В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
не доходя два дома до Мошкова переулка. Кроме того были две прекрасные дачи: одна на Петергофской дороге, другая — «Иоганнесру», или иначе мыза Ивановка — у самой Гатчины. Местом записи дневника Елены Андреевны и является до конца 60-х годов обыкновенно один из этих трех пунктов.
Отец ее, обрусевший немец, в детстве плохо понимавший по-русски, Андрей Иванович Штакеншнейдер, придворный архитектор, строитель многих дворцов и павильонов Петергофа и Петербурга, пользовался тогда почетной известностью и не имел отбоя от заказов. Своим положением в обществе он обязан был самому себе, своим способностям, трудолюбию и счастливой случайности: знакомству в молодости с молодой итальянкой Бенвенути, жившей в доме всесильного тогда графа А. Х. Бенкендорфа не то в качестве швейки, не то в качестве компаньонки его дочери. Итальянка так расхвалила молодого архитектора, что Бенкендорф пожелал с ним познакомиться, поручил ему несколько построек у себя в имении, остался доволен его работой и рекомендовал его императору Николаю. А молодая итальянка, Аделаида Антоновна, способствовавшая началу карьеры А. И. Штакеншнейдера, вышла замуж за Ивана Ивановича Ливотова, совершенно обрусела и на всю жизнь стала ближайшим и неизменным другом семьи Штакеншнейдеров. В дневнике Елены Андреевны она, встречается на всем его протяжении; обычное ее обозначение: «тетенька Ливотова» или «тетенька Л.».
Детей у Штакеншнейдеров было восемь человек, поровну обоего пола. Елена была вторым ребенком и старшей из дочерей. При семье жили компаньонки, гувернеры и т. д. Дом был, как пишет Елена Андреевна, «полная чаша», всего было вдоволь, пока хозяйка дома Марья Федоровна Штакеншнейдер, тратившая еще больше, чем зарабатывал ее муж, не заставила семью распроститься и с особняком на Миллионной, а потом и с мызой Ивановкой.
Марья Федоровна была дочерью крупного петербургского чиновника Федора Лаврентьевича Холчинского, украинца родом, человека бывалого, который когда-то встречался с Гоголем. В дневнике внучки он фигурирует под обозначением «дедушка». По ее словам, он был несравненный рассказчик, но, к сожалению, ничего из рассказанного им она в свой дневник не внесла. Одно время он служил при дворе великого князя Михаила Павловича в качестве управляющего конторою. Тогда-то и познакомился с ним и его семьей А. И. Штакеншнейдер. «Дедушка» был человеком старых воззрений и умер в конце 1860 года, не дожив до падения крепостного права.
Марья Федоровна, женщина властная и большая любительница светских развлечений, не очень подходила к своему вечно занятому супругу, который искал в семейной жизни покоя и отдыха от трудов. Особенно резко это почувствовалось с тех пор, как Марья Федоровна завела у себя в доме литературный салон. Литературой Андрей Иванович интересовался очень мало В дневнике Елены Андреевны ясно выражены и нежные отношения дочери к «бедному труженику папочке» и нередкие столкновения ее с «мамой».
Воспитанием детей в семье Штакеншнейдеров заведывала Марья Федоровна. Двое старших, Коля и Леля, росли очень болезненными и нервными. Два года, от десяти до двенадцати лет, Леля была в ортопедическом заведении. До» восемнадцатилетнего возраста она жила, судя по некоторым намекам в дневнике, бесцветно и безрадостно. С 1854 года все переменилось. Доктора обратили внимание, что молодая девица слишком предается самоанализу и меланхолии, нашли, что это вредно отражается на ее здоровые, и посоветовали маменьке начать вывозить ее в свет. Марья Федоровна послушалась совета; знакомство с гр. Н. И. Толстой, у которой был литературный салон, перевернуло весь строй жизни в доме Штакеншнейдеров.
В подражание «воскресеньям» Толстых Марья Федоровна завела у себя «субботы». А в следующем, 1855 году Елена Андреевна, по совету поэта Щербины, начала вести свой дневник.
«В Петербурге в 1855–1856 годах, — говорит Л. П. Шелгунова в своей книге «Из далекого прошлого», — были две дамы — любительницы литературы. Одна из них графиня Толстая, а другая Марья Федоровна Штакеншнейдер. Эти обе дамы собирали в своих салонах не только выдающихся литераторов, но и вообще всех людей, чем-нибудь прославившихся». Описание первого салона дают нам «Воспоминания» дочери Толстых Е. Ф. Юнге; о втором салоне мы узнаем из дневников и воспоминаний Елены Штакеншнейдер. Сравнивая этих двух рассказчиц, невольно поражаешься несравненно большей серьезности, и вдумчивости второй из них.
В «Воспоминаниях» Юнге царит благодушный тон. Автор вспоминает только то, что ей приятно вспоминать, лица же и события, производившие впечатления не особенно приятные, как она сама признается, ею просто пропускаются… Все это дает неверное и однотонное освещение, не говоря уже о том, что самый жанр «воспоминаний» дает менее достоверный материал, чем «дневники».
Буржуазное благополучие, так легко усыпляющее ум, корректируется у Елены Штакеншнейдер ее органическим неблагополучием. Она имела право зачислять себя в стан
Последние комментарии
10 часов 7 минут назад
10 часов 21 минут назад
11 часов 29 минут назад
22 часов 47 минут назад
23 часов 4 минут назад
23 часов 29 минут назад