Письма С (СИ) [Нестор Черных] (fb2) читать постранично, страница - 2

идти по своим делам. Конечно, в тёмное время суток выше шанс нарваться на неприятности, но схема всё же удобная.

Сейчас такой план не пройдёт. Ночью температура падала, так что спать было временами прохладно, а идти — в самый раз. Но гуль не стал бы спать в степи днём. Он видел, что из этого получается. Что на открытой земле, что в небольшом вырытом углублении — беспощадное солнце найдёт и поджарит. А если хватает глупости перед сном хряпнуть чего-нибудь алкогольного — что ж, тогда можно больше ни о чём не беспокоиться. Кровь попросту закипает в неподвижном теле, вены закупориваются, вздуваются под кожей, и всё тело окрашивается тёмно-синими пятнами. Видал уже трупы гладкокожих, но с гулями, наверное, расцветка немного другая.

А ведь он помнил мир до войны, вернее помнил какие-то фрагменты из далёкого прошлого — расплывчатые, как детский сон. Но в этих воспоминаниях были зелёные растения, а небо не отливало спектрами красного. Он понимал, что память его не многим надёжней кустарного самопала, но воспоминания о такой жизни грели душу.

Цепь курганов давно осталась позади. Время шло, тени от шагающего путника и редких сухих кустиков постепенно удлинялись. К вечеру на равнинной пустоши появились фонящие воронки немалых размеров. Вполне возможно, что здесь упали перехваченные боеголовки, но вот кто был отправителем, а кто получателем такого дара — неизвестно. За все эти годы ветер старательно выровнял края и засыпал дно, поэтому при желании тут можно устроиться на ночлег.

Уровень радиации хоть и не критичен, но всё ещё опасен для человека. Что ж, дополнительная страховка от непрошеных гостей не помешает. Скиталец выбрал воронку поглубже, где не так сильно задувал ветер, пристегнул сенсор к воротнику и положил бренную голову на вещмешок.

Иногда на старика что-то находило. Накрывало волной тоски и безнадёжности. Нестерпимо захотелось отмотать время назад. Нет, не ради перемен, простой человек не смог бы изменить ход истории и предотвратить чистки. Но ему захотелось вновь стать человеком, оказаться среди таких же людей, побывать в лесу, искупаться в реке. А когда начнётся война — погибнуть от радиации, а не стать ходячим недоразумением, не влачить жалкое существование в качестве живого трупа, даже без возможности нормально ходить. Не видеть той разрухи, что оставила после себя война, не наблюдать моральное вырождение человечества, не прятаться от людей, у которых в просушенных радиацией головах не осталось ничего, кроме насилия.

Ветер посыпал гуля волной пыли, тот накинул капюшон, укутался в плащ и через небольшую щёлочку уставился на алую луну, желая поскорей окунуться в мир грёз и увидеть желанный сон. Где-то там, в прошлом, осталось нечто важное, и это нужно найти — жизненно важно. По щеке начала сползать одинокая слеза и исчезла в глубоких морщинах и трещинах лица.

***

Ноль . Вместо пролога

Из двери вышла девушка и назвала моё имя.

— Я!

Пожалуй, слишком резво вскочил. Нужно держаться уверенней. Молодая симпатичная секретарша жестом приглашает войти в кабинет. Женщина из тех, что показывают в кино: стройная, приветливая, опрятно одетая, вежливая. Даже в кресло усадила. От её запястий повеяло чем-то сладким, изысканным и нежным, когда склонилась через моё плечо и положила тонкую папку с парой листов на массивный деревянный стол.

— Добрый день, — из бокового кабинета выкатился круглощёкий мужчина лет сорока, — нет, не вставайте! Надеюсь, вам удобно? Вот и отлично. Желаете чего-нибудь выпить?

— Э-э-э... нет, спасибо.

— Ну же, я очень надеюсь, что разговор не будет скоротечным. Чай, кофе?

— Спасибо, я... — отказываться, глядя в эти глаза, излучающие радушие и дружелюбие, сталось выше моих сил, — просто воды, пожалуйста.

— Отлично! — мужчина колобком пролеветировал к своему месту, уселся. Несколько мгновений просто с улыбкой смотрел на меня, будто собираясь поделиться интереснейшей сплетней, затем обратился к секретарше, всё ещё стоящей за моей спиной, — Наденька, принесите молодому человеку воды со льдом.

Снова молчание. По виду толстячка нельзя сказать, что он ждёт каких-то вопросов, но и сам молчит. Отвожу взгляд, разглядываю книжные полки, томики в коже с тиснением, постеры в духе «Третьей войны не будет!». Молчание затягивается, так что мой интерес распространяется на узоры обоев и ровность их стыков.

Опять этот аромат, и передо мной появился высокий, слегка запотевший стакан.

— Спасибо.

— Благодарю, Наденька. Если мы задержимся, принесите нам чаю.

Такое чувство, будто не совсем туда зашёл. Почему он молчит?

Лысый побарабанил пухлыми пальцами по столу и глубоко вдохнул. Я поставил почти опустошённый за один глоток стакан и