Проездом [Борис Исаакович Балтер] (fb2) читать постранично, страница - 7
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Тридцать лет назад по улице уходил из этого дома Димка Ганыкин. Он нес на плече самодельный чемодан из фанеры. Рядом шла мать. — Остался бы. Рыбаком и здесь можно плавать, — сказала она. — Перспективы не те, — ответил Димка. Слово «перспектива» он услышал от агента Мурманской рыболовной флотилии, вербовавшего в городе матросов. Агент вставлял это слово к месту и просто так, и на Димку оно произвело большое впечатление. — Я в Мурманске без отрыва мореходку окончу, — сказал он. Он старался говорить буднично, чтобы произвести на мать впечатление осмотрительного, все взвесившего человека. О том, что плавать на рыбачьем сейнере он будет временно, Димка молчал, не из скромности, а из боязни спугнуть судьбу. Он мечтал о дальних плаваниях на мостике грузового судна, хотя бы такого, как «Вега».
Молодая женщина смотрела, как моряк перешел мостовую и сел в такси. — Режь меня на куски, если он не к рыжей жиличке приходил, — сказала она. — Мозги вывихнешь про одно думать. Он о тех, кто до войны жил, интересуется, — ответила старуха. — Для вида. Бедра есть, и грудей не занимать, и все остальное в порядке, а родной муж от тебя бегает. — Слушай, Нинка, а Приходько вроде бы до войны жили? Те, что у колонки… — Не жили. Они в сорок четвертом с Донбасса приехали. Спрашиваю рыжую: может, секрет какой есть? А она смеется. «Поезжай, — говорит, — на курорт, и за тобой будут бегать». — Молодая махнула рукой и ушла с ведром за сарай. Старуха стояла и думала о том, сколько людей жило здесь до нее и сколько еще будет жить после. Она как будто вспотела еще больше. А может быть, она ни о чем не думала и просто потела от жары. В прохладной комнате загса мужчина пенсионного возраста прочитал: — «Мария Тимофеевна Ганыкина умерла в 1942 году. Записано со слов соседей». Он посмотрел на моряка поверх очков. — Это я знаю, — сказал моряк. — Что же вы тогда хотите? — Мужчина пенсионного возраста продолжал смотреть поверх очков. — Хотел бы узнать, где ее похоронили. — Здесь об этом ничего не сказано. — Мужчина сказал это так, как будто тем, о чем не сказано в его книге, интересоваться просто неприлично. Он покосился на стол регистрации браков. Наступил обеденный час, и женщина за столом уже ела копченую тюльку с помидорами. — Свежая. По запаху слышу. Она дымком пахнет, пока свежая, — сказал он. Он посмотрел на моряка поверх очков, как бы удивляясь, что тот еще в комнате. Такси остановилось напротив кладбищенской ограды. Шофер ездил с моряком по городу часа два, а на счетчике было около трех рублей. Шоферу это не нравилось. За два часа он мог успеть сделать рейс в Симферополь и заработать в три раза больше. — Пора бы освободить машину, — сказал он. — Потерпи. А это — чтобы не скучно было. Моряк положил перед ним десять рублей. Шофер убрал их в карман и успокоился. Он развернулся и встал на обочине в густой тени лип. Он открыл дверцы и стал смотреть вниз на город и гавань, тесно заставленную судами, пока не задремал. В это время в кладбищенской конторе пожилая женщина листала книгу. На букву «Г» Ганыкиной не было. — Архипыч, как же все-таки человеку помочь? — спросила женщина старшего могильщика. — Все там будем. Чего о ней беспокоиться? Лежит где-нибудь. — Понес ерунду, понес, — сказала женщина. У нее был сын летчик, и от него давно не было писем. Он и раньше не баловал письмами, но именно сейчас она вспомнила, что уже месяц от него не было весточки. Женщина видела в окно моряка. Он ходил между могилами в той стороне кладбища, где хоронили покойников во время войны. — Пока мы живем, сыновья о нас не очень-то думают, —
Последние комментарии
1 час 2 минут назад
1 час 3 минут назад
3 часов 5 минут назад
3 часов 7 минут назад
2 дней 1 час назад
2 дней 1 час назад