Падение (СИ) [Эмили Низбродская] (fb2) читать онлайн

Он не остановился, только слегка повернул голову.

— Особенно я.

Я выдохнула, стараясь сохранить самообладание и собраться с мыслями. Но потом огляделась вокруг. Мне открылся умопомрачительный вид, и я застыла от удивления.

— Э-э, я… — Это что, джакузи? — Я пришла только, чтобы увести Елену домой.

— Я догадался.

Я не видела его лица, но поняла, что он кивнул.

— Видишь? — он повернулся и жестом показал куда-то за ворота. — Она в порядке.

Но я едва заметила свою сестру, которая, скрестив ноги, сидела на шезлонге, о чем-то увлечённо беседуя с другой девушкой.

— Какого черта? — вырвалось у меня.

Неудивительно, что мне казалось, будто дом Евы сотрясался до самого основания! Вечеринка перетекла на задний двор Евы.

— Эмили! — Елена с хулиганским видом улыбнулась мне. Я заметила пластиковый стаканчик у неё в руке, но, честно говоря, думала я сейчас совершенно о другом.

Старого деревянного забора, который когда-то разделял дворы Кирилла и Евы, больше не было.

Елена уже опять болтала с той девчонкой, поэтому я решила на время оставить её в покое, а сама пошла следом за Глебом на задний двор дома Евы, где на раскладном столике были разложены всевозможные автомобильные запчасти. Несколько человек сидели за столом, разглядывая механизмы и изучая их.

Я изумлённо покачала головой и тихо спросила:

— Глеб, какого черта здесь творится?

Мне совсем не хотелось, чтобы мои слова прозвучали осуждающе. Просто я была обеспокоена. На все это требовались деньги. Много денег.

Я знала, что Глеб умён и талантлив, особенно в том, что касалось компьютеров, поэтому никогда не сомневалась, что себя он обеспечить способен. Однажды я случайно услышала его слова о том, что в интернете можно найти любые сведения о человеке. И ты можешь либо взять это под контроль, либо оставаться уязвимым.

А Глеб любил контроль, это было понятно сразу.

Он взял какую-то деталь с таким видом, словно вернулся к начатому, и спросил:

— Ты, вообще, о чем?

— Дом отремонтирован. У тебя там тонна дорогущей электроники, а на улице стоят автомобили общей стоимостью около полумиллиона долларов. Кто, черт возьми, все эти люди?

На вечеринках, которые прежде устраивал его брат, было вполовину меньше гостей. Тусовки Кирилла определённо были не столь впечатляющими, но намного приятнее, чем этот вот хаос.

Глеб швырнул деталь на стол и взял крестовую отвёртку.

— Это машины моих друзей, не мои.

Я просто стояла и испытующе смотрела на него. Он поднял голову и, встретив мой взгляд, раздосадованно вздохнул.

— Ладно, пора разъяснить тебе кое-что, Эми. Друг - это прежде всего тот, с кем тебе нравится проводить время. Тот, к кому хорошо относишься, кому можешь доверять..

— Да пошёл ты, — сказала я с презрительной усмешкой, снова складывая руки на груди.

— Её арестовали, — хохотнула какая-то девушка в сторонке. — И она все равно задирает нос.

Какого черта?

У меня перехватило дух. Народ вокруг отреагировал на её слова смешками и фырканьем.

Все знают?!

— Поступила жалоба на шум!

Я подскочила на месте, а обернувшись, увидела двух полицейских в форме, которые стояли у открытых ворот.

Разговоры тут же затихли. Все подняли головы, разглядывая офицеров, одетых в чёрное.

Я проглотила ком, застрявший в горле, и почувствовала, как на лбу выступила испарина. Мы с Еленой не должны были находиться на вечеринке, где распивают алкоголь. Моя мать отречётся от меня, если ей ещё раз позвонят из полиции.

— Привет, — поприветствовал их Глеб, а затем вернулся к своему занятию.

Прищурившись, я наблюдала за его длинными пальцами.

— Что ж, можете продолжать начатое, — один из полицейских махнул рукой, хохотнув над собственной шуткой, и все остальные, рассмеявшимся вслед за ним, возобновили разговор.

— Эй, приятель, — тот же полицейский подошёл к столу и пожал Глебу руку. — Я привёз Тима, чтобы он посмотрел на «эво».

— В гараже. Валяйте.

Полицейские направились к гаражу с таким видом, словно им безразличны и подростки, распивающие спиртное, и неправильно припаркованные автомобили, и жуткий шум, доносившийся из дома.

Я повернулась к Глебу, совершенно сбитая с толку.

— Что, черт возьми, происходит?

«Многое изменилось, Кэтрин».

Ааа, в точку, подумала я. Кирилл в своё время получил пару штрафов во время вечеринок. Как Глебу удаётся этого избежать?

Он отложил работу и, наклонив голову набок, внимательно посмотрел на меня. Его изучающий взгляд скользнул по моему телу, по обтягивающей розовой майке и обрезанным шортам Евы. Внезапно застеснявшись, я заправила волосы за ухо и сунула руки в карманы.

И резко вдохнула, когда он протянул руку и высвободил прядь волос из-за моего уха.

— Было же идеально, — его голос прозвучал хрипло, как будто во рту у него пересохло.

Он удерживал мой взгляд, и, клянусь, я ловила кайф от одного его присутствия. Ох, лучше бы он не смотрел на меня. Лучше бы не прикасался ко мне. Лучше бы земля не уплывала у меня из-под ног всякий раз, когда он оказывался рядом.

Положив инструменты, он громко произнёс:

— Народ, свалите на минуту. Сходите налейте себе выпить.

Ребята как один отложил в сторону свои игрушки и поднялись со стульев, заскрежетав ножками по плитке. Я отыскала взглядом удаляющуюся Елену и увидела, что она смотрит на меня, подняв брови и пряча улыбку.

Что все это значит?

Я тоже собралась уходить, но Глеб поймал меня за руку.

— Останься.

Затем он опустил меня и, встав прямо передо мной, присел на стол.

— Помнишь нашу первую встречу? — его бархатный голос напомнил шоколад. — Тогда я сказал тебе, что мне достаточно лет, чтобы перевернуть твой мир. Ты помнишь эти слова?

Я отвела взгляд. Да, я хорошо их помнила. Я столько раз прокручивала тот диалог в своей голове. Я помнила, как тем вечером он пожирал меня взглядом. Как вызвался подвезти меня до дома. Как я, проигнорировав звонки Андрея, уснула с мыслями об этом незнакомце, приехавшем в наш город. Той ночью мне было жарко, и я впервые в жизни спала обнаженной.

Он мягко улыбнулся, а затем опустил взгляд.

— Боже, я и впрямь хотел перевернуть твой мир, Эми, — прошептал он и с этими словами посмотрел мне прямо в глаза. — Я так сильно хотел оказаться внутри тебя.

Нет.

Я отступила назад, но он поймал меня за руку.

Пожалуйста, не надо.

Он погладил мою руку большим пальцем, и по коже побежали мурашки. Мои веки задрожали. Его убаюкивающий голос, его прикосновение, его мягкость..

Я ощущала боль в груди - так яростно билось сердце.

— Я хотел заставить тебя кончить и навсегда стереть эту ухмылочку с твоего лица, — тихо произнёс он. — Хотел прикоснуться к тебе языком, ощутить, какая ты влажная. Я хотел, чтобы ты была подо мной, мокрая от пота, чтобы ты извивалась и умоляла меня.

Я закрыла глаза - грудь сдавило. Извивалась. Мокрая. Все это не про меня. Я бы никогда не смогла доставить ему удовольствие.

Оттолкнувшись от стола и подступив ко мне вплотную, он продолжал:

— Когда-то я представлял, как прижму тебя к дверце шкафчика в школе, как проведу рукой вверх по внутренней поверхности твоего бедра, слушая твои стоны.

У меня задрожали и едва не подкосились ноги. Внизу живота потеплело. Он должен замолчать.

— Я хотел, чтобы ты целовала меня, — прошептал он, и его дыхание щекотало мой лоб. — Чтобы ты обвила меня ногами вокруг талии, села на меня верхом.

О боже.

— Господи, я хотел тебя, Эми. Хотел испортить тебя, — его губы оказались так близко к моему лицу, что я ощущала его влажное дыхание. — Хотел замарать тебя.

И вдруг он взял меня за запястья, и я ахнула. Прикосновение обожгло кожу, и у меня перехватило дыхание, когда он наклонился к моему лицу, почти коснувшись губ.

— Но потом я узнал тебя, — его голос стал жестким и резким, а рука больно сжала мое запястье. — Ты жалкая и беспомощная. И я не знаю больше никого, кто так сильно не любил бы себя.

С этими словами он дёрнул вверх мою руку, развернул её так, что стало видно пятисантиметровый шрам на внутренней поверхности запястья. Проведя по нему большим пальцем, он посмотрел на меня хмуро и с нескрываемым отвращением.

Слезы застилали глаза.

Он знал. Но откуда?

До боли стиснув зубы, я бросила на Глеба разъяренный взгляд и вырвала свою руку, попятившись назад и сглатывая слезы, полная решимости не подавать виду, как сильно меня задели его слова.

Я возвращалась домой той же дорогой, что и пришла сюда, быстро и не оглядываясь, подхватив по пути забытый кем-то стакан и вылив содержимое на колонку. Выходя из дома, я слышала, как она зашипела, а комнату наполнил статистический шум.

========== Часть 3 ==========

Эмили

Сидя на следующее утро на кровати Евы, сложив руки на коленях, я водила пальцем по кривому шраму, который пересекал запястье по диагонали. Шрам был длинный и тонкий, но не бросался в глаза.

Трусливая и беспомощная. Я медленно покачала головой, как на руку упала холодная слезинка.

Глеб Голубин - просто говнюк.

Все думали, что раскусили меня. Глеб, Кирилл, Адиль, Андрей, моя мать… все.

Все, кроме Евы и Елены. Они были моей настоящей семьей, потому что знали правду.

«Я не знаю больше никого, кому было бы настолько некомфортно в своём собственном теле».

Заправив длинную прядь волос за ухо, я шмыгнула носом. Насчёт этого он прав. Воспоминания тут же охватили меня, словно все случилось вчера.

«Эмили, подойди сюда», - зовёт отец. Он сидит у окна в синих пижамных штанах и халате.

Я кусаю ногти, испуганно поглядывая на мать. Но она даже не смотрит на меня. Почему она на меня не посмотрит?

Мне четыре года, и мне не говорят, что случилось, сколько бы я об этом не спрашивала.

Я знаю лишь одно: мой папочка больше не может жить дома с нами. Его волосы растрёпаны, и у него появилась борода, которой никогда прежде не было.

— Эмили, — он манит меня рукой, хочет, чтобы я подошла.

— Папочка, я Кэтрин, — бормочу я, но мать больно щиплет меня.

Мои губы дрожат, лицо сводит от боли. Я сделала что-то не так. Когда я делаю что-то плохое, она всегда щиплет меня, объясняя это тем, что на людях кричать неприлично.

Я вижу печаль на папином лице и опускаю руки, потому что хочу, чтобы он меня любил.

— Я просто шучу, — говорю я, улыбаясь как можно шире. — Я Эмили.

И бегу в папины объятия, купаясь в его любви, и обнимаю его крепко, хоть он и думает, что я - это моя сестра.

Мне не хотелось это признавать, но засранец Глеб сказал правду. Я не была моей умершей сестрой, Эмили, и, что ещё хуже, я уже не знала, кто, черт возьми, вообще такая эта Кэтрин. Меня практически не существовало.

Я ела мороженное, которое нравилось Эмили, чтобы не разочаровать отца в его счастливых заблуждениях. Каждое воскресенье я была обязана надевать в церковь туфли Mary Janes - только потому, что их любила Эмили. Я терпеть не могла Mary Janes, но должна была их носить, поэтому заставила себя полюбить их. Кем я хотела стать, когда вырасту? Ох, погодите. Кем хотела быть Эмили? Ведь папочке нравилось говорить с ней об этом, а я не должна была его расстраивать.

Моя сестра, умерев, была возведена в ранг совершенства. Она никогда не грызла ногти, не устраивала истерик, не слушала плохую музыку. Она была красоткой, идеальной и живой.

Этой ночью я почти не спала, поэтому сейчас бродила по дому в полудреме. Зайдя в ванную и сняв пижамные шорты и майку, я включила душ и забралась под воду. Отяжелевшие конечности едва меня слушались, я чувствовала себя абсолютно разбитой.

Жалкая и беспомощная.

Я запрокинула голову и задрожала, ощутив тёплую воду на коже. На улице было жарко и влажно, и в доме сохранялась температура около 26 градусов: мне не хотелось, чтобы счета за электричество выросли, пока я живу здесь. Но даже несмотря на то, что я постоянно отирала пот со лба, сейчас мне хотелось согреться.

Я повернула кран, сделав воду горячее, и она стала даже слишком горячей, но мне было плевать. Теперь меня хотя бы не трясло от холода.

«…чтобы ты, мокрая от пота, извивалась и умоляла меня».

Я запрокинула голову, прислонившись затылком к стене душевой кабинки и закрыла глаза.

«Я хотел прикоснуться к тебе языком, ощутить, какая ты влажная».

Я прикусила нижнюю губу, почувствовав, как между ног разливается жар, а голова идёт кругом.

Возможно, все дело было в температуре воды или в воспоминании о его горячем дыхании совсем рядом с моим лицом. От него пахло яблоками, грушами и дождём.

Это был запах лета. Как чьё-то дыхание могло пахнуть летом?

«Когда-то я фантазировал о том, как припру тебя к дверце в школе…»

Я опустила руку и провела ладонью по внутренней поверхности бедра, не в силах сопротивляться желанию. Нужно было отдаться ему ещё в школе, но я боялась, что он разрушит мою жизнь. Боялась, что запутает меня. И что же теперь стало со мной? Я ли это? Да, мне нужно было позволить ему трахнуть меня. Трахать меня по десять раз в день, когда бы он ни захотел, потому что тогда я по крайней мере снова стала бы Кэтрин, я почувствовала бы хоть что-то.

Я положила руку между ног и стала поглаживать себя средним пальцем, подаваясь бёдрами навстречу.

О Господи, как приятно. Я тяжело дышала, моя рука двигалась все быстрее.

Я была благодарна матери хотя бы за одну из её инициатив.

За эпиляцию. Я решила удалять все волоски. Мне нравился результат, и я вдруг подумала о том, нравится ли такое Глебу. Мои пальцы касались гладкой кожи, и в животе нарастало напряжение.

Погрузив пальцы глубже, я подняла другую руку и сжала грудь, представляя, что это его руки гладят меня, а язык ласкает влагалище.

Черт. «Влагалище». Я никогда не употребляла таких слов, но Елена, напротив, постоянно использовала их в речи, и отчего-то сейчас это слово не казалось некстати.

Я простонала, водя пальцами вокруг клитора и чувствуя, как он пульсирует. Я хотела Глеба и представляла его.

Он продолжал касаться меня языком, и горячая струя воды оставляла на его теле сверкающие капли. Мне хотелось слизать их все. Но сейчас он был занят мной. Его язык коснулся бёдра, поднялся к животу. Он начал вставать и обхватил ртом мою грудь. Затем, взяв меня за волосы сзади, посмотрел на меня сверху вниз и прошептали мне в губы: «Я хочу, чтобы ты обвила меня ногами за талию и оседлала».

— О боже, — выкрикнула я, все быстрее и быстрее поглаживая клитор. — Да.

Все мое тело пульсировало и горело огнём, и я хотела того, о чем никогда не мечтала с Андреем. Оставив воду включённой, я вылезла из душа и поспешила в спальню. Вода лилась с меня на ковёр. Рванув на себя ящик комода, я достала вибратор и, бросившись на кровать, легла на спину.

Разведя ноги в стороны, я включила вибратор на полную мощность, и он громко зажужжал. Проведя им вокруг клитора, я тяжело дышала - в животе все свело от наслаждения.

Твою мать!

Я начала ощущать, как волны удовольствия накатывают одна за другой. Мои веки затрепетали и закрылись, я выгнула спину, лежа на кровати. Я хотела больше, мне нужно было больше.

О господи.

Прижав вибратор к входу во влагалище, я прикусила нижнюю губу. Как же было хорошо.

— О, — простонала я, ощущая, как внутри все сотрясается и сжимается.

«Я хотел замарать тебя».

— Глеб, — мой голос дрожал, я водила вибратором у входа во влагалище, не проникая внутрь, только дразня и массируя. Мои ноги тряслись от удовольствия, которое разрасталось внутри.

— О Боже! — выкрикнула я, разведя ноги ещё шире.

Все тело пылало, и я хотела этого больше всего на свете. Вибрации вызывали спазмы у меня в матке.

О боже. Быстрее, быстрее, быстрее..

Я выгнула спину, продолжая водить вибратором вверх и по кругу, все жёстче и жёстче массируя клитор.

— О боже! Твою мать! — выкрикнула я, содрогаясь и ловя ртом воздух. Циклон, начавшийся между ног, пробуравил насквозь все мое тело. — Да.

Я кончила, задыхаясь и издавая громкие стоны. Подняв руку, взяла себя за волосы и сжала их в кулаке. Мои руки ныли от усталости, и я медленно открыла глаза, которые до сих пор были плотно зажмурены.

Господи. Я моргала, пытаясь сфокусировать взгляд на белом потолке.

Что я сделала?

***

— Послушай, если в ближайшем будущем мы сможем поговорить, будет просто здорово! — произнесла Елена голосом парня из фильма «Офисное пространство». Было утро понедельника, и она шла за мной следом по школьным коридорам.

— Зачем ты вообще здесь? — спросила я, и в моем голосе слышалось нескрываемое раздражение. На часах было восемь. Сегодня мой первый день занятий, а у Елены были летние каникулы и ни одной весомой причины находиться в школе.

— Я заступаю на пост нового капитана группы поддержки, — улыбнулась она и язвительно выгнула бровь. — Я буду появляться здесь очень часто.

Она произнесла эти слова почти с угрозой, и только теперь я наконец заметила шорты из спандекса и спортивный топ, которые были на Елене.

Уф. Черт, черт, черт, черт. А я-то думала, что хотя бы в школе меня никто не будет допекать.

С той самой вечеринки в прошлый четверг Елена доставала меня вопросом, что же произошло между мной и Глебом.

Без комментариев.

Я сосредоточенно готовилась к занятиям и проводила последние свободные деньки в тренажерном зале или загорая на заднем дворе, хотя там было не слишком уютно, так как с соседнего участка через кирпичную стену можно было легко наблюдать за мной. Вчера, когда Глеб вышел во двор и увидел, что его дружки мешают мне загорать, он сразу же загнал их в дом. Не сказать, что Глеб из кожи вон лез ради моего комфорта, но я была благодарна ему за это усилие, хотя все равно поспешно поднялась и ушла со двора.

К счастью, это был единственный раз, когда я его видела. По утрам и среди ночи я слышала звук мотора его машины. Он приезжал и уезжал в странное время, но ещё более странным было то, что он постоянно приезжал и уезжал куда-то. Этот парень почти не сидел на месте. Не успев оказаться дома, он тут же покидал его снова.

Я несколько дней подавляла в себе порыв подглядеть за ним из окна, избегала Елену и не отвечала на сообщения Евы.

— Послушай, — произнесла я, взявшись за ручку двери кабинета химии. — Прости, что не поговорила с тобой. Я нервничаю, понимаешь? — и это была правда. Я изо всех сил сжимала ремешок школьного портфеля Евы. — Дай мне пару дней, чтобы освоиться. Можем поужинать в среду вечером. Как тебе такая идея?

Прямо сейчас долгая прогулка пешком в компании айпода казалась мне пределом мечтаний.

Мне действительно ни с кем не хотелось общаться.

— Ну Ладно, — пробормотала Елена, и мне немного полегчало. — Хочешь подвезу тебя домой? Я заканчиваю в одиннадцать. Могу подождать, — предложила она.

— Нет, — я покачала головой и улыбнулась. — Мне нравится ходить пешком. — на самом деле я предвкушала эти прогулки.

Она ответила мне лукавой ухмылкой, и на её лице отразилось любопытство.

— Но сейчас же такая жара.

— Мне нравится жара.

— Правда? — и, озорно сверкнув светло-карими глазами, она ушла прочь.

Да, похоже, это и впрямь было странно.

***

Мне хотелось, чтобы эти ребята поняли, что образование даёт им возможность выбора. Сейчас им никак нельзя терять время.

Любовь Анатольевна закончила лекцию, а потом разбила учеников на группы, отправив к кураторам. Я осталась сидеть на месте, положив локти на стол. Когда к моей парте подошли один парень и три девушки, я выдавила из себя непринужденную улыбку.

— Привет, я Эмили.

Парень поднял вверх указательный палец и, не глядя мне в глаза, произнёс:

— Паша.

Затем спрятал лицо в ладонях и довольно громко зевнул.

Паша, вероятно, под кайфом.

Я посмотрела на трёх девушек, севших напротив меня. Одну из них я знала: младшая сестра моей приятельницы из старших классов, с которой мы больше не общались. Две другие были мне не знакомы, однако все трое смотрели на меня с пренебрежением.

Но мне это было безразлично. Уж с ними-то я точно справиться могла.

И теперь не сводила с них взгляда, вопросительно выгнув бровь.

Темноволосая девчонка наконец заговорила:

— Я Аня. Это Крис и Алекс.

Алекс я знала. Её сестра была очень милой. Сама же Алекс выглядела как настоящая стерва. У неё были выразительные карие глаза и длинные рыжие волосы, разделённые на пробор сбоку и спадавшие на спину и грудь объемными локонами. Её макияж и маникюр были безупречными.

Аня обладала азиатской внешностью и была очень красива: с бледной кожей, блестящими чёрными волосами и темными глазами.

У Крис был короткий и резко очерченный светлый боб. Несмотря на то что она в этой компании казалась самой тихой, меня было не обмануть - я знала Еву и понимала, что такие тихони, как она, обычно проявляют себя позже.

Все девушки были одеты одинаково. Шорты и майки на лямках.

Я спокойно улыбнулась:

— Рада знакомству.

Я достала их работы - сочинения, которые они написали в конце учебного года, а также наброски и черновики, - и раздала им.

— Итак, каждый из вас сейчас выберет один абзац, и мы обсудим, как его можно доработать. Кто желает начать?

Не вызвался никто. Паша сидел рядом со мной с таким видом, словно вот-вот уснёт. Аня отвела взгляд, а Крис и Алекс ухмылялись, словно бросая мне вызов.

— Желающих нет? — спросила я.

— О боже! — Крис буквально спрыгнула со стула и, облокотившись на подоконник, выглянула в окно. — Он снял футболку! — истерическими шепотом сообщила она подругам.

Они тоже повыскакивали с мест, причём Аня чуть не упала, и, хихикая, бросилась к окну.

Я покачала головой, но без любопытства наблюдая за ними. Сказать по правде, порой мне тоже хотелось по кому-нибудь вот так сохнуть.

Повернувшись к подругам, Алекс сообщила:

— Сестра говорит, что без штанов он ещё лучше.

Одна из её подружек начала подпрыгивать на месте, а другая издала звук, похожий на всхлип. Мне стало интересно, на кого они смотрят, а потом я вспомнила, что директор что-то говорил о ежедневных тренировках школьной команды по футболу.

Подойдя к окну, я встала рядом с девчонками и выглянула на улицу.

Мои плечи опустились, и я охнула. Че-е-ерт. Сердцу внезапно стало тесно в груди. По полю бегал полуголый Глеб Голубин, а остальные ребята дурачились рядом с ним, попивая воду из бутылок.

— Боже, он такой горячий, — прошептала Аня, приглаживая волосы, словно Глеб мог её увидеть. Мне захотелось схватить её за шиворот и усадить обратно за парту. Послушай, девочка, он же подонок!

Но я подавила в себе это желание. Глядя в окно, я видела, как Глеб опустился на траву. Капельки пота поблёскивали у него на груди. Волосы были влажными, и в этих длинных чёрных шортах он смотрелся как настоящий атлет. Я вовремя захлопнула рот - у меня едва не вырвался стон.

Он сидел улыбаясь и болтая с одним из членов своей команды, и мне нравилось, что даже отсюда я так ясно видела его умопомрачительные зеленые глаза.

Затем он растянулся на траве, похоже, даже не подозревая, что три школьницы во всю пялятся на него из окна.

— Девочки, — выдавила я. Во рту у меня пересохло. — Нам пора возвращаться к занятию. Вы здесь не просто так. А я здесь для того, чтобы вам помочь.

С этими словами я указала на наш стол, призывая их занять свои места.

Но Алекс даже не пошевелилась.

— Нет, ты здесь потому, что тоже облажалась, — заявила она. — Мы идём в туалет.

И мне оставалось лишь смотреть, как все трое подхватили сумочки и вышли из кабинета.

Нахмурившись, я взглянула на часы. Оставалось ещё целых три часа.

***

В полдень все ученики разошлись, отправившись наслаждаться остатком летнего дня, а я наконец достала телефон из сумки.

Четыре сообщения. Нет, пять.

Ева: «Глеб зол на тебя! Ты угробила его колонки? ЛОЛ!»

Чудесно. Когда-то, чтоб сорвать одну из вечеринок Кирилла, Ева отрубила ему электричество. Помнится, тогда я устроила ей настоящий разнос. Теперь моя очередь выслушивать.

Ещё одно сообщение от Евы: «Выше нос. Кирилл позвонит тебе, когда у него будет минутка. Ему нужно кое о чем тебя спросить».

Э-э-э…ладно.

Мама: «Пообедаем на этой неделе? Позвони мне вечером».

Пообедаем? Я взяла сумку, перекинула её через плечо и вышла из кабинета, уставившись на экран телефона. Зачем мать хотела пообедать?

Меньше всего на свете мне хотелось звонить ей.

Прочитав последнее сообщение, я как вкопанная остановилась посреди коридора.

Андрей: «Вчера вечером на меня накинулся Глеб. Держи своего нового дружка подальше от меня, не то я обращусь в полицию!»

Что?

От изумления я застыла посреди пустого коридора. Вероятно, вид у меня был озадаченный. Подняв руку, я перечитала текст сообщения.

Глеб накинулся на Андрея?

Почему? И почему Андрей пожаловался мне?

Неважно. Это их проблемы, не мои. Если Глеб хочет вести себя как ребёнок, это его дело. Если Андрей хочет, чтобы полицейские рассмеялись ему в лицо, ведь Глеб явно имеет на них влияние, пусть будет так.

Швырнув телефон в сумку, я достала айпод и включила песню. Затем сбежала вниз по лестнице и быстрым шагом прошла по коридору к заднему выходу. Оттуда можно было быстрее дойти до дома Евы, а так как я была взводе, то решила, что вернусь домой, переоденусь и постараюсь успеть на тренировку.

Однако, посмотрев в дальний конец коридора, я остановилась и вытащила наушники из ушей. Кто-то спешил скрыться за одной из дверей.

— Скорее, скорей! — эти слова были сказаны шепотом, но шепотом настолько громким, что я услышала их за несколько десятков метров.

И несмотря на то, что видела я лишь размытые силуэты в шортах и топах, я все же узнала девчонок.

Крис, Алекс и Аня.

— Эй, все в порядке? — я подошла к закрытой двери, за которой только что исчезла Алекс, и увидела табличку с надписью «Спортивный зал».

Аня и Крис развернулись и уставились на меня широко открытыми глазами. Их щеки залились краской, оттого что их застали врасплох.

— Я не учитель. Расслабьтесь, — улыбнулась я.

Они поджали губы, пряча улыбки и украдкой поглядывая друг на друга.

— Где Алекс? — осведомилась я, прекрасно зная, что она скрылась за дверью.

На табличке не было упоминаний о том, что представительницам слабого пола вход воспрещён, но я-то знала, что занятия окончены. Девочки не должны были слоняться по школе.

— Она… — начала Крис, но Аня толкнула её локтем.

— Она?.. — поднажала я.

Обе молчали. Я развернулась, сделав вид, что ухожу.

— Думаю, директор ещё в школе…

— Алекс в качалке, — выпалила Аня.

Я снова повернулась к ним, прищурившись.

— И чем же она там занимается?

Девчонки ухмылялись, не глядя на меня.

— Глебом Голубиным, — наконец невозмутимо произнесла Крис.

Я застыла. Выражение моего лица стало твёрдым как сталь.

— Идите на парковку, — скомандовала я, — Я сейчас отправлю её к вам, — увидев, что они не двигаются с места, прикрикнула: — Быстро!

Я покачала головой, стараясь не обращать внимания на гулкое биение сердца в груди. Глеб же не мог заниматься там сексом с семнадцатилетней девчонкой? Он ведь не настолько глуп, верно?

А потом вспомнила двух девушек, с которыми видела его пару лет назад. И подумала о Андрее и своих обманутых ожиданиях.

Внутри у меня все завязалось узлом. Я легонько толкнула дверь и сразу же заметила их обоих. На расстоянии друг от друга и в одежде. Слава Богу.

Я тихо выдохнула и опустила плечи. Не знаю, какого черта меня все это волновало, но… только не она. Не мог же он на неё запасть.

— Тебе нравилась моя сестра, — говорила ему Алекс, по-прежнему стоя спиной ко мне.

— Твоя сестра классная, — отрывисто произнёс Глеб.

— Но недостаточно классная до того, чтобы захотеть продолжения, — пропела Алекс томным голоском, подходя ближе к скамье. — Может, я буду лучше неё?

— Бог ты мой, — проворчал Глеб на выдохе.

Бросив гантели на пол, он сел и отер ладонью пот со лба, а потом провёл ею по волосам, тяжело дыша. Глеб был зол. Пусть я и не очень хорошо его знала, но это определить могла. Когда он злился, всегда проводил рукой по волосам. Это был сигнал.

— Алекс, — позвала я, и они оба повернули головы в мою сторону. — Твои подружки ждут тебя на парковке. До встречи завтра.

Алекс помешкала, вероятно, пытаясь придумать, как ей выйти из этой ситуации победительницей. Глеб замер, глядя на меня из-под своих пугающе тёмных бровей.

Наконец Алекс покинула зал. Проходя мимо, она едва не задела меня плечом, и я явственно ощутила исходившую от неё злость. Завтра мне придётся за это заплатить.

Вскинув голову, я бросила на Глеба удивлённый взгляд.

Он покачал головой, подхватил полотенце с пола.

— Не надо на меня так смотреть. Я её сюда не звал.

— Мне до этого дела нет, — я пыталась говорить равнодушным тоном, чтобы не выдать своих истинных чувств. — Добрая половина женщин этого города видела тебя обнаженным.

Глеб подошёл к столу и взял бутылку с водой, а потом повернулся ко мне.

— Ты преувеличиваешь, — это прозвучало скорее как предостережение, нежели как утверждение.

Запрокинув голову, он залпом выпил воду.

Откашлявшись, я спросила:

— Почему ты здесь, в школе? Не думала, что ты тренируешься в этой качалке.

Глеб поставил бутылку на стол и продолжал стоять не шевелясь. Интересно, он вообще собирается отвечать на мой вопрос?

— Помогаю тренеру по футболу.

Хм. Что ж, круто.

Домой. Айпод. Беги отсюда. Предвкушая прогулку до дома, я развернулась к выходу, но внезапно кое о чем вспомнила:

— Кстати, Андрей мне написал.

— Он тебе написал? — переспросил Глеб с усмешкой. — Похоже, он не из тех, кто прислушивается к добрым советам?

— Ты просил его не общаться со мной? — я скрестила руки на груди. — Я и сама могу с ним разобраться, если что. И, кстати, раньше он мне не писал. А теперь пишет благодаря тебе, так что не лезь не в своё дело.

Я не на шутку разозлилась.

— Я сделал это не ради тебя, — невозмутимо произнёс он, вытираясь белым полотенцем. — Андрей давно уже нарывался. Его нужно было поставить на место.

О, да какого вообще…

— Вот это самомнение! — заорала я. — Конечно, ведь у тебя откуда ни возьмись появились деньги. Где ты их берёшь - мне даже думать страшно, — зачем-то добавила я, хотя мне следовало заткнуться. — И с городской полицией ты, похоже, на короткой ноге. И на «Петле» ты теперь, по всей видимости, главный. Мои поздравления, Глеб, — я улыбнулась широкой притворной улыбкой. — Ты самый влиятельный человек в Москве!

Я упёрла руки в бёдра, крайне довольная тем, как хорошо мне теперь удаётся ставить парней на место.

Но тут улыбка сошла с моего лица, а глаза округлились. Глеб прищурился - его взгляд сверкал вызовом и изумлением - и, швырнув полотенце на пол, направился ко мне.

Черт. Я должна была послушать мать. Мне нужно поменьше болтать.

Он кивнул - в уголке его рта играла ухмылка.

— Вот она.

Он подходил все ближе, и я отступила назад, к стене.

— О чем ты?

— Та язвительная девочка, которую я увидел несколько лет назад в доме у Адиля.

Ага, та самая, которая была слегка навеселе и чересчур самоуверенна? Я уперлась затылком в стену - а значит, дальше отступать некуда. Капля пота скатилась по шее. Я увидела, как Глеб проследил за ней взглядом, и внезапно настолько отупела, что не смогла бы вспомнить даже собственное имя.

Господи, какой он огромный. От него исходил жар. Он стоял всего в паре метров от меня, навис надо мной, целиком заполнив пространство вокруг меня. Ощущение было такое, словно я стояла в тени дерева.

Глядя прямо перед собой, я пыталась сохранять невозмутимый вид. Однако это было практически невозможно и совершенно бессмысленно. Глеб часто меня раздражал - в разговорах бросал мне вызов, давил на меня и абсолютно всегда делал то, что хотел, - но я бы никогда не поспорила с тем, что он умён. А ещё он знал о том, как реагирует на него мое тело.

— Мне нравится, когда ты болтаешь невесть что, — прошептал он, глядя на меня сверху вниз. — От этого мне хочется заткнуть тебе рот.

Сукин сын. Я сжала бёдра, мне почти хотелось кричать от досады - между ног было так влажно.

Нужно сваливать.

— Мне пора, — я оттолкнулась от стены, но наткнулась на его грудь.

— Как тебе твоя работа? Нравится? — спросил он тихо, уперев руки в стену по обе стороны от моей головы.

А?

От него пахло летом, липкой сахарной ватой на чертовом колесе, прохладной водой на разгоряченной коже.

— Что? — переспросила я.

Он задал вопрос. О чем он, мать его, спросил?

Опираясь на руки, он наклонился ко мне ещё ближе, опустив голову к моему лицу.

— Общественная работа, Эмили. Тебе нравится?

Я слышала смех в его голосе. Вот же маленький говнюк.

— Нет, — пробормотала я. — Учить шайку подростков, которые сачковали весь учебный год - не самое веселое времяпровождение. Им нужна была своевременная корректировка поведения, только и всего.

Его руки немного опустились, и я услышала, как он втягивает воздух носом, словно обнюхивает меня.

— Для начала: весёлое времяпровождение - это именно то, из-за чего ты сюда угодила, — произнёс он спокойно, но твёрдо. — И корректировка поведения нужна вовсе не этим ребятам, а тебе.

— Что ж, я своё получила, большое спасибо великому Питеру, — ухмыльнулась я. А потом посмотрела на него в упор. — Ты меня не знаешь, Глеб, — с этими словами я оттолкнула его, повернувшись к выходу.

Но он схватил меня за руку и поставил обратно.

— Ты права. Я тебя не знаю. Так почему бы тебе меня не просветить? Что означает твоё имя - Эмили? И что ты натворила в университете? За что тебя арестовали?

Увидев, что я молчу, не отвечая на его тупые вопросы, он снова припер меня к стене.

— Давай попробуем что-нибудь попроще, хорошо? Твой любимый цвет. Какой твой любимый цвет?

— Ты серьёзно?

— Ты что, пытаешься выиграть время?

Я нахмурилась.

— Розовый. Мне нравится розовый.

— Правда? — продолжал напирать он. — А что насчёт музыки? Какая твоя любимая группа? А книги? Твой любимый жанр? Когда ты в последний раз ела шоколад или валялась в пижаме до полудня?

Не знаю - то ли это стены начали смыкаться вокруг меня, то ли Глеб так меня притеснил.

— К чему ты клонишь, маленький засранец? — возмутилась я.

Услышав этот вызов с моей стороны, это пренебрежительное словечко в его адрес, Глеб улыбнулся и снова приблизился ко мне вплотную.

— Как насчёт душа, Эми? — звук его низкого, хриплого голоса закружился у меня в животе и устремился ниже.

Сделав резкий вдох, я облизнула пересохшие губы.

— Что?

Он голодным взглядом уставился на мой рот.

— Маленькому засранцу - который уже не такой и маленький - нужно принять душ, — прошептал он, не сводя взгляда с моих губ. — Прими со мной душ. Прямо сейчас.

Я прижала ладони к холодной, покрытой белой краской бетонной стене, пытаясь остудить жар в груди. Какого черта ему нужно? Он же не хочет того, о чем просит?

Я выгнула бровь, пытаясь казаться спокойной, чем была на самом деле.

— Ты назвал меня жалкой и беспомощной, Глеб. А теперь предлагаешь принять с тобой душ?

— Так докажи мне, — его взгляд был искренним, серьёзным, словно он искал что-то в моем лице. — Докажи, что ты не жалкая. Используй возможность, — он прищурился, почти с мольбой глядя на меня, и я, похоже, проглотила собственное сердце, потому что все мое проклятое тело теперь пульсировало.

— Я серьёзно, — тихо сказал он. — Команда разбежалась. Мы будем одни. Пойдём со мной в раздевалку. Пойдём в душ. Покажи мне, какая ты смелая.

Я силилась сказать «нет», но это слово просто застряло у меня в горле. Я хотела произнести его, но желала на самом деле совсем другого.

Глеб протянул руку вниз и, взяв меня за мизинец, покрутил его в пальцах. Опустив взгляд, продолжил едва слышным голосом:

— Я не прикоснусь к тебе, если ты сама этого не захочешь, — а потом он поднял свои зеленые глаза, ошеломив меня промелькнувшей в них грустью. — Тебе нужно только пойти, Эми. И все. Я сниму с тебя одежду. Все, что тебе нужно - пойти за мной. Я знаю, ты этого хочешь.

Я и впрямь хотела пойти. Хотела, чтобы кто-нибудь обнимал меня, прикасался ко мне, хотела быть нужной кому-то.

Он приблизил ко мне своё лицо, и его дыхание обожгло мои губы.

— Давай же, решайся.

Я сжала руки в кулаки, потом распрямила пальцы и снова собрала их в кулак. Я хотела. Хотела прикоснуться к нему. Обнять его за шею. Взять его за руки и пойти туда, куда он поведёт.

Но силы воли у меня не хватило бы даже для того, чтобы сдвинуться с места. Он посмеётся надо мной. Он просто воспользуется мной, не увидит во мне ничего стоящего, что захотелось бы сохранить. Вскоре он возненавидит меня.

Заморгав, я посмотрела на него и покачала головой. Мне было все равно, что он увидит мои мокрые от слез глаза.

Глеб изучал мое лицо, и я не знала точно, что именно он чувствует - злость, разочарование или отвращение.

Наконец он опустил руки и выпрямился. Тёплый кокон, в котором я оказалась благодаря близости его тела, растворился, и мне вдруг стало холодно.

— Ты себя боишься, — прямо сказал он. — Не меня.

А потом отступил, глядя на меня свысока.

— Вот поэтому я и назвал тебя жалкой, Эмили.

Жалкой. Я осклабилась, черт, как же я устала слышать это от него.

— Мне нужно в душ, — в его голосе не было ни следа прежней мягкости. — А тебе пора идти.

Развернувшись, он зашагал к мужской раздевалке.

Я не жалкая. Я не хочу быть жалкой.

Шмыгнув носом и расправив плечи, я выпалила:

— Может, я просто не хочу тебя, — он повернулся с удивленным видом, и я напрягалась всем телом. — Я просто не хочу тебя, Глеб.

Коротко усмехнувшись, я пошла к выходу.

Но не успела я взяться за ручку двери, как его рука обвила меня за талию и притянула к тёплому телу. Я выдохнула - он перебросил мои волосы в сторону и прижался горячим ртом к моей шее.

Все разлетелось.

У меня подогнулись колени, закрылись глаза, а голова сама наклонилась набок, подставляя шею для поцелуя.

О. Мой. Бог.

Я ничего не соображала. Не могла отстраниться. Не могла его остановить. Его пылающий рот блуждал по шее, горячее дыхание обжигало кожу, которая и без того уже горела огнём. Он почти не шевелился - словно потерял над собой контроль, так же как и я. Словно все, о чем он мечтал, - прикоснуться ко мне. Он захватил мою кожу зубами, жестко, но не больно, а потом прильнул к чувствительному местечку под ухом. Я не могла точно сказать, целует он меня или собирается съесть.

Меня затрясло, и я прижала к себе его руку, которая лежала у меня на талии. Но мне необязательно было это делать. Он обхватил меня так крепко, что я никак не могла поглубже вдохнуть.

Я чувствовала его, и это было единственное, что меня волновало. Его член упёрся мне в спину, и я подалась назад. Он оставлял короткие поцелуи на моей шее, у её основания, под ухом. Его язык скользнул по мочке уха, а потом свободной рукой он взял меня за подбородок и развернул мое лицо к себе.

И накрыл мой рот своим. Я застонала. Возможно, это прозвучало так, словно мне больно, но я ничего не могла с собой поделать. Между ног у меня бушевал ураган, и я будто озверела.

Я как с цепи сорвалась.

Наши языкисоприкоснулись, и я простонала ему в рот, вдыхая его запах, наслаждаясь ощущением его мощного тела. Он целовал меня, и я вбирала в себя жар, влагу, вкус.

Одной рукой он по-прежнему обнимал меня за талию, а другую запустил мне под юбку, прямо в трусики.

— О, — сдавленно простонала я прямо ему в рот, который не отрывался от моего до сих пор. Что он делает? Нужно положить этому конец!

Мои веки затрепетали, когда его пальцы погрузились в мое влажное лоно и закружились вокруг клитора.

И тогда его губы оторвались от моих. Он рывком поднял меня с пола и прорычал мне в ухо:

— Вот как ты меня не хочешь, Эми, — его голос был резким, в нем слышалась угроза. — Жалкая, беспомощная и вдобавок лживая.

И с этими словами он просто отпустил меня, и я приземлилась пятой точкой на гимнастический мат, дрожа от замешательства и недоумения.

А затем услышала, как открывается и закрывается дверь за моей спиной, и тогда поняла, что осталась одна.

Я поднесла ко рту дрожащую руку и жадно вдохнула воздух.

Что, черт возьми, это было?!

Комментарий к

Я не могу выразить свои эмоции!

========== Часть 4 ==========

Всем телом я ощущала влажный липкий школьный воздух, с большим усилием пробираясь сквозь него, словно через тонкую влажную ткань, в учительскую.

Но мне это даже нравилось.

К тому же освещение в коридорах было тусклым, а дождь все сильнее стучал по крыше. Создавалось ощущение, словно в мире не было никого, кроме меня. Одиночество сейчас мне было просто необходимо.

Не только поцелуй Глеба в тот день задел меня за живое, но и его слова, которые я постоянно прокручивала в голове. Откуда он настолько хорошо меня знал? Он словно предвидел все аргументы и просчитывал реакции, заранее зная результат, а я не могла ничего ему противопоставить. Спустя неделю после тех событий он все ещё не выходил у меня из головы. Мысли о нем стали насущной потребностью, как пища или воздух.

Мне хотелось его ударить, и я не знала, почему.

Господи. Заправив волосы за ухо, я шла по коридору.

Гроза началась час назад. Так как летом освещение в школе большей частью не работало - в целях экономии электричества горели только лампы в классных комнатах, - единственным напоминанием о том, что сейчас позднее утро, были отблески дождевых капель, отскакивавших от стёкол, и их длинные тени, танцующие на стенах. Занятия только закончились, но едва ли кто-то смог бы об этом догадаться. Школа была уже пуста.

Группа поддержки и игроки команды по футболу не появлялись из-за погоды, и по меньшей мере треть учеников, занимавшихся с кураторами, также отсутствовали.

Понаблюдав за другими кураторами и их группами, я увидела ту же модель: отсутствие интереса и откровенную скуку. Разумеется, кто захочет проводить летние каникулы в душном классе, в то время как их друзья тусуются и крутят романы на озере? Ну и пусть. Какое мне дело до их школьных тусовок? Если им все равно, то мне - тем более.

Но я понимала: это никудышная отговорка. Мне было не все равно.

«Корректировка поведения нужна не этим ребятам, а тебе».

Черт, Глеб.

Глеб, которого я толком не видела с прошлого понедельника.

Глеб, на которого я украдкой посматривала из школьного окна, когда он бегал по полю, смеясь и потея.

Глеб, который буквально бросил меня в качалке после того умопомрачительного поцелуя.

Глеб, который наблюдал за мной, когда я училась в старших классах, а теперь мы поменялись ролями и за ним наблюдала я.

Резко затормозив, я открыла дверь учительской и вошла, глядя по сторонам в поисках какой-нибудь живой души. В комнате было жутковато: ни света, ни движения, ни единого звука, кроме шума падающей воды за окном. На всех поверхностях мерцали отблески грозы.

Ливень усиливался. Я размышляла, как мне добраться до дома, учитывая тот факт, что обычно я ходила пешком. Нужно было позвонить Елене.

— Это не обсуждается, — я повернула голову на резкий голос, доносившийся из кабинета медсестры.

Кто?

Голос продолжал:

— Как я уже говорил..

Забыв о стопках документов, которые мне нужно было забрать из-под длинного рабочего стола, я тихонько подошла к открытой двери кабинета медсестры, миновав пару других дверей.

Моя короткая многослойная чёрная юбка тихо колыхалась на бёдрах при ходьбе. Наряд дополнял бирюзовый топ. Я потирала голые руки ладонями, пытаясь унять дрожь.

— Да, Кирилл. Я знаю, кто наш отец.

Я застыла на месте. Внутри все перевернулось. Это был Глеб. Он говорил с братом.

— На мою долю выпало куда больше побоев, чем на твою, — прорычал он. — Поэтому перестань пытаться меня защитить.

Побоев?

Подойдя к открытой двери, я осторожно заглянула внутрь. В животе тут же закружились бабочки. Однако Глеб был в полном раздрае. В буквальном смысле.

На нем были длинные чёрные шорты из сетчатой ткани и чёрные беговые кроссовки. Волосы, обычно собранные в тугой хвост на затылке, прилипли к его мокрой шее, и я не могла понять, отчего, - то ли он вспотел в качалке, то ли промок под дождём. Удерживая телефон плечом, Глеб ходил по кабинету и что-то искал. Ему явно было непросто, потому что он прижимал ладонь к порезу на животе, в то время как из раны на локте на выложенный плиткой пол капала алая кровь.

Я слышала голос Кирилла, доносившийся из трубки, но слов разобрать не могла.

Глеб одну за другой распахивал дверцы шкафчиков и вновь захлопывал их обратно, и, несмотря на его помятый вид, у меня возникло такое чувство, что его раздражение вызвано отнюдь не этими царапинами.

— Если он выйдет раньше, значит, так тому и быть! — заорал он, ногой захлопнув шкафчик, и я съёжившись. — Получай свой судебный запрет, но меня в это не вмешивай. Если он ко мне приблизится, я ему глотку перережу!

И теперь я услышала слова Кирилла отчётливо и громко:

— Не надо давать мне ещё один повод для беспокойства!

Глеб не ответил. Он убрал телефон от уха, нажал отбой и швырнул его на одну из кушеток.

— Сукин сын, — проворчал он, опершись рукой на шкафчик и опустив на неё голову.

Его грудь быстро вздымалась и опускалась, он дышал тяжело, но я знала, что причиной тому не раны. Я застыла на месте, прикусив губу и понимая, что должна развернуться и уйти. С тех пор как я вернулась в город, он вёл себя со мной просто отвратительно.

Но, вместо того чтобы убраться, захотелось… убедиться, что он в порядке.

По правде говоря, мне нравилось видеть его таким, потерявшим контроль, и я смотрела на него как заворожённая.

Он постоял так ещё несколько секунд, и наконец его дыхание выровнялось.

Я никогда ещё не видела Глеба на взводе. Это Кирилл с его бурным темпераментом обычно взрывался, как сигнальная ракета в небе. Он метал гром и молнии, и все вокруг тут же понимали, что он зол.

Действия Глеба, напротив, всегда - всегда - отличались точностью и малозаметностью, словно все его шаги и решения были продуманы и просчитаны заранее. Я частенько задавалась вопросом, спит ли он вообще или вместо этого планирует грядущий день, стараясь предугадать ход каждой беседы, в которой будет учавствовать, каждый поворот событий.

Это из-за отца, подумала я. Эта тема могла по-настоящему вывести его из себя.

Со мной это тоже случалось.

Облизнув губы, я произнесла:

— Ложись.

Глеб оторвался от шкафчика и, резко повернувшись, устремил на меня сердитый взгляд, словно сразу понял, что это я.

Взгляд его зелёных глаз словно пригвоздил меня к месту на пару секунд, и я успела заметить, как натянулась на его лице безупречная карамельная кожа и как напряглась нижняя челюсть, отчего на щеках появились симметричные ямочки.

Когда-нибудь, наверное, мы сможем смотреть друг на друга без хмурой гримасы на лице. Но пока это невозможно.

— Ложись, — повторила я, стараясь сохранять спокойствие. — Я найду антисептик и бинты.

Краем глаза я успела заметить, как он прищурился, подозрительно глядя на меня, а потом обошла его и устремилась к шкафчикам у стены, когда почувствовала, как Глеб схватил меня за предплечье, и, застыв, поднял взгляд.

На его лице была словно маска: оно не выражало ровным счетом ничего. Я проследила за каплей, прочертившей дорожку от его виска к щеке, и могу поклясться, почувствовала привкус соли в воздухе - и облизнула губы.

Его кадык дернулся вверх, прежде чем он заговорил.

— Я сам могу это сделать, — голос прозвучал хрипло.

Изогнув бровь, я посмотрела на его пальцы, сомкнувшиеся на моей руке.

— Я и не говорила, что не можешь, — я отвела в сторону один палец, а следом и все остальные, затем отвернулась и стала искать бинты и что-нибудь, чем промыть раны. Старалась не прислушиваться к каждому его движению и все равно уловила, как скрипнули подошвы кроссовок и как прогнулась кушетка под весом его тела.

Прикусив нижнюю губу, я протянула руку за антисептиком и нечаянно опрокинула бутылку перекиси, стоявшей в шкафчике. Неуклюже наклонилась, чтобы поднять её с пола. Слава богу, бутылка была пластмассовая.

Находясь рядом с Глебом, я никак не могла взять себя в руки, пока он полуобнаженный лежал на кушетке. В школе было темно, ни единой души, и, крепко зажмурившись и сделав медленный, плавный выдох, я взяла все необходимое в руки и подошла к кушетке.

Оказалось, что Глеб прилёг лишь наполовину. Только услышав, как что-то упало на пол, я поняла, что самообладание меня подвело, и я снова что-то выронила из рук, поэтому быстро бросила все припасы на кушетку рядом с ним.

Его ноги в чёрных кроссовках были на полу, а накаченный торс покоился на кушетке. Как раз это было не так уж и странно. Возможно, ляг он полностью, то почувствовал бы себя уязвимым.

Странность заключалась в том, что он опирался на локти, и от этого по моим рукам пробежала нервная дрожь.

Он собирался наблюдать за мной.

Я набрала воздух в грудь и наклонилась, чтобы вскрыть упаковку с бинтами.

— Ляг нормально, — пробормотала я, ощущая на себе его взгляд.

— Нет.

Что?

Я посмотрела на него и тут же застыла. Глеб смотрел на меня не моргая. Его взгляд скользнул вниз, к моему топу, а потом вернулся обратно к моему лицу, и тогда я увидела, как уголок его рта изогнулся и выражение лица стало расслабленным и довольным. И мне все стало ясно.

Глеб Голубин - сущий дьявол.

Я покачала головой.

— Я с тобой по-доброму. Ты бы тоже мог.

— По-доброму? — хохотнул он себе под нос. — Да не нужна мне твоя доброта.

Я стиснула зубы. В чем его проблема?

Схватив бутылку с перекисью, которую незадолго до этого уронила на пол, я открутила крышку и струйкой вылила жидкость прямо на порез на животе.

Зашипев, он схватил марлю и прижал её к ране.

— Какого черта?

— Упс, — пропела я и закрутила крышку.

Бросив флакон на кушетку, я ногой раздвинула в стороны его стопы и опустилась на колени между его ног. Он наблюдал за мной, а я положила ладони ему на бёдра и медленно наклонила голову к его животу. Убрав в сторону его руку с марлей, я легко подула прохладным воздухом на пузырящуюся перекись, чтобы унять жжение.

Краем глаза я заметила, как он вздрогнул, а потом замер неподвижно, словно вовсе не дышал. Я надувала щеки и раз за разом дула на порезы, водя головой из стороны в сторону.

Вокруг меня витал едва уловимый аромат его геля для душа, смешиваясь с запахом дождя и пота, и я закрыла глаза, забывшись.

— Эми, — выдохнул он, и, посмотрев на него, я увидела, что он запрокинул голову назад и тоже закрыл глаза. Его грудь вздымалась и опускалась, а кадык перекатывался, и я не могла заставить себя отвести взгляд от него и его идеального торса.

Ему нравилось, и, черт возьми, я боролась с соблазном поцеловать его.

Переместив вес тела на пятки, я посмотрела на него с улыбкой.

— И все-таки тебе нравится моя доброта.

Ухмыльнувшись, я встала на колени, взяла физраствор и марлю, а Глеб поднял голову и стал смотреть на меня.

— Так что же произошло? — спросила я, прижав марлю к коже прямо под порезами, чтобы она впитала стекающий раствор.

Затем вылила немного раствора на раны, чтобы промыть их, и мышцы пресса у него напряглись, вероятно, от холодной жидкости, так как физраствор не вызывал жжения.

Он втянул воздух сквозь сжатые зубы.

— У ребятишек, помешанных на естествознании, на крыше парники, — проворчал он, и я едва не рассмеялась. — Директор попросил меня подняться и проверить, закрыты ли крыши. Я поскользнулся, спускаясь по лестнице. Зацепился за какие-то болты.

Ой.

Оставшимся куском марли я вытерла раствор, а потом открыла упаковку с влажными салфетками и убрала кровь.

— Тебе следует надеть перчатки, — заметил он. — Ну, знаешь, кровь и все такое.

— А я думала, что с тобой девушке ничего не грозит, — парировала я, открывая упаковку с пластырями. — Ты разве не об этом мне говорил?

С минуту Глеб молчал, наблюдая за тем, как я приклеиваю на живот три прямоугольных пластыря.

— Не просто девушке, а моей девушке, — наконец уточнил он. — И все же тебе не стоит быть столь беспечной. В следующий раз надевай перчатки.

Я проигнорировала эти слова. Когда он вел себя подобным образом, у меня возникало странное чувство. Он привык отчитывать меня, но порой будто бы оберегал, а в дополнение ко всему вышеперечисленному ещё и вёл себя как настоящий козел. Я решила, что снисходительность - это его способ обеспечить себе превосходство.

Выпрямившись, сменила тему:

— Ещё где-нибудь болит?

Глеб помешкал лишь мгновение. А потом согнул правую руку, подняв локоть и показал мне царапины, которые я заметила, ещё когда стояла за дверью.

Я повторила ту же процедуру, встала и склонилась над ним, промыла физраствором раны, подставив марлю.

Он зашипел и скомандовал:

— Подуй.

— Так ведь не больно же, — усмехнулась я, отлично зная, что физраствор не щиплет и не жжёт.

— Господи, Эмили, — рявкнул он, поморщившись.

Я закатила глаза, но уступила. Взяв его руку снизу, я наклонилась и осторожно подула на царапины. Запах Глеба вновь окутал меня, и мне отчаянно хотелось закрыть рот и втянуть его носом.

Но я этого не сделала: знала, что он внимательно наблюдает за мной.

— Почему ты так на меня смотришь? — спросила я, вытирая остатки раствора и кровь.

Я не взглянула на него, но услышала, как он сглотнул.

— Просто ты впервые в жизни сделала мне приятно, вот и все, — ответил он. И, возможно, это были самые искренние слова, которые я когда-либо слышала.

Я нахмурила брови.

Впервые сделала ему приятно? Я не знала, что на это сказать. Мне совершенно нечего было ответить. Я молча закончила обрабатывать раны и быстро наклеила пластыри, больше не глядя ему в глаза. В старших классах Глеб пытался быть со мной милым. Он хотел быть мне другом. Возможно, с перспективой более близких отношений. А теперь я навязывала ему своё внимание, в котором, он, вероятно, не нуждался.

— Могу я спросить? — рискнула я.

— О чем?

— Той ночью, когда ты отвёз Андрея домой.. — я проглотила комок в горле, разглаживая пальцами пластырь на его руке. — Ты сказал, что у тебя есть татуировки. Слишком много.. — я сфокусировала взгляд на его предплечье. — Что ты имел в виду? — очевидно же, что у Глеба не было ни единой татуировки. Его фраза не имела никакого смысла.

Он отвернулся и медленно, глубоко вздохнул. Так, словно собирался нырнуть с головой под воду и знал, что вынырнет не скоро.

— Извини, — тихо произнесла я, выпрямившись и смяв упаковку от пластырей в кулаке. — Я просто.. не знаю… Просто хочу тебя понять.

Наконец я посмотрела ему в глаза. Он молча изучал меня. Может, пытался придумать ответ, правда я не была уверена, хотел ли он вообще что-то объяснять. Забавно, за прошедшее время я не раз вспоминала те его слова, но только сегодня, случайно подслушав их разговор с Кириллом, поняла, что они как-то связаны с его детством.

Я совсем не знала, кто такой Глеб Голубин.

Он потёр предплечье и прищурился.

— Если бы ты решила сделать себе татуировку, что бы ты попросила изобразить?

Я моргнула, потрясённая его вопросом.

— Хм, — тихо усмехнулась, задумавшись над ответом, а потом призналась: — Наверное, крылья ангела. Причём одно из них сломанное.

— Это как-то связано с твоим прошлым?

— Да, — кивнула я.

— И это что-то, о чем ты хотела бы помнить?

— Да.

— Вот поэтому у меня нет татуировок, — подытожил он. — Люди делают татуировки по разным причинам, но так или иначе это всегда напоминания о том, что сделало их такими, какие они сейчас. Я же не хочу вспоминать о людях, которые дали мне жизнь. О людях, которые меня вырастили… — он решительно покачал головой. — О местах, которые я видел, о поступках, которые я совершал. Все равно из головы это не выкинешь. Так зачем ещё и рисовать это на теле? Я ни на чем не хочу зацикливаться.

Его язвительный тон был адресован не мне, но я понимала, что задела его за живое. И догадывалась, о чем он говорит. Воспоминания о детстве по-прежнему причиняли боль, и он не хотел думать о них, глядя в зеркало.

Внезапно я поняла, что у нас с Глебом общего. Насколько иной могла бы быть наша жизнь без нерадивых родителей. Или родись мы в других семьях.

— Ни матерей, ни отцов, — прошептала я.

— Что?

Моргнув, я покачала головой.

— Ничего.

Только когда мои лёгкие начали гореть, я осознала, что все это время не дышала. Сделая глубокий вдох и собрав медикаменты, я выпрямилась и спросила:

— Твой брат много для тебя значит? Кирилл, Адиль, Ева.. Возможно, когда-нибудь ты поймёшь, как тебе на самом деле повезло, или найдёшь что-то или кого-то, кто будет тебе небезразличен.

Может, и я буду в их числе, подумала я, подходя к шкафчику и расставляя все по местам, в точности так же, как было.

Вспышка молнии осветила комнату, и через несколько мгновений послышался раскат грома.

Черт. Я же так и не позвонила Елене.

Услышав, как скрипнула кушетка у меня за спиной, я поняла, что Глеб поднялся.

— Там дождь, — произнёс он. — Я тебя подброшу. Пошли.

Повернувшись, я увидела его массивный силуэт в дверном проеме. Он натягивал серую футболку, на которой виднелись разрывы и пятна крови.

Господи. Я едва не задохнулась, увидев, как напряглись мышцы его живота, проследила взглядом за линиями, которые исчезали под шортами. Чистый секс.

Я отвернулась к шкафчикам, пытаясь замедлить дыхание и не думать о нас с Глебом вдвоём в машине.

«Я подброшу тебя». Я покачала головой. Ага, черта с два.

— Все в порядке, — пробормотала я, не поворачиваясь к нему. — Я позвоню Елене.

— Даже не думай вынуждать свою сестру сесть за руль в такую погоду, — произнёс он своим размеренным низким голосом, в котором послышалась угроза. — Иначе мне придётся придумать что-нибудь ещё, чтобы снова поставить тебя на колени.

У меня вытянулось лицо, а во рту пересохло. Маленький засранец.

— Не зли меня, Эми. Я буду у входа через пять минут.

И с этими словами он исчез.

***

Находясь в тепле и безопасности, я все ещё никак не могла унять нервную дрожь, от которой волоски на моих руках стояли дыбом. Я сжала ткань своей юбки в кулаках и смотрела невидящим взглядом в окно.

Он был слишком близко. И - я вытерла ладони о свои тёплые бёдра - недостаточно близко.

— Вот, — заговорил Глеб, и я вздрогнула. Он протянул руку за полотенцем, лежавшим на заднем сиденье и бросил его мне. — Оно чистое.

Ну, разумеется, чистое, Глеб мог время от времени запачкать руки, но его одежда и автомобиль - во всяком случае, судя по тому, что я видела, - были безупречны. Черт, даже его дом выглядел девственно чистым.

— Спасибо, — сказала я, поймав полотенце у груди.

Хоть какое-то занятие. Все что угодно..

Я нагнулась и вытерла ноги, а потом сняла шлёпанцы и насухо промокнула ступни.

Я не успела промокнуть насквозь, да и Глеб подъехал максимально близко к школьному входу, но мне все же досталось. Одежда была в мокрых пятнах размером с монету, а пряди волос прилипли к шее и плечам.

Вытерев бёдра, я прислонилась спиной к сиденью и отёрла капли воды со своих голых рук.

Вытираясь, я чувствовала, что Глеб наблюдает за мной.

Повернувшись, я положила полотенце на заднее сиденье и замерла, когда в полной тишине у меня в животе раздалось урчание - доказательство того, что я ничего не ела с раннего утра.

Черт. Я снова повернулась и пристегнула ремень, надеясь, что он ничего не слышал.

Но нет.

— Ты голодная? — спросил Глеб, бросив взгляд в мою сторону. — У меня есть что перекусить, если хочешь.

— Нет, все в порядке, — пробормотала я, не глядя на него.

И тут у меня в животе снова заурчало. Я закрыла глаза и обхватила себя руками, вжавшись в сиденье.

— Господи, — усмехнувшись, он снова протянул руку и достал из сумки на заднем сиденье пластиковый контейнер.

— Ешь, — скомандовал Глеб, поставив его мне на колени.

Я поджала губы. Почему он говорит со мной таким снисходительным тоном?

— Все нормально, — сказала я, отворачиваясь к окну. — Я все равно скоро буду дома.

— Значит, домой я тебя могу отвезти, но еду мою ты есть не станешь?

Мои глаза округлились, я посмотрела на него.

— Ты же сам заставил меня поехать с тобой, — заметила я, а потом тихо добавила: — Я благодарна, разумеется, — и покачала головой, не сумев сдержать улыбку. — Ладно, — проворчала я. — Поем.

И в считанные секунды я сняла с контейнера крышку и удивленно уставилась на ломтики арбуза, лежавшие внутри. Взяв ломтик двумя пальцами, я пошутила:

— Фрукты? Я никогда не представляла тебя нарезающим арбуз, Глеб.

— Но в других сценах ты меня представляла, — невозмутимо произнёс он, и на его лице появилось такое выражение, словно ему было все обо мне известно.

Переключив передачу, он устремился вперёд, а я закатила глаза, не желая развивать эту тему, поднеся к губам ломтик арбуза и откусила половину. Мне нравилось ощущение его зернистой поверхности на языке.

Проглотив сок, я едва не рассмеялась и вовремя прикрыла рот рукой: я и не думала, что была настолько голодна.

— Очень вкусно. Спасибо.

Но когда я взглянула на Глеба, от моей улыбки не осталось и следа. Он сосредоточено смотрел на дорогу, и его лицо было похоже на маску. Казалось, он был чем-то рассержен. Машина замедлила ход, и в его прищуренных глазах появилось странное выражение.

— Я что, ем твой обед? — спросила я, внезапно разозлившись на то, что он вынудил меня это съесть. — Я же сказала тебе, что все в порядке..

— Ешь, — оборвал меня он. — Пожалуйста.

Он сглотнул, и его кадык дёрнулся. Ему было явно не по себе.

Я тихо жевала, наблюдая за Глебом, следя взглядом за его движениями, и чертовски хорошо понимала, что, если бы мне пришлось выбирать, за кем наблюдать - за дирижером или за Глебом Голубиным, я бы выбрала Глеба.

Его пальцы сжимали рычаг переключения передач, мускулистые икры напрягались всякий раз, когда он выжимал сцепление, а зеленые глаза, которые - клянусь - почернели, напряжённо смотрели в лобовое стекло.

Я могла бы бесконечно любоваться тем, как он ведёт машину.

— Перестань на меня смотреть, — сказал он, и я тут же перевела взгляд на его лицо.

Черт!

Он по-прежнему смотрел в лобовое стекло, его губы были приоткрыты, а лицо выглядело настороженным.

— Что? — спросила я, сделав вид, будто не поняла, о чем он. Будто я сейчас не пускала слюни, глядя, как он ведёт автомобиль. Но это было бесполезно. Мои щёки пылали, и я уверена, он это заметил.

— Из-за тебя мы попадём в аварию, черт возьми, — выругался Глеб.

— Из-за меня? — нахмурилась я. — И что же я такого сделала?

Он покачал головой, издав едва слышный смешок.

— Сделай одолжение, ладно? — его голос вдруг стал мягким и чувственным. В этой внезапной перемене было что-то угрожающее.

Глеб стрельнул в меня взглядом, и я захлопнула рот, проглотив остатки арбуза. Какого черта он смотрит на меня вот так?

Дёрнув подбородком в мою сторону, он произнёс:

— У тебя на губах арбузный сок. Слижи его, или это сделаю я.

========== Часть 5 ==========

Я ошарашено опустила руку с ломтиком арбуза. Это что, шутка? Но нет, вызов в его взгляде, угроза в его тихом голосе, охватившее меня ощущение опасности - все это едва ли было шуткой. Я моргнула и, отвернувшись, уставилась в лобовое стекло.

Что за черт!

Быстрым движением я слизнула с губ остатки сока и закрыла контейнер.

В моей сумке зазвонил телефон, и я протянула за ним руку, радуясь возможности отвлечься. Но, взглянув на экран, поёжилась.

Снова мать. Она дважды звонила, а теперь прислала ещё одно сообщение.

«В доме у Евы. Через десять минут».

Покачав головой, я снова засунула телефон в сумку, пытаясь избавиться от дурного предчувствия. Какого черта ей нужно? Когда я приехала в город, она даже не удосужилась поинтересоваться, как я добралась, а несколько дней спустя звонит и пишет не переставая. Может, просто никак не смирится с тем фактом, что я сама ей не позвонила? Не знаю. Но видеть её я не хотела. Только не сегодня и, скорее всего, не в ближайшее время.

— Кто это? — спросил Глеб.

Я вздохнула, продолжая смотреть в окно. К чему лгать?

— Моя мать. Она ждёт меня дома у Евы.

— Зачем?

Я пожала плечами, почувствовав, как меня одолевает грусть. Не то чтобы я не хотела с ним это обсуждать. Просто не могла. Кто знал, что будет на этот раз, когда я открою рот? И как быстро воспоминания о матери разрушат тот кокон блаженства, в котором я сейчас находилась?

— Откуда мне знать? — проворчала я. — Ты задаёшь слишком много вопросов.

Я не хотела видеть её и слышать её голос. Не хотела, чтобы она прикасалась ко мне.

Я поджала губы, затылком ощущая взгляд Глеба.

Мы повернули на улицу дома Евы. Ливень почти не влиял на скорость, с которой Глеб вёл машину.

Я закрыла глаза. Пожалуйста, не останавливайся. Пожалуйста. Я вцепилась в ручку двери. Тупая боль внутри становилась все сильнее, по мере того как он приближался к дому.

Три секунды.

Две.

И наконец одна.

Но он не остановился.

Он не остановился! У меня округлились глаза. Повернув голову, я увидела его самодовольную изогнутую бровь.

— Что ты делаешь? Куда ты едешь? — выпалила я, уперев правую руку в приборную панель, когда он снова прибавил скорость.

— Ты хочешь домой? — спросил он в свою очередь.

Нет.

— Э-э.. м-м, — протянула я.

— Хорошо, — улыбнувшись, он переключил передачу вверх - по крайней мере, судя по тому, что скорость снова увеличилась. — Могу понять. Своих родителей я бы тоже видеть не захотел.

— Ла-а-адно. И куда же ты собираешься меня отвезти?

Глеб не ответил. Сделав музыку погромче, он устремился вперёд, по безлюдным улицам, сквозь пелену дождя.

«Петля» считалась неофициальной гоночной трассой города. Это место посещали все старшеклассники, у которых имелись подходящая машина или свободные деньги для ставок. На деле же «Петля» была просто грязной дорогой вокруг огромного пруда.

— Глеб, думаю, тебе лучше просто отвезти меня домой, — сказала я, стараясь скрыть горечь в голосе, когда мы повернули на длинную подъездную дорогу, которая могла вести только в одно место.

Я ненавидела «Петлю».

Ненавидела машины. Меня раздражал тот факт, что я ничего о них не знала. Раздражало, что мой бывший в старших классах встречался здесь с другой девушкой. Раздражало, что всем здесь нравилось, кроме меня, и что была настолько неуверенной в себе и непросвещённой, что, находясь здесь, всегда старалась слиться с толпой.

— Я подарил тебе свободу, — с иронией сказал Глеб. — И ты не будешь смотреть на меня так, словно я только что помочился на твою сумочку Prada. Давай повеселимся.

— Ну, если только ты не планируешь раздеть меня - чему не бывать. Я не понимаю, с чего ты решил, что кому-то из нас здесь будет весело. Что, по-твоему, я буду делать?

— Водить машину.

Сердце подскочило в груди.

— Прости, что?

— Ты слышала.

Что? Но.. как? Я не умела водить механику! Я поставила ноги на пол, готовая выскочить из машины, и тут заметила, что больше не слышно хруста гравия под колёсами.

— Трассу что, заасфальтировали? — выпалила я.

У трека теперь было бетонное основание, и он стал вдвое шире. В стороне было установлено несколько небольших трибун.

— Глеб, — пробормотала я, присматриваясь к тому, что могла разглядеть сквозь пелену дождя. Это что, светофор на финишной черте? Потом я посмотрела влево. А это место для… комментатора? Серьёзно? — Что здесь произошло?

— Посмотри на меня, — скомандовал он, проигнорировав мой вопрос.

Я повернулась к нему и тут же забыла, о чем спрашивала.

Глеб остановился и поставил машину на стояночный тормоз.

— Сколько у тебя было парней, кроме Андрея?

Мои брови сдвинулись к переносице.

— Ты серьёзно? Увези меня отсюда.

Какого чёрта он делает?

Он поднял руки вверх, как бы защищаясь. Его голос был беспечным, словно он вот-вот рассмеется.

— Я не пытаюсь тебя задеть, золотко, — произнёс он, откинув голову на подголовник и поглядывая на меня. — Я всего лишь хочу донести до тебя одну мысль. Водить машину на механике - все равно что заниматься сексом. С каждым по-разному. Это как шифр, который нужно разгадать, — он провёл ладонями по рулю, медленно и нежно. — Понять, к каким местам прикасаться, — его чувственный голос проникал в мое тело. — Какие облизывать. Посасывать. Покусывать.

Твою мать.

— Да некоторых даже трогать необязательно, — заявил он. — Порой нужно только бросать взгляды, дразнить, играть… У всех свои эрогенные точки, каждого заводит что-то своё, Эми, — я глазела на него, наблюдая за каждым его движением. Он повернулся и, посмотрев на меня, тихо произнёс: — И с этой машиной все в точности так же. Для начала нужно найти сцепление, — пояснил он, и я вскрикнула, когда он резко опустил ногу вниз, выжав педаль. Господи.

Сняв машину с ручника, он положил одну руку на руль, а другую - на рычаг коробки передачи - обольстительным, развратным движением.

— Затем газ, — ухмыльнулся он и, не сводя с меня взгляда, поднял обороты двигателя, но не тронулся с места. — Параллельно работая двумя педалями, ты найдёшь ту самую точку. Точку, в которой она позволит тебе ею управлять.

Она?

— Выжми его, — Глеб топнул ногой, которая стояла на педали и я лихорадочно облизнула губы, потому что во рту у меня напрочь пересохло. — А потом медленно жми на газ, — он опустил другую ногу, и я услышала, как двигатель снова взревел. — И отпускай сцепление… медленно.

Его ноги пришли в движение - одна поднималась вверх, другая опускалась вниз.

— Здесь нужен компромисс, — продолжал он, по-прежнему удерживая мой взгляд. — Если я буду спешить, она посыплется, — он отпустил сцепление, и я дёрнулась вперёд - машина заглохла.

Он выжал сцепление и тормоз и повернул ключ в замке зажигания.

— Но если я буду действовать недостаточно быстро, она никогда не сдвинется с места.

И он держал сцепление выжатым, не шевеля ногой, а другой ногой поднял обороты двигателя - безуспешно.

— Нажимать и отжимать. Газовать и отпускать, — я следила за его ногами, за тем, как он отпускает сцепление и нажимает на газ.

Я трясущимися ногами во все глаза смотрела на то, как Глеб, отпустив сцепление и нажав на педаль газа, рванул по трассе.

Схватившись за приборную доску, я перевела взгляд на свободную полосу, проносившуюся за окном. Лёгкая улыбка расползлась по моим губам. Сидеть в машине определённо было веселее, чем стоять в стороне, среди зрителей. Но мне хотелось водить. Я всегда восхищалась Кириллом и Евой и всегда мечтала научиться.

— Смотри на меня, — рявкнул Глеб.

Я повернула голову к нему и откинулась на спинку сиденья.

— Для того чтобы машина на механике тронулась с места, ты совершаешь действия, чем-то похожие на секс. Но сам процесс езды - это тоже чистый секс. Порой нужно переключать передачи, ускоряться или, — он посмотрел на меня. — Притормаживать.

Он вдавил педаль сцепления и дёрнул рычаг вниз, отпустил сцепление и снова прибавил газу. Мы рванули вперёд, и он повторил весь процесс, только теперь сдвинул рычаг вверх и вправо.

— Каждый раз, когда переключаешь передачи, тебе нужно совершать правильные действия и снова находить ту самую волшебную точку. Когда хочешь ускориться - переключай на повышенную. Когда хочешь замедлиться, переключай на пониженную, — и он похлопал по набалдашнику рычага, указывая на схему с изображением расположения передач.

Он выжимал, отпускал, переключался, газовал. Снова и снова. И всякий раз, когда он прибавлял обороты, я подавалась вперёд. Мои бёдра вибрировали вместе с мотором, мне стало тепло.

Я скользнула по лицу Глеба. На скулах у него появилась тонкая пленка пота, отчего его оливковая кожа казалась ещё красивее.

Он рассмеялся.

— Перестань так на меня смотреть, Эми.

Вот дерьмо. Я моргнула и, откашлявшись, решила сменить тему:

— Моя очередь.

Развернувшись к лобовому стеклу и посмотрев на дорогу, я сжала бёдра, чтобы погасить огонь между ног.

— Что ж, это было нетрудно, — я услышала в его голосе смех. Он остановил автомобиль перед финишной чертой. — Если честно, я польщен, что ты выбрала своим учителем меня, а не Андрея.

— Не стоит, — парировала я. — Андрея я об этом и не просила. Просто так все сложилось. Я не хотела домой, а ты был рядом, так что…

Глеб прищурился.

— Смотри не нарывайся, а то будешь вести машину, сидя у меня на коленях, — пригрозил он.

Я закатила глаза и вздернула подбородок повыше.

— Там дождь. Выходи, а я перелезу за руль.

Он скорчил раздражённую гримасу:

— Да, принцесса.

Я решила проигнорировать эту его колкость. Он открыл дверь, и машину заполнили отсветы молний и раскаты грома. Закусив нижнюю губу, чтобы унять нервную дрожь, я перебросила ноги через консоль и, ухватившись за толстый руль, перетащила себя в его кресло, все ещё хранившее тепло его тела.

Это тепло разлилось по моему животу и устремилось вниз по бёдрам. Дождь хлестал по крыше и капоту, и я почти ничего не видела - только тёмный силуэт, обогнувший машину.

Глеб открыл пассажирскую дверцу, и в салоне послышались звуки грозы.

— Вот спасибо, — сказал он, рухнув в кресло и стряхивая воду с рук. Его длинные чёрные шорты блестели от дождя, а серая футболка теперь казалось чуточку темнее.

И липла к телу, обрисовывая его рельефный торс.

— Ты в порядке, принцесса? — спросила я с невинным видом.

Глеб пригладил волосы, пропустив мою реплику мимо ушей, и пристегнулся.

— Ремень, — напомнил он мне.

Пристегнувшись в свою очередь, я отрегулировала сиденье, а потом потянулась к зажиганию.

— Погоди, — Глеб положил ладонь на мою руку. Она была такой тёплой.

— Сцепление выжито?

Я покачала головой.

— Выжми сцепление левой ногой, а тормоз - правой, — сказал он. — Когда будешь готова, поверни ключ в замке зажигания, ноги не убирай.

Я сбросила шлёпанцы и, сделав все, как он сказал, завела машину.

Когда двигатель взревел, я улыбнулась, хотя на нервной почве мои руки и ноги, казалось, меня не слушались.

— Так, — он взял мою руку и положил её на рычаг коробки передач. — Это первая передача, — и, продолжая держать мою руку в своей, он переключился из нейтральной на первую.

— Это вторая, — сжав мою руку, он передвинул рычаг вниз. Моя рука ослабла. Не знаю, почему, я закрыла глаза, чувствуя, как он управляет мною.

— Третья, — вверх и вправо.

— Четвёртая, — прямо вниз.

— Пятая, — его низкий голос снова перенёс меня вверх и вправо. — И шестая, — он резко сдвинул мою руку вниз, и у меня перехватило дыхание, а в животе затрепетало.

— А это задняя передача, — сказал он почти шепотом. — И позволь мне дать тебе совет. Лучше вести машину с открытыми глазами, Эмили.

Я резко распахнула их. Да, точно. Я ещё не научилась водить такой автомобиль, но уже хотела, чтобы моя следующая машина была на механике.

Сглотнув, я посмотрела на него, нахмурившись:

— Теперь я могу ехать?

Он улыбнулся и, протянув руку, включил музыку. Заиграла композиция Trenches группы Pop Evil.

— Для вдохновения тебе, крепкий орешек.

— Да, точно, — с сарказмом отозвалась я.

Отпустив сцепление, нажала на газ. Машина задрожала и заглохла. Я застыла на месте, потрясённая. Мое лицо залила краска стыда. Я слышала, как Глеб фыркнул, и краем глаза заметила, что его грудь сотрясает беззвучный смех.

— М-м-м… так вот значит, как у тебя с парнями? — пошутил он. — Похоже, я вовремя, — он взял мою руку и положил её на рычаг. — Заведи машину.

Я сделала это и продолжала сидеть, держа одну ногу на сцеплении, а другую - на тормозе.

— Включи первую передачу, — скомандовал он, удерживая свою ладонь на костяшках моих пальцев.

Вложив всю свою силу, так что мышцы в руке стали гореть, я сдвинула рычаг влево и, толкнув его вверх, включила первую передачу.

— Ладно, — начал он. — Теперь, когда я скажу «поехали», я хочу, чтобы ты - медленно - ослабила давление на педаль сцепления и параллельно начала так же медленно давить на педаль газа. Отпустить - нажать. Ты почувствуешь точку пересечения, когда одну педаль можно будет отпустить совсем, а другая будет готова перехватить эстафету.

Глеб изучал меня взглядом. Его лазурные глаза потемнели, а мягкие губы сжались.

— Готова?

К чему?

— Да, — выдавила я, кивнув.

— Поехали. Не отпускай сцепление полностью, пока не почувствуешь, что пора.

Он откинулся на спинку сиденья, но продолжал удерживать свою руку на моей.

Я плавно ослабила давление на педаль сцепления и, ощущая на себе его взгляд, начала давить на газ.

— Медленно, — напомнил он.

Я нажала на газ и ощутила, как машина тронулась с места, и посмотрела на Глеба округлёнными глазами.

Он широко улыбнулся.

— Чувствуешь? Она готова. Отпускай сцепление.

Я подняла ногу и нервно дёрнула рулём, когда машина рванула вперёд. По лицу расползлась улыбка, и я засмеялась.

— Что теперь делать? — выкрикнула я. Волнение взяло своё.

— А как ты думаешь?

— Переключать передачу? — втянув воздух, я вцепилась в руль.

Он сжал мою руку.

— Когда я скажу «давай», снова выжми сцепление, и мы переключимся, — проинструктировал меня он. — Давай!

— Глеб! — вскрикнула я, не ожидая столь быстрого развития событий, и лихорадочно выжала сцепление. Глеб сдвинул рычаг моей рукой и переключился на вторую передачу.

— Опять, медленно отпускай сцепление, когда нажимаешь на газ.

Я почувствовала, как его пальцы скользнули между моих. Сердце так громко колотилось в груди, что я слышала удары в ушах.

Отпуская сцепление и нажимая на педаль газа, я почувствовала ту точку, где они пересеклись, и, убрав ногу со сцепления, рванула вперёд.

— Получилось! — воскликнула я. — Получилось!

— Ну конечно, получилось, — сказал Глеб. — Теперь справишься сама?

— Нет! — ахнула я и рассмеялась. — Не смей!

Я почувствовала, как его рука крепче обхватила мою. Его ладонь была гладкой и мягкой, а пальцы идеально лежали между моими.

Я была за рулём незнакомой мне машины, весь остальной мир был скрыт от меня за пеленой дождя, а рядом со мной сидел Глеб Голубин, вызывая приятное чувство опасности. Парень, которого никогда бы не одобрила моя мать. Парень, который был для меня плохойпарой.

Который занялся бы со мной плохими вещами, если бы я ему позволила.

— Так за что же тебя арестовали? — спросил он внезапно.

Я вынула свою руку из-под его ладони и взялась за руль обеими руками, проходя первый поворот. А потом тихо произнесла:

— Я не хочу об этом говорить.

— Опозорилась? — не унимался он.

— Нет, — я поморщилась. — Ну… да, немного, — я взглянула на него. — Но ведь сам арест - это позор вне зависимости от причины, верно?

Глеб выгнул бровь.

Я закатила глаза.

— Ладно, не бери в голову. В твоём мире носить наручники - это, наверное, круто, — съязвила я.

Но потом мое лицо вытянулось - я поняла, какую тему затронула.

— Я не это имела в виду, — выпалила я, глядя на его ухмыляющееся лицо.

Его глаза озорно искрились.

— Ты в наручниках - вот что было бы круто, Эми.

Ох, черт

Я услышала, как он расхохотался, но сама невидящим взглядом смотрела вперёд.

— Не хотел отвлекать тебя, — последовало нечто похожее на извинение. — Веди машину.

Лёгкая улыбка на моем лице была едва ли заметна, но на самом деле все мое тело ликовало. Мне определённо нужна такая машина, решила я после полной остановки у финишной черты.

Глеб удовлетворенно выдохнул.

— Ну вот, теперь ты умеешь ездить на механике.

Я наклонила голову, пряча от него улыбку.

— Ага.

— Повезёшь нас завтра в школу?

Рассмеявшись, я перевела рычаг в нейтральное положение и поставила машину на ручной тормоз.

Проведя пальцами по рулю, прикусила нижнюю губу.

— Я застала Андрея в баре с другой женщиной, — начала я, сама не понимая, зачем. — Я подошла к ним как раз в тот момент, когда они целовались, схватила нож с барной стойки и воткнула его в стол, за которым они сидели, — моя смущённая улыбка скривилась. Я почувствовала, как щеки залились краской от стыда. — А потом… потом я стала размахивать этим ножом перед их лицами, грозясь отрезать ему причиндалы, — закончила я, закрыв глаза и внутренне поёжившись при воспоминании об этой идиотской выходке. — Да, — кивнула я, догадываясь, о чем сейчас думает Глеб. — Я так и сделала.

— Хулиганка, — в его голосе прозвучала гордость. — Молодец.

Открыв глаза, я пожала плечами, по-прежнему ощущая себя очень глупо.

— Это был столовый нож, — пробормотала я.

И тут Глеб не выдержал. Он громко прыснул, хлопнув себя по ноге, и расхохотался.

— Самое смешное, — продолжала я. — Что я даже не заплакала, — я посмотрела на него, прищурившись. — То есть я не плакала о нем. Мы встречались пять лет, а я словно ничего и не потеряла. Разве это не странно? — спросила я, когда Глеб успокоился и снова стал внимательно меня слушать.

— У тебя все будет хорошо, — произнёс Глеб.

Я с грустью покачала головой.

— Я не хочу хорошо. Я хочу слететь с катушек, Глеб. Я хочу драться, орать, беситься, хочу потерять рассудок. Я хочу испытать голод, — я перешла на шёпот, глядя в лобовое стекло. — Хочу творить черт знает что. В кои-то веки.

Опустошённо вздохнув, я распахнула дверь автомобиля и вышла под дождь. Захлопнув за собой дверцу, повернулась к машине, положила ладони на крышу, опустила голову на руки и закрыла глаза.

— Так почему бы тебе это не сделать?

Я резко подняла голову и развернулась, увидев, что Глеб подошёл ко мне сзади.

— Сделать что?

— Потерять рассудок, — его низкий голос и испытующий взгляд удерживали меня на месте. — Найди то, что вызывает в тебе голод.

Я отвела взгляд.

— Для тебя это легко, правда? — я заговорила громче, пытаясь перекричать шум дождя. — Ты ни перед кем не отвечаешь, Глеб.

Он посмотрел на меня как будто с презрением.

— Ох, сколько же в тебе дерьма. Ты просто боишься. И не осознаешь этого, пока не осядешь где-нибудь за городом с двумя детьми, замужем за каким-нибудь придурком, который лучше даст отсосать своей секретарше, чем вернётся домой к тебе.

Слезы навернулись на глазах, и, глотая их и давясь, я выплюнула:

— Какой же ты говнюк.

— А ты жалкая! — с издёвкой сказал он, склонившись надо мной так, что его губы были в паре сантиметров от моего лица.

Я резко вскинула голову и в бешенстве выкрикнула:

— Прекрати это повторять!

— Что? — он поднёс руку к уху. — Что ты там сказала? Не слышу тебя! Никто тебя не слышит!

Мои пальцы сжались в кулак.

— Да пошёл ты.. — прогремела я, напирая на него.

— Разденься, и пойду.

— Уф, — я ударила его в грудь, оскалившись. — Ты чертов ребёнок! Пора повзрослеть!

Я успела лишь ахнуть - он набросился на меня и прихватил зубами мою нижнюю губу.

Черт. Он что, укусил меня?

Но Глеб не дал мне времени обдумать случившееся, а схватил меня за задницу, по-прежнему удерживая зубами мою губу, и перенёс обратно к машине, прижав к дверце спиной.

— Этот ребёнок повзрослел, — произнёс он угрожающе низким голосом, и я почувствовала его эрекцию у себя между ног. — И ты, мать твою, скоро это поймёшь.

Комментарий к

Продолжение совсем скоро..

========== Часть 6 ==========

Он накрыл мой рот своим и двигался медленно, как океанские приливы, наступая и отступая, покусывая и оттягивая мою нижнюю губу. Кажется, у меня снова заурчало в животе, и ни с сего мне захотелось его съесть.

— Глеб, — я вцепилась руками в его футболку, и все мое тело напряглось. Ураган, бушевавший в груди, устремился прямо в живот, а потом закружился между бёдер.

В этот момент он сжал мою шею сзади, и его язык проник мне в рот.

Я тихонько всхлипнула, почувствовав его гладкий и тёплый язык во рту, и простонала прямо ему в рот.

— О боже, — выдохнула я, запрокинув голову назад, когда его рот начал спускаться по моей шее. Я не могла выдержать его поцелуи. Они были невыносимо приятными. Ну или это я была слишком возбуждена. Я сжала бёдра и застонала, ощущая яростную пульсацию между ног.

— Глеб, я… я.. — заикаясь, выговорила я. — Черт, — я ничего не могла с собой поделать. Он целовал и лизал мою шею, а я обхватила его руками за талию и вжалась в него бёдрами, показывая, как сильно его хочу.

— Черт, — его дыхание щекотало мне ухо. — Ты уже готова кончить, да?

— Но я все равно тебя ненавижу, — сказала я. — И ровно через минуту ты уберёшь от меня свои проклятые руки.

Обвив руками его шею и прижавшись всем телом, я отвечала на его поцелуи. Он целовал меня так, словно мои губы принадлежали ему.

Я прильнула к его нижней губе, провела языком по верхней, поцеловала уголки его губ, стоя на носочках, чтобы дотянуться.

Мне некуда было бежать. Глеб не давал мне времени задуматься или остановиться. Задрав юбку, он обхватил мои бёдра сзади и рывком поднял меня с земли. Мне не нужно было объяснять, что делать. Я обвила ногами его талию, тут же почувствовав внушительный бугор под его шортами

Глаза мои были закрыты и, уверена, вид был такой, словно мне больно.

— Глеб, проклятье, — простонала я. — Что ты делаешь?

Везде, где он касался меня губами, ощущение было как на американских горках. Как вообще возможно ощущать порхание бабочек на шее? Во рту? На щеках?

Он обхватил меня за задницу и жёстким и резким движением прижал к паху. Мне нравилось даже то, как ткань его шортов терлась о внутреннюю поверхность моих бёдер. Боже, я была так голодна. Я страстно сосала его язык, а потом, захватив его нижнюю губу зубами, укусила.

— Черт, — он отстранился, опустив меня на землю, и поднёс пальцы к месту укуса.

Я впилась ногтями в свои голые ноги, почувствовав испуг, когда он отпустил меня.

Я не хотела кусать его так больно. Однако мне удалось это обыграть.

— Я же говорила, что ты уберёшь свои проклятые руки.

Глеб отнял пальцы от своего рта и, посмотрев на них, похоже, заметив кровь, потому что тут же схватил меня за руку и оттащил от дверцы автомобиля.

— Нет, не уберу. Кусать меня - лучший способ меня завести. Садись в чёртову машину, — прорычал он, распахнув дверцу и подтолкнув меня к ней.

Я стиснула зубы, чтобы не выдать улыбки. Забравшись в машину, поспешила перелезть через консоль, уступив место Глебу, когда увидела, что он садится следом за мной с той же самой стороны.

Я сглотнула - во рту все пересохло, и стала ждать. Мое желание было столь сильным - никогда в жизни я не испытывала такого. Даже с Андреем.

Глеб захлопнул дверь и посмотрел на меня так, словно хотел ударить или что-то вроде того.

Но вместо этого, схватив меня под руки, он перетащил меня к себе на колени, так, что я оседлала его. Взяв мою руку, он положил её себе на пах и прошептал мне прямо в губы:

— Кусай меня, бей меня, ори на меня. Мне все равно. Я хочу это почувствовать. Черт, сделай мне больно, Эми. Дай мне увидеть тебя.

Сказав это, он обхватил меня за шею и притянул к своим губам, запустив язык мне в рот. Его ладони, скользнув под юбку, поднялись вверх по моим бёдрам.

— Глеб, — задыхаясь, произнесла я, двигаясь взад-вперёд, касаясь его губ и отстраняясь. — Боже, как приятно.

Я хотела этого. Я всегда этого хотела. Он рождал в моем теле бурю, я мечтала попробовать на вкус каждый участок его тела.

Обхватив ладонью его гладкое лицо, я растворилась в его тепле, я забыла обо всем.

Просто целовать его. Все, что подсказывал мне разум, - так, словно в целом мире существовали только он и я.

Глеб обеими руками обхватил мои бёдра, а я отстранилась и посмотрела на него сверху вниз. Потом, положив ладони на плечи, стала тереться о него, медленно, но очень, очень сильно, так, чтобы почувствовать каждый сантиметр.

— Черт, — прорычал он, глядя на меня. — Я всегда знал, что ты потрясающая.

Его плечи напряглись под моими руками, когда он взял меня за задницу и притянул к себе.

Я попыталась убрать его руки от своей попы, на которой была лишь тонкая полоска стрингов. Я не хотела заходить так далеко, но и останавливаться не собиралась, чувствуя, что должна хотя бы попытаться, несмотря на то что попытки мои были жалкими. Рано или поздно мы достигнем точки невозврата, и чем больше его руки прикасались ко мне, тем меньше мне хотелось останавливаться.

Коснувшись его губ, я умоляюще прошептала:

— Я должна почувствовать тебя, Глеб. Мне нужно больше, — я все быстрее двигала бёдрами вперёд-назад, снова и снова. — Больше, Глеб. Пожалуйста, — простонала я. Мне нравилось это трение.

Он протянул руку вниз, и я услышала звук расстегивающейся ширинки, отчего мое сердце моментально забилось чаще. Приподнявшись подо мной, он немного спустил шорты, снова обхватил меня за задницу и прижал к своему горячему члену.

Мои трусики. Единственное, что отделяло меня от него. Единственная вещь, которая стояла между нами.

— Глеб, — всхлипнула я, почувствовав, как тепло и влажно стало внизу. — О Господи.

Я сглотнула, а потом ещё раз - удовольствие от этой близости с ним превратило меня в комок нервов.

— Останемся в одежде, хорошо? — я начала тереться о него через одежду. Эти ощущения нравились мне и пугали меня в одно и то же время.

Он запрокинул голову назад и закрыл глаза.

— Мне все равно. Просто не останавливайся.

Как будто я хотела остановиться! Ему нравилось то, что я делала: его прерывистое дыхание, напряжённые мускулы, пот на шее, наши вздохи и стоны в душном и влажном воздухе машины - мне нравилось все это, мне хотелось закричать, так мне было хорошо.

Сжимая мои бёдра, он раскачивал меня туда-сюда, и я терлась о его член снова и снова, сильнее и сильнее, и мне казалось, что мои трусики вот-вот воспламенятся.

— М-м-м… ты такая влажная, — произнёс он, лаская языком мочку моего уха. — Я это чувствую.

Я обвила руками его шею и прильнула к губам, выдохнув:

— А ты твёрдый… такой твёрдый.

Его руки медленно, дразняще проникли мне под блузку. Большими пальцами он выводил круги на моем животе.

— Глеб, нет, — запротестовала я, убирая его руки из-под блузки. — Мы не должны заходить так далеко. Мы не сможем остановиться.

— Если бы ты только знала, как меня заводит это твоё «нет»…

Я водила кончиком языка по его нижней губе.

— Разве тебе не приятно?

Он стянул с себя свою мокрую футболку и бросил её на пол.

— О да, мне приятно.

Он обхватил ладонями мое лицо и поцеловал в губы.

— Но быть с тобой так близко и не иметь возможности устранить этот крошечный кусочек ткани, — он прикоснулся к резинке моих трусиков, отчего у меня по телу пробежала дрожь. — Который не даёт мне войти в тебя - это настоящая мука. Я так сильно хочу тебя, Эми, — почти прорычал он. — Я всегда тебя хотел.

Я вскрикнула: его член внезапно дёрнулся, плотно прижавшись к моему клитору. Я прильнула к его губам, и мы вдыхали друг друга.

— О Глеб, — воскликнула я. Между ног у меня все горело, и я хотела большего.

Боже! Глеб держал меня крепко, двигая вперёд-назад, он хотел этого так же сильно, как и я.

— Эй, Глеб!

Кто-то постучал кулаком в стекло с водительской стороны, и мы оба, вздрогнув, подняли головы.

— Какого?… — процедил Глеб сквозь стиснутые зубы, сжимая мои дрожащие бёдра. Оргазм, который был так близок, медленно отступал, и пульсация между ног становилась невыносимой. Я тяжело дышала, желание было до боли сильным. Он тоже это чувствовал?

— Глеб! — снова позвал парень, и я поспешила перелезть на пассажирское сиденье.

Глеб ударил кулаком по рулю, зарычав.

— Оставайся здесь, — скомандовал он мне.

Толкнув дверь, он вылез из машины. Вид у него был напряжённый, и эрекция была заметна. Я простонала себе под нос, на лбу выступила испарина.

— Привет, приятель.

— Какого черта? — проворчал Глеб, выходя из машины и без стеснения застегивая шорты.

Дождь кончился, но я не заметила, когда это произошло.

— О, чувак, — я увидела, как ноги парня попятились. — Извини. Я не знал.

— О чем ты не знал? Тебя что, не смутили запотевшие стекла?

Я закрыла лицо ладонями. Не может быть, чтобы он это сказал.

Глеб, оставив дверцу открытой, сделал шаг вперёд.

— Просто свалите, — предупредил он. — Серьёзно.

— Привет, детка, — раздался женский голос, и я тут же убрала руки от лица и выпрямилась. Помедлив лишь мгновение, я нараспашку открыла дверь, вышла и через крышу посмотрела на…

Мои плечи поникли. Только не это. Черт.

Это была одна из блондинок, которые развлекались с Глебом той ночью, накануне моего отъезда в университет. Той ночью, когда он отвёз Андрея домой. Я не хотела этого делать, но все равно бросила на Глеба быстрый взгляд. Были ли у них близкие отношения до сих пор? Волновало ли меня это?

Не знаю, но мне определённо не хотелось видеть её рядом с ним.

Она стояла, положив руку на бедро и приветливо улыбаясь, и все это выглядело довольно странно. Она смотрела на Глеба так, словно они выросли вместе, а не занимались сексом.

А потом её серые глаза остановились на мне, и её брови взлетели вверх.

— Она секси, — она одобрительно кивнула Глебу. — Позвони мне, если вам понадобится компания, ладно?

Что?

— Прости, что? — вырвалось у меня.

Она же не предложила… Я провела языком по пересохшим губам, не уверенная, правильно ли я её услышала. Она вальяжно улыбалась мне, и было ясно, чего она хотела… Да.

— Дорогая, — засмеялась она. — Ему обычно одной мало.

С этими словами она показала на Глеба.

— Господи, Алесь, — Глеб провёл рукой по волосам. — Фильтруй базар. Пожалуйста.

А потом обернулся и обеспокоено посмотрел на меня.

Алеся подняла руки вверх, как бы защищаясь.

— Прости. Хорошо? Она милашка. Попытаться же стоило, — а потом она поймала мой взгляд и поднесла руку к уху, изобразив, что говорит по телефону. И одними губами произнесла: — Позвони мне.

— Твой друг ждёт, — Глеб дернул подбородком в сторону парня, который садился в машину за её спиной.

Я едва увидела, как она улыбнулась и пошла прочь, как Глеб повернулся и посмотрел на меня.

Я не знала, что мне чувствовать: проникнуться к ней симпатией за то, что она жила в своё удовольствие, или ненавидеть за то, что она была с Глебом.

Мне не нравилось представлять их вместе.

Глеб стоял не шевелясь, явно что-то ждал.

— Алеся - моя подруга, — наконец мягко пояснил он. — Давняя подруга.

Я напрягла челюсть. Ком в горле увеличился в размерах.

— Ясно.

— Эмили… — начал он, но я забралась обратно в машину, не дав ему шанса договорить.

Я не хотела потерять самообладание у него на глазах. Я что, злилась? Была расстроена?

Даже не знаю. Все, о чем я думала, были слова, которые произнесла Алеся. Одной мало.

Ему обычно одной мало. Значит, для него это было в порядке вещей.

Как я могла с этим конкурировать? Какого черта ему тогда нужно от меня?

Я покачала головой. Грусть сменилась злостью. Мне удалось вернуть себе самообладание как раз в тот момент, когда он сел в автомобиль.

— Я устала, — солгала я. — Мне нужно домой.

Я отвернулась к окну, но видела его в отражении. Глеб так сильно сжал руль, что костяшки его загорелых пальцев побелели. На напряжённой руке выступила жила. Губы были плотно сжаты - я слышала, как он дышит носом

Но он захлопнул дверь.

По дороге в город единственным сопровождавшим нас звуком был шум воды под колёсами автомобиля.

========== Часть 7 ==========

Все в нем было живым, когда он целовал меня. Его сердце под моей ладонью. Дыхание, которое я ощущала. Руки, блуждавшие по моему телу так, словно он пытался запомнить каждый сантиметр моей кожи.

Теперь же он превратился в ракету, без колебаний следующую из пункта А в пункт Б.

А потом тишину внезапно нарушил его ровный голос.

— Пойдём ко мне.

Это был не вопрос, и я не уловила ни единой эмоции.

Повернувшись к нему, я ошарашено произнесла:

— Ты серьёзно? Не думаю, что тебе будет достаточно меня одной.

— Не надо так. Не надо убивать все то, что произошло между нами. Ты была огнём в моих руках, Эми, и я хочу, чтобы ты это помнила.

Я ощущала на себе его взгляд, сжимая в руках ремешок школьной сумки Евы, лежавшей на полу.

— В одежде, без одежды, мне все равно.. — произнёс он почти что с грустью и умолк. — Главное - чтобы ты целовала меня.

Я поерзала на сиденье, пытаясь выиграть время. То, чего я хотела, и то, что должна была сделать, - две разные вещи. Я сражалась с Андреем, матерью, и на этом список не заканчивался. Я не солгала, сказав Глебу, что хочу слететь с катушек. Но я не хотела делать себе больно.

— Спасибо за урок вождения, — произнесла я. — И за то, что подвёз меня. Но я не такая, как ты, Глеб. Я не могу просто игнорировать правила и брать то, что захочу.

— Ты меня не знаешь. Ты ничего обо мне не знаешь.

— А ты что обо мне знаешь? — парировала я. — Кроме того, что хотел раздвинуть мне ноги в старших классах? Ты хочешь поразвлечься со мной и ничего больше, Глеб. Найди себе другую для этой цели.

Он дернул руль вправо, на полной скорости въехав на подъездную дорожку к своему дому, и я ухватилась за ручку двери, чтобы не завалиться на него.

Когда он резко затормозил перед гаражом, у меня сердце подскочило к горлу, и я выставила вперёд руку, уперев её в приборную доску.

— Глеб!

Он заглушил мотор, дернул ручной тормоз и повернулся ко мне, положив локоть на руль.

— Считаешь, я ничего о тебе не знаю?

Я поджала губы.

— Кроме того, что я жалкая и беспомощная? Нет, ничего.

Он покачал головой.

— Ты мечтаешь путешествовать. По необычным и опасным местам. Ты прятала в школьном шкафчике стопку страниц из журналов, потому что не хотела, чтобы твоя мама увидела все эти картинки, которые ты вырывала, чтобы не забыть, где именно хочешь побывать.

У меня открылся рот, а глаза округлились. Что?

Он продолжал:

— В выпускном классе ты не обедала в школе целый месяц, потому что увидела, что Виолетта не ест, что её мать-одиночка потеряла работу и не может положить денег на её карточку. Поэтому ты положила на неё свои собственные деньги. Анонимно.

Откуда?..

— Ты любишь тёмный шоколад, — не умолкал он. — Тебе нравится Киллиан Мёрфи и фильмы, где поют и танцуют, — его голос заполнял салон автомобиля, и я слышала биение собственного сердца в ушах. — За исключением «Волшебника изумрудного города», потому что тебя пугает ведьма, верно? И ты собрала почти всю серию винтажных книг о Нэнси Дрю. У тебя было больше всего значков в твоей группе девочек-скаутов, и тебе пришлось бросить плавание в четырнадцать лет, когда твоя мама сказала, что твои плечи становятся чересчур мускулистыми, а это не женственно. А тебе нравилось плавать, — добавил он.

Я обхватила себя руками. Мне стало холодно.

Даже Ева с Андреем не знали всего.

— Я не просто пускал на тебя слюни в старших классах, Эми. Я слушал тебя. Изучал тебя. А что ты обо мне знаешь?

И он распахнул дверцу, вышел из машины и захлопнул её, не дождавшись моего ответа.

Я проследила за тем, как он вошёл в дом и закрыл за собой дверь.

Затем из глаз у меня полились слезы, но, как бы мне ни хотелось доказать ему, что он неправ, пойти за ним я не могла. Он не знал, что я тоже за ним наблюдала.

Я всегда его замечала.

— Музыка уравновешивает тебя, — шептала я в пустой машине, глядя на входную дверь его дома. — Ты слушал её на айподе в перерывах между занятиями и перед школой по утрам, сидя на скамейках, — я улыбнулась сквозь слезы, вспоминая его вечные чёрные толстовки, которые смотрелись так мрачно. — Ты любишь попкорн. Почти всех видов и вкусов, но особенно тот, что с соусом «табаско», — произнесла я, вспоминая, как он приходил в кинотеатр, где я работала. — Ты открываешь двери перед женщинами: ученицами, преподавателями и даже старушками, выходящими из «Баскин-Роббинс». Тебе нравятся фильмы-катастрофы, но с элементом комедии. Твой любимый - «Армагеддон», — я сглотнула и подумала, как редко я видела на лице Глеба искреннюю улыбку. — И хотя ты любишь компьютеры, это нельзя назвать твоей настоящей страстью, — заключила я. — Тебе нравится бывать на свежем воздухе. Тебе нравится открытое пространство, — все мое лицо сводило от боли. Последние слова я произнесла едва слышно. — И ты заслуживаешь человека, который сделает тебя счастливым. Просто я не та, кто тебе нужен.

Комментарий к

Бонусная глава) но сегодня будет ещё одна, но уже полная

========== Часть 8 ==========

Ева

Когда я вышла в коридор и повернула направо, в направлении основного выхода, в сумке зазвонил телефон.

Вытащив его, я посмотрела на экран с надеждой, что это не мать. Нет - этот номер мне был незнаком.

Я поднесла телефон к уху:

— Алло!

— Привет, баламутка, — послышался звонкий ироничный голос.

Кирилл.

— Класс, — пробубнила я. — И ты теперь надо мной издеваться будешь? Сам-то, насколько мне помнится, тоже попадал под арест.

Я услышала на другом конце линии тихий смешок. Мы с братом Глеба - и по совместительству парнем Евы - были друзьями, но не особенно близкими. Я не видела Кирилла целую вечность.

— Это все Ева виновата, — сказала я. — Её влияние.

— Это точно.

Ева была той ещё бунтаркой, и об этом знал весь город. Они с Кириллом дружили, а потом он начал издеваться над ней по неведомым мне причинам. Когда Ева решила дать ему отпор, то стала делать это буквально. На её счёту был один сломанный нос, удар коленом в яйца, несколько пощёчин и разбитая тачка Кирилла.

Ева была просто бесподобна.

— Так откуда все знают? — спросила я, вспоминая теперь уже бесполезный совет директора держать произошедшее в секрете. — Об этом напечатали в прессе или что?

— Ева от меня ничего не скрывает. Тебе это известно. И да, — продолжал Кирилл. — Можно сказать, что напечатали. Андрей, твой жополиз-бывший, опубликовал пост в твиттере.

Резко остановившись прямо посреди парковки, я выпалила:

— Что?

Все мое тело напряглось.

— Забей, — он попытался меня успокоить. — Что сделано, то сделано. По заслугам он получил. Глеб от души вмазал ему.

Запрокинув голову назад, я закрыла глаза и ощутила, как в груди поднимаются эмоции такой силы, что мои нервные окончания стали похожи на бенгальские огни.

— Невероятно, — выдохнула я. Так вот, значит, почему Глеб напал на Андрея на прошлой неделе. Причиной тому был вовсе не инцидент между ним и мной на вечеринке, а тот факт, что Андрей публично унизил меня в соцсети.

— Не злись на Глеба, — проворчал Кирилл. — Андрею было бы хуже, если бы мы с Ади тоже в этом поучаствовали. Черт, — продолжал он. — А если бы Ева там была? Да уж.

Да уж. Ева бы ещё не то ему устроила.

Я покачала головой. Люди - сотни людей, учившихся со мной в одной школе, и родственники Андрея - теперь смеялись надо мной.

Я с силой выдохнула, вспомнив, что Кирилл по-прежнему на другом конце линии. Кирилл. Парень Евы. Парень, с которым я целовалась перед тем, как они сошлись. Точно.

— Зачем ты позвонил? — наконец спросила я, решив перейти к сути.

Он какое-то время молчал, и я начала нетерпеливо похлопывать ладонью по ноге. Кирилл никогда не звонил мне.

Наконец я услышала, как он медленно набирает воздух в грудь.

— Расслабься. Ева в курсе, что я тебе звоню. Мне просто нужно знать.. — он сделал нерешительную паузу и наконец закончил фразу. — Как дела у брата.

У Глеба? С чего Кириллу спрашивать об этом у меня? А потом я вспомнила ссору между ними, когда Глеб был в кабинете медсестры.

— Э-э-э.. — я пыталась придумать невинный ответ и невольно вернулась мыслями к тому, что было между нами с Глебом в тренажёрном зале и на «Петле». — Честно говоря, я не знаю, что на это ответить.

— Он выглядит здоровым?

— Здоровым? — повторила я. Я подумала о мышцах Глеба, которые, похоже, удвоились в размерах за последние два года, и о его белоснежной улыбке, с которой он бегал по школьному полю, когда я изо всех сил пыталась не глазеть на него из окна. — Да. Очень даже.

— А чем он занимается?

— Кирилл, в чем проблема?

Кирилл звонил мне. Странно. Кирилл спрашивал у меня про Глеба. Странно. Кирилл был обеспокоен кем-то, кроме себя самого и Евы. Крайне странно.

— Прости, — сказал он, в его голосе сквозило необычное для него смущение. — Ведь ты сейчас его соседка. Думаю, от тебя не укрылось, каким влиянием он сейчас обладает, верно? Все эти перемены в доме. «На Петле». Я просто хочу убедиться в том, что с ним все в порядке.

— Он же твой брат. Спроси его сам.

— Уже спросил, — буркнул Кирилл. — И у меня нет причин подозревать, что с ним что-то не так. Просто я далеко, и…

Я подняла брови, удивляясь этой запинке.

— Меня бесит, что я не там, — закончил он. — Мне нужно точно знать, что он всем доволен и у него все хорошо.

Хм… Я возобновила шаг, размышляя о том, насколько обеспокоен Кирилл, если решился мне позвонить.

— Ну, вроде все в порядке.

Не нормально, но в порядке.

— В порядке, — он рассмеялся. — Ты и впрямь ни о чем не догадываешься, да?

Я обогнула парковку и вышла на тротуар, врываясь пятками в асфальт.

— О чем ты?

Он молчал достаточно долго для того, чтобы я начала злиться.

— Власти Питера позволяют тебе вернуться в твой родной город для выполнения общественных работ. Как удобно, да?

Я сдвинула брови.

— Ну а почему нет?

Точно, почему нет?

— Хм, — протянул он. — И вот ведь как здорово, что ты спокойненько сидишь в своей школе и занимаешься тем, что тебе по душе, а не убираешь мусор на автострадах, да?

Я замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась на тротуаре под кронами деревьев.

Директор не знает, от кого пришло письмо с предложением устроить меня в школу. Я выдохнула.

А власти Питера отпустили меня без обязательства явиться в суд.

Я сжала телефон в руке.

Судья не стал назначать мне штраф, тогда как стандартный штраф за первое правонарушение составлял как минимум двести пятьдесят тысяч.

Я с трудом заставила себя прошептать:

— На что ты намекаешь?

— Ни на что, — пропел он. — Я ведь и сам ни фига не знаю. Увидимся через пару недель, баламутка.

И он повесил трубку.

По пути домой я пинала гравий, и камешки разлетались по дороге.

К черту Кирилла. О чем, блин, он пытался мне сказать?

О, я знала, о чем. Я не идиотка. Да, порой веду себя глупо, но не идиотка же.

То есть Глеб действительно мог подёргать за ниточки для того, чтобы меня перевели из одного города в другой? И, как предполагал Кирилл, Глеб устроил мне место в школе тоже?

Качая головой, я прокручивала его слова.

Ерунда какая-то. Во-первых, у Глеба не было такого рода влияний. Во-вторых, Глеб не стал бы так впрягаться за меня. А в-третьих…

К черту Кирилла. И Глеба тоже. Эти двое вели себя так, словно им известны все тайны вселенной, а остальные пребывают в неведении.

— Ладно, — заговорила я вслух, вздохнув и проигнорировав свист из проезжающих мимо автомобилей. — Глеб мог предложить мою кандидатуру директору, когда услышал, что я возвращаюсь в город. Но… — я сделала паузу, когда в наушниках зазвучала песня Ти. — Но откуда Глебу было знать, что мне нравились уроки письменной речи? На самом деле я была бы намного счастливее, если бы собирала мусор на обочинах, — ворча, добавила я.

***

Я захлопнула ноутбук, почувствовав, как фундамент дома ходит ходуном от музыки, грохочущей в соседнем доме.

— Засранец.

Кирилл в телефонной трубке.

Андрей в интернете.

Мать в голове.

А Глеб Голубин у меня в ушах!

Распахнув двери балкона и схватившись за перила, я проорала собравшимся у него во дворе:

— Эй, вы там! Сделайте потише!

Несколько человек оторвали взгляды от стола, на котором лежали моторы или что-то такое, а потом снова вернулись к своему занятию, проигнорировав мое требование.

— Эй! — снова завопила я, и парочка девчонок, посмотрев в мою сторону, принялись хихикать.

Пулей влетев обратно в спальню, я схватила мобильный и позвонила в полицию. Снова.

Я уже звонила дважды. Первый раз час назад, после того как ушла Елена - ушла, вероятно, на вечеринку по соседству, - и ещё раз сорок пять минут назад, когда музыка, будто бы по случайному совпадению, стала ещё громче.

— Да, здравствуйте. Снова я, — прочирикала я с притворной улыбкой. — Музыка в соседнем доме играет так громко, что мне кажется, моя умершая бабушка только что наложила в штаны.

Дама на другом конце провода помолчала, и я с трудом уловила, как она что-то пробубнила в ответ. В этот момент из колонок в соседнем доме ещё громче загремела композиция Deal with the Devil.

Боже. Он как будто знал, что я жаловалась на него в полицию!

Музыка отдавалась у меня в груди. Эта песня была мне знакома - Ева закачала её в айпод.

Песня, конечно, хорошая. Но прямо сейчас мне нужна тишина.

— Что? — я вновь переключила внимание на голос в телефонной трубке. — Э-э-э, да, я следила за языком, когда звонила вам первые два раза. Я изложила свои жалобы. На русском. Вы же говорите по-русски?

И тут я услышала щелчок - трубку положили.

— Алло! — заорала я. — Алло!

Я швырнула телефон на кровать Евы и даже не стала смотреть, куда он отскочил.

— Глеб хочет музыки, — процедила я сквозь сжатые зубы. — Что ж, чудесно.

Как сумасшедшая промчавшись по комнате, я сорвала с каждой из четырёх стен мощные колонки Евы и потащила их вместе с тонкими серыми проводами к открытым дверям балкона.

Потом стала нажимать на кнопки в поисках песни Кэти Перри Firework.

Огонёк замигал, и тогда я с улыбкой врубила чёртовы динамики на максимальную громкость. Покачивая головой, бросила сердитый взгляд на соседний дом. Я жаждала отмщения и надеялась, что моя песня заглушит его музыку. Глянув через перила балкона, я заскрежетала зубами и злорадно улыбнулась при виде округлённых глаз и отвращения на лицах.

Как вам это, жополизы?

Голос Кэти поселился у меня в животе и наполнил грудь, взрываясь внутри как тысяча хлопушек.

И я запела.

Громко.

Я во все горло горланила слова песни, завывая и крича, ощущая гнев и боль.

Я не слышу тебя. Никто тебя не слышит.

Слезы покатились по моим щекам.

Жалкая и беспомощная.

Я не пела - я орала, и голос рвался из самой глубины моего существа.

Еву бесили вечеринки Кирилла, поэтому она их срывала.

Меня бесили вечеринки Глеба, поэтому я к нему присоединялась.

***

Глеб

Мне нужно было лишь одно: хотеть.

Мы все хотим иметь дом, машину, деньги на роскошный отдых, репутацию, черт возьми, - и что же мы для этого делаем? Мы учимся и находим себе ненавистную работу, чтобы купить то, о чем мечтаем. Мы взаимодействуем с людьми, которые нам не нравятся, и годами просиживаем штаны в скучных офисах, выслушивая докучливых коллег.

Мы жертвуем, чтобы что-то получить.

У меня был дом. Не какой-нибудь особняк, но вполне себе уютный, чистый дом. Мне отдала его женщина, которая любила меня и заменила мать, чего делать была совсем не обязана.

У меня был автомобиль. Не «феррари», не какой-нибудь престижный спортивный суперкар, но достаточно громкий и быстрый «мустанг GT». Его подарил мне брат, которого я любил.

У меня была роскошная, мать её, жизнь, которую обеспечили мне новые родственники, забрав из приюта.

У меня была репутация. Разумеется, это распространялось лишь на маленькие улочки, а не на всю Москву, где никто меня, черт возьми, не знал, но меня заботило только мнение людей, которых я видел ежедневно и считал своими друзьями.

У меня было все, за что любой другой готов продать свою жизнь.

Все, за исключением Эмили Картер, а я по-настоящему хотел лишь её одну.

Когда я увидел Эмили впервые, земля ушла у меня из-под ног, и все вокруг встало с ног на голову. Несмотря на то что у меня были девчонки и секс - сложно сосчитать, сколько раз, - я ещё ни на кого так не западал.

И мне это нравилось. Мне нравилось её сопротивление.

Я хотел её, и это желание привлекло меня больше, нежели сама мысль об обладании ею. Я стал жить этим чувством, каждый день ждал, что увижу её в школе. Она в столовой. Я ощущаю её присутствие.

Стоя в компании ребят, среди которых была она, я чувствовал непреодолимое желание прикоснуться к ней, словно мы были двумя долбаными магнитами, и мне приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не протянуть к ней руку. Волоски на моем теле вставали дыбом, как только она оказывалась поблизости. Я знал, что она смотрит на меня, и упивался тем, как она отворачивалась в ту же секунду, когда я ловил её взгляд.

Всякий раз, когда у неё вырывалось какое-нибудь оскорбление в мой адрес или когда корчила рожицу, я готов был расхохотаться: она станет настоящим трофеем, черт возьми.

Но я не напирал. Я не предпринял ни одной настоящей попытки. Желание обладать ею стало пагубной привычкой, наркотиком, поэтому я так и не сделал шага. Мне больше хотелось, чтобы она была в моих мыслях, нежели в моей постели. Я не желал, чтобы эта погоня кончилась.

До тех пор пока не поцеловал её там, в качалке. В тот момент все вышло из-под контроля.

— Ты серьёзно? — заорала она, пытаясь перекричать грохот музыки.

Я стоял на улице, облокотившись на свою машину, с другими ребятами, в числу которых были Адиль и Джулия. Мы смотрели, как два копа на пороге дома Евы разговаривают с Эмили по поводу устроенного ею шума.

Я ухмыльнулся, и все вокруг меня расхохотались, когда она протопала мимо копов - босоногая, в своих миленьких пижамных шортиках и короткой футболке, немного оголявшей живот.

Яростно размахивая руками и ругаясь, она шла к нам.

— Я несколько часов терплю этот грохот, и ты после этого подаёшь на меня жалобу? — выкрикнула она. — Ты у меня получишь, Глеб Голубин!

Я сотрясался от смеха. Блин, она такая очаровательная, когда ведёт себя, будто ей пять лет.

Эмили подошла ко мне вплотную, занесла руку, и я пригнулся как раз в тот момент, когда она собиралась залепить мне пощечину. Я обхватил её ноги, рывком оторвал от земли и перекинул через плечо, прижав её задницу к своей щеке.

— Полегче, тигрица, — пожурил её я, погладив по бедру.

— Отпусти! — завопила она, дрыгая ногами.

Я покрепче перехватил её колени и, посмотрев на полицейских, сказал:

— Спасибо, парни. Дальше я сам, — и кивнул, давая им понять, что они свободны.

— Злоупотребляешь нашей дружбой, Глеб, — проворчал один из них.

— Отпусти! — Эмили ударила меня ладонью по спине, а потом начала молотить кулаками, и я зарычал, пытаясь удержать её.

Развернувшись, поднялся по ступенькам и вошёл в дом, ощущая, как музыка вибрирует под ногами.

— Слушайте, все! — крикнул я, не обращая внимания на её вопли. — Это Эмили. Сегодня она правит бал. Если она просит вас отвалить, вы отваливаете. Усекли?

Не дожидаясь реакции собравшихся, я снял Эмили с плеча и поставил на ноги. Прежде чем она успела отреагировать, я обхватил её рукой за шею и притянув к себе, нос к носу, произнес:

— Не можешь нас победить - будь с нами в одной команде.

С этими словами я протянул руку к ведерку со льдом и выдернул оттуда бутылку с коктейлем из вина и фруктового сока. Открутив крышку, вручил напиток Эмили, а затем повернулся к Джулии и Елене, которые вошли в дом следом за нами.

— Джулия, Эмили. Вы же помните друг друга? — я взглянул на Эмили с предостережением во взгляде, а потом обратился к Джулии и Елене: — Напоите её, дамы. Только пусть она берет напитки исключительно из ваших рук или у нас с Адилем, ладно? — я ухмыльнулся, увидев, что Эмили прищурилась и в недоумении открыла рот. — Развлекайся, — прошептал я ей и пошёл прочь.

И вот теперь она была здесь, в компании подружек, с выпивкой в руке и - я бросил взгляд на диван, где они устроились, - улыбалась.

Очко в мою пользу. Черт, а я хорош.

Я крепко сжал в руке бильярдный кий. Внезапно мне безумно захотелось затащить её наверх и принять вместе душ.

Какого хрена?

— Значит, по-прежнему сохнешь по ней, да? — голос Адиля ворвался в мои мысли, возвращая в реальность.

Повернувшись к нему, я оперся на вертикально стоявший кий и попытался сделать невозмутимое лицо.

— Ты о Эмили? — уточнил я с ухмылкой, стараясь говорить как ни в чем не бывало. — Да, чем-нибудь я бы с ней занялся.

— Я так же думал о Джулии, — кивнул он. — Типа «Ух ты, прикольно!». А теперь «Ух ты, я женат!».

Он нервно рассмеялся, и моя грудь тоже затряслась от беззвучного смеха.

***

Эмили пропала.

В самовольной отлучке. Ей лучше не уходить, потому что сегодня я найду её, даже если мне придётся забраться к ней через балкон.

Адиль коснулся того, о чем мне сегодня совершенно не хотелось думать, и теперь мне было просто необходимо увидеть надутые губки и прелестные глаза Эмили.

Где она, черт возьми?

В доме Евы свет не горел

Пусто. Народ знал, что в мою комнату вход воспрещён.

И тут я услышал, как за моей спиной открывается дверь, и, повернувшись, увидел, как она выходит из ванной в конце коридора.

Она подняла глаза, заметила меня и застыла на месте.

— Я думал, ты ушла, — произнёс я.

У неё был такой вид, будто она задержала дыхание и боится встречаться со мной взглядом. Она подняла одну ногу и пальцами почесала лодыжку другой, и мне пришлось сжать кулаки, чтобы ненароком не поправить член. Меня заводило каждое её движение. Я был рад, что она не осознавала всей своей власти надо мной.

Откашлявшись, я с ухмылкой спросил:

— Ты уже пьяна?

Онанаморщила лоб так, словно я задал поистине идиотский вопрос.

— Нет, только чуть-чуть захмелела.

Подойдя ко мне, она начала заправлять волосы за ухо, но я поймал её руку.

— Так ты довольна? — я высвободил её волосы из-за уха, скользнув по щеке подушечками пальцев.

По моей руке пробежали мурашки. Как мне к ней прикасаться? Мне хотелось схватить её. Хотелось прильнуть к её нежной коже.

— Да, — прошептала она. — Мне лучше.

С этими словами она снова заправила волосы за ухо.

Я улыбнулся, довольный её непокорностью.

— Что там? — она кивнула на дверь рядом с нами.

В ту пору, когда в этом доме ещё жил Кирилл, тут была моя комната, но теперь, когда я переехал в его спальню, здесь располагался мой кабинет. На двери висел замок, ключ от которого я носил на своей связке. Обычно дверь была открыта, но во время вечеринок, когда любой мог заглянуть сюда, я её запирал.

— Порно, — ровным голосом ответил я.

От этой шутки она широко улыбнулась, и сердце у меня подскочило к самому горлу. Я напряг челюсть.

Она никогда ещё не улыбалась мне. По крайней мере, вот так.

Достав из кармана джинсов ключ, я отпер замок, сам не понимая, зачем это делаю. Черт, она спросила, ей было интересно, и мне хотелось продлить эти мгновения с ней наедине, пока она не нашла очередной повод задрать нос повыше.

Открыв дверь, я пригласил её войти первой, но она застыла на месте, удивленно вскинув брови и округлив глаза.

— Вау, — вырвалось у неё прежде, чем она переступила порог комнаты.

Заперев дверь, я вытащил ключ из замка и бросил его на стол у двери.

Присев на стол, скрестил руки на груди и стал смотреть, как она ходит по комнате.

— Вообще-то, я никого сюда не пускаю, — сказал я.

Эмили прошла мимо мониторов и столов, иногда останавливаясь и разглядывая что-то, и почти незаметно покачиваясь в такт музыке, доносившейся с нижнего этажа.

Она держала во рту большой палец, но напряжённой не выглядела.

— Вот как, значит, ты зарабатываешь на жизнь? — спросила она наконец, оторвав взгляд от моих записей на маркерной доске и повернувшись ко мне. — Ты занимаешься чем-то незаконным, Глеб?

Облизнув губы, я пошутил:

— А что, если да? Тебя это заводит?

— Нет, — пробубнила она, снова отводя взгляд. — Меня заводят твои прикосновения.

Сердце рухнуло в живот, и у меня возникло такое чувство, словно я падаю с высоты.

Что она, черт возьми, сейчас сказала?

Она резко повернулась, в недоумении открыв рот.

— О боже. Поверить не могу, что я это ляпнула.

Я смотрел на неё не моргая, начисто забыв, как дышать.

Сглотнув, оттолкнулся от стола и двинулся к ней.

— Скажи это ещё раз.

— Чертовы коктейли, — сквозь зубы произнесла она, уставившись в пол и отступив назад. — Обычно со мной такого не бывает от алкоголя. Откуда ты знаешь, что я их люблю?

Я ухмыльнулся. Она - само очарование. Опустив подбородок, я приблизился к ней, наслаждаясь тем, как Эмили отступает назад. Почему мне нравилось, когда она меня боялась?

— Я не знал, что ты их любишь, — солгал я. — И это у тебя не от алкоголя. Это из-за меня.

Она уперлась спиной в стену, а я, приблизившись вплотную, навис над ней. Её волосы щекотали мне щеку.

— Скажи это ещё раз, — прошептал я Эмили на ухо.

Она упёрла ладони мне в грудь, пытаясь держаться на расстоянии.

— Нет.

— Трусишь?

========== Часть 9 ==========

Глеб

Она подняла на меня взгляд, прищурившись.

— Теперь ещё и это, — кивнула она с сарказмом, ещё сильнее уперев руки мне в грудь. — Жалкая, беспомощная и трусливая - и все потому, что не соглашаюсь с тобой переспать. Дальше что? Дальше критике подвергнутся мои девчачьи розовые коктейли и персиковый лак для ногтей. Позволь, я помогу подобрать характеристики: принцесса, эгоцентричная, слабая, бесхребетная, высокомерная, заносчивая, продажная, кичливая…

Я обхватил её за бёдра, поднял и прижал к стене, обвив её ноги вокруг своей талии. Она взвизгнула, но я прервал её. Мы были так близко друг к другу.

— Мне нравятся твои розовые коктейли и твои чертовски сексуальные ноготки.

Она смотрела на меня в изумлении. Её грудь вздымалась и опускалась в тишине, вверх-вниз, вверх-вниз, и я ощущал жар, исходивший от её губ.

Ах эти чёртовы нежные губы, влажные и полуоткрытые. Я смотрел на них, мечтая укусить. Её тёплое лоно касалось моего живота, возбуждая меня, и мне безумно нравилось это легкое миниатюрное тело.

— Ты прелестная малышка, Эмили Картер, — прошептал я. — И мне нравится смотреть на тебя.

— О бо… — простонала она, но я заткнул её поцелуем.

Три года.

Целых три года я хотел эту девчонку. И, несмотря на то, что я сказал ей несколько дней назад, мне все ещё хотелось прижать её к шкафчикам в школе. Мне все ещё хотелось, чтобы она скакала на мне, а я целовал её грудь.

И я по-прежнему мечтал стереть с её лица усмешку и увидеть искреннюю улыбку.

Полные губы Эмили трепетали под моими, отвечая на поцелуй, и её рот казался мягким и податливым, но она не забывала покусывать и посасывать, потягивать и прихватывать. Она была хороша. Я обхватил её задницу обеими руками, прижав к себе так сильно, что ощущал через одежду её тепло.

Тут её ладони снова уперлись мне в грудь, и она отстранились. По коже пробежал холодок.

— Перестань.

Черт, только не это.

Стиснув зубы, я сел в кресло у стола, и она оказалась на мне сверху. Схватив её за запястья, я завёл ей руки за спину, прижал к себе грудью, и теперь она смотрела на меня своими разъяренными голубыми глазами.

— Скажи это, — приказал я.

Она показала зубы.

— Нет.

Маленькая упрямица.

Я улыбнулся.

— Ты дышишь неровно. Боишься смотреть на меня, — я втянул воздух сквозь сжатые зубы. — И я знаю, какое сильное желание сейчас играет у тебя между ног!

Она нахмурила брови, отчего вид у неё стал ещё более уязвимый. Я снова рывком потянул её на себя.

— Так ведь?

Она опустила глаза и быстро кивнула.

Я сглотнул и облизнул пересохшие губы. Прежняя Эмили никогда бы не осмелела настолько.

Она подняла на меня робкий взгляд и произнесла тихим хриплым голосом:

— Мне понравилось, как ты целовал меня в качалке. И в машине.

Голова закружилась, не помню, когда испытывал столь сильное желание. Я отпустил её руки и положил их между нами, а потом обхватил ладонями её лицо, пытаясь заставить посмотреть на меня.

Я хотел её на каждом столе в этой комнате, но понимал, что сейчас не время. Нужно, чтобы она успокоилась, чтобы расслабилась, сидя у меня на коленях.

Я заметил, как Эмили потирает большим пальцем шрам у себя на запястье.

— Ты думаешь, что я пыталась покончить с собой, не так ли? — спросила она, и я моргнул. Чертовски быстро она поменяла тему. — Ты когда-то заметил этот шрам и сделал выводы, — она посмотрела мне в глаза. — Так вот, я ничего такого не делала, ясно? Я бы не стала причинять себе боль.

Прищурившись, я смотрел на неё, вспоминая, как недавно сказал, что ей тошно в собственном теле. Хоть я и понимал, к чему она затронула эту тему сейчас, но все равно откинулся на спинку кресла и приготовился выслушать.

— Как это произошло?

Она покачала головой.

— Неважно. Просто знай, что твои предположения неверны. Терпеть не могу, когда люди строят насчёт меня догадки.

— Ладно. Тогда расскажи мне, что означает твоё имя - Эмили.

Она с улыбкой обвела комнату жестом.

— Уверена, что у тебя есть возможность это выяснить, не правда ли, Глеб?

Мои руки скользнули по её бёдрам, я крепко обхватил их и осторожно подтянул к себе. Затем нежно поцеловал, провёл языком по верхней губе.

— Расскажи мне, — прошептал я, заметив, как учащается её дыхание. — Или я положу тебя на кровать, — я впился пальцами в её кожу. — И буду вылизывать тебя так яростно, что весь этот чертов дом услышит твои стоны.

И снова поцеловал её.

— Эмили Картер, — она отстранились, тяжело дыша. — Так звали мою сестру.

— Почему твоё имя - это инициалы твоей сестры? — быстро спросил я, пытаясь не думать о том, что её руки покоятся у меня на животе.

— Потому что, — начала она с таким видом, словно не знает, с чего начать. — Потому что она мертва.

Я не сводил с неё взгляда в ожидании продолжения, несмотря на то что эрекция с трудом позволяла сконцентрироваться на словах.

Она сглотнула и посмотрела мне в глаза.

— Сестра умерла ещё до моего рождения. Меня зачали вскоре после её смерти. Судя по тому, что я помню, вначале все было неплохо, но, когда мне исполнилось четыре, отца отправили в больницу. Для душевнобольных.

Я снова повёл руками по её бёдрам - вниз и вверх, давая ей понять, что слушаю. По правде говоря, мне был важен сам факт, что она открывалась мне, а не содержание рассказа.

Я все равно это уже знал.

— Он никак не мог примириться со смертью сестры и в конечном итоге начал терять связь с реальностью. Пробыл в больнице много лет. Зимой в выпускном классе я, как обычно, пошла проведать его. Но он психанул, схватил ножницы и порезал меня, — она провела большим пальцем по длинному косому шраму на внутренней стороне запястья.

Я замер.

— Почему?

Я не видел у неё на руках никаких бинтов или пластырей. Но ведь тогда была зима - рану можно было спрятать под длинными рукавами.

Она пожала плечами:

— Кто знает?

Я выпрямился, подтянув её ещё ближе к себе.

— Так почему тебя называют инициалами твоей сестры?

— Ну, именно так мы и поняли, что у отца что-то не в порядке с головой, — кивнула она. — Он начал называть меня Эмили, думая, что я - это моя сестра. Сначала мы пытались поправлять его, но от этого становилось только хуже. Поэтому мать начала называть меня Эмили в его присутствии, чтобы избежать этих припадков.

Черт возьми, четырехлетней малышке пришлось через все это пройти. Она, наверное, была так растеряна.

— В конце концов, — продолжала она. — Все привыкли меня так называть. Когда отцу было лучше, он ненадолго приезжал домой, и мы продолжали эту игру дома. Вот и вошло в привычку.

Я сжал зубы.

Девочка по имени Эмили Картер умерла, а женщине, сидевшей у меня на коленях, приходилось жить в этой лжи. Я был взбешён. Она могла бы стать другой. Могла бы полюбить себя и не делать того, чего требовали от неё бойфренд и родители. Но нет, Эмили была боязливой, робкой и неуверенной в себе. Во всяком случае, до недавних пор.

— Какое же твоё настоящее имя?

Она улыбнулась.

— Ты будешь смеяться.

— Я не буду над тобой смеяться, — заверил её я. — Больше не буду.

Она закатила глаза, а потом устало вздохнула, съёжилась и смущенно посмотрела на меня.

— Кэтрин. Кэтрин Картер.

Я прильнул к её шее:

— Кэтрин.

Я почувствовал, как она задрожала всем телом, и, запустив пальцы в её волосы, стал покусывать мочку уха, упиваясь запахом.

— Глеб, я не могу, — выдохнула она, положив руки мне на грудь. — Я.. — она запнулась. — Не то чтобы ты был мне неприятен, но это плохая идея. Как бы я ни хотела поддаться искушению, я не могу быть такой девушкой.

— Какой такой?

— Девушкой на одну ночь, — она смотрела на меня.

Я сжал её футболку в кулаках. Так вот, значит, что, по её мнению, мне было нужно?

Мой голос зазвучал жёстче.

— С чего ты взяла, что будешь девушкой на одну ночь?

— Потому что ты брат Кирилла. Потому что ты молод. К чему тебе хотеть большего? — спросила она мягко. — Я не пытаюсь тебя задеть, пойми! Ты мне не безразличен. Мне нравится бывать с тобой… Просто я не готова, — поджав губы, она начала вставать, но я удержал её.

— Не готова к чему? — процедил я.

Меня всерьёз начинали бесить её предположения и то, что она сравнила меня с Кириллом. Всего две минуты назад она страстно обнимала меня руками и ногами.

Эмили вопросительно подняла брови.

— К этому, — засунув руку мне в карман, она вытащила нож. — Он втыкался мне в ногу с тех самых пор, как мы сели. Зачем тебе столько компьютеров? Почему копы все спускают тебе с рук? Чем ты зарабатываешь на жизнь? И почему ты носишь с собой нож, Глеб?

При виде её гнева мною овладел азарт. С каждой минутой она становилась смелее. Я ответил ей с ухмылочкой:

— Потому что это бесшумно.

И едва не рассмеялся над тем, как она изогнула бровь. Она спросила, почему я ношу с собой нож, а я объяснил, почему ношу нож, а не пистолет.

Эмили отвела взгляд, но я заметил, как она раздосадовала. Она поднесла нож к лицу, рассматривая его. Нажала на кнопку, и лезвие выскочило прямо между нами. Не успел я подумать о том, что она делает, Эмили направила лезвие в мою сторону, и я резко отпрянул назад.

— Думаешь, я тебя боюсь? — насмешливо спросила она и поднесла лезвие к моей шее, играя со мной.

Я издал удивленный смешок. Сердце гулко стучало. Что-то новенькое!

Ответив на её победоносную улыбку, я подался вперёд и упёрся в лезвие, почувствовав острый холодный металл на шее.

— Хочешь поиграть? Ты не знаешь, как играть по моим правилам, Кэтрин.

С этими словами я выхватил нож из её дрожащей руки и одним движением разрезал её футболку надвое ровно посередине.

— Глеб! — вскрикнула она. Я бросил нож на пол. — Что ты делаешь?

Обхватив её за талию, я поднялся и поставил её прямо перед окном, которое выходило на задний двор, где было полно народу. Прижав к себе её трепещущее тело, прорычал на ухо:

— Господи, Кэтрин. Ты думаешь, я просто хочу потрахаться? Думаешь, я весь такой скрытый и загадочный, потому что это мой способ затащить женщину в постель? Да? — напирал я. — Нет, детка. Я мог бы трахнуть десять разных девушек сегодня, если бы хотел. Но я не хочу.

Она дрожала и пыталась вывернуться, напуганная тем, что нас могут увидеть с улицы.

— Так чего же ты хочешь? Если не секса на одну ночь?

В глазах у меня жгло, я закрыл их и зарылся губами в её волосы.

— Я хочу запугать тебя, — сознался я. — Хочу ранить тебя, не пролив и капли крови. Хочу сломать тебя, — я притянул её к себе. — А потом трахнуть.

С того самого момента, как я положил на неё глаз, мне хотелось вытащить её из панциря. Хотелось увидеть, как она потеряет контроль, подчинить себе. Я не знал, сколько это может продлиться, но одной ночью все точно не ограничится.

Однако я знал, что это не навсегда.

Её дыхание замедлилось. Застыв, она смотрела в окно. Стоя у неё за спиной, я начал снимать с неё футболку, которую она придерживала на груди.

— Глеб, — жалобно произнесла она, повернув ко мне лицо. — Они нас видят.

Я взял её за подбородок и развернул обратно к окну.

— Не видят. Стекло тонированное, — футболка, разрезанная спереди, сползла по плечам и упала на пол. — Но ты их видишь, Кэтрин, — подчеркнул я, нежно проводя ладонями по её голым рукам. — Они выпивают. Смеются. Болтают ни о чем. Например, о том, что сейчас в топе в твиттере, — я сделал паузу, впившись пальцами в её бёдра, прижал её задницу к своему паху и тихо произнёс ей на ухо: — А я так сильно хочу тебя.

Мой член увеличивался в размерах. Её шелковистая кожа, безупречная попка, руки, скрещённые на груди. Она была такой нежной и застенчивой. Если бы я ничего о ней не знал, то подумал бы, что она девственница.

И она тоже не могла больше терпеть. Опустив руки, она повернула голову и прижалась к моей груди, а я испытал соблазн разрезать и шорты тоже.

Но не стал этого делать. Скользнув по её плоскому животу, я запустил руку ей в трусики и закрыл глаза. Черт, она была вся мокрая. Белье тоже намокло. Как давно она потекла? С тех пор, как мы зашли в эту комнату?

Я погладил её клитор, чувствуя, как она извивается всем телом. Запустив палец в её складочки, помассировал вход во влагалище, а потом снова вернулся к клитору.

— Глеб, — ахнула она, уперев ладони в стекло и тяжело дыша. Она наклонилась вперёд, прижавшись попкой к моему паху, и я стиснул зубы.

Черт.

— Да, вот так, — сказал я и, вытащив руку из её шортиков, засунул сзади и начал потирать её киску вперёд-назад. Мои стоны смешивались с её стонами.

Такая мокрая. И такая гладкая. Она была начисто выбрита. Или, возможно, сделала эпиляцию, потому что она была мягче на ощупь, чем все, к кому я когда-либо прикасался. Нежная как шёлк.

Но если она порвала со своим ушлепком больше двух недель назад, то зачем продолжала делать эпиляцию? Мне совсем не по душе была мысль о том, что она с кем-то встречается.

Изогнувшись, она простонала:

— Да.

И, закрыв глаза, я согнулся и стал целовать её обнаженную спину, касаясь кожи зубами. Одной рукой поглаживал её грудь, другой я ласкал клитор, прихватив его пальцами, и она выгнулась от удовольствия.

— Черт, Кэтрин, — выдохнул я. — Ты никогда не станешь девушкой на одну ночь.

Прижав её к своей груди, я прорычал ей в ухо:

— Чтобы сделать с тобой все, что я хочу, одной ночи мне будет мало.

Я погрузил средний палец в её влажное лоно, а она ахнула от наслаждения. Потом обвёл им вокруг клитора и снова нырнул в неё.

Черт, как же тесно было у неё внутри, тесно и влажно. Мой член вздрагивал от возбуждения. Протянув руку вниз, я поправил его, испытывая жуткий дискомфорт.

Но я не мог сейчас отнести её в постель. Только не в набитом людьми доме.

Все должно было произойти в постели. В пустом доме, где она сможет издавать любые звуки, которые только пожелает. Не сегодня, но определенно скоро. Очень скоро, черт возьми.

Моя рука спустилась к её груди, и я продолжал трахать её пальцем - все быстрее и быстрее.

— Глеб, — простонала она. — Глеб, пожалуйста. Я не могу.

Я развернул её к себе лицом и прижал спиной к стене.

— Нет, можешь, — сказал я, снова запустив руку в её шорты спереди и продолжая ласкать её.

Почувствовав, как её соски упираются мне в грудь, я опустил взгляд и стал любоваться её телом. Черт, как же приятно на неё смотреть.

— Нет, — она покачала головой. Её веки трепетали от удовольствия. — Я не могу. Я не могу кончить, Глеб. Не могу сделать это с кем-то.

Я прижался к ней всем телом, прошептав ей прямо в ухо:

— Мне плевать, что у тебя было с этим козлом, твоим бывшим. Слышишь меня? — а потом прищурился и посмотрел на неё. — Погоди. Что значит «с кем-то»? Ты можешь кончить, когда ты одна. Ты это имела в виду?

Ох, черт. Внесите это в список моих фантазий.

Она отвернулась к окну, но тереться о мою руку не перестала.

— Посмотри на меня, — я мягко взял её за подбородок. — О чем ты думаешь, когда прикасаешься к себе?

Её взгляд снова устремился в окно, на людей во дворе. Она обхватила меня за талию, продолжая двигать бёдрами.

— Тебе нравится видеть их там? — спросил я, проследив за её взглядом. — Все в порядке, Кэтрин. Нет никаких правил. Ты знаешь, что если бы не это стекло, они бы все увидели. И это возбуждает тебя. Расскажи мне, о чем ты думаешь, когда прикасаешься к себе.

Она быстро посмотрела на меня и покачала головой.

— Глеб. Я…

— Скажи, — я сжал губы. — Черт, ты с ума меня сводишь.

— Я думаю о тебе, — выпалила она, не дыша. — Думаю, что было бы, если бы два года назад я позволила тебе отвезти меня домой.

— Боже, продолжай, — взмолился я, не прекращая ласкать её. — Я хочу знать, совпадают ли наши фантазии.

Я поглаживал её набухший клитор все быстрее и быстрее, ощущая пульсацию на кончиках пальцев.

— Ты сказал мне, что поцелуешь меня, — начала она. — Всего один раз, перед тем как я уеду в университет, и я этого хотела, — прошептала она, прерывисто дыша. Мой палец скользнул вглубь её, а потом снова стал ласкать клитор. — Я так сильно этого хотела, — продолжала она. — Но я не могла говорить. Не успела я осознать, как ты увёз меня на водопад. И поцеловал. Между ног.

Твою мать.

Её голос окреп, стал смелее.

— Ты задрал мое платье, Глеб. И вылизывал меня языком, — простонала она, втягивая воздух. — А я держала тебя за голову, не хотела, чтобы ты останавливался.

Она вскрикнула, и я понял, что она кончает. Её бёдра вжались мне в руку, и она положила ладони мне на плечи, впиваясь в кожу ногтями.

Я прильнул губами к её разгоряченной щеке.

— А потом что я с тобой сделал?

Она запрокинула голову назад и со стоном произнесла:

— Ты перевернул меня на живот, положив на капот своей машины, а потом задрал мое платье и трахнул меня.

Её рот открылся, глаза крепко зажмурились, вскрикнув, она застонала, задыхаясь. Я снова погрузил палец в неё, почувствовав, как напрягается и расслабляется её тело, ощущая её учащённый пульс внутри.

— Боже, — протянул я, целуя её в лоб и принимая в объятия её содрогающееся и трепещущее тело.

Она уронила голову мне на грудь, и я держат её в объятиях, пока она не отдышалась.

— Глеб, я.. — она нервничала.

— Тише. Расслабься, — сказал я, хоть мое сердце и колосилось как ненормальное, а возбуждение все не проходило.

Я стянул с себя футболку и надел на неё - взамен разрезанной. Она не стала сопротивляться, когда я подхватил её на руки и отнёс в спальню.

— На сегодня веселье закончено, — сказал я мягко, но то были самые трудные слова, которые мне пришлось произнести за всю мою жизнь.

Мне хотелось раздеться, забраться под одеяло, прижаться к ней и всю оставшуюся ночь провести, растворившись в её тепле.

— Я не преследую девушек, которые только что расстались с парнем после пятилетних отношений, — сказал я. — У тебя ещё есть время, прежде чем я сделаю попытку. Возможно, это случится завтра вечером.

— Чудесно, — пробормотала она дружелюбно, хоть в её голосе и прозвучал сарказм.

Положив её на постель, я выключил свет и поцеловал её в губы.

— Поспи. Мне кое-что ещё нужно сделать, но я скоро вернусь.

Её глаза закрылись, и две извечные крошечные морщинки между бровями разгладились - она задремала.

— Глеб! — кто-то постучал в дверь, и я резко вздрогнул. — Глеб, ты там?

========== Часть 10 ==========

Кэтрин

Я подскочила на постели, зажав одеяло в кулаке. Глеб подошёл к двери и распахнул её.

За дверью стоял молодой парень с красиво уложенными чёрными волосами, татуировками на обеих руках и пирсингом на лице в нескольких местах. Он заглянул Глебу за спину, заметил меня, и я тут же подтянула одеяло повыше. Я была одета, но все равно пыталась не выглядеть доступной.

Ага, пора мне свыкнуться с этой мыслью.

— Пацаны, кое-кого прижали внизу, — сообщил он Глебу. — Похоже, народ видел, как он что-то подлил в стакан девчонке. Будешь с этим разбираться? — спросил он Глеба, а потом снова посмотрел на меня. — Или хочешь, чтобы мы сами разобрались? — продолжал парень, намекая на то, что Глеб вроде как занят.

Этот паренёк не пытался ехидничать или отпускать двусмысленные замечания. Его вопрос прозвучал так, словно он ждал дальнейших распоряжений. Я отвернулась, качая головой.

— Кэтрин, оставайся здесь, — скомандовал Глеб и захлопнул за собой дверь как раз в тот момент, когда я недоуменно посмотрела в его сторону.

Что? Мои глаза прожигали закрытую дверь как световые мечи. Я сжала в кулаках чёрную простыню. Он это серьёзно?

Нет уж. Я не собиралась исполнять приказы Глеба как его новая игрушка.

Сбросив одеяло, я подошла к зеркалу и пригладила спутанные волосы. В памяти всплыло, как ещё недавно он запускал в них руки.

Потом заправила футболку в шорты, чтобы не казалось, что у меня под ней ничего нет. Она не была не сказать что мешковатой, но очень длинной.

Выйдя из комнаты, повернула за угол и спустилась по лестнице. Вечеринка продолжалась - в конце концов, было ещё немногим за полночь, - но толпа поредела. Елены, Адиля и Джулии нигде не было видно, и меня это слегка разозлило. Моя сестра, по крайней мере, могла бы найти меня, прежде чем уходить.

Несколько человек тусовались вокруг бильярдного стола, кто-то был в прихожей, из кухни тоже доносились голоса. Все были на расслабоне, и практически никто не обратил на меня внимания.

Из динамиков звучала песня Battle Born. Я занесла босую ногу на крыльцо, собираясь пойти к себе, но тут же вернула её обратно.

Твою мать!

— Глеб! У-ух! — заорал кто-то, и я ахнула и сдвинула брови от ужаса.

Я видела его голую спину - он навис над каким-то парнем, лежавшем на земле, и наносил удары кулаком бедолаге в лицо. Ну хорошо, не бедолаге, если это был тот тип, который подсунул девчонке наркоту, но парень-то был повержен, а Глеб все не останавливался.

Он заносил руку назад, и его кулак опускался прямо на его лицо. Снова и снова. У меня свело желудок.

Когда Глеб в очередной раз замахнулся, я увидела кровь и стремительно сбежала вниз по ступеням, подумав, что это может быть его кровь. Вытерев окровавленный кулак о джинсы, он поднялся, подхватив жертву за шиворот.

Я обошла собравшуюся вокруг него толпу, обняв себя руками: по телу пробегал холодок, несмотря на то что на улице было тепло. Глеб запустил руку негодяю в карман, извлёк оттуда несколько небольших пузырьков с жидкостью и передал их тому парню с пирсингом, который приходил за ним в спальню.

Наркодилер стоял пошатываясь, с его губ и подбородка капала кровь, а Глеб навис над ним, практически пригвоздив к земле одним только взглядом. Его губы зашевелились - он прошептал что-то дилеру в лицо, - но что, я не расслышала. Сомневаюсь, что кто-то разобрал слова, и я знала: на то есть причина.

Некоторые выкрикивают угрозы, даже не собираясь превращать их в жизнь. Другие угрожают шепотом, чтобы не было свидетелей.

Опустив руки, Глеб что-то сказал парню с пирсингом, а остальные начали постепенно расходиться. Затем он повернулся и увидел меня.

— Я же говорил тебе оставаться наверху, — его голос был жестоким и раздражённым.

Я опустила взгляд, стараясь не смотреть на всю эту кровь.

— Думаю, мне лучше просто пойти домой. Прямо сейчас я вообще не уверена, хочу ли быть с тобой знакома.

Некоторые девушки мечтают о крутом парне. Об эдаком альфа-самце, который будет ими помыкать. Который избивает наркодилеров на газоне перед своим домом. А я внезапно поняла, что мне нужен кто-то, в чей двор вообще не явятся наркодилеры.

— Но ты уже со мной знакома. И достаточно близко, — он ухмыльнулся.

Несколько стоявших неподалёку ребят хохотнули, а я гневно посмотрела на Глеба.

— Это не значит, что ты знаешь меня, — выпалила я.

Он подошёл ко мне вплотную.

— Если ты увидела, как я избивал девятнадцатилетнего парня, который подсыпал шестнадцатилетней девчонке гаммагидроксибутират, чтобы позже хрен знает как над ней надругаться, это не значит, что ты знаешь меня, Эмили Картер, — он медленно произнёс мое имя моей сестры, намеренно растягивая слоги, чтобы задеть меня. — А теперь можешь идти.

Вокруг послышались сочувственные возгласы, а я просто смотрела на Глеба, проводя языком по нёбу, и кипела от злости.

Я могла бы сказать, что меня разозлила драка. Или не драка, а многочисленные вопросы без ответов, из-за которых душу точил червь сомнения.

Но нет - ни то, ни другое.

Если бы он подошёл ко мне и обнял, глядя на меня так, словно я - все, о чем он мечтал, так, как смотрел на меня там, в той комнате, я бы сдалась. Я бы закрыла глаза на то, что он ввязывался в драки, и на то, что он многое скрывает.

Меня возмутил факт, что он обращался со мной как с вещью.

Точно так же, как и моя мать. Как Андрей. Как большинство людей, которые смотрели сквозь меня, словно я стеклянная.

Пошёл он к черту.

Я прошагала мимо него, не говоря ни слова, собираясь вернуться в дом Евы.

— Ты в порядке? — ко мне подбежала Джулия и коснулась моего плеча. — Я только вышла, застала концовку вашего диалога. Я чем-то могу помочь?

Я кивнула, не останавливаясь.

— Да. Возьми у Адиля ключи от машины и позови Елену. Поедем прокатимся.

Летом убийства случаются чаще. Малоизвестный, но факт.

Раздражённые жарой люди теряют самообладание и в конечном итоге реагируют так, как не стали бы в нормальных условиях. Солнце ослепляет тебя, пот струится по спине, тебе становится жарко, ты испытываешь дискомфорт.

— Сколько раз ты ездила на механике? — спросила Джулия, сидевшая рядом со мной в машине Адиля, когда мы обе резко дёрнулись вперёд.

Я облизнула губы, почувствовав привкус пота на верхней губе и по-прежнему у себя во рту вкус Глеба. В животе снова заурчало, но я не стала обращать на это внимание и переключалась на четвёртую передачу.

— Отстань, — в шутку предупредила я. — Я ещё только учусь.

— Ади меня убьёт, — жалобно произнесла она, и краем глаза я увидела, как Джулия прижала ладонь ко лбу. — Мне нужно было самой сесть за руль, Эмили.

— Оставь её в покое, Джулия, — послышался голос Елены с заднего сиденья, когда я повернула на свою улицу. — И, кстати, её зовут Кэтрин.

Я бросила взгляд на Джулию. Она смотрела на меня во все глаза. Пряди её русых волос развевались вокруг лица.

— Кэтрин?

Я выгнула бровь.

— Серьёзно. Это мое настоящее имя.

— Почему тогда тебя так не называют? — спросила Джулия.

Улыбка заиграла на губах.

— Теперь называют.

Выжав сцепление и переключившись на пониженную передачу, я плавно остановилась перед кирпичным строением в колониальном стиле. Это был мой дом, то есть дом моей матери. Я смотрела в окно, и мне не верилось, что я была здесь.

— Итак, каков план? — спросила Елена.

— Вам необязательно идти туда со мной, — начала я. Просить их участвовать в этом было уже чересчур. — Мне только нужно забрать из своей спальни дневники. Правда, за раз все не унесёшь. Я подумала, что вместе мы могли бы быстро с этим управиться. Если вы, конечно, не против, — сказала я больше в качестве извинения и тут же поспешно повторила: — Но это необязательно. Тем более моя мать - та ещё стерва.

— О, — Джулия с улыбкой потёрла руки. — Вредные мамаши. Это же моя специализация!

— Я с вами, — Елена подалась вперёд, глядя на меня. — За дело!

Я сделала глубокий вдох и опустила подбородок, пытаясь побороть волнение. Выйдя из машины, посмотрела на окутанный темнотой дом. Джулия и Елена вышли следом за мной. Обогнув автомобиль, я направилась к газону перед домом и улыбнулась себе под нос: мне нравилось, что они у меня за спиной. У меня было такое чувство, словно они подхватят меня, если я упаду.

Сколько пролитых слез стоит за воспоминаниями. Но я больше этого не допущу. Этот проклятый дом уже не мой, и мне не придётся здесь оставаться после того, как я заберу свои дневники. Я забуду пощечины, забуду обидные слова, забуду о визитах доктора.

Я больше ни единого дня не стану переживать обо всем этом. Довольно!

Я позвонила в дверь.

Через несколько мгновений в доме, а потом и на крыльце зажегся свет. Переминаясь с ноги на ногу, я подумала, прилично ли выгляжу, но потом успокоилась. Я по-прежнему была в пижамных шортах и футболке Глеба и выглядела по меньшей мере странно, но все это не имело никакого значения.

Мать медленно открыла дверь и обвела нас взглядом.

— Эмили! — она смотрела то на меня, то на Елену и Джулию. — Что все это значит?

— Мне нужны мои дневники.

Недоумение на её лице уступило место раздражённой гримасе.

— Сейчас ты их точно не получишь. Как ты смеешь…

Я протиснулась мимо неё и, войдя в дом, развернулась.

— Джулия! Елена! — обратилась я к девочкам, скрестив руки на груди. — Мои дневники лежат в потайном отделении сундука. Сходите за ними? — спросила я, а потом посмотрела на мать. — Моя мать хочет поговорить со мной наедине.

Я знала, что, сказав слово «наедине», выиграло немного времени. Мать выпрямила спину и лишь отрешенно проводила их взглядом, когда они поспешно юркнули в дом и устремились вверх по лестнице.

Закрыв входную дверь, мать подошла ко мне.

— Как ты смеешь? Сейчас ночь, кроме того, я уже сказала тебе, что ты получишь свои дневники, когда вернёшься домой.

— Я не собираюсь возвращаться домой, — надеюсь, что прозвучало это достаточно воинственно.

— Эмили…

— Меня зовут Кэтрин.

Я ахнула: она схватила меня за руку чуть пониже плеча.

— Ты будешь делать то, что тебе говорят, — прорычала она, дёрнув меня за руку и притянув к себе.

Кожа покраснела там, где она впилась в неё ногтями. Но я сжала губы и выдержала её взгляд. Я больше не дам слабину.

Я приблизилась к ней вплотную.

— Нет.

Она бросила взгляд наверх, и я поняла, что она раздумывает, ударить меня или нет.

Почти шепотом я произнесла:

— Ты больше не причинишь мне боль.

Её рот скривился в ухмылке, и она решилась. Отпустив мою руку, она залепила мне пощечину, отчего я пошатнулась и врезалась спиной в стену.

Но тут же отскочила от неё.

— Ещё, — потребовала я, раскинув руки в стороны, приглашая мать продолжать.

Сдвинув брови, она смотрела на меня, пытаясь что-то разглядеть в моих глазах, - что, не знаю.

Её рука снова хлестнула меня по лицу. На сей раз зацепила ногтями губу, и я крепко зажмурилась, поморщившись от боли. Прерывисто дыша, я снова выпрямилась.

— Давай ещё. Неужели это все, на что ты способна? — бросила я.

Слезы стояли в глазах, но я не испытывала ни грусти, ни злобы, ни обиды. Чем больше она била меня, тем сильнее я себя ощущала. У неё не было других козырей.

— Кэтрин, что… — услышала я голос Елены наверху лестницы и выставила руку, призвав её остановиться и подождать.

Отдышавшись, я покачала головой.

— Я вызову полицию, — она повернулась, чтобы пойти в гостиную.

— И что же ты им скажешь? — вскинув голову, спросила я с издёвкой. — Вице-президент клуба бизнесменов, председатель общества садоводов и председатель школьного комитета? — я перечислила те многочисленные сообщества, в которых она может оконфузиться. — Что такое ты можешь им сказать, чего я не могу?

И она остановилась. Я знала, что попала в цель.

Эта женщина не хотела нежеланного внимания к своей персоне и, несмотря на то что я не стала бы никому рассказывать о ней, своей сестре или об отце, она думала, что я на это способна. И этого было достаточно.

Она стояла спиной ко мне.

— Убирайся.

— Чтобы ты наконец могла остаться одна? — тихо спросила я.

Она не повернулась.

Не посмотрела на меня.

Она просто стояла и ждала, пока я исчезну, чтобы вернуться к своим иллюзиям, чтобы сделать вид, что ничего этого не было на самом деле.

Я бросила взгляд на Джулию и Елену, которые стояли с охапками моих черно-белых тетрадей в руках и смотрели на нас во все глаза.

— Пошли, — скомандовала я.

Когда мы вышли из дома и направились к машине, Елена догнала меня и спросила:

— Ты в порядке?

— Нет, — улыбнулась я. — Ни черта я не в порядке.

***

Глеб

Я стоял в душе, опершись о стену и опустив голову. Проводил ладонью по волосам и выдыхал, избавляясь от дерьмовых воспоминаний, которые день за днём пытался оставить в прошлом.

Вот почему я занимал себя по максимуму.

Учёба. «Петля». Футбол. Клуб. Мои компьютеры. Друзья.

Я почти никогда не оставался дома в одиночестве и по той же причине предпочитал не сближаться с людьми. Особенно с женщинами.

Я провёл руками по лицу, ощущая привычную тяжесть.

К черту Эмили Картер. Ей с какого-то хрена понадобилось взять и снова включить сучку, да и почему меня это удивляет? Кирилл, помнится, меня предупреждал, он говорил, что она дерганая и плаксивая. Но я все равно мечтал о ней.

А почему? С чего она вообще казалась мне какой-то особенной? У меня было не так много девушек, как она, по всей вероятности, считала, но я мог себе это позволить. Мог бы заполучить любую. Черт, да взять хоть Алесю. Мы с ней всегда были готовы встретиться по первому звонку. Так зачем мне эти закидоны Эмили?

Каждый её взгляд стоил тысячи слов. Почему я чувствовал себя таким цельным, когда она улыбалась мне или смотрела так, словно нуждалась во мне?

Когда прошлым вечером я заглянул в её испуганные глаза и впервые увидел все эти чувства, которых она так боялась, но мечтала испытать, я тут же понял, что в ней сокрыто намного больше, чем она привыкла показывать окружающим.

И я понял, что из-за неё потеряю голову.

Я сглотнул комок в горле и выключил воду. Выйдя из душа, схватил полотенце, обмотал его вокруг талии и подошёл к зеркалу над умывальником. Вытер конденсат и приблизился к нему, пытаясь увидеть себя со стороны.

Достаточно симпатичный. Достаточно сильный. Достаточно уважаемый. Достаточный парень. Я был чист, и никто не мог посмотреть на меня сверху вниз. Я выпрямился и напряг челюсть. К черту её. Почему меня вообще все это волнует?

Конечно, прошлой ночью у меня был лучший секс в моей жизни, и мне даже не понадобилось кончать. Но потом, во дворе, когда она посмотрела на меня как на грязного ублюдка, я впервые за долгое время почувствовал себя так, словно вернулся в свой дом. Нечистым. Незащищенным. И недостойным.

Я больше никому не позволял вызывать во мне это чувство. Никогда.

Я сорвал резинку с волос и, взяв щётку с комода, собрался уже выйти из комнаты, как вдруг грохнула музыка.

Какого черта?

Шагнув к окну, я дернул его вверх и выглянул наружу.

— Мы вчера уже играли в эту игру, помнишь? — проорал я Кэтрин, увидев её через открытые двери балкона. — И я выиграл!

Я с трудом мог различить её силуэт через ветви дерева. Она лихорадочно нажимала на кнопки стереосистемы.

— Я пытаюсь выключить это! Отвали! — завопила она, не поднимая глаз.

Я осторожно вылез через окно и стал пробираться по дереву, стараясь ступать легко и быстро, так как под моим весом толстые ветви поскрипывали, а листья осыпались. Добравшись до узенького балкончика Евы и перемахнув через поручень, я запрыгнул в комнату.

— Убирайся, — округлив глаза, Кэтрин с воинственным видом смотрела на меня. — Я сама могу справиться, Глеб.

Засунув руку за тумбу, я выдернул шнур из розетки, и наступила тишина. Мое сердце гулко билось в груди, а Кэтрин тяжело дышала, судя по тому, как вздымалась и опускалась её грудь. Не знаю, что в ней было такого, но моя кровь всегда вскипала, когда она оказывалась поблизости. Мне хотелось или крушить все вокруг, или трахать её до умопомрачения, и это пугало меня. Не второе пугало - первое. Рядом с ней во мне будто просыпалась агрессия, и я точно не знал, почему и стоит ли мне её опасаться.

Я выпрямился и убрал пряди распущенных волос с лица. По-прежнему сжимая в руке щетку, я смотрел на неё, а она - на меня. Её взгляд был насторожен, а рот немного приоткрыт, но она не выглядела разгневанной. Я не мог понять, о чем она размышляет.

Выпустив провод из рук, я выгнул бровь.

— Думай головой. В следующий раз просто вытащи вилку из сети.

Она скрестила руки на груди - под её просвечивающей белой кофточкой виднелся белый бикини-топ.

— Возможно, если бы ты не совал свой нос в чужие дела, я бы догадалась сама, — огрызнулась она, вздёрнув подбородок.

Я покачал головой, горько усмехнувшись.

— Это ты вчера совала свой нос в мои дела. А я просто хотел помочь, — сердито произнёс я, проведя щеткой по волосам.

— Поэтому вёл себя снисходительно и посоветовал мне думать головой? — парировала она. — Мне такая помощь не нужна, Глеб.

— Ага, — я подошёл к ней вплотную. — Я несколько лет пытался с тобой по-хорошему, а что в итоге? Последи за своим поведением, и я тогда сделаю то же самое.

— Тогда перестань смотреть на меня свысока! — закричала она.

— Вот именно! — прорычал я, отвернувшись.

Я снова рванул щеткой по волосам и перехватил их резинкой, собираясь лезть через балкон.

— Перестань, —простонала Кэтрин за моей спиной.

Я резко развернулся.

— Что?

— Ты.. — она сжала губы и провела руками по лицу. — Ты рвёшь свои волосы. Я не могу на это смотреть. Ты неправильно их расчёсываешь.

Я закатил глаза и отвернулся к балкону.

— Ага, я умею расчёсываться, мамочка.

— Сядь, — скомандовала она, и я услышал, как за моей спиной двигают мебель.

Снова повернувшись, я увидел, что она поставила в центр комнаты стул, и во рту у меня пересохло.

— Зачем? — спросил я почти шепотом.

Она встала позади стула. Её плечи казались расслабленными, а между кофточкой и джинсовыми шортами выглядывала полоска подтянутого живота. Мне хотелось прикоснуться к ней, хотелось провести весь день в кровати с ней вдвоём.

— Просто сядь, — она произнесла эти слова твёрдо, но терпеливо и кивнула. — Пожалуйста!

Я прищурился. Она же не собирается… Мои плечи ссутулились, глаза округлились. О черт, только не это.

Я покачал головой, ощущая бешеный ритм сердца.

«Сходи принеси ребёнку еды. Я побуду с ним».

Нет, нет, нет… Я так сильно стиснул зубы, что у меня заболела челюсть. Никто не должен притрагиваться к моим волосам. Никто.

— Глеб, если ты собираешься и дальше отращивать волосы, тебе надо правильно за ними ухаживать.

Она говорила мягко, а её взгляд излучал терпение.

Я уставился в пол, внезапно почувствовав себя пятилетним ребёнком.

— Я знаю, как за ними ухаживать.

Она вздохнула.

— Ну-ну. Покупая шампунь за двести рублей? — пошутила Кэтрин, не думая, что я почти не слышу её.

Как она, черт возьми, так быстро переключалась? Вот она злилась, а теперь хочет причесать меня,

Черт, колени вот-вот подогнутся. Желудок свело. У меня было такое же чувство, как и тогда, в отцовском доме, когда я лежал в постели и следил за тенями под дверью моей комнаты, гадая, войдёт ли кто-нибудь ко мне, смогу ли уснуть, потому что боялся закрывать глаза, и почему никто меня не укачает.

Кэтрин мне не подходила, и я сжал кулаки, напоминая себе об этом. Рядом с ней я терял ощущение безопасности.

— Нет.

Она слегка прищурилась, словно мой отказ сбил её с толку, и я разозлился на себя. Она мучила меня, издевалась надо мной, но в те редкие моменты, когда она становилась по-настоящему мила, я отталкивал её. Мне хотелось сесть. Хотелось, чтобы она прикоснулась ко мне, и, черт возьми, не хотелось уходить!

Кэтрин все ждала, и я снова сжал кулаки, испытывая желание по чему-нибудь ударить.

— Мне не нравится, когда трогают мои волосы, ясно? — объяснил я как можно искренне.

— Тогда почему ты не подстригаешь их? — спросила она.

— Потому что не люблю, когда их трогают, — повторил я. — В том числе парикмахеры. Я могу либо побриться налысо, либо отрастить волосы, поэтому выбрал второе.

А теперь ради всего святого перестань задавать вопросы.

Она снова прищурилась, задумавшись.

— Вчера ночью ты хотел, чтобы я тебе доверилась. Ты думал, это игра в одни ворота? — она похлопала по спинке стула обеими руками. — Твоя очередь, Глеб.

Я напрягся. Мне хотелось такой же близости, как была у моего брата и Адиля с их девчонками.

Я видел как Кирилл любит Еву. Как он улыбается ей вслед, даже когда она не смотрит на него. Как всегда ищет повод прикоснуться. Как, обнимая её, закрывает глаза с таким видом, словно нашёл спасательный плот посреди океана.

Я видел, как Адиль любит Джулию. Как не может оторвать от неё глаз. Как всякий раз, когда ему приходится куда-то отойти, с кем-то поговорить или принести выпить - да что угодно, он хватает её за руку и тащит за собой, словно она - продолжение его тела. Как он порой прерывается посреди разговора и вдруг целует её так, что у неё дух захватывает.

Кэтрин не сделает мне больно. Кэтрин не может причинить мне боль. Все под контролем. Я влиятельный. Достойный. Сильный.

Я выдохнул. Черт, ладно. Шагнул по направлению к стулу и скомандовал:

— Сними блузку.

Её брови взлетели вверх, и она положила руки на бёдра. Я подошёл к стулу и встал прямо перед ним. Если она хочет, чтобы я почувствовал себя уязвимым, тогда мне нужно на что-то отвлечься. Но я не думал, что она это сделает.

Она же скрестила руки, ухватилась за край блузки и сняла её через голову, оставшись в белом бикини с бретелькой через шею и вырезом в центре груди, обнажавшим красивую ложбинку.

— И распусти волосы, — я сохранял бесстрастное выражение лица, но мой голос стал ниже. Я ничего не мог с собой поделать. Она распустила свой пучок, и пряди её светлых волос рассыпались по плечам.

Десятитонный камень у меня в животе превратился в сильную эрекцию, и я тут же представил её сексуальное миниатюрное тело верхом на мне.

Недурно.

Я прочистил горло.

— Только давай побыстрее, ладно?

Кэтрин

Бесстыдная я девчонка. Абсолютно никакой гордости. Мне нужно запереться и не выходить, пока меня не перестанет бросать в жар при виде этого парня. Каждый раз одно и то же, черт возьми.

Он подхватил стул одной рукой и понёс его в ванную.

— Что ты делаешь? — спросила я, следуя за ним.

Он сел на стул лицом к зеркалу.

— Я должен видеть тебя.

Видеть меня? Чего он так боялся? Но я не задавала вопросов, зная, что он все равно не скажет.

Предложение причесать напугало его. Кроме того, во второй раз в жизни Глеб попятился от меня. Первый раз это случилось два года назад, когда я спросила его о татуировках.

Я встала у него за спиной, едва сдержав улыбку при виде его фигуры в маленькой ванной Евы, но, увидев в зеркале его настороженный взгляд, осеклась. У него был такой вид, словно он готов сорваться с места при малейшем намеке на опасность.

Я положила ладони на его обнаженные плечи, желая показать ему, что понимаю его беспокойство. Мне ведь тоже не нравилось, когда меня прихорашивали.

— А ты знаешь, что я намеренно провалила контрольную в старшем классе, чтобы ты со мной позанимался? — тихо произнесла я, пытаясь отвлечь его. Я осторожно сняла с его волос коричневую резинку.

Подняв глаза, снова поймала его взгляд. Он следил за мной как ястреб, тяжело дыша. Было очевидно, что ему все ещё не по себе.

— У нас был совмещённый урок математики, — произнесла я, положив резину и пропуская сквозь пальцы его роскошные волосы. — Ты занимался с детишками по утрам, а мне хотелось провести с тобой время, поэтому я завалила контрольную в надежде на то, что тебя попросят мне помочь.

Он откинулся на спинку стула, немного расслабившись, и на его губах заиграла легкая сексуальная улыбочка. Внутри у меня все затрепетало.

— Да, но это вышло мне боком, — нервно усмехнулась я, нанеся на его волосы немного средства для облегчения расчесывания. — Моя мать узнала об этом и организовала мне занятия с репетитором дома.

Я держала в руке его прохладные пряди, по очереди распыляя на них средство.

— Так что мой план провалился. Я целый месяц занималась по часу трижды в неделю из-за той контрольной, с которой запросто могла справиться. Ужасно глупо.

Я забрала у него из рук щётку и, подняв волосы над головой, начала осторожно расчёсывать их снизу вверх. Он ничего не говорил, и я была удивлена, что он никак не прокомментировал мой рассказ. Я думала, что Глеб будет злорадствовать по этому поводу.

— Ещё более неловким был мой первый поцелуй, — продолжала я. — Ага. Я думала, что поцеловалась с мальчиком, но оказалось, что это девочка. Очень похожая на мальчика. Это случилось на вечеринке, когда мне было четырнадцать… — болтала я, пытаясь занять его.

Возможно, мне удалось его успокоить.

Я немного побрызгала его прическу лаком для волос, чтобы закрепить результат, и снова положила руки ему на плечи, ожидая, пока он откроет глаза. Хотя я бы не стала возражать, если бы он сидел так весь день.

Глядя на него, я ощущала, как по коже бегают мурашки и сотни фейерверков рвутся в груди. Мы были рядом и не кричали друг на друга - редкий случай. Господи, как же он красив.

— Мне жаль, что я не была к тебе добрее в старших классах, — мой голос прозвучал хрипло. Он открыл глаза, и они как будто сверкнули в приглушённом свете ванной. — Каждое утро ты сидел на скамейке со своим айподом и смотрел на поле. Смотрел в никуда. Я все время гадала, что ты делаешь. О чем думаешь. Ты пугал меня.

— Почему? — спросил он спокойно. — Я бы никогда не обидел тебя, Кэтрин.

Я пожала плечами.

— Не знаю. Наверное, Андрей был более безопасным вариантом. Он бесил меня и задевал мои чувства, но глубоко меня все это не затрагивало.

Я никогда не плакала из-за Андрея. Я плакала из-за того, что про меня забыли, что проявили ко мне неуважение, унизили меня. Но когда он ушёл к другой девушке, мне не было больно. Его уход не стал для меня потерей. А Глеб…

Я опустила глаза.

— Когда я увидела тебя в первый раз, то поняла..

— Что поняла?

Я встретила его взгляд в отражении.

— Что ты - нечто большее.

Он сделал глубокий вдох, и в глазах у него полыхал огонь. Потом резко встал, оттолкнув стул. От неожиданности я отскочила назад и стала отступать к стене, глядя, как он надвигается на меня.

— Глеб.. — но не успела я продолжить фразу, как он обхватил мое лицо и поцеловал меня.

Бабочки закружились у меня в животе - сотни, тысячи бабочек. Я застонала, его язык соприкоснулся с моим, и жар, волной окатив мое тело, сосредоточился между ног.

Черт, как приятно.

Я целовала его, обвив шею руками, привстав на носочки и прильнув к нему всем телом. Он обнял меня за талию, а другой рукой обхватил мою задницу, покрепче прижав меня к себе.

Я почувствовала, как верх от купальника сползает с меня, и тогда поняла, что Глеб развязал верёвочки на шее и спине. Подняв руки, я попыталась поймать топ, но он перехватил его и швырнул на пол.

— Глеб, нет, — я обеспокоенно нахмурилась. — Елена скоро вернётся…

— Хочешь, чтобы я остановился? — оборвал меня он, подхватил за бёдра и прижал к стене. — Не выйдет.

Он взял мой сосок в рот, и я застонала, закатив глаза. Ох, черт. От всего, что он делал, меня буквально пронзало наслаждение, и я обхватила его ногами.

— Глеб, пожалуйста, — взмолилась я.

Я хотела его, но не была к этому готова.

— Пожалуйста что? — поддразнил он меня, обводя языком вокруг моего соска. От его жаркого дыхания меня пробирала дрожь.

— Пожалуйста, перестань, — выдохнула я, меньше всего желая этого.

Ещё.

— Перестать что? — спросил он, продолжая целовать мою грудь. — Вот это?

Он втянул мой сосок в рот целиком, быстро и с силой, а потом прихватил его зубами, все это время глядя на меня своими дьявольскими зелёными глазами. Я задыхалась, видя, как он посасывает и отпускает, целует и прикусывает мою грудь, отчего внизу у меня все пульсировало, и я начала тереться о него всем телом.

Он опустил меня чуть пониже и, прильнув к моим губам, обхватил меня покрепче и понёс в спальню, где положил на кровать и оторвался от моего рта. Я резко вдохнула, внезапно ощутив холод. Он навис надо мной, глядя мне в глаза. Затем провёл тыльной стороной ладони по моей щеке, по шее и ниже. Тепло от его руки разливалось по моему телу. Меня охватила дрожь, когда его рука, миновав живот, проникла в мои шортики. Его палец скользнул в меня, и я выгнула спину и застонала.

Глеб закрыл глаза с таким видом, словно упивался ощущениями.

— Черт возьми, — выругался он, оскалив зубы.

Склонившись надо мной, он прихватил мою нижнюю губу зубами, а сам в это время расстёгивал мои шорты.

Комментарий к

О. Мой. Бог!!!

========== Часть 11 ==========

— Глеб, — выдохнула я. — Мне нужно, чтобы ты остановился. Но я не хочу, чтобы ты останавливался… — я рассмеялась. — Но..

В голове у меня была каша. Тело знало, что ему нужно. Я сгорала от желания. Но не хотела романа на одну ночь и была напугана.

Вдруг я ему не понравлюсь.

Он прижался ко мне лбом.

— Тише. Я не собираюсь заниматься с тобой сексом. Я ни на что не претендую. Пока что. Просто хочу увидеть тебя.

Он помешкал пару мгновений, глядя мне в глаза, а потом пропустил пальцы в петли шортов и снял их вместе с низом от купальника.

Я ощущала прохладу между ног и его взгляд - на каждом сантиметре моей кожи. Подскочив, обхватила его лицо и стала целовать. Но он был слишком умён, чтобы попасться на эту уловку.

— Я хочу посмотреть на тебя, — прошептал он между поцелуями, медленно укладывая меня обратно на спину. — Тебе со мной спокойно?

Я посмотрела на него и тут же поняла, что не доверяю ему. На сто процентов не доверяю.

Но я знала и то, что он не станет надо мной смеяться. Он считал меня симпатичной. А ещё всегда смотрел в глаза, когда говорил со мной.

Так что я кивнула.

— Твоей матери здесь нет, Кэтрин, — произнёс он задумчиво, не сводя с меня взгляда. Я сжала простынь в кулаке. — Кирилл видит Еву такой, — продолжал он. — Адиль видит такой Джулию. А я бы не задумываясь отказался от любой девушки, которые были у меня за все эти годы, только чтобы увидеть тебя вот такой, прекрасной.

Я облизнула губы, тяжело дыша, глядя на него, пытаясь оставаться спокойной. Я была не уверена, стоит ли мне показывать ему, как сильно меня тронули его слова.

Все ещё удерживая мой взгляд, он встал и отошёл назад. Я только успела задуматься, что он делает, как он уже включил на айподе песню.

Я немного расслабилась. Музыка помогала мне в этом, заглушая мысли.

Глеб повернулся и посмотрел на меня.

— Я хочу поцеловать тебя там, Кэтрин.

Началась барабанная партия, и все мое тело напряглось, а сердце колотилось, отдаваясь в ушах. Я была готова. Улыбнувшись, я сперва села, а затем встала с кровати, тихо сказав:

— В моей фантазии я стояла.

Подойдя к нему, я обвила его руками за шею и прижалась своим обнаженным телом. Он вздрогнул, когда мой язык скользнул ему в рот. Он пах летом.

— Ты так приятно пахнешь, — произнесла я шепотом. — Хочу чувствовать тебя везде, Глеб.

Я прикусила его нижнюю губу, поцеловала его, а потом снова стала покусывать. Скользнула рукой по его бедру, погладила выпуклость в его штанах. Черт, я не знала, что делаю и как далеко хочу зайти, но в этом вся суть - не думать ни о чем. И это было чудесно.

В руках покалывало от желания прикасаться к нему. Мне хотелось исследовать его ртом так же сильно, как ему - меня. Мои соски отвердели, а между ног, там, где о меня терлась ткань его штанов, разливался жар.

— Какой же ты маленький засранец, — сказала я с улыбкой.

И тут началось.

Глеб оторвался от моих губ и резко прижал меня к своему твёрдому члену.

— Чувствуешь это? — с угрозой спросил он, касаясь лбом моего лба. — Черт, не подстегивай меня, Кэтрин, иначе твоё спокойствие быстро закончится.

И с этими словами он схватил меня за руку и быстро потащил обратно к кровати, что я и ахнуть не успела. По инерции я упала на сложенное в изголовье черно-серое покрывало и, лежа на спине, попыталась отползти ещё дальше от Глеба. Вероятно, вид у меня был как у краба, уползающего от большой и злой акулы. Глеб встал у кровати, схватил меня за лодыжку и подтащил к самому краю.

— Глеб! — вскрикнула я. Но было уже слишком поздно.

Он положил обе руки мне на талию, а потом опустился ниже и провёл языком между ног.

Я перестала дышать.

— Черт, я знал, что ты хороша на вкус, — произнёс он.

Я могла лишь смотреть, как он медленно-медленно вылизывает все мои складочки, вверх, до самого клитора, и вниз, ко входу во влагалище. Вверх-вниз, вверх и - медленно - вниз. Я ощущала пульсацию в клиторе, внутри у меня все сжималось - так мучительно медленно он двигался вверх-вниз, пробуя меня на вкус, и не выдержав, я вскрикнула, ударив ладонью по бедру.

— Глеб, — всхлипнула я, почувствовав, как по щеке катится слезинка.

Расслабив ноги, я развела их шире и откинула голову на подушку, а он ускорился.

В животе было тепло, словно меня поливали горячей водой. Я выгнула спину и простонала:

— Не останавливайся.

Он прикусил мой клитор зубами, и я буквально подпрыгнула на кровати, схватив его за волосы. Кровь пульсировала во всем теле. И я подняла руку и начала массировать грудь.

— Черт, Кэтрин, — прорычал Глеб, и, посмотрев вниз, я увидела, что он наблюдает за мной. — Продолжай, — приказал он.

И я послушалась.

Я медленно поглаживала грудь, наслаждаясь своим телом и тем, что он смотрит на меня. Все волоски на коже встали дыбом, щеки покраснели, а на губах играла лёгкая улыбка. Боже, я чувствовала себя такой живой.

А потом он обхватил мой клитор ртом и начал посасывать его.

— О, — выкрикнула я, испытав новый прилив желания. — Глеб, не останавливайся. Как же хорошо.

Сжав рукой грудь, я двигала бёдрами ему навстречу, другой рукой удерживая его голову. У Глеба был такой вид, словно он вкушал какой-то фрукт. Он нежно оттягивал зубами мою плоть, а потом снова посасывал клитор. Мое дыхание стало прерывистым.

— Детка, тебе не стоило подпускать меня к себе, — выдохнул он. — Я приду к тебе сегодня вечером. И завтра. Приду в школу. Черт, я заставлю тебя сесть передо мной на обеденный стол и развести ноги, чтобы я мог есть тебя.

Меня накрыло новой волной желания, когда я представила, как он сидит на стуле с высокой спинкой перед длинным столом в столовой, а я сижу перед ним, расставив ноги.

Твою мать.

Я облизнула пересохшие губы.

— Я тоже хочу попробовать тебя на вкус.

И в этот момент он погрузил язык в мое влагалище, и я снова подскочила на постели, запрокинув голову назад.

— Глеб, черт тебя возьми! — закричала я, извиваясь под его натиском. — Я больше не могу!

— Кэтрин! — я услышала, как кто-то где-то позвал меня по имени, но мне было все равно.

Схватив Глеба за волосы, я держала его голову прижатой к себе, глядя на свои набухшие соски, на то, как подпрыгивает моя грудь при каждом движении. Он погружал язык внутрь меня, отчего в моем лоне все сокращалось. Мне нужно больше. Мне нужен он.

Он ласкал клитор, а потом просунул в меня палец. Задыхаясь, я начала насаживаться на его руку, и мне было, черт возьми, плевать на то, что я распущенная, бесстыдная, как и на то, что Глеб даже не мой парень.

— Глеб, — простонала я. — О господи.

— Глеб! — повторил кто-то. — Кэтрин, ты в порядке?

Мои глаза резко распахнулись, а лицо залилось краской.

— Ох, черт, — прошептала я, глядя в смеющиеся глаза Глеба.

— Кэтрин! — снова позвала Елена - она стояла за запертой дверью спальни.

— Давай. Пусть услышит, как сильно тебе это нравится.

Его палец снова и снова погружался в меня. Мне было так хорошо, я балансировала где-то на грани. Его язык неутомимо двигался у меня между ног, он лизал меня и посасывал.

— Ах, — выдохнула я. — О боже!

И тут же кончила, ощутив внизу живота нечто похожее на взрыв, схватившись за свернутое под моей головой покрывало. Я вжалась в его рот, тяжело дыша и двигая бёдрами навстречу его руке. Мне нужно было все, все до капли.

Ещё. Сглотнув, я посмотрела на него затуманенным взглядом. Мне хотелось ещё.

— Кэтрин! — ручка двери дёрнулась, и я схватила с постели футболку, в которой обычно спала.

Сев, надела её, а Глеб встал на колени между моих ног, обхватил мое лицо руками и поцеловал. Медленно и нежно. Оторвавшись от моих губ, он прижался лбом к моему лбу и закрыл глаза. Его брови сдвинулись, и у него был такой вид, словно ему грустно или он думает о чем-то очень важном.

Потом он отстранился, покачал головой и со вздохом прошептал:

— Черт.

— Что? — тихо спросила я, внезапно почувствовав себя так, словно я в чем-то виновата.

— Ничего, — выдохнул он, проведя рукой по волосам. — Я просто.. — он помедлил, отвёл взгляд, а потом снова посмотрел на меня. — Просто я никогда не думал, что реальность может оказаться в точности такой же, как фантазия. Понимаешь?

Он еле заметно улыбнулся.

— Надеюсь, ты любишь летние забавы, Кэтрин. Потому что все только начинается.

Он поднялся, отпер дверь спальни и прошёл мимо Елены, которая в недоумении застыла на месте.

Летние забавы? Озорная улыбка заиграла у меня на губах. Значит, он думает, что дело в шляпе.

Я едва не фыркнула вслух.

========== Часть 12 ==========

Глеб

Я сбросил с автомобиля тряпьё и поднял знак Данилу, чтобы он помог мне с колесом. Тот подкатил его, и мы стали поднимать колесо на ось.

Всего пару часов назад, когда я ушёл от Кэтрин, мой дом наводнился людьми. Мы готовились к сегодняшним гонкам.

Все были здесь, головы под капотами, но моя по-прежнему была занята её прелестями.

Черт.

Я сделал музыку погромче. Я провёл рукой по волосам над ухом, где она заплела мне косички, и улыбнулся, вспомнив, как она причёсывала меня. Её руки не задерживались надолго. Она делала все ненавязчиво и осторожно. А когда коснулась моей руки, как бы говоря, что все понимает и не ждёт от меня объяснений, я закрыл глаза, и мне стало спокойнее. Я терпеть не мог, когда меня трогали, но её прикосновения мне нравились, и я бы с радостью снова доверился ей.

Сегодня она проявила заботу обо мне.

А что сделал я? Я раздвинул ей ноги и вылизал её так, словно она какая-нибудь шлюшка.

Я так и не сводил её на свидание, не пригласил на ужин или чёртову прогулку в парке. Не сделал ничего, чего обычно хотят девчонки. Последнюю пару недель я ссорился с ней, угрожал ей и пытался получить доступ к её телу всякий раз, когда мы оставались наедине. Я давил на неё, удерживал её силой, орал.

Я вёл себя как самый настоящий кретин.

К черту. Капля пота скатилась у меня по виску. Вокруг кружили мухи. Мне захотелось сделать музыку ещё громче. Заглушить все эти мысли.

Я не собирался затягивать все это надолго, не собирался ждать, пока она оттолкнёт меня, осознав, какую совершила ошибку. Но каждый раз, когда я думал, что смогу от неё отдалиться, меня влекли к ней её сопротивление и борьба.

— Черт! — рявкнул Данил, упавший на землю вместе с колесом. Я и не заметил, как выпустил его из рук.

Схватив в кулак волосы на макушке, я развернулся и изо всех сил пнул ногой шкафчик с инструментами, так что тот отшатнулся и врезался в стену. Инструменты загремели внутри, некоторые ящики повылетали.

— Хм, — протянул Данил. — Не принимай так близко к сердцу.

Повернувшись к нему и увидев его озадаченное лицо, я нервно усмехнулся.

— Прости. У меня голова забита, чувак.

— С каких пор? — пробубнил он, наклонившись, чтобы снова поднять колесо. — Ты сейчас напомнил мне Кирилла.

— Ага, — проворчал я, тоже наклонившись за колесом. — И что в этом такого?

Данил поднял тяжёлое колесо, стиснув зубы.

— Ничего, если ураган - это ты, — пошутил он. — Пострадает-то все вокруг.

Окей. Веский аргумент.

У меня в кармане завибрировал телефон. Я надел колесо на ось и, выдохнув, посмотрел на экран. Кирилл.

Я провёл ладонью по лицу.

Чудесно.

— Что? — рявкнул я в трубку, зная, что брат будет снова допекать меня этим проклятым запретительным ордером.

— Черт тебя возьми, — выругался он. — Какая муха тебя укусила? Каждый раз, когда я звоню, ты как ненормальный.

— Я нормальный со всеми, кроме тебя.

— Прекрасно, — парировал он. — Засуди меня за то, что я о тебе забочусь.

— Скорее третируешь, — я вышел из гаража, подальше от других ребят и их девчонок, тусовавшихся на подъездной дорожке.

— Забавно, — сказал он с фальшивой иронией в голосе. — Так что с тобой творится?

— Ничего, — сжав губы, соврал я. — Просто занят.

— Ты всегда занят, — неуверенно произнёс он. — А нам нужно поговорить.

— Сейчас неподходящий момент.

— Папаша скоро выходит на свободу, — заорал он. — Нам нужно поговорить!

Я сжал телефон в руке, стараясь сохранять спокойствие.

— Мое решение насчёт ордера не изменилось.

Моему отцу оставалось просидеть ещё три года по обвинению в хранении наркотиков и жестоком обращении с ребёнком, но срок ему скосили за хорошее поведение и за то, что он слил два старых контакта в среде наркоторговцев.

— Я приеду домой в пятницу, и мы займёмся делами, — это была не просьба. Кирилл поставил меня перед фактом.

От гнева меня бросило в жар, но я не хотел снова пускаться с ним в пререкания. Мы почти не общались, а я любил его.

Но ему пора было, черт возьми, со всем этим завязывать.

Перед домом Евы затормозил автомобиль Адиля, и я прищурился, увидев, что прямо за ним остановился красный «ниссан».

Кирилл что-то говорил мне в ухо, но я его уже не слушал. Зачем Адиль подъехал к дому Евы? И чей этот «ниссан»?

Адиль и Джулия вылезли из авто. К ним подошёл водитель «ниссана» - высокий блондин, одетый в том же стиле, что и Адиль: темно-синие шорты карго, дорогая с виду футболка и шлёпанцы.

Черт. Они направились по дорожке к дому Евы. Зачем они идут туда?

Я повесил трубку, не попрощавшись с Кириллом. Адиль зашагал ко мне, а Джулия с блондином продолжали путь к двери Евы.

— В чем дело? — спросил я Адиля, дёрнув подбородком, и, как обычно, пожал ему руку в знак приветствия.

— Ничего, — невинным голоском пропел он.

— Хорош гнать. Что это за тип из One Direction?

Он рассмеялся.

— Это мой старый приятель, — этот говнюк явно наслаждается происходящим. — Его зовут Адам. Приехал к нам в город погостить. Мы с Джулией решили отвезти Эмили на ярмарку и подумали..

Но я уже не слушал.

Заглянув Адилю за спину, я увидел, что Кэтрин вышла из дома вместе с Еленой. Джулия, похоже, представляла им блондина. Кэтрин протянула ему руку и улыбнулась.

Телефон хрустнул у меня в кулаке, я поднёс его к лицу и увидел, что чехол треснул.

Черт.

— Упс, — произнёс Адиль, явно потешаясь надо мной. — Похоже, кто-то злится.

Я покачал головой.

— Что ты затеял?

Он поднял руки, защищаясь.

— Ничего. Я видел, что произошло между вами вчера на вечеринке. Как я понял, она тебя больше не интересует. Адам - хороший парень. Я просто не хочу, чтобы Эмили на ярмарке чувствовала себя с нами третьей лишней.

— У неё есть сестра, — прорычал я сквозь плотно сжатые зубы. — Как она может быть третьей лишней? И её зовут Кэтрин. Я не хочу, чтобы этот тип к ней приближался! — бросил я практически ему в лицо.

— Хм.. — несколько секунд он изучал меня, а потом повернулся и посмотрел на ребят - они спускались по лестнице. Кэтрин взглянула на меня с таким видом, как будто ей слегка не по себе, а потом развернулась и позволила Адаму открыть перед ней дверцу автомобиля.

Она выглядела просто потрясающе, и мне хотелось снова увидеть её глаза. На ней были потертые джинсовые шорты и одна из тех футболок, что обычно носила Джулия. Она выпрямила волосы и нанесла лёгкий макияж. А эти ноги… Я так хотел к ним прикоснуться.

А она уезжала с другим парнем.

Адиль взглянул на меня и произнёс:

— Если бы она считала себя твоей девушкой, то не села бы в эту машину.

Чертов ублюдок.

— Кирилл пять лет ходил вокруг да около, — сказал он, намекая на отношения брата с Евой. — Думал, ты быстрее возьмёшь быка за рога.

Он внимательно посмотрел на меня, прищурившись, а потом, сунув руки в карманы, пошёл прочь. Елена села в машину Адиля вместе с Джулией, а это означало, что Кэтрин осталась наедине с этим типом.

Через минуту они укатили прочь. Я сжал руки в кулаки.

— Дань, — я подхватил свою футболку с верстака и полез в карман за ключами. — Закроешь тут, когда все уедут? Мне нужно ненадолго отъехать.

— Конечно, — кивнул он. — Куда собрался?

Я не ответил. Слова Адиля все ещё крутились у меня в голове.

«Если бы она считала себя твоей девушкой, то не села бы в эту машину».

Нет. Она знала, что моя, и не должна была садиться в ту машину.

Кэтрин

«Я до вас ещё доберусь!»

Отправив это сообщение Елене и Джулии, я запихнула телефон обратно в сумку.

— Прости за эту засаду, — Адам, сидевший за рулем, посмотрел на меня с извиняющимся видом. — Это была не моя идея.

— Знаю, — я не очень-то хорошо была знакома с Джулией, но у меня сложилось впечатление, что эта идея, скорее, принадлежит Адилю.

— Но я даже рад, — он искренне мне улыбнулся. — Если, конечно, у тебя нет парня, который приедет и надерет мне задницу.

Я нервно набрала воздух в грудь, тут же подумав о Глебе. Странно, ведь я только что порвала с Андреем. Разве не о нем я должна была подумать, когда Адам произнёс слово «парень»?

— Нет, — поспешила ответить я. — Никаких парней.

— Хорошо, — он принял расслабленную позу и стал вести машину чисто по-мужски, как Глеб.

***

На выходе мы купили браслеты, позволяющие нам кататься на аттракционах столько, сколько захотим, до самого закрытия, а потом пошли за едой.

— Мне хот-дог, — сказала Джулия и полезла в сумочку.

Адиль подошёл к ней сзади и поцеловал в шею.

— Прибереги свой аппетит. У меня для тебя есть кое-что подлиннее.

— Фу, — она с улыбкой оттолкнула его, и Адиль расхохотался.

Адам и Елена помогали друг другу надеть браслеты.

Я повернулась к девушке в киоске.

— Мне, пожалуйста, вишнёвое мороженное, — я посмотрела на Елену. — А тебе что?

— Мне тоже хот-дог! — отозвалась сестра, почти не поднимая глаз: она закрепляла браслет на запястье Адама.

— Адам! Хочешь чего-нибудь? — спросил Адиль.

— Да нет, я сыт.

Я смотрела во все стороны упиваясь декорациями, и не спеша вошла в комнату привидений. Откусывая по кусочку мороженое, я подходила к различным инсталляциям, представленным в зале.

Стоя у инсталляции с кладбищем, я услышала в отдалении чей-то смех и, оглядевшись, поняла, что я здесь совсем одна. Опустив руку с мороженым, облизнула губы и стала смотреть по сторонам. Где Елена и Джулия? В павильоне никогда не бывает много народу, но все же..

Я почувствовала, как гулко забилось сердце и все мои органы чувств заработали на полную катушку. Здесь было темно, я была одна, и…

Ага. Я зашла за угол, направляясь к лестнице. Если я правильно помнила, именно там находилась горка-труба, по которой можно спуститься на нижний уровень, к выходу из павильона.

Взбежав вверх по винтовой лестнице, я стремительно прошагала мимо ряда карнавальных зеркал, поднимая пыль своими шлепками, и повернула к туннельному спуску, ведущему наружу.

Но не успела.

Кто-то обхватил меня рукой за талию, и я вскрикнула.

— Неужели ты думала, — мою кожу обожгло горячее дыхание. — Что я пошутил, когда сказал, что все только начинается, Кэтрин?

Глеб.

Моя спина была прижата к его груди, и я закрыла глаза, ощущая себя одновременно в безопасности и под угрозой.

Сердце бешено колотилось, в груди все горело.

— Что ты творишь? — спросила я.

В пальцах я по-прежнему сжимала фруктовое мороженое на палочке, не осознавая, что сок капает на пол.

Он провёл языком по моей шее вверх, к уху, прихватил мочку зубами.

— Не знаю, — ответил он игриво. — Хочешь, чтобы я перестал?

Я повернула голову к нему, чувствуя, как раскалён воздух между нами. Он запустил пальцы в мои волосы и накрыл мой рот своим. Ощутив на языке аромат корицы, я прильнула к нему губами, лизнула его.

Потом он оторвался от меня, и я лишь моргнула, когда он опустился на колени, расстегнул мои шорты и стащил их с меня вместе с бельём, а затем впился зубами в мою плоть.

— Глеб! — закричала я.

Господи! Кругом же люди! Черт!

Он держал меня за талию, целуя и покусывая мою задницу.

У меня между ног разгорался настоящий пожар.

— Глеб, боже, — простонала я. — Сюда кто-нибудь может прийти.

Он встал на ноги, подхватил меня и понёс к стене, оставив горку моей одежды на пыльном полу.

Снова опустив меня на ноги, рывком снял с меня майку. На нем по-прежнему были прямые чёрные штаны, сидевшие низко на талии, но удерживаемые на месте чёрным ремнём. Однако футболку он уже с себя снял, и она торчала из заднего кармана.

Нависнув надо мной, он смотрел с вызовом.

— Никто сюда не придёт.

И с этими словами положил ладонь мне на ключицу, а потом медленно провёл ею вниз, задержавшись на груди. Я закрыла глаза и, запрокинув голову назад, позволила ему ласкать меня.

— Твоё мороженое тает, — я уловила в его голосе иронию.

Он поднял мою руку, забрал у меня мороженое и облизал все мои пальцы один за другим. А потом прильнул к моему соску холодным ртом, и я ахнула. Мои и без того отвердевшие соски набухли ещё сильнее, а внизу живота бушевал ураган.

— Тебе нравится, — сказал он удивленно. — Спорим, это тебе понравится ещё больше.

И он опустил палочку с мороженым вниз и провёл ею у меня между ног. Я схватила его за плечи, впившись ногтями, и простонала:

— Какой же ты, — но мне было приятно. — Пожалуйста, перестань, — взмолилась я.

Он впился в мои губы, прижался обнаженной грудью к моей, а я целовала его как в последний раз, двигаясь бёдрами ему навстречу, скользя по палочке с мороженым, которую он все ещё держал внизу.

Черт, как я хотела его.

— Я взбесился при мысли о том, что этот парень может к тебе притронуться, — он продолжал водить мороженым у меня между ног.

Боже. Я крепко зажмурила глаза. Как же приятно.

— Он не трогал меня, — я покачала головой. — Ты об этом так беспокоишься?

Он оставил этот вопрос без внимания, продолжая гладить меня по бедру и водить мороженым.

— Глеб, — прошептала я ему в губы. — Ты - тот, о ком я думаю.

Не успела я опомниться, как мороженое исчезло, а Глеб оказался у меня между ног и стал слизывать алый сок с моей кожи.

— Господи, — я схватила его за волосы.

Закинув мою ногу себе на плечо, он обхватил губами мой клитор. Спиной я вытерла всю грязь на стене, жаркий воздух обжигал все внутри. Я тяжело дышала.

Он целовал мой клитор, складочки, внутреннюю поверхность бедра..

— Ты вспотела.. — он стал лизать мое бедро и живот. — Черт, я не прочь с тобой поиграть.

Я сглотнула и опустила ногу. Схватив его за хвост у самого затылка, я заставила его посмотреть на меня и произнесла:

— С меня хватит игр.

Не знаю, почему - то ли от сильнейшей пульсации внизу живота, то ли оттого, что он сводил меня с ума своими взглядами, языком и своим проклятым упорством, - но я была готова закричать.

— Пожалуйста, трахни меня, — прошептала я.

Я была готова. Я нуждалась в этом!

Его глаза вспыхнули. Впервые в жизни он казался растерянным.

Какое-то время он молча переводил дыхание, а потом как в замедленной съемке поднялся и встал надо мной. Мои ладони легли ему на грудь, я смотрела в его глаза, пока он расстёгивал ремень. Приглаживала волосы у него над ухом, вдыхала его запах - запах покрышек и машинного масла, а он достал презерватив, спустил штаны и сбросил их с себя.

И я продолжала удерживать его взгляд даже тогда, когда он расправил на себе презерватив и поднял меня, прижав спиной к стальной стене.

Я висела у него на шее, моя голова была запрокинута, его губы касались моих.

— Я хочу тебя, — прошептала я. — Я хочу ощущать на коже твой пот, во рту - твой язык, а внутри - твой член. Глеб, я твоя, — выдохнула я.

Он схватил меня за шею, жестко поцеловав в губы, и я ответила на его поцелуй с той же силой.

А потом он опустил руку между нами и направил себя в мое тело, и я сильно прижалась к его губам.

— Боже, — выдохнула я и всхлипнула, крепко зажмурившись и дрожа всем телом. Сантиметр за сантиметром он входил в меня.

Твёрдый и мощный, он входил все глубже, и по моему животу и бёдрам разлилась волна жара. Я запрокинула голову назад, ухватившись за его шею обеими руками.

Мы были одним целым, и я была в огне.

Теперь я принадлежала ему.

Глеб

Я проник в неё до самого конца, ощущая, как постепенно расслабляется её тело, впуская меня.

Матерь божья.

Осторожно подался назад, а потом снова скользнул в её тесное и горячее лоно.

— Черт, ты потрясающая.

Я сжал её бёдра, заставляя себя двигаться медленнее.

Нужно остановиться.

Мы были в людном месте, и я, черт возьми, должен был остановиться, но не мог. Мои легкие горели, потому что мне не удавалось сделать вдох, и я прильнул лицом к её шее, чтобы спрятать написанную на нем муку.

— Черт, детка, — произнёс я сдавленным голосом. — У тебя там так тесно. И так влажно.

И я со стоном скользнул в неё снова, сжав её задницу в руках.

— Глеб! — она подняла голову и облизнула губы. — Я не фарфоровая кукла. Я не сломаюсь, не нужно сдерживаться. Я готова.

Я нервно усмехнулся, ощутив, как по спине струится пот. Как хорошо у неё теперь получается быть услышанной.

Выпрямившись, я приподнял её немного, прижав к стене.

— Надеюсь, ты хорошо тренировалась. Сейчас тебе потребуется вся твоя выносливость.

Она покрепче обхватила мою шею руками и прижалась щекой к моей щеке, а я начал трахать её так, как - я знаю - ей того хотелось.

Губами она касалась моего уха, стонала и вскрикивала, и я приник к её губам, ловя ртом все её возгласы. Черт, мне нужно все. Все, что она может мне дать.

Её стоны и всхлипы резонировали у меня в горле, и это возбуждало меня ещё сильнее.

Я был в исступлении. По коже пробегали мурашки, внутри разливалось тепло. Её твёрдые соски теперь терлись о мою грудь. Она убивала меня своей сияющей кожей и хрупкой фигурой. Она была красива до боли.

— Глеб, — выдохнула Кэтрин мне в губы, отвела голову назад и посмотрела на меня. У неё был такой вид, словно ещё пара секунд - и она потеряет сознание. — Прости, но я не знаю, что должна делать, — её голос дрожал. — Я хочу доставить тебе удовольствие.

Я сжал её задницу ещё сильнее и, покачав головой, заглянул в её очаровательные глаза.

— Детка. Никто ещё не доставлял мне такого удовольствия, как ты. Черт, ты идеальна.

Её взгляд метнулся в сторону, и, проследив за ним, я увидел на улицу павильона Адиля, Джулию, Елену и Адама. Стены павильона поднимались лишь до половины здания, верхняя часть была открыта. Мы находились достаточно высоко и достаточно далеко, чтобы оставаться незамеченными, но ребят заметить могли.

Они явно искали её.

— Они идут сюда, — сказал я. — Интересно, сколько им потребуется времени, чтобы найти нас.

— Нет, — она прикусила нижнюю губу, и на её лице появилось обеспокоенное выражение. — Ты же вроде сказал, что никто сюда не придёт. Где-то там ещё и моя мать, — а потом она простонала и закрыла глаза. — Не останавливайся. Не останавливайся!

Я выпрямил спину, двигаясь все быстрее.

— Не волнуйся. Мама не узнает.

Наклонив голову, я поцеловал её правую грудь, не выходя из неё. Слизнул с её кожи соленые капли пота, а потом, переключившись на другую грудь, взял сосок в рот.

Твою мать. Её кожа была как сахар.

— Как же жарко, — выдохнула она и это была истинная правда. Её волосы выглядели безумно сексуально, но отдельные пряди липли к её телу, и с моими волосами творилось то же самое.

— Я сейчас кончу, — простонала Кэтрин. — Не сбавляй темп, Глеб. Пожалуйста. Вот так, — взмолилась она.

Я выпрямился и, обхватив её бёдра покрепче, стал раскачивать её восьмеркой - к себе и от себя.

— Вот так, детка.

Её живот двигался волнами, и я застонал, когда она подхватила мой ритм. Взад-вперёд. Снова и снова, она доводила меня до безумия.

Сдвинул брови, она перехватила инициативу, двигаясь все быстрее.

— О, Глеб!

Ещё, ещё. Её бёдра врезались в меня, а мой член входил в неё глубоко, до самого конца. Я втянул воздух, чувствуя, что меня вот-вотразорвёт.

— Давай, — рыкнул я, рывком дёрнув её на себя. — Трахни меня, детка, — и запрокинул голову назад. — Черт, ты меня убиваешь.

— Как хорошо, — всхлипнула она.

Я прижал её к стене, грудь к груди, и рукой прикрыл ей рот, заглушая её крики.

Её стоны вибрировали в моей ладони, тело обмякло, охваченное волной оргазма. Все мышцы напряглись от острого наслаждения, я откинул голову назад и простонал:

— Твою мать, Кэтрин. Черт.

Сжав зубы, я с силой вошёл в неё и кончил.

Твою мать. Мое сердце колотилось так сильно, что я слышал его стук в ушах, и мне пришлось напрячься всем телом, чтобы устоять на ногах. Внизу живота все свело, но в руках усталости я не чувствовал.

Я поглаживал её задницу, пытаясь отдышаться. Она вся обмякла, безвольно опустив голову на тоненькие ручки, все ещё обвитые вокруг моей шеи.

А потом посмотрела на меня. И я застыл.

Эмили Картер, обнаженная и ослепительная, голая и дикая, смотрела на меня и улыбалась.

— Кэтрин! — крикнул кто-то. — Где ты?

Она дёрнулась, но я снова прижал её к своему телу, прошептал ей в губы:

— Кажется, ты мне нравишься.

Я впился в её рот, целовал нежно и долго, пока мы оба не начали задыхаться. Отстранившись, прильнул к ней лбом.

Но она мне нравилась. Определенно нравилась.

Она отстранилась, словно пушинка у меня в руках, и с улыбкой взглянула на меня.

— Ты мне тоже нравишься. Ну как, я справилась?

Моя челюсть дернулась - я пытался сдержать улыбку.

— Дам тебе знать, когда мы закончим, — ответил я дерзко и снова насадил на себя её бёдра.

— Ты все ещё твёрдый? — выпалила она с испуганным видом. — Но… — она запнулась. — Они идут сюда!

— Посмотри на меня, — сказал я, прижавшись к ней лбом и входя в неё быстро и жёстко, снова и снова.

Она подняла на меня глаза, тяжело дыша.

— Кэтрин! — донёсся голос Джулии откуда-то из глубины павильона.

— Боже, Глеб! — выкрикнула Кэтрин, и мне было плевать, услышал её кто-то или нет.

— Скажи это снова, — произнёс я сквозь зубы, проводя пальцем по её губам и не переставая трахать. — Скажи это, детка. Скажи это.

— «Боже, Глеб»?

Я со смехом покачал головой.

— Нет, не это.

Она прищурилась, а потом поцеловала мою нижнюю губу и прошептала:

— Только ты - навсегда.

— Ещё раз, — я вошёл в неё ещё резче. Её стоны отдавались вибрацией на моей коже, а её груди подпрыгивали вверх-вниз.

— Только ты.

— Ещё раз, — я склонился к её губам. — Кого ты хочешь?

— Только тебя, Глеб, — всхлипнула она.

Её горящие синие глаза неотрывно смотрели в мои зеленые.

— Только ты, — прошептала она едва слышно.

Наши губы слились в поцелуе, и мы оба одновременно испытали оргазм.

И тут ворвалась Джулия.

— Господи!

— Выйди отсюда! — заорал я, застёгивая штаны. — Скажи всем, что она застряла в очереди в туалет или что-нибудь в этом роде.

— Глеб! — воскликнула Кэтрин, прячась за мной. — Это ужасно!

Я закатил глаза, а Джулия прыснула.

— Ла-а-адно, — давясь от смеха, произнесла она. — Поскорее выводи её отсюда.

И она ушла, расхохотавшись.

Я рывком поднял с пола свою футболку - она была в ужасном состоянии, и мне даже стало неловко.

Я просил Алесю не покупать мне дорогих вещей, но ей это нравилось.

Я свернул футболку, спрятав улики, и засунул её в задний карман штанов, а потом застегнул ремень. Кэтрин едва держалась на ногах. Я шагнул к ней, подхватив с земли её шорты.

— Держи, малышка, — сказал я, протянув их ей, а потом спросил: — Ты как? Я не сделал тебе больно?

Она покачала головой, улыбаясь.

— Все нормально. Только немного болит.

Я наклонился за её футболкой.

Я посмотрел на Кэтрин: её гладкие волосы растрепались и висели спутанными прядями, а на бёдрах - там, где были мои руки, - виднелись красные пятна.

Она отбросила волосы назад, и я неуверенно улыбнулся ей.

Какого черта? Что со мной не так? Ведь именно этого я хотел. Именно об этом мечтал столько лет. Но она заслуживала лучшего. Глядя вокруг, я не мог избавиться от мысли, что все должно было произойти по-другому.

— Ты была близка только с Андреем? — я посмотрел на неё.

Я стоял весь мокрый от пота. Нам нужно принять душ.

Она едва заметно кивнула и смущённо спросила:

— Это так заметно? Не могу сказать, что у меня богатый опыт. Даже с ним все было.. не так.

Я коснулся её щеки.

— Тебе необязательно объяснять. Я понимаю, ты любила его. Все нормально.

Она покачала головой. Слезы стояли у неё в глазах.

— Не любила. В этом вся суть. Я должна была сделать это с тобой. Должна была потерять невинность с тобой, вот так, как здесь сейчас.

Я её прекрасно понимал.

— Иди сюда, — я обвил её за шею и, притянув к своей груди, приподнял подбородок. — Я же не принуждал тебя это делать, верно?

— Верно.

— Я серьёзно. Мы должны были заняться этим в кровати. В первый раз. В чистой кровати, где никто не может нам помешать. Я слишком сильно давил на тебя.

На её лице промелькнула озорная улыбка. Она скользнула губами по моему подбородку, а потом прикусила его зубами. Я сделал резкий вдох, почувствовав, как член снова дёрнулся в штанах.

— Может, это я на тебя давила. Так или иначе, мне нравится, когда ты меня принуждаешь.

Она отстранилась и надела футболку.

— У меня сегодня гонки, — я снял резинку с волос и повязал её заново. — Скажи, что приедешь.

Она просунула ноги в свои шлёпанцы, не глядя на меня.

— Зависит от того, сколько продлится мое свидание.

Я подступил к ней и заставил её попятиться к стене, а она рассмеялась.

— Поосторожнее, — пригрозил я с улыбкой.

Её ухмылочка была такой очаровательной.

— Шучу, — мягко сказала она и поцеловала меня в губы.

Быть того не может, чтобы она ещё думала о своём проклятом свидании.

Но она кивнула:

— Да, я приеду. Разумеется.

Я оттолкнулся от стены и стал обуваться.

— Поехали со мной. Примем душ, перекусим что-нибудь и поедем туда вместе.

Она задумчиво вздохнула.

— Я бы хотела.

— Но?

— Елена скоро уедет в Киев, — объяснила она, словно извиняясь. — Я должна провести этот день с ней.

А мне просто хотелось забить к чертям на все и забраться с ней в постель. Отключить телефоны, снять с себя одежду, забыть о еде…

— Не говоря уже о том, — продолжала она. — Что мне хочется привести себя в порядок перед тем, как я буду пожирать тебя взглядом сегодня вечером, — она подошла ко мне и взялась за мой ремень. — Если я поеду с тобой, чтобы привести себя в порядок, ничем хорошим это не кончится.

— Это точно, — засмеялся я.

Сколько бы я ни утверждал, что не стану преследовать неискушенную девушку, которая недавно порвала с парнем и у которой к тому же, должно быть, все ужасно болело, я бы не смог просто принять с ней душ и не… Да.

Я прижал ладонь к её щеке.

— Я не хочу, чтобы ты садилась к нему в машину. Поняла?

Она отсалютовала мне, прикусив губу в попытке скрыть улыбку.

Комментарий к

То, что должно было давно произойти

========== Часть 13 ==========

Глеб

Я сидел на капоте машины в наушниках и слушал песню I’m Not Jesus, просматривая список треков на айпаде.

Вернувшись с ярмарки, я принял душ и тёр кожу до красноты, дважды вымыл голову, но по-прежнему не мог спокойно сидеть на месте. У меня под ногами все ещё была грязь.

Я постукивал ногой, нащупывая телефон в кармане.

Не звони ей. Не пиши. Она приедет. Она обещала, что приедет.

И как только я увижу её, как только смогу обнять её миниатюрную фигурку, тут же забуду обо всем. Я забуду о том, что ношу с собой нож, который достану, если кто-нибудь снова заставит меня почувствовать себя в опасности.

Она могла прикасаться ко мне. Она могла касаться меня везде, и точка. Только она.

Я проглотил комок в горле и покрепче сжал в руках айпад, заставляя себя сосредоточиться. «Петля». Трек. Деньги.

— Поберегись!

Я вскинул голову как раз вовремя, чтобы успеть поймать брошенную Джулией бутылку воды. Подняв руку с бутылкой вверх и натянуто улыбнувшись в ответ на её улыбку, я увидел, как она пошла обратно к Адилю. Тот стоял, прислонившись к своей машине, в ожидании начала гонок.

Телефон завибрировал, и я сделал глубокий вдох и крепко зажмурился. В животе все переворачивалось, когда я вытаскивал из кармана телефон.

Точно.

Отец звонил мне регулярно, и я ничего не сделал, чтобы это прекратить. Кирилл не знал об этом, Алеся тоже не знала, а я не собирался прятаться от этого ублюдка.

Я ответил на вызов.

— Ты меня утомляешь, — сказал я сразу. — Найди меня, когда выйдешь, и тогда поговорим по-настоящему.

— Это может быть скорее, чем ты думаешь.

У меня во рту появился странный привкус, и я сглотнул, стараясь сохранять невозмутимый тон.

— Отлично. Я все ещё забавляюсь с ножами.

Я услышал его тихий смешок на другом конце телефонной линии.

Я понятия не имел, как он звонил мне. Я мог бы это выяснить, но по какой-то причине у меня не было желания препятствовать ему. Я никогда не пытался скрыться от него, потому что хотел, чтобы это он от меня скрывался.

— Мне нужно лишь одно, — заявил он. — Шанс все исправить. Я растил тебя, Глеб. И хочу доказать тебе, что я изменился.

— Нет, ты хочешь, чтобы я о тебе позаботился, чтобы помогал тебе деньгами, — ответил я. — Но я не позволю меня эксплуатировать. Больше этому не бывать, долбанный ты психопат.

Когда я был маленьким, отец использовал нас с Кириллом, чтобы доставать деньги. Кражи, взломы с проникновением… Ребёнок мог забраться туда, куда не смог бы взрослый, и отец это прекрасно знал.

— Ты кое о чем забыл, паршивец, — прорычал он, и у меня все внутри перевернулось от воспоминаний. — Я знаю, где зарыты твои секреты.

Но эта угроза не достигла цели: я устроил все так, чтобы последнее слово всегда оставалось за мной.

— А ты забыл, что я уже не ребёнок, — ответил я. Спрыгнув с капота, подошёл к дверце машины и швырнул айпад на сиденье через открытое окно. — С тобой сидит один парень. Вячеслав Михайлов. Он же избил тебя, верно? — на другом конце воцарилось молчание. — Это произошло после того, как ты пытался запугать меня в прошлый раз? — с издевкой спросил я, зная, что суть моего послания ясна. — Попробуй пригрози мне снова, и ты не выйдешь оттуда живым.

И я нажал отбой, а потом положил ладони на крышу своего «мустанга» и опустил голову.

Он не мужчина, сказал я себе. Я сильный. Я достойный. И я чист.

Я ощущал прохладу на лбу - лёгкий ветерок остудил проступивший на коже пот. Но спина взмокла, и мне хотелось сорвать с себя футболку. Было начало девятого, но воздух оставался тёплым. Сейчас, наверное, градусов тридцать.

«Мне известно, где зарыты твои секреты».

Руки задрожали, и я сжал кулаки. Он говорил о том, что я устроил в тот день, когда больше не мог терпеть. Когда понял, что пора со всем покончить. Покончить с руками, прикасавшимися ко мне. С людьми, которые смотрели на меня, причиняли мне боль. Покончить со слабостью. Единственное, о чем я сожалел, - что тогда не покончил с отцом.

Но сколько бы я ни старался защитить себя, время от времени я все ещё чувствовал себя грязным паршивцем. Я принимал душ дважды в день. Дважды в неделю оплачивал уборку дома. Если говорил или делал что-то плохое, всегда компенсировал это двумя достойными поступками, например, волонтерствовал или жертвовал деньги на благотворительность. И все равно ощущал себя грязным.

— Ну вот и я.

Я поднял голову, услышав этот голос. Передо мной, засунув руки в карманы потертых рваных джинсов в обтяжку, стояла Кэтрин. Я с изумлением смотрел на её свободную чёрную майку, длинную сзади, а спереди даже не прикрывавшую пупок. Это была футболка с надписью в стиле «Сохраняй спокойствие», только вместо этого на ней было написано: «Я не буду сохранять спокойствие. Я буду буянить и крушить все вокруг».

Я тут же все забыл.

— Я не фанатка этого места, — созналась она. — Так что, если вдруг мне все ещё будет скучно здесь через час, мы с Еленой и Джулией снова поедем на ярмарку. Они мне пообещали.

— Думаешь, там веселее? — спросил я, неспешно подходя к ней.

— О да, — кивнула она.

Я улыбнулся, почувствовав, что больше не могу сохранять дистанцию. Взяв её за руку, притянул к себе, а сам прислонился спиной к машине.

— У меня есть для тебя один аттракцион, — прошептал я, целуя её и обнимая за талию. — Открыт всю ночь.

Она была как вода. Всякий раз, целуя её, я чувствовал острую жажду. Пил глоток за глотком, осознавая, как сильно нуждаюсь в этом, и чем больше я пил, тем легче мне становилось.

Я обхватил её лицо ладонями и поцеловал. Притянул её к себе за бёдра и поймал губами её стон. Просунув руку под майку, коснулся спины. Её кожа была такой гладкой и нежной, как шёлк.

— Глеб, — выдохнула она, пытаясь отстраниться. — Вокруг люди.

Я знал, что ей нравятся мои прикосновения, но она испытывает неловкость. В обычной ситуации и мне было бы не по себе. Я не показывал чувств на публике. Но с ней…

Черт, да.

Я посмотрел на неё, не давая ей отойти.

— Знаю. Просто мне хочется прикасаться к тебе постоянно. А теперь, когда ты это позволяешь, мне сложно держать себя в руках.

Её распущенные волосы были выпрямлены и разделены на пробор посередине. Синие глаза сверкали, а на губах не было помады, что меня обрадовало. У неё были полные светло-розовые губы, безупречные без всякого макияжа.

Она ухмыльнулась и передразнила меня:

— Прикасаться ко мне постоянно? Но мы же не ладим.

— Мы прекрасно ладим, — улыбнулся я. — Пока ты молчишь.

И, наклонившись, снова коснулся её губ. Она рассмеялась и попыталась оторваться от меня, выгнув спину и запрокинув голову, но я держал её крепко.

— Перестань! — она хихикала и вырывалась, а я оставлял дорожку поцелуев на её шее.

Мне нравилось видеть её такой легкомысленной.

— Хватит болтать, — пошутил я, все ещё целуя её. — Мы попадаем в неприятности, когда ты разговариваешь, — и я прихватил зубами мочку её уха.

Она обмякла в моих руках.

— Я будто бы падаю с высоты, — призналась она, задыхаясь, а потом встала прямо и отвела мои руки в стороны. — Но это приятное чувство.

Вздёрнув подбородок, я скрестил руки на груди и пошутил:

— Так мы наконец отправим Эмили в отставку, чтобы Кэтрин могла вступить в свои права?

Она посмотрела на меня с притворной сердитой гримасой на лице.

— Кэтрин ненамного сговорчивее, если ты вдруг на это надеешься.

Я облизнул губы.

— Мне все равно, кто из вас это будет, главное - чтобы она разделась.

Её брови стремительно сошлись на переносице, она раздраженно вздохнула и, развернувшись, пошла прочь. Уверен, что мое лицо покраснело: так сильно я хохотал.

Боже, как мне нравилось бесить её. Я обожал эту прелюдию. И собирался припереть её к стенке чуть позже и убедить в том, что она сама хочет провести со мной ночь.

Ко мне подошёл Адиль, держа за руку Джулию. Он посмотрел на Кэтрин, а затем на меня и начал петь песню:

— I want to know what love is! I want you to show me!

— Меня пугает, что ты знаешь эту песню, — пробормотала Джулия.

Кэтрин подошла к Елене и вместе с ней стала смотреть на какой-то автомобиль, стоявший с открытым капотом, но я видел, что краем глаза она поглядывает на меня. Ей не удавалось это скрыть. Наконец, поджав губы, она улыбнулась мне и закатила глаза.

Она принимала меня таким, какой я есть, она прощала меня, и я не думал ни об отце, ни о «Петле», ни о чем другом, кроме неё.

Мы оба падали с высоты.

Я направился вдоль трассы, отмечая машины в списке на своём айпаде, проверяя участников и их готовность.

— Ну что? — Адиль догнал меня и обхватил рукой за плечи. — Можешь внести меня в список?

— На сегодня?

Пробиваясь через толпу к комментаторской будке, я интуитивно почувствовал, как Адиль закатил глаза.

— Да, — ответил он. — Я хочу принять участие в этой гонке для парочек, которая у вас запланирована. Джулии понравилось кататься с Кириллом в тот раз, когда они с Евой гонялись. Мне хочется прокатить жену.

Остановившись у ступеней, я провёл рукой по волосам и раздраженно вздохнул. А потом повернулся и посмотрел на него.

— Ты, вообще, понимаешь, насколько заранее теперь составляется расписание заездов? Мы уже не в старших классах.

Он прищурился.

— Мне что, нужно надрать тебе задницу?

Я опустил взгляд, ухмыльнувшись. Да, Адиль с Кириллом были старинными фаворитами «Петли», но с тех пор все здесь изменилось. Прежде за вечер проводилось по три или четыре звезда, а теперь у нас было от десяти до пятнадцати и некоторые проходили одновременно.

— Я этого не говорил, — я отошёл от лестницы, увидев спускавшегося Влада. — Эй, — поприветствовал я его и, показав рукой в сторону трека, сказал: — Роман собирается запускать раллийную гонку. Можешь выяснить, знает ли Зак, что его нужно выпустить первым?

— Конечно, — Влад кивнул и хлопнул Адиля по руке. — Привет, приятель.

— Привет, — отозвался Адиль, но продолжал смотреть на меня, ожидая ответа.

— Окей, — рассмеялся я после того, как Влад ушёл. — Разумеется, я внесу тебя в список, — понизив голос и выгнув бровь, я добавил: — Несмотря на то что все расписано до минуты и ты сейчас путаешь мне все карты. Ладно, уговорил.

Он ослепил меня своей белоснежной улыбкой.

— Спасибо, дружище!

И зашагал прочь.

— Тебе нужен оппонент, — крикнул я ему вслед.

Он повернулся, засунув руки в карманы джинсов, и сказал с ухмылкой:

— Знаю.

Но мне эта его ухмылка совсем не понравилась.

За следующие полчаса мы провели пять заездов: два раллийных по бездорожью и три на треке. Когда все машины были подготовлены и гонки начались, моя задача упростилась. Я сидел в будке, управляя камерами, меняя ракурсы для зрителей, которые заходили на сайт. Время от времени мне приходилось вставать и идти к машинам помогать с установкой камер, если что-то не работало. Но отмашку гонщикам давал Влад, и он же, Роман и ещё пара человек принимали ставки.

Просто и удобно. Я был наверху. Один. И прекрасно видел все происходящее внизу.

— Эй.

Я повернулся. На последней ступени лестницы стояла Алеся с красным пластиковым стаканчиком в руке. На ней была чёрная мини-юбка и красная фланелевая рубашка с закатанными рукавами, которую она завязала узлом на животе.

— Привет, — я присел на небольшой столик, стоявший позади меня, и скрестил руки на груди.

Она подошла и встала рядом со мной, молча глядя на толпу под нами. Все распивали напитки, которые привезли с собой.

Я потёр ладони большими пальцами и сжал кулаки. У меня и впрямь вспотели руки, и я не понимал почему. Несмотря на то что я был знаком с Алесей пять лет, мне отчего-то стало не по себе.

Повисла мертвая тишина. Я соображал, о чем бы спросить её. О модельном бизнесе? Нет, она сейчас занята другим. О её отце? Может быть.

Но она первая нарушила молчание.

— Что ж, весело сегодня.

Её нервный смешок казался совершенно неуместным.

— Ага, — буркнул я, гадая, какого черта мне так неуютно.

Она посмотрела на меня с серьёзным видом.

— Значит, я все-таки потеряла тебя, да?

Я сглотнул, не совсем понимая, о чем она, но определенно замечая перемены.

— Никогда не потеряешь, — задумчиво произнёс я. — Я всегда буду тебе другом.

— Но я больше не единственная женщина, которую ты любишь.

Я опустил глаза. Мои губы тронула улыбка. Я и правда любил Лесю. Она была единственной девушкой, с которой я был искренним. Но несмотря на всю нашу похожесть, я не впускал её в сердце. Она была просто подругой. Человеком, которому я мог доверять и который меня поддержит.

Попрощавшись с ней, я не возвращался мыслями к встрече, не считал минуты до следующей.

Она выпрямилась и пожала плечами.

— Я знаю, что у нас все не так. Не настоящая любовь, — уточнила она. — Но мы были друг у друга первыми. Неважно, с кем я встречалась, ты всегда был для меня в десять раз важней.

Я сжал губы, ощутив укол совести: у меня было по-другому.

Мы оба потеряли девственность задолго до знакомства, но всегда считали, что были друг у друга первыми. Так как вспоминать свой действительно первый сексуальный опыт ни ей, ни мне не хотелось.

Мы всегда поддерживали друг друга, и - да - я её любил.

Но другая девушка была для меня важнее. И так было давно. Очень давно.

Алеся продолжала:

— Мне никогда не приходило в голову, что будет так тяжело, когда меня в твоём сердце потеснит другая.

Я посмотрел вниз и увидел Кэтрин на трибуне с Еленой, Джулией и этим типом из One Direction.

— У меня нет сердца, — выдохнул я. — И ты это знаешь.

Покачав головой, Алеся пошутила со слезами на глазах:

— Ты козел.

— Почему? — ухмыльнулся я. — Потому что позволяю другой девушке немного поразвлечься со мной этим летом?

— Нет, — выпалила она. — Потому что скрываешь её от меня.

Я засмеялся, а потом притянул её к себе за шею и поцеловал в лоб. Её светлые волосы, собранные в высокий хвост, пахли клубникой. Я подумал о волосах Кэтрин, которые пахли свежим осенним утром, и стал искать её взглядом в толпе.

И нашёл.

Она смотрела прямо на меня.

Черт.

Прищурившись и опустив локти на колени, она смотрела, как я обнимаю Алесю.

Я со вздохом отстранился.

— Увидимся ещё, ладно?

Оставив Алесю, я спустился по лестнице и одним движением преодолел последние пять ступеней, отделявших меня от земли.

Девчонки любят раздувать из мухи слона, так что теперь я должен был погасить этот чертов пожар, который наверняка разгорался в голове у Кэтрин.

Когда я подошёл к трибуне - она сидела на втором ряду снизу, - то заметил, что с ней рядом сидит Елена, болтая со своими друзьями, а Адиль, Джулия и Адам стоят в стороне с какой-то компанией.

Заметив меня, Кэтрин отвела взгляд и выпрямила спину. Я поставил ногу на нижний ряд трибуны и, наклонившись прямо к её лицу, сказал:

— Не надо.

Она опустила подбородок, вид у неё был грустный. Боже, как мне хотелось прижать её к себе.

— Не надо что?

— Не надо ревновать.

— Я и не ревную, — заявила она воинственно.

— Три года назад, — произнёс я почти шепотом. — Я впервые увидел тебя. И с тех пор, глядя на любую другую девушку, сравнивал её с тобой. Каждый раз.

Она в нерешительности посмотрела на меня. Я улыбнулся.

— Эти большие синие глаза… Они выдают все твои чувства. Эти пухлые губки.. По ним я вижу, довольна ты или обижена. И это прекрасное стройное тело, к которому я, черт возьми, прикоснулся наконец после стольких лет ожидания.

Она внимательно слушала меня.

— Я счастлив подарить тебе всего себя - только тебе, Кэтрин. Поэтому не придумывай ерунду.

Никаких больше других девушек. Я всегда знал, чего хочу, и всегда получал. Меня интересовало многое, но когда наконец я находил свою нишу, сразу понимал, что это мое. Футбол, компьютеры, «Петля»..

И Кэтрин. Она тоже была моя.

Она поджала губы, отчаянно пытаясь спрятать улыбку, и я понял, что она расслабилась.

— Не закрывай глаза, — прошептал я.

На её лице отразилось замешательство, а я подался вперёд, поймал её губы и поцеловал нежным и глубоким поцелуем. Наши языки соприкоснулись. Она была бессильна против меня.

Я прошептал ей на ухо:

— Ты сводишь меня с ума.

Она задрожала, тяжело дыша.

— Хорошо.

Улыбнувшись, я стал целовать её лицо, подбородок.

— Глеб, — вдруг услышал я голос Адиля. — Адам хочет погоняться со мной, ты не против?

Я застыл, не отрывая губ от Кэтрин. Потом выпрямился, повернулся и увидел, что все трое ребят смотрят на меня в ожидании.

— А какой в этом смысл? — усмехнулся я.

У Адиля вытянулось лицо, а брови взлетели вверх. Он понял, что это оскорбление в адрес тачки его друга. Блин, GTO против 370Z? Да он и сам все понимал.

— Кэтрин! — Адиль посмотрел на неё, проигнорировав мои слова. — В этом заезде в машинах сидят по двое. Не хочешь прокатиться с Адамом?

Я развернулся к нему всем телом и прорычал:

— Хорош. Мне надоел этот бред.

Все вокруг умолкли. Мне было дерьмово, оттого что я так веду себя с друзьями, оттого что берусь решать за Кэтрин, что она должна делать. Но в то же время я был в ярости, что всякий раз, когда в жизни, казалось, все налаживалось, кто-нибудь или что-нибудь непременно все портили.

Адам вышел вперёд.

— Если в моей машине обязательно должна сидеть девушка..

— Можешь посадить парня, — оборвал его я. — Любовь есть любовь. У нас тут никакой дискриминации.

Джулия прыснула от смеха, и Адиль бросил на неё сердитый взгляд. Подавив улыбку, я посмотрел Адилю в глаза.

— Она не поедет.

Я услышал, как у меня за спиной Кэтрин закашлялась, но проигнорировал её. Сама бы она как отреагировала, если бы в мою машину села другая девушка?

Адиль поднял руки:

— Елена не поедет. Я её спрашивал. Послушай, у меня правда нет цели тебя задеть.

— Расслабься, — Адам шагнул вперёд, и я скрестил руки на груди. — Я уже понял, что Адиль пытался свести меня с девушкой, которая занята. Я её и пальцем не трону. Обещаю.

— Конечно не тронешь, — кивнул я. — Потому что она не сядет в твою машину. Ты не проверенный гонщик, она может пострадать. Хочешь запороть гонку? Вперёд. Только без неё.

— Глеб, — тихо произнесла Кэтрин позади меня.

Я знал, она попросит, чтобы я придержал коней.

Ну уж нет.

Джулия вмешалась в разговор:

— Как насчёт того, чтобы Эмили села к Ади? — она умолкла, тряхнув головой. — Кэтрин то есть. А я поеду с Адамом.

— Нет, — возразил Адиль. — Мы с тобой должны ехать вместе.

Джулия собрала волосы в хвост.

— Детка, если это единственный возможный вариант, чтобы он позволил ей…

— Я поеду, — простонала Кэтрин, спускаясь с трибуны. — Я сяду к Адаму.

========== Часть 14 ==========

Я опустил руки, сурово глядя на неё. Но она оборвала меня, прежде чем я успел что-либо сказать.

— Помолчи минутку. Это же трёхминутный заезд. Оставь Адиля в покое, расслабься. Машина у этого парня довольно мощная. Я уверена, что он умеет её водить.

Я напряг челюсть. Мне не нравилось, что она завела разговор про гонку.

— Ты так пытаешься меня успокоить? — пошутил я. — Если да, то это не работает.

Она рассмеялась.

— Ты же не ревнуешь, правда?

— Он может поехать один, — сказал я раздраженно. — Я устанавливаю правила, и я сам решаю, когда их можно нарушить.

— Ты ведёшь себя глупо, — отступив от меня, она направилась туда, где стояли автомобили. — Особенно учитывая тот факт, что домой меня, скорее всего, повезёшь именно ты, — пошутила она.

— Скорее всего? — выкрикнул я. — Ты иногда меня бесишь.

— И ты меня бесишь, — пропела она.

— Черт, — выдохнул я, проводя рукой по волосам и глядя, как она идёт к машине Адама. Я веду себя глупо?

Он к ней не притронется, если понимает, чем ему это грозит. Да и она не позволит. В это я верил.

И я не стал бы возражать, если бы она поехала с Кириллом или Адилем. Дело было не в том, что я вообще не хотел выпускать её на трассу.

Я просто беспокоился, что с ней может случиться что-то плохое. Я не знал ни его самого, ни его стиля вождения, и меня это по-настоящему беспокоило.

Гонщики завели моторы - раздались стрекотание двигателя Адама и низкий рокот шестилитрового агрегата Адиля. Я пристально смотрел, как пристёгивается Кэтрин, потом, вздохнув, пошёл обратно. Запрыгнул на лестницу и трусцой взбежал по ступеням наверх, в будку. Там уже стоял Влад, готовясь объявить следующий заезд. Обе машины медленно проехали по трассе и остановились прямо под нами.

— Нам нужно встретиться на этой неделе, — сказал мне Влад, глядя на происходящее внизу. — Хочу поговорить о твоих планах насчёт уличных гонок. Я обеспокоен.

Схватившись за перила, я неотрывно смотрел на машину Адама.

— Не сейчас. До этого ещё как минимум год. Поговорим позже.

Народ скандировал, приветствуя одного из своих излюбленных гонщиков. Очень многие помнили Адиля. Воздух наполнили шум и крики. Раньше на «Петлю» приезжали в основном старшеклассники, и хотя в последнее время публика стала более разношерстной, было лето, а значит, многие из наших бывших школьных товарищей присутствовали здесь.

— Объяви, — сказал я Владу. — Адиль Жалелов и Адам One Direction.

Он хохотнул себе под нос.

— Странная парочка.

Я кивнул: гонка получится нелепая. Адиль наверняка понимал, что победит в любом случае он.

Облокотившись на перила, Влад выкрикнул в микрофон:

— Я знаю, вы все его помните! — толпа разразилась приветственными криками. — А если не помните, тогда наверняка о нем слышали! — низкий голос Влада эхом отдавался в вечернем воздухе. — Встречайте Адиля и Джулию, — пропел Влад, растягивая слова. — Против Эмили Картер и Адама One Direction.

Море зрителей под нами заволновалось. Все подняли вверх телефоны и планшеты, вероятно, фотографируя или снимая происходящее на камеру. Так как парный заезд был лишь один и по асфальтированной трассе, мы не устанавливали на машины камеры. Сочли, что это ни к чему: обзор с трибуны и без того был прекрасный.

— Давай, — сказал я Владу. — Покончим с этим.

Он встал по другую сторону от меня, прямо напротив стартовой линии, и закричал:

— На старт! — светофор продолжал гореть красным.

— Внимание! — на светофоре зажегся желтый, моторы ревели, а толпа обезумела.

— Марш! — заорал Влад, и сердце у меня подскочило к горлу. Вспыхнул зелёный, и обе машины забуксовали, стараясь быстрее сорваться с места.

Я сглотнул и вцепился в перила. Адиль рванул первым, а «ниссан» устремился за ним. Обе машины набирали скорость, и я прислушивался к звуку переключения передач.

Адиль знал эту трассу, знал, когда нужно ускориться и в какой момент отпустить газ, чтобы точно войти в поворот. Он повернул с небольшим управляемым заносом, а хвост «ниссана» снесло. Я скрежетал зубами, глядя, как Адам выправляет машину.

Они ехали по трассе, а я неотрывно следил за ними взглядом. Адам ускорился, а Адиль завилял на прямой, забавляясь и не пуская его вперёд.

Я убью его.

— Похоже, Ади вернулся, — рассмеялся Влад, стоявший рядом со мной.

— Он ведёт себя глупо, — почти выкрикнул я. — Вытворять такое, когда в машине сидит жена..

— Он никогда не попадал в аварии. Расслабься.

Адиль продолжал гонку, и я решил забыть об этом эпизоде. Он же не настолько глуп, чтобы подвергать всех риску.

Внутри у меня все сжималось, всякий раз, когда Адам пытался обойти Адиля, но только терял время, соскальзывая на обочину. Ему никогда не вырваться вперёд за счёт того, что он вдавливает педаль газа в пол между поворотами.

Когда он прошёл третий поворот и вырулил вправо, выходя на длинную подъездную дорогу, служившую продолжением трека, я прищурился. Я следил за ним как ястреб.

Почти все.

Они должны были поехать по прямой до конца, резко затормозить, повернуть и дальше гнать обратно до самой финишной черты.

И тут внутри у меня все похолодело от страха. Я не мог дышать.

— Сукин сын! — заорал я, увидев, что машина Адама внезапно устремилась вперёд практически в два раза быстрее. — Твою мать! — я развернулся, помчался по ступеням вниз, проталкиваюсь через толпу. — С дороги!

Я бежал по трассе. Она была пустой, если не считать примерно сотни зрителей, стоявший вдоль. Я слышал, что за мной бегут и другие парни. Мы остановились, когда нашим глазам открылась длинная подъездная дорога. Машина Адиля стояла в конце прямой, а автомобиль Адама унесло в кювет задней части.

Я снова рванул вперёд по трассе на полной скорости, пока не оказался у его машины. Он как раз вылезал.

— Ты что, ненормальный? — заорал я, схватив его за футболку и рывком подтащив к себе.

— Глеб, остановись! — Кэтрин вышла из автомобиля. — Со мной все в порядке.

Но, посмотрев на неё, я увидел, как она потирает шею. Крови не было.

— Нет, не в порядке, — зарычал я, бросив Адама в руки Владу и Диме. — Я сразу понял, что это глупая затея. Держите его.

Они взяли его за руки с двух сторон, а я покачал головой, увидев Адиля, который шёл сюда вместе с Джулией. Я больше ничего не хотел от него слышать. Ни единого слова. На сегодня он уже сказал достаточно.

Я нырнул в машину Адама, вытащил ключи из замка и открыл капот. Подняв его, увидел красно-синие форсунки. Так я и думал.

— Сукин ты сын, — выругался я.

Меня захлестнула волна гнева. Влад с Димой подвели Адама к машине.

— Закись азота, — пробормотал Влад себе под нос. Он тоже разозлился, увидев форсунки. Где-то в машине, вероятно, в багажнике, был спрятан бачок с закисью.

Я посмотрел на Адама, выгнув бровь.

— Забыл нам рассказать?

Он покачал головой, взбесив меня ещё больше.

— Я сто раз так делал, чувак. Я просто не ожидал, что у меня не получится вовремя затормозить. Извини.

Я отступил на шаг, размахнулся и врезал ему кулаком в лицо. У него подкосились ноги. Влад с Димой не дали ему упасть.

— Черт, — вздохнул Адиль устало.

Я захлопнул капот, бросил ключи Адаму в грудь, и они упали на землю.

— Убирайся отсюда.

— Ты в порядке? — услышал я голос Джулии у себя за спиной. Повернувшись, я увидел, что она обхватила Кэтрин за плечи и смотрит на её шею.

— Все хорошо, — пробормотала Кэтрин, опустив руку. — Просто… — она посмотрела на меня, а потом обратилась к Джулии: — Вы можете отвезти меня домой?

Я шагнул к ней.

— Я отвезу её домой.

Кэтрин покачала головой, отходя от меня.

— Нет, не отвезёшь.

— Он чуть не убил тебя, — сказал я. — Из-за его трюка могли пострадать другие люди. Я имею полное право злиться.

— Тогда попросил бы его покинуть трассу. Наорал на него! Чего ты хотел? Показать свою силу? Ты вёл себя как пещерный человек. Ты просто искал повод. Если бы ты беспокоился обо мне, то первым делом убедился бы, что со мной все в порядке.

Я остановил её, схватив за руку.

— Ты для меня важнее всего.

Она прищурилась.

— Ты в порядке? — спросил я, не замечая никаких видимых повреждений.

— Ты избил двоих за сутки, Глеб, — она покачала головой, а потом посмотрела вокруг. — Мне все это не нужно.

— Что ты имеешь в виду?

Её лицо исказилось.

— Я не хочу жить в страхе, — призналась она. — А ты пугаешь меня.

Я смотрел на неё, не зная, что ответить. Она подошла чуть ближе и, понизив голос, спросила:

— Что ты сказал тому парню, которого вчера избил у себя на газоне? В каких отношениях ты с отцом Джулии? И что такое «Череп и перо»?

Прищурившись, я смотрел на неё. Откуда, черт возьми, она узнала?

Моя комната. Я медленно закрыл глаза. Она видела ту карточку из клуба в Питере.

Мое сердце забилось в два раза чаще.

— Чего ты от меня хочешь?

Она покачала головой, отворачиваясь.

— Ничего.

Но я схватил её за руку и прорычал:

— Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты стал лучше!

========== Часть 15 ==========

Кэтрин

Сжимая руль, он с хмурым видом смотрел на дорогу. Из динамиков звучала песня Tired. Мы ехали домой.

— Почему ты на меня не смотришь? — прошептала я, глядя на свои руки, сложенные на коленях.

Его лицо было похоже на маску.

— Потому что мне вообще не следовало к тебе прикасаться.

Я быстро отвернулась к окну, чтобы он не увидел моих слез. Челюсть свело, а горло будто проткнули сотней иголок, и мне хотелось убежать.

Далеко. Очень далеко.

Сегодня днём, когда он держал меня в своих объятиях, все было прекрасно. Теперь же он вёл себя так, словно ненавидел меня, и я чувствовала себя глупо.

Да, я хотела, чтобы он был в безопасности. Неужели это так плохо? Не зная, как именно он зарабатывает при помощи своих компьютеров, я понимала: что-то нечисто.

И мне определённо хотелось узнать, что творится в его голове. Но теперь его броня стала ещё толще. Он отдалялся от меня. Эмили расстроилась бы. Она была слабой. А Кэтрин сдержит чертовы слезы и не станет плакать на глазах у засранцев.

Он влетел на подъездную дорожку возле дома Евы - меня качнуло влево, и я схватилась за ручку двери, а затем посмотрела на него. Он дёрнул ручной тормоз и заглушил мотор. Пару мгновений он просто сидел на месте, не глядя на меня, и я готова была закричать.

— Глеб, — начала я, проглотив ком в горле.

— Все нормально, Кэтрин, — произнёс он ровным тоном. — Это была ошибка. Ты хочешь «лучше»? Иди и найди себе «лучше».

— Что? — спросила я, потрясённая. — Глеб, я не это имела в виду.

Но умолкла, увидев, как его рука сжала руль, что кожа оплётки под пальцами заскрипела.

Что с ним, черт возьми? Я же не имела в виду, что он какой-то не такой.

Но прямо сейчас бесстрастный и хладнокровный Глеб Голубин был в бешенстве и с трудом мог выносить мое присутствие. Он открыл дверцу, чтобы выйти, но я схватила его за руку, не дав шанса вышвырнуть меня из машины.

— Не трудись. Я сама могу открыть свою дверь.

Я вышла на улицу и захлопнула дверцу. Подняв глаза, увидела, что на лестнице горит свет, хотя вроде бы его выключила. Я уже собиралась повернуться к нему и попрощаться, надеясь, что, может, увижу того Глеба, который совсем недавно разговаривал со мной на трибуне, но решила этого не делать. Не поворачиваясь, я пошла к дому.

— Кэтрин! — позвал он, и я остановилась на полпути к крыльцу.

Повернулась, обхватив себя руками. Он стоял у машины, опершись на капот, и смотрел на меня. У него был такой вид, словно он хочет мне что-то сказать, но этого не произошло. Он только крепче сжал челюсти.

Я ждала на секунду дольше, чем следовало бы. Мне хотелось, чтобы он повторил те слова, которые говорил мне в машине на прошлой неделе. Или в его кабинете вчера вечером. Или в павильоне сегодня.

Слезы навернулись на глазах, и я больше не могла их сдерживать. Как можно спокойнее пошла к дому. Отперев дверь, юркнула внутрь, захлопнула её и соскользнула на пол.

— Эй, привет, — пропел знакомый голос.

Сердце подскочило к горлу. Подняв глаза, я увидела Еву. Она стояла в проходе между гостиной и прихожей с банкой колы в руке, а у её ног вертелся Мэдмен - маленький пёсик.

Слезы в ту же секунду хлынули из глаз.

— Ева! — задыхаясь, воскликнула я.

Вскочив с пола, бросилась к ней, обхватила её руками и зарылась лицом в её плечо.

Слишком поздно. Рыдания было уже не остановить. Я сжимала в руках её футболку и тряслась всем телом - от облегчения.

— Ну-ну, — попыталась утешить меня она. — Что случилось?

Но я не могла говорить. Меня захлестнули эмоции - я больше не была одна и ещё долго не выпускала её из объятий, испытывая благодарность за то, что она не стала продолжать расспросы.

***

Глеб

Я колотил чёрную боксерскую грушу, нанося удары попеременно правой и левой руками. Мои кулаки, перемотанные изолентой, вновь и вновь выстреливали вперёд. Справа, справа, слева. Справа, справа, слева, хук справа, удар ногой и снова правым кулаком.

Пот заливал грудь и спину, волосы прилипли кшее, я развернулся и нанёс четыре апперкота по груше, висевшей сзади меня, а потом резко двинул ногой по груше справа.

«Я хочу, чтобы ты стал лучше».

Я зарычал и продолжил бить, продолжил нападать, пока костяшки пальцев не начали гореть огнём.

— Ты что, прячешься?

Я вздрогнул и, повернувшись на голос, увидел в дверях Еву. Я тяжело дышал, сердце колотилось в груди.

— И тебе привет, — с сарказмом сказал я, а потом повернулся и возобновил тренировку.

Мы с ней не виделись уже несколько недель, но я знал, что девушка моего брата пришла поговорить насчёт Кэтрин.

Она меня выследила. Тогда, вечером, высадив Кэтрин, я поехал прямиком к Адилю, решив побыть у него, пока не приведу мысли в порядок. Я думал, что вдали от неё смогу прийти в себя, но пробыл здесь уже пять дней, и пока безрезультатно.

— Послушай, я не собираюсь допытываться, — произнесла Ева. — Эмили ничего мне не рассказывала, но я видела, как ты высадил её в прошлые выходные, и знаю, что между вами что-то произошло. А ещё Елена звонила. Ты не отвечаешь на её сообщения, она беспокоится. Я пообещала, что проверю, как ты.

Я ударил по груше, сфокусировав взгляд на небольшом разрыве вдоль шва. Я не хотел причинять беспокойства маме Кирилла.

— Я знаю, ты хочешь побыть один, но сегодня приедет Кирилл, — продолжала Ева. — И я хочу, чтобы ты был дома, — она обошла грушу и встала по другую сторону от неё, придерживая её обеими руками. — Пожалуйста, возвращайся.

Я помешкал, а потом продолжил бить - полегче. Если я сделаю ей больно, Кирилл меня убьёт.

— Её зовут Кэтрин, — сказал я.

— Я знаю.

— Я не могу вернуться домой, Ева.

Её длинные волосы отлетали в сторону с каждым моим ударом - я бил все сильнее.

— Можешь, — произнесла она, охая, но по-прежнему придерживая тяжёлую грушу. — Ты всегда можешь вернуться.

Я посмотрел на неё и прошептал, обращаясь больше к самому себе.

— Она меня, наверное, ненавидит. Спорим, задрала нос так высоко, что облака задевает.

Ева вдруг рассмеялась:

— Послушай, она вообще о тебе не говорит.

Я остановился и выпрямился. После того, что произошло между нами в павильоне на ярмарке и на «Петле», она должна была с кем-то поделиться. Но она не говорит обо мне? Совсем?

— Ага, — кивнула Ева. — Она в порядке. Не сказала о тебе ни единого слова. Она сейчас собирает документы, чтобы получить кредит на обучение. Думает сменить профилирующий предмет на педагогику, чтобы стать учительницей. Кроме того, будет работать в кинотеатре до конца лета.

— Кредит? — я сдвинул брови. — Зачем ей получать кредит?

Ева поджала губы, задумавшись.

— Ну, её мать отказала ей в финансовой помощи. Поэтому Эмили, — она покачала головой. — То есть Кэтрин понадобятся деньги, чтобы закончить университет.

Отвернувшись, я нахмурился и вытер пот со лба.

Что за мстительная сучка её мамаша. Ничем не лучше моего отца.

Ни матерей. Ни отцов. Я улыбнулся себе под нос, вспомнив её слова.

— У неё все нормально, Глеб, — произнесла Ева, стоявшая за моей спиной. Я протянул руку за полотенцем. — Если честно, то я никогда ещё не видела её такой сосредоточенной. Как будто теперь точно знает, кто она и чего хочет.

— Отлично, Ев, — процедил я сквозь зубы, швырнув полотенце на пол. — Рад это слышать. А теперь мне нужно закончить тренировку.

Классно. Я без неё разваливался на части, а она без меня готова завоевать мир.

Я услышал, как Ева пошла к двери, но не стал оборачиваться. Однако перед тем, как покинуть зал, она остановилась и добавила:

— А ещё она сделала татуировку. Крылья ангела на шее сзади. Оба крыла сломаны, а под ними надпись: «Только ты - всегда».

Я закрыл глаза.

Не знаю, когда именно Ева ушла. Все, что я помню, - как опустился на стул и закрыл лицо ладонями. Мне казалось, что я падаю и никогда, никогда не коснусь земли.

Комментарий к

Cry

========== Часть 16 ==========

Кэтрин

Ева прошагала по гостиной, расправив свою свободную светло-серую блузку, которая оголяла одно плечо и чуть-чуть прикрывала её короткие белые шортики.

— Я нормально выгляжу? — обеспокоено спросила она, остановившись передо мной.

Я оторвала взгляд от ноутбука и улыбнулась. В мягком свете ламп её кожа выглядела безукоризненно.

— Просто потрясающе, — сказала я.

Она сморщила лицо и страдальческим тоном произнесла:

— Мне нужно было надеть юбку. Но я, вероятнее всего, запрыгну на него, как только увижу, вот и подумала, что в шортах будет удобнее.

Я с улыбкой покачала головой.

— Ты все равно сразишь его наповал своими ногами - какая разница, в юбке ты или в шортах.

И снова принялась печатать - заполняла заявление на получение кредита, хотя возможно, до начала учебного года его уже не успеют рассмотреть.

Я подумывала о том, чтобы поменять учебное заведение - выбрать что-то подешевле, - но было уже слишком поздно, и мне совсем не хотелось пропускать семестр, ожидая, пока меня примут куда-то ещё. Так что удобства ради я решила остаться там, где уже проучилась два года. На всякий случай подала заявление в местный институт - вдруг не получу кредит, но, по правде говоря, я не смогла бы остаться в этом городе.

Здесь везде и всюду был Глеб.

Я плакала той ночью, когда он привёз меня домой, плакала на следующий день и плакала, стоя под душем, каждое утро. Но никто не видел этих слез и не увидит.

Я скучала по нему.

Поймав пальцем слезинку в уголке глаза, я откашлялась и продолжила печатать. Финансовые данные, рекомендации, имена, адреса.

Просто делай. Не останавливайся. С тобой. Все. Будет. Хорошо.

Почему он не появлялся дома? Почему его не было на тренировках по футболу на этой неделе? Почему он не звонил? Да к черту его! Я ещё яростнее начала стучать по клавишам.

— Я сегодня ездила к Адилю, — произнесла Ева, глядя в окно. — Чтобы поговорить с Глебом.

Я подняла глаза, не отрывая пальцев от клавиатуры. К Адилю. Ах вот, значит, где он был все это время.

Она продолжала:

— Скорее всего, он скоро приедет сюда, чтобы увидеться с Кириллом.

Я на мгновение зажмурилась, а потом снова уткнулась в компьютер.

Они все вместе собирались поехать ужинать. Меня пригласили, но мне хватило ума отказаться, учитывая тот факт, что в пиццерии наверняка будет Глеб.

— Эми, — Ева села рядом со мной.

— Кэтрин, — поправила я её, передразнивая.

Она рассмеялась.

— Прости. Привычка.

Ева продолжала сидеть рядом, глядя на меня, поэтому в конечном итоге я все же подняла на неё взгляд.

— Я в порядке, Ева, правда.

— Если тебя это утешит, он скверно выглядит.

Скривив губы, я снова стала смотреть в ноутбук.

— Это вряд ли.

Глеб Голубин всегда выглядел хорошо. Только что вышел из душа? Шикарен. Вспотел? Безупречен. Смеётся? Ослепителен. Злится? Великолепен.

А в грязи? Мать моя женщина.

— Глеб, похоже, в полной заднице. А ведь он никогда не теряет самообладание.

— Ага, только со мной, — ответила я. — Со мной он всегда ругается.

— Угу, — промычала Ева, явно на что-то намекая.

Я посмотрела на неё.

— Что?

Она не сводила с меня глаз. Её игривый взгляд стал серьёзным.

— Он явно в тебя влюбляется, — произнесла она с чувством. — Если ещё не втюрился по уши.

Её слова меня ошеломили.

Влюбляется?

Я сжата кулаки. Сердце зыбилось чаще. Нет. Он бы не стал отталкивать меня, если бы это было правдой. Он бы не стал держать дистанцию. Именно это и ранило меня сильнее всего. Нет, Глеб не чувствовал того же, что и я.

Мне вспомнились его слов.

«Я никогда не думал, что реальность может оказаться в точности такой же, как и фантазия».

Я опустила глаза. Голова внезапно отяжелела. Черт.

Ева произнесла почти шепотом:

— Невозможно не любить их, правда?

И вот тут моя бравада куда-то испарилась. Мне пришлось отвести взгляд.

Ева говорила о братьях. О её Кирилле… и моем Глебе.

— Я люблю тебя, — мягко добавила она, вероятно, заметив мои мучения.

— Знаю, — я кивнула и посмотрела на неё. — Но не понимаю почему. Почему ты так добра ко мне?

Она прищурилась в недоумении. И тогда я решила признать наконец все эти ужасные вещи:

— Три года назад я притворялась, что встречаюсь с парнем, который над тобой издевался, а теперь стал твоим парнем. Я делала это, чтобы свести счёты с Андреем. Он тогда изменил мне. В первый раз. Почему ты не надрала мне задницу?

Она слабо улыбнулась и сказала:

— Потому что ты приняла Андрея обратно. Я знала, что тебе понадобится друг.

Слезы выступили у меня на глазах, и мне хотелось обнять её.

Она встала, а я следила за ней взглядом, думая о том, как сильно люблю её и как хочу быть достойна её дружбы.

— Ева! — выдохнула я. — Я…

— О мой бог, — произнесла она, не дав мне договорить.

Вытаращив глаза, она смотрела в окно.

— Что?

Она покачала головой с удивлённой улыбкой на лице.

— Лучше сама посмотри.

Я подняла ноутбук и, не закрывая его, пошла к окну. Встав рядом с Евой, я посмотрела сквозь прозрачные занавески на улицу и ахнула. Руки у меня задрожали так сильно, что я не смогла удержать ноутбук.

— Черт! — он выскочил у меня из рук. Я пыталась поймать его, но он все-таки упал на пол.

Ева фыркнула, прикрыв рот ладонью, а я, тяжело дыша, нагнулась и подняла компьютер.

— Черт, черт!

Батарея вывалилась, и экран погас. Я так сильно сжала зубы, что челюсть свело.

— Черт его подери, — рычала я, пытаясь вставить батарею обратно и периодически поглядывала в окно на Глеба.

Он стоял рядом со своей машиной, припаркованной у обочины за авто Адиля. Все в нем было как прежде и в то же время совсем иначе.

Черт!

Я облизнула губы.

— Иди давай, — Ева подтолкнула меня локтем. — Приведи себя в порядок.

Зачем?

— Что? — спросила я, выпрямляясь. — Нет. Пошёл он к черту. После того, как он себя вел, новая одежда и стрижка его не спасут.

Снисходительно усмехнувшись, Ева повернулась ко мне.

— Кэтрин, я сейчас буду говорить, основываясь на личном опыте, так что прислушайся.

Она схватила меня за плечи, развернула к себе и, поглаживая по рукам, как заботливая мамочка, начала:

— Когда он войдёт сюда, дорогая, то станет сверлить тебя напряженным взглядом. Он покажется тебе взбешённым, а на самом деле думать будет только об одном: как бы сорвать с тебя одежду, прижать к стене и трахать до посинения сзади.

У меня открылся рот. Я крепче сжала ноутбук.

— Потом, — продолжала она. — Он зажмёт тебя где-нибудь в углу, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Подойдёт к тебе вплотную, — Ева шагнула ко мне так, что наши тела соприкоснулись. — Коснётся твоих губ, даже не целуя тебя, и, ощутив жар его тела, ты почувствуешь, насколько он измучен, — она обхватила мое лицо руками, почти касаясь меня носом, и стала говорить тише: — Потом едва слышным шепотом, от которого у тебя затрясутся ноги, он произнесёт «детка», и ты растаешь - ему даже не придётся извиняться.

Я сглотнула. Во рту у меня пересохло.

— Итак, Кэтрин, — сказала Ева твёрдо. — Та синяя мини-юбка, которую я купила для тебя. Иди надень её. Ты выглядишь дерьмово.

— Фу, — прошептала я.

Она выхватила ноутбук у меня из рук, захлопнула крышку и бросила его на диван.

— Он идёт.

После этих слов я больше не мешкала. Проскочив мимо неё, взлетела вверх по лестнице, преодолевая по две ступеньки зараз, ворвалась в спальню и захлопнула за собой дверь.

Сорвав с себя майку, я распустила волосы и быстро нанесла подводку и туш. Слегка подкрасила губы, затем выпрямила волосы утюжком, пригладила их щёткой и поспешила в гардеробную Евы.

Потом взяла чёрную шелковую блузку с длинными рукавами. Она сидела на мне свободно, спереди у неё был высокий ворот, а сзади - глубокий вырез, открывающий спину.

Если я собиралась послать его куда подальше, то хотела хотя бы выглядеть при этом сексуально.

Я скинула с себя шорты и сняла юбку с вешалки. Барабанная дробь резонировала у меня в груди. Я просунула ноги в юбку, а потом натянула её на бёдра.

И тут на меня упала тень.

Ахнув, я подняла глаза и поспешно застегнула молнию на юбке.

Черт.

Глеб стоял в проходе, упираясь руками в дверную раму и немного наклонившись вперёд. Он смотрел на меня будто с вызовом, склонив голову набок. В его глазах пылал огонь, а челюсти были крепко сжаты. Я занервничала. От его молчания в сочетании с этим взглядом я была вся как на иголках, и мне хотелось закричать.

Скажи что-нибудь!

— Пошёл вон, — выдавила я.

И тут он шагнул ко мне, одной рукой взял меня за талию, другой - за подбородок и впился в мои губы.

— Нет, — запротестовала я.

Но это было бесполезно.

Я прильнула к его губам, а он поднял меня, обвил мои ноги вокруг своей талии. Я обняла его руками за шею и крепче обхватила ногами. Мне хотелось быть к нему как можно ближе.

Он целовал меня жестко и страстно, и мы оба стонали, тяжело дыша. Потом он оторвался от моих губ, я запрокинула голову назад, а он прильнул к моей шее, целуя, кусая, касаясь кожи языком.

— Твою мать, — произнесла я, задыхаясь.

Я чувствовала, как его мышцы перекатываются под моими пальцами. Не успела я понять, что происходит, как он понёс меня в спальню, шагая по деревянному полу.

— Черт, — прорычал он, бросив меня на кровать, упал на меня сверху.

Я застонала и снова потянулась к его губам. Я истосковалась по его поцелуям, его вкусу.

— Ты сволочь, — выдохнула я между поцелуями.

— Знаю, — на его губах появилась улыбка.

Он расстегнул ремень. Я взяла его лицо в ладони и заставила посмотреть мне в глаза.

— Больше не вздумай игнорировать меня пять дней подряд.

Он рванул пуговицу на своих штанах, расстегнул молнию и высвободил член.

— Больше никогда, — глядя на меня горящим взглядом, он разорвал обертку с презервативом и надел его. — За тобой должок ещё с тех пор, как мне было семнадцать.

Он просунул руку под мою задницу и вошёл в меня.

— Ах, — выдохнула я, запрокинув голову назад.

— Боже, детка, как я скучал, — он крепко зажмурился, и, отпустив его лицо, я обхватила его руками за шею, притянула к себе и поцеловала.

— Для тебя я всегда готова, — прошептала я.

Он трахал меня быстро и жёстко. Именно так, как мне того хотелось. Мы оба громко стонали, не думая о том, что внизу были люди.

Мы были одним целым. И в следующий раз, когда этот маленький засранец вздумает показывать мне свой нрав или игнорировать меня, я или прижму его ещё сильнее, или отпущу навсегда.

Нажать и отпустить.

Дать - взять.

Ускорение. Высвобождение.

Глеб провёл пальцем по моей щеке, скользнув по носу, и коснулся губ. Я издала блаженный вздох.

Мне нравилось, когда ко мне прикасались с нежностью. Это было так приятно, что мне захотелось закрыть глаза от удовольствия, но я не стала. Я несколько лет прятала от него взгляд из страха быть замеченной, а теперь никак не могла наглядеться вдоволь.

— Ты прекрасна, — произнёс он, ложась рядом со мной и подпирая голову локтем.

Я протянула руку, чтобы прикоснуться к нему, но тут с нижнего этажа послышался вопль Евы, и я резко повернула голову к двери.

— Он здесь! — кричала она.

Я с улыбкой посмотрела на Глеба.

— Похоже, Кирилл приехал.

— О, какая радость, — со вздохом сказал Глеб.

Я потерлась носом о его нос.

— Что происходит между вами?

Он нежно поцеловал меня в губы и прошептал:

— Ничего. Он просто любит приставать ко мне. Прямо как ты.

— Надеюсь, что это не так, — рассмеялась я.

Сев, взяла с ночного столика щётку для волос и поправила причёску.

— Глеб… — я облизнула губы: во рту все пересохло.

— Да, — он тоже сел и прильнул к моей шее. По коже побежали мурашки, и я с улыбкой оттолкнула его.

— В тот день, когда ты учил меня водить, я случайно подслушала твой разговор с братом, — созналась я. — Твой отец скоро выходит на свободу?

Глеб откинулся назад, опираясь на кисти рук.

— Может быть, — он покачал головой. — Насчёт этого не волнуйся.

Я встала с кровати и расправила юбку.

— Хотелось бы, — произнесла я и тут же добавила: — Но мне нужно узнать о тебе больше. Мне хочется, чтобы ты рассказал мне все.

— Глеб! Тащи свою задницу сюда!

Мы оба вздрогнули, услышав вопль Адиля, и я нервно усмехнулась.

Этот умеет выбрать неудачный момент.

Я наклонилась и обхватила его лицо ладонями. Затем поцеловала лоб, нос, а когда он опустил веки, поцеловала и их тоже.

— Ты мне нравишься, — очень. — Я хочу узнать тебя лучше.

Глеб обхватил меня руками и усадил на колени, лицом от себя. Мои ноги болтались над полом. Я закрыла глаза, почувствовав, как он пальцами отодвинул в сторону мои волосы и поцеловал все ещё болезненное место на шее.

Он знал, что я сделала татуировку. Черт, Ева.

— Все, что тебе нужно знать, — прошептал он мне на ухо. — Мне хреново, когда тебя нет рядом.

Мое горло сжалось.

— Делай со мной что хочешь, Кэтрин. Только не уходи. Не сейчас.

Услышав боль в его голосе, я едва не заплакала. Моргнув, нахмурилась.

Не сейчас?

— Не уходить? — повторила я. — Ты бесишь меня, доводишь до слез, вынуждаешь меня творить черт знает что, но ты делаешь меня лучше, Глеб.

— А ты делаешь меня счастливее, — произнёс он, и я растворилась в его глазах.

Тень от дерева за окном легла ему на лицо, и, услышав, как вдалеке грохочет гром, я улыбнулась. Комната погрузилась в полумрак.

— Сейчас же! — раздался рык с первого этажа, и мы оба вскочили. На этот раз кричал Кирилл.

Глеб быстро поцеловал меня и выбежал за дверь, а я задержалась на минутку: сняла покрывало с постели и бросила в угол, чтобы позже постирать на всякий случай.

Спускаясь по лестнице, разгладила руками блузку и юбку и поправила волосы, а затем вошла в гостиную.

— Эй, — Кирилл, выпустив Еву из своих объятий, как раз пошёл навстречу брату. — Черт, только посмотрите на него, — он улыбался и обвёл взглядом его причёску и одежду.

— Рад видеть, — сказал Глеб, и они обнялись.

— Скучал по тебе, — тихо произнёс Кирилл, а Мэдмен с громким лаем забегал вокруг его ног.

— Да, я тоже.

Глядя на братьев, можно было ожидать, что они похожи. Но нет. Единственное, что было между ними общего, - это харизма. Знаете, некоторые люди обладают природным магнетизмом, благодаря которому к ним тянутся окружающие. Оба парня этим обладали.

Но на этом сходство заканчивалось.

Все собрались в гостиной: Ева застыла у камина, Адиль и Джулия устроились на диване, а Кирилл с Глебом стояли посередине. Я же пыталась слиться с ковром, ни с того ни с сего почувствовав страх и неуверенность.

Кирилл всегда относился ко мне нормально, но при этом смотрел так, словно я пятилетняя девочка, севшая за стол с большими детьми. Сиди и рта не открывай.

Внезапно я поняла, что больше не дочь своей матери. Я не паршивая овца, не пятое колесо в телеге, не бледная моль. Возможно, я не в числе любимчиков Кирилла, но и он не самый приятный для меня персонаж.

Я опустила руки и подошла к Глебу. Он тут же посмотрел на меня, улыбнулся и, обняв рукой за плечи, прижал к себе.

Кирилл умолк, глядя на нас, прищурив голубые глаза, а в его голове явно закрутились шестеренки. Мы с Глебом молчали, и наконец на лице Кирилла замешательство уступило место внезапному пониманию.

— Не волнуйся, — сказала я. — Я о нем позабочусь. Обещаю.

Кирилл удивился, вскинул брови, но потом просто покачал головой и произнёс:

— Ну ладно.

И все. Глеб ещё крепче прижал меня к себе, а Кирилл вернулся к Еве, и они снова прилипли друг к другу.

— Ладненько, в душ! — скомандовал Адиль, глядя на Кирилла. — Пицца. Я голоден.

— Нет уж, — Кирилл покачал головой.

— Что? — не понял Адиль.

Кирилл оторвался от Евы и начал расстёгивать свою камуфляжную куртку.

— Послушайте, народ. Я вас люблю, но вам придётся уйти.

Никто не пошевелился.

— Я не видел Еву несколько недель. Нам нужно побыть вдвоём. Простите, — Кирилл бросил куртку на стул, оставшись в штанах и футболке.

— Кир, — произнесла Ева, залившись краской стыда.

Но он бросил на неё предостерегающий взгляд:

— Несколько недель, малышка.

Она выпрямилась, и я едва не рассмеялась, увидев, как изменилось выражение её лица.

— Точно, — Ева хлопнула в ладоши. — Все вон! Нам нужно побыть вдвоём.

— И долго? — запротестовал Адиль, поднимаясь с дивана вместе с Джулией.

— Дня три, — ответил Кирилл.

— Три дня! — выпалил Адиль.

Джулия потянула его к двери.

— Пойдём, Ади.

Он заворчал себе под нос, а я рассмеялась. Глеб взял меня за руку, и мы вышли на крыльцо, захлопнув дверь. Все вчетвером мы стали спускаться по ступеням, направляясь к машинам.

— Блин, серьёзно? — спросил Адиль почти жалобно. — Ребят, вы же поедете?

Глеб похлопал себя по ногам.

— Черт, — выругался он, разворачиваясь. — Оставил телефон на кофейном столике.

— Я принесу, — остановила я его. — Я сумочку тоже забыла.

Я поднялась по лестнице и тихонько юркнула в дверь, надеясь, что они ещё не успели раздеться догола.

В прихожей было пусто и, на цыпочках прокравшись в гостиную, я подхватила сумочку с дивана и телефон Глеба с кофейного столика.

Тут я услышала низкий приглушённый голос Кирилла:

— Я безумно по тебе скучал. Господи, детка. Я люблю тебя.

Поцелуи, шуршание, стоны… Я перекинула ремешок сумочки через плечо и приготовилась убраться.

— Я тоже, — Ева плакала. — Как меня все это бесит, Кирилл! Как мы выдержим несколько месяцев твоего отсутствия, если нам так сложно дались эти несколько недель?

Я застыла, зная, что они в кухне, за дверью. Слезы навернулись на глазах. Каким бы засранцем Кирилл не был, я знала, что он обожает Еву и готов ради неё на что угодно.

Я никогда не задумывалась о том, что Ева может быть несчастлива, что у них не все в порядке. Я настолько погрязла в собственных проблемах, что о проблемах подруги и не догадывалась.

Я услышала глухой удар и снова стоны.

— Там гром, — сказал Кирилл.

Она шмыгнула носом и засмеялась.

— Думаешь о том же, о чем и я?

— Кушетка во дворе? Как в первый раз.

Я закусила губу, чтобы не расхохотаться, когда услышала её визги и звук открывающейся, а потом закрывающейся двери из кухни на задний двор. Все произошло в считанные секунды.

Бедная Ева.

Ну, не бедная, конечно. Подругу словно отлили из титана. Но она скучала по нему. Ужасно скучала.

Я пошла к двери, но остановилась, внезапно услышав незнакомый голос.

— Алло! — это был мужской голос, далёкий, но спокойный и низкий.

В сердце прокрался страх, и оно заколотилось в груди.

Жутко.

И тут я подскочила, вспомнив о телефоне, который держала в руке. Я поднесла его к уху и сказала:

— Алло!

— Кто это? — спросил мужчина бесстрастным голосом.

— О, простите, — я покачала головой. — Должно быть, я случайно нажала «ответить». Вы хотите поговорить с Глебом? Погодите минутку, сейчас передам ему телефон, — я открыла дверь и вышла на крыльцо.

— А вы кто? — повторил мужчина.

— О, я Кэтрин, — ответила я. — Я.. — я замешкалась. — Его подруга, наверное.

— Кэтрин. Красивое имя. Я его отец.

Я застыла на месте.

— Скажи мне, — начал он. — Сколько раз в день он тебя трахает?

У меня округлились глаза. О господи!

Я смотрела на Глеба, который разговаривал с Адилем и Джулией всего в нескольких шагах. Мои губы дрожали. Глеб.

— Ты знаешь, женщины его обожают. Столько энергии, — продолжал собеседник вкрадчивым голоском. — Сложно сосчитать, сколько телок прошло через руки этого парня.

Во рту у меня стало сухо, как в пустыне. Я сжимала телефон изо всех сил, боясь, что он выпадет из трясущихся рук.

— Могу предположить, — продолжал его отец. — Что раз его телефон у тебя, значит, твоя киска пока ещё кажется ему сладкой.

В глазах у меня все плыло.

— Да что с вами вообще такое? — выдавила я.

— Я пытаюсь просветить тебя на его счёт, дорогуша, — сказал он, и его голос стал жестким. — Он не останется с тобой. Это ненадолго. Можешь быть уверена.

Глеб обернулся. Улыбка исчезла с его лица в то же мгновение, как он на меня посмотрел.

— Он уже рассказал тебе про подвал? Про то, что носит с собой нож? Про свою сучку мать, которая передала его в систему опеки, когда он был младенцем?

Я напряглась ещё больше, увидев, что Глеб идёт ко мне. Как отец мог говорить такое про сына?

— Если он не пускает тебя в душу, тогда он не твой, Кэтрин.

Глеб не сводил с меня взгляда. Чем ближе он подходил, тем более обеспокоенный у него был вид.

— Он тебе не доверяет, — предостерёг меня его отец.

Я набрала воздуха в грудь. В глазах стояли слезы, когда я передавала трубку Глебу.

— Твой отец.

Его взгляд стал ледяным. Он схватил телефон и прорычал в трубку:

— Что ты ей сказал? Алло! — он заскрежетал зубами. — Алло! Мать твою за ногу! — заорал он, глядя на телефон.

Я вытерла слезы. От Глеба мне хотелось лишь одного. Он должен был рассказать мне обо всем немедленно.

Он стоял ко мне спиной, но я видела, как он провёл рукой по волосам.

— Глеб!

Повернувшись, он покачал головой.

— Кэтрин, прости. Мой отец… — он умолк, словно не мог подобрать слов. — Мой отец - сущий дьявол. Все, что он сказал тебе - чушь собачья. Он ничего не может. Он не может навредить тебе.

— Он не угрожал мне. Он говорил о тебе.

— Он не видел меня с тринадцати лет, — процедил Глеб сквозь зубы, распаляясь все сильнее. — Он ничего не знает. Просто треплет языком.

Я подняла подбородок.

— Я хочу знать.

— Что?

— Все!

Я видела, как завёлся и тронулся с места автомобиль Адиля.

Глеб смотрел на меня так, словно я его враг, словно это я причиняла ему боль. Затем с воинственным видом мотнул головой и развернулся.

— Стой! — крикнула я ему вдогонку, когда он сошёл с крыльца и направился к своему дому. Я решительно последовала за ним. — Как насчёт моих общественных работ? Можешь с этого начать.

— А что с ними? — бросил он через плечо.

— Ты все устроил, не так ли? — с упрёком сказала я. — Чтобы я вернулась сюда. Чтобы я работала в школе. Откуда ты узнал? Откуда ты узнал о моих проблемах?

Он не ответил. Глеб не посмотрел на меня. Открыв дверь своего дома, направился к лестнице. Но я шла за ним.

— Ответь мне! — заорала я, захлопнув за собой дверь и остановившись внизу возле лестницы. — Как ты узнал?

Он повернулся. Его лицо было искажено гневом.

— Я знаю обо всем, что с тобой происходит.

========== Часть 17 ==========

Глеб

Я спустился с лестницы, остановившись на первой ступеньке, и склонился над ней.

— Помнишь штраф за превышение скорости, который ты получила в первый год учебе в университете и который волшебным образом испарился? А экзамен по математике, к которому ты была не готова? По чистому совпадению его перенесли из-за того, что в школе случился сбой в системе пожаротушения.

Я видел, как она лихорадочно соображает.

— А книги, зарезервированные на твоё имя в библиотеке, чтобы ты могла подготовиться к сочинению на тему «Англия Оливера Кромвеля»? Работа в книжном магазине, которая подвернулась очень кстати, когда мать заблокировала тебе доступ к кредитке за то, что ты поменяла свой непрофилирующий предмет на литературное творчество?

Я говорил, наклонившись к ней совсем близко:

— Все эти два года я был рядом. Каждый раз, когда ты нуждалась в чем-то.

Вид у неё был такой, словно она забыла, как дышать.

— Ты что, следил за мной?

— Ничего, переживешь, — бросил я, перемахнув через перила и направляясь в кухню. — Я не читал твои имейлы и не крал твоё белье.

— Но зачем? — она шла за мной. — Зачем ты это делал?

Я горько усмехнулся, подойдя к холодильнику.

— Это действительно так сильно тебя напрягает? — взяв из холодильника бутылку воды, захлопнул дверцу. — Тебя настолько беспокоит чужое мнение, что ты не можешь переварить, как это я засовывал нос в твои дела без твоего ведома. Верно? Ты нервничаешь: «О чем ему известно? Что он видел?».

Её маленькие кулачки сжались, а лицо покраснело от гнева.

— Зачем? — повторила она.

— Оставь..

— Хоть раз ответь мне на гребаный вопрос!

— Потому что я за тебя волновался! — заорал я, запустив бутылку в коридор.

Она отступила и выпрямилась. На лице было написано потрясение.

Резко проведя рукой по волосам, я сжал в кулак короткие пряди, внезапно осознав, как мне не хватает длинных волос. Голова вспотела. Я снял футболку и, швырнув её на стул, положил руки на бёдра, пытаясь успокоиться.

Потом направился к ней, но она отступила к стене.

— Примерно через месяц после твоего отъезда в универ, — начал я. — У нас на «Петле» началась движуха. Ремонт, стройка… — я умолк, облизнув пересохшие губы. — Твоя мать подала петицию городским властям, чтобы нас остановили. Она ненавидела «Петлю» и считала её источником неприятностей, поэтому нашла единомышленников и начала действовать.

Кэтрин смотрела на меня. Она казалась такой маленькой. Мне хотелось защитить её. Сделать все, чтобы она была счастлива.

— Ей бы не удалось выиграть это дело, — заверил я. — Почти весь город выступил бы в поддержку «Петли». Но из-за твоей матери процесс мог сильно затормозиться, поэтому я навёл о ней справки.

— Чтобы найти скелеты в её шкафу, — заключила Кэтрин. — Чтобы шантажировать её.

— Чтобы у меня были рычаги воздействия, — поправил я. — Чтобы я мог убедить её.

Кэтрин скрестила руки на груди, ожидая продолжения. Я сделал глубокий вдох.

— В её личных сведениях фигурировала дочь. Что неудивительно, только вот имя этой дочери значилось как Кэтрин Картер. Это смутило меня, потому что нигде не упоминалось имени Эмили Картер и вообще не единого имени, начинавшегося на букву «Э». Поэтому я стал копать. И когда ты рассказала мне свою историю, я…

— Ты все знал, — перебила она меня со слезами на глазах. — Я доверилась тебе как полная идиотка, а ты сидел и слушал все это дерьмо, о котором и так уже знал.

— Нет, — я взял её за подбородок, чтобы она посмотрела на меня, но она отдернула голову. — Я не факты слушал. Я слушал тебя, понимаешь? Ты говорила со мной. Ты доверилась мне. Я ничего о тебе не знал по-настоящему, пока не услышал из твоих уст. Я читал про тебя, но не знал тебя.

Она отвернулась, качая головой. Она мне не верила.

— Чем больше я узнавал о тебе, — продолжал я, надеясь, что она поймёт. — Тем меньше хотел тебя отпускать. Одно вело к другому, и я.. — я помолчал. — Я хотел быть тебе полезным. Получив доступ к электронному журналу вашего класса, я посмотрел, как у тебя обстоят дела с успеваемостью.

Кэтрин провела ладонями по лицу и отвернулась от меня, но я схватил её за плечи и снова развернул к себе.

— Я выяснил, что у тебя проблемы с математикой, поэтому утром в день экзамена устроил сбой в системе пожаротушения. Не слишком хороший поступок, знаю. Но я подумал, что дополнительное время на подготовку не помешает. После этого я просто приглядывал за тобой, понимаешь?

Я никогда не планировал вторгаться в её личное пространство. Как бы это ни было просто и как бы мне того ни хотелось, я никогда не заходил в её почту, социальные аккаунты и не смотрел медицинские отчеты. На самом деле я пытался придумать предлог, чтобы это сделать. Миллион раз. Я только проверю, здорова ли она. Я только хочу убедиться, что никто её не донимает. Я лишь посмотрю, не наломал ли дров её дебил бойфренд. Но я так ничего этого и не сделал. Я не пытался её контролировать. Просто хотел о ней позаботиться. По крайней мере, я надеялся, это выглядело заботой.

— Мне показалось, что поддержки тебе ждать не от кого, — признался я. — Но это была не жалость с моей стороны. На самом деле для меня стало чем-то вроде облегчения, когда я узнал, что твоя жизнь небезупречна. Мне казалось, что это связывает нас, отличает нас от наших друзей. Я не мог оставить тебя одну, — и я поспешил добавить: — Я знал, что, уехав в универ, ты обрела свободу, которой у тебя никогда не было. Мне хотелось, чтобы ты наслаждалась этим. Я старался сделать твою жизнь проще. Вот и все.

Кэтрин крепко зажмурилась и прижала ко лбу ладонь. По её щекам текли слезы.

— Так, значит, тебе все известно. Про моего отца. Про то, что, поранив меня, он в тот же день перерезал себе вены. Не мог себя простить - из-за моей сестры.

Да, это я тоже знал. Да и как простить, если стал причиной смерти собственного ребёнка?

Я кивнул.

— Все произошло глубокой ночью, — почти шепотом произнёс я. — Твоя сестра вылезла из постели. А он подумал, что кто-то проник в дом. Это была ужасная случайность.

Кэтрин стояла, опустив голову и утирая слезы.

— Он покончил с собой, чтобы защитить тебя, — сказал я. — Думал, что из-за него может пострадать и другая дочь.

Она подняла глаза.

— И я пострадала, не правда ли? — её голос снова обрёл силу. — Ведь он оставил меня с ней. Ты бы не был в обиде за это? Я хочу сказать, как насчёт твоей матери? Она же оставила тебя с отцом.

Я запустил руку в карман, нащупав нож.

— Да. И что?

— Ну, ты ненавидишь её за это?

Мои пальцы сжались на толстой пластмассовой рукоятке.

— Не знаю, — пробормотал я.

Она сердито улыбнулась и покачала головой.

— Вот и я не знаю. Я ничего о тебе не знаю. Ты ничего мне не рассказываешь.

— Потому что все это просто дерьмо! — рявкнул я, проводя рукой по волосам. — Не хочу, чтобы ты узнала про меня все эти вещи. Я не хочу, чтобы они испоганили все то, что между нами.

Я наклонился к ней и обхватил ладонями её лицо, но она снова отбросила мои руки.

— У тебя со мной ничего не будет! — выпалила она, повернувшись в сторону выхода.

— Ещё как будет, черт возьми, — я рывком притянул её обратно к себе. Мышцы стали как камень. Я навалился на неё всем телом, прижав к стене. — Давай же! Признай это! На самом деле ты хочешь от меня только этого, так ведь? — прошипел я и накрыл её губы своими. Поцелуй получился жестким и злым. — Да, — прошептал я. — Они все хотят от меня именно этого, Кэтрин.

— Глеб! — произнесла она дрожащим голосом, пытаясь оттолкнуть меня. — Хватит!

Я рывком стянул вниз её свободную блузку, оголив плечи и грудь.

— Ой, да брось, Кэтрин, — я держал её крепко. — Потрахаемся как следует. Зато ты сможешь рассказать подружкам, что пришёл наконец и твой черёд и ты отлично провела со мной время, — рычал я. — И они пусть тоже встают в очередь.

Я достал из кармана нож и нажал на кнопку. Лезвие выстрелило.

— Тебе понравится. Им всем нравится.

С молниеносной скоростью я просунул лезвие под её бюстгальтер, между грудей, и перерезал ткань.

— Прекрати! — она прикрыла грудь руками и заплакала.

— Разве не этого ты хотела? — орал я прямо ей в лицо.

Я подталкивал её и себя к краю пропасти, летел вниз и знал, что рано или поздно достигну дна.

Твою мать!

Я сжимал лезвие в кулаке.

— Разве ты не счастлива, черт возьми? — заорал я, подняв руку, воткнул нож в гипсовую стену над нами.

Она вскрикнула, и я чуть не упал назад, когда Кэтрин внезапно оторвалась от стены и обхватила меня руками. Я стоял, округлив глаза и боялся дышать. Она обняла меня за шею, и я закрыл глаза. Сердце бешено колотилось в ушах.

Кэтрин. Из уголка глаза скатилась и упала на ключицу слеза. Твою мать, что я творю?

— Все в порядке, — прошептала она, прильнув дрожащими губами к моей груди. — Все в порядке.

Не знаю, кого она пыталась в этом убедить - себя или меня. Почему она не сбежала?

Я стоял, не в силах открыть глаза или пошевелиться. Все вокруг вращалось, а у меня было такое чувство, словно я шатаюсь и вот-вот рухну. Какого черта со мной творится? Я мог сделать ей больно. Я никогда не причинял вреда женщинам.

Кроме одной.

Я зажмурился ещё крепче.

Ох, черт.

Одной рукой я обхватил Кэтрин за талию, а другой прижал её голову к своей груди.

— Тише, — произнёс я, проводя ладонью по волосам. — Прости меня.

Сначала она дрожала, и её дыхание было сбивчивым, а потом успокоилась немного и постепенно ослабила хватку на моей шее. Я ощущал, как её горячие губы касаются кожи, и одно знал наверняка. Она была нужна мне больше, чем мои проклятые секреты.

— Я люблю ножи, Кэтрин, — сознался я, продолжая гладить её по волосам. — Ты, наверное, видела по телевизору, каким удивлённым выглядит человек, получивший пулю. Все кончается слишком быстро, — я пытался говорить ровно. — Но с холодным оружием совсем другая история. Понимаешь? Сначала боль, затем страх.

Она отстранилась и, прикрыв обнаженную грудь, внимательно смотрела на меня. Я поднял руку и вытащил нож из стены, стараясь держать его аккуратнее.

— Мне даже не нужно им пользоваться, — заметил я. — Люди знают, что он у меня есть, и этого достаточно.

Её измученный взгляд метался между мной и ножом в руке.

— Но один-единственный раз мне пришлось пустить его в ход. Когда я устал от голода и ран, устал от того, что меня трогают в тех местах, где трогать не должны, устал бояться и быть одиноким.

У неё задрожали губы. Застыв на месте, она прошептала:

— Что ты сделал?

Я коротко усмехнулся.

— Да, людям обычно хочется знать именно это. Что произошло? Что они тебе сделали? Как они тебя трогали? Где они тебя трогали? Сколько раз это было? Черт, — я усмехнулся себе под нос. В глазах все плыло, слезы сложно было сдерживать.

Но я сглотнул болезненный комок в горле и продолжил:

— Мне нужно помнить о том, как я выжил. А не о том, что я пережил. Как я боролся, а не как страдал.

Она непонимающе смотрела на меня.

— Я уже не тот мальчик, который ходил в школу в грязной одежде, — я убрал лезвие и засунул нож в карман. — Я больше не выблевываю половину того, что съел. Я никого не умоляю остановиться. Я не съёживаюсь в углах, не прячусь в шкафах, не боюсь приходить домой.

Вот о чем мне нужно было помнить. Вот что было важно.

— Мне не холодно, — сказал я. — Я не голоден. Я не беспомощен. Я не напуган. И теперь не всегда один.

Она должна была понять. Это касалось и меня, и её - нас обоих. Чем больше ты страдал, тем больше ты выдержал. На всех это сказывалось по-разному: что ломало одних, делало других сильнее.

Мы были среди тех, кому повезло.

Кэтрин устало посмотрела на меня и кивнула с пониманием. Обхватив руками мое лицо, она спросила:

— Что ты сделал, Глеб?

Закрыв глаза, я прижался лбом к её лбу.

— Я заставил их перестать.

Она кивнула, принимая мой ответ.

— Хорошо.

***

— Что ты делаешь?

Я сидел за кухонным столом, глядя, как Кэтрин ходит из одного конца кухни в другой, доставая продукты из холодильника, кастрюли и сковородки из шкафчиков.

— Собираюсь приготовить тебе ужин, — ответила она. — Мы не поехали есть пиццу, помнишь?

Я со вздохом закатил глаза.