Через тернии к свету! [Елена Сергеевна Дворцова] (fb2) читать постранично

Елена Дворцова

СПАСАЯ

ЛЮБОВЬ,

СПАСЕШЬ

СЕБЯ!

26 августа 2017 год.

Как жаль, что в наше время истинное предназначение любви теряет свой настоящий смысл. Все мы хотим, что бы нам отвечали такими же взаимными чувствами, на, которое мы рассчитываем, а в ответ получаем совсем не то, чего хотели и вслед за этим начинаем ненавидеть и ругать весь мир и все, что в нем находится. А может, все-таки, стоит начать с себя и задать себе самый элементарный вопрос: А я люблю себя? И ответ даст вам многое понять и узнать о себе, и тогда вы измените, понимание и отношение ко многим вещам, которые всегда несли в себе истинную ценность. И к царице ЛЮБВИ будете относиться иначе, а она, поверьте, в долгу не останется ваше сердце будет вырвано из заточения подземельной скуки и безысходности, а душа будет петь, и искриться лучами счастья и умиротворения. И в ответ вы уже будете получать именно то, чего вы достойны полюбив себя, так как вы являетесь неотделимой ее частицей ведь все в этом мире единое и целое и имя этому БОГ! Дарите Божий дар друг другу и будете счастливы!

В окно светило холодное октябрьское солнце. Обычно я стараюсь, как можно дольше понежиться в теплой постели, но мы с отцом договорились еще с прошлого вечера поехать на охоту ранним утром, примерно часов в шесть. Когда была жива мама, она всегда перед нашими скоропалительными поездками вставала в три часа ночи и, что - бы не разбудить нас, тихонько на цыпочках прокрадывалась на кухню, и заводила тесто на самые вкусные блинчики в мире. Она их стряпала с разными начинками, с икрой лосося, с творогом, с мясом кролика, с беконом, и мы с папой сквозь сон чуя манящий запах из кухни, как по команде спрыгивали с кроватей и бежали к столу, чуть не сбивая друг друга с ног в узеньком коридоре. Мама умерла когда мне было семнадцать лет от болезни, которая не щадит никого, будь ты бомж или Римским папой, этот смертный приговор понятен на всех языках мира... РАК! Мне сейчас двадцать шесть, прошло уже девять лет со дня смерти моей милой матери, но я до сих пор по утрам чувствую манящий запах с кухни самых вкусных на свете блинчиков с начинкой. Итак, на улице октябрь, нужно одеваться как можно теплее, что б ни замерзнуть лежа на земле. Слышно уже за стенкой как поднялся отец и, шаркая по полу тапочками, пошел на кухню кипятить чайник. Я, тоже не мешкая, поднялся, оделся и спустился вниз:

- Доброе утро отец!

- Доброе утро Андрэ!

- Как спалось? Спросил я.

- Да что-то не очень, колено опять ныло, наверно на погоду. Уставшим и полусонным голосом ответил отец.

- Может, тогда завтра поедем на охоту? Предложил я, беспокоясь о том, что отец после смерти матери совсем не беспокоится о своем здоровье. - Нет, сынок, все в порядке сейчас попьем с тобой кофе с бутербродами, я вотру в колено обезболивающую мазь, и мы поедем на наше << сафари >>. За его пятьдесят шесть лет он перенес немало болезней и операций. В тринадцать лет отец перенес брюшной тиф, в шестнадцать корь, а в двадцать два года разбился на мотоцикле. После этой аварии папа, можно сказать, прожил в больнице около трех лет, по его рассказам и воспоминаниям каждые четыре месяца его части тела собирали буквально по косточкам, начиная со стоп ног и заканчивая ключицами. Папа получил столько обезболивающих препаратов и эфира, что этого бы хватило на пять больниц с пациентами, у которых были бы только легкие травмы костей и внутренних органов. Мама устроилась работать в эту больницу медсестрой спустя год после аварии отца, там, в больнице они и познакомились. Ее как раз приставили ухаживать за ним. Она вспоминала, что когда впервые увидела отца, он был совершенно обездвижен, дышал только с помощью дыхательного аппарата и периодически терял сознание. Отцовского лица она толком не видела, оно было наполовину забинтовано и все опухшее. Когда наступала мамина ночная смена дежурства, она брала с собой литературу и читала ее отцу вслух, после того как делала ему несколько сильнодействующих инъекций, приема микстур и таблеток. Ей очень хотелось поговорить с ним, но она понимала, что это невозможно. Так как один из них мог слышать, но не мог разговаривать, а другой мог и разговаривать, и слышать, то мама ему тогда читала вслух книги, газеты, журналы, рассказывала о событиях, которые происходят в мире, какая на улице погода. Как ей хотелось, что бы он, хотя сама, в это не веря, выздоровел, и они пошли гулять по берегу моря и любоваться солнечным закатом. Иногда мать ночами плакала от безысходности, что такой молодой юноша должен всю свою жизнь провести в инвалидной кровати, по крайней мере, ей тогда так казалось. После того