Дурман [Георгий Караславов] (fb2) читать постранично, страница - 77

стало дурно. Держась руками за раму, она осела вниз. Но вдруг вскинулась, как ошпаренная: ей почудились шаги в кухне.

— Господи, пропала! — застонала старуха, корчась, как от острой боли в животе.

Но в кухне была одна только Тошка. Она высыпала половину пакетика перца в вино, размешала ложкой, постояла немного, глядя в миску, усмехнулась и снова развернула пакетик. „Выпью-ка я весь, не отравлюсь же!“ — подумала она, высыпая в вино остаток. Это лекарство ведь дала ей свекровь. Ей хотелось выздороветь поскорее, чтобы и та была рада, хотелось угодить старой, сделать ей приятное. Поэтому решила выпить все до капельки. „Я ведь тебе говорила, дочка, — одобрит она ее, — от этой инфлюэнцы, от простуды, — это первое лекарство“. — „Но как выпить? На голодный желудок или как? — подумала она, но потом решительно поднесла миску к губам: — Ведь это как лекарство лучше всего не евши принять“.

Вино было холодное, первые глотки так и резанули по горлу. Но от черного перца ее бросило в жар. Она немного передохнула, держа миску в руках, перевела дух и потом выпила все вино до капли. К приятному, резковатому вкусу вина примешивался какой-то особый и едва уловимый привкус. Но Тошка не обратила на это внимания. „Верно, от бочонка привкус, — подумала она и усмехнулась. Ишь ты как согрело вино-то“. Теплая волна медленно разливалась в груди, по всему телу, приятная истома мягко и незаметно смежила веки, ее клонило в сон.

„За что теперь приняться? — пыталась Тошка прогнать дремоту. — Дай-ка сначала посуду вымою, есть немного горячей воды. А эту миску только сполоснуть“. Она наклонилась над котлом с горячей водой, загребла немного, ополоснула миску и отставила в сторону. „Возьму-ка я немного пепла из очага, им хорошо посуду отчищать“, — наклонилась она над очагом и начала там ворошить щипцами. Попыталась взять пепел в пригоршню, но отдернула руку: „Горячий! Надо миской загрести“. Только выпрямилась, как вдруг в глазах потемнело, словно кто ударил по голове. Она замерла и слегка усмехнулась: „Смотри-ка ты, как в голову ударило, это с непривычки. Да и много выпила, целую миску“, обернулась она испуганно. И вдруг ей стало весело: „Напилась, вот сраму-то не оберешься“. А потом устыдилась, но улыбка не сходила с лица, она широко улыбалась: — Только бы мама не вошла… Да не дай бог, Ваня с Пете придут раньше, хорошо бы задержались там подольше, пока голова не пройдет… — Ох, как кружится… может, прилечь бы… Ну, нет, сдаваться не надо… Она постояла немного и шагнула к умывальнику. Вдруг она почувствовала, как засаднило шею, будто кто крапивой хлестнул. В горле пересохло, рот наполнился вязкой слюной. „Это от черного перца, — успокаивала себя Тошка. — Ух, как жжет, проклятый!“ Ей становилось все горячее, все жарче. Огненные струи растекались по жилам, все быстрее, все быстрее, захлестывали по горло. В груди накатила горячая волна, ей стало трудно дышать. „Ах, ты пропасть! — рассердилась на себя Тошка. — Неужто такая уж я слабая!“ Она почувствовала, как по всему телу расползлось полчище черных муравьев, они щекочут, кусаются, не оставляя ее в покое. Она начала чесаться, расстегнула ворот блузки, и ей стало немного легче, даже обдало холодом. Но только на мгновение. Шея снова запылала, огненное кольцо сжало горло, во рту совсем пересохло. „Ох, только бы не упасть! — с испугом подумала она. — А, может, лучше прилечь, пока не поздно…“ Она постояла, слегка покачиваясь, но снова рассердилась на себя: „Да что же это я?! И вина-то совсем немного…“ И шагнула к очагу, подкинуть хворост в огонь, фасоль вроде остывать начала. Но вдруг ее качнуло в сторону, она еле удержалась на ногах. „Господи, да что это со мной такое… Верно, не привычная я к вину, но все-таки…“ Раскинув руки, как аистенок, который учится летать, она сделала еще один шаг. Потом оперлась о стену и прикрыла глаза. Что-то с ней происходило, но она все еще надеялась, что скоро пройдет. Но когда она снова открыла глаза, пламя в очаге ей показалось странно искривленным… Обернулась к окошку — ограда напротив тоже покосилась и местами рухнула. Тошка провела ладонью по глазам. Может, это так ей просто показалось, потому что стекло кривое. Но нет, оконная рама тоже искривилась. Она снова прислонилась к стене и пощупала лоб. Странно! Лоб у нее пылал, но ощущение было такое, словно она касалась его чужими пальцами. „Рука затекла“, — подумала она. Но и вторая рука тоже повисла плетью. Ей стало душно, шею сжимал невидимый обруч. Она опять дернула блузку за ворот, резко щелкнули две кнопки. Что с ней такое? Она расслабилась и стала прислушиваться: послышались чьи-то голоса. Кто это пришел? Да, это голос тетки Гелы. Зачем она пришла? Что ей надо? Тошка попыталась взять себя в руки. „Нет, это мне показалось!“ — успокоилась она. Страшно хотелось пить. В горле все пересохло, слюны не было, нет была, но она словно впитывалась в сухой песок. Тошка, шатаясь, бросилась к медному котлу с водой и начала жадно пить. Но жажда не проходила. Горло палило огнем, во