Правый поворот запрещён [Григорий Соломонович Глазов] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (74) »
1
В теплый июньский полдень окна ресторана были зашторены, и оттуда гремела музыка, нестройно пели голоса, раздавались выкрики, смех. На входной, чуть приоткрытой двери табличка предупреждала: «Ресторан закрыт. Банкет». В узкую щель дышал воздухом швейцар — маленький, лысый с морщинистым, как мошонка, лицом. Заканчивал он свою жизнь стражем у этих врат в черной униформе с орденскими планками на лацкане, не дослуживший до генеральских красных лампас, теперь он довольствовался золотыми лакейскими галунами; его и вышибалой-то не назовешь — больно тщедушен. Может когда-то на плацу перед ним стоял, внимая, полк, а он постукивая ногой, обутой в мягкий хромой сапог, недоверчиво прищуренным взглядом обводил лица и выправку сотен подчиненных ему солдат и офицеров. Нынче ему же за поданное пальто или услужливо распахнутую дверь посетители, уходя, опускали в полураскрытую ладошку бумажную подачку… Трое молодых мужчин почти одного возраста — лет тридцати семи-тридцати восьми — разочарованно глянули на табличку. — Вот и пообедали, — огорченно сказал Назаркевич. — Я же говорил, надо было в аэропорт, там всегда открыто. — Жаль, тут, пожалуй, последнее место, где еще прилично кормят, произнес Вячин. — Еще не все потеряно, — ответил им Лагойда и направился к швейцару. — Закрыто, — тот указал на табличку. — Кто гуляет? — властно спросил Лагойда. — Геня. — Правильно. Тогда я сюда. — Вы стекольщик? — Нет, я Генин брат, — соврал Лагойда. — А-а. Проходите. — Пошли, ребята, — обернулся Лагойда к спутникам. Уже в холле Назаркевич спросил: — Слушай, что за Геня, почему стекольщик? — Геня самый важный и самый богатый человек в городе, — усмехнулся Лагойда. — У него три автомастерских. Если тебе надо будет отрихтовать крыло или дверцы, я тебя устрою к нему, — сказал он Назаркевичу. — У него на год очередь. Дерет, правда, но — золотые руки. — А почему стекольщик? — переспросил Назаркевич. — Банкет, наверное, достиг самой высокой температуры, и кто-то вышиб стекло, вызвали стекольщика. — А ты что, родственник этого Гены? — Такой же, как и ты, — засмеялся Лагойда. — Имя Гены — для всех в городе пароль. Он платит хорошие чаевые… Они вошли в зал. Перед ними тут же вырос администратор, недоверчиво оглядел их явно не подходящую для банкета одежду, сказал: — Слушаю вас. — Устройте нас в уголочке, — командно произнес Лагойда. — У нас банкет, — ответил администратор. — Это я читал. Поэтому и нужно где-нибудь в уголочке за служебным столиком. — Пойдемте, — после минутного колебания решился администратор, высчитывая, кто эти трое настырных: из угрозыска или может… Видимо на большее его фантазия в силу профессии не была приспособлена… — Ну и арап ты! — сказал Назаркевич, когда они уже сидели за служебным столиком в глубокой нише в стороне от центрального зала. Обедаем или гуляем? — Скромно обедаем, — вспомнив пытливые глаза администратора, Лагойда предостерегающе поднял палец. Но были они не из угрозыска. Николай Николаевич Вячин, технолог, возглавлял кооператив «Астра», куда уговорил пойти на договорных началах своих приятелей — Сергея Матвеевича Назаркевича и Юрия Игнатьевича Лагойду, основным местом службы которых являлся научно-исследовательский и экспериментально-производственный институт металловедения. Назаркевич работал там инженером-химиком в лаборатории, а Лагойда — заведовал всем энергетическим хозяйством. Когда-то Вячин начинал свою инженерную карьеру в этом институте, но несколько лет назад ушел. Его кооператив «Астра» в сущности был малым предприятием — солидным, хорошо отлаженным, с оборотом в несколько сот миллионов. Делали тут художественное литье из легких сплавов: фурнитуру для мебели — фигурные петли для дверец, накладки на замочные скважины, изящные дверные ручки, крючки для вешалок, штамповали модные люстры, бра и сувенирные подсвечники. Вячин сманил к себе хороших дизайнеров… — Что будете пить? — спросил официант. — Ничего, — отрезал Вячин. — Ну может хоть пивка? — сказал Назаркевич. — Ладно, три пива, — смилостивился Вячин. — Ты же не пьющий, повернулся он к Назаркевичу. — Чего вдруг? — Да так что-то захотелось. — Хорошо. Приступим к делу. Выкладывай, — сказал он Назаркевичу. — Если помнишь, еще при тебе Кубракова начала работу над этим лаком, — начал Назаркевич. — Помню. — Ушло у нее на это шесть лет. — Почему «у нее», ты ведь тоже участвовал? — вставил Лагойда. — Идея-то была ее… Сейчас это значения не имеет, — раздраженно ответил Назаркевич. — Работа завершена. Результат потрясающий. — А именно? — спросил Лагойда. — Лак универсальный. Может служить исходным материалом для- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (74) »
Последние комментарии
15 часов 40 минут назад
1 день 2 часов назад
1 день 14 часов назад
1 день 21 часов назад
1 день 22 часов назад
1 день 23 часов назад