалившись на пол. Чудо, что не порвала каблуком платье, поспешно слезая со стратеговых колен!

Вернув себе ощущение реальности, виновато посмотрела на объект своих издевательств, который тоже поднялся и принялся приводить одежду в порядок. Ох ты ж… И когда я успела-то: прямо поперёк груди шла красноречивая красная полоска. Меня тут же принялось разрывать в две противоположные стороны, как всегда, впрочем, когда это касалось Эдора: одна часть меня стенала и посыпала голову пеплом, рыдая над собственной несдержанностью и распущенностью, а вторая только что не мурлыкала, облизываясь, глядя на то, как красавчик старательно застёгивает рубашку, и руки у него тоже подрагивают.

Восстановив прежний идеальный вид своего костюма, Эдор, наконец, взглянул на меня и покачал головой.

- Ты меня в могилу сведёшь своими экспериментами…

Я виновато потупилась, старательно пытаясь скрыть внутреннее ликование. Хотя, чего, спрашивается, было ликовать? Эдор никогда не казался ледышкой, да и постоянной любовницы в этот период, насколько мне было известно, у него не было, так что никакого подвига не совершилось. Всё так, но… я всё равно гордилась. Видимо, моя вторая половина совсем рассорилась с первой, да ещё и тронулась умом. Одно хорошо: теперь дотронуться до Эдора мне было легче лёгкого. И изображать ревность, если понадобится, тоже. Эх, крыша, крыша… На кого ты меня покинула?

Контрабандист снова уселся на диван, я – рядом, старательно не прижимаясь, хотя очень хотелось.

- Ну, что? Полегчало? – ехидно осведомился стратег.

- Угу, спасибо тебе большое, – чинно ответила я.

Эдор только закатил глаза.

Дальше мы летели вполне пристойно, каждый в своих мыслях. Правда, потряхивать меня совершенно перестало.

Когда впереди показалось огромное здание нового делового центра Столицы, предназначенное для всевозможных целей предпринимателей – от офисов и складов до магазинов и гигантских конференц-залов, я уже была спокойна, а Эдор опять сосредоточен и внимателен.

- Не забудь, – он протянул мне наше приглашение, именное, для меня и моего сопровождающего, присланное ещё три недели назад.

Я взяла голубой тонкий прямоугольник на тонком кольце, без которого нас просто не выпустили бы даже из машины, – сигнал с карточки считывался ещё на подлёте. А так – флайер завис перед одним из широких матовых, слегка подсвеченных снизу причалов, похожих на молочные мерцающие реки, и мы, не торопясь, вышли. Сначала – Эдор, потом, придерживаясь за его руку – я. В принципе, помощь мне не требовалась, – всё же не инвалид и не старушка, но – правила приличия, Вограны их возьми…

В конце причала, при входе, нас ждал донельзя представительный мужчина с идентификатором, декорированным под поднос, на который следовало приглашение положить, что я и сделала. Карточка тут же вспыхнула на долю секунды и обесцветилась: аутентичность приглашения была подтверждена. Я не сомневалась, что и наши личности были опознаны ещё до того, как мы подошли к встречающему.

Человек кивнул и вежливым жестом пригласил нас внутрь.

Два шага, – и мы оказались в огромном, на два этажа, пространстве, наполненном сдержанной, солидной праздничностью. Причалы приводили гостей сразу наверх, на широкую галерею, которая обегала центр, создавая подобие театрального зала с ложами. Со второго этажа на первый вели несколько лестниц, оформленных в стиле того же причала, у одной из них мы как раз и стояли. Почти везде были расставлены сервированные столики, рассчитанные на нескольких гостей. Лишь в самом центре оставалось свободным небольшое возвышение, похожее на сцену, и некоторое пространство вокруг, возможно, для тех, кто захочет потанцевать. Столики рядом с подиумом явно предназначались для самых важных гостей. Я невольно прищурилась, отыскивая глазами господина Скросса или Линну, но на таком расстоянии никого невозможно было узнать.

Мы не опоздали ни на минуту, но в зале было уже полным-полно людей, медленно круживших внизу вокруг столиков, и вокруг сцены, колыхавшихся от одной стены к другой, стекавшим, словно ручьи, со второго этажа на первый по лестницам, даже издали сверкавшим всполохами драгоценностей.

Эдор крепко сжал мои пальцы, и осторожно повёл вниз. Плорад их знает, почему нельзя было устроить обыкновенные лифты, – наверное, дизайнерам показалось, что таскаться на своих двоих по этажам – это очень здорово. Когда мы добрались до подножия лестницы, нас уже ждали: помощница господина Скросса, я её видела несколько раз, ещё когда общалась с Линн. Девушка сияла улыбкой, не хуже вайнтовой люстры, по крайней мере, ничуть не тусклее. Судя по виду, она тоже побывала в каком-то салоне, потому что выглядела немногим хуже меня.

- Дорогая Тэш, дорогой Эдор, мы счастливы вас видеть! Замечательно, что вы пришли! Где вы предпочитаете сидеть? Наверху, внизу? – Её готовность помочь просто подавляла, не говоря уже о восторженных взглядах, которыми она одаривала то меня, то моего спутника.

- Наверху, – ответила я.

- Внизу, – одновременно со мной произнёс стратег.

Мы глянули друг на друга и рассмеялись.

- Это обычное дело, – интимным тоном поделилась с нами помощница крокорауса. – Как только собираются два человека, тут же возникает какое-нибудь недоразумение… Полагаю, мужчина уступит даме?..

- Нет, – твёрдо заявил мачо, покачав головой. – Боюсь, что я не из уступчивых.

Девушка кокетливо посмотрела на моего спутника, но тут же улыбнулась мне:

- Понимаю. Значит, внизу?

- Да, пожалуй, – собственно, мне было вообще всё равно, где сидеть. Лишь бы не рядом с крокораусом.

- В таком случае, я бы рекомендовала вам вот этот столик, – и мне в руку всунули очередную карточку, теперь с номером нашего «посадочного» места, планом зала и его окрестностей, и списком развлечений на вечер.

Стратег поблагодарил за нас обоих и ненавязчиво отбуксировал меня от истекающей сиропом помощницы, внимания которой уже жаждали очередные гости.

- Жужелица, ты же говорила, что бывала на таких праздниках, – тихо пробурчал мне на ухо мачо, ухитряясь держать на лице сияющую улыбку.

- Дааа, – пропела я, также старательно улыбаясь. – А что?..

- А то, что должна была в этом случае знать первое правило гостей: не создавать пробки. Быстро надо всё делать, дорогая, быстро.

- Угу, учту, милый, – прошипела я, бросая на него влюблённые взгляды, поскольку обнаружила, что наша пара является предметом живейшего интереса всех, мимо кого мы проходили.

- Эдор, почему они на нас так смотрят? – Я всё-таки занервничала, хотя старательно скрывала это.

- Потому что мы – очень красивая пара, – самодовольно ответил ГИО-стратег, ненавязчиво поднимая к губам мою руку и целуя запястье. – А ещё, потому что на тебе надета половина стоимости приличного космического дисколёта. И не вздумай бледнеть, в таком обществе нужно излучать уверенность, тем более, рядом со мной!

Я счастливо улыбнулась, маскируя нахлынувшую неуверенность, и принялась настраивать сама себя: у меня всё хорошо, у меня – самый красивый парень в этом секторе Галактики, у меня – свой собственный дом, а это, знаете ли, повод испытывать даже не гордость, а некоторую эйфорию…

Но, не успела я прийти к столь благостному выводу, как всё моё хорошее настроение было, как ветром, сдуто взглядами нескольких девушек. Все они, как одна, смотрели на меня отнюдь не радостно и благожелательно, а совершенно даже наоборот. Мы миновали ещё несколько столиков, провожаемые такими же «добрыми» взглядами, и я невольно поймала себя на том, что стискиваю зубы. Ну, здравствуйте, полузабытые воспоминания… Презрение, зависть, злость, равнодушие. Челюсти, клыки, когти, виртуальная кровь, стекающая по подбородкам… Истинные бизнес-вурдалаки, даром, что настоящей крови не пьют.

Эдор относился ко всем окружающим с поистине олимпийским спокойствием, не обращая внимания. Надо полагать, что за годы, проведённые среди людей, он уже успел выработать иммунитет против такого вот внимания. А я попала под столь пристальный «обстрел» впервые.

Стратег провёл меня к выделенному для нас столику, руководствуясь указаниями выданной карточки. Я с некоторой грустью обозрела вычурную сервировку, столовые приборы, стилизованные под мини-трезубец и гребное весло, – фирменные знаки туристической корпорации Скросса. По мне – дурной вкус, но, хотя бы оригинально. Мельком подумалось, что эти приборчики, наверное, ещё и предназначены стать подарками для всех пришедших. А что? Удобно, практично, и дважды тратиться не нужно.

Я успела только выпить воды под пристальным взглядом стратега, караулившего каждое моё движение и ненавязчиво отодвигавшего от меня то тарелочку с крохотными корзиночками, то завлекательные кусочки фруктов в желе, то бутылку с каким-то тёмно-вишнёвым напитком. Из разрешённого к употреблению остались только небольшие бутерброды и пара бутылок, судя по всему, с соками. На мои возмущённые взгляды мачо уверенно покачал головой и тихо, только для меня, в самое ухо заметил:

- Жужелица, если ты не хочешь мучиться потом с желудком или перестать себя контролировать, слушай меня. Я сам поставляю такие продукты для вечеринок, и знаю, что тут консервантов больше, чем воды, пошедшей на их разбавление. А вот в это вино добавляют лёгкий составчик, заставляющий расслабиться больше, чем ты хочешь. На следующее утро даже голова болеть не будет, но вот сегодня ты можешь наделать глупостей… И кто-нибудь обязательно запечатлеет их, а потом, при случае, может напомнить.

В ответ на эти откровения я чуть не подавилась водой.

- Ты хочешь сказать, Скросс сознательно подставляет своих гостей?! – мило улыбаясь и глядя по сторонам, прошептала я. Благо, бусина в ухе позволяла не напрягать голос. А громкость приёма регулировалась самим «слушателем», посредством цоканья языком.

- Необязательно. Может быть, он даже не в курсе. Это могут быть его советники, хозяева центра или ресторана, даже его секретарша, или кто там заказывал еду и напитки. Обычное дело для подковёрных игр.

- Хочешь сказать, что здесь никто не знает, чем их потчуют? – поинтересовалась я, наблюдая за людьми, радостно поглощающими снедь со столов.

- Понятия не имею, и мне это неинтересно, честно говоря, – ответил Эдор, в свою очередь отпивая из стакана сок. – Ты лучше соберись, мы же не развлекаться прилетели, так?

- Угу, – я демонстративно потянулась к нему, вынуждая наклониться навстречу, и чмокнула в щёку, подтверждая право собственности для нескольких крайне заинтересованных девушек, которые на мне чуть дыры не выжгли своими взглядами. И, главное, со стороны – такие милые, весёлые девушки, а присмотришься, – и хочется в окоп. Или блиндаж. Смотря по тому, что ближе находится. Мысленно я решила, что не буду вообще ничего ни пить, ни есть. Прав Эдор, здесь не то, что испортить пищеварение, – отравить могут, не задумавшись.

Тут внизу, вокруг центрального подиума началось какое-то шевеление, в результате которого на возвышении появился человек, в котором я легко опознала работодателя доброй половины присутствующих. Господин Скросс негромко откашлялся, но этот предупреждающий сигнал услышали все два этажа, благодаря ретрансляторам, встроенным в каждый столик.

- Добрый вечер, – произнёс крокораус.

Техника тут использовалась отличная: мастодонт стоял от нас метрах в ста, а впечатление создавалось такое, что он сидит рядом. Сначала я внимательно вслушивалась в его слова, но быстро расслабилась: обычная официальная речь, подведение итогов прекрасной работы и описание не менее прекрасных перспектив. Скросс мог быть отличным оратором, если это было нужно, – другое дело, что он не любил напрягаться зря. Корпоративный праздник, по-видимому, не относился к тем мероприятиям, где надо было выступить хорошо, поэтому он быстро уступил место другим и пошёл за свой столик, провожаемый аплодисментами. Хорошо хоть, негромкими.

Я проследила за его продвижением и постаралась разглядеть, с кем вместе он сидел, но поняла только, что столик был довольно большим, а сидели там всего четыре человека. Вероятно, он сам, его жена, и Линна с мужем, решила я. А с нужными гостями он будет общаться по ходу вечера, приглашая их к себе за стол. Что ж, по крайней мере, понятно, что нам надо ждать приглашения.

Вечер покатился по намеченному на карточке маршруту. Кто-то ещё выступал с речами на сцене, кто-то пел, плясал, ещё что-то делал… Я же сидела, как под «дамокловым» мечом, ожидая, когда придёт наша очередь. Мои предположения оказались чистой правдой: за столик к мегалозавру по очереди подсаживались люди, то по одному, то несколько. Если мы и были в планах папашки Линн, то явно не в первых рядах. В чём-то это даже радовало.

Остальные, сидевшие с ним вместе, незаметно растворились среди гостей. Мы с Эдором, подумав, решили, что будет правильным не сидеть, а тоже пройтись. Согласовали маршруты, и разошлись в разные стороны. Он собирался посмотреть на местную бизнес-элиту, а я хотела потолкаться среди девушек, попытаться понять, чем корпорация дышит, о чём сплетничают сотрудники крокорауса.

Час спустя я уже была сыта по горло местным обществом. Намерение своё выполнила; наслушалась и гадостей, и комплиментов; поняла, что у всех представительниц женского пола имелись где-то свои собственные парикмахеры-визажисты, но такого энтузиаста-маньяка, как Вильюнг, не было ни у кого! Ну, и ожерелье делало свой дело… Так что, в тот момент я просто стояла, облокотившись на перила, обрамлявшие галерею второго этажа, и представляла, что нахожусь где-то далеко-далеко отсюда. Не прошло и пяти минут, как кто-то позвал меня по имени. Оглянувшись, я внутренне подобралась: передо мной стояла Линн.

Я машинально растянула губы в улыбку (уже рефлекс выработался!) а сама попыталась просчитать, – это инициатива подруги или меня так ненавязчиво собирались позвать на заклание к её папаше?

- Привет, Тэш! Всевидящий, как ты шикарно выглядишь! – не удержалась подруга, разглядывая меня, как некую новинку в модном салоне.

Я пожала плечами, продолжая радостно скалиться.

- И откуда ты взяла такую обалденную вещь? – продолжила Линна, указывая на ожерелье.

М-да, излишней тактичностью она никогда и не страдала. Я подавила желание съязвить, что купила украшение на её двести тысяч кродов, загнав предварительно лягушонка по сходной цене в спецлабораторию. Представила себе её физиономию в этот момент и улыбнулась ещё шире. Похоже, от её выходки с однокурсниками я ещё не отошла…

- Это не моё, – коротко информировала подругу.

- А чьё? В прокат взяла? – настаивала она.

Вот привязалась-то!

- Нет, это моего друга.

- Друууга?.. – глаза Линны подозрительно сощурились.

Вот интересно, – по её понятиям, у меня теперь не могло быть друга? Никогда? То-есть, вручая мне Вайятху, она ещё предполагала, что я положу всю жизнь, в том числе и личную, на алтарь исправления её глупостей? Ррррр… Надо было срочно отвлечься самой и отвлечь Линну от мыслей обо мне.

- Да, друга. Кстати, а ты ничего не хочешь рассказать о своих друзьях, которых натравила на меня?

- Что?.. Кто?.. Я?!. – обиды в голубых глазах было столько, что, не знай я Линн, как облупленную, поверила бы, что смертельно оскорбила невинного человека. А так – я всего лишь пожала плечами, убрала с лица эту осточертевшую гримасу радости и прошипела:

- Ты хоть на секунду задумалась, что случилось бы, если б они увидели лягушонка?

- К-какого лягушонка?.. – опешила дорогая подруга. – Ты что, зовёшь его лягушкой?!

- Захочу – и жабой звать буду, – отрезала я. – Линн, не прикидывайся дурочкой, тебе не идёт. Так что, нельзя было дождаться вот этой встречи? Я бы тебя даже домой пригласила, чтоб ты убедилась, что с ним всё в порядке!

Ну, положим, это было преувеличением, никуда я звать Линну не собиралась, да и господин Скросс, помнится, заявлял, что лишнего времени у неё не будет. Но ей это знать было необязательно.

- А теперь – даже не подумаю. На тебя ни в чём положиться нельзя!

Забавно, но и сейчас, как только речь зашла о Маугли и о возможности его увидеть, Линн сразу размякла.

- Ну, Тэш, ну не надо всё так близко к сердцу принимать, – заныла она жалобно. – Ну, ты сама должна понимать, что я не могла просто так доверить его тебе и не поинтересоваться, как он там.

«И твои двести тысяч, заодно» – зло подумала я, но промолчала.

- И потом, если бы ты… если бы что-то пошло не так, мне было бы легче помочь тебе сразу же, а не через месяц…

« Сиречь, если б я не на то потратила деньги, можно было бы быстренько отозвать всё, что осталось, обратно», – прокомментировала я её слова про себя.

- Ну, Тэш, не сердись! Если бы ты знала, сколько мне всего пришлось пережить за это время! Я себе места не находила! Альдор совсем переменился, стал такой раздражительный…

Я навострила ушки. Вот про мужа – это надо было запомнить. Хотя, сам факт, что Линн не в ладах с мужем, я воспринимала двояко: с одной стороны, хорошо, – стратегу с его миссией будет в разы проще, а с другой стороны – плохо, у Линн не будет никаких поводов Эдору во внимании отказать. Эх, действительно, – жадина я….

- Надеюсь только, что папа сможет его как-то успокоить, – продолжала жаловаться Линн. – Он обещал ему пост в одной своей фирме, давно уже обещал, но пока всё тянул… Может, сегодня, наконец, даст.

Я кивнула больше своим мыслям, чем словам подруги. Пост… Да, пора бы уже было Скроссу как-то взбодрить мужа своей дочери. Высокооплачиваемая должность – как раз то, что требовалось. Интересно только, как долго крокораус собирался «подкармливать» его таким образом? Нельзя же вечно покупать супружескую жизнь. Если я что-то понимала, Альдор не просто взял Линн замуж, но и обязался ограничивать её инициативы. Не знаю, насколько успешно у него это получалось, на мой предвзятый взгляд – не очень. Иначе он бы не прохлопал историю с лягушонком.

Линна тем временем закончила жаловаться и вернулась к своим баранам:

- Тэш, пожалуйста, расскажи мне о… нём. Пожалуйста.

- О Вай…?

- Ну, да, да. Как он? Скучает по мне? Как ты устроила его? Где он?..

Я фыркнула. Ну, хоть что-то в мире не меняется… Вот, пожалуйста, – что бы ни случилось, кто бы ни поплатился за её капризы, а Линн всегда одинаковая.

- Могу даже тебе показать его. Хочешь? – подавив вздох, спросила я, с трудом вытаскивая из сумочки (ещё один дизайнерский шедевр, чтоб его!) свой диопикчер. Попутно обдумывала вопрос: догадывался ли стратег о том, что Линн захочет увидеть лягушонка, когда велел мне вчера сделать эти снимки?

- Да! Конечно, хочу! – энтузиазму Линны не было предела.

- Смотри, – я сунула ей свою игрушку, переключив на просмотр.

Подруга жадно вцепилась в миниатюрный аппаратик и затихла. Я лениво отвернулась и снова уставилась вниз, на медленно перемещающуюся людскую массу. Вся громада зала, казалось, была пропитана гулом голосов, шарканьем шагов, звуками музыки с разных сторон, позвякиванием ложек и вилок.

Мне вдруг остро захотелось домой. Стоило на секунду представить, что, свяжи я свою жизнь со стратегом, – и такая мутотень ожидала бы меня регулярно, сразу стало как-то душно, хотя воздух был чистым. Нет уж! Это не для меня. Нескольким часам этой великосветской толкотни я бы предпочла вечер наедине с лягушонком.

- Что ты с ним сделала?! – как-то придушенно вопросила Линна.

Я с удивлением обернулась.

- Ничего. А в чём дело?

- Он… Он изменился. Он стал совсем не таким… И выражение лица, и улыбается как-то не так… Даже причёска не та!

Я облегчённо выдохнула. Ну, да, – подстригла я лягушонка. А то эти его лохмы, чуть что становящиеся дыбом… Короче, надоело, и я их обрезала. Всем понравилось, включая самого Маугли, стратегу так особенно. А Линн, выходит, не понравилось…

- Да, подрезала волосы. Мешали. А что такого?

- Ну… вообще-то, ему, наверное, даже идёт. Просто непривычно. А где это он?

- В нашем доме.

- Ты купила дом?

Я принялась рассказывать эпопею устройства моей теперешней жизни, включая вторжение любителей вэлко. Линн слушала, крутила головой, удивлённо охала, ахала… и незаметно перебрасывала фотографии с моего диопикчера куда-то себе, как бы случайно перебирая кнопочки. Я только диву давалась, – ну, вылитая шпионка! Жаль только, совершенно бестолковая.

В какой-то момент глаза у подруги как расширились от удивления, так и остались, созерцая что-то позади меня. Поскольку мне такая реакция уже была знакома, я ничуть не удивилась, когда, опять-таки за моей спиной, раздался бархатный мурлыкающий баритон стратега:

- Добрый вечер. Вы, по-видимому, подруга Тэш?

Бедная Линна, потеряв дар речи, кивнула, открыла рот, потом закрыла, потом опять открыла, продолжая обалдело таращиться на мачо. Я сочувственно вздохнула: да, тем, кто не привык к внешности красавчика, поначалу всегда было сложновато.

- Эдор, это Линна, действительно, моя подруга. Линна, это Эдор, мой… друг.

Линна вздрогнула, как боевая лошадь, получившая шпорой под рёбра и судорожно сунула ГИО-стратегу руку. Мерзкий тип, как ни в чём не бывало, поднял её кисть к губам, коснулся, отпустил. Обалдение в глазах Линн достигло апогея: ещё немного, и она бы говорить, наверное, разучилась.

Контрабандист, дежурно улыбнувшись ей, перенёс внимание на меня и, как ни в чём не бывало, сказал:

- Пойдём, нас там искали. Господин Скросс хочет поговорить с тобой.

Тут же активизировалась Линна, получив толчок к дальнейшим, вполне ею заученным, действиям.

- Ах, точно, папа хотел поговорить с тобой… Я как раз искала тебя, чтобы предупредить об этом…

Эдор тут же проявил умеренное любопытство, дав ей возможность с гордостью подтвердить, что – да, она дочь того самого господина Скросса, который тут всего хозяин… Но, если Линн надеялась, что Эдор немедленно кинется окучивать новое поле, то она просчиталась. Выдав ей ослепительную улыбку с лёгким намёком на заинтересованность, коварный мачо снова переключился на меня.

- Идём, Тэш, не стоит заставлять господина Скросса ждать.

- Да, да, я с вами, – спохватилась Линн

«Клюёт», – хмыкнул мне в ухо стратег.

«Кто бы сомневался», – тихонько вздохнув, ответила я. И мы пошли. Эдор взял меня за руку, сделав из этого жеста что-то интимное, на грани приличия. Я не сомневалась, что спектакль рассчитан на Линну, шагающую рядом со мной, но всё равно было приятно.

Мы молча спустились со второго этажа, прошли мимо нескольких десятков столиков, за которыми веселящиеся компании бурно обсуждали что-то, заставив меня вспомнить слова стратега о составе поданного угощения, и, наконец, подошли к святая святых: персональному столу Хозяина всего этого изобилия. Крокораус сидел в одиночестве, глядя на толкущихся в отдалении подданных с таким выражением, которое бывает у человека, переевшего чего-то кислого. Тем не менее, приветствовал он нас вполне любезно и в своём духе: издалека, и никому не подав руки.

Мы расселись напротив мастодонта нашего бизнеса, и специальный человек тут же наполнил наши бокалы вином, судя по всему.

«Тэш, на всякий случай, постарайся пить как можно меньше», – тут же просуфлировал мне в ухо Эдор.

Я слегка вздрогнула и опустил глаза, пытаясь скрыть напряжение.

- Как вам здесь, нравится? – вежливо поинтересовался Скросс, оглядывая нас по очереди.

- Да, спасибо, – коротко ответила я, поспешно натягивая на лицо уже привычную радостную гримасу.

- Не представите мне вашего спутника, Тэш?

- Да, простите… Господин Скросс, это Эдор Валлегони, мой друг. Предприниматель.

Стратег и крокораус синхронно склонили головы. Ни малейшего удивления на лице столпа производства и торговли не отразилось, из чего я заключила, что он прекрасно знал, чем занимается мачо.

- Я рад, что вы смогли посетить наш праздник. Линн, дорогая, может быть, ты пригласишь господина Валлегони на танец? Как раз, кажется играют что-то подходящее.

Нечего и говорить, что «дорогая Линн» с энтузиазмом ринулась выполнять пожелание папочки. Эдор вообще не выказал никаких чувств. Спокойно встал, подал ей руку и повёл к танцующим парам. Когда они повернулись спиной, я услышала через «бусину» голос стратега:

- Будь осторожна. Очень осторожна.

Господин Скросс, подождав, пока лишние свидетели отойдут подальше, откинулся на стуле поудобнее и сказал:

- Ну, давайте поговорим с вами, Тэш.

Сувенир 35

Я изобразила на лице полное внимание. Что бы он ни надумал мне сообщить, – полная сосредоточенность лишней точно не будет. Ну, Всевидящий, помоги нам…

- Я так понимаю, что вы не просто привели с собой спутника на этот вечер, Тэш, – начал крокораус. – Видимо, вы приняли мои слова о создании семьи достаточно близко к сердцу?

- Эээ… Если вы думаете, что господин Валлегони – мой жених…

- То не ошибусь, не так ли? – закончил папашка Линн и отпил из бокала. – Судя по тому, как бурно развиваются ваши отношения, вы настроены серьёзно.

Я уставилась на свой бокал. Что ж, достаточно бесцеремонно… Мне, практически, прямо сказали об установленном за мной наблюдении, и о том, что кто-то не постеснялся сунуть нос в мои дела так глубоко, как только смог. Неприятно, но примем к сведению сей факт.

- Даже если мы решим пожениться прямо завтра, полагаю, это останется нашим личным делом, – парировала я, продолжая изучать рисунок на стеклянном сосуде с вином.

- Осталось бы, если б не известные вам обстоятельства, – возразил Скросс. – Надеюсь, вы помните о необходимости сохранения тайны всеми, посвящёнными в неё, людьми?

- Лучше многих, – ядовито ответила я. – На мой счёт вы можете быть совершенно спокойны.

- На ваш – возможно, да. Но что насчёт вашего, так называемого, жениха? Вы уверены, что ему также выгодно молчать?

- Разве он разгласил что-то или сделал что-либо нам во вред? – сдержанно осведомилась я.

- А что именно ему известно о гуманоиде? – тут же перехватил инициативу Скросс.

- Только то, что у него замедленное развитие, и он нуждается в генной корректировке.

- Лаборатория, в которой вы делаете эту самую корректировку, тоже принадлежит вашему жениху? – как бы между делом спросил крокораус, поглядывая в сторону танцующих.

- Да, – скрывать было бессмысленно, потому что я понятия не имела, насколько тщательно Скросс изучил подноготную Эдора. Пожалуй, лучше предположить худшее: что он исследовал её вдоль и поперёк.

- Кажется, он вообще имеет… разнообразные интересы, не так ли? – продолжал светскую беседу папаша подруги.

- Кажется, да, – согласилась я. Почём мне знать? Может быть, весьма даже разнообразные.

- Неужели вы настолько мало знаете своего будущего спутника жизни? – притворно изумился столп предпринимательства.

- Предпочитаю сюрпризы, – коротко ответила я.

Этот разговор начинал меня нервировать и злить. Вместо ожидаемого завуалированногонападения или навязывания каких-то отношений, меня выспрашивали о стратеге. Но для чего?

- Удивительно, – резюмировал самый успешный бизнесмен Трёх планет. – Ну, Всевидящий с вашим женихом. Я бы только советовал вам, Тэш, присматривать за ним. Не сочтите за грубость, но вы очень… разные, во всех смыслах, это заметно даже невооружённым глазом, и я бы не дал и пяти кродов за то, что ваша семейная жизнь будет долгой и счастливой.

Я стиснула зубы. Чтоб вас, многоуважаемый, Плорад сожрал, причём, частями, лучше мелкими!

- Жаль, что вы так думаете, – как можно спокойнее ответила крокораусу, взявшемуся аккуратно и неторопливо пережевывать небольшой бутербродик. – Я не могу, конечно, быть полностью уверенной в будущем, но сейчас – мы вместе, и счастливы.

Папаша Линн кивнул, словно признавая, что вместе-то мы именно только «сейчас», а вот даже сутки спустя – кто знает, кто знает…

- Вы знаете, Тэш, я всегда старался подбирать свой персонал в соответствии с самыми строгими критериями. Как деловыми, так и личностными.

У меня перед глазами немедленно возникли любезные «оскалы» гостей, на которые я успела насмотреться. М-дааа, действительно, чтобы собрать такой паноптикум, надо было о-очень постараться!

- Я мог бы рекомендовать вам присмотреться повнимательнее к некоторым из них. Высшие управленцы, конечно, уже вне конкурса, но среднее звено вполне заслуживает внимания.

Я откашлялась, чтобы не рассмеяться. Ну, вот и дождалась, – крокораус начал меня сватать! Неописуемое зрелище, особенно, если учесть, с каким кислым лицом он это делал. То ли своих работников ему для меня было жалко, то ли его вообще процесс сватовства не вдохновлял.

- Я понимаю, сейчас вам кажется, что вы нашли ээ… свою половинку, но всем свойственно ошибаться, – продолжал изливаться ледяной метеоритный дождь на мою бедную голову. – Думаю, что намного скорее, чем хотелось бы, вы обнаружите, что обманулись в ожиданиях, и вам, по-прежнему, требуется поддержка и опора. Я бы посоветовал не торопиться отказываться от моего предложения. Вот, например, директор моего благотворительного фонда, Кирьяс Каррас, – очень перспективный молодой управленец. Я много от него ожидаю. Кстати, он сидит как раз напротив вас, вот за тем столиком…

Мне пришлось повернуть голову и посмотреть в указанном направлении, хотя больше всего хотелось сделать нечто прямо противоположное. К примеру, взять фужер и разбить его об пол. Вдребезги! Просто, чтобы разрядиться.

Разрекламированный господин Каррас оказался, действительно, вполне в духе папашки Линн – прямой, как столб, высокий блондин с холодным невыразительным лицом. Чем-то неуловимо он напоминал своего работодателя. Да и фамилии были какие-то… сходно звучащие.

Совершенно непроизвольно меня передёрнуло, что, конечно, не укрылось от господина Скросса. Бросив на меня осуждающий взгляд, он продолжил:

- Вы ведь сейчас на последнем курсе Университета, не так ли?

- Да, – ответила я.

- И вы уже присмотрели себе работу на будущее?

- Вероятно, устроюсь психологом в один из Домов оставленных детей. Там, где я уже работаю консультантом, – продолжать говорить ровным тоном, а не цедить слова сквозь зубы, становилось всё труднее.

- Весьма благородная, но нервная профессия. А не хотели бы вы, Тэш, заниматься общественной работой? К примеру, в том же благотворительном фонде? – Ага! Ну, видимо, мы подошли к главному… – Представьте, насколько проще вам стало бы. Полагаю, даже теперь, всего лишь месяц спустя, вы уже куда лучше должны представлять, насколько трудную и неблагодарную миссию взвалили на себя с этим вашим гуманоидом? Надеюсь, ваш взгляд на вещи стал куда более реальным, чем раньше. Вряд ли удастся перевоспитать его полностью, не говоря о том, чтобы сделать полноценным членом нашего общества. Я уж не упоминаю его здоровье… Кстати, байон Вольп до сих пор пытается добиться от меня каких-то действий в отношении вас.

- Это каких же? – я изо всех сил продолжала изображать сосредоточенность, хотя сердце заколотилось с удвоенной силой. Вольп? Только этого стервятника не хватало!

- Например, направленных на то, чтобы заставить вас опять привезти вашего гуманоида в лабораторию профессора, для дальнейшего изучения и лечения. Он уверен, что вы просто издеваетесь над несчастным.

Я с трудом удержалась от крепкого выражения. Чтоб вас обоих, и вашу лабораторию заодно! Один подсунул мне этого ненормального, в качестве надёжного врача, а второй оказался, на поверку, настоящим маньяком! И мне же теперь предъявляют претензии насчёт разборок с Вольпом?! Рррррр…

- Это, конечно, проблема, но, полагаю, не моя. Я, со своей стороны, никогда не давала поводов думать, что предоставлю Маугли для каких-либо экспериментов. Если профессор пришёл к такому выводу, значит, кто-то ввёл его в заблуждение.

И вообще, – я тоже могла кусаться, когда меня совсем уж загоняли в угол!

Крокораус покачал головой, словно бы с сожалением:

- Как бы то ни было, думаю, байон Вольп не просто так настаивает на немедленной госпитализации вашего э… питомца. Да вы и сами должны понимать, что содержать его в специализированном учреждении, где есть все необходимые врачи, куда более разумно и гуманно, в конце концов! Ну, допустим, лаборатория профессора вас не устраивает. Хорошо, но можно ведь рассмотреть и другие варианты! Например, я готов открыть специальное отделение при своём фонде, посвящённое изучению, скажем… эээ, перекрёстных проблем развития гуманоидных и человеческой рас, начиная с периода младенчества. А вы могли бы стать там главным психологом-консультантом. Как вам? Требуемая лаборатория была бы создана специально под нужды вашего воспитанника, ну, и, естественно, оплата за вашу работу соответствовала бы должности. А что касается Кирьяса, который руководит фондом, – я бы только приветствовал ваше сотрудничество. Так что скажете?

Я сжала зубы, чтобы не сказать что-нибудь очень-очень нелицеприятное, и просто попыталась улыбнуться. Как ни странно, у меня это даже получилось… Теперь вдох-выдох, и так десять раз подряд, не отвлекаясь на разные мелочи.

Значит, всё было вот так просто и незатейливо? Мегалозавр всего лишь собирался купить меня, дав доходное место и «перспективного» мужа. При этом, работа заключалась бы в изучении того, чего просто нет, а значит, была профанацией. И, стало быть, моя зависимость от крокорауса стала бы полной. Что и говорить, – блестяще, даже тянуло поаплодировать! Одним, – нет, двумя ходами Скросс закрывал сложнейшую многоходовку.

Интересно, а сам-то «жених» знал о планах начальника, или так и пошёл бы, куда послали? А если бы заартачился? Или были ещё варианты «перспективных» управленцев? Любопытно, сколько… И что каждый из них получил бы за необходимость жениться на мне? И как вообще должна была бы протекать наша «семейная» жизнь? В разных домах? Или в разных городах? Всевидящий, у меня мозг закипал от одних вопросов…

А «содержать» лягушонка, несомненно, было бы удобнее в закрытой палате. А ещё лучше – в закрытом учреждении. И, конечно, через некоторое время меня бы попытались совершенно изолировать от кикиморыша, услав, например, «мужа» куда-нибудь очень далеко, причём, вместе со мной. Безусловно, для моей же пользы. Это, если бы я имела глупость согласиться на предложение Скросса.

Вдох – вы-ыдох, вдох – вы-ыдох.

Вот интересно, а что стало бы с Эдором при таком раскладе? Ведь он-то уже знал о Маугли! И как бы отреагировал на такое «приложение к невесте», в виде недоразвитого гуманоида, мой, с позволения сказать, муж? Или лояльность и нелюбопытность автоматически прилагались к высокой должности? Судя по спокойствию мегалозавра, – так и было.

Ещё несколько упражнений на дыхание, и я смогла, наконец, расслабить сведённые челюсти и спокойно, – спокойно! – ответить:

- Благодарю вас, но у меня уже есть определённые планы, и менять их не хотелось бы. Да и мой теперешний жених меня совершенно устраивает, а исправлять ошибки, если они будут, я всё-таки, стану тогда, когда их обнаружу. Но, всё равно, спасибо за заботу, господин Скросс.

Он недовольно нахмурился и побарабанил пальцами по столу.

- Вы уверены, Тэш?

- Да, – тянуть дальше этот разговор у меня просто не было сил.

Ещё пара оскорблений или попыток надавить, – и я за себя не поручилась бы. А мне велели «не подставляться» перед Скроссом. Поэтому я аккуратно пригубила вино, поставила бокал на стол, а не швырнула в папашу Линн, и улыбнулась, всем видом показывая, что считаю тему закрытой.

- Ну, что ж… Жаль, что не удалось переубедить вас, – желчно поджав губы, сообщил крокораус. Видимо, я всерьёз его расстроила, раз даже извечная невозмутимо-каменная маска на его физиономии растрескалась. – Не буду больше мешать вам веселиться. Кстати, вот и танцоры идут.

Я повернула голову вправо и увидела Эдора и Линн, двигающихся в нашу сторону. Кажется, дай Линн волю, она бы захромала на все четыре лапы, лишь бы идти помедленнее. И так тащилась еле-еле, уцепившись за локоть стратега, словно утопающий за соломинку. Выражение лица подруги и её непрерывное словоизвержение явственно свидетельствовали, что процесс охмурения был в самом разгаре. Впрочем, судя по непроницаемому лицу стратега, ничего экстраординарного Линне в ближайшее время не светило. Нелогично, но я вздохнула с облегчением. Конечно, она получит его, но… не сейчас. И это откровенно радовало.

Я встала из-за стола раньше, чем они подошли к столику крокорауса, и пошла им навстречу.

- Как потанцевали? – натягивая уже привычную гримасу вселенской радости, спросила обоих.

- Ой, ты знаешь, я успела так натереть ногу этими туфлями, – затараторила Линн, вцепляясь в локоть стратега ещё крепче, словно ожидала, что я прямо сейчас буду отдирать её силой.

Вообще, складывалось впечатление, что дорогая подруга твёрдо решила не дать нам ни единого шанса избавиться от неё до самого конца вечера. Не знаю, как бы мы решали эту проблему, но тут рядом появился тот самый человек, что обслуживал нас, когда мы сидели за столом папаши Линны, и вежливо сообщил, что господин Скросс желал бы переговорить с господином Валлегони. Прямо сейчас. И наедине.

Последнее замечание заставило нас с Линн замереть на месте с синхронно открывшимися ртами, а подругу ещё и подвигло на то, что она самостоятельно выпустила ГИО-красавчика из своих цепких пальчиков. Эдор ослепительно улыбнулся мне, мимолётно чмокнул в щёку, успев прошептать: «Будь осторожна!», и направился к столпу бизнеса, сумрачно цедившему своё вино в одиночестве.

- Зачем он понадобился папе? – подозрительно спросила меня Линна, когда мы обе убедились, что стратег действительно уселся напротив крокорауса, и они начали о чём-то тихо беседовать.

- Я могу спросить тебя о том же, – парировала я. – Зачем мой жених твоему отцу?

- Откуда мне знать, – недовольно ответила подруга. – Вы-то с ним о чём говорили?

- А как ты думаешь? Конечно, о Вайятху.

Линна немедленно принялась терзать зубами нижнюю губу, демонстрируя муки совести.

- И что? – почти робко осведомилась она. – Что решили?

- Что я не отдам его ни в какую больницу, как хотел бы твой родитель. И опыты над ним проводить тоже не дам.

Линна негромко охнула, глаза у неё стали совершенно обалдевшими.

- Опыты?.. Папа хотел Долло… на опыты? – громким шёпотом переспросила она.

- А чего ты ожидала? Что он его в Парламент выдвинет, что ли? – накопившаяся злость и раздражение против этой семейки искали выхода, и мне уже с трудом удавалось их сдерживать. Всё-таки, наверное, надо было грохнуть фужер. Может, стало бы легче…

- Пожалуйста, пожалуйста-пожалуйста, Тэш, пообещай мне, что ты не согласишься! – В голосе подруги проскальзывали истерические нотки. Похоже, магия кикиморыша всё ещё действовала. – Я… я помогу тебе, в чём скажешь! Я сделаю всё, что захочешь, но только не отдавай его на опыты!..

- Успокойся, Линн, – я прошипела это ей в ухо, одновременно поворачивая её спиной к столику, за которым сидел Скросс. Только истерики на глазах у крокорауса мне не хватало! – Я и не собиралась соглашаться, а насчёт помощи… Возможно, мне, действительно, понадобится твоя помощь. Расскажи-ка, для начала, как обстоят сейчас у вас дела? Все поверили, что Вайятху погиб?

Линн, запинаясь и проглатывая слова, принялась изливать мне душу. Как я и предполагала, ей не с кем было обсудить страшную тайну похищения лягушонка с Мирассы, поэтому её просто распирало от желания поговорить об этом. Через полчаса я знала всю душераздирающую историю её несусветных страданий.

В процессе мне пришлось несколько раз дать Эдору отбой, – он уже закончил разговор с мегалозавром индустрии, но я запретила мачо подходить к нам, иначе внимание Линны переключилось бы, и всё пошло насмарку: отодрать подругу ещё раз от красавчика мне бы вряд ли удалось.

А так я узнала, что Маугли искали долго и безуспешно, что Альдор за потерю «благоволения» императорского Дома был наказан понижением в должности, и нового раба, взамен утерянного, ему не дали. Что никто, кроме самого Альдора, не подозревал Линн в причастности к случившемуся, да и муж её доказательств никаких не получил, и его подозрения так подозрениями и остались, а раздувать скандал и делиться домыслами о том, что, с помощью его жены, с Мирассы вывезли одну из государственных тайн, он не рискнул. Зато теперь супруги вели совершенно параллельный образ жизни, то есть, попросту не пересекались. Она жила на своей половине дома, он – на своей. И, если бы не это приглашение к её отцу, и ожидаемый пост главы Мирасского филиала туристической компании Скросса, Альдор и вовсе вёл бы себя, как холостяк.

Слушая трескотню Линны, я уяснила для себя несколько вещей: что Альдор не так глуп, как мне казалось; что семейная жизнь моей дорогой подруги разваливается, если уже не развалилась; и что Линн всё-таки вспомнила о совести, и готова что-то предпринять полезное для меня и заморыша. Последним обстоятельством надо было срочно воспользоваться, поскольку подобные всплески у Линны, как правило, были спонтанными и недолгими. Только вот как это сделать, – я не знала. Разве что, у стратега были планы, в которые Линна, со своей совестью, как раз вписалась бы?..

Облегчив душу, подруга принялась опять ныть о том, как она несчастна, не забывая между делом расспрашивать, где я нашла такого великолепного мужчину, и почему она, Линн, раньше его никогда не видела в моём окружении?

- Потому что раньше его там, натурально, не было, – несколько нелюбезно ответила я, ломая голову, как бы закруглить разговор.

Но, судя по всему, Линна твёрдо намеревалась дождаться Эдора рядом со мной, и вновь повиснуть на нём: «Ох, ты понимаешь, дорогая, эти дурацкие туфли… А Альдор вообще сбежал куда-то, и мне так скууууучно… Это просто замечательно, что вы оказались тут! Иначе я не знаю, что делала бы. Такая тоска, и настроение ужасное, одни проблемы… Ну, где же твой друг? Они ведь давно должны были поговорить с отцом!».

Не слушая возражений, Линн ринулась к перилам (мы как раз стояли на втором этаже), чтобы с высоты обозреть зал в поисках стратега. Я воспользовалась случаем, чтобы тихо рассказать ему вкратце о том, что узнала. Контрабандист ответил, что сейчас подойдёт, и появился откуда-то, словно чёртик из табакерки. Бросив на него взгляд, я вытаращилась, хотя это и было совершенно за гранью приличий: мачо просто сиял, причём, собственным светом! Но спросить его я ни о чём не успела, поскольку его тут же оккупировала Линн, громко хихикая и опять жалуясь на туфли. Я прикусила язык, чтобы не посоветовать ей уже снять к Вогранам эти туфли и идти дальше босиком.

Эдор, умница, как-то незаметно отвёл нас вниз, прямиком к тому месту, где стоял муж подруги, с бокалом в руке, в окружении нескольких бизнес-вампиров. Увидев нашу компанию, Альдор нахмурился, а Линн быстренько освободила локоть ГИО-стратега и, очаровательно улыбнувшись ему напоследок, похромала к мирассцу, который, по мере её приближения, хмурился всё сильнее. М-да, супруги явно переживали не лучший период своей совместной жизни.

Я не стала даже подходить, – помахала издали рукой, усиленно скалясь в радостной улыбке, и потащила мачо к лестнице. Мне всё осточертело и хотелось улететь отсюда, как можно быстрее, а, кроме того, узнать, чему был так рад Эдор. Жаль, что правила приличия запрещали перейти на бег, да и каблуки, скорее всего, не выдержали бы такой нагрузки.

- Тэш, погоди, не спеши… Сейчас выйдем, – успокаивающе промурлыкал стратег мне в ухо, сжимая руку.

Я послушно заставила себя пойти медленнее, но, заодно, приступила к расспросам:

- Зачем ты понадобился Скроссу? Чего он хотел?

- Тэш, рыбка ты моя золотая, птичка удачи лай-йю, синяя змейка… Мы вытащили Джокера!

- О чём ты говоришь?! – Его радость окончательно сбила меня с толку.

- Я говорю о том, что ты – умница и красавица, моя прелесть! Пусть Всевидящий благословит те дурацкие грибы, благодаря которым мы познакомились! Если всё выгорит, лично их рассажу и огорожу забором!

- Эдор, какие грибы?! Ты, что – пьян?!

- Ничуть не бывало! Сейчас, погоди, мы сядем в машину, и я всё тебе расскажу… Тэ-эш, я тебя просто обожаю!

Тут я перестала даже пытаться понять, что происходит, в полном обалдении позволила мачо проводить меня к поданному для нас флайеру, завести внутрь и посадить на диван. Когда бортовая панель закрылась, и машина плавно стартовала, стратег, не сдерживаясь больше, подхватил меня на руки и закружил прямо по салону, хохоча во всё горло и не обращая внимания на мои повизгивания.

- Кажется, получилось, Тэш! Ты понимаешь?! Получилось! Скросс! Сам! Предложил мне сотрудничество! Всевидящий, не знаю, чего ты ему наговорила, но он не колебался ни секунды, – просто-напросто взял и предложил мне долю в его будущем бизнесе на Мирассе! Фантастика! Я сейчас лопну от радости… Пять лет, Тэш, пять лет я шёл к этому… Неужели теперь всё выйдет?!

Словно в ответ, моё собственное сердце тоже заколотилось с удвоенной силой. Доля в бизнесе?! Вот так, сразу?.. Должно быть, мы слишком долго донимали Всевидящего своими мольбами, и ему просто надоело их слушать, поэтому он вывалил на нас целый мешок своих благодеяний!

Что бы мы ни пытались предусмотреть, но такого не ожидали! По-видимому, получив от меня отказ, крокораус решил не терять зря времени и подкупить моего «жениха». Ну, собственно, это было логично, – если не получается контролировать меня, нужно попытаться контролировать того, кто мне важен. В чём-то это было бы даже более эффективно.

Но доля в бизнесе означала, что дорога на Мирассу была открыта. И не кем-нибудь из окружения Скросса, а им самим! Всевидящий, да это было много лучше, чем мы планировали!

Сообразив всё это, я тоже захохотала и задрыгала ногами.

- Эдор, да это же просто сказка! Это же так прекра…

И в этот момент мне закрыли рот поцелуем.

Возможно, в какой-то другой момент я бы остановила его. Но против Эдора счастливого, переполненного каким-то хмельным ликованием и благодарностью, не устоял бы никто. Его губы накрыли мои с такой страстной нежностью, что я мгновенно растаяла, как кубик льда, брошенный в обжигающий кофе. Красавчик ничего не требовал от меня, – наоборот: одаривал. Радостью, восхищением, восторгом… Конечно, я сдалась. После первого же поцелуя, затопленная таким сногсшибательным коктейлем чувств, от которого подкашивались ноги. Спустя всего несколько минут, посвященных поцелуям, у меня в голове уже царила полнейшая первозданная пустота, вытеснившая все тревоги, беспокойства и страхи.

Мы прервались только для того, чтобы снять и бросить его одежду и моё платье с украшением (хорошо, что Эдор вспомнил, где лежал баллончик со средством, отлепляющим ожерелье, но даже обрызгать меня мачо ухитрился, не прекращая поцелуев). А потом я и он надолго сосредоточились только друг на друге, и весь мир отошёл в сторону, ожидая, пока мы вынырнем из безумного океана эмоций и ласк.

Когда первый пыл чуть-чуть угас, красавчик, не выпуская меня из объятий, приказал флайеру поменять курс. Когда я спросила, куда мы отправляемся, он ответил, что хочет сделать мне сюрприз. И сделал: когда кибер-пилот сообщил, что мы прибыли на место, за бортом летательного аппарата расстилались только чёрные, поблёскивающие в свете фонарей машины, волны.

- О, Всевидящий, куда ты меня притащил?! – поразилась я, разглядывая безбрежную, куда хватало глаз, водную гладь.

- Это море, моё любимое место для купания, довольно далеко от берега. К сожалению, редко удаётся сюда выбраться, но сегодня мне захотелось показать тебе его. Кстати, нырять надо прямо с трапа флайера.

- Там же ничего не видно! Ночь… – я сопротивлялась, пытаясь затормозить наше продвижение к открытой прямо над водой бортовой панели машины.

- Глупенькая… – нежно усмехнулся мне в ухо стратег. – Это тебе ничего не видно. Я лично прекрасно всё вижу. Держись за меня крепче!

Тут этот коварный тип подхватил меня на руки, легко сбежал по трапу и обрушился прямо в бесконечную, влажно поблёскивающую черноту, не разжимая рук, под мой недолгий, но отчаянный визг.

Визжала я, как выяснилось, напрасно: море было тёплым, а звёзды, когда мы отплыли подальше от освещённого флайера, сияли словно бы и сверху, в небе, и снизу, в воде. В-общем, купание вышло совершенно волшебным. Наплававшись всласть, мы вернулись во флайер и, не утруждаясь одеванием, отпраздновали первую победу на пути к Мирассе тёплым золотисто-розовым вином, извлечённым стратегом из его «стратегических» же запасов.

После купания и почти голодного праздничного вечера я быстро опьянела и сидела, прижавшись к плечу красавчика, ни о чём не думая, ни о чём не вспоминая, желая просто остаться здесь и сейчас, в этом самом мгновенье, когда не нужно решать никаких проблем, и совесть молчит, пригревшись где-то в уголке души, и тёмные глаза красавца смотрят с такой нежностью и чуть-чуть с горечью, словно уже предчувствуя наступление утра… И хочется прогнать эту горечь поцелуем, сотней, тысячей поцелуев, пока его губы, со сладким послевкусием винной ягоды, не ответят мне, заставляя наши тела вновь начать извечный диалог мужчины и женщины. Диалог, который никогда не прекратится, пока существует человечество…

И, когда мы прилетели к домику и вошли в него, как были, нагие, Эдор не отпустил мою руку, а потянул за собой, в спальню. И я послушно пошла следом за ним, потому что, и в самом деле, осталось ещё что-то недосказанное между нами. Что-то, требующее продолжения, вдумчивого и неторопливого, заполненного больше паузами, чем действиями или словами. Что-то, должное завершить и очистить случившееся между нами.

И так оно и произошло, – засыпая на рассвете, я прижималась к плечу Эдора, переполненная не столько сожалениями о несбывшемся, сколько благодарностью за произошедшее. Этой ночью мы словно прожили целую жизнь, которой у нас не было, но которая всё же случилась. Мы пережили в этой жизни нежность, доверие, восторг, страсть, горечь, недопонимание, ревность, успокоение, даже неизбежное расставание… И эта ночь позволила нам потом, когда пришло время, спокойно отпустить друг друга.

Сувенир 36

Удивительно, но следующее утро, пришедшееся, вообще-то, на два часа дня, началось для меня не со звонка от настырного эскулапа, утомленного наличием на своей территории ещё одного подопечного, и не со звонка от подруги, надумавшей перед отъездом поплакаться мне на жизнь, а, может, и выторговать встречу с любимым Долло, как я опасалась в глубине души. Ничего подобного! Утро началось с запаха свежесваренного кофе, причём запах этот был настолько сильным, что источник его должен был явно располагаться где-то поблизости. Разлепив глаза, я этот источник и обнаружила, в виде сахарницы, сливочника с молоком, двух чашек чёрного кофе и прилагающейся записки: «Обе – тебе!».

Возблагодарив щедрость и догадливость стратега, я налилась своим любимым напитком, чуть не по самую маковку, и осознала, что жизнь, в общем-то, неплохая штука! Подкрепив это осознание горячим душем, вспомнила, что вчера мы пережили, наконец, висевший над нами дамоклов меч – корпоратив у господина Скросса. И тут же возжаждала подробностей разговора между папашкой Линны и Эдором. Конечно, самое главное я знала, но всякие детали его предложения мне никто до сих пор не удосужился расписать. Так что, одевшись и прихватив поднос с посудой, я отправилась на поиски стратега, которого и нашла, вполне ожидаемо, на кухне, тоже с двумя чашками кофе, и тоже вполне довольного жизнью.

Судя по всему, пока я спала, контрабандист успел и поплавать, и позавтракать.

- Доброе утро, – приветствовала я его, присаживаясь напротив.

Мачо отсалютовал мне чашкой:

- Как спалось?

- Нормально, – ответила я. – Вигор звонил?

- Нет ещё. Но это не страшно, я вчера предупреждал его, чтобы он дождался звонка от нас. На всякий случай.

Разумно, – встреча со Скроссом могла повернуться по-всякому. Случись с нами что-то, у лягушонка оставался хотя бы призрачный шанс на свободу…

- Ладно, попозже позвоню… – решила я и уставилась вопросительно на красавчика, озаботившегося моим завтраком. Он вытряхивал из кастрюльки в тарелку порцию своего очередного кулинарного шедевра, сервировал и ставил передо мной. Выглядело так себе, но запах был совершенно фантастическим!

- Ну, и чего молчишь? – Очевидно, даже нереальная, волшебная ночь не способна была изменить несносный характер ГИО-ехидины, и он намеревался и дальше испытывать моё терпение, ухмыляясь, как сытый чеширский кот. – Рассказывай уже!

- Что рассказывать?

Я зарычала.

- Ладно-ладно, уговорила, – красавчик расплылся в широчайшей улыбке, отставил кофе и принялся с удовольствием вспоминать события прошедшего вечера. – Значит, дело было так… Не успел я сесть за столик, как господин Скросс сообщил, что у него имеется ко мне вполне деловое предложение. И он надеется на понимание и согласие с моей стороны. Я, естественно, поинтересовался, что же он хочет мне предложить. Оказалось, долю в туристическом бизнесе, который он собирается развернуть на Мирассе! Ну, до прямого обсуждения процентов мы таки не дошли, но назначили встречу для дальнейших переговоров.

- Ох… Хорошо бы всё выгорело! – проговорила я. – А то звучит слишком уж неправдоподобно. А что за это ты будешь должен мегалозавру?

- Кому? – удивился стратег.

- Мегалозавру. Ну, это я его так иногда про себя называю. Привычка уже… Он мне очень напоминает эдакое доисторически-современное чудовище. Вот, например, мегалозавра, методично пожирающего конкурентов… Ты не отвлекайся! Так чего он хочет взамен?

- Пока ничего не сказал.

- Вообще ничего?

- Вообще.

- А… как же он тебе объяснил, с чего вдруг такая щедрость?

- Сообщил, что привык за эти годы заботиться о тебе, как о второй дочери, и теперь не может внезапно перестать это делать. Дескать, от прямой помощи ты отказываешься, так что… он готов действовать вот так. Через меня.

Я задумалась. Значит, пока папочка Линн решил прикрыться заботой обо мне. Ну-ну, тронута до слёз. Сейчас, только упаковку платочков найду и порыдаю… Наверное, Эдор вчера тоже немало повеселился.

- А у тебя есть опыт в туристическом бизнесе? – спросила я ГИО-красавчика.

- Не то, чтобы прямо опыт, но пара гостиниц имеется. Где гостиница, там и туристы, думаю, что, если каких-то глобальных проблем не будет, справлюсь.

- А ты не боишься, что это окажется просто ловушкой? – поинтересовалась я. Радужные перспективы как-то настораживали. Всё складывалось, как по мановению волшебной палочки, нам и делать-то ещё ничего не пришлось… Как бы это везение не вылезло потом боком! – Например, что папашка Линн будет тебя водить за нос, как Альдора. Вроде бы, до сих пор должность он ему только обещал, но не давал.

Стратег пренебрежительно хмыкнул.

- Жужелица, ты начинаешь беспокоиться по пустякам. Я же тебе не разленившийся аристократ с Мирассы! Не говоря уже о том, что у меня есть такая команда, с которой не справится никакой Скросс. Но даже без помощников я могу предсказать, с определённой долей погрешности, конечно, что задумывает тот или иной индивидуум, поскольку могу ощущать чужие эмоции. Так вот, от папашки твоей подруги, как ты изволишь непочтительно выражаться, несло досадой и злостью.

- И что? С каких пор это стало признаком честности и готовности сотрудничать?

Стратег улыбнулся с ещё большим превосходством.

- С тех пор, как выяснилось, что человек, задумавший гадость, как правило, не рвёт и мечет, а как раз тихо обещает золотые горы, убеждая собеседника в своей кристальной честности. Твоему Скроссу же откровенно хотелось прибить меня. Ну, и тебя, видимо. Тебя даже скорее… Вот, кстати, объясни, что ты с ним сделала, что он вдруг так изменил свой подход к нам?!

Я вздохнула и принялась пересказывать Эдору наш разговор с надеждой предпринимательства, упирая на то, что меня от его «благодеяний» едва не стошнило.

- Может, Скросс это как-то почувствовал?.. – предположила я в конце.

- «Как-то почувствовал»? – фыркнул стратег. – Да у тебя, дорогая, на лице вечно все чувства написаны, как на рекламном экране! Надо быть слепым, чтобы не заметить.

- Ничего подобного! – запротестовала я. – Тебе, может, и видно, а вот обычные люди ничего не замечают! Сколько раз приходилось выкручиваться из таких передряг, что, если бы я не умела скрывать чувства, давно уже жила где-нибудь… в местах о-очень отдалённых!

Эдор, ничуть не убеждённый, скептически скривился, но настаивать не стал.

- Неважно. Главное, Скросс повёлся на твои гримасы, и сделал ставку на меня. Значит, наше расставание откладывается до тех пор, пока твой мегалозавр не заинтересуется именно мной, как бизнесменом, а не приложением к тебе. А это случится довольно скоро, вот увидишь.

- Значит, охмурять Линн ты не будешь? – поддразнила я его.

- Отчего же? Буду. Но, – всему своё время. Ещё рано. И её муж, если я всё правильно понял, пока твоему покровителю нужен, так что рано, рано стучаться в эти двери. Вот, когда их брак развалится, или этот Альдор сделает какую-нибудь грандиозную глупость, тогда-то…

- А почему ты так уверен, что он непременно её сделает? – перебила я бесхитростные такие, светлые мечты красавчика.

- Да уж не сомневайся… – уверенно ответил он. – Такой самовлюблённый тип просто не сможет не проколоться. Он ведь женился на деньгах, так? Или ты станешь меня уверять, что их связала огромная и дочиста отмытая любовь?

Я невольно фыркнула и отрицательно помотала головой.

- Ну, вот… Вряд ли у него в планах была пахота по развитию бизнеса своего тестя. Думаю, аристократик предполагал как раз пользоваться деньгами Линн и жить в своё удовольствие.

Я не настолько хорошо знала Альдора, чтобы подтвердить или опровергнуть слова контрабандиста, поэтому просто неопределённо пожала плечами. Могло ведь статься, что муж Линн мечтал не просто проедать её деньги, а прибрать к рукам всю империю Скросса. Только и об этом мне было ничего не известно.

- Ох, ты знаешь, где-то потерялся передатчик из уха, который ты мне дал! Вчера обнаружила, что его нет… – спохватившись, покаялась я. – Прости… Не уследила!

- Не волнуйся, это я его вынул. Вчера же.

- А почему не предупредил?

- Ну, мы, вообще-то, были заняты… А потом просто забыл о нём, хорошо, что ты напомнила. Надо будет забрать с собой.

Я с облегчением вздохнула: ну, хоть чудо техники не проворонила!

- А как твоё общение с Линн? – поинтересовалась с лёгкой ехидцей. – Как она тебе?

Эдор в ответ посмотрел в потолок и задумчиво сообщил, что некоторые хотят слишком много знать.

Я не обиделась, просто рассмеялась.

- Да, вижу, ты просто покорён! Она, кстати, тоже… Мне даже жаль Альдора, у бедолаги никаких шансов. Впрочем, это и к лучшему. Меньше возни.

Стратег как-то странно посмотрел на меня.

- Вы же, вроде бы, были подругами? – поинтересовался он.

- Да. Это ты точно сказал: были. А теперь… Даже не знаю, что испытываю к ней. Наверное, просто жалость… – Я вздохнула. – Но, всё-таки, я не настолько сильно жалею её, чтобы считать, что она тебя заслуживает! Может, одного из твоих двойников достаточно будет?

- Ну уж… Я их на такое не пошлю. Сам как-нибудь… Между прочим, ты знаешь, Линн вчера сообщила мне кое-что интересное.

- Неужели? Как это она ухитрилась-то…

- Иронизируй , сколько хочешь, но, если не задирать нос, а пользоваться обстоятельствами, можно многое узнать. Так вот, например, я выяснил, что где-то через месяц муж Линны собирается привезти сюда… угадай, кого?

Я скорчила гримасу.

- Неужели Императора?

Эдор расхохотался.

- Ну, у тебя и аппетиты, Жужелица! Нет, разочарую, Император не ожидается, пока нет поводов покидать ему свою благоустроенную планету. А привезёт Альдор одного из туземцев Мирассы.

- Живого? – я успела задать вопрос, и только потом осознать, как глупо он прозвучал. Вряд ли сюда повезли бы чучело…

- Естественно, живого, – несколько удивлённо ответил стратег. – Живого, здорового и дееспособного, что немаловажно.

- Интересно, и зачем он тут ему понадобился?

- Да затем, что в противном случае придётся тащить на Мирассу кого-то из Комиссии по выдаче лицензий на строительство, а это намного более хлопотно.

- Зачем?!

- Эх, Жужелица… Сразу видно, что ты совершенно далека от нужд и проблем простого предпринимателя. Эта Комиссия должна выдать корпорации Скросса разрешение и лицензию, чтобы он мог начать штурмовать пляжи Мирассы, создавая там курорты. А для этого, в свою очередь, требуется согласие всех главных рас, населяющих планету, или неглавных, если помянутое строительство собирается затронуть их интересы. Всех, – понимаешь?

- Да, – ответила я, соображая. – Получается, что на всей планете остались только люди и те, полосатые местные жители?

- Хм, ну, видимо, да. Больше нигде не упоминается о каких-то ещё аборигенах. Стало быть, остались только они.

- Ага… И что ты хочешь от этого туземца?

- Для начала – увидеться.

- Зачем? Хочешь повлиять на его решение относительно организации курортов? Так он наверняка будет полностью под контролем Альдора.

- Нет, не для этого. Я хотел бы показать ему Маугли.

- Зачем?.. – я даже подпрыгнула от неожиданности. Это он так собирался соблюдать конспирацию?!

- Затем… Я хотел бы расспросить его о прошлом Мирассы. Может быть, он что-то знает о том времени, когда на планете ещё не было пришлых… А живой представитель расы, которую они, скорее всего, уже похоронили, может сильно повлиять на него. Причём, скорее всего, расположить к нам. И, в любом случае, было бы очень неплохо заручиться его поддержкой и одобрением нашим действиям. Если не удастся почему-либо реализовать план со Скроссом, запасной вариант точно не помешает.

- Это какой же? Небольшой космодром у туземцев? Ты что, серьёзно?! Если бы они были реально настроены против захватчиков, то уже что-то наверняка предприняли бы, а не дожидались нашего появления. Это раз. А во-вторых, где гарантии, что именно этот представитель мирассцев не окажется полностью преданным Альдору, и не сдаст нас с потрохами? Нет, я не считаю, что нужно так рисковать! Я против!

- Да погоди ты, – принялся уговаривать меня мачо. – Никто не собирается тащить к нему Маугли без подготовки! Сначала надо будет выяснить взгляды этого, полосатого, и если они совпадут с нашими, только тогда мы постараемся организовать для него встречу с твоим гуманоидом. Согласна?

Я обдумала его предложение и, наконец, кивнула. Если после предварительной разведки, или даже личной встречи, тогда – да. Можно было и попробовать.

- И потом, космодром не космодром, но посадочную площадку для катера они вполне смогли бы подготовить, не так уж это сложно. Я, конечно, не стремлюсь к полномасштабной партизанской войне, но кто знает.

Я передёрнула плечами. Всевидящий! Мало всего остального, так теперь ещё и к боевым действиям начнём готовиться…

- Короче говоря, через месяц, если переговоры Альдора с Императорским Домом не сорвутся, мы сможем увидеть живого, как ты точно заметила, аборигена с Мирассы. Да, ещё кое-что… Мне нужно срочно заняться сейчас ликвидацией своих криминальных связей. Их и так немного осталось, но надо подчистить все концы, чтобы к моменту, когда Великий Предприниматель позовёт меня, я был уже чист, как слеза…

Я фыркнула.

- Ты не похож на слезу, Эдор, и никогда не будешь. Скорее уж, на каплю крови…

- Ффууу… – демонстративно обиженно поморщился контрабандист. – Как ты могла! Меня! В лучших чувствах… Всё, пойду заберу назад все подарки. Кстати, куда делась упаковка от ожерелья?

- Валяется где-то в спальне… А само ожерелье-то где?

- Во флайере, кажется. Надо отвезти в сейф. Поможешь собрать запчасти?

- Само собой, ты же всё отбираешь, а я девушка гордая…

Так, с шутками и подколками, мы ликвидировали все следы долгих сборов на корпоратив, упаковали украшение в футляр и сообщили Вигору, что лягушонка можно отправлять домой.

Когда через полчаса деловой и пышущий энергией Эдор отбыл в столицу, я, с особым удовольствием, отправилась в обход своих владений. Наконец-то здесь было тихо и спокойно. Обошла все комнаты, ликвидируя мелкий беспорядок, прошлась вдоль бассейна, обнаружила довольный фикус, который, пользуясь тем, что все были заняты, снова добрался до бортика и запустил корни в воду. Пришлось опять отбуксировать его за каменную стенку, которую мы строили ещё с Маугли. Я укрепила её в тех местах, где упрямое растение раскидало камни, когда штурмовало преграду. Возмущённый произволом, цветок только трясся мне вслед, явно сожалея о нашем возвращении.

Наведя везде порядок, я с чистой совестью расположилась в кабинете, намереваясь заняться чем-нибудь полезным, но, в результате, просто пробездельничала до самого прибытия лягушонка, наслаждаясь возможностью расслабиться. Оказалось, что это – настоящее счастье: никаких гостей, любимый дом и предвкушение появления кикиморыша. Это была моя настоящая жизнь, которая мне очень нравилась, и менять её на шум и блеск Большого бизнеса я никогда и ни за что не стала бы.

Следующие несколько недель слились в один, практически, одинаковый день: я вставала утром, готовила или разогревала завтрак для себя и Маугли, собиралась и улетала на вызванном из города флайере в Университет, оставив лягушонку и Деоне распоряжения по поводу еды, занятий и прогулок. До самого вечера я погружалась в учёбу, а потом – в работу. Консультанту, даже на половинной ставке, в Домах для оставленных детей скучать было некогда. Затем я возвращалась домой, занимаясь по дороге всевозможными хозяйственными делами, начиная от заказа продуктов и заканчивая подборкой литературы для почти научившегося читать Маугли.

Почти – потому, что он совершенно не горел желанием это делать, предпочитая при всяком удобном случае переключаться на рисунки. Теперь мой старый блокнот, выданный в его полное и безраздельное владение, пестрел прекрасными иллюстрациями к каллиграфически выписанным им же буквам и словам на лингве, напоминая работу профессионального художника для какого-нибудь электронного издания азбуки. Деона, ворча, регулярно перекидывала эти рисунки в память домашнего кибера, утверждая, что заморыш специально усложняет её работу, как обучающего устройства, потому что отвлекать его, когда он начинал «творить», я ей запретила.

В какой-то момент мне пришлось перейти от звонков к написанию писем, – как выяснилось, это был единственный эффективный стимул для заморыша, чтобы всё-таки начать читать. В последствии, он так и предпочитал эпистолярный жанр всем остальным. Кто бы мог подумать об этом тогда, когда я, пыхтя и клокоча от негодования, не отвечала на звонки зелёного упрямца, чтобы заставить его прочесть оставленные мной записки!

Помимо контроля за обучением кикиморыша, я продолжала раз в неделю таскать его на процедуры к Вигору, который разработал строгий режим, по которому Вайятху не только питался или занимался физическими упражнениями, но и вообще жил. Плавал теперь лягушонок сам, каждый день, и это очень благоприятно сказывалось на его самочувствии. Хотя боли никуда не делись, регулярно мучая преображающееся тело заморыша. Правда, в нужном направлении преображалось оно только в видении эскулапа, который, когда мы прилетали к нему на очередной сеанс облучения, раздражаясь от моей непонятливости, тыкал пальцем в изображения внутренних органов, призывая меня тоже увидеть эти самые, которые «даже слепой увидел бы», изменения. Но я пока ничего не замечала, хотя и молчала об этом, чтоб не расстраивать Маугли, со священный трепетом в глазах разглядывавшего себя на голограмме и внимавшего каждому слову эскулапа, как пророчеству.

Единственным, реально видимым изменением во внешности кикиморыша стало то, что он пополнел и уже мало напоминал тощее недоразумение, которое я увидела в самый первый раз, развернув тюк из ткани. По правде сказать, я и заморышем-то называла его про себя только по привычке. Скорее, он напоминал сейчас эдакого слегка пузатого подростка, переборщившего с «воздушными лакомствами Тэдди». Конечно, ели их, в-основном, совсем мелкие детишки, но эффект был очень схож: объевшиеся малыши тоже становились похожими на шарики на ножках. Правда, это проходило довольно быстро, а вот Маугли в этом состоянии задержался. Слава Всевидящему, что он хотя бы не комплексовал по этому поводу, поскольку Вигор был для него непогрешим, а викинг сказал, что «пузатость» – ожидаемый побочный эффект данного этапа роста лягушонка. И всё, что от нас требовалось – это спокойно её пережить. Единственный, кто подсмеивался над заморышем по этому поводу, был, конечно, господин Совершенный мужчина, регулярно навещавший нас.

Он тоже вносил свою, особую лепту в воспитание лягушонка, которая больше всего напоминало дрессуру. Так, убедившись, что Маугли благополучно начал забывать даже те приветствия, которым стратег лично его обучил, Эдор прочёл испуганному гуманоиду целую лекцию о недопустимости такого отношения к учёбе и заставил учить ещё несколько десятков приветствий и фраз, подходящих к разным случаям и времени суток. А чтобы лягушонок не отнекивался отсутствием практики, обязал его приветствовать «призраков», которые, согласно воле «Иллюзора», шатались теперь везде по нашей территории, и которых Маугли, единственный из всех, кроме киберов, был способен видеть.

После этого начался форменный сумасшедший дом, потому что в любоевремя дня лягушонок теперь вскакивал и начинал бормотать всевозможные приветствия, обращаясь к очередному невидимке. Я долго терпела, и взорвалась только тогда, когда однажды ночью, придя в спальню, не узрела такую картину: услышав мои шаги, не успевший до конца заснуть Маугли подскочил на кровати и с чувством сообщив, что «он счастлив увидеться со мною этим прекрасным вечером, и не желаю ли я чаю, сока, вина, или кофе, а также, что он готов танцевать всю ночь напролёт», не рухнул обратно в кровать и не отключился, вызвав у меня слегка истерическую реакцию.

Я сообщила Эдору, что невменяемый лягушонок нервирует меня ещё больше, чем лягушонок невоспитанный, и экзекуции прекратились. Правда, у меня осталось подозрение, что стратег продолжил свою дрессировку, только сменил методы: несколько раз после того я видела, как лягушонок вдруг начинал бормотать что-то себе под нос, опасливо таращась на меня своими зелёными блюдцами. Ну, главное, что он перестал подскакивать и нести чепуху, с остальным я была готова смириться.

Ещё одним событием, о котором стоило вспомнить, была покупка флайера, давно назревшая, но постоянно откладывавшаяся из-за более насущных проблем. Событие, конечно, не эпохальное, но запоминающееся, потому что из-за этого несчастного летательного аппарата у нас с Эдором разразился настоящий скандал. Мы ухитрились только что удержаться от битья посуды, но поругались с блеском!

На самом деле, начиналось всё вполне невинно. В один их своих визитов мачо случайно, проходя мимо, заглянул в мой блокнот, на экране которого как раз красовалось изображение одной из машин, к которым я присматривалась, как к потенциальному приобретению.

- Дрянь флайер, – прокомментировал он увиденное и полез за чем-то в стол.

- Почему дрянь? – удивилась я. – Нормальный аппарат, как раз для меня. Небольшой и недорогой.

Тут мачо из недр стола вылез и уставился на меня, подняв брови.

- Ты собралась покупать флайер? А почему молчишь?

Я пожала плечами:

- А зачем что-то говорить? Ну, собралась и собралась. К тебе-то это какое имеет отношение?

Глаза стратега подозрительно сузились, и в следующие пять минут я с удивлением узнала, что покупка летательного аппарата такого класса, как выбранный мною, нанесёт непоправимый урон репутации мачо, не говоря уже о таких мелочах, как его обида на мою неуместную самостоятельность, и прямое выставление контрабандиста в самом невыгодном свете в глазах Скросса, перед которым он, Эдор, несёт теперь ответственность за меня.

Придя в себя, я сообщила мачо, что он совершенно не обязан настолько заботиться обо мне, что у меня есть собственные (ну, или не совсем собственные, но врученные мне) деньги, и что я не собираюсь сидеть у него на шее, как бы это ни выглядело для посторонних наблюдателей, которые могут сразу отправляться в пасть к Плораду.

На это мачо холодно сообщил мне, что никакого достойного флайера на ту нищенскую сумму, что лежит у меня на карте, даже если использовать её полностью, купить невозможно, поэтому не стоит и пытаться.

Подобрав челюсть с пола после такого наглого заявления, я ответила, что он – невыносимый сноб, если считает нищими всех, у кого на счету имеется «всего» около сотни тысяч кродов, и мои потребности так далеко не простираются. Межпланетный крейсер мне совершенно без надобности.

На это у стратега тоже нашлось, что возразить, так что спор разгорелся нешуточный, с переходом на личности и всевозможными пожеланиями и обобщениями.

Остановил меня, лично, только вид перепуганного лягушонка, попытавшегося бочком проскользнуть мимо нас к дверям. В пылу ссоры я даже как-то забыла, что он сидел тут же… Слегка остыв, я сообщила стратегу, что не собираюсь больше спорить, но и принимать излишне дорогие подарки не собираюсь, а уж тем более что-то экстра-класса. Не удержавшись, напомнила, что, вообще-то, он собирался через некоторое время переключиться на Линну, и ожерелье, которое он купил, как бы для меня, в итоге должно было достаться ей.

- Я не желаю остаться без флайера только потому, что потом выяснится, что тебе и машину, как часть капитала, надо будет передарить более актуальной спутнице жизни! – заявила я и вышла, забрав с собой лягушонка.

Не знаю, чем занимался Эдор, но он постучал в дверь моей спальни минут через сорок и предложил поговорить, но спокойно. Мы снова сошлись в кабинете, уже как две стороны, сохраняющие вооружённый нейтралитет.

- Будь так добра, посмотри, пожалуйста, вот эту подборку, – подчёркнуто вежливо попросил меня мачо, протягивая свой блокнот.

Я взяла его и… с трудом сдержалась, чтобы не зашипеть и не начать плеваться. Изображённые флайеры, все, как один, отличались не то, что бы дурным вкусом, но, на мой взгляд, вопиющим отсутствием этого самого вкуса. Стиснув зубы, чтобы не вырвалось ни одного лишнего звука, я усилием воли заставила себя просмотреть всё, что он нашёл, подышала, чтобы успокоиться, и только потом спросила:

- Что это?

- Это – летательные аппараты, которые бизнесмены моего уровня должны дарить своим женщинам.

Я чуть не подавилась воздухом и закашлялась.

«Должны дарить»!!!! Да я за специальную доплату никогда не села бы ни в один из этих, с позволения сказать, подарков! Начать с того, что все машины, как на подбор, имели потрясающе кричащую расцветку, наводящую на мысль, что над ними поработал какой-то свихнувшийся художник. Как будто этого мало, каждый флайер был увешан украшениями, как дерево последнего праздника года. Чего стоило, к примеру, сверкающее двойное кольцо на носу одного из аппаратов, по виду то ли из натуральных, то ли из искусственных брильянтов! Или живой рисунок лежащей синей пантеры, которая периодически зевала и била хвостом, нанесённый на борт другого аппарата! Я уж молчала про всевозможные звёздочки, блёстки и мерцания, периодически появлявшиеся на разных частях корпусов…

Собравшись с силами и проглотив первые три ответа, пришедших в голову, я вернула блокнот владельцу, коротко сообщив:

- Никогда и ни за что.

Эдор возвёл очи горе и, видимо тоже мысленно, высказал потолку всё, что накопилось у него на душе. Потом, тяжко вздохнув, протянул блокнот обратно:

- Пиши.

- Что писать?

- Требования к флайеру. Подробно. Цвет, марку, мощность, ну и так далее.

- Эдор… – начала было я, но меня прервали натуральным рычанием.

Вскочив, он стукнул по стене кулаком, потом повернулся и велел:

- ПИШИ!!

После чего просто ретировался из кабинета. Когда я спросила у Деоны, куда собрался мой возлюбленный, она сообщила, что он ушёл в лес, видимо, от греха подальше. Я не могла не одобрить его решение.

В результате моих стараний, через час в кабинете на столе остался блокнот стратега с перечнем моих требований к летательной машине. Ну, и с пояснительной запиской, в которой я всё-таки сообщала, что, поскольку не являюсь ни клоуном, ни любовницей нувориша, то и флайер мне нужен практичный и недорогой. Точка.

Ещё через час вернулся Эдор, о чём мне сообщила кибер-консультант, и я принялась невольно прислушиваться к доносящимся до меня звукам. Конечно, я надеялась, что у него хватит благоразумия не разносить вдребезги кабинет или гостиную, но Вограны его знают, этого ГИО-ненормального…

Но всё обошлось, через некоторое время мне под дверь подсунули блокнот, на экране которого я увидела всего три флайера, слава Всевидящему, выглядевших уже нормально! Внимательно изучив характеристики каждого, я сделал выбор в пользу скромного, серо-красного аппарата, рассудив, что, хоть и опосредованно, но некая связь с Эдором сохранится, – цвета похожи, хоть и не такие кричащие, как у его флайера. Цена была тоже приемлемая, – конечно, намного дороже того, что могла бы позволить себе я, но значительно ниже той, за какую продавали отвергнутых мной кислотных чудовищ. В-общем, я сочла, что мы нашли компромисс. И даже в будущем, если бы Линн стала претендовать на всё, подаренное мне Эдором, именно этот флайер вряд ли привлёк бы к себе её внимание. Подруга всегда предпочитала вычурность.

Так что, снабдив снимок понравившейся мне машины подписью: «Вот этот!», я спустилась вниз и положила блокнот на стол, перед Эдором. После чего развернулась и ушла. Общаться с ним, словно ничего не случилось, я ещё не была готова.

История закончилась вечером следующего дня, когда я, уставшая, как крестьянин в период посевной, только-только успела проглотить несколько ложек наспех разогретого ужина. Деона предупредила меня, что к дому приближается флайер. На мой резонный вопрос: «Эдор?» помощница неуловимо запнулась, а потом сообщила, что прилетел, действительно, стратег, но на чужом флайере. Честно говоря, я даже не связала эту информацию с нашей ссорой накануне. Почему-то мне казалось, что такое важное событие, как покупка собственного флайера, должна была отнимать время. Много времени!

Не тут-то было. Когда летательный аппарат, конечно же, беспрепятственно пропущенный системой безопасности, приземлился на нашей площадке, я убедилась, что опять недооценила мачо. Он уже прилетел на той самой машине, которую я выбрала! Разумеется удержаться от того, чтобы рвануть посмотреть её поближе, было совершенно невозможно! Когда открылся вход, я тут же полезла внутрь.

И вот тут радость у меня мгновенно испарилась, потому что мерзкий тип то ли нарушил нашу договорённость и заказал другое оформление салона, то ли воспользовался тем, что я варианты внутренней отделки не изучала в деталях. Если говорить коротко, то скромная снаружи, внутри машинка просто поражала воображение. Обводя взглядом интерьер, я всё больше мрачнела.

Никакого пластика, – только натуральные материалы. Обтянутые кожей кресла (слава Всевидящему, хоть не диваны!), деревянные панели на стенах, хрусталь и полудрагоценные камни в стилизованных фигурных светильниках. Роскошь и богатство, богатство и роскошь, пропади они пропадом!

Обиднее всего было осознание того, что вот на это Линна, несомненно, польстится, как только увидит. И, значит, все мои попытки сохранить машину себе заранее обречены на провал, потому что её, наверняка, поддержит отец, и вынужден будет поддержать Эдор, что бы он себе ни думал, если, конечно, всерьёз собирается её завоёвывать. Такую вещь Линн ни за что не оставила бы в руках бывшей девушки своего мужчины, просто из принципа. «Моё – значит, всё моё», – это была её любимая присказка. И кому какое дело до того, что отобранная у соперницы вещь пылилась годами в шкафу или вовсе выбрасывалась в утилизатор, сразу, по получении! Главным было отобрать.

Вспомнив всё это, я обернулась к стратегу уже изрядно злая. Увидев выражение моего лица, он, видимо догадался, о чём я думала, выставил перед собой руки ладонями вперёд, словно защищаясь, и быстро произнёс:

- Жужелица, погоди ругаться! Это ещё не всё!

Вытащив из сейфа, встроенного в борт, кристалл, он быстро вставил его в свой блокнот, что-то открыл и сунул мне в руки.

- Смотри! – велел он и выжидающе уставился на меня.

Я послушно начала читать и… потеряла челюсть! Это была дарственная на флайер, с безвозвратным владением! Тут у меня пропали все слова, потому тех, кто решал всерьёз подписать такой документ, да ещё на собственность такой стоимости, было просто исчезающе малое число!

На практике договор безвозвратного владения подразумевал, что передаваемая вещь имела только одного хозяина и не могла быть отчуждена никаким законным образом. То-есть, если бы даже со мной что-то случилось, никто из тех, кто мог бы претендовать на наследство, этот флайер не получили бы. Машину просто увезли бы и уничтожили. Так что, Эдор сделал мне совершенно сказочный подарок! Теперь Линн точно оставалось бы только облизываться…

Не удержавшись, я повернулась к насторожённому стратегу и повисла на нём, шепча слова извинения и благодарности. Он тут же оттаял и крепко прижал меня к себе.

- Ну, вот, а ты боялась… – чуть насмешливо прокомментировал он перемены моего настроения. – Садись рядом, буду учить тебя летать на этой штуке.

На обучение мне хватило всего десяти минут. Ну, а потом мы всю ночь просто летали. И возвратилась домой я только под утро, высадив по пути Эдора возле его собственного флайера.

И счастье, которое я испытывала, продержалось со мной ещё много дней, до того самого понедельника, когда звонок стратега оторвал меня от изучения причин депрессивного состояния у детей младше семи лет.

- Жужелица, они прилетают завтра, – приветствовал меня мачо, радостно улыбаясь.

- Кто – они?

- Альдор и его туземец. Готовься! Мы начинаем охоту на мирассца. Вы с Маугли можете понадобиться мне в любой момент!

Сувенир 37

Строго говоря, охотой это можно было назвать только с ооочень большой натяжкой: мы с самого утра притащились в город вместе с лягушонком и засели на какой-то левой квартире, которую стратег то ли снял, то ли приобрёл, – ему было недосуг объяснять. Он вообще не появлялся, ограничиваясь только звонками на вифон с очередной порцией ценных указаний и распоряжений. Из них я поняла, что Эдор занят очень сложной штукой: созданием благоприятного момента, в который прилетевшему вместе с Альдором на переговоры мирассцу можно было показать Маугли. Ну, или намекнуть, что мол, есть такой товарищ, и тоже с вашей планеты…

Когда я попыталась спросить, а почему он вообще решил, что лягушонка можно туземцу показывать, стратег отмахнулся и пробурчал что-то типа: «Некогда мне объяснять…». Пришлось положиться на его встроенное чутьё, и быстро обретать веру в благополучный исход дела, потому что заморыш начал обеспокоенно посматривать на меня, явно желая узнать, что случилось. Но, по привитой привычке раба, ждал, пока я дам ему знак, что он может спросить меня об этом. А я упрямо игнорировала его взгляды, потому что сама нервничала.

Кикиморыша удалось переключить, сунув ему пульт от местного колорайтера, которым он и развлекался, пока я, фигурально выражаясь, «грызла ногти». Мне всё казалось несвоевременным и опасным: и эта затея Эдора, и её возможные последствия, даже не с точки зрения гнева господина Скросса, если бы он узнал об игре, ведущейся за его спиной, а из-за лягушонка. Он ведь никогда не видел никого, принадлежащего к другим инопланетным расам. Я хотела показать ему хотя бы диоснимки этих аборигенов, чтобы подготовить его к тому, с чем он столкнётся, но Эдор неожиданно запретил мне это делать. На мой вопрос: «Почему?» ответил какую-то невнятицу о «чистоте эксперимента», и неподготовленной реакции. И пояснять ничего не стал, заявив, что мне лучше думать о чём-нибудь хорошем, чтобы не испортить лягушонку настроение. Моё возмущение и попытки всё-таки выяснить, что готовится, как и следовало ожидать, были с треском проигнорированы.

Поэтому мы сидели теперь вдвоём с Вайятху, не имея ни малейшего понятия, чего ждать. Ну, лягушонку всё-таки было легче, – он безоговорочно доверял нам, а вот мне делать хорошую мину при плохой игре становилось всё сложнее. Ожидание затягивалось, но я беспокоилась не по этому поводу. Ещё вчера Эдор объяснял мне, что для нашей встречи с мирассцем должны быть выполнены несколько условий: Альдор должен оставить привезённого туземца в одиночестве хотя бы на десять минут, желательно, за пределами своей квартиры или того места, где будет жить мирассец; в переговорах не должен принимать участие сам Скросс, иначе к аборигену только на военном крейсере и можно будет приблизиться, и мы с лягушонком должны быть в пределах шаговой доступности. Всего-навсего.

Когда я сказала, что выполнения такого количества условий можно ждать ну очень долго, Эдор снисходительно заметил:

- Нуу, Жужелица… Ты же не только красавица, но и умница. Должна быть. Если нужные обстоятельства не складываются сами, их тасуют так, как надо.

- И ты уверен, что справишься? Ты один, а переменных величин – вагон и маленькая тележка…

- Как-нибудь, с помощью Всевидящего, – ответил ГИО-стратет, загадочно усмехаясь. – И потом, я не один уже… На днях с базы прилетели трое моих братьев, причём, один из них – тоже стратег, так что… Где не справится один, там всё исправят двое.

Я кивнула и больше расспрашивать не стала, поскольку давно уже заметила, что Эдор куда больше любит принимать поздравления после успешно завершённых дел, чем рассказывать о том, что планирует сделать.

И вот теперь мы, как одно из условий успешного окончания операции «Ловля на живца», сидели в засаде, ожидая момента, когда надо будет выпрыгнуть из-за угла. Ждали так долго, что лягушонок успел задремать, а я – отключиться от реальности, глядя в окно, когда опять зазвонил вифон. Подскочив, я глянула на экран и поняла: время пришло! Глаза у Эдора блестели и он нетерпеливо и предвкушающе облизывал губы. Ну, вылитый хищник!

- Тэш, давайте сюда! – скомандовал он, как только я ответила на вызов.

Ещё через тридцать секунд мы с заморышем сидели в моём новом флайере, берущем курс на точку, расположенную где-то на побережье. Названный Эдором адрес мне ничего не говорил, но на плане города было видно, что наша цель – это какой-то жутко фешенебельный ресторан, расположенный в одном из недавно построенных стеклянных небоскрёбов, стилизованных под растение с пра-планеты, символ мудрости и просветления. На самом верху каждого здания была огромная площадка, в форме шестилепесткового венчика, на которой был разбит целый парк, с прудами, деревьями, цветниками и беседками. А в центре стояло здание, похожее на раскрывающийся бутон лотоса, в котором находились различные офисы и собственно ресторан.

Выуженная информация об этом чуде строительного искусства сообщала, что здесь гарантировалось «полное уединение и безопасность». Как Эдор ухитрился притащить туда туземца, – я не представляла, но мысленно аплодировала! Действительно, ему удавалось даже совершенно нереальные вещи сделать реальными!

Всего через десять минут мы зависли перед одной из башен и залюбовались открывшейся картиной. Золотые плетения поддерживали стены, составленные из стеклянных блоков таким образом, что всё здание выглядело какой-то изящной хрустальной безделушкой в золотой оправе. Неожиданно и очень красиво. Да ещё и зелень! Как будто вокруг была не стратосфера, а вполне земной парк.

Флайер опустился на небольшую посадочную площадку, окаймлённую дорожками и газонами с травой. Я выбралась наружу, невольно ожидая холода – мы находились сейчас выше облаков, но силовое поле прекрасно защищало пространство вокруг, и здесь было не холоднее, чем внизу. Следом за мной вылез лягушонок и замер, оглядываясь. Я сверилась с указаниями стратега и нашла неподалёку домик, похожий на тот самый «чайный павильон», о котором говорил Эдор. На всякий случай, внутрь заходить мы не стали, остались стоять рядом, продолжая любоваться на удивительное сочетание неба, цветов и сверкающих кубических «лепестков» здания, но я послала Эдору сообщение о том, что мы на месте.

Чем дальше, тем больше мне мерещилось, что мы играем в какую-то шпионскую игру. Явки, пароли, «случайные» встречи. Даже не верилось, что вокруг – самая обычная жизнь и самые обычные люди! И никакие тайны их не обременяют…

Тут я обратила внимание, что моя собственная тайна планетарного масштаба ведёт себя как-то странно: лягушонок присел на корточки и замер, словно к чему-то прислушивался.

- Что? – спросила я его, тоже опускаясь рядом. – Что-то случилось?

Он покачал головой.

- Ты что-то слышишь? Эти растения, которые здесь растут?

- Н-нет… – неуверенно ответил он, глядя перед собой в пространство невидящим взглядом. – Это что-то… Нет, кто-то… Как будто зовёт меня…

Я встревожилась. Только этого не хватало! В самом безопасном месте Столицы лягушонка кто-то куда-то зовёт! Кто, спрашивается?! И почему его? Или зовут всех, но мы просто этого не осознаём?

- Как зовёт, Маугли? По имени? – решила уточнить я. Мало ли, чего он там слышит…

- Н-нет… Он думает… как я. Он похож на меня! И мысли … они как небо, прохладные, чистые, большие… И… и… он почувствовал меня!

Я чуть не подпрыгнула. Что ещё за фокусы?! Спрашивается, кого могло принести в эту башню, думающего, как лягушонок?!. Похожего настолько, что заморыш сразу выделил его среди всех людей? Ответ приходил один: если в городе не появилось два аборигена с родины кикиморыша, значит, где-то внизу находился тот самый туземец, которого привёз Альдор. Похоже, полного сюрприза, на который надеялся Эдор, не получится. Зато возникал ещё один вопрос: что сделает этот туземец теперь, почувствовав кикиморыша? Придёт сюда или наоборот, сбежит без оглядки?

Ответ пришёл буквально через пару минут: в павильоне раздвинулись двери, расположенные в полу, как люки, и снизу стал кто-то подниматься. Первым оказался Эдор, а вот следом за ним шёл один из тех самых полосатых бугаёв, чьи снимки я видела, когда искала расу, от которой мог произойти Маугли.

Заметив по-прежнему сидящего на корточках заморыша, полосатый мордоворот вдруг встал, как вкопанный, сверля лягушонка круглыми глазами. Выражение его лица я не могла понять, – он просто застыл, как будто его заморозили. Кикиморыш тоже уставился на пришельца, но слегка испуганно и… как-то выжидающе, что ли. Так смотрят дети на Снежного деда, приносящего подарки в Последний праздник года: что-то он там вынет из своего волшебного дисколёта?..

Эдор тоже синхронно замер рядом с бугаём, посматривая то на него, то на Маугли, но не делая никаких попыток познакомить их, или вообще прервать молчание.

Наглядевшись на зелёного соплеменника, полосатый гуманоид тихо заговорил:

- Это невозможно… Но вот я смотрю, и мои глаза говорят мне, что это – правда… Я на самом деле вижу живого Вайядхау… Во имя звёздного неба, скажите мне, как такое стало возможным?!

- Это долгая история… И не всегда приятная, прямо скажем, – мягко ответил Эдор. – Если у вас есть время, мы готовы поговорить сейчас. Если нет, – можем попробовать встретиться потом.

- Нет-нет, я не смогу уйти, не поняв, как такое чудо могло совершиться… Вайядхау, настоящий Вайядхау…

И полосатый монстр шагнул к нам.

- Как тебя зовут? – тихо и ласково обратился он к заморышу.

- М-маугли… – так же заворожённо глядя на нависающую над ним глыбу, ответил кикиморыш.

- Нет, это не наше имя… Его дали чужаки, – словно сам себе, сказал мирассец. – Если б имя давала мать, она придумала бы что-то красивое, а не набор непонятных звуков… Что оно означает? Я не понимаю этого языка… У этого имени есть смысл?

- Ээээ… да. Оно означает… лягушонок, – я почувствовала, что краснею. Вот же ж… Никогда не думала, что буду стесняться своей любви к классике… – На одном очень-очень древнем языке.

- Лягушонок? – высоко подняв мощные надбровные дуги, переспросил бугай. – Ну… Возможно, пока это и не так плохо… Лягушонок, Лягушонок… Ману-лэ-каэ… Пусть, так пока. Возможно, потом он сможет получить другое, настоящее.

- Ээээ… Настоящее? – Странно, но я почувствовала себя обиженной. Чем ему имя-то не угодило?! Слышал бы, как заморыша его прежние хозяева обзывали, небось ещё не то бы запел… Кай Анор, чего-то там… Я уже успела подзабыть, как точно. Но Маугли по сравнению с этим – образец красоты. И вообще… Откуда я могла бы взять «настоящее» имя, если даже их языка не знаю?!

- Да. Настоящее имя, под которым хараисс живёт после того, как выйдет из возраста детства. Но ваш Вайядхау ещё маленький… – Бугай произнёс это с такой нежностью, как будто Маугли был его собственным родным сыном. – Ему ещё расти и расти… Да, малыш?

Заморыш ничего не ответил, только смущённо позеленел. Так сказать, приобрёл более интенсивный цвет.

- Вампараасса! – тут же вырвалось у полосатого обожателя кикиморыша. – Байе кара чи луно пирреде?!

- Ва скайи… – застенчиво ответил Маугли и… посинел. Потом порозовел, потом вообще пошёл разноцветными всполохами, и тут Эдор, словно очнувшись, рванулся к лягушонку и втащил его внутрь павильона. Я немедленно присоединилась к ним.

- Простите, но демонстрировать чудеса колористики прилюдно не следует! – очень серьёзно предупредил стратег удивлённо взирающего на него бугая. – Это может стоить Маугли свободы, если не жизни.

- То, что вы говорите, меня очень огорчает, – нахмурившись, медленно ответил мирассец. – Думаю, мне нужно узнать, как можно скорее, историю этого маленького Вайядхау. Со всеми подробностями, которые вы сочтёте нужным мне сообщить.

Мы с Эдором переглянулись, я вздохнула и приступила к очередному пересказу того, как у меня появился Маугли.

Старалась описывать всё подробно, но не забывая ни на минуту, что лягушонок сидел тут же, рядом, поэтому приходилось многое смягчать, не договаривать или вообще пропускать. Периодически я бросала взгляд на стратега, чтобы понять, одобряет ли он то, что я излагаю. В основном, он подбадривал меня, на секунду прикрывая глаза, и только пару раз едва заметно покачал головой. В целом же повествование вышло не слишком длинным, и местами путаным, но самое главное я мирассцу рассказала. В завершение, вынула из сумочки заранее приготовленный кристалл с копией мирасского «паспорта» Маугли, в котором было изложено чёрным по белому, для чего его создавали, и чем он занимался на протяжении ста лет, и передала молчаливому полосатому слушателю.

Когда я закончила, за столом довольно долго царила тишина. Не знаю, о чем думали остальные, я же заново переживала ту кучу событий, которые успели произойти с момента моего отлёта с Мирассы. Наверное, за всю предыдущую жизнь у меня не набралось бы такого же количества происшествий и приключений, как в эти два месяца. Воистину, всё познаётся в сравнении…

Эдор тоже молчал, строго глядя на поверхность элегантного столика, за которым мы сидели, но явно его не видел. По-видимому, мой рассказ всколыхнул какие-то его собственные воспоминания. Уж кому-кому, а ему было лучше всех, здесь присутствующих, известно, каково это, – иметь заранее заданное предназначение…

Что касается бугая, то слушал он меня крайне внимательно, не отводя глаз, но при этом я не чувствовала себя неуютно под его взглядом, – а потом уставился на диск луны, уже отчётливо проявившийся в темнеющем небе. Не сводя с неё глаз, он негромко заговорил:

- Когда-то, очень давно, – никто не помнит, когда именно, – Храисса, наша планета, была пустой. На ней росли деревья, цветы, были океаны, льды и леса, но не было разумных существ. Ей стало грустно, и тогда пришли мы. Откуда – неизвестно, память об этом тоже не сохранилась, но мы расселились на планете и стали жить. Постепенно один народ разделился на три: Вайядхау, Хигальсиу и Корродейу. Корродейу стали жить в море и научились плавать там, как большие белые рыбы айуны. Хильгасиу ушли в горы, и стали хранителями Синих и Чёрных хребтов. А Вайядхау стали жителями лесов. Каждый народ был красив по-своему, но самыми красивыми были Вайядхау, чей дом был скрыт в глубинах самых диких и непроходимых чащ. Каждый народ лелеял то богатство, которое дала ему Храисса, и становился всё более приспособленным для этого. Мы, Хильгасиу, стали самыми сильными и выносливыми, чтобы легче управляться с камнями. Корродейу обзавелись перепонками и хвостами, чтобы плавать быстрее всех. А Вайядхау научились сливаться с деревьями, которые росли в лесах. Все три народа жили в мире и согласии с Храиссой. Пока не пришли чужаки.

Мирассец перевёл, наконец, взгляд на нас. Мы все сидели, затаив дыхание, даже Эдор. Начало было, конечно, слегка того… далековатое от современности, но я ждала, что, постепенно, он доберётся до сути. А про историю Мирассы, как она виделась тем же аборигенам, и вправду было интересно послушать.

- Чужие появлялись на планете не раз, но всегда улетали. Разве что, в один из последних прилётов, незадолго до Захвата, они выстроили несколько домов в незанятой долине между отрогами Чёрных гор. Мы не препятствовали, – места много, кому могла помешать горстка строений? Так мы думали… К тому же, пришельцы вскоре вновь улетели. Но потом появился он. Тот самый человек, которого теперь почитают везде, в каждом городе, на каждой планете… Тот самый, который начал истреблять нас. Тот самый, что присвоил себе нашу планету, решив, что другие жители, кроме него и его людей, там не нужны. Первыми под удар попали Корродейу. Что понадобилось чужакам в море, ведь они не стали сами жить там, – никто не знает, но они принялись истреблять водный народ.

- Как? Как они ухитрились уничтожить тех, кто жил в чуждой для них среде обитания? – не удержавшись, спросила я.

Наверное, дело было в том, что я разозлилась задним числом на генерала и его приспешников за то, что великолепные подводные пейзажи, которые я вспоминала, лишились по его милости своих русалов и русалок, которые, оказывается, обитали там!… И ради чего? Чтобы теперь моря Мирассы стояли пустыми и незанятыми?! Однозначно, этот Лемир Грасс был маньяком!

- Они загоняли всех, кого находили, в одну большую пещеру под водой и убивали звуком, – отрешённо глядя на луну, ответил полосатый мирассец.

- И что… Эти Кородайу… Разве они не защищались? – мне было очень горько узнавать о новых злодеяниях моего прежнего кумира.

- Нет. Мы привыкли жить в мире, и не нуждались в оружии, чтобы поднимать его против своих же братьев. Да и чужаки, которые прилетали до этого, вели себя иначе… И, потом, всё произошло слишком быстро, буквально за семь или восемь дней.

Я сглотнула ком в горле. Да, похоже со времён войны генерал вовсе перестал стесняться использовать военные разработки для массовых убийств безоружного населения.

Абориген продолжал:

- Следующими стали Вайядхау. Никто не знает, как выманили их из чащ пришельцы, но рассказывают, что все лесные люди, как один, вышли к ним сами, добровольно. И их уничтожили. По крайней мере, с тех пор никто никогда не встречал ни одного Вайядхау в лесах Храиссы… Я – первый, кому выпало такое счастье, – туземец тепло улыбнулся Маугли. – И я очень рад, что именно мне досталась такая завидная судьба – стать причастным к возвращению моего брата на родину.

- Так вы поможете нам? – взволнованно спросила я его. – Действительно поможете?

- Да. Ни один хараисс не может жить долго вдали от своей родины, она зовёт нас обратно. И этот малыш должен вернуться под родное солнце. Помочь ему – мой долг.

- Спасибо! – от всей души поблагодарила я его. – Нам очень, очень нужна помощь!

- Только я должен предупредить вас, что мы по-прежнему не берём в руки оружие.

- Даже теперь?! – я потрясённо уставилась на него. – Когда вашу планету захватили? Даже теперь вы не хотите бороться?! Но почему? Вам так нравиться быть изгоями?..

- Мы не изгои, номерра Вайядхау. Мы по-прежнему живём на своей земле, в своих горах.

- Значит, пришлецы вас не тронули? – удивилась я.

- Они пытались расправиться и с нами, но потерпели неудачу. Мы ушли в глубокие подземные туннели, входы в которые они не смогли найти.

- И не побоялись, что они попросту обрушат всё, и вы останетесь замурованными?

- Даже если бы они попытались это сделать, у них ничего не вышло бы, – покачав головой, ответил мирассец. – Входов и выходов настолько много, что им пришлось бы потратить многие месяцы на то, чтобы закрыть их все. И потом, когда прошло время, чужаки поняли, что мы не будем воевать с ними, и оставили нас в покое. Тем более, что горы их не заинтересовали. На Храиссе не было нужных им ископаемых, из-за которых надо было бы рыть длинные шахты, или взрывать что-то. Нам повезло.

- Да уж… Действительно, повезло… – пробормотала я себе под нос. Захват своей планеты чужаками-убийцами он считал «везением»?! Всерьёз?

- По сравнению с Вайядхау? – мирассец спокойно улыбнулся. – Конечно, да. Мы считали, что их истребили полностью. Вы – первые, кто дали мне какие-то сведения об их дальнейшей участи. Видит небо, мы не думали, что захватчики будут настолько жестоки по отношению к ним. Это большая печаль и тяжесть для нас…

- Мы хотели бы для начала вернуть Маугли обратно, на его родину, и, когда-нибудь, освободить всех остальных рабов, – медленно проговорила я. Ну, пришёл момент истины, – надо выкладывать карты на стол, чтобы понимать, выиграли мы или крупно проиграли.

Мирассец посмотрел на нас очень и очень внимательно, словно прощупывая наши мысли. По крайней мере, мне показалось, что он буквально пропустил их через себя. Не знаю, что именно он там увидел, но покачал головой и сказал, обращаясь к нам обоим:

- Вы должны ещё кое-что понять: я не принесу войну на свою планету.

- Что вы имеете в виду? – нахмурилась я. – О какой войне идёт речь?

- Вы ведь собираетесь освобождать тех Вайятху, которые сейчас живут в семьях поселенцев? Они не отдадут их просто так. Значит, будет спор и раздоры. Если вы не сможете договориться, – а мы знаем, что договариваться пришельцы с других звёзд не умеют, – значит, будет война. Я не хочу, чтобы так случилось. И не стану способствовать этому.

- Но… – я беспомощно посмотрела на Эдора. – Мы и сами этого не хотим! Просто нас могут вынудить… Заставить!

- Почти все подчиняются, когда их заставляют что-то делать. Но не мы. Мы всё равно идём своим путём. Если вы собираетесь развязать войну, – лучше оставьте эти планы. Мы не станем помогать этому. Тогда уж лучше оставить всё, как оно сейчас, но переправив Вайядхау на Храиссу тайно. Или подкупив кого-то. Это можно устроить, я уверен. А потом мы примем его в себя, в горный народ, и он будет счастлив.

Похоже, невозмутимый внешне, миротворец всё-таки занервничал: в его речи вдруг прорезался акцент и появилась какая-то неправильность. Что ж, я его понимала, у меня вообще внутри всё кипело и клокотало, как в котле. Лишь бы не сорвало крышку раньше времени…

- А как же все остальные Вайятху? Вы не считаете, что они тоже заслуживают свободы? А как же тот конвейер Императорского Дома, который штампует рабов для аристократии? Их тоже нужно оставить в покое, лишь бы не было войны?..

Я остановилась на секунду, чтобы перевести дух и обуздать эмоции.

- Вы просто не представляете, каким был Маугли, когда я увидела его в первый раз! Он даже ходить по кораблю боялся! Закрывал глаза, чтобы не видеть, куда его ведут! Он ни читать, ни писать не умел! И вы считаете, что это – нормальная жизнь для разумного существа?! А если бы не Вайятху, а ваших детей пришельцы сочли наиболее подходящими для своих экспериментов?! Вы бы тоже промолчали?..

Эдор предупреждающе откашлялся, но мне было море по колено. Осторожность и лояльность туземца к властям Мирассы казались мне совершенно отвратительными. Чудо он, видите ли, увидел! Живого и невредимого Вайятху! Ну, посмотрел и хватит, – хорошенького понемножку, – так, что ли? И не надо напрягаться, думая о сотнях тех несчастных, которые продолжают развлекать своих хозяев?

Я отвернулась в сторону и стала смотреть на сверкающий полураскрытый «бутон» высящийся посредине парка, чтобы отвлечься от поднимающейся к горлу горечи.

Вот тебе и союзник. Вот тебе и помощь… Зато понятно, почему Грасс сумел захватить целую планету за сколько там… за одну неделю? Если всё население тупо ждало, когда их станут убивать, то странно, что генералу понадобилась целая неделя… Наверное, он просто никуда не спешил.

- Вы не правы, номерра Вайядхау, – серьёзно и спокойно произнёс полосатый пацифист. – Мы не считаем, что дети детей Вайядхау заслуживают той участи, которая им выпала по воле вашего генерала. Но мы думаем не только о них, но и о тех детях, которые живут сейчас в пещерах и гротах Храиссы. Они тоже заслуживают лучшей участи, чем быть сожжёнными заживо в горных тоннелях, не так ли?

Я вытаращила на него глаза. Сожжёнными?.. Это так Грасс планировал сократить их число?!

- Да-да, во времена Захвата чужаки пытались сжечь нас, прямо в тоннелях и пещерах. Многие погибли, но не все. Моему народу удалось тогда выжить, но память о погибших осталась. Мы не будем делать что-то такое, что может привести нас к подобной катастрофе. Извините меня, но нужно или искать другой путь, или удовлетвориться малым, не ставя слишком огромных целей.

- Слишком огромных… – повторила я. – Ну, да… Понимаю. То, что есть у вас сейчас, – своя резервация, возможность жить в родных пещерах, ходить туда, куда вам разрешают… намного важнее, чем призрачная свобода нескольких сотен рабов… Всего лишь нескольких сотен. И не стоит рисковать теми благами, что вас одарили захватчики, чтобы улучшить жизнь ваших братьев, вы же так их называете? Да, конечно, вы совершенно правы.

- Вы молоды, номерра Вайядхау, и кровь ваша горяча. Вы не хотите слушать другого мнения, но оно существует, и совсем необязательно менее правильно, чем ваше. Дело не только в желаниях моего народа или народа Корродейу, таково желание самой Храиссы.

Я уставилась на него во все глаза, пытаясь понять, насколько серьёзно он говорит. Мирасса желает… Всевидящий! А откуда он может знать, чего желает целая планета?! Он что, лично с ней беседовал?.. И потом, что за бред, – войны, стало быть, она не желает, а истребления своих жителей она хотела, раз оно произошло? Нет, ну полный бред!

Полосатый шизофреник печально посмотрел на меня и покачал головой:

- Вы не верите мне… Я понимаю. Но, тем не менее, говорю вам правду. Храисса – живая, и она влияет на всех, кто живёт на ней. Пришельцы, когда они только появились, были совершенно чужими, со злыми, жадными намерениями. Что можно было сделать за такой короткий срок? Конечно, у них не было шансов успеть измениться. Но уже их дети стали хоть немного, но другими, – более спокойными, более терпимыми, более мудрыми. Пусть чуть-чуть, но все-таки… Теперешние жители Храиссы – тоже её дети. Да, они жестокие и развращённые той лёгкостью, с которой получают всё что захотят. Но они уже дети Храиссы! И их нельзя просто так взять и убить. Нет-нет, невозможно!

Тут слово взял Эдор, до того молчавший.

- А зачем вашей планете вообще нужны разумные существа? – спросил он, словно верил, что психованный туземец и впрямь имеет прямую связь с разумом Мирассы.

- Это странный вопрос… Зачем рожают детей? Наверное, чтобы любить их и заботиться о них. Я так думаю.

Стратег всё так же серьёзно кивнул, словно ожидал именно такого ответа.

- И вы говорите, что она… нормально относится к «подкидышам», даже таким агрессивным, как генерал Грасс?

- Да, так можно сказать… Пожалуй, вы правы. Она любит всех.

- И поэтому вы против того, чтобы устраивать войну одних её детей против других?

- Да, да. Братья не должны воевать, это противоестественно. За это бывают наказания, и очень тяжёлые. Вайядхау исчезли, но их место, в каком-то смысле, заняли чужие, пришедшие с других звёзд. А теперь выясняется, что лесной народ не исчез бесследно, остатки его живы, да ещё среди тех, кого вы считаете нашими врагами. Но у нас нет врагов. И не будет, если позволит звёздное небо… Поэтому и войны не будет.

- А что предлагаете вы? – заинтересованно осведомился Эдор.

- Искать другой путь. Искать другие возможности, например, тайные, во мраке… Ведь у вас есть союзник, который может открыть ворота Мирассы перед вами.

- Вы имеете в виду Альдора? Бывшего хозяина Маугли?

- Да, его. Он очень заинтересован в том, чтобы проект господина Скросса был выполнен, и он пойдёт на многое, лишь добиться своего. Используйте его власть, его возможности, его характер… Если вы сможете сделать это достаточно аккуратно и точно, он станет вашим союзником. И поможет сделать нужный вам поворот безболезненно или малоболезненно.

- Спасибо, мы подумаем над этим.

- Вы говорите, что мирассцы – дети Храиссы, мирные и самодостаточные. Но почему тогда Альдор не спокоен? – не удержавшись, вмешалась я. – Почему он может стать тем самым слабым камушком в основании целой горы камней? Почему он не похож на человека, живущего в согласии с самим собой?

- Потому, что Альдор долгое время не жил на Мирассе. Он воспитывался на другой планете, потому что был отослан родителями для получения специального образования. Он успел усвоить только маленькую часть того, что знает и чувствует каждый мирассец. Альдор, к сожалению, почти такой же чужак, как вы, например…

Я чуть не поперхнулась при таком милом сравнении. Это что же получается? Полосатый бугай не замечает никакой разницы между нами и Альдором?! Замечательно, однако! Выходит, мы все для него «на одно лицо», с воинственными и шумными стремлениями. Агрессивные и неумные. М-дааааа… Прекрасно воодушевляет для дальнейшего общения.

- В этом и кроется причина его поступков, – продолжал пацифист-шизофреник. – Он хочет всего того, что есть в других местах, но чего нет на Мирассе: много-много удовольствий, много денег, много власти. Поэтому он и выбрал себе жену не с Мирассы, а отсюда, и решил, что удовольствия, которые он может купить на её деньги, гораздо важнее счастья. Он не любит, его не любят, они оба несчастны, но не понимают этого. Здесь так живут почти все.

Тут Эдор поднял глаза от столешницы, которую изучал перед этим, как будто она была мировым шедевром, и заинтересованно посмотрел на психолога-самоучку.

- Вы считаете, что Альдор и его жена несчастны? – уточнил он. – Но по ним этого не скажешь… Возможно, они не в восторге друг от друга, но и впечатления страдальцев они не производят.

- Возможно, и нет, – ответил бугай. – Но вы видите только то, что сверху, а я вижу и то, что внутри. Альдор очень ошибается, думая, что власть сделает его счастливчиком, но вы можете использовать это в своих целях. Он поймёт свои ошибки потом, когда придёт время…

Тут у Эдора зазвонил вифон. Взглянув на экран, он внезапно встал и сказал:

- К сожалению, нам нужно улетать. Сюда идёт Альдор, и он не должен знать, что мы виделись с вами. Но разговор не закончен. Как нам быть?

- Я свяжусь с вами. Сам. Прощайте, друзья, – вежливо и, по-прежнему, спокойно ответил мирассец. – Всего вам лучшего. Килано байе вааро, спаридо Вайядхау… Агеши!

- Агеши… – прошептал радужный лягушонок и мы выскочили из павильона.

Сувенир 38

Эдор на ходу стащил куртку и набросил её на Маугли так, чтобы ни сантиметра разноцветного великолепия, разливающегося по физиономии смущённого кикиморыша, не было видно. Мы быстро добежали до флайера, ждущего нас на месте посадки, нырнули внутрь и тут же стартовали.

Стратег взял управление на себя и повёл машину не выше, а ниже уровня садов и павильонов, с которого мы взлетели, облетая здание-цветок по широкой дуге, словно скрываясь от глаз тех, кто мог наблюдать за нами оттуда. Только тогда, когда небоскрёб скрылся за облаками, мачо передал управление автопилоту и откинулся в кресле ссамым задумчивым видом.

Некоторое время мы летели молча. Даже лягушонок, на удивление, не рвался делиться впечатлениями о встрече с соплеменником (если полосатого бугая можно было так назвать). Что касалось меня, то я пыталась побороть горечь и разочарование. Союзнички, чтоб их Плорад съел и не подавился! Нет, с одной стороны, конечно, понятно, что мои ожидания явно были завышены, но чтоб разумных существ вот так втоптали в грязь, а они не только согласились с этим, но ещё и осознанно отказывались бороться… Ради мира и имеющегося куска хлеба бросали без помощи лишённых всего, вплоть до свободы, своих же соплеменников, – этого я понять не могла. И принимать доводы о какой-то возможной правоте туземца не хотела.

Стратег, время от времени поглядывавший на меня, наконец, спросил:

- Злишься, Жужелица?

Я пожала плечами. Если эмпат не может определить, что я чувствую, куда уж мне…

- Не знаю. Может быть…

- Зря. По-моему, получилась очень плодотворная встреча.

Я недоверчиво подняла брови. У нас какие-то плоды образовались? А мне-то показалось, что единственным положительным моментов была радость мирассца от лицезрения живого Вайятху. Больше ничего стоящего, на мой взгляд, не случилось.

- Ты слишком узко смотришь, Тэш, и в этом твоя проблема. Подумай лучше вот о чём: ты провела с этим типом всего полтора часа, но уже решила, что всё о нём поняла. А на деле, замечу, что даже я не всё понял. Во-первых, абориген явно что-то скрывал от нас, именно в плане эмоций. Во-вторых, сказал мало, но при этом наговорил столько неоднозначных вещей, что над некоторыми я до сих пор голову ломаю. Ну, и в-третьих. Лучше такие союзники, чем совсем никаких.

- И что в них хорошего, как в союзниках? – спросила я едко. – Реальной помощи, скорее всего, никакой не будет, но условий нам уже навыдвигали кучу! По-моему, мы обзавелись лишними наблюдателями и критиками, которые теперь будут следить, как бы мы чего не нарушили в их прекрасном мире.

Не удержавшись, передёрнула плечами.

Внезапно Маугли, который до этого смотрел куда-то себе под ноги, не подавая признаков, что слышит нас, очнулся, осторожно взял меня за руку, погладил по тыльной стороне и тихо сказал:

- Он был расстроен, сагите… Очень-очень расстроен… Внутри он плакал…

Я вздохнула, подавляя невольное желание ответить, что пусть бы бугай хоть обрыдался, лишь бы помог делом. Но, один взгляд на моё зелёное недоразумение, которое смотрело на меня печальными круглыми глазами, и мне, как обычно, расхотелось спорить или ругаться. Всё-таки Вайятху, – тоже миротворец, и ещё какой! Попробуй позлиться, когда на тебя так смотрят. Наоборот, – начинаешь чувствовать себя виноватой в том, что обидела этот цветочек-поредомку…

Само собой, я улыбнулась ему, погладила по щеке и прошептала:

- Извини. Пусть так, – он был расстроен, я сейчас расстроена… Мы успокоимся и всё решим, хорошо?

Лягушонок послушно кивнул, коснулся моей руки горячими губами и снова углубился в созерцание пола под ногами.

М-дааа, прямо скажем, эта встреча, от которой мы так много ждали, имела несколько странный результат. Ни радости, ни вдохновения, ни новых планов…

Мачо, вздохнув, продолжил:

- Жужелица, по сравнению с некоторыми людьми, с которыми мне приходилось иметь дело в бытность контрабандистом…

- А теперь ты уже не контрабандист? – не удержавшись, вклинилась я.

- Теперь – уже нет, – подчеркнув слово «теперь» ответил красавчик. – Все криминальные связи оборваны, ну, или переданы в надёжные руки, – он хитро улыбнулся. – Так вот, по сравнению с некоторыми людьми, мирассцы – просто сказочные партнёры. Посуди сама: честные, неподкупные, слово держат, лишнего не обещают, о сложностях предупреждают заранее… Иметь с ними дело – одно удовольствие! Поэтому – да, я по-прежнему считаю, что мы приобрели союзников, причём, надёжных союзников, что бы ты там ни говорила.

Я пожала плечами, стараясь не поддаться вновь вспыхнувшей досаде. Одной «порции» успокоительного под названием «Маугли» для полного и непробиваемого оптимизма было явно маловато, но затевать спор заново не хотелось. Я только понадеялась, что общаться с этими чрезмерно миролюбивыми туземцами будет сам Эдор, ко всеобщему удовлетворению.

Тут красавчик внезапно заявил:

- А давайте-ка возьмём тайм-аут!

- Какой ещё тайм-аут?

- Ну, небольшой перерыв. Тэш, ты же всё равно учиться не будешь сегодня?

- Да нет… Уже поздно, – несколько растерянно ответила я. – А как ты хочешь… прерваться?

- Например, отправиться туда, где можно всем вместе погулять.

- Интересно, и где это нам можно гулять, не рискуя вызвать ненужный интерес к Маугли? – проворчала я.

Вообще, появление лягушонка на людях было больной темой: документы позволяли кикиморышу не сидеть сиднем в домике, а ездить в Столицу и, в целом, жить полноценной жизнью, даже учиться, в конце концов. Но ничего этого нельзя было сделать, поскольку заморыш абсолютно не умел держаться в обществе. Стоило ему попасть в компанию из двух человек, незнакомых ему, как Вайятху смущался и напрочь забывал, как нужно себя вести. Мало того, что терял дар речи, так ещё постоянно норовил спрятаться или опуститься на колени около моих ног. Короче, превращался в живое воплощение идеи «Привлеки к себе как можно больше внимания», если не брать в расчёт уже таких пустяков, как постоянная смена цвета… Нет, в спокойном состоянии кикиморыш вполне неплохо контролировал свои колористические эффекты, но, стоило ему занервничать, – и пиши пропало, он превращался в настоящую радугу. Поэтому вопрос прогулок был отнюдь не праздным.

- Например, на полностью изолированной территории, – усмехнувшись, предложил мачо.

-Это где? – изумилась я. – Ты нас в тюрьму, что ли, приглашаешь?! Там прогуляться?..

- Не совсем так, – загадочно ответил бывший контрабандист и принялся набирать новый курс на панели управления флайером.

- А что, адреса у твоего… изолированного места нет? – недоверчиво спросила я, следя за его пальцами.

Обычные люди просто произносили адрес вслух, ну, или скидывали с кибера. Но мы же такие таинственные!

- Есть, но я хочу сделать вам сюрприз… – ответил мачо, откидываясь на спинку кресла. – Люблю удивлять.

- Хм… – проворчала я. – А мне, кажется, разонравились сюрпризы… Наверное, слишком много их было в последнее время.

- Ничего. Этот тебе понравится, я уверен, – возразил стратег, и нос летательного аппарата опять развернулся к побережью.

Когда мы через пятнадцать минут зависли над симпатичным округлым заливчиком, в котором было разбросано несколько посадочных площадок, стоящих на сваях, я удивилась. Ещё больше удивилась, когда наш летательный аппарат начал снижение над одной из них. Мы выгрузились без проблем, несмотря на довольно сильное волнение и ветер: ни одной капли не упало на нас. Силовое поле надёжно защищало небольшое пространство от капризов природы, создавая видимость стеклянной стены, об которую разбивались брызги. За шумом волн звука работающих генераторов не было слышно совершенно.

Тут же, на площадке, обнаружился спуск в лифт, который понёс нас ещё ниже и выпустил в своеобразном холле причудливой полукруглой формы. Причины столь странного вида комнаты стали ясны, как только Эдор провёл нас дальше, через округлые же шлюзообразные двери, задвинувшиеся за нами с тихим звуком, живо напомнившем мне о космических кораблях.

Стратег прошёл дальше, не останавливаясь, на ходу снимая куртку и гоночные перчатки. Правда, бросать на пол он их не стал, а аккуратно пристроил на нечто, похожее на барную стойку. Или на высокий, узкий, длинный стол, вместо ножек опирающийся на монолитный кусок янтаря, – по крайней мере, так это выглядело. Вообще, комната, в которую привёл нас мачо, неуловимо напоминала его самого: такая же красивая, наполненная необыкновенно дорогими вещами, – одна панель голограмматора, встроенная в овальный стеклянный столик чего стоила! – но, при этом, очень функциональными и небесполезными, если можно было так выразиться. Ни одной безделушки, призванной просто заполнять пространство, ни одной лишней детали, никакого беспорядка ни в оформлении, ни в цветовой гамме. Всего лишь два цвета, дробящихся на огромное количество оттенков, но всегда гармонирующих друг с другом: янтарно-коричневый и, так называемый, королевский синий. Настоящая мужская берлога!

Как только я дошла до этой мысли, меня осенило, что мы, скорее всего, прилетели в дом Эдора. Его настоящий дом, не видимость, которую он предъявлял тем, кто интересовался его жизнью, а реальный дом, который стратег построил для себя, и в котором он чувствовал себя комфортно и спокойно.

Я ещё раз осмотрелась вокруг, с вновь вспыхнувшим интересом.

Комната имела ту же странную форму, с плавным изгибом, что и предыдущее помещение, но была явно больше по размеру и выше, но, возможно, это было результатом хорошо продуманной подсветки, проведённой вдоль стен. Благодаря ей создавалось впечатление, что потолок буквально парит в воздухе. Сами же стены состояли из огромных «окон», от пола до потолка, и тоже имели выпуклую форму, словно мы находились внутри гигантской трубы. Кроме того, они казались многослойными: снаружи – металлическими, а внутри – сделанными из прозрачного, как стекло, пластика. Переборки между «окнами» были отделаны деревом и кованым металлом, – новый для меня штрих к портрету Эдора.

К стойке (или столу, Вограны его знают), прилагались шесть высоких стульчиков с маленькими квадратными сидениями, выполненных тоже из металла и дерева. Ближе к стене стоял гигантский мягкий диван, обитый кожей (тоже пунктик Эдора!) тёмно-синего цвета, а посредине комнаты – уже упомянутый стеклянный столик с голограмматором. Присмотревшись, я обнаружила, как минимум, два кибера, скромно задвинутых в дальний угол стойки (или широкого барьера?), переносной вифон и ещё какие-то электронные штуковины, назначение которых мне было неизвестно. Всё вместе ещё больше наводило на мысли, что мы попали в святая святых стратега. Про себя я окрестила эту комнату «гостиной», поскольку она явно служила сходным целям.

Пока я осматривалась, а лягушонок привычно жался ко мне, на всякий случай, Эдор подошёл к стене, отодвинул фрагмент декора, открыв маленькую панель управления, и принялся туда тыкать. Тут же внешние «стены» комнаты начали двигаться, делясь на длинные узкие сегменты, которые, один за другим, опускались вниз, укладываясь в некое подобие карточной колоды. Наверху появился диск нашего светила, тускло просвечивающий через серо-голубую толщу. Видала я, конечно, и более красивые оттенки морской воды, но на других планетах. Здесь нужные водоросли не водились.

По мере опускания стен, постепенно открывалась картина окружающего пространства, и стало понятно, что мы находимся в своеобразном «бублике», лежащем на дне заливчика. Я как раз смотрела на «внутренний двор» этого подводного жилища. Ничего особо примечательного там не было, разве что какие-то дополнительные механизмы жизнеобеспечения. Зато с противоположной стороны, открывающейся во «внешний мир», было куда интереснее!

Подойдя вплотную к «окну», я с удивлением и восторгом принялась разглядывать морских жителей и заросли водорослей, мерно покачивавшихся под напором течения. Они были настолько разнообразны, что вполне могли бы заменить земные цветы. К тому же, те, кто обустраивали этот подводный мирок, позаботились о том, чтобы придать растительности видимость каких-то садов: я ясно видела «клумбы», «газоны», «рощицы». А ещё дальше смутно виднелись очертания таких же «бубликов», как тот, в котором находились мы. Над «цветами» порхали стайки небольших серебристых рыбок, напоминая не то птичек, не то диковинных бабочек.

- Сейчас приду, – сообщил Эдор и покинул нас, забрав свои вещи со стойки (или перегородки?).

Я проводила его рассеянным взглядом, очарованная заоконной флорой и фауной, представители которой как раз в этот момент, увидев наливающиеся светом «окна» кольцевого модуля, подплыли поближе и начали «прогуливаться» перед нами, словно поддразнивая. Маугли и вовсе прилип носом к прозрачной стене, не отрывая от них взгляда. Я могла бы поклясться чем угодно, что он уже пытался наладить контакт. Ещё немного – и, если в головах этих рыбок был какой-то мозг, заморыша посвятят во все последние сплетни местного подводного сообщества.

Следом за мелочью стали подтягиваться и более крупные экземпляры, тоже, видимо, привлечённые светом. Одна за другой, передо мной появились несколько довольно больших рыбин блёклой и не очень окраски, которые с явным любопытством уставились на нас с кикиморышем, словно мы были выставлены на всеобщее обозрение в каком-нибудь Саду для диких животных! Они так удивлённо таращили на нас глаза, что мне стало неудобно. Особенно старалась самая страшная из них: чёрная, как ночное небо, с неряшливо-рваными плавниками, круглыми окулярами и полуоткрытым губастым ртом, полным мелких острых зубов. Страшилище подплыло вплотную и уставилось прямо на меня, чуть заметно работая плавниками, чтобы удержаться на месте.

Я услышала лёгкие шаги за спиной и спросила, не отводя глаз от нахального чудовища:

- А это что за экземпляр?

- Не знаю… – задумчиво ответил подошедший стратег. – Я ещё не выучил названия местных рыб. Но, думаю, что она ядовитая.

- Почему? – удивилась я, невольно присматриваясь к зависшей перед нами образине.

- Ну, не зря же она имеет очень яркую и заметную окраску. И остальные явно держатся от неё подальше. Думаю, тоже не случайно.

Действительно, другие рыбы совершали свой променад поодаль от места, где зависла чёрная. Мне показалось даже, что они и поглядывали на неё опасливо.

- А чего они тут толкутся вообще? – снова поинтересовалась я.

- Не знаю, – вновь повторил мачо, подходя ближе к «окну» и прослеживая пальцем очертания чернильного страшилища, отнюдь не испугавшегося этого жеста. – Может быть, просто наблюдают за нами…

Только тут я обратила внимание, что стратег переоделся в непонятный полуспортивный костюм, смахивающий на домашний, и зачем-то разрушил очередной шедевр своего парикмахера, которым щеголял с утра. Сейчас его волосы были просто забраны в прозаический хвост. Более того, – он даже обувь снял, и стоял босиком! Ну, точнее подтвердить, что подводный модуль был его личным пространством, он бы, пожалуй, не мог.

Спрятав улыбку, я опять перенесла внимание на толпящихся рыбок, которые образовали кучу-малу, словно набираясь духу перед тем, как штурмовать нас.

- Ээээ… чего это они? – встревожилась я. – Рассердились, что ли?!

- Ну, можно и так сказать, – раздалось откуда-то сзади. – Всё-таки, их пока не покормили, вот и возмущаются.

Повернувшись на голос, я потеряла свою бедную челюсть, уже в… неизвестно который раз, потому что там, посредине гостиной стоял… Эдор. Ещё один. Точнее, как раз первый: обутый, нормально одетый и с шедевром на голове, как и был. Тут только я вспомнила, что совсем недавно мачо говорил о прилетевших с базы ГИО-изменённых, в том числе, и об одном своём собрате. Ну, видимо, рядом со мной стоял именно он: второй стратег.

- Вы уже познакомились? – поинтересовался Эдор настоящий, начиная энергично выгружать откуда-то из-за стойки (или стола?) бутылки, фужеры, закуски и прочие интересные вещи.

- Нет, ещё не успели, – ответил стратег номер два и улыбнулся фирменной эдоровской улыбкой, от которой у любой женщины, моложе восьмидесяти, тут же учащался пульс.

Я мысленно выругалась. Всё то-же самое: тонны обаяния, харизмы и сексапила. А я-то ещё надеялась, что второго такого Эдора просто не может быть! Всевидящий, мне и одного было слишком много, зачем же двоих-то?!

Впрочем, внешне я постаралась сохранить приветливый оскал, который со дня корпоратива у Скросса появлялся у меня автоматически в любой сложной ситуации, как защитная маска.

- Ну, значит, знакомьтесь, – предложил Эдор номер один. – Тэш, это Эктор, мой брат, и тоже стратег, как ты уже, конечно, догадалась. Я как раз хотел тебя позвать, – обратился он к своей копии, – а, оказывается, ты сам пришёл…

Я кивнула и подала руку второму ГИО-изменённому, которую тот поцеловал. С чувством, мерзавец… Ну, вылитый Эдор, даром, что зовут по-другому!

- Эктор, это Тэш. Ну, о ней ты и так знаешь. А вот этот, зеленокожий, уткнувшийся в стенку, мой подопечный. Сейчас, познакомлю… Эй, Маугли!

Лягушонок, увлёкшийся общением с рыбьей мелочью, благополучно пропустил явление обоих стратегов и теперь вытаращился на двойника Эдора, как на привидение.

- Маугли, познакомься с… моим братом, Эктором, – скомандовал бывший контрабандист.

Не тут-то было! Вместо того, чтобы приветствовать двойника мачо, кикиморыш попятился и сделал попытку вжаться в крохотный промежуток между мной и стенкой. Непонятно, что именно испугало Вайятху, но красавчик разбираться не стал. Он попросту рявкнул:

- Эт-то что такое?! Как я учил тебя здороваться?

Заморыш немедленно перестал упаковываться в выбранную щель, выпрямился, расправил плечи и отрапортовал, глядя на стратега-номер-два стеклянными глазами:

- Добрый вечер! Я очень рад нашей встрече! Счастлив познакомиться! Как ваши дела? Могу ли я вам что-нибудь предложить?..

Эктор, слегка ошарашенный напором, осторожно пожал лягушонку руку и вежливо озвучил свою часть восхищения и радости. Ободрённый Маугли робко заулыбался. Я, с облегчением, – тоже… Всё-таки, тактика мачо имела свои преимущества: пока я уговаривала, он приказывал, и решал проблемы там, где моя мягкость пасовала. Мне, к примеру, до сих пор не удалось приучить Маугли спать в его собственной спальне. Хотя… не очень-то я и старалась. За прошедшее время у меня выработалась привычка каждую ночь находить его в своей постели, и мне это очень нравилось. Так что…

Учитель тоже остался доволен и пригласил всех к стойке (или перегородке?). Когда мы взгромоздились на стульчики, Эдор произнёс тост за удачное окончание начатого нами дела. Все дружно выпили, включая лягушонка, которому налили фруктовой воды, и принялись дегустировать закуски, которых я насчитала восемь видов. Стратег (первый) уверял, что они изготовлены на кухне его собственного ресторана, по специальному заказу, поэтому совершенно безопасны. Я верила, потому что кикиморыш уминал мини-тарталетки и корзиночки за обе щеки.

Вновь осмотревшись вокруг, я спросила Эдора:

- Так куда ты нас привёз? Что это?

- Это? – мачо машинально тоже оглянулся. – Это мой дом.

Ага! Я была права!

- Но почему под водой? – не отставала я. – А не обычный, нормальный?

- Ну, нормальный ты у меня перехватила, помнишь? – стратег подмигнул.

Я немедленно покраснела. Ну, да, было дело, хотя, собственно говоря, перехватила не я, а господин Скросс, но… из песни слова не выкинешь.

- Хорошо, Вограны с ними, с хибарами в чащобах. Но почему ты не поселился где-нибудь на крыше или в небоскрёбе?

- Потому что в небоскрёбах и на крышах у меня уже пара каморок есть, но не здесь, а на других планетах. И мне там как-то не очень нравится.

- Почему каморок? – удивилась я. – Разве ты не можешь позволить себе что-то приличное?

- Не волнуйся за брата, – усмехнувшись, вступил в беседу второй стратег, совершенно по-Эдоровски: бархатисто и сексуально. – Дело в том, что любое помещение, размеры которого не превышают двухсот квадратных метров, он считает каморкой.

- Ну, ты же сам понимаешь, – подхватил мачо, – тяжёлое детство, недостаток места, даже кислорода было маловато! Естественно, что с тех пор я ищу места попросторнее, со свежим воздухом…

- Ага, и именно поэтому устроил своё логово в замкнутом подводном модуле, в котором от враждебной, я бы даже сказал, смертельно опасной среды тебя отделяют всего несколько десятков сантиметров ненадёжной перегородки, и в котором свежего воздуха вообще нет, – только очищенный…

- Воот! Я знал, что ты почувствуешь то же самое! – как ни в чём не бывало, резюмировал Эдор и провозгласил:

- Давайте выпьем теперь за то, чтоб мы понравились Мирассе!

Эктор удивлённо поднял брови, и мы наперебой принялись пересказывать ему сегодняшнюю встречу и слова мирассца о том, что его планета живая и разумная. Надо признаться, и второй стратег не увидел в этом чего-то из ряда вон выходящего, потому что задумался ненадолго и ответил:

- А что, – всё возможно… Кто, в конце концов, пробовал поговорить с целым миром, кроме пророков и сумасшедших? Может, мы станем открывателями?..

Я удержалась от невежливого жеста в его адрес, и просто фыркнула.

Не успели мы выпить по второму бокалу божественного нектара, который Эдор упрямо именовал вином, как случился ещё один сюрприз: длинный мелодичный звон, похожий на звук донгорского Большого гонга, оповестил нас о прибытии Вигора, да ещё, как выяснилось, не одного, а с приёмным сыном! Лягушонок встрече бурно обрадовался, а я преисполнилась любопытства, поскольку ни разу до этого мальчика, усыновлённого эскулапом, не видела.

Эйнор (так звали малыша) оказался неожиданно похожим на своего приёмного отца, словно тот был ему родным. Тоже светловолосый, с голубыми глазами и симпатичной мордашкой. Только Вигор был здоровым и крепким, а мальчик выглядел бледным и худым, как тростинка. На мой, тихо заданный на ухо вопрос, что с Эйнором, Эдор ответил, что эскулап взял ребёнка из Дома оставленных детей три года назад со смертельным диагнозом, и с тех пор выхаживал его сам, по собственным рецептам и методикам. Улучшения были налицо: Эйнору давали жизни, от силы, год. А он уже прожил на два года дольше, чем ему отмеряли, хотя о полном выздоровлении речи пока не шло.

Было очень странно наблюдать за Вигором в роли заботливого папаши. Он, вроде бы, специально за сыном не следил, но, когда маленький исследователь полез на барную стойку (или прилавок?), а потом начал оттуда падать, первым к нему на помощь ринулся именно викинг. И ругать или укорять не стал, а просто объяснил, как взобраться наверх безопасным путём. Вообще, очень чувствовалось, что между ГИО-генетиком и мальчиком существует сильная связь: к примеру, малыш только собирался заплакать, а предводитель пиратов уже, как бы между делом, его проблему решал.

Но в большей степени роль няньки взял на себя Маугли, причём, с явным удовольствием. По всему было видно, что ребёнок бывал в подводном доме Эдора уже неоднократно, так что лягушонок развлекал его рассказами о рыбках, плававших за окном, живописуя их жизнь и приключения. Я искренне надеялась, что никто из ГИО-изменённых не станет заострять внимание на том, о чём там вещает Маугли. Так и вышло: трое красавчиков перешучивались, вспоминая детские годы, проведённые на базе, и посмеиваясь над тогдашними привычками и склонностями.

После импровизированного перекуса Эдор потащил всех наружу. Я до последнего сопротивлялась, памятуя слова Эктора о том, что чёрная рыбина была ядовитой, но ГИО-ненормальные меня не слушали и, когда даже Маугли был облачён в подводный скафандр и снабжён ранцем с портативным аппаратом по изготовлению специальной воздушной смеси, пришлось смириться и тоже облачиться в облегающий серебристо-белый костюм, который слегка фосфоресцировал в слабом рассеянном свете подводного царства. Как объяснил Вигор, это было сделано специально, чтобы облегчить поиски отставшего от группы акванавта. От этих пояснений мне стало ещё хуже!

Я с трудом удержалась, чтобы не привязать к себе Маугли длинной верёвкой, висевшей на поясе у каждого из нас, но ограничилась только тем, что велела ему не отдаляться больше, чем на пять метров. Подумала, и сократила дистанцию до четырёх. Ещё подумала, и совсем уже было скомандовала заморышу держаться на расстоянии вытянутой руки, но тут коварный стратег-номер-один перебил меня, велев лягушонку взять упаковку с кормом для рыб. Конечно, мои запреты были тут же с восторгом забыты.

Когда мы вышли из специального шлюза на вымощенную камнем дорожку, огибавшую кольцеобразный дом, к нам немедленно рванули все рыбёшки, что до сих пор терпеливо ошивались вокруг «тора». Кикиморыш принялся доставать кусочки какой-то гадости и кормить всю эту ораву. Выплывший, к моему немалому удивлению, без всякого скафандра Эдор вынул откуда-то, как фокусник, небольшой диопикчер и стал заснимать процесс, то подплывая поближе, то удаляясь. Все остальные, будучи в костюмах, могли спокойно стоять на дне.

Процесс кормёжки не затянулся, заморыш быстро опорожнил коробку и сделал странный жест, словно объясняя рыбёшкам, что больше ничего нет. И тут вся эта стайка отколола такой номер: заскользила вокруг кикиморыша, как одна широкая сверкающая лента, несколько раз обернулась вокруг него, потом превратилась в один большой мозаично взблёскивающий шар, в котором скрылась вся верхняя часть тела Маугли. Я не успела даже крикнуть, как шар распался на отдельные блёстки-рыбёшки и все они вдруг прыснули от нас, как испуганные тараканы.

Тут же стало понятно, почему они сбежали: к нам целеустремлённо направлялось то самое чёрное страшилище, что таращилось в окно. Эдор, у которого не было защитного костюма, на удивление резво рванул к входному шлюзу, подтверждая догадку Эктора о том, что подплывающая образина была ядовитой. Остальные продолжали стоять, замерев, как в стоп-кадре. Не знаю, почему не двигались ГИО-изменённые, я же просто примёрзла от страха, причём непонятного: в этом костюме мне не смог бы повредить даже гигантский моллюск, живший в здешних водах, что уж говорить о рыбине средних размеров?.. Но страх тем не менее не проходил, мешая сообразить, что же было не так.

Только когда страшилище подплыло совсем вплотную, я поняла, в чём была опасность: она убивала не ядом, а, видимо, специфическим звуком, который ощущался, как ввинчивающийся в мозг штопор, ослеплявший и лишавший ориентации. И это при том, что шлем должен был защищать каждого из нас! Я, не удержавшись на ногах, упала, краем глаза заметив, что ещё одна фигура согнулась, явно тоже от боли. Вторая серебристая фигура вынула что-то из набедренного контейнера и швырнула в сторону чёрной твари. Вспышка, беззвучная тяжёлая волна, разошедшаяся в воде, как внезапный толчок, и тишина, в которой я начала постепенно приходить в себя.

Подняв голову, увидела, что чёрного страшилища нет, лягушонок продолжает стоять, как ни в чём не бывало, а две серебристые фигуры изучают что-то вроде чёрно-красных лоскутков, медленно опадающих на дно.

Я с трудом встала и на подгибающихся ногах побрела к ним.

Вполне ожидаемо, опадающие ошмётки оказались остатками той ненормальной рыбины, которая напала на нас. Я проследила, как их болтают из стороны в сторону затухающие волны, которые отражались то от берега, то от «бублика», и сделала знак рукой кикиморышу, чтобы он шёл ко шлюзу.

Пятнадцать минут спустя вся наша компания, слегка оглушённая и растерянная, собралась опять в гостиной, и Эдор, недовольно передёргивающий плечами, наконец, сказал:

- Вограны знают, что с этой рыбой случилось… Никогда ничего подобного не видел! А ведь живу здесь уже больше двух лет. Нет, я, конечно, не постоянно тут торчу, но всё-таки… Я ведь её тоже кормил! Сам! Вот так, без скафандра!.. Хотел бы я знать, что, к диосам, с ней приключилось? С чего она напала?!

- Это я её заставил, – вдруг выдал, застенчиво улыбаясь, кикиморыш.

Сувенир 39

В наступившем гробовом молчании пять пар глаз, включая даже малыша Эйнора, уставились на смущённо позеленевшего лягушонка. Я опять безуспешно пыталась поднять с пола свою челюсть, когда Эдор обманчиво-спокойно спросил:

- И зачем ты это сделал?

Вайятху склонил голову набок и уставился на пол, всем своим видом являя живое воплощение выражения «невинен, словно ангел».

- Как, – я не спрашиваю, догадываюсь… – продолжал стратег номер один. – Но мне действительно интересно знать, зачем? Ты не догадывался, что это опасно? Или что-то пошло не так, как ты планировал?

Кикиморыш бросил на меня слегка виноватый взгляд, и, видимо, выражение моего лица заставило его быстренько переоценить произошедшее. Во всяком случае, улыбаться он перестал, торопливо пояснив:

- Они просили меня помочь… И я знал, что у сагата Вигора есть эти взрывающиеся штуки…

Я нахмурилась. Ну, вообще-то, про защитные снаряды знали все: перед тем, как меня уговорили позволить засунуть лягушонка в подводный скафандр, Вигор довольно подробно объяснил, из чего этот костюм состоит, и что находится в различный карманах и контейнерах, прикрепляемых к рукавам, штанам и бокам. Так вот, – в списке всяких полезных вещей была пара мелких бомбочек, предназначенных как раз для защиты от нападения крупных подводных обитателей. Возможно, что рыбу-пилу или гигантского моллюска эти хлопушки только напугали бы, но чёрную рыбину нельзя было отнести к особо крупным, так что её просто разнесло на клочки.

- Я подумал, что лучше это сделать так… Вы ведь могли и не поверить, – продолжал путано изъясняться виновник происшествия. – А он, может быть, и не напал бы сразу, а потом… сагат Эдор… ведь не ждал бы, и мог пострадать…

Упомянутый сагат вытянул руки перед собой ладонями вперёд, словно собирался остановить несущийся мобик, и сказал:

- Так… А давай-ка с самого начала: кто это «они», кого я там не ждал, и кто на кого должен был напасть.

Лягушонок послушно кивнул, отступил поближе ко мне, взялся за мою руку и, словно получив поддержку, принялся рассказывать:

- Они – это рыбки, которые плавали за стеклом… Я говорил с ними, они мне рассказывали, как живут…

- Стоп-стоп-стоп, – вмешался Вигор, прищурившись. – Что значит «говорил»? С рыбами?!

- Ну… да… – пролепетал Вайятху, судя по округлившимся глазам, только теперь вспомнивший моё предупреждение никому о своих способностях не рассказывать. – Ой… Ну, то-есть… я не говорил на самом деле, а как бы говорил…

- Да ладно, – безнадёжно вздохнув, вмешалась я. – Чего уж теперь… Лишившись головы, бесполезно оплакивать причёску. Как-то так, кажется, наши предки говорили? Короче, сообщаю всем, кто этого ещё не знает: Маугли может «слышать» живых существ. Ну и… не только живых.

- Это как? – живо заинтересовался стратег номер два, присаживаясь к стойке на один из узких стульчиков. – С неживым? Это с чем? С мебелью, что ли?..

- С ме… со столами? Нет, не смогу, – виновато ответил кикиморыш, крепче сжимая мою руку. – Вот с кибером или флайером…

- С флайером?!. – теперь и у Эктора глаза расширились.

Но, вообще, они с Вигором восприняли новость о необычных способностях лягушонка куда спокойнее, чем я ожидала. Вероятно, это было следствием их происхождения: если рядом с тобой проживают четыреста девяносто девять сверстников, каждый из которых обладает сверхъестественными способностями, то, наверное, удивляться поневоле отучишься.

- Да, сагат… С флайерами, с сагите Деоной, с садовым роботом, с гере… гено… гемо… В-общем, той штукой, которая делает невидимую крышу над нашим бассейном…

- Генератор силового поля, – покорно подсказала я. Ну, хоть не утилизатор вспомнил, и то спасибо…

- Арндтас… – вырвалось у эскулапа. – То есть, ты можешь общаться с электроникой? А, ну-ка… – он хищно огляделся, выискивая объект для эксперимента. – Так… ну, вот хоть это… – выудил откуда-то со стойки (или всё-таки со стола?) переносной вифон и подал его кикиморышу. – Давай, поговори с ним!

Маугли послушно взял в руки элегантную вещицу, сжал её, помолчал, словно прислушиваясь к чему-то, и заявил:

- Он не хочет общаться…

- Не хочет? – Вигор выглядел явно разочарованным.

- Нет, – лягушонок осторожно отдал вифон обратно. – Он говорит, что вы рассердитесь на него, если он будет со мной болтать, – пояснил кикиморыш мачо, который и был хозяином боязливого аппаратика.

- Да? – задумчиво ответил стратег номер один. – А ведь рассержусь… На самом деле!

- Тогда поговори… вот с этим! – нетерпеливый викинг ухватил диопикчер, на который Эдор снимал процесс кормления рыбьей мелочи.

Маугли протянул сложенные лодочкой ладони, подержал полученное устройство несколько секунд и улыбнулся:

- Да, этот может поболтать… Он говорит, что тоже испугался сегодня… что вообще боится, когда вы берёте его снимать под водой…Что вы уже полгода не меняли ему футляр, и он стал старым… Может просочиться вода… Просит купить побыстрее новый… Лучше не синего, а зелёного цвета…

ГИО-изменённые переглядывались, видимо, пытаясь понять, правду говорит заморыш или нет.

- Он, действительно, это слышит, – подтвердила я. – Дома уже со всей техникой перезнакомился…

- Ну, ничего себе! – удивлённо прокомментировал услышанное Эктор. – Вот так живёшь, живёшь, и не знаешь, что тебя окружают разумные предметы… Я теперь, пожалуй, буду думать: а согласен ли, к примеру, кибер, чтобы им пользовались?

Я хмыкнула про себя: да, как же, как же, знакомые чувства. Ощущение, что собственные вещи следят за мной и обсуждают каждый шаг, – теперь вообще моя постоянная фобия.

- Хм, а это ведь совершенно замечательно, – вдруг заявил эскулап, потирая руки. – Значит, так, Маугли, завтра летим вместе со мной в лабораторию! У меня есть один оч-чень вредный модуль, который стоит много, а толку с него – никакого. Я всё собирался выяснить, в чём проблема, но руки как-то не доходили. Но уж теперь-то!.. Ты с ним побеседуешь, глядишь, и договоримся!

Маугли осторожно кивнул, оглядываясь на меня через плечо.

- Да, сагат Вигор, я с удовольствием вам помогу… если сагите позволит…

- Позволю, конечно.

Интересно, если бы я сказала, что не разрешу, что бы тогда сделал предводитель морских разбойников? Бьюсь об заклад, – всё равно поступил бы по своему.

- Ладно, мы все прониклись и всё поняли. Маугли болтает с кем ни попадя, это занимательно и необыкновенно. Но теперь давайте вернёмся к нашим баранам, то есть, рыбам. Так о чём они тебе рассказали? – Эдор, как всегда, не позволял сбить себя надолго с намеченного курса. Чудеса там, не чудеса… А дело – прежде всего!

- Рыбки сказали, что у них произошло несчастье, откуда-то приплыл новый самец той, чёрной.

- И что? – нетерпеливо подбодрила я рассказчика.

- И… он принялся завоёвывать это место. А прежнего хозяина постоянно прогонял. И… рыбки его боялись, потому что он был злой и опасный. Когда мы тут появились, они очень просили меня, чтобы этого, нового, срочно прогнали или убили. Я попробовал поговорить с ним… Но он и вправду был очень сердитый! Он и нас всех хотел выгнать. Вот, тогда я подумал, что если вам всё это просто рассказать, вы мне не поверите, или захотите как-то проверить… А тут эта прогулка… И сагат Эдор вышел без скафандра… Рыбки сказали: новый самец плывёт к нам, ну и… Я решился заставить его напасть, потому что… он ведь мог сделать это потом, когда нас тут не будет, и убить сагата… совсем!

- Ну, положим, убить сагата далеко не так просто, как некоторым кажется, – проворчал Эдор. – Но чего-нибудь повредить – точно мог бы. Вот и делай после этого рыбам добро… Я так понимаю, что тот, прежний самец, которого я кормил, тоже мог вот так напасть в любой момент? – уточнил он у Маугли.

- Мог. Но он не стал бы… просто новый – молодой и злой, они все такие, когда отвоёвывают себе место, где будут жить.

- А этот, значит, старый и мудрый? – пробормотала я, притягивая лягушонка поближе к себе. От вновь нахлынувшего осознания опасности, которой мы все подвергались, волоски на коже встали дыбом.

- Ну, да. Старый бы не стал нападать. Если бы его не заставили…

- Вограны всё побери… – хмуро прокомментировал Эдор и встряхнул головой. – Интересно, куда смотрели строители этого поселения? Оставить в черте защиты таких тварей?!

- А защита на них не действует, – сообщил Вайятху печально.

- Тааааак… – зловеще протянул стратег, который был первым. – Чувствую, пришло время поговорить с управляющим этого милого местечка. Кстати, а почему монстры толклись именно тут? А не приставали, например, к моим соседям?

- Потому что ваш дом стоит ближе всего к глубине, а не к суше, – объяснил кикиморыш. – Туда, дальше, они уже не заплывают.

- Умеешь ты выбрать место для жизни, – поддел Эдора второй стратег. – Интересно, это у тебя само собой так получается?

- Нет, конечно, – рассеянно ответил его собрат. – Предварительно я долго и упорно всё рассчитываю… Ну, с ихтиологией разобрались, вроде. Или ещё у кого-то остались вопросы?

- Надеюсь, у тебя не будет никаких проблем из-за использования оружия? – встревожилась я. – Эти устройства входят в перечень разрешённых?..

Зная, как много нововведений вносят ГИО-изменённые в окружающие их вещи, вопрос был далеко не праздным.

- Нет. Всё обычное и стандартное. Всё-таки, это же не исследовательская лаборатория! – поморщился мачо.

- Ну, и хорошо, – с облегчением вздохнула я. – А само происшествие заснято, так что претензий быть не должно.

- И не будет! – заверил меня Эдор. – Ладно, предлагаю всё случившееся считать ошибкой и перейти к следующему пункту нашей программы. Давайте поговорим о Мирассе.

Произнесённое слово, как по волшебству, изменило настроение моих собеседников: все трое стали серьёзными, собранными, подтянутыми, – ну, точь-в-точь, солдаты перед боем! Маугли снова отправили к Эйнору, который, видимо, был привычен, что папа временами очень занят. Малыш просидел всё это время тихонько в уголке, рядом с «окном», не мешая и не отвлекая нас. Теперь они, вместе с лягушонком, углубились в сравнение игрушечных летательных аппаратов, выуженных откуда-то Вигором и рассыпанных по полу с небрежностью настоящего фокусника. Я тихонько дала кикиморышу разрешение использовать свои возможности «договариваться» с техникой, только не слишком явно, и оба исследователя принялись гонять машинки у себя над головой.

«Взрослые» расселись на шикарном диване мачо, причём, я даже прилегла, но всем с лихвой хватило места. Эдор сам посвятил остальных в подробности нашей встречи с мирассцем, а потом изложил впечатления, опасения и планы. Остальные ГИО-изменённые слушали с такой концентрацией внимания, словно буквально впитывали в себя информацию. Я, не удержавшись, скорчила всё-таки гримасу, когда речь зашла об отношении мирассцев к потомкам захватчиков, но больше, вроде бы, ничем своего отношения к ним не выдала.

После окончания рассказа, Вигор и Эктор несколько мгновений помолчали, переваривая. Первым заговорил эскулап:

- Это несколько меняет дело. Не слишком сильно, поскольку вряд ли кто-то всерьёз мог рассматривать возможность вооружённого вторжения на Мирассу… – тут я почувствовала, что начинаю заливаться краской. – По крайней мере, не при существующих обстоятельствах. А вот ма-аленький такой переворотик – дело возможное. Конечно, не с бухты-барахты, а с соответствующей разведкой и подготовкой, но в этом направлении уже вырисовывается что-то реальное. Да, и Альдор нужен… очень нужен, пока не введёт кого-то из нас в курс дела настолько, чтобы мы могли обходиться без него.

Эктор согласно кивнул.

- Да, этот вариант мне тоже нравится больше других. Если всё правильно рассчитать, можно, наверное, решить проблему вообще двумя-тремя ключевыми фигурами?

- Не увлекайся, – предостерёг собрата Эдор. – Пока что мы понятия не имеем ни о чём, кроме самых поверхностных сведений: император, его семья, ближайшие советники… У кого в руках реальная власть, кто управляет всей этой шайкой, кто занимается на самом деле экономикой, армией?

- Ну, так просто они сведениями делиться не будут. Надо начинать строительство курорта… или хотя бы усиленную подготовку к нему. План компании составлять. Или он уже есть?

- Пока не знаю… Но была у меня мысль представить Скроссу какой-нибудь интересный вариант ведения бизнеса, но с парой-тройкой ошибок, основанных на незнании реалий Мирассы, или требующий изучения, как оно там всё устроено, на месте… Надо, пожалуй, эту мысль развить.

- Короче говоря, нам надо кого-то отправлять в самое пекло, – подытожил викинг. – И мы даже точно знаем, кого.

Все тут же посмотрели на стратега помер один, который философски пожал плечами:

- Да других вариантов и нет. Значит, надо форсировать события. Создать какие-нибудь проблемки на самой Мирассе, чтобы к их разрешению привлекли меня, как представителя Скросса, а не Линну или её мужа. Для этого можно использовать или нашего знакомого аборигена, или ту же Линну. Ну, это мы с Эктором обдумаем… И нам светит ещё одна встреча с мирассцем. Посмотрим, может быть, он что-то подскажет.

- Хорошо. Тогда я ещё раз проверю наши разработки, – предложил Вигор. – Мало ли, что может понадобиться…

- А я? – неожиданно вырвалось у меня. – Что мне делать?..

Мужчины одинаково удивлённо посмотрели на меня.

- Как – что? – переспросил мачо. – Ровно то самое, что делаешь сейчас. Заниматься Маугли. Следить за его здоровьем, развивать, воспитывать, кормить, ну и… всё остальное.

Его последние слова прозвучали слегка провокационно, но я к выходкам бывшего контрабандиста уже привыкла, так что с лёгкостью игнорировала намёки.

- Да это и так понятно. Но что я буду делать полезного для подготовки вашей операции? Для того, чтобы вы все смогли переселиться на Мирассу?

- Жужелица, ты что, начиталась партизанских хроник? Или шпионских? Что более важное ты лично можешь делать, чем хранить и беречь своего зелёного гуманоида, который до сих пор является нашим ключом к воротам Мирассы, очень образно выражаясь? Нет, если тебе надоела твоя роль, то мы, конечно, можем что-нибудь придумать, но не раньше, чем закрепимся на родине Маугли, где-нибудь в правительстве, например…

Я уничтожающе посмотрела на Эдора, который и ухом не повёл, а вот его, неподготовленный к таким перепалкам, двойник решил, что передо мной следует извиниться, и принялся это делать таким невыносимо бархатным, сексуальным голосом, да ещё и подкреплённым соответствующими взглядами, что я, не выдержав, позорно сбежала с дивана, чувствуя, что ещё немного – и «поплыву», как юная девочка на своём первом свидании.

Вылетев в холл, обратно к лифту, я притормозила, пытаясь сообразить, где здесь может быть ванная комната, потом хмыкнула, мысленно обозвала себя идиоткой и просто пошла вперёд. Где, спрашивается, можно заблудиться в «бублике»?! Ответ – нигде. Так оно и вышло: вторая пара автоматических дверей в холле послушно открылись, пропуская меня на кухню.

Всё тоже вполне в стиле Эдора: металл, металл, металл, немного дерева и никакого пластика. Цвета соответствующие: серый, стальной, чуть-чуть чёрного и, как нистранно, – пара всплесков глубокого аквамарина. Формы мебели и оборудования тоже ожидаемо просты и лаконичны. Как и в гостиной, никаких «финтифлюшек»: ни диорамок, ни движущихся картин, ни растений. Всё настолько функционально, что я сама себя почувствовала себя здесь ненужной «финтифлюшкой».

Полезли неуместные мысли о том, что было бы, согласись я связать свою жизнь с Эдором. Вероятнее всего, мы так и продолжали бы жить, каждый в своём собственном доме и мире: я – в лесу, он – под водой. Не знаю, как будет справляться с этим Линн… Возможно, стратег её просто перевоспитает, или она принесёт сюда свои привычки, свой стиль жизни и поведения, не замечая, насколько инородна всему окружающему. Линна умела это делать: завоёвывать новые пространства, ломая их под себя. Хотя, кто сказал, что Эдор вообще пустит её сюда?..

Встряхнувшись, пошла дальше, оставив позади стерильно-пустую кухню. Следующим помещением (комнатами я их даже про себя не могла назвать, – язык не поворачивался), после ещё одного маленького переходного тамбура-холла, оказалась спальня. Вполне ожидаемо, там царила огромная кровать, – просто гигантская! Настолько, что даже Эдор, который был совсем немаленького роста, мог спать на ней хоть вдоль, хоть поперёк. Если бы её застелили, она была бы сплошным серо-зелёным пятном, – именно эту расцветку имело небрежно брошенное в сторону покрывало. Но заправить её не потрудились, и потому постель казалась бассейном, до краёв наполненным бордовым вином, тем самым, что мы пили в гостиной сегодня. По крайней мере, оттенок белья был тем же самым. Одна из подушек, упавших на пол, ещё больше подчёркивала впечатление переливающейся через край драгоценной влаги. На фоне сдержанной серо-зелёной же гаммы, в которой была выдержана комната, бордо казался особенно роскошным.

Сдержав желание присвистнуть, я просто стояла и таращилась на эту… это… даже не понятно, как правильно назвать. Кровать явно не предназначалась для любовных утех, но вызывала странные ассоциации и мысли. Совершенно невольно, я представила себе мачо, спящего посреди этого великолепия. М-дааа… Зрелище не для слабонервных, это точно.

Остальная обстановка была стандартной до аскетизма: металлические светильники над изголовьем, передвижные консоли-тумбочки для всяких мелочей, обе девственно-пустые, закрытые двери шкафа, зато открытые окна-стены с обеих сторон, как в гостиной, позволяющие маленьким любопытным рыбёшкам вдоволь поглазеть на меня. И… довольно объёмный аквариум в углу, с теми же самыми рыбками!

Увидев подсвеченный зеленоватым куб, я сначала с недоумением на него вытаращилась, а потом принялась хихикать. Помнится, Вигор объяснял, что для душевного спокойствия ГИО-изменённых очень важно иметь подопечных, и если нет подходящего человека, то они заводят зверюшек… Стало быть, живя под водой, Эдор завёл себе рыбок. Ну, что ж, логично! Хотя и очень забавно. Эдор и рыбки? Интересно, их он тоже дрессировал, как Маугли?

Насмотревшись на вполне довольных жизнью подопечных стратега, и убедившись, что санузлов тут не наблюдается, я вышла в следующую дверь и оказалась в крохотном холле, где и нашлись оба необходимых мне помещения. Умывшись, задумалась над парадоксом, который заключался для меня в том, что Эдор, имея возможность проживать где угодно, выбрал для себя дом, максимально напоминающий космический корабль. Стало быть, свобода – свободой, но чувствовал он себя комфортно именно там, где любому другому человеку было бы как раз неуютно. Я, например, уже ощущала себя запертой в этом кольце, как в клетке. Мне не хватало ветра, шума, шелеста…

Впервые задумалась над тем, что все, привычные мне с детства звуки, наверное, должны были очень мешать ГИО-изменённым, и даже раздражать их… Что ж, если так, – моря Мирассы имели реальный шанс снова быть заселёнными. Пусть не русалами и русалками, но теми, кто привык к тишине, чувству постоянной опасности и замкнутым пространствам…

Я вернулась в гостиную в тот самый момент, когда троица, похоже, завершила своё совещание, и гости начали собираться восвояси. Эдор, увидев, как я вхожу в двери, противоположные тем, через которые вышла, лукаво усмехнулся и подмигнул. Эктор просто улыбнулся фирменной улыбкой всех стратегов, как я теперь понимала, и предложил забрать Маугли с собой: они с Вигором и Эйнором намеревались лететь в лабораторию. Эскулап считал, что двойнику мачо необходимы какие-то препараты для ускорения адаптации, а лягушонок был нужен для переговоров с капризничающей техникой.

Но я отказалась, потому что, во-первых, мы оба устали, во-вторых, мне нужно было ещё раз перебрать в памяти то, что произошло сегодня, и, в-третьих, я хотела досконально выяснить у Вайятху, как он воспринял сегодняшние события, а сделать это можно было только наедине. Поэтому мы все распрощались и, по очереди, покинули гостеприимный подводный дом стратега первого. Не знаю, как остальные, а я вздохнула с облегчением, оказавшись над поверхностью моря. Лягушонок, кажется, тоже.

Приступить к расспросам я смогла только поздно вечером. Сначала был ужин, потом – подготовка к завтрашним занятиям в Университете, затем – выяснение отношений с Деоной, которая обиделась на меня (да-да! Реально обиделась!) за то, что я не взяла её с собой на переговоры с мирассцем, поскольку Эдор обещал запастись своей техникой. Мне пришлось успокаивать своего собственного кибер-консультанта, периодически отгоняя мысль о том, что окружающие меня вещи тихо сходят с ума, и я вместе с ними… А потом было долгое и нежное занятие любовью, сплошь в сиренево-зелёных тонах, которым закончилась моя попытка принять ванну. И только потом, уже когда мы лежали в постели, я смогла расспросить Маугли о том, что же произошло сегодня, во время переговоров, и потом, – во время прогулки.

Выяснилось, что он ничуть не испугался своего соотечественника, потому что тот был внутри «прозрачным и светлым, как летнее небо утром», что этот самый соотечественник постоянно успокаивал кикиморыша во время разговора, но так, что никто из остальных этого не слышал, поскольку туземец говорил беззвучно, «как сагите Деона», – пояснил мне заморыш. Ещё я узнала, что Маугли и вправду очень скучал по родине, – видимо, полосатый бугай был прав: солнце Мирассы звало своих детей обратно. Ну, я и так уже смирилась, что Вайятху не сможет жить здесь. Мне казалось, что ему тут постоянно чего-то не хватало…

Общее же впечатление лягушонка от аборигена было очень и очень положительным. Единственное, что печалило заморыша, – то, что наш рассказ о судьбе других Вайятху миротворца-туземца очень сильно расстроил, так, что «тот плакал». Понятное дело, опять же невидимо для всех нас. Ещё оказалось, что упомянутый мирассец вовсе не был равнодушным болваном, как мне это сначала показалось, просто все свои эмоции он прятал внутри, там, где мы их видеть не могли. Насколько я поняла, для мирассцев они тайны не составляли: все жители этой безумной планеты видели друг друга насквозь, в отличие от тех же землян, поэтому внешне были приучены сохранять выдержку и спокойствие. В противовес, так сказать…

Вернувшись к теме рыбы, я поняла, что, по-видимому, всё обстояло именно так, как лягушонок рассказал ранее: его просто «попросили» о помощи рыбки. И он не нашёл ничего лучшего, чем спровоцировать черного агрессора на нападение.

Я строго-настрого запретила ему впредь проявлять подобную инициативу и велела сначала советоваться со мной. Допустим, что ГИО-изменённые и не поверили бы его рассказам, но ведь там была я! Почему нельзя было поговорить со мной, прежде, чем устраивать этот смертельно опасный номер?! А если бы Вигор не взял с собой те самый бомбочки, которыми укокошили наглую рыбину?! А если бы она сначала Вигора атаковал? Кстати, Эктору-то было плохо, как и мне, значит, вояка из него на тот момент был никакой, как и из меня, а Эдор вообще сбежал обратно… Кстати, интересно, – как он так быстро сориентировался, что рыбина опасна? Он же, вроде, раньше кормил такую же, и знать, что это мчится на всех парах какой-то другой экземпляр, не мог…

Тут кикиморыш вклинился в мой страстный монолог и сообщил, что Эдор сбежал не просто так, а потому, что Вайятху его предупредил! На мой недоумённый вопрос, как он это сделал, Маугли простодушно объяснил, что они с опекуном уже довольно давно начали делиться друг с другом эмоциями. Например, если лягушонок чего-то боялся, стратег (если он присутствовал, конечно), мог внушить ему уверенность в себе или даже храбрость.

Сначала я удивилась, но быстро осознала, что рассказанное заморышем – совершенно естественная связь, которая не могла не возникнуть между двумя эмпатами. Разумеется, раз они оба имели такую возможность, то они её использовали.

Я пригорюнилась, в очередной раз ощутив себя эдакой неумехой, но обижаться на что-то или кого-то было глупо: если бы в моей компании из Университета появился знакомый-калека, лишённый руки, ноги, слуха или зрения, неужели мы все должны были бы, из ложной солидарности, тоже перестать пользоваться тем, что нам дала природа? В данном случае, природа была не совсем при чём, но это дела не меняло. Парни могли делиться чувствами, и они это делали. А что в обход меня… Ну, ничего не поделаешь.

Заодно я поняла причины таких поразительных успехов, которых добился Эдор в воспитании лягушонка, и, попутно, получила ответ на вопрос: как мой гуманоид, изначально боявшийся даже войти в воду, так охотно согласился на подводную прогулку. Маугли и не думал скрывать, что уговорил его на эту авантюру, конечно, мачо. Ну, и возможность помочь рыбкам сыграла не последнюю роль… А просчитать все последствия своего поступка, он, само собой, не смог, поэтому получилось то, что получилось.

Отчитанный кикиморыш загрустил, поник и долго извинялся, пока я не сочла, что урок прочно отпечатался в заморышевом мозгу, и только потом мы уснули. Я погрузилась в яркое, волшебное сновидение… чтобы через пару минут быть разбуженной звонком вифона. Появившийся на экране стратег номер один, мало того, что разбудил меня, ещё удивился:

- Жужелица, ты там что, – спишь уже, что ли?!

- Нет, – процедила я сквозь зубы «любимому мужчине». – Не видишь, что ли? Пляшу!

- Это дело хорошее, – одобрил наглый тип и тут же продолжил, – я тебе позвонил, чтобы предупредить: мирассец только что связался со мной и назначил новую встречу. Завтра вечером, район он мне указал, место я определю попозже. Так что, готовьтесь!

- Умираю от счастья! – всё так же, сквозь зубы, сообщила я Эдору и отключилась, шёпотом пожелав ему провалиться вместе с мирассцем прямиком в пасть к Плораду. На сегодня с меня было более, чем достаточно и аборигенов, и стратегов, что вместе, что порознь, и всё, чего я хотела – это спать.

Сувенир 40

Утро выдалось ранним и шумным, потому что нас разбудило ни свет ни заря зелёное безобразие, подаренное стратегом лягушонку. Ходячий куст выбрал именно этот день, чтобы сделать то, чего я давно подспудно ждала: разбил вдребезги один из старинных тяжёлых керамических вазонов, стоявших рядом с бассейном.

Проползая мимо, или, скорее, пробегая, – передвигалось натренированное растение уже очень даже бодро – хулиган снёс бедную посудину, которая свалилась с ужасным грохотом. Я подскочила, вообразив спросонья, что кто-то пробрался в дом, Маугли подпрыгнул следом, и, несмотря на уверения Деоны, что всё в порядке, сердце у меня ещё долго колотилось.

Нарушитель спокойствия был обнаружен в запретной зоне: на бортике бассейна. Пришлось снова перемещать его подальше от заветного водоёма, позади уже дважды отстроенной преграды из камней, поеживаясь от прохладного осеннего ветра. А потом проснувшийся Маугли решил, что утро – это прекрасное время, чтобы выпросить для себя ещё немножко внимания сагите, а потом я сама решила, что внимания могло быть и побольше… Короче говоря, мы вылезли из постели только за час до начала занятий в Университете.

Я собиралась уже на бегу, попутно утешая закручинившегося гуманоида, не оставлявшего надежд, что когда-нибудь его обаяние перевесит, и, выбирая между каким-то непонятным учебным заведением и кикиморышем, я сделаю таки выбор в пользу кикиморыша… Увы, его ожидало очередное разочарование.

Позавтракать дома времени уже не было, пришлось наказать лягушонку состряпать что-нибудь себе самому. Под чутким руководством Деоны, но почти самостоятельно. Конечно, можно было заказать еду из ближайшего кафе, но проблема заключалась в том, что и этого лягушонок делать не умел и учиться боялся. Так что, любой его выбор был бы большим шагом вперёд. Возможно, если бы не грозящее опоздание, он «дожал» бы меня несчастной мордочкой и отчаянными взглядами: я позвонила бы в кафе сама. Но нехватка времени сыграла свою роль, заморыш остался один на один с кухонными агрегатами, которым, судя по всему, и предстояло утешать его, всем вместе. В очередной раз подивившись странностям, множившимся вокруг, я решительно сбежала из Страны Чудес, в которую неуклонно превращался домик моей мечты.

Несмотря на довольно сложное расписание занятий в тот день, и не самые лёгкие для меня предметы, я постоянно отвлекалась, возвращаясь мыслями к грядущей вечерней встрече. Даже Лон, обычно витавший где-то в собственных облаках, заметил мою рассеянность и прокомментировал её в своём фирменном стиле:

- Олд гёрл, ты импоссибль сегодня. Зачем давать нашему тичеру повод проверять твою восприимчивость ди нуово? Ахтунг! Сделай умный гёзихт… Вон, она опять к тебе идёт…

Я постаралась, но продемонстрировать сосредоточенность не удалось, предстоящая встреча с мирассцем, на которой, как мне казалось, всё должно было окончательно решиться, поглощала моё внимание почти целиком. ГИО-изменённые почему-то уверились, что негласный договор о сотрудничестве уже был заключён, но мне так не казалось. Вограны их знают, этих миротворцев… Конечно, бугай пообещал нам помощь, по крайней мере, лягушонку. Но что он реально мог сделать, – для меня этот вопрос оставался покрытым мраком.

Энное количество горцев, запертых у себя в резервациях, по сути, не пользующихся никакими правами, не имеющими ни голоса, ни веса на Мирассе. Н-да… На прекрасных союзников, как их называл Эдор, они никак не тянули. Впрочем, была ещё таинственная область эмпатии, мне недоступная, но которой зато свободно владели все остальные, Вограны их побери… Возможно, уверенность стратега номер один зиждилась на неких эмоциях, которые остались незаметными для меня? Может быть, внешне спокойный и отстранённый, внутри туземец кипел праведным гневом и яростью? Хотя, будь это так, Эдор просто сообщил бы мне об истинных намерениях аборигена, не мороча голову преимуществами честности и порядочности перед связями и влиянием.

И всё-таки, полностью сбрасывать туземцев со счетов пока не стоило. Один Всевидящий знал, на что они были способны. А, кроме всего прочего, я хотела использовать бугая, как источник информации о моём собственном гуманоиде, – по крайней мере, хоть о каких-то сторонах жизни на Мирассе его предков. Укладе, обычаях, местах обитания, привычках… Если, конечно, в памяти нынешних жителей осталось что-то о тех давних временах. Но, попробовать стоило, больше всё равно спрашивать было некого.

Эдор, словно испытывая моё терпение, после позднего звонка накануне больше не объявлялся почти до самого вечера. И только тогда, когда я уселась в университетской мнемотеке с целью впитать очередную порцию сентенций курса «Комплексная психическая диагностика детей пяти-шести лет», он позвонил и сообщил, что встреча назначена. И не где-нибудь, а снова на крыше того же небоскрёба, где мы встречались в первый раз. По-видимому, туземцу там очень понравилось.

Когда я спросила стратега, куда он дел Альдора, мачо только снисходительно фыркнул, давая понять, что это не было большой проблемой. Действительно – для нейтрализации мужа Линны хватило билета в крупнейший клуб-ревю Второй, слава о котором гремела по всему нашему сектору Галактики. Там круглосуточно шли выступления, спектакли, музыкальные представления и танцы. Оказывается, Альдор мнил себя знатоком искусства!

Подивившись такому казусу, я порадовалась, что аристократ не будет путаться у нас под ногами. А, кроме того, раз он так спокойно оставлял мирассца одного, значит, не подозревал ни о чём. Это тоже было хорошей новостью. Что по этому поводу думал Скросс – оставалось тайной, но я не тешила себя иллюзиями, что столп местного бизнеса был столь же беспечен, как Альдор. Оставалось надеяться, что стратеги вдвоём придумали способ обмануть даже всевидящее око надежды нашего космического кораблестроения. Хотя бы временно…

Кроме нас с заморышем и бывшего контрабандиста, в этой встрече должны были принять участие Вигор с Эктором. То есть, весь штаб подготовки к мирному проникновению на Мирассу ГИО-изменённых и лягушонка. Видимо, Эдор решил, что пора всех познакомить друг с другом. Что ж, возможно, он и был прав, лишь бы абориген не счёл, что нас слишком много, и мы чрезмерно шумные и агрессивные… Вот, Маугли, например, почему-то поначалу шарахался что от первого стратега, что от второго. Хотя, с Эдором мирассец, вроде, общался нормально. Может, уже привык к чужакам?

Как бы то ни было, встреча предстояла судьбоносная в некотором смысле, и я продолжала нервничать, пытаясь продумать свою манеру поведения, которая не повредила бы нашим планам. Учитывая, что бугай был эмпатом, задачка передо мной стояла не самая лёгкая. В конце концов решила, что буду стараться сосредоточиться на своих чувствах к лягушонку. Вроде бы там было всё «в тему»: и желание помочь, и забота, и беспокойство.

Я заранее позвонила домой, подробно проинструктировав Маугли, как он должен подготовиться к поездке, так что он уже ждал меня около посадочной площадки. Завидев мой флайер, лягушонок принялся махать руками и подпрыгивать на месте, показывая свою радость и нетерпение. Летательная машина простояла на земле не более, чем полминуты, – столько, сколько понадобилось заморышу, чтобы усесться рядом и пристегнуться, мы тут же вновь взлетели. Слава Всевидящему, теперь кикиморыш даже не жмурился, – наоборот, с интересом следил за тем, как отдаляются верхушки деревьев.

Нам нужно было добираться дольше всех, поэтому, когда впереди возникли силуэты необыкновенных высоток, напоминающих сверкающие цветы, Эдор позвонил сообщить, что все в сборе и ждут только нас. На этот раз встреча была назначена не в знакомом чайном павильоне, а в закрытой беседке, чуть большей, чем та, что стояла у нас во дворе. Определившись, где находится искомое строение, мы с лягушонком, не торопясь, направились туда, невольно любуясь окружающими цветущими клумбами, небольшими декоративными прудиками и деревьями. Несмотря на ускоренное сердцебиение, я старательно демонстрировала хорошее настроение и беззаботность. Кикиморыш, укутанный в молодёжный костюм, закрывавший и тело, и лицо, выглядел, как обычный человеческий подросток, только слегка неуклюжий и порывистый.

Чем ближе мы подходили к нужному зданию, похожему на культовые сооружения с пра-планеты, тем больше я недоумевала: снаружи казалось, что оно совершенно пусто. Но, когда мы вошли через резные двери, выяснилось, что все участники тайного совещания были на месте. Как я узнала позже, благодаря особому составу стекла, огромные окна, занимавшие больше половины стен, создавали такой эффект обмана зрения.

Изнутри беседка была довольно просторной, но обставленной аскетично: круглый стол посредине, окружённым скамьями со спинками. Незатейливость мебели искупалась материалом, из которого она была изготовлена: зелёной и фиолетовой яшмой с причудливыми цветными прожилками. Очень красиво, но несколько подавляюще, на мой вкус. Впрочем, для стратега под номером один – как раз то, что нужно.

Не успели мы войти, как мирассец тут же сделал «стойку» на лягушонка, приклеившись к нему взглядом и, судя по всему, устроив интенсивный обмен эмоциями. Я сделала вид, что меня это ничуть не трогает, и поздоровалась с остальными, как можно теплее.

Когда мы уселись на оставленные для нас свободные места, между Вигором и аборигеном, мачо вкратце повторил результаты предыдущей встречи, как бы резюмируя для всех, в том числе и туземца, к чему мы пришли, и на чём разговор был прерван в прошлый раз. Бугай молчаливо согласился с изложенным, но добавил:

- Я желал бы ещё раз сказать, что очень сожалею о той участи, которая постигла наших братьев Вайядхау, но это не должно стать причиной новых смертей на Мирассе. Если вы не сможете выполнить такое условие, мы вряд ли о чём-то договоримся.

ГИО-изменённые покивали в ответ, перебрасываясь короткими взглядами, а я мысленно хмыкнула: ну, предупреждала же Эдора, что он переоценил достигнутое взаимопонимание с полосатым туземцем…

И не то, чтобы я отличалась кровожадностью или мстительностью, но мне мерещилось, что такое подчёркнутое миролюбие – сродни некоей фальши. Кто мог заранее сказать, куда нас заведёт дорога, на которую мы вступали сейчас? Кто мог дать гарантии, что всё произойдёт именно так, как мы рассчитывали? Я бы тоже хотела всё сделать тихо и незаметно, но считала глупым не предусмотреть других вариантов. Не нами сказано: хочешь мира – готовься к войне. К тому же, мне казалось, что господин Скросс, со всеми его интересами, почему-то совершенно исключался из планов ГИО-стратегов. И зря, – он-то, как раз, был сильнейшим фактором влияния…

Но, как бы то ни было, все присутствующие решили, что прекрасно поняли друг друга, и приступили к собственно договорённостям. И тут же опять начались проблемы.

Во-первых, полосатого миролюбца пришлось посвящать в планы переселения на Мирассу не только Маугли, но и ещё пятисот не самых обыкновенных людей. Не сказать, чтоб его это очень обрадовало, но, вроде, и не смутило особо. Он только очень-очень внимательно посмотрел на каждого из ГИО-людей, словно запоминая. Мне стало, признаться, не по себе. Эдору, насколько я могла видеть, было море по колено. Эктор слегка «завис», как будто его что-то удивило, а Маугли внезапно принялся бросать на меня виноватые взгляды.

Я догадалась, что, параллельно понятному разговору, шёл ещё один, мне недоступный. Подосадовала, что не взяла с собой Деону, – хоть она послужила бы сейчас переводчиком, не пришлось бы сидеть с умным видом, чувствуя себя неполноценным собеседником. Одна надежда, что потом расскажут, какие сложности у них возникли.

Наглядевшись друг на друга, эмпаты вернулись к нормальной речи.

- Боюсь, единственная помощь, которую мой народ может оказать вам, – та же, что я предлагал Вайядхау. Жизнь вместе с нами, в горах, на нашей территории, в наших жилищах. Но, это ведь не то, к чему вы стремитесь? – спросил мирассец Эдора. – Мне показалось, что вы рассчитывали на что-то другое.

- Да, – ответил стратег номер один. – Мы хотели бы большей свободы, чем предполагает резервация. Но, тем не менее, спасибо. Правильно ли я понимаю, что ваших представителей в правительстве нет?

- Действительно, нет. У нас имеется право голоса только в тех местных органах, которые управляют землями, на которых мы живём. Но это всего лишь десять областей.

Вигор присвистнул:

- Негусто…

- Да, нас осталось не так много, чужеземец, но мы надеемся усилить своё влияние сейчас, потому что наше согласие потребовалось для начала строительства курортов на Мирассе. Похоже, в этом заинтересованы очень влиятельные люди, иначе Альдору никогда не удалось бы провести проект через Кабинеты Императора.

- Хотите сказать, что курорты хочет строить кто-то из правящей семейки? – оживился второй стратег.

- Скорее всего, да, – осторожно ответил бугай, кладя широченные ладони на стол. – И не самый захудалый, при том.

- Император? – с надеждой спросила я.

- Вряд ли, – покачал головой миротворец. – Будь это так, ваше дело делалось бы беспрепятственно.

- А сейчас есть помехи?

- Да, – просто ответил бугай. – Преодолимые, но есть. Я слышал, как Альдор говорил об этом.

- Он настолько доверяет вам? – удивился Эдор. – Странно…

- Не доверяет. Скорее, считает… не слишком умным представителем вымирающего народа, – дипломатично ответил мирассец.

Тут я тоже удивилась. Чтобы понять, насколько бугай не соответствовал этому определению, с ним достаточно было просто поговорить! Или Альдор и этого не удосужился сделать? Хотя… и такое вполне возможно. Чем точно не страдал муж Линны, так это излишним вниманием к окружающим.

- Значит, проблемы уже есть, – задумчиво повторил мачо. – С одной стороны, это нам на руку, с другой… Я бы предпочёл, чтобы эти проблемы были созданы нами. Тогда и решать их было бы не в пример легче.

- Думаю, что если вы расспросите Альдора о сложностях, он вам расскажет. Только не делайте это напрямую, лучше через кого-то.

- Например, жену?.. – спросил Эктор.

Бугай вздохнул.

- Я бы не стал втягивать госпожу Линну в конфликт сразу же, как только у вас появился интерес к бизнесу её отца и мужа. Лучше чуть позже и очень осторожно, не подводя под подозрения. Она – дочь господина Скросса, и этим всё сказано. Он будет защищать её, хотя бы по этой причине.

- Спасибо за совет, – благодарно улыбнулся второй стратег. – Мы учтём ваши соображения. Значит, на Мирассе есть две партии: одна стоит за выход вовне, а вторая – за сохранение традиционного уклада неизменным?

- Не могу дать вам точный ответ, всё, что есть, – это только догадки.

- А что вы вообще можете рассказать о вашей родине? – вступил в разговор Вигор.

- Достаточно много, но вас ведь интересует что-то конкретное? Спросите.

Стоило бедному аборигену неосторожно предложить это, как на него обрушилась форменная лавина. Оказывается, у каждого из ГИО-изменённых была своя, немаленькая кучка этих самых вопросов, которыми они и принялись закидывать невозмутимого туземца. Он честно отвечал, стараясь не увиливать и не умалчивать. Насколько правдивы были его ответы, я не знала, прочесть что-либо по бесстрастной маске, которую он постоянно носил на лице, было невозможно, но остальные, вроде бы, выглядели вполне удовлетворёнными.

Выяснилось, что об Императоре и правительстве абориген знал, действительно, немногое, но этого хватило, чтобы составить поверхностное впечатление о том, как управлялась Мирасса. Во главе всего, чего только можно, стоял Император. Ему подчинялись Военный кабинет, Кабинет министров и Кабинет Крови, в который, как я поняла, входили ближайшие (или умнейшие?) родственники самодержца, помогавшие ему править. Дальше власть делилась на аналоги министерств, и спускалась к местным органам управления, но нас они интересовали в последнюю очередь, потому что являлись простыми исполнителями воли верховного правителя.

Помимо политической, императорская семья обладала и экономической властью тоже, поскольку номинально Император был хозяином всего. Вот так, просто и незатейливо: имел во владении планету целиком! Все остальные, кто что-то строил, добывал, растил, даже просто жил на Мирассе, арендовали площади и строения, и, соответственно, платили налоги. Приобрести что-то в собственность было невозможно. Вероятно, этим и объяснялось отсутствие там бизнесменов с других планет, таких, как Скросс, которые разворачивали свои собственные бизнес-империи на просторах Галактики. На Мирассе у них шансов не было, – все преференции давались только местным, только своим. Причём, весьма ограниченному количеству «своих». Даже туземцы жили в резервациях на правах квартиросъёмщиков, которых в любой момент могли «попросить» выйти вон.

При таком раскладе получалось, что за разрешением на строительство курортов Скросса реально стоял кто-то из императорской семейки, и этот кто-то имел настоящее влияние. По всему выходило, что следующим источником информации должен был стать Альдор. Ну, или кто-то с самой Мирассы. ГИО-стратеги выяснили, что, даже усилившись, влияние аборигенов стоило крайне мало по сравнению со словом кого-то из ближнего круга Императора. Значит, надо было искать того, кто хотел бы это самое слово сказать.

Когда поток вопросов ГИО-изменённых иссяк, настал мой черёд. Но меня интересовали не экономические модели, используемые на родине лягушонка, и не то, сколько ступеней насчитывала лестница власти, а дела давно минувших дней: я хотела разузнать всё, что возможно, о предках Маугли.

Мирассец отнёсся к моим расспросам так же спокойно, как к допросу, учинённому ему стратегами и врачом. Миротворец принялся описывать историю своей планеты, причём так, словно всё происходило только вчера, а не отстояло от нас на пятьсот лет в прошлом. Среди рассказанного им, поначалу нового для меня было намного меньше, чем я ожидала. Абориген вновь повторил, что Вайядхау жили в лесах, чем гуще и непроходимее, тем лучше; научились изменять цвет кожи, поскольку иначе спрятаться среди деревьев было невозможно; занимались тем, чем занимаются жители всех лесов на всех планетах на определённом этапе развития цивилизации: собирали съедобные растения и охотились. А ещё следили за состоянием деревьев и лесных обитателей. Последнее меня удивило. Совершенно непонятно, каким образом могла справляться с этим горстка туземцев?

Наводящие вопросы прояснили, что я несколько неправильно поняла расклад, сложившийся на сказочной планетке. Прежде всего, гуманоидное население Мирассы никогда не было многочисленным. Даже в самые лучшие годы оно составляло не более, чем миллион особей, рассеянных по четырём материкам. В среднем же, общее число всех народностей вкупе не превышало семисот тысяч особей. Капля в море, по сравнению с планетами, населёнными людьми, где количество жителей колебалось от двух до пяти миллиардов человек! И роль населения Храиссы (так бугай упорно называл свою родину) была обозначена достаточно жёстко, хотя и туманно, на мой взгляд: оно должно было способствовать хорошему самочувствию и счастью Мирассы! Каково?! Не знаю, как другие планеты, а эта скромностью явно не отличалась!

Так вот, указанного числа аборигенов вполне хватало, чтобы успешно справляться с ублажением означенного небесного тела. Видимо, их было слишком мало, чтобы как-то изгадить прекрасную природу и пойти в неправильном направлении, строя свою цивилизацию, но достаточно, чтобы вносить необходимую лепту в «энергетическое покрывало» планеты, – именно так выразился полосатый миролюбец.

С одной стороны, это выглядело логичным: необходимость кормить всё новые и новые рты всегда была самым жёстким двигателем прогресса, подбивая людей и государства на захваты, войны и грабежи как своих соседей, так и просто свободных территорий. Человечество только недавно пришло к мысли, что существуют и альтернативные пути развития, не предполагающие смерти и опустошения. Впрочем, не все согласились с этим, и до сих пор было немало сторонников консервативных взглядов на жизнь: пришёл, увидел, отобрал…

Но, с другой стороны, требования планеты обрекали мирассцев на постоянную жизнь при каком-то первобытно-общинном строе, если не хуже, потому что дальнейшее развитие тормозилось самими условиями их существования! Я выразила бугаю своё удивление, в том смысле, что туземцы вынуждены были оставаться вечными дикарями, и в чём же тогда заключался прогресс? Скорее, это походило на замкнутый круг, без выхода.

Но, похоже, полосатого миротворца такие рассуждения ничуть не беспокоили. Он только заметил, что развитие – это не всегда строительство дисколётов или высотных зданий, оно может идти разными путями, и он себя тупиковой ветвью эволюции не ощущает.

Я проглотила смущение, тем более, что бугай на мои слова как будто не обиделся. Вернувшись к рассказу о Мирассе и её жителях, абориген поведал, что сама планета заставляла их жить с собой в мире и согласии. Если и случались какие-то перекосы, то память о них осталась лишь в преданиях туземцев, красочно повествующих о том, как недовольные поплатились за свою жадность и неблагодарность.

Так всё и продолжалось, пока не прилетели чужаки. А после вторжения военной своры Грасса равновесие, существовавшее на Мирассе, было грубо нарушено, практически все обитатели истреблены, и только теперь что-то начинало налаживаться.

- Погодите, – прервала я его. – Вы хотите сказать, что пришлецы заняли в системе… эээ, здоровья вашей планеты место тех, кого они истребили?

- Да, так.

- Но как это возможно?! Ведь Вайятху были мирными, а эти – агрессорами! И жили предки Маугли в лесах, а люди, насколько я помню, их вообще стороной обходят? О каком же равновесии и замещении может идти речь?

- Дело в том, что ваши соотечественники всё это время строили на Храиссе то, чего там никогда ранее не было: они возводили города. Целых двести лет, пока не поняли, что это ошибка. Теперь жители стремятся не съехаться в одно место, а, наоборот, разъехаться друг от друга. Вам, наверное, неизвестно, но в последнее время стало модным и престижным обустраивать отдельные жилища, удалённые друг от друга, и селиться там семьями. Это – тот самый образ жизни, который вели многие мои братья перед Захватом. Именно так легче всего услышать голос Храиссы, и понять, чего она от тебя ждёт.

- Так что, города забрасываются? – удивилась я.

- Нет. Пока ещё нет, там живёт достаточно много людей, нужно поддерживать порядок в их мыслях, чувствах. Этим и занимаются ваши соотечественники, по крайней мере, некоторая часть их. Ведь никто из нас не приспособлен к жизни в таких поселениях.

Я задумалась. Получалось, что Мирасса лепила себе «детей» буквально из подручных материалов, из того, что было. Вполне вероятно, все три народа, населявших её до людей, тоже прилетели откуда-то издалека и превратились в то, во что она пожелала их превратить. От осознания этого становилось слегка не по себе…

Но зато полностью прояснилась страсть лягушонка к разным растениям, над которыми он чах, и трепет, испытываемый им при виде разных чащоб. Похоже, эти свойства остались у него в генах. То ли вивисекторам они не мешали, то ли на них внимания не обратили. В связи с этим было ещё кое-что, требующее прояснения.

- Значит, Маугли должен понимать всё живое, правильно? – просила я.

- Да, так.

- Но почему тогда он разговаривает с механизмами? И они ему отвечают?

Бугай приподнял ладони, потом опять опустил их, – похоже, этот жест был аналогом человеческому пожиманию плечами.

- Думаю, когда он начал «слышать», он был окружён не растениями, а машинами, и первыми научился воспринимать именно их. Если он понимает ваши механизмы, то это уникальное умение. Никто из моих братьев так не может. Например, мы, Хильгасиу, лучше всего слышим камни. Живое тоже можем, но слабо. А этот маленький Вайядхау одинаково хорошо слышит и тех и других, не так ли?

- По-моему, да, – с некоторым сомнением ответила я.

Мирассец обратился к Маугли на своём наречии, и лягушонок явно что-то подтвердил.

- Удивительное создание, – выдохнул бугай на лингве, с пробивающимся восторгом на каменной физиономии. – Удивительное…

- Получается, что Маугли получил какие-то новые свойства, которых не было у прежних Вайятху? – уточнила я.

- Возможно, так. Или расширил те, что были, – туземец позволил себе улыбнуться, вызвав у меня оторопь: зрелище было не для слабонервных! Во рту у миротворца обнаружились такие здоровенные зубы, что невольно закрадывались сомнения в его вегетарианстве…

- Значит, вам неизвестно достоверно, какими были Вайятху, и насколько генетики-люди изменили их? – поспешила отвлечься я.

- Нет, неизвестно.

Ну, да, глупость спросила. Откуда он мог знать, какими были те, кто исчез пятьсот лет назад…

Возможно, что и ответа на второй вопрос, который давно мучил меня, у бугая не было, но я всё-таки его задала.

- Скажите, а с чем может быть связано то, что все рабы-Вайятху – мальчики? Почему выбрали только их?

- Вероятно, потому, номерра Вайядхау, что наши женщины много строже и холоднее мужчин. У нас семья создаётся только один раз, и чтобы завоевать женщину, мужчина должен очень постараться. Так было у всех трёх народов. Больше того, ответственность за продолжение рода тоже лежит на нас, на мужчинах.

- Как это? – изумилась я.

- Дело в том, что Храисса определила своим детям границы, связанные с деторождением. За всю жизнь мы способны произвести на свет не более трёх детей. Когда всё спокойно, женщины рожают один или два раза. Если наступают времена перемен или испытаний, детей может родиться трое. Но для того, чтобы зачатие вообще случилось, мужчина должен довести свою женщину до самой высшей точки удовольствия. Только в этот момент возможно зарождение новой жизни. Это очень и очень непросто для нас. Хараиссы учатся этому годами, а потом ещё подстраиваются под свою жену, под её предпочтения и вкусы. Если учесть, что выброс семени у мужчин тоже ограничен, то вы должны понимать, насколько драгоценен каждый наш ребёнок, и насколько дорога жизнь каждого мирассца, чтобы мы стали разбрасываться ими. Вероятно, прилетевших к нам чужестранцев привлекла повышенная сексуальность хараиссов. Ну, и красота Вайядхау. Создавая для себя рабов, они постарались ещё усилить данное природой. И это у них получилось.

- Почему вы так думаете? – не удержалась я.

- Из-за быстрой смены цвета кожи, – несколько грустно, как мне показалось, ответил туземец. – Я слышал, прежние Вайядхау менялись по своему желанию или в моменты сильных переживаний. Ещё это было частью ритуала ухаживания за девушкой или женой. Но ваш малыш не управляет изменениями цвета, значит, он сильнее подчиняется и эмоциям, и инстинктам.

Полосатый абориген осторожно коснулся руки заморыша, заворожённо слушавшего его. Лягушонок вздрогнул и опустил глаза. Прямо из-под пальца миролюбца по тыльной стороне ладони кикиморыша побежали бледные, но различимые радужные волны.

- Вот, видите? – указал туземец, легко поглаживая кисть лягушонка.

Маугли прикусил губу, глядя на собственную руку, на глазах расцвечивающуюся всё более яркими красками. Мне показалось, что Вайятху расстроился. Возможно, пытался как-то притормозить процесс?.. Мирассец что-то ласково сказал моему гуманоиду и совершенно по-человечески потрепал его по голове.

Я тоже постаралась подавить нарастающую дрожь. Конечно, теперь многое становилось понятным, – и неестественное для нас миролюбие мирассцев, и их зацикленность на сохранении жизни, и отказ воевать против захватчиков. Конечно, если у тебя строго лимитированное количество детей, ты не будешь относиться к ним, как к расходному материалу, чем до сих пор грешат человечество и многие другие расы, не ограниченные в рождении себе подобных.

Получалось, что Мирасса не просто присматривала за своими «детьми», она очень сильно вмешивалась в их жизнь. И я не знала, как отнестись к такому вмешательству. Пытаясь поставить себя на место Вайятху или полосатого бугая, старалась понять, – хорошо ли это, иметь в советчиках целую планету? Как бы я сама отнеслась к тому, что, например, Вторая, на которой прожито столько лет, вдруг решила бы запретить мне что-то делать?..

С другой стороны, кто сказал, что такой симбиоз Мирассы и её обитателей – это плохо? Может, я чего-то не поняла, вдруг там просто плохо с ресурсами? И из-за этого было введено столь жёсткое ограничение рождаемости? Или цель Мирассы – остаться как можно более «дикой» и невозделанной. И поэтому она вот так обломала своих «детишек»… Правда, тогда непонятно, зачем вообще заводила их? Или понимала, что гуманоиды, рано или поздно, но появятся, и решила сразу их подшлифовать под свои нужды?..

Нет, похоже было, что мне, с моим традиционным мировоззрением, понять причины того, что случилось с населением Храиссы, пока невозможно. Надо разузнавать больше, а то вот так явимся туда, а Мирасса решит, что мы ей не подходим, и укокошит, чтоб не мучиться с нами...

Я невольно передёрнула плечами, представив, как планета целенаправленно уничтожает нас разными способами… Не знаю, что почувствовал Маугли, но он вдруг взял меня за руку и прошептал на ухо:

- Сагите… не расстраивайтесь, сагите, не надо… Всё будет хорошо!

М-да, хотелось бы верить, да что-то не получалось. Рассказ о разумной (что ещё требовалось доказать!) планете, вмешивавшейся во всё, что ни попадя, заставлял меня нервничать. Может, и вправду, – не надо везти туда лягушонка? А то, как бы чего не вышло…

На этой радостной ноте я решила расспросы прекратить. Похоже, что всё главное было сказано, а оставшиеся мелочи особого значения не имели. Теперь предстояло всё осмыслить и решить, как действовать дальше.

Судя по задумчивым лицам остальных, они размышляли о чём-то весьма схожем. Я знаком показала Эдору, что закончила разговор, и он немедленно вступил сам, принявшись выяснять возможна ли ещё одна встреча, каково расписание мирассца и Альдора на оставшиеся два дня, и наиболее подходящие способы связи с бугаём, в обход мужа Линны.

У меня же в голове крутился один большой-пребольшой вопрос: ту ли планету выбрали ГИО-изменённые, чтобы переселиться?..

Сувенир 41

Свои сомнения мне пришлось оставить при себе, – в присутствии полосатого миролюбца не стоило, пожалуй, выяснять, насколько Мирасса годилась для Эдора со товарищами. Скорее всего, меня бы неправильно поняли. Хотя я лично считала, что надо было ещё раз всё хорошенько обдумать, как минимум.

Мне и раньше казалось, что выбор места для переселения был сделан как-то спонтанно и неожиданно. Наверное, на самом деле это было не так, но я не слышала даже обсуждений каких-то других вариантов! С самого начала речь шла только об этом заповеднике сказок, чтоб его… Родина полосатого миротворца, конечно, тоже не была идеалом, но теперь к уже имевшимся минусам добавилась куча ограничений в способах проникновения туда, и сложности с вливанием в местное общество. Хоть убейте, я не представляла, как ГИО-изменённые могли бы незаметно появиться на Мирассе, а потом ещё и раствориться среди не такого уж многочисленного населения. И чем это было проще той же попытки остаться, например, на Второй? Здесь хотя бы проживало три с половиной миллиарда человек, – куда больше шансов затеряться…

Среди несомненных плюсов я видела только один: планета была закрытой и, вероятно, ещё долго оставалась бы такой. Вряд ли тот или те неизвестные в окружении Императора, кто способствовали началу строительства курортов, хотели совершенно радикальных перемен. Иначе они бы не сидели в правительстве, а партизанили по лесам, которых избегали переселенцы-люди.

А, кстати, вотинтересно, почему? Чем моим соплеменникам не понравились чащобы, столь милые сердцу Маугли? Помнится, в парках по аллеям гуляла масса народу, и с удовольствием…

Но расспрашивать сейчас больше ни о чём не хотелось, – я перенервничала и устала. Разговор явно близился к завершению, можно было ретироваться. Тихонько спросив у Эдора разрешения удалиться, я получила «добро» и встала. Миротворец и тут не смог отпустить лягушонка сразу: минут пять произносил прочувствованные речи, и всё сплошь на их родном языке. Заморыш в ответ тихонько переливался всеми оттенками золотисто-песочного, что свидетельствовало о его искренней радости. Только это и удержало меня от попыток прервать полосатого пацифиста.

- Берегите его, пожалуйста, номерра Вайядхау, – напоследок проникновенно попросил бугай, сжимая в своей ручище ладошку Маугли.

Я уверила туземца, что сделаю всё, от меня зависящее, чтобы сохранить заморыша в целости и сохранности, а также доставить его на родную планету, как только появится возможность.

Ещё пара напутствий, и, наконец, мы с кикиморышем покинули беседку.

Снаружи было прохладно. Уже наступила ночь, но ярко освещённая крыша высотки спорила с ней, создавая иллюзию солнечного острова, парящего над темным городом, расцвеченным гирляндами огней. А ещё выше, над нашими головами, раскинулось туманно-чёрное небо, похожее на лёгкий шёлк с рассыпанными по нему искорками бриллиантов. Запрокинув голову, я отыскивала глазами знакомые созвездия. Нашла Ожерелье, приветливо подмигивавшее дорожкой голубоватых звёзд, и остановила взгляд на трёх светлых точках, обозначавших подвеску. Именно там, за сотни парсеков отсюда, в пустоте космоса кружила планета, которая занимала умы стольких людей и не людей…

Пока мы летели домой, я пыталась представить, как будут жить на Мирассе ГИО-изменённые, если авантюра с переселением удастся. Заявят ли они о себе в обществе или, может, организуют какое-нибудь закрытое поселение, например, под водой, как Эдор?

Раньше, когда я думала о «светлом» будущем лягушонка и пятисот жертв «натурального» закона, то первым делом представляла себе революцию, которую, по моему глубокому убеждению, надо было немедленно устроить на Мирассе. Каюсь, – действительно читала потихоньку мемуары военачальников и мятежников прошлых эпох. Ещё бы! Такая уникальная возможность вернуться в бурное прошлое человечества и стать национальной героиней целой планеты! Ну, или хотя бы постоять рядом с будущими героями, – в грядущей славе Эдора и его собратьев я не сомневалась ни секунды.

В любом случае, мне виделась наша миссия, как освобождение из рабства остальных Вайятху, ну и, заодно, всех прочих жителей… «Ведь не может же быть, – думала я, – чтобы всё население считало самым лучшим политический строй, который порос мхом ещё Всевидящий знает сколько столетий назад!»

Кроме всего, связь Мирассы и Содружества, хоть и была слабой, но полностью не прерывалась никогда, значит, рассуждала я, они, то есть жители, знали, как обстоят дела в остальном мире. И тоже должны были стремиться к прогрессу, как учит нас наука об истории человечества. Спираль развития цивилизаций движется только вперёд! Стало быть, мирассцы должны были хотеть избавиться от пережитка тяжёлого и, прямо скажем, позорного прошлого, в лице Императора и его семейки…

Но в самом страшном сне мне не могло привидеться, что нас воспримут, как нарушителей спокойствия, незваных агрессоров, покусившихся на мирное существование всем довольных граждан! И кто?! Самая бесправная и страдающая часть населения этой чокнутой планетки! Как раз те, кто, по всем канонам, обязаны были первыми поддержать нас!

Но всё случилось, как случилось, и теперь мы имели патовую ситуацию: помогать на деле туземцы не собирались, оберегая свою популяцию, зато намеревались строго следить за тем, как бы мы не нарушили навязанные ими условия переселения ГИО-изменённых на Мирассу. Мои планы, понятное дело, рушились. Хотелось бы верить, что у стратегов имелась парочка козырей в рукаве, раз они соглашались с полосатым бугаём, но выходило, что единственным возможным вариантом становился тихий, незаметный дворцовый переворот. Правда, тогда на троне, по-прежнему, оставался Император, со всеми своими родственниками. И реальная власть тоже принадлежала бы им, равно, как и всё, к ней прилагающееся… И как заставить великосветскую клику согласиться добровольно на прибытие пятисот не самых незаметных существ, воспитанных в совершенно других традициях, и с совершенно другими взглядами на жизнь?! М-дааа, удружил миролюбец…

Первое, что приходило на ум – надо менять Императора. Фигурой меньшего уровня, похоже, мы не отделались бы. Разве что, существовал некий очень важный советник, которые мог вертеть самодержцем, как ему вздумается… но вряд ли. Очень уж смахивало на фантастический роман. Короче, с какой стороны ни посмотри, – новая головная боль. Ещё бы понять, ради чего?! Неужели из двухсот семидесяти трёх планет, входящих в Содружество, не нашлось ни одной, подходящей для ГИО-изменённых? Может, им стоило бы поискать среди тех, что населены гуманоидами?.. Или среди развивающихся колоний? Или…

Плюнув, я перестала ломать голову. Чутьё подсказывало: Эдор так просто не сдастся, а, если не сдастся он, то будут стоять до последнего и остальные. Что-что, но дисциплина и подчинение у стратега и ему подобных были, как в армии, я уже не раз имела возможность убедиться в этом. Значит, надо заранее готовиться к тому, что рванутся они, всё-таки, на Мирассу.

И вот тут вставал серьёзный вопрос: а должна ли туда лететь я?

Ещё несколько дней назад подобная мысль даже не пришла бы мне в голову. Но теперь, после знакомства с аборигеном и всего того, что мы узнали об этой нескучной планетке, пришлось задуматься. Может быть, моя миссия должна была закончится прямо тут, на Второй, после того, как я помахала бы платочком вслед дисколёту, уносящему Маугли к нему на родину?

То, что заморыш не остался бы на Мирассе один, уже понятно. Вон, как бугай на него смотрел, – того и гляди, съел бы на радостях. Так что, домом и компанией кикиморыш был бы обеспечен. А тащиться на чужую планету, где нет ни родных, ни знакомых (Линн точно не в счёт), просто чтобы стать приложением к чудо-Вайятху, няней, воспитывающей необыкновенного мальчика… Кстати, как пояснил Маугли, полосатый мирассец называл меня именно так: «номерра Вайядхау» означало «та, что присматривает за Вайядхау».

Короче, – гувернантка. М-да.

Это было б ещё полбеды, но ведь заморыш рос. За последнюю неделю у него поуменьшилась пузатость, и ещё он прибавил в росте несколько сантиметров. Я только пару дней назад заметила, что теперь, когда он лез обниматься, ему уже неудобно было класть голову мне на плечо, как раньше, и он просто трогательно сопел в моё ухо. В другое время эти изменения привели бы меня в восторг: ещё бы, наконец-то, кикиморыш начал меняться под воздействием процедур Вигора! Но сейчас радость перемешивалась с тоской.

Гуманоид рос, что называется, не по дням, а по часам, и впереди маячила уже не гипотетическая, а вполне реальная разлука. Для продолжения и завершения процесса выращивания лягушонка я была совершенно необязательным элементом, в отличие от того же Вигора. Будет на Мирассе эскулап, – с заморышем всё будет нормально. И понимание этого тоже не радовало… Как-то незаметно я привыкла быть нужной, просто даже жизненно необходимой, и теперь внезапно обнаружить, что вот-вот стану лишней, было неприятно и больно… Конечно, мои заботы должны были окончиться в один прекрасный (или не слишком прекрасный) день, но я рассчитывала, что это случится ещё не скоро. Я думала увидеть взрослого Маугли, узнать его не как вечно запуганное существо, а как свободного, уверенного в себе парня… Похоже, не судьба. Нет, конечно, никто не говорил, что у ГИО-изменённых всё получится прямо завтра, возможно, у меня впереди ещё был год или больше совместной жизни, со всеми вытекающими, но сердце протестовало уже сейчас, заранее. Мрааак…

Смешно, но раньше мои собственные планы оканчивались точно так же: лягушонок благополучно вырастет, он и ГИО-изменённые устроятся жить на Мирассе, справедливость восторжествует, и я спокойно займусь, наконец, собственными делами. Однако сейчас выходило, что за прошедшие месяцы мои собственные дела куда-то исчезли за ненадобностью или перестали казаться интересными и важными. Да что там! Теперь вся моя жизнь крутилась только вокруг Маугли, как вокруг некой оси: выдерни её, и всё рассыплется…

Пытаясь переключиться с дел личных на общественные, я принялась вспоминать рассказы аборигена о теперешних обитателях Мирассы, потомках первых переселенцев, прилетевших вместе с арх-генералом, и сравнивать свои впечатления с тем, что услышала от полосатого туземца. Конечно, я видела мирассцев не так много, но мне они показались людьми довольно милыми и простыми, без излишних амбиций и чрезмерного эгоизма. Линн, к примеру, производила впечатление куда худшее. Хотя… Смотря, с кем сравнивать. Если взять, например, её мужа, то Альдор, конечно, вряд ли смог бы поучаствовать в уничтожении населения целой планеты, как его предки (а первыми аристократами на Мирассе стали только ближайшие сподвижники Грасса, истребившие чуть не три четверти аборигенов), но в рабстве он явно ничего страшного или неестественного не видел. Так что, если пра-пра-пра…внуки переселенцев и менялись в лучшую сторону, то как-то медленно.

Подобные рассуждения привели к тому, что я прилетела домой с нешуточной головной болью и в омерзительном настроении. Всё мешало, раздражало и казалось неправильным. Испуганный Маугли был отправлен в ванную, а потом спать, а сама я, прихватив большую порцию отвара успокаивающих трав и плед, устроилась в шезлонге у бассейна. Отрегулировала защитное поле, чтобы не чувствовать холода, и предалась грустным размышлениям.

В который раз можно было сказать спасибо моей специальности: благодаря ей я не свалилась просто в депрессивное состояние, а принялась искать причину придавившей меня вселенской печали. Несколько глотков отвара и пара минут дыхательных упражнений помогли мне вернуть ясность мыслей, и ответ не замедлил обрисоваться: опять ревность, как бы странно это ни звучало!

Ревновать к сопернице, или чужому успеху, или удачной судьбе казалось вполне обычным делом. Но у меня в соперницах был не кто-нибудь, а целая планета! Необыкновенно красивая, невероятно притягательная, околдовывающая, волшебная, сказочная… Пропади она пропадом. То, с чем соревноваться просто невозможно, потому что мы изначально были в неравных условиях! Как сказал полосатый миролюбец, все дети Мирассы стремились вернуться к ней под крылышко, – так уж она изменила их, что они не могли жить в других мирах.

Да я сама ещё недавно была совершенно очарована ею. И кто бы не был?! Спроси меня кто-нибудь тогда, на Мирассе, хочу ли я остаться, – согласилась бы с радостью! Сила притяжения этой планеты была такова, что даже те, кто ещё ни разу не видел её «живьём», уже готовы были рисковать и подвергаться дополнительным опасностям, только бы поселиться на ней… Неизвестно, повлиял ли как-то лягушонок своими эмоциями на решимость Эдора жить именно на Мирассе и нигде больше, но будь это правдой, я ничуть не удивилась бы. Честное слово, можно было поверить в какой-то гипноз, которому эта проклятая планетка подвергала мозги, причём, на расстоянии!

Но теперь я чувствовала себя заранее проигравшей. Мои страхи, сомнения, злость или возмущение никоим образом не касались ни генно-изменённых, ни Маугли. Ну, в самом деле, какое было им дело до ограничения рождаемости, наложенного чокнутым небесным телом на своих обитателей? Уж кого-кого, но искусственно созданных людей, как и Вайятху, оно вообще не касалось, потому что все они были бесплодны. Даже если бы Мирасса разрешила всем рожать по десять детей, им от этого не было бы ни холодно, ни жарко.

Собственно говоря, и в требованиях «способствовать счастью» данного конкретного космического тела тоже не было ничего из ряда вон выходящего. Если подумать, – ну, кому нужны квартиранты, постоянно приносящие убытки, да ещё и испытывающие к хозяину дома ненависть? Это всё было понятно и, наверное, логично. Более того, здраво рассуждая, если отбросить в сторону неизбежные проблемы с Императором, сама по себе Мирасса прекрасно подходила всем. Кроме меня.

Лично меня не устраивали ни запреты, ни обязательства, ни последствия переселения на эту, закрытую для остального общества, планету. Тем, кто здесь, в Содружестве, стоял вне закона, выверты законодательства на Мирассе были только на руку, как и весь уклад, – старомодный, если не сказать патриархальный. Но, опять же, не мне. Я не испытывала нужды в слугах, не слишком любила воссоздание исторических анахронизмов, не считала монархический строй вершиной политического развития общества, и не собиралась ни о чём договариваться с планетой, диктовавшей своему населению, как им жить.

Но всё это были цветочки, преодолимые и решаемые. Самым же худшим оставалось осознание того, что там я не буду больше нужна лягушонку. Вот так всё просто и печально, – не буду нужна. Он и сейчас был прекрасно адаптирован к жизни именно там, куда его и других Вайядхау поселила Храисса: в непроходимых лесах. На это работало его сложение, способности, склонности и предпочтения. Именно там, в чащобах, он был бы на своём месте. И в то же время, трудно было бы найти другое место, в которое настолько не вписывалась я… Вообще-то, я любила природу, цветы, деревья, но жить в отрыве от цивилизации никогда не хотела. Мне казалось, что проще подвинуть в эту сторону Маугли… Но с исправлением генных изменений, внесённых людьми, он всё больше возвращался к своему, заложенному изначально, предназначению. И, значит, рано или поздно, тяга к дикой жизни победила бы в нём искусственно привитые привычки. Одной из которых была я…

Как-то незаметно бацилла под названием «Вайятху» проникла в мою кровь и плоть, создала связь между нами, куда более странную и непонятную, чем простая человеческая влюблённость. Маугли не давал мне ничего из того, что я сама считала необходимым: ни опоры, ни поддержки, ни даже равного партнёрства. Ничего подобного! Он висел у меня на шее маленьким, но увесистым камнем, поглощавшим, как чёрная дыра, всё моё внимание, силы, заботу, жалость и профессиональные знания… И, всё-таки, он был мне нужен, причём настолько, что я предпочла его идеалу всех женщин! Парадокс, однако.

Но осознание проблемы уже есть путь к её решению, так нас учили, и в этом я была твёрдо уверена. Если понятно, что причина моих проблем – банальная ревность, мне легче будет бороться с нею, чем с её последствиями. Во всяком случае, ломать Маугли жизнь в угоду своим желаниям я не собиралась, это точно. Обещала сделать его свободным, – значит, сделаю. И если это обещание подразумевает свободу и от меня тоже, – что ж… Значит, так тому и быть.

Допив оставшийся глоток отвара, я медленно, как старушка, выползла из шезлонга и пошла в дом. Надо было ложиться спать, иначе завтра я рисковала попросту уснуть, прямо за столом. Возможно, даже сидя.

Когда я добралась до кровати, лягушонок давно спал, как обычно, в обнимку с моей подушкой. Полюбовавшись на безмятежную зеленоватую мордочку, я осторожно прилегла, обняв его. Хотела только поправить сползшее одеяло, но не удержалась от соблазна и пробежалась короткими лёгкими поцелуями по плечу, потом по шее, к уху, задержалась на впадинке, сразу за мочкой… Кикиморыш смешно дёрнулся во сне. Тогда я приникла к нему куда более долгим, чувственным поцелуем. Маугли вздохнул и открыл глаза. Вообще-то, я вовсе не собиралась будить его, но, раз уж так вышло…

Мои губы заскользили по его подбородку, груди, животу, который сонный кикиморыш почти бессознательно подставлял моим ласкам. Его сердце билось всё быстрее, я не только ощущала это пальцами, но и видела, – длинные сиреневато-голубые выплески на его теле сменялись всё более короткими и отрывистыми всполохами малиново-чернильного. Да, заморыш всегда заводился от одного прикосновения… Как там сказал бугай? Полное подчинение инстинктам?..

Я прервала ласки и посмотрела Маугли в лицо. Прикрытые веки, полураскрытые губы, вихрь красок… Лицо моей личной тайны, моего вселенского секрета, моей собственной несвободы…

- Сагите?.. – пока я изучала его, лягушонок что-то почувствовал, встревожился и теперь тоже всматривался в меня огромными зелёными глазищами. – Что-то не так?..

- Нет, всё в порядке.

Словно противореча моим словам, печаль и разочарование, которые я по-прежнему ощущала, вырвались наружу всё равно:

- Мне бы хотелось, чтобы ты… чтобы ты просто любил меня…

- Я люблю вас, сагите, – тут же ответил Маугли, вызвав у меня в груди новый приступ боли. – Я очень люблю вас…

Но что вкладывал вчерашний раб в эти слова?! Одно ли и то же мы подразумевали с ним, говоря «люблю»?.. Судя по той лёгкости и готовности, с которой он отозвался, – вряд ли. Скорее, это было затверженной, заученной реакцией на любое пожелание хозяина. Любить – да, люблю; хотеть – да, хочу; жить без вас не могу, умру без вас…

В груди заныло ещё сильнее. И кто придумал, что свобода – это хорошо?! Насколько проще и беззаботнее живётся рабу, лишённому ответственности за свою жизнь, свои поступки, свой выбор… Маугли, не раздумывая, подчинялся мне, и в его душе не было и тени сомнения в том, что он поступает правильно, – не то, что у меня. Во мне, кажется, бунтовала каждая клеточка, разрывая меня на части. Убежать немедленно прочь, оттолкнуть, запретить говорить бездумно такие слова, обнять, стиснуть в объятиях так, чтобы он задохнулся, впиться поцелуем в губы, ласкать, ласкать, ласкать, пока мы оба не потеряем рассудок, – и это всё одновременно!

В результате, я не сделала из этого ничего. Я просто легла рядом с объектом своего сумасшествия и попросила:

- Поцелуй меня сам, если хочешь…

Зелёные глазищи вспыхнули, и узкий рот изогнулся в предвкушающей улыбке.

- Я хочу, сагите, – шепнул он, прижимаясь ко мне всем телом. – Я очень хочу целовать вас… здесь… здесь… и здесь…

Уже через несколько минут стараний этого инопланетного соблазнителя мои печали смыло волной наслаждения и вожделения, я забыла, почему должна была страдать, и только доносящиеся откуда-то слова, произносимые хрипловатым мальчишеским голосом, царапали сердце:

- Я люблю вас, сагите… Я – ваш… Я люблю вас очень-очень сильно, больше всего на свете… Я хочу всегда быть с вами… потому что люблю…

Всю следующую неделю дела не давали ни мне встретиться с Эдором, ни ему приехать к нам. Единственный, кого мы увидели, был Вигор, и то, только потому, что у нас была назначена очередная процедура. Я поделилась с эскулапом своими наблюдениями и выводами, что лягушонок, наконец-то, начал меняться физически. Викинг, бросив на заморыша оценивающий взгляд, со мной согласился и посоветовал уделять ему побольше внимания, поскольку перестройка организма должна была влиять на настроение и расположение духа кикиморыша. Я пообещала, хотя понятия не имела, откуда брать на это время, – занятия в Университете отнимали по восемь-девять часов каждый день, я уж молчала о том, что пришлось отказаться от работы в Домах оставленных детей. Но наличие прямо дома «брошенного ребёнка» выбора не оставляло. На доходах это сказалось тоже не самым лучшим образом, поскольку я, как честный человек, деньги, выданные мне Линной, тратила только на кикиморыша. И все медицинские процедуры, производимые Вигором, продолжала аккуратно оплачивать, во избежание ненужных эксцессов.

Извещённый о проблемах по вифону, стратег номер один подумал несколько секунд и предложил взять на себя моё содержание. Тут уже я возмутилась: в перспективе он, вообще-то, собирался меня бросить, и куда я тогда должна была податься?

В качестве альтернативы Эдор посоветовал давать консультации студентам-первокурсникам. Я обещала подумать, на этом вопрос и закрылся. Времени на первокурсников тоже не было, а раздваиваться я ещё не научилась. Мелькала у меня мысль предложить кому-нибудь из ГИО-изменённых пожить у нас в домике, заменяя меня, хотя бы частично, но, по здравому размышлению, мысль была отброшена. И так красавцев вокруг меня было чересчур много. Следовало бы не множить, а наоборот, сокращать их количество…

Впрочем, Эдор, как обычно, решил проблему самостоятельно, быстро и просто: открыл на моё имя отдельный счёт, куда шли доходы от рейсов одного из его почтовых дисколётов, «самого захудалого», как уверял меня стратег. Ну, захудалый или нет, но денег кораблик приносил вполне достаточно, чтобы я вздохнула с облегчением, пока не обнаружила, что, вообще-то, Эдор попросту переписал на меня этот почтовик, а теперь ещё и платил мне за его аренду.

Скандал, который я хотела устроить мачо, затух в самом начале, потому что мерзавец, явно догадываясь, чем ему это грозит, на звонки не отвечал аж два дня, пока я не оттаяла. Да к тому же Вигор, призванный к ответу вместо самоуправца, отреагировал совершенно спокойно, заметив:

- Тэш, я тебя не понимаю. Проблема была? Была. Теперь её нет? Нет. Ну, и чем ты недовольна?

Я наступила себе на горло и тему закрыла, понимая, что некоторые вещи ГИО-людям никогда не объяснить. Они привыкли жить не просто большой, а огромной семьёй, и проблемы решать, не слишком заморачиваясь моральными или законными составляющими. А я вот прожила свои двадцать три года вполне законопослушной гражданкой, и теперь чувствовала явный дискомфорт. Впрочем, разве это кого-то остановило бы?..

Эдор появился только через восемь дней после знаменательной встречи с мирассцем, да ещё и не один, а вместе со стратегом номер два. Эктор сильно изменился с тех пор, – чуть-чуть поправился, нашёл собственный стиль во внешности и одежде, и стал вести себя более адекватно, что ли, – без излишнего пиетета и услужливости. Явно чувствовалась школа его более опытного двойника.

Видимо, чтобы максимально отличаться от первого, второй стратег предпочёл короткую стрижку и весьма сдержанные цвета. Так что теперь их перепутать было просто невозможно: яркий, как экзотическая птица, Эдор, в тёмно-голубом костюме, расстёгнутом на груди, с гривой мелко-мелко вьющихся кудрей, перехваченных блестящей синей повязкой, и облачённый в серые брюки и чёрную куртку Эктор, с гладко зачёсанными назад чёрными волосами, и бледно-голубой рубашкой, в качестве единственного светлого пятна. Впрочем, улыбались оба по-прежнему совершенно одинаково, вызывая неконтролируемое желание кокетничать и флиртовать. Ужас!

Выразив обоюдную радость от встречи, мы поделились на пары и разбрелись в разные стороны: Маугли потащил Эктора показывать свою гордость: ходячий фикус, ну и прочие растения, доведённые до полного совершенства моим Вайятху-садовником, а Эдор, традиционно выпросив кофе, вдруг решил прогуляться за пределами нашего двора и повёл меня по тропинке, ведущей от домика в лес. В принципе, мне было всё равно, куда идти, и я согласилась.

Мы дошли аж до той самой полянки, на которой лягушонок беседовал с цветочками, когда стратег номер один нарушил благостное молчание:

- Жужелица, я скоро, видимо, полечу на Мирассу.

От неожиданности я остановилась.

- Правда? Когда? Как это получилось? Кто пригласил тебя?..

- Ух ты, сколько вопросов! – жмурясь, как сытый кот, засмеялся мачо. – Давай по порядку, сейчас всё расскажу…

Я знала его достаточно хорошо, чтобы заметить маленькую слабость: бывший контрабандист очень любил рассказывать о своих успехах, причём постфактум, когда они уже были достигнуты. Судя по его физиономии, все эти дни он вкалывал, как крестьянин во время жатвы, и теперь наслаждался заслуженной победой. Глядя на него, и я начала предвкушать нечто приятное и удивительное.

- Значит, так… Решал я тут головоломку, как бы нам влезть в строительство отелей ещё на стадии проектирования, а не тогда, когда туда технику повезут. И придумал подружиться с Альдором.

- По… подружиться? – растерялась я. – Как? Зачем?!.

Честно говоря, от стратега можно было ожидать чего угодно, но дружба с мужем Линн – последнее, что пришло бы мне в голову!

- Что значит – зачем? – удивился в свою очередь мачо. – Конечно, чтобы попасть на Мирассу!

- И ты думаешь, что Альдор тебе в этом поможет?

- Уверен. Ты просто не в курсе подробностей. Слушай, и не перебивай меня! В-общем, для начала, я встретился с ним после того концерта, на который доставал ему билет, и затащил в бар. Там мы с ним выпили… да, выпили, и не надо закатывать глаза! И, заодно, разговорились. Так вот, мой друг Альдор… фыркать тоже не надо, между прочим. Мой друг поведал мне печальную историю своей жизни, главная проблема которой заключалась как раз в том, что он женился не на той, на ком надо было.

- Какой открытие! – не удержавшись, съязвила я.

- Да, иногда открытия запаздывают, – согласился мачо. – Я выразил ему горячее сочувствие, и тут выяснились интереснейшие вещи! Знаешь, почему Скросс сделал ставку именно на него?

Я отрицательно помотала головой.

- Потому что Альдор – друг детства одного из членов Императорской семьи!

- Ух тыыыы… – протянула я. Новость, действительно, впечатляла! Заодно, объяснялось множество моментов, которые до этого для меня составляли загадку. Ну, например, кто додумался отправить этого напыщенного индюка на другие планеты?..

- Так вот. Жениться ему тоже, фактически, приказали, и выбор сделали за него, поэтому теперь мой друг горько сожалеет об этом, тем более, что… – тут стратег сделал эффектную паузу, – что, как оказалось, плата за эту жертву будет вовсе не так велика, как ему обещали.

- Ээээ… – промычала я, вопросительно глядя на доморощенного актёра, упивающегося своим спектаклем.

- Ему пообещали свободное проживание вне пределов Мирассы, кучу денег и развлечений, хороший пост на непыльной работе, ну, про такие мелочи, как дома и флайеры, я не упоминаю уже…

- Недурно!

- А как же! И вот, всё это оказалось под угрозой провала, потому что из-за «этой дуры» он навлёк на себя опалу.

- Чего навлёк?! – не поняла я.

- Да отстранили его от двора, и от высокопоставленного друга детства – тоже, – пояснил мачо.

- А почему он винит Линн? – не поняла я. – Или… Неужели это всё из-за…?

- Да, – подтвердил стратег. – Именно! Императорскими подарками не разбрасываются, во-первых, а во-вторых, не женятся на ком попало, да ещё с других планет. Коротко говоря, партия моего друга потерпела поражение, хотя и не полное.

- Так-так-так… – пробормотала я, лихорадочно соображая. – Значит, теперь эта партия пытается взять реванш? Через строительство курортов?

- Ты, как всегда, зришь в корень! – восхитился эталон мужской красоты. – И вот мы имеем прелюбопытнейшую ситуацию: друг детства моего друга пытается построить курорты, а Альдор должен ему в этом помочь, но! Он не может, во-первых, и не хочет, во-вторых. Предвосхищая вопрос, который легко читается в твоих глазах, отвечу: потому что муж твоей подруги слишком разочарован и своим неудачливым покровителем, и чересчур властным и требовательным тестем. Какой ты делаешь вывод из всего этого, Жужелица?

- Что он будет рад уступить тебе своё место, – медленно проговорила я.

- Умница! – резюмировал мачо, посылая мне ослепительную улыбку. – И я с удовольствием это место займу!

- А ты уверен, что всё, рассказанное им – правда? – поинтересовалась я. – Как-то уж очень складно всё выходит… И потом, мало ли, что он тебе по пьяни рассказал. Проспался – и одумался. Другого покровителя ведь у него нет?

- Нет.

- Стало быть, просто так денег ему никто давать не будет?

- Просто так – нет.

- Ну и? Зачем ему ссориться сейчас с теми, от кого зависит его благополучие?

- Ну, прямо сейчас ссориться, может, и не нужно, сначала требуется подготовить пути отхода. А потом, – почему бы и не поскандалить?

- Вот оно что… Ты собираешься поспособствовать ему в подготовке запасного космодрома?

- А как же! Помогать друзьям – первейшая обязанность каждого из нас! – с жаром подтвердил этот клоун.

Я невольно покачала головой. Да, план был какой-то… корявый и кривой, но, за неимением лучшего, почему бы и нет? Эдор, в качестве зятя господина Скросса, был бы, несомненно, в разы эффективнее Альдора. Думаю, папаша Линн уже тоже приходил к такому выводу. А если нет, – то скоро придёт, не будь мачо лучшим из ГИО-стратегов… Что ж, новости и впрямь были весьма обнадёживающими.

- Так тебя уже пригласили на Мирассу? – уточнила я.

- Нет пока. Но всё же, я туда полечу. И никакого мошенничества: я отправил с Альдором несколько наших диоснимков.

- И что? – не поняла я.

- Ах, Жужелица, – проворковал мачо. – Вот только ты всегда недооценивала моё обаяние. Рано или поздно эти снимки попадутся на глаза кому-то из женщин, – и дело в шляпе! Скорее всего, это будет твоя подруга. Так что, процентов на восемьдесят, это послание для неё.

- Хм… Вы что, снимались как-то… по-особенному? – уточнила я.

- Зачем? Конечно, нет. Обычные снимки с нашей попойки. Но уверяю тебя, ей этого хватит.

Я бросила оценивающий взгляд на Комсо. Пожалуй, в его словах было много правды: он всегда выглядел, как живое воплощение мечтаний любой женщины, от четырнадцати до шестидесяти, и лично мне противостоять его магнетизму помогал только ещё более сильный магнит, в лице Маугли. А вот тем, у кого такой подстраховки не было, приходилось тяжеловато… Скорее всего, Эдор был прав: неважно, какими были те снимки, важно, что на них был он. Для любой женщины этого было бы достаточно, и Линн не была исключением, насколько я помнила её реакцию на мачо.

- Ну, вот. Стало быть, меня могут в любой момент… призвать. Можем и не успеть попрощаться, так что я заранее решил тебя навестить, сказать последнее «прости» и всё такое. Кофе выпить…

Я покачала головой. Судя по интенсивности эмоций, благоприятное развитие событий потребовало от стратега очень много сил, таким «расконцентрированным» я его давненько не видела… Ну, значит, надо похвалить и поддержать.

- Спасибо, что подумал о нас, – улыбнулась я мачо. – Мне всегда приятно видеть тебя. И твоих братьев.

- А как насчёт сестёр? – лукаво улыбнулся бывший контрабандист.

- Э… Ну… И сестёр, конечно, тоже, – неуверенно ответила я. – А ты хочешь познакомить меня с кем-то из ваших… девушек?

- Угу. Пока меня не будет, Эктор тоже уедет, чтобы никого не смущать сходством со мной, значит, ты останешься без присмотра.

- Почему? Вигор ведь тут?

- Тут, но у него дел – невпроворот. А так вы видитесь один раз неделю… Я бы хотел, чтобы кто-то был здесь почаще.

- И ты решил, что девушка – лучший выход?

- Точно. Она-то может совершенно спокойно бывать здесь, даже пожить, пока меня нет.

- Пожить?!

- Ну да. А чего ты пугаешься? Вы подружитесь, вот увидишь!

Даа, надо поосторожнее быть с желаниями: стоило только подумать о том, чтобы кто-то из ГИО-изменённых заменял меня, пока я в Университете, – и на тебе! Получите!

- Эдор, спасибо большое, но не нужно, – осторожно сказала я. – Знаешь, меня не бывает дома, а Маугли не привык к тому, что гости остаются надолго…

- Вот и прекрасно, она научит его, как себя вести, и тебе поможет.

Я мысленно застонала. Если стратег упёрся, – конец. Его и тягачом не сдвинешь.

- Эдор. Я не хочу никаких девушек у себя в доме! – заявила я. – Ни-ка-ких! Дополнительные воспитатели, как и подсобные рабочие, мне тоже не нужны!

- А как насчёт подруги? – внезапно прозвучало откуда-то сзади.

Сувенир 42

Я резко повернулась и застыла.

На краю поляны стояла девушка. Высокая, стройная и, само собой, невероятно красивая. Идеальная фигура подчёркнута платьем в псевдо-деловом стиле, обожаемом секретаршами больших боссов. По плечам рассыпался целый водопад бледно-золотых волос, напомнивших мне шевелюру Вигора. Глаза тоже были голубыми, как у предводителя морских разбойников, и вообще, блондинка походила на родную сестру эскулапа. Или на одну из суровых богинь тех же северных пиратов, подбиравших, кажется, трупы погибших воинов после сражений. Или делавших что-то, не менее героическое и суровое. Как же их там звали-то…

Додумать мне не удалось, – златовласка улыбнулась неожиданно заразительно и весело, совершенно разрушив образ неприступной ледяной девы. И тут я сообразила, что уже видела похожие лица, когда смотрела достопамятную запись, сделанную на базе ГИО-людей.

- Знакомься, Тэш, это – Лавиния, моя бывшая помощница и секретарь, – представил её отвратительный скрытный тип. – Надеюсь, она тебе понравится.

- Ээээ… Здравствуйте, – выдавила я, спешно изображая приветливое выражение лица.

Было очень неуютно от осознания того, что девушка явно слышала наши препирательства с Эдором по поводу компаньонки для меня, и могла обидеться. Хотя на её лице не было и тени досады или недовольства.

- Добрый вечер! Очень приятно наконец, встретиться с тобой, Тэш, – непринуждённо ответила неожиданная гостья. Голос у неё оказался довольно низким, успокаивающе-журчащим.

Подавив на корню желание наступить с размаху стратегу на ногу или ткнуть его локтём в бок, я послала извиняющуюся улыбку предмету наших разногласий, спросив:

- Лавиния, ты позволишь нам с Эдором сказать друг другу пару слов?

- О, конечно!

Красавица тут же перенесла своё внимание на белые мелкие цветочки, ковром устилавшие лужайку. Надо отдать ей должное – как эмпат, она не могла не почувствовать мои эмоции, но и глазом не моргнула. Просто продолжала изливать мегатонны дружелюбия.

Стратег закатил глаза к темнеющему небу, словно призывая его в свидетели своего неземного терпения, но покорно последовал за мной под сень дерев.

- Какого Вограна ты притащил её, даже не спросив меня?! – прошипела я, когда мы отошли достаточно далеко.

- Да чего спрашивать-то, и так было понятно, что ты не согласишься, – проворчал мачо. – Но зато теперь хотя бы меня выслушаешь!

- Конечно, когда ты уже не оставил выбора… Но почему она? Почему не кто-то из парней?!

- Как ты себе это представляешь? – возмутился Эдор. – Я сам привожу какого-то мужчину к своей девушке? Да ещё и улетаю после этого?!

Я скорчила гримасу. М-да, вообще-то, красавчик был прав: для всех остальных он по-прежнему был моим женихом, причём довольно ревнивым. То, что за ним приударяло эдак процентов восемьдесят трудоспособного женского населения, хоть раз имевшего несчастье увидеть стратега воочию, ничего не значило. Легенду надо было отыгрывать.

- Но всё-таки, неужели нельзя было придумать что-то ещё? Вздумай кто-то навредить нам, чем она сможет помочь?

Бывший контрабандист торжествующе сообщил:

- Она очень даже сможет. Лавиния – телохранитель.

- Кто?! – не удержавшись, я обернулась и недоверчиво уставилась на красотку. – Телохранитель?!

Новость была, как минимум, странной: кому и зачем в наше время могла понадобиться такая архаика, когда все функции охраны давным-давно взяла на себя электроника? Защитные силовые поля, кибер-системы, спутники и следящие станции – всё это сделало бессмысленным риск, на который когда-то шли люди ради защиты чужих жизней.

- Неожиданно, правда? – промурлыкал довольный стратег. – Не только тебе, никому не придет в голову, что Лавиния может быть опасной.

- Опасной?!

- Конечно. Жужелица, не смотри на меня с таким ужасом. Я вовсе не имел в виду нестабильность её психики. Всего лишь способности и навыки: меткость, скорость, выносливость, сила, и прочее. Расслабься.

Я перевела дух. Да, конечно, теперь я уже не ожидала, что Вигор или Эдор сойдут с ума в любой момент, но, где-то на подсознании, вколоченный с детства страх всё ещё жил. Мачо об этом знал и иногда подшучивал надо мной, но никогда не пугал специально, за что я ему была особенно благодарна.

- Значит, она сможет, если надо, противостоять мужчине?

- Запросто.

- С ума сойти… И от скольких человек одновременно твоя помощница сможет отбиться? – с интересом спросила я.

В голову полезли воспоминания о виденных когда-то в старых фильмах сценах драк и погонь. А ещё стрельба, летающие ножи, падения и катастрофы…

- От четырёх – гарантированно, ну, от пяти – с напрягом, – сообщил стратег.

Я снова, уже уважительно, посмотрела на красотку, любовавшуюся в отдалении окружающим лесом.

- Ничего себе… А так, по ней и не скажешь.

- Не ты одна обманывалась. Несколько раз Лавиния здорово выручала меня, когда приходилось разбираться с моими криминальными друзьями.

- Представляю себе… – пробормотала я. – И когда она эээ… приступит к своим обязанностям?

- Как только я определюсь со сроками поездки.

- Эдор, а ты совершенно уверен, что тебя позовут? А вдруг ничего не выйдет?

- Тогда мы будем действовать по плану Б.

- И что это за план?

- Не скажу. Давай будем надеяться на любопытство твоей подруги. Должна же она интересоваться, чем занимался её муж, пока она сидела дома?

Я только покачала головой. За все десять дней моего визита к ней, мы с Линн ездили везде только вдвоём, Альдор не проявлял никакого интереса к делам жены. Впрочем, она отвечала ему полной взаимностью. Если всё осталось по-прежнему, шансов у Линны увидеть снимки Эдора очень мало, если не сказать, что нет совсем. Хотя, зная стратега… Возможно, он этот шанс попросту создал сам.

Пусть и без энтузиазма, но мне пришлось согласиться на компанию бывшей помощницы бывшего контрабандиста. Подозреваю, что убедить красавчика в нашей безопасности не смог бы даже гипнолог (кстати, мачо как-то поведал, что ГИО-изменённых невозможно загипнотизировать, если они сами того не хотят), поэтому я не слишком сопротивлялась.

Обратно в домик мы вернулись уже в сопровождении Лавинии, непринуждённо болтая, как старые знакомые. Присматриваясь к ней, я невольно вспоминала человека, воспитавшего ГИО-изменённых, и восхищалась. Как сумел он сформировать такие непохожие и сложные личности? И притом, совершенно один!

Златовласка и напоминала своих собратьев, и в то же время разительно отличалась от них. Она не была сверхцелеустремлённой, как эскулап; не страдала нарциссизмом, как иногда это случалось со стратегами; не казалась молчаливой или замкнутой, как инженеры-электронщики. ГИО-девушка производила впечатление очень… милой особы. И я, почти незаметно для себя самой, расслабилась, поверив, что её первые слова о подруге были правдой.

К тому же, мне хотелось в это верить. Та тёплая и дружная компания, к которой я ещё недавно принадлежала, собиралась теперь без меня. Поначалу приглашения сыпались каждый день, но мало-помалу, поняв, что я постоянно и необратимо занята, друзья отдалились. Конечно, мы продолжали встречаться в Университете, но необходимость молчать о себе и своих делах заставляла меня всё меньше искать общения с ними. Со своей стороны постарались и Ванда с Бадрой, которые всё ещё злились из-за неудачных попыток соблазнить Эдора. Эти, правда, общаться не лезли, но упорно перемывали мне кости за спиной, что не способствовало ни хорошему настроению, ни росту моей популярности. Один только Лон, со старомодной верностью древнего рыцаря, продолжал сопровождать меня на занятиях, спокойно отпуская домой после окончания учебного дня. Лишь благодаря ему, я не чувствовала себя совершенно одинокой.

Конечно, были стратег, эскулап и другие генноизменённые, в конце концов, был лягушонок… Но мне отчаянно хотелось нормального дружеского общения. Эдор и остальные были союзниками, соратниками, партнёрами, надёжными, как скала. Но, чтобы назвать их друзьями, чего-то всё-таки не хватало.

Мы нашли «садоводов» уже на кухне, поглощающими какую-то незатейливую снедь, найденную в недрах холодильной камеры. Деона мысленно сообщила, что без нас всё было хорошо, только вот Эдора она опять «не видит». Я хмыкнула: видимо, мачо испытывал очередную новинку от Вигора. Уже не привыкать…

К моему облегчению, Вайятху на Лавинию отреагировал куда спокойнее и радостнее, чем на тех же стратегов. Просто уставился на неё с любопытством и почти тут же улыбнулся. Ну, значит, процесс привыкания не будет долгим или тяжёлым. С Эктором заморыш теперь общался спокойно, а вот Эдор до сих пор внушал кикиморышу трепет. Причём, Маугли даже сам не мог объяснить, чем это было вызвано.

Мы присоединились к импровизированному ужину, несмотря на презрительные гримасы стратега номер один, упорно утверждавшего, что я лелею мысль в один прекрасный момент отравить его своей едой. Гости от души веселились, я механически жевала что-то, мысленно диктуя Деоне список продуктов для новой закупки. Маугли тоже ел молча, навострив ушки и исподтишка изучая собеседников. Судя по общей цветовой гамме, он чувствовал себя в компании генно-изменённых вполне комфортно. И только у меня на сердце упорно кто-то скрёбся, не давая расслабиться.

Не знаю, на какой срок рассчитывал Эдор, но по прошествии восьми дней я почти убедила себя, что его планы провалились. Или Линн оказалась не такой уж любопытной, или Альдор – куда более скрытным, чем мне казалось. Я начала думать, что всё придётся начинать сначала, когда мне утром, прямо посреди лекции, позвонил мачо. Я едва успела выскочить из аудитории, пробормотав что-то невразумительное преподавательнице.

- Тэш! Я вылетаю через неделю! – ликовал с экрана Комсо.

- О, Всевидящий! Неужели получилось?! – ахнула я. – Тебя вызывают?

- Да! Передали официальное приглашение от Альдора, уже с разрешением и всеми делами. Плюс – я доложил об этом моему будущему тестю, и он тоже одобрил поездку. У меня, кстати, встреча с ним через несколько часов, буду последние указание получать. Ждите меня дней через пять, вместе с Лавинией, и будьте умницами, а за это я вам что-нибудь привезу. Хочешь цветочек оттуда?..

Я отрицательно покачала головой. Во-первых, растительность с Мирассы вывозить запрещалось, во-вторых, и так цветочков полно, кстати, стараниями того же стратега. А в-третьих… Не хотелось травить душу лягушонку лишним напоминанием о его родине, пока она была недоступна.

- Себя привези, Комсо. Мне этого точно будет достаточно.

- Угу. Постараюсь.

Распрощавшись с брызжущим энергией стратегом, я задумалась. Удивительно, но пока всё получалось почти так, как мы задумали. Конечно, были некоторые нестыковки, но малозначащие. Похоже, операция «Вернуть лягушонка домой» близилась к завершающей стадии.

Как и обещал, мачо появился накануне отъезда, бодрый, деловитый и жутко занятой. Ограничился всегоодной чашкой кофе и лекцией о правилах безопасности, но даже её сократил из-за нехватки времени. Зато приволок неразлучную парочку своих инженеров-механиков с приказом заняться возведением забора, который должен был физически останавливать желающих прогуляться по нашей территории. Я уже давно планировала сделать это, но руки никак не доходили.

Вообще-то, после негласного соглашения со Скроссом нас никто не беспокоил, но стратег был совершенно уверен, что наблюдение всё-таки ведётся. А Деона несколько раз сообщала мне о попытках взлома управления защитным контуром. Но до сих пор «Иллюзор» держался, охраняя наши тайны.

Папаша Линн не только поддержал идею поездки Эдора, но и надавал ему кучу неофициальных поручений, как по секрету сообщил сам мачо. На этом этапе интересы бизнесмена и стратега полностью совпадали, так что у них царили мир и взаимопонимание. Мне оставалось только молиться Всевидящему, чтобы такая гармония продлилась как можно дольше.

Лавиния появилась на следующий день после Эдора и вполне самостоятельно: вернувшись вечером из Университета, я застала её уже в нашем домике. Разумеется, Комсо снабдил и её ключом от контура безопасности, так что у моей новой помощницы был свободный доступ ко всем уголкам нашего жилища. Я как раз и обнаружила её и лягушонка в одном из таких тайных местечек. На вопрос, что они ищут, красавица совершенно серьёзно ответила, что просто знакомится с домом. Я сочла, что телохранителю, даже если он носит юбку, необходимо досконально знать охраняемую территорию, так что занятия парочки одобрила. Судя по репликам Маугли, он попутно рассказывал новой знакомой забавные случаи из жизни нашего жилища. Поучительную историю кухонной антикварной плиты я уже знала, поэтому решила не мешать златовласке собирать информацию о нашем сумасшедшем доме…

Через пару часов, после совместной прогулки, плавания в бассейне и ужина, когда лягушонок уже спал, мы сидели с Лавинией в шезлонгах и разговаривали, причём у меня всё больше возникало ощущение некоего дежавю, потому что настолько свободно и непринуждённо я болтала только со своей подругой Аликой. Но было это лет десять назад, ещё до появления в моей жизни Линны, занявшей всё свободное пространство, так что для других уже ничего не осталось.

Более того, через некоторое время я поймала себя на том, что рассказываю уже совсем личные вещи, о которых вообще никому не собиралась говорить! Это действительно походило на гипноз: вроде, ты хочешь промолчать, но язык всё равно развязывается.

Когда я, смущаясь, поделилась с гостьей своими ощущениями, она рассмеялась тёплым журчащим смехом:

- Не переживай, Тэш, это происходит не только с тобой. Мне все любят рассказывать о своих проблемах. Это же часть моего предназначения.

Я удивилась. Какое такое предназначение обязывало её быть всеобщей «жилеткой»?

- А кто ты? Ведь не солдат?

Несмотря на рассуждения Эдора о силе и меткости, представить златовласку с боевым лучемётом наперевес или в рубке военного корабля было невозможно. Особенно сейчас, когда она грациозно свернулась в садовом кресле, подперев голову рукой. Кроме того, помнится, мачо упоминал, что среди его собратьев военные специальности были только у мужчин. Впрочем, если судить по внешнему виду, то всех генно-изменённых создавали исключительно для любовных утех.

- Нет, у меня самая мирная работа, – ответила Лавиния. – Я детский врач.

- Кто?! – поразилась я. – Детский врач? Но как тогда ты ухитрилась стать телохранителем?

- По необходимости. Когда я прилетела с базы, мы с Эдором подумали и решили, что мне нужно временно переквалифицироваться. Лечить было некого, а брату требовалась дополнительная защита и помощь. Я идеально подходила на роль его секретаря и сопровождающей: подтверждение статуса, дополнительные глаза и уши, да ещё прекрасный повод для отказа множеству дам, мечтающих заполучить его.

Я смущённо откашлялась.

- Да, эти проблемы у него были всегда, – понимающе улыбнулась северная дева. – А среди тех, кто не слишком рьяно чтит закон, убрать конкурента через подставную девушку – один из излюбленных способов решения проблем. Я защищала его от таких поползновений, ну и несколько раз мы всерьёз отбивались от нанятых убийц.

- Вас пытались убить? – поразилась я.

- Да, три раза, – безмятежно подтвердила красотка. – Так что мои навыки борьбы очень пригодились. Тем более что базовая подготовка у меня уже была, – наш отец с детства заставлял нас заниматься чем-то ещё, кроме заложенной программы.

- Но зачем?

- Он считал, что мы вырастем более гармонично и разносторонне развитыми, если будем вкладывать силы не только в наше предназначение, но и в то, что у нас получается хуже, а то и вовсе не получается. Поэтому каждый из нас занимался чем-то, ему не свойственным. Например, девочки-фармацевты учились готовить, механики – летать, пилоты – танцевать… Отец думал, что так нам будет проще понимать людей, у которых нет сверхспособностей. Я единственная выбрала разные виды старинных единоборств, наверное, в противовес своей «тихой» специальности. Вообще мне захотелось стать кем-то, вроде старинных шпионов. Ну, знаешь – уметь растворяться в тени, ползать по стенам, бесшумно ходить, драться всякими разными штучками, которыми сейчас никто уже не умеет пользоваться… Наши инженеры помогли мне с тренажёрами и снарядами, и я начала упражняться.

- И как? – спросила я, зачарованно глядя на рафинированную красавицу, ни капли не похожую на древнего воина.

- Сначала это было просто ужасно. Правда-правда! Но постепенно я вошла во вкус, потом у меня появились единомышленники… Ни за что не угадаешь, кто! Наши мальчики-повара. Им тоже казалось, что у них слишком мирная профессия. Кстати, схватывали они всё быстрее меня. Вот так и пошло: отец заказывал для нас различные пособия, даже голографического тренера выписал… И лет через пять мы все довольно неплохо выполняли разные трюки.

- Какие?

- Ну, например, я могу отсюда, не заходя в дом, забраться на твой балкон.

Я скептически измерила глазами расстояние от плиток, которыми был вымощен двор перед бассейном, до упомянутого балкона. Даже на первый взгляд это было слишком высоко, как минимум, два с половиной человеческих роста. Но на моё явное сомнение златовласка только беспечно рассмеялась:

- Правда-правда, могу! Не буду сейчас демонстрировать, чтобы не разбудить твоего воспитанника. Но завтра, если захочешь, вечером покажу. Кстати, ты не учила его лазать по деревьям?

- Нет. Я и сама не умею. Хотя, это мысль… Его предки, судя по всему, никаких сложностей с деревьями не должны были испытывать. А ты не могла бы…

- Ну, конечно, никаких проблем! – девушка опять солнечно улыбнулась. – Обязательно займусь. Мне тоже показалось, что он прямо-таки создан для верхолазания. У тебя есть какие-то ещё пожелания?

Я пожала плечами. Пожеланий особых не было, главное, чтобы Лавиния подружилась с Маугли. Пока у неё очень неплохо получалось, лишь бы и дальше шло так же, тогда, авось, мне не придётся жалеть о том, что я согласилась на её помощь.

- Не знаю пока. Возможно, ты сама увидишь, когда поближе познакомишься с Маугли. Я сейчас почти всё время провожу вне дома, и он вообще предоставлен сам себе. Так что, любое обучение будет на пользу… К тому же, ты говоришь, что как-то по-особенному влияешь на всех?

- Не только я, – поправила меня красавица, – практически все мы можем оказывать влияние на людей, только по-разному. Стратеги, например, подавляют и внушают почтение, пилоты – чувство спокойствия и уверенности, а я вызываю инстинктивное доверие и желание просить о помощи.

- Почему?

- Потому что мои пациенты – маленькие дети, а их очень сложно расположить к себе, особенно, когда они больны и боятся лечения, – пояснила Лавиния. – В-основном, все с детства боятся врачей.

Я кивнула. Лягушонок тоже боялся лекарей, пока не познакомился с Вигором… Кстати, а не сыграло ли и тут со мной шутку заложенное в эскулапа обаяние и способность втираться в доверие? Может, я и тогда попалась на ГИО-уловки?!

- А генетики? Они тоже что-то внушают? – внутренне напрягшись, спросила я.

- Ну, как все, кто имеет отношение к медицине. Это ведь важно, чтобы пациент доверял своему доктору.

Ага, ага. Теперь понятно, что за муха меня укусила, когда я так спонтанно выбрала Вигора в союзники… Манипуляторы, Вограны их побери!

- Тэш, не переживай так, сейчас никто не пытается воздействовать на тебя специально, – мягко сказала северная богиня.

Я незаметно поморщилась. Ну, да, эмпаты, ничего-то от них не скроешь.

- Понимаешь, это уже заложено, и мы сами повлиять на впечатление, оказываемое на людей, никак не можем, – продолжила красотка.

- Понимаю, – уныло отозвалась я, – но всё равно, чувствую себя почему-то скверно…

Лавиния вздохнула.

- Ладно, теперь ты знаешь об этом и можешь всегда сделать поправку на наше обаяние, – пошутила она.

Да, всё было так, я знала – но даже сейчас сопротивляться не могла. Не получалось! Лавиния напоминала мне тёплый огонь, уютный и согревающий. Хотелось расслабиться, закрыть глаза и вручить ей себя в полное и безраздельное пользование. Бедные детишки… А вот лягушонку должно быть с ней очень комфортно. Зато теперь понятно, почему он вначале побаивался обоих стратегов. И почему я так не хотела иметь дела с Эдором. Подсознание реагировало на них так, как задумали создатели ГИО-изменённых. Оставалось возблагодарить Всевидящего, что наши предки не сделали из них каких-нибудь ходячих подавителей воли или живых излучателей страха. Могли ведь додуматься…

Спать мы легли далеко заполночь, когда уже у обеих начали слипаться глаза. Укладываясь рядом с кикиморышем, я продолжала думать о том, что узнала от Лавинии. Неудивительно, что и сны в ту ночь мне снились соответствующие: я пыталась сдать особенно сложный экзамен, но на месте преподавателя неизменно оказывался Эдор, настолько подавлявший меня своим мрачным видом, что у меня мгновенно пустело в голове.

- Ай-яй-яй, Жужелица, – укоризненно говорил стратег, покачивая пальцем у меня перед носом. – Не готова. Это провал… А, раз так, придётся Вайятху у тебя забрать и отдать более подготовленному кандидату.

Тут от стены отлеплялся незамеченный мною байон Вольп, злорадно улыбающийся и потирающий руки.

Нечего и говорить, что утром я улетела в Университет невыспавшаяся и злая, как потревоженный во время спячки крокораус.

Но вечером, найдя довольного жизнью Маугли и улыбающуюся богиню суровых пиратов, я плюнула на свои тревоги и принялась обдумывать, как извлечь наибольшую пользу от проживания златовласки вместе с нами. Причём сама Лавиния принимала в обсуждениях наиживейшее участие. Совместными усилиями мы решили, что она попытается избавить лягушонка от застарелых рабских привычек, поощряя его попытки быть самостоятельным и даже ответственным. Я, правда, таких попыток вообще не наблюдала, но златовласка в Маугли не сомневалась.

Ещё одним пунктом в списке требуемых коррекций была неспособность кикиморыша контролировать свои цветовые эффекты в моменты стресса или сильного волнения. Именно это больше всего портило нам обоим жизнь: выдать заморыша за жертву пластических хирургов можно было даже при наличии непривычного цвета кожи, но объяснить радужные переливы ошибками врачей не было никакой возможности. Лавиния пообещала подумать, что можно с этим сделать.

Ну, и оставались физические упражнения – несмотря на ежедневное плавание в бассейне, Вайятху пока больше напоминал фигурку из детского набора «Собери инопланетянина сам», чем даже себя самого, каким я его увидела в первый раз. Одни диспропорции ушли, но им на смену пришли другие. Как уже было сказано, с пузатостью заморыш, слава Всевидящему, расстался, зато теперь у него бурно росли конечности, и изменялось строение черепа. Узкое личико расширялось, глазницы же наоборот, уменьшались, что доставляло бедному кикиморышу немало мучений.

Самым невероятным для меня было то, что и глазные яблоки как будто уменьшались! Радужка стала более тёмной, напоминая теперь цветом лаковые листья растений, предпочитающих тенистые места, и зрачки уже не пугали явным чернильным отливом. До красавца, которого обещал Вигор, было пока далеко, но то, что заморыш уже двинулся в ту сторону, для меня было очевидно.

Побочным эффектом изменений стала ещё более возросшая неуклюжесть и даже некоторая хаотичность движений. Иногда казалось, что руки и ноги лягушонка живут какой-то собственной жизнью. Эскулап всячески советовал ему как можно больше двигаться, заставляя мозг привыкать к обновляющемуся телу, но мне казалось, что земноводное упорно игнорировало эти рекомендации, пользуясь моим постоянным отсутствием. С Деоной же зелёный паршивец, похоже, заключил тайный союз, и я сильно подозревала, что «железная сагите» попросту покрывает ленивого кикиморыша, уверяя меня, что он всё делает, как нужно.

Но теперь, с появлением Лавинии я начала надеяться на реальные сдвиги в физическом развитии лягушонка. Златовласка клялась, что от инструкций не отступит и не станет слушать никаких жалоб и стонов. Кроме того, в кои-то веки заморыш сам загорелся идеей лазания по деревьям, и это тоже внушало надежду. Стоило северной деве, выполняя своё обещание, продемонстрировать свои способности, буквально вспорхнув прямо с земли на балкон, как поражённый Вайятху немедленно захотел «прыгать так же», и вопрос с тренировками был решён.

Через пару дней стало понятно, что Лавиния – сущий клад для всякого, желающего воспитывать такое трепетное существо, как Вайятху. Они прекрасно поладили, и её способность внушать доверие как нельзя лучше подошла тонкому душевному механизму кикиморыша. Под её руководством он послушно учился самостоятельно делать множество вещей, которые до этого считал непосильными, как то: читать и понимать тексты в учебниках, заказывать продукты и вещи через вифон, готовить съедобную еду, включать заветную Камеру поддержания здоровья… Ещё он сам выбрал себе комплект тёплой одежды для наступающего зимнего периода и даже перестал падать на колени всякий раз, когда я входила в дом, вернувшись с занятий.

Ещё он осваивал огромное развесистое дерево, росшее у самого начала тропинки, по которой мы вместе гуляли теперь каждый вечер, и сетовал, что не может всегда жить там, как птица. Лавиния смеялась, уверяя, что если он и дальше будет делать такие успехи, то в один прекрасный момент его мечта может и осуществиться…

В-общем, всё было прекрасно, за исключением того, что мы обе беспокоились о стратеге. Согласно документам, ему разрешалось пребывание на Мирассе в течение восьми стандартных суток, но он мог улететь и раньше, если бы что-то пошло не так. И каждый день мы обе ждали и боялись одновременно известия о его возвращении. Но пока всё было тихо – Вигор подтверждал, что и у ГИО-изменённых никаких новостей об Эдоре не было. Мы надеялись, что это хороший знак.

К концу последнего дня нетерпение и тревога стали так велики, что я осмелилась связаться с секретарём господина Скросса, чтобы уточнить, точно ли речь шла о восьми днях. Мне вдруг пришло в голову, что стратег и бизнесмен могли заключить какое-то своё, тайное соглашение и продлить сроки поездки мачо. Но кибер-консультант нашего экономического флагмана сообщила, что ни о каких изменениях не знает и также ожидает возвращения господина Валлегони в течение следующего дня.

Я ничего не сказала об этом звонке Лавинии, которая была непривычно рассеянной в тот вечер и даже не заметила, что Маугли, по старой привычке, ощутив непонятное напряжение, попытался пристроиться у моих ног. Уговорив его сесть рядом на диван, я обняла кикиморыша, пытаясь перестать думать о возможном провале миссии Эдора. Конечно, стратег отличался склонностью к авантюрам и рискованным решениям, но всё-таки, в первую очередь он был необыкновенно ответственным человеком. Он знал, что за ним – все его собратья, отец, их надежды и мечты на новый дом, лягушонок, наконец. Не мог он ввязаться в какую-нибудь непродуманную афёру, которая поставила бы под угрозу провала все наши планы, не мог…Слишком многое стояло на кону!

Так я уговаривала себя, поглаживая млеющего кикиморыша по голове и пытаясь заглушить растущее беспокойство. Надо просто подождать ещё немного, ещё чуть-чуть…

Вечер закончился непривычно молчаливо, и спать мы разошлись раньше обычного.

По обыкновению, намучившись с кошмарами, я встала хмурая и подавленная. Лавиния, которая была ранней пташкой, уже убежала в лес на обязательную утреннюю тренировку, Маугли ещё спал, так что я была одна в бассейне, когда Деона сообщила мне о звонке. Я выскочила из воды и рванула в кабинет, как была, в мокром купальном костюме. На ходу отдала распоряжение кибер-консультанту сообщить о звонке златовласке и затормозила только у экрана стационарного вифона.

- Нужно подождать, – предупредила меня помощница. – Сигнал не слишком устойчивый.

Я кивнула и уставилась на тёмный прямоугольник. Прошло несколько секунд, прежде чем он начал светлеть, и на глянцевой поверхности появилось лицо Эдора.

Сувенир 43

Связь и вправду была не ахти: по изображению постоянно шла какая-то рябь и зигзаги, не дававшие как следует разглядеть выражение лица Комсо.

- Привет! – донеслось до меня словно издалека. Голос тоже был искажённый, не поймёшь, то ли радостный, то ли наоборот.

- Привет, – ответила я, присаживаясь перед экраном. – Ну, как ты? Как прошла поездка?

- Неплохо. Только очень хочется спать, – пожаловался мачо. Изображение снова дрогнуло, заставив стратега нервно передёрнуть щеками. – До Вогранов насыщенная неделя получилась. Почти не отдыхал совсем, трудился, аки пчела. Вот только что выпрыгнул из гипера около Мадрана и сразу звоню. Цени! А как у вас? Тихо?

- Да что у нас может случиться? – нетерпеливо пожав плечами, ответила я. – Всё в порядке. Ты главное скажи: успешно слетал? Всё получилось?

- Это, смотря по тому, что должно было получиться, Жужелица. С моей точки зрения, получилось всё, что должно было. Но возможно, что не получилось вообще ничего.

- Эдор, не надо иносказаний, – заволновалась я. – Говори прямо!

- Я и говорю прямо, – ответствовал стратег, душераздирающе зевая. – Вполне может быть, что у меня ничего не получилось, и всё придётся начинать сначала… Но давай не будем торопиться, подождём и увидим. Пока лучше сохранять оптимизм…

Я молча кивнула.

- Собственно, звоню только затем, чтобы сообщить, что с планеты я убрался. Ещё десять часов – и буду дома.

- Почему десять часов? – удивилась я. – От Мадрана же лёту всего ничего!

- Да, но я не выдержу, усну, как пить дать. Так что сейчас улягусь и буду сладко спать. Ммммм, мечта… И не вздумайте мне звонить! Я вообще отключу всё, что можно, кроме аварийной связи. Общаться будем, когда прилечу. Вигору сообщи, что я в пути, хорошо? Пока.

Ещё раз зевнув на прощание, стратег отключился, а я перевела дух.

Эдор жив, свободен, напичкан сведениями, и в неплохом настроении – что ещё нужно для счастья? Только узнать все подробности поездки. Что ж, от любопытства ещё, как известно, никто не умирал, значит, и мы выживем.

Я обхватила себя руками и поёжилась. Всё-таки купальный костюм, да ещё и мокрый – не самое подходящее одеяние для успешного мыслительного процесса, холодит и отвлекает… Повернувшись в кресле, чтобы встать, я вдруг обнаружила рядом Лавинию. Иногда она и вправду подкрадывалась, как тень. Обычно златовласка не выставляла напоказ свои умения, но тут, видимо от беспокойства, забыла об этом. На лице у неё явственно читался вопрос.

- Эдор позвонил. Он появится здесь через десять часов, а сейчас устал и хочет спать, – отрапортовала я. – Если хочешь, Деона тебе воспроизведёт разговор…

Златовласка кивнула:

- Да, спасибо. О результатах поездки что-нибудь сказал?

- Ничего внятного.

Лавиния снова кивнула.

- Узнаю брата… Хорошо, дождёмся его.

Я ушла сушиться и собираться в Университет, хотя очень сомневалась, что смогу уделить учёбе достаточно внимания.

Так и вышло: почти все занятия в голове крутились предположения о том, что могло приключиться с Эдором на Мирассе. В перерывах же между лекциями я, фигурально выражаясь, грызла ногти от нетерпения, то и дело сверяясь со своим хронометром. Единственное, что слегка утешало, – я нервничала в компании с Вигором, которому сообщила о возвращении стратега номер один. Эскулап собрался было немедленно всё узнать из первоисточника, но не смог: Эдор, как и обещал, заблокировал вызовы.

Раздосадованный предводитель морских разбойников заявил, что вечером прилетит к нам в гости и, возможно, не один. Я только сочувственно вздохнула. Моя собственная нервозность пробила даже броню вечно витающего в облаках Лона, который начал бросать на меня удивлённые взгляды.

Но, как ни тянулся этот день, закончился и он. Подлетая к дому, я ещё издали увидела до боли знакомый ало-золотой флайер, зависший над нашей крышей, а на площадке обнаружился и аккуратный аппарат генетика. Второпях приземляясь, я чуть не стукнулась об него бортом.

В гостиной сидели Вигор, Эктор и Лавиния, но самого виновника сборища не наблюдалось. На мой вопрос: «Где он?» златовласка сказала, что брат появился четыре часа назад, потребовал много «нормальной еды» и заперся в кабинете, наказав не трогать его, пока он сам не выйдет. Дескать, некоторые вопросы требовалось срочно проработать и обдумать, прежде чем говорить с нами.

Я только досадливо вздохнула: отчёт Эдора опять откладывался, а любопытство уже достигло предела! Поднявшись наверх, полюбовалась на играющих вместе Маугли и сына Вигора (эскулап наконец-то рискнул и взял мальчика с собой), переоделась и соорудила всем присутствующим бутерброды. Только тогда, когда наша компания переместилась к бассейну, поглощая еду и созерцая буйные джунгли, выращенные Вайятху из обычных садовых растений, наконец-то появился стратег номер один.

Под общие вздохи облегчения и нетерпеливые возгласы, он прошествовал к шезлонгу, который тут же освободил для него Эктор, упал туда и обвёл нас глазами.

- Хочу сказать, что очень рад видеть всех вас. Не представляете, как я соскучился! – сообщил он нам.

- Мы тоже, можешь поверить, – хмыкнул бесчувственный бог варваров. – Так какие новости ты привёз: хорошие или плохие?

- Непростой вопрос, знаешь ли… С одной стороны – хорошие. Мне удалось пробить разрешение на строительство, и даже воочию увидеть место будущего курорта. Ещё рад сообщить, что Мирасса – совершенно дивная планета, я сам в этом убедился. И не надо морщиться, Жужелица, ты и сама знаешь, что ничего более красивого, наверное, во Вселенной нет.

Я нехотя кивнула. С этим спорить было бесполезно, особенно, если человек только что вернулся оттуда, и впечатление от прелестей Храиссы, чтоб ею Плорад не подавился, не потускнело и не стёрлось в памяти, как у меня. Впрочем, возможно, всё дело было в постоянных сожалениях о том, что моя нога вообще ступила на её почву.

- Так вот, Мирасса, безусловно, стоит того, чтобы побороться за право жить на ней. И нашему отцу там бы очень понравилось, – продолжил новоиспечённый поклонник красоты. – Если говорить о людях, то тут всё куда сложнее и неоднозначнее. К хорошим новостям можно отнести, пожалуй, только то, что у нас в союзниках – мать одного из императорских наследников. Предвосхищая ваши вопросы, сразу поясню: их двое.

- Двое? Но император один? – уточнил Эктор.

- Угу, император всегда один, а наследников всегда двое, – подтвердил первый стратег. – И семья одного из них активно поддерживает идею строительства курорта на Мирассе. Те самые друзья Альдора, о которых я говорил.

- Хорошие новости закончились? – спросила я. – А что у нас плохого?

- Плохое заключается в том, что эта семья наследника не относится к фаворитам гонки, так сказать. Второй претендент принадлежит к куда более влиятельному клану местной знати, более того, предыдущий император происходил из этой же семьи, а по местным меркам это очень сильный аргумент в их пользу. И вот они-то как раз не заинтересованы в расширении контактов Мирассы с внешним миром.

Вигор присвистнул, Лавиния сжала губы, и только Эктор не шевельнул ни единым мускулом, весь превратившись в слух, как это водилось у стратегов при сильной концентрации. Я же почувствовала что-то вроде разочарования и облегчения одновременно. Если идеи Скросса поддерживает не самая сильная сторона, да ещё и имеющая влиятельных противников, значит, наша миссия, скорее всего, обречена на провал. А это значит, что статус-кво сохраняется, по крайней мере, ещё какое-то время, и лягушонок остаётся здесь…

Впрочем, Эдор ещё не закончил, так что торопиться с выводами не стоило.

- Чтобы вы лучше представляли себе расклад сил, я просто опишу всё, что мне удалось узнать за эти дни от разных людей на Мирассе. Кстати, мы себе в корне неправильно представляем отношение мирассцев к жителям других планет. Кто там предполагал, что они чувствуют себя обделёнными и изолированными? Ничего подобного! Каждый мирассец свято убеждён в том, что он является любимчиком Всевидящего, поскольку творец поселил его в настоящем раю, оставив остальным куда более суровые и неприспособленные для жизни места. И знаете, глядя на окружающее великолепие, начинаешь думать, что эта идея не так глупа.

- Зачем же тогда они позволяют чужакам вторгаться в этот земной рай? – поинтересовался Вигор. – Если они избранные, – а ведь мирассцы-люди считают себя избранными? – зачем им вся эта канитель с курортами, потоком туристов и прочим?

- А это, понимаешь ли, особый род благотворительности и альтруизма, продиктованный жалостливыми сердцами мирассцев, горячо сочувствующих несчастным обитателям других планет, и желающих хоть как-то дать им возможность приобщиться к райской жизни, – любезно пояснил Эдор.

Мы дружно уставились на ухмыляющегося стратега.

Я, конечно, знала, что Мирасса дурно влияет на своих жителей, но чтоб так… Значит, опять теория богоизбранного народа, только теперь на отдельной планете? Анахронизм, как есть анахронизм, с самого начала и до конца. Эх, наших бы университетских студентов-философов туда, хотя бы на полгода… Они бы живо прочистили мозги всем «возлюбленным чадам Господа нашего».

- Не верите? А зря. Именно так они в общей массе и думают о нас: несчастные и обделённые, – продолжил Эдор, вдоволь насладившись нашими вытянутыми физиономиями. – И «партия прогресса», как мы её называли, на самом деле является чем-то вроде течения «Милосердие».

Я, не удержавшись, фыркнула. Упомянутое общество, пустившее корни на множестве планет нашей системы, прославилось своей любовью к домашним питомцам, которых изымало у нерадивых хозяев и передавало в более подходящие и заботливые руки. Ничего не скажешь, дело благородное и заслуживающее уважения, но оказаться в роли спасаемых животных… Это было уж как-то чересчур.

- Таким образом, напоминаю расклад сил: во главе абсолютно всего стоит император. Он управляет армией, силами поддержания порядка, экономикой, политикой – словом, всем. Но, разумеется, не единолично, а с помощью узкого круга своих родственников и единомышленников, занимающих основные посты. Вся эта банда, кроме всего прочего, пользуется какими-то привилегиями, какими точно, мне не удалось узнать, но можно предположить, что немаленькими, если уж все рвутся стать родственниками правителя. Но! Всем этим они могут пользоваться, пока у власти стоит «их» император. И этот срок очень чётко оговорён: двадцать пять стандартных лет. Ни больше, ни меньше.

- Почему? – тут же поинтересовался Вигор.

- Не знаю. Местным жителям такой порядок вещей кажется совершенно нормальным, они даже не задумываются о том, почему смена императоров происходит именно так, и почему каждый из них правит только двадцать пять лет. И почему предыдущий император, после передачи титула и власти, удаляется на некий остров Отдохновения, где, как говорят, заканчивает свои дни в тишине и забвении.

- Так эта должность у них не пожизненная? – поразилась я. – Очень странно… А императрицы?

- Нет у них императриц.

- То есть, император вообще не женится?

- Нет. Насколько я понял, мать наследника – вовсе не жена действующего императора.

- А кто же? Официальная любовница, что ли?

- Не знаю, Жужелица, не знаю… Видишь ли, местные жители совершенно не рвутся расписывать каждому встречному о том, как у них всё устроено. То, что я вам рассказываю – выжимка из моих собственных наблюдений, обрывков разговоров, недомолвок, случайных слов. Мирассцы своих тайн не выдают, искренне считая, что чужаки спят и видят, как бы пополнить ряды счастливчиков, живущих в раю.

- Ну, в данном случае они не слишком далеки от истины, – мягко улыбнулась Лавиния. – Будь у меня столь прекрасный дом, я, возможно, тоже беспокоилась бы о грабителях и квартирантах…

- Вот и они беспокоятся, практически ничего не рассказывая о себе. Всё, что мне удалось понять из отдельных замечаний и светской болтовни, что семьи у императора нет, но есть два, условно говоря, принца, которых рожают женщины, тщательно отобранные каким-то специальным Комитетом по наследованию. Они должны быть непременно аристократками по происхождению, и удовлетворять неким обязательным требованиям. Затем один из юношей, по достижении всё тех же двадцати пяти лет, становится очередным императором, а второй бесследно исчезает, чтобы больше никогда не появиться.

- Всевидящий, они что же, убивают их, что ли? – ужаснулась я.

- Понятия не имею. Возможно, что нет, просто изолируют, как и отошедшего от дел правителя. Я думаю, что вряд ли будущие матери соглашались рожать сыновей, если бы знали, что они обречены на смерть.

- Не знаю, не знаю, – проворчала я. – В истории человечества имеются примеры и пострашнее, а эта Мирасса – просто скопище нелепостей и отживших обычаев, начиная с самого императора, и заканчивая их представлениями о мире.

Эдор пожал плечами.

- Точных сведений у меня нет, а строить предположения на пустом месте я не люблю, поэтому рассказываю лишь то, что узнал. Так вот, император правит двадцать пять лет, его родственники наслаждаются жизнью в течение этих же двадцати пяти лет, и, одновременно, растут следующие два претендента на трон.

- Получается, как только император коронуется, он тут же… эээ, предпринимает меры, чтобы у него появилось двое сыновей? – уточнила я. – М-да… Вероятно, глупо задаваться вопросом, как именно они регулируют количество и пол наследников.

- Конечно, глупо, учитывая то, что они ухитрились сделать из Вайядхау. У меня вообще возникли подозрения, что наш рьяный борец с генетикой в своё время некоторых генетиков сначала спрятал, а потом пригрел на Мирассе, заставив работать на себя. Я как раз только что пытался выяснить, куда делись самые талантливые представители этой профессии, когда началась «охота на ведьм», и мне это не удалось! То есть, в списках тысяч погибших, посаженных в Дома содержания преступивших закон, отрёкшихся от своей профессии и «заблуждений» отсутствует с десяток самых известных имён. Их судьба просто неизвестна, как будто они канули в воду. Думаю, теперь мы можем догадаться, куда они делись.

- Мерзавцы… – вырвалось у меня.

ГИО-изменённые дружно повернули ко мне головы, и я почувствовала себя неуютно под их взглядами.

- Извините, – я виновато улыбнулась. – Просто подумала об этих учёных… Сначала они считали себя почти спасителями человечества, потом стали изгоями, в полном смысле этого слова, а потом, спасая свои жизни, ломали чужие в угоду всесильному маньяку.

Лавиния грустно улыбнулась:

- Да, печальная история… Но теперь у нас есть шанс переписать её, и сделать более счастливой. Ведь есть, брат?

Эдор развёл руками.

- Шанс есть. Вернее, был. Когда я улетал с Мирассы, он ещё был, но есть ли он сейчас – вопрос. Дело в том, что в самый день отлёта я должен был встретиться, наконец, с самим наследником. До этого целых семь дней меня гоняли от одного аристократа к другому, выясняя, видимо, степень моей надёжности и благодарности за оказанное мне внимание. Накануне я увиделся с матерью этого самого наследника, и она, в свою очередь, разрешила мне увидеться с её дочерью, с которой «принц», по слухам, очень близок… Эта девушка, кстати, одна из самых рьяных альтруисток, ратующих за приобщение туристов к красотам Мирассы, и именно она представляла проект строительства императору. Так вот, мне удалось побеседовать с ней, и она пообещала свести нас с братом. Но в самый последний момент всё сорвалось: мне сообщили официально, что назначенная аудиенция отменяется. И всё – ни новой даты, ни объяснений, ничего! Поскольку продлевать разрешение на моё пребывание на планете никто не стал, мне пришлось улетать в назначенный срок, так и не узнав, что стряслось. А что-то стряслось несомненно, потому что меня провожала только Линна, даже Альдора не было, он, как уехал утром во дворец императора, так и не вернулся. Вот поэтому я предупреждаю: возможно, моя миссия провалилась, и нам придётся начинать всё с начала.

Все помолчали.

- И как теперь узнать, что делать дальше? – спросила я. – Линна может что-то знать?

- Вряд ли. Насколько я понял, её не интересуют подробности закулисных игр императорского двора. Она увлечённо просвещает местных бездельниц относительно разнообразных развлечений, принятых за пределами Мирассы, пытается менять моду и ратует за право замужних женщин иметь свой отдельный дом. Альдор старается как можно реже выпускать её в высший свет, да и там её считают выскочкой и не слишком часто приглашают.

Я кивнула, – очень похоже на мою дорогую подругу: пытаться подмять под себя любое общество, не взирая на интересы членов этого самого общества.

- Что касается Альдора, то он тоже находится в несколько обособленном положении. Вроде бы, это была инициатива матери наследника, – послать одного из верных ей людей учиться на другую планету, чтобы завязать новые контакты, но выбор посланца оказался не очень удачным. С одной стороны, он сумел привлечь внимание самого Скросса и даже женился на его дочери, но с другой стороны, Альдор охладел к Мирассе, вкусив прелестей жизни в другом обществе, и теперь не слишком рвётся помогать планам своих покровителей. Он с удовольствием занял бы пост директора или управляющего в каком-нибудь Фонде своего тестя, чтобы не утруждаться работой, но получать деньги и весело их проматывать. Ты ведь в курсе, что его семья практически разорена? Ещё недавно их род был достаточно обеспеченным и уважаемым, недаром самому Альдору удалось войти в круг друзей наследника, но теперь их звезда почти закатилась, и мужу Линн почти не на что надеяться, останься он на Мирассе. Пока он был связующим звеном между внешним миром и матерью «принца», он ещё был нужен, но теперь, когда появился я, скорее всего, Альдора спишут.

- Но ты же сказал, что там что-то произошло. Возможно, планы поменялись, а Альдор в любом случае местный, свой, не то, что ты, – заявил Вигор. – Догадайся сам, кого выберут, если возникнут проблемы? Худо-бедно, но он выполнил свою задачу, а тебя они видели всего один раз. Ты не слишком торопишься с выводами?

- Думаю, что нет. Я ведь не только погоду с ними обсуждал, я старался показать себя с самой лучшей стороны. А кроме всего прочего, я понравился сестре наследника.

- Эдооор… – простонала я. – Ты что, соблазнил местную принцессу?!

- Фу, Жужелица, что ты такое говоришь, – ненатурально возмутился стратег номер один. – Мы всего лишь побеседовали с ней. И потом, почему ты считаешь, что это я непременно должен соблазнять? Иногда, знаешь ли, бывает и наоборот…

- То есть, это принцесса тебя соблазняла? – уточнила я.

- И не только она, – промурлыкал Эдор. – Собственно говоря, там было много женщин, желающих познакомиться со мной поближе… Но я сопротивлялся.

- Неужели? – проворчала я.

- Конечно. Во-первых, нужно было поддерживать свою репутацию, а во-вторых – произвести правильное впечатление на твою подругу. Как бы я это сделал, интересно, если бы флиртовал со всеми подряд?!

- И что, твоя репутация осталась незапятнанной?

- Абсолютно. Я был недоступным, как горные выси. Но ведь тем интереснее борьба между претендентками…

- Борьба?! – я подозрительно уставилась на самодовольного мачо. – Эдор, признавайся, сколько девушек ждут твоего возвращения?

- О, ну, человек семь-восемь, не больше. Что же я, зверь какой-нибудь, подавать надежды всем подряд? – скорчив невинную физиономию, ответил сердцеед. – И вообще, я использовал их только в целях подстраховки!

- Всевидящий, помоги этим несчастным, – пробормотала я, невольно представив, как все девицы разом штурмуют стратега. – А Линн входит в их число?

- Нет, она стоит особняком, но пока не догадывается об этом.

- Эдор, ты что, собираешься заставить её добиваться твоего внимания? – давясь от смеха, спросила я. – Это чревато, знаешь ли… При её темпераменте и эгоизме она и на принцессу не посмотрит.

- Ничего-ничего, я проконтролирую и её темперамент, и её поведение, – пообещал мачо. – А для страждущих у меня ещё семь совершенно свободных братьев имеется, всем хватит! Вот, кстати, Эктор, хочешь познакомиться с сестрой возможного императора?

- Хочу, – спокойно ответил второй стратег, улыбнувшись. – Расскажешь о ней?

- Обязательно, только позже. Тебе она должна понравиться, очень эмоциональная девушка.

- Ладно, давайте вернёмся к делу. Какими теперь должны быть наши действия? – встрял, как всегда практичный, Вигор. – Есть возможность выяснить, что там произошло перед твоим отлётом?

- Думаю, надо подождать, – пожал плечами бывший контрабандист. – Если ничего фатального не произошло, кто-нибудь да появится. У нас была назначена через десять дней ответная встреча с одним аристократом, но уже здесь. Если он не появится, будем заново налаживать официальные контакты. Сегодня я отдыхаю, а завтра у меня рандеву со Скроссом, надо обдумать, что именно и как ему сказать. В конце концов, даже если я старался впустую, останется ещё Линна… Но я надеюсь, что всё не так плохо.

Мы покивали вразнобой. Наверное, сейчас всем хотелось верить, что затруднения временные, и скоро всё наладится.

Эдор объявил, что всё самое главное он рассказал, и его принялись закидывать вопросами о том, что он видел, какова Мирасса, правда ли там цветные деревья, встречался ли он с нашим знакомым полосатым бугаём, и чем питаются мирассцы, что мачо вернулся таким голодным…

Я тихонько встала и вернулась в дом. Большую часть того, о чём сейчас повествовал стратег, мне довелось увидеть собственными глазами, и вспоминать об этом заново не слишком-то хотелось, особенно под восхищённые охи и ахи. Гораздо больше хотелось проанализировать его рассказ об императоре и тех, кто ему наследовал.

Вся эта история казалась мне донельзя дикой и бессмысленной: отсутствие семьи у правителя, два претендента на престол, подковёрные игры семейств матерей наследников… Что-то было в этом, ускользающее от меня, мешающее правильно увидеть всю картину, которая пока рассыпалась на отдельные фрагменты. В конце концов я плюнула и решила подождать, пока у меня будет больше информации. Если эта несуразная система просуществовала не менее четырёхсот пятидесяти лет, значит, она была не настолько глупа, как мне казалось.

Поднявшись на второй этаж, я спугнула Маугли, который увлечённо показывал сыну Вигора, как можно управлять двумя игрушечными флайерами сразу, разыгрывая настоящий воздушный бой. Моё внезапное появление привело к крушению обоих летательных аппаратиков одновременно, и перепугано-виноватому взгляду лягушонка, конечно, опять забывшего о моей просьбе не слишком-то явно демонстрировать свои способности. Не то, чтобы я не доверяла ГИО-изменённым, но ребёнок вполне мог по незнанию где-нибудь поделиться впечатлениями о «волшебстве», творимом Вайятху, и неизвестно, чем бы это кончилось для нас. Я всегда помнила, что за нами следят люди Скросса.

Отправив малыша вниз, к отцу, я прочла очередную лекцию Маугли о необходимости соблюдать осторожность и сдерживать желание управлять всем подряд. В последнее время заморыш действительно несколько злоупотреблял своими способностями, вмешиваясь в работу домашней кибер-системы, и заставляя механизмы выполнять несвойственные им функции. Только пару дней назад я застукала его и Лавинию, хихикающих над роботом-садовником, неуклюже вальсировавшим под музыку, которую транслировала Деона.

- Тэш, гости собираются уходить, – проинформировала меня кибер-консультант, и я снова спустилась вниз.

ГИО-изменённые уже рассаживались по флайерам. Первыми улетели Вигор с сыном, отчаянно махавшим нам в окошко, а потом и Эктор с Лавинией поднялись в алое чудовище мачо.

- Извини, Тэш, мне пока придётся остаться здесь, – сообщил радостно стратег номер один. – Сама понимаешь – было бы странно, если бы мы расстались сразу, как только я прилетел.

Да, конспирация, Вограны её побери, требовала, чтобы мы поддерживали легенду о своей влюблённости. Слава Всевидящему, устраивать прилюдных выступлений пока не требовалось, но в особых случаях, как сейчас, Эдору приходилось ночевать у меня. Что ж, сегодня это было на руку, – я собиралась выяснить кое-какие дополнительные подробности его поездки. Только сначала следовало подготовиться.

Тяжело вздохнув, я отправила Маугли спать, а сама пошла готовить кофе: чтобы добиться от стратега каких бы то ни было уступок, приходилось ублажать его литрами этого божественного напитка.

Мачо ничего против моего намерения не имел, так что через двадцать минут мы оба расположились в кабинете с чашками в руках.

- Эдор, а скажи, пожалуйста, ты видел хоть одного Вайятху? – начала я.

- Нет, я же не был ни у кого в доме. Мы встречались всегда на нейтральной территории или в каких-нибудь учреждениях. Откуда там возьмутся домашние сексуальные рабы?

- Да, понятно… Просто хотелось узнать что-нибудь о соотечественниках Маугли.

- Увы. Я даже не могу тебе подтвердить, что они там есть. Зато я понял отношение мирассцев к ним. Они воспринимают коренных жителей, как некий ненужный, но терпимый фрагмент пейзажа.

- А они знают историю своей планеты? – спросила я.

- Настоящую? Конечно, нет. Я пытался почитать там местные учебники, книги… Очень странное ощущение: как будто ты попал в мир кривых зеркал.Вроде бы все понятия знакомые, но вывернуты, словно наизнанку.

- Например, как?

- Например, самым лучшим способом управления представлена абсолютная власть диктатора. Лучшим способом защиты – нападение. Вполне приемлемым считается деление населения на некие подразделения, типа каст. Угадай, кто при этом самые загруженные и ответственные? Аристократы! Вся планета молится на императора, но нигде нет его портретов, даже в самых официальных местах. А, казалось бы, их там должно быть полно на каждом шагу, – но ничего подобного! Спрашиваешь у местных жителей, – они недоумевают: мы, мол, и так прекрасно знаем, как выглядит наш император, зачем нам ещё картинки? Или вот ещё: все до одного, города, которые строились на Мирассе, имеют один и тот же план. Он никогда не меняется, – я специально проверил несколько раз. Конечно, есть некоторые отличия, но в целом впечатление такое, что Мирассу застраивал один и тот же безумный архитектор, помешанный на одном-единственном плане застройки!

- Что ж, он так хорош, этот план? – осторожно поинтересовалась я.

- Вовсе нет, – возразил стратег, запуская пальцы в свою шикарную вьющуюся шевелюру. – Ничего особенно удачного или красивого в этом плане нет, он достаточно подробно описан в рекламных проспектах. Это так называемый генеральный план, и в нём есть несколько кварталов, которые не изменяются вообще никогда. Так вот, я искал хоть какое-то объяснение этому, и нашёл знаешь что?

- Что?

- Что это – часть городка, в котором вырос Лемон Грасс. Точнее, копия района, где он жил в детстве.

- Ничего себе… Вот это памятник! – поразилась я.

- Угу. Простенько, но со вкусом. Никто и не догадается, где искать приметы такой мании величия. Или вот ещё: простые люди на Мирассы верят, что император у них один-единственный, который правит аж с незапамятных времён.

Я поперхнулась кофе.

- Как – один? Они что, не знают ничего про цикл смены власти каждые двадцать пять лет?!

- Не то, чтобы не знают… Но это какая-то местная легенда, что ли. Я жил в специальном гостевом домике при дипломатической службе Мирассы, и вечерами разговаривал с девушкой, которая убиралась там. Совершенно обычная девушка, не слишком образованная, но со всеми местными особенностями, понимаешь?

- Всего лишь разговаривал? – с сомнением уточнила я.

Стратег мученически закатил глаза.

- Да! Только разговаривал!

Я жестом показала, что свято верю.

- Ну, вот, – продолжил мачо. – Именно она дала мне самые интересные сведения о своих соотечественниках. Например, что император у них, дескать, всегда один. Только это тайна, известная исключительно мирассцам. И что чужаки, прилетающие извне, мечтают отобрать у местных жителей планету и самим поселиться на ней. И что цивилизация за пределами Мирассы отстаёт от неё на сотни лет…

Я вторично поперхнулась и закашлялась. Эдор похлопал меня по спине.

- Да, я тоже был, мягко говоря, удивлён. Мне совершенно не показалось, что мы хоть в чём-то отстаём, скорее уж наоборот… Но факт остаётся фактом – воздух Мирассы просто пропитан легендами об их особом происхождении, исключительности, избранности и прочая и прочая.

- То есть, они не знают о том, как Грасс зачищал планету от аборигенов?

- Конечно, нет. Наш генерал всегда предстаёт эдаким спасителем и защитником.

- Ну, в-общем, ожидаемо, – пробормотала я. – Вот тебе и несчастное население, мечтающее об освобождении…

- Ты это о чём, Жужелица? – удивился стратег.

- Ни о чём. Это я расстаюсь со своими иллюзиями, – тряхнув головой, ответила я. – И почему всегда оказывается, что читать о чужих подвигах и приключениях куда интереснее, чем совершать их самому?!

- Не бойся, Жужелица, ты ведь не одна. На самом деле любая проблема решаема, надо только найти правильную точку приложения сил.

Я скептически хмыкнула:

- И ты видишь там какую-то точку?

- Ложь, Жужелица. Горы лжи, которые Грассу пришлось наворотить, чтобы построить свой закрытый, но уязвимый мирок. И вот в этих напластованиях лжи я и собираюсь покопаться, чтобы найти способ эту ложь сокрушить.

Я покачала головой:

- И открыть Мирассу всем проходимцам, которые ринутся туда, как только запреты будут отменены? Получить массу людей, проклинающих тебя за разрушение их мира? Не думаю, что это хорошая идея.

Эдор неожиданно рассмеялся.

- Иди-ка ты отдыхать, безрадостная моя! Вот не думал, что будущее кажется тебе таким апокалипсическим… Или ты по-прежнему не веришь нам?

- Я верю, верю. Просто не вижу выхода и боюсь возможных последствий.

- Не бойся. Я же пообещал аборигенам, что буду ювелирно осторожен… Кстати, ты знаешь, чем занимаются наши полосатые друзья?

- Чем же?

- Молятся Мирассе об удачном и мирном разрешении нашей задумки.

- Ух ты… И давно молятся?

- Ну, с момента возвращения домой нашего знакомого, вероятно.

Не удержавшись, я фыркнула.

- О, да. Это очень, очень ценный вклад. Я тронута их стараниями…

- Эх, Жужелица, сразу видно, что ты не привыкла полагаться на кого-то, и все проблемы пытаешься решать только сама и только по-своему. Ни ты, ни я не знаем, к какому результату могут привести их молитвы… Я не склонен их недооценивать.

- А я – переоценивать. Ну, хоть молятся об успехе, а не о провале, и то хлеб…

Стратег покрутил головой, словно расписываясь в собственном бессилии переубедить меня, и встал. Я поднялась следом, прихватив пустые чашки. Всё, как обычно, – взобравшись на холм, мы увидели впереди гору. М-даа…

- Кстати, нынешний император правит уже двадцать три года, – притормозив в дверях, сообщил мачо. – А это значит, что через два года у нас будет очень реальный шанс добиться всего, чего мы хотим, надо только правильно разыграть наши карты и помочь нужному наследнику занять престол.

- Всего-то, – грустно пробормотала я. Помнится, именно этот вариант уже приходил мне на ум как-то. – Главное, чтобы действующий император не вмешался и не запретил тебе появляться там. Впрочем… у нас всегда есть великая и непобедимая Мирасса, будем уповать на неё.

- Ехидина, – буркнул мачо, улыбаясь, и на этом мы разошлись спать, каждый в свою спальню.

Сувенир 44

На следующий день стратег улетел на встречу со Скроссом. Мы договорились, что он не будет пока рассказывать будущему тестю о наших опасениях из-за сорвавшейся аудиенции. Мачо собирался дождаться прилёта (или неприлёта) мирасского аристократа с ответным визитом, и только потом что-то предпринимать. Зная Эдора, я не сомневалась, что у него имелось уже, по крайней мере, с десяток планов для любого развития событий. Но столпу экономики предназначался исключительно бравурно-радостный отчёт.

Вечером, к нашей с лягушонком радости, вернулась Лавиния, и мы снова зажили втроём, старательно делая вид, что ничего особенного не происходит, и никто не мучается от неизвестности. Конечно, я и златовласка потихоньку обсуждали новости, пытаясь угадать, что же произошло на Мирассе, и чем это нам грозит, но, вполне ожидаемо, попали пальцем в небо со всеми своими догадками.

Столь страстно ожидаемый аристократ так и не появился, зато вместо него через десять дней примчался Альдор, собственной персоной, с уже готовыми приглашениями для мачо и Скросса, сроком на пять суток. Лететь нужно было настолько срочно, что папаша Линны и ГИО-стратег отбыли буквально на следующий день, а нам досталась только запись их беседы с Альдором, второпях пересланная бывшим контрабандистом. Мы прослушали её вместе с Лавинией, поздно ночью, когда уснул лягушонок.

Животрепещущий вопрос: «Что ж там случилось?» наконец-то прояснился. В предыдущий визит Эдор не смог встретиться с наследником, потому что второй «принц», принадлежавший к конкурентной семье, внезапно умер. Погиб на охоте, как сообщил Альдор. Несчастный случай, роковое стечение обстоятельств... Я даже не знала, чем была шокирована больше: то ли тем, что на Мирассе до сих пор практиковалось убийство диких зверей, то ли тем, что и в наше время на охоте оказалось возможным погибнуть.

Как выяснилось, прежде такое уже случалось: однажды, пару сотен лет назад наследник тоже скоропостижно скончался, и это чуть не поставило под удар всю систему передачи власти. Взбудораженный Альдор непривычно многословно и цветисто объяснял, что именно после этого тогдашний император постановил, что впредь претендентов на престол будет двое, во избежание, так сказать, проблем с наследованием. Потом эта мера долго казалась излишней, самодержцев даже втайне порицали за их упрямство, но вот теперь оказалось, что всё было не напрасно, – трон не опустеет, слава Всевидящему.

Более того, произошедшее несчастье обернулось подарком судьбы, потому что «наш» претендент остался единственным. Стало быть, со временем, трон должен был занять вполне лояльный к нам император! А ещё это означало, что все работы, связанные со строительством курорта, можно было начинать в самое ближайшее время, поскольку противодействовать стало некому. Члены «партии прогресса-общества милосердия», как мы их окрестили, дружно ликовали, но, разумеется, втайне, и усердно готовились к кардинальным переменам через два года. Именно поэтому Эдор и Скросс должны были как можно скорее появиться пред светлыми очами наследника престола, дабы получить последние разрешения и высочайшие подписи.

Я, правда, тут же задалась вопросом, насколько действующий император сам поддерживал идею альтруизма по-мирасски, и не поторопилась ли без пяти минут августейшая семья со своими прожектами, но понадеялась на чутьё и хватку господина Скросса и ГИО-стратега, вместе стоивших целой команды управленцев.

Поскольку все эти дни противоположный лагерь и императорский двор переживали глубокий траур, как, впрочем, и остальное население Мирассы, оплакивавшее смерть «принца», бизнес-визиты намечались почти тайные и почти неофициальные, но от этого не менее важные.

Прослушав всю запись три раза, мы с Лавинией облегчённо вздохнули. По крайней мере, на некоторое время можно было сосредоточиться на своих проблемах, не столь глобальных, но тоже требовавших внимания. Я с головой ушла в учёбу, златовласка с удвоенной энергией принялась тренировать заморыша, и у нас воцарились мир и покой.

Бизнес-посланцы вернулись уже через три дня, вполне довольные поездкой и преисполненные надежд на будущее. Скросса мы, конечно, не видали, а стратега удалось залучить к нам довольно быстро. Всего лишь по шесть звонков от каждой из нас на вифон, – и мачо сдался. Тем же вечером мы имели удовольствие лицезреть его у нас в домике.

В первую очередь мачо вручил поистине драгоценный подарок Маугли: копию редкой книги с записями легенд и сказок мирасских аборигенов. Обомлевший Вайятху даже не смог как следует поблагодарить своего опекуна, но его сияющие глаза говорили сами за себя. Когда лягушонок умчался наверх, чтобы немедленно начать читать, я тихонько спросила стратега:

- Где ты ухитрился разжиться таким раритетом?

- Где надо, – меланхолично ответствовал красавчик. – Главным было попасть в архивное хранилище… А остальное – дело техники.

- Так ты что – незаконно её скопировал? – ахнула я.

- Ну, какая разница, законно или нет? Если уж таких книг у них нет в свободной продаже… Я не виноват, что приходится изворачиваться. Зато вон твой зелёный гуманоид счастлив по уши!

Чуть позже, когда мы по просьбе так и не оставившего своих привычек контрабандиста накрыли стол в гостиной, он вынул откуда-то, как фокусник, бутылку почти лилового вина.

- А это – подарок вам. Тоже мирасское.

- И тоже запрещено к вывозу, – проворчала я тихонько. – Но хоть вкусное выбрал, и то хорошо…

- Мне хотелось бы сказать долгожданный тост, – торжественно заявил Эдор, подняв свой бокал. – Время пришло! Период подготовки закончился, пора действовать! Теперь я уверен, что мы добьёмся успеха. Всё за нас: обстоятельства, время, будущий император, его семья и друзья... У нас просто обязано всё получиться!

- Ура! – выдохнула я, и мы дружно сдвинули бокалы.

- Когда ты теперь летишь на Мирассу? – поинтересовалась Лавиния у мачо.

- Думаю, через месяц. Или раньше: всё зависит от того, когда начнутся поставки оборудования с заводов отца Линны. Ну, он тоже затягивать не станет.

- Ты по-прежнему будешь там один?

- Хочешь, возьму тебя с собой? Познакомлю с будущим правителем. И, чем Вограны не шутят, глядишь – традиция оставаться императору холостым и закончится…- мечтательно улыбнулся стратег.

Златовласка как-то вымученно улыбнулась и поспешила перевести разговор на другое. Лавиния настолько явно не горела желанием стать императрицей, даже гипотетической, что для такой сдержанной девушки было почти демонстративно высказанным отказом. Я удивилась: вряд ли нашлась бы кандидатура, более подходящая для этой цели, чем она, да и опекаемого у неё сейчас не было, ну, если не считать нас с лягушонком. Но это всё было временно, мы обе это понимали. Зная, насколько наличие близкого человека важно для нормальной жизни ГИО-изменённых, я забеспокоилась.

Вечер закончился довольно быстро, – стратег спешил вернуться в столицу, поэтому улетел, как только мы прикончили привезённое вино, кстати, совершенно изумительное. Возможно, именно то, что я слегка опьянела, и подвигло меня на настоящий допрос, который я учинила Лавинии во время нашей обычной вечерней прогулки. ГИО-красавица сдалась далеко не сразу, но, видимо, убедившись, что я не отстану, вздохнула и призналась:

- Видишь ли, я – что-то вроде несчастливого амулета.

- Ты?!

- Ну, да. Из всех моих братьев и сестёр, прилетевших с базы, только я ухитрилась потерять одного за другим троих парней, с которыми меня связывали чувства.

- Как потерять? Вы расстались, что ли?

- Нет, они умерли. Все трое.

- Что – вот так вот, просто взяли и умерли? – с недоумением уточнила я.

- Первый погиб в авиакатастрофе. Второй… второй долго болел. Я ухаживала за ним, даже добилась ремиссии, но болезнь всё-таки забрала его у меня. Потом был довольно долгий период одиночества, но братья убедили, что так нельзя, мол, я превращусь в сухарь и перестану адекватно воспринимать мир… Я сдалась и завязала отношения с третьим парнем.

- И..?

- И три месяца назад он тоже умер. Внезапно, без видимых причин, просто встал со стула однажды утром, упал и умер.

- Кошмар какой-то… – пробормотала я. – Почему так случилось, выяснили?

- Да, лопнул сосуд в мозгу.

- Бывает… Но при чём тут ты?

- Возможно, не при чём. Но точно неизвестно, поскольку никто досконально не изучал, как именно мы влияем на людей. Конечно, у нашего отца есть какие-то сохранившиеся старые записи, схемы и описания проектов, для которых нас готовили, но этих материалов очень, очень мало. И где гарантия, что какие-то способности не были заложены тайно? Во всяком случае, теперь я стараюсь избегать отношений с мужчинами. В отличие от них, мои подруги на здоровье до сих пор не жаловались, – принуждённо рассмеялась северная дева, срывая несколько стебельков травы.

- Так ты боишься, что если понравишься наследнику, с ним тоже что-нибудь случится? – допытывалась я.

- Ну, скажем, мне не хотелось бы никому навредить. Ведь этот «принц» на нашей стороне, и нам следовало бы его оберегать.

- Но Эдор, похоже, не считает, что ты приносишь несчастье. Иначе он не предлагал бы тебе знакомство с нашим самым сильным союзником!

Златовласка печально вздохнула:

- Брат упрям… Но некоторые вещи происходят независимо от того, верят в них или нет.

Разговор прервался, поскольку вниз спрыгнул лягушонок, следовавший за нами по деревьям. Благодаря стараниям златовласки, он научился передвигаться так с довольно приличной скоростью, а уж по каштанам вдоль тропинки, которые он знал, как свои пять пальцев, лягушонок и вовсе носился, словно угорелый. Я подумала, что интуитивно очень правильно выбрала для него имя, – сейчас он выглядел, как настоящий маугли: полуголый (это чтобы закаляться), взлохмаченный (вечер был ветреным), со свежими царапинами на груди и руках, и с горящими зелёными глазами. Чувствовалось, что заморыш был совершенно счастлив!

Исполнив вокруг нас что-то вроде самборского народного танца, Вайятху снова взлетел на дерево и исчез из виду.

- Он сильно вытянулся в последнее время, – заметила я. – Растёт, как заговорённый.

- Так это же потому, что Вигор ускорил процесс изменений, – рассеянно ответила Лавиния.

- Как? А почему мне ничего не сказали? – воскликнула я, остановившись. – Да ведь у лягушонка теперь должны быть постоянные боли, как же он ухитряется так носиться?!

- Ну, он принимает довольно сильные болеутоляющие, а носиться по деревьям ему, как ни странно, легче, чем сидеть за столом, – пояснила златовласка. – Прости, я не знала, что Маугли не предупредил тебя. Это ведь он упросил Вигора… Я думала, ты одобрила его стремление побыстрее вырасти. Видимо, наш мальчик соврал…

Я ошарашенно покачала головой: никогда до этого не сталкивалась с ложью со стороны Маугли, и вообще была уверена, что он просто не способен врать! Похоже, заморыш достиг того уровня развития, когда ложь становится чем-то обыденно-необходимым… А я чуть не прошляпила этот важный момент со своей учёбой.

- Тэш, не сердись на него, он хотел как лучше. Так долго рассказывал Вигору, что ему очень надо быстрее вырасти…- попросила златовласка.

- Да зачем?!

- Ради тебя.

Я споткнулась и замолчала. Да, когда-то, в самом начале изменений лягушонка я была для него главным стимулом терпеть не слишком-то приятные процедуры и их последствия. Но с тех пор утекло так много воды, я надеялась, что Маугли нашёл новые причины, чтобы развиваться…

- Ты расстроилась? – осторожно спросила Лавиния. – Но почему? Мальчик так счастлив делать что-то для тебя…

- Всё не так, – грустно ответила я. – Всё, что ты видишь – всего лишь иллюзия.

- Не понимаю… Он же тебе нравится?

- Ну… да. Нравится, – уклончиво ответила я.

- Тогда объясни, почему, когда вы рядом, ты постоянно испытываешь боль?

- Ох… неужели это так заметно? Я надеялась, что научилась скрывать свои чувства.

- Не от нас, – пояснила Лавиния. – Возможно, дело ещё в том, что мы провели довольно много времени вместе, и не заметить этого было просто невозможно. Так в чём дело?

- Дело в том, что Маугли… был сексуальным рабом на Мирассе.

- Да, я слышала, но при чём здесь твои чувства? Или тебе неприятно испытывать что-то к бывшему рабу?

- Нет, не в этом дело… – Я на секунду прикрыла глаза. Очень не хотелось говорить об этом, но сейчас, после рассказа Лавинии промолчать было бы нечестно. – Просто я его люблю, а он меня – нет. Вот и всё.

Златокудрая богиня широко раскрыла глаза.

- Он тебя не любит?! Ну, в этом ты точно ошибаешься, у него даже пульс учащается, как только он вечером видит твой флайер!

Мои щёки невольно вспыхнули. Несмотря ни на что, слышать это было приятно. Вограны всё побери, слишком приятно, чтобы сохранять спокойствие!

- И всё-таки, это не любовь, – возразила я.

- Нет? Но что тогда? – недоумевала подруга.

- А разве Эдор тебе не рассказывал историю Вайятху?

- Ну, в самых общих чертах.

Пришлось опять, в который раз, пересказывать жизнеописание лягушонка и сложности, связанные с его физическим и духовным развитием, в том числе и запутанную историю привязки ко мне, как хозяйке.

Выслушав, Лавиния некоторое время молчала, а потом сказала, покачав головой:

- Никогда не сталкивалась с запрограммированными чувствами. Значит, он всегда любил каждого своего хозяина?

- Да, – вздохнув, ответила я. – И, поскольку мне пришлось взять на себя роль его хозяйки, психологическая привязка перешла на меня тоже. Увы, как любое искусственное чувство, оно должно пройти, как только я отпущу Маугли.

Лавиния ещё помолчала.

- Скажи, а ты уверена, что это хорошая идея – отпустить его? – осторожно спросила она. – Насколько я могу судить, сейчас мальчик вполне счастлив, его жизнь имеет смысл, поскольку у него есть ты. Но что с ним будет, когда ты оставишь его, и он этот смысл утратит? Ты об этом думала?

- Конечно, уже сто раз думала. Именно поэтому я стараюсь дать ему как можно больше других смыслов в жизни, чтобы он не почувствовал себя потом брошенным и обманутым.

- Не знаю, Тэш, что тебе сказать… Ситуация у вас сложилась – врагу не пожелаешь. А это точно, что, как только ты разорвёшь вашу привязку, он развернётся и уйдёт?

- Нет. Но согласись, если чувство искусственное, оно тут же пройдёт. Что ему тогда делать со мной?

Златовласка покачала головой:

- Остаться в одночасье одному, без поддержки любимой женщины, на незнакомой, по сути, планете… Тэш, я не пытаюсь повлиять на тебя, но на твоём месте я не стала бы рвать эту связь. Ведь сейчас вы оба счастливы, или могли быть счастливы, если бы ты перестала мучить себя сомнениями. Знаешь старую пословицу: лучшее враг хорошего? Ну, так мне кажется, это именно тот случай: пытаясь сделать как можно лучше, ты теряешь то, что уже есть… Подумай, взвесь все «за» и «против». Нужен ли на самом деле вам обоим этот разрыв?

Я ответила не сразу.

Ах, как сладко звучали слова, настолько созвучные моим собственным желаниям! Свобода, свалившаяся внезапно, как снег на голову, вряд ли сделала бы лягушонка счастливым. Конечно, Лавиния преувеличивала, когда говорила о том, что Маугли останется без меня один-одинёшенек, – полосатый бугай и его соплеменники наверняка были бы счастливы приютить у себя Вайятху. Меня останавливало другое: абсолютно бесстрастное, лишённое любых чувств лицо заморыша, когда я меняла ему психоустановки. Я могла бы запрограммировать его на ненависть к себе, – и он бы послушно испытывал её. Мне было удобнее вложить любовь… Но об истинных чувствах лягушонка никто ничего не знал. Да и были ли они у него вообще, эти чувства?

- Я не буду торопиться с принятием решения, – сказала я, наконец. – Пожалуй, это единственное, что мне сейчас ясно. А там, как получится… На всё воля Всевидящего.

Лавиния серьёзно кивнула, и на этом вечер нелёгких откровений закончился, думаю, к нашему обоюдному облегчению.

На следующий день северная дева с самого утра вдруг заявила, что ей совершенно необходимо съездить к себе домой, взять какие-то вещи, или наоборот, положить… В-общем, сразу после завтрака златокудрая красавица распрощалась с нами и упорхнула на вызванном из столицы флайере. И тут меня накрыло острейшее нежелание лететь куда-то! Поборовшись с ним некоторое время, я сдалась, и решила устроить себе день отдыха. Позвонила Лону, предупредила его о том, что меня не будет, и с наслаждением погрузилась в домашние дела вместе с совершенно ошалевшим от счастья кикиморышем, решившим, что наконец-то взошла его звезда: сагите осталась дома! С ним!

Мы вместе покопались в джунглях, выросших вокруг бассейна, пообщались с захандрившей системой полива участка, пообедали тем, что послала холодильная установка, и сыграли в прятки, причём Деона самым нахальным образом подыгрывала заморышу, выдавая места, где я пряталась. Короче говоря, это был замечательный день, проведённый в самой что ни на есть домашней обстановке, чего мне так не хватало в последнее время.

Закончился он и вовсе прекрасно – совместным купанием в моей ванне, наполненным запахами лесных цветов, плеском горячей воды и множеством мыльных радужных пузырьков, сдуваемых с ладоней. А ещё шалостями, незаметно переходящими в ласки, сначала почти невинные, а потом всё более откровенные и страстные… Горячими пальцами на прохладной коже, быстрыми и жаркими прикосновениями губ, неровным дыханием… Тихими просьбами, стонами и вскриками, сомкнутыми ресницами, гасящими лихорадочный блеск глаз… И фейерверком цветов, превращающим каждое занятие любовью в акт искусства. Этюд страсти в сиренево-золотых тонах… Больше всего я любила это сочетание, и лягушонку тоже нравились именно те ласки, что порождали на его теле эти цвета. Впрочем, если ему вообще что-то не нравилось, то мне до сих пор не удалось этого выяснить… И засыпали мы потом, сплетясь руками и ногами, как два дерева, выросших из одного корня.

Переполненный чувствами заморыш прижимал меня к себе так сильно, что на следующий день я обнаружила на боку синяки от его пальцев. Но зелёному вредителю, который ростом был уже выше меня сантиметров на пять, ничего не сказала, как не упомянула и о том, что знаю о его манипуляциях с медицинскими процедурами. В конце концов, поразмыслив, я решила поддержать его, и не только потому, что чем быстрее он изменился бы, тем больше шансов у него было вернуться на Мирассу вполне легально и спокойно жить там, не опасаясь никого, в том числе и своих бывших хозяев.

Важно, что это было первое самостоятельное решение лягушонка, принятое им без оглядки на меня или Лавинию! И это дорогого стоило. Я больше навредила бы, если б тут же вмешалась и всё переиначила, даже если считала, что он поступил неправильно. И потом, раз Вигор согласился, и сам лягушонок был в состоянии терпеть побочные эффекты от излучения, значит, дело и не требовало исправления.

Раньше мы планировали использовать пилюли-«невидимки» эскулапа или ещё какие-нибудь ГИО-штучки, чтобы провезти заморыша на Мирассу. Но теперь у нас появлялся реальный шанс обойтись без таких подручных средств. Благодаря сеансам у Вигора, лягушонок уже сейчас разительно отличался от того зелёного недоразумения, которое я нашла в своём грузовом отсеке, но узнать в нём раба семейства Кальтари всё-таки ещё было можно. Требовалось, как минимум, полгода усиленного роста и тренировок по контролю за изменениями цвета кожи.

Лавиния придумала для него игру: кикиморыш должен был окраситься в названный ею цвет и сохранять его, пока она не называла следующий. В то время, как лягушонок пытался сохранить требуемый оттенок, златовласка, наоборот, старалась заставить его цвет поменять: щекотала, смешила, отвлекала внимание. Пока рекордом для Маугли было сохранение естественного для него зелёного цвета в течение десяти минут. Причём, почему-то холодные оттенки давались ему легче, чем тёплые. Например, оставаться ярко-жёлтого цвета он мог не более трёх-четырёх минут, а потом «линял». Но мы надеялись, что через несколько месяцев заморыш научится поддерживать какой-то один цвет (ну, хотя бы тот же зелёный) в течение нескольких часов, несмотря на внешние раздражители.

На следующий день появилась Лавиния, я вновь ударилась в учёбу, и всё покатилось своим обычным порядком. Такая идиллия длилась аж несколько недель. Наш бизнесмен был ужасно занят, – настолько, что даже ради конспирации не появлялся в лесном домике. Новости, которые нам передавали по очереди то Вигор, то Эктор, то ещё кто-нибудь, были сплошь хорошими: строительные механизмы начали отправлять на Мирассу, площадка под курорт готова, все комиссии удовлетворены, лицензии есть, противоречий ни с кем нет, – ура, первая фаза внедрения на Мирассу прошла, как по маслу!

Эдор мотался туда-обратно, как заведённый, успевая проконтролировать одновременно процессы строительства, подготовки материалов, рекламу и освещение стройки в средствах массовой информации. Теперь мы и все прочие жители нашей системы могли довольно часто лицезреть на баннерах и экранах улыбающихся девушек, которые смаковали сок специфического ярко-зелёного мирасского фрукта из пузатых стеклянных бокалов. На дальнем плане плескалось море, сверкал бело-голубой песок, и загорелые красотки всячески демонстрировали полное счастье от пребывания на таком сказочном пляже, соблазняя потенциальных туристов на нетерпеливое ожидание окончания строительства.

Кстати, снимали рекламу вовсе не на Мирассе, поскольку императору эта идея почему-то категорически не понравилась, а на одной из малопосещаемых планет системы Бета-Заго, куда туристы не рвались по причине резко меняющейся погоды. Именно там нашли похожий пляж, но условия и вправду оказались экстремальными: то было жарко, как в пустыне, то вдруг собиралась гроза, то шёл снег, то поднимался, откуда ни возьмись, туман… Поэтому пятнадцатисекундный ролик команда первоклассных рекламистов снимала аж две недели, доведя стратега, лично курировавшего съёмки, почти до нервного срыва.

Но, в целом, всё складывалось замечательно, и только мой внутренний голос, явно страдающий паранойей, постоянно твердил, что так здорово просто не бывает, что-нибудь случится, что-то произойдёт…

Ничего подобного! Всё и дальше катилось ровно и гладко, как по дорожке, ведущей под уклон. Не прошло и полутора месяцев, как Эдор сообщил нам, что ему и Скроссу предложили организовать на троих совместную транспортную компанию для перевозки будущих туристов, которых, на минуточку, ожидали не менее полумиллиона ежегодно! Главный сюрприз заключался в том, кто предложил? Сам император! Предполагалось, что новая компания побьёт по доходности весь флот Эдора и займёт третье место среди тех, что принадлежали его потенциальному тестю.

Когда я спросила, почему выбрали именно их совладельцами, стратег номер один беспечно отшутился, что он самый мобильный, а Скросс – самый богатый. Кого ж ещё приглашать, если не их? Я кивнула, но ощущение некоей неправильности происходящего не отпускало. Тем же вечером я изложила свои сомнения Лавинии. Она внимательно выслушала меня, подумала, а потом сказала:

- Мне кажется, ты напрасно опасаешься подвоха, Тэш. Суди сама: этот контракт не свалился с неба на брата, он его буквально выпестовал, именно поэтому сейчас всё происходит так, как ему и нам нужно. Ведь он же стратег, причём лучший из всех! Это его предназначение и роль: так планировать и направлять события, чтобы они складывались требуемым образом. Поверь мне, Эдор был успешен всегда и во всём. Я не помню случая, когда бы он не получил того, чего хотел.

- А я помню, – тихонько пробормотала я под нос. – Вот это-то меня и напрягает…

Но вслух добавила:

- Хорошо, будем надеяться, что это моя мнительность и не более того.

Новая транспортная компания под патронатом Его Императорского Величества была создана, и уже заказывались новейшие лайнеры, числом пять штук. Эдор тихонько привёз с базы троих пилотов, которых устроил на своих старых почтовиках. В будущем он надеялся дать им возможность работать на новых кораблях, а пока они набирались реального лётного опыта, пилотируя старые, но проверенные машинки. Все были счастливы: результат усилий был виден, и он рисовался сплошь радужными красками, переезд на Мирассу становился самой настоящей реальностью.

Но все эти события проходили как бы мимо нас: мы по-прежнему сидели в своём лесном захолустье, обучая лягушонка и готовясь к последним экзаменам. Я решила сдать их досрочно, чтобы получить право выбора места своей практики. Что-то мне подсказывало, что я вряд ли буду в состоянии уехать куда-нибудь на ту же Чертанжу, и там корпеть целый год в двух школах городка геологов, постоянно сдуваемого пыльными бурями… Нет, мне в любом случае нужна была свобода действий!

На период подготовки к экзаменам, я полностью погрузилась в учёбу, не отвлекаясь ни на что. Даже праздник Последнего дня года прошёл для меня как-то быстро и скомкано. После торжественного ужина, целиком приготовленного Лавинией, Маугли и златовласка улетели в столицу, чтобы из окна флайера посмотреть на грандиозное огненное шоу, которым у нас традиционно заканчивался каждый год, а я предпочла остаться, чтобы ещё раз проверить задания предстоящей проверочной работы повышенной сложности, – мне был нужен только диплом с отличием. А в качестве праздничного подарка вернувшийся Вайятху был выселен в другую комнату. Я решила, что он вполне в состоянии ночевать на диване в гостиной, а лягушонок, подумав, решил расстроиться.

Теперь я проводила ночи одна, но не сказала бы, что сильно страдала от этого: возвращаясь из Университета, я ещё четыре-пять часов зубрила и повторяла учебный материал, а потом просто падала в кровать и отключалась.

После десяти дней жизни в таком режиме, домочадцы стали смотреть на меня жалостливыми глазами и шарахаться в стороны, когда я пробегала мимо, сосредоточившись на очередном курсе. Хорошо, что я всё-таки купила заранее достаточно мощную гипноустановку, по крайней мере, теперь не было нужды просиживать до поздней ночи в мнемотеке Университета. Знания из притаскиваемых мною десятками кристаллов плавно перемещались в мою многострадальную голову, заставляя иногда верить, что она на самом деле пухнет!

Когда до экзаменов оставалось всего ничего – две недели, к нам внезапно прилетел Эдор. Я обнаружила это, когда дверь моего святая святых – кабинета – вдруг распахнулась, и в проёме появилось видение улыбающегося красавца, щеголявшего совершенно безумной укладкой в сине-золотых тонах, белым комбинезоном без рукавов и великолепным сапфировым браслетом на бронзовом предплечье. Я была ошарашена этим явлением настолько, что даже выпала из своего обычного учебного транса.

- Здравствуй, Жужелица! – провозгласило видение. – Я пришёл к тебе за помощью!

- Сгинь, нечистый, – пробормотала я, морщась, – у меня экзамены на носу, не успеваю подготовиться…

- Ничего подобного! Я узнавал в Университете, как преподаватели оценивают твой фанатизм, и трое из четверых ответили, что готовы прямо сейчас выдать тебе диплом об отличном окончании, просто, чтобы не видеть твоё истощённое лицо.

- Врёшь! Кто это тебе сказал? – поразилась я. – Какие преподаватели? Стаммаш? По конструированию психологических матриц? Или Бенергвас?..

- А, таки заинтересовалась, – удовлетворённо заметило видение. – Пока кофе не сваришь, ничего не скажу. Хоть режь!

- Больно надо… – пробормотала я, обречённо нашаривая туфлю под креслом.

Чтобы понять, что стратег никуда не сдвинется, пока не получит желаемого, не надо было быть эмпатом. Это читалось у него прямо на лбу.

- Ладно, вымогатель, будет тебе твой кофе, только потом ты улетишь, и мешать мне не будешь, потому что я…

- Нет-нет-нет, – перебил меня этот шантажист. – Куда это я улечу, когда ты мне не пообещала ещё, что поможешь?

- В чём помогать-то?

- Не в чём, а где.

- И где?

- На балу.

- Что?! – возопила я, разом теряя спокойствие и покорность. – Опять?! Ни за что! Даже не надейся!

- Ну, Тэш, ну, лапочка… Мне никак без тебя не обойтись в этот раз! – заканючил мерзкий вымогатель, состроив жалостливую физиономию. – Я, сколько мог, обходился без тебя, и вот теперь – всё. Не могу!

- Да что за надобность такая? – злобно тряся кофемолкой, осведомилась я.

- Линна! – трагически возопил шут гороховый и умоляюще уставился на меня.

Невозможно было долго сердиться, когда Эдор вот так включал своё обаяние на полную мощность.

- Что – Линна? – уже спокойнее спросила я.

- Она преследует меня!

- Да ты же сам этого добивался?

- Ну, да. Только не так быстро! Мне нужно ещё хотя бы месяца три, чтобы окончательно закрепиться в мирасском аристократическом обществе. А Линна делает всё, чтобы усложнить мне задачу!

- То бишь, флиртовать с другими мешает? – уточнила я, поставив перед ним чашку. – Ну, это не страшно… Привыкай: она и потом тебе свободы не даст.

- Да это было бы полбеды. Она просто не умеет вести себя. Совершенно не считается с местным этикетом! Получается, что плюя на принятые правила, она не только себя, но и меня с отцом роняет в глазах местного общества!

- Ишь ты… – посочувствовала я. – И сильно вас уронили?

- Достаточно, чтобы почувствовать последствия. Я вообще думаю, что потом Линну нужно будет увозить с Мирассы, как только позволит обстановка. Не подходят они друг другу, как ни крути. Но это дела далёкого будущего, а в ближайшее время мне грозит этот маскарад, чтоб его Вограны побрали, и моё присутствие там обязательно, потому что косвенно праздник устраивается в нашу честь. Скросс тоже будет там, как и Альдор.

- И вы втроём не справитесь с одной Линной? – недоверчиво спросила я.

- Наверное, справимся, но это означает, что нам постоянно нужно будет передавать её друг другу с рук на руки. А это очень утомительно, знаешь ли…

- Ничего, потренируешься, как обращаться с будущей супругой, – безжалостно отрезала я.

- Ну, Тэш, ну, пожалуйста… Я не в состоянии больше слушать болтовню о размерах состояний отцов её подруг, размерах их личных флайеров, количестве подаренных драгоценностей и последних веяниях моды!

- Ты, никак, собрался надуть мою подругу? – прыснула я. – Передумал жениться?

- Нет, не передумал, но время перевоспитывать её ещё не пришло, к сожалению. Короче, Тэш, ты мне очень нужна… Поможешь? Мне просто нужно, чтобы ты сходила со мной на этот маскарад и держала меня всё время за руку!

Я скептически посмотрела на мечту всех женщин. М-даа, похоже, действительно допекла его подруга своим вниманием…

- Когда этот бал будет?

- Через месяц.

- Очень хорошо. Если ты пообещаешь, что не станешь мешать мне учиться, что не пришлёшь ко мне своего ненормального визажиста, что не станешь покупать какие-то дико экстравагантные и дорогие вещи, я с тобой пойду.

Некоторое время стратег недоверчиво смотрел на меня, словно не совсем доверяя своим ушам. Но потом обречённо вздохнул и ответил:

- Обещаю. Но взамен прошу, чтобы ты наряд и макияж согласовала со мной. Заранее.

Я сделала попытку тихо зарычать, но мачо остался непреклонен. Пришлось кивнуть.

- Кстати, Лавиния тоже будет на балу, – подсластил пилюлю Эдор.

- Да? – удивилась я. – А с кем тогда останется Маугли?

- Придумаем. В крайнем случае, три дня он и один побыть может…

- Три дня?! Почему так долго?

- Ну, Жужелица… Это же тебе императорский маскарад, а не простые танцы в клубе. Такой бал готовится долго и тщательно, и гости тоже должны готовиться долго и тщательно, понятно?

- Понятно, – проворчала я.

- Кстати, я привёз тебе правила этикета для таких сборищ, изучи, пожалуйста, на досуге, пригодится. И не надо зыркать на меня глазами! Самой ведь проще будет.

- И зачем тебе только двери сегодня открыли, – с сожалением пробормотала я. – Как спокойно было…

- Мне не открывали, я сам вошёл, – гордо ответствовал стратег, допивая кофе.

- А жаль, – грустно резюмировала я. – Лучше бы тебе не открыли…

Сувенир 45

К счастью, обещание своё Эдор сдержал, и до самых экзаменов больше не появлялся. Кстати, и сами экзамены не оправдали моих страхов: преподаватели словно сговорились поскорее отвязаться от меня. Когда я попыталась напомнить, что готова ответить на их вопросы после изложения основной экзаменационной темы, глава комиссии выразительно посмотрел на меня и сказал:

- Идите уже, студентка Вайберс. Мы все и так впечатлены, не надо доводить нас до нервного потрясения своими знаниями. Эдак можно и комплекс неполноценности заработать…

А ещё один преподаватель, который совсем недавно, до приступа моего учебного безумия, критически оценивал любые попытки получить высший балл по его предмету, как-то грустно заметил:

- Знаете, вы буквально утекли между пальцами у госпожи Шлее… Она очень хлопотала, чтобы вас распределили именно к ней. Возможно, вы сами сделаете выбор в её пользу? Всё-таки, привычная обстановка, привычный коллектив…

Я вежливо улыбнулась, стараясь не показать лёгкого приступа паники, накрывшего меня после его слов.

Помянутая не к ночи госпожа Шлее была директрисой одного из Домов оставленных детей, в которых я до недавнего времени подрабатывала на половинной ставке. Мало того, что она заставляла меня выполнять работу дипломированного специалиста, каковым я ещё не была, так она и моё рабочее время растягивала до бесконечности, – я постоянно возвращалась домой далеко заполночь. Позже эта самая директриса как-то пронюхала, что я знакома с господином Скроссом и решила, что и возглавляемому ею заведению должно что-нибудь от этого знакомства перепасть. С чего она сделала такой вывод – оставалось целиком и полностью на совести госпожи Шлее, но она очень возражала, когда я увольнялась. Помнится, я тогда вздохнула с облегчением, но мне и в голову не приходило, что директор довольно захудалого Дома может иметь какие-то связи в нашем Университете, позволившие бы ей закабалить меня ещё на целый год!

- Спасибо вам и госпоже Шлее за беспокойство, но нет. Возможно, я буду искать место работы на другой планете, для этого всё и затевалось, – любезно пояснила я. – Семейные обстоятельства так сложились, что мне понадобилось свободное распределение.

- Да-да, понимаю…

Тут вмешался глава комиссии и попросил меня немного подождать в коридоре.

Когда двери открылись снова, я уже не сомневалась, что получу заветный диплом, раз уж у педагогов даже вопросов не было. Не зря, выходит, были все мои терзания с дополнительными заданиями и работами!

Так и вышло, мне выдали диплом с отличием, именуемый на студенческом жаргоне «кровавым», с намёком на то, скольких литров алой жидкости он стоит каждому отличнику. Ещё его называли «красным», по цвету камня, вставленного в центр здоровенного золотого диска, неудачно, на мой вкус, имитировавшего старинные медали. Довольно аляповатую штуковину полагалось носить на шее, на широкой переливчатой ленте – дань старинным традициям.

Сам по себе камень был куда ценнее своего золотого обрамления, потому что это, собственно, и был диплом – кристалл памяти, на котором хранились все основные сведения о моей учёбе: результаты, выполненные работы, написанные статьи, отзывы преподавателей, рекомендации, и прочая и прочая, что понадобилось бы мне потом, при поиске работы. Диск же был всего лишь красивой рамкой-декорацией.

Дипломы рангом пониже обозначались синими и зелёными камнями. Ну и был ещё, так называемый, «серый» диплом, означающий, что его обладатель прослушал какое-то количество курсов, но учебное заведение не закончил.

Вообще-то, когда я видела выпускников прошлых лет на ежегодных сборищах, мне казалось это смешным: надувшись, как индюки, надевать какие-то архаические балахоны и гордо таскать на шее золотые кругляши с ладонь размером. Словно все поголовно играли массовку в плохом любительском спектакле… Но, опять же, традиции! Однако сегодня, когда я шла по коридорам, а безвкусная штуковина сияла, разбрасывая вокруг алые искры, и встречные студенты, словно спотыкаясь об меня взглядом, расширяли глаза, понимая, что видят, я чувствовала, что поймала свой момент славы!

Дойдя до парадных дверей Университета, которыми почти никто не пользовался, но через которые непременнополагалось выходить после окончания сего учебного заведения, я задержалась: вдруг, на какую-то секунду, стало страшно. Прямо здесь и сейчас заканчивался целый период моей жизни, не самый плохой, между прочим… Тут же потянуло на лирическое настроение.

Решив, что нареветься успею и во флайере, я решительно переступила порог и пошла в «самостоятельную жизнь», которая почти сразу и закончилась, потому как выяснилось, что прямо за дверями меня ждал Эдор. Не успела я и рта открыть, как ГИО-стратег сгрёб меня в охапку, крепко обнял, сказал в ухо:

- Поздравляю, Жужелица!

И тут же впился в губы отнюдь не братским поцелуем. Я так растерялась от неожиданности, что не сразу вспомнила о многочисленных зрителях, оккупировавших двор вокруг нас.

- А как ты?.. – начала, было, я осипшим голосом, когда стратег отпустил меня, наконец.

- Прилетел тебя поздравить! Не каждый же день моя девушка оканчивает Университет, – непререкаемым тоном заявил мачо и потащил меня за собой под восхищённо-завистливое шушуканье окружающих.

Оглядевшись, я обнаружила, что их было предостаточно, чтобы эпохальное прощание с альма-матер запомнилось не только мне, но и пяти курсам, как минимум. Вограны б побрали эти длинные перемены! Нет, чтоб сейчас быть занятию…

- Не обращай внимания, – тихо посоветовал красавчик, непривычно выглядевший сегодня: в серебристо-сером классическом костюме, контрастирующем с бронзовым цветом кожи и чёрными глазами. Волосы тоже были скромно забраны в хвост. Единственным напоминанием об экстравагантных пристрастиях стратега были алмазные искры, сверкавшие в кудрях – его любимое украшение.

Я подумала, что он сбежал с какого-нибудь совещания или конференции, потому что обычно Эдор выглядел куда ярче. Хотя, бизнес-стиль его тоже красил… Впрочем, любая одежда или даже её отсутствие были мачо к лицу.

- Сегодня твой день, и никто его не испортит! – непререкаемым тоном заявил он, бросив косой взгляд на вытянутые лица Ванды и Бадры, как раз попавшихся нам навстречу. – Сейчас доберёмся до моего флайера, а там тебя ждёт сюрприз.

Ало-золотую машину было видно отовсюду, настолько она выделялась своими размерами и цветом. Внутри, действительно, ждал сюрприз: не только Лавиния с лягушонком, тут же кинувшиеся меня поздравлять и обнимать, но и Вигор с Эктором, и даже неразлучная парочка инженеров! Короче, здесь собралась вся наша тёплая компания ГИО-изменённых, во главе с неподражаемым Эдором.

- Я решил, что этот день непременно нужно отметить, – заявил он, вводя какие-то координаты в бортовой кибер. – Поэтому собрал всех, и сейчас мы полетим праздновать.

- Куда? – осторожно поинтересовалась я.

Некоторые идеи стратега бывали, мягко говоря, слишком экстравагантными, а у меня совершенно не было сил ни на что экстраординарное.

- Знаешь, мне бы куда потише, – попросила я мачо. – А то стресс… и вообще, сесть хочется!

Меня тут же усадили и всунули в руки бокал со знакомым лиловым вином. По-видимому, Эдор ухитрился увезти с Мирассы не одну бутылку… Мачо, за ним Эктор, а потом и суровый Вигор начали произносить тосты, пока я не заподозрила, что ГИО-изменённые просто-напросто пытаются меня споить. Но сопротивляться было уже поздно: в голове приятно зашумело, настроение поднималось, и жизнь необратимо налаживалась!

Ко всем прочим радостям выяснилось, что мачо арендовал до следующего утра совершенно замечательный туристический островок, специально оборудованный для любителей природы и избранного общества. Там было несколько бунгало, выстроенных вокруг довольно большого круглого бассейна, просторная беседка со столом, уставленным всякой снедью, неподалёку – чистейший ручей с пресной водой, почти нетронутая цивилизацией роща и ни одного человека в округе!

Вода в море была ещё слишком холодной, и мы предпочли бассейн, защищённый силовым полем. Я наконец-то дорвалась до любимой стихии, и она подействовала на меня почти волшебным образом, прибавив сил. Расшалившись, мы со златовлаской принялись нырять, плескаться и брызгаться, как два тюленя. Конечно, у ГИО-красавицы была передо мной масса преимуществ, но она честно пыталась не использовать их, так что мне почти удалось её победить!

Наплававшись, вся компания переместилась в беседку, и набросилась на еду. Лягушонок вполне свободно теперь сидел вместе со всеми, стараясь только есть, как можно меньше, чтобы ненароком не шокировать кого-нибудь. Увы, хорошие манеры давались ему с трудом, и он до сих пор, забывшись, мог взять из тарелки что-нибудь прямо пальцами или вытереть грязные губы тыльной стороной руки.

После праздничного ужина ГИО-изменённые затеяли вручение подарков, повергнув меня в полнейшее смущение.

Вигор преподнёс новую малюсенькую кофеварку, наподобие той, что стояла у него в лаборатории, и громадную пачку молотого кофе. Лавиния вручила набор кристаллов, на которых была записана целая библиотека книг моих любимых авторов, я давно хотела найти и собрать их вместе, но всё как-то не получалось. Митор и Кандор, сделав загадочные лица, одарили меня какой-то неопознанной штуковиной, напоминающей яйцо птицы манооли: такой же маленькой, но тяжёлой и металлической. Оказалось, что это был аналог той самой летающей камеры, которая когда-то поразила меня при просмотре записи, сделанной на базе ГИО-изменённых. Я только ахнула: это была очень удобная вещь, которая программировалась под твои нужды, и потом вообще ориентировалась сама, что снимать. Великолепнейшая штука для такой заядлой туристки, как я!

Маугли, смущаясь и зеленея сильнее обычного, вручил мне… мой портрет. Лягушонок нарисовал его на настоящей бумаге и настоящими старинными красками – судя по дымчатости оттенков, акварелью! На некоторое время я вообще лишилась дара речи, потому что рисунок получился совершенно сказочным. Заморыш изобразил меня на пороге строения, в котором смутно угадывался наш лесной домик, и выглядела я тоже достаточно… нереально. Вся работа была выполнена в необыкновенно мягкой, воздушной манере, поэтому казалось, что на портрете не живой человек, а некое видение, фантазия…

Когда я поцеловала заморыша, ставшего от удовольствия кораллово-красным, и спросила, почему он нарисовал меня похожей на фею, лягушонок сначала вопроса не понял, а потом ответил, что я такая и есть. По крайней мере, лично он видит меня только такой. Я сначала, было, загрустила о столь большом расхождении реальности и видения лягушонка, но, с другой стороны, вспомнила, как он рисовал ту же Линну… Право слово, мой вариант нравился мне намного-намного больше!

Но самый удивительный подарок преподнёс Эдор, который подошёл последним. Предвкушающе улыбаясь, он подал мне подозрительно знакомый футляр. Я удивилась, открыла его, а потом удивилась ещё больше, обнаружив внутри то самое, немыслимо дорогое ожерелье на молекулярном креплении, которое надевала на достопамятную вечеринку господина Скросса.

- Что это? – недоумевающее спросила я у довольного, как слон, стратега.

- Мой подарок, – ответствовал он. – В конце концов, эта вещь куплена была для тебя, и гармонирует именно с тобой, так что и остаться она должна у тебя.

- Но как же Линна? – нахмурившись, спросила я. – Ведь ты собирался отдать ей это украшение!

- Ну… Линне куплю что-нибудь другое. Причём, судя по всему, прежде чем дарить, придётся попросить братьев начинить его кое-чем…

- Чем?

- Следящими устройствами, – мрачно ответил стратег. – Именно этого мне не хватало всё время, пока я общался с ней. А то и глазом моргнуть не успеваешь, как она уже поссорится с кем-нибудь или кого-то обидит, и я появляюсь только к шапочному разбору, когда срочно надо всех успокаивать и мирить.

- Да… – машинально пробормотала я, почти невольно проводя по ожерелью кончиками пальцев. – Линна такая, за ней нужен глаз да глаз…

Компания дружно потребовала немедленно надеть подаренную красоту, и дальше я праздновала разряженная, как дерево Последнего дня года, не сняв ожерелье даже тогда, когда мы все снова полезли в бассейн, благо украшению это ничем не могло повредить.

Мы ещё долго блаженствовали в тёплой воде, расслабляясь и болтая о разных пустяках. На самом деле, за последние месяцы устали даже ГИО-люди: подготовка к переселению была сложной, все круглосуточно занимались каким-то срочными делами, и, вообще-то, Эдор поступил мудро, воспользовавшись поводом дать отдых своей команде.

Напоследок, наговорившись, мы уже в тишине просто наблюдали за тем, как постепенно светлело небо, и звёзды гасли одна за другой.

- Скоро рассвет, – озвучил общие мысли Эдор. – Пора назад…

Домой мы вернулись вдвоём с лягушонком: чуткая Лавиния, конечно, ощутила, насколько сильно мы нуждались сейчас в уединении, и придумала себе какие-то дела. Маугли остановился перед первой ступенью лестницы, ведущей на второй этаж, и нерешительно спросил меня:

- Сагите, можно?..

- Что?

- Можно… взять вас на руки?

Я несколько растерялась.

- А ты можешь? В смысле, тебе разрешили поднимать тяжести? Удержишь? Я ведь отнюдь не пёрышко…

Вместо ответа заморыш улыбнулся, подхватил меня, словно я вообще ничего не весила, и пошёл наверх, так осторожно ступая, словно плывя… Невольно я обхватила его покрепче за шею и близко-близко увидела расширенные зрачки, наливающиеся зеленоватым светом. Только успела подумать, что долгое воздержание, похоже, заставляет лягушонка терять над собой контроль: раньше, чтобы вызвать его вторую ипостась, требовался хотя бы поцелуй в губы, а сейчас оказалось достаточным одних объятий… Но тут случилось нечто невероятное, Проводник заговорил вслух!

- Носил бы… тебя… всегда, – незнакомым голосом, словно бы с трудом выговорил Вайятху и сам потянулся к моим губам.

«Носи», – не удержавшись, мысленно ответила я ему. – «Носи, сколько хочешь».

Не знаю, услышал ли он, но на кровать меня опустили очень не скоро…

Утром, проснувшись, но не открывая глаз, я долго перебирала в памяти события прошлого вечера, то и дело возвращаясь мыслями к заговорившему Проводнику. Раньше это происходило только мысленно, так что могли означать изменения? Что слияние двух половинок личности лягушонка происходит быстрее, чем раньше, или что его второе «я» становится сильнее?

Маугли ещё спал, оккупировав большую часть меня, так что спросить его самого было пока невозможно, как и выбраться из-под придавившего меня тела. Побарахтавшись, я мысленно попросила Деону:

- Део, разбуди этого соню, пожалуйста, только как-нибудь нежно…

- Хорошо, – спокойно ответила моя кибер-помощница.

Не знаю, что именно она делала, но вскоре заморыш заулыбался, потом захихикал и задвигался, словно его щекотали и, наконец, сполз с меня. Возрадовавшись обретённой свободе, я быстренько слезла с кровати и пошла в камеру поддержания здоровья. Да и снять, наконец, украшение очень хотелось… Конечно, ожерелье бесподобное, спору нет, но спать в нём было-таки неудобно. А всё заморыш, – «ах, не снимайте его, сагите, оно так вам идёт!»

Пережив в камере пятнадцатиминутный ураган в Салайе, я вышла бодрая и преисполненная новых сил. Хотелось сворачивать горы, прокладывать новые русла рек, ну, или хотя бы начать изучать книжку по этикету…

Вроде бы разбуженный лягушонок продолжал спать, так что я была одна, когда к нам опять пожаловал Эдор. Каким бы лиричным ни казался иногда мачо, но дело было для него важнее всего. Так и на этот раз, он прилетел по делу: оставалось совсем немного времени до грандиозного императорского бала-маскарада, и стратег номер один собирался лично помучить меня подготовкой.

У меня заранее буквально начинали ныть зубы, когда я думала об этом событии! Всё та же ерунда, что была в прошлый раз, когда мы были приглашены на вечеринку к Скроссу, только помноженная на десять, вот что такое для меня был этот маскарад, Вограны б его побрали! Но, невзирая на моё настроение, бывший контрабандист принялся просвещать меня относительно известных ему тонкостей хождения на императорские танцульки.

Во-первых, оказалось, что для мирассца, например, быть приглашённым на ежегодный бал во дворец – большая честь, поскольку это событие происходит именно один раз в год, не чаще. И больше поводов побывать в императорской резиденции у простых аристократов нет. То есть, случаются, конечно, заседания Малого и Большого Советов, но это совсем не то.

Во-вторых, на маскараде все, натурально, должны быть в масках. Абсолютно все, включая императора! То есть, он может быть на балу, а может и не быть, никто достоверно ничего не знает, но для общего спокойствия считается, что Его величество там есть, и все приглашённые тщательно соблюдают этикет. (Я заранее порадовалась за Линн и её мужа, на которого, похоже, хитрые бизнесмены собрались спихнуть ответственность за поведение жены).

В-третьих, плебс на такие балы, само собой, не допускается, только аристократы или приглашённые гости, наподобие нас. Но, зато им показывают потом специально отснятые фильмы, чтобы они тоже чувствовали свою сопричастность событию. И, опять-таки, никто точно не знает списка гостей, кроме соответствующей службы императора, поэтому один Всевидящий знает, кто может вам встретиться на балу. Маски снимать можно только по собственному желанию, и только в специальных комнатах, где можно поесть, передохнуть или пообщаться со своими друзьями.

В-четвёртых, обычное число гостей переваливает за семьсот человек, поэтому надо держать ухо востро и ни в коем случае не отпускать локоть стратега, иначе можно попросту потеряться. Те, кто бывали на подобных мероприятиях раньше, рассказывали мачо, что иногда гости ухитрялись заплутать так, что их находили аж несколько дней спустя! Дворец, мол, – он большой… Я засомневалась в правдивости таких россказней, но Эдор заявил, что не собирается быть первым, кто возьмётся проверять их истинность на собственном опыте.

В-пятых, для каждого маскарада разрабатывается целая программа увеселений: торжественное открытие, спектакль, концерт, что-нибудь ещё и, конечно, танцы. Причём каждый гость обязан принять участие хотя бы в одном из них.

Я мгновенно затосковала, потому что никаких придворных танцев не знала, и вообще, дёргаться под музыку не слишком любила. Но неумолимый стратег приговорил меня к ежедневному обучению хореографии. Список предполагаемых танцев со схемами и описаниями движений, образцы нарядов и масок, макияжа и украшений прилагались вместе с новым блокнотом, который стратег презентовал мне, перед тем, как испариться по более неотложным делам. Подавив решительное нежелание чему бы то ни было учиться, я открыла его заметки и погрузилась в мир великосветских развлечений Мирассы.

Изучала я их до самого вечера, прервавшись только на то, чтобы позавтракать, а потом и пообедать вместе с лягушонком, решившим, что рай уже наступил: я больше никуда не спешу по утрам. В отличие от меня, заморыша императорские традиции очень даже заинтересовали, и он напросился учиться танцевать вместе со мной. Учитывая, что лазание по деревьям довольно хорошо повлияло на его координацию, я ждала, что у него будет легко получаться, но не тут-то было! Почему-то именно танцевальные движения не давались Вайятху ни в какую, и он больше напоминал грацией танцующего медведя, чем изящного придворного.

Но мы упорно продолжали изучать искусство хореографии, пока я не обессилела от смеха. Хорошо, что хоть лягушонок не обижался на мои приступы хихиканья… Позже к нам присоединилась Лавиния, и внесла свою лепту в веселье, хотя у ГИО-девушки с её врождённой пластикой движений всё получалось если не с первого, то со второго раза. Я про себя подумала, что Эдору надо было именно её брать с собой на бал, а не меня…

Так в трудах и музыке пролетели пять дней. Я остановила выбор на самом простом танце, чем-то напоминающем старинный полонез, польку и шобби одновременно. Во всяком случае, со специальным шагом, поворотами и приседаниями я справлялась куда лучше, чем с танцами, где было множество сложных фигур, да ещё со сменой партнёра.

На шестой день нас вновь посетил Эдор, и на этот раз привёз мне копию церемониального платья, которое мирасски надевали исключительно по весьма торжественным случаям, – например, при поздравлениях императора с рождением наследников престола.

Точнее было бы сказать, не платья, а платьев, потому что полный вариант наряда состоял из трёх штук сразу: первое, узкое, длинное и облегающее, белого цвета, обтягивало фигуру, как перчатка. Второе, чем-то напоминающее тонкую цветную хламиду, ворот которой, при желании, можно было накинуть на голову, как капюшон, надевалось на первое, и делало его не таким вызывающим. А третье, сшитое из какой-то полупрозрачной мерцающей материи, казалось жёстким, словно его посадили на проволочный каркас. Оно надевалось поверх двух первых, и создавало иллюзию того, что дама находилась в полупрозрачном футляре. И во всём это надо было ещё учиться передвигаться!

Именно ради того, чтобы я научилась ходить в полном облачении, стратег и привёз образец.

- Тренируйся, Тэш, – подбодрил он меня, когда я рассмотрела, что именно он мне приволок, и подняла на него недоверчивый взгляд. – Времени не так много.

- Ты же говорил, что на маскараде не понадобятся никакие ритуальные одеяния! – возмутилась я.

- На маскараде – нет, а вот на коронации – да. Год всего остался.

- Погоди, погоди, – запротестовала я. – Да ведь ты собирался меня бросить в ближайшее время! Значит, на коронации ты будешь уже с Линн, вот её и дрессируй!

- Ну, Тэш… Ну, ты как маленькая, честное слово. Неужели ты решила, что если мы с тобой расстанемся, то моё место никто не займёт?

- Кто? – ошарашенно спросила я. Вот уж ни разу не приходило в голову, что стратег собирается «пустить меня по рукам»!

- У меня много братьев… – уклончиво ответил ГИО-мерзавец, вперяя взор в окно.

- Опять?! Ну, уж нет! Я лучше останусь для всех одинокой. Хватит с меня публичных выступлений!

- Да не кипятись, Тэш… Подумай лучше о том, что тебе нужно будет как-то закрепиться на Мирассе. И как ты сможешь сделать это лучше, чем стать… ээээ, подругой одного из нас? Ведь именно мы станем строить курорт, а потом обслуживать его!

- Это опять временно, пока он себе более подходящую постоянную подругу не присмотрит? – с горечью поинтересовалась я. – Нет, спасибо. Вот закончим роман с тобой, и на этом всё. Нигде я закрепляться не собираюсь, ни с кем больше виртуальных романов заводить не буду, ищите себе прикрытия, где хотите!

- Эй, Тэш, погоди… Ты что – плачешь?.. Тэш, ты серьёзно, плачешь?! Ну, извини, извини, пожалуйста… – стратег повернул меня к себе, как я ни отворачивалась, пытаясь скрыть слёзы, и крепко прижал к груди. – Всё, не будет пока никакого расставания, не переживай так.

- А как же Линн? – прогнусавила я, хлюпая носом и вытирая слёзы об очередной дизайнерский изыск, надетый на мачо.

- Да Вограны с ней, – с досадой ответил Эдор и тяжело вздохнул. – Подождёт…

- А если не подождёт? – упрямо допытывалась я. – И вообще, зачем менять планы? Просто не надо навязывать мне никого другого.

- Не буду, извини, Жужелица. Но расставание мы пока, действительно, отложим. Есть некоторые события, которые меня смущают…

- Какие? – немедленно встревожилась я, отлепляясь от стратеговой груди и пытаясь рассмотреть выражение его лица. – Что-то случилось?

- Ничего особенного… Так, какие-то непонятности, которые не к чему привязать, но напрягать они меня всё равно напрягают.

- Например?

Эдор опять тяжело вздохнул, выпустил меня из объятий, уселся в кресло и сказал:

- Ну, например то, что со строительства внезапно уволили нашего директора и назначили своего, мирассца.

- Почему уволили? Плохо работал?

- Нет, обвинили в воровстве.

- Ого… И что же он украл? – поразилась я.

- Утверждают, что несколько килограмм местной специи, запрещённой к вывозу. И он не просто украл, а попытался вывезти, так что его взяли с поличным прямо на космодроме.

- Глупость какая-то, – медленно проговорила я. – Если уж украл, зачем сразу всё вывозил?

- Да в том-то и дело… Вроде, простая глупость и жадность, но что-то меня в этой истории тревожит.

- А ты сам с этим вором говорил?

- Да.

- И что? Он сознался?

- Сознался.

- Ничего не понимаю, – воскликнула я с досадой. – А как он объясняет, зачем украл?

- Никак не объясняет. «Нечистый попутал», – примерно так. И клянётся, что сам не понимает, как его угораздило, что он – сама честность, никогда и ни за что… ну и всё в таком духе.

- И что с ним теперь будет? – спросила я.

- Будет сидеть в местной мирасской тюрьме, – мрачно ответил стратег, нахмурившись. – Есть, понимаешь ли, Жужелица, у них и такое заведение, несмотря на всю их веру в райскую жизнь.

Я передёрнула плечами. История и вправду получалась странная и необъяснимая. А, учитывая то, что мы знали о местных властях и их играх с подсознанием, и вовсе всё выглядело настораживающее.

- Что ты думаешь? Его могли подставить? – спросила я задумчивого стратега, постукивавшего пальцами по подлокотникам кресла в такт каким-то своим мыслям.

- Могли. Но зачем? Вот вопрос, ответ на который я очень хочу получить, но пока не могу. И именно поэтому наше с тобой расставание откладывается, Тэш, раз уж ты не хочешь играть роль подруги кого-то другого из моих братьев. Я хочу быть абсолютно уверен в людях, которые рядом. Поэтому Линна подождёт до лучших времён.

Я покаянно кивнула. Конечно, зная о проблемах стратега, возможно, я даже согласилась бы на замену, но смогла бы сыграть любовь к кому-то другому или нет – большой вопрос. А изображать, что Эдор мне дорог, и не требовалось, это было чистой правдой, и если уж он сам хотел повременить с публичным разрывом, я была только за. Действительно, пусть Линна подождёт…

Сувенир 46

Подготовка к императорскому маскараду оказалась ещё утомительнее, чем я думала: ежедневно приходилось тратить кучу времени на оттачивание па медленного торжественного танца, пока Лавиния не стала одобрительно кивать, глядя на меня, вместо того, чтобы качать головой. Но и это было ещё не всё! По вечерам повадился прилетать стратег, и мы принялись отрабатывать шаги и повороты вместе.

Я просто плавилась от обиды, наблюдая за тем, как мачо, посмотрев одним глазом на движения и рисунок танца, схватывал всё просто на лету, а потом танцевал так, словно обучался этому с малолетства. Я же, тренирующаяся уже не одну неделю, выглядела с ним рядом каким-то плохо обученным маа на льду.

Бывший контрабандист утверждал, что всё зависит от концентрации внимания и чувства ритма, я наивно верила и страдала, пока Лавиния не рассказала мне по секрету, что дополнительным занятием, избранными стратегом номер один в детстве, было… что? Правильно, хореография! Выходит, я имела дело с почти профессиональным танцором, притворяющимся эдаким одарённым любителем.

Припёртый к стенке, стратег в обмане сознался, на мою страстную обвинительную речь долго хохотал, а потом взялся обучать меня всерьёз. И вот тут я поняла, что надо было промолчать! Потому что, вместо доведения требуемых хороводом движений до совершенства, мачо принялся гонять меня по азам хореографической подготовки! Я взмолилась уже на вторые сутки, но мерзкий тип, не слушая никаких уговоров, продолжал ежевечерне прилетать и истязать меня. В результате, я изрядно прибавила в гибкости, научилась садиться на шпагат, складываться вдвое, держать осанку, и заодно возненавидела танцы всеми фибрами души!

Естественно, мы ругались, да так, что искры летели во все стороны! Один раз я даже запустила в стратега тарелкой, но он легко увернулся, и потом ещё прочёл мне лекцию о вреде для здоровья бессмысленных скандалов, устраивать которые особенно не к лицу дипломированному (уже) психологу. Пусть детскому, но всё же. Я парировала, что держать такое количество негатива в себе намного вреднее для здоровья, и, улучив момент, «уронила» его в бассейн.

Лягушонок от наших криков прятался подальше, просто ожидая, когда опекуны закончат очередное выяснение отношений. Что до Лавинии, то она не принимала ничью сторону в спорах, уверяя, что наслаждается нашими спектаклями, и роль зрителя не променяет ни на что.

Но не ругаться с самоуверенным мачо было невозможно, – помимо мучений с танцами, он отверг все предложенные мною варианты наряда на бал! Шесть попыток достичь какого-то компромисса оказались безрезультатными. Наконец, я опрометчиво заявила, что больше и пальцем не шевельну, чтобы искать себе седьмое платье. Тут мерзавец совершенно спокойно ответил:

- Наконец-то!

И сообщил, что платье доставят мне завтра.

Пока я раскрывала рот, не в состоянии даже слов найти, чтобы охарактеризовать подобную наглость, мачо попросту смылся, не забыв послать мне на прощанье воздушный поцелуй, чем вызвал у меня непроизвольное скрежетание зубами.

Таким вот образом, за четыре дня до отлёта на Мирассу, я получила тот самый наряд, на который, по-видимому, Эдор делал ставку с самого начала.

Пришлось признать, что вкус у мачо был безукоризненным: он ухитрился выбрать идеальную вещь! Длинное, до самого пола, немыслимого золотисто-зелёного цвета, отливающего то в фиолет, то в пурпур, платье сделало из меня настоящую королеву, как только я рискнула его примерить. Надо сказать, это было очень непросто: крой был настолько сложным, что без специальной инструкции справиться было бы нереально. Постоянно сверяясь с указаниями производителей, я упаковалась в верхнюю часть платья, похожую на корсет, перевитый блестящими шнурами; потом надела длинные юбки (две штуки), немного разных оттенков; и ещё отдельно пристегнула двухслойные рукава, тоже замысловатого вида, с прорезями и сборками, закрывающие всю руку целиком, включая кисть. В-общем, современными в этой головоломке были только молекулярные застёжки, всё остальное можно было хоть сейчас в музей сдавать.

Когда я закончила сборку платья и вертелась перед зеркалом, прикидывая, всё ли сделала правильно, в комнату тихонько заглянул лягушонок и застыл, словно статуя, не сводя с меня круглых глаз.

- Как ты думаешь, я его правильно надела? – спросила я, пытаясь определить порядок шнуровки. Пара мест вызывали у меня сильные сомнения…

- Думаю, да, сагите, – тихо ответил Маугли.

Странно, но только сейчас я обратила внимание, что подростковая хрипотца уже исчезла из его голоса, тембр стал ниже, и в интонациях появилась какая-то певучесть.

- А может, надо вот так? – машинально спросила я, прикидывая, когда же это произошло. Но память подсовывала только подробности окончания учёбы. Увы, всё это время лягушонок мелькал где-то на периферии моего внимания.

- Не думаю, что так вам будет удобно, – ответил заморыш и отлип, наконец, от двери. – Если позволите, вот здесь помялось…

Присев около меня на корточки, Вайятху аккуратно оправил подол верхней юбки, разгладил складки, потом поднялся, и как-то неожиданно оказался со мной лицом к лицу. Странно, но его это почему-то смутило. Он потупился и принялся усиленно разглядывать пол.

- Маугли, что-то случилось? – насторожилась я.

- Нет, сагите… Просто вспомнилось кое-что.

- Что?

- Ничего особенного. Так… одна легенда моего народа.

- Правда? Расскажешь? – попросила я, успокаиваясь.

Ну, чувствительность лягушонка – известный факт, главное, что он не болен, не подавлен и не расстроен.

- Хорошо, сагите, если хотите… – прошелестел он. – Там рассказывается об одном цветке, очень редком. Его называют миколаде, «сердце ночи»… Он цветёт только в темноте, потому что больше любит мрак, и по легенде, может светиться… иногда. Юноши Вайядхау добывали эти цветы для своих избранниц, если хотели… если пытались… В-общем, они приносили миколаде тем, кого любили, и тогда цветы начинали светиться.

- Красивая легенда, – похвалила я рассказчика. – Только почему ты грустишь? Вроде бы, ничего грустного в ней нет?

- Мне жаль, что нельзя полететь с вами, сагите… Если б мне разрешили, я тоже отправился бы на свою родину, нашёл этот цветок и подарил вам. И он засветился бы!

- Уверена, что засветился. Обязательно! – подтвердила я.

Почему бы и нет? Возможно, легенда говорила чистую правду. Я пробыла на Мирассе всего десять суток, и ни разу не слышала ни о чём похожем, но это не значило, что таких цветов там нет.

- Обязательно засветился бы… – тихо повторил Маугли. – Вы закололи бы его в волосы, и это было бы очень, очень красиво…

Я улыбнулась.

- Конечно, Маугли, даже не сомневаюсь, что светящийся цветок – это очень красиво.

- А если я когда-нибудь смогу полететь на Мирассу… и найду «сердце ночи», вы… вы возьмёте его у меня? – очень серьёзно просил заморыш.

- Конечно, – слегка удивившись, ответила я. – Разумеется, возьму!

- Обещаете? – взгляд Вайятху стал напряжённо-умоляющим.

Хм, что-то тут не так с этим цветочком…

- Обещаю.

Я постаралась, чтобы голос звучал, как можно увереннее. В конце концов, если это так важно для него… Не отравлюсь же я, в самом деле, редкостным светящимся чудом?!

- Спасибо, сагите! – заморыш неожиданно просиял, чмокнул мне руку, хотя давно уже ничего подобного не делал, и убежал.

Я проводила его задумчивым взглядом. Кажется, это был не простой разговор, а что-то иное… Похоже, стоило найти легенду и прочитать внимательно, чтобы разобраться, что там был за подвох, если он был, конечно. Но – позже…

Вздохнув, я вернулась к маскарадному одеянию. Кроме платья, в футляре был головной убор, он же – маска, полностью закрывающая лицо. Обезличенные правильные черты лица, белый цвет, без намёка на румянец или оттенок человеческой кожи, небольшие отверстия для дыхания, затянутые тончайшей мембраной, а в прорези для глаз вставлены чёрные линзы, создающие впечатление пустых провалов.

Я аккуратно надела её и посмотрела в зеркало: там отражалась совершеннейшая кукла. Подняла руку – кукла ожила и тоже подняла руку к маске. Ну, просто древнейший театр марионеток какой-то. Если в таком виде гости приходили на каждый императорский приём в течение пятисот лет, видимо, правители Мирассы помешались на старине.

Я попыталась представить себе семьсот таких же манекенов, синхронно вышагивающих в торжественном танце… Бррр, сюрреалистическое, должно быть, зрелище. Одно хорошо: узнать меня в подобном наряде не было ни малейшей возможности. В конце концов, можно представить, что это вообще не я…

Тут опять открылась дверь, и в комнату вплыла почти моя точная копия, только в платье кирпично-красного цвета, усыпанном вышитыми цветами и листьями, и с огромным капюшоном на голове, богато декорированном перьями, цветами и сверкающими камнями.

- Ну, как? – осведомилась кукла. – Нравится?

Я энергично закивала, показывая жестами, что наряд бесподобен.

- У меня тут ещё встроенный модулятор, изменяющий тембр голоса, и камеры дополнительного обзора. Я даже то, что позади меня, вижу. В-общем-то, удобно и не жарко, – резюмировала незнакомка, разглядывая, судя по всему, своё сногсшибательное платье. – Я думала, будет хуже. А как ты?

- Тоже неплохо, – ответила я Лавинии и прошлась по комнате.

В моём наряде никаких встроенных шпионских штучек не наблюдалось: Эдор не собирался привлекать меня к каким-либо тайным делам.

Кстати, и платье, и маска, действительно, никакого дискомфорта не вызывали, несмотря на устрашающий вид. Вот только снималось всё это великолепие ещё сложнее, чем надевалось. Избавиться от эксклюзивных нарядов нам со златовлаской удалось лишь при активной помощи друг другу. Она унесла своё облачение к себе, а я, упаковав всё обратно в футляр, вытащила его в холл, подальше от спальни. А то ещё кошмары приснятся…

Оставшиеся дни до отлёта прошли всё в тех же лихорадочных сборах и тренировках, так что времени ни на что другое просто не оставалось. Махнув рукой на здравый смысл, я предоставила Эдору полную свободу действий, и в результате мой гардероб разбух до невероятных размеров, потому что стратегически мыслящий стратег предусмотрел всё: от внезапной поездки на пляж, до внезапного же визита к императору, в любое время суток. Только на это потребовалось четыре платья, поскольку этикет, чтоб его Плорад сожрал, требовал разную одежду для утренних, дневных или вечерних визитов к Его императорскому величеству.

В-общем, когда на космодроме мы загружались в личный мини-лайнер господина Скросса (было решено, что полетим мы все вместе на его космолёте), создавалось ощущение, что корабль вовсе не пассажирский, а грузовой.

С Маугли мы попрощались заранее, отправляя его, как обычно, к эскулапу, во избежание каких-нибудь непредвиденных сложностей. Традиционно, оставили инструкции Вигору на случай, если мы не вернёмся, и улетели.

Слава Всевидящему, папаша Линн, которого сопровождали супруга и пять человек обслуживающего персонала, выбрал самый короткий из всех возможных маршрутов, да ещё подключил обаяние своего капитала, поэтому весь путь, до самого момента посадки на Мирассу, должен был занять всего-то три часа. Останавливались на этот раз мы не в каких-то гостевых домиках, и даже не в доме у Линны. Нет, нас селили в специальную императорскую гостиницу, поскольку мы были почетными гостями, приглашёнными этим самым императором! Правда, апартаменты у нас были на разных этажах (что меня очень радовало), Скроссы жили повыше, а мы – пониже, согласно табелю о рангах, так сказать.

Почти все три часа полёта мы с Лавинией просидели в маленьком салоне, выделенном специально для нас. Бизнес-крокораус и стратег, разумеется, работали, а мать Линн, выдержав рядом с нами положенное правилами вежливости время и задав обязательные для радушной хозяйки вопросы, удалилась в свою каюту. Подозреваю, что не выдержала сравнения Лавинии с собой. Они обе принадлежали к одному и тому же типу внешности, только ГИО-девушка, конечно, выигрывала со всех сторон, откуда ни посмотри.

Конечно, на время гипер-прыжка мы все, за исключение командира и пилота корабля, переместились в специальный отсек, где были установлены не менее тридцати капсул. Но потом, когда лайнер вынырнул в непосредственной близости от цели нашего путешествия, снова вернулись в свой салончик. Мы заранее договорились, что будем помалкивать: читать или смотреть визор. К счастью, коллекция фильмов у папаши Линн была огромная, и мы приятно провели время за просмотром новой комедии. Перекусить нам тоже принесли в салон, так что, можно сказать, перелёт прошёл отлично. Единственное, что отравляло мне жизнь, это осознание того, куда мы летим.

Возвращение туда, откуда я чудом в своё время унесла ноги, казалось величайшей глупостью. И, несмотря на вновь и вновь раскладываемые по полочкам резоны, почему мы обязательно должны туда лететь, я нервничала всё больше.

Когда настало время покидать лайнер, меня уже потряхивало от волнения. В голову настырно лезли рассказы полосатого аборигена о том, что Мирасса живая, разумная, да ещё и разговорчивая… Бред, конечно, но вдруг захотелось поговорить с ней! Честное слово, я бы нашла, что сказать, и о чём спросить. Поймав себя на выстраивании линии разговора с планетой, я чуть не рассмеялась вслух, – ну вот, совсем способность к критическому мышлению утрачиваю! Ещё немного, и глядишь, тоже начну изображать из себя шизофреника, как те же бугаи…

К сожалению, красота Мирассы ничуть не поблёкла за те месяцы, что прошли с моего прошлого визита. Невероятное небо, сказочной расцветки трава, сверкающие песчинки… Впрочем, кому интересны описания здешней природы, могут вернуться к началу моего повествования, – всё было ровно таким же. Только настроение в этот раз к восторгам совершенно не располагало. А вот Лавиния явно попала под обаяние чокнутой планетки: она шла, приоткрыв рот от изумления и непрерывно вертела головой во все стороны.

Встречавшие нас Альдор с Линной являли собой довольно забавное зрелище: словно специально, чтобы никто не подумал, что они имеют друг к другу какое-то отношение, супруги стояли поодаль друг от друга и глядели в разные стороны. Линна увидела нас первой и просияла такой широкой улыбкой, что я побоялась, как бы у неё губы не треснули. Улыбка предназначалась нам всем, а вот жаркие многозначительные взгляды – исключительно Эдору, который тут же слегка нахмурился, приотстал от папаши моей дорогой подруги, с которым шёл рядом, и обнял меня за плечи. С другой стороны его тут же взяла под руку Лавиния. Что-то, но навыки защиты брата от посягательств женского пола она не потеряла! Я с трудом удержалась от смеха, взглянув на застывшую улыбку на лице Линны, явно сообразившей, что все подходы к желанному стратегу прочно заблокированы.

Чинно обменявшись приветствиями, мы разделились: мать Линны, повинуясь незаметному знаку мужа, почти за руку увела дочь к стоянке флайеров, журча о том, что хочет заглянуть к ней в гости. Все остальные, разместившись в двух ожидающих нас машинах, полетели в пресловутую гостиницу, куда позже должны были доставить и наш багаж, после непременного досмотра.

Признаюсь: по дороге я отвлеклась и глазела на город и его окрестности с таким же восторгом, как и Лавиния. Обе мы позабыли обо всём на свете, очарованные цветовым буйством, расстилавшимся внизу. Глаза ГИО-девушки сияли чистой радостью, и было без слов понятно, что теперь она будет изо всех сил отстаивать идею переселения своей семьи именно сюда. Волшебство Мирассы, чтоб его…

Гостиница, носившая гордое наименование «Венец императора», оказалась приличным, но не современным заведением. Нам предоставили апартаменты из трёх комнат, расположенные на втором этажи. Лавиния получила ключи от ещё более скромного номера, состоящего из одной-единственной спальни. Обстановка тоже не поражала воображение: среднего размера комнаты, сплошь нетрансформируемая деревянная мебель, имитирующая какой-то до-Пространственный стиль, солидные тёмные цвета покрытий. Вместо автоматических экранов – плотные шторы на огромных окнах-дверях, ведущих на широкие балконы, заставленные ёмкостями с местными растениями. Правда значительным плюсом был великолепный вид на море, город и императорский дворец.

Я читала когда-то, что сам Лемир Грасс выбрал для своего первого официального места обитания именно это побережье, несмотря на то, что пляжей тут было – раз-два и обчёлся. Но, возможно, его привлекли именно скалы и обрывы, – вот этого добра было в изобилии. Гостиница, кстати, тоже стояла на скале, и балконы нависали прямо над пропастью. Далеко внизу пенился прибой, облизывавший обломки скалы. Воображение сразу начало представлять, что будет, если вдруг свалишься…

Город тянулся довольно узкой лентой вдоль побережья по обе стороны от того места, где мы поселились. Утёсы и скалы заставляли дома то лепиться друг к другу, то, наоборот, разбегаться подальше, втискиваясь между какими-нибудь особенно гигантскими камнями. Судя по всему, общественный транспорт, если он тут был, передвигался только по воздуху, потому что никаких дорог, пригодных для тех же мобилей, я не увидела. Зато чуть не на каждом доме имелась посадочная площадка для флайера. Большинство домов были покрашены в светлые тона, и под волшебным светом мирасского солнца сверкали, будто драгоценные камни.

Слева, за границей города, высилась мощная скала, которую венчал, как корона, настоящий замок. По крайней мере, внешне, он выглядел совершенно старинным и неприступным, как у древних королей. Высоченные башни, острые шпили, узкие окна, даже массивные ворота, – всё, как полагается. Вот только попасть внутрь и вовсе было невозможно, – к нему не вело даже тропок. Замок просто гордо высился над городом и морем, никак не сообщаясь с ними.

- А как туда попадают? Только по воздуху? – поинтересовалась я у подошедшего стратега, который обследовал выделенные нам комнаты, и тоже вышел посмотреть на окрестности.

- Не знаю, – ответил он, поизучав видимую нам часть замка. – Возможно, есть тайные ходы.

- Как романтично… – проворчала я. – Пробираться подземным ходом, с фонарём в руке…

- Угу, но такое возможно только, если у тебя электрическое питание отключилось, – уточнил прагматичный мачо. – Наверняка здесь есть своя, независимая система энергоснабжения, например, из морской воды. И, кстати, пути отступления тоже, должно быть, предусмотрены.

- А какой в них смысл? Здесь же всё, абсолютно, подконтрольно ему было? Зачем ещё городить какие-то тайные ходы? – спросила я.

- Ну, доля у диктаторов такая, постоянно быть настороже… Вполне возможно, арх-генерал не верил, что воспользуется когда-нибудь ходами для бегства, но я не верю, что он их не предусмотрел. Глупцом он не был, это точно… Может, только слегка сумасшедшим. Так что, твои романтичные прогулки возможны, если перед этим дворец кто-нибудь разбомбит.

- А хорошо бы… – мечтательно заметила я.

- Эй, Жужелица, не увлекайся! Помни, мы обещали: никакой войны!

Я скорчила гримасу и вернулась в комнаты.

Вообще, мы позволяли себе такие откровенные разговоры только потому, что ещё дома озаботились специальными устройствами, которые глушили практически любую прослушку. Кудесник-Вигор, в компании с нашими инженерами, не меньшими кудесниками, смастерили специальные мини-аппаратики, которые мы втроём, с Эдором и Лавинией, и проглотили. На трое суток их должно было хватить, а потом они начинали самоликвидироваться, распадаясь на отдельные части, которые и выводились из организма естественным путём.

Конечно, оставалась опасность тайной съёмки и чтения по губам, но стратег считал это совершенно параноидальной идеей, не заслуживающей серьёзного внимания.

- Мирассцы, – толковал он мне, – достаточно расслабленные и легкомысленные люди. По крайней мере, те, что живут там сейчас.

- Расслабленные? А с чего же тогда эти постоянные проверки? Ни на одной планете нет такого дотошного досмотра улетающих, как на Мирассе!

- Ах, Жужелица, будь он действительно дотошным, ты никогда не смогла бы увезти оттуда своего гуманоида. В том-то и дело, что осталась одна видимость строгости, а на самом деле всем на всё уже наплевать. Мирассцы привыкли к неизменности своей жизни, и им кажется, что она сама себя охраняет. Ничего не может случиться просто потому, что ничего никогда не случается, понимаешь? Замкнутый круг.

Я тогда не стала с ним спорить, потому что делать это было бесполезно, но осталась при своём мнении.

И сейчас, уже будучи на Мирассе, несмотря на все его уверения, что никакойопасности нет, я чувствовала себя точно, как лазутчик во вражеском лагере. Не в силах усидеть на месте, я слонялась туда-сюда по комнатам, не зная, чем заняться.

Стратег, заметив моё состояние, сказал:

- Тэш, ты слишком напряжена, это выглядит неестественно. Пойди, полюбуйся пейзажем.

- Не хочу, – пожала я плечами.

- Очень жаль, – проворчал мачо. – Все нормальные туристы первым делом бегут смотреть на мирасскую природу. А ты хочешь сразу выделиться?

Я только тяжело вздохнула и побрела на балкон. Стратег тоже тяжело вздохнул, подошёл ко мне сзади, обнял и принялся поглаживать по голове, приговаривая на ухо:

- Всё будет хорошо, вот увидишь. Ты справишься, потому что ты и не с таким справлялась. Ты обставила самого Скросса, а уж местных бездельников-то…

Я прижалась к его груди, стараясь почувствовать спокойствие, которое он пытался мне передать, но ничего не получалось. Эх, в который раз приходилось жалеть, что я не эмпат! Так просто было бы сейчас успокоиться…

- Хочешь, попробуем один беспроигрышный способ? – предложил мачо. – Только для этого понадобится кровать.

- Нет уж! – мрачно заявила я. – Никаких кроватей. Не можешь повлиять на меня, – так и скажи…

Эдор хмыкнул, пробормотал:

- Ну, можно, конечно, и без кровати…

А потом, без предупреждений, взял моё лицо в ладони и приник губами к губам. Я и охнуть не успела, как желание оттолкнуть его исчезло куда-то, а потом вообще испарились все мысли, оставив только жажду поцелуев, ещё и ещё… Не сразу я поняла, что происходит нечто необычное: стратег словно перехватывал власть над моим настроением, заполняя меня уверенностью, спокойствием, чувством защищённости. Когда я почувствовала, что вот-вот взорвусь от переполнившей меня беспричинной радости, стратег оторвался от моих губ, нежно провёл по ним пальцем и… посадил меня на стул. Очень кстати, между прочим, потому что радость радостью, а ноги меня держать отказывались.

- Что… это… было? – выдохнула я, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли.

- Это? Старый и проверенный способ поделиться энергией, – ответил мачо с самой невинной физиономией.

- А почему я не знала, что ты так можешь? А кто ещё может, все ваши? И часто ты пользуешься эти своим методом?..

- Не знаю, почему ты не знала. Возможно, просто к слову не пришлось… Умеют почти все наши, ну те, кому может понадобиться такой фокус. И… пользуюсь по мере надобности. Ещё вопросы?

- Уф… Нет, пожалуй, – отказалась я.

Мачо фыркнул и шутливо вздохнул:

- Какое счастье, что мне не приходилось делать что-то подобное, например, с твоим гуманоидом! Боюсь представить, чем бы это кончилось…

- Чем-чем… – проворчала я, приходя в себя. – Известно, чем. Маугли бросил бы меня, и выбрал тебя новым хозяином.

- Типун тебе на язык! Нет уж, сама забрала, сама и хозяйствуй…

Проблемы с необыкновенной скоростью таяли в сверкающей дали, и жизнь сверкала новыми красками. Пожалуй, бывший контрабандист, танцор и соблазнитель прав: всё ещё будет хорошо!

- Спасибо, – с благодарностью сказала я стратегу.

- Пожалуйста, – ответил он, потягиваясь. – Вот если б ты ещё не сопротивлялась так отчаянно, можно было б всё сделать намного быстрее, но ты ж упряма, как…

- Угу, знаю, – покаялась я.

Мне и до этого говорили, что плохо поддаюсь внушению, пытаюсь всегда всё сделать по-своему, и вообще никому не доверяю настолько, чтобы полностью расслабиться. Но я всегда считала, что это выдумки, просто не попался ещё тот человек, которому я бы захотела вручить себя всю. М-да, а теперь вот даже встретился, но вручать я себя, по-прежнему, не хочу… Не судьба, видимо, мне жить за чьей-то спиной.

Звук вызова от входной двери прервал мои рассуждения. Там оказался работник гостиницы, за которым высилась гора наших чемоданов, из-за которой выглядывала Лавиния, видимо, уже обжившаяся в своих апартаментах. Пока Эдор принимал наш багаж по списку, мы со златовлаской вышли опять на балкон. Любоваться красотами, чтоб их пожевал Плорад, раз уж все туристы это делают…

Бал был назначен на следующий день, так что у нас было время и подготовиться и прогуляться по городу. Не знаю, что делали Скроссы, мы дружно рассудили, что тратить время на наведение неземной красоты совершенно бессмысленно, если костюм всё равно всё скроет, поэтому весь вечер, часть ночи и утро гуляли. По городу, по парку, по скалам, по малюсенькому песчаному пляжику, чудом вклинившемуся между двумя утёсами. Мы даже пытались подобраться поближе к замку, но безрезультатно: примерно, метров за пятьсот до подножия скалы стояла ограда, вполне себе солидная и прочная. Как бы императоры ни любили старину, в вопросах безопасности они, судя по всему, наступали на горло собственной песне и ставили всё самое надёжное.

Зато мы вдосталь надышались морским воздухом, удивительно мягким, влажным, и пропитанным запахами тайн и приключений. Даже я не пыталась уже противостоять очарованию Мирассы, что уж говорить о моих спутниках! Они оба осматривали всё вокруг с восторгом первооткрывателей, нашедших бесхозный остров с сокровищами.

Разумеется, никаких попыток со стороны Мирассы заговорить с нами или как-то иначе установить контакт, я не заметила, если только не начинать толковать пролёты птиц и шум волн с точки зрения каких-нибудь доисторических жрецов. Так что я совсем успокоилась и пришла к выводу, что россказни бугая по большей части – выдумка, выдаваемая за действительность. Собственно, все дикие племена проходили период обожествления кустов, лесов, рек и гор. Почему бы мирассцам не пойти чуточку дальше, и не обожествить всю планету целиком?

Успокоенная такими рассуждениями, я вообще перестала думать об этом, тем более, что маскарад неотвратимо приближался. Вот только что до него было ещё восемнадцать часов…. Потом пятнадцать…. Уже десять… И вдруг оказалось, что осталось всего три часа, и времени в обрез. Мы с Лавинией, имея опыт надевания своих костюмов, справились довольно быстро. Эдору ассистировал местный работник, поднаторевший в одевании гостей, приезжающих специально на праздники. Кто помогал Скроссам – осталось тайной, впрочем, у них своей обслуги было предостаточно. Главное, что к назначенному часу, когда Альдор и Линна должны были заехать за нами, чтобы отвезти во дворец, все были готовы.

Стратег выбрал для себя необыкновенно эффектное одеяние: атласный бело-золотой комбинезон в обтяжку, позволяющий любоваться его атлетической фигурой, и кожаный жилет длиной до середины бедра, с многочисленными разрезами снизу. Широкий ремень с массивной пряжкой обвивал талию и заодно прятал пару хитроумных вигоровских штучек. Маска закрывала только верхнюю половину лица, заставляя обращать особое внимание на прекрасно очерченный рот красавчика. Зато на голове возвышалось целое сооружение из ткани, украшенное перьями, лентами, камнями и золотыми финтифлюшками. В-общем, стратег остался верен себе: скрыв лицо, он стал ещё более красивым и привлекательным.

- Хорош! – с гордостью шепнула мне Лавиния.

- Чересчур хорош, – возразила я. – Придётся отбиваться…

Кукла, в которую превратилась моя подруга, хмыкнула и повернулась к лестнице: спускались Скроссы.

Об их костюмах можно было сказать только: солидно и богато. Пожалуй, древним королям не стыдно было бы надеть на себя такие одежды. Маска матери Линн была похожа на наши, но не белого, а кремового цвета. Что до господина Скросса, классике он предпочёл своеобразную конструкцию, у которой под носом висела «борода» из мелких золотых бус, которые качались и колыхались при каждом движении или повороте головы. Выглядело это, мягко говоря, странно…

Разумеется, смеяться никто не стал, наоборот, мы почтительно поздравили их с прекрасными костюмами.

- Полагаю, время отправляться во дворец уже настало? Дорогая, во сколько Линна и её муж собирались заехать за нами? – осведомился флагман нашей экономики.

- Через пять минут они должны быть здесь, – ответила «дорогая» холодным, как лёд голосом. Впрочем, такой голос был у неё всегда, независимо от собеседника.

- Подождём, – резюмировал опора и надежда бизнеса, отходя к окну, из которого открывался особенно живописный вид на дворец.

Долго ждать не пришлось: чета Кальтари появилась точно вовремя, наверняка стараниями Альдора. Насколько я знала Линну, она всегда и всюду опаздывала, хотя бы на пять минут. Они оба замечательно смотрелись в бело-золотых костюмах, расшитых в шахматном порядке ромбами. Маски закрывали лица целиком, а на головах у супругов были одинаковые, затейливо закрученные тюрбаны из сверкающей ткани, отчего Линн и Альдор напоминали разнополых близнецов.

- Прошу вас, пожалуйста, хорошенько запомните костюмы друг друга! – призвал нас бело-золотой Альдор. – На балу будет около тысячи людей, и надо не потеряться в толпе!

- Тысячи?! – не удержавшись, ахнула я. – Где же все поместятся? Или там вообще не протолкнуться будет?

- Не волнуйтесь, Тэш, – покровительственно отозвался наш проводник. – Места во дворце предостаточно, главное – держитесь вместе. Если всё-таки потерялись или что-то случилось, обращайтесь к императорским гвардейцам. У них приказ на этот вечер – всем помогать. Понятно?

Мы нестройно кивнули. Я задалась вопросом, что, если и императорских гвардейцев не окажется под рукой, но озвучивать его не стала. В конце концов, муж Линны уже бывал на таких балах, и раз он не нервничал и не пытался нас связать верёвочкой в одну цепочку, значит, всё было в пределах нормы.

- Ещё один момент, – продолжал Альдор. – Нас должны будут пригласить в императорскую столовую. По крайней мере, вас, господин Скросс, и вас, Валлегони. Встреча назначена на двадцать три часа по стандартному времени, не забудьте об этом… На всякий случай, держите при себе вифоны, хорошо?

Мы опять все закивали. Действительно, о вифонах и встрече (возможной) с императором все были предупреждены заранее, поэтому у меня, как и у Лавинии, в складках платья скрывался футляр с вифоном. Где стратег спрятал свой – я не знала, но что он у Эдора есть, даже не сомневалась.

По-видимому, ещё раз оглядев всех (маска позволяла только догадываться об этом), и убедившись, что всё в порядке, Альдор пошёл к выходу, где уже ждал флайер, готовый везти нас в самое логово врагов. По крайней мере, так мне казалось.

Сувенир 47

Как я и думала, в замок мы попали через площадку для летательных аппаратов. Посредине стен, башен и переходов обнаружилось целое поле, над которым, как рой пчёл, сновали десятки флайеров. Одни присаживались, чтобы быстро выпустить своих пассажиров и снова взмыть в воздух, за ними тут же опускались другие. Наша машина влилась в этот поток, повинуясь каким-то указаниям местного диспетчера, и тоже закружила над двором, дожидаясь разрешения на посадку.

- Какой огромный замок, – проговорила я, разглядывая разворачивающуюся под нами панораму. – Император живёт здесь, Альдор?

- Нет, конечно. Это слишком большое и старое сооружение, его используют только для официальных приёмов или балов. У императора есть ещё пять дворцов в разных частях Мирассы, меньшего размера, но куда более удобных и современных. А это – Цитадель, выстроенная тогда, когда считалось, что нужно защищаться от нападения извне.

- А кто мог напасть на Мирассу? – удивилась я. – Ведь уже давным-давно мир, и Рубеж надёжно защищает границы Содружества.

- Ну, поскольку это было сразу после войны, тогда ситуация была другой, вторжение считалось возможным, поэтому и дворец построили больше похожий на крепость, чем на дом. Но нет худа без добра, он и сейчас приносит пользу.

По-видимому, пришла наша очередь, потому что флайер вдруг изменил направление и начал быстро снижаться. Не прошло и минуты, как мы ступили на каменные плиты внутреннего двора крепости Лемира Грасса. Вблизи замок казался ещё больше, огромные башни подавляли, заставляя чувствовать себя мелким насекомым, попавшим в мир гигантов.

- Скорее, скорее, нас уже ждут! – заторопился Альдор, подхватывая под руку жену, которая явно собиралась остаться около стратега. – Нам вон к тому входу!

Он махнул в сторону одной из стрельчатых арок, которые по периметру окружали площадку. Видимо, заодно, они служили дверями. Задерживаться, и вправду, не стоило, потому что со всех сторон в нас бил ветер от садящихся и поднимающихся летательных аппаратов, а плиты под ногами ощутимо вибрировали.

Добравшись до указанной арки, отмеченной длинным языком лилового бархата, мы увидели тёмный узкий проход, около которого внезапно материализовались несколько фигур, закутанных с головы до ног во что-то ярко-синее. На головах у них были тюрбаны, наподобие Альдорового, только намного меньше, и безо всяких украшений. Вместо масок таинственные личности закрывали лица кусками лёгкой ткани, позволявшей видеть только глаза.

- Мы – личные гости императора, – сообщил им наш гид и указал рукой в перчатке на своего тестя. – Господин Скросс…

Одна из фигур шагнула ближе к столпу предпринимательства, и мы все дружно ахнули: нагнувшись к самой груди папаши Линны, незнакомец медленно выпрямился, чуть не проведя своей тряпочкой по самой маске визнес-крокорауса. Создавалось полное впечатление, что он его обнюхал!

Надо отдать должное выдержке Скросса, – он даже не шелохнулся, а вот у его жены вырвался невольный возглас.

- Не бойтесь, это же гвардейцы… Так они запоминают гостей, – пояснил Альдор.

- П-по запаху, что ли? – уточнила я, с трудом удерживаясь, чтобы не отскочить подальше. Человек, ведущий себя, как собака… это было странно. Да чего там! Это было просто жутко! Тем более, что ни один из гвардейцев не произнёс ни слова. Они только стояли и смотрели на нас.

- Ну, в том числе, и по запаху, – снисходительно ответил мне аристократ и продолжил представление. – Госпожа Скросс…

Сцена с обнюхиванием повторилась, только с той разницей, что мать Линны всё-таки отступила на полшага. Гвардеец ничего не сказал и на это, а попросту шагнул за нею следом, закончив процедуру на том же самом расстоянии.

- Госпожа Кальтари… Господин Валлегони… Госпожа Вайберс…

Когда синяя фигура повернулась ко мне, я попятилась. Хотя и видела весь ритуал «запоминания», и понимала, что ничего он не сделает, инстинктивный страх, который внушал гвардеец, контролировать было очень сложно. Мне на помощь, как обычно, пришёл Эдор. Положив руку на плечо, он заставил меня стоять спокойно, пока этот… непонятно кто, изучал мой запах. Вблизи, даже сквозь закрывавшую лицо ткань, было видно, что пропорции этого самого лица явно нарушены. На месте носа обрисовывался какой-то бугор, слишком широкий и большой для обычного органа. И глаза… Невольно взглянув в них, я примёрзла к месту: они были совершенно нечеловеческими! Большие, тусклые, очень тёмные, словно зрачок и радужка сливались вместе, и почти без ресниц. Я мгновенно представила себе, что могло скрываться под тканью, и содрогнулась. Императорские гвардейцы были сущими уродами!

«А что ты хочешь? – тут же одёрнула я себя. – Это не наш мир, это Мирасса… Тут уже пятьсот лет действуют совершенно другие законы».

Когда нас, наконец, пропустили, и мы стали спускаться по узкой длинной лестнице, я спросила Альдора:

- А кто они, эти гвардейцы?

- Как кто? Разумеется, стража императора, – ответил он.

- Но они… не люди? – уточнила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

- Ну, скажем, не совсем, – ответил мирассец не слишком охотно. – В основе своей, люди, но… модифицированные.

- То есть, их подвергли генной мутации? – продолжала допытываться я.

Вограны знают почему, но я никак не могла остановиться. Возможно, дело было в моих чувствах, которые я испытала при виде людей-псов.

- Да, скорее всего, – коротко ответил Альдор.

- А вы знаете, что законы Содружества запрещают изменение генома человка?

- Дорогая Тэш, я знаю, что ваше общество подвержено множеству запретов и предрассудков. Но мы-то не в Содржестве! Мы на Мирассе, и у нас есть свой взгляд на некоторые вещи, в том числе, на генетику. Так, пришли… Нам сюда.

Мирассец открыл какую-то небольшую дверь, и мы совершенно внезапно, прямо из мрачного тёмного прохода, вошли в ярко освещённый зал, в котором играла музыка, множество людей в карнавальных костюмах расхаживали туда-сюда, стояли и танцевали. Словом, мы оказались прямо посреди бала.

Я почувствовала, как кто-то сжал мою руку: рядом возник стратег.

- Тише, Тэш, тише, – тихо сказал он мне на ухо, – а то мне придётся опять взахлёб целоваться с тобой, а для этого ещё надо найти подходящее помещение… Успокойся, это же планета, на которой Вограны знают сколько лет работали лучшие генетики моего времени. Неужели ты думаешь, что они здесь зря ели хлеб? Я уверен, что Грасс вытянул из них всё, что мог. Поэтому постарайся не удивляться так и, главное, не падай в обморок. Хорошо?

Я просто кивнула, потому что говорить пока не хотелось. Ну, действительно, стоило сложить два и два, и становилось понятно, что Эдор прав. С чего, спрашивается, я решила, что генетические эксперименты на Мирассе закончились созданием идеальных сексуальных рабов, если ещё пятьсот лет назад вовсю муссировались идеи создания идеальных поваров, пилотов и врачей? Вон, рядом со мной шёл идеальный стратег… По-видимому, мои собственные взгляды заставляли меня быть слепой. Мне казалось, что столь страшные преступления, как те, что совершил Грасс, должны были ужасать и его самого, он тоже должен был понимать, что из величайшего героя стал величайшим преступником… А если нет? Если ничего подобного он не понимал?

Тогда… Тогда у меня были все шансы обнаружить, что низость человеческой природы может быть куда глубже, чем я думала. Эдор тысячу раз прав: надо взять себя в руки и перестать шарахаться от всего непривычного. Это Мирасса, Тэш, это Мирасса…

Тем временем, мы успели пройти первый небольшой зал и попали в следующий, гораздо большего размера, и с гораздо большими толпами людей. Прямо у дверей нас остановил ярко-зелёный человек, костюм которого чем-то напоминал древнюю одежду прислуги аристократов. Слегка поклонившись, он сказал звучным, низким голосом, странно контрастировавшим с его маской, застывшей в дурацкой ухмылке:

- Рад приветствовать вас, господа. Разрешите вручить вам программу вечера… – и он ловко раздал нам небольшие безделушки, напоминающие брелоки для ключей. – Прошу вас обратить особое внимание на время Торжественного шествия, и расписание обязательных танцев. Если у вас возникнут какие-то вопросы, обращайтесь к вашим гвардейцам… Приятного отдыха!

Человек отступил в сторону, давая нам возможность пройти дальше.

- О каких это «наших» гвардейцах он говорил? – спросила я Альдора.

Рука стратега предостерегающе сжала мою.

- Тех, что прикреплены к нам на этот вечер, – коротко пояснил зять господина Скросса.

- И когда же их успели… прикрепить к нам? – не отставала я.

- Прямо на входе в замок. Тэш, не надо беспокоиться. Вы не увидите и не услышите их до самого конца бала, если вам вдруг не понадобится их помощь. Вот если что-то случится – тогда зовите их.

- Как?

- Очень просто. Скажите вслух: мне нужна помощь.

Совершенно неожиданно после этих слов слева от нас выросла фигура в ярко-синем, заставив меня шарахнуться в сторону. Альдор отрицательно покачал головой, и гвардеец отступил назад, а потом словно растворился в воздухе!

- Вот, видите? – поучающе заметил муж моей дорогой подруги. – Всё элементарно…

Я судорожно сглотнула. Как хотите, но появляющиеся из ниоткуда гвардейцы заставляли меня нервничать куда больше, чем гипотетические неприятности, в которые я могла попасть!

- Тэ-эш… – предостерегающе прошептал мне на ухо стратег, и я стиснула зубы. Вограны с ними, с этими страшилищами. Главное, чтоб не выскакивали вот так, внезапно…

Мы шли по краю длинного зала, в центре которого старательно выделывали сложные фигуры около сотни человек в причудливых одинаковых костюмах. Присмотревшись, я подняла, что это не гости, а какие-то артисты, специально приглашённые для увеселения публики, и отвернулась. Развлекаться хотелось всё меньше. Скроссы и Кальтари, по-видимому, не столь чувствительные, как я, вовсю обсуждали программу вечера, сравнивая что-то в своих брелочках. Мачо демонстративно указал мне на мою финтифлюшку, и я покорно нажала на единственную кнопку.

Безделушка тут же посветлела и начала выдавать запланированные увеселения, иногда весело попискивая и подсвечивая некоторые пункты, вероятно, особенно интересные. Я пробежалась глазами по списку и закручинилась: программа была рассчитана на отсюда и до самого утра, а я уже знала, что покинуть императорский маскарад раньше времени можно только по оч-чень уважительной причине. Вограны их побери, всю ночь не спать…

Поскольку мне было глубоко безразлично, куда пойти, наша компания последовала за Кальтари, целенаправленно двинувшимся куда-то в дальний конец зала. Там обнаружились с десяток подъёмных устройств, на вид ровесников замка, но, возможно, только прикидывавшихся таковыми: вниз они ухнули не хуже самых современных скоростных лифтов! Всего через несколько минут мы были, судя по пояснениям, глубоко под замком, где, оказывается, имелась гигантская пещера, в которой проводилась часть мероприятий, причём, наиболее интересная, по уверениям Альдора.

Пещера, действительно, выглядела внушительно: огромное пространство, придавленное довольно низкими каменными сводами, местами явно подправленное людьми. Примерно в центре потолок неожиданно вздымался вверх метров на пятнадцать, и без сомнения имел рукотворный вид. Там и сям были хаотично разбросаны группы камней и обломков скал, декорированные под столы, скамьи и стулья. Прямо под куполом возвышалась сцена, на которой как раз рассаживалась группа людей в масках, с музыкальными инструментами в руках.

- В этой пещере совершенно уникальная акустика, – вещал Альдор, ведя нас за собой. – Вот здесь, рядом с музыкантами, вы будете слышать только их, а если отойдёте туда, – он махнул рукой в сторону, где тоже собралась небольшая кучка гостей, – то уже не услышите концерт, но будете слышать голоса артистов. И так устроено в нескольких точках, где расположены места для выступлений.

- А там что? – спросила Лавиния, указывая в дальнюю часть пещеры, терявшуюся в темноте.

- Там находится Большая лестница, на которой будет проходить Торжественный выход императора и часть танцев, – ответил зять господина Скросса. – Видите, как всё удобно, нам не придётся бежать в спешке сверху на церемонию, наоборот, мы займём самые удобные места, и всё увидим. А пока, давайте послушаем музыку, на императорские балы приглашают только лучших музыкантов.

Никто ничего против не имел, так что мы пристроились к группе разряженных кавалеров и дам, ожидавших начала концерта. Он начался вскоре, и приятно удивил меня: исполнители не пользовались никакими современными инструментами, но при этом звук был великолепным, качество исполнения – тоже, так что я получила массу удовольствия. Единственным минусом было то, что никаких стульев для слушателей не предполагалось, все стояли вокруг, причём, как я заметила, многие гости, послушав одно-два произведения, уходили дальше, и только самый стойкие меломаны, вроде нас, продолжали стойко сносить все неудобства.

Под конец концерта я начала зябнуть: в пещере было довольно прохладно и как-то сыро, что ли, словно она сообщалась с морем. На мой вопрос Альдор, наш неизменный гид, сообщил, что да, пещера, действительно, сообщалась с морем, более того, когда-то она полностью находилась под водой, но в процессе строительства замка её осушили и изолировали. Аристократ пригласил нас посмотреть на прозрачную перегородку, которая отделяла теперь внутреннее пространство пещеры от моря. Альдор уверял, что это незабываемое зрелище.

Так он и было: мы прошли по извилистому, но широкому коридору, и внезапно обнаружили, что стоим перед гигантской стеной воды. Зеленовато-лазурная толща подсвечивалась снизу сильными прожекторами, создавая иллюзию яркого полдня, хотя там, наверху, уже была ночь. В электрическом свете плавали стайки ярких мирасских рыбок, расцвечивая великолепный цвет воды золотыми и серебряными блёстками. Зрелище было фантастическим!

- А она… надёжная? – осторожно поинтересовалась Лавиния, подходя ближе к светящейся стене.

- Конечно, – уверенно ответил аристократ, подтягивая к себе за руку жену, попытавшуюся незаметно подобраться поближе к Эдору. – За её состоянием следят императорские инженеры, так что можете не волноваться, она не рухнет случайно.

- Разве что её специально обрушат, – пробормотал стратег себе под нос, но так, чтоб мы с Лавинией услышали.

Я невольно вздрогнула. Специально утопить несколько сотен людей? Зачем?!

И тут же напомнила себе: это Мирасса, здесь возможно, что угодно…

Налюбовавшись на прозрачную стену, которая впечатлила даже надежду нашей экономики, мы пошли обратно, тем более, что наступало время того самого Торжественного выхода императора, и мне очень хотелось посмотреть хоть одним глазком на нынешнего преемника Лемира Грасса.

В пещере оказалось уже масса народу, так что нам пришлось слегка поработать локтями, пробираясь в первый ряд. Впрочем, никто не возмущался нашей наглостью, из чего я сделала вывод, что на Мирассе вперёд лезли только те, кто имел на это право. Что ж, возможно, это было не так уж и плохо.

Толпы аристократов выстроились двумя рядами вдоль внезапно засветившихся линий на полу, видимо, обозначавших границы дозволенного для зрителей. Ещё несколько минут слышались покашливания, шорох, шарканье, негромкие голоса, а потом свет внезапно стал ярче, осветилась тёмная часть пещеры и я ахнула: там обнаружилась поистине гигантская лестница, на которой свободно поместились бы, например, три наших лесных домика в ряд!

В отличие от почти необработанной поверхности стен, ступени были не просто идеально вырезаны из местного голубого камня, но и отшлифованы до блеска. Подъём не был ни велик, ни крут, наоборот, – лестница была очень пологой, так что, вероятно, подниматься или спускаться по ней было очень удобно. На самом верху, на узкой площадке находилось одно большое, изумительно украшенное кресло. Порывшись в памяти, я вспомнила, как оно называлось: трон.

А, примерно, на метр ниже верхней была устроена ещё одна площадка, более широкая, уходящая куда-то за пределы каменного зала. Вот оттуда-то и полился людской поток! Под торжественные звуки труб на лестницу начали выходить люди в одноцветных костюмах и одинаковых масках. Они шли двумя колоннами, не перемешиваясь, так что казалось – вниз стекает полотно, раскрашенное клетками серо-голубого, жёлтого, зелёного, кремового цветов… А люди всё шли и шли.

Первые шеренги достигли подножия лестницы и торжественно двинулись дальше, между рядами зрителей, только теперь они, скорее, вытанцовывали, то приостанавливаясь, то поворачиваясь друг к другу, то раскланиваясь. Пока я наблюдала за этим фантасмагорическим зрелищем, Эдор внезапно сильно сжал мне руку, привлекая внимание.

- Тэш, нас зовут, – сказал он, кивнув в сторону. За его плечом стояла ярко-синяя закутанная фигура, от вида которой меня непроизвольно передёрнуло. Лавиния передвинулась ближе ко мне и тоже взяла за руку.

- Нам пора на встречу к императору, – продолжал стратег, – так что вы пока останетесь одни. Но не беспокойтесь, мы вас потом найдём, главное, не бегайте по дворцу вверх-вниз, хорошо? Лучше оставайтесь здесь, но если будут проблемы – звоните, я вифон выключать не буду, и, надеюсь, отбирать его тоже не станут…

- Но как же, – удивилась я. – Ведь император должен быть сейчас тут, как же вы встретитесь?!

- Не знаю, возможно, нас проведут заранее, а он только покажется и тут же уйдёт… Неважно. Главное, будьте здесь, хорошо?

Я послушно закивала головой, хотя сердце частило, как сумасшедшее.

Мужчины растворились в толпе, Линна проводила их долгим взглядом. Ну, или по крайней мере, мне так показалось.

Шествие продолжалось, теперь мимо нас шли оранжевые, синие и золотисто-коричневые люди в носатых масках. Но мне было вовсе не до них, в голове крутились мысли о том, что произойдёт на этой встрече, Вограны её побери… Я не обращала внимание на происходящее, пока музыка не стихла, и какой-то придворный в золотом костюме не вышел на площадку, ту, что пониже императорского кресла. Стукнув посохом, который он держал в руке, глашатай закричал:

- Приветствуем Его императорское величество, единовластного правителя Мирассы, хранителя Цитадели и хозяина Ковчега, Робера Пятнадцатого!!

Я ошарашенно захлопала глазами, пытаясь разглядеть это самое величество, но трон оставался пустым. Тем не менее, человек в золотом, ничуть не смущаясь отсутствием самодержца, отступил в сторону и низко поклонился пустому креслу. Следом за ним, под шорох и шуршание, присели или склонили головы все, кто собрались перед лестницей. С опозданием, но я тоже присела в церемониальном реверансе, продолжая таращиться по сторонам. Может, этот император, Плорад его сожри, стоял где-нибудь в стороне, и наблюдал за поклонами?..

Выдержав положенные по этикету десять секунд, вся масса снова зашуршала, распрямляясь, а золотой человек, встав прямо, стукнув посохом и завопил:

- Приветствуем Его императорское высочество, наследника единовластного правителя Мирассы, Наима Великолепного!!

Процедура повторилась, но и наследник не пожелал явиться народу, так что я не удержалась и пробормотала:

- Вот интересно… Какой смысл кланяться пустому креслу?..

Стоящий рядом мужчина, в чёрно-фиолетовом маскарадном костюме и богато разукрашенной маске, внезапно повернулся ко мне и сказал негромко:

- Каждый обряд имеет смысл. В данном случае, мы приветствуем всё-таки императора, а не кресло, и он знает об этом. Как и мы.

Я удивилась, но ответила:

- Так не проще было бы высказать ему приветствие как-то по-другому? Ну, или дождаться его прихода, хотя бы… А то ни его, ни наследника.

- Возможно, вы ошибаетесь, и кто-то из правящей семьи здесь всё-таки есть, – возразил незнакомец. – Просто император и его сын присутствуют на таких балах инкогнито, и чтобы не раскрывать его, придумали вот такой обряд. Почтение всё-таки высказывается, но и тайна сохраняется.

Я пожала плечами.

- Не мне судить чужие обряды.

Мужчина склонил голову набок.

- Если позволите, я бы предположил, что вы – приезжая?

- Да, – согласилась я. – Это так заметно?

- Пожалуй, да. Особенно, когда вы начинаете говорить.

- О… Ну, тогда, пожалуй, мне стоит помолчать.

- Нет, я совсем не имел в виду, что вы говорите что-то неправильное, – запротестовал незнакомец. – Просто ваши мысли, восприятие, слова, – они выдают в вас чужестранку. Но тем интереснее… Вам понравился бал?

Я с жаром уверила его, что да, мой собеседник рассмеялся, и между нами завязалась лёгкая, совершенно светская беседа. Через пару минут я представила господину Вайолету (так он назвался, заявив, что на маскараде используются только фальшивые имена) своих спутниц, поименовав их госпожой Бьянкой (Линну), госпожой Руди (Лавинию) и госпожой Голд (жену Скросса). Мне же псевдоним придумал сам собеседник, предложив имя Верда. Я согласилась, – почему бы и нет? Хоть кастрюлей назовите, главное, не ставьте на плиту.

Вайолет поинтересовался, на какие танцы мы записаны. Сверившись со своими брелоками, мы, все трое, оповестили его о своих планах, и тут он огорошил меня, заявив, что помесь полонеза и шобби, которую я изо всех сил учила, вот-вот начнётся. Я запаниковала: Эдора не было, а вставать в пару с кем-то, кого я не знала, было страшновато. Словно почувствовав мою растерянность, новый знакомый предложил стать моим партнёром, и мне пришлось согласиться, потому что когда вернётся стратег, было неизвестно, а других танцев я не учила!

Вайолет, как настоящий кавалер, довёл меня до двух рядов танцоров и даже поместил туда, куда было нужно, встал напротив, и танец начался. Я тут же постаралась выкинуть из головы всё лишнее. На удивление, это оказалось не так трудно, потому что стратег, благослови его Всевидящий, вбил в меня движения настолько прочно, что тело двигалось чуть ли не само. Я автоматически кружилась, двигалась назад, вперёд, удивляясь, что страх совершенно прошёл.

Мой неожиданный партнёр оказался прекрасным танцором, впрочем, ничего другого от местного аристократа я и не ожидала. Удивительным было другое: он похвалил и меня, сказав, что нечасто у него бывали в этом танце столько замечательные партнёрши. Льстил, конечно, но это был чистый бальзам на моё самолюбие, пораненное вечными насмешками Эдора.

Когда танец закончился, мы шли, болтая непринуждённо, как старые знакомые, к моим спутницам. Вдруг я, неловко ступив на выбоину в полу, подвернула ногу и остановилась.

- Что случилось, Верда? – тут же спросил новый знакомец, подхватывая меня под локоть.

- Ничего страшного, оступилась… – ответила я, осторожно пробуя, не повредила ли связки.

- Ах, ну это ничего… Я подумал, не привиделся ли вам призрак русалки, – усмехнулся Вайолет. – Говорят, иногда его видят здесь…

- Какой призрак русалки? – насторожилась я.

- Страшный, – таинственным голосом ответил мой собеседник. – Разве вы не слышали легенду о погибших русалках?

Я просто физически почувствовала, как кровь начала отливать от щёк. Легенду – не легенду, но кое-что о гибели местных русалок я слышала… Вопрос, что имел в виду Вайолет?

- Рассказывают, что когда-то, очень давно, ещё до прибытия людей на Мирассу, тут произошло настоящее побоище! – продолжал он. – Тогда в морях жили существа, похожие на людей, но с рыбьими хвостами. На Земле их назвали бы русалками.

- Вот как? – пробормотала я. – И что же с ними случилось?

- Однажды целое племя подводных жителей заплыло во время сильного шторма в эту пещеру, не зная о её свойстве усиливать звуки до невыносимой громкости. Они хотели спрятаться, но плеск и шорохи, издаваемые ими, стали так сильны, что русалки от страха сошли с ума. Они стали биться об стены и потолок, не понимая, что делают, и погибли.

- Все? – спросила я, чувствуя, как замораживает горло.

- Да, абсолютно все! Вот такой казус… Дикие существа не смогли понять, с чем столкнулись, но мы, люди смогли обуздать силы природы… Верда! Верда, что с вами?!.

И больше я ничего не слышала.

Как потом мне объяснили, это был обыкновенный обморок, сложилось вместе то, что я нервничала, долго стояла, да ещё голод (я и вправду забыла поесть перед балом), и вот – я свалилась прямо на руки Вайолету посреди пещеры! Видимо, накаркал Эдор…

Впрочем, надо отдать мирассцу должное, он ничуть не растерялся: тут же вызвал гвардейцев, успокоил моих спутниц и отнёс меня в одну из специальных комнат, где как раз можно было отдохнуть и поесть. Я пришла в себя буквально минут через пять, и обнаружила, что лежу на диванчике, уже без маски и с ослабленной шнуровкой на платье. Рядом сидела встревоженная Лавиния, это чувствовалось, даже несмотря на маску. А на стуле примостился Вайолет, что характерно – без маски. Собственно, то, что это именно Вайолет я определила только по его костюму.

Он оказался моложе, чем я думала, с довольно приятным, чуть вытянутым лицом, черноволосый и темноглазый. Во взгляде было напряжение и некоторая доля вины.

- Простите, что напугал вас, – сказал он с раскаянием. – Но мне и в голову не приходило, что вы так отреагируете на какую-то старую легенду!

Я тут же вспомнила его рассказ, и меня немедленно замутило. Видимо, это отразилось на лице, потому что мирассец тут же встревожился и взял меня за руку, нащупывая пульс. Подержал, потом отпустил и сказал:

- Похоже, ничего серьёзного, просто слабость… Голова кружится?

- Да, немного, – вяло ответила я. – Но это ничего, сейчас всё пройдёт…

- Конечно, пройдёт, как только вы поедите, – подтвердил он. – Не вставайте, я сейчас закажу что-нибудь сюда. Дамы, я могу что-нибудь предложить вам? – галантно обратился он к Линне и её матери, которые мялись у дверей, словно подумывая, как бы незаметно сбежать.

«Дамы» тут же приободрились, начали обсуждать меню, а Лавиния решительно потянула с лица маску.

- Уф, – сказала она, бросая её куда-то мне за спину. – Как надоела мне эта штука – не передать!

Я только улыбнулась. Несмотря на многочасовое хождение с хитрым сооружением на голове, подруга была прекрасна. Растрёпана, немного бледна, но всё-таки прекрасна. Что и подтвердил Вайолет, который, достигнув консенсуса с Линной и госпожой Скросс, обернулся к нам с каким-то вопросом, но, увидев лицо златовласки, осёкся на полуслове и замолчал. Лавиния отвела глаза в сторону и принялась вертеть в пальцах свой брелок. Госпожа Скросс отчётливо фыркнула, видимо, от всей души осудив подобное нарушение этикета.

Я вспомнила о фобии подруги насчёт мужчин, и перевела огонь на себя, спросив у обалдевшего Вайолета, нельзя ли попросить какого-нибудь бульона. Спохватившись, он тут же развил бурную деятельность, заказывая еду по своему вифону. Потом позвонил куда-то и сообщил, что он в комнате пять-семьдесят девять, затем попросил кого-то предупредить, где искать нас, и принялся устраивать всех вокруг стола, ненавязчиво выбрав себе место напротив Лавинии, которая упорно смотрела вниз, как будто всё самое интересное происходило именно там.

Нас снабдили закусками, бульоном, напитками, даже чем-то вроде одеял, в которые закутались все, кроме самого Вайолета, которому, похоже, холод был нипочём. Госпожа Скросс, поколебавшись, рискнула тоже снять маску, как и Линна, а я подумала, что голод – великая уравнивающая сила, никакой этикет не удержит голодного человека…

Мы сидели, поглощая принесённые вкусности и мирно беседуя, когда распахнулась дверь, и в комнату буквально ворвался Эдор. Постояв секунду в дверях, он одним быстрым движение снял маску и двинулся ко мне, но внезапно остановился и… склонился в глубоком поклоне.

Мы молча таращились на мачо все положенные по этикету секунды, пока он не выпрямился и вежливо сказал:

- Приветствую вас, Ваше императорское высочество… А мы ждали вас там, в столовой.

Сувенир 48

Повисшая после этих слов пауза была воистину драматичной. В наступившей тишине, казалось, можно было расслышать стук падающих челюстей. Вайолет вздохнул, положил вилку и сказал:

- Здравствуйте, господин Валлегони. Я надеюсь, вы и без меня нашли, чем заняться на встрече?

- Да, конечно, – так же вежливо ответил стратег. – Мы только очень сожалели о вашем отсутствии, когда обсуждали схему налогообложения курорта в зависимости от сезона. Разногласия так и не удалось преодолеть.

Вайолет, то есть, Наим Великолепный, чуть пожал плечами.

- Неужели даже мой отец не смог примирить вас?

- Увы, его тоже не было. Мы смогли обговорить наши проблемы только с советниками по финансам, по природным ресурсам и по внутреннему законодательству. Ну и, разумеется, с теми предпринимателями, которые получили разрешение на сотрудничество с корпорацией господина Скросса.

Принц чуть сдвинул брови и сказал:

- По-видимому, переговоры были не столь уж принципиальны… Хотя я знаю, что отец собирался встретиться с вами. Ну, вероятно, другие дела…

Мачо молча склонил голову, словно подтверждая, что, конечно, у правителя Мирассы вполне могли быть дела, которые помешали ему прийти на встречу с людьми, прилетевшими с другой планеты исключительно, чтобы увидеться с ним.

Я наблюдала за стратегом с невольным восхищением: вот смогли бы вы выразить тонны сарказма одним-единственным движением? А Эдор смог! Более того, ни на йоту не нарушив местного этикета, напомнил туземному властителю, что существуют и другие нормы поведения.

Наим то ли устыдился, то ли решил тему поменять, потому что заметил:

- Думаю, деловые разговоры можно перенести на другое время, чтобы не заставлять скучать дам. Вы не представите нас теперь, как полагается?..

-Да, конечно, Вше императорское высочество, – отозвался Эдор и перечислил всех присутствующих.

Каждая дама, будучи представлена, пыталась встать и присесть в обязательном реверансе. Нам повезло, конкретная венценосная особа мучить нас не желала, поэтому тут же усаживала обратно. Мне так даже и встать не позволили, наверное, в честь особо близкого знакомства – всё-таки, совместный танец…

Затем Эдору разрешили тоже сесть за стол, и вновь потекла беседа. Уже не столь непринуждённая, как несколько минут назад, но и не слишком официальная. «Правила бал» мамаша Линны, почувствовавшая себя вполне в своей светской тарелке. Лавиния упорно молчала, только иногда отвечала на прямые вопросы Наима, обращённые к ней. Мне показалось, что Эдор, занявший место рядом со златовлаской, несколько раз толкнул её под столом, что, впрочем, особого эффекта не возымело. Включаться в разговор подруга упорно не желала.

Наконец, импровизированный ужин закончился, посуда была убрана, и наследник мирасского трона заметил:

- Кажется, госпожа Лавиния, вы намеревались танцевать бриожур?

- Да, Ваше императорское высочество, – прошелестела северная дева, на глазах превращаясь вообще в ледяное изваяние. Но на наследника это особого впечатления не произвело.

- Вы не будете возражать, если я приглашу вас стать моей партнёршей? – спросил он, явно не собираясь дать ей ни одного шанса ускользнуть.

Эдор, со своей стороны, тоже весьма выразительно уставился на златовласку.

- Сочту за честь, – после крохотной паузы отозвалась она.

- Тогда идёмте, танец начинается через четыре минуты.

Когда парочка вышла из комнаты, вновь сопровождаемая реверансами и поклонами, Эдор живо повернулся ко мне и спросил:

- Тэш, ради Всевидящего, что с тобой случилось?!

- Ничего страшного, просто стало нехорошо, – как можно бодрее ответила я. – Но сейчас уже всё в порядке!

- Да, это было необыкновенно удачно: упасть в обморок прямо на руки наследнику императора, – заметила госпожа Скросс, сцеживая яд, которым, видимо, уже переполнилась. – Тэш вообще необыкновенно везучая девушка. Например, моей дочери, живущей здесь уже не один год, ни разу так не посчастливилось.

- Возможно, это упущение Альдора, ему следовало бы чаще выводить такую красавицу на балы, – парировал с самой обаятельной улыбкой стратег.

Линна радостно заулыбалась, а вот её мамаша поджала губы, явно уловив скрытый подтекст в словах мачо.

-Ну, если Тэш уже в порядке, так, может, мы тоже потанцуем? – с непередаваемой непосредственностью робо-танка, прущего к своей цели, заявила моя дорогая подруга. – Следующим после бриожура должен быть вайграсс, я его очень люблю! Эдор, потанцуете со мной?

Я посмотрела на стратега, который состроил каменную физиономию, и в самых вежливых выражениях, прямо-таки изысканно, направил просительницу на поиски другого кавалера.

Неизвестно, что отколола бы обиженная Линна, но тут вернулись Альдор и господин Скросс, за спинами которых мелькнуло что-то синее, заставившее меня непроизвольно вжаться в спинку дивана. Папаша Линны, узнав о нашем знакомстве с наследником, слегка посветлел лицом, видимо, высчитывая, какие дивиденды может сулить ему благорасположение будущего императора. Заодно, он явно успел прикинуть и возможные масштабы бедствий со стороны надувшейся дочери, потому что приказным тоном отправил Линну танцевать с Альдором, причем немедленно. Такого тона даже моя своенравная подруга проигнорировать не посмела, и чета Кальтари удалилась.

Эдор, наклонившись к моему уху, тихо сказал:

- Вообще-то, кое-кто прав: ухитриться так удачно упасть в обморок – надо иметь недюжинное везение. Как вы познакомились с принцем?

- Никак, – прошептала я. – Он просто стоял рядом, вот и всё.

Больше мы ничего не успели обсудить, потому что дверь снова открылась: вернулись упомянутый принц и Лавиния. Когда они сняли маски, мне бросилось в глаза, что Вайолет сиял, как новенький коллекционный крод, а златовласка взволнованно покусывала губы. Все опять встали (за исключением меня), дожидаясь, пока Наим посадит свою спутницу и сядет сам. Заняв прежнее место, наследник хитро усмехнулся и заметил:

- Сегодня, положительно, удачный день для танцев… Кстати, господин Валлегони, я вспомнил, что моя сестра тоже хотела встретиться с вами, обсудить какой-то взнос в её фонд.

- Да, конечно. Я буду счастлив увидеть Её высочество, – ответил Эдор. – Если вы сочтёте возможным подсказать, где её найти…

- Да зачем же искать, вас проводят.

И, не повышая голоса, Вайолет произнёс:

- Ко мне.

Почти мгновенно дверь открылась, и на пороге возникли два гвардейца.

- Господин Валлегони идёт к моей сестре. Проводите, – коротко скомандовал принц, и люди-псы расступились, ожидая Эдора.

Отцепив от своего рукава мои пальцы, мачо ободряюще улыбнулся, надел маску и вышел следом за закутанными фигурами. Мгновенно стало как-то неуютно. Вограны их знают, этих синих… В глазах у них не мелькало даже признака чувства или мысли, где гарантии, что их не перемкнёт внезапно, как заглючивший кибер?

- Ваше императорское высочество…

- Вполне достаточно будет обращения «нир Наим», – любезно поправил меня принц.

Я удивилась: судя по пояснениям Эдора, «нир» – высшая степень неофициальности, так именовать наследника могли только его мать и друзья. Приятно, однако…

- Спасибо, так гораздо лучше! Ээ… буду рада называть вас, как вам угодно, – вовремя вспомнила я про этикет, наткнувшись взглядом на ледяное лицо госпожи Скросс. М-да, отрезвляет…

- Ну, тогда решено. Лежите, Тэш, лежите, не надо всё время вскакивать. Как врач, я прописываю вам покой на ближайшие часы.

- А вы – врач? – не удержавшись, спросила Лавиния. – Простите моё любопытство, Ваше высочество…

- Нир Наим, Лавиния, – улыбаясь, поправил её наследник. – Да, я по профессии врач.

- А разве наследнику полагается какая-то профессия? – встряла я. – Разве недостаточно политики, экономики, не знаю, что там ещё изучают принцы…

- Историю планеты, историю мира, правоведение, теологию, психологию, – да, каждый наследник изучает всё это, но ещё и выбирает какую-то определённую дисциплину. В своё время мой отец пожелал изучать военное дело, а я – медицину.

- Но разве у вас будет возможность заниматься этой специальностью? – уточнила я. – Ведь государственные дела…

- О, не беспокойтесь, Тэш, государственные дела не решаются одним-единственным человеком.

- То есть, вы не будете править единолично? – допытывалась я. – Ох, простите, я хотела не это сказать…

- Тэш, вы просто прелестны… Нет, я всё-таки буду править единолично, когда пройду церемонию коронации, но вникать во все мелочи – нет. Для этого у меня будут помощники. Вообще, быть императором – это в чём-то сродни управлению огромной фирмой. Спросите господина Скросса, думаю, он с удовольствием поделится опытом.

Папаша Линны открыл было рот, но ответить ему не удалось, потому что двери снова отворились. Я успела подумать, что у нас не комната, а проходной двор какой-то, когда вошли Линна с мужем. Опять последовала церемония приветствия, теперь в исполнении Альдора. Когда Кальтари, наконец, сели, Наим повернулся ко мне.

- Я вас перебил, Тэш, простите. Что вы хотели спросить?

- Да, я… Хотела узнать, насколько надёжны ваши гвардейцы?

- Совершенно надёжны, как скала, – уверил меня принц, бросив взгляд на свой пискнувший вифон. – Императорская гвардия – самые совершенные солдаты в мире, так что вы можете быть абсолютно спокойны. Их не подкупить, не запугать, не уговорить, не смутить. Полная преданность, и при этом – полное повиновение!

Я выдохнула, стараясь скрыть волну чувств, опять захлестнувших меня с головой. Так можно было описывать кого угодно, но не людей. Похоже, Эдор опять прав: его создатели основательно поработали на Мирассе! Секс-рабы, охрана… Кто ещё? Может быть, слуги?

- Тэш, вы опять побледнели… Что с вами? – нахмурившись, спросил принц.

- Вероятно, проблемы с желудком, – выдавила я, растянув губы в улыбку. – Не обращайте внимания, от волнения бывает…

На секунду в глазах наследника мелькнуло что-то… что-то неуловимое, мимолётное, как тень, и он тут же сочувственно кивнул мне:

- Бывает! Особенно при резкой смене пищи и климата. Но, боюсь, в покое вас сегодня не оставят. Моя сестра пожелала зайти сюда, чтобы тоже увидеться со столь легендарной личностью.

- Простите?.. – пробормотала я с недоумением.

Я – легенда на Мирассе? Помоги мне, Всевидящий… Чем я успела прославиться на планете, на которой была до этого всего один раз?!

- О, да! Господин Валлегони ухитрился оставить здесь за собой целый шлейф из разбитых надежд, неукоснительно храня вам верность. Поэтому многие наши дамы жаждут увидеть вас воочию, чтобы понять, кто же та совершенная женщина, что поймала в свои сети этого неотразимого красавца?

Я потупила глаза, лихорадочно размышляя, как лучше ответить.

- Видите ли, нир Наим, возможно, всё дело в том, что я его не ловила, и не пытаюсь теперь удержать. Господин Валлегони очень свободолюбивый мужчина, и вряд ли он ужился бы рядом с тюремщицей…

При этих словах Линна метнула на меня быстрый взгляд. «Да-да, мотай на ус, – подумала я. – Коль уж претендуешь на него…»

- Да вы настоящий кладезь мудрости! – подняв брови, сказал Вайолет. – Вот прекрасный пример для подражания. А вы, Лавиния, тоже придерживаетесь подобных взглядов?

Подруга покачала головой:

- Нет, Ваше… простите, нир Наим, но я считаю, что абсолютно доверять кому-то – глупо. Знаете, есть такая пословица: доверяй, но проверяй.

Я озадаченно уставилась на неё, Вообще-то, насколько мне было известно, златовласка придерживалась диаметрально противоположных взглядов. Если только… если только она не пыталась всеми силами оттолкнуть наследника, выставляя себя в самом невыгодном свете.

- Значит, вы – за систему слежения, регулярные проверки счетов, неожиданные визиты на работу?..

- Да, и за контракт на отношения, – сурово подтвердила подруга. – Измена должна наказываться не только разрывом, но финансово.

Вайолет склонил голову набок, откровенно любуясь сердитой красавицей. А я подумала, что Лавиния попалась, причём, всерьёз. Что-что, но отпускать её наследник явно не собирался. Ай-яй-яй… Как бы мы не улетели обратно на Вторую в неполном составе.

Тут двери снова открылись, подтверждая мою мысль о проходном дворе, и в комнату влилась целая процессия! Первым шёл Эдор, на локоть которого опиралась невысокая дама, одетая в роскошный маскарадный костюм серебристо-голубого цвета, расшитый сверкающими камнями. Маска тоже была голубоватого оттенка, напоминая холодный лунный диск. Над головой незнакомки колыхался целый веер из перьев и лент.

За этой парой следовало ещё человек десять, присмотревшись к которым, я убедилась, что к нам пожаловали сплошь дамы. Невольно пришло на ум, что Эдор притащил сюда всех местных красавиц, обиженных моим существованием. М-да, похоже, вечер только набирал обороты…

Опять началась канитель со всеобщим вставанием, приседанием и поклонами, которая, будучи исполнена в четвёртый раз, наводила на меня тоску. Я подумала, что не завидую местным венценосным особам: эдак у них до трети жизни уходит на созерцание всевозможной церемониальной чепухи. Или в быту они держатся попроще? Хотя, вряд ли… Похоже, традиции на Мирассе всё-таки были вполне замшелыми и пропахшими средствами от насекомых.

Как и ожидалось, низенькая дама в голубом была принцессой Карией. Когда она сняла маску (вернее, её сняла одна из пришедших с ней девушек), сестра наследника оказалась полной противоположностью своему брату: блондинкой с голубыми глазами, матовым бледным личиком и блёклыми губами. Она не была красавицей, но не была и дурнушкой, скорее, её внешность можно было бы определить, как скучную и незаметную. Вероятно, сказывались гены разных отцов.

- Здравствуйте, госпожа Вайберс, – высоким, но при этом глуховатым голосом приветствовала меня ближайшая родственница принца, присаживаясь на предусмотрительно пододвинутый ей стул. – Я очень рада видеть вас!

Судя по физиономиям её свиты, снявшей маски следом за принцессой, они как раз меня видеть совершенно не были рады. Более того, у многих на лицах читалось хорошо знакомое выражение, будившее во мне зверя: «Вот это – она? Та самая, из-за которой мной пренебрегли?!»

Сдерживая подступающее рычание, я уселась поудобнее на диване и протянула руку к Эдору, который беспрекословно подошёл и сел рядом, взяв мою ладонь в свои. О, как играть в эту игру, мы уже знали наизусть, оба!

- Я тоже очень рада познакомиться с вами, Ваше высочество, – проворковала я, сладко улыбаясь. – Мой жених много рассказывал о вас…

И, как бы невзначай, потянула кисть вверх. Мачо отреагировал правильно, поцеловав мне пальцы. Не знаю, как другие, а я отчётливо видела маленьких Плорадов, пляшущих в его глазах. Похоже, стратег намеревался повеселиться.

Девицы за спиной принцессы явно заскрипели зубами.

- Очень приятно, что господин Валлегони перестал, наконец, прятать вас, и привёз сюда, – отозвалась благодушно сестра наследника.

- Вам стоило только пожелать, Ваше высочество, – вставил упомянутый господин Валлегони.

Беседа продолжилась, столь же бессмысленная, сколь и нервирующая для выводка, выстроившегося позади принцессы. Обмениваясь ничего не значащими светскими любезностями, мы вели тайный разговор, предназначенный, скорее, зрителям. Вернее, зрительницам.

Сама Кария то ли была слишком далека от подобных игр, то ли не обращала на них внимания. Она расспрашивала меня и стратега о жизни на Второй, о наших предпочтениях, занятиях и увлечениях, словно какая-то заботливая тётушка. Вызнав массу подробностей, она покачала головой и сделала в высшей степени странный вывод:

- Бедные… Я так и знала, что вам приходится трудно. Нир Наим, может быть, вы с вашим отцом найдёте возможность предоставить дом хотя бы этой прекрасной паре?.. Тем более что теперь у вас одно общее дело…

Принц, сидевший молча всё это время, поднял брови.

- Я не обсуждал такую возможность ни с отцом, ни с Эдором, но… почему бы и нет? – тут Вайолет бросил красноречивый взгляд на Лавинию, чью руку он ненавязчиво держал уже несколько минут. – Прекрасная мысль, очень плодотворная. Чем летать постоянно туда-сюда, намного удобнее иметь базу прямо здесь, не так ли? Что скажете, Валлегони?

- Я был бы в восторге, нир Наим, – ответил стратег, похоже, совершенно искренне. – Кто же в силах отказаться от возможности жить на вашей изумительной планете?

Принцесса довольно улыбнулась.

- А потом, когда вы устроитесь, как следует, сможете приглашать сюда и ваших родственников, – сообщила она Эдору.

На секунду я зависла, пытаясь сообразить, о каких родственниках идёт речь, но мачо, видимо, прекрасно понял намёк, потому что улыбнулся и ответил:

- Буду счастлив, как и мои родственники, Ваше высочество.

- Кария. Для вас – просто Кария, Эдор.

- Кария, – повторил мачо и поцеловал протянутую ему маленькую ручку в голубой перчатке.

Девицы дружно вздохнули. М-да, однако, моей дорогой подруге придётся очень нелегко: одна против десятерых… Да ещё не факт, что количество претенденток на этом остановится, стратег ведь иногда просто идёт мимо, а дамы падают, падают…

Я счастливо улыбнулась: слава Всевидящему, сия доля меня минует! Нет уж, пусть Линн разбирается с бесчисленными поклонницами, это как раз по ней, чтобы времени на другие глупости не оставалось.

Предмет моих мыслей как раз смотрела на стратега голодными глазами, не особенно и скрывая свой интерес. Я заметила, что её мать старательно отвлекала дочь от недоступного красавца, а вот господин Скросс сидел с очень странным видом, словно ему подсунули ещё более кислый лимон, чем обычно. Я понадеялась, что его гримасы относились к поведению моей дорогой подруги, ведь нас с мачо, собственно, упрекнуть было не в чем.

Закончив разговор, сестра Вайолета встала, дождалась, пока помощница наденет на неё лунную маску, и, пожелав всем приятного вечера, выплыла из комнаты, уведя с собой весь выводок страдалиц, бросавших на Эдора укоризненно-обожающие взгляды. Следом ушёл Вайолет, снова пригласивший Лавинию танцевать, а потом господин Скросс выставил и дочь с зятем, видимо, чтобы Линна не раздражала мужа сверх меры неуклюжими попытками привлечь внимание мачо. Как бы ни был Альдор воспитан или равнодушен, но поведение жены явно выводило его из себя. Одна Линна ничего не замечала, упорно пытаясь влезть между стратегом и мной.

Когда комната почти опустела, столп нашего бизнеса предложил и своей жене пройтись, посмотреть на подводный фейерверк, который ожидался в скором времени. Проводив их любезными улыбками, мы с Эдором синхронно выдохнули, когда дверь за Скроссами закрылась, оставляя нас вдвоём.

- Чтоб им всем… – с чувством сказал мачо, вытягиваясь на диване и закрывая глаза. – Давненько я так не веселился…

- Устал? – сочувственно спросила я, подпихивая подушку ему под голову. – Но мы хотя бы не зря прилетели? Или зря, если императора не было?..

- А Вограны его знают, – ответил стратег, укладываясь поудобнее. – Тут всё так странно. Сама видишь – что-то решается прямо на ходу, вот как наше постоянное пребывание здесь, а что-то тормозит и тормозит…

- Кстати, чем ты подкупил принцессу? – оживилась я.

- С чего ты решила, что подкупил?

- Ну, слишком уж она была невозмутима. А ты сам говорил, она тебе оказывала знаки внимания, и вдруг – раз! – стала чуть ли не равнодушной. Да ещё эти разговоры о каких-то родственниках… Подозрительно!

Эдор фыркнул.

- Какая ты умная, Жужелица… Я почти сосватал принцессе Эктора. Во всяком случае, его диоснимок, который случайно… Ну, что ты смеёшься? Да, совершенно случайно выскользнул у меня из футляра, когда я оформлял перевод денег в благотворительный фонд Её высочества, так теперь он находится у Карии.

- Отдал? – с любопытством спросила я. – Или она забрала?

- Она. Увидела и тут же вцепилась. Только не сразу поняла, что это не я снят. А когда поняла, начала расспрашивать, кто это, и где он… Разумеется, я сообщил, что это мой холостой брат-близнец. Принцесса тут же загорелась идеей увидеть Эктора, так сказать, вживую… Ну, заодно и посодействовала нам в получении личного домика.

- Потрясающе! – искренне восхитилась я. – Иногда мне кажется, что ты волшебник. И всё получается само собой, по твоему желанию.

- Хмм… – проворчал стратег, закрывая глаза. – Приятно, конечно, но незаслуженно. Мне пришлось Вограны знают сколько вкладывать в её голову мысль, что нас можно поселить на Мирассе. Ей и в голову не приходило узнать, где мы живём, и когда можем прилетать.

Я тоже вздохнула:

- Всевидящий, какие они странные, эти титулованные особы… Наим, например, совершенно нормальный, и вовсе не похож на принца, если бы я не знала, кто он, ни за что не догадалась бы. А вот его сестра – копия сказочной принцессы, в том смысле, что она и шагу ступить сама не может, и людей не понимает вообще!

- Ничего… Главное, она достаточно восприимчива, а большего Эктору и не нужно. Всё остальное он сделает сам. Да Всевидящий с ними, с императорскими родственниками… Ты лучше внятно объясни, почему упала в обморок?

Я поёжилась.

- Потому что эта пещера, где мы были… Ну, там, внизу, это то самое место, где Грасс убивал русалок.

- Откуда ты знаешь? – поразился Эдор, садясь прямо.

- Мне Наим рассказал. Конечно, он это преподнёс иначе – вроде, всё случилось до появления людей. Но самое главное он описал точно: убийство звуком, когда подводные жителей сходили с ума и сами разбивались о камни. Я будто услышала их там… Крики, шум, грохот, плач… Вот скажи, как Грасс додумался ещё и поселиться здесь, чуть ли не на костях своих жертв?! Неужели не нашлось другого места?

Эдор покачал головой, глядя перед собой невидящими глазами.

- Кто его знает, Тэш, возможно, для него это ровным счётом ничего не значило, а возможно, он рассматривал пещеру, как напоминание о своем триумфе.

Я открыла рот, чтобы возразить… и закрыла. Действительно, вряд ли кто-то стал бы устанавливать трон там, где что-то царапало его совесть. А Грасс водрузил. Да ещё и из места гибели русалок сделал концертный зал. Видимо, у арх-генерала совесть была на редкость закалённой, или её вовсе не было.

Стратег молчал до самого возвращения танцоров, да и потом был немногословен, отговорившись усталостью. Но я, зная, что любой из ГИО-изменённых свободно мог бы проплясать ещё хоть шесть подобных балов подряд, догадывалась, что он продолжал что-то сосредоточенно обдумывать.

Дождавшись шести часов утра, – времени официального окончания императорского маскарада, – мы со Скроссами собрались улетать, но тут вышла заминка: пропала Лавиния. Сначала ей звонила я, потом стратег, потом снова я, но она не отвечала. Правда, мачо думал, что наследник завладел-таки вниманием златовласки, и, скорее, радовался её отсутствию, а я встревожилась. Принц там или не принц, но в подобную забывчивость подруги верилось плохо. А, кроме того, ответственность у ГИО-измененных была в крови, вздумай Лавиния остаться, она предупредила бы нас.

В конце концов, нетерпеливый господин Скросс заявил, что они с женой не в состоянии больше ждать, и родители Линн удалились, пообещав, что пришлют за нами флайер, когда вернутся в гостиницу. Что до Линны и Альдора, то эта парочка разбежалась как можно дальше друг от друга и намеревалась веселиться ещё часа три, как минимум, освободившись, наконец, от присмотра родственников.

Посовещавшись, мы со стратегом решили обратиться к «нашим» гвардейцам, рассудив, что уж кто-кто, но люди-псы должны будут разыскать нашу пропажу. Правда, я их не видела, но не сомневалась, что они ошивались где-то рядом. Так и вышло: стоило стратегу попросить о помощи, как у колонны материализовались две знакомые фигуры и направились к нам. Правда, чтобы дозваться их, пришлось говорить довольно громко, в отличие от того же принца, который голоса не повышал, но я списала это на эффект наших «анти-подслушивалок».

Я предоставила говорить с ними Эдору, малодушно спрятавшись за его спину. Получив указания, оба «тюрбана» кивнули и снова растворились в воздухе метрах в пятнадцати от нас.

- Всевидящий! Вот как они это делают? – в который раз поразилась я, безрезультатно высматривая исчезнувшие на глазах синие плащи. – Только что были, и на тебе…

- Думаю, всё дело в их одежде, – ответил стратег. – Какая-нибудь специальная ткань, имеющая эффект «зеркала». Короче, нигде они не растворяются, а просто сливаются с окружающей обстановкой.

- Это что же… Получается, их тут может быть полным-полно? – дрогнувшим голосом спросила я, украдкой оглядываясь. – Например, прямо у нас за спиной?

- Возможно. Хотя, скорее всего, они рассредоточены по периметру зала. Не зря же здесь все помещения имеют такое странное украшение: ряды колонн почти вдоль стен. Архитектурно это выглядит, как какая-то бессмыслица, а вот если предположить, что там притаилась невидимая армия – тогда да, смысл есть…

Я передёрнула плечами, решив, что искать признаки присутствия невидимок не буду. Никто больше на них внимания не обращает, все привыкли, значит, это здесь самое обыденное дело: появляющиеся и исчезающие солдаты. Ну, и я сделаю вид, что мне всё равно…

Гвардейцы свою задачу выполнили безукоризненно: менее чем через десять минут в дверях появилась Лавиния, торопливо пробирающаяся сквозь кучки гостей. Присоединившись к нам, она коротко объяснила, что ухитрилась где-то потерять вифон, поэтому не могла ни ответить, ни позвонить сама.

Уже позже, во флайере, когда мы летели обратно в гостиницу, Эдор, не дождавшись никаких объяснений или комментариев от уставившейся в окно златовласки, спросил сам:

- Ну что, Лави? Как тебе наследник мирасской империи?

- Нормально.

- И это всё? Тебе больше нечего нам рассказать? – удивился стратег. – Лави, может, я чего-то не понимаю? Он тебе не понравился?

- Нет, почему же… Он очень старался быть милым.

- Может, он обидел тебя?

- Нет.

- Тогда что с тобой? Ты словно на похоронах побывала, а не на празднике. Ты ничего не чувствуешь к нему?

- Почему же… Чувствую.

- Что?

- Интерес.

- И это всё?

- Пока да.

- То есть, он не подойдёт тебе, как возможный опекаемый?

- Не знаю. Наверное, нет. Скорее всего, нет.

Мы все дружно помолчали. Даже я понимала, что Лавиния отчаянно борется сама с собой, отказываясь признаться в том, что Наим ей понравился. Так понравился, что сейчас она, уверенная в своей несчастливой звезде, пыталась перечеркнуть знакомство с ним. Наконец, Эдор, наклонившись, нежно коснулся губами её лба и сказал:

- Не бойся. Всё будет так, как ты захочешь.

Он откинулся в кресле, и только я расслышала горький шёпот подруги:

- Лучше не надо. Не дай Всевидящий, чтобы сбылось то, чего я хочу…

Сувенир 49

Мы улетали с Мирассы поздним вечером. Времени вполне хватило на то, чтобы я выспалась, Лавиния намолчалась, а стратег выпил десять чашек кофе и пообщался вдоволь со своим блокнотом.

Ближе к отлёту появились Линна с мужем, сначала у Скроссов, а потом у нас, разыгрывая обычный визит вежливости хороших знакомых. Кальтари держался, как всегда, самоуверенно-покровительственно, что же до Линны… Мне начало всерьёз казаться, что у моей дорогой подруги снова тихо уезжает крыша, только теперь от Эдора. Во всяком случае, настолько откровенно вешаться на шею чужому мужчине она себе позволяла лишь в далёкой юности, не будучи обременённой мужем. То ли их отношения с Альдором уже изжили себя, то ли Линна пыталась дать понять своему ветреному супругу, что недовольна им и может в любой момент его бросить, то ли и вправду потеряла от мачо голову, – непонятно.

Стратег вёл себя безупречно со всех точек зрения: как сел рядом со мной, собственнически обняв за плечи, так и не встал до самого конца визита Кальтари. Только провожая их, на пару секунд задержал мирассца и что-то тихо ему сказал, отчего аристократ помрачнел и задумался.

- Ну, что? – спросила я, когда за посетителями закрылась дверь. – Ты меня уже бросаешь?

- Нет, – покачав головой, отказался мачо. – Кстати, возможно, это тебе придётся меня бросить… Но пока ещё не пришёл нужный момент.

- О, сценарий меняется? – удивилась я. – Почему не ты? И какого момента мы ждём?

- Мы ждём известия о беременности Линны, – ответил Эдор. – Это и будет ключевой момент для разрешения всей интриги.

- Беременности? – Я растерялась. Чего-чего, но вот этого от Линн можно было ещё лет десять дожидаться. – Погоди, ничего не понимаю… От кого она должна забеременеть?!

- От мужа, конечно. Нет, теоретически, биологическим отцом может быть и кто-то другой, но с Альдором было бы проще.

- Уффф… Ничего не понимаю! Поясни, пожалуйста, – жалобно попросила я. – Как беременность Линны сможет сделать чего-то там проще?! По-моему, наоборот, всё запутается – дальше некуда! Или ты передумал на ней жениться?

- Не передумал, – ответил коварный контрабандист, усаживаясь в кресло. – Но есть одна проблема, решить которую мне будет не под силу: я не смогу зачать ей ребёнка. Никогда. А это грозит массой неприятностей и осложнений в будущем. Такие империи, как у Скросса, тоже должны иметь наследников, и браки в подобных семьях вполне себе династические, а не по любви. Поэтому, если я хочу закрепиться там окончательно, мне нужен ребёнок от Линны.

- Всё равно, чей?

- В принципе, всё равно. В любом случае, он станет моим.

Я посидела, переваривая заявление Эдора.

- Твоим, в смысле, что ты его воспитаешь и вырастишь? – решила я уточнить на всякий случай.

- Ну, да. Хотя, возможен и другой вариант… Вигор утверждает, что можно частично поменять гены у ребёнка. То есть, часть из них будут моими.

- Как?! – поразилась я. – Каким это образом?

- Таким же, каким происходит исправление твоего гуманоида, – с помощью излучения. Оказывается, наложение специально сконструированной матрицы способно менять даже пол ребёнка, до определённого момента развития, само собой.

Я ахнула:

- Так это получается, Вигор разгадал, как сделали Вайятху?!

- В общих чертах, вероятно, да. Конечно, у здешних туземцев вмешательство было куда глобальнее, мне же нужно будет лишь наглядное внешнее сходство, чтобы ни у кого не возникало мысли копаться дальше.

Я замолчала, пытаясь представить себе, при каких таких обстоятельствах Линна могла бы забеременеть от мужа, но отказаться от него и принести стратегу в подоле чужого ребёнка, считая его Эдоровым… Бррррр! По мне, так вероятность подобного развития событий стремилась к нулю. А ещё ведь был папаша моей дорогой подруги, человек далеко не глупый, к тому же, поднаторевший во всякого рода играх и интригах… Не-ет, пожалуй, задуманное Комсо на этот раз выходило за рамки вероятия!

Об этом я ему и сказала без обиняков, рассчитывая притормозить мачо, пока он не вступил на очень скользкий путь. Но Эдор только махнул рукой на мои предостережения, заявив, что я вечно пугаюсь теней за окном. Разумеется, всё произойдёт не вдруг, не сразу, а тогда, когда все нужные нити совьются в одну верёвочку, и все требуемые обстоятельства будут подготовлены.

- Ты и про переезд на Мирассу говорила, что ничего не выйдет, а вот, пожалуйста! У нас уже и собственный дом здесь почти есть. Ещё немного, год или два, и я постепенно перевезу сюда всех. В меня надо верить, Жужелица! – наставительно сказал интриган и манипулятор.

Я только вздохнула. Конечно, в словах Эдора была много правды, но и задачи он себе ставил всё более и более трудные. Уложить Линну в постель к Альдору, – это не «случайно» выронить карточку брата перед рассеянной принцессой. Как он собирался управлять ими на расстоянии – я не представляла. Оставалось надеяться, что мачо всё-таки знал, что делал…

Не успели мы обсудить эти животрепещущие вопросы, как в номер опять позвонили. Я решила, что это гостиничная обслуга, но, открыв двери, обнаружила на пороге жутко важного человека, одетого во что-то типа золотого мундира. Оказалось, нас посетил императорский курьер, ни больше, ни меньше! Он, в подобающих выражениях, торжественно сообщил, что Их императорские высочества пожелали презентовать нам кое-что на память, и вручил золотую же коробку. Выразив курьеру всю глубину нашей благодарности, мы с почтением распрощались с ним, и принялись рассматривать привезённое добро.

В первой коробке, опечатанной со всех сторон оттисками с гербом Мирасского императорского дома, оказалось несколько свёрточков, подписанных невероятно красивым каллиграфическим почерком. Причём, вручную! Я чуть не прослезилась, разглядывая это великолепие. Судя по надписям, один из подарков предназначался Лавинии, два – мне, и ещё два – стратегу.

Вытащенная из своей комнаты златовласка развернула презент и хмыкнула: это оказался местный вариант вифона, непривычной формы, маленький и изящный, в корпусе из какого-то неизвестного материала, напоминающего перламутр.

- Какая очаровательная штучка! – восхитилась я. – Это взамен твоего потерянного?

- Наверное, да, – ответила Лавиния, сосредоточенно читая записку, лежавшую вместе с аппаратиком.

- От Наима?

- Да, от него, – коротко ответила подруга, видимо, не желая развивать тему. – А что у вас?

- У нас… тоже вифон, – несколько озадаченно ответил Эдор, разглядывая свой аппарат, безусловно предназначенный для мужчины, тёмно-синего цвета, с золотой отделкой. – Странно…

- Что странного? – немедленно заинтересовалась я, вытаскивая из своей коробочки третий вифон, с корпусом бирюзового цвета и тоже с золотой отделкой. – Наверное, они решили всех одарить одинаково, чтобы мы не передрались. Кстати, мой – от принцессы…

- Ну, драться мы точно не будем, – пробормотал стратег, вертя в руках элегантную вещицу, – а вот изучить – изучим, будьте уверены… Давайте-ка пока их обратно упакуем и уложим в чемодан. Жужелица, у тебя найдётся место?

- Поищем.

- А что в других коробках? – довольно равнодушно спросила Лавиния.

- Сейчас увидим, – пообещала я и принялась потрошить обёртку.

Вторым моим подарком оказалась пара необычных браслетов, довольно широких, плоских, почти телесного цвета. К ним прилагалась записка, написанная всё тем же, каллиграфическим почерком.

«Дорогая Тэш, я заметил, что вы всё время мёрзли, пока были у нас во дворце. Конечно, возможно, это было следствием вашего плохого самочувствия, но я решил преподнести вам наши специальные регуляторы комфорт-контроля.

Их нужно просто надеть на руки, чтобы они касались кожи на запястьях, а дальше приборы включатся автоматически. Они сами подстроятся под ваши параметры, сами же вычислят наиболее комфортную для вас температуру и будут согревать вас или охлаждать, в зависимости от окружающих погодных условий. Работают регуляторы только в паре, поэтому надевать надо сразу оба. Надеюсь, они станут приятным напоминанием о празднике, который вы посетили.

Всего наилучшего, с надеждой увидеться снова,

Наим вас ди Робер, Великолепный».

- Как мило, – удивилась я. – Даже то, что мне было холодно, заметил… А какие интересные штуковины, правда? У нас таких, вроде, не делают.

- Вроде, нет, – подтвердил стратег, внимательно разглядывая браслеты. – Хороший подарок, ничего не скажешь… Но давай пока его тоже уберём подальше.

- Давай, – согласилась я. – Сейчас и так тепло. А что там у тебя ещё? Во второй коробке?

Эдор хитро усмехнулся и ответил:

- А у меня там как раз подарок от Её высочества. Ни за что не угадаешь, какой!

- Тогда и не буду. Ну, не томи! Что это?

Стратег гордо вынул из довольно большого пластикового контейнера нечто непонятное, больше всего напоминающее колючую проволоку, свернутую в неопрятный, серо-зелёный клубок.

- Что это? – изумилась я. – Это… какая-то колючка, что ли?

- Угу, именно колючка. Засыхающее растение с предгорий Синих хребтов. Если его полить, оно оживёт и будет зеленеть. Подарю подопечному, пусть растит.

Я порывисто обняла мачо за шею и чмокнула несколько раз в щёку. Даже я ухитрилась забыть о том, что хотела привезти Маугли какой-нибудь сувенир с Мирассы, а Эдор вспомнил о любви заморыша ко всему зелёному, да ещё и принцессу подключил!

- А почему ты именно такого… ёжика попросил? – поинтересовалась я, наклоняясь поближе к хрупким и ломким на вид колючим веткам.

- Потому что это – чуть ли не единственное растение, разрешённое к вывозу, да и то, видимо, по причине того, что его найти трудно… А этот экземпляр – из оранжерей Их Высочеств. Говорят, там таких колючек полным-полно, поэтому мне его и подарили.

Упаковав подарки в багаж, мы спустились вниз, где уже стояли Скроссы, неодобрительно поглядывая на большой хронометр гостиницы, висящий как раз над выходом. Но мы намёки на нашу непунктуальность мужественно проигнорировали.

Обратный путь с Мирассы был почти полной копией дороги туда, с той только разницей, что Лавиния была постоянно погружена в свои мысли, и общаться с ней не было никакой возможности.

На Второй нас никто не встречал, кроме служащих крокорауса от бизнеса, так что домой, в лесную глушь мы добирались сами, благо флайер стратега стоял тут же, возле космопорта. Милый дом встретил нас тишиной, ярким солнечным светом и шелестом листвы. Стараниями лягушонка вокруг нашего жилища выросли уже настоящие дикие заросли, я подозревала, что втайне Маугли пытается устроить тут любезную его сердцу борийскую непроходимую чащобу.

Эскулап и Вайятху, заранее предупреждённые о нашем прилёте, появились буквально минут через пятнадцать после нас. Наблюдая, как кораблик генетика опускается на площадку, я с трудом сдерживалась, чтобы не припустить к нему изо всех сил. Наконец, аккуратный предводитель разбойников выполнил все посадочные процедуры и открыл дверцу. Оттуда немедленно выпрыгнул лягушонок и побежал ко мне.

Да, конечно, это было нарушением всех правил приличия, и, конечно, никто при встрече не падает на колени перед женщиной, шепча: «Сагите…сагите… вы вернулись!», не прижимается лбом к бедру и не ловит рук, чтобы снова и снова покрывать их лихорадочными поцелуями, всё должно быть куда спокойнее и сдержаннее… Но мне было наплевать на все этикеты и правила приличия, вместе взятые. Меня в этот момент накрыло такое щемящее, безоблачное счастье, что даже если бы все хором принялись стыдить нас, я бы просто не услышала ни слова! Я видела и слышала только Вайятху, который смотрел на меня сияющими зелёными глазами, переливаясь всеми цветами радуги. И, Всевидящий, как же я соскучилась, оказывается, по этим переливам, по порывистости, нежности, обожанию!.. В-общем, по всему лягушонку…

Вылезший следом Вигор, подошёл к нам и фыркнул:

- Ну, вот, опять повёл себя, как настоящий дикарь. Забыл всё, чему я тебя учил! Как надо было приветствовать Тэш?

- Не помню, – признался кикиморыш, не сводя с меня глаз.

- Надо было за руку здороваться! Ну, в щёку, к примеру, поцеловать… И вести в дом! Слышишь?

Маугли кивнул, поднялся на ноги и… подхватил меня на руки, как пушинку.

- Я веду сагите в дом, – согласно подтвердил он и зашагал по дорожке.

- Вот обормот, – пробормотал нам вслед эскулап.

Я улыбнулась и прижалась покрепче к заморышу, успокаивая себя тем, что, ну хотя бы падать на колени перед всеми подряд, он всё-таки перестал…

Когда стихли кутерьма и суматоха, неизбежно следующие за любой встречей, и Вайятху убежал в заросли пристраивать новое растение, при виде которого он от счастья потерял дар речи, мы получили возможность рассесться вокруг эскулапа и рассказать всё, что случилось за эти три дня.

Выслушав нас, Вигор в изумлении покачал головой и заметил:

- Кто бы сказал – не поверил, что можно вот так, запросто познакомиться с принцем… Действительно, ты везучая, Тэш!

- Ну, знаете, иногда моё везение таким боком выходит, – проворчала я. – И вообще, мне кажется, что Лавинии повезло куда больше. Только она никак не хочет в это поверить.

Все дружно повернули головы к златовласке. Я мысленно извинилась перед подругой, но решать вопрос с Наимом надо было как можно скорее, а ГИО-девушка, похоже, собиралась молчать до полного упора.

- В самом деле, Лави, – мягко сказал Эдор, – нам всё-таки надо поговорить.

- Ну, хорошо, – тяжело вздохнув, ответила северная дева. – Давайте поговорим. Вы все прекрасно знаете моё отношение к мужчинам. Я уже предупреждала, что могу невольно плохо повлиять на Наима. Если это случится, что будет тогда?

- Лави, – нетерпеливо начал стратег, – ну, сколько можно настаивать на какой-то исключительности?! Ты где искала своих опекаемых? В больницах? Так что удивительного в том, что они умирали?!

- Но первый из всех… Он погиб не из-за болезни.

- Ну и что? Простое совпадение. Ты помнишь того торговца камнями, который намеревался отравить нас на встрече?

- И которого самого отравили в этот же день?..

- Да, его, красавчика... Вот уж совпадение, так совпадение было! Нарочно не придумаешь, но ведь так произошло на самом деле! Ну, и у тебя совпало.

Лавиния покачала головой.

- Брат, давай хотя бы на минуту представим, что это не было случайностью. Хорошо, ты не хочешь в это верить, но просто сделай допущение, что это может быть правдой. Что произойдёт тогда? Ты знаешь порядок наследования власти? Кто придёт за Наимом, что это за человек, как он отнесётся к нам?

Стратег какое-то время пристально смотрел на неё, словно сомневаясь в серьёзности вопросов, но потом сдался и ответил:

- Ну, ладно, предположим… Расспрашивать в подробностях о таких вещах я, разумеется, не мог, но слышал, что на самый крайний случай имеется закон о завещании императора, которым он может назначить кого-то на своё место. Если рассуждать логически, то самые большие шансы стать следующим императором, после Наима, у его брата по матери. Одна семья, родственники, да и сохранять прежние, уже установленные, традиции – это не то, что строить всё заново, даже новичок справится. Я думаю, что мы вполне успеем подружиться с семьёй наследника настолько, что нас не прогонят, даже если с императором что-то произойдёт. Но я лично в это не верю, потому что уж за кем, а за принца смотрят в оба глаза, он должен быть здоров, как бык!

- Но другой-то наследник погиб! – возразила златовласка. – Значит, и такие происшествия возможны, как бы за ними не следили!

- А, кстати, ты себя, случайно, не винишь в смерти второго принца? – как бы невзначай поинтересовался Вигор. – Ведь он погиб после того, как ты узнала о его существовании…

Лавиния укоризненно посмотрела на генетика.

- Нет-нет, брат прав! – вмешался бывший контрабандист. – Это ярчайший пример того, что не все несчастья в мире происходят по твоей вине. А если серьёзно, Лави, то пора перестать прятать голову в песок, иначе можно и похоронить себя там… У тебя есть уникальный шанс стать самым близким человеком для следующего императора, и влиять на него так, как нужно будет семье. В конце концов, ты можешь даже попробовать уговорить его отменить рабство! С чего-то же надо начинать перемены, за которые так ратует Тэш?..

Тут все дружно посмотрели на меня, заставив моё лицо полыхнуть. Стратег, Плорад его пожуй, не упускал возможности подшутить над моими революционными воззрениями.

- Да, кстати… смех смехом, но ведь у принца, наверняка, есть свой собственный Вайятху, – сказала я. – Это надо учитывать. И какую роль Наим отводит Лавинии в своих эээ… планах? Простой подруги?

- Ну, вероятнее всего, да. На роль матери будущего наследника она не годится никак, просто потому, что не принадлежит к местной аристократии. Значит, дама сердца, – подытожил Вигор.

- Дама сердца, возможно, лучший вариант из всех возможных, – рассудительно сказал Эдор. – Ей наследника не рожать, значит, она останется в стороне от всех местных интриг и разборок. Ей достанется только любовь императора!

Лавиния вздохнула ещё тяжелее:

- Хорошо. Если вы оба сейчас пообещаете, что не будете винить меня, если с Наимом что-то случится, я попробую установить с ним связь… Но не знаю, получится или нет.

- Лави, ради Всевидящего, ну кому придёт в голову обвинять тебя, да ещё тогда, когда ничего не произошло! – искренне удивился стратег. – Разумеется, мы обещаем не предъявлять никаких претензий тебе по поводу того, что там у вас произойдёт в будущем! Я бы только хотел попросить тебя тоже пообещать кое-что…

- Да?

Эдор наклонился вперёд и, глядя прямо в глаза сестры, проговорил:

- Не порти ваши отношении специально, Лави, не отталкивай принца. Не знаю, почему, но я ощущаю в тебе это желание… Просто подумай о том, на что способен уязвлённый мужчина, да ещё и облечённый почти неограниченной властью. Если ты действительно не в состоянии справиться с собой, лучше скажи об этом, я попробую познакомить Наима с кем-нибудь другим. Возможно, Мира или Вейла тоже смогут вызвать в нём интерес… Это будет сложнее, но пока ещё можно сделать. Вот если ты отступишь где-нибудь посредине пути, это будет намного хуже. Поэтому я прошу тебя, Лави, не торопись и хорошенько подумай. Мы не будем ни к чему принуждать тебя, честное слово! Решай сама.

Златовласка кивнула, встала и ушла в дом.

Я тревожно посмотрела ей вслед. Очень хотелось догнать и успокоить подругу, но я сдержалась. Сейчас моё вмешательство было бы лишним.

- Ладно, с этим можно подождать, давайте-ка глянем на ваши подарки, – предложил Вигор. – Мне тоже очень любопытно посмотреть, чем вас императорский сынок решил побаловать…

Я принесла все устройства и выложила на маленький столик. Сейчас, в окружении привычной обстановки, они выглядели ещё более экзотичными, что ли… Непохожесть мирасских изделий просто бросалась в глаза.

- Так-так-так… – пробормотал генетик, исследуя вифон Эдора. – Какая занятная штуковина… А как она разбирается?.. А если вот так? Нет?... А вот так?..

Я тихонько улыбнулась: сказывалась работа в одиночестве, эскулап общался с исследуемым приборчиком, как с очередным пациентом. И, похоже, пациент попался трудный…

Через полчаса всевозможных попыток устройство разобрать, предводитель морских разбойников не то, чтобы сдался, но задумался.

- А, может, не будем его ломать? – предложила я. – Может, попросим помочь Маугли? Вдруг ему удастся «договориться» с этим недотрогой…

Вигор хлопнул себя по лбу и, пробормотав что-то нелестное в свой адрес, добавил:

- Конечно, зови зелёного! Если уж он не справится, останется только кувалда…

Призванный на помощь лягушонок выслушал наши пожелания, кивнул и осторожно взял синий вифон в руки. Подержал, нахмурился, потом сжал между ладонями и медленно произнёс:

- Это совсем новый аппарат… Он почти ничего не знает… Мало, очень мало… его отдали в подарок, чтобы он служил своему хозяину… Радость…Нетерпение…Что-то ещё… Не могу поймать.

Заморыш виновато взглянул на нас и положил приборчик на стол.

- Ну, хоть что-то… – несколько разочарованно сказал эскулап.

- Сагат Эдор, а может, вы сами его возьмёте в руки? Вдруг тогда он будет разговорчивей? – вдруг предложил Вайятху.

Стратег хмыкнул, но присел рядом и взял вифон. Маугли накрыл ладонями его руки и закрыл глаза. Мы все дружно уставились на кикиморыша. Потекли минуты молчания. Время от времени заморыш морщился, будто никак не мог преодолеть что-то. В какой-то момент, он, не чинясь, сжал руки мачо с аппаратиком так сильно, что Эдор удивлённо поднял брови, но промолчал. Наконец, лягушонок ослабил хватку и медленно, словно нащупывая слова, сказал:

- Он… должен… передавать куда-то… где вы. И ещё… картинку. Вашу. Один раз уже передал. Но это… потайная функция… никто не знает.

- Ах, вот оно что, шпионское устройство, – ничуть не удивившись, прокомментировал новость Эдор. – Ну, чего-то такого я и ждал… А скажи-ка, друг мой зелёный, сейчас он тоже посылает информацию о нас?

- Нет… очень далеко… Не докинуть, – сморщившись, ответил лягушонок.

- И то хорошо, – кивнул контрабандист. Взгляд у него стал очень острым, как игла. – Ну-ка, давай теперь побеседуем с остальными подарками. Что нам расскажет вот этот вифончик, например?

И мачо положил перед Маугли перламутровую игрушку, подаренную Наимом златовласке.

- Его дарили… с сильным желанием увидеть сагите Лавинию снова, – доложил лягушонок. – Он тоже должен сообщать, где она, и ещё… напоминать о том, кто сделал подарок. Каждый день напоминать.

- Хм. Интересно, как же это? – спросил Вигор. – Звонить, что ли, в одно и то же время?

- Нет… письма… давать ей письма… Он помнит сто пятьдесят восемь писем… В день по одному…

- Та-ак, и что это за письма? – нахмурившись, поинтересовался стратег. – Прочитать-то можно, хоть одно?

- Да… сейчас… Вот.

Маугли раскрыл ладони, и на экране вифона возникла надпись: «Сегодня утреннее небо напомнило мне цвет твоих глаз. Я скучаю…»

Мы переглянулись. М-да, похоже, Наим взялся за дело всерьёз. Или это его обычная тактика обольщения, взял же он откуда-то сто с чем-то там фраз романтического бреда! Значит, были заготовки? Ещё бы понять, – это нормально или нет… Может, на Мирассе вообще принято, чтобы принц ухаживал, используя, так сказать, опыт и наработки других людей. Может, венценосные особы там вовсе не утруждают себя какими-то усилиями. Букет придворный флорист составит, стих поэт сочинит, комплимент опытный ловелас подскажет… Бедная подруга, это не опекаемый, это, действительно, одна сплошная головная боль!

- Ну, хорошо, если ничего хуже этого там нет, то и Всевидящий с ними, с письмами, – приговорил стратег. – Значит, пока мы здесь, вифонами можно спокойно пользоваться, шпионить они начнут, если мы снова полетим на Мирассу, так?

- Да, похоже, – подтвердил Вигор. – Последний вифон проверять будем?

- А как же! Давай, подопечный, работай. Что там подарили твоей обожаемой сагите?

Маугли застенчиво улыбнулся, вложил мне в ладони бирюзовый аппаратик и накрыл сверху своими руками. Тут же стало жарко.

- Всё то же самое… Только никаких писем нет.

- И слава Всевидящему! – отозвалась я. – Если б мне начали приходить подобные послания от принцессы, не знаю даже, как бы я отреагировала…

- Почему от принцессы? – удивился Вигор.

- Потому что вифон мне подарила именно Её высочество. А что с браслетами? Там-то хоть всё чисто?

Маугли послушно взял в руки широкие полупрозрачные ободки. Подержал, потом положил обратно и сказал:

- Они в порядке. Тоже новые, почти никаких воспоминаний… Только желание позаботиться о сагите…

- Вот и славно, – с облегчением выдохнула я. – Значит, их можно спокойно носить.

- А ещё они могут успокаивать, – вдруг добавил кикиморыш.

- Успокаивать? – переспросил Эдор.

- Ну, да… Вроде, чтобы сагите не волновалась зря.

- И сильно успокаивать?

- Довольно сильно. Так, чтобы она уснула.

- Ух ты-ы… – протянула я. – Какие занятные браслетики. Нет, пожалуй, я повременю, и носить их не стану. Кто его знает, когда им захочется меня усыпить…

- Пожалуй, да. Отложим подарки подальше и подождём, – кивнув, резюмировал Эдор. – Может даже Маугли увидел не все их возможности… Но, пожалуй, я начинаю верить мирассцам, которые утверждают, что наши технологии от них отстали.

- Неудивительно, – отозвался эскулап, покачивая ногой. – Я, например, занимаюсь своей работой всего лишь лет семь, ну, семь с половиной, и продвинулся уже, Плорад знает куда. Представляешь, сколько и чего могли наработать такие, как я, в течение пятисот лет?

- Ужас… – тихо сказала я. – Знаете, мне становится страшно… куда мы лезем?!

- Вперёд, Жужелица. Мы можем лезть только вперёд, – ответил стратег спокойно. – Если всё так, как мы думаем или подозреваем, нам тем более нужно проникнуть на эту планету. Слишком долго она была изолирована от мира, и слишком долго на ней творилось неизвестно что. Похоже, пора извлечь всех скелетов из её шкафов, и предать их земле.

- Но почему мы? – невольно вырвалось у меня. – Почему не те, кому положено заниматься такими вещами?!

- Это кому же? – искренне изумился мачо. – Кто ещё, кроме нас, способен понять, насколько нечисто дело при императорском дворе? Кто ещё может оценить опасность мирасской науки и техники? Ты знаешь каких-то других экспертов? Я – нет. Так что, увы, Тэш, эту ношу не на кого перевалить. Да и нельзя нам этого делать, иначе люди возьмутся за нас, в первую очередь. Император, как ни крути, лицо реальное, а нас вообще не должно быть, мы – ошибка в какой-то там степени, сначала человеческая, а потом техническая, когда из-за сбоя началось наше развитие. И мы, и император – анахронизмы… И кто знает, может, в этом и есть высший смысл.

Я поёжилась: похоже, не миновать мне влезть в исторические события. И рада бы не влезать, но обстоятельства не выпускают. Одно успокаивает, – если уж врываться на десантном катере в Цитадель Мирассы, лучше это делать, стоя рядом со стратегом. Или двумя. Или десятью. Но, главное, именно с ними…

Сувенир 50

Улетая, Вигор забрал наши сомнительные подарки с собой, чтобы попытаться ещё раз разобраться с ними и, возможно, разузнать что-то о технологиях мирассцев, которыми они так кичились. Как сказал эскулап, лучше знать, с кем имеешь дело, и на что он может быть способен. Эдор попросил генетика не ломать приборчики, мотивируя это тем, что нам ещё на Мирассу возвращаться, – вдруг высочества потребуют предъявить, так сказать, свои дары. Вигор обещал быть максимально аккуратным.

Следом за викингом отбыл и стратег, как всегда, по макушку загруженный очередными проблемами, накопившимися за три дня его отсутствия. Лавиния тоже решила пойти прогуляться по лесу, предупредив, что вернётся неизвестно когда, может, вообще утром. Очень хотелось помочь ей, но златовласка сказала, что ей нужно побыть одной, всё ещё раз обдумать, взвесить, просчитать. От меня требовалось пока просто не мешать её мыслительному процессу.

Так и получилось, что, когда я собралась принять ванну, мы с лягушонком были одни в доме. Он сам отрегулировал температуру, сам принёс мою любимую пижаму, сам настроил освещение, чтобы казалось – в ванной горят свечи, а не электрические лампы. Потом сам, попросив разрешения, раздел меня, осторожно поворачивая, как драгоценную стеклянную вазу, сам опустил в пенную, пахнущую травами и цветами воду, и уселся рядом, не сводя глаз. От его взгляда у меня внутри начало всё пульсировать, будто кто-то выключал на секунду сердце, дыхание, слух, способность двигаться, а потом включал снова… И каждый раз мне казалось – Маугли тоже это чувствует, потому что его пальцы на бортике ванны сжимались сильнее.

Игра в «гляделки» затягивалась. Желание прикоснуться к кикиморышу становилось нестерпимым, но я сдерживалась, не торопясь получить сразу всё. Почему-то именно сегодня хотелось помучить его предвкушением.

Оказывается, в этом тоже была какая-то особенная сладость: словно замедлять время, отодвигая то, что неизбежно должно было случиться, останавливаться, вглядываясь в мелочи, ловить каждое движение, каждое мимолетно появляющееся выражение… Все чувства лягушонка были так откровенно написаны у него на лице, что не было нужды спрашивать его о чём-то. Конечно, он мог свести меня с ума ласками, заставив забыть все первоначальные намерения, но для этого ему было нужно моё разрешение. Неписанный кодекс Вайятху оставлял последнее слово за мной, в отличие от того же Проводника, который сам управлял и собой и хозяином.

Дождавшись момента, когда восхищение в глазах заморыша сменится мольбой, а полуоткрытые губы начнут непроизвольно подрагивать, я позволила ему и себе начать движение навстречу друг другу, которого мы так жаждали.

- Разденься… – шёпотом попросила я.

Он вздрогнул от этой просьбы и мгновенно расцвёл долгими сиреневыми всполохами. Я следила за тем, как он, слегка неуклюже, встаёт, как ловит пуговицы на рубашке, пытаясь их расстегнуть, а не оторвать, как торопливо освобождается от бледно-голубой ткани, как стаскивает брюки и узкие плавки. Как лиловые волны заливают всё его тело, красноречиво свидетельствующее о том, что он тоже умирает от желания.

- Погоди, постой вот так, – остановила я кикиморыша, шагнувшего к ванне. – Хочу насмотреться на тебя…

Три дня разлуки заставили меня по-новому увидеть его, словно в первый раз. Я скользила по нему взглядом, неторопливо изучая, вспоминая, сравнивая, и воочию убеждалась, что заморыш изменился, да ещё как!

Старания Вигора не прошли даром: вместо тщедушного подростка передо мной, несомненно, стоял юноша, гибкий и мускулистый. Плечи развернулись, подчёркивая узкие бёдра и длинные ноги, руки больше не напоминали палочки. Диспропорции практически ушли из его тела, единственным, что несколько портило фигуру, была излишняя худощавость, но это также обещало исчезнуть со временем. Теперь никто не назвал бы Маугли кузнечиком или проптом, – он обретал физическую красоту, которой когда-то славились его соплеменники. Лицо стало овальным, подбородок и скулы – «по-взрослому» чётко очерченными, глаза не казались огромными, а просто большими. Губы, как ни странно, приобрели пухлость, которой не хватало прежнему, «маленькому» кикиморышу. Да и вообще, кикиморышем его теперь можно было назвать только по старой памяти, – ничего лягушачьего или жабьего в облике Маугли не осталось. Он вырос, действительно вырос, – ещё не до конца, но достаточно, чтобы при одном взгляде на него, в груди у меня становилось тесно и жарко.

Вайятху, которого я так беззастенчиво рассматривала, переступил с ноги на ногу и прерывисто вздохнул. Его напряжённая поза, как и цветовая феерия в лилово-перламутровых тонах, выдавали с головой страсти, кипевшие в лягушонке, но он терпел, ожидая моего разрешения эти желание хотя бы пригасить, хотя бы на секунду, хотя бы прикосновением…

- Подойди сюда, – тихо сказала я, указывая на пол рядом с бортиком. – Присядь.

Один шаг, и он оказался совсем рядом, по-прежнему не смея коснуться меня. Всё, чего я желала, всё, что мне было нужно, находилось на расстоянии вытянутой руки, только протяни её и возьми… Думать о чём-то другом стало просто невозможно. И опять, будто почувствовав моё нетерпение, лягушонок не выдержал: дыхание у него участилось, зрачки нашали расширяться, и он прошептал:

- Сагите, можно я вас поцелую? Иначе у меня сердце разорвётся на кусочки…

- Можно, – тоже почему-то шёпотом ответила я, и первая потянулась к нему.

Дальше слов не было никаких, долго-долго, потому что, стоило мне коснуться губ Вайятху, как почти мгновенно, без перехода, меня стиснули железные объятья Проводника, этой ненасытной, вечно алчущей половины Вайятху, стремящейся достичь недостижимого для простых смертных четырнадцатого неба, дорогу к которому знает только он один...

На этот раз вторая ипостась Маугли не предупреждала о своих намерениях, ни вслух, ни мысленно. Он просто ласкал меня раскалёнными, как магма, ладонями, расплавляя и тело, и сознание, врываясь внутрь пустынным смерчем, который словно снова и снова сдирал с меня все признаки цивилизованности, оставляя один на один с инстинктами, требовавшими отдаться и быть взятой. Без рассуждений, без сожалений, без мыслей, немедленно, прямо сейчас, пока вокруг бушует пламя вулкана, пока в мире нет никого, кроме нас, пока не начала просыпаться коварная память…

Но почему-то в этот раз наслаждение было почти болезненным, как будто с меня, вместе с сознанием, содрали и кожу, оставив беспомощной и невыносимо чувствительной. Я смутно почувствовала, что Проводник вытаскивает меня из воды и несёт куда-то. Куда – выяснилось через несколько секунд, когда я ощутила под собой чуть шершавую ткань простыни. Предчувствие проникновения стало настолько острым, что я зажмурилась, но секунды текли одна за другой, а ничего не происходило.

Я обеспокоенно распахнула глаза и наткнулась на тяжёлый, пронизывающий взгляд Проводника, который навис надо мной, удерживаясь на вытянутых руках. Ритуальная маска, в которую превращалось подвижное лицо Вайятху с приходом его второй половины, расчёркиваемая быстрыми цветовыми вспышками, напоминала грозовую тучу.

- Что?.. – мысленно простонала я. Говорить вслух сил не было.

- Слабая… – тоже мысленно ответил он, продолжая сверлить меня взглядом. – Устала… уже… Не сможешь. Ухожу…

- Стой!

Я вцепилась в его руку мёртвой хваткой, откуда только взялись силы!

- Не смей бросать меня сейчас! Так… нечестно! Если уж ты пришёл, так доведи до конца то, что начал! Иначе… иначе я умру, – тихо закончила, начиная осознавать окружающее и себя в этом окружающем.

И, Вограны всё побери, мне стремительно становилось стыдно! Мало того, что забыла всё, включая самое себя, так ещё теперь выпрашивала секс, как... Ну, не будем об этом. Проблема оставалась в том, что тело, переполненное страстью, хотело продолжения… И продолжения именно с Проводником, потому что, будя воистину вулканические страсти, усмирял их потом тоже только он, этот негодяй, намеревавшийся сейчас просто смыться, оставив меня в самом глупом положении, какое только можно себе представить.

- Не уходи… – попросила я, осознав всю «прелесть» ситуации. – Пожалуйста…

Проводник снова придвинулся, уставился на меня своими мерцающими глазищами и мысленно сказал:

- Ты… не выдержишь… истощена.

Вограны побери этого новоявленного эскулапа! Нашёл время беспокоиться о моём состоянии! Лучше уж тогда бы раньше подумал об этом, до того, как тащить меня на своё четырнадцатое небо, чтоб его кто-нибудь обрушил!

- Ну, не надо обязательно туда… Может, есть у тебя небеса пониже, тринадцатое там… Или двенадцатое…

И тут случилось невозможная вещь: ритуальная маска треснула и осыпалась. Проводник улыбнулся! Честное слово, я не поверила сначала своим глазам, но так оно и было, губы растянулись в кривоватую усмешку!

- Забавная… ниже?.. Никто не просил… Хорошо… может быть…

Горячие губы коснулись моих, включая на полную мощность весь спектр ощущений, только что, вроде бы, пригасший. Я только застонала, – не знаю, вслух или мысленно, – снова погружаясь в пылающий костёр, куда меня уверенно сталкивал мой провожатый. Ласки возобновились с новой силой, заставляя уплывать, таять, кипеть, биться о собственное тело, которое вдруг стало тесным, как клетка хищнику…

Я уже не понимала, как можно дышать, как вообще можно выживать в этом огненном плену, который грозил сжечь меня дотла! Я уже не могла даже стонать, горло пересохло и, кажется, потрескалось. Перед зажмуренными глазами взрывались огненные же шары, усугубляя ощущение настоящего пекла.

И вдруг меня настиг шёпот Проводника:

- Сейчас… Не бойся… Будет хорошо…

Из той бездны, в которой я горела, было совершенно невозможно спросить, о чём он говорил, да я и не успела бы даже открыть рот, потому что тут же Проводник, наконец, вошёл в меня, заставив пересохшее горло издавать звуки. Я закричала. Или мне показалось, что закричала, потому что одновременно он накрыл мой рот губами и начал целовать так, что я на секунду потеряла сознание, а пришла в себя от того, что на меня словно хлынула прохладная вода. После той иссушающей пустыни, в которую превратился мир по воле Проводника, этот ливень доставил такое ни с чем несравнимое наслаждение, что я снова закричала, ласкаемая струями, бившими в меня изнутри. И если я только что собиралась умереть, то теперь, наоборот, – мне казалось, я могу свернуть горы, взлететь в воздух просто так, без крыльев, и буду парить там, наравне с птицами!

Это ощущение почти полёта опять-таки прервал он, таинственное второе «я» лягушонка. Проводник снова начал двигаться, каждым движением порождая молнии вокруг меня и землетрясения подо мной. Честное слово, я не удивилась бы, увидев, что вместе с нами на самом деле двигалось вообще всё, включая дом, сад и рощу… Я в первый раз столкнулась с такой способностью полностью менять восприятие окружающего мира. Не отпуская меня, он ухитрился перевернуться так, чтобы мы оказались лицом к лицу, теперь я снова видела над собой его горящие глаза. Несколько секунд он всматривался в меня, а потом опять принялся мучить невыразимым наслаждением прикосновений. Губами, руками, бёдрами, грудью, прядями волос, скользящими по коже… Но на этот раз ласки не казались иссушающими, а наоборот, наполняли желанием отвечать соблазнителю, и тоже свести его с ума.

- Ляг на спину, – попросила я. – Только не отпускай меня, сможешь?

Извернувшись, как ящерица, Проводник перекатился на спину, усадив меня сверху. Я торжествующе улыбнулась: ну всё, попался!

- А теперь лежи спокойно и не двигайся, – предупредила я повелителя четырнадцатого неба и потянулась к его губам.

Я, конечно, всего лишь сагите, которая может довести до какого-то там… десятого, что ли, уровня наслаждения, но уж доведёт, не сворачивая, будьте покойны… Обхватив ладонями лицо своего сладчайшего мучителя, я принялась исследовать степень его терпения, лаская поцелуями припухшие губы. С глубочайшим удовлетворением убедилась, что мои ласки тоже действуют на него, как сильнейший афродизиак, и продолжила собственные издевательства над телом Проводника, любуясь изысканнейшими переливами цветов, украсившими его. Надо отдать ему должное, – он держался дольше, чем я предполагала, целых пять минут, наверное, но, когда я добралась до сосков, он прорычал что-то непонятное – вслух! – и снова перекатился на живот, подмяв меня. Я хотела сострить насчёт несдержанности, но умолкла, увидев его глаза, затуманенные страстью так, что мгновенно расхотелось шутить, а внутри вспыхнуло уже знакомое пламя.

- Моя… – отчётливо выговорил вырвавшийся на свободу зверь, и начал двигаться, заставляя меня вскрикивать от каждого толчка.

Долго собиравшая гроза всё-таки пришла, смиряя, подчиняя, сминая глупую смертную, решившую поиграть с ней. Растворяясь в бушующей стихии, я только повторяла, как заклинание, всплывшее откуда-то из глубин подсознания старое имя Всевидящего:

- Господи… господи… о, Боже мой…

Когда мы вернулись, наконец, с сияющих четырнадцатых небес (да-да, мы всё-таки и туда добрались), Проводник, удовлетворённо вздохнув, спросил мысленно:

- Господи?..

- Ну, ты знаешь… после такого занятия любовью невозможно остаться атеистом.

В моей голове явственно прозвучал смешок. Не успела я поразиться этому, как он снова заговорил:

- Забавная… Ухожу.

- Нет-нет-нет! – заявила я, привставая и поворачивая его лицо к себе, чтобы видеть глаза. – Не смей никуда уходить, слышишь?! Я не отпускаю тебя!

Губы маски снова растянулись в кривой усмешке.

- Почему?.. – прозвучало у меня в голове.

- Потому что… потому что я хочу поговорить с тобой! Кто ты? Как и почему приходишь? И зачем уходишь потом?..

- Много… вопросов…

- Хорошо, хоть на один-то можешь ответить?

- Наверное….

- Тогда скажи, кто ты такой? Откуда ты взялся в лягушонке?

- Был… всегда… С самого начала…

- С момента, как его создали?

- Да…

- Но ты – не он? – уже выпалив это, я поморщилась. Дурацкая формулировка!

Однако Проводник ответил. Но тоже непонятно, под стать вопросу:

- И он, и не он…

- Как это? Ты – другая личность? Другой человек?

- Не… человек. Другой… да.

Опаньки… Выходит, в одно тело вложили два сознания, что ли? Или одно вложили, а второе – воспитали?

- Значит, ты не человек?

- Мы… оба.

Ага! Значит, вторая ипостась – тоже Вайятху… Уже неплохо, а то мне начало мерещиться Вограны знают что!

- Так кто ты?

- Не… знаю… Не помню…

- А что ты помнишь?

- Много… вопросов… Устал… Ты тоже… Пока.

И Проводник просто нагло испарился, можно сказать, пролился у меня между пальцев, потому что в этот самый момент я держала его за плечи! Но – одна секунда, и взгляд изменился, ритуальная маска ожила, на мои запястья легли ласковые горячие ладони, – передо мной снова был лягушонок.

- Маугли, он может вернуться? – стараясь не морщиться от разочарования, спросила я. – Твоя вторая половина?

- Нет, сагите, – после паузы ответил Вайятху. – Он устал… А вы разве нет?

- Ну, и я устала… – пришлось признаться мне. – Но я так много хотела спросить у него…

- Он почти никогда не разговаривает, – подумав, сообщил заморыш. – Только с вами.

- Да? Это хорошо. Глядишь, ему понравится общаться… А что он сделал, когда на меня будто дождь полился?

Лягушонок гордо улыбнулся и сказал:

- Он дал вам силу.

- А откуда он её взял?

- Отовсюду. Силы везде много.

Хм… Космос, что ли, напряг? Интересное дело…

- А ты тоже так можешь?

- Я – нет, только Проводник.

- Понятно…

Я попыталась представить себе, каким образом создатели Вайятху ухитрились заложить в него способность брать энергию из космоса, но знаний явно не хватало. Нет, давно известно, что в той или иной степени эта способность есть у всех, но чтобы получать направленный поток такой мощности, надо быть основательно подготовленным к этому. И, одно дело – менять и переставлять местами уже имеющиеся гены и возможности, но совсем другое – создавать новые. Хотя, о чём я говорю?! Все ГИО-изменённые, по сути, – подтверждение того, что генетики уже в далёком прошлом умели создавать нужные способности. Как-то я всё время опаздываю с восприятием создателей лягушонка, наверное, потому что опираюсь на знания о современной генетике, а она, похоже, отстала от тех же мирассцев на недостижимое расстояние.

Я ещё раз разочарованно вздохнула и поцеловала любимое лицо, ставшее смущённо-зелёным. Ладно, хорошенького понемножку. Главное, – лёд тронулся, и мистическая половина заморыша начала со мной общаться. Глядишь, мы и этого зверя приручим, дайте только время…

Лавиния, как и обещала, появилась утром, когда мы с Маугли завтракали на кухне. Златовласка появилась в своём фирменном стиле, внезапно и словно ниоткуда, что свидетельствовало об её глубокой задумчивости. Поздоровавшись, она налила себе сока и присела за стол, глядя в стакан с такой сосредоточенностью, будто пыталась рассмотреть в нём бактерий.

Я, в который раз, по-хорошему позавидовала подруге, которая после ночных скачек по лесу (а именно их северная дева понимала под словом «прогулки»), была прекрасна и свежа, в отличие от меня. Ночи с Проводником, как бы они ни были сногсшибательны, наутро сказывались ломотой во всё теле, и тёмными тенями под глазами. Сегодня, кстати, последствия были минимальными, видимо, в связи с выдачей мне «силы», способствующей достижению без особых потерь пресловутого четырнадцатого неба.

Доев тушёные овощи, кикиморыш сунул тарелку в посудомоечный шкаф, чмокнул меня на лету в щёку и умчался проведать свои растения.

- Лавиния, – позвала я подругу. – Ты где?

- Здесь, – слабо улыбнувшись, ответила она. – Прости…

- Это ты прости, что натравила на тебя братьев. Мне показалось, вам надо было поговорить.

- Нет-нет, всё в порядке, ты права, нам нужно было поговорить. Это всё моя трусость…

- Твоё… что?!

- Трусость, Тэш, трусость… Я – самая большая трусиха среди всех моих сестёр и братьев. Я всегда боялась ответственности. Когда Эдор вытащил меня с базы, он нашёл идеальное применение моему характеру: предложил помогать ему. Понимаешь? Я готова помогать тому, кто не боится решать, делать и отвечать за последствия своих действий. И всё это время я шла следом за кем-нибудь, а вот теперь… Теперь мне придётся идти впереди всех, и нести такой груз, к которому я не привыкла. Брат сказал правильно: сейчас от моего решения зависит чуть ли не всё, чего мы смогли добиться. Если я ошибусь и сделаю что-то неправильно, пострадает слишком много людей… Всевидящий знает, смогу ли я приспособиться к Наиму. А если нет?..

- Подожди, я не понимаю. Так он не понравился тебе? Совсем?

Лавиния тяжело вздохнула.

- Ах, Тэш… Ты всё время путаешь нас с людьми. Чтобы я была рядом с кем-то, ему необязательно мне нравиться. Важнее, чтобы он во мне нуждался.

- И? Наим в тебе не нуждается?

- Не знаю… В том-то и проблема! Он очень закрытый, просто невероятно закрытый от всех!

- Как это? – не поверила я. – У него же на лице всё было написано, крупными буквами! Даже я видела, хоть и не эмпат!

- Вот, в том-то и дело, что ты – не эмпат, Тэш… Только не обижайся! То, что было написано на лице у Наима – это эмоции, которые он хотел показать. А вот что он чувствовал на самом деле – вопрос…

Я постаралась представить себе такую двойственность. Получилось плохо. Ну, ладно ещё, говорить одно, а чувствовать другое. Но чувствовать что-то, и на уровне чувств же, показывать другое? Вограны знают, возможно ли это… С другой стороны, на планете эмпатов иметь возможность закрываться от них – хорошее подспорье для захватчиков. Может быть, когда-то те же ГИО-изменённые создали какие-нибудь приборы для защиты от местных туземцев, и императорский дом, так обожающий всякие древности, по старой памяти продолжает их использовать? Скажем, на всякий случай…

Я снова посмотрела на златовласку.

- То есть, ты его не понимаешь? Совсем?

- Практически, совсем.

- А Эдор об этом знает?

- Да. Он ведь и сам это чувствует.

- А что говорит?

- Ничего. Говорит, ориентируйся на внешние выражения, тон, мимику… В конце концов, все люди так общаются. А я не могу. Это всё равно, что тебе завязать глаза, заткнуть уши и предложить непринуждённо общаться, при этом не ошибаясь!

- Ну, так ты во мне сейчас глубокий комплекс неполноценности разовьёшь, – проворчала я.

- Извини, – Лавиния, в который раз, вздохнула. – Я не подумала…

- Да ладно, я почти привыкла, что среди вас являюсь самой отсталой. Дело в другом. Может, тебе, действительно, отказаться? Если всё так сложно?

- А кому я могу вручить наследника? Из тех, кто прилетели с базы, сейчас вообще свободна только я. Те, о ком говорил Эдор, даже не здесь, и они точно понятия не имеют, каково это – общаться с людьми. Так что, на самом деле, выбора у меня нет.

- Так не годится, Лавиния! Если для тебя этот подопечный уже проблема, то что будет потом? Мне кажется, лучше попросить о замене сейчас, чем мучиться с ним, неизвестно сколько времени.

- Ну, почему же неизвестно? Известно. Лет двадцать пять, как минимум… А лучше ещё больше.

Я с тревогой посмотрела на подругу, продолжающую изучать жидкость в своём стакане.

- Но, Лави… Это же вся жизнь!

- Да. Я в курсе.

- Но так нельзя!

- Возможно, так нельзя, но так нужно. А это важнее, Тэш. Поэтому я полечу на Мирассу и буду пытаться влиять на будущего императора так, как потребуется для семьи. Извини, я пойду прилягу.

Проговорив всё это, Лавиния встала, так и не пригубив сок, и выскользнула из кухни. Судя по решимости на её лице, возвращаться к этому разговору было бесполезно. Я покачала головой. Ещё неизвестно, кому больше следовало переживать – Лавинии, вынужденной опекать человека-загадку, или наследнику, который получал в дамы сердца телохранителя-ниндзю (кажется, так называли воинов-теней в прошлом). И, что бы там златовласка не рассказывала о своём робком характере, надо было делать скидку на характер, возможности и представления ГИО-изменённых. У «трусливой» Лавинии смелости было столько, сколько хватило бы, наверное, целому взводу людей-солдат. Да и трусость эта, похоже, существовала только в её голове. Пожалуй, всё было не так трагично, как мне сначала показалось.

Придя к такому выводу, я со спокойной совестью присоединилась к роющемуся в земле лягушонку, который строил очередное препятствие для передвигающегося фикуса. Теперь это растение вымахало выше меня ростом и таскало за собой не горшок, а целый контейнер. Давалось это ему тяжелее, но характера цветку было не занимать, и он продолжал целеустремлённо ломать всё подряд на пути к вожделенному бассейну. Поскольку бегун происходил родом из жарких мест, на холодное время его снабдили ещё и персональным генератором защитного поля, так что он по-прежнему бодро носился по саду, ломая по пути другие, не столь подвижные растения. Мы пытались поселить его на другой стороне дома, там, где стояла беседка, но сообразительный фикус ухитрился обойти по стеночке все изыски нашего архитектурного шедевра, и прямиком влезть в бассейн, откуда его и выловили в очередной раз.

Я как-то заикнулась о том, что надо бы ему соорудить свой, отдельный прудик, но Вайятху заявил, что тогда мы лишим растение столь нужного ему моциона, и оно непременно заболеет! Я сдалась, и только шёпотом ругалась, видя, как несгибаемый цветок рушит очередную стенку.

Мы как раз заканчивали укреплять каменную кладку, пока «обездвиженный» антигравитационной переноской фикус в негодовании размахивал в воздухе ветками и корнями, когда Деона сообщила мне:

- Тэш, тебе звонит мама.

Я бросила каменюку и нахмурилась. Вообще-то, я звонила маме десять дней назад, как раз в тот день, на который мы договорились, и полагала себя свободной до двенадцатого числа следующего месяца. Вероятно, что-то случилось, раз мама нарушила ею же установленный график.

- Спасибо, Део, скажи ей, что я сейчас подойду.

Погладив по плечу вопросительно смотревшего лягушонка, я пошла в дом. Настроение заранее портилось.

- Здравствуй, мам, – проговорила я, усаживаясь перед экраном стационарного вифона.

Мама, как всегда, выглядела безупречно: гладко зачёсанные волосы, прекрасный цвет лица, серебристо-белый элегантный костюм, – и не скажешь, что это продукция фабрики вторичной переработки сырья.

- Здравствуй, Тэлларионеша, – отозвалась родительница, с неодобрением разглядывая меня. Ну да, я, не в пример ей, была в грязном рабочем садовом фартуке, с волосами, небрежно закрученными в узел. Не образец, ничуть. – Я оторвала тебя от работы?

- Ничего важного, мама. У вас что-то случилось?

- Нет. Мне кажется, что-то случилось у тебя.

- В смысле? – я нахмурилась.

- В прямом смысле. Почему я узнаю от совершенно посторонних людей, что ты уже окончила Университет? Почему ты скрыла это от нас?

Я сжала зубы. Плорад сожри того, кто информировал маму… Я так надеялась, что моё самоуправство останется для неё тайной!

- Мне показалось это неважным, мам.

- Неважным? – мама расширила ноздри, явный признак негодования. – Ты считаешь, что раз переехала на другую планету, то можешь не принимать нас больше в расчёт?

- Мама, пожалуйста… Мы уже обсуждали это. Давай не будем зря тратить время, ни твоё, ни моё.

Мама помолчала секунду, но как истинный последователь течения рационалистов, не могла проигнорировать такой аргумент.

- Хорошо. Могу я тогда узнать, каковы твои дальнейшие планы?

- Я собираюсь остаться пока здесь, на Второй.

- Но почему? Я ведь говорила тебе, что в управлении фирмы, где работает отец, собираются открыть небольшой детский сад, и туда как раз потребуется психолог…

- Мама. Я. Не. Вернусь. На. Первую. Точка.

Она поджала губы, явно борясь собой, чтобы не сказать что-то, что жгло ей язык.

- Тэлларионеша, скажи, пожалуйста, это всё из-за… того мужчины?

- Что – всё, мам?

- Твои взбрыкивания. Ты попала под его влияние? Опять, как с этой твоей ненормальной подругой?

- Мам, я не понимаю, зачем ты снова вспоминаешь Линну, и какая взаимосвязь между нею и Эдором?

- Неправда, прекрасно понимаешь. Ты использовала Скроссов, чтобы улететь с Первой и жить, как все эти развращённые обилием ресурсов транжиры. Теперь, насколько я понимаю, ты используешь для этого бизнесмена с сомнительной репутацией. Где предел, Тэш? Когда ты, наконец, поумнеешь и поймёшь, что это всё неподходящие для тебя люди?

- Мама, по законам Второй я давно уже самостоятельная гражданка. И мне не нужны руководители. И мне нравится моя жизнь. И я люблю Эдора. Он – вовсе не бизнесмен с сомнительной репутацией, он просто бизнесмен, причём успешный. Они сейчас вместе с отцом Линны собираются строить большой курорт на Мирассе, и это достижение с любой точки зрения…

- Что? Это он строит бордель на Мирассе, рекламой которого забиты все каналы?!

- Какой бордель, мама? – обескураженно проговорила я. – Это будет элитный курорт…

- Значит, элитный бордель, – припечатала родительница. – Постой… Так не у него ли ты собралась работать?

Я сглотнула.

- Это вполне возможно, мама. Я бы хотела переселиться на Мирассу. Не знаю, получится ли, но я попробую…

- На Мирассу? В заповедник психически неустроенных людей?! Тэлларионеша! Если мы что-то значим для тебя, ты немедленно порвёшь со всей этой компанией и вернёшься домой, к нам! Потому что до бесконечности ждать тебя мы не будем, так и знай. Есть предел всему, в том числе, и родительскому терпению! Подумай об этом на досуге, раз уж у тебя теперь его так много! Всего хорошего!

И экран погас.

- Я тоже люблю тебя, мама, – прошептала я, глотая слёзы.

Всё, как всегда, мой отъезд ничего не изменил, как ни странно. Прошло долгих шесть лет, а мама до сих пор пыталась руководить и наставлять, привив мне почти паническую боязнь любых отношений, в которых я выступала бы в роли опекаемой. Нет уж, пусть с ошибками, оступаясь, но я предпочитала идти по жизни сама. И возвращаться обратно не собиралась так долго, насколько это зависело от меня.

Сувенир 51

Наверное, лягушонок почувствовал, что мне плохо, или его предупредила Деона, но он вскоре заглянул в кабинет и, увидев меня, мгновенно очутился рядом.

- Сагите… сагите… Кто обидел вас? Что случилось?

- Ничего, Маугли… Просто мы говорили с мамой.

- С вашей мамой, сагите? – удивился Вайятху. – Я думал, она не любит вас… Ой, простите. Я сказал совсем не то…

- Ты не прав, она меня любит, – заявила я, вытирая мокрые глаза. – Просто она не умеет любить, не перевоспитывая или не меняя. А я меняться не хочу. Вот и проблемы…

- Значит, вы ей не нравитесь? – пытливо спросил лягушонок.

- Ну, наверное, так, – согласилась я.

Так думать было легче, чем верить тому, что говорила мне мама после моего бегства с Первой. Было время, когда я считала, что потеряла родителей.

- Жаль… – задумчиво констатировал кикиморыш. – Я мог бы полюбить её, ради вас. Но теперь не смогу, наверное.

- Ничего, она спокойно переживёт это, не беспокойся. А кто сказал тебе, что мама меня не любит?

Кикиморыш замялся.

- Да ладно, говори, обещаю, что не буду ругаться.

- Сагат Эдор рассказывал, после того, как ваша мама позвонила ему.

- Что? Мама звонила Эдору?! Когда?

- Шесть дней назад, ещё до вашей поездки на Мирассу.

- Вот как… – пробормотала я. – А он не упомянул об этом ни словом!

- Он сказал, что незачем вас расстраивать, но предупредил, что ваша мама не любит вас и ваших друзей тоже.

- Похоже на Эдора, – грустно согласилась я, представляя себе, что родительница могла наговорить стратегу.

- Главное, чтобы не беспокоились вы, сагите, – заявил заморыш. – Ведь она далеко, и не может сделать вам ничего плохого, правда?

- Может, Маугли. К сожалению, может. Но давай не будем больше говорить об этом. Всё равно ничего не изменить…

Мы пошли достраивать стенку перед фикусом, который всё ещё висел в воздухе, и был просто в бешенстве от этого. Когда мы опустили его на землю, он с такой скоростью рванул к бассейну, что чуть не протащил свою посудину по моей ноге. И я не была уверена, что это вышло случайно, – зелёный хулиган, помимо всего прочего, отличался явной злопамятностью.

Лавиния вышла к ужину совершенно такая, как обычно, и я поняла, что тема Мирассы и Наима окончательно закрыта. Мы обсудили хозяйственные дела, починку сушки около бассейна и мой день рождения, который надвигался с неотвратимостью межпланетного крейсера.

ГИО-изменённые уже предупредили меня, что отвертеться от поздравлений не удастся, так что надо было готовиться, несмотря на всю мою нелюбовь к подобным торжествам. В нашей семье, где всё подчинялось строгой необходимости и разумной экономии, любой праздник был событием из ряда вон выходящим. По зрелому размышлению, мама придумала специальный график празднований: через год. Поэтому мои дни рождения отмечались раз в два года, впрочем, как и родительские. Всё проходило максимально скромно, и подарок всегда был тем, чего мне как раз не хватало в тот момент: долго выпрашиваемым электронным вайпассом, взамен двух сломанных и выкинутых игр; новым платьем перед поступлением в начальную школу; многофункциональным вифоном, потому что старый как раз разбился…

Мой первый «ненужный» подарок, который я сделала себе сама, и сейчас лежал в ящике прикроватной тумбочки, пройдя вместе со мной всю мою самостоятельную жизнь. Это был дешёвый браслет из искусственных камней, имитирующих сапфироиды. Безделушка, которую я хранила, как память об обретении независимости. Мама ни за что и никогда не купила бы мне подобную вещь, поэтому я его и приобрела. Обычный подростковый бунт…

Но шутки шутками, а ГИО-изменённые всерьёз собирались заставить меня устроить шумный праздник. И никто не считал нормальным предложенный мною вариант: сделать вид, что никакого дня рождения вообще нет. У нас было всего десять дней до знаменательной даты, – вполне достаточно, на мой вкус, и катастрофически мало, с точки зрения того же Эдора.

Особенным этот день рождения должен был стать для лягушонка, потому что мы договорились с Вигором и стратегом, что используем мой праздник, чтобы потренировать заморыша правильно держаться при посторонних, тем более что и посторонних-то этих предполагалось немного: кроме всех «своих» генно-изменённых, я собиралась пригласить Лона и ещё нескольких друзей из моей прежней компании. Возможно, пришла бы ещё одна из старых подруг Лавинии, и на этом всё.

Но такой узкий круг как нельзя лучше подходил для первого появления Маугли перед незнакомыми людьми. Теперь он вполне успешно сохранял заданный цвет кожи до двух часов подряд, и перестал при этом так напрягаться, что это было заметно невооружённым глазом. Да и держать себя в обществе Маугли научился в достаточной степени, чтобы не опозориться. Короче говоря, пришло время рискнуть, – так считали все, кроме самого кикиморыша, который смысла в этом вообще не видел. Мне казалось, что, несмотря на физический рост и психологические изменения, лягушонок в глубине души продолжал считать самым лучшим прикроватный образ жизни, и разубедить его пока не удавалось.

Само собой, он был счастлив носиться по деревьям, и ухаживать за нашим садом, и плавать в бассейне, и таскать потихоньку из холодильной установки манговое мороженое, и рисовать свои акварели, усевшись на крыльце домика, и разыгрывать целые воздушные бои игрушечными флайерами в холле второго этажа (когда думал, что мы не знаем, чем он занят), и прятать подальше нелюбимые шорты, и выбирать самому то, что он будет читать перед сном, но… Но все эти вещи совершенно не мешали ему по-прежнему пребывать в глубочайшей уверенности, что смысл его жизни – удовлетворять сагите в постели. И тут полагалось бы рисовать большую и жирную точку, потому что всё остальное было для него не более чем приятным дополнением к его основному долгу. С кикиморышевой точки зрения мои попытки вытащить его в люди оказывались всего лишь странной блажью, вывертами характера и фанабериями, с которыми он охотно мирился, поскольку ему это нравилось, как уже было сказано выше. Но сам по себе он не рвался никуда, кроме моей спальни.

Лавиния думала, что всё дело было в образе жизни Маугли: он почти никуда не выходил, нигде не бывал, друзей не имел. Неудивительно, что такой узкий кругозор не требовал новых знаний и навыков.

Эдор подозревал, что подопечный просто ещё не развился до той стадии, когда у мужчин включается механизм агрессивного отстаивания своего мнения, а, соответственно, поиска аргументов для этого самого отстаивания.

Вигор пожимал плечами и говорил, что созданная им матрица меняет сугубо физические параметры, а если нам нужны психические изменения, то это не к нему. Так далеко к мирасским разработкам он ещё не приблизился.

Моя же теория заключалась в том, что всё изменится только тогда, когда я отпущу Маугли. Привязка к хозяину продолжала очень сильно тормозить потребности лягушонка, искусственно замыкая их на одном человеке, и я была уверена, что только её отмена сможет изменить положение вещей. Так что, надо было просто набраться терпения, и обучать зелёного ленивца, даже вопреки его нежеланию. Поэтому варианта, при котором Маугли переждал бы мой день рождения где-нибудь подальше, даже не обсуждалось.

Приглашения гостям были разосланы заранее, ответы получены; Эдор, с его очередным нарядом, послан в дальние дали спиральной галактики, зато с благодарностью принято его же предложение прислать угощения из собственного ресторана; было куплено симпатичное платье сливочно-кремового оттенка, и заказаны украшения для дома и сада. Всё складывалось прекрасно, всё шло своим чередом.

Первым звоночком, что на горизонте сгущаются тучи, стал неожиданный визит господина Скросса. Случился он как раз за два дня до праздника, довольно поздно вечером. Крокораус от бизнеса не счёл нужным предупредить заранее о своём желании посетить нас, поэтому застал буквально врасплох.

Я только-только закончила сверять списки оплаченных счетов, когда Деона сообщила мне:

- Тэш, господин Скросс запрашивает разрешение на посадку. Через пять минут. Давать?

- Давай, конечно… – ошарашенно ответила я, судорожнозакрывая открытые страницы в кибере и пытаясь сообразить, что могло понадобиться столпу экономики от нас, да ещё в такое время?..

- Део, предупреди Лавинию, пожалуйста. И лягушонка тоже! Пусть он незаметно сядет где-нибудь, в пределах «считывания» Скросса, и передаёт тебе, что тот будет чувствовать во время разговора. А ты будешь сообщать мне, ладно? Как в прошлый раз.

- Хорошо, Тэш. Сделаю.

Через минуту я стояла во дворе и наблюдала за тем, как снижается чёрный диск крокорауса. Мне вспомнилась теория о том, что характер человека можно вычислить по его манере водить летательный аппарат. Суетливо – человек нервный, аккуратно – педант, слишком быстро – ненадёжный водитель.

Флайер Скросса опускался с какой-то давящей неизбежностью.

Как и в прошлый раз, он прилетел один, безупречно одетый, с идеально уложенными волосами, – живой образец удачливого миллионера. И по дорожке зашагал с уверенностью хозяина, идущего к себе домой, но, по мере того, как он подходил ближе, я замечала, что лоб надежды нашей экономики прорезали морщины, губы недовольно поджаты, и глаза кажутся ещё более холодными, чем обычно. Моё сердце невольно застучало чаще.

- Добрый вечер, Тэш, – как-то бесцветно приветствовал меня господин Скросс. – Извините за поздний визит. К сожалению, дела не позволили мне прилететь раньше. Надеюсь, вы найдёте для меня время?

- Да, разумеется. Проходите в дом, пожалуйста.

Мы прошествовали гуськом в гостиную, причём, уже входя туда, я заметила на лестнице полуголого заморыша.

- Део, ты предупредила Маугли? – мысленно спросила я свою кибер-помощницу, одновременно усаживая гостя на диван.

- Да, Тэш.

- Тогда почему он торчит на лестнице?

- Сейчас спрошу…

Но ответил мне уже сам лягушонок, появившийся в дверях.

- Сагите, этот сагат приехал, чтобы причинить вам боль!

Я с недоумением уставилась на Маугли, стоявшего на пороге в одних пижамных штанах и босиком. Скросс тоже воззрился на лягушонка, высоко подняв брови. Опомнившись, я, как можно мягче, попросила:

- Маугли, пожалуйста, иди наверх.

Но упрямец отрицательно покачал головой и повторил:

- Он хочет обидеть вас!

Я невольно бросила взгляд на финансовую опору сельского хозяйства Второй. Он смотрел на Вайятху так, словно увидел привидение. На мгновенье папаша Линн оторвался от созерцания кикиморыша и спросил меня удивлённо:

- Это вот… он? Тот самый гуманоид?

- Да, это Маугли. Извините, что он так внезапно появился… Поздоровайся, пожалуйста, – напомнила я зеленокожему правдолюбцу.

Не тут-то было! Заморыш демонстративно сжал губы и скрестил руки на груди, показывая, что общаться с гением туристического бизнеса не собирается.

- Невероятно. Встреть я его на улице, – на за что не узнал бы… Вы действительно добились потрясающих успехов, и гораздо быстрее, чем я думал. Примите мои поздравления.

- Спасибо, – вежливо ответила я и обратилась к Вайятху. – Уже поздно, ты ведь собирался ложиться спать? Иди, пожалуйста, а мне надо пообщаться с господином Скроссом.

- Я всё равно не усну без вас, сагите, – ответил лягушонок и направился прямиком ко мне. – И говорить вам с этим сагатом не нужно.

- Вижу, что разговаривать вы его тоже научили, – заметил крокораус, откидываясь на спинку кресла и продолжая разглядывать заморыша. – Действительно, поразительные изменения. Вот только цвет его выдаёт, пожалуй.

Неудивительно, – разволновавшийся заморыш демонстрировал все оттенки пепельно-болотного и хаки.

- Мы продолжаем работать над этим, – нейтральным тоном сообщила я, ломая голову, как заставить лягушонка покинуть гостиную. Его предупреждение я уже получила, да и не было в нём особой надобности, потому что одного взгляда на Скросса было достаточно, чтобы понять: он явился с камнем за пазухой. Причём, немаленьким таким камушком.

- Так что, молодой человек, вы решительно настроены присутствовать при разговоре? – осведомился гигант финансовых инвестиций.

- Я не уйду, – ответил кикиморыш, насупившись, и взял меня за руку.

Вограны побери, это было настолько неожиданно и непривычно, – увидеть вечно послушного Вайятху в роли защитника, что я, натурально, впала в какой-то ступор, и стряхнула его только тогда, когда заметила странное удовлетворение, промелькнувшее на лице посетившего нас эллафинода экономики.

- Део, скажи Маугли, чтобы он немедленно вышел и сделал то, о чём я его просила: считывал эмоции Скросса и предупреждал меня! А то я сижу, как полная дура, и понятия не имею, когда ждать удара! – мысленно приказала я.

- Да, Тэш, – ответила кибер-помощница.

Буквально через несколько секунд мой консультант сообщила:

- Он отказывается уходить и говорит, что может выполнить твою просьбу, не вставая с места вообще. Скросс раздосадован, зол, ему очень не нравится этот визит, и ещё он чувствует отвращение.

- Ничего себе коктейльчик… – ошарашенно подумала я, стараясь сохранить невозмутимое лицо.

Вслух же я сказала:

- Простите, господин Скросс, Маугли пока ещё несколько импульсивен и несдержан. Если то, о чём вы хотели поговорить, не является тайной, и присутствие Вайятху вас не раздражает…

- Да пусть остаётся, – кивнул крокораус, чуть заметно поморщившись. – В конце концов, он тоже лицо заинтересованное.

Я внутренне напряглась. Неужели опять всплыл вопрос лаборатории и байона Вольпа?! Невозможный тип!.. Другой на его месте давным-давно уже понял бы, что лягушонка ему не видать, как своих ушей, а этот, похоже, всё никак не может успокоиться…

- Может быть, кофе? – любезно предложила я, чтобы оттянуть неприятный разговор. Если речь и вправду шла об учёном маньяке, следовало подготовиться, сразу я могла и не сдержаться…

- Нет, спасибо, ничего не нужно, – отозвался господин Скросс, сначала удивив меня, а потом вызвав смутные ассоциации с чем-то нехорошим. Где это люди отказываются от угощения?.. Кажется, в доме своего врага? Или в доме того, кому собираются подложить грандиозную свинью, если описывать ситуацию с применением фольклора… Неужели Скросс приехал объявлять нам войну? Но почему вдруг?

Крокораус покрутил перстень с громадным голубым бриллиантом на пальце, словно собираясь с мыслями, и приступил к делу:

- Я, собственно говоря, прилетел к вам, чтобы обсудить вопросы, касающиеся в равной степени, как вас, так и меня. И вопросы эти, как вы, вероятно, догадываетесь, связаны с присутствующим здесь молодым человеком. Напомню, что, когда вы попросили меня о помощи, мы заключили устный договор. Не так ли?

- Да, всё верно, – подтвердила я, нахмурясь.

- Видите ли, Тэш… В связи с изменением обстоятельств, я думаю, нам следует внести изменения и в наш договор. Согласитесь, со времени встречи в вашей старой квартире утекло не так много воды, но мы находимся уже в совершенно другом положении.

Подождав некоторое время и убедившись, что я не собираюсь ничего говорить, господин Скросс соединил кончики пальцев, перевёл взгляд на них и дальше вещал, обращаясь исключительно к собственным рукам.

- Как вы, несомненно, помните, мы договаривались о том, что вы попытаетесь вылечить и социализировать попавшего к вам гуманоида, чтобы он смог жить самостоятельно. Так?

- Так, – подтвердила я.

Лягушонок беспокойно шевельнулся. Вограны всё побери, я только сейчас поняла, как для него должны были прозвучать слова о самостоятельной жизни!

А крокораус продолжал:

- В то время мне казалось, что выбранная вами цель настолько далека и труднодостижима, что я не стал уточнять ваши дальнейшие шаги. Но сейчас, полагаю, уже нужно это сделать. Так что вы собираетесь делать?

Я пожала плечами, пытаясь понять, куда он клонит. Неужели Скроссу стало известно о моём намерении вернуть заморыша на родину? Но откуда?

Мысленно попросив Деону сообщать каждые пять минут о настроении Скросса, я ответила:

- Цель, действительно, далёкая, и мы всё ещё идём к ней. Да, успехи есть, но до полной адаптации ещё далеко, поэтому обсуждать всерьёз мои дальнейшие шаги рано. Мне так кажется.

- Ну, если вы собрались предъявить вашего подопечного посторонним людям на дне рождения, стало быть, вы рассчитываете, что он не будет вести себя, как дикарь, не правда ли? Получается, ещё немного времени, и вопрос о его самостоятельной жизни будет весьма актуален. Кстати, учитывая нашу договорённость о сохранении в тайне факта пребывания гуманоида на Второй, это ваше намерение грубо нарушает статус-кво, и я могу расценить его, как повод принять определённые меры.

Мысленно я выругалась самыми чёрными словами. Как крокораус мог узнать о наших планах?! Неужели кто-то передаёт ему информацию? Или проблемы с охранной системой? Но почему мегалодон так открыто даёт мне это понять?! Я постаралась не паниковать, потому что чем дольше я тянула паузу, тем подозрительнее это выглядело.

- Вы неправильно понимаете ситуацию, большинство «посторонних» людей – это те, кто так или иначе уже знают о Маугли, и они не станут распространяться о нём. А вот ему совершенно необходимо тренировать правильные отношения и поведение в компаниях, иначе ни о какой адаптации и речи идти не может, – возразила я, как можно более уверенно.

- Но гарантировать сохранение тайны вы больше не сможете, ведь так? Предположим, молодой человек занервничает, вот как сейчас, и любой профан догадается, что он – не человек, и, конечно, задастся вопросом: а откуда тут взялся этот представитель другой планеты, почему он прикидывается человеком? Как он попал на Вторую? Так что, факт нарушения налицо, как я сказал. У меня есть все поводы забрать у вас гуманоида и поместить его в куда более подходящее заведение.

Вайятху судорожно стиснул мою руку, и я, почти инстинктивно, привлекла его к себе, чтобы успокоить.

- Део, что происходит?! – мысленно возопила я. – Спроси Маугли: Скросс говорит это всерьёз?!

- Трудно сказать. Твой гость раздражён, но не слишком, скорее, будто чего-то ждёт…

Чего-то или кого-то? Неужели папаша Линн решился вот так, силой, забрать Маугли?!

Старательно сдерживая ярость и поднимающийся откуда-то из тёмных глубин подсознания страх, я тихо ответила:

- Во-первых, ещё ничего не случилось. Никто ничего не увидел, и никто ничего не начал выяснять. Или вы в качестве профилактики всё это придумали? Во-вторых, я не позволю никуда его «помещать», ваши причины совершенно надуманы и лишены реальных оснований. Вайятху вы не получите!

- Вы всерьёз намерены помешать мне? – как будто удивился мегалозавр индустрии отдыха. – Каким же это образом?

- Любым, который придёт в голову, – так же тихо ответила я. – Например, обнародую доказательства того, что этот гуманоид был украден в своё время Линной у собственного мужа.

«Тэш, он испытывает удовлетворение», – предупредила Деона, вызвав у меня всплеск недоумения. Скросс вынуждает меня угрожать ему… и испытывает от этого удовольствие?!

- Ба! Вы блефуете. Учитывая, что в таком случае вам грозит длительный тюремный срок, вы не станете этого делать, – заметил небрежно крокораус.

- Разве он грозит мне одной? – ровным тоном поинтересовалась я, сжимая плечи лягушонка, который начал подрагивать. – Ваша дочь пойдёт, как соучастница. А, кроме того, прошёл почти год, как я привезла Маугли, и всё это время вы знали, кто он и откуда. Но не сообщили об этом. Так что, господин Скросс, у вас тоже есть все шансы стать героем судебного процесса.

К моему удивлению, крокораус как-то невесело рассмеялся и спросил:

- Неужели он вам так дорог, Тэш? Настолько, что вы готовы ломать жизни налево и направо, лишь бы он остался при вас?

- Представьте себе, да. Достаточно дорог, чтобы не позволять другим людям делать из него игрушку или подопытного.

- А как же ваш жених?

Вопрос прозвучал так странно, что я запнулась, с удивлением глядя на прищурившегося миллиардера.

- Что – жених? – переспросила я

- Как он относится к тому, что у вас есть такая горячая привязанность и… любовник? Ведь так? Только не надо делать вид, что у вас исключительно платонические отношения. Я помню, для чего предназначался этот молодой человек, и каковы его потребности и способности в данной сфере. Поэтому никогда в жизни не поверю, что между вами нет ээ… определённых отношений!

Я почувствовала, что стремительно краснею, лягушонок не менее стремительно позеленел.

- Какое вы имеете право лезть в чужую личную жизнь? – процедила я, пытаясь согнать краску со щёк. – Или вы теперь считаете своим долгом проверять ещё и соблюдение моральных норм по отношению к Вайятху? Тогда вы запоздали слегка, и начали не с того человека. Вам надо было в первую очередь обращаться к Альдору и Линне.

«Он смущён, усиливается отвращение», – информировала меня кибер-консультант. Что ж, я прекрасно понимала Скросса, поскольку и сама испытывала что-то похожее.

- Мораль, безусловно, заслуживает того, чтобы её придерживались все. Но сейчас речь идёт о другом. Тэш, мне неприятно напоминать вам об этом, но вы изменяете своему жениху ещё до свадьбы, полагаю, что и обряд ничего не изменит. Как именно вы относитесь к вашему эээ… гуманоидному другу, вы только что наглядно продемонстрировали. Думаю, не ошибусь, если предположу, что к вашему жениху вы столь бурных чувств не питаете, не так ли? Ну, конечно, нет. Поэтому я прихожу к выводу, что держитесь вы за Валлегони только из-за материальной выгоды. Это понятно, но согласитесь, аморально. Ваш жених может найти настоящее семейное счастье, если вы перестанете препятствовать ему. Я, со своей стороны, заинтересован в сотрудничестве с Валлегони, причём сотрудничестве достаточно тесном. Возможно, когда-нибудь в будущем я даже рассмотрю вопрос о передачи какой-то части бизнеса под его управление. Поэтому я считаю, что имею право участвовать в устройстве его жизни. Если всё, что вам нужно чтобы освободить Валлегони, это определённая сумма денег, я готов вам её дать. Например, пятьсот тысяч кродов устроят вас? Плюс, разумеется, расписка о том, что двести тысяч, выданные вам Линной, поступают в полное ваше распоряжение, и никогда не будут потребованы к возврату. Кстати, перевод я могу сделать прямо при вас, чтобы в последствии не возникло каких-либо разночтений.

Я слушала, открыв рот и вытаращив глаза, с трудом веря, что всё происходит на самом деле. Скросс просит меня отказаться от Эдора в обмен на финансовую поддержку и безопасность лягушонка! Нет, может, я всё-таки, сплю?! С трудом удержавшись, чтобы не ущипнуть себя за руку, я мысленно спросила Деону:

- Неужели он это всерьёз?!

- Да, – ответила она, посовещавшись с лягушонком. – Сейчас Скросс испытывает облегчение от того, что всё это сказал, и действительно готов перевести тебе эту сумму. Возможно, даже большую.

Меня передёрнуло. Ведь это же был отец Линны… Пусть вечно холодный, как метеориты, как когда-то определил его Маугли, но тот самый человек, который, узнав, что мне не хватает денег на оплату первого курса Университета, оплатил сразу первый и второй, а на мои попытки поблагодарить, отмахнулся, сказав сурово: «Хорошо учитесь, Тэш, это будет лучшим «спасибо». Тот самый отец подруги, который присылал мне платья к каждой вечеринке у Линн, понимая, что я не в состоянии покупать их сама. Тот самый, который подбросил мне первый адрес Дома оставленных детей, где мне дали работу. Наконец, тот самый, который после отъезда Линны на Мирассу, пригласил меня к себе в кабинет и, передавая ключи от личного катера, сказал, что годы, которые я была рядом с Линной, «были самыми спокойными» для него и его жены… И вот теперь он, ничуть не стесняясь, шантажировал меня безопасностью одного небезразличного мне человека, чтобы заставить порвать с другим. И ради чего же игрался весь этот омерзительный спектакль? Ради Линны? Она не смогла добиться Эдора своими собственными методами и решила подключить «тяжёлое вооружение» в лице папочки? То, что дорогая подруга вполне способна на такое, я даже не сомневалась. Но вот то, что на подобное способен Скросс, стало для меня неприятным сюрпризом…

Возможно, именно поэтому я не сдержалась, спросив напрямик:

- Так вы это ради Линны, да?.. Ради неё стараетесь? Приехали сюда сами… унизили меня, смешали с грязью… И всё это ради того, чтобы иметь возможность преподнести ей очередную игрушку? Да? Только вы ошиблись. Эдор – не игрушка, и никогда ею не будет. Вы это-то хоть понимаете?.. А что, если через некоторое время Линне и Эдор надоест, а? Что вы тогда будете делать, господин Скросс? Наживать очередные неприятности, унижать очередного человека? И зачем? Ради того только, чтобы Линна была счастлива? Так она не будет счастлива, пока вы покупаете ей всё, на что она посмотрит. Никогда она не станет ценить то, что вы даёте ей бесплатно, пока не приложит усилия, чтобы заработать это самой, понимаете? Самой! Например, самой найти номер вифона и позвонить, самой добиться внимания, самой предложить встречаться, а не размахивать вашим именем, как штандартом! И ещё кое-что, господин Скросс: я не торгую близкими людьми, ясно? Это совершенно не ваше дело, в каких там отношениях состоим мы трое, это касается только нас. И я не буду больше терпеть ваш шантаж. Заявляю серьёзно, что если вы попробуете навредить Маугли или мне, или Эдору, я, не колеблясь, сделаю то, о чём говорила. Я не шучу! И деньги за этот дом Линна переводила не мне, а по-сути, Вайятху. Но спасибо, что предупредили, – завтра же соберу всю сумму и переведу вам или ей, – кому хотите, чтобы в дальнейшем никаких разночтений между нами больше не возникало! Или могу прямо сейчас перевести, при вас, хотите? Нет? Ну, тогда я считаю разговор законченным. Мой жених – не вещь и не раб, чтобы я его «отдавала» кому-то, так Линне и передайте. И если он решит уйти от меня – это будет его собственное, свободное решение, а не сделка, которую вы норовите провернуть за его спиной! А если вы этого не понимаете, – пожалуйста, отправляйтесь к господину Валлегони и предложите ему купить вашу дочь, не забудьте только подготовить предложение поинтереснее, он ведь не нищий, в отличие от меня… А теперь, будьте так любезны, покиньте мой дом. Я устала и хочу лечь спать, и мой любовник, как вы изволили выразиться, – тоже. Так что, прощайте господин Скросс. Надеюсь, больше вам ничего здесь не понадобится!

Пока я произносила свою речь, изо всех сил стараясь не впасть в истерику, папаша Линн сидел, воззрившись на меня круглыми глазами. К концу моего выступления он пошёл красными пятнами, но не возразил ни слова, молча встал и вышел. Потом сел в свой флайер и улетел. Никто не вышел его провожать, потому что после того, как за ним закрылась входная дверь, меня, наконец-то, накрыло, и я зарыдала, уткнувшись в плечо перепугавшегося лягушонка. А потом прибежала Лавиния, и Маугли отнёс меня наверх, в мою спальню, и оба они ещё долго ещё бегали вокруг с успокоительным, компрессами, каплями и ароматическими эссенциями, пока я не нарыдалась, выдохлась и уснула, прижавшись к Вайятху, который баюкал меня, как маленькую, поглаживая по голове и мурлыча детскую песенку:

Плыви, плыви кораблик,

Плыви, мой маленький кораблик,

Туда, где море сливается с небом,

И острова-облака белые, как снег.

Плыви, мой кораблик,

Унеси туда мою печаль,

Унеси мои сны и грёзы,

И привези мне оттуда кусочек радуги…

И мне снилась Мирасса, где небо сливалось с водой, смешивая цвета, и белые цветы качались на ветру, роняя росинки-слёзы

Сувенир 52

На следующее утро я проснулась в отвратительном настроении, всё ещё под впечатлением вчерашней сцены, и переполненная дурными предчувствиями. Хотя, как ни крутила в голове вчерашний разговор, никак не могла придумать, каким образом его можно было повернуть по-другому. Скросс приехал уже настроенный «причинять боль», как совершенно правильно предупреждал лягушонок, и мои усилия сдержаться ничего не изменили бы.

Заморыш, продремавший всю ночь вполглаза, остался спать дальше, а я поползла вниз, в надежде на чашку кофе, способную раскрасить даже сегодняшний тёмный мир. Лавиния уже хлопотала, готовя завтрак. Взглянув на мою мрачную физиономию, она только сочувственно вздохнула и сообщила, что вызвала Эдора, обещавшего скоро быть. От этого настроение у меня испортилось ещё больше, хотя я понимала, что рассказать стратегу о столь чрезвычайном происшествии, конечно, надо. Но иррациональное чувство стыда за крокорауса заставляло морщиться при одной мысли, что мачо сейчас тоже услышит всю ту грязь, что лилась вчера на меня…

Эдор примчался вскоре, как и обещал, заранее встревоженный, потому что Лавиния использовала для вызова специальное слово-пароль, означающее, что у нас проблемы. Златовласка отправила его в кабинет слушать запись разговора, и разбудила лягушонка. Ёжащийся спросонья заморыш нашёл меня у бассейна и сел рядом, со страдающим видом.

- Простите, сагите… – начал он каяться. – Я не защитил вас вчера, как должен был… Сагат Скросс говорил о том, о чём я не знал, и не мог ему ответить…

Несмотря ни на что, замечание о том, что лягушонок должен был защитить меня, не могло не вызвать улыбку. Интересно, чья это была идея, Лавинии или Эдора…

- Всё нормально, Маугли. Ему не только ты, ему вообще мало кто смог бы достойно ответить.

- Вы смогли, – ответил заморыш. – Он ушёл, очень сожалея о том, что явился говорить с вами. У него была ещё сильная злость, но не на вас, на кого-то другого… Может, он и не станет трогать нас?

- Надеюсь на это, Маугли. Потому что иначе… иначе плохо будет всем. Без исключения.

Вайятху кивнул, глядя куда-то невидящими глазами. Казалось, он прислушивался к чему-то, что происходило очень далеко. Потом его взгляд ожил, и он виновато улыбнулся:

- Там сагат Эдор ругается… Тоже злится.

- Неудивительно, – меланхолично ответила я. Кто угодно, наверное, злился бы, если бы его пытались так ненавязчиво «загнать в стойло»…

Тут в дверях показался мачо, постоял несколько секунд и пошёл к нам. Судя по выражению лица, прослушивание записи его, действительно, в восторг не привело. Однако, подойдя, он с чувством поцеловал меня в лоб и вполне бодро заявил:

- Жужелица, тебе полагается орден за смелость! Так отбрить моего будущего тестя, – это дорогого стоит. Горжусь знакомством с тобой!

- Да ладно тебе издеваться, – хмыкнула я.

- Даже не думал! – открестился стратег и тоже сел рядом. – Прежде всего, хочу извиниться… Право слово, не думал я, что они вот так ненавязчиво, в лоб, будут требовать у тебя порвать со мной. И сумма такая… смешная. Ну, что такое пятьсот тысяч кродов? Обидно! Я-то думал, меня ценят хотя бы миллиона на три…

- Смейся, смейся, – проговорила я, – хорошо, хоть тебе смешно… Мне вчера было не до смеха.

- Да мне тоже, в-общем-то, – ответил стратег задумчиво. – Это надо же додуматься, начать тебя шантажировать…

- Думаю, это были одни слова. – Воспоминания опять полезли, как из рога изобилия. – Я обдумала всё наново, и поняла, что не собирался он ничего делать! Ему просто нужно было оценить мою реакцию на угрозу безопасности Маугли. Ну, он её и получил, эту реакцию… как бы только мало не показалось. Я ведь и вправду подумала, что у него где-то на подлёте медицинский флайер. Но почему всё было так грубо?! Неужели он не мог сделать то же самое, но тоньше, изящнее, что ли… Скросс ведь мастер интриг и многоходовых комбинаций. Зачем же напролом?!

- Ну, одно из двух: или он не счёл нужным тратить время на разработку какой-то интриги в отношении тебя, или… Или он выполнял чью-то просьбу. Причём, очень срочную и нежелательную просьбу.

- Ты думаешь, на него свалилась Линна с истерикой: «Вынь и положь Эдора»?

- Ну, примерно, так… Впрочем, инициатива могла принадлежать и его жене. Но одно могу сказать точно: на обычный стиль Скросса и вправду совершенно не похоже. Кстати, его информация о том, что у нас утечка, может оказаться куда насущнее… Надо срочно искать источник, откуда он узнал о дне рождения.

- Да, всё непонятно. А что мы будем теперь делать? Я должна тебе рассказать о том, что случилось, или нет?

- Хм… А если бы ты меня на самом деле любила…

- Так я и люблю.

- Ну, немножко не той любовью… Но, неважно. Так вот, если бы ты действительно считала меня своим женихом, стала бы ты рассказывать мне о требованиях Скросса или нет?

Я задумалась. Договоры договорами, но распространяться о подобном унижении я, пожалуй, не стала бы. Тем более тому, из-за кого всё это случилось, да ещё с подоплёкой разрыва… Но ситуация у нас другая, это надо учитывать.

- Я бы не сказала. Но это не в счёт, и так понятно, что ты узнаешь: тебя вот вызвали, ты сорвался и примчался… Нет, лучше не врать.

- Ну, хорошо, – ответил мачо. – Тогда считаем, что я в курсе этой эскапады.

- Но что ты теперь будешь делать? – спросила я. – Скроссы, похоже, не успокоятся, пока Линн не заполучит тебя…

- А вот шиш им с маслом, а не я, – проворчал стратег, прищуриваясь. – Перебьются пока. И вообще, они ещё набегаются за мной! Я им не какой-нибудь аристократ с Мирассы, и ценю себя куда выше… Кстати, Тэш! Даже когда мы расстанемся, я не буду делать вид, что мне нет до тебя дела! Предупреждаю сразу.

- У нас будет чистая и долгая дружба? – фыркнула я.

- Именно. И Линне, как и Скроссам, придётся с этим смириться.

- Да я-то что, я – за…

- Вот и славно. Теперь обратно, к нашим баранам… Я приму ещё более неприступный вид, пожалуй, выскажу Скроссу претензии по поводу недружеского и непартнёрского поведения, но в рамках, иносказательно… Жужелица, ты можешь смело игнорировать всех Скроссов, хоть скопом, хоть по отдельности. День рождения состоится, несмотря ни на что. Маугли выпустим, например, всего на два часа, в течение которых он гарантированно цвет не меняет, а потом пусть смывается и сидит где-нибудь, подальше от гостей. Да, подопечный?

- Я могу и дольше, просто сагат Скросс напугал сагите и сбил меня с толку… – виновато пояснил кикиморыш.

- Ничего. Это была сложная ситуация, и ты всё сделал правильно, – похвалила я его, отчего Вайятху, вопреки собственным обещаниям, немедленно окрасился в светло-золотистый цвет.

Мы с мачо посмотрели на сияющего заморыша и дружно расхохотались. Ну, по крайней мере, с ростом, лягушонок не растерял ни капли своего обаяния.

Стратег продолжил давать указания:

- Жужелица, весь компромат, который имеется у тебя на Скроссов, собери, пожалуйста, и передай мне. Не дай, Всевидящий, понадобится… Пусть хоть под рукой будет. Я, конечно, тоже не верю в военные действия со стороны моего будущего тестя, но лучше подстраховаться. Маугли, ты был молодцом, пытался сагите защитить, за это жму руку. Но на будущее запомни: с такими людьми, как Скросс, нельзя бороться лоб в лоб, слишком разный «вес». Надо по-другому: исподволь, подготовившись, имея пути отступления, понимаешь?

- Понимаю, – как-то очень по-взрослому ответил вдруг лягушонок, вызвав у меня лёгкую оторопь: когда всё-таки он успел так измениться?!

Эти внезапные переходы от привычной подростковой застенчивости к совершенно взрослому поведению выбивали из колеи, не хуже визита Скросса. Я подозрительно посмотрела на стратега: может, это он опять чего-то там передавал эмпатическим путём своему опекаемому? Но Эдор смотрел вообще в другую сторону. Ну, значит, это нас настигло оно, взросление. Принимаем поздравления. М-да…

Визит Эдора не продлился долго, его ждали сразу в двух местах, поэтому он улетел, но обещал вернуться. Через два дня. А мы пока начали готовиться ко дню рождения, будь он неладен. В полдень к нам прилетели представители фирмы, занимающейся декором и украшением помещений и садов. Маугли тут же заперся в спальне и развлекался, как мне докладывала Деона, просмотром старых диофильмов.

Помнится, в самом начале, когда он только учился пользоваться самостоятельно домашней техникой, лягушонок, «как хороший Вайятху», пытался смотреть только то, что имело отношение к сексу, но после моего категорического запрета на просмотр подобных поделок, он неохотно смирился с тем, что ему надо смотреть что-то не «по-специальности», а потом постепенно втянулся. В последнее время ему особенно нравились боевики на тему Последней войны и вторжения Обращённых.

Мы с Лавинией ходили следом за двумя смешливыми работниками, которые сноровисто расставляли голограмматоры, шутихи, «плавающие» огоньки, развешивали гирлянды из искусственных цветов (на срезание живых у нас действовало табу из-за лягушонка), и прочие сюрпризы для гостей. В комнатах мы ограничились голограммой вращающейся галактики и решили, что переходить границы хорошего вкуса не стоит.

Во время работы парни, ожидаемо, попытались завести знакомство с Лавинией, но вынуждены были довольствоваться её суровыми «спасибо» и «до свидания». Когда они, выполнив заказ, отбыли восвояси, мы вызволили кикиморыша из заточения и ещё раз, все вместе, осмотрели сад. Полюбовались на временные фонтаны, голограммы выныривающих морских черепах и вогумов; проверили расстановку будущих фейерверков; убедились, что фикус по-прежнему сидит за своим ограждением, и бассейну в ближайшее время ничего не угрожает; и пошли обедать, уповая на то, что погода не вздумает внезапно измениться и испортить нам вечеринку. Вайятху было строго-настрого запрещено общаться с привезённой на вечер техникой, а тем более пытаться «уговаривать» её на незапланированные эффекты, поскольку этот волшебник, задержавшись на минуту около специального голограмматора, тут же радостно информировал нас, что «эта штука» умеет делать куда более интересные картины…

Ночью Маугли был в непривычно-созерцательном настроении, и мне пришлось брать инициативу на себя. В самом конце, отдышавшись и вернув себе привычный зелёный цвет, он вдруг спросил:

- Сагите… я могу спросить вас?

- Ну, конечно, можешь.

- Простите, что напоминаю, но о чём говорил сагат Скросс, когда упоминал ваш с ним договор?

- Мммм… Что ты имеешь в виду? – не сразу сообразила я, неохотно возвращаясь с небес к реальности.

- Договор… О том, что вы планировали сделать со мной. Что?

От этого вопроса я не просто опустилась, а прямо-таки брякнулась на грешную землю, и судорожно принялась соображать, сколько и какой правды можно сказать, чтобы ничего не испортить.

- Ну, это, собственно, не было договором в прямом смысле этого слова. Мы с господином Скроссом пришли к мнению, что тебя нужно вырастить, научить всему, что знает обычный человек, и дать возможность жить нормальной жизнью.

- А он сказал что-то о самостоятельной жизни. Вы хотели, чтобы я… жил сам по себе?

- Ну, если бы ты захотел этого, тогда мы дали бы тебе такую возможность. По крайней мере, постарались бы. Но пока до этого далеко, сначала тебе нужно научиться хотя бы не менять постоянно цвета, как колорайтер.

- Но вы сами хотели, чтобы я жил отдельно от вас?

Я помолчала, глядя в потемневшие зелёные глаза. Какой ответ можно было дать? Да, нет, не знаю? Всё равно, рано или поздно, он оценит мои слова иначе, чем сейчас…

- Для меня важнее то, чего захочешь ты. Если ты решишь поселиться отдельно, я поддержу тебя. Если решишь и дальше жить со мной, я тоже поддержу тебя. Будет так, как захочешь ты, понимаешь?

- Да, сагите…

Лягушонок с облегчением вздохнул, уверившись, что его не пошлют немедленно в неведомую отдельную жизнь. Я тоже вздохнула, с неменьшим облегчением, поскольку вопрос о привязках не всплыл. Пока не всплыл… Но очень скоро знания лягушонка о мире достигнут критического уровня, и он задастся вопросом, что же с ним делали на Мирассе. И что с ним потом делала я… И помоги мне тогда Всевидящий, потому что неизвестно, какой окажется освобождённая личность кикиморыша. Возможно, вместо благодарности, я обрету массу претензий, и это будет ещё не самый худший вариант!

Торопливо отогнав тоскливые мысли, я обняла расслабившегося заморыша и поцеловала в уголок губ.

- Спи, защитник…

- Да, всегда, сагите… – ответил умиротворённый кикиморыш и привычно притиснулся ко мне.

Только вот подсознание знать ничего не желало ни о каких отсрочках, и всю ночь мучило меня снами, где Скросс торжественно уводил от меня то печального, то разочарованного лягушонка, не слушавшего никаких объяснений.

Оставшееся до праздника время прошло спокойно, хотя я втайне ждала каких-нибудь репрессий от папаши Линн. Всё-таки мы наговорили друг другу порядком гадостей, а альтруизмом и всепрощением крокораус никогда не отличался. Но наступил мой день рождения, а никаких ответных шагов так и не последовало. Более того, утром я обнаружила сообщение от финансового консультанта корпорации Скросса о том, что мне послан документ, подтверждающий полный и добровольный отказ от требования когда-либо возместить переданные мне такого-то числа такого-то года двести тысяч кродов, за подписями самого Скросса, его жены и дочери. Я так поразилась, что перечитывала текст, наверное, раз десять, прежде чем уяснила его суть, и всё равно осталась в полном недоумении, что это значило.

Призванная на совет Лавиния высказалась в том смысле, что Скросса, дескать, замучила совесть, и он решил сделать мне такой вот подарок: узаконить переведённые его дочерью деньги для спасения Вайятху. Мне такая возможность представлялась крайне сомнительной, я бы скорее, начала искать подвох. Но мало ли… Всё-таки, уходя, Скросс злился на кого-то. Возможно, этот широкий жест был чьим-то наказанием?

В любом случае, расписку я пока принимать не стала, решив узнать сначала мнение стратега на этот счёт. Кто знает, возможно, списание двухсот тысяч было результатом его стараний…

Лавиния и Маугли поздравили меня тоже утром, не дожидаясь официального празднования, и чудесная, нежная акварель, на которой кикиморыш изобразил нас вместе, заняла своё место на стене в спальне, а флакон с новым, трижды меняющимся в течение дня ароматом, стоял на полочке в ванной комнате.

Пока я одевалась, всё время что-то теряла: то пояс, то заколки для волос, то колье, то расчёску… Возможно, всё дело было в том, что параллельно со мной рядом одевался кикиморыш, и я постоянно отвлекалась, чтобы проследить за процессом. Мы с Эдором решили, что издевательство должно быть полным, и заморышу предстояло не просто провести два часа с незнакомыми людьми, ведя себя корректно и непринуждённо, но ещё и одеться в парадный выходной костюм, присланный заботливым опекуном. Конечно, этот комплект был классом пониже, чем тот, в котором мачо щеголял на вечеринке у Скросса, но тоже в своём роде замечательное одеяние, состоящее из светлой рубашки, тёмного пиджака, довольно узких брюк в тон, специального пояса, украшенного вышивкой, и ботинок из натуральной кожи гигантских хамелеподов (дань любви стратега ко всевозможным рептилиям). Свои отросшие, ставшие более тёмными волосы кикиморыш зачесал назад, открыв лоб, и неожиданно превратился в эдакого лощёного клерка из процветающей конторы. Мы с ним тщательно подобрали оттенок лёгкого загара, который Вайятху проще всего удавалось «держать», и я сочла, что Маугли готов к выходу в свет.

Увидев его, Лавиния удивлённо подняла брови и призналась, что такого замечательного результата не ожидала. Сам Маугли казался взволнованным, но не испуганным, так что шанс спокойно продержаться два часа у него был, и вполне реальный.

Когда начали собираться гости, мы уже подняли себе настроение, выпив по бокалу легкого вина, присланного стратегом вместе с закусками. Лавиния, совершенно незаменимая в повседневных делах, сервировала стол, пока я собиралась. А теперь ГИО-красавица, наряженная в подчёркивающее фигуру бледно-фиолетовое платье, придававшее её голубым глазам фиалковый оттенок, порхала среди первых ласточек: Авинора, Митора и Кандора, радостно набросившихся на закуски с морепродуктами.

Чуть позже на нас чуть не свалился большущий флайер, в котором прилетели Лон, Бикем и две моих подруги, Мона и Зандра, с которыми мы были неразлей вода, пока не появился лягушонок. Девчонки радостно полезли обниматься, а Лон произнёс прочувствованную речь, состоящую сплошь из старинных слов, так причудливо перемешанных, что о содержании можно было только догадываться. Бикем, самый романтичный из всех, тут же пригласил меня танцевать, и мы закружились под музыку, зазвучавшую сразу отовсюду. Мастера фирмы знали своё дело!

День рождения днём рождения, но сила притяжения ГИО-изменённых сделала своё чёрное дело: не прошло и получаса, как все гости поделились на кучки: мальчики сгруппировались вокруг Лавинии, а девочки поделили Кандора и Митора. Одиночка-нелюдим Авинор ухитрился отпугнуть от себя всех. Мне же остался лягушонок, чем мы с ним были несказанно довольны.

Следующей появилась подружка Лавинии, оказавшейся полненькой рыжей хохотушкой. Она, намётанным глазом врача, выбрала себе сразу же в кавалеры Кандора, и ухитрилась отодвинуть моих девчонок. ГИО-механик только улыбался, поглядывая на вытянувшиеся физиономии Моны и Зандры, вынужденных толочься вдвоём около Митора.

Положение спасли прилетевшие позже всех Эдор, Вигор и Эктор, произведшие своё обычное разрушительное действие на неокрепшие и непривычные к такому количеству красавцев на квадратный метр умы моих подружек. Наблюдая, как девчонки мучаются, не зная, кому оказать предпочтение, я тихонько посмеивалась, поглощая свои любимые мини-пирожные со сливками и ягодами. Верный лягушонок неотступно находился рядом, впрочем, ничем не нарушая правил приличия. Что характерно, – на него поглядывали вполне благожелательно, но завлечь не пытались. То ли Вайятху так сильно проигрывал остальным ГИО-изменённым, то ли у него на физиономии было написано, что свой пост он не покинет.

Эдор, как примерный жених, поздравил меня и тоже сел рядом, демонстрируя «занятость» территории. Лон, видимо, решив возобновить старое знакомство, оставил кружок около Лавинии, и приземлился рядом со стратегом номер один. Потягивая, как обычно, какое-то пойло из своей фляги, он принялся допрашивать мачо в своей излюбленной манере о нашумевшем строительстве курорта. Девочки, одна за другой, подходили и шёпотом справлялись, в каком заповеднике можно найти столько великолепных образчиков мужской неотразимости, на что я, тоже шёпотом, согласно заготовленной легенде, отвечала, что красавцы – сплошь из Лиги красоты, в которой, дескать, состоят мой жених и его брат-близнец. После этого объяснения подруги несколько потеряли прежний энтузиазм, но в целом веселье не прекратилось.

Легенду о принадлежности к этой Лиге предложил Эктор, выяснив, что среди людей существует довольно много любителей подправлять свою внешность, и эти оригиналы даже создали собственный союз, назвав его Лигой красоты. Туда входило огромное количество как мужчин, так и женщин, занятых, главным образом, созданием и поддержанием своего физического совершенства. Но у большинства обычных людей такие искусственные красавцы особой любовью не пользовались, так что реакция моих подруг была ожидаемой. Конечно, существовала опасность, что кто-нибудь начал бы искать в списках членов Лиги Валлегони и компанию, но вряд ли этот кто-то был бы из моих друзей, даже отдалившихся, так что мы решили рискнуть.

Когда кавалеры и дамы, наконец, определились с парами, мы устроили танцы, причём Эдору пришлось настаивать на своём праве танцевать с именинницей, поскольку лягушонок почему-то решил, что это целиком его привилегия. После танцев все вышли в сад, полюбоваться на всевозможные эффекты, устроенные в бассейне. Я как раз смеялась над Лоном, которого окатил фонтан-шутиха, спрятанный в кустах, когда Деона мысленно сообщила мне:

- Тэш, у ворот стоит Линна Кальтари и просит тебя подойти туда, прямо сейчас.

Первым порывом было ответить, что она может стоять там до следующего пришествия Всевидящего, и я к ней ни за что не подойду. Но потом, подумав и вспомнив некоторые выходки Линны в прошлом, я решила подойти. Вограны знают, что могло прийти в голову моей дорогой подруге, особенно в невменяемом состоянии, а только такое состояние могло заставить её внезапно нарисоваться на Второй, да ещё у меня под забором!

Я попросила Деону сообщить о визитёрше Эдору, но попозже, если наш с ней разговор не закончится через пятнадцать минут, и больше никого не беспокоить. Осторожно отделившись от гостей, прокралась в дом, проклиная про себя Линну с её бесцеремонностью. Ну, кто ещё додумался бы притащиться ко мне после того спектакля, который устроил тут её отец, да ещё выбрать для этого мой день рождения! Впрочем, Линна могла и запамятовать о такой безделице…

Я вышла на дорожку и пошла к воротам, пытаясь разглядеть дорогую подругу, но в темноте ничего не было видно.

- Деона, она ещё здесь? – уточнила я, замедляя шаг.

А вдруг случилось чудо, и Линн сбежала…

- Да, Тэш. Она стоит сбоку, справа от калитки.

Скорчив гримасу, я вздохнула и подошла вплотную к старомодным кованым прутьям, преграждавшим вход на мою территорию. С другой стороны тут же возникла тёмная тень.

- Тэш… – неуверенно заговорила Линна, взявшись за решётку обеими руками. – Я прилетела… я хотела поговорить с тобой… А что это тут у вас происходит? – слабо удивилась она, кивнув на красочные брызги фейерверков, взлетевших над крышей домика.

- У нас тут мой день рождения, – сухо сообщила я.

- Правда? Извини, у меня как-то вылетело из головы, – пожаловалась подруга, крепче сжимая пальцы на прутьях. – Можно, я войду, наконец?

- Нет, – нелюбезно ответила я. – Нельзя. Я не приглашала тебя, и, честно говоря, совершенно не горю желанием видеть или говорить с тобой. Надо было позвонить заранее, не пришлось бы лететь зря.

- Погоди, Тэш, ну нельзя же так! Я уже прилетела, уже здесь, что же ты теперь, будешь делать вид, что меня тут нет, что ли?!

- Хотелось бы… – проворчала я себе под нос, и сказала уже громче. – Что тебе нужно, Линна? Меня, вообще-то, ждут гости.

- Да подождут, ничего страшного, – отмахнулась она, пробудив во мне что-то, вроде дежавю: как всегда, её интересы превыше всего, впереди всех и вся… Да-а, бедный, бедный Эдор. – Мне очень нужно поговорить! Я хочу узнать, что ты наговорила отцу? Он вернулся от тебя ужасно злой, накричал на нас с мамой, заявил, что больше пальцем о палец для нас не ударит. Потом утром прислал какого-то юриста и велел подписать расписку, что никто не потребует от тебя вернуть двести тысяч кродов, которые я тогда дала… Мы ничего не поняли! Я и так, вроде, не собиралась ничего требовать… Это только мама думала, что ты как-то обманула меня и вытянула деньги, но она ведь ничего не знала про Долло! Так что у васпроизошло?

Я помолчала, глядя на взволнованное лицо дорогой подруги.

Значит, я угадала, в благородном семействе произошёл скандал, и господин Скросс устроил выволочку своему курятнику. Ну, давно пора было…

- Скажи, а чья это идея была: послать ко мне твоего отца требовать разрыва с Эдором?

- Ну… честно говоря, я не помню точно. Просто мы с мамой обсуждали мой брак, и я сказала, что не представляю, что должно случиться, чтобы мы не развелись в ближайший месяц, а мама сказала, что я веду себя неприлично, добиваясь внимания Эдора… И надо сначала развестись, а потом добиваться, а я сказала, что одно другому не мешает, тем более, что мы с Эдором уже… очень близко знакомы.

- Что?! – я не поверила своим ушам. – Вы с Эдором – что?..

- Ну, надо же мне было что-то сказать маме! Она всегда хочет, чтобы всё было правильно, как полагается, а так не всегда получается. И потом, она ни за что не хотела мне помогать раньше, потому что считала, что у вас с Эдором всё хорошо.

- А у нас с ним плохо? – осведомилась я сквозь зубы, но пока сдерживаясь.

- Ну-у, Тэш… Я же знаю, что Долло у тебя, а значит, не спать с ним ты не можешь, так зачем тебе ещё и Эдор?! Получается, в любом случае ты его обманываешь, ведь так?

Я на секунду прикрыла глаза. М-да, в чём-то Линна права, с её точки зрения всё выглядит именно так… Но не могу же я рассказывать всем подряд о договоре, который мы заключили с мачо! Значит… значит, будем напирать на то, что никого абсолютно не касается, сколько у меня мужчин. И вообще, чья бы корова мычала…

- Линна, а тебя саму ничего не смущало, когда у тебя и мужа был общий любовник? Или теперь ты тоже сделалась поборницей морали? Я не понимаю, по какому праву вы лезете в мою кровать?!

- Погоди, погоди, ну не заводись ты… Всевидящий, можно подумать, я что-то несусветное сказала! Ну, никому не нравится правда, я понимаю, но ты подумай, вы с Эдором совершенно друг другу не подходите! Это видно невооружённым глазом, и мама всегда удивлялась, что он нашёл… ну, почему он выбрал тебя. И папа тоже. И он говорил, что это вопрос времени, когда вы разбежитесь. Я ждала-ждала, а вы всё никак не расходитесь. И тогда я подумала, что надо просто выяснить, как ты на самом деле относишься к Эдору…

- Ах, так это твоя идея была… – тихо сказала я, передёрнув плечами. – Послать отца ко мне с проверкой… И шантаж – тоже ты придумала?

- Ка… какой шантаж? – Линна усиленно захлопала глазами. – Я только попросила сделать вид, что… Ну, что Долло могут забрать у тебя, и посмотреть, как ты отреагируешь. При чём тут шантаж?..

Я закусила губу. Её «всего лишь попросила посмотреть» обошлись мне в прямое противостояние с её отцом, на минутку, одним из самых влиятельных людей в Содружестве, и полноценную истерику с последующими кошмарами. Честное слово, хотелось просто и без затей стукнуть дорогую подругу по голове чем-нибудь тяжёлым, чтобы сама не мучилась, и других не мучила…

- Линна, я, конечно, знала, что ты эгоистка, но что ты – законченная дрянь, я не догадывалась. Мне казалось, ты сохранила что-то нормальное в душе… Похоже, пребывание на Мирассе с её перекосами в сознании тебя окончательно испортило. Улетай. Я не хочу общаться с тобой. И вряд ли когда-нибудь захочу.

- Тэш! Не уходи! – взвизгнула Линн. – Я не то хотела… Я просто рассказывала, что случилось! Но ты же ничего не объясняешь! Я спросила, что случилось, а ты молчишь! Почему?!

- Да потому что мне тошно. Тошно даже вспоминать, не то, что рассказывать. Ты попала пальцем в небо, Линна. Если бы ты просто сидела и ждала, как советовала твоя мать, ты и то была бы ближе к цели, чем сейчас.

- Тэш… Ну, пойми… Я не могу без него! Я никогда и никого так не хотела!..

- О! Истинно так, – «не хотела»! А чего хочет Эдор, ты хоть раз поинтересовалась? Что он любит, что ему нужно, от чего он скучает, чего боится? Ты вообще хоть что-то о нём знаешь?!

Линна притихла, испуганно глядя на меня.

- А… разве он чего-то боится?..

- Всевидящий, Линна!! Он человек, а любой человек чего-то да боится! Даже ты боишься, например, что отец закроет твою кредитную карточку!

- Нет, я понимаю, правда-правда! Просто он… такой… как небожитель! А разве может небожитель чего-то бояться?

Я застонала.

- Линна, прости, но ты непроходимая дура… Забудь про Эдора. Или, знаешь что? Закажи себе его статую, в полный рост. Вот это будет самое то, чего тебе не хватает! Никаких вопросов, никаких проблем, вечно прекрасный, вечно совершенный, а, главное, всегда под боком!..

Я осеклась, потому что дорогая подруга зарыдала в голос. Ну, точно как тогда, когда увидела на корабле за моей спиной некстати появившегося лягушонка. Вограны знают, что это творилось такое! Неужели вправду ухитрилась влюбиться? Если Линна вообще способна на это…

- Тэш, пожалуйста, – всхлипывая, запричитала она. – Ну, хоть ты не издевайся… И так уже все смеются, кому не лень… А я действительно не могу! Но он же не интересуется мною! Вообще! – в голосе подруги слышалось совершенно искреннее возмущение. – Я ничем не смогла его привлечь, как ни старалась. А что он любит?..

Впору было заплакать. Или захохотать, – смотря, что ближе по настроению.

- Так ты возьми и спроси. Сама. Сколько можно уже загребать жар чужими руками? Я не стану помогать тебе отбить моего собственного жениха, и не надейся. Вот помучайся, может, больше ценить станешь… А вообще, знаешь что? У тебя муж имеется, и не самый плохой, позаботься лучше о нём! А то, помнится, ещё недавно ты мне рассказывала, как любишь его.

- Ну, Тэш, ну, зачем ты… Я ведь к тебе, как к подруге прилетела…

Пожалуй, расхохотаться было бы всё-таки более уместно, но вот беда, – никакого желания смеяться у меня не было. Исключительно гадостное ощущение навевал этот вопиющий эгоцентризм, просто непробиваемый в своей самоуверенности. Бедный, бедный Эдор. Но ведь ему зачем-то нужно эдакое сокровище…

- Вот что, подруга. Дам только один совет, и всё, больше не скажу ни слова, поняла?

- Да… да-да, поняла! А что за совет? – Линн даже лицо попыталась просунуть между прутьев.

- Совет такой… Эдор мечтает о ребёнке.

- Что?.. – вид у Линны стал глупее некуда. – Ребёнке?.. Эдор?!.

- Представь себе, да. И вообще, ему нужна нормальная семья. Дом, жена, ребёнок.

- Но… зачем?! Зачем ему ребёнок? – шокировано повторила Линна, словно никак не могла поверить, что расслышала правильно. – Зачем?!

- Затем, чтобы растить и воспитывать его, зачем же ещё?

- Но… но… можно же и так…

- Нет, Линна, «так» нельзя. Это ты всю свою жизнь играешь во что-то, а люди живут! Понимаешь? Реально живут, строят бизнес, дома, заводят детей и возятся с ними! И им это нравится, представляешь?

По виду подруги можно было сказать совершенно точно, что она себе ничего подобного не представляла. А представляла, видимо, бурную курортную жизнь, в которой рядом с ней постоянно находился обалденный красавчик, мечта всех женщин от пятнадцати до шестидесяти, которого она с гордостью демонстрировала всем вокруг, не забывая напоминать, что он – «её» собственность…

Мне вдруг стало как-то очень тоскливо. В этих простых и дурацких мечтах совершенно не было места реальному, живому Эдору. И как он собирался жить вместе с моей незатейливой дорогой подругой – становилось всё менее понятно.

- Короче, я тебя предупредила. На этом считай, что подсказки закончились. Пора жить своим умом, – резюмировала я. – Давно, причём…

- Сагите! – вдруг донеслось до нас от беседки. – Сагите, вы где?

Я вдруг перепугалась до того, что сердце ухнуло вниз, разом перестав биться. Оглянувшись, увидела над крышей вспыхивающие разноцветными огнями слова «С днём рождения, Тэш!», и в их свете приближающуюся к нам стройную юношескую фигуру. Захотелось крикнуть: «Уходи немедленно!», но вместо этого я сама ухватилась за прутья решётки, обессилев. Краем глаза заметила, как Линна вжалась в просвет между прутьями, силясь рассмотреть идущего. В голове воцарился полный сумбур, как будто способность думать отключили, оставив только возможность беспомощно наблюдать, как Маугли подходит к нам. До него оставалось не более двух метров, когда Линна, наконец, подала голос:

- Долло?.. – неуверенно произнесла она.

Сувенир 53

Вайятху замер, будто налетев на препятствие.

- Сагите Линна?.. – тихо спросил он.

Рассмотреть выражение его лица было невозможно, потому что продолжавшиеся вспышки освещали только силуэт, но тон выдавал потрясение.

- Всевидящий… Долло, это ты? На самом деле?! – Линна так жадно вглядывалась в тёмную фигуру, что казалось, вот-вот просочится сквозь решётку.

- Меня зовут Маугли, сагите Линна, – так же тихо ответил лягушонок, не трогаясь с места.

- Подойди ближе, хочу посмотреть на тебя! – нетерпеливо скомандовала дорогая подруга.

Я, словно заворожённая, продолжала молча наблюдать за тем, как кикиморыш, поколебавшись секунду, сделал один шаг вперёд, потом ещё один.

- Ближе, ближе, – поторопила его Линна.

Когда он оказался в пределах досягаемости, она протянула руку сквозь кованую преграду и притянула его вплотную к калитке.

- Повернись-ка… Вот так. О, Всевидящий! Невероятно! Как ты похорошел, Долло! Я никогда не узнала бы тебя, не начни ты звать Тэш… По-прежнему зовёшь её «сагите»? Ммм, так мило… Мне сразу вспомнилось, как ты звал так меня. О, и цвета меняешь по-прежнему!.. А в остальном вообще не похож на себя, с ума сойти можно! Даже глаза стали какими-то не такими. И ты вырос! Просто стал каким-то верзилой! Тэш тебя одними витаминами, что ли, кормит? Ну, это даже неплохо… Помнится, ей всегда нравились высокие парни. Конечно, когда ты был ниже, в этом тоже была своя прелесть, но и так очень даже… А что это на тебе? Неужели вечерний костюм? Ну, никогда бы не поверила…Ты вспоминал обо мне, хотя бы иногда?

- Да… сагите Линна, – после небольшой паузы ответил лягушонок и сделал попытку отстраниться.

- Нет-нет, стой, как стоишь! – приказала дорогая подруга, и ещё крепче сжала пальцы на лацкане пиджака, за который держала кикиморыша. – В этой темноте ничего не видно. А я хочу рассмотреть тебя хорошенько… Обалдеть! И губы другие… Просто чудо какое-то… А вот так тебе по-прежнему нравится?

И Линна, ничтоже сумняшеся, просунув вторую руку сквозь прутья, принялась щекотать заморыша под подбородком. Вот эта её выходка и привела меня в чувство, я решительно отодвинула кикиморыша подальше, прошипев распоясавшейся бывшей хозяйке Вайятху:

- Держи себя в рамках!

- А что такого? – искренне удивилась она. – Это же Долло! Ему всегда нравилось, когда я так делала…

- Это не Долло, для начала. Это – Маугли. Ты вообще лишила его когда-то имени, помнишь?

Подруга насупилась.

- О, Всевидящий… Ты так реагируешь, будто я его в постель тащу. Ну, погладила чуть-чуть… Что, его теперь и потрогать нельзя?

- Нельзя. Ты и сама прекрасно знаешь, что нельзя, только предпочитаешь делать вид, что ничего не знаешь.

- Ой, подумаешь… – пробурчала Линна, но тут же снова прижалась к решётке, пожирая взглядом кикиморыша. – Нет, ну как хорош… Удивительно! Тэш, а нельзя ему раздеться, а? Я бы с удовольствием посмотрела на него сейчас, если уж ничего другого ты не разрешаешь…

Вайятху сделал ещё шаг назад. Вограны всё побери, как мне мешало то, что я не могла видеть выражение его лица! Можно было бы приказать Деоне включить освещение двора, но тогда через минуту здесь наверняка появился бы кто-нибудь ещё, а мне совершенно не хотелось, чтобы о присутствии Линны узнали. Её незапланированной встречи с заморышем уже было более, чем достаточно.

- Линна, спрячь свои желания подальше, пожалуйста. Маугли уже давно не тот запуганный и покорный садовник, которого ты помнишь, – предостерегла я её.

- Что, правда? С ума сойти… Так теперь он тебе диктует, что делать в постели? – с самым невинным видом поинтересовалась дорогая подруга. – Странно, мне казалось, тебе не нравилось подчиняться…

- Ты бы удивилась, если б узнала, как много всего изменилось после того, как я слетала к тебе в гости на Мирассу, – парировала я.

- Да, я заметила… Ты полюбила глушь? Кстати, милый домик… Долло, тебе здесь нравится? Это же для тебя его купили?

Вайятху ничего не ответил, а я вдруг поняла, что меня царапало всё это время: Линна вела себя не так. Не так, как должна была бы при встрече с обожаемым некогда Долло. Если б осталась хоть тень прошлых чувств, она говорила бы с ним иначе. Сейчас это, скорее, было праздное и холодное любопытство. Так могла бы себя вести реальная мирасская аристократка, случайно встретив своего бывшего раба, и решив поболтать с ним.

- А спишь ты теперь отдельно или вместе с хозяйкой? Тэш, надеюсь, ты отучила его спать на полу? А то, согласись, это как-то негигиенично…

Если бы я не сообразила, что Линн делает ровно то же самое, что и её отец два дня назад, то, наверное, уже сорвалась. Но понимание того, что она специально выводит меня из себя, провоцируя на ревность или агрессию, помогало сдерживаться.

- Не твоё дело. Не. Твоё. Дело. Так понятно, надеюсь? – осведомилась я. – И перестань уже изображать из себя госпожу.

- Но это так и есть! – удивлённо подняв брови, сообщила подруга. – Я навсегда останусь для него госпожой, пусть и не его. Ведь так, Долло?

- Я не Долло, сагите Линна, – тихо, но внятно произнёс Вайятху. – Меня зовут Маугли, я уже говорил вам.

- Вот это да… – с наигранным восхищением проговорила подруга, покрутив головой. – Ты даже пререкаться его научила? Невероятно! Да уж… Умеешь ты портить мужчин, Тэш. Такой был милый маленький Вайятху, просто прелесть. А теперь что? Высоченный, непослушный, с собственным мнением. Неужели он тебе нравится больше вот таким? И не скучаешь по прежнему Долло?

- Да, он мне нравится таким намного больше. И нет, не скучаю. Никогда не любила рабски послушных мужчин.

Лягушонок сделал движение.

- А он ещё не забыл, что я спасла ему жизнь? – продолжила Линна, опять всовываясь в решётку.

- После того, как разрушила её? – парировала я. – Вряд ли стоило вспоминать об этом слишком часто.

- Ну, почему же… Мне бы хотелось услышать «спасибо», например.

Я передёрнула плечами.

- Если Маугли когда-нибудь захочет поблагодарить тебя, Линна, он сделает это. Возможно, ещё не пришло время.

- А почему он молчит? Ты ему запретила говорить со мной?

- Разве ты слышала что-то, похожее на запрет?

- Долло, поговори со мной! – приказала дорогая подруга.

- Я не Долло, – тихо отозвался лягушонок каким-то странным тоном.

- Ну, вот, заладил… Хорошо, так и быть, Маугли. Расскажи мне что-нибудь! Как ты живёшь, как к тебе относится твоя госпожа?

- У меня всё хорошо, спасибо, сагите Линна. А как вы поживаете?

- О-бал-деть… Как ты научился разговаривать! А что ещё умеешь?

- Я умею читать, писать, водить флайер, делать работу по дому…

На каждое слово кикиморыша бывшая хозяйка недоверчиво качала головой, всячески демонстрируя своё недоумение.

- Маугли, оставь. Сагите Линну вряд ли на самом деле интересуют твои достижения. Ведь так, Линн? – вмешалась я.

- Ну почему ты решаешь за меня! – возмутилась дорогая подруга. – Мне как раз очень интересно! Столько времени хотелось увидеть моего Долло… А ты теперь даже рта ему раскрыть не даёшь!

Я уже не стала поправлять её с этим настырным «Долло», которого она приплетала к месту и не к месту.

- Ну, коль ты так мечтала встретиться с ним, – пожалуйста, пользуйся возможностью, только побыстрее. Если ты, конечно, действительно что-то хотела спросить у Маугли.

Подруга оживилась.

- Да, хотела… Например, узнать, как он относится к тому, что у тебя есть жених?

- Так же, как относился к тому, что у его хозяина появилась жена, – отрезала я. – Линн, тебе не кажется, что разговор пошёл по второму кругу? Есть что сказать, – говори. Если нет, тогда до свидания. Нас там ждут, между прочим.

- Ах, да… Твои гости.

Дорогая подруга опустила голову и разжала руки, соскользнувшие по решётке вниз.

- Хорошо же ты устроилась… – с неприкрытой обидой и горечью проговорила она. – Сразу с двумя мужчинами, о которых другие могут только мечтать. И оба они смотрят только на тебя. Я же вижу, куда Долло косится всё время… Да, да, помню я, помню. Он теперь не Долло, а ты – не подруга… Но всё равно, правда от этого не изменится, как её ни назови. Ты не удержишь обоих, Тэш. Их слишком много для тебя одной. И лучше бы ты уже выбрала одного, и ограничилась им, не изменяя другому.

Я вздёрнула брови. Действительно, с ума сойти, Линна учит меня верности! Где-то в окрестностях работники леса явно не досчитаются парочки крупных млекопитающих.

- От моего Долло не осталось ничего, теперь это твой Маугли… – продолжала подруга. – Так не будь жадиной, не удерживай Эдора! Зачем ты портишь ему жизнь? Ведь тоже не собираешься рожать ему ребёнка, так? Иначе давно бы это сделала!

Ну, в чём-чём, а в простой житейской логике ей никогда нельзя было отказать. Впрочем, как и в отсутствии такта, всестороннем и тотальном.

- Линн, если ты закончила свои разоблачения, лети уже, а? Как я устала от всей вашей семейки – не передать. Ещё немного, и ты заставишь меня пожалеть о том, что я вообще подошла к тебе. И где, кстати, твой флайер?

- Флайер?.. А, флайер… Он там, дальше. Я шла по тропинке пешком, чтобы ты не увидела мою машину заранее.

- О, целый подвиг для госпожи Кальтари! Ну, теперь можешь его повторить, когда пойдёшь обратно.

- Тебе так не терпится меня прогнать? – едко вопросила дорогая подруга. – Ну, конечно, я же тебе теперь, как кость в горле… Ладно, пойду. Не буду мешать праздновать… С днём рождения, кстати. Надеюсь, от моих двухсот тысяч ещё осталось что-то, можешь считать это подарком. От меня. Приятного вечера вам всем. И подумай всё-таки о том, о чём я тебе говорила, Тэш. До свидания, можете не провожать меня…

Я с шумом выдохнула воздух сквозь зубы, следя за растворяющейся в темноте фигурой. Как мне удалось сдержаться и не стукнуть её чем-нибудь, – один Всевидящий знает… Главное, теперь успокоиться, подышать и вернуть лицу нормальное выражение, потому что с таким, каким оно было сейчас, никому показываться на глаза не стоило однозначно.

Дождавшись, пока явная перекошенность сменится более или менее приличной гримасой, я повернулась к лягушонку, который так и стоял, словно примёрзнув к месту.

- Маугли, ты как? – спросила я его с беспокойством. Слишком уж неподвижным он был…

- Я в порядке, спасибо, сагите, – ответил он как-то задумчиво.

- Ты не испугался встречи с Линной?

- Нет, не испугался, разве что в самом начале... Вдруг почудилось, что всё вернулось назад, и я опять принадлежу сагату Альдору…

- Мне вот тоже показалось, что она имеет какую-то власть над тобой, – созналась я. – А ты молодец! Стал сопротивляться…

- Я не должен был… Никогда раньше не приходило в голову, что можно не слушаться. Сагите Линна была права, когда сказала, что она навсегда останется для меня госпожой. Но со мной будто что-то случилось… Я вдруг понял, что не обязан выполнять её приказы. Но это было так… странно.

- Это было совершенно нормально! Именно так и должно быть. Каждый человек делает что-то или не делает, согласно своим желанием.

- Но я-то не человек, сагите… Я – Вайятху, – тихо поправил меня лягушонок. – У меня всё по-другому…

- А ты хочешь, чтобы всё стало, как у людей? – не удержавшись, спросила я. – Чтобы ты сам решал, хочешь или не хочешь выполнять чью-то волю?

- Я должен исполнять не чью-то волю, а вашу, сагите. Или… я вам уже не нужен? Вы сказали, что не любите рабски покорных, а я ведь раб… Но я вам нравлюсь. Или нет?..

Вайятху внезапно оказался совершенно рядом и, взяв моё лицо в ладони, пристально вгляделся в глаза. Этот его порыв так поразил меня, что я перестала дышать, прижавшись спиной к решётке. Понадобилось несколько полноценных секунд, прежде чем я смогла собраться с мыслями и ответить.

- Маугли, я уже говорила тебе… Ты мне нужен. Ты мне очень-очень нужен. Настолько, что я готова начать войну со Скроссом, только бы не потерять тебя. Разве этого мало?

Лягушонок медленно выдохнул и опустил голову. Его ладони скользнули по моей шее вниз, на плечи, потом ещё ниже, к пальцам. А потом Вайятху опустился на колени и прижался ко мне лбом.

- Простите, сагите… Я не имел права так разговаривать с вами… Я забылся. Простите…

- Перестань, Маугли! Ну, прекрати же! Всё в порядке, ты имеешь полное право расстроиться или даже рассердиться, это совершенно обычные эмоции… Ну, встань же!

Но впавший в самобичевание кикиморыш продолжал прижиматься ко мне, не давая ни малейшей возможности высвободиться. И заставить его подняться было просто нереально! Всё равно, что пытаться сдвинуть дерево…

- Эй, какого Вограна тут происходит? – внезапно прозвучал неподалёку голос стратега номер один. – Вы что, другого места не могли найти для столь интимных объятий? Подопечный, что за выходки?!

Поразительно, но стоило заморышу услышать эти слова, его словно вихрем подняло с колен. Вскочив, он принялся отряхивать брюки, бормоча какие-то извинения. Его опекун, убедившись, что Вайятху пришёл в себя, перенёс внимание на меня.

- Тэш, Деона сообщила, что сюда прилетела Линна. Это правда?

- Да, она тут была. Вот только что ушла. Выйди ты минут на пять раньше, и застал бы свою суженую… Только, боюсь, она тебе не понравилась бы.

- Почему?

- Потому что Линна прилетела закончить со мною то, что начал её папаша.

- Что, опять?! – воскликнул Эдор. – Ну, это уже слишком, даже для дочери миллиардера!

- Не-ет, в самый раз, – «обрадовала» я его. – Результата-то нет, так что готовься, она не успокоится. И не говори, что я тебя не предупреждала…

- Предупреждала… ждала-ждила-ждала, – пробормотала стратег, углубившись в свои мысли. – Ладно, Всевидящий с ней пока, она же не придёт ещё раз, надеюсь? Давайте-ка обратно к гостям, а то вас вот-вот хватятся. Маугли, может, уже пойдёшь в дом? Два часа ты честно продержался.

- Нет, я останусь, – покачал головой лягушонок и посмотрел на меня. – Если сагите не против…

- Конечно, нет! – Я взяла его под руку, и мы пошли по дорожке обратно, к брошенным на Лавинию гостям.

Меня постепенно наполняла какая-то весёлая злость. В конце-то концов! Это мой день рождения или что? Хочу нормального праздника, несмотря на всех Скроссов!

- Сейчас дойдём до гостиной, и ты будешь отплясывать со мной тот самый кошмарный танец, который мы учили для императорского бала! – мстительно предупредила я стратега. – Между прочим, ты так и не танцевал его со мной! Тебя, помнится, тогда принц подменял.

Комсо закатил глаза, но особо сопротивляться не стал, так что оповещённые об экзотическом развлечении гости с удовольствием пришли посмотреть на нас, и мы с Эдором сорвали бурные аплодисменты. На удивление, желающих потанцевать со мной оказалось совсем немало, и целый час я добросовестно меняла кавалеров, чтобы удовлетворить всех, кто хотел потоптаться рядом. Лягушонок уселся в уголке и следил оттуда за мной и моими партнёрами, загадочно поблёскивая глазами, так что в какой-то момент мне показалось, что это вообще был Проводник. Но, отбросив такую мысль за её явной абсурдностью, я погрузилась в тонкости передвижения под музыку, втайне мечтая, что когда-нибудь Маугли тоже научится двигаться легко и свободно…

После танцев все решили сделать перерыв на коршу и кофе со сладостями, которые стратег номер один нахально отбирал у меня, мотивируя это тем, что он, конечно, не считал специально, но мини-пирожных я к этому моменту, дескать, съела уже десять штук, а маленьких булочек с желе из буримы – вообще шестнадцать. Я, конечно, не верила, но от десертов пришлось отказаться.

Потом кому-то захотелось поплавать в бассейне вместе с голографическими монстрами, потом ГИО-парни затеяли игру «вынырни из панциря черепахи», вызвав визги восторга у девушек, смотревших на пловцов круглыми глазами. Понаблюдав за ними, я решила, что Лига там, или не Лига, но Кандор и Митор точно поверхностным знакомством со своими партнёршами не отделаются…

Потом в бассейн полезли и Лон с Бикемом, и парни стали плавать наперегонки, за приз в виде салфетки с моей собственноручной подписью (кстати, выиграл Авинор!), а потом все просто купались, радуясь, что силовое поле не позволяет начавшемуся дождю испортить нам веселье.

Вечер закончился импровизированным концертом: Эктор, в отличие от стратега номер один, ничего против пения не имел, и с удовольствием исполнил несколько красивых баллад, совершенно растопив сердца моих подруг. Обе они потом, улучив момент, сознались, что стратег номер два их покорил. И как же жаль, что он «ненастоящий»!

Я сочувственно кивала и улыбалась про себя: предрассудки нам только на руку, Эктора ждала принцесса Кария…

В-общем, все разлетались по домам довольные и счастливые.

Проводив четыре флайера с гостями, мы встретились в гостиной.

- Эдор, ты собираешься здесь ночевать? – поинтересовалась Лавиния.

- Нет, я собираюсь поделиться с вами информацией насчёт утечки к Скроссу. Так вот, мне удалось отследить, по крайней мере, один канал, где нас могли подслушать. Авинор говорил о вечеринке у Тэш с одним из наших новеньких, недавно прилетевших, а тот ухитрился звонить ему по чужому вифону, незащищённому от прослушки. Кто именно из них попал в поле зрения Скросса, – не знаю, но собираюсь выяснить. Обсуждая вечер, они, действительно, упоминали, что Маугли будет представлен гостям. Если сведения Скросса почерпнуты из этого разговора, неудивительно, что мой будущий тесть так открыто о них заявил: он знал, что перехват был разовый, и больше шансов воспользоваться этим каналом не будет. Но, естественно, мы проверяем и другие версии.

- Тяжела жизнь обычного ГИО-изменённого… – вздохнула я.

- Да ладно тебе, неужели скучаешь? – отмахнулся стратег. – Ты в курсе, Лави, кто прилетал к нам на вечеринку? Линна!

- Да ты что! – ахнула златовласка.

И дальше последовало очередное прослушивание «шедевров» мысли, порождённых семейством Скроссов, вызвав у меня стойкое чувство дежавю. Казалось, отец и дочь вообще действовали по одному сценарию.

- Надо же, Скросс пожалел о том, что шантажировал тебя, – резюмировала северная богиня, когда запись, воспроизводимая моей неоценимой кибер-помощницей, завершилась.

- Думаю, сейчас он уже считает, что полностью покрыл весь причинённый ущерб, включая моральный, – фыркнула я. – И заметьте: при этом не потратил ни одного крода! По сути, он просто подтвердил, что деньги переданы мне Линной добровольно и в полное распоряжение, и они никогда не станут фигурировать в качестве займа. Для Скроссов всё решается просто: количеством кродов.

- Настоящий бизнесмен. Кстати, про ребёнка ты ввернула мастерски… – похвалил меня Эдор. – Надеюсь, Линна, наконец, проникнется. Не хотелось бы совсем уж углубляться в медицинские дебри… Похоже, она сыграла нам на руку, когда соврала о наших с ней, якобы близких, отношениях. Теперь её родителям не удастся отвертеться от развода… Одно дело разврат, который творится на Мирассе, в узком кругу аристократов, и совсем другое – измены здесь, на территории Содружества.

Я кивнула. Да уж, моей дорогой подруге не поздоровилось бы, узнай местное общество о её проделках, когда она уже была замужем. Скандал был бы огромный… Думаю, старшие Скроссы ещё поэтому всполошились. Ну, подумаешь, испорченная репутация у меня, – никому не известной, одинокой девицы. Но незапятнанность Линны, наследницы многомиллиардного состояния, дочери таких известных родителей, – это товар, и товар весьма дорогостоящий, чтобы им разбрасываться налево и направо. Всё-таки, негласное требование к публичным людям, если не быть непогрешимыми, так хотя бы казаться таковыми, отличное средство давления на них.

- Похоже, мне пора лично вмешаться в бурную деятельность моего будущего семейства, пока они не устроили тут какую-нибудь маленькую такую, локальную войну, с вполне мирной целью, – сказал Эдор. – Может, для начала пригласить Линну куда-нибудь, для частной беседы?

- Угу, пригласи. Только проследи, чтобы обстановка была публичной, иначе, боюсь, она тебя изнасилует, – посоветовала я. – Ну, что ты хихикаешь? Девушка дошла до точки, имей в виду! Я ещё никогда не видела, чтобы её так клинило на ком-то.

Бессовестный стратег продолжал ржать, делясь с нами фантазиями относительно того, как именно Линна, которая была на полголовы ниже него, станет воплощать идею об изнасиловании. В конце концов, махнув на него рукой, я переключилась на Маугли, который молчал всё это время и только переводил глаза с одного на другого.

- Ты сегодня был просто героем! Столько неожиданных событий, и ты везде держался молодцом. Я тобой горжусь!

Маугли смущённо улыбнулся, мгновенно покрывшись золотыми и аквамариновыми разводами.

- Спасибо, сагите.

- Совершенно не за что. Это я тебя благодарю за поддержку.

Эдор и Лавиния внесли свою лепту в похвалы кикиморышу, так что, когда стратег покинул нас, намереваясь отоспаться в своём подводном логове, заморыш напоминал праздничное дерево последнего дня года, и только что не светился своим собственным светом.

Укладываясь спать, я думала о том, что заставило его противиться приказам бывшей хозяйки. Конечно, формально Линна никогда не была ею, но, насколько я понимала, у Вайятху вообще отсутствовал механизм отказа кому бы то ни было. Стало быть, как жена хозяина, дорогая подруга имела все возможности командовать заморышем, что и делала, причём, абсолютно против его желаний! Да и на моей памяти кикиморыш ни разу не заупрямился и не заявил кому-нибудь, что не хочет чего-то делать. Да, пугался, сомневался, приходил в отчаяние, но делал. А тут – прямой отказ!

Похоже, даже Линна не сообразила, насколько это нетипично для лягушонка: не сделать что-либо не по чьему-то приказу, а по собственному желанию. Неудивительно, что он был такой пристукнутый потом. Пожалуй, для него это тоже своего рода обвал большой такой части мира. Теперь, главное, чтобы заморыш не переусердствовал с применением этой новой возможности. А то, на фоне взросления, как накроет нас ещё переходный период…

После моего дня рождения наступило долгое затишье, в котором почти ничего не происходило. И слава Всевидящему, потому что уже случившегося вполне хватало для того, чтобы пить успокоительное каждый вечер. Я не пила только потому, что Проводник, который стал появляться реже, но, так сказать, эффективнее, пару раз снова накачивал меня силой, позволяя буквально возрождаться, как феникс из пепла. Правда, разговаривать он со мной почти перестал, и на вопросы не отвечал, заставляя замолчать самым древним и испытанным способом.

Я пока тоже отступилась, не решаясь настаивать. Кто его знает, эту таинственную половину, – вдруг он не одобряет изменений, происходящих с Маугли? Лягушонок на мои осторожные расспросы только пожимал плечами и отвечал, что «всё в порядке», но я уже поняла, что Проводник общался с ним, показывая только какие-то поверхностные вещи, и не пуская вглубь своих эмоций.

Разборки между Эдором и Скроссом прекратились, так и не начавшись, потому что крокораус самолично извинился перед стратегом за поведение, своё и своих близких, и предложил в качестве компенсации недельный отпуск с отдыхом на лучшем курорте. Мачо жест оценил, но компенсацией не воспользовался, тактично предложив финансовому мегалодону отправить туда дочь с зятем, на предмет оживления их чувств. Крокораус фыркнул было, но совету последовал. Не знаю, что именно наговорил коварный ГИО-соблазнитель Альдору, но мирассец вдруг загорелся идеей спасения своего брака. По крайней мере, так мне сказал всё тот же искуситель, с самым невинным видом рассуждавший о том, как хорошо и благотворно сказывается обычно на семейных отношениях совместный отдых мужа и жены. Я подозревала, что стратег и Кальтари вступили в заговор, но мачо молчал, и только поживал плечами в ответ на мои вопросы. Я отложила свои подозрения подальше и стала ждать, чем всё закончится.

Вигор вернул нам подарки мирасских высочеств, и Лавиния теперь каждое утро читала заложенные в память её вифона записки Наима. Сначала она фыркала, потом хмыкала, потом стала просто прочитывать, не строя никаких гримас, а в одно прекрасное утро я обнаружила её улыбающейся. И в глазах, устремлённых на экранчик аппарата, светилось что-то, очень похожее на нежность…

С облегчением вздохнув и скрестив пальцы, я загадала, чтобы златовласка не растеряла своих чувств хотя бы до личной встречи с отправителем. Он, между прочим, регулярно засылал к Эдору своих представителей, которые, помимо деловых поручений, теребили стратега номер один по поводу скорейшего переезда на Мирассу. Довольный мачо потирал руки и выставлял всё новые и новые условия, добившись, в конце концов, того, что выделенная ему изначально квартирка превратилась в огромный трёхэтажный дом, спешно строящийся на территории будущего курорта. Пока предполагалось, что там разместится не только жильё для стратега и его родственников и сотрудников, но и штаб стройки. А в дальнейшем Эдор рассчитывал получить его в единовластное пользование.

И всё-таки, первым на Мирассу полетел Эктор. Мачо надеялся, что вид полного счастья, в котором купается сестра, подвигнет принца на дополнительные уступки в некоторых вопросах налогообложения, которые до сих пор оставались камнем преткновения. Императорские министры, подсчитав полностью предполагаемые доходы от туристов, взвыли от жадности и начали требовать несусветных сумм, поскольку, по договору с императором, земля под курорт передавалась корпорации Скросса в аренду сроком на сто лет, за очень небольшую ежегодную плату, но зато переданную в казну сразу и полностью. А вот дополнительные налоги на здания и ресурсы должны были быть урегулированы позже, и поступали они в бюджет названных ведомств, то есть, практически, в карман министрам. И с этими министрами не мог справиться даже папаша Линны, поскольку аппетиты у них были прямо-таки непомерными. Эдор жаловался, что у него сложилось впечатление о Кабинете министров Его императорского величества, как о шайке отпетых грабителей, которые всерьёз раздумывают, как бы заставить корпорацию Скросса построить курорт, а потом выгнать всех с планеты. И получать деньги с туристов самим, в свой карман, ну, делясь, конечно, немножко с императором… При таком раскладе поддержка Высочеств, пусть даже основанная только на личных чувствах, была бы ощутимым подспорьем.

Проинструктированный и заранее подготовленный Эктор, прибыв на Мирассу, блестяще справился с задачей очарования принцессы, и параллельно, развил бурную деятельность по продвижению различных идей мачо в умы местной аристократии. Принцесса Кария пала жертвой чар стратега номер два стразу и бесповоротно: дабы ни у кого из фрейлин не оставалось иллюзий, к кому прилетел этот красавчик, она просто-напросто затащила его в свою спальню прямо в день прилёта. Судя по всему, результатами осталась довольна и больше не позволяла ему ночевать в других местах.

Узнав об этом, я испытала некоторый культурологический шок от такой прямолинейности, но, с другой стороны, напомнила себе, что это Мирасса, там возможно и не такое. Осторожно расспросила мачо, как его брат и принцесса обошли вопрос личных сексуальных рабов, и с облегчением узнала, что у принцессы собственных Вайятху никогда не было, и вообще она слывёт большой оригиналкой, помешанной на альтруизме и добром отношении к различным обделённым существам, наподобие всех остальных жителей Содружества, например. А уж теперь и вовсе не предвиделось никаких других мужчин, даже способных увести на четырнадцатое небо. Я искренне порадовалась такому успеху нашего посланца, и стала ждать, когда очередь дойдёт до Лавинии, по которой так явно сох Наим.

Случилось это, на удивление, не так уж скоро. Видимо, экономические интересы министров перевешивали личные привязанности Его высочества, но, в конце концов, обозлившийся принц, не имея способов заставить Эдора пойти ему навстречу, нажаловался папеньке, и папенька-император в приватной беседе своих помощников убедил, что препятствовать личному счастью его единственного сына – куда большее преступление, чем им казалось. Министры всё поняли, суммы налогов урезали, и торжествующий Эдор самолично повёз сестру Наиму Великолепному. Всё это до Вогранов напоминало какое-то средневековое сватовство, и в другое время я бы от души посмеялась над перипетиями почти сказочного сюжета, но мне было грустно. Расставаться с подругой совершенно не хотелось.

Лавиния улетала прямо из нашего лесного домика, и мы с заморышем помогали ей собраться. Я удивлялась тому, насколько спокойной и безэмоциональной она казалась. Ни тени волнения или испуга, ни сомнений, ни колебаний. Приняв один раз решение, златовласка просто следовала ему.

Прощаясь, я пожелала ей счастья.

- Спасибо, Тэш, – спокойно ответила она. – Теперь я тоже буду на Мирассе и постараюсь добиться, чтобы тебя с Маугли пригласили туда, как можно быстрее. Не скучай тут и не позволяй кое-кому лениться.

Последние прощальные поцелуи, и ало-золотое чудовище стратега номер один стремительно набрало высоту, как настоящий ящер, и исчезло за лесом. А мы остались ждать, когда придёт наша очередь вот точно так же растаять в небе над Второй.

Сувенир 54

После отлёта Лавинии наша с Маугли жизнь вовсе не стала спокойнее или скучнее. Ничего подобного! Наоборот, в ожидании перелёта на родину Вайятху, я занялась с ним усиленными психологическими тренингами. Дело в том, что обучить лягушонка более-менее привычным для нас реакциям при встречах или расставаниях было мало. Требовалось дать ему навыки выхода из конфликтов, которые неизбежны при жизни в человеческом обществе. Возможно, поселись он вместе с ГИО-изменёнными, подобных проблем у него не было бы вообще, но, поскольку это было невозможно (хотя бы пока), приходилось думать, как он будет жить среди людей.

Поэтому лягушонок продолжал по три-четыре часа в день отрабатывать сохранение одного оттенка кожи, наиболее близкого к человеческому. Ещё он учился дальнейшим премудростям поведения человека в коллективе. Здоровался, прощался, знакомился, соглашался, отказывался, настаивал на своём, сожалел, извинялся… Короче говоря, тренировался вести себя не как бывший постельный раб, а свободный гражданин, обладающий всеми правами обычных мирассцев, и умеющий ими пользоваться.

Я построила для него психологическую матрицу, как нас учили, исходя из наиболее соответствующего заморышу психотипа. Поскольку сложно было бы ожидать от него, в качестве спонтанной реакции, вспышки агрессии, например, я исходила из того, что Вайятху будет сглаживать неприятную ситуацию, а не обострять её. И принялась внедрять в его память и сознание модели поведения, характерные именно для такого «миротворца». Начали мы с демонстрации небольших фрагментов фильмов, помогающих психологам наглядно объяснять, о чём идёт речь.

Но лягушонок, насмотревшись разных видов конфликтов, пришёл в ужас и принялся всерьёз уговаривать меня по прибытии на Мирассу отправить его жить в лес.

- Ну, пожалуйста, сагите, – жалобно просил он. – Давайте я вообще не буду появляться в городе, а сразу же улечу куда-нибудь подальше… Я не пропаду, не думайте! С деревьями можно обо всём договориться, и о пище, и о защите. С животными тоже! Вы бы днём работали, а по вечерам возвращались ко мне, как раньше, и мы вместе жили бы в нашем домике, только на Мирассе…

Кстати, в своих прочувствованных речах он имел в виду именно наше лесное жилище. Дело в том, что Эдор, в качестве подарка на день рождения, преподнёс мне оплаченный сертификат на перевоз моей недвижимости на любую другую планету. Сколько это стоило – я даже представить боялась, но теперь у нас с Маугли была реальная возможность переехать на его родину, что называется, сразу с крышей над головой. Основная сложность заключалась в том, чтобы получить разрешение от местных властей поставить домик в выбранном нами месте и подключить его к различным коммуникациям.

Я отнеслась к подарку стратега неоднозначно, в отличие от того же Маугли, который прямо-таки прыгал от восторга. С одной стороны, я понимала, что, если мы будем жить на Мирассе, наш, уже обжитый и нежно любимый домик – лучший вариант жилья. С другой, если мне не удастся закрепиться на новом месте, или выяснится, что я свободному лягушонку не нужна, то и вернуться будет некуда. Это был бы совсем уж грустный итог самого сложного года в моей жизни… Но выбора, на самом деле, не было. Если бы я вернула подарок, никто не понял бы моих мотивов, поэтому пришлось, смиряя страхи и сомнения, улыбаться и благодарить. Я запрятала сертификат подальше, чтобы он, не дай Всевидящий, не потерялся или не порвался до того, как потребуется.

Но переезд был, всё-таки, делом ближайшего, но будущего, а тренировки психологической устойчивости заморыша отравляли наше настоящее. Заставив его выучить шаблонные фразы, помогающие гасить конфликты, я закачала в Деону несколько основных психотипов людей, склонных к агрессии, и начала гонять лягушонка по типичным спорным ситуациям, связанным с этими психотипами. И тогда у нас случился настоящий сумасшедший дом! По нескольку часов в день мой кибер-консультант, на разные голоса, то задевала, то поддразнивала, то ругала заморыша, вырабатывая у него правильные рефлекторные реакции, потому что пока они заключались в одном-единственном действии: убежать подальше. В первые два дня мне приходилось чуть ли не силой вытаскивать кикиморыша из спальни, где он прятался, сунув голову под подушки.

Дело двигалось так туго, потому что Маугли ужасно пугала сама возможность агрессивного поведения людей. В конце второго дня, посвященного самоконтролю и терпению, причём для нас обоих, заморыш, с тоской в глазах, спросил:

- Сагите, неужели все так много ругаются?! И постоянно?

Я объяснила, что всё не так плохо, что это – просто способ обучить его, и на самом деле никто не скандалит с утра до вечера.

- Но почему тогда я должен ругаться с сагите Деоной? – горестно удивился заморыш. – Ведь мы не ссорились!

- Ну, конечно, нет. Это же просто такая игра! Чтобы ты научился не пугаться, если услышишь что-то подобное от посторонних людей.

Кикиморыш укоризненно посмотрел на меня, вызвав непроизвольное чувство вины за всё человечество, так и не научившееся избегать скандалов и разборок.

- Вы хотите, чтобы я стал совсем плохим Вайятху? – осведомился сгрустью зелёный манипулятор.

- Нет, я хочу, чтобы ты стал как можно более похожим на обычного человека. Потому что никто не должен знать, кто ты такой на самом деле. Не забыл, что на Мирассе у тебя не будет никаких прав, и ты снова превратишься в раба?

- Но я и сейчас раб, – возразил Маугли.

- Нет, по законам Содружества ты свободен. А вот, как только вернёшься, по императорским законам свободу потеряешь. И даже мы с Эдором ничем не сможем помочь. Единственное спасение и защита для тебя – стать неотличимым от людей. Поэтому Деона и тренирует твои реакции, понимаешь?

- Да… – тихо проговорил Маугли. – Значит, меня отберут у вас, если поймут, кто я?

- Наверняка. И, может быть, отдадут обратно прежнему хозяину.

- Но теперь моя хозяйка – вы! Вы же взяли меня, дали новое имя…

- А кто помешает им повторить эту процедуру и вернуть тебя сагату Альдору?

Лягушонок уставился на меня расширившимися глазами.

Похоже, о такой перспективе он даже не задумывался. Ну, это понятно, – если все проблемы решает хозяин, то и думать о них необязательно. Но сейчас нам обоим было жизненно необходимо, чтобы он понял, насколько всё серьёзно. Поэтому я не пожалела и не утешила его, хотя очень хотелось, а продолжила неприятный разговор.

- Ты же помнишь, где было твоё место в доме сагата Альдора?

- Да…

- Ты хотел бы опять вернуться туда? Забыть всё, чему научился? Снова выполнять приказы всех Кальтари?

- Снова? – лягушонок ошарашенно заморгал. – Снова… слушаться сагите Линну?

- Ну, да. Её или другую сагите, которая будет женой Альдора.

- Нет, – тихо ответил заморыш, покачав головой. – Я не хотел бы забыть вас, сагите. И не хотел бы принадлежать другому хозяину. И не хотел бы снова жить, никуда не выходя…

Облегчённо вздохнув, я обняла его и поцеловала в щёку.

- Я тоже не хотела бы такой жизни для тебя. Поэтому, давай, ты будешь стараться изо всех сил, чтобы никто не смог узнать в тебе Вайятху. Хорошо?

Вылинявший к тому моменту до бледно-серого лягушонок молча кивнул, но я чувствовала, что его потряхивает. Похоже, такое давление на нежную психику кикиморыша всё-таки было излишним…

Справедливость моих подозрений подтвердилась этой же ночью, когда не только я видела во сне кошмары, что, в-общем, было уже почти привычно, но и заморыш несколько раз просыпался с невнятными криками, а потом долго лежал, стиснув меня в железных объятиях, словно боялся, что я растворюсь в воздухе. Я ни о чём не спрашивала его, и так было понятно, что могло ему присниться, чтобы довести до состояния перепуганного зверька. Возможное расставание стало нашим общим страхом.

С утра тренинги возобновились, и теперь кикиморыш действительно старался, но у него всё равно получалось плохо. Поразмыслив, я пришла к выводу, что нельзя лишать его привычного спектра ощущений. Раз лягушонок эмпат, и привык «прощупывать» всё, с чем имеет дело, не давать ему пользоваться своими возможностями, значит, сильно усложнять задачу. Стало быть, пусть продолжает определять, какие эмоции движут людьми, глядишь, и реагировать станет правильнее.

Сказано – сделано. Я разрешила Маугли «считывать» Деону во время их словесных спаррингов. Но ничего не вышло, – оказывается, кибер-консультант просто не могла воспроизводить эмоции тех, кого изображала. Транслировать речь, тон, громкость, лексикон – да, а чувства – нет. И вообще, как выяснилось, истинное отношение к происходящему самой Деоны настолько отличалось от требуемого, что у лягушонка в голове воцарилась полная каша. Если же говорить коротко, то мой кибер-консультант просто-напросто смеялась про себя всё время, пока «ругалась» с заморышем.

На мои претензии она, вполне справедливо, ответила, что изображать человека она, пожалуй, сможет, но вот стать человеком – вряд ли. Если нам нужны люди, то и обращаться надо именно к ним. Сказать, конечно, было легче, чем сделать, но я решила попробовать. Вечером мы с заморышем полетели в самый людный парк столицы, и принялись гулять по аллеям, отыскивая каких-нибудь недовольных посетителей. Не сразу, но обнаружили парочку тихо ругающихся подростков, и за неимением других объектов изучения, двинулись за ними.

Маугли некоторое время «прислушивался» к ним, вытянув шею, а потом пожаловался мне, округлив глаза:

- Сагите, я вообще ничего не понимаю! Почему они ругаются из-за какого-то надоедливого друга, если каждый из них на самом деле хочет целовать другого?..

Я поперхнулась, но вовремя вспомнила, что уровни эмоций тоже бывают разными, хотя бы поверхностными и глубинными, например.

- Маугли, не пытайся залезть слишком внутрь, смотри на самой поверхности, – посоветовала я. – Что их злит?

- Что их злит… – тихо повторил лягушонок, уставившись в спины злосчастной парочки, шедшей впереди, отвернувшись друг от друга. – Она сердится на него, потому что он упрямится. Он… он сердится на неё за то, что она упрямится… Сагите, это просто ерунда какая-то! А почему бы им просто не поцеловаться? Они же тут же помирятся!

- Ага, вот возьми и скажи им об этом, – пробормотала я, соображая, как направить лягушонка в правильное русло. Вот, Вограны всё побери! Не думала, что мы, люди, настолько привыкли врать всем и во всём!

Не успев додумать эту мысль, я увидела, как послушный Вайятху догоняет подростков и что-то тихо им говорит. Они остановились, недоверчиво и даже гневно глядя на непрошеного советчика, но, раньше, чем я успела вмешаться, Маугли добавил что-то, энергично кивнув, и пошёл обратно ко мне. Секунду я думала, что сделать: извиниться и сделать вид, что Маугли неудачно пошутил, или развернуться и пойти в обратную сторону, делая вид, что мы вообще не при чём… Но тут паренёк, с самым решительным видом, вроде того – «была-не была», – схватил свою надутую подругу за руку и, подтащив к себе поближе, принялся целовать. Когда мы поворачивали в другую аллею, я бросила взгляд назад: парочка продолжала самозабвенно лобызаться.

- Ээээ… Маугли, что ты им сказал? – тихо поинтересовалась я, когда мы отошли подальше.

- Ничего особенного, сагите… Просто напомнил, что они друг друга любят, – с самой невинной физиономией ответил заморыш и подхватил меня под руку. – Если бы вы позволили, я бы и вам кое-что напомнил…

- Спасибо, у меня с памятью и так всё очень хорошо! – открестилась я.

И мы ушли из парка.

Следующую попытку приобщить лягушонка к общению с людьми я предприняла через две недели, повезя его в маленькое кафе напротив Университета, где частенько случались небольшие стычки с хозяйкой. Проблема была в том, что госпожа Вила не любила студентов, но студенты очень любили её выпечку, что обеспечивало ей постоянный приток нежеланных клиентов.

Мы сидели за дальним столиком и ждали свой заказ: два коршу с сиропом из малины и набор овощных пирожков, когда в дверь ввалилась компания возбуждённых первокурсников. Пухлое лицо хозяйки, представительной дамы лет пятидесяти, с пронзительными серыми глазами, стало медленно мрачнеть. Чего-чего, но громких разговоров и взрывов смеха госпожа Вила терпеть не могла. Я с интересом наблюдала за тем, как она готовится усмирять шумных посетителей. Лишь бы про наш заказ не забыла под горячую руку…

Первокурсники, не подозревающие о грядущей нахлобучке, подошли к витрине и начали выбирать, что заказать. Хозяйка дождалась, пока все выразят свои пожелания, а потом триумфально объявила, что у неё в кафе не шумят. И точка. И если господа и дальше желают вопить, как стая мартышек, то лучше им прямо сейчас пойти и поискать подходящий для этого притон.

Стало очень тихо, студенты опешили, и даже другие, спокойные посетители словно бы вжались в свои стулья, пытаясь слиться с обстановкой. Вайятху же и вовсе сжал мою руку, как будто готовился бежать.

- Спокойно, Маугли, – прошептала я ему на ухо. – Следи за своим цветом!

Вздрогнув, лягушонок сосредоточился, и его полинявший было загар снова приобрёл первоначальный оттенок.

Первокурсники тем временем решили согласиться с правилами кафе, и расселись вокруг столика. Молоденькая девушка принесла наш заказ, расставила на столе и ушла. Я мысленно попросила у Маугли прощения и… вынула из кармана дохлого жука, подобранного утром в саду. Одно неуловимое движение, и жук нырнул в чашку с корфу.

- Ай-яй-яй… – сказала я. – А у нас проблемы… Маугли, позови, пожалуйста, хозяйку.

- З-зачем? – перепугался Вайятху.

Я показала на дрейфующее по поверхности напитка насекомое.

- Ой… А как он тут оказался? – поразился лягушонок. – Бедный… Ну, я тогда не буду пить.

- Не-ет, – протянула я. – Мы тут зачем? Забыл? Давай, зови хозяйку.

- Может, не надо?.. – шепнул стремительно бледнеющий Маугли.

- Надо. Следи за своим цветом. И зови уже! – отрезала я.

Заморыш покорно встал и пошёл к стойке, постепенно замедляя шаги. Добравшись до прилавка, он постоял и что-то тихо сказал.

- Что?.. Где?.. Чушь! – громко и сердито ответила хозяйка и, бросив дела, направилась к нашему столику.

Уставившись на чашку с жуком, она нахмурилась и сказала тоном убеждённого атеиста, увидевшего чудо:

- Да не может такого быть.

- Простите, госпожа Вила, но моему спутнику подали напиток с каким-то насекомым, – холодно информировала я. – Замените, пожалуйста, ему корфу.

- Ему-то? – как-то зловеще повторила хозяйка. – Заменить? А не сам ли ты, дружок, устроил это представление? – вопросила она, уставившись на лягушонка. – Небось, решил, что это будет смешно: посрамить Вилу перед посетителями, подорвать заведению репутацию, а? А потом за углом посмеяться, с такими же наглыми юнцами?

- Вовсе нет! – запротестовал Маугли. – Когда я посмотрел на чашку, жук уже плавал там!

Я внутренне возликовала: заморыш отвечал вполне достойно, не пытался взять всю вину на себя, и даже не отмалчивался! Ну, просто сказка! Умница, а не Вайятху…

- Не знаю, не знаю… Я никогда ничего подобного у себя не видела! И жуки у меня не водятся! И чистота такая, какая тебе и во сне не приснится!

- Я вам верю, – ответил лягушонок, двигаясь по моим схемам разрешения конфликта. – Я верю! Просто прошу другую чашку корфу. Ведь мне можно поменять эту на другую?

Госпожа Вила тяжело посмотрев на него, ответила мрачно, но уже почти спокойно:

- Ну, пойдём… Поменяю я тебе твой корфу.

И двинулась к прилавку широкими шагами. Лягушонок бросил быстрый взгляд на меня, я незаметно подмигнула, и он пошёл следом за хозяйкой. Напиток был налит ею собственноручно, и даже добавлено одно маленькое пирожное, в качестве моральной компенсации.

Я торжествовала, пока не увидела глаза возвращающегося кикиморыша.

- Что такое? – отвернувшись от остальных посетителей, прошептала я.

- Н-ничего, – запнувшись, ответил он. – Давайте пойдём побыстрее отсюда…

- Да что случилось?

- Ничего… Просто есть расхотелось, – нервно ответил Маугли и принялся крошить ложечкой подаренное пирожное.

Я поняла, что не добьюсь ничего более вразумительного, пока мы не выйдем из кафе, и принялась торопливо уничтожать пирожки, запивая их огненным корфу, рискуя обжечься. Лягушонок сидел, уставившись в свою чашку, и бросая иногда по сторонам быстрые, испуганные взгляды.

Когда мы вышли, наконец, на улицу, несколько нервозно поулыбавшись напоследок хозяйке, я сжала руку кикиморыша и потребовала:

- Так, а теперь быстро объясняй, что произошло?

- Ничего… На самом деле ничего! – торопливо ответил лягушонок, увидев выражение моего лица. – Я просто почувствовал… ну, вы же говорили, что можно это делать… В-общем, та толстая сагите хотела заняться со мной сексом. Очень хотела!

До меня дошёл смысл его слов только через секунду, и я встала посреди улицы, сначала удивлённо таращась на встревоженного кикиморыша, а потом – загибаясь от смеха. Вот вам и неприступная госпожа Вила! Вот вам и гроза всех первокурсников! Оказывается, она просто неравнодушна к ним… Нет, но я-то какова! Тоже мне, дипломированный психолог…

Нахохотавшись, вытерла глаза и пояснила заморышу, что всё в порядке. Он мне, конечно, поверил, но так ничего и не понял. Позже пришлось объяснять ему, что сексуальное желание, даже очень сильное, испытываемое людьми, необязательно должно привести к самому занятию сексом, как решил было Вайятху. Поэтому то, что он понравился госпоже Виле, не значило, что она непременно попытается его заполучить. Выслушав мои пояснения, лягушонок облегчённо вздохнул и заявил, что «читать» больше никого не станет, а то от этого получается только хуже…

Пусть наши походы были с приключениями, но их итоги меня порадовали: Маугли с честью выдержал испытание, почти не терял контроля над сменой цветов, и вообще, держался молодцом. Может, только был излишне застенчивым, но это не выглядело ни искусственно, ни чрезмерно. В-общем, я сочла, что наши занятия дали свои плоды. Пожалуй, ещё пара недель, и кикиморыша можно будет выпускать «в люди», не особенно беспокоясь о том, что он что-то натворит.

Пока мы готовили Вайятху к тому, чтобы предстать перед очами мирассцев и не быть узнанным, Эдор продолжал свою бурную деятельность. Стройка быстро набирала темп, дом для самого стратега был почти достроен, оставалась только отделка. Ещё Эдор умудрился привезти на Мирассу ещё одного ГИО-изменённого, пилота, который до этого работал на его же почтовых кораблях. Теперь стратегу номер один удалось устроить его на свой грузовой кораблик, возивший разные материалы для строительства. Таким образом, количество ГИО-изменённых, занятых на Мирассе, дошло до четырёх, включая мачо, и пока на этом было решено остановиться. Следующими переселенцами по плану должны были стать мы с Маугли.

Господин Скросс после последнего визита не проявлялся никак, из чего мы сделали вывод, что Линна не соврала, когда рассказывала о скандале в своей семье, и мастодонт бизнеса решил не вмешиваться больше в личные дела дочери или наши с Эдором. Как раз относительно этих последних, я испытывала самые большие сомнения. С одной стороны, нам надо было дотянуть до переезда, продолжая изображать роман, а с другой – обстоятельства торопили расставание.

Линна с мужем уже вернулись из поездки на курорт, и до меня доходили сведения о том, что Альдор улетел на Мирассу один. Стало быть, госпожа Кальтари, не добившись успеха там, открыла сезон охоты на стратега здесь, на Второй. Мачо на мои вопросы только хмыкал и говорил, что мне не о чем беспокоиться. Я сама так не считала, но и спорить не пыталась, наученная горьким опытом.

Развязка наступила как-то внезапно, несмотря на то, что мы ждали её уже столько месяцев. Эдор как раз уже неделю сидел тут, решая какие-то насущные дела с транспортной компанией, совладельцем которой был, вместе с императором и Скроссом, когда явился к нам вечером без предупреждения. Я не то, чтобы насторожилась, но как-то удивилась, потому что обычно он всё-таки предупреждал о намечающихся визитах. Усевшись в своё любимое кресло, непривычно молчаливый стратег какое-то время просто сидел, закрыв глаза. Я принесла ему традиционную чашку кофе, которая так и осталась стоять, нетронутой.

Моё удивление не успело ещё перерасти в тревогу, когда Эдор глубоко вздохнул, открыл глаза и сообщил:

- Я занимался сексом с Линной. Сегодня вечером.

Застыв на месте, я смотрела на него, пытаясь понять, что чувствую. Пожалуй, самым верным словом было бы «печаль». Несмотря на то, что давным-давно знала: однажды это случится, Эдор оставит меня ради Линн, потому что так нужно для его семьи, для его отца… Я знала всё это, готовилась, но всё равно оказалась не готова. Мне было очень и очень грустно от того, что это, наконец, произошло.

Хотя, вообще-то, стратега можно было поздравить с успехом в деликатнейшем деле: если он согласился на секс с Линной, значит, точно знал, что моя дорогая подруга беременна. Ювелирная, почти невыполнимая работа была успешно завершена. Эдора следовало поздравлять, несомненно, но я молчала. Потому что ощущала только бесконечную грусть, и знала, что он тоже знает о моих чувствах, а значит, притворяться нет смысла, и поздравлять я его не стану…

Но было что-то ещё в затянувшемся молчании. Что-то неправильное, раздражающее, как заноза в пальце. Эдор ещё раз глубоко вздохнул, будто сильно устал, и произнёс:

- Ты в курсе, какое оно, четырнадцатое небо?

И, глядя на моё вытянувшееся лицо, прокомментировал:

- Ну да, значит, в курсе… И когда ты собиралась мне рассказать о дарованиях моего подопечного?

Я покачала головой.

- Откуда ты узнал про четырнадцатое небо? Линна разболтала?

Мачо кивнул.

- Но зачем? Она что, сравнивала тебя с Вайятху?!

В этот момент, если бы рядом случилось быть моей дорогой подруге, – клянусь вам, я бы её просто убила! Иногда самые радикальные решения оказываются самыми верными.

- Нет, не сравнивала… наверное, – слегка поморщившись, ответил Эдор. – Упомянула, что лучше меня любовника быть не может, разве что только твой гуманоид. Но это – исключительный случай, он ведь вообще самый крутой в Галактике, аж на четырнадцатое небо возводит…

Наверное, мне было бы легче, если бы мачо демонстрировал обиду или ругался. Но он говорил каким-то безэмоциональным, ровным голосом, и я никак не могла понять, как себя вести.

- Понимаешь, это вообще чертовски сложная штука… Четырнадцатое небо и всё такое, – начала я. – Если уж рассказывать всё, то у Вайятху вообще раздвоение личности…

И принялась прилежно излагать всё, что знала о Проводнике и его роли в жизни лягушонка. В процессе моего рассказа Эдор, наконец-то, отмер, сделал пару глотков кофе, облизал губы, и вступил в дискуссию, вызвав у меня сильнейшее желание сделать древний знак благодарности Всевидящему: перекреститься.

- Ну, вот, теперь ты знаешь, как это происходит, но объяснений этому у меня нет, – закончила я повесть о лягушонке. – И зачем Линна приплела это четырнадцатое небо, да ещё в такой момент, – тоже не понимаю…

- Ну, тут-то всё понятно как раз, – задумчиво отозвался стратег. – Она рассчитывала рассорить нас, если вдруг я ещё не в курсе, что вы близки с Вайятху. Ну, и вызвать ревность, вероятно. Ты же уже показала, кто для тебя важнее, я или твой гуманоид, теперь Линне важно убедиться, что я тоже в курсе расклада… Кстати, неплохой ход. Интересно, сама придумала или кто-то подсказал?

- Да какая разница? – пожала плечами я. – Главное, она своего добилась… Теперь нам не удастся сделать вид, что ты не в курсе. Ну что, расстаёмся?

- Придётся. Иначе наши отношения будут выглядеть совершенно неестественно.

- А как же переезд на Мирассу? В качестве кого я теперь поеду туда, если поеду? Раньше я была твоей невестой. А теперь?

- А теперь поедешь в качестве подруги Лавинии. Уж она точно с удовольствием пришлёт тебе приглашение.

- Надеюсь, – вздохнув, ответила я. – А почему ты такой… безрадостный? Столько времени готовил этот момент, а теперь…

- Вот именно, – столько времени, что теперь не чувствую радости. Возможно, позже… Да, кстати, вот… – и мачо вынул из кармана маленький пунцовый камень-кристалл. – Если захочешь, можешь послушать. Это запись нашей сегодняшней встречи с Линной. Не беспокойся, записан только разговор, ничего лишнего.

Я кивнула, чувствуя, что щёки всё-таки краснеют.

- Ладно, полечу домой, – сказал мачо и встал. – Как-то удивительно гадко я себя чувствую. Сам не пойму, в чём дело…

Проводив его, я вернулась в комнату и уставилась на красный камешек. Слушать ничего не хотелось… Но, если Эдор сам предложил, – значит, в записи было что-то важное. Ломая внутреннее сопротивление, я включила воспроизведение.

Сувенир 55

Сначала появилось изображение кабинета Эдора. Я и раньше видела его, в качестве фона, когда он звонил с работы, поэтому хорошо знала эту комнату, с огромным, во всю стену, окном, за которым вечно бурлила и двигалась столица. На гигантском, почти пустом столе стояли только экран кибера со встроенным стационарным вифоном, голограмматор воистину гигантских размеров, хронометр и блокнот, без которого я стратега, практически, никогда не видела.

В дальнем от двери углу парил над антигравитационной подставкой довольно большой аквариум в виде шара, поделённого пополам. Нижняя часть была тёмной и непрозрачной, верхняя – обычной. Я знала, что в аквариуме обитала любимица мачо – рыба-стрела, известная тем, что ловила добычу из засады, выпрыгивая внезапно, как монстр из шкатулки. Экземпляр, который жил у стратега, имел в длину уже около полуметра, и прекрасно уживался с красно-чёрными рыбками, занимавшими верхнюю, светлую половину аквариума.

На записи Эдор как раз кормил своих хищников. Засыпал им внутрь шара специальный корм, который в воде разворачивался и «дрыгался», изображая мелких проптов, а рыбы с удовольствием поглощали их, выхватывая друг у друга из-под носа.

Зазвонил вифон, мачо подошёл, послушал, бросил: «Хорошо, веди» и отошёл к окну, уставившись туда невидящим взглядом. Насколько я знала повадки стратега, в этот момент он просчитывал в голове десятки вариантов, выбирая лучший. Видимо, придя к какому-то решению, он сел за свой стол, выдвинул ящик, что-то там сделал, и угол съёмки изменился, сосредоточившись на самом мачо и кресле напротив него, с другой стороны стола. Изображение увеличилось, приблизив выбранные объекты.

Через минуту открылась дверь, послышалось постукивание каблуков, и возле кресла появилась Линна. Я сразу поняла, что моя дорогая подруга тщательно готовилась к этому визиту: на ней было облегающее белое платье с глубоким декольте, тоненькие бретели украшены бриллиантами (подделок Линна принципиально не носила); глаза и губы чуть подкрашены, чтобы подчеркнуть форму и цвет; гладкая, золотистая от загара кожа излучала приглушённое сияние; светлые волосы уложены в небрежно-естественную копну, падающую завитками на плечи и спину. Загляденье, а не женщина! Просто-таки ожившая сказка.

Правда, стратег на сказочную гостью смотрел исключительно спокойно и поздоровался тоже достаточно прохладно. Линна ответила с куда большим жаром. Мачо предложил ей сесть, и тут стало понятно, что гостья сильно нервничает: она очень долго усаживалась в кресло, как будто по сидению были рассыпаны иголки и булавки, не знала, куда деть свою шикарную белую сумочку, потом мучилась, то поджимая, то переставляя ноги, раз десять оправила подол и столько же волосы. И всё это, старательно избегая взгляда на стратега, который молча, терпеливо ждал, пока она устроится. Наконец, Линна всё-таки уселась и рискнула посмотреть на него.

- Вы знаете, наверное, мы недавно вернулись с мужем из поездки… – неуверенно начала она.

- Да, я слышал, – вежливо ответил красавчик. – Надеюсь, вам понравилось.

- Да… то есть… не то, чтобы… В-общем, мы решили развестись. Я сегодня подала документы.

- Вот как? – брови мачо чуть приподнялись. – Сочувствую.

- Спасибо, но на самом деле мне не нужно сочувствовать, меня можно поздравить.

- С разводом, вроде бы, не принято поздравлять, – возразил Эдор и переплёл пальцы рук в замок.

- Но в моём случае это можно сделать… Мы совершенно не подходили друг другу. Даже папа, в конце концов, признал это.

Линна изобразила лукаво-приглашающую гримаску. Но, если она ожидала от собеседника каких-то немедленных действий, то просчиталась. Мачо не только не тронулся с места и не выказал никакой радости, но напротив, нахмурился.

- А что же Альдор? Не возражает?

- Нет… С чего бы ему? Он получил возможность жить в Содружестве, как давно уже хотел. Мы подарили ему апартаменты-суперлюкс на Дейнеге. И ещё какие-то акции… много. Альдору хватит теперь денег до конца жизни.

Стратег понимающе кивнул. Я тоже кивнула. Кальтари, стало быть, отхватил свой кусок от пирога Скроссов.

Дейнега была одной из, пожалуй, самых привлекательных планет, населённых людьми. Мягкий морской климат, множество островов, протянувшихся цепочками вдоль экватора, несколько довольно крупных курортов, плюс игорные зоны… Любимое место отдыха богатых и просвещённых. Альдор знал, что попросить!

- Значит, вы расстаётесь без взаимных претензий? – уточнил мачо. – Это дальновидный подход для обеих сторон.

-Да. – Линна снова передвинула туда-сюда ноги. – Так вот… теперь можно считать, что я совершенно свободна.

- Ну, поздравляю вас, – стратег пожал плечами. – Неудачные браки не всегда так удачно заканчиваются.

- Да… – согласилась дорогая подруга, покусывая губы. – И поэтому я пришла… я хотела предложить вам…

- Что предложить? – подтолкнул её мачо, поскольку его собеседница «зависла».

- Я хотела… предложить вам встречаться, – выдавила Линн, не поднимая глаз.

- Встречаться? – Стратег откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. – А зачем?

- К-как… зачем?

- Ну, вот так – зачем? Чего вы ждёте от этих встреч? Секса?

- О… ну, вы так… почему же только… я же не… – забормотала подруга, сжимая пальцы на застёжке сумочки так сильно, что побелели костяшки.

- Хорошо, давайте предположим, что вы добились желаемого, – не слушая её лепет, продолжил стратег. – Вы получили от меня одноразовый секс. И что дальше?

- П-почему… одноразовый? – опешила Линна. – И что – дальше?

- Ну, потому что я не свободен. У меня есть девушка, если вы вдруг забыли об этом. Поэтому секс у нас с вами может быть только одноразовым. Так?

Блондинка вытаращилась на Эдора, приоткрыв рот. Похоже, она совершенно растерялась от его слов.

- Ну, вот и представьте: вы получили желаемое. Что потом?

- Н-нет, вы не поняли… – вступила, наконец, Линна.

От напряжения она начала заикаться. Я даже посочувствовала ей, – каково с непривычки вот так общаться с человеком, который, мало того, что видит тебя насквозь, так ещё и демонстрирует полное безразличие?

То есть, я-то знала, что стратег кровно заинтересован в моей дорогой подруге. Но, даже зная это, глядя на него сейчас, ни за что не догадалась бы! На лице у него была написана только терпеливая досада.

- Я не предлагала в-вам разовый секс! Я предлагаю вам от-тношения!

- Какие отношения? Я не сторонник многоугольников.

- К-каких… А, нет же… Я не хочу, чтобы вы были одновременно с нами обеими! Нет-нет! Я предлагаю вам быть только со мной!

- Да с чего я должен быть с вами, Линна?

- Но… вы же знаете, как я к вам отношусь.

- Нет, не знаю. Могу только догадываться.

- Ну, значит, догадываетесь…

- Да. Догадываюсь, что вам нужно ровно то же, что и большинству женщин от меня: секса. Только этого мало, дорогая Линна, чтобы меня заинтересовать.

- Но… чего же вы хотите?! – обиженно возопила моя подруга.

- Я? Ничего. У меня всё есть, – коротко ответил мачо, вызвав у меня невольный вздох.

Наступила пауза, в которой блондинка сверлила несговорчивого красавца потрясённо-обиженным взором. Да, этот разговор явно давался ей нелегко: несмотря на безупречный макияж, на щеках проступали красные пятна, а глаза подозрительно блестели.

- Вы хотите сказать, что у вас есть женщина? – помолчав, едко спросила Линна.

- Да.

- Но она вас не любит!

- Хм, а вы, стало быть, любите? – поднял брови стратег.

- Да! Я – люблю! И не просто люблю, – схожу с ума! Неужели вам и этого недостаточно?!

Стратег длинно вздохнул, как человек, которому стало скучно, и посмотрел на аквариум, в котором всё ещё продолжалось пиршество.

Надо же, прошло так мало времени, – рыбы ещё не съели всё, что им насыпали, а мне казалось, эти объяснения длятся уже не меньше часа…

- Линна, то, что вы чувствуете ко мне – это не любовь. Это обычное желание, которое легко удовлетворить. Я сталкивался с этим десятки раз. А что потом, знаете? Я вам скажу. Потом приходит насыщение, и интерес пропадает. Но я – не прибор из специального магазина, и не жиголо по вызову. Если бы мне нужен был только секс, я нашёл бы сколько угодно девиц, готовых ради меня на всё. Но, повторяю ещё раз: мне это не нужно. И что остаётся? Что вы на самом деле можете предложить?

- Я – не какие-то там девки с улицы… И я люблю вас! – в голосе дорогой подруги звенели рыдания.

- Но я-то вас – нет! – отрезал неумолимый мачо.

Линна закусила губу, глядя на него голодными глазами, из которых, одна за другой, покатились первые слезинки. В чём-то я её даже понимала: рассерженный стратег был сейчас чудо, как хорош!

- Но… что же мне делать? – прошептала она. – Как заставить вас полюбить?..

- Никак, – Эдор пожал плечами. – Заставить меня вы не можете. Можете только попробовать заинтересовать.

- Но чем?!

- Не знаю, Линна. Придумайте что-нибудь, в конце концов! Или вы так привыкли, что все сами сыплются вам под ноги?

Подруга вздрогнула, и я вместе с ней: стратег попал прямо в точку! Именно все, и именно сыпались, понимая, что дочь такого босса – это та-акой трофей…

- Но… я не знаю! – На смятенное лицо Линны прямо-таки больно было смотреть. – Я… я могу переписать на вас своё приданое!

Красавец покачал головой.

- Мне не нужны ваши деньги, у меня есть свои. А скоро их будет ещё больше, когда заработает компания по перелётам на Мирассу и курорт.

- Но тогда… я не знаю… Что вы хотите? У меня есть связи… Даже целый собственный жилой комплекс на Лайтисе!

- Вы опять пытаетесь купить меня? Увы, разочарую, – я не продаюсь.

Подруга сглотнула. Сейчас она выглядела совсем уже жалко. С незнакомым мне потерянным выражением, судорожно комкающая несчастную сумочку от модных модельеров.

- Я не понимаю вас… Всем всегда было этого достаточно! Даже маленькой части было достаточно! А вам – нет?

- Мне – нет. Мне мало денег, мало сексуальности и красоты. Мне нужна искренность, Линна, понимаете?

- Вы хотите сказать, что я неискренна?!

- Думаю, нет.

- Ах, вот как… А Тэш, стало быть, – сама честность?

- Я знаю, что ей незачем обманывать меня. Поэтому верю. К тому же, Тэш не полагается на деньги или красоту.

- Ну, да… Ещё бы ей полагаться, если у неё нет ни того, ни другого, – ожесточённо проговорила дорогая подруга. – Ведь она куда страшнее меня, и к тому же нищая! Деньги, на которые она живёт – это мои деньги, я дала их ей, чтобы она ухаживала за Долло!..

Тут Линна осеклась, похоже, сообразив, что наговорила лишнего. Стратег, который до этого скучающе созерцал поверхность стола, встрепенулся и внимательно посмотрел на неё. Я опять вздохнула. Ну, да, надо следовать легенде, а по ней мачо понятия не имеет, откуда у меня взялся Маугли.

- Долло? Кто это такой?

- Ну… Это тот, зелёный, который живёт у неё…

- Маугли? А какое вы к нему имеете отношение? И почему давали на него деньги?

Линна стремительно залилась краской. Я не поверила глазам, – нет, точно покраснела!

- Это… это бывший садовник. Наш. С Альдором. Я попросила Тэш его увезти и… дала денег на содержание.

Мачо продолжал сверлить дорогую подругу взглядом, отчего она занервничала ещё больше.

- Вот оно что… – как бы про себя произнёс, наконец, красавчик. – Значит, это вы спихнули его на Тэш. Как привыкли всегда это делать, да? И теперь она его воспитывает, обучает, заботится. Замечательно… Что ж, я знал, что Тэш – добрый человек, вы только что лишний раз подтвердили это. Спасибо.

У Линны задрожала нижняя губа. Я, было, решила, что сейчас она поменяет, наконец, тактику и заговорит по-человечески, но, посидев несколько мгновений, дорогая подруга вдруг подняла голову и заявила:

- И всё-таки, она дрянь, эта ваша Тэш!

- Простите? – изумление Эдора, кажется, было совершенно натуральным. Впрочем, как и моё.

- Да, дрянь! – с ожесточением повторила Линн. – Она вас обманывает, и я могу это доказать.

Мачо, склонив голову набок, со снисходительным вопросом в глазах уставился на Линну.

- Она ведь живёт вместе с Долло в том домике, так? – продолжала блондинка.

- Да.

- Ну, вот. Она спит с ним. Причём, наверняка, каждый день. Потому что жить вместе с Вайятху и не спать с ним – невозможно. Я солгала вам о том, что он садовник. Он – постельный раб, обученный такому сексу, который больше не может повторить никто. Понимаете? Никто! Вайятху – единственные, кто способен довести своего хозяина до немыслимого удовольствия, его называют четырнадцатым небом! И тот, кто хоть раз достиг его, больше никогда не захочет ничего другого!

- Четырнадцатое небо? – медленно переспросил Эдор, и нахмурился.

- Да! Именно оно! И если вы не используете Вайятху вместе с Тэш, значит, она лгала вам и лжёт сейчас! И так будет всегда, потому что она просто не сможет отказаться от его услуг!

- Вот как… – задумчиво проговорил стратег. Он упорно смотрел на стол. А мне вдруг захотелось ударить чем-нибудь Линн по голове. Конечно, я понимала, что это бесполезно, но вдруг бы случилось чудо… – А вы, стало быть, смогли от него отказаться? Ведь Маугли был вашим постельным рабом?

- Нет, не моим, – ответила Линна, в двадцатый раз, наверное, перекладывая сумочку. – Моего мужа… Бывшего мужа. И я никогда не бывала на четырнадцатом небе, так что не смогу вам ничего о нём рассказать. Это уж вы у святой Тэш спрашивайте.

- Святой Тэш? – удивлённо переспросил Эдор.

- Ну… это у неё такая кличка была среди моих друзей. Святая Тэш. Святоша. Потому что она вечно всех пыталась остановить, не пустить, отговорить от веселья, задержать...

Я невольно поёжилась. Вограны всё побери, ведь действительно! Было у меня такое прозвище, которое почти забылось.

- Ну, раз вы удивлены, значит, она использует Долло в одиночку, – резюмировала Линна. – Так что, не думайте, будто она и вправду святая. Она ведь и вас использует. А на самом деле ей нужен только Долло. Она в любой момент променяет вас на него!

Стратег слегка поморщился, и следом за ним – я. Стремление Линны очернить меня любой ценой просто зашкаливало.

- Ладно, – наконец произнёс мачо и поднял на блондинку холодные глаза. – Давайте закончим этот разговор, мы не будем больше обсуждать мои отношения с Тэш. Вы же не для этого пришли? Кажется, речь шла об отношениях с вами?

- Да! – Линна судорожно закивала головой.

- Ну, что ж… тогда вернёмся к нашим баранам. Что лично вы можете предложить мне, Линна? Если не брать в расчёт отцовских денег, недвижимости и связей. Чем вы, сама по себе, можете заинтересовать меня, если уж так уверены, что любите?

- Я… я сделаю для вас, что хотите…

- Никогда не давайте несбыточных обещаний, – усмехнулся мачо. – Вы же понятия не имеете, что я могу потребовать. Или попросить.

- Нет, конечно, но я… думаю… я надеюсь… Вы хотя бы скажите: что?

- Ну, допустим, скажу. Мне нужна семья. Обычная, нормальная семья. Не выставочный вариант, не ластерная картинка, не диоснимок в разделе светской хроники. Обычная семья. Но это ведь не то, что вы готовы дать, не так ли?..

Подруга, которая жадно слушала каждое слово мачо, как откровение пророка Всевидящего, вдруг оживилась, облизнула губы, села прямее и сказала:

- Я могу родить вам ребёнка.

Я выдохнула. Всё-таки она прислушалась к моим словам!

Стратег прервался на полуслове и воззрился на неё.

- Я могу… родить от вас ребёнка, – повторила Линна и глаза у неё лихорадочно заблестели.

- Ребёнка? – медленно повторил стратег. – Вы?

- Да, я. Ведь это что-нибудь значит? Или вы сейчас скажете, что любая женщина с улицы согласится на это?

Мачо, смотревший на неё в упор, вдруг встал, подошёл к окну и прижался лбом к стеклу. Наверное, только я понимала, что творилось у него в душе в этот момент. Почти год борьбы, страхов, надежд, немыслимых комбинаций и подготовки. И вот, наконец-то…

Но, когда он снова повернулся, ни тени всех этих чувств на его лице не было. Скорее, он выглядел, как человек, сомневающийся в том, что делает правильный шаг.

- Вы говорите серьёзно, Линна? Это не способ добиться от меня того, чего вам так хочется? – требовательно спросил он.

- Нет, нет, я не шучу! – глаза дорогой подруги опять округлились. – Я серьёзно… Эдор, я рожу вам ребёнка, могу поклясться, если хотите!

Красавец, не торопясь, обогнул стол, подошёл вплотную к креслу и навис над Линной, уперевшись ладонями в подлокотники её кресла.

- Моего ребёнка? – тихо, с непередаваемым выражением, спросил мачо.

- Да… вашего, – пролепетала Линна, невольно откидываясь назад.

- Именно моего? – уточнил стратег, наклоняясь ещё ниже.

- Да, да, конечно, вашего… – прошептала она, не смея отвести глаз, как будто мачо загипнотизировал её.

- Но вы понимаете, что это – не игра, Линна? Что я не позволю вам распоряжаться мной или моим ребёнком в будущем? Что я не позволю шантажировать себя им? Что я не отдам его вам на откуп? Что я потребую от вас быть настоящей матерью, Линн? Вы отдаёте себе в этом отчёт?.. – говоря это, мачо медленно наклонялся всё ниже и ниже, последние слова он прошептал уже, почти касаясь губ вжавшейся в спинку кресла блондинки.

- Да-а… – простонала она и, сначала робко, а потом всё смелее, обняла его, притянула ещё ближе и начала целовать с болезненной жадностью.

Мачо, не отстраняясь от её поцелуев, протянул руку в сторону источника записи и тихо щёлкнул пальцами. Картинка погасла.

Я не успела даже перевести дух, как изображение вспыхнуло опять.

На этот раз кабинет стратега наводил на мысли о нашествии грабителей: экран кибера опрокинулся на бок, блокнот валялся на полу, там же были рассыпаны какие-то мелочи, а прямо посередине стола лежала небрежно брошенная белая сумочка. Буквально через несколько секунд в кадре появилась Линна. Выглядела дорогая подруга тоже слегка… потрёпанно: платье сбилось на сторону, одна бретелька упала с плеча, вторая вообще отстегнулась и стекала сверкающей струйкой по её спине, от укладки остались одни воспоминания, щёки явственно алели, а на плече виднелся весьма характерный след.

Меня невольно передёрнуло. Эх, надо, надо было уже смириться, причём, давно, но пока не получалось. К тому же, лицо Линны никак не способствовало примирению со случившимся: оно выражало высшую степень обалдения. То есть, вот такое потрясение, когда связных мыслей в голове не остаётся, а наличествует только глуповато-счастливое выражение. Я искренне понадеялась, что, когда мы занимались любовью с Эдором, я не выглядела такой очумелой…

Самого мачо видно не было, и я могла наблюдать только неловкие попытки Линны привести себя в порядок. Наконец, где-то негромко хлопнула дверь, и к столу подошёл стратег, застёгивавший рубашку. Выглядел он почти безупречно, а, судя по влажным волосам, уже и душ успел принять.

- Точно не пойдёшь? – спросил он, продолжая, по-видимому, предыдущий разговор.

- Не-ет, – протянула Линн, сыто улыбнувшись. – Я лучше потом, дома… И ещё мне так нравится твой запах…

Мачо пожал плечами, соединяя застёжки на манжетах.

- Ладно, как хочешь. Если подождёшь ещё пару минут, я отвезу тебя домой.

- Да, конечно, подожду. А куда ты потом? Может быть, останешься у нас на ужин? Я бы хотела рассказать о нас родителям….

- Нет, пока не надо, – возразил стратег, надевая пиджак. – Мне нужно сначала слетать к Тэш.

Линна мгновенно бросила туфель, который собиралась надеть.

- Зачем? – спросила она напряженно.

- Как это – зачем? – удивился мачо. – Естественно, чтобы поговорить.

- Ты… А о чём ты хочешь поговорить с ней? – спросила дорогая подруга, хмурясь.

- Ну, нам очень многое нужно теперь обсудить, – ответил стратег. – Так, в принципе, я готов. Ты скоро?

- Нет. То есть, да. Эдор, пожалуйста… ну, зачем ты хочешь ехать к ней? Разве ты… Разве мы… не вместе теперь?

- Линна, даже если мы теперь вместе, это не значит, что я просто возьму и вычеркну Тэш из своей жизни, позабыв о её существовании.

- Почему? – потерянно спросила блондинка. – Зачем она тебе?..

- Затем, что я брал на себя определённые обязательства и собираюсь их выполнить.

- Какие обязательства? Разве ты ей что-то должен?

- Да, кое-что.

- Всевидящий, ну скажи мне сколько, и я прямо сейчас переведу…

- Линна, ты ничего не поняла. Я обещал позаботиться о ней и о… твоём Долло, и я выполню обещание. Понятно?

- Да, – упавшим тоном ответила Линна.

Я почти физически ощущала, как ей хотелось устроить свою фирменную истерику, когда окружающие или затыкали уши, или делали то, чего она требовала.

- И не надо на меня дуться, – спокойно сказал мачо. – Это не имеет отношения к тебе, просто я считаю, что мужчина должен заботиться о своей женщине, и даже если она вдруг перестала ею быть, это не значит, что можно немедленно бросить заботу. Я хочу, чтобы ты кое-что уяснила, Линна. Я не хотел бы врать или что-то утаивать, поэтому говорю прямо, что буду продолжать общаться с Тэш, но ты не должна воспринимать её, как угрозу для себя. Понятно?

- Да… – выдавила Линн, угрюмо поджимая губы.

- Наши отношения – это наши отношения, как они будут развиваться, зависит главным образом, от тебя. И, кстати, вспоминай почаще, дорогая, что всё это затеяла ты сама.

Дорогая подруга прикусила губу, явно пытаясь сдержать кучу слов, которые так и рвались у неё с языка.

Я поразилась такому невиданному самоконтролю, поскольку десятки раз видела, как в ситуациях, куда более безобидных, Линна устраивала феерические скандалы и истерики. Похоже, Эдор действительно много значил для неё…

- Я полечу к ней, чтобы договориться о том, что делать дальше, – продолжал стратег.

- Но тогда, можно, и я полечу с тобой! – оживилась Линна. – Ведь меня ваш разговор тоже касается!

- Не думаю, что стоит это делать. Лучше, если я буду один.

- Конечно… как скажешь… – пробормотала дорогая подруга, снова закусывая губу.

Она натянула туфлю, которую подобрала, наконец, с пола и вдруг выдала:

- Эдо… Я хотела тебе сказать, что ты потрясающий любовник! Никто не сравнится с тобой! Ну, кроме Вайятху, конечно. Но он вообще первый после Всевидящего…

Мачо склонив голову набок, внимательно посмотрел на дорогую подругу.

- К чему ты сейчас об этом, Линна? – осведомился он холодно.

-Я? Просто так… Хотела поблагодарить тебя за самый страстный секс в моей жизни, – с самой невинной физиономией ответила блондинка. – Это было бесподобно!

Мачо хмыкнул, а я покрутила головой. Ну да, тоже мне, бином Ньютона… Раз стратег собирался прилететь к оставленной пассии, причём, проконтролировать эту встречу Линна не могла, следовало хорошенько настроить его против, чтобы ни в коем случае не допустить примирения. Что-что, а приёмы Линны я знала наизусть.

- Ну, не сердись, Эдо…- умильно попросила она мачо и погладила его по щеке. – Я не хотела тебя расстроить!

Стратег качнул головой, но спорить не стал, что было весьмамудро с его стороны: помимо всего прочего, Линна прекрасно умела перекладывать свои ошибки и просчёты на других, всякий раз представая перед собственным умственным взором непорочной и непогрешимой.

Процесс одевания затянулся, но, в конце концов, закончился и он. Покидая кабинет, стратег снова незаметно щёлкнул пальцами, и изображение погасло.

Я закрыла глаза и посидела так некоторое время.

Даже перед закрытыми веками стоял образ Линны, обнимающей мачо. Всё, свершилось. Можно говорить: «Аллилуйя», Эдор добился своего, теперь подруга ни за что не отпустит его. Более того, потребовав от неё обещания родить именно его ребёнка, красавчик, по сути, уже заставил её задуматься о будущем, и, значит, Линна сама позаботится о том, чтобы её ребёнок стал похожим на мачо. Тем более, что и Линна, и Альдор – оба блондины, с прямыми волосами, и глаза у них светлые, а стратег – жгучий брюнет с чёрными глазами. Доминантный ген, кстати…

Хм… А ведь на той же Мирассе подобные вещи явно должны практиковаться! Закона, запрещающего изменение генома, там нет, отношение к генетике – самое положительное… Взять хотя бы двоих принцев, – явное вмешательство в планы природы. Нужный пол, нужная внешность… Не исключено, что Линна и сама прекрасно знает, что нужно делать. Собственно, теперь нужно только подтолкнуть её к знакомству с Вигором, и вопрос будет решён. Стратег, как всегда, оказался на высоте.

А, пожалуй, даже с точки зрения Содружества ничего криминального в этом не будет: менять цвет волос и кожи разрешено вполне официально, а где изменения одной пары генов, там и нескольких тысяч, как говорит тот же эскулап. Думаю, он и сам подскажет ей идею с наложением матрицы… Короче говоря, это уже технические детали, которые ГИО-изменённые прекрасно решат без моей помощи. И слава Всевидящему! Потому что, даже понимая сейчас, насколько Эдор всё-таки заслуживал поздравлений, на сердце у меня всё равно лежал камень. Эх, будь на месте Линн кто-нибудь другой, я бы, возможно, радовалась этой развязке, потому что дружить со стратегом – куда легче и безопаснее, чем быть или даже считаться его девушкой, не говоря уже о жене. Просто мне бы хотелось для него чего-то лучшего. Но… что растили, то и выросло.

С чувством облегчения я убрала маленький красный кристалл подальше и пошла прогуляться. Увиденное надо было срочно перебить какими-нибудь положительными эмоциями…

Сувенир 56

Пожалуй, единственным, кто искренне обрадовался тому, что Эдор официально переключился на Линну, был лягушонок. Когда я сказала заморышу, что опекун собирается жениться на его бывшей хозяйке, Маугли просиял. Конечно, позже, после моего рассказа, он несколько снизил степень сияния, но полностью не угас. Я не могла понять, то ли это было оттого, что кикиморыш в тайне опасался стратега, как соперника, то ли заморыш радовался, что Линна будет под жёстким контролем, и, значит, навредить нам уже не сможет. На расспросы Вайятху виновато улыбался и целовал мне руки, предпочитая отмалчиваться и продолжать потихоньку сиять.

По взаимной договорённости, мы с мачо взяли паузу. Во-первых, мне надо было действительно обдумать дальнейшие отношения с Линной. Во-вторых, буквально через пару дней после знаменательного события, бывшая госпожа Кальтари (развели её с Альдором на следующий день после подачи документов), заманила Эдора к своим родителям, поставив его перед фактом, что им уже всё известно. Стратег номер один потом, позвонив мне, рассказывал, что сам Скросс был молчалив и почти не принимал участия в обсуждениях подготовки к свадьбе, которые тут же затеяла самоназванная невеста. Но потом, прощаясь, назначил мачо «свидание» на работе, намекнув, что речь пойдёт о более значимых вещах: о размерах приданого и о заключении брачного контракта.

Я обеспокоилась было, но мачо, легкомысленно хмыкнув, заявил, что он уже давно подготовился к этому счастливому моменту, так что неожиданностей быть не должно. И собственные юристы у него тоже имеются. Я вздохнула, и тему мы закрыли.

В результате, неделю спустя после эпохального события, случившегося на столе в кабинете стратега, Линна принимала поздравления с новой помолвкой. Конечно, это было почти за гранью приличий – такой скорый брак после предыдущего развода, но моя дорогая подруга выкрутила всем руки, и вытребовала себе официальную церемонию с оглашением в храме. Стратег преподнёс невесте по этому случаю шикарный традиционный гарнитур: ожерелье, браслеты и два кольца, всё с розовыми бриллиантами. Как мне сказали, Линна тут же надела его на себя и больше не снимала, – видимо, чтобы уж больше ни у кого не возникало вопросов о её текущем семейном положении.

С мачо я встретилась только за два дня до официальной помолвки. Он сам позвонил мне и спросил, как долго я собираюсь прятаться, и не испугалась ли я, что он теперь заразит меня чем-нибудь, в связи со своим необратимым грехопадением?

Я смешалась и замямлила что-то невразумительное, потому что, вообще-то, он был прав: мы только перезванивались. Но на этот раз Эдор почти потребовал, чтобы мы с Маугли посетили его холостяцкую подводную берлогу. На робкие расспросы о том, как его, без пяти минут, родственники отнесутся к этому, мачо только нетерпеливо махнул рукой и заявил, что всё расскажет, но лично.

Скрепя сердце, пришлось лететь, куда сказано. Не знаю даже, чего я ожидала и боялась увидеть, но встретил нас совершенно прежний Эдор, язвительный и смешливый.

- Жужелица, ради Всевидящего, перестань сидеть с таким лицом! – заявил он через десять минут после нашего появлении. – А то ещё немного, и я поверю, что присутствую на собственных поминках, и нас вот-вот пригласят в храм, на церемонию возложения записок!

Я невольно фыркнула. Да уж… Если он сам не чувствовал себя ни приговорённым, ни даже пострадавшим, зачем мне было убеждать его в обратном? Понятно, что стратег справлялся с ситуацией, причём, куда лучше меня. Мне до сих пор при одной мысли о Линн хотелось взять в руки лазерный бластер или хотя бы дубинку, поувесистей, а он отвечал на её звонок (кстати, второй уже) совершенно спокойно, и не напрягаясь.

Мы обсудили грядущую свадьбу, назначенную через месяц, обсудили сложности, связанные с новым семейным положением мачо и сложности, связанные с нашими дальнейшими встречами (я ни секунды не сомневалась, что Линна будет следить за стратегом с помощью всего, что только изобрело человечество). Мачо посмеялся и ответил, что тоже не лыком шит: в качестве подарка на бракосочетание Вигор приготовил для него годичный запас «глушилок», «невидимок» и прочих весьма полезных штучек.

Когда я спросила о том, на каких условиях Скросс берёт его в свою семью, Эдор изобразил смертельную усталость на лице и поведал, что весь процесс соблазнения и завоевания Линны – просто невинное пустячное развлечение по сравнению с тем, как проходили переговоры о передаче мачо доли в бизнесе крокорауса от экономики.

- Знаешь, я думал, что ещё немного – просто плюну и скажу, что мне вообще ничего не надо, – пожаловался он.

- Надеюсь, ты так не сделал? Скросс всё равно не поверил бы, зато начал бы подозревать тебя в каких-нибудь махинациях. Сам знаешь, – всё непонятное пугает и заставляет искать подвох.

- Именно эта мысль меня и удержала. Я решил, что лучше поторгуюсь в лучших традициях жадных соискателей руки Линны, чем дам понять, что для меня есть вещи, куда более важные, – хмыкнул мачо. – Так что, принимаю поздравления: я – директор трёх крупных заводов и сопутствующих производств. Если не напортачу чего-нибудь в управлении, через два года тесть подкинет ещё три завода. Ну, если и там не оплошаю, то он даст мне подержаться за рычаги управления его делами в Восточном секторе.

- Но это же жуткое захолустье! – поморщилась я. – Что там? Шахты?

- Угу, шахты, рудники, добыча драгоценных камней. Двадцать объектов.

- У Плорада на пятках… – проворчала я. – А как же Мирасса?

- Ну, Мирасса – это даже не обсуждается. Я поставил обязательным условием то, что курорт на Мирассе – мой.

- Как – твой? Папаша Линны готов его тебе подарить?!

- Ну, конечно, нет. Просто теперь у меня – тридцать пять процентов акций, с правом последующего выкупа ещё сорока. И я – управляющий курортом, с полной ответственностью. Можно сказать, Всевидящий и император, после Скросса, конечно.

- Уф… понятно. А то я напряглась уже.

- Не надо, Жужелица. Говорю же: в меня надо верить. Кстати, курорт – это часть приданого Линны. По этому поводу мы тоже немало пободались.

Я прыснула, представив себе картинку бодающихся Эдора и крокорауса.

- А чем платишь ты? – поинтересовалась я у стратега.

- Кроме личной свободы? Ну, обязательством не расторгать брак по своей инициативе в течение десяти лет, как минимум; сохранять верность; заботиться о жене и детях, когда таковые появятся. Стандартный пункт о содержании мы исключили из контракта, у Линны есть свой капитал. Правда, пока он находится под управлением отца, но в будущем – перейдёт под моё, по крайней мере, должен. Дальше идут множество пунктов и подпунктов относительно моего обязательства работать на Скросса и больше ни на кого, так сказать, гарантии семейной верности. Думаю, что мой тесть вздохнул свободнее, хоть и не показывает этого. Теперь капитал гарантированно останется в семье.

Я понимающе кивнула. С момента принятия закона, запрещающего дробить сверхкапиталы, существенно влияющие на экономику целых регионов и планет, для миллиардеров стало настоящей головной болью найти преемников, способных нести дальше бремя огромных денег и ответственности за них. Альдор, например, вряд ли смог бы заменить Скросса. Конечно, можно было переформировывать корпорации, дробя их уже производства, или торговые предприятия, но это были довольно долгие процедуры, связанные со множеством тонкостей и нюансов, на которых наживались только юристы и государственные бюджеты. Поэтому акулы экономики старательно искали обходные пути. Одним из них было создание управляющих комитетов, состоящих из ведущих директоров корпорации, но там слишком часто возникали конфликты интересов, а кроме того, управляющие нередко поддавались соблазну поделить накопления и имущество почившего миллиардера между собой, оставляя родственников только с гарантированными доходами от какого-нибудь семейного фонда. Конечно, Эдор стал настоящей палочкой-выручалочкой для крокорауса.

- Кстати, будущее жильё для нас выбирал я, – продолжил мачо. – Линна с матерью теперь его благоустраивают. Слава Всевидящему, почти без моего участия.

Я закатила глаза. Мне были отлично известны представления дорогой подруги о комфорте и удобстве. Её меховые подушечки в туалете в своё время были притчей во языцех у всего колледжа!

- Ты бы всё-таки присматривал за нею, – осторожно посоветовала я. – А то потом возможны сюрпризы…

- Я отбил себе две комнаты, к которым они не приближаются, а всё остальное отдал им на откуп. Пусть развлекаются. Ещё и свадьба… Короче, мои будущие тёща и жена очень заняты.

- Ну, да, – поддакнула я, выразительно глядя на вновь зазвонивший вифон.

Эдор улыбнулся моей гримасе, нажал кнопку ответа, спокойно сказал, глядя на экран:

- Сейчас не могу. Давай поговорим позже, – и отключился.

Я вытаращила глаза. Неслыханное дело! Линна никогда и никому не простила бы такого небрежения к своей особе… А тут покорно отстала, – во всяком случае, немедленного повторного звонка не последовало.

- Ладно, Всевидящий с ними пока, – подытожил Эдор, отбрасывая вифон подальше. – Есть куда более интересные темы для разговора. Во-первых, Лавиния оформила для тебя с гуманоидом приглашение.

- Правда? Уже?! На сколько? – спросила я, чувствуя, как сердце глухо заколотилось.

- Ну, собственно, на столько, на сколько захочешь. Это, скорее, не приглашение, а разрешение жить на Мирассе в качестве почётных гостей императорской семьи.

- Ого… В качестве гостей? А что это значит?

- Это значит, что у вас есть право выбрать место по своем вкусу и поселиться там хоть до конца жизни.

- А нас могут выгнать оттуда?

- Ну… теоретически рассуждая, лет через двадцать пять, когда сменится император, и если новый самодержец будет настроен почему-то против вас… То – да. Могут.

Я сморщила нос. Конечно, довольно далёкая перспектива, но всё равно неприятная.

- А может Маугли получить гражданство на Мирассе?

- Только он?

- Ну, хотя бы… Для меня возврат на Вторую не настолько трагичен.

- Надо уточнить. Кстати, Альдор удрал оттуда, – мачо широко улыбнулся, продемонстрировав два ряда белоснежных зубов. – Как только получил оформленные права на недвижимость на Дейнеге, так и смылся… Я недавно связывался с ним. Вполне доволен жизнью, считает, что ему очень повезло.

- Да? А как он отнёсся к тому, что ты собираешься жениться на Линне? – не удержалась я от вопроса.

- Хм… Горячо сочувствует, – с некоторой неохотой ответил стратег. – Говорит, что не стоило торопиться.

- Ну, я его понимаю, поскольку в своё время пришла к точно такому же выводу.

- Ладно, давай о насущном, – отмахнулся мачо. – Прежде всего, для нас важно то, что должность Альдора освободилась.

- Это в императорской почтовой службе? – уточнила я. – Но его же, вроде, понизили перед этим?

- Ну, что понизили – не беда. Главное, на его место ещё никого не нашли. То есть сама служба есть, она работает, но главы у неё нет. Я всё ломаю голову, как добиться того, чтобы на это место поставили Эктора.

- О! Это было бы замечательно! – оживилась я. – Сразу столько проблем снялось бы…

- Может, и не столько, но вот вопрос: «Как привезти на Мирассу семью?» решился бы точно. Иначе пока не представляю, каким образом организовать их переправку.

- И от кого зависит это решение?

- Ну, как от кого… От императора, конечно. Он единственный утверждает все более-менее ключевые должности.

- Ну, будем надеяться, что Лавиния сможет уговорить Наима.

- Угу, будем…

Разговор свернул на Лавинию и принца, и даже призрак Линны, витавший над нами, совершенно исчез. То, что связывало меня с ГИО-изменёнными, было куда важнее и больше, чем моя дорогая подруга. Тем более, уже бывшая.

Церемонию помолвки мы с лягушонком наблюдали по визору. Перед этим я устроила небольшой скандал настырному стратегу, который совершенно искренне полагал, что я должна быть на церемонии лично. Как ни старалась объяснить, что моё присутствие только усугубит стремление Линны утереть мне нос, мачо всё равно пытался настоять на своём. В конце концов, пришлось припугнуть его тем, что если он не отстанет, я и на свадьбу не приду.

Событие такой важности, как помолвка дочери надежды и опоры экономики транслировалась по всем каналам. Самый подробный отчёт давал местный канал Второй, освещающий жизнь элиты. Мы с интересом следили за тем, как на экране ослепительный (во всех смыслах) стратег осторожно выводит из церемониального флайера свою наречённую. Линна была, конечно, хороша, хотя количество украшений я бы на её месте убавила. Всё-таки, ещё не свадьба, только помолвка…

Саму церемонию, собственно, не такую уж длительную, служащие храма постарались максимально растянуть. Получилось аж целых двадцать пять минут, и при этом все они двигались, как укушенные сонной мухой: донельзя торжественно, с осознанием величия момента. Впрочем, нам это не мешало наблюдать за триумфом стратега номер один. Стараниями своего сумасшедшего стилиста мачо выглядел, как истинный небожитель или отлитая из золота статуя, заставляя всех присутствующих дам страдать от острого приступа зависти, что было видно даже на случайных кадрах. Линна, чувствуя настрой окружающих, просто купалась в эмоциях, всячески демонстрируя, что этот потрясающий мужчина – её. Короче, всё было вполне ожидаемо.

Когда я выключила визор, с двойственным чувством, как всегда, когда это касалось стратега, Маугли сказал:

- Вы зря расстраиваетесь. Сагат Эдор справится, вот увидите.

- Я знаю, что он справится, – возразила я. – Но вот как он будет жить с ней?

- Хорошо будет жить, – убеждённо ответил заморыш. – Сагите Линна не такая уже плохая… Она бывает доброй и заботливой.

Я кивнула. Да, бывает… иногда.

- Сагат сможет изменить её, – продолжал кикиморыш. – Он поговорит с Линной-маленькой, и она станет другой.

- Как это? – не поняла я. – С какой Линной-маленькой?

- Сложно объяснить, – лягушонок сделал неопределённый жест рукой. – Ну, это будто заставить человека вспомнить о том, что он был когда-то маленьким, и говорить именно с малышом… Тогда можно многое исправить. Я думаю, сагите Линну не очень сильно любили, когда она была маленькая, поэтом она тоже не очень умеет этого делать.

Я недоверчиво уставилась на доморощенного психолога. Похоже, он и не понял, что сейчас рассказал мне об одном из методов, применяемых в психологии. Интересно, откуда он известен заморышу? Вообще, мне как-то не приходило в голову рассмотреть Линну с точки зрения именно детской психологии, а зря. Кое-что лежало буквально на виду… Я подумала несколько минут, вспоминая некоторые моменты нашего с Линной общения, и всё больше убеждаясь, что стратег, если это была его идея, прав: с Линной надо было работать детскому психологу. Возможно, сейчас она не казалась бы таким чудовищем. Впрочем, это было не моё дело теперь, слава Всевидящему, а сам мачо таким положением вещей вовсе не казался удручённым. Стало быть, у него был не просто план, но и уверенность, что он добьётся того, чего хочет.

- Значит, стратег умеет говорить с малышами внутри взрослых людей? – уточнила я у зеленокожего «коллеги».

- Да. Правда, он не часто это делает, но умеет.

- А ты?

- Я – нет. Это сложно… Надо добраться до этого малыша, узнать, что ему не нравится, или что его пугает, а потом взять за руку и увести за собой. Не на самом деле, конечно, а понарошку. Сагат Эдор рассказывал, что эти дети будто живут в каждом из людей, как в заколдованном лесу, но у одних этот лес – волшебный и красивый, а у других – тёмный и мрачный.

- Думаю, твой сагат совершенно прав, – согласилась я. – Интересно, в каком лесу живёт Линна…

- Не знаю. Но, наверное, это какое-то бедное и пустое место…

- Почему ты так думаешь?

- Ну… потому что она всё время чего-то хочет. И всё время – чего-то чужого. Но, как только получает это, бросает и снова ищет чего-то другого. Но, сколько ни берёт, ей всегда мало, всегда не хватает…

Я с удивлением посмотрела на Маугли. Опять попадание прямо в точку! В который раз убедилась, что лягушонок, как эмпат, прекрасно чувствовал внутреннее состояние людей. Действительно, жадность Линны иногда была совершенно глупой и непонятной, вот как с подарками её парней бывшим пассиям, которые она требовала себе.

Кстати, стратег мельком упоминал, что дорогая подруга уже попыталась выклянчить у него мой флайер и ожерелье. Отступилась только, узнав, что мачо принципиально подарков назад не забирает, а если Линна будет продолжать настаивать, то всё, что он с этого момента будет покупать для неё, станет частью активов нового курорта. Я не могла удержаться от смеха, когда представляла себе лицо Линн в этот момент…

Убедившись, что стратег хорошо подготовился к совместной жизни с Линной, я с лёгким сердцем отпустила его в свободное плавание по семейным волнам, а сама с удвоенным рвением принялась готовить лягушонка к жизни на Мирассе. Разрешение, которое выхлопотала для нас Лавиния, подразумевало автоматическую выдачу формального приглашения, так что можно было лететь хоть в этот же день. Мы решили, что осмотримся на Мирассе, выберем, не торопясь, место, которое понравится нам обоим, но сначала поживем немного в столице, – мне хотелось увидеть Лавинию и Эктора. Я очень скучала по своей ГИО-подруге, хотя и надеялась, что у неё всё хорошо. Судя по коротким, но бодрым письмам, она была довольна своей жизнью. Впрочем, я понимала, что фаворитка Его высочества должна писать только хвалебные письма. Небось, и цензура вовсю бдила…

Перед отлётом мы вместе с Маугли наведались к Вигору. В последнюю неделю процедуры облучения проводились каждый день, так сказать, с прицелом вперёд, на время нашей поездки. Викинг клялся и божился, что изменения коснутся только внутренних органов, поскольку внешнее взросление, практически, закончилось. Ускоренный курс, который эскулап и лягушонок проводили за моей спиной, дал свои результаты: теперь опознать в заморыше того зелёного гуманоида, который боялся сделать лишний шаг, было совершенно невозможно. Но в эту самую последнюю неделю кикиморышу пришлось ежедневно пить двойные дозы болеутоляющих, а мне – мучиться хронической бессонницей, поскольку спать рядом со стонущим и скрежещущим во сне зубами кикиморышем было просто невозможно.

Поскольку этот визит на родину кикиморыша был, скорее, ознакомительным, мы планировали вернуться на Вторую довольно быстро, недели через три максимум. Никаких особых процедур в этот раз не понадобилось, так что, мы с лягушонком и Деоной в запланированный срок вылетели на моём катерке. Честное слово, я даже не предполагала, что у меня будет такой острый приступ дежавю! Маугли, похоже, тоже накрыло воспоминаниями, потому что, как только мы зашли на борт, он пошёл всеми цветами радуги и оглядывался вокруг так, словно увидел толпу привидений.

- Сагите, а можно, мы не сразу полетим на Мирассу? – неуверенно спросил он, когда я, закончив предотлётную подготовку, подключила Деону и возложила на неё дальнейшее управление.

- А куда ты хочешь? – удивилась я.

- Никуда… Я хотел бы немножко побыть тут. Не знаю, может, просто посидеть…

- Хм… Надеюсь, ты не соскучился по «питону», – подозрительно спросила я. – Потому что больше в эти игры я не играю…

- Да? Жаль… – невинным голоском отозвался кикиморыш. – Я бы повторил…

- Без меня, пожалуйста. И вообще, надо ещё проверку корабля закончить.

Деона не дала Вайятху долго предаваться ностальгии, – всё-таки, график вылета с космодрома нарушать нежелательно. Но точку выхода из гипера я перенесла подальше, так, чтобы у нас оставалось пять часов полёта до Мирассы. Диспетчер поправки принял, и мы ушли в гипер: я, как и в прошлый раз, в кресле пилота, а кикиморыш – на моей кровати, в каюте.

Время до высадки мы провели с пользой: сначала лягушонок успокаивал меня, потому что на меня внезапно напали страхи, видимо, выжидавшие только подходящего момента. Мне разом начали мерещиться все ужасы, какие только приходили когда-нибудь в голову, начиная с того, что на космодроме Мирассы нас будут ждать жуткие гвардейцы императора, чтобы арестовать, и заканчивая тем, что в Вайятху узнают местного раба. Затем пришла очередь кикиморыша, – я успокаивала его, потому что он вдруг тоже испугался возвращения домой.

Справившись с нервами, мы вместе обошли катер, вспоминая, как летели на Вторую. А потом, в каюте, я имела неосторожность вспомнить, как ласкала лягушонка в самый первый раз, и он тут же захотел эти воспоминания освежить, в результате чего прилёт на Мирассу пришлось отложить ещё на час.

Но, несмотря на все мои старания, когда пришло время выходить из катера, Маугли скрутило так, что я испугалась всерьёз: он никак не мог сосредоточиться даже на том, чтобы сохранять нужный цвет кожи. В результате, мне пришлось срочно колоть ему гигантскую дозу успокоительного, и упаковывать чуть ли не в скафандр, чтобы максимально закрыть тело.

Слава Всевидящему, что нас встречала Лавиния! Она всё поняла с одного взгляда на зеленоватого, пошатывающегося Вайятху, и тут же отвлекла работников космодрома какими-то вопросами и поручениями, пока лягушонок переползал из моего катера в личный флайер златовласки. На недоумённый взгляд одной из женщин, обслуживающих особых гостей, я, как могла, небрежно, пояснила, что мой спутник очень плохо переносит гипер-прыжки. Это было всем понятно и привычно, так что на заморыша тут же стали смотреть сочувственно, а не подозрительно.

Только прилетев в почти готовый дом Эдора на побережье, мы смогли расслабиться: я точно знала, что никаких подслушивающих устройств тут нет и быть не может, потому что стратег регулярно «чистил» свою территорию. Да и мы с лягушонком были заранее «начинены» специальными таблетками от Вигора.

Я горячо обняла Лавинию, а когда отпустила её, глаза северной девы подозрительно блестели. Ну, меня это не удивило, – я сама была готова заплакать от радости и, кажется, даже лягушонок подозрительно шмыгал носом. Златовласка восхищённо покачала головой, глядя на Маугли, сочувственно – глядя на меня, отдала распоряжения прислуге (да-да! А куда деваться? Традиции…) и потащила нас на террасу, потому что все местные жители большую часть своей жизни проводили именно там.

Мы проболтали бы до самой ночи, но я не учла, что у любимой женщины Наима Великолепного оказалась масса обязанностей, в том числе – сопровождение принца на вечерних прогулках. И отменять их ради нашего приезда никто не собирался. Так что, нам пришлось отпустить Лавинию к её тирану, и ждать встречи на следующий день. Кстати, Наим выразил желание увидеться с нами, но, разумеется, позже, в удобный для него день.

Проводив златовласку, мы с Маугли ещё долго стояли, облокотившись на резной парапет, любуясь таинственно сверкающими волнами моря и слушая негромкую, убаюкивающую музыку прибоя. Лягушонок, казалось, впитывал в себя всё, даже запахи! И лицо у него при этом было мечтательно-отстранённое, как у человека, пытающегося вспомнить что-то очень-очень далёкое и почти забытое. Я не спрашивала его ни о чём, давая возможность «прочувствовать» всё самому, ощутить родство с этой планетой, если, конечно, Мирасса согласилась бы признать его своим. Кто знает, – может, она уже списала Вайятху со счетов, и один-единственный представитель практически вымершего народа уже ничего не значил для неё?..

Когда я почувствовала, что готова заснуть даже стоя, лягушонок, наконец, повернулся ко мне и сказал, сияя счастливыми глазами:

- Сагите, спасибо вам! Теперь я чувствую, что, наконец-то, добрался домой, туда, где я должен быть!

Сувенир 57

Спать я уползла первой, во сколько лёг кикиморыш – осталось для меня тайной. Но утром, когда я проснулась от настойчивых уговоров Деоны встать, чтобы посмотреть на сногсшибательный рассвет, о чём мечтала ещё на Второй, Маугли продолжал спать, время от времени пытаясь зарыться от докучливой кибер-помощницы под третью подушку.

- Оставь его, Део, пусть выспится, – зевая во весь рот, попросила я, и вышла на террасу.

Тут же был позабыт кофе, который вышколенная прислуга уже поставила на специальный столик, и даже чувствительный утренний холодок не смог прогнать меня внутрь: рассвет на Мирассе вполне можно было отнести к событиям «увидеть и умереть».

Полупрозрачная чернильная темнота постепенно бледнела, наливаясь бирюзовой голубизной и распадаясь на перламутровые зеленоватые и розовые полосы, в промежутках между которыми облака медленно окрашивались золотом. Постепенно все эти цвета набирали глубину и яркость, а потом начали перемешиваться самым причудливым образом, пока светлеющее небо не стало походить на феерический павлиний хвост.

Я очнулась лишь тогда, когда невысокая пожилая горничная, похожая на суровую няню из Дома оставленных детей, подала мне пушистый плед.

- Набросьте, госпожа, – посоветовала она, – иначе сильно замёрзнете. Потеплеет ещё только через пару часов.

- Спасибо, – пробормотала я, закутываясь и ощупью нашаривая плетёное кресло позади себя.

Женщина негромко хихикнула.

- Вы мне господина Эдора напомнили: он точно так же любит посидеть здесь, и кофе пьёт, совсем, как вы. Потому я и плед тут держу, для него.

Я, заинтересовавшись, оторвалась от небесных красот и спросила:

- Он вас… не загонял?

- Ну, что вы! Господин Эдор сам работает за четверых! Бывает, только под утро и явится с этой своей стройки. Упадёт в кресло и жалобно так просит: «Мария, кофе дашь?». Ну, как ему откажешь? Бегу делать…

Я улыбнулась ей с невольной теплотой. То, как она говорила о ГИО-стратеге, выдавало, что чары Эдора не оставили её равнодушной.

- Да, он такой. Работает, как заведённый.

- Да уж… А потом свалится утром тут, под пледом, часа два поспит, и опять на работу. – Горничная помялась. – А вы не знаете, новая невеста его… тут же будет жить, с ним?

Мне послышалось в голосе Марии что-то, вроде неодобрения.

- Да, думаю, что здесь, – как можно нейтральнее ответила я.

- Жаль. Мы уж понадеялись… Ну, что поделать.

- Вы о чём? – осторожно, чтобы не спугнуть собеседницу, спросила я. – На что понадеялись?

- Да на что… Мы надеялись, госпожа, что вы всё-таки с господином Эдором помиритесь, – решившись, ответила горничная.

Я подумала, что это разочарование должно быть воистину безмерным, если вышколенная прислуга позволила себе столь откровенные высказывания, да ещё прямо мне в лицо. Хотя… Это же Мирасса, возможно, здесь иные правила этикета?

- Увы, это было невозможно, – коротко ответила я. – Кроме того, есть определённые обстоятельства…

- Да знаем мы эти обстоятельства, – поморщившись, перебила меня Мария. – Госпожа Линна тут всем уши прожужжала этими обстоятельствами: кто её папа, да что её папа, да что он может, да с кем он дружит… Понятное дело, что вам против таких обстоятельств не выстоять, но мы всё равно надеялись. Так у вас, вроде, всё гладко шло…

Я закусила губу, пытаясь решить, ставить прислугу на место, или продолжать панибратство. Любопытство пересилило.

- Вам до такой степени не нравится невеста господина Эдора? – помолчав, спросила я.

- А кому она нравится? – задала встречный вопрос Мария. – Вы мне покажите, кто тут от неё в восторге? Я слышала, что, когда она в поместье жила, прислуга от неё плакала. Переехала в столицу – городская прислуга принялась рыдать. Ну, теперь, видимо, пришёл наш черёд.

Я невольно вздохнула и перевела глаза на небо, где продолжался цветовой беспредел. С одной стороны, ничего нового горничная мне не открыла, и так понятно, что взбалмошная и капризная хозяйка – сущее наказание для слуг. С другой – стало понятно, что уже сейчас среди обслуги существует некий лагерь сторонников стратега номер один, и Линне здесь, судя по всему, придётся несладко.

Эдор великолепно умел настраивать и перестраивать отношение к себе, когда хотел, а тут у него была кровная заинтересованность в том, чтобы слуги сохраняли верность ему, а не Линн. Похоже, дорогая подруга попала куда серьёзнее, чем воображала. Мачо не будет шутить и играть, он потребует от жены настоящих чувств и настоящей отдачи. Что ж, если это не убьёт привязанность Линн, она сильно изменится.

- Не волнуйтесь, Эдор знает, что делает, – ответила я горничной, которая продолжала неодобрительно смотреть на меня. – Не думаю, что история с плачущими слугами повторится.

Мария покачала головой, словно не доверяя моим словам.

- Ну, а вы, госпожа? – спросила она.

- Что – я?

- Ну, раз господин Эдор – с госпожой Линной, так вы теперь с этим, молоденьким, стало быть, крутите?

Я похлопала глазами, в очередной раз шокированная бесцеремонностью прислуги. Нет, надо срочно выяснять границы дозволенного! Иначе, ещё немного, и я начну извиняться за разбитые надежды целого коллектива домашних работников!

- Так-то он ничего, приятный, – похвалила Мария. – И видно, что без ума от вас. – Против воли, я почувствовала, что краснею. – Глядишь, всё у вас и сложится хорошо, да вот господина Эдора жалко… Ну, ладно, заболталась я, пейте кофе.

И служанка великодушно оставила меня в одиночестве обдумывать, что теперь делать. Первым и несомненным выводом для меня стало твёрдое решение: в моём доме, если Всевидящий позволит нам поселиться здесь, никакой обслуги не будет! И стратегу номер один надо быть поосторожнее, мало ли что…

Больше, слава Всевидящему, никто не пытался со мной пообщаться, так что я даже смогла вернуться к созерцанию красот Мирассы, и любовалась ими до тех самых пор, пока на террасе не появился Маугли, и мои терзания не начались по-новой, только теперь по другому поводу. Дело в том, что Вайятху пребывал в состоянии перманентного восторга, что подтверждала частая смена цветов на коже. Его восхищало абсолютно всё вокруг: и небо, и цветы, и море, и трава, и растения в горшках, стоящих рядом, и мелкие пичужки, порхающие над нашими головами. Больше всего Вайятху напоминал ребёнка, в первый раз попавшего в Парк Чудес, и своими глазами увидевшего любимых героев.

Я, как могла, усмиряла его энтузиазм, памятуя о возможных свидетелях, но призывов к осторожности заморышу хватало буквально на пару минут, а потом он опять с ошалело-восторженным лицом сообщал что-нибудь, вроде: «А они тоже разговаривают!» тыча пальцем в соседнюю со мной кадку, где под ветром шелестело узкими серебристо-аквамариновыми листьями восхитительное по красоте растение. Но окончательно добило меня нашествие десятка разноцветных довольно крупных мотыльков, которых Вайятху заставил кружиться вокруг моей головы, образуя что-то вроде нимба.

Моё лопнувшее терпение вылилось в бурную речь, в лучших традициях мачо, о разных безмозглых гуманоидах, рискующих свободой и безопасностью ради сиюсекундного позёрства. После этого выступления впечатлённый Маугли затих, сел в кресло, стиснув руки между коленями, – наверное, чтобы не размахивать ими, – и только смотрел вокруг расширенными глазами, вертя головой. Ну, так вели себя почти все немногочисленные приезжие, поэтому можно было позволить ему остаться на террасе, что я и сделала. Нам даже удалось, в конце концов, позавтракать без происшествий.

Лавиния должна была прийти к нам во второй половине дня, а на первую я планировала прогулку вдвоем с лягушонком. Но его выходки заставили меня задуматься: а не рано ли я уверовала, что Маугли способен справиться с эмоциями? Не лучше ли дать ему день-два на адаптацию, которые можно было бы провести в наших комнатах, от греха подальше. Обдумав ситуацию со всех сторон, я решила посоветоваться со златовлаской, а пока увела своего гуманоида обратно в спальню. Пусть изображает радугу там.

Подруга появилась в точно назначенный срок и быстро разогнала по местам нескольких слуг, решивших было составить нам компанию за обедом. На мой вопрос, как следует вести себя с ними, Лавиния ответила, что сдержанная вежливость и твёрдость оправдывает себя везде, и лично она именно так ставит на место дворцовую прислугу.

- Ого, – поразилась я. – Во дворце тоже слуги? И они любят поболтать?

- Не то слово, – коротко, но выразительно ответила Лавиния. – Всё время приходится одёргивать. Не люблю держать дистанцию, но приходится это делать, иначе просто заклюют.

Я скорчила гримасу. Уж если моя сдержанная и всегда корректная подруга не выдерживала… Видимо, с субординацией тут и вправду было не ахти. Не знаю, как справлялся стратег, а мне, видимо, придётся ругаться с любителями совать свой нос в чужие дела.

- Ничего, привыкнешь, – утешила меня златовласка, правильно истолковав выражение моего лица. – Это неизбежность, мы ведь для них в некотором роде, существа низшие.

- Почему? – возмутилась я. – Кто так решил?

- Забыла? Мы не местные уроженцы, это автоматически понижает наш статус в глазах жителей.

- Странно… – протянула я. – Почему же тогда Наим не выбрал вместо тебя какую-нибудь высокородную аристократочку?

- А кто тебе сказал, что не выбрал? – огорошила меня вопросом подруга.

- Не поняла… У него есть ещё кто-то?!

- Есть, – совершенно спокойно ответила северная дева. – По статусу ему полагается официальная подруга. Точнее, даже две. Именно они сопровождают его на всех дворцовых церемониях, больших и малых выходах, приёмах, и тому подобных скучных мероприятиях.

- Это как? – обалдело спросила я. – Одновременно обе?!

- Одновременно, или по очереди. Как захочет Наим.

- Ничего себе, нравы… – пробормотала я. – А ты?

- А я составляю принцу компанию на охотах, балах, в поездках, на отдыхе.

- То есть, те две – для протокола, а ты – для души? – уточнила я.

- Что-то вроде. У наследника престола, тем более, когда он этот престол вот-вот унаследует, просто обязаны быть официальные подруги, тщательно выбранные, которые затем станут матерями его сыновей. Как ты понимаешь, чувства тут совершенно не при чём. Ни самого принца, ни девушек. Это чистая политика и расчёт. Потом обе официальные подруги могут выйти замуж, если захотят, ну, а император остаётся с неофициальной любовницей, но холостяком.

- Какие странные обычаи, – поморщилась я. – Вот почему им не сделать нормальную семью для правителя?

Лавиния неопределённо пожала плечами.

- Не знаю точно, Тэш. Наим упомянул как-то о сложностях престолонаследования, и всё. Я стараюсь не затрагивать темы, если не понимаю его отношения к ним.

- То есть, ты его так и не чувствуешь? – спросила я.

- Нет. Совершенно, – грустно ответила Лавиния. – Как будто он в капсуле. Но Эдор был прав, – можно общаться, ориентируясь только на внешние проявления эмоций. По крайней мере, Наим не требует от меня каких-то интуитивных решений или озарений, и наши отношения его вполне устраивают. Мне так кажется, – уточнила въедливая ГИО-богиня.

- Ну, дай Всевидящий… – пробормотала я. – Но мне всё равно неспокойно.

- Мне тоже, – призналась северная богиня, немало встревожив меня. – Знаешь, я здесь очень странно себя чувствую: как на пороховой бочке, покрытой цветами.

- Это как? – озадачилась я.

- Это как будто вокруг всё цветёт и благоухает, а под ногами всё ходит ходуном. Не в буквальном смысле, – засмеялась Лавиния, заметив мой опасливый взгляд вниз, на море. – На самом деле никаких землетрясений здесь нет, на Мирассе даже непогода происходит по расписанию, правда-правда. Я описываю тебе мои личные ощущения от дворцовой жизни, не более того. Кстати, Эктор говорит то же самое…

Я ещё больше встревожилась.

- Лави, так, может, мы не вовремя приехали?

- Как раз вовремя. Император очень плох, – понизив голос, сообщила подруга. – Плох настолько, что мы со дня на день ждём известия о его смерти.

- Но… Это же рано, – удивилась я. – В смысле, коронация должна была состояться только через год!

- В том-то и дело! Обычный порядок вещей нарушился, и время передачи власти, и условия.

- А что говорит принц?

- Отшучивается. Говорит, что, раз традиции и так нарушаются, он разгонит всю эту богадельню – так он называет Комитет по престолонаследованию – и объявит меня своей официальной женой.

- Ого… А он так может, на самом деле?

- Не знаю, – Лавиния тяжело вздохнула. – Беда в том, Тэш, что ни я, ни Эктор, никто другой, не в состоянии сказать точно, что на уме у Его высочества. И его реальные полномочия мне неизвестны, единственное, что я знаю точно, – до сих пор ничего подобного ни один из императоров не делал.

- Ну, всё когда-то бывает впервые… – задумчиво ответила я. – Возможно, именно ты станешь той соломинкой, что сломает спину империи.

Златовласка вновь вздохнула, и мы сменили тему разговора.

Я спросила, где можно выгулять кикиморыша так, чтобы никого не встретить, и подруга вызвалась тут же показать нам окрестности. Извлечённый из заточения заморыш так бурно радовался, что чуть не сорвал опять прогулку. Слава Всевидящему, Лавиния, как эмпат, смогла успокоить своего подопечного, и мы вполне цивилизованно ушли по пляжу вдаль, пока не скрылись из глаз возможных наблюдателей. После этого Вайятху окрасился во все цвета радости и, сбросив на бегу верхнюю одежду, умчался прямо в море. Плавал он теперь почти как рыба, так что я не боялась за него. Мы со златовлаской решили просто посидеть пока на берегу. И сидели так, болтая обо всём на свете, когда внезапно прямо перед нами из пологих гладких волн поднялась гигантская круглая лоснящаяся спина какого-то морского чудовища. Я только успела открыть рот, а Лавиния вскочить на ноги, как впереди всплывающего чуда-юда показался Маугли, радостно машущий нам руками.

- Всевидящий… Да это же ллордх! – ахнула ГИО-девушка, в руках которой вдруг, будто сами собой, появились какие-то подозрительные зубчатые штуковины. – Как он тут оказался?.. Ах, ну да! Можно было догадаться, – вдруг фыркнула она, расслабляясь. – Поздравляю тебя, Тэш, Маугли притащил сюда самого опасного обитателя здешних морей.

- З-зачем? – опасливо спросила я, таращась на чудовище, которое всё продолжало всплывать, поднявшись уже на два человеческих роста, и не думая останавливаться. – Он что, – такой большой?!

- Угу. Вообще-то, обычно ещё больше, это, видимо, подросток. Любопытный, – на это его Маугли и поймал.

- В смысле – поймал?

- Фигурально, конечно. Ллордхов не ловят, их не так много осталось, и потом, они слишком умны, чтобы попадаться на уловки людей. Да и мясо у них невкусное.

- А, тогда понятно… – пробормотала я, с трепетом глядя на показавшуюся, наконец, на поверхности воды, морду чудовища, с двумя круглыми, чёрными, удивительно умными глазами.

- Сагите! – закричал разноцветный возмутитель спокойствия. – Смотрите, кого я нашёл! Правда, он красивый?

- Да уж… Просто неотразимый, – пробормотала я, разглядывая тушу, покачивающуюся на волнах.

Больше всего «красавец» походил на огромного земного тюленя, которого кто-то надул, как летающий шарик. Правда, тюлени никогда не были так элегантно окрашены в глубокий синий цвет, отливающий на свету золотом.

- Сагите! Мы с ним подружились! – продолжал сообщать последние новости гуманоид, поворачиваясь к «другу», приоткрывшему гигантскую пасть, украшенную острыми, как кинжалы зубами.

- Лави, а он Маугли ничего не сделает? – забеспокоилась я, глядя, как «тюлень» вдруг ловко перевернулся на спину, показав жемчужно-голубое брюхо.

- Не должен, – задумчиво ответила богиня морских разбойников, вглядываясь в морду ллордха. – Я не чувствую агрессии…

Тем временем, заморыш подплыл вплотную к чудовищу, и, задрав вверх голову, что-то проскрипел. «Шарик», подумав, ответил похожим скрипом. Честное слово, можно было подумать, что кто-то балуется, открывая и закрывая старинные кованые ржавые ворота. Маугли испустил очередной скрежет, потом вдруг повернулся и быстро поплыл к берегу. Тюлень так же быстро «сдулся», став почти плоским, и ушёл под воду.

Когда Маугли вышел на берег, я увидела, что он чем-то расстроен.

- Что случилось? Твой новый друг обидел тебя? – спросила я.

- Нет… Он просто не верит, что я – это я.

- Не верит? – удивилась Лави. – А за кого онпринимает тебя?

- Ни за кого. Он просто уверен, что меня не может быть, потому что таких, как я, нет вообще.

Я нахмурилась. Что-то мне эта тирада напоминала… Да-да, почти такими же словами я, помнится, выражала своё недоумение, когда поняла, что Маугли – искусственно созданное существо. Так что, этот мирасский тюлень тоже ухитрился опознать в заморыше «то-чего-не-может-быть»?!

- Погоди, пожалуйста, – Лавиния тоже встревожилась. – Каких – таких? И почему он уверен, что тебя не может быть?

- Ну, потому что он ни разу никого, подобного мне, не встречал. И никто из его родственников не встречал. И никто из родственников родственников не встречал. Поэтому он уверен, что меня попросту не может существовать.

- Ну, это он преувеличивает, ты же всё-таки есть.

- Да. В том-то и дело… А когда я сказал ему, что тоже родом с Мирассы, он удивился ещё сильнее!

- Маугли-и… – простонала я. – Ну, я же просила тебя не болтать налево и направо, откуда ты!

- Но ведь он никому не скажет! Разве кто-то другой сможет его понять, как я? – возразил лягушонок.

- Ну, этот – нет. Главное, чтобы какому-нибудь человеку не сболтнул.

- Не беспокойтесь, сагите.

Вайятху подошёл ко мне и сел на песок рядом. Стекающие капли воды на его сине-зелёной коже казались жидкими драгоценными камнями. В глазах лягушонка плескалось недоумение, такое же огромное и бездонное как море перед нами.

- Почему он сказал, что меня не может быть? – прошептал Маугли, повернувшись ко мне. – Неужели все уже забыли, что такие, как я, жили здесь?..

Я погладила его по напряжённой спине.

- Пятьсот лет – большой срок… Возможно, никто, кроме здешних горцев, уже не помнит о Вайядхау.

- Но это… несправедливо!

Зелёные глаза потемнели.

- Возможно, что и несправедливо. Но так уж оно бывает: живые помнят о живых, и забывают о мёртвых.

- Я не мёртв, – упрямо покачав головой, ответил заморыш и сдвинул брови. – Я жив, я есть…

- Да, всё так. Но об этом никто не должен знать. Помнишь? Как только кто-то узнаёт о том, кто ты, – тебя вернут обратно бывшему хозяину.

Лягушонок посмотрел вокруг с тоской.

- Как странно, сагите… Здесь всё создано для радости, но постоянно хочется плакать.

Я вздрогнула: в который раз кикиморыш попал прямо в точку своими словами. Действительно, радости нам не доставало.

Нас прервало повторное явление гигантского тюленя, явившегося на этот раз с каким-то другим ллордхом, совершенно невероятных размеров. Этот новый был аквамаринового цвета, и отличался густыми белыми усами, – ни дать, ни взять, дедушка нашего знакомца. Он тоже вступил в беседу с Маугли, наполнив все окрестности таким скрипом и визгом, что впору было затыкать уши. Они довольно долго так скрежетали, причём, казалось, что пришелец старательно убеждал в чём-то Маугли, а тот не соглашался.

Но, наконец, какофония закончилась, чудовища синхронно нырнули, а Вайятху вернулся к нам, озадаченно потирая затылок.

- Ну, что? – спросила я его, когда заморыш опять плюхнулся на песок. – Что он тебе сказал?

- Он сказал, что дед его деда рассказывал о тех, кто дышит воздухом и меняет цвет покрова, как захочет. Но они давным-давно все погибли, как и морской народ, и ни один из них больше не приходил к морю, чтобы попросить пустых раковин или моллюсков. Он тоже считает, что меня нет, и не должно быть.

- Не расстраивайся, – я обняла Маугли за плечи. – Они все ошибаются. Ты есть, и ты живой. Потом, постепенно, они поймут и привыкнут.

Он медленно покачал головой, глядя куда-то невидящими глазами.

Обратно мы возвращались в молчании. Лавиния думала о чём-то своём, лягушонок продолжал хмуриться, и у меня было как-то неспокойно на душе. Пожалуй, я начинала понимать, что златовласка имела в виду, говоря, что здесь почва качается под ногами. Так оно и было, – Мирасса как будто отталкивала нас, не давая расслабиться. В который уже раз я начала сомневаться, туда ли мы все прилетели в поисках счастья? Можно ли было его найти на планете, на которой было совершено когда-то столько насилия?..

В эту ночь Вайятху спал очень плохо, постоянно крутился, словно не мог найти покоя даже во сне. Я тоже всё время просыпалась, обнимала его, старалась успокоить, пока не отключилась от усталости, провалившись в глухую чёрную пустоту, без сновидений. И, всё-таки, под утро вдруг проснулась, сама не зная от чего.

Кикиморыш обнаружился стоящим у открытого окна, в странной позе, словно он собирался выпрыгнуть наружу.

- Маугли, стой! – всполошилась я, скатываясь с кровати. – Ты куда?

Заморыш, не торопясь, повернулся, и я остолбенела, таращась на него непонимающими глазами: это был Проводник, собственной персоной! Не знаю, что вызвало из глубин подсознания кикиморыша эту его таинственную ипостась, потому что любовью в этот вечер мы не занимались, а других способов пробудить его от спячки я не знала. Но вот он стоял сейчас передо мной, ничуть не менее загадочный, чем обычно, и явно собирался куда-то. Куда, спрашивается?! Или у этой половины Маугли была своя собственная память и свои собственные мотивы? Или даже программа?..

Не успела я дойти до этой мысли, как Вайятху снова повернулся к окну и шагнул в него.

- Стой! – зашипела я, хватая его за руку.

В результате этого манёвра Проводник был вынужден схватиться за оконную раму, чтобы не упасть.

- Отпусти… – прозвучало у меня в голове.

- И не подумаю! – отрезала я. – Или объясняй, куда ты собрался, или ложись обратно.

Вайятху задумался на мгновенье, а потом… сграбастал меня в охапку и выпрыгнул из окна!

Прежде, чем я успела вскрикнуть, мы уже оказались в зарослях густой мирасской травы, сплошь покрытой миллионами росинок. Мало того, что это было ужасно мокро, так тут же стало ещё и ужасно холодно! Но мне даже рот открыть не дали, потому что Проводник легко подхватил меня на руки и пошёл куда-то, по направлению к морю, насколько я смогла сориентироваться в темноте. Невольно ухватившись покрепче за его шею, я прижалась к горячей груди своего похитителя и спросила:

- Так куда ты идёшь?

- Она… не помнит… меня, – глухо и медленно прозвучало у меня в голове.

- Кто – она?

- Храисса… моя родина… Забыла…

Похоже, это почему-то было очень важно для Проводника. Покачиваясь в его руках, я старательно обдумывала ситуацию. Ну, опустим то, что мы оба, практически, голые и босиком. Пропустим мимо ушей то, что нас скоро хватятся. Или сверх-любопытные слуги, или Лавиния, или ещё кто-нибудь. Опять же, сделаем вид, что совершенно неважен тот факт, что Проводник впервые на моей памяти появился сам, по собственной инициативе, и эта инициатива никак не была связана с сексом. Но игнорировать то, что этот самый чудо-соблазнитель уверенно тащил меня вовсе не к морю, как мне показалось сначала, а прямиком в лес, начинающийся позади гряды песчаных дюн вдоль берега, это при том, что Проводник никогда ранее здесь не бывал, – игнорировать это было попросту невозможно.

- Погоди, остановись. Ну, пожалуйста! Куда ты так бежишь? – принялась уговаривать его я. – Разве что-то случилось?

- Да, – коротко ответил он и ещё наддал.

- Что? Что случилось?

- Она… забыла нас.

Ну, вот, опять двадцать пять.

- Послушай, даже если Мирасса вас сейчас не помнит, то скоро вспомнит, вот увидишь! – я старалась говорить убедительно, насколько это было возможно, будучи прижатой к мерно двигающемуся телу. – Давай вернёмся назад… Ну, пожалуйста!

Ужас заключался ещё и в том, что если бы этот таинственный гад решил улизнуть, я не смогла бы вернуться обратно к дому, потому что разобраться, куда мы шли, зайдя в лес, было решительно невозможно. Проводник, игнорируя мои призывы, продолжал идти, таща меня с такой лёгкостью, словно я вообще ничего не весила. Но, при этом, не разговаривал, не отвечал на вопросы, не откликался на призывы. Слава Всевидящему, хоть исчезать, вроде, не собирался…

Устав говорить сама с собой, я замолчала, решив, что буду впредь умнее, и не стану попусту сотрясать воздух. Ещё несколько минут, и, когда я начала осознавать, что не миновать мне простуды, Вайятху внезапно остановился и опустил меня на землю. Я встала с некоторым трудом на затёкшие ноги и осмотрелась. Мы очутились на довольно большой поляне, укрытой ветками огромного дерева, росшего как раз посередине. И именно к нему сейчас шёл Проводник.

- Она… забыла нас… – снова прозвучало у меня в мозгу. – Она… должна… вспомнить!

Подойдя вплотную к древесному исполину, Вайятху замер на секунду, а потом обнял гигантский ствол, насколько хватило рук. Сейчас оба они, и лягушонок, и дерево, напоминали давно не видевшихся друзей, которым повезло встретиться снова.

Переступив замёрзшими ногами, я приготовилась ждать окончания разговора. А то, что это был именно разговор, и он затягивался, двух мнений быть не могло. Время текло, даже под сводами леса становилось светлее, правда, мокрая трава и заросли от этого суше не стали. Я успела не просто замёрзнуть, а почти окоченеть, когда высокая гибкая фигура оторвалась, наконец, от морщинистого, уже не блещущего буйством красок ствола, и направилась ко мне.

- Ну что? – сиплым шёпотом спросила я.

- Напомнил ей… о себе, – как всегда, немногословно, отозвался Проводник. – Может быть… она и вспомнит…

Сувенир 58

Я не успела узнать, каким образом долгое стояние одного-единственного возрождённого Вайядхау в обнимку с деревом должно напомнить целой планете о вымершем и забытом народе, потому что мой похититель снова подхватил меня на руки. В общем, это было кстати, потому что зуб на зуб уже не попадал, и двигаться я сейчас не могла, особенно с такой скоростью, какую опять развил любитель флоры.

Похоже, что у него имелся встроенный навигатор или какой-то другой прибор, помогающий определять направление, так как обратно к дому он нёсся так же уверенно, как до этого – к большому дереву. Очутившись под тем самым окном, из которого мы выпрыгнули, я смерила взглядом расстояние до него, и мысленно застонала: второй этаж, не влезу ни за что! А стучать в двери, чтобы разбудить кого-то из слуг, и потом объясняться, отчего это мы оказались на улице, посреди ночи, раздетые… Нет уж. Сплетен и так не избежать, но давать для них дополнительную пищу совсем не хотелось.

Пока я пыталась придумать, как незаметно вернуться в дом, вопрос решился просто и незатейливо: Вайятху взвалил меня на спину и, придерживая одной рукой, ловко взобрался по стене, цепляясь за какие-то неприметные выступы. Хорошо, что я к этому моменту совершенно охрипла, иначе точно перебудила бы всех истошным визгом. А так – только выдавила какое-то невразумительное сипение.

В спальне Проводник не остановился, а прошёл дальше, прямо в ванную и сгрузил меня на пол. Ещё пара секунд манипуляций с кранами – и я оказалась в раю, то есть под горячим душем, который вернул мне надежду на выживание после сегодняшних приключений. Я стояла под живительными струями, закрыв глаза, отогревалась и блаженствовала. А когда решила посмотреть, чем занят мой спаситель, то буквально наткнулась на его пристальный, изучающий взгляд. И тут осознала странный факт: Проводник всё ещё был здесь, на расстоянии вытянутой руки, но при этом не делал ни малейших попыток эту самую руку протянуть ко мне, не говоря уж о том, чтобы заняться сексом! Это было до того поразительно, что я мысленно спросила его:

- Что с тобой? Ты в порядке?

И без того огромные зрачки расширились ещё больше, совершенно скрывая радужку, и он ответил, тоже мысленно:

- Ничего… Смотрю.

М-да, вот сразу всё и прояснилось. Что он «смотрит» – и так ясно, но я ведь спрашивала о другом. Но вот как правильно сформулировать вопрос: «Почему ты не занимаешься со мной любовью?», чтобы быть правильно понятой… Мне ведь не нужен был секс, я пыталась понять, что с ним происходит.

Словно подслушав мои мысли, Проводник медленным, словно растянутым во времени движением протянул руку и, едва касаясь, погладил меня по щеке. Потом по шее, по плечу, по груди. И всё это – без малейшего намёка на возбуждение! Если бы речь шла о ком-то другом, я бы поклялась, что это было проявлением нежности. Но со второй половиной Вайятху всегда и всё было настолько непросто и неоднозначно… Я не рискнула делать какие-то выводы.

А он продолжал свои почти неосязаемые прикосновения, заставляя меня всё больше и больше теряться в догадках, что с ним случилось. Но это было так приятно и необычно, что, нежась под его пальцами, я не заметила, как отключилась от реальности. На грани ощущений почувствовала, что он шагнул ближе, его дыхание защекотало ресницы, но наши тела так и не соприкоснулись. Заставив меня почти неосознанно искать его, тянуться навстречу, он осторожно приподнял моё лицо и коснулся губ, – и опять, скорее, напоминание о поцелуе, чем сам поцелуй…

- Почему… ты… согласилась? – внезапно прозвучавший в голове голос заставил меня вздрогнуть и распахнуть глаза.

- Что?..

- Взять его… Почему?..

- Взять кого? О чём ты говоришь?

- О нём. Маугли… Так зовёшь его… Зачем взяла?

Я растерянно смотрела в нечеловеческие, отливающие фиолетовым огнём зрачки. Вопрос был таким неожиданным, что сразу подобрать слова для ответа не получилось. Да и какого ответа он ждал? Взяла, потому что пожалела кикиморыша? Потому что пообещала Линне спасти его? Потому что мне самой захотелось ему помочь?..

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове, не оставив ничего внятного. Но, похоже, Проводник сам что-то понял, потому что чуть приподнял брови и сказал удивлённо:

- Ты даже… не знаешь…

Я виновато потупилась. Ну, да. Одной-единственной причины не было, сплелись воедино сразу несколько.

- Ты… меня… любишь? – следующий вопрос просто припечатал к стенке.

Я замерла с приоткрывшимся ртом, не зная даже, как реагировать.

Люблю? Проводника? Но я ведь его почти совсем не знаю! Вот честное слово, это был как раз тот случай, когда совместный сногсшибательный секс ничего не прояснял в смысле чувств! Вторая половина Маугли была загадкой, неким секретом, который хотелось разгадать, понять, прочувствовать… Но любить?..

И опять, похоже, он понял меня без слов, потому что отвёл глаза, кривая усмешка приподняла уголок губ. Мимика вообще давалась ему очень тяжело.

- А… его?

Очередной вопрос – и снова тупик. Если речь шла о Маугли, то ответ у меня был, и вполне конкретный, но должна ли я была его озвучивать?..

- Если бы… он… исчез… остался только я?..

Глядя в наполняющиеся каким-то совсем уж призрачным светом глаза хищника, я всей кожей почувствовала, что это не риторический вопрос, что эта самая вторая половина действительно может вытеснить куда-то моего лягушонка, а то и уничтожить, заполнив собой его место. Осознание этого заставило меня потерять дар речи, даже мысленной.

- Ты боишься… потерять… его? – продолжал допытываться несравненный любовник, «первый после Всевидящего», как охарактеризовала его Линна.

Я смотрела, не отрываясь, в глаза бесстрастной ритуальной маски, чувствуя, что от страха останавливается сердце. Как никогда в жизни, мне необходимы были правильные слова, которые немедленно остановили бы Проводника, объяснили ему, что я чувствую при одной мысли о том, что моего лягушонка вдруг не станет… Но вместо убедительных доводов и правильных конструкций, в голове ширилась пустота, наполненная ужасом. Как во сне, когда ты видишь приближающуюся опасность, но не можешь даже шевельнуться.

Не знаю, что именно прочёл на моём лице набравший силу хищник, но он вдруг отступил на шаг и сказал с горечью:

- Значит, любишь… очень…

Мне показалось, что он беззвучно вздохнул. И вдруг… исчез! Я почти физически ощутила что-то, вроде слабого дуновения ветра, когда он уходил. Буквально секунду спустя меня уже обнимал Маугли, с недоумением и тревогой спрашивавший:

- Сагите, что случилось? Вы плачете?..

Моргнув, поняла, что из глаз и вправду текут слёзы. Тут, наконец, дошло, что опасность миновала, и меня накрыло с головой. Какое там «плачете»! Я совершенно позорно разрыдалась, уткнувшись в зеленовато-бежевую грудь и вцепившись в Вайятху обеими руками. Некоторое время лягушонок ещё пытался отсоединить меня, чтобы куда-то перевести или перенести, но потом сдался и просто ждал, пока я выплачусь, и, не дождавшись, принялся осторожно поглаживать по голове, а потом – нежно целовать, а потом уже не очень нежно… Тут я испугалась, что наши ласки могут снова вызвать ушедшего Проводника, и осторожно спросила Маугли:

- А четырнадцатого неба сегодня не будет?..

Лягушонок замер на секунду, словно прислушиваясь к чему-то, и виновато покачал головой:

- Нет… Он не отзывается… Простите, сагите, но он закрылся. Не могу его вызвать…

- Ну и ладно, – заставив себя улыбнуться, я с облегчением перевела дух.– Не страшно. Придёт, потом когда-нибудь…

В этот раз я занималась любовью с лягушонком, как будто это было впервые. Пережитый страх настолько обострил все ощущения, что удовольствие казалось почти болезненным. Обнимая Маугли, я всё время дрожала от пережитого ужаса, что его могло не стать, – вот так, за какую-то секунду, по прихоти всесильной второй половины…

После совместного душа мы решили вернуться в кровать, – всё равно было очень рано, и спать хотелось, несмотря ни на что. Маугли уснул первым, а я ещё лежала, глядя на любимое лицо, по которому пробегали едва заметные цветовые волны, – похоже, лягушонку тоже было неспокойно, как и мне. Мысли о случившемся не давали расслабиться.

Воистину мир, в который раз, переворачивался! Скрытый на периферии сознания лягушонка Проводник оказался бомбой замедленного действия, и чего теперь от него можно было ждать – я не знала. Понимала только одно: с момента, как мы ступили на почву Мирассы, всё опять покатилось кувырком! Хватило одних суток, чтобы нарушились самые устои, закреплявшие равновесие между двумя половинами личности Вайятху. То ли причина была в незапланированном генетиками-создателями взрослении лягушонка, то ли в нарушении каких-то внутренних процессов, но эта планета, Плорад её сожри, опять перенастраивала мозги своим детям! Даже ненужным.

Почему-то мне казалось, что зверь, затаившийся внутри Маугли, отступил только временно. Но как объяснить ему, что, уничтожив свою другую половину, он разрушит вообще всё?! Отчаяние подвигло на совершенно глупый поступок, – я заговорила со спящим.

- Мне нужен только ты, – шептала я, осторожно гладя Вайятху по голове. – Никто, кроме тебя… И неба мне достаточно одного, вот этого, что над головой. И не надо никаких других, ни четырнадцатых, ни пятнадцатых… Я не хочу потерять тебя. По крайней мере, не по воле кого-то другого. Если ты захочешь уйти сам – отпущу, но отдать тебя не отдам никому. Понадобится – буду за тебя драться, даже с твоей собственной половиной… Проводник, если ты меня слышишь, то так и знай: мне нужен только Маугли.

Вайятху никак не отозвался на мои слова, продолжая ровно и тихо дышать. Естественно, никаких явлений не произошло, никаких знаков тоже не последовало, и, в конце концов, я тоже уснула, крепко обняв лягушонка.

Во сне мне привиделся какой-то странный лес, раскрашенный в яркие до ядовитости цвета, с высокими, но словно больными деревьями, цепляющимися за островки почвы посреди болота. Я брела по зелёной жиже, время от времени громко зовя вторую половину Маугли. Вокруг было тихо, только чавкала трясина, в которую проваливались мои ноги. Зверь так и не пожелал появиться, хотя несколько раз мне мерещилась невдалеке тёмная тень между деревьями…

Я была уверена, что утром проснусь больной, но ошиблась. То ли пилюли Вигора, которыми он напичкал нас перед отлётом, имели такой вот побочный эффект, то ли Проводник всё же успел полечить меня мимоходом, но в полдень я встала совершенно здоровая и даже отдохнувшая. Маугли, предпочитавший спать до упора, когда ему давали это сделать, продолжал дрыхнуть, и я не стала будить его, решив, что лишний час сна не повредит, особенно после вчерашних гонок по лесу.

Поскольку завтрак мы благополучно проспали, обед я попросила Марию подать на террасу, для меня одной. Горничная, сообщившая мне весьма неодобрительно, что нас уже несколько раз искали, поворчала что-то себе под нос насчёт непутёвой молодёжи, но распоряжение выполнила. Вообще, после визита Лавинии слуги слегка поутихли, но я чувствовала, что это ненадолго.

Златовласка напомнила о себе прямо во время моей трапезы, послав на вифон сообщение о том, что Наим готов увидеть меня сегодня, причём, вместе с Маугли (тут я застонала), в своей резиденции, в четыре часа по местному времени. Продолжительность предполагаемого визита – полтора часа, форма одежды – неофициальная, но парадная. (Тут я застонала вторично, потому что ничего похожего у лягушонка в гардеробе не значилось. Мы как-то вообще не предполагали, что его позовут во дворец!). Призванная на совет горничная проблему решила за десять секунд, сообщив номера лучших магазинов придворной одежды. Я отправила им запрос и размеры Вайятху, и села пить обязательный утренний кофе.

Тут позвонил и Эктор, сообщить, что они с принцессой собираются прийти к Наиму одновременно с нами, чтобы повидаться. На мой жалобный вопрос, нельзя ли увидеть своих друзей в неофициальной обстановке, без всех этих высокородных приложений, стратег номер два тяжело вздохнул, живо напомнив мне Лавинию, и ответил, что пока нельзя. Прошло слишком мало времени. Вот через месяц было бы можно… Мысленно пожелав мирасскому императорскому дому провалиться в тартарары в полном составе, я тоже тяжело вздохнула и сообщила, что месяц – это слишком долго, мы к тому моменту уже улетим обратно на Вторую. И ещё не факт, что вернёмся… Этого я, конечно, не сказала вслух, но очень сильно об этом думала, ибо вся обстановка и события к тому располагали. Разговор закончился сплошными тяжёлыми вздохами с обеих сторон.

Отключаясь, я уже была злая, как голодный крокораус. К чему, спрашивается, иметь титул императорского наследника, если ты ничего не можешь сделать в нужное для тебя время?! Если ты даже покинуть дворец можешь только тогда, когда тебя снабдят ротой гвардейцев, проверят, нету ли в небе незапланированных флайеров, и не плывёт ли где под тобой в море неучтённый ллордх?!. Вот интересно было бы узнать, откуда у наследников Грасса такая параноидальная уверенность, что на них кто-нибудь будет покушаться, если за пятьсот лет они никому ни за чем ни разу не понадобились?!

Вчера Лавиния жаловалась, что по первости к ней приставили персонального гвардейца-невидимку, от которого она постоянно пыталась сбежать. Пару раз златовласке удалось улизнуть от навязанной охраны, но потом человек-пёс просто-напросто вцепился в её руку и так сопровождал от дома до дворца, отпуская только тогда, когда она входила в двери. Конечно, нервы у ГИО-девушки куда крепче моих, но и она через неделю не выдержала и устроила негромкий, почти семейный скандал службе безопасности, потребовав, чтобы этого монстра от неё убрали. Начальник дворцовой охраны клялся, что это инструкции самого принца, но, в конце концов, сдался и пошёл на компромисс. Теперь Лавинию охраняли только тогда, когда она разрешала, и то издалека, не подходя ближе, чем на триста метров.

Сегодня я задумалась, а каково приходится Эктору, в которого, по слухам, принцесса влюбилась, как кошка? Одна надежда, что интересы Карии были не столь важны для короны, как интересы наследника, и избранника принцессы «пасли» не так усиленно…

Заказанные костюмы доставили очень быстро, и я пошла будить зелёного соню, ещё не знавшего, какой насыщенный день нам предстоит. Маугли, ожидаемо, попробовал отказаться от чести быть доставленным к Наиму, но потом смирился с суровой необходимостью, и принялся мерить доставленные костюмы. А я ломала голову, как обезопасить лягушонка на случай каких-нибудь потрясений и неконтролируемой смены цвета… Не придумав ничего лучшего, чем краска, взялась за дело, и вскоре мрачный Вайятху уже щеголял ровным бронзовым цветом лица и рук.

- Зачем это, сагите, – бубнил он, разглядывая свои конечности. – Я и так справлюсь…

- На всякий случай. Вдруг ты чего-то испугаешься.

Я не стала рассказывать, как однажды внезапно взяла и упала в обморок во дворце, хотя ничто не предвещало подобного развития событий…

Конечно, краска – это совсем не то, что естественный цвет тела, и Маугли скорее, походил на свою искусственную копию, но я решила списать всё на экстравагантные обычаи, бытующие на Второй. В конце концов, Эдор часто использует краску для тела, почему бы и лягушонку не последовать его примеру?

Накрашенный, причёсанный, обряженный в соответствующий случаю костюм, но по-прежнему мрачный Вайятху вновь превратился в примерного клерка какой-нибудь процветающей компании. Я же, постоянно поминая «добрым» словом стилиста Эдора, влезла в выбранные в своё время этим садистом платье и обувь, которые он счёл подходящими для церемоний, вроде той, что нам предстояла. Сделать лёгкий макияж было нетрудно самой, а вот для причёски пришлось звать местного мастера, знавшего до тонкостей все дворцовые обычаи. В результате, я встала с кресла, похожей на какую-нибудь ритуальную куклу: волосы были настолько сильно зачёсаны назад и склеены специальными средствами, что напоминали искусственное лаковое покрытие. Вайятху подавился соком, увидев итог стараний парикмахера, но мужественно промолчал, наткнувшись на мой свирепый взгляд.

До отбытия на аудиенцию ещё было время, и мы стояли на террасе, любуясь морем (я ведь уже говорила, что не любоваться Мирассой невозможно?), когда Маугли вспомнил о подарках Высочеств, и я, спохватившись, побежала за ними в спальню. Вограны их знают, передавали эти шпионские устройства какие-то сведения, или не передавали, но показать принцу и принцессе, что их подарками не пренебрегают, было необходимо. Поэтому маленький вифончик занял своё место в сумочке, а широкие браслеты – на запястьях. Вот тут и начались странности, потому что, не прошло и минуты, как я почувствовала дискомфорт: меня начало бросать то в жар, то в холод, внезапно участилось сердцебиение, потом, наоборот, замедлилось, а потом закружилась голова.

Призванный на помощь лягушонок накрыл браслеты ладонями, постоял так, нахмурился и принялся колдовать, пояснив, что приборчики активно пытались внедриться в моё биополе и даже намеревались управлять некоторыми внутренними процессами в организме. Я снова помянула «добрым» словом всю планету целиком и её правителей в частности, попросив Маугли как-то подарок Его высочества приструнить. Вайятху понятливо кивнул, ещё подержался за мои руки, и сообщил, что больше никаких неприятных ощущений не будет, поскольку он заставил браслеты заниматься только своей непосредственной задачей: созданием комфорта для меня. Действительно, все непонятности прекратились, и приборчики принялись послушно охлаждать меня, – на улице стало довольно жарко.

Поскольку вифон никаких враждебных действий не предпринимал, с ним ничего не стали делать, Вайятху просто проверил, чем занят этот аппаратик. Оказалось, аппаратик тихо-мирно сообщал куда-то координаты моего местопребывания. Подумав, я решила оставить всё, как есть: если что, найти нас труда не составит и без отчёта вифона, так что, координатой больше, координатой меньше… А вот браслеты лучше было снять при первой возможности и больше не надевать. Ну их, к Вогранам.

Полностью готовые к закланию на алтаре дворцовых обрядов, мы сидели и ждали специальный флайер из императорского ангара: гостям правящей семьи было невместно передвигаться на чём-то другом. Но, когда над крышей завис большой аппарат с эмблемой императора – хищной птицей, опускающейся на цветущее дерево – мне стало как-то не по себе.

Машина управлялась пилотом-человеком, видимо, почётных гостей нельзя было поручить автоматике. Пришлось молчать всю дорогу, созерцая панораму внизу. Панорама, надо сказать, была великолепная, – но не за счёт архитектуры, с архитектурой как раз дело обстояло неважно. Похоже, любовь Грасса к его родному городишке сыграла с застройкой на Храиссе злую шутку: все города, как один, включая столицу, казались провинциальными и несовременными. Как будто ты попал на несколько веков назад, когда ещё не было ни бетуля, ни марковых конструкций, ни сверх-небоскрёбов… Захолустье, короче говоря. Но в небольших количествах, в сочетании с нереально красивой природой, это смотрелось даже мило, – для тех, кто любит деревенский уют.

Всё это я успела обдумать не один раз, пока мы летели. Маугли тоже смотрел в окно, но его мысли, похоже, были куда веселее. По крайней мере, он не хмурился теперь, а разглядывал пейзаж внизу так, словно прикидывал, где именно можно поставить наш домик.

Резиденция Его высочества, единственного наследника императора, Наима Великолепного, располагалась довольно далеко от всех поселений, и напоминала целый городок. Как мне потом объясняли, помимо основного, самого большого и старого дворца, тут была масса небольших домиков для приёмов, куча разнообразных павильонов, беседок, переходов, подсобных и хозяйственных строений, а ещё бассейнов, прудов и парков. Что сразу бросалось в глаза – небольшие размеры строений. Оказалось, причина была в том, что каждый наследный принц, по сути, строил себе своё, отдельное место для проживания. Почему-то считалось зазорным пользоваться домами предшественников.

В результате этих внутренних суеверий, резиденция постоянно разрасталась, оставаясь, по сути, необитаемой. Жизнь кипела только на небольшом клочке, где в данный момент обитал официальный наследник. Всё остальное посещалось только сторожами и охраной. На мой вкус – совершенно непонятное расточительство и бессмысленные траты, потому что каждый принц старался сделать свои покои роскошнее всех предыдущих, – и это всего лишь на тот год-полтора, пока он пребывал в статусе официального наследника!

Наим не был исключением, – нам назначили аудиенцию в его Малом неофициальном покое, занимавшем отдельный двухэтажный домик, щедро украшенный всевозможными архитектурными изысками. Пилот, доставивший нас в резиденцию, дождался, пока мы отойдём подальше от посадочной площадки, и улетел. Тут же от стены отделилась уже знакомая мне по поездке на бал закутанная фигура в синем, заставив вздрогнуть, приблизилась и обнюхала по очереди меня и лягушонка. Слава Всевидящему, я успела рассказать Маугли, как именно гвардейцы «знакомятся» с гостями императора, и он отнёсся к процедуре совершенно спокойно, даже с любопытством. Запомнив нас, гвардеец отступил, тут же слившись со стеной, – по крайней мере, я его потеряла. Но, похоже, на Маугли маскировка гвардейца не действовала, лягушонок продолжал с интересом рассматривать пустое для меня место, пока я не сжала его руку, призывая к осторожности.

О том, что он должен молчать, пока с ним не заговорят, и как именно надо общаться с высокородными особами, я проинструктировала его ещё до вылета, но всё равно начала нервничать. Невозможно было предугадать все возможные осложнения, и предсказать реакцию Вайятху на них. В результате, не успели выйти из флайера, а Маугли уже прокололся…

Внезапно открылась не парадная дверь, у которой мы стояли, а какая-то неприметная, боковая, и в проёме, как прекрасное видение, появилась Лавиния. Тут уже я невольно вытаращила глаза: подруга выглядела совершенно незнакомо, в тёмно-синем брючном костюме, который, насколько я помнила правила, предназначался для выездов на охоту, с так же гладко зачёсанными волосами, как у меня. Только с той разницей, что у меня всё было убрано в маленький тугой узел, а шевелюра подруги была сначала заплетена в толстую косу, и только потом скручена. В причёске посверкивали драгоценные камни, украшавшие шпильки. В общем и целом, златовласка выглядела настоящей королевой.

Правда пребывала она в этом образе недолго, быстро шагнув к нам и обняв по очереди.

- Как я вам рада! – заметила она, незаметно сжимая мои пальцы особым образом. – Проходите сюда.

Мы пошли следом гуськом, старательно счастливо улыбаясь. На ходу я думала, как передать лягушонку предупреждение Лавинии о том, что надо держать язык за зубами. По-видимому, Малый покой прослушивался, а может, и просматривался.

Боковая дверца вела в небольшой холл, из которого мы попали через две богато обставленных комнаты в большую уютную залу, где, около великолепной имитации камина стоял, повернувшись спиной к нам, человек в более соответствующей моменту дворцовой одежде. Я не успела сообразить, как следует обращаться к незнакомцу, когда он обернулся, и я потеряла челюсть: это был Эктор. Но тоже совершенно непривычный Эктор! Придворное платье сделало его как будто ниже ростом и массивнее в плечах, зато придало значимости выражению лица, и словно сделало старше. Брат Эдора выглядел теперь заправским царедворцем, с рождения носившим затканные золотом одежды и драгоценности. Не улыбнись он мне совершенно особенной, «стратеговской» улыбкой, я бы вообще усомнилась, что это именно он!

Приветствия, которыми мы обменялись, показались мне слишком холодными и многословными, но, увы, – так предписывал этикет. Заметив осторожные взгляды, которые я бросала вокруг, стратег номер два любезно сообщил, что Их высочества ещё не выходили. Я вздохнула, было, с облегчением, но ненадолго, потому что не прошло и пяти минут, в течение которых мы все больше смотрели друг на друга, чем говорили, боясь сказать что-то лишнее, как отворились дальние от нас двери, и в комнату вплыла принцесса, которую вёл под руку принц. Все тут же замерли в подобающих позах, правда, лягушонок и тут ухитрился запоздать.

Венценосные брат с сестрой подошли к нам, кивнули в качестве приветствия и уселись: он на стуле, она – на тахте, рядом тут же пристроился Эктор. Принц также был одет в охотничий костюм: видимо, после этой встречи Наим с Лавинией собирались выехать на любимое развлечение наследника. Кария выбрала более традиционный наряд, в тех же цветах, что и костюм её фаворита. Выглядело очень трогательно.

Рассмотрев Высочеств поближе, я сочла, что это было трудное время для Наима: он как-то похудел и осунулся, хотя не выглядел ни больным, ни чрезмерно уставшим. Что до принцессы, то она явно переживала период страстной влюблённости в Эктора. Это читалось буквально во всём: в том, как она смеялась шуткам брата, но поворачивалась при этом к стратегу номер два, как касалась, словно невзначай, его плеча или руки, как быстро розовела, когда он говорил ей какой-нибудь комплимент. Влюблённость Карию, несомненно, красила. Бесцветная принцесса как будто обрела краски и стала даже казаться хорошенькой.

Эктор же, со всей стороны, был предупредительным, внимательным, нежным – словом, проявлял лучшие качества, какие могли продемонстрировать ГИО-люди по отношению к своим подопечным. Как только принцессе захотелось чашечку коршу, стратег номер два тут же озаботился её приготовлением (слуг на встречу решили не пускать). Когда Кария пожаловалась, что стало прохладно, он принёс её личные браслеты, похожие на мои, но богато декорированные. В-общем, я могла с чистой совестью резюмировать, что у этой пары всё было просто превосходно.

У Лавинии и принца ситуация не выглядела такой очевидной. Да, Наим, конечно, демонстрировал увлечённость, но далеко не столь явно, как принцесса. С другой стороны, я обратила внимание, что он постоянно стремился коснуться златовласки: сев, усадил её рядом и тут же взял за руку. Стоило ей встать, чтобы помочь Эктору в приготовлении коршу, принц забеспокоился и позвал её обратно, а потом снова сжал ладонь северной богини. Понаблюдав за ними, я пришла к выводу, что чувства у Наима были, пожалуй, куда глубже, чем у Карии, – чуть ли не на уровне инстинктивной потребности в фаворитке. Принцесса сама купалась во внимании любовника, а принц больше стремился что-то сделать для Лавинии, но так незаметно, что это было понятно только им двоим, – я видела это в её благодарных улыбках и ответных прикосновениях. Пожалуй, и об этих двоих беспокоиться не стоило, если не брать, конечно, в расчёт сложности дворцовой жизни вообще.

Разговор поначалу вертелся вокруг общих тем, не имеющих отношения ни к бизнесу, ни к нашим планам. Принцесса расспрашивала меня о том, как нам тут, понравился ли дом, пляж, хороша ли природа, и так далее. Узнав, что мы почти нигде не были, Кария предложила даже взять нас с собой в ознакомительную поездку по Мирассе, поскольку как раз собиралась посетить несколько организованных ею приютов для оставленных детей. Я удивилась тому, что эта проблема, оказывается, существовала и здесь, и принцесса поведала о возмутительном жестокосердии отдельных жителей этого райского места.

Несмотря на предоставляемые льготы и поощрительные выплаты при рождении детей, некоторые мирассцы-люди предпочитали переваливать заботы о своём потомстве на императорские службы, поскольку, собственно, такого понятия, как государство, здесь не существовало. За всё и вся отвечал, по большому счёту, один император – и бог, и царь для населения.

Кария как раз и пыталась организовать какие-то службы, ответственные за воспитание брошенных детей, но дело двигалось тяжело, потому что официально такие дети считались заранее обремененными несчастной судьбой, и заботиться о них означало брать часть их несчастий на себя. Я, не удержавшись, поинтересовалась, с каких пор столь просвещённое общество верит таким древним суевериям, на что Кария пожала плечиками и сказала, что это не суеверия, а научно доказанный факт, и она лично никогда не встречалась ни с одним из своих опекаемых, и не собиралась этого делать впредь. Но её глубоко возмущало, что другие люди также не желали обременять свою карму.

Эктор, поцеловав руку принцессе, отвлёк её от темы приютов, и разговор о них завершился. А я задумалась о том, насколько на самом деле хороши были дела в мирасском обществе, если забота об оставленных детях считалась неблагодарной и чёрной работой. Принцесса, конечно, меняла это отношение, но только чуть-чуть, оставаясь для всех просто чересчур экстравагантной и непредсказуемой особой. Настоящего сочувствия она не испытывала, а просто следовала неким абстрактным понятиям альтруизма. Вообще, у меня складывалось впечатление, что принцесса хотела прослыть самой доброй из всех родственниц всех императоров, когда-либо правивших на Мирассе. Это было бы весьма достойным желанием, если бы оно ещё подкреплялось действительно добрым сердцем, но, увы… Настоящей заинтересованности у Карии не было ни в чём, пожалуй, кроме неё самой.

Сувенир 59

Видимо, решив, что мы достаточно поговорили о Мирассе и её населении, Наим сменил тему.

- Я рад, Тэш, что вы не нуждаетесь в наших утешениях, – улыбаясь, заметил он. – Честно говоря, когда до нас дошли слухи о вашем разрыве с Валлегони, мы расстроились. Но, похоже, расставание было не таким уж трагичным, не так ли? – Мне оставалось только мило улыбнуться в ответ. – Я хотел бы познакомиться поближе с вашим спутником, если вы не возражаете. – Внимание принца мягко, но непререкаемо сместилось на Маугли. – Кто вы, господин …?

- Чайен. Киом Маугли Чайен, – после крохотной паузы напомнил своё «официальное» имя Вайятху.

Когда мы здоровались с Высочествами, я уже представляла лягушонка, но, по-видимому, они не всегда считали нужным обременять свою память именами собеседников.

- Да, спасибо. И откуда же вы, господин Чайен?

Маугли принялся излагать заученную ещё на Второй историю о своём происхождении и жизни.

Придумывая легенду для лягушонка, мы решили использовать те данные, что были в фальшивых документах, сделанных когда-то Эдором, и, конечно, сведения из медицинской карты, добытой из того же источника, слегка подкорректировав их, согласно текущему состоянию здоровья Вайятху. Так что, на данный момент Маугли был у нас именно Киомом Чайеном, девятнадцати лет от роду, сиротой, сменившим три приюта и шесть планет в поисках лучшей доли. С тринадцати лет – последователем полулегального течения «Нет красоте», а с семнадцати – приверженца теории, что «в человеке всё должно быть прекрасно». Не блещущим образованием, не имеющим большого дохода, но милым и обаятельным юношей.

- Так вы из приюта? – шокировано переспросила принцесса, выслушав рассказ.

- Да, Ваше высочество.

- Родители бросили вас?

- Я не знаю. Может быть, они умерли.

- Но вы их не помните?

- Нет.

- Как это ужасно, – сказала Кария, и было непонятно, что она имеет в виду – обстоятельства жизни собеседника или то, что ей пришлось пообщаться с одним из «отверженных».

- А в какой области лежат ваши профессиональные интересы, господин Чайен? – перехватил инициативу принц.

- Я садовод, Ваше высочество.

Придумывая, чем бы он мог заниматься, чтобы не вызывать ненужного интереса и подозрений, мы пришли к выводу, что самым безопасным было оставить ему профессию садовника. Никем другим лягушонок притвориться не мог. А вот вырастить любое растение, хоть на бетульном поле – это пожалуйста.

- Я работал у госпожи Вайберс, там мы и познакомились, – пояснил Маугли.

- О, Тэш, вы тоже любите растения? – удивился Наим.

- Не то, чтобы люблю, Ваше высочество, но они у меня есть, и за ними надо ухаживать. К тому же Эдор подарил мне несколько весьма… экзотичных экземпляров. Мне понадобился специалист, чтобы они выжили.

- Понятно. Значит, вы знакомы уже давно?

- Не слишком, – уклончиво ответила я. – Около года, кажется.

- Ну, вполне достаточный срок, чтобы определиться с симпатиями, – рассудительно заметил Наим. – Это многое объясняет.

Кария, видимо, переварившая своё негаданное близкое знакомство с выросшим питомцем приюта, заявила:

- Ну вот, пожалуйста, яркий пример того, что брошенные дети имеют тяжёлую судьбу!

- Почему же? Он вполне справился, – возразила я. – Маугли нашёл своё призвание, он счастлив и вполне успешен!

- Успешен? Став садовником? – с непередаваемым выражением осведомилась принцесса.

- А почему нет? Кто сказал, что миллиардер более счастлив, чем садовник?

- Это и так все знают, – обронила Кария, оправляя платье. – К чему повторять общеизвестные истины?

Тут Эктор наклонился к её уху и что-то шепнул. Глаза принцессы тут же загорелись.

- Кстати, Тэш… Вы получили диплом психолога?

- Да, детского.

Сестра наследника радостно кивнула.

- И работали с брошенными детьми?

- Да, в специальных Домах.

Кария радостно захлопала в ладоши.

- Так это жеименно то, что мне нужно! Я как раз ищу людей, способных взять на себя заботу о детях в приютах, которые я организовала! Пойдёте, Тэш?

Я растерялась. Вот никогда ещё не приглашали меня на работу столь поспешно и неожиданно!

- Погоди, сестра, – встрял принц, слегка нахмурившись. – Возможно, ты торопишься, и у нашей гостьи нет намерения в ближайшее время работать. Насколько я осведомлён, Валлегони собирался назначить вполне приличное содержание…

- Вы ошибаетесь, Ваше высочество. Я, безусловно, собираюсь работать, независимо от планов господина Валлегони, – прохладно заметила я.

Наим слегка приподнял брови, но ответить ничего не успел: к его уху наклонилась Лавиния, а принцесса, нетерпеливо постукивая ладонью по подлокотнику, продолжила уговаривать меня:

- Да ведь здесь, если ничего не делать, то от скуки можно сойти с ума! – убеждённо сказала она. – И потом, Тэш, на Мирассе можно по пальцам сосчитать людей, имеющих такой опыт, как у вас, а, главное, не боящихся работать в приютах! Я как раз через четыре дня уезжаю с инспекцией, составите мне компанию? Вы всё увидите сами, сможете сразу дать рекомендации няням, или кто там есть… Ну же, соглашайтесь, Тэш!

Я посмотрела на Эктора. Он энергично кивнул. Лавиния тоже улыбалась вполне радостно. Взгляд, брошенный на лягушонка, подтвердил, что и он несказанно рад такому развитию событий. Ну, при таком раскладе можно было и не обращать особого внимания на собственное сжимающееся сердце…

- Благодарю вас, нира Кария, – вежливо поблагодарила я принцессу. – С удовольствием поеду с вами.

Сестра будущего императора снова радостно захлопала в ладоши, стратег номер два тоже был доволен, о Лавинии и говорить нечего. Один Наим продолжал хмуриться, – то ли не верил в серьёзность начинаний сестры, то ли в мою. По крайней мере, в глазах у него явно читалась некая неуверенность.

- Что ж, если вы согласитесь поработать, мы будем рады, – проговорил, наконец, принц, видимо, справившись с сомнениями. – Действительно, найти нужного сестре человека непросто, особенно здесь, на Мирассе. Кстати, господин Чайен, садовник – тоже очень востребованная профессия. Без работы вы точно не останетесь. Собственно, единственный неудобный момент – возможность встреч с Валлегони. Он ведь постоянно будет прилетать сюда.

- Мы остались с ним в совершенно дружеских отношениях, нир Наим, – пояснила я. – И прятаться друг от друга не собираемся. Если Ваше высочество позволит нам остаться…

- Да моё-то Высочество позволит, – откликнулся принц. – Лавиния давно просит меня об этом. Главный вопрос – ваше желание. Хотите жить здесь?

- Да, конечно, – пытаясь максимально достоверно изобразить радость, ответила я.

- А вы, господин Чайен?

- Я был бы так счастлив, Ваше высочество! – ответил лягушонок, подавшись вперёд.

- Ну, что ж. Прекрасно, – заключил принц. – Значит, можно считать вопрос решённым.

Я незаметно перевела дух. Не всё шло гладко, но, в конце концов, пришло к нужному результату, а это главное.

Решив основные вопросы, мы обнаружили, что время, отпущенное на нашу аудиенцию, истекло. Наим с Лавинией, действительно, собирались поохотиться, а Кария намеревалась обзвонить персонал своих приютов, чтобы предупредить их обо мне. Поэтому мы тщательно выполнили все процедуры, положенные для прощания с почти монархом, и, с облегчением, отбыли восвояси.

Всю обратную дорогу опять пришлось молчать, чтобы не посвящать в свои планы постороннего пилота, и только в доме, запершись в спальне, мы дали волю чувствам.

- Сагите, как это замечательно! – радостно провозгласил Маугли, не в силах усидеть. – Вот, всё и устроилось! Вы сможете работать, и я тоже! И нам позволят поставить наш дом где-нибудь, поближе к лесу… Вы ведь возьмёте меня с собой в поездку? Это такой случай осмотреться в окрестностях приютов, возможно, там найдётся где-нибудь рядом красивое местечко…

Я не мешала лягушонку строить радужные планы и даже одобрительно улыбалась и кивала на его слова, но думала при этом о том, что разведчицы в тылу врага из меня не получится. Это оказалось необыкновенно тяжело: не расслабляться ни на секунду, постоянно пытаясь предугадать, как повернётся разговор, о чём могут спросить Вайятху, и что будет, если он не сможет ответить на какой-нибудь элементарный вопрос… Например, какое печенье он любил больше всего в детстве. Или, если он выдаст ответ, типа «любил шарики Пане» – очень распространённый мирасский десерт, в Содружестве никому не известный. Сразу на ум приходили прописные истины, вроде той, что даже профессионалов губят какие-то мелочи, которым никто не придаёт значения.

Ну, хорошо хоть то, что Вайятху по-настоящему членов правящей фамилии не заинтересовал. Его расспрашивали, видимо, просто потому, что он появился со мной. Наверное, прилети он в одиночестве, на него никто и внимания бы не обратил. Дай Всевидящий, чтобы так всё и продолжалось дальше…

После разговоров с аристократами очень захотелось есть, к тому же, нам ничего, кроме коршу и каких-то конфет не предлагали, поскольку по регламенту встречи не полагалось, так что мы оба были голодными, как крокораусы после спячки. Приняв душ (особенно он требовался Маугли, который жаловался, что у него от краски уже всё зудит) и переодевшись, мы попросили обед на террасу и сели отдохнуть. Вайятху, выплеснув восторги по поводу возможности остаться жить на Мирассе, как-то притих и сидел теперь молча, глядя на море. Я тоже предпочла помолчать, чтобы подумать о том, как долго смогу жить в постоянном напряжении. По всему выходило, что не очень. Эх, прав лягушонок: нам надо селиться где-нибудь в лесах, там хоть притворяться ни перед кем не надо будет…

Вечером мы пошли пройтись по пляжу, просто, чтобы побыть подальше от любопытных глаз. А что они были, и во множестве – я не сомневалась после случайно подслушанного разговора. Спустившись за какой-то надобностью в полуподвал, где располагались слуги, услыхала, как повариха и горничная перемывали нам с Маугли косточки, решая, насколько Вайятху, который всегда под рукой, должен быть в постели лучше, чем постоянно занятый стратег номер один. Обе пришли к выводу, что случившееся у нас с Эдором было неизбежно, поскольку он женат на работе, это видно сразу, а у студенток, даже бывших, ветер в голове дует, так что, жаль, конечно, но надо было этого ждать. Зато теперь…

Выяснять, что же именно будет «теперь», я не стала, а, повернувшись, пошла обратно, забыв, зачем искала Марию. Вообще, чем дальше, тем сильнее у меня возникало ощущение, что я живу в стеклянном аквариуме, где на меня постоянно кто-то пялится. Чтобы чувствовать себя спокойно и непринуждённо в такой обстановке, надо было или иметь закалку с детства, как Линн, которую вечно окружали какие-то помощницы и няни, или привычку жить на виду, как Эдор, который вырос в условиях почти полной невозможности уединения. Мне с этим повезло больше. Или меньше, – если посмотреть на ситуацию, в которой мы оказались сейчас.

Уже перед сном мне вдруг позвонила Лавиния и сказала, что в их с Наимом головы пришла замечательная мысль пригласить нас завтра на прогулку в личный сад императоров. Я немедленно согласилась, – второго шанса попасть туда могло и не представиться, а о скрытых там красотах даже среди аристократов ходили, буквально, легенды. Поэтому на следующий день, я и Маугли в боевой окраске стояли в назначенное время, в назначенном месте, ожидая принца и златовласку. К слову, прилетели мы на обычном городском флайере – никаких тебе императорских эмблем и прочей роскоши. Наим и Лавиния, как проказливые дети, назначили нам встречу у какой-то потайной калитки, не желая придавать прогулке слишком официальный статус. Похоже, и принц иногда уставал от чрезмерной запротоколированности своей жизни.

Они появились откуда-то внезапно, с другой стороны ограды, держась за руки, как два подростка, сбежавших с занятий. Хихикая и подталкивая друг друга, искали кнопку, открывающую эту забытую всеми Вогранами калитку, потом сердечно обнимали нас, что вызвало у меня очередной шок, – обнимающимся я себе Наима совершенно не представляла! Но оказалось, что он прекрасно умеет это делать.

А потом мы бродили по длинным аллеям, засаженным огромными старыми деревьями, закрывающими небосвод листвой совершенно невероятных оттенков лазоревого, гранатового, аметистового и пламенеюще-алого цветов, заставлявших чувствовать своё бессилие перед природой, создавшей такое пиршество для глаз. Личный парк правителей самой красивой планеты был средоточием всех видов этой красоты. Здесь были заросли цветной травы; полянки крохотных, или наоборот, больших белых цветов, опьяняющих ароматом, не хуже вина; целый каскад маленьких водопадов, разбрасывавших вокруг брызги и сверкающую пыль; несколько небольших прудов и довольно большой ручей, соединявший их между собой. Большая часть красот были природного происхождения, но несколько раз мы натыкались на рукотворные шедевры, которые ухитрялись не портить, а наоборот подчёркивать красоту места, где их поставили. Архитекторы и садовники, потрудившиеся над этим шедевром, заслуживали бурных рукоплесканий и прижизненных памятников.

Мы удовлетворили свою потребность в прекрасном только часа через два, и за это время нам попалось несколько мест, где я вполне искренне просила оставить меня жить. Первым была аллея немыслимой красоты, образованная гибкими ветвями клонящихся к земле деревьев, сплошь покрытых гроздьями белоснежных цветов, казавшихся розовыми из-за отсветов, которые бросали на них листья.

Вторым – островок размером с небольшую комнату, на котором местные архитекторы ухитрились построить изящную ажурную беседку, отражающуюся в гладкой воде пруда, на поверхности которого плавали тысячи кремово-белых цветов, окаймлённых длинными узкими листьями, образующими что-то, вроде клеточки, в которой и покоился цветок. Узоры на стенах беседки повторяли переплетение листьев, отчего хрупкая постройка сама казалась цветком, только большим.

Третье место мы встретили на повороте от центральной аллеи к уже описанному пруду. Это была декоративная постройка, абсолютно достоверно изображающая полуразвалившуюся хижину, стены которой поросли пушистым золотисто-рыжим мхом и изумрудными вкраплениями какого-то ползучего растения, похожего на лиану. Всё вместе казалось очень уютным и живописным. В этом месте могли бы жить феи или эльфы, и я почувствовала себя феей, когда уселась отдохнуть на пороге этой хижины.

Мои спутники были не столь неприхотливы. Наим негромко приказал:

- Стулья.

И неподалёку от нас возник знакомый синий силуэт, державший подмышкой пару складных сидений. Следом появился ещё один, с раскладным столом, уже наполненным какими-то закусками и контейнерами. На этот раз венценосный хозяин подготовился к прогулке основательнее. Но у меня разом пропал аппетит, когда я поняла, что всё это время мы гуляли в сопровождении невидимых гвардейцев. Даже здесь, на полностью закрытой территории! Не знаю, была ли паранойя у мирасских императоров, но их гости точно рисковали заработать манию преследования.

Поставив свою ношу на вымощенную камнем площадку перед хижиной, стражи спокойствия Наима снова исчезли с глаз. Я нервно поёжилась: когда их было видно, не приходилось гадать, где они. Тут Маугли, до этого благоразумно молчавший почти всю прогулку, хотя это стоило ему немалых усилий, внезапно придвинулся ко мне и прошептал на ухо:

- Не беспокойтесь, я вижу его, он далеко от вас.

Я с беспокойством взглянула на Вайятху.

- Не подавай виду, что видишь его, – тихо ответила я. – Сиди и дальше тише воды, ниже травы.

Маугли согласно кивнул и снова отодвинулся. Мне стало легче, но впечатление от прогулки было непоправимо испорчено.

Пикник прошёл в тёплой атмосфере, совсем не такой, как в прошлый раз. На моё осторожное замечание об этом, принц заметил только, что его сестра довольно ревностно относится к соблюдению правил и обычаев, отсюда столько официоза в общении с ней, хотя в душе она добрая.

Я возражать не стала, хотя и фыркнула про себя.

Уже возвращаясь обратно к калитке, мы встретили старшего садовника здешних райских кущ и остановились высказать ему наше восхищение. Он был удивлён, но обрадован нашим порывом, и высказал предложение проводить нас к искомой калитке, но более быстрым путём. Пока он вёл нас, Маугли шёл рядом с ним и постоянно что-то обсуждал на известном одним садовникам сленге. Уже выходя, Вайятху вдруг вспомнил что-то и побежал к императорскому садовнику. Они обменялись несколькими фразами, и я заметила, как физиономия у лягушонка вытянулась. Похоже, профессионал сказал ему что-то неожиданное и малоприятное.

Позже, уже во флайере, я спросила лягушонка, о чём он разговаривал с местным садоводом. Грустный лягушонок ответил, старательно дырявя пол флайера глазами:

- Я спрашивал о «сердце ночи»… Но он сказал, что не знает таких цветов. Их нет… совсем, как меня. У меня такое чувство, что я опоздал. Лет на четыреста точно.

Я виновато подумала, что так и не узнала, что было связано с этими пропавшими цветами. Впрочем, теперь это не имело никакого смысла: если нет цветов, незачем и узнавать про них что-то… Одной тайной меньше – мне только легче. Так что я выкинула из головы «сердце ночи», и принялась думать о делах куда более насущных. Например, о насупившемся Маугли, которого надо было утешать.

Больше, до самого отлёта с принцессой для инспекции приютов, ничего особенного не происходило, за исключением бурной переписки, предшествующей разрешению Вайятху сопровождать меня. Видимо, Карии категорически не нравилась мысль проводить так много времени с человеком, у которого настолько несчастливая карма. Я только усмехалась, представляя себе её лицо, если бы она узнала, кому отдала сердце: вообще не человеку, да ещё и выращенному в специальном инкубаторе. Впрочем, возможно, я ошибалась, и воспитанная на Мирассе принцесса посчитала бы ГИО-стратега куда более достойным, чем того же ребёнка из приюта. Ведь от гвардейцев она не шарахалась…

Улетали мы на роскошном флайере, таком огромном, что в нём нашлось место даже для спального отсека Её высочества. Нечего и говорить, что супер-мощная машина была помечена эмблемой хищной птицы.

- Это один из шести больших флайеров, которые предоставляются родственникам императора, – пояснил мне Эктор. – Преимущество положения особы, близкой к самодержцу, – можно забыть о каких-либо нуждах на ближайшие двадцать пять лет.

- Нет уж, – проворчала я. – Не нужно мне привилегий. Лучше мой домик в глуши.

Мы болтали в полголоса, потому что принцесса изволила сразу уйти к себе, как только мы поднялись на борт. Я её понимала: вылёт в шесть утра – это просто издевательство над организмом! Но, с другой стороны, дорога была достаточно длинной – около пяти часов, можно было наверстать упущенное, кресла в салоне такую возможность давали. Но мы с Эктором использовали сонливость Её высочества, чтобы поговорить, наконец, по душам.

Стратег номер два рассказывал мне о том, как складывалась его жизнь рядом с Карией. По всему выходило, что неплохо.

- Понимаешь, Тэш, она просто никогда и ни с кем не конкурировала. Её положение, наверное, самое лучшее на Мирассе, потому что она свободна. Хочешь – выходи замуж. Не хочешь – не выходи никогда. Хочешь – имей любовника, не хочешь – не имей. Хочешь – работай кем-нибудь. Не хочешь – можешь оставаться клушей, рядом с троном. Конечно, заниматься чем-то – это престижнее, чем просто прожигать жизнь, но история Мирассы знает множество родственников императоров, которые ничем другим не увлекались, оказываясь по истечении двадцати пяти лет чуть ли не в сточной канаве, откуда их приходилось вытаскивать более предусмотрительным родичам. Кария ведет себя осмотрительно, и с головой в политику не лезет, потому что Наим вполне самодостаточен, насколько я понимаю. Лавиния говорила – он редко прислушивается к её словам, только тогда, когда они совпадают с его собственными желаниями

- Да? – удивилась я. – Странно, а мне показалось, что он ценит её.

- Ценить-то ценит, но только в качестве отдушины. Кария – другая. Она понимает, что совсем удалиться от двора и политики нельзя, поэтому помогает брату в каких-то мелочах. Например, взяла на себя обязанность представлять строительство курорта перед действующим императором. И до сих пор периодически летает к нему с докладами.

- Правда? А она разбирается в тонкостях строительства?

- Нет, но ведь и император – не инженер, его особенности заливки фундаментов не интересуют. Главное, что она показывает Его величеству – это выгоды и достоинства курорта. Это очень важно, потому что, будучи единственным лицом, подающим отчёты, она может попортить нам немало крови, если ей вдруг придёт в голову очернить кого-то, или даже всю идею целиком.

- Ох, надеюсь, не придёт… – я поёжилась.

- Я тоже надеюсь. И поэтому потихоньку вхожу в её дела. У неё ведь схожие проблемы с приютами. Она на самом деле не может подобрать персонал, никто не хочет портить карму. Такие вот предрассудки…

Эктор улыбнулся, но глаза у него оставались серьёзными.

- Я приучаю её к мысли, что на меня всегда можно положиться. Опереться, если что-то идёт не так. Приучаю к тому, что именно я всегда рядом. Это нелегко, знаешь, сколько у неё обслуги?

- Не знаю, – честно ответила я.

- Больше ста человек.

- Ско-олько?.. – я вытаращила глаза.

- Да-да, именно столько. Два личных пилота планетарного транспорта, два экипажа для межпланетных перелётов, три личные горничные, четыре садовника, команда смотрителей зоосада…

- Как, у неё и личный зоосад есть?! – не удержавшись, перебила я Эктора.

- Есть, как не быть, – тут у каждого члена императорской семьи есть свой зоосад, у кого побольше, у кого поменьше. Самый большой и закрытый – у императора. Так, ты меня сбила… Ещё три повара, совсем-совсем личная горничная, точнее, няня, которая до сих пор ходит за ней, как за маленьким ребёнком, врач, художник, команда техников, три человека для грязной работы, и гвардейцы. Примерно, двадцать-двадцать пять.

- Ого! – вырвалось у меня. – Зачем так много?

- Не знаю. Традиции… Каждый член императорской семьи имеет свиту из гвардейцев. Я имею в виду, близкие родственники, конечно.

- Странно, – обронила я, уставившись за окно. – Очень странно…

- Да, тут многое непривычно и нерационально. Мирассцы, чуть что, ссылаются на заветы предков и, опять же, традиции. Дескать, не нами заведено, не нам ломать.

- А что с императорской почтовой службой?

- Пока вопрос повис. Прошение мы написали, передали его, куда следует, но ответа нет. Возможно, это придется решать уже Наиму. Нынешний император, говорят, очень плох.

Да, о серьёзной болезни самодержца меня уже предупреждала Лавиния.

- Эктор, – нерешительно начала я. – А ты никогда не задумывался… над женитьбой?

Стратег номер два, улыбнулся совершенно по-Эдоровски и тихо проговорил:

- Сватаешь мне принцессу?

- Ну… почему нет? Если она, конечно, тебе нравится.

- Это необязательно, – ГИО-красавец пожал плечами. – Главное то, что между нами, фактически, сформирована эмоциональная привязка.

- И что?

- И то, что Кария уже намекала на брак.

- Правда?! – не удержавшись, я вскрикнула довольно громко, и Эктор прижал палец к губам. – Нет, правда, уже звала?

- Почти.

- А ты?

- А я почти согласился.

- Почему «почти»? – огорчилась я. – Ты же сам говорил, что она совершенно свободна, может делать, что хочет, наследника ей не рожать…

- Потому что пока я не выяснил, как к этому отнесётся её брат. Если возражений не будет – мы можем и пожениться. Почему нет?

Это было резонно, и я вполне удовлетворилась ответом. Но сама мысль сделать стратега номер два мужем мирасской принцессы очень грела сердце. Эктор – не Кария, он сумел бы потихоньку, незаметно, забрать власть у части развращённой верхушки и заставить их плясать под дудку ГИО-изменённых. А Наим бы получил отличного помощника во всех делах, потому что Эктор кровно заинтересован в процветании Мирассы.

- А как принц вообще относится к тебе? – спросила я брата Эдора.

- Хорошо. По крайней мере, я так думаю, – уточнил мой собеседник. – Лавиния говорила тебе, что наследника невозможно «прочитать»?

- Да.

- Ну, вот. Его истинные эмоции всегда скрыты. Причём, совершенно. Никогда, ни разу не было случая, чтобы хоть что-то прорвалось наружу. Иногда это выглядит жутковато…

- Почему? – с любопытством спросила я. – Мне всегда приходится полагаться только на внешние проявления чувств, но меня это не пугает.

Эктор усмехнулся.

- Наверное, я не смогу тебе передать… Но попробуй представить, что в твоём мире, где ты видишь, как люди смеются, плачут, сердятся, кричат, вдруг появляется человек с совершенно мёртвым лицом. Он ходит, что-то делает, с кем-то говорит, но лицо у него никогда не меняется, ни на йоту. Понимаешь?

- Да-а… – протянула я озадаченно.

Действительно, страшно. А Лавиния ещё и постоянно живёт с ним рядом! Бедная моя подруга…

- Ну вот, примерно так мы себя ощущаем, общаясь с ним. Как будто рядом – что-то мёртвое.

Я передёрнулась. Назвать Наим мёртвым у меня точно язык не повернулся бы. Он был очень даже живым, пусть и достаточно сдержанным временами, на мой вкус. Но это же дворцовое воспитание, у них там все аристократы пытаются делать каменные лица, недаром Линна им так не нравилась со своей выразительной физиономией. Впрочем, я тоже, наверное, по этой причине их в восторг не привожу. Не то, что госпожа Скросс…

- А император? Он тоже такой? – спросила я, вспомнив свою теорию о каких-то древних устройствах, защищающих от эмпатов.

- Понятия не имею, – ответил Эктор.

- Как, ты его ни разу не видел?

- Нет. Предвосхищая твой вопрос, сразу отвечу, что и Лавиния не видела, и Эдору так и не удалось с ним встретиться. Император довольно давно недоступен ни для кого, кроме наследника. Говорят, у него очень плохо со здоровьем, поэтому он ни с кем не видится.

- А откуда тогда вообще сведения, что император плох? От Лавинии?

- Ну… мне рассказала она, а ей, наверное, Наим. А что? Сомневаешься?

- Не знаю, – я тряхнула головой. – Сам посуди: никто его не видит, ни с кем он не разговаривает, никого не принимает… Может, он уже мёртв?

Эктор уставился на меня тяжёлым отсутствующим взглядом, явно углубившись в анализ какой-то своей информации. Минут через пять он «вернулся» и покачал головой:

- Нет, император должен быть ещё жив. Есть вещи, которые невозможно сыграть или изобразить. Наим при мне разговаривал с отцом по вифону, и вряд ли он стал бы устраивать представление для меня одного, будь император мёртв. Тем более, что я – не самая влиятельная фигура при дворе. Куда разумнее было бы сделать свидетелем какого-нибудь видного придворного, принадлежащего к лагерю погибшего принца, например. Короче говоря, не сходится.

- Ну и славно, – кротко согласилась я. – Жив, и прекрасно.

Чем меньше непонятностей и неприятностей, тем лучше. Нам бы с уже имеющимися разобраться без потерь…

Разговор завершился сам собою и, как выяснилось, очень вовремя. Во-первых, проснулась принцесса и потребовала Эктора к себе, а во-вторых, в салон заглянул пилот и предупредил, что мы почти на месте. Ещё пять минут – и сядем возле здания первого из приютов.

Я глубоко вздохнула и посмотрела на Маугли, который ободряюще сжал мне руку. Ну, вот сейчас и увидим, где мне предстоит работать, если я, конечно, окончательно соглашусь. Впрочем, похоже, это был уже решённый вопрос, потому что предложение принцессы разом решало все проблемы, связанные с моим пребыванием на Мирассе. Я никому ничего не была больше должна, могла сама себя содержать, и даже работать по выбранной специальности. В-общем, стоило настраиваться на рабочий лад сразу, чем я и занялась. Вдруг именно здесь мы и осядем?

Сувенир 60

Я невзлюбила это здание с первого взгляда: довольно большое, но низкое, длинное и серое, под странной лохматой крышей. Не удивилась бы даже, если б выяснилось, что оно было покрыто не имитацией сухой растительности, а именно ею. Вообще, больше всего постройка походила на старинный загон для крупных домашних животных. Я как-то видела такой на картине. Он ещё смешно назывался: то ли коровник, то ли воловник… Короче говоря, ассоциаций с жильём для людей, а тем более детей, он никак не вызывал. Я даже удивленно обернулась на Эктора, чтобы спросить: точно ли мы туда прилетели? Может, это какая-то ошибка? Стратег номер два незаметно прижал палец к губам, призывая меня к молчанию и сдержанности, поэтому дальше я шла с приклеенной к лицу приветливой гримасой, хотя, по мере продолжения инспекции, внутри всё медленно закипало.

Персонал заведения выстроился на крыльце, встречая высочайшую гостью. Я молча разглядывала пять женщин разного возраста: от двадцати восьми-тридцати лет до пятидесяти. Все одеты в одинаковые длинные серые платья, с длинными же рукавами, видимо, униформу. Но ни удобной, ни симпатичной она не казалась, а выглядела унылой, как небо в безнадёжно дождливый день. Улыбка, которой встречала нас самая старшая из женщин, стоявшая чуть впереди остальных, тоже отдавала унынием и чем-то приторно-кислым.

Вполне ожидаемо, именно она и оказалась начальницей этого приюта. Принцесса представила нас друг другу, поименовав директрису госпожой Забелией. Четверо подчинённых позади остались безымянными. Я подавила порыв поздороваться с каждой из женщин: мало ли, какие местные верования это нарушило бы. Может, желать здоровья тем, кто ухаживает за неугодными детьми, тоже означает обременить свою карму какими-нибудь ненужными сложностями…

Заведующая, или кто там она была (её настоящая должность тоже осталась для меня тайной), после положенных приседаний и реверансов, повела принцессу в свой кабинет, оказавшийся такой же унылой комнатой, с голыми белыми стенами. Всю обстановку составляли квадратный пластиковый стол, на котором стоял поднос с коршу и двумя видами печенья, несколько разномастных стульев и пара секретеров, если я правильно вспомнила название этой специфической мебели. На подоконнике приютился маленький кибер, и этим, видимо, блага цивилизации исчерпывались.

Кария, дождавшись подобострастного приглашения, уселась за стол. Мы трое и директриса тоже пристроились рядом. Напиток неожиданно оказался неплох: явно из личных запасов директрисы. Отпив пару глотков, принцесса принялась расспрашивать о делах в приюте, и тут начался нескончаемый поток жалоб и горьких стенаний: кровати не привезли вовремя, и часть воспитанников вынуждена ночевать прямо на полу (я чуть не выронила чашку при этом признании); учебных материалов не хватает; заказы приюта выполняются магазинами в последнюю очередь; молочная ферма поставляет масло нерегулярно, и недавно уволились ещё две сотрудницы. Денег постоянно не хватает, сейчас вот особенно не хватает, потому что поступили ещё двое воспитанников. В-общем, всё плохо…

Принцесса сочувственно кивала, не торопясь, однако, обещать какие бы то ни было улучшения. Наконец, поток сетований не то, чтобы иссяк, но истончился настолько, что стало возможно вставить слово. И я воспользовалась предоставившейся мне возможностью.

- Госпожа Забелия, – обратилась я к директрисе, которая тут же уставилась на меня. – А где дети?

- Во дворе.

- Можно взглянуть на них?

Директриса удивлённо посмотрела на меня.

- А что вы хотите увидеть?

- Ну… как они выглядят, как чувствуют себя.

Начальница, натурально, захлопала глазами.

- Как же, по-вашему, должны чувствовать себя приютские дети? Согласно своему положению. И выглядят они тоже соответственно своему положению...

- Понимаю, – уверила я её. – Но всё-таки хотелось бы увидеть их. Можно?

Директриса бросила вопрошающий взгляд на принцессу.

- Законы в Содружестве очень сильно отличаются от наших, госпожа Забелия, – произнесла сестра будущего императора, делая аккуратный глоточек коршу. – К тому же, как детскому психологу, госпоже Вайберс, вероятно, необходимо иметь дело непосредственно с воспитанниками, не так ли?

- Ах, ну тогда конечно, – пробормотала заведующая. – Пойдёмте, я провожу вас, если, конечно, Её высочество позволит…

- Да-да, идите. Мы подождём вас здесь, Тэш. Надеюсь, вам не понадобится слишком много времени, чтобы оценить, как тут идут дела?

- Я тоже надеюсь, что нет, но, в любом случае, постараюсь не задерживаться, – заверила я принцессу и, прихватив Маугли, последовала за директрисой.

Мы прошли через весь этот коровник, и имели прекрасную возможность оценить условия, в которых жили сироты на райской планете. Зрелище оказалось таким же унылым и печальным, как всё, что мы видели до этого. Длинные узкие комнаты, тянущиеся вдоль бесконечного коридора, выкрашенные в «немаркий» коричневый цвет, двери везде распахнуты настежь, то ли для проветривания, то ли для вящего контроля за воспитанниками. Во всём здании витал легкий запах чего-то отвратительного, похожего на гнилые овощи. Заглянув в столовую, к неудовольствию заведующей, я бросила быстрый взгляд на кастрюли и убедилась, что нос меня не обманывал: детям готовили какую-то разваренную кашу с овощами, большая часть которых была вырезана и выброшена. Какие-то остатки с местных ферм? Благотворительность? Или отдали, потому что «наши свиньи такое есть не будут»?

Я улыбнулась совершенно резиновой улыбкой раздосадованной директрисе и мысленно пообещала ей, что, если мои полномочия позволят, она вылетит отсюда в самое ближайшее время. Словно прочитав мои мысли, директриса и вовсе сделалась угрюмой. После столовой мы миновали две полупустых спальни, в которых стояло всего несколько двухъярусных кроватей, и ещё были кучи самонадувающихся матрасов, сваленных вдоль стен. Видимо, они заменяли детям нормальные постели. Сжав губы поплотнее, чтобы ничего из того, что просилось наружу, не вырвалось, я шла по наводящему тоску коридору, и думала, что увидела всё, но как оказалось, ошибалась.

Пройдя весь длинный дом насквозь, женщина открыла дверцу и выпустила нас на улицу. Почти тут же мы уткнулись в высокий прозрачный пластиковый забор, огораживающий площадку размером, примерно, двадцать на двадцать метров. Именно там, сбившись в кучку, сидели и стояли дети. По меркам Содружества их было немного, всего около тридцати человек, разного возраста, от почти грудного малыша на руках у девочки постарше, до подростка лет четырнадцати, покровительственно поглядывавшего на пристроившихся у его ног мальчишек пяти-семи лет. Но все какие-то удивительно безрадостные, молчаливые, словно ждущие чего-то…

- Что с ними? – спросила я у директрисы, недовольно хмурившейся на своих питомцев.

- С ними? Ничего, как видите, они всем довольны.

- Довольны?! – Я поразилась. Детей можно было назвать какими угодно, но довольными… – Нет, они выглядят встревоженными. Что-то произошло? Их что-то напугало?

- Ну, конечно. Ведь прилетела принцесса, это огромная честь… У нас, практически, не бывает гостей, дети не привыкли к этому.

- Разве их никто не навещает? Родственники?

- У них нет родственников. Если бы были, они не попали бы сюда.

- Значит, это круглые сироты? – уточнила я.

- Или отказники. То есть те, от кого родители или родственники отказались.

- И много здесь таких? – спросила я, поворачиваясь к ребятишкам.

- Нет, всего двое. Вон та девочка, в платье с карманами, и мальчик рядом с ней.

- Понятно… – я смотрела сквозь прозрачный для меня, но не для детей, барьер, и гадала, кто додумался запереть их тут, выгнав из дома. – А почему они не играют?

- Чтобы не создавать шума.

- Но вообще-то им разрешены игры? – на всякий случай уточнила я.

- Конечно! Вон там, видите? Лежат мячи, попрыгунчики, ролики, ракетки… Конечно, они играют. Просто сейчас мы приказали им вести себя тихо.

- А почему им не позволили остаться в доме?

- Как это? Чтобы принцесса встретила кого-то из них?! Да вы что?! Нам строго-настрого запрещено! Она никого из них даже мельком увидеть не должна!

- Ах, ну да… Суеверие. Я забыла.

Заведующая бросила на меня оскорблённый взгляд, говоривший: «Что бы вы понимали в нашей жизни?». Но я-то как раз многое понимала, вероятно, куда больше моей собеседницы.

Я снова посмотрела на детей. Совершенно непривычные для меня, жительницы Содружества: тихие, напряжённые, бледные. Какие-то несчастные тени обычных ребятишек. Конечно, в тех Домах, где мне довелось работать, дети были не слишком довольны своей судьбой, и плакали, и просились домой, и истерики бывали, и депрессии. В-общем, мне, как специалисту, скучать не приходилось. Но вот такого – немой неподвижности, когда даже самый маленький, сидящий на руках у девочки малыш прижимался к ней молча, сосредоточенно тараща глазки на вход в дом, у которого, невидимые для них, стояли мы. Как хотите, но это было ненормально! Дети должны испытывать хоть какие-то эмоции!

Мысленно пообещав им всем вернуться и навести свои порядки в этой богадельне, я повернулась и пошла быстрым шагом обратно. Разговаривать с директрисой не хотелось совершенно, но было необходимо, если я хотела составить себе какое-то мнение об этом приюте. В столовой я остановилась и принялась расспрашивать госпожу Забелию о поставщиках, режиме дня и ночи, обучении, питании, и тысяче других вещей, из которых складывается жизнь приютского ребёнка. Сначала директриса даже не хотела отвечать, но уяснив, что я, скорее всего, стану её непосредственным начальством, что принцесса каждый месяц прилетать не станет, и надо-таки налаживать отношения именно со мной, госпожа Забелия принялась снова изливать свой поток жалоб, заливая теперь ими меня.

Стоило больших трудов остановить её и направить беседу в более содержательное русло. Вытребовав имена и адреса поставщиков продуктов, мебели, одежды и учебных материалов, я всё аккуратно записала в свой блокнот и, улыбнувшись напоследок заведующей так, что заболели щёки, я вернулась в кабинет, где нас ждала уже слегка заскучавшая принцесса.

Оживившись, она выразила надежду, что я нашла заведение достойным для содержания брошенных детей, на что я уклончиво ответила, что собираюсь тщательно изучить вопрос и, прежде чем что-то говорить, хотела бы увидеть остальные приюты Её высочества. Принцесса слегка удивилась, но согласилась, что решение выносить пока рано.

С этим мы и отбыли, провожаемые приторно-кислыми улыбками и реверансами.

Дорога до следующего приюта проходила тихо и мирно: Кария предложила сыграть в какую-то местную настольную игру, некую разновидность шахмат, и я, конечно, принялась проигрывать подряд все партии, отчего принцесса пришла в замечательное расположение духа и предложила мне посмотреть на одну из диковинок Мирассы: остров Бури. Когда я переспросила, почему Бури, а не Бурь, принцесса с довольным видом принялась объяснять:

- Возможно, вы уже слышали, Тэш, что здесь, практически не бывает внезапных ураганов, смерчей, штормов? Так вот, как ни удивительно это звучит, но это чистая правда. Погода на Мирассе устроена таким образом, что большая часть её поверхности почти всегда наслаждается спокойствием и теплом. Но это достигается за счет нескольких мест, где напротив, постоянно бушует непогода. Остров Бури – одно из таких мест. Вокруг него постоянно гремит гром и бушует ураган. Не слишком сильный, но тем не менее.

- Как интересно! – удивилась я, забыв даже о своих впечатлениях от приюта. – И этот шторм никогда не стихает?

- Никогда. Сколько помнят наши предки, прилетевшие на Мирассу, буря бушевала уже тогда, и местные аборигены сходятся во мнении, что так планета уравновешивает сама себя. Кроме этого острова есть ещё несколько, которые называют Дымными, потому что там почти непрерывно идут извержения небольших вулканов. Ещё, конечно, есть полюса, где достаточно холодно, и пара мест в открытом океане, где тоже постоянно штормит. Капитаны судов обходят их стороной, и им не приходится сталкиваться с непогодой.

- Совершенно невероятно… – проговорила я. Вот уж чего не ожидала от Мирассы, так этого того, что и устроена она отличным от других планет образом! – Наверное, очень удобно всегда жить при хорошей погоде?

- Ну, раз в год она всё-таки портится, – улыбнулась принцесса. – Но это небольшая плата за прекрасный тёплый климат, не так ли?

- Да. Но как мы сможем увидеть этот остров Бури, если, как вы говорите, вокруг него постоянный ураган?

- Ураган имеет кольцевую замкнутую структуру, остров находится в самой середине. Но достаточно тяжёлые флайеры регулярно пробиваются туда. Мы тоже как раз можем попробовать.

- А остров необитаем?

- Нет, там есть люди, – с милой улыбкой ответила Кария.

- Но как?! – поразилась я. – Неужели кому-то хочется жить в постоянном шторме?

- Возможно, им и не хотелось бы этого, но пришлось. На острове Бури находятся тюрьмы, Тэш. Одна – для аристократов, вторая – для простолюдинов.

- И как же они там выживают?

- Не знаю, честно говоря, – безмятежно ответила принцесса. – Никогда не интересовалась подробностями. Но увидеть всё это сверху мы сможем, если хотите.

Я выразила горячую заинтересованность, и Кария вызвала пилота, который вёл флайер. Пока она давала распоряжения относительно изменения маршрута, Эктор, наклонившись ко мне через стол, тихо сказал:

- Пожалуйста, Тэш, держи себя в руках! У тебя, когда ты вернулась после осмотра того приюта, было такое лицо…

- Прости, – прошептала я. – Но ты не представляешь, что там творится!

- Ну, почему, может, очень даже представляю, – возразил стратег. – Но ты должна думать о том, как реально помочь тем детям, а не о том, как придушить Карию.

- Я и не думала об этом! Вообще, в голове был другой человек!

- Не знаю, не знаю… Никакого другого человека рядом с нами не было, а вот твои взгляды на принцессу были очень даже красноречивыми!

- Прости, – покаялась я шёпотом. – Не сдержалась.

По всему выходило, что настало время для дыхательной гимнастики…

Оказалось, что лететь до удивительного острова было не так уж далеко: всего лишь полчаса на тридцать восемь градусов левее от нашего прежнего курса, – и мы увидели Вечную Бурю.

Зрелище было необычное и впечатляющее одновременно. В море словно стоял смерч, но таких гигантских смерчей мне никогда не приходилось видеть: в окружности он был не менее четырёх километров! Удивительный столб стоял, практически, на одном месте, не сдвигаясь. Только иногда отдельные, словно бы дымные, струи отрывались от него и падали обратно в море, из которого были подняты невероятной силой колосса. Венчала его пенно-облачная шапка, поднимавшаяся, казалось, к самому небу! По мере того, как мы подлетали ближе, я всё больше и больше поражалась невероятному явлению: даже сквозь защиту окон было слышно, как шумит и ревёт вода, сворачивающаяся в гигантскую спираль.

Наш флайер резко взмыл вверх, проносясь от стены воды всего лишь в нескольких сотнях метров.

- А это не опасно? – с тревогой спросила я, следя за тем, как буро-зелёная масса медленно приближается к нам, закрывая горизонт. Ещё несколько мгновений – и флайер начало немилосердно трясти.

- Не бойтесь, Тэш, – спокойно отозвалась Кария, не отводя глаз от буйства стихии за окном – Сайерс опытный пилот, и он не в первый раз преодолевает стену острова Бури. Наслаждайтесь зрелищем!

Я попыталась последовать её совету, но позорно зажмурилась, когда наша машина, поднявшись до облачной шапки, вдруг нырнула прямо в неё. Некоторое время ничего не происходило, кроме того, что тряска и раскачивание резко усилились. А потом, совершенно внезапно, всё прекратилось, и я, приоткрыв глаза, увидела свет! Мы пролетели стену насквозь и вынырнули внутри ураганного кольца. Там царило спокойствие и мир. Никаких встрясок, никаких чёрных туч, молний или дождя, – голубое небо и прекрасная погода!

Наш флайер сделал круг над маленьким, не более трёх квадратных километров в диаметре островком, на котором, действительно, лепились друг к другу два огромных крытых здания, занимавших почти всю территорию. Крыша одного из них была голубого цвета, крыша другого – зелёная.

- Вот, видите, Тэш? Голубое, поменьше – это для аристократов, а зелёное, что побольше – это для всех остальных.

- И на сколько времени сюда сажают преступников? – спросила я, зачарованно вглядываясь в какой-то отдельный, словно игрушечный мир островка, живущий по своим правилам.

- Понятия не имею, – принцесса пожала плечиком. – Это не моя епархия… Эктор, не знаешь ли ты, сколько здесь отбывают заключение?

- Знаю, наира Кария. От десяти лет до пожизненного.

- Ого! Здесь есть настолько серьёзные преступления, что за них сажают на всю жизнь?

- Да, есть. Например, злоумышление на свержение императора, – пояснил ГИО-стратег. – Кстати, первыми заключёнными, определившими цель использования этого острова, были именно аристократы.

- В самом деле?! И кто они были? – поразилась я.

- Заговор Артлета. Не слышала?

- Нет.

- О, я точно слышала! – вмешалась принцесса. – Это было очень давно, почти четыреста пятьдесят лет назад, вскоре после того, как наши предки поселились здесь. Один из самых титулованных аристократов поднял восстание… Точнее, почти поднял, потому что его арестовали за сутки до того, как он запланировал выступление против императора. Аристократа, его сподвижников и родственников привезли сюда, на вечное поселение. Выбраться отсюда они не могли, так здесь и умерли. А потом и пришла мысль использовать этот островок, как место содержания преступников. Оказалось, очень удобно!

- Да, вы правы, – пробормотала я, разглядывая клочок суши под нами. – А почему нигде нет дворов? Или заключенных не выводят гулять?

Принцесса удивлённо посмотрела вниз.

- Действительно… Странно. Эктор, есть у них прогулки?

- Есть. Но нечастые. Всё-таки, преступники…

Мы покивали головами.

- Ну, вот, теперь вы видели одно из чудес Мирассы, – заявила принцесса и откинулась на спинку сидения. – Кажется, время обедать?.. Эктор, будь так любезен…

После острова Бури мы, через два часа полёта и болтовни ни о чём, добрались до следующего приюта. Этот оказался бывшим загородным домом одного разорившегося семейства средней руки, как пояснила мне принцесса. Её фонд выкупил здание и передал его под приют. Конечно, это был не далеко не коровник, но отношение к воспитанникам и здесьбыло достаточно сдержанное. Персонал старался с ними без нужды не встречаться и не пересекаться. Когда я искренне спросила, как это возможно, ведь дети требуют много внимания, мне предложили пойти и посмотреть собственными глазами, как поживают воспитанники. Предложение меня более, чем устроило, потому что принцесса под инспекцией подразумевала сидение в самом комфортабельном помещении приюта и поглощение коршу со сладостями, до которых она оказалась большой охотницей.

Я же гоняла очередную директрису по этажам, выспрашивая, сколько стоит один день содержания воспитанника в приюте, сколько из этого уходит на еду, сколько на оплату работников, сколько – на одежду и аренду помещения, потому что принцесса, помимо всего прочего, не дарила приютам дома или коровники. Она их покупала, а потом сдавала, получая за это символическую плату. Не успела я задуматься, почему дело было обставлено именно так, как меня потащили с обходом по всему дому, предлагая восхититься парой киберов в комнате для занятий, мягкими игрушками, разложенными на каждой кровати в спальнях (только я была уверена, что это было проделано только что, уж слишком новыми выглядели игрушки), набором учебных пособий и кристаллов, а также собственной, на удивление, неплохой мнемоустановкой.

Я послушно восхищалась, но мой восторг поутих, когда мне сказали, что этот приют предназначался осиротевшим аристократам, которых и после такого позорного, с точки зрения местного менталитета, места, ждала карьера куда лучшая, чем у простолюдинов. Соответственно, для них предлагалось и лучшее питание, и лучшее обслуживание. В этом приюте, где на каждых четырёх воспитанников полагалась одна комната, при каждой спальне имелся специальный слуга, следивший за порядком, одеждой и выполнением уроков воспитанниками. В-общем, неравенство давало знать о себе и здесь. К тому же выяснилось, что и детей тут было всего-то десять человек, и это со всей Мирассы!

На мой вопрос, отчего знатных детей так мало, директриса с достоинством ответила, что маленькие аристократы – это будущее Мирассы, и законодательство поддерживает всех, кто берёт на себя заботу о подрастающих сиротах. Поэтому у каждого ребёнка из высшего света, помимо родителей, имеются ещё по два-четыре опекуна, готовых забрать его к себе, если, паче чаяния, с родителями что-то случится.

А вот с остальным населением всё обстояло далеко не так радужно: им не полагалось дополнительных мамушек-нянюшек, и если родители умирали, а родственники не желали обременять себя сиротами, их отправляли в приюты, не задумываясь, что такая жизнь попросту ломает их.

В самом деле, я увидела здесь двоих, как минимум, бывших воспитанников приютов, и оба они производили удручающее впечатление. Замкнутые, отстранённые, с привычно-виноватым взглядом, старающиеся незаметно, по стеночке, проскользнуть мимо. Когда я спросила заведующую об их взрослой жизни, где они находят применение себе после того, как выходят из стен приюта, она, пожав плечами, ответила, что большая часть ищет заработок на отдалённых фермах, где традиции соблюдаются не так строго, или возвращаются обратно в приюты, только теперь в качестве персонала. И, действительно, – кому же воспитывать отверженных, если не таким же отверженным?

Я кивала головой, думая про себя, что систему надо срочно ломать. Неизвестно, кто строил её такой странно, но результаты должны были быть плачевными. Дети не имели, по сути, возможности вернуться в общество, один раз уже их отвергнувшее, и продолжали ютиться всю оставшуюся жизнь на задворках. Об образовании я даже не стала задавать вопросов, – и так было понятно, что если аристократы имели его в минимальном объёме, что уж говорить об остальных…

Последние два приюта, до которых мы добрались уже совсем вечером, произвели на меня ещё более печальное впечатление, поскольку предназначались для простолюдинов. И по этой причине ничего приятного там обнаружить не удалось. Кария по-прежнему пребывала в уверенности, что выслушать заведующую и покивать ей с умным видом – это и есть её святая обязанность, а всё остальное, с чистой совестью, переложила на меня. Я, стиснув зубы, собирала материалы, адреса, имена, сведения о здоровье и перенесённых заболеваниях, предпочтениях и запретах. Удивлённые моими требованиями, директрисы (в приютах работали сплошь женщины, за исключением двух слуг у мальчиков-аристократов) неохотно записывали мои требования, и обещали прислать все требуемые материалы «не позднее следующего дня», но я видела, что они хотят забыть обо мне, как о страшном сне, как только наш флайер пропадёт из виду, поэтому записывала личные номера вифонов, обещая вскоре перезвонить.

Выводы были неутешительными: принцесса, или тот, кто набирал персонал в приюты, собрал редкостную коллекцию бездельниц и непрофессионалов, знающих о своих воспитанниках только то, что они не должны попадаться на глаза принцессе и её гостям, и обязаны быть тише воды и ниже травы. Пока они выполняли эти требования, директрисы были уверены, что всё идёт прекрасно. Кария никогда не пыталась взглянуть на тех, кого опекала, поэтому мои требования показать детей, вызвали у персонала поначалу чуть ли не шок.

Потом, уже смирившись, меня вели к ним, и там я каждый раз заставала почти одну и ту же картину: молчаливые, бледные дети, максимально старающиеся отгородиться от окружающего мира. Аристократы, например, сидели в комнате для спортивных занятий, выстроив вокруг себя ещё частокол из стульев. Простолюдины норовили усесться так, чтобы повернуться спиной ко всем, создавая барьер из собственных тел.

Мне, как психологу, было понятно, что это означало, но персонал вокруг словно вообще ничего не замечал. Работницы были свято уверены, что дети и так обязаны им по гроб жизни, просто за то, что они проявляют о них минимальную заботу! Отчаявшись понять, почему, вполне вменяемые в других вопросах, по отношению к своим воспитанникам женщины в приютах становились слепыми и глухими, я просто взяла себе на заметку, что персонал надо почти полностью менять на других людей. Вопрос только в том, что на Мирассе, похоже, их взять было неоткуда. Хоть выписывай из Содружества…

Отвлёкшись на мечты о том, как я приглашаю хотя бы нескольких сестер Лавинии на Мирассу, и препоручаю детей им, чуть не пропустила звонок на вифон. К этому моменту я сидела в салоне уже почти одна. Почти, – потому что лягушонок прикорнул в кресле рядом, а уставшая принцесса и вовсе удалилась к себе, забрав и Эктора. Так что, мне была предоставлена полная свобода злиться или мечтать в одиночестве. Именно тут меня и настиг звонок от Эдора.

Поразившись до глубины души этому звонку, я торопливо ответила. Стратег номер один смотрел на меня с экрана усталым, но довольным взором.

- Привет, Жужелица! – приветствовал он меня, мгновенно вызвав что-то вроде дежавю: сразу вспомнились недавние времена, когда я слышала это по нескольку раз на дню. – Чем занимаешься?

- Мечтаю, – честно ответила я, и тут спохватилась: дозвониться до меня мог только тот, кто находился тут же, на этой чокнутой планете. – Эдор! Ты прилетел?! Где ты?

- Я? До-о-ма, – промурлыкал стратег, и на физиономии у него появилось выражение полного счастья. – Бросил все приготовления к свадьбе ко всем Вогранам сразу, и удрал к вам. Как же тут хорошо!

Я проглотила первый ответ, пришедший в голову, потом ещё два следующих, и, хорошенько обдумав, выдала четвёртый, самый нейтральный:

- Небось, Мария тебя кофе поит?

- Угу. А ты уже знаешь?

- Знаю. Ты надолго?

- Дня на два-три, вряд ли удастся пробыть тут больше. Сейчас напьюсь и пойду купаться… А где вы?

Я быстро рассказала мачо о наших делах, поездке и результатах. Эдор, против моих ожиданий, заинтересовался, даже бросил свой кофе и решил сначала что-то найти в местной сети. Мы договорились о встрече на следующий день, и я отключилась, поймав себя на том, что безотчётно улыбаюсь. Прилетел мачо, – значит, наша жизнь, и без того нескучная, станет и вовсе развесёлой…

Сувенир 61

Мы ночевали в одном из пяти императорских дворцов, разбросанных по планете. Разумеется, в разных покоях: принцесса с Эктором – в апартаментах для родственников императора, мы – в придворцовой гостинице. Не знаю, как отдыхали наши спутники, а мне выспаться не удалось совершенно: окна комнаты выходили на площадь, где до самого утра продолжалось народное гуляние, Вограны знают, по какому поводу.

На следующий день с утра Кария планировала посетить ещё один организованный ею приют, но не для людей, а для животных, точнее, для местного аналога лошадей. Вообще, их завозили на многие планеты, но Мирасса и тут пошла своим путём: горных байваров как-то ухитрились скрестить с лошадьми, и получился необычный гибрид. Более высокие, чем земные кони, более ручные и покладистые, чем их дикие прародители байвары, как правило, чисто-чёрные красавцы, с гривами разных оттенков синего и лилового. Их называли здесь «буо» и с удовольствием использовали.

В-общем, принцесса, поразмыслив, решила организовать специальный приют или, вернее, конюшни для старых, но в своё время особо отличившихся особей. Вот туда-то мы и летели напоследок, потому что Кария, утомившаяся людскими делами, жаждала общения со своими «лошадками», как она их называла.

Мы сели довольно далеко от конюшни, «чтобы не пугать бедных животных», и топали потом пешком по росистой траве прямиком через луг, потому что пилот промазал мимо тропинки. Вернее, топали мы с Маугли и стратегом, принцесса ехала на руках у Эктора, вовсю пользуясь преимуществами своего положения, чтобы что-то интимно шептать ему на ухо. Я почему-то решила, что Кария делилась с ним планами на ночь, уж очень характерно она хихикала. Но, как бы то ни было, к конюшням сестра наследника прибыла с совершенно сухими ногами, в отличие от нас.

Управляющий, хмурый мужчина лет шестидесяти, с тяжёлым подбородком и маленькими, будто опухшими глазками, вышел встречать нас к воротам, что было уже привычно. Непривычным оказалось то, что остальной персонал продолжал суетиться, выполняя свои обязанности. В моих глазах это добавило сагату Валлору плюсов, а принцесса, похоже, воспринимала такое положение дел, как норму, потому что никакого возмущения не выказала. Напротив, спрыгнув с рук Эктора, Кария, нетерпеливо кивнув насупленному дядьке, почти бегом устремилась внутрь двора. Заведующий покачал головой ей вслед, и пригласил нас входить.

- Соскучилась… – проворчал он, наблюдая, как фигурка принцессы исчезает за одной из десятка дверей в длинном низком строении. – Чисто девочка, хоть и замуж пора уже. Там, видите ли, её любимая лошадь стоит. Вот нира Кария и бегает к ней, как на службу.

Я немало удивилась. Принцесса, регулярно летающая к своей постаревшей любимице, открывалась с какой-то новой стороны.

Мы медленно пошли туда же, следуя за управляющим. Подозреваю, что он специально не торопился, давая возможность «девочке» побыть наедине со своей лошадью. Когда мы подошли, наконец, то обнаружили совершенно пасторальную картинку: принцесса стояла у стойла, обеими руками обхватив шею довольно крупной животины, склонившейся к Карии и пытающейся ухватить губами её воротник. Животина щеголяла серебристо-сиреневой длинной гривой, словно бы светившейся на фоне антрацитово-чёрной с белесыми пятнами шкуры.

Принцесса обернулась к нам и радостно похвасталась:

- Она всё ещё не забыла меня!

Я вопросительно подняла брови. Сагат Валлор негромко пояснил:

- Это Фарре, первая лошадь ниры Карии. Ей бы давно помереть пора, но принцесса и слышать о таком не желает. Вот, придумала какое-то лекарство ей давать, людское, чтобы кобылка пободрее была и память не теряла. Как видите, пока действует.

- Да, я заметила, что она увереннее держится на ногах! – заявила попечительница, силясь заглянуть за перегородку, отделяющую Фарре от нас. – Ведь правда?

- Да, так и есть, – отозвался управляющий. – Но вы все же не забывайте, сколько ей лет, нира… Всё одно, конец для любого одинаковый будет.

Принцесса упрямо встряхнула головой.

- Не портите мне настроение, пожалуйста. Лучше скажите, как она себя чувствовала, пока меня не было?

Сагат Валлор и Кария пустились в пространные разговоры о кормах, лекарствах, выгулах, пробежках, копытах и прочих премудростях, в которых я ничего не понимала. Маугли потихоньку приблизился к перегородке и протянул руку к самому носу Фарре. Она понюхала его ладонь и фыркнула. Вайятху осторожно коснулся блестящей шеи и замер так. Кобыла скосила на него выпуклый лиловый глаз, шумно вздохнула и вдруг заржала.

Все вздрогнули и обернулись на них.

- Отойдите подальше, сагат Чайен! – велела Кария обеспокоенно. – Она ведь и укусить может!

- Она не будет кусаться, – улыбнулся Маугли и погладил кобылу по носу. – Она хорошая, правда ведь? Ты хорошая?

Лошадь махнула головой, словно подтверждая данную ей характеристику.

- Она просто устала очень… А ещё у неё болит плечо, – и пальцы Вайятху пробежались по чёрной шкуре к какой-то определённой точке, где и застыли. – Вот тут, кажется…

Мы, все четверо, молчали, уставившись на лягушонка круглыми глазами. Я только надеялась, что в моём взгляде не слишком явно светится страх и желание стукнуть непрошенного лекаря чем-нибудь тяжёлым по голове.

Общее впечатление выразила принцесса, осведомившись:

- Вы что, ещё и доктор, сагат Чайен? – холодом в её голосе можно было заморозить озеро небольших размеров.

- Простите, Ваше высочество! – торопливо вмешалась я. – Просто он иногда помогал одному… врачу, вот и решил, что его знаний уже достаточно, чтобы ставить диагнозы. Простите ещё раз, он не хотел ничего плохого...

Принцесса величественно кивнула и отвернулась к лошади. Эктор бросил предостерегающий взгляд на Вайятху, а я, подхватив лягушонка под руку, вытащила из конюшни во двор. Отойдя подальше, огляделась по сторонам и прошипела:

- Ты что творишь?! Вообще думаешь, когда такое делаешь?!

- Простите, сагите, – Вайятху потупился, но я могла бы поклясться чем угодно, что раскаяния в нём не было ни капли. – Просто эти люди хотели сделать лошади лучше, но на самом деле мучили её. Вот я и…

- Вот ты и решил помочь? А о том, как объяснять потом будешь свои неординарные прозрения, ты не думал?! Или опять рассчитывал, что я тебя прикрою?!

Маугли вздохнул и промолчал.

- Больше никуда тебя не возьму, – сдерживаясь изо всех сил, продолжила я. – Никуда. До тех самых пор, пока ты не начнёшь думать о том, чем твои слова и поступки могут обернуться для других. Так нельзя, понимаешь?! Мне, может, вчера тоже хотелось кого-то придушить, и этот человек вполне заслуживал подобного отношения, но я, заметь, не стала этого делать, а взяла себя в руки и полетела по приютам дальше. Советую и тебе поступать таким же образом: закрыть рот на замок и открывать его только в доме Эдора, и то, тогда, когда я тебе разрешу!

Маугли старательно смотрел куда-то себе под ноги, но извинений и обещания больше так не делать, я не дождалась: из двери вышли принцесса с Эктором и управляющий.

- Я хотела ещё заглянуть к трём лошадям, а потом можно лететь обратно, – объявила Кария. – Вы пойдёте с нами, или подождёте где-нибудь тут? – с лёгким намёком осведомилась она.

- Спасибо, мы бы подождали.

- Хорошо… Тогда встретимся на этом месте через час. Если хотите, можно прогуляться по территории конюшни, здесь есть замечательная оранжерея. Надеюсь, сагат Валлор пошлёт кого-нибудь в помощь вам, не так ли? – Упомянутый сагат кивнул и сделал кому-то знак. – Прекрасно, тогда мы покинем вас на время.

И принцесса с сопровождающими удалилась вглубь двора.

Я не успела повернуться к Вайятху, чтобы ещё раз призвать его к сугубой осторожности, как к нам подошёл один из конюхов.

- Здравствуйте. Вы хотели бы что-то ещё посмотреть тут?

Я представила себе лягушонка, пытающегося просветить садовников относительно здоровья какого-нибудь заморского овоща, и содрогнулась.

- Нет, спасибо. Нам бы просто дождаться Её высочество. Можно прямо здесь?

- Да можно, только неудобно же…

Я улыбнулась самой нейтральной улыбкой, мечтая, чтобы парень пошёл и занялся своими делами. Но он продолжал стоять рядом, старательно разглаживая шапку, которую снял, когда подошёл к нам. Наконец, словно решившись на что-то, он снова обратился к нам:

- Простите, сагите, сагат… Вы и вправду почувствовали, что у Фарре плечо болит?

Прежде, чем я успела открыть рот, Маугли согласно кивнул головой.

- Так, может, вы того… глянете ещё на одного коника? Он тут недалеко… Мой жеребчик. Старый совсем, но ещё такой баловник… был. А сегодня что-то совсем ему худо, в чём дело – не пойму. Корм свежий, вода тоже…

Вайятху тут же с готовностью двинулся за обрадованным конюхом, не оставив мне выбора. Пришлось идти следом, ломая голову, какая муха укусила обычно послушного и осторожного Вайтху?!

Идти, действительно, было недалеко. Через пару минут мы зашли в точную копию стойла Фарре, с той только разницей, что здесь в углу стоял очень старый буо, широко расставив ноги и опустив подрагивающую голову. Он тоже был чёрным, но как будто присыпанным сверху мучной пылью. Грива и хвост вообще приобрели чистейший белый цвет, видимо, от старости.

Маугли, посмотрев на почтенного старца, попросил разрешение зайти к нему внутрь. Конюх разрешил, и лягушонок принялся «прослушивать» коня пальцами, временами замирая. Через пять минут был выдан вердикт: этот буо просто умирал от старости, ему оставалось всего несколько часов, и помочь уже никто был не в силах, потому что, объяснял Вайятху, пришло его время. А когда оно приходит, никто не может ничего изменить.

Конюх как-то сразу поверил словам самозваного ветеринара, обнял своего питомца за шею и тихо заплакал, уткнувшись ему в подёрнутое сединой плечо.

- Останьтесь с ним до конца, – попросил его Маугли, с сочувствием в голосе. – Ему будет спокойнее…

- Конечно… куда ж я пойду… Ах, ты, старикашка, решил всё-таки меня бросить? После стольких-то лет? А как же я без тебя? – выговаривал, всхлипывая, конюх коню, который силился поднять голову. – Да ладно, я буду тут, не волнуйся… Я рядом, будь спокоен… Я не уйду.

И парень опустился на колени. Чёрно-серая морда тут же ткнулась ему в шею, и так они застыли, как скорбная скульптурная группа: умирающий буо и его бессменный конюх, пытающийся смириться со своим грядущим одиночеством…

Не выдержав, я вышла. Постояла немножко, вдыхая ветер, наполненный запахами сена, лошадей, влажной земли и чего-то ещё, незнакомого, но томительного, и побрела подальше от двери, за которой совершалась смерть.

Почему-то было невыразимо горько оттого, что старого коня окружали всевозможными удобствами и любовью, а человеческие дети, оставшиеся без поддержки родных, не вызывали даже интереса у местных доброхотов. Я, конечно, сочувствовала бедняге-конюху, который, по сути, потерял друга, пусть этот друг носил лошадиную шкуру и бегал на четырёх ногах, но тем сильнее я вновь ощутила то, о чём почти забыла за последние полгода: ненависть к мирассцам! Я ненавидела их за снобизм, за равнодушие, за вывернутые наизнанку понятия равенства, ответственности, даже любви!

Стиснув зубы, я мысленно говорила кому-то, слившемуся в единый образ мирассца-врага:

- Значит, вот так? И думаете, что напугали меня, и я улечу, как только мне разрешат? Ну, уж нет. Не дождётесь. Вот теперь я останусь здесь, даже если меня будут гнать! До этого мне не было дела до того, что вы тут творите, но теперь, после приютов, у меня есть целых восемьдесят четыре личных причины остаться и взорвать ваши извращённые мозги! Хотели революцию? Погодите, будет вам революция...

Маугли вышел вскоре после меня и встал рядом, молча. Так мы стояли до тех самых пор, пока из-за одной из дверей не появилась принцесса со свитой. Она оживлённо болтала с управляющим, но, увидев моё лицо, запнулась и замолчала. В следующие пять минут вокруг воцарилась суматоха, мне пришлось оправдываться перед Карией, доказывая, что Вайятху тут не при чём, и его «дурная» карма вовсе не повлияла на дату смерти старого коня. Не знаю, поверила ли принцесса, но задерживаться на конюшне мы больше не стали. Торопливо поблагодарив управляющего, она решительно двинулась обратно к флайеру. Я ломала голову, как исправить то, что натворил Вайятху, когда нас догнал сам управляющий и тихо, не чинясь, спросил у Вайятху:

- Так что вы там говорили? Плечо у кобылки болит?

- Да. Там с суставом проблемы…

- Ага, ага… Так я и думал, – пробормотал сагат Валлор.

- Вы поверили? – не удержавшись, воскликнула я. – Но почему? Ведь нира Кария явно не считает…

- Ну, это дело ниры, что она считает, а вот у нас в деревне есть мальчонка, всего десяти лет отроду, так он вот так же ясно, как сагат, у людей хвори видит. Как насквозь просвечивает! Ещё ни разу не ошибся. Так что, отчего же мне не верить? – ответил сагат Валлор и вдруг подмигнул нам. – Не вешайте нос! Нира Кария отходчива. Где-то через часик мы позвоним ей и скажем, что благодаря вам, сагат, вовремя начали лечение, и она оттает, вот увидите. Фарре она очень любит! И, насчёт старичка… Мы давно уже ждали этого момента, но Марик, что ходит за ним, никак не хотел признаться, что уже всё. Так что, ни при чём вы тут.

Я благодарно кивнула управляющему, на душе стало легче. Похоже, всё не так плохо…

Во флайере принцесса сразу ушла в свою каютку вместе с Эктором, и, судя по доносившимся оттуда звукам, изливала свой гнев на голову стратега номер два за то, что он настоял на том, чтобы Маугли полетел с нами. Честно говоря, вряд ли она жалела об этом больше, чем я сама. И ведь даже не спросить было зелёного поганца, что это на него нашло, потому что вместе с нами сидел второй пилот флайера. То ли сторожил нас, как злоумышленников, то ли просто досуг коротал.

Через некоторое время Кария вдруг появилась в салоне и как-то неуверенно присела в кресло напротив меня. Наш с Маугли сосед тут же подскочил, поклонился и исчез в кабине.

- Сагат Валлор позвонил и сообщил мне, что ветеринар подтвердил ваше предположение, – проговорила принцесса. – У Фарре действительно болит плечевой сустав… Удивительно. Я хотела поблагодарить вас за то, что вы посоветовали им обратить на него внимание. Спасибо, сагат Чайен.

- Я был рад помочь, Ваше высочество, – Маугли улыбнулся, вполне гордый собой. Пар-ршивец эдакий…

Справившись с желанием зарычать на легкомысленного Вайятху, я спросила:

- Значит, вы больше не сердитесь на него, нира Кария?

- Разумеется, нет. Кстати, мне пришла в голову одна интересная мысль… Вы, помнится, говорили, что быть садоводом – хорошее занятие? Так, может, расширить курс обучения для воспитанников в моих приютах и начать готовить из них садовников и лесничих?

- Прекрасная мысль! Просто великолепная! – с энтузиазмом поддержала я мыслительный процесс принцессы. – Думаю, можно найти и другие профессии, в которых сироты могли бы найти применение своим способностям…

- Возможно, – мило улыбнулась Кария. – Тогда я прошу вас, Тэш, в качестве уже назначенного Главного директора всех моих приютов, составить план тех мероприятий, которые, на ваш взгляд, нужно провести в первую очередь. Я с удовольствием ознакомлюсь с ним… Если у вас будут вопросы, я уверена, что Эктор сможет ответить вам на все, он совершенно фантастически умеет находить выходы из безвыходных положений. А приказ о вашем назначении разошлют сегодня же вечером.

Чрезвычайно довольная собой, принцесса уселась поудобнее в кресло и вздохнула:

- Не представляете, как я устала за эту поездку! Так хочется домой. Эктор, ты тоже хочешь домой?..

До дома Эдора на побережье мы добрались только к вечеру. Я отчаянно досадовала, что поездка с принцессой отняла у меня целый день, который можно было бы провести в куда более приятной компании, со стратегом номер один. Но выбора нам не предоставили, приходилось подчиняться обстоятельствам.

Вернувшись, мы застали какую-то суету: смех, беготню, звяканье посуды и столовых приборов, а кроме того, из полуподвала плыли умопомрачительные запахи. Похоже, уж кого-кого, но мачо тут просто обожали! Я нашла его на террасе (ну, где же ещё?), в окружении Марии и ещё двух работниц, которым он что-то увлечённо рассказывал. Увидев меня, стратег поднялся с кресла, проводил женщин, приветствовавших меня с несколько кислыми лицами, потом шагнул ближе и обнял, совсем, как в старые добрые времена. Я не выдержала и обняла его в ответ. Вограны всё побери, как мне не хватало этого – ощущения, что рядом стоит бетулированная стена, способная выдержать прямое попадание ядерного снаряда… Всё-таки приятно иногда побыть слабой, хотя бы пять минут!

Мы разорвали объятия только тогда, когда услышали покашливание Маугли, появившегося в дверях.

- Рад тебя видеть, подопечный, – приветствовал его стратег, улыбаясь. – Отлично выглядишь… Жужелица, твоя идея – так его разукрасить?

- Угу. Но вдохновителем был ты.

- У-у… тогда исполнение так себе. Надо было оттенок выбрать более холодный, золотистый ему не очень идёт. Ладно, это мелочи жизни… Как вы тут?

- Уфф… – выдохнула я, падая в другое кресло. – И не спрашивай… Иначе я начну выражаться совершенно недипломатично.

- Что-то серьёзное? – насторожился стратег, устраиваясь напротив меня.

Маугли уселся в третье кресло и тоже вздохнул.

- Видимо, сагите Тэш имеет в виду меня… – пояснил он опекуну.

- Та-ак… А поконкретнее можно?

Вайятху принялся пересказывать события прошедшего дня. Надо сказать – вполне правдиво пересказывать. Когда он закончил, мачо бросил на меня быстрый взгляд и спросил лягушонка:

- И зачем ты это сделал? – тоже имея в виду его выступление в конюшне.

- Ну… Дело в том, что она сама меня попросила… И я знал, что они не догадаются, как надо ей помочь, никто не держал в голове мыслей о том, как лечить её сустав. Вот я и… подсказал им.

- А если бы они спросили тебя, откуда ты это знаешь? – осведомился Эдор. – У тебя был готов ответ на этот вопрос?

- Наверное, я бы сказал, что просто чувствую это… Или, что вижу там какой-нибудь знак. Ну, сгусток или наоборот, яму…

Я фыркнула. Эдор покачал головой.

- Твоё счастье, что здесь есть одарённые люди, видящие… как бы сказать, несколько больше, чем остальные. И ещё твоё счастье, что этот управляющий не знал о том, что ты приезжий. К своим-то они уже привыкли, а вот гостям из Содружества, по идее, не полагается быть столь чувствительными. В следующий раз тебе может и не повезти так… Я даже сейчас не уверен, что эта история не аукнется какое-то время спустя. Что ты тогда будешь делать? А твоя сагите, – ей куда прикажешь бежать?

Маугли понурился.

- Но я не могу противиться этому. Это… как дышать. Нельзя же переставать дышать, правда? Я постоянно слышу то растения, то животных. На Второй такого не было, чтобы поговорить с кем-то или чем-то, мне нужно было напрячься, заставить себя услышать. А здесь это происходит само собой. Все готовы говорить со мной! Но я больше всего прислушиваюсь к просьбам о помощи, или когда кто-то кричит от боли… как можно пройти мимо?! Та лошадь, она страдала! На самом деле страдала! Почему мне нельзя было помочь ей?

- Потому что на такую помощь здесь способны немногие, и «разговаривать» с людьми тут никто не разговаривает, ни растения, ни животные. То, что ты слышишь всех, вовсе не здорово, Маугли, это опасно. В первую очередь – для твоей сагите. Она привезла тебя, она за тебя отвечает. Если ты сделаешь что-то не так, расплачиваться придётся ей. Понимаешь?

Маугли поднял на Эдора сухие блестящие глаза.

- Да… понимаю.

- Вот и славно. Постарайся не подводить Тэш, пожалуйста.

- Хорошо, я постараюсь, – почти неслышно проговорил лягушонок. – Можно, я пойду? Мне надо… побыть одному.

- Конечно, иди. Не обижайся, пожалуйста, но мы здесь не играем. Или играем, но в очень опасные игры. Надо быть предельно осторожным, чтобы не испортить всё.

- Хорошо, – коротко ответил Маугли и ушёл в дом.

Я проводила его тревожным взглядом. Лишь бы ничего не накрутил сам себе…

Усилием воли переключилась на мачо и улыбнулась ему:

- Ну, рассказывай, как ты? Как твои дела? Как свадьба, как невеста? Я ужасно соскучилась!

Мачо расплылся в довольной улыбке.

- Ммм, как приятно, что ты обо мне вспоминала. Ну, если по порядку, то это будет как-то так: хорошо, неплохо, готовится, достала.

- Эдор-р… – предупреждающе зарычала я.

- Ладно-ладно, – отмахнулся стратег номер один и прикрыл глаза. – Я – нормально. Что мне, собственно, вообще может сделаться? Работаю, работаю, как… не знаю, как кто, такого устройства ещё не придумали. Дела мои тоже неплохи, по крайней мере, мой будущий тесть регулярно подкидывает всё новые и новые обязанности, стало быть, верит, что я справлюсь. Или ждёт, когда сломаюсь. – Мечта всех женщин лукаво улыбнулся. – А я всё не ломаюсь и не ломаюсь. Господин Скросс, наверное, разочарован, но не показывает этого. Свадьба… Ну, об этом я знаю меньше всего, потому что подготовкой занимаются, по-прежнему, Линна и её мать. Судя по тому, что меня недавно пытались вытащить для совместной покупки каких-то тарелок в новую квартиру, дело и там движется к концу. Невеста… Ну, невеста – да, самый тяжёлый момент. Мы как раз дошли до стадии тотального недоверия ко всем особям женского пола, хоть раз замеченным около меня.

- А как же она согласилась отпустить тебя сюда? Или она не знает, что мы с Маугли тоже живём здесь?

- Ну, почему не знает, знает. Я же обещал ей говорить всё честно, и держу слово.

- Да ты просто садист, Эдор! – я покачала головой. – Ты хоть понимаешь, на какие муки обрекаешь Линну? Да ещё сам ей об этом говоришь?!

- А лучше, чтоб какой-нибудь нанятый ею детектив это сделал вместо меня? – поинтересовался мачо.

- Детектив? Ты серьёзно?!

- Куда уж серьёзнее… Линна никак не может поверить, что я всерьёз намерен хранить ей верность в постели.

- Лучше бы уж она заботилась о твоём сердце, – не удержавшись, прокомментировала я.

- Ничего, придём и к этому, – неунывающий мачо продолжал плевать на сложности своей семейной жизни. – Главное, заставить Линну заняться чем-нибудь после свадьбы. Безделье явно отрицательно сказывается на ней.

- Успеха, – пожелала я, ни секунды не веря в него. Мне казалось, что ещё не родился человек, способный заставить мою дорогую подругу интересоваться чем-то больше, чем ею самой. – Кстати, а заставить тебя бросить работу и сидеть с ней рядом она ещё не пробовала?

- А как же, пробовала. Ссылаясь на плохое самочувствие и токсикоз. Но я не поддался, посоветовав ей лечь на время в специализированную клинику. Линна почему-то не захотела этого делать.

- Конечно, не захотела, – проворчала я. – Потому что там бы ей сказали, что она в полном порядке, и никакого токсикоза у неё нет… Погоди, так она призналась, что беременна?

- Угу, буквально через неделю после начала нашего бурного романа. Торжественно, по всем правилам, со свечами и вином, осчастливила меня сообщением, что уже беременна. Ура два раза.

- Ты был счастлив? – уточнила я. – В достаточной степени?

- О, да! Настолько, что пришлось подкреплять бурный восторг новым шедевром от Паголини.

- Ого! – не сдержавшись, воскликнула я.

Любая драгоценность от Паголини стоила столько же, сколько моё ожерелье на молекулярном креплении, – короче, очень-очень много.

- Ага, – лаконично отозвался мачо. – Ну, со мной закончили, так что тут у вас?

- Пытаемся влиться в здешнюю жизнь, но пока не очень получается.

Эдор кивнул.

- Это нормально. Любое общество настороженно относится к чужакам, особенно, если они пытаются как-то повлиять на привычное положение вещей.

- Да я ещё не пыталась!

- Ну, о намерениях точно сообщила, а этого, поверь, достаточно. К тому же, любая инаковость раздражает… Пока не станет привычной и от этого незаметной. Ждите, Жужелица, вам поможет только время.

Я закатила глаза: тоже мне, открыл тайну, это и так было понятно. Вопрос, было ли у нас время…

Стратег внезапно посерьёзнел и сел прямо. Взгляд сделался пытливым, даже тревожным.

- Вообще-то, у меня была очень серьёзная причина для прилёта сюда, – начал он. – Настолько серьёзная, что даже господин Скросс не смог возразить против моего отлёта, и Линн пришлось проглотить свои возражения.

Я тоже внутренне подобралась. Опять какие-то проблемы? О, Всевидящий, да когда же они закончатся?!

- Ты помнишь, я говорил тебе, что устроил одного из наших, пилота, работать здесь, на Мирассе?

- Да, помню. Только я его здесь не встречала ни разу.

- С некоторых пор его никто не встречал. Он пропал, Тэш. Два дня назад не появился в точке выхода из гипера. Войти в прыжок – вошёл, и всё, как будто испарился. Фьють – и нет его.

Сувенир 62

- Как это – нет? – я всё ещё не могла поверить, что стратег номер один говорит серьёзно. – Это невозможно! Ведь есть же станции слежения, диспетчеры, базы… Не вышел в заданной точке, значит, вышел в какой-то другой. Не мог же он бесследно исчезнуть?

- Не мог. Но ухитрился сделать именно это.

- Да это просто фантастика какая-то. Бред! Или чудеса Всевидящего! – я начала сердиться.

- Да какие чудеса? Наоборот, всё было донельзя скучно и просто. Дисколёт вылетает из пункта А в пункт Б, по кратчайшему маршруту. Пункт А – Мирасса. Пункт Б – Вторая. Никаких дополнительных портов или планет. Никаких двусмысленных формулировок маршрута. Всё ясно, как день. И вот, во время этого простейшего перемещения Динор ухитрился исчезнуть, не оставив никаких следов.

- А что он вёз? – спросила я.

- Сведения о строительстве курорта. Ничего ценного, так, бухгалтерия…

- То есть, никаких секретов он не имел при себе?

- Никаких. Если не брать в расчёт, что он сам по себе был одним сплошным секретом, как любой из нас.

- На что ты намекаешь? Что он не сам пропал?!

- Понятия не имею. Вернее, никто понятия не имеет. Служба безопасности Скросса потихоньку проверяет связи Динора за пределами Мирассы, и это тоже не очень хорошо. Конечно, я привёз его на подготовленную почву, но идеальных легенд не бывает… А здесь как раз та ситуация, когда будут не просто поверхностно проверять, а рыть носом. Мне очень нужно опередить всех и найти Динора или хотя бы его следы раньше всех. За то время, что я провёл здесь, удалось выяснить только то, что он жил один, постоянной подруги не заводил, пропадал на работе и интересовался только тем, что имеет отношение к работе. Всё.

Я напряжённо смотрела на стратега.

- Это вообще ничего не объясняет. Погоди, но ведь хоть с кем-то он общался? На том же космодроме?

- Мало с кем. Тэш, это почти инстинктивное поведение моих братьев и сестёр: не высовываться, не привлекать к себе внимание, не заводить слишком много знакомств.

- Да, я понимаю… Но, получается, мы и тут ничего не узнаем?

- Попробуем с другого конца. У тебя Деона здесь?

- Да, конечно.

Свою кибер-помощницу я неизменно носила с собой, боясь оставить без присмотра даже на полдня из-за чрезмерно любопытных слуг. Впрочем, на встречу с Наимом в его резиденции взять Део с собой не вышло, потому что сумочка была слишком маленькая, и она ждала меня в доме, тщательно упакованная и спрятанная в особую коробку-сейф. Но сегодня помощница исправно регистрировала всё, что происходило вокруг, пусть и не вела дио-записей.

- Тогда я попрошу у тебя разрешения воспользоваться её помощью для анализа кое-чего… – сказал Эдор.

- Конечно. А что это?

- Документы, которые Динор должен был передать мне. Я собрал всё заново, но теперь мне нужно срочно изучить их и понять, могло ли там быть что-то такое, что потребовало бы, например, срочного устранения курьера.

Я глубоко задумалась. Прикинула, посчитала и покачала головой:

- Какой смысл? Ну, вот он исчез, зато ты появился, а это намного опаснее. В смысле, ты же лучше разбираешься во всех делах? Ну, вот. И какая выгода вырисовывается? По-моему, никакой.

- Никакой, кроме выигранных двух суток времени. По нынешним временам этого достаточно, чтобы провернуть массу дел, если подойти к процессу с умом.

- Так ты подозреваешь, что на строительстве курорта происходят какие-то кражи?

- Возможно. Почему нет? Вложения чужих капиталов здесь не было уже лет четыреста, почему бы местным работникам не счесть, что «неимператорское» – значит, ничьё? Грех не воспользоваться тем, что, как им кажется, само плывёт в руки.

- А что, за воровство здесь не наказывают?

- Императорского или личного имущества мирассцев – конечно, наказывают, и ещё как. Но наши деньги ни в одну из этих категорий не входят. Так что…

- То есть, ты хочешь сказать, что нас здесь может любой обворовать, и ему за это ничего не будет?!

- Ну, не то, чтобы не будет… Но местная власть помучается, однозначно, пытаясь сформулировать обвинения.

- Вограны их побери! – я уставилась на волшебный закат, раскинувший зеленовато-розовые крылья в полнеба над жидким опалом, в который превратилось вечернее море. – Вот это мы влипли…

- Не бойся, Жужелица, не всё так ужасно, как ты, со свойственным тебе воображением, уже придумала. Во-первых, мы – личные гости и партнёры самого императора, а это само по себе неплохая гарантия неприкосновенности имущества и вложений. Во-вторых, Наим и Кария тоже благоволят нам, так что, у потенциального вора должно быть совсем плохо с мозгами, что таким людям, в общем-то, несвойственно.

- И при этом, ты всё равно думаешь, что вас обворовывают?

- Ну… виртуальные деньги – это не совсем то-же, что личное имущество. Да и в этом случае… нет, прежде чем говорить что-то, мне нужно убедиться, что кража была. Короче говоря, давай Деону.

- Хорошо, сейчас.

Я подключила своего консультанта к домашнему киберу. Эдор извлёк из потайного кармана маленький кристалл, дождался, когда моя помощница полностью активируется, и принялся излагать задачи. Поскольку я их уже слышала, то попыталась найти какое-нибудь объяснение случившемуся. Любые фантастические версии, типа провала в пространстве или времени, я отмела сразу. А из реальных оставалось или трагическое происшествие… или чья-то злая воля. О последнем даже думать не хотелось, поэтому я решила подождать с паникой, пока мы не будем точно знать, что все другие варианты исключены.

Эдор ушёл с головой в работу, постоянно передвигая и перелистывая что-то на экране голограмматора, выхватывая отдельные цифры и ловко копируя их в один отдельный список. Деона негромко шептала ему какие-то пояснения. Я пока не очень понимала, что именно он извлекал и перераспределял, но, судя по сдвинутым бровям цвета воронова крыла, открытия мачо совсем не радовали. И мне, как вы понимаете, спокойствия это тоже не добавляло.

Наконец, примерно через полтора часа, стратег откинулся на спинку кресла и попросил, не отводя глаз от виртуальной модели курорта, которую как раз изучал:

- Тэш, свари, пожалуйста, кофе!

Я охотно поднялась. Сидеть просто так надоело, но я боялась покинуть свой пост, чтобы не пропустить момент открытия. А что он будет – я не сомневалась.

На кухне сидели всё те же лица: Мария и две служанки, которых я застала рядом с Эдором, когда мы вернулись с Маугли. Я попросила сделать напиток, рассудив, что так будет проще, чем пытаться вторгнуться на их территорию. Подождала, пока всё будет готово, подхватила поднос и, поблагодарив Марию за труды, осторожно пошла наверх.

Уже почти поднявшись, услышала голос второй служанки:

- И добрая, и спокойная, и симпатичная… Вот зачем сагату Эдору эта истеричка понадобилась?..

Поворачивая за угол, я улыбнулась: ну, хотя бы в сравнениях слуг я не уступала Линне.

Мачо продолжал сидеть за кибером, откинувшись на спинку кресла и закинув руки за голову. Похоже, я успела вовремя: на лице у стратега отражалось недоумение.

- Что? – нетерпеливо спросила я, сгружая свою ношу на маленький столик.

- Оч-чень странные вещи, Жужелица. Согласно этим данным, у нас не только ничего не украли, но нам ещё и подарили кое-что.

- Что именно?

- Строительных материалов на сумму в две тысячи сто тридцать четыре крода.

Я нахмурилась.

- Строительных материалов? А что, на стройке чего-то не хватало?

- Не знаю. По идее не должно было… Есть генеральный план, есть сметы, есть отчёты о приобретённых материалах. А вот эти материалы мы не приобретали. Но это – по нашей бухгалтерии. А вот по мирасской – как раз мы-то их и поставляли. И использовали. Хм-м…

- И много этих материалов?

- Не то, чтобы очень. Ну, скажем, их хватит, чтобы построить домик, размером пять на пять квадратных метров.

- Кладовая какая-то?

- Не скажи. Вполне большая комната.

Я открыла рот, чтобы возразить... а потом закрыла. Ну, да, для Эдора, выросшего в условиях жёсткого дефицита пространства, это, должно быть, чуть ли не хоромы. Мне тоже приходилось жить в стеснённых условиях, но называть помещение в двадцать пять квадратных метров «большой комнатой» я бы не стала. Возможно, это хорошо, что мы видим проблему с разных сторон. Он увидит то, чего не увижу я, а я смогу разглядеть то, что не придёт в голову ему. Если, конечно, что-то такое ещё осталось в этом мире…

- А её точно построили? Или раскидали эти материалы по всей стройке?

- Раскидывать смысла нет. И потом, посмотри сама: бетуль используется для стен и перегородок, сторбат – для полов, биклок – для заполнения прослойки между плитами, а ещё здесь фигурирует звукоизоляция и гидроизоляция. Если мы скомпонуем, то получим… вот что.

Стратег ткнул пальцем в горевший тревожным красным светом столбик цифр, и рядом открылось ещё одно окно, в котором быстро сложилось строение, чем-то напоминающее старинный бункер, как его изображали в учебниках истории.

- Это – самый оптимальный вариант использования перечисленных материалов.

- Плорад их сожри, – невольно проговорила я. – Комната. Но зачем?!

- Да мало ли, – пожал плечами мачо, делая первый глоток огненного кофе. – Например, держать кого-нибудь там, пока не понадобится.

- Эдор, ты думаешь, что Динор – там?! – я округлившимися глазами посмотрела на виртуальную коробку. – Что его похитили?!

- Я много чего думаю, Жужелица, – серьёзно ответил стратег номер один. – И всё сплошь невесёлое. Правда, есть и менее устрашающие варианты использования тайника. Например, тут планировали держать какую-нибудь контрабанду. Или вообще маринованные овощи.

Я фыркнула.

- А что? Мало ли… Кто-то хочет хранить подальше отжадных родственников запасы любимых маринадов.

- Ладно, пока мы не увидим своими глазами, что там находится, бессмысленно гадать. Значит, первый вопрос: для чего её построили?

- Нет, – покачал головой мачо. – Это, пожалуй, второй. Первый вопрос: где её построили? Материалы-то идут, как использованные, значит, это строение уже существует.

Я прикинула объёмы стройки и разочарованно выдохнула. Туда не то, что какую-то комнатушку, а целый дом можно было впихнуть незамеченным.

Впрочем, стратег номер один моих опасений не разделял.

- Ты отстала от жизни, Тэш. Сегодня возможно учесть абсолютно всё, до последнего гвоздя.

- Какого ещё гвоздя?

- Фигурального, Жужелица. Я толкую тебе о том, что есть план, есть точно рассчитанное количество расходных материалов, требуемое для возведения запланированного комплекса, есть чёткие размеры, которые не должны отличаться от плана. Если мы где-то всё-таки эти различия найдём, найдём и таинственную комнату.

- А как ты собираешься узнать реальные размеры стройки?

- Элементарно. С помощью специального летающего зонда. На этот раз я очень основательно подготовился к поездке. Давай, пей кофе, и пойдём прогуляемся.

Мне так нетерпелось, что вышли мы уже через пять минут. Я ещё забежала к Маугли, думая позвать его с нами, но он лежал на кровати, отвернувшись, и не отреагировал на мой приход. Из этого я сделала вывод, что он спит, ну, или не хочет общаться, что было вполне понятно, поэтому, тихонько вздохнув, прикрыла дверь и присоединилась к стратегу.

Мы медленно шли вдоль пляжа, а где-то в черном небе кружился крохотный аппаратик, начинённый электроникой, делая измерения и снимки будущих зданий гостиниц, клубов и ресторанов. Наверное, я бы нервничала больше, если бы не стратег, который, почувствовав мою нервозность, рассказывал уморительные байки о своей офисной жизни при дворе Скросса Всесильного.

Прошло не больше десяти минут, когда перед мачо завис небольшой шарик, размером со сливу, и еле слышно пискнул, помигав красным огоньком. Эдор спокойно взял его и сунул во внутренний карман своего очередного невозможного одеяния, окрашенного в разные оттенки зелёного. Продолжая изображать ленивую прогулку, мы, наконец, прошли расстояние в пару километров, сочли его достаточным, дружно развернулись и устремились к дому.

В гостиной кристалл из «сливы» перекочевал в гнездо кибера, и через несколько минут Деона сообщила:

- Искомое помещение найдено. Вот здесь.

Мы впились глазами в виртуальный план гостиничного комплекса, на котором стремительно увеличивался требуемый участок.

- Что это? – не поняла я, разглядывая одну комнату, словно вставленную в другую, и отмеченную какими-то числами со знаком минуса.

- Сейчас поправим, – отозвался Эдор. – По-видимому, комнатка находится ниже первого уровня…

Действительно, когда модель изменилась, «углубившись» в фундамент, мы убедились, что таинственное помещение оказалось встроенным в основание кухонного комплекса, который должен был в будущем снабжать провизией все рестораны курорта.

- Не понимаю, – пробормотал стратег, поворачивая модель то так, то эдак. – Тут же народу будет полно… Почему именно здесь?

- Зато труднее отследить кого-то одного, если там постоянно бегают то повара, то помощники, то курьеры, то официанты, то ещё Вограны знают, кто.

- Возможно, ты права, – отозвался мачо, – и смысл именно в этом.

- Ну, что? Пойдём проверять, есть там кто-то или нет? – спросила я нетерпеливо.

- Конечно, нет, Жужелица. Зачем, если у нас есть зонд? – мачо взял «сливу» в руки, нажал какую-то скрытую пружину и аппаратик раскрылся. – Сейчас, кое-что поправим… На случай, если в тайничке есть система безопасности, – и красавчик сделал странную вещь: лизнул что-то внутри зонда.

Я вытаращила глаза.

- Не удивляйся, нужно, чтобы здесь была моя ДНК… Так, а теперь вложим внутрь мою персональную пилюлю.

Теперь стало понятно, чего добивался мачо: невидимости аппаратика для любой следящей техники. Оснащённый по последнему слову Вигора, зонд снова сложился и почти бесшумно вылетел в окно. Мы ждали его молча, – мне говорить вслух то, что вертелось в голове, не хотелось, а Эдор погрузился в свою стратеговскую сосредоточенность.

Аппаратик появился так же тихо и внезапно, просто зависнув перед глазами ГИО-красавчика, который тут же из ступора вышел. Торопливо перенеся данные на кибер, мы разочарованно переглянулись: потайная комната была абсолютно пуста. В ней даже никакой мебели не было.

- Только подготовили и не успели ещё ничем заполнить? – задумчиво пробормотал Эдор. – Как неудачно…

Я его мнение не разделяла. Мне казалось, что пустота комнаты, наоборот, внушала надежду: контрабандистам, или кто там её готовил, не удалось воспользоваться плодами своих трудов.

- Эдор, а можно узнать, кто и как её мог построить? – поинтересовалась я.

- Можно. Я уже узнавал.

- И?..

- И ничего хорошего. Построить эту комнату можно было только, заложив её в план на стадии проектирования.

- Как?! – поразилась я. – Да ведь проектировщики все наши были, со Второй!

- Угу. И никто из них, вроде, раздвоением личности не страдает. Но по местным документам получается, что именно мы – мы! – запланировали это помещение, и мы же его построили. Инженер-строитель был тоже нашим. По крайней мере, на стадии строительства фундамента. Позже мирассцы поставили на этот участок своего работника.

- Так может, это он потом всё поломал и всунул туда эту комнату? – оживилась я.

- Как ты себе это представляешь, Тэш? Ты хоть раз сталкивалась с разрушением бетульных конструкций?

- Нет, а что?

- А то, что их можно только специально направленными взрывами уничтожать. Именно поэтому проекты так тщательно просчитываются и контролируются.

- Всевидящий… Так что же это получается? Что эту комнату на самом деле построил кто-то из наших инженеров?! – поразилась я.

- Не думаю, – нахмурился мачо. – Какой смысл? Хранить контрабанду чуть ли не в самом людном месте курорта, да ещё круглосуточно работающем? Глупая идея. Даже если у этого затейника была возможность поселиться здесь, на Мирассе, как бы он использовал эту комнату, не ставя в известность ещё человек тридцать, я не представляю…

- А если предположить, что они все вместе строили? Все тридцать?

- Ага, ты ещё предположи, что весь будущий персонал курорта скидывался…

- Да, звучит нереально… Но, тем не менее, комната есть, в документах её нет, и выходит, построили её тайно именно мы.

- Да. И всё это, вместе взятое, мне ужасно не нравится, Жужелица.

- Да мне тоже… И всё равно ничего не понятно с Динором. Связано его исчезновение с этой комнатой или нет?

- Слишком мало данных, – стратег тяжело вздохнул. – Надо думать дальше. Кстати, ложись-ка ты спать. Я ещё посижу, а утром, на свежую голову, будем принимать решение.

Я согласилась, что сидеть дольше было незачем, и побрела в спальню. Успела как раз вовремя, чтобы поймать лягушонка, нацелившегося опять выпрыгнуть в окно.

- Стой! – завопила я с порога, окунаясь в неприятное ощущение дежавю. – Куда?!

- Мне… нужно… – глухо ответил Маугли, не поворачиваясь, отчего у меня мгновенно ухнуло в пятки сердце, а колени как-то нехорошо ослабли.

- Посмотри на меня, – почти шёпотом попросила я.

Вайятху вздохнул, но послушно повернулся. На меня уставились отливающие призрачным фиолетовым светом глаза Проводника.

- Где Маугли? Что ты с ним сделал?! – я непроизвольно схватилась за спинку стула, чтобы не упасть.

- Ничего… он спит… как всегда. Не бойся… – выговорила вторая половина Маугли. – Мне… нужно. Отпусти.

- Нет уж, одного я тебя никуда не пущу, – ответила я, переведя дух. – Куда тебе так срочно… понадобилось?

- Место… силы, – невразумительно ответил этот таинственный тип. – Очень нужно!..

- Хорошо, место, так место… Но тогда пойдём вместе! – решительно ответила я. – Погоди, только захвачу что-нибудь потеплее…

В результате, через пять минут из окошка мы выпали опять вместе: Проводник, одетый в ту же одежду, в которой ходил весь день Маугли, и я, переодевшаяся в плотные брюки и свитер. С собой у меня ещё была курточка. Конечно, идеальным вариантом были бы мирасские браслеты, но таскать их в загадочные «места силы» я точно не собиралась.

Приземлившись на газон, Вайятху некоторое время будто принюхивался к чему-то, вытянув шею и закрыв глаза, и, наконец, уверенно сказал:

- Туда!

После этого меня бесцеремонно подхватили на руки, как в прошлый раз, и мы понеслись снова сквозь лес. Дорога была другая, Проводник несколько раз поднимался и спускался по каким-то холмам, петлял между деревьями, будто ищейка, потерявшая след. Я пару раз предлагала ему пойти своими ногами, но он только морщился в ответ, и я, наконец, отстала. Хочет тащить меня на руках – пусть тащит. Зачем, в конце концов, лишать бедолагу маленьких радостей жизни?..

Мы двигались так довольно долго, и я начала уже терять чувствительность тела, когда Вайятху, видимо, счёл, что мы пришли. По крайней мере, он сгрузил меня на землю и снова принялся оглядываться и «принюхиваться». Я была занята более прозаическими и необходимыми вещами, пытаясь заставить свои руки и ноги снова слушаться меня.

- Ещё немного… – выдал вслух Проводник, изучив все данные об окружающем мире. – Дойдёшь?..

- Да-а… – простонала я, разгибаясь.

В-общем, не то, чтобы дойти, но доковылять до еле заметной тропинки, начинающейся у прогалины, на которой мы стояли, мне удалось. Дальше пошло не в пример веселее. Под деревьями стояла темнота, хоть глаз выколи, поэтому я двигалась еле-еле, наощупь, постоянно боясь куда-нибудь провалиться или врезаться. Вайятху, который, судя по всему, отлично видел в темноте, постоянно пропадал впереди, потом возвращался за мной. Наконец, устав бегать туда-сюда, он издал какой-то неразборчивый возглас, видимо, от досады, и взвалил меня себе на плечо. Висеть там было куда хуже, чем на руках, и первые метров сто я протестовала громко и бурно, но потом пришлось замолчать в виду полного отсутствия реакции. Хорошо хоть то, что Вайятху двигался намного быстрее, чем я, так что, особо долго мучиться не пришлось.

Наконец, он остановился и снова опустил меня на землю.

- Здесь… – хрипло сказал зверь, поворачиваясь ко мне и пугая нечеловеческими светящимися глазами. – Пойдёшь сама?..

Я кивнула.

Вайятху взял меня за руку, и мы сделали несколько шагов вперёд, которые вывели на край небольшой поляны. Она казалась совершенно пустой в свете луны и звёзд.

- Да… здесь… – словно сам себе подтвердил Проводник и потянул меня дальше.

Мы подошли к большому плоскому камню, лежащему посредине полянки. Даже при слабом свете маленькой луны Мирассы было видно, что на камне что-то выбито. Посветив прихваченным фонариком, я разглядела изображения каких-то птиц и зверей.

- Что это? – спросила я у своего спутника.

- Место силы… – ответил он. – Здесь… можно… говорить с Храиссой…

- Опять?! – не удержавшись, проворчала я. – В прошлый раз разве не договорились?

- Нет… – покачал головой Вайятху. – В тот раз… говорил… Теперь… буду слушать…

И он подошёл к камню, примерился и улёгся на его изрезанную поверхность. Поёрзал, словно устраиваясь поудобнее, а потом закрыл глаза.

- Эй, а мне что делать? – спросила я, проникаясь вселенской тоской.

Уж если в прошлый раз молчаливый Проводник столько времени болтал, страшно даже представить, сколько будет вещать целая планета…

- Жди… здесь. Не уходи… – велел странный тип и опять закрыл глаза.

Деваться было некуда, и я повиновалась. Время текло, как вода из неисправного крана: малюсенькими каплями, заставляя меня жалеть, что не могу принять участие в этом «сеансе связи». На полянке было тихо, слышался только шум листьев. Очень-очень хотелось спать… Наверное, я отключилась, потому что внезапно открыла глаза и обнаружила, что Проводник уже стоит передо мной, осторожно теребя за плечо.

- А?.. Что случилось? – испугалась я.

- Ничего… пока. Всё странно… много силы… много недовольства… идут перемены… Очень большие перемены… Просят, просят… Все просят…

- Кто просит? О чём просят? – переспросила я, пытаясь понять, о чём толковал хищник.

- Все… – ответил он и посмотрел на небо. – Струны дрожат… Беда, если порвутся…

- Какие струны?! Ты можешь ответить толком?

Он посмотрел на меня и покачал головой.

- Слова… язык… запечатан. Тяжело.… Очень тяжело… закрыто.

- Ты не можешь говорить? – догадалась я. – Потому что центр речи тебе не подчиняется?

- Когда сильно… хочу… говорить… не могу. Закрывается всё… – Проводник встряхнул гневно головой. – Не помню…

- Чего не помнишь?

- Откуда знаю,… откуда помню… Места силы. Откуда?.. Как брать силу?.. Как идти… на четырнадцатое небо?.. Память… разрывается…

Хищник стукнул кулаком по камню и невольно застонал, опустив голову. Я поняла, что его мучило: невозможность свободно выражать мысли и чувства на человеческом языке. Похоже, генетики-создатели Вайятху отказали этой половине Маугли в полноценном доступе к тем участкам мозга, которые отвечали за связную речь. Интересно, почему? Чтобы он чего-то не разболтал? Но кому? Хозяевам, что ли, во время восхождения к своему небу?.. Одни вопросы, как обычно. И никаких ответов.

- Не переживай, – я рискнула погладить Проводника по плечу. – Хочешь, я попробую пробиться к тебе через изменение психологических установок?

Зверь как будто смягчился, блеск его глаз слегка пригас, он накрыл ладонью мою руку, лежащую на его плече, а потом потёрся об неё щекой, словно не в силах удержаться. Я почувствовала, как внутри что-то отозвалось на его прикосновение. Интересно, это что – личный пароль к моему сердцу?! Помнится, когда лягушонок в своё время сделал так, у меня тоже мурашки побежали по позвоночнику…

- Ты говорил, что кто-то что-то просит… Что ты имел в виду? – я решила вернуть разговор в более безопасное русло.

Вайятху тяжело вздохнул, потом сделал неопределённый жест.

- Все… просят, просят, просят… Но никто почти… не даёт… Неравномерно… Так нарушается… равновесие. Надо давать… обязательно…

- Что давать? – тихо спросила я.

- Любовь… боль… надежду… даже страх… Лучше – любовь… Но другое – тоже… Так связь крепнет… Но не дают.

Я попыталась понять, о чём он говорил. Кому-то нужны были человеческие эмоции, причём, любые?

- Кому отдавать?

- Ей… Храиссе.

Ах, вот оно что! Видимо, проблема была в том, что планете было мало чувств, которые ей давали теперешние жильцы. Ну, вообще-то, закономерно. Если вспомнить, сколько эмоций изливал в пространство вокруг себя Маугли, и сколько – мои соплеменники, становилось понятным, почему теперь Мирасса сидела на «голодном пайке». Хм… Вот только чем это грозило всем, и нам, в том числе?

- И что теперь будет? – спросила я.

- Надо… исправить. Быстрее…

- Иначе что?

- Шторма… Бури… Беда.

Ого! Похоже, «недокормленная» планета собиралась хорошенько потрясти своих жителей, чтобы силой взять то, с чем они не торопились расставаться добровольно… Конечно, если случится непредвиденная буря, да ещё с разрушениями, эмоций у населения, оказавшего в зоне стихии, будет о-очень много! А если этих бурь будет несколько…

- А можно избежать этого? – обратилась я к хищнику.

Пока Проводник был таким разговорчивым, надо было пользоваться случаем, чтобы узнать, как можно больше об этой ненормальной планете…

- Давать… самим… делиться… – он внезапно посмотрел на меня с каким-то чуть ли не гастрономическим интересом в глазах.

- Что?.. Что ты так уставился? – я всерьёз занервничала. Что-то мне не внушало доверия такое изменение настроения Проводника.

- Мы… можем дать… Много! Здесь – место силы!.. Мы можем поделиться…

- Эээ… я, конечно, не против того, чтобы делиться, но как?..

- Очень просто… – ответил стремительно лиловеющий мерзавец и одним движением поднял меня на ноги. – Вот так…

Первый же поцелуй наглядно показал, как много я ещё не знаю о Проводнике: у меня словно отключилась воля, и я могла только стоять, покорно позволяя ему стаскивать с меня рубашку, ботинки, брюки, и всё это – даже не прерывая поцелуя! Через несколько секунд, уже совершенно голая, я почувствовала, что меня укладывают на жутко холодный, твёрдый камень, и протестующее замычала. Вот только повторения прошлого раза мне не хватало! И вообще, происходящее, о согласии на участие в котором меня не спрашивали, мне не нравилось категорически!

То есть, не то, чтобы категорически, и не то, чтобы не нравилось, а, скорее… беспокоило…

Но, вообще-то, и не слишком беспокоило, а точнее, внушало лёгкое недоумение…

А, если честно, то, конечно, нравилось… Безумно нравилось…

Особенно, когда Проводник, оторвавшись от моего рта, заглянул на мгновенье мне в глаза, видимо, увидел именно то, что хотел, удовлетворённо хмыкнул и вернулся к своему занятию.

Ещё через несколько минут, плавясь в объятиях самого жаркого любовника этого сектора Галактики, а может, и всех других тоже, я уже не помнила ни о камне, ни о холоде, ни о неудобствах. Мне было хорошо… Нет, не так: мне было очень-очень хорошо! И больше всего хотелось, чтобы зверь продолжал свои ласки, заставляя меня и дальше захлёбываться собственными стонами и криками, вперемешку с мольбами не останавливаться, только не останавливаться, ради Всевидящего, не останавливаться!!.

Молчаливый хищник и не думал щадить меня, раз за разом приговаривая к растущему напряжению и желанию, которое разрывало изнутри. Где я, кто я, что вокруг?.. Неважно, не имеет значения… Лишь бы продолжалось это неистовое соитие, кажется, потрясающее сам камень подо мной… И не обрывалась дорога туда, наверх, выше, ещё выше… За облака, а потом ещё выше, к немыслимому, невероятному небу, под которым могут находиться только избранные счастливчики, и то – несколько секунд, пока их смертная оболочка умирает самой сладкой смертью, какую только можно представить, и возрождается вновь, уже желая вновь достичь его – четырнадцатого и самого высокого неба, где ты сливаешься с самим мирозданием… Когда ты ощущаешь себя лежащей на облаках, окутывающих твоё пылающее тело мягчайшими завитками, когда видишь перед собой саму Бесконечность, склоняющуюся к твоим пересохшим губам и спрашивающую:

- Любишь?..

И пытаешься прохрипеть в ответ:

- Люблю… люблю! Не оставляй меня… никогда, никогда не оставляй меня!

И Бесконечность, вглядываясь в тебя тёмными глазами, в которых мерцают и вспыхивают звёзды, отвечает тихо:

- Никогда… никогда.

И тут всё внезапно меняется, – я оказываюсь лежащей сверху на Проводнике, его горячие руки переплетаются с моими, и горячечный же шёпот звучит в голове:

- Быстрее… быстрее!

И я двигаюсь, повинуясь этому шёпоту, чтобы снова оказаться на сверкающей дороге, ведущей вверх. И дорога эта начинает искажаться, распадаться на отдельные картинки, плыть, изменяясь, пока я не обнаруживаю, что мои руки – это крылья, и я лечу через чёрное небо, задыхаясь от восторга. А потом, сложив их, падаю вниз, вниз, вниз… Чтобы через секунду обнаружить, что я превратилась в дерево, попирающее твердь земную, вросшее в неё и покачивающееся под ветром, летящим откуда-то из-за моря… И мои листья на тысячи голосов шепчут:

- Спасибо… спасибо… спасибо…

И тут же я становлюсь ветром, тёплым, влажным ветром, летящим над и сквозь лес, обтекающим деревья и играющим с листвой. И это непередаваемое ощущение, которое невозможно описать: когда ты в одном месте и одновременно – в тысяче других…

Но, не успев по-настоящему испугаться, что теперь не смогу собраться обратно воедино, я почувствовала себя вернувшейся в своё собственное, человеческое, оказывается, такое слабое и несовершенное тело…

…И поняла, что тело это лежит опять на холодном камне, и спина у меня немилосердно болит, как будто я ею билась и тёрлась об этот самый камень, и ещё поняла, что Проводник никуда не исчез, как мне показалось в какой-то момент. Он снова лежит на мне, прижимая своим пылающим телом к каменному ложу, и…

- О-о-о!..

… он только что вышел из меня.

Сувенир 63

- Что это было? – с трудом произнесла я, когда мир вокруг перестал раскачиваться и двоиться, и удалось разглядеть неподвижное лицо Проводника, всматривающегося в меня своими светящимися глазами.

- Храисса…

- Что – Храисса? Ты хочешь сказать, что мы… что нас сейчас было… трое?! Вместе с вашей ненормальной планетой?!

- Нет… Не вся… Только часть… Куда мы дотянулись...

-Уф… С ума сойти можно…

Я попыталась сесть, – лежать на камне становилось совсем уж некомфортно. К тому же, снова подул ветерок, и обнажённое тело тут же покрылось гусиной кожей, но одеться сил пока не было. По моим ощущениям, камень подо мной продолжал подрагивать и накреняться. Хотя здравый смысл и убеждал, что качаюсь, скорее всего, я, но чувства упорно твердили, что двигается именно изрезанная каменюка.

Проводник, видимо, понял, что я ещё не пришла в себя, потому что собрал мою одежду и принялся натягивать её на меня сам. Помочь ему я была совершенно не в состоянии. В голове продолжал плавать туман, перемежающийся отдельными картинками из моих видений.

- Послушай… Я что, вправду летала? – спросила я, когда окончательно устала разбираться, где были галлюцинации, а где – правда.

- Нет… Птица летела… Ты чувствовала.

- Птицу?!

- Да.

- А… дерево? Тоже? Оно было настоящее?

- Да.

- А… с кем я разговаривала?

- Со мной.

Не успел вздох облегчения вырваться из моей груди, как вторая ипостась Маугли добавила:

- И Храиссой.

- Что?!

- С ней тоже.

- Мамочка моя… – пробормотала я, таращась в чёрное небо. – И что теперь?..

- Ты ей понравилась…

Я, не удержавшись, скорчила удивлённую физиономию.

Вот интересно, что во мне могло понравиться столь капризному небесному телу? Активная неприязнь к чересчур разумным планетам? Или то, что я лезу спасать её детей, даже тех, от кого она отказалась?

- У тебя много любви… – продолжал просвещать меня Вайятху.

Хм… Ну, да, пока длились всякие чудеса с перевоплощениями, действительно, это чувство буквально переполняло меня, причём, по отношению ко всему, без исключений. Пожалуй, встреться мне сам Грасс, в таком состоянии я бы и его облобызала… Нет, конечно, приятно, что мои сокровенные чувства импонировали капризной планетке. Только вот дальше что? Нам это зачтётся или всё ограничится выражением взаимных симпатий?

- Храиссе понравилось… то, что ты показала…

- Э-э… Вообще-то, я понятия не имею, что там «показала»! У меня всё в голове перемешалось.

- Не страшно. Главное… что ты сумела передать… Теперь она знает тебя… Знает, что ты… не такая жадная… как остальные люди…

- Хм… – сомнительный комплимент, однако. Нет, это здорово, конечно, что я и тут опередила остальное человечество, но напрашивается вопрос: если я, всё-таки, жадная, то кто же тогда для Храиссы образец альтруизма?

- И не такая расчетливая…

Ну, вот это – чистая правда. Была бы расчётливой – ни за что не полетела бы на эту планету, Плорад её сожри… А всё-таки, с кем же меня сравнивают?

Спрошенный напрямую Проводник дал ответ, которого, пожалуй, следовало ожидать:

- Мой народ… Вайядхау… не пожелали жить… ценой чужих страданий…

Ах, вот оно что! Ну, конечно! Однако, если высшей степенью самопожертвования было коллективное самоубийство (а как ещё можно было расценивать добровольную сдачу целого народа своим палачам?), то я предпочитала быть жадной. И расчётливой. Зато живой и способной постоять за себя и этого миролюбца, между прочим!

- И ты не злая… И не просишь ничего…

Потому что мне, собственно, ничего и не нужно… Разве что поселить тут, наконец, пятьсот безумцев, почему-то влюбившихся в эту дурацкое кокетливое небесное тело. И улучшить жизнь детей, которых заперли в приютах. И мне, пожалуй, хватит.

- Не просишь для себя… как все…

Тут я встрепенулась.

- Погоди. Ты говоришь, что я ничего не просила для себя?.. Значит, для кого-то другого всё-таки что-то попросила?

- Да… Для Маугли.

- К-как?! – от неожиданности я начала заикаться. Вот, чем хотите, поклянусь, но даже имени лягушонка ни разу не прозвучало во всех этих видениях!

- Чувства… Ты открыла чувства… Слов тогда не нужно, – пояснил мой собеседник, аккуратно застёгивая мои ботинки.

Вот так-так… Выходит, планета понимает всё без слов? Всё страньше и страньше, как говаривала одна литературная героиня… Одни эмпаты кругом, как дальше жить?!

- Ну, хорошо, а что я попросила для Маугли?

- Дом… жизнь… счастье… Тут.

- Э-э… Ну, тогда всё нормально, – я с облегчением вздохнула.

Слава Всевидящему, в подсознании у меня не обнаружилось каких-нибудь запредельных гадостей, которые потребовали бы немедленно изгнать меня отсюда, к примеру… А то ведь всякое было возможно! Я, например, и сейчас продолжала искренне ненавидеть большую часть населения этой дивной планетки… Но, видимо, глубинных эмоций это пока не коснулось.

Раздумывая над всем этим, не заметила, как Вайятху натянул на меня куртку и поднял с камня, на котором я продолжала сидеть.

- Домой? – А то вдруг ему планета ещё поручений надавала, пока я летала…

- Да.

- Только можно, я пойду сама?

Проводник хмыкнул, но разрешил:

- Иди.

Спотыкаясь и почти падая, я поковыляла через поляну обратно, к тропинке, продолжая где-то глубоко внутри ещё ощущать в себе трепет листьев под ночным ветром, и ни с чем не сравнимое ощущение полёта… Постепенно тело вспоминало, как надо двигаться, ноги перестали заплетаться, но странные ощущении так и не ушли.

- А почему я до сих пор чувствую, как ветер скользит над верхушками деревьев? – спросила я, наконец, Проводника.

- Ты соединялась… с Храиссой… твоя струна осталась… Чувствуешь её пока… Потом пройдёт.

- Ах, вот оно что! – пробормотала я и задумалась, не надо ли и сейчас контролировать свои чувства, а то мало ли…

Дальше мы долго шли молча. На этот раз Проводник не торопил меня, и мы подошли к дому глубоко за полночь. Остановившись уже привычно под окном, я покорно позволила таинственной второй половине Маугли взвалить себя на спину. Невзирая на ношу, он вскарабкался по стене не хуже какого-нибудь человека-нетопыря. Но, не успели мы ввалиться в тёмную комнату, как неожиданно вспыхнул свет, и мы ошалело уставились на стратега номер один, с удобством оккупировавшего кресло в глубине комнаты.

Внимательно оглядев наши физиономии, мачо хмыкнул и спросил:

- Не поздновато для прогулок?

Я почувствовала, что, совершенно непонятно почему, неудержимо краснею. Проводник просто молча сверлил Эдора взглядом. Не успела я сообразить, что стратег впервые встретился лицом к лицу со второй ипостасью Маугли, и задать себе вопрос, чем кончится эта встреча, как ГИО-красавчик внезапно перестал ехидно улыбаться, нахмурился, наклонился вперёд и спросил, уставившись на Вайятху:

- А это кто?

Я, опять же, непонятно почему, смешалась и растерялась, хотя могла бы догадаться, что уж кто-кто, но эмпат-опекун способен точно определить, что вместо его подопечного перед ним стоит кто-то другой. И дело было даже не в том, что, заполняя Маугли, его вторая половина вполне заметно меняла лицо, походку и манеру держаться, но она, скорее всего, изменяла и эмоциональный портрет Вайятху.

- Это Проводник, – справившись со смущением, пояснила я. – Помнишь, ты спрашивал…

- Ах, да! – с интересом ответил мачо, разглядывая моего спутника своим «фирменным» взглядом, словно пытаясь определить, какая часть этой ипостаси лягушонка представляет наибольший коммерческий интерес. – Тот самый таинственный Проводник, что водит желающих на четырнадцатое небо?

- Да… – глухо ответил хищник и внезапно уселся на подоконник. – А кто ты?

Несколько секунд у меня ушли на то, чтобы вторично сообразить: если Эдор никогда не встречал Проводника, то и Проводник никогда до этого момента стратега не видел. Видимо, обе составляющие личности лягушонка вообще очень редко «делились» информацией друг с другом…

- Я-то? Опекун твоей второй половины, или как это называется… И близкий друг вашей общей госпожи, – ответил мачо, продолжая изучать своего визави.

Я могла бы об заклад побиться, что, помимо того, что говорилось вслух, велась ещё беседа беззвучная, на уровне эмоций. И там, наверное, противостояние было ещё более ощутимым, – Всевидящий знает, почему, но эти двое, только увидев друг друга, фигурально выражаясь, «встали в стойку».

- Насколько близкий… друг?.. – спросил Проводник, складывая руки на груди.

- Ну… наверное, самый близкий. Да, Жужелица? – мачо сверкнул белыми зубами в мою сторону.

Я тоже постаралась растянуть губы в дружелюбной гримасе и сказала, обращаясь к Вайятху:

- Да, можно так сказать. Лавиния – самая близкая подруга, а Эдор – самый близкий друг.

Ноздри у зверя раздулись на мгновение, но ответил он вполне спокойно:

- Рад встрече…

- Надо же! А эта половина твоего оболтуса куда более воспитанная, – отметил стратег номер один. – Мне тоже приятно познакомиться. Так, может, перейдём в гостиную? Неудобно как-то беседовать в спальне…

Проводник пожал плечами, но спрыгнул с подоконника.

- Ладно… можно в другом месте…

В гостиной мачо, традиционно, попросил кофе. Я и сама была непрочь выпить его, потому что после лесных приключений очень хотелось спать, а пропустить этот очень важный разговор было никак нельзя. Постаравшись максимально быстро и тихо управиться с приготовлением любимого напитка, я, подумав, нагрузила поднос всякими вкусностями: как показывал опыт, на сытый желудок мужчины куда более склонны к компромиссам и терпению.

В гостиной от напряжения, возникшего между мачо и Проводником, только что искры в воздухе не вспыхивали, причём я совершенно не могла понять: почему? Чем они могли друг другу не понравиться? Ну, допустим, Вайятху мучила ревность, – раз уж ревновал даже ко своей второй половине. Но стратега-то какая оса укусила?! Или он тоже ревновал, к славе самого лучшего любовника во Вселенной?!

Поставив поднос на стол, я переключила внимание противников на вещи более приземлённые и приятные.

- О, еда… – поразился непредсказуемый странник между небесами и, подойдя ближе, взял пальцами из тарелки маленькую копчёную рыбку. Меня буквально накрыло знакомыми эмоциями: и этот не умел пользоваться столовыми приборами! – М-м… – промычал он через некоторое время, – вку-усно… Я и не думал… что это так здорово!

Мы с мачо откровенно вытаращились на блаженствующего Проводника.

- Ты что, никогда не ел? – опомнившись, наконец, спросила я.

- Никогда… Кормили того, второго… Меня – нет. Я знаю… сладкое, солёное, горькое… только из его памяти.

- Вот мерзавцы, – прошептала я.

Конечно, понятно, что вторая половина Маугли появлялась исключительно на время, необходимое, чтобы отвести господина туда, куда он желал. И есть во время восхождения на эти Плорадовы небеса никто не смог бы, гарантирую. Но в остальное-то время?

Как ни странно, но мысль о том, что Проводник ни разу за всю свою жизнь не пробовал настоящей пищи, смягчила стратега, и он перестал рассматривать Вайятху, как неизвестное науке, но опасное животное. Я заботливо подкладывала на тарелку голодающему самые вкусные кусочки, плюнув на его манеры. В конце концов, после лягушонка я вряд ли увидела бы что-нибудь новое. Ну, ест руками, ну, вытирается рукавом… Дело вполне житейское.

Наевшийся Проводник настолько сильно отличался от самого себя привычного, что мысленно я сделала себе заметку: устраивать подобные обеды или ужины регулярно. А, может, получится «выманивать» его на какую-нибудь еду, например, на такие вот пирожки с грибами и парангой, которые он буквально смёл со стола. Это точно было бы удобнее, чем сидеть и ждать, когда ему заблагорассудится появиться!

- Ну, теперь можно и поговорить, – благосклонно заметил мачо, дождавшись момента, когда Вайятху оторвался от стола, в последний раз с сожалением окинув его взглядом.

- Давай… поговорим, – согласился странник, зевая.

Я отвернулась, скрывая улыбку: сытый и сонный Проводник выглядел удивительно мирно, как засыпающий хищник, свернувшийся в большой пушистый клубок.

- Так зачем вам так срочно понадобилось в леса? – вернулся к прежней теме стратег.

- Храисса… мне надо было… слушать, как она живёт, – ответил скиталец по небесам.

- А ты умеешь это делать? – поразился мачо.

- Да.

- Угу. И что ты услышал?

Тут я решила перехватить инициативу, потому что быстрое и внятное изложение чего бы то ни было не давалось Проводнику, и сама рассказала, что он услышал, лёжа на камне.

- Вот как… – задумчиво прокомментировал Эдор мой пересказ. – Значит, Мирассе не хватает человеческих эмоций? Никогда бы не подумал… А, впрочем, почему нет? Мы-то живём именно так. И что теперь нужно делать?

- Мы сделали… – вмешался Вайятху. – Мы поделились чувствами… с Храиссой…

- Ого! Ты и это умеешь?

- Да…

- И что Храисса?

- Она была рада…

- Хм…невероятно. Это как-то отсрочило катастрофы, о которых ты говорил? – живо спросил ГИО-красавчик.

- Надеюсь… Здесь стало спокойнее…

- Потрясающе… А в других местах?

- Нет… надо больше…

Эдор ненадолго задумался.

- А как ты устраиваешь эти свои сеансы связи с Мирассой? Через пресловутое четырнадцатое небо?

- Да.

- И как там, кстати? Действительно, всё так прекрасно?

- Да… Хочешь попробовать? – спокойно спросил Проводник.

- А это возможно? – удивился стратег.

- Да. Но… как обычно – тебе не подойдёт… Ты ведь не согласишься?

- На что?

- Чтобы отвести тебя… на четырнадцатое небо… нам надо соединиться… телами.

- М-да… Пожалуй, ты прав, мне это не подойдёт. Но спасибо, что предложил, – вежливо ответил мачо.

- Я так и думал… – ответил Проводник. – Но тебе бы понравилось… Нравится всем…

Стратег растянул губы в фальшивую улыбку.

- Не сомневаюсь. Но – нет. А вот пообщаться с Мирассой, я бы, пожалуй, не отказался, – пробормотал стратег. – Но только без четырнадцатого неба.

- Можно и без… – ответил Вайятху, снова зевнув.

- А для этого что нужно сделать? – оживился мачо.

- Тоже… соединиться… – ответил Проводник, бледно-фиолетовые отблески в глазах которого были видны даже при свете люстры.

- Плорад тебя сожри! А по-другому нельзя?!

- Ну… наверное, можно… Соединяться для разговора… можно и другими местами.

- Рук хватит? – вполне по-деловому поинтересовался стратег.

- Рук?.. Да… Если ты сможешь открыться…. Изнутри… Когда тела соединяются… это проще… человек сам открывается… Тут надо будет тебе … постараться, заставить себя…

- Ну, попробовать точно стоит! – решил Эдор и поднялся с дивана. – Когда?

- Завтра… ночью, – решил Вайятху, что-то прикинув в уме. – Когда стемнеет…

- Это принципиально? Именно ночью?

- Ночью легче… Спокойнее…

- Ладно, раз ты – Проводник, тебе и карты в руки. – Стратег подошёл к дверям, открыл их, а потом обернулся и сказал, – Тэш, а всё-таки, лучше бы ты предупредила меня, что вы куда-то там собрались.

- Прости… это вышло почти спонтанно… Маугли вообще хотел идти один… – пробормотала я. – У меня было не более пяти минут на сборы.

- Маугли? Это не Маугли, – проговорил Эдор, пристально глядя на скитальца по небесам. – Кстати, парень, а как тебя зовут?

- Я не помню… – ответил Вайятху. – Да это и неважно…

- Ну, почему неважно. Надо же тебя как-то называть? Какое имя тебе нравится?

- Не знаю… Выбери сам. Всё равно… оно будет не моё…

- Ну, тогда… будь Тео. Спокойной ночи, Тэш, Тео.

И стратег закрыл за собой дверь.

Я вгляделась в Проводника, который, на удивление, не торопился покидать меня этой ночью. Стараясь удержаться от вопросов о Маугли, которого было не видно и не слышно уже несколько часов, я заговорила о другом.

- Ты и вправду мог бы отвести Эдора на четырнадцатое небо?

- Мог бы…

- И тебе всё равно, кого водить?

- Хозяев любых…

- Но Эдор – не твой хозяин.

- Был. Почти… Раз он был с тобой…

Я опять смутилась. Вограны возьми эти отношения, в которых увязли мы трое… нет, даже четверо теперь, если считать Проводника! Какой-то театр абсурда…

- Ты… разбудишь Маугли? – эх, всё-таки не удалось удержаться от наиболее волнующего меня сейчас вопроса…

- Нет. Пусть спит… Я хочу сам… уснуть около тебя… Можно?

- Конечно, – я несколько вымученно улыбнулась. – А кто проснётся утром?

- Он.

- Ты не сердишься на него больше?

- Нет.

- А почему?

- Потому что… ты любишь меня…

Я закусила губу. Тут мы вступали на очень скользкую почву… За себя в данную минуту я бы не поручилась, но что там наболтало моё подсознание – я и ведать не ведала. Хорошо, по крайней мере, что оно хоть не заявило, что терпеть Проводника не может.

- Его я тоже люблю… Ничего не изменилось, – тихо сказала я.

Нельзя дать ему забыть о моих чувствах к лягушонку.

- Но меня ты любишь больше… – заявил этот самоуверенный тип.

- Почему… Откуда ты знаешь? – я не знала, то ли возмущаться, то ли смеяться.

- Знаю… – ответил он, ничтоже сумняшеся. – Я чувствовал… там, в лесу…

Мне оставалось только похлопать глазами. Если это правда, и я люблю Маугли, а моё подсознание – Проводника, то… То помоги нам, Всевидящий! Потому что в таком бардаке мы сами точно и за сто лет не разберёмся… Но, хотя бы тому можно порадоваться, что уничтожать Маугли его вторая половина раздумала. Ладно, пусть его верит во что угодно! Главное, чтобы не предпринимал никаких радикальных попыток отбить меня у собственной половины…. Всё остальное мы переживём.

После совместного душа, вполне невинного и довольно быстрого (всё-таки, устали мы оба нешуточно), я легла, а точнее, рухнула в постель с одной мыслью: выспаться. Проводник улёгся рядом, подложив ладонь под голову, и смотрел на меня. Странно, но от его взгляда вовсе не хотелось спрятаться. Наоборот, – мне было спокойно и хорошо. Немножко подумав, я придвинулась поближе и обняла этого таинственного типа за шею, прижавшись к его груди.

Люблю?.. Всё возможно. Во всяком случае, потерять его мне бы не хотелось точно. Такого фантастического, страстного, потрясающего, хищного и ревнивого… Полная противоположность Маугли! Когда-то, совсем недавно, мне не нравились такие мужчины. Мне хотелось спокойствия, а рядом с Проводником всё прямо-таки искрило от чувства опасности, как будто он был настоящим хищным диким зверем. К тому же он был совершенно неуправляемым, обладал какими-то мистическими силами, со своими, прямо скажем, нетрадиционными представлениями о добре и зле, но…

Но он мне нравился. Даже если я боялась признаться в этом себе самой. Неужели мои взгляды на жизнь изменились? И я перестала искать в мужчине тихую гавань?..

Утро началось для меня слишком рано, слишком шумно и слишком нервно. Обеспокоенный Маугли (а то, что это был именно он, было понятно с первого взгляда) тряс меня за плечо и повторял:

- Сагите, сагите, просыпайтесь… Ну, пожалуйста! Скорее, просыпайтесь!

- Что там опять случилось?.. – простонала я. – Какого Вограна ты будишь меня ни свет, ни заря?..

- Несчастье, сагите… Сагат Эдор просил вас срочно разбудить…

После этих слов я немедленно проснулась, словно меня облили холодной водой.

- Что стряслось?!

- Не знаю точно… Но сагат Эдор проснулся ещё полчаса назад, поднял меня и просил вас разбудить, потому что хочет сказать вам всё лично. Он ждёт в гостиной.

- О, Всевидящий… – пробормотала я, судорожно слезая с кровати и мечась по комнате в поисках туфлей и какой-нибудь одежды, которую можно было бы просто накинуть на пижаму. – Что же это за напасть такая… Одно за другим… Только бы все были живы и здоровы…

В коридор я выскочила, завязывая на ходу пояс и теряя туфли. Маугли держался чуть позади, молчаливый и непривычно бледный. Я едва успела напомнить ему о необходимости сохранять цвет кожи, похожий на человеческий, когда нам навстречу попалась Мария с подносом в руках. Вид у неё был тоже встревоженный. Поздоровавшись, она толкнула дверь в гостиную, и мы вошли следом.

Стратег стоял на террасе, повернувшись к нам спиной. На первый взгляд, он просто любовался видом, но что-то в его фигуре, – может быть, чересчур напряжённая линия плеч, или чуть выше, чем обычно, вскинутая голова, – выдавало его беспокойство. Горничная расставила чашки на столе и вышла, окинув всех нас напоследок тревожным пытливым взглядом. Когда дверь за ней закрылась, стратег обернулся. Пожалуй, ничем, кроме сдвинутых бровей, его вид не отличался от обычного. Тем неожиданнее были для меня его слова, прозвучавшие, как гром среди ясного неба:

- Он нашёлся, Тэш.

- Динор? – уточнила я, не сводя глаз с мачо.

- Да.

Судя по настроению Эдора, новость была отнюдь не радостной. Поэтому я просто спросила:

- Где?

Мачо вздохнул, подошёл к столу, сел на стул и сказал ровным голосом:

- Его корабль нашли дрейфующим на орбите Джорбы.

- Что?.. – беззвучно переспросила я, чувствуя, что мне отказывают ноги.

- Да. Патрульный крейсер этого сектора Кольца получил сигнал о применении оружия защитными системами и полетел выяснять, что произошло. Они нашли корабль Динора, расстрелянный несколькими залпами. Как я уже сказал, он дрейфовал на орбите.

Я несколько раз тщетно попыталась сглотнуть, но голос так и не вернулся.

- А Динор? – шёпотом спросила я, боясь услышать ответ.

- Он был там же, в корабле. Мёртвый.

Сувенир 64

Маугли сдавленно ахнул, а я осела на диван. Новость была настолько оглушающей, что на несколько секунд меня выключило из реальности,

- Джорба… – прошептала я, когда какие-то мысли оформились, наконец, у меня в голове. – Ну почему, почему именно она?! Как он мог попасть туда? Случайно? Сбой во время прыжка?

Эдор покачал головой.

- К сожалению, это всё, что мне известно. Нужно срочно лететь туда, на ближайшую базу. Вопрос, дадут ли разрешение на экстренный вылет… Ну, попросим Наима в крайнем случае.

- И что ты там будешь делать? – спросила я. Совершенно иррациональное чувство страха за ГИО-стратега затопило сознание. – И почему именно ты? Может быть, кто-то другой?

- Разве можно посвятить в подробности дела кого-тодругого?

- А Эктор? Он не сможет заменить тебя?

- Не сможет. К тому же, не стоит дополнительно раздражать принцессу, забирая у неё фаворита. Возможно, наши неприятности только начинаются, и её доброе отношение ещё пригодится. В более нужный момент.

- Ты думаешь, что Динора отправили туда специально?

Эдор грустно улыбнулся.

- Спасибо, Жужелица, что ты не заподозрила моего брата в каких-нибудь безумных планах.

- Даже в голову не пришло, – уверила я мачо.

Действительно, проведя почти год бок о бок с генно-изменёнными, я была на сто процентов уверена, что никакие дикие идеи их не посетят. Более разумных и ответственных людей вообще трудно было представить.

- Но, если сам он туда не мог полететь, значит, кто-то его туда отправил, так?

- Не знаю. Пока ничего не знаю… – Стратег досадливо поморщился. – Но ситуация мне не нравится до Плорадовой пасти. Корабль с ГИО-изменённым, рядом с планетой, разлагающейся из-за вируса, выведенного когда-то такими, как мы… Это похоже на серьёзную закулисную игру. Против нас выступил кто-то, имеющий немалые средства и связи.

- О, Всевидящий, только этого нам не хватало… Но кто?! И почему? Кому вы успели насолить настолько сильно, что он пошёл на такие крайние меры?!

- Не знаю, Тэш. Мне позарез нужно больше информации. В определённых ситуациях любой человек способен на самые безумные поступки, поэтому я хочу знать, как можно больше, чтобы делать какие-то выводы. Сам ли Динор полетел к Джорбе? Нашли ли что-то необычное на его дисколёте? И как он вообще ухитрился попасть под обстрел?! Насколько я знаю, охранные корабли сначала несколько раз предупреждают нарушителя, дают залп поперёк его курса, и только потом открывают огонь на поражение. Динор был пилотом высочайшего класса, он легко ушёл бы от опасности даже в последний момент…

- Если бы был жив? – тихо закончила я фразу стратега.

- Да. Или если бы не был вынужден оплачивать что-то своей жизнью.

- Что?!

- Например, жизнь и безопасность кого-то другого из Семьи.

- Ты думаешь… его убили из-за тебя? – прошептала я.

Эдор покачал головой.

- Не знаю. Просто перебираю возможные варианты.

Я обхватила себя руками за плечи. Ощущение близкой беды заставляло горбиться. Ах, Динор, Динор… что же с тобой случилось? Почему мы вдруг оказались на пороге катастрофы, когда, казалось, всё шло так хорошо?.. Мы смогли закрепиться на Мирассе, ничто не предвещало серьёзных проблем, и вдруг, в одночасье – такой удар…

- А что нам теперь делать? – спросил вдруг Маугли, до сих пор молча слушавший наш диалог.

- Оставаться тут, но, на всякий случай, быть готовыми к немедленному отъезду. Соберите самые необходимые вещи и документы, и держите их наготове. Я не знаю, с чем мы столкнулись, и во что это может вылиться. Возможно, нам придётся очень быстро уносить ноги.

У меня вырвался невольный стон. Всевидящий, ну почему?! Неужели мы исчерпали все лимиты Твоей благосклонности? Чего такого мы пожелали, что это не совпало с Твоими планами?!.

Маугли накрыл мою руку своими, словно согревая.

- Не бойтесь, сагите, я защищу вас. Если кто-то задумает причинить вам зло, я почувствую это и смогу предупредить вас...

Скрывая отчаяние, я улыбнулась ему. Мой бедный, храбрый лягушонок… Если б ещё знать, с чем или кем мы имеем дело, и не забывать, насколько бесполезными могут быть любые сверх-чувства, сверх-способности и доброе сердце в борьбе против злой воли и жажды власти…

Погладив Вайятху по щеке, я спросила Эдора:

- Но всё-таки, ты кого-то уже подозреваешь?

- Подозреваю. Пару-тройку компаньонов моего будущего тестя, которые с моим появлением распрощались с мечтами прибрать к рукам со временем его капиталы и собственность. Возможно, я расстроил их куда больше, чем они это показали… И не исключено, что им пришёл в голову беспроигрышный план вот так вернуть всё на круги своя.

- Как – так? Через убийство Динора?!

- Он был моим пилотом, понимаешь? А теперь представь, что будет с бизнесменом, работника которого застукают около Джорбы? Да если ещё откроются какие-нибудь отягчающие обстоятельства?

- Он потеряет репутацию навечно, – прошептала я. – Так ты думаешь, что тебя могут подставить, сделав вид, что твой пилот пытался пробраться на запрещённую планету?! Но зачем тебе это могло быть нужно?

- Ну, что-нибудь придумают. Например, что я тайный маньяк. Или намереваюсь отравить всё руководство корпорации Скросса. Да какая разница, Тэш?! Главное будет не в этом, а в том, что Динор погиб около Джорбы. И точка.

Я подтянула ноги к груди, – от обсуждаемых вероятностей стало как-то зябко. Что ж, версия Эдора объясняла многое и отвечала почти на все вопросы. Но именно, что почти…

- А Скросс знает о случившемся?

- Сейчас, наверное, уже да. Я узнал раньше него только потому, что держу своего человечка в службе безопасности Второй. Им сообщили в первую очередь, когда стали выяснять, чей корабль и кто пилот.

- А как же он нашёл тебя на Мирассе?

- Через императорскую экстренную службу связи.

- Здесь есть такая?

- Конечно. На всех планетах есть. На случай глобальной катастрофы или нового Вторжения.

- Не буду даже спрашивать, как ты ухитрился влезть в экстренную связь.

- Везде есть люди, Тэш, с которыми можно договориться. Я как чувствовал, что мне это понадобится, когда давал своему человечку код связи… Вот и пригодилось.

- Надеюсь, это обошлось тебе не слишком дорого?

- Оно того стоило, как видишь.

Мы продолжали говорить какую-то чепуху, обсуждать детали и подробности, наверное, потому что оба инстинктивно пытались отвлечься от страшного смысла того, что произошло.

Погиб ГИО-изменённый, несмотря на все свои сверх-способности. Причём, погиб около заражённой планеты. И попал он туда совершенно непонятным способом, – каждый прокол пространства для гипера тщательно отслеживался специальными службами, каждую точку входа и выхода контролировали и тоже отслеживали. Как удалось организовать, по сути, похищение целого корабля с пилотом, я не представляла! Но факт оставался фактом – это случилось, и нам надо было как можно быстрее выяснить, что произошло, пока наши враги не нанесли нового удара.

Дождавшись времени, когда правила местного этикета разрешали сделать самый ранний звонок, мачо сообщил о случившемся Лавинии и Эктору, предупредив о своих планах. Брат и сестра стратега номер один восприняли новость куда спокойнее и сдержаннее меня. Избранник принцессы предложил переговорить с начальником космопорта, чтобы как можно быстрее оформить внеплановый вылет, Лавиния же просто попросила брата быть максимально осторожным.

Мы с Маугли помогли Эдору собраться. Вещи были упакованы, документы подготовлены, сам стратег, как никогда молчаливый и неброско одетый, ждал только звонка с космодрома, разрешающего покинуть Мирассу. Уже несколько минут мы все трое сидели в гостиной молча, потому что говорить больше было не о чем, а проговаривать свои страхи и опасения – бессмысленно. И тут позвонила Лавиния. Я сидела буквально бок о бок с Эдором, поэтому тоже увидела и услышала златовласку.

- Брат, – сказала она, напряжённо глядя с экрана. – Боюсь, всё отменяется. Только что стало известно, что умер император.

Я, не удержавшись, помянула Плорада, а обычно невозмутимый стратег и вовсе выругался в духе обитателей Варраввы, продемонстрировав, что и у него нервы не железные.

Эта новость тоже была из разряда «надо бы хуже, но некуда», потому что смерть правителя Мирассы означала добровольную самоизоляцию планеты на несколько дней. Местным жителям полагалось забросить все свои дела, остановить работу, учёбу, поездки и полёты, и дружно скорбеть о почившем императоре, оставаясь в тех городах, где их застало печальное известие. Нам это грозило массой осложнений, потому что расследование смерти Динора оставалось в руках специальных служб, и возможности контролировать его у Эдора, практически, не было.

Нет, разумеется, стратег уже через пару минут отправил удивительно чёткие и ясные инструкции своим помощникам по бизнесу и Вигору через ту самую экстренную связь, заставив меня задуматься: а не предвидел ли мачо такое стечение обстоятельств заранее? Оказалось – нет, не предвидел, но меры на всякий случай принял. На Вигора и остальную команду ГИО-изменённых, безусловно, можно было рассчитывать, и я слегка расслабилась. Кроме того, возможно, Наим своим личным решением всё-таки отпустил бы Эдора с Мирассы, Лавиния обещала попросить его об этом. Теперь, когда всё, что возможно, было сделано, нам оставалось только ждать, чем мы и занялись, запасшись изрядным количеством кофе.

Мария, узнав о смерти самодержца, печально покивала головой.

- Да, давненько уже он болел… Что за напасть такая! Говорят, первые императоры были куда крепче здоровьем, и правили дольше. А теперь, чем дальше – тем короче сроки становятся. Глядишь, ещё на нашей памяти двадцать пять лет превратятся в двадцать. Эх, за грехи наши воздаётся нам…

Остальная прислуга, оповещённая старшей горничной, вообще принялась усиленно тереть глаза и сморкаться, причём, совершенно искренне! Эдор сдержанно выразил всем соболезнование от лица всех нас, и отправил местных жителей печалиться по домам. Я не могла не одобрить столь мудрого решения – так и им, и нам было спокойнее.

Как и ожидалось, все космопорты Мирассы закрылись, сообщение с другими планетами временно прервалось, заводы и императорские службы перестали работать, – вся планета замерла, скорбя по ушедшему правителю. Лавиния, позвонившая уже к вечеру, сообщила, что до сих пор сидит одна в резиденции принца, потому что Наим так и не вернулся из императорского дворца. Впрочем, это было вполне объяснимо: для подготовки к траурной церемонии погребения вызвали всех более-менее близких родственников почившего императора, включая семью погибшего наследника. Так что Кария тоже была там, и Эктор скучал один. Но покинуть свой пост ГИО-изменённые не решались, не зная, в какой момент могут понадобиться подопечным.

Так, в ожидании неизвестно чего, прошёл весь день. А когда на море и пляж опустилась темнота, Эдор постучал к нам в спальню, где мы с Маугли пытались читать, чтобы отвлечься от тягостной атмосферы, казалось, укутавшей всё вокруг.

- Ну, так что? Наша договорённость осталась в силе? – спросил стратег, заглядывая в приоткрытую дверь.

Я не сразу сообразила, о чём он, а потом ошарашенно захлопала глазами.

- Ты серьёзно?! Не раздумал?

- Нет, Жужелица. Если когда-то и говорить с Мирассой, то именно сейчас. Нам пригодится любая помощь, даже гипотетическая. Возможно, конечно, что ничего из этой затеи не выйдет, но попробовать непременно надо. Ну, гуманоид, – обратился он к Маугли, – зови своё альтер эго…

Лягушонок послушно замер, уставившись перед собой. Постепенно, прямо на глазах, его зрачки начали расширяться, в них поплыли фиолетовые отсветы, Вайятху опустил голову, словно она отяжелела, а когда он снова поднял взгляд на нас – это был уже Проводник.

- Пришёл? – как ни в чём не бывало, приветствовал он Эдора. – Ну, хорошо. Пойдём…

- Эй! А я?! – пришлось напомнить о себе этим двум сверх-целеустремлённым личностям.

- Ты же говорила уже, – удивился стратег номер один. – Зачем тебе?

- Затем, что, насколько я понимаю, в момент этого… разговора оба вы будете в трансе. А если придёт какое-то срочное сообщение? Или кому-то понадобится поговорить с тобой? Или появятся какие-нибудь нежданные свидетели? Кто-то же должен быть настороже?

Эдор насмешливо сощурился.

- Жужелица, так уж прямо и говори, что умираешь от любопытства и хочешь посмотреть, как я буду толковать с Мирассой. А то придумала: срочные сообщения какие-то, прохожих в чаще леса…

Я закусила губу. Ну, эмпаты – они тут особенно эмпаты... Вон, и Проводник пытается изобразить ехидную усмешку одним уголком рта. И, кстати, вполне небезуспешно.

- Иди… – разрешил небесный экскурсовод. – Ты не помешаешь…

- Ну, спасибо, – проворчала я.

Но с удовольствием быстро накинула куртку – помнится, в лесу было прохладно. Когда мы вышли – на этот раз через парадный вход, и ключ я положила к себе в карман – Проводник, уже привычно, подхватил меня на руки.

- А это зачем? – удивился стратег номер один. – Вроде, Тэш вполне способна идти?

- Мы пойдём быстро… не успеет, – коротко ответил Вайятху и припустил к лесу.

Надо отдать должное мачо: он не отставал ни на шаг, держась постоянно позади на одном и том же расстоянии, позволяющем вовремя реагировать на изменении маршрута. Даже в лесу, в темноте, когда я только и делала, что прятала лицо от коварных веток, норовящих хлестнуть побольнее, стратег как будто не обращал внимания ни на темноту, ни на заросли. Невольно я опять подумала о схожести этих двоих… По дороге Эдор пару раз предлагал сменить Проводника и понести меня самому, но хищник каждый раз гордо отказывался, всячески демонстрируя, что «своя ноша не тянет». Я только тихонько улыбалась ему в плечо.

Полянка, когда мы вышли на неё, выглядела точь-в-точь, как накануне. И серо-белый камень всё так же чуть-чуть поблёскивал в тусклых лучах маленького спутника Мирассы.

- Это сюда надо ложиться? – с интересом разглядывая плоскую неровную поверхность, изрезанную странными изображениями, уточнил мачо.

- Да. Раздевайся…

- А это непременное условие?

- Мне будет проще… Надо, чтобы ты… чувствовал себя открытым… беззащитным, и соединять струны… так легче.

- Ну, легче, так легче. – Эдор принялся стаскивать одежду, которую я забирала и аккуратно складывала.

- Полностью… – предупредил Вайятху, заметив, что стратег остался в белье.

Мачо состроил гримасу, но подчинился. Он, кажется, не почувствовал никакой неловкости в этой ситуации, но я невольно отвернулась, чувствуя, что щекам становится горячо.

- Ложись… Нет, не так… Вытянись… руки сюда… – командовал за моей спиной Вайятху. – А теперь закрой глаза… думай, что ты чувствуешь… чего хочешь… О чём спросишь… или что покажешь…

- Плорад тебя сожри, – раздался через некоторое время недовольный голос стратега. – А обязательно лапать меня руками?!

- Ну, ты же не захотел… как я всегда делаю… Не закрывайся… ничего не выйдет… если ты будешь сопротивляться…

- Ладно, попробую… – проворчал мачо и тут же возмущённо зашипел. – Какого Вограна ты делаешь?!

- Раскрываю тебя… Ты защищён лучше других… Просто молчи и не сопротивляйся…

Позади меня воцарилась тишина. Я сидела и кусала губы, стараясь удержаться и не обернуться. Внезапно стратег еле слышно застонал. Я встрепенулась.

- Расслабься… – снова заговорил Проводник. – Ты сопротивляешься… только утомляешь меня и себя…

- Хорошо тебе говорить, – возразил Эдор, – тебя бы так…

- Не дёргайся… Я ещё раз попробую…

- Чтоб я сдох… – вырвалось у мачо его любимое выражение.

Судя по всему, он тоже с трудом себя контролировал. Не удержавшись, я всё-таки обернулась и застыла, глядя на них. Стратег лежал ничком на камне, вытянувшись во весь свой немалый рост, его руки были разведены в стороны, а Проводник стоял у его изголовья, прижимая ладони к груди мачо. Я помнила, как чувствовала себя в тот момент, когда обжигающие руки Вайятху словно рушили что-то у меня внутри. Понятно, что Эдор, привыкший всех контролировать и всё решать сам, сейчас никак не мог перестроиться и «отдаться на милость» кому-то. Судя по лицу Проводника, он действительно, начал уставать, и эта попытка могла кончиться ничем. Пытаясь сообразить, можно ли как-нибудь помочь им, я вдруг вспомнила, как мачо делился со мной спокойствием в императорской гостинице, когда мы прилетали на маскарад. И меня осенило! Можно же передать не только спокойствие и уверенность!

Я решительно встала, сложила на поваленное дерево одежду стратега, которую держала в руках, и подошла к распростёртому мачо.

- Эдор, – шепнула я ему на ухо, дождалась, когда он откроет глаза, и зашептала торопливо, – помнишь, как ты меня успокаивал перед балом? Поцелуем?

В глазах мачо появился вопрос.

- Сделай сейчас так же, только отдай мне свою тревогу и страхи, всё, что мешает тебе. Сможешь?

Во взгляде у Эдора появилось сомнение.

- А ты справишься потом?

- Конечно. Я умею. Сейчас важнее, чтобы ты был спокоен. Соглашайся, Эдор! Неизвестно, сможешь ли ты ещё поговорить с целой планетой.

Сомнение из глаз стратега никуда не делось, но он кивнул.

- Тео, – обратилась я к Проводнику, который внимательно слушал нас. – Давай попробуем ещё раз. Будь готов… – и наклонилась к губам мачо.

Сначала он отвечал скованно и неохотно, но потом поцелуи стали более долгими и страстными. Не могу сказать, что осталась спокойной, – да и покажите мне хоть одну женщину, которая смогла бы остаться равнодушной в такой ситуации! – но главного я добилась: красавчик отвлёкся от ритуала и сосредоточился на мне. Улучив момент, шепнула ему: «Давай!», и в меня полились рекой тревога, напряжение, раздражение, злость, почти отчаяние… Я даже не подозревала, какой коктейль замешался во внешне спокойном стратеге! Мне постепенно становилось всё тяжелее, зато Эдор заметно расслаблялся, его поцелуи становились нежнее, а губы – мягче.

Наконец, Проводник несильно оттолкнул меня, отрывая от стратега, и тут же переплёл свои пальцы с пальцами Эдора, сильно сжав их. Я, пошатываясь, отошла на пару шагов, пытаясь восстановить дыхание после страстных поцелуев, но продолжала смотреть на двух прекрасных мужчин, замерших в весьма странной позе.

И тут Вайятху как-то странно вздрогнул всем телом, словно его пронизала молния, и тут же, как эхо, дёрнулся стратег. Во взгляде Проводника, устремлённом вперёд и вверх совершенно явственно засветились огоньки, похожие на звезды. Я некоторое время заворожённо смотрела на них, а потом перевела взгляд на Эдора. И в его раскрытых, но будто слепых глазах плавали такие же огоньки.

Я с облегчением вздохнула: похоже, наши усилия увенчались успехом, Проводник смог вывести Эдора на контакт с Мирассой. Теперь оставалось только сделать что-то с той мешаниной, которую я получила от стратега. Не найдя ничего лучшего, села на краешек камня, рядом с мачо, и занялась дыхательной гимнастикой.

Мне понадобилось на этот раз до Вогранов времени, чтобы избавиться от ощущения, что земля вот-вот разверзнется у меня под ногами, и начать воспринимать происходящее адекватно. Взглянув на свой хронометр, обнаружила, что прошло уже сорок минут. Сеанс связи с Храиссой, судя по всему, проходил успешно. По крайней мере, на губах у мачо блуждала вполне счастливая улыбка.

«Не обижай его!» – внезапно подумала я, адресуясь к Мирассе. Всё же, мы находились в так называемом месте силы, возможно, она и меня могла слышать… Повинуясь всё тому же, непонятному порыву, я коснулась груди ГИО-красавчика. Он был холодным наощупь, и я встревожилась, что стратег замёрз. Но накрыть его чем-нибудь не решилась – кто эти струны знает, может, им даже лёгкий джемпер помешает. Вон, Проводник перед проведением обряда тоже разделся по пояс, видимо, чтобы облегчить контакт… Подумав, просто осторожно обняла мачо, надеясь, что так ему будет теплее, а наличие ещё одного живого существа не помешает беседовать там, среди высей.

Как и следовало ожидать, я уснула. Проснулась от того, что кто-то осторожно тряс меня за плечо. Открыв глаза, наткнулась на весёлый и чуть-чуть ехидный взгляд стратега номер один, присевшего рядом на корточки.

- Просыпайся, Жужелица… Вот не думал, что ты настолько любопытная. Ну, как? Удалось подслушать наш разговор с Мирассой?

- Вот ещё… – пробурчала я, сморщившись: всё-таки спать на голом камне – то ещё удовольствие! – Очень надо вас подслушивать. Как будто раньше не слышала твоих охов и ахов по поводу этой планеты… Я, между прочим, тебя пыталась согреть, чтобы ты не подхватил пневмонию.

Выражение лица мачо не изменилось, но ладонь на моём плече благодарно сжалась на мгновенье. Он отошел к дереву, на котором лежала его куртка, – всё остальное стратег успел надеть на себя, а я осторожно села и покрутила головой, разминая затёкшую шею. Рядом тут же материализовался Проводник. Усевшись, он бесцеремонно повернул к себе мою голову и, внимательно глядя в глаза, мысленно сказал:

- Никогда больше так не делай!

- Э-э… как? – растерянно спросила я, тоже мысленно.

- Не целуй никого так… Иначе… следующего, кого ты будешь целовать… я убью.

- Что?! – Меня словно окатили ледяной водой. – Что ты говоришь?!

- Я говорю, что ты – моя… И больше никого… не можешь целовать… как своего мужчину. Так велели… наши предки… И если кто-то встанет… между нами… я его убью.

- Это тебе тоже твои предки велели? – начиная сердиться, спросила я.

- Да… не вынуждай меня… – и Вайятху резко встал.

Мне оставалось только таращиться ему в спину, постепенно закипая. Что ещё за… Да кто ему позволил?! С чего он решил, что может распоряжаться мной?! Что за «предки» такие, которые велят убивать, не спрашивая?! Ну, уж нет, я не собиралась подчиняться каким-то дремучим правилам. Даже если я люблю этого мерзавца, – что ещё, кстати, не доказано, – это не даёт ему права отдавать мне приказы!

С трудом сдерживаясь, чтобы не устроить скандал немедленно, я дождалась, пока Эдор оденется и сунет в карман вифон.

- Никто не звонил, – прокомментировала я его взгляд на экран аппарата.

- Да я и не сомневался, – отозвался он.

- Кстати, как всё прошло? – вспомнив, зачем вообще была организована эта вылазка, спросила я мачо.

Он закатил глаза.

- Н-ну, скажу тебе, это… необычно. Объединяться с разными живыми существами… Никогда ничего подобного не испытывал. Удивительно… Да ещё этот дождь…

- Какой дождь?

- Там, где-то шёл дождь… И я, вместе с ним.

- А я летала с ветром. Тоже потрясающе…

- А поговорить-то удалось?

- Твой протеже утверждает, что да. Говорит, я Храиссе тоже понравился… Видимо, она тут не избалована хорошими людьми. И мои просьбы не остались безответными.

- А ты что просил?

- Ну, традиционно: покровительства, возможности поселиться здесь, спокойно жить… Вроде, я даже успел пообещать ей взамен помощь и поддержку всей моей Семьи.

- Молодец, – похвалила я Эдора. – Этого достаточно, чтобы она помогла? Или хотя бы не мешала вашим планам?

- Кто знает? – задумчиво ответил стратег. – Поживём – увидим… Ну, всё, что мог – я сделал. Будем надеяться на лучшее…

Мы, наверное, говорили бы ещё долго, если бы нас не прервал Проводник, безэмоционально объявивший:

- Можно идти…

Протянутую руку Вайятху я проигнорировала, пройдя мимо. Краем глаза успела заметить, как потемнело его лицо, и ощутила некое злое удовлетворение. В прошлый раз я шла сама, и сейчас справлюсь. Общаться со второй половиной Маугли после его выходки не хотелось совершенно. Пусть он там, какой угодно замечательный и необыкновенный, но всё равно мерзавец. Да и, насколько я помнила, отдача после ритуала ощущается ещё долго, так что вряд ли Эдор был в состоянии сейчас скакать по лесу.

В результате, мы добирались до дома долго, по сути, гуляя по ночному лесу, прекрасному даже в почти полной темноте. Сегодня между деревьями скользило множество крохотных искорок, голубоватых и белых. Проводник сказал, что это были какие-то насекомые, местный вариант светлячков или марёвок. Летали они совершенно бесшумно, создавая ощущение сказочности происходящего.

Постепенно моя злость растаяла под влиянием тихой, трогательной красоты окружающего мира. Мирасса вообще располагала к созерцательности и постоянному состоянию умиления. Проводник, шедший впереди, словно почувствовал изменение моего настроения, притормозил и взял меня за руку. На этот раз я вырываться не стала.

- Успокоилась?.. – мысленно спросил он.

Я, мысленно же, промолчала.

- Пообещай, что больше не будешь… так делать.

Уснувшее, было, раздражение опять заворочалось в груди.

- Перестань указывать мне, что делать! – резче, чем хотела, ответила я. – С чего ты решил, что можешь делать это?

- Ты – моя женщина… Я отвечаю за тебя… И должен оберегать от ошибок…

- Сдаётся мне, пока моя единственная ошибка – позволить тебе взять на себя слишком много. Я не просила ни твоей защиты, ни советов. Спасибо, что беспокоишься, но больше не надо. И, тем более, не стоит угрожать моим друзьям! Вот этого я тем более не потерплю!

Проводник, бросив на меня долгий, непонятный взгляд, руку отпустил и вернулся на своё место, впереди. Эдор, явно удивлённый нашими безмолвными демаршами, вопросительно поднял брови, но я только отрицательно покачала головой. И дальше мы шли молча, до самого дома.

Там я, извинившись перед Эдором, прошла в спальню, оставив мужчин в гостиной, быстро разделась и встала под горячую воду. На мне всегда благотворно сказывались любые водные процедуры. Будь снаружи потеплее, я бы ушла купаться в море, но, не зная, какие опасности могут там таиться, предпочла обычный душ. Текущая вода словно вымывала обиды, страхи, негодование, непонимание и раздражение, мешавшие трезво взглянуть на ситуацию.

В чём-то Проводник, конечно, был прав: мы отвечали друг за друга, должны были заботиться и защищать один другого, потому что иначе могли просто не выжить здесь. И он не был мне безразличен, отнюдь! Иначе я не злилась бы так сильно… Но вот это его желание управлять мною, да ещё такими методами, совершенно выводило из себя. Не для того я в своё время сбежала от родителей на другую планету, чтобы, в конце концов, оказаться заложницей у странного, до конца непонятного существа, руководствующегося какими-то замшелыми правилами и неизвестными мне законами!

Неизвестно, куда бы завели меня мысли о теряемой независимости, но тут в душевую кабину втиснулся гадский тип, о котором я думала.

Проводник явно не собирался продолжать спор или вообще разговаривать, потому что, не теряя времени, попросту выбил почву у меня из-под ног, просто притиснув к себе. В этот раз изменение реальности происходило резко, неожиданно, как падение в бездну. Одна секунда – и я сама вцепилась в него, потому что мне показалось, что мы проваливаемся в какой-то огненный коридор, и летим там, подобно метеорам. Пылающие стены обжигали, как и ладони Вайятху, внутри снова всё плавилось и текло, выжигая всё ненужное, неважное, ненастоящее… Оставалась только жажда быть вместе, держаться за его плечи, прижиматься изо всех сил, пить дыхание прямо с губ, соединяться с ним, сильнее и сильнее, чтобы никогда больше не отрываться. Чувствовать биение его сердца, как своего собственного, и делить огонь, что пылал в нём, на двоих, загораясь в ответ, словно факел… Лететь рядом и повторять, как заклинание:

- Не отпускай… не отпускай меня…

И без слов понимать, что он и не отпустит. Больше никогда…

Когда всё закончилось, и я открыла глаза, почему-то полные слёз, Проводник очень серьёзно смотрел на меня. На ритуальной маске, заменявшей ему лицо, жили только глаза: огромные, полные тревоги и торжества одновременно.

- Теперь понимаешь?.. – беззвучно спросил он, медленно обводя пальцем мою скулу и подбородок. – Ты – моя… Разве я могу отдать тебя?..

- Не можешь, – ответила, смиряясь с неизбежным. – Да и не надо… Куда же я от тебя денусь…

Ответом стали поцелуи, не сводящие с ума, а ласковые и лёгкие… Надо же, оказывается, он действительно умеет быть нежным…

Сувенир 65

На следующее утро Лавиния сообщила, что срочно собранный Комитет по исполнению траурных обрядов назначил дату похорон: через три дня. И всё это время Мирасса должна была пребывать в пучине горя и траура. К слову сказать, Наима златовласка так и не видела, новость сообщил ей какой-то придворный. Мы поняли это так, что до самого погребения принца теперь никто не увидит, потому что его присутствие требовалось на целой уйме каких-то мероприятий, имевших одно название: заседание Комитета такого-то. И шли эти заседания подряд, не оставляя бедному наследнику ни одной свободной минуты, до самой ночи. Видимо, на них решались проблемы передачи власти, перераспределения полномочий, доходов и прочая и прочая. Короче говоря, мирассцам было не до нас.

Эдору пришлось сидеть, фигурально выражаясь, кусая локти от нетерпения и жесточайшей нехватки информации. Дважды ему удалось передать сообщения Вигору через экстренную императорскую связь, и один раз – получить ответ, ободряющий, но ничего не проясняющий. Эскулап докладывал, что расследование тихо движется, несмотря на активное негласное сопротивление Скросса, пытающегося историю замять. ГИО-команда, со своей стороны, делала всё, чтобы наши тайны так и остались покрытыми мраком. По крайней мере, чтобы Динора никак и никогда не смогли связать с некоей законсервированной базой на окраине Кольца…

Я искренне желала всем, кто на Второй разгребал эти проблемы, преуспеть в трудах, и очень переживала, что ничем не могу помочь им. Оказаться, по сути, запертыми, даже в таком комфортабельном месте, как дом Эдора на пляже, было непривычно и досадно. Не спасал и визор, потому что по всем программам шли бесконечные унылые репортажи о том, как люди, бесконечными же серыми потоками (серыми – потому что именно этот цвет считался траурным на Мирассе) медленно текли по улицам городов к местным храмам, чтобы помолиться за усопшего. Или толпами стояли на площадях, слушая мрачных ораторов, надрывно прославлявших почившего императора.

Я честно попыталась несколько раз послушать, чем же запомнилось правление Робера Восьмого, но перечисляемые благодеяния меня как-то не впечатлили. Ну, достроил дамбу около какого-то города; проложил дорогу в горах (кстати, через территорию наших полосатых друзей, туземцев-миролюбцев); ещё пару раз лично пилотировал какую-то станцию слежения, позволяющую координировать все защитные системы планеты (видимо, к идее возможного вторжения из Содружества переселенцев, жаждущих поселиться в мирасском раю, здесь относились весьма серьёзно). Посадил… проложил… исправил… помог… В-общем, ничего действительно выдающегося не совершал. У меня создалось впечатление, что отец Наима был заурядным правителем и довольно скучным человеком. Кстати, о строительстве курорта не упомянули ни разу, – видимо, те, кто составляли хвалебные речи, не определились, считать ли сие деяние достижением императора, или наоборот…

Но жители искренне переживали, я лично видела не одного и не двух человек, проливавших слёзы, от этого особенно остро ощущала себя здесь чужачкой. Поскольку слуг отпустили до окончания траура, мы были предоставлены сами себе. В чём-то это было даже хорошо: без чужих глаз и ушей мы легче и быстрее смирились со своим положением. Эдор принялся гонять Маугли по основным этапам истории Содружества, особенно напирая на борьбу за соблюдение прав всех граждан. Вайятху в ответ учил стратега каким-то своим приёмам управления местной живностью. Больше всех досталось местным бабочкам, которых то вызывали, то прогоняли, то заставляли выписывать в воздухе какие-то немыслимые фигуры, то приказывали садиться на предметы или конечности экспериментаторов.

Вообще-то, было очень забавно наблюдать за страданиями мачо, облепленного разноцветными насекомыми и пытающегося заставить их взлететь, не прибегая к грубой силе. Не сказать, чтобы эти попытки были успешными, но стратег упорствовал. В конце концов, он убедил себя что «чувствует какую-то связь» с бедными мотыльками, и на этом все успокоились.

Вообще, установившаяся атмосфера живо напомнила мне те дни, когда мы втроём собирались в нашем лесном домике. Оказывается, это было счастливое время, особенно по сравнению с тем, что происходило сейчас. Мучимая ностальгией, я даже решилась спросить Эдора, не жалеет ли он, что связался с Линной.

- Я не имею привычки жалеть о сделанном, Жужелица. Главным образом, потому что предварительно подолгу всё обдумываю и взвешиваю. Поэтому – нет, не жалею, – ответил стратег. – Брак с Линной был моей целью, которой я успешно добился, чему до сих пор радуюсь.

Такой подход, безусловно, заслуживал уважения, поэтому я, со спокойной совестью, переключилась на Маугли, которому как раз требовалось моё внимание.

После того, как Проводник развёл весьма бурную деятельность, устанавливая контакты с Мирассой, мне нужно было выяснить, как это повлияло на лягушонка. Оказалось – никак. Мои подозрения, что вторая ипостась Вайятху закрыла доступ на «свою территорию», оказались верными. Маугли ничего не помнил ни о наших сеансах связи, ни о сексе со сменой реальности. На вопрос, может ли он достучаться до Проводника, лягушонок, подумав, ответил, что может. Но только если его альтер эго этого захочет. И вообще, уже некоторое время они существовали как-то отдельно, почти не общаясь. Точнее, Маугли-то специально не закрывался, а вот его второе «я» – да. Теперь, в лучшем случае, Вайятху удавалось почувствовать появление Проводника, а в худшем, если лягушонок, например, спал, то для него вообще всё, совершаемое хищником, оставалось тайной за семью печатями.

Обдумав то, что рассказал мне гуманоид, я пришла к выводу, что ситуацию можно исправить только внешним воздействием. Полное разделение половинок личности Вайятху грозило ему в дальнейшем серьёзными проблемами с психикой, значит, надо было опять использовать установки. Не хотелось, конечно, этого делать, но мне всё равно предстояло хотя бы ещё один раз, но вмешаться в психику Маугли, снимая все искусственно заданные привязки и правила. Видимо, нужно было обдумать и вопрос «общежития» его половинок… Но Вайятху я ничего этого говорить не стала, предпочитая не тревожить раньше времени. Да и давать лишнюю информацию к размышлению Проводнику не хотелось: поскольку Маугли от него не закрывался, вторая ипостась по-прежнему имела полный доступ ко всем его воспоминаниям, а, значит, могла узнать о моих планах и даже попытаться помешать им.

Впрочем, всё это имело значение только в том случае, если мы узнаем, кто виноват в гибели ГИО-пилота, и сможем остановить его или их. Если нет… Дальше думать не хотелось. Хотелось дать себе передышку, и заняться решением каких-нибудь не столь глобальных проблем, – как стратег, который очень мудро предпочитал не терять времени даром даже в сложившихся обстоятельствах, если уж не мог никак повлиять на них.

После заката я, Эдор и Вайятху пошли погулять, в нарушение местных правил, предписывавших всяческие ущемления привычного образа жизни. Поразмыслив, мы решили, что, поскольку мирассцами ещё не являемся, то и соблюдать все принятые нормы не обязаны. Заодно, делая вид, что интересуемся ходом строительства, обошли пустующий комплекс курорта (строители, естественно, тоже были отпущены горевать), и побывали около потайной комнаты. Лично постояли на люке, ведущем туда, и убедились, что увидеть его невооружённым глазом невозможно. Заинтригованный стратег, использовав свои шпионские штучки, насобирал всевозможных проб, и выяснил потрясающую вещь: щели закрывал специальный самовосстанавливающийся состав, по виду неотличимый от напольного покрытия.

Но, если мачо эта новость привела в технологический восторг, меня она расстроила, поскольку лишний раз напомнила, что мы находимся на планете, где пятьсот лет бесконтрольно работали генетики и порождённые ими специалисты, не скованные ни законами, ни моральными нормами. Впрочем, комната по-прежнему была абсолютно пуста, и мы временно оставили всё как есть, решив продолжать наблюдения.

Я хотела оставить камеру или жучок где-нибудь рядом, но Эдор не согласился. По его мнению, комнату должны были начать использовать не ранее, чем курорт начнёт действовать, а до этого было ещё далеко. У меня имелись собственные аргументы против этой гипотезы, но, зная упрямство стратега, я не стала их выкладывать. В конце концов, эта загадка, действительно, могла подождать.

Ещё я узнала у Эдора, что именно так заинтересовало его в своё время в моём рассказе о приютах. Оказалось, ГИО-красавчик, во время второго, а то и первого визита на Мирассу обратил внимание на странную нелепость, как ему показалось. Нелепость состояла именно в специфическом, только Мирассе свойственном, отношении к попавшим в приют детям. Когда я напомнила ему об этой всеобщей боязни брошенных детей, он не поленился провести осторожные изыскания, и выяснил, что до определённого момента никаких таких верований в плохую карму сирот не существовало. Это суеверие появилось как-то вдруг, вскоре после того, как Лемир Грасс самочинно объявил себя императором.

Особых, запоминающихся событий на тот момент зафиксировано не было, за исключением внезапного ареста одного из ближайших сподвижников императора, а именно, того самого аристократа самого высокого ранга, лорда Артлета, и его семьи. Собственно, всё началось с его семьи. Трёх младших отпрысков этого самого лорда, вроде, долго пытались пристроить к каким-нибудь родственникам, хотя бы дальним, а упомянутые родственники не менее долго и упорно отбивались от таких попыток. На тот момент сыновьям лорда было двенадцать, десять и пять лет. Почему-то от них, как от прокажённых, шарахалась вся родня, и это при том, что сестёр-близняшек почти сразу забрала одна бездетная пара.

Так и получилось, что старшие дети Артлета, в конце концов, были помещены в чуть ли не для них же созданный первый приют и… потерялись. Больше никто ничего о них не знал, как будто они растворились. Но именно с этого момента у мирассцев возникла стойкая неприязнь к осиротевшим детям, которых некому было забрать, или от которых отказались все родственники. Что за история, помимо официальной, могла быть связана с теми детьми, оставалось только догадываться, но то, что слухи о плохом влиянии «отказников» на судьбу тех, кто помогает им, были распущены агентами императора, Эдор не сомневался.

Когда я спросила, зачем это понадобилось самодержцу Мирассы, ГИО-стратег задумчиво пожал плечами и ответил:

- Почём нам знать, Жужелица? Мы можем только гадать… Да и гадания эти выглядят не слишком убедительными. Мне кажется, Грассу или его наследникам зачем-то нужно было скрыть исчезновение этих детей, а, заодно, отучить население слишком сильно интересоваться сиротами. Попали в приют – и пропали там. И никого не волнует, что происходит за дверями этих заведений, ведь никому не хочется разделять чужое горе…

- И что, по твоему, с ними может там статься? – просила я, чувствуя, как по спине забегали мурашки: уж очень многозначительным был тон у мачо.

- Да что угодно, Тэш. Что угодно. Это же Мирасса…

Я только вздохнула, потому что то же самое повторяла себе все эти дни: не удивляйся, это не Содружество.

За день до печального события нам, как особам, приглашённым родственниками императора, привезли приглашение-распоряжение (иначе это, пожалуй, нельзя было назвать) явиться на похороны. А заодно, доставили и траурные одеяния, представлявшие собой плащи-накидки с капюшонами, конечно, серого цвета. Отделка состояла из орнамента, вышитого чёрной нитью, с вкраплениями чёрных же камней. Мужские плащи от женских ничем не отличались, кроме размера. Примерив это скорбное великолепие, мы сочли, что вполне впишемся в толпу удручённых «высоких гостей», – именно к этой категории нас отнесли.

Это означало, что в первые ряды зрителей и участников процессии мы не попадём, во вторые – тоже, но третья очередь будет наша. По регламенту, которым нас тоже любезно снабдили, мы должны были присутствовать среди шествующих следом за катафалком. Или саркофагом. Или гробом – если последнее пристанище императора могло быть названо так прозаически. Как нам объясняла по вифону Лавиния, тело усопшего правителя помещали в специальный аппарат, позволявший хранить его сколько угодно долго. Зачем мирассцам потребовался склад тел их императоров, было не очень понятно, но я склонялась к мысли, что идея принадлежала первому из них, то бишь, Лемиру Грассу, и, значит, никем не обсуждалась и не оспаривалась. Слово первого из династии Грассов до сих пор имело силу непреложного закона.

Церемония была назначена на раннее утро. Всевидящий знает, зачем усопшему правителю понадобилось не давать выспаться своим подданным, но таково было его высочайшее желание, высказанное ещё при жизни. Возможно, отдавая его, самодержец пребывал в романтическом настроении и мечтал о погребении на восходе… Как бы то ни было, нам предстояло проснуться ни свет, ни заря, облачиться в выданные плащи и отбыть на специальном транспорте в имперскую столицу. В замке, том самом, где мы не так давно танцевали с Наимом, была назначена церемония прощания родственников и ближайших сподвижников, на которую посторонние не допускались. А вот потом тело должны были вывезти на главную площадь столицы, откуда траурная процессия сопровождала императора на его последнем пути, оканчивающемся у дверей специальной усыпальницы самодержцев, оборудованной в пещере.

Прикинув, сколько времени пройдёт, прежде чем мы похороним Робера, я приуныла. По всему выходило, что часом-двумя дело не обойдётся. Эдор посоветовал мне взять с собой Деону и слушать какой-нибудь детектив, сохраняя на лице приличествующее моменту выражение печали. Я пообещала так и поступить, но вообще меня накрыло настоящее обострение нелюбви ко всяким публичным мероприятиям, особенно траурным. Чуяло моё сердце, что ничего хорошего нас там не ждёт, но отвертеться не было никакой возможности. Единственным счастливчиком был Маугли, которого, как сопровождающего гостью, видимо, сочли маловажной персоной, и в приглашение не включили.

Накануне похорон мы разошлись спать пораньше, чтобы успеть выспаться, но я почему-то ужасно нервничала перед предстоящей церемонией, всё время представляя себе всякие ужасы, наподобие несчастного случая, когда вдруг ломается каблук, рвётся плащ или я спотыкаюсь и падаю в самый неподходящий момент…Короче, всё было, как всегда: в день похорон я встала невыспавшаяся и дёрганая. Сборы были недолгими, – всё приготовили заранее, чтобы утром не ошибиться в чём-то. Торопливо выпили по чашке кофе, помахали Маугли, которому я отчаянно завидовала, и флайер с пилотом доставил нас на главную площадь столицы.

Народу там было столько, что не только яблоку, – вишне некуда было свалиться, кроме как на чью-то макушку. Порадовало только то, что «высокие гости» были отделены от остальных скорбящих какой-то довольно хлипкой загородкой, и было нас не так уж много: тридцать три человека. Я знаю это точно, потому что потом, ожидая начала шествия, от скуки считала всёподряд.

Положенный нам по статусу транспорт оказался весьма своеобразной платформой с дверцами, довольно точно имитировавшей древний паланкин или специальные носилки с сидениями. Для полноты сходства окна-проёмы были занавешены лёгкой тканью, создававшей иллюзию того, что яркую Мирассу затянуло серой дымкой. Не удержавшись, я отдёрнула занавеску, – так хотя бы дышать было легче. Окрашено это сооружение было в приличествующий случаю матово-чёрный цвет, и передвигалось на антигравитационной подушке.

Пока я оглядывалась, дверь рядом со мной неожиданно открылась, и в наш паланкин полезли две фигуры, закутанные в щёгольские серые плащи с отделкой из чёрных алмазов (это я уже потом выяснила). Сначала я потеряла дар речи от такой бесцеремонности, а потом – от радости, когда выяснилось, что это были Лавиния и Эктор! Еле-еле сдержав вопли радости, я кусала губы, чтобы не слишком счастливо улыбаться. Эдор, просиявший одними глазами, спросил:

- Каким чудом вы здесь? И почему не с подопечными?

- Пока нельзя, – коротко ответствовал стратег номер два, быстро пожимая руку брату. – И не по чину нам… Так что, поедем с вами. Не возражаете?

- Да ты что! – шёпотом возопила я. – Мы просто счастливы, что вы будете с нами!

Оба они, и фаворит, и фаворитка, выглядели уставшими и напряжёнными. На наши тихие расспросы поведали, что весь дворец лихорадит, потому что идут большие изменения: мать Наима решила поломать традиции и взять на себя роль хозяйки двора, хотя обычно это было обязанностью одной из официальных подруг императора. Кроме того, семья наследника решила не церемониться и требовала перенаправить устоявшиеся финансовые потоки. Новоявленные императорские родичи замахнулись на денежное обеспечение, вдвое превышающее то, которое получала семья умершего правителя.

Выслушав последние придворные новости, я тихо присвистнула, а Эдор впал в задумчивость.

- Такое ощущение, что мать Наима подменили, – тихо, склоняясь к моему уху, рассказывала Лавиния. – То была разумной и терпеливой, а то вдруг как начала требовать себе всё самое лучшее из сокровищницы… Как будто Наим уже император.

- А разве ещё нет? – удивилась я.

- Пока не было коронации, он официально продолжает считаться наследником.

- А когда будет эта самая коронация?

- Через пару дней после похорон.

- Так быстро?!

- Ну… империя не должна оставаться без правителя.

- Что ж… Если императора замещают такие выжиги, как министры покойного папочки Наима, то лучше уж пусть его коронуют побыстрее, – задумчиво сказала я, исподтишка разглядывая толстую матрону в сером паланкине, стоявшем наискосок от нашего. Женщина привлекала к себе не только моё внимание, потому что весьма демонстративно выказывала вселенскую скорбь. В данный момент она, например, трубно высморкалась.

Проследив, как безутешная обитательница серого транспортного средства промокает глаза, уткнувшись всё в тот же платок, я невольно шмыгнула сама носом, и снова повернулась к Лавинии.

- Ну, последнее слово всё равно останется за новым императором, пусть он и разбирается со своими родственниками.

- Да он даже не в курсе того, что она вытворяет, – возразила златовласка, – его вообще сейчас вырвать из лап всех этих комитетов и кабинетов невозможно. Дела, понимаешь ли…

- А что говорит Кария? – спросила я у Эктора.

- А Кария молчит… пока. Но смотрит на происходящее с большим интересом. Как бы ни обернулись дела, она остаётся в выигрыше. Не поддержит её брат требования матери – принцесса как бы ни при чём. Она ведь ничего не просила. А если поддержит – ещё лучше! Кто же откажется от лишних денег? И при этом, опять же, – не она их выпрашивала.

- Удивительно взвешенная позиция.

- Угу, – скромно улыбнулся стратег номер два. – Мы старались…

Время шло, но ничего не происходило. Люди всё так же толпились, дыша в затылки друг другу, мы сидели, потихоньку проникаясь искренним отвращением и к чересчур ранним подъемам, и к бесполезному ничего неделанию. Над нами постоянно кружили несколько маленьких аппаратов, снимавших происходящее. На огромном виртуальном экране, протянувшемся вдоль линии крыш, можно было разглядеть то одни, то другие бледные лица, казавшиеся неживыми от серого отсвета на них. Несколько раз мелькали и наши палантины, а один раз, случайно подняв глаза, я с ужасом увидела на экране Эдора! Слава Всевидящему, красавчик сидел со вполне печальной физиономией, но буквально несколькими секундами ранее он смеялся. Правда, отвернувшись от людей, но разглядеть это всё равно было возможно. Проинформированные мною о возможной опасности, ГИО-изменённые замолчали и сделали грустные лица. С этого момента ждать стало ещё скучнее. Я уже была готова последовать совету Эдора и включить Деону, но тут, наконец, впереди началось какое-то движение. Взглянув на экран, я поняла, что тело императора, наконец-то, прибыло на площадь.

Конечно, процессия была ещё слишком далеко, но вездесущие аппараты делали своё дело: на экране появилось гигантское изображение мёртвого самодержца. По толпе тут же пронёсся не то стон, не то всхлип. Его везли в огромном саркофаге с прозрачной крышкой, так что правитель был виден целиком, от головы, увенчанной настоящей небольшой короной, до носков блестящих, словно полированных туфель, выглядывавших из-под какого-то ужасно церемониального одеяния, напоминавшего не то одеяло, не то меховой плед. Впрочем, оказалось, это была мантия.

- Каждый император имеет свою корону – копию самой первой, и собственную мантию. В них он коронуется, в них же его, когда приходит время, хоронят, – шепотом пояснила мне Лавиния.

- А если он уже успел передать полномочия следующему императору?

- Это неважно. Однажды коронованный остаётся императором, только с приставкой «экс».

- Понятно, – пробормотала я, пытаясь разглядеть тех, кто двигался за саркофагом. Приходилось напрягать зрение, потому что экран продолжал демонстрировать усопшего во всём его блеске. Если бы не неестественная неподвижность и восковая бледность, Робера можно было бы принять за спящего.

Наконец, саркофаг миновал первые ряды сбившихся в единую массу людей и медленно двинулся по оставленному для него пустому проходу. Теперь стало видно, что за ним, так же медленно, движутся паланкины, наподобие наших, только тёмно-синего цвета, с окнами, закрытыми синими же занавесками. Видимо, именно там находились родственники умершего императора. Я насчитала сорок палантинов и успела прийти в ужас, прикинув, сколько же времени они будут переползать одну только площадь. Дальнейшую дорогу к пещере не хотелось даже представлять.

Но всё оказалось не так страшно: достигнув черепашьим шагом середины площади, саркофаг остановился, видимо, чтобы дать возможность всем полюбоваться на своего покойного правителя в последний раз. Экран снова показал Робера во весь рост, и вся толпа, словно получив разрешение, тут же взвыла на разные голоса. Я ошарашенно смотрела вокруг, пытаясь побороть ощущение нереальности происходящего. Куда там древним плакальщицам! Такого количества искренне рыдающих людей не знал, вероятно, ни один правитель за всю историю человечества!

Постояв с минуту, агрегат двинулся снова и прямо к нам! Тут только я сообразила, что загородочки отделяли не нас от толпы, а обозначали тот самый проход, по которому двигался саркофаг. Наши паланкины, которые, видимо, управлялись откуда-то извне, вдруг задёргались сами по себе, выстраиваясь в ровную шеренгу вдоль означенных барьерчиков. Теперь стало понятно, что означала «высокая честь, оказанная нам, как гостям императорской семьи», как говорилось в приглашении: вся процессия должна была пройти непосредственно у нас перед носом, не далее, чем в пяти метрах!

Когда саркофаг приблизился, я ощутила что-то, вроде нервного озноба. Не знаю, чем он был вызван, но мне стало холодно. Сияющая хромированная громадина подползала, и плач становился всё громче, словно те, кто были ближе к гробу, старались перекричать всех остальных. Невозможно было расслышать даже тех, кто сидел рядом, – такая творилась какофония. Следом за саркофагом мимо поплыли паланкины. В самом первом, когда ветерок откинул в сторону вуаль занавески, я увидела усталого Наима с застывшим лицом, смотрящего куда-то сквозь людей вокруг. Честное слово, покойник в гробу выглядел куда счастливее своего живого сына!

Лавиния, которая тоже увидела своего подопечного, неосознанно сильно сжала мне руку, так что я зашипела от боли.

- Ох… прости, пожалуйста! – опомнившись, прокричала мне на ухо подруга. – Это вышло случайно!

- Да ничего страшного! – проорала я в ответ, морщась. Всё-таки сила у ГИО-измененных была невероятная… – Отчего принц такой?

Подруга пожала плечами.

- Наверное, замучили просьбами и требованиями!

- Он даже тебя не заметил!

- Да он вообще никого не замечал!

- Но я думала, он использует случай, чтобы хоть взглянуть на тебя!!

- Ему не до того! – грустно прокричала Лавиния, и мы замолчали.

Почему-то печальнее всего в происходящем было осознание того, как сильно, оказывается, принц не хотел становиться императором. И потом, много времени спустя, я вспоминала его именно таким: печальным, опустошённым, с застывшим взглядом в никуда…

Палантин Наима проплыл мимо, а следом за ним ещё два. Лавиния громко перечисляла тех, кто сидел внутри: мать принца и принцессы, её мужа и сестру. А потом мы увидели знакомый профиль Карии, живо разглядывавшей толпу вокруг. Она, в отличие от брата, прекрасно видела всех, и явно искала кого-то глазами. Увидев Эктора, подавшегося к окну, принцесса едва заметно кивнула ему, прижав на секунду кончики пальцев к губам. При этом глаза у неё сияли совершенно неподобающим образом. Стратег номер два изобразил почтительный поклон, и палантин Её высочества миновал нас.

Далее проследовали остальные родственники и друзья, потом наиболее влиятельные вельможи и придворные, а потом, повинуясь какому-то неслышному для нас сигналу, наш «экипаж», как и соседние, тоже пришёл в движение, и выплыл в проход, встраиваясь в длинную вереницу палантинов, сопровождающих саркофаг к месту погребения всех мирасских императоров.

О дальнейшей дороге можно сказать только одно: она была длинной и скучной. Скорость передвижения, хоть и возросла, но была очень далека от желаемой. Когда процессия покинула город, стало возможно хотя бы смотреть в окно на великолепные пейзажи. Но всё равно, когда мы добрались до конечного пункта, оказавшегося массивным низким утёсом, в котором, как мне сообщили, имелся широкий проход внутрь скалы, закрытый тяжёлыми двустворчатыми дверями, я хотела только одного: чтобы весь этот спектакль, наконец, закончился, и нас отпустили восвояси.

Собственно говоря, мое желание почти исполнилось: когда ворота открылись, и саркофаг величественно поплыл внутрь прохода, за ним последовал только палантин будущего императора. Вся остальная стая так и осталась снаружи. Створки захлопнулись, и наши несуразные экипажи начали разворачиваться.

- Это всё? Мы свободны? – нетерпеливо спросила я Лавинию.

- Вроде бы, да. По крайней мере, я не помню каких-то ещё обрядов, которые было бы необходимо выполнить.

- Значит, мы можем лететь домой?

- Думаю, что да.

- А вы с Эктором?

- Не знаю. Мне, как ты видишь, не удаётся пообщаться с Наимом, поэтому я не знаю точно, можно ли мне покидать резиденцию… Наверное, пока не стоит. По крайней мере, пока он сам не скажет мне, что я могу уйти.

- Хорошо. Тогда надо как-то доставить вас в ваши резиденции. Интересно, эта штука поддаётся управлению изнутри?..

Мы принялись обсуждать, как далеко можно зайти в попытках найти спрятанную панель управления палантином, и простят ли нам разорванную обивку или сломанное сидение, когда рядом с дверцей, прямо из воздуха материализовался императорский гвардеец в синем балахоне. Я отшатнулась от окна, а Эктор встревоженно нахмурился.

- Что случилось? – ничуть не удивившись, спросил он молчаливого стража.

Тот подал ему маленький розовый вифон.

Пока мы изумлённо таращились на стратега номер два, с улыбкой читавшего что-то на экране изящного аппаратика, Лавиния понятливо кивнула:

- Это от принцессы… Наверное, зовёт на свидание.

- Через гвардейца?!

- А какая разница? Тем более, что он всегда под рукой. А уж доставить письмо или вот, вифон, – это для него вообще элементарно.

Представив себе этого монстра в роли бога любви, я невольно захихикала.

- Простите, – Эктор обвёл нас заблестевшими глазами. – Кария соскучилась, и мы… в-общем, я должен покинуть вас.

- Конечно-конечно, – ответила я. – Лети… Раз уж гонца прислали… А на чём полетишь?

- Тут недалеко флайер.

- А, может, и Лави подкинешь?

- Конечно.

Так мы благополучно сплавили обоих фаворитов и остались вдвоём с Эдором в паланкине. Что бы вы ни думали, но больше всего мне хотелось спать. Часов десять подряд. И чтоб Маугли был рядом, тёплый и уютный… Если бы не долг перед ГИО-изменёнными, я бы ни за что не ввязалась по собственной воле в подобное мероприятие, поэтому чувствовала себя в некотором смысле подвижницей. А, раз так, спросила у мачо, хватит ли у него духу и дальше мучить меня, получила вполне ожидаемый ответ и улеглась прямо на сидение, положив голову на колени стратегу номер один. И, не успев даже дослушать его ворчание, уснула с чистой совестью человека, выполнившего и перевыполнившего план по облагодетельствованию своих ближних.

Сувенир 66

Как именно мы добрались до дома на пляже, я не знаю, – проспала без зазрения совести всю дорогу. Даже полёт во флайере пропустила, как будто меня накачали снотворным. Очнулась только вечером, под пламенеющие отблески заката, который заглядывал в окно. Рядом никого не было, я лежала в нашей с Маугли спальне одна. Нешуточный голод погнал на поиски еды, иначе и дальше оставалась бы в постели, потому что вставать не хотелось. Вроде бы, я и выспалась, но непонятная усталость так и сидела глубоко внутри.

Эдор и его подопечный обнаружились на кухне. Стратег держал в руках чашку кофе, а Вайятху – капирту, местный фрукт, покрытый неаппетитными сине-сизыми разводами, но очень вкусный.

- Спящая красавица проснулась, – приветствовал меня мачо. – И целовать не пришлось… Есть хочешь?

Я кивнула, присаживаясь к столу. Буквально через минуту передо мной возник поднос, наполненный аппетитной всякой всячиной.

- А чего вы такие печальные? – утолив первый голод, поинтересовалась я. – Что-то ещё случилось?

- Из дворца прислали новые приглашения, теперь на коронацию, – ответил Маугли, указав рукой на три «брелока», лежащих на столе. Маленькие безделушки выглядели точно, как те, что выдавали нам на маскараде у императора.

- И?..

- И это означает, что я опять вынужден сидеть здесь, – пояснил Эдор. – Потому что коронацию, как и похороны, приглашённые пропускать не имеют права. Разве что сами умрут.

Я поперхнулась и закашлялась.

- Неужели всё так серьёзно?! Что, коронация без тебя не состоится, что ли? А как же расследование?

- Я обменялся письмами с Вигором по экстренной связи. Пока у них всё так же: следователи выискивают причины поступков Динора, Скросс рвёт и мечет… Кстати, мой почти тесть тоже додумался связаться со мной таким же образом. Сказал, что проводит негласное расследование в отношении своих партнёров, о которых я тебе говорил, но пока всё чисто. Никаких свидетельств, что они могут быть связаны с похищением Динора, нет.

- Всевидящий… Но кто тогда?!

Эдор пожал плечами.

- Прошло всего три дня, Жужелица, этого мало, чтобы что-то узнать. К тому же, все двигаются наощупь, потому что никто не знает толком, что именно надо искать… Пожалуй, наиболее полная информация есть только у нас, но Вигор не знает всех моих подручных, а я застрял здесь. И мне это кажется тем более опасным, что мой человек из службы безопасности Второй сегодня сообщил, что на дисколёте Динора были найдены несколько пустых контейнеров для перевозки крайне агрессивных или опасных веществ.

Я уставилась округлившимися глазами на мачо.

- Контейнеры? Какие, к Вогранам, контейнеры?! Это что, намёк на попытку как-то получить образцы вируса с Джорбы?! Всевидящий, защити нас…

- Именно, Жужелица. Кто-то очень хорошо подготовился к провокации, судя по всему. И мне всё больше и больше кажется, что голову змеи надо искать здесь, на Мирассе.

- Здесь? Но зачем? Ведь это они позвали вас! Сам император! Для чего им теперь выставлять вас безумцами?! И как они смогли это сделать?

- Не знаю, Тэш. Пока ничего не знаю, но рискну предположить, что мы отдавили мозоль кому-то из местных аристократов. Возможно, одна из влиятельных семей очень сильно не хотела строительства. Или некто намеревался создать себе рычаг давления на нас, или же моего будущего тестя… Эх, если бы меня только выпустили! Сейчас получается совершенно идиотская ситуация: мы оба с братом заперты здесь, повязанные по рукам и ногам, и руководить операцией на Второй приходится Вигору, а это не его специализация. И, как назло, обстоятельства складываются так, что ничего изменить пока невозможно.

Я отодвинула от себя поднос. После услышанного аппетит совершенно улетучился.

- Лавиния так и не видела принца? – Хотя, зачем спрашивать, и так понятно…

- Нет, – покачал головой мачо. – И Эктору не удалось ничего добиться. Кария не имеет полномочий отпустить меня с планеты, да и смысла в этом никакого не видит, а объяснять ей, насколько всё серьезно, мы не стали. Неизвестно, что она сделала бы тогда… Что до Наима, то она объяснила это так: перед коронацией никто из родственников или друзей не имеет доступа к наследнику, вплоть до бала в честь нового императора.

- Плорад их всех пожри с ритуалами и обычаями. Ну, почему у них здесь всё так… не по-людски? – простонала я. – Когда надо, никого не найдёшь. Что же нам делать? – спросила задумчивого Эдора, постукивающего пальцами по столу.

- Ждать, – со вздохом ответил идеальный мужчина. – Ждать и молиться, чтобы мои худшие опасения оказались ерундой.

Какие именно опасения мачо относил к разряду «худших», он отказался пояснять. Я же для себя решила, что речь шла о местных кровопийцах, по недоразумению являющихся родственниками императора. Возможно, кто-то из бывших или будущих министров пытался таким вот образом «застолбить» участок с курортом? Помнится, предполагаемые доходы от туристов в своё время вызвали немало дебатов… Может, нам следовало готовиться к осторожным прощупываниям на тему «давайте щедрее делиться с ближними», или вовсе – к угрозам «отдайте нам всё по-хорошему»?

Эдор на мои версии отреагировал неопределённой гримасой, и заговорил о другом: о предстоящей коронации, велев ознакомиться с присланной информацией.

Я послушно просмотрела намеченную программу этого торжественного мероприятия и прониклась важностью события. Видимо всё, что касалось смены самодержца, здесь отмечалось масштабно и пышно. Предполагался долгий приём (опять во дворце-цитадели), по самую маковку переполненный ритуальными речами, танцами, славословием и хвалебными одами будущему императору.

Но, прежде всего, на голову новому правителю должны были возложить его собственную корону. Из чистейшего золота, украшенную восемью изумрудами, восьмьюдесятью алмазами, шестнадцатью рубинами и двадцатью четырьмя чёрными бриллиантами, как расписывалось в программе. Ну, и мантию, конечно. Сотканную вручную из шерсти коз-мериносов, высокогорных бакхов и каких-то нитей местного производства. Мантия, оказывается, была непромокаемая, непробиваемая пулями или холодным оружием, неопалимая и защищающая от кислот. Я попыталась представить себе будни императора, которому была нужна такая вот «парадная» одежда, но не преуспела. Вроде, всех сопротивляющихся они уже уничтожили… Или опять дань паранойе Грасса?

Мирасские самодержцы традиционно получали свой главный головной убор в специальном коронационном зале дворца, открывавшемся исключительно ради данного события. То есть, каждый император посещал этот зал один раз в жизни. Пожалуй, это было даже в чём-то символично… Вот придворные, например, имели возможность сделать это дважды, а то и трижды.

На этот раз мы обязаны были пойти на праздник все, включая Маугли, – по-видимому, процесс коронации самодержца не был таким закрытым, как его похороны, куда Вайятху не допустили. Лягушонок в восторг от приглашения не пришёл, но и не расстроился.

- Всё будет хорошо, сагите, – успокаивал он меня, – я ведь не первый раз уже буду там, где много людей. Теперь мне нетрудно сохранять один цвет и молчать столько, сколько понадобится. Я вас не подведу!

Ну, сомнения у меня всё-таки были, ещё не забылись его безответственные выходки в конюшне, впрочем, как и безупречное поведение во время встречи с Наимом и Карией. Но организаторы выбора нам не предоставили, Маугли должен был появиться на церемонии, и оставалось только молиться, чтобы добрые намерения не завели лягушонка куда-нибудь не туда. С другой стороны, на этот раз с нами был Эдор, как и Лавиния с Эктором, стало быть, шансы на успех повышались многократно.

Этикетом для женщин предписывалась весьма специфическая церемониальная одежда, которую я, помнится, уже однажды описывала: целых три платья. Мужчинам было не намного проще, потом что их костюм состоял из твердокаменных, судя по изображениям, брюк и такого же негнущегося, расшитого золотой нитью камзола. Нам требовалось заказать их, получить, и научиться держаться в этих футлярах непринуждённо, – всё за два дня. Вот когда я пожалела, что не послушалась стратега, презентовавшего мне «тренировочный» набор одежды для коронации ещё на Второй, чтобы я привыкала к нему.

Обговорив все детали, мы разошлись по комнатам. Эдор намеревался выспаться, не смотря ни на что, Маугли тоже выглядел усталым, и только мне спать расхотелось. Тревожные мысли стучались в голове, как острые молоточки, мешая расслабиться. Я решила снова воспользоваться душем, как волшебным средством для исправления настроения, а Маугли, открыв окно, уселся на подоконник, всматриваясь в затягивающийся облаками горизонт. Это был его безотказный способ отдохнуть.

Ветер ощутимо свежел, его порывы усиливались, заставляя полупрозрачные занавеси время от времени взлетать и надуваться, как гигантские пузыри. Но холодно не было, пляж будто отдавал накопленное за день тепло.

Настоявшись под сильными струями, я вышла из ванной намного более спокойной, чем вошла туда. Почему-то не захотелось одеваться, и я просто завернулась в длинное полотенце. Маугли по-прежнему сидел на подоконник, только теперь в комнате расселась целая стайка светлячков, а на руке у Вайятху сидела птица, размером с земного голубя.

- Простите, сагите… Вы не против, что я позвал их? Сейчас начнётся дождь, они искали укрытие.

- Да пожалуйста, главное, чтоб не гадили на пол, – проворчала я.

- Они не будут, – пообещал лесной принц, улыбаясь, и снова перевёл взгляд на птицу.

Да, в этот момент больше всего он напоминал именно лесного принца, или эльфа, или полубога… Он был здесь более чем уместен, в отличие от меня, например. Осознание этого снова резануло сердце, как ножом. Сейчас, как никогда, мне было очевидно, что люди оставались на Мирассе чужаками, пришлыми, пытающимися подмять под себя целую планету. Вайятху гармонично сосуществовали со всеми живыми и неживыми созданиями Храиссы, а мы – крушили, разоряли, вторгались, не пытаясь влиться в уже существующие связи, а навязывая свои.

Я вспомнила слова полосатого туземца с гор, который утверждал, что люди должны заменить истреблённых Вайятху, и усомнилась в том, что это возможно. Совершенное существо, безмолвно беседующее с птицей, заменить, по-моему, было просто нереально…

Встряхнув головой, я осторожно подошла поближе к ним. Вполне ожидаемо, пернатый собеседник Маугли вспорхнул и вылетел в окно.

- Прости, – сказала я грустно. – Спугнула… Не хотела.

- Нет, вы не при чём, мы уже закончили разговор. А он хотел позвать сюда своих братьев. Так что, скоро вернётся…

- Да? Будем ночевать в птичнике? Это даже интересно… Надеюсь, они не начнут кричать на рассвете?

- Начнут. Но сначала улетят в лес, – ведь они поют для своих соседей, не для наших…

Говоря это, Маугли осторожно привлёк меня к себе и теперь аккуратно разворачивал полотенце, в которое я была закутана. Он действовал очень бережно, медленно поворачивая меня, поднимая или опуская мои руки. Он не спрашивал словами, хочу ли я близости, но ясно давал понять, что только от меня зависит, будет ли она, оставляя возможность в любой момент остановить его. Но мне не хотелось прерывать Вайятху, – наоборот, хотелось закрыть глаза и полностью отдаться его ласковым рукам, губам… Забыться в чутких прикосновениях, наполненных заботой обо мне.

Нежность – вот чего мне отчаянно не хватало. Страсть, буря, натиск, сумасшествие – всё это было прекрасно, но иногда до боли была нужна вот такая тихая ласка. Даже сердце замедлило своё биение, словно боясь спугнуть настроение Вайятху…

Ткань упала к моим ногам, и Маугли с восхищением обвёл взглядом моё тело, наполняя меня изнутри каким-то тихим томлением.

- Сагите… как вы красивы! Я мог бы смотреть на вас целую вечность… Как жаль, что я не знал вас с самого начала моей жизни! Тех лет, что мне остались, не хватит, чтобы насмотреться на вас…

- Я бы тогда уже давным-давно превратилась в старушку и умерла. Ты ведь намного старше меня, – со смехом парировала я.

- Да… – с грустью ответил он. – Знаю… Но понять этого не могу. Мне всё время кажется, что до вашего появления я не жил.

Я переступила через упавшее полотенце и потянулась к лягушонку. Захотелось прижаться к нему, чтобы стереть грусть с любимого лица.

- А что ты делал тогда? – спросила я, касаясь его груди.

- Не знаю… Это всё вспоминается, как в тумане. Все мои прошлые жизни видятся, как сквозь дымку.

- Все жизни?..

- Я считал их так. Один хозяин – одна жизнь… До вас их было три, но все какие-то ненастоящие. Иногда мне хочется, чтобы их совсем не было.

- Почему? – шепнула я, поднимая к нему лицо и заглядывая в бездонные зелёные глаза.

- Потому что теперь понимаю, что не жил тогда, а… как будто спал. Всё время, даже когда бодрствовал. Это был очень-очень долгий сон. Иногда приятный, иногда отвратительный… А потом пришли вы и разбудили меня.

Осторожно гладя его по лицу, я отстранённо думала, что Маугли имел в виду, вероятно, воздействие лекарств, которые его заставляли принимать, и от которых я его избавила.

- Скажи, – проводя пальцами по его ключицам, спросила я, – ты помнишь самое начало, когда я нашла тебя там, на корабле?

- Да, помню…

- Что ты чувствовал тогда?

- Страх. Нет, даже ужас. Это как… если разрушится всё вокруг и ты упадёшь куда-то в совсем другое место… Ну, как в параллельный мир.

- Но ты справился с этим?

- Только благодаря вам. Я чувствовал, что зачем-то нужен вам, что вы не бросите меня одного, хотя я и не нравился вам…

Я удивлённо уставилась в тёмные глаза самого загадочного существа во всей Вселенной.

- Так ты это чувствовал?!

- Да, я же эмпат.

Мне захотелось дать себе с размаху по лбу.

Ну, конечно же, эмпат! Чего ради, спрашивается, я мучилась всё это время, если лягушонок «читал» меня, как открытую книгу?! Значит, всё очень просто! Даже получив свободу, он не будет задаваться вопросом, как же я к нему относилась, – он точно будет знать, что я любила его и хотела ему только добра! Возможно, это не будет иметь решающего значения, но хотя бы снимет с меня возможные обвинения в использовании или манипуляциях.

Радостно улыбаясь, я прильнула к нему и спросила:

- А что я чувствую сейчас, знаешь?

И тут он отрицательно покачал головой.

На меня словно обрушили ведро с ледяной водой. Вглядевшись в него, я недоверчиво переспросила:

- Не знаешь?..

- Я не чувствую вас, сагите… Это запрещено. Я никогда не мог прочитывать чувства своих хозяев, это табу.

- Но почему?

- Не знаю… Может быть, чтобы не знать о них чего-то запретного? Чувства могут рассказать о человеке куда больше, чем его мысли.

Я разочарованно опустила голову. Ах, если б знать об этом тогда, когда я меняла его установки… Ведь можно было б снять и этот запрет! Но мне и в голову не пришло, что среди прочих установок будет вот такая, – табу на прочтение эмоций хозяина. Хотя… а как же секс? Как тогда Вайятху узнавал, чего хочет хозяин? И как появлялся Проводник?

На мои вопросы Маугли честно ответил:

- Каждый сагат сам рассказывал, как он хочет получать удовольствие. Сам учил, сам показывал… А на Проводника этот запрет не распространяется, он всегда был эмпатом. Когда хозяин говорил, что хочет на четырнадцатое небо, я просто звал Проводника и дальше он всё делал сам. Ему не нужно было ничего объяснять.

Я поёжилась. Да уж… Второе «я» лягушонка точно никогда не задавал вопросов, предпочитая решать за двоих. Значит, вот в чём была причина… Что ж, тогда я зря обрадовалась. Ничего не изменилось.

- Сагите, не надо, не печальтесь… Когда у вас такие грустные глаза, у меня болит сердце. Что мне сделать, чтобы вы снова улыбнулись?

Я вздохнула. Как получалось у повзрослевшего лягушонка даже такие банальнейшие, набившие оскомину вещи говорить так, что во мне отзывалась каждая струнка, заставляя верить, что у него и вправду болит за меня сердце?..

- Ничего, ты не при чём. Просто я надеялась, что ты сам знаешь, как я люблю тебя…

- Я тоже люблю вас, сагите… – прошептал он, трогая мои губы. – Но мне больше нравится, когда вы радуетесь. Когда ваши глаза блестят, когда вы целуете меня… да, вот так… и вот так… Или когда шепчете моё имя… или когда гладите меня… везде… где захотите… потому что я – ваш… полностью… Я живу для вас… Возьмите меня себе… пожалуйста… и не прогоняйте… никогда…

Всё-таки в Вайятху крылась какая-то магия, потому что ничем иным нельзя было объяснить, отчего мне отчаянно, до рыдания, захотелось слиться с ним в единое целое, утешая его, и «забирая» себе то, что он так щедро предлагал, даже зная, что всё не по-настоящему, не всерьёз…

Неизвестно, как далеко мы зашли бы, но тут в окно, почти задев мои волосы, влетел давешний «голубь», а за ним – ещё несколько. Они радостно зачирикали что-то, кружась по комнате.

Маугли, оторвавшись от меня, посмотрел на них и широко улыбнулся. После нескольких секунд переклички и хлопанья крыльев, летуны успокоились и расселись на шкафу, поглядывая на нас удивительно умными глазками-бусинками. Вайятху протянул руку, и одна из птиц спорхнула вниз. Я с восхищением разглядывала «голубя», крепко вцепившегося в пальцы лягушонка. Птичка вблизи оказалась необыкновенно красивой: сизой, с переливами в розовый и голубой. Вокруг клюва у неё было малиновое колечко, словно она испачкалась в варенье и не вытерлась. На крыльях и хвосте темнели полоски, будто нанесённые небрежным взмахом кисточки.

- Как его зовут? – тихонько спросила я Маугли.

- Не знаю. Я почти никого из местной фауны не знаю, – отозвался он. – Но он хороший… Совсем не боится. Вот те, на шкафу – побаиваются, а этот – нет.

- И меня не боится?

- И вас.

- А ко мне сесть может?

- Сейчас спрошу…

После недолгих безмолвных переговоров, когда птица косилась на меня, поворачивая голову то одним боком, то другим, она внезапно просто перепрыгнула на моё плечо, заставив пошатнуться от неожиданности. Ощущения были такими странными! Коготки царапали голую кожу, но несильно, а вот когда «голубь» клювом начал перебирать волосы на виске, я, не удержавшись, захихикала.

Маугли тоже улыбался, глядя на нас сияющими глазами.

- Он говорит, что вы добрая… – вдруг сказал Вайятху. – Здесь мало таких… И он запомнит вас… чтобы потом познакомить своих птенцов с вами.

- Ого! Ну… скажи ему, что я тоже очень рада знакомству... И вообще, он мне очень-очень нравится!

- Он говорит… птицы и звери в лесу рады, что мы вернули силу камню…

- Что?.. – я застыла.

Маугли недоумённо пожал плечами и продолжил:

- Он говорит, что мы с вами восстановили силу камня… в лесу… И теперь туда приходят прогреться звери. И птицы… Сагите, о чём это он? Какой камень? Я ничего не делал в лесу!

- Не ты… Это был Проводник, – я протянула руки к Вайятху и птица понятливо взлетела с моего плеча. – Ты спал тогда, а твоя вторая половина говорила с планетой. Он нашёл какой-то камень в лесу и… что-то сделал. Видимо, удачно, раз зверюшки довольны.

Маугли помолчал, закусив губу, потом покачал головой.

- Я помню, что вы спрашивали меня о чём-то таком… Но я так ничего и не вспомнил. Странно, раньше не было разделения, если я хотел, то мог посмотреть, что Проводник делал, но сейчас – нет. Как будто стена. А что там случилось, сагите?

Мне пришлось пересказывать события той ночи, тщательно подбирая слова, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего и не настроить лягушонка против его второй половины. Не хватало только, чтобы и эта ипостась начала ревновать. Хотя, вроде бы в ревности Маугли уличён не был, но, кто знает…

Он выслушал меня с большим интересом, потом ещё пообщался с птицами и, наконец, с восхищением сказал:

- Я даже не думал, что он способен на такое! Говорить с целой планетой… Проводник потрясающий, правда, сагите?

Мне оставалось только кивнуть. Действительно, потрясающий, во всех смыслах этого слова. Ещё бы придумать, как заставить его примириться с Маугли, и можно было бы считать, что свою миссию я почти выполнила.

Птицы не обманули: по подоконнику застучали первые капли дождя, отвлекая нас от своих дел. Ночной дождь на Мирассе был не менее прекрасен, чем ясное небо, и мы долго любовались морем и пляжем, едва различимыми сквозь вуаль дождевых струй. «Голубь» что-то курлыкнул и спрятал голову под крыло, как и остальные его сородичи, которые уже давно спали.

- Что он сказал? – шёпотом спросила я.

- Что этот дождь – тоже наша заслуга. Потому что камень теперь работает правильно, и дожди приходят тогда, когда они нужны… Раньше каждую ночь шли короткие дожди, чтобы напоить растения, а потом что-то нарушилось, и вода стала приходить реже…

- Пожалуй, эдак мы испортим репутацию курорту, – засмеялась я. – Кто же поедет туда, где постоянно идёт дождь…

- Только по ночам. Это не страшно.

- Конечно, нет, – согласилась я, привлекая к себе лицо Вайятху. – Пусть идёт дождь… Мне нравится заниматься с тобой любовью под шорох капель…

Птица опять что-то сонно чирикнула, Маугли тихо засмеялся и подхватил меня на руки.

- Что? – спросила я.

- Он предупредил, что сезон спаривания ещё не наступил, – всё ещё смеясь, пояснил мой лесной полубог, заставив меня покраснеть. – Но это ничего… Сейчас, я кое-что сделаю…

Положив меня на кровать, он нажал что-то в изголовье, и вокруг нас словно развернулось полотно, отгородив кровать от всей остальной комнаты.

- Силовой полог, – пояснил Маугли. – Это сагат Эдор придумал все спальни оборудовать ими. Теперь нас не будет ни видно, ни слышно.

- Ах, какой умница… – похвалила я мачо. – Надо проверить, точно ли не слышно…

И мы проверили. А потом ещё раз проверили, а потом и ещё раз…

Судя по тому, что вся живность в комнате дрыхла без задних ног, когда Вайятху, наконец, чудо-занавес отключил, новинка прекрасно работала.

На следующее утро вернулись слуги, принесли продукты и заполнили весь дом шумом и звуками. Я опять почувствовала себя лишней, – оказывается, есть такая разновидность прислуги, которая запросто может выселить хозяев из их собственного дома! Наши были именно из этой породы: служанки под руководством Марии сновали по дому, меняя бельё, стирая пыль, что-то начищая и убирая, и не было ни одного уголка, где можно было спрятаться от них. В конце концов, я ушла на пляж, предупредив Эдора, что хочу побыть в одиночестве, и предоставив ему полную свободу выбирать одежду для всех нас на коронацию. Вайятху остался помогать мачо, так что бродила вдоль моря я одна.

Правда, долго предаваться безделью мне не дали: прилетела Лавиния. Я обрадовалась подруге, но, увидев вблизи её лицо, встревожилась не на шутку: ГИО-красавица выглядела совершенно измученной.

- Лави, что с тобой? – с изумлением спросила я, разглядев синие тени под глазами и запавшие щёки. – Ты что, голодом себя морила?!

- Нет, что ты… Ничего подобного. Просто думала… и не спала. Опять. Третью ночь подряд.

- Почему?! Что-то случилось?

- Ничего особо страшного, но… я волнуюсь. Дело в том, что сегодня в наших с Наимом комнатах появилась его мать и попросила меня съехать.

- Что?! – Моему изумлению не было предела. – Но почему?!

- Не знаю, никаких здравых причин она не привела, только повторяла, что мне лучше побыстрее освободить эти покои.

Я напряжённо уставилась на бледную златовласку.

- А Наим? Ты так его и не видела… – скорее, утверждая, чем спрашивая, сказала я.

- Да, – Лави вздохнула. – И не видела, и не говорила… Его вифон постоянно отключен или занят. Видимо, он не желает общаться со мной.

- Всевидящий, да почему же?! Разве ты его чем-то обидела?

- Нет, конечно… Ничего подобного.

- Но тогда почему?!

Лавиния пожала плечами.

- Не уверена, но мне кажется, это решение не Наима, а его матери. Помнишь, я говорила, что она пытается прибрать весь дворец к рукам? Ну вот, наверное, она решила, что я – неподходящая кандидатура… ни для чего. – Златовласка запнулась всего на долю секунды, но я поняла, насколько далека она даже от того вымученного спокойствия, которое пыталась показать. – И, пока Наим занят, его мать просто хочет выжить меня из дворца. Знаешь – с глаз долой, из сердца вон.

- Ерунда какая-то… – пробормотала я. – Кто дал ей право решать за императора?! Или… или она уверена, что сын поддержит её?

Лави снова покачала головой.

- Не знаю. Я собрала вещи и приехала сюда… Мало ли, что будет дальше, лучше мне быть поближе к вам.

- А Эктор? Что с ним, ты не знаешь?

- Нет. Но надеюсь, что он останется при Карии. Знаешь, у этой девушки, несмотря на кажущуюся хрупкость и лень, упрямства – как у десяти маа. Думаю, она и собственную мать переупрямит, если та решит избавиться от брата так же, как и от меня.

- Хорошо бы… – я сидела, расстроено закусив губу. – А на коронацию тебя пригласили?

- А как же, – Лавиния вынула из сумочки такое же устройство-приглашение, какими осчастливили нас. – Вот оно.

- Значит, мы полетим все вместе прямо отсюда. Это здорово! – Я говорила радостно и бодро, как только могла. – Кстати, Маугли позвали тоже, представляешь? Я уж решила, что если на похороны не пригласили, то и коронации ему не видать, как своих ушей, ан нет…

Продолжая болтать всякую чепуху, я взяла Лавинию под руку и повела в дом. Слава Всевидящему, ей было куда пойти, кроме резиденции своего принца. Но самоуправство матери Наима меня очень неприятно царапало. С чего вдруг она повела себя так грубо? Насколько я помнила родительницу наследника, она производила впечатление вполне здравомыслящей и умной особы. Да и Лавинию она воспринимала вполне благожелательно. Откуда вдруг такая неприязнь? Загадки множились, а ответов всё не было и не было. И что-то мне подсказывало: когда мы узнаем ответы, они нам совсем не понравятся…

Эдор и Маугли, конечно, удивились появлению Лавинии, но быстро сориентировались и постарались окружить ГИО-девушку заботой и вниманием, не упоминая обстоятельств, из-за которых ей пришлось прилететь к нам. Впрочем, возможно, Маугли до конца и не понял, что произошло, а стратегу номер один слова были не нужны.

Что касается слуг, то тут возникли проблемы, потому что горничные решительно не одобрили намерение Лавинии остаться ночевать у нас. Всевидящий знает, почему их не смущало, например, что мы с Маугли спим в одной спальне, зато желание златовласки занять спальню рядом с Эдоровой вызвало настоящий переполох в курятнике. В конце концов, стратегу пришлось уступить: нежданную гостью положили в самой дальней комнате, в противоположном конце коридора от спальни мачо. На этом Мария, победно оглядев всех участников диспута, удалилась в свой полуподвал. На мой ироничный взгляд стратег только закатил глаза и пожал плечами.

Вскоре нам доставили заказанные доспехи, то есть, коронационные костюмы, и весь оставшийся день мы учились передвигаться, не сшибая ничего по пути, потом ещё дольше учились садиться, не превращаясь в подобие прозрачного смятого колокольчика, и вставать так, чтобы самое верхнее, жёсткое платье не «выстреливало», как пружина. Когда дело дошло до танцев, я взбунтовалась и заявила, что танцевать не буду даже под страхом навечного отлучения от мирасского двора! Хватит с них и того, что я приду в этом смехотворном одеянии. Почему-то ГИО-стратег сдался и оставил меня в покое, а вот они с Лавинией ещё долго тренировали различные па на террасе. И получалось у них совершенно замечательно.

Следующий день не принёс ничего нового, кроме известия, что Линна летит на Мирассу. Я только пожала плечами: если у неё не было приглашения от кого-то из местных жителей, она могла разве что описывать круги вокруг планеты. А организовать ей срочное разрешение не взялся никто. Эдор вообще отмахнулся от своей невесты после того, как трижды попытался внятно объяснить ей, в какой ситуации мы находимся. Линн ничего не желала понимать, особенно после того, как увидела меня экране стационарного вифона. Каюсь, – я не знала, с кем говорит мачо, иначе ни за что не стала бы ходить мимо него. Но… сделанного было не вернуть, Линна попыталась закатить жениху истерику, и Эдор попросту отключился, посоветовав ей больше думать о ребёнке, чем обо мне.

А в остальном день прошёл тихо, если не считать постоянной подготовки к коронации. Лавиния сама вызвала мастеров по макияжу и причёскам, причём ещё долго уламывала их. В результате, эти кудесники посетили нас аж за семь часов до назначенного времени, а именно – в шесть утра! Сначала я порывалась зарычать, но прикинув, сколько работы им предстоит, умолкла и преисполнилась благодарности: они взялись подготовить всех нас, включая мужчин. И всё это в ударном темпе! Пока одного причёсывали, другому делали макияж, и так без передышки.

За два часа до начала коронации мы были полностью готовы. Слава Всевидящему, на этот раз не понадобилось утягивать все волосы на затылок. Причёска, хоть и была сложной, но головной боли не вызывала. Наспех получив вознаграждение иблагодарности, мастера умчались к следующему клиенту, а мы начали одеваться. Опять-таки, хорошо, что в доме было полно слуг, без них костюмы бы так просто не сдались! Но всего лишь через полчаса кряхтений и тихой ругани мы, уже одетые, собрались в гостиной.

Зрелище было, конечно, душераздирающее: в наших с Лави причёсках присутствовали декоративные элементы, наподобие подвесок, которые болтались и раскачивались, как только мы чуть-чуть двигали головой. А бедные мужчины вынуждены были держать головы неестественно прямо, потому что сгибать шею не позволял жёсткий воротник. Короче – мрак и ужас. Я начала подозревать придворных модельеров в скрытом садизме.

Когда за нами прилетел флайер с императорской эмблемой на боку, мне на секунду показалось, что сейчас нас отвезут не во дворец, а куда-нибудь в совсем другое место… Но предчувствия не оправдались: мы вышли из машины на плиты уже знакомого двора огромного замка-цитадели. Повторилась процедура с гвардейцами и «обнюхиванием», потом вход, через одну из арок, на этот раз – с толпой других приглашённых. Я искоса рассматривала фигуры придворных в таких же странных костюмах, и с облегчением поняла, что мы смотрелись не хуже, чем остальные.

Собственно, толпой нашествие гостей нельзя было назвать, – те же одеяния не позволяли толпиться, требуя простора, поэтому аристократы просто медленно двигались, делая вид, что гуляют и вовсе не торопятся под своды арки, подсвеченной дымно-алым. Цвет этот тоже вызвал у меня неприятные ассоциации: вход в замок походил на чью-то окровавленную разверстую пасть. Я сделала несколько дыхательных упражнений, чтобы усмирить чересчур буйное воображение, и уже более-менее спокойной вошла внутрь.

На этот раз не было никаких узких лестниц и чёрных ходов: мы попали сразу же в огромный зал, чем-то напоминающий колоссальные культовые сооружения тамгов, ну, или древние кафедральные соборы Земли, со множеством стрельчатых арок, теряющихся где-то в высоте. Почти всё пространство впереди было заполнено людьми, стоящими полукругом перед пустой площадкой-возвышением, на котором одиноко красовалось золотое кресло (действительно, золотое, – так утверждала программа праздника). На его сидении, на специальной подушке, лежала императорская корона – тоже чистое золото, восемь изумрудов, и т. д. и т. п.

Мы с некоторым трудом пробрались в небольшое огороженное пространство слева от площадки, где должны были размещаться «высокие гости». Стульев нам, как и всем прочим, не полагалось, поэтому мы встали позади тех, кто пришёл раньше. Пересчитав головы, я пришла к выводу, что здесь уже присутствовали все те тридцать три человека, что провожали предыдущего императора в последний путь. Видимо, никому не удалось отвертеться. И знакомая дама из серого паланкина обнаружилась в первом ряду. Церемониальное платье смотрелось на её могучей фигуре особенно экзотично…

Я продолжала бездумно скользить взглядом по рядам людей впереди и вокруг, поэтому пропустила момент, когда на площадке появился какой-то человек. Точнее было бы сказать – старец, потому что это был глубокий старик, передвигавшийся только благодаря специальному аппарату, поддерживающему его в вертикальном положении. Сам дедуля, видимо, ногами уже двигать не мог, но ещё шустро управлял своим транспортным средством руками, нажимая какие-то кнопки и рычаги.

Подъехав к краю возвышения, он неожиданно громким фальцетом прокричал:

- Внимание! Внимание! Внимание! Его высочество Наим Великолепный!

И тут же позади старичка откуда-то взялся принц, собственной персоной. Он шагнул к ветхому аристократу и встал рядом. Я впилась в наследника глазами, пытаясь прочесть на его лице, как он прожил эти дни. Но ничего не смогла понять, потому что более каменной физиономии не удавалось сделать даже господину Скроссу, известному мастеру в сокрытии эмоций. Единственное, что бросалось в глаза – это бледность принца, которую не смог скрыть даже лёгкий грим. Кинув быстрый взгляд на Лавинию, я поняла, что она тоже пыталась понять, о чём думал в эти минуты её подопечный, и похоже, тоже безрезультатно.

Аристократическая толпа, разразившаяся, было, вздохами, вскриками, гулом и прочим шумом, утихла.

- Именем народа Мирассы, всех подданных императорского дома, создавшего нас, взрастившего нас и заботящегося о нас, я предлагаю эту корону наследнику великой династии. Готов ли ты принять её? – продребезжал старик.

- Готов, – коротко ответил принц.

- Будешь ли ты заботиться о нас?

- Да.

- Станешь ли нашим щитом и мечом?

- Да.

- Нашим хлебом и водой?

- Да.

- Станешь ли соблюдать законы?

- Да.

- Умрёшь ли за нас?

- Да.

Старик подъехал к золотому креслу и нажал на какие-то кнопки, в результате чего поддерживающий его аппарат слегка опустился, давая дедуле возможность взять корону.

- Именем великой империи. Правь нами так, чтобы память о тебе осталась в веках.

Наим преклонил одно колено, аристократическая окаменелость надела золотой обод на его голову и тут же отъехала в сторону, давая всем возможность рассмотреть коронованного императора. Новоиспечённый самодержец торжественно уселся на золотой стул и замер, как статуя.

Внезапно позади Наима по краю площадки стали проявляться фигуры в синем. Я вздрогнула: оказывается, на возвышении стояло не менее тридцати гвардейцев! Всегда молчаливые, бессменные охранники вдруг заговорили: как по команде, коротко и слаженно трижды прокричали что-то и отсалютовали императору, вскинув правую руку, сжатую в кулак, к левому плечу.

Тут же клич подхватили аристократы, но на свой манер: в толпе начали раздаваться приветственные возгласы, крики, даже аплодисменты. Наим, посидев так ещё с минуту, быстро наклонил голову, обозначая вежливый кивок, и… растворился в воздухе! Следом за ним, один за другим, так же исчезли гвардейцы. Шумящая толпа начала поворачиваться к выходу.

- И это всё? – недоверчиво спросила я Лавинию. – Так быстро?!

- Да, – рассеянно ответила она, покусывая губу. – А зачем тянуть? Всё, что требовалось – чтобы кто-то надел на него корону.

- А кто был этот дедуля?

- Самый старый аристократ империи. Кажется, ему уже исполнилось сто пятнадцать лет.

- Надо же! Неплохо сохранился, – восхитилась я. – И куда теперь?

А теперь, как оказалось, все приглашённые перетекали из коронационного зала в остальные дворцовые помещения, подготовленные для развлечений. Мы вышли следом за всеми, не принимая участия в весёлых разговорах и взрывах смеха, то и дело раздававшихся отовсюду. Когда я вспоминала, что всего два дня назад эта толпа искренне скорбела над телом умершего властителя, происходящее ещё больше напоминало какую-то фантасмагорию. Воистину, надо было родиться и умереть здесь, чтобы не замечать вокруг ничего странного.

Мы не стали уходить вглубь лабиринта залов, выбрав небольшое проходное помещение, позволявшее видеть развлекающихся гостей, но обеспечивающее хотя бы видимость уединения. Настроение, Всевидящий знает почему, было отвратительным. Лавиния молчала, Маугли насторожённо оглядывался, один стратег казался невозмутимым. Расположившись, хоть и с трудом, креслах, мы сидели, думая каждый о своём. Проклятые костюмы старательно отравляли жизнь.

- Когда мы сможем уйти? – осведомилась я негромко, разглядывая прогуливающиеся пары сквозь стоящую колом золотистую юбку верхнего платья.

- Не раньше, чем через пять часов, – ответил Эдор, наклоняясь всем корпусом вперед, чтобы взять бокал с лимонадом.

- Кто-нибудь видел Эктора? – спросила Лави, выныривая из своих дум.

- Я, мельком, – ответил мачо, разглядывая янтарную жидкость в бокале. – Они были в числе родственников императора, с другой стороны сцены.

Златовласка кивнула и снова ушла в себя.

- Давайте не будем привлекать внимания своими мрачными физиономиями, – сказал стратег, всем корпусом поворачиваясь к нам. – Мы на празднике, помните об этом… Лави, прошу тебя. – ГИО-девушка тут же подняла голову и улыбнулась. – Не расслабляйтесь, друзья мои, еще не время…

Насколько он оказался прав, выяснилось уже очень скоро. Всего лишь через час, когда я стояла у стены одной из танцевальных зал, ожидая, когда закончится музыка, и Эдор с Лавинией покинут шеренгу танцующих, возле меня материализовался гвардеец в синем. Не удержавшись, я шарахнулась от него в сторону, и в результате, чуть не налетела на вторую фигуру, возникшую с другой стороны.

- С-сагите Ва-айберссс… – прошипел первый, наклоняясь ко мне. – Император ж-шшдёт васссс…

- Что? – поразилась я. – Меня? Император?!

- Да… Это сссрочшшно… Пож-шшшалуйссста, не медлите…

Я беспомощно оглянулась, но не увидела ни Эдора, ни Лави, ни Маугли, который перед этим отошёл за новой порцией напитков, – в зале было очень душно, несмотря на размеры.

- Хорошо, идёмте, – решившись, ответила я.

И так, будто под конвоем, меня сопроводили через несколько залов, потом по лестницам, ведущим вниз, потом по совершенно не праздничным коридорам, в которые, похоже, гостей замка никогда не пускали, – эти проходы были, скорее, функциональными, а не помпезными или декоративными. Спускаясь всё ниже, мы дошли до ничем не примечательной двери, без каких бы то ни было опознавательных знаков. Гвардеец приложил к пластине замка что-то, вроде бляшки, и перед нами открылся проход.

Войдя, я обнаружила, что попала в комнату, напоминающую кабинет. По крайней мере, именно на него она была похожа количеством экранов на стенах, рабочими панелями, какими-то приборами, и огромным, просто-таки безразмерным столом, за которым и сидел новый император Мирассы.

Выглядел он ещё более бледным, чем во время коронации, под глазами набрякли мешки, и лоб прорезали неожиданные морщины. Честное слово, было такое впечатление, что последний час принц прожил целых десять лет!

- Ваше величество, – опомнившись, я присела в положенном книксене, опустив голову и недоумевая, зачем я понадобилась Наиму. Если ему плохо, разумнее было бы позвать врачей, ну, или Лави, на худой конец…

- Встаньте, Тэш. Прошу вас, давайте без церемоний, на них просто нет времени. Садитесь сюда.

Новоиспечённый самодержец указал рукой на кресло, стоящее напротив. Я послушно подошла и села. Теперь, когда нас разделял только стол, я смогла разглядеть ещё и капельки пота, выступившие над его верхней губой.

«Всевидящий… да он, похоже, заболел!» – ахнула я про себя, с тревогой вглядываясь в императора.

И в этот самый момент с креслом что-то случилось: из боков спинки выдвинулись какие-то конструкции, которые, мгновенно соединившись, плотно прижали меня к твёрдой поверхности, безжалостно комкая и ломая золотую сеточку верхнего платья. Я и рта раскрыть не успела, как оказалась буквально пришпиленной, не в состоянии двинуться. Дёрнувшись раз, другой, я подняла глаза на принца… простите, императора, бесстрастно наблюдавшего за мной.

- Что это значит, нир Наим? – как можно холоднее спросила я.

Понятно, что раз меня приковали, разговор пойдёт не о любви.

- Это? Вынужденная предосторожность, Тэш. Причём, исключительно для вашей же пользы.

- Спасибо за заботу, но я бы предпочла оставаться свободной и понимать, что происходит, нир Наим.

- Мы придём к этому… возможно. Но пока я вынужден оставить вас так, потому что не доверяю вашей реакции. Как вы там, руками ни до чего не дотягиваетесь?.. Ну и отлично. Вифон забери. И сумку, – бросил он подошедшему гвардейцу.

Я передёрнулась от отвращения, ощутив, как холодные руки шарят по телу.

- Наверное, это прозвучит глупо, но я себе иначе представляла вас после коронации, нир Наим, – язвительно заметила я, провожая взглядом сумочку с Деоной, которую урод в синем балахоне положил на край стола.

- Вероятно, – безразлично ответил император, прикрывая глаза. – Полагаю, прежде всего, нам следует всё-таки познакомиться, Тэш.

- А мы не знакомы? – поразилась я.

- Нет. Во всяком случае, вы со мной. Да и я видел вас только мельком. Разрешите представиться. Меня зовут Лемир Грасс.

Сувенир 67

Каюсь: в первую секунду мне показалось, что я банально ослышалась.

- Что, простите?.. – переспросила, разом нарушая все границы субординации и этикета.

- Лемир Грасс, – не открывая глаз, ответил император. – Вы наверняка слышали обо мне.

Вот тут в моих мозгах произошёл настоящий обвал, похоронивший на некоторое время всё, в том числе и здравый смысл. Какие-то дикие предположения замелькали одно за другим, пока я не уцепилась за мысль о возможном сумасшествии.

Всевидящий, да ведь Наима, наверное, опоили или накачали чем-нибудь, ясно же видно, что он болен! Возможно, у него галлюцинации или того хуже, бред! Та-ак, похоже, надо быстро вспоминать правила поведения с пациентами при обострении у них психических расстройств…

- Простите, Ваше величество, – неуверенно начала я. – Мне кажется… вы нездоровы. Может, следовало бы пригласить доктора?..

Император сухо усмехнулся.

- Я действительно болен, но к помешательству, как вы наверняка решили, это не имеет никакого отношения.

Он, наконец, открыл глаза и посмотрел на меня. В камнях, вмурованных в стены замка, было больше жизни, чем в этом взгляде!

- Тем не менее, мне совершенно необходимо поговорить с вами. И, пока вы сомневаетесь и решаете, стоит ли мне верить, я, пожалуй, начну излагать дело, которое заставило меня пригласить вас сюда в разгар бала. Времени, как я уже говорил, у нас очень мало.

- Вы куда-то торопитесь? – съязвила я, не удержавшись.

- Некоторым образом, да, – невыразительно ответил помешавшийся самодержец, – поскольку я умираю.

Тут я вторично вытаращилась на него, напрочь позабыв про этикет и даже элементарную вежливость.

- Умираете? И поэтому вы позвали меня… – тут я выразительно оглядела свои путы, – поговорить?!

- Вы удивительно верно обрисовали ситуацию, – ответил император и сделал знак.

Откуда-то сзади подошёл гвардеец и поставил на стол перед Наимом стакан с голубоватой жидкостью. Сделав пару глотков, монарх продолжил:

- Я бы хотел показать вам кое-что, чтобы вы поняли: речь не идёт о шутке или розыгрыше. Всё очень и очень серьёзно, Тэш.

Я неуверенно пожала плечами. Больше всего в этот момент меня занимал вопрос: где, Плорад их сожри, врачи, которые должны денно и нощно охранять здоровье первого лица Мирассы?! Ну, не может же быть, чтобы никто не был в курсе того, что происходит с императором!

Дав себе слово при любой возможности попытаться сбежать, я сосредоточилась на Наиме, старательно повторяя про себя первое правило общения с сумасшедшим: никогда не спорить с больным.

Самодержец тем временем поправил безразмерный плед, которым были накрыты его ноги, и набрал команду на кибере. Большие экраны на стенах засветились, на них замелькали какие-то лица, и вдруг я почувствовала, как моё сердце пропустило удар: на одном из мониторов появилось изображение Эдора и Лавинии, стоящих около стола с напитками. На первый взгляд, они казались беззаботно беседующими, но я достаточно хорошо знала их, чтобы понять: ГИО-изменённые сильно встревожены.

- Это ваши спутники, не так ли? – равнодушно спросил неузнаваемый император. – Кстати, ищут вас… Не хотите позвонить им и успокоить?

- Предлагаете соврать, что у меня всё прекрасно?

- Именно, – ничуть не смутившись, ответил сумасшедший. – Так будет проще.

- Проще кому, вам? – процедила я сквозь зубы. – Чтобы потом и их схватить?

- «Хватать» пока никто никого не собирается, если вы, конечно, не начнёте делать глупости. Но мне хотелось бы знать, что и они не станут ничего предпринимать. Именно поэтому я предлагаю вам позвонить и сообщить, что вы приглашены для беседы… нет, не мной, а, скажем, матерью Наима.

Я невольно вздрогнула. Этот ненормальный уже и родственников воспринимает через искажения бреда?! Ох, как плохо…

- Впрочем, чтобы помочь вам быстрее решиться, я покажу ещё кое-что.

Изображение Эдора и Лавинии отдалилось, опустившись куда-то вниз, и стало видно, что они стоят посреди довольно большого количества людей.

- Смотрите, – предложил император и ткнул в клавиатуру.

Вокруг моих друзей начали появляться тусклые синие точки. Я поняла, что зал буквально нашпигован гвардейцами!

Наклонившись чуть вперёд, венценосный психопат сказал негромко:

- Внимание. Приготовиться!

Синие точки начали стягиваться к ничего не подозревающим ГИО-людям.

- Нет! Пожалуйста, не надо! – я выпалила это прежде, чем сама успела сообразить, что говорю. – Не надо их трогать! Я позвоню… позвоню… только руки освободите…

- Вот и прекрасно, – тем же равнодушным тоном заметил незнакомец, в которого превратился Наим, и скомандовал. – Отбой, рассредоточиться. Наблюдайте.

Я напряжённо следила за тем, как точки цвета индиго расползались от моих друзей. Сердце то замирало, то ускорялось так, что я начинала задыхаться. Всевидящий! Что сделали с милым, простым принцем? Что за монстр сидел теперь напротив меня, с невероятной лёгкостью шантажируя и угрожая жизни тех, кого ещё вчера считал друзьями?!

В мои беспорядочные мысли снова вклинился бесцветный голос:

- Скажите вашему приятелю, что вы пошли на встречу вместе с этим…

Император поморщился, словно отхлебнул несвежего лимонада.

- С кем? – тихо спросила я, отчаянно молясь, чтобы мои подозрения не оправдались. Что угодно, только не он…

- С Вайятху, – обронил император.

Сердце упало куда-то вниз и, кажется, совсем остановилось.

- А… где он? – почти прошептала я.

- Не беспокойтесь, он в порядке.

- А если они с Эдором потом встретятся? Случайно?.. – пересилив себя, спросила я.

- Об этом можете не беспокоиться. Меры уже приняты. Впрочем, смотрите сами…

Изображение на одном из экранов изменилось, и я увидела Маугли. Он лежал неподвижно под прозрачным колпаком кабины, напоминающей медицинский модуль. Глаза лягушонка были закрыты, словно он спал.

Я судорожно скомкала ткань платья, сжав руки в кулаки и пытаясь совладать с ужасом, затопившим меня с головой.

- Что вы с ним сделали?! – спросила, не слыша саму себя.

- Пока ничего, – равнодушно ответил император. – Но я могу в любой момент вернуть его в исходное состояние сексуального раба. Кстати, вы неплохо с ним поработали, надо признать. Но ничего непоправимого, уверяю вас. Всего один, ну, два сеанса – и он забудет, что когда-либо знал вас.

Неужели мне только что казалось, что хуже уже быть не может? Я ошибалась. Может, особенно, когда паника начинает рвать сердце на клочки в буквальном смысле этого слова.

- Что вы хотите?.. – Я не узнала свой собственный голос. Какое-то сдавленное хриплое карканье… – Что вам нужно?!

- Отличный вопрос. К концу нашей беседы я хотел бы заключить с вами сделку, Тэш.

- Какую сделку?!

- Не совсем обычную. Я уже говорил, что умираю. И передо мною стоит выбор: уйти тихо или хлопнуть на прощанье дверью так, что сотрясётся вся планета, а, может, и весь человеческий мир. И мой выбор напрямую зависит от вас.

Я уставилась на него во все глаза, отчаянно пытаясь уловить хоть каплю фальши в его лице, тоне, словах… Тщетно! Невозможно, невероятно, но Наим действительно верил в ту чушь, которую излагал мне! Он всерьёз считал себя Лемиром Грассом, умершим несколько столетий назад, и, надо сказать, играл эту роль просто блестяще! Найти в наше время настолько жестокого человека, – причём, бессмысленно жестокого! – было просто нереально. Или он всё-таки находился под воздействием какой-то дряни, вызывавшей у него бредовое состояние?! Может, это было частью местного ритуала коронации – опаивание императора, чтобы он в беспамятстве убил кого-нибудь из своих друзей?! Поддержал, так сказать, традиции основателя семьи?!.

- Тэш, вы меня слышите?

Холодный, невыразительный голос резал слух, не хуже кинжала.

Я с трудом заставила себя собраться. Не время плакать, только не сейчас! Вдох-выдох… вдох-выдох…

- Да. Вы говорили о выборе. Но что я могу сделать? Каким образом ваше решение зависит от меня?..

- Я объясню. Но, прежде чем мы перейдём к этому вопросу, позвоните, пожалуйста. Если ваши знакомые заподозрят неладное или предпримут какие-то действия, мне придётся нейтрализовывать и их. Не хотелось бы дополнительных осложнений.

Подавив желание напомнить, что одним из этих «осложнений» была его любимая девушка, я ответила:

- Хорошо, дайте вифон… – Непослушный голос срывался и сипел.

- Пожалуй, вам не помешало бы выпить, – пробормотал коронованный садист и велел кому-то. – Стакан вина.

Передо мной появилась рука гвардейца с высоким бокалом, наполненным пурпурно-красной жидкостью, в который была предусмотрительно вставлена длинная соломинка. Похоже, мне не собирались давать даже призрачного шанса на освобождение.

Вряд ли имело смысл травить меня, если я и так была беспомощна, а вот злить психованного самодержца лишний раз не хотелось, поэтому покорно сделала глоток вина. Вкуса не почувствовала совершенно, словно язык онемел, но желудок окатило теплом. Как ни странно, это действительно помогло мне собраться. Чувства слегка притупились, давая возможность начать, наконец, трезво мыслить. Сделав ещё пару глотков, я глубоко вздохнула и сказала:

- Спасибо.

Император вяло кивнул:

- Теперь вы готовы звонить?

- Да.

Тут же один из гвардейцев взял со стола мой вифон, нажал кнопку вызова и поднял аппаратик к моему лицу – так, как его обычно держат во время разговора. А правитель притушил свет, заметив, что в полутьме мне будет проще общаться.

Я постаралась отогнать все лишние мысли, сосредоточившись на тех словах, которые должна была сказать Эдору, поэтому, когда на экране появился встревоженный стратег, я быстро и довольно связно выдала ему заготовленную речь о внезапном приглашении на беседу к матери Наима, да ещё и вместе с Маугли. Мачо, конечно, удивился, но правды не заподозрил. Да и кто бы мог вообразить такое?! Стратег только попросил меня быть осторожной и попытаться узнать, как там новоиспечённый император, заметив, что Лави совсем загрустила. Я пообещала сделать всё, что смогу, и торопливо попрощалась.

Гвардеец нажал на кнопку отключения, а я перевела дух. Кажется, мне это удалось: стратег ничего не понял.

- Они не станут больше искать нас, – сообщила я психопату, медленно отхлёбывавшему своё голубоватое питьё.

- Прекрасно, – отозвался он, как ни в чём не бывало, породив во мне очередную волну жесточайшего когнитивного диссонанса. – Теперь мы можем перейти к сути. Итак, я, Лемир Грасс, проживший более пятисот лет, умираю. Не впервые, но на этот раз, к сожалению, необратимо. Я рискнул всем, что имел, и… проиграл. Теперь на кону вопрос моей посмертной репутации. Именно об этом будет наш разговор.

Я вытаращилась на безумца, пытаясь найти какой-то смысл в его бреде.

- Простите, но… Я не совсем понимаю вас. Лемир Грасс давным-давно мёртв. Никто не в состоянии прожить пятьсот лет, ни одно живое существо, это… ерунда какая-то!

- Разумеется, если вы живёте в одном и том же теле. Но кто сказал, что этих тел не может быть несколько?

- Несколько?..

- Да. Два, три, четыре… Столько, сколько вам нужно. И представьте, что вы можете менять их, переходя из тела в тело, по мере надобности.

- Простите ещё раз… Но я никогда не слышала ни о чём подобном. Вы описываете что-то невозможное.

- Для вас, – отрезал сумасшедший. – Но не для меня. Технология, позволяющая делать ментальный слепок сознания, существовала ещё в те времена, когда я командовал пятью объединёнными армиями. Конечно, она была очень далека от совершенства, чертовски опасна и не давала стабильных результатов, но уже была! И с тех пор я приложил массу усилий, чтобы довести её до нынешнего уровня безопасности и безотказности.

Я почувствовала, что по спине поползли ледяные мурашки. Если он говорил правду, то и всё остальное становилось реальностью. А это значило… Это значило, что передо мной на самом деле сидел Лемир Грасс, в теле своего сына и наследника!

От последней мысли меня замутило. Кажется, каннибализм мог быть куда более изощрённым и отвратительным, чем мне представлялось до сих пор…

- А… что с Наимом? – спросила я, поднимая глаза на бледное до серости лицо кадавра.

- С Наимом? Ничего. Его просто нет, – ответил оживший монстр. – Он не был важен. Мне нужно было тело, нормально сформировавшееся, без дефектов физических или умственных. Точнее, матрица, идеально подготовленная для принятия моего сознания.

- То есть, от него вообще ничего не осталось? Даже каких-то воспоминаний? – не сдавалась я.

- Разве что эхо самых сильных эмоций, которые он испытывал. Но это несущественно, и легко подавляется, особенно при определённом навыке. Так что, если вы думаете как-то возродить Наима, то даже не пытайтесь, предупреждаю сразу.

Я с трудом сглотнула. Бедный принц…

- Но зачем так?! – Как ни пыталась, но удержать эмоции не получилось, слишком чудовищно было то, что я услышала. – Почему вам понадобилось тело собственного сына? Ведь он же не был вашим клоном, правильно? Я помню портреты Лемира Грасса, Наим походил на них, но копией не был! Неужели нельзя было просто сконструировать тело специально для… вас, ведь у вас были для этого лучшие генетики!

Арх-генерал слегка приподнял брови, видимо, обозначая удивление.

- Неплохая информированность. Лучше, чем я ожидал. А что вам вообще обо мне известно, Тэш?

Я осеклась, только сейчас сообразив, что, похоже, под действием эмоций наговорила лишнего. Вограны его знают, этого древнего изувера, как он воспримет мои знания, а что ещё хуже – как мне объяснить, откуда я всё это знаю?! Лучше б прикусила свой болтливый язык…

- Полно. Сегодня будет вечер полной откровенности. И молчать никакого смысла нет, надеюсь, вы это понимаете. Скажу яснее: то, что вы знаете больше остальных, мне даже на руку, придётся меньше тратить времени на объяснения. Так всё-таки, что вы знаете обо мне, Тэш?

- Что вы, после того, как спасли человечество и создали тройное Кольцо защитных баз, отошли от дел и… попросили себе планету. Которую вам и отдали. Вот эту самую. И вы… истребили почти всех её жителей, перед тем, как привезти сюда своих последователей и подчинённых. Вы создали здесь монархию, сделали себя императором и… занялись запрещёнными генетическими экспериментами. В том числе, над оставшимися в живых Вайятху, превратив их в сексуальные игрушки для людей. До сих пор я думала, что вы умерли и на Мирассе правят ваши потомки, но теперь… я понимаю, что никаких потомков не было, так?

- Ну, почему же не было. Все наследники империи приходились мне родными сыновьями, в полном смысле этого слова. В подземных хранилищах до сих пор хранится моя замороженная сперма, которая и использовалась для искусственного оплодотворения специально отобранных женщин. Так что я переселялся в тела именно своих детей, не клонов. Вы спросили, почему так? После сотен экспериментов, которые проводились лучшими генетиками со всех планет, выяснилось, что идеального реципиента для моего ментального слепка не существует, но наиболее близки к идеалу по всем показателям – мои потомки. Не клоны и не искусственные существа, как все ваши приятели. Нет! Настоящие люди, рождённые настоящей женщиной, а не порождения из пробирки!

Удивительно, но бесстрастный император отчего-то разволновался так, что на щеках у него выступили ярко-розовые пятна, а голос внезапно приобрёл силу и выразительность. Теперь передо мной сидела не пятисотлетняя мумия, а живой человек, обуреваемый эмоциями. Вот только эмоции эти были искренним презрением ко всем ГИО-людям. Ну, и к Вайятху тоже, видимо, как творению «из пробирки».

Н-да, вот это была новость: арх-генерал, буквально наводнивший Мирассу генно-изменёнными, ненавидел и чурался их! Пожалуй, теперь становилось понятно, почему для столь важного разговора он выбрал именно меня...

- Значит, вы… переселились в тело Наима?

- Да, в день похорон моего старого тела.

Я содрогнулась. В голове как-то не укладывалось, что передо мной сидел тот, кого всего несколько дней назад торжественно проводили в склеп.

- Но Наим был молодым и сильным… Почему же вы умираете?

- Потому что она доконала меня.

- Кто?

- Эта планета.

- Что?!.

- Да-да, представьте себе, эта распрекрасная мирная планета отлично умеет убивать! И не слепо, а именно тех, кто ей не нравится.

Я поёжилась, но впервые поняла, что, как никогда, солидарна с Мирассой! Убить этого зажившегося садиста, действительно, хотелось.

- Вы уверены?

Император фыркнул.

- Абсолютно. Эта тварь начала охотиться за мной ещё лет сто пятьдесят назад, но тогда я не понял, что происходит. Думал – это побочные эффекты от частой смены тела… А оказалось, что это была она…

- Но как?!.

- О, она действует чертовски изобретательно! Сначала всё было нормально, я сам, в своём собственном, перворождённом теле прожил здесь до семидесяти пяти лет, прежде, чем меня скосила болезнь. Но за это время было подготовлено всё необходимое для снятия ментального слепка и его переноса в следующего носителя. Но этот следующий не дожил и до шестидесяти. Именно тогда мне пришлось продумывать систему парного наследования, причём так, чтобы успевать подготовить полноценную замену изнашивающемуся телу.

Я невольно кивнула.

- Поэтому – всегда только двадцать пять лет правления?

- Да. И этого хватало с избытком…. Поначалу. Потом изменения начинались всё раньше и раньше, а в последний раз мне пришлось умереть ещё до наступления срока смены тела! Ах, если б я задумался обо всём этом раньше… Но я списывал проблемы на несовершенство процедуры переноса сознания и накопление каких-то ошибок. Хотя никаких ошибок не было, теперь я это понимаю. Как бы то ни было, горевать о несбывшемся бесполезно, и бессмысленно. Я обречён.

- Вы в этом совершенно уверены? – осторожно спросила я.

- О, да. Мне осталось всего несколько часов жизни, от пяти до двенадцати, больше мои врачи не дают… И это обстоятельство опять возвращает нас к предмету нашей беседы. Я хотел бы заключить с вами сделку, Тэш.

- Да, вы говорили… Но я по-прежнему не понимаю, какую?

- Дело в том, что теперь я, практически, бессилен помешать вам или кому-то другому копаться в моём прошлом, которое сосредоточено здесь. И вы наверняка найдёте в нём множество моментов, которые вам очень не понравятся. Насколько я успел понять ваш характер, никто и ничто не остановит вас в стремлении осчастливить всех обнаруженной правдой, просто потому, что вы её знаете, не так ли?

Я бестрепетно ответила на его саркастический взгляд.

- Вы правы, мне кажется, что любой человек имеет право знать, кого он благодарил все эти столетия.

Император поморщился.

- Да, именно так я и думал… Поэтому я предлагаю вам соглашение, на чертовски выгодных для вас условиях. Я умираю тихо, забрав с собой почти всё, чем занимался здесь последние пятьсот лет – а это очень, очень много разработок, уверяю вас, – а вы просто ничего не делаете, сохраняя существующее положение вещей.

- Существующее? Это какое?

- Я – спаситель человечества, рыцарь без страха и упрёка, гениальный военачальник и единственный в истории арх-генерал. И точка – больше ничего. Весь период моей жизни на Мирассе останется неизвестным большинству людей, как сейчас.

До меня начало доходить. Похоже, дела императора действительно были из рук вон плохи, если он торговался со мной за свою посмертную славу! Но, с другой стороны, – почему со мной?! Почему не со своими приближёнными, соратниками, наконец? Почему решение этого вопроса свалилось на меня?!

Когда я рискнула озвучить свои сомнения, самодержец кивнул головой, словно уже предвидел эти вопросы.

- Всё просто, Тэш, если вы знаете суть. А она заключается в том, что у меня нет соратников, нет друзей, как нет и последователей. Я никогда не видел смысла в том, чтобы делиться с кем-то властью. Вся структура управления этой планетой находится в одних-единственных руках: моих. И если я выпущу вожжи, всё распадётся. Когда-то я потратил немало сил, чтобы добиться именно этого, но теперь моё детище работает против меня. На это место, которое освободится после моей окончательной смерти, кто-то должен прийти, иначе аристократию захлестнёт хаос борьбы за власть. И вокруг меня нет никого, кто мог бы взять эту ношу и нести…

- Кроме?.. – подсказала я, поскольку император нахмурился, явно не договорив.

- Кроме вашего приятеля, стратега, – с видимым отвращением ответил он, скривившись.

Я хлопнула глазами: так он даже знал о специализации Эдора?!

Видимо, прочитав на моём лице недоумение, самодержец ответил с некоторым раздражением:

- Да, представьте себе, я знаю, кто именно прилетел сюда. И на что они способны – тоже знаю. Не забывайте, что я видел их уже, – тогда, более пятисот лет назад, когда их только разработали и запустили в производство. «Целая линейка универсальных ГИО-изменённых, способных заменить человека на самых опасных или неприятных производствах», – глумливым голосом передразнил он кого-то. – Новые спасители человечества… Тьфу!

Сейчас восставший из мёртвых арх-генерал выглядел, пожалуй, почти совсем живым: на лицо вернулись краски, и в глазах засверкало настоящее пламя. На несколько секунд я вдруг увидела настоящего Лемира Грасса: не умирающего старца, а энергичного, полного сил военного, способного повернуть вспять даже орды, ползущие из-за Рубежа. Да, это был необыкновенно сильный человек! Почти магнетическая притягательность прирождённого вождя, сила духа, несгибаемая воля, – всё это, оказывается, жило под остывающей золой умирающего тела. Тем страшнее мне стало, когда я подумала, что успел он натворить здесь за пятьсот лет, если за ним, как он выразился, начала охоту сама планета?!

- Но сейчас у меня нет выбора. Меня попросту некем заменить, кроме как одним из ваших знакомых ГИО-стратегов. Эта роль – как раз по ним.

- И которого же вы планируете сделать…правителем? Или как это будет выглядеть?

Запал, видимо, перегорел, и передо мной снова сидел безмерно уставший древний старец. Несмотря на молодое тело, он сутулился и кутался в свой плед, словно кровь его уже не грела.

- Думаю, того, что увивается вокруг Карии. По своему положению, он – самая подходящая кандидатура. Впрочем, их же всего десять штук, кажется? Если вдруг возникнут проблемы, можно взять любого другого.

- Откуда вы знаете… – невольно начала я и осеклась.

- Откуда я знаю, сколько их? – понял меня без слов император и передёрнул плечами. – От вашего пилота, разумеется.

Вот теперь мне и вправду стало тошно. Угрозы угрозами, но Динор действительно погиб…

- Так это вы?.. – почти беззвучно уточнила я.

Желание выцарапать поддонку глаза вернулось с новой силой.

- Разумеется, – совершенно спокойно ответил коронованный мерзавец. – А кто ещё? Мне же нужно было получить сведения о том, кто вы, откуда взялись ГИО-измененные, которых вывели ещё во времена моей первой жизни, и что они забыли на Мирассе…

- И что вы с ним… сделали? – Спокойствие становилось всё более напускным, и сохранять его становилось всё более тяжело.

- Выпотрошил.

- Что?!

- Да не в том смысле, что вы подумали, – с досадой ответил прирождённый садист и убийца. – Просто сделали ментальный слепок с него. А после этой процедуры тело остаётся просто опустошённым, как выжатая шкурка от апельсина. Ненужный мешок из биологических материалов. Я решил использовать его, чтобы скомпрометировать вашего ГИО-стратега, который рвался сюда, на Мирассу, как танк… Так что, да – мне всё известно. И сколько их, и где они сидят, и кто их вырастил, и зачем им понадобилась Мирасса.

Я прикрыла глаза, скрывая слёзы.

Динор, прости нас… Мы притащили тебя сюда на смерть. Но кто же знал, что самая большая опасность подстерегала нас на самом верху пирамиды власти на Мирассе! Пожалуй, нам никак не удалось бы избежать встречи с императором, а это, как теперь выясняется, был конец всему: ему достаточно было увидеть кого-то из ГИО-изменённых, чтобы всё понять. В который раз захотелось сказать: ведь я вас предупреждала! Зачем надо было лезть именно на эту проклятую планету, как будто не было других, менее красивых, но куда более безопасных?!

- Простите, Тэш, но вы сможете погоревать потом, позже. Сейчас нам надо прийти к соглашению. Или не прийти…

Я открыла глаза и с ненавистью уставилась на омерзительное лицо древнего маньяка. Сохранить в чистоте память о нём? Сделать вид, что не было истреблённых им планет, собственных солдат, туземцев Мирассы… Оставить всё, как оно есть? Боюсь, этот замшелый пережиток прошлого требовал от меня много большего, чем это казалось на первый взгляд.

Некоторое время я боролась с собой, но потом поняла, что если не задам этот вопрос, не смогу спокойно жить дальше, как бы всё ни обернулось.

- А если я откажусь? Что будет тогда? – тихо спросила я, буравя императора глазами.

- Ну… Тогда я уничтожу эту планету, – шевельнув плечом, ответил садист. – Уничтожу так же, как те, что были населены ГИО-людьми пятьсот с лишним лет назад.

Сувенир 68

Я в недоумении уставилась на серо-белое лицо, кривящееся не то от боли, не то от слабости.

- Вы что… сохранили где-то вирус?! Тот самый?!

- Да. Было у меня предчувствие, что он мне пригодится когда-нибудь. И вот, этот день настал. Жаль только, что он совпал с датой моей смерти.

- Но… зачем? – в который раз отказываясь понимать логику убийцы, спросила я. – Для чего вы хранили его?

- Тэш, Тэш… – с внезапной тоской проговорил маньяк, закрывая глаза и откидываясь глубже в кресло. – Если бы вы знали, как глупо звучат ваши вопросы… Люди моего поколения ими не задавались. Это же непобедимое биологическое оружие! Чего ещё вам надо, какие причины?

Я потрясла головой. Бесполезно… Как будто говоришь со стеной.

- Не знаю. Какие-нибудь разумные. Не людоедские, хотя бы.

Император бледно улыбнулся.

- Не людоедские? Забавно… Нет, действительно, забавно – слышать это опять, и опять от, так называемой, гуманистки. Вы ведь гуманистка, Тэш?

- Безусловно, – твёрдо ответила я, не отводя взгляда.

- Ну, конечно… Всеобщая любовь, равенство, одинаковые права для всех, одинаковые возможности, всем гарантия сохранения жизни, бла-бла-бла… Гуманисты не меняются никогда, сколько бы лет ни прошло. Стоит обществу хоть чуть-чуть стабилизироваться, как они тут же лезут из всех щелей. – И император добавил грубое слово, заставив меня вздрогнуть. – Но вот что интересно: как только случается что-то, из ряда вон выходящее, назревает опасность или появляются агрессоры, все миротворцы мигом испаряются, как будто их и не было! С одной стороны, это хорошо – нет никого, более опасного и непредсказуемого, чем доброхот, наподобие вас, у руля власти во время войны. Ни одному дикарю и людоеду не удавалось погубить столько людей, сколько вам, гуманистам, ведомым какой-нибудь исключительно мирной идеей! А, с другой стороны, вы только и ждёте возможности воткнуть нож в спину тому, кто окажется способен взять на себя ответственность за смерти и разрушения. Вам органически свойственно ненавидеть тех, кто может спасти всех, в том числе, и вас, годных только на то, чтобы сидеть в бункерах и чирикать о гуманном отношении к противнику!

Я выслушала эту отповедь, опять, уже в который раз, вытаращив глаза на разошедшегося монарха. Ну, то, что он вызвал бы ненависть у любого нормального человека – это было понятно, но чем человеколюбивые движения опротивели самодержцу за его пятисотлетнюю жизнь?! Хотя, если подумать, – он был прямым вызовом и отрицанием всего того, во что мы верили. Более яркого примера нарушения принципов, которых придерживалось человечество в последние восемьсот лет, невозможно было бы найти.

- Вам известно, что именно ваши сподвижники чуть не потеряли планеты вдоль Внешнего кольца, когда началось Вторжение? – желчно осведомился маньяк-долгожитель. – А знаете, почему? Потому что их гуманизм мешал им уничтожать звездолёты, набитые заражёнными людьми! Они, видите ли, не могли вынести мысли, что их соплеменников будут расстреливать, как мишени! А то, что эти «мишени» были готовы сеять заразу дальше, они отказывались понимать. Рея, Пранида, Ллоссар… Нам еле-еле удалось, в конце концов, справиться с эпидемией заражения спорами Сосунов…

- Кого?

- Сосунов. Да, именно так мы их называли. Вы, надеюсь, не забыли способ, которым они кормились?

- Нет, – я поёжилась. – Они собирались около планеты огромным роем, иногда до двухсот миллионов особей, разбивались на несколько групп, образовывали так называемые «жерла» и скачивали атмосферу. Иногда ещё вытягивали газы из недр… В результате, гибло почти всё живое.

- Именно. Но сначала они подселяли свои споры в тела жителей, подчиняя их себе и обеспечивая безопасный подлёт к облюбованному «блюду». И почему-то больше всего им пришлись по вкусу атмосферы планет, пригодных для жизни людей… Не удивлюсь, если за Рубежом уже расстилается пустыня. Так вот, прежде, чем правительство, состоящее сплошь из ваших гуманистов, разобралось, что никто не собирается ни разговаривать с ними, ни вести переговоры, ни даже – о, ужас! – предъявлять ультиматумы, Сосуны приготовились «съесть» целых три планеты… И, если бы не я и мои офицеры, неизвестно, сколько миров вообще входило бы сегодня в ваше Содружество. А не хотите ли узнать, как мы вычислили способы борьбы с Сосунами? Вскрыли черепушки нескольких выживших соотечественников, которых вытащили из расстрелянного нами, вопреки строжайшему запрету, корабля! Увидели жёлтую кашу вместо мозгов и поняли, что игры в гуманизм закончились. Особенно, после эксперимента со спорами Сосунов, когда засняли, как они внедряются в людей, и что с этими людьми потом происходит. Именно тогда, когда мы послали в штаб Первой армии этот фильм, началось настоящее сопротивление Вторжению. И систему паролей, позволяющих распознать, кто возвращается из разведочного полёта – люди или зомби, – разработали мои люди. И расстреливать, а потом и сжигать дисколёты с заражёнными экипажами, начала именно моя дивизия. А после уже и все остальные, когда увидели соотношение потерь всего за одну неделю. Так что, Тэш, это чистая правда: именно я спас всё человечество, когда ваши гуманисты искали компромиссы между необходимостью убивать и своей белоснежной совестью.

- Не думаю, что их совесть была такой уж безупречной,– медленно проговорила я. – Не думаю, что в то время вообще у кого-нибудь была абсолютно чистая совесть.

В комнате будто сгустился мрак, когда император рассказывал о войне. Пятисот лет как не бывало, – казалось, Грасс говорил о том, что случилось только вчера. От этого ощущения становилось холодно. Боль, смерть, цинизм, безысходность, неколебимая уверенность в своей правоте – это был такой Плорадов коктейль, что меня опять затошнило. Всё-таки, они были другими – те, кто воевал пятьсот лет назад, добывая право на жизнь для человечества. Наверное, тогда требовались именно такие люди. Но сейчас-то всё было иначе! Ради каких высоких целей спаситель человечества грозил уничтожением миллионам своих же подданных?!

- Это была война, тогда многие правила меняются. Сегодня мы живём в мире, почему вы снова ведёте себя так, как будто перед вами враг? – спросила я.

- А разве нет? Любой слабонервный пацифист, теряющий сознание от крови и боли, априори становится моим врагом, потому что я не боюсь ни того, ни другого. Меня нельзя запугать рассказами о «муках больной совести» или перечислением имён невинно убиенных. В моей памяти – смерть миллионов, на которую я обрёк их, чтобы спасти миллиарды. Но таким, как вы, этого не понять. Ведь, если бы вас просто позвали сюда поговорить, не связывая, а надеясь на ваше благоразумие, вы давным-давно убежали бы отсюда с криками ужаса, не так ли?

Я тяжело посмотрела на маньяка, скрючившегося напротив. Что ж, он был прав, сбежала бы. В поисках врачей или психиатров. Впрочем, мои намерения, особенно с точки зрения «если бы», не имели никакого значения. Он сам назвал себя – враг, значит, враг.

- Неважно, что я сделала бы. Давайте о том, что есть. Мы говорили о вирусе, который вы грозились применить, если я не соглашусь.

- Да. Мне нравится ваш деловой подход, Тэш, всё-таки я в вас не ошибся. Истерик не будет? Очень хорошо. Значит, вирус…

Он сделал знак рукой, и, к моему ужасу, ещё один гвардеец поставил на стол передо мной ящик из металла и небьющегося стекла, внутри которого висел запаянный стеклянный сосуд странной формы. Внутри сосуда виднелось жёлто-бурое вещество, похожее на порошок.

- Вот он. Этого количества хватит, чтобы Мирасса превратилась в бурое болото уже через неделю.

Я невольно содрогнулась. Всё внутри буквально кричало от страха, что эта дрянь хранилась здесь столько лет, и вообще находилась так близко от меня!

- Не бойтесь, Тэш, – обронил император. – Это очень надёжное хранилище. Сейф открывается с помощью кода, известного только мне, плюс мой отпечаток пальца. Если мы с вами договоримся, то поменяем его на ваш.

Меня снова передёрнуло. Прикасаться к ящику не хотелось. Вот совсем! Больше всего хотелось оказаться отсюда как можно дальше, желательно, на другой планете.

Заставив себя успокоиться, я спросила холодно:

- Это точно тот самый вирус?

- Да.

- И он по-прежнему опасен? – Всё-таки, прошло пятьсот лет, а вдруг…

- Хм… – император усмехнулся. – Вы хотите его испытать, чтобы убедиться? Даже не знаю, есть ли у меня время подготовить специальную камеру. Впрочем, можно поступить проще: медблок довольно легко сделать полностью герметичным. Кстати, там и объект имеется, на котором можно наглядно показать, что вирус делает с белковыми соединениями организма…

Я почувствовала, что сердце опять падает куда-то в пропасть.

- Не стоит беспокоиться. Поверю вам на слово.

- Весьма великодушно, – пробормотал пережиток прошлого. – И умно. Поскольку расхлёбывать последствия активизации вируса пришлось бы всё равно вам. Итак, вирус у меня есть, и мои обещания – не пустышка. Что скажете теперь?

- Что у меня нет выбора. Ведь так?

- Почему же, Тэш. Выбор есть всегда.

Я нахмурилась: когда-то мне уже говорили эти слова, только повод был не столь трагичен. Впрочем, сегодня они звучали, как насмешка. О каком выборе могла идти речь, если на кону была жизнь целой планеты? Моих друзей, моего любимого лягушонка, наконец… Только сумасшедший мог увидеть здесь возможность какой-то альтернативы.

- Не могли бы вы ещё раз объяснить, чего именно хотите от нас?

- От вас, Тэш, я хотел бы обязательства не портить мне репутацию спасителя человечества после моей смерти. Собственно, это всё. Ах, да, ещё, пожалуй, я попросил бы вас оставить монархию на Мирассе. По крайней мере, на некоторое время, пока вы сможете безболезненно ввести изменения, если захотите, конечно, их вводить. Чтобы облегчить вам задачу, я уже подготовил экстренный документ передачи власти: завещание, по которому передаю правление Карии. Она достаточно умна, чтобы не испортить сразу всё, и достаточно амбициозна, чтобы не испугаться ответственности.

- А её братья? Они не вмешаются в борьбу?

- Не смогут. Но, для того, чтобы отбить даже мысль о бунте, нужно будет огласить мою волю при свидетелях или вообще всей планете. Да, пожалуй, так даже лучше. Я зачитаю обращение и завещание, а потом его будут транслировать в течение целого дня, по всем каналам. И все сомнения в истинности завещания отпадут в самом начале. Так что, Тэш? Стоит жизнь империи моей посмертной славы? Или вы всё-таки сомневаетесь в том, что я – ваш спаситель?

Я невольно поморщилась: вот уж кого, но былого спасителя в сегодняшнем садисте и шантажисте разглядеть было почти невозможно.

- Нет, я не оспариваю, что вы спасли человечество. И оно до сих пор благодарно вам за это…

- Именно, – перебил меня ещё более посеревший император. На лбу у него выступили капли пота, которые он попытался смахнуть дрожащей рукой. По его знаку гвардеец поставил на стол очередной стакан с голубоватым напитком, взамен опустевшего. – И так должно оставаться впредь. Никто не смеет сомневаться в моих заслугах перед людьми и нелюдьми! Никто, – жёстко закончил Грасс, сделав несколько глотков.

Я поёрзала, пытаясь хоть чуть-чуть сменить положение тела, сжала-разжала кисти рук. Металлический каркас, притиснувший меня к креслу, начинал причинять ощутимое неудобство. Мелькнула мысль: оковы – это дополнительная возможность надавить на меня, причём, в буквальном смысле? Или, так сказать, «побочный эффект» условий нашего разговора? Вообще-то, как психолог, я сейчас могла подтвердить на все сто процентов, что диктовать свои условия тому, кто каждую секунду ощущает свою беспомощность, намного легче.

Встряхнув головой, заставила себя сосредоточиться. Ну, свои приоритеты маньяк-спаситель обозначил очень чётко. Понять бы ещё, как он себе представляет выполнение этого непонятного договора.

- Допустим, я пообещаю, что не стану никому рассказывать того, что мне известно о вашей жизни после… ухода из армии. И мои друзья пообещают тоже молчать. Этого будет достаточно, чтобы отпустить нас?

Грасс еле слышно рассмеялся.

- Боюсь, что нет, Тэш. Мне понадобятся гарантии вашей честности.

- Какие?

- Достаточные, чтобы я поверил вам.

Он слегка наклонился, вытащил откуда-то из стола маленький кристалл, вложил его в гнездо кибера и знаком предложил мне прочесть появившийся текст.

По мере того, как я читала, волосы на голове пытались встать дыбом, уже в который раз. Не удержавшись, несколько раз бросила взгляд на древнего садиста, сидевшего в кресле, прикрыв глаза, словно происходящее его совершенно не интересовало.

Дочитав до самого конца, я, наконец-то осознала простую вещь: никакого моего согласия или несогласия вообще не предполагалось. Император с самого начала намеревался просто-напросто вынудить меня принять любые его условия, не стесняя себя в средствах давления. И нам ещё повезло, что он не потребовал чего-нибудь, более масштабного и невыполнимого, чем всего лишь сохранение в неприкосновенности его вселенской славы. Всевидящий знает, почему он выбрал именно меня для этого разговора, – возможно, в силу своей неприязни к ГИО-изменённым, или ещё почему, но это пока неважно. Важно то, что у меня выбора реально нет. Даже умозрительного.

- Видимо, вот это… – я запнулась, не зная, как лучше обозначить всю ту грязь, что содержалась в прочитанном мною документе, – находится у кого-то, кому вы доверяете?

- Я никому не доверяю, Тэш. Но вы правы, эта информация уже отправлена своему адресату и будет пущена в ход, как только появятся признаки нарушения вами или вашими приятелями нашего договора.

- А если это случится помимо нашей воли? Если кто-то другой, случайно или специально, начнёт выяснять подноготную ваших подвигов? Что тогда?

- Мне очень жаль, Тэш. Но и в этом случае будете отвечать вы.

- Почему?!

- Объясню. За прошедшие пятьсот лет мне и моим агентам удалось практически полностью очистить правительственные и частные архивы от компрометирующих сведений. Всё, что действительно может очернить мои действия, сосредоточено здесь, на Мирассе. Если мы с вами подпишем договор, я уничтожу и эти документы, но… у меня было слишком мало времени, чтобы собрать абсолютно всё. – Император тяжело вздохнул. – Если откуда-то и может просочиться какая-то информация, то только отсюда. Именно поэтому мне нужны гарантии вашей преданности.

От последнего слова меня передёрнуло. Грасс заметил это и усмехнулся.

- Да-да, Тэш, в этом тоже заключается какая-то злая ирония… Я оставлю вам жизнь, вопреки собственным планам, а вам придётся следить за тем, чтобы ни одна тень не упала на моё имя. Так совпало, что мы нуждаемся друг в друге. Это глупо отрицать.

Я тоже вздохнула, только несколько судорожно. Да, маньяк был прав, но как же это омерзительно: чувствовать себя червяком, корчащимся на крючке рыболова… Сделав ещё несколько вдохов-выдохов, смогла спросить:

- Есть ещё и договор?

- Да. Прошу.

Передо мной появился новый текст. Пробежав его глазами, я горько усмехнулась. Вограны знают, кто составлял документ, но он в юридических тонкостях съел не собаку, а целого крокорауса, может, и не одного. Составленный сплошь в специальных терминах, договор очень чётко определял меня, как злостную клеветницу, которую обязывали держать язык за зубами, грозя определёнными карами.

Что ж, кажется, у меня не осталось ни одной, даже самой маленькой лазейки. Более того, нам с ГИО-изменёнными, по-видимому, придётся ещё и собственноручно уничтожать все свидетельства преступлений садиста, правящего Мирассой в последние пятьсот лет, буде такие свидетельства обнаружатся… Всевидящий, конечно, миллионы жизней стоили куда дороже, чем добрая память об этом маньяке, но мне пришлось всерьёз побороться с собой, прежде, чем подписать документ, связывающий меня по рукам и ногам.

Император, равнодушно наблюдавший за моими колебаниями, тут же отправил подписанный договор кому-то, кто должен был следить за его выполнением, а потом, у меня на глазах, тщательно уничтожил все адреса, записанные в кибере.

- Вот так, пожалуй, будет надёжнее, – прокомментировал он свои действия. – Дело сделано.

- В таком случае, может быть, я не буду больше мешать вам своим присутствием?

- Боюсь, что пока не могу отпустить вас, – равнодушно ответил реликт, набирая какие-то команды на кибере и потягивая своё голубое питьё.

- Но почему?!

- Чтобы не искушать вас, Тэш, мыслями о том, что можно найти вашего стратега, изложить ему то, о чём мы с вами договорились, и заставить его срочно изобретать способ всё переиграть.

Я покачала головой.

- Вы недооцениваете Эдора. Он не стал бы заниматься невыполнимыми вещами.

- Ошибаетесь, Тэш. Похоже, это вы не поняли, с кем имеете дело… ГИО-изменённых создавали, чтобы они помогали людям. Людям, понимаете? Сами по себе они инертны и безынициативны. Если нет человека, дающего задания, эти особи просто теряют смысл существования.

Я недоверчиво уставилась на Грасса. Это Эдор-то безынициативен?! Это Вигор – инертен?!

- Именно так, – прокомментировал мои гримасы арх-генерал. – Просто у ваших приятелей как раз есть цель, причём, очень большая и отдалённая. Пока они искали пути к ней, конечно, решали и множество побочных вещей. Ну, не мне вам об этом рассказывать. Стратеги же, кажется, даже жениться собрались?

Мне почудилась скрытая насмешка в холодном голосе императора.

- А при чём здесь это?

- Да не при чём, – равнодушно ответил маньяк. – Я просто-напросто пытаюсь избавить вас от иллюзий в отношении ваших знакомых. Вы очеловечиваете их, Тэш, и напрасно. Каждый из ГИО-особей будет просто выполнять свою задачу, невзирая на чувства. Вам повезло, что вы выбрали Вайятху, в них мы хотя бы изначально закладывали верность хозяину. А вот генноизменённые могут предать в любой момент, даже не заметив этого. Просто потому, что в их системе ценностей нет такого понятия, как верность чувствам.

Жаль, что у меня были прикованы руки, – до судорог хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать слов арх-генерала. Всевидящий, неужели у этого человека вообще не осталось ничего человеческого?! Или ему просто доставляло удовольствие причинять боль другим?

- Вы ничего не знаете об этих ГИО-изменённых, – тихо процедила я. – Не стоит сравнивать их с другими.

- Да бросьте, Тэш, – обронил император рассеянно. – Видел я их вполне достаточно, и знал их собратьев – тоже. А то, что этих, конкретных, воспитывали как-то по-другому, ничего особо не меняет. Они – орудия, понимаете? Всего лишь орудия, назначение которых – быть полезными своим создателям, чем они и занимаются. Не более того.

- Неправда. Их не просто воспитывали иначе, им привили множество чувств, о которых вы, видимо, давно забыли, хоть и считаете себя человеком.

- Увольте меня от панегириков монстрам из пробирки, – отмахнулся коронованный маньяк. – Мне совершенно неинтересно, насколько привлекательными они вам кажутся. Впрочем, достаточно посмотреть на ваше лицо, когда вы видите этого Вайятху. Кстати, а зачем вы его взялись изменять? Неужели он не устроил вас в том виде, в котором вы его похитили?

Я стиснула зубы. Похитила? Вообще-то, я его спасла. Но спорить с умирающим безумцем – совершенно бесполезное занятие. Пусть его, говорит, что хочет…

- Нет, не устроил. Не люблю рабов.

Император рассмеялся.

- Но отпустить на свободу вы его всё-таки не отпустили… Узнаю гуманистов! «Тебе ведь будет больно без ошейника, так давай мы пока его снимать не будем, несмотря на то, что я терпеть не могу злого дядю, который на тебя этот ошейник надел». Это так честно. Воистину, вы достойная продолжательница дела моих современников. Браво! Всё то-же самое, только под другим соусом…

- А вам было бы интереснее понаблюдать, как он умирает? – не удержалась я. – Получив свободу, но потеряв смысл жизни, потому что вы превратили его в сексуальную игрушку, полностью зависимую от воли хозяина? Да? Вы это называете честностью? Вас обманули, это не честность, это обыкновенный садизм!

Император, не торопясь, отпил своего голубого пойла, а потом ответил подчёркнуто спокойно:

- Вы слишком молоды, Тэш. Это во многом извиняет вас. Но торопливость суждений, свойственная вам, часто мешает увидеть вещи в их истинном свете. Что вы, собственно, знаете о ГИО-людях? Известно ли вам о том, что было время, когда они представляли реальную угрозу существованию обычных, натуральнорождённых людей?

- Вы имеете в виду бунт на планетах, заселённых генно-изменёнными?

- Да.

- Я читала о том, что вы сделали с ними. И считаю, что вы были слишком жестоки.

- Я?! После того, как они использовали своё дьявольское оружие, вот этот вирус?

- Мне кажется, с ними можно было договориться… Но вы решили просто уничтожить их, всех скопом. Почему?!

Спаситель человечества еле слышно рассмеялся.

- Почему? Да потому, что в противном случае опять-таки пострадало бы куда больше народу… Смешно, но и тут за проблемами с ГИО-изменёнными стояли ваши любимые гуманисты. – Я недоверчиво хмыкнула. – Да-да, представьте себе… Когда генно-изменённых только начинали создавать, никому в голову не приходило, что им могут понадобиться права, равные с натуральнорождёнными, или что им захочется самим управлять теми планетами, на которые их посылали. Если бы этим тварям с самого начала указали их место, всё было бы прекрасно! Но нет, создатели «нового человека» заигрались в богов. Или, скорее, начали напоминать чокнутого Пигмалиона. Их очень обижало, что первые экземпляры вызывали страх и отвращение своим видом, что от них шарахались, и было слишком мало желающих работать с ГИО-особями, даже учитывая их сверх-способности. Ведь планировалось широкое внедрение сконструированных ими уродцев во все сферы жизни: от родильных домов до домашней обслуги. Проблема же была в том, что никто не хотел иметь дело с умными, но уродливыми созданиями. И, вместо того, чтобы заложить в них послушание и покорность, а ещё лучше – сузить круг применения, генетики додумались сделать их красавцами, сыграть, так сказать, на человеческих инстинктах. Они решили, что, если люди смогут использовать ГИО-тварей в качестве сексуальных партнёров, это снизит уровень неприятия и отторжения.

Император вздохнул и снова пригубил напиток. Судя по всему, он поглощал какую-то разновидность энергетика, потому что после нескольких глотков пугающая серость уходила с его щёк, и глаза снова начинали поблёскивать.

- Так что, Тэш, ваши приятели – продукт малодушия правительства, у которого не хватило твёрдости, чтобы прекратить эти разработки, и глупости генетиков, которые эту идею воплотили. Они собрали генофонд самых красивых людей Земли и использовали его, чтобы создать новых ГИО-изменённых. Пожалуй, только я открыто протестовал тогда… Все остальные стыдливо пересмеивались, захваченные перспективой получения огромного количества бесплатных сексуальных объектов. Ведь никто не думал о том, чем это может закончиться: человеческое отношение к нечеловеческим существам. Их наплодили достаточно много, чтобы с ними свыклись все, даже я. Начали расселять по отдалённым планетам, правда, руководить поставили всё-таки нормальных людей, но это не помогло. Создания оказались куда умнее и хитрее своих создателей. ГИО-особи начали манипулировать людьми, пошли требования независимости, равных прав, права на размножение…

- Размножение? – удивилась я. – Но ведь они бесплодны?

- Да. Хоть до этого, слава богу, додумались. Но генно-изменённых это не устраивало, они хотели во всём походить на обычных людей. Однако в этом праве им отказали. Тогда лживые твари принялись втихомолку кропать себе подобных. Когда я прилетел на Джорбу, там было зафиксировано населения в десять – десять! – раз больше, чем было разрешено. А люди, управлявшие этой толпой, попросту исчезли. Действительно, – зачем им были более слабые и нерасторопные руководители? Короче говоря, если перейти сразу к концу, то картина была такая: ГИО-особи шантажировали правительство Содружества созданным ими вирусом, требуя исключительных прав и привилегий. На самой Джорбе вопрос уже стоял так: или мы, или они. Я снова сделал выбор за всё человечество. Как видите, мы до сих пор живы.

Император снова прикрыл глаза. Казалось, ему наскучило говорить.

- Но зачем вам понадобился вирус? – тихо напомнила я. – Для чего вы взяли его?

- Чтобы иметь возможность добиваться своего, естественно, – пожав плечами, будто объясняя элементарные вещи неразумному ребёнку, ответил Грасс. – Ещё раз повторю: чертовски полезная штука! Особенно, в спорах с гуманистами.

Я покачала головой.

- Не понимаю… Вы грозились уничтожить Мирассу. Но ведь это свело бы на нет ваши собственные усилия по сохранению доброй памяти о вас!

- Ничего подобного, – невозмутимо ответил зажившийся маньяк. – Всё свалили бы на вас.

- На нас?! Как это?

- Потому что таков был мой первоначальный план: вырваться с Мирассы и вернуться в большую власть. Мне надоело сидеть в этом захолустье… Но договор, который я заключил с тогдашним правительством, при получении этой планеты в своё пользование, запрещал мне или моим потомкам вмешательство в дела Содружества. Чтобы сделать это безнаказанно, мне нужны были серьёзные причины во-первых, и достойный козёл отпущения, во-вторых.

- И вы решили сделать этими козлами нас?

- Нет. Скросса.

Сувенир 69

Да это не император, это какой-то ящик Пандоры, – именно это сравнение мелькнуло в моей голове, когда я, в какой-то там по счёту раз уставилась круглыми глазами на Грасса.

- Как – Скросса? – переспросила непонимающе. – И его тоже?!

- Не его тоже, а его – в первую очередь, – бесцветным голосом поправил меня самодержец. – Это как раз вы появились потом в моих планах.

Я чуть не застонала, придавленная очередным запоздавшим прозрением.

- Так вы… вы не собирались строить никакого курорта? Это всё с самого начала было ловушкой?!

- Да, – равнодушно подтвердил маньяк-долгожитель. – Именно так. Меня никогда не интересовал ваш курорт, как и идея таскать сюда тысячи праздных любителей шататься по чужим мирам. Я вообще не собирался доводить дело до конца. Если бы мои планы исполнились, то сегодня или завтра вы, Тэш, вместе с вашими подельниками, были бы арестованы за покушение на стабильность и безопасность населённых людьми миров. Кажется, это обвинение у вас в Содружестве формулируется именно так…

Наверное, у каждого человека есть предел, перейдя который, уже не остаётся сил ни на удивление, ни даже на ненависть, и, похоже, я только что его миновала. Во всяком случае, с этого момента откровения садиста и извращенца уже не пугали. Как будто меня заморозили изнутри, сделали эмоциональную анестезию, позволяющую смотреть на величайшего безумца и злодея даже с некоторым сочувствием и отстранённым изумлением. Невероятно, до какой степени бесчеловечности может дойти человек. И кто там говорил, что гении не могут быть злодеями? Ошибались, ах, как ошибались…

- Кажется, вы упомянули, что я потребовал себе Мирассу в награду, – продолжал император. – Это не совсем верно. На самом деле, после того, как ГИО-зараза на планетах и в моей армии была вычищена, трусы в правительстве переполошились: столько жертв! Какое изуверство! «Этот арх-генерал свихнулся на почве вседозволенности. Он планирует переворот, хочет захватить власть! Станет новым диктатором!» – так шептались чиновники за моей спиной.

«Что ж, как показало время, они были совершенно правы. Свихнулся, совершенно свихнулся», – подумала я.

- Всё шло к тому, что мне предложат уйти в отставку – продолжил коронованный сумасшедший. – Сразу же они не могли этого сделать, потому что организация тройного Кольца защиты ещё не была завершена, я был пока нужен. Но как только стало возможно обойтись без меня, вопрос решился мгновенно. И момент они выбрали исключительно удачный для себя: большую часть моей армии составляли ГИО-изменённые солдаты, но именно их пришлось ликвидировать. Поэтому временно я остался без обычной защиты. Мы организовывали кадетские школы по всему Содружеству, где должны были готовить военных из натуральнорождённых мальчиков. Их тогда было уже открыто несколько сотен. Ещё бы всего лишь пять-шесть лет, – чтобы вырастить новых бойцов на место уничтоженных генно-изменённых… Но мне не дали. Разумеется, гуманисты из правительства не могли не воспользоваться моей слабостью, потому что понимали – она временная. Ещё чуть-чуть, и я стал бы единственной надеждой на безопасность в глазах людей, а гражданские превратились в убогих карликов, кем они и были на самом деле…

Я безучастно наблюдала, как рука императора хищно сжала стакан, словно это было чьё-то горло.

- Но они всё рассчитали правильно. Правительственные агенты тайно явились ко мне, и предложили сделку. Чем-то, кстати, похожую на ту, что мы заключили с вами, Тэш. Я должен был сложить с себя полномочия Главнокомандующего пятью объединенными армиями, отказаться от всех постов, подписать отказ от вмешательства в дела Содружества и от попыток вернуться в большую политику или армию, и удалиться в добровольное изгнание. Практически, просто исчезнуть со сцены. Взамен моя репутация оставалась бы безупречной, и население продолжило воздавать мне почести во всех мирах. А ещё я мог сам выбрать место, где буду доживать свои дни. Они даже были готовы оплатить мне расходы на освоение планеты… Эти недоумки считали, что поступают справедливо и, конечно, гуманно, чёрт их дери! Как же без этой проклятой гуманности, ведь меня могли объявить военным преступником!

Грасс закашлялся.

- Военным преступником! Меня! Которого обожало всё население! Думаю, в тот момент они боялись меня больше, чем возвращения Сосунов. Но… момент, как я уже говорил, был выбран идеально: у меня почти не осталось верных солдат. Несколько сотен человек, а эти гуманисты не постеснялись притащить пару тысяч наёмников с Берхи…

Я машинально кивнула: Берху населяли гуманоиды, отличающиеся завидной воинственностью. В своё время людям стоило немалых трудов обуздать их агрессию, но и сейчас жители этой планеты с удовольствием шли сражаться за других, если кому-то приспичивало затеять локальный военный конфликт. Конечно, теперь войны почти полностью прекратились, – законы запрещали агрессию по отношению к другим планетам и населению, – но разные частные случаи ещё бывали, к сожалению. Так что, пара тысяч берхоидов – это было весьма серьёзно.

- В-общем, мне пришлось согласиться. Но я выставил свои условия: планета передаётся мне в полное и безраздельное владение. После меня власть переходит моим потомкам, и никто из Содружества не суётся туда проверять, как мы живём…

- Но как они согласились на это? Ведь там уже жили разумные туземцы? – я услышала свой голос, словно со стороны.

Грасс хмыкнул. Чуть слышно, но от этого не менее презрительно.

- Разумные? Да кто тогда об этом думал? Кому было до них дело? Правительство радовалось, что так дёшево отделается. Возможно, если бы я потребовал какую-то из индустриально развитых планет, они бы поупирались, и то, вряд ли долго. Но Храисса значилась, как отсталая, почти незаселённая, не представляющая особого интереса для возможных колонистов, и они согласились, не раздумывая. Особенно, когда кое-кто из них посетил меня там. Они решили, что я вправду решил скоротать оставшиеся годы среди райской красоты, и успокоились. Идиоты… Мне удалось выбить из них несколько десятков предприятий. Ведь здесь надо было всё строить с нуля, начиная с жилья для будущих поселенцев, и заканчивая сельскохозяйственными разработками. Я составил план, написал свои требования, и правительство Содружества, не пикнув, выдало мне всё, что требовалось. Людей, оборудование, деньги… Ха, да что деньги! Я забрал полностью оборудование с одной военной базы, на которой велись засекреченные разработки. Кстати, в том числе, и экспериментальная установка по снятию ментальных слепков.

- И вам ничего не было за кражу? – через силу удивилась я.

- Ничего. Да и что можно было предъявить тому, кто и так шёл в добровольную ссылку? Кроме того, базу мы потом взорвали… Так что, не с чем было разбираться. Конечно, все что-то подозревали, но выступить не посмел никто. Сделали вид, что поверили в несчастный случай...

Император снова глотнул своего волшебного напитка, подождал, пока землисто-серый цвет, заливший его лицо, сменится обычной бледностью, и продолжил:

- Никто из тех идиотов, что сидели в правительстве, не подозревал, что эту планету я выбрал заранее, потому что предвидел и такое развитие событий. Я ведь говорил вам, что любимое развлечение гуманистов – свергать тех, кто спас их шкуру? Ну, вот. Мне уже тогда приходило в голову, что, когда вся грязная работа будет сделана, от меня попытаются избавиться. Выбор пал на Храиссу почти случайно: кто-то из моих офицеров совершил вынужденную посадку на эту планету, и потом взахлёб рассказывал, как тут невероятно красиво… Я слетал тоже, сначала из любопытства, а потом решил, что такая уникальная планета – вполне подходящий приз. Не показывая явного интереса, почти втайне от всех, я несколько раз побывал здесь, изучил всё, и решил, что Храисса мне подходит, во всех смыслах. Вопрос упирался только в население. Собственно, мне не столько нужно было простое население, сколько специалисты в разных областях. Задумавшись об этом, я пришёл к выводу, что генноизменённые были бы идеальным вариантом, если бы их доработали. Сама по себе идея сконструированных работников была не так уж плоха, плохим было её исполнение. Но теперь у меня появился шанс сделать всё ещё раз, так, как надо… И я начал потихоньку собирать лучших генетиков. Рассылал им приглашения, разговаривал, намекал. А уже потом, когда закрутилось колесо страха и ненависти, эти гении сами, как миленькие, побежали ко мне за спасением. У меня появился невероятный по интеллектуальной мощи штат людей, способных менять природу под мои нужды. И, разумеется, я воспользовался этим.

Грасс замолчал на несколько секунд. Сейчас его взгляд был отстранённо-невидящим, будто он вернулся в те времена. Возможно, так оно и было, говорят же, что перед смертью человеку свойственно заново переживать все события своей жизни? Правда, обычно это делается в полубессознательном состоянии, но арх-генерал был настолько далёк от любого из ныне живущих, что вполне мог и процесс умирания изменить так, как ему хотелось.

- Кроме того, я не мог открыто вербовать себе будущих подданных, наше соглашение с правительством Содружества этого не предусматривало, но всё-таки, извернувшись, я собрал людей со своей родины, пообещав им куда лучшую жизнь. Араама и сегодня ничего выдающегося из себя не представляет, а пятьсот лет назад это и вовсе была захолустная дыра, знаменитая только тем, что там родился я. Ни развитой промышленности, ни супер-технологий, основное производство на экспорт – овощи. Конечно, оттуда бежали все, кто имел голову на плечах. Я перевёз оттуда несколько сотен тысяч переселенцев, и оплатили расходы мне опять из казны Содружества.

При этих словах император удовлетворённо улыбнулся. Похоже, его ненависть к «проклятым гуманистам» была так глубока, что её не смягчило ни время, ни сверхдолгая жизнь. Странно, всегда казалось, что люди с годами мудреют… Тут мне пришло в голову, что «подготовка» Мирассы для перевозки людей наверняка подразумевала истребление местных жителей, и я спросила с горечью:

- Но чем вам помешали туземцы? Зачем вы и их уничтожили? Только не говорите, что они представляли для вас какую-то опасность!

- Прямую – нет, – ровным голосом ответил маньяк-убийца. – Возможно, что и никакой другой угрозы не было, но в то время я считал по-другому. И, кстати, виноваты в этом сами туземцы.

Я, не сдержавшись, хмыкнула. Ну да, конечно, у сильного всегда бессильный виноват. Интересно, чем же провинились аборигены Храиссы, кроме того, разумеется, что посмели проживать на планете, понравившейся свихнувшемуся тирану?

- Да, представьте себе, Тэш, всё было именно так. Возможно, я не стал бы уничтожать их вообще, или ограничился тем, что выделил какой-нибудь угол и забыл об их существовании. Но один из аборигенов – кстати, он был кем-то вроде местного жреца или шамана, – уверил меня, что на Мирассе может проживать только строго определённое количество жителей. Мол, условия такие, что ресурсов хватает только тем, кто уже здесь поселился, и новичкам тут делать нечего, их вытеснит сама Храисса…

Я невольно нахмурилась. Да ведь и мне что-то такое говорили! И, опять же, столько табу и ограничений, сколько эта чокнутая планета накладывает на своих жителей, невольно заставляют задуматься о том, что какие-то серьёзные причины для этого есть... Стало быть, кто-то из аборигенов решил предупредить незваных гостей о том, что лучше поискать счастья в другом месте, и обрёк свой и родственные народы на тотальное уничтожение. Думаю, ему и в страшном сне не могло присниться, что Грасс так отреагирует на его советы. Бедные, наивные туземцы…

Я взглянула на садиста, который тяжело дышал, прикрыв глаза. Похоже, ему в очередной раз стало хуже. Однако, время от одного приступа до другого неумолимо сокращалось, подтверждая, что он действительно умирает. Странно, но этот факт меня не трогал совершенно. Покопавшись в своих полузамороженных чувствах, поняла, что мне всё это напоминало: исповедь и подготовку к казни одновременно. И я – в роли невольного исповедника…

Ну, хотя бы стало понятно, чем руководствовался будущий император, расчищая место для своих людей. Миролюбивые аборигены заплатили жизнью за то, что недооценили Грасса. Впрочем, я сама от них недалеко ушла, ведь уже знаю, что именно сделал с ними император, но что-то внутри отказывается верить в такую жестокость.

- Я бы, может, и не поверил этому шаману, но парень уже несколько раз показывал мне такие трюки, что пришлось невольно задуматься: а вдруг он прав? Вы ведь в курсе, что Мирасса – планета эмпатов? Тут все постоянно обмениваются чувствами, мыслями, чёрт его знает, чем ещё… Мы во всём этом постоянно ощущали себя слепыми и глухими идиотами.

О, да, знакомое чувство. Помнится, примерно, то же самое я думала, оказавшись в обществе ГИО-изменённых и полосатого бугая.

- Мне не нравилось такое положение вещей, потому что контролировать этих эмпатов было невозможно, как и спрятать от них свои чувства, и чёрт его знает, к чему это могло в будущем привести. К тому же, вопрос поиска другой планеты для меня не стоял: не было ни времени, ни желания, поэтому я решил проблему по-другому. Туземцы не хотели принимать новых жителей? Что ж, им и не пришлось этого делать.

Почти невольно меня передёрнуло от этих слов, при всей моей замороженности.

- На это и понадобилась-то всего пара недель. Местные жители оказались на редкость предсказуемыми и тупыми. Те, что жили в воде, послушно приплывали, куда им говорили, и погибали. Те, что жили в лесу – ваши любимые Вайятху, – тоже пришли сами, стоило пригрозить им выжечь леса…

Я зажмурилась. Смотреть на этот обломок человека, вещающий невыразительным голосом о таких чудовищных вещах, просто не хотелось.

«Никто не знает почему, но Вайядхау сами вышли к своим убийцам» – вспомнились мне слова полосатого миролюбца, сказанные на крыше небоскрёба на Второй. Теперь-то было всё понятно… Конечно, выбрать свою жизнь в ущерб гибели всем лесам Мирассы, они просто не смогли. Поэтому пожертвовали собой, наверное, уже зная, что идут на смерть.

- Забавно, что шаман, который рассказал мне обо всех этих сложностях с населением, происходил как раз из этих, лесных. Он, как узнал, чем закончились его откровения со мной, так впал в истерику, кричал, проклинал меня, предрекал неминуемую смерть…

Император холодно усмехнулся.

- Он так надоел мне своими воплями, что я решил наказать его и его соплеменников за дерзость. Они стали первыми подопытными для моих генетиков. К тому же, у этих разноцветных туземцев обнаружилось несколько совершенно замечательных умений, которыми мы решили воспользоваться. Впрочем, вы и сами об этом знаете.

Я сглотнула. Умений и вправду было более, чем достаточно, знать бы о каких конкретно говорил Грасс…

- Ну, не смотрите на меня так, Тэш. Вы же получали энергию от планеты, через этого вашего раба? Ага, вижу, что получали… Ну, именно это мы и оставили своим Вайятху в первую очередь: способность подключаться к планетарной энергии. Это было настоящим прорывом! Такие запасы дармовой силы… Жаль, что кроме как для поддержания функций тела, мы так и не смогли никуда приспособить это умение. Секс я в данном случае не беру в расчёт.

- Вы делали из них личные батарейки? – тускло спросила я. – Чтобы они снабжали вас энергией, выкачанной из Мирассы? Но при чём здесь тогда секс? Ведь можно и по-другому…

Тут я осеклась, осознав, что чуть не проговорилась о возможностях, по крайней мере, одного Вайятху, запертого сейчас где-то в этом плорадовом замке в медкапсуле. Конечно, возможно, что Грасс знал об этой способности своих рабов лучше меня, но мог и не знать, потому что Маугли давно перешагнул определённые для сексуального раба рамки. К счастью, император не обратил на мои слова никакого внимания.

- А почему нет? – арх-генерал слабо пожал плечами. – В чём-чём, но в сексуальных утехах эти аборигены тоже знали толк. Правда, отношения между мужчинами у них карались смертью, поэтому, когда я предложил шаману отвести меня добровольно на четырнадцатое небо, тот отшатнулся от меня, как от прокажённого. Что ж… он поплатился за это. Я снял с него мнемослепок, и потом, когда наши технические возможности выросли, вычленил из памяти этого упрямца его знания и стал вкладывать в каждого раба, которого мы делали.

- Так это… тот самый Проводник? – не слыша себя, прошептала я с ужасом.

- И вот, представьте себе, в каком-то смысле именно этот идиот ублажает меня уже больше четырёхсот лет! – Император рассмеялся каркающим смехом.

Мне же было совсем не до смеха. С информацией не справлялась даже накрывшая меня «анестезия». Я попыталась представить себе, как отнеслась бы вторая ипостась Маугли к новости о том, что именно он стал невольной причиной истребления большей части аборигенов Мирассы? По всему выходило, что лучше бы ему было этого никогда не узнать. Как и мне… Чего только стоило понимание, что часть всё того же безвестного шамана была вложена во всех Вайятху, используемых аристократами для своего удовольствия… Моего Проводника! Чтоб они провалились в пасть к Плораду, следом за своим предводителем!

А предводитель продолжал тем временем вещать:

- Но начинали мы с того, что создали послушных специалистов: тех же генетиков, математиков, инженеров, строителей, солдат…

- Солдат? Это ваших гвардейцев, которые сегодня всех пугают? – вклинилась я.

- Пугают? Ерунда. Здесь их никто не боится, – отрезал арх-генерал, подчеркнув слово «здесь». – Это вы там, в своём Содружестве, стали непомерно пугливыми. Мы же просто вернулись к изначальным идеям превалирования предназначения над всем остальным. Взгляните на них непредвзято. – Император сделал слабое движение рукой. – Ты, поди сюда.

Вперёд выдвинулся один из синих балахонов.

- Смотрите, Тэш. Перед вами – совершенный воин. Сними маску, – обратился он к своему охраннику, стоящему ко мне куда ближе, чем хотелось бы.

Не успела я и рта открыть, чтобы отказаться от сомнительной чести лицезреть охранника императора, как гвардеец приказ выполнил: снял не только маску, но и весь тюрбан, который закрывал его голову. И тут меня затошнило всерьёз!

Идеальный солдат мирасского императора выглядел намного хуже, чем я могла представить в самом страшном сне: безволосая голова, покрытая какими-то отвратительными наростами и бугорками, перемежающимися сине-фиолетовыми пятнами; огромный, в две трети ширины лица, нос, больше похожий на наспех прилепленную трубу, разделённую на две гигантские ноздри; рот, напротив, маленький и почти безгубый; жуткие чёрные глаза без зрачков и синюшные полосы по всему лицу, как будто гвардейца избивали.

- Вот он – идеальный воин, не устающий, не рассуждающий, способный вести бой почти в любых условиях, хоть на суше, хоть на море. Один полк таких солдат, численностью в две тысячи голов, способен занять почти любой людской город за одни сутки. Огромные мегаполисы, конечно, не в счёт. А теперь представьте: это, почти неуязвимое существо, практически, не имеет мозга.

- К-как? – заикаясь, спросила я.

- А вот так, – явно наслаждаясь моим смятением, ответил арх-генерал. – Они созданы по образу муравьёв, или термитов, которые способны жить, только будучи управляемыми коллективным разумом. Для моих же гвардейцев коллективный разум – это я. Только мои приказы имеют значение, только им они повинуются, не рассуждая и не сомневаясь. Любой солдат, в любом месте планеты.

Я с ужасом смотрела на искорёженное создание, которое, наверное, изначально, было человеком.

- Но почему вы сделали их такими… страшными? – почти прошептала я. – Зачем было их так уродовать?

- Затем, – внушительно ответил гениальный военачальник, – что они должны отличаться от нормальных людей так же, как обезьяна отличается от человека. Любой, с первого взгляда должен понимать, с кем имеет дело. Совсем не то, что ваши красавцы, – не сомневаюсь, что они считают себя на голову выше всех вокруг, воображая, что их способности и внешность позволяют им это. Нет, моим генноизменённые даже в голову не придёт мысль равняться со мной. Это просто невозможно, понимаете? Они изначально осознают себя моими вещами, не более того.

Я передёрнула плечами, не решаясь снова посмотреть на искажённые черты «идеального солдата». Чудовищное и жалкое, одновременно, зрелище…

- Именно поэтому, создавая из Вайядхау домашних рабов, мы позаботились о том, чтобы они исправно выполняли свои функции, а уже потом были приятны для глаз своих хозяев. И то, это было просто уступкой разбаловавшимся аристократам. Я лично никогда не пытался делать своих рабов красивыми. Наоборот, мне нравилось, когда они отличались от меня. Когда мне хотелось красоты, я шёл к нашим женщинам…

Голос императора прервался. Я бросила на него взгляд, подмечая, что чёрные тени под его глазами уже не уходят, несмотря на третий опустошённый стакан энергетика. Откинув голову на спинку, арх-генерал нащупал что-то на подлокотнике, нажал, и массивное кресло, тихо жужжа, начало менять свою конфигурацию, превращаясь в подобие кушетки. Тело самодержца, безвольно распростёршееся на ней, послушно опускалось и вытягивалось вместе со своей опорой.

Когда император окончательно принял горизонтальное положение, с приподнятыми плечами и головой, обширный плед, укрывавший его ноги, вдруг зашевелился, и из-под него показалась нечто серо-зелёное, в первый момент показавшееся мне каким-то животным. Я не закричала только потому, что голос отказал. Вместо вскрика вышел какой-то сдавленный писк. А животное, продолжавшее выбираться наружу, вдруг оказалось Вайятху. Неимоверно истощённым, неестественного для этих детей лесов буро-болотного цвета, почти лысым и совершенно голым. Короче, передо мной внезапно очутилась копия Маугли, каким бы он стал лет через шестьдесят или семьдесят, если бы я не увезла его с Мирассы, а Вигор не вернул ему нормальный облик.

Сердце забилось, как сумасшедшее, заполнив как будто всю грудную клетку разом: я наконец-то увидела ещё одного живого Вайятху! Но в каком жалком состоянии он был! Право слово, можно было подумать, что он тоже умирает, как и его хозяин. А то, что его хозяином был император, не вызывало сомнений. Достаточно было видеть, с каким благоговением гуманоид потянулся к руке лежащего арх-генерала и замер, не решаясь коснуться её.

- Банно, пола статра… Каридомобе, – слегка задыхаясь, произнёс император и чуть-чуть приподнял ладонь. Вайятху тут же радостно прильнул к ней, зажмурившись от счастья.

Меня передёрнуло от отвращения. Какой-то нереальной казалась картина этого болезненного обожания порабощённым туземцем своего жестокого истязателя. Омерзение, видимо, настолько явно было написано у меня на лице, что его заметил даже император.

- Вам неприятно? – усмехнулся он, накрывая другой рукой лысую голову раба и едва заметно поглаживая его. – А зря. Ваш ведь точно такой же, – позвольте ему, и он умрёт за вас, беззаветно, добровольно, не задавая вопросов. Много ли вы найдёте такой преданности и верности среди людей? Вот и мой Ашуд умирает ради меня… Я выжал из него всё, что мог. Сами видите, в каком он состоянии, несмотря на то, что я берёг его, как мог. Чёртова планета! Это уже третий Вайятху за три дня! Она просто высасывает из них жизнь, вместо того, чтоб делиться энергией!

И император пробормотал грязное ругательство.

- Третий? Они что же… умирают каждый день? – спросила я дрожащим голосом.

- Да, – не сводя глаз со скелетообразного гуманоида, ответил Грасс. – Один за другим, все мои личные Вайятху. Этот – последний. Мне он был дорог больше, чем другие, поэтому я оставил его напоследок… Но теперь – всё. Мы оба обречены, хотя он счастливее меня, потому что не понимает этого… Для него жизнь – это я. Не станет меня, не станет и жизни.

Я сглотнула. Так вот что пряталось на самом дне установок, вложенных в Маугли! Значит, он не лгал ни единым словом, когда говорил, что любит меня и жить без меня не сможет. Действительно, не сможет, в буквальном смысле этого слова! Именно поэтому, видимо, и проводились столь сложные обряды «передачи» Вайятху другому хозяину, чтобы разорвать цепь, привязывающую несчастного раба к его хозяину. Всевидящий, как же мне было мерзко сейчас!

Император тем временем продолжал устраиваться: очередным нажатием на невидимый для меня пульт вызвал откуда-то прозрачную полусферу, на которой горели несколько огоньков. Она опустилась на кресло-кровать, закрыв голову и грудь лежащего. Тут же огоньки тревожно заплясали, перемигиваясь красным и синим. Прозрачная панель затуманилась, словно в ней откуда-то появился пар, на несколько секунд лицо императора скрылось в нём, потом всё рассеялось, и я увидела, что умирающему полегчало. Он смотрел перед собой вполне ясными глазами, и движения рук стали куда более уверенными.

- Мы отвлеклись, – как ни в чём не бывало, заметил он. – Так о чём это я говорил?.. Ах, да… Генноизменённые. В те годы мы создавали их десятками, сотнями, а потом и тысячами, одновременно экспериментируя и решая задачи строительства деревень, а потом и городов. Это было очень бурное время, но мне оно нравилось. По крайней мере, я шёл к намеченной цели, хоть и не прямым путём. Я обустраивался, понимая, что останусь здесь надолго… Содружество, сохранённое моими усилиями, процветало. А я… я всё больше превращался в легенду. И больше всего меня бесило то, что я не собирался становиться собственным прижизненным памятников. Я хотел жить по-настоящему! Править, решать, вести дальше… Но правительство гуманистов оказалось хитрее: они замуровали меня в мемориале моего собственного имени. Моя жизнь оказалась переписанной в духе какой-нибудь легенды, моя слава стала настолько всеобъемлющей и тяжёлой, что, вздумай я появиться после этого перед людьми, меня бы просто высмеяли, заявив, что я порочу собственное имя… Да, надо отдать должное вашим соратникам, Тэш, они мастера на такие каверзы. Я оказался придавлен своей же памятной доской. И только тогда начал понимать, что для того, чтобы вернуться в большой мир, мне придётся сначала взорвать его. Самому. И я начал продумывать свой план. Чтобы вернуть себе всё, что у меня украли, следовало найти или создать очень важную причину. И я её придумал: межпланетный заговор. Чтобы иметь право активно вмешиваться в события, у меня должны быть очень серьёзные полномочия. И я решил стать тем, кто раскроет этот заговор. Ну, а для того, чтобы вновь повести за собой все населённые людьми миры, я должен был опять стать спасителем. И я решил использовать для этого беспроигрышный вариант с вирусом. Пожалуй, нет другого такого оружия, о котором были бы наслышаны абсолютно все, и которое внушало бы такой ужас. И не было никого, кто мог бы помешать мне: дело в том, что строил охранные системы в своё время именно я, и только я знал, где и как можно отключить цепочку в контуре безопасности так, чтобы он не подал сигнал опасности. И только я знал, в каком месте можно спуститься к самой поверхности разлагающейся Джорбы, чтобы взять споры вируса…Больше этого не знал никто из ныне живущих. Так что, мой план должен был привести к успеху.

Я готовил исполнение этого плана целых три жизни: подкинул идею туристов и благотворительности одному из аристократических домов, которые мечтали сделать какую-нибудь из своих девиц будущей матерью наследника. Семя упало на плодотворную почву, идея помощи сирым и убогим из Содружества начала завоёвывать сторонников. Девица получила вожделенную возможность родить для меня будущее тело, а альтруисты почувствовали себя почти сравнявшимися с Богом, представляя, как облагодетельствованные жители Содружества буду благодарить их.

Потом я принялся подталкивать молодых бездельников к тому, чтобы хоть один из них решился покинуть Мирассу и пожить в Содружестве, налаживая для меня связи. Нет, конечно, у меня было довольно много шпионов по всей Галактике, но светиться перед ними я не собирался. Официально я занимался всякой ерундой, вроде благоустройства своих городов, но втайне готовился к последнему этапу, когда засланный мной паук должен был вернуться с пойманной мухой.

- И это оказалась Линна? – спросила я, поражённая таким всепоглощающим коварством.

- Да. Скросс идеально подходил мне: довольно молодой, очень амбициозный, стремительно расширяющий свой бизнес, и сталкивающийся с некоторыми проблемами в этом плане… Да, совершенно идеальный вариант. К тому же, такую безобидную вещь, как курорт, никто из наблюдающих за мной из Содружества не соотнёс бы с чем-то опасным. Что может быть опасного в курорте? Ну, блажит император, и пусть его блажит. Я готовился опутать Скросса по рукам и ногам, когда вдруг увидел его. И где? У себя в замке, на балу! Невероятно!

- Кого – его? – переспросила я. Хотя, пожалуй, ответ мне и так был известен.

- ГИО-стратега, кого же ещё? – вполне ожидаемо ответил сумасшедший и закашлялся.

Лежащий на полу у кушетки Вайятху тут же дёрнулся к хозяину и принялся осторожно поглаживать его руку. Возможно, он не только поглаживал, потому что вскоре приступ кашля прошёл, а Грасс благодарно коснулся костлявого плечика своего гуманоида.

- Я увидел его, и в первый момент не поверил своим глазам: их ведь истребили ещё пятьсот лет назад! И нате вам… Я смотрел на него, на вас, и ничего не понимал, кроме того, что Бог послал мне шанс. Один шанс на миллион! Теперь-то я точно знал, кого сделать виноватым в запланированном катаклизме.

Сувенир 70

Я пошевелила затёкшими руками, потом покрутила головой: всё тело ломило, а шея так и норовила согнуться. Интересно, сколько прошло времени? Вряд ли много, хотя по ощущениям – несколько лет, не меньше.

Распростёртый на кресле-кушетке бывший спаситель, а теперь – величайший злодей, посмотрел на меня покрасневшими глазами.

- Вам неинтересно, что было потом?

- Я уже догадываюсь. В общих чертах… – тусклым голосом ответила я. – А подробности особого значения не имеют… Мне гораздо любопытнее было бы послушать о том, как вас «доконала» Мирасса.

- Весьма изобретательно, как я уже говорил. Она начала атаковать меня персональными болезнями.

- Вот оно что… – даже удивиться, как следует, у меня не получилось. Ну, индивидуальные микробы или вирусы, подумаешь, ещё и не такое слышала сегодня.

- Да. Они сыпались на меня в таком количестве, и с такой скоростью, что ни моя иммунная система, ни разработки генетиков не смогли помочь… Забавно, – задумчиво добавил Грасс, – но получается, что я переиграл самого себя.

- Как это?

- Да вот так. Раз, в кои-то веки, захотелось пройти по краю: одно-единственное тело на замену, никаких тузов в рукаве…- Он саркастически хмыкнул. – Но, оказалось, что честно играть, имея во врагах Мирассу, нельзя. И вот итог – я умираю.

Я нахмурилась.

- Одно тело?.. Вы говорите о гибели вашего второго сына?

- Да. Чёрт меня дёрнул ввязаться в азартные игры. Или поддаться сентиментальным бредням… Пятьсот лет успешно оставлял смерть в дураках, и подумал, что у неё теперь слишком мало шансов заполучить меня. Я так уверился в своём бессмертии, что решил эти шансы подправить. Дать, так сказать, смерти фору, потому что других, равных мне игроков, просто не было. Судьбу я сумел построить так, как мне хотелось, власти у меня было больше, чем у всех императоров Земли, вместе взятых. Чего ещё желать? Но я пожелал стать уязвимым, чтобы снова ощутить азарт и страх… Знаете, Тэш, эти чувства очень разнообразят жизнь, не давая ей превратиться во что-то слишком серое и скучное. Так вот, я выбрал в партнёры смерть, решив, что так будет особенно интересно, и борьба начнётся всерьёз, как в первый раз.

Грасс шевельнул головой, пристраивая её удобнее на подушке.

- Мало того, я ужесточил правила для себя самого. Второго наследника, по моему приказу, гвардейцы убили на охоте. Всё ради той же цели – оживить чувства – я оставил Наима, потому что у него было заведомо меньше шансов получить трон. В конце концов, это, конечно, не имело никакого значения – правил бы всё равно я. Но азарт борьбы манил… Я давно так не веселился, как тогда, когда стравливал своих будущих родственничков. Скандалы, интриги, подкуп, шантаж… О, я прекрасно знал их! Но всё это были невинные развлечения в ожидании главного блюда: раскрытия заговора Скросса. И тут вдруг увидел настоящего, живёхонького генно-изменённого! Да ещё прилетевшего вместе с намеченной жертвой, и связанного с ним общим бизнесом! Не помню, когда ещё я так сильно удивлялся… И бог мой, я хохотал, как сумасшедший, когда понял, что мне ничего не примерещилось!

На несколько секунд арх-генерал погрузился в свои воспоминания, и его глаза засверкали.

Я же печально вздохнула, глядя на отблески былой радости, оживившие лицо умирающего тирана. Никогда бы не подумала, что можно так ликовать, предвкушая будущие преступления.

- М-да… Ну, а дальше всё пошло не так. Внезапно мне стало настолько хуже, что я понял: до церемонии передачи власти просто не доживу. С одной стороны, это не слишком пугало: Наим был постоянно под рукой, перенос мнемослепка можно было сделать в любой момент. Но с другой…

Маньяк-самодержец искривил губы в горькой полуулыбке.

- Почти сразу же после перемещения сознания в новое тело стало понятно: мои проблемы никуда не делись, они только обострились. К концу того же дня, когда умер первый из моих Вайятху, а врачи начали мямлить что-то неразборчивое, я понял, что попался в собственную ловушку, но менять что-то уже было поздно. Мирасса вцепилась в меня, как охотничья хайсса, не давая даже вздохнуть. Даже сейчас она старается ускорить мой конец… Так что, давайте не будем понапрасну терять время. Прежде всего, нужно изменить систему доступа к вирусу. Дай сейф сюда! – обратился он к охраннику. – Вот здесь нужно набрать определённую последовательность знаков… я напишу её вам… так, а теперь приложить палец. Я ввёл команду на изменение доступа… Ваша очередь.

Гвардеец подошёл с кубом ко мне, дождался, пока я коснусь чёрного глянцевого окошка считывателя, и вновь поставил сейф на стол. Панель управления стеклянного хранилища скрылась под металлической пластинкой, теперь никто не догадался бы, где её искать.

- Ну, теперь это ваша головная боль, – прокомментировал император сделанное, полностью теряя интерес к самому страшному оружию нашего времени. – Займёмся завещанием. Но до того, как прочесть его, я должен ещё кое-что сделать.

И Грасс принялся что-то набирать на виртуальной панели кибера, «перенесённой» на его грудь.

- Ну, вот и всё, – заявил он, закрывая окно.

Что-то в его голосе меня насторожило.

- Вы о чём?

- Моего засекреченного центра генетических исследований больше не существует. Несколько направленных взрывов – и теперь посреди леса будет довольно большой котлован.

- Вы его уничтожили?..

- Да. Вместе со всеми моими разработками, новинками, банком спермы, мнемослепками и аппаратурой. Всё это я забираю с собой. Ни вам, ни вашим знакомым не удастся воспользоваться моими трудами.

- Да упаси нас Всевидящий… – пробормотала я, поёжившись. – А как же ваши подданные? Вы же приучили их к определённому уровню техники и достатка.

- Серийные производства остаются вам в наследство, не переживайте. Я уничтожил только уникальные, обгоняющие наше время технологии… Сможете – восстанавливайте. Не сможете – живи так, на том, что есть.

- И на том спасибо, – ответила я. – Мы не жадные, нам много не нужно… А вы говорили про какой-то центр управления Мирассой. И о том, что всё завязано на вас. Как быть с этим?

- Ничего сложного. Передам код доступа вашему стратегу.

- О… так вы их позовёте сюда? – поразилась я. – Прямо сейчас?

- Нет, чуть позже. Сначала мне нужно записать обращение к подданным и завещание.

- Да, конечно… – снова попыталась подвигать затёкшими плечами. – Простите, генерал, может, всё-таки отпустите меня? Или вы всё ещё боитесь, что я наброшусь на вас?

- Не боюсь, но и переоценивать ваше благоразумие не собираюсь. Потерпите, Тэш, осталось не так много.

Я скривилась. Как-то жалко выглядели эти опасения в комнате, набитой гвардейцами. Даже Лавинии, окажись она тут, свободной и здоровой, со всеми её навыками, вряд ли удалось бы подойти к умирающему. А в отношении меня это и вовсе было паранойей чистой воды. М-да, похоже, с диагнозом императору я не ошиблась.

Арх-генерал снова подышал каким-то газом под стеклянной крышкой, и скомандовал:

- Эй, подвинь ближе камеру!

Ещё один гвардеец выполнил приказ императора. Его изображение внезапно появилось на всех экранах. Самодержец убедился, что его хорошо видно, взял из рук очередного охранника листы с текстом завещания и принялся медленно, отчётливо читать каждое слово. Выражение болезненно-белого лица стало замкнуто-высокомерным, глаза приобрели холодный блеск, и даже тембр голоса стал каким-то более полнозвучным, что ли… Я подумала, что сейчас он перестал походить на умирающего. Как бы нас не обвинили потом в подделке…

Император ронял слова, одно за другим, но я почему-то думала не о том, что судьба Мирассы меняется прямо у меня на глазах, а о том, что есть всё-таки высшая справедливость: очередной человек, возомнивший себя богом, заканчивал жизнь ровно так же, как и все подобные ему: согнутый обстоятельствами, растеряв власть, друзей, соратников и даже просто родных… Но жаль мне его по-прежнему не было.

Встрепенулась я только тогда, когда речь зашла о том, что вся императорская власть достанется даже не самой Карии, а её законному супругу. Похоже, перед смертью Грасс собрался срочно поженить принцессу и Эктора. Я не могла не обрадоваться этому. Главное, чтобы он не помер раньше времени…

Закончив чтение, Грасс передохнул немного, выпил своего коктейля и продолжил запись. Теперь он обращался к мирассцам, напоминая им о каких-то обещаниях, принося извинения за то, что бросает их (не удержавшись, я опять вытаращила глаза), что опечален расставанием с ними, но будет молиться о них Всевидящему и защищать с небес. Он передавал власть и опеку над ними мужу Карии и просил их слушаться нового владыку, как его самого.

К концу донельзя прочувствованной и пафосной речи я уже не верила собственным ушам: и это говорил прожжённый циник и настоящий маньяк, грозившийся убить поголовно всё население?! Ну, если именно это называется политикой, то ну её к Плораду… Так врать мне никогда не научиться, да и не хочется.

Как бы то ни было, оба обращения к подданным Грасс записал с первого раза, никаких дополнительных дублей не понадобилось! Вот вам и умирающий…

- Ну, что, Тэш? У вас остались ещё какие-то вопросы? – поинтересовался садист, знаком велев охраннику выключить камеру. – Потому что сейчас наш тет-а-тет необходимо будет прервать. Эти записи через полчаса будут транслироваться по всей Мирассе, и мне нужно успеть подготовить действующих лиц. Кстати, большая просьба: не надо бежать к ним, чтобы просветить их относительно известной вам теперь ужасной правды. Вы успеете рассказать им всё потом, когда хорошенько подумаете, взвесите и оцените последствия. Я уверен, вам будет намного проще вписаться в местное общество, если вы проявите сдержанность. Это касается и Лавинии. Повремените, пожалуйста, с вашими рассказами. Хорошо?

- Лавиния? А при чём тут она? – насторожилась я.

- При том, что позже она мне понадобится. Я собираюсь позвать её сюда, чтобы она смогла выполнить свои непосредственные обязанности: облегчить мою смерть.

- Каким это образом? Она, конечно, врач, но детский же. Как она сможет облегчить вам что бы то ни было?

- Сможет, сможет. Ваша Лавиния не просто врач. Эта разновидность ГИО-изменённых разрабатывалась, как сёстры-сиделки, помогающие умирающим. Знаете, какое у них было кодовое обозначение? «Ангелы смерти». Чересчур выспренно, но суть отражает верно.

- К-какие ещё «ангелы смерти»? Вы что, хотите сказать, что она… убивает своих пациентов?!

Совершенно некстати вспомнились умершие подопечные Лави, и её подозрения на собственный счёт.

- Нет, она умеет облегчить им последние часы жизни и сделать переход в иной мир максимально спокойным и безболезненным, – возразил Грасс. – Именно эта её способность мне и понадобится. Думаю, и ей и мне будет проще, если вы не станете пока рассказывать, что Наима уже нет.

Я вздрогнула. Ах, вот оно что… Старый мерзавец собирался обманывать всех до последней минуты. Если бы дело касалось только его, я бы и пальцем не пошевелила, но представить, как Лави воспримет то, что её принца уже три дня, как нет, и сможет ли она потом помогать его убийце, – я не знала. Но экспериментировать с чувствами подруги точно не собиралась. Может быть, Лавинии будет проще, если она решит, что успела попрощаться с Наимом?..

- Я не буду ничего рассказывать ей. Пока вы не умрёте, – сухо сообщила я величайшему из всех негодяев, которые когда-либо дышали воздухом.

- Прекрасно, – отозвался он. – Я не сомневался в вашем здравом смысле. За Карией и её стратегом уже пошли, скоро они будут здесь. Ах, да…

Металлическая конструкция, удерживающая меня, внезапно распалась, и я чуть не упала, – затёкшее тело не слушалось.

- Спасибо, – совершенно искренне сказала я, растирая руки. – С удовольствием уйду. Только один вопрос: как снять все ваши привязки, навешанные на Вайятху?

Губы императора презрительно изогнулись.

- Что, решились последовать моему совету и дать ему свободу? Похвально, хотя и глупо… Они, видите ли, не приспособлены для свободной жизни.

- Ничего, мы как-нибудь справимся.

- Удачи. А механизм смены установок один. Тот же самый, до которого вы додумались сами, раз смогли перепрограммировать Вайятху.

Я замерла, забыв о ноющей спине и локтях.

- Это что же… Опять клеймение?!

- Увы, – отозвался рассеянно коронованный негодяй, открывая какие-то виртуальные документы и начиная что-то править в них.

- Неужели нельзя было предусмотреть какое-то элементарное слово-пароль, которое снимало бы все прежние привязки?! – я всё-таки не могла поверить в такую непонятную жестокость.

- Нет, Тэш. Меня лично всё устраивало, как и тех, кому я дарил личных рабов. Возможно, это было чуть более проблемно, зато надёжно. Кстати, советую поторопиться, капсуле с вашим Вайятху был задан определённый временной промежуток, по истечении которого она автоматически включится и начнёт стирать ему память.

- Что?! – с ужасом переспросила я, вскакивая из плорадова кресла. – Зачем?!

- Не тратьте время на выяснение моих мотивов, – посоветовал маньяк, пролистывая что-то на экране. – Бегите, Тэш. У вас всего двадцать минут, а туда ещё добраться надо. Вас проводят. Прощайте, видимо, мы больше не увидимся.

- Будьте вы прокляты! – с яростью выплюнула я, судорожно сдирая с себя клочья золотистого платья-сеточки, мешавшего нормально идти.

- Взаимно, Тэш, взаимно… – отозвался негодяй и перестал обращать на меня внимание.

Я рванулась к двери, хромая на обе ноги, и тут меня подхватила под локоть железная рука гвардейца, который поволок меня за собой, прошипев:

- Пойдёмте, Тэш-ш-ш… Я провож-ш-ш-у вас-с-с…

Дальше я помню только бешеный бег по коридорам, от которого болело в боку и почему-то в горле, как будто у меня внезапно началась ангина, постоянные попытки упасть и злость на непослушные ноги. Поначалу мой провожатый практически тащил меня, но к металлической двери, на которой красовалась табличка, оповещающая, что это личный медицинский кабинет императора, я подошла уже сама.

Гвардеец отпер дверь, и мы ввалились в белое пространство, заполненное какой-то неестественной тишиной, ярким светом и массой всевозможных приборов, между которыми заметался мой взгляд, выискивая знакомые очертания капсулы. Охранник помог и тут: подвёл меня прямо к каплеобразному саркофагу, в котором я с облегчением увидела любимое лицо.

На панели управления уже мигало предупреждение о начале процедуры через десять минут, и я ткнула в клавишу отмены. Только секундой позже меня накрыло страхом: а если император обманул, и остановить стирание памяти не удастся?.. Но, слава Всевидящему, аппарат послушно дзынькнул и обнулил шкалу. Предупреждение исчезло, зато появилось предложение выбрать другую программу воздействия.

Не удержавшись на ногах, я оглянулась вокруг в поисках какого-нибудь сидения. Охранник, по-прежнему стоявший рядом, с готовностью подвинулся.

- Вам ч-ш-ш-то-то нуж-ш-ш-но?..

- Стул бы… – выдохнула я.

Через мгновенье рядом со мной материализовался обычный подъёмный стул, на который я опустилась, поморщившись от боли в теле, уставшем от этой позы. Некоторое время я просто смотрела на бледный, спокойный профиль Маугли, а потом представила, как он проснётся и потянется ко мне со своим неизменным: «Сагите…» И тут же внезапно к горлу подкатила тошнота.

Теперь, после того, как у меня на глазах личный Вайятху императора благоговейно целовал руку своего убийцы, я больше всего на свете боялась увидеть это же выражение на лице моего лягушонка. Нет, что угодно, но только не это! Пусть уж лучше ненавидит, чем смотрит обожающе. Прости меня, Всевидящий, но я не смогу тогда даже позволить ему прикоснуться ко мне!

После сцены в кабинете совершенно по-иному воспринимались нежность, ласковость Вайятху, его старания понравиться, угодить… И от воспоминаний, которые ещё недавно грели, теперь внутри становилось всё холоднее и гаже. Нет, понятно, что ни о чём подобном я не подозревала, мне и в голову не могло прийти, что возможно такое тотальное подчинение одного разумного существа другому, но теперь, стоило мне закрыть глаза, как я видела императора и его личного раба. И от понимания, что невольно вела себя так же, как самый большой мерзавец из всех живших когда-либо, делалось нестерпимо больно.

Да, я любила Маугли по-настоящему, в этом для меня ничего не изменилось. Но терпеть и дальше фальшивую привязанность, обрекая его испытывать запрограммированную любовь-подчинение, любовь-зависимость… Разве не заслуживал он свободы? Прямо сейчас, немедленно, чтобы не оставалось времени на раздумья, на сомнении, вообще ни на что.

Я почувствовала, как всё расплывается перед глазами. Надеюсь, император попадёт прямиком в пасть Плораду, и будет мучиться там вечно. Потому что он ухитрился всего лишь за три часа, почти не обращая на меня внимания, поломать мне жизнь. Лишил всего, чем я гордилась, заставил оболгать саму себя, подвесил надо мной и моими друзьями дамоклов меч наказания, запретил рассказывать правду о его злодеяниях, и вот теперь, как выяснилось, походя, украл у меня даже иллюзии, что Маугли мог бы полюбить меня по-настоящему. И даже воспоминания о наших ночах были отравлены ядом императорских объяснений и комментариев… Не осталось ничего, совершенно ничего.

Я встала и шагнула к капсуле. Безмятежное лицо Маугли резануло по сердцу. Как он посмотрит на меня, когда откроет глаза?.. Впрочем, неважно, как. Лишь бы не видеть больше неестественного обожания и преданности. А раз так… Зачем тянуть и откладывать неизбежное? Надо признаться себе самой, что второй раз такой замечательной возможности у меня может и не быть. И вообще неизвестно, что будет потом.

Пролистав на панели управления перечень предлагаемых операций, я нашла требуемую: «Смена психических настроек», и нажала. По телу лежащего, сверху вниз, скользнул красный луч сканера, и меню сменилось.

«Выберите место для клейма».

Я сглотнула. В прошлый раз это было бедро… Может, туда же?

Ткнула в схематичное изображение человеческой фигуры на экране. Внутри капсулы началось движение: поднявшиеся откуда-то механические руки освободили доступ к указанному месту и аккуратно вспороли ткань костюма, обнажая кожу. Фиксирующие ремни, один за другим, начали захлёстывать тело Маугли. Я резко вспомнила все, вроде бы, забытые подробности прошлого клеймения и сморщилась. Проклятый Грасс!

«Процедура начнётся через десять… девять… восемь…»

Капсула отсчитывала секунды, а я судорожно соображала, что должна буду сказать, чтобы освободить лягушонка от себя навсегда. Усилием воли собралась, очистила голову от посторонних мыслей и эмоций, сосредоточилась.

Выдвинувшийся складной штырь, оканчивающийся небольшой пластинкой, на глазах наливающейся красным, плавно переместился к беззащитно открытому участку тела Маугли. Я заставила себя не отводить глаза. Это ведь всего лишь медицинская процедура, в обморок будем падать потом.

Отсчёт закончился, капсула издала предупреждающий сигнал, а раскалённое клеймо прижалось к бедру Вайятху. Огромные зелёные глаза мгновенно распахнулись недоумевающее, он попытался дёрнуться, потом вскрикнул, но вряд ли успел понять, что происходит: взгляд почти мгновенно обессмыслился, и из полуоткрытого рта не вырвалось больше ни звука.

Утекающие в вечность секунды… Ещё один сигнал, раскалённая пластинка, наконец-то, отодвинулась, и на панели возникла надпись: «Введите установки».

- Маугли, – начала я, – ты помнишь всё, что происходило с тобой до этого момента. Всё, всё помнишь… Всех, с кем ты жил, всё, что ты делал. Помнишь всё, чему научился. Ты больше не должен любить своих хозяев. Ты можешь сам решить, как относишься к своим хозяевам. Ты свободен чувствовать сам. Ты свободен, твои чувства тоже свободны. Ты слышишь меня?

- Да… – прошелестело из динамика.

- Ты можешь сам отвечать за себя. Ты – сам себе хозяин. Больше никто. Ты решаешь, как тебе жить и что делать. Тэш больше не твоя хозяйка. Ты не обязан любить Тэш. Понимаешь?

- Да…

- Ты помнишь всё, что знают и умеют обе твои половины. Все знания Проводника остаются у тебя. Его память становится твоей, его чувства становятся твоими, его умения становятся твоими. Повтори.

- Я помню… знаю… чувствую… всё, что Проводник…

- Твои две половины сливаются в одну. Проводник становится частью тебя, а ты, Маугли, становишься частью его. Вы объединяетесь в одно целое. Понимаешь?

- Да…

- Теперь вы – одно целое. Нет отдельно Проводника, отдельно Маугли. Есть Маугли, в котором обе половины слились в одну. И так будет всегда.

Рвать нужно все связи, в том числе и физические. Значит, нужно сформулировать это.

- Теперь ты сам выбираешь для себя сексуальных партнёров. Это может быть кто-то другой, не Тэш. Ты можешь получать все удовольствия от занятия сексом с тем, с кем захочешь сам. Это зависит только от твоего желания и чувств.

Я облизала сухие губы. Что ещё? Вроде бы, всё. Ещё раз закрепляющую фразу, и можно выключать кабину.

- Ты свободен, Маугли. Повтори.

- Я свободен…

- Да, так и есть. Хорошо.

Нажала на надпись «Процедуру завершить» и проследила, как механические руки чётко и быстро обработали ожог. Задумалась было на секунду, надо ли ждать пробуждения Вайятху, и поняла, что не смогу. Не выдержу, если увижу холодность или, не дай Всевидящий, ненависть в зелёных глазах. Уговаривая себя, что это вовсе не трусость, и сейчас будет множество куда более неотложных дел, спросила у охранника:

- Мне нужно найти Эдора Валлегони. Ты можешь отвести меня к нему?

Гвардеец словно бы прислушался к чему-то, втянул воздух и кивнул.

- А можно оставить Вайятху здесь? С ним ничего не случится?

- Нет, – коротко ответил солдат императора. – Нуж-ш-ш-но ос-с-ставить ключ-ш-ш…

На стул рядом с капсулой лёгла причудливо выгнутая пластинка, та самая, которой гвардеец открывал медблок.

Тогда пойдём, – сказала я. – И поскорее, у меня мало времени…

Дверь закрылась за нами с тихим шелестом, и гонка по коридорам повторилась, только уже в обратном направлении. Я боялась, что мы пройдём мимо кабинета с умирающим императором, но, к счастью, солдат вёл меня каким-то другим путём. Только оказавшись перед дверями, из-за которых доносилась музыка и голоса, я опомнилась и затормозила. У меня, скорее всего, был совершенно жуткий вид: причёска растрепалась, одежда помялась, не говоря уж о том, что обломки и обрывки верхнего платья до сих пор болтались на плечах. Пожалуй, не стоило шокировать местную публику.

- Позови, пожалуйста, Эдора сюда. Мне не стоит заходить в зал, – попросила я, отступая в сторону.

Гвардеец кивнул, повернул что-то у самого горла, под подбородком и… исчез. Дверь открылась и тут же закрылась. Надо же, вот мне и довелось увидеть, как работает одежда-невидимка идеальных солдат. Видимо, какое-то встроенное в застёжку устройство, которое регулирует количество «зеркального» вещества.

Я стояла, прижавшись к холодной стене, и старательно думала о плащах-невидимках, о том, сообщил ли уже император Карии, что выбрал её своей преемницей, и успеют ли они с Эктором пожениться… Лишь бы не думать о том, что где-то внизу, под нами, заканчивается реабилитационный период, и крышка медицинской капсулы поднимается, выпуская Маугли. Потом, всё потом. Не сейчас, пожалуйста, Всевидящий…

Эдор появился в коридоре внезапно, не хуже своего незаметного сопровождающего.

- Тэш?.. – начал было он, но окинул меня взглядом, нахмурился и встревоженно оглянулся на гвардейца.

- Не обращай внимания, он помог мне, – пояснила я стратегу и потянула его подальше.

Мы спустились на пару пролётов, и там я вкратце рассказала мачо, где была последние три часа, и что за это время случилось. По мере моего рассказа, глаза у стратега становились всё больше и больше, но он не перебивал меня, пока я не закончила рассказ. Тогда он на несколько минут ушёл в себя настолько, что не отреагировал, даже когда я дёрнула его за руку. Пришлось ждать, когда мачо очнётся. Слава Всевидящему, на этот раз он не слишком долго переваривал новости. Стратег ни о чём не переспрашивал меня, видимо и так, своим чутьём эмпата поняв, что я не лгу и не преувеличиваю.

- Плорад задери этого Грасса, – наконец выдал Эдор и прищурился. – Это ж надо… Выжил, гадёныш. М-да, жаль, что мне не придётся, видимо побеседовать с ним, хотя хотелось бы.

- Это совершенно бессмысленно, – устало отозвалась я. – Поверь, там не с кем уже беседовать.

- Да, вероятно, ты права. Значит так, надо тебя отправить домой.

- Погоди, а где Лави? И остальные?

- Карию с Эктором вызвали к императору, минут двадцать назад. Конечно, я и не подумал их останавливать.

- И не надо. Он в любой момент может загнуться. И не дай Всевидящий, не успеет передать власть по всей форме. А Лави?

- Она здесь, танцует. Во всяком случае, пытается. И как вот я ей скажу, что Наима больше нет?!.

Я грустно кивнула. Да, бедная моя подруга. Даже не знаю, как она отреагирует на то, что является каким-то «ангелом смерти»!

- Так, это подождёт, а вот тебе надо домой, – решительно заявил мачо. – Пойдём, раздобудем тебе какой-нибудь флайер.

- Не надо, Эдор! – запротестовала я. – Вам сейчас нужна будет любая помощь! Тем более, что пока я знаю лучше всех, что происходит! Давай лучше найдём место, где я могла бы переодеться во что-то более подходящее, и поесть. Не поверишь, но я голодная, как волк.

- Поверю, почему нет… – задумчиво ответил мачо. – Ну, хорошо. Сейчас спросим твоего помощника, можно ли где-нибудь во дворце найти для тебя одежду.

Гвардеец молча кивнул и снова повёл нас вниз. По дороге Эдор продолжал расспрашивать меня, уточняя для себя какие-то подробности, видимо, чтобы составить полную картину того, во что мы все вляпались.

- Вот уж воистину, неисповедимы пути Всевидящего, – пробормотал он, наконец. – Впервые сталкиваюсь с тем, чтобы с таким оглушительным успехом провалить всю свою миссию… Надо не забыть поблагодарить Мирассу от всей души. Кстати, как там Проводник?

- Надеюсь, что хорошо, – стараясь, чтобы голос не дрожал, ответила я.

- Тэш… Что случилось? – Ну, да. Обмани стратега, попробуй.

- Я… отпустила его.

- Что?!

Захлёбываясь от прорвавшихся рыданий, я кое-как объяснила стратегу, что сделала и где оставила Вайятху. Выслушав, мачо вдруг остановился и крепко обнял меня, вызвав новый неконтролируемый взрыв рыданий.

- Всё-таки ты невероятная, – пробормотал он мне в макушку. – Как же жаль…

Но что именно ему жаль, он так и не сказал, потому что вдруг поднял моё лицо и коснулся губами мокрой щеки.

- Слишком много соли, – заявил мачо. – И тебе явно нужно вот это…

Губы стратега накрыли мои, смиряя и растворяя отчаяние, боль, страх, неуверенность, злость и бессилие… Я не сопротивлялась, потому что понимала: одна сейчас и вправду не справлюсь. Мне нужно было чьё-то плечо, хотя бы ненадолго, но очень нужно. И лучше уж это будет плечо Эдора, чем кого-то другого.

Сувенир 71

Не знаю, сколько мы так целовались, но, когда Эдор отпустил меня, я чувствовала себя куда более спокойной. Мы продолжили спускаться молча, не сказав друг другу ни одного слова, да они и не были нужны. Стратег опять помогал, а я опять принимала его помощь. Наверное, такие отношения между нами были правильными…

Комната, в которую привёл нас гвардеец, напоминала гардероб какого-то театра: три стены из четырёх сплошь были завешаны самыми разнообразными костюмами, мужскими и женскими. Здесь были сотни, если не тысячи вариантов на все случаи жизни: от коронации до похорон, и от бала до обычного выхода в город. Охранник Грасса в очередной раз удивил меня, подведя нас точнёхонько к вешалам с повседневной одеждой. Я радостно ухватила несколько комплектов блузок с брюками.

- Может, платье? – с сомнением спросил мачо.

- Нет уж… Пусть сами носят этот кошмар, – мрачно ответила я, скрываясь за какой-то перегородкой.

- Так ведь бал ещё не закончился, – напомнил стратег.

- Поверь мне, он очень скоро закончится. Как только начнут передавать запись Грасса о его завещании… Даже если во дворце нет каких-нибудь громкоговорителей, родственники начнут трезвонить тем, кто сейчас тут развлекается. Мой тебе совет: переоденься тоже, потому что неизвестно, что будут делать эти аристократы, когда узнают, что у них из-под носа увели целую империю, да ещё и навязали им чужака… Может, придётся бежать. Или драться, я ничего не исключаю, здешний гадюшник вполне соответствует своему предводителю.

- А что они могут сделать? Дворец охраняется гвардейцами, а гвардейцы подчиняются только императору, ты сама говорила.

- Да… гвардейцы… – пробормотала я, застыв на месте. – Именно, гвардейцы! Грасс ни слова не сказал о том, передаст он их или нет!

- Что ты имеешь в виду? – спросил мачо, выныривая откуда-то в одних штанах и незастёгнутой рубашке.

- Только то, что сказала. Он не пообещал, что передаст их Эктору…

- Думаешь, это такая грандиозная свинья нам?

- Не знаю… – я сморщилась. – Не знаю, просто царапает что-то, но не могу сообразить, что именно… Послушай, ты можешь сказать, кому подчиняешься сейчас? – спросила я у охранника, стоявшего за ширмой.

- Императору, – коротко ответил синий балахон.

- А это новый император? Не тот, что был час назад? – допытывалась я.

- Нет. Тот ж-ш-е.

- Вот видишь! – я повернулась к стратегу. – Он не передал их Эктору! Значит, что-то задумал!

Эдор задумался только на одну секунду, потом спросил гвардейца:

- У тебя есть приказ, что ты должен будешь делать, если этот император умрёт?

- Да.

- Что?

- Тож-ш-ше умереть.

- Оп-па… – обескураженно пробормотал мачо. – Генерал решил напоследок оставить нас без охраны? Вот это номер… Представляешь себе, что начнётся, когда они будут валиться всем под ноги, мёртвыми?! Ничего себе, начало царствования. Ну, Гр-расс… – и стратег добавил непечатное слово.

Я тоже схватилась за голову. Похоже, старый мерзавец решил с самого начала играть нечестно!

- Надо найти Эктора, срочно! – заявил мачо, переходя к решительным действиям. Его пальцы заскользили по застёжкам рубашки с такой скоростью, что это походило на волшебство. – Поторопись, Тэш. Возможно, у нас вообще нет времени. Если бы знать, где ещё могут быть подводные камни!

- Да, сейчас… – пропыхтела я, судорожно втискиваясь в довольно узкие брюки. Искать более удобные было уже некогда. – Но я не помню, где этот проклятый кабинет!

- Ничего, сейчас попросим твою палочку-выручалочку поработать снова провожатым.

Буквально через пару минут мы, уже переодетые, бежали по коридорам следом за гвардейцем к комнате, в которой прощался с жизнью величайший негодяй всех времён и народов. Почему-то в этот раз дорога мне показалась длиннее, чем когда я спешила к Маугли. Впрочем, возможно, всё дело было в нервах.

Когда мы затормозили перед уже знакомой дверью, в полуосвещённом коридоре материализовалась фигура в синем, шагнувшая нам наперерез:

- Запрещ-ш-ш-ш-ено бес-с-спокоить…

Эдор быстро спросил:

- Император там один?

- Нет.

- А кто с ним?

- Принцесс-са Кария с с-сопровож-ш-ш-дающ-ш-шими…

- И много сопровождающих? – уточнила я.

- Пятнадц-сать.

- Ого! Кажется, тут срочное совещание… или свадьба? – предположил стратег.

- А может, всё вместе. Главное, что мы успели, – пробормотала я, сгибаясь пополам, чтобы отдышаться. – Теперь осталось перехватить Эктора. Ведь не будет же Грасс рассказывать им всё то, что вывалил мне?

- Не будет, – согласился Эдор. – Значит, подождём.

Мои мысли, совершенно непонятным образом, от умирающего императора перетекли на лягушонка, который уже должен был очнуться, и я всерьёз задумалась о том, куда денется Вайятху, когда проснётся.

- Может, отправим отсюда Маугли? С гвардейцем вместе? – нерешительно спросила я, оглядывая коридор.

- Ну… Давай. Пока ещё арх-генерал жив. Командуй.

Я немедленно принялась грузить «нашего» охранника инструкциями, как увезти отсюда гуманоида в дом Эдора на пляже. Странно, но моё предубеждение против этих существ совершенно исчезло. Познакомившись поближе с создателем несчастных солдат, я перестала от них шарахаться.

Синий балахон выслушал меня, кивнул и исчез, – наверное, по привычке. Вроде, прятаться сейчас было не от кого. Мы же остались подпирать стену, ожидая, когда проклятая дверь откроется, чтобы перехватить Эктора. Пока было время подумать, я пыталась представить, как это Грасс, который терпеть не мог ГИО-изменённых, общался с фаворитом принцессы, но получалось плохо.

Мы простояли так много дольше, чем я думала, наверное, минут сорок. А знаком, что переговоры близятся к концу, стало появление Лавинии, которую сопровождали ещё два гвардейца. Златовласка выглядела непривычно взволнованной и напряжённой. Увидев нас с Эдором, она ахнула и устремилась к нам.

- Что происходит? Почему вы здесь?! И в таком виде?

- А почему ты здесь? – перебил её стратег номер один

- Потому что за мной послал Наим, – ответила Лави, вызвав у меня непроизвольный спазм в груди. – Но что вы здесь делаете?

- Ждём Эктора, – ответил мачо. – Его тоже позвали, вместе с Карией. И ещё кучу народу. А мы… нам пришлось переодеться, небольшое недоразумение. Но здесь что-то случилось, Лави.

- Да, похоже… – она встревоженно посмотрела на запертую дверь. – Как думаете, мне можно туда?

Я не успела ответить, потому что в этот момент из кабинета вышел первый из посетителей императора. Им оказался отец Карии, довольно симпатичный, представительного вида мужчина лет сорока пяти, типичный мирасский аристократ. Я видела его несколько раз во время последних мероприятий, поэтому поздоровалась. Но сагат Баррох не ответил на моё приветствие, а, возможно, и вообще не заметил меня. Выглядел он вовсе не аристократично: на высоком лбу блестели капельки пота, глаза, казалось, норовили вывалиться из глазниц, и рука, которой он нервно прижимал ко рту салфетку, подрагивала.

Следом за ним показалась и мать принцессы, опирающаяся на руку одного из своих сыновей. Оба они тоже выглядели так, словно их огрели дубинкой по голове. Потом кабинет покинули ещё какие-то люди, видимо, менее близкие родственники, и ещё первые лица Кабинетов императора – по крайней мере, я заметила пару знакомых министерских физиономий. Самыми последними вышли новоявленный император и первая императрица Мирассы.

Надо сказать, что стратег не посрамил своей специализации, вид у него был спокойно-сосредоточенный, чёрные брови сдвинуты в одну линию, а губы слегка поджаты, словно он уже сейчас просчитывал и прикидывал, чем ему грозит императорство на этой планете. Что до Карии, то я впервые видела её такой… настоящей. На бледном личике читалось разом столько эмоций, что я испугалась, как бы она не стукнулась обо что-нибудь, потому что принцесса явно ничего не видела перед собой. Выйдя за порог, она вдруг остановилась, вздохнула, словно хотела что-то сказать, и… начала падать.

Разумеется, Эктор был первым, кто подхватил её. Потом уже засуетились родственники, мать Карии, началась какая-то бесполезная толкотня и крики, и под этот шум Лавиния осторожно проскользнула между родственниками новой императрицы и вошла в кабинет, плотно закрыв за собой дверь. Но заметили это, кажется, только мы с Эдором.

Стратег номер два, перехватив поудобнее свою почти супругу, бросил настолпившихся родственников оценивающий взгляд, что-то решил про себя и… приник к губам Карии. Мамаша принцессы шокировано ахнула, все остальные, наоборот, резко замолчали. Ну, я-то прекрасно поняла, что именно делал Эктор, потому что его брат совсем недавно проделал нечто подобное со мной. И никаких несвоевременных мыслей у меня не возникло. Поначалу. А вот через несколько секунд, глядя на страстные лобызания, я невольно отвела глаза и почувствовала, что начинаю розоветь.

Плорад всё побери! Я как-то не думала, что это так выглядит со стороны… Так страстно и возбуждающе! Ой-ёй, теперь понятно, почему так разозлился Проводник, когда увидел похожую сцену в лесу. М-да, я бы тоже, пожалуй, эээ… прибила его, если бы увидела, что он так целуется с кем-то другим. Похоже, надо срочно менять взгляд на помощь стратегов…

Пока шокированное общество таращилось на интимную сцену, не веря своим глазам, Кария пришла в себя и начала отвечать Эктору, причём, с немалым энтузиазмом. Когда стратег номер два, наконец, оторвался от неё и поставил на ноги, она уже не выказывала желания упасть, но взгляд всё ещё был слегка расфокусированным, впрочем, возможно, виной тому были уже не новости о короне, а старания будущего (или уже настоящего?) мужа.

Я не поняла, сообразили ли свидетели ГИО-терапии, что именно сделал Эктор, но возражать никто не возражал, и с обвинениями не накидывался. Наоборот, мать Карии с возгласом облегчения схватила драгоценную дочку за руку, порываясь вести куда-то прочь. Возможно, принцесса не тронулась бы с места, но Эктор что-то шепнул ей на ухо, девушка кивнула, вздёрнула подбородок, точь-в-точь, как марионетка, которую дёрнули за ниточку, и какими-то ломкими шагами двинулась по коридору. Толпа двинулась следом, а я вцепилась в рукав освободившегося стратега мёртвой хваткой. Он удивлённо взглянул на меня.

- Эктор, принимай меры! Вместе с императором сейчас помрут все его гвардейцы! Понимаешь? Все! Одновременно! – быстро проговорила я ему на ухо.

Брат Эдора вздрогнул и уставился на меня круглыми глазами.

Я отчаянно закивала:

- Это правда! Клянусь, чем хочешь! Нам очень надо срочно поговорить, но ещё более срочно нужно разогнать всех из дворца и найти хоть каких-то охранников, потому что вот-вот у тебя на руках будет плорадова куча трупов!

За что я обожала стратегов – будущий император не задал ни одного глупого вопроса, например, откуда я взяла всё это, и уверена ли в том, что говорю. Эктор просто кивнул и ответил:

- Как только освобожусь, найду вас. Не уходите пока из дворца!

- Мы будем на связи, – подтвердил Эдор, и новый правитель Мирассы устремился за толпой будущих родственников, поддерживающих Карию. Уже через пару секунд гомон был перекрыт его уверенным, властным голосом, отдающим распоряжения. Я с удовольствием наблюдала за тем, как неорганизованная толпа тут же перетасовалась, разделилась на несколько группок, которые уже вполне целеустремлённо направились куда-то.

- Да, Грасс всё-таки умница, – пробормотала я себе под нос. – Подлец, маньяк, убийца, – но умница. Преемника он выбрал совершенно правильно.

- Бесспорно, – ответил мачо, прислоняясь к стене. – Арх-генерал неординарная личность. Но вот это-то и есть самое страшное: когда талантливый, умный, решительный, харизматичный человек превращается в беспринципного и жестокого тирана.

Я передёрнула плечами.

- Как думаешь, может, нам надо уже срочно что-то делать?

- Может. Но мы-то пока об этом не знаем, вот в чём штука. Как только узнаем, так сразу и займёмся, – успокоил меня стратег.

Я кивнула и закрыла глаза, тоже прислонившись затылком к стене.

Главное, не думать сейчас, каким проснулся Маугли после моего последнего вмешательства, долетели уже они с гвардейцем до дома на пляже, или нет. Удалось ли им вообще покинуть дворец, или Вайятху сейчас появится здесь, с вопросом и укором в глазах… Вздрогнув от явственно представившейся моему внутреннему взору картины, я открыла глаза и принялась сверлить взглядом дверь. Да простит меня Всевидящий за такую злобу, но я от всей души пожелала Грассу поскорее оставить уже этот мир в покое.

Но мерзкий тиран покидать нас совсем не торопился. Мы ещё не менее полутора часов полушёпотом обсуждали с Эдором последние события, прикидывая, что и когда надо сделать, с кем связаться и какие шаги предпринять, прежде чем получили явный и недвусмысленный знак, что Грасс, наконец, скончался: стоявший неподалёку от нас гвардеец внезапно рухнул, как подкошенный. Я подскочила от неожиданности (к тому моменту мы уже сидели на полу), а Эдор вообще взвился, как пружина. Следом за первым, почти одновременно, начали падать и остальные охранники императора, стоявшие в коридоре. У стены проявились ещё двое, которых раньше не было видно. Я смотрела на мёртвые тела с неожиданной для себя самой жалостью: какие бы чувства они не вызывали, но эти существа тоже стали жертвами почти всемогущего маньяка.

- Ну, вот… – проговорил мачо, глядя на поверженных солдат. – Свершилось. Не могу сказать, что сожалею о его смерти, но чувствую, что она нам ещё не раз аукнется…

- Представляю, что сейчас творится там, наверху. Надеюсь, Эктору уже удалось разогнать всех гостей по домам, – заметила я тихо. – Войдём?

- Да, конечно, – и стратег номер один решительно направился к двери. Вот только открываться она не пожелала, и мачо пришлось обыскать ближайшего гвардейца, чтобы найти ключ. Их у мертвеца оказалось несколько: странной, непривычной волнообразной формы пластинки, с зубчатыми краями. Я показала на ту, что была золотого цвета:

- Кажется, вот этот.

Ключ и вправду подошёл, и мы осторожно вошли в кабинет.

После моего ухода там почти ничего не изменилось, за исключением того, что стоявшие ранее позади кресла гвардейцы теперь распростёрлись на полу. Тело диктатора так и продолжало лежать на кресле-кровати. Застывшее, белое до синевы лицо казалось монументально-спокойным. Увидь он себя сейчас, остался бы очень доволен: смерть наградила арх-генерала поистине королевским величием.

Рядом, на полу, свернулся калачиком последний Вайятху императора. Как и обещал Грасс, его жизнь окончилась вместе с жизнью хозяина. Я знала, что так будет, но всё равно эта картина вызывала боль и холод в груди.

Лавиния сидела в углу, на маленькой табуретке, сложив руки на коленях и опустив на них голову, так что видна была только вычурная причёска и сверкающая заколка в волосах. Подвески на ней мелко подрагивали.

- Лави… – беспомощно позвала я, не зная, как подступиться к подруге.

Златовласка подняла голову, и я осеклась: сейчас она и вправду напоминала ангела, какими их рисовали на старинных витражах. Прекрасная, светлая, далёкая и холодная.

- Я помогла ему, – ровным голосом сказала она, глядя куда-то сквозь нас. – Несмотря ни на что, я помогла ему… Может, не стоило?

Эдор тут же оказался рядом с ней и обнял сестру. Она как будто не почувствовала этого, продолжая с болезненным вниманием рассматривать что-то позади меня.

- Я ведь поняла, что это не Наим… Я всё поняла, когда увидела его… И всё-таки помогла, как он просил. Эдор, как ты думаешь, я зря сделала это?

- Даже не думай об этом, – убеждённо ответил мачо. – Ты поступила правильно. Он сказал, что это и есть твоё предназначение?

- Да. Сказал. Объяснил. Что я – проводник к смерти. Облегчаю уход тем, кого уже не спасти. Ангел смерти – да, так он меня назвал… Всевидящий, я знала, что со мной что-то не так… Всегда знала…

И Лавиния прикрыла глаза. Всего на одно мгновенье, и когда она открыла их, слёз не было, но мне почему-то казалось, что она рыдает. Стратег продолжал обнимать её, шепча что-то на ухо, кажется, даже не на лингве, а на каком-то другом языке, – возможно, их «семейном», на котором говорили только они одни.

Мне некстати вспомнились слова покойного императора о том, что ГИО-люди не имели нормальных чувств и были просто орудиями для создавших их натуральнорождённых. В чём-то он, наверное, был прав, но не во всём: генноизменённые становились тем, кого желали видеть хозяева или воспитатели. Во времена Грасса в них видели только говорящие орудия, и получили в ответ жестокость и презрение, а «отец» Эдора и Лавинии видел в ГИО-изменённых своих детей – и они стали ими.

Во всяком случае, упрекнуть златовласку в бесчувствии сейчас не смог бы даже самый предвзятый по отношению к генно-изменённым скептик. Более того, она была куда более человечна, чем тот же Грасс, или многие из его аристократов. Стало быть, воспитание всё-таки значило куда больше, чем думал покойный арх-генерал.

- Я в порядке, извините, – проговорила наша северная богиня, пытаясь встать. – Просто не ожидала такого… Я шла к Наиму, а оказалось… Брат, кто это был? Ты знаешь?

- Грасс, – коротко ответил Эдор.

Лавиния задохнулась на мгновение, с ужасом глядя на стратега.

- Как – Грасс? Это же невозможно!

- Увы, душа моя, тут всё возможно, даже не представляешь, до какой степени… Прости, но мне нужно теперь найти Эктора, ему понадобится любая помощь, которую я смогу обеспечить. У нас проблемы с охраной, поэтому я попрошу вас: или останьтесь здесь, или давайте найдём какое-то безопасное место, где не будет трупов, а эту комнату закроем. Здесь нельзя ничего трогать, слишком много тайн оставил после себя арх-генерал, в том числе тех, о которых мы пока не знаем, как умирающие вслед за ним гвардейцы, например.

Златовласка встрепенулась, и глаза у неё стали более живыми.

- Тогда я останусь здесь. Эти бедняги уже ничем не могут мне повредить, а тайны, пожалуй, соблазнят кого-нибудь на подвиги… Тэш, ты останешься со мной?

Я заколебалась, а потом отрицательно покачала головой. Ну, не могла я опять запереться в этом склепе неизвестно на сколько, чтобы ждать, чем кончится всё там, наверху, и любоваться на мёртвого негодяя.

- Лави, не рассердишься?.. Прости, но я пробыла тут три не самых счастливых часа в своей жизни, и у меня теперь что-то, вроде клаустрофобии на этот кабинет. А про Грасса я даже говорить не хочу…

Златовласка серьёзно и грустно посмотрела на меня. Не знаю, что она почувствовала, но возражать не стала, просто сжала на секунду мою руку, словно поддерживая, а потом полезла в сумочку, прикрепленную к поясу на старинный манер:

- Да, чуть не забыла… Император велел передать это тебе. Сказал: подарок, – пояснила она, протягивая маленький кристалл, похожий на бриллиант.

Я подозрительно уставилась на безделушку. Подарок от Лемира Грасса? Мне? Как-то уже страшно…

- А что это, он не сказал?

- Нет. Просто просил передать.

Ну да, понятное дело. А потом окажется – «сама виновата, никто не тянул выяснять, что там записано»…

- Спасибо, потом как-нибудь посмотрю, что там, – пробормотала я, засовывая кристалл в собственную сумку, обнаруженную там же, на столе, куда её положил гвардеец.

Слава Всевидящему, никто не покусился на моё имущество. Я проверила содержимое, со вздохом облегчения убедилась, что Деона на месте, и прикрепила сумочку на свой пояс. Изящная, из золотой ткани, она совершенно нелепо смотрелась вместе с обычными серыми брюками и синей блузой. Так же нелепо, как Лавиния в бальном платье, посреди сверхсовременного кабинета, и с десятком трупов. Перекосы имперского существования, чтоб его…

- Лави, тут ещё вот… – Я кивнула на стеклянный сейф, тоже стоящий там, на столе. – Это вирус, тот самый, с Джорбы. Его надо охранять, как зеницу ока.

Глаза златовласки расширились чуть не в пол-лица, и она твёрдо заявила, что немедленно запрётся и впустит сюда только кого-то из «наших»: Эктора, Эдора или меня, больше никого.

Стратег номер один мрачно посмотрел на хранилище и сказал:

- Н-да, встретить самую легендарную личность и самое страшное оружие в одном замке – это дорогого стоит… Даже боюсь вспоминать, что там ещё рассказывали про события пятисотлетней давности, а то, вдруг оно тоже найдётся где-нибудь тут.

Эдор всё-таки не захотел оставлять сестру в окружении такого количества мертвецов, поэтому вытащил тела гвардейцев и Вайятху в коридор, сложив их в ряд. Лавиния осталась хранить покой императора и его секреты, а мы пошли наверх, искать людей. Надо сказать, это оказалось очень непросто: даже при наличии карты подземелья, которая нашлась в одном из ответвлений коридоров, мы безнадёжно заблудились, и, возможно, нас нашли бы ещё нескоро, если бы Эктор не прислал за нами одного из своих гвардейцев. Оказалось, император забрал с собой не всех: десять солдат остались в распоряжении Карии, и ещё двадцать – Эктора. Вот одного из них он и отправил на наши поиски. Вполне себе успешные, надо признать.

Выйдя наверх, к бальным залам, мы обнаружили, что дела обстояли много хуже, чем мы предполагали: чуть ли не в каждом помещении дворца лежали трупы в синем. К моменту встречи с Эктором я начала подозревать, что параноик Грасс напичкал охраной дворец, как кекс изюмом. Стратег номер два подтвердил мои подозрения, сообщив, что здесь постоянно пребывало около двух тысяч генно-изменённых солдат. Это не считая тех, что располагались в казармах.

- А есть ещё и казармы? – удивилась я.

- Есть, – как-то многообещающе-мрачно подтвердил новоявленный император и добавил. – Вот туда нам как раз и надо сейчас лететь. Я боюсь даже представить, что там творится.

И мы полетели. Мы – потому что я наотрез отказалась оставаться, даже ради Лавинии, к которой, кстати, отправили нескольких охранников, чтобы они вынесли тело императора и не впускали в кабинет кого попало. Дело было в том, что родственники Карии удивительно быстро пришли себя и принялись лихорадочно соображать, чем им грозит превращение принцессы в настоящую императрицу, и что они могут от этого чудесного превращения получить. По всему получалось, что стоило подсуетиться. Вот они и ринулись суетиться, подгадывать, ухватывать, отрывать. И делали это с таким самозабвенным упоением, что даже Карии пришлось начать обрывать и останавливать их. Кого смогла, она увезла с собой в резиденцию покойного Наима, в том числе, министров и глав разных Комитетов, с которыми должна было долго и нудно обсуждать новое переустройство империи, а на самом деле – тянуть время до возвращения Эктора.

Остальных же родственничков и заплутавших гостей ещё предстояло отловить и выдворить вон, а дворец перевести на полуосадное положение, активировав системы защиты. Ещё нужно было вызвать всех работников-людей, чтобы очистить помещения от мёртвых гвардейцев, и препятствовать дальнейшему разграблению императорского имущества. Да-да, мирасские аристократы, в суматохе и панике, охвативших их после объявления о неожиданной смене власти, покидая торжество, ухитрились захватить с собой, не иначе, как по ошибке, несколько сотен предметов позолоченной посуды и столовых приборов, которыми были сервированы столы. А ещё, один Всевидящий знает, сколько ваз, вазонов, фужеров, канделябров с гербами императорской семьи, не считая розеток и украшений с полудрагоценными камнями, оторванных с мясом прямо с мебели или скатертей, которые они украшали…

Всё это с гневом докладывал Эктору пожилой человечек в богато украшенной ливрее, поймав нового императора по дороге к ангарам с флайерами. Да мы и сами видели этот вандализм, когда проходили по залам… М-да, вороватых подданных воспитал Грасс.

Стратег номер два внимательно выслушал своего управляющего, или как там называлась эта должность, и пообещал всё вернуть обратно, попутно надавав человечку массу весьма толковых и нужных поручений. А потом мы снова рванули к летательным аппаратам, потому что времени на всё было катастрофически мало… Вообще, складывалось ощущение, что Грассу было совершенно наплевать, справимся мы, или нет. Главным было получить согласие на неразрушимость легенды о нём, а дальнейшая жизнь и судьба империи его не волновали, в отличие от нас.

Первая казарма оказалась не так уж далеко. По плану, она занимала подземные помещения, спрятанные под довольно большим холмом округлой формы. Мы приземлились рядом с вершиной и некоторое время безуспешно искали вход, пока Эктор не пробормотал что-то нелестное в свой адрес, и не включил какой-то загадочный прибор, напоминающий наручный хронометр. Прибор запищал и указал на скрытую дверь, которая автоматически открылась после того, как ладонь стратега номер два была изучена сканером-невидимкой.

Мы спускались вниз по довольно узкому проходу, рассчитанному явно на одного входящего, всё ниже и ниже, пока не упёрлись в очередную дверь, очень мощную, усиленную бронёй. Но отпечаток длани Эктора открыл и её, и мы вышли на узкую площадку, возвышавшуюся над сплошным серо-синим полем. Вглядевшись, я подавила вскрик: это были не дюны и не тюки, разбросанные по всему необъятному подземному помещению. Это были мёртвые гвардейцы.

По-видимому, они стояли плечом к плечу, когда умер император, и смерть застигла их врасплох. Тела лежали друг на друге, вперемешку, как попало, разве что сохранялись следы длинных рядов, в которые были построены солдаты. Но количество мертвецов просто ужасало!

- Всевидящий, – даже у железного Эдора голос дрогнул при виде такой гекатомбы. – Сколько же их тут было?!

- Несколько сот тысяч, это точно, – тихо ответил Эктор. – Не представляю, зачем Грасс создал так много солдат?! Он что, воевать с кем-то собрался?!

- Похоже, что да, – мрачно ответил стратег номер один. – И я даже знаю, с кем.

- С Сосунами? – спросила я, слегка удивившись.

- Нет. С Содружеством.

Сувенир 72

Мы, конечно, не поверили. Ни я, ни Эктор. Ни тогда, ни позже, когда рискнули спуститься вниз, отыскали антигравитационную платформу, и на ней летели над настоящим полем мертвецов, потому что пройти пешком между ними было просто нереально. Я смотрела на тела, и мне казалось, что я сплю. Сознание буксовало, отказываясь верить тому, что видели глаза. Оба стратега тоже выглядели непривычно мрачными, даже подавленными.

Если верить плану, который имелся у нового императора, в самом конце, за залом с гвардейцами, находились своеобразный командный пункт и оружейная. Туда-то мы и хотели попасть. Как ни странно, двери действительно нашлись – мощные, тоже бронированные и, само собой, запертые. Впрочем, стоило Эктору приложить в очередной раз ладонь к пластине считывателя, как створки разъехались в разные стороны, открывая доступ в святая святых.

- А удобно Грасс тут устроился… – задумчиво заметил мачо, рассматривая небольшое помещение, заполненное ультрасовременной аппаратурой. – Везде пропуском служит только личный скан ладони. Получается, никому, кроме него, доступа сюда не было?

- Видимо, нет, – согласился стратег номер два.

В центре стояло вертящееся кресло, снабжённое сверху полушлемом и несколькими дополнительными контактами, судя по всему, подсоединяющимися прямо к голове. Больше всего это смахивало на усложнённый ложемент пилота космического корабля. Сходство завершали несколько горизонтальных панелей управления, располагающихся кругом, и два ряда экранов и голограмматоров. Всё оборудование казалось непривычным, как будто из фильма о недалёком будущем.

- Попробуешь? – Эдор кивнул на «кресло пилота». – Скорее всего, здесь дополнительная защита уже не стоит. Есть вероятность, что ты сможешь посмотреть, с чем мы имеем дело.

- Давай, – новоявленный император без особого энтузиазма осторожно уселся и посмотрел на панели. – Интересно, где тут кнопка включения…

Договорить он не успел: аппаратура ожила совершенно самостоятельно. Спинка приподнялась, полушлем опустился, закрывая верхнюю часть головы, контакты, до этого торчавшие в разные стороны, как диковинные грибы на длинных гибких «ножках», дёрнулись к вискам стратега номер два и присосались к коже с тихими, но неприятными щелчками.

- Эй, брат, ты как? – обеспокоенно спросил мачо, пытаясь разглядеть глаза Эктора под стремительно темнеющим щитком.

- Всё в порядке… Похоже, это какая-то новая система соединения с техникой, на уровне киборга. Такое ощущение, что я сам сейчас не здесь, а… где-то. Ещё бы понять, где. Та-ак, погодите-ка, а это что?

Неизвестно, подал ли стратег невольно сигнал системе, или включение происходило автоматически, но внезапно засветились все экраны вокруг кресла, замигали пульты и над голограмматорами начали разворачиваться графические схемы, напоминающие трёхмерные чертежи зданий.

- Ха, а вот это дворец-цитадель! – вдруг уверенно заявил Эдор, показывая на самую большую модель, изображающую многоуровневое, не менее двадцати этажей, здание.

- Почему ты так думаешь? – удивилась я. – Никакого сходства!

- А ты присмотрись: вот двор на крыше, с посадочной площадкой для флайеров, а вот внутренние залы. Смотри ниже, там обозначения подводных пещер. Видишь?

Я, прищурившись, уставилась на пересекающиеся голубые линии. Да, пожалуй, если напрячь воображение, то и вправду можно было разглядеть даже арочные проёмы, через которые гости попадали внутрь. И количество этажей, идущих вниз от самых просторных помещений, тоже напоминало именно первый замок Скросса.

- Может, ты и прав, – неуверенно согласилась я.

Тут второй стратег сказал недовольным тоном:

- А почему только схемы? Куда удобнее было бы видеть реалистичное изображение!

В то же самое мгновение трёхмерные чертежи начали превращаться в мини-здания, «обрастая» внешними стенами, фасадами и крышами. Теперь уже никаких сомнений не возникало, что Эдор был прав: на экране голограмматора красовалась крепость Грасса. Ещё имелись в наличии четыре другие казармы (по крайней мере, эти здания выглядели полными копиями того подземного бункера, в котором мы сейчас находились), три околопланетные станции, несколько дворцов, какое-то обширное строение, судя по всему, встроенное в скалу, и… огромный котлован в земле. Рядом с последним тревожно перемигивались красным и синим огоньки, и периодически вспыхивала надпись: «Лаборатория подверглась самоуничтожению».

- Ого! – уважительно протянул Эдор, разглядывая копии зданий. – Хитро придумано… Голосовое управление? Ну-ка, пожелай ещё чего-нибудь! – обратился он к собрату.

Эктор задумался на секунду и пожелал:

- Хочу видеть внутренние помещения всех этих зданий в реальном времени.

Изображения тут же изменились: исчезли фасады, зато возникли стены, разграничившие пространство, полы и потолки, потом мебель, а потом и люди! Крохотные фигурки появились в некоторых помещениях, и даже принялись деловито копошиться.

- Вот это да! – ахнула я, придвигаясь поближе к дворцу и рассматривая копии настоящих интерьеров. Большинство комнат были тёмными, всего несколько светились. В одной из них, на нижнем этаже, мне померещилось что-то, до боли знакомое. – Ой… Это же… Это же Лави!

- Где? – поразился Эдор, и я ткнула пальцем в крошечную фигурку в бальном платье, сидящую в кресле около стола.

- Точно! И тело Грасса там! – стратег номер один восхищённо хмыкнул. – Да-а, это почище наших визоров будет!

Я почти невольно начала искать взглядом медблок, в котором перепрограммировала Маугли. Нашла и разочарованно вздохнула: там было темно и пусто. Ну, значит, хотя бы покинуть дворец он успел… Конечно, существовала вероятность, что параноик-Грасс установил какие-нибудь средства слежения и в нашем доме на пляже, но просить стратегов пытаться заглянуть туда я не стала. Всё-таки это могло подождать. Отпустила – значит, отпустила. Вайятху уже не был беспомощным и неприспособленным рабом, значит, и незачем пытаться контролировать его.

Тем временем новый император Мирассы обживался в кресле, повернувшись к одной из панелей и нажимая кнопки. Щиток, закрывающий глаза Эктора, стал непроглядно-чёрным и даже зеркальным, но, по-видимому, ГИО-стратегу это ничуть не мешало, потому что движения у него были совершенно точными и безошибочными. Реакцией на его действия стало изменение изображения на экранах, расположенных над этой панелью. Раньше там было что-то вроде заставки, а теперь появился длинный список буквенно-цифровых обозначений, идущих по алфавиту, и напротив каждого из них была краткая запись: «Связь утеряна». Повинуясь командам Эктора, список побежал вниз, пока мы не наткнулись на несколько строчек, где мигало сообщение: «Установить связь».

- Интересно, что это такое… – пробормотал сидящий в кресле и скомандовал. – Установить связь с… Джет-семь-десять-восемьдесят четыре-пять.

Тут же на одном из экранов появилось изображение плана местности с каким-то зданием, внутри которого замигала синяя точка. На втором экране возникла богато украшенная комната, в которой сидело и стояло множество людей. Присмотревшись, мы опознали Карию, её родителей, братьев и министров, с которыми она должна была вести переговоры. Резко появился звук, и мы услышали:

- … невозможно, потому что слияние этих министерств приведёт к сущей неразберихе в управлении ресурсами! Ваше высочество, это будет крах всей системы, разрабатываемой годами нашего труда!..

- Ничего подобного! – вмешался кто-то язвительным тоном. – Если это и приведёт к краху чего-то, так только ваших амбиций, дорогой сагат Дирели! Потому что занимаемый вами пост станет первым из тех, что придётся ликвидировать! А на вашем месте…

Тут стратег номер два пожелал отключить звук и одобрительно заметил:

- Молодец Кария! Стравила двух самых больших завистников, теперь им будет, чем заняться до нашего возвращения. А подсоединились мы, судя по всему, к одному из гвардейцев, которые остались при ней… Значит, все эти, с которыми можно установить связь, живы. А остальные – трупы, спрятанные по казармам и дворцам.

- Кстати, – встрепенулся Эдор. – А прислугу других резиденций предупредили о том, что произошло?

- Вроде бы управитель должен был связаться с ними. Ну, будем надеяться, что там слуги тоже сообразят, что к чему.

- Или не сообразят, – пробормотал стратег номер один. – И сколько точно у нас этих, без связи?

- Сейчас узнаем, – ответил новый император и повторил вопрос вслух.

Мы уставились на цифры, появившиеся на третьем экране. Я прямо-таки услышала, как стукнулась об пол моя челюсть. А, может, и не только моя, потому что мачо проговорил вслух немыслимое число каким-то тающим голосом:

- Один миллион семьсот восемьдесят восемь тысяч девятьсот пятьдесят семь… – И закончил своим сакраментальным. – Чтоб я сдох!!

Мы ответили ему потрясённым молчанием.

- Ну, теперь вы убедились, что Грасс планировал воевать именно с Содружеством?! – придя в себя, вопросил ГИО-красавчик.

- Не понимаю… Он же хотел, чтобы его почитали по-прежнему?! – возразила я.

- Хотел. Но, видимо, держал в рукаве козырь на случай, если бы его решили не выпускать за пределы Мирассы. Против такого количества генно-изменённых солдат не устояли бы, пожалуй, и объединённые силы всех планет. К тому же, кто бы ожидал удара изнутри?

- Сумасшедший, – убеждённо заявил преемник Грасса. – Как есть, сумасшедший. Ладно, слава Всевидящему, от необходимости решать судьбу такого количества солдат он нас избавил. Не хочу даже думать, что бы мы с ними делали… Вопрос, как быть с телами? Я не представляю, как их… утилизировать.

- Сжечь? – неуверенно предложила я, пытаясь вспомнить, что делали на Второй с умершими.

Эктор запросил сведения об имеющихся крематориях. Увы – их оказалось слишком мало, и находились они далеко от казарм. А транспортировать такое количество мёртвых тел было не на чем, да и слишком долго. Мы последовательно рассмотрели возможности закопать, затопить, законсервировать, заморозить или мумифицировать мёртвую армию Грасса, – тщетно! Все планы требовали времени и строительства или производства чего-нибудь. То самих крематориев, то дорог, то грузовых флайеров, то консервирующих веществ. Самым реалистичным выглядело предложение захоронить тела гвардейцев прямо там, в казармах, как говорится, не трогая их с места. Герметизировать бункеры, водрузить над ними что-то, вроде мавзолея или склепа, и надеяться, что никому не понадобится туда сунуться в ближайшие лет триста или больше. Правда, возникал большой вопрос относительно командных пунктов, которые имелись при каждой казарме, а также складов оружия, прилагавшихся к самой большой армии Вселенной, пусть даже мёртвой.

Кстати, как мы выяснили, заглянув в один из складов, вооружение мирасских гвардейцев включало в себя не только усовершенствованные бластеры или лучемёты, но и передвижные ракетные комплексы! Судя по всему, Грасс всерьёз намеревался захватывать сопротивляющиеся города, а не просто расстреливать их с орбиты. Пережив очередной шок, мы договорились, что об этом не узнает никто из местных жителей, во избежание непредвиденных последствий.

- Не дай Всевидящий, об оружии станет известно кому-то из правительства Содружества или служб безопасности! Нас просто тихо сметут, во избежание, а планету закроют на карантин, лет на пятьдесят или сто, – мрачно предрёк Эдор. – Никому ни слова! Потом будем решать, как станем выкручиваться… Хорошо бы и сейчас не привлекать ничьего лишнего внимания к тому, что тут происходит.

- Надо срочно вызывать наших, – высказался Эктор. – Втроём мы ничего не сделаем, хоть умри. Нужны все остальные стратеги, как минимум, а ещё лучше – вообще все.

- Вызовем, обязательно вызовем, как только разберёмся с этими базами хотя бы. Надеюсь, у них не предусмотрен какой-нибудь автоматический режим самоуничтожения?

- Отменим, даже если есть, – пообещал новый правитель Мирассы, возвращаясь к общению с оборудованием командного пункта. Допрошенная аппаратура подтвердила, что никаких скрытых приказов на самоподрыв или вступление в войну у неё не имеется, и мы вздохнули спокойнее.

Продолжив изучение возможностей секретного штаба Гросса, стратег номер два выяснил, что отсюда можно было мгновенно связываться с любым из обозначенных в системе мест пребывания самодержца, с каждым из его гвардейцев, с космическими станциями, несущими вахту на орбите Мирассы, с командными пунктами других казарм и с подземным склепом, где хранились тела всех умерших императоров. Ещё была связь с той самой лабораторией, которую Грасс взорвал перед смертью, но теперь всё, что можно было увидеть, это гигантский провал, засыпанный тоннами земли.

К сожалению, времени на доскональное изучение всех функций оборудования не было, поэтому пришлось ограничиться довольно поверхностным знакомством. Эктор ещё «заглянул» в оставшиеся казармы, чтобы увериться, что никого живого там не осталось, и сдвинул полушлем с тяжёлым вздохом:

- Фантастические ощущения, словно ты присутствуешь там лично. Не знаю, как местные инженеры умудрились добиться такого эффекта, но это не камеры, это что-то другое.

Убедившись, что аппаратура беспрекословно подчиняется новому хозяину, решили вернуться во дворец. Срочные, очень срочные и срочнейшие дела наваливались со скоростью падающего флайера, не оставляя времени ни на что другое. Весь обратный путь Эдор и Эктор составляли планы на ближайшие три дня, для исполнения которых, по хорошему, требовалось ещё по паре каждого из стратегов, и как минимум, три меня. Поэтому я плохо понимала, как мы собирались справляться. Согревала только одна надежда на сверх-работоспособность ГИО-людей, ну, и энергетики для меня.

Подлетая к неожиданно тёмной, мрачной громаде цитадели, я изо всех сил пожелала Маугли держаться подальше отсюда. Позволив себе роскошь подумать о нём целых пять минут, я попыталась представить, как лягушонок мог поступить, оказавшись один в доме на пляже. Привычно всколыхнулось желание найти, узнать, помочь, успокоить… А потом я напомнила себе, что уже освободила его. И отметить начало свободной жизни Вайятху с возобновления своей опеки – не самая удачная мысль. Пусть Плорад вдоволь пожуёт Грасса, но сейчас я была даже благодарна тирану и самодуру, который бросил нас с целой планетой на руках, не давая возможности отвлечься на что-то другое. Не давая расслабиться, размякнуть или предаться собственным переживаниям. Сейчас нам всем было не до этого.

Пустой дворец производил ещё более гнетущее впечатление. Казалось, вместе с Грассом умерла его душа, и мы шли по пустым, холодным останкам некогда живого левиафана. Несмотря на то, что во дворе ждали оставшиеся в живых гвардейцы, тотчас взявшие нас в своеобразное кольцо охраны, я чувствовала себя здесь не в своей тарелке. Словно подтверждая мои мысли, Эктор сказал вполголоса, поморщившись:

- Как только закончим здесь дела, я немедленно улечу куда-нибудь подальше. Жутковатое место.

- Да уж, жить здесь точно не хочется, – подтвердил стратег номер один. – Ну, тогда за работу. Чем раньше мы сделаем всё, что нужно, тем быстрее сможем сменить дислокацию.

Первым делом, мы освободили из добровольного заточения Лавинию, которая охотно включилась в работу, – судя по всему, ей тоже не хотелось ни о чём думать. Новый император выяснил, где в кабинете находился потайной бронированный шкаф, из которого был вынут сейф с вирусом, и опаснейший «ящик Пандоры» вновь поместили туда же, рассудив, что новое место искать пока не для чего. Затем мы распределили между собой самые неотложные дела и разошлись по разным помещениям, благо их во дворце было предостаточно, особенно на нижних этажах.

Эктору предстояло продолжить разбираться с системой единоличного управления Мирассой, Эдору – организовывать приезд остальных ГИО-изменённых с базы и решать проблему с расследованием гибели Динора, Лавинии – искать наиболее подходящих кандидатов на посты министров и глав Кабинетов в новом правительстве, а мне достались подготовка похорон Грасса и коронации нового императора и императрицы.

К полудню следующего дня ситуация накалилась ещё больше, потому что больше восьми часов подряд шла постоянная трансляция записей, которые сделал Грасс. Уже всё население было в курсе, какое непомерное горе их постигло, и как теперь будет решаться вопрос престолонаследия. Но, после того, как во дворец начали ломиться делегации очнувшихся от шока аристократов, желающих немедленно жениться на принцессе, нам пришлось пустить ещё одну запись, сделанную на всякий случай: как помирающий император женит Эктора и Карию. Да-да, Грасс таки сделал это! Лёжа на смертном одре, в присутствии всех заинтересованных лиц, он своею властью объявил Карию и Эктора мужем и женой, поздравил их, а потом уже заявил, что передаёт им империю. Реакцию свидетелей небывалого события мы наблюдали сами…

Запись произвела эффект разорвавшейся бомбы. Мирасса притихла в ожидании новостей. К сожалению, пока особо порадовать население нам было нечем. Чтобы остановить расползание слухов, вызванных внезапными смертями гвардейцев и взрывом лаборатории, мы решили связать в кучу оба события и объявили, что произошёл несчастный случай, вызвавший эпидемию среди генно-изменённых. Только среди них, никому из натурально рождённых, дескать, вырвавшийся на свободу вирус ничем не грозил.

Мы были готовы к тому, что нас засмеют, обвинят в халатности или потребуют призвать к ответственности виновных. Вигор, который в сумасшедшем темпе заканчивал дела на Второй, чтобы лететь к нам, ухитрялся ещё и подыскивать аргументы и доводы в пользу нашей сомнительной теории. Но, вот к чему мы точно не были готовы, так это к тому, что аристократы начнут спешно избавляться от своих Вайятху!

Первых из этих несчастных мы обнаружили уже вечером того же дня, у подножия дворца-цитадели. Совершенно непонятно, почему их подбросили именно к «нашему порогу», но охрана обнаружила их именно там. Голые, недоумевающие, перепуганные до смерти, они сидели там, где их оставили хозяева, не в состоянии уразуметь, что произошло. Я сама, с двумя гвардейцами и одним служителем дворца, знающим их язык, собирала подкидышей, уговаривала сесть во флайер, завязывала глаза, памятуя, как Маугли боялся летать, и всё это время чувствовала, что сердце трепыхается пойманной на крючок рыбкой: они все, все до одного были, как две капли воды, похожи на лягушонка, каким я нашла его когда-то в своём катере!

Забросив на время остальные дела, я устраивала их, кормила, поила, глядя с завистью на то, как они жмутся к человеку, который мог поговорить с ними на их языке. Мне пришлось буквально за шкирку вытаскивать себя из комнаты, куда мы их поместили, чтобы заняться другими делами. И всё равно, они постоянно стояли у меня перед глазами.

А к вечеру их количество перевалило за сотню. От Вайятху избавлялись везде, где проживали аристократы. Мне пришлось выяснять, где проживала основная масса хозяев гуманоидов, и просить служащих охраны порядка постоянно патрулировать улицы этих кварталов городов, подбирая брошенных рабов. А ещё объяснять самим охранникам, что нельзя оставлять себе найдёнышей, это чревато суровым наказанием. Подобранных забирали «мои» двое гвардейцев, от которых дружно шарахались все, ожидая, что они тоже могут в любой момент свалиться мёртвыми.

Учитывая, что общее число подаренных рабов, как мы выяснили, составляло не так уж много – двести тридцать два, не считая тех, что жили во дворцах и у родственников покойного императора, – получалось, что около половины хозяев безжалостно избавились от своих «подарков», при одном подозрении, что они могут стать опасными. Я долго не могла понять, отчего люди-хозяева так стремительно вышвыривали прочь своих генно-изменённых рабов, если мифическая эпидемия грозила только им? На что Эдор предположил, что чистота генов самих хозяев, видимо, была под большим вопросом. Иначе они бы звали докторов, а не выкидывали Вайятху на улицу.

Подумав, я была вынуждена согласиться с ним: похоже, вмешательство в геном человека было настолько широко распространено на Мирассе, что мы невольно спровоцировали настоящую панику среди населения. Пришлось срочно оповещать всех об успешном прекращении эпидемии, и число подкидышей тут же пошло на убыль. Более того, один из аристократов имел наглость явиться во дворец и потребовать своего раба обратно, – «если тот не умер, конечно». На это я, придя в холодное бешенство, прочитала ему такую отповедь о недопустимости разбрасывания подарками императора, и пригрозила такими карами, что перепуганный аристократик попросту сбежал. И больше никто не рискнул явиться за своим имуществом. Собрав всех Вайятху в одном месте, и поручив их заботам того самого служащего, который так удачно помог мне с первыми подкидышами, я переключилась на другие дела, пообещав себе, что, как только закончится канитель с похоронами и коронацией, я займусь гуманоидами вплотную.

Параллельно со спасением гуманоидов, я занималась похоронами и коронацией, чувствуя себя приглашенным клоуном в цирке. Сутки спустя, страстно жалела, что не умею убивать взглядом, как Медуза Горгона, потому что некоторых чиновников следовало бы расстреливать, как только они появлялись в дверях моего кабинета. Начать с того, что все они, поголовно, требовали подтверждения императором моих полномочий, иначе вообще отказывались говорить со мной! В конце концов, взбешённый Эктор, которого оторвали раз десять от дел, куда более важных, чем доверие какого-то там по табелю о рангах клерка, приказал разослать на несколько тысяч адресов указ о назначении меня Главой Координационной комиссии по исполнению ритуалов, и дело тронулось с мёртвой точки.

Теперь чинуши изо всех сил пытались доказать, что я ничего не понимаю в местных обычаях, и вообще, лучше бы мне скромно помолчать, пока серьёзные люди обсуждают, сколько и куда нужно потратить денег из казны. Закончились наши прения скоропалительным увольнением двух наиболее агрессивных крикунов, тут же подтверждённым новоявленным императором. Остальные, пережив культурологический шок, начали, наконец, работать по-настоящему.

Оказалось, не всё так страшно и неразрешимо, и мои предложения тоже заслуживают некоторого внимания. В результате, к концу первого дня после смерти Грасса, был уже разработан и согласован план траурных мероприятий, по сути, повторяющий предыдущие похороны. От настойчивых предложений сделать всё «роскошнее, пышнее, внушительнее» я успешно отбилась, подавляя острое желание вообще отменить все поминальные процедуры и закидать гроб покойного камнями и грязью.

Ещё больше проблем меня ожидало при подготовке процедуры коронации. И дело было не только в том, что короновать нужно было сразу двоих, а соответствующей процедуры разработано не было, но и в том, что старец, возлагавший корону на Наима, скоропостижно скончался, как говорили, от потрясения, что коронованный им самодержец не прожил и недели. Так что, теперь нам требовался новый коронующий, и срочно. А опрашиваемые долгожители-аристократы, как один, от предлагаемой чести отказывались.

Наконец, я плюнула и пригрозила комиссии, что самолично водружу короны на головы новым правителям, если мне не найдут подходящего старичка. Шокированные блюстители чистоты традиций поднатужились и извлекли откуда-то из глубинки достаточно старого дедулю, который на удивление быстро смекнул, что настал его звёздный час, и бодро озвучил прейскурант: по пятьдесят тысяч мирров за каждую голову, на которую он должен будет надеть корону (а ее ещё, кстати, надо было изготовить!). Я восхитилась престарелым вымогателем, но цену снизила до тридцати пяти тысяч, ибо нечего казёнными деньгами разбрасываться, и мы ударили по рукам.

Полноценные короны, конечно, изготовить не успели, и местные ювелиры наспех сделали какие-то тонкие обручи, щедро усыпанные драгоценными камнями: Эктору побольше, Карии поменьше и поизящнее. Эктор вообще не нашёл времени взглянуть на знак своего нового положения, а принцесса соизволила. Поморщилась, но милостиво согласилась, поставив, однако, условием, что в дальнейшем ей таки сделают достойную корону, а «это» достанется какому-нибудь дворцовому музею.

Мантии, конечно, тоже были куда проще, чем у того же Наима, но на это уже никто не смотрел, потому что куда важнее было найти два кресла, годящихся на роль тронов. Я предлагала попросту купить где-нибудь за пределами Мирассы пару бутафорских королевских сидений, но меня не поняли. Так что, местным краснодеревщикам пришлось в срочном порядке изготавливать соответствующие атрибуты власти, а мне – надеяться, что они не треснут под венценосными особами.

Кстати, к концу второго дня стало ещё интереснее: Скросс, обдумав ситуацию на Мирассе, решил прибыть сюда лично. Ну и, конечно, любимая дочь составила ему компанию. Её последняя попытка прорватьсясамостоятельно к жениху провалилась, и она, по привычке, решила подкрепить свои претензии «тяжёлой артиллерией». Но ей не повезло: Скросс сначала сам встретился с Эдором, впечатлился его занятостью и количеством дел, которые висели на стратеге, и решил будущего зятя не отвлекать. Линне было позволено увидеться с Эдором за ужином, во время которого он сказал ей от силы десять слов, и снова умчался.

Папочка же в корне пресёк попытку Линны найти «разлучницу», то есть меня, во дворце, чтобы выяснить отношения, и увёз расстроенную дочку в гостиницу, поскольку жить в доме на пляже она отказалась наотрез, уверенная в том, что там проживаю я. Эдору будущий тесть пообещал, что Линна без его ведома и шагу оттуда не сделает. Стратег пожал плечами и забыл на время о будущих родственниках. Разумеется, им были посланы приглашения на похороны и следующую за ними коронацию, и на этом всё.

Меня история с прилётом Скроссов почти не коснулась, да и не уверена, что вообще узнала бы их, даже окажись они в моём собственном кабинете, потому что к тому моменту я, пожалуй, не сразу вспомнила бы даже своё собственное имя. Что я знала бесспорно, так это то, что навсегда возненавидела вкус любых энергетиков, и всю мирасскую аристократию скопом.

Впрочем, мне было грех жаловаться – Лавиния билась не на жизнь, а насмерть с теми, кто не попал, вопреки своим ожиданиям, в список министерств и Кабинетов. Златовласка, более других сведущая в том, кто на что способен, руководствовалась в первую очередь профпригодностью кандидатов, а не родственными связями, чего никак не могло понять семейство принцессы, требовавшее себе единолично все, сколько-нибудь значимые, посты. Лавиния, очаровательно улыбаясь, отсылала их к императору, Эктор – к Лавинии, а Кария благоразумно молчала, делая вид, что сочувствует и тем, и другим. Вообще, я прониклась невольным уважением к принцессе: она оказалась куда более здравомыслящей, чем её семейство, и смотрела намного дальше привычных всем двадцати пяти лет правления. В конце концов, раз уж власть сама свалилась ей в руки, выпускать её Кария не собиралась, о нет!

В день похорон я смогла вздохнуть, только оказавшись в ритуальном паланкине, вместе с Эдором и Лавинией. Закончив в очередной раз проверять готовность всех привлечённых служб к провозу тела Грасса по улицам столицы, я бросила переносной вифон на сидение и закрыла глаза, в которые словно песку насыпали.

- Кстати, забыл тебя спросить: где ты раздобыла для него саркофаг? – поинтересовался стратег номер один, наблюдая из-за опущенных занавесок за проплывающим пейзажем. Теперь мы, как особы, приближённые к следующему императору, не ждали появления кортежа на центральной площади, а сами следовали за гробом на колёсиках, – так я окрестила суперсовременную холодильную установку, в которой Грасс отправился в своё последнее путешествие.

- Одолжила у предыдущего императора, – хладнокровно ответила я. – Где ж ещё? Всё равно гробы у них одинаковые, невооружённым глазом разницы не заметишь.

Эдор фыркнул.

- А куда дела этого, предыдущего?

- Ох, не поверишь… Положили пока в морозильную установку в склепе. Всё равно он проморожен до такой степени, что ещё сутки не оттает.

- Непочтительная ты, – проворчал Эдор. – Императора в холодильник…

- Ничего, они привычные. Если возникают какие-то проблемы с саркофагами, тела именно туда и складывают. И вообще, пора перестать их хранить! Лучше сжечь, и прах развеять. В космосе.

- Поддерживаю, только сначала надо дать возможность Вигору покопаться, я уже обещал.

- Да зачем они сдались ему? – вяло удивилась я.

- Затем, что он загорелся идеей проверки каких-то там гипотез о передаче безумия по наследству, минуя генные изменения. В-общем, ему нужны эти тела, пусть изучает. А потом сожжём.

Я кивнула. К концу третьего дня усталость достигла такой степени, что меня не спасли бы даже страстные поцелуи Эдора, тем более, что стратег и сам выглядел уставшим, а объём проделанных им работ приближался к месячной норме обычного смертного. И вообще, мы втроём собирались использовать траурную процессию, как возможность поспать, хотя бы пару часов. В трансляции похорон мы уже засветились, положенную скорбь выразили, и теперь, скрывшись от посторонних взглядов за занавесками, устраивались поудобнее.

Стратег, правда, несколько опасливо ожидал момента, когда шествие достигнет площади, на которой нас ожидали паланкины с «высокими гостями», среди которых были и его невеста с папочкой. Но Скросс твёрдо обещал бдить, не допуская никаких неожиданностей, разглядеть нас в паланкине не было никакой возможности, – мы вытребовали себе специальные занавеси, позволяющие нам видеть всё, но непрозрачные для тех, кто смотрел снаружи. Впереди было около двух часов нудной дороги к месту упокоения всех мирасских императоров, так что, у нас был единственный и неповторимый шанс поспать.

Сувенир 73

Пробуждение оказалось приятно незапланированным: паланкины уже вернулись к дворцу, где на специальной площадке ждали флайеры, готовые отнести нас наверх. То есть, спали мы не два, а все три с половиной часа, и мой организм отнёсся к этому вполне благосклонно. Правда, необходимость глотать очередной энергетик никуда не делась, но жизнь, определённо, стала более сносной. Вылезая наружу, я, в который раз, порадовалась тому, что Грасс не успел насочинять никаких подробностей своих похорон, и они прошли в нормальное время и в нормальном режиме – никаких подскакиваний ни свет, ни заря.

Перефразируя известное выражение, мы, прямо с похорон, окунулись в подготовку к коронационному балу. Лично я, как была в траурном наряде, не переодеваясь, принялась носиться по этажам, отслеживая этапы подготовки к завтрашнему торжеству.

Площадку для флайеров – освободить полностью. Арки украсить вымпелами цветов новой императорской династии – синим и белым, никакого алого! Десять залов для развлечения и танцев – проверить освещение и обработку полов антискользящими составами. Помост для собственно коронации – убедиться, что оба трона стоят на месте. Короны тут же… Ага, вот и недосмотр: поменять подушки с красных на синие. Опробовать подъёмник – новый дедуля тоже не слишком хорошо держится на ногах. Освещение, размещение невидимых гвардейцев. Мантии… Где, Плорад всех пожри, мантии?!.

Снова бальные залы – проверить, как выглядит починенная мебель.

Починенная – потому что мы вырвали из цепких ручек аристократов то, что было украдено из дворца в ночь смерти Грасса! Эктор решил всё элементарно: пустили очередной слух, что, якобы, оставшиеся в живых гвардейцы будут обходить дома тех, кто числился в списках гостей, и искать пропавшие вещи. Те, что найдут, вернут во дворец, воров строго накажут, а стоимость ненайденных вещей разделят между всеми гостями, приплюсовав огромный штраф. И все поверили. И не просто поверили – запаниковали!

Каким образом охранники искали бы что-то – Всевидящий знает, но необразованность местной аристократии и дурная слава гвардейцев императора сделали своё дело: перепуганные воришки начали подбрасывать «сувениры» обратно, к дворцу. У подножия цитадели, где, как все знали, отродясь не стояло охраны, начали находиться пропажи. Управляющий замком расцветал на глазах, проникаясь уважением к мудрости нового императора, краснодеревщики чинили ободранные предметы интерьера, торопясь успеть к балу, а я сбивалась с ног, пытаясь организовать всё не хуже, чем это было при прежнем императоре, и потихоньку проникаясь отвращением ко всевозможным обрядам и ритуалам.

Уже поздним-поздним вечером я, обойдя всё, что было можно, раздав похвалы и моральные затрещины, вернулась в свой кабинет и упала в кресло, мечтая о чашке кофе. Всё тело ныло от усталости, и я почти невольно вспомнила о волшебных руках Маугли, о том, как он, бывало, делал мне массажи. Почему-то сейчас эти воспоминания казались особенно горько-яркими, как иллюстрации к истории прошедшего счастья.

Я прикрыла глаза на несколько секунд и позволила себе ослабить барьер, за которым пряталось всё, что относилось к Вайятху. Тут же захлестнуло волной тревоги, страха и разочарования: три дня прошли, и ни один из них не принёс никаких вестей о Маугли, как будто он растворился где-то за пределами этого чудовищного дворца, порабощающего тех, кто имел несчастье очутиться в нём.

Я снова, как мантру, повторила доводы, что крутились в памяти, помогая держаться, делать своё дело, и не искать лягушонка: он свободен. Наконец-то свободен. И волен жить так, как ему захочется. Между прочим, волен вовсе больше никогда не встречаться со мной, если ему не захочется. И это только моя проблема, что при одной мысли об этом, тут же начинает спотыкаться сердце, а перед глазами всё расплывается. Моя печаль, не его… У него должно быть всё хорошо.

Борясь с собой, я всё-таки пошла на компромисс, и позвонила в дом на пляже. Не самому Маугли, а просто в дом, рассчитывая, что кто-нибудь из слуг ещё не спит, несмотря на поздний час. Так и вышло: мне ответила сама Мария. Обрадовавшись, я неосмотрительно спросила её, как они пережили последние события, а дальше минут пятнадцать не могла вставить ни одного слова: изнервничавшаяся горничная буквально завалила меня эмоциями, переживаниями, догадками и потрясением от того, что брат «сагата Эдора» стал императором.

- Уму непостижимо! Ведь этого не может быть? – спросила она меня, наконец.

- Увы, может, – подтвердила я. – Именно так и случилось. Мы и сами ничего подобного не ожидали… Ну, раз так захотел покойный правитель, нам остаётся только выполнить его волю.

Мария недоумённо покачала головой, поджав губы. Похоже, поскольку она знала нас лучше, чем всё остальное население, ей не верилось, что такие «обыкновенные» люди могут вдруг в одночасье стать во главе Мирассы. Воистину, нет пророка в своём отечестве! Впрочем, успокаивать её и убеждать в том, что Эктор способен справиться не с одной планетой, а и с парой, особенно, если позовёт на помощь кое-кого, мне было некогда, поэтому я просто перешла к тому, зачем, собственно, позвонила.

- Мария, я хотела узнать, а где сагат Маугли?

- А, этот ваш мальчик? – в голосе старшей горничной явно прорезалось неодобрение. – Не знаю, он ушёл.

- Ушёл? – уже не пытаясь скрыть страх, переспросила я. – Куда ушёл? Когда?!

- Да дня четыре назад. Как привёл его этот охранник императорский, он закрылся с ним в комнате, и до самого утра они сидели вместе. Всё разговаривали о чём-то… Я несколько раз подходила к двери, беспокоилась. И всё голоса слышались. А потом, уже утром, смотрю – он у входной двери. Я его спрашиваю, мол, куда собрались? А он мне отвечает: «Полечу к друзьям. Не ждите». Я и говорю: «Куда к друзьям-то, далеко?» А он: «Да, далеко, очень далеко, в горы. Можно только на флайере добраться». Я ему: «А что отвечать, если будут спрашивать о вас?» Он говорит: «Так и отвечай, мол, улетел, и всё. Передай, что я благодарю всех и прошу не беспокоиться». Вот такая история с вашим мальчиком!

Я застыла, глядя невидящими глазами на взволнованное лицо горничной.

Улетел… Всё-таки улетел. Ну да, понятно – старые эмоции стёрли, а новых просто не было. Видимо, единственное, что он смог придумать, это покинуть дом на пляже и отправиться… К кому он мог отправиться, кого считал друзьями даже после процедуры смены установок? Собственно, понятно, кого, – полосатый бугай, как живой, встал у меня перед глазами. Наверняка, Маугли у них. Остаётся надеяться, что ему там будет хорошо, и он вправду найдёт много друзей, готовых полюбить его.

Мария что-то сказала, и я с усилием заставила себя сосредоточиться на её словах.

- Что?..

- Я говорю, может, вы заберёте его?

- Кого?

- Да гвардейца этого! Он тут до смерти всех служанок уже перепугал!

Я захлопала глазами.

- А гвардеец жив?!

- Да живёхонек, о чём я вам и говорю!

- Но почему он остался у вас?

- Не знаю… Ну, сагат Маугли, когда улетал, сказал, что оставляет его защищать нас. Как-то так выразился: мол, мало ли что… Время смутное, непонятное. А чего непонятного-то? Сагат Эктор теперь император, кто нам что может сделать? Смешно прямо…

Я слушала Марию, округлив глаза. Это что же выходит, Маугли ухитрился как-то обойти приказ самого Грасса?! Избавил гвардейца от необходимости подчиниться распоряжению умереть вслед за хозяином? Или арх-генерал сам успел разрешить этому солдату жить дальше, как тем тридцати, что состояли в охране Карии и Эктора? Снова одни вопросы…

- Так что, заберёте вы его? – повторила Мария.

- Да, заберу, – ответила я. В конце концов, ещё одни рабочие руки, ноги и голова, пусть почти без мозгов, никому здесь не помешают. – Завтра пришлю за ним кого-нибудь. Предупредите его, хорошо?

- Да, спасибо. Предупрежу, – закивала горничная. – А когда же вы-то сами появитесь?

- Ох, не знаю, Мария, – с тоской ответила я. – Тут ещё эта коронация… Потом, наверное, отпрошусь, чтобы хоть выспаться.

- Да уж, прилетайте, хоть на пару часиков, – Мария плотоядно облизнула губы. Яснее ясного, что она предвкушала, как будет расспрашивать меня о событиях во дворце… Эх, судя по всему, домой можно будет вернуться ещё не скоро.

Попрощавшись, я отключилась. Вифон выпал из внезапно ослабевших пальцев.

Значит, когда я ждала подспудно звонка, сообщения – ну, хоть чего-нибудь, чтобы знать, что он хочет видеть меня, – Маугли был уже, Всевидящий знает, где. Горы на севере – это и вправду далеко…

Конечно, знала, что так может быть, знала – но гнала от себя подобные мысли, надеялась… На что, спрашивается, надеялась? На приятные воспоминания, связавшие нас? Но вряд ли ему действительно приятно вспоминать свою жизнь теперь. Как он постоянно ублажал тех, кого не выбирал и, на самом деле, не любил. Это явно не те воспоминания, на которых захочется строить что-то новое. И этот побег вполне в духе Маугли: избавиться от травмирующей ситуации, не обостряя отношений. Ничего не выясняя, никому ничего не предъявляя, никаких претензий, никакой обиды, – просто взять и уйти.

Всё логично, ожидаемо и даже замечательно, ведь он принял решение сам, сам и выполнил его. Но почему же так больно-то… Как будто в душу плеснули жидким азотом, и теперь она, застывшая, трескается на кусочки. И воздух стал тяжело вдыхаться, словно загустел.

Я заставила себя встать и выйти из кабинета. В смежной комнате ждала свита, не спавшая вместе со мной.

- Сагат Бельори, будьте так добры, достаньте мне коронационную речь императора, – собственные слова казались мне сухими и колкими, как пустынные растения. И падали они в окружающее пространство с каким-то неприятным отзвуком, как эхо шагов в пустой комнате. – Нужно ещё раз проверить время, когда необходимо будет открыть двери… Сагат Меррир, а вас я просила составить список гостей от других рас, проживающих на Мирассе. Вы сделали это?

Названные господа зашевелились, полезли в свои блокноты и вифоны.

Изначально это была идея Эдора: пригласить на коронационные торжества представителей туземцев. Мне такой ход показался не слишком удачным, поскольку аристократия заведомо не считала аборигенов ровней себе, но новоявленный император брата поддержал. Сказал, что неизвестно, насколько он может полагаться на элиту мирасского общества, возможно, что не может вообще. А полосатые туземцы уже давно стали нашими союзниками, и теперь наступило то самое время, когда мы могли показать им, что не забываем друзей. Я пожала плечами и не стала напоминать, что если бы не Мирасса, толку от этих наших «друзей» не было бы никакого.

В результате, в северные горы отправили десять приглашений на коронацию, а я сделала себе пометку поговорить с кем-нибудь из представителей аборигенов об их жрецах. Если у Вайятху были настолько сильные и могущественные шаманы, что мешало полосатым горцам иметь таких-же, а то и лучше? Возможно, они тоже умели общаться с Мирассой… Если бы нам не смогла помочь целая планета избавиться от сотен тысяч тел, спрятанных под землёй, то нам оставалось только признать собственное поражение.

Но все эти умные мысли и намерения сейчас остались где-то далеко. Мне понадобились имена туземцев с Северных гор, чтобы узнать, приедет ли в столицу наш общий знакомец, с которым мы встречались на Второй. По крайней мере, был шанс, что он сможет сказать мне что-то о Маугли…

Мои помощники нетерпеливо завозились, намекая, что руководительнице, то есть, мне, пора отмереть и заняться делом. Предкоронационная суета продолжилась, – умирание от дыры в груди, проделанной известием о том, что я больше не нужна Маугли, откладывалось на потом. Когда будет время…

День, когда Эктор и Кария стали первой коронованной парой, и произошла смена династии (по крайней мере, для всех, кто не был посвящён в тайну Грасса), прошёл для меня в каком-то тумане. Я и потом могла вспомнить только какие-то отдельные отрывки: толпа, волнующаяся перед воротами коронационного зала, приглушённый шум голосов, создающий томительную атмосферу ожидания чего-то тревожного или нежеланного.

Мы, – те, кто готовили торжество, – были уже внутри, рядом с помостом. Старикан, который должен надеть короны на новых правителей, внезапно забыл о своём меркантильном интересе, и шёпотом постоянно спрашивал меня, волнуясь:

- Я хорошо выгляжу?.. Мне нужно быть безупречным! Это ведь вам не простая церемония, это история! Мы с вами, дорогая сагите Вайберс, прямо здесь и сейчас творим новую историю! Я просто обязан быть безукоризненным, ради потомков!

Мне пришлось успокаивать его, уверяя, что он достаточно хорош для любых исторических событий, а не только какой-то коронации. Старик вздохнул с облегчением, но на лице у него всё равно отражалось напряжение, которое сейчас испытывала, наверное, вся Мирасса: что-то грядёт…

Тем не менее, когда Эктор и Кария появились на помосте, дедуля совершенно овладел собой, и ритуальные вопросы произносил неожиданно звучным, хорошо поставленным голосом, внушив мне невольное уважение. Дождавшись ответов, старец взял венец с синей подушки и возложил его на преклонившего колено Эктора. ГИО-стратег был необыкновенно хорош в сказочной императорской одежде, сплошь расшитой драгоценными камнями. Несравненный красавец казался сошедшим прямиком со старинной картины, изображающей идеального рыцаря. Я слышала, как ахали и перешёптывались в толпе гостей женщины. Что ж, одна победа уже была у нас в кармане: красивому правителю проще простить какие-то ошибки.

После Эктора пришёл черёд Карии: она тоже опустилась на одно колено, давая возможность дедуле возложить на неё узенький золотой венчик. Конечно, она была далеко не так хороша, как её супруг, но тоже выглядела вполне сказочно: в парчовом белом платье с длинным шлейфом, с которым управлялась неожиданно легко и непринуждённо. Принцесса держалась спокойно и так величаво, словно с детства ожидала именно этого момента, и готовилась к нему. Если бы я не видела собственными глазами, как она упала в обморок на пороге кабинета Грасса, я бы не поверила, что назначение императрицей её вообще взволновало.

Коронованные по всем правилам особы встали и повернулись к толпе. Наступил момент истины: будут ли их приветствовать или нет? Завещание завещанием, но ожидания и сомнения, которые мучили всех, здесь присутствующих, могли сыграть с венценосной четой дурную шутку. Эктор, кажется, мгновенно уловил настроение толпы и внезапно начал говорить свою коронационную речь. Вообще-то, по плану он должен был сделать это шестью минутами позже, после бурных приветствий и ухода дедули с помоста. Но, видимо, эмоции зрителей таковы, что стратег предпочёл не ждать назначенного времени.

- Дорогие мои подданные и соотечественники! Думаю, что имею право так называть вас, потому что теперь мы стали именно соотечественниками. Я бесконечно рад видеть здесь вас всех, потому что хотел бы поговорить с вами о нашем общем будущем, о будущем империи…

Слова и фразы, гладкие, округлые, греющие душу и зовущие куда-то ввысь, так и сыпались, заставляя людей внизу сопереживать молодому императору, смеяться, плакать и надеяться вместе с ним. Если в начале речи я ещё сомневалась в успехе, то к концу её была совершенно спокойна: Эктор завоевал их. Придя на церемонию, они ещё не знали, чьи они, но теперь стало совершенно понятно, что каждый из присутствовавших на церемонии, стал человеком императора. Я невольно поражалась искусству стратегов, способных так легко завоёвывать сердца. А ведь говорили, что они должны внушать страх…

Помню, что выхватила взглядом в толпе лицо Эдора, идущего рядом со Скроссом и Линной. Моя дорогая подруга была необыкновенно хороша в традиционном платье для коронации, оно подчёркивало её шикарный бюст и великолепные золотые волосы, уложенные в немыслимую причёску. Кажется, в этом невеста стратега номер один ухитрилась перещеголять даже новую императрицу, поборницу всяческих традиций.

Линна стреляла глазками по сторонам, то ли кого-то выискивая в толпе, то ли просто оценивая возможных соперниц, и при этом крепко держалась за локоть жениха, явно не собираясь отпускать его ни при каких обстоятельствах. Скросс, наряженный в негнущийся камзол, выглядел необыкновенно довольным, как человек, вытащивший счастливый билет. Пожалуй, таким счастливым я его видела впервые. У меня промелькнула мысль, что теперь вложения в курорт, пожалуй, удвоятся, если не утроятся, и тут толпа аристократов, текущая во дворец, подхватила Эдора и его спутников, и унесла от меня прочь.

Следующее воспоминание относилось уже к балу. Пары кружились в строго регламентированных танцах, и опять жутко мешало дурацкое платье-песочные часы, задирающееся и цепляющееся за всё подряд. Я скользила между гостями, отвечая на вежливые кивки тех, кто узнавал меня, и провожаемая недоумёнными взглядами тех, кто меня не знал. Впрочем, таких было мало, и к концу праздника, судя по всему, вообще не осталось. Слава особы, весьма приближённой к новому императору, уже бежала впереди.

Сама царственная пара восседала за специальным столом, вокруг которого стояли живым щитом все оставшиеся гвардейцы, получившие приказ стрелять на поражение, если кто-то попытается причинить вред императору и императрице. Охрана была невидима, но от этого не менее эффективна. Эктор казался сдержанно-весёлым, Кария – сдержанно-величавой, всё, как полагается добрым правителям. К ним потихоньку выстраивалась очередь желающих пообщаться. Я с облегчением перевела дух: похоже, новые хозяева Мирассы будут пользоваться популярностью у своих подданных. Хорошо бы, хоть поесть им дали…

Каюсь, – я опять оставила несколько неприятных минут Линне, хотя и не желала этого. Просто мне нужен был Эдор, а найти стратега отдельно от его невесты было просто невозможно! Пришлось подойти к ним открыто, сияя широчайшей улыбкой. Дорогую подругу немедленно перекосило настолько заметно, что Скросс, стоявший тут же, слегка наступил на ногу дочурке, делая вид, что осматривает зал.

- Добрый вечер! Надеюсь, вам тут нравится? – осведомилась я у Линны и, не ожидая ответа, попросила стратега номер один. – Можно тебя на минуту?

- Нет, – отрезала подруга.

- Да, – одновременно с ней ответил мачо.

Мы с ним отошли на пару шагов, не теряя из виду Линну, которая цветом сравнялась с красными пиолисами, цветущими рядом в огромном вазоне. Я быстро рассказала Эдору о своих мыслях относительно жрецов у полосатых туземцев и спросила, где они – до сих пор мирассцы так и не попались мне на глаза. Оказалось, что миролюбцы, отстояв процедуру короноположения, удалились одними из первых, и на бал вообще не пошли. Но, слава Всевидящему, у мачо имелся способ связаться с ними. И я, краснея не хуже Линн, попросила его узнать что-нибудь о Маугли. Стратег нахмурился и спросил:

- Всё-таки сбежал?

Я слабо улыбнулась. Мачо как-то резко вдохнул и бросил:

- Вот дурак…

Меня удивила его резкость, и я решила вступиться:

- Он, наверное, просто растерялся… Мне, собственно, ничего не нужно. Просто знать, что он в порядке, понимаешь?

- Да, – стратег номер один решительно повернулся ко мне и внимательно посмотрел в глаза. – Я найду твоё недоразумение, не беспокойся. Хотя, это так странно, неужели Тео… – и мачо замолчал, запнувшись.

- Что – Тео?

- Ничего, похоже. Короче, поговорю, найду и сообщу, хорошо?

- Да, спасибо, – я с облегчением улыбнулась. – Мне надо бежать, там ещё пара проверок висит…

Уходя, я не оборачивалась. Честное слово, зацикленность Линны на женихе просто пугала, и я не хотела видеть, что она ещё выкинет.

Мне вдруг вспомнились слова Эдора: «Мы всё равно будем с тобой общаться, и Линне придется смириться с этим». Что ж, даже если я потеряла любимого, друг у меня все-таки остался. Эта мысль грела меня до конца бала, который слился в одно непрерывное блестящее и благоухающее кружение.

Последним чётким воспоминанием этого дня была внутренняя площадка наверху замка, и флайеры, один за другим взмывающие в чёрное небо. Приём закончился, я проводила всех гостей, сосредоточившись на том, чтобы стоять прямо и не показывать, что у меня подкашиваются ноги. И вот – стартовал последний флайер. Я со своей, вновь собравшейся, свитой ещё успела вернуться в залы и убедиться, что слуги торопливо убирают со столов. А потом меня внезапно накрыла глухая чернота, в которую я просто провалилась, без всякого предупреждения.

Потом оказалось, что я потеряла сознание от перенапряжения и усталости, не помогли даже энергетики. Когда я вдруг свалилась на пол, приставленный ко мне гвардеец, не мудрствуя лукаво, подхватил моё тело на руки и отнёс в медкабинет Грасса. А там дежуривший медик осмотрел меня и прописал курс укрепляющих инъекций и покой. Много-много покоя.

Возможно, именно спокойствия я бы так и не дождалась, но той же ночью на Мирассу начали прибывать ГИО-изменённые: первую партию привёз лично Вигор, и там была почти вся команда Эдора, который лично встречал их на космодроме, услав в синюю даль всех работников служб досмотра. Пусть прилетевших пока было не так много, всего четыре человека, но они сделали главное: подменили нас и перехватили часть нашей ноши, а мы получили необходимый нам отдых. Ну, по крайней мере, некоторым он точно был совершенно необходим.

Я проснулась только сутки спустя, и долго изумлялась тому, что можно столько спать. Но факт оставался фактом: я проспала двадцать четыре стандартных часа, и поэтому пропустила массу событий. В курс дела меня вводила Лавиния, которая первой нашла время навестить меня в медблоке.

- Я так рада, что ты выспалась! – щебетала златовласка, поправляя моё одеяло, лепестки цветов, стоящих рядом с моим изголовьем, контейнер с обедом, торчавший перед моим носом на выдвижном столике, и снова теребя моё одеяло.

Это было так не похоже на то, как обычно вела себя Лавиния, что я не удержалась и спросила:

- Лави, ты в порядке?

- Да, в полном, – отозвалась златовласка, пряча глаза. – Ты знаешь, тут столько всего случилось! Прилетели Вигор и остальные наши мальчики, теперь всем нам будет проще. Эдор собирается отмечать свадьбу здесь. И Скросс согласился! Представляешь? Линна не в восторге, зато какая реклама курорту будет, представляешь? Я начала составлять туристическую программу для гостей, по самым интересным местам Мирассы. Мы рассчитываем, что они полетают, посмотрят и потом будут всем рассказывать. Своего рода бесплатные рекламные агенты.

Лавиния вздохнула и продолжила.

- Вигор вообще в полном восторге от этой планеты! Он называет её заповедником непуганых генетиков и норовит поселиться в склепе, где лежат тела императоров.

Я шевельнулась.

- Лави, а он видел этих Вайятху? Которых нам подкинули?

- Да, бросил один взгляд.

- И что сказал?

- Ну… сказал, что в жизни не видывал такого количества невменяемых гуманоидов. И надеется больше никогда не видеть.

- В смысле – он не станет им помогать? – упавшим голосом спросила я.

- В смысле, он сделает всё, что сможет, но там работы на несколько лет, как минимум. А пока он посоветовал организовать гуманоидный детский сад и заботиться о них хорошенько.

Я только вздохнула. Очень хотелось прямо сейчас встать и бежать к подкидышам, но у дверей стоял гвардеец, – кстати, тот самый, которого, по моей просьбе, забрали из дома на пляже, и который теперь заменил мне всех остальных, – а он не даст ни одного шанса нарушить предписания доктора, в этом я уже убедилась. Придётся ждать, пока не пройдут назначенные мне часы отдыха, а их оставалось ещё восемь.

- А Эдору удалось поговорить с нашим знакомым туземцем? Есть у них жрецы, которые могут общаться с Мирассой?

- О, да! – Лави оживилась. – Есть! И они прислушались к брату, – он успел свозить одного из них в казарму и показать, что там творится. Они обещали воззвать к Мирассе и попросить помощи.

- И что? Воззвали?

- Наверное, – златовласка пожала плечами. – Это было-то всего часа четыре назад, думаю, они ещё не успели всё сделать. Но обещали поторопиться! Времени уже нет, разложение идёт. Хотя Эктор и смог понизить температуру в казармах почти до нуля, но этого всё равно мало, чтобы остановить процесс, так только, притормозить…

Я опять вздохнула. Хорошо бы Мирасса прислушалась к своим детям, иначе вообще непонятно, как быть. И замуровывать казармы нельзя, и так оставлять – тоже нельзя. Клин, куда ни кинь…

Помолчав, я спросила то, что хотела знать больше всего, но отчаянно боялась спросить.

- Лави, а Маугли… О нём известно хоть что-нибудь?

Подруга потупилась и снова принялась поправлять на мне одеяло. Следя за её порхающими движениями, я подумала, что Эдор ничего не смог узнать. Или что лягушонок так и не добрался до Северных гор – авария, несчастный случай… Поэтому, когда она ответила, продолжая рассматривать складки на постельном белье, я сначала обрадовалась.

- Известно, хотя… Понимаешь, он действительно прилетел к тому туземцу, о котором ты говорила. Его очень хорошо встретили там, оказалось, что Маугли – сродни ожившей легенде, почти чудо… Но он не остался там. Прожил пару дней и ушёл.

- Куда ушёл? – шёпотом спросила я.

- Никто не знает, – виновато ответила златовласка. – Он просто заявил, что уходит в лес, никого не позвал с собой, ничего не взял. Ушёл, как был, – с пустыми руками. И с тех пор его никто не видел.

Сувенир 74

Я даже не то, чтобы расстроилась – наверное, дальше это делать было просто некуда, – но на сердце стало совсем холодно, как будто треснула самая последняя преграда, отделявшая меня от осознания правды: я не нужна больше Маугли. Не нужна. Всё, как ожидалось, – он ушёл жить в свои обожаемые леса, для чего и был, собственно, рождён. Мирасса победила, её дитя вернулось к ней, как только освободилось от искусственных привязанностей. Естественная тяга, заложенная тысячи лет назад, конечно же, оказалась сильнее… Наверное, надо учиться жить без Маугли. И неважно, что сейчас это кажется невозможным, говорят, время и не такое лечит… Нужно подождать, просто подождать, и когда-нибудь это время наступит и для меня. Я смогу, я сильная…

- Тэш, извини, что не могу сказать ничего радостного, – слова Лавинии напомнили, что надо срочно брать себя в руки.

- Ничего, – мне всё-таки удалось подавить рыдание. – Ничего… Всё нормально. Я знала, что так будет.

- А я – нет, – грустно покачала головой подруга. – И сейчас не понимаю причин его поступков… Совершенно не понимаю. Ну, даже если он перестал испытывать болезненную привязанность, хоть что-то доброе у него должно было к тебе остаться?

Я пожала плечами. Должно – не должно… Какая теперь разница? Он предпочёл уйти, даже не попрощавшись. Ах, нет – попрощался, через Марию. Ну, и всё. Конец истории с лягушонком. Надо жить дальше… как-то.

Лавиния, видимо, почувствовала моё нежелание продолжать разговор, потому что не стала задерживаться, а, сославшись на множество дел, ушла, попросив сообщить ей, когда я решусь выйти и тоже чем-нибудь заняться.

Оставшиеся часы отдыха проползли, как улитки, заставив меня остро сожалеть, что я уже выспалась. Думать не хотелось, чувствовать тоже не хотелось, а хотелось сбежать из этого порождения паранойи умершего арх-генерала, куда глаза глядят, лишь бы подальше. А ещё лучше – к своему кораблику, который так и стоял где-то на космодроме, ожидая меня. Но пришлось опять собирать себя по кусочкам, вспоминать, что я ещё здесь нужна – и Вайятху, и ГИО-изменённым (по крайней мере, хотелось в это верить), и тем детям из приютов… Может, и ещё кому-нибудь?

Когда гвардеец, наконец, отступил от двери, давая понять, что время истекло, я уже была одета. Первым делом пошла к подкидышам, которые так и сидели все вместе, в зале, который я второпях выделила им. С ними находились теперь трое служителей, сбивавшиеся с ног в попытках ухаживать за всеми разом. Больше всего это напоминало полевой госпиталь или огромную палату для сумасшедших, потому что большая часть рабов спала прямо на полу беспокойным, явно искусственным сном, но некоторые Вайятху, наверное, особо чувствительные, сидели, ходили, ползали на четвереньках, и при этом хныкали или даже подвывали. Успокаивались они, только добравшись до кого-нибудь из людей и прижавшись к нему.

Когда я вошла, все бодрствующие рабы застыли, как по команде, а потом… выдали уже слегка подзабытую реакцию на страх. Служители, не сдержавшись, закатили глаза, бормоча явно не радостные приветствия в мой адрес. Что ж, я их отлично понимала, поскольку сама в своё время натерпелась от этой милой особенности организма постельных рабов. Поэтому расспросы сократила до минимума, чтобы только составить примерную картину постигшей нас катастрофы.

На данный момент в этом зале было собрано сто шесть Вайятху, отчаянно нуждавшихся в своих хозяевах. И это не было, к сожалению, красивой метафорой. Я понимала, что если не принять в ближайшее время каких-то радикальных мер, они начнут потихоньку сходить с ума, хотя бы потому, что специальных таблеток, которыми их пичкали всю жизнь, в замке не нашлось. Как не нашлось и людей, озабоченных судьбой Вайятху настолько, чтобы срочно найти эти плорадовы пилюли. Выяснив, в чём нуждались больше всего подопечные сердобольных служителей, я отправилась решать возникшие проблемы. И для начала отыскала Вигора.

Мне повезло, предводитель викингов оказался здесь же, во дворце, и «мой» гвардеец легко нашёл его в лабиринте помещений. Правда, пришлось отрывать генетика от каких-то документов, которые он изучал, погрузившись в них с головой.

- Вигор, пожалуйста, отвлекись! С ними надо срочно что-то делать! – взмолилась я.

- С кем? – удивился эскулап. – Кто-то опять умирает?

- Нет, – слегка опешила я. – С чего ты взял?

- Ну, как я слышал, ты в последнее время являешься сплошь с плохими новостями о чьей-нибудь смерти, грозящей всем вокруг катастрофой. Так что? Кто умер на этот раз?

- Никто, все живы, – успокоила я впечатлительного генетика. – Мне просто нужно, чтобы ты помог с Вайятху…

- И всего-то? С той сотней с лишним? Не-ет, уволь. У меня и один-то отнял чуть не год, а ты хочешь заполнить всю мою оставшуюся жизнь одними гуманоидами?

- Но, Вигор… Их же нельзя так оставить! Это просто бесчеловечно!

- Угу. Вот и займись. Начни с эксперимента: измени им всем установки на что-то более жизнеспособное. Это же можно сделать? – не отрываясь от бумажек, спросил пират и разбойник.

- Можно, наверное… – несколько растерянно ответила я. – Но потом-то что? Ведь их нужно будет тоже выращивать до нормального роста и развития!

- Отлично, – невозмутимо ответствовал эскулап. – Рост я, так и быть, возьму на себя, а вот развитием займись сама. Как раз задача по тебе, и опыт уже имеется. А если ты подключишь к этому своего собственного гуманоида, то работа пойдёт ещё быстрее.

Я поёжилась.

- Боюсь, не получится. Маугли… он ушёл.

- Куда ушёл? – поинтересовался генетик.

- Не знаю. Я отпустила его.

- И он был так глуп, что сбежал?

- Ну… – я замолчала, потому что голос опять перестал слушаться.

Тут Вигор, наконец, оторвался от своих бумажек и внимательно посмотрел на меня.

- Эй, ты что, решила поплакать из-за этого? Не стоит. Вернётся твой гуманоид, куда он денется…

- Ты думаешь? – прошептала я, внезапно растеряв весь так тщательно сберегаемый самоконтроль.

- Уверен. Если б не знал, о ком идёт речь, может, и поверил, что он может совсем уйти. Но я, как ты помнишь, возился с ним достаточно долго, поэтому точно говорю тебе: он вернётся. Или я ничего в жизни не понимаю.

- Спасибо, – всё так же, шёпотом, ответила я. Страшно было даже громко говорить, чтобы не спугнуть тот робкий призрак надежды, что подарил мне сейчас Вигор. – Спасибо…

- Да не за что, – ответил эскулап, снова возвращаясь к документам. – Иди уже к своим убогим, меняй мир к лучшему, хотя бы для них.

И я пошла.

Сначала надо было тщательно разработать формулировку новых установок для рабов, оставшихся без хозяев, а значит, без смысла в жизни. Подумав, решила сразу настраивать Вайятху на самостоятельную жизнь и смену приоритетов, потому что, пока я занималась коронацией, а потом спала, гуманоиды держались только на медикаментах. Решать знакомые мне не понаслышке проблемы с реакцией на испуг и отсутствие привычных партнёров каким-то другим способом у их опекунов не было ни времени, ни желания. Положа руку на сердце, я прекрасно их понимала.

Значит, следовало снимать у Вайятху привязки к сексу и к бросившим их хозяевам, это раз. Настраивать на изучение множества новых вещей, это два. Отменить запреты на пользование вещами других людей, это три. Перевести всех на осознанное пользование лингвой, четыре. И, главное – дать новый смысл жизни.

Медблок был свободен, никто не претендовал на капсулу, в которой я последний раз видела Маугли. Объяснив служителям, что собираюсь делать, велела им отправлять ко мне Вайятху по одному, каждые полчаса. А сама занялась подготовкой оборудования, старательно отгоняя прочь воспоминания. Первый гуманоид, которого привёл «мой» гвардеец, вызвал у меня приступ жесточайшего дежавю, так что я только чудом не разрыдалась. Укладывала полную копию моего лягушонка в капсулу дрожащими руками, и текст новых установок читала дрожащим голосом. Второй пошёл легче, а к десятому гуманоиду я уже чувствовала себя работницей конвейера.

Для начала решила остановиться на группе из двадцати Вайятху, чтобы убедиться, что смена психических установок прошла нормально, и никто из них не сходит с ума. Для остальных я организовала поиск таблеток, которыми их пичкали всю жизнь. Что-то нашлось в императорских покоях, что-то – у родственников принцессы, и к вечеру восемьдесят шесть страдальцев были обеспечены суточной нормой своих лекарств.

Процесс возвращения Вайятху к нормальной жизни свободных существ начался.

Следующие три дня были заполнены под завязку земноводными. Меня попробовали, было, привлечь к хлопотам по организации императорской свадьбы, но я отбивалась руками и ногами, и, в конце концов, от меня отстали, предоставив заниматься зеленокожими. Правда, принцесса недоумённо морщила носик, а её родня явно сочла меня какой-то извращенкой: возиться с целой сотней постельных рабов! Фи! Лавиния смотрела страдальческими глазами, но остальные ГИО-изменённые отнеслись к моему «помешательству» с пониманием. А большего и не требовалось, мнение местных аристократов меня не интересовало, – до того они надоели мне за время подготовки коронации.

И вообще, я куда больше переживала за ход эксперимента с резкой сменой установок, чем за свою репутацию в мирасском высшем обществе. «Выпущенные на свободу» гуманоиды реагировали, примерно, одинаково: сначала замирали в шоке, а потом начинали потихоньку прощупывать границы дозволенного, робко осваивая окружающий мир. Двадцать первопроходцев держались кучкой, видимо, так им было проще и спокойнее. Всей толпой они перемещались от обеденного стола, за которым ели, к матрасам, расстеленным на полу (от кроватей все, как один, отказались), потом к разложенным ярким игрушкам, и снова к столу. Это организованно-хаотичное движение вызывало у меня некоторое недоумение. То ли Вайятху, несмотря на смену психоустановок, до обморока боялись даже намёка на самостоятельную жизнь, то ли предпочитали решать сложности исключительно большим дружным коллективом.

Радовало только то, что освободившись от привязок к старым хозяевам, вчерашние рабы отнюдь не торопились найти себе новых. Наоборот, они старательно шарахались от всех людей, за исключением всё тех же троих служителей, уже снискавших, видимо, их доверие. Я в число исключений не входила. Впрочем, Вигор, заглянувший на минутку, – тоже. Что где-то даже радовало.

Моё полное погружение в мир земноводных прервалось только однажды, на второй день после того, как я встала. Ко мне в кабинет ворвался всё тот же неугомонный эскулап, переполненный энергией.

- Тэш, оторвись ненадолго, мы хотим тебе кое-что показать!

- Что?

Дел было – вагон и маленькая тележка, и отвлекаться, если честно, было некогда.

- Это сюрприз. Но тебе понравится. Давай, давай! Вставай! Это не займёт много времени.

Памятуя, что Вигору, как и стратегам, проще подчиниться, чем упираться, я пошла следом за генетиком, который только что не пританцовывал от удовольствия. «Мой» гвардеец, само собой, пошёл следом.

Идти и вправду, оказалось недалеко: в достопамятный кабинет Грасса, который, на самом деле, был ничем иным, как ещё одним командным пунктом. Вообще, арх-генерал натыкал их во всех местах, где предпочитал останавливаться, чтобы никогда и никто не смог захватить его врасплох.

На этот раз в кабинете обнаружились оба стратега, Лавиния и Авинор. Когда мы вошли, нас приветствовали радостными возгласами.

- Привет, Жужелица! – возопил Эдор. – Ты только посмотри на это!

Судя по всему, на экраны транслировалось то, что присходило в одной из казарм: по горам тел медленно ползали какие-то механизмы.

- Что это? – с недоумением спросила я. – Вы придумали, как их переработать?

- Мирасса придумала! – торжественно объявил Эктор. – Помнишь, мы просили местных горцев поговорить с ней через своих жрецов? Так вот, она откликнулась! Представители этого замечательного народа попросили разрешить им войти в каждую из казарм, принесли что-то вроде земли, в ведёрках. Рассыпали прямо у входа, и велели не входить никому в бункеры в течение трёх дней. И вот, гляди, что произошло.

На одном из экранов появилось крупное изображение тела. Вернее,того, что от него осталось. А осталось совсем немного: только голые кости, и те выглядящие подозрительно хрупкими.

- Ого! – не удержавшись, я подошла поближе. – Как они ухитрились добиться этого? И всего за два дня?!

- Да! – Эктор буквально лучился от самодовольства, словно лично придумал чудо-средство. – Видимо, какие-то бактерии, которые уничтожают тела буквально на глазах! То, что остаётся, можно спрессовать обыкновенным бульдозером. И всё!

Изображение скелета отдалилось, и я снова увидела ползающие по остовам гвардейцев машины. От обыкновенных дорожных механизмов они отличались какими-то специфическими гусеницами, больше похожими на гладкие ленты. У меня на глазах бульдозер подмял несколько костяков, проехал по ним, оставляя после себя полосу утрамбованного бело-серого вещества, похожего на крупный песок. Кое-где виднелись пятна тёмно-синего цвета – плащи и тюрбаны мертвецов.

- Наши механики немного усовершенствовали дорожную технику, изготовили другие гусеницы, и – пожалуйста! Такими темпами мы справимся за неделю со всеми трупами. Не верится просто! – заявил новый император, глядя с восторгом на экран.

- Дай-то Всевидящий, – пробормотала я.

До сих пор эти горы мертвецов в казармах казались мне чем-то, вроде отсроченного наказания. Теперь можно было отогнать от себя призраки эпидемий, рвов, наполненных разлагающейся плотью, и рядов крематориев, закрывающих небо чёрным дымом из своих труб…

Я от души поздравила ГИО-изменённых со столь успешными контактами с планетой и потихоньку ушла.

Следующие два дня не принесли мне никаких неожиданностей: перенастроенные Вайятху вели себя достаточно прилично, срывов ни у кого из них не было, настроение и аппетит не пострадали. Понаблюдав за тем, как они, сплоченным коллективом, решали предложенную задачу по поиску спрятанной игрушки, я решила, что можно смену психоустановок продолжать. И попросила служителей подготовить мне двадцать следующих зеленокожих.

Этих менять уже было проще, – оказывается, слишком много напоминаний о чём-то болезненном вырабатывает в душе что-то, вроде иммунитета. Я больше думала о будущем, чем о прошлом, и это было замечательно. Впереди меня ждали горы работы, любимой и интересной, и твёрдая решимость снова добиться успеха.

Я выпросила у Эктора одну из самых старых резиденций принцев под приют для освобождённых Вайятху. Она отличалась ровно теми же достоинствами, что и наш домик в лесу: некоторая уединённость, высокая ограда и множество комнат, позволяющих разместить с комфортом всех постояльцев. Служащих, присматривающих за гуманоидами, я тоже забрала с собой, благо, ни один из них не возражал, иначе у меня были бы проблемы: новые свободные жители Мирассы отличались поразительной консервативностью взглядов и подозрительностью ко всем новым лицам. Заставить их принять кого-то незнакомого было неимоверно сложно.

Я потихоньку «втиралась в доверие», взяв на себя развлечение гуманоидов по вечерам: читала им те же сказки, что когда-то нравились Маугли. Слушатели реагировали на услышанное бурно: ахали, вскрикивали в особо волнительных местах и, конечно, демонстрировали всяческие чудеса колористики. Видеть это было тем более удивительно, что каждый из Вайятху вовсе не повторял изменения цветов соседа, а выдавал что-то своё, поэтому общая картина и вовсе получалась фантасмагорическая: сорок гуманоидов, сидящих вокруг меня рядами на полу и переливающихся всеми известными и неизвестными цветами…

Я усиленно придерживалась выбранного режима: как можно больше работы, как можно меньше свободного времени, позволяющего думать о том, что – вернее, кто – постоянно словно стоял у меня за спиной, только и ожидая момента, когда я расслаблюсь и позволю ему снова заполнить собой весь мой мир. Я же не собиралась давать ни себе, ни этой тени ни одного шанса. Именно поэтому тоже переселилась в покинутую резиденцию, вместе со своими новыми воспитанниками, а во дворец к остальным, ожидающим перепрограммирования, только летала. Так было проще, чем жить постоянно в мрачной, тёмной цитадели.

Именно из резиденции мы с моим гвардейцем летели на свадьбу Эктора и Карии, подготовленную в рекордно короткие сроки, чтобы окончательно закрепить переход власти в новые руки и подтвердить, что все условия завещания предыдущего императора выполнены. Поскольку это было первое подобное событие в жизни империи, правила сочинялись прямо на ходу: фасоны платьев, убранство комнат, подарки и пожелания, как и сам обряд. Вернее, за основу был взят самый обычный ритуал заключения брака в храме Всевидящего, просто устроители его расширили и дополнили, в меру своей фантазии. Вышло не так плохо, как можно было ожидать.

Все особо приглашённые, включая меня, присутствовали в главном храме столицы, лично наблюдая за тем, как служитель соединяет руки императора и императрицы, произнося священные слова. На этот раз Кария была ослепительна, – вокруг гадали, что стало тому причиной. И только я и ещё несколько посвящённых знали, что всё дело было в личном стилисте Эдора, срочно вызванном на Мирассу. Ещё мне было достоверно известно, что принцесса – ах, нет, уже императрица! – увидев результат его работы, немедленно предложила мастеру Вильюнгу место главного стилиста при своём дворе. И стилист согласился! Впрочем, кто бы на его месте отказался? Очарование Мирассы никуда не делось, она продолжала ослеплять каждого, кто видел её впервые, и понятия не имел, какие страсти кипят под волшебно-прекрасной оболочкой этой планеты.

Новый император тоже был великолепен, – впрочем, как обычно, ничего выдающегося. По-видимому, сердце господина Вильюнга было всё-таки отдано стратегу номер один, для которого он создавал настоящие шедевры.

Кстати, Эдора на церемонии не было, он улетел вместе со своими почти родственниками решать проблемы, назревшие за пределами империи. Расследование гибели Динора продолжалось, правда, шло оно ни шатко, ни валко, поскольку никаких новых фактов следователям обнаружить не удалось, а вводить их в курс реального положения вещей никто не собирался. Вот мачо и отбыл с миссией прекратить это расследование тем или иным способом. Ну, а заодно, уговорить энное количество представителей высшего света Трёх прилететь на Мирассу, чтобы присутствовать на свадьбе дочери Скросса и молодого, но очень перспективного бизнесмена. Зная стратега, я ничуть не сомневалась в его успехе.

Как бы то ни было, отсутствие Эдора на свадьбе его брата стало для многих странным и неприятным фактом. Аристократы увлечённо сплетничали о возможном охлаждении между ближайшими родственниками, даже передавали подробности якобы произошедшей накануне бурной ссоры. Я только пожимала плечами, когда слышала эти досужие выдумки. Честное слово, чем дальше, тем больше у меня складывалось впечатление, что Грасс в своё время сильно постарался, чтобы его подданные как можно меньше задумывались о чём-то. Есть вопросы? Задай их императору, и он объяснит тебе, в чём ты неправ.

При всём том, сколько непривычных и удивительных вещей происходило у них перед носом, большинство постоянных обитателей двора продолжали интересоваться исключительно какими-то мелочами, наподобие того, натуральным или искусственным жемчугом было вышито свадебное платье императрицы; переедет ли теперь мать Карии в Голубой дворец, чего она так усиленно добивалась; и дадут ли старшему брату бывшей принцессы пост Главного поставщика продовольствия к императорскому двору, или пост останется у его теперешнего обладателя…

После завершения обряда в храме, вся толпа приглашённых гостей расселась по флайерам, и потянулась к Золотому дворцу, в котором, собственно, и должно было проходить празднование. Слава Всевидящему, хотя бы свадьбу императорская чета смогла отпраздновать не в цитадели, а в одном из куда более приятных, так называемых, Малых дворцов. Были ещё Голубой и Зелёный, в котором особенно любил бывать Грасс, – поскольку именно этот комплекс был бессменной резиденцией всех императоров в последние двести лет. Золотой же отличался некоторой вычурностью и, если можно так выразиться, ажурностью: настоящая летняя сказка. Как и прочие дворцы, он был возведён на берегу моря, и большую его часть составляли балконы и террасы, позволявшие в полной мере любоваться окрестностями.

Я честно пыталась любоваться, но меня постоянно отвлекали любопытствующие. Не имея возможности расспрашивать непосредственно нового императора, они пытались разузнать какие-нибудь подробности его жизни от тех, с кем он дружил в прошлом. Удивительно, но большинство моих аристократических собеседников были совершенно уверены, что теперь нашей дружбе пришёл конец. Потому что кто же, став единовластным правителем планеты, будет дружить с пришлыми перекати-поле, не имеющими ни корней, ни связей на Мирассе? Но, тем не менее, пока ещё связь не оборвалась полностью, все стремились использовать меня в своих целях.

Пообщавшись с «лучшими из лучших», я испытала глубочайшее разочарование и начала жалеть Эктора. Прожить жизнь, оберегая спокойствие и хорошее мнение о себе таких вот «судей»?! Да избави меня Всевидящий от подобной участи! Лучше я улечу отсюда подальше и останусь сама собой, а не тем, кого из меня хотели бы сделать.

Но, разя про себя всех встречных аристократов налево и направо, я не забывала продолжать улыбаться им и приветливо кивать, перекидываясь время от времени парой слов с кем-то из знакомых.

К моему величайшему удивлению, один из чиновников, работавший под моим началом во время подготовки похорон Грасса, выразил искреннее сожаление, когда узнал, что я отошла от дворцовых дел и посвятила себя уходу за брошенными рабами.

- Право слово, сагите Вайберс, – настойчиво убеждал он меня, – вы смогли бы сделать великолепную карьеру! Я редко встречал столько здравомыслия и внутренней свободы в одном человеке! Несмотря на ваше происхождение, вы могли бы принести немало пользы новому императору!

Поскольку я не очень поняла, чем моё происхождение хуже, например, императорского, то от уговоров вернуться в дворцовую клоаку уклонилась и сбежала от негаданного доброжелателя. Это было смешно, но любому из присутствовавших на торжестве разряженных и надутых мужчин, я предпочитала теперь «моего» гвардейца, чьё общество совершенно не стесняло и не смущало меня, несмотря на расползающиеся за спиной слухи о том, что я опасаюсь за свою жизнь, – охранник постоянно следовал за мной, не включая режим «невидимки». Впрочем, и до этого мне не было особого дела, – после исчезновения Маугли как будто умерло что-то, заставлявшее беспокоиться о том, как ко мне относятся окружающие.

Пробыв положенное время, поздравив молодожёнов, поучаствовав в разделе праздничного пирога, выпив пару бокалов вина, и даже протанцевав какой-то несложный танец, я предупредила Лавинию (которая, в отличие от меня, не развлекалась на свадьбе, а работала), что покидаю резиденцию молодых, и улетела обратно, к сорока спящим подопечным, которые отчаянно нуждались во мне, хоть и не знали этого.

Гвардейца я оставила на пороге своей комнаты: он, практически, не нуждался в отдыхе, пища вообще не была нужна, на сон уходила пара часов в сутки, поэтому ночью он всегда бодрствовал, обходя вверенную ему территорию. Сама же я почти достигла требуемого порога усталости, когда глаза закрываются сами, а сил хватает только на то, чтобы раздеться и принять короткий душ.

Я как раз только-только разобралась с очередной сложной причёской, вытащив из неё шпильки и расчесав тщательно уложенные локоны, когда в окно, которое одновременно было и дверью, кто-то тихо постучал. Удивившись, я отдёрнула портьеру и застыла соляным столпом, не в силах пошевелиться: за стеклом стоял Маугли.

Сувенир 75

Никогда не думала, что можно в одно и то же время ощущать счастье и страх. При виде знакомого лица сердце сначала остановилось, а потом застучало с такой силой, что мне показалось – оно грохочет на весь дом. А ещё стало очень-очень холодно, будто спальню выстудило, прямо посреди летней ночи…

Вайятху, не дождавшись ответа, шагнул вплотную к окну и положил ладони на стекло. В приглушённом свете ночников, падавшем на его лицо, зелёные глаза сверкали нереально ярко. Я смотрела в них, не в силах отвести взгляда, и чувствовала, что дрожь внутри нарастает. Неизвестность, когда он бродил где-то, и я не знала о нём ничего, пугала и нервировала, но не шла ни в какое сравнение с тем ужасом, который я испытывала в это мгновение. Он пришёл – значит, я узнаю, что он чувствует ко мне, сейчас. Не завтра, не послезавтра, а прямо сейчас.

Странно, но только теперь, столкнувшись с Маугли нос к носу, я осознала, что все мои силы ушли на то, чтобы примириться с его уходом, и ничегошеньки не осталось на то, чтобы пережить объяснения… Я так долго готовилась к тому, что больше никогда его не увижу, что оказалась совершенно не готова к встрече!

Маугли снова постучал. Я вздрогнула и сделала титаническое усилие, чтобы оторвать ноги от пола. Честно говоря, у меня просто выпало из памяти, как шла до окна, как открывала запоры – всё стёрлось напрочь. Первое, что вспоминалось потом – Маугли, стоящий посреди комнаты, и ночная прохлада и свежесть, ворвавшиеся следом за ним. Когда он повернулся ко мне и отбросил капюшон, я разглядела капли воды в его волосах и на лице, – снаружи снова шёл дождь. Кажется, погода на Мирассе налаживалась…

Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, не отрываясь. Мне показалось, что он, как и я, пытался разглядеть что-то. Может быть, отзвук наших теперешних чувств? Наконец, его взгляд скользнул в сторону, на обстановку комнаты, и я смогла увидеть что-то ещё, кроме его лица.

Бросилось в глаза, что одет он был совершенно непривычно, как бродяга или бездомный: безразмерная старая куртка, вытертые на коленях штаны, выцветший бадлон, причем, все вещи словно сняты были с чужого плеча. Но главное отличие коснулось не внешности. Когда я оставляла Маугли в капсуле медблока, это был ещё трепетный, отзывчивый, нежный юноша, а теперь ко мне пришёл уже мужчина.

Он не просто повзрослел, – казалось, Вайятху прожил за эти две недели целые годы. Совершенно исчезла памятная мне лёгкая неуклюжесть, изменилось выражение лица, даже взгляд стал каким-то другим: напряжённым, изучающим. По-видимому, он не слишком много отдыхал в последнее время: под глазами залегли тени, чётче обрисовались скулы и подбородок. Губы были сжаты непривычно упрямо, словно он готовился к спору.

Я не успела ничего сказать, незнакомец, в которого превратился Маугли, заговорил первым. И опять эти слова прозвучали, как эхо моих собственных мыслей:

- Ты изменилась. Похудела и выглядишь усталой.

- Да… Очень много работы, мы все сейчас мало отдыхаем… – неловко, словно оправдываясь, ответила я.

Ждала вопросов о том, что произошло с бывшим и нынешним императорами, но Вайятху только кивнул, как будто эта тема его не интересовала, или он уже знал обо всём. Впрочем, почему нет? Хоть один-то визор у горцев должен был быть…

- Можно присесть? – вдруг спросил Маугли, снова вызвав у меня удивление.

Уже давно он перестал спрашивать меня о таких мелочах. Ощущение, что пришёл любимый, внезапно ставший чужим, ещё больше усилилось.

- Конечно, садись.

Странно, но мой голос прозвучал спокойно и ровно. Мне-то казалось, он должен был сорваться или вообще пропасть.

- Извини, кажется, я слегка отвык общаться с людьми, – заметил мой гость, устраиваясь в кресле. – Забываю, что недостаточно показывать эмоции, о них надо ещё говорить…

Ну да, он же всё последнее время имел дело сплошь с эмпатами, там уровень передачи информации совсем иной.

- Извини, но со сверх-чувствами у меня по-прежнему плохо.

Попытка пошутить была так себе, но Маугли всё-таки улыбнулся.

- Да, Хильгасиу – они другие. С ними и проще, и сложнее… Проще – потому что не надо рассказывать, что чувствуешь, а сложнее – потому что все видят тебя насквозь.

- Ты нашёл своего знакомого? – осторожно спросила я.

- Да. Он очень помог мне. Все они помогали. Но я не слишком долго пробыл там – только два дня, а потом ушёл.

- Один?

- Да. Меня звали остаться, но я решил пойти туда, куда мне всегда хотелось: в леса, подальше ото всех.

- И как там? – уставившись на пол, спросила я.

- Замечательно! Лучшее место во Вселенной! – уверенно ответил Маугли. В голосе у него явственно слышался восторг первооткрывателя.

Я грустно кивнула сама себе. Да, всё, как и ожидалось. Только подсказал бы кто-нибудь: почему мне опять больно и страшно?..

- Значит, ты будешь жить там? – Спокойно, спокойно, Тэш, не надо выливать на него горечь и разочарование, он не виноват в том, что нашёл своё место в мире, и оно оказалось вовсе не рядом с тобой.

- Когда-нибудь – обязательно буду, – почему-то виновато ответил Вайятху. – Но, может быть, не сейчас…

Я же услышала ровно то, что и ожидала: «Нам больше не по пути». Что ж, хорошо хоть он прилетел сам сказать об этом… Прежний Маугли, пожалуй, так и не решился бы.

- Ты пришёл предупредить, что переселяешься? – Не плакать, нет-нет! Нельзя. Хотя бы не сейчас… Только истерики и не хватало, чтобы превратить наше прощание в слезливую мелодраму, которые я терпеть не могу! Раз уж всё, по-сути, сказано, остаётся только закончить разговор как можно более цивилизованно, без попыток повиснуть на Вайятху или выцарапать обещание «навещать меня». Нет уж! Совсем – значит, совсем. Нельзя отрубать хвост по кусочкам…

Но бывший мой лягушонок ответил совсем не то, чего я ждала.

- На самом деле, у меня ещё нет никаких планов.

Хотела задать вопрос, зачем же он здесь, но неузнаваемый Маугли ответил на него сам, снова опередив меня.

- Я прилетел, потому что… потому что обязательно должен был отдать тебе кое-что. Подарок, помнишь? Ты пообещала, что примешь его.

Я нахмурилась. Подарок, который я обещала взять?.. Ничего на ум не приходило. Похоже, Вайятху понял всё без слов, потому что, в свою очередь, понимающе-грустно улыбнулся и спросил:

- Ты так и не прочитала книгу о наших легендах?

Пришлось честно отрицательно покачать головой.

- Я обещал подарить тебе цветок. «Сердце ночи», помнишь?

В памяти что-то забрезжило. Я точно слышала это название! Вдруг всплыла сцена: лягушонок, стоящий рядом, так же, как сейчас, грустно улыбающийся, и его слова: «Я отправился бы на свою родину, нашёл этот цветок и подарил вам. И он засветился бы!»

Точно! Редкостный цветок, который юноши-Вайядхау дарили своим избранницам!

- Погоди, но ведь садовник в императорском парке говорил, что их нет? – уточнила я.

- Правильно. Не было нас, Вайятху, – не было и цветов.

- А вы как-то связаны?

- Да, напрямую. Дело в том, что деревья, на которых могут расцвести миколаде, никуда не делись, их и сейчас полным-полно. Но «Сердце ночи» не цветёт само по себе, его нужно ещё вырастить. И только мой народ умел это делать… Мне рассказал об этом шаман Хильгасиу. Ну, вот я попробовал…

Тут Маугли полез куда-то под свой несуразный бадлон, пояснив:

- Миколаде лучше сохраняется рядом с сердцем того, кто его вырастил...

На свет божий появился довольно большой мешочек, который, оказывается, висел на шнурке на шее у Вайятху. Он развязал тесьму и осторожно извлёк белый цветок, немного напоминающий земную лилию: с такими же заострёнными, чуть загнутыми вниз лепестками, только куда более хрупкий и нежный на вид. Венчик казался полупрозрачным, и я поразилась, как удалось привезти его, не повредив.

- Возьми, пожалуйста, – внезапно осипшим голосом попросил Вайятху. – Ты обещала…

Я протянула руки, сложив их лодочкой, и цветок невесомо улёгся в них, чуть щекоча кожу.

- И что теперь? – подняв глаза на дарителя, спросила я шёпотом.

- Теперь просто держи его и думай обо мне.

- О тебе?

- Да.

- А что думать?

- Ну, думай о том, что ты ко мне чувствуешь… Если чувствуешь что-то.

Думать о чём-либо под пристальным взглядом Маугли было крайне затруднительно, поэтому я закрыла глаза, стараясь сосредоточиться на эмоциях, бушующих внутри. Но ничего радостного там не нашлось – только печаль, боль, горечь, страх потерять его, страх, что уже потеряла… Надо было хотя бы попытаться переключиться на что-то более светлое, иначе подарок рисковал никогда не засветится, что бы это ни значило для Маугли.

Неожиданно горячие ладони обхватили мои, вызвав у меня неконтролируемое ускорение сердцебиения. И, словно дождавшись условного знака, в память хлынули воспоминания недавнего прошлого: лягушонок, прыгающий по деревьям, лягушонок, свернувшийся калачиком в моей кровати, лягушонок, с карандашом в зубах, вдохновенно рисующий что-то, сидя на крылечке нашего домика…

Эти простые и ясные картины былого счастья как будто сломали какую-то корку внутри, и в душу сплошным потоком полились чувства, которые я запрещала себе в последнее время, но которые никуда не делись. Щекам стало жарко, а дыхание начало сбиваться. По лицу потекли слёзы от ясного, отчётливого понимания того, насколько же он необходим мне, чтобы чувствовать себя спокойной, уверенной в себе и счастливой. Потому что без него ничего этого у меня не оставалось. Совсем.

И тут случилось чудо: холодный незнакомец исчез, а на его месте появился мой Маугли. Обнимающий меня так, как только он один умел, шепчущий знакомое до боли: «Сагите… сагите…», прижимающийся ко мне всем телом и лихорадочно-сбивчиво целующий мои руки.

От всего этого показалось, что мир перекувырнулся, встав на голову. У меня даже ноги подкосились! А потом всё встало на свои места, и даже прочнее, чем прежде, потому что я окунулась в зелёные глаза, в которых плескалось море любви. Совсем, как раньше! И от осознания этого я чуть не выронила из рук цветок, о котором совсем забыла. Подхватив испуганно почти выскользнувший венчик, я вдруг потеряла дар речи, уставившись на свой подарок: белые лепестки окружало явственное свечение! Бледное, чуть голубоватое, напоминающее о чистом сиянии ледников в горах.

- Получилось… – шёпотом произнёс Маугли и выдохнул с таким облегчением, словно у него с плеч упало несколько тонн груза.

- Светится… – прошептала я, таращась на волшебный цветок. – Едва заметно, но светится же!

- Если выключить лампы, будет лучше видно.

- Хорошо, – согласилась я и отдала команду системе освещения.

Светильники погасли, комнату наполнила сказочная, бархатная темнота мирасской ночи, и, словно почувствовав себя в привычной обстановке, цветок засиял не хуже того же ночника. К голубому добавились легчайшие переливы зеленоватого и золотого.

- Всевидящий… Это же настоящее чудо! До сих пор не могу поверить… – прошептала я.

- Я тоже… – чуть слышно отозвался Маугли.

- Как, ты не был уверен, что он засветится? Но тогда зачем растил?

- Ну, одно дело – знать обо всём с чьих-то слов, и совсем другое – делать самому. Вдруг бы что-то пошло неправильно? Или я, по незнанию, нарушил бы какие-нибудь правила?

- Слава Всевидящему, всё получилось, как надо, да? Расскажешь, наконец, что всё это значит?

- Это значит… что ты меня любишь, – слегка смутившись, ответил Маугли.

Я удивилась.

- А… разве ты этого не знал?

- Не то, чтобы не знал, – Вайятху вздохнул. – Сомневался.

Я ещё больше поразилась.

- Сомневался? Почему?

- Ну, потому что… Потому что не понял сначала, почему ты отпустила меня. Вообще не понял ничего! Это уже потом…

Я закусила губу: так и знала, что лягушонок растеряется, проснувшись в одиночестве. Хорошо, что хоть гвардейца догадалась послать!

- Понятно. Но, чтобы узнать, люблю ли я тебя, необязательно выращивать какие-то специальные цветы. Можно было просто спросить меня…

- Да, наверное. – Маугли осторожно тронул своеобразный индикатор любви, и тот засиял ярче. – Но я должен был знать наверняка.

- И что, цветок это как-то доказал?

- Да, потому что светиться он может только у той, которая искренне и сильно любит подарившего этот цветок.

- Оп-па… Так значит, если б я тебя не любила, миколаде остался бы обычным, ничего не произошло бы?

- Да. – В голосе Маугли не было ни капли горечи, наоборот, в нём чувствовалась улыбка. Похоже, Вайятху уже полностью успокоился, а вот я только начала волноваться.

- Стало быть, тебе понадобилось «Сердце ночи», чтобы убедиться, что я люблю тебя?

- Главным образом – да.

- А ты? – Наконец-то мы подошли к вопросу, который сводил меня с ума всё это время! – Ты-то сам меня любишь?..

- Да. Иначе я не смог бы вырастить его. Это оч-чень даже непросто: уговорить дерево ила-илу зацвести…

Не знаю, как дерево, но сейчас убеждения в голосе Маугли было столько, что я поверила сразу и безоговорочно! Закрыв глаза, некоторое время наслаждалась ощущениями спокойствия и счастья, с которыми почти распрощалась за эти дни.

- И что теперь? – Слава Всевидящему, я перестала, наконец, бояться ответа на этот вопрос!

- Теперь? Теперь мы… можем опять жить вместе, как раньше. Если ты хочешь…

Хочу ли я? Да я просто мечтала об этом! Конец холодным одиноким ночам, постоянным мучениям, работе на износ и вопросам без ответов, которые некому даже задать…

Кажется, Маугли всё понял ещё раньше, чем я успела сказать вслух о своих чувствах: он решительно шагнул ко мне и крепко обнял. От его близости сердце в груди заколотилось с удвоенной силой, а ноги начали опять подкашиваться. Вограны знают почему, но стоять рядом с вернувшимся лягушонком я совершенно не могла! Пришлось повиснуть у него на руках. Впрочем, его это ни капельки не смутило, он просто прижал меня к себе ещё крепче и потянулся к моим губам. Первое же прикосновение заставило меня застонать: настолько забыто-сладким оно было!

Зарывшись пальцами свободной руки во влажные волосы моего – снова моего! – Вайятху, я заново училась ощущать его рядом. Оказывается, я смертельно соскучилась по нему: его рукам, губам, глазам, объятиям и даже дыханию, которое становится таким неглубоким и прерывистым, когда мы целуемся, потому что он попросту забывает дышать, как и я… И от нетерпеливой радости предвкушения начинает кружиться голова, а пол неумолимо уезжает из-под ног или начинает раскачиваться, будто под нами не твердь, а зыбкая вода…

Я спохватилась только тогда, когда опять чуть не уронила цветок. Оторвавшись от Маугли на одну секунду, чтобы положить светящееся доказательство наших чувств на ближайшую свободную поверхность, тут же вернулась к прерванному занятию. Я пила и пила его поцелуи, как живительную влагу иссохшееся растение, наполняясь силой, радостью и уверенностью, что вот теперь-то всё будет хорошо… Не может не быть хорошо, если он вернулся ко мне, став свободным!

Первые нежные касания давно сменились страстными ласками, как вдруг Маугли отстранился, удерживая меня на вытянутых руках.

- Погоди, погоди, – пробормотал он, с трудом переводя дыхание. – Я не хочу набрасываться на тебя, как дикий зверь… Так нельзя…

Это заявление было сродни подвигу, учитывая, что глаза у лягушонка уже сияли, как две бледно-фиолетовых луны. Раньше, до того, как я объединила обе его половины, это как раз означало полную власть хищника над ним.

- Давай… немного притормозим? – попросил неузнаваемый Маугли. – Мне надо в душ… В последний раз я купался два дня назад. Можно?

- Можно, – согласилась я, не очень-то понимая, чего он хочет. Душ? Какой, к Вогранам, душ? Зачем?!

- А где он? – озираясь, уточнил Вайятху.

- Кто?

- Душ.

- Душ?.. – тупо переспросила я и тоже огляделась вокруг. Наличие у Маугли каких-то других насущных потребностей, кроме как во мне, нипочём не желало доходить до моего сознания.

- Так где тут ванная? – снова спросил он.

- Понятия не имею, – честно ответила я.

Нет, вообще-то, конечно, мне следовало знать, где находится санузел, потому что я прожила в этих покоях уже три дня, но вот именно сейчас в памяти царила полная неразбериха.

- Ладно, разберёмся, – пробормотал Маугли и вдруг подхватил меня на руки. – Сейчас…

Не знаю, как ему это удалось, но он справился: через несколько минут я обнаружила, что мы всё-таки нашли ванную комнату, и некоторое время Маугли осваивал её, почти наощупь, потому что выпустить любимого из объятий меня не заставило бы, наверное, ничто на свете. Слава Всевидящему, он сделал всё сам, и мы, так и не отстраняясь друг от друга, оказались под тёплым ливнем. Тут только до меня дошло, что надо было раздеться, и пришлось исправлять этот досадный промах, швыряя ненужные мокрые вещи куда-то в стороны, подальше, чтобы они не мешали нам заново сотворять наш мир, один на двоих, в котором вновь происходили чудеса, порождённые любовью…

На этот раз изменения реальности были каким-то нежными, ласковыми, трогательными, как никогда до этого, когда они происходили по воле Проводника. Например, струи воды, бившие из потолка душевой кабины, внезапно запахли цветами, а потом вообще стали сладковатыми на вкус.

- Ммм… Вку-усно… – пробормотала я, ловя губами капли. – Тебе нравится сладкий дождь?

- Не знаю, никогда не пробовал, – ответил Маугли, облизывая губы.

- Разве ты не чувствуешь вкуса? – удивилась я.

- Нет… Каждый из нас видит своё. Сладкий дождь – это у тебя.

- А у тебя что?

- У меня? Лепестки сафориса… Падают и кружатся вокруг тебя.

- О, у тебя красивее… А можно, чтобы мы видели одно и то же?

- Н-не знаю… – Вайятху слегка нахмурился. – Никогда не пробовал. А почему бы и нет?..

Он взял моё лицо в ладони и уставился прямо в глаза немигающим взглядом, живо напомнив самое первое занятие любовью с Проводником. Вдруг стало очень горячо внутри, а потом показалось, что что-то невесомо и ласково пролилось сквозь меня, от самой макушки до пяток, заполняя ощущением нереальной лёгкости и всемогущества. Горящие фиолетовым огнём зрачки не отпускали, и я только боковым зрением замечала, как меняется пространство вокруг нас, как будто его кто-то стирает или застилает туманом, создавая новое, чистое полотно для другой реальности.

- Желай… – прошептал любимый голос прямо у меня в голове.

- Чего желать? – беззвучно шевельнув губами, спросила я.

- Чего хочешь… Сейчас ты можешь всё. Желай…

И я пожелала.

В следующую секунду вокруг нас взметнулись деревья и кусты, а вокруг образовалась полянка с большим плоским камнем, – место Силы. Я «подтянула» древний алтарь ближе, буквально под ноги Вайятху и мягко опрокинула его на изрезанную поверхность. Он не сопротивлялся, только во взгляде отражалась вся глубина его изумления.

Да, я тоже сначала удивилась, но потом вдруг поняла, что всё совершенно правильно: я хотела его именно здесь, и именно так, на камне, которого касались руки предков Маугли, и в том месте, которое они почитали. Заставив лягушонка улечься навзничь, я осторожно уселась сверху и подняла голову к небу. Сейчас там не было привычной ночной черноты – прямо над нами сияли тысячи миколаде, сплетённых в невиданной красоты ажурный круг. Время от времени вниз падали, медленно кружась, белые лепестки. Один из них приземлился на грудь Вайятху.

Я осторожно взяла светящийся листочек и положила себе на ладонь – хотела сдуть, отправив в новый полёт, но внезапно замерла, как статуя: по руке, словно круги по воде, разбегались фиалковые волны!

Вот они уже потекли от запястья к локтю, а потом начали заливать предплечья, чередуясь с лимонно-жёлтыми.

- Маугли, посмотри, – прошептала я, потрясённо глядя на то, как мои руки, плечи, грудь, живот покрываются разводами пастельных тонов. – Ты тоже видишь это?..

Вайятху приподнялся на локтях и уставился на меня. Судя по его округлившимся глазам, мы наблюдали сейчас одно и то же.

А цветовая экспансия продолжалась: уже бёдра и колени окрасились великолепными переливами розового, золотистого и бирюзового, постепенно подбирающимися к щиколоткам. Я зачарованно следила за тем, как окрашивается моё тело, совершенно сбитая с толку.

- Почему это происходит? – всё так же, шёпотом, спросила я.

- Не знаю… – растерянно ответил Вайятху.

- А кто это делает – ты или я?

- Ты… Вернее, твоё подсознание.

Я изумилась в очередной раз: вот не подозревала, что у моего подсознания такие странные желания! Мне всегда казалось, что любоваться цветовыми фейерверками на теле лягушонка – верх моих мечтаний, а поди ж ты… Честное слово, я никогда не думала о том, чтобы уподобиться Вайятху, но что толку было бы спорить, и с кем? С собственным подсознанием? Я подумала пару секунд и решила, что на самом деле мне это нравится. Пожалуй, даже очень нравится!

Как бы то ни было, но очередные выверты моей фантазии привели в восторг Маугли: преодолев ступор, он дёрнул меня ближе к себе и, всматриваясь в моё лицо изумлёнными глазищами, заявил:

- Сагите… вы – мой невозможный, волшебный сон… Я даже подумать не мог, что вам хочется стать такой, как я, и тоже уметь показывать чувства через цвет!

- А ты думаешь, я теперь стала, как ты? Навсегда?

- Нет, конечно… Только пока я связываю наши сознания и подсознания в единое целое… Потом всё будет, как раньше.

Что ж, как раньше – тоже было неплохо, поэтому я не стала расстраиваться. Но если сейчас я могла выражать свои чувства через изменение цветов, этим тоже надо было пользоваться!

Зажмурившись, сосредоточилась на желании сообщить ему, как сильно соскучилась и хочу его, и почувствовала, что кожа отозвалась на мои эмоции: по поверхности тела словно забегали тысячи муравьёв, вызывая какие-то совершенно неописуемые ощущения одновременного напряжения и расслабления. Открыв глаза, я убедилась, что цвета действительно изменились. Неизвестно, что именно углядел Маугли в сплетении разноцветных линий и мазков, окрасивших моё тело во все возможные оттенки перламутра, но это его очень впечатлило: он вдруг стиснул меня в таких крепких объятиях, что я придушённо пискнула, и прошептал:

- Благодарю вас, сагите… Не знаю, чем я заслужил такое, но спасибо…

Я ничего не поняла, кроме того, что чем-то порадовала его, и этого оказалось достаточно, чтобы меня накрыла нестерпимая жажда соединиться с ним, стать одним целым, как это бывало раньше.

Внезапно стало очень жарко, как будто камень под нами раскалился, и лицо у лягушонка изменилось: он перестал улыбаться, губы полураскрылись, глаза снова начали наполняться фиолетовыми отблесками, и во взгляде появилось что-то голодное и хищное одновременно. Я ещё успела подумать, что вижу, наверное, собственное отражение – настолько лицо Вайятху отражало мои собственные чувства – а потом он рывком сел и впился в мой рот сухими губами, напрочь выбивая у меня даже иллюзорную почву из-под ног.

С первым болезненно-страстным поцелуем я почти инстинктивно закрыла глаза, поэтому дальше только ощущала, как он выскользнул из-под меня, перевернул на спину, прижался бёдрами, будя во всём теле нервную исступлённую дрожь и, наконец-то, вошёл в меня, вырвав первый хриплый вскрик невозможного, невыносимого удовольствия.

Внезапно в спину ударил тугой ветер. Я раскрыла глаза и даже не удивилась, увидев вокруг бескрайнее синее небо, залитое солнечными лучами. В конце концов, чем четырнадцатые небеса должны были отличаться от всех других?

Ничем.

Кроме того, что летать в них можно было только на пару с самым необычным проводником, который и держал меня сейчас в своих объятиях, не давая ни упасть, ни остановиться. Только лететь, – всё вперёд и вперёд, выгибаясь от нестерпимого наслаждения, растущего внутри меня с каждым движением его крыльев, возносящих нас обоих выше и выше, в сверкающие небеса Вайядхау…

Сувенир 76

Когда я очнулась после самого потрясающего занятия любовью и, почти в буквальном смысле слова, спустилась с небес на землю, стоять на этой самой земле сил уже не осталось.

- Извини, – прошептал лучший любовник во Вселенной, поднимая меня снова на руки. – На этот раз не получилось влить в тебя энергию. Слишком много сил забрало соединение сознаний.

- Ничего. – Я обвила покрепче его шею руками. – Мне и так очень хорошо… Не верю, что вообще может быть лучше!

- Ну, всегда можно что-нибудь усовершенствовать... – В голосе Маугли явно слышался сдерживаемый смех.

- Обязательно попробуем, только чуть позже… А сейчас я хочу насмотреться на тебя. И наслушаться.

- Наслушаться?.. – Брови лягушонка поползли вверх.

- Да. Ты ещё ничего не рассказал мне о том, что случилось за эти две недели. Почему ты всё-таки улетел, и как придумал вырастить цветок, и вообще, я хочу знать всё-всё-всё…

Вайятху вздохнул. Видимо, прошедшие дни дались ему тоже не слишком легко, и воспоминания о них радости не доставляли. Впрочем, отнекиваться не стал и, когда мы устроились на кровати лицом друг к другу, он, подгоняемый моими нетерпеливыми гримасами, начал свой рассказ:

- Когда я проснулся там, в капсуле, мне сначала показалось, что всё вернулось на год назад, – совершенно те же ощущения, которые бывают при смене владельца. Боль от ожога, в голове туман и какая-то пустота, из которой потом возникают новые понятия, ощущения… Я лежал, ждал, пока всё более-менее прояснится, но чем дальше, тем больше понимал, что что-то не так. Первым делом должен был появиться образ нового хозяина, но его всё не было и не было. Потом заработала память, я начал вспоминать, что предшествовало медкапсуле. Вспомнил тебя и то, что мы давно уже живём вместе; дом в лесу, обучение, прилёт сюда, на Мирассу, потом – бал. Вспомнил, как искал тебя глазами в толпе, стоя с лимонадом в руках, и гвардейца, который сказал, что ты ждёшь меня где-то в другом месте. И то, что я вышел с ним из зала, а потом – провал. Больше ничего не мог вспомнить, как ни старался. В памяти образовалась огромная такая чёрная дыра, а после неё сразу же была капсула.

Знаешь, тогда я перепугался – решил, что меня опять перенастроили, как ты и говорила. Узнали, кто я, поймали и перенастроили… Но, сколько ни прислушивался к себе, никакого нового образа другого хозяина не появлялось. Однако всё равно что-то со мной было не так, потому что мои чувства… побледнели, что ли? Я даже тебя воспринимал сквозь какую-то дымку или расстояние, не знаю, как точнее объяснить. В-общем, скорее помнил о том, как относился к тебе, чем на самом деле это ощущал. Вот тут я перепугался уже по-настоящему! Подумал, что меня могли перенастроить, чтобы я плохо стал относиться к тебе, или, не дай Всевидящий, вообще навредил кому-нибудь…

А тут ещё активизировалась память Проводника, и я чуть с ума не сошёл! Оказывается, он столько всего знал, умел и чувствовал! И всё это теперь всплывало, как подводная мина.

- Почему мина? – удивилась я. – Разве ты не знал большую часть того, чем занимался Проводник? Ведь он стал отгораживаться от тебя только в последнее время?

Маугли тряхнул головой в замешательстве.

- Это очень сложно объяснить… Как будто ты постоянно жил с соседом, который находился за закрытой дверью в комнате рядом. Иногда дверь открывалась, и тебя пускали в гости, иногда ты звал соседа, и вы что-то делали вместе. А после объединения вдруг оказалось, что это ты сам жил в обеих комнатах одновременно, и теперь помнишь всё, что ты делал и в одной комнате, и во второй тоже. Ну, если вспомнить про общение с Мирассой – мне реально страшно стало, когда я понял, что говорил с целой планетой. Вернее, не с целой, конечно, с частью, но мне и этого хватило. И этот камень в лесу! Вдруг выяснилось, что я помню, как ловить и связывать струны живых и неживых существ, менять потоки энергии, чувствую, чего Мирасса хочет, слышу её зов… И этого-то было уже чересчур много, чтобы сразу осознать и понять, а тут ещё нахлынули чувства Проводника. Они, в отличие от моих, не были замороженными, но какими-то… чужими, что ли. Слишком яркими, слишком сильными, слишком неуправляемыми… Я не помнил, чтобы когда-нибудь так яростно хотел тебя или готов был убить каждого, кто тебе понравится. Это тоже пугало, как ощущение собственного лёгкого помешательства. В-общем, пришлось временно закрыться от всех этих эмоций, чтобы они не мешали соображать.

Когда капсула открылась, я вылез и стал ждать, что кто-то придёт. Ведь если меня решили перепрограммировать, должны же они хотя бы посмотреть, что получилось? Ну вот, я сидел-сидел, но никто не приходил, и, в конце концов, до меня дошло, что можно не тратить зря время, а узнать у местной аппаратуры, что тут произошло. Я боялся, что после перенастройки, может быть, разучился разговаривать с электроникой – но нет, способности сохранились. Подумал, что проще всего будет расспросить систему охраны, поэтому нашёл модуль, встроенный в стену, и поговорил с ним. Он мне даже показал всё, что снимали камеры: как меня притащил тот самый гвардеец, положил в капсулу, набрал команды и ушёл. Как потом долго-долго ничего не было, а потом… Потом пришла ты. И тоже с гвардейцем.

Я сначала глазам не поверил, когда понял, что меня перенастроила ты. Сама! – Даже теперь голос у Маугли невольно дрогнул. – В смысле, что ты освободила меня от всего, в том числе и от… ну, вообще от всего. Какое-то время после этого я сидел в таком недоумении, словно меня по голове стукнули. И самое главное, никак не мог понять: почему?! Почему ты сделала это? Почему не спросила меня, прежде чем менять что-то в моей голове, хочу ли я этого?! А потом ещё начали вспоминаться ваши разговоры с сагатом Скроссом насчёт твоих планов сделать меня свободным в конце концов. Я тогда не поверил, что ты говорила всерьёз, но, оказалось, напрасно. И вот я сидел там, освобождённый, но совершенно ошарашенный, потому что не мог сообразить, что делать дальше? Куда идти? Вернуться в дом на пляже, или теперь мне туда нельзя?

А ещё я вдруг осознал, что не понимаю вообще: кто я? Пошла такая эмоциональная чехарда, что меня бросало из стороны в сторону. Я то ничего не чувствовал к тебе, то вдруг до боли хотел увидеть тебя рядом – даже не знаю, зачем. То ли, чтобы обнять, то ли чтобы сказать, что никогда не прощу за то, что ты меня вот так бросила?..

- Я не бросала, – с жаром возразила я. От откровений Маугли сердце придавил увесистый камень, тут же напомнивший, как тяжело мне было без него. – Я просто не могла остаться рядом с тобой тогда.

- Теперь я понимаю это, но в тот момент у меня в голове была такая каша – в пору с ума сойти… – Вайятху улыбнулся, и мне стало немного легче.

Слава Всевидящему, он ни в чём не обвинял меня, хотя какое-то иррациональное чувство вины я всё-таки ощущала. Пусть и знала, что повторись та жуткая ночь опять, поступила бы точно так же, исовесть моя была бы чиста, но – увы! Всё равно сожалела о том, что пришлось менять настройки Вайятху именно так.

Маугли, похоже, ничем не мучимый, в отличие от меня, продолжил:

- Ну, когда в голове немного просветлело, до меня дошло, что, если ты оставила ключ от медблока, значит, не собиралась возвращаться. И, значит, выбираться нужно самому. Но, когда я вышел, в коридоре уже стоял Джелли…

- Кто? – удивилась я.

- Джелли. Тот гвардеец, которого ты прислала, чтобы он отвёз меня домой. Я потом придумал ему имя – Джелли. Ну, я ещё расскажу об этом. А тогда он просто сказал, что у него приказ – отвести меня в дом на пляже. Я спросил, кто его послал, он ответил, что ты, и я пошёл за ним. Мне сразу как-то стало легче: вроде, всё вернулось на свои места, ты заботишься обо мне, несмотря на то, что перед этим отпустила… Я начал думать, что, может, ты и дальше не оставишь меня. В смысле, не отошлёшь куда-нибудь подальше, и не забудешь.

Я, не удержавшись, горько покачала головой. «Забудешь», – это же надо было додуматься!

Маугли правильно понял мои гримасы, потому что пояснил:

- Это же я тогда так думал. И, потом, каша из головы никуда не делась, я по-прежнему ничего не понимал в том, что творилось вокруг. Догадывался только, что если поход на бал закончился перестройкой моих мозгов, значит, случилось что-то серьёзное. Джелли вывел меня прямиком к флайерам, никто нас не задерживал, мы просто сели и полетели. Пока было время, я принялся расспрашивать его. Сначала ничего не получалось: у него стоял запрет на разговоры о секретах императора, но я потихоньку нащупал, как можно было этот блок обойти, и тут как посыпалось!.. – Маугли закатил глаза от избытка чувств. – У меня волосы стояли дыбом до самого дома: Наим умирает, и он вовсе не Наим, а сам Лемир Грасс! И этот Грасс изо всех сил старался заставить тебя подчиняться, чтобы ты каким-то образом не испортила его славу после того, как он умрёт… Я не всё до конца тогда понял, но главное сообразил: Грасс заставил тебя слушаться, угрожая, что отдаст меня кому-то другому.

Тут я опять принялся думать, хотя это было ещё очень трудно – не до конца освоился с объединением с Проводником. Но даже тогда сообразил, что мешать тебе нельзя. И остальным – сагату Эдору, сагату Эктору – тоже нельзя. И вообще, неизвестно когда я увижу вас, потому что вам теперь будет очень сильно не до меня. Особенно, если сагат Эктор и вправду станет новым императором. Кто-то ведь должен будет ему помогать? Не родственники же сагите Карии… Но от меня точно проку не было бы, поэтому я подумал, что следует ждать новостей в доме сагата Эдора и никого не беспокоить. Когда у вас найдётся время, вы сами прилетите. А потом мне стало жаль Джелли, потому что он сказал, что умрёт следом за Грассом. И… я вдруг почувствовал злость. Сам почувствовал! Это было так странно, я же никогда раньше не злился. А тут меня просто разрывало от желания сделать этому Грассу какую-нибудь гадость, за всё! Ну и, для начала, я освободил Джелли от подчинения императору.

- Но как? Как ты ухитрился сделать это?! – перебила я рассказчика.

- Не знаю, как объяснить… Больше всего это походило на длинную-длинную нить, которой он был привязан к тому, ненастоящему Наиму. И жить без этой связи гвардеец не мог почему-то… Поэтому я решил перепривязать его. Ничего другого в голову в тот момент не пришло.

- И к кому ты его перепривязал? – спросила я, смутно догадываясь уже о том, какой ответ получу.

- К тебе, – улыбнувшись, подтвердил мои подозрения Маугли. – К кому же ещё? Я подумал, что тебе не помешает защита и охрана, пока вы будете наводить порядок при дворе. И поэтому велел Джелли вернуться во дворец, найти там тебя и охранять. Но сначала мне нужно было вытрясти из него всё, что он знал. А ещё я опять посмотрел в его памяти, как Грасс тебя уламывал. И там был такой момент… когда он говорил о своих рабах-Вайятху, которые умерли из-за него. А ты слушала, и у тебя делалось такое лицо – мне показалось, что ты вот-вот швырнёшь чем-нибудь в него.

Я смущённо потупилась. «Швырнёшь» – это очень мягко, на самом деле мне хотелось убить Грасса, причём, собственноручно…

- И вот, когда я смотрел на тебя через память Джелли, до меня вдруг дошло, что рабов ты и вправду не любишь. То есть, я и раньше это знал, ты предупреждала, но я не понимал, как сильно ты их не любишь. И тогда мне показалось, что я понял, зачем ты снова поменяла мои установки… Тот, кем я был – ты никогда не смирилась бы и не полюбила меня по-настоящему. Именно поэтому и перепрограммировала.

Я вытаращила глаза и уже открыла рот, чтобы возмутиться, но Маугли быстро перебил:

- Нет-нет, погоди, я знаю, о чём говорю. Конечно, ты всегда хорошо относилась ко мне, заботилась, кормила, учила… Но это всё было не то. Неправильно. Потому что на самом деле это я должен был заботиться о тебе. Защищать, охранять и помогать.

Продолжать молча слушать было просто невозможно.

- Маугли, ты не прав! Я любила тебя раньше, до изменения настроек, любила именно по-настоящему, и люблю сейчас, для меня ничего не изменилось. То есть, конечно, изменилось, но не то, о чём ты говоришь! Речь шла не обо мне, а о тебе, понимаешь? О твоей установке любить каждого хозяина просто за то, что он хозяин! Меня убивало именно это. О какой любви с твоей стороны можно было говорить, если тебя программировали на привязанность?! Я должна была дать тебе свободу! Иначе… иначе всё было бы зря.

Вайятху опустил глаза и задумчиво покачал головой.

- Я не знаю, что тебе сказать… Для меня всё выглядело иначе.

- Как?

- Как будто я не оправдал твоих ожиданий. Оказался недостаточно хорош, чтобы полюбить меня таким.

- Ерунда какая-то… – растерянно пробормотала я. – Ты вправду считаешь, что надо было оставить тебя рабом?!

Маугли снова неуверенно покачал головой.

- Не знаю… Может быть, и нет. Но вот то, что мне было намного легче, когда я считал тебя своей хозяйкой – это точно. Потом… потом всё стало очень сложно и тяжело. Я никак не мог понять, что должен делать, чтобы снова стать тебе интересным… Проводник был куда более свободен, чем я, его никто не заставлял любить хозяев, но ему ты говорила, что больше любишь меня, раба. А потом взяла и перепрограммировала! Если ты освободила меня, потому что не хотела раба, значит, я должен был вести себя, как свободный человек, так? Но я понятия не имел – как это… Чем свободные люди отличаются от рабов? Ты говорила: ходят, куда хотят, делают, что хотят. Но я боялся ошибиться и сделать что-то не так. Боялся опять не оправдать твоих ожиданий, только теперь уже в качестве свободного… Мне казалось, что тогда это будет уже конец всему.

- Бедный мой… Да не было у меня никаких ожиданий, – вздохнула я. – Просто хотелось, чтобы ты сам – сам! – решал, с кем и где хочешь быть.

- Ну, да. Примерно это я и делал всю ночь, когда мы добрались до дома на пляже, – решал, где и с кем я буду…Только сначала пришлось успокаивать слуг. Я позвал Джелли с собой в дом, потому что хотел ещё кое-что узнать у него. Его увидела Мария, и чуть в обморок от страха не упала: решила, что это меня под конвоем привезли с бала… А тут ещё выяснилось, что уже начали передавать обращение Грасса к мирассцам, и они все ударились в панику, никак не могли поверить, что это правда. Оказалось, они действительно любили Грасса! Вернее, не Грасса, а императора, кем бы он ни был. Я постарался утешить их, как смог – ведь нельзя было слишком много рассказывать о том, что случилось на самом деле, это я даже тогда, будучи не в себе, понимал. Так что, сказал им пару слов и заперся вместе с Джелли в нашей спальне, чтобы ещё раз хорошенько расспросить. Дело в том, что я не знал толком, о чём его надо спрашивать, а сам он ничего не мог рассказать. Поэтому я задавал вопросы обо всём, что приходило в голову, и иногда попадал пальцем в небо, а иногда он отвечал. И чем больше я его слушал, тем хуже себя чувствовал. У него постоянно получалось, что кто-нибудь должен отдавать ему приказы, а сам решиться на какое-то дело он не может. И жить без привязки – тоже не может, потому что теряет цель жизни. Есть хозяин – есть цель, нет хозяина – нет цели. И снова я подумал, что выглядел в твоих глазах, примерно, так же, как Джелли… И понял, что надо что-то сделать, чтобы перестать чувствовать себя таким же управляемым роботом.

- Я никогда не считала тебя роботом, – вмешалась я.

- Зато я считал. Тогда, после разговора с гвардейцем, я был уверен, что ты видишь меня таким же. И я решил попытаться стать свободным… А для начала – полететь к Хильгасиу. Когда-то давно мы все были частью одного народа, и я надеялся, что они смогут рассказать мне о том, кто же я такой, и какими были мои предки. Может быть, они даже нашли бы мне настоящий смысл жизни?.. В-общем, я решил лететь. Тебя в ближайшие дни можно было не ждать, никаких дел у меня не было, поэтому я оставил Джелли на некоторое время в доме, просто для спокойствия слуг, и отправился к северным горам.

- До сих пор удивляюсь, как ты решился, – покачивая головой, заметила я.

- Не знаю. Наверное, потому, что во мне уже был опыт Проводника. Он и не с такими задачами справлялся. Я просто верил, что смогу.

- А как же расстояние? Ведь там лёту – целый день!

- Ну, во флайере был запас продуктов и воды, а как управлять им, мне показал Джелли ещё по дороге к дому на пляже.

- Ничего себе, эвона как они тут снаряжают городские машины, – пробормотала я удивлённо.

- Почему городские? Это был один из императорских малых летательных аппаратов.

- Маугли! – не удержавшись, я прыснула. – Вы что, угнали дворцовый флайер?!

- Ну… наверное, – скромно пожал плечами Вайятху. – Но он же не был никому нужен…

М-да, ну, теперь стало понятно, как лягушонок ухитрился беспрепятственно пролететь весь континент, с юга на север, и ни разу не попасть в переделку: кто же будет связываться с пилотом машины, на борту которой красуется императорский герб?!

- Ты и сейчас на нём прилетел?

- Ну да. Никакого другого у меня не было.

Я всё-таки расхохоталась от запоздалого облегчения. Воистину, Всевидящий любит этого негодника! Никак иначе не объяснишь, почему ему попался самый подходящий транспорт для его безумного побега. А я-то мучилась столько дней, пытаясь представить, как ему удалось преодолеть все те сложности, о которых я знала теперь: и следящую сеть, расчертившую небо Мирассы на равные квадраты, и пункты опознавания летательных аппаратов, и контроль за теми, кто пересекает границы резерваций туземцев… Короче, Маугли невероятно повезло! Иначе эта эскапада могла кончиться куда хуже.

- Ладно, продолжай, – попросила я, отсмеявшись.

- Продолжаю… Ну, я прилетел к Ванжеи…

- К кому? – не поняла я.

- Ванжеи. Так зовут того Хильгасиу, с которым мы встречались на Второй.

- Какое необычное имя. А что оно означает?

- Красный камень, растущий из сердца гор.

- О! Потрясающе… Ну, теперь понятно, почему ему не понравилось твоё имя, – ответила я. – Видимо, у них приняты такие, величественные имена. «Красный камень» и какой-то там «лягушонок»… М-да.

- Не переживай, Тэш, – Маугли нежно коснулся моей руки. – Они всё равно звали меня именно так, как назвала ты.

- И не пытались дать другое имя?

- Ну, хотели… – Вайятху пожал плечами. – Но для этого нужен целый обряд. Имена просто так не меняют.

- Маугли, – я подозрительно уставилась на него. – Только не говори мне, что тебя хотели там женить!

- Ладно, я промолчу, – покладисто согласился он, улыбаясь.

- Кто? – прорычала я, чувствуя неодолимое желание добраться до этого плорадова «Красного камня» и слегка подправить ему физиономию, если уж мозги не выйдет. Это же надо додуматься! Не успела я отпустить Вайятху, как этот… уже попытался наложить на него свои лапы!

- Не злись, Тэш, – примирительно проговорил предмет наших с Хильгасиу заочных споров. – Или нет, злись. Ты становишься такой красивой… Вся вспыхиваешь, как огонь…

Совершенно невозможно продолжать сердиться, когда на тебя смотрят с такой нежностью, да ещё и целуют, в очередной раз проникая куда-то вглубь, прямо к сердцу, омывая его, как тёплый, ласковый дождь.

Естественно, через пять минут я простила полосатому бугаю все его прегрешения, прошлые и нынешние, и даже преисполнилась благодарности: ведь меня так просили за него… Честное слово, я была согласна, чтобы он и впредь вёл себя, как медведь в кладовке, при условии, что Маугли так же просил бы за него прощения…

Когда я устроилась на плече Вайятху, совершенно умиротворённая (оторваться от него было просто невозможно!), он продолжил своё повествование.

- Так вот, я встретился с Ванжеи, и он очень мне обрадовался.

- А как ты его нашёл?

- Там, во флайере, был специальный вифон. Когда я подлетал к границе, со мной связались какие-то люди и спросили, куда я лечу. Я ответил, что хочу увидеть одного из Хильгасиу, а они уже сами предупредили его. Там, недалеко от горы, где живёт его племя, есть посадочная площадка, и, когда я сел, Ванжеи уже встречал меня. Он отвёл меня к себе, а по дороге к нам прибилось чуть не всё население этих пещер.

- Они живут в пещерах? – спросила я, любуясь нежно-голубыми переливами на щеке Маугли.

- Да, они же настоящие горцы. Меня встречали, как самого дорогого гостя, устроили целый пир… В-основном, конечно, для себя, потому что всем хотелось увидеть настоящего, живого Вайядхау.

- Хм… – с сомнением произнесла я. Как-то Маугли сказал это так, что на ум тут же пришло сравнение с неким необычным зверем или заморской диковиной, как в сказках.

- Я им понравился, – продолжал мой диковинный зверь. – Но это было немножко утомительно, потому что все норовили подобраться поближе и ткнуть пальцем, чтобы посмотреть, как поменяются цвета на коже. В конце концов, Ванжеи заметил это и отогнал всех любопытствующих, стало полегче. Мы долго ели, пили, разговаривали. Потом пошли к «мудрым» – так там называют самых старых членов племени, которые хранят в памяти опыт многих лет – и я стал спрашивать у них, что они знают о моём народе. Они долго вспоминали предания и легенды, потому что никаких достоверных сведений у них, естественно, не осталось, и всё это рассказывали мне. В том числе, и про миколаде. Так я и узнал, что это очень особенный цветок, который без Вайядхау просто не цветёт. Потом мы взобрались на гору, и Ванжеи предложил мне остаться у них. Показывал, как красиво в горах, обещал любящую, заботливую жену и уютную пещеру…

Я деликатно покашляла. Засунуть древолазающего Вайятху в каменный мешок? Не самая удачная мысль, прямо скажем.

Вайятху улыбнулся.

- Да, я тоже подумал, что мне это не подходит. Но поблагодарил, конечно, и попросил разрешения уйти в лес. Там буквально у подножия горы расстилался довольно большой лес, дикий и непроходимый, как мне и хотелось. Ванжеи возражать не стал, но предложил не торопиться. Кстати, именно он напомнил мне о том, что «Сердце ночи» – это проверка для обоих влюблённых. Когда я снова отказался от возможной жены, Хильгасиу спросил, есть ли кто-то у меня в сердце, и я не смог скрыть свои чувства. Ты же помнишь, от них вообще почти невозможно что-то скрыть. Ну, вот. Он тут же понял, какая сумятица творится у меня в душе, и посоветовал попробовать вырастить этот цветок. «Миколаде никогда не даст солгать, ни себе, ни ей», – так он сказал. И я подумал: а, в самом деле, что я теряю? Не получится – значит, всё обман. Тогда и возвращаться будет незачем… А если я его всё-таки выращу, мне будет за что бороться. Да и вообще, это была прекрасная возможность побыть с собой наедине, привыкнуть к тому, что я теперь один, и дверь в соседнюю комнату всегда распахнута… В-общем, я ушёл тем же вечером. Попросил Ванжеи приглядеть за флайером, переоделся и спустился с горы вниз.

Маугли помолчал, глядя куда-то вверх, выражение лица у него стало мечтательным до полной отрешённости, и я поняла, что сейчас на меня обрушится поток очередных дифирамбов красотам мирасских лесов. Не то, чтобы меня это раздражало – вовсе нет, красоты и впрямь были замечательными, но такое нехорошее чувство, как ревность, продолжало потихоньку грызть меня изнутри.

- Там было так невероятно хорошо… Свободно, легко, торжественно, весело, ярко, нежно… – Вайятху, зажмурившись, выдавал одно за другим определения, пытаясь описать свои ощущения от леса, а я пыталась разделить с ним его восторг и благоговение. – Деревья – твои друзья, они готовы говорить с тобой, помогать и советовать. Они делятся плодами и подсказывают, где есть вода. Кустарник специально для тебя ускоряет созревание ягод, а грызуны могут принести орехов и грибов… Лес – это мой дом, мой настоящий дом! В нём нет ничего страшного или неприятного, он прекрасен и днём и ночью, в нём живут прекрасные птицы и звери, которые готовы служить и помогать тебе… И они ничего не просят взамен, им и так хорошо просто от того, что ты – рядом. Нет, конечно, я тоже старался помочь, когда была в этом нужда. Поднять упавшее дерево или расчистить полянку с любимой травой для гиларумов… Это такая простая и ясная жизнь, в которой я всё понимаю! Не то, что в городе… Там так много ограничений, запретов, правил. И людей добрых мало.

Я вздохнула. Наверное, Маугли был прав. Просто мы привыкли к такому положению вещей, да и не чувствуем всё настолько остро, как эмпаты.

Видимо, ощутив изменение моего настроения, мой личный эмпат встрепенулся и бодро продолжил рассказ.

- Ну, в-общем, мне там очень понравилось. А, когда я нашёл подходящее дерево – пятилетнее, ни разу до того не дававшее цветов – и уговорил его вырастить миколаде…

- Ты говорил, это очень сложно? – вклинилась я. Всевидящий знает почему, но мне приятно было слушать о том, как Маугли бился с «Сердцем ночи», которое, кстати, лежало на моей прикроватной приставке и продолжало чуть заметно сиять.

- Непросто, да. Ила-илу не очень-то хотелось отказываться от обычного цветения и все силы направить на то, чтобы вырастить один-единственный цветок.

- Вот как? – удивилась я. – Так миколаде и от дерева требует жертвы? С ума сойти…

- Я же говорил, это очень особенный цветок.

- И как же ты его уговорил? – заинтересовалась я.

- Ну… объяснил, что оно будет первым за четыреста с лишним лет. И что миколаде – это уже легенда… И, может так статься, что это «Сердце ночи» станет вообще последним на Мирассе, поскольку Вайядхау больше нет, и растить миколаде некому… В-общем, уговорил.

- Дерево тоже пожелало войти в историю? – еле сдерживаясь от смеха, уточнила я.

- Наверное… А что? Это же почётно.

Живое воображение тут же нарисовало мне картину мощного кривого дерева с узловатыми ветвями, перед которым красовалась бронзовая табличка с надписью: «Ила-илу, на котором был выращен последний настоящий цветок «Сердце ночи».

М-да… Усиленный уход, удобрения или подкормку в качестве решающего аргумента я бы ещё поняла, но историческая слава… Похоже, не только разумные обитатели, но даже флора и фауна Мирассы были заражены бациллой амбициозности.

- В-общем, вы договорились, и ты смог вырастить цветок. А что было потом?

- Потом я вернулся из леса к оставленному флайеру и полетел обратно, на юг, искать тебя, чтобы понять, как мне жить дальше… Потому что за время, пока я растил миколаде, понял несколько вещей: во-первых, я смог «вместить» в себя Проводника и перестать пугаться его эмоций и способностей. Во-вторых, осознал, что не хочу жить отдельно от тебя. Чем больше я вспоминал все свои жизни, тем больше хотел вернуться к тебе. Ты мне очень-очень нужна. И, в-третьих, понял, что всё-таки любил и люблю тебя обеими половинками.

- А ты сомневался в этом? – осторожно спросила я.

- Ну, в какой-то момент мне показалось, что чувства сохранились только у Проводника, а я… будто забыл, как относился к тебе. Вернее, не забыл, но начал именно сомневаться во всём. Много раз вспоминал, как ты снимала привязки, и ломал голову, какие же чувства у меня остались из прошлого, а какие родились теперь. В-общем, ты знаешь, растить «Сердце ночи» – очень медленное и, временами, довольно скучное занятие, зато оно прекрасно подходит тому, кому надо разобраться в себе. Я двенадцать дней только и делал, что анализировал и думал, вспоминал, сравнивал и опять думал. И, наконец-то, начал чувствовать себя цельным, а не составленным из частей, как конструктор.

Я вздохнула с облегчением. Слава Всевидящему, что он затеял эту авантюру со светящимся цветком. По крайней мере, теперь ни у него, ни у меня никаких сомнений не оставалось. Мы любим друг друга, любим сильно и хотим быть вместе. Этого более, чем достаточно для чего угодно: от совместного покорения здешних лесов, до обустройства гнёздышка рядом с домом Эдора на пляже. Главное, чтобы вместе…

Сувенир 77

Cмотреть утром на моих воспитанников (или подопечных – кому как больше нравилось их называть) мы тоже пошли вместе, хотя совершенно не выспались. Ну, я-то хоть напилась кофе, а вот Маугли увязался за мной из чистого упрямства. Я предлагала ему остаться и спать столько, сколько он захочет, но Вайятху упёрся, порядком удивив меня – как-то не водилось за ним раньше такой настойчивости. Но, напомнив себе, что прежнего Маугли уже нет, и надо привыкать к тому, который вернулся из лесов Мирассы, я согласилась. Благо, и идти-то было всего два шага, только завернуть за угол.

За этим самым углом мы наткнулись на Джелли, «моего» гвардейца, который поверг меня в натуральный ступор, поскольку полез обниматься с Вайятху! Пока я смотрела на них во все глаза, тщетно стараясь вернуть на место упавшую челюсть, они, пообнимавшись, встали, молча глядя друг другу в глаза. До меня не сразу дошло, что они общались, только телепатически.

Через минуту Маугли дружески хлопнул охранника по плечу и повернулся ко мне, демонстрируя, что готов идти дальше.

- Поговорили? – осторожно спросила я, когда мы вошли в небольшой квадратный холл, предварявший комнаты для бывших рабов, а гвардеец остался снаружи.

- Да всего парой слов обменялись, – улыбнулся лягушонок. – У него всё хорошо, он вполне жизнеспособен и умирать не собирается, если ты об этом.

- А почему он с тобой обнимается? Со мной вот ни разу не пытался даже.

- Просто я его приучил, что со мною надо здороваться именно так. А про тебя ничего не говорил.

- Ну, и слава Всевидящему. Он всем доволен?

- Да, у него есть ты – цель и смысл жизни, и больше ему ничего не надо.

Я опасливо оглянулась. Как-то странно было осознавать себя чьим-то безусловным смыслом жизни. Непривычно и… обременительно, честно говоря. Я подумала, что надо бы спросить у Маугли, можно ли перепривязать Джелли к кому-то или чему-то более подходящему, но тут мы подошли к дверям с зеркальными стёклами, прозрачными с одной стороны, нашей. С той, другой стороны, шла какая-то своя жизнь. Вернее, ползла, потому что Вайятху, все сорок душ, отличались редкой медлительностью и нерешительностью. Сейчас, например, они сидели тесной кучкой прямо на полу, вокруг низкого столика, и усиленно сопереживали двум своим самым сообразительным собратьям, которые складывали детальки довольно большого паззла.

Маугли застыл перед дверями, изучая своих недавних сотоварищей. Я встревожилась: неизвестно, какие именно воспоминания могли пробудиться теперь в его памяти. Скорее всего, он справился бы, но шанс получить непредвиденную реакцию всё равно оставался. Я отметила, что лицо Вайятху закаменело, а глаза сузились, словно он увидел что-то неприятное или болезненное для себя.

- Тебе необязательно идти к ним, – тихо предупредила я. – Если не хочешь – не надо. Можно перенести знакомство на завтра или послезавтра, когда ты будешь готов.

Вообще-то, я уже отпустила служителя, который должен был работать сегодня, но это было не страшно: мне и самой доставляло удовольствие возиться с Вайятху, так сильно напоминавшими моего собственного лягушонка.

Маугли покачал головой:

- Нет. Какая разница, когда снова погружаться во всё это?

- Во что – в это?

- В ощущения раба.

- Они уже свободны, – возразила я. – Вернее, у них снята зависимость от хозяев, и нет нужды в постоянных занятиях сексом. Но сделать их полностью самостоятельными, конечно, пока невозможно…

- У них нет хозяев, но и их самих почти нет, – проговорил Маугли, продолжая вглядываться в собратьев по несчастью. – Они не умеют жить отдельно. Боятся всего… И показать свои переживания тоже боятся. Ты заметила, насколько они бледные?

- Бледные?.. – удивилась я.

- Да, цвета на коже слишком приглушённые, блёклые. Они не решаются даже так открыться.

- И… что же нам сделать, чтобы они перестали бояться?

- Для начала поговорить с ними. – Маугли вдруг начал расстёгивать одежду.

- Зачем ты раздеваешься? – с недоумением спросила я, наблюдая, как он отбрасывает в сторону куртку, а потом и рубашку.

- Затем, что они должны видеть меня целиком, понимаешь? Они должны видеть, что есть кто-то, подобный им, но не боящийся демонстрировать это открыто.

Оставшись в одних трусах, Вайятху шагнул к дверям. А я почувствовала, как глухо стукнуло сердце. Сейчас он опять очень походил на того, каким был в самом начале, несмотря на немалый рост и изменившуюся внешность: обнажённость, цветовые всполохи, расширенные глаза с каким-то лихорадочным блеском…

- Маугли, ты уверен, что сможешь? – спросила я, тронув его за локоть.

- Да. Да, Тэш. И, знаешь, наверное, будет лучше, если я пойду туда один. Не обидишься?

- Нет, что ты! Иди, конечно. Кому же и говорить с ними, если не тебе…

Мой лесной принц улыбнулся, повернул ручку двери и шагнул в комнату, чтобы встретиться с собственным прошлым лицом к лицу.

Возможно, никто, кроме меня, ну и ещё Эдора, не догадался бы, что он боится. Боится осознать полностью весь ужас того, что именно сделал с ним и другими Вайятху Грасс со своими вивисекторами, и что продолжали делать потом хозяева. Я тоже боялась за него, но понимала, что он прав: рано или поздно ему пришлось бы войти, фигурально выражаясь, в клетку со своими тиграми и укротить их. Почему не сейчас?

Перешагнув порог, лягушонок остановился. Все вольноотпущенники, как один, уставились на него круглыми глазами, превратившись в соляные столпы. Похоже, они даже дышать перестали, созерцая столь нереальное зрелище: взрослого собрата.

- Камиаре, Вайядхау! – негромко сказал Маугли, и его кожа окрасилась в золотисто-песочные и изумрудно-травяные тона.

Какое-то время в комнате царило молчание, потом самый смелый или самый доверчивый ответил:

- Камиаре, сагат…

И остальные нестройно подхватили:

- Камиаре… камиаре…

Я ушла, когда стало окончательно понятно, что контакт налажен: мой лягушонок уселся прямо на столик, а бывшие рабы окружили его плотным кольцом, буквально пожирая недоверчивыми, потрясёнными взглядами. Понадеявшись на благоразумие Маугли, который лучше всех должен был понимать, что чувствуют сейчас его соплеменники, я поднялась в свой кабинет, который находился тут же, только этажом выше.

Работы хватало: надо было срочно составить графики изменения настроек у остальных подкидышей и переселения их сюда же; ещё требовалось выбить из Комитета Попечительства и Здоровья лекарства, которыми пичкали всех Вайятху, причём в количестве, достаточном для потребления в течение нескольких месяцев, как минимум. При одной мысли, что даже случайно могла повториться та сумасшедшая ночка, когда организм моего лягушонка стремительно избавлялся от медикаментов после того, как я неосмотрительно перенастроила его, меня перекашивало. Тем более, что «болящих» было теперь много, много больше…

По здравому размышлению, мы решили процедуры очищения проводить более щадящими методами, постепенно отказываясь от лекарств. К счастью, теперь Вигор имел полную возможность проанализировать всё, что мирассцы скармливали своим секс-игрушкам, и дать мне действенный совет, как и в какой последовательности лучше избавляться от отравы.

Я не успевала справляться с работой, потому что в штате Реабилитационного центра (так помпезно назвали мой приют для Вайятху), по-прежнему числились всего лишь четверо сотрудников: я и трое моих помощников. Больше желающих заботиться о брошенных рабах не нашлось. Лавиния, с которой я как-то перекинулась парой слов об этой проблеме, предложила подождать прибытия на Мирассу её братьев и сестёр. Златовласка не сомневалась, что многие из них с удовольствием взяли бы под опеку бывших рабов. Но, поскольку точную дату прилёта никто не мог назвать, надо было как-то продержаться до того счастливого момента, когда сюда явится толпа ГИО-людей.

Я даже подумывала о том, чтобы вернуть часть Вайятху их бывшим хозяевам, потому что бедные лягушата не на шутку мучились, будучи разлучены со своими господами. Но меня останавливали соображения о том, что жизнь, которую они вели там, была явно хуже, чем у тех же престарелых лошадок принцессы. Оставалось только молиться Всевидящему, чтобы никто из подкидышей не слёг или не умер от горя.

Старательно вчитываясь в документы о проведённых согласованиях и отчёты о поставках, я продолжала думать о Маугли, оставшемся там, внизу, и беспокоиться о том, как на него повлияет сегодняшняя встреча. Не переоценил ли он свои возможности? Может, мне стоило бы подменить его? И не получится ли так, что в нём пробудится ненависть или презрение к людям? Честно слово, я бы поняла его… Но время шло, он не приходил, и я постепенно погрузилась с головой в недра мирасской бюрократии.

Встретились снова мы только вечером – заработавшись, я традиционно забыла про обед, а Маугли, как выяснилось потом, поел вместе с подкидышами. Очнувшись и обнаружив, что уже девять часов вечера, я отключила кибер и пошла домой. Спустившись, убедилась, что всё спокойно, дежурный ночной работник сидит в уголке, читая что-то, а Вайятху спят, даже во сне стараясь держаться поближе друг к другу.

Маугли обнаружился в моей спальне, задумчивый и непривычно-сосредоточенный.

- Как ты? – спросила я, усаживаясь рядом.

Он покачал головой.

- Не ожидал, что это так тяжело. Никогда не задумывался, как выгляжу со стороны, а вот сегодня посмотрел и ужаснулся. Они такие… беспомощные!

Я сочувственно кивнула.

- Я был таким же? – Зелёные глаза требовательно заглянули в моё лицо.

- Да. – Зачем лгать? Тем более, если собеседник легко может почувствовать это. – Даже ещё более беспомощным, если вспомнить, что этих-то я успела перенастроить.

- Всевидящий… – тихо проговорил Маугли. – Вот теперь я, кажется, понял тебя до конца… Мне бы тоже не хотелось, чтобы тот, кого я люблю, вёл себя, как запуганное животное.

Невесело усмехнувшись, я взяла его за руку, переплела наши пальцы в замок, и сказала:

- Да, ты прав. Именно поэтому я с самого начала хотела освободить тебя. Любимых нельзя приковывать к себе цепями, даже если им кажется, что этих цепей нет…

Помолчав, Вайятху проговорил:

- Странно, что я забыл об этом. Не помню, чтобы не умел слышать окружающий мир… Неужели со мной было так же?! Они не знают, кто они. Не помнят, кем были их предки, не понимают, как жить дальше… Они даже разговаривать с растениями и животными не умеют! Тэш, они же… они просто инвалиды! Слепые, глухие и немые!..

На последних словах он судорожно стиснул мою ладонь, выдавая бурю, бушующую в нём.

- Тсс, тише, родной… Да, всё так, но ты ведь справился? Мы им поможем, ты сам поможешь! Научишь их тому, что они должны знать и уметь. Ведь они – копии тебя, значит, и их можно вырастить, воспитать и обучить. Да?

Вайятху судорожно перевёл дыхание. Но ответил уже спокойнее:

- Да. Если ещё сагат Вигор изменит их внешне, то им будет проще… Мне – точно было. Это как порвать с прошлым, оставить его позади, понимаешь?

- Да, он уже пообещал мне помочь, они не останутся маленькими, не бойся.

Лягушонок вдруг соскользнул на пол, обнял мои колени и положил на них голову, как когда-то.

- Сагите… моя сагите… Как ты решилась оставить меня у себя? Почему не отослала обратно, когда нашла на корабле? Ведь ты рисковала попасть в тюрьму?

Я вздохнула. Да, теперь всё выглядело ещё большей авантюрой, чем год назад. Неизвестно, взялась бы я теперь за это, зная, чем всё закончится… Впрочем, нет, вру – взялась бы. Особенно, зная, чем всё закончится!

- Наверное, это было предчувствие, – ответила, поглаживая Маугли по голове.

- Предчувствие чего?

- Предчувствие любви, конечно. Наверное, где-то в глубине души я уже знала, что ты станешь самым дорогим для меня мужчиной. Единственным и неповторимым. Кстати, надо будет попросить Вигора, чтобы он сделал этих Вайятху непохожими друг на друга, целых сто копий тебя я, пожалуй, не осилю…

- Да уж, – любимый нервно передёрнул плечами. – Сто меня – это точно перебор. А это возможно – вырастить их разными?

- Думаю, да. Особенно, если прилетят, наконец, остальные генетики с базы, и будут помогать ему. Вместе они точно справятся!

Маугли вздохнул и ещё сильнее прижался ко мне. Такой большой, такой удивительный, запросто разговаривающий с планетой, с растениями и приборами, способный изменить мир вокруг – и, одновременно, такой трогательный, нуждающийся в поддержке и защите. До сих пор нуждающийся…

Миколаде, стоящий в бокале с водой на столике, засиял ярче, подтверждая, что меня затопили чувства. И, чтобы окончательно не утонуть в них, я поднялась и потянула за собой Маугли.

- Знаешь, я очень хочу есть… А потом тебя.

- Именно в такой последовательности? – улыбнулся лягушонок.

Я с облегчением увидела, как оттаивает его взгляд.

- Ну, можно и наоборот, но тогда я не ручаюсь за твою физическую целостность. Можешь чего-нибудь недосчитаться.

- Ладно, тогда сначала – ужин, – покладисто согласился Вайятху. – Могу сам приготовить, только не знаю, что у тебя есть…

Вполне традиционно, у меня хранилось мало продуктов в холодильной установке, но главного я добилась: занявшись приготовлением еды, Маугли отвлёкся от своих воспоминаний. А последовавшее за ужином занятие любовью и вовсе успокоило его. На этот раз он не объединял наши сознания, зато щедро поделился энергией, так что мне совершенно расхотелось спать, и мы опять полночи разговаривали, навёрстывая упущенное время, когда он был слишком маленьким для серьёзного общения. Зато сейчас я просто наслаждалась, заново переживая наш год совместной жизни в пересказе лягушонка.

Многие события и вещи открывались с другой стороны, что-то виделось смешным, что-то – грустным, но, наконец-то, картинка обретала законченность и выпуклость: теперь я знала и его взгляд на наши отношения, людей, нас окружавших, и их поступки. И это уже не было по-детски непосредственно, вторая ипостась Маугли, разбуженная моим вмешательством, как оказалось, обладала недюжинной смекалкой и наблюдательностью. Наобщавшись, мы уснули, как сотни раз до этого, обнявшись и переплетясь руками и ногами. Кому-то, возможно, это и было бы неудобно, но не нам.

На следующее утро совпали два события, в результате которых мы полетели в Цитадель, вместо того, чтобы заниматься Вайятху, жившими в резиденции. Во-первых, позвонил один из двух моих помощников, присматривавших за оставшимися шестьюдесятью рабами, и сообщил, что срочно требуется моё присутствие. А во-вторых, мне до смерти захотелось увидеть всех друзей и показать им вернувшегося Маугли. Не так много счастливых событий случалось за последнее время, и возможность искренне порадоваться за кого-то лишней не была. А радоваться друг за друга ГИО-изменённые умели, как никто другой.

Именно поэтому мы вдвоём (Джелли оставили присматривать за порядком), отправились в столицу на флайере, угнанном когда-то лягушонком. Надо сказать, посудина оказалась очень даже удобной, и я имела полную возможность убедиться в том, что машины с эмблемой императора никто никогда не задерживает и не проверяет.

Лететь было не слишком далеко, поэтому, когда мы вышли на знакомый до отвращения двор, всё ещё продолжалось утро. Нас встречали – один из моих служителей. Едва дождавшись, пока мы покинем машину, он торопливо заговорил:

- Слава Всевидящему, что вы прилетели… Пойдёмте, пойдёмте скорее! Он уже здесь, и опять грозит подать жалобу самому императору на наш произвол!

- Кто – он, и на что собирается жаловаться? – поинтересовалась я.

- Один сагат… Утверждает, что его Вайятху забрали сюда по ошибке, и хочет его вернуть, во что бы то ни стало. Мы предупреждали, что вы лично запретили отдавать рабов обратно, но он ничего не хочет слушать, твердит, что произошло недоразумение, и требует назад свою собственность.

- Вот как? А почему же он столько времени ждал, прежде чем начать что-то требовать? – прищурилась я. – Как-то не согласуется с образом заботливого хозяина…

- А он говорит, что был в отъезде и не знал, что произошло.

- Ерунда какая-то. Кто же тогда выбросил Вайятху на улицу?

- Сагат утверждает, что это была его жена.

- У-у, нам только внутрисемейных разборок ещё не хватало. А нельзя его просто отправить домой? Ну, объяснить, что поезд ушёл…

- Простите? – Служитель озадаченно поднял брови. – Какой поезд? Ни о каком поезде я не знаю!

- Не обращайте внимания, это присказка такая, – вздохнула я. – Ладно, где этот сагат?

- В вашем кабинете.

- Ого! Уже и в кабинете? Да, похоже, он решительно настроен поругаться.

- Ну, видите ли, он в третий раз прилетает…

- В третий? А почему же вы мне ничего не сказали?

- Не хотели зря беспокоить. Думали, он поймёт, что ничего у него не получится, и успокоится, но этот сагат не такой.

- М-да. Кстати, как его зовут?

- Дериони. Сагат Мидас Дериони.

Я фыркнула про себя – надо же, какое имечко выбрали родители своему отпрыску. Впрочем, возможно, что они и понятия не имели о мифическом царе с пра-планеты, щеголявшем с ослиными ушами…

Честно говоря, никого я возвращать не собиралась, но конфликт следовало решить, по возможности, больше никого не беспокоя. Я и так давала слишком много поводов для самых разнообразных слухов, далеко не всегда безобидных. Пусть ГИО-изменённые не обращали на них внимания, но мне не хотелось подводить их.

Добравшись до своего недоброй памяти кабинета, я попросила Маугли подождать в соседней комнате. Демонстрировать вернувшегося Вайятху всем подряд тоже не следовало. Лягушонок понятливо кивнул и исчез за дверью, а я пошла разбираться с неожиданной проблемой.

Тёзка знаменитого царя оказался довольно молодым и симпатичным мужчиной, мирасским аристократом в полном смысле этого слова. В спокойном состоянии духа он, вероятно, был бы даже красив, но в настоящий момент сагат был очень зол. Это чувствовалось буквально во всём: в напряжённой позе, гневно сверкающих серых глазах, поджатых губах и даже в том, как сильно стискивали перчатки холёные белые пальцы. На меня он уставился, прищурившись, даже не пытаясь скрыть своё негодование и презрение к «чужачке». Мысленно вздохнув, я нацепила дежурную благожелательную улыбку и поприветствовала его. Увы! Моя любезность пропала втуне, сагат Дериони не захотел даже пожелать мне доброго утра, а сразу же принялся высказывать свои претензии:

- Что за произвол творится у вас?! С каких пор те, кто состоят на императорской службе, занимаются похищением чужого имущества? Да ещё и отказываются вернуть его законному владельцу! Это и есть обещанные всем изменения во внутренней политике?!

Он много чего ещё добавил, но я спокойно выслушала монолог, не вступая в дискуссию. Дождавшись момента, когда сагат слегка выдохся и начал повторяться, вежливо спросила:

- Коршу не желаете?

- Что?.. Какой коршу?! – опешил посетитель.

- Очень хороший коршу. Просто я не успела позавтракать, поэтому предлагаю вам присоединиться ко мне, – и благожелательно улыбнулась.

Пока ошарашенный сагат Дериони подыскивал слова, чтобы окончательно уничтожить меня морально, я вызвала одну из горничных, работавших на этом этаже дворца, и попросила у неё завтрак на две персоны.

- Простите, очень устала, – пожаловалась я посетителю, таращившемуся на меня совершенно круглыми глазами. – Столько дел, приходится постоянно мотаться туда-сюда… Так вы говорите, ваш Вайятху попал к нам случайно?

- Да, я же объяснил! – нервно ответил посетитель, ещё сильнее стискивая перчатки. – Моя жена… по недоразумению… отправила его из дома… Я отсутствовал и не смог сразу исправить ошибку. Да я даже не знал о том, что случилось! Вернулся всего три дня назад и сразу же прилетел сюда, чтобы забрать своего Вайятху, но мне отказали!

Гнев опять исказил приятные черты сагата Мидаса, но я не дала ему свернуть на проторенную дорожку.

- Хорошо, я верю, что произошло недоразумение. У вас есть с собой документы, подтверждающие ваши права?

- Да, конечно. – Он полез в карман своего в высшей степени аристократичного пальто и вынул кристалл. – Пожалуйста, здесь всё есть.

Просматривая копии дарственной на Сота Перона Айоса – так звали раба Дериони – я ломала голову, как поступить. С одной стороны, посетитель проявил недюжинную настойчивость в возвращении своего Вайятху, значит, он беспокоился о нём. А вот с другой… Как знать, какие тайны скрывались за этой настойчивостью? Может быть, этот конкретный Вайятху был рад-радёшенек, что оказался у нас?

Девушка принесла нам завтрак, быстро сервировала на столе и ретировалась. От салата и оладьев мой посетитель отказался, а вот коршу всё-таки выпил. А я потихоньку постаралась вытянуть из него мотивы его, прямо скажем, неординарного поступка.

Сагат постепенно оттаивал и начинал отвечать на вопросы, не забывая, впрочем, периодически поливать меня истинно великосветским презрением. Ну, к этому у меня уже выработался стойкий иммунитет, так что я на выпады не реагировала. А вот картинка у меня в результате его рассказа получилась довольно занятная.

Итак, сагат Дериони улетел по делам своей фирмы на неделю или около того на другой континент. Там его застали события, связанные с коронацией Наима, потом его смертью, потом пришлось ещё задержаться, исправляя неувязки, возникшие после режима «все остановились и скорбим». Короче, попал он домой только через десять дней и тут же обнаружил, что его любимый раб исчез. На расспросы жена, которая, кстати, давно уже ревновала мужа к постельной игрушке, сообщила, что избавилась от Вайятху, потому что он «переносил заразу». Куда именно она дела любимчика мужа, сагите Дериони отказалась сообщать, и вообще, гнев и горе мужа показались ей неестественными и оскорбительными. Тем не менее, он высказал ей всю глубину своего недовольства и разочарования, и принялсяразыскивать своего раба. Узнал, что всех брошенных Вайятху собрали во дворце, обрадовался, но обнаружил, что никто ему его собственность возвращать не собирается!

В процессе нашего общения сагат несколько смягчился, и в краже ценного имущества меня больше не обвинял. Но вернуть раба всё равно требовал. Вопрос: возвращать или не возвращать, я так и не смогла решить самостоятельно. Попросив посетителя подождать пару минут, пошла за советом к Вайятху. Маугли внимательно выслушал меня, задумался, а потом внезапно предложил:

- А пусть он попробует узнать своего Вайятху!

- Как это? – удивилась я.

- Ну, они же все, практически, одинаковые? Вот пускай и попробует опознать именно своего. Заодно посмотрим, как сам Сот отреагирует на появление хозяина, обрадуется или нет.

- Да они всегда радуются, – с досадой возразила я. – Причём любому хозяину, хоть самому плохому!

- Ну, давай тогда я поприсутствую на этом испытании и попробую определить, какие чувства будут у этого Вайятху. А, кстати, он точно здесь? Или ты его уже перенастроила?

- Нет, он здесь, – задумчиво ответила я.

Что-то в этой идее лягушонка было… Если хозяину безразличен раб, а хочется ему, например, продолжать регулярно посещать четырнадцатое небо, вряд ли он будет особо стараться. Проще ткнуть пальцем в первого попавшегося, а потом перенастроить его под себя. С этой мыслью я и вернулась к сагату Дериони. Пока я объясняла ему условия, на которых он мог попробовать вернуть себе своего раба, Маугли, вместе с моим помощником, помчался к Вайятху, чтобы подготовить всё к предстоящему испытанию.

Справедливости ради нужно сказать, что Мидас Дериони не стал вертеть пальцем у виска, демонстрируя своё мнение о моих умственных способностях. Нет, он с вполне светски-сдержанным брезгливым недоумением на лице согласился участвовать в этом «диком обряде Содружества». Мне показалось, что он не сомневался в успехе, а вот я сомневалась, и ещё как.

Но всё прошло, как по маслу. Сагат Дериони вошёл в зал, в котором шестьдесят шесть Вайятху сидели рядами на корточках, потупив глаза. Все одинаково зелёно-серые, одинаково подстриженные, одинаково одетые. Просто кошмар любого стилиста! Разглядывая хрупкие сжавшиеся фигурки, я думала, что проверка получается действительно серьёзной. Не зная своего Вайятху, как облупленного, найти его здесь было очень и очень сложно.

Но Мидас Дериони не растерялся, он просто пошёл по рядам, останавливаясь ненадолго около каждого раба. Постояв несколько секунд, он переходил к следующему, неосознанно качая головой, словно говоря: «Нет, не он». К концу четвёртого ряда он вдруг застыл, вглядываясь в очередного Вайятху, а потом мягко сказал:

- Перроно камиаре, Соло…

И Вайятху, боязливо поднявший на него глаза, вдруг просиял и прильнул к ногам своего сагата. С самым счастливым выражением лица.

Меня невольно передёрнуло от этого зрелища, но тут же на плечо опустилась тёплая рука.

- Он нашёл его, – шепнул мне на ухо Маугли. – И связь между ними очень сильная. Сот его любит.

Я только хмыкнула в ответ. Покажите мне Вайятху, который не любит своего хозяина!

- Но этот сагат тоже его любит. Понимаешь? По-настоящему!

- А так бывает? – не удержавшись, прошептала я.

- Как видишь…

Пока мы шептались, Дериони подхватил свою потерю на руки и теперь покачивал поскуливающего Вайятху, пытаясь успокоить его. Меня передёрнуло ещё раз, совершенно непроизвольно, но лягушонок обнял мои плечи и прижал к себе. На сердце сразу же стало спокойнее. В конце-то концов, будем считать, что этому Вайятху повезло, ему попался любящий господин. Это же редкостная удача, надо радоваться за Сота и его сагата. Но мне почему-то было грустно.

Сладкая парочка, так и не расцепив объятий, направилась к нам. И вдруг Мидас Дериони споткнулся, чуть не упав, замер, а потом медленно опустил своего Вайятху на пол. Проследив его застывший взгляд, я поняла, что смотрит он куда-то в район моей груди. Удивившись столь внезапному интересу, я тоже взглянула вниз и обомлела: обнимающие меня руки Маугли переливались всеми оттенками зелёного, голубого и насыщенно-синего.

Сувенир 78

- Что это?.. – проговорил сагат каким-то не своим голосом. – Как? Это же невозможно!

- Что именно невозможно? – переспросила я, смиряясь с провалом.

Собственно, надо было этого ожидать – Маугли расслабился, забыл о сохранении конспирации, ведь все последние дни он вообще не утруждался поддержанием своей легенды, скорее уж, делал всё наоборот. И я хороша! Точно также обрадовалась и обо всём забыла.

- Этот… этот… – Дериони запинался на каждом слове. – Это что, какой-то новый вид Вайятху?

- Что? – пришла моя очередь таращить на него глаза. – Новый вид?!

- Нет? А кто тогда? Вы ведь не будете утверждать, что этот парень – обычный человек?

- Не буду, вы правы. Но ни к какому новому виду он не относится. Маугли – точно такой же Вайятху, как ваш, только взрослый.

- Взрослый? Взрослый?!. – Мне показалось, что у бедного Мидаса глаза всё-таки вылезут на лоб. – И кто же его вырастил?

- Я, с моими друзьями.

Сагат какое-то время ещё гипнотизировал нас взглядом, а потом осведомился:

- И как же вам удалось обойти запрет?

- Запрет? – я удивлённо запнулась. – Вы хотите сказать, что Вайятху запрещено изменять?

- Разумеется. Причём всех, без исключений.

Пока я переваривала новость, Дериони внезапно успокоился и снова заговорил спокойно и рассудительно.

- Сагите Вайберс, мне кажется, нам необходимо поговорить, причём, лучше всего прямо сейчас.

- Хорошо. Пожалуй, вы правы.

Похоже, мы с Маугли опять ухитрились нарушить какое-то местное правило… И хорошо, если только одно, и правило, а не закон.

Вернувшись обратно в кабинет, расселись, кто где: я – за своим столом, мой лягушонок – на диванчике, закрывшийся снова в раковине невозмутимого аристократа сагат – в кресло для посетителей, а Соло – на пол, у ног господина. Наши неодобрительные взгляды по этому поводу Дериони проигнорировал, впрочем, как и мы – его, по поводу Маугли, сидящего с нами, как равный.

- Итак, – начал Мидас, убедившись, что взрослый Вайятху не собирается присоединиться к своему более младшему собрату на полу. – Вы занялись преобразованием наших рабов?

Надо сказать, слово «наших» прозвучало довольно язвительно.

- Да, раз у вас так и не дошли до них руки.

Кажется, о своём иммунитете к аристократизму я уже упоминала?

- Что ж, это ожидаемо, – с горькой иронией отозвался мой собеседник. – Если подумать – нами правит теперь женщина, а помогает ей инопланетник! В голове не укладывается!

- Вы заблуждаетесь, правит вами именно инопланетник, а принцесса Кария ему помогает, – вежливо поправила я его.

Дериони немедленно насупился.

- Ах, да, наша жизнь летит в тартарары. Вы подразумевали это? Наши традиции, уклад, ценности – всё теперь будет подвергаться изменениям? Забвению?

Я только вздохнула. И ведь этот был ещё из лучших!

Пришлось снова напомнить:

- Кажется, мы с вами собирались поговорить несколько о другом. Не так ли?

- Да, да. Простите. Вы так не похожи на наших дам! Столько здорового… хм, прагматизма и прямоты. Пожалуй, мне будет проще, если я буду представлять себе вас, как мужчину.

Удержаться от закатывания глаз было очень сложно, но я справилась.

- Можете представлять на моём месте кого угодно, хоть кактус в горшке, если вам это поможет, но давайте уже перейдём к делу!

Чтобы собраться с мыслями, аристократ, явно привычным жестом, опустил руку вниз, а Сот, так же привычно, тут же принялся осторожно разминать его пальцы, периодически не то облизывая, не то целуя их. Я отвела глаза, чувствуя, как к горлу снова подступает тошнотворный комок. Грасс, чтоб его перемалывало вечно в пасти Плорада, выработал у меня необыкновенно стойкую реакцию на лицезрение подобных ласк!

Бросив взгляд на Маугли, я поняла, что и он не в восторге: глаза снова сузились, губы сжались в полоску, как будто Вайятху сдерживал себя, чтобы не вмешаться в происходящее. И это несмотря на то, что Сот испытывал наслаждение: оно так и светилось на его мордочке!

- Так вот, возвращаясь к нашим законам и обычаям, – начал Дериони. – Касательно Вайятху они трактуются… простите, трактовались однозначно: никаких изменений! Я точно знаю это, потому что сталкивался с противодействием.

- Вы хотели что-то изменить в вашем… в Соте? – удивилась я.

- Да. Видите ли, я – музыкант. В свободное время, разумеется. Играю на клавишных инструментах. Соло очень нравится моё исполнение, и я подумал, что мы могли бы…

Мидас опять замялся, словно собирался признаться в чём-то неприличном.

- Вы захотели научить его играть на чём-то? – подтолкнула я стеснительного аристократа.

- Да, – хмуро подтвердил Мидас. – Я попробовал научить его играть на пангирре. Знаете, что это такое?

- Ммм… Кажется, что-то, вроде дудочки?

- Флейты. Так вот, я думал, что это не составит особого труда, но столкнулся с тем, что Соло никак не мог запомнить простейших вещей! Например, в один день он заучивал ноты, а на следующий уже ничегошеньки не помнил!

Я кивнула. Ну, с тем набором отравляющих лекарств, который потребляли Вайятху, удивительно, что они ещё могли как-то связно мыслить и разговаривать.

- Мне пришлось обратиться к императорскому лекарю за помощью. И тут выяснилось, что изменять подаренных рабов мы не можем. Мы – это их хозяева. Можете себе представить? Не можем! Даже в таких пустяках! Мне заявили, что расширение их возможностей может повлечь за собой новые интересы и потребности, а это, в конце концов, может привести к совершенно непредсказуемым результатам. Например, они могут начать задавать вопросы и, что ещё хуже, искать ответы на них!

Я, молча, пожала плечами: опять-таки, неудивительно. Но местный аристократ до сих пор приходил в негодование от подобного отношения.

- При этом, заметьте, я ведь не покушался на какие-то фундаментальные устои, а всего лишь хотел обучить своего собственного раба игре на музыкальном инструменте!

- Ясно. Короче говоря, вам отказали и дали понять, что это крайне нежелательно. Что ж… вполне понимаю.

- П-понимаете..? – сагат снова неаристократично вытаращился на меня.

- Да. И знаете, почему? Потому что изначально Вайятху – куда более одарённые, чем мы, и обладают множеством недоступных нам умений. Не верите?

В круглых глазах Дериони отразился целый набор противоречивых чувств.

- Маугли, можешь показать? – обратилась я к хмурящемуся лягушонку.

Тот кивнул головой и спросил у ошалевшего Мидаса:

- Можно ваш вифон?

Чуть ли не в буквальном смысле этого слова подобрав челюсть, Дериони, неверяще воззрился на моего лесного принца:

- Ты… ты знаешь, что такое вифон?

- Разумеется, – подтвердил Маугли.

- И умеешь с ним обращаться?!

- Да. Так можно? Всего на несколько минут.

- Э-э… – сагат растерянно перевёл на меня взгляд, но всё-таки достал из кармана элегантный синий приборчик.

Похоже, синий цвет всё-таки как-то соотносился у них с мужским населением… Помнится, Эдору тоже дарили синий вифон.

- П-пожалуйста… Но зачем он тебе? Ты кому-то собираешься звонить?

Маугли растянул губы в улыбке и ответил максимально вежливо и доброжелательно:

- Нет, сагат Дериони, я хочу «поговорить» с ним.

По лицу аристократа было видно, что он ничего не понимает, но подозревает нас в изощрённом издевательстве над своей особой, поэтому я кивнула лягушонку, чтобы он поторопился. Подержав вифон между ладонями, Вайятху медленно, с расстановкой сообщил:

- Вам подарили его два… нет, три месяца назад. На праздник. А, вот оно что! Это был ваш день рождения… подарок от родителей. Дорого, престижно, редкая модель. Вашей жене вифон не понравился, потому что она надеялась на деньги. Думала, вам подарят какую-то сумму, а она сможет взять оттуда часть.

- П-подожди, что ты несёшь? – возмутился сагат. – Откуда ты насобирал эту чушь?!

- Это не чушь. Это то, что рассказывает ваш аппарат.

- Как я могу верить? Мало ли, что ты мне сейчас насочиняешь! Где доказательства?

- Но ведь именно жена привезла вам вифон от ваших родителей? Так?

- Да…

- Она распаковала подарок по дороге, а потом упаковала его заново, в салоне-магазине. И ругалась вслух. Поэтому ваш вифон знает об этом.

- Но деньги… Неужели она собиралась обокрасть меня? – чуть слышно, как будто сам у себя, спросил сагат. – Нет, это невозможно!

- Не знаю, потому что ваш вифон об этом тоже ничего не знает. Ещё он просит вас не забывать включать систему напоминания, потому что вы дважды уже чуть не потеряли его.

- А что это за система? – удивилась я, потому что о чём подобном ещё не слышала.

- Когда хозяин уходит дальше, чем на сто метров, у аппарата включается специальный сигнал, оповещающий окружающих, что вифон потерян, – отрапортовал лягушонок.

В глазах у бедного Дериони отражался чуть ли не священный ужас. Я его очень хорошо понимала, поскольку сама, в своё время, прошла через всё то же самое…

А бедолаге, похоже, крупно не повезло с женой. Тогда понятно, откуда у него такое трепетное, по мирасским меркам, конечно, отношение к своей постельной игрушке. Или всё было наоборот, и Вайятху был сначала, а неприязнь жены – уже следствие? Впрочем, лезть совсем уж глубоко в личные проблемы Дериони у меня ни желания, ни нужды не было.

- Это ещё не все способности, которые есть у Вайятху, – «обрадовала» я собеседника. – Здесь, под землёй, конечно, бабочек нет, чтобы их позвать, но, может, крысы?..

- Крысы? – обалдело переспросил Мидас.

- Ну, или кто тут у вас живёт… Есть кто-нибудь? – обратилась я к Маугли.

Он встал, прошёлся вдоль по кабинету, словно бы прислушиваясь к чему-то, и пожал плечами.

- Похоже, никаких животных здесь нет, всех вытравили. А вот насекомые есть. Минутку…

Склонившись к одной из панелей, которыми были отделаны стены, лягушонок тихонько поскрёб ногтём по поверхности. Сначала ничего не происходило, а потом на свет божий вылезли один за другим три ярко-чёрных глянцевых жучка, покрытых голубыми точками, словно бы их сбрызнули лазурью. Выбравшись наружу, они замерли, а потом, повинуясь командам Вайятху, поползли сначала налево, потом направо, потом встали в ряд, сбились в кучку, рассредоточились, покружились на месте, забрались на руку к лягушонку и заползли каждый на свой, указанный ему палец.

Под конец представления аристократ сидел уже белый, как мирасские цветы, и нервно покусывал губы. Во взглядах, которые он иногда кидал на своего Соло, сквозило потрясение человека, обнаружившего, что рядом с ним находится бомба в подарочной обёртке. Сам Сот, кстати, следил за действиями своего собрата, полуоткрыв рот, с выражением восхищения и ужаса.

Когда Маугли, закончив демонстрацию своих умений, позволил подопытным жучкам вернуться за панель, я сочла, что Мидас достаточно «созрел».

- Ну, теперь вы понимаете, насколько эта раса превосходит нашу по своим возможностям? И по-прежнему считаете нормальным и справедливым, что они влекут такое жалкое существование, причём, по вашей вине? – осторожно осведомилась я.

Дериони вытер вспотевший лоб ароматизированной салфеткой и с трудом оторвал взгляд от моего лягушонка, который снова скромно присел на диван.

- Да… Пожалуй, всё не так просто, как я думал, – ответил Мидас. – Это просто невероятно… У меня в голове всё смешалось!

- Сочувствую, – мягко произнесла я. – Но такова правда, которую скрыли ото всех.

- Всевидящий… А ведь нас уверяли, что Вайятху – крайне слаборазвитая, зависимая от своих партнёров раса, плохо приспособленная к жизни. И убеждали, что мы оказываем им благодеяние, беря на себя заботу о них! – пожаловался сагат. – А оказывается, они на голову выше нас! Это ведь как-то надо переварить…

Для облегчения сего процесса я опять вызвала горничную и попросила у неё кофе и коршу с закусками. Пока она не принесла нам всё требуемое, Дериони продолжал сидеть в полном обалдении (как бы кощунственно это ни звучало по отношению к прирождённому аристократу), время от времени покачивая головой и бросая потрясённые взгляды на обоих Вайятху.

- Значит, вы не просто так забрали рабов? Это было сделано специально? – снова начал разговор Мидас, когда собрался, наконец, с мыслями. – Вы намереваетесь сделать из них таких, как он? – последовал кивок в сторону Маугли.

- В конечном счёте – да. Думаю, это будет правильно.

- Но вы понимаете, что никогда не сможете социализировать их? По крайней мере, в нашем обществе? Ни один мирассец никогда не будет смотреть на них, как на равных, какими бы способностями они ни обладали… А, может статься и наоборот: их возненавидят именно за способности, не простят превосходства над вчерашними хозяевами!

Я задумалась. Что-то похожее и раньше приходило мне в голову, но высказанное устами мирасского аристократа, оно приобретало монолитность догмы. Да, пожалуй, всё так: простолюдины, узнав о рабском прошлом Вайятху, скорее всего, постарались бы самоутвердиться за их счёт, а высший свет ни за что не смирился бы с тем, что их постельные игрушки приобрели такую пугающую власть над окружающим миром. Вот Дериони явно шокировали потенциальные способности Соло, а ведь он ещё понятия не имел о том, кто такой Проводник, которого «впечатывали» в каждого раба.

М-да, похоже, моя ставка на особые чувства, которые этот сагат питал к своему Вайятху, провалилась… Ещё вопрос – не выдаст ли он теперь наши планы своим знакомым? Конечно, за нами – император, ГИО-люди и мирасские традиции повиновения власти, но кто знает, какая по счёту соломинка сломает спину верблюда?

- Что ж, ваше общество – не единственное, – ответила я, наконец.

- Вы хотите вывезти их с Мирассы? Плохая мысль, уверяю вас. Во-первых, вам опять-таки не позволят выносить сор из избы, а во-вторых, сами туземцы предпочитают не покидать своей планеты. Какая-то там световая зависимость, кажется…

- Ну, остаётся ещё возможность создания отдельных поселений для них, где-нибудь подальше от людей, – возразила я.

- Вернёте их обратно в леса?

- Почему бы и нет? Думаю, там они были бы совершенно счастливы.

- Возможно… – пробормотал сагат. – Возможно…

Я бы сказала, что это оставалось не возможным, а единственным вариантом решения проблемы.

- Но как вы собираетесь решать проблему зависимости Вайятху от хозяев? – вдруг встрепенулся Дериони.

- Сменой привязок, разумеется. Как это делал ваш императорский лекарь, когда привязывал раба к следующему хозяину.

- Нет, вы не поняли. Замена хозяина – это просто замена хозяина. Один ли, другой, но он должен быть, иначе Вайятху вообще не способен жить!

Я нахмурилась.

- Вообще-то, я справлялась уже с этой задачей. С Маугли. И именно через смену привязок.

- А сколько лет вашему Вайятху?

- Ну, больше ста.

- О! Это уже устаревший вариант! Последние рабы, которых дарил император, имели потребность в хозяине на уровне выживаемости. Понимаете? Без хозяина они просто погибнут!

Пришла моя очередь таращиться на сагата.

Умереть без хозяина? Нет, вообще-то, именно так Грасс поступил со своими легионами гвардейцев. Но Вайятху?.. И я ведь уже меняла установки! Целым сорока рабам, и все, вроде, остались живы и здоровы. Или есть какой-то подвох? Бомба замедленного действия?

- Сагат Дериони, а вы не знаете, сколько могут прожить без хозяина такие Вайятху?

- Точно не скажу, но вряд ли больше месяца.

Мы с Маугли переглянулись.

- Не знаю, – ответил лягушонок на мой невысказанный вопрос. – Я не проверял такие связи, мне в голову не приходило ничего подобного!

Как и мне. И не пришло бы, пока они не начали бы умирать прямо у нас на руках…

- Сагат Дериони, вы позволите Маугли посмотреть, как выглядит такая связь? Ведь у Сота она есть, правильно? – обратилась я к аристократу.

- Э-э… Ну, пусть попробует. Если это ничем не повредит Соло!

- Не беспокойтесь, он даже ничего не почувствует.

Маугли тут же присел рядом с напрягшимся рабом, который ещё сильнее вцепился в ногу Мидаса. Мой лягушонок ласково заговорил с собратом, поглаживая по руке, а потом – по голове. Начал перебирать волосы, потом, словно невзначай, задержал пальцы на висках Сота, сочувственно кивнув ему, поднялся и озабоченно сказал:

- Да, я увидел её. Она не такая, как у Джелли. Более тонкая, что ли, и цвет другой. Как точно воздействует – не знаю, но рисковать и просто обрывать её, мне кажется, не стоит.

Я только тоскливо вздохнула: похоже, нам предстоял весёленький вечер с проверкой всех имеющихся в наличии неперенастроенных рабов.

- Так что вы будете делать с этим? – вновь напомнил о себе сагат Дериони.

- Перепривязывать, – ответил Маугли.

- К кому?

- К тому, кто согласится стать якорем для Вайятху, пока мы не найдём лучшего решения, – вмешалась я. – А ещё продолжим обучать и воспитывать. Вы, кстати, разве не хотите, чтобы ваш Соло стал таким, как Маугли? Ну, или хотя бы немножко повзрослел? Научился играть на этой, как её… пангирре или, может, ещё на чём-то?

- Вы меня искушаете? – удивился аристократ, но сдвинутые брови и заблестевшие глаза выдавали его с головой: описанная мной перспектива равнодушным его не оставила. – Я не знаю… Мне надо подумать…

- Думайте, конечно, – я пожала плечами. – Но не забудьте, что мы – последний шанс для вашего Соло стать кем-то, хоть чуть-чуть больше, чем ему было отмеряно создателями.

- Да… да… – пробормотал Дериони, ещё сильнее хмурясь. – Спасибо… Мы пойдём. Соло, камо.

- Да, если что-то надумаете, свяжитесь сразу со мной. Так будет надёжнее, – попросила я.

- Хорошо, – как-то подавленно отозвался Мидас, встал, снова подхватил Сота на руки и отбыл. Но покидал он нас неуверенно, будто всё время пытался решить для себя вопрос: не стоит ли остаться.

После его ухода мы немножко поспорили. Вспомнив, что собиралась навестить друзей, я хотела сначала заглянуть к Эктору, если он сможет выделить нам хотя бы пять минут, и к Лавинии с Вигором. К последним – обязательно, главное, чтобы их не услали по императорским делам. Маугли же рвался немедленно обследовать всех остальных Вайятху на предмет связи с хозяевами. Я возразила, что час или два погоды уже точно не сделают, лягушонок вздохнул, но согласился.

Совсем оторвать нового императора Мирассы от дел не получилось, но он с удовольствием поговорил с нами по вифону, покинув на время каких-то очередных членов очередного комитета.

- Чтоб я! Добровольно! Ещё раз! Согласился править чем-нибудь! – выразительно закатив глаза, заявил нам венценосный стратег, выйдя из кабинета в садик, чтобы поговорить без помех. Впрочем, эти самые глаза у него азартно блестели, так что жалобам я не слишком-то поверила.

- Значит, вернулся? – одобрительно хмыкнул самодержец, увидев на экране Маугли. – Молодец! Очень вовремя! Когда свадьбу справлять будете?

На такой неожиданный вопрос мы с лягушонком переглянулись и оба залились краской. Только я – алой, а Вайятху – оливково-зелёной.

- А что такое? – удивился Эктор. – Неужели не будете праздновать? Или я чего-то не знаю?

- Ну… наверное, будем, только не сейчас, – неловко ответила я. Вот чего-чего, но даже мыслей о каких-то связующих обрядах у нас ещё не появлялось! – Пока это совершенно некогда делать, да и неудобно. Тем более, что опять возникли проблемы с брошенными Вайятху… О, кстати, Эктор, когда прилетают твои братья или сёстры?

- Ну, три человека прилетают прямо завтра, а потом – пятеро. А что?

- Слава Всевидящему! Можешь мне хотя бы одного дать?

- Кого тебе?

- Лучше всего Лавинию.

- Точно не знаю. Она, вроде, как раз должна была закончить формировать списки Кабинета Крови и Комитета по промышленности. Спроси у неё самой, возможно, Лави сможет устроить себе что-то, вроде коротких каникул, дней на пять-шесть. Тебе хватит?

- Конечно, нет, но хоть что-то…

- Не жадничай, сестра сейчас нарасхват. Не займись ты своими любимыми зеленокожими, тебе тоже некогда было бы вздохнуть. Ну, это я не в упрёк, не думай, – Эктор хитро улыбнулся. – Кстати, тебе привет от брата, он уладил дела с расследованием, и собирается вскоре прилететь, вместе с невестой и будущим тестем. Дела сдвигаются с мёртвой точки!

- Это замечательно! А как ему удалось всё замять?

- Не знаю. Расскажет сам – ты же знаешь, как он любит эффектные сцены и драматические постановки. Не сомневаюсь, что всех удивит!

Я радостно улыбнулась. Весть о возвращении Эдора, как всегда, придала сил и уверенности в том, что теперь всё точно наладится: и в столице, и в империи, и вообще везде. Несмотря на Линну.

- Да, чуть не забыла! Нет ли у тебя лишнего участка леса, достаточно дикого и удалённого от городов и деревень? Ещё лучше, если он будет где-нибудь поблизости от резервации местных полосатых любителей пещер? – спохватилась я.

- Да пожалуйста, бери любой лес, только в канцелярию потом сообщи, где и какого размера, – удивлённо отозвался самодержец. – А тебе зачем?

- Буду организовывать поселение Вайятху, здесь им не выжить. А вот если вернуть в естественную среду – должно получиться. Ну, и от людей подальше…

- Что ж, наверное, ты права, – ответил Эктор после секундного обдумывания. – Заклюют… Короче, сама выбери, что тебе понравится, только предупреди потом. Хорошо?

- Конечно, спасибо, Эктор! – горячо поблагодарила я его.

- А ты смотри, не затягивай со свадьбой! – заявил правитель, сурово глядя с экрана вифона на Маугли. – А то уведут у тебя Тэш, не успеешь оглянуться!

Мы с Вайятху ещё гуще покраснели и позеленели, и поспешили попрощаться с весёлым, несмотря ни на что, императором Мирассы.

Чтобы не длить неловкую паузу, я тут же позвонила Лавинии, и златовласка с восторгом поздравила нас со счастливым воссоединением, – так она определила нашу встречу с Маугли. Ну, мы и не возражали. Договорились встретиться у Вигора в лаборатории, которую он открыл тут же, в Цитадели, не считая той, что оборудовали по его просьбе в склепе императоров. Эктор, как и обещал, предоставил хранилище тел генетику в полное распоряжение, и тот пропадал там почти целыми днями. Сегодня его ждали во дворце, но позже, к вечеру. Что ж, нам тоже было, чем заняться – шестьдесят пять Вайятху ждали проверки. Уговорившись ещё созвониться, мы отправились трудиться. Вернее, трудиться должен был Маугли, мне оставалось только переживать.

Дело оказалось не таким быстрым, как с Соло, лягушонок боялся просмотреть что-то важное, поэтому каждого собрата исследовал на совесть. Через два часа выяснилось, что Вайятху, накрепко «связанных» со своими прошлыми хозяевами, у нас шестнадцать, а не все поголовно, как я сначала боялась. Видимо, более «молодых» рабов выкидывали меньше. Выявленных страдальцев мы отделили от других и отправили вместе с одним из служителей в резиденцию, где уже жили сорок освобождённых рабов. После возвращения я собиралась попробовать освободить их и от этой привязки, ну, а если не получится – думать, к кому их перепривязать. Собственно, если бы это было также необременительно, как с Джелли, вопросов бы не было, но Вайятху, да ещё настолько несамостоятельные, требовали куда больше внимания и участия. В-общем, надо было думать, и думать срочно.

Когда Вигор, наконец, появился в Цитадели и позвонил мне сообщить об этом, мы уже встретились с Лавинией и болтали, уединившись на одном из диванов в танцевальной зале. Замок продолжал пустовать, напоминая огромную раковину, из которой выковырнули моллюска, который её построил. Нет, здесь продолжалась какая-то жизнь, но всё больше на нижних этажах. Верхние, предназначенные для церемоний и празднеств, стояли тихие и безлюдные. Даже сейчас, когда в высокие окна светило солнце, мне казалось, что в углах притаились призраки.

Мы сидели втроём вокруг небольшого столика, на котором был накрыт уже не то обед, не то полдник, и никак не могли наговориться. Я, словно выпав с появлением Маугли из спячки, заново расспрашивала подругу о том, что происходило в политическом зверинце Мирасского двора, пока я сосредоточилась только на своих Вайятху, не желая отвлекаться ни на что другое. Лави, ещё больше похудевшая, до какой-то отчаянной прозрачности, охотно выдавала мне последние новости.

- На подземных базах – полный порядок, останки гвардейцев превратились, практически, в прах, теперь там работают промышленные роботы-уборщики, скоро всё будет чисто и простерилизовано. В благодарность за помощь, Эктор передал племенам горцев дополнительные территории, тоже там, в горах, объявив их заповедниками. Собственно, людям там вообще делать нечего, и почему раньше этого не сделали – непонятно. Разве что, потому что предыдущему императору просто не было дела до туземцев?

Я согласно покивала, Грассу и вправду ни до кого не было дела, кроме себя самого, конечно.

- С кабинетами и комитетами в-общем тоже справились, – продолжала Лавиния. – Пришлось, конечно, формировать почти всё заново, потому что старые связи и кланы не дали бы нам ничего сделать. Там такой формализм и бюрократия – просто кошмар. Ну, от кого-то откупились, кого-то просто отодвинули, но это только начало. Вот дождёмся прилёта наших с базы, и можно будет продолжить процесс отстранения аристократов от власти.

Да, не одна я ждала ГИО-людей!

- Ну, и с родственниками императрицы удалось, наконец, заключить соглашение. Они получили в пожизненную аренду Голубой дворец и будут жить там на полном обеспечении, не предъявляя больше никаких претензий. Самое главное – мы убрали их подальше от столицы и лишили возможности продолжать пытаться влиять на решения Эктора. Представляешь, они были совершенно уверены, что мой брат – какой-то недалёкий дурачок, не разбирающийся ни в политике, ни в людях, и совершенно искренне собирались править вместо него! Даже не задумались ни на секунду, в честь чего Грасс именно его назначил своим преемником.

- Ну, давай будем справедливыми, особо напрягать мозг от них никогда и не требовалось, – вставила я.

- Да, так и есть. Ну, пришлось немного повоевать, даже Кария, в конце концов, поставила матери ультиматум, чем повергла её в настоящий шок. Но, честно говоря, они сами напросились.

- Представляю, – я усмехнулась. – А как семья пережила смерть Наима?

- Довольно спокойно, – Лавиния опустила глаза и слегка сдвинула золотистые брови. – Даже странно… Я вот до сих пор стараюсь не спать ночами, а они, как говорят, даже не вспоминают. Удивительно, правда?

Я молча сжала руку подруги. Что ж, начиная этот разговор, я уже догадывалась, что услышу, но именно поэтому его и завела.

- Лави, тебе надо отдохнуть. Конечно, ты сильная и несгибаемая, но отдых необходим даже тебе. Давай ты пошлёшь всех этих местных крокораусов подальше, сделаешь паузу на несколько дней и прилетишь повозиться с моими Вайятху? Только вообрази: уединение, тишина, всего-то пятьдесят с небольшим смирных, робких лягушат, и ни одного политика на расстоянии ближайших тридцати километров!

Лавиния невольно улыбнулась.

- Да, звучит заманчиво… Наверное, я даже соглашусь. Почему нет?

- Вот и отлично, – с удовлетворением заключила я.

Главным было вытащить златовласку из замкнутого круга, в который она сама загнала себя, а там будет видно. Может, она решилась бы взять к себе кого-нибудь из бывших рабов? Такая связь опекаемый-опекун была бы идеальной для обеих сторон: я лично не знала никого, более подходящего для воспитания робких, зависимых Вайятху, а гуманоид, со своей стороны, возможно, заставил бы Лави снова открыть своё сердце, хотя бы чуть-чуть.

Во всяком случае, её бывший опекаемый, сидевший рядом со мной, смотрел на неё вполне счастливыми глазами и испытывал, судя по цветовой гамме, самые радостные чувства от встречи. Именно в таком, благостном состоянии духа мы и отправились к Вигору, сообщившему мне, что он вернулся.

Сувенир 79

Зайдя в лабораторию викинга, я остановилась на пороге, не в силах удержаться от смеха: несмотря на довольно приличные размеры, в ней царил всё тот же бардак, что и в памятных мне маленьких комнатках на Второй. Приборов и аппаратов было куда больше, но расставлены они были всё в том же сногсшибательном беспорядке, ориентироваться в котором мог только сам хозяин. Похоже, кое-кто не менялся ни при каких обстоятельствах…

Сам Вигор на мой смех особого внимания не обратил, но зато крепко, от души обнял и поздравил с возвращением лягушонка.

- Ну, что я тебе говорил? – вопросил он с некоторым самодовольством. – Говорил, что он вернётся?

- Говорил, – покорно согласилась я, не в силах удержаться от улыбки.

- Во-от, слушай меня в следующий раз и не выдумывай себе всякой ерунды, – наставительно заключил генетик и принялся извлекать откуда-то сидения для нас.

Через двадцать минут мы дружно пили кофе, приготовленный всё в той же крохотной кофеварке, привезённой, как оказалось, золотоволосым предводителем разбойников с собой.

- А что? Она прекрасно работала там, я к ней привык, зачем что-то менять? – заметил Вигор, с удовольствием принюхиваясь к аромату, плывущему по лаборатории. – К тому же здесь, как я слышал, никто не умеет готовить настоящий, хороший кофе.

Ну, с этим я бы поспорила – просто такую крепкую чёрную бурду, которую предпочитал предводитель морских разбойников, осилил бы далеко не каждый любитель благородного напитка, а ни молока, ни сливок, ни сахара викинг не признавал. Поэтому приходилось не столько пить, сколько нюхать…

- Дорогая Тэш, – викинг тоже счёл своим долгом просветить меня относительно своих новостей. Похоже, с самоизоляцией надо было срочно заканчивать. – Хочу сказать, что Грасс в разговоре с тобой сильно преувеличил свою «натуральность». На самом деле, арх-генерал давным-давно уже потихоньку занимался усовершенствованием своих физических тел. Например, Наим вовсе не был стопроцентно натуральным человеком, процентов десять его генов совершенно точно подвергались модификации. Помнишь, Эктор и Лави жаловались, что не могут почувствовать его?

Златовласка заинтересованно подняла брови.

- Так вот, происходило это именно потому, что у сына Грасса имелась «встроенная защита» от эмпатов, – сообщил бог варваров.

- Вот как? Откуда же они её взяли? – удивилась я.

- От одного ма-аленького местного насекомого. Оно не агрессивно, и даже не умеет прятаться, но такого фокуса вполне хватает, чтобы выжить, для хищников его просто не существует, поскольку они его «не слышат». Очень полезное качество для планеты, подавляющее большинство обитателей которой – эмпаты и телепаты, не находишь?

- Пожалуй… – согласилась я. – А что ещё было изменено?

- Ещё? Ну, устойчивость к разным вирусам и бактериям, к некоторым ядам, растительным и животным, в-общем, небольшие улучшения по мелочам. Но, что интересно, следом за императором, к подобным процедурам пристрастились почти все аристократы и некоторые из обычных жителей, приближенных к высшему свету. Короче, играми с генами тут занимались увлечённо, со вкусом и размахом.

- Так я и думала, особенно, после массового подбрасывания нам Вайятху.

- Ну, да. Тут у всех почти рыльце в пушку, так что поводы для беспокойства у них были. Жаль, что Грасс взорвал свои секретные лаборатории, думаю, там было материалов на несколько десятилетий изучения.

- А мне не жаль, – с отвращением ответила я. Лицо умирающего императора встало перед глазами, как наяву. – Пусть несёт с собой к Плораду все свои «достижения», нам без них легче будет.

- Да-а, – протянул Вигор. – Но с какими-то вещами я бы с удовольствием познакомился поближе. Например, мне очень интересно, как они ухитрились сделать гвардейцев почти неуязвимыми, но при этом отвели им жизни всего двадцать лет?

- Так мало? А как же потом? – удивилась я. – Делали новых гвардейцев?

- Ну, да. Похоже, тут у Грасса был целый завод по производству генно-изменённых организмов. Кстати, я нашёл в склепе императоров записи генетиков арх-генерала. Не полное описание, конечно, так – пояснения к проводимым опытам. Но кое-что удалось понять. Например, то, что они постоянно использовали новых людей для каждой партии гвардейцев.

- Новых?

- Да. По сути, они всякий раз брали двоих или троих человек и использовали их геномы для производства солдат.

- Почему?!

- Потому что изменений требовалось слишком много, ошибки накапливались чаще и быстрее. Обновлять исходные генотипы нужно было, вот почему.

- Боюсь даже узнавать, где они брали этих людей, – мрачно сказала я.

- Ну, в распоряжении Грасса была целая планета, думаю, отыскивали кого-то.

Я вздохнула. Да, может быть, отыскивали, а может быть, и выращивали. Не удивилась бы, найди мы тут и засекреченный лагерь для людей…

- А ещё мне интересно, зачем, например, оставили Вайятху эмпатами, но заблокировали им эти способности по отношению к своим хозяевам?

- Кстати, – спохватилась я, ставя чашечку на ящик, служивший нам столом. – Вигор, мне срочно нужна твоя помощь, иначе они умрут!

Золотоволосый викинг закатил глаза и простонал:

- Ну, что я говорил?! Ты просто ходячее оповещение о новых проблемах! Кто там опять умирает?

- Да Вайятху же! Судя по всему, последнюю партию рабов генетики Грасса сделали зависимыми от хозяев уже на уровне выживания. Мы сегодня как раз выяснили, что у некоторых из наших подкидышей есть такая связь. И один аристократ, который забрал своего Вайятху, сказал, что такие рабы без хозяев не выживут вообще. Ну, точно, как гвардейцы – без арх-генерала.

- И что? – проворчал генетик. – Уже начался падёж?

- Пока нет, но мы даже не знаем, сколько у нас есть времени.

- И почему мне кажется, что до конца своей жизни я буду решать проблемы твоих гуманоидов? – вопросил викинг. – Так, давай с самого начала: что за связь, какой такой аристократ, и чего конкретно ты хочешь от меня?

Пока я излагала Вигору последние события, и мы уясняли степень полезности викинга для потенциальных жертв генных экспериментов Грасса, Лавиния и Маугли тихонько беседовали о чём-то. Судя по всему, лягушонок делился со златовлаской впечатлениями от мирасских лесов.

- Ну, и где я возьму тебе столько нянек? – нетерпеливо вмешался генетик в мои рассуждения о необходимости перепривязать Вайятху к кому-то, кто не стал бы злоупотреблять своим положением хозяев. – К нам сюда прилетают всего-то пятеро наших с базы, и каждого уже ждёт море работы, некогда им будет возиться с твоим детским садом. Может уж тогда вам этих болезных сразу к Мирассе подключать?

Я запнулась. Такая мысль даже не приходила мне в голову. Но вот реально ли это? Оторвав Маугли и Лавинию от приятных воспоминаний, мы принялись со всех сторон рассматривать возможность привязки Вайятху прямиком к планете, но пришли к выводу, что пока этого делать не стоит. Может быть, позже, когда наши подкидыши будут хоть чуть-чуть более самостоятельными… А пока – да, им были нужны няньки. Которых у нас не было.

Вигор, из которого я вымучила обещание сегодня же начать строить модели для выращивания гуманоидов, кажется, даже обрадовался, когда мы собрались уходить, а вот Лавиния упорно раздумывала над чем-то. Проводив нас до дверей медкабинета, она пообещала полететь в резиденцию завтра, вместе с нами, и ушла отдыхать (как я надеялась), а мы погрузились с головой в работу по перепрограммированию шестнадцати «смертников». Дело было привычным и даже рутинным, но отнимало довольно много времени, так что управились мы только глубокой ночью.

Освобождённых Вайятху дежурный служитель старательно успокаивал и раскладывал по матрасам, и мы с Маугли решили тоже хоть немного поспать. Благо, что в Цитадели можно было найти буквально всё, в том числе, и пустующую спальню.

На следующий день мы улетели обратно, в резиденцию, причём аж на двух больших императорских машинах, иначе увозимых гуманоидов было не разместить. Лавиния летела вместе со мной и шестью Вайятху в одном флайере, а Маугли, с десятью оставшимися – в другом. Я надеялась, что взрослый собрат найдёт, чем занять пугливых соотечественников, чтобы они в обморок от ужаса не упали. Нашим шести я просто и без затей завязала глаза, использовав проверенный старый приём. Он оправдал себя и на этот раз, все до одного пережили дорогу спокойно. Не знаю, как добился этого Маугли, но его десяток тоже вышел из машины своими ногами, и желания умереть от ужаса не никто выказывал.

Когда вновьпривезённых завели в комнату к остальным нашим подопечным, произошло небольшое столпотворение в дверях, потому что новички боялись пройти дальше. Маугли пришлось брать каждого из них за руку и отводить к столу. Старожилы, тоже сбившись в кучку, взволнованно наблюдали за происходящим. Обе группы выслушали объяснения моего лягушонка о том, что теперь они будут жить вместе, и медленно начали подвигаться навстречу друг другу. В конце концов, все перемешались и замерли уже единой массой. Особенно забавно было наблюдать, как Вайятху пытаются слиться друг с другом даже окраской: разноцветные до этого, теперь все гуманоиды стали цвета хаки. Вообще-то, это не особо радовало, потому что, насколько я помнила, этот цвет означал тревогу. Но, хотя бы не болотно-зелёный, который свидетельствовал о сильном страхе, и то хорошо…

Маугли решил остаться с ними, чтобы помочь развеять страхи, а я показала Лавинии, где она будет жить, пока помогает нам. Собственно, это были такие же гостевые апартаменты, как и мои, только расположенные чуть подальше от центрального входа. Я с удовольствием заметила, что златовласка немножко расслабилась. Всё-таки постоянное общение с аристократией кому хочешь испортит настроение, а то и характер.

Следующий день принёс нам две хорошие новости: Маугли проверил сорок Вайятху, живших в резиденции, и среди них нашёл только двоих, связанных со своими хозяевами смертоносной нитью. Все остальные были свободны, насколько это было возможно в их обстоятельствах. А второй хорошей новостью стало то, что гуманоиды, как один, прониклись любовью к Лавинии буквально с первого взгляда, как и мой лягушонок когда-то. Обаяние ГИО-девушки действовало безотказно! Вся толпа из пятидесяти с лишним зеленокожих обожателей следовала по пятам за златовлаской, преданно глядя ей в рот. Лави подшучивала над этой внезапной любовью, но я видела, что ей нравилось. По крайней мере, теперь она постоянно улыбалась.

Убедившись, что и ей, и моим подопечным хорошо вместе, а Маугли по уши занят воспитанием своих собратьев, я сделала то, чтодавным-давно собиралась, но никак не могла найти времени: полетела в приюты для человеческих детей. Кария дала мне разрешение на это, хотя, кажется, не особенно поняла, зачем мне это понадобилось.

- Тэш, дорогая, мы же только недавно там были, – чуть растягивая слова, веско говорила императрица, глядя на меня с экрана вифона отстраненным взглядом. – Что там могло измениться за такой короткий срок? Нет, если вы, конечно, хотите и настаиваете…

Я и хотела, и настаивала, поэтому мне пообещали разрешение и всяческое содействие руководства приютов, и отправили в поездку, смирившись, что иначе я поеду сама, и без разрешения.

Впрочем, позже выяснилось, что у Карии так и не дошли руки позвонить своим директрисам, и я свалилась на них, как снег с ясного неба. Но, в чём-то это даже оказалось лучше и полезнее, внезапная инспекция показала ровно то, чего я боялась: полное равнодушие персонала к воспитанникам. Я отправилась одна, в сопровождении только своего гвардейца, и директрисы приютов ясно дали мне понять, что сама по себе, без поддержки императрицы, я для них сколько-нибудь значимой фигурой не являюсь. Начать с того, что со мной просто не хотели общаться, а в двух из трёх заведений вообще пытались не пустить дальше порога! Совершенно неожиданно обнаружилось, что разговаривать с сотрудниками, нанятыми в своё время принцессой, можно только угрозами и шантажом! Но даже такие экстраординарные методы не оказывали на них особого воздействия.

Впрочем, я понимала, почему: в последнем приюте директриса прямо заявила мне, что ничего не боится, потому что никто не придёт на её место, и не станет работать с детьми, способными навлечь на своих опекунов проклятие. Я скрежетала зубами, понимая, что мерзавка права – персонал необходимо менять, но для этого нужно привезти нормальных людей с других планет. Найти здесь нужных работников было бы ещё сложнее, чем разыскать иголку в стоге сена. Значит, опять требовалось время. Время и терпение, – в данном случае, моё.

И всё-таки я сорвалась, когда вышла из кабинета начальницы этого вертепа и увидела крохотную девочку, ползущую по коридору. Малышка не умела ещё даже ходить, и передвигалась на четвереньках. Причём ползла она совершенно одна, никого рядом не было. Директриса, тоже вышедшая вместе со мной, чтобы побыстрее избавиться от непрошенной гостьи, стояла спиной и девочку не видела. Зато я имела полную возможность убедиться в том, что дети тут были предоставлены сами себе. Пока мы препирались, малышка проползла полкоридора и теперь подбиралась к стене, у которой стоял кособокий стул. Добравшись до него, ползунья попыталась встать, ухватившись за ножку, но она подломилась, и стул свалился прямо на девочку.

Директриса только оглянулась на громкий плач, разнёсшийся, кажется, по всему приюту, и этим ограничилась. И ни одна из нянечек, или как их там называли, даже не удосужилась посмотреть, что произошло. А ведь они были здесь, я только что видела их собственными глазами!

Плюнув на приличии, я оттеснила собеседницу в сторону и поспешила к плачущему ребёнку. Осмотрела, убедилась, что никаких серьёзных повреждений, кроме пары синяков и царапины на щёчке, нет, подхватила девочку на руки и принялась успокаивать. Всё это время женщина смотрела на меня с брезгливым недоумением – кажется, из-за проявленного к малышке внимания, мне удалось упасть в глазах директрисы куда-то в подземные провалы. Впрочем, мне было на это глубоко наплевать. Не спуская девочку с рук, я пошла по комнатам, не слушая возмущённого клокотания за спиной.

Что сказать… С моего последнего визита лучше здесь не стало. Грязно, уныло, сквозняки. Дети сидели по комнатам, тихие, как мышки. Я не увидела ни игр, ни возни, не услышала даже разговоров. Воспитанники приюта казались неживыми, будто их заморозили. Среди сирот обнаружилась ещё одна маленькая девочка, на вид чуть постарше первой. Она почему-то сидела отдельно на полу в углу. На мой вопрос, неужели нельзя было найти малышке матрас, директриса процедила сквозь зубы, что девочка наказана за плохое поведение. Она, видите ли, пела, когда ей велели молчать.

Я в очередной раз проглотила всё, что хотелось сказать, и только взглядом выразила этой садистке всё, что думаю о ней и возглавляемом ею приюте. Потом подняла с пола вторую кроху и заявила насупленной мегере, что забираю малышей с собой, в другой приют. Женщина в ответ только пожала плечами, скривив губы. Видимо, на самом деле ей было абсолютно всё равно, что происходило с вверенными её попечению детьми.

Уже усевшись во флайер, я обнаружила, что сиротки ужасно боятся Джелли, пришлось попросить его уйти из салона. Гвардеец послушно исчез, а малышки потихоньку осмелели и начали высказывать какие-то мелкие просьбы. Видимо, они попали в приют совсем недавно, и им ещё не успели промыть мозги настолько, чтобы сделать из живых детей каких-то зомби. Лота и Барта (так их звали, по крайней мере, по словам старшей девочки) хотели есть, и пить, и спать. А ещё у обеих явно была простуда, и их следовало в ближайшее время помыть, но всё это было пустяками. Главное – они ещё были способны поверить в доброе отношение к себе.

Усадив их и заняв печеньем и соками из запасов, хранящихся во флайере, я клялась себе самыми страшными клятвами, что займусь детьми из приютов немедленно, как только вернусь в резиденцию. Хватить кормить местные суеверия, которые разрушают жизнь сирот. Дети должны жить с нормальными людьми, а не с монстрами. Вот только где взять нормальных людей?!

Я ломала над этим вопросом голову всю обратную дорогу, когда уже накормленные и уложенные спать девочки давно мирно посапывали. Местное общество вряд ли было в состоянии понять меня, а тащить кого-то со стороны… Кого? Конечно, самым лучшим вариантом, к которому я возвращалась снова и снова, было бы поручить ребят паре-тройке ГИО-девушек, сестёр Лавинии, ведь у них и медицинское образование было! Вот только их надо было ждать, ждать и ждать, а детей хотелось забрать уже немедленно.

Мы вернулись ранним утром, когда все ещё спали. Я не рискнула просить о помощи Джелли, чтобы не напугать ненароком девочек, поэтому пришлось разбудить Маугли и попросить его перенести малышек в дом. Сонный лягушонок не сразу понял, чего я от него хотела, но, увидев девочек, мгновенно проснулся. Бережно, как немыслимую драгоценность, перенёс сирот на нашу постель, уложил, укрыл, подоткнул со всех сторон одеяло. Я хотела было что-то сказать, но увидев сияющие глаза Вайятху, забыла обо всём: Маугли выглядел совершенно счастливым! Он смотрел на наших маленьких гостей с таким обожанием, что я просто потеряла дар речи.

Далеко не сразу сообразила спросить его:

- Маугли, ты же, вроде, видел детей?

- Ну… только в визоре. – Вайятху улыбнулся как-то застенчиво и предвкушающе. – А на самом деле они такие маленькие! И так сладко пахнут…

Я вытаращилась на этого новоявленного гурмана.

- Сладко?! Ты о чём?

- Ну, они похожи на маленькие цветы… – Маугли снова улыбнулся совершенно незнакомой счастливой улыбкой. – Или на фрукты. Маленькие, сладкие, чистые, и такие… ждущие, чтобы их любили…

- Ты это чувствуешь, даже если они спят? – удивилась я.

- Да, – лягушонок серьёзно кивнул. – Конечно, чувствую. Они и сами готовы полюбить того, кто захочет этого… Дети не должны быть одинокими, сагите, так неправильно. Только не они. Взрослые обязательно должны заботиться о них!

Я кивнула. Да, всё верно, но так странно слышать это из уст Маугли, который сам ещё несколько недель назад нуждался в заботе не меньше этих девочек…

- Сагите, вы позволите мне позаботиться о них? – вдруг спросил лягушонок.

Я несколько опешила от этой просьбы, да ещё выраженной в манере того, прежнего Маугли.

- А ты хочешь?

- Да, да! Очень хочу! Вы позволите?

- Ну, хорошо, – неуверенно ответила я.

В конце концов, Вайятху видел детей, что называется, близко и живьём впервые в жизни, и понятия не имел, как именно за ними надо ухаживать. Но ведь его можно было научить, было бы желание, а этого добра хватало!

Подивившись на лягушонка, впавшего от моего согласия в форменный экстаз, я вдруг подумала: мы всё время пытались найти для бывших рабов нянек, а, может, нужно было делать ровно наоборот? Может, надо было найти им тех, кого они сами могли бы нянчить? Судя по восторгам Маугли, Вайятху просто-таки созданы для этого!

Позже утром, для проверки своей идеи, пошла к подопечным вместе с обеими девочками, и была во второй раз глубоко шокирована: вся толпа гуманоидов, потеряв дар речи, смотрела на малышек, как на живых богинь, явивших им свои светлые лики! Мы с Лавинией только качали в изумлении головами. Впрочем, что мы! Мой помощник тоже таращился на очарованных лягушат, не веря глазам. Когда я спросила, видел ли он что-либо подобное раньше, или, может, слышал о таком, он покачал головой и высказался в том смысле, что какой же идиот будет поручать постельному рабу своего ребёнка… Ну, в чём-то он был, конечно, прав. Но, видимо, хозяева совершенно зря опасались. Ответственно заявляю: лучших нянек, чем Вайятху, просто невозможно себе представить!

Одновременно всем ухаживать за всего двумя малышками было невозможно, поэтому гуманоиды тут же организовали очередь: пятеро переливающихся всеми цветами радуги счастливчиков наслаждались общением с девочками, а остальные не сводили с них глаз. Полюбовавшись на то, как Барта – та, что была постарше, – самозабвенно таскала одного из «нянек» за довольно длинные лохмы, а тот только умилённо улыбался, явно довольный проявленным к нему вниманием, я пошла в кабинет обдумывать свою идею. Ещё вчера она показалась бы мне сумасшедшей, но сегодня я была уверена, что нашла неожиданный выход.

- Лави, – обратилась я к подруге, которая тоже не выдержала конкуренции с двумя новыми кумирами и присоединилась ко мне. – Что ты думаешь о том, чтобы забрать детей из приютов сюда и объединить их с Вайятху?

- Думаю, это было бы замечательно, – ответила златовласка. – Ты же видишь, как они все счастливы? Думаю, что можно даже подвигнуть гуманоидов к развитию, давая им, в качестве поощрения, возможность понянчиться с девочками. В приютах были ещё маленькие дети?

- Настолько маленьких – нет. Постарше были, лет трёх-пяти. Но их не слишком много, человек десять всего.

- Десять детей? Уже хорошо. Думаю, можно найти ещё восьмерых детишек, которым были бы нужны няньки-Вайятху. Возможно, более старшим, но не взрослым ещё. И тогда у нас будут те, кто не станет злоупотреблять своей связью хозяин-раб.

Я широко открыла глаза.

- Лави, ты думаешь, что нужно привязать бывших рабов к сиротам?

- Думаю, это удачная мысль. И те, и другие – изгои, и те, и другие нуждаются во внимании и заботе. Мне кажется, они прекрасно подойдут друг другу. Ну, а позже, когда будет понятно, как безопасно избавить Вайятху от этих привязок, можно будет и развести их.

Я невольно фыркнула. «Развести»… Прозвучало, как будто мы говорили о настоящем браке. Но идея и вправду выглядела очень многообещающей. Почему не попробовать? Сначала кого-то из восемнадцати привязать к одной из малышек, и посмотреть, как изменятся их отношения. Если всё пройдёт спокойно и мирно, можно будет продолжить спасать одних несчастных с помощью других.

- Да, ты права, – решительно сказала я. – Результат стоит того, чтобы попытаться.

Когда позже к нам пришёл Маугли, чтобы напомнить об обеде, я поделилась и с ним этой мыслью, и он полностью одобрил её.

- Да, это было бы чудесно! – взволнованно говорил лягушонок, расхаживая по моему кабинету. – Мы ведь очень любим ухаживать за кем-то, и основная проблема для моих соплеменников состоит именно в том, что им не о ком теперь заботиться, они чувствуют себя брошенными. Нет никого рядом, кто бы нуждался в них, понимаешь? А такие маленькие дети – это же просто спасение!

- Значит, попробуем?

- Обязательно!

- Ну, значит, так тому и быть.

Этим же вечером Маугли, как-то договорившись со своими соплеменниками, выбрал одного из них – кажется, самого смелого, – и попытался перепривязать его к младшей из девочек, Лоте. Вроде бы, всё получилось, хотя и не сразу. Перенастроенный Вайятху тут же сосредоточился на своём новом смысле жизни, старательно облегчая ей жизнь. Девочка же и вовсе ничего не заметила, – по крайней мере, никаких изменений в подведении не произошло, единственное, похоже, чем ей грозила эта связь – стать самой избалованной малышкой на Мирассе.

Конкуренцию ей составила бы, разве что, вторая девчушка, которая тоже с удовольствием принимала поклонение остальных, оставшихся пока без привязки, Вайятху. В-общем, все были счастливы, включая Лавинию, которая осторожно присматривалась к бывшим рабам, ненавязчиво и аккуратно направляя и поправляя их, показывая, как правильно надо обращаться с человеческими девочками.

Ещё через три дня мы все с облегчением выдохнули: никаких осложнений с перепривязкой не произошло, более того, бывший раб старательно учился новым навыкам по уходу за маленькими детьми, хотя лекарства, которые он пока ещё принимал, продолжали причинять ему определённый вред.

Маугли, ставший вождём наших освобождённых рабов, приобрёл совершенно непререкаемый авторитет и, пользуясь им, принялся потихоньку, осторожно знакомить соплеменников с заложенными в них возможностями. Я уже предвкушала день, когда пятьдесят шесть живущих здесь гуманоидов начнут беседовать со всем подряд, что увидят, а там и остальные Вайятху подтянутся… Ну, где наша не пропадала, справилась же я с одним, опыт есть, глядишь, построят и лагерь в лесу. Так я себе представляла счастливое будущее своих Вайятху: небольшой посёлок посреди леса, и сто лесных принцев, живущих по законам своего собственного племени. Жрецов и охотников, садоводов и кудесников, последних представителей вымершего рода, ради свободы которых стоило биться с Грассом.

Но это всё пока оставалось делом неблизким, а в числе неотложного числилось переселение приютских детей в резиденцию. И для начала мы с Лави принялись готовить подходящие помещения. Для маленьких, для больших, для отдыха, для игр, для учёбы, для еды. Ещё нам требовались повара, уборщики (потому что роботы всё-таки не со всем справлялись), нужно было заключать новые контракты на поставку продуктов и одежды, лекарств и гигиенических средств. А ещё нам требовались на всё это деньги, которых Фонд принцессы выделять категорически не желал…

Я бегала туда и сюда, искала, проверяла, договаривалась, согласовывала, грозила, жаловалась, умоляла, снова искала, ругалась, отсылала обратно, забывала поесть, падала на постель полумёртвая от усталости, ухитряясь уснуть раньше, чем голова касалась подушки, и всё равно никак не могла избавиться от мысли, точившей меня изнутри, как ржавчина: каким необыкновенным отцом стал бы Маугли, если бы Грасс и его свора не лишили моего Вайятху этой возможности…

Сувенир 80

Детей из двух приютов я перевозила одна, Лавиния к тому моменту уже вернулась к своим дворцовым обязанностям. И вернулась не в одиночестве, вместе с нею улетел и один из Вайятху, нуждавшихся в хозяине. Златовласка долго присматривалась к бывшим рабам, что-то прикидывала и просчитывала, но, в конце концов, обратилась ко мне с просьбой доверить одного из них её попечению. Надо ли говорить, что я была до смерти рада?

Лави выбрала самого тихого и стеснительного, пояснив, что все остальные и так справятся, это уже понятно, а вот Вайссу (так его звали) перемены давались труднее всех. Он был самым молодым из моих подопечных, и всего несколько месяцев назад получил своего первого хозяина. Так что последовавшие затем события вышибли его из колеи основательно. Златовласка поначалу сомневалась, справится ли – слишком много работы по-прежнему висело на ней, – но как раз в эти дни прилетела долгожданная помощь: пятеро ГИО-людей, в том числе, генетик и ещё одна девушка, но не той же специализации, что у Лави, а фармацевт. Встретиться с ними мне не удалось, их тут же впрягли в работу на благо империи, да и у меня забот хватало.

Помахав вслед флайеру, уносившему в Цитадель подругу и её нового подопечного, я отправилась за сиротами. Понадобилось четыре дня и три больших машины, чтобы перевезти всех воспитанников из двух приютов для простолюдинов. Мегеры, работавшие в ликвидированных мною заведениях, провожали нас проклятиями и угрозами пожаловаться во все инстанции, какие только можно было придумать, включая, конечно, императрицу. Но на это я уже внимания не обращала, потому что понимала: Карии сейчас не до обиженных сотрудниц. А, кроме того, мне ведь обещали карт-бланш…

Аристократов я решила оставить на потом. Во-первых, их было меньше всего, во-вторых, у них были самые лучшие условия содержания, а в-третьих, я боялась, что кто-нибудь из них уже знает, для чего использовались Вайятху, и откажется от их помощи или, чего доброго, настроит против лягушат всех остальных детей.

Новых подопечных встречал набранный нами с Лави персонал, во главе с Маугли. Конечно, их было очень мало, всего пять человек на несколько десятков воспитанников, но больше взять было попросту неоткуда. На бывших работниках приютов я поставила крест сразу же, тащить старые привычки в новую жизнь было бы верхом глупости.

Привезённые сначала напоминали замороженных рыбок: почти бессловесные, напряжённые, испуганные. Причём, чем старше были ребятишки, тем хуже обстояло дело, самые взрослые из них вообще ни на что особо не реагировали, углубившись куда-то внутрь себя. Я предвидела тяжёлую работу по вытаскиванию их из раковин, в которые они спрятались. И вот тут лягушата оказались воистину незаменимы – как эмпаты, они безошибочно чувствовали настроение своих новых соседей и виртуозно подстраивались под них, вытаскивая из депрессии и безразличия. Кроме того, человеческие дети впервые видели Вайятху, а это само по себе было из ряда вон выходящим событием в их приютской жизни.

Я старалась как можно меньше встревать в зарождающиеся отношения между сиротами и вчерашними рабами, полагая, что они и сами разберутся, особенно, если никто не станет им мешать. Самыми востребованными, конечно, оставались малыши, на них с восторгом взирали все Вайятху, без исключения. Но, направляемые исподволь Маугли, они постепенно выбирали себе и других подопечных среди новичков, начиная заботиться о них с такой трогательной нежностью и предупредительностью, что устоять перед ними было просто невозможно.

В таких маленьких, незаметных заботах, победах и открытиях прошла неделя, в конце которой мы занялись перепривязыванием наших «смертников» к новым «хозяевам». Мы старались делать это как можно более аккуратно, тщательно подбирая пары, в которых явно была видна взаимная симпатия. Таковых набралось десять. Считая тех трёх, что уже были пристроены, оставалось лишь пятеро Вайятху, которым срочно требовались хозяева. И я не сомневалась, что найду их среди остальных детей, просто для этого требовалось время.

Ещё через неделю случилось долгожданное и волнительное событие: на Мирассу прилетел, наконец, Эдор вместе с невестой и господином Скроссом. Понимая, что вряд ли наша встреча с Линн и её папашей будет радостной, я ограничилась звонком стратегу по вифону, с удивлением осознав, как сильно соскучилась по мачо. Он выглядел вполне весёлым и довольным жизнью, что снимало камень и с моей души, я ведь знала, насколько сложные проблемы пришлось ему решать. Красавчик обещал появиться в нашем детском саду – так с лёгкой руки Вигора ГИО-изменённые теперь называли мой приют, – как только позволит время. Я согласилась подождать, но просила выбраться побыстрее.

Эдор появился лишь через пять дней, зато не один, а с братом-императором! Маугли, после радостных приветствий и объятий, вернулся к своим соплеменникам, поэтому дальше я принимала гостей в одиночестве.

На мой недоумённый вопрос, как Эктора отпустили его министры, не говоря о жене, стратег номер два легкомысленно сообщил, что они как раз очень заняты: ликвидируют заговорщиков.

- Каких заговорщиков? – поразилась я. – Аристократы собрались всё-таки свергнуть тебя?! Несмотря на завещание Грасса?

- Ну, обстоятельства-то необычные, сложившийся порядок наследования был нарушен, все традиции попраны самым вопиющим образом… Короче говоря, они попытались. И то, надо сказать, заговорщики из местных сливок получились так себе: вялые, неинициативные. Пришлось подпинывать их изо всех сил, чтобы они хоть на что-нибудь решились.

- Погоди, ты хочешь сказать, что вы сами их заставили устроить заговор?!

- Ну, да. А чего ждать? Недовольные всегда найдутся, это вопрос времени. А тут как раз всё удачно сложилось, и не пришлось тратить слишком много времени на выявление мятежников. Короче говоря, сейчас уже все схвачены, Кария разбирается с их мотивами и намерениями.

- Сама императрица? А почему? Разве нет судей или следователей? Или кто там должен заниматься такими делами…

- Нет никого, Тэш, потому что делами об измене империи – именно так называются мятежи – занимался исключительно Грасс, самолично. Он и объявлял потом о результатах. Само собой, о тех, которые ему были выгодны.

- Ах, да… Можно было догадаться, – пробормотала я.

- Собственно, дел таких вообще, на удивление, немного, всего восемь за время правления Грасса, и все где-то в начале создания империи. Видимо, тогда его подданные ещё не утратили окончательно способность мыслить и анализировать. Ну, а сейчас – это так, очень робкая попытка смены власти.

- И кто эти недовольные?

- Да так, кучка самоуверенных юнцов-аристократов, во главе которых встал брат Карии. Я его понимаю – не вмешайся арх-генерал в порядок наследования, скорее всего, именно он стал бы новым императором. А тут – такое разочарование и обида…

- Ясно. Надеюсь, твоя жена справится с родственными чувствами?

- Вполне, – махнул рукой самодержец Мирассы. – Учитывая, сколько усилий она приложила, чтобы всех их, и братца в том числе, пристроить и обласкать, Кария всерьёз рассердилась. Теперь будет публичное следствие, а потом суд. Придёшь?

- А нужно?

- Было бы неплохо продемонстрировать единство и поддержку власти, – вмешался Эдор, состроив самую глубокомысленную физиономию. – И потом, где ты ещё увидишь настоящих, живых заговорщиков?

- Да уж, очень соблазнительно, – проворчала я. – Ну, если только ради Эктора...

Император поднял бокал в знак благодарности. Я ответила тем же.

Мы снова пили какое-то невероятное вино, привезённое стратегом номер один на свою свадьбу, на этот раз малинового цвета. После местных сортов, имеющих неистребимый фиолетовый оттенок, это выглядело почти экзотикой.

- Не бойся, ничего страшного с ними не будет, – пообещал самодержец.

- Казнить не станете? – опасливо уточнила я.

- Разве я похож на тирана? – удивился Эктор.

- Нет, но, говорят, власть развращает.

- Ну, мне пока некогда развращаться, слишком много работы, – отмахнулся венценосный трудяга. – Вот, только у вас и отдохнёшь, по крайней мере, никто не подкарауливает по углам и не лезет с просьбами…

- Кстати! – спохватилась я. – У меня как раз есть к тебе маленькая просьба…

- О, не-ет… – простонал правитель, съезжая по спинке кресла вниз, чуть не на пол. – Хоть ты не начинай!

- Да шучу, шучу! Вот довели императора негодяи, он чувство юмора потерял, – сокрушённо пожаловалась я Эдору, вальяжно развалившемуся на диване.

Вообще, это было одной из неотъемлемых черт мачо – ухитряться сразу обживать любое место, приспосабливая его под свои нужды. И при этом он ничего не менял, даже стулья не передвигал! Но через некоторое время начинало казаться, что это он живёт здесь, а хозяева превращались в гостей в собственном доме.

- Кстати, что там с твоей свадьбой? – напомнила я ему.

- А что с ней может быть? Состоится, примерно через три-четыре недели. Как управятся строители.

- Какие строители? – удивилась я. – Вы что-то опять строить задумали? Новый дом?

- Нет, не угадала, всего лишь храм для церемонии. Временный. И не делай такие глаза, Жужелица, это не моя идея. Линна хочет чего-то настолько эксклюзивного, насколько это возможно. Поэтому она тащит сюда не только весь свет со Второй, но ещё и специальную команду служителей Всевидящего, включая понтифика, который должен нас соединить. Ну, и целую толпу обслуживающего персонала, включая строителей, декораторов, оформителей, портных, сценаристов, рекламистов и Плорад знает кого ещё, чтобы это стало чем-то незабываемым.

- Даже не сомневаюсь, что такое событие забудется нескоро, – содрогнувшись, ответила я. – Мамочка с нею?

- Пока нет, но скоро присоединится, вместе со второй половиной всех вышеперечисленных. Линн пока привезла только часть народу и оборудования.

- Сочувствую. Эктор, а вы с Карией будете на свадьбе? – обратилась я ко второму стратегу.

- Обязательно. Всё-таки брат-близнец у меня один.

- Да уж. А, кстати, что решили с внешностью остальных ваших братьев и сестёр?

Этот вопрос очень живо интересовал меня уже несколько месяцев. С того момента, как ГИО-люди начали прилетать на Мирассу, их одинаковость грозила нам всем нешуточными проблемами, особенно это касалось стратегов. Одного брата императору простили, но не девять же?!.

- Ну, мы подумали и решили, что красота – это малая плата за возможность жить свободно. Поэтому ребята прямо там, на базе, делают небольшие косметические операции тем, кто летит сюда, чтобы у каждого было своё, индивидуальное лицо.

- О… – несколько растерянно произнесла я. – И они согласились? В смысле, стали теперь некрасивыми?

- Ну, почему сразу некрасивыми? Вполне себе нормальными, просто не похожими друг на друга.

Я попыталась представить, что можно было бы «подправить» в лице Эдора, без потери привлекательности. Увы! Ни курносый нос, ни более массивная челюсть, ни оттопыренные уши, ни пухлые щёки не стали бы «изюминкой» его новой внешности. Или я была совершенно необъективна?.. К слову, сами генноизменённые относились к своей внешности достаточно прозаически и без пиетета, даже девушки, поэтому, думаю, для них вопрос о «потере красоты» вообще не стоял.

- И всё-таки жаль… – пробормотала я.

- Ну, что поделать, теперь уже ничего не изменишь. Придётся тебе любоваться исключительно на нас с братом.

- Значит, те, что прилетели, уже прооперированы?

- Угу.

- И как они теперь выглядят? – не удержавшись, полюбопытствовала я.

- А вот выберись в столицу и посмотри, – усмехнувшись, посоветовал самодержец.

- Времени нет совсем, лучше бы они к нам…

- Ну, тогда увидишь их на свадьбе Эдора, – поддразнивая, вздохнул стратег номер два. – Они будут очень рады встретиться с тобой…

Я невольно поморщилась: присутствовать на этой церемонии совершенно не хотелось!

- Нет-нет-нет, слышать ничего не хочу! – предостерегающе заявил мачо, увидев моё перекосившееся лицо. – И обсуждать ничего не буду! Там соберутся все, включая императора и императрицу, и даже наш отец прилетит! А ты собираешься пропустить это событие века?! Только попробуй!

Я скорчила ещё одну гримасу. Радости от лицезрения семейства Скроссов мне, конечно, не испытать, но можно утешиться тем, что в толпе приглашённых легко затеряться, и можно будет общаться только с теми, с кем захочется.

- Надеюсь, Маугли ты тоже пригласишь? – прищурившись, уточнила я у красавчика.

- Само собой. И план рассадки гостей покажу, сама выберешь место, где вы будете сидеть в храме, могу даже персональное меню тебе гарантировать!

Я невольно улыбнулась.

- Ладно, приду. Только, чур, не присылай ко мне своего садиста-стилиста. И никаких платьев!

- Поздно! – сообщил неисправимый манипулятор. – Вильюнга не послал бы, даже если б ты попросила, он теперь нарасхват, а вот платье уже куплено, как и украшения.

Я насупилась.

- Не ворчи, Жужелица, ты всё равно не сможешь позволить себе драгоценности того класса, который требуется для гадюшника, собирающегося на свадьбу, поэтому расслабься и смирись. Думай о том, что это – в последний раз.

Замечание Эдора пресекло мои возражения на полуслове. Действительно, такие непомерно щедрые подарки я получаю в последний раз. Больше муж Линны мне ничего не сможет подарить… Странно, но сердце опять царапнуло что-то.

- Ладно, договорились. Всё в последний раз, и потом ставим точку, – громко заявила я, стараясь заглушить внутренний голос, шептавший о том, как мне жаль, что Эдор решил именно так… Пришлось резко менять тему. – А что с расследованием? Удалось его завершить?

- Да-а, удалось, – с удовольствием ответил мачо, явно предвкушая возможность поведать о своих подвигах. – Конечно, не сразу, и не с налёта, но удалось. Я убедил следователя, что злого умысла не было, никто не собирался нарушать зону безопасности вокруг Джорбы, а произошло роковое недоразумение. Если совсем коротко, то суть сводится к тому, что мы крупно подставили здешнего начальника Космопорта. Дескать, это по его вине была допущена чудовищная ошибка, и наш пилот отправился по совсем другому маршруту, и погиб. Разумеется, на самом деле начальник выполнял прямой приказ императора и не мог ему отказать, но мы договорились повторять всем, что это была именно ошибка. Он согласился взять на себя вину, ну и принять некоторую сумму в качестве компенсации.

- Ага, понятно, – хмыкнула я. – Компенсация, видимо, была достаточно большая?

- Достаточно, – улыбнулся Эдор. – Даже более, чем. От него ведь ещё потребуется молчание… Но мы объяснили, что он скрывает тайну императора, который был болен и неадекватен. Так сказать, жертва ради сохранения лица империи перед инопланетниками. В конце концов, начальник Космопорта проникся. Опять же, льготная аренда хорошенького домика в столице на девяносто девять лет…

- Ты умеешь быть убедительным, – одобрила я.

- Не я, но идея была моя, – скромно признался мачо. – Так что доказательства мы предоставили, принесли извинения, виновного посадили…

- Посадили?!

- Ну, ненадолго. Сейчас какая-нибудь амнистия подвернётся, через годик, глядишь, он и выйдет на волю. И все будут довольны.

- Ну, да… Наверное. Значит, дело закрыто? Окончательно?

- Да. Всё, конец, финиш, баста. Можешь забыть об этом.

- Забыть не смогу, но попробую… – пробормотала я, некстати вспомнив умирающего императора, который бесстрастно рассказывал мне о смерти ГИО-пилота. – Хорошо, что удалось избежать лишних подозрений.

- Возможно, и не удалось, но доказательств-то никаких. Если Грасс и планировал как-то подтвердить, что мы, якобы, подбираемся к вирусу, то не успел этого сделать.

- И слава Всевидящему, – торопливо ответила я. – Ну, с курортом, наверняка, всё превосходно?

- Угу, всё движется, как мы и планировали, даже немного лучше. Ты слышала о нашей идее использовать гостей на свадьбе, как бесплатных рекламных агентов?..

И, к моему большому облегчению, призрак Грасса снова отодвинулся в темноту забвения, где ему и было самое место. Больше мы о нём не вспоминали до самого конца встречи. Зато обсудили наши с Маугли успехи в освобождении и воспитании Вайятху.

- Знаешь, мне тут кое-что пришло в голову, в связи с этими твоими лягушатами, – задумчиво сказал Эдор. – Ведь в каждом из них сидит Проводник, так?

- Так.

- Во-от, – удовлетворённо кивнул мачо. – Значит, теоретически, каждого из них можно сделать вторым Маугли?

- Ну… теоретически – да, – осторожно подтвердила я.

- Так почему бы им не заняться делом, которое подходит им больше всего?

- Ты о чём?

- Об общении с планетой, конечно. Помнишь, твой Вайятху как-то упоминал, что Мирасса недовольна людьми и грозится разными катаклизмами?

- Да, помню, – ответила я, нахмурясь. Понять, к чему гнул мачо, никак не удавалось.

- Ну-ка, ну-ка, давайте поподробнее! Что это ещё за катаклизмы, которые грозят нам? – вмешался обеспокоенный император.

- Маугли утверждал, что планета «голодает» в эмоциональном смысле. Дескать, люди – слишком сдержанные существа, по сравнению с Вайятху, и Мирассе не хватает чувств со стороны населения. Вроде бы, это грозит катастрофами и стихийными бедствиями в ближайшем будущем, если мы не найдём способ удовлетворить её.

- Та-ак, вот не было печали, – озадаченно протянул самодержец. – И что теперь делать?

- Да ничего, пока не получим ясного и недвусмысленного намёка на то, что чувств Мирассе, действительно, мало. А потом можно будет подыскать местечко, наподобие того, с камнем, и поселить там толпу новоявленных жрецов, чтобы они гармонизировали пространство, или как там это делается. Короче, пусть тоже спасают мир, не одним же нам этим заниматься?

- Подождите, каких жрецов? – с недоумением спросил Эктор. – Мне кажется, вы, друзья мои, что-то скрываете от меня. Ну-ка, делитесь информацией!

Я послушно поделилась сведениями о том, кто скрывается на задворках сознания каждого из лягушат, и каковы его возможности. Выслушав меня, император присвистнул от неожиданности.

- Вот это номер, – пробормотал он, мгновенно погружаясь в чисто стратеговскую сосредоточенность. – Значит, говорите, могут помочь…

И замолчал, прокручивая что-то в голове.

Мы тоже молчали. Эдор снова воздавал должное прекрасному вину, а я пыталась представить, что могут натворить сто Проводников, если их выучить и дать волю. Получалась довольно устрашающая картина. Ведь раньше, насколько я понимала, такими способностями обладали единицы из племени, а теперь у нас получилось мини-племя, состоящее сплошь из шаманов. И, не дай Всевидящий, хоть кто-то из них узнает, как именно тот, самый первый шаман в своё время повлиял на судьбу Вайядхау! Неизвестно, что может прийти им в голову после такого известия…

- А почему их нужно селить только в одном месте? – задумчиво спросил, наконец, император. – Почему не в нескольких? Или, если в одном, то, почему бы не в самом опасном? Я имею в виду, с точки зрения прорыва катаклизмов.

Мы все обдумали эту идею и нашли, что она заслуживает всяческого внимания.

- Тогда не надо нам пока выделять участок в лесу под строительство поселения, – подытожила я. – Теперь надо сначала найти то самое, опасное место. Или наоборот, место, лучше всего подходящее для успокоения Мирассы…

- Да, надо притормозить, возможно, вам придётся вообще на другой материк лететь жить, – ответил император.

- О, Всевидящий, я как-то и не подумала… Надо попросить Маугли поискать что-нибудь подходящее. Может, на самом деле, оно где-то совсем рядом? – с надеждой сказала я.

- Будем надеяться. К вам сюда-то неудобно добираться, а уж на другой континент… Вообще видеться перестанем.

- Ладно, не надо каркать и жаловаться раньше времени, – вмешался Эдор, – погоди, настанет день моей свадьбы, вот тогда ты поймёшь, что такое настоящие трудности…

Так, со смешками и шутками, мы и распрощались со стратегами. Императору позвонила Кария, чтобы сообщить, что он может возвращаться, и самодержец с братом улетели обратно в столицу, к государственным и частным проблемам, которые каждый из них решал на свой лад.

Тем же вечером, когда мы легли в постель, я пристроилась на любимом плече, тут же расцветившемся сиренево-голубыми разбегающимися спиралями, похожими на круги по воде от упавшей капли, и принялась рассказывать Маугли о предложении Эктора включить наших Вайятху в круговорот эмоций на Мирассе. Мой собственный жрец тоже крепко задумался, а потом сообщил, что не может сказать, помогут ли лягушата умиротворить планету.

- Понимаешь, Тэш, они ведь постоянно испытывают какие-то чувства, а уровень эмоциональных выбросов у них и сейчас на порядок выше, чем у людей. Зачем его ещё усиливать? – спросил он, осторожно целуя мою ладонь.

- Совершенно незачем, если Мирасса довольна, – ответила я, крепче прижимаясь к Вайятху и переплетая наши пальцы. – Но вспомни, ты ведь сам говорил, что она «голодает», значит, надо использовать любую возможность выровнять её поле, или что там требуется ровнять… Возможно, если все Вайятху станут похожими на тебя, степень их влияния на планету увеличится в сотни раз! Ведь в этом может быть наше спасение?

- Может. А может и не быть, – с сомнением ответил мой лягушонок, перетягивая меня на себя. – Всё-таки, надо сначала поговорить с Мирассой. А для этого найти место силы, и хорошо бы где-нибудь рядом…

Я молчаливо согласилась, выразив это поцелуем, который, начав с лёгкого, как пёрышко, прикосновения, всё углублялся и углублялся, пока не поглотил нас обоих, и мы не забыли на время обо всём на свете…

К проблемам мы вернулись на следующий день, и начали с поисков места силы. Оно нашлось, причём почти рядом с резиденцией, всего-то нужно было пройти каких-то два километра влево. Правда, дорога шла сплошь по горкам, буеракам и чащобам, но когда это нас останавливало? По крайней мере, моего Вайятху – никогда. Он отправился туда вечером, один, а вернулся уже утром, когда я собиралась идти к нашим воспитанникам.

Пока изрядно перепачканный лягушонок принимал душ, я ждала его, чтобы выспросить подробности его похода. Отмывшийся Маугли рассказал, что этот источник энергии расположен в куда более дикой местности, чем поляна с камнем, на которую мы ходили, но зато он более «чистый», потому что людей там нет, и не было. Камня, правда, тоже нет, зато есть дерево.

- И что надо делать с этим деревом? – подозрительно спросила я, пытаясь представить себе, как мы всё то, что проделывали на камне, пытаемся повторить на дереве. Даже в мыслях это получалось очень так себе…

- Ничего не надо. Возможно, обнять придётся, – отрывисто заметил лягушонок и со вздохом облегчения вытянулся на кровати. – Потом, если мы решим ходить туда чаще, можно будет расчистить заросли вокруг. Хотя для нас это и не важно. Главное, что есть возможность попытаться поговорить с Мирассой. Я пока только настраивался на потоки силы. Они такие… необычные. Лес переплетается с прудом, да ещё множество птиц вокруг. И ручейки… С одной стороны, эти потоки текучие, упругие, лёгкие, а с другой – плотные, пахучие, густые, и много жидкого серебра, холодного, разлетающегося длинными струями… Нет, я не могу это описать, это надо чувствовать!

Глядя на мечтательное выражение лица Вайятху, я, в который раз, поняла, что рано или поздно, но переехать на постоянное житьё в лес нам, всё-таки, придётся. Грех разлучать тех, кто созданы друг для друга.

Укрыв своим одеялом улыбающегося лесного принца, я спросила:

- И когда ты пойдёшь теперь туда снова?

- Завтра ночью. Зачем тянуть? Вот только посплю пару часов, если можно. Вы справитесь?

Заверив лягушонка, что всё будет прекрасно, я поцеловала засыпающего Маугли и ушла к нашим подопечным, полностью погрузившись в повседневные дела: организовать завтрак, проследить, чтобы все Вайятху сели за стол, а не на пол; раздать им таблетки; распределить детей и лягушат по комнатам на время обучения – нам пришлось разделить их, уж слишком разным вещам приходилось обучать ребятишек и бывших рабов. Смешанной оказалась только одна небольшая группка, в которой и те, и другие познавали таинства чтения и письма. А ещё надо было занять малышей на то время, пока их няньки уходили учиться… Трагедия каждый раз разыгрывалась – обрыдались бы даже наши древние предки!

В-общем, скучать мне было некогда, поэтому и появление Маугли я заметила не сразу, а точнее, пока не столкнулась с ним нос к носу. Вайятху выглядел настолько цветущим, что я заподозрила его в том, что он воспользовался своей способностью брать энергию из окружающего мира. Ничего особенно плохого в этом не было, но он сам говорил как-то, что можно пристраститься к этому и стать кем-то, вроде энергетического пьяницы. Слишком легко, слишком просто, а это вредно, со всех точек зрения. Впрочем, возможно, дело было в том, что лягушонок действительно устал. Помнится, связывать струны – непростое занятие, наверное, ловить их – тоже.

Поздним вечером я проводила Маугли в лес и вознамерилась ждать его возвращения, но уснула, даже не погасив ночника. Вайятху вернулся только под утро, разбудив меня нежным поцелуем.

- Ну, что? Получилось? – нетерпеливо спросила я, как только окончательно стряхнула сон.

- Да, вполне. Мне даже удалось увидеть эмоциональное поле Мирассы, – поведал лягушонок, присаживаясь на кровать рядом со мной.

- Ого! – поразилась я. – И как оно? Всё, действительно, плохо?

- Ну, не очень хорошо. Конечно, последние события всех встряхнули – смерть двух императоров подряд, смена династии, волнения, страх, – люди немного подпитали планету, хотя и не самыми лучшими чувствами. На год или два этого хватит, чтобы никаких катастроф не произошло, но потом надо что-то срочно придумывать. Если посмотреть на Мирассу сверху, видно несколько тёмных пятен над областями, где особенно не хватает энергии.

- И где это?

- Одно большое пятно здесь, а второе – на другом материке. Есть ещё один «голый» островной архипелаг и дырка над океаном.

- А над океаном-то почему? – озадачилась я.

- Ну, наверное, потому что подводных жителей нет, и моря в этом смысле пусты.

- И что же делать? Откуда нам взять новых русалок?!

- Ниоткуда, конечно, но, видимо, остальные жители должны стараться в два раза больше, за себя и за тех, кого уничтожили.

Я скептически покачала головой.

- Не думаю, что мы за год сможем убедить всех в том, что надо срочно усиленно любить планету. Или наоборот, ненавидеть…

- Ну, ненавидеть точно не стоит, а вот усиливать эмоции придётся. Вы с Эдором были правы, возможно, Вайятху надо расселять вдоль «мест силы» на суше, чтобы их чувства умножались.

- А где эти места, ты не увидел?

- Пока нет, но их точно надо будет искать в районах «пятен».

Я поёжилась. Похоже, выражение «дырка в небе» приобретало на Мирассе совершенно особое и пугающее значение.

- А какие они, эти пятна? Ты их просто видишь или чувствуешь?

- Они… как пустое место посреди леса, где ничего не растёт. Пустыня, только чёрная или серая. По крайней мере, я их вижу именно так. И там нет ничего, понимаешь? Тебе ни грустно, ни радостно, ни больно, ни приятно… никак. Ты приближаешься к пятну, и сам становишься таким же серым и скучным. Бррр… Как будто выцветаешь, что ли. Это надо исправлять, Тэш, обязательно надо!

Я погладила Вайятху по коротко стриженным волосам и невольно вздохнула. Вот так впряжёшься в лямку спасителя мира, и шиш потом выпряжешься. А некоторые живут себе, ничего не зная, и думают, что их спокойствие незыблемо и вечно… Ну, ладно, у нас ведь есть стратеги, которыхспециально создавали для решения подобных задач. Авось, справимся и на этот раз.

Сувенир 81

Следующие двадцать дней Маугли провёл опять вдали от меня: вместе с Джелли он облетал на флайере тёмные «пятна» Мирассы и, заодно, определял места силы, которые находились в их пределах или поблизости. Сначала Вайятху хотел лететь один, но оказалось, что невозможно одновременно уходить в транс, чтобы увидеть эмоциональное поле планеты, управлять флайером и включать специальный геодезический прибор, записывающий требуемые координаты. Поэтому понадобился помощник, а никого лучшего, чем безотказный и никогда не устающий гвардеец, найти было невозможно.

Занимаясь делами приюта, я постоянно ловила себя на мысли, что жду окончания дня – мы договорились созваниваться вечерами, чтобы не отвлекать друг друга от дел. Но почти сразу я пожалела о нашем договоре: легче было бы знать, что можешь услышать любимый голос в любой момент, узнать, где они и чем заняты. Тем более, что изыскания не ограничивались только нашим континентом. Император, извещённый о состоянии дел с эмоциональными провалами, попросил обследовать все области с дырами, нанести их границы на карту и найти то самое место (или несколько тех самых мест), куда следовало бы поселить потом наших Вайятху.

Как бы то ни было, мой лягушонок снова отсутствовал, и мне было очень неуютно без него. Спасали, как всегда, дела, которых было по горло: мы, наконец, закончили полностью перепрограммирование и перевозку остававшихся в Цитадели Вайятху, так что теперь у нас собралась вся сотня. Точнее, все сто четыре лягушонка. Последняя группа пережила переезд тяжелее других, то ли из-за того, что они дольше всех оставались под действием привязок, то ли потому, что слишком долго нервничали из-за своего неопределённого положения. В-общем, мне пришлось прожить целые сутки вместе с ними, не отходя ни на шаг, снова и снова убеждая, что они в безопасности, их тут любят, и всё будет хорошо.

На следующий день решила дать им посмотреть на игры уже адаптировавшихся к новой жизни соотечественников и приютских детей, надеясь, что малыши, как всегда, очаруют пугливых лягушат. И действительно, все зеленокожие постепенно перекочевали к высоким дверям-окнам, следя за беготнёй во дворе, только переливами красок на коже выдавая обуревавшие их чувства. В конце концов, решившись, один из них попросил у меня разрешения выйти наружу, что само по себе было неслыханно: ведь перестройка произошла только-только, и они не успели даже осознать, как сильно изменились их возможности.

Я с радостью поддержала нарушение навязанных им правил и выйти позволила. А через два часа уже все новички стояли во дворе, сбившись в кучку, но явно пребывая в восхищении от того, что видели. Приютские сироты, до того державшиеся поодаль, получив от меня незаметный сигнал, ринулись к прибывшим и забросали их вопросами:

- Ты кто? Как тебя зовут?..

- А почему ты такой бледный?

- Любишь играть в догонялки?

- Вы к нам насовсем приехали?

- А когда вас привезли?

Обалдевшие от такого обилия внимания, лягушата сначала только испуганно таращили глаза на новоявленных «следователей», но потихоньку расслабились и принялись отвечать детям. Следом за человеческими сиротами подошли и остальные мои подопечные-Вайятху, чтобы тоже ободрить и поддержать соплеменников.

Вообще, надо сказать, что объединение детей и бывших рабов сказалось на всех самым лучшим образом: и те, и другие стали смелее, живее, непосредственнее и внимательнее. Я ждала времени, когда прекратится приём любых лекарств, и лягушата раскроются, наконец, во всей своей красе. Мне казалось, что после этого развитие двинется семимильными шагами.

День завершился всеобщим братанием и совместным ужином на полу, поскольку уговорить новичков сразу усесться за столы было невозможно. Памятуя собственные мытарства, я и не настаивала: в деле перевоспитания Вайятху выигрывал тот, кто никуда не торопился.

Через пару дней я получила радостное известие: Вигор, наконец, согласился начать подготовку к изменению физического облика лягушат. Их нужно было обследовать по одному, чтобы потом составить модели для будущих изменений, и это тоже требовало внимания: зеленокожие, в точности, как Маугли когда-то, с подозрением относились к любым медицинским процедурам, и впадали в панику от самого невинного осмотра. Не помогала и возможность свободного общения с ними (каждый лягушонок был мною лично перенастроен на пользование лингвой). Они слушали объяснения и уверения в собственной безопасности, и… пугались до обморока. Поскольку таскать их в лабораторию викинга в Цитадели было совершенно нереально, пришлось ему привезти свой аппарат к нам, а заодно и второго генетика, чтобы показать ему, как надо снимать «мерки» с лягушат. Я впервые увидела «живьём» ещё одного генетика, и была сражена наповал тем, насколько он отличался от Вигора. Просто настоящий антипод!

Начать с того, что брата морского разбойника превратили в брюнета, с чёрными же бровями и ресницами. Плюс та самая косметическая операция (а может, и не одна), о которой говорил Эдор – и, в результате, из сногсшибательного золотоволосого северного бога получился достаточно заурядный, хотя и симпатичный парень.

Всё время, пока он пробыл у нас, я почти невольно продолжала искать сходство с Вигором. Постепенно, приглядываясь, обнаружила, что глаза у новоприбывшего такие же синие, и профиль своей чеканностью очень напоминает брата, но разрез глаз, подбородок и даже фигура – всё разительно отличалось! Как генно-изменённым это удалось – знал один Всевидящий.

Его имя, естественно, тоже начиналось на «В» – Вайнор, но, словно чтобы сделать генетиков ещё более непохожими, этот эскулап был невероятно милым и вежливым. С первых секунд встречи он вогнал меня в краску, поцеловав руку и засыпав комплиментами и благодарностями за мои мифические отвагу, стойкость и способность служить всем путеводной звездой.

Я даже растерялась, потому что давно уже не чувствовала себя ни вдохновительницей, ни примером для того же Вигора или Эдора. Скорее уж, я ощущала себя неким багажом, который тащили за собой ГИО-изменённые, особенно в последнее время… К счастью, хвалебные оды прервал блондинистый бог варваров, который слишком сильно ценил своё время, чтобы терять его на всякие пустяки. Он решительно призвал нас не отвлекаться, и мы занялись делом, так что сгореть от смущения я не успела.

Не будучи ещё испорченным частым общением с людьми, Вайнор выказывал столько доброжелательности и готовности помогать, что не поладить с ним было просто невозможно. Он и с Вайятху довольно легко нашёл общий язык, так что они зеленели, теряли дар речи, но послушно выполняли всё, что он им говорил. Предводитель морских разбойников, убедившись, что брат вполне справляется, через день улетел обратно в столицу, но предупредил на прощанье, что времени у нас не так много, и вообще, кроме моих лягушат, на этой планете есть ещё куча проблем, для решения которых тоже нужно это оборудование и внимание обоих генетиков.

Дальше мы справлялись вдвоём с Вайнором, и надо сказать, справлялись неплохо. Опять-таки, в отличие от нетерпеливого Вигора, второй генетик с удовольствием долго и подробно рассказывал мне о процедурах, которым подвергались Вайятху, описывал, чего следовало ждать, а чего стоило опасаться, какие лекарства можно было отменять, а какие – продолжать давать, причём, расписывал всё это для каждого лягушонка.

И именно он, в первый же день нашего совместного труда, уже без надзора блондинистого варвара, усадив очередного дрожащего пациента в кресло и включив медицинский диагностический модуль, как бы невзначай спросил:

- Тэш, ты так беспокоишься, что иногда запах твоей тревоги перекрывает даже панику этих бедолаг. У тебя что-то случилось?

- Ничего. – Я попыталась взять себя в руки. Получилось не очень хорошо. – Видишь ли… Я жду звонка от Маугли, он должен вот-вот связаться со мной.

- Маугли? Это тот самый Вайятху? – заинтересовался Вайнор.

- Да, тот самый, из-за которого разгорелся весь этот сыр-бор. Он тут исследованиями занимается…

Слово за слово, и я незаметно рассказала о миссии, которую выполнял лягушонок, внимательно слушающему меня брюнету.

- Вот так так… – пробормотал он задумчиво, набирая команды на кибере. – Какая удивительная раса эти Вайятху.

- Да, они уникальны… были, – ответила я. – И мне до сих пор стыдно за то, что Грасс, уничтоживший их, был человеком.

- Ну, уже не совсем, если я правильно понял Вигора, – возразил второй эскулап. – Кажется, он тоже не брезговал генными изменениями?

- Да.

- Неудивительно. Рядом с такими красавцами легко можно получить комплекс неполноценности. Даже мы так не умеем, хотя нас специально совершенствовали.

Удивительно, но генетик говорил о своём происхождении совершенно спокойно, без малейшего смущения или горечи. Помнится, Вигор в своё время был в куда более растрёпанных чувствах.

- Ну, видимо, он и завидовал, если уж так поиздевался над лесным народом, – заметила я.

- Возможно, он просто передумал их уничтожать.

- Ну, строго говоря, он их всё-таки уничтожил, – тихо возразила я. – Те Вайятху, которых ты здесь видишь, это результат работы генетиков Грасса. Они отличаются от настоящего Лесного народа. И какими были те, кого истребил арх-генерал, в точности никто не знает.

- Понимаю, – задумчиво ответил Вайнор. – Они – последние, после них никого больше не будет, верно? Вы же не будете конструировать новых Вайятху?

Я энергично помотала головой.

- Нет, ни за что. Никогда бы не стала уподобляться Грассу. Если бы был шанс возродить полноценный народ, возможно, и стоило подумать об этом, но не теперь. Нет ни одной женщины-Вайятху, и все мальчики бесплодны. Безнадёжная затея…

- Тебя это очень печалит? – пытливо глядя мне в лицо, уточнил генетик.

- Да, очень… – Какой был смысл скрывать? Тем более от эмпата. – Знаешь, сейчас исполнились почти все мои мечты, даже самые безумные, кроме одной, но уж совершенно невозможной. Я хотела бы ребёнка от Маугли, но…

- Да, это, действительно, из разряда невозможного, – согласился Вайнор. – Боюсь, даже если бы он мог иметь детей, ничего не вышло бы. У вас генетическая несовместимость процентов на шестьдесят, если не больше. Ты просто не смогла бы выносить его ребёнка, даже если б каким-то чудом забеременела.

Я молча кивнула и отвернулась, скрывая слёзы. Да, всё знала, с самого начала, но продолжала верить в какое-то чудо. В конце концов, ведь это Мирасса, тут кругом чудеса, вдруг бы одно из них досталось и мне? Тем более, что, помнится, я понравилась капризной планете…

- Можно пойти другим путём, – продолжил черноволосый брат Вигора. – Например, усыновить ребёнка. Или попробовать искусственное оплодотворение. Насколько я понял, Вайятху обожают детей, в том числе, человеческих. Значит, и твой Маугли тоже будет прекрасным отцом любому ребёнку. Вы не думали об этом?

Я покачала головой.

Говорить не хотелось, потому что тема детей была слишком болезненна для меня. Наверное, требовалось время, чтобы смириться с мыслью, что общих детей с Вайятху у нас не будет. Никогда. И начать думать о том, как обойти все эти многочисленные «нет» и «нельзя». Но пока я ещё не была готова…

Чуткий Вайнор почувствовал моё настроение и перевёл разговор на другую тему. И больше мы это не обсуждали до самого его отъезда.

Обследовать всех Вайятху оказалось совсем не просто, и, несмотря на нечеловеческую работоспособность генно-изменённых, мы закончили только через три недели. Примерно половину персональных моделей Вайнор построил здесь же, трудясь ночами, вместо того, чтобы спать. Оставшиеся собирался делать уже в лаборатории, а потом, с готовыми фантомами, снова прилететь, установить оборудование и начать облучение. В перспективе он надеялся обучить меня или кого-то ещё пользоваться аппаратурой, иначе ведь ему пришлось бы поселиться здесь. И надо было выработать графики процедур, индивидуальные для каждого пациента. Короче, расписать свою жизнь года на четыре-пять вперёд. Торопиться с изменениями в этот раз мы не собирались, лягушата должны были расти плавно и, по возможности, безболезненно.

Дел действительно, было невпроворот, и всё-таки, каждый вечер, падая в кровать, я думала о Маугли и отчаянно желала, чтобы он оказался рядом. Он уверял меня, что вполне справляется, у них с Джелли всё прекрасно и замечательно, но я-то видела, что лицо у него становится всё более осунувшимся и уставшим, хотя глаза вспыхивают радостью каждый раз, когда он видит меня на экране вифона.

В день его возвращения я не находила себе места с самого утра, то и дело роняя что-нибудь и не слыша обращённых ко мне вопросов. Когда Маугли предупредил, что будет через полчаса, я не выдержала, оставила приют на своих помощников и сбежала к посадочной площадке. Там и ждала появления знакомого флайера с императорским гербом на боку.

Когда из машины выпрыгнул мой любимый – похудевший, с запавшими глазами и заострившимися скулами – я заплакала от облегчения, и долго висела на нём, не желая выпускать его из объятий. Впрочем, он ничуть и не рвался освободиться, и тоже стискивал меня, лихорадочно скользя губами по щеке, лбу, шее, плечам, рукам, словно не мог поверить, что я вправду стою рядом.

Постепенно поцелуи привели к ожидаемому финалу: глаза лягушонка заполнило фиолетовое сияние, а мир вокруг «потёк», как акварельный рисунок, на который плеснули водой. Смазанные цветные линии окружили нас, как кокон, отгораживая от всех, и я прильнула к губам своего ненасытного зверя, чьё сердце стучало под моими ладонями так громко, будто билось за нас двоих. Я с наслаждением целовала каждый миллиметр любимого лица, которое буквально расцветало от моих прикосновений, заставляя моё собственное сердце, в который раз, замирать от восторга и неверия, что так может быть… Окрасившись полностью в сиреневый перламутр, Маугли вдруг поднял меня на руки и куда-то понёс. Куда? Мне было абсолютно безразлично. Главным было то, что я чувствовала его снова рядом: дыхание, сильные пальцы, сжимающие мои плечи, нетерпеливые губы, завораживающие глаза… Он был рядом, и этого оказалось совершенно достаточно для ослепительного счастья, от которого хотелось смеяться и плакать одновременно, прижиматься изо всех сил, и замереть, боясь неосторожно коснуться его, как крыла бабочки… Он был весь мой, соскучившийся, голодный, страстный, неукротимый и нежный. Я чувствовала всей кожей, что ничего не изменилось с тех пор, когда Вайятху-раб горел для меня одной, обожающе глядя в мои глаза. Теперь свободный Вайятху смотрел точно так же, сворачивая пространство вокруг, чтобы никто не мог подсмотреть или подслушать слова, предназначенные только ему, только мне…

- Я люблю тебя…

- Я обожаю тебя…

- Не знаю, как я выжила без тебя…

- Я вообще не жил… Я просто ждал, когда вернусь.

- Не уходи больше…

- Не уйду.

- Никогда?

- Никогда. Разлука – это больно…

И в тот момент мы верили, что всё будет именно так. Что больше ничто и никто не разлучит нас. По крайней мере, надолго…

Позже, уже ночью, когда все отчёты были отправлены, путешественник вымылся и поужинал, я сидела рядом с ним на кровати и наслаждалась аквамариново-золотыми переливами, проступающими на его коже от прикосновений моих пальцев. А, заодно, слушала рассказ об их приключениях.

- Это довольно сложно, – объяснял Маугли. – Когда ты подключаешься к эмоциональному полю, видишь его, то почти полностью выпадаешь из этого мира, но тебе ещё нужно включить прибор, чтобы он фиксировал границы пятен. Хорошо, что они не привязаны к рельефу, иначе я с ума сошёл бы над архипелагом. Там все острова такие, как будто их кто-то грыз. А дырка вполне ровная и почти круглая.

- А на что похоже эмоциональное поле? – спросила я.

Мне давно хотелось узнать это – как выглядит чувственное покрывало Мирассы. Почему-то представлялось нечто серебристо-блестящее, как фольга, в которую была «завёрнута» планета. Но, оказалось, я ошибалась.

- Оно… разноцветное. Немного напоминает пелену сплошной облачности, только облака не белые. Серые, бежевые, зелёноватые, розовые, желтые. Есть совсем тёмные, как тучи. Много слоёв, переплетённых между собой, иногда закрученных, как воронка, иногда тянущихся ровными полосами. И толщина неравномерная. Над поселениями – объёмнее, больше, над местностями, где никто не живёт, слой почти прозрачный или вовсе дырявый. Над городами поле всё больше серое и коричневое, а чем дальше от них – тем цвета становятся ярче, разнообразнее. Особенно красиво над горами, где живут Хильгасиу.

Ну, это понятно… Кто ещё может быть так «созвучен» Мирассе, кроме её родных детей.

- И они закрывают большую площадь своими чувствами, – продолжил Вайятху. – Куда больше, чем их земли, но для всей планеты этого, конечно, мало. Горцы ведь живут только на этом материке, в других местах их уже нет.

- Почему? Они вымирают? – удивилась я.

- Не то, чтобы вымирают, но и плодиться со скоростью людей не могут, поэтому проигрывают. И потом, областей, где живут только люди, очень много, но защищены они куда слабее. Поэтому получается, что горы сейчас куда стабильнее, чем равнины, а в море скоро начнут гулять бродячие штормы.

- Бродячие?

- Ну, да, такие же, как на других планетах. Ведь на Мирассе сейчас всё по-другому, здесь есть равновесие, которое поддерживается за счёт нескольких мест, где постоянно плохая погода.

- Да-да, помню, как тот остров Бури! – вмешалась я. – Так ты имеешь в виду, что теперь эта буря может «оторваться» от острова и пойти гулять по океанам?

- Ну, возможно, не эта буря, а какая-нибудь другая, но может. Моря неспокойны, это очень заметно.

Я встревожено заглянула в лицо Маугли.

- Так ты нашёл то, что искал? Есть место, где воздействие лягушат будет самым большим?

- Не уверен, что самым большим, но есть одно местечко, как раз недалеко от границы пятна. Правда, там непроходимые леса…

- Как раз то, что вы любите, – грустно кивнула я. – Бурелом, заросли и чащоба. Да?

- Да, – виновато вздохнул Маугли. – Вот только оттуда придётся целый день лететь до ближайшего посёлка.

Я открыла… и закрыла рот.

Потому что прямо в этот самый момент осознала, что представляла себе нашу дальнейшую совместную жизнь, всё-таки, иначе. Я выросла на планете, почти сплошь покрытой городами, да и на Второй найти дикое место, от которого было бы больше часа лёту до какого-нибудь островка цивилизации, было почти невозможно. То есть, наверное, возможно, но пришлось бы очень постараться. Поэтому и я, представляя себе «непроходимые леса», в которых мы когда-нибудь (ещё не очень скоро!) поселимся, воображала что-то чуть более дикое, чем рощи вокруг нашего лесного домика. То есть, я поняла вдруг, что поселиться насовсем в диком лесу не готова. Вот, абсолютно! Нет, наверное, на год или даже два – смирилась бы. Убедила себя, что это просто дальняя командировка. А чтоб на всю оставшуюся жизнь… Плорад всё пожри, но я не могу жить на дереве!

Значит, надо как-то обустраивать то место. Строить дом, и не один – не только же мне нужна крыша, остальным Вайятху тоже понадобится жильё, – и ещё посадочную площадку, и навигационную вышку, и мини-госпиталь, и школу, и… О! Там же не будет ни канализации, ни водоснабжения, значит, придётся ещё создавать замкнутую систему, с очисткой, и устанавливать защиту, и…

…и я уже не хочу туда. Совсем. Ну, не приспособлена я для жизни вдали от цивилизации! Одно дело – прилетать отдыхать в маленький домик из огромного мегаполиса, и совсем другое – жить в чащобе годами. Даже в самых смелых мечтах, когда я рисовала себе нашу совместную жизнь с моим Вайятху, оказывается, я думала о жилище на окраине города. Чтобы рядом был не только лес, но и люди.

Маугли, кажется, понял всё ещё раньше, чем я успела додумать эту мысль до конца, и опустил глаза, невольно вздохнув.

- Прости, – проговорила я виновато, ткнувшись лбом в его плечо. – Не могу и не хочу тебе лгать. Если бы мы остались хотя бы здесь… Ведь скопище резиденций – почти город, пусть и небольшой. Но поселиться совсем уж Всевидящий знает, где…

- Хорошо, – грустно ответил мой Вайятху. – Тогда давай не будем торопиться. Ещё раз подумаем, посмотрим на карте. В конце концов, это не единственное подходящее место.

В следующий раз мы вернулись к теме поселения через несколько дней, когда обсуждали это с императором. Была уже ночь, и мы почти заснули, когда позвонил зевающий Эктор и поинтересовался, как там обстоят дела с выбором места под посёлок для Вайятху. Пришлось разбудить Маугли, и мы принялись втроём прикидывать, что можно сделать. Возможно, я и промолчала бы о том, что не хочу жить вдали от людей, но лягушонок сам рассказал всё императору, и самодержец, особенно душераздирающе зевнув, спросил:

- Ну, и в чём проблема? Давайте построим город. Сколько народу тебе там надо, Тэш?

Видимо, оценив мои вытаращенные глаза и отпавшую челюсть, венценосный стратег усмехнулся и сказал:

- Да ладно, зачем быть верховным правителем, если не пользоваться этим в своих интересах? Тем более, для благого дела. Тем более, не для тебя одной. Мне ведь ещё своих братьев и сестёр куда-то селить надо.

- Но ведь они же теперь все разные, значит, смогут жить, где захотят! – справившись с изумлением, напомнила я. – Вся планета к их услугам!

Эктор как-то смущённо хмыкнул.

- Вся-то вся… Да вот, не желают они разлучаться, представляешь? Так, всем табором, и хотят жить вместе. Возможно потом, позже, когда освоятся или поймут, что мир намного больше, и открыт для них, они и разойдутся в разные стороны, но пока… Пока просят поселить их вместе. Мы тут с братом думали даже выселить заключённых из тюрьмы на острове Бури, и поселить наших там, но твой вариант мне нравится больше. Отдельный городок, небольшие дома, рядом лес... И из жителей – только Вайятху и наши. Ну, ещё те из местных, кто способен лояльно относиться к твоим зеленокожим или просто ладит с ними. Помнится, ты меня насчёт каких-то одарённых детей пилила? Ну, вот, их тоже можно переселить с семьями. Глядишь, получим образцово-показательный городок…

Я молчала, судорожно соображая.

- А как же всё остальное население? Не будут они сплетничать и подозревать тебя в каких-то махинациях?

- Начнут, конечно, – махнул рукой самодержец. – Но нам-то какая разница? Сплетни будут в любом случае, даже если мы с Карией вообще ничего делать не будем, просто сядем и будем сидеть. Так что, не стоит обращать внимания на сплетников. А вот собрать своих сторонников и организовать некий центр нововведений – определённо нужно. Честно говоря, меня уже достало, что приходится организовывать видео-переговоры вместо того, чтобы увидеть всех лично. А так я только с вифонами и общаюсь. Надо прекращать эту практику!

Ну, видеться в любой момент с теми, кого я считала своими друзьями, и вправду было бы прекрасно, но как же конспирация? Мы ведь собирались рассредоточить ГИО-изменённых среди людей, чтобы они не бросались в глаза никому. И чтобы не возбуждали излишнего любопытства у местного населения.

На мой вопрос об этом нынешний император как-то легкомысленно ответил:

- Да ладно, кто тут ими особо интересоваться будет? Аристократия? Так они отучены интересоваться вообще чем бы то ни было, кроме себя, конечно. И тайн тут до нас было полным-полно. Можно сказать, вся планета – одна сплошная тайна… Короче, самое подходящее место для жизни этот ваш лес. И простор, и границы, – как раз то, что надо. В-общем, жду от вас точных координат, где строить будем.

Мы вразнобой покивали: Маугли радостно, я – в некотором обалдении от императорского размаха и решительности.

- Да, Тэш, – вдруг вспомнил что-то самодержец. – Я тут краем уха слышал, как Кария разговаривала с кем-то из своих помощниц по приютам. Ты их разогнала? Молодец, давно пора было. Но лучше бы ты сама поговорила с женой о том, что там творилось. В-общем, у неё освободилось время для своего фонда, в котором куча народу ужас как недовольны тобою. Позвони завтра Карии, покайся, – тут Эктор улыбнулся. – И… назови, что ли, свой новый приют именем моей жены, ей приятно будет. Как-нибудь, вроде «Приют Её Величества Карии, первой императрицы Мирассы».

Я хмыкнула.

- Она ещё не наигралась в эти игры с титулами?

- Какое там! Наоборот, только-только во вкус вошла. Короче, порадуй её, хорошо? Одной проблемой меньше будет.

- Договорились, – я вздохнула.

Вот, никогда не понимала этих хороводов аристократии вокруг всякой ерунды, но, раз уж сам император просит, почему же не уважить самодержца?

- И ещё, – продолжил Эктор, снова зевнув. – Через две недели свадьба брата. Вы оба приглашены. Явка строго обязательна, не вздумайте заболеть или ещё что придумать!

Я только застонала. Свадьба! Точно… Я ведь почти забыла!

Сувенир 82

Больше мне не давали забыть о предстоящем событии даже на день. Сначала пришло официальное приглашение. Потом Эдор прислал обещанное платье и украшения – два браслета на молекулярном креплении, в пару уже подаренному им ранее ожерелью. Следующее, чем нас осчастливили, был сценарий торжества, с прилагающимися планами рассадки гостей на разных этапах праздника, и с собственноручной подписью стратега номер один рядом с отмеченными для нас местами: «Сам выбирал!».

Я нервно похихикала, представив себе лицо Линны, вынужденной всю свадьбу созерцать нас прямо у себя перед носом, и послала жениху дорогой подруги категорический отказ. Мачо предложил другой вариант, потом третий, четвёртый – все совершенно неприемлемые, поскольку стратег норовил усадить нас чуть не в самую середину привилегированных гостей, к которым я и на сто метров не собиралась приближаться.

Естественно, я отказалась; само собой, Эдор принялся настаивать; и вспыхнула восхитительная, уже почти забытая, но такая обычная для нас ссора, бурному развитию которой не помешало даже то, что ругались мы заочно, не встречаясь. В результате, меня чуть вообще не включили в чёрный список особ, к торжеству не допущенных. Я уже, было, втайне возликовала, но… вмешался император, и веселье закончилось.

После возобновившихся обсуждений и взаимных подталкиваний, я выторговала нам с Маугли неприметные места, сбоку от брачующихся. Эдор обозвал меня трусихой, но с выбором смирился. Зато взамен взял страшную клятву, что мы не улизнём потихоньку сразу после церемонии, а честно останемся на все запланированные торжества, вплоть до финального шоу, которым должен был завершиться праздник. Я пообещала, скрежеща зубами и подозревая, что пожалею о своей уступчивости.

Успокоенный Эдор отстал от меня, зато взялся за лягушонка. Одно за другим начали приходить одежда, обувь и украшения для Маугли. И тоже немыслимой стоимости! Когда я попыталась позвонить распоясавшемуся стратегу и высказать всё, что думаю о его неуместной щедрости, хитрый мерзавец вновь подсунул мне своего венценосного братца, отговорившись жуткой занятостью. Ещё более занятый Эктор, тем не менее, терпеливо выслушал мои претензии, вздохнул и сказал:

- Брось, Тэш! Это сущая ерунда по сравнению с тем, что творилось у нас вчера. Кария узнала, что Линна хочет всё торжество таскать за собой почетную охрану, а по местным законам на это имеет право только император, ну или его кровные родственники, причём, опять же, с разрешения правителя. Линне, разумеется, и в голову не пришло интересоваться такими глупостями, караул она уже привезла, так что за её планы досталось нам с братом. А тут ещё платье…

- Платье?..

- Ну да, – скучным голосом продолжил стратег номер два. – По правилам двора, если в брак вступает член императорской семьи, и на бракосочетании присутствует правитель, даже невеста обязана надеть строго регламентированное свадебное платье. Линна, опять-таки, шила своё целый месяц, никого ни о чём не спрашивая, поэтому возникли определённые проблемы.

- Вограны знают, что такое, – пробормотала я обескуражено. – И что теперь?

- Ну, теперь будет компромисс. Охранять будут только нас с Карией, зато Линне позволили надеть то, что она планировала. – Эктор ехидно улыбнулся.

Я невольно покачала головой: похоже, моя бывшая подруга возомнила себя особой, как минимум, равной по положению императрице. Нет, конечно, некоторые поводы у неё для этого имелись: как-никак, по легенде Эдор был родным братом нового правителя Мирассы, и Линна с Карией становились близкими родственницами, через своих мужей. Но, всё-таки, ставить себя совсем уж на одну доску с императорской семьёй – в высшей степени глупо. Странно, что никто ей этого не объяснил. Ну, положим, стратег номер один был очень занят, но папаша-то мог бы просветить дочь?

- Поэтому вот тебе мой искренний совет, – продолжил император, – не нервируйте нас, надевайте, что вам дали, и прилетайте на праздник. Хотя бы для того, чтобы поддержать брата в этот нелёгкий день.

Я глубокомысленно покивала и, пожелав Эктору спокойной ночи, отключилась.

Что ж, Линна вполне справлялась с созданием своему будущему мужу максимума проблем. Пожалуй, не стоило помогать ей…

Вставать в день бракосочетания Эдора пришлось пораньше, чтобы успеть нарядиться и накраситься. Мы с Маугли даже разбежались по разным комнатам, чтобы не отвлекаться. Но, поскольку дело это было непростое, я позвала пару девушек из своего приюта, которые должны были мне помочь, Маугли тоже нашёл кого-то, так что совсем один на один с проблемами мы не остались.

Длинное, золотисто-оранжевое облегающее платье без рукавов, выбранное для меня стратегом на этот раз, больше всего напоминало по цвету огонь, и выглядела я в нём так, словно меня одели в языки пламени. Сходство усиливалось за счёт неровного, словно рваного подола, трепетавшего, как настоящий костёр. Сначала я засомневалась, стоило ли надевать такую экстравагантную вещь, но, покрутившись у зеркала, признала, что вкус у стратега по-прежнему безукоризнен. Платье удивительным образом подчеркнуло те черты характера, которые требовались от меня именно сегодня: упрямство, силу воли, готовность идти наперекор всем. Как ни удивительно, но ожерелье и браслеты, выполненные, скорее, в классическом стиле, прекрасно подошли к этому наряду, создавая образ сказочной амазонской царицы.

Мои помощницы, сами одевавшие меня, теперь смотрели испуганно-удивлённо, словно увидели что-то неожиданное, а вот вошедший Маугли изобразил беззвучный вопль восхищения и обошёл вокруг, внимательно рассматривая платье.

- Опекун, как всегда, угадал, – вынес он, наконец, свой вердикт. – Только украшения надо слегка поправить…

Через пару минут я восхищённо созерцала в зеркале собственные плечи, руки и спину, обвитые сверкающими завитками. Ну, теперь можно было не сомневаться, что этот рисунок запомнят все женщины и ювелиры, если таковые встретятся мне сегодня.

За плечом у моего отражения появился лягушонок. Тоже причёсанный, наряженный в великолепный, чёрный с золотом, костюм, дополненный золотой же массивной подвеской на шее. На обеих руках поблёскивали узкие браслеты, усыпанными тёмно-фиолетовыми и чёрными камнями, в которых в этом сезоне щеголяли все франты Мирассы. На лицо, во избежание неожиданных случайностей и в соответствие с дворцовым этикетом, была нанесена краска цвета лёгкого загара, чуть подчёркнуты брови и губы, изумрудные глаза таинственно мерцали… Маугли был совершенно неотразим! И, кстати, вместе мы смотрелись удивительно гармонично, несмотря на то, что я больше походила на женщину-воительницу, а лягушонок – на молодого, хрупкого аристократа. Я послала своему кавалеру воздушный поцелуй, и Маугли в зеркале изящно поклонился в ответ.

На церемонию бракосочетания, которая должна была проходить у дома Эдора на пляже, мы с Вайятху прилетели заранее, за три часа до начала, потому что об этом настойчиво просил жених. Зачем ему понадобилась эта полутайная встреча, он не объяснил, но я сама всё поняла, когда на одной из аллей нового парка, только-только разбитого позади строений будущего курорта, под кружевной пурпурной листвой высаженных деревцев увидела рядом с мачо седого мужчину, сидящего в передвижном кресле. Мне понадобилось несколько полноценных секунд, чтобы понять: Хранитель прилетел на свадьбу сына, как и обещал!

Сердце ёкнуло, и я пошла к нему, всё ускоряя и ускоряя шаг, так что Маугли остался где-то позади, а к Арперу Алистеру, Хранителю базы и отцу, вырастившему пятьсот детей, я почти подбежала, невзирая на подламывающиеся каблуки. Но, добежав, вдруг оробела, встала столбом и прошептала, глядя во все глаза на человека, которого столько времени мечтала увидеть:

- Здравствуйте, байон… Мы так ждали вас…

- Здравствуй, моя дорогая девочка, – приветствовал он меня, ровно так же, как когда-то с экрана голограмматора. – Моя дорогая, замечательная девочка…

Совершенно неизвестно почему, у меня вдруг перехватило дыхание, улыбающиеся лица старика и Эдора расплылись, и по щекам полились слёзы, как будто только и ждали этих слов, сказанных с невероятной, серьёзной нежностью. Байон Алистер за какую-то секунду снял с меня непосильную ношу ответственности, которую я тащила весь этот год. А, заодно, переломил и стержень, на котором держались моя невозмутимость и спокойствие, даже ощущение, что я – самодостаточная и уверенная в себе. Куда там! Я мгновенно превратилась в маленькую девочку, которая только притворялась взрослой, а вот теперь, наконец-то, пришёл по-настоящему взрослый и мудрый человек, перед которым нет нужды притворяться…

Тут я обнаружила, что стою на коленях перед этим старым, усталым, но невероятно сильным человеком с таким согревающим взглядом, и рыдаю, уткнувшись в его плечо, а отец Эдора, Эктора и ещё четырёхсот девяноста семи генно-изменённых осторожно гладит меня по голове.

- Поплачь, поплачь, – приговаривал он. – Иногда это очень нужно, куда больше, чем постоянно улыбаться.

- Простите… сама не понимаю, что со мной, – проговорила я, наконец, отползая от самого необыкновенного мужчины на свете и пытаясь вытереть слёзы.

- Ничего, ничего… – Он слегка махнул рукой, словно отпуская все мои грехи. – Это нормально. Ты просто переволновалась. Шутка ли, не каждый мужчина вынесет столько, сколько ты! Отпусти себя, Тэш, не нужно больше так напрягаться. Ты ведь не одна, мои дети и я рядом, мы поддержим и защитим тебя, если будет нужно.

- Спасибо. – Мне стало неудобно: расклеилась вдруг, как старая, больная истеричка. Вон, и Маугли с мачо смотрят одинаковыми круглыми глазами, явно недоумевая, чего это со мной случилось.

- Эдор, мне кажется, тебе пора одеваться, чтобы не опоздать на свою свадьбу, – мягко напомнил байон Алистер. – Может быть, наш гость поможет тебе? – Он перевёл взгляд на Маугли.

Оба названных встрепенулись, кивнули вразнобой и беспрекословно удалились, чем немало удивили: до сих пор я ни разу не наблюдала за ними такого послушания.

- Надеюсь, тебе стало легче? – продолжил, как ни в чём не бывало, Хранитель.

- Да, спасибо.

- Вот и славно. Хотел сказать ещё раз, дорогая Тэш, что мы все очень и очень тебе обязаны. Если бы не ты, возможно, мы никогда не смогли бы найти места под настоящим солнцем. Спасибо, от всего сердца!

- Вы и вправду считаете, что я всё сделала правильно? – Получилось как-то жалобно и просительно. За последний год мне удалось научиться не обращать внимания на обвинения в том, что я сошла с ума, лезу не в своё дело и всем мешаю. Но вот привыкнуть к похвалам или благодарности как-то не пришлось.

- Конечно, даже не сомневайся в этом, Тэш. Ты – редкое исключение среди наших современниц, женщина-воин, а сейчас немодно быть такой. Когда-то человечество решило, что женщина должна быть равной мужчине, и принялось лепить из слабого пола сильный. Итогом стало вырождение мужчин в безвольное и бесполезное подобие женщин, стремящихся повыгоднее продать себя. Потом, осознав свою ошибку, мы долго и упорно воспитывали из мужчин более сильных личностей, а из женщин – более слабых, и почти преуспели в этом. Но опять ошиблись: женщины с неменьшим удовольствием сели на шею мужчинам. Только теперь, ощупью, мы подходим к пониманию того, что у каждого пола есть своя стезя и свои задачи, равные по сложности и значимости, только лежат они в разных плоскостях. Хотя эти истины известны уже несколько тысяч лет. Однако, такова природа человеческая – смотреть и не видеть, слушать, но не слышать.

Отец ГИО-изменённых снова улыбнулся.

- Но память о том, что когда-то женщины брали ответственность на себя, спит в наших генах, иногда просыпаясь, как у тебя.

- Хотите сказать, это у меня что-то, вроде атавизма? – не удержавшись, прыснула я.

- Ну, если хочешь. – Смех у него тоже был необыкновенный: очень тёплый и заразительный. – Но посмотри, скольким людям это спасло жизни. Кто из твоих знакомых смог бы повторить то, что сделала ты?

Я пожала плечами. Сходу, пожалуй, назвать не смогла бы, требовалось подумать…

- Ну, вот. Сама видишь, подвиги не каждому даются, поэтому не надо недооценивать себя.

Слушать комплименты было приятно, но неудобно, поэтому я перевела разговор на другое: об остальных ГИО-изменённых, об их планах, о переселении и прочем. Узнала много нового, например, о том, что уже буквально следующим рейсом с базы Эктор собирался привезти всех оставшихся братьев и сестёр. На мой вопрос, как смогут четыреста с лишним человек поместиться в маленьком почтовом кораблике, Хранитель развёл руками и ответил, что выбора, собственно уже нет, потому что он собирается покинуть свой пост, а допустить кого-то другого на базу никак нельзя, потому что там остались следы пребывания пятисот человек, и скрыть их не удастся. Остаётся только срочное переселение на Мирассу и уничтожение их старого космического дома. Девочки, конечно, лелеют планы спасти базу, но это слишком сложно и опасно. Да и переместить куда-то этот объект не дадут, скорее всего. Хотя Эдор может попробовать, и даже уже пробует что-то предпринять…

Я с облегчением ответила, что, раз уж за дело взялся стратег номер один, значит, всё получится. Байон Алистер лукаво подмигнул мне, и мы перешли к обсуждению документов для прибывающих, которые уже вовсю штамповались здесь, и которые автоматически делали каждого ГИО-изменённого урождённым жителем Мирассы. А ещё Хранитель рассказал о своём здоровье (не слишком хорошем), о косметических операциях, которые ГИО-изменённые делали себе (вполне успешные и разнообразные), о том, как байону понравилась Мирасса, и что он думает об идее своих детей поселиться небольшой колонией в дебрях местных лесов…

Буквально через час я чувствовала себя настолько свободно, словно знала отца генно-изменённых с самого своего рождения. С ним было необыкновенно легко, потому что можно было ничего не бояться, ничего не скрывать и не опасаться спрашивать о самых щекотливых вещах. Именно поэтому я, в конце концов, рискнула задать вопрос, который подспудно мучил меня с того самого вечера, когда я наслушалась откровений Грасса.

- Байон, вы знаете уже о том, что здесь правили не императоры, а арх-генерал?

- Да, сыновья рассказали мне.

- Я говорила с ним. Довольно долго, несколько часов. И он сказал одну вещь, которая до сих пор не даёт мне покоя. Конечно, я не поверила, потому что сама общаюсь и с Эдором, и с Лавинией, и знаю, что они не такие, но…

- Но?..

- Понимаете, Лемир Грасс сказал, что ГИО-изменённые не способны на настоящие чувства. Что они руководствуются только выгодой и своим предназначением. Что способны предать в любой момент, когда ваши интересы разойдутся. Что самое главное для них – выполнить то, для чего они были созданы. Скажите… это правда?

Байон тепло посмотрел в мои глаза и ответил:

- Конечно, нет.

Очередной камень весом в несколько тонн свалился с моей души.

- Видишь ли, Тэш, – продолжил Хранитель, – Лемир Грасс, по-видимому, говорил о тех генно-изменённых, которых создавал сам. Ну, так он и задачи ставил соответствующие. Разве от них требовалось кого-то любить или о ком-то заботиться?

Я подумала. Ну, от гвардейцев – нет, а вот от Вайятху – очень даже. И ведь получалось ровно так, как он хотел! Но меня интересовали сейчас не они, а те четыреста девяносто девять человек, которых воспитал байон. Они-то были созданы как раз во времена торжества рационализма и практичности!

- Понимаю твои сомнения, – ответил на мой вопрос Хранитель, ничуть не удивившись. – Я думал так же, поэтому сделал всё, чтобы развить как раз эмоциональную сферу. Надеюсь, у меня это получилось.

- Но Эдор… Он ведь женится на Линне только потому, что так надо… И постоянно твердит, что долг для него превыше всего остального. А как же чувства?!

- Нет, малышка, – байон покачал головой, а в его улыбке проскользнула грусть. – Не поэтому. А потому, что одна замечательная девушка год назад выбрала другого необыкновенного юношу.

Я почувствовала, что стремительно бледнею, а потом так же стремительно краснею.

- Вы хотите сказать, что это… я? Из-за меня?..

- Ну да. Мой сын принял такое решение только тогда, когда убедился, что твоё сердечко прочно занято Вайятху. Я пытался отговорить его, переубедить, но он ответил, что, если быть вместе с тобой у него шансов нет, то на место подопечного подойдёт кто угодно. Почему бы и не Линна? Она ведь тоже нуждается в помощи и поддержке. А связи её отца откроют перед нами возможность получить, наконец, настоящий дом. Я долго уговаривал его не торопиться с решением, но Эдор убедил меня, что так будет лучше для всех, и для него тоже.

- Всевидящий, – пробормотала я, – мне казалось, он справился с этим…

- А он и справился. Принял твой выбор, смирился с ним и пошёл своим путём, чтобы не мешать тебе.

Я машинально вытерла глаза, пытаясь уложить в голове узнанное.

А, собственно, что нового я узнала? Что Эдор продолжает любить меня? Так это бабушка надвое сказала, ведь и его отец говорит, что он смирился и сделал выбор, как раз руководствуясь разумом и необходимостью, а не чувствами. Всё, как говорил Грасс. Да, похоже, мне суждено ещё долго мучиться сомнениями, потому что доказательством того, что арх-генерал солгал, была бы какая-нибудь выходка Эдора в духе древнего романтизма: расстроить собственную свадьбу, украсть меня, молить об ответной любви… А с другой стороны – не приведи Всевидящий, чтобы он выкинул что-нибудь подобное, потому что мне всё равно придётся отказать ему, но нервы мы потреплем друг другу – мама не горюй. Ине только друг другу, Маугли и Линне тоже достанется. А ещё друзья…

Нет, пожалуйста! Даже если Грасс тысячу раз не прав, я не хочу ничего знать об этом. Пусть всё остаётся, как есть!

Улыбнувшись баойну дрожащими губами, я кивнула:

- Да, вы совершенно правы. Эдор вообще удивительно сильный человек. Просто удивительно… – и поспешила снова сменить тему. К Плораду мои сомнения и опасения, надо принимать всех и вся такими, какие они есть.

Когда стратег номер один, в сопровождении Маугли, невообразимо великолепный в своём свадебном костюме и при полном макияже, вновь появился в аллее, я уже была почти в норме. Правда, одного взгляда на сияющего мачо хватило, чтобы в груди снова противно заныло, а совесть начала активно прогрызать дырку в моих внутренностях. Если бы я сделала другой выбор… если бы я могла сделать другой выбор… Если бы мы вообще никогда не встречались… Да, последний вариант – вообще не вариант.

- Отец, прости, но Тэш явно надо умыть и почистить, – безапелляционно заявил жених, критическим взором оглядев меня сверху донизу. – Позволь, я умыкну её, чтобы она своим видом не скомпрометировала меня на церемонии. Иначе придётся всю жизнь объяснять, как на мою свадьбу попала такая замарашка.

Я почувствовала, что опять вспыхнула.

- Конечно, конечно, идите, – баойн улыбнулся своей удивительной улыбкой. – Но, может быть, ты мне оставишь взамен этого замечательного молодого человека?

Маугли немедленно украсился аквамариново-золотистыми разводами, – при том, что уже давно научился контролировать цвет своей кожи! Воистину, отец генно-изменённых был необыкновенным человеком.

- Ну, разумеется, забирай его, только не пугай слишком сильно, ему ещё всю свадьбу тут мучиться, – бодро ответствовал мачо и, схватив меня за руку, потащил к дому.

Пришлось почти бежать следом, совершенно некстати мучаясь неуместными эмоциями. Сожаление, стыд, смущение – всё смешалось в одну кучу и норовило прорваться наружу при первом неловком слове. Разумеется, эмпат не мог не отреагировать на такой коктейль.

- Тэш, что случилось? – резко остановившись, спросил Эдор. Чёрные брови почти сошлись на переносице, а глаза сузились. – О чём таком вы говорили, что ты теперь готова шарахнуться от меня в любой момент?!

- Неправда, – пробормотала я, старательно изучая безупречные ботинки мачо. – Ничего подобного…

- Тэш? – в голосе стратега явственно слышались раскаты грома.

Мысленно поручив себя заботам Всевидящего, я сказала, как можно спокойнее:

- Мы просто обсуждали Грасса. То, что он сказал о генно-изменённых. Что вы неспособны глубоко чувствовать. Что для вас важнее долг. Вот и всё.

- Всё?

- Да.

Эдор озадаченно пожал плечами.

- Ну, я и раньше тебе об этом говорил. Только такой реакции не было. Что случилось?

Конечно, не мне было тягаться со стратегом в умении выуживать сведения из собеседника, даже если этот собеседник совершенно не желает ничего говорить. Каких-то пять минут, и я выложила все свои сомнения и страхи.

- Так ты, значит, веришь, что я, например, готов принести тебя в жертву в любой момент, когда мне это будет выгодно? – нахмурившись, резюмировал мачо. – Что я бесчувственен настолько, чтобы жениться на Линне, не испытывая к ней ничего, или, того лучше, испытывая к будущей жене отвращение?

Я снова спрятала глаза. Звучало ужасно, но – да, именно так я и думала. Эдор, как обычно, понял всё без слов и, отвернувшись от меня, сделал несколько шагов по дорожке. Потом вернулся и сказал очень серьёзно:

- Я кое-что скажу сейчас, но больше не стану этого повторять. Никогда, так и знай. Поэтому сейчас раскрой уши и слушай.

Он снова нахмурился и медленно проговорил:

- Я люблю тебя, Тэш. Полюбил ещё тогда, когда ты пришла ко мне со своими плорадовыми грибами. Но в тот момент я счёл, что нам не стоит больше встречаться. Ты была слишком на виду, я прятался… Да и не хотелось мне портить тебе будущее, потому что никакой нормальной жизни у нас быть не могло. Перед тобой был открыт весь мир, а передо мной маячила только перспектива поисков подходящего места для переселения Семьи, и вечная необходимость врать и скрываться. Короче, я не стал пытаться продлить наше знакомство, хотя и продолжал издалека следить за тобой.

- Ты?! – Я невольно вытаращила глаза. – Следил?!

- Ну, скажем так, присматривал. Вполглаза. Мало ли, что… И вдруг ты сама появилась у меня на горизонте, да ещё и с этим твоим Вайятху… Я подумал – всё, это явный знак судьбы, мы теперь в одной лодке, и перестал сдерживаться. Мне показалось, что теперь всё получится. Не может не получиться! Но ты и тут удивила, выбрав гуманоида. Да, это было неожиданно для меня и… очень больно.

Мачо сощурился на верхушки деревьев, окружающих нас.

- Эдор, прости… – прошептала я, чувствуя себя всё хуже и хуже от этого эмоционального обнажения. – Не надо, пожалуйста! Если б я знала…

- Да ты знала, – проговорил мачо. – Ты всё знала с самого начала, я ведь не скрывал намерений. Но, как оказалось, уже опоздал… Да, бывает. Ну, что было дальше, ты сама помнишь. Навязываться, когда место уже занято? Зачем? Я выбрал роль друга. По крайней мере, она позволяла мне заботиться о тебе и… любить. Я даже согласился взять твоего гуманоида в подопечные, хотя не думал, что смогу. Но он оказался отличным парнем, а, главное, любил тебя не меньше, чем я. Так что, можно было успокоиться.

Безупречное лицо исказилось гримасой боли.

- Но мне надо было куда-то девать эту любовь, в которой ты не нуждалась. И я выбрал Линну… Да, каюсь, выбрал вполне расчётливо и трезво, исходя из собственных нужд. Но не только поэтому. Она-то как раз во мне нуждалась, и это где-то спасало меня от взрыва изнутри.

- Я ничего не знала об этом, – прошептала я, невольно отступая. В голосе мачо клокотала настоящая гроза. Всевидящий, мне и в голову не приходило, какой вулкан постоянно был рядом со мной!

- И не должна была. И ничего не узнала бы, если б не этот плорадов Грасс, с его длинным языком. Но теперь, раз уж начал, я закончу. Я не бесчувственный, Тэш, ничего подобного. Если бы я верил, что ты можешь полюбить меня, – плюнул на всё, и сегодня на пляже поженили бы нас с тобой, а не с Линной. Но ты уже любишь… Поэтому я буду искать любовь в этом браке, и уверен, что найду. Если не к жене, так к ребёнку – точно. А, значит, я могу предложить тебе только дружбу, как и год назад. И не вздумай отказываться! – строго заключил мачо, мгновенно превращаясь в привычного, насмешливого Эдора, с которым было так легко и просто. – Иначе я за последствия не отвечаю. И, Тэш, пожалуйста, давай больше никогда не возвращаться к этому разговору. Ни-ког-да. Хорошо?

- Хорошо, – я с облегчением вздохнула. Как это замечательно! Никаких тебе бесплодных страстей, погубленных жизней и прочей чепухи, которую я так ненавижу! Эдор сильный, он справится и переживёт увлечённость мною, я уверена. В конце концов, как он сам сказал – дружба вполне позволяет любить. И разве я не испытываю к нему тёплых чувств? Да целое море! И этого вполне хватит, чтобы жить дальше и быть рядом.

Мачо отвёл меня, наконец, в комнаты, в которых можно было привести себя в порядок, и оставил там, поручив заботам девушек, помогавших собираться гостям. Вернее, гостьям. Их совместными усилиями мой макияж и причёска были почти восстановлены. Но потом откуда-то явился мой ночной кошмар: мастер Вильюнг, который, увидев меня, всплеснул руками и закудахтал, как озабоченная курица. Я попыталась сбежать, но увы! Этот скрытый садист вцепился в меня обеими руками, и, буквально за полчаса, превратил в полное совершенство, причитая, что «ничего, ничего же невозможно сделать за такой короткий срок!».

Тем не менее, за двадцать минут до начала церемонии я вернулась к байону Алистеру и Маугли, терпеливо ждавшим меня в саду, полностью готовой появиться перед взорами кого угодно, хоть самого привередливого из женихов, хоть императора. Восхищённые возгласы выслушивала уже на бегу, вернее, во время движения. Бежал Маугли, а мне Хранитель любезно предложил встать на ступеньку его кресла, на котором мы и поехали к пляжу.

Практически все избранные гости, приглашённые на саму церемонию бракосочетания, уже заняли свои места. Оставив байона Алистера возле невысокого ограждения, отделявшего пустую ещё круглую площадку-сцену от зрителей, рассаженных вокруг полуамфитеатром, я сверилась с планом, подхватила Маугли под руку и потащила его к боковому сектору, где полагалось сидеть нам. Море, которое должно было служить своеобразным задником, как в театре, плескалось буквально на расстоянии метров десяти-пятнадцати от дальнего края площадки. Но видеть его было нельзя, потому что всё скрывала, как занавес, необыкновенно плотная дымка.

Усевшись, незаметно отдышавшись и пережив взрыв интереса соседей к нашим скромным персонам, мы с Маугли чинно воззрились туда же, куда смотрели все: на пустую сцену-возвышение. Внезапно над головами гостей прозвучал мелодичный звон. Потом другой, третий… Невидимый звонарь отсчитывал последние секунды перед началом церемонии. Все тут же замолчали. Маугли тихонько сжал мою руку и прошептал на ухо:

- Началось!

Сувенир 83

С последним звуком, затихающим над замолкшими гостями, дымка над морем начала медленно рассеиваться, и стали вырисовываться очертания фантастического храма. Он выглядел, как сказочное видение, лёгкий, со стрельчатыми многоярусными арками, колоннами и окнами в виде розеток, устремлённый ввысь, словно рвущийся в небо.

Я не поверила глазам, но вскоре убедилась, что мне не примерещилось: здание двигалось прямо к нам! Когда оно проступило из тумана окончательно, оказалось, что это, и в самом деле, нечто изумительное. Не настоящая, полноценная постройка, а, скорее, её половина, как будто архитектор рассёк храм пополам, позволив нам увидеть внутреннее пространство. Боковые стены, выполненные в виде двух полукруглых, сбегающих книзу колоннад, словно бы обнимали внутреннюю площадку, ставшую по воле строителя двориком, вымощенным белым камнем. Белые же колонны обвивали живые цветы и зелень, в витражах сверкали цветные стёкла, а в центре, под самым высоким шпилем, сияло окно, изображающее традиционную свадебную звезду-талисман счастья. Она раскинула свои лучи прямо над головами виновников торжества, стоявших посреди всего этого великолепия, вместе со служителями Всевидящего, которые должны были провести обряд бракосочетания.

Эдор остался столь же безупречен, как и полчаса назад. Его лицо не выражало ничего, кроме радости и предвкушения чего-то приятного, поэтому у меня слегка отлегло от сердца. Я с удовлетворением отметила, что какие бы внутренние бури не сотрясали мачо, его яркая, броская красота, от которой явно сильнее бились сердца всех присутствующих женщин, при этом ничуть не пострадала.

А вот Линна меня удивила, потому что выглядела почти классически прекрасной невестой. И даже платье надела не золотое, как мечтала когда-то, а вполне традиционное, белое. Правда, с первого взгляда было понятно, что его создавал первоклассный мастер: свадебное одеяние дорогой подруги казалось сшитым из лепестков цветов. Очень простое, чем-то напоминающее одеяния древних богинь, длиной до пола, но с провокационным разрезом сбоку, перехваченное на плечах и под грудью изящными золотыми перевязями. Ткань, вышитая золотой нитью, была настолько лёгкой, что колыхалась и взлетала от малейшего движения невесты или дуновения ветерка. Несмотря на незамысловатый покрой, платье сделало из Линны небожительницу. А её светлые косы, уложенные вокруг головы, выглядели, как настоящая корона. Прозрачная вуаль, символизирующая чистоту невесты, и вправду была чисто символической: неширокая лента, закреплённая в причёске. Зато, словно в противовес простоте наряда, украшений на Линне было множество: на голове, руках, поясе, даже на ногах. Свободной оставалась только шея, на которую Эдор должен был надеть традиционное брачное ожерелье.

Пока я рассматривала главных действующих лиц, необыкновенный храм совсем приблизился, «вплыл» на площадку и застыл, так и не опустившись на землю. Похоже, архитектор, которого наняла Линна, додумался поставить всю постройку на сверхмощные антигравитаторы. Идея была оригинальная: не то, чтобы никто ничего не пытался водрузить на платформы для переноски тяжестей, но вот чтобы выстроить на них храм – такое точно было впервые. Гости, проникшиеся торжественностью и колдовством момента, тихо зааплодировали, а я подумала, что, пожалуй, доверила бы этому кудеснику и собственную свадьбу.

Фигуры, до того стоявшие в театральной неподвижности, зашевелились. Служители Всевидящего начали занимать положенные им места. Я пересчитала их и невольно покачала головой: Линна и тут отличилась, задействовав максимальное число священников – двенадцать. Кажется, даже у Эктора с Карией их было меньше, человек десять. Ох, надеюсь, императрица не сочтёт себя оскорблённой…

Главный священнослужитель, одетый в блистающую парчу и бархат, выступил вперёд и заговорил.

- Возлюбленные мои братья и сёстры, матери и отцы, деды и внуки! Прошу всех вас разделить с нами радость соединения двух жизней! Пусть Всевидящий станет свидетелем того, что мы собираемся сделать, и как они хотят поступить, и пусть Его благоволение никогда не оставит их...

Голос служителя тёк заученно-сладко, с должной внушительностью и подобающими чувствами, так что сердца большей половины присутствующих размягчились и растаяли. По рядам там и сям замелькали белые платочки, которые дамы осторожно прижимали к глазам. Что до меня, то я была достаточно циничной, чтобы только хмыкнуть, – стоило лишь вспомнить, кто именно сейчас собирался пожениться, и что за история была у них за плечами…

Тем не менее, под одобрительные возгласы гостей, Эдор и Линна совершенно недвусмысленно выразили своё желание вступить в брак, которое тут же и было исполнено. Оставалось закрепить обряд взаимным надеванием ритуальных украшений, и я заранее содрогалась при мысли, сколько же килограмм должно было весить то, которое могло удовлетворить запросы моей бывшей подруги.

Предчувствия меня не обманули: мачо вынул из сундучка, поданного ему одним из служителей, многорядное ожерелье, составленное словно бы из полупрозрачных голубых звёзд. Все ахнули, и я тоже – зербийские топазы стоили не меньше украшений на молекулярных креплениях, красовавшихся сегодня на многих модницах, в том числе, и на мне самой. Но, надо отдать должное вкусу Линны – если это был её выбор, конечно – она нашла достойную замену. К тому же, всем известно, что классика всегда в моде.

Церемония, как ни пытались затянуть её служители, закончилась довольно быстро, и новоявленные супруги, вместе со священниками, спустились по ступенькам с площадки летающего храма, который приподнялся ещё выше над землёй и начал медленно перемещаться обратно к морю, нестерпимо блестевшему под мирасским светилом, словно бирюзовая драгоценная чаша. Удивительное строение не исчезло из виду, а, наоборот, осталось рядом с берегом, зависнув над подёрнутой лёгкой рябью поверхностью воды.

Оживившиеся корреспонденты принялись усиленно щёлкать диопикчерами. Искусственная дымка давно уже рассеялась, и великолепный пейзаж, служивший фоном для пышного торжества, как нельзя более подходил для рекламной фотографии счастливых молодых супругов. Вот хоть сейчас высылай диоснимок в какой-нибудь светский виртуальный журнал. Впрочем, я не сомневалась, что и дня не пройдёт, как именно там появится полный отчёт о столь важном событии, как свадьба дочери господина Скросса и родного брата нового императора.

Зазвучала негромкая музыка, намекая, что самая торжественная часть закончилась, и впереди веселье и танцы. Опять-таки, в полном соответствии с традициями, первый танец был за молодожёнами. Они исполнили его великолепно: достаточно слаженно и романтично, не сводя глаз друг с друга. Хотя, зная, как стратег номер один танцует, я не сомневалась, что в грязь лицом он не ударит. Так и вышло: Эдор вёл, Линна послушно следовала за ним, создавая образ нежной, податливой подруги.

Гости восхищённо переговаривались, а я сжимала руку Маугли и старательно думала о том, что сделала правильный выбор, и одиночества лягушонок не перенёс бы, и всё сложилось самым лучшим образом, и Эдор способен справиться с чем или с кем угодно, и я не хотела бы оказаться сейчас рядом с ним там, на площадке, потому что мы с ним слишком разные, и его мир – не мой мир, даже если это будет одна и та же планета. Нет, всё произошло правильно.

Маугли, будто почувствовав мои метания (впрочем, почему «как будто»?), привлёк меня к себе и поцеловал в висок. Очень собственнически и крепко поцеловал, между прочим. Когда я подняла на него глаза, он беззвучно произнёс только одно слово: «Моя», и моё сердце окончательно успокоилось.

Те, кто готовили свадебное торжество, постарались на славу: всего было достаточно, развлечений хватало. Кто хотел – мог танцевать; кто не хотел – гулял в аллеях нового парка, того самого, где я встретилась с байоном Алистером; ещё можно было угощаться деликатесами со всех уголков Мирассы, знаменитыми местными лиловыми винами и привозным малиновым, или слушать живую музыку, которую исполняли сразу несколько оркестров. Тем же, кто не слишком любил толпу, предлагалось прокатиться по морю, вернее, над ним в небольших «летающих» беседках. Главный организатор явно обожал антигравитаторы и использовал их, где только мог. Впрочем, результат всем очень нравился.

Около столов с закусками мы с Маугли увидели отца ГИО-изменённых, окружённого своими детьми. Увы! По внешнему виду теперь было совершенно невозможно определить, кто из них кто. Я, конечно, узнала второго генетика, но остальным пришлось представляться и разъяснять, чем они занимаются. Мне было неловко, потому что все обращались ко мне так, будто мы были давними, хорошими друзьями, а друзей полагается знать в лицо…

По легенде, байон был торговым партнёром одной из фирмочек Эдора, конкретно – фармацевтической, использующей сырьё, которое производилось на базе. Производство этого сырья считалось очень вредным, поэтому существовало не так много поставщиков ядовитых ингредиентов. И это, кстати, должно было стать одной из причин, чтобы попросить военное руководство сохранить этот, конкретный раритет для дальнейшего использования.

Предполагалось, что около восьмидесяти процентов приглашённых на свадьбу – это люди, так или иначе полезные для бизнеса, и только двадцать, что называется, «для души», или же близкие родственники молодожёнов. Поэтому никого не удивлял достаточно пёстрый состав гостей, среди которых можно было встретить кого угодно. Например, если бы кто поинтересовался, ГИО-изменённые числились местными сотрудниками Эдора.

Мы с Маугли соскучились и были очень рады увидеть всех их, в том числе, конечно, «наших»: Вигора, Вайнора, Авинора, Лавинию… Моя подруга выглядела совершенно умопомрачительно в бирюзовом платье, отделанном жемчугом и серебром. Я с радостью отметила, что она казалась более счастливой, чем месяц назад, и куда чаще улыбалась.

- Как там твой новый подопечный? Освоился? – тихонько спросила я её, улучив момент.

- Да, вполне. Вот, видишь, даже удалось уговорить его отпустить меня к Эдору на свадьбу.

- Он остался один?

- Ну, почти. Со служанкой.

- Ого! Ты завела слуг? – удивилась я.

- Нет, Кария одолжила. Когда узнала, что в противном случае мне придётся остаться дома. Или привести Вайятху с собой.

Я хмыкнула. Пожалуй, приход постельного раба, пусть и бывшего, на бракосочетание брата императора – это было бы слишком, даже для такой демократичной императрицы. Вполне понятно, что она предпочла помочь Лави.

- А, кстати, вы придумали, куда поселите вашего отца? – спросила я, меняя одну животрепещущую тему воспитания Вайятху, на другую, не менее животрепещущую, устройства байона Алистера.

- Пока в гостиницу, а потом, через несколько дней, думаем забрать его. Но куда – не знаем, нельзя же его просто взять и забрать, например, мне или Эдору, или ещё кому-нибудь из наших. Нужно некоторое время… видимо, придётся подыскать какой-то дом.

- А почему не в резиденцию наследников? Там ведь куча зданий, и почти все пустые.

Лавиния задумалась.

- Действительно, почему бы нет… Надо спросить Эктора, позволит он или нет, может, на этот счёт тоже существуют какие-нибудь правила.

- Наверняка, – подтвердила я, – но тем интереснее их нарушать…

Генноизменённые так трогательно общались с отцом, что я всё время боялась расплакаться и снова испортить макияж. Многим и многим натуральнорождённым людям стоило бы поучиться такому обращению с родителями. Чтобы не привлекать к ним излишнего внимания, мы с Маугли недолго оставались рядом с байоном Алистером и его детьми, и пошли развлекаться дальше.

Следующим, кого мы встретили, после того, как потанцевали на площадке-карусели и попробовали особое мясо, закопчённое в дыму сакшита, был сагат Мидас Дериони. Признаться, я не ожидала увидеть его на свадьбе брата императора и имела неосторожность дать ему понять это. Сагат немедленно надулся и отчитал меня, перечислив своих предков, вплоть до самого переселения на Мирассу, и доказывая, что он имеет все права быть приглашённым на это торжество. Не сразу мне удалось успокоить нервного хозяина Сота и выяснить, что, оказывается, он искал меня.

Бросая жадно-опасливые взгляды на Маугли, Мидас, запинаясь, многословно объяснил, что созрел передать своего Вайятху нам, с тем, чтобы мы вырастили из него парня, «не хуже вашего верзилы». Я, конечно, обрадовалась его решению, но не удержалась от очередного бестактного вопроса:

- А как посмотрит на это ваша жена? Она не будет против?

Дериони опять насупился, но читать лекцию о правилах поведения, слава Всевидящему, не стал. Более того, ответил почти спокойно:

- Не будет. Мы развелись.

Я сочувственно ахнула. Впрочем, сагат особо расстроенным не выглядел, поэтому и я не стала углубляться в расспросы. Правда, один вопрос прояснить было необходимо.

- Вы хотите оставить его у нас? Или будете привозить и забирать каждый день?

Мидас нервно покрутил в пальцах закусочное печенье, положил его обратно на поднос и спросил:

- А можно придумать что-то… чтобы я мог жить там же? Летать мне далеко и неудобно, вы поселились в таком месте, куда далеко не всех пускают. А просто отдать вам моего Вайятху я не готов.

Ну, если подумать, единственным вариантом, который позволял бы высокомерному аристократу оставаться постоянно вместе со своим рабом, было устроиться работать в мой приют. Безусловно, лишних работников у нас не водилось и даже не предвиделось, но вот как отнесётся к этому сам сагат?

Я решила зайти с другого конца и посетовала на то, что хотела бы обучать моих воспитанников азам музыки, но некого попросить об этом. Дериони чуть не уронил бокал, воззрившись на меня, как на аватар самого Всевидящего, посетивший его с сообщением, что он – новый Избранный.

- Вы… вы предлагаете мне… об-бучать их? Музыке? – проговорил он, наконец, поняв, что я не шучу и не собираюсь брать свои слова обратно.

- Ну да. А почему нет? Вайятху, безусловно, имеют к этому способности, но у меня совершенно нет никого, кто мог бы даже показать им ноты. А вы как раз собирались научить Сота играть на музыкальном инструменте, так почему бы вам не взяться за всех сразу?

- Э… э… я даже не рассматривал такую возможность, – промямлил сагат, машинально уничтожая канапе с рыбой.

- Ну, вот и подумайте. Я, со своей стороны, готова обеспечить вас жильём, питанием, инструментами и вообще всем, что вам понадобится. Не сразу, конечно, но со временем, как только позволят финансы. И мы, и все Вайятху были бы вам очень и очень благодарны, – вкрадчиво заключила я. – Не отказывайтесь сразу, прошу вас…

Дериони, выглядевший так, словно его поразило громом и молнией одновременно, с трудом кивнул, и мы с Маугли оставили его в одиночестве, решать, что делать дальше.

- По-моему, это был бы идеальный вариант. Ему не пришлось бы расставаться с Сотом, он сам следил бы за его взрослением, да ещё и приносил пользу остальным нашим подопечным, – сказала я лягушонку, когда мы отошли подальше, к танцевальной площадке, где звучали довольно быстрые ритмические мелодии, а голографическое оформление представляло собой сплошные, сменяющие друг друга, психоделические картинки.

- Надеюсь, он согласится, – неуверенно ответил лягушонок.

- Почему нет?

- Потому что это идёт вразрез со всеми правилами поведения аристократов. Потому что никто ещё на этой планете не обучал своих рабов. И ещё потому, что, согласившись на твоё предложение, он окончательно станет изгоем среди своих знакомых, а это трудно вынести, Тэш.

Я поёжилась.

- Всё так плохо? Ну, тогда, может быть, пригласить его потом жить в тот город, который Эктор хочет построить для своей Семьи и Вайятху? Думаю, там Дериони нашёл бы себе новых друзей, лучше этих местных снобов.

- Да, надо предложить. Возможно, это будет выходом из положения, – согласился Маугли.

И мы пошли назад, предлагать. Сагат, обнаруженный всё там же, возле стола с закусками, вторично выпал в прострацию, но пообещал обдумать и это тоже.

Полчаса спустя он сам нашёл нас на площадке, где гости могли отдохнуть, покачиваясь в такт медленным, томным танцам, чтобы сообщить о своём принципиальном согласии обучать Вайятху. Обрадованная, я договорилась с ним о встрече на следующий день и распрощалась, но Мидас вновь отвлёк нас от развлечений ещё полчаса спустя, чтобы перечислить обязательные условия, на которых он возьмётся учить вчерашних рабов. Ещё час спустя сагат вновь отыскал нас, на этот раз в летающей беседке, чтобы ознакомить со списком своих личных «табу»; потом, ещё через час – чтобы уточнить условия проживания… Короче говоря, Дериони гонялся так за нами до самого конца праздника.

В промежутках между его появлениями мы встретили нескольких знакомых из Цитадели, потом нас позвали к Его и Её величествам, императору и императрице Мирассы, поздороваться и поболтать. Эктор и Кария были в продуманно-церемониальных нарядах голубого цвета, до ужаса официальные и неприступные, – по крайней мере, выглядели таковыми. Но пообщались мы с ними вполне неофициально и по-дружески, особенно с императором. Стража из десяти гвардейцев, открыто стоявших вокруг венценосной четы, подчёркивала их высокий статус. Надо сказать, Линна знала, что делала, когда собиралась выставить вокруг себя и мужа почётный караул…

Император с императрицей собирались вскоре покинуть празднество: торжественная часть уже закончилась, и правила приличия вполне позволяли им удалиться. Кария, несмотря на сверх-усилия мастера Вильюнга, конечно, не могла тягаться с Линной, и это её явно раздражало. Эктор, кажется, не обращал внимания на такие мелочи, но императрица была убеждена, что злоупотреблять невнимательностью супруга не стоит.

Впрочем, перед тем, как улететь, правящая чета собиралась, согласно протоколу, лично поздравить новобрачных и вручить им подарок. Кроме них, свои дары должны были поднести ещё человек двадцать специально отобранных гостей. Это было особой честью, и мы с Маугли, естественно, её не удостоились, что, впрочем, меня совершенно не расстроило.

После церемонного, полного официальной выспренности поздравления правителей Мирассы и вручения подарка, который, по обычаю, был символическим (пара уникальных чашек для коршу, расписанных вручную в едином стиле), к усевшимся на специальном возвышении новоиспечённым супругам начали подходить те, кто значился в заветном списке. Я ничего особо интересного от этой процедуры не ожидала, поэтому собиралась предложить лягушонку пройтись по аллеям, которые как раз почти опустели: все сбежались посмотреть на вручение подарков.

Тем больше было моё недоумение, когда нас нагнала молоденькая девушка в униформе обслуги и попросила пройти к помосту.

- Вы уверены, что не ошиблись? – в который раз переспросила я, когда она вела меня и Маугли к веренице поздравляющих.

- Ну, конечно же, нет, сагите Вайберс, – терпеливо отвечала служанка, ловко ввинчиваясь в толпу. – Пройдёмте скорее, надо ещё найти ваш подарок, чтобы вы могли его лично вручить…

Нам, вполне предсказуемо, досталось место в самом конце очереди оживлённых гостей, ожидающих возможности пожать руку Эдору и чмокнуть воздух рядом с ухом Линны. Я описала девушке, что именно мы преподнесли новобрачным, и она унеслась в дом, куда, видимо, сгружали все подарки. Искомое нашлось довольно быстро: очередь продвинулась всего на четверых поздравляющих, когда служанка появилась рядом с нами, везя на антигравитаторе довольно объёмный горшок с ветвистым цветущим деревом ю-ме, символом долгой и счастливой семейной жизни. Правда, по обычаю, растению должно было быть не менее пяти лет, а Маугли ухитрился вырастить его всего-то за неделю, но мы же не собирались никому рассказывать об этом…

Девушка вручила мне мини-пульт управления атигравитационной переноской, поклонилась и убежала. Наличие толпы зрителей-слушателей исключало возможность обсуждения чего бы то ни было вслух, поэтому я, чувствуя себя необыкновенно глупо, просто держала Маугли за руку и двигалась следом за ним, шаг за шагом, к сидящим молодожёнам, ломая голову, кто же это удружил нам с поздравлением. И чем больше раздумывала, тем менее приятные варианты приходили в голову, так что когда, наконец, дошла очередь до нас, и я увидела, как брови Эдора удивлённо приподнимаются на долю секунды, то уже не сомневалась, чья это была инициатива.

Так и вышло: в отличие от мужа, Линна удивлённой вовсе не выглядела. Скорее уж удовлетворённо-торжествующей.

- Ну, наконец-то я смогла увидеть тебя, Тэш, дорогая, – пропела она, демонстрируя самую ослепительную из своих улыбок. – Тебя так охраняют, как резервный фонд, буквально не пробиться сквозь толпы твоих защитников!

Я удивилась, поскольку понятия не имела о попытках Линн поговорить или встретиться со мной. Видимо, зная характер моей бывшей подруги, Эдор и Эктор, а, может, и сам Скросс, всячески препятствовали её планам.

- Поздравляю тебя, Линна, с началом семейной жизни, – не менее радостно улыбаясь, ответила я и наклонилась, чтобы сделать ритуальный «чмок» в воздухе возле щеки неземной красавицы.

Однако красавица, вместо того, чтобы податься ко мне, наоборот, отдвинулась дальше, да ещё и потянула меня за руку за собой, так что я была вынуждена согнуться в какой-то совершенно нелепой позе.

- Спасибо, спасибо, дорогая, – сладко приговаривала Линна, мёртвой хваткой вцепившись в мою ладонь. – От тебя нам с мужем особенно приятно услышать пожелания счастья. Ведь ты желаешь нам с Эдором счастья, да?

- Ну, конечно, дорогая, – расплывшись в самой радостной улыбке, уверила я её, пытаясь не упасть.

- Я так и думала, милая моя Тэш, – продолжала нежная супруга стратега номер один, понижая голос, – и очень надеюсь, что никогда… и никто… не помешает этому счастью. Потому что если кто-нибудь посмеет это сделать, я его просто уничтожу. Ты ведь меня понимаешь?

- Ну, конечно, дорогая, – пропела я в ответ, изо всех сил упираясь в угол её кресла коленом, чтобы не свалиться. – Один только маленький совет: почаще повторяй эти слова, глядя в зеркало. Именно там живёт твой главный враг.

Улыбка Линны на мгновенье превратилась в настоящий оскал, но тут Эдор, говоривший с Маугли, явно заподозрил что-то неладное и обратился к своей жене:

- Линна, не жадничай, я тоже хочу сказать Тэш пару слов.

- Сейчас, милый, – проворковала новобрачная и выпустила мою руку. – Мне так жаль, дорогая, что ты не сможешь навещать нас, но я всё понимаю: столько работы… Спасибо, что нашла время прилететь на нашу свадьбу!

- Как я могла пропустить это событие? Ведь твой муж – мой самый близкий друг! Всего наилучшего, Линна, – старательно держа лицо, ответила я, отступая в сторону от дорогой подруги.

- Тэш, я и вправду очень рад, что вы всё-таки задержались здесь, – улыбаясь своей особенной улыбкой, сказал стратег. – Надеюсь, не слишком скучали?

- Нет-нет, что ты! Мы очень даже с пользой для дела провели время. Я уговорила Дериони поработать у меня в приюте.

- Правда? – изумился Эдор, и Линн с её ревностью была мгновенно забыта.

Ещё несколько минут спустя, мы распрощались с мачо и смешались с толпой. Только тогда я разжала кулак и посмотрела на ладонь, на которой набухали кровью четыре полукруглых следа от ногтей Линны.

- Что это? – тревожно спросил лягушонок. – Это сагите Валлегони сделала?

- Ага, она, – стараясь говорить как можно беспечнее, ответила я. – Жаль, что у меня аптечки нет с собой. Надеюсь, она не додумалась намазать ногти ядом…

- Надо позвать кого-то из прислуги, – оглядываясь по сторонам, заявил Маугли.

- Нет, не нужно, – возразила я. – Это будет слишком уж… демонстративно. Только-только я отошла от новобрачных, и немедленно прошу лекарства. К тому же, есть люди, которые могут догадаться, что произошло, пойдут слухи… Нет, не хочу подставлять Эдора.

- Ладно, тогда сделаем так…

Мы шли уже по аллее, вдоль которой росли не только деревья, но и цветущие кусты, очень колючие, как выяснилось. Лягушонок внезапно свернул к ближайшему родичу земного кактуса, что-то прошептал ему и отломил одну ветку с ярко-пунцовыми цветами.

- Что ты делаешь?! – в шоке спросила я.

Даже увидев этот нонсенс своими глазами – Маугли, собственноручно ломающего куст, – я не могла в это поверить! Вайятху, причиняющий растению боль?! Невозможно!

- Я извинился перед ним, – покаянно произнёс внезапный варвар, обернул ветку своим носовым платком, настоящим, из ткани, и протянул её мне. – Зато теперь у меня есть повод самому обратиться к медикам.

И он показал мне свою изрезанную и исцарапанную ладонь. Я только ахнула.

- Да ничего страшного, все просто подумают, что я – необразованный инопланетник, и не будут ничего подозревать.

- Да уж… – пробормотала я. – Ну, ладно, зови слуг.

Через пятнадцать минут мы сидели в «летающей» беседке, с обработанными ранками, вполне довольные жизнью и друг другом.

- Знаешь, это чем-то напомнило мне старые брачные клятвы, – сказала я. – Когда жених и невеста обещали друг другу быть вместе в горе, в радости, в богатстве и бедности, во время болезни и ещё чего-то там…

- Угу, и во время интриг и козней, – поддакнул Маугли. – Я готов. Всегда и везде, где бы ты ни была, и чем бы ни занималась. А ты?

- Ну… и я, тоже. Ты ведь и сам знаешь.

- Знаю, но не всё. Вот, например, я не знаю, захотела бы ты… Решилась бы… Ну, словом, вышла бы ты за меня замуж?

Выпалив это, Маугли стремительно позеленел, это было заметно даже сквозь слой краски на лице.

- А ты… предлагаешь? Выйти? За тебя? – Почему-то и у меня вдруг случилось какое-то затмение, в результате которого я начала заикаться.

- За меня?.. Ну да, предлагаю, – растерянно ответил Маугли, словно и сам сомневался в том, что говорил. – Тэш, ты… Может быть, это не то… Но всё-таки я спрошу: ты выйдешь за меня?

Всё случилось настолько неожиданно и быстро, что ответила я и вовсе уж невпопад:

- Когда?..

- Не знаю, – глядя на меня круглыми глазами, ответил лягушонок. – А когда нужно?

- А когда ты хочешь?

- Хочу?.. Погоди, так ты согласна? Ты выйдешь за меня?

- Да, – вымолвила я, чувствуя, как внутри всё начинает сворачиваться в тугую спираль. – Выйду. Конечно, выйду!

- Уфф, ну… хорошо, – сипло ответил лягушонок и с силой выдохнул. – Просто замечательно. Я и не думал, что ты так быстро согласишься. Честно говоря, не верил, что вообще согласишься.

- Почему?

- Потому что… Ну, потому что я – даже не человек, Тэш. А уж какой из меня выйдет муж – вообще никому не известно, включая меня самого…

- А вот я – знаю. Замечательный, нежный, верный, любящий и любимый, вот какой!

Продолжить я не успела, потому что мой панегирик был прерван страстным поцелуем. Конечно, я ответила, и, конечно, мы смогли остановиться не сразу, в глазах Маугли уже появились явственные фиолетовые отблески, только тогда я немного опомнилась. Слава Всевидящему, наша беседка двигалась поодаль от остальных, поэтому никто ничего не заметил.

Успокоившись и дождавшись, пока Маугли вернёт себе нормальный цвет лица, я прижалась лбом к его плечу и сказала:

- Знаешь, я только сейчас почувствовала, что опять могу любоваться красотой Мирассы без всяких задних мыслей, как в первый раз. До этого мне всё время что-нибудь мешало: то воспоминания, то страх, то ненависть, то тревога… А вот теперь мне снова дышится здесь легко.

Маугли молча улыбнулся, обнял меня за плечи и потянул рычаг управления, направляя нашу беседку прочь от берега. Она медленно заскользила над поверхностью моря, минуя десятки таких же ажурных, почти кукольных построек. Большой проём-вход позволял любоваться несравненными красками заката и огненной дорожкой, тянущейся к нам через всё море.

- Я хотел бы ещё много-много раз сидеть с тобой вот так, – сказал Маугли, когда мы оставили всех позади и поплыли в полном одиночестве.

- Надо будет попросить Эдора подарить нам эту беседку, – отшутилась я. – Надеюсь, ему не будет жалко, у него их много…

- А ещё мне хотелось бы, чтобы наша свадьба была не хуже.

- А мне – нет. Зачем нам столько роскоши и помпезности? Вполне будет достаточно тебя и меня. Ну, ещё наших друзей, наверное… И, кстати, я понятия не имею, как надо жениться по вашим, мирасским законам. А ты знаешь?

- Нет, – задумчиво ответил Вайятху. – Надо порасспрашивать Хильгасиу, вдруг они что-то помнят.

- Ну, если даже и нет, не расстраивайся. Мы придумаем свой собственный обряд, красивый и необычный. Например, где-нибудь, на месте силы. Хочешь?

- Хочу. Я хочу всего, чего хочешь ты.

- Вот и прекрасно, – прошептала я, прижимаясь к нему ещё ближе, – потому что больше всего на свете мне хочется сделать тебя счастливым…

Оглавление

Сувенир с Мирассы Марлона Брандеска