Похищенная любовь (СИ) [Наталья Волошина] (fb2) читать онлайн

На краю

— Что хорошего в том, что спишь

— Когда спишь, видишь сны.

Огни ночного города мерцали. Ветер сильными порывами пытался расплести мои волосы, кидая пряди из стороны в сторону. Холод пронизывал тело насквозь и, казалось, добрался до самого сердца. Руки предательски дрожали, а на губах чувствовалась соль от слез. Я зашла в холодный подьезд новостройки.

***

Купить квартиру в новостройке на окраине города предложил Николай, хорошее вложение денег и перспектива заработка в дальнейшем. Ключи лежали в бардачке, и Валентин решил не откладывать на завтра просмотр возможной покупки. Следующий вечер он планировал посвятить Инге из юротдела, они уже несколько месяцев трахались. И с каждой встречей, секс был все жарче. Мужчина понимал, что партнерша по горячим играм мечтает заполучить Даневича в мужья, но его это лишь забавляло. Женится в его планы не входило еще так лет пять.

Подниматься в квартиру мужчине пришлось пешком, лифт еще не привели в рабочее состояние. Посветив экраном мобильного телефона, он открыл дверь, и тут же нащупал выключатель. Свет резанул глаза. Голая лампочка желтоватым светом осветила помещение. Привыкнув к освещению, он оглядел пространство. Семьдесят четыре квадратных метра, которые, если он даст положительный ответ, будут превращены в апартаменты. Пока же, смотреть было особо не на что — цементная стяжка и на полу и на стенах, пустые мешки из-под стройматериала. Широкая прихожая выводила в комнату и в кухню, а по правую сторону планировался санузел. И только балкон обрадовал своей масштабностью. Тут преспокойно можно еще одну комнату обустроить, или летний сад. Полезный довесок ко всему метражу. Развернувшись к выходу, он уже знал, что ответ по покупке будет положительным.

Внезапный звук выдернул Валентина из задумчивости. Звук был тихим, словно за дверью кто-то плакал. Он вышел за дверь присвечивая себе фонариком.

— Эй, кто тут? — крикнул он первое, что пришло в голову.

— Помогите, — тихий ответ вывел Валика из ступора. Значит, не показалось, и там действительно есть кто-то. Он подошел к перилам лестницы. Сидящий на ней, видимо, чувствовал себя хреново.

— Ты цел? — переводя дыхание обратился он к незнакомцу. — Идти сможешь?

— Не з-знаю, — слабый шепот в ответ.

— Давай пройдем в квартиру, и посмотрим что с тобой.

Он протянул руку и холодная ладонь легла в нее. Лампочка ярко осветила квартиру. В дверном проеме, упершись спиной об косяк, стояла девушка, на вид лет шестнадцати, с медными волосами и бледной белой кожей. Густые ресницы дрожали на щеках почти детского лица, правая рука сжимала бок, лоб морщился от боли.

Мысленно присвистнув: "Ничего себе вечерок выдался."Мужчина спросил.

— Что случилось? — не услышав ответ, он присел возле девушки. — Покажи что болит.

— Я упала с летницы и кажется подвернула ногу.

— Покажешь?

Некоторое время ему казалось, что девушка не услышала вопрос, пока она медленно не отвела руку от тела.

— Бок болит, — не открывая глаз простонала.

— Я, посмотрю. — он не спрашивал, утверждал.

Ответом послужил немой кивок.

Несмотря на октябрь, на ней была легкая ветровка на молнии, сильно поношенная, бесформенного вида. Осторожно, стараясь не задеть тело, Даневич начал расстегивать замок, с опаской поглядывая на пострадавшую. Под курткой оказался такой же, видавший лучшие времена, свитер.

— Я сейчас подниму твою одежду и посмотрю, а ты постарайся не двигаться.

— Угу.

Темно-бордовое пятно покрыло кожу от талии и до начала грудной клетки.

— Ясно, кроме этой части еще где-то болит?

— Немного рука и колено, — девушка впервые посмотрела на своего спасителя. Взгляд, оказался удивительного оттенка опавших каштанов, и тут же пришло сравнение с глазами раненого животного.

— Понятно. Я тебя отвезу в больницу.

— Не надо, — встревожено-моляще произнесла девушка.

— Не говори глупостей. Но тут может быть все что угодно, от трещин до перелома.

— Нет. Мне уже лучше…

Валентин прищурился. Понятно, что девчонка из неблагоприятных.

"Видок тот еще, в недострое, ночью, плюс, отказывается от больницы, может, наркотики?" — это первое, что пришло на ум.

— Можешь в двух словах сказать, что случилось?

Он выжидательно посмотрел на нее.

— Я упала…

— Это я понял, а конкретнее можешь рассказать? — подозрения начали расти. — Ты одна, или с компанией?

— Я сама, — она снова закрыла глаза. — Мне правда уже лучше.

— Ну да, конечно, полегчало за две минуты. И ушиб на весь бок сам по себе рассосался, — недовольно фыркнул мужчина. — Короче, не выдумывай, сейчас отвезу тебя к врачу, а там решишь, что делать дальше. Если ты одна, то и добраться не сможешь, и ты это, давай номер родителей, их нужно предупредить.

— Послушай, — было видно, что девушке трудно дается каждое слово.

— Со мной все в порядке, и я хочу уйти. Спасибо, что помог, — карие глаза упрямо впились в собеседника.

Валентин поднялся, весь диалог он на корточках просидел рядом с незнакомкой. На секунду задумался. Нельзя сказать, что он был "добрым самаритянином", непростая жизнь научила его не вмешиваться в ситуацию, если в ней нет своего интереса или четкой необходимости. Для того, чтобы достичь успеха в двадцать восемь лет в его авто бизнесе, нужно многое пройти, и на своей шкуре испробовать все последствия пути заколачивания денег. И он всегда уважал себя за умение вовремя оценить происходящее, и принять то решение, которое приведет к наименьшим потерям. С уверенностью можно сказать это стало его принципом. Сейчас решение не заставило себя долго ждать. Если эта хрупкая девочка, с глазами затравленной лани, не хочет принимать помощь, не в его правилах навязывать её ей.

— Окей. Зовут то хоть как? — поднимая кожанку с пола, спросил Валик.

— Тома, в смысле Тамара, — девушка с облегчением вздохнула, поняв, что визит в больницу откладывается.

— Я Валик. Ну, Валентин значит. И теперь я хочу услышать твои предложения.

— В с-смысле? — испугано подняв брови спросила Тома.

— Что делать-то будем? Надеюсь, ты не рассчитываешь, что я тебя брошу. Плюс, мне квартиру закрыть нужно, она не моя, — усмехнулся её испугу мужчина.

Девушка облегченно вздохнула, и перевела взгляд на свою ладонь, смешно сжимая — разжимая её, как будто пытаясь увериться в своей способности двигаться.

— Рядом с домом идут троллейбусы, еще не поздно, и я на остановке подожду.

— Угу, а боль не смущает?

— Мне действительно легче, правда, — оторвав взгляд от своей руки ответила Тома.

— Хорошо, я надеюсь, встать сможешь? Не против если я помогу? — Он решительно направился к девушке… "

***

Мне сложно было ориентироваться. Уже сутки я пряталась в этой новостройке, не решаясь вернуться в школу. Но сейчас, спускаясь по лестнице я подскользнулась и упала. Кубарем прокатилась по до пролета. Когда пришла в себя вся правая сторона, от бедра до груди, пекла адским огнем, запястье и нижняя часть руки практически не слушалась, как будто ее схватила судорога, и так и не отпустила.

— Эй, парень, — чей-то выкрик вывел из тумана мое сознание. — Ты как?…

Кто перемещал меня.

Мужчина что-то сказал, наверняка, обращаясь ко мне, я только кивнула (всегда так делаю, когда не слушаю или не понимаю о чем говорят). Пекущая боль, холод и судорога волновали больше всего. И только когда раздался звук расстегивающейся молнии куртки, мне пришлось, несмотря на боль, открыть глаза.

Бесцветные бетонные стены, и мужчина, в пяти сантиметрах от моего лица. Серые глаза в обрамлении темных ресниц, с интересом наблюдали за мной. Нос с горбинкой, легкая щетина на щеках, не от неопрятности, а по современной моде, русые волосы, модельная стрижка. Светлый свитер с мудреным воротником и кожаная куртка, подтвердили мои догадки, о том что сидящий рядом состоятельный взрослый мужчина.

Сероглазый деловито поднял мою одежду, я не увидела, но почувствовала его внимательный взгляд на ноющем теле.

"Господи", — пронеслось в мыслях. — "Только бы не начал допрос с пристрастием. Самое смешное, что я понятия не имею, как объяснить всю ситуацию… Я даже не знаю, что ответить самой себе."

Незнакомец, к моему удивлению не стал сильно донимать расспросами. Только настаивал на больнице, но слава богу, обошлось. Оставалось совсем мало времени, чтобы решить, что делать дальше.

Спуск к выходу был тяжелый, хотя терпеть можно. Спаситель деликатно, надо отдать ему должное, поддерживал меня всю дорогу. Немного оправившись от боли, я смогла почувствовать рядом его свежее дыхание и приятный аромат сигарет и одеколона, исходивший от его кожаной куртки, скрипящей при каждом движения. Весь путь, благодаря его помощи, был проделан за пару минут.

— Ну, все, дальше я сама. Извини, что так получилось, — обратилась я к Валентину, натягивая капюшон на голову.

— Послушай, я на машине, могу подвезти.

— Нет, знаешь, я привыкла своим ходом.

— Слушай, последний вопрос. Не захочешь, не отвечай. Почему ты оказалась сдесь?

На одну долю секунды я подумала соврать, но, взглянув на его темный силуэт в сумерках, решила сказать правду.

— Я не знаю куда мне больше идти.

Часть 2

Я учусь в не совсем обычной школе. Если точнее, то это школа-интернат. Многие думают, что в таких школах учатся сироты, и дети, родителей которых лишили родительских прав. Но это не так, мои родители живы — здоровы. У них есть двухкомнатная квартира в благополучном районе города, а моя мама даже работает. Правда работа ее приходится в основном на ночные смены, в убогом продуктовом ларьке. В своей школе я из "вольных", то есть могу при своем желании и с разрешения воспитателя пойти домой, при этом посещать только уроки, и не ночевать на территории. Обычно с понедельника по пятницу я всё же вместе со всеми ночую в школе, и только на выходные уезжаю домой.

Конечно, я не всегда была ученицей интерната. Перед тем как попасть сюда, мною в статусе "хорошо" было окончено девять классов обычной городской гимназии. Этим летом мама решила, что не тянет одеть меня, обуть, и платить школьные взносы не получается. Удачно вспомнилась дочь соседской Вальки, которая с пятого класса в интернате на гособеспечении, ее и кормят и поят. Ну и одежду спонсоры дарят, льготы при вступлении и все как полагается. Короче, не интернат, а мечта. Правда мечта больше моей мамы, и состоит она в желании скинуть с рук такую обузу, как я.

Было с моей стороны сопротивление, я не отличалась умением дружить, а тем более налаживать новые знакомства. Жилось мне легче и понятнее с книгами и собственными рисунками, чем со своими сверстниками. Но мама оказалась непреклонной и ее не переубедило даже мое желание найти работу, чтобы помогать ей. В конце концов пришлось смирится с таким положением вещей. И успокаивать себя мыслью, что это всего лишь два года.

Когда настал первый день моего пребывания в интернате, он обернулся кошмарным сном, и подтвердил все страхи и опасения, связаные с новым местом учебы.

По случаю такого события мама купила мне в комиссионке дурацкую, плиссированную, темно-синего цвета юбку до колен и белую блузку с воротником-стоечкой. Правда туфли "а-ля классика на каблучке" были мной яростно отвергнуты. И я одела свои любимые замшевые балетки.

День выдался на удивление теплым и солнечным, и я с надеждой шагнула на территорию школы. Само здание было кирпичным, по типу современных построек, в четыре этажа, окруженное несколькими одноэтажными домиками. Как потом я узнала, здесь размещалась столовая, лазарет и разные хозяйственные помещения. За школой находился стадион, и отдельное помещение спортзала. Вся территория была усажена деревьями и кустами, между которыми пролегали асфальтированные дорожки, обложенные декоративными камнями, то тут то там подводя к деревянным скамейкам.

В учебном корпусе было очень светло и тепло. Все коридоры и классы, которые мне попадались, были идеально чистыми. Школа своим внешним обликом была намного уютнее и чище, чем моя старая. Но, тем не менее, она было совершенно чужой.

После традиционного первого урока, где я была представлена новым одноклассникам высокой блондинистой дамой, которая оказалась нашим классным руководителем, был объявлен перерыв до полдника. Не зная, чем себя занять, я решила прогуляться. При выходе из класса меня ожидало все то же, что испытывает каждый новичок, но только в утроенном виде. Где бы я не находилась, меня разглядывали, как неведомого зверька. Воспитание абсолютного большинства детей не хватало даже на то, чтобы понизить голос при обсуждении моей персоны. Бесцеремонные и, на мой взгляд, недалекие комментарии, то и дело доносились до меня.

— А че такая тощая, если родители есть?

— Ну, я вам скажу, не похожа на городскую.

— Я сам правда слышал, что она училась в нормальной школе.

Если вкратце, то "синдром новенькой" меня преследовал весь день.

Ученицы из классов постарше выглядели, из-за вульгарного макияжа и "модного" прикида, не на 14–16 лет, а на все 25. Многие, не стесняясь педагогов, висели на мальчиках, как ленивцы на деревьях, так же бездумно, как и эти животные, жуя жвачку. Но и мальчиками назвать, этих коротко стриженых, брутального вида ребят, было сложно.

Я, со своим дурацким видом приличной школьницы, еще больше выделялась на фоне этой разношерстной массы.

— Ты волосы красишь? — вопрос застал меня врасплох.

— Нет, у меня у папы такие же.

— Я Марина, — представилась девушка стоящая напротив меня. У нее были красиво завиты волосы иссиня черного цвета, видимо, из-за любви к ним, она и задала мне этот вопрос. Учусь в 11-том. А ты Тамара?

— Тома, мне так больше нравиться, — я улыбнулась.

— Ну да, звучит получше, — Марина была выше меня почти на голову, пару сантиметров ей придавали босоножки на каблуках.

— Ты сегодня у старших тема номер один, — она пригнулась ко мне. — Есть еще двое новеньких. Но они из обычных.

— Я тоже обычная, — возразила я

— Ну, не совсем, знаешь, не все из обычных школ приходят. Эти двое тоже из интерната, только из районного центра, а ты совершенно другое дело.

Марина оказалась приятной и раскрепощенной девушкой, с немного грубоватой манерой общения. Она болтала, не замечая моих односложных ответов.

— А давай я тебе спальный корпус покажу, — предложила она. — Ты ведь там еще не была?

Я согласилась, и мы поднялись на второй этаж.

— Ну вот, спальня девочек на втором этаже, каждый класс спит в своей комнате, это 8-й, это 6-й. А в конце коридора туалеты и умывальники. Вот ваша комната, 10-я, — махнула приглашающе девушка.

Комната была чистой, в два ряда кровати, возле каждой светлая современная тумбочка, светлый тюль, добротные дорожки и большой шкаф.

— У нас комнаты отремонтировали год назад. Есть спонсоры — верующая община из Германии, — гордо заявила Марина.

— Уютно, — ответила я.

— Там позже комендантша тебе скажет, что да как, пока заходить нельзя.

Марина с удовольствием водила меня по школе, видимо гордясь всеобщим вниманием, которое нас сопровождало.

Настало время полдника, и мы с новой знакомой сели рядом с ее одноклассницей, которая представилась Аленой.

— Ты ешь, не стесняйся, — девушка подвинула ко мне тарелку.

У меня совершенно не было аппетита, и даже начала побаливать голова от Марининого разговора с Аленой. Я колупала вилкой картошку, и думала о своем. Вот уже 20 минут мы сидели здесь. И хотя внимание ко мне сошло почти к нулю, гул от голосов учеников перерос все мыслимые уровни восприятия звуков.

— Марин, привет, не познакомишь с подружкой? — этот голос раздался совсем вблизи.

— Сережа, привет, — моя "подружка" явно обрадовалась обращенному к ней вопросу, подлетела к парню и смачно чмокнула его в щеку.

— Это Тамара, новенькая из 10-го, — бодро представила она меня.

— Сергей, — смотря прямо мне в лицо немигающим взглядом, представился парень.

Почему-то он и его знакомство совершенно не пришлось мне по душе. Невысокого роста, короткий ежик светлых волос, прозрачно-голубые глаза с нехорошим прищуром. В лучших хулиганских традициях, на нем был надет серый спортивный костюм, выглядевший на удивление броско. Рядом с ним стояло еще трое таких же нагловатого вида ребят, а на правой руке у него висела миниатюрная брюнетка. Её короткое платье дополнялось красной помадой.

— Нравится? — жуя жвачку поинтересовался Сергей.

Все глаза уставились на меня. Только тут я заметила, что я единственная кто сидит. Остальные возвышались надо мной.

— Школа? — уточнила я.

— Ну, не я же, — усмехнулся с издевкой блондин. Брюнетка звонко засмеялась. Я отметила, что все присутствующие в столовой переключили свое внимание на нас.

— Нормально, — пожала плечами я и перевела взгляд на стол, чтобы забрать поднос, у меня возникло острое желание закончить этот бессмысленный разговор, и уйти.

— Мы тут возле вас присядем, — перевел свой взгляд на Марину Сергей, — а то опоздали на обед.

— Денис, — обратился он к одному из парней, — мотнись нам чайку организуй, и что-нибудь перекусить возьми.

Пока эта компания переговаривалась между собой, я начала собираться.

— Ладно, ребята, я уже поела и мне пора, — я взялась за свой поднос.

Все уставились на меня.

— Куда то спешишь? Еще даже не познакомились путем, — обратился Сергей, с явной издевкой.

— У меня просто болит голова, и мне нужно идти, — мне было неприятно и непонятно его хамское поведение.

— Серый, не видишь, городская фифа, — протянула брюнетка.

— Ну че, вижу. Вот, знакомлюсь, — огрызнулся тот.

— До свидания, — вежливо произнесла. Никак не реагируя на их реакцию, я сделала шаг по направлению к выходу.

Неожиданно меня нагло дернули обратно. Развернувшись, я увидела Сергея прямо перед собой, он держал меня за рукав.

— Ты это, здесь попроще будь. К ребятам на равных обращатся нужно. Поняла? — он выглядел просто взбешенным. Хотя я понятия не имела, что его так разозлило.

Я стояла непонимающе, и от удивления даже не сразу отдернула руку.

— Хорошо, — пролепетала я.

В его глазах что-то промелькнуло. Что именно я не поняла, он молча отпустил мою руку и сел за стол. Я пулей вылетела в коридор, краска стыда залила мое лицо, уже на втором этаже меня догнала Марина.

— Тома, ты не зарывайся с ним, — обратилась она ко мне. — Он у нас тут как главный, и его даже учителя боятся. У него характер очень взрывной, ему лучше на глаза не попадаться. И тем более, не становиться ему врагом.

— Ясно. Марин, спасибо что предупредила. Я и не думала враждовать, — выдохнула я и направилась на улицу. По пути обдумывая появление очередной неприятности в моей жизненной полосе.

День был сложным, и меня сегодня как никогда тянуло домой, ведь еще остался у меня один спокойный уголок, где я смогу побыть собой.

— Мам, я дома, — захлопнув дверь, я повесила куртку на нашу ветхую вешалку.

— Неужели ты думаешь, я не слышу? — отозвалась мама из ванной. — А почему домой пришла? Мы же договорились, чтобы привыкнуть будешь приходить только на выходные.

— Что, мне уже домой прийти нельзя?

— Тамара, не начинай, ты знаешь как мне сложно тянуть всё на себе. А у тебя там питание, опека. Вот я уже через пять минут бегу на ночную, а ужин не готовила, да и не из чего, после работы решила закупиться.

— Я не голодна, сегодня переночую, а завтра останусь в школе.

— Ладно, надеюсь у тебя все хорошо прошло в первый день. Раз остаешься приберись и вымой посуду. А то мне некогда. Ну все, я побежала, — кинула она, закрывая дверь.

— Да мам, у меня все просто супер, — пробубнила я, смотря на закрытую дверь. — Я счастливый подросток и чувствую себя замечательно, — проговорила я вслух. И неожиданно я расплакалась сильно, аж взвыла. — Почему так? Почему со мной?

Моя семья раньше была обычной, мама работала бухгалтером по образованию, была привлекательной, умной женщиной. А папа весело напевал всегда, и что-то ремонтировал. В то счастливое время моего детства у меня всегда была выстиранная одежда, свежеприготовленная еда в холодильнике. И не было ежедневных маминых посиделок с подругой по рюмашке коньяку, а потом и самогонки.

Я часто задавала себе вопрос. Когда случился этот перелом? И не находила ответа. Может, в тот момент, когда папа впервые пришел домой с новостью об увольнении? Или когда маме пришлось заложить обручальные кольца? А может тогда, когда папа дальнобойщиком поехал в первый свой рейс, и из-за пьяной драки сел на 4 года.

Я не знала. Но все что я знала сейчас, сидя на полу в пустой квартире, и уже такой чужой, что я самый несчастный человек, и хуже быть не может. Мне представить было сложно, что хуже может быть, и довольно скоро будет.

Часть 3

— Смотри на меня, дура малолетняя. Как тебе пришла в голову такая глупость? Ты что даже домой не собиралась идти. Ты вообще представляешь последствия, например, что бы пережили твои родители? — Мужчина почти кричал, легонько тряхнул меня и посмотрел испепеляющим взглядом. Перекошенное лицо, явно свидетельствовало, что не стоило ему открывать правду. Нужно было обмануть, ложь всегда приятней чем любая откровенность.

Понимая, что он ждет от меня реакции на вопрос, тихо выдохнула

— Им все равно, — медленно отвела глаза в сторону. Еще одна истина не нужная никому. Только бы не дать предательским слезам появится. Не здесь и не сейчас.

Мой ответ, остался без внимания, потому что таким же рассерженным тоном Валентин продолжал.

— А, знаешь, я жду. Жду сопливую историю. Что тебя никто не понимает. Жизнь — дерьмо.

Он зло ухмыльнулся

— Сколько тебе? Шестнадцать? Пятнадцать? На вид не больше. Может стоит книжки там почитать, или в кружок бисероплетения сходить? А еще лучше ремня попробовать.

"Нашелся умник, проповедь читать о моей никчемной жизни", непрошеные слезы снова напомнили о себе. К тому же боль от ушиба набирала новые обороты. Глубоко вздохнув, выпалила:

— Отстань, понял? — Решительно развернулась по направлению к остановке посильнее запахивая куртку.

— Не отстану, пойдешь со мной. Или ты думаешь я сейчас уйду, а ты снова какую то глупость выкинешь? Малолетка, блин, — зло выругался он.

— Не отстанешь — буду кричать, — пригрозила я. По большому счету мне терять нечего.

Глаза у мужчины стали непроницаемыми, и он приблизил свое лицо к моему.

— А теперь послушай внимательно ты меня. Закричишь, и я тут же заявлю, что эта оборванка, — он ткнул мне пальцем в куртку, — у меня кошелек стащила. Понятно? Как думаешь, кому поверят? — насмешливо отрезал он.

После этого взял меня за руку и почти потащил на стоянку. Здесь достал ключи и снял сигнализацию. Серебристый внедорожник мигнул голубыми фарами. Новый знакомый усадил меня на пассажирское сиденье, не забыв пристегнуть ремнем безопасности.

— Сиди тихо. Мозгов у тебя как вижу совсем нет. Шутить со мной не советую. Не будешь себя вести прилично, просто подъеду в ментовку и сдам как малолетнюю наркоманку. Заявлю, что ты в состоянии передоза ввалилась в чужую квартиру.

— "Вот скотина", — пронеслось у в голове.

— Теперь рассказывай, — уже спокойно обратился ко мне Валик, выезжая со стоянки.

— Нечего рассказывать оборванке, — пожала плечами я.

— А я думаю, что есть, — пропустив мимо ушей мой сарказм, продолжал этот самодовольный спасатель чужих жизней. — Почему решила уйти из дома? И учти, я жду от тебя правды. Будешь упрямиться, я найду способ повлиять на твое решение быть со мной откровенной.

— Хорошо, — огрызнулась я. — Меня поставили на счетчик.

Брови у Валика поползли вверх, видимо он не ожидал такого поворота событий. Но мне на его реакцию было глубоко плевать, сам нарвался.

— Хватит заливать. Какой у тебя счетчик может быть? Вон молоко еще не обсохло.

У меня пропало желание рассказывать что-либо, бок просто разрывало от боли. Но выхода не было, и если это единственная возможность избавится от него, что ж.

— Я учусь в не в совсем нормальной школе, в этом году меня перевели в интернат. Я оказалась должница местного бандита, вернее авторитета. Если я не расплачусь с ним, он отдаст меня своим дружкам или еще хуже. По крайней мере, так он сказал, и я ему верю, — я устало закрыла глаза. — Надеюсь ты доволен моей правдой?

Я посмотрела на своего собеседника, по его лицу что-то понять было сложно. Мы ехали и можно было даже предположить, что он занят дорогой.

— А что родители? — хмуро поинтересовался мой собеседник.

— Папа в тюрьме, маме плевать, — я провела пальцем по стеклу авто.

— Понятно, — краем глаза я заметила, что он поворачивает.

— Если тебе не сложно, не могла бы ты мне рассказать про этого вашего авторитета?

— Это мальчик из нашей школы, он старше меня. Слушай, а зачем это тебе? Если переживаешь, что я снова сигану, то можешь быть спокоен я…

— Ты макдональдс любишь? — он перебил меня, посмотрев в мою сторону серьезным взглядом.

Видимо, мое оторопелое молчание он принял за согласие, и подъехал к ярко освещённому окошку.

— Нам одну колу, кофе, две картошки…

Я с непониманием слушала его уверенный голос, делающий заказ, и воспоминания нахлынули на меня.

Часть 4

Первые недели пребывания в новой школе были сложными. Сложно было привыкнуть практически ко всему. Жить в комнате, где 16 девочек без стеснения переодеваются, занимаются личными делами, постоянно обсуждают все и вся. Но тяжелее всего оказалось привыкнуть к развратности и безнравственности этих ребят, Как стало понятно, уже с 7 класса девочки имели отношения с мальчиками, и не столько дружеские, как сексуальные. Почти у каждой из моего класса был парень, или точнее сказать сексуальный партнер. Нормальным явлением было встретить зажимающиеся парочки на территории школы. Некоторые из старшеклассниц открыто ночевали в комнате парней. Тема секса в разговоре стояла наравне с выбором прически. Девственность воспринималась как недостаток и признак непопулярности. Позже я осознала, что наличие парня, кроме популярности, давало защиту в мире брошенных всеми детьми.

Здесь круто было курить, пить пиво, целоваться у всех на виду. Для такой одиночки как я, это было сущим проклятьем. К моему стыду у меня никогда не было парня, сначала из-за стеснительности, а потом, когда вся школа узнала о папе, мной начали пренебрегать. Какой парень захочет встречаться с изгоем? Конечно находились те, у кого был интерес, меня считали довольно привлекательной, несмотря на поношенную одежду и неброскую внешность. Но всякие хулиганы и просто задиристые ребята, скорее видели во мне легкую добычу и были далеки от моего идеала парня. Единственный, кто отличался от подростковой массы и был особенным для меня — одноклассник Саша, веселый, находчивый и умный. Я понимала, что наша дружба основывалась на близости обстоятельств. В его семье выпить предпочитал отец, и не раз ему приходилось из-за этого страдать. Мы делали вместе уроки, делили еду и забирали его младшую сестру из сада. Но романтическими эти отношения никак назвать нельзя. Мы были соседями, и друзьями по несчастью. Сейчас из-за перехода в мою новую горе — школу мы практически перестали общаться. Поначалу еще сталкивались во дворе, иногда созванивались. Но общение происходило все реже, я начала осознавать, что сама избегаю общения с ним, ведь мне стыдно было из-за своего нового статуса ученицы интерната.

Помимо всего, в этом подростковом обществе, много было элементов от преступного мира. Иерархия так точно. Воспитанники еще с малых лет имели отношение к беззаконию, кражам, дракам, хулиганству и т. д. Чем теснее парни были связаны с криминалитетом тем выше был авторитет среди сверстников. Чем грамотнее девочка распоряжалась своей внешностью и телом, тем более комфортная у нее была жизнь в стенах школы. Это логичный порядок взаимоотношений, ведь подавляющее большинство учеников имели тяжелую судьбу, многие никогда не знали добра или тепла, даже материнского.

Я старалась обходить любые упоминания о чем-то незаконном, неприличном стороной. Не бегала на перекуры, не прогуливала, не обсуждала секс и не демонстрировала свою крутость. По правде сказать я просто боялась всего, что было мне чуждо и неприятно.

Самой большой опасностью из всех был Сергей. Тот самый парень, который в первый же день решил мне показать здешний уклад. Со временем я стала замечать, что ничто в школе не проходило без ведома его лично и его друзей. Однажды я стала свидетелем, как один из их компании забирал старшеклассников на подработки. Потом я узнала, что это был набор на кражу грузов из железнодорожных вагонов. Седой (кличка Сергея), легко мог организовать спиртное, сигареты, запрещенную еду на территории спального корпуса. Для других подобное было невозможно, ведь каждую комнату регулярно обыскивали. К компании седого и к нему лично, бегали за защитой и наоборот если нужно было наказать, избить или отнять что-то. Несмотря на то что у Сергея было пренебрежительное отношение к девушкам, как к слабому полу в целом, все мои знакомые при его появление на горизонте старались понравиться ему или ребятам из их шайки. И это часто переходило в очень открытые формы.

Больше всего угнетало лично меня, что компанию Седого боялись и учителя. В этом месте существовало и уживалось два абсолютно разных мира, дневной и вечерний. И в вечерний учителя не вмешивались.

Самое любимое место шайки была спортивная площадка позади школы. Это я запомнила навсегда, когда однажды случайно забрела туда. На землю еще не успели спуститься сумерки, и в комнату не хотелось, наверняка там уже началась толкотня. У учеников полтора часа свободного времени, после ужин. Справившись с домашкой раньше, я решила пойти на стадион, надеясь на тишину и уединение. Осень стояла теплая и сухая. Приятно шуршал гравий под подошвой мокасинов, я глубоко вдохнула свежий воздух и села на ближайшую лавочку. Выудила из рюкзака гелиевые ручки и блокнот. Неожиданно послышался шум голосов, брань и гогот. Я увидела их, подходящим к турникам. И хотя нас разделяло не менее 50 метров я непроизвольно вздрогнула. Агрессия и опасность исходящая от этой компании передавалась мне подкожно. Я сгребла ручки обратно в рюкзак. Мне только столкновения с ними сейчас не хватало. Седой остановился под турником, слегка присел, пружинно подпрыгнул. Раздетый до пояса, он, с неподвижным лицом, раз за разом подтягивал свое тело на брусьях. Было видно, что движения его рук доведены до автоматизма. Его торс состоял из крепкой мускулатуры, но при этом он не казался слишком огромным, при невысоком росте, он скорее был коренастый, сбитый, как говорят. В этот момент, я осознала, что пялюсь на него. Мне не приходилось видеть такого тела у ребят, ну разве на обложках или в рекламе. Сергей поднял взгляд и заметил меня, синие глаза, с выражением, которое я не могла понять, уставились на меня. Я покраснела до кончиков ушей, словно меня застукали в момент преступления, развернулась на все 180 градусов и, помчалась не разбирая дороги. Ужинать в этот день я не пошла. С того дня я старалась избегать любого появления на стадионе без надобности.

Спустя пару дней, после уроков на лавочке у столовой, я рисовала Марине тату- ручкой на запястье. Идея рисунка — цветок, череп, геометрические узоры принадлежала однокласснице, а воплощала я. Мы не заметили, как кто-то подошел, Только когда тень перегородила солнце, я вытащила наушник плеер. Передо мной стоял Денис, один из окружения Сергея.

— Привет Тамара, а ты сегодня просто красавица, — отвесил комплимент.

— Спасибо, — я отложила ручку, а Маринка засуетилась и стала собираться.

— Пойдем прогуляемся куда-нибудь, побеседуем. — Широкая улыбка и ни тени смущения во взгляде. Денис был симпатичным, неглупым парнем, как я его мысленно называла — "нормальный" из всей компашки Седого. Но никаких чувств, кроме желания быть подальше, он во мне не вызывал.

— Ну ты идешь? — Повторил.

Я вопросительно посмотрела в сторону подруги, но она лишь пожала плечами в ответ.

— Хорошо, только не далеко, у меня еще английский на завтра-соврала я, и встала.

Мы уже несколько минут гуляли по территории и молчали. Я не знала, что спросить, Денис выглядел абсолютно расслабленным. Он вытянул яркую упаковку жевательных конфет из кармана и протянул мне. Я отрицательно мотнула головой.

— Бери не стесняйся.

— я не стесняюсь, просто фруктовые не люблю. — Постаралась улыбнуться как можно более дружелюбно.

— А какие любишь?

— Я вообще сладкого не люблю. Только шоколад, — я продолжала мило улыбаться.

— У тебя волосы красивые и глаза, — неожиданно выпалил он

— Ты не куришь, как все наши девки.

— Спасибо, — пролепетала я. — И за конфеты и за… комплимент.

Я не знала, что еще добавить.

— Погоди, я это… ну… Я что хотел спросить. Ты не хочешь со мной встречаться? — у меня сердце ухнуло вниз. Я понимала, что бы не обидеть. Нужно было что-то сформулировать нормальное в ответ.

— Понимаешь… — я лихорадочно придумывала ответ. — Ты тоже классный парень, любая, наверное… Ну, девушка… в смысле любая захочет встречаться с таким. Но я не могу

— Почему?

— У меня… есть парень, — выдохнула, радуясь, что смогла так ловко выкрутится. — Мы с ним очень близки, поэтому я вот…

— А почему я его не видел ни разу?

— Ну, он из моей старой школы, — протянула я. — И мы видимся по выходным.

— Понятно, а я не знал, — он был действительно расстроенный.

— Ты извини, но мне реально нужно бежать. Сегодня по анлийскому завал, а у меня с ним такие проблемы, — я поспешила ретироваться.

Уже по дороге начал созревать план, как подтвердить свою ложь. Ведь Денис не единственный, кто может такое предложить. А я представить себе не могла, что начну встречаться с любым из этой школы. Ведь это автоматически тебя обязывает минимум к постоянным зажиманиям и поцелуям, а как максимум… Мне даже думать об этом не хотелось. Нужно только продемонстрировать разок кого-то в качестве парня, и забыть про ухаживания этих гопников.

В этот момент мне пришла, как мне казалось, гениальная мысль. Попросить своего Сашу, по старой дружбе об одолжении. Это же так просто, радовалась я, он встретит меня у ворот школы, и желательно что бы это увидело как можно больше народу. С местным сарафанным радио, новость разлетится в течении дня.

Уверенная в успехе, в четверг я набрала номер Саши. Он был несказанно рад моему звонку, и не понимал, почему я пропала.

— Сашка, не злись, но я к тебе по делу.

— Я так и думал, что не просто так. Да Тома, всегда знал, что ты неисправимая эгоистка. Где пропадала целых два месяца? Что за дело?.

— Ну, прости меня, что пропала. Мне, дейсвительно, больше не к кому обратится, по правде ты мой единственный близкий друг.

— Ладно, выкладывай. Только учти в физике я сейчас не ахти.

— Да нет, — усмехнулась я. — Только не удивляйся, у меня тут проблема похуже чем с учебой. У меня с одним парнем…

— У тебя есть парень? — голос в трубке звучал удивленно.

— Нет, конечно, парня нет. Но, парень официальный мне необходим, и я хочу что бы ты на один день стал им, — со смешком произнесла я.

— Чего?

И мне пришлось посвятить Сашку в свои беды, рассказать. Он выслушал меня внимательно. А в конце разговора заявил:

— Знаешь, Том, я до сих пор не понимаю твою маму. Ты не должна там учиться.

— Мы сейчас не о ней. Саш, ну я тебя прошу, только ради меня. А я обещаю не пропадать…

***

В пятницу, после последнего звонка, я дописывала последний пример, как меня окликнула Вера, моя одноклассница.

— Тома, тебя там ждут, — она состроила загадочное лицо.

— Да, я сейчас приду, это мой парень, — небрежно ответила я, и не спеша стала собирать учебники. Чем дольше Сашка пробудет на территории школы, тем заметнее станет наш спектакль.

Во дворе, сидя на лавочке, меня уже ждал Сашка, в джинсах и светлой легкой ветровке. "Принарядился", — отметила я, и только сейчас заметила, что в руке он держит белые ромашки. Ну, цирк, конечно, а приятно. Во мне вдруг поднялась такая радость, что в этом холодном, злобном мире я вижу родное лицо. Эта радость бросила меня со всех ног подлететь к нему. Сашка, немного смущенно взял мою сумку, вручил мне букет и чмокнул в щеку.

— Ну как? Мне Оскара вручат? Как думаешь?

Он так повзрослел за это время. Стал выше и серьезней, но остался таким же кареглазым, и с ямочками на щеках. Я не сдержалась и обняла его. Все таки чертовски приятно видеть заботу к себе.

— Сашка, подожди буквально 10 минут, я за обходным листом сбегаю к воспитателю и спущусь.

Потратив не более 15 минут на получение листа, я поспешила во двор к ждущему меня Саше. Но картина, которая ждала меня, ужаснула. Перед Сашей, засунув руки в карманы спортивок, стоял Сергей и весь его вид был угрожающим. Толпа школьников окружила его и Сашу, последний держался за разбитую губу, с которой на светлую ветровку падали капли крови, все джинсы были вымазаны травой, вперемешку с комками грязи. Моя сумка валялась вместе со всем содержимым на асфальте. Не медля ни секунды, я со всех ног побежала к своему другу на помощь

— Что ты делаешь? — крикнула я Сергею. — Саша, с тобой все нормально?

— Нормально, пошли отсюда, — он отвел руку от лица, и я увидела что кровь течет и из носа тоже.

Сергей в той же позе стоял, и не отводил глаз от Саши, как будто меня здесь не существовало.

— Ты понял меня? Городские сюда не суются. Это тебе было первое и последнее предупреждение.

Меня с головой накрыла волна гнева.

— Ты больной придурок, — крикнула я. — Ты думаешь, на тебя управы нет? Я… я… пожалуюсь директору.

— Валяй, — Сергей наконец-то перевел взгляд на меня. От выражения его глаз мне захотелось поежиться. Так собака смотрит перед тем как наброситься. Скулы его лица нервно подрагивали, губы сжаты в одну линию.

— Саша, пошли, — я потянулась за своей сумкой. Краем глаза я отметила, что Сергей все также недвижимо стоял, Саша тут же склонился ко мне и начал помогать. Я виновато прошептала ему:

— Извини меня, пожалуйста, — и дотронулась до его руки.

Сашка собирал мои книги, и ничего не ответил.

— Ты с ним не пойдешь, — обратился ко мне Сергей.

Я чуть не подпрыгнула от его замечания.

— Что-о?

— Ты слышала, — угрожающе ответил он мне.

"Не, ну, он серьезно решил, что я его буду слушаться", — метались мысли у меня в голове. Но ответить ему я не осмелилась. Собрав все свои книги я молча развернулась к воротам, одновременно взяв Сашу за руку и начала идти, как Сергей повторил:

— Ты с ним не пойдешь.

— Послушай, может ты для них и авторитет, — я показала на толпу. — Но для меня ты ноль, и я, если ты не знал, свободный человек.

С этими словами я пошла к выходу.

Часть 5

С этими словами я пошла к выходу. В это же мгновение меня бесцеремонно схватили и, закинув на плечо, понесли, как котенка, вся толпа начала дико ржать, уллюлюкая и выкрикивая всякие мерзости. Я вырывалась и выкручивалась, но без толку, у этого малолетнего преступника оказались просто железные руки.

Краем глаза я успела увидеть, как Саше преградив дорогу стал Денис и еще один парень из окружения Сергея. Втолкнув меня в комнату, Сергей чем-то припер дверь и я не могла выйти. Я обессиленно села на кровать и от стыда и беспомощности у меня выступили слезы.

Прошло не меньше получаса времени, пока дверь открылась, и с моей сумкой в руке зашла Марина.

Я вскочила с кровати, гнев смешался с нетерпением обо всем пожаловаться, хоть кому-нибудь.

— Ну все, этот гад у меня получит.

— Не нужно этого делать, — зло заявила мне девушка.

— Что делать? — спросила я.

— Идти и закладывать Седого. Ты не понимаешь, как тут все устроенно. Так скоро тебе и темную устроят.

— Какую? — я села обратно на кровать.

— Темную. Это ночью обычно делается, накрывают с головой одеялом. Ну и…, - она замолчала.

— Что?

— Бьют.

— Какой кошмар, этого не может быть. И что, все так безнаказанно? Я вообще не понимаю, почему этот (я даже имени не хотела его произнести), ударил Сашу. И почему не дал мне уйти, просто ужас какой-то.

— Потому что он перед всеми хотел доказать свой авторитет, он главный, и устанавливает правила. Ты привела в школу чужого, вот тебя и наказали.

— Он что царь или Бог, а?

— Слушай, как знаешь, мне эти проблемы не нужны. А ты хорошенько подумай, прежде чем кому-то настучать. Тут это наихудшее преступление, — многозначно закончила фразу Марина.

Когда за ней закрылась дверь, я взяла сумку и у меня осталось только одно желание — попасть домой. Мне хотелось вырваться отсюда.

Я же не пленник какой-то, твердила я себе. Я могу сама решать, а не ходить как в стаде за одним бараном.

Перед выходом я увидела тех, кого ненавидела в этот момент больше всего. Сергей смотрел не отрываясь на меня, и снова беспричинный страх меня захлестнул с головой. Я поборола свои чувства, и, словно ничего не произошло, продолжила двигаться.

— Эй, ты, — прозвучало рядом.

Я продолжала идти, не обращая внимания на идущего рядом Сергея.

— Я к тебе обращаюсь. Разговор есть.

Передо мной остановилась крепкая фигура, преграждая путь.

— Дай пройти, — почти крикнула я.

— Ты что, боишься меня? — ухмыльнулся Сергей.

— Да, боюсь, представь себе! Как можно спокойно относиться к неадекватному садисту?

— Ну, для начала с уважением.

— Уважение нужно заслужить, а не вырывать силой. И если тебе так нужно мое уважение. Пожалуйста, считай оно у тебя в кармане. Главное не трогай меня и не приближайся ко мне, — я почти кричала.

— А то что? — он просто издевался надо мной. — Придет твой слюнтяй и ромашками меня закидает?

"Вот гаденыш", — пронеслось у меня в голове. Злость, обида, бессилие, захлестнули меня с головой.

— Я, видишь ли, к этой школе не привязана. В отличии от вас, — я многозначительно кивнула в сторону его свиты, — мне есть куда пойти, помимо общей комнаты на третьем этаже.

Лицо Сергея дернулось, как от удара. И на секунду мне показалось, что он мне сейчас причинит боль, я даже отступила на шаг отнего.

Медленно, смотря исподлобья мне в глаза, он молча отошел в сторону, давая мне пройти. Я не стала задерживаться, и поспешила уйти, ни разу не оглянувшись назад.

Только через день я решилась позвонить Саше. Но облегчения этот разговор не принес. Сашка с деланной веселостью заявил, что все, мол, нормально. Трепали раньше и не так. Но я понимала, что он просто геройствует, и мне нельзя было его впутывать в эту историю с моими школьными бандитами.

Попытавшись поговорить с мамой о переводе меня в другую школу, натолкнулась на упреки и обвинения. Что, мол, думаю только о себе, она наконец немного вздохнула с облегчением, деньги из семьи не уходят, я пристроена и т. д. Все чего мне удалось добиться, это неделю больничного. Ну, не могла я явится в школу сразу же после этого позора. Но неделя прошла слишком быстро, и с понедельника мне пришлось вернуться к занятиям.

После первого же урока неожиданно столкнулась в коридоре с Денисом. Он виновато поздоровался со мной.

— Томка, привет.

— Привет, — хмуро ответила я. Общаться с ним у меня не было желания

— Тебя не видно было…

— Болела, — не смотря ему в лицо ответила я.

— Слушай, если ты злишься на меня, то прям так и скажи.

— Прям так и говорю, и, знаешь, ты лучше не общайся больше со мной. А то я и так бельмо на глазу твоего лучшего друга, — с этими словами я ушла в кабинет биологии.

В конце этой недели в школе проводился конкурс "Мисс школа", и все одноклассники ждали этого дня, ведь после самого конкурса должна состояться дискотека. Меня, конечно, дискотека не прельщала, но на эти выходные мама попросила остаться в школе, нужно же наконец заменить трубу в ванной, которая уже несколько месяцев протекала. Поэтому я вынуждена буду со всеми провести вечер, под надзором воспитателей.

На вечерний концерт я надела единственное платье в своем гардеробе и распустила волосы. Конечно, на фоне остальных мой вид был совсем уж детский, ведь каждая старалась выделиться макияжем, высокими каблуками и накрученной шевелюрой, но мне наоборот хотелось быть менее заметной. Внимания мне хватило с головой.

Конкурс был настолько скучным, что я большую часть рисовала в блокноте. И мое занятие прерывалось только тогда, когда нужно было поддержать аплодирующий зал. В отличии от меня, все были в восторге, и бурно поддерживали конкурсанток. После окончания концерта и церемонии награждения, зал освободили и, отодвинув стулья, включили музыку. Все учителя отправились в подсобку, как я поняла, у них была своя развлекательная программа. Свет потушили и школьный ди-джей ставил все новый и новый трек. Переполненный зал светился всеми цветами радуги, танцующие фигуры то исчезали то появлялись во вспышках света.

Я сидела в углу зала, как мне казалось, в самом отдаленном и в самом темном в этом помещении месте. Вдруг взгляд мой натолкнулся на Сергея, который небрежно развалился на подоконнике и наблюдал за мной. Заметив, что я увидела куда направлен его взгляд, он не только не отвел его, а прищурив глаза, растянул губы в наглой ухмылке. А меня накрыла волна страха, почему-то в душе была уверенность, что он не забыл наш последний разговор, и он захочет отомстить. Я отвела глаза и начала искать глазами хоть одного учителя. Но ни одного из них в зале не было. Запоздало отметила про себя, что нужно было уйти раньше, но было уже поздно, Сергей оказался всего в нескольких сантиметров от меня. Его рука потянула мою ладонь.

— Потанцуем? — от него пахло алкоголем.

— Я не тта-нцую, — заикаясь произнесла я.

Прозвучали первые слова песни.

Мы лепим, мы дарим любовь как пластилин

Мы давим, мы плачем, душу не исцелить.

Играем в обиды, как тебя обнулить?

А губы устали от соленых молитв.

Я вижу тебя у окна, ты стоишь,

Смотришь на небо, все в звездах.

Я помню, как ты любила

Ночь любила. Мечтать, когда поздно

Не отпуская руку, он молча тащил меня в центр танцплощадки. Понимая, что со стороны мои попытки вырваться выглядят смешно, я прекратила сопротивление. Покачиваясь в такт песни, Сергей крепко прижал меня к себе.

Что-то менять сложно, руки твои нежные, Боже

Лавина из букв, обними меня.

Укрой этой дрожью.

Мы вечно прятали друг от друга записки,

Оставались далекими, находясь так близко.

Любили читать одни книги — Мауса Микки.

Навсегда вдвоем, две наклейки в один молескин

Я устал извиняться за то, что мы не смогли

Сохранить этот мир.

Он был всего на голову выше, но разница между нами была просто огромная. Я всем телом ощущала силу и опасность, которая исходила от него. Под моими ладонями через футболку чувствовалась каждая мышца его тела. Неожиданно он наклонил лицо к моим волосам.

— Ты так особенно пахнешь…

Теперь ты права, теперь мне плевать

На все, что с тем временем связано.

В подробности если не слишком вдаваться,

То мы не такие уж разные.

Чувства испачканы пятнами грязными,

За пазухой боль адская.

И сразу на ноль все фразы,

Про эту любовь блядскую.

Я просто молчала, боясь спровоцировать его, мой опыт общения с подобными индивидами подсказывал, что выпивший, он еще более неадекватен, чем в обычном состоянии. Музыка закончилась и я с ужасом заметила, что все танцующие смотрят на нас. Меня это страшно смутило, сейчас я была словно обитатель зоопарка, на которого все пришли поглядеть.

— Спасибо за танец, теперь я тебя провожу, — не выпуская руки повел меня Сергей к выходу.

Уже в дверях я поняла, что он ведет меня в коридор, причем который ведет в сторону кабинета литературы, самому отдаленному от дискотеки. Я пыталась возразить, перспектива остаться с ним наедине меня пугала.

— Слушай, я хотела еще потанцевать.

— И? — голубые льдинки прищурились. — Ты ж не танцуешь вроде? Весь вечер тебя на площадке не было видно.

— Я передумала.

— Желание дамы закон, будем танцевать вместе, щас музыку закажу.

— Не нужно, пожалуйста, просто отпусти.

— Что, не городскими брезгуешь?

— Нет, просто…

И тут его лицо стремительно приблизилось к моему, рука погрузилась в волосы и притянула к себе, второй он зажал мою ладонь. Получилось что обе мои руки оказались обездвижены. Мы стояли в коридоре, недалеко от дверного проема, ведущего в танцевальный зал. Его губы медленно приближали к моим, глаза, поддернутые туманом алкоголя, не отрывались от моих глаз, только прикоснувшись к моим губам, он открыл рот и полностью завладел ими. В этот момент я ничего не слышала, кроме ударов своего пульса в висках. А Сергей продолжал меня целовать с таким напором, что мне пришлось открыть губы и впустить его язык. Почувствовав это, я попыталась отодвинуться, но у меня ничего не получалось. Он продолжал терзать мои губы сильнее и сильнее, и вдруг резко отпустил, и круто развернувшись молча ушел. Смотря ему вслед, у меня началась настоящая истерика, тело била дрожь, а перед глазами плыли темные круги. Сделав пару глубоких вздохов, я заметила Марину.

— Что это было? — у нее был изумленный вид.

— Не спрашивай, — выдохнула я. — У тебя пиво есть?

— Ты же не пьешь?

— Мне алкоголь сейчас не помешает. Иначе я сойду с ума.

Часть 6

Я сидела на подоконнике и смотрела через стекло окна в темноту. На улице начинался мелкий дождь и капли одна за другой стекали по моему отражению. Мысли в голове сменяли одна другую, не останавливаясь ни на мгновенье, заставляя меня бледнеть, выпадать в жар и в холод одновременно.

— Все таки не могу понять, — Марина протянула мне бутылку пива. — Он ни с того ни с сего поцеловал? И что, ничего не сказал перед этим?

— Ничего, — реплику про особенный запах я не захотела упоминать.

— Вау, — выдохнула Марина, делая глоток из своей бутылки.

Я растерянно посмотрела на нее.

— Да уж, — протянула я, не зная, что ответить на ее "Вау". Неожиданно на глаза навернулись слезы, и я уставилась на горлышко из зеленого стекла, чтобы подруга не заметила моего состояния.

— У тебя был такой вид! Как будто ты в обморок щас хлопнешься, — не унималась она. — Ни за что не поверю, что у тебя никогда не было парня. Ты конечно скромница и все такое, но согласись, в такое поверить?! Ну и в то, что в 16 лет ни разу не целовалась, тоже.

— Марин, — перебила я. — Он мне не нравится, совсем! Понимаешь? И мне стыдно в этом признаться, но я его боюсь, — голос дрогнул — Из-за этого мне не хочется ощущать внимание со стороны… — стараясь подобрать нужное слово, я запнулась. — Этого мальчика. Не говоря уже о поцелуях. Я всегда считала, что это должно быть по взаимному согласию, что ли.

— Ну, поцелуй это не самое ужасное что может произойти.

— Что ты имеешь в виду? — сдавленно произнесла я.

— У нас тут свои порядки, как ты заметила. И если тобой заинтересовался кто-то из серьезных, твоего согласия может не понадобится.

— Ну, знаешь, это уже криминал. И никто не захочет иметь дело… — я осеклась под тяжелым Мариныним взглядом.

— Два года назад, — вздохнула она, — у нас учился один парень, тот еще подонок был. Издевался, и унижал многих. Ему ударить было, что нам с тобой пива выпить. Ну так вот, ему понравилась девочка одна. Она была яркая такая, танцами всякими занималась, шмоточки прикольные носила, короче вся из себя. Начал он таскаться за ней, типа ухаживать, а та взяла его и обломала, причем перед пацанами из его же компании. Ну отшила жестко. А через месяц, нашли в парке, тот который позади школы, побитую и изнасилованную. — Марина отвела глаза от моего испуганного выражения лица.

— Месяц в больнице пролежала, а потом перевели в другую школу, и дело с концами.

— И что, никого не наказали? — прошептала я.

— Нет. Свидетелей не было. Та девочка отказалась подавать заяву. Да и школе скандал не нужен, замяли по тихому вот и вся история…

Где-то за дверью грохотала музыка продолжающейся дискотеки. Дождь барабанил по стеклу, Марина не переставала болтать, но не единого слова я не слышала. Бутылка подрагивала в моих пальцах. Что ждет меня, когда я выйду отсюда, может ли это прекратиться или все будет постепенно превращаться в еще более ужасающий кошмар? Я боялась себе признаться, но сегодня меня ждал, скорее всего, не только поцелуй. От этой мысли тело стало бросать в жар. Что случается после школьных дискотек все знают, особенно здесь. Хотя то, что приводило в шок мое сознание, было естественным для других девчонок. Почему же перспектива интима так смущала и еще больше пугала меня? Почему "это" казалось мне просто отвратительным занятием, каким-то унижающим действием. Конечно же, наивность в этих вопросах у любой шестнадцатилетней девушки отсутствовала. Я не исключение, и мне не раз приходилось видеть, как прыщавые мальчики залазили под футболки гогочущим одноклассницам, хлопали их по заду, дергали за лифчики. Хуже картинки не придумаешь. И все эти рассказы в стиле "он засунул мне язык", "у него такой стояк на меня" и т. д. Волна отвращения накрыла меня. Но должен быть способ избежать всего этого. Должен же быть хоть какой-то выход.

Выпитое пиво давало о себе знать, приходившими бредовыми и отвязными идеями на этот счет.

— Марин, ты можешь меня отвести туда, где зависает компания Седого? Я хочу с ним поговорить, — мой вопрос не только прервал подругу, но и на несколько секунд привел ее в ступор.

— Ты же только что, чуть не плача бормотала, что боишься его? — Маринку тоже слегка пошатывало.

— Боюсь, но если прятаться, будет еще хуже, — алкоголь явно давал мне силы. — Я с ним просто поговорю, он же не полный урод.

Марина пыталась меня образумить, и вдолбить трезвую мысль, что не к месту такой разговор и вообще, но на меня, расхрабрившуюся, уговоры не действовали, и вот через 15 минут мы уже стояли в проеме подсобки, где сидели несколько ребят, включая самого Сергея, вокруг ящика, который служил столиком, он был уставлен разной выпивкой, и яркими упаковками сухариков и чипсов.

Все взгляды уставились на нас, только глаза Сергея были неподвижно сосредоточены на бутылке, которую он держал одной рукой.

— Опа-на, это кто нарисовался? — один из сидящих парней обратился к нам, его, если мне в этот момент не изменила память, звали Руслан.

После этих слов, тяжелый, расфокусированный взгляд Сергея поднялся, остановился на моем лице, и в его глазах промелькнуло что-то, чего понять в своем состоянии я не могла.

— Девчонки, пиво будете? — продолжал Руслан.

Я отрицательно мотнула головой:

— Не будем мы…

— Будут, — отводя взгляд, шарящий по моему лицу, перебил Сергей.

Началась возня, мгновенно освободились для нас места. Мне тут же вручили непочатую бутылку. Марина с достоинством приняла угощение, и небрежно отвечала на шуточки нетрезвых присутствующих, время от времени поглядывая на меня. А у меня к этому моменту храбрости очень поубавилось, место, которое мне предоставили, волшебным образом оказалось впритык к Сергею, и я, отхлебывая глоток из бутылка, ощущала рядом его присутствие, словно кролик чувствует присутствие удава в одной клетке. Пытаясь вернуть себе храбрость, я жадно делала глоток за глотком.

Один из присутствующих взял гитару. Раздался первый удар по струнам, голос у парня оказался приятным, первые слова песни заполнили комнату:

Дом, тихо-тихо в нем

Я открою дверь

Никого не жду

Мне теперь не верь

Больше не приду

Я решила, что самое время приступить к моему плану.

— Сережа, — я пыталась как можно теплее произнести его имя. — Я хотела с тобой поговорить.

— Валяй, — несмотря на явно нетрезвый вид, он с интересом отозвался.

Сделав глубокий вздох, я выдавила:

— А мы можем переговорить наедине?

Во взгляде его голубых глаз вдруг появилась насмешка. Мне от нее стало не по себе, словно этот, брутального вида, нетрезвый, по-сути еще мальчишка, видит меня насквозь.

— Можем.

Он молча встал и взял мою ладонь в свою руку. Его пальцы крепко обхватили мои. От этих движений вся компания притихла.

— Пацаны, — обратился Сергей к присутствующим. — Мы сваливаем. Не завтыкайте поубирать, а то от Ивановича отгребем.

— Ну, пошли, — его ладонь была горячей и сухой.

Не обращая внимание на удивленные взгляды, он потянул меня на выход.

Вся школа словно вымерла. Всю недолгую дорогу я все время спотыкалась об ступеньки и углы. И если б не крепкие руки Сергея, то из-за темноты и своего опьянения, набила бы пару шишек, и не только на голове.

— Ну, все, пришли.

Дверь поддалась неслышно, и уже через секунду я стояла в крошечной комнате, в которой пахло стиральным порошком и свежей краской. Еле различимым пятном, выступали два окна, в которые безжалостно барабанил дождь. Меня слегка толкнула ладонь Сергея и я, под тихий скрип, оказалась мягким местом на койке.

— Это новая комната для младших классов. Тут пока еще никто не живет. Курить будешь? — огонек его зажигалки ослепил меня на секунду.

— Я, я не… я не курю, — липкий страх начал покрывать мое тело.

— Только пьешь? — видимо пошутил он.

Потянуло табачным дымом. Я решила сейчас пора немедленно что-то предпринять, потому что ситуация меняется совсем не в ту сторону.

— Мне нужно с тобой поговорить, — повторила я и поднялась с кровати, не хватало еще полулежа с ним общаться. — У меня нет желания быть тебе врагом. Я уважаю твой авторитет, и все что с ним связано, — слова еле еле складывались в предложения. — Но, хотелось бы договориться. Ведь все здесь знают, что с Седым можно добазариться, — мне пришло в пьяную голову нужное, как показалось, словечко. Вот я решила его применить.

Глаза свыклись с полумраком, и я легко угадывала его крепкую фигуру, стоящую ко мне спиной, и выдыхающую клубки дыма в форточку… Он продолжал молча курить, словно и не слышал моих слов.

— Остался только один вопрос: что нужно от меня? — ощущение напряжения почему-то увеличивалось. На всякий случай я приблизилась к двери. — Может сигареты принести из города, или выпивку там, ведь у меня свободный доступ помимо интерната на выходные, — я осеклась, пока я выкладывала свои предложения, Сергей выкинул бычок и приближался ко мне, его рука уперлась в дверь, которую я планировала использовать, как путь к отступлению.

— Добазариться, говоришь, — прохрипел он. — Чего ты так боишься темноглазка, а? А? Чего тогда сама пришла, напилась и пришла, а? Понравилось в коридоре, а?

Даже в темноте его глаза будто сверкали. Он был пьян, сильно пьян. Пошатываясь со стороны в сторону, он вплотную подошел ко мне.

— Ты вся такая чистенькая, правильная, — его рука прикоснулась к моей шее. Спустилась вниз.

— Даже слюнтяя этого притащила с ромашками. Прыгала там перед всеми… Особенная, да? Думала, я типа щас увижу твои невинные глазки и поведусь, буду от радости на задних лапах подпрыгивать, когда ты сегодня припрешься. Да?

Его обвинения привели меня в ступор. В моей жизни был опыт общения с пьяными людьми, и я знала, что спорить и перебивать в таких ситуациях нельзя. Нужно свести к минимуму любой конфликт. Поэтому я продолжала молча смотреть на него. Сердце гулко стучало, казалось вот вот выпрыгнет из груди. Сумрак, окружающий нас, еще больше страшил меня.

Сергей стоял в сантиметре от двери, прислонившись к стене. Руки скрещены на груди, а расфокусированный взгляд направлен мимо меня. Сейчас он казался мне намного старше и опаснее, чем раньше. Весовая разница в этот момент была очевидна, а ведь у нас всего лишь пару лет отрыва в возрасте. Вся его фигура угрожающе нависала над моей, мои ноги подкашивались, и, было очевидно, уже не из-за спиртного.

"Дура, дура, пьяная дура", — звучало в моей голове.

Тем временем Сергей приблизил вплотную свое лицо к моему и прошептал.

— Мне от таких, как ты, ничего не нужно. Поняла? Ну, разве что… — он потянулся к моему лицу.

Я отпрянула назад.

— Нет, — пролепетала я. Ужас захлестнул все тело, казалось, и ему и мне стало понятно, чего я боюсь больше всего.

— Нет? — сквозь стиснутые зубы повторил он. — Скажи честно, тебя тошнит от такого как я? Ты же тогда мне так и сказала, даже находится рядом с такими не хочешь, правда?

— Ты не понял! — пытаясь подобрать нужные слова, я на секунду запнулась.

— Можешь не врать. Мне пофиг на это, как и на тебя. Сегодня было прикольно смотреть как ты, словно мышь боишься меня. Жмешься по углам, что б не заметил, — он с усмешкой отошел к окну.

Краска стыда начала заливать лицо, и я мысленно поблагодарила небо за то, что в комнате темно. Сергей продолжал:

— Ты и есть мышь, тощая и рыжая.

— Можешь не продолжать, — слезы текли сами собой, и я повернулась к выходу. Хотя я понятия не имела, как найти спальню.

— Ты куда? — в одно мгновенье его фигура перегородила мне дорогу.

— В нору, — почти крича ответила я. — Дай дорогу.

Еще секунда, и последние капли самообладания покинут меня, и я разревусь, на потеху этому поддонку. Я взялась за ручку двери, чувствуя унижение и желание поскорее убраться отсюда. Внезапно его руки отдернули мои от двери, и железным обручем обвили талию. Не сказав ни слова, он поднял и положил меня, словно куклу, на кровать, и тут же оказался сверху. Одну ладонь положил мне на затылок и крепко прижал к себе, второй ладонью коснулся моего лица, его губы нашли мои. От шока я лежала не предпринимая попыток двигаться, закрыв глаза, сжимая руками покрывало. Сергей начал терзать мои губы. Он целовал меня настойчиво, почти грубо. Видимо, почувствовав ртом мое пассивное сопротивление, он разозлился. Рука на затылке сильнее сжала меня за волосы. Другой рукой он закинул себе на шею мое запястье. Я побоялась убрать руку оттуда. Все это время его губы, мягкие и теплые, пытались заставить меня ответить. От него пахло табаком и мятной жвачкой. Воспользовавшись секундной передышкой в момент, когда он оторвался от меня, я взмолилась.

— Прекрати, пожалуйста, — неужели он не понимает, как это все противно для меня?

— Не хочу, — выдохнул он в ответ.

Его рука переместилась ко мне на талию, теперь он целовал мои щеки, подбородок, покусывал шею. Я телом начала ощущать возбуждение, исходящее от него, тело парня из-за этого начало дрожать. Ужас происходящего заставил применить всю свою силу, чтобы попытаться хоть немного отодвинуться от него.

— Я закричу, если ты сейчас не слезешь с меня, — эти слова, казалось, отрезвили и уняли напор Сергея. Он лишь слегка отодвинулся, но по прежнему крепко держал мою талию.

— И что? Все видели, ты сама захотела пойти, — тембр голоса парня стал очень низким. — Так что расслабься.

— Не смей! Если ты еще раз тронешь меня, я не отвечаю за себя, — выплюнула я ему в лицо.

— Ты угрожаешь? — его глаза зло прищурились.

— Не угрожаю, а защищаюсь. Отпусти меня, — и я тихо добавила. — Я тебя ненавижу, ты чудовище.

Молча, словно в замедленной съемке, он поднялся, поправляя свою одежду. Я воспользовалась этой паузой, чтобы свой вид привести в порядок, но встать с кровати не решилась.

— Ты, кажется, хотела поговорить? — обратился он ко мне ледяным тоном.

— Я прошу, чтобы ты оставил меня в покое, мне ничего не нужно больше, — фух, я это сказала. Все, что нужно, я сказала!

— Нет, — сухо ответил он. — Что-то еще?

— Почему? — прошептала я, земля уходила из под моих ног. Этот краткий, бездушный ответ ничего не объяснял, и не давал надежды.

— Потому что я так хочу, — он пожал плечами. — Я тебе даю три дня на раздумья, или я или моя компания.

— В смысле? — мои глаза расширились от удивления.

— Ты тупая? — Он снова начал издевательски улыбаться. В эту секунду у меня возникло ощущение, что я самый ненавистный человек для него. Но нужно было отдать ему должное, он для меня был таким же.

— Я хочу с тобой заняться сексом. А ты выбирай, будет это добровольно и только со мной, или же со всеми. Даю тебе три дня на решение. — Прочеканив эти слова, он закрыл за собой дверь оставив меня одну в полной темноте.

Часть 7

Я помню как шла, придерживаясь за стену. Коридор почему то совсем не освещался. Как несколько раз чуть не подвернула ногу, пока не оказалась перед входом в нашу спальню. А потом, неожиданно, меня накрыло плотной материей, ее колючее прикосновение подсказало мне, что это шерсть. Скорее всего, это ужасное интернатовское одеяло, только без пододеяльника. Чувствовались как минимум три пары рук, одно мгновение и я на полу, все те же руки удерживали меня. Первый удар пришелся в голову, потом ниже бедра, живот, подбородок. Снова и снова. Били сразу несколько человек, и наверное ногами, ведь бить лежачего удобнее ногами? Не знаю. Из-за удушья одеяла, которое не давало возможности получить глоток воздуха, определить было невозможно.

Смех… удар… смех.

— Вот шлюха!

— Сучка!

— Потаскуха!

Снова удар, еще один.

Теперь удары нашли мою голову, наверное, я не смогу долго без воздуха? Или смогу? Кричать от тупой боли между ребрами было невозможно, или я кричу? Но почему-то я не слышу своего голоса, смех слышу, а себя нет. Меня перевернули и снова удар, кто-то стянул одеяло и я почувствовала плевок, он растекся по голове, и немного слюны попало на лицо.

Боль пронзила с новой силой, удар пришелся на этот раз в затылок. И вдруг наступила спасительная темнота. Все утратило свои очертания, исчезло прикосновение колючей материи, смех, паника.

Такая холодная и успокаивающая вещь эта темнота, а я и не знала. Она словно любила меня и жалела. Она избавила тело от страдания, унесла его далеко-далеко, за пределы того ужасного места, где сейчас уничтожали меня. Она дала возможность отдыха для воспаленного разума. Здесь никого не было, никого, кто бы меня мучил, унижал, издевался. Последняя осознанная мысль, промелькнувшая в голове "Вот бы навсегда остаться в этой темноте".

Опять я чувствую прикосновение, о нет… не нужно… я хочу остаться здесь, я не хочу назад. Я не хочу боли, я боюсь, я не хочу…

— Очнись, Тома, очнись.

Хм, знакомый голос. Все равно, панику мне не преодолеть. Тело болит и глаза не могу открыть. Во рту пересохло. Я не хочу возвращаться, я трусиха и всегда ею была. А если я открою глаза мне придется посмотреть своим страхам в лицо.

— Может ей воды? Не, ну и доходяга. Голос звучал встревоженно и зло одновременно. Уже два часа прошло, еще никак не оклемается, — присоединился к нему еще один только уже громче.

— Дай воды лучше.

Пшик — и лицо соприкоснулось со струей холодной воды, она затекла в нос, уши, под вырез на шее. Реальность вошла в сознание. Запах интернатовской комнаты, скрип половиц и пружин кровати. Стук дождя по оконному стеклу. Медленно я открыла глаза, вокруг было темно, значит ночь. Из коридора падал луч неяркого света, освещая моих соседок по комнате, двое из которых сидели рядом, остальные лежали в своих кроватях. Даже в этой полутьме я поняла, что все с напряжением смотрели в мою сторону и чего то ждали. Я прислушалась к своим ощущениям. Было ужасно холодно и мокро, вода пропитала верх платья, и затекла за шиворот. Голова раскалывалась, хотелось пить.

— Ты как? — одна из девушек протянула мне полотенце, смоченной водой. Я подняла руку и поняла, что локоть разрывает от боли. Подняла полотенце и вытерла засохшую кровь под носом.

— Нормально все, — наконец то ответила я.

Прислушалась к своим ощущениям. Как же мне сейчас все равно. Я желаю только вернуться назад в то спокойствие, которое было всего лишь пару секунд назад. Но сознание вернулось окончательно, к моему сожалению.

Наверное прошло несколько часов, прежде чем я смогла прийти в себя. Девочки переложили меня в кровать. Кто-то заботливый снял обувь, от воды, которой меня обильно поливали, подушка и покрывало было влажным. Одна из девочек это заметила и отдала мне свое одеяло. Я натянула его на себя, укрывшись с головой, но так и не смогла согреться. Озноб, головная боль и ломота в мышцах, не позволили мне заснуть. Когда я засыпала, а точнее, проваливалась в сон приходили видения, перекошеные лица, звуки ударов и ухмылка Сергея. После этого вздрагивала и просыпалась. Первое время лежала, не понимая, почему я здесь и через мгновение память снова возвращала все события. Унижение, боль, обида накрывали сознание снова.

Танцы на стеклах — танцы не для слабых!

Танцы без правил, ты так не смогла бы!

Танцы на стеклах — я бы не исправил!

Рассвет не принес изменений. Я лежала и смотрела в стену. Тело болело так же сильно, хотя следов от побоев не было. С виноватым видом и завтраком, я была настолько слаба, что не смогла спустится вниз, пришла Марина. Держа в руках несколько бутербродов, она заговорила с печалью в голосе. Мне же было все равно, но ее видимо мучило чувство сострадания.

— Тома, пожалуйста, поешь.

— Зачем? — я даже не взглянула на нее и на поднос с едой.

— Слушай, я знаю кто это сделал. Они из-за Сергея, — Почему я не удивлена?

— Вероника, ну, ты ее помнишь, брюнетка, на него имела планы. Они вроде как пара, по крайней мере она всем так говорила. А тут ты… Вся школа в шоке. Никак нельзя было предположить, что он на тебя запал. Люди видели и доложили ей, что ты лично Седого в подсобку потащила. Все выглядело так, словно ты в койку к нему прыгнуть захотела.

Меня от слов подруги передернуло.

— Марин, мне все равно, кто и почему, — я закрыла глаза. — А ты, пожалуйста, уйди, прошу, просто уйди.

— Тома, не глупи, ну с кем не бывает. Ты новенькая. Наши порядки не знаешь. Разборки из за пацана, тем более такого как…

— Марин, — перебила и наконец я посмотрела ей в глаза. — Поверь, мне все понятно, просто мне плохо. И ты, — я запнулась. — Ты не сможешь помочь.

— Может ты попытаешься и объяснишь? Избили тебя, но это еще не смертельно, — она решила взять измором.

— Не смертельно. — Повторила я, с грустью в голове.

Я не представляла, как можно описать ситуацию. Местному подонку не нравится то, что я из себя представляю. И лучший способ меня "обломать" сделать подстилкой для себя, или для своих дружков. А завтра ему опять что-то не понравится, и вообще пойду по рукам!? Но даже если этого не произойдет, каждый желающий сможет ночью избить меня с помощью того шерстяного одеяла, которым я сейчас укрыта. Что я должна была сказать?!

— Тебе нужно пожаловаться Сергею, — судя по всему Марину осенила нужная мысль. — Я точно знаю, он к тебе неравнодушен. И заступится, сделает так, чтобы это не повторилось.

— Не равнодушен?! — ее слова заставили меня улыбнуться. — Если это так зовется, — улыбка перешла в нервный смех.

— Что между вами произошло, Тома?

— Абсолютно ничего. Я считаю что Седой подонок и только из-за него все мои неприятности. И он хорошо все понимает, и с большим удовольствием упивается всей ситуацией. И, да, уверенна, ждет, когда я приползу за его защитой. Марина, всё, чем ты можешь мне помочь, это просто не поднимать тему Сергея со мной.

Мне не хотелось делать подруге больно, но я не знала, как мне ее оградить от тех неприятностей, что окружили меня. Я одела маску безразличия, но под ней все мое естество умирало, и я была убеждена, что существует только один выход, который устроит меня. И ей об этом выходе я не могла сказать.

Незаметно наступил полдень. План, который до этого никак не мог принять четкую форму, наконец-то созрел в уставшем мозгу. Завтра воскресенье, и мне ничего не стоит взять пропуск домой. Мама знает, что я в школе, значит не будет волноваться. А волновалась ли она вообще последнее время обо мне? Легче сейчас просто отмахнуться от грустной мысли. Не хватало в этот момент думать еще и о матери.

Я открыла свой невзрачный гардероб, понимая, что для того, что я собираюсь сделать, прихорашиваться нет смысла. У меня было несколько приличных вещей, но выбор пал на синий, заношенный до дыр свитер, джинсы и старую холщовую куртку. Помимо одежды, взяла лишь плеер, он был мне другом во всех непростых моментах, и он оказался единственной вещью, без которой я не могла уйти. Закрывая шкаф, взглянула на отражение в мутном зеркале. На худом, бледном лице, ярким пятном выделялись темные огромные глазища. Девушка напротив выглядела совсем уж жалко.

"Ты мышь!" — всплыло в памяти. Я горько усмехнулась своему отражению, пусть так, но эта мышь больше не будет жертвой. Никогда! Эти мысли наполнили сознание уверенностью. Тело еще не отошло от ночного побоища, особенно ребра отдавали ноющей, тупой болью. Но двигаться я могла. Медленно ковыляя коридорами спального корпуса, я впервые не ощущала тревоги, страха и беспокойства. У меня внутри поселилось равнодушие к этим жестоким стенам, вытеснив все другое, что возникало в душе раньше. И мыслей почти не было, только так… — наблюдения.

Почти дойдя до парадной двери, я все таки наткнулась на преграду, подняв глаза, мне пришлось слегка попятится, в упор ко мне стояла та самая развязная брюнетка, сопровождавшая Сергея в первую нашу встречу. В памяти всплыло ее имя — Вероника. Сегодня на ней были светлые обтягивающие джинсы, высокие сапоги и розовая водолазка. Волосы собраны в высокий хвост, что делало ее похожей на жокея, вот только седла да коня не хватало. Чуть поодаль стояли две девицы.

— Эй, ты, местное недоразумение, — видимо это обращение должно было меня унизить. И это после всего?! Я мысленно ухмыльнулась. Явно слабая попытка.

Спутницы в один голос заржали, и звук этого хохота соответствовал ржанию вполне реальных коней. Но, все же, свое наблюдение я посчитала благоразумным оставить при себе. Решив проигнорировать обращение ко мне я шагнула в сторону, дабы обойти агрессивно настроенную компанию.

— Ты че, глухая, овца?

— Послушай, — лучше разговаривать с ней как с ребенком. — Я спешу, и все, что ты хочешь мне сказать, я и так знаю. Я не собираюсь с тобой ругаться, и прошу, давай разговор оставим до понедельника?

На одну минуту ее лицо застыло, пытаясь переварить информацию. Я воспользовалась заминкой что бы прошмыгнуть к выходу, но одна из девиц прытко преградила мне путь.

— Куда сваливаешь? С тобой еще не договорили.

— Значит слушай сюда, — Вероника угрожающе потянула меня за край куртки. — Еще раз возле Седого увижу, пожалеешь, что родилась. Поняла тварь?

Ей явно не терпелось выцарапать мне глаза. Видно, ночное избиение было слишком мелкой платой за мое "поведение". Внутренне сжавшись, я приготовилась к удару. Но внезапно что-то изменилось, выражение угрозы исчезло с лица Вероники (глаза увидели что-то или кого-то), и его заменила угодливо-радостная улыбка. Ситуация мне порядком надоела. Неужели я не смогу без приключений добраться до выхода? Что же за судьба такая, находить везде проблемы!? Мне даже стало интересно, что так переменило ситуацию. Ожидая увидеть какого-нибудь учителя или работника школы, я обернулась, одновременно освобождая рукав из цепкого захвата брюнетки. "Господи, только не это!" — пронеслось в голове. К нам приближался Сергей и его дружки.

Часть 8

— Девочки-красавицы, что не поделили? Пудры и помады? — Денис почти пританцовывал возле нас. Мои собеседницы поддержали его шутку дружным гоготом. Не смеялись лишь двое присутствующих: я и Сергей. Последний, по своему обычаю, смотрел словно мимо нас, исподлобья.

— Вероника, — он удостоил взглядом брюнетку, и обратился к ней. — Ты че тут творишь?

— Сережка, мы поговорить хотели. Девочку надо образумить, познакомить с нашими порядками…

— Ночью твой подвиг? — он стоял напротив девушки, засунув руки в карманы. — Не вздумай тут мне лажу толкать.

— Я не пон-нимаю о чем ты.

— Темная это твоя идея? Так яснее?

Вероника хлопнула, слипшимися от густой туши, ресницами.

— Ничего ей мы не сделали. И идея не моя. Ты сам знаешь как эту выскочку не переваривают — Она ткнула в меня указательным пальцем и посмотрела на присутствующих, как будто ища поддержки.

— Ты сам ее терпеть не можешь…

— Пасть, дура, закрой!

На лице парня выступили желваки. Он приблизился к Веронике вплотную, под гробовое молчание всех присутствующих.

Вероника явно была напугана, ресницы захлопали очень часто. Мне показалось, что она сейчас заплачет. И я даже испытала что-то похожее на сочувствие. Но, похоже ей оно не сильно было необходимо. Даже после такого ответа и поведения Седого, она по-прежнему видела одну проблему — меня.

— То есть эта… — она указала пальцем в мою сторону, — тебе дороже чем… — её подбородок неестественно задрожал.

Ситуация начала приобретать оттенок театрального представления. Но фальшь главной героини заметила не только я.

— Еще раз спрошу. Ты лично поднимала на нее руку? — на Сергея уловки Вероники не имели воздействия. В голосе парня послышались нотки раздражения.

Все присутствующие словно застыли, а Вероникой, судя по срывающемуся голосу, овладевала паника.

— Ну, я! — выкрикнула девушка. — Подумаешь, твою ЦАЦУ подпортили. Где я, а где она. В гробу я видала эту шлюху… — Она добавила еще пару грязных сравнений, некоторые мне пришлось услышать впервые.

Но успеть договорить последнюю фразу ей не удалось. Мощная пощечина сбила девушку с ног, и наверное, не из-за нее, а по вине очень высоких каблуков, девушка не удержалась и плюхнулась не пол. Сергей мгновенно вернулся в ту же позу что и раньше, не предпринимая попыток помочь подняться Веронике.

— Еще одно слово посмеешь… Ты меня знаешь. И ее, — он кивнул в мою сторону, — оставишь в покое. Узнаю — раздавлю.

Меня начало трясти. Пусть она не ангел, злобная и недалекая. Но что это за мир, в котором на глазах у всех можно так?

— Ты чудовище! — слова сами по себе вырвались из моих губ. — Как ты смеешь бить девушку?

Казалось, мои слова произвели эффект холодного душа. Сергей перевел взгляд на меня. В прозрачном взгляде мелькнула тень угрозы и что-то еще. Я не опустила глаза, не отвернулась и продолжала смотреть на него.

— Тебя никто не просил вмешиваться.

Все уставились с недоумением на меня, словно я пациент психбольницы. Все ждали что скажет Седой, но он молчал.

Только мне не было дела до его реакции. Пусть делает что угодно — хоть изобьет, мне глубоко плевать.

— У нас с Вероникой нет проблем. Мы разберемся без тебя и твоей шайки.

Выражение угрозы на лице Сергея сменилось маской гнева, и на мгновенье мне показалось, что сейчас я повторю участь Вероники, но он вдруг улыбнулся, словно мы старые приятели:

— Мышка решила попищать?

Краска залила мое лицо.

— Или для тебя три дня слишком долгий срок? Понравилось играть со мной? — Седой угрожающе двинулся ко мне. Почему он меня так ненавидит?

— Не переживай! — старалась вложить все презрение в этот ответ. — Трех дней мне хватит, уж поверь.

— Уже два дня, — от его наглой усмешки мне стало не хорошо.

— Я помню, — переборов страх, ответила я — А теперь можно идти?

— Валяй

— Не вздумай прятаться, — услышала дружный хохот за спиной, пока превозмогая боль я открывала входные двери.

***

Трудно было определить по лицу Валика, как он воспринимает мой слезливый рассказ. Конечно многие подробности я решила упустить, но вот слезы отчаянья скрыть не удалось. Когда дошла очередь до условия Сергея, стало жутко стыдно, запнувшись, я уперлась взглядом в свои переплетенные пальцы, лежащие на коленях.

— Он хочет переспать со мной. Либо он, либо… — даже произнести подобное было тяжело.

— Ты всерьез думаешь, что он на такое способен? — Валика, видимо, не смутил и не привел в замешательство мой рассказ. Словно он слушал подобное если не каждый день, то довольно часто.

Я передернула плечами.

— А что, нужно было остаться и проверить?

— Нет, не нужно. А полет с крыши для тебя более приемлемое решение? Ну, там, поход к директору, например, в голову как вариант не приходил?

Я зло посмотрела на него.

— Ты знаешь что такое стукач, и что ожидает ученика моей школы, который решит сдать учителю такого, как этот? — я горько усмехнулась.

— Какие бы не были отношения с матерью ты могла ей позвонить, попытаться поговорить.

Я сжала ладони сильнее.

— Я попыталась и пришла домой в тот день.

Он молчал, правая рука в черной перчатке с обрезанными пальцами, лежала на ободе руля. Мелькнула мысль. что такие перчатки больше подходят байкеру. И пальцы длинные, пластичные словно у музыканта.

— Тома, — голос Валика прозвучал мягко.

— Она в тот день они пила с соседкой с третьего этажа, — я закрыла глаза

— Мать была пьяна, никак не могла понять, что я от нее хочу.

Мы молчали оба. Мне было плохо, хотелось не просто плакать, а разрыдаться во весь голос, одно дело все это носить в себе, другое раскрыть все перед абсолютно незнакомым человеком. Неожиданно мне стало себя жаль. На меня обрушились все переживания сразу. И осознание, что могла умереть, и боль от ударов, и стыд за свой вид перед этим красивым молодым мужчиной. Я даже не замечала, что я плачу. Слезы просто текли одна за другой.

Валентин накрыл своими пальцами мою руку. Его ладонь в обрезанной перчатке была теплой и сухой.

— Тише, не стоит.

Он открыл бардачок и вытянул салфетки, запах лимона наполнил салон авто.

Еще одну минуту в машине было тихо, только урчание двигателя и мое громкое дыхание.

— Наверное ты не часто плачешь?

Я удивленно подняла взгляд, серые глазу лучились теплотой.

— Ты это очень тихо делаешь.

Я улыбнулась.

— Так-то лучше. Сколько все таки тебе лет?

— Шестнадцать…

— И давно тебе шестнадцать? Не обижайся, но на вид тебе и пятнадцати нет.

— Полгода уже шестнадцать, это все мой рост и веснушки.

— Веснушки? Я и не заметил, честно.

Не понимаю, к чему сейчас… — но неожиданно я поняла, что мужчина меня таким образом отвлекает от грустных мыслей. Я рискнула посмотреть в его лицо, он улыбался, но глаза были серьезными и даже напряженными.

— Ночевать тебе есть где?

Мое лицо залила краска, и я отрицательно качнула головой.

— На, держи, и обязательно съешь все, — он протянул коробку из макдональдса. — Не обижайся, но вид у тебя, словно ты еды никогда и не видела. А я не переношу голодных людей, — встретив мой недоуменный взгляд, он улыбнулся, как говорится, во все тридцать два. — Фишка у меня такая.

От этой улыбки в салоне автомобиля стало теплее, и вдруг я ощутила, впервые за долгие месяцы, чувство успокоения и облегчения.

***

Все, что в прошлое одето

Не умею и не буду

Если вспомнишь рядом где-то

Забери меня, забери меня отсюда

Это ветер все растратил

Невпопад из ниоткуда

Если вспомнится некстати

Забери меня, забери меня отсюда

Тихая мелодия заполняла авто. Валик краем глаза следил за склонившейся Тамарой. Теперь, в более спокойной атмосфере, было видно, что это довольно привлекательная, совсем еще молоденькая, но уже вполне сформировавшаяся девушка. При всей убогости одежды она была привлекательна, похожую на ребенка ее делали огромные карие глаза и немного курносый нос. Длинные, редкого оттенка янтаря, волосы, на фоне белой кожи, были словно расплавленная медь. У Валика был немаленький опыт в общении с девушками разного плана, но с заплаканной, покрывающейся алым румянцем при любом проявлении чувств — впервые.

Она негромко, с грустью в голосе, рассказывала про родителей, школу, про этого малолетнего уголовника. То и дело переплетая пальцы, и лишь один раз подняла свои глаза при упоминании директора. И посмотрела с таким выражением, словно Валик один из тех, кто причиняет ей боль. Его даже передернуло мысленно. Он своей жизни часто сталкивался с несправедливостью, злоупотреблениями и черствостью людей. Но в отличие от его пассажирки у него были силы и возможности противостоять. У этой девочки их не было. Ни возможности не сил.

В эту секунду захотелось что бы она поняла, что он, Валик, сильный самодостаточный мужчина, который многое может в этой жизни. Чтобы эта по-сути еще девочка увидела в нем хотя бы небезразличного человека. И он протянул Томе пачку салфеток, в душе уже зная, как поступит.

Часть 9

В дверном проеме стоял Сергей. Голубые глаза уставились на меня, ощупывая каждый сантиметр тела.

— Кто?!

Лицо парня побледнело. Глаза, проделав изучающий путь по мне, остановились на стороне, где разлился всеми цветами радуги ушиб. Конечно, видок был еще тот, пятно расползалось отначала талии и заканчивалось почти у груди, занимая практически всю правую сторону. Ссадины на ладонях и внешней стороны запястья покрылись красноватой коркой, и теперь яркими рубцами выделялись на белой коже. Похоже, тот факт, что я стою в одном лифчике и трусах, Сергея совершенно не смущал.

— Ты совсем с ума сошел? — я пыталась кое-как прикрыться свитером, первым, что оказалось под рукой.

— Денис, дверь снаружи закрой, и сделай так, чтобы нам не мешали, — коротко распорядился Седой, на секунду высунув голову в коридор. И тут же развернулся ко мне.

— Тебя не было два дня. Где ты была, и откуда это? — он кивнул на синяк.

И снова меня накрыла волна страха, такая же, как и всегда от присутствия Сергея. Было что-то в его глазах такого, что приводило меня в тихий ужас. Он словно обладал гипнозом, и мог владеть моим сознанием.

— Я… ударилась, — наверное, это было произнесено невнятно. Потому как немой вопрос не исчез из холодных глаз, а скорее наоборот, усилился.

— Сначала первый вопрос, — он скрестил руки на груди.

— Решила побыть дома, — снова соврала я

— Тебя не было у матери, я проверял, — отчеканивая каждое слово, Сергей не отрывал глаза от меня.

— ЧТО-О?! Ты был у меня дома? — в висках появился шум, и непроизвольно начали дрожать колени.

— Да, был. Но ты все еще не ответила.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь привести сердцебиение в нормальное состояние.

— Послушай, — я лихорадочно пыталась придумать ответ. Вся ситуация смахивала на дурной сон, в котором может произойти все что угодно. "Нужно постараться не спровоцировать его. В комнате он не причинит вреда. Для этого больше подходит парк возле школы, и темное время суток. А мы стоим посреди бела дня, и пусть даже сейчас одни в комнате, но все же там за стенами есть люди, все таки детское учреждение, как никак." Мысли сменяли одна другую.

— Можно я оденусь, стоять раздетой холодно. Ты так не считаешь? — примирительно протянула я. "Буду тянуть время и разряжать по максимуму обстановку."

По всей видимость, эти слова подействовали отрезвляющие на моего собеседника. И, если можно применить по отношению к Седому, то даже смутили.

Парень повернулся и направился к ближайшей кровати. Не смущаясь, что она аккуратно застелена, по-хозяйски сел на нее. "Прекрасно, — подумала я, — теперь ему стало еще лучше видно меня". Ведь кровать, которую он выбрал, располагалась как раз напротив шкафа и меня полуголой.

Я лихорадочно начала одевать свитер, благо, из-за поношенности он чуть-чуть скрывал бедра. Следующими стали джинсы и носки. Все время, которое я потратила на натягивание одежды, Сергей пристально наблюдал за мной, не проронив ни звука.

Я пригладила пряди, выбившиеся из волос.

— Тома, — я даже вздрогнула от тихого, но явно с ноткой угрозы, обращения ко мне. — Где ты была?

Похоже ничего не поделаешь. Придется говорить с ним и, похоже, врать не удастся.

— У меня есть родственник, по папиной линии. Я ночевала у него. У нас дома ремонт…

— Я знаю. Кто тебя так?

Я подняла глаза на него. "Вообще, какое ему дело. Или это что, сейчас, забота о моем состоянии?"

— Случайно упала. Только и всего. Подскользнулась на лестнице.

— Если упала, то где была все это время? — он протянул, не намереваясь прекратить допрос.

— Скажи, зачем тебе это знать? — я огрызнулась. — Или с синяками не подхожу для твоей запланированной забавы?!

И снова глаза блондина гневно сверкнули, пальцы сжались в кулаки, а на лице появились желваки. "Вот и разрядила обстановку, черт!"

— Я для тебя умственно отсталый? — он прищурился с угрозой. — Спрашиваю, в последний раз…

— А то что? Изобьешь меня? Изнасилуешь? — о, Боже, я кажется начинаю плакать, слезы помимо моей воли катятся по щекам. — Ну что ты пристал? Есть десятки желающих… Нет, тебе обязательно меня… — я запнулась. — Сделать блядью. А я ведь даже разговаривала с тобой всего лишь пару раз. Я тебе даже не нравлюсь.

— Где ты была? — мои слова прошли словно мимо его ушей, никак не подействовав. Он вообще их слышал? Я молча уставилась на него.

И тут до меня дошло: бесполезно плакать, говорить и пытаться достучаться до этого тирана. Для него сострадания, понимания, явно не существует. Пусть катится ко всем чертям. Хочет правды — он ее получит.

— Я ушла из дома, хотела жить на улице… — почти прошептала и опустила глаза, слова не так легко мне давались, как хотелось бы.

Реакции Сергея я не могла увидеть, но и не хотела, пусть подавится своей правдой. Ненавижу!

— И ты думаешь я в это поверю?

Нет, ну и нахал!

— Мне все равно, во что ты поверишь. Упала в подьезде, — теперь меня колотило не из-за страха, а от злости.

Парень поднялся и подошел вплотную ко мне. Я сжала ладони, пытаясь успокоится, не решаясь взглянуть на приближение Сергея. Через мгновение парень оказался у меня за спиной. Сергей шумно выдохнул. Он отпустил руку, положив свою ладонь на волосы, его пальцы бережно стянули резинку с моих волос, выпуская пряди на спину.

— Ты, — у него голос немного дрогнул. — Это из-за нашего разговора, или из-за Вероники?

— Какая разница? — я пыталась отстраниться, и отойти на безопасное расстояние, но он, угадывая мое желание, придержал меня за плечо.

— Я тебе так противен? — он зарылся в мои волосы лицом.

Спиной я ощутила прикосновение его груди в мягкой майке. Рукой он притянул меня за талию, с другой стороны ушиба, к себе.

— Знаешь, я два дня тебя искал. Не ожидал, что ты так поступишь, — выдохнул он в макушку.

— А чего ты ожидал? — меня уже начинало колотить от происходящего. — Ты тут собираешься изнасиловать, с дружками на пару…

— Шшш… Я был зол на тебя, но поверь, теперь можешь не бояться, больше никто тебя не тронет… Я буду рядом.

— Рядом?! Послушай, а если я не хочу? — робко пытаясь возразить, я снова предприняла попытку отстраниться.

Но, для Сергея, эти попытки были сродни муравьиной возни, его застывшее тело было не мягче гранитной плиты. Он продолжал удерживать меня, зарывшись лицом в волосы.

— Тогда, в первый день… Почему ты всегда смотришь на меня, словно я чудовище? Я это кожей чувствую, все смотрят на меня нормально. Но не ты.

Он что шутит? Это развлечение такое? Но вслух я произнесла примирительным тоном:

— Сережа, можно тебя попросить?

— Если ты о том, чтобы я отпустил тебя, то мой ответ нет, — снова в его голосе прозвучало раздражение.

— Понимаешь, ты… — я пыталась подобрать слово, -..хороший парень. Но я не готова вот к таким отношениям. И дело не в тебе, я понимаю, у вас тут все проще с этим, но для меня это рановато, я, так сказать, новичок в таких вопросах, — Боже, дай мне силы, достучаться этими словами до него.

— Тома, так или иначе, ты будешь со мной. Я так хочу, пойми, у меня мало вещей в жизни, которые я хочу так же сильно. Но, так уж случилось, и ты мне нужна.

Пока мой мозг пытался переварить сказанное. Он бережно развернул меня, и обхватил мое лицо обеими руками, накрывая мои губы своими. Никто из нас не закрыл глаз, я от неожиданности, а он словно впитывая мой взгляд. В этот раз поцелуй был спокойным и неторопливым, он водил языком по верхней губе, проникал им внутрь, через мгновение уже втягивал нижнюю губу в свой рот, одновременно посасывая ее. И все это не отводя голубых, в окружении светлых ресниц, глаз от моего ошеломленного взгляда, под его бесстыдным напором я не выдержала, зажмурилась. Губы почувствовали, как Сергей прервал на мгновенье поцелуй, для того, чтобы победно улыбнуться мне в губы. Еще мгновенье, наслаждаясь, он изучал языком мой рот, потом легко по очереди очертил каждую губу и прервал поцелуй.

— А теперь я хочу знать, все в подробностях.

Дверь приоткрылась и показалась голова Дениса.

— Седой, заучка идет. Сматывайся.

Сергей отпустил мое лицо, на секунду задержавшись на подбородке.

— Ничего не бойся, и тот разговор забудь. Считай, ты моя девушка…

Больше тебя никто не тронет. Увидишь, я бываю прикольным.

Мгновение и парень скрылся за дверью, напоследок мне впервые широко улыбнувшись.

Часть 10

Закинув ногу на ногу, Валик сидел в небольшом школьном кабинете. Обычно не сильно жаловавший официальный стиль в одежде, он для этой встречи сделал исключение. Черный пиджак, катоновые брюки, светлый блейзер и туфли из мягкой кожи. Из украшений — часы на кожаном ремешке и тоненький перстень из белого золота на безымянном пальце. Мужчина знал, какое впечатление он производит на окружающих, и не откидывал возможности это использовать для своих целей. По его глубокому убеждению, чаще всего именно внешность играет не последнюю роль в воздействии на людей. Вот и сейчас он своей внешностью пользовался, придавая своему визиту оттенок неравенства, на его фоне хозяин кабинета смотрелся, мягко говоря, убого.

Директор, невысокий, но крупный мужчина лет 45, с хитрыми бегающими глазками, гордо восседал напротив, и деловито складывал бумажки на столе, по всей видимости, придавая себе важный вид.

— Тамара поступила к нам не так давно…

— Я в курсе.

— Устраивала к нам ее мать, отец, как мне известно, не имеет возможности…

— Не имеет.

— И мне тем более странно, что у вас есть доверенность от ее матери.

— Ничего странного не нахожу. Закон разрешает любому члену семьи, при наличии доверенности, заверенной нотариально, и с документом подтверждающим переход в другое учебное…

— Я знаю, что разрешает закон, — резко оборвал меня мужчина, и тут же многозначительно посмотрел на Валика. — Но вы согласитесь, что это немного неожиданно, посреди учебного года забирать документы, без какого либо переходного периода. Я думаю можно подождать недельку — другую. И после нового года…

— Документы я забираю сегодня. Это не обсуждается. И вы дадите мне все, что требуется в кратчайшие сроки. Тамара уже собирает свои вещи и готовится покинуть школу.

Скрипнув стулом, мужчина встал.

— Ну, хорошо, буду с вами откровенным, ко мне как директору начнутся вопросы. Почему ученицу с неплохой успеваемостью, хорошей характеристикой, забирают в другую школу. Должна быть веская причина, — мужчина испытующе посмотрел на молодого человека.

Валик с нотками скуки в голосе, смакуя каждое слово, ответил:

— Причиной является то, что Тамара — обычная и довольно скромная девочка, не может учится рядом с вашими полу-уголовниками.

Брови собеседника поползли вверх.

— Вы, тут, Валентин, громкими словами не бросайтесь. У нас все дети одинаково… — с нотками возмущения начал мужчина.

— А я и не бросаюсь. Или вы не знаете, с какими проблемами столкнулась Тамара поступив в ваше, так сказать, педагогическое учреждение? Ах, да, вы же не знаете… Тогда резонный вопрос — какой вы руководитель после этого? Если настаиваете, я опишу ситуацию, — Валик поднялся, не давая директору возможности вставить слово, начал загибать пальцы.

— Унижение, потом избиение, как тут вас принято это называть "темная", как итог — попытка убежать, после угроз о групповом изнасиловании, одним из ваших учеников. Такие причины подойдут?

Ответа не последовало, и Валик подошел к стене на которой красовались, в дешевых рамках, дипломы разных лет, и со скучающим видом продолжил.

— По большему счету, мне нужно было сообщить о ваших "порядках" куда следовало, но я решил не делать этого. Поэтому я посижу здесь, и подожду пока вы подготовите все документы.

Лицо директора посерело, а потом побелело. Он несколько раз открывал рот, будто пытаясь что-то сказать, и снова закрывал его. Наконец он справился с собой и подошел к шкафу с документами, немного порывшись, вытянул синюю папку.

***

Когда в сопровождении завуча с наплечной сумкой я вышла во двор, первое что бросилось в глаза, это фигура Валика, посреди первого снега. Неожиданный снегопад покрыл все пространство вокруг, падая крупными воздушными хлопьями. Валик улыбнулся и подошел ко мне.

— Готова? — он деловито забрал мою поклажу, даже не удостоив взглядом завуча. — Пошли в машину, нужно ехать.

Сейчас он был ослепительно красив. Дорогое пальто, небрежно повязанный шарф, волосы, припорошенные снегом, глаза с задорными искорками (словно его забавляла вся эта ситуация), и белоснежная улыбка. На душе стало легко, меня охватило чувство восторга и эйфории. Словно я героиня романтического фильма, даже немного смешно стало. Мы направились в сторону припаркованной около школьных ворот машине. Мужчина, пикнув ключами, открыл дверцу и…но тут у меня возникло стойкое ощущение чужого взгляда. Я даже вздрогнула, и тут же обернулась, чтобы убрать свое ощущение, ведь все ученики в это время в столовой, и двор был абсолютно пуст, когда мы уходили.

Седой, стоял посреди двора, его холодные глаза впились в мое лицо. Он стоял неподвижно, спрятав руки в карманы и натянув на голову капюшон. Что-то зловещее было в том как он следил за нами. За тем как Валик, улыбаясь, усаживает меня в машину, захлопывает дверцу, а потом деловито укладывает сумку в багажник. Мой спутник нахмурился, он заметил Сергея. Но подошел ко мне и положив руки на мой плечи, сказал:

— Тома, ты уезжаешь отсюда навсегда, садись в машину.

— Хорошо.

Но облегчения не пришло. Чувства не спешили успокаиваться. Я посмотрела в окно машины.

Пустая территория школы, первый снег, и невысокая фигура Сергея в самом центре. Несмотря на холод он был в одном светлом спортивном костюме, в том самом, который был надет на нем в первый день нашего знакомства. Он снял капюшон и снежинки тут же покрыли короткий ежик белых волос. Немного погодя они покрыли все волосы, но парень, казалось, не обращал на это никакого внимания и сейчас неотрывно смотрел в окно машины, на мое растерянное лицо. Я испугалась, что парень сейчас бросится к нам. И ужас, такой привычный, захлестнул меня, заглушив другие чувства. Но Седой даже не пошевелился.

У меня не хватило духу отвести взгляд. Я даже не смогла опустить глаза. А он все стоял и смотрел. Мне казалось, в его взгляде были все оттенки чувств, от ненависти и ярости, до горечи и тоски. Никто и никогда на меня так не смотрел. Никогда прежде мне не приходилось ощущать на себе такого взгляда.

Валик тронул меня за ладонь, вырывая из ступора, по своей привычке потянулся и пристегнул меня ремнем безопасности. Если Валентин заметил наше своеобразное противостояние взглядов, то никак не отреагировал на это.

— Ну, что, Тамара? Поехали.

Машина зарычала, выдыхая клубы дыма, мужчина нажал на дисплей плеера, из магнитолы негромко пел Борзов

Впилась занозой в сердце мое стрела Купидона

Хочется вытащить и никогда не думать об этом

Боль нестерпима и мне до сих пор была незнакома

Солнце безжалостно выжгло глаза своим ярким светом

Мужчина нажал на педаль, оставляя позади облако замерзшей пыли. Вскоре мы выехали на шоссе, ведущее к центру города.

Часть 11

Первые недели весны редко радовали тёплой и солнечной погодой, Пасмурное, унылое утро, густой туман, это то, что принес сегодняшний вторник. Для ранней весны пейзаж закономерный. Особой причиной моего непонятного настроения было то, что сегодня день моего рождения. Март наверное, самый неудачный месяц для праздников. Словно в подтверждение этим мыслям, за окном пошел мелкий мокрый снег. Уличный термометр показывал +1.

Если бы не календарь на стене, так и не было осознания, что сегодня у какой-то особый день. Я мельком взглянула на эту цифру полиграфического отчета дней, которые так любила вешать возле холодильник моя мама. Прислушалась к себе, ощущения перемен или взросления нет. 18-летие — это незабываемый, волнующий день рождения, видимо, это снова не про меня. Уже по традиции никаких празднований не было запланировано, тем более в утро рабочего дня. Мама на работе еще с ночи, а у меня сегодня зачет по истории. Я прошла на кухню, включила чайник, и полезла в шкафчик за чашкой, когда раздалась трель дверного звонка. Сердце радостно подпрыгнуло.

Единственный, кто может прийти в такую рань, особенно сегодня — Валентин. По крайней мере я на это искренне надеялась. Не знаю почему, но после второго звонка уверилась, что это он. Я открыла дверь и практически носом наткнулась на букет. Модная оберточная бумага цвета фуксии, а в ней розовые, белые и сиреневые орхидеи. Всё это вместе переплелось в необычный натюрморт цветов, красок и запахов. За этим ярким натюрмортом на меня смотрели смеющиеся глаза Валика. Он наслаждался моей растерянностью. Ворот рубашки небрежно расстегнут, легкий запах духов смешался с запахом алкоголя. Мне невольно стало стыдно за свой внешний вид

— Привет, девочка моя. Я надеюсь первый, кто тебя поздравил?

— Да, — я слишком счастливо и одновременно смущенно улыбнулась. — Ты первый.

Словно волшебник из шляпы, он достал из-за спины огромного плюшевого медведя, с красным бантом на талии, и вручил мне. Игрушка, пахнущая автомобилем и духами Валика, еле поместилась в моей охапке.

— А теперь, именинница, угости меня чашкой кофе.

Ответом на мой смущенный взгляд послужила задорная улыбка.

***

"Блин, ночка выдалась еще та", — Валик сам не понимал как его так затянуло, сняли двух блондинок в ночном клубе, после закрытия пришлось три часа им искать мартини для того, чтобы сделать широкий жест и добиться нормального траха. Конечно, потом эти крашеные телки с силиконовыми губами отработали по полной, но после употребления такого количества спиртного уже становится фиолетово.

На утро голова гудела, в горле пересохло, словно там была пустыня Сахара. Тошно пропиликал мобильник, подумал не отключенный звонок, но оказалось пришло напоминание:

— Томка, 18 лет-

Блин, как могло вылететь из головы? Еще и после всей этой ночной карусели. Пришлось, с горем пополам, бросить такую нужную подушку и натягивать брюки. По пути пересчитал сколько осталось налички после бурной ночи. Хватало как раз на отличный букет и игрушку. Хорошо, что киоски с этой дребеденью работают круглосуточно в центре. "Со временем куплю ей что-то более стоящее. А сейчас есть что есть."

Подъехал к ее пятиэтажке, машину оставил во дворе. Позвонил, в старую, обитую дерматином дверь. Послышалось шуршание, нажал на кнопку звонка еще несколько раз. Наконец на пороге появилась Тамара. Заспанная, по всей видимости. Длинные медные волосы свободно струились по плечам. Ее губы улыбнулись, щеки разгорелись, темно-карие глаза наполнились светом. Одета в голубую фланелевую пижаму, она изумленно рассматривала букет.

Ее лицо напомнило их первую встречу. С тех пор, как он увез ее из того ада, прошло почти два года. Новая школа, благо помогла его родственница по маминой линии, заведующая гор роно, выслушав рассказ о девочке, в течение 20 минут решила вопрос о переводе в другую престижную школу. И гимназия приняла девочку без любой оплаты, пользуясь правами ребенка из малообеспеченной семьи. Конечно протекция чиновницы не оставила им выбора. Но вскоре оказалось, что девочка оказалась тихой, но прилежной ученицей, особенно радуя пед. коллектив своими художественными навыками. Со временем, Тома стала оформлять школьную газету. После окончания 10 класса он помог ей вступить в колледж. Оплатил репетитора и лично возил на вступительные экзамены.

Он не раз задавал себе вопрос зачем так поступает. И однажды понял, что рядом с ней он чувствовал себя лучше и значимее, чем был на самом деле. Что болеет за нее душой, а не просто помогает выжить в это тяжелое время. А теперь она его еще и привлекала. Девочка стала девушкой. И он не слепой чтобы не заметить этого. Из угловатого подростка превратилась в обворожительную молодую женщину, худенькую, с округлыми формами. Как опытный сердцеед, он знал, что девочка влюблена в него, но этого было недостаточно. Он прекрасно понимал, что не может связать свою жизнь с Тамарой, а просто использовать, переспать с ней было грубо и бесчувственно.

— А теперь, именинница, угости меня чашкой кофе.

Он отбросил ненужные мысли в сторону. Сейчас главное взбодрится и снять похмельный синдром, устранить последствия вчерашнего пьянства.

***

Провожая Валика до машины, стало понятно, что оделась не по погоде. Холодное, еще по-прежнему зимнее утро, обжигало кожу, легкая пижама под наспех накинутым махровым халатом не спасала от ледяного ветра. Но показывать свой озноб не хотелось, потому что была дорога каждая секунда наедине с Валиком. Он задорно шутил и смеялся. Рассказывал какие-то очередные глупости, а я не могла оторвать взгляд от его мягких растрепанных волос, озорных искорок в глубине синих глаз. Я понимала, что люблю этого мужчину, и понимала что шансов быть с ним нет. От неразделенной любви приходила боль, но излечится от нее у меня не было шансов.

Красные огни машины исчезали с каждым мгновением все дальше. Когда они скрылись огни, я глубоко вздохнула и вернулась к подъезду. Неимоверно хотелось плакать, и я кусала губы, чтобы успокоить внезапный порыв жалости к себе. Когда попыталась открыть дверь неожиданно рука наткнулась на преграду. Сумерки не давали разглядеть полностью парня, который стоял между мной и дверью. Но он почти на две головы возвышался надо мной.

— Извините… — начала я. "Что за наглость перегораживать дорогу", — взвилась возмущенная мысль.

— Ну, привет…

Голос показался знакомым, и я подняла глаза.

Наверно, так и приходит цунами, словно неведомая сила, забирает все что у вас есть в один миг. И именно в эту секунду, смотря в глаза неизбежному, ты понимаешь, эта волна отберет у тебя все.

— Здравствуйте. Мне нужно пройти, — в таких ситуациях нужно попытаться продвинуться к спасительному проему двери, а там кто-нибудь выручит. Алкаш, вздремнувший около дверей, соседка, спешащая вынести мусор. Главное попасть в подъезд.

Но этот отчаянный шаг изначально был обречен на провал.

— Может поболтаешь со старым знакомым? Ну, как бы по старой дружбе, — наглые голубые глаза впились в мое лицо.

И тут же наступило понимание. Это действительно был он. Изменившийся до неузнаваемости, почти забытый, но все такой же ненавистный мне.

Часть 12

Не паниковать, не паниковать. Ну, что за опасность может представлять для меня парень из забытого прошлого? НИКАКОЙ. Все-таки я на пороге своего дома, в своем подъезде. Почти.

Может, он здесь совершенно случайно, пришел к приятелю, неожиданно увидел, и решил пошутить. Испугать в шутку. Ну, может же быть так?!

Конечно глупо, но мой мозг искал оправдания, и старался отодвинуть дикое ощущение опасности. Я пыталась защитить сознание от шока, не дать страху победить здравый смысл. Погода как будто подчеркивала мое состояние. Тучи на небе сгустились, нависнув темными, хмурыми хлопьями. Вот-вот пойдет снег или дождь. Ветер подхватил волосы и бросил их мне в глаза, на ресницы упало пара снежинок.

— Привет, — приветствие прозвучало сдавленно-неуверенно. — Почему бы и нет, но… — я изо всех сил старалась придать ответу непринужденный оттенок. — Я очень легко одета, замерзла немного.

Сергей одной рукой снял куртку, другой захлопнул дверь подъезда, почти у моего носа.

— Надень, — сказал он, и умело накинул на плечи мягкую кожу.

— Может и сапоги мне дашь, вместо комнатных тапочек? — я натянуто улыбнулась, и снова протянула руку к спасительному подъезду. Надеюсь, парень понял, что общаться у меня нет ровно никакого желания.

— Нет,

Рука оказалась поверх моей, ладонь была теплой и сухой.

— Послушай… — фигура Сергея все еще преграждала путь к отступлению.

— Давай сядем в машину, ты согреешься, заодно прокатимся? — предложил Седой.

— Машину? Это что, шутка такая? Никуда я не поеду.

Но, парень не слушал мои ответы, решительным движением открыл сотовый и нажал кнопку вызова. Он вёл себя так, словно ничего не случилось. Словно мы расстались только вчера. Спрятав телефон в карман брюк он схватил меня за руку и потащил вслед за собой. Мы направились в сторону парковки. Я пыталась остановить его, но Сергей очень серьезно глядя мне в глаза, сказал:

— Не бойся, — и продолжил движение.

А мне становилось по-настоящему страшно. Я не видела этого человека два года, и наше расставание не назовешь мирным. Сейчас же он пытается забрать меня непонятно куда. Зачем? Я с надеждой окинула двор глазами, может кто-то из соседей окажется рядом. Но двор был пуст, что и понятно — вторник, утро. Мои размышления прервал жест Седого. Он потянул мой локоть в сторону припаркованного автомобиля. Я не успела даже возмутиться или что — то сказать как оказалась стоящей рядом с машиной.

— Сережа я не пойду, — попыталась вырвать руку.

— Я тебя не спрашиваю — я уловила нотку, метала в голосе.

— Не смешно

Молчание в ответ.

— Ты что, с ума сошел? Я буду кричать!!!

Сергей никак не отреагировал, разве что еще сильнее сжал мою руку.

Или сейчас, или дальше будет только хуже, рванувшись в сторону, я набрала полные легкие воздуха и заорала. Ровно две с половиной секунды, а дальше мой рот закрыла сильная ладонь, тут же заглушая звук. Мгновенно возникла фигура еще одного мужчины, внешность которого я попросту не успела разглядеть. Дверца открылась и меня словно куль с картошкой, практически без усилий закинули на заднее сидение фольксвагена.

Все сопротивление закончилось, как только раздался щелчок блокировки дверей иномарки, и наступила тишина, пронизывающая до костей. Автомобиль тут же рванул с места. Немного отдышавшись, я приподнялась и села в нормальную позу. Сняла чужую куртку и положила рядом.

Нужно смотреть фактам в лицо. Меня похитили посреди белого дня, а я ничего не могу сделать, по крайней мере сейчас. По левую сторону от меня сидел Сергей и теперь у меня появилась прекрасная возможность получше его рассмотреть.

Он изменился. В нашу последнюю встречу это был невысокий, но довольно крепкий парень. Сейчас рядом сидел молодой мужчина, практически на две головы выше меня. Вместо белого ежика ухоженная стрижка, загоревшая кожа, несмотря на время года, белоснежный свитер под горло, дорогие джинсы и обувь. Наглость, самоуверенность по-прежнему присутствовали в его чертах. Но разница между ним прошлым и им теперешним была огромная.

— Иди сюда, Тома, — просто позвал Седой, приглашающе похлопав по сиденью рядом с собой. Я не отреагировала, продолжая переваривать и осмысливать случившееся. Блондин улыбнулся, наклонился и притянул к себе, усаживая на колени. Он обнял меня, и зарылся в волосы.

— Как же я соскучился по тебе, мышка, чёрт, — пробормотал Седой проводя носом вдоль шеи, вдыхая запах. А я в этот момент просто боялась даже в сторону отодвинутся.

Видя, что мне ничего не будут объяснять, я перевела взгляд на водителя, точнее на его затылок и глаза, время от времени появляющиеся в отражении зеркала заднего вида. На нем был хороший пиджак, и белоснежные манжеты рубашки, которые оттеняли крупную золотую цепочку на запястье. Он молча переключал рычаг управления и подчёркнуто демонстративно был сосредоточен на вождении.

Меня начало трясти, когда Сергей нежно взялся за мой подбородок, наклонился и поцеловал в губы. Быстро, скользнул языком, словно боялся что я его оттолкну и тут же прекратил поцелуй, отвернувшись, принялся рассматривать мелькающие мимо пейзажи.

Просто сидеть и молчать я не могла, в этой тишине становилось жутко. Страх неизвестности сдавил грудь. Мне на физическом уровне понадобилось хоть что-то произнести.

— Сережа…

— Да?

Голубой взгляд вопросительно коснулся моего лица.

— Куда и зачем мы едем?

— Хочу поговорить.

— А, разве, нельзя это сделать у меня дома, например?

Было понятно, что мои попытки завязать дружеский разговор, на фоне всего происходящего, выглядели смехотворно. Но Блондин посмотрел в упор в карие глаза.

— А ты бы меня пригласила? — на секунду я растерялась, и уже тише ответила.

— Можно было хотя бы попытаться.

— Я так не думаю, — Сергей пожал плечами.

— Ты не ответил на мой вопрос. Меня, в конце концов, будут искать…

— Не будут.

— Посмотри в чем я одета, если вдруг ты не заметил. На мне пижама и халат!

— Не вижу проблем. Мы исправим это, как только приедем.

И тут я четко понимаю, что теперь не выберусь.

Часть 13

Что чувствуют люди, когда их похищают? Ужас, страх? А у меня было неверие, словно сон, происходящий наяву. Какая ирония, по истечении времени, оказаться снова в той ситуации, в которую, казалось, вернуться невозможно. Только сейчас ситуация стала в сто раз хуже. Я, без малейшего понятия, куда меня везут, и что собираются сделать. Сейчас дорога, после часа пути, стала совсем неузнаваемой. Уже около 15 минут, как мы выехали за город, и двигались, по моему наблюдению, со скоростью не менее 120 км в час, трасса становилась почти пустынной. Пошел мокрый снег. Монотонный шум дворников начал действовать на нервы. Плакать глупо, но не плакать, не получалось. Я даже несколько раз шмыгнула носом, конечно же, никакой реакции от спутников не последовало. При себе у меня не было даже мобильного, спеша провести Валика, я не кинула его в карман, ведь собиралась вернуться сразу же. Одета я как пациент больницы. Халат и спальный комплект. Слава богу пижама была у меня добротной. Голубые махровые штаны и такая же кофта. А синий халат с дурацкими цветочками выглядел смешно в кожаном салоне автомобиля.

Неожиданно машина съехала с главной дороги, и продолжила движение по небольшой, проселочной. После нее начался ельник, за все время, которое мы проезжали лес, нам не встретилась ни одна машина. Интересно, что за глушь такая? Наконец водитель начал притормаживать, и на минимальной скорости подъехал к огромным воротам, которые, словно по мановению волшебной палочки, бесшумно разъехались, открывая потрясающую картину. Весь двор белел сеткой вымощенных дорожек, огражденных коваными ажурными оградами. Аккуратные вечнозеленые кусты украшали внутреннее пространство. Завершали ансамбль чугунные фонари, и бассейн под сферической стеклянной крышей с изумрудной водой и подсветкой. В глубине двора расположился шоколадно-белый двухэтажный дом. Мне стыдно признаться, но в какое-то мгновение, у меня возникло дикое желание прогуляться по этой территории. Несмотря на всю ситуацию я была вынуждена признать красоту и роскошность этого места.

Наконец машина остановилась напротив широких стеклянных дверей. У меня от волнения зуб на зуб не попадал. Я просто не представляла что думать и как себя вести. Ко всему прочему, предательски дрожали колени. Я прикрыла глаза, стараясь унять сердцебиение.

— Пойдем.

Сергей уже успел обойти авто и открыть дверь с моей стороны. Он протянул мне руку. Я проигнорировала его жест, и сама вышла из машины. Хоть маленькое, но все же сопротивление с моей стороны.

Возле дверей стояла пожилая женщина с морщинистым лицом. Мой "странный" вид, абсолютно не вызвал на ее лице никаких эмоций. Она скользнула взглядом по мне и улыбнулась Сергею.

— Павел Валерьевич вас ждет.

На что мой спутник молча кивнул, и указал мне в сторону двери.

Ни жива ни мертва, я шагнула, и дверь за мной бесшумно захлопнулась. Все так же безмолвно мы шли по коридору. У меня промелькнула мысль крикнуть спасите, или что-то вроде того. Но это само по себе выглядело смешно. Даже если вдруг сейчас случится чудо, пожар, ну, хоть что-то еще, как я выберусь из этой глуши в тапочках и пижаме? Мы остановились перед высокой резной дверью. Сергей постучал и открыл передо мной дверь.

За полированным письменным столом сидел пожилой, седовласый мужчина. Судя по всему, хозяин этого дома. Он поднял глаза, глаза у него оказались.

— Здравствуй, отец.

— Ааа, Сергей, здравствуй, здравствуй, — мужчина поднял блекло-голубыми глаза и улыбнулся, — вижу ты не один? — он внимательно посмотрел на меня, и взгляд его стал цепким и неприятным.

— Ты не говорил о гостях. Почему ты не предупредил меня, что приедешь с такой милой девушкой.

Сергей исподлобья посмотрел на седовласого:

— Так получилось.

— Ну что же, — мужчина вздохнул и улыбнулся. — Представь меня гостье.

— Извините, — я набрала полные легкие воздуха. — Я не гостья. Меня насильно привезли, и я очень хочу, вернее мне необходимо уйти отсюда

Мужчину, видимо, совершенно не тронули мои слова. Краем глаза я заметила, что Сергей усмехнулся.

— Милая моя, неужели вас обидели?

Я сжала ладони и отрицательно покачала головой. Внимательно изучая каждую черточку моего лица, старик продолжил:

— Вот, видите, ничего плохого с вами не случилось, вы всего лишь моя гостья и гостья моего сына.

В груди у меня похолодело, сердце сжалось от тоскливой мысли. Значит, сын и отец заодно в этой затее.

— Вас Тамарой зовут, правильно? А меня Павел Валерьевич, — старику было плевать на мое замешательство. — Может, вам нужно кому-то позвонить, предупредить об отсутствии на пару дней?

— Что вы имеете в виду под парой дней? — я посмотрела на Сергея, он и бровью не повел, услышав последнюю фразу, словно мы сейчас говорили о само собой разумеющихся вещах.

— Да, я хочу позвонить, и еще, мне срочно нужно попасть домой.

— Вы сможете попасть домой, скажем, в пятницу, вас устроит?

Мне начало казаться, что все что я говорю, пустой звук для этого человека.

— А что я буду делать до пятницы?

— Тамара, гостить, просто гостить в этом доме.

И тут же обратился к Сергею:

— Сходи, скажи, пусть приготовят комнату.

Сергей понимающе кивнул, обернулся и вышел. Мы остались с Павлом Валерьевичем, наедине.

— Может мы присядем? Налить чаю?

Мне стало так дурно от этого приема, что я с удовольствием опустилась в предложенное кресло. Мужчина отвернулся к окну и невидящим взглядом уставился в сад.

— Сергей, по некоторым причинам, не очень многословен, поэтому давайте я вас немного введу в курс дела. Вы не против поговорить по душам?

— Не против, — что я еще могла ответить в данной ситуации.

— Я довольно влиятельный человек сейчас и был им раньше. Так сложились обстоятельства, что мать Сережи умерла молодой. Сыну как раз исполнилось девять. В дальнейшей моей жизни случались женщины, но семьей они не стали.

Он оторвал взгляд от расстилающегося перед ним пейзажа и обернулся.

Мне показалось, что он ждет от меня какой-то реплики.

— Мы мало знакомы с вашим сыном.

Он словно не услышал меня, продолжая говорить.

— В связи, хм, с некоторыми трудностями, в какой-то период жизни, мне было не до сына. Я не хочу обсуждать подробности, а вам они и не нужны. Но эти трудности заставили на два года спрятать Сережку в интернате. Я не бросил его, нет. Конечно же, за ним был присмотр, и он никогда не оставался без поддержки. Но я, понимал всегда, что оставил его без отца.

Я слушала все это, не шевелясь и вообще стараясь не подавать никаких признаков эмоций.

— Конечно теперь я стараюсь обеспечить все, о чем он мечтает. И счастлив, что после всего мы с Сергеем сумели найти общий язык. Сумели вновь стать семьей.

Мужчина громко вздохнул.

— Он сложный мальчик, бывает упрям. Разве стоит этому удивляться, ведь ему пришлось пережить сложные времена в одиночку.

Старик подошел к письменному столу.

— Надеюсь, вам стала более понятна наша жизнь.

— Наверное, да. Можно задать вам вопрос?

— Спрашивайте конечно.

Он неестественно улыбнулся.

Нет, правда, ну зачем посвящать меня в тонкости их взаимоотношений. Я всегда помню поговорку. "Меньше знаешь, крепче спишь" Меня наглым образом украли, похитили, выдернули из жизни, назовите как угодно и теперь кормят вежливым разговором. Но вслух я сказала.

— Вы понимаете, что я абсолютно чужой человек для Сергея. Повторюсь, мы едва знакомы и не питаем друг к другу теплых чувств.

Павел Валерьевич, с непонятным выражением лица, посмотрел на мое лицо.

— Вы очень невинны, но, все же, вы не можете не догадываться, что нравитесь моему сыну.

Я покраснела при слове "нравитесь", если у них это так принято называть, значит их проблемы.

— Мне не нравится ваш сын. Совсем. И вы обещали дать позвонить.

Я старалась придать своему голосу уверенности.

— Давайте сперва все выясним, — голос мужчины зазвучал жестко. — Я не знал, что он сегодня вас привезет. Хотя догадывался, что рано или поздно так произойдет. Я могу вас уверить, что сделаю все, для его счастья. Методы и препятствия меня не интересуют, а интересует результат.

Вдруг вся вежливость и мягкость слетела с хозяина дома, словно маска. Теперь, не скрывая превосходство, он посмотрел на меня.

— Только от вас будет зависеть, какие методы я буду применять для этого. Пока вы гостья, и на правах гостьи… Или вы хотите другое отношение к себе?

По спине пробежал холодок, он что, теперь мне угрожает?

— Н-нет, не хочу, — выдавила из себя.

— Вот и ладушки, он улыбнулся. Вы позвоните при мне своей маме, и скажете, что в гостях, ну, например… у вашего знакомого Валентина. И через пару дней вернетесь.

Я побледнела, но нашла в себе силы спросить:

— Причем тут Валентин?

— Ну как же, этот молодой человек ваш искренний друг. И мама не будет беспокоиться, пока вы с ним. Ведь так?

Часть 14

Итак, если подвести итог всего произошедшего, то происходящее можно описать как полное безнадежье. Мне действительно разрешили позвонить матери. Павел Валерьевич включил громкую связь и велел мне говорить так, чтобы он тоже слышал. Набирая номер, у меня мелькнула мысль намекнуть ей, что со мной не все в порядке. Что я в беде. Но здравый смысл подсказывал, что это бесполезно. Даже если мать и догадалась о скрытом послании, что само собой уже невероятное предположение, то что может предпринять продавщица киоска? Что? Пойти в милицию, где только посмеются над ней. Уверена, в течении трех дней они даже заявление у нее не возьмут, считая меня сбежавшей или загулявшей. Я не маленький ребенок как-никак. А зная правду, маме недолго получить сердечный приступ или нервный срыв. Я придумала, что могу сказать. По иронии на выручку пришел Валентин, солгала что, уехала с ним. И на это был главный расчет, если я не смогу выбраться первым к кому обратится мама, это Даневич. И он должен предпринять что-то разумное. Прекрасно зная меня он не может поверить в мою неожиданную пропажу. Я искренне на это надеялась. Моя соломинка в этом водовороте.

Услышав выдумку про Валика и шашлыки на даче, мама обрадовалась. А мне пришлось густо краснеть, от ее замечаний: "Деточка, будь умничкой… Воспользуйся шансом, который дает тебе судьба… Такие мужики на дороге не валяются…" А потом еще и прерывать ее, чтобы присутствующие в комнате не слушали эти унизительные наставления. Если говорить коротко, то разговор оказался пустой тратой времени.

После, меня представили управляющей, ее звали Лида. Именно эта женщина встречала меня с Сергеем у входа, а сейчас она деловито провела меня в гостевую комнату и вежливо предложила располагаться. Подчеркнув, что найду тут все необходимое.

Если говорить о самой комнате, то она мне понравилась. Это может казаться странным, но я с трепетом относилась к уютным, ухоженным домам. Я понимала, что это отголоски нищенского детства, но не могла себя пересилить. Если по правде, то никогда в жизни я не находилась в такой шикарно обставленной комнате. Светлая, просторная она располагалась на втором этаже. Тут была большая кровать, застеленная мягким покрывалом, в тон ему ковер, такой толщины, что ноги в нем просто утонули. Два окна с видом на лес и раздвижная дверь во всю стену, которая выходила на балкон с креслами и шезлонгами. С балкона открывался сумасшедшей красоты вид.

Толкнув полупрозрачную дверь, я оказалась в ванной, и тут все было подчеркнуто роскошным, тёмный цвет чудесно гармонировал со светлым мрамором. Зеркало во весь рост и овальная джакузи.

В глаза бросились большие белоснежные полотенца, запакованная зубная щетка, женский бритвенный станок, несколько ярких флаконов и мягкие тапочки.

Вот тут никакого, даже похожего чувства на радость, я не испытывала, только смертную тоску от взгляда на все предметы, чужие для моей жизни. Было понятно, что к моему появлению тут все отнеслись буднично. Ко всему прочему, воображение рисовало совсем уж жуткие картины, которые усилием воли я старалась прогнать. Я осознала, что в этих стенах мне предстоит провести как минимум три дня. Но разве я могла быть уверенной в этом сроке?

Я слонялась по комнате не меньше часа, пока не раздался аккуратный стук в дверь. От неожиданности меня подбросило словно на пружине. Про себя я нервно отметила что если так пугаться, а то скоро впаду в истерику. Я присела на кровать и едва слышно сказала:

— Войдите,

Гостьей оказалась молодая брюнетка. Девушка была похожа на секретаршу, подтянутая, стройная, в элегантном костюме.

— Здравствуйте.

Я кивнула, здешняя приторная любезность, раздражала своей фальшивостью. В добавок ко всему, я успела различить в ее глазах насмешку над моим внешним видом. Хотя красивое лицо сохраняло маску учтивости.

— Это вам.

Только заметила, что у "секретарши" в руках несколько больших бумажных пакетов с фирменными знаками.

— Спасибо, — а что я еще должна была сказать?

— Размер должен подойти, но если вы хотите померить, я подожду.

Снова это выражение насмешки.

— Не нужно, я мерить ничего не буду.

Молча развернулась и подошла к окну, чтобы скрыть краску стыда и принялась рассматривать дорожку из белого камня. Заметив мое нежелание общаться, девушка положила свою ношу и вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Снова я осталась в одиночестве. Что бы выкинуть все ненужные мысли из головы я поплелась в душ. Сняла халат закрыв за собой дверь, проверила, защелкнулся ли замок.

Пусть закрытая дверь это лишь иллюзия безопасности, но мне стало немного легче.

Приняв душ и хорошенько помыв волосы, я вышла из ванной и села на кровать. Итак, судя по всему одежду мне купили новую и дорогую. Конечно, мелькнула невеселая мысль, нужно соответствовать здешнему интерьеру и его жителям.

Стало любопытно, что подобрали для игрушки драгоценного отпрыска. Именно игрушкой я себя чувствовала сейчас, словно герой старой французскойкомедии. В фильме по сюжету избалованному мальчику отец толстосум покупает живого человека. Потом они становятся друзьями. Только моя ситуация совсем не была комичной. Хотя это может быть интересным сюжетом для фильма. Но точно не комедийного жанра. Я сама себе усмехнулась. Захотел сыночек школьную симпатию, и на тебе на блюдечке с золотой каемочкой, а эти вещи еще одно подтверждение моей незначимости и бесправию.

Под эти невеселые мысли я вернулась к покупкам. В первом оказались голубая трикотажная туника с открытой спиной, в тон ей слаксы и мягкие балетки. Было тут и черное платье, белая юбка и серая блузка.

Из следующего я выудила черный свитер, голубые джинсы и коробку с замшевыми сапогами. Третий пакет заставил меня покраснеть до кончиков ушей, в нем лежало несколько пар нижнего белья. Причем разного фасона — от хлопчатобумажных трусиков, до кружевного бикини, в сочетании с таким же вульгарным бюстгальтером.

— С ума сойти! Как вообще такое возможно приносить малознакомой девушке?

Я нахмурилась. Может надеть свою пижаму и не трогать дорогие покупки. Но вспомнилась фраза хозяина дома

— Только от вас будет зависеть, какие методы я буду применять…

Сколько себя помню я старалась избегать сложностей. Не считала это слабостью, скорее здравомыслием, именно оно не раз спасало меня в самых опасных ситуациях.

Я не обманывалась. Нет. У меня было понимание, ЧТО МЕНЯ ЖДЕТ В ЭТИ ТРИ ДНЯ! Нехорошее предчувствие холодком пробежало по спине. Но я надеялась, может и глупо, что смогу свести к минимуму все риски, по крайней мере если не буду лезть на рожон.

Всё, что сейчас происходит, это еще не насилие над телом, пока это насилие над моей душой. Сергей все же смог, ворваться в мою жизнь, как и обещал в школе. Ворвался и перечеркнул все что было после него… Теперь уже не верится, что всего пару часов назад, я сидела с Валиком на кухне, и слушала его шутки над моим заспанным видом. Единственное что я не могла понять он хочет мне отомстить, поиграть или показать свою силу, довести начатое до конца. Снова потянуло всплакнуть, но я не позволила себе этой слабости.

Посмотрев на прикроватный столик задержалась на часах, синие циферки на плоском экране показывали — 16.25, за окном уже готовились опуститься сумерки. Я сделала глубокий вздох. Нужно что-нибудь одеть из этого дорогого тряпья.

Через пару минут, натянув тунику и слаксы, я принялась расчесывать волосы перед зеркалом. Белье не трогала.

Внезапно, абсолютно бесшумно, открылась дверь. В этот раз гость даже не думал стучать.

Сердце подпрыгнуло вверх, когда в комнату молча зашел Сергей. На секунду наши глаза встретились. Его тяжелый и мой испуганный. На минуту повисла гнетущая тишина. Через пару секунд, ничего не говоря, он сел на стул у двери. Повернувшись снова к зеркалу, я дрожащими пальцами старалась заплести еще влажные волосы. В голове промелькнуло

"Пошел он, первой начинать разговор я не собираюсь." Да, я мысленно храбрилась.

— Оставь распущенными… — сказал он через пару минут сидения в тишине.

— Пожалуйста… — добавил немного погодя.

Я замерла с расческой в руке.

Часть 15

— Хорошо, — я стянула резинку с волос. Хотелось добавить с ноткой сарказма: "Хозяин — барин", но сдержалась. Сейчас если говорить честно, он и был настоящим хозяином и мне нужно это признать, если не хочу обострить ситуацию.

На столе была разложена косметика, все самое необходимое: тушь, блеск для губ, тени. Конечно не мое, а любезно предоставленная для гостевого пользования. Ни к чему этому я не прикоснулась. Не из-за протеста, просто не видела смысла прихорашиваться.

— Я готова, — будь что будет, оттягивать неизвестность нет смысла. — Что дальше? — я посмотрела на Седого.

Он поднялся, снова отметила, насколько он стал огромным. Этакий двухметровый качок. Его преображение не давало в нем увидеть лучшую сторону, ощутить симпатию. А наоборот, такой тип внешности никогда мне не нравился, скорее отталкивал. Всегда его ассоциировала с криминальными ребятами.

— Подожди, — он на мгновенье вышел за дверь и сразу же вернулся с огромным букетом. Соорудив некое подобие улыбки, протянул цветы мне. На мгновенье мне показалось, что он выглядит смущенным, если это слово применимо к Седому. Я протянула руку и уставилась на букет.

Кровь отхлынула от лица-белоснежные ромашки, красиво завернуты в прозрачный целлофан. Сергей произнес:

— С Днем Рождения.

Сделав шаг, он оказался рядом, не сводя голубых глаз с моего слегка наклонился и поцеловал. Я плотно сомкнула губы и отстранилась. В голове зашумело. Ромашки? Не верю, что это случайный выбор цветов. Как будто он хотел напомнить о себе, и том на чем мы остановились. Очередное возвращение назад. Мне и так было нехорошо, но теперь стало тошно совсем. Вместе со сладким запахом нахлынули воспоминания: интернат, побои, драка, полет с крыши. Ненависть стоящая между нами. Непрошеные картинки прошлого мелькали перед глазами. Если Сергей хотел освежить мне память, ему это прекрасно удалось. Усилием воли, я попыталась скрыть свои чувства, и слегка дрожащей рукой взяла букет, соорудив благодарную улыбку.

— Спасибо…

— Тебе понравились цветы?

Он, не отрываясь, смотрел мне в глаза. Я боялась его, и он это знал.

— Да, понравились

— Но букет твоего мажора понравился больше? — Он вопросительно выгнул бровь. — Я раньше думал, что ты любишь ромашки.

— Люблю — я старалась спокойно отвечать.

Снова взгляд из исподлобья:

— А дебильная игрушка наверняка вызвала восторг…

У меня похолодело внутри. Не бывает так, не бывает.

— Ты что, следил за мной? Как ты… ты… — я не находила слов.

— А если следил, то что?

— Ты, ты… — я сдержала последние слова "больной", "отморозок" и еще пару эпитетов, которые вовремя застряли в горле.

— Ну, скажи, давай, кто я? Тома поговори со мной. Интересно послушать.

Я молчала. Держа букет в руках, окинула взглядом комнату, отыскивая, куда можно его поставить, тем самым найти причину отодвинутся от мужской груди. Но ничего даже издали напоминающую вазу я не увидела. Внезапно, парень вырвал цветы из моих рук, и со всего размаху швырнул его в сторону открытой двери. Не попав в проем, букет со всей дури врезался в наличник двери, обсыпаясь белыми лепестками и шурша целлофаном.

— Не нравятся, куплю другие. Но не нужно игнорировать меня.

Изо всех сил я пыталась не дрогнуть, устоять… перед ним. Казалось если я сейчас заплачу, это буду уже не я. Я не разрешила себе выплеснуть всю правду. Кто он для меня, и что я обо всем этом думаю. Осознавая ГДЕ, и в каких условиях нахожусь, помнила зверя злить нельзя. Я села на кровать и закрыла лицо руками:

— Что ты хочешь от меня, что? — вышло жалко, но я продолжала.

— У тебя все сложилось, дом, отец. Мне показалось, он тебя любит, так зачем все это? — я подняла на него свой взгляд, — Зачем?

На секунду мне показалось, что что-то мелькнуло в его глазах, что-то, похожее на раскаяние или боль. Но он быстро справился с собой, отвернувшись в сторону двери, спросил:

— Ты готова идти?

***

Мы шли по коридору, молча. Сергей впереди, я позади. Когда начали спускаться по лестнице, он по-хозяйски взял мою ладонь. Снова ощутила, насколько у него теплая рука. У самой руки почти всегда мерзли, даже летом. Валик всегда шутил, что я ледышка, но на самом деле холодные ладони следствие моей плохой терморегуляции. И опять мысли о Валентине. Как я не старалась, прогнать их не получалось. Где он сейчас, с кем. Он бы мне помог, если бы…Эту мысль я все время упорно гнала от себя. "Если бы" не случилось, а тешить саму себя иллюзиями я никогда не разрешала.

Мы вошли в большую, просторную комнату, освещенную мягким светом, в центре которой стоял изысканный прозрачный стол, его окружали одинаковые мягкие диванчики из светлой кожи. Отделанный натуральным камнем, потрескивал камин, отблески разведенного в нем огня падали на белый мраморный пол. Довершением всего служили огромные окна, которые замещали собой почти всю стену. За их идеально прозрачными стеклами виднелась лужайка, в обрамлении декоративных фонарей, голубоватыми свечением окрашивая сумерки.

— Садись, — Сергей отпустил мою руку около дивана, я послушно опустилась на мягкую кожу, а он скрылся за примыкающей дверью.

Благодаря его уходу, появилась минута обдумать все происходящее. Наверное, нервничать не стоит, ведь если Седой хотел причинить мне вред, уже бы причинил. Для этого не нужно было везти в свой дом, и знакомить со всей родней. Те же вещи покупать. Не вяжется это с банальным "попользоваться на ночь", так сказать. Но и ожидать благородства и прогулки под ручку тоже. То немногое общение с Сергеем, которое у нас было, показывало, что он не ведет себя так как я привыкла.

Невеселые размышления прервал звук шагов, а через мгновенье появился Сергей. В других обстоятельствах его можно было даже назвать привлекательным. Серая футболка обтягивала мощный торс, спортивного кроя брюки сидели как влитые. Высокий рост, наверное, не меньше 180 см, по всей вероятности, его давние занятия спортом не были забыты. Крупная фигура и грубоватые черты лица, делали его старше своих лет. Он без всякой натяжки выглядел на все 25.

Следом за парнем появилась Лида, которая толкала перед собой тележку с разной посудой. Я подобное только в фильмах и видела.

— Добрый вечер, Тамара, — обратилась она ко мне, и тут же проворно начала сервировать стол, бодро позвякивая посудой. Вино, фрукты, красиво разложенные закуски. В завершение были выставлены два высоких бокала. На прощание кивнув мне, и улыбнувшись Сергею, она удалилась.

Все время, пока шла сервировка, Сергей стоял у камина, и смотрел на меня. Это я чувствовала кожей, потому что глаз не отводила от рук Лиды. Усиленно делая вид, что мне безумно интересно, что происходит с едой. Но вот женщина ушла, и мне пришлось поднять взгляд на парня, ведь глупо было разглядывать мирно лежащие тарелки.

— Я музыку включу. Не против? — спросил мой спутник.

Я пожала плечами, показывая, что я не против. Какая разница, что хочу тут я? Музыка так музыка.

Я так устал бродить Среди высоких стен

Глубокий мужской голос наполнил звуками комнату. Сергей приблизился, сел напротив и потянулся за бутылкой.

Где каждый шаг к тебе подобен пытке.

Я так хотел тебя Навеки взять в свой плен,

Но сам пленён огнём твоей улыбки,

Огнём твоей улыбки, Огнём твоей улыбки.

Наполнив оба бокала, он один из них протянул мне.

— Выпьем? — голубые глаза неотрывно следили за моим взглядом, словно в нем он пытался прочитать мои мысли.

Я кивнула, и взяла бокал с золотой жидкостью. Седой протянул свой бокал к моему, раздался легкий звон.

— За твое совершеннолетие, — Сергей улыбнулся, и почти одним залпом выпил до дна.

Я сделала два маленьких глотка и отставила напиток, вино чем-то напомнило шампанское, но без пузырьков. Приятное тепло разлилось по всему телу.

— Выпей до дна, — коротко бросил Сергей.

Мои брови вопросительно поднялись.

— Спасибо, не хочу.

— Выпей вино, Тома, — он сделал ударение на первом слове.

Мне жутко захотелось послать этого самовлюбленного кретина, но я побоялась спровоцировать его, и накалить ситуацию.

— Хорошо, — я влила все содержимое бокала в рот и, чувствуя, что выполнила указание в полной мере, спросила:

— "Увозя" меня из дома, ты обещал поговорить.

Он посмотрел поверх меня.

— Сначала я не собирался тебя увозить, это было неожиданное решение. Не знал, что так получится.

Сергей потянулся за моим бокалом, и снова начал наливать вино.

— Я не хотел тебя обидеть, и никогда этого не хотел. Но ты, увидев меня, даже разговаривать не захотела, — его голос впервые прозвучал мягко, и это дало призрачную надежду.

— Ты не подумал, что я могла просто удивиться. Не узнать, или быть не готовой к такой встрече?

Скорее всего, он даже не услышал мой ответ, потому что смотрел все туда же.

— Ты спишь с ним? — резко переменил тему блондин.

— Чт-то? Ты шутишь, наверное?!

Это переходило все границы. Меня от гневных мыслей обдало жаром.

— Просто ответь, — голубые глаза впились в меня.

— Послушай, я догадываюсь, зачем ты меня затащил сюда. Все-таки не 10 лет. Но для тебя будет неожиданностью, не все похожи на тебя. И… Валик… просто друг, дорогой мне человек.

При мыслях о Валике стали наворачиваться слезы, неприятно запершило во рту.

Сергей помолчал немного.

— Хорошо. На, выпей, — и снова протянул бокал.

— Больше не хочу вина. Спасибо, — отрезала я, со всей твердостью, на которую была способна.

— Тебе не нравится вино? Тут есть пиво, коньяк, шампанское, что принести?

Боже, неужели я похожа на любительницу выпить? Мне неожиданно захотелось то ли засмеяться, то ли разрыдаться, от всей комичности ситуации. Но я как можно спокойней ответила.

— Я просто не хочу НИЧЕГО СПИРТНОГО.

— Мы сегодня будем праздновать твой день рождения. Только ты и я. И ты будешь пить вино.

— Ты хочешь меня напоить, тебе так проще, да?

Парень пожал плечами.

— Я еще не знаю сам, что проще.

И он подвинул в мою сторону полный бокал.

— Хорошо я буду пить хоть водку, только обещай мне ответить на несколько вопросов.

Сергей повеселел и откинулся на спинку дивана, вытянув ноги.

— Валяй. Ты пьешь — я отвечаю.

Я сделала первый глоток и взяла кусочек апельсина, если совсем ничего не есть, то скоро он получит недвижимое тело.

— Как ты меня нашел?

— Сегодня или вообще? — он улыбнулся.

— Вообще.

— После того, как ты исчезла из школы на три дня, я достал адрес через старосту вашего класса.

— Понятно. Ты сегодня следил за мной?

— Сегодня нет. Просто пришел поздравить.

— Почему ты решил так поступить? Я говорю о сегодняшнем утре.

Сергей помрачнел, приподнялся и снова подлил вина.

— Потому что знал, не сделай я этого, встретившись со мной, ты побежишь снова к нему. Или просто исчезнешь. Теперь я это не позволю.

Мое дыхание остановилось, и чтобы скрыть волнение, я начала разглядывать свои пальцы.

— Сережа, — я не смела поднять глаза. — Все дело в твоем желании ко мне? Ну, в том, что между нами ты запланировал тогда в школе? А сейчас, когда у тебя все вот это, — я обвела рукой комнату, — ты хочешь довести дело до конца? Да? — я подняла глаза на него, и чувствовала, что в глазах стоят предательские слезы.

Сергей исподлобья посмотрел на меня. Он слегка побледнел, и на лице четко выделились скулы. Казалось, что он сейчас что-то разнесет на столе. Мысленно я сжалась внутри. Но, спустя пару минут, он ответил относительно спокойно:

— Не в этом дело. Ты забыла, что я сказал в тот день, когда ты уехала с ним? Или в памяти осталось только все плохое обо мне?

И замолчал, пронизывая меня взглядом, явно ожидая моей реакции. Потом вздохнул и продолжил:

— Поначалу думал, что со временем все пройдет. И сам, поверь, старался забыть. Но оказалось чувства пошли наоборот, я не смог отказаться от тебя. И по-прежнему хочу, чтобы ты осталась со мной. Ты мне обещала выпить вина. Он снова наполнил бокал почти до краев.

«Пить так пить, терять уже явно нечего», — горько подумала я, и выпила почти пол бокала вина. Представить страшно, что ждет меня дальше. Наедине с этим громилой, еще и под мухой.

— Потанцуем, Тома? — он впервые за вечер назвал меня по имени, протягивая ладонь, приглашая на танец.

Я протянула руку и поднялась, пройдя пару шагов в центр зала, он одной рукой обхватил мою талию, другой по-хозяйски взял ладонь, и начал двигаться в такт музыке.

А ты целуешь не мои губы

Тебя ласкают не мои ладони,

И он тебя, наверное, любит

А у меня под рёбрами колет.

А ты целуешь не мои губы

Тебя ласкают не мои ладони,

И он тебя, наверное, любит

А у меня под рёбрами колет.

Тут я ощутила всю разницу в нашем росте. Чтобы доставать руками до плечей парня, пришлось встать на носочки. Через минуту почувствовав, как я танцую, он приподнял меня и прижал к себе одной рукой так, что мои ноги уже не доставали до пола, и, просто сжав меня в охапку, продолжал двигаться.

Часть 16

Сказывалось действие алкоголя, никаких неприятных чувств от его близости не было. Наоборот, от мужских рук и тела исходило приятное тепло. Равномерное покачивание успокаивало меня, танец дарил расслабление всей нервной системы. Так, мы молча двигались в такт музыке. Вскоре песня закончилась, и я хотела отстраниться, попыталась опустить ноги на пол. Но Сергей не разделяя это желание, стоял недвижимо. Положив подбородок мне на макушку, прижал за талию к себе. Пара секунд, и началась новая, лирическая песня. Несмотря на это, мы продолжали стоять. Из динамиков лился томный голос английского исполнителя, мой партнер поднял подбородок и посмотрел в глаза. Во взгляде Сергея отражалось много эмоций: нежность, решимость, уверенность и…наверное, немного волнения. Свободную руку он опустил в волосы на затылке. Я зажмурилась, когда мужские губы накрыли мои. Давя на них, без особого сопротивления, Седой заставил меня впустить его язык. Властно владея моим ртом, он требовательно то входил, то выходил из него, по очереди заставляя принимать его, а потом забирал мой язык в свой рот. Его губы полностью контролировали процесс и заставляли отвечать ему. И мне не было ни страшно, ни неприятно. Я не могла дать себе ответ, что сейчас ощущаю, а отстранится не было сил. Сергей чуть повернул мою голову и, оторвавшись от губ, перешел на щеку и, оставляя влажный след, поднялся к уху. Теплое дыхание опалило нежную кожу, и мурашки побежали по спине. Одновременно он притянул мою талию еще ближе к себе, и начал посасывать мочку, удерживая голову в нужном положении.

— Ты останешься со мной, — прошептал он еле слышно. От его теплого дыхания сердце стало учащенно биться. — Теперь я точно знаю. Из динамиков лился приятный женский голос.

Щербатая лyна, и мы не в одной постели,

Светло, потомy несмело я разбегyсь и с окна,

Я верю, не бyдет больно, я помню, как это делать.

Мои тебе поздравления от крошки, от гения, М

оё в тебе сердце юное, щербатое, лyнное. Оно в тебе.

И вдруг все закончилось. Сергей отпустил меня и прервал поцелуй. Сделав вдох, я направилась к дивану, но крепкие руки продолжали удерживать талию, придерживая и помогая сесть.

Мои тебe настроения от крoшки, от гения,

Моё в тебе сердце юное, щербатое, лyнное.

Оно в тебе моё прошлое, м, не пошлое. В трyбке гyдки говорят,

Сказки, ласки, да всё подряд.

Бережно опустив меня на диван, Сергей двумя шагами пересек комнату и выключил свет, теперь из освещения остался лишь мягкий отблеск камина. Тишину нарушило журчание вина.

— Я присяду рядом?

Я кивнула. Он приблизился, аккуратно сел и вручил мне бокал.

"Хочет, чтобы мое сознание отключилось окончательно", — отметила про себя я.

Немного пригубив, я уставилась на пламя камина, ожидая, что произойдет дальше. Но Сергей ничего не предпринимал, только прищуренным взглядом рассматривала меня, поглаживая мое плечо. Минута проходила, за ней следующая, а мы молча сидели и оба смотрели на огонь… Я начинала чувствовать, как глаза начинают слипаться.

— Допила? — он потянулся за фужером.

Я кивнула.

— Пойдем, поздно уже.

— Куда?

— Спать, мышка. Сегодня я не трону тебя, не бойся.

Я и не боялась в голове странно шумело и эмоций не было. При поднятии с дивана, меня слегка покачнуло, в голове шумело, что неудивительно. Но я выровняла походку, и неуверенными шагами направилась к выходу. Спать так спать, только что-то не верилось в эту идиллию. Поднимались по лестнице мы в полной тишине. Хотя такая же тишина была в моей голове. Все мысли были заняты нормальным преодолением пути до комнаты, потому что опьянение мое было нешуточным. На предпоследней ступеньке я так оступилась, что чуть не вывихнула лодыжку, но тут же на талию опустились сильные руки и спасли от падения.

— Давай я помогу, а то и не дойдешь, смотрю.

И Серый, словно пушинку, вскинул меня на руки. Я не стала сопротивляться и перечить. Зачем? И так вся ситуация находилась в его руках, так же как и я. Теперь мы в два счёта добрались до спальни. Сергей распахнул дверь, не отпуская меня, вошел в комнату. Из окна лился мягкий лунный свет, благодаря которому в комнате не было темно. Парень бережно положил меня на кровать, и отошел, закрывая дверь, но сам уходить, по всей видимости, не собирался. Склонившись надо мной, он начал стягивать балетки, аккуратно укладывая их возле кровати. Несмотря на сумятицу в голове, я начала протестовать.

— Спасибо, я сама, — но получилось как-то вяло.

— Как всегда, — он усмехнулся.

Уложив обувь, блондин лег на бок рядом со мной, приподнявшись на локте, начал перебирать пряди моих волос. Теплая ладонь обвела скулу, спустилась к подбородку, а после очертила пульсирующую ямку у основания шеи. Он меня хочет. И эта мысль была единственной, запавшая в расслабленную вином, отяжелевшую голову,

Мне уже ничего не хотелось, ни спорить, не вырываться. Просто закрыть глаза и уснуть. Алкоголь это, или стресс, меня мало волновало.

Его рука переместилась на талию и нежно скользнула под низ туники, прошлась по животу, ребрам и медленно дотронулась до груди. Он начал поглаживать сосок, то моментально затвердел. Он изучал мое тело, спокойно, целенаправленно.

— Сережа, я хочу спать и…

— Шшш, я не помешаю. Ничего не говори, просто спи, а когда проснешься…

Последние слова растворились, так и не дойдя до моего сознания, я так и уснула, полностью одетая, лежа рядом с Седым, который гладил мое тело.

Мне снится сон. Я стою на краю крыши, смотрю вниз. Волосы треплет ветер и смертельно холодно. Ладони настолько замерзли, что невозможно пошевелить пальцами. На душе давящее чувство жалости к себе, и слезы катятся, влагой покрывая лицо. Невольно я замечаю, что рядом кто-то есть, я слышу его шепот, но не могу разобрать смысла слов. Пытаюсь повернуть к нему лицо, но не могу, глаза прикованы к огням, мерцающим вдалеке. Наконец, я разбираю шепот, и узнаю голос Валика, который обращается ко мне.

— Тома… Ты не прыгнешь… Я тебе не позволю…

Боль в груди становится мучительной, и я делаю шаг навстречу далеким огням.

Я распахнула глаза. Дотронувшись до щек, пальцы стали влажными. В горле пересохло, безумно хотелось пить. Сбросив одеяло, и сев в постели, я осмотрелась, за окном стояла серая мгла, тяжелые тучи заволокли все небо, не пропуская солнечные лучи. В комнате я находилась одна, раздетая до нижнего белья (этот факт заставил меня покраснеть до кончиков ушей). На прикроватной тумбе стоял графин с водой. Я завернулась в простынь, и поднялась. Вода притягивала, как оазис в пустыне. Налив полный стакан я жадно выпила почти всю жидкость. Часы подтвердили мое предположение, что встала я поздно, показывая 8.30 утра.

Часть 17

Я побрела в ванну. Стоя под душем отчаянно пыталась восстановить картину вчерашнего вечера. Но вся информация заканчивалась на моей позорной "отключке". Значит, и раздел меня Сергей. И воду оставил тоже. Как предусмотрительно, сначала напоить, а потом побеспокоится о самочувствии. Несмотря на все происходящее, злобы не ощущалось, и я сама не понимала почему. Может виной тому вчерашнее поведение Седого? Он не был груб, напротив. А возможно, мой мозг старается блокировать плохие переживания? Я привыкла так делать, не сгущать краски, не терзать себя морально. В моей жизни были времена голода, нищенства, трудностей. В такие моменты я притупляла приступы страха и стыда. Не давала этим эмоциям разрушить меня. Однажды я уже стояла на краю, потому что иссякли желание бороться. Это стало главной причиной попытки самоубийства. Теперь я не позволяю себе уныние, твержу, что все проходит, и самое плохое тоже. Возможно, я цепляюсь за жизнь, за призрачную надежду счастья. Но это лучше, чем стоять на крыше.

Я прикоснулась лбом к стеклу душевой, теплые капли струились по телу, даря приятное чувство свежести. Что дальше? Этот вопрос терзал меня с момента пробуждения. Один день заточения прошел. С моим похитителем нас это сблизило. Нужно признать я стала спокойно относиться к его хозяйским поцелуям, поглаживаниям и откровенным моментам. Нравилось мне это? Наверняка нет. Отталкивало это меня, точно не отталкивало. Ограничится Седой этим этапом ухаживания и невинных поцелуев? Уверенна что не ограничится. Я вчера видела его взгляд, чувствовала огонь в его глазах. Он хочет меня, но по какой-то причине сдерживается и не спешит. Рано или поздно, играть со мной в кошки-мышки хозяину этого дома надоест. И произойдет то, ради чего все и затевалось. Что я могу предпринять? Точнее что я хочу предпринять. Но ответа не было. Пока лучшее, что я придумала, это не лезть на рожон, и продержаться еще два дня. Нужно в любом случае позвонить матери, а намного лучше попытаться достать свой телефон. За этими размышлениями, я провела в ванной не меньше часа.

С этими же мыслями я вернулась в комнату. Обернувшись в махровое полотенце, на ходу вытирая волосы я заметила его.

— Доброе утро, — голос Сергея был чрезвычайно бодрый. — Как спалось?

Я от неожиданности слишком бодро ответила.

— Нормально, — воспоминания прошлой ночи заставили меня покраснеть. Снова.

Смущение абсолютно не было присуще моему визитёру. Он полулежал на еще неубранной постели, полностью одетый. Джинсы, черный пуловер с треугольным вырезом, ярко контрастировал на фоне светлых волос.

По сравнению с гостем, я чувствовала себя обнаженной.

— Чем бы ты хотела сегодня заняться?

— Честно?

— Ну да, есть идея сходить в кино, например. Ну, конечно, после завтрака. Лида уже накрыла.

— Нужно позвонить маме. И еще сотовый, в нем контакты одногрупников, я учебу не хочу пропускать. Но вечером можно и кино…

Взгляд блондина стал непроницаем. Он чуть наклонил голову и прищурил глаза.

— Сегодня я хочу провести весь день с тобой. А вечером в ночном клубе будет вечеринка, и ты будешь сопровождать меня. Насчет телефона — позвонишь с моего. За учебу не волнуйся, все решено, будет больничный.

Сергей встал и продолжил:

— И еще, тебе нужно одеться теплее, сегодня похолодало. Вот, — он выудил большой пакет и протянул мне.

И снова испытующе посмотрел на меня, видимо ожидая реакции. Я хорошо запомнила вчерашнюю ситуацию с ромашками, поэтому молча поставила пакет на кровать и выудила из него черное пальто, отделанное рыжим мехом. Снова лицо залило краской, проститутка, ей-богу. Только мне платят наперед, а спрос будет после. Идиотизм. Брать вещи от похитителя, еще и какие вещи! Я даже открыла рот, чтобы сказать, этому новоиспеченному хозяину жизни, что я думаю. Например, что легче привести мою, личную одежду, чем каждый день класть передо мной новый пакет. Но блондин опередил и сурово добавил:

— Там, куда мы собираемся, нужно выглядеть прилично.

Возмущению моему не было предела. Я не сдержалась.

— Может тебе нужно "прилично", а для меня это не имеет никакого значения.

— Да, — согласился Сергей с раздражением в голосе. — Это нужно МНЕ.Запомни, я прошу — ты делаешь. Одевайся я жду тебя внизу.

Он не стал ждать моего ответа и исчез за дверью.

Внизу оказался завтрак. Опять мы были наедине. Домработница появилась всего лишь раз, забрала поднос и быстро удалилась. Я сразу определила, что Сергей в поднятом настроении. Сначала он ухаживал за мной, предлагая по очереди попробовать все, что лежало на столе. А выбрать было из чего: ароматные блинчики, несколько всевозможных соусов к ним, тосты из разного вида хлеба, бекон, масло, и еще уйма всякой мелочи, делающей завтрак похожим на пиршество в ресторане.

Сам парень отпивал из маленькой чашки дымящий кофе, и смотрел на то, как ем я.

— Не очень удобно есть, когда ты так смотришь.

Сергей широко улыбнулся, от чего стал казаться младше.

— Не буду, но нам нужно договориться.

— О чем?

— Мы начнем общаться. То есть ты перестанешь молчать, — он улыбнулся еще шире и задорно подмигнул.

"Нашел рассказчицу, особенно рядом с ним", — пришла издевательская мысль, но вслух я произнесла:

— Спрашивай, а то не знаю, о чем говорить.

— Как прошли у тебя два последних года?

Я потянулась за блинчиком, Сергей налил апельсиновый сок в мой стакан.

— Как у всех, после школы поступила в колледж, на факультет рисования.

— Ты хочешь стать художницей?

— Не совсем, просто это единственное, что мне нравится.

Я не стала уточнять, как маму чуть удар не хватил, узнав куда я собиралась поступать, ведь это даже профессией не назовешь. Но благодаря обаятельности Валика и его заверении в том, что любой дизайнер в первую очередь художник, мама растаяла. Тем более ей не было известно, что только благодаря Валентину меня вообще туда приняли.

— А что еще?

— Летом я работала в магазине книг и антиквариата. И сейчас время от времени подрабатываю там, в выходные и праздничные дни, когда основному персоналу нужны выходные.

Между нами снова возникла пауза.

— А как у тебя прошло это время? — решила нарушить молчание первой.

— Отец забрал меня из интерната через два месяца после твоего ухода. В школу я уже не ходил, после домашнего обучения отправили в Австрию, в Венский университет. За полгода выучил немецкий на "хорошо". Проучился с перерывами полтора года. Потом надоело. Да и зачем? Все есть, — он пренебрежительно дернул плечами.

— И чем ты сейчас занимаешься?

— Вникаю в дела отца. Контролирую небольшую часть, так сказать. Я смотрю, ты поела?

— Да, спасибо, очень вкусно.

— Тогда нам пора двигать.

Спустя некоторое время мы вышли на крыльцо, перед нами припарковался знакомый фольксваген.

— Познакомься — Семен, мой помощник и друг.

— Здравствуйте.

Семен оказался тем, который помогал похищать меня из дома. Это был крепкий мужчина за 30, с цепким взглядом и суровыми чертами лица. Такой типаж чаще всего появляется в отечественных боевиках про мафию. Он скользнул по мне безразличным взглядом, как будто я была не более чем мебель в доме.

Я засунула руки в пальто, которое мне "преподнесли" сегодня утром, и отметила про себя, что если бы не оно, пришлось ехать в единственной "своей" теплой одежде, а точнее в халате. Практичность моего спутника была оправдана.

Тем временем Семен переговаривался с Сергеем, а вернее, они спорили о чем-то. Судя по всему, Семен не хотел пускать его за руль. Но парень настаивал, и, через 2 минуты после звонка на мобильный, мужчина махнул рукой, сдаваясь. Дверца авто открылась передо мной. Я села в кресло, обтянутое мягкой кожей. Потянулась к ремню безопасности. Сергей легко запрыгнул на водительское сидение. Бросив пачку сигарет на панель рядом с рулем, одел солнцезащитные очки, которые органично сочетались с расстегнутой курткой. Он со смешком посмотрел на мой пристегнутый ремень и нажал на педаль. По лицу парня было заметно, что он наслаждается вождением. Крепкие руки небрежно поворачивали руль, он время от времени поглядывал в зеркало заднего вида. Пока машина неслась, нужно заметить, с серьезной скоростью, по проселочной дороге, никто из нас не сказал ни слова.

Но после того как мы выехали на оживленную трассу, Сергей обратился ко мне:

— Сейчас мы заедем в магазин. Только не сопротивляйся, выберем тебе подходящую одежку на вечер. А потом заедем в одно интересное местечко.

— Сережа, насчет вечера, — протянула я, с тоской глядя в окно. — Можно я не пойду. Не думаю, что это уместно в нашей…

— Тома, не обсуждается. Зачем ты все усложняешь. Пойдешь, да и все. Расслабишься, повеселишься.

— Мне не нравятся…эти "подарки" от тебя.

Помолчав, он повернулся ко мне, но я не смотрела в его сторону, тщательно разглядывая мелькающий пейзаж за окном.

— А мне не нравится, что по истечению двух лет, ты все так же отталкиваешь меня. Я виноват перед тобой, я знаю. Глупая была затея, но в тот вечер, если помнишь, я был пьян, кстати, так же как и ты. И ляпнул не подумав, хотел быть крутым или что-то вроде того. Поэтому сейчас решил исправить твое мнение обо мне. Представь, что мы недавно познакомились, и ничего в прошлом не было. И, надеюсь, мы больше не будем обсуждать мои "подарки", ведь они "мои". Значит я и решаю.

По окончанию своей речи, Сергей на мгновенье взял мою ладонь, и бережно сжал своей. Затем, улыбнувшись сам себе, опять переключился на управление автомобилем. "Легко сказать, забудь", — подумала я. Но придерживаясь стратегии, которую выбрала утром, оставила эти слова при себе.

Часть 18

Тишину салона заполнили первые звуки песни, принося мне облегчение, музыка избавила от необходимости разговаривать. И еще мне нравилось вот так ехать под мощные звуки, которые издавала, по всей видимости, стерео-система, потому что обычная магнитола вряд ли может так мощно звучать.

Обожаю город в котором живу

Эти дома, дороги, этот мост

Я взглянула на своего водителя, и у меня дрогнули губы в улыбке. Светлая голова ритмично покачивалась в ритм песне, пальцы барабанили по рулю, он даже подпевал. Никогда бы не подумала, что Седой так любит музыку.

Только с тобой у меня не срослось.

Если бы, в тот же миг, жизнь мою, можно было заменить другой,

Я бы не пошел за тобой

Я бы не пошел за тобой

Поездка закончилась быстро, или так показалось, но добравшись до города и проехав пару кварталов, мы очутились в районе главной площади. Оставив машину на стоянке, мы поднялись в торговый центр. Седой взял меня за руку, и не спеша вел меня вперед. Наконец, наша пара остановилась напротив бутика с умопомрачительными нарядами, выставленными на витрине. Уверенным шагом Сергей зашел внутрь. Две девушки модельной наружности оценивающе посмотрели на нас, одна из них обратилась к нему.

— Здравствуйте, чем могу помочь? — зубы сверкнули в профессиональной улыбке.

Сергей взглянул на меня, предполагая, видимо, что я могу сбежать в любую минуту. Как ни смешно, но именно такое чувство овладело мной. Никогда не любила покупать и выбирать одежду. А в бутике ничего не приобретала ни разу в жизни, я умоляюще посмотрела на Сергея.

— У нас коллекция этого…

— Вижу, — перебил продавщицу Сергей. — Просто покажите где платья, а дальше мы сами.

Надо отдать должное девушке, она все так же улыбалась:

— Прошу за мной.

Седой, наклонившись к моему уху, прошептал:

— Вот увидишь, тебе понравится, — сделав такое уверенное заявление, он подмигнул в ответ на мою вымученную улыбку.

Но Сергей оказался прав, вскоре я поняла, что выбирать и мерять одежду в магазине намного проще и удобнее. Я вошла в примерочную, а мой спутник раз за разом подавал мне вещи. Сначала это было шифоновое платье, с смешными клешеными рукавами, несмотря на просьбы, я так и не рискнула в нем показаться. После пришел черед черного платья, отделанного кружевом и блестками, взглянув на меня в этом "произведении известного дизайнера", Сергей коротко заключил:

— Неплохо, но не твое. Подожди немного.

Чуть погодя, он протянул вешалку, и я поняла, что именно этот наряд украшал витрину. Я со вздохом начала его надевать, и посмотрела на свое отражение. Белоснежное платье футляр из тонкого трикотажа, которое, благодаря покрою, плотно облегало фигуру, словно вторая кожа. Вырез "лодочка" подчеркивал выраженные ключицы и хрупкость плеч. С трехчетвертным рукавом, и по длине, едва прикрывая колени, оно замечательно подчеркивало формы, и очень мне шло. Я открыла штору, и вопросительно уставилась на Сергея. Почему-то, мне хотелось увидеть одобрение в его глазах.

— Ну как?

Сергей обернулся, так как в этот момент разглядывал что-то в мобильном.

На долю секунды он застыл, и в его глазах промелькнуло удивление, вперемешку с восхищением. Словно он только что впервые увидел меня.

Потом он шагнул ко мне, приподнял и прижал к себе. Его губы коснулись моих, легко, ненавязчиво, и быстро отпрянули.

— Ты очень красивая, Тома. А платье мы берем, — констатировал он, поставив меня на место.

Смущенная его порывом, я задернула шторку, чувствуя, что впервые не испугалась и не отпрянула. А наоборот. От его дыхания, тепла тела и крепкого запаха одеколона, пробежали мурашки по телу, и в груди приятно защемило.

После того, как Сергей расплатился, мы также купили туфли, пиджак, и, по настоянию Сергея, солнцезащитные очки в золотой оправе. Я не совсем понимала, зачем защищаться от солнца в марте, но Седой высмеял мое непонимание, убеждая, что этот аксессуар идет красивым девушкам.

Сложив все покупки в машину, мы отправились обедать. Пока ели пиццу, Сергей несколько раз отлучался с телефонов в руке. В очередной раз он вернулся с озабоченным и сердитым выражением лица.

— Тома, к сожалению, придется отложить прогулку. Нужно срочно ехать по делам. Семен тебя отвезет, — закончил он, одновременно ложа деньги на стол.

После мы молча подошли к выходу, а уже стоя на улице, решившись, я робко спросила, смотря на свои пальцы:

— Может, я поеду к себе? А ты мне позвонишь, и вечером…

— Тома, — он за плечи повернул меня к себе. — Мы уже все обговорили. Не усложняй, пожалуйста, — сказал он, нежно погладив меня по щеке.

Через несколько секунд, напротив нас остановился черный мерседес, Сергей молча открыл дверцу машины, по его лицу было заметно, что он о чем-то напряженно думает

— До вечера, мышка, — парень сделал прощальный жест рукой, и улыбнулся на прощание. Шурша колесами, авто двинулось с места.

***

Сидя перед зеркалом, я рассматривала свое лицо. Еще вчера утром, мне и в голову бы не пришло, прихорашиваться и придирчиво рассматривать каждую деталь макияжа. Но сегодня все изменилось, возможно, действовала сила обаяния Сергея, которую я раньше не замечала, или желание выглядеть достойно, сложно было определить. Но после того, как Лида зашла оповестить меня, о том, что нужно быть готовой к девяти вечера, я почувствовала легкое волнение. Отражение мне нравилось. Я не стала закалывать все волосы, а уложила их, слегка подкрутив, придав пышности. Нанесла тон, подвела глаза и тушью накрасила ресницы, губы решила покрыть лишь бесцветным блеском.

Под платье пришлось одеть комплект того белья, который мне принесли в первый день. По той простой причине, что он лучше всего подходил к такому случаю. Осмотрев его на себе, я поняла, почему именно такие вещи делают девушек сексуальными. Телесного цвета бюстгальтер, благодаря форме чашечек и бретелек, выгодно преподносил мою грудь, и, в сочетании с крохотными бикини, подчеркнул природную мягкость кожи. Когда я осознала, о чем сейчас думаю, меня словно током ударило. "Да, Тома, уже на второй день со спокойной душой примеряешь дорогие шмотки, и самое постыдное, что тебе это приятно".Соберись, мысленно приказала я себе. Толку от этих размышлений. Пока я не могу ничего сделать, так не стоит посыпать голову пеплом. В конце концов, нужно признаться, меня уже не так пугает Сергей, скорее наоборот. И глупо сейчас драматизировать, а умнее насладиться моментом, не усложняя происходящего, раз я не контролирую ситуацию. А наслаждаться было чем… Платье сидело как влитое, не одного неаккуратного шовчика, выпуклости, складки. На фоне белого выгодно контрастировал пиджак цвета вишни, и телесного цвета туфли. Определенно, это было лучшее, что я носила в жизни.

В дверь постучали. Я вся встрепенулась, но оказалось, что это Лида.

— Тамара, я вижу, вы готовы? Вас Сергей ждет внизу.

— Хорошо, еще минута и я спускаюсь.

***

Этот ночной клуб ему никогда не нравился. Много пафоса, и еще больше малолетних девиц и гламурных мальчиков. Но сейчас в "Фортайме" был аншлаг, по случаю концерта новоиспеченной столичной звезды. Валик в сопровождении Натали, высокой фигурной блондинки, пробивался к столику, по пути рассматривая публику. Пара знакомых лиц промелькнули, и он, через раз, вскидывал руку для приветствия. Место их столика было выбрано удачно, на круглом балкончике было хорошо видно и сцену и зал. С ними в компании присутствовали двое его компаньонов и их спутницы. Разговаривать было сложно, из-за грохотавшей музыки, но этого и не требовалось. Напитки и закуски уже были на столе, и порция виски оказалась весьма полезной, после трудного рабочего дня. И он глотнул терпкую жидкость. Выступление звезды еще не началось, но зал уже был разгорячен.

Звуки оглушали:

Feels like coming home

After traveling a million miles

I am not alone. Searching

for the star light in the darkest skies

Звучало из динамиков.

Натали его приобняла, томно положив голову ему на плечо, держа в руках бокал с мартини, и жарко зашептала ему на ухо, защекотав искусственными ресницами.

— Валентин, ты сегодня сексуально выглядишь…

— Детка, ты тоже, — он многозначительно посмотрел на вырез ее черного миниатюрного платья, хотя, конечно, платьем, этот кусочек материи, назвать было сложно.

Неожиданно грохот стих, и в громкоговорителе прозвучало оглашение выхода всеми ожидаемого, а, по словам ведущего, еще и самого популярного, исполнителя. Послышались визги и аплодисменты, вся компания переключилась на разворачивающееся музыкальное действие. Выступление не поразило Валика, очередной попсовый мальчик. Но вот перепевка некоторых хитов ему понравилась. В заключение, он предложил присутствующим парам лирическую ноту. Прозвучали первые аккорды и томный голос пропел:

Чи знаєш ти, як сильно душу б`є безжальний дощь?

Так ніби він завжди чекав лише мене.

А як болить зимовий спокій нашого вікна,

Ніжно пастельний, як твій улюблений Моне.

Пары тискающихся и целующихся заполнили танцпол. На их фоне выделялась одна пара. Высокий, мощный блондин, в темной футболке и миниатюрная девушка в белоснежном платье, с длинными, почти до пояса, каштановыми волосами.

Забути все здається я б ніколи не зумів

Новий дзвінок скидає відлік волі на нулі

І погляд твій — він вартий більше ніж мільони слів

Вічно далекий, як і твій улюблений Далі.

Молодой человек бережно держал спутницу за талию, а ее рука лежала на его предплечье. Внезапно девушка повернула голову, и рассеяно осмотрела зал своими большими карими глазами. У Валика что-то оборвалось в груди.

"Тома", — прошептал он…

Така як ти

буває разна все життя

і то із неба.

Така як ти

Один лиш раз на все життя

не вистачає каяття,

коли без тебе я..

Часть 19

Народу собралось на лестнице — не протолкнуться. Пока Валик пробирался через толпу, пытаясь выйти на танцплощадку, белое платье исчезло. Не отдавая себе отчета, почему его переполняет и душит гнев, он словно стервятник, начал передвигаться по залу. Позже он осознает, что даже не старался обдумать причину собственного негодования, словно его вело шестое чувство. Он всегда четко определял свои желания. Сейчас была лишь необходимость увидеть Тамару, и убедиться в том, что это не мираж. И пусть он не совсем трезв, эти волосы, взгляд, не могли принадлежать другой.

Яркий мелькающий свет раздражал, и не давал сконцентрироваться на поисках. Он всматривался в толпу танцующих, но ее там уже не было. Пройдя, несколько компаний, наконец он выхватил взглядом, то что искал. Трое парней и две девушки. Их столик располагался прямо под платформами, в зоне вип-посетителей клуба. Взгляд остановился лишь на Тамаре, не переключаясь на других присутствующих. Не проходило чувство негодования, раздражения. Он чувствовал непреодолимую потребность немедленно объясниться с Томой наедине. С глазу на глаз. И поэтому ему было глубоко плевать, кто окажется рядом с ней. Бойфренд, ухажер, одногруппник.

Девушка сидела в центре, с бокалом, наполненным шампанским, и улыбалась. Глаза ее были устремлены на блондина, с которым они танцевали только что. Валик решительно шагнул к столику, взялся за спинку свободного стула и, с грохотом придвинул его к столу. Присел и сложил руки на груди, не забыв, очаровательно улыбнутся.

Он не смотрел на других, а уперся взглядом в девушку.

— Привет, крошка. Отдыхаешь?

Одежда, прическа макияж. Нужно сказать, выглядела она потрясающе и лишь немногим походила на тихую, миловидную Тамару. Сейчас перед ним сидела сексуальная, красивая женщина с умопомрачительным взглядом. Он почувствовал злорадное удовлетворение от испуга мелькнувшего в карих глазах, и следующее за ним выражение смущения. Ее щеки покрыл румянец, а бокал задрожал.

Присутствие нежданного гостя заметила не только Тома. Блондин шумно встал, от его движения со стола полетело несколько стаканов. Валентин даже бровью не повел. Парень выглядел высоким, накачанным и самодовольным. На вид не больше двадцати пяти. Приблизившись к мужчине, он рванул его за край рубашки.

— Пошел вон отсюда, — выдохнул угрожающе.

Валентин резко вывернулся, поднялся, тем самым сравнявшись ростом с блондином.

— Убери руки, — тихо, но твердо выдохнул, — тебя менее всего касается мой разговор с этой девушкой.

Пришла мысль, что он с превеликим удовольствием сейчас разомнет кулаки, и надерет этому шкафу зад.

Краем глаза заметил, как Тома, с выражением ужаса на лице пытается вклиниться между ними. Но блондин, грубо перегородил ей дорогу. Одновременно, закрыв собой девушку, от глаз Валика.

Уже глядя исподлобья, сказал:

— Что, урод, не помнишь меня?

Валентин почувствовал, что кровь начинает закипать, и глаза застилает настоящая пелена ярости. Он сжал кулаки.

— Твою ж мать…

В голове сложился пазл. Так вот, кто этот недоносок. Это объясняет, почему Тамара белее стены. Мозг лихорадочно обдумывал план дальнейших действий. Забавно, но щенок очень уверенно ему угрожает. Вряд ли блефует

— Вспомнил тебя. А ты забыл, кто я, мальчик? — процедил безразлично.

— Не забыл, — издевательски усмехнулся блондин. На плечо Валику опустилась тяжелая рука, он увидел, судя по всему, телохранителя. Тот, молча, но с угрозой смотрел на него. Валик перевел глаза на бледное лицо Томы, заметил в ее глазах слезы.

— Ну что ж герой, давай отпустим девушку и поговорим.

— Она со мной уйдет, — даже не поворачиваясь в сторону девушки процедил Седой.

— А девушку спросить слабо, герой?

Желваки на его лице заиграли с бешеной скоростью. В этот момент Тома рванулась с места и схватила парня за руку

— Пожалуйста, дай мне с ним поговорить.

В ответ блондин коротким и сильным движением толкнул ее на диван, процедив сквозь зубы:

— Никаких разговоров, — и обратился к телохранителю, — Семен, отведи ее в машину. С этим, — он кивнул на Валика. — Я сам.

Валик приготовился, внутренняя пружина сжалась, гнев усугубило чувство беспокойства за Тому. Быстро, одним броском обогнул стол и схватил ее за руку. Спрятал за свою спину.

— Мы уходим отсюда. Понятно? — коротко кинул перепуганной Томе. Схватил бутылку и разбил о край стола. Вытянул руку с импровизированным оружием перед собой и провел ним снизу-вверх.

— Руки убери от нее, урод, — Произнес блондин не двигаясь, но лицо его стало серым.

— Пошел на хер. Я ее забираю.

Что ж, пусть малолетний недоносок остудит пыл. Валику приходилось бывать и в худших условиях. Если бы еще не было Тамары за спиной.

— Своего пса тоже убери. Иначе не поздоровится вам обоим.

Противники казалось застыли.

Коротко приказал девушке достать из кармана мобильный. Она холодными пальцами положила аппарат в его ладонь.

— Тимур срочно вниз, в район сцены. Мне… — он не успел договорить, сильный удар выбил из руки осколок бутылки. Профессионализму Семена можно было позавидовать. Он молниеносно рванул Валика на себя, от этого движения Тома отлетела в сторону.

Ярость застелила глаза. Он, со всей дури, швырнул стол в телохранителя. Создав временную преграду и пользуясь его заминкой, подскочил к Седому, исполнил очень качественный удар в живот. Следующий удар направил ублюдку в челюсть. Парень увернулся, ловко выкидывая свою руку для защиты, и, нырнув, нанес ответный удар под дых. Дыхание Валика молниеносно перехватило, и, воспользовавшись этим блондин нанес удар в челюсть, но мужчина успел отодвинуться и он пришелся на скулу. Во рту чувствовался привкус крови. Попытался сделать еще один выпад, но его руки схватили как минимум двое, блокируя любые движения.

Сергей молча отряхнулся, и сплюнул красную слюну под ноги. После наклонился к дивану, грубо схватил девушку за руку, притянул к себе. Валентин дернулся. Но тупой удар сзади в почку остановил его порыв. Седой поравнявшись с Валентином, коротко процедил:

— Забудь ее, я не шучу.

Валик поднял голову и, твердо глядя в глаза прошептал

— Мы не закончили…

Но блондин и бровью не повел, молча продолжил свой путь.

Часть 20

Руки дрожали, и в горле стоял противный комок. Мозг отказывался верить в происходящее. Сергей силой увел, а точнее унес меня из клуба. От падения в зале, руку в локте саднило, и шатался каблук. Но все это мало волновало меня. Перед глазами стоял образ Валика. Зажатый двумя громилами, с окровавленным лицом и невидящим взглядом. Сердце сжималось от боли, от страха и не менее сильно от чувства стыда. Было стыдно за себя, за то что стала причиной всего этого. За то, что ничего не смогла сделать и была жалкой, ничтожной. Другая наверняка стала бы драться, орать, помогать хоть чем то… Но не я.

А ведь Валентин, это человек, который два года находился рядом, защищал и помогал. И стал первой и единственной любовью в моем сердце. Скромной, тайной, но оттого не менее сильной. Да, я жила в мечтах о нем. Лелеяла надежду, верила в то, чему никогда не суждено сбыться. Из-за этого, ни с кем не встречалась. На фоне моей любви, остальные мужчины меркли. И вот теперь я сходила с ума от беспокойства.

Закрыв пылающее лицо руками, я задрожала. Что я наделала? Почему не боролась до конца? Еще не поздно, не поздно.

Я с решимостью дернула ручку машины. Заперто.

Пока мысли раздирали мое сознание, пикнула сигнализация машины, снимая блокировку дверей. Я рванула ручку, опустив одну ногу на асфальт, но мою руку, словно обручем, обхватила горячая ладонь. Подняв взгляд, я увидела ледяные глаза Сергея.

— Пусти меня, пусти! — я кричала, слезы застилали глаза, — Не смей прикасаться ко мне.

— Сядь в машину, — чётко и отрывисто приказал Седой.

— Пошел ты, — я не успокаивалась. — Я тебя не стану слушаться. Позову милицию, буду орать. Я, я…

Чувствовала, что мне не хватает воздуха, не хватает сил кричать так громко, как нужно, Безумно хотелось смести эту маску самоуверенности с лица моего похитителя.

— Замолчи — бросил он, больно схватив за другую руку.,

— Да кто ты такой? Кто? Кто дал тебе тебя право так поступать?! — не унималась я, Пытаясь вырваться, или хотя бы сбросить его руки.

— Я ни секунды не останусь рядом больше! Ты не заставишь меня! Не сможешь.

С каждой фразой лицо Сергея бледнело, и в зрачках, медленно начинало разливаться бешенство.

— Ты сомневаешься? — но я не слушала его, наконец вырвав руки, я сделала несколько шагов.

— Если ты сейчас же не вернешься в машину, я изуродую его лицо, покалечу.

Пораженная услышанным, я медленно обернулась.

— Ты не пойдешь на такое, просто не сможешь… — грудь сдавило, казалось, вокруг меня исчез весь воздух.

— Никогда не сомневайся во мне Тома.

— Ты блефуешь, как тогда в школе — слова с трудом давались мне.

— Не шучу. Его адрес- Айдаровская улица, 117 квартира 17. Код домофона 6733

Моя кожа покрылась мурашками. Тело начинало тихо трясти от страха и отвращения.

— Если ты сейчас не сядешь в машину, я искалечу его, — будничным тоном повторил Седой и прибавил многозначительно, — Я уничтожу твоего Валентина, и все из-за тебя.

Казалось, весь окружающий мир медленно исчезает, и остается только шум в ушах. Сергей вплотную подошел ко мне, бережно надевая на меня пиджак. Эта забота выглядела в свете его слов кощунственно. Он мягко прижал мое не сопротивляющееся тело к себе, и смахнул прядь волос со лба. Чудовищные отвратительные объятия.

А потом поцеловал в стиснутые губы, в глаза, в виски.

— Извини, за то, что толкнул тебя, извини мышка. Давай поедем домой.

Он держал, словно клещами, не отпуская ни на секунду. Понял, что сопротивления нет, легко поднял на руки и понес к машине. Усадил на заднее сиденье, сам устроился рядом. Скомандовал Семену заводить машину.

Испуганная, жалкая, растерянная, я сидела недвижимо и глотала слезы. Признаться я не ожидала, что всё будет так. А как я ожидала? Повелась на подарки, цветы, вино. Господи какая дура. Мне было страшно, не потому что я боялась за себя, а потому что не знала, на что способен Сергей. Он был непредсказуем и опасен. Мою жизнь он уже разбил вдребезги. Я опустил голову, избегая смотреть на парня.

Напряжение висело в воздухе, оно заполнило салон авто и все естество. От назревающей бури в душе дрожали руки, колени, а легкие требовали больше воздуха, и не находили его, поэтому приходилось чаще дышать, что совершенно не помогало. Вновь пришло, оставленное два года назад в застенках интерната, чувство беспомощности и отчаянья. Как и тогда, никто не сможет мне помочь, а сейчас даже Валик. Мысли о побеге, или обращение в милицию сразу отпадали. Да и что я предъявлю? Что парень, с которым меня видела куча народу, танцующей и беззаботной, удерживает силой и шантажом? Бред. Мышеловка захлопнулась за мной. И надо отдать себе должное, как последняя дура, я добровольно туда шагнула, а дальше уже дело техники.

Я закрыла лицо руками от горьких мыслей, казалось, я разрыдаюсь, но кроме боли в груди ничего не происходило.

— На, выпей, у тебя истерика, — Сергей протягивал бутылку с водой.

Открутив пробку, я сделала несколько жадных глотков. И, невидящим взором, уставилась в темное окно машины. Женский голос звучал в динамиках:

Прощай, остался в снах — наш белый рай

Не умоляй, я не вернусь туда и знай

Не ты — не в силах нам помочь

Не я — уходит время прочь…

Горькая улыбка коснулась губ, и треснутым голосом я обратилась к Седому:

— Что дальше меня ждет? Или еще не решил?

— Тома, не нужно так со мной. Я не хотел, ты знаешь.

— Если попрошу, ты отпустишь?

Парень нахмурился, негромко ответил:

— Ты же знаешь, что нет.

Я кивнула понимающе, и на секунду замерла, обдумывая:

— А если получишь то, чего хочешь? Отпустишь? — я повернула в полумраке лицо к нему, и пристально посмотрела в глаза. Повисла гнетущая тишина, которую нарушил Сергей:

— Семен, останови сейчас же, — голос парня стал ледяным.

Машина съехала на обочину трассы. Как только раздался звук тормозов, Седой рванул ручку авто и вылетел из машины. Через мгновение пришел мой черед, и он силком вытащил меня. Поставив на землю рядом с собой, с силой захлопнув дверцу. Холодный воздух наполнил легкие.

— Так что мне нужно, Тома, скажи? А то я сам не знаю, в отличие от тебя!

Его глаза вопросительно и злобно уставились на меня. Но он не стал дожидаться ответа.

— Ты же все решила за нас обоих, — Седой почти кричал. — И тогда, и сейчас. Я хоть раз тебя обидел, сделал больно? Хоть раз?! Но ты не дала ни единого шанса. Там, в школе, шарахалась, словно от приведения… Я тысячу раз хотел подружиться, но ты просто пряталась по всем углам. А я боялся, что подойдя к тебе, просто останусь в дураках. Потому что ты попросту меня отбросишь, даже не думая. И я нашел способ, да дурацкий, да ненормальный, но все же способ! И что? Тебе было проще сигануть с крыши, чем быть со мной.

Он отвернулся, на секунду замолчав, его кулаки то сжимались, то разжимались. Широкая спина, обтянутая кожей куртки, неровно вздымалась. Он снова повернулся и уже тише сказал:

— Ты думаешь, я не пытался забыть все эти 2 года?

Он зло засмеялся и на мгновенье сцепил ладони на затылке, сделав глубокий вздох, отпустил руки.

— Пытался, уж поверь. Тачки, деньги, телки. Все было, благо, папик всегда готов подсобить. Это для тебя слово «секс» что-то экзотическое. Для меня вовсе нет. У меня его было по горло, — он сделал характерный жест рукой. — Бляди, шлюхи, и просто желающие заполучить такого, как я… В отличие от тебя, желающих прыгнуть мне в койку пруд пруди, — парень развел руками. — Как видишь, это не помогло. И я нашел тебя, адрес со школы помню. Два дня вычислял. Думал, увижу, и все пройдет…

Он замолчал, чуть погодя продолжил:

— Не тут-то было, не прошло, а наоборот крышу снесло полностью. Тебе не понять, что это такое. Три дня бухал и спускал бабло, даже говорить не буду, на что.

Он невидящим взглядом посмотрел поверх меня.

— И я решился, прийти и «поговорить». Ну, как нормальные люди, дурак. Выбрал твой день рождения, казалось, так правильнее будет. Приехал с самого утра, ну, что б первым быть. Волновался жутко, — Сергей зло усмехнулся. — Но, как сама знаешь, меня опередили. «Он», остался таким же самодовольным козлом, как я и помнил, нес медведя и дурацкий букет. Знаешь, что меня больше всего «убило»?

Он впритык приблизился ко мне:

— Твой «принц» даже не парился над подарком тебе. Поверь, я то знаю эту плюшевую фигню. Все же я дождался своего часа, не знаю, что меня тогда удержало, и тут вышла ты. Понимаешь, вышла, и счастливо улыбалась, меня скрутило так, словно кто-то хорошенько врезал со всей дури. Помню, только Семен удержал. Но я предпринял последнюю попытку, и подошел к тебе, хотел поговорить. И, что сделала ты, Тома?

Он многозначительно замолчал и горько усмехнулся:

— Не напрягайся, я отвечу. Ты ХОТЕЛА УБЕЖАТЬ. Ни говорить, ни посмотреть на меня, ни понять, что я тут делаю, ни просто улыбнуться, ты ХОТЕЛА УБЕЖАТЬ!

На секунду он прикрыл глаза.

— И уже сегодня, ты снова отбрасываешь меня. Я знаю, насильно мил не будешь. Но я думал мои бабки, положение. Знаешь, это всегда действовало, но, оказалось, не на тебя. Я сегодня впервые был счастлив, счастлив как никогда. Понимаешь? И теперь еще хуже, потому что я понимаю, КАК ЭТО, БЫТЬ С ТОБОЙ. Оказалось это еще лучше, чем я думал.

Сергей, молча, взял мое лицо в ладони.

— Тома, не знаю, почему ты упорно не хочешь понять, но я не намерен с тобой расставаться. Я сказал, что не отпущу, имел в виду, именно то, что сказал. Тебе для отношений со мной нужен шантаж? Значит, будет шантаж. Не сработает — придумаю другой способ.

Медленно и нежно он начал поцелуй, губы, щеки нос, ресницы. По очереди прикасаясь. Вернувшись к губам, он заставил их приоткрыться, и опалил теплым дыханием, перенося это тепло внутрь меня. Ладони поглаживали щеки, основание шеи. Неожиданно для себя, я начала несмело отвечать ему, обхватывая его губы своими, бережно впускать чужой язык и касаться его своим. Подняла ладонь и коснулась волос, поглаживая затылок. Сергей шумно вздохнул, и до хруста костей прижал меня к себе.

— Господи, Тома, что ты творишь со мной? — выдохнул парень мне в губы. И уже со всей страстью взрослого мужчины, начал целовать, словно я была источником, а он хотел напиться. Полностью овладев губами, языком, исследуя рот, ловя мое тепло. Вскоре его дыхание участилось, он на секунду отстранился от меня и шумно выдохнул. В глазах у него было столько всего, что трудно было представить, что он способен вот так смотреть. Он прошелся по лицу пальцами, словно изучая его на ощупь. И негромко произнес:

— Мышка, ты замерзнешь. Поехали домой.

И словно я была ребенком, понял на руки и шагнул к машине. Бережно уложив свою ношу, Сергей дал команду Семену ехать. Всю дорогу он не отпускал мою руку, поглаживая ладонь и пальцы. Меня, из-за пережитого шока, движение авто стало убаюкивать, и я положила голову на широкое плечо парня. Почувствовав это движение, Седой перетянул мое тело на себя, усадив на колени, прижал к себе. Он шептал мне слова нежности. А я уже знала как поступлю…

Часть 21(1)

Когда машина остановилась, сон моментально пропал.

— Мы дома. — Седой заглянул мне в лицо, и в его взгляде сквозила вина. Но глаза принадлежали хищнику. Сильному и уверенному. Полностью исчезло отчаяние, которое еще совсем недавно он демонстрировал в разговоре. Теперь хищник получил желанную добычу. Нет не получил, а вырвал, отвоевал. А я сидела, пойманная холодными голубыми глазами и улыбалась, словно заводная кукла у которой завод закончился. Пытаясь справится с нарастающей паникой мысленно твердила себе: " Ты сможешь, сможешь",

— Я вижу, — деловито, потянулась к автомобильной ручке. Но Сергей резко поймал меня за запястье, наклонился и поцеловал в губы. Жадно и настойчиво. По инерции я попыталась отстраниться, вывернуться, но он удерживал, настаивая на своем. И я сдалась. Расслабилась в его требовательных руках. Жаркий поцелуй медленно спускался к уху. Достигнув цели теплые губы увлажнили мочку. Жаркий воздух от шепота заставил кожу покрыться мурашками.

— Ты не пожалеешь, моя девочка, не пожалеешь.

В магнитоле нежный голос, отчаянно пел о любви:

Мы самые ненормальные в этом городе,

И я что-то чувствую к тебе вроде бы.

С первой ноты угадаю твою мелодию,

Твои глаза круче лёгких наркотиков.

Я одна не дойду, проводи.

Ты же тоже быть не любишь один.

Любовь отправим на карантин,

Не держи меня в клетке -

Лучше меня отпусти, а-а,

Лучше меня отпусти, а-а.

Парень сам открыл машину и взял мою руку. Словно подчеркивая, он главный. Расставляя, тем самым, жирные точки над i.

— Сережа, тихо позвала я когда мы поднимались по лестнице. — Можно мне вина?

В голосе мимолетно скользнула просящая нотка. Конечно, я не пыталась отодвинуть неизбежное, мне впервые в жизни необходим был алкоголь.

— Я налью и вернусь. Жди у себя.

Мы одновременно улыбнулись, он от моей просьбы, а я услышав словосочетание "У себя". У тебя Седой, у тебя. Хотелось сказать, но я не решилась.

Я зашла в комнату, свет не включала. Из огромных окон лился лунный свет. Сняла обувь, пиджак, серьги. Опустилась на кровать в ожидании.

Блондин вернулся быстро, держа в руках бутылку вина и два стакана.

— Бокалы долго было искать, схватил эти. — Снова непринужденная улыбка.

Я пожала плечами, сейчас было глубоко безразлично из чего прийдется пить. Словно чувствуя мое состояние, Сергей налил доверху и протянул стакан.

Последовав моему примеру, снял ботинки и присел рядом. Его близость ощутимо действовало на меня. От волнения знобило, но я упорно не позволяла себе раскиснуть. Шумно вздохнув, осушила половину налитого вина.

— Сережа, — я повернула свое лицо к мужскому. Вино приятно обожгло горло. — У меня секса никогда не было.

Уголки его губ дрогнули, в глазах мелькнула нежность. Звериная нежность.

— Я догадывался, — его не смутило мое признание, скорее он его ждал. — Хочешь, опустим шторы? Он провел большим пальцем по моей нижней губе. По хозяйски, уверенно.

— Нет, наверное, — прошептала я выпив оставшееся вино залпом. Голову ощутимо повело. Парень тут же забрал мой стакан, справедливо решив, что с меня хватит.

От пристальных голубых глаз становилось не по себе, даже ладони немного вспотели.

— Тома ты не представляешь, как сильно я тебя хочу. — Наконец сказал он, и оставил оба стакана на столике возле зеркала. Неужели нервничает?

— Я буду нежен, доверься мне.

После этих слов сел рядом и губами прикоснувшись к виску, поцеловал его. Свободной рукой принялся расстегивать молнию моего платья, постепенно проникая рукой внутрь ткани. Пальцами погладил голое тело над застежкой лифчика. Кожа моментально покрылась мурашками.

— Сними его, — попросил Сергей шепотом.

— Хорошо — отозвалась я.

Торопливым движением стянула платье, и откинула ткань в сторону. Потянулась к лифчику, расстегнула и после секундного колебания освободила грудь. Холодный воздух заставил соски затвердеть.

— Не спеши, малышка. Он привстал, и обхватил мои предплечья своими ладонями.

Он совершенно не торопился, словно мы одни во всём мире. А мне хотелось скорее покончить с этим. Нет я не боялась, я просто хотела дать Седому то, чего он добивался так долго. Возможно шаг отчаянный, глупый, но другого плана у меня не было. Говорят, мужчины быстро теряют интерес к девушкам, которых уложили в постель. Всей душой надеясь на это, больше рассчитывать не было на что.

Вернувшись на подушки, молча перевела взгляд на Сергея. Казалось он задержал дыхание, но тут же я ощутила прикосновение мужской ладони к обнаженной коже. Он провел пальцами по груди, от чего по телу пронеслась жаркая волна. Пальцы были нежными и настойчивыми одновременно. После нескольких прикосновений, опустил голову к груди. Умело втянул губами сосок, словно пробуя на вкус. Я выдохнула и закрыла глаза. Стало горячо, то ли от вина, то ли от ощущений. Седой не торопился, словно дорвавшись до долгожданной игрушки, пытался получить от неё всё.

В смутном голубоватом освещении, можно было разглядеть очертание мужского тела и лица. Сергей медленно стянул футболку. После чего лег сверху, прижимаясь обнаженным торсом к моему телу. Пальцы поглаживали шею, а губы очерчивали подбородок, ключицы, мягко переходя к груди.

— Ты очень красивая Тома.

Часть 21

Настоящее превратилось в замедленную съемку. Сергей придвинулся ко мне и стал целовать, глубоко, сильно, властно. Он не целовал, он завоевывал, присваивал, выпивая меня досуха.

Влажными губами покрывал каждый доступный кусочек кожи. Пальцы раз за разом прикасались к плечам, шее, щекам. Мое тело опалялось его теплом, запах мужского мыла, мужского одеколона впитался в мою кожу, волосы. Проникая сквозь поры.

Только когда он оказался без футболки, я заметила, что весь его правый бок покрыт татуировками. В полумраке не смогла разобрать, что именно там изображено.

— Я сейчас, — шепнул он, опуская меня на минуту.

Привстал и стянул с себя брюки, а после боксерки. Теперь Седой остался полностью обнаженным. Он был возбужден, я поняла это хотя и не смотрела вниз, не разглядывала его член. Сконцентрировавшись на голубых глазах. Полыхающая в зрачках страсть, придавала сил и передавалась мне, словно электрический ток. Обнажившись он вернулся, и снова лег на меня. Наши тела, немыслимым образом, приспособились друг к другу, мое мягкое, белое и его покрытое буграми его мышц.

Горячий член коснулся бедра, как только он прижал меня к себе. Его поцелуи сконцентрировались на груди, волосы щекотали подбородок. Руки уверенно опустились в район бедер.

— Тома мне нужно тебя подготовить. Приподними попу.

Я слегка приподнялась, и он стянул с меня трусики.

Сергей наклонил голову, коснулся губами живота. Я шумно вздохнула. Он раздвинул ноги шире, проникая пальцами внутрь. А затем прикоснулся языком там, где до этого касался пальцами, и я замерла от приятного щекочущего ощущения и одновременно сильного стыда.

Я сжала пальцами его предплечья

— Расслабься, — выдохнул он поглаживая мое бедро. — Я тебя всего лишь ласкаю.

Он продолжал, одновременно ладонью сжимая грудь, большой палец поглаживал сосок. Внизу живота стало жарко, по спине прошла волна возбуждения. Его губы мягко, но настойчиво доводили меня до края. Пальцы поглаживали, легонько сжимали, перебирали грудь, придерживаясь определенного ритма. Другой рукой он сжал мою попу.

От сильных ощущений я не смогла оставаться недвижимой, положила руки на его затылок, и откинула голову, непроизвольно прогнувшись. Непроизвольно вырвался тихий стон. Кожа горела от его поглаживаний и движений. Я и сама горела, чувствовала жар, который давит изнутри, и хочет выйти наружу. Словно прочитав мои мысли Сергей поднялся, и я услышала шуршание фольги. От этой вынужденной паузы мне стало неуютно и холодно. Словно чувствуя мое состояние он тут же вернулся назад, и лег сверху. Животом я ощутила его возбужденный член. Он коснулся поцелуем горящего лица, вернул руку на мой клитор и заменил язык пальцем, умело надавливая и проводя круговые движения.

Под воздействием искусных поглаживаний, захотелось дойти до конца. Я зарылась рукой в волосы на затылке и притянула голову к себе и со всей страстностью на которую была способна, поцеловала Седого. На секунду мне показалось, что он застыл, но в то же мгновение прерывисто вздохнул и смял мои губы в пьянящем поцелуе. Уверенным движением переместил ладони к талии приподнимая меня, а сам, оказался посередине бедер. Я почувствовала интимное прикосновение наших тел. Сердце стало биться чаще, но не из-за паники, а из-за чувства близости. Его руки гладили мои бедра, время от времени губы касались груди, опаляя кожу жарким дыханием.

— Тома, не пугайся. Боль скоро пройдет

И не дожидаясь ответа, уверенно вобрав мои губы, сделал резкое движение. От неожиданности я вздохнула и схватилась за его плечи.

— Извини малыш, — простонал он. Постарайся расслабится

Боли не было, внизу живота немного саднило, но от этого чувства ей было не страшно, а волнительно.

— Тома… — Он остановился, видимо ждал, пока я привыкну. Пальцы его руки стали играть с моим клитором, умело, нагло, дразня. И он снова заставил мое тело содрогнуться. Забыть о боли и поддаться инстинктам.

— Сережа…прошептала, выгибая спину, подаваясь навстречу его пальцам, его члену.

Он шумно вздохнул, и еще глубже проник в меня. Мгновение и наши тела полностью соединились. Я растворилась в толчках его бедер. Он, то склонялся и ловил мою грудь губами, то прерывался и ласкал клитор пальцами.

Неизвестные ощущения накрыли меня, мое сознание полностью. От этих прикосновений, умелых ласк я не выдержала, с каждой секундой приближаясь к развязке. Почувствовав это парень он стал двигаться быстрее и резче. Все больше набирая темп. И стоило мне прикрыть от блаженства глаза и обмякнуть в его руках, как на грани сознания услышала в ответ его хриплый стон.

После всего лежа рядом, он накручивал на палец прядь моих волос. Время от времени прикасаясь к коже, линии подбородка. Словно размышляя о чем то.

Я приподнялась. подтягивая простынь к груди, наклонилась чтобы найти халат. Мне необходимо было помыться. Сергей привстал, никак не смущаясь своей наготы, перегнувшись через кровать подхватил махровую ткань и передал мне. Завернувшись в халат, я медленно привстала с кровати. Внизу отдало тупой болью.

— Ты куда?

— В ванную. — Я смущенно улыбнулась.

— Тома. — Он сел на край кровати, совершенно не беспокоясь о своем полностью обнаженном виде.

— Скажи что ты хотела этого. Блондин напряженно смотрел на меня.

— Сережа…

— Просто скажи.

— Все хорошо.

Понимая, что напряжение на его лице не исчезло, я покраснела до кончиков ушей, но все же ответила.

— Да, хотела, — глядя в его глаза, соврала я.

Часть 22

Утро ворвалось в комнату непривычным ярким светом. Открыв глаза, я посмотрела в окно и удивилась бесконечно голубому небу, без единого облака. Неужели весна решила вступить в свои права? Накинув халат, я подошла к окну и взглянула вниз.

Стоял ослепительно солнечный день, звонкая капель оглашала о приходе настоящего тепла. Мне захотелось глотнуть свежего воздуха, и я распахнула дверь на балкончик. Лесная свежесть и щебетание птиц обрушились на меня. Я плотнее запахнула халат и осмотрелась, щурясь от солнца. Пробежавшись по внутреннему дворику взглядом, я увидела черную фигурку, которая от ворот двигалась к дому. Через пару мгновений я поняла, что это Седой. Одетый в свободную темную байку и такие же штаны, он трусцой приближался к дому. По всей видимости, с утренней пробежки, посреди пути он остановился и, передохнув пару секунд, принялся отжиматься от рядом стоящей лавочки. Движения были сильными и методичными. Словно машина, ни одного лишнего движения, остановки, только вверх — вниз. Закончив упражнение, он приступил к смешным махам руками. Я улыбнулась этой картине, и хотела уйти с балкона, но Сергей, словно почувствовав, что за ним наблюдают, остановился, и посмотрел прямо на мой балкон. Краска стыда залила мое лицо, а лицо парня, наоборот, озарила счастливая улыбка, и он со всей дури крикнул:

— Доброе утро!!!

"Господи, он весь дом поставит на уши" — пронеслась испугавшая меня мысль.

Я приветственно помахала в ответ, все еще смущаясь от его реакции. Он стоял и что-то обдумывал, но уже через пару мгновений направился к дому, не без интереса, я наблюдала за его решительными шагами. Он остановился точно под балконом, где я уже не могла его видеть, снизу прозвучал насмешливый голос, обращаясь ко мне:

— Ты там еще стоишь?

— Да, стою.

Послышалось шуршание, я постаралась нагнуться через перила, но Сергея не было видно.

— Не там смотришь, — прозвучал низкий баритон совсем рядом. Я обернулась и увидела, как Седой подтягивает свое тело над балконом, уверенно балансируя на руках. Ахнув, я застыла на месте.

— Ты с ума…

Он с ловкостью акробата прыгнул в середину.

— Ну, красавица, доброе утро!!! Он белоснежно улыбнулся и заключил меня в объятья.

— Привет, — от его близости краска прихлынула к лицу. Мое постоянное смущение на его прикосновения начало раздражать.

— Пригласишь меня в комнату, или уходить придется тем же путем?

— Да, конечно, — поспешила ответить я.

Мы зашли в комнату, но как только мы переступили порог, он обхватил обеими руками мою талию, и прижал спиной к своей груди, лицом зарываясь в волосы.

— Если бы ты знала, как пахнешь, — опалив горячим дыханием, прошептал он тихо в ухо. — Всегда так хотел сделать.

От его слов по телу пробежала дрожь. «Да что со мной такое». Как будто ему было мало такой реакции, он, удерживая одной рукой меня за талию, другой убрал волосы с шеи, и прикоснулся теплыми, влажными губами, надавливая на чувствительную кожу, медленно прокладывая влажную дорожку от шеи к уху, легко и трепетно обводя языком мочку.

— Тома, моя девочка. Теперь точно моя — выдохнул. Тут же замер, зарывшись в ложбинку шеи и плеча, крепко прижимаясь всем телом ко мне.

У меня слегка закружилась голова, появился жар в груди и внизу живота, я в панике захотела отстраниться, но, словно предугадывая мое желание, Седой мягко отпустил меня и направился к двери, проговаривая:

— Я сейчас, наверное, пахну, словно животное. Поэтому душ, и только душ.

Я молча кивнула, на большее не была способна от бури, которая поднялась во мне. Еще ни один мужчина не прикасался так ко мне, реакция тела была пугающей. Буквально от одного прикосновения мое сознание отключилось. Я попыталась привести свои предательские мысли в порядок, хотя бы проконтролировать сбившееся дыхание. Мое состояние не осталось незамеченным для Седого. Снова уголки его губ дрогнули в улыбке. Нахал в два шага вернулся назад, приблизив смеющиеся глаза к моим растерянным, и уверенно заявил:

— Я всегда знал, ты не такая льдинка, как прикидываешься.

И снова поцеловал, но уже легко, буквально несколько секунд удерживая мои губы своими.

— До встречи за завтраком, темноглазка.

После того, как широкая спина исчезла за дверью, я набрала полные легкие воздуха, пытаясь успокоить, бьющееся молотом в груди, сердце, и наконец-то дать оценку ситуации. Что происходит, и что я обо всём этом думаю. Но, к моему огромному удивлению, оказалось, что я НИЧЕГОШЕНЬКИ не думаю. Голова была абсолютно пустой, а с телом вообще происходили сомнительные процессы. Я поплелась в ванную, нужно было, для начала, принять душ.

Стоя под теплой водой я прислушалась к своему телу. Разительных перемен не было. Немного болел живот, но не более чем при обычной менструации. От вчерашних манипуляций Седого, грудь стала более чувствительной.

Уже заплетая волосы, сидя в позе лотоса на кровати, я привела свои мысли в порядок.

Завтра понедельник, и в любом случае нужно в колледж, для начала позвоню маме и Валику. При упоминании последнего, защемило в груди, нахлынули воспоминания вчерашней ночи. Мне хотелось отогнать картинку, стоящую перед глазами, но не удавалось.

Валик, сидящий напротив с улыбкой на губах. Мужчина казалось, не замечал присутствие другого рядом. И этот явный укор и непониманием во взгляде. Дальше начался настоящий ад, Сергей, сметающий все на своем пути, голос и прикосновение Валика, руки Семена, все смешалось в один водоворот.

Я закрыла глаза, и уронила лицо в ладони. Вчерашнее признание Сергея заставило меня сделать решительный шаг. Я знала что нужно принять неизбежное, если на тебя идет стихия, нет смысла убегать, нужно принять и пережить ее. Все проходит, я знала эту истину как никто. Но мои чувства к Валику не проходили. Я отдалась Седому вчера, только что бы оградить любимого человека. Я надеялась прекратить, все то безумие, которое окружило меня. Жутко захотелось выйти из этой совсем чужой комнаты, чужого дома очутиться в СВОЕЙ квартире, в СВОЕЙ постели, и просто спокойно подумать.

Я заслужила это право. Заслужила свободу. Сергей хотел, он получил. Теперь моя очередь получить желанный билет домой. Может быть это было моей судьбой? У каждого человека есть в жизни карма. Моя видимо, Я проходить самые тяжелые испытания, что бы получить простейшие вещи. Бессмысленно копаться в причинах, мне нужно делать решительные шаги. Почему же мне так паскудно?

В дверь постучали, я не отреагировала, пусть убирается, кто бы это ни был. Не хочу никого видеть и слышать, сейчас же поеду домой. Я решительно встала с постели и открыла шкафчик, вынимая дареные вещи. Я не собираюсь быть посмешищем в халате, поэтому надену то, что есть, пусть и купленное не мной.

Стук стал настойчивее, плевать, никого не желаю видеть. Дверь распахнулась, на пороге стоял Сергей с испуганным взглядом.

— Тамара… — увидев меня, страх исчез из его глаз, уступив место улыбке. — Почему не открываешь?

Я молча снимала вещи с вешалки, закончив с этим, подняла сапоги, почувствовала, что Седой уже рядом. Но я демонстративно не обращала на него внимания.

— Куда собралась?

Не поднимая взгляда, как можно спокойнее я ответила:

— Сегодня третий день, и твой отец обещал, что я поеду домой. Поэтому я хочу скорее отправиться в путь.

По прежнему игнорируя присутствия Сергея, я села на кровать и принялась невозмутимо натягивать сапог, но мне это не удалось, ловким движением Седой ухватился за подошву и освободив мою ногу, швырнув сапог в стену.

— Нет, Тома, никуда ты не пойдешь, пока не объяснишь мне, что произошло за этих гребаных 40 минут, пока меня не было.

Я опалила его гневным взглядом: «Он действительно ничего не понимает, или прикидывается?»

— Хочу почувствовать, как это, быть свободным человеком, а не закрытой в чужом доме, игрушкой.

Парень прищурил глаза, лицо приобрело угрожающие выражение, и тут же тихим голосом ответил:

— Мы же вчера все решили, и ты согласилась.

У меня дух перехватило от его самоуверенности.

— Хочу напомнить, решил ТЫ! Сейчас же отвези меня домой, — прошипела я со всей злобой, на которую была способна.

— И не подумаю, — усмехнулся Сергей. — Пока ты успокоишься, после чего мы нормально поговорим о наших отношениях.

— Наших? Может, лучше сказать ТВОИХ?

— Можно и так, — согласился Сергей. — Но мы поговорим.

— Не собираюсь…

— Собираешься, моя дорогая, поверь, — он навис надо мной с издевательской улыбкой.

Понимая, что сейчас может произойти, я, кошкой, отпрыгнула в другой конец дивана, а оттуда в дальний конец комнаты.

Лицо парня еще больше повеселело, в глазах зажглись озорные искорки.

— Кто-то здесь хочет поиграть в кошки-мышки?

Он плотоядно улыбнулся, напряженно готовясь к прыжку, сделав отвлекающий маневр, будто хочет настигнуть в углу, он тут же определил, в какую сторону я кинусь, и мгновенно сильные руки перехватили меня и бросили на диван. А сам парень навалился сверху, фиксируя мои руки над головой.

Часть 23

От движений мы оба тяжело дышали, волосы растрепались, часть их упала мне на глаза.

Сергей захватил уже обе руки над головой, своей одной. А свободной рукой нежно убрал упавшие пряди, прикасаясь к коже.

— Ты обещал не делать больно. Помнишь?

У него в глазах пробежал смешок.

— А кто обижает, мышка? Мы лежим, отдыхаем тут, вот и все.

— Ты псих.

— Слышал уже.

— Отпусти руки, пожалуйста.

Бережно спускаясь от запястья к шее, он не спеша отпустил обе руки, и тут же, одним сильным движением, обхватил меня выше талии, сомкнув руки за моей спиной, а лицо спрятал в районе моей шеи и груди, таким образом, почти полностью покрывая мое тело своим.

От его объятий стало не по себе. Запах одеколона смешивался с мыльным ароматом, запах который стал у меня ассоциироваться с нашим сексом. На ключице остро ощущалось мужское дыхание, а от близости наших тел, я слышала удары его сердца. Не сомневаюсь, что стук моего вообще оглашал всю комнату. Я попыталась направить мысли в другое русло, но сделать это было не так просто. Парень лежал недвижимо, словно застыв, ни движения, ни слова. Только широкая грудь от дыхания то вздымалась, то опускалась, и теплый выдох, раз за разом, щекотал шею. От этого кожа покрылась мурашками, и появилась внутренняя дрожь. Я замерла в ожидании, боясь дышать, ожидая… Чего? Боже, о чем только я думаю, по всей вероятности просто схожу с ума.

— Сережа…

— Угу, — хмыкнул он, не меняя позы

— Может, хватит?

— Мне — нет, — промычал все туда же, от движения губ шею обдало жаром.

— Я согласна…

Наконец он приподнял голову и взглянул на меня, снизу вверх.

— …Поговорить, только отпусти.

Он усмехнулся, соглашаясь, кивнул, и перекатился на спину, увлекая меня на себя, опустив ноги на пол, он сел на край кровати, теперь я оказалась сидящей сверху на нем, а животом и грудью прижата к мужскому торсу. Сильные руки удерживали меня в таком положении.

— Давай.

Готова поклясться, глаза его смеялись, хотя выражение его лица было нарочито серьезным.

Моя способность дышать находилась под серьезным вопросом.

Я отвела глаза от его смеющихся, не выдержав: «И где моя злость, когда она нужна?»

— Тома, — протянул негромко, — почему-то уверен, что именно так, у нас лучше получается «говорить». Не собираюсь тратить время на перебранки и догонялки. Поэтому ты вот так посидишь и послушаешь, что я скажу.

— Не смешно… — все, что нашлось у меня для ответа.

— Конечно, не смешно, — он посерьезнел. — Все, что я сказал и сделал вчера, в силе.

Он прислонил лоб к моему плечу и шумно вздохнул.

— Нам хорошо вместе, не отрицай. Больше терять времени не вижу смысла. Я хочу быть с тобой. Ты нужна мне.

Меня начало трясти, когда Седой очень нежно взял за подбородок, заглядывая в глаза, горящим взглядом безумца, получившей долгожданное. Я боялась представить, что он чувствует на самом деле. Было очень страшно ощущать его таким деловито спокойным, ранимым, понимая, что скрывается за этим на самом деле. Тогда в школе, вчера в клубе, я видела на что способен парень, который держит меня с нежностью и трепетом. До сих пор я не могу найти ответа на один единственный вопрос:

"Зачем ему это нужно?"

Словно прочитав мои мысли, он поднял голову и взглянув в мое лицо, продолжил:

— С сегодняшнего дня мы начнем «нормальные» отношения. Надеюсь, ты согласна?

Противоречивые мысли разрывали сознание.

— Просто кивни, мышка, — прошептал он.

Меня не подкупил его мягкий голос, не обмануло нежное соприкосновение наших тел. Он давил на меня очень грамотно. Давил собственническими инстинктами, давил психологически, даже физически. Не понимая, боясь и не принимая моей свободы. Но я боялась сказать ему нет. Я слишком часто говорила ему это и куда это меня привело?

Я кивнула.

— Вот и славно, мы сегодня съездим к тебе домой, обещаю. Но, для начала, я бы хотел позавтракать, в отличие от тебя, мне нужно много еды, — он шутливо надул щеки, заставив меня улыбнуться.

Увидев мою улыбку, Сергей взял меня за подбородок, и притянул к своему лицу. Легким касанием губ заставил тело вздрогнуть. Его ладонь крепче прижала мою талию к себе, пальцами лаская эту часть спины, нежно, но ощутимо. Под своими бедрами четко ощущались крепкие мужские ноги, удерживающие мое тело на себе. Парень накрыл рот в требовательном поцелуе, и я ответила на это требование. Обняла руками мужскую шею. Несмотря на все мои опасения и чувства, Сергей стал моим первым полноценным мужчиной. Стало жарко в груди, и обострились все чувства, теплая ладонь, мягкие губы, движение груди от каждого вздоха, запах мыла. Мир на долю секунды перестал существовать, и время остановилось. Никогда в жизни я не испытывала такого интимного прикосновения и близости. Сергейбережно отстранил меня, большим пальцем поглаживая нижнюю губу, прошептал:

— Как ты можешь быть такой?

Я густо покраснела, не совсем понимая, о чем он.

Но Сергей прижал мою голову к своей груди, пальцами нежно перебирая волосы, сказал.

— Я всегда был уверен, главное власть и сила. А оказалось, есть вещь намного дороже…

Ладонь парня замерла на моих волосах, и он продолжил:

— Сможешь остаться рядом с таким, как я?

Я подняла голову и взглянула на него, лицо Сергея было растерянным, и в глубине голубых глаз застыла боль. Боль сильного хищника. И в этом было что — то очень страшное, неотвратимое. Нельзя так смотреть на человека, который тебе просто нравится. Словно подтверждая мои мысли он продолжил.

— Я люблю тебя. Люблю… Почему ты этого не принимаешь? Почему ничего не чувствуешь ко мне…Почему? Ты несправедлива.

Я сидела и смотрела. Словно его слова проходили мимо меня, не достигая сознания смыслом. Седой замолчал, будто в оцепенении.

В голове всё смешалось, и я сама даже не осознала, как моя рука оказалась на его затылке, зарываясь в жёсткие волосы, перебирая их пальцами, успокаивая. Я неумело поцеловала Седого сама, притягивая на себя. Коснулась шеи, погладила затылок, пытаясь понять, что чувствую. Но никакого отвращения не было, наоборот трогать его оказалось удивительно приятно. Ощутила, что Седой не двигается, что он замер под моими пальцами, словно боясь спугнуть.

Отпустить не значит предать

От звука дверного звонка сердце подпрыгнуло. С тяжелым чувством я открыла дверь. Бывает такое восприятие времени, то оно бежит куда-то, то замирает, то тянется как резина. Раньше рядом с Валиком время проносилось с необычайной скоростью. Сейчас растянулось как неприятный кисель.

Меня встретил пронзительный взгляд синих глаз. На скуле Валентина красовался бордовый синяк.

— Ну, привет, я еще могу зайти в эту квартиру?

Сказал он мягко, но по его глазам, было ясно, он сейчас сильно хочет меня встряхнуть.

Я смутилась, шире открыла дверь

— Ты всегда желанный гость. — равнодушно сказала. И от самой себя мне стало тошно и противно. И безразлично одновременно.

Валик выглядел уставшим, возле глаз появилась морщинка, которую я раньше не замечала.

— Итак, ты встречаешься с ним?

Валентин вальяжно сел на табурет, но что-то выдавало в его движениях нервозность.

Ответить не получалось, губы не могли произнести ни звука, язык не слушался.

Вот почему он приехал. Посмотреть в мои глаза? Посмотрел. Сказать какая я дура? Пусть скажет. Может ему от этого станет легче. Может пристыдить приехал. Тогда пусть пристыдит и покончим с этим. Смысла во всём остальном я не видела никакого.

— Озвучь это, Тома, пожалуйста, мне сама, если у тебя хватило смелости, чтобы принять предложение этого типа, то должно хватить смелости сказать мне, глядя в глаза. Или он вынудил тебя согласиться силой, нам обоим известны его «методы»?

Он замолчал, с надеждой смотря на меня, но я молчала, тишина стала невыносимой.

— Жду Тома, я жду.

— Я с ним по собственной воле.

Немного помолчав, мужчина встал и подошел к окну, рассматривая пейзаж за окном, спросил:

— Что изменилось между вами?

— Валик, — почти прошептала я. — Какая теперь разница?

— Позволь мне самому судить, есть разница или нет. Или ты считаешь, что я не имею право даже на человеческие объяснения? А может, я должен выслушивать все от него, как сегодняшним утром?

Я сжала ладони, тяжело давалось каждое слово.

— Нет, ты имеешь право на объяснение, как никто другой. Наверное, я полюбила его.

— «Наверное»? — Валик устремил уничтожающий взгляд в мою сторону. — Тома, тебе 18 лет, в твоем возрасте ни о таком думают, а о будущем. Об учебе, подружках, дискотеках например. Что будет с колледжем, ты подумала?

— Я буду учиться, поверь. Образование для меня важно!

Мужчина схватил мою руку.

— Тома наивная, глупая девочка, он тебе не даст. Парень одержим тобой, и ничем хорошим ваша связь не обернется для тебя. Он хочет обладать всецело, и никто не способен остановить его желание. Ты не представляешь какие силы он подключил для этого.

Он сделал шаг, пытаясь обнять, но я отступила, не придавая значения его удивленному взгляду, понимая, что подобной муки не вынесу. Прикосновений, запаха, родного голоса. Слишком долго я мечтала, слишком далекой от реальности была, все это время. Не замечая очевидного — я никогда не была нужна Валику как женщина. Теперь, когда все позади, решения приняты, обещания произнесены, нет надежды возвратить прошлое. Я только усугублю ситуацию рассказав Валентину всю правду. Собрав все мужество, я произнесла, гордо подняв голову:

— А ты не думал, что, может, именно этого я хочу? Чтобы интересовался, что бы полюбил? И в конце концов… — слезы заблестели в моих глазах. — Быть рядом с любимым человеком.

Мне сейчас было больно, но это пройдёт. Пройдет, уговаривала мысленно себя. А если я признаюсь во всем, это не закончится никогда.

— Кто я для тебя, бедняжка, которой ты помогал, чувствуя себя этаким добрым самаритянином? Иногда, забегая на чай, повеселить дуреху потешными рассказами.

Меня начало трясти, но я не собиралась останавливаться. Он с недоверием смотрел на меня

— Тамара… — голос Валентина чуть заметно задрожал.

— Не нужно, — перебила я.

Никогда в жизни, мне так остро не хотелось дать заднюю. Подойти к нему, встать рядом, взять за плечи, виновато уткнуться лбом. Но я продолжала.

— Именно сейчас вдаваться в объяснения. Все чувства, кроме моей благодарности, останутся в прошлом, и я по-прежнему хочу быть твоим другом.

Мужчина с горечью во взгляде посмотрел на меня и уже, с ноткой цинизма, произнес.

— Знаешь, в чем разница, между мной и твоим Седым? Я оберегал тебя, что бы ты ни думала на этот счет. Он присвоил тебя, нагло выдернув из жизни. Потому что ему плевать на все, кроме своих желаний. Самое ужасное — парень одержим, хотя ты не хочешь признать очевидное — твой Седой опасен, и в первую очередь для тебя.

Он взглянул с таким отчаянием, что внутри снова всё перевернулось, от острого чувства стыда и раскаяния.

— Теперь я понимаю, ты заслуживала другого отношения. Сейчас как никогда, я хочу быть тебе другом. Но ты всерьез полагаешь, что твой бандит это допустит? Подумай, Тома, и дай себе честный ответ. Разрешит твой мордоворот нам общаться, дружить?

Он постоял несколько минут, но не дождался ответа. Потому что я не могла говорить. И оторваться от его взгляда тоже не могла. И ничего не видела, казалось, не могла даже дышать, потому что кто — то невидимый сдавливает мое горло. Нельзя разорвать сердце пополам… А у меня оно разрывалось.

Тома, если ты захочешь быть с Седым…..Я не стану тебя удерживать. Но ты должна понять, что сейчас делаешь выбор.

Я отвернулась.

Валик, тебе лучше уйти.

Мужчина выпрямился.

— Больше говорить не о чем.

Мужчина сумасшедшим рывком дернулся ко мне. Прижал к себе, обнимая. Оказавшись в его объятьях, я уткнулась лицом в шарф, чувствуя запах кожи, одеколона, ощущая что он горячий и сильный. Мы молчали, он прижимая к себе, я уткнувшись в него.

— Отпусти, — попросила я. Могла бы откинуть его руки, освободиться. Не стала. Валик отпустил сам.

— Я не железный, многое осознал. Дай мне шанс… Ты понимаешь, о чём я. Не уходи к нему.

Я стояла, зажмурившись, несколько секунд, пытаясь побороть головокружение и дрожь.

Никаких компромиссов не существует. Нельзя выбрать обе стороны, разжевывать подробности произошедшего, оправдываясь погружаться все глубже в душевную муку.

— Не нужно, я приняла решение-все, что могла прошептать в ответ, ощущая на себе его взгляд и дыхание, тяжёлое, срывающееся.

— Я понял Тамара. Ты всегда можешь рассчитывать на меня. Вспомни об этом, когда реальность придет в твою жизнь.

Не сказав больше ни слова, он покинул комнату.

Часть 24

Простить… В этом весь ты, Сергей — безжалостный к другим, и снисходительный к себе. Ты возвышаешься над другими, не видя ценности в тех, кто слабее. Но человек не может принадлежать другому. Даже по праву сильного. Ты думал, что я принадлежу тебе — вещь бесправная, не значимая. Но и у меня есть силы, и есть смелость, на которые ты не расчитывал.

Она подкралась с тыла, я был не готов.

Сломала жёсткий диск, не подбирая ходов.

Не выбирая выражений и правильных слов

Она пришла ко мне [Она пришла ко мне]

Crazy mother fucking love.

Crazy fucking love.

Теперь я знаю, что не выношу, когда меня пытаются связать какими — то обязательствами, начинают требовать обещаний, внимания, удерживают физически. Это в книгах приятно услышать — "Ты только моя, и больше ничьей не будешь" Это, когда читаешь об отношениях нарушения границ личного мира, не представляешь, что стоит за ними. Я вам скажу — за ними пропасть всего. Я могу рассказать, что такое когда тебя уничтожают, делают подобием живого человека.

Телефонный звонок в 10 часов вечера никогда не был приятной неожиданностью. Взглянув на экран Валик увидел незнакомый номер. "Какого черта" — пронеслось в голове, ведь этот сотовый был личным, кто попало сюда не звонит. Поднося трубку к уху он протянул недоброжелательное:

— Слушаю.

— Валик…

Кровь зашумела в висках, холодным острием страх проникал в сердце. Мужчина узнал этот тихий голос.

— Помоги мне…

Дорога казалась бесконечной, словно машина и не неслась со скоростью 140 км/ч. Тревога добавляла адреналина, заставляя ладони, сжимающие руль, потеть. Навигатор женским голосом предупредил о приближении нужного поворота. "Наконец-то!"

Через минуту свет фар выцепил темную фигуру на безлюдной остановке. Он резко затормозил, раздался характерный визг. Валик рывком открыл дверцу, и девушка села в машину. Ни слова не говоря, он нажал на педаль газа.

Пассажирка несколько секунд молчала, смотря перед собой, потом подняла карие глаза, в которых застыла боль и произнесла:

— Прости меня, — уронив лицо в ладони, она зарыдала.

Валик остановил машину, и рывком прижал девушку к себе.

— Все позади, слышишь меня? Он больше не причинит вреда. Посмотри на меня.

Заплаканные глаза встретились с его взглядом.

— Тома, я бы не простил тебя только в одном случае, если бы ты позвонила кому-то другому.

Она за эти месяцы изменилась так, словно прошло не меньше пары лет. Черты лица приобрели женственность, которую он не замечал раньше. Слегка похудев она, будучи всегда хрупкой, сейчас выглядела тонким стеблем в темно-зеленом платье. Пряди каштановых волос беспорядочно падали на спину. Валик попытался заставить ее выпить коньяк, но она лишь молча отрицательно кивнула головой. Тогда он решил не оттягивать и спросил, пристально смотря на нее.

— Понимаю, как тебе тяжело, но мне нужно знать, что произошло.

Она подняла на Валентина молчаливый взгляд, и ему показалось, что сейчас снова заплачет, но она лишь отвела глаза и ответила.

— Ты оказался прав.

Валентин осторожно протянул руку и прикоснулся к лицу, поглаживая и тихонечко водя по коже.

Она била током, прыгая под потолок

Она сама клала мой палец на холодный курок

Она травила меня ядом, я бился с ней как мог

Ноо. она была сильнее Бога

— Понимаю, Мне нужно знать все, как бы нелегко было это рассказать.

Девушка кивнула и тихо начала говорить…

Часть 25

Это было так странно, ново, непривычно. Будто по движению волшебной палочки привычное существование изменилось. Сергей ворвался в мою жизнь и перевернул ее. Но всё происходило как — то естественно, непринужденно, само собой. Наверное, так пишут в слащавых романах, но с появлением этого парня началось настоящее преображение невзрачной жизни.

Мы только однажды заговорили о Валентине. В тот же день, когда мы с ним расстались. Оказалось все это время, Седой сидел в машине под моим подъездом. Тогда мне не показалась странной его слежка. И напряжение с которым он звонил, и требовал выйти. Сидя в салоне его авто, я следила за тем как он раз за разом затягивается табачным дымом. Парень неестественно щурил глаза, когда я пыталась без эмоций, рассказать о нашем разговоре с Валиком.

— Тома, — тихо произнес, поглаживая меня по щеке. — Это единственный выход. Ты же понимаешь, он все равно узнал про нас, даже если бы не наткнулся в клубе.

Глаза смотрели очень серьёзно, спокойно. Я кивнула, соглашаясь.

— Подумай еще и о том, что я должен ощущать, зная, что ты была с ним? Я не хочу знать, насколько близки вы были в прошлом, просто этого больше не будет. И всё. Ты не будешь с ним встречаться. Дружить тоже не будешь, — прибавил он помолчав и примирительно вскинул руку, опережая мою реакцию.

— Не злись Тома, но мы враги. Если я буду знать, что вы видитесь я не ручаюсь за свою реакцию.

Не знаю, каким образом, Седому каждый раз удавалось сделать так, как было нужно ему. Возможно он понял нехитрую истину, что лаской можно добиться гораздо больше, чем угрозами. Я приготовилась отстаивать свои отношения с Валентином, бунтовать. А он нежно обнял, уговаривая как ребёнка. Целовал щеки, нос и шептал слова о любви. В итоге, в глубине души понимая, что, очевидно, Сергей прав, я согласилась.

И надо быть честной с собой: я была счастлива, чувствуя, что любима.

Когда на следующий день без предупреждения появился автомобиль у подъезда, я не удивилась. Не обращая внимания на мои возражения и сопротивления Сергей усадил меня в салон. Заблокировал дверь и притянул к себе.

Обхватив мое лицо ладонями, впился поцелуем. Его голубые глаза оказались так близко, что у меня захватило дух. Он сжимал мое лицо, сильно, поглаживая большими пальцами.

— Скажи, что скучала, — хрипло прошептал, все еще удерживая за лицо, не отпуская мой взгляд.

Я кивнула, не представляя, что можно еще сказать.

— Первую пару в колледже прогуляешь.

— Но я не могу…У меня зачет.

И сейчас и позже, Седой не упрашивал, не спорил, он просто поступал как, считал нужным. Он повернул ключ зажигания и вырулил на дорогу.

В тот день случился наш первый секс в машине. Сергей был горячим, неистовым, таким я его ощущала всегда. Лавина чувств, эмоций, страсти. Неуправляемая лавина.

Как только он припарковал машину, за городом, его ладонь скользнула по моей ноге вверх, поднимая юбку. Я покраснела и попыталась освободиться, но он перехватил мою руку и требовательно вдавил меня в сидение. Поднимая юбку, продолжал терзать мои губы.

О, Господи, что он делает?

— Сними пальто и сапоги — продолжая удерживать, не попросил, приказал. Словно завороженная, я сняла пальто и стянула сапоги. Вслед за ними колготы и трусики.

Одним нажатием, опустив водительское сидение и удобно устроившись он перетянул меня к себе на колени. Я сразу почувствовала как он возбужден. Парень снял свитер и остался в белоснежной футболке. Посмотрел мне в глаза, требовательно. Взгляд, словно расплавленный лед, в нем не страсть, в нем безумие. От этого взгляда мне стало горячо. Его ладонь сжала мою грудь, под тонкой тканью блузки. Властно, как свою собственность. Соски заболели от возбуждения, внизу стало влажно. Он расстегнул блузку и опустил чашечки лифчика вниз.

— Ты прекрасна, — услышала его шепот, — хотел тебя, как ненормальный, все эти дни. Думал крышу снесет.

Он прикоснулся к моему соску, от этой ласки по телу прошла острая волна возбуждения. Я чувствовала каждый мускул его груди, под моими ладонями.

— Влажная… — прошептал, как только внутрь моего тела проник его палец. Теперь его пальцы играли на моем клиторе умело, нагло, дразня. Как будто со стороны я услышала свои негромкие стоны.

— Моя девочка, жарко прошептал.

Подхватил меня под попу и приподнял. Стянул свои джинсы и боксерки, освобождая член.

— Не бойся, малыш.

Прошептал он и поцеловал мою шею.

Пара секунд и его плоть наполнила меня до упора. Я всхлипнула, слепо подаваясь навстречу. Он замер, давая привыкнуть. Мгновение, и ладони еще сильнее сжали мою талию и начали не спеша насаживать на себя. Он двигался мощно, сильно, раз за разом заполняя всю меня без остатка. Я могла только расставить руки, хватаясь за его плечи, как утопающий за соломину. От наслаждения мои глаза закрылись, я отдалась в его власть. Время от времени он умело надавливая на нужные точки моего тела, заставляя забывать обо всем на свете, кроме его рук, бедер, его плоти. Пару движений и наслаждение захлестнуло мое тело с неимоверной силой, заставляя забыть обо всем. Мои колени задрожали, в голове шумело, во рту пересохло, я обмякла в сильных руках. Но Седой не остановился, он двигался во мне, как голодный зверь. Пока через несколько минут пряча лицо на моей груди, не начал содрогаться всем телом.

Было ощущение, что меня выпили досуха. Удерживая за бедра, парень

притянул мое лицо к своей груди. Я зарылась носом в мягкую ткань футболки, пропахшую табачным дымом, парфюмом и запахом секса.

— Скажи мне, что ты моя… — потребовал он.

— Твоя, еле слышно прошептала я.

Сегодня мы стали настоящими любовниками, и я сознательно пошла на этот шаг. Теперь я неразрывно была связана с Сергеем.

Оказавшись на парковке колледжа, я обратилась к Сергею.

— Не провожай меня.

— Почему?

— Не хочу, что бы в колледже судачили.

Седой неуловимо потемнел лицом.

— Судачили о чем?

— Просто о тебе, обо мне.

Вновь тихая ярость. Его переходы от нежности к гневу, пугали меня.

— Расслабься Тома. Пусть привыкают к мысли, что у тебя есть парень.

Он взял за подбородок заставляя смотреть ему глаза.

— Согласна?

Он все же довел меня до двери. Перед расставанием, на пороге, решительно прижал к себе и поцеловал так, что у вынужденных свидетелей отвисла челюсть. Мне же пришлось идти к аудитории в полном смятении.

Конечно, появление студентки второго курса рядом с владельцем дорогой машины и брутальной внешности, не могло обойтись без сплетен. Я в мгновение стала самой обсуждаемой персоной.

Часть 26/1

Вновь (в который раз?)мой мозг обдумывал случившееся. Наверное, я приняла странное решение, но мне от этого стало легче. Если судьба упорно сводила меня с Седым, то стоит ли от этого убегать? Да, раньше я полагала, что обычные отношения должны развиваться неторопливо и размеренно. Банальное кино, кафе, мороженное и прочие мелочи. То что называют романтикой. Поцелуи у подъезда, нежные смс. Не это ли мечта любой девушки? Но жизнь не предсказуема. Моя — точно. Наши отношения (можно ли их так назвать?) отличались от общепринятых. Мужская необычная, непонятная любовь и мое принятие этих чувств.

История с машиной повторилась на следующий день. Осознав, что сопротивляться глупо, я смирилась, приняв новый способ путешествия в колледж. Уже одно это породило кучу слухов обо мне. Отношение к Томе — студентке изменилось кардинально. А связь с брутального вида блондином, на дорогом авто, вообще сделало из меня тему номер один. Мнения разделились. Некоторые не давали проходу, пытаясь подружиться. В основном сверстники и простые ребята. Принадлежащие к элите, популярные особи не упускали шанса меня задеть. Похихикать за спиной, демонстративно высказать пренебрежение.

Я сидела в фойе, когда третьекурсница Алина встала передо мной и постучала по столу. Пришлось поднять глаза.

— Знаешь, что интересно? — задумчиво проговорила она.

Я равнодушно посмотрела на длинные розовые ногти, цокающие по лакированной поверхности, потом на саму «гостью».

— Догадываюсь.

— Мои подруги считают, что ты симпатичная.

— Мне кажется, они преувеличивают, — проговорила я. как можно более безразличным тоном.

— Ты, как обычно, скромница, — она улыбнулась с насмешкой.

— Угу.

— Вы встречаетесь?

— С кем?

— С парнем, который тебя привозит.

— Да.

— Да? — переспросила она на тон выше. — Слабо верится,

На ее хорошеньком личике отразилось раздражение

— Разве? — ответила я, перелистывая учебник.

— Именно. В голове не укладывается. — Девушка издала смешок. — Ты, конечно, принцесса колхоза, но разве с ним рядом не чувствуешь себя глупо? Вы не похожи на пару!

Осознав смысл ее слов, я резко вздернула голову и прищурилась.

— Не похожи, и что?

Алина пожала плечами и, ведя пальцем по краю стола, обошла вокруг меня.

— Девки, небось, ему прохода не дают. Ни капельки не напрягает?

— Да нет, совсем не напрягает, — мысленно улыбнулась я. Ведь в этом разговоре определенно чувствовалась желание вывести меня из равновесия. Зря старается.

— Интересненько, — на прощание сказала девушка и скрылась, мелькнув гривой черных волос.

Издевательства, насмешки меня не особо беспокоили. Привыкла я к ним, скорее потому, что ничего другого и не знала в своих школах. А вот новоиспеченные желающие подружиться, вызывали недоумение. Я не умела заводить знакомства, и мне трудно было впускать людей в собственный мир.

Я выпорхнула из аудитории, довольная. Наконец-то зачет по истории искусств был сдан. Этот хвост тянулся за мной в течение месяца. С чувством выполненного долга, толкнула входную дверь и вышла на улицу. Яркие лучи весеннего солнца на миг ослепили, после умеренного освещения аудитории. Ноздри слегка защекотало от свежего воздуха. Я вытянула шарф и накинула на шею. По синему небу летели белоснежные облака, а на земле почти не осталось снега. И к тому же пятница всегда переполняла радостью любого студента.

Копаясь в собственных ощущениях, не заметила припаркованную на обочине машину Седого. С удивлением увидела, что водитель стоял у дверцы не один. К машине жалась знакомая брюнетка, и ее плечо находилось всего в паре сантиметрах от Сергея.

Я стояла, засунув руки в карманы пальто, несколько секунд. Наверное пытаясь перебороть накатывающее смущение. Если быть честной, просто не знала, что мне делать. Седой махнул, выделив взглядом меня из компании студентов, приглашая подойти. Нацепив улыбку, я приблизилась к парочке, и от меня не ускользнул игривый смех Алины.

— Привет Сережа.

— Привет милая. А мы тут беседуем с твоей приятельницей. Голос звучал бодро, приветливо.

Не знала, что Седой умеет быть разговорчивым, остроумным. Но сейчас он заканчивал рассказывать анекдот, от которого моя "приятельница" заливалась во весь голос. Сейчас в нем сквозило что — то такое, чего я раньше не замечала. Он был красивым, по своему притягательный. Широкоплечий, высокий с белоснежной улыбкой. Я и сама не заметила, что любуюсь им, причём без всякой задней мысли. По отдельности его черты не казались идеальными, но складываясь вместе, они придавали его лицу, что — то особенное, выдающее в нём характер или как любят говорить, харизму.

— Проклятье! Мне пора бежать.

Алина, проигнорировал мое присутствие, с деланным вниманием уставилась на часы. При этом не забывая обворожительно поглядывать на парня. В чем нельзя было отказать Сергею, так это в спокойствии. Для него не существовало внешнего воздействия, и иногда казалось, он и не замечает, какие эмоции вызывает у людей. Например у то й же Алины. Парень с широкой улыбкой приблизился, и все в его взгляде пело и плясало

— Мы тоже уходим. Том, запрыгивай.

Он забрал из моих рук сумку и открыл дверцу авто.

Девушка с натянутой улыбкой вынуждена была удалиться.

Седой сел в машину, завел ее.

— Сейчас, согреешься. Иди ко мне, — он подвинулся ко мне ближе и притянул к себе за плечи, стал целовать

— Привет, еще раз, — шумный вдох и радостное выражение глаз. — Я уже заждался

Часть 26

Два дня выходных мы провели в доме его отца. Сергей привез меня и оставил, потому что ему было необходимо уехать в город по делам. Обойдя дом, я не нашла никого из владельцев, и даже прислуги нигде не было видно. Стояла необыкновенная тишина. Хотя знала что есть охрана и обслуживающий персонал, но словно они были предупреждены не появляться без надобности. Я ощутила — этот необычный покой. Целых четыре часа я провела наедине с собой, не ощущая времени. Казалось, прошел лишь миг, а над землей уже сгустились сумерки. Незаметно я задремала в гостевой спальне

Я очнулась от прикосновения. Седой сидел на полу, перебирая мои волосы.

— Тома, проснись, посмотри.

Скользнув мутным взглядом, я застыла от удивления. Рядом с ним стоял, перевязанный красной ленточкой, этюдник. Подобный я видела только у нескольких сокурсников по художественному училищу. Но этот был в разы дороже. Изготовлен из лакированного бука с регулируемой полкой для холста, оснащенный ящиком для красок, кистей и различных принадлежностей. Он сам был похож на произведение искусство.

Увидев мою реакцию, он засмеялся и сказал:

— Может хоть что-то скажешь?

Оглушенная великолепием подарка, я прошептала

— Не пойму, откуда ты узнал,

в мозгу звучал другой вопрос. Неужели он это все делает для меня,

— Трудно парню, когда его девушка будущий художник. Но я проконсультировался, что бы не прогадать.

Подушечкой большого пальца он коснулся моей щеки. Наши глаза встретились: Сергей с интересом наблюдал за мной, и даже показалось, что он изучает мою реакцию. Упивается ею.

— Я хотел зажечь твои глаза. Раньше мне это плохо удавалось, пришлось придумать подарок получше.

Он многозначительно замолчал, ожидая моей реакции. А меня просто не было слов.

— Кстати, чуть не забыл. В той коробке, что на столике кисти, краски и вся необходимая для рисования дребедень.

Мои глаза наполнились слезами и я стыдливо отвернулась в сторону окна.

— Спасибо, — голос бессовестно задрожал, пытаясь скрыть вспыхнувшие чувства.

— Я не понимаю! Почему ты плачешь? Что на хрен я сделал снова не так!

Запустив пальцы в мои волосы он развернул мое лицо к себе

Теперь мужские глаза горели яростью.

— Сережа, — судорожно вдохнула я. — Как ты не понимаешь. Я…Я плачу от смущения и от радости.

Предательские слезы все же потекли по щекам.

— Мне неловко принимать такой дорогой подарок. Но я и не могу от него отказаться, потому что это — Я подбородком указала на коробку — моя мечта.

Седой окинул меня медленным взглядом, от которого я покраснела.

Он улыбнулся — тонко, незнакомо, чему-то внутри себя.

— Только теперь я понял из-за чего помешался на тебе. Раньше не понимал, злился сам на себя.

— Нет, Сережа, я не хочу вспоминать…

— Послушай, — наклонившись ко мне, он взял лицо в ладони и заглянул в глаза, — я сейчас, как никогда осознаю, тогда сделал свой выбор правильно…

Это был один из лучших наших вечеров.

Дурачась, и без конца прерываясь на поцелуи, мы разбирали мой подарок. Я пыталась объяснить Седому предназначение тех или иных предметов. Он дразнил меня, занудой, заучкой, а я его бесчувственным чурбаном. После мы приготовили пиццу из трех видов сыра. И запивая ее вином, смотрели «Славных парней» Скорсезе. Сергей пересел ко мне поближе и обнял за плечи.

— Я хочу, чтобы мы всегда были вместе, — прошептал, — Только ты не мучай меня больше.

Его взгляд выворачивал меня наизнанку. Его запах кружил мне голову, а прикосновения сводили с ума.

Ночью Сергей не торопился, как раньше.

Он медленно снимая с меня одежду. Расстегивал пуговицы, снимал белье. От его щекочущих прикосновений, я закусила губу. Парень наклонился к моей груди и повел языком. Мои соски заныли, затвердели. Я уже понимала, что меня ждет, и в горле пересохло от предвкушения. Я сняла его футболку и сбросила на пол. Он усмехнулся, поцеловал мою шею, подставляя свои губы. Я начала неуверенно их целовать, когда Сергей спустил трусики, и прикоснулся к клитору. Меня возбуждали его умелые, сильные ласки. Мне захотелось схватить его и притянуть к себе, почувствовать его тело. Но он лишь провел кончиками пальцев по моей нижней губе.

— Я хочу, что бы ты меня потрогала.

Меня эта просьба не напугала. Наверное, я хотела впервые ощутить и осознать весь процесс, участвовать в нем.

Он накрыл меня своим сильным телом, и я почувствовала его член под тканью боксерок. Он имел надо мной неимоверную власть, разрушительную по своей силе. С ним было все не так, особенно секс. Я могла только читать об этом или видеть по телевизору. Скептически считать: «Так не бывает». Но так бывает. И это сейчас со мной. И мне хотелось быть с ним. Лежать под его телом и принимать его в себя, отдаваться, видеть, ответное желание. Где-то в помутненном сознании все еще жил голос рассудка. Наверняка, я слишком высокую цену заплачу за эту слабость, за эту страсть, за это наслаждение быть с ним рядом. Но я гнала эти мысли от себя, заставляла затихнуть.

— Тома, — он взял мою ладонь и положил ее себе на член.

— Чувствуешь мое желание?

Я кивнула.

— Сними плавки.

Я послушно потянула за резинку трусов, оголяя его бедра. Он повернулся и лег на спину, увлекая меня за собой.

— Поласкай его.

Я закусила губу, и от смущения и от желания, и от бури эмоций, овладевших мной.

Моя правая рука обвила мужской член. Я наклонилась, придерживая волосы и облизала его. Ожидая солоноватый вкус, удивилась приятному ощущению голой плоти на языке.

Сергей с шумом втянул в себя воздух, и словно читая мои мысли сгреб волосы себе в кулак, освобождая меня от необходимости их держать.

— Не останавливайся, — попросил он.

Дико возбуждаясь от своей порочности я стала посасывать и поглаживать его член. Чувствовала, как он увеличивается и растет под моими прикосновениями.

— Не смогу так, — простонал он и поднял меня.

Он развернул меня спиной к себе, заставляя опереться руками о кровать.

— Прогни спину- приказал хрипло, горячая ладонь надавила на поясницу.

Я послушно выполнила приказание.

Чуть раздвинула ноги и послушно прогнула спину.

— Если будет больно скажи, — предупредил Седой.

— Я буду осторожным, — выдохнул мне в затылок, поглаживая мягкие складки моей плоти.

От возбуждения тело начало дрожать.

Мужская плоть прижалась ко входу во влагалище. Слегка надавив, Сергей медленно вошел в меня. От новых ощущений я задохнулась. Аккуратно, чтоб не причинить боль, он входил и снова выходил, наполняя меня до краев. В некоторые моменты мне казалось, что я не могу вместить его в себе. Словно предугадывая это, он подключал свои пальцы, играл на моем клиторе, сжимал грудь, заставляя снова и снова, меня забываться.

— Я хочу, чтобы ты кончила. — не попросил, потребовал.

— Да, — прошептала я, слишком измученная, слишком изнывающая от его прикосновений.

Еще один нажим, еще одна ласка и его движение внутри. Я чувствую, что больше не в силах терпеть, и начинаю громче и громче стонать, и, наверное, шептать его имя.

— Я жду, девочка.

Как только его голос произносит мое имя, тело содрогается в конвульсиях, и я кончаю. Еще несколько быстрых толчков и Седой замирает, изливаясь в меня. После уткнувшись лицом в мои волосы, опускается мне на спину.

— Ты. Такая, горячая девочка.

Я засыпаю, под его нежный шепот.

Часть 27

Вспоминая тот период, я знаю что это были самые счастливые дни моей жизни. Совершенные мгновение счастья. Однажды я закрылась от людей, заперла свою душу на множество замков, потому, что не знала более сильной защиты от боли. А когда было больно, научилась перематывать эмоции, не обращать внимания на них. Я просто хотела жить, спокойно, свободно. Пусть я не сильная, но моё существование имело ценность. Убранный дом, помытый пол — ничтожный жест, но я маленькая девочка которой было по силам это сделать. И тем самым повлиять на свою жизнь. Научится готовить суп из одной картошки — ничего не значит, но значит еду для двух ртов. Моя мама — которой я была не нужна, и в то же время нужна больше всех, потому что кроме меня некому было остаться рядом. И если не я, то кто? Каждый шаг, каждый жест — всё имеет смысл, даже когда кажется, что его нет. Правда, что жизнь стоит того, чтобы просто жить.

Но сейчас я не существовала, я жила. Что можно сделать с человеком любовь, внимание, забота. Не знать ласки, и получить ее в неисчислимом количестве. Каждый день слышать голос, от которого щемит в груди. И можно обманывать себя. Отрицать свои чувства. Но рядом с ним, приходит ощущение словно я раньше не жила вовсе.

Не проходило больше пары часов в дневное время, чтобы я не получила смс. Даже просыпаться доводилось отнюдь не по будильнику, а по звуку входящего сообщения приблизительно такого содержания "Оденься тепло. Целую", "Надеюсь, зонт у тебя есть, или захватить свой?", а засыпать под его голос. Мы много гуляли и пили кофе в разных кафешках. А еще он, практически силком, заставлял принимать разные мелочи: ластик, который не отличишь от ириски, перчатки, потому что свои я все время забывала, умопомрачительный тубус для кистей. На возражения и отказы у парня всегда был верный способ убеждения — целовать, не обращая внимание на глазевших прохожих. С легкостью оторвав от земли, не отпускал, пока я не была готова на все. От происходящего еле хватало времени на занятия и выполнение хоть каких то уроков. Близились выходные, которые уже распланировал Сергей, и неожиданно состоялся неприятный разговор с мамой.

Я допивала чай, одной рукой отвечая на очередное сообщение. Хлопнула дверь, оповещая, что она вернулась с ночной смены. Обычно наше общение в схожих обстоятельствах ограничивалось "привет-пока", "не забудь вынести мусор" и все в этом роде.

Но в этот день она села напротив, и, устало стягивая шейный платок, произнесла:

— Привет, доча.

Я вздрогнула, редкое "доча" меня насторожило. Не сказать, что я переживала о каких-то последствиях данного разговора, родительское влияние к моему совершеннолетию было нулевым, но ее появление не предвещало ничего хорошего.

— Привет, мам, — Я оторвалась от экрана и мило улыбнулась, ожидая дальнейшего развития разговора.

— Я знаю, — она немного замялась. — Ты не считаешься с моим мнением, но все же я хочу поговорить насчет парня, который приезжает за тобой на машине.

Мысленно я закатила глаза, понятно, что соседки уже донесли, какого ухажера Томка "заимела", странно только, что раньше не оповестили. Но что-то в ее тоне насторожило, и я ответила:

— Мы просто встречаемся. Пока ничего такого.

Ее пальцы стали поглаживать поверхность стола, собирая невидимые пылинки.

— Он приезжал ко мне на работу.

Чашка дрогнула в моих руках.

— Кто? — Наверняка мама что-то путает, но сердце пропустило несколько предательских ударов.

— Твой… Как бы сказать… Ну, Сергеем представился.

Нехорошее предчувствие сжало грудную клетку, позволяя холоду проникать в середину, пробираясь под самую кожу. Не обращая внимания на реакцию организма я спросила:

— Зачем?

Мамины глаза забегали по кухне, на лице промелькнуло смущение. Она выдохнула и продолжила:

— Томочка, ты знаешь, я никогда не могла понять твоих отношений с Валентином. Как вы познакомились, что между вами общего. Были догадки, но всего лишь догадки, тем паче я видела, что вы друзья, не больше. Ваше поколение… более свободно смотрит на такие вещи, но…

Краска хлынула к моим щекам, я молча продолжала слушать.

— Твой теперешний парень… ведь это так не похоже на тебя, — она посмотрела многозначительно в мою сторону. Было заметно, что разговор ей дается нелегко.

— Мама, просто скажи, что он хотел.

Немного помолчав, она все же выдохнула:

— Предлагал денег.

— Каких денег? — почти прошептала я.

Мама недоуменно посмотрела в мою сторону и уже бодрее продолжила.

— Он сказал, что теперь заботится о тебе, и все что нужно — это сообщать ему о любых материальных трудностях и предстоящих расходах.

— Что еще он сказал? — Неожиданно все тело заполнила свинцовая тяжесть и захотелось завернуться в одеяло, чтобы унять дрожь.

— Он не много говорил. Вообще впечатление от него… — она скосила глаза, следя за реакцией. — Не очень. Пришли вдвоем. он и еще один. Поздоровались, потом "твой" спрашивал, как жизнь и работа. А после говорит, мол, я вашей дочери парень. Мы сейчас вместе, хочу, что бы она, то есть ты, ни в чем не нуждалась. Знаешь, я еще удивилась, все таки я мама и такое пренебрежение… Ни тебе "здрасьте", ни нормального разговора…

Словно добавляя всей ситуации драматизма, весело запиликал телефон, милой мелодией, которую я поставила накануне на звонки от Сергея.

Включив его в режим вибро я повернула лицо к маме.

— Спасибо, что сказала. Последний вопрос, — ты брала какие-то деньги от него?

Часть 28

После разговора с матерью я с одной стороны обрадовалась, что она не взяла деньги. Это было бы предательством с ее стороны. Она не предала. А Седой, да. Прийти к единственному родному человеку, что бы КУПИТЬ. Что может быть более унизительным, чем указать бедному на его бедность? Я видела это унижение в глазах мамы, хотя она их старательно отводила. И это чувство ничтожности передалось мне подкожно. Парень которого я впустила в душу, не посчитал нужным даже спросить мое мнение. Что будет завтра? Как мне себя вести дальше? Сможем ли мы быть вместе, будучи абсолютно разными? Моя действительность была всегда тоскливой, банальной, наполненной бесконечной борьбой за выживание, за существование Томы-студентки, Томы- дочери, Томы-девушки. А Седой обладал деньгами, положением, авторитетом, и упивался этим. Он никогда не ставил нас на равные позиции. Особая неуловимая манера ленивой уверенности, понимание собственной власти. Ко всему, что происходило в моей жизни, по какой — то причине он относился снисходительно. Может Развлекался? Ему было скучно?

Но мой дом, это не шутка, не развлечение. Некачественные продукты, обшарпанная мебель, старые чашки это реальность моей жизни. И я впустила Седого в нее, и не дала разрешения или права вмешиваться в нее без моего согласия. Вопрос доверия, вопрос открытости.

я тихо морю говорил это

морю говорил это

морю говорил это

морю говорил

твоя любовь — на самом деле вода

на самом деле вода

на самом деле вода

Телефон разрывался раз за разом, ставшей за пару мгновений, ненавистной мелодией.

Я, наконец-то собралась с мыслями и ответила. Без приветствий.

— Объясни зачем ты это сделал.

В моём голосе не было злости, только растерянность и еще стыд.

— Ну, привет. Что случилось?

— Простой вопрос. Зачем предлагать маме деньги?

Иногда подсознание начинает наделять нас какими — то провидческими инстинктами. Я ощущала, произошедшее изменит нас. Наши отношения. Седой сконцентрировался и затих.

— Потому, что посчитал они ей, точнее вам, нужны. — Холодный, отстраненный ответ. Никаких эмоций.

Это заставило меня растеряться, замолчать

— Тома? — вкрадчиво.

Последняя попытка обуздать собственную начинающуюся истерику

— Ты парень. Мы вместе пару недель. Как я по — твоему, должна на это отреагировать?

— С радостью, так же как и на другие мои подарки.

Изнутри на меня накатила волна гнева и смущения.

— Может нужно было сначала спросить меня?

Я пыталась говорить совершенно спокойно и невозмутимо, словно мы общались на тему погоды, но ощущала себя очень паскудно.

— Зачем? — так же спокойно поинтересовался Седой

— Затем, что это моя мама. Затем, что ты не имеешь права вторгаться в то как я живу. Тем более без моего ведома.

Он сориентировался очень быстро. Голос даже не дрогнул, просто на другом конце трубки возникла лёгкая пауза.

— Ты в этом уверена?

— Да, Сережа я уверенна. Как и в том, что не хочу пару дней тебя видеть.

— Малыш, что происходит? — спросил он тихо.

— Ничего

— Мне нужно уходить.

— Не вздумай бросать, трубку и уходить из дома — Седой говорил жёстко, спокойно так. И одновременно с непонятной, горечью.

— Сергей, оставь меня в покое, хочу подумать. — Я была на грани.

На людей которые нам нравятся, мы часто смотрим сквозь розовые очки. Даже ужасные вещи сделанные ими, воспринимаются в искаженном свете, сквозь призму эмоций. Но сейчас призма повернулась другой стороной.

— Гордость прекрасна, когда у тебя есть деньги, Тома, в прочих случаях это неумно и недальновидно. — Очень ласково произнес парень.

— Спасибо, за наставления

— Значит, я тебе не нужен, и тебе якобы не нужны мои деньги и мое покровительство? — Голос звучал чётко и отрывисто.

Я закусила губу, ощущая, что сейчас прокушу ее, потому что от скопившегося внутри жгучего стыда хотелось плакать.

— У нас получается странный разговор, не находишь?

— Я пытался тебе подарить красивую жизнь.

— Спасибо, но не нужно…

— Я не спрашивал

— Ты о чем? — я ощутила странную головокружительную лёгкость как перед прыжком в воду.

— Однажды я выбрал тебя, ты согласилась.

— Согласилась? Это так называется? — Я усмехнулась

Показалось или нет, в трубке прерывисто вздохнули.

— Кто я в твоих глазах? Простая девочка без семьи и связей? Я же не шлюха и мне ничего от тебя не нужно.

— У тебя истерика. Ты говоришь ерунду. Ты забыла мою просьбу не делать глупостей. Малыш, не зли меня.

— Дай мне возможность показать тебе, что все можно исправить, переписать заново, перестань сопротивляться мне.

Он не говорил со мной, а отдавал команды.

— И ты будешь милым и нежным ровно до того момента, когда я снова сделаю что — то против твоей воли?

Я прижалась к стене, села, подобрав колени.

— Мои желания не учитываются, как я понимаю?

— Я подарил тебе новую жизнь. И подарю еще кучу всего.

— Почему я не удивлена твоими словами? А знаешь, что? С твоими деньгами и опытом найдешь достойную мне замену. Тем более ты уже получил, то что хотел.

— Моя наглая девочка, советую прекратить показывать зубки,

Мой мозг отказывался верить в происходящее. Вот отказывался и все.

— Я могу понять почти все, но ты переступил черту. Я не хочу тебя видеть. В моем голосе непонятная злость смешивается с ядом.

— Ты не успеешь сбежать, маленькая

Перестань меня сжимать, ритм сердечный задавать;

Меленько молоть и употреблять.

Я не хочу тебя менять, я просто хочу летать.

И нечего сказать, но есть о чеммолчать:

Я привыкаю отвыкать! Привыкаю отвыкать!

Спустя мгновение заставила себя нажать на кнопку отключения питания, полностью отрубив мобильный.

Часть 29

Не обращая внимания на реакцию мамы я начала натягивать пальто и сапоги, да с такой скоростью, что она не успела что-то добавить к разговору. Уже подняв рюкзак, я открыла дверь и произнесла:

— Если явится, скажи, что ты с ночной, а когда пришла, меня в квартире уже не было.

Редко я получала понимание в этих стенах, но сейчас, держась одной рукой за дверную ручку, я выжидательно посмотрела на нее, и что-то в моем взгляде остановило готовящиеся расспросы. Лишь сдавленно кивнув мама вдогонку произнесла:

— Береги себя.

Но эту фразу я слышала уже краем уха, со всех ног поднимаясь по лестнице на верхний этаж.

Сейчас не было времени обдумывать положение вещей, зато было непреодолимое желание убежать. Сделать необходимый глоток свободы, недостаток которого только сейчас почувствовался в полной мере. Весь этот период находясь в состоянии влюбленной эйфории я не замечала простых вещей, которые помимо воли вошли в мой размеренный мир. Тотальный контроль над действиями, личным временем, над моей жизнью в конце концов. От осознания вернулось ощущение клетки и страх. Сейчас хотелось только одного: спокойно посидеть и подумать "холодной" головой, а это желание было осуществить не так просто. Как только я выйду из подъезда, нос к носу столкнусь с Седым. Там уже будет не до мыслей. Скорее, очередное подавление любыми способами меня и моих желаний, вплоть до содержания под арестом. Знаем, проходили.

"Думай, Тома, как будешь выходить отсюда, думай!"

Адреналин бурлил в организме, я онемевшими руками включила мобильный. Пока разноцветная заставка под тихую мелодию оповещала о входе в сеть, я мысленно призвала на помощь все силы.

Входящий звонок: "Сережка" пришлось сбросить дрожащими пальцами, которые слишком медленно печатали сообщение. Наконец завершив я нажала отправить: "Долго объяснять, но я уже в колледже. После занятий наберу." Через секунду очередной входящий звонок и сообщение: "Возьми трубку". Я испугано отключила телефон, как будто он имел глаза, и мог меня выдать. Раздался шум на лестничной клетке, совсем тихий, но в моем возбужденном состоянии — оглушающий. Даже стоя этажом выше, я различила, как пиликал звонок, как негромкий мамин голос из-за дверей отвечал настойчивому мужскому. Все не удалось разобрать, но смысл был понятен. Еще пару секунд, и раздался щелчок открываемой двери. Я затаилась, ожидая.

Время можно было отсчитывать с каждым ударом сердца. Так продолжалось недолго — раздался легкий скрип, и стихающий звук шагов.

Минут десять пришлось стоять не двигаясь, лишь после удалось восстановить дыхание. Понимая, что есть не больше получаса для исчезновения отсюда, я осторожно начала спускаться. Нахлобучив шапку, словно воришка, я осторожно вышла во двор, раз за разом оглядываясь по сторонам, минув пару дворов, следуя маршруту, который отличался от обычного, пока не оказалась на остановке. Дождавшись автобуса, не обращая внимание на его направление я шагнула в середину. Всучив водителю купюру, выбрала свободное место и наконец-то достала наушники.

Город сегодня казался безлюдным. Одинокие прохожие, спеша, проходили мимо. Обычный будний день. Не замечая времени и не торопясь я шла, засунув руки в карманы, и смотрела на влажный асфальт. Пахло весной, переменами, которые всегда случались в этот период года, но тяжелые размышления угнетали, и весенняя погода не радовала меня. Утренний разговор перечеркнул все те чувства, которые наконец-то начали рождаться к Сергею. Но хуже всего было ощущать себя вещью, игрушкой, пусть и драгоценной, но все же, личность и желания которой не берется во внимание. Остаются лишь указания хозяина, если не назвать их приказами. Вместе с этими ощущениями проснулась и злость на себя. Как можно было быть настолько слепой?! Не замечать или не хотеть заметить. Никак не сопротивляться в конце концов! Дошло до обычного спонсорства, неприкрытого предложения денег, как оплата последующих услуг. Фу, гадость.

Перед киоском с сигаретами я притормозила, никогда не курила, но тут, словно черт передернул, назло всем и вся, стала рассматривать пачки на витрине. Ни одна из них не показалась хоть отдаленно знакомой. "Буду выбирать по упаковке, чем ярче — тем лучше", — я решительно наклонилась к окошку.

Продавщица — неопределенного возраста блондинка — с подозрением оторвалась от дешевого журнала.

— Паспорт с собой?

"Ох, черт! Как могла забыть?"

— У меня студенческий есть…

— Не походит! Найдешь паспорт — придешь.

Перед носом захлопнулось окно.

"Что же за день такой?" — наталкиваясь спиной на преграду зло подумала я.

— Извините, — пролепетала, глядя на худощавого парня, которого так неаккуратно толкнула.

— Да ничего, сам виноват, мне то отсюда виднее. Что, карга не хочет продать без удостоверения?

От неожиданности вопроса, я кивнула.

— Эти? — он указал в сторону выбранной пачки.

— Да.

Темная голова склонилась к витрине и вежливо попросила.

— Будьте добры… Да… Держите.

Он повернулся, передавая пачку мне. Я молча забрала, тут же протягивая деньги. Он с интересом посмотрел на мою руку и весело спросил:

— Ты же не куришь вроде?

Деньги проигнорировал, казалось, его интересует только ответ.

— Почему так решил? — немного грубовато отозвалась я.

— Ты неправильно выговорила название.

Смутившись, я кивнула.

— Да, ты прав. Спасибо, что помог. Если мы в расчете, я пойду.

И, не дожидаясь ответа, развернулась.

— Постой, разве я тебя обидел?

— Нет. Все нормально, — я продолжала идти, парень тем временем поравнялся со мной, и бодро шагал рядом.

— Меня Олегом кличут, а тебя?

— Тома, — не хотелось быть грубой с тем, кто помог.

Пару минут новый знакомый молча сопровождал меня.

— Ты кофе будешь? Тут в магазинчике автомат стоит.

С языка почти слетел отказ. Но мозг выдал.

— Давай, только оплачиваю я.

— Конечно.

От этой реакции стало вдруг легко и приятно. Я совсем забыла, как это — быть на равных, и что такое простая дружеская компания сверстника.

Автомат втягивал помятые купюры, Олег рассказывал, что увлекается музыкой, а именно в этом районе есть магазин с хорошим выбором, куда он собственно и направлялся. После мы стояли в подворотне и курили, скорее, я делала попытки, над которыми смеялся Олег. Он объяснил, что мне нужен более легкий сорт, а лучше всего что-то из "дамских". Когда кофе было выпито, Олег предложил составить ему компанию, я с радостью согласилась, и мы сели в трамвай. По пути в магазин от общительного Олега я узнала о нем и его хобби. Парню скоро исполнится 20, все свободное время он отдает игре на электрогитаре в группе, собранной другом на факультете. Сейчас подбирал необходимый усилитель, а вернее обходил магазины в поисках нужной цены и качества. В том, в который мы пришли, нужного не оказалось. На выходе Олег предложил сходить в пиццерию и перекусить. Под наплывом неожиданной свободы я согласилась.

Уже потягивая пиво, он спросил:

— У тебя ведь проблемы, да?

Мне сейчас не хотелось говорить, тем более на эту тему. Я неопределенно пожала плечами, помешивая чай.

— Так и понял, родители кого угодно достанут. Моя семейка — интеллигенты до тошноты. А я не такого пошива, хочу жить яркой жизнью в отличии от серой массы, вот и не сошлись. "В семье не без урода" — так это про меня.

Я улыбнулась, и сказала.

— У меня проблемы гораздо сложнее, чем непонимание дома.

Олег посерьезнел.

— Так расскажи, ты за все наше знакомство пару слов всего выдала. Если есть парень, по которому страдаешь, тоже пойму.

Все же я ничего не сказала Олегу, посчитала, что лучше промолчать о своем непростом положении. Да и как можно описать то, что происходило? Сейчас, с завистью слушая его беззаботные рассказы, я понимала, что живу совсем не так. За последнее время общение ограничивалось одногруппниками, и то, на тему обучения. Ни подруг, ни Валика, связь с которым была невозможна, пока были отношения с Седым. Куда не глянь- безнадежная зависимость от Сергея. А теперь он со всей определенностью указал мне мое место. Понимая, как запуталась во всем происходящем, я все же не могла придумать разумный выход.

— Можно я провожу тебя? — Олег отвлек от тяжелых размышлений.

— Нет, не нужно.

Парень понимающе взглянул и ответил:

— Что ж, тогда, до встречи?.

— Конечно, — осознавая, что обманываю его, я постаралась придать голосу беззаботный оттенок.

Махнув приближающейся маршрутке, и закинув рюкзак на плечо, я прощально кивнула. В полупустом салоне выбрала самое дальнее место, и, сев, принялась рассматривать происходящее за окном. Как только маршрутка отъехала, соседнее сиденье кто-то занял. Я сосредоточенно занялась распутыванием наушников, когда веселый голос обратился ко мне:

— Ты ведь номер свой так и не назвала.

Рядом сидящий Олег, как ни в чем не бывало, протягивал свой мобильный. Не давая возможности возразить, продолжил:

— Просто хочу еще раз встретиться. Френдзона меня тоже устроит.

Сдаваясь, я взяла протянутый телефон, набрала номер сотового и отдала. Он тут же, проверяя, нажал кнопку вызова, но я остановила его.

— Отключен, но это правильный.

Парень довольно спрятал трубку в карман, и, словно ничего не произошло, продолжил разговор. Маршрутка уже проехала две остановки, я вопросительно посмотрела на Олега.

— Ничего не подумай, просто по пути.

Я конечно подумала, но от комментариев воздержалась. Было куда веселее ехать, не со своими невеселыми мыслями, а слушать разные истории, которыми он не переставал, всю поездку со мной делиться. По вине последней я чуть не пропустила нужную остановку.

— Это моя, — сказала, прощаясь.

Но дойдя до двери, заметила, что Олег тоже выходит. Уже на остановке зло обратилась к нему.

— Не смешно, я же говорила — не нужно провожать. Ты неплохой парень, но…

— Тома, я вправду не собирался навязываться, и мне абсолютно в другую сторону, всего лишь решил пересесть на нужный маршрут. Не сердись, сам не планировал, что…

— Умоляю, уходи… — Перебила парня, голос сорвался на крик. Непонимающе, Олег проследил за моими расширенными от ужаса глазами, которые неотрывно следили за приближающемся фигурами мужчин. Я немедля отошла от спутника, сохраняя на лице спокойствие, игнорируя приступ паники, начала идти. Замечая краем глаза, что Олег застыл и непонимающе смотрит мне вслед.

Седой, одетый в темный спортивный костюм, без верхней одежды в плотную подошел ко мне. По его лицу сложно было определить, что собирается предпринять. Но глаза горели недобрым огнем, а губы презрительно сжались в еле различимую ухмылку. Мои ладони вспотели, по позвонку пробежал холодок, но больше всего меня беспокоило успеет Олег сесть в авто

Часть 30

Я решила первой заговорить, голос предательски выдавал волнение.

— Привет, у меня батарея села и…

— Тома смотри на меня.

Я посмотрела, казалось, он гипнотизирует меня. Недвижимые зрачки застыли на моем лице. Страшный глаза, охваченные лихорадочным блеском.

— Кто это? — ледяным тоном спросил, не замечая или упиваясь моим ужасом. В голосе звучала явная угроза.

Я сделала неопределенный жест руками и закусила нижнюю губу.

— Никто. Знакомый со старой школы. Случайно встретились в маршрутке.

Врать я никогда не умела, стало понятно, что он не поверил. Не говоря ни слова, Седой, схватив за локоть, потащил меня по направлению к Олегу.

— Пусти меня, — пыталась вырваться из захвата.

— Ты с ума сошел! На нас люди смотрят.

Он с такой силой надавил мне на предплечье, что я ощутила настоящую боль. Пропустив мимо ушей мою реплику, кивнул Семену.

Безмолвный мужчина следовал по пятам за нами. Водитель с укором посмотрел на меня, будто сожалея о чем-то. Сильные руки Сергея продолжали тащить, причиняя неудобство, и взгляд Семена меня меньше всего интересовал.

Через пару метров хватка ослабла, и я уже умоляюще посмотрела на Сергея.

— Сережа, не надо, пожалуйста, он ни при чем…

— Знаешь ее? — если звуком голоса можно было ударить, то эти слова выбыли мой дух.

— А в чем, собственно, дело? — надо отдать должное Олегу, если он и испугался, то виду не подал. Он стоял, держа наушники в руках и встревожено смотрел на мое лицо. В его глазах мелькнуло сочувствие.

Седой возвышался над ним почти на две головы, руки спрятав в карманы штанов, голову склонив на бок, прищуренным взглядом окидывая фигуру Олега. В отличие от Олега я ощущала, что означает такой взгляд.

Пытаясь хоть как-то спасти ситуацию, громко закричала.

— Ты можешь хотя бы выслушать меня!

— Закрыла рот — тихо прорычал в мою сторону блондин.

Сейчас его взгляд не выражал ровным счётом ничего. Полное безразличие. Сердце ухнуло вниз.

— Это между тобой и мной. — я не сдавалась. — Ты хотел поговорить, говори со мной.

Я предприняла попытку отойти, но рука Сергея грубо вернула меня на место.

Он невидящим взглядом посмотрел, и с угрозой обратился:

— Еще один шаг и ты пожалеешь об этом.

Внутри все оборвалось, а в груди начал собираться комок.

— Спрашиваю последний раз, откуда ты ее знаешь? — Сергей, исподлобья, бросил брюнету.

— Я тебе отчет давать не обяза…

Мощный удар в лицо повалил Олега на асфальт, словно этого было недостаточно, Седой приподнял лежащего за волосы и нанес еще один коленом. От этой картины во мне проснулась какая-то тихая ярость. Не контролируя себя, я начала кричать и бросилась на Сергея хватая его за руки:

— Не трогай, не смей, он не виноват… — рыдания перехватили мне дыхание, мешая говорить.

— Убери, блядь ее.

От Седого меня оторвал Семен, удерживая замком руки, не давая пошевелиться. Оставляя лишь возможность с ужасом следить за происходящем.

Олег пытался противостоять и вытянул руки для защиты.

Из носа и рта парня капала густая кровь, переходя дорожкой на воротник. Затуманенные болью глаза, непонимающе смотрели на блондина, который рывком поставил его на ноги.

— Я задал вопрос.

Олег попытался ответить, но удар, видимо, сбил ему дыхание и он прохрипел.

— Ты что, с ума…

Лицо Сергея приобрело звериный оскал, казалось, он сейчас убьет противника. Кулак с силой впечатался в солнечное сплетение, заставив парня согнуться вдвое, и уже отплевывать кровь на землю.

Я закричала.

— Слышишь! Я виновата, я! Не трогай его!… Он просто помог, пожалуйста не трогай… — слова потонули в рыданиях. Седой меня даже не слушал, закрылся полностью. Это был не той Сергей, который стал близким родным, это была глухая стена без чувств, я видела перед собой одни звериные рефлексы.

— Я все поняла, извини меня — проговаривая это, меня накрыла волна рыданий.

Не видя, а скорее ощущая, что Сергей отпустил Олега, который тут же осел на землю, держась за нос, заливая ладони алой кровью. Седой сделал знак рукой Семену. Как только захват ослаб, я рухнула на колени, закрывая лицо руками. Слезы застилали глаза, горло перехватил спазм, волной накатывала тошнота.

Я продолжала шептать одно и то же.

— Не трогай, прошу, не трогай его.

Сергей, смотря на меня, сгорбленную на влажном асфальте, достал сигарету, чиркнула зажигалка потянуло сигаретным дымом. Блондин обратился:

— Ты этого добивалась, Тома, решила поиграть на моих чувствах?

— Что ты такое говоришь? — я неверяще посмотрела на него.

— Нашла мальчика для игр? — он не слушал мои ответы, он говорил сам с собой.

— Я не искала никогда тебя…

Мозг отказывался верить. Если бы меня когда-нибудь спросили можно быть привязанной к кому-то до глубины души и при этом ненавидеть. Я бы посчитала это невозможным. Теперь я знаю как это. Стало холодно, я задрожала.

— Поднимись сейчас же.

Дрожащей ладонью я оперлась на шершавое покрытие, пытаясь встать. Семен протянул руку, но я проигнорировала его помощь. Я боялась и ненавидела их обоих в эту минуту. Но судьба Олега волновал больше всего. Я обязана была его спасти, а для этого должна показать свою покорность. Седой может что угодно сделать со мной, но другие не должны пострадать из-за меня. Хватит.

Пошатываясь я встала.

— Посмотри на меня, Тома.

Я послушно подняла глаза и встретилась с прищуренными, голубыми.

— Как давно ты его знаешь?

— Сегодня познакомились, случайно.

— С каких пор ты знакомишься на улицах?

Он стиснул зубы.

— Прости меня, я жалею, что так вышло.

О боже, боже, боже. Ну, пожалуйста, пусть он мне поверит.

— У тебя с этим… — он указал в сторону сидевшего в крови Олега. — Что-то было?

Я отрицательно мотнула головой.

— Хорошо, считай урок на будущее. Не играй со мной… Еще одна затяжка прервала его.

Немного помолчав, он выкинул окурок и приблизился ко мне, приподнял за подбородок и прошептал.

— Поцелуй меня.

Я закрыла глаза, пытаясь остановить слезы.

Протянула свои губы к его губам, и коснулась рта легким поцелуем.

Я впустила его язык, обхватила нижнюю губу своей. Седой издал стон. После поцелуя прижал мою голову к своей груди.

Вдыхая запах его тела, я мечтала только об одном. Что бы отпустил парня, и дал уйти и ему и мне. Пусть я его разочарую, пусть он перегорит мной, я умоляла высшие силы. Потому что я не могу переварить, принять то, что он называет любовью.

Словно слыша мои мысли вслух, Седой отстранился и произнес.

— Тебе придется быть рядом, Тома. Ты уже знаешь — это может быть приятно. А может так как сейчас. За тобой выбор.

Большим пальцем он смахнул слезу с моей щеки.

— Ненавидишь меня, да? А я вот, тебя люблю.

И я понимала он не лгал, действительно не лгал…Просто никогда мне не приходило в голову задуматься над тем, насколько он нормален, насколько он подходит под это человеческое описание. А сейчас слушая его слова, понимала Седому никогда не была нужна человечность. Только сила и возможность взять, отнять, добиться желаемого.

Нет сил, чтобы выстоять, нет сил чтобы выстрелить.

Рана ноет, рана скулит, рана воет загнанным раненным зверем.

Умоляю — утоли мою боль, напои меня своим отравленным зельем.

И тогда ты снова увидишь во мне монстра, злобного гения.

Но я хочу лишь остановить тебя… это мгновение.

Почему никогда я не умела общаться, выражать эмоции, в конце концов просто разговаривать с людьми? А ведь многие проблемы происходили именно из-за этого. Я не смогла завести подруг и парня по этой же причине. Кто захочет быть рядом с молчаливой замкнутой в себе девочкой?

А сейчас, сидя рядом с Сергеем, мысленно прокручивая сотни слов, вслух я смогла произнести лишь:

— Куда везешь меня?

Чертовски глупо, но ничего не могла с собой поделать. Лишь такую примитивную фразу выдал мой воспаленный мозг.

— Мы едем домой.

Глаза пекло от недавних слез, кружилась голова, мешая собраться с мыслями. Усилием воли заставила губы не дрожать и ответила:

— Мой, в другой стороне, — выделяя первое слово, возразила я.

— Нет, с этого момента он там, где и мой.

Часть 31/1

Глупо было думать, что Седой изменился, что я свободный человек. Глупо, но ведь именно я так и полагала. По крайней мере хотелось в это верить в течение последнего времени.

— А если я отказываюсь, попросту не хочу? Закроешь и нацепишь на дверь замок? Или еще кого-то покалечишь?

Я думала он начнет кричать, злится, выливать эмоции. Но он будничным тоном без тени взволнованности ответил.

— Если нужно будет — и закрою, и покалечу, — парень проигнорировал мой сарказм.

Я с недоверием посмотрела на Сергея. Он был невозмутим. Словно мы беседовали о пустяке. Я набрала в легкие воздуха.

— Ты заигрался. Никто не может вести себя как ты. Есть законы, есть службы… Это не интернат, мы уже не дети. Ты же не преступник какой-то! Человека невозможно удерживать силой…

— Почему же? — оборвал он. — Я уверяю тебя, что мои возможности безграничны, по крайней мере в нашем городе.

Седой нежно убрал прядь моих волос за ухо.

— Если ты не веришь мне на слово. Я могу доказать. Хочешь на примере этого сопляка? Разыщу и натравлю нужных ребят. Лично мне и пальцем не придется шевельнуть.

И снова ласковое прикосновение. По всей видимости сказанного было не достаточно для ожидаемого эффекта, и он с улыбкой продолжил:

— Могу устроить неприятности твоему драгоценному Валентину. Автобизнес — рисковая штука. А ведь он Божество для тебя.

Каждое его слово доходило до сознания кристально ясно. Ломало и перекраивало меня, делая нестираемые зарубки в душе.

— Тома я сильнее Валика. Запомни это. Я мужчина — он нет. Потому, что не боюсь сделать выбор, как другие. Это и отличает сильного от слабого. И по этой же причине ты сидишь в этой машине. Я отстоял свое право быть рядом.

— Если ты ему что — то сделаешь… — я прошептала бесцветным голосом и устало провёла ладонью по лицу.

Пытаться анализировать происходящее, бесполезно. Я просто запомню этот момент. Вклад Сергея в копилку моей личностной боли.

— Не трону, — И лицо его расплылось в усмешке, — Пока ты рядом со мной. Но если придется, меня ничто не остановит. Поверь каждому слову: попробуешь снова выкинуть что-то — пожалеешь.

Я не могла оторвать взгляда от его лица, которое приобрело жесткое выражение. Седой с удовлетворением следил за моей реакцией. Кровь прильнула к щекам, во рту пересохло.

— Как ты можешь угрожать? После всего что… было…

— О да, Тома, после ВСЕГО напоминаю: ты унизила меня. И это ты заставляешь меня так поступать, хотя я этого не хотел.

И я верила каждому слову, каждой угрозе, брошенной мне в лицо. Бесполезно сопротивляться, бесполезно просить, бесполезно бежать. Я столкнулась с силой, которую отныне не смогу игнорировать. Для последнего вопроса пришлось собрать всю храбрость.

— Скажи, за себя тоже нужно бояться? — голос дрогнул, я опустила взгляд на сцепленные пальцы, поэтому не видела, каким стало его лицо, но голос неожиданно приобрел мягкость.

— Не смей так говорить. Слышишь, мышка? Не смей.

Он одним рывком заключил меня в объятия, ладонью удерживая затылок, прижал лоб к своему, продолжая говорить.

— Почему всё так, Тома? Зашло так далеко. Не хочу так, а как по — другому, больше не знаю. Болею тобой.

Голос отчаянный, срывающийся, виноватый и поцелуи, множество поцелуев.

— Ты — все для меня, я уничтожу любого, кто встанет между нами. И тебе не позволю оттолкнуть себя. У нас все будет хорошо, вот увидишь.

Во мне поднялась волна сопротивления. Я стала освобождаться, мне было все равно, что движет им, я не хотела слушать его, не хотела видеть. Однажды я поддалась и сейчас снова нахожусь здесь. Перед глазами стоял Олег, и кровь, стекающая с ладоней на серый асфальт. Сергей прижал меня к себе уже всем телом, не оставляя возможности сопротивляться. Абсолютно игнорируя мои попытки освободится он гладил волосы, спину, плечи. И говорил, говорил… Что испугался так, как никогда еще не пугался. Что поставил весь колледж на уши, что два часа просто ездил по городу, проверяя все места, в которые я могла пойти. А после всего понял, что бессилен и ничего не может. Словно тогда, в школе, когда меня увозила машина.

— Если бы с тобой что-то произошло… — он на секунду замер и уже осипшим голосом продолжил. — Я не дам этому повториться.

Он перешел на успокаивающий шепот. А я, слушая звук его голоса, не могла определить, что чувствую. Ощущение пустоты заполнило мое сознание. Мне хотелось лечь, забыться, побыть одной.

Вместо этого я покорно застыла в объятьях Сергея.

Малиновый закат стекает по стене

В тех ломаных лучах я насквозь

И вокруг тебя рассмотрел

Только ты ничего не знала обо мне

Малиновый закат рисует на земле

Наивно не пытайся достать

Что давно село на дне

Если ты ничего не знала обо мне

Вскоре машина притормозила. К моему удивлению, мы приехали не в загородный дом, который я знала, а в район новостроек. Современные здания выгодно отличались от обычных совдеповских. Разукрашенные цветными вставками, огороженные красивыми клумбами они всем видом подтверждали статус "элитного" жилья. Мы въехали на подземную парковку, и только тут Сергей выпустил меня и вышел из машины. Он перекинулся несколькими фразами с Семеном, который сидел на водительском месте, и открыл дверцу с моей стороны, приглашая выходить. Я неохотно подчинилась.

Поднявшись на лифте Сергей нажал на кнопки цифрового замка и открыл дверь. Я переступила порог незнакомой квартиры.

Часть 31/2

Квартира представляла собой двухъярусное помещение. Первый занимала кухня-студия, ванная комната и гостиная, выполненная в изумрудных тонах. Спальня и кабинет находились на втором ярусе. Соединяла этажи огромная стальная лестница. Я представила, как нелепо смотрюсь в этой шикарной обстановке. Заплаканная, со спутанными волосами и затравленным взглядом. И даже застыла на несколько секунд от бушующего внутри сопротивления.

— Проходи, — Сергей легонько подтолкнул меня вперед. — Раздевайся

Я послушно отдала пальто и шарф, прошла в комнату и села на диван. Решила не облегчать ему задачу, начиная разговор первой. Но его не последовало. Включился большой настенный экран, наполняя гостиную голосом телевизионного комментатора. Сергей положил пульт на придиванный столик.

— Здесь найдешь все, что нужно. В холодильнике еда и питье. Халат, комнатная обувь, предметы первой необходимости в ванной.

Я с недоумением посмотрела на него, но не ответила.

— Нужно уехать, и вернусь я только вечером. Сегодня рабочий день потерял, сорвалось многое из запланированного.

Сергей строго посмотрел.

— Ты же не будешь больше делать глупостей?

— Как прикажешь.

Он стиснул зубы.

— Я давно хотел с тобой поговорить и после того как вернусь, мы все выясним.

Никак не отреагировав на его слова, я взяла пульт и стала переключать каналы. Пусть катится ко всем чертям.

— Еще одно, — Седой застыл в прихожей. — Позвони матери и скажи, что мы решили жить вместе. А за вещами на днях заедешь.

Я и эти слова проигнорировала, мысленно отмечая его далекоидущие планы. Надежда освободится, растаяла окончательно.

Уже открывая дверь, кинул через плечо:

— Я тоже на связи, захочешь — позвони.

После он исчез за дверью. Наконец выдохнула с облегчением. Чувство радости от его ухода переполняло меня. Если б парень остался, было трудно спорить и противостоять ему. Противиться тоже. Если разобраться, определенно, у меня есть чувства к нему. Господи, и это после всего произошедшего! Как же сложно признаться себе в этом, но все же так и есть. Ужасные стороны его характера могли напугать любого здравомыслящего человека. А все светлое, что подарил он, заставляло сознание рваться на два противоположных ощущения. Память услужливо воскрешала дразнящую улыбку, прищур голубых глаз, теплые поцелуи…

Нежность — вот, что дарил мне Сергей. Всю жизнь, не считая пары моментов детства, я чувствовала себя одинокой, никому не нужной. Да, встреча с Валиком многое изменила. Но в наших отношениях не было надежды на взаимность. С Седым было все наоборот. Я с ужасом призналась себе, что в настоящий момент, не смотря на то, что он натворил, искренне ненавидеть его я не могла. Может, именно из-за такой нерешительности, как сейчас, Седой в любой ситуации побеждал?

С такими мыслями я поплелась вымыть руки и умыться. Немного осмотревшись я решила, что расслабляющая ванная — это то, что нужно. На полке с бутылками и баночками (вряд ли у Седого в квартире существовала специальная пена) я выбрала понравившуюся мне этикетку. Без лишней скромности влила полбутылки геля, который наполнил все вокруг запахом шоколада, и включила воду. Усмехнулась сама себе, только такая сумасшедшая, как я, в подобных обстоятельствах может баловаться пеной.

Я стянула резинку с волос, сняла свитер и остальную одежду. С огромным удовольствием погрузилась в теплую воду, ощущая неимоверное блаженство. Впервые за целый день пришло расслабление, прикосновение теплой жидкости успокаивало и уносило грустные мысли.

Уже смывая душем остатки пены с головы раздались непонятные звуки. Выключив воду я напрягла слух, одновременно натягивая халат. Определенно это был телефон. Звонил он резко и требовательно, и это был не сотовый. Уже в прихожей до меня дошло, что звук доносится с кухни. Через пару секунд сомнений и рассматривания, я решила взять трубку.

— Алё.

На том конце провода была тишина, лишь еле уловимый фоновый шум подтверждал догадки, что звонивший там есть.

Слушаю, — уже растерянно говорю я.

— Вы кто? — Прозвучал короткий вопрос. Голос был несомненно женским, но словно охрипший.

— А кто вам нужен?

— Позовите Сергея.

— Его сейчас нет, скажите что ему перед…

Окончание фразы перебили короткий гудки. Я положила трубку на место, попутно вытирая волосы полотенцем. Может, и не нужно было поднимать ее…

Ужасно хотелось пить и пришлось провести осмотр холодильника, в котором оказалось почти все, что обычно хранят в таких местах, но я ограничилась бутылкой минералки и яблоком. Нехитро перекусив, включила сотовый и набрала мамин номер. Конечно же я не собиралась говорить то, что указал Сергей, но успокоить ее стоило. Мама, к удивлению, все происходящее восприняла спокойно, хотя в нескольких фразах сквозило недоверие к моим словам. Но я сумела ее убедить в "нормальности" случившегося, при этом озвучив, что меня не будет всего лишь день — два. Дальше был звонок Оксане, девочке, которая училась вместе со мной. Я взяла у нее список заданий, а на расспросы об отсутствии сослалась на проблемы со здоровьем.

Наконец после всех звонков и объяснений я начала готовиться к завтрашнему учебному дню. Самым сложным стал доклад "Как создать уникальный почерк в перформансе". Я углубилась в чтение, время от времени конспектируя. Тема была трудная, а из-за пропуска лекции она вовсе мне не давалась. Но именно выполнение столь тяжелой работы полностью отвлекло от мыслей про предстоящий вечер.

Когда раздалось клацанье замка, я невольно вздрогнула и посмотрела на часы — восемь вечера. К тому времени я, раздобыв в ящике комода плед, сидела, укутавшись, и рисовала. Несмотря на внутреннее волнение, я решила никак не реагировать, полностью игнорируя вошедшего Сергея. Впрочем он тоже. Не говоря ни слова внес пакеты, судя по всему, с продуктами. Пару минут занимался перекладыванием их в холодильник. После этого мягко подошел и присел рядом, с интересом рассматривая мой рисунок.

— Привет.

Он попытался поцеловать меня в щеку, но я увернулась.

— Ты пахнешь, фантастически.

Сергей шумно втянул воздух над моими волосами.

— Ладно, я тоже пойду приму душ. А ты займись ужином.

Я недоуменно посмотрела на Сергея. Он развел руками.

— Может ты еще не заметила, но я ем очень много. А сейчас готов съесть или кусок мяса или… — Он усмехнулся. — Тебя.

Увидев мой встревоженный взгляд Сергей еще шире улыбнулся:

— Я шучу, но есть хочу действительно сильно. После этих слов он направился в ванную.

Делать было нечего, пришлось вставать. Теперь я более пристально окинула содержимое холодильника. Сказать по правде, и мой желудок после одного яблока поглощенного еще днем возмущенно давал о себе знать. Я достала овощи, сыр, яйца, мясную нарезку.

Я знала, что готовлю сносно. Будучи почти всегда без опеки, пришлось научится обходится собственными силами и в домашним хозяйстве особенно. Поэтому поджарить отбивные или глазунью было привычно.

Салат был практически готов, когда из ванной комнаты вышел Седой, одетый в свободную футболку и пижамные штаны. Я не отрывала глаз от помидора, который как раз четвертовала.

Парень невозмутимо начал накрывать стол, по очереди доставая посуду, салфетки, перечницу. Следующей стала бутылка вина и бокалы. Я в свою очередь наложила каждому салат и поставила тарелки туда же, на стол.

Сидя друг напротив друга мы соблюдали тишину, словно соревнуясь, кому в таком состоянии более комфортно. Я не отказалась от вина и теперь крутила бокал в руке.

— Давай поговорим, — Седой прервал молчание.

Я кивнула.

Часть 32

— Сегодня я немного слетел с катушек, если честно. Я знаю, что так поступать не нормально, но ничего не могу с собой поделать. Согласись, ты тоже виновата, даже телефон не включила.

Конечно, обвинить меня самый честный вариант.

— Зачем матери предлагал деньги?

По выражению его лица сложно было что-то определить.

— Мы сейчас не об этом…

— Я об этом.

Он рассерженно откинул вилку и сделал глоток.

— Ну почему ты все усложняешь, Тома? Как ты себе представляешь наши отношения без моей финансовой поддержки? Будешь работать продавщицей на замену, и экономить на одежде, чтобы купить продукты?

— Даже если и так? Как-то справлялась до встречи с тобой.

Он нехорошо прищурился.

— Значит от "его" помощи вы с матерью никогда не отказывались.

Краска прихлынула к моим щекам. Словно не замечая моего замешательства Сергей продолжал.

— Или ты в колледж сама попала, а? Или твой рюкзак, не "его" подарок? Уверен, таких подарочков у тебя еще много.

Стало больно не столько от его слов, а от упоминания Валика и наших отношений в таком свете. Нестерпимо захотелось встать и уйти. Только не видеть торжество в глазах Сергея. Но я сдержала порыв и негромко ответила ему.

— Ты не он.

Седой побледнел, ладонь, лежавшая на столе сжалась в кулак.

— Почему же? — процедил с издевкой.

Я молчала и смотрела перед собой.

— Спрашиваю, Тома, чем он лучше меня? — Казалось, что он сейчас что-то разнесет.

— Смазливой рожей, манерами джентльмена? Отвечай мне!

Я с удивлением посмотрела на блондина.

— Неужели не понимаешь? Он не покупал меня так, как это делаешь ты! И тем более не относился ко мне как к вещи! Валентин просто был, не требуя ничего взамен.

На пару минут повисла тишина, я не смотрела на Сергея, пытаясь сдержать предательские слезы унижения. Все перевернулось между нами. Снова.

— Он хотел помочь, быть другом. Ты хочешь стать моим хозяином!

Повисла тяжелая пауза.

— Может наше отличие в другом?

Прошептал Сергей, стиснув бокал с такой силой, что он рассыпался на мелкие осколки. Из руки полилась кровь. Он отшвырнул битое стекло и окровавленной ладонью накрыл мои пальцы. Лицо его никак не изменилось и казалось он не чувствует боли.

— Он никогда тебя не любил. Просто жалел.

Душу снова прожгло, от острого чувства обиды.

— Ты… — Я начала говорить — Не имеешь права.

— Имею Тома, повторяю тебе в сотый раз. Ты не хочешь слышать правду. Но придется.

Он встал, намочил полотенце и прижал его к ране.

— Я предлагаю договориться…

— Не хочу ни о чем договариваться, понял? Надоели эти качели туда-сюда. Ты жестокий, грубый, невменяемый тип. Ты не осознаешь, но ты опасен для людей.

— Все сказала? — прервал меня Седой. Он деловито накладывал пластырь.

— Представь себе не все. — Выпалила я. Раз он хотел поговорить, пусть теперь слушает. Мне надоело молчать или соглашаться. Я была готова к войне.

— Хорошо, — блондин сложил руки на груди и сел поудобнее- Готов выслушать все что скажешь, и не буду перебивать.

Я сделала глубокий вдох и продолжила.

— Жить буду там где и раньше — у мамы. Это первое, — Пытаясь оценить реакцию Сергея я украдкой взглянула на него, но мужское лицо было таким же беспристрастным, как и мгновение назад.

— Завтра я отправляюсь на учебу и ты мне не помешаешь. Третье, — мне нужна пара дней чтобы разобраться в себе, и ты должен разрешить мне эту паузу.

Саму передернуло от слова "Разрешить".Получилось жалко.

Я замолчала, но немного подумав добавила.

— За это обещаю не делать глупостей. Держать телефон при себе, во всем с тобой советоваться. Пожалуй все.

Раздалось журчание, это Сергей наполнял бокал для меня.

— Теперь буду говорить я, — Сергей тяжелым взглядом подтверждал серьезность нашего общения.

— Мне тоже кое-что надоело, а именно бегать за тобой. Чувствую себя круглым идиотом. Я кстати уже говорил. Тем не менее. Нам хорошо вместе, как ты и не стараешься это отрицать. Признаю, бываю груб и несдержан. Но я мужчина, нравится тебе это или нет. И я защищаю свое. Я пытался не давить на тебя, давал время, терпел твое упрямство. Но сейчас с меня хватит.

Он сделал глоток, прервавшись на мгновенье. Не понимая, к чему он клонит, я молча ждала.

— Ты останешься здесь со мной. Ты перестанешь сопротивляться моей поддержке. Ты примешь все мои правила. Тогда сможешь посещать колледж, ездить к маме и вести более-менее свободную жизнь.

Он встал и подошел, сузив расстояние между нами почти до миллиметров, взял мою руку. На поверхности ладони остались разводы его крови. Он прикоснулся губами и языком слизал засохшую кровь, словно зверь зализывая рану.

— Я буду любить тебя, а ты меня.

Вторая рука потянулась к полам халата и дернула поясок. Я предприняла, попытку его оттолкнуть, но Седой игнорируя сопротивление, накрыл мою грудь, пальцами прокручивая сосок. Одновременно чувственно и сильно.

— не надо…

— шшш, не сопротивляйся мне. Все будет хорошо, малыш. Ты кончишь, я обещаю.

Он усмехнулся и от этой усмешки мозги мгновенно встали на место, рисуя мне картинки сегодняшнего дня.

— Нет, — Я смогла сбросить его руку

— Перестать мучить меня. И тогда все станет хорошо.

Прошептал Седой, практически в губы, но всё ещё не касаясь их.

Он зажал мои руки в своих, удерживая.

— Перестань, слышишь. Наверняка не поверишь мне, но я никогда не принуждал женщин. Наоборот. Никогда и ни с кем не был таким скотом. Только ты так действуешь на меня.

Губы накрыли мои, скользнули, раскрывая, желая соприкоснуться с языком. Я отвернулась, отталкивая его сознательно, понимая, что причиняю ему душевную боль. Унижаю сознательно.

— Я ТЕБЯ НЕ ЛЮБЛЮ. Прости и прими это. Ты любишь, но я нет!

Я, смогла это произнести. НАКОНЕЦ ТО! Мысль, которую я носила в себе весь день вырвалась на поверхность. Пусть это будет отрезвительный удар для него. Но я не хочу быть питомцем в золотой клетке. Я не хочу с ним жить, я не хочу подчиняться его прихотям. Боятся каждого неверного шага. Боятся просто разговаривать с людьми. Пусть теперь осознает мою правду. Я уже соглашалась принять его, давала шанс.

Отодвинувшись, сохраняя спокойное выражение лица, взяла тарелку и подошла к мойке. Седой сидел окаменевший, одеревеневший, и не отводил взгляда от моих движений. Казалось он не расслышал, или не придал значение этой фразе. А потом он встал. Безразличие в его взгляде сменилось на что-то очень страшное, неотвратимое. Похожее на ураган. Мощная энергетика, давящая, порабощающая. Я даже не знаю, как, но я почувствовала исходящую от него угрозу мне. Раньше его ярость никогда не была направлена лично на меня. А сейчас да. И я испугалась, руки задрожали. Отшатнулась от ужаса, всем телом ощущая его желание меня убить, раздавить.

В голове мелькнула страшная догадка. Вот сейчас я увижу истинное лицо Сергея. Наивная, я только предполагала, чем занимается парень. Какого рода дела принадлежат ему. Я совсем ничего не знала об этой стороне его жизни. Догадывалась, о связях с криминалом. Но он не стремился рассказать о том, куда срываясь уезжает, с кем говорит по телефону. Считая лишним посвящать меня в свои дела. Возможно. Оберегал от этой стороны, своей жизни. Но сейчас я видела его лицо. Оскал убийцы. Маску, на которой горели яростные глаза, и скалились клыки. Я подумала, что он меня или ударит или убьёт.

— Боишься? — хмыкнул Седой глядя на меня сверху вниз. Сейчас он казался намного старше. Нависая над мной огромной грудой мышц. Безумным взгляд и сжатые губы.

— Правильно боишься, мышка. Правильно.

Сергей подхватил меня, рывком оторвав от пола. В несколько шагов преодолел расстояние от кухни до гостиной. Бросил на диван и начать рвать мою одежду.

— Если я захочу, то поимею тебя прямо сейчас. И ты кончишь по до мной.

Собрал в кулак мои волосы, дернул их и впился губами в губы.

— А если не кончишь я заставлю. И полюбить заставлю. Накачаю наркотой, транквилизаторами. Ты будешь просить меня трахнуть себя. На коленях умолять. Я блядью тебя сделаю. Ты будешь, как собачонка бегать за мной.

— Сука! — Это был концентрат ненависти. Лавина ярости.

Он сильно укусил грудь. Я вскрикнула и дернулась от боли,

— Не любишь меня, да? А вот я тебя люблю.

Не знаю, что со мной произошло, но я расслабилась. Он целовал, кусал мою кожу, оставляя синяки и ссадины. Терзал мое тело А я словно тряпичная кукла болталась в его сильных руках. Позволяя сминать своё тело, причинять боль. Подсознательно понимая, если буду сопротивляться он меня просто убьет или изнасилует. Понимая это, я полностью отдалась в его волю. Халат и трусики уже валялись на полу, я лежала полностью обнаженная под ним.

— Не любит она, не любит… Кто ты такая? Кто ты такая? — Он повторял одно и тоже.

Мелькнула мысль о том, что наверное будет очень больно, но кричать, не стану. Не доставлю ему такого удовольствия слушать мои крики.

Уговаривал мысленно себя, что смогу отключиться, закрыть сознание. Быть и не быть одновременно здесь. Главное думать о чем то другом, светлом, радостном. Я начала перебирать воспоминания, пытаясь представить себя лежащей в другом месте.

Часть 33

И тут Седой затих. Перестал терзать. Он тяжело дышал, его руки, предплечья сотрясала дрожь.

— Тома, зачем ты так со мной?

Он закрыл глаза, отпустил меня и лицо исказилось острой мукой.

— Ты снова разбудила во мне животное. А я не хочу быть зверем. Особенно рядом с тобой. Зло не причиняют любимому человеку.

Пауза. Голос дрожит

— Я умею любить один. Готов любить один.

Снова молчание

— Тебе плохо, и мне еще хуже. Веришь?

Плевать мне было, на то, что ему плохо сейчас. Абсолютноплевать

Он зарылся в мои волосы, достал плед и завернул меня в него. бережно и аккуратно. Укачивая, обнимая, прижимая и целуя лоб, нос, щеки. Одновременно, заглядывая в глаза. Парень больше не держал меня, только гладил.

— Не могу, блядь. Не могу! — повторял он как заведенный.

А я не желала видеть его раскаяние, верить в то, что он сожалеет, и страдает.

— Что с тобой делать? — спрашивал, почти кричал парень. — Что для тебя сделать? Скажи, что надо сделать, чтобы ты, осталась? Я ведь тебя отпущу, а ты уйдешь. Бросишь, не вспомнишь.

Большая ладонь бережно вытирала мою щеку, от влаги.

— Тебе даже деньги мои не нужны, всем нужны, а тебе нет.

Седой выглядел теперь слабым. Куда-то делась его сила, растворяясь в нежности в мягком шепоте. Он выглядел побежденным, проигравшим. И при этом казалось, он принял решение и теперь изо всех сил, старался удержать себя в руках, не дать своим слабостям опять вырваться на поверхность сознания.

Слушая его, чувствуя боль от укусов, я знала, что в следующий раз, если сорвется он уже не остановится. Если не уступлю не станет меня умолять. Это последний раз. Почему-то я понимала это очень чётко. В следующий раз придёт и возьмёт, и не станет мягко извинятся как сейчас. Я сидела в кольце его рук и не двигалась.

Он притянул мое лицо и начал нежно бережно целовать. Гладить шею, грудь. Движения требовательные, настойчивые

Я попыталась отстраниться, вывернуться, убегая от прикосновений, но он зафиксировал меня и теперь ласкал как любовник. Никакого насилия, только требовательная ласка. Он знал все мои чувствительные места. Прикасался, возбуждал увлекая меня в свою сексуальную игру.

— Решил все исправить сексом?

Я подняла глаза схлестнувшись с синим пламенем его взгляда.

— Решил! — с вызовом отозвался Седой, укусив мочку уха.

— Ты что думаешь, что на этом всё у нас закончиться, Тома? Плюнешь мне в рожу, и уйдёшь с гордо поднятой головой? Ненавидеть проще. Любить тяжело.

Он прошелся пальцами по моим соскам. Я попыталась освободиться, но он требовательно вдавил меня в диван. Коленом раздвинув мои ноги он скользнул рукой вниз. Мужской палец проник вовнутрь, я вскрикнула и дернулась всем телом.

— Можешь подавиться своей ненавистью. Только я не собираюсь от тебя отказываться и отпускать не намерен.

Движения его руки заставляли мое тело воспламенятся.

— Я тебя устал любить, оберегать от всего. Устал смотреть на тебя, как на драгоценность, которую страшно разбить.

Теперь он проник в меня уже двумя пальцами, умело надавливая, массируя, одновременно лаская языком сосок.

— Теперь я хочу тебя рядом как женщину. Мою женщину. Принимай или не принимай. Твое дело.

Как можно ненавидеть человека и получать удовольствие от его прикосновений? До сегодняшнего дня мне казалось, что это невозможно. Я запрокинула голову, чувствуя, как закатываются глаза. Седой снова побеждал. Попыталась оторваться мысленно от его образа, не давать ему власти над сознанием. Что бы он не ассоциировался с удовольствием, с тем желанием которое рвет тело на части. Даже этого он не захотел мне дать. Словно читая мои мысли, не разрешая погрузится в себя. Одной рукой взял меня за затылок, не попросил, приказал:

— Взгляни на меня — , большой палец умело надавил на клитор.

Секунда и я послушно открыла глаза. У меня не осталось сил на сопротивление.

— Тебе ни с кем не будет так хорошо, как со мной. Запомни ЭТО.

Он двинул внутри пальцами нажимая чувствительную точку.

— И ЭТО.

Я дернулась в его руках, но он удержал, сильно, требовательно. Теперь смотрел с торжеством, с восторгом. Верно полагая, что я на грани. Пальцы продолжали меня растягивать, причиняя сладкую боль. Под его прикосновениями я стала настолько влажной насколько это возможно.

Он стянул штаны, открывая возбужденный член.

— Моя… — услышала его шепот, — какая же ты глупая, если думаешь, что не любишь меня.

Я чувствовала, что сейчас кончу. Потому, что он этого хочет. Ведет меня к оргазму умело и уверенно, завоёвывая вслед за телом и мои чувства

Я уткнулась лбом в широкое сильное плечо, сдаваясь.

— Вот так, правильно. Иди ко мне.

Он вынул пальцы, чтобы освободить место для своего члена.

— Сейчас мы будем вместе, малыш.

Это прозвучало мягко, успокаивающе. А через секунду он уже был внутри, заполняя меня всю без остатка. Он двигался сильно, умело. На этот раз полностью вводя член в меня до упора. Вбивал меня в себя, или себя в меня. Покусывал, облизывал шею, губы, подбородок. Заполнял моим ртом свой рот. Мы стали одним организмом, Седой и я. Неразрывно связанные обнаженными телами, плотью, моими бесстыжими стонами, его тихим рычанием.

— Только я буду тебя так любить…

После этих слов, мое сознание поглотило разноцветное ощущения оргазма, сильного животного чувства. Самка, которую покрывает самец. Древнейшее чувство захватило мое сознание. Ноги задрожали, тело забилось в конвульсиях.

— Вот так…

Он усмехнулся мне в губы, приподнял мои бедра и сделал несколько быстрых движений усиливая и продлевая мои ощущения. Чувствуя, что я на пике, перевернул меня на живот и вошел сзади. Сначала медленно, с каждым новым толчком все быстрее. Я не смогла сдержатся от ощущений, стонала и цеплялась за мягкую обивку дивана. Через несколько секунд Седой обмяк, изливаясь. Его стон, подтвердил, что ему было так же хорошо, как мне мгновение назад. Он притянул мою спину к себе, целуя в висок.

— Вот это любовь, Тома.

Прошептал, поднимая меня, ослабевшую, на руки. Прижимая к себе, направился в ванну.

Часть 34

— Сережа почему ты любишь меня?

Этот вопрос был без подтекста. Равнодушно наблюдая как Седой намыливает мою руку, мне захотелось узнать, откуда в нем такая неистовость по отношению к довольно обычной девчонке.

Мы лежали в ванной. Парень, не обращая внимание на протесты, сейчас лично мыл каждый сантиметр моего тела. Опека рядом с полным безразличием к моим истинным желаниям.

— Я всегда предполагала, что чувства возникают по какой-то причине. Яркая внешность, сексуальность, душевная схожесть. А мы противоположности. Не имеющие никаких точек соприкосновения. Белое и черное.

Он вопросительно приподнял бровь.

— Просто хочу узнать почему? — я улыбнулась ему.

На самом деле, в глубине души хотела понять причину всего происходящего. Где я пропустила тот поворот, ту кривую, которая сейчас привела меня в мир Седого. Которая закрыла меня в этом мире.

— Ты был популярным в школе. Вокруг тебя крутилось множество других.

Он выглядел задумчивым, но ответил.

— Других всегда хватало. В этом ты права. Но чувства, настоящее влечение у меня появились лишь однажды.

Сергей провел пальцем по следу от укуса на коже плеча.

Я наморщилась, в этом месте больше всего саднило. Он вздохнул и забрал руку.

— Наверное мы любим один раз, все остальное имитация.

Он невесело улыбнулся

— Парадокс. Чувства к девочке, которой искренне не было до меня дела. Единственной во всей школе. Не притворное равнодушие, не антипатия. А ровным счетом ничего. Я вообще хуже всего переношу безразличие. Чувства росли. Хотелось увидеть, услышать, прикоснуться

Он прикрыл глаза

— Не верил, что так бывает. С первого взгляда. Как наваждение. Возможно, если бы ты запала на меня. Заинтересовалась искренне, все прошло, меня бы отпустило.

Он резко перевел взгляд в сторону моего лица, голубые зрачки полыхали холодным огнем.

— Но ты исчезла, оставив рану, для которой я не нашел лекарства. И каждая новая баба в моей жизни, делала ее еще шире.

Он словно очнулся, и отвернулся. Еще пару минут мы сидели молча.

— Ладно Тома, давай выходить.

Он встал первым. Завернулся в полотенце и протянул мне халат.

— Нужно обработать твою кожу.

Я встала напротив зеркала. Обнажила плечи и грудь.

Неужели любовь, выглядит вот так. Насилие, боль, принуждение.

На руках и на груди яркими пятнами выделялись ссадины и подтеки, над ключицей красовался след от укуса.

— Простишь, Тома?

Произнеся это, он замер, прижавшись лбом к моему лбу. Тепло его дыхания обволакивало. Он бережно втирал в кожу прохладную жидкость с резким запахом эвкалипта. А я не знала, как объяснить этому мужчине, что телу может быть очень хорошо, а душе очень больно.

— Прошу, не заставляй больше чувствовать себя слабой и беспомощной.

На мгновение он замолк. И тут же положил теплую руку на мой затылок, притягивая голову к своей груди. Прикоснулся губами к моей макушке.

— Все будет хорошо, — прошептал.

***

Очнувшись и еле-еле открыв глаза, я ощутила, что Сергея рядом нет. Кромешная темнота из-за плотных жалюзей на окнах спальни, не давала возможности понять сколько я проспала. Из-под двери пробивался свет. Оттуда доносился приглушенный мужской голос.

Я потянулась, и стянула полотенце с волос. Могу представить, что сейчас с ними, после пары часов, скрученных кое-как во влажном полотенце. Уже поднявшись и подойдя к двери, мне стали слышны обрывки разговора. Сергей беседовал по сотовому.

— Не твое дело…Какого? Еще раз позвонишь и я не…донеслись до меня обрывки фраз.

Я толкнула дверь, морщась от яркого света.

— Ты все поняла, что я сказал?

Седой почувствовав присутствие обернулся, и отключил мобильный.

— Привет. — Мои глаза все еще щурились от яркого света. Я потерла их ладонью, одновременно пытаясь сдержать зевок.

— Привет. — Седой улыбнулся.

Судя по всему, он проснулся уже давно. В легких штанах и футболке, с еще влажными от душа волосами он чуть заметно улыбался, разглядывая меня. Вернее, усмехался.

— Я и не знал, что ты такая соня.

Улыбка стала шире. Он провел рукой по волосам, это придало ему беззаботности. Но я понимала, что он напряжен.

А моё сознание словно разделилось на двое. Между разумом, знающим что я должна ненавидеть этого мужчину. За все что произошло этой ночью. И чувствами, которые всплывали, как только я натыкалась на белозубую улыбку, мощный торс, обтянутый светлой футболкой. Мой тюремщик был по совместительству красивым и обаятельным парнем.

— Как видишь, пришлось вставать самой без будильника. В абсолютно незнакомой квартире. — В тон ему съязвила.

Сергей рассмеялся, его смех был глубоким, и искренним.

Когда он приблизился, его плечи все еще поддергивал смех. Правой рукой он дотронулся к моим волосам и все еще смеясь произнес.

— Люблю твои волосы, ты знаешь, но уверен, сейчас с ними что-то не так.

Я вспыхнула.

— Знаешь, пойду — ка я дальше спать. В такое время не хватало слушать насмешки.

Решительно развернувшись, я тем не менее не успела сделать и двух шагов, когда сильные руки подхватили меня. Уже через секунду я оказалась сидящей в кресле.

— Ты сейчас красивая как никогда, и ты только со мной. — Сергей обнял меня.

— Уверен ты не против позавтракать.

Вскоре мы ели покупные бутерброды и пили кофе.

Проглотив последний Сергей уселся рядом прямо на пол и положил подбородок на мои колени.

— Ты очень красивая Тома.

Мурашки побежали вдоль позвоночника. Господи, мое тело стало реагировать остро на любое прикосновение и взгляд Седого. Это просто невероятно, после всего произошедшего, я возбуждаюсь от его присутствия.

— А почему я раньше не знала про эту квартиру? — Я постаралась перевести разговор в спокойное русло.

— Я сам ее выбрал и выкупил тоже сам. — Не без гордости ответил Сергей, поднимаясь по лестнице.

— Мне больше нравятся квартиры, а отцу дома. Наверное, когда стареешь по другому смотришь на свое жилище. Ну короче я за современность и простоту.

— Это ты называешь простотой?

Я обвела взглядом шикарную гостиную.

— Могу себе позволить. Тома, я не живу за счет отца, уже слишком большой мальчик.

— А ты самовлюблённый, я тебе, случайно, не говорила? — Не выдержала я.

— Дай подумаю. — Он хитро посмотрел на меня — Судя по тому, насколько ты разговорчивая со мной, то это одна из самых приятных характеристик, которыми ты меня удостаивала. Так что да, ты мне говорила.

Я с укором посмотрела на парня, но он снова обезоруживал меня своей задорной улыбкой.

Помолчав немного, вздохнула и ответила.

— Странная мы пара. Не находишь?

— Нормальная.

Он пожал плечами.

— Позвони матери я съезжу за твоими вещами.

Часть 35

Сергей все-таки перевёз мои вещи в квартиру. Без сопротивления не обошлось. Я добилась разрешения ночевать у матери раз в неделю. Не могу сказать, почему Сергей мне позволил. Может понимал — кусочек старой жизни был мне необходим. Для обретения душевного равновесия. Приезжать к матери, оставаться на ночь. Жить привычным ритмом. Убирать квартиру, перестирывать, готовить на неделю.

Остальное время квартира Седого стала нашим совместной. Не понадобилось много времени, чтобы привыкнуть просыпаться и засыпать вместе мужчиной. Теперь уже моим мужчиной. Все свободное время я навёрстывала пропущенное в колледже, допоздна засиживаясь над конспектами и эскизами. Сергей, обычно, занимался рабочими делами, которыми я принципиально не интересовалась. А в быту он оказался довольно милым, местами романтичным. Помню, как выйдя из спальни, в первое совместное утро я наблюдала как он, помешивая содержимое сковородки, ритмично двигался. Это было скорее смешно, чем красиво. Этакий крупный детина с деревянной ложкой и танцевальные па. Парень одетый в свободные штаны был совершенно не похож на уверенного и замкнутого Седого. Эти утренние часы были еще интимней чем часы секса между нами. Мужчина, брутальный, опасный и в то же время любящий заниматься стряпней для меня. Это также вызывало жар в груди, как и его ночные ласки. До первой ночи с Сергеем, я была девственницей, во всех отношениях. Поначалу было трудно принять его темперамент. Особенно отсутствия стыдливости, любого табу во время секса. Он не просто ласкал меня по ночам. Он был везде, всюду разом во всех местах, абсолютно игнорируя мое смущение. Я бы не поверила, что брутальный мужчина, быть таким.

— Мне неудобно, что ты все время готовишь. Это как-то неправильно. — Однажды выдала я, жуя сочный стейк.

— Трудно девушкам доверить свой завтрак. — Он усмехнулся.

Я округлила глаза.

— Почему?

— А то, что завтрак должен быть самым высококалорийным приёмом пищи в течение дня. Богатый белками к тому же. А вы вечно овсянку со всякой хренью готовите.

— Я не люблю овсянку, — наморщила лоб, и продолжила, — видишь, сегодняшняя свинина мне очень даже по душе.

Он широко улыбнулся.

— Ну конечно, я же её готовил, не ты.

И такие разговоры происходили каждое утро.

Мы прожили вместе уже несколько недель, а было ощущение, что несколько лет. Эти дни словно выпали из моей привычной реальности. Это была другая жизнь и другая я. Мне стало с Сергеем комфортно. Теперь мы стали любовниками, и это понятие приобрело новый смысл. Нас сильно тянуло друг к другу физически, а в быту была уютная гармония, которую каждый раз образовывали наши беседы, совместные дела, просмотры фильмов. Оказалось, противоположности могут быть безумно интересны друг другу. Мой мир искусства, рисунков, дизайна. Его мир машин, друзей, бокса. Наши интересы сплетались и комфортно откликались в любой ситуации. Отрицать того, что мы стали парой, не было никакого смысла.

В эти выходные мы пришли в ночной клуб. Нас сопровождала Ника и Влад. Она худенькая блондинка с красивой смуглой кожей, он невысокий коренастый парень. У него были очень коротко подстриженные волосы и большое, круглое, пышущее здоровьем лицо. Девушка на его фоне выделялась высоким ростом и неимоверно длинными ногами. Одним словом, фото модельная внешность. В шумном наполненном народом танцевальном зале, Седой ощущал себя как рыба в воде. Свободно, вольготно. Чувствовалось, что он тут частый гость, в отличие от меня. Одетый в светлые джинсы, туфли из мягкой кожи и приталенную футболку черного цвета. Мой спутник обнимал меня за талию и крепко прижимал к себе. Я уже заметила какое удовольствие приносит Сергею возможность подбирать мне одежду. Серебристое платье мини, с тонким черным ремешком, красные туфли лодочки на каблуке. И еще массивный браслет, все это он преподнёс мне накануне. Все мои возражения, откинул в присущей ему манере. В общем наша четверка смотрелась довольно разношерстно.

В зале нас ожидал один из лучших столиков, и на нем уже стояли напитки. После первых пяти минут пребывания в клубе, я поняла, что мне не нравится находится рядом с бушующей, пьяной толпой.

— Есть идея. — Влад поднимает стакан, — До дна! За самых красивых в этом клубе девчонок. Наших девушек.

Ника встряхнула волосами и красиво улыбнулась.

— Спасибо, милый.

На ее фоне мой благодарный, смущенный кивок выглядел слабо.

С каждым мгновением спиртного становилось все больше. В ход пошли тосты, анекдоты и просто обмен ничего не значащими фразами.

Я пила и смеялась со всеми. Слушала Влада, который рассказывал смешную историю о поломке своей машины. И отмечая про себя, как блондинка, весь рассказ эротично поглаживала его короткостриженый затылок. Рядом с такой раскованной и яркой девушкой, мне было немного не по себе. В свое оправдание могу сказать мне не доводилось раньше общаться с людьми, подобных Нике. Время от времени Седой с интересом в глазах следил за мной. Заразившись весельем, он склонил голову набок, кончиками пальцев провел вниз и вверх по моей ноге, нежно лаская. Слегка приподнимая платье и касаясь кромки чулок. Я вздрогнула, чувствуя, как мое лицо буквально пылает. Эта ласка показалась очень интимной. Но отстранится я не решалась.

— Похоже, ты нервничаешь в мужском обществе. — Ника вежливо улыбнулась, когда ребята отошли к бару.

— Почему в мужском? У нас тут вроде как компания.

— Ну да, — девушка посмотрела на меня поверх бокала.

— Давно вы вместе? — ее вопросы носили какой-то настойчивый характер.

— Не очень, — честно призналась я.

— Трудно заинтересовать такого мужчину, как Седой. — В ее глазах промелькнула незнакомая мне эмоция.

— Вы с Владом хорошо смотритесь, — соврала я. Пытаясь перевести разговор в другое русло.

— Спасибо, мы любовники уже больше года. — Она с удовольствием следила за моей реакцией. Мне показалось ей нравилось шокировать своим поведением.

— Здравствуйте. Девушка можно вас угостить? — возле нашего столика стоял красивый мужчина слегка за 30 и с интересом смотрел на Нику. Девушка плавно развернулась, и окинула взглядом светлых заинтересованных глаз, пройдясь сверху донизу. И только потом ответила.

— Я не одна, — тонкие пальцы грациозно сжали бокал.

— Я заметил.

— Я не про девушку. — Блондинка закусила нижнюю губу, став еще более соблазнительной.

— У нас есть спутники.

— Только это вас останавливает от знакомства со мной?

— А вы хотите знакомится или угощать?

Гость белоснежно улыбнулся. Казалось эти двое играют в игру понятную только им двоим.

— Предпочитаю оба варианта.

— Вы настойчивы, — еще один глоток.

— Есть грешок. Согласен на номер телефона.

— Эй мужик. Чего надо, — за спиной гостя стоял Седой.

— Мы беседуем с девушкой.

Он сказал это многозначительно, вопросительно посмотрев на Нику.

— Сережа расслабься, он мой хороший знакомый. Просто поздоровался.

Слегка удивлённая ее откровенной ложью, я наблюдала как мужчина отвесил шутливый поклон и удалился. Напоследок обменявшись взглядами.

Седой повернулся и в его глазах…Там была брезгливость? Отвращение? Я не сумела понять, потому что он потянул меня на танцпол. Это было странно. Мой спутник не танцевал. Он просто стоял посреди движущей массы и держал мою руку. А мне под действием алкоголя, безумно хотелось выглядеть соблазнительной.

Вокруг одни идиоты и светодиоды

Я пью черную воду и алкоголь

Я не знаю, кто ты, да и пофиг

Ведь сегодня, ты точно пойдешь со мной

Точно пойдешь со мной

И я холодный, как лимонад

Никто в этом не виноват

И я холодный, как лимонад

Никто в этом не виноват

Я ловила ритм музыки, и пыталась под него красиво двигаться. Думаю, получалось плохо. Клубная музыка не мой конек. Но по большому счету сейчас было все равно. Я тряхнула волосами, распуская их и улыбнулась, плавно покачивая руками и бедрами. Растворившись, среди огней разноцветных софитов.

Часть 36

Возвращались мы домой на такси. Я была пьяная. Никогда не умела пить, все мои переборы заканчивались отключкой. Не буянила, не делала глупости, как другие под воздействием алкоголя. Если приходилось выпивать, то меня после третьей рюмки сразу клонило в сон. Вот и сейчас чувствуя виском мягкую кожу куртки Седого, под тихое гудение авто я засыпала.

— О чем ты говорила с Никой?

— Так ни о чем. Она спрашивала, как давно мы вместе.

Если я сейчас закрою глаза, то окончательно погружусь в сон.

— Есть люди, которые не стоят твоего внимания, Тома.

Тихо проговорил Седой.

— Я думала, что вы друзья.

— Есть друзья. А есть нужные люди.

Седой в полумраке, мимолётно коснулся моих губ, обжигая дыханием.

….

В жизни я слышала многое — клятвы, обещания, комплименты, но лучшее, что я слышала — тишина.

В ней нет лжи.

Субботнее утро началось с гудения. Снова звонил телефон Сергея. Он шумно вздохнул, поднялся с постели и поплёлся в ванную.

— Должен уехать, появились важные дела! — перекрикивая шум воды сообщил он.

Я, зевая, заваривала кофе.

— Но, учти, отсутствовать буду всего пару часов. — Он выглянул и ванной и строго посмотрел на меня. — Поэтому рекомендую тебе разобраться со всеми заботами до моего возвращения. Не хочу снова отвоёвывать тебя у конспектов.

Я улыбнулась, наблюдая, как он, второпях, впрыгивает в джинсы, по пути собирая свои вещи.

— Ты не поверишь, у меня накопилась немалая куча домашних дел. Но думаю до твоего возвращения я с ними разберусь.

— Я так и думал. — Он обнял меня и поцеловал.

Проводив Сергея, я принялась перебирать вещи, отделяя требующие стирки от чистых и новых. Уборка, наведение порядка, всегда нравилось мне тем, что давала расслабление. Что может более успокаивающим чем монотонная, механическая работа. Это занятие перервал неожиданный звонок в дверь. Я машинально посмотрела на часы. После ухода Сергея не прошло и часа, наверное, он попросту что-то забыл. Но ключи всегда при нем, зачем тогда звонить? Пока я раздумывала, щель замка прокрутилась. Я улыбнулась, в уме подбирая шутливые названия его задумчивости и с охапкой вещей застыла в ожидании.

Как только открылась дверь, дурацкая улыбка сползла с моего лица. На пороге стояла стройная девушка с пепельными волосами, изящно уложенными в причёску. В руках держа связку ключей, она окинула меня надменным взглядом. Ненависть и неверие. Вот что было в ее глазах. За женской спиной маячили две мужских фигуры в темной одежде. Несколько секунд гостья просто стояла на пороге, явно оценивая обстановку, при этом уже не фокусируя взгляда на мне. После короткого обзора она все же шагнула в прихожую, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Я молчала. Стояла и смотрела как девушка, неспешно проходит в гостиную, и присаживается на диван. Понятно, что она знает квартиру, как свои пять пальцев. Если судить по той уверенности с которой, она расположилась в комнате, ей доводилось тут бывать и не однократно. На вид ей было не меньше 25, но возможно яркий макияж придавал возраста. Зелёные глаза обрамлены искусственного вида ресницами, сливовая помада и в тон ей шелковый шарф, поверх белоснежного пиджака. Чёрная юбка едва доходила до колен и подчёркивала стройность и загорелось ног. Она неспешно открыла лакированную сумку и бросила в нее ключи, сверкнув идеальными ногтями.

— Тамара? — Светлая бровь вопросительно изогнулась. Блондинка перевела спокойный взгляд в мою сторону.

Только сейчас я поняла, что по-прежнему стою, прижимая вещи к груди. Теперь вспоминая ту встречу, мне кажется я подсознательно еще до ее слов четко осознала, кто оказался передо мной и почему.

— Предлагаю познакомится. Меня зовут Алла. Я невеста Сергея.

— Как там у вас в кругах его кличут, Седой? — добавила блондинка ровным голосом

Помню, как у меня возникла одна мысль. Которая все не хотела отпускать мозг. Нельзя забирать осознанно человеческое сердце, если ты не сможешь нести за него ответственность. Любовь самая хрупкая вещь. Старая истина — мы ведь в ответе за тех, кого приручили. Я слабо улыбнулась и провела рукой по волосам.

— Приятно познакомится

Глупая фраза. Дурацкое положение, и пустота в голове.

— Могу предположить, что ты не знала обо мне.

Я отложила вещи. Скинув прямо на пол. Сильнее запахнула халат. Это был мой старый халат. Право его носить я отвоевала у Седого, казалось так лучше. Теперь смотря на элегантную блондинку мне было совершенно не по себе из-за своего дурацкого вида. Словно меня застали обнаженной.

— Милый халатик.

легко определила мои метания. Значит ее взрослость не померещилась.

— Я, наверное, никогда не пришла сюда, но вчера вас видели в клубе.

Ледяной, металлический блеск в глазах.

Я молчала.

— Ты не в курсе, но Сергей ради интрижки пошел на необъяснимые вещи. — Она сделала странную паузу. Теперь пристально меня рассматривая. Словно желая понять с кем приходится разговаривать.

— Например, приволок тебя в компанию наших общих друзей. — Неожиданный переход, как по мне. Я не стала говорить что мы были в клубах уже дважды.

— Наверное, гордишься собой.

Если бы…

— Отдаю тебе должное, ни фигуры, ни смазливости в тебе нет. А за тобой увязался такой мужчина. Говорят, вы хорошо смотрелись, хотя мне в это трудно поверить.

Вас когда-то избивали словами? Вас унижали лишь одним прогибом брови. Думаю, что нет. Для этого нужно обладать моей везучестью.

— Послушайте, — я нахмурилась, — если вы действительно невеста, как утверждаете, почему не поговорить с женихом. Я вас впервые вижу, и никогда не слышала о существовании «невесты».

Лицо Блондинки озлобилось.

— У тебя есть зубки оказывается? Ты умеешь говорить. А я вот знала о твоем «существовании». Малолетняя дочь алкоголички, играла в неприступную овечку. Говорят, ты профессионально мотала ему нервы своими истериками.

Я улыбнулась. Наконец-то услышать, как это все выглядит со стороны. Со стороны окружения Седого.

— Я всегда знала, что ты расчетливая дрянь. Умело пользуешься слабостями Сержа.

Она встала и было видно, что этот разговор не только мне тяжело дается.

— Ну да ладно. Давай по сути. Сюда я пришла, что бы ты уяснила, что тебе не стоит цепляться за моего жениха. Оставь его в покое. Тебе ничего не светит.

Резюмировала она.

— Ты русскую речь понимаешь?

— Понимаю, — я кивнула. Пытаясь собрать мысли и остановить пульс в висках. Ощущая, что голова сейчас расколется, словно по ней хорошенько ударили. Пошарив в кармане треклятого халата, я достала мобильный. Почему-то мне казалось здравой идеей набрать Седого. Пусть приезжает, и мы втроем обменяемся любезностями.

Я не успела сделать звонок.

— Не звони. Сергей в нашем разговоре лишний.

— А я думаю ему стоит присоединится, все-таки жених.

Я вопросительно подняла брови.

— Тамара, не нужно обманываться. Уверяю, ты не знаешь нашего мира. Для человека его положения, ты…она на замолчала, видимо подбирая слово, — Полный ноль. Игрушка. Должна заметить интересная, забавная, но все же вещь.

Показалось я услышала звук несуществующей пощечины.

Я отрыла телефон и сделала звонок.

— Привет малыш. Я уже возвращаюсь.

В трубке радостный голос Сергея показался мне таким родным. Как никогда прежде.

— Сережа, у нас гости.

Голос меня подвел, лицо я пыталась сделать невозмутимым, но голос — предатель дрожал.

— Какие гости?

— К нам зашла Алла.

Я чувствовала особое удовольствие проговаривая это имя.

В трубке наступила тишина.

Часть 36(1)

— Сережа?

— Я понял. Через три минуты буду.

Щелчок отключения связи.

— Ну, что надеюсь, поговорили?

Алла потрогала сережку и с улыбкой смотрела на меня.

— Сейчас приедет.

Мне показалось или в ее глазах мелькнуло превосходство.

— Что ж, пока мы ждем чудесного принца. Позволь, как старшей тебе кое-что объяснить.

Она встала и грациозной походкой подошла к окну.

— Ты прекрасно понимаешь, в силу своего характера он добровольно не захочет лишиться интересной игрушки. — Алла нахмурила брови.

— Но полноценной спутницей, даже равноправной женщиной, в нашем обществе ты не будешь никогда. И строить планы на этот счет, я говорю о будущем с Сергеем, по крайней мере глупо.

Аккуратно очерченные губы сложились в полуулыбку.

— Это все? — выдавила я. В голове стоял неприятный гул и последние слова гостьи до сознания доходили с трудом.

— Нет, не все. Тебе стоит внимательней отнестись к нашему разговору.

Гостья, забарабанила кончиками пальцев по лакированной поверхности сумки.

— Случайная любовница, интрижка на стороне — меня вполне устраивает. — Не устраивает другое — его помешательство на тебе. Возникшая из ниоткуда твоя персона, и глупость Серёжи спутывает наши совместные планы.

— Конечно, для тебя, — добавила она с оттенком брезгливости- все вышеперечисленное пустой звук, но у наших семей общий бизнес. Есть определенные цели, и сейчас, заключая брак, мы должны думать и об этом тоже.

Я предположила, что таким образом она оправдывает свое собственное желание быть рядом с Седым. Совершенно точно девушка его любила. Красивая. Но некой искусственно созданной красотой, она сейчас искренне страдала от необходимости говорить со мной. Я ее понимала, богатая, влиятельная, а приходится делить любимого человека с девушкой, явно не ее пошиба

Она старше его, это наблюдение по-глупому обрадовало меня. Пройдет время, и я узнаю, что она нажала все рычаги, чтобы привязать Сергея к себе. У нее была своя безумная любовь. Но тогда я видела перед собой только законную невесту, моего Седого. Моего?! Сама же удивилась собственной глупости.

— У меня есть предложение. И я надеюсь, оно тебя заинтересует.

Она прикоснулась к колечку, изящно прокручивая его. Обручальное, отметила я, из белого золота с голубым камнем. По виду, безумно дорогое.

Алла будничным тоном продолжила

— Покупка квартиры в любом городе. Я заплачу, что бы ты уехала и исчезла. Иначе ты пожалеешь, и не могу утверждать, что это произойдет по моей вине. Он сам тебя выкинет как мусор. Как только его страсть поутихнет.

Я не могла оторвать взгляда от голубого блеска на пальце.

— Спасибо. — Голос стал скрипучим и сухим. — Я подумаю.

— Подумаешь? — Теперь голос девушки приобрел насмешливые нотки.

— Да, подумаю. А теперь, извини, у меня много дел.

Смешно, какие дела я собиралась решать в этот момент.

— На твоем месте, я бы вцепилась в предложенное зубами-она поднялась и подошла ко мне.

Девушка оказалась высокой, выше меня на голову. "Наверняка они с Седым практически одного роста". Мелькнула вялая мысль.

— Ты не на моем месте.

— Ну и дура. Хотя нет, ты далеко не дура, ты дрянь, которая знает, чего добивается.

Раздался скрип открываемой двери.

Девушка развернулась и подошла к входу. На пороге стоял Седой.

Увидев Аллу, он наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Привет.

И только после этого парень перевел свой взгляд на меня. Я смело встретил его взгляд. Ожидая. Чего? Я и сама не знала.

Часть 36 (2)

Сергей первым отвёл взгляд и кажется, смутился. Неужели мелькнула вина в его глазах? Невозможно поверить. Я засунула руки в карманы своего халата и сжала их в кулаки. Больно впиваясь ногтями в кожу ладоней. Я ждала. Верила. Ловила взгляд светлых глаз. Эти губы шептали мне о любви. Эти пальцы сжимали мое тело.

— Тома тебе лучше подняться наверх.

Лучше ударил меня, чем этот плевок в душу.

— Зачем ты выгоняешь девочку. Пусть останется, у нас с ней нет секретов. Мы успели подружиться. У тебя довольно милый зверёныш.

Губы Аллы растянула ухмылка. Краем глаза замечаю, как лицо Седого каменеет. Что-то странное промелькнуло в его взгляде.

— Алла не начинай. Тома поднимись наверх. — В голосе лед.

То есть выгоняют из комнаты меня. Стало смешно, только я не смеялась. Я резко

отвернулась к окну. На улице начался дождь.

— Тома поднимись наверх, — раздраженно повторил Сергей.

— Я домой лучше поеду. Пойду собираться.

Седой бросил на меня отчаянный взгляд, словно это я виновата в происходящем.

— Ну что ты, не стоит. Сейчас взрослые поговорят, и ты сможешь опять лечь под моего жениха.

У Аллы была реальная возможность отвести душу на мне. Показать заодно мое место. Она использовала ее по максимуму. Седой не прервал ее речь.

— Об этом не переживай! — вскипела я.

И тут Седой двинулся ко мне. Наверное, намереваясь демонстративно потащить меня наверх. Я вытянула руку, предупреждая, что бы не двигался. Только глазами я сказала ему всё что ощущаю. И я не знаю, можно ли убить взглядом, но на Сергея это подействовало. Он отступил. Что было в моих глазах, выжженных, опустошенных? Читалась ли в них обида, а может быть в них было простое банальное человеческое отвращение. Я не могу объяснить.

Раньше я боялась Седого. Боялась, что он мне причинит боль. И вот он ее причинил. Нет, не причинил, он обрушил ее на меня. Приправив все унижением. Теперь боятся глупо.

Напоследок не удержалась и отвесила шутливый поклон этой красивой паре. Развернулась и расправив плечи пошла вперед. Глаза застилала пелена непролитых слез.

Взялась за поручень и стала подниматься по ступенькам. Казалось, они бесконечные. Длинный непрекращающийся ряд. Возможно потому что я двигалась медленно и неторопливо, отчетливо услышала смех блондинки, и спокойный тон Седого. Слова разобрать было невозможно, но этого и не нужно было. Смех оказался той каплей, которая переполнила мою чашу терпения.

Я не плакала, бесполезно рыдать. Силой воли душила слезы на корню, не позволяла себе раскиснуть. Пыталась перевести мысли в другое русло. Я хочу новую жизнь, такую где никогда больше не будет ни Седого, ни Аллы, ни страстей, разрушающих все на своем пути. И это правильно, что не будет. Мне 18 лет — жизнь впереди. Вдруг совершенно точно почувствовала. Я хочу стать дизайнером. Раньше вопрос реализации стоял размыто. А сейчас мне жутко захотелось стать профессионалом. Найти работу. Может даже уехать в другой город. И обязательно завести подругу, кого-то из моего круга. Беззаботную студентку. Буду веселится, отрываться, а в свободное время и делать глупости. И еще мы обязательно пойдем на дискотеку. И еще хочу научиться танцевать, красиво, страстно. Я прокручивала всю эту сумятицу в голове. Только что бы не возвращаться мыслями к происходящему в реальности.

Понимала ли я что боюсь Седого? Да! Боюсь больше всех на свете. Но теперь уверенна, он не сможет задержать меня. Потому что он всегда обещал мне, что всё будет хорошо, а сам бросил. Не защитил, не оградил. Когда остро стал выбор вообще перешел на противоположную сторону. Это я давала парню множество шансов. Он не дал мне ни единого. И без колебаний перевел наши отношения в статус второсортных. Было ли мне больно? Да, тысячу раз. Потерять близкого человека, любимого человека больно, но понимать, что любви не было вовсе, еще больнее. Больше права быть рядом со мной у него нет.

И пусть себя эти люди мнят Богами. Но я им не позволю решать мою судьбу.

Я собрала все личные вещи, включая учебники и конспекты. Нетронутыми оставила только одежду, купленную мне Седым. Ноутбук, который он принес для моих занятий, тоже оставила на прикроватном столике.

Сжимая сумку, я решительно спустилась в гостиную. Но сладкой парочки уже не было. Я обулась, накинула пальто и потянулась за ключами. Запасной пары на месте не оказалось. Входная дверь была заперта. Ну что ж, умно. Я отбросила сумку и села на тумбочку. Достала телефон и позвонила Сергею. Он сбросил, набрала еще раз. Та же реакция. Во мне закипал гнев с новой силой.

Твоя любовь — на самом деле вода

Сергей был пьян. В таком состоянии я его не видела. Хотя до этого дня, была убеждена, что он никогда не пьянеет.

В покрасневших глазах, блестел нехороший огонь. Губы сложены в ухмылку. Одной рукой он облокотился о дверной косяк, полностью перекрывая выход. Другая крутила брелок от машины.

— Куда-то собралась мышка?

Забытая кличка резанула слух, даже больше чем знакомый, издевательский тон. Я злобно посмотрела в его нетрезвые глаза.

— То есть, тебе не хватило смелости объяснится со мной трезвым.

Почему я всегда сталкиваюсь с пьянством в самые трудные моменты своей жизни?

— Тут нечего объяснять. Мы уже это проходили, так что не советую делать глупости.

— Да, Сережа, мы проходили. На этот раз ты меня не запугаешь. Теперь я ухожу.

Все чего я так боялась уже произошло. А он получил все что хотел. Нет не получил, я отдала добровольно, по собственной воле. Если, конечно, он ещё об этом помнил.

— Разденься вернись в квартиру, Тома — сказал Седой устало. — Без истерик.

— Сергей, — почти ласково обратилась я, — если ты хоть капельку любишь, ты не станешь удерживать и делать еще больнее.

Я вдохнула полной грудью и, обогнув его со стороны спины, положила пальцы на ручку двери, намереваясь открыть её. И это стало ошибкой.

В то же мгновение, как я потянула тяжёлую дверь на себя, в кожу впился воротник пальто, сильная рука, ухватив за плотную материю, оттолкнула меня на несколько метров. Я оказалась на полу, и голова глухо ударилась об кафель. В глазах потемнело, во рту возник вкус металла. Волосы, упавшие на лицо, не давали увидеть происходящее. Мои попытки встать, опираясь руками об пол, были прерваны, сильная рука рывком поставила меня в вертикальное положение. Парень срывал с меня шарф, пальто откидывая одежду в разные стороны. Дрожа от боли и испуга, я все же отвела пряди с лица и взглянула на парня. Голубые глаза встретились с моими. Седой мёртвой хваткой держал мою руку чуть выше локтя. На его лице проступили желваки.

— Что ты…Мою попытку закричать на него, прервал поцелуй. Грубый. Неприятно-влажный. Пропитанный запахом алкоголя. Пальцы сдавили подбородок, причиняя боль.

От отвращения и гнева, я со всей силой, на которую была способна, ударила его по лицу свободной рукой. В то же время пытаясь отодвинуться. Эти попытки заставили его прерваться, и немного отстранившись, Сергей, тяжело дыша, в упор посмотрел на меня. Голубые глаза, как и мои полыхали гневом.

— Ты уйдёшь, только если разрешу. — Выдохнул он. От угрожающего тона и взгляда, пошёл мороз по коже.

— Ублюдок. — Пытаясь восстановить дыхание ответила я.

— Может и ублюдок. Но это тебя не должно волновать.

Несмотря на наш диалог. Я все еще пыталась высвободиться.

— Теперь ты будешь меня избивать? — Бросила ему, пыталась не дать страху отразится в моих глазах.

— Этого не потребуется, ты и от лёгкого толчка оказываешься на земле. — Паскудная усмешка и оценивающий взгляд.

— Есть множество способов заставить тебя делать то, что я хочу — Закончил он.

— Руку пусти, мне больно. — Уже спокойнее, произнесла я. Одновременно размышляя, что можно предпринять.

Он немного ослабил хватку, но не отпустил, а потащил в спальню. Тут шумно захлопнув дверь, толкнул меня на кровать. От довольно сильного движения я оказалась распростерта на кровати.

Седой придвинул стул и сел напротив, заложив ногу на ногу. Дрожавшей рукой я отвела пряди со своего лица, облизнула пересохшие разом губы.

Не смотря на все происходящее, я не собиралась молчать и сдаваться. Только не сегодня.

— Что снова закроешь силой? Или будешь убеждать в своих великих чувствах? — Я сглотнула, комок, который мешал говорить. Сдерживать слезы, которые душили меня, было трудно

— Убеждать не буду — Он потянулся за стаканом и налил себе янтарную жидкость. Усмехнувшись продолжил.

— Кто ты такая, чтобы я убеждал тебя. Ты-никто. Дочь нищей алкоголички, которая по определённым причинам нравится таким как я.

Я ожидала услышать все что угодно, только не эти слова. Если бы словами могли иметь физическое воздействие, то одна фраза лишила меня даже дыхания. Такие же слова мне говорила Алла. Так вот чем они занимались все время, пока я ждала взаперти. Она его убеждала в моей никчёмности, или он ее?

— Если бы не я, — Не обращая внимание на мою реакцию продолжал Седой — твоя участь была прозябать в хрущевке, или обслуживать другого, купившегося на красивые глазки. Ну, впрочем, одного желающего, как минимум, я знаю.

Теперь все мои старания удержать слезы были напрасными, они солёными каплями стекали по лицу.

— А знаешь кто я? Я сын одного из самых влиятельных людей в нашем городе. Для меня любая дверь открыта, и не только. Если что-то хочу, то получаю. А девка подобная тебе должна была это уяснить, и радоваться. Шутка ли оказаться рядом с парнем вроде меня. Но ты… — он поднёс стекло к губам и залпом выпил весь стакан.

— Хотя, это уже не важно. — Закончив монолог, он потянулся к бутылке. Пару секунд между нами пролегла звенящая тишина, только звук жидкости, наполняющей стакан.

— Пить будешь? — Он исподлобья взглянул на меня.

Я отрицательно мотнула головой.

— А ты та еще дрянь оказалась. Деньги требовать от Аллы совесть не запретила. Хотела подороже продаться? Тебе блять моих подарков было мало?

Твою мать, сволочь. Они все сволочи.

— Меня не хочешь выслушать?

— Не хочу. Ебало завали. — жёстко отрезал Седой давая понять, что говорить мне здесь никто не разрешал и вряд ли разрешит в ближайшем будущем.

Значить для него так проще. Поверить невесте и не дать мне слова. Действительно, кому тут нужны оправдания дочери алкоголички. Теперь я дрянь. И это удобно для всех сторон. Дрянь заслуживающая быть только развлечением для ночи, подстилка бесправная.

— Не знаю, когда я стал размазней, причиной насмешекзнакомых и друзей. Может тогда, когда таскался за тобой, убеждал, ждал под этим зачуханным техникумом. Я ведь пыль с тебя сдувал пока пацаны отрывались в столице имея лучших манекенщиц. Мозгами понимал травма детства, а ничего поделать не мог. Но ты еще та штучка, за все это время всю душу вывернула.

Он снова замолчал, делая очередной глоток. Запах алкоголя окутал комнату.

— Знаешь, что я мог сделать с тобой? Любая понравившаяся баба вроде тебя, без роду и племени просто бросается в машину и увозится куда надо. Если умная — получит бабла и останется жива, если нет — ее выбор.

Я отвела взгляд от его лица и посмотрела в окно. За темным стеклом, разноцветные огни окрашивали сумерки вечера.

— Почему не сделал так как проще? — Наконец спросила.

— Не захотел. — Прозвучал спокойный ответ. — Чувства долбанные. И помнил, как в школе ты себя вела. Или искусно разыграла спектакль. Кто его знает. Но из-за этого решил добиться всего уговорами.

В моей груди словно разожгли пламя, и оно испепеляло душу.

Равнодушная судьба решила, что пора прервать счастливый период моей жизни. Снова оборвать мои крылья.

— Но ты ведь женишься. Что будет со мной, когда, вы с Аллой станете мужем и женой?

Я предприняла последнюю попытку образумить его. Парень пожал плечами, словно мы говорили о ерунде.

— Все останется по-прежнему, ты будешь жить в этой квартире, со мной. — Подчеркнув последние слова, он обвел комнату рукой.

— Не благодари за щедрость.

— То есть в роли твоей шлюхи, до того времени как не наскучу?

— Не собираюсь врать. Мой ответ- да.

— А вдруг мне удастся сбежать, уйти? — впервые за весь диалог я пристально посмотрела на него.

Он с угрозой встретил мой взгляд.

— Ты не сможешь, а если посмеешь, клянусь найду и тебе будет только хуже.

Сердце пропустило несколько ударов и упало вниз.

Я вытерла влажную щеку.

— Понятно.

— Моя свадьба через три недели, будет медовый месяц. Если захочешь куплю тебе на этот период путевку на море. Будешь выкидывать глупости просто запру в отцовском доме на 20 дней.

Я проигнорировала последнюю фразу и бросила.

— У меня колледж.

— Насчет колледжа я еще не решил. Переведешься на заочное, а может вовсе уйдешь. Будет зависеть от тебя и от твоего поведения.

Я судорожно перебирала варианты в голове. Ничего нового не приходило в голову, и я ухватилась за последнюю соломинку.

— А как же Алла? В последнюю нашу встречу она явно была против наш…, запнулась я — этих отношений.

— Я об этом позабочусь, она станет законной супругой, у нее будет все что нужно: статус, выходы в свет, моя фамилия. Она умная девушка, в отличии от тебя и проблем не принесет. С такой не стыдно связать жизнь на долгие годы. Может и секс втроем будем практиковать.

Он засмеялся своей удачной шутке.

Впервые я ощутила, что от слов может исходить физическая боль, пришлось еще раз глубоко вздохнуть, чтобы дать воздуху доступ в легкие.

Слез уже не было, но глаза пекли, а губы пересохли. Медленно, смакую каждую фразу, глядя в голубые глаза я спросила.

— Ты одного не просчитал.

Часть 37

Немой вопрос застыл в холодных, расфокусированных глазах.

— Сегодня ты воскресил мою ненависть. Я никогда больше не полюблю такого ублюдка как ты. Каждую секунду, проведенную рядом, я буду мечтать наскучить и уйти. Бей меня. Насилуй, ты палач и мучитель. Но никакой искры тепла не жди от меня. Как перспектива?

Он медленно поднялся и швырнул стакан в стену. Тот со звоном разлетелся на куски. Седой навис надо мной. Я сжалась, ожидая удара, даже приподняла руки, защищая лицо.

Пусть бьет, лучше физическая пытка, чем вывернутая душа.

— Мышка, протянул он деланно нежно, — Посмотри на меня.

Я подняла глаза. Медленно не разрывая зрительного контакта, он начал расстёгивать пояс брюк. У меня пересохло в горле, ладони вспотели. "Он не посмеет, не посмеет" билась отчаянная мысль в голове.

— Мышка ты смотришь на меня? Вот он я, смотри. И я хочу почувствовать твою ненависть. Ненависть — это тоже чувство, говорят иногда она перерастает в любовь.

Отчаянным зверем я бросилась к двери, пытаясь уйти от его захвата, по пути задевая вазу с искусственными цветами, послышался звон стекла. Сильно и быстро он схватил меня, я тут же была возвращена на кровать. Одной рукой удерживая меня, другой он уже расстёгивал пуговицы на рубашке.

— Шшш, не брыкайся девочка, ведь раньше тебе нравилось.

Я пыталась сбросить его руку, но она словно была вылита из метала. Мои силы были слишком ничтожны. Сергей через минуту уже был полностью обнажен. Он вдавил моё тело в кровать, не давая возможности отодвинутся. Шепча мне непристойности, он облизал мое ухо.

— Ты знаешь, что умелым проституткам доплачивают за такую игру в неприступность. Но у тебя талант.

Я закрыла глаза и стиснула зубы. Ненависть, отвращение охватило меня. Без особых усилий он преодолел сопротивление и завладел моим ртом, грубо проникая языком внутрь. Я отказывалась впускать его, и отчаянно боролась, после нескольких тщетных попыток он выдохнул мне в губы.

— Можно и без поцелуев.

Одним рывком задрал платье, стягивая колготы и нижнее белье. Я протестующе задёргала ногами. Он негромко засмеялся.

— Не поверишь. После той ночи в интернате, всегда хотел довести начатое до конца.

Раздался треск нейлона, Седой раздвинул мои ноги, оказавшись посередине, подтянул меня, словно безвольную куклу ближе к себе. Он был уже возбуждён, наклонившись к моей шее он смачно поцеловал её, и сильно посасывая кожу одновременно вошёл в меня.

От вторжения я подалась назад, не было смазки, прикосновение к плоти принесло резкую боль. Но Седому под воздействием алкоголя было все равно, в отличии от меня. Острая боль заставила меня бороться, я пыталась помешать ему, отодвинуть от себя. Но мужские руки удержали меня за бедра, полностью контролируя процесс, подстраивая тело под нужный ритм. Он в этот раз нисколько не щадил меня. Сила его движений нарастала, теперь он шумно дышал и время от времени покусывал шею, грудь через неснятое платье.

От боли я застонала.

— Умелая шлюха. Возбуждаешь. Прям не могу долго трахать тебя. Все делаешь для того что бы я кончил.

Он прорычал мне это прямо в ухо.

Несмотря на это, Седой не хотел приближаться к финалу. Он терзал и терзал меня, словно зверь выпущенный на волю. Не выдержав боли, я начала тихо плакать. В звенящей тишине слышала свои всхлипы и его стоны. Но он не обратил на мой плач внимания. Перевернул и уже продолжил сзади. Господи, за что он так со мной? За что я заслужила это все? Накатила тошнота и муть. Если я сейчас вырву на эти белоснежные простыни? Остановит это его или нет? Спустя несколько мгновений он хрипло выдохнул

— Моя…

И через пару судорожных толчков замер, успокаиваясь. Наконец он устало лёг на меня.

Я перевела взгляд в окно, огни теперь ярко горели в ночи.

Слеза скатилась с щеки и упала на подушку.

…Седой закончил, и, пошатываясь, ушел из комнаты. Закрыв за собой дверь, он не забыл повернуть замок. Закрыл меня и по всей видимости пошел в гостиную спать. А я еще долго лежала, уставившись невидящим взглядом в окно, из которого на смятые простыни падал мягкий свет.

Низ живота все сильнее охватывала тянущая боль. Шею, грудь, бедра саднило. В горле застыл комок, но глаза были сухими. Сложно сказать, сколько мне понадобилось времени, чтобы сползти с кровати. Покачиваясь, словно пьяная, я открыла дверь в ванную.

Встав под душ, я вздрогнула от горячей воды, которая соприкоснулась с воспаленной кожей. Но делать холоднее горячие струи, не стала, потому что эта внешняя боль заглушала внутреннюю. Мне хотелось плакать, но слезы закончились, их просто больше не было. Я опустилась на колени и тихо завыла.

Теперь сидя под струями горячей воды, я осознала разумность слов Аллы, но тогда, звонив Сергею, и собирая чемодан, я не хотела верить в это. И сидя возле упакованных вещей, ожидала что Седой меня переубедит, докажет, что нет никакой свадьбы и есть мы. Да, тогда мне безумно хотелось, чтобы были "Мы".

Наши отношения…

Сейчас было ощущение. что время вернулось назад и тут в углу сидела шестнадцатилетняя школьница. А тело болело в разы меньше чем после "темной», но чувство безысходности вернулось в стократном размере. Сейчас произошло то, чего я, прошлая, боялась и избегала. То от чего уйти хотела. Но тогда я была другая. Чистая, и сильная, наверное. Вот теперь я заплакала, сильно с надрывом.

Я обняла колени и впилась зубами в кожу, боли не было. Словно все тело онемело, и не могло ничего ощущать. Придерживаясь за влажную стену, я встала. С длинных волос капала вода, смешиваясь с соленными каплями, текущими из глаз. Зная, чем всё закончится, лучше бы ты он тогда изнасиловал еще в школе. Я с остервенением смывала с себя грязь и липкие следы его прикосновений. Драила мочалкой до крови. Хотелось смыть всё. Отпечатки пальцев. Прикосновения. Смогу ли я, когда ни будь от этого отмыться?

Невозможно очистить душу. Тело можно, душу нет. Залечить разве что со временем.

Я встала напротив размытого отражения в запотевшем зеркале. Мысли вяло сменяли одна другую. Перед глазами всплывали осколки воспоминаний.

Теперь я знаю, что не выношу, когда меня пытаются связать какими — то обязательствами, начинают требовать обещаний, внимания, удерживают физически. Это в книгах приятно услышать — "Ты только моя, и больше ничьей не будешь" Это, когда читаешь об отношениях нарушения границ личного мира, не представляешь, что стоит за ними. Я вам скажу — за ними пропасть всего. Я могу рассказать, что такое, когда тебя уничтожают, делают подобием живого человека.

Кажется, душ пошел мне на пользу. Но внутри всё умерло. И я….Не знаю, стану ли я сама собой.

Утром Седой открыл мою дверь.

Часть 38

Стоял собранный, спокойный и сильный. А в глазах — страх. Глядя на меня лежавшую, с разбитой губой, с синяками под глазами. Кажется, теперь у меня есть чем уничтожать Сергея день за днём. Я стала отражением его любви. Пусть теперь смотрит во что он превратил наши отношения. Пусть каждый синяк, царапина на моем теле подтвердит его безумство. Его жестокость. Я уверенна, он тоже никогда не сможет себе этого простить. А может и простит, прикроется своим статусом и забудет. Пусть катится ко всем чертям. К Алле, к модельным девочкам, к кому угодно. Пусть оставит, забудет меня. Пусть сделает лоботомию в том участке мозга, который отвечает за воспоминания о нашей связи. Конечно я все это прокрутила в голове, ни слова не сказав.

— Завтра уедем, малыш. Начнём с нуля. Я все искуплю. Я тебе такое подарю, не поверишь. А вот когда уладим…

Движение. Седой рядом, прижимает к себе, целует, очень нежно.

— Томочка, солнце мое я знаю, я сволочь, но прошу…Найди силы. Не надо меня ни понимать, ни оправдывать. Ничего не надо. Дай мне шанс всё исправить. Ты не пожалеешь. Тома, я сделаю всё, что в моих силах, просто дай возможность попытаться снова.

Голос неприятный, заискивающий, льстивый.

— Это все водка. Это блядь гребанная водка.

Знал бы он сколько раз мне приходилось выслушивать подобные слова, не рискнул бы их повторить.

— Тома, любовь моя, прости меня.

А затем Сергей встал передо мной на колени. Уткнулся любом в мою ладонь.

— Это именно то, что ты видишь. Я на коленях перед тобой.

Безумный, просто безумный мир. Других слов у меня нет.

— Я же тебя безумно люблю. Когда увидел, подумал, что ты как светлая, чистая…. В конце моего темного туннеля… Яркий свет моей паршивой, неправильной жизни. — Виноватая улыбка сменилась восторженностью глаз.

Он с кем сейчас говорит? Он убеждает себя или меня?

— Накрыло меня тобой, Тома. Что я могу поделать. Скажи, что мне сделать, что купить куда отвезти тебя. Хочешь шубу, песцовую. Я хотел тебе на нашу годовщину подарить. Подарю сегодня.

Я расхохоталась. Шубу? Он вот сейчас серьезно?

— Отпусти меня, пожалуйста. Я хочу уйти.

Слеза сама покатилась по щеке. Ничего не дрогнуло от его слов. Прежняя Тома бы задохнулась от эмоций. Нынешней Томе было плевать. Я бы даже денег от него взяла, если бы он их предложил за мой уход, только пусть отпустит.

— Хочешь погулять? Хочешь на свежий воздух? — осторожно спросил Седой — Тома, мы поедем в любой ресторан. Любой город, курорт. Только скажи.

— Нет Сережа. Я больше не хочу гулять. С тобой. Нагулялась.

Я спокойно выдержала его взгляд, затравленный, виноватый.

— Отпусти меня. — проговорила я спокойно, настолько твёрдо, что сама удивилась.

— Нет! — глаза Седого снова начали стекленеть, наливаясь привычной грозой. — Если ты не поняла. Ты никуда не уйдёшь!

Я задрожала. — Противно. Тошнит от того, что у меня язык не поворачивается назвать любовью.

На Седого было страшно смотреть. Безумие поглощало его сознание. Он болен, а считает, что любит. Только мне больше не было ни страшно, ни жалко. БЕЗРАЗЛИЧИЕ, я ему пообещала это. И я смогу все исполнить.

— Я тебя не отпущу. НЕ ОТПУЩУ!

Да кем же надо быть, что бы творить такое? Как он, после всего может предлагать мне остаться? До чего надо дойти? Кем надо быть?

Наконец-то парень развернулся и подошел к моему шкафу.

— Почему, Тома? Я тебя люблю, а всё что мне остаётся это насиловать?

Вытянул первое попавшиеся платье, из комода бюстгальтер и трусики, немного порылся и извлек чулки. Я внутренне сжалась, зная его непредсказуемость. Но он мягко притянул меня к себе, вытягивая из-под одеяла. Игнорируя слабый протест, он легко увлёк меня за собой. Снял халат и начал одевать. Я дернулась, желая столкнуть руку, но она сжалась клещами. Парень по-хозяйски застегивал, поправлял. Приводил игрушку в приличный внешний вид.

Я молчала и отрешенно смотрела в сторону.

— Тома. — Сергей наклонился к самому уху, выдыхая слова.

— Не сопротивляйся, мне, — очень серьёзно попросил он. — Не надо.

Блондин без видимых усилий поднял меня на руки и вынес в коридор, оттуда отнес на кухню.

— Ты поешь, и мы поедем в город. Я тебе все куплю. Все что захочешь.

Он поставил передо мной омлет. При виде еды стало нехорошо.

— Если хочешь знать, я не хотел женится. Но так нужно, и этот факт никак не изменит наши с тобой отношения. Алла партнер. Она из другого мира, он не для тебя. Ты слишком светлая для него. У нас будет свой мир. Своя история. Своя семья.

Лавина слов. Он обрушивал на меня фразу за фразой.

— Ты нужна мне… Я хочу быть с тобой. Всё бы отдал, чтобы отмотать время назад.

Он прильнул ко мне, шепча слова прямо в губы:

— Ты все, что есть у меня. Ты только моя.

В глазах всегда решительных и твердых сейчас плескалась боль, словно вдруг кто-то изнутри потушил их.

— Я знаю, что ты не согласна. И понимаю, что для тебя это просто слова.

Произнеся это, он замер, прижавшись лбом к моему лбу. Тепло его дыхания обволакивало.

Он сам притянул мою ладонь к своей щеке и накрыл собственной.

— Все что я вчера говорил про манекенщиц, про деньги от Аллы. Так я пытался уйти от чувства вины перед тобой. Хотел злится на тебя. Сможешь понять, всё у нас с тобой будет хорошо, а не сможешь… Всё равно будет всё хорошо. У нас с тобой два пути, а результат один.

Кем он себя считал в этот момент? Хозяином жизни? Вершителем моей судьбы? Но только он не прав. Это нелюбовь. Всё что угодно, желание, похоть, влечение. Моя слабость перед ним и страх, но не любовь. А значит, у меня был шанс вырваться из всего этого. Шанс суметь преодолеть, пойти, проползти.

— Сережа, у меня очень живот болит.

Попытавшись встать, я почувствовала, что горячая жидкость залила мои бедра. Посмотрев вниз и увидела красные пятна крови полностью покрывающие мои ноги. От вида этих потеков меня стало нехорошо, и через мгновение я погрузилась в темноту.

Часть 39

Приходя в себя, я услышала неприятный аптечный запах и негромкие голоса.

— Что за чудовище сделало это с ней?! — Голос принадлежал женщине

— Это же еще ребенок. Ей хоть 18 есть?

Резкая вонь медицинских препаратов и прикосновение к вене. Я чувствую легкую боль, когда в кожу впивается холодная игла.

— Вы не понимаете… — слышу я голос Седого.

— Это вы не понимаете, молодой человек. У нее явно длительный стресс, который истощил организм. Есть вагинальные разрывы, это усугубило ситуацию. Срок очень небольшой. Но определённо у девушки…

Я не могу разобрать дальнейшие слова. Я чувствую жар, который разносят вены по всему организму. Начинаю падать вниз, и падение длится бесконечно долго. Мои волосы шевелит ветер, бросает в глаза. Эти прикосновения летящего воздуха убаюкивают меня, и почти невозможно открыть глаза и увидеть хоть что-то вокруг. Теплый воздух ласково обнимает тело, и я перестаю сопротивляться и вновь уплываю в сон. Мне снится городской пейзаж. Я стою на крыше высокого здания. Яркое солнце греет мою кожу, опаляет волосы. Жар завладевает моим разумом абсолютно, стирает время, унося от реальности, заменяя ее красочными картинками прошлого…

Я так тебя люблю,

Но этого мало.

Ты прожигаешь жизнь, а я живу.

Жизнь словно флейта,

А я монетка — застрявшая внутри.

И на прощание сказав слова,

С которыми я умирала сотню раз,

Ты возвращаешься к другой,

Я возвращаюсь…

Во мрак, мрак, мрак, мрак, мрак, мрак, мрак,

Очнулась в знакомой комнате. Неприятный запах йода щекотал ноздри. На прикроватном столике белели несколько пачек с лекарствами.

Я резко поднялась с постели и тут закружилась голова и потемнело перед глазами.

— Тома, не вставай.

Голос Седого я могла различить из тысячи похожих голосов. Кажется, если он прошепчет моё имя в толпе, я отреагировала бы тут же. Вот что с человеком может сделать страх. Или любовь? Странная любовь, больше похожая на клейкую омерзительную ненависть. Парень сидел в углу на стульчике. Я поморгала, пытаясь сосредоточиться.

— Что произошло? — Внутри не было каких-то болей. Разве что слабость и головокружение.

— Ничего, ты поправишься. Тебе нужно пропить витамины, немного отдохнуть.

Я вздрогнула и тут воспоминание накрыло меня. Кровь, люди в белых халатах звон металлических предметов. И ворчание женщины- доктора

Как она это назвала? «Удаление остатков плодного яйца».

Отрывистые, слабо связанные между собой воспоминания, проносились мимо моего оглушенного разума…

— Ты…ты…

Меня наполнило ужасом и болью.

— Тома, — голос Седого прерывается, он не подходит, перебегает комнату. Пересекая расстояние двумя шагами. На нем темный домашний костюм. Губы дрожат, под глазами четко прорисовываются темные круги.

Он ловит мои руки, сжимает лицо. Я хочу отодвинуть, оторвать его от себя, но я не могу. Я плачу. Рыдаю, кричу.

Ненавижу…Ненавижу…

— Тома прости меня.

Господи, у него что пластинку заело? За все то время что он меня уничтожал, уничтожая и нашего не родившегося ребенка одного слова «прости» больше было недостаточно, а чего было достаточно я не знала. Может быть того, что бы он сейчас раз и навсегда оставил меня в покое. А может увидеть его страдание, свою боль в его глазах.

Парень не слушал меня, он продолжал гладить целовать упрашивать. Повторять ненавистное «прости». И все что мне оставалось давиться слезами, позволяя себя укачивать как ребёнка, и остро ненавидеть в этот момент само понятие существования Седого. В конце концов, понимая. Что успокоить меня ему не удастся, парень что-то мне подсыпал в сок и заставил выпить. Под воздействием снотворного я погрузилась в беспробудный сон.

Проснулась от того что выспалась. Чувствовала себя хорошо, почти хорошо, как после болезни. Когда, ещё вроде бы в тумане, но внутри легче, в предчувствии наступившего выздоровления. Попыталась подняться и оглядеться. Голова кружиться, но чувствую себя сносно.

— Проснулась.

Голос Сергея заставил меня вздрогнуть. Значит несмотря ни на что мы спали вместе. Раньше мне очень нравилось, спать рядом с Седым в одной кровати. Было ощущение тепла, уюта, надёжности и спокойствия. Теперь было просто мерзко. Хотелось отодвинуться, но я просто отвернулась.

— Тома, хватит, хватит малышка, — прошептал он нежно, а меня выворачивало от этой нежности. — Не мучай себя, маленькая. Пожалуйста. Себя и меня не мучай. С тобой все хорошо. Доктор уверил все закончилось. Осталось небольшое кровотечение, и оно пройдет как месячные.

— Он гладил мои плечи, целовал впадину между лопатками. Каждый сантиметр спины. Может он больной. Психически больной маньяк, но он действительно любил меня. Потому, что нельзя так прикасаться, если не любишь. Он не целовал, он обводил губами, языком каждый открытый участок тела, накрывая руками, зарываясь в волосы. Владел мною, душил в объятиях. Пытаясь полностью с головы до пят вжать, втиснуть меня в себя.

Если бы существовало такое место, в котором нет памяти, и там нашлось бы место для нас двоих. В котором не будет воспоминания о том, что произошло, и остались только чувства…моим желанием было бы закрыть глаза вдыхать запах любимого человека.

Но мои глаза открыты, и я точно вижу пропасть, пропасть непрощения и боли. Не существует больше НАС, и никогда уже не будет. Хочу стать птицей и улететь в окно.

Но у меня нет крыльев, я лежу во власти чудовища, которое по какому-то стечению обстоятельств убеждено, что любит меня. И с каждым новым витком отношений его любовь сумасшествие усиливается.

Не имея возможности заниматься сексом, он имитировал его. Пальцы невесомой лаской скользили вдоль тела. Его обнаженное туловище терлось, впечатывалось в мое. Руки безошибочно находили точки удовольствия. Невесомое скольжение пальцев, по рёбрам, по коже, вниз, вдоль живота. Губы неторопливо целовали виски, слизывали соленные дорожки с щёк.

— Любимые методы? — я хрипло прошептала, закусив губу.

Казалось, он не слышит меня.

— Пусти! Я не могу…

Он больше не слышал меня, занятый домогательствами. Игрался с телом забыв о существовании владелицы. Я попыталась подняться, но ничего не вышло, оторваться от него было невозможно.

Я лежала, закрыв глаза, покорно подставившись под его ласки, понимала сопротивляться бесполезно. Он взял мою ладонь и опустил ее на свой член, из мужской груди вырвался стон. Одной рукой контролируя мои движения на его плоти, второй он сминал мое тело. Я не знаю, как называется секс без полового контакта, но сейчас это был именно он.

Он кончил, приживая меня к себе. Я лежала прижатая мужским телом к кровати, а он гулял пальцами по плечу.

— Ты единственная моя любовь. Ты создана для меня. — он целовал мою макушку, переплетая наши пальцы.

Люди обладают страшной способностью искажать и выкручивать смысл происходящего в удобную для них сторону. Седой пытался доказать мне, что наша страсть в постели это самое что ни на есть проявление любви. Мне же, хотелось немедленно встать, одеться и, главное, быть…подальше от постели с ним. Но я понимала, что сопротивляться, бороться сейчас не смогу. Во мне проснулось врожденное благоразумие. Когда вы длительное время живете в тяжелых условиях, у вас появляется иммунитет к ним. Внутренняя стойкость. Мне нужно усыпить его бдительность. Я запомнила одну маленькую деталь — снотворное находится в синей упаковке.

Часть 40

Валик понимал в свою квартиру ехать нельзя. Поэтому, в телефонном режиме забронировал номер на двоих, в недорогой гостинице на отшибе, назвавшись левым именем. Оплачивал услуги наличкой. Уже из номера сделал пару звонков своему доверенному, не вдаваясь в подробности надиктовал инструкции. Что делать и что говорить, если возникнут проблемы.

Тома сидела на кровати, застеленной синтетическим красным покрывалом. Волосы небрежно заколоты, несколько прядей выпало из прически и теперь обрамляли овал худенького лица. Красивая, мелькнуло в голове. Неброской красотой, но очень индивидуальной. Закончив разговор по телефону, неторопливо поднялся и подошёл к тоненькой фигурке. Плавно, очень мягко взял девичью ладонь в свою руку. Она оказалась холодной, даже ледяной.

— Как тебе удалось вырваться, после всего?

Взгляд больших глаз — растерянный, зависший. Несколько секунд девушка всматривалась в мужское лицо, словно ища что-то. Понимание? Осуждение?

— Я подсыпала снотворное в кофе, — после паузы ответила, — стащила его телефон, и ключи от квартиры.

Она пыталась говорить спокойно, но у нее это плохо получалось. На шее и ключице заметные желтоватые пятна. Остатки синяков. Валентин понял это, особо не присматриваясь. Чувствовал, что на скулах начали ходить желваки, и непроизвольно сжались кулаки. Понимал, если бы перед ним сейчас оказался урод, сотворивший с ней это, убил бы голыми руками. Как минимум покалечил. Не побоялся последствий.

— Он насиловал тебя?

Она покраснела, залилась румянцем, снова на мгновение став той девочкой, которую он помнил. Карие глаза, смотрели на Валика с лёгкой неловкостью.

— Не совсем.

— Что значит не совсем?

— В основном это было добровольно. Только один раз… без согласия.

Мужчина кивнул на ее шею.

— Ты называешь это добровольно? — Она молчала, сжимала ладони и смотрела в сторону окна. Валентин, тихо матерясь, прикурил.

— Почему ты сразу не рассказала, что он тебя удерживал. Там еще в квартире?

Она перевела на него глаза. Вздохнула.

— Он убедил меня…в чувствах…

Валентин взял бутылку, налил водку, добавил сока и протянул стакан Томе. Она не отказывалась. Тонкие пальцы, аккуратно, охватили стекло. Только сейчас мужчина увидел какие они у нее «музыкальные». Смотревшие вниз глаза обрамляли длинные, тёмные ресницы. Овал лица — совершенство. Почему он раньше не замечал ее привлекательности. Может просто не хотел замечать?

Несмотря на внутренние ощущения сейчас Валентин пытался думать и анализировать.

— Этот безмозглый ублюдок, — Тут Валентин издал непереводимое слово, — Он тебя изнасиловал! Пойми! О каком согласии можно говорить под воздействием давления. Он тебя удерживал силой! Это реальная статья.

Она посмотрела на мужчину, ища поддержки, в глазах — боль и страх.

— Он опасен Валик. Очень.

— Ты думаешь я его боюсь?

Валентин пренебрежительно поморщился.

— Из всех понтов, только папашины бабки и перспектива стать зятем серьезного человека.

Несмотря на переживания Валентин чувствовал себя счастливым. Да он был напряжён и непривычно возбуждён. Но при этом находился в абсолютно поднятом настроении.

Все эти месяцы он не мог поверить в то, что Тома исчезла из его жизни. В один миг то, что казалось незначительным, неважным, превратилось в ценность, которую невозможно было чем-то заменить. Он ревновал. Старался скрыть это даже сам от себя, но ревновал, бешено, дико.

После происшествия в клубе, на него вышли люди отца Седого. Спокойно объяснили, что нужно дать возможность девочке выбрать самой. Он их послал. Сначала. Какого лешего Тома начала встречаться с этим моральным уродом? Факт, не укладывающийся в голове. После, понимая, что сила с которой он столкнулся равноправная ему, а может даже сильнее. Поразмыслив, поставил жесткое условие. Должен лично поговорить с ней. Увериться.

Услышав от Томы про чувства к Сергею, он не просто был удивлен. Он был в бешенстве. Тем не менее не сдался, нанял человека что бы проследить за этой парочкой. И тут пришла его очередь принимать поражение. Нанятый специалист не просто подтвердил ее слова. Показал фотографии интимные, откровенные. Он свою девочку никогда такой не видел, не ощущал. А теперь она стала настоящей женщиной рядом с другим. С врагом. Это было выше всякого предела. Даже возникло фантастическое предположение, что Седой, узнав о слежке, устроил фееричное шоу с их сексом в машине, на хорошо просматриваемом участке.

— Если бы ты смогла сейчас решать, то чего хотела? Какой путь выбрала?

В глазах, цвета опавших каштанов отразилась боль.

— Только одного, убежать от него, из этого города.

Он не мог понять отчего рядом с ней кажется, что стоит пред чем — то огромным и непостижимым. И это щемящее чувство в груди. Словно он снова стал живым, с горящим сердцем. Он хотел попробовать пальцами ее губы, ощутить запах ее волос. По крайней мере иметь на это право. Право прижать к себе. Но этого у него не было. Пока.

Валик устало прикрыл веки, нахмурив лоб. Если бы все в жизни решалось побегом. Все не так просто, как кажется на первый взгляд. Но вслух сказал.

— Согласен, но не убежать Тома, тебе нужно уехать. На некоторое время.

— Но куда? Он меня найдет и тогда… — она снова закрыла лицо ладонями.

— Тома ты веришь мне? — Мужчина присел рядом и провёл рукой по медным волосам.

— Он больше тебя не найдёт. Я смогу это устроить. Только мне нужно знать, что ты сама сможешь вычеркнуть Седого из своей жизни навсегда.

Валентин вопросительно посмотрел на нее. Понимал, ему нужно услышать о ее нелюбви. О том, что она способна вычеркнуть Сергея навсегда. Острая необходимость оторвать ее от той жизни. А после все будет по-другому. Теперь он хочет ее для себя. Не только желание получить девушку в постель, а оставить рядом. Отнять и завоевать. Он знал, что у него это получится, главное убрать Седого и ее чувства к нему.

— Обещаю, я вправду хочу забыть все. Спрячь меня от него.

Раздался телефонный звонок. Тома изменилась в лице. И прошептала

— Это он.

— Не отвечай.

Через минуту пришло сообщение на автоответчик.

— Тома включи. Послушаем.

Она отрицательно замотала головой, напуганная.

Он сам взял телефон. Нажал прослушать.

Хриплый низкий голос. Дышит тяжело.

— Тома, мышка. Помнишь, ты спросила, что будет, если ты уйдешь?

Тома смотрела на телефон так, словно трубка превратилась в гремучую змею, а обволакивающий голос Седого в источник опасности.

— Обещаю. Ты не скроешься не убежишь, рано или поздно я найду тебя. Остался последний шанс — прийти в нашу квартиру, самой. Иначе я не ручаюсь за свои действия. Обещаю — найду тебя. Достану из-под земли и закрою под замок. Ты никогда не увидишь больше свободы.

Голос Сергея сейчас извергал горечь и ядовитые пары страха.

Валентин дослушал с непроницаемым лицом последнюю фразу. Налил полный стакан воды и погрузил в него телефон.

Часть 41

Он знал, что блондин был на голову выше его. Но уже порядком позабыл о внешнем виде Сергея, с той встречи, в ночном клубе. Сейчас представилась отличная возможность его рассмотреть. Крепкая, сбитая фигура, короткая стрижка. Крупные черты лица, делали его старше. Теперь стало понятно, почему гость носил кличку «Седой». Валик впервые увидел, это нечто резкое в нем. Стальной блеск и хищные глаза. Глаза волка. Сам мужчина сидел в кресле, из светлой кожи, невозмутимо отпивал дымящийся кофе. Валентину было плевать, что Сергей смотрел на него с нескрываемой злостью и угрозой. Он вообще, любил ощущение опасности, любил адреналин в крови.

— Где она? — без вступительных слов начал гость.

Валик не ответил, перевёл взгляд на бумаги. Невозмутимо допивая напиток с крошечной чашки. Провоцировал пацана осознанно. Ненависть к этому молокососу переполняла его. А сейчас и чувство долгожданной мести. Он любил побеждать. На несколько секунд между мужчинами повисло молчание. Напряжение, словно призрак, витало в воздухе.

— Ты, наверное, о Тамаре спрашиваешь? — первым прервал паузу Валентин. Лениво закрывая папку, отодвигая чашку и складывая руки на груди.

— Дядя — не ответил, выплюнул блондин, — не стоит со мной шутить. — Где Тома?

— Может присядешь для начала? — миролюбивым голосом ответил — Как видишь в кабинете достаточно места для посетителей.

— Не собираюсь. Не в гости пришёл.

— А похоже на то.

Седой сжал кулак, с нехорошим таким мрачным выражением лица. Валентин оценил положение противника, расстояние до него и направление его туловища.

Потёр переносицу, ощущая, что эта секунда нужна ему, дабы успокоится и не дать своему гневу вырваться наружу. Провоцируя своего оппонента на определенную атаку нужно оставаться абсолютно невозмутимым.

— Для начала присядь, иначе я вызову охрану. Твой громила за дверью в это раз, не поможет.

От брошенных слов лицо парня исказила ярость.

— Ты мне, что, угрожаешь?

Самоуверенный сопляк.

— В этом здании хозяин я. Развяжешь драку- пожалеешь. Я тебе предлагаю говорить, как взрослые, — Валентин подчеркнул это выражение, — а не выяснять у кого кулаки крепче.

Блондин шагнул к Валику и упёршись кулаком в стол и пригнулся.

— Слушай внимательно. В игрушки со своими потаскухами играть будешь. Если узнаю, что она у тебя, или ты помог ей сбежать. Я тебя убью. — Выдохнул Седой. Лицо его ожесточилось и закаменело.

— Даже если бы ты смог найти ее — совершенно спокойно продолжил Валентин — она бы вряд ли согласилась даже говорить с тобой. Тамара не желает возврата в прошлое и тем более возврата к тебе…

Он не успел закончить предложение, блондин с грохотом откинул стул и одним прыжком оказался рядом с Валиком. Сильная рука рванула за воротник.

— Я сюда пришёл не для того что бы узнавать твоё, или её мнение.

Он вскинул руку намереваясь ударить. Валентин молниеносно приставил дуло к подбородку противника. Почувствовав холодный металл на коже, парень замер.

— Руку убрал щенок. — прошипел Валик.

Седой медленно разжал кулак, освобождая захват.

Не отпуская пистолет одной рукой, второй рукой мужчина поправил воротник.

— Послушай теперь меня, ублюдок. Ты ее не найдёшь. — Глаза Валика презрительно окинули застывшего блондина, давая понять всю серьезность слов.

Выждав паузу, мужчина негромко, но твердо продолжил.

— Потому что ее нет в городе, и даже в стране. Она там, где твои связи бессильны. Где ты никто.

Седой стиснул челюсть, так что даже желваки побелели. Он еле сдерживался.

— Мой тебе совет, катись к своей Алле. Совет вам да любовь.

— Теперь я точно тебя убью.

Голубые глаза горели лихорадочным огнем. Валик сильнее сжал оружие, потому что понимал — любая оплошность — Седой выполнит угрозу.

— Попробуй. — Валик, не выдал смятения и широко улыбнулся. — Это тебе не беззащитных девочек насиловать. Урод.

Он оттолкнул пацана от себя. Медленно отходя, не убирая прицела. Нажал на кнопку вызова охраны.

— Вижу, что ты хочешь выяснить: у кого больше желания прихлопнуть другого. Знаешь, я не против. Но к слову, твой тесть — теперь мой партнёр по бизнесу.

Валентин невозмутимо опустился в кресло, положив пистолет перед собой.

— Именно он организовал исчезновение Томы.

Совершенно спокойно и невозмутимо, словно дружески общались за чашкой кофе, продолжил.

— Твой отец в курсе, поговори с ним.

В глазах Сергея по всей видимости шёл свой собственный монолог, с кучей вариантов решений. Но Валентин не собирался давать ему надежду.

— Наверное, ты на фоне спермасикоза забыл, что твоя будущая жена единственный ребенок Ветрова. Так вот, она на твое счастье или беду, влюблена. Причём по уши.

За дверью раздался шум и звуки короткой схватки.

— Затевать ссору с Ветровым, никому не советую. Даже старику твоему это не понравится. А он, в отличии от тебя, хлебнул горя и знает, что почем. Одно дело пока девочка соглашалась добровольно терпеть тебя, скота. А сейчас за тобой никого нет. Можно сказать, теперь ты полный ноль. Под юбкой важной девки.

Теперь Валика накрыло чувство настоящего превосходства.

Надо отдать должное Седому, он ничем не выдал собственных эмоций. Хотя Валик был уверен, что его слова станут ледяным душем для него.

— Запомни Сергей, — он впервые назвал гостя по имени. — Враги честнее чем друзья.

В дверях уже стояла охрана.

— Тамару ты потерял, навсегда. Вживайся в роль любимого зятя. Радуйся влиятельному родственнику. Брак по расчёту ведь только с твоей стороны. Она же, Алла, готова на все ради тебя. А для души ты еще найдешь себе смазливую шлюху на стороне.

И вот до этого момента, можно было предположить, что Седой проиграл или хотя бы признал свое поражение. Но это было не так. В глазах разлилось что-то, от чего светлые глаза потемнели. На его губах появилась даже не ухмылка, а страшный, жуткий оскал.

Он очень медленно, по слогам, проговорил.

— Я запихну тебе сегодняшние слова в глотку. Ты ответишь за свой базар. Томе привет передай.

В этот момент он был похож на сумасшедшего.

Когда его схватили, он не сопротивлялся, а просто не отводил взгляда и ухмылялся.

— Выкинете это щенка отсюда. — Приказал Валентин.

В жизни бывают разные вещи. Иногда настолько нереальными, что напоминают сон. Вот и сейчас это заявление, оно воспринималось настолько неправдоподобным, что Валик просто не принял его всерьез.

Часть 42

— Это правда? Все, что я услышал от Даневича? — ответ был очевиден. Но я хотел услышать от него всю информацию лично.

— Сын, давай поговорим спокойно. Не впадай снова в бешенство.

— Поговорим. Поговорим твою мать.

Я залпом выпил стакан виски.

— Не понимаю. Зачем ты к нему ходил. Я же просил не делать этого.

— Тебе понимать не нужно, не уходи сейчас от ответа.

— Хорошо, не психуй, что конкретно мужик тебе сказал.

— То, что ты за моей спиной помог организовать исчезновение Томы. — голос дрогнул при упоминании ее имени — Это правда?

— Да сын, это правда.

— То есть ты сначала меня заставляешь женится. Говоришь, что при этом условии я смогу управлять игровым бизнесом. Смогу поступать как хочу. А теперь ты, вместе с Ветровым проворачиваете эту хуйню.

— Не хуйню! Это для твоего же блага, для будущего. Согласись, когда ты ее встретил у тебя крыша поехала.

Со стороны наш диалог мог показаться ненормальным, но он не был странным. Сейчас в эту секунду, и я и он, чётко понимали о чём говорим. У нас была договоренность. Это была сделка. Я свою часть выполнил. А сейчас не мог врубится, почему отец поступил так со мной.

— Не смей что-то говорить о мне и тем более о моей «крыше».

— На кой черт тебе эта малолетняя дура. Тебе дырок не хватает?

— А вот это не твое дело. Ты получил, что хотел. Я познакомился с Аллой, и сумел ее затащить к себе в постель, да так, что твой давний враг Ветров забыл все ваши терки.

— Это и в твоих интересах.

Я, наверное, сейчас бы ему врезал. Если бы он не был единственным оставшимся родственником.

— О своих интересах я привык думать сам. Пошли вы к черту оба. Женись на ней сам.

Кажется, после этих слов, я испытал нехилое облегчение.

— Ты забываешься. Успокойся сейчас же!

— А то что? В интернат меня сдашь? Бросишь одного? Я тебя не просил возвращаться за мной. Никогда не позволял унижать себя, ни в школе, ни в лицее, ни сейчас. В твоей помощи не нуждался. Какого хрена ты решил, что можешь распоряжаться моей жизнью, и тем более моей женщиной.

— Она не твоя женщина. Она никто!!!Откуда вообще взялась эта девка, не понимаю. Думал ты ее трахнешь, наиграешься и перегоришь.

А вот этого ему говорить не стоило. Теперь меня вряд ли что-то остановит.

— Я хочу, чтобы у тебя была нормальная семья, — не унимался старик, — хорошая баба рядом. И ты рядом с семьей сам станешь нормальным.

— Нормальным? — я улыбнулся — Интересно ты фразы строишь Па. А по какой причине твой сынок шизанутый не припоминаешь? Или тебе по старости мозг снесло? ТЫ НЕ ИМЕЛ ПРАВА, ТАК ПОСТУПАТЬ СО МНОЙ!!!

— Сергей. Я… Больше не знаю, как донести до тебя… — ровным голосом. Это для тебя. Для твоего будущего. Этой женитьбой я страхую тебя, от самого себя.

— А мне теперь плевать на то, как ты видишь мое будущее. Я не собака на поводке. Плевать на все твои дела. На ваш с Ветровым уговор. Алле найдете другого. Блевать хочется от ее любви. Надоело напиваться, чтобы трахнуть ее. Надоело слушать ее заумный треп и фигню про шмотки.

— Твоя Тома — ноль! Не стоит ни гроша. Ты сейчас на трассе остановишь машину и найдёшь такую же блядь.

— Она не блядь. — У меня начало темнеть в глазах от гнева. — Блядь твоя Алла.

— Не говори так.

— Если бы ты не был мои отцом, я сейчас тебя урыл на месте.

Я понимал, что был неправильным. Да чего уж неправильным? Ёбнутым я был, на всю свою голову. Но когда отец вот так говорил, когда распоряжался, мне похуй было на его трепетную заботу, я реально ощущал, что меня это всё достало. Ненавижу, когда за меня принимают решения, пусть правильные, пусть логичные. Предпочитаю, когда сам делаю выбор. Или же знаю, что моё мнение учитывается в первую очередь.

— Не забывайся. Ты пока в нашем мире никто.

— Ты забыл. Твой мир мне нахуй не нужен. Сам втянул меня в него, как и маму.

Это был удар под дых. А я так и рассчитывал.

По нему было видно, что он правильно почувствовал упреки, застывшие в моих глазах. Взгляд его потух, ушла его злость и упрямство, он сдался и уронил голову на руки.

— Сережа, если и ты меня бросишь…Ты последнее, что осталось у меня. Все что я делаю, весь бизнес не имеет смысла. — словно рассуждая про себя, прошептал.

А я не мог, не умел принять чужое переживание. Он был мне чужим. Хотелось, конечно, с ним стать ближе. Иногда остро хотелось. Вот только к последствиям этой фигни, я не был готов. Слишком паскудно становилось после того как у тебя эту близость, любовь забирали. Ощущение пустоты и ненужности. В голове ребёнка постоянно живёт любовь к своим родителям, до определенного момента. Сейчас у меня было исключительно чувство долга к старику. Я не мог рассказать ему об этом. Но, наверняка, он понимал, поэтому и давил именно на это чувство.

— Мне похер на вас всех.

Я развернулся и вышел из кабинета.

На утро, я выполз из клуба. Смутно помню события. Водка, смешанная с коньяком и пивом, уже не просились наружу. Не переставая, гремела музыка, бокалы шли один за другим. Я ссосался с какой-то рыжей девкой, потому что трахнуть ее физически не мог. Я даже не помню, как она возникла в нашей компании. Пьяному человеку море по колено, я позвонил Алле, открытым текстом послал ее, даже не слушая ответный бред. Я хотел опустошить голову. Хотел выключить внутреннюю смесь боли, злобы и обиды. Хотел просто уснуть и отключиться. Яискренне пытался забыть худенькую ладонь, теплые губы и каштановую прядь на своем лице.

Часть 43

Не верьте тем, кто говорит про любовь с первого взгляда. Просто на некоторые лица мало посмотреть один раз… в них есть что-то, что тебя цепляет…

например, боль и страдания. Ей было плохо, с ней точно случилась беда… нет, мне не было её жалко. К тому же беда была ей к лицу. Она сама была бедой. Нет, я не влюбился, я просто запомнил её лицо, но и этого было уже достаточно.

К-ф" Этим вечером ангелы плакали"

— Ну а теперь посмотри, стоило ради этого трястись несколько часов в машине, а?

Я подняла глаза на Валика, со сна не понимая, о чем он. Мужчина тем временем с восторгом смотрел в сторону моего окна. Взглянув туда же, я осознала значение его взгляда. Впереди, по ходу нашего автомобиля на горизонте показалось то, что поначалу в сумерках я приняла за облака. Лишь присмотревшись, поняла, что это горы. Они уходили в небо и вершин не было видно. У меня перехватило дыхание.

— Где мы? — только смогла завороженно прошептать я.

А тем временем лучи рассвета пробивались сквозь каменные выступы, золотили склоны и поросли деревьев.

— Мы поднимаемся в Северные Альпы, на границу Австрии и Германии.

Когда-то я слышала, что горы — это самое величественное зрелище в мире. Только сейчас я поняла, почему так говорили. Никогда прежде не ощущала такой смеси безграничного восторга и счастья. Мне очень хотелось выйти из машины и полной грудью вздохнуть этот воздух. Попробовать его на вкус. Чувство человека, который всю жизнь прожил среди серого бетона и однотипных зданий. Безграничное синее небо, белоснежные облака и пики серебристых вершин. Автотрасса кажется тоненькой светлой ленточкой, убегающей вдаль. Впервые в жизни я чувствую себя птицей, выпущенной на волю. Говорят, в горах человек ближе всего к небу, ближе всего к Богу.

Я была благодарна Валентину, что он не портил этот момент пустыми разговорами. Мужчина включил музыку, и она волшебным образом гармонировала с окружающим пейзажем.

Последующие часы дороги я ни капли не пожалела, что мы передвигались автомобилем. Все вокруг было прекрасным. А я — словно чужестранка, попавшая ошибочно в прекрасный мир сказки. Валентин молчал и с искорками превосходства в глазах наблюдал за моим восторженным взглядом. Казалось, то что я ощущаю по отношению к горам, он ощущал от наблюдений за моей радостью.

— Как насчет кофе? — мужчина тронул мою ладонь, на секунду оторвавшись от управления автомобилем.

— Конечно! — я все так же не могла отвести глаз от пейзажа.

Вскоре мы остановились у придорожного кафе. Я отказалась идти внутрь, предпочитая дышать горным воздухом. Подставляла солнцу лицо и щурилась от теплых лучей. Валентин вернулся с двумя большими стаканами кофе.

— Почему ты решил поехать именно сюда? — не отрывая глаз от горизонта, спросила я.

Валик оперся на капот и притянул меня за талию одной рукой к себе. Такой естественный, хозяйский жест. Никак не могла привыкнуть к его простым и уверенным движениям. Я понимала, что нас объединяло. Понимала, что может произойти дальше, да и Даневич вел себя так, словно мы пара. Пара сближающихся мужчины и женщины. Но при этом он оставался для меня чужим. Казалось, он не замечает моей отстранённости, или делает вид, что не замечает. Так мы и стояли несколько мгновений, молча наблюдая за пейзажем. Потом Валентин ответил.

— Первый моим бизнесом была перегонка подержанных автомобилей из Германии. Только потом я открыл свой автосервис, салон по продажам. Эти места, дороги, маршрут я знаю довольно хорошо. Решил это место как раз для такой как ты. Ну и хотел, что бы ты оценила здешнюю красоту.

— Я оценила- улыбка тронула мои губы.

Мы не виделись 4 месяца. После того, как Валентин отправил меня в Вену по рабочей визе. Хотя все это время между нами оставалось общение, переписка по электронной почте, звонки. Он не раскрывал всех подробностей, каким образом в течении недели решил вопросы с визой, документами и билетами. Он просто вручил мне платежную карту, бумаги и чемодан со всем самым необходимым. А после обнял, прижимая мою голову к своему плечу.

— Я буду скучать, Тома.

Мне хотелось плакать. От этой доброты, от этих чувств. Ощущений, что дарят призрачную надежду свободы.

— В колледже у тебя академотпуск на год, по состоянию здоровья. С мамой я твоей все утрясу. Сама понимаешь, ей не нужно знать куда ты уезжаешь. Пока и звонить не стоит.

Я кивнула соглашаясь.

— В аэропорту тебя встретит человек и провезет дальше. Постарайся выучить язык.

Он прикоснулся к щеке кончиком большого пальца.

— Мы скоро увидимся. Я приеду к тебе, как только смогу.

Тогда, под воздействием своих переживаний, я не обратила внимание на это его — «я приеду к ТЕБЕ». Сейчас до меня постепенно доходил смысл сказанного и сделанного Валентином.

Сутки назад мы встретились. Он позвонил мне утром и предупредил, что мне понадобится взять несколько выходных, и уточник что именно из гардероба мне понадобится. Когда я вышла из пансионата, в котором жила и работала сразу увидела на парковке его. Я испытала простую человеческую радость — увидеть близкого человека. Валентин стоял возле серебристого внедорожника и рассматривал баннер с рекламой. Одетая в желтое, с красными вставками, платье в легких зеленных балетках я понеслась к нему.

Как только я подлетела к мужчине, он приподнял меня за талию и поцеловал. Легко. Едва касаясь губами губ. Совершенно естественным порывом. А я почему-то густо покраснела, почувствовав тепло его ладоней у себя на талии, прикосновение своей груди к его телу.

— Я решил, что дарить цветы — это банально. Держи.

Он втиснул мне в руки композицию, на подобии цветочной, только выполненной из разного вида шоколада и конфет.

Не ожидая хоть какой-то моей реакции сказал.

— Запрыгивай в машину. Не стоит тратить время.

И вот сейчас мы тут. Если бы кто-то полгода назад сказал мне, что я буду ехать вот так — поднимаясь и поднимаясь между склонами гор, скорее всего бы не поверила, а еще испытала чувство злости из-за нереальности этой истории.

Смотря на мелькающие пейзажи в окне автомобиля, мне хотелось ущипнуть себя, чтобы принять реальность происходящего. Но теплые лучи солнца подтверждали, что ощущения были настоящими.

Часть 44

Даневич сразу увидел Тому летящую, в ярком платье. Улыбка красила ее необычайно — от яркого солнца глаза приобрели цвет янтаря. Очертания губ стали тверже, золотистые глаза смотрели смущенно. Движения — то, как она поднимала руку, как отбрасывала волосы с лица — все выдавало в ней красивую женщину.

Поцеловал ее легко, пробуя на вкус и одновременно давая понять про свои намеренья. Валентин так привык. Никогда он разыгрывал с женщинами хитромудрых игр. Если хотел девушку, то давал это почувствовать сразу. Правда с Томой приходилось действовать намного аккуратнее, чем обычно. Но сути это не меняло. Они ехали с ней уже несколько часов, но он не устал. От ее присутствия становилось на душе хорошо. Вскоре Тамара заснула, трогательно подвернув ноги под себя. Даневич остановил машину, достал из багажника плед и укрыл ее.

Продолжая путь, погрузился в собственные мысли. Все это время Валентин ждал ответного шага от Седого. Поставил на уши собственную охрану. Дом, офис все проверилось должным образом на наличие слабых мест. Хорошо, что Томы уже не было в стране. Ветров помог с документами, как и обещал. Отец Седого не выходил на контакт, значит также придерживался своей части сделки. По защищенным каналам мужчина общался с девушкой. Узнавал ее новости, события. Он изначально направил ее туда, где она сможет работать. Ей было это нужно, чтобы забыть о прошлом. Имея четкие обязанности и будучи нужным винтиком, у девочки не останется времени на депрессию. Его расчет оправдался. Она изменилась, ожила и стала свободной. Такой она нравилась ему еще больше.

Иногда он не мог понять этого затишья. Пытался разузнать, что сейчас с Седым. Но его не оказалось в городе. И мало того никакой информации о парне не было. И вот это настораживало больше всего. Он надеялся, что громкие слова Седого оказались всего лишь словами.

В районе полудня мы, усталые, стояли в холле отеля, ожидая поселения. Я рассматривала обстановку, с интересом. Сама работала в подобной сфере последнее время. Пока я жила в Австрии, у меня была возможность зарабатывать себе на жизнь. Испытывала особенную благодарность к Валентину именно за это. И хоть должность была ничтожной — горничная в загородном пансионе. Всегда знала — получать собственные деньги и не зависеть от кого-то, одна из ценностей в этом мире.

В мои обязанности входила уборка номеров, поддержание чистоты в подсобных помещениях. Такая работа была мне не в тягость. Скорее наоборот. У меня оставалось уйма времени на отдых, самообразование и даже общение. Я подружилась с такой же эмигранткой, как и я, девушкой из Белоруссии. Звали ее Полина, но она настаивала на сокращенном — Поля. Она работала на кухне, но проживали мы в одной комнате.

— Ты идешь? — выдернул меня из раздумий Валентин.

По всему было заметно, что ему наскучила возня с оформлением. Направляясь к лифту, мы обогнули несколько столиков и поднялись на третий этаж.

В конце коридора, располагалась дверь, с золотыми цифрами. Валентин щелкнул замком, и я вошла внутрь. Это был двухместный, и довольно просторный номер, состоящий из прихожей, спальни и ванной комнаты. Мне сразу приглянулось освещение и ощущение уюта, диковинкой выглядело и то что везде красовались живые цветы в прозрачных вазочках. Услышав щелчок замка, я направилась в спальню. Тут смотреть особо не было на что, но я не хотела именно сейчас оставаться лицом к лицу с Даневичем. В этой комнате огромная кровать занимала большую часть помещения, словно подчеркивая свое предназначение. Пытаясь избавится от неловкости, я вернулась в прихожую, которая была меблированная более полноценно. Нахождение тут предполагало хотя бы общение, в отличии от спальни.

Тем временем мой спутник, словно ни в чем не бывало, плюхнулся в кресло, вытянув ноги в светлых джинсах. И хотя он не проронил ни слова, я чувствовала его взгляд из полуопущенных век. Он явно следил за моими метаниями по номеру.

— Нужно освежится, ты не против?

Он молча кивнул и улыбнулся, снова заставив почувствовать неловкость, словно в произнесенных словах был какой-то подтекст.

— Что ни будь хочешь особенного? Хочу еды в номер заказать. — Бросил он вслед.

— Я не против любой еды. — Ответила, закрывая дверь ванной.

Теперь в душевой я осталась наедине со своими раздумьями. Что же дальше? Скорее всего пришла пора расплачиваться. Но, мысленно усмехнулась я, разве справедливо называть это расплатой? Меньше года назад, я была безумно влюблена в этого мужчину, остаться наедине с ним было несбыточной мечтой. В глубине души я точно понимала, что вернее всего — перестать относится к происходящему со страхом. Не пора ли повзрослеть?

Капли стекали по моему лицу, принося чувство расслабления. Что ужасного в том наша дружба перерастет в отношения мужчины и женщины. Другого не дано, и Валентин дает понять, что жаждет именно этого. Так к чему паника сейчас?

ПОТОМУ ЧТО Я ИЗМЕНИЛАСЬ. Сергей изменил меня. Даже сейчас я помнила всю боль, и те события которые превратили меня в ту, кем я являюсь сейчас. Но и влечение, нашу близость с Валентином отрицать глупо.

Валик нравится, и даже больше. Ни к кому, не считая Сергея, я такого не испытывала. И сейчас он намного ближе чем когда-либо.

Захотелось просто очистить голову от любых мыслей. Может именно Даневич станет тем лекарством, которое исцелит сознание от последствий урагана, имя которому «СЕДОЙ». Я дотронулась рукой к запотевшему стеклу душевой и выключила воду. Если бы можно было также выключать ненужные мысли. Пора выходить, а не прятаться снова. Я просунула руки в халат и завернула волосы в белоснежное полотенце.

Выйдя в таком облачении я уже мысленно подбирала тему для разговора. Но, очутившись в гостиной застыла. В кресле вытянув ноги полулежал-полусидел Валентин. Глаза закрыты, полностью одет, и даже в обуви. То, что он спал не поддавалось сомнению. Я взглянула на часы — полседьмого.

Стало ясно, его вырубило от банальной усталости. Он бодрствовал всю поездку, а если точнее, около 12 часов. При этом будучи за рулем. И значит, пока я в душевой разбиралась со своими хаотичными переживаниями, он просто отключился. Ну я и хороша, голова забита лишь одним. Эта мысль заставила меня улыбнуться.

Я решительно прошла в спальню, сдернула покрывало, закатила белоснежное одеяло и сдвинула подушки.

Вернувшись в прихожую, оценила фронт работ. Мне приходилось пару раз ухаживать за мамой, когда та нетрезвая засыпала, в том числе улаживать ее в кровать. Но габариты Валика были внушительной преградой, для транспортировки. Я начала с малого, опустившись перед ним на колени, расстегнула ботинки и легонько стянула их. Дальше застыла в растерянности, прикидывая варианты.

Все же, решившись, прикоснулась к мужской щеке. Слегка колючая, она щекотала ладонь. Мужчина поморщился, и отвернул лицо, словно отгоняя надоедливую муху. Я склонилась у легонько потрясла за плечо.

Валик открыл глаза и невидящим взором уставился на меня.

— Шшш…Идем..

Он несколько раз моргнул непонимающе.

— Тебе нужно поспать, — улыбалась, ловя его ошарашенный взгляд, и легонько потянула мужскую руку. На удивление безропотно Даневич поднялся, поддаваясь, послушно зашагал в спальню. Уже забираясь в постель, он более твердым голосом попытался возразить

— Я не хочу спать, мне..

Но я приложила палец к его губам.

— Поспим вместе, — и доказывая ему свою решимость опустилась рядом. Он вздохнул, повернулся лицом ко мне и одновременно положил руку под щеку. Почти сразу он заснул

Часть 45(1)

Меня разбудило движение. Мужчина лежавший рядом пошевелился. Из-за чего постель прогнулась. Я открыла глаза.

От пристальных серых глаз напротив становилось жарко. Я прекрасно понимала зачем он меня так пристально разглядывал, от этого внимания даже ладони немного вспотели.

— Доброе утро.

Красивые, длинные пальцы схватили мой локон и накрутили в аккуратную спиральку.

— Выспалась?

Его губы слегка обнажили ряд белых зубов в легкой полуулыбке. Теперь мы лежали молча, смотрели (изучали!) друг на друга. Я отметила едва заметную россыпь морщинок возле глаз. Все время забываю, что ему тридцать один. Но наша разница нисколько не пугала меня.

— Я вот проснулся и любуюсь тобой.

Теплый, слегка хриплый голос, был родным, и одновременно звучал по-новому.

Он провел кончиками пальцев по впадинке моего позвоночника и погладил ладонью бедро. Внизу тело обдало теплом.

— Тома, я тебя хочу спросить.

Странное ощущение, его присутствие тревожит мои чувства, а его близость наоборот успокаивает меня.

— Я тебе нравлюсь, как раньше? Или же у тебя ко мне чувство благодарности?

Негромкий голос, интимные нотки и лицо покрывается румянцем. А внутри легко, как бывает после долгих переживаний, которые закончились.

— Нравишься, — ответила совершенно искренне.

— Поцелуй меня, Тома.

Его руки двинулись вверх по моей спине. Одна остановилась между лопаток, вторая зарылась в спутанные волосы. Нежно подтолкнув меня к себе, он застыл, ожидая, в миллиметре от моего лица. Я с головокружением вдохнула его горячее дыхание. Не торопясь коснулась губами его губ, целуя. Чувствуя, как внизу живота скапливаются и колеблются тягучие волны.

Дело было не в том, что я страстно хотела Валентина. И даже не в том, что я испытывала благодарность, за все его поступки. Нет, сейчас мной двигала другая сила. Я отчаянно хотела забыть Седого. Стереть память о его прикосновениях, заменить ее ощущениями других мужских рук. Я мечтала перестать просыпаться от его образа. Я где-то прочитала, что это называется «Память тела», но от этого знания легче мне не стало.

— Валик, — я прервала поцелуй и положила руку на его грудь, лаская. — я и сама хочу этого, только прошу, давай не будем больше болтать.

Щекой я почувствовала, как дрогнули его пальцы. Молча, он поднялся, и снял свою одежду.

В смутном голубоватом освещении гостиничного номера, можно было разглядеть очертание мужского корпуса. Валентин был хорошо сложен, у него не было ярко выраженных мышц, но тело было жилистым, подтянутым. Он полностью обнажился и, приблизившись, завис надо мной.

— Покажи мне себя, — попросил.

Я кивнула и привстала.

Торопливым движением развязала халат и откинула ткань в сторону. Вернувшись на подушки, молча перевела взгляд на Валентина. Казалось, он вздохнул, но тут же я ощутила прикосновение мужской ладони к обнаженной коже. Он провел пальцами по груди, от чего по телу пронеслась горячая волна. Жадно прижал меня. Окутал своим горячим телом, забирая прохладу моего. Пальцы поглаживали шею, а губы очерчивали подбородок, ключицы, мягко переходя к груди. Знакомые руки, на ощупь были нежные даже в интимных касаньях. А губы… еще нежнее. На мгновение я забыла о том, где мы находимся, и впервые за очень-очень долгое время почувствовала себя в безопасности. Полностью обнаженная, я чувствовала себя защищенной.

— Ты очень красивая Тома. — его пальцы прошлись по внутренней стороне бедра.

— Мы же договорились…

Я посмотрела на него встретив его спокойный, уверенный взгляд. В глубине его глаз застыл вопрос. Не разрывая зрительного контакта, я зарылась рукой в волосы на затылке и притянула голову к себе. Поцеловала. Вложив в этот порыв всю страстность, на которую была способна. На секунду мне показалось, что он улыбнулся, но в то же мгновение отозвался на поцелуй. Переместил ладони к талии приподнимая меня, а сам, оказался посередине бедер. Я почувствовала интимное прикосновение наших тел. Сердце стало биться чаще, но не из-за влечения, а из-за чувства близости. Его руки гладили мои бедра, время от времени губы касались груди, опаляя кожу страстным дыханием. Наконец он застыл на моих губах поцелуем и сделал движение, входя в меня. От неожиданности я вздохнула и схватилась за его плечи.

— Тома… — Он остановился, и его голос стал очень хриплым.

— Валик… — дотронувшись к его щеке, прошептала.

— Не останавливайся.

Он ласково отнял мою ладонь, и накрыл своей. Еще мгновения и наши тела объединились.

После всего лежа рядом, он казалось размышлял. Время от времени прикасаясь к коже, линии подбородка. Чертил несуществующие линии и узоры.

Я приподнялась, подтягивая простынь к груди.

Это было удивительно, если сравнивать Седого и Валика. Два мужчины две стихии, как небо и земля. Я была готова к чему угодно, только не к этому неторопливо- нежному действию. Всегда после секса с Сергеем, была опустошена, выпита досуха. Мое тело не всегда справлялось с его напором. Иногда он терзал меня, словно дикий зверь, иногда вылизывал, словно мороженное. Доводил до грани, заставлял забывать обо всем кроме себя. Всегда это была лавина страсти, безумия. Валентин был техничен, умел, но ничего даже похожего на ту бурю эмоций, которую я переживала от каждого секса с Сергеем тут не было. И я не могла сказать хорошо это или плохо.

Часть 45

Мы сидели в кафе. Я помешивала черный чай и смотрела как за окном, на поляне играет мальчик с собакой. Пудель смешно подпрыгивал и передвигался на задних лапках. За это мальчик давал ему лакомство.

— Тома, ты о замужестве никогда не думала?

Когда Валик произнес этот вопрос, я чуть не уронила чашку.

— Если честно, то нет. Никогда.

Мелькнула мысль, что это какая-то непонятная проверка. Он вскинул недоверчивые глаза, но не сменил тему.

— Все девушки мечтают о замужестве, о пышной свадьбе. Красивом платье, обручальном кольце.

— Наверное, — я искренне не понимала к чему он клонит.

— Ты бы вышла замуж за такого как я?

От неожиданности, или растерянности, я задала глупый вопрос.

— Какого такого?

Даневич хмыкнул, если он и удивился моему вопросу, то виду не подал.

— Я намного старше, у меня не самый лучший характер.

Иногда события бывают настолько нереальными, что напоминают сон. Я не могла понять шутит он сейчас, или говорит правду. И насколько серьезные для него эти заявления.

— Валик, если ты решил завести этот разговор из-за вчерашнего. То не стоит. — Я накрыла его пальцы своими и улыбнулась. Валентин не улыбнулся в ответ.

— Нет не из-за этого. Наверное, я люблю и хочу такую как ты.

Не то, что бы я не поняла, о чем он, скорее не приняла. А может быть действительно не понимала. Мне казалось, что с такими вещами как чувства, нельзя шутить, что их невозможно просчитать и уложить в удобное понимание. Но он продолжал, не замечая моего смятения.

— Мне нужна жена. Я встретил тебя, может совершенно не случайно. Чистую, красивую, сильную.

Он сделал ударение на последнем слове. Что-то медленно начало затухать у меня внутри. Валентин никогда раньше не ломал, не выкручивал, не подстраивал мою жизнь под себя. И даже сейчас был тем человеком, который бескорыстно оказал помощь. И вот теперь говорил все эти нелепые слова. Нелепые, потому что у меня не было любви к нему. И казалось у него тоже. Или я ошибаюсь?

— Тома, ты, наверное, единственная девушка которой я могу доверится. Я вдруг понял, что мне нужна такая женщина как ты.

Догадаться, о том, что я на самом деле думаю по поводу происходящего, представлялось несложно. Была уверенна все мои эмоции сразу мелькнули в глазах.

— Это не шутка, — сказал мужчина и поднялся, приближаясь ко мне.

— Так не бывает, — заметила я немного отодвигаясь.

Нет, я не боялась отказать Валентину. С чего мне бояться? Но это заявление парализовало, потому что я понимала, что ответить «нет» будет сложно, почти невыполнимо.

— Знаю. — Даневич чуть дрогнул одними губами. — У самого в голове не укладывается. Но это так. Я тебя хочу в жены.

Я прикрыла глаза. На секунду, собираясь с мыслями. Глубоко вздохнула и открыв их в упор посмотрела на Валентина.

— Я не могу сейчас говорить о любви. Ты мне нравишься. Близкий, родной. Но любовь ли это? (Прости). - сказала я тихо, так что бы слышал только он.

Он сел рядом и взял меня за руку, двумя пальцами сжимая ладонь. На запястье часы с посеребренным браслетом. Почему-то я смотрела не в его глаза, а на них.

— Тома меня это не особо интересует.

— В смысле?

Запах знакомого одеколона исходил от рубашки, шеи, волос. Не знаю, почему я так сосредоточивалась на деталях, скорее отмечала их механически, в той напряжённой атмосфере, что наступила после его слов.

— Любви, животных желаний мне хватало. Я хочу семью детей. И от красивой умной женщины. Ты не пожалеешь о браке со мной.

Я не знала, как подобрать слова.

— Извини мне нужно время. Дай мне возможность подумать.

Я не понимала одного, зачем Даневич сейчас поступает так со мной? Он же получил что хотел, зачем эта новая ступенька в отношениях, которые толком и не начались.

— Хорошо. Но у меня есть шанс?

Я кивнула.

Даневич посмотрел с лукавой ухмылкой, за которой я видела, расцветающее облегчение.

— А теперь обними и поцелуй меня.

Я послушна обняла его за шею и легко поцеловала в губы.

— Ты просто маленькое сокровище.

Как он потом мне рассказал, думал, будет хуже. А я так и не призналась ему, что на самом деле, до меня просто не дошли его слова. Ни его слова, ни их смысл. Я просто не поняла их. Не восприняла на самом деле

Валентин не лгал.

Этой ночью у него случилось понимание. Рядом с ним девушка, нужная и удобная. Начитанная, воспитанная, с которой не будет никаких проблем в дальнейшем. Влиятельной семьи, родственников, связей. Больших требований и претензий на его состояние. Она станет во всем подходящей половинкой. Давно пора женится. Завести потомство. Если не будет чего-то в постели, то любовницу на месяц второй он заведет и это не проблема.

Главное судьба дает ему шанс. Девочку, которая полностью зависит от него. Наивную из которой можно вылепить в дальнейшем, то что ему нужно.

Когда она заснула, план уже выработался в мозгу. Хорошо, что этот малолетний бандит открыл ему Тому с новой стороны. Он даже почувствовал тень благодарности к Седому.

Часть 46

Мне не хочется помнить о тех днях, когда он был моим героем. Не хочется помнить о тех днях, залитых внутренним солнцем и теплом моей наивности. Я открываю глаза и вижу Даневича. Закрываю и знаю, что он рядом. Мне хочется уйти от этого знания, хочется убежать, исчезнуть, от него, от себя. Мне нужно время. Но его у меня нет. Мне хочется скрыться, но я не смогу скрыться от себя, часть меня навсегда останется здесь, на этой кровати, она будет помнить и понимать…

— Тома мне нужно знать, что ты решила.

Он сидит на кровати и смотрит на меня, гладит по щеке.

Я чувствую, как он давит на меня. Словами, взглядом чувствами. От этого натиска приходят грустные воспоминания о Седом.

— Мне нужно вернутся на работу, у меня всего три дня выходных.

— Зачем тебе работать если рядом есть я?

Он поманил пальцем, и я покорно, ненавидя саму себя, подставила рот под поцелуй. Словно манекен. Ответить не могла. Но Валентин и не требовал ответ. Он его вымаливал, выпрашивал. И от этого было еще хуже.

— Мы вернемся домой. У тебя начнётся новая жизнь.

Но я понимаю. Что именно домой я не хочу.

— Теперь ты моя, Тома. Моя, — проговорил Валик, перебирая волосы. — Тебя никто не обидит. Я не позволю.

Он смотрит в мои глаза. Пытается вынуть из них мои чувства. И раньше у него это всегда получалось. Держать мой внутренний мир у себя на ладони. А теперь этот мир я хочу спрятать. Подальше от него. И не могу.

— Мне нужно возвращаться, и я ХОЧУ, — он быстро поправляется, — ПРОШУ, что бы ты ехала со мной.

Я молчу. Ну что я могу ему сказать. А Даневич очевидно считает, что всё вышло как он хотел. Сидит счастливый, прижимает мое тело к себе поглаживает руками. Ладони заползают всюду, все тело захватили его ладони. Словно мужчина старается стереть всё что было до них. Словно подчиняя лаской. И в какой — то момент его руки успокаиваются, он наконец то осознает, что я не реагирую. Я и сама понимаю, что сижу безучастно с покорным видом. Мужские пальцы уходят, заправляют задранную блузку, и больше не пытаются залезть под юбку. Он сердится, я вижу блеск гнева в его глазах.

— Собирайся. Я отвезу тебя. — коротко бросает он.

Я понимаю, что обидела его. Сильно. Но не могу сдержать внутреннюю радость от его приказа. Чуть ли не бегу к чемодану. Вещи собираю поспешно, не складывая.

Мы едем назад тем же маршрутом. Валик сидит подчёркнуто демонстративно сосредоточившись на дороге перед собой. Мне не все равно, что он подумает, но я молчу. Наша машина мчится в неизвестность.

— Мне из — за тебя Тома пришлось в плохие дела влезть, — неожиданно проговорил Даневич, когда я только начала засыпать.

Я не хотела спать, но видимо организм почувствовал тревожный сигнал. Я и раньше в стрессовых ситуациях всегда отключалась. Видимо так мое сознание, блокирует негатив, автоматически склоняя в сон.

— Я теперь в долгу у серьёзных людей, и мне приходится это отрабатывать.

Ощущаю его губы на своей щеке, дыхание согревает ухо.

— Спишь? — Поинтересовался он шёпотом. — Ладно спи, Тома.

Я действительно уснула, потому что проснулась от того, что мужчина тормошит меня за плечо и тихонько зовет по имени.

Возникло странное состояние. Как будто в настоящем ничего не изменилось. Не было попыток высказать претензии мне, или устроить разборки. Я думала, что мне придётся сполна хлебнуть его гнева. Самое меньшее, что меня должно было ждать — куча упреков. Но не было ничего. Вообще ничего. Валентин продолжал вести себя так, словно ничего не произошло. Так словно он всё для себя решил и поставил точку. А теперь её предстояло поставить мне.

— Шесть часов проспала, как младенец, — заявил Даневич усмехаясь. Вышел с машины потянулся, разминая мышцы.

— Дальше доберёшься поездом. Я бы тебя отвез, но не успею.

Я огляделась окидывая взором белоснежное здание. Отблеск надежды, крыльями бабочки затрепетал внутри.

— Пошли, — Валентин шутливо ущипнул меня за щеку. И снова по-хозяйски обнял за талию.

Бабочку внутри умерла. Он прижимал меня к себе и нес мою сумку. Я попыталась отстранится.

— Солнышко. — мужчина насмешливо наклонился к самому уху, выдыхая слова. — Тебе не кажется, что протестовать поздновато?

Я закусила губу, но послушно шла за ним. Слушала уверенный, энергичный голос, вяло реагируя на шутки и подколки, не имея возможности как-либо повлиять на его действия.

Потом он как-то скажет мне, что ему стоило огромных усилий, сдержаться и не отреагировать на мое поведение. Не отреагировать на мой очевидный отказ особо зло. Ему удалось не сорваться и простить мою, как он подчеркнул глупость. И продолжить наши отношения словно ничего не произошло. Просто понимал, дай волю эмоциям, всё будет разрушено. А сейчас он вёл себя со мной, как и раньше, планируя приручать, шаг за шагом. В собственном понимании любовь ко мне обошлась Даневичу слишком дорогой ценой, чтобы позволить эту связь сломать по прихоти наивной девочки. Попросту говоря, он планировал взять из этого всё. Выстроить отношения с самого начала, с нуля. Он всегда был таким, хозяином жизни. Он не учёл простой детали, одного неправильного пазла, не вписавшегося в планы под названием «Семья Даневичи». И этим пазлом были мои чувства. Моё сердце принадлежала Седому, хотя я и не хотела себе в этом признаваться. Я душила свою любовь к Сергею. Заставляла чувства утихнуть, растворится в повседневных делах. Тяжёлой работе. Только бы не возвращаться мыслями к своей неправильной, жуткой любви. И когда передо мной стало предложение выйти замуж, все надежды и мир, который я только начала выстраивать, перестал существовать. Я не хотела назад.

Слушая наставления Валентина, я растягивала губы, изображая подобие улыбки, кивала, пыталась даже отвечать. Но мысленно желала только быстрейшего его отъезда.

— Тома, — прервал он мои мысли, — я не принимаю отказа. Я даю тебе время, о котором ты просила. Ровно три месяца. Твоя рабочая виза заканчивается именно в этот период. Продлевать я ее не буду, а приеду за тобой и мы вернемся уже как жених и невеста.

И глаза мои потухли. В груди бабочка надежды превратилась в пепел.

— А вот теперь, — проговорил Даневич отстраняясь и ласково поцеловал в нос напоследок, нежно проведя согнутым пальцем по виску.

— Рад, что мы друг друга поняли.

Часть 47

Страхи имеют свойство усиливаться, если о них напомнить.

После нескольких месяцев проведенных в относительной свободе, Даневич вернулся за мной. Нужно ли говорить, что он сдержал свое обещание — не продлевать визу. Предварительно, предупредил, что на сборы у меня два дня. В тот момент я не спорила, потому что ощущала, после поездки в горы, между мной и Валентином стало все очень серьезно. Это не были равноправные отношения. Описать их мне было трудно. Любит? Хочет? Опекает меня? Ответа не было.

На расстоянии географическом, мы все равно оставались в режиме постоянного общения, созваниваясь по несколько раз в день. Вернее, звонил Валентин, а я отвечала. Позже я осознала, ему по душе, иметь право звонить мне в любое время дня или ночи. Нравилось даже в мелочах быть главным. Он сразу стал движущей силой в отношениях. Между нами происходили странные разговоры. Валентин пытался контролировать мои эмоции, настроение, медленно, но целенаправленно приучать меня к мысли о НАС. О нашем совместном будущем. Он вводил в курс своих привязанностей, вкусов, образу жизни. Информировал про новый ремонт в гостиной, про оборудование гардеробной для меня и т. д.

И когда Валентин приехал, у него в глазах поселилось новое чувство. Это был ласковый взгляд и в тот же момент снисходительно — влюбленный. Так смотрят на милых питомцев, которые очень нравятся хозяину и которым прощаются любые выходки, потому что не может быть спроса с несмышлёныша. Это "открытие" меня неприятно задело. На фоне него, я вдруг окончательно уверилась — я не люблю его. Мои чувства, моя страсть принадлежала не этому мужчине. Несмотря на это Валентин любил хотел меня.

Я подошла, подтянулась поцеловала в щеку и сразу отстранилась.

Но мужчина не позволил отойти, подхватил меня и без усилий подтягивая, поднял. Я охнуть не успела, как оказалась в плену его объятий, захваченная мужскими губами. Он целовал умело и долго.

А я покраснела так, словно меня публично ласкал незнакомец. Растерялась, не представляя, как на это реагировать. Слишком близко, слишком интимно. Даневич, очевидно планируя добить, слегка наклонился и укусил за мочку уха. По коже пробежала волна неприятия, но я сдержала ее. От мужчины исходил аромат- тонкий оттенок дорогого парфюма. А я вдруг вспомнила Седого, который всегда пах по другому, свежестью и мылом. Это воспоминание накрыло меня, всплыв из уголка памяти, причиняя боль и я не смогла проконтролировать его…

Однажды Поля меня спросила, почему я так расстраиваюсь при мысли о замужестве.

— Ты же говорила, что любила его со школы.

— Любила, но скорее некий образ. В реальности все оказалось иным.

Я неосознанно мяла полотенце в руках. Забыв, что хотела его повесить, сушиться.

— Он богат, и вроде красив?

Задала моя соседка очередной вопрос, выбивающий меня из колеи своей прямолинейностью. Я молча, кивнула.

— По-моему ты Томка с жиру бесишься, — многозначительно изрекла девушка, — Хорошего мужика сейчас не найти, а богатого так совсем невозможно.

Ее слова словно клеймо отпечатались у меня в душе. Анализируя собственные чувства, я не могла сказать, что у нас любовь… И не хотела ТАК. Наверное, ждала от отношений чего — то особенного. Мне казалось, что, встретив своего человека ошибиться невозможно. По каким физическим, моральным параметрам происходит объединение мужчины и женщины. Словно внутри человека присутствует некое чутьё. Внутреннее определение, что это твоё. Настолько твоё, что разделиться невозможно, это всё равно что вырвать или потерять половину себя. Вот только по всем признакам выходило, что это ошибочное определение. Валентин свято уверен, что я это его выбор. И никаких сомнений. Мы созданы друг для друга…Вот только я так не считала. Более того, не испытывала ничего подобного. Даже с Седым все было иначе. Он любил, но и заражал меня своими чувствами. Может потому что болел, мучился и передавал этот огонь внутрь моего сознания. А может все люди чувствуют по-разному? Потому что порог эмоционально восприятия у одних выше, чем у других. Кто-то переживает и воспринимает любовь очень остро, а кому — то не дано. И любовь он умещает в область здравых рассуждений и планов.

Мы вернулись в родной город. Мои вещи сразу же были перевезены в квартиру «жениха». Помимо всего прочего ко мне был представлен охранник. Я была восстановлена в колледже, но пока еще занятия не посещала.

В первый день возвращения я была настроена на серьезный разговор. Несмотря ни на что, планировала отказаться от свадьбы. Не знаю от чего, но Даневич следивший за мной, прочел мои намерения моментально. Я вскинула глаза. Мы отражались в зеркале, напротив. И мне не нравилось это отражение. Даневич смуглый, с жёсткими светлыми волосами и волевым лицом. С которого сейчас буквально сверкали хищные светлые глаза. И я — невысокая, большеглазая, совершенно не обладающая аппетитными формами, даже не женщина. Из достоинств — копна густых волос. Сейчас на фоне Валентина я смотрелась никак, и это было удивительно. Почему моя простота вообще кого-то притягивала?

— Тома, ты в курсе, что очень красивая? — Даневич прошептал это с таким благоговением, что я напротив в зеркале захлопала глазами с непонимающим видом.

— На русалку похожа, — прибавил Валентин с нежностью целуя в макушку. После этих слов, мне стало совсем не по себе.

— Валентин я, — все же решилась придерживаться плана и сказать решительно НЕТ, — я не уверенна что люблю тебя. Не уверенна, что хочу замуж за тебя. Я даже не хочу жить с тобой.

Даневич всё-таки оказался целеустремленным человеком. Вот сейчас обнимая меня он хватко и по-деловому вёл разговор. В глубине души я была даже благодарна ему за это. Чётко, по существу, без ненужных иллюзий он давал мне понять мое положение.

— Во-первых, Тома. Запомни это очень хорошенько. Терзаниями, я тебе заниматься не позволю. Не можешь разобраться в своих чувствах, я разберусь за тебя.

— Во-вторых. Я тебя люблю. Если бы не любил, сделал бы тоже самое что и этот гандон. Поверь легче лёгкого устроить. Закрыл бы тебя, и ничего не дал взамен. А я наоборот поступаю как мужчина, даю свою защиту и даже свою фамилию.

Он начал целовать мой висок, опускаясь к ключице. При этом удерживая мой взгляд в зеркале.

— В-третьих, подумай, что станет с тобой, без моей защиты. Если ты снова попадешь в руки более беспринципного мужчины.

Я не знала, что возразить на эти слова. Может то, что я бы хотела четвертый вариант — иметь свободу и право выбирать самой. Но я промолчала. Он знал, чем именно повлиять на мои возражения и вот теперь я тут. Не сомневаюсь, если я отвергну его он сделает то, что обещал. Оставит меня без защиты и поддержки. Имею я право винить Валика? Наверное, нет, в мире где все покупается и продается, каждый поступок имеет свою цену. Я сама втянула себя во все это. Была настолько глупа, что долгое время не отпускала Валика. Сама притянула его в свою жизнь, и теперь не могу сойти с этой лодки. Отчаянье сменилось обреченностью.

— Наша свадьба назначена через неделю, после твоего девятнадцатилетия.

Словно его возбуждала эта мысль, руки Даневича стремительно заскользили по рёбрам, моему животу. Ему было наплевать, на мои сопливые метания и терзания. Он обнимал свою женщину, свою невесту. Он хотел меня.

Прижал к себе и поцеловал. Вторгаясь языком в мой рот. Пальцы касались мимолётно груди, гуляли по животу, ласкали, растворяли, любили. Я ощущала себя ребёнком, во власти безжалостного взрослого, который просто не понимает, что давит и принуждает, любя.

Он поднял меня на руки и отнес в спальню. Сел на кровать и поставил меня между своих коленей, расстёгивая блузу, разводя ее края в стороны. Опустил чашечки бюстгальтера, освобождая грудь. Прижался щекой к моей обнаженной коже, одновременно стягивая мою юбку вместе с нижним бельем. Я стояла перед ним в распахнутой блузке без трусиков. Он положил ладонь на живот, поглаживая его, затем опустил руку ниже опускаясь к лобку, накрывая своей рукой его полностью.

Глаза блестели, словно у пьяного. Он прошептал срывающимся голосом.

— Раздень меня.

Его голос раздался легким эхом по спальне.

Почему его просьба звучит, как приказ?

Руки автоматически задвигались по его телу, стаскивая с Валентина рубашку, растегивая пряжку ремня. Я пыталась блокировать любые мысли, которые рождались в уставшем мозгу. Нащупала молнию его брюк и потянула за язычок. Но молния никак не хотела разъезжаться.

— Я сам, — он стянул брюки и плавки.

Я отметила, как он сильно возбужден.

Мужчина положил мою ладонь к себе на плоть, сделал несколько движений и прошептал мне прямо в рот:

— Чувствуешь, что ты со мной делаешь?

Я кивнула, не пытаясь убрать руку.

Валентин аккуратно уложил меня на кровать и лег сверху.

Он завел руки мне за голову. Целуя шею он, стал ласкать грудь. Затем переместил голову ниже и провел языком по соску. Я почувствовала слабую тень возбуждения, несмотря на мысли, тело отвечало на ласку, не бурно, но откликалось. Мужские пальцы медленно скользнули между моих разведённых ног. Он ласкал клитор, поглаживал складки, увлажняя меня.

Было мне хорошо? Наверное, да. Мне были приятны его шевеления внутри, его теплые ладони. Видимо почувствовав эту перемену он забрал пальцы. Заменяя их членом. Прижался к входу, и зажав губами сосок вошел в меня.

Мне были приятны его движения, но кончить я не смогла. Впервые в жизни я сымитировала оргазм.

После всего он привлек мое тело к себе, прижал голову к своему плечу.

— У нас с тобой множество времени, Тома. Я подарю тебе деньги, положение. А ты будешь сильно меня любить. Обязательно заведем детей сразу после свадьбы. Не хочу откладывать этот вопрос. На днях поедем в клинику, тебя осмотрят, пропишут все нужные витамины. Если ты забеременеешь до свадьбы, я буду только рад. Ты глупая еще, сентиментальная, но это даже плюс.

Он поцеловал мой лоб.

— Я ценю твою чистоту.

Часть 48

Прошу тебя только себе не лги,

Ты пол меня, я пол тебя, но мы не целое.

И не друзья и не враги.

Я твой недостаток, ты Моя Вселенная!

Уже в дверях, обернувшись я бросил отцу.

— Я ухожу от тебя. Мне нечего терять.

Услышал, как скрипнул стул,

— Ты…

Но я не разобрал слов. Ответ не волновал меня. По большому счету я ненавидел отца и давно обдумывал уход от него. Слабый старик, который пытается казаться сильным. Если он пошел на поводу у Ветрова, значит его песенка спета. Это раньше он был несгибаемым, сейчас все его заслуги в прошлом.

Потом была ночь в том злосчастном клубе. Море алкоголя, звонок Алле.

На утро голова раскалывалась, телефон трезвонил оглушая.

Посмотрел на дисплей.

«Ветрова А.»

— Сука…

Скинул звонок, написал смс:

«Не звони, все что хотел уже сказал раньше»

Поплелся в душ. Включил холодную воду и стал под ледяные струи. Понемногу начал трезветь, приходить в себя. Понимал, Тому сейчас не достану, на отца надежды нет. Я лично против авторитета Ветрова не смогу ничего противопоставить. ПОКА. Мысленно прокрутил все возможные варианты. Везде тупик, кроме одного — нужно ехать к Гураму.

Он начинал свой криминальный путь под крылом Ветрова, но ушел. Перед этим оттянул три года за вымогательство. Вышел и создал свою молодую группировку. Сейчас криминальная власть в городе и окрестностях разделилась таким образом: с одной стороны, группа Ветрова с примкнувшем отцом, с другой — Гурам и Богомаз. У первого с Ветровым давний конфликт(именно его он винит в своей посадке) а Богомаз сделал многое, чтобы Ветров растерял свой воровской авторитет. Богомаз достаточно влиятелен и богат, чтобы заставить с ним считаться, потому что из ментовского сословия. В свое время успешно снял погоны и ушел в бизнес. Хорошо поднялся, гоняя вагонами алюминий за границу, получая баснословные суммы.

С Богомазом у меня были напряженные отношения. Совсем недавно люди Богомаза наехали на похоронное бюро, которое контролировал отец. Его люди прострелили ногу охранника из переделанного травмата, требовали поставить управляющего от Богомаза. Эту ситуацию пришлось разруливать лично. Ворвавшись в здание бюро, я устроил кровавое месиво с применением кастетов и навыков рукопашного боя. Видимо, выход за пределы обычного поведения в таких ситуациях и привлекло внимание Гурама, а потом и Богомаза.

У Гурама был классический мафиозный бизнес: уборка и переработка мусора. Крышевание самогонщиков по окраинам, завоз «левой» водки из соседних стран, нелегальные заправки и наркотрафик. Сам не поставлял наркоту, но получал за крышу.

Я позвонил, ему, он назначил встречу сразу же. После переговорил с Семеном. Это был жесткий и прямой диалог. Рассказал свои планы пробиваться наверх без отца. Семен задал несколько уточняющих вопросов, и особо не раздумывая дал положительный ответ. Он хотел остаться со мной. Почему? Скорее всего профессиональное чутье подсказывало мужчине, рядом с молодым, перспектив больше. Вдвоем без оружия мы отправились на встречу.

Сходка проходила в одном из ресторанов, на северной окраине города. Без хождения вокруг да около я предложил влиться в состав группировки Богомаза. Сначала мужчины скептически отнеслись к предложению, но я подчеркнул, что в любом случае буду искать партнеров. Предложил ту долю бизнеса, которой руководил. Видимо был убедительным. Через три дня они позвонили и дали первое, пробное задание. Перевозка и охрана груза в Европу. Сыграл на руку относительно безукоризненный опыт пересечения границы. Положительной характеристикой выступала учеба в Австрии и многолетняя виза. Так началось сотрудничество с группировкой Богомаза. За восемь месяцев я стал своим, при этом в родном городе не светился. Почти все время был в разъездах. Когда возвращался в собственной квартире не ночевал. Купил, через левого человека убитую однушку на окраине, ездил на поддержанной иномарке. Понимал, что светиться опасно. Оскорбление Ветров мне не простит. И то, что бросил единственную дочь, накануне свадьбы и переход на сторону врага.

Время летело. Днем я впахивал как вол, лично контролировал каждый груз, машину. Вызывался на самые жесткие разборки, опасные поездки. Изредка бухал. А ночами снилась Тамара. Ее лицо, волосы, рука на моей щеке. Вот она склоняется, гладит, шепчет слова любви. Я понимаю, что тону в её темных глазах. А потом она исчезает. Растворяется в темноте. Пытаюсь ее удержать и не получатся. Просыпаюсь на рассвете, ощущаю ненависть и жажду мести. После этих снов курю сигарету за сигаретой. Однажды хотел найти похожую шлюху. Но все было не то, разукрашенные, с неестественными бровями, слишком худые или слишком толстые, выводили из себя. И волосы. Никто не мог сравнится с ее волосами. Именно в такие моменты я чувствовал, что не желаю жить и существовать без нее. Знал, что про меня байки травят. Седой с катушек слетел, ебанулся на полную. Я и сам понимал, что на полном серьёзе ебанулся. Отказаться от всего ради какой-то интрижки. Но я понимал, что делаю все для себя. Я должен стать сильным.

Ты дуешь на угли, но вечная мерзлота.

Ты рвешь и рушишь, чтобы клеить и латать.

Ты глубока, настолько, что не видно дна.

Тебе не вариант быть с кем-то, но и одной тебе никак.

Из сетей на поверхность немного не в ритм.

Пусть эта песня найдет тебя с ретвитом.

Наверно это нелепо, но я

Скучаю без тебя, моя Вселенная.

Мне иногда казалось, что с дня нашей последней встречи с Томой прошло уже много лет. Странный эффект жизни, перенасыщенной событиями. За последние несколько месяцев было столько всего, что в какой — то момент начало казаться, что я ее видел безумно давно. Я знал, что найду ее. Мне нужно время, стать сильным и тогда я заберу, то что принадлежит мне и уничтожу Даневича. Скоро, совсем скоро…

Часть 49

Утешительница боли — твоя рука,

Белотелый цвет магнолий — твоя рука.

Зимним полднем постучалась ко мне любовь,

И держала мех соболий твоя рука.

Ах, как бабочка, на стебле руки моей

Погостила миг — не боле — твоя рука!

Но зажгла, что притушили враги и я,

И чего не побороли, твоя рука:

Я смотрела в отражение зеркала инкрустированного лилиями. Белоснежный атласный корсет переходил в пышную юбку- колокол. Длинные волосы были собраны в подобие прически и перехвачены ободком из нежного кружева, расшитое бусинами жемчуга и чешским стеклом. Это был уже третий наряд, который я меряла. Именно в нем я казалась бледнее обычного.

Скрипнула половица, ко мне приблизилась ухоженная женщина средних лет. Светлый костюм с салатовой блузкой делал ее на лет пять моложе. Продавец — консультант, гласила красивая надпись на ее бейджике.

— Вы прекрасны. — Ее улыбка имела приторный вид. А в глазах пустота.

Я вздохнула, и повернулась к своему отражению. Наверное, ее раздражал мой безучастный вид. Скорее всего от покупательницы ожидался восторг и счастье. Пара подруг, весело обсуждавших каждую деталь. Мама со слезами на глазах. Вместо всего этого, ее односторонний монолог и мои односложные ответы.

— У вас светлая кожа — не сдавалась она.

Перед тем как я зашла в примерочную, я уже выслушала от нее целую лекцию о том, что образ невесты должен быть искусным, идеальным, тонко подчеркивающем достоинства внешности. Нет, мне было не все равно как я буду выглядеть на собственной свадьбе. Но обладая художественным вкусом, навыками рисования, такими как комбинирование красок, текстур, мне не нравилось, то что я видела перед собой.

Сойдя с постамента, я прошла в примерочную. Аккуратно стянула и отложила платье, фату. Сняла шпильки, распуская волосы, их поставила рядом с платьем, потому что они также принадлежали консультанту, которая стараясь «подчеркнуть изгиб шеи» соорудила подобие свадебной прически. Одела свои джинсы, реглан, натянула сапоги и вышла из примерочной. Это был брендовый бутик в центре города, естественно с французским названием и стилем интерьера.

Заметив, что я одета, и собираюсь уходить, продавец посмотрела на меня с глухой ненавистью. Но губы ее по-прежнему были растянуты в вежливой улыбке.

— Неужели не подошло?

— Спасибо, пока отложу покупку. Подумаю.

— Но у нас лучший выбор в городе, последняя коллекция, между прочим.

— Я знаю, — улыбнулась ей максимально вежливо.

— Господин Даневич, очень просил, настаивал — ее голос уже не скрывал откровенной издевки, — подобрать ВАМ наряд. Может стоит позвоните ЕМУ.

Наверное, она верила, что таким образом последний аргумент остается за ней.

— Мне не нужен господин Даневич, для того что бы понять какая одежда мне идет, а какая нет.

Я открыла дверь и вышла за порог. Махнула охраннику Диме, и мы пошли к машине. В одиночестве передвигаться по городу мне было запрещено. Пройдя пару метров, вспомнила, что в этой суматохе забыла шарф. Пришлось возвращаться. Открыв стеклянную дверь, я ступила на порог и тут до меня четко донеслись обрывки разговора.

— Колхозница… Конечно, что б носить такие вещи нужна фигура… Женится Даневичу на этой…

Молча, не обращая внимания на их оторопелые взгляды, я прошагала весь холл бутика. Забрала с белоснежного пуфика шарф, подошла к зеркалу и неторопливо завязала его. Под такое же гробовое молчание, не проронив ни слова, покинула помещение.

Телефон в кармане завибрировал. Сразу поняла, что Валик. Говорить с ним не хотелось, но я взяла трубку.

— Что случилось? Ты уже неделю не можешь выбрать платье. Хочу просто напомнить — до свадьбы две недели.

Я давно заметила свое качество впитывать и принимать в себя всё. Собирать и копить, до определённого момента, а затем резко выплёскивать, неожиданно для окружающих порыв.

— Валик не заставляй меня ходить больше по таким местам, хорошо? Я вообще пышных нарядов не хочу.

Хотела добавить, что и свадьбы не хочу, но смолчала.

В голосе моем даже горечи не было. Может оттенок усталости. Эмоциональное опустошение.

— Тебя кто-то обидел, — не спросил, утверждал он.

— Какая разница?

— Ясно. Дай трубку Дмитрию.

Сказал, и дальше наступила тишина.

— Зачем? Валик не начинай, я выберу хорошее, скромное платье…

— Тома. Я просил тебя еще раньше, не спорить со мной. — Он сказал это нежно, но твердо. Не отвечая я протянула трубку охраннику.

— Мг… Хорошо… — он смешно кивал короткостриженой головой, давая короткие ответы. Разговор между мужчинами продлился не больше пяти секунд. После мы поехали выпить кофе с круассанами, то есть я с круассанами, а Дмитрий просто экспрессо. Потом его телефон пикнул, оповещая о приеме сообщения, и мы вернулись к магазину.

Теперь в бутике вместо консультанта, меня ждала красивая брюнетка.

— Здравствуйте Тамара. Меня зовут Элен. Я хозяйка этого гнездышка. — Она протянула грациозно ладонь для рукопожатия. Большие зеленые глаза смотрели дружественно. Я ответила, пожимая, предложенную руку.

— Приятно познакомится.

Ее слова показались мне искренними.

— Буду счастлива лично, подобрать вам платье.

Хозяйка выглядела элегантно, лет, может быть, тридцати пяти. Очень стройная, про таких говорят точенная фигура. С выпрямленными, блестящими волосами, одета в обтягивающую кожаную юбку, вишневого цвета, и черную блузку с глубоким декольте.

— Вам нужен фасон, который сочетает грацию и воздушность. Вот смотрите, это платье имеет довольно простой крой, но создает женственный и романтический образ.

Она это говорила, одновременно помогав облачаться.

— Волосы просто завернем на одну сторону. Ну все смотрите.

Брюнетка легонько повернула меня за плечи.

Неожиданно даже для самой себя, мои глаза заблестели, на щеках выступил румянец. Элен оценила мою реакцию и слегка пожала плечами

— Наверное все мы в душе девочки, которые не наигрались в принцессы. — Негромко, почти шепнула она мне на ухо.

В отражении отображалась невероятно красивая картина. Белоснежность платья выгодно оттеняло кожу, делая ее оттенок фарфором. Воздушная полупрозрачность многослойной юбки, моментально притягивал внимание. Не было искусственной пышности, только струящиеся слои ткани, которая блестела и переливалась. А особенную красоту ему придавало слегка завышенная линия талии, выделенная атласным поясом кремового цвета. Лиф «сердечком» накрывала фактурная ткань, она же создавала короткие рукава. Все в этом наряде подчеркивало нежность и хрупкость фигуры. Ничего лишнего, но при этом безумно красиво.

— Теперь я уверенна, что вы будете неотразимы на свадьбе.

Я кивнула, соглашаясь.

Часть 50

В колледж теперь я ездила только на сдачу экзаменов. В одночасье оказавшись в роли особых, привилегированных студентов. Мажоров, которые покупают дипломы за наличку. Раньше я таких презирала. Теперь сама очутилась на их месте. Льстивые улыбки декана, учителей. Которым уже было плевать на мои рисунки, курсовые, да и вообще знания. Главное, чтобы взносы за учебу были вовремя. Даневич не жалел денег. Иногда мне казалось он хотел продемонстрировать мне, что щедрее, мудрее и влиятельнее чем Седой. На самом деле я никогда ничего не просила, но любая потребность удовлетворялась полностью. От резинок для волос до ювелирных украшений. Я всегда поражалась его знанию женщин и их психологии. Казалось, не было такой сферы чисто женской жизни, которая ему была неведома. Выбрать парфюм, крем для рук или даже самую интимную вещь — гигиенические средства, ничто для него не составляло трудности.

И еще эти выходы в свет. Ощущала, он хотел продемонстрировать всему городу свою невесту. А мне, что он хозяин жизни и рядом с ним я в безопасности. Это были и обеды в ресторане самого дорого отеля, и ужины в компании его партнеров. Каждый выход начинался с обязательного ритуала. Предварительно, за три часа до выхода, приходил парикмахер и создавала мой образ. Укладка, маникюр, визаж. Мне въелось в мозг выражение Даневича «соответствовать». Красивые платья, туфли на каблуке, изысканные аксессуары. Все для соответствия, тому обществу к которому принадлежал Валик. Общество богатых и влиятельных. И если Седой всегда прятал нашу связь, Валентин ее выпячивал, кичась своей молоденькой невестой. Я встречала удивленные взгляды и шепот за спиной, но держала спину прямо. Слушала нудные разговоры мужчин, ходила пудрить носик в дамскую комнату с их спутницами. А сама мысленно рвалась на волю, ту которая у меня была в Австрии. Посиделки с миской чипсов или крекеров перед телеком. Походы с Полей в дни распродаж по магазинчикам. Радость от купленной со скидкой футболки. Возможность поглазеть на уличные представления, покупать шарики и есть сладкую вату. Я все чаще возвращалась к тем беззаботным временам. Каждый новый день в окружении этих снобов превращался в каторгу. Я надеялась, что после свадьбы эти выходы если не прекращаться, то хотя бы сойдут к минимуму. А в один из таких вечеров я познакомилась с Ветровым.

Это был невысокого роста сухопарый мужчина, лет 60. В его глазах, читалась лёгкая брезгливость и равнодушие. Я никогда не видел таких глаз, спокойных, мудрых, и абсолютно безжалостных. Словно этот человек стоял на иной ступени развития, и не мог сравниться с простым смертным.

— Славную ты себе девочку нашёл…хорошую. — Ветров посмотрел на меня с непонятным выражением и непонятно что было в его голосе.

— Наше приглашение на свадьбу надеюсь вы получили?

Голос Валентина был заискивающий, угождающий.

— Конечно, я приду с дочерью.

Больше он ничего не сказал, слегка кивнул, прощаясь с нами и переходя в другую часть зала.

Когда его спина скрылась за поворотом, я выдернула пальцы из ладони моего жениха и посмотрела на него не верящим взглядом.

— Алла? То есть ты ее пригласил на свадьбу. НАШУ свадьбу.

— Тома не начинай., -Он словил мои пальцы и легонько их сжал, — Он такой же мой бизнес партнер, как и все остальные. Жены нет. Поэтому придёт с дочерью.

Я не хотела успокаиваться. Меня бил озноб и накатывали волны, пережитого унижения. Я в платье, Даневич рядом, крики горько и взгляд Аллы в зале. Вот этого я точно не вынесу.

— Валик, я не хочу на своем праздники видеть эту девушку.

Я была полна решимости. На этот раз свои позиции я не сдам.

— Послушай. Ты ее даже не увидишь. На свадьбе будет 80 человек.

— Мне все равно какое количество гостей, но не она.

— Тома я не могу отозвать приглашение.

Внутри меня поднимался вихрь, мне было плохо. Эмоции били через край и хотели вырваться наружу.

— Тогда давай отменим свадьбу. Если будет она, меня на этой свадьбе не будет

Я развернулась и чувствуя, как пылают щеки направилась к стойке бара. Даневич не пошел следом Он всегда так делал в любых наших конфликтах. Давал мне остынуть, и успокоится, и лишь потом приходил и давил, уговаривал. В этот раз тот же расчет. Но он ошибается, сейчас это не сработает. ХВАТИТ!

Я села на стул и глотнула шампанского. А хотелось здорово напиться, и сделать что-то такое, что выведет из себя Валика. Разобьет его самоуверенную улыбку.

Я сделал еще один глоток, и тут передо мной возник мужской торс в белоснежной рубашке.

Это был он, сомнений быть не могло. Светлый, словно пепельный волос. Прозрачные голубые глаза, только лицо стало старше. В белой рубашке с распахнутым воротом он стоял, прислонившись к мраморному колонне и смотрел прямо на меня. Взгляд был пустым, без эмоций. Только абсолютное внимание, наверное, так и смотрит хищник на жертву перед тем как бросится в атаку. По спине побежал могильный холод.

Господи. Не может быть.

— Привет. — Блондин облокотился об стену, перекрывая мне проход.

— Здравствуй

По телу прошла волна электрического тока. Только Седой мог смотреть на меня так, словно имеет право. Словно я его собственность.

— Не делай вид, что не узнаешь.

У меня кружилась голова.

— Узнаю, поэтому и здороваюсь.

— А ты не скучала.

Я понимаю, что хочу от него. Не уйти, а убежать.

— Извини мне пора.

Он не склонил головы и не отвёл глаза. Посмотрела на себя в зеркальное отражение бара, — бледная, а глаза горят. Живут своей жизнью, потому что часть меня, спрятанная глубоко внутри, рада этой встрече. Я задавила все чувства на корню. Мне было все равно, я не хочу разбираться в своих ощущениях. Лишь бы потеряться, лишь бы он не схватил меня.

— Неужели откажешь, уйдешь не поговорив, а Тома?

Седой склонил голову на бок. Я кивнула, пытаясь разом сказать, всё и одновременно не зная, как сказать. И еще искала Валентина в толпе.

А его руки уже двигались, коснулись щеки невесомо, не прикасаясь, просто обвели по контуру. Я дернулась.

— Я не хочу тебя видеть, не хочу говорить. Я излечилась. Ты чудовище.

Я смело смотрела в его глаза, а у самой дрожала рука так, что пришлось поставить бокал.

— Это правда, что ты собираешься за него замуж? — рука замедлилась дрожит.

Вопрос, заданный просто так, уже вскользь, как констатация факта, что вот и всё, вот и всё мы с тобой Седой, разлетимся навсегда как птицы. Может и правильно, что разлетимся. Вижу что он напряжённо ждет моего ответа.

Я кивнула. Уверенно, безразлично. Не имело смысла спрашивать, откуда он узнал. Кто угодно мог проболтаться, а может быть Даневич сказал сам.

Седой побледнел. Отнял руку от моего лица. Словно глаза оплавились, почернели, в них появилась сталь, злость, решимость, одержимость, безумие, сухой песок.

— Тебе хорошо с ним?

— Да, очень. Я мечтаю выйти за него замуж.

Вот и рухнули, и рассыпались все трогательные моменты, пожираемые ненавистью. Я ненавижу его, НЕНАВИЖУ, твердила про себя.

— Уходи, — простонала я, — оставь меня в покое, пожалуйста…

Часть 51

Ты молчишь, я дышу. Говоришь, что живу.

Смотришь вниз глубоко, понимаешь легко.

Дикая, но не я, а вода под землей.

Это ты, это я, это все не со мной.

Я твоя, ты видишь я жива.

Ты видишь, я могу как раньше не могла.

Обожгла, тебя я обожгла

Теперь я крапива для тебя.

Я ее увидел. Понял, почувствовал, что сейчас привычный мне мир перевернется раз и навсегда. Тома все время возникала в моей памяти девочкой, худенькой, с вечно распущенными волосами. Моей хрупкой любовью детства. Я смотрел на нее. Это была Тома, и в одночасье не моя девочка. Она стала женщиной, БЕЗ МЕНЯ. Волосы — на тон светлее чем я запомнил, на губах темная рубиновая помада. Черное платье облегающее фигуру, словно вторая кожа. Вырез в бархатной ткани оголяет практически все правое бедро. Пушистые ресницы и знакомые до дрожи карие глаза. Она улыбалась, своей отрешенной улыбкой которую я не смог стереть из памяти, даже в часы жуткой ненависти к ней. В моих снах она не была настолько живой, настолько притягательной как сейчас. Я разглядел на пальце кольцо, и руку Даневича на ее пальцах. Понял, что если не найду способ успокоится, то при всех подойду и оторву ее руку. Спрятался в тени колоны и достал сигарету, сжал губами не прикуривая, просто что бы почувствовать запах табака во рту.

Пока я выбирался из грязи, боролся со своими демонами она неплохо устроила свою жизнь. Ради нее (пусть она и не просила), я оставил прошлую жизнь. Оказалось, мне никто не был нужен, ни отец, ни влиятельная жена, ни клан Ветрова. Мне нужна была эта хрупкая девушка, ее улыбка, искорки в темных глазах. Единственное желание в моей гребанной жизни. Лишь однажды я так сильно хотел чего-то. Глупый мальчик мечтал, что бы Бог вернул на землю его маму. Он плакал и молился, заливал слезами подушку. Но приходил отец, поднимал его худенькое тельце и бил по щекам, тряс со стороны в сторону.

— Не смей быть тряпкой. Твоя мать шлюха. Ты никогда ее не увидишь, забудь.

Мальчик закрывал ладонями рот. Но не мог сдержать свой плач, и тогда пьяный отец отшвыривал его в угол и уходил громко, захлопывая дверь. Оставляя сына наедине с его глупыми молитвами

Потом мальчик понял — Бога нет. Есть только СИЛА, она правит миром. А вот теперь оказалось, кроме СИЛЫ есть еще ЛЮБОВЬ.

Тома спокойно обвела взглядом зал. Красивая, а у самого в груди болело так, словно открывалась кровоточащая рана. БОЛЬ. Я привык к ней, сросся со всеми ее физическими проявлениями. Даже тогда, когда мне в последней разборке всадили пулю в плечо, я отбивался здоровой рукой. Я победил в схватке, потому что СИЛА — это умение преодолеть страдания. Но сейчас это было совершенно иная боль. Видеть самого любимого человека и не сметь к нему прикоснуться. Девушка что-то сказала Валентину и вырвала свою руку. Скоро, любимая скоро.

От него исходила сила и уверенность. А еще чувство опасности, тонкий, налёт. Когда стоит перед тобой обычный с виду человечек, а в глазах у него тяжесть. Он схватил мои запястья. Меня парализовало, на секунду, а потом я выдохнула

— Пусти, прошу.

— Не могу Тома. Я люблю тебя.

Кто-то нажал точку ну моей шее и мое сознание погрузилось в темноту.

Сколько я провела без сознания? Обычно после обморока в сознание приходят через пол часа максимум час. Мне казалось прошло намного больше.

Я медленно открыла глаза, уже понимая, что еду в машине. Глаза сразу перехватил насмешливый взгляд, безумно знакомого, такого родного и страшного одновременно лица.

— С возвращением, Тома, — с улыбкой сказал Седой, — Давно не катались вместе.

И мир раскололся напополам.

Иногда я представляла такую ситуацию, что будет если окажусь в его власти. Я запрещала себе вспоминать о нём, но иногда, очень редко представляла. Я хотела забыть…Я себе дала слово забыть. И ничего НЕ ЗАБЫЛА.

— Давно… словно эхо прошептала я.

Спереди два бритых затылка. Кожаные куртки и татуировки на пальцах. Мне не сбежать, это понятно.

Парень ждал. Он впился в мое лицо словно что-то хотел прочитать в нем. Словно от того, как я сейчас себя поведу будет зависеть моя судьба. И нужно быть очень осторожной, подбирая правильные слова, потому что, если я их не отыщу, пощады мне не будет.

— Сережа, — я протянула руку и погладила его по щеке. — Не злись, прошу.

А у него что — то разом дрогнуло, смягчилось. Ожило улыбкой на губах, складываясь в ощущение забытой нежности. В глазах любовь и выражение грустной тоски. Не ярости, ни ненависти, ни черноты. Эта тихая светлая нежность, проявившаяся в мужском лице, резанула хуже ножа. Разом выбила из колеи, заставив ослабнуть в ногах, задрожать в пять секунд мимолётных воспоминаний. О том, что мы, когда — то были любимыми, о том, что мы, когда — то БЫЛИ…Любовниками…

— Я тебя привёз Тома. — Седой наклонился, накинул куртку, подхватил меня за плечо, толкая вперёд. — Привез ДОМОЙ. Пошли.

А моя голова как — то скованно работала. Я словно видела себя со стороны. В черном платье на шпильках, в завернутая в черную куртку, пропахшую бензином и запахом мыла.

Это не был район известных мне новостроек. И не загородный дом, это был небольшой дворик кирпичной пятиэтажки. Поднявшись на второй этаж, крепко удерживая мой локоть парень отрыл бронированную дверь. Я не пыталась вырваться, я знала это бесполезно и не хотела его злить.

Спокойно ждала пока он копался с замком. Он даже сам, наверное, удивился, что мы так мирно прошли. Улыбнулся, став моложе. Эта улыбка меня смутила.

— Проходи Тома.

За дверью оказалась стандартная однокомнатная квартира, без особого ремонта, но чистая по-своему уютная. Я словно затравленный зверь озиралась по сторонам. А Седой присел на корточки и деловито снимал с меня обувь.

— Ожидала увидеть роскошь?

Я удивленно взглянула в усмехающиеся глаза.

— Нет, не ожидала.

Он повесил куртку. Разулся сам и развернул меня, босую, спиной к себе.

Начал аккуратно вытягивать шпильки из волос, давая скрученным прядям свободу.

— Как ты жила все это время, Тома?

— Хорошо… Я была свободной.

— Да, это хорошо, быть свободным.

Он закончил с волосами и повернул меня к себе.

Губы Седого коснулись моего лба, одна из ладоней поднялась вверх и палец провёл линию скулы, поглаживая.

— Я тебя люблю. А ещё знаю, что и ты меня любишь, просто тебе слабо это признать.

— Это не любовь, Сережа.

— Хорошо. Пусть так.

Он взял меня за подбородок и поцеловал. И сердце остановилось. Потому что это был самый чувственный поцелуй в моей жизни. Меня охватила дрожь от его губ. Это ужасное знание, когда ты рационально понимаешь одно, а твоё тело имеет своё собственное мнение по этому вопросу. Моё тело скучало по Седому, нет оно медленно умирало без него. Без его запаха, без его крепких рук и уверенных ласк.

Мозг противился, а тело скучало. Телу рядом с ним было хорошо. Оно помнило, автоматически откликалось и кажется, Сергей это понимал. Всегда знал и понимал.

Часть 52

Парень отстранился. Ему понравилась моя реакция на его поцелуи.

— Пошли вина выпьем- легонько подтолкнул в сторону кухни.

Мы вошли, и я села на табуретку. Кухня была без мебели. Холодильник, микроволновка, стол, и три стула. Жилье холостяка.

— Вино, водку? — Седой стоял передо мной совершенно спокойный. Только светлые глаза буравили насквозь. Испытующе, и одновременно изучающие, словно он тоже увидел во мне что — то новое. Наверное, наши глаза стали отражением друг друга. Каждый рассматривал другого с интересом.

— Вино.

За то время пока мы не виделись, он изменился внешне, не сильно, но изменился. Жёсткие волосы теперь были коротко острижены площадкой, и лицо стало казаться старше. Нос скорее всего сломанный, потому что был слегка искривленным, это было не сильно заметно, просто появилась горбинка, которой раньше не было. И еще когда Седой отдал мне куртку, я заметила, у него выступающую перевязку из бинтов, в районе груди. Он, точно так же как раньше, чёткими уверенными движениями закатывал рукава, мыл руки. Но эта перевязка, означала серьезную травму. В груди защемило. Это был родной мне человек. Я его ненавидела, не могла простить, но какая — то часть меня продолжала его любить. Какое из этих чувств сильнее? Мне не хотелось этого знать, выяснять не хотелось.

Он достал вино, бокалы и нарезку. Разлил красную жидкость, двумя пальцами пододвинул ножку бокала в мою сторону. Я взяла ледяными пальцами угощение и выпила почти половину сразу. Он усмехнулся.

— Боишься? Думала, с порога сразу же накинусь?

— А ты не накинешься?

— Я для тебя зверь, да Тома? Меня только боятся можно?

Седой сглотнул. Я видела, как судорожно гуляет его кадык, пытаясь сказать эти слова.

— Поэтому ты выбрала его?

Я молча крутила бокал и мысли с бешенной скоростью и яростью проносились в моей голове.

— Не молчи Тома. — в его голосе промелькнули ледяные нотки.

— Как же мне не молчать Сережа. Откуда мне знать, что за свои слова я не получу в ответ лавину не контролированной агрессии и боли.

Я посмотрела на него. В его глазах плескалось отчаяние.

— Почему выбрала? А ты выбрал меня? Я помню другую девушку рядом с тобой. И хорошо помню твое насилие. Ты лично однажды убил меня.

Я была зла. Он так стремился меня заполучить, и вот исполнил своё желание. Я сижу рядом с ним, в его квартире запертая снова. Но пусть знает, этого недостаточно. Он забрал тело, а тело без души, всего лишь оболочка, даже если она живая, говорящая, даже если она двигается, и улыбается.

Слезы застилали мне глаза. И в этот раз я не сдерживала их.

— Убил… И не только меня…Ты изувечил нашу любовь, нашу жизнь.

Я зарыдала. Лишь дав волю слезам, я осознала, насколько была несчастная, раздавленная всё это время, страшно, невыносимо напряжена. А теперь с этими рыданиями выходили наружу все мои страдания — боль от потери любви, потери себя, потери не рождённого ребенка.

— Нельзя Сергей ломать человека, а потом пытаться это исправить. Вы оба меня ломали. Каждый по-своему. ВЫБРАЛА Валентина? Нет, Седой, это моя уплата долга ему. Бесправная марионетка. И это тоже твоя вина.

Глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь, не стучать зубами. Но у меня не получалось. Это была настоящая истерика.

Седой очевидно понимая, в каком состоянии поднялся со своего места. Поднял меня на руки и сел вместе со мной. Он развернул меня к себе, провёл пальцем по лицу, размазывая слёзы, которые текли не прекращаясь.

— Я люблю тебя, Тома. Я никогда не душил зверя внутри себя. Потому что он мне помогал выжить в самые темные времена моей жизни. Ты сейчас не поймешь, о чем я, возможно со временем. Но…

Он закрыл глаза, лицо исказилось острой мукой, и я внезапно поняла, что он тоже страдает. Возможно не меньше моего. Что сейчас ему нелегко даются слова. Что он подбирает их, вытягивает из души с трудом. И под этой внешней силой, оказывается скрывается другой Седой, пустой внутри, разбитый. И странно оказалось увидеть это внутреннее противоречие, несоответствие картинки. В нем оказывается есть ещё и другая сторона. И эта другая неприемлема для него самого. И вот он пытается говорить, объясниться, да только не умеет он говорить иначе. Заламывать, давить, принуждать — умеет. А говорить- нет

Сергей, железный несгибаемый Седой — а смотрю на него и бесконечная боль на дне его глаз.

— Бесполезно сейчас говорить. Прощения просить я у тебя Тома буду вечно. Я дал слабину, уступил перед обстоятельствами. Думал, что и так вместе будем. Я сожалею, только о том, что сделал тебе больно. Об остальном, я не жалею… Ты моя, теперь я это точно знаю.

У меня больше не было слов. Они разом все пропали куда — то.

Седой вздохнул, потянулся, подхватывая под колени. Сжал, обнимая и компактно устраивая на груди, целуя в висок.

— Я тебя люблю Тома. Ты мне очень дорога. Давай на этом пока остановимся. Пожалуйста.

Я понимала, спорить бесполезно.

— Дай мне время.

— Что это изменит? — поинтересовался Седой скептически.

— Изменит.

Кн иг о ед. нет

Я не собиралась сдаваться. Я уже один раз поверила.

— Поставь, — попросила я. Могла бы дёрнуться, освободиться. Не стала. Седой отпустил сам.

Я сжала губы. Не могу описать собственных эмоций. Просто стиснула зубы, сжала губы и посмотрела на него, вытирая слезы тыльной стороной руки.

— Ты…Если ты ещё раз…Меня обидишь, изнасилуешь, я терпеть не буду, понял.

Мне показалось, или нет, но у Седого глаза словно блеснули.

— Понял, — спокойно ответил, — Единственное, что я от тебя требую — чтобы ты была рядом, не уходила. Все остальное — по твоему желанию.

Я не могла поверить в услышанное.

— А свадьба? Валентин? Он станет искать у него…

Мне не стоило этого говорить, потому что Седой моментально окаменел и напрягся. Я даже испугалась его реакции.

— Свадьбы и Валентина не будет! — твёрдо и одновременно очень жёстко обрезал Сергей. — Он больше к тебе не подойдёт. Это даже обсуждению не подлежит.

Часть 53

После мы все же допили вино, молча, каждый думал о своем. Пока Седой не обратился ко мне.

— Пора спать. Мне завтра уезжать с самого утра.

Прекрасно, он уедет, а что буду делать я? У меня даже сменной одежды, зубной щетки нет. Телефон я оставила в сумочке на столике, того шикарного приема с которого меня благополучно унесли в отключке.

Словно считывая мысли по моему лицу, парень произнес:

— Завтра привезу все необходимое — вещи, обувь.

— Понятно. — Я отделалась короткой репликой, в ответ.

От никак не реагировал на мой отстраненный вид. Был невозмутимр спокойным, и это удивляло больше всего.

Мы вышли из кухни. Прошли по узкому коридору и остановились перед стеклянной дверью. Это оказалась спальня. Она была темная, но уютная. Совершенно не похожая на все помещения в которых я жила в последнее время. Типично мужское жилище в чёрно — белых гамме классического дизайна. Жалюзи на окнах, широченная кровать без ножек со спинкой под темный дуб, бежевое покрывало, мохнатый серый ковёр покрывающий деревянный пол, две плоских тумбочки с декоративными светильниками. На одной из тумб ноутбук, дополнением всей картины был зеркальный шкаф- купе, занимающий практически всю стену.

Именно к нему направился Седой, открывая дверцу и перебирая содержимое.

Следя за мужскими движениями, я чувствовала, как все больше слабеет моя воля, внутренний настрой. Видя перед собой только одну кровать возникло множество вопросов. Я не была готова к его присутствию рядом. И тем более к нему как к любовнику. Я же не кукла какая-то, спать с одним мужчиной, а через мгновение с другим. И моя жизнь не мячик для пинг понга. Хотя Сергей обещал, что не тронет, но разве его обещания — это железобетонная истина?

Голубые глаза поймали мой взгляд, и мужская улыбка приобрела горечь. Тихий шёпот, вкус раздавленного чувства. Он понимает мое состояние, ведь знает меня как никто другой.

— Так боишься?

Мне хочется объяснить ему, что это не только страх, животный, но и тошнотворное отвращение к его прошлым поступкам. Но я молчу, а вместо ответа, словно немая киваю.

— Тома. — Зачем ты так… Зубовный скрежет, почти стон. Сергей делает шаг и протягивает ладонь, собираясь погладить, а я отшатываюсь, словно на меня вылили ледяную воду. Стало неуютно, неловко, и между нами пробежал холод. Холод прошлого.

Он отступает. бросает через плечо.

— Тома, знаешь почему ты здесь?

— Потому что ты исполнил свое обещание, — ответ был очевиден. Кажется, он не ожидал такого ответа. А чего он ожидал? Что я брошусь в его объятья и зашепчу про любовь, чувства. Что я оценила всю силу твоих Седой поступков. И после этого мы станем жить долго и счастливо?

— По доброй воле я бы здесь не была.

— Да, я понял — в его тоне появилась какая — то весёлая злость, даже решимость.: — но я хочу, чтобы ты запомнила, я тебя люблю, я тебя хочу. Но это мои чувства.

Он не склонил головы и не отвёл глаза.

— Все остальное — по твоему желанию.

Словно чёрно-белое кино, которое ты уже видел. Его протянутая ко мне ладонь и признание. "Я люблю тебя, хочу тебя!"

— Раньше ты не очень-то заботился о моих желаниях… — растерянно произнесла я в то время, как его слова продолжали вращаться в голове. Все остальное — по моему желанию?..

Он смотрел на меня, я на него.

— Почему?

— Ты убежала. И поэтому стала лишь тенью той девушки, которую я любил.

Нам с Сергеем не требовались слова, мы понимали друг друга, просто чувствовали, и вот сейчас тоже был такой момент, когда всё что происходило, происходило без слов.

— Я никогда не стану игрушкой! С меня хватит этих игр. Запомни. — Зло ответила я.

Хотя я понимала, что это только бравада с моей стороны. Желание спрятать собственный страх и свои чувства.

— Да, теперь я это знаю, — снова подтвердил он удовлетворенно.

— А теперь… — он кинул мне свои шорты и футболку, иди в ванную и переодевайся. Я пока застелю постель.

Молча я поплелась в ванную. С удовольствием освобождаясь от узкого платья, смыла макияж, не найдя на полках крема для лица, взяла молочко после бритья. В голову ударил знакомый запах, вскружил голову и заставил живот скрутится в узел. Что это за чувство? Тоска? Любовь? Я не знала, только этот запах напрочь выбил из колеи. Заставил покраснеть и почувствовать, как дрожит все тело. Я набрала полные ладони воды и плеснула в лицо. Уперлась руками в раковину и посмотрела на свое отражение в зеркало. Глаза лихорадочно блестят, кожа покрыта румянцем. Снова плеснула в лицо воды, не успокоилась, но согнала вспыхнувший румянец. Натянула шорты и футболку и сразу ощутила насколько легче стало телу. Заплела волосы в косу.

Сжавшись внутри, вернулась в спальню. Седой уже переоделся и словно не замечал моих терзаний.

— Ложись Тома, — указал мне на левую сторону кровати. Я подняла одеяло и юркнула под него. Он щелкнул выключателем и лег рядом.

— Спокойной ночи.

Он не прикасался ко мне. Ширина кровати позволяла нам не пересекаться.

— У меня завтра тяжёлый день. Поэтому давай спать.

Я вздохнула облегченно, и тут он накрыл мою талию. Тяжелая рука легла поверх одеяла, на мое тело. Молча, но уверенно притянул ближе к себе

Я вздрогнула, стискивая зубы, пытаясь отодвинутся, сбросить его руку. Не потому что боялась, или этот жест был мне неприятен. А потому что меня практически обожгло, опалило изнутри. Резко, остро. Я задохнулась от простого плавного движения, единственного прикосновения, мужчины ко мне. Потому что от тепла его ладони активизировались сразу десятки рецепторов памяти.

Волна жара прокатилась невыносимой, чувственной судорогой, разбегаясь от поясницы, к ягодицам, по ногам, вниз, вверх, к груди, приливая к животу. Меня накрыло волной желания.

Он не позволил мне отодвинутся. Прочно удерживая в кольце сильных рук.

— Завтра я уеду — сообщил он, словно ничего не происходило — Квартира в твоём распоряжении. Я вернусь только к вечеру.

Больно даже когда вот всё так вроде бы просто. Оказывается, это очень больно любить. Быть рядом вместе, разделёнными сознательно возведённой стеной. Я притихла и прекратила сопротивление. Попыталась расслабиться и закрыла глаза.

Не знаю сколько прошло времени, пока мой разум заглушил туман сна. Как всегда алкоголь действует на меня безотказно.

Мне снится сон. Или не сон? Мое тело на кровати, в кольце мужских рук. Мне уютно и спокойно, и странно невероятно, но мне хорошо. Я словно плыву по волнам тёплого океана и слышу тихий шёпот, и множество слов. Это Сергей укачивает меня, и тихо шепчет о том, что всё теперь будет хорошо. Вот теперь, когда я рядом всё будет хорошо. Я просто должна это понять и больше не делать глупостей.

Зачем я мучаю себя, и его, это же бессмысленно. Нельзя отказываться от жизни, когда всё у нас с ним может быть хорошо. Он же вырвал это наше «хорошо» зубами, он столько всего сделал для меня, пусть пока я этого не понимаю. Но я пойму, он верит в это. Если нужно он выгрызет нас. Ему Седому ничего никогда не доставалось просто так, он уже привык к этому. И обидно только, что даже Валентину я встретилась случайно, вот так легко он и замуж решил меня забрать.

Я не открываю глаза, стараюсь никак не показать, что проснулась и чувствую его горячий шепот.

— Ничего малыш, я тебе дам всё что захочешь. Сделаю счастливой. Один потащу все на себе, за нас двоих. Ты потом поймешь. И глупо упрямиться, глупо сопротивляться, очень глупо. И вот он я такой сильный, а спятил из — за тебя, ничего не могу сделать. Спать не в состоянии, делаю ошибку за ошибкой, и не остановиться. Не переболеть. Водку пил, даже дурь пробовал, но забыться получается ненадолго. И это страшно. Тебя нет, а вокруг чернота и внутри чернота. А вот ты рядом, а легче не становиться. Гадостно знать, что я тебе чужим стал. Совсем свихнулся. Спать не могу, убить блядь готов, что бы ты мне просто улыбнулась. И ни черта не получается.

Я лежу, позволяя ему говорить, пусть выговорится, может вот так в кромешной темноте и тишине он способен открыться.

— Пытаюсь себя переключить, думаю всё хватит, а тебя вижу и каша вместо мозгов. В тряпку превращаюсь, бери, выкручивай. Ты и выкручиваешь, в такой узел, что дышать не могу. На полном серьёзе, воздуха не хватает, в груди больно. Ты ж мне душу одним взглядом вынимаешь. Я же отомстить хотел. Думал разыщу, и все, устрою вам обоим веселуху.

— И не смог. Тебе лично еще в машине хотел причинить боль, и тут всё внутри перевернулось. Смотрю на тебя…А ты нежная, хрупкая такая, беззащитная. И я понял, что не смогу обидеть, просто пальцем тронуть не смогу.

В ту секунду, когда Сергей укачивал меня. И его горячий шепот был пропитанный туманной болью и длинной вязью цепочек слов, каждая из которых кричала о любви, о желании быть рядом. Единственное о чём я могла думать…Это о том, что растворяюсь в нём без остатка, и больше не существую отдельно от него. Всё это время, я не жила, а существовала без него, а мои чувства стали льдом. Тут лежа в объятьях Сергея я осознала, что, когда истинно любишь — ненавидеть гораздо хуже и больнее, в десятки раз, ибо предательство любимого способно выжечь душу до тла. Но я молчала, не шевелилась, горло перехватило, подступившим спазмом. Я боялась, не сумею сдержаться и выдам собственные эмоции. А их было много, очень много.

Под его тихие слова я снова погрузилась в сон.

Проснулась я в спальне одна.

Часть 54

Двери лифта разъехались в стороны, и Валентин выскочил на парковку. Прохладный весенний воздух слегка остудил его горящее лицо. Он остановился, в растерянности оглядываясь по сторонам.

— Тома!

Глупо кричать сейчас, но он попытался. Хоть какой-то выброс эмоций. Сзади маячил охранник, нервировал еще больше.

— Как ты мог ее упустить? Валентин матерился и орал.

Мужчина облокотился одной рукой о капот чьего-то автомобиля. Он тяжело дышал, потому что до этого бежал по лестнице. Гнев накатывал на него новой волной. Тома пропала в течении тридцати минут. Гребанных полчаса. Ровно столько он разговаривал с поставщиком. Сначала ему пришла в голову мысль, что она злится и ушла. Но потом понял, что такое поведение не присуще Томе. Девушка никогда не делала спонтанных поступков, ни разу не пыталась играть не его чувствах. Или вообще играть. И когда его люди дважды прочесали зал, где проходил прием, холодное понимание накрыло его. Он был уверен, что за этим стоял Сергей.

Как пощечина, за пару дней до свадьбы, сделать из него посмешище. Появилось острое желание убить его. Мальчишке конец. Раздавит как крысу, и никто ему не помешает.

Позже они отсмотрели камеры. Так как и Даневич предполагал, ее схватили у бара. Судя по тому, что Седой нес на себе девушку, она находилась в обморочном состоянии. Действовал парень не сам, бритоголовый прикрывал его в зале, а третий ждал за рулем внедорожника. Последнее видео было снято на подземной стоянке. Номера машины не удалось пробить, значит они были фальшивыми.

Он обратился к охраннику

— У тебя ровно сорок минут, чтобы выяснить всепро машину и этих троих. — голос Валентина сейчас сочился горечью и ядом.

Мужчина кивнул и удалился.

А сам Даневич, минут десять сидел в полном шоке, тупо уставившись на монитор. Пытаясь осмыслить случившееся, не понимая, как такое могло произойти сейчас. Он чувствовал, что испытывает неописуемый прилив ярости. Если бы он встретил сейчас этого мальчишку он выстрелил ему в лоб, не колеблясь. Тамара принадлежала ему, это его женщина, а значит его собственность. Он заявил об этом в уважаемом обществе, приведя девчонку туда. Поставив ее рядом с собой на равных в качестве будущей жены.

Но и это было не самым болезненным ударом. Еще раньше, проанализировать их союз и свое отношение к Тамаре, он понял нехитрую истину.

При любых обстоятельства, он не готов выкинуть девушку, просто отодвинуть, заменить другой. Он видел ее безразличие, ее холодность по отношению к будущему мужу. И каждый раз Даневич с решительностью пытался завоевать ее интерес. И проигрывал эту битву. Это заводило. Валентин распалялся — она холодела и тем распаляла еще больше. Первая женщина, с которой было не просто, и именно она подарила ощущение жизни и остроту восприятия. Его чувства становились все более глубоким и пронизывающим, одуряющими. Ловелас, который впервые влюбился. Что может быть смешнее.

Его страсть привязывала его, а не ее. Она доводила его до безрассудства. Безумство, когда отодвигается важная встреча, ради того, чтобы удостовериться в своей власти над ней. Удовлетворить свое желание просто увидеть, ощутить тепло кожи под пальцами, насладиться ее видом. Глазами, губами, мягкими прядями волос. А ведь женщины его круга, умеющие обольщать, знающие толк в чувственных удовольствиях не редкость. Каждая за пару минут способна довести до экстаза… Но не Даневича, знающего что скрывают томные взгляды и сексуальные манеры. За мастерством — скрывается пустота, искусственность. Такие женщины дадут минимум, возьмут максимум.

Тома другая. Она неискушенная и от того искренняя, и тем, более соблазнительны, чем самые разукрашенные, отшлифованные по последней моде дамы. У него всю жизнь было чутье. На хорошие машины, удачные вложения, и в этот раз чутье не подводило насчет девушки. Из нее бы вышла идеальная жена, влиятельного, далеко идущего бизнесмена.

Лицо перекосилось от злости, пальцы в кулаки сжались, до сегодняшнего дня все шло как надо. Еще пара дней и она стала законной женой. В конце концов он это заслужил, как и ее благодарность (пусть не любовь) по отношению к себе.

Он надеялся, что ее скоро найдут. Был уверен в этом. Пацан же ничего из себя не представляет, без папиной крыши.

Спустя сутки стало понятно, что его надежды не оправдались. Ее не нашли, не смотря на все усилия, ухищрения и зацепки. И Седой тоже не попадался. Его отец, молчал.

Валентин места себе найти не мог. Крутило от бессилия, обиды, непонимания, и даже страха за Тому. А может он боялся не за нее, а того что она не захочет к нему вернутся. Осталась одна надежда — Ветров.

***

Я проснулась в чужой квартире, но дискомфорта не было. Я выспалась, чувствовала себя отдохнувшей. Почувствовала зверский аппетит, словно не ела три дня. Без никаких внутренних терзаний я выбрала в шкафу спортивную кофту седого. Одела ее вместо халата, и пошла на кухню. Первым делом вымыла вчерашнюю посуду, которую мы оставили на столе. Потом соорудила бутерброд и заварила чай. Когда эти нехитрые действия были закончены, я села у окна и сжала горячую чашку руками. Мне нужно было подумать.

Я не могла разобраться в собственных чувствах, но одно знала наверняка — я не хочу замуж, не хочу свадьбы, которая назначена через три. Наши отношения с Седым под большим знаком вопроса, но его я любила. Да. Теперь я могла себе признаться, что это Любовь. Не романтичная, не трепетная, как в школьных романах. Она темная, глубокая и очень сильная. Иногда бог, а может быть какая — то другая высшая сила решает всё за нас. Может Седой заразил меня своими чувствами, своей болезнью, но я не могла сопротивляться этой внутренней потребности БЫТЬ, ЧУВСТВОВАТЬ, ЖИТЬ. Я не уверенна, что хочу остаться с ним. Но мне было некуда пойти, в очередной раз… К Даневичу возвращаться означает добровольно запереть себя в браке с нелюбимым. Остаться с Седым… В моем понимании остаться невозможно.

Я закрыла лицо руками. И вдруг решение пришло спонтанно. Я должна поговорить с Валентином. Расставить все точки. Сказать, как есть и прекратить эту вражду. Что не люблю его, не могу выйти замуж за чужого человека. Я не хочу обижать. Принижать, но это голая правда. А Сергею объясню, что нет нужды меня скрывать, похищать. Они не должны больше воевать друг с другом. И если Седой испытывает то, о чем говорил этой ночью, он позволит мне это. Такой поступок будет доказательством его чувств. На душе от этих мыслей стало легче, словно кирпич свалился. Резко накатило облегчение: острое звенящее чувство. Я хочу прекратить все то, что происходило с моей жизнью последние годы.

Внутренне я сжалась, перебирая слова для объяснений. Уже чувствуя горечь от мучительных разговоров, которые я ненавидела и не умела говорить.

Мне было больно потерять Валентина. Как ДРУГА, близкого человека. В ту секунду я это отчётливо понимала, что мне будет больно, если он больше не захочет меня видеть. Но я пойму. Я благодарна ему, он стал мне дорог, и это просто так не перечеркнуть. Не выкидывают людей из жизни за один день, только бездушные так поступают…

Но, наверное, гораздо больнее для нас обоих окажется, если он решит давить на меня, чувством жалости, чувством долга. И ничего не измениться, я боялась, что противостояние между мужчинами продолжиться.

Я стала ждать Сергея.

Мир и вселенная

— Седой ты должен понимать. Ветров высказал свое мнение.

— Мне похуй его мнение.

Богомаз усмехнулся едва заметно, но его глаза выдавали порцию невиданного веселья.

— Ты же знал, что Даневич всем объявил о предстоящей свадьбе. Он хоть и фраер, но плотно ходит под Ветровым и не спустит тебе такого унижения.

— И что? Мои личные проблемы как-то влияют на наши дела?

Наверное, ярость в моих глазах была слишком красноречива. Мужчина сразу протянул ладонь в примирительном жесте.

— Твоя баба, твои проблемы. Просто нам внутри эти вопросы тоже нужно перетереть, как считаешь?

Я кивнул, соглашаясь.

— Вчера Ветров поднял своих людей. У них наводка на твою персону. Но про хату никто не знает. Пока.

— Хата нигде не всплывала, ее вычислить будет трудно. Если никто из своих не сдаст. А если сдаст…

Я умолк и вопросительно взглянул на Богомаза, который с задумчивым видом изучал стейк на наличие прожарки.

— Мы крыс не держим.

Главный это сказал тихо, с лёгким нажимом, разрезая острым ножом мясо. Но все же мужские глаза прищурились, в задумчивости.

— Короче Седой, мы тебя поддержим. Вызвали сегодня, чтобы предупредить, так что держи ухо востро.

До этого Гурам молчал, сидя в сторонке.

— Как по мне, то лишний повод опустить на землю всех шавок Ветрова. Хотим забираем, хотим трахаем.

Хохотнул черноволосый, опустошая рюмку до дна

Я никак не прокомментировал последнюю реплику. Просто сильнее сжал зубы. Где-то там Тома сейчас проснулась и наверняка завтракает, уверен вспоминает нашу вчерашнюю встречу. От этих мыслей на душе становилось тепло и светло.

На часах перевалило за полдень, только тогда скрипнула входная дверь. Я не встала с дивана, никак не проявила свою заинтересованность возвращением Сергея. Вот уже несколько часов я смотрела фильмы по кабельному. Потому что ничего другого не придумала. Интернета не было. Точнее он был, но я не знала пароль.

Я слышала, как Седой разувается в коридоре. Шуршит целлофаном на кухне. Наверное, перекладывает еду в холодильник. Через минуту с двумя большими пакетами он зашел в спальню. Оставил их на кровати. Сам достал сменную одежду из шкафа и направился в ванную.

За прикрытыми дверями я слышала, как льется вода. Представила Седого обнаженного под душем, щеки стали горячими. Попыталась откинуть предательские мысли. Но никак не удавалось, перед глазами стоял образ его сильного тела, пахнущее мылом, прижимающее меня к постели и подчиняя себе. Я мысленно призвала себя к благоразумию, пытаясь вникнуть в сюжет фильма.

Наконец парень вышел из душа, одетый в серую футболку и в трусы-боксерки того же серого оттенка. Видимо вытерся на скорую руку, и поэтому его одежда прилипла к влажному телу, обрисовывая крепкие ягодицы, мышцы груди, и торса. На шее блестели несколько капель воды придавая его образу налет неописуемой сексуальности. Краем глаза следя за его движениями, фигурой, мне захотелось, ощутить твердость его мышц под своими ладонями. И тут же стало стыдно за свои мысли и фантазии. Вчера еще ненавидела, не знала, что предпринять, а сейчас хочу прикосновений его рук на своем теле. Страшно было признаться себе, что сидя на диване, только от наблюдений за его движениями я увлажнилась и возбудилась. Словно парень уже прикоснулся ко мне.

Стало неловко. Я сняла одеяло и направилась в ванную. Он меня игнорирует, и я тоже буду придерживаться этой тактике. Как только пальцы ног коснулись порога, сильные мужские руки легли на мою талию, разворачивая к себе. Прижимая к распаренному, теплому телу.

— Неужели не хочешь хотя бы поздороваться?

Он прижался губами к виску. Но руки, руки блуждали по всему телу. Прижимая за шею к себе, заставляя задыхаться от его запаха.

— Привет.

Голос конкретно сел, от возбуждения, а не от страха. Я конечно боялась. Боялась, что он вычислит этот пожар в моих глазах. Я же полдня настраивалась на серьезный разговор с ним. А в итоге плавлюсь как масло на солнце.

— Посмотри, что я тебе привез. — Почти выдохнул в ухо, и кивнул на пакеты.

— Хорошо.

Я пыталась держать невозмутимое выражение лица, хотя кажется это у меня плохо получалось.

— Скучал по тебе. — Он шумно вздохнул над моей макушкой и тут же отпустил, а у меня внутри появилось разочарование, недосказанность. Хотелось снова подставиться под его руки. Но я начала с усиленным вниманием рассматривать покупки.

Тут был светлый спортивный костюм, гольф, юбка, свитшот, кроссовки и балетки точно моего размера. Две футболки. Носки, нижнее белье, колготы и чулки. В другом пакете набор всего что нужно девушке. Крем для лица и рук, бритвенный станок, ежедневные прокладки, шампунь, маска для волос, щипчики для бровей. И даже маникюрный набор.

Я и забыла, насколько Сергей меня изучил.

— И еще одно, он вышел в коридор и вернулся со свертком. — в нем оказался скетчбук с линовкой, шариковые ручки, линеры и карандаши.

Я покраснела, начиная улыбаться, совершенно рефлекторно поддалась желанию и прошлась ладонями по плотным листам. Испытывая желание тут же сделать первый эскиз. Очнувшись, я с недоумением, удивлением посмотрела на Сергея.

— Не спрашивай. Продавец сказал, что это штука самое удобное для рисования… — он на минутку замолк, видимо вспоминая, и продолжил, — трехмерных объектов.

Он всматривался в мое лицо, словно ища на нем мои чувства. Я покраснела сильно, и от этого взгляда, и от чувства благодарности, и от восторга. Это был коктейль ощущений, который выбивал почву из-под ног. Господи, что со мной творится. Я отвернулась, перебирая, складывая вещи, и тут вспомнила, что даже спасибо не сказала.

Избегая смотреть на него негромко сказала.

— Спасибо, Сережа. Мне очень приятно.

Черты Седого смягчились, взгляд стал светлым и теплым. Очевидно планируя меня добить, слегка наклонился. Его дыхание защекотало мне ухо, когда он доверительным тоном он прошептал

— Пойдем на кухню. Мне срочно нужна еда.

Отстранившись он улыбнулся.

Я хотела с ним поговорить. Честно настраивала себя на разговор. Но пока мы готовили еду, жарили мясо, нарезали овощи, говорить было неудобно, особенно на такую серьезную тему. Потом было вино и Седой мне рассказывал о замечательном фильме, который посмотрел. О нелеком выборе в магазине, смешном продавце в отделе канцтоваров. Я не решалась перебить его. Даже удивительно, что всегда молчаливый, он сегодня и слова не давал мне вставить. Потом вымыв посуду, мы переместились к телеку смотреть фильм.

Прошло больше половины фильма, мы допили вино и сидели рядышком. Я вздрогнула, когда рука до этого свободно лежавшая на спинке кровати вдруг переместилась, превратилась в объятие.

— Тома… девочка, — зашептал Седой, практически в губы, но всё ещё не касаясь. И может быть именно поэтому, что он не касался, у меня внизу стало все ныть.

— Скучал по тебе целый день.

Он приблизился к моему лицу, а я часто заморгала, понимая…

— Расслабься. Я ничего не делаю. Только… Вот… поцелую.

Губы накрыли мои, скользнули, раскрывая, чтобы соприкоснуться с языком, но не давая толком понять и опробовать.

— Просто поцелую. Ничего не будет, — пообещал Сергей, отстраняясь, пока я тушила пожар внутри, пытаясь анализировать. — Расслабься, маленькая.

Губы вернулись на место, забирая, подчиняя и лишь сообразив, что в момент секундного отстранения он накрыл мою грудь ладонью. Но говорить, перечить, я уже не могла. Я ничего уже не могла, потому что это было нереально, волшебно. Ладонь скользнула в пространство живота, потом ниже. Когда его пальцы коснулись резинки трусиков, стягивая их, я хотела отодвинуться. Но тут его пальцы надавили на чувствительную точку, и я просто застонала ему в губы, выгибаясь навстречу. Тем самым давая ладони воспользовавшись этим движением проскользнуть внутрь до конца, пальцы оказались внутри. Всё на что меня хватило это стонать в рот Сергея, пока он, не прерываясь ни на секунду, ласкал меня пальцами, ладонью. Одновременно сильно целуя шею, прижимая к себе, впечатывая мое мягкое тело в свои стальные мышцы. Его жаркий шепот мутил мое сознание хуже вина.

— Красивая, сладенькая девочка…

Уверенно и в то же время трепетно, он ласкал меня все быстрее.

— Кончи для меня, маленькая…

Именно это чувство. Ощущение, чужой нежности, бережности. Оно кажется, подкосило меня окончательно, потому что, потянувшись к Седому навстречу я инстинктивно обняла его, перебирая судорожно пальцами его колючий затылок, крепкую шею. Ощущая под своими ладонями, широченные плечи, бугры мышц, сильные предплечья способные свернуть косяк.

Сергей оторвался, вскинул голову, смотря так, как, наверное, на меня не смотрел ещё никто. Как описать глаза, сияющие любовью и смутной нежностью? В светлых глазах, словно отобразилось солнце. И этим солнцем была я?

— Я люблю тебя…

Он накрыл мои губы своим ртом, завладевая им безраздельно. Одновременно и губами, и языком, и пальцами внутри. Сергей заполнял меня собой со всех сторон, и в какой — то миг, я поняла, что кончаю, улетаю от желания плакать или смеяться, или умолять или молиться ему… Я просто задохнулась, от своих ощущений. И когда мое сознание рассыпалось на миллион осколков, и мир потерялся в ощущениях, влажных прикосновениях, запахе мыла и моих стонах. Вот сейчас я чётко осознала, что Седой это мой мир.

Когда я открыла глаза, то уже лежала рядом с Сергеем. Он пальцами улаживал мои пряди за ухо. И смотрел так…что даже если Седой для меня всего лишь мир, то, наверное, я для него целая вселенная, потому что нельзя так смотреть на человека, которого просто любишь. И я уплыла, как воздушный змей, отдающий ветру свой последний полет, позволяя Седому снять футболку, забираясь пальцами до ключиц, груди, выцеловывать у горла, обводить языком плечи, живот, бедра.

Мужские губы оставляли влажные дорожки по всему телу, мужским пальцы гладили каждый участок моего тела. А я тихо постанывала от удовольствия, поощряя его поглаживаниями, умоляя сама, не зная о чём.

Его пальцы снова увлажнили меня.

— Я хочу тебя…

Эти слова долетели словно из тумана.

— Тома… — повторил снова, умоляюще.

Я кивнула, изъясняясь жестами, потому что сил говорить просто не было.

И он задвигался, заполняя меня собой до краев. Как Бог, двигался, вырисовывая бёдрами замысловатые узоры, размашисто вбивая меня в кровать, отстраняясь, с силой входя снова, заставляя стонать и выгибаться от каждого движения, подаваться навстречу.

И мы растворились друг в друге, каждый растворяя себя в другом. Как будто сейчас совершенное мгновение счастья. Мгновение, которое нельзя выразить словами, в котором можно лишь задохнуться от полноты момента.

Часть 55

Мы лежали без сил, и Седой прижимал мою макушку к своей щеке. Поглаживая большим пальцем скулу.

— Тома, — вполголоса позвал Седой.

Я развернула свое лицо к нему.

— Ты, наверное, хочешь поговорить.

Как он понял, как догадался, прочитал мои намеренья — не было ответа. Словно он обладал силой чувствовать и считывать меня. Как открытую книгу. И его разговоры за ужином, его трепетные ласки все это, чтобы отвлечь меня от мыслей, и заставить сконцентрироваться на нас, на наших чувствах. Показать любовь, которую я отказывалась принимать, признавать. Окунуть меня в этот вихрь эмоций, безжалостно разбивая все мои терзания, сомнения об скалу нашей страсти. Нашей одержимости друг другом. Я глубоко вздохнула.

— Да, хотела. Про нас, про Валентина, свадьбу…

Седой вздрогнул, я ощутила его дрожь. Но свои объятья парень не разжал, не давая мне встать или отвернуться. Прижимая к себе сильными руками. Внезапно я поняла, что это страх. Страх, услышать о моей любви к другому, о возможности выбора между ним и… Он боится моих слов и боится своей реакции на них. И не словами, руками, прижимая к себе, умолял, пытался достучаться в мое сознание. Что вот я, рядом, ты меня любишь и должна наконец-то подтвердить свои чувства. Он вкладывал свою невидимую боль, в металлический зажим, которым сейчас притягивал мое тело к себе.

Тишина звонкая, и одновременно оглушающая, слышно каждый наш вздох. Словно и дышим мы одновременно.

— Сережа, я тебя люблю.

Я накрыла своей ладонь мужскую. Поглаживая. Пытаясь передать свое чувство ему.

— Я хочу быть рядом с тобой. С ТОБОЙ.

Сергей провёл кистью по моему лицу, убирая волосы со лба, и перевернул к себе зарываясь в основание шеи. И сжал меня до хруста.

— Успокой меня. — попросил он отчаянно. — Успокой, пожалуйста. Поцелуй, меня, Тома.

— Ты мне двинуться не даёшь, Сережа. Отпусти, хоть чу чуть.

— Не могу! — Он выдохнул в основание плеча. И мне показалось, что он дрожит.

— Тома, не уходи, не отворачивайся от меня. Я не выживу без тебя…

А я прижала его к себе, судорожно стискивая, обхватывая руками. Теперь уже я обнимала мужчину, укачивала, как ребёнка, целовала, гладила.

— Не уйду, Сережа.

Путь к любви оказался тернист, но, когда понимаешь, что любишь, всем своим существом, восприятие мира меняется. Меня захлестнула нежность, и боль, и обида исчезла, растворившись в этом открывшемся изнутри источнике нового, пока ещё неисследованного чувства. Девочка превратилась в женщину, рядом с которой был ее мужчина.

— Но как мы будем дальше? — спросила. Мы смотрели друг на друга, а внутри у нас, наверное, что — то родилось. Или родилось у меня, стойкое понимание, уверенность в тех словах, которые я впервые произнесла по своей воле, по собственному желанию. Словно открылась потайная дверца, в которой множество всего скрывалось до сегодняшнего дня.

— Да вот как — то так. Без драматизма. — Рот Седого искривился в жёсткую линию, но затем она смягчилась.

— Просто будем Тома.

Оглавление

На краю

Часть 2

Часть 3

Часть 4

Часть 5

Часть 6

Часть 7

Часть 8

Часть 9

Часть 10

Часть 11

Часть 12

Часть 13

Часть 14

Часть 15

Часть 16

Часть 17

Часть 18

Часть 19

Часть 20

Часть 21(1)

Часть 21

Часть 22

Часть 23

Отпустить не значит предать

Часть 24

Часть 25

Часть 26/1

Часть 26

Часть 27

Часть 28

Часть 29

Часть 30

Часть 31/1

Часть 31/2

Часть 32

Часть 33

Часть 34

Часть 35

Часть 36

Часть 36(1)

Часть 36 (2)

Твоя любовь — на самом деле вода

Часть 37

Часть 38

Часть 39

Часть 40

Часть 41

Часть 42

Часть 43

Часть 44

Часть 45(1)

Часть 45

Часть 46

Часть 47

Часть 48

Часть 49

Часть 50

Часть 51

Часть 52

Часть 53

Часть 54

Мир и вселенная

Часть 55