Хранительница персиков [Сара Эдисон Аллен] (fb2) читать онлайн

Джорджи Джексон. Когда ее сын, Хэм, пришел к ней и попросил ее помощи, Агата дала

ему деньги на этот дом престарелых без колебаний. Все, что она когда-либо хотела, –

помочь Джорджи, загладить свою вину перед ней. Ведь когда она нуждалась в подруге

больше всего, Агата отвернулась от нее. И тогда изменилось все. Агата всегда следила за

тем, как обращаются с Джорджи, но сама редко к ней приходила. Джорджи это бы не

понравилось. Она бы наверняка сказала: «Наши дороги уже давно разошлись. У тебя своя

жизнь, у меня – своя. Не будем ничего менять».

Когда Агата вошла в комнату, то увидела лишь темноту, окруженную ореолом солнечного

света. Джорджи была словно дырой, в которую Агата могла упасть.

Агата скорбела о многом, что потеряла. Но самая трагическая потеря – друзья. Ей не

хватало возможности видеть. Ей не хватало мужа. Ей не хватало мамы и папы. Но те

девчонки, с которыми она выросла, были самой важной частью ее жизни. Если бы перед

ней появились все ее старые друзья, она бы защищала их до последнего вздоха. Но было

слишком поздно. Как и всегда. Их больше нет. Осталась только Джорджи. Да и то жизнь в

ней еле теплилась.

Агата села рядом со старой подругой.

– Это произошло, – прошептала Агата.

Джорджи – милая, невинная Джорджи – повернулась к ней и сказала:

– Персик.

Агата неуклюже начала искать ладонь Джорджи, чтобы сжать ее в своей руке.

– Да, – ответила Агата, – персиковое дерево все еще там.

Но самый главный вопрос, надолго ли?

ГЛАВА 4

Список желаний

Колин сидел за столиком в магазине Уиллы – и по совместительству кофейне, как он

обнаружил, – размешивал сахар в своем капучино и смотрел на проезжающие мимо

машины через большое окно. И так как дорога вела в национальный лес с множеством

водопадов, машин было много. Эта часть города ощущалась абсолютно по-другому:

возбужденно и немного легкомысленно. Давно он здесь не был, но никаких больших

изменений не произошло: все тот же ряд старых кирпичных домов, в которых

обосновались современные магазины; все то же нежелание местных жителей приходить

на Нейшенл-стрит: они считали эту улицу переполненной туристами.

Хоть он и не хотел признавать это, но все же чувствовал связь с этим местом, пусть

только и благодаря воспоминаниям. Он повидал полмира благодаря своей работе.

Благоустройство городских территорий – это не обезличивание, а придание истории

города нового витка развития. Он был одним из лучших архитекторов ландшафта в своем

деле. Познавать новые культуры, путешествовать по миру, не оставаться на одном месте

надолго – именно этого он и хотел. И когда он возвращался домой – из-за вины перед

матерью или, как сейчас, по просьбе сестры помочь ей, хотя она никогда не просит о

помощи, – то его охватывало странное ощущение, будто ноги начинают прирастать к

земле. Он больше не хотел быть тем Колином, выросшим здесь и принявшим ту форму, которую из него хотели вылепить.

Он услышал звук колокольчика у входной двери и повернулся.

В магазин зашла Уилла Джексон. На ней были джинсы, черный топ на бретельках,

которые завязывались сзади на шее, и ковбойские сапоги. Ее медово-каштановые волосы

как всегда были очень объемными и волнистыми. В школе она всегда делала

растрепанный пучок. На самом деле он не помнил, как обычно она укладывала волосы, просто такой он ее запомнил, когда в последний раз видел.

Сейчас волосы у нее лишь прикрывали уши; она разделила их на прямой пробор и одну

сторону убрала с помощью блестящей заколки. Ему нравилась такая прическа, она была

клеевой и подходила Уилле, той Уилле, которой она стала, по его мнению. Он даже не мог

подумать, что ошибается на ее счет. Он определенно не мог ошибаться. Потому что если

он все-таки ошибался по поводу Уиллы и его вдохновения, тогда он ошибался по поводу

своих решений.

Девушка, которая приготовила ему капучино, извинилась перед клиентом и направилась к

Уилле.

Он слышал, как она сказала:

– Кое-кто хочет тебя видеть.

– Кто? – спросила Уилла.

– Не знаю. Он пришел примерно час назад и спросил, здесь ли ты. Я сказала, что ты скоро

придешь. Он сидит за столиком, ждет тебя. Капучино с одной ложкой нерафинированного

сахара, – сказала она чуть тише, будто информация о его заказе была совершенно

секретной и раскрывала тайны посетителя.

Уилла повернулась к столику и замерла. Потом быстро развернулась. Колин улыбнулся.

– Что такое? – спросила темноволосая девушка. – Кто он?

– Колин Осгуд, – ответила Уилла.

– Родственник Пэкстон?

– Ее брат.

– Его ты тоже ненавидишь? – спросила девушка.

– Тише. Я не ненавижу их, – процедила Уилла, сжав зубы, перед тем как повернуться и

подойти к Колину. Она добродушно улыбнулась.

– Наслаждаешься видом из окна?

– Ага. Хочу извиниться за прошлую ночь. Я долго не отдыхал. – Он устало провел рукой

по лицу. Он чувствовал себя лишь призраком. Если вдруг кто-то захочет дотронуться до

него, то почувствует только воздух.  – Уверен, что смог бы проспать несколько дней

подряд.

– Тогда зачем ты пришел сюда?

– Пит-стоп на пути из города.

Он поднял стаканчик с довольно вкусным капучино.

– Так быстро уезжаешь?

Казалось, Уилла немного повеселела.

– Нет. Я здесь пробуду примерно месяц. Я сейчас еду в Ашвилл.

– Тогда не смею тебя задерживать, – сказала Уилла, собираясь уходить.

– Ты меня не задерживаешь, – ответил он и жестом предложил Уилле сесть за стоящий

напротив стул. Она подозрительно посмотрела на него своими красивыми светло-серыми

глазами, прежде чем сесть. – Так значит, это твой магазин?

– Да, – медленно ответила Уилла, будто искала, в чем здесь подвох. – Как я и сказала

прошлой ночью. И, несомненно, ты в этом уже убедился.

Он ненадолго отвел от нее глаза и оглядел магазин. На Нейшенл-стрит было еще два

магазина спортивных товаров, но Уилле удалось открыть что-то новое – магазин

спортивных товаров из органически чистых материалов, да еще и кафе прямо в магазине; здесь пахло жареными кофейными зернами, невероятный аромат.

– Ты наверняка часто выезжаешь с палаткой на природу или занимаешься пешим

туризмом.

– Нет. Последний раз у водопадов я была на школьной экскурсии в третьем классе. И

отравилась ядовитым плющом.

– Тогда ты наверняка любишь кофе.

– Не могу сказать, что люблю. – Уилла кивнула в сторону темноволосой девушки. – Это

территория моей подруги Рейчел.

Колин растерялся.

– Тогда почему ты открыла магазин спортивных товаров и кофейню?

Уилла пожала плечами.

– Пару лет назад я познакомилась с владельцем этого места, который его продавал. Да и

мне нужно было чем-то заняться.

– И именно это ты и выбрала.

– Да.

Он наклонился вперед и положил руки на стол. Почему его так это беспокоит? Вчера, когда он увидел ее на холме, сидящей на джипе, его захлестнула волна радости, словно он

встретил своего звезду. Это была Уилла Джексон, нарушитель покоя учителей, автор

таких потрясающих выходок, которые они обсуждали в кругу друзей. И не просто

обсуждали – это была главная тема для разговоров! Они смаковали каждую деталь,

особенно ее последнюю проказу. В тот день она включила пожарную тревогу и, когда все

ученики собрались на футбольном поле перед школой, вывесила огромный баннер над

входом, на котором было написано: «Уилла Джексон – единственный Джокер в школе».

– Я видел, как тебя уводила полиция в тот самый день. Ты совершенно не выглядела

смущенной. Ты словно чувствовала облегчение. Будто стала наконец сама собой. Думал, ты уедешь из города и никогда не вернешься.

Она сердито на него посмотрела. Он не обвинял ее. Ему надо просто заткнуться. Это не

его дело. Но нет. Он должен был продолжить:

– Именно ты вдохновила меня на то, чтобы я делал только то, что хочу, а не то, что хотят, чтобы я делал. – Уилла удивленно приподняла брови. А Колин продолжал: – Никто не мог

подумать, что ты способна сотворить такой беспредел. А ты всем доказала, что не стоит

тебя недооценивать. Если ты смогла быть такой храброй, тогда и я смог бы. Так я тогда и

подумал. И теперь я твой должник. Должник неповторимого Джокера.

Уилла покачала головой.

– За ту храбрость, как ты это называешь, я понесла суровое наказание. Меня взяли под

стражу, чуть не исключили из школы и запретили прийти на выпускной. И моего отца

уволили, потому что для одного розыгрыша я взяла его ключи и рабочий ноутбук. Не

приукрашивай, Колин. Я рада, что ты нашел свой путь, рада, что это как-то связано со

мной. Но и я свой путь нашла. Хоть это и не то, что ты ожидал.

Она думала, что ее отца уволили? Колин знал, что он сам уволился. Колин был там, когда

все произошло. Почему ее отец соврал ей?

Уилла воспользовалась паузой и встала.

– Мне нужно работать, – сказала она. – Спасибо, что вернул приглашение.

– Так и не передумала? Не придешь на вечеринку? – спросил он и тоже поднялся.

– Нет. И пока ты не спросил снова, я не планирую никого разыгрывать.

– Жаль. Клубу не помешает небольшая встряска.

Она отвела от него глаза и прошла мимо. От нее пахло чем-то свежим и сладким, словно

лимонами.

– Не хочешь куда-нибудь сходить? – услышал он свой голос. Он не ожидал от себя этого

вопроса, но знал, что если не спросит, то потом очень пожалеет об этом.

Уилла резко остановилась. Темноволосая девушка посмотрела на них из-за стойки и

улыбнулась. Уилла повернулась и подошла к нему.

– Не думаю, что это хорошая идея, – тихо сказала она.

– Я спросил, не хочешь ли ты, а не хорошая ли это идея.

– Думаешь, есть разница?

– С тобой, Уилла, это абсолютно разные вещи, – сказал он и сделал глоток кофе, не сводя

с нее глаз.

– Ты здесь всего лишь на месяц. Думаю, это довольно бесцеремонно, не говоря уже о том, насколько глупо и смешно, думать, что ты за такое короткое время сможешь убедить меня

в том, что выбранный мной путь ошибочный.

У нее хорошо развита интуиция. Она точно знала, что он хочет сделать.

– Это вызов?

– Нет.

Он, улыбаясь, прошел к выходу.

– Еще увидимся, Уилла.

– Только если я этого захочу, Колин.

О да, это определенно вызов.

Ха. Все-таки не исчезла бесследно старая Уилла.

– Где ты был ночью? У мамы случилась истерика, – спросила Пэкстон, когда Колин

вернулся домой под вечер. Пэкстон возвращалась домой с работы из социального центра, где у нее был офис, в котором она разбиралась с благотворительными делами семьи

Осгуд. Они одновременно подъехали к дому; такая синхронность в действиях у них

наблюдалась с самого детства – участь близнецов. Он иногда скучал по этому.

– Извини, – ответил Колин, обняв Пэкстон по пути к дому. – Не хотел, чтобы из-за меня

волновались. Я уснул у кое-кого на диване.

– Кое-кого? Как неопределенно, – сказала Пэкстон, входя на кухню. Их экономка Нола

готовила ужин. Она уже очень давно обосновалась в особняке «Пекан». Ее семья работала

здесь поколениями. Она была ярым сторонником хороших манер и уважения. Колин и

Пэкстон всегда так себя и вели с ней. А взамен она угощала их вкусностями. Колин начал

рыться в холодильнике. Нола шикнула на него и дала тарталетку, которую только что

приготовила, а потом прогнала их обоих из кухни.

Колин прошел за Пэкстон во внутренний дворик. Там Пэкстон остановилась и

повернулась к нему.

– Выкладывай. На чьем диване ты уснул?

Он доел тарталетку и улыбнулся. Обычно она всегда ему улыбалась в ответ. Но не в этот

раз.

Вчера он видел свою сестру впервые почти за год. В последний раз они встречались, когда

она решила прилететь к нему в Нью-Йорк, чтобы отпраздновать их тридцатилетие. Она

так радовалась предстоящему отъезду из родительского дома, только и говорила об этом.

Но этому не суждено было сбыться – все происшествие было заляпано отпечатками

пальцев их мамы. И сейчас перед ним стояла совершенно другая Пэкстон. От нее исходил

жар несчастья. Она была красавицей, всегда следила за собой, но она слишком долго жила

в этом доме вместе с родителями, взяв на себя ношу быть идеальным членом семьи Осгуд.

И частично вина лежала на нем. Он оставил ее одну разбираться со всем этим. Он знал, что от него ожидают; как и Пэкстон. Он хотел создать что-то свое, доказать, что он может

существовать вне Вотер Волс. У Пэкстон же ничего не было за стенами города.

– Ну, давай, – сказала Пэкстон, – скажи. Ну, пожалуйста.

Наконец он пожал плечами и ответил:

– Этот диван принадлежит Уилле Джексон.

– Не знала, что вы с ней друзья, – удивилась Пэкстон.

– Мы не друзья. Я вчера видел, как она уронила кое-что, но не смог догнать, поэтому

решил заехать к ней домой. Я даже не представлял, насколько устал. Думаю, я ее смутил.

 Пэкстон рассмеялась. Хотя она не часто смеется.

– Расскажи мне о Уилле, – попросил он, скрестил руки на груди и облокотился на

бетонную балюстраду.

Пэкстон поправила вездесущую сумку-тоут на плече.

– Что ты хочешь знать?

– Она ведет довольно замкнутый образ жизни.

– Да. – Пэкстон наклонила голову. – А ты удивлен? Все члены ее семьи такими были.

– Но Уилла – это же Джокер!

– Да? – Пэкстон так и не поняла этого.

– Я думал, она будет более общительной что ли.

– Она выросла, Колин. Все мы выросли.

Он провел рукой по лицу.

– Почему она не хочет пойти на торжество? Ее бабушка помогла основать Женский

общественный клуб.

– Не знаю. Когда я отправляла приглашения, то написала ей еще и записку, что хочу

особенно удостоить вниманием ее бабушку. Но она просто проигнорировала меня.

– И к реставрации «Мадам Блу-Ридж» она не хотела иметь никакого отношения?

– Я не спрашивала. – Пэкстон явно смутилась.

– Ты не спрашивала, есть ли у нее старые фотографии или старые документы? Хотела ли

она увидеть особняк после реставрации? Вообще ничего не спрашивала?

– У нас и так было много фотографий. Колин, честно, реставрация касалась подрядчиков и

проектировщиков, поисков подходящей мебели на аукционах. При чем здесь Уилла? Ну, чем она могла помочь?

Он пожал плечами и посмотрел на бассейн, на домик у бассейна, на горный ландшафт на

горизонте. Горы выглядели как дети, играющие под большим зеленым одеялом. Он

должен был признать: в мире нет ни одного такого же места, как это. Часть его сердца все

равно принадлежала этому городу. И хотел бы он знать, как это можно изменить.

– Думаю, что с твоей стороны было бы мило и просто вежливо спросить ее об этом.

– Я делала все, что могла, – рявкнула она. – А где был ты, когда все это началось? Ты

координировал проект по почте или телефону. Даже не смог приехать, чтобы все лично

контролировать.

– Я не знал, что был нужен тебе. – Он замолчал и нахмурился. – Никто не просил тебя

взваливать на себя весь проект, Пэкс.

Звонок Пэкстон в прошлом году его удивил, когда она попросила его заняться

реставрированием особняка и его территории. Он не смог отказать.

Она хотела, чтобы около особняка росло большое дерево, и после долгих поисков Колину

удалось такое найти недалеко от их города. Но столь большое и старое дерево следовало

перевозить с особой тщательностью. Все должно быть тщательно спланировано, вплоть

до незначительных деталей. Целый год он постоянно был на связи со специально нанятым

арбористом5. И Колин к тому же взял целый месяц отпуска, чтобы лично подготовить

открытие «Мадам Блу-Ридж», что он считал жертвой с его стороны, так как домой он не

возвращался вот уже лет десять.

Пэкстон всплеснула руками.

– «Мадам Блу-Ридж» – это первое, что все видят, когда въезжают в город. Этот дом

уродовал весь город. Нужно было либо снести его, либо отреставрировать. Но особняк –

часть истории города. Я все правильно сделала, хоть и не попросила помощи у Уиллы

Джексон.

– Успокойся, Пэкс. Что случилось?

Она закрыла глаза и вздохнула.

– Ничего не случилось. Просто, видимо, я могла все сделать лучше.

– Лучше для кого? Мамы и папы? Тебе придется понять, что ты никогда не будешь

счастлива, пока не начнешь жить той жизнью, которой хочешь.

– Семья очень важна, Колин. Но я и не надеюсь, что ты это поймешь. – Она развернулась

к выходу. – Прикрой меня на ужине, ладно? Скажи родителям, что мне нужно поработать

над кое-какими делами в просветительском центре.

– Зачем?

– Так ты прикроешь меня? Или уже забыл, как это делается за десять лет отсутствия?

– Ты ведь не этим собираешься заниматься? – спросил он, когда она вошла в дом.

– Нет.

Пэстон подъехала к дому Себастьяна. Его машины не было. И только сейчас она

вспомнила, что по четвергам он обычно допоздна задерживается на работе. Именно

благодаря этому у него было свободное время сегодня утром, чтобы навестить с ней ее

бабушку. А теперь ей нужно было вот уже во второй раз за день его увидеть. Как она

вообще смогла жить до того, как он вернулся в город? Обычно все свои переживания она

держала в себе, заедая их лакричными конфетами или же посещая спортзал.

Пэкстон опустила стекло и заглушила мотор. Ей стало лучше просто потому, что она

здесь находилась, смотрела на особняк «Тенистое дерево». Потянувшись к сумке, она

вытащила один из небольших блокнотов, которые постоянно таскала с собой. Иногда она

пользовалась тем, что попадется под руку: бумажным платочком или использованным

конвертом. И все это оказывалось у нее в сумке. Большинство из ее записок были о

контроле, о том, как разбить ее жизнь на маленькие легко управляемые кусочки. Но на

некоторых листочках были записаны просто желания. Писать о своих желаниях на бумаге

– настоящее удовольствие. Благодаря этому желания приобретают очертания. Их

исполнение становится более реальным.

5 Арборист – древовод, специалист по обслуживанию и уходу за деревьями как за индивидуальными

организмами (за лесными сообществами же обычно ухаживают лесоводы).

Пэкстон открыла чистую страничку и решила посвятить ее Себастьяну. У нее много было

посвященных ему листов. Например, «То, что Себастьян любит» или «Если бы я и

Себастьян поехали отдыхать…»

Сегодня же она назвала лист «Почему рядом с Себастьяном я чувствую себя лучше» и

начала писать:

1. Ему все равно, что мы с ним одного роста. 

2. Ему все равно, что я вешу больше него. 

3. Он всегда помогает мне.

4. От него потрясающе пахнет.

5. У него прекрасные манеры.

– И часто ты сидишь около моего дома, когда меня нет, и делаешь заметки? – Пэкстон

вздрогнула, повернула голову и увидела Себастьяна. Он положил руки на крышу машины, чтобы лучше рассмотреть, что происходит в салоне. Лучи солнца падали на красивую, идеальную кожу его лица. Его голубые глаза казались словно хрустальными. Она не

слышала, как он подъехал, но теперь увидела в зеркале заднего вида, что его машина

припаркована позади ее автомобиля.

Она улыбнулась и быстро убрала блокнот.

– Нет, конечно, я просто ждала тебя.

Он открыл дверь машины и помог ей выйти.

– В твоей машине слишком жарко. У тебя волосы влажные.

Себастьян положил ладонь на заднюю часть ее шеи – она вздрогнула. Это реакция

появилась из недр ее души, полных несбыточными желаниями и острой тоской. Она

ничего не могла поделать со своими чувствами, но ради их дружбы она делала все

возможное, чтобы он ничего не заметил.

– А ты никогда не потеешь. Ты вообще человек? – улыбнулась она.

– Я получаю слишком большое удовольствие от кондиционированного воздуха, поэтому

не могу долго без него обходиться. Пойдем.

Они пошли к дому. Себастьян открыл дверь и жестом пригласил Пэкстон проходить

первой. Войдя в дом, Себастьян подложил ключи на столик у двери. Пэксон посмотрела в

золотое зеркало в виде звезды и тут же поставила на пол сумку, чтобы привести волосы в

порядок. Она попыталась убрать все торчавшие пряди, пригладить волосы и привести

пучок, который она сделала еще утром, в порядок.

– Ты еще не ужинала? – спросил Себастьян.

– Нет.

– Тогда поешь со мной. На ужин сегодня жареный на гриле лосось. Как я рад, что заехал

сначала домой.

– Сначала?

– Иногда я ужинаю в ресторанчике на главной улице.

– В «Хеппи Дейз Диннер»? – недоверчиво спросила она. Это х совсем не подходило ему.

Раньше это был семейный ресторанчик, сейчас же там была захудалая забегаловка. И

держалась она на плаву только потому, что туда иногда захаживали старики, чтобы

вспомнить свою молодость.

Он улыбнулся, увидев ее реакцию.

– Хочешь – верь, хочешь – не верь, но с этим местом меня связывают воспоминания. Моя

двоюродная бабушка водила меня туда, когда я был мальчишкой. – Он расслабил узел

галстука. – Так как прошел твой день?

– Как и всегда. Пока я вечером не вернулась домой. – Пэкстон немного колебалась, перед

тем как добавить: – Думаю, моему брату нравится Уилла Джексон.

Себастьян приподнял одну бровь.

– А ты это не одобряешь?

Его галстук зашипел, когда Себастьян снял его. Может, ей все это показалось, так как она

была на грани, но Пэкстон подумала, что это очень и очень соблазнительный звук. По ее

телу пошли мурашки.

– Нет. Я бы ее полюбила всем сердцем, если бы из-за нее Колин остался дома.

– Тогда в чем проблема? – спросил он.

Пэкстон все еще сомневалась, стоит ли ему все рассказывать.

– Он думает, что я должна была пригласить Уиллу поучаствовать в реставрации «Мадам

Блу-Ридж».

– А ты почему не пригласила?

– Да я даже не думала об этом, – ответила Пэкстон. – Как ты думаешь, он прав?

Он пожал плечами.

– С твоей стороны было бы вежливо спросить ее, хочет ли она принимать участие в

реставрации.

– То же самое сказал Колин. Я не хотела обидеть ее.

– Конечно, не хотела. Ты любишь все держать под контролем. Ты даже не подумала бы

попросить кого-либо о помощи. – Он улыбнулся и нежно погладил ее по щеке. – Но

иногда стоит, милая.

– Тебе легко говорить, – несчастно произнесла она.

– На самом деле нет, – ответил он. – Я хочу переодеться. Ты, кстати, не видела, как я

переделал свою спальню наверху?

– Нет.

– Пошли, как раз посмотришь.

Она знала точное расположение каждой из комнат: гостевая комната была очень красиво

обставлена дорогущей мебелью; пустую комнату он собирался превратить в офис;

тренажерный зал был набит разными тренажерами; и хозяйская спальня, которую он и

хотел ей показать. В прошлом месяце он говорил, что собирается перекрашивать свою

спальню, но Пэкстон не была готова к таким значительным изменениям. Стены были не

просто серые, а с металлическим блеском; вся мебель теперь была черной и лакированной.

Когда он только переехал, то большую часть своего свободного времени он тратил на

ремонт первого этажа, хотел полностью преобразить средневековый дизайн, который

остался от предыдущего владельца. Пэкстон любила наблюдать за трансформацией дома.

Смотреть, как он становится более подходящим Себастьяну. Эта же комната совершенно

не была похоже на то, что она ожидала. Темная, угрюмая, холодная, мужская.

Она решила уйти, чтобы он смог переодеться, но Себастьян попросил ее остаться и исчез

в гардеробной.

– Почему ты купил такой большой дом только для себя одного? – спросила она,

рассматривая спальню. Его кровать была огромной. Здесь явно мог жить кто-нибудь еще.

Но, казалось, Себастьян никого никогда не приглашал к себе. Хотя интерес был и со

стороны женщин, и со стороны мужчин.

– Каждая сторона жизни нуждается в своем уголке. Тогда остается свободное место для

хороших вещей.

– Вау, Себастьян, как глубоко.

Она услышала, как он засмеялся.

Пэкстон подошла к кровати, проведя рукой по черному шелковому белью. Она

посмотрела на картину, висящую над письменным столом. Раньше она ее никогда не

видела. Она была вся в мелких трещинах, темная, старая. Выглядела так, будто ей самое

место в музее народного творчества. На картине была изображена красная миска,

наполненная красными ягодами. На краю миски сидела злая черно-желтая птичка, будто у

нее собираются отнять все ягоды. Кончик ее клюва был красным из-за ягодного сока. Или

же крови. Картина немного напрягала.

– Она принадлежала моей двоюродной бабушке, – сказал Себастьян. Она чувствовала, как

он грудью дотронулся до ее руки, когда подошел к ней сзади. – Бабушка любила ее. Она

висела в ее гостиной рядом с печкой. Это единственная моя фамильная ценность. Она

годами лежала упакованная в бумагу.

– Почему ты ее раньше не доставал? – спросила Пэкстон, не сводя глаз с картины.

– Я не знал, что останусь.

– В этом доме?

– Нет, в Вотер Волс. Не знал, все ли получится. – Он сделал паузу. – Но все вышло как

нельзя лучше.

У нее волосы на затылке встали дыбом, будто она только что увернулась от лобового

столкновения с грузовиком. Она и не знала, что чуть не потеряла его. Что было не так с

этим местом, что все хотели уехать?

Не поворачиваясь к нему лицом, она произнесла:

– Ты сегодня уже дважды упоминал двоюродную бабушку. Раньше ты вообще о ней не

говорил.

– Она была единственной в моей семье, кто любил меня без всяких оговорок. Но она ушла

из этого мира, когда мне было десять.

Себастьян никогда много не говорил о семье, но из того, что он ей рассказывал, Пэкстон

знала, что его отец много ругался и что у него был старший брат, который живет в

Западной Виргинии. Они жили в трейлерном парке на западе города. Наверное, она и

ответила на свой вопрос. Есть вещи, о которых нужно забыть. Она понимала это

стремление у Себастьяна. Но не понимала у своего брата. Чтобы сменить тему, она

улыбнулась и, развернувшись, сказала:

–Ужин?

Она и подумать не могла, насколько близко они стояли друг к другу.

– Ну, если больше ты ничем здесь заняться не хочешь…

Она не может, не должна даже мыслей таких допускать…

– Намекаешь, что мне нужно присмотреться к твоей комнате с тренажерами? – пошутила

она.

Он отвел глаза и повернулся к выходу.

– Ну, что ты, милая. Никогда. Я люблю тебя такой, какая ты есть.

ГЛАВА 5

Клад

В это было сложно поверить, но в тот день, когда Уилла и Рейчел были настолько

завалены делами, что пообедать им удалось только кофейными пончиками и холодным

кофе, количество покупателей Нейшенл-стрит значительно снизилось после Дня

благодарения. За несколько дней, а иногда даже за целую неделю, могло не появиться ни

одного покупателя. В феврале, самом холодном месяце в году, ситуация улучшалась: туристы любили кататься здесь на лыжах, хотели увидеть знаменитые замерзшие

водопады, похожие в это время года на фату невесты. Но в основном с декабря по апрель

местные жители, кто зарабатывал на туристах, конечно, мечтали о скорейшем

наступлении теплых месяцев, когда над головой расстилается прозрачно-голубое небо, а

листья и трава настолько ярко-зеленого цвета, будто их только-только покрасили краской, и, казалось бы, дотронься до травинки, и у тебя непременно останется зеленый след на

ладони.

Стоял один из тех месяцев, когда недавно поселившиеся здесь жители начинали

тревожиться и решали уехать из города. Уилла все это видела не раз. Рейчел жила здесь

уже больше года, но Уилла знала, как тяжело переносить месяцы затишья такому

активному человеку, как она. Уилла страшилась грядущей зимы. Она боялась, что может

потерять Рейчел. Рейчел, и ее кофе, и сладости – единственное, что сейчас скрашивало ее

жизнь, так как после завершения реставрации «Мадам Блу-Ридж» Уилла уже не сможет

придумать себе оправдание, чтобы каждый день ездить к особняку и радовать себя,

наблюдая за преображением особняка.

– Уилла, посмотри! – сказала Рейчел около четырех часов дня, когда у них наконец

появилась свободная минутка в магазине. Уилла повернулась и увидела, что Рейчел

перестала класть на витрину новые сладости и теперь с интересом смотрит на улицу. –

Высокий, темноволосый и богатый мужчина направляется к нам.

Уилла повернулась к окну и увидела направляющегося ко входу в магазин Колина Осгуда.

– О, черт! Скажи, что меня нет! – попросила Уилла и рванула в комнату для персонала.

– Да что с тобой? – спросила Рейчел.

Уилла исчезла, закрыв за собой дверь, как раз тогда, когда прозвенел колокольчик над

входной дверью.

Да что с ней? Это хороший вопрос. Но это трудно объяснить, особенно Рейчел. Зима

давила на нее, наверное, больше, чем когда-либо, потому что она понимала, что не сможет

уехать. В этом и заключалась разница между Уиллой и Рейчел, между Уиллой и другими

жителями города. Ее бабушка была здесь. Дом ее отца был здесь. Ее история была здесь.

Иногда она опиралась на стойку в магазине, подпирала рукой подбородок и просто

смотрела в окно, на падающие хлопья снега, страстно желая чего-то другого, другой

жизни, из-за которой она иногда так нервничала, что начинал болеть живот. Так же, как и

в те недели в школе, когда она пообещала, что больше не будет вытворять никаких

глупостей. И ей становилось все хуже и хуже, пока в один прекрасный день она не

вывесила несколько трико, связанных между собой, из окна танцзала, чтобы все ученики

шли в школу и думали, что танцоров заперли в зале, и им пришлось выбираться голыми

по самодельной лестнице.

Именно поэтому она хотела держаться от Колина Осгуда как можно дальше. Никто

(никто!) до этого не говорил ей, что она стала чьим-то вдохновителем. Никто не говорил

ей, что восхищается ее поступками. Эти слова шли в разрез с тем, что ей всегда твердили.

Все, кто страдал в школе, хотели верить, что, если приложить достаточно усилий, можно

измениться и стать кем-то другим. Но уже не в первый раз она задавалась вопросом: а что

если она раньше была в большей степени собой, чем сейчас?

 Уилла услышала голоса в магазине: низкий тембр Колина и смех Рейчел.

А потом ручка двери подсобки начала поворачиваться. Она стояла, прислонившись к

двери, и сейчас инстинктивно облокотилась на нее. Но Колин был явно сильнее – битва

была проиграна. Уилла сдалась и отступила назад.

Колин резко дернулся и поймал дверь, пока она с силой не ударилась о стену, а потом

странно посмотрел на Уиллу. Чтобы Уилле не лезли волосы в глаза, она надела платок на

голову. А завершали сегодняшний славный туалет джинсы, кеды и футболка с надписью

«Кофе и спортивные товары! Приходите к нам!» И, конечно, на футболке красовалось

пятно от кофе.

– Почему ты держала дверь? – спросил Колин.

– Я же сказала, только если я захочу, ты меня увидишь.

– Не думал, что ты в буквальном смысле будешь прятаться от меня.

– Не лучшее мое решение, – признала она.

На нем были брюки защитного цвета и лоферы. Солнечные очки-авиаторы он повесил на

вырез голубой футболки. Выглядел он очень собранным. Уникальная сила семьи Осгудов

состояла в том, любой из них заставлял Уиллу терять контроль над собой.

– Колин, что ты хочешь?

 – Я хочу, чтобы ты поехала со мной в «Мадам Блу-Ридж», – ответил он. – Хочу тебе кое-

что показать.

Ладно, он заинтересовал ее, но ведь он изначально был уверен в том, что сможет привлечь

ее внимание, поэтому она ответила:

– Не могу. Я на работе.

Чтобы он удостоверился в ее активной деятельности, Уилла подняла коробку с

картонными чашками и понесла их из подсобки.

– Это не займет много времени, – произнес он, следуя за ней к барной стойке. – Мы кое-

что нашли сегодня и подумали, что ты можешь нам помочь узнать, кому это принадлежит.

– Сомневаюсь. Я ничего не знаю о доме, – ответила Уилла.

И, к сожалению, это правда. Ее бабушка никогда не говорила ей об особняке. Уилла

отдала чашки Рейчел, которая одарила ее юношеским взглядом, откровенно говорящим, что с мальчиками совсем не так нужно разговаривать. Уилла повернулась и увидела, что

Колин стоял намного ближе, чем она думала.

– Что вы там нашли?

Он наклонился вперед и лукаво улыбнулся

– Поехали со мной и узнаешь, – соблазнительно произнес он.

Он пах не так, как другие представители богемы Вотер Волс, не сандаловым деревом и

пачули. Аромат Колина был тонким и чистым, новым и давно знакомым. Свежим,

дорогим.

Уилла сделала шаг назад.

– Я не могу.

– То есть ты утверждаешь, что тебе совсем не любопытно?

– Да она сгорает от любопытства, – сказала Рейчел.

Уилла грозно посмотрела на подругу.

– Так поехали со мной, – не унимался Колин. – Это не займет много времени.

 Тут сложно устоять. Уилла хотела увидеть дом больше года, а сейчас есть такой

замечательный предлог; и не нужно надевать вечернее платье, вести пустые разговоры. И

не будет Пэкстон Осгуд. Но будет Колин Осгуд, сексуальный Колин Осгуд. Но он же

через месяц уедет, и ей не придется прятаться от него вечность.

– Рейчел, охраняй территорию, – сказала она наконец, – я скоро вернусь.

– Не торопись, – ответила Рейчел с хитрой улыбкой на губах. – Я как раз подумаю о своей

теории по поводу капучино с одной ложкой нерафинированного сахара.

Уилла была уверена, что именно этим она и займется.

– Она запомнила мой заказ, – удивленно сказал Колин и открыл дверь перед Уиллой.

– Она всегда помнит заказы. Я поеду за тобой на своей машине.

Она начала поворачиваться к своему джипу, но Колин взял ее за локоть.

– Я довезу тебя, не беспокойся.

Он указал на большой черный Мерседес. Он нажал на кнопочку на его брелке и открыл

машину. Она узнала этот автомобиль. Его сложно забыть. Он принадлежал его отцу.

Колин открыл дверь машины перед Уиллой. Она вздохнула, решив, что поездка займет

намного больше времени, чем она рассчитывала, и села внутрь. Ее чуть не поглотило

огромное кожаное сиденье. Колин сел за большой руль – этой машиной явно

компенсировали какой-то недостаток, – надел очки-авиаторы и дал задний ход. Он плавно

вырулил на дорогу, полную машин, и все это проделал с одной рукой на руле, другая же

располагалась на его колене.

После пары минут тишины, Уилла повернулась к нему и спросила:

– Зачем ты сюда приехал на целый месяц?

 Уголок его рта приподнялся в едва заметной улыбке.

– Я должен помочь Пэкстон с «Мадам Блу-Ридж». И, конечно, присутствовать на

торжестве.

– А где ты сейчас живешь?

– У меня квартира в Нью-Йорке. Но я много путешествую.

Когда они повернули на дорогу, ведущую к особняку, Уилла перестала пытаться говорить

только для того, чтобы заполнить паузу. Она вообще никогда не понимала смысла в таких

разговорах. Поэтому все свое внимание она сосредоточила на приближающемся доме. У

нее даже закружилась голова. Казалось, она вся превратилась в сплошную улыбку. «Это

будет что-то потрясающее, – подумала она. – Никаких призраков. Такое чувство, будто я

возвращаюсь домой».

Уилле не терпелось поскорее выбраться из машины, когда Колин припарковался на

площадке для подъезда автомобилей перед домом. Что-то было не так, но она не могла

понять что именно. Резкий порыв ветра разметал ее волосы по плечам, принося с собой

отголоски голосов. Она повернулась в ту сторону, где подул ветер и где она слышала

шепот. На краю плато находился экскаватор, рядом с которым мельтешили рабочие.

– Дерево исчезло, – произнесла она, поняв, что же было не так.

Колин подошел к ней.

– Да, персиковое дерево выкопали.

– Это было персиковое дерево? – удивилась Уилла. – Не знала, что персиковые деревья

могу расти на таких возвышениях.

– Расти могут, а вот плодоносить нет. Вёсны здесь слишком холодные. Почки замерзают.

Он облокотился на машину позади нее.

– Тогда зачем вообще здесь сажать персиковое дерево?

Колин пожал плечами.

– Язадавался тем же вопросом. Пэкстон говорила, что на старых фотографиях его нет.

Значит, оно появилось после того, как твоя семья переехала. И так как оно не имеет

никакого исторического значения и не плодоносит, Пэкс решила вырыть его.

– Как вы узнали, что это персиковое дерево, если оно никогда не плодоносило?

– Я архитектор по ландшафту, – ответил он.

Теперь все начинало приобретать смысл.

– А, так ты занимаешься садово-парковой архитектурой. Поэтому ты здесь.

– Да. Сначала я составляю один большой план, а потом уже реализую его с помощью

различных служб. Мой самый большой вклад в работу – поиск живого большого дуба и

его доставка на территорию особняка. Я нашел дуб, которому сто пятьдесят лет,

представляешь? Дерево почти год готовили к перевозке. Главную улицу придется

перекрыть в четверг только для того, чтобы дуб доставили сюда. – Он повернулся к ней и

улыбнулся. – Ты должна приехать и посмотреть на это.

– Посмотреть, как ты пересаживаешь дерево? Бог мой, а ты знаешь, чем завлечь девушку.

Он засмеялся.

– Я не просто буду пересаживать дерево, все будет намного увлекательнее. Поверь мне.

Как так получилось, что ты владеешь товаром спортивных товаров и не любишь природу?

Она не успела ответить, так как раздался крик одного из рабочих с места раскопок:

– Эй, ходуля!

Колин повернул только голову, продолжая расслабленно опираться на машину. Хотя

Уилла готова была поклясться, что почувствовала его напряжение. Она была уверена, что

это был преднамеренный маневр: он смотрел на мужчину, пока не стало ясно, что кричать

в ответ он не собирается.

Мужчина вздохнул и направился к ним. Когда он подошел ближе, Уилла узнала его: Дэйв

Джеффрис. Они все ходили в одну школу. Он был в футбольной команде благодаря

крупному телосложению и развитой мускулатуре. Хотя сейчас он был таким же большим, но уже в этом можно было винить не только мускулы.

– Как дела, Дэйв? – спросил Колин, когда тот подошел к ним.

– Как раз после того как ты уехал, мы еще кое-что вырыли. – Он протянул Колину

тяжелую ржавую чугунную сковороду, все еще покрытую грязью.

Колин взял сковороду и внимательно осмотрел.

– Сковорода?

– Ага.

– Становится все интереснее.

Дэйв улыбнулся Уилле.

– Уилла Джексон, – поздоровался он и снял рабочую каску. – Редко тебя вижу. Помнишь, как ты запрограммировала школьный звонок верещать каждые пять минут? Было супер.

Мы выходили из классов каждые пять минут, а учителя пытались заставить нас вернуться

в кабинеты. – Он оценивающе на нее посмотрел, а потом начал переводить палец с нее на

Колина. – А ты с ходулей встречаешься что ли? Если нет, дай шанс старому доброму

Дэйву.

– Соблазнительно предложение, Дэйв, – ответила Уилла, – но нет, спасибо.

Дэйв засмеялся и ударил Колина по руке. Уилле показалось, что уж слишком сильно, но, может, так делали все мужчины. Ей откуда знать.

– Удачи, – сказал Дэйв Колину.

Как только он ушел, Уилла повернулась к Колину и спросила:

– Ходуля?

– Так меня называли в школе. Благодаря Дэйву.

– Потому что ты высокий? – Она подождала, пока Колин ответит, но он молчал. – Ты не

скажешь мне?

Он вздохнул.

– Дэйв называл меня так, потому что, как он говорил, я вел себя так, будто засунул себе

ходули в задницу.

Уилла рассмеялась. Потом опомнилась и прикрыла рот рукой.

– Прости.

– Честно говоря, это правда. Я действительно двигался, словно во мне была палка. Был

чопорным. Именно так вели себя мужчины, которых я знал, поэтому я решил, что тоже

буду так делать. Такие парни, как Дэвид, всегда смеялись над такими, как я, думая, что я

понятия не имею, что такое юмор. Ты не представляешь, как хорошо мне было в

выпускном классе, когда все думали, что я и есть Джокер. Все смотрели на меня и думали:

«Вау, я и не подозревал, что он может вытворять такое».

– Да, помню это чувство, – сказала Уилла. И пока они не успели начать говорить о

бесстрашии – или его нынешнем отсутствии у нее, – Уилла спросила:

– Так что ты хотел мне показать?

Он снял очки-авиаторы, повесил их на воротник футболки и показал жестом Уилле идти

за ним на портик особняка. Уилла была потрясена размерами дома. Он был огромным, намного больше, чем ей казалось, когда она наблюдала за ним с вершины холма. Она так

долго наблюдала за особняком, что сейчас ей просто не верилось, что она на самом деле

поднимается по его ступенькам и дотрагивается до колонн.

– Мы нашли зарытые сокровища, когда выкорчевывали пень от персикового дерева:

чемодан и фетровую шляпу. И еще сковороду, – добавил Колин, покрутив найденную

вещь в руке. – У меня волосы на затылке встали дыбом, когда я увидел эту шляпу.

Помнишь, из-за истории с привидением, когда каждый ребенок, вломившийся в дом,

утверждал, что видел плывущую в воздухе шляпу. Моя бабушка часто пугала нас,

рассказывая о призраках, обитающих в этом доме.

– А ты когда-нибудь их видел? – спросила Уилла.

– Когда мы были в доме в детстве, я всегда закрывал глаза. И я буду все отрицать, если ты

кому-нибудь скажешь об этом.

Уилла странно на него посмотрела. Да кому она может это рассказать?

– А ты? – спросил он. – Видела призраков?

– Я никогда не была в доме.

– Шутишь? Ты столько проказничала и ни разу не была в особняке?

– Я еще никогда не была так близко к «Мадам Блу-Ридж».

Она подошла к стене дома и дотронулась до нее, будто желая убедиться, что особняк

настоящий.

– Почему?

Она быстро опустила руку, боясь, что может выглядеть глупо.

– По той же причине, по которой все хотели попасть сюда – призраки. Моя бабушка тоже

рассказывала мне страшные истории.

– Ты боишься привидений? – спросил Колин.

– Просто думаю, что тех, кто покоится с миром, нельзя трогать, – сказала она, уловив в

голосе интонацию ее бабушки.

Она подошла к черному кожаному чемодану, покрытому грязью, который оставили на

краю портика. Но несмотря на время, которое он пролежал в земле, чемодан выглядел

неповрежденным. Его содержимое уже достали и разложили рядом, вместе со шляпой.

Уилла присела и внимательно рассмотрела каждый предмет, хотя и не знала зачем. Вряд

ли бы она узнала что-то, что осталось с тех времен, когда здесь жила ее бабушка.

Джорджи рассказывала только о событиях, которые произошли уже после того, как ее

семья выехала из этого дома.

 В основном здесь были мужские вещи. Но также были газета и открытый памятный

альбом. Она осторожно пролистнула страницы альбома. Желтые страницы были раздуты

от клея и времени. Кому бы он ни принадлежал, этот человек любил следить за жизнью

звезд тридцатых годов. Для этого и предназначался альбом. Но там были и настоящие

фотографии, смазанные и старые, на которых запечатлели людей в каком-то саду.

– Деревья на заднем фоне похожи на персиковое дерево, что росло здесь? – спросила она.

Колин заглянул через ее плечо. Он был намного ближе к ней, чем нужно, и она не

сомневалась, что он делал это специально.

– Да, вполне. Интересное наблюдение.

Также Уилла нашла в альбоме диплом, выданный некому Таккеру Девлину об окончании

Аптонской школы для сирот в Техасе.

– Кого-нибудь узнаешь? – спросил Колин, все еще находясь рядом с ней.

 – Нет, но… – Она замолчала, когда перевернула последнюю страницу. На ней была одна

фотография красивого мужчины в светлом костюме со шляпой на голове; может, это и

была та самая шляпа, которую нашли рядом с чемоданом. Создавалось впечатление, что

мужчина прекрасно знал о своей красоте и мог делать все, что пожелает.

– Что? – спросил Колин.

– Не знаю. Он кажется мне знакомым. – Уилла закрыла альбом, не желая углубляться в

свои чувства.

– Газета вышла в августе 1936 года, когда выехала твоя семья, – произнес Колин, отступая

назад.

– В это время открылся Женский общественный клуб, так было написано в приглашении

твоей сестры, – добавила Уилла и поднялась. – Я ничего об этом не знаю. Извини.

Некоторые вещи моей бабушки хранятся у меня на чердаке. Может, там есть что-то об

этом Таккере Девлине. Могу поискать.

– Было бы хорошо, – улыбнулся Колин. – Хочешь зайти в дом?

Уилле пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не выкрикнуть: «Конечно!»

Он подошел к огромной двустворчатой двери. Слева висела медная мемориальная

табличка с надписью «Исторический особняк и отель “Мадам Блу-Ридж”». Дверь казалась

тяжелой, но открылась довольно легко.

У Уиллы дрожали руки, когда она ступила в прохладу прошлого. Первое, что она увидела,

– это огромную богато украшенную лестницу, ведущую на второй этаж. На верху прямо

перед лестницей на стене висел портрет женщины с темными волосами и мудрыми

серыми глазами. На ней было потрясающее темно-синее платье.

Уилла поверить не могла, что ее бабушка вот так раньше жила. Было сложно сложить

воедино образ ее бабушки, которую она знала и которая порхала по этим комнатам, этим

красивым, богатым комнатам. Она так отчаянно хотела почувствовать связь с этим

местом, почувствовать… что-то. Но, оглянувшись, она не почувствовала ничего.

Абсолютно ничего.

Холл переделали в вестибюль, поставив сбоку у входа темно-вишневого цвета стойку

регистрации. По телефону разговаривала женщина в джинсах и футболке. Она помахала

Колину рукой, когда увидела его.

Колин помахал в ответ и повел Уиллу направо, сквозь арочный проход в обеденный зал. В

помещении находились дюжины круглых столиков. Комнату освещали окна,

расположенные на потолке. У одной из стен располагался огромный обшитый панелями

камин.

– Пэкстон сказала, что нашла первоклассного шеф-повара. Ресторан «Ребекка» еще не

открыт, но столики здесь уже заказаны на год вперед.

– Почему «Ребекка»? – спросила Уилла.

– Так звали жену твоего прапрадедушки. Он построил особняк для нее.

– Ясно, – произнесла она, смутившись, что не знала этого.

Он повел ее из обеденного зала через вестибюль в арочный проход напротив.

– Раньше здесь была библиотека, – сказал Колин, – а сейчас гостиная. Здесь будет

подаваться послеобеденный чай для постояльцев.

Комната, как и все помещения на первом этаже, была обита темными панелями. В

гостиной находился такой же камин, как и в обеденном зале, но сбоку от него

располагались полки с книгами. Вокруг были расположены обитые цветной материей

стулья и диваны.

 В комнату вошла женщина, которая до этого разговаривала по телефону.

– Прости Колин, всегда что-то случается. Я до сих пор пытаюсь заключить контракт с

прачечной. А еще Пэкстон ошарашила меня вопросом, сможет ли особняк быть готов к

приему постояльцев в день торжества.

– Уилла, это Мария, управляющий отеля, – представил ее Колин. – Пэкстон украла ее из

одного очень известного отеля в Чарлстоне. Мария лучшая в своем деле. Мария, ты

смотришь на прямого потомка владельцев «Мадам Блу-Ридж». Это Уилла Джексон. Ее

предок построил это место.

– Познакомиться с вами – честь для меня, – сказала Мария, – добро пожаловать, Уилла.

– Спасибо, – ответила Уилла. Она почувствовала себя некомфортно; кожа начала гореть.

Она не должна быть здесь. Умом она всегда понимала это. Особняк не принадлежал ее

семье уже несколько десятков лет. Поэтому она всегда держалась от него подальше. Но в

ней всегда теплилась надежда, оставшаяся еще с детства, что однажды, как по

волшебству, кто-то поймет, что это место принадлежит ей и только ей.

– Мария может поддержать меня, – сказал Колин. – Ты же видела шляпу, да?

Она засмеялась.

– Уверена, что это все мое воображение. Если поверить, что в доме есть призраки, то

каждый скрип становится проделкой привидений.

– Хочу показать Уилле второй этаж. Комнаты еще не закрывали?

– Нет еще, наслаждайтесь, – ответила Мария.

Они вернулись в вестибюль.

– По ту сторону стойки регистрации находится банкетный зал. Там будет проходить

торжество по случаю юбилея Женского общественного клуба, – говорил Колин, пока они

поднимались по лестнице. Когда они дошли до последней ступеньки, Колин остановился

перед портретом женщины в синем платье. – Это твоя прапрабабушка, Ребекка Джексон.

Картину нашли завернутую в бумагу в кладовке. Чудо, что она сохранилась за все годы

мародерства.

 Уилла внимательно смотрела на картину. Так вот как выглядела бабушка ее бабушки.

Знала ли ее Джорджи? Уилла понятия не имела.

– У меня ее глаза, – услышала Уилла свой голос.

– Знаю.

– Я ее впервые вижу.

Колин покачал головой.

– Пэкстон должна была привлечь тебя к реставрации. Не знаю, почему она этого не

сделала.

– Да я бы не смогла помочь, – ответила Уилла. – Она отлично со всем справилась.

– Комната для гостей вон там.

Она остановилась.

– Нет, я и так видела достаточно.

– Что случилось?

– Ничего. Это великолепный особняк. Спасибо за экскурсию, но мне нужно возвращаться.

Извини, что не смогла помочь с кладом.

Она думала, что уже давно прошла все это. И сейчас понятия не имела, почему эта

экскурсия так на нее повлияла.

Она начала поворачиваться назад. И в этот момент пол под ногами зашевелился. Она

посмотрела в темные глаза Колина. Он выглядел так же растерянно, как и она.

– Ты почувствовал это? – спросила она.

– Да, – серьезно ответил он. – И мне это не нравится.

– Это же не… призрак?

Он улыбнулся, будто она сказала что-то милое.

А потом пошел вниз по лестнице. Уилла пошла за ним. Они вышли на улицу,

почувствовав, что снаружи земля еще больше двигалась под ногами. Она будто грохотала, из-за чего люстра в вестибюле ходила ходуном.

Колин посмотрел туда, где рабочие выкапывали оставшиеся корни персикового дерева. В

том месте образовалась довольно большая дыра.

– Если бы я не был уверен, я бы сказал, что они наткнулись на газоотводную трубу. Но

там нет никаких труб. Мы всю территорию проверили.

Грохот становился все громче.

– Что бы это ни было, сейчас это взорвется. Иди в дом с Марией, – сказал Колин и сбежал

по ступенькам портика, размахивая руками, пытаясь привлечь внимание рабочих.

– Уходите! – заорал он. – Уходите сейчас же!

Рабочие не колебались: все рванули подальше от ямы.

Колин повернулся к дому. Уилла так и не зашла внутрь, стояла на том же месте, где он ее

и оставил, держась рукой за стену, стараясь сохранить равновесие. Грохот только

усиливался. Теперь она была уверена, что произойдет взрыв. Колин подбежал к ней и

обнял. Она закрыла глаза и спрятала лицо на его груди, руками схватившись за его

футболку. И как только шум достиг своего апогея, все стихло так же внезапно, как и

началось. Только люстра еще слегка раскачивалась на потолке.

Колин немного отстранился, и они с Уиллой смотрели друг на друга одну долгую пылкую

секунду. А потом одновременно повернулись к экскаватору. На нем сидело множество

желтых и черных птиц. Они все изучали яму. Один из рабочих осторожно приблизился к

яме. Его лицо вытянулось от ужаса.

– Что там? – крикнул Колин.

– Ты сам должен посмотреть, – крикнул он в ответ.

– С тобой все хорошо? – спросил Колин, повернувшись к Уилле. Он погладил ее по щеке.

Уилла кивнула и медленно отпустила его футболку из рук. Колин направился к яме.

Сделав пару глубоких вдохов, Уилла пошла за ним.

Колин, конечно, пришел первым и посмотрел в яму.

– Бог ты мой.

– Что там? – спросила Уилла.

– Думаю, мы только что нашли владельца чемодана, – ответил Колин.

Уилла посмотрела вниз. Только спустя пару секунд она осознала, что камень, на который

она смотрела, не был камнем.

Это был человеческий череп.

ГЛАВА 6

Волшебство

Пэкстон глубоко вздохнула и поплыла с безумной скоростью, пока руки не начали гореть.

Она будто пыталась уплыть от чего-то; и если немного поднажать, она вырвется на

свободу. Выдохнувшись, Пэкстон остановилась и просто лежала на воде. На улице

стемнело, но подсветка бассейна была настолько яркой, что Пэкстон не могла разглядеть

звезды. Она хотела, чтобы время остановилось. Вода заглушала все звуки, помогая

отрешиться от окружающего мира.

И все-таки ей пришлось встать, так как мама все равно скоро придет и скажет, что она

слишком много времени проводит в воде. Пэкстон убрала волосы с лица и оставила руки

на голове, сделала глубокий вдох и сказала себе, что она с этим справится. Она может

справиться с чем угодно, если настроится.

Она не знала, когда именно поняла, что снаружи есть кто-то еще. Ощущение пришло

постепенно, как если медленно просыпаться из-за шума дождя ночью. Она повернулась в

воде и увидела сидящего на шезлонге Себастьяна. Он снял пиджак и положил его на

соседний шезлонг. Он наблюдал за ней из-под полуприкрытых век. Она знала, что если

Себастьян не хочет показывать свои эмоции, не хочет, чтобы она знала, что он чувствует, она никакими способами не добьется от него обратного.

– Себастьян, что ты тут делаешь? – он еще никогда не был в ее доме. Пэкстон подошла к

ступенькам и вышла из бассейна, взяв по пути полотенце, которое заранее положила на

край бассейна. По пути она начала вытираться, чувствуя себя неуверенно, так как

Себастьян еще никогда не видел ее в купальнике. Не то чтобы это имело какое-либо

значение… По крайней мере, для него.

Когда Пэкстон подошла к шезлонгам, Себастьян встал, взял пиджак и перекинул его через

плечо.

– Слышал, что в «Мадам Блу-Ридж» нашли скелет сегодня. Хотел убедиться, что с тобой

все хорошо. Ты не отвечала на мои звонки.

– Все хорошо. Все будет хорошо, – ответила она, поймав себя на мысли, что после обеда

она только и делала, что повторяла всем одно и то же. Может, если она скажет это еще

пару раз, то все действительно так и будет.

– А как ты?

– Со мной тоже все хорошо. – Она обернула вокруг себя полотенце, удерживая его руками

на груди. Пэкстон обернулась посмотреть на главный дом, спрашивая себя, знала ли ее

мать, что здесь был Себастьян. – Поверить не могу, что ты не побоялся встретиться с

моими родителями, только чтобы узнать, все ли у меня хорошо. Надеюсь, они вежливо

себя вели с тобой.

– Я привык к косым взглядам, – увернулся он, – всю жизнь их ловлю на себе. Главное, что

твоя мама впустила меня. Пятнадцать лет назад меня бы и на порог не пустили. Не

волнуйся насчет меня. Я смогу выжить практически в любых условиях.

Почему-то это задело ее за живое. Она понятия не имела почему.

– А я, думаешь, не смогу? – спросила она.

Он просто смотрел на нее. Она ведь никогда не была самостоятельной. Она до сих пор

жила с родителями. Она поняла, почему он мог так думать.

– Пойдем в дом, – произнесла она, направившись в домик у бассейна. Она еще раз

обернулась посмотреть на главный дом. Теперь она увидела, как ее мама смотрит на них

через стеклянные двери.

– Давно ты здесь?

– Нет. Ты отлично плаваешь на спине.

Пэкстон открыла дверь и пригласила Себастьяна внутрь. Она быстро сгребла все свои

записки с кофейного столика и запихнула их в сумку-тоут.

– Хочешь чего-нибудь выпить? Думаю, у меня есть только виски.

Ее мама заполнила бар разными напитками в домике у бассейна еще в прошлом году,

когда они делали ремонт, но осталось только виски, потому что Пэкстон его не любила.

А она ведь может и сама заполнить бар. У Себастьяна всегда было множество

разнообразных напитков. Но заполнить бар – значит идти в особняк «Пекан», встречаться

с мамой и выслушивать неизбежные намеки на то, что она слишком много пьет. И не

важно, что Пэкстон пила довольно редко, и уже прошел целый год после того, как ее мама

лично принесла несколько бутылок алкоголя в домик у бассейна.

– Нет, спасибо, – ответил он и осмотрелся.

Ее мама сделала ремонт в доме в благодарность за то, что Пэкстон не съехала от них в

другое место. Интерьер дома должен был настраивать на отдых: здесь преобладали белый

и песочные цвета, вся мебель была угловатой и мягкой. Пэкстон бы все сделала иначе.

Ничего здесь не отображало ее характер, не то что дом Себастьяна. Когда она мечтала о

доме, она никогда не представляла этот домик у бассейна. Иногда это был тот самый дом, который она почти купила год назад. Иногда это было место, которое она никогда не

видела в жизни, но всегда знала, что это ее настоящий дом. В домике у бассейна всегда

пахло лимонами. Всегда. И запах никогда не выветривался. В ее же воображаемом доме

пахло травой и пончиками.

– Значит, с тобой все хорошо, – произнес Себастьян, усевшись на диван. Его не

интересовали подробности о найденном сегодня скелете. Он волновался о ней. А ведь

никто из окружающих ее людей не спросил, как она.

– Да, – ответила она, попытавшись улыбнуться. – Конечно.

Было очевидно, что он ей не поверил. Иногда Пэкстон думала, что это совершенно

нечестно, что он так хорошо ее знает.

– Ну, на самом деле у меня такое чувство, что я скоро сорвусь и расплачусь. Я очень хочу, но нельзя. Колин с ума сходит, пытаясь придумать запасной план, чтобы это старое дерево

все-таки смогли доставить во вторник и пересадить, иначе оно погибнет. Не говоря уже о

том, что мы можем потерять несколько сотен тысяч долларов, которые мы потратили на

этот дурацкий дуб. Но мы пока не знаем, разрешит ли полиция нам посадить там дерево, потому что пока это место преступления. И знаешь, почему я отключила телефон? – Она

не дала ему ответить, сразу продолжив: – Потому что члены Женского общественного

клуба постоянно названивают с вопросами, не отменяется ли торжество в «Мадам Блу-

Ридж». Некоторые женщины хотели провести торжество в загородном клубе, но получили

мало голосов. Но они уже позвонили в этот клуб, пытаясь договориться о проведении

вечеринки, как изначально и хотели. Они отчаянно хотят убедиться, что все силы,

ушедшие на восстановление особняка и организацию праздника, потрачены впустую. Мне

даже менеджер особняка сказала, что звонили люди и хотели узнать, не отменяется ли их

резервирование, хотя особняк откроется для гостей только к сентябрю! – Пэкстон

замолчала и сделала глубокий вдох.

Себастьян встал, подошел к ней, взял за плечи и произнес:

– Пэкстон, сколько раз я тебе говорил, ты не можешь все держать под контролем. Ты

постоянно пытаешься противостоять событиям, которые должны произойти. Если

сделаешь шаг назад, ты увидишь, что, когда все эти жизненные невзгоды закончатся, ни у

кого не возникнет вопросов по поводу торжества в особняке. А прямо сейчас все пьют

плохое вино, сделанное из зеленого винограда и истерии. Пусть пьют и пусть на утро

пожалеют об этом. И на каждого, кто отменил бронь в отеле, найдется человек, который

снимет номер исключительно благодаря этому событию. На свете существует много

людей, которые любят такие мрачные истории.

– Но так не должно было быть! Не должно было становиться мрачным! Я думала, что все

пройдет идеально.

– Ничто не идеально. Как бы ты этого ни добивалась.

Она покачала головой. Пэкстон все прекрасно понимала. Она просто не знала, как жить

иначе. Она всю свою жизнь стремилась к идеалу, ударяясь в слезы из-за каждого

неидеального пучка или из-за того, что не она становилась лучшей на занятиях танцами.

– Пусть все идет своим чередом, милая, – сказал Себастьян, обнимая ее и не обращая

внимания, что Пэкстон была все еще мокрой.

Поэтому, именно поэтому она его так сильно любила.

– Чего бы тебе это ни стоило, просто расслабься.

Пэкстон все еще держала полотенце и не могла обнять его в ответ. Она поняла, насколько

приятно оказаться в его руках. Ей нравилось, что рядом с ним она кажется такой

маленькой. Она положила голову ему на плечо и почувствовала его дыхание.

Ее сердце ускорило ритм, и Пэкстон была уверена, что Себастьян чувствует ее

сердцебиение.

С каждой секундой ей все больше казалось, что их будто связывает тонкая нить ее

отчаяния и желания быть ближе к нему. Она обняла его, позволив полотенцу упасть к

ногам, прижавшись к нему грудью. Она подняла голову и прикоснулась щекой к его щеке, затем слегка провела кончиком носа по его щетине.

Она была раздавлена, опечалена; только так она смогла оправдать свои действия, свою

слабость.

Она мучительно медленно повернула голову и нашла губами его губы. Она запустила

руки в его волосы и приоткрыла рот. Он не сопротивлялся. И это потрясло ее больше

всего. После секунды удивления, он начал отвечать на поцелуй. Ее сердце запело. Еще

даже не сообразив, что делает, она подтолкнула его к дивану и заставила сесть. Усевшись

на него, широко расставив ноги, она попыталась своим поцелуем разрушить все

оставшиеся барьеры, вернуть его в тот соблазнительны момент, когда их глаза

встретились во время его поцелуя в том торговом центре. Если она постарается, у нее все

получится. Она сможет сделать так, чтобы он полюбил ее так же сильно.

– Пэкстон… – произнес Себастьян во время передышки между поцелуями. – Ты хорошо

подумала? Считаешь, это хорошая идея?

Она открыла глаза и немного отстранилась. Они оба тяжело дышали. Румянец на его

щеках сделал его еще более красивым. Руками он крепко держал ее за ягодицы.

Что она делает? Он сказал ей расслабиться, но наверняка не это имел в виду. И все равно

не отталкивал ее. О, Боже, какая же она жалкая…

Она быстро слезла с него, нашла полотенце и обернула вокруг себя. Он наклонился и

поставил локти на колени. Он так и сидел, тяжело дыша и уставившись в пол, словно

собираясь с мыслями.

Наконец он встал.

– Думаю, мне стоит уйти.

Пэкстон выдавила улыбку и кивнула.

Не говоря больше ни слова, он ушел.

Она хотела переехать, но не хотела расстраивать родителей. Она хотела помощи во всех

своих делах, но была слишком горда, чтобы попросить. Реставрация «Мадам Блу-Ридж»

должна была упрочнить репутацию ее семьи в обществе, но теперь на этот проект падала

тень скелета. Семьдесят пятая годовщина Женского общественного клуба должна была

увенчать ее успех как президента клуба, но теперь для празднования нужно искать другое

место. И она так отчаянно желала, чтобы Себастьян стал тем, кем он не был, хотя бы

сейчас, на несколько минут, что могла разрушить то лучшее, что есть в ее жизни.

Как можно с такой насыщенной жизнью постоянно чувствовать пустоту в сердце?

Пэкстон подошла к бару, достала бутылку нелюбимого виски и налила его в бокал.

Глубоко вздохнув, она сделала большой глоток.

Стараясь не заснуть после очень долго дня, Уилла открыла окно машины по пути домой, чтобы влажный ночной воздух обдувал ее. Она не собиралась идти на ежепятничную

вечеринку Рейчел. На самом деле, почти всегда она отказывалась от приглашения. Вечер

пятницы – время уборки дома. Иногда время оздоровительного бега, если она не ленилась

или съела накануне слишком много пирожных в магазине. Ее дикие и безумные вечера

пятниц. Но после того как Уилла увидела выкопанный скелет, она хотела побыть с

людьми. Колин отвез ее в магазин, вымолил прощение и рванул обратно в особняк. И с

тех пор они не общались и не встречались.

Уилла закрыла магазин и поехала с Рейчел к ней на вечеринку. Это было семь часов назад.

Она слишком долго там пробыла. Вечеринка была в разгаре, когда Уилла отправилась

домой. Рейчел обычно не вела себя как обычная девушка двадцати двух лет, но все

менялось в окружении таких же молодых ребят. И только сегодня Уилла поняла, что за

восемь лет жизнь может стать абсолютно другой. Она не скучала по своей юности – в

колледже она слишком много пила и слишком много тусовалась, – но ей не хватало

ощущения момента, когда живешь только здесь и сейчас, не задумываясь о будущем.

Попрощавшись, Уилла направилась по шоссе, ведущему в Вотер Волс. Рейчел со своим

парнем снимали маленький дом за чертой города. Через пару миль она проехала магазин

«Заправь меня», популярное место среди студентов колледжа, так как там продавали

дешевое пиво, в том числе и несовершеннолетним. На парковке стояли три машины.

Уилла сначала не поверила своим глазам, когда узнала одну из них.

Нет, такого быть не может. Она снизила скорость.

Да, точно, это белая BMV Пэкстон Осгуд.

И это точно Пэкстон Осгуд выходит из магазина.

Что, черт возьми, она здесь делает? Посреди ночи, да еще и за городом?

Уилла ехала настолько медленно, что машина позади нее просигналила. Она решила

притормозить на обочине, чтобы не мешать движению.

И тогда она увидела ее бывшего одноклассника Робби Робертса позади Пэкстон.

Он вырос в привлекательного мужчину, но красота его была словно увядающей. Он

всегда нагло шутил и мог быть очаровательным, когда хотел. Но он пил слишком много; места работы менял как перчатки, так как его постоянно увольняли; да и жена раз в

неделю стабильно выгоняла его из дома. Робби – это ходячая неприятность. Но два его

друга, которые ошивались у магазина, – настоящая проблема. Уилла была уверена, что

Пэкстон сможет выйти с достоинством из любой ситуации. Ей не нужен защитник. Вокруг

нее словно был особый воздух, который заставлял людей относиться к ней с должным

вниманием. Она умела говорить так, что ее все слушали. И без каблуков ее рост был около

ста восьмидесяти. Она была не тем человеком, которому можно легко бросить вызов.

Наблюдая за тем, что происходит, Уилла поняла, что Пэкстон, возможно, впервые в

жизни, напилась до чертиков. Не часто около этого магазина можно увидеть таких, как

она: в облегающем коротком красном платье и на высоких каблуках. Около выхода ее

остановил один из мужчин. В руках она держала два больших пакета, которые, казалось, были набиты бутылками вина и чипсами. Дешевое вино и чипсы? А по ней так и не

скажешь. Ее волосы, обычно уложенные в гладкий пучок, были растрепаны: часть волос

еще держалась в пучке, а другая обрамляла ее красивое широкое лицо. Казалось, она еле

держится на каблуках.

Пэкстон явно была пьяна.

Уилла бы смеялась над этой ситуацией, наслаждалась бы зрелищем пьяной женщины,

которая всю свою жизнь посвятила стремлению к идеалу, присутствие которой подавляло

всех женщин вокруг… Если бы не окружившие ее мужчины.

Это странное женское понимание. На каком-то уровне подсознания все женщины

понимали страх быть беспомощной. У нее в груди сердце затрепетало, когда она подумала

о том, как мужчины могут нагло себя вести по отношению к женщинам. Они могли

подойти на улице и начать приставать, предлагая проводить тех до дома. Слишком много

выпив, женщины не смогли даже собраться с силами, чтобы сказать нет. Просто

улыбались незнакомцам в лицо, не желая их обидеть или устроить сцену. Все женщины

помнили такие случаи, даже если никогда сами не сталкивались с таким. Это и есть

коллективное бессознательное.

Уилла не могла просто сидеть и наблюдать. Она должна помочь, хоть чем-нибудь. Только

чем? Она развернула машину и направилась к Пэкстон через парковку. В этот день ничего

не было нормальным, ничего – скучным.

И она никогда не признается даже себе, что ей это нравилось.

Уилла притормозила перед группой мужчин – скрипнули тормоза. Она увидела, как

Пэкстон отдернула руку, когда один из мужчин хотел дотронуться до нее, а затем

отступила назад и тут же врезалась в другого мужчину. Уилла достала из сумочки

перцовый баллончик и открыла дверь.

– Привет, Пэкстон, – сказала она. Ее сердце забилось в бешеном ритме, она чувствовала, как адреналин растекается по венам. – Что ты здесь делаешь?

Один из мужчин повернулся к ней. Пэкстон вздернула голову, и Уилла увидела ее страх, первобытный страх. Она была словно слабым животным, окруженным хищниками.

«Помогите!» – кричали ее глаза.

– Глянь, еще одна поменьше. Теперь мы сможем устроить полноценную вечеринку, –

сказал мужчина, держащий Пэкстон за руку. У него на лбу было написано, что он любит

насилие и издевательства. Именно это когда-то произошло и с ним. А сейчас он и сам стал

измываться над людьми. Он настолько погряз в этом, что уже не мог смотреть на людей и

не представлять синяки и кровоподтеки на их коже. Уилла почувствовала это, увидела в

его взгляде, когда он внимательно посмотрел на ее скулы, подбородок, шею.

– Может, отстанешь? Уверена, девушка не рада твоей компании, – сказала Уилла. Ее

пальцы дрожали от готовности пустить в ход перцовый баллончик. Она настолько

собралась, что улавливала малейшее движение противников, любое дуновение ветра.

Робби тихо заржал. В школе он всегда тусовался с хулиганами, хотя никогда и не был

одним из них. И, как и большинство людей, он быстро понял, что лучше быть с ними, чем

противостоять им.

– Да ладно тебе, Уилла. Как часто тут у нас ошивается пьяная королева выпускного бала?

Она, кстати, и любовное письмо мне в школе написала. Конечно, она все отрицала, из-за

этого я стал постоянной мишенью для насмешек, но она точно его написала. Признайся, Пэкстон.

– Да ради Бога, Робби, это я его написала, – сказала Уилла. Это я Джокер. И я хотела

таким тупым способом вас разыграть. Пэкстон не имеет к этому никакого отношения.

Робби смущенно на нее посмотрел.

Уилла прошла ко входу в магазин, открыла дверь и сказала:

– Наберите 911.

Продавец оторвал взгляд от журнала, равнодушно посмотрел на Уиллу и продолжил

чтение.

–Это мой брат, – произнес один из мужчин. – Никуда он не будет звонить.

Уилла медленно развернулась. Она понимала, что сможет добежать до машины, набрать

911 и ждать приезда полиции, закрыв двери. Но Пэкстон нужна помощь, а последнее, что

хотят видеть женщины в такой ситуации, что вокруг полно людей, но никто не хочет

ввязываться, оставаясь равнодушным. Пэкстон понимала, о чем думает Уилла. Она

пыталась поймать ее взгляд, заставить вернуться и помочь. Она молила ее о помощи. «Не

бросай меня».

– Пэкстон, поставь свои пакеты, – наконец сказала Уилла.

– Но…

– Просто поставь их. Давай прокатимся на моем джипе.

– У меня тут своя машина.

– Знаю, но давай сядем ко мне.

Она слегка помахала рукой, и Пэкстон увидела перцовый баллончик в ее ладони. Пэкстон

уронила пакеты. Раздался звук разбивающихся бутылок.

– Никуда она не поедет, – сказал мужчина, все еще держащий Пэкстон за руку. – Только

если с нами, повеселиться.

Уилла глубоко вздохнула, подняла руку и наконец воспользовалась своим оружием. Она

не колебалась. В юности ей пришлось много поработать с красками в баллончиках, так

что у нее уже был хороший опыт. Первому мужчине досталось прямо в лицо. Второй

рванул к магазину, и ей пришлось его догонять. Убедившись, что и ему досталось по

заслугам, она уронила баллончик и рванула к Пэкстон.

Они уже почти добежали до машины, когда перед ними возник Робби. Первый мужчина

кашлял и растирал глаза, только усугубляя свое положение. Он орал, чтобы Робби схватил

сучек. Второй мужчина вбежал в магазин и позвал продавца, который сейчас направлялся

к выходу. Больше Уилле нечем было защищаться.

– То письмо правда написал Джокер? – спросил Робби.

– Да.

– Пэкстон, извини.

Пэкстон с силой держалась за Уиллу. На утро у нее наверняка будут синяки.

Робби упал на колени, схватился за лицо и заорал, будто и ему брызнули перцовый спрей

в лицо. Уилла не понимала, что он творит, пока Робби не сделал паузу и не прошептал:

– Да идите же, черт бы вас подрал.

И они рванули к машине.

Уилла запрыгнула за руль, Пэкстон рухнула на пассажирское сиденье. Руки Уиллы

дрожали так сильно, что ей с трудом удалось завести машину. Когда она возвращалась

домой после подготовки очередного розыгрыша, Уилла точно так же тряслась. Словно

приходила домой с жуткого мороза и оттаивала перед камином. Справившись наконец с

замком зажигания, Уилла рванула с парковки. Пэкстон чуть не выпала из машины. Уилле

пришлось вцепиться в платье Пэкстон, чтобы удержать ее в салоне.

Толькокогда они выехали на дорогу, Пэкстон смогла сесть прямо. Ветер из открытого

окна растрепал ее волосы. Уилла постоянно поглядывала в зеркало заднего вида и

успокоилась только тогда, когда они отъехали от магазина на пару километров, а за ними

так никто и не последовал.

За все это время ни одна из девушек не проронила ни слова.

– У тебя есть салфетка? – наконец произнесла Пэкстон.

Уилла повернулась к ней. По ее щекам текли слезы, из носа капало.

– В бардачке должны быть бумажные платочки.

Пэкстон порылась в бардачке и достала то, что искала.

– Я не плачу.

– Хорошо.

– Я правда не плачу. Мне в глаза попал перцовый спрей.

– О, прости. Думала, я могу лучше целиться.

Пэкстон захлюпала носом.

– Куда мы едем? – спросила Пэкстон, придя в себя, когда они подъехали к городу.

– К тебе домой.

– Нет, не вези меня домой! – тут же запротестовала Пэкстон. – Высади меня прямо здесь,

– попросила Пэкстон с истерическими нотками в голосе и начала дергать ручку двери.

Уилле пришлось свернуть на обочину, так как ей казалось, что Пэкстон может просто

выпрыгнуть из джипа на ходу. Когда уровень адреналина пришел в норму, она поняла, какая перед ней стояла проблема: пьяная Пэкстон Осгуд. И она абсолютно не знала, что ей

с ней делать.

– И куда мне тебя отвезти? – спросила она. Они стояли напротив дома в стиле эпохи

Тюдоров. Во дворе лаяла собака. – Может, к Кирсти Лемон?

Пэкстон уронила голову на подголовник.

– О, нет. Она будет в восторге от этой ситуации.

– Я думала, вы подруги.

– Это лишь видимость, – ответила она, чем удивила Уиллу. Казалось, что настоящие леди

всегда будто в сговоре, кидая друг на друга многозначительные взгляды, которые только

они могут понять.

– К Себастьяну?

Пэкстон подумала над этим предложением, но в итоге отказалась.

Осталось только одно место. Отлично. Уилла запустила мотор и развернулась.

– А что ты делала в «Заправь меня» в такое время? – спросила она по дороге.

– Только там я могла купить алкоголь в такое время, чтобы меня никто не увидел, –

ответила Пэкстон и потерла глаза. – Черт, это очень действенный спрей, на меня попала

лишь капля, а такой эффект. Надеюсь, у них все будет плохо еще несколько дней.

– Никто в здравом уме не ходит туда ночью, даже студенты колледжа.

– Ну, я не знала. Я там впервые.

– Почему именно сегодня?

– Потому что моя жизнь – дерьмо и мне нужен был алкоголь.

Жизнь Пэкстон Осгуд – дерьмо. Ага.

– А дома у тебя ничего нет?

– Я все выпила.

– В таком огромном доме не осталось ни капельки?

– Я все выпила в моем доме, в домике у бассейна. И я никак не могла пойти к родителям

за добавкой. Моя мама устроила бы мне хорошую взбучку. Она всегда ругает меня. А

знаешь, кто еще дал мне жару? Общественный женский клуб. Как только в «Мадам Блу-

Ридж» нашли скелет, все они решили, что затея моя никчемная. Будто у них самих нет

сотен скелетов в их шкафах. Если бы ты только знала. – Пэкстон повернулась, и Уилла

почувствовала, как та неотрывно на нее смотрит. – Ты тоже портила мне жизнь. Еще в

школе.

– Только однажды, – уточнила Уилла.

– Поверить не могу, что это ты написала то письмо Робби Робертсу.

– Извини, – сказала Уилла и припарковала машину. – Мне правда жаль.

– Помню тот момент, когда увидела письмо. Ты так хорошо подделала мой почерк, что я в

первую секунду поверила, что это я написала. Ты могла бы подделывать документы.

Уилла вышла из машины и сказала:

– Ага, папа бы мной гордился.

Пэкстон оглянулась, пытаясь понять, где находится.

– Где мы?

– У моего дома. Выходи.

– Ты разрешишь мне остаться у тебя?

– До отеля «Ритц» слишком долго ехать.

Пэкстон пошатывалась, поэтому Уилле пришлось взять ее под руку и повести к дому. Она

открыла дверь и отвела Пэкстон на диван, затем из другой комнаты принесла подушку и

одеяло. Пэкстон сняла туфли и положила подушку под голову.

– Отличный диван.

– Думаю назвать его «Мемориал Осгудов». Твой брат тоже на нем спал.

Уилла пошла на кухню, взяла полотенце, намочила его в холодной воде и принесла

Пэкстон.

– Знаешь, а ты нравишься моему брату, – сказала Пэкстон, положив полотенце на

воспаленные глаза. – Заставь его остаться.

Уилла расправила одеяло и накрыла им Пэкстон.

– Я не увлечена твоим братом.

– Это вопрос времени. Знаешь почему? Потому что это должно произойти. Это

волшебство. Вы встречаетесь, влюбляетесь, целуетесь и никто из вас не противится этому.

Вы женитесь, рожаете детей и живете долго и счастливо.

– «Никто не противится этому» – хорошее дополнение, – ответила Уилла.

– Все благодаря жизненному опыту. Я люблю Себастьяна Роджерса. А он меня не любит.

Уилла должна была удивиться, но она не удивилась. Она закрыла дверь и выключила свет.

Комната утонула во мраке, но она не спешила уходить.

– Твоя жизнь не такая гламурная, какой я себе ее представляла, – сказала она в темноту.

– И что тебя заставило в этом усомниться? Пьяный побег из «Заправь меня»? Или мое

признание в любви к мужчине, который, скорее всего, гей?

Несмотря на ее тон, у Уиллы появилось чувство, что все было намного серьезнее, чем

Пэкстон показывала.

– Твой растрепанный пучок, – ответила Уилла. Пэкстон рассмеялась. Уилла поняла, что

она привыкла к тому, что люди постоянно оценивают ее.

А потом произошло то, что, по мнению Уиллы, никогда не могло произойти.

Она пожалела Пэкстон Осгуд.

На сегодня достаточно откровений. Вымотанная, Уилла вышла из гостиной и пошла

наверх в спальню.

– Спасибо, Уилла, – крикнула ей вслед Пэкстон.

– Пожалуйста, Пэкстон.

ГЛАВА 7

Теория относительности

Пэкстон с трудом открыла глаза: ее ресницы будто склеились.

Она приподнялась с кровати, и такое незначительное движение отдалось дикой болью в

голове. Она застонала, но все-таки смогла выпрямиться.

Пэкстон осмотрелась. Она находилась в маленьком доме, обставленном устаревшей

мебелью. Выделялся только диван – мягкий, серый диван, на котором она спала. Она

повернула голову к окну и увидела сидящую на подоконнике черно-желтую птицу,

смотрящую прямо на Пэкстон. Глаза птички словно загипнотизировали ее. Из-за резкого

звука входящего вызова на телефоне она подпрыгнула – птичка упорхнула.

Пэкстон схватилась за голову. Боже, что это за звук?

Послышались шаги на лестнице и в комнату зашла Уилла Джексон в хлопковых мятых

шортах и топике. Ее короткие волосы распушились, словно облачко вокруг ее лица.

Пэкстон всегда считала, что Уилле всего-то нужны длинная белая ночная рубашка,

большой бант в волосах и фарфоровая кукла, прижатая к груди, – и она в точности будет

похожа на любого ребенка с тусклыми глазами на старинных фотографиях. Ей всегда

было некомфортно в ее присутствии.

– Я думала, что отключила твой телефон вчера ночью, когда он звонил не переставая. По-

моему, в него вселился дьявол, – сказала Уилла, ринувшись к телефону, который лежал на

столике около Пэкстон.

– Алло, – ответила Уилла. – Я Уилла. А вы кто? – Уилла опустила руку, которой до этого

прикрывала глаза от яркого света, льющегося из окна. – О, это тебя. – Она протянула

телефон Пэкстон.

Пэкстон осторожно взяла его, стараясь не делать резких движений.

– Конечно, это меня. Это же мой телефон.

Уилла нахмурилась и вышла из комнаты. Она точно не жаворонок.

– Да? – сказала Пэкстон трубку.

– Я в домике у бассейна, тебя тут нет. Где ты? – Это был Колин.

Пэкстон обернулась.

– Не знаю. Думаю, что я у Уиллы Джексон.

– Так вот почему она ответила на звонок. Что ты там делаешь? – спросил Колин.

Все возвращалось на круги своя. Но она не хотела ничем делиться, даже с ним. Боже, если

об этом кто-то узнает, какой же она дурой будет казаться в глазах окружающих…

– Ты там всю ночь провела?

– Думаю, да, – ответила она.

Колин сделал паузу, и она знала, о чем он сейчас думает.

– Ты пьяна? У тебя в гостиной пустая бутылка виски.

– Уже нет. И убирайся из моего дома.

Он засмеялся.

– Что случилось?

– Будто я вот так и скажу тебе, ага.

– Ты же знаешь, рано или поздно я все узнаю.

– Только через мой труп, – угрожающе сказала она.

– Ладно, хорошо. Слушай, я звоню тебе по поводу «Мадам Блу-Ридж». Приезжай в

полицию. Тут хотят поговорить с тобой. Не со мной. Нам нужно решить все вопросы по

поводу найденного скелета, чтобы успеть привезти дерево.

– Поняла. Дай мне час.

Она повесила трубку, села – голова взорвалась болью. Казалось, даже волосы болят. Она

не поняла, сколько прошло времени, когда в комнату вошла Уилла и спросила:

– С тобой все хорошо?

Пэкстон взглянула на нее: Уилла держала в руках чашку кофе и Адвил6. Все это она

протянула Пэкстон.

– Ты спасла меня вчера, – произнесла Пэкстон. Она никогда не забудет свет фар от

подъезжающего джипа и спешащую ей на помощь Уиллу. Она еще никогда не была так

рада ее видеть.

Уилла пожала плечами.

– Ты была в стельку пьяная.

– Поверить не могу, что ты сделала это ради меня. Почему?

Уилле этот вопрос показался странным.

– Когда кто-то нуждается в помощи, ты помогаешь. Правильно? Я думала, это одно из

правил Женского общественного клуба – ваши «благодушные деяния», – процитировала

Уилла одну из фраз из приглашения на торжество в «Мадам Блу-Ридж».

Пэкстон не была уверена, что беспокоит ее больше всего: мнение Уиллы, что Пэкстон

выставляет напоказ свою благотворительную деятельность или же что она и представить

себе не могла, что кто-то из ее одноклубниц может прийти ей на помощь. Женский

общественный клуб помогал людям, но на расстоянии: давал деньги, а потом все члены

клуба наряжались и праздновали. Благотворительный фонд семьи Осгудов, которым

управляла Пэкстон, действительно помогал людям и никто не просил восхвалений в ответ.

И тогда почему Пэкстон все еще продолжает работать с тщеславным клубом? История, наследие – вот что было для нее важно.

Она взяла пару таблеток и запила их кофе, поставила чашку на столик.

– Спасибо тебе. За все. Мне нужно идти. Где моя сумка? – Пэкстон запаниковала. – Где

моя машина?

В дверь постучали.

– Я не знаю, где твоя сумка, но твоя машина все еще перед «Заправь меня». Не волнуйся, я

обо все позаботилась, – сказала Уилла, подойдя к входной двери и открыв ее. И, конечно, пришел Себастьян. Он взглянул на Уиллу и ее короткие шорты и сказал:

 – Боже мой, под всеми этими джинсами и футболками скрывается женщина.

Уилла закатила глаза, но улыбнулась.

Утренний свет подсвечивал его светлые волосы и он был похож на ангела. Но Пэкстон

сейчас не хотела его видеть. Она встала, чтобы уйти в другую комнату, но тут же

пожалела об этом: голова затрещала с новой силой.

– Что он здесь делает? – спросила она Уиллу.

Уилла закрыла за Себастьяном дверь и он снова стал человеком.

– Себастьян всю ночь тебе названивал. Он очень волновался за тебя. Мне пришлось

ответить и я сказала, что ты у меня и с тобой все хорошо.

Себастьян подошел к Пэкстон и убрал волосы с ее лица. Он сумел вернуть ей то самое

ощущение стыда всего одним своим взглядом. Все, что она хотела. Все, что он не мог

дать.

– Она забыла упомянуть, что в деле замешано изрядное количество алкоголя, – произнес

он. – Милая, если бы твои глаза стали еще чуть-чуть краснее, у тебя бы появилось

рентгеновское зрение.

Пэкстон сделала шаг назад, боясь встретиться с ним глазами.

– Со мной все хорошо. Это все из-за перцового баллончика.

– Чего?

Пэкстон посмотрела на Уиллу, та покачала головой: она ему не сказала.

6Адвил – лекарственное средство, применяемое для снижения болезненных ощущений при различных

воспалительных процессах в организме.

– Да ничего.

Себастьян оценивающе посмотрел на нее.

– Я сказал Уилле, что приеду за тобой и отвезу к машине, но теперь я не уверен, что ты в

состоянии сесть за руль.

– Я в состоянии. Правда, все в порядке. Не волнуйся. Мне просто нужно сначала в

ванную.

– Через кухню и налево, – подсказала Уилла, и Пэкстон грациозно пошла в нужном

направлении. Она прошла через милую желтую кухню и нашла ванную, закрыла дверь и

облокотилась на раковину, делая глубокие вдохи. Она поверить не могла, что Себастьян

увидел ее вот такой, жалкой, с похмелья, растрепанной. Очевидно, почему она напилась

вчера.

Ну, зачем Уилла пригласила его? Она помнила, как сказала ей, что влюблена в него, хотя

клялась, что никогда и никому этого не расскажет. Тайное всегда становится явным.

Она сполоснула лицо холодной водой и умудрилась смыть тушь с ресниц. Она накрасила

глаза? Пэкстон посмотрела на себя. И нацепила красное платье и каблуки. И все ради

того, чтобы пойти в задрипанный магазин за дешевым вином? О чем она только думала? В

этом и смысл, предположила она. Она не думала. Она убрала волосы назад и вздохнула.

Не помогло. Она решила, что должна просто пережить все это, и вернулась в гостиную.

Себастьян и Уилла непринужденно разговаривали. Она замолчали, как только Пэкстон

вошла в комнату.

Себастьян повернулся.

– Готова?

– Спасибо, Уилла, – сказала Пэкстон, подходя к двери.

– Да не за что.

Когда они оказались на улице, Себастьян открыл перед Пэкстон дверь своей машины.

Пэкстон уселась, Себастьян занял свое место и они выехали на дорогу. В полной тишине.

– Хочешь поговорить о том, что случилось вчера вечером? – наконец спросил он.

– Нет.

– Знаю, что ты не хочешь говорить о том, что случилось между нами, – произнес он тихо.

– Я имел в виду, что случилось с тобой и Уиллой.

– Это только для девочек, – ответила Уилла, уставившись в окно. Затем она улыбнулась. –

Хотя, думаю, ты одна из девочек.

– Я не девочка, Пэкстон, – сказал он холодным голосом. Она повернулась к нему.

– Я не имела в виду буквально. Я просто хотела сказать…

– Где твоя машина? – перебил он ее.

– Около «Заправь меня».

– Что она там делает? Сломалась около магазина?

– Нет.

 – Тогда что ты там делала?

Пэкстон опять посмотрела в окно.

– Не важно.

Себастьян свернул на парковку перед «Заправь меня». Она увидела свою машину, к

счастью, нетронутую. Она представить себе не могла, как бы она объяснила все

Себастьяну или родителям, если бы эти отморозки изуродовали ее машину в отместку.

– А у тебя есть глазные капли с собой? – спросила она. – А то моя мама в обморок упадет, если увидит меня в таком виде.

– Дома есть. Если хочешь, я тебя отвезу.

– Нет, спасибо. – Ей было тридцать лет. Она не должна тайком пробираться в дом после

ночных похождений. – Было бы намного проще, если бы мне не пришлось ехать домой и

переодеваться.

– Привези запасную одежду ко мне. В любой момент приходи и переодевайся. – Она

повернулась к нему, удивившись такому предложению, особенно после вчерашнего

вечера. – Почему ты не позвонила мне, Пэкс? – спросил он, и она наконец поняла, что его

это задело. – Если ты не хотела ехать домой, могла бы переночевать у меня.

– Уилла предлагала отвезти меня к тебе, но я отказалась, – ответила она.

– Почему?

– Потому что я была пьяна. А мы оба знаем, что это не очень красивое зрелище, когда я не

контролирую себя.

– Ты всегда красивая.

Она больше могла это выносить. Не сейчас. Пэкстон открыла дверь.

– Скоро увидимся. Спасибо, что подвез.

Себастьян взял ее за руку, не давая выйти.

– Я хочу помочь тебе, Пэкс.

– Знаю. Поэтому я не попрошу больше.

Подойдя к особняку «Пекан», Пэкстон первым делом схватила свою сумку, которую вчера

забыла в машине, и только потом вошла в дом. В особняке было тихо: ее мама спала до

обеда, а папа вставал всегда раньше и отправлялся играть в гольф. Так что она могла

спокойно проскользнуть к себе в домик.

Зайдя на кухню, она почувствовала облегчение. Пэкстон улыбнулась Ноле, пожилой

женщине с рыжими волосами, которые постепенно становились седыми. Все ее лицо было

усыпано веснушками. Она замешивала тесто, и облачка муки витали вокруг нее; казалось, что она находится в снежном шаре.

Улыбка Пэкстон увяла, когда она поняла, что на кухне есть кто-то еще.

– Мама, – произнесла Пэкстон, – ты почему так рано проснулась?

София пила чай в ночнушке и халате; волосы были убраны с лица ободком. Она всегда

спала с бриллиантовыми серьгами-гвоздиками в ушах. Даже если она не носила их днем, она всегда надевала их на ночь.

– Я слышала, как ты уходила вчера вечером, – ответила София.

– Не могла уснуть.

– Не хочешь рассказать, где была? – спросила София. – Ты была с этим Себастьяном?

Поверить не могу, что он вчера приезжал. Не знаю, как себя вести с ним.

– Нет, мам, я не была с Себастьяном вчера.

– Что ж, я все равно не хочу, чтобы ты уходила куда-либо в такое время, особенно сейчас, когда столько всего происходит с «Мадам Блу-Ридж». Где твоя голова? Пэкстон, да кто в

тебя вселился?

– Не знаю, – ответила Пэкстон.

У нее с мамой были хорошие отношения, пока Пэкстон была ребенком. В основном,

наверное, потому, что Пэкстон думала, что нет другого выхода. Ее мать обожала

планировать мероприятия, которые помогут им сблизиться. Когда Пэкстон была

подростком, ее друзья даже завидовали таким отношениям. Все знали, что ни София, ни

Пэкстон никогда ничего не планировали на воскресенье, так как в этот день они

обязательно ходили в салоны красоты, смотрели слезливые фильмы дома с попкорном в

руках и пробовали разнообразные новинки косметики. Пэкстон помнила, как ее мама

заходила в комнату с ворохом новых платьев, чтобы помочь Пэкстон выбрать то, которое

она наденет завтра. А у ее мамы был отменный вкус. Пэкстон до сих пор помнила платья, которые ее мать носила двадцать пять лет назад. Она помнила, как ее родители танцевали

на благотворительных вечерах. С ранних лет она знала, что хочет того же –  не платьев, а

любимого мужчину, который закружит ее в танце и который никогда ее не отпустит.

И только в прошлом году ее отношения с мамой начали портиться. И она понимала

почему. У них с мамой никогда не было отношений взрослых людей.

Пэкстон медленно подошла к входной двери, ведущей во внутренний двор.

– Если позволишь, мне нужно переодеться и опять уехать по делам. Мне звонил Колин. Я

встречусь с ним в полицейском участке. Мы должны решить, как нам привезти дерево в

«Мадам Блу-Ридж».

София улыбнулась.

– Колин и его деревья.

Пэкстон тоже улыбнулась. Колин всегда имел пунктик насчет деревьев. Половину своего

детства он провел в саду около особняка «Пекан», лежа на траве, всматриваясь в ветки

деревьев, будто там он мог найти ответы на все вопросы человечества.

Улыбка Софии внезапно увяла.

– Его отсутствие в доме в первую же ночь, когда он вернулся, не значит, что ты должна

следовать его примеру.

Двойной стандарт, к которому Пэкстон уже привыкла. София всеми силами пыталась

вылепить из Пэкстон ту женщину, которую она хотела видеть в дочери. А Колином

должен был заниматься его отец, давая ему мужские уроки воспитания на поле для

гольфа. Но Колин отстранился от любых ожиданий его отца, а для Софии уже было

слишком поздно лепить из сына что-то другое.

София встала и вздохнула. Она сонливо и апатично окинула взглядом кухню.

– Пойду полежу перед завтраком. Нола, разбуди меня, если я засну.

Нола и Пэкстон проводили Софию взглядами.

– Останешься на завтрак? – спросила Нола, когда София вышла из кухни.

Пэкстон сглотнула.

– Нет, не думаю, что я готова сейчас есть.

Нола  улыбнулась, когда Пэкстон вышла из кухни.

– Как раз самое время, – произнесла она.

Из-за причин, которые она не понимала и которые ее бабушка назвала бы знаками,

Осгуды повылазили изо всех щелей и перевернули нормальную жизнь Уиллы вверх

тормашками.

Но к счастью, теперь она не будет так часто видеть ни Колина, ни Пэкстон благодаря

скандалу вокруг «Мадам Блу-Ридж».

Всего за выходные репортеры из Ашвилла раздули шумиху о скелете, найденном в

особняке, а потом еще и предположили, что это могло быть убийство, так как на черепе

было найдено повреждение. Репортерам также сообщили о Таккере Девлине; и наверняка

все выболтал человек, который видел альбом и диплом об окончании школы. Журналисты

связали это имя с коммивояжером, который был известен тем, что в январе 1936 года

совершил несколько ограблений.

Коммивояжер? Возможное убийство? Люди не могли не сплетничать, и Уилле было так

же любопытно, как и любому другому человеку. Любопытно на расстоянии, конечно. Что

случилось в «Мадам Блу-Ридж», ее не касалось. И никогда не будет касаться. Призраки

этого дома – не ее дело.

Так она думала, пока в один воскресный день к ней не пришел полицейский.

– Видела того мужчину? – крикнула Рейчел из-за барной стойки, когда из кофейни ушел

последний посетитель. Уилла только закончила заполнять учетную книгу магазина и

посмотрела на Рейчел, которая деловито что-то записывала в свой кофейный блокнот. –

Он всю неделю занимался пешим туризмом и наконец сегодня возвращается домой. И

знаешь, что он заказал? Ледяной латте. Этот напиток выбирают люди, которые готовы к

комфорту. Говорю тебе, это наука. – Рейчел закончила писать и помахала кофейным

блокнотом Уилле.

Сегодня короткие волосы Рейчел торчали во все стороны. Она надела один из топов из

водоотталкивающей ткани, которые продавались в магазине, и крошечную юбку в клетку.

Весь образ был таким эксцентричным, таким похожим на Рейчел, что Уилла улыбнулась.

– Что? – спросила Рейчел, когда увидела, что Уилла не сводит с нее глаз.

Уилла покачала головой, подумав, насколько ей повезло тогда, полтора года назад, когда к

ней в магазин зашла Рейчел.

– Ничего.

– Быстро скажи мне, какой кофе ты сейчас хочешь.

– Я не хочу кофе, – ответила Уилла.

– Но если бы хотела, то какой?

– Не знаю. Что-нибудь холодное и сладкое. С шоколадом и карамелью.

– Ха! – воскликнула Рейчел. – Значит, ты сейчас думала о чем-то, что делает тебя

счастливой.

– Ты абсолютно права.

Зазвонил колокольчик над входной дверью и девушки повернулись на звук.

Но у входа никого не было.

– Это уже случается во второй раз, – нахмурившись, сказала Рейчел. – Когда ты починишь

этот колокольчик? Он меня до жути пугает.

– Помнится мне, что ты не веришь в призраков, – поддразнила ее Уилла, закрыла учетную

книгу и отнесла ее в комнату для персонала.

Колокольчик снова зазвонил.

– Уилла? – позвала Рейчел.

Уилла вышла из комнаты и сказала:

– Ладно, я все починю.

– К тебе пришли.

У Уиллы на секунду замерло сердце, потому что она подумала, что к ней пришел Колин.

У нее не было времени разбираться, почему от этой мысли ей стало радостнее, особенно

после того, как она себя убедила, что от  него могут быть одни только проблемы. Она

повернулась к двери – к ней пришел не Колин. У входа стоял Вуди Олсен, детектив из

департамента полиции Вотер Волс.

Отец Уилла учил Вуди в старшей школе, и Вуди всегда его уважал. Именно Вуди

позвонил Уилле в Нашвилле и сообщил, что ее отца сбила машина на автостраде. Она

была так юна, растеряна и полна печали, и Вуди помог ей все организовать и произнес

траурную речь на похоронах. Она отправляла ему каждое Рождество корзинку с

фруктами, вместо того, чтобы лично поблагодарить его. Она просто не могла. Даже сейчас

она окоченела, как только его увидела. Он всегда будет у нее ассоциироваться с плохими

новостями. Это было несправедливо, но она ничего не могла с собой поделать.

– Привет, Уилла, – произнес Вуди. У него были большие постоянно слезящиеся глаза, и

было трудно определить, случилось ли что-то плохое. – Мне нужно задать тебе пару

вопросов о твоей бабушке. У тебя есть несколько минут?

– О моей бабушке?

– С ней все в порядке, не переживай. – Он улыбнулся и медленно показал рукой на один

из столиков. Он специально не делал резких движений, чтобы успокоить Уиллу. – Давай

присядем, – предложил он.

Озадаченная, Уилла села за столик. Вуди устроился напротив. Он был худым, но,

несмотря на это, у него был большой живот. Его галстук устроился на его животе, словно

домашнее животное.

– В чем дело, Вуди?

– Твоя бабушка по понятным причинам не может больше контактировать с окружающим

миром, поэтому я должен задать вопросы тебе, так как ты являешься ее единственным

живым родственником.

– И о чем ты хочешь спросить?

Вуди достал блокнот из кармана куртки.

– Когда семья твоей бабушки переехала из «Мадам Блу-Ридж»?

– В 1936 году. Точную дату я не знаю. А что?

– Она когда-нибудь упоминала о том, что на территории особняка кто-то похоронен?

Так вот в чем дело. Уилла облегченно вздохнула.

– А, это. Нет. Она никогда не говорила о годах, проведенных в особняке. Прости.

Вуди смотрел на блокнот, избегая ее взгляда.

– Я знаю, что она была беременна, когда ее семья выехала из особняка.

Уилла немного колебалась с ответом.

– Да.

– Она когда-нибудь говорила, кто был отцом ее ребенка?

– Нет. Она была подростком, тем более не замужем. В те времена разразился бы скандал.

Она не любила об этом говорить.

– А твой отец знал?

– Наверняка знал. Но всегда говорил, что это только ее дело. Я и не задавала много

вопросов. Хотя должна была. – Она наклонила голову, стараясь встретиться с Вуди

глазами. – Это смешно, Вуди. Мужчина, найденный около особняка, не отец ребенка

Джорджи. Здесь нет никакой связи.

Наконец он поднял глаза.

– Колин Осгуд сказал мне, что ты осмотрела вещи, закопанные вместе с телом.

– Да, – ответила Уилла. – Но это было до того, как нашли скелет. Он попросил меня

посмотреть на них, вдруг я что-нибудь узнаю.

– И ты видела альбом.

– Да, – настороженно ответила она.

 – Ты никого там не узнала?

– Нет. А ты?

Вуди спрятал блокнот в карман.

– Спасибо, что уделила мне время, Уилла.

Он поднялся и направился к выходу. Внезапно Уилле пришла в голову ужасная мысль.

– Вуди, – окликнула она его у двери. – Ты же не думаешь, что моя бабушка как-то связана

с этим скелетом?

Он не хотел отвечать, но в итоге произнес:

– Что бы ни произошло, это было давно. Сомневаюсь, что мы когда-либо узнаем всю

правду.

– Это не ответ на мой вопрос.

– Если мы узнаем что-нибудь, я тебе сообщу. Не волнуйся. Скорее всего, и не узнаем. –

Он открыл дверь и слабо улыбнулся Уилле. – Спасибо за фруктовые корзинки. Я их

обожаю, – поблагодарил он и вышел.

Уилла повернулась к Рейчел, которая слышала каждое слово.

– Мне нужно… – начала Уилла, вставая с места. Она не могла закончить предложение.

Она не знала, что ей нужно.

Рейчел кивнула.

– Иди.

Уилла отправилась в дом престарелых, хотя в такое время суток она не навещала

бабушку, так как та в это время уже отдыхала. Но ее инстинкты кричали о том, что она

должна отправиться к бабушке прямо сейчас.

Джорджи поужинала и уже приняла снотворное. Уилла села на край ее кровати и

попыталась рассказать бабушке о том, что происходит. Уилла знала, что никакая из

найденных вещей не связывает ее бабушку с Таккером Девлином. И она понятия не

имела, почему Вуди думал иначе.

Она помнила, что газета в чемодане была датирована августом 1936 года. Она очень

хотела знать, когда именно бабушка покинула дом. Если до августа, то беспокоиться не о

чем.

Все это похоже на абсурд. Ее бабушка всегда была порядочной, благовоспитанной

женщиной, которая не понаслышке знала о невзгодах и нужде, но все же смогла жить

достойно и обеспечить достойную жизнь своему сыну. Она бы никому не причинила вред.

Уилла поднялась и поцеловала бабушку в лоб, желая, чтобы можно было взмахнуть рукой

и вернуть ее бабушку в реальный мир как по волшебству.

Она пошла к стойке администрации и попросила медсестру сообщить ей, если кто-нибудь

придет к ее бабушке. Она не упоминала полицейских, но именно о них она думала. Пока

она говорила с медсестрой, то увидела знакомую девушку на другом конце стойки. Это

была Пэкстон Осгуд. Очевидно, она пришла навестить свою бабушку. Выглядела она

значительно лучше, чем в последний раз, когда они встретились с Уиллой. К слову, она

опять стала идеальной.

Если бы Уилла подошла к ней и поздоровалась, то Пэкстон наверняка бы вела себя так, будто и не было никакой пятницы. Поэтому Уилла хотела просто развернуться и уйти.

И тогда до нее дошло.

Агата. Конечно.

Уилла никогда близко не общалась с Агатой Осгуд, но она провела в доме престарелых

достаточно много времени, чтобы узнать, какой громкой и упрямой, иногда и ужасно

грубой, была Агата. Но они с Джорджи дружили в детстве. Когда Джорджи родила сына, Агата ей помогала растить его первое время, пока Джорджи работала в семье Осгудов.

Они все вместе жили в особняке «Пекан», пока Хэму не исполнилось шесть. Тогда Агата

вышла замуж. Как-то отец Уиллы говорил, что Джорджи чувствовала себя неуютно в том

доме после свадьбы. И две женщины перестали общаться, казалось бы, без всяких на то

причин. Но отец Уиллы однажды упомянул, что Джорджи больше не чувствовала себя с

ними своей.

Уилла пошла за Пэкстон по правому коридору и увидела, как та исчезла за одной из

дверей. Когда Уилла подошла к той самой двери, она с удивлением обнаружила, что

комната Агаты была похожа на комнату отдыха типичной южанки. На стенах висели

красивые портреты, написанные маслом, комната была обставлена роскошной мебелью, там был даже маленький холодильник. Казалось, что в любой момент сюда может войти

служанка в белой униформе и подать клубничный чай.

Пэкстон стояла спиной к Уилле. Уилла прочистила горло и произнесла:

– Пэкстон?

Пэкстон повернулась и после секунды удивления будто расслабилась.

– Посмотри, бабушка, – сказала она, – у нас компания. Разве это не чудесно?

Агата сидела на кресле перед окном, ссутулившись, чем напомнила Уилле морскую

ракушку. Но ее движения были на удивления быстрыми: голова тут же повернулась на

голос Уиллы.

– Кто это? Кто там? – спросила она.

– Это Уилла Джексон, миссис Осгуд, – ответила Уилла.

Агата постаралась встать.

– Что случилось? Что-то с Джорджи?

– Нет, мэм, – поспешила ответить Уилла. – Она уже уснула.

Агата села в кресло.

– Тогда что тебе нужно? – требовательно спросила она.

И Агата, и Пэкстон смотрели на нее. Уилла поразилась тому, насколько похожими были

эти взгляды. Пэкстон явно была любимицей своей бабушки.

– Я хотела узнать, смогу ли я поговорить с вами о моей бабушке. Я могу вернуться позже, если сейчас время неподходящее.

– Конечно, подходящее, – ответила Пэкстон, приглашая жестом Уиллу войти. – Ведь

правда, бабушка? Будет чудесно поговорить о тех временах?

– Не будь глупой, Пэкстон. Тебе не идет, – сказала Агата и повернулась к Уилле. – Что ты

хочешь знать?

Уилла сделала пару шагов вперед.

– Я… Трудно сказать. Вы были друзьями с Джорджи.

– Мы и сейчас друзья, – прошипела Агата. – Она все еще жива. Я все еще жива. И пока мы

живы, мы всегда будем друзьями.

– Вы же общались в тот год, когда ее семья покинула «Мадам Блу-Ридж»? – спросила

Уилла.

– Конечно. Она опять туда въехала уже со мной чуть позже.

– А вы не знаете, кто-нибудь умирал в особняке в тот год? Может, этого кого-то

похоронили под персиковым деревом? Полицейский задавал мне вопросы о бабушке

Джорджи сегодня. Он предполагает, что она как-то связана с человеком, скелет которого

нашли недавно. Но это абсурд. Вы же знали ее. Она бы никогда никому ничего плохого не

сделала.

Она заметила предостерегающие жесты Пэкстон слишком поздно. Она явно скрывала от

Агаты недавние события, связанные с «Мадам Блу-Ридж».

Агата изменилась в лице. Ее глаза расширились и теперь были похожи на блюдца.

– Что? О чем ты говоришь? Пэкстон?

– Все хорошо, бабушка, – ответила Пэкстон, подойдя к ней и взяв за руку, которую Агата

тут же выдернула. – Мы выкорчевали старое дерево у особняка, а под ним был зарыт

скелет. Не о чем беспокоиться. Теперь все хорошо. Мы скоро привезем новое большое

дерево.

– В тот день, когда ты сказала мне, что вы купили особняк, я поняла, что это случится. Вы

нашли его, – сказала Агата. – Вы нашли Таккера Девлина.

Уилла и Пэкстон обменялись взглядами. Обстановка в комнате поменялась. Холодный

ветерок пронесся через помещение, принося с собой запах персиков.

– Как ты узнала его имя? – осторожно поинтересовалась Пэкстон.

– Любой, кто повстречал его, уже никогда не забудет его имя.

Несмотря на то, что она знала, что Пэкстон не хотела втягивать в это бабушку, Уилла

неосознанно сделала шаг вперед и спросила:

– Вы знали его?

– Он называл себя коммивояжером. Но на самом деле он был жулик. Но даже это слово не

воздает ему должное. Он был… магией. – Агата прошептала последнее слово, словно оно

обладало силой. Не отдавая отчет своим движениям, Уилла и Пэкстон приблизились друг

к другу. – Никогда не забуду тот день, когда мы впервые его увидели. Я и Джорджи

сидели на лужайке перед «Мадам Блу-Ридж», плетя венки из одуванчиков. В тот день

поднялся сильный ветер, и наши платья развевались, открывая лодыжки. Волосы

закрывали мне глаза из-за ветра, поэтому Джорджи предложила заплести мне косу. И

тогда мы увидели его, идущего по холму с чемоданом в руках. Конечно, мы о нем

слышали. Он уже какое-то время был в городе, продавал косметику женщинам. И вот он

подошел к двери особняка и повернулся к нам. Когда он увидел, что Джорджи заплетала

мне косу, а я держала платье, чтобы оно не взлетело вверх, он улыбнулся – улыбнулся как

Бог, смотрящий сверху вниз на своих детей. Он начал насвистывать незнакомую мелодию

и ветер стих. Как по щелчку пальцев. – Агата сделала паузу. – Мужчина присвистнул –

ветер затих.

Когда руки Уиллы и Пэкстон соприкоснулись, девушки дернулись и отошли друг от

друга.

– Не переживай, Уилла. Твоя бабушка его не убивала, – сказала Агата. – Я это точно знаю.

Уилла улыбнулась.

– Рада это слышать.

– Я убила его, – добавила Агата.

ГЛАВА 8

Любительницы балов

– Думаю, ты сильно ее расстроила, – сказала Пэкстон и начала провожать Уиллу к

выходу. – Теперь она начала нести бред.

– Я никогда не говорила ничего бредового! – рявкнула Агата.

Выйдя в коридор, Пэкстон произнесла:

– Она слаба и не понимает, что говорит. Больше не приходи к ней. Я серьезно.

Пэкстон вернулась в комнату и закрыла дверь. Уилла чуть было не разозлилась, но что-то

в голосе Пэкстон заставило ее успокоиться. Она лишь хотела защитить свою бабушку. Так

же, как и Уилла.

Уилла покинула дом престарелых с еще большим количеством вопросов. В голосе Агаты

появилась какая-то горячность, когда она настаивала на том, что их дружба с Джорджи

все еще существует. Будто это было живое, дышащее существо, которое находилось

рядом, даже если о нем не вспоминали много лет. Как далеко могла зайти их дружба?

Достаточно далеко, чтобы лгать? Или достаточно далеко, чтобы говорить правду?

Интересно, одолевают ли Пэкстон такие же мысли.

Она была уверена только в одном: теперь Уилла может рассчитывать только на себя в

поиске ответов. Она видела, как воздвиглась стена. Пэкстон просто не позволит еще раз ей

поговорить с Агатой.

Добравшись до дома, Уилла переоделась и отправилась наверх, туда, где она могла найти

подсказки, – на чердак.

Она давно уже сюда не заходила –не было повода. На чердаке было темно и пыльно, везде виднелась паутина, превращая комнату в склеп из фильмов ужасов. Она пробралась

сквозь паутину к стропилам, у которых стояли коробки. Все хранилось здесь: ее старые

игрушки из детства, награды ее отца. Но вещи бабушки находились в огромных белых

коробках чуть позади. Уилла училась в колледже, когда ее отец перевез бабушку из

квартиры в дом, поэтому Уилла понятия не имела, что в этих коробках. Вероятно, всего

понемножку. Ее отец никогда ничего не выкидывал. Диван, от которого Уилла избавилась

на прошлой неделе, еще купили ее мама и папа, когда только поженились. Его

неоднократно мыли, зашивали, чистили, и в итоге все равно накрыли одеялом, чтобы

скрыть несмываемые пятна от кофе и черничного варенья.

Уилла глубоко вздохнула и начала по одной спускать вниз коробки, на которых было

написано имя бабушки, пока они не заполнили половину гостиной. Она села около первой

коробки и открыла ее.

Уилла чуть не расплакалась от запаха, который пьянил ее: кедр и лаванда, с оттенками

древесины и отбеливателя. Именно этот запах у нее всегда ассоциировался с бабушкой.

Джорджи всегда была чрезвычайно опрятна. Уилла помнила, как однажды отец сказал ей, что первым звоночком, что с Джорджи было что-то не так, стала немытая посуда в

раковине в ее квартире.

Джорджи никогда не оставляла грязную посуду в раковине. После этого ее память только

ухудшалась. Отец упаковал эти коробки, что должно было быть для него тяжелым

испытанием. Он всегда уважал личную жизнь его мамы. Видимо, именно поэтому они

выглядели так, будто их упаковывали с закрытыми глазами.

В первой коробке хранились вещи из гостиной бабушки. Уилла начала ее разбирать.

Каждая вещь была заботливо обернута в газету: хрустальная конфетница, вышитые

подушки, Библия, фотоальбом.

А вот здесь стоит поискать.

Уилла убрала остатки газеты с альбома, положила его на колени и раскрыла. Она

помнила, как еще ребенком рассматривала его. В нем хранились фотографии ее отца.

Только отца. У бабушки били и ее фотографии, но они стояли в рамочках на телевизоре.

Но у ее сына был собственный альбом. Уилла улыбалась, перелистывая страницы.

Сначала на фотографиях Хэм был еще совсем малыш, потом уже пухлый маленький

мальчик перед домом, который напоминал особняк «Пекан». Школьные фотографии.

Выпускной вечер. Потом фотографии уже двадцатилетнего беззаботного очаровательного

юноши. Уилле всегда больше всего нравились именно эти фотографии. Если бы она не

знала, какая уготована ему судьба – рано овдоветь, стать степенным учителем химии, –

она бы с уверенностью сказала, что его он наверняка должен стать публичным лицом.

Киноактером. Политиком.

Но он хотел жить тихой жизнью. Он хотел ту жизнь, которую для него хотела его мама, потому что ее мнение очень много значило для него.

Она перевернула страницу, и ее улыбка погасла. На фотографии был ее тридцатилетний

отец. На нем были смешные старомодные штаны, а волосы были длинные, она никогда не

видела его таким. Руки он засунул в карманы и смотрел в камеру; казалось, даже сама

фотография будто дрожала от силы, исходящей от его взгляда. Он выглядел так, будто

весь мир – это спелый персик, который он собирается укусить. По какой-то причине

Уилла вздрогнула. Сейчас она вспомнила о том, что не могла понять долгое время.

Она подумала о разговоре с одним из коллег отца на его похоронах, миссис Пирс. Она

говорила, что Хэм был дамским угодником до того, как женился на ее матери. Уилле было

трудно в это поверить. Но миссис Пирс настаивала, что, когда Хэм вернулся из колледжа, в нем что-то поменялось. Когда он был ребенком, его мать всегда была довольно строга с

ним, и он был стеснительным мальчиком. Но, будучи взрослым, он кардинально

изменился. Учителя-женщины всегда окружали его в учительской и приносили ему

сладости, которые готовили всю ночь. Как-то раз он пригласил одну из них на свидание, и

его пассия в течение нескольких последующих дней словно летела над землей, не касаясь

ногами земли. Миссис Пирс также говорила, что и его ученицы были влюблены в него и

иногда рыдали около горелки Бунзена в его кабинете и оставляли пряди своих волос в

ящике его письменного стола. Она даже упомянула небольшой скандал, в котором были

замешаны мамы его учениц, оказывавшие давление на администрацию школы: они

хотели, чтобы Хэм стал деканом, директором и даже инспектором по учебному округу. И

хотя сам Хэм был счастлив работать простым учителем, они не унимались и шли даже на

шантаж. «Он был таким притягательным», – с тоской говорила миссис Пирс.

И теперь, увидев эту фотографию, Уилла наконец поняла, о чем ей рассказывали. Это

фото наверняка сделала бабушка, так как Хэм был запечатлен около ее квартиры. Она, видимо, тоже поразилась тому, что увидела, так как фото было немного размазанным, будто камера немного дернулась за секунду до того, как была нажата кнопка затвора.

Уилла просмотрела и другие фотографии, но постоянно возвращалась к этой. Она должна

была искать какие-то подсказки, которые помогут ей доказать невиновность бабушки, и

фотографии ее отца никак ей в этом не помогут. Она должна отложить альбом и начать

осматривать следующую коробку.

Но она никак не могла оторваться от этого фото. Почему этот снимок кажется ей таким

знакомым, будто она его уже видела?

Все же она вытащила фотографию из альбома и положила ее на журнальный столик.

Остальные коробки она осмотрела за какие-то несколько часов. Как Уилла и думала, здесь

не было ничего из жизни ее бабушки в «Мадам Блу-Ридж». Теперь ей нужно искать

подсказки где-нибудь в другом месте.

Уилла поднялась со стоном. Она так долго сидела на полу, что ее ноги занемели. Она

подошла к входной двери и проверила, закрыта ли она, а потом выключила свет в

гостиной. Она прошла в кухню чего-нибудь выпить перед сном. Открыв холодильник,

Уилла достала сок и сделала пару глотков. Поставив бутылку обратно, она повернулась.

И заметила ее.

Оставив дверь холодильника открытой, чтобы осветить пространство вокруг, она подошла

к кухонному столу. В миске на столе лежали несколько перезрелых мягких персиков.

Фрукты наполнили помещение сладким предвестием гниения.

Внезапно у нее волосы встали дыбам и она начала пятиться назад.

Как раз напротив миски стояла фотография ее отца, та самая, которую она вытащила из

альбома и положила на журнальный столик в гостиной.

И она ее сюда не приносила.

Уилла никогда бы не подумала, что будет это делать, несмотря на всю веру в суеверия ее

бабушки, но она была сильно напугана той фотографией отца на кухне. Поэтому Уилла

положила монетку на подоконник и приоткрыла окно, так как однажды бабушка сказала

ей, что привидения, которые забыли, что они привидения, пойдут за деньгами, и если они

подойду близко к окну, то ночной воздух унесет их из комнаты.

Не стоит и говорить, что она так и не смогла поспать этой ночью. К тому же утром еще и

черно-белая птичка прилетела на подоконник и смогла пробрать в комнату через

приоткрытое окно. И понадобились час и метла, чтобы она вылетела обратно.

Сегодня был выходной у Рейчел, поэтому, когда Уилла вошла в магазин, она включила

свет и кофемашину. Рейчел оставила на прилавке кофейные печенья и пончики со вкусом

капучино. А еще она оставила для Уиллы коробочку с кофейно-кокосовыми батончиками, которые Уилла обожала. На коробке была записка: «Сделала специально для тебя.

Позвони, если буду нужна». Она наверняка до ночи вчера их делала.

Уилла пришла в магазин в унылом настроении, но сейчас ей стало легче. Кофейная магия

Рейчел всегда помогала. Уилла смогла сосредоточиться и увидеть причину

произошедшего: конечно, она сама положила туда эту фотографию, просто забыла об

этом.

Сейчас было затишье с клиентами, поэтому она позвонила своей знакомой Фрэн в

библиотеку. Фрэн часто приходила к ней в магазин – она почти каждую неделю уходила в

лес и горы, занималась пешим туризмом.

– Привет, Фрэн. Это Уилла.

– Уилла! Какой сюрприз. – Фрэн всегда разговаривала так, будто у нее был рот набит

едой. – Чем помочь?

– Как я могу узнать, что происходило в городе в 1936 году? У вас есть такие архивы?

– Полиция и журналисты приходили сюда и спрашивали то же самое, когда в «Мадам

Блу-Ридж» нашли скелет, – ответила Фрэн. – К сожалению, тогда еще не существовало

городской газеты. А что ты хочешь узнать?

– Я тут перебирала вещи моей бабушки и не смогла ничего найти, что могло бы мне

поведать о ее жизни. 1936 год был богат на события: ее семья потеряла «Мадам Блу-

Ридж», она родила моего отца.

Фрэн будто задумалась на секунду. Уилла слышала щелканье компьютерной мышки.

– У нас есть ценные новостные письма Вотер Волс тех лет. Именно их я и показала

полиции.

– И что там?

– На самом деле лишь сплетни. Их писали на протяжении десяти лет, как раз в 30-х. –

Фрэн засмеялась. – Тебе стоит это почитать. Это бесценно. В то время они

документировали жизнь городских женщин.

– Думаешь, мне можно взглянуть? – спросила Уилла.

– Конечно.

Несколько туристов вошли в магазин, Уилла улыбнулась и помахала им рукой.

– Ты когда сегодня закрываешься? – спросила Фрэн.

– Сегодня рано. Сокращение бюджета – сокращение рабочего времени. На самом деле я

уже готова закрыться и поехать домой.

– Я позвоню тебе, когда освобожусь, и ты подъезжай, – сказала Фрэн.

– Ты просто золото! Спасибо.

Когда Уилла вечером того же дня приехала в библиотеку, Фрэн уже ее ждала у выхода.

Когда она зашли внутрь и тяжелая дверь закрылась за спиной Фрэн, Уилла на секунду

остановилась. Странное ощущение – находиться в библиотеке одной. Будто в ушах

затычки. Она подошла к читальному аппарату для микрофиш, стараясь не шуметь. Уилла

села и постепенно звук, который издавал аппарат, перестал мешать – стал даже

убаюкивать.

Пришлось повозиться, прежде чем она смогла найти записи 1936 года. Читать Уилла

начала с января.

Новостные письма Вотер Волс писались богатой, бездетной, неработающей женщиной по

имени ДжоДжо Макпит. Письма представляли собой одну страницу сплетен городской

жизни с одной или двумя фотографиями.

Одно из них гласило:

Миссис Реджиналд Картер и ее дочь произвели фурор на ежегодном январском снежном 

балу своими розовыми пальто. Некоторые леди, свидетелями разговора которых стали 

ледяные скульптуры, посчитали, что эта парочка выглядела как сахарная вата в своих 

туалетах.

ДжоДжо очень подробно описывала, во что были одеты женщины, а также любила

цитировать анонимных скептиков. Уилле показалась интересной лишь небольшая отсылка

к городу. Некоторые богатые жители Вотер Волс участвовали в лотерее, доходы от

которой пошли на помощь семьям, пострадавшим от покупки государством прилегающих

лесов. ДжоДжо однажды процитировала Олина Джексона, отца Джорджи, который

пообещал, что если однажды они обогатили этот город, то сделают это и снова. Хотя и не

упомянул как именно. И ДжоДжо оспаривала это заявление, сделанное наверняка под

воздействием алкоголя, сомневаясь, как может спасти целый город человек, который

позволил своей дочери явиться на бал в платье, сшитое по прошлогодней моде. Такие

колкие высказывания в сторону Джексонов встречались довольно часто, но они были

словно мелкие камни, брошенные в королей. Бесспорно, Джексоны были элитой города, несмотря на финансовые трудности.

Уилла все ближе и ближе двигалась к монитору, желая лучше рассмотреть маленькую

фотографию ее предков; она даже затаила дыхание. Джорджи была красивой юной

девушкой, но ее улыбка говорила о том, что она не знает или совсем не думает о своей

красоте. Она выглядела жизнерадостной и невинной, и она всегда была в окружении

подруг. Агата Осгуд – симпатичная девушка, но более угловатая – стояла рядом с ней.

Рассматривая фотографии Джорджи, Уилла будто перенеслась в те времена. Она слышала

смех, чувствовала запах духов и табака. Она могла даже сказать, о чем думают девочки на

фото. Одна из них только что танцевала с мальчиком, который ей нравился, и после танца

побежала к своим подругам, чтобы все рассказать, а они в это время обсуждали наряды

дам и семейные отношения. Они были беззаботны и счастливы. Они сверкали, словно

звезды на небе.

А потом приехал Таккер Девлин.

ДжоДжо впервые упомянула его в феврале, представив продавцом женской косметики, у

которого миссис Маргарет Трейбл купила тоник и клялась, что он сделал ее кожу похожей

на шелк. Миссис Трейбл пригласила Таккера Девлина на ланч к своим подругам, и, казалось, все попали под его чары. ДжоДжо процитировала Таккера Девлина: «Я потомок

фермеров, которые выращивали персики, родился и вырос в Аптоне. И горжусь этим.

Люблю дарить женщинам уверенность в себе, но это только работа. Мое настоящее

призвание – персики. Персиковый сок струится по моим венам. Когда у меня идет кровь, она сладкая на вкус. Вокруг меня всегда летают пчелы».

Первая его фотография была сделана около столика со всеми косметическими баночками, которые он продавал. Он заговаривал женщинам уши. Уилла прищурилась. Это был тот

самый мужчина в шляпе на фото из альбома, который нашли в «Мадам Блу-Ридж». Ее

кожу начало покалывать от déмон пыталась продать. Она jà vu, но она быстро стряхнула с себя это чувство.

И с этого момента не было ни одного письма, в котором бы не упоминалось о Таккере

Девлине. И был заметен явный прогресс на фотографиях. Все началось со снимков, на

которых он продает свой товар пожилым женщинам, но когда его узнали в обществе, он

начал предлагать свой товар и юным девушкам. Было очень много фотографий с ним,

Джорджи и Агатой. Он был живым. Сильным. Люди словно тонули в нем. Со временем у

женщин появлялись голодные, жаждущие выражения лиц. На групповых снимках всегда

была одна девушка, которая с завистью смотрела на другую.

Чуть позже ДжоДжо упомянула, что Таккер Девлин начал жить в «Мадам Блу-Ридж».

Уиллу будто током тряхнуло.

Где он начал жить?

Внимательно прочитав все письма, она смогла восстановить цепочку событий. Олин

Джексон узнал о том, кем являлся Таккер Девлин, или же Таккер Девлин сам пришел к

Олину Джексону. В общем, Джексон Хилл было решено превратить в персиковый сад.

Появится много рабочих мест. Город будет спасен. Олин пригласил Таккера пожить к

ним, пока они будут выстраивать новую империю.

Уилла не смогла найти ответ на мучавший ее вопрос: кто вообще мог придумать

высаживать персиковые деревья на такой возвышенности? Если Таккер Девлин и правда

был тем, кем он говорил, то он бы был уверен, что персики здесь не могут расти. Он

должен был знать, что эта затея обречена на провал.

И все же он убедил всех, что такое возможно.

Он был жуликом, как и говорила Агата.

Но зачем его убивать? Кого он на самом деле обидел?

В течение лета Таккер, уже многообещающий городской юноша, появлялся на всех

мероприятиях в сопровождении одних и тех же девушек, с одним очевидным

исключением. Несмотря на то, что Джорджи раньше всегда была в центре событий, позже

она словно исчезла из общества. После мая она уже не была запечатлена ни на одной

фотографии.

А потом в августе исчез и Таккер Девлин. Без единого объяснения. Также не упоминалось

о том, что случилось с персиковым садом. Уилла нашла одну маленькую заметку, в

которой говорилось, что Джексоны потеряли «Мадам Блу-Ридж». Администрация города

изъяла у них особняк в счет налогов. Это было в октябре 1936 года, два месяца после того, как было захоронено тело, если верить найденной вместе со скелетом газетой.

Это значит, что Джорджи и ее семья жили в «Мадам Блу-Ридж» в момент смерти Таккера.

Не это надеялась найти Уилла.  Если полиция увидит эти письма, то они все поймут.

Уилла распечатала все письма за 1936 год, засунула их в сумку, выключила свет и закрыла

дверь. Она чувствовала себя так, будто покидает самую веселую тусовку в своей жизни.

Когда она подходила к своей машине на парковке, ей показалось, что в небе витают

несколько приглашений на вечеринки, написанные серебряными буквами.

Но она моргнула и они исчезли.

ГЛАВА 9

Корневые системы

Сложно было не заметить припаркованный у ее дома черный Мерседес.

Уилла остановила машину позади него, вышла из джипа и увидела Колина,

раскачивающегося на ее скрипучих диван-качелях на крыльце. Лунный свет просачивался

через деревья, из-за чего все вокруг просматривалось словно через матовое стекло. Ее

бабушка всегда говорила, что если воздух вокруг становится белесым, жди перемен в

жизни. Она на секунду остановилась, наблюдая за Колином. Он был одним из тех мужчин, которым даже усталость придавала сексуальности. А он, по всей видимости, сейчас был

просто вымотан.

И, конечно, ему надо было приехать к ней.

И, конечно, ему не хотелось опять спать на ее диване. Может, ее диван притягивал

Осгудов?

– Мне нравится этот район, – произнес Колин, когда к нему подошла Уилла. Он молча

наблюдал за ней, пока она приближалась к нему. Может, он тоже это почувствовал –

изменения в воздухе. – Он старый и тихий.

– Но соседям не нравится Брюс Спрингстин.

 – Чудовищно.

Уилла остановилась у двери, держа ключи в руке.

– Что ты здесь делаешь?

Он встал – у него хрустнуло колено.

– Полиция наконец очистила место преступления в «Мадам Блу-Ридж». Завтра можно

будет пересадить дерево. Хотел убедиться, что ты придешь.

Он и раньше ее спрашивал, но она так и не поняла зачем.

– Да что такого в пересадке дерева?

Он покачал головой, подойдя к ней.

– Я умру, но вытащу из тебя ту девчонку, которую я знал.

Уилла открыла дверь.

– Ну, тебе-то лучше знать, как мне стоит прожить мою жизнь.

– Я могу быть очень убедительным, – ответил он, стоя позади нее, буквально в паре

сантиметров.

– Так, вычеркивай этот пункт из своего списка дел. Уже пытались, – ответила она, войдя в

дом, вместо того, чтобы повернуться и посмотреть ему в лицо в этот странный вечер, наполненный волшебным воздухом. Она включила свет в гостиной.

– Пытались? Кто? – спросил он и последовал за ней.

Она поставила сумку на журнальный столик и рядом положила распечатки из библиотеки.

– Моя подруга Рейчел. Она проходила Аппалачскую тропу* и так оказалась здесь. Хотела, чтобы я полюбила пеший туризм так же, как и она. Но не получилось.

* Аппалачская тропа — размеченный маршрут для пешеходного туризма в североамериканской горной 

системе Аппалачи.

– Ну, посмотрим, – сказал он, будто еще оставалась надежда. Он осмотрелся и увидел

комнату, заставленную коробками.

 – Что это? Ты переезжаешь?

– Нет. Это вещи моей бабушки. Я их принесла с чердака. – Она прошла на кухню, по пути

бросив Колину: – Не ела с обеда. Приготовлю себе сэндвич. Тебе сделать?

– Нет, спасибо, – ответил он, последовав за ней на кухню. – Я недавно поел. Совместный

ужин в особняке «Пекан» – это святое. Не представляю, как Пэкстон все это терпит.

Он думал, что ужин с его семьей – это еще один круг ада; она думала, что это звучит

мило.

– Это же чудесно, что вы ужинаете вместе.

– Возможно, ты права. Возможно, мной руководит остаточное чувство обиды. – В его

голосе слышалась усталость. Он сел на стул за кухонным столом; увидев фотографию

около миски с персиками, Колин взял ее, чтобы рассмотреть поближе. Уилла оставила ее

там, так как боялась даже прикасаться к ней, в тайне надеясь увидеть, как она двигается. –

Хорошая фотография твоего отца.

– Да, – просто согласилась она, не смотря на изображение, и открыла холодильник.

– Знаешь, он гордился тобой.

Это лишь банальная фраза – как он мог знать, что чувствовал ее отец?

– Нет. Но я знаю, что он любил меня.

Он наблюдал, как она доставала из холодильника индейку, хлеб, ростки фасоли и

творожный сыр.

– Извини, что не объявлялся с вечера пятницы.

Уилла положила на стол все продукты и потянулась за фиолетовой тарелкой, стоящей в

шкафчике над раковиной.

– Тебе не за что извиняться.

– Тот скелет выбил всех их колеи. Это был настоящий шок. Ты как?

– Хорошо. – Она замолчала, намазывая творожный сыр на два куска хлеба. Не смотря на

него, она добавила: – Ко мне в воскресенье приходил Вуди Олсен по этому делу.

– Серьезно? И зачем?

Казалось, он был искренне удивлен. Она посмотрела на него через плечо. Он не знал о

том, что Вуди подозревает ее бабушку. Значит, Пэкстон не говорила ему и о признании

Агаты. У Уиллы появилась надежда, что в этой ситуации они с Пэкстон по одну сторону

баррикад – ничего никому не говорить, пока они не узнают больше.

– Он спрашивал, говорила ли когда-нибудь моя бабушка о захоронении на том холме. Но

она не говорила.

– Поэтому ты притащила вниз все эти коробки?

– Да, – ответила она и, продолжая готовить сэндвичи, поменяла тему разговора: – Ты

выглядишь уставшим. У тебя наверняка были тяжелые выходные.

Он засмеялся.

– Я все еще пытаюсь выспаться – сон попросту ускользает от меня. Но мои выходные не

были настолько тяжелыми, как выходные Пэкстон. А что случилось в ту ночь, когда она

спала у тебя?

– Она и это тебе не рассказала?

– И это? А что еще она не сказала мне?

– Ничего.

Колин немного сомневался, прежде чем задать вопрос:

– Знаю, что вы с Пэкс не подруги, но ты ведь не напоила ее специально? В шутку?

Уилла повернулась к нему. Он думал, что это ее вина?

– Я даже не… – она запнулась, не зная, как оправдать себя и не сдать Пэкстон. Наконец

она сказала: – Нет, это была не шутка. И сейчас я в замешательстве. Я думала, что твоя

вера в существование моей скрытой неподвластной никому любви к шуткам – именно то, что тебе и нравится во мне.

Она отвернулась от него и доделала сэндвичи.  Этот разговор ее смутил.

– Ты не должен был приходить ко мне таким уставшим. Думаю, в другом настроении ты

бы не говорил то, что сказал сейчас.

Она услышала скрип ножек стула – Колин поднялся.

– А ты не думала, что именно поэтому я и приехал к тебе? – спросил он, подойдя к ней.

Он встал рядом с ней, наблюдая, как Уилла закрыла баночку с творожным сыром и

промыла ростки фасоли в раковине. Он протянул руку и убрал несколько непослушных

прядок ей за ухо. Это было очень нежно движение, но ее словно ударили, будто волна

накрыла с головой. Прикосновение было мягким, но она удивилась, сколько силы в нем

было. По сравнению с ним удар волны – ничто.

– Приходи завтра в особняк, посмотришь на пересадку дерева, – произнес Колин.

Наконец Уилла подняла глаза и посмотрела на него. Плохая идея. На нее смотрели

уставшие, темные, соблазнительные глаза, которые видели перед собой женщину, которой

она больше не являлась.

– Зачем?

Он улыбнулся.

– Это все часть плана по соблазнению.

Она позволила этим словам проникнуть глубоко внутрь, думая о том дне, когда он крепко

прижимал ее к себе в особняке.

– Так теперь это соблазнение?

Медленно он приблизился к ней и поцеловал. Она удивленно вздохнула, приоткрыв губы, и Колин этим воспользовался. Он дотронулся ладонями до ее щек, углубляя поцелуй.

Уилла наслаждалась его силой, наслаждалась своей реакцией; ее сердце учащенно

забилось. Не от страха или тревоги – от удовольствия.

Она облокотилась на стол, ее руки запутались в его волосах, она пыталась все ближе

притянуть его к себе, желая большего. Внезапно нож, которым она недавно пользовалась, с резким звуком упал на пол.

Они прервали поцелуй.

Пару мгновений они просто смотрели друг другу в глаза. Колин все еще не убрал руки от

ее лица. Он еще раз большими пальцами провел по ее скулам и отступил.

– Да, теперь это соблазнение.

– Может, я не хочу, чтобы меня соблазняли.

После того, что случилось, они оба знали, что Уилла лгала, но Колин благородно не

указал на это.

– Тогда что ты хочешь, Уилла?

Она так и не ответила.

Он улыбнулся и сказал:

– Завтра увидимся.

Колин вышел из дома.

Всего пару дней назад она была уверена в каждом своем дне. Она точно знала, чего

хотела: оставить прошлое позади и жить тихой, хорошей жизнью.

А теперь она уже не была в этом так уверена.

Как именно посадка дерева может соблазнить женщину? И, конечно, только из-за этого

вопроса Уилла все-таки отправилась к «Мадам Блу-Ридж». Она оставила Рейчел в

магазине и поехала на Джексон Хилл. Там она припарковала машину и пошла наверх

пешком, так как дорога была перекрыта. Что само по себе необычно для города. Но еще

более необычно то, что здесь, кажется, собрались все жители города. По пути к особняку

Уилла видела и обычных зевак, и фотографов, и даже съемочную группу – все ждали, когда же привезут дерево.

Сколько же людей он пытался сегодня соблазнить? Задача для него оказалась сложнее, чем предполагала Уилла.

Когда Уилла добралась до вершины холма, она остановилась и посмотрела на особняк.

Она пыталась представить свою бабушку в семнадцать лет, живущую здесь в благородной

нищете, когда к ней пришел очаровательный коммивояжер и предложил им всем спасение

от бедности. А Джорджи любила его? От него она забеременела? Нет, конечно же нет.

Она просто не могла себе это представить. Но что если Агата действительно его любила?

Что если она и Агата стали соперницами? Может, поэтому она и убила его.

Место, где росло персиковое дерево, все еще хорошо просматривалось. Внезапно до

Уиллы дошло, что ее бабушка знает, что здесь произошло. Ведь в новостных письмах

говорилось, что она исчезла из общества тем летом. Значит, она была здесь, все видела

своими глазами. Она знает, что сделала Агата. И она никогда никому ничего не говорила.

Пока она осматривала территорию особняка, ее взгляд остановился на Пэкстон, которая

разговаривала с директором одного из детских летних лагерей: благотворительный фонд

семьи Осгудов спонсировал и летние лагеря, находившиеся недалеко от города.

Неподалеку стояли и все дети из лагеря с самодельными баннерами, на которых были

написаны приветственные слова для дерева.

Пэкстон увидела Уиллу и отвернулась. Смотря на Пэкстон, Уилла теперь всегда видела в

ней немного Агаты. Она не могла не спрашивать себя, что же случилось тем далеким

летом между их бабушками?

Сигнал машины привлек ее внимание к гигантской дыре около особняка – ее окружали

рабочие и разнообразное оборудование. Наконец она нашла Колина, который наворачивал

круги около ямы, разговаривая по телефону. Договорив и убрав телефон в карман, он

подошел к краю обрыва.

Уилла проследила за его взглядом и поняла, что он смотрел на дорогу: вот-вот должны

были привезти дерево. Показался тягач с прицепом, медленно двигаясь по дороге,

ведущей на холм, которая была перекрыта специально для него. Вокруг были и

полицейские машины с включенными сигнальными огнями. Неожиданно для себя Уилла

не могла отвести взгляд от дерева: было в нем что-то величественное, гордое.

Прошло почти сорок пять минут, прежде чем тягач оказался у подножия холма. Дерево на

прицепе было огромным, внушающим благоговение всем, кто на него смотрел. Оно жило

более века. Оно было около 12 метров в высоту, а ветки его были по крайней мере не

меньше 24 метров. Его величественность заставила людей аплодировать.

Весь процесс по доставке дерева к особняку был мучительно долгим. Большинство зевак

ушли спустя пару часов. Уилла была одна из немногих, кто остался. Она не могла уйти: ее

зачаровало это дерево.

Пересадка дерева была такой же захватывающей, как и схватка человека с чудовищем.

Дерево было словно огромным животным, которое боролось с охотниками, пытающимися

схватить его. Специальное устройство подняло дерево и огромная корневая система, покрытая мешковиной и проволокой, зависла над ямой. Рабочие схватили веревки,

привязанные к корням. Они кричали, и, казалось, дерево тоже вопило от ужасающего

осознания скорого заточения. Мужчины с помощью веревок управляли процессом,

направляя корневую систему в яму. Они знали это животное, знали его повадки. Знали, как приручить его.

И наконец дерево оказалось в земле.

Это был один из самых впечатляющих моментов в ее жизни. Она была уверена, что Колин

не знал, что она здесь: он ни разу не взглянул наверх. Когда все закончилось, его одежда

была мокрой от пота и он запыхался. Выглядел он так, будто только что испытал оргазм.

Наконец он взглянул наверх и по сторонам, будто искал кого-то. Он увидел Уиллу в уже

довольно поредевшей толпе. Колин медленно улыбнулся – и она тут же почувствовала то

же самое желание, которое накрыло ее прошлым вечером. Все на секунду в мире остались

только он, она и их страсть друг к другу. Ей пришлось седлать шаг назад.

Как он мог знать, что пересадка дерева так повлияет на нее, хотя она и не догадывалась о

своей возможной реакции?

Это уже слишком. Получается, она не знала саму себя, свою корневую систему.

Она развернулась и ушла.

До конца дня Уилла была неспокойна – на грани. Вернувшись на работу, она вздрагивала

каждый раз, когда над входной дверью звонил колокольчик. А вернувшись домой, она

ожидала, что вот-вот раздастся стук в дверь. Уилла отправилась в душ, потому что ее

кожа горела, будто она получила солнечный ожог. Она никак не могла успокоиться. Как

только она вышла из душа, зазвонил телефон. Она побежала в спальню, взяла телефон и

ответила:

– Да?

– Думаю, сегодня все прошло хорошо, – произнес Колин.

Именно этого она и ждала весь день.

– Да, – ответила Уилла. У нее внезапно пересохло в горле. –  У тебя получилось сделать

все, что ты планировал.

– Возьми выходной в субботу и проведи его со мной.

Он ведь здесь всего на месяц, и это ее бесконтрольное желание исчезнет, как только он

уедет. И она сможет вернуться к своей нормальной жизни.

Именно так она себя оправдывала, когда наконец сдалась и ответила Колину да.

За ужином тем вечером отец Пэкстон листал газету на своем смартфоне, а ее мать весело

болтала о том, что все журналы только и печатали статьи о пересадке дерева и как эти

новости затмили происшествие со скелетом.

– Рада, что это закончилось, – сказала София. – Никому эта ситуация не пошла на пользу.

Пэкстон, тебе следует организовать встречу членов клуба и сообщить им, что с «Мадам

Блу-Ридж» все хорошо. До меня дошли слухи, что кто-то думал даже перенести дату

торжества. Только представь себе! Приглашения ведь уже разосланы!

– Да, – ответила Пэкстон, – я тоже это слышала.

И как только эти слова вырвались из ее рта, она поняла, что совершила глупую ошибку.

– Ты знала и не сказала? Мне об этом сообщила Шейн Истон!

Двадцать пять лет назад София была президентом клуба и готовила к этой должности

Пэкстон с детства. Когда пришло время Софии покинуть клуб, Пэкстон с трудом

сдерживала желание ее матери контролировать всё и всех через нее. Она была так

счастлива, когда София наконец перестала спрашивать о каждой мелочи, происходящей в

клубе. Но это не значит, что она перестала держать маму в курсе дел.

Внезапно заговорил Колин:

– Я бы хотел сделать заявление, – начал он, – я не хочу, чтобы хоть кто-нибудь за этим

столом пытался выбрать мне партнершу на торжественную вечеринку. Я знаю, что вы

хотели бы, но спасибо, не надо.

– Но Колин! Я думала о Пенелопе Мейфилд, – сказала София, тут же забыв про Пэкстон.

– Ха! – воскликнул Колин, указав рукой с бокалом вина на мать. – Я знал, что ты что-то

замышляешь. Нет. Я отказываюсь от твоей помощи.

– О, Колин, – милостиво произнесла София.

Колин подмигнул Пэкстон. Он сделал это ради нее.

После ужина Колин ретировался на террасу. Что он делал каждый вечер на этой неделе.

Сегодня и Пэкстон пошла на террасу вслед за братом.

– Не понимаю, – сказала она и устроилась на мягком кресле рядом с ним.

– Что не понимаешь? – спросил Колин, откинув голову на подушки и закрыв глаза.

Пэкстон постаралась сесть так же, но ей стало неудобно.

– Мама души в тебе не чает. Папа больше не заставляет тебя играть в гольф. И все равно

ты ждешь не дождешься, как уедешь.

– Пэкс, ты должна понимать меня лучше, чем кто-либо. Требуется много энергии, чтобы

противостоять этому напору.

– Если ты вернешься, тебе даже не придется ужинать с ними каждый вечер. Мне

приходится только потому, что я живу с ними. А у тебя будет собственный дом.

– Знаю.

– Когда ты вернешься? – спросила она. – Тебе не нужно жить в Нью-Йорке из-за работы.

Ты можешь работать и здесь.

– Не уверен, что готов.

– Готов к чему? Быть со своей семьей? Бог ты мой, наверное, здорово быть тобой.

Пэкстон понятия не имела, почему начала нападать на Колина. Он этого не заслужил.

Ведь она даже не из-за его слов расстроилась.

– Но сейчас ведь я здесь? Ты попросила меня приехать – я приехал.

– На месяц.

Он сделал глубокий вдох.

– Я устал, Пэкс. Не хочу с тобой ругаться.

Ее брат никогда не высыпался. Хоть в этом они были похожи.

– Я тоже не хочу. Извини.

Стрекот сверчков заполнил повисшее молчание. Проплывающие по небу облака то

скрывали от взглядов луну, то милостиво обходили ее стороной. Пэкстон казалось, что

небо полностью отражает ее настроение: яркая волна счастья, а затем темный период

угрюмости.

– Ты же с Уиллой Джексон пойдешь на торжество? – наконец спросила Пэкстон.

– Я над этим работаю, – ответил Колин с улыбкой. Он повернул голову и посмотрел на

сестру. – А ты? С кем пойдешь?

До прошедшей недели, до поцелуя она, не раздумывая, сказала бы с Себастьяном. Но

сейчас она уже не была так уверена. Он все выходные проработал в клинике, но сейчас

уже был вторник, а от него никаких вестей, хотя сегодня она оставила ему сообщение с

извинениями. Ей не нравилось быть не с ним. В таких случаях у нее в жизни будто

образовывалась дыра, которую нечем было закрыть. Ведь он ее лучший друг, ее

единственный друг. Но как она сможет смотреть ему в глаза после того, что произошло?

После того, как она убедилась, что он никогда не даст ей то, что она так сильно хочет и

хотела всю жизнь? На мгновение она позавидовала жизни ее брата: простой и полной

удовольствий. На мгновение она поняла, почему он предпочитал держать от них на

расстоянии.

– Думаю, что пойду одна, – ответила Пэкстон. – У меня будет слишком много хлопот, я не

смогу уделить должное внимание моему партнеру.

– Я могу пойти с тобой, – предложил Колин.

– Нет, приходи с Уиллой. Она должна быть в особняке ради ее бабушки, – Пэкстон на

мгновение притихла. – Уилла следила за посадкой дерева сегодня. Видел ее?

– Да, видел, – ответил Колин. – Я ее пригласил.

Пэкстон закусила нижнюю губу.

– Так вы… разговаривали?

– Да, а что?

– Я подумала, что она тебе все рассказала о той пятничной ночи.

– На самом деле нет, – ответил он. – Я спрашивал. Но она ничего не рассказала.

Пэкстон удивилась:

– Она тебе ничего не сказала?

Он поднял голову.

– Сейчас у меня складывается такое же впечатление, как и после разговора с ней. У вас

есть больше чем один секрет? Что происходит?

– Ничего.

Колин вздохнул и повернул лицо к небу и луне в облаках.

– Точно так же ответила и она.

Позже тем вечером Себастьян расположился за самым дальним столиком придорожного

кафе с чашкой кофе. Так же, как когда он был подростком. С той лишь разницей, что

сейчас у него не было набитой книгами сумки. И он был одет намного лучше. И его глаза

не были накрашены.

Его отец был алкоголиком, поэтомуСебастьян старался проводить дома как можно

меньше времени. Он часами сидел в этом кафе, куда его брала двоюродная бабушка, когда

он еще был совсем мальчишкой, – единственном месте, которое он мог себе позволить.

Себастьян обычно заказывал одну чашку кофе и читал библиотечные книги до тех пор, пока уже не мог сидеть с открытыми глазами от усталости. Потом он отправлялся домой и

спал на диване в гостиной, чтобы не встречаться с отцом и не выслушивать словесные

оскорбления. Тот часто называл Себастьяна педиком, особенно когда напивался. По утрам

же Себастьян просыпался и шел в школу, чтобы выслушивать похожие оскорбления.

– Привет, красавчик, – поздоровалась Лоис, подойдя к его столику. – Не хочешь кусочек

пирога?

Себастьян ей улыбнулся. Лоис работала здесь официанткой еще с тех времен, когда он

был ребенком. Она была жилистой старушкой с ярко-накрашенными губами и белокурым

париком. Она и еще одна пожилая женщина были единственными официантками и носили

платья из полиэстера и отделанные рюшем белые фартуки. В кафе было несколько

посетителей, большинству из которых перевалило за семьдесят. Они не обращали на

Себастьяна никакого внимания. Никто его здесь не беспокоил, именно поэтому он так

любил это место. Он думал, что с возрастом отделается от привычки прятаться здесь от

всего мира, но, очевидно, он ошибался.

– Я не голоден, Лоис, спасибо.

– Ну попробуй, – настаивала Лоис, поставив перед ним тарелку с кусочком пирога. – Ты

слишком уж тощий. Даже эти модные костюмы не могут скрыть твою худобу.

Она ушла. С каждым шагом ее ортопедические туфли скрипели на потрескавшемся

линолеуме. Пирог от Лоис выражал ее любовь. И Себастьян ценил это. В тот раз, когда

несколько месяцев назад он вновь переступил порог кафе, они с Лоис вернулись к

прежним привычкам. Она пыталась накормить его. А он отказывался. Она разрешала ему

оставаться допоздна, и только в эти дни он мог позволить себе оставить ей намного

больше чаевых.

Он отодвинул тарелку в сторону и посмотрел на телефон, лежащий рядом с чашкой кофе.

Он взял его и прослушал сообщение Пэкстон еще раз.

«Привет, Себастьян. Это я. Мы с тобой не виделись уже пару дней, – Пэкстон на пару

секунд замолчала. Наверное, она говорила в машине. Себастьян мог различить звуки, характерные оживленному движению на дороге. Звук взревевшего мотора. Она водила так

же, как и делала все остальное: уверенно, целенаправленно, выполняя еще кучу дел по

пути. – Я хотела извиниться. За все. За ночь пятницы. За то, что не позвонила тебе, когда

напилась и нуждалась в твоей помощи. Ты можешь не идти со мной, если не хочешь, на

концерт одного исполнителя в субботу и на официальный завтрак. Я знаю, что ты не

любишь классическую музыку и собирался пойти только ради меня. Просто… позвони

мне, чтобы я убедилась, что у тебя все хорошо. Пока».

Себастьян положил телефон на стол.

Когда он вернулся в Вотер Волс, он совсем не ожидал, что с ним случится Пэкстон Осгуд.

Ему было нелегко вернуться в этот город, но Себастьян решил, что уход на пенсию

доктора Костово – это знак свыше. С самого начала он начал входить в круги, которые

раньше его отвергали. Может, только те, кто его раньше знал, смотрели на Себастьяна

странно, но он смог легко «стать своим». Намного легче, чем он ожидал. Никто не

говорил, что ему здесь не место. Именно этого и хотел Себастьян. Но все же он

чувствовал себя не так, как должен был. Он был готов противостоять ожесточенности и

высокомерию, которые оставил в Вотер Волс. Но ему больше не с кем было здесь

бороться. Остались лишь его воспоминания о смущенном и недолюбленном мальчишке,

который был слишком худым и симпатичным, незаслуживающим отцовской любви, над

которым смеялись другие дети и никто не понимал. Так что никаких сражений и врагов.

Только призраки.

И Пэкстон.

Он давно определился со своей сексуальной ориентацией. Единственной проблемой был

диссонанс между тем, кем он был и как его воспринимали другие. Но он и подумать не

мог, что эта проблема может всплыть именно тогда, когда он впервые встретил Пэкстон.

Они сразу же спелись и стали друзьями, что само по себе не было сюрпризом. Женщины

всегда хотели с ним дружить, будто дружба с ним являлась чем-то вроде приза.

Удивительно было то, как серьезно Пэкстон воспринимала их общение, как благодарна

она была. Она прицепилась к нему, словно ей пришлось пересекать пустыню, а он был ее

оазисом. И он должен признаться, что такая зависимость порождала в нем только лучшие

чувства. Она была золотым городским ребенком, у нее было все, и она выбрала его и

доверилась ему. Но чем дольше они были знакомы, тем легче ей стало выражать свою

привязанность. И он стал догадываться, что она испытывает к нему не только дружеские

чувства. Его собственные чувства смущали его. Он не знал, как относиться к тому, что

между ними происходило. И так как она избегала этой темы, он решил, что все это

временно, и они продолжат общаться как ни в чем не бывало.

Пока той ночью в ее доме не произошло то, что произошло.

Себастьян глубоко вздохнул и почесал переносицу.

Она была на грани. Она устала. И тут же пожалела о том, что сделала.

Так ведь и должно быть, да? Но если она жалела об этом, а он хотел двигаться дальше, почему они кружили вокруг да около? Почему она сказала, что он не обязан теперь ходить

с ней на общественные мероприятия? Почему он сидел здесь, избегая любого контакта с

ней?

Неужели она думала, что не сможет держать себя в руках рядом с ним?

Или все было наоборот?

Он никогда не думал, что столкнется с этим. Он полагал, что, вернувшись сюда, многие

его проблемы просто исчезнут. И так оно и было. Но с его возвращением перед ним

возникли новые трудности, с которыми, как он убедил себя пять лет назад, ему никогда

больше не придется столкнуться.

И он понятия не имел, что ему сейчас делать.

ГЛАВА 10

Волшебник

В пятницу вечером терпение Пэкстон лопнуло: она должна увидеться с Уиллой. Почему

она молчит? Может, хочет использовать против Пэкстон все, что узнала за последние

дни? Пьяная перебранка у «Заправь меня», признание в чувствах к Себастьяну и всплеск

эмоций бабушки Осгуд… Потенциал для публичного унижения был огромен. А это

последнее, что сейчас было нужно Пэкстон, принимая во внимание недавний скандал

вокруг «Мадам Блу-Ридж». Как так вышло, что она теперь стольким обязана женщине, которую едва знала?

Пэкстон подъехала к дому Уиллы и припарковалась за ее джипом. Она вышла из машины, расправила плечи и пошла к дому. На улице было еще светло; ароматы готовившихся

ужинов плавали в воздухе. Спустя пару мгновений, как Пэкстон постучала в дверь, ее уже

приветствовала Уилла. Контраст между ними двумя еще никогда не был так очевиден.

Уилла надела простые джинсы и свободную кофту с завышенной талией. На Пэкстон же

были платье-футляр и строгий пиджак.

– Пэкстон, – удивленно произнесла Уилла. – Входи.

– Я боялась, ты не будешь дома, – ответила Пэкстон, войдя в дом. Уилла закрыла за ней

дверь.

– Я всегда здесь по вечерам пятницы. Вечер пятницы – время уборки. В доме Джексонов

веселье не заканчивается.

Пэкстон поправила сумку на плече.

– Тогда почему ты в прошлую пятницу была не дома?

– Я была на вечеринке, на которую не собиралась идти.

«К счастью для меня». Пэкстон глубоко вздохнула и перешла сразу к делу:

– Слушай, Колин сказал, что спрашивал тебя о том, что произошло в прошлую пятницу, а

ты ему не рассказала. Также он вроде не знает о признании бабушки Осгуд. – Пэкстон

сомневалась, стоит ли продолжать. – Я думала, ты все ему расскажешь. Я даже ждала, когда именно ты все разболтаешь.

Уилла нахмурилась.

– И зачем мне это?

– По своему опыту могу сказать, что люди наслаждаются больше, чем должны, когда у

меня все идет не так.

– Ну, когда я узнала, что Колин понятия не имеет, что полиция интересовалась моей

бабушкой, я подумала, что мы на одной стороне. А иначе как мы узнаем, что произошло

на самом деле?

– Ты права. Только вместе мы сможем докопаться до истины, – облегченно сказала

Пэкстон. – Но, как бы то ни было, я считаю, что причастность Джорджи к этому скелету

абсурдна. Мне всегда нравилась твоя бабушка. – Повисла тяжелое молчание. – Я

понимаю, что о моей бабушке такого сказать нельзя.

Уилла виновато улыбнулась.

 Пэкстон неловко посмотрела по сторонам. В гостиной стояли коробки, которых еще не

было на прошлой неделе. Ее взгляд тут же упал на красивое серое платье, которое лежало

на одной из коробок. Ткань была обшита бисером, и казалось, будто платье покрыто

мерцающими звездами. Она подошла к нему и дотронулась с таким благоговением, какое

может выказать только тот, кто знает, какую истинную силу могут иметь платья.

 – Оно прекрасно. Винтажное?

У него была облегающая верхняя часть, завышенная талия и пышная юбка – именно такие

платья носили в пятидесятых годах.

 Уилла кивнула.

– Оно сшито в 1954 году. На нем до сих пор висит бирка. Это был подарок моей бабушке

на Рождество от твоей бабушки. Она все это время хранила его, но никогда не надевала.

– Они действительно были близкими подругами, – сказала Пэкстон, не отрывая взгляд от

платья.

– Думаю, да, когда-то были.

Пэкстон отошла от платья и махнула на остальные коробки.

– Что это?

– Вещи моей бабушки. Я их решила перебрать. Я как раз переносила их на чердак, когда

ты пришла.

 – Ищешь ответы? – догадалась Пэкстон. Ну, конечно. Все очевидно. Джорджи Джексон и

муху не обидит. И Уилла всеми силами стремилась это доказать. Но что касалось бабушки

Осгуд, то тут даже Пэкстон не могла сказать, на что та способна. И это пугало ее.

– Я не нашла ничего стоящего, – пожав плечами, ответила Уилла.

– А что именно ты нашла?

– Я не собираюсь обвинять в преступлении Агату, если ты на это рассчитываешь. Я

просто хочу знать, что произошло. Вся жизнь моей бабушки круто переменилась после

того года. И я начинаю подозревать, что Таккер Девлин в этом явно замешан. – Она

подошла к журнальному столику и взяла в руку небольшую стопку бумаг. – Это я нашла в

библиотеке. – Уилла протянула Пэкстон копии новостных писем. – А это Таккер Девлин.

– Уилла показала на молодого человека на черно-бело фотографии, одетого по моде

тридцатых или сороковых годов. – Он вместе с Агатой и Джорджи.

Встревожившись, Пэкстон внимательнее посмотрела на фото. Безусловно, это ее бабушка

с высокими скулами и огромными темными глазами. Здесь она выглядит такой

счастливой. Пэкстон не могла припомнить, когда она видела свою бабушку счастливой.

Что произошло? Куда делась эта жизнерадостная девчонка?

– Меня кое-что беспокоит, – произнесла Уилла. – Как думаешь, это совпадение, что

Женский общественный клуб был основан как раз тогда, когда Таккер Девлин был убит?

– Конечно, совпадение, – не раздумывая, ответила Пэкстон. – Как это вообще может быть

связано?

– Не знаю. Но, исходя из этих новостных писем прошлого, наши бабушки были очень

близки друг с другом. И когда появился Таккер Девлин, они стали соперницами,

добивающимися его внимания. Он исчез в августе, и они опять стали близки и основали

клуб.

Пэкстон нахмурилась. И почему все должно так идеально складываться?

– Пожалуйста, держи свою теорию в секрете. Я только-только успокоила членов клуба

после той истории со скелетом.

– Я думала, мы уже прошли это. Я не собираюсь никому ничего говорить, – ответила

Уилла. – Выпьешь чего-нибудь?

– Да, с удовольствием.

Когда Уилла вышла из комнаты, Пэкстон села на диван, стараясь не вспоминать, как

плохо ей было, когда она в последний раз здесь лежала. Она положила распечатки

новостных писем к другим бумагам на журнальный столик и заметила альбом для фото с

фотографией, лежащей на его обложке. Она взяла ее и внимательно рассмотрела. Он

выглядел таким притягательным на фотографии. Он был тем мужчиной, который мог бы

разрушить целую цивилизацию всего лишь одной улыбкой. И зачем ее бабушка убила

его?

Уилла вернулась с двумя банками Снэпл7 и протянула одну из них Пэкстон.

– Таккер Девлин безусловно был красавцем, – сказала Пэкстон. – Если твоя бабушка

влюбилась в него, то я понимаю почему.

7 Снэпл (Snapple», когда она открыла дверь. Уилла посмотрела наверх и) – марка чайных и сокосодержащих напитков.  

Уиллу эти слова смутили.

– Это не Таккер Девлин. Это старая фотография моего отца, которое я нашла в этом

альбоме. Я не знаю, класть ли мне ее обратно.

Пэкстон еще раз взглянула на фотографию.

– Что?

– Это мой отец.

– Правда? Он выглядит точь-в-точь как Таккер Девлин.

Уилла поставила Снэпл на столик и взяла у Пэкстон фотографию. А потом взяла фото из

новостных писем. Она сравнила два изображения. На ее лице отразилось понимание

происходящего.

– О, Боже. Я так сильно пыталась не верить своим глазам.

Секунду спустя поняла и Пэкстон. Джорджи Джексон была беременна, когда ее семья

потеряла особняк – все это знали. Но никто не знал, кто был отцом ребенка. До сих пор.

Вот что это было. Именно из-за этого все пошло наперекосяк. Это была не только история

Пэкстон, которую она так любила и оберегала. Это еще касалось и Уиллы. И каким-то

образом они были связаны. Не получится проигнорировать тот факт, что, скорее всего, Таккер Девлин – дедушка Уиллы. Уилла должна знать, что произошло с ее семьей, даже

если это изменит отношение Пэкстон к своей собственной семье.

– Думаю, нам надо поговорить с бабушкой Осгуд, – сказала Пэкстон.

Агата сидела на двухместном диванчике в своей комнате, а в окне догорал закат. Она его

не видела, но чувствовала. Чувствовала, как теплые лучи уходящего солнца двигаются по

ее лицу. В воздухе повис едва уловимый запах персиков, но он ее не пугал. Она

радовалась, что Джорджи уже не узнавала его, а значит – не боялась.

В этот вечер она не хотела ужинать в общей столовой, поэтому попросила принести ее еду

в комнату. Ей нравилось есть в одиночестве. Ее последнее удовольствие. Ее не волновало

налаживание контактов с обитателями дома престарелых. Она была уже слишком стара

для того, чтобы заводить друзей. Больше ее никто не понимал.

Она не была в депрессии. Она никогда не была в депрессии – слишком хорошо владела

собой и своими чувствами. Но это вовсе не значит, что ей нравились нынешние

обстоятельства, особенно с тех пор, как в «Мадам Блу-Ридж» нашли останки. Теперь она

все больше и больше погружалась в прошлое.

 – Бабушка Осгуд? – послышался голос Пэкстон около входной двери.

– Пэкстон, что ты здесь делаешь? Ты разминулась со своим братом, любителем деревьев.

Он наконец-то соизволил навестить меня. И принес мне шоколад. А ты что принесла?

– Уиллу Джексон, – ответила Пэкстон и прошла в комнату. Послышались еще чьи-то

шаги.

– Здравствуйте, миссис Осгуд, – произнесла Уилла.

Она была хитрым ребенком. Не злым.  Не лживым. Но хитрым. Агата всегда это видела.

Джорджи тоже, но, как и с Хэмом, она была уверена, что сможет уничтожить любое

напоминание о Таккере Девлине и сделать свою семью как можно более нормальной. На

самом деле Агата верила, что Хэм мог бы достичь величайших высот, если бы его мать не

внушила ему чувство собственной малозначимости. Но Джорджи чувствовала, что она

могла только утихомирить буйный характер сына и внучки, который они могли

унаследовать от Таккера Девлина и который так ее пугал. И, конечно же, они это

унаследовали, что всегда было очевидно. Но это не значило, что все обернется в худшую

для них сторону. Она должна была сказать это Джорджи.

 – Если вы обе здесь, значит, цель вашего визита предельно ясна, – сказала Агата. – Вы

хотите знать, что произошло.

– Уилла нашла новостные письма Вотер Волс. И мы сопоставили факты.

– Новостные письма. Я и забыла о них, – Агата рассмеялась. В то время они придавали

такое большое значение этим сплетням на бумаге. – ДжоДжо Макпит писала их. Эта

женщина была самым надоедливым Божьим созданием.

– Миссис Осгуд, Таккер Девлин – отец моего отца? – спросила Уилла.

Этот вопрос ударил ее в то место, где должно находиться сердце.

– Уже догадалась, да?

– Что произошло? – спросила Пэкстон, сев рядом с Агатой. Уилла осталась стоять в

дверях. – Ты правда его убила?

– Да, правда, – ответила Агата. Она многое не сделала для Джорджи, но, по крайней мере, она могла дать ей это.

– Почему?

– Потому что мы связаны как женщины. Это вроде паутины. Если одна часть паутины

начинает вибрировать, если появляются какие-то проблемы, мы все узнаем об этом. Но

чаще всего мы или слишком напуганы, или слишком самолюбивы, чтобы помочь. Но если

мы не будем помогать друг другу, тогда кто же будет?

– Так ты убила его для Джорджи? – спросила Пэкстон. И по ее голосу можно было понять, что она уверена, что ее бабушка совершила преступление по другим причинам – менее

благородным.

– Когда-то мы были близки, как пуговки на блузке. Джорджи и я. Никогда и подумать не

могла, что все может измениться. Пока не появился Таккер Девлин. Вы должны понять, какие это были времена. Все происходило во время Великой депрессии, а у нас в городе

наступил еще и кризис для лесорубов. Те, кто сохранил свои деньги, пытались помочь

тем, кто их потерял. Когда приехал он, мы будто снова ожили. Дни стали ярче. Еда –

вкуснее. Он каждому обещал именно то, что мы хотели. И мы верили ему. Весь город

верил ему. Мы стали его пленниками. И мы быстро научились не переходить ему дорогу.

В городе жил старик, Эрл Янгстон, который постоянно пытался нас убедить в том, что

Таккер – мошенник.  Но однажды после спора с Таккером борода Эрла за ночь выросла

больше чем на метр. И он в ней запутался в кровати. После того случая он молчал. Ему

приходилось бриться шесть раз в день.

Позже каждый мужчина слушал Таккера, раскрыв рот, а каждая женщина была в него

влюблена. Он точно знал: чтобы получить то, что он хочет, он должен разрушить то, что

делало нас сильными. А у нас это была наша дружба. Он все изменил. Когда Таккер

переехал в «Мадам Блу-Ридж» с его огромными планами спасти весь город и превратить

Джексон Хилл в сад персиков, мы страшно все завидовали. И ревновали. Джорджи была

не только самой красивой из нас, но теперь еще и он жил с ней под одной крышей.

Агата повернула голову: она услышала, как по коридору катят столик с едой –

единственное оставшееся у нее удовольствие в жизни. Ее желудок заурчал.

– Бабушка? – произнесла Пэкстон.

Так, о чем она?

–  Да. Джорджи пыталась рассказать нам, что происходит. Она говорила, что Таккер спит

на чердаке и очень много расхаживает по комнате. Она говорила, что он был

неугомонным. И это повлияло на всю семью. Она говорила, что все мыши покинули дом, но птицы постоянно пытались залететь внутрь. Она говорила, что у него крутой нрав и что

он преследует ее. Но мы ее ненавидели тогда, потому что каждая хотела, чтобы Таккер

жил с ней. Спустя пару месяцев Джорджи начала избегать нас. Она больше не посещала

балы. Мы думали, что теперь она считает, что мы недостойны ее. Но на самом деле она

была напугана и стыдилась, а когда мы повернулись к ней спинами, у нее никого не

осталось.

– Чего она боялась и почему стыдилась? – спросила Уилла.

– В этой истории нет никакой любовной линии, – ответила Агата. – Таккер изнасиловал

ее. Поэтому он так сильно хотел переехать именно в «Мадам Блу-Ридж». Чтобы добраться

до нее.

В комнате повисла тишина. Столик с едой приближался к комнате.

– Когда она наконец осмелилась сообщить мне, что беременна, я очень сильно на себя

разозлилась. Она была моей лучшей подругой, она так часто пыталась сказать мне, что

происходит, но ревность и зависть затуманили мой взор. Я могла помешать этому. Я

могла помешать всему этому.

– Так ты убила его из-за того, что он сделал, – произнесла Пэкстон.

– Нет. Я убила его, потому что он не остановился. Он терроризировал ее. Я ударила его

сковородой по голове.

– Той самой сковородой, которая была закопана вместе с ним, – догадалась Уилла.

– Да.

– Никто не узнал? – спросила Пэкстон. – Ты сама похоронила его под персиковым

деревом?

– Джорджи знала. Мы похоронили его вместе. И тогда там не было никакого персикового

дерева. Оно потом выросло. – В дверь постучали. – Он всегда говорил, что в его венах

течет персиковый сок.

– Ваш ужин, миссис Осгуд, – сказала медсестра, вкатывая столик с ужином в комнату.

– А теперь идите, – произнесла Агата. – Я хочу есть.

– Но… – начала Пэкстон.

– Если хотите знать больше, приходите позже. Истории-то семьдесят пять лет. Она никуда

не денется.

Она услышала удаляющиеся шаги. Хорошо, что они вместе. Это дает надежду.

– Не надо недооценивать нас, как ты делал раньше. И смотри, к чему это привело, –

сказала она Таккеру.

– Что вы сказали, миссис Осгуд? – спросила медсестра и поставила столик перед Агатой.

– Ничего. Оставь меня, – попросила Агата. И добавила: – Вы двое.

ГЛАВА 11

Любовный эликсир

Танцевальные команды из Европы, группы из Африки, выступающие а капелла, или же

музыканты из Китая – не важно, кто именно. Каждый год Женский общественный клуб

выбирал малоизвестную международную группу и оплачивал ей тур по Америке, а взамен

эта группа давала концерт на праздничном вечере, устраиваемом на заднем дворе дома

одного из членов клуба в разгар летнего сезона. Но в этом году все говорили только о

предстоящем торжестве по случаю юбилея Женского общественного клуба. И эта

ситуация ужасала Мойру Кинли, ведь именно она должна была устраивать раут для

членов клуба.

До праздничного вечера осталась едва ли неделя, и Мойра знала, с какими трудностями

столкнулась, ведь гостей нужно было поразить. А в связи с последними событиями

сделать это было не так уж и легко. Но она была хитрой. И сообразительной. И еще она

была южанкой. Поэтому и решила устроить концерт во время официального обеда, а не

вечером. Ведь она смогла пригласить Клер Уэверли как организатора банкета. Именно  ее

блюда станут гвоздем вечера. Все хотели заполучить Клер Уэверли, а Мойре это удалось.

Блюда Клер влияли на людей каким-то магическим образом. Вкус блюд помнился годами.

И этот вкус потом сравнивали со всеми другими. Никто не мог остаться равнодушным, даже Пэкстон, хотя она не ела на публике. Никогда.

– Познакомься с Клэр Уэверли, – наставляла мать Пэкстон, провожая ту до входной двери

их дома.

– Обязательно, – ответила Пэкстон и посмотрела на часы на руке. Она надеялась, что у нее

будет время позвонить Уилле и спросить, как она. Прошлый вечер был насыщенным. Но

времени не осталось. Хотя они и так договорились встретиться в доме престарелых в

воскресенье.

– Произведи хорошее впечатление, – продолжила София.

– Обязательно.

– Дай ей это.

София протянула дочери маленькую коробочку, завернутую в красивую голубую бумагу и

с бантом в шотландскую клетку.

Пэкстон с любопытством посмотрела на подарок.

– Что это?

– Это подарок организатору банкета. Золотая булавка в форме цветка, так как она

работает со съедобными цветками. И я написала ей приятную записку.

«Это же не подарок, а подкуп», – подумала Пэкстон, но, конечно, не стала указывать на

это матери.

– Ты очень хочешь заполучить ее на празднование вашей годовщины, да?

– Осталось всего восемь месяцев! – с беспокойством сказала София.

Пэкстон остановилась у двери.

– Пока, мам.

– Да, пока, – сказал Колин, появившись из ниоткуда и проскользнув к двери.

– Колин! Куда ты? – спросила София.

– Хочу пообщаться с природой, – крикнул он, не сбавляя шаг.

Пэкстон вышла на крыльцо, и София произнесла ей вслед:

– Поправь ремешок на туфле – он перекрутился.

Пэкстон догнала Колина, когда он подходил к Мерседесу отца.

– Для тебя это было слишком просто, – сказала она. – Дорога до двери у меня заняла

целых десять минут!

– Самое главное – не смотреть ей в глаза. Она не заведется, если не добьется зрительного

контакта.

Она улыбнулась, несмотря на свой настрой.

– Ты сегодня в хорошем настроении.

– Это да. – Колин задумчиво посмотрел на сестру. – А ты нет. А когда в последний раз ты

была в хорошем настроении, Пэкс? Знаю, ты думаешь, что мне все равно. Но мне не все

равно. Ничто не станет лучше, пока ты не уберешься из этого дома. Найди то, что делает

тебя счастливой. Очевидно, это что-то находится не здесь.

Нет, не здесь. И она не знала, где именно.

– Ты действительно хочешь побыть наедине с природой?

– Ну, на самом деле, у меня сегодня свидание с Уиллой. Поэтому я должен ехать. – Он

махнул рукой на что-то позади Пэкстон. – Да и ты тоже не опаздывай на свидание.

– У меня нет свидания.

– Скажи ему об этом, – сказал он, поцеловал ее в щеку и залез в машину.

Пэкстон повернулась и увидела припаркованный автомобиль Себастьяна на подъездной

дорожке. Сам Себастьян стоял рядом, облокотившись на машину, засунув руки в карманы

брюк.

Он смотрел, как она приближается, не улыбаясь, не хмурясь. С осторожностью во взгляде.

– Я говорила, что ты не обязан приезжать, – произнесла Пэкстон, подойдя к Себастьяну.

– А я говорил тебе, что сделаю для тебя все. – Он открыл пассажирскую дверь для нее. –

Поехали?

Она не могла не обратить внимания на чувство облегчения, которое теплой волной

накрыло ее. Она очень не хотела идти на празднество одна.

– Спасибо, Себастьян.

Во время поездки они почти не говорили. Они не затрагивали тему того, что делали эту

неделю, почему не созванивались и не встречались. Он сказал, что ей очень идет розовый.

Она сказала, что его машина отлично отполирована. Вот и все. Пэкстон все размышляла, смогут ли их отношения стать прежними. И, к сожалению, скорее всего, нет, потому что

она уже не могла находиться так близко от него и не чувствовать это влечение, это

желание, это что-то, что совершенно точно не являлось дружбой. И никогда не было

дружбой. И сейчас, когда она это приняла и осознала, пути назад не было.

Они остановились перед домом Мойры Кинли, который назывался особняк

«Оксидендрум». Парковщик, нанятый специально на сегодняшний вечер, взял у

Себастьяна ключи. Себастьян и Пэкстон поднялись по ступенькам к крыльцу, и наконец

он спросил ее:

– Для кого подарок? Для Мойры?

– Нет. Это моя мама хочет подлизаться к Клер Уэверли. София хочет заполучить ее на

свою вечеринку по случаю годовщины свадьбы. В какой-то момент мне пришлось сказать, что я отдам подарок, чтобы я смогла поскорее уйти, а то бы я умерла от скуки, слушая

мамины наставления.

Когда они вошли внутрь, служанка проводила их на задний двор, где уже собрались почти

все члены клуба. Чтобы защитить своих гостей от палящего солнца в этот жаркий день, Мойра установила навес над всей лужайкой из светло-голубого материала, как цвет неба.

По периметру были расставлены большие вентиляторы, из-за которых навес слегка

раздувался. Эффект был потрясающим. И, конечно, звезда вечера – Клер Уэверли. Люди

об этом будут говорить еще много дней. И старания Мойры точно окупятся.

Как только Пэкстон вместе с Себастьяном пришли под навес, она заметила, что лишь

малая толика женщин пришли с подарками. Включая бедную Линдси Тигер, которая в

одной руке держала коробку, перевязанную огромным бантом, а в другой – бокал с вином.

Видимо, не только мать Пэкстон хотела заманить Клер Уэверли к себе на вечеринку.

Мойра первая поприветствовала их. Она выглядела счастливой и довольной собой. Она

прекрасно понимала, что ее вечеринка превзошла ожидания всех.

– Добро пожаловать! – сказала она, чмокнув своих гостей в щеки.

– Все просто великолепно, Мойра, – похвалила ее Пэкстон. – Прими мои поздравления.

– Твоя похвала много для меня значит, – ответила Мойра. – И, просто чтобы ты знала, я не

пытаюсь переплюнуть будущее торжество в «Мадам Блу-Ридж». Уверена, что

празднование тоже будет хорошим. Дай угадаю, – указала она на подарок, который

держала в руках Пэкстон, – он для Клер Уэверли?

Пэкстон пожала плечами.

– Мама настояла.

– Скажу тебе то же, что и остальным: на кухню заходить нельзя. Никому. Не хочу, чтобы

Клер отвлекали. Извини. Так что бери вино, закуску и наслаждайся.

Как только она отошла, Себастьян наклонился к Пэкстон и сказал:

– Эти женщины должны ходить с предупредительными знаками.

Пэкстон улыбнулась. Они пошли дальше, пытаясь отыскать свой столик. И скоро их

остановил официант – симпатичный, с пухлыми губами, едва за двадцать, – предложив

Себастьяну вино. Официант глаз не сводил с него, явно желая познакомиться с ним

поближе. Но Себастьян взял бокал для Пэкстон и себя и увел ее, крепко обнимая за талию.

За следующие полчаса они успели пообщаться, наверное, со всеми гостями и в конце

концов оказались втянуты в разговор со Стейси Хербст и Онор Редфорд. Пэкстон уже

надоело держать подарок матери для Клер Уэверли. Ей казалось, что она привлекает к

себе слишком много внимания, так как другие гости уже потеряли всякую надежду и

просто убрали подарки в сумки или оставили на своих столиках. Поэтому Пэкстон

извинилась и отошла, чтобы тоже положить маленький презент на свое место.

 Она быстро справилась и уже шла обратно… и залюбовалась Себастьяном. Из-за него все

окружающие выглядели так, словно оделись для того, чтобы выполнять тяжелую

физическую работу. Его костюм был темно-серого цвета, рубашка белая, а галстук словно

вода. Все идеально отглажено. И двигался он так, словно ничто не стесняло его движений.

На него пялилась не только Пэкстон. Вернулся симпатичный молодой официант, но на

этот раз с подносом с закусками. Он предложил закуски сначала Себастьяну, но тот

покачал головой и отвернулся, сделав глоток вина. И, явно огорченный, официант

предложил закуски другим гостям.

 Пэкстон подошла к Себастьяну и его собеседникам как раз тогда, когда одна из женщин

говорила ему, что этот симпатичный официант явно хочет познакомиться с ним ближе.

– Родная, – сказал Себастьян, когда увидел, что к ним подошла Пэкстон. – Пока нас не

прервали, мы говорили о тебе и «Мадам Блу-Ридж». Похоже, тот скелет все-таки извлекли

из земли.

–Да, – живо ответила Пэкстон. Слишком живо. – У нас вновь появился Таккер Девлин.

Она подняла бокал, словно это был тост, но рука дрогнула и вино пролилось на пиджак

Себастьяна. Это было самое странное чувство. Она могла поклясться, что кто-то толкнул

бокал. Но она бы точно такое заметила.

– Себастьян, извини.

– Все в порядке. Здесь все равно слишком жарко в пиджаке.

– Ты уже успела перебрать с алкоголем? – спросила ее Стейси.

– Нет. Это мой первый бокал, – с раздражением ответила Пэкстон.

К ним уже подлетал официант, но Себастьян выставил вперед руки и покачал головой, останавливая того на ходу. Он дал свой бокал Пэкстон, снял пиджак и встряхнул его.

– Моя двоюродная бабушка раньше много говорила о нем, – произнес Себастьян,

перебросив пиджак через руку и взяв свой бокал. –  О Таккере Девлине. Она рассказывала, что он взял в заложники весь город с помощью своей магии. Помнишь картину в моей

спальне, которая принадлежала ей, с птицей и миской с ягодами? – спросил он Пэкстон.

Их собеседники обменялись взглядами. Теперь они все знали, что она была в его спальне.

Интересно, специально ли он об этом упомянул. – Она говорила, что однажды Таккер

Девлин и к ней пришел, так как хотел, чтобы все девушки были очарованы им и

прислушивались к каждому его слову. Она рассказывала, что во время разговора с ней он

дотянулся до картины с миской ягод и начал их есть. Прямо перед ней. Его рука

кровоточила, словно ее поклевала птица. Это самая странная история, которую я слышал.

Моя двоюродная бабушка никогда не сочиняла небылицы. Но сейчас я не могу смотреть

на ту картину и не спрашивать себя, кровь ли на клюве птички или всего лишь ягодный

сок.

– Знаете, а ведь и моя бабушка рассказывала про этого волшебника, – произнесла Онор, –

коммивояжера, который однажды появился в нашем городе, когда она еще была юной

девушкой. Она говорила, что он разбивал сердца. Каждый раз, рассказывая эту историю, она добавляла, что, если прикосновения мужчины обжигают тебя, он самый настоящий

дьявол. И от него надо бежать без оглядки.

Все эти истории бабушек, рассказанные их внучкам, о волшебнике-коммивояжере

настораживали и пугали. Бабушка Осгуд никогда не преувеличивала, говоря о влиянии

Таккера Девлина на людей. Даже сейчас, лишь говоря о нем, все испытывали

благоговейный трепет, несмотря на то, что даже не были уверены в его реальном

существовании.

Он был жив благодаря рассказам, историям, которые, казалось бы, были похоронены. И, как и его скелет, эти истории откапывали из далекого прошлого.

Но такой мужчина

заслуживает того, чтобы о нем никогда не думали. Почему он не мог оставаться под

землей? Ничего хорошего из этого не выйдет.

Среди гостей прошел волнующийся шепот; Пэкстон посмотрела наверх и увидела черно-

желтую птичку, которая попала под навес и пыталась из-под него вылететь. Она

несколько минут летала кругами, врезаясь в плотную ткань, пока не нашла выход на

свободу.

И когда птичка улетела, все забыли, о чем разговаривали.

Наконец Мойра попросила всех занять свои места. Она произнесла короткую

восхваляющую сегодняшний вечер речь, а потом чуть не забыла представить группу,

которая выступала на вечере – квартет украинских скрипачей. А чуть позже подали

блюда: все было украшено красивыми съедобными розами со вкусом лаванды, мяты,

приятных воспоминаний и тайных желаний. Люди закрывали глаза с каждым укусом, а

воздух вокруг стал сладким и освежающим. Квартет играл очаровательные и странные

мелодии. В воздухе висело любопытное чувство щемящей грусти и ностальгии. И все это

чувствовали. Люди начали думать и своих давних увлечениях и упущенных

возможностях. Ужин растянулся на часы. Квартет уже по второму кругу начал исполнять

свои композиции. Когда пришло время десерта, музыканты сообщили, что им пора

уезжать. Гости словно очнулись от долгого сна. Мойра казалась очень довольной собой.

Пэкстон повернулась к Себастьяну, который задумчиво рассматривал свой бокал с вином.

– Если скоро подадут десерт, значит, вечер подходит к концу. А значит, я так и не смогу

вручить Клер Уэверли подарок от моей матери. Да и никто не сможет.

Кто-то за соседним столом что-то сказал Пэкстон, и она повернулась, чтобы ответить.

Когда Пэкстон вновь вернулась к Себастьяну, того за столом уже не было. Она

осмотрелась и увидела, как он разговаривает с молодым официантом, который весь вечер

пытался с ним флиртовать. Пэкстон отвернулась; в груди кольнуло.

Спустя пару минут подошел Себастьян и наклонился к ней из-за спины.

– Я нашел способ провести тебя на кухню, - прошептал он ей на ушко, – пошли со мной.

Не говоря ни слова, Пэкстон схватила сумочку и подарок и пошла за Себастьяном. Почти

все гости уже встали со своих мест, поэтому они смогли добраться до дома

незамеченными.

Симпатичный молодой официант ждал их.

– Идите за мной, – произнес он, подмигнул и очаровательно улыбнулся.

Пэкстон посмотрела на Себастьяна. Он сделал это ради нее.

– Иди, – сказал он, – я подожду тебя в гостиной.

Официант, которого звали Бастер, как оказалось, был очень милым и привлекательным.

Он учился в кулинарной школе в Бэскоме. Они прошли мимо человека, который

напоминал охранника, сторожившего дверь в кухню. Наверняка Мойра специально

посадила его тут сторожить Клер Уэверли, чтобы она досталась только Мойре и никому

другому. Словноведьма из детской сказки, хранящая свои сокровища.

Пэкстон была удивлена и тронута поступком Себастьяна. Но как только она вошла в

кухню, ее цели изменились мгновенно. Все произошло так быстро, что у нее даже не было

времени подумать об этом. Она просто сделает это. У нее была только одна возможность, и она ею воспользуется. Возможно, у нее все даже получится.

 В кухне около стола из нержавеющей стали, полностью заваленного цветами, будто

выпущенными в воздух конфетти на празднике по случаю дня рождения, стояли две

женщины. Они были удивительно спокойными, и Пэкстон начали одолевать сомнения,

когда она к ним подошла ближе.

Богатые женщины всегда знают, что происходит вокруг, всегда прислушиваются к новым

слухам, которые сделают их счастливее, моложе, лучше. Если кто-то похвалил работу

дерматолога и волшебный крем, который он посоветовал, то запись к этому дерматологу

была уже забита на месяцы вперед. Если кто-то назвал личного тренера в спортивном зале

лучшим, то все мечтают заполучить его к себе. Так было и с Клер Уэверли, красивым, загадочным ресторатором, которая, по слухам, могла затмить всех соперников, украсить

жизнь, придать чувствам огня. И все благодаря блюдам, которые она создавала. Ее

специальность – съедобные цветы. И как только выяснилось, что она может делать то, что

не может никто другой, все тут же наперебой начали приглашать ее на свои празднества.

Но заполучить Клер Уэверли было чрезвычайно тяжело.

– Клер Уэверли?

– Да, – ответила она, повернувшись. Ей было около сорока лет, очаровательная молодая

женщина с красивой стрижкой.

– Меня зовут Пэкстон Осгуд.

 – Здравствуйте, – произнесла Клер. Она обняла девушку рядом с ней. – Это моя

племянница Бэй.

– Приятно познакомиться.

Бэй улыбнулась. У них явно было семейное сходство. Темные волосы, тонкие черты лица.

Только глаза Клер были темные и проницательные, а у Бэй – светлые и голубые. Бэй было

примерно пятнадцать лет; худая, неуклюжая девчонка, но совершенно очаровательная.

Она носила так много плетеных браслетов, что они покрывали половину ее руки. На

футболке красовалась надпись: ЕСЛИ СПРОСИШЬ, Я ОТВЕЧУ. А из кармана джинсов

выглядывала обложка романа «Ромео и Джульетта» в мягком переплете.

– Извините, что отрываю вас, – начала Пэкстон.

– Не волнуйтесь. Мы уже все сделали. Десерты готовы. – Она указала рукой на огромные

подносы с заварным кремом, уже готовые к подаче. – Креманки с лимонным кремом,

украшенные кусочками орехового печенья, анютиными глазками, лавандой и лимонной

вербеной.

– Звучит аппетитно.

– Бэй, отнести эту коробку в машину, пожалуйста. – И как только девочка вышла из

кухни, Клер добавила: – У вас есть вопрос.

Пэкстон поняла, что Клер уже привыкла к такому. Она привыкла, что снедаемые любовью

люди приходят к ней – за лекарством, эликсиром, обещанием. Это было в ее глазах. Она

уже все это видела. Желание. Отчаяние. Она уже знала, что собирается спросить Пэкстон.

Пэкстон посмотрела через плечо, чтобы убедиться, что кроме них здесь больше никого

нет.

– Вы действительно можете заставить людей чувствовать себя иначе с помощью блюд и

напитков, которые вы готовите?

– Я могу менять настроение. Но я не могу менять людей. В этом нет никакой магии. А

кого хотите поменять вы?

Эти слова словно ударили ее. Она не хотела менять Себастьяна. А быть влюбленным – это

ведь не плохо, да? Она не могла, не хотела этого менять.  Она поняла, что это ее

последняя отчаянная попытка повлиять на то, что происходит в ее судьбе. Брат говорил, что надо найти то, что сделает ее счастливой.  Но это не принесло ей счастья, так зачем и

дальше за этим гнаться? Видимо, как раз сейчас самое время сдаться.

– Никого, я полагаю, – ответила Пэкстон.

Клер понимающе улыбнулась.

– Так будет лучше. Чем сильнее мы боремся, тем сложнее нам это дается. Говорю, исходя

из своего опыта.

Пэкстон вышла из кухни в оцепенении. Но все хорошо. Так даже лучше. Она прошла в

гостиную Мойры к ждущему ее Себастьяну.

Несмотря на его тонкие черты лица и стройную фигуру, он мог распространять вокруг

себя атмосферу власти и достоинства. Благородный и неприкасаемый. Именно так он

выглядел сейчас, сидя на кожаном диване, смотря в окно. Он повернулся, услышав ее

приближающиеся шаги.

Себастьян выглядел удивленным.

– Ты не отдала ей подарок.

Пэкстон посмотрела на завернутую в подарочную бумагу коробочку в ее руках.

– Нет. Думаю, что мне лучше поехать домой.

Он встал, взял пиджак со спинки дивана и молча подошел к ней. Выйдя из дома,

Себастьян дал свой билет парковщику. Справа, недалеко от них, в белый мини-фургон

забирались члены украинской группы. Даже не обдумывая свой поступок, она подошла к

музыкантам и вручила им подарок ее матери.

– Спасибо вам. Вы выступили замечательно.

Они улыбнулись, не понимая эту странную южанку из Америки.

Парковщик привез Ауди Себастьяна как раз тогда, когда Пэкстон возвращалась на свое

место. Себастьян помог ей забраться в машину и сел за руль.

До того, как он запустил двигатель, Пэкстон сказала:

– Я чуть не попросила Клер Уэверли сделать любовный эликсир.

Он медленно откинулся на спинку и посмотрел на нее.

– Чуть?

– Я не хочу, чтобы ты стал тем, кем не являешься. Ты прекрасен именно таким, какой ты

есть. Хоть мои чувства вызывают затруднения, но в них нет ничего неправильного. Не

думаю, что они изменятся, даже если у меня будет возможность изменить их.

Вздохнув, он наклонился к ней, прислонил свой лоб к ее и закрыл глаза. Он тоже,

казалось, понимает безнадежность ситуации. Спустя мгновение он слегка отодвинулся и

посмотрел на нее. Его глаза осмотрели все ее лицо, а потом медленно, почти неощутимо, он снова приблизился к ней, не отрывая взгляд от ее губ. Это все из-за нее. Наверняка.

Она создала эту ситуацию, потому что так сильно этого хотела.

– Не делай этого, – прошептала она, когда его губы приблизились настолько, что она

уловила тонкий аромат выпитого им вина. – Не жалей меня.

Он опять чуть отодвинулся и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Почему ты считаешь, что я испытываю к тебе жалось?

– Знаю, что ты не хочешь об этом говорить. Знаю, что ты любишь, когда твоя сексуальная

ориентация окружена ореолом тайны. Но я тебя видела, помнишь? Тогда, в старшей

школе, в выпускном классе. Ты был с мальчиками в ресторанном дворике в торговом

центре в Ашвилле. Один из них поцеловал тебя, а ты посмотрел прямо на меня.

Себастьян отстранился и в задумчивости облокотился на спинку своего кресла. Пэкстон

уже стало не хватать его близости, да так сильно, что она готова была свернуться

калачиком, чтобы сохранить последние отголоски его тепла.

– Я никогда не попрошу тебя быть тем, кем ты не являешься. Никогда. Я знаю, что ты не

чувствуешь ко мне того, что чувствую я. И это только моя проблема.

Он глубоко вздохнул и покачал головой:

– Я и забыл об этом.

И прежде чем он запустил двигатель и выехал на дорогу, между ними повисла неловкая

пауза. Он доехал до перекрестка и остановился на светофоре. Пэкстон узнала машину, которая остановилась слева от них. Это были Колин и Уилла. Колин просигналил и

помахал им.

Если бы она не любила своего брата, то точно бы возмутилась.

Очевидно, что у него день прошел гораздо лучше.

ГЛАВА 12

Непривычное соблазнение

Рейчел Эдни полагала, что является довольно практичным человеком. Она не верила в

призраков, духов, суеверия или в колокольчик, который сам по себе звонил над входной

дверью.

Единственное, во что она верила, – это любовь. Она верила, что ее можно почувствовать, распробовать, что она может изменить всю жизнь.

И она была прямым тому доказательством.

В детстве она никогда нигде не жила дольше, чем год. И будучи взрослой, она никогда

надолго не задерживалась на одном месте. В этом не было ничего плохого. Стабильность

переоценивали. Кризисные ситуации и приключения могли действительно чему-то

научить. Полтора года назад судьба привела разбитую и уставшую Рейчел в Вотер Волс.

Она решила здесь остановиться и найти работу, чтобы у нее появились хоть какие-то

наличные и она смогла пойти дальше. Она легко нашла работу в магазине спортивных

товаров, так как все детство меняла площадки для кемпинга, как перчатки, и отлично

знала, что нужно для пешего туризма и походов. Уилла, владелица магазина, вздохнула с

облегчением. Рейчел нравилась Уилла. Она была милой и смешной, но ее словно

разрывали подавляемые эмоции. Рейчел всячески пыталась лопнуть шар ее терпения,

чтобы хоть как-то облегчить ее внутренне напряжение. Но ничего не срабатывало, что

было странно, так как обычно Рейчел не ошибалась насчет людей.

Даже после того, как она нашла работу, ей приходилось незаконно устанавливать палатку

для ночлега, так как она не могла позволить себе арендовать место, где можно было бы

жить. И именно в палатке одной дождливой ночью ее застал смотритель парка по имени

Спенсер. Он не настаивал на том, чтобы она немедленно ушла, и разрешил ей остаться до

утра, если она пообещает, что уйдет с рассветом. Она была так ему благодарна, что там же

и поцеловала, под дождем. А он напрягся и немного засмущался, покраснел, развернулся

и ушел. Но когда он вернулся уже утром, то с облегчением увидел, что она все еще здесь, несмотря на обещание уйти с рассветом. Так все и произошло.

Рейчел влюбилась и это изменило все.

Здесь она жила дольше, чем в любом другом месте, что было для нее странно. Ведь здесь

был Спенсер – милый, добрый, надежный Спенсер, – а она уже не сможет находиться там, где нет его. Теперь она понимала, почему ее мать колесила по всей стране вслед за ее

отцом. Так она и привыкла к этому любопытному месту со всеми смешными суевериями

местных жителей. Она привыкла спать на матраце и пользоваться мультиваркой. Она

научилась водить машину. Она даже уговорила Уиллу открыть маленькую кофейню в ее

магазине. И что самое удивительное, Рейчел очень неплохо справлялась со своими

обязанностями.

Рейчел знала, что кофе связан со всеми воспоминаниями, отличающимися у каждого

человека: воскресные утра, дружеские посиделки, давно ушедший любимый дедушка,

встречи анонимных алкоголиков, которые спасают жизни. Кофе что-то значит для

человека. Многие страдают от отсутствия кофе в их жизни по тем или иным причинам.

Кофе напоминал любовь.

И так как Рейчел верила в любовь, она верила и в кофе.

И на этом все.

Она не верила в звенящий сам по себе колокольчик над входной дверью, несмотря на то, что этот колокольчик в их магазине с завидной регулярностью подавал голос, хотя никто

дверь не открывал.

И вот в субботу раздался звон колокольчика. Рейчел посмотрела на дверь, не ожидая

никого увидеть на пороге, но, к ее удивлению, в магазин зашла Уилла.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Рейчел. – У тебя же выходной.

– Сегодня я встречаюсь с Колином Осгудом, мы договорились увидеться здесь, – ответила

Уилла, подойдя к Рейчел за кофейную стойку. – Если начнешь издавать звуки, похожие на

поцелуи, лишу тебя всех премий и зарплаты в придачу.

Рейчел сделала вид, что серьезно обдумывает слова Уиллы, а затем спросила:

– А можно пошутить?

– Нет.

– А можно хоть шуточный стишок расскажу?

– Нет.

– А можно я напою свадебный марш, когда вы будете уходить?

– Нет.

– Значит ли это, что Колин и ты…

Уилла остановила Рейчел прежде, чем она смогла закончить:

– Нет.

– Ты уверена? – Рейчел кивнула в сторону окна; Уилла повернулась и увидела, как к

магазину подходит Колин. – Никогда раньше не видела, чтобы ты от кого-то пряталась.

Наверняка он просто свел тебя с ума.

Войдя в магазин, Колин посмотрел сначала на Уиллу, потом на Рейчел, а потом опять на

Уиллу, задавая себе вопрос, почему они так пялятся на него. Он посмотрел вниз, будто

хотел убедиться, что надел все предметы одежды этим утром. На нем были шорты,

ботинки для ходьбы и футболка с длинными рукавами.

Рейчел увидела, что Уилла прищурилась.

– Ты одет так, будто… Нет. – Она протестующе подняла одну руку вверх. – Об этом не

может быть и речи.

– Угадай, что мы будем сегодня делать, – ухмыляясь, произнес Колин. – Правильно! Мы

отправимся на пешую прогулку!

– Не хочу я, – ответила Уилла, – я даже не одета для этого.

– Ну, может я ошибаюсь, но мы вроде как находимся в магазине спортивных товаров.

– Именно поэтому ты хотел встретиться здесь! – возмутилась Уилла.

– Ага.

Уилла скрестила руки на груди и упрямо произнесла:

– Я никуда не пойду.

– Ой, прекрати. Доверься мне.

– Я подберу тебе ботинки для ходьбы твоего размера, пока ты будешь переодеваться в

футболку и шорты, – сказала Рейчел, осознавая, что Уилла просто обязана пойти с

Колином на прогулку. – Я даже дам тебе мою ковбойскую шляпу.

 – Она даже даст тебе ковбойскую шляпу, – повторил Колин с таким видом, будто именно

это и был решающий довод в пользу прогулки.

Рейчел знала, что если Уилла что-то делать не хочет, то она и не будет. Поэтому тот факт, что она позволила им начать ее уговаривать, означал лишь то, что она боролась только с

самой собой.

Спустя пару минут она уже была готова и выглядела словно ребенок, которого заставили

надеть некрасивый свитер, который связала бабушка.

– Давай быстрее с этим покончим, – произнесла она, – но предупреждаю, что и до тебя

меня пытались приобщить к пешим прогулкам.

– Однажды мы вместе пошли в пеший поход, Уилла увидела змею на тропинке при входе

в лес и побежала обратно к машине, – поделилась Рейчел.

Уиллу аж передернуло.

– Не люблю я змей.

– Большинство змей неопасны, – сказал Колин.

– А, отлично, – ответила Уиллы по дороге к выходу, – тебе змеи нравятся.

Колин следовал за ней.

– Их не надо бояться. На самом деле, я могу показать такую змею, которая тебе даже

понравится.

– Не хочу смотреть на твою змею, большое спасибо за предложение. Да и к тому же, я

сказала, что они мне не нравятся, но я их не боюсь.

– Это вызов? – спросил он.

– Да что с тобой и этими вызовами? Нет.

– Ребята, да снимите уже номер, – сказала им Рейчел, когда они выходили.

– Я все слышала! – крикнула Уилла в закрывающуюся дверь.

Да, Рейчел Эдни верила в любовь.

И она точно знала, как она выглядит.

Они въехали в национальный лес по извилистой дороге, с которой открывался

потрясающе красивый вид. По пути им попадались обзорные площадки, на которых люди

могли припарковаться и насладиться открывающимся видом. А кое-где даже были видны

водопады, благодаря которым и был известен этот лес. Но все же большинство водопадов

скрывалось в самой гуще леса.

Когда Колин припарковался, Уилла оглянулась и спросила:

– Куда точно мы идем?

– К водопадам Тинпенни.

К облегчению Уиллы Колин распланировал каждый их шаг. Водопады Тинпенни –

популярное место среди туристов, значит, путь к водопадам был неопасным. К ней в

магазин заходили люди около 70-80 лет и говорили, что собираются пойти к водопадам

Тинпенни. Если они могли это сделать, значит, и она сможет.

– А ты ходил сюда, когда жил в городе? – спросила Уилла, все еще сидя в машине,

оттягивая момент, когда ей все-таки придется выйти.

Колин отстегнул ремень безопасности.

– Нет.

– Значит, сегодня ты здесь впервые?

– Нет, не впервые. Не волнуйся. – Он слегка наклонился и положил ей ладонь на колено.

Его кожа была теплой по сравнению с ее – она затаила дыхание. – Я знаю, куда нам идти.

Я всегда хожу в лес, когда приезжаю в Вотер Волс – помогает примириться.

– Примириться с чем?

– С нахождением здесь.

Не давая шанса Уилле ответить, он выбрался из машины, надел рюкзак и застегнул от

него ремень на талии.

Это определенно непривычное соблазнение, подумала Уилла, выйдя из машины. Ее так

увлекли его подстрекательства, что она даже не задавалась вопросом о его истинной

мотивации. До этого момента. И то, как это мало касалось ее, стало настоящим

откровением.

Колин направился вниз по тропе, и Уилла неохотно последовала за ним в зеленое

лиственное царство. Он вел себя как настоящий гид-экскурсовод, рассказывая Уилле об

интересных растениях и различиях между молодыми деревьями, растущими с того

момента, как прекратилась вырубка лесов, и старыми, которые в особенности оберегали.

Она даже не изображала заинтересованность. Уилла следила в основном за змеями. Она

не была девушкой, которая любит природу, хотя, по какой-то причине, Колин хотел, чтобы было иначе. Он хотел, чтобы многое было иначе. Он сказал ей, что она вдохновила

его на отъезд из города, на достижение его стремлений и желаний, и Уилла начала

медленно осознавать, что ее жизнь здесь, сам факт того, что она вернулась и осталась, и

были основным вызовом для Колина. Благодаря этому он выбрал жить собственной

жизнью. Он знал, что Вотер Волс не то место, где он должен быть. А она заставила его

посмотреть на неприятные для него факты: люди адаптируются, люди меняются. Можно

вырасти в месте, где началось твое существование.

И Колину это совсем не нравилось.

Да и Уилла не была очень уж рада от осознания, что она смогла полюбить это место чуть

больше, чем думала.

Так в какой же момент появилось соблазнение? Может, все это только лишь способ

достижения его целей, попытка повлиять на то, чтобы она изменилась и больше

подходила его ожиданиям? Чтобы он мог спокойно вернуться, думая, что принял

правильное решение в жизни?

Она в это не верила, но не могла быть уверенной.

Они сделали небольшой перевал, чтобы выпить воды и перекусить – Колин основательно

подготовился к походу. Уилла даже не подозревала, насколько выдохлась. Она была

благодарна за возможность отдохнуть и понаблюдать за группой на лошадях на другом

конце реки – единственной дороге для лошадей. Но как только перерыв был окончен, Колин тут же продолжил движение.

Наконец они дошли до водопадов Тинпенни – перед ними открылся изумительный вид.

Река, ведущая к обрыву с водопадами, была спокойная и удивительно мелкая. Но когда

вода встречалась с краем скалы, она ревела и срывалась с обрыва высотой более чем

тридцать метров в заводь с большими плоскими камнями.

Это было самое известное место в этом лесу, названное в честь красивого, но тщеславного

мужчины Джонатана Тинпенни. Почти два века назад мистер Тинпенни ехал на своей

лошади из Чарлстона в Южной Каролине через усыпанные деревьями горы Северной

Каролины в поисках водопадов, по слухам воды которых могли заживлять раны и

обладали целительными свойствами. Мистеру Тинпенни в то время было только около

двадцати, но мужчины в их семье рано начинали заболевать ревматизмом. Хоть он и

страдал от этого недуга, все же мистер Тинпенни совершил паломничество к этим местам

благодаря своей гордости, так как был самым младшим, высоким и выносливым из своих

братьев. Но он не ожидал, что по дорогам в холодных горах будет так тяжело взбираться.

И не ожидал он увидеть покрывающие землю облака. Он вел свою лошадь через болота, вода в которых порой доходила до пояса; он даже наполнил несколько бутылок туманом, так как считал, что никто не поверит ему, насколько тот был густым. Путешествие далось

ему нелегко. Когда он нашел водопады Тинпенни, боль уже сводила его с ума. Стоя на

краю скалы, он не устоял на ногах и упал вниз. Только чудом он остался жив – его нашли

охотники много часов спустя. Его отправили домой на поезде, где он практически все

время спал в роскошно обставленном частном вагоне. Он всех уверял, что вода его

исцелила, ведь ему так тяжело далась дорога туда и как легко он смог вернуться обратно.

Как гласит легенда, на его похоронах годы спустя его дети открыли бутылки с туманом, которые он бережно хранил, и этот туман накрыл город на несколько дней.

Туристы обожали эту историю. И они с удовольствием покупали такие бутылки с туманом

в городе как сувениры.

Но Колин, видимо, хотел ее привести немного в другое место. Он вел ее через

естественный мост из плоских камней на другую сторону водопадов.

– Почему ты решил стать ландшафтным архитектором? – спросила Уилла, когда он

повернулся и взял ее руку в свою, так как им пришлось идти друг за другом.

Он пожал плечами, не сбавляя шаг.

– В доме моих родителей есть пекановая роща, длинные ряды деревьев, ветки которых

тянутся друг к другу и из-за этого их постоянно обрезают. Помню, как приходил туда, когда был мальчишкой, и лежал под ними, просто уставившись на купол из крон деревьев.

Мама говорила, что это мое место для раздумий. В деревьях была удивительно сложная

симметрия. Хаос их веток давал структуру для ландшафтных дизайнеров, но этой

структуре всегда угрожала их собственная дикая природа. Я тогда подумал, что занятие

ландшафтной архитектурой похоже на приручение льва, – сказал он, с улыбкой посмотрев

на Уиллу через плечо. – Но я не думал этим заниматься, пока не окончил колледж. У меня

степень бакалавра в финансовой сфере. Этого хотел мой папа, потому что у него такое же

образование. Но после колледжа, как предлог не возвращаться домой, я отправился в

Европу с моей девушкой, с которой я тогда встречался, и сады около замков и дворцов

словно пробудили во мне желание приручить льва, – Колин на некоторое время замолчал, а потом добавил: – А потом была ты.

– Да, – сказала Уилла, зная, куда он клонит, – а потом была я.

– Я был несчастен в колледже и постоянно говорил себе, что Уилла Джексон наверняка

делает то, что хочет, и живет той, жизнью, которую выбрала сама.

– Ты, наверное, сейчас сильно удивишься, но я не стала счастливее, когда уехала. Я была

неуправляемой и безответственной, меня исключили из колледжа. Я работала на заправке

и меня вот-вот должны были выгнать из съемной квартиры, когда мой папа умер. Я не

знаю, что бы произошло, если бы я не вернулась.

– У тебя никогда не было шанса узнать, – подчеркнул Колин.

– Нет. Возвращение назад именно то, что мне было нужно. И если я когда-нибудь опять

уеду, то смогу сделать это уверенно. Я не буду убегать.

Он остановился и повернулся к ней.

– Ты думаешь, именно так я и поступил?

– Не знаю, – честно ответила она. – Но хочу дать тебе совет, о котором ты и слышать не

хочешь: проводи больше времени здесь и, возможно, люди увидят тебя таким, какой ты

есть сейчас, а не Ходулей.

– Ты говоришь так же, как и моя сестра.

– Не усложняй Пэкстон жизнь, – сама Уилла удивилась своим словам, – у нее и так много

проблем.

– Так теперь вы закадычные подружки? – спросил он с улыбкой и снова взял ее за руку. –

Мы почти пришли.

Он увел ее с дорожки и повел в лес. В конце концов они остановились у маленького

притока реки, которую они только что пересекли. Она стекала вниз с большого плоского

камня в лесную заводь.

Колин снял рюкзак и кинул его на берег заводи. Потом он сел и начал расшнуровывать

ботинки.

– Ты знаешь, говорят, что Джонатан Тинпенни выжил не потому, что он упал в

исцеляющие воды, а потому, что просто соскользнул вниз по камням.

– Что ты делаешь? – подозрительно спросила Уилла.

– Просто снимаю обувь, – ответил он, стащил с себя ботинки и кинул их вниз к рюкзаку.

И тут Уилла поняла, что Колин собирался сделать.

– Ты не видел что ли табличек? Нельзя соскальзывать вниз по камням!

– Нет, я их не видел, – ответил он, осторожно ступая на гладкую поверхность камня. – Я

никогда их не видел.

– Ты уже так делал раньше?

Он сел на край камня и опустил ноги в воду, резко вдохнув от того, насколько холодной

она была.

– Давай, Уилла. Рискни.

– Думаешь, мне хватит только слова рискни?

– Я знаю, что ты хочешь.

– Ты не можешь этого знать.

– Пока ты не скажешь точно, чего ты хочешь, я буду придумывать. Я пошел!

И с этими словами он оттолкнулся и начал съезжать с мокрого камня.

– Колин! – крикнула Уилла в след.

Он плюхнулся в воду, на секунду исчезнув из вида. А потом вынырнул, жадно вдохнув

воздух, и посмотрел на нее.

– Давай! Вода отличная!

– Нас арестуют.

Он начал плавать на спине, не сводя с нее глаз.

– Раньше это тебя не останавливало.

Наблюдая за ним, она понимала, как же здорово будет так же съехать с камня. Уилла

подумала, что все-таки в ней еще остался тот Джокер. И, возможно, всегда был. Но как же

мало от него осталось. Хотя и достаточно, чтобы навлечь на нее неприятности, чтобы

удовлетворить его сумасшедшую потребность в ускоренном ритме сердца, бегущем по

венам адреналине. И в то же время он уже не сможет разрушить ту жизнь, которую она

для себя сделала. И она почувствовала себя лучше, больше уже не боясь себя. И не боясь

Колина. И он все это знал, а ей не хватало смелости посмотреть на себя, принять себя.

Озарение, подарившее ей свободу.

Она сделает это. Она снимет ботинки и кинет их на берег заводи. Потом она заберется на

большой плоский камень, съедет с этого камня в воду и насладится каждой секундой. И

совершенно точно она будет смеяться.

Именно это она и сделала.

После длительного купания и постоянного флирта они наконец вышли из воды и уселись

на берегу, чтобы высохнуть на солнце. Они растянулись рядом друг с другом в уютной

тишине. Уилла была почти уверена, что Колин очень доволен собой, что смог втянуть ее в

эту затею. Но ей было слишком хорошо, чтобы сейчас выражать свое неодобрение: солнце

приятно ласкало кожу, мягкий звук воды убаюкивал, а лес пах землей и листьями. Она не

любила прогулки на природе, но могла полюбить.

– Есть кое-что, о чем я хочу тебя спросить, – сказал Колин.

Уилла повернула к нему голову. Он снял футболку – его обнаженный торс был загорелым

и подтянутым. Он закрыл глаза, поэтому она могла спокойно его разглядывать. Уилла

никогда еще не встречалась ни с кем такого высокого роста. Он был такой большой.

– Да?

– Почему ты решила, что твоего папу уволили?

Этот вопрос удивил ее.

– Потому что он никогда больше не преподавал.

– Я был там в тот день, когда он ушел, – сказал Колин, – и его не увольняли. Он сам

уволился.

Уилла села и повернулась к нему.

– Что?

Колин открыл глаза и поднял одну руку, прикрываясь от солнца.

– Когда ты включила пожарную тревогу и развесила баннер, который сообщал, что

именно ты была Джокером, мои родители приехали почти сразу же, требуя извинений от

директора, потому что я был главным подозреваемым с тех пор, как над входом школы

появилась надпись с цитатой Огдена Нэша. Позвали и твоего папу для извинений. Могу

сказать, что он был расстроен, что тебя из школы увели полицейские. Было очевидно, что

он не хотел находится там, извиняться перед нами, будто он сделал что-то не так. К тому

времени все поняли, что ты стала таким успешным Джокером потому, что у тебя был

доступ к ключам и паролям твоего папы. Директор сказал ему, что он знает, что не его

вина, что у него такая шкодливая дочка. Что его не накажут за это. И твой отец психанул.

Он сказал, что если бы я выкинул нечто подобное и был пойман, то меня бы уж точно не

отправили в полицию. И когда все думали, что это я, никто ничего не предпринимал. Из-

за моей семьи, конечно. Он сказал, что гордится твоими бунтующими выходками, и хотел

бы, чтобы и у него хватило смелости на нечто подобное в твоем возрасте. И он почти с

самого начала знал, что это вытворяешь именно ты. Еще он что-то сказал насчет того, что

устал жить так предусмотрительно и что хоть в кои-то веки забудет о всякой

осторожности и отбросит сомнения. И уволился.

Уилла была ошеломлена.

– Но это не похоже на моего отца.

– Знаю, – согласился Колин, – но именно так все и произошло.

– Он знал?

– Видимо, да. Я подумал, что ты должна знать.

– В этом нет никакого смысла.

Колин пожал плечами, снова закрыл глаза и быстро провалился в сон. Уилла так и сидела, обняв руками колени, думая о том, что ее отец мог знать про все ее выходки. О его словах, что хоть в кои-то веки забудет о всякой осторожности и отбросит сомнения. Что это

значило? Она всегда полагала, что он счастлив так жить, счастлив делать то, что велит ему

бабушка Джорджи. И она всегда думала, что ему стыдно за ее действия в школе в

подростковом возрасте.

Она договорилась с Пэкстон встретиться завтра в доме престарелых и снова поговорить с

Агатой. Может, Уилла сможет спросить об отношениях ее отца и Джорджи. Если все

было так, как говорил Колин, то у ее семьи действительно богатая история.

Она не знала, сколько просидела так, погрузившись в свои мысли, прежде чем

повернулась, чтобы посмотреть, спит ли еще Колин.

Он не спал, а смотрел на нее, подложив под голову одну руку.

– Хорошо подремал?

– Извини, – сказал он и поднялся. Мышцы на его животе напряглись. – Я не хотел

вырубиться. Я плохо сплю, особенно сейчас, возвратившись домой. Бессонница – мой

старый друг.

Уилла сочувственно улыбнулась и убрала несколько выбившихся темных прядей с его

лба.

– Я заметила, когда ты вырубился у меня на диване.

– И это отличный диван.

Их глаза встретились, они оба улыбались. Словно по взаимному согласию они оба

потянулись друг к другу – их губы встретились в нежном, теплом поцелуе. И быстро этот

поцелуй из нежного перерос в настойчивый и жадный. Уилла начала клониться назад, Колин не отставал. Она еще никогда так себя не чувствовала ни с одним другим

мужчиной. Из-за него ее грудь готова была взорваться. Боже, испытать это чувство не

нарушая закон – потрясающе. Ну, технически они нарушили закон, соскользнув со скалы

вниз, но целоваться на берегу никто не запрещал.

Уилла почувствовала его руку под футболкой и выгнулась ему навстречу.

– Ты такая красивая, – прошептал он, стянув с нее футболку и бросив где-то рядом. Его

ладони накрыли ее грудь – у Уиллы перехватило дыхание. – Думаю, я всегда искал тебя.

Поверить не могу, что ты все это время была здесь.

Колин стянул с нее лифчик и начал целовать грудь. Уилла открыла глаза и попыталась

сосредоточиться на вершине скалы. Кто-нибудь ведь мог прийти в любой момент.

– Колин, нас могут увидеть.

Он поднял голову.

– Только не говори мне, что тебя это нисколько не будоражит, – произнес он и поцеловал

ее в губы.

Она нежно, но настойчиво потянула его за волосы, пока он не посмотрел на нее. Колин

тяжело дышал.

– Это будоражит меня сейчас, ту меня, которая только сейчас, – пыталась объяснить она, чувствуя, что должна ему это сказать. – Но это не та я, которой я привыкла быть.

Его явно запутали ее слова.

И внезапно ей стало грустно. Из этого не выйдет то, что она хотела, чтобы вышло. Да и

как могло? Ведь все построено на большом количестве ложных представлений.

– Ты ведь не собираешься оставаться? – спросила она.

Он немного подумал и ответил:

– Нет.

– И твой план состоит в том, чтобы соблазнить меня и уехать.

– У меня нет никакого плана, – он сверлил ее глазами. – Почему бы тебе не поехать со

мной?

Он не был хитрецом. В своем сердце она знала это. Он искал способ, благодаря которому

все получится.

– Я не могу сейчас уехать. Здесь моя бабушка.

– Посмотри мне в глаза и скажи, что ты счастлива, Уилла.

– А почему бы тебе не сделать то же самое?

Он так быстро поднялся, будто она дала ему пощечину.

– Конечно, я счастлив.

Уилла поправила лифчик, нашла футболку и надела ее.

– Ну да. Поэтому у тебя нет проблем со сном.

Он потер лицо руками, будто наконец проснулся. Затем вздохнул и пару мгновений

просто смотрел на воду.

– Нам лучше пойти, – сказал он, потянулся к ботинкам и подал Уилле ее пару.

По крайней мере, хоть один из них что-то узнал о себе за эту прогулку.

К сожалению, это был не Колин.

Они той же тропой пошли обратно. К тому времени, как они пришли на парковку, солнце

уже спряталось за деревьями. Они забрались в машину, Уилла оставила свое окно

открытым, чтобы теплый летний ветер обдувал ее, пока Колин везет их домой.

– Ты голодна? – спросил он. И это был первый раз, как он заговорил, с тех пор, как они

ушли от скалы.

– Умираю с голода, – призналась она.

– Давай где-нибудь поедим. Не будем заканчивать день на такой неудобной ноте, –

предложил он. Уилла оценила его старания.

– Ты была когда-нибудь в ресторане «Депо» на Нейшенл-стрит? – спросил он. – Туда

часто заходят пешие туристы.

На перекрестке, который они проезжали, загорелся красный свет и им пришлось

остановиться. Справа от них стояла голубая Ауди.

– Это машина Себастьяна, – произнес Колин, посигналил им и помахал рукой. – Они с

Пэкстон наверняка возвращаются домой со званного обеда. Поверить не могу, что они там

так долго пробыли.

– Хочешь пригласим их присоединиться к нам? – предложила Уилла, стараясь, чтобы

Колин не догадался, как она хочет, чтобы он согласился. Тогда им не придется проводить

вечер в неловком молчании.

– Хорошая идея, – быстро ответил он.

Видимо, на этот счет они были единодушны.

Колин вышел из машины, подошел к Себастьяну и что-то им сказал. Потом вернулся в

свою машину.

– Отлично! Они не против чего-нибудь выпить.

Исходя из того, что она уже знала об отношениях Себастьяна и Пэкстон, Уилла не

удивилась.

– Думаю, мы все не против.

ГЛАВА 13

Джокер, Ходуля, Принцесса и Чудик

Они поехали на Нейшенл-стрит и припарковались около старого железнодорожного депо, которое более века назад было кровеносной системой Вотер Волс, когда он еще был

шумным лесозаготовительным городом. Но с того момента, как городское правительство

купило прилегающий горный лес и превратило его в национальный парк, поезда

перестали ходить и все изменилось. Депо превратилось в ресторан и центр помощи

туристам. Складские помещения превратились в сувенирные магазины и на каждом шагу

Нейшенл-стрит выставили указатели с изображениями водопадов. Нельзя было пройти и

десяти шагов по улице, чтобы не натолкнуться на следующий указатель. И так до самых

водопадов. Словно вы шли по дороге, вымощенной желтым кирпичом8.

Ресторан «Депо» находился в том месте, где когда-то было локомотивное депо. В тот день

там было полно пеших туристов. Уилла, Колин, Пэкстон и Себастьян зашли в ресторан и

своим внешним видом тут же привлекали к себе внимание: Уилла и Колин помятой

одеждой и растрёпанными волосами, а Пэкстон и Себастьян красивыми вечерними

нарядами.

Им сказали, что придется подождать столик, но они могли поесть и за барной стойкой, если хотели. Они решили, что это отличная идея, особенно Пэкстон и Себастьян, так как

они хотели только выпить.

Пэкстон с братом сели рядом друг с другом, Уилла и Себастьян – по сторонам от них.

Уилле нравилось наблюдать за общением Пэкстон и Колина. Она знала, что они

близнецы, но они были так не похожи, что Уилла даже не думала об их сходстве, пока не

увидела их вдвоем: темные глаза, добрые улыбки, как они поддразнивали друг друга и

сидели с идеально ровными спинами.

Как только они сделали заказ, Колин, Себастьян и Пэкстон начали расхваливать ресторан

– они еще никогда здесь не были.

Это рассмешило Уиллу.

– Вы настоящие городские жители.

– А ты нет? – спросила Пэкстон с улыбкой.

– Я расширяю свои границы.

Когда им принесли коктейли, Колин повернулся к Себастьяну и спросил:

– Давно ты вернулся в Вотер Волс?

– Всего год назад, – ответил Себастьян. – А ты? Планируешь вернуться?

– Нет.

Колин избегал взглядов Уиллы и Пэкстон.

– Не понимаю, – сказала Пэкстон, сделав глоток своей «Маргариты». – Что не так с Вотер