Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
ответил Ветров, останавливаясь.
— Да уж такое. Предсовета должен быть в курсе… Всяко бывает. Может, какое-нибудь взрывчатое вещество или что другое, неблаговидное. Правда, товарищи?
Худое, веснущатое лицо инвалида выражало полное беспристрастие. Учитель дипломатично помалкивал, держась в сторонке.
— Вы грамотный? — спросил Ветров. — Читали мое удостоверение?
— Так то так, — ответил Степываныч, смущенный отсутствием поддержки со стороны своих спутников, — вы человек ученый, пенсион из Москвы получаете и всякое уважение. А только, подиж ты, сплетничают бабы. Да и мужики не больно вас жалуют. А кто за деревню ответчик, как не я! Занеможет ли кто или декрет нарушит, меня и спрашивают. Потому, предсовета, можно сказать, в роде отца…
Ветров сначала улыбался, потом начал хмуриться и вдруг разразился одним из тех припадков ярости, которые составили ему дурную славу в деревне. Лицо его странно перекосилось, и он замахал руками перед самым носом Степываныча.
— Проваливайте! К чортовой прабабушке! Я затем и приехал сюда, чтобы мне никто не мешал. Если вы будете соваться не в свое дело, я найду на вас управу. Я пожалуюсь в Совнарком, в ВЦИК… Я…
«Одержимый» — подумал председатель, пятясь к телеге и озираясь на Егорку, державшего предательский нейтралитет. Но тут подоспела помощь, Дверь сторожки распахнулась и оттуда выпорхнула маленькая фигурка в черном платке, придававшем ей сходство с летучей мышью.
— Папа! Не надо. Тебе вредно сердиться, — крикнула она, цепляясь За руку Ветрова.
Он круто повернулся, точно проснувшись, и его лицо так же внезапно успокоилось.
— Правда, Анюта, — сказал он со смехом и неловко обнял ее. — Вот, граждане, рекомендую: моя душегрейка и телохранительница. Пропал бы я без нее.
Невзрачное лицо девушки с большими скорбными глазами осветилось улыбкой. Она была горбата и вызывала жалость. Степываныч умиленно шмыгнул носом, снял очки и аккуратно уложил их в футляр.
— Ну, а насчет этих «алиментов», как вы говорите, — продолжал Ветров, — я вам скажу только одно. Этоочень сложные приборы, заказанные мною в Питере, — их назначения вы сейчас не поймете. До свидания.
С этими словами он повернулся и принялся вместе с дочерью и Егоркой выгружать ящики.
2.
Степываныч был ретив, но отходчив. Вернувшись домой, он забыл и Ветрова, и его «алименты», и только ночью ему пришлось об них вспомнить.
— Степ, а Степ, никак стучат!
Жена толкала его в бок. Он покряхтел, проснулся и, действительно, услышал дробный стук в стекло.
Крепко ругнувшись, председатель поднялся, натянул портки и подошел к окну. При свете луны он увидел Аксинью, придурковатую бабу-побирушку, бродившую из деревни в деревню по всей волости. Все ее знали и она знала всех наперечет.
Степываныч приоткрыл окно.
— Ошалела? Что надо-ть, божье дитя?
По виду «божье дитя» смахивало на испуганную ведьму. Ее крючковатый нос трепыхался, платок на голове слез на сторону, седеющие космы выбились на изрытое, темное лицо.
— Спишь, Степываныч? — прошамкала она укоризненно. — А у тебя в деревне что деется! Чистое колдовство. О, господи!
Она торопливо закрестилась.
— Ври! — строго заметил председатель. — Советская власть всякое колдовство отменила. Несознательная ты баба.
Отдуваясь и крестясь, она рассказала ему, как забралась в старый Вакулинский дом на ночлег, и что с нею там произошло.
— Лежу это я в уголку, на сене, только глаза закрыла, а меня ровно кто-то в бок: тык да тык.
Смотрю, никого нетути, только месяц светит. Ну, думаю, почудилось. Прочитала молитву Николе — угоднику. А потом опять, только глаза сомкну, ён меня тык да тык. И вдруг я будто очумела. В голову муть набежала, сердце екнуло, ноги сами поднялись кверху. И вот, батюшка мой, зачата я плясать и смеяться, ровно пьяная молодуха. Все молитвы забыла, креста положить не могу. А душеньке весело и страшно. Пляшу и хохочу. Доплясала так до дверей, а там уж совсем чудеса. Смотрю, спаси господи, середи двора Ветровский пес скулит и выплясывает на всех четырех лапах, то так, то эдак, и бочком, и задом. Я пляшу, и он пляшет…
— Молчи, чортова баба! — прервал ее председатель. — Я тебе покажу, как плясать в неположенное время. Голову вы мне заморочили. — Он плюнул смачно и деловито. — Этакая галиматерь. Приснилось тебе, что ли?
— Какой, батюшка, приснилось! Самая что ни на есть правда. Отплясала я свое и упала без чувствий. А потом такой страх напал. Побежала я без оглядки, а ён за мной… ён за мной.
Степываныч совсем рассвирепел.
— Кто «ён», расперебожье дитя? — заорал он, хватая ее за плечо.
Но Аксинья так и не успела объяснить. Позади нее выросла какая-то темная фигура, и она вскрикнула в испуге.
Вглядевшись, Степываныч узнал учителя. Тог был красен и взволнован не менее побирушки.
— Дела-то какие, Степываеыч, — сказал он, вытирая лицо рукавом толстовки. — Я только что от Ветрова. После того, как мы с тобой разошлись, я все время
Последние комментарии
14 часов 14 минут назад
16 часов 48 минут назад
17 часов 16 минут назад
17 часов 23 минут назад
11 часов 39 минут назад
20 часов 26 минут назад