cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Из приглушенных голосов выделяются два — Бальдура и Патриции.Бальдур…ощущение, какого я прежде не испытывал. Никогда бы не подумал, что в одном человеке могут столь гармонично сочетаться очарование юности и вечности. Я стою перед вами, как перед египетской пирамидой, и в то же время вы так молоды и прекрасны!
Патриция. Вот именно, герр Бальдур, вас ведь так зовут? Однако вы не учли еще одной особенности. У меня их три — вечность, молодость и одиночество. И последняя — та цена, которую приходится платить за честолюбивое стремление оставаться вечно юной.
Бальдур. Зато вы уникальны, восхитительны! Вам дано летать, тогда как другие ползают, вы на собственном опыте можете сравнивать быт, нравы великих людей всех эпох! Любой историк меркнет перед вами. История — моя страсть. (С внезапным порывом.) Почитайте мне ваш дневник.
Патриция. Откуда вы знаете… Почему вы думаете, что я веду дневник?
Бальдур. Значит, все-таки ведете! Я угадал?
Патриция. Да, я веду дневник. Это входит в программу. Но об этом никто не знает, даже Тёрл. И никто не может его прочесть — он зашифрован.
Бальдур. Тогда кому он нужен?
Патриция. Мне. Верней, понадобится позже.
Бальдур. Позже? Когда же?
Патриция. После того как цель будет достигнута. Вот тогда я его опубликую. Думаю, мне без труда удастся найти издателя, ведь дневник сугубо интимный, а на этот жанр всегда большой спрос. (Мечтательно.) Знаете, я хочу стать журналисткой. Я бы опубликовала интимные дневники моих могущественных современников — Черчилля, Сталина. Представляете, сколько я заработаю денег.
Бальдур. А откуда у вас эти дневники?
Патриция. У меня их нет. Я сама их напишу. Разумеется, на основе подлинных событий.
Пауза.Бальдур. Патриция! (Помедлив.) Возьмите меня с собой.
Патриция (поразмыслив). В принципе неплохая идея. Но вы думаете, залез в холодильник, и все? Нет, надо пройти курс инъекций и особую подготовку. Не так-то это просто… Конечно, было бы приятно иметь спутника, тем более — такого живого, решительного, страстного… Но разве вы не обручены?
Бальдур. Был обручен.
Патриция. Были?
Бальдур. Да, еще полчаса назад. Но теперь встретил вас, и все переменилось.
Патриция. А вы хитрый, опасный человек. (Внезапно Патриция меняет тон: в нем уже нет прежней томности, он становится резким, энергичным.) Что ж, если вы говорите всерьез, то об этом стоит подумать.
Бальдур. Чего же мы ждем, Патриция? Умоляю, бежим вместе, но не в будущее, а в настоящее.
Патриция (спокойно). Я как раз об этом и думаю. Но когда?
Бальдур. Сейчас, немедленно. Ускользнем отсюда потихоньку — и вперед!
Патриция. Бессмысленно. Они сразу нас нагонят. Все, во главе с Петером. Посмотрите, он уже почуял неладное.
Бальдур. Но когда?
Патриция. Нынче ночью. Слушайте меня внимательно. В полночь гости расходятся, и меня снова замораживают. Это легче, чем пробуждение: всплывать на поверхность приходится постепенно, с интервалами, а погружение может быть очень быстрым. Засовывают тебя в холодильник и без долгих разговоров включают компрессор. Впрочем, замерзаю я не сразу и могу быстро вернуться в активное состояние.
Бальдур. А потом?
Патриция. Потом все просто. Вы уходите вместе с остальными, провожаете домой свою… словом, ту девушку, а потом возвращаетесь сюда… через сад — там окно в кухню и…
Бальдур. И мы на свободе! Еще два часа, и мир у наших ног! Но скажите, Патриция, вы не раскаетесь? Не пожалеете, что ради меня прервали свой путь через века в будущее?
Патриция. Послушайте, молодой человек, если наш план удастся, у нас еще будет время поговорить об этом. Но сначала нужно, чтобы он удался. Ну вот, они уже расходятся. Идите к ним, затем вежливо попрощаетесь со мной и хозяевами. Только осторожно. И постарайтесь ничем не выдать себя. Право же, мне будет жаль упустить такой случай.
Голоса гостей, скрип отодвигаемых стульев, обрывки фраз.
— До будущего года!
— Спокойных вам, Патриция, если можно так выразиться, ночей…
— Поторопись, Роберт, я не думала, что так поздно.
— Бальдур, тебе выпала честь проводить меня.
Снова воцаряется тишина. Немного спустя раздается голос Лотты.Лотта (к публике). Ну вот все ушли. Остались только я, Петер и Патриция, и такая компания не доставляет удовольствия никому из нас троих. Не считайте меня пристрастной; в самом деле, когда мы вместе, то испытываем неловкость и досаду. Несколько минут мы беседуем о том о сем, затем прощаемся, и Петер вновь укладывает Патрицию в холодильник.
Те же шумы и звуки, что и при размораживании, но теперь все происходит в обратном порядке и значительно быстрее. Вздох, зевок. Шелестит полиэтиленовая оболочка. Застучал метроном, заработал компрессор. Стук метронома сливается с мерным тиканьем стенных часов.Час ночи, половина второго, два. Слышен звук
Последние комментарии
7 часов 32 минут назад
9 часов 5 минут назад
12 часов 58 минут назад
13 часов 2 минут назад
18 часов 23 минут назад
2 дней 6 часов назад