Время падших королей (СИ) [Мэй] (fb2) читать онлайн

========== Часть I. 1. ==========

— Я клянусь…

Часть меня хотела закончить клятву. Но я знал, что не смогу ее соблюдать. Никогда не смогу. Все мы в этом мире либо пешки, либо короли, и я становиться пешкой не хотел. Я не хотел следовать правилам. Я хотел их создавать.

— Закончи!

В голосе королевы слышалось нетерпение. Бархатные нотки превращались в металл. Холодный безразличный металл, который сомкнется на моих запястьях, стоит пойти против ее воли.

Не вставая с преклоненного колена, я поднял голову и заглянул в ее лицо. Увидел ярость, мгновенно сменившуюся удивлением. И ловко прикрытую обычной холодной маской безразличия.

— Закончи клятву, мой рыцарь.

Но я не мог. Не был в силах произнести слов, которых хотела она и весь зал притихших придворных вокруг. Они ловили каждое движение и думали, будто понимали меня, ее или клятву, произносимую в этом зале.

— Закончи клятву… мой брат.

Ее последние слова прошелестели едва слышно, как будто она не приказывала, просила. В глазах Элерис, еще мгновение назад полыхавших яростью, теперь плескалась только печаль. Меня всегда поражали эти перепады настроения. Я никогда не мог знать, где вижу королеву, где сестру, а где просто Элерис с ее истинными желаниями.

Я не мог произнести клятву. Но и не мог не подчиниться.

— Я клянусь.

Она кивнула. Как будто двух слов достаточно вместо длинной витиеватой клятвы, заверяющей в верности короне. Я мог поклясться сестре в чем угодно — но не королеве. Она поняла и приняла это. Поэтому только кивнула, оставляя на мое усмотрение, в чем конкретно я клянусь.

— Клятва принята, мой рыцарь.

Я поднялся с колен, а Элерис церемониально вернула мне меч. И только когда ладоней коснулась прохладная сталь, я с удивлением понял, что это не мое оружие. Сестра уверенно положила мне в руки отцовский меч. Увитые символическими лилиями ножны.

Я посмотрел на Элерис, но она только кивнула, как будто ничего особенного не случилось. Много ли придворных заметили, что именно она мне дала? Кто из них сейчас начал подозревать, какими именно клятвами мы обменялись? Бесстыдно у всех на глазах.

Поклонившись, я повесил ножны на пояс и отошел в сторону, уступая место следующему рыцарю. Не смотря на аристократов вокруг. Не отрывая взгляда только от нее, от моей сестры, ставшей законной королевой.

Я клянусь тебе в верности, Элерис. Как своей сестре и единственной, кого я люблю.

Я принимаю твою клятву, Киран. Прими этот знак как символ моей любви, преданности и того, что ты всегда останешься сыном своего отца. Короля.

Они думали, я убил их короля.

Моего непутевого папашу, который сумел сделать признанную дочь с безумной королевой и непризнанного сына с младшей дочерью какого-то мелкого лордика. Никто никогда не скрывал, что я — королевский бастард. Наоборот, на это указывали постоянно, не забывая напоминать о моем месте.

Возможно, потому что отец оставил меня жить в королевском дворце.

Возможно, потому что я был его первым ребенком. И этого никак не изменить.

Я даже не знал, кто моя мать — лет до двенадцати. Тогда я обнаглел и задал отцу прямой вопрос. Честно говоря, полностью отдавал себе отчет, что он выставит меня за дверь… но Его Величество Дакарус Крандор внезапно поднялся с места и подошел к старому комоду, где, насколько я знал, держал дорогие ему вещицы. Оттуда он и достал завернутый в простую тряпицу портрет. Овальная рамка, помещавшаяся на его ладони. С раскрашенного куска дерева улыбалась миловидная девушка, открыто и непринужденно.

Тогда я понял, что все слухи о том, будто моя мать соблазнила короля, надеясь занять место королевы, вряд ли правдивы. Девушка на портрете улыбалась слишком открыто и искренне.

А еще впервые задумался, что, может, моя мать не была случайной любовницей. И король действительно ее любил.

— Она умерла? — спросил я. — Мне говорили, что умерла.

— Да. При твоем рождении. Поэтому не важно, кем она была и к какому роду принадлежала. Ты мой сын.

Впрочем, это не мешало отцу вовсю гонять меня как будущего рыцаря короны. На большее я никогда не рассчитывал: законы Менладриса однозначны в отношении бастардов.

Я был никем.

Только не для Элерис.

Я помню, как она родилась: мне было пять, подняли все флаги, а пировали еще неделю. Как ни странно, меня стали быстро пускать к сестре — возможно, потому что к тому моменту королева обезумела до такой степени, что ей было плевать на ребенка.

В моей памяти ярким пятном осталось ее перекошенное лицо, когда я однажды встретил Ее Величество Азалин в коридорах дворца. Она брела в одном нижнем платье, волосы небрежно растрепаны, а взгляд напоминал дикое животное, застрявшее в капкане и готовое отгрызть себе лапу, чтобы выбраться.

Но капкан существовал только в ее воображении.

Тогда я прижался к гобеленам на стене и хотел то ли пропустить королеву, то ли незаметно прошмыгнуть мимо. Но внезапно ее взгляд наткнулся на меня. И если я надеялся, что она меня не узнает, то в этот момент понял — тщетно.

Королева Азалин метнулась ко мне, и ее скрюченные пальцы необыкновенно крепко вцепились в камзол на груди.

— Чертов ублюдок! — Она не говорила, она выплевывала слова, и несколько капель слюны упали мне на щеку. — Ты убьешь мою дочь! Я вижу это. Вижу!

А потом она отшатнулась, как будто перед ее глазами промелькнула другая вероятность.

— Или спасешь… ты спасешь мою дочь.

Королева отвернулась и как ни в чем не бывало пошла дальше по коридору. А я стоял и смотрел ей вслед, пока не набежали фрейлины и как можно быстрее увели царственную особу в ее покои.

Не помню, умерла она в тот же день или другой. Наверняка не в этот, хотя было бы красиво. Как говорят, королева Азалин случайно в темноте ночи упала то ли из окна, то ли с балкона замка. Но все знали, что она выбросилась сама.

Говорили, будто за ней не уследили. Но все знали, что невозможно уследить за той, в ком есть древний Дар, такой сильный и мощный, что она не смогла с ним совладать.

Она правда могла что-то видеть. И я действительно спас ее дочь — хрупкую Элерис, когда ее похитили, и никто не мог отправиться в погоню, потому что не знал, кто виновник и где принцесса.

Тогда отец вызвал меня в свои покои. И начал так, как начинал всегда — без лишних предисловий.

— Я знаю, чем ты и моя дочь занимаетесь ночами.

Я молчал, понимая, что отрицать бессмысленно. Его Величество не спрашивал.

— А еще я знаю, что вы можете ощущать друг друга.

— Иногда, — аккуратно ответил я.

Мы с Элерис росли вместе. Только меня обучали держать в руках меч и постоянно напоминали, что я — всего лишь бастард. А Элерис прививали хорошие манеры и готовили к будущей роли королевы Менладриса. К счастью, правила строги к незаконнорожденным, но любой потомок чистой крови может взойти на престол независимо от пола.

Элерис послушно кланялась и улыбалась выученными правилами этикета. А потом сбегала ко мне, где могла быть собой без чужого контроля.

Я был ее братом. Позже — личным клинком и телохранителем.

Я был ее любовником.

И иногда — только иногда — мы правда могли как будто перемещаться в сознание друг друга. Как объясняла Элерис, это тоже проявление Дара. Пусть короли-колдуны давно не правят Менладрисом, но их наследие всё еще струится по нашим венам. И не зависит от ритуалов как прочая магия.

В тот вечер Его Величество Дакарус отправил меня в одиночку за преследователями. И меня вели мое чутье и наша связь. Я догнал похитителей, смог спасти Элерис.

Но в это время в замке убивали короля.

И когда мы вернулись, принцесса превратилась в королеву. Которой не хватало только официальной церемонии и принятия вассальных клятв.

Многие подозревали меня в убийстве отца. Поэтому я хотел выяснить, кто на самом деле это сделал.

Но Элерис вручила мне королевский меч. Тем самым показав свое отношение ко мне на виду у всех напыщенных вельмож. Она знала, что я верен ей. И всегда буду. Не важно, лежит на ее голове корона или нет.

Я с трудом дождался окончания церемонии. Но не стал расшаркиваться с аристократами, а незаметно ушел. И шагая по коридорам замка, купающимся в закатных лучах сквозь стрельчатые окна, я думал, что один. Гобелены со сценами охоты окрашивались в кровавые цвета, а одна моя рука невольно покоилась на эфесе меча в ножнах. Шаги казались оглушительными, отражаясь от камня под ногами, дробясь и возвращаясь ко мне лучами солнца.

Но не было больше в коридорах безумных королев или щебечущих фрейлин. Первая давно мертва, а вторые все еще в церемониальном зале.

Среди этих кровавых стен только призраки и мои сомнения.

В покоях я первым делом расстегнул пояс с мечом и положил на стол. Потом скинул официальные одежды и переоделся в простую рубашку и штаны. Подумав, все-таки налил в кубок вина и уселся с ним за стол, смотря на королевский меч.

Он переходит от отца к сыну и вручается, когда наследник восходит на престол. Это знак власти, такой же, как корона. И Элерис вручила его мне.

Я залпом допил вино и налил еще. Зажег свечи, потому что успело стемнеть.

В дверь постучали. Но я знал этот стук и не стал отвечать — она может заходить в любой момент.

Сидя спиной к двери, я не мог ее видеть. Но услышал легкие шаги и шелест платья, а потом маленькие ладони легли мне на плечи.

— Думала, эти клятвы никогда не закончатся.

Она обошла меня и встала рядом со столом, так что я мог ее видеть. Элерис даже не заходила в свои покои: она так и осталась в расшитом металлом церемониальном платье. Длинные волосы, такие светлые, что казались белыми, прядями ниспадали на спину, а на голове представляли собой сложную конструкцию из кос разной толщины. При свечах я не мог видеть, какие почти медовые глаза у Элерис, да и косметика на узком лице как будто меняла мою сестру.

Говорили, что мы очень похожи. Но во дворце много о чем говорят.

Я видел, что сейчас на лице Элерис только усталость.

— Помоги снять платье, — попросила она. — Слишком тяжелое.

Она повернулась спиной, а я поднялся и начал ловко расшнуровывать — в этом деле у меня имелся опыт. Элерис убрала волосы вперед, чтобы мне было удобнее. И в этот миг я снова был одновременно и собой, и ею. Наши сознания как будто соприкасались, сливались, так что не представлялось возможным понять, где заканчивается одно и начинается другое.

Его пальцы расправляются со шнуровкой, хватка вшитых металлических пластин ослабевает, давая вздохнуть полной грудью. Киран наклоняется, я ощущаю его дыхание у себя на шее. Кожи касаются его губы, осторожно, как крылья бабочки.

Он отстраняется, помогая стянуть вниз платье. Оно падает, будто тяжелые оковы. Я наконец-то могу дышать полной грудью и, оставшись в нижнем платье, поворачиваюсь к брату.

Он смотрит так, будто готов убивать за меня. Разрушать империи и возводить их из пепла, если я только попрошу.

Но я только говорю:

— Нальешь и мне вина?

И усаживаюсь на второй стул. Киран придвигает мне бокал, наполненный вином. Я ничего не ела… кажется, уже много часов. Поэтому даже пара глотков приносит тепло и легкость. Выпив половину, я откидываюсь на спинку стула и начинаю расплетать многочисленные косы.

Она расплетала волосы. Уставившись на пламя свечи то ли задумчиво, то ли просто отстраненно. Она устала, я мог бы ощущать ее усталость даже без Дара.

— Зачем ты это сделала?

В первый момент Элерис как будто не поняла. Нахмурившись, посмотрела на меч. Потом пожала плечами и продолжила заниматься волосами.

— У меня есть корона, но я не хочу меч. Мне нужен клинок.

Так меня обычно называют. Клинок королевской семьи. Бастард, способный только убивать и разить врагов. Темный рыцарь на страже короны.

— Но это меч королей.

— Ты мой брат. В тебе тоже есть королевская кровь.

Элерис снова пожала плечами, как будто ей пришлось растолковывать что-то само собой разумеющееся какому-то глупцу.

Но я не отступал:

— Это может вызвать ненужные разговоры. Я не претендую на трон.

— Ты — мой клинок. У кого же еще может быть королевский меч?

Оставив волосы в покое, Элерис нагнулась и провела кончиками пальцев по рукояти меча. Никаких сложных украшений, но резьба, секреты которой давно утеряны. Один из редких артефактов времен королей-колдунов. Говорят, как и все прочие, он несет владельцу проклятие. Но никто не знает, какое заключено в этом мече.

Рука Элерис скользнула по столу и коснулась моей. Ее ладонь легла на мой сжатый кулак.

— Ты не можешь оставаться тут на ночь, — сказал я.

И увидел, как брови Элерис приподнялись вверх. Светлые от природы, сейчас они были подкрашены для церемонии и хорошо видны.

— Почему?

— Потому что ты королева. И моя сестра.

— Будучи принцессой, мне это не мешало.

— Потому что отец закрывал глаза на твои якобы тайные побеги из комнаты. Но теперь ты королева. За каждым шагом следят тысячи глаз королевства.

— Они меня не волнуют.

— А что тебя волнует?

— Только ты. И благополучие Менладриса.

Я видел, что она хочет продолжить, но как будто… нет, не сомневается, но не желает говорить сейчас. Элерис всегда становилась такой, когда приходилось заниматься делами, хотя хотелось ей совсем иного.

— Завтра приезжают с официальным визитом Вейны.

— Что им нужно?

— Понятия не имею. Но я хочу, чтобы ты присутствовал при этой встрече.

— Конечно.

С тех пор, как ушли короли-колдуны, Менладрисом правят благородные Дома. Именно дед Элерис был тем, кто смог уговорить остальных признать Дом Крандор королевским, что позволяло решить многие внутренние споры. С тех пор минуло несколько поколений, но до сих пор не все Дома согласны с положением вещей. Особенно Дом Вейн.

Что вселяло опасения, так то, что похитители Элерис, скорее всего, были от Вейнов. Я не мог быть уверен, поэтому не выдвигал обвинений. Но мог поклясться, это они!

Теперь желающие аудиенции. И это не предвещало ничего хорошего.

— Подумаем об этом завтра, — вздохнула Элерис. — Помоги мне распутать волосы. Что-то невыносимое с этими прическами!

Встав за спиной сестры, я начал ей помогать, ощущая, что сама она почти засыпает. Поэтому, когда последняя коса оказалась распущена, и густые светлые волосы тяжелыми прядями упали едва ли не до пола, я без лишних разговоров подхватил Элерис на руки. Она не сопротивлялась. А стоило уложить ее в постель, как тут же уснула.

========== 2. ==========

Комментарий к 2.

Простите, тут много трепотни… надеюсь, вы хотели узнать больше о Домах, расстановке сил и магии.

Ты пахнешь чужой кровью. И смертью — тоже чужой. Я смотрю на твою фигуру, очерчиваемую лунным светом, на меч в руках, обагренный кровью. Трупы похитителей лежат у твоих ног, и накрапывающий дождь не может скрыть темных пятен, скапливающихся под телами.

Тесная, сейчас безлюдная улица как будто давит с двух сторон. Я никогда не бывала в городе, расположившемся у замка, ночью. Никто не позволял принцессе таких прогулок.

Сейчас карета без гербов, принадлежавшая похитителям, безжизненной громадой застыла за моей спиной. Впряженные лошади и кони, лишившиеся всадников, нервно бьют копытами, почуяв кровь, но не двигаются с места. Возница был последним, чью плоть пронзил твой меч.

Сейчас безжизненные глаза смотрят в небо Тарна, усыпанное звездами.

Ты нашел меня. Ты последовал за мной. Ты пришел один. Но…

— Ты убил их всех, — тихо говорю я.

И вижу в глазах решительность и ярость. Если бы мог, ты убил их еще раз. Увидел, как они захлебываются кровью. Услышал, как предсмертные вопли отражаются от низеньких домов, где жители благоразумно попрятались за закрытыми ставнями. И подглядывают сквозь щели, чтобы потом разнести новые слухи.

Твои ноздри раздуваются, как у дикого зверя. Твоя ярость могла бы снести врагов не хуже любого оружия. Ты похож на отца куда больше, чем думаешь.

Я не знаю, кем была твоя мать, но, если бы не уверенность, что она из иного рода, могла решить, что даже матери у нас одинаковы. Потому что в твоих глазах мне чудится отблеск безумия. И жажды крови, которую вряд ли сможет что-то удовлетворить.

— Некого будет допросить, — говорю я.

В твоих глазах отражается что-то вроде сожаления. О нет, не о том, что ты уничтожил их. Только о том, что не узнаешь, кто послал похитителей.

Меч в руках опускается, но ты не торопишься подойти. Вместо этого, смотришь на труп, лежащий у моих ног.

— Ты убила его.

— Его убил мой Дар.

Вскинув глаза, ты смотришь на меня с недоумением. И я знаю, хочешь задать тысячу вопросов, но, к сожалению, у меня нет ответа ни на один из них.

— Я… я не знаю, как это вышло, — шепчу я. — Услышала, как мы остановились, крики. Те, кто был со мной в карете, вылезли, остался один. Я видела, как он последним выскочил, видела, как подходил к тебе со спины, пока ты расправлялся с остальными. Я… испугалась. Захотела, чтобы он умер. Чтобы его сердце остановилось, лопнуло!..

Опустив глаза, я вижу дикий, отчаянный и навсегда застывший взгляд трупа. И его развороченную грудную клетку, раскрывшуюся, будто цветок. Мне кажется, это нереально. И только смотря на куски ребер, я начинаю осознавать, что это сделала я.

Говорят, подобная магия была доступна королям-колдунам. Но эти знания и силы ушли вместе с ними. И никто не слышал о подобном сотни лет.

Невольно делаю шаг назад. Чужая кровь неправдоподобно темная ночью. А меня начинает охватывать паника.

— Я не знаю, как это вышло… я хотела, но не думала… он же… я…

Подняв глаза, я смотрю на тебя. Вижу, как шагаешь ко мне, как сдергиваешь с плеч плащ и накидываешь мне на плечи. Твои платиновые волосы, такие же светлые, как у меня, в лунном свете кажутся совсем белыми.

— Тише, — говоришь, прижимая меня к себе. — Всё в порядке.

Я верю. Знаю, что всегда могу верить тебе.

Но не знаю, видишь ли и ты повторяющийся сон-воспоминание о той ночи похищения?

Придворный этикет строг и полон условностей. Беседующие могут не сказать друг другу ни слова, но их положение, их намерения будут читаться ясно. Я всегда страдал от скуки на уроках этикета, но отец заявил, что если я хочу жить при дворе, то обязан знать правила.

Да и как будто я мог противиться указу короля.

Я встретил Элерис у ее покоев как часть ее свиты. Но сестра тут же взяла меня под руку и решительно двинулась по замковым коридорам, пока ее фрейлины и охрана шагали позади. Я ощущал беспокойство Элерис, но не мог понять, это из-за встречи с Домом Вейнов или из-за ночных снов.

Конечно же, сестра, я знал, тебе снова приснилась ночь похищения. Но не успел поговорить об этом. Ты слишком быстро ускользнула в свои покои, чтобы подготовиться ко встрече.

Платье Элерис выбрала темно-красное — цвета королевской власти, цвета силы, которую она не боится демонстрировать. Многочисленные металлические цепочки позвякивали в такт ее шагам, а волосы, увитые в сложную косу, змеившуюся по спине, венчала тиара. Простое украшение, напоминающее о том, кому принадлежит настоящая корона.

Представители Дома Вейнов ждали в Янтарной комнате. Дорогая деревянная мебель светлых оттенков, ковры и гобелены. Комната для переговоров с важными персонами. Камин, конечно же, натопили заранее, а вино охладили.

Остановившись на миг перед дверью, Элерис сжала мою руку, а потом вошла в комнату. Ей навстречу поднялся сидевший в кресле человек, начиная долгую церемонию приветствия и вежливого расшаркивания, прежде чем они смогут перейти к важному. Я сделал шаг назад, а потом отошел к столу, чтобы разлить по бокалам вино.

Алавар Вейн. Похоже, дело серьезное, если старик Треус Вейн послал своего младшего сына.

Элерис уселась в резное кресло с бокалом вина. Ярко горящий слева от нее камин бросал теплые отсветы на ее фигуру. Гость устроился напротив, а я встал позади кресла королевы.

В простом темном мундире, я мог бы сойти за телохранителя, но Алавар отлично знал, кто я. Он бросил на меня цепкий взгляд, но тут же снова посмотрел на королеву.

Младший сын Треуса Вейна. На несколько лет старше меня, жестокий, самоуверенный. С поблескивающим синевой перстнем на среднем пальце правой руки — символом его принадлежности к Ордену магов.

Сейчас, при дневном свете из окна, можно хорошо рассмотреть россыпь драгоценных камней на его камзоле. Медный отблеск темных волос Алавара и внимательный взгляд его прищуренных, слегка раскосых глаз. Казалось, он постоянно насмехается над миром, смотря на всех снисходительно и пряча в уголках губ улыбку.

Алавар Вейн не сильно изменился с последнего раза, когда я его видел.

— Примите мои соболезнования, ваше величество, — тем временем рассыпался в вежливых речах Алавар. — Кончина короля стала неожиданностью для всех нас.

— Я надеюсь.

Гость нахмурился от пары небрежно брошенных слов, а я невольно положил руки на спинку кресла Элерис, жалея, что не могу на ее плечо, чтобы остановить от слишком резких слов. Я понимал, что она подозревает Вейнов в причастности к смерти отца, но не стоит бросаться обвинениями.

Но Элерис и не собиралась.

— Прошу простить меня, милорд, — вздохнула она, — вы правы, эта смерть стала большой неожиданностью. Никто в замке до сих пор не пришел в себя.

— Надеюсь, убийцу найдут и накажут.

Алавар бросил быстрый взгляд на меня, как будто показывал: я знаю о слухах. Конечно, он знал. Он бы не приехал, не собрав все возможные сплетни.

— Не сомневайтесь, — голос Элерис не скрывал металла и звенел, как цепочки, увивающие ее платье.

— Я пришел заверить вас в верности Дома Вейнов.

— Не рано? Дома принесут мне Клятву на официальной церемонии.

— Конечно. Если не против, будем считать, что я прибыл на нее чуть раньше.

Через неделю. Накануне в церемониальном зале собрались представители только нашего Дома, мелкие дворяне и аристократия. Через неделю же пышная церемония, на которую съедутся представители других Домов и принесут клятвы королеве. И вот уж где придется быть во всеоружии.

Элерис кивнула:

— Будьте моим гостем, лорд Алавар. Ваши родственники прибудут к церемонии?

— Да, дела позволяют отлучиться отцу и брату только на день.

Как бы не так! Я почти не знал старшего брата Алавара, но говорили, он точная копия отца. А Треус Вейн — ворчливый, но очень умный старик, в свое время не посягнувший на трон только из-за того, что он был начисто лишен магического Дара, так ценимого среди Вейнов.

Именно поэтому пусть его старший сын — наследник Дома Вейнов, всем прекрасно известно, что Алавар имеет не меньший вес. Как единственный из этих троих, кто стал полноправным магом.

— Я рада лояльности Дома Вейн, — сказала Элерис. — Но знаю, что прежде всего вы заботитесь о своих интересах. Так что привело вас в Тарн за неделю до официальной церемонии, лорд Вейн?

После витиеватого этикета Дома вели дела по-разному. Кто-то, подобно торговому Дому Руарисов, увлекался долгими беседами, в которых легко можно запутаться, о чем на самом деле идет речь. Но Элерис Крандор, подобно отцу и другим Крандорам прошлого, предпочитала говорить напрямую.

Алавар ничуть не изменился в лице, продолжая мило улыбаться. Он даже не отреагировал на титул, который ему не полагался: лордом Вейном могли именовать лишь его отца — иногда старшего брата в знак того, что именно он наследник.

Но Элерис знала, каким уважением пользуется Алавар и подчеркнула это.

— Хотите начистоту? — Он пожал плечами. — Хорошо. Вы взошли на престол неожиданно и в весьма юном возрасте. Но достаточном, чтобы править. И вы — законная королева Менладриса. Но рано или поздно вам будет нужен супруг. Как думаете, в сколько светлых голов в Домах придет эта мысль? А сколько у них неженатых благородных представителей? Церемония Клятвы превратится в смотрины.

— Я не собираюсь выходить замуж.

— Пока. До тех пор, пока на вас не насядут жрецы, ваше величество. А вам придется с ними считаться, осмелюсь напомнить, власть Дома Крандор всегда основывалась на поддержке жречества. И самом большом войске, чего уж там.

Я почти ощущал, как Элерис хочется обернуться и посмотреть на меня. Она поняла, к чему клонит Алавар, но не была готова к подобному разговору. Она всего лишь вчера приняла вассальную клятву своего Дома. И три дня назад мы смотрели, как тело отца запечатывают в склепе. Под песнопения тех самых жрецов, под удушливый аромат лилий и благовонных смол.

Когда Алавар произносил следующие слова, он не смотрел на меня.

— Все знают о слухах про личную жизнь, ваше величество. Но всем плевать. Имеет значение только то, на чью голову вы водрузите корону.

— Но мой муж даже не будет обладать полнотой власти. Я — наследная королева. И после моей смерти он не останется на троне.

— Но муж королевы — король.

У Крандоров всегда были наследники мужского пола, и проблемы не возникало. Но отец умудрился сделать единственного сына бастардом, не имеющим, по сути, власти и титула — и уж тем более каких-либо притязаний. А безумная Азалин родила только дочь.

Полноправную королеву Менладриса. Принявшую корону в тот момент вчера, когда зазвучали первые клятвы. Тот, кто станет ее супругом, не будет полноправным владыкой… но Алавар прав, муж королевы — король.

— И Дом Вейнов не хочет быть последним при этом, ваше величество.

Его брат давно женат, у него несколько детей, в том числе и мальчики. Но сам Алавар не женат. Пока. И сейчас, сидя в кресле, в свете дня с одной стороны и камина с другой, Алавар бессовестно улыбался и предлагал себя.

— Я не собираюсь замуж, — холодно сказала Элерис. — И это будет моим решением.

— Конечно. Но на него повлияют обстоятельства. Возможно, Дому Крандоров понадобится мощная поддержка.

— Вы что-то знаете, лорд Алавар?

— Увы, нет. Но верность — штука шаткая, и пока все Дома не принесли Клятву, существует вероятность, что-то пойдет не так. И… раз уж начистоту. Кто-то из этих Домов уже убил короля.

— Если один из Домов не принесет клятву, я его уничтожу.

Что-то такое прозвучало в голосе Элерис, что заставило Алавара посмотреть на нее с удивлением. Перезвон металлических цепочек, когда королева подалась вперед, холод ее голоса с ноткой ярости — а может, и безумия.

— Вы думаете, у меня не хватит войска, лорд Алавар? Или я побоюсь использовать силу? О нет. Если кто-то пойдет против меня, он будет уничтожен. Я разрушу до основания его родной замок, вымажу руины кровью, а главу Дома и его детей распотрошу и вывешу там же, чтобы все в их землях видели гниющие внутренности и знали, что ждет мятежников.

Алавар Вейн смотрел на королеву ошарашенно, а потом кивнул и залпом допил вино. Вместо того чтобы что-то сказать, он только поднял правую руку, и я увидел, как синий камень на кольце Ордена магов начал тускло мерцать, когда Алавар начертил в воздухе замысловатый знак. Тот вспыхнул ярким красным светом и погас.

Печать, которая могла показать, есть ли в сидящем перед тобой магия. В Элерис это был яркий, дикий и необузданный Дар.

— Вы удовлетворены, лорд Алавар?

— Вполне. Подумайте над моими словами, ваше величество.

— А вы — над моими.

Ее Величество Элерис Крандор поднялась и прошествовала к двери. Только там она остановилась, как будто ждала, последую ли я за ней. Но я не пошел.

Когда сестра скрылась, Алавар буквально подскочил со своего места и направился к столу, чтобы налить еще вина.

— Ну ничего себе! — Только и выдохнул он. А потом протянул мне один из кубков. — Похоже, твоя маленькая сестричка выросла.

Я взял вино из его рук.

— Она теперь королева.

Большинство Домов полагает, что их отпрыскам следует общаться друг с другом, поэтому частенько посылает детей в другие Дома на год или два. Для укрепления связей — и как залог верности. Когда благородные Дома поддерживали Крандоров в том, чтобы корона стала именно их, Вейны сопротивлялись дольше всего. Поэтому не удивительно, что старик Треус Вейн отправлял младшего сына в столицу.

Алавар провел у нас год, позже еще несколько. Потом его взял в обучение Орден магов, и с тех пор я его не видел — до сегодняшнего дня.

— На самом деле, правда жаль короля. Он мне нравился.

Алавар присел прямо на стол, теперь ему не нужно было соблюдать церемонии — и он показывал, что не считает мое положение ниже. Но я не стал садиться. Не стоит дразнить лорда из Дома Вейнов, как будто я считаю нас равными.

Когда-то мы с Алаваром были друзьями, но с тех пор прошло много лет.

— Короля убили, — сказал я.

— Знаю. Все в курсе. Есть даже живучий слух, что это сделал ты.

— И этому верят?

— Не очень, но слух красивый: бастард убил короля, чтобы на престол… то ли взошел он сам, то ли его любимая сестрица. Пусть и есть куча свидетелей, что при смерти короля ты был в другом месте. Хотя правда не выглядит лучше.

— Да?

— В тот момент, когда король умирал, ты был далеко и спасал принцессу — тогда еще принцессу — от таинственных похитителей.

Мне хотелось сказать, что это не звучит так уж плохо, но я молчал. Знал, к чему клонит Алавар, и что имеет в виду.

— Ты их убил, Киран. Ты их всех положил на той улице. Сколько их было, десять, двадцать? Вряд ли ты считал. Всем известно, что такое возможно с помощью Дара. Когда кровавый туман застилает глаза, а тебя защищает не только обычная броня, но и невидимая защита.

Алавар посмотрел на вино в бокале, поболтал, но пить не торопился.

— Ты знаешь, что о вас говорят? То есть о вас ты наверняка в курсе слухов. Я имею в виду, как называют тебя. Какой считают Элерис.

— Догадываюсь.

— Не уверен, Киран. — Алавар поднял голову, мутный дневной свет играл на драгоценных камнях и золотых нитях его камзола. — Говорят, Элерис безумна, как и ее мать. Говорят, у королевы сильный Дар. Моя печать это только подтвердила.

Магия всегда была частью Менладриса. Четкая, упорядоченная магия, пронизывающая весь мир. Энергия. Если ты рождался хотя бы с минимальными магическими способностями, то Орден мог обучить тебя чувствовать эти нити и управлять ими. Магов не так много, но они сильны. К счастью, Орден остается вне политики и не поддерживает ни один из Домов.

Но древние короли-колдуны обладали иной силой. Они не находили магию в окружающем мире, они сами были магией. И та сила, что бурлила у них внутри, получила название Дара.

Им сложнее управлять, но он всегда с тобой. И короли-колдуны были настолько могущественны, что маги с энергией нитей казались пылью рядом с ними.

Так было, пока в один прекрасный момент короли-колдуны не исчезли. Оставив после себя только артефакты, невнятные манускрипты и память. И Дар.

Он передается по наследству. Но может и не проявляться. Чаще всего искры Дара возникают то у тех, то у иных представителей благородных Домов — ведь они, как гласят легенды, прямые потомки королей-колдунов.

Мать Элерис обладала Даром. Многие полагали, он и свел ее с ума. Ведь в отличие от магии, нельзя научиться управлять Даром — это искусство сгинуло вместе с королями-колдунами. Поэтому искры Дара ценились, но их обладатели, скорее, получали хорошую интуицию, иногда еще кое-что, но редко могли пользоваться по своему усмотрению. Никто в Менладрисе давно не умел направлять магию Дара.

Но в Элерис тлела не искра, а настоящий огонь. Я знал это. Знал еще до того, как она убила с помощью Дара. Я видел тот момент — она просто подняла руку, и воин перед ней рухнул на мостовую, а его грудная клетка взорвалась, роняя ошметки плоти.

— В Элерис есть Дар, — не стал возражать я. — Это всем известно и давно.

— Но только она знает, насколько он силен. И, возможно, ты. — Алавар склонил голову набок, как будто рассматривая меня. — Ты знаешь, что тебя называют темным рыцарем?

— Их не было со времен королей-колдунов. Да и если были тогда… это всего лишь легенды.

— Но было бы здорово в реальности, да? Темные рыцари, наделенные Даром, не знающие усталости, защищенные магией… могучие воины, которые умеют предсказывать следующий выпад врага. Поэтому в бою они почти неуязвимы. Вот только незадача, потеряй они контроль, тьма Дара заполнит их целиком. Выжжет сознание, оставив пустую оболочку тела.

— Это легенды.

— Ну, я читал некоторые манускрипты Ордена. Они утверждают, что каждый из королей-жрецов был темным рыцарем. Их Дар был силен. А твой?

Вопрос был задан небрежно, как будто между делом, но я видел, что Алавар ждет ответа. Он едва уловимо застыл, задержал на мне взгляд чуть дольше, чем следовало. Он прожил в королевском замке достаточно, чтобы знать, что во мне тоже есть искра Дара — она проявлялась в связи с Элерис.

Я не отвечал, тогда Алавар медленно поднял руку. Но едва он начал чертить в воздухе печать, а камень на его пальце засветился, я перехватил его запястье.

— Не стоит.

Алавар поджал губы, но кивнул. Ему очень хотелось знать, но негласные правила магов говорили, что нельзя проверять печатью человека, который категорически против. Значит, Орден хорошенько вбил свой кодекс в Алавара — насколько я помнил, правила он никогда не любил.

Я отпустил его руку и сделал шаг назад.

— Прости, Алавар.

— Жаль. Мне было бы интересно, твой Дар так же силен, как у Элерис?

— Ты лучше меня знаешь, что магия и Дар редко проявляются у нескольких родственников сразу.

— Я и не думал, что у тебя может быть Дар от Крандоров. Он у Элерис. Но твоя мать…

Он явно пытался навести таинственности. И у Алавара вышло.

Я нахмурился:

— Что тебе известно о моей матери?

— О, отец многое рассказал. Но я оставлю эту тайну при себе. Пока что.

Лицо Алавара стало серьезным.

— Я не знаю, могу ли тебе верить, Киран. Как и другим Домам. Они наводнят замок через неделю, и я искренне молюсь всем богам, чтобы Клятвы прошли спокойно. Менладрису сейчас не нужны потрясения. Но кто-то из них убил короля, и мне тоже интересно, кто и зачем. А мне… мне бы не помешал друг. Но я не знаю, могу ли тебе верить. Да и ты с чего поверишь мне?

Он весело подмигнул и поставил кубок на стол.

— Хотя вдруг я скоро стану твоим родственником?

Оставив бокал с так и не тронутым вином на столе, Алавар тоже последовал к дверям. Как представитель рода Вейнов, он мог даже не прощаться со мной. Но в дверях остановился и обернулся, так что я мог видеть улыбку на его губах.

— До завтра, Киран. Ты же будешь на этой дурацкой жреческой церемонии? Надеюсь, боги-то не против воцарения на троне Элерис.

========== 3. ==========

Комментарий к 3.

Да, я прям быстро с новой главой. Но пока есть время, решила дописать и выложить.

К вечеру началась гроза.

В это время года дожди не редкость в Тарне и окрестностях. Мне самому нравилось смотреть на стихию, ощущать на лице долетавшие из раскрытых окон капли. Как и Элерис — поэтому я не удивился, когда нашел сестру в Восточной галерее.

Ее силуэт застыл напротив огромного окна, под которым натекла лужа. И сполохи молний освещали воду на каменном полу и очерчивали силуэт Элерис.

Она услышала шаги за шелестом дождя и далекими раскатами грома. Она знала, что это я, но не обернулась. А я поймал себя на мысли: думает ли Элерис, что из подобного окна когда-то шагнула ее мать?

Будто ответ, я уловил мысли сестры — ее воспоминания, но не о матери. Образ мрачного склепа. Мы стояли перед ним, так близко, что наши плечи соприкасались. Позади толпилась свита, но нам казалось, что мы вдвоем — и останки отца, скрытые массивным резным камнем. Медленно гниющие останки.

Элерис качнула головой, и образ рассыпался, а я ощущал только собственные мысли. Я остановился чуть в стороне, не уверенный, не против ли сестра моей компании или хочет побыть одна.

Но она никогда не бывала против.

Обхватив себя руками, Элерис повернулась ко мне. В том же красном платье, в мутном свете из окна, казавшемся совсем темным. Цвета запекшейся крови. Только волосы успела распустить, так что они мягкими светлыми волнами ниспадали по спине.

— Наши предки верили, что могут их вызывать, — неожиданно сказала Элерис.

— Что?

— Грозы. Короли-колдуны умели управлять погодой.

— Вряд ли остался кто-то, кто мог бы помнить.

Она фыркнула. Совсем не по-королевски.

— О, Киран, твое чувство юмора иногда!..

— Зато я милый.

— Ну, я бы подобрала немного иное определение.

Улыбаясь, Элерис приблизилась. Она явно замерзла, я хотел обнять, но сестра внезапно отстранилась. Я знал это серьезное выражение лица, чуть нахмуренные брови и тонкую морщинку на лбу, сейчас невидимую.

— Киран, я хочу, чтобы ты был не только моим личным Клинком.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил я.

— Ты должен стать Клинком всего Дома. Я хочу, чтобы ты возглавил гвардию замка.

Я знал, что это нечто большее, чем просто руководить стражей. Именно Клинок Дома считался главнокомандующим в войсках. Верховный генерал, если король не хотел брать на себя эти заботы. И конечно, если понадобится.

— Эли, ты уверена…

Она нетерпеливо тряхнула головой. Элерис явно решила.

— Конечно, Киран! Я доверяю только тебе.

— Семьи аристократов будут недовольны.

— Пусть! Через неделю в замке соберутся представители всех Домов. И среди них и виновники смерти нашего отца. Я не хочу, чтобы что-то случилось. Кто как не ты сможет организовать стражу? И… я не верю остальным.

Об этом частенько говорил отец. Я никогда не был с ним близок — всего лишь бастард, оставленный на воспитание в замке и благодарный за это. Только теперь я начал осознавать, что отец относился ко мне настолько тепло, насколько позволяло его положение.

И он любил говорить, что среди аристократов и уж тем более Домов не стоит доверять никому. Каждый преследует только свои цели — и цели семьи. Всё остальное идет после.

На самом деле, мы с Элерис такие же.

— Я подписала указ, — сказала сестра.

— Даже не спросив меня?

— О, Киран, прости, но… но я правда не хочу, чтобы это место занял кто-то другой.

— Хорошо.

Она снова состроила гримаску, не очень-то приличествующую королеве Менладриса.

— А если кто будет не согласен, то парочка показательных казней исправят дело.

— Иногда ты меня пугаешь.

— А ты — меня.

Очередной отсвет молнии очертил серьезное лицо Элерис, а раскат грома дал ей несколько мгновений. Она сказала негромко:

— Я убила того человека своим Даром. Не знаю, смогу ли когда повторить. Тогда я слишком за тебя испугалась. А ты… я видела тебя, Киран. Я знаю легенды о темных рыцарях. И готова поклясться всеми богами, тогда ты был ведом Даром. Ты был темным рыцарем.

Я хотел ответить, но Элерис приложила к моим губам палец.

— Ты готов меня спасать. Но не бойся, — ее тонкие пальцы убрали прядь волос от моего лица, — не бойся, я тоже тебя спасу, если будет нужно. От тьмы Дара и от тебя самого, если потребуется.

Она прижалась ко мне, и я обнял Элерис, вдыхая аромат ее волос, подернутых влагой. Она пахла туманом и мхом.

Моя принцесса.

— Но я боюсь, Киран, так боюсь…

— Это нормально.

— Не оставляй меня одну сегодня ночью. Я знаю, ты скажешь, я королева, теперь всё иначе… но не оставляй меня.

— Об этом будет судачить не только замок. Все Дома.

— Да плевать! Я не выдержу одна.

Она помолчала, прижимаясь ко мне, а я гладил ее по волосам, пока за окном бушевала гроза.

— Ты знаешь, что короли-колдуны практиковали кровосмесительные браки? — спросила Элерис.

— У нас был один учитель истории, помнишь?

— Короли-колдуны считали, так увеличивается их сила. Может, поэтому теперь Дома категорично против хоть чего-то подобного. Ведь даже это не позволит им приблизиться к величию предков. Или они не хотят. Короли-колдуны исчезлибезвозвратно, надо смотреть в будущее…

Элерис говорила всё тише, но я легко различал ее шепот. Возможно, потому что он звучал не только у меня в ушах, но и в сознании. Но последние слова сестра сказала четко, подняв голову и заглядывая в глаза:

— Не оставляй меня сегодня, Киран.

И ее губы едва коснулись моих.

Я не очень-то верил в милость богов, но любил Храм и жреческие церемонии. Мальчишкой, меня поражали украшенные колонны и всегда живые цветы, струящийся сквозь резные окна солнечный свет, ощущение простора и чистого, незамутненного восторга.

Став старше, я не растерял запала. Хотя теперь знал, что Храм — не просто место, где можно любоваться на изгибы каменных статуй. Понимал и что жрецы — это не только люди, исполняющие волю богов, как они сами утверждали.

Алавар прав: власть Дома Крандоров основывалась на хорошо тренированных воинах и жрецах. То, что Главный Храм стоит именно в Тарне, а Верховный Жрец поддерживает Крандоров, сыграло немалую роль в том, кто стал королем Менладриса.

Сейчас Храм возглавляла женщина. Полноватая седая Илана Вальтор. Я не общался с ней лично, но у меня сложилось впечатление, что она далеко не глупа и очень проницательна.

Главное, она продолжала поддерживать корону — и Элерис. Сестра уже успела поговорить с Верховной Жрицей после смерти короля.

Теперь же мы все стояли на одной из очередных бесконечных церемоний. Но мне было плевать, чему она посвящена. Я просто полной грудью вдыхал благоухание цветов и рассматривал белый зал.

Больше любого замкового, он мог вместить всех горожан, кто захотел приобщиться к милости богов. Жители Тарна стояли тут же, некоторые сидели на полу. Взрослые, дети, старики. Солнечный свет щедро плескался на белоснежные стены и колонны, проникал сквозь огромные резные окна.

Королевской свите выделили отдельное место, в стороне от обычных горожан и ближе к Верховной Жрице, которая руководила обрядом, ловко воскуривая фимиамы и управляя хором юных жриц, возносивших молитвы.

Если боги существуют, им определенно должна понравиться подобная церемония.

Я вдохнул полной грудью, ощущая сладковатый запах лилий. Многие его не любили, но мне нравилось, что Храм всегда утопает в цветах. Колонны увивала ползучая зелень, сейчас сухая, а вот срезанные цветы были всегда. Я знал, их выращивают в специальных оранжереях при Храме. Конечно, цветы использовались не на каждую церемонию, но сегодняшняя была особенной.

Я видел прямую спину Элерис в белом платье. Сестра заколола волосы наверху, и теперь отдельные пряди падали на белоснежную ткань. По знаку Верховной Жрицы, Элерис прошла к ней и преклонила колени. В светлых волосах сверкнула на солнце королевская корона.

Но боги тоже должны благословить новую королеву.

Я поймал себя на том, что едва заметно улыбаюсь, смотря на залитую светом Элерис, на Верховную Жрицу, распевающую молитвы, прежде чем положить на голову королевы цветочный венок, знак благословения богов.

Всё портила только головная боль, несильная, но навязчивая, зародившаяся где-то за висками.

Нечто похожее было в ту ночь, когда я преследовал похитителей Элерис. Я старался не вспоминать об этом. Не хотел. Но сестра сделала это за меня. И она права: это был Дар. Жестокий, бескомпромиссный. И я ловил себя на мысли, что ни о чем не жалел. Я хотел уничтожить похитителей. Жаждал их убить.

Тогда боль тоже на несколько мгновений стянула голову… а потом я отпустил ее.

Сейчас иначе. Скосив глаза, я с удивлением посмотрел на кольцо на пальце Алавара, стоявшего рядом. Он ощутил взгляд, с недоумением взглянул на меня, а потом проследил, на что я смотрю. Брови Алавара взлетели вверх. Насколько я помнил, кольцо не только обозначало принадлежность к Ордену магов, но и являлось слабеньким артефактом.

Камень пульсировал, как и боль в моей голове.

— Во имя Восьми солнечных и Девятого, скрытого в тенях, во имя королей-колдунов и силы, что пронизывает наш мир… боги благословляют тебя, королева Элерис Крандор.

Благоухающий венок белоснежных цветов лег на волосы, и Элерис поднялась на ноги, под радостный гомон горожан и вознесшуюся песню жриц. Королева улыбалась, а церемония подходила к завершению. Дальше следовала раздача сладостей собравшимся, но официальная часть окончена.

Мне хотелось как можно быстрее оказаться в замке, зайти к лекарям, у них должно что-то найтись от головной боли. Но Верховная Жрица повела за собой Элерис, и мы с Алаваром потянулись следом. Как мне показалось, на лице Алавара отразилась досада: он вертел перед глазами пульсирующее кольцо, явно не понимая, что с ним, и совсем не собирался куда-то идти за Жрицей. Но его высокое положение как одного из членов Домов обязывало присутствовать и на окончании церемонии, скрытом от чужих глаз.

Мы прошли узкими коридорами, светлыми только благодаря белому камню. И оказались в маленькой церемониальной комнате.

Боль тут же усилилась. Если до этого она оставалась пульсирующей, то сейчас будто наполняла всю голову, до отчаяния, до тошноты. Я с трудом мог сфокусировать взгляд, наблюдая, как Верховная Жрица мажет какой-то пахучей жидкостью лоб Элерис, произносит еще какие-то молитвы.

— Киран, ты в порядке?

Я услышал шепот Алавара и почувствовал, как он подхватил меня под руку. Но я не успел ответить — потому что в следующий миг боль сменилась протяжным звуком на одной ноте. Он резанул по барабанным перепонкам, заполнил внутренности болью, стирая границу между жизнью и смертью. Я упал на колени, слыша, как кто-то рядом кричит — но этот звук почти не проникал сквозь протяжную ноту.

Мне казалось, внутренности плавятся, разъедаются, превращаясь в непонятную массу, и едва таким же станет сердце, как я просто умру.

Я судорожно попытался нащупать хоть какую-то опору, не ощущая под ладонями пола, но догадываясь, что опираюсь на него. Сосредоточиться на сознании Элерис я не мог, поэтому пошарил руками — пока правая не наткнулась на эфес меча. Того самого королевского клинка, который вручила мне Элерис.

Наверное, он и вправду древний артефакт. Потому что стоило руке сомкнуться на истертом эфесе, как звук исчез. А вместе с ним сразу же ушла и боль. Я поморгал несколько раз, восстанавливая зрение.

И понял, что если я больше не слышу звук, то все вокруг его слышат.

Элерис тоже стояла на коленях, ее руки упирались в пол, голова была склонена, и волосы из растрепавшейся прически скрывали лицо. Я преодолел расстояние между нами и свободной рукой взял ее за запястье, кидая свое сознание в ее голову.

Боль стихает, звук исчезает. Что это было? Я слышала о такой магии, но… вскинув голову, я оглядываюсь в поисках Кирана, но он здесь, рядом. Он все еще соединен со мной, и я знаю, что меч отца вытащил брата из этого жуткого магического марева. Я ощущаю твердую суховатую ладонь на своем запястье.

— Ты в порядке?

Он кивает, шаря взглядом вокруг. Ругается.

Я смотрю в ту же сторону и вижу Верховную Жрицу. Она лежит, широко распахнув глаза и уставившись ими в беленый потолок. Из ее рта, носа и ушей стекает кровь. Если она еще не мертва, то умрет через пару мгновений.

Алавар сидит на коленях. Он сжимает руками уши, кольцо на пальце отчаянно сияет. Похоже, все в комнате слышали звук, но быстрее всех умерла та, которую не защитил ни Дар, ни магия.

Киран встает, рывком поднимая и меня. Он не отпускает мое запястье, но его вторая рука без раздумий соскальзывает с эфеса меча и тянется к Алавару. Хватает того за руку и тащит за собой. Прочь из комнаты. Алавар явно не понимает, что происходит, из его носа тоже хлещет кровь, но он идет за нами.

Белые коридоры как насмешка над запятнанной чистотой Храма.

Здесь же должна была быть магическая защита? Это мощное заклинание. Кто мог подобное сделать? Я не знаю. Я только понимаю, что кто-то хотел нас убить. И если бы не артефакт отца, если бы не мой брат, мы все лежали в той комнате бездыханными.

В главном зале еще толпятся горожане. Кто-то с удивлением смотрит на нас, кто-то тычет пальцем. Кто-то кричит и что-то восклицает — кажется, жрицы.

— Не ходить!

Девушки в белом застывают от голоса моего брата. Он сам не замечает, что отец научил его главному — отдавать приказы.

Алавар отстраняется и прижимается спиной к стене. Он тяжело дышит, но взгляд проясняется, даже когда Киран его отпускает. Здесь магия не может достать, но ей нужно время, чтобы развеяться из церемониальной комнаты.

Жрицы суетятся вокруг нас, я замечаю стражу, которую оставила здесь. Киран отдает им какие-то приказы, а потом приваливается к одной из колонн. Я замечаю тонкую струйку крови, что тянется у него из уха и исчезает под воротником парадного камзола.

Я устремляюсь к брату, но не успеваю подойти, когда ощущаю, что он теряет сознание.

Первое, что я почувствовал — жар. Не мой, а натопленной комнаты. Так что оставалось только истекать потом под теплым одеялом из овчины. Я подождал, пока полностью приду в себя, а потом открыл глаза.

Я лежал в своей комнате, никаких сомнений, и рядом с ярко горящим камином на кресле устроился Алавар. Он задумчиво смотрел на пламя и, кажется, не замечал, как крутил на пальце кольцо Ордена магов.

— Ты хочешь, чтобы я тут задохнулся?

Алавар встрепенулся и, поднявшись с кресла, подошел ко мне:

— Наконец-то пришел в себя!

— Где Элерис?

— У себя. Я сказал, что тебе просто надо восстановить силы после той атаки. Да и ей тоже не помешало бы.

— Ну, ты-то чувствуешь себя отлично.

— Я — маг. — Алавар отмахнулся, а потом пожал плечами. — У нас достаточно настоек, чтобы даже мертвого привести в чувство. На некоторое время. Я успею выспаться, когда вы придете в себя.

— Что это было?

— Магическая атака. Очень сильная. Я успел пощупать энергию в той комнате, когда магия развеялась. Ее направляли именно туда. Кто-то хотел уничтожить всех присутствующих, но не повезло только Верховной Жрице. Я так понимаю, мы оказались покрепче и протянули бы чуть дольше — я из-за магии, вы из-за Дара. Теперь мне не нужно никакой печати, Киран. Ты ведь ощутил накапливающуюся атаку? Как и мое кольцо.

Алавар осекся. Он явно мог еще долго рассказывать про магию. Но это всё было не так важно.

— Как они обошли защиту Храма? — спросил я.

Но Алавар только развел руками.

— Это очень мощная магия. Всего пара человек в мире на нее способна. И я знаю только одного, кто осмелился бы.

— Верховный маг Ордена?

Алавар кивнул.

— И мне только интересно, это его инициатива, или он работает на какой-то Дом? Он ушлый старикан, но интриги — не его конек. Так что ставлю на то, что Ордену платит кто-то из Домов.

Я сел на кровати. Голова немного кружилась, в теле ощущалась слабость, но ничего особенного. Отбросив одеяло, я поднялся и начал одеваться.

— Мы поговорим потом, — сказал я Алавару.

Тот кивнул и уселся на кровать.

— Ты спас мне жизнь, — тихо сказал он.

Я не ответил. Да и что мог? Только заметил, что зелья Алавара, похоже, переставали на него действовать — и, видимо, давно. Под глазами залегли тени, а сам он выглядел так, будто готов отключиться сейчас же.

— Поспи, — посоветовал я. — Можешь прямо тут, боюсь, до своей комнаты ты не дойдешь. Мне не нужен труп из Дома Вейн в коридорах замка.

— Ты к Элерис?

Я кивнул.

— Хорошо, Киран, успокой ее.

— Успокоить?

— Да ты рухнул посреди Храма, тебя не могли привести в чувство! Конечно, она испугалась.

========== 4. ==========

Комментарий к 4.

Спасибо всем за отзывы. Вы вдохновляете :)

И на правах рекламы (а то что я как лох): https://vk.com/weallhavestoriestotell

Замок как будто притих, застыл, пока я шагал по сумрачным коридорам, мельком отметив, что за окнами успела сгуститься тьма. Выходит, я провалялся весь день. Целый день.

Но нам просто повезло. Или дело вовсе не в удаче, а в тонкой настройке королей-колдунов? Их артефакты исправно работают и не теряют силу даже спустя сотни лет. Не возникало сомнений: не окажись у меня в Храме королевского меча, нас бы постигла участь Верховной Жрицы.

В этот раз спасла случайность.

Оружие осталось в комнате, и я внезапно ощутил себя как будто голым без его тяжести на боку. Но за оружие можно не волноваться, никто его не тронет, защита артефакта работает также исправно.

И все боятся меча. Боятся проклятия. Но я не боюсь. Я сам готов стать проклятием.

Никто не попадался на пути, пока я широкими шагами шел по коридорам замка. И только на гобеленах вдоль стен вышитые люди смотрели то ли с сочувствием, то ли с опаской. Или просто неровные стежки многочисленных королев и принцесс, запертых в угрюмых стенах.

Мне хотелось сорвать эти гобелены, расшитые золотыми нитями и бисером. Уничтожить побитые временем полотна, предать огню и смотреть, как вспыхнут фигурки и геральдические символы благородных Домов.

Мне хотелось найти тех, кто стоял за покушением. Скорее всего, это была их работа, и один раз уже получилось: король мертв. Теперь же они захотели избавиться от его дочери.

Но я им не позволю. Никогда не позволю.

И кем бы они ни были, я отыщу их. Вытяну ниточку из гобелена и проследую за ней, узнаю, кто за всем стоит. Чтобы вспороть им живот, выпуская кишки, чтобы видеть, как они захлебываются в крови. Пропихнуть нож в глотку, наблюдая за воплями каждого из тех, кто решился пойти против Дома Крандор.

Пусть я бастард, но это и мой Дом.

Я даже не постучал в дверь Элерис, а стража у ее покоев рассыпалась в стороны при виде меня. Они явно не хотели попадаться на пути, да и не посмели бы остановить.

Я нашел Элерис в дальней из комнат, в ее спальне. И пока проходил через остальные, без труда мог понять, что здесь произошло.

После церемонии приема клятв знати Дома, Элерис должна была занять королевские покои, но она тянула с этим. Ни я, ни она не заходили туда с момента смерти отца, и я даже не знаю, распорядилась ли Элерис их подготовить. Поэтому сейчас она оставалась в тех комнатах, которые знала с детства.

И которые едва ли не с детства знал я.

Дымчатая ткань сливалась с мягким бархатом какого-то умопомрачительного оттенка ночного неба. Элерис любила его больше всего, и ткань специально привозили ей с Островов. Иногда мне казалось, сестра прилежно изучает принципы торговли с другими государствами, только чтобы потом у нее стали более выгодные условия на подобные ткани.

Но сейчас темно-синее покрывало бессмысленной тряпкой лежало на полу. Когда я проходил мимо него, под сапогами хрустнули осколки битых ваз. Цветы, уже успевшие подвять, валялись тут же.

Это проявление Дара известно всем. Хотя немногие способны… на такие разрушения. Я знал, что Элерис ощущала себя испуганной, опустошенной. И ее Дар бушевал, снося с полок изящные статуэтки, рассыпая косметику, распахивая дверцы шкафов, чтобы вытряхнуть бесчисленные платья, теперь тихо шелестевшие под моими ногами.

Видя беспорядок, учиненный Даром, я понимал причину. Элерис испугалась. Она и сама едва не умерла. И пока я шагал меж шелковых юбок и осколков зеркал, во мне поднималась ярость.

Я заставлю страдать тех, кто за этим стоит. Вытащу из их гниющих тел каждую жилу и заставлю на это смотреть. Мои руки невольно сжались в кулаки. И если бы рядом был кто-то из врагов, я бы, не задумываясь, убил их всех.

Но в спальне нашлась только Элерис. В том же белоснежном платье, в котором она стояла в Храме, сестра сидела прямо на полу, между кроватью и шкафом, обхватив колени. Уставшая после атаки, опустошенная Даром, она наверняка провела тут весь день, только теперь восстановив силы.

— Киран!

Она вскинула голову, в ее направленных на меня глазах плескалась радость. Элерис неуклюже поднялась на явно затекших ногах, не отрывая взгляда от моего лица. И нахмурилась.

— Киран?

Мне стоило подойти к ней, обнять и заверить, что всё в порядке. Но вместо этого я жаждал отыскать виноватых. Смотрел на осунувшееся лицо сестры, на ее растрепанные волосы, и мне хотелось убить всех, кто за этим стоит. Переломить им хребет.

Элерис подошла и взяла мое лицо в свои руки, ее прохладные ладони легли на мои виски.

— Ты можешь это контролировать, Киран.

Звук ее голоса, ее тонкие пальцы, мое собственное имя — они как будто отрезвляли. В глазах Элерис я видел, что она не сомневается во мне. Я судорожно вздохнул и разжал кулаки. А в следующий миг уже обнял сестру, уткнувшись в ее волосы, еще пахнущие удушливыми лилиями из Храма.

— Что с тобой происходит, Киран? — прошептала Элерис.

Всех детей Менладриса проверяют на магию — природную способность подчинять энергию вокруг. Только те, у кого есть задатки, могут пройти обучение в Ордене и стать полноправными магами. Но если способностей нет, ничего не выйдет, энергии не подчинятся — хотя всем благородным представителям Домов доступна особая магия, обряды, замешанные на нашей крови. Правда, редко кто осмеливается их применять.

Ни у меня, ни у Элерис не оказалось ни малейшей склонности к магии. Мы даже не видели тех пульсирующих линий в окружающем мире, которые без всякой подготовки мог разглядывать тогда еще юный Алавар Вейн.

Но у нас обнаружился Дар. Наследие королей-колдунов, изредка проявляющееся среди благородных членов Домов. Удивительно было то, что он в нас обоих — видимо, из-за разных матерей.

Никто не может контролировать Дар, эти умения исчезли вместе с королями-колдунами. Да и они, как утверждают легенды, не всегда могли совладать с силой и частенько сходили с ума.

Никто не в силах измерить Дар. Я только знал, что и у меня, и у сестры он высок. Но мы даже никогда не задумывались. Мелкие проявления воспринимались как нечто само собой разумеющееся.

Возможно, потому что обстоятельства не складывались таким образом, что Дар мог проявиться в полную силу.

До той ночи похищения. Когда и я, и Элерис невольно спустили с поводка древние силы. И мне кажется, продолжаем до сих пор.

Элерис подняла голову, ее губы почти касались моих губ, когда она выдохнула:

— Но если ты и темный рыцарь, то ты мой темный рыцарь.

Ее губы имели вкус меда — и я вспомнил, что частью обряда в Храме была церемониальная медовая настойка, которой следовало отпить несколько глотков.

Я ухватил Элерис за затылок, путаясь в ее почти белых волосах, теснее притянул к себе, пока вторая рука прошлась по ее телу, ласкала бедро, скрытое тонкой белой тканью.

Сейчас твои губы — мой церемониальный мед, твои волосы — цветы, возложенные на алтари богов, твое тело — Храм, в котором я возношу молитвы.

Отстранив Элерис, я провел пальцами по тонким косточкам ключиц, ощущая ее невольную дрожь. Мягко прошел по вырезу платья и груди. Мои руки — это руки воина, которого обучали убивать и умирать за то, во что он верит. Но еще меня воспитали брать, не стесняясь своей силы.

Платье поддалось легко, когда я разорвал его на груди Элерис. Сестра издала только сдавленный звук, но не отстранилась. Остатки белой ткани почти не скрывали маленькие аккуратные груди, я обхватил их, неторопливо лаская. И когда Элерис застонала, я увлек ее на кровать.

Я не возношу молитвы богам. В самый темный час я буду шептать твое имя.

— Прескверно.

Слова Алавара звучали особенно зловеще над телом Верховной жрицы.

Но, возможно, я просто ощущал себя неуютно в подземельях Храма. Они резко контрастировали с воздушными и светлыми основными помещениями. Тут не было места колоннам и изящной лепнине беленых стен. Только узкие прохладные коридоры из грубо обработанного камня. И полумрак, разгоняемый чадящими факелами да свечами.

Последнее особенно раздражало Алавара, ему требовалось больше света, чтобы осмотреть тело. Но тратить энергию на магию он не рискнул: я знал, что Алавар почти так и не спал сегодня, решив не доверять осмотр Храма только придворному магу.

Перед тем как спуститься в подземелья, лорд Вейн достал маленькую пузатую склянку и залпом выпил ее бурое содержимое. Я знал, что маги могут несколько дней продержаться на своих зельях, не ощущая усталости, Алавар же явно вцепился в магическую атаку и решил выяснить всё, пока след в комнате не рассеялся, а труп не начал разлагаться.

Именно из-за тел я не любил подземелья Храма. Здесь мертвецов умащивали благовониями, обрабатывали специальными растворами. Благородным лордам, согласно традиции, натирали виски золотом, а женщинам вплетали в волосы живые цветы.

Сладковатый запах тлена впитался в каменные стены храмовых подземелий. Чей-то прах оседал на коже, а пламя скрадывало темные углы с корзинами, полными одежды мертвецов.

Маленькая комната, в которую жрицы поместили тело бывшей госпожи, представляла собой каменный мешок. Пропахший бальзамическим ароматом и гниением. Многочисленные цветы, которые успели принести, только добавляли удушливости, и я с трудом справлялся с подступавшей к горлу тошнотой, благо ел в последний раз, кажется, еще вчера.

Чтобы отвлечься, я рассматривал многочисленные баночки и склянки, расставленные на полке. Отодвинув душистый цветок, повертел в руках одну, крышка которой неплотно прилегала. Внутри оказалась золотистая краска, которой натирали виски умерших. А иногда еще пальцы, если при жизни человек был достаточно благороден.

Как покойный король. Перед глазами снова невольно встал день похорон — но не склеп, а те минуты, которые по традиции я и Элерис проводили в подобной комнате наедине с телом отца, прежде чем его вынесли для погребальных церемоний. Тогда его виски сияли золотом, как и сцепленные на груди ладони.

Тела Верховной жрицы пока не касались чужие пальцы в последних обрядах. Труп лежал на каменном столе посреди комнаты, с вытянутыми руками, в том же платье, в котором проводилась церемония — наряд слишком походил на одежду Элерис.

— Прескверно, — повторил Алавар.

Я развернулся и тоже подошел к телу, встав по другую сторону. Алавар бесцеремонно раздел жрицу, спустив ее платье на бедра. До этого он тщательно ощупывал каждый участок мертвого тела, где-то надавливал, порой шептал магические формулы и чертил пальцами знаки. Уверен, если бы ему позволили, Алавар рассек бы кожу, чтобы посмотреть, что внутри, раскрыть грудную клетку… но на такое святотатство жрицы не пошли. Тело должно быть целым.

К тому же после подобных заклинаний, что обрушилось на нас, Алавару и не требуется резать. Я знал причину. Ту же, по которой почти сутки спустя тело еще не подвергли необходимым ритуалам — жрицы просто не знали, что и как делать.

Потому что внутренности Верховной жрицы превратились в кашу.

Алавар стоял, упираясь обеими руками в каменный стол.

— Ты знаешь, как действуют подобные заклятия? — спросил он.

— В общих чертах. Жертва слышит звук, не может двинуться, пока ее внутренности не распадаются. Довольно быстро.

— Грубовато, но верно. Что останется внутри, зависит от умений мага, создающего заклинание, и… от уймы причин.

Алавар приложил руку к тому месту, где располагалось сердце Верховной жрицы, и нажал. Кожа легко поддалась и прогнулась, как будто под ней ничего не было. Меня снова замутило.

— Так не должно быть, — сказал Алавар, отдергивая руку. — У нее вместо внутренних органов — месиво. Хорошо, кости не пострадали, иначе нечего было бы осматривать.

— Сильное заклинание?

— Достаточно. Тот, кто его ставил, не знал, сколько народу будет в той комнате. Пришлось делать помощнее, с учетом, что до самых сакральных ритуалов допущены только Верховная жрица, королева и пара-тройка приближенных, которым не повезло.

Я не сразу понял, что заставило меня напрячься, а потом выделил в словах Алавара:

— Ставил?

— Есть заклинания прямого воздействия. Это сложно и надо видеть жертву. Хотя Верховный маг может и вслепую направить мощь энергетических потоков. Но тут стояла ловушка. Кто-то поставил ее заранее, на расстоянии, а потом просто дал команду в нужный момент.

— Зачем такие сложности?

— Наоборот, это проще. Ловушку можно готовить несколько дней, постепенно вливая энергию. К тому же… если бы воздействие было нанесено разом, можно выяснить, кто из магов вчера утром перетрудился. Такая отдача! А достаточно сильных магов в мире не так много. Но здесь еще сложнее… я осмотрел остатки ловушки. И могу поспорить, ее ставило несколько человек.

Запах гниения, прикрытый ароматом цветов, казалось, заползал мне в мозг, так что следить за нитью разговора было сложно.

— Хочешь сказать, — уточнил я, — что ловушку поставило несколько магов объединившись?

— Именно. Не один мощный. И это прескверно — значит, на ваших противников работает минимум несколько сильных магов. — Алавар сделал паузу. — И моих врагов. Они чуть не убили меня, не побоявшись задеть кого-то из Домов. И это не только угроза мне лично, но и Дому Вейн. И мне как магу.

Вряд ли кто-то рассчитывал, что представители Домов приедут настолько раньше запланированной церемонии. И все равно я не мог не согласиться с Алаваром: создавать ловушку, которая может задеть других благородных, опасно. Или враги так уверены в себе? Что ж, убийцу отца так и не нашли, а отыскать магов, создавших ловушку, вряд ли возможно.

Алавар внимательно смотрел на меня, слегка нахмурившись.

— Я знаю, ты подозреваешь Дом Вейн в похищении принцессы. Почему?

Я ожидал этого вопроса, но не здесь и не сейчас. Не над трупом Верховной жрицы, не так прямолинейно. Возможно, Алавар действительно устал — или его слишком обеспокоила атака.

— Из-за воинов, — я не видел смысла лгать. — Ты бывал в замке достаточно часто, а у меня хорошая память на лица. Среди тех, кто похитил Элерис, я узнал нескольких из людей Вейнов.

Я внимательно следил за реакцией Алавара. Каким бы умелым интриганом он ни был, уставший и после стольких зелий он не сможет скрывать эмоций. И если бы хоть его бровь дрогнула в подтверждение моих слов, я знал, что прав.

Но Алавар задумчиво молчал. А потом с силой хлопнул ладонями по каменному столу и выругался.

— Вот же ублюдки! Готов поспорить, остальные оказались бы обычными наемниками, а эти рассказывали, что служат Дому Вейн. И в итоге мы имели мертвого короля и новую королеву, готовую объявить Дом Вейн изменниками. А мой отец так просто не сдастся. И пока мы бы грызли друг другу глотки, пришел кто-то третий. Кто за всем стоит.

Алавар не мог оставаться на месте и ходил туда-сюда по комнате. Он действительно разозлился — или был слишком хорошим актером, пытаясь сейчас придумать третью силу. Но потом он пошатнулся и не упал только потому, что вовремя ухватился за край каменного стола.

Мы с Элерис спали в эту ночь, но как мне доложили, Алавар оставался в моей комнате только пару часов, после чего отправился в Храм, где вместе с придворным магом и провел остаток ночи и часть сегодняшнего дня. Вряд ли в таком состоянии он мог притворяться.

Переведя дух, Алавар начал аккуратно одевать мертвое тело, придавая ему былое достоинство. И сказал спокойнее:

— Пока могу говорить только за себя, но уверен, отец меня поддержит. И Дом Вейн готов оказать содействие и найти убийц его величества. Тех, кто хотел подставить нас. И чуть не убил.

— Ты поэтому приехал раньше?

— Да. Отец послал меня выяснить, что тебе известно. То есть в том числе и для этого. Хорошо, похитители оказались все мертвы, иначе вместо клятв была бы война.

— Элерис знала о моих подозрениях.

— Подозрения — не факты. Где ее величество, кстати?

— Говорит со жрецами, надо знать, кто теперь их возглавит. Занимается еще какими-то делами… люди видели, что вчера произошло в Храме. Элерис надо успокоить горожан, узнать настроения простых людей.

— Дальновидно. Я слышал, сегодня вечером прибывают еще некоторые отпрыски Домов?

— Да.

— Тогда мне стоит выспаться прямо сейчас, чтобы встретить их в сиянии Дома Вейнов, а не с мешками под глазами. — Алавар глянул на меня, расправляя складки платья на груди трупа. — Ты тоже не очень-то хорошо выглядишь.

— Ненавижу это место.

— О… понимаю. У меня зелья почти отбили обоняние. Надо выспаться.

По тому, как часто он повторял последнюю фразу, я не сомневался, что в мыслях Алавара он уже ложится в отведенных ему покоях. Но внезапно он остановился и посмотрел на меня.

— Киран. Эти маги обошли защиту Храма, они правда сильны. Я только не понимаю одного: почему ты смог противостоять их заклинанию?

И снова я не видел смысла лгать:

— Королевский меч. Магии смог противостоять клинок королей-колдунов.

Алавар казался разочарованным.

— Да, сила артефактов велика и часто неизвестна заранее. А я уже успел подумать, что ты скрытый колдун.

— Ты знаешь, у меня нет способностей к магии.

— Но у тебя есть Дар.

Он вскинул руку, как будто снова хотел начертать в воздухе символ.

— Всё еще не позволяешь?

— Нет.

Алавар опустил руку, но пожал плечами:

— Может, и ни к чему. Я догадываюсь, что твой Дар велик. Я же знаю, кем была твоя мать.

И он первым пошел к выходу, не оборачиваясь. А я понимал, что этот козырь Алавар пока не намерен выпускать.

========== 5. ==========

Комментарий к 5.

Кто там говорил, что я так часто выкладываю главы, что читать не успевает? Вот, пришлось прерваться, пока дописывала другой мидик.

Но теперь я полностью тут. Глава больше предыдущих, но дробить не вижу смысла: знакомьтесь с другими Домами.

Кстати, вот арт по персонажам, которых мы уже знаем, и которые появляются тут из благородных Домов: https://vk.com/photo-115053908_456239630

— Что. Здесь. Происходит?

Я остановился на пороге, оглядывая комнату, главную для королевской гвардии. До сегодняшнего дня мне редко приходилось тут бывать: хотя формально я сам считался воином Его Величества с тех пор, как достиг совершеннолетия, старик Ройс, рыцарь-командор, меня не любил. А после его смерти месяца три назад король так и не назначил нового, формально сам возглавляя королевскую гвардию.

Может, подобная беспечность и стоила ему жизни.

Но Элерис не хотела вникать в военные дела, поэтому до встречи с преемником Верховной жрицы, по всем правилам провозгласила меня рыцарем-командором королевской гвардии и Клинком Менладриса.

Первое означало, что стража теперь подчиняется мне. Второе — что я возглавляю войска государства. Хотя если дело доходило до вооруженных стычек, монарх обычно сам вел бой. Но я отлично понимал, что это ничуть не уменьшит недовольства аристократов, каждый из которых видел на этом месте себя. Реакцию других Домов можно только предполагать.

Но о чем прекрасно знала Элерис, и догадывался я, так о том, что воины будут довольны подобным раскладом. Я всю жизнь прожил в замке и большую часть этого времени — с оружием в руках. Поэтому знал лично почти всю гвардию.

Но старику Ройсу не нравился, и в его комнате бывал редко. Но помнил внушительные стеллажи с оружием, развешанные гербы и огромный каменный стол, за которым предполагалось писать важные документы.

По крайней мере, в любое другое время. Сейчас же какой-то хлам на столешнице заботливо отодвинули, рядом высился графин с жидкостью, уж слишком темной для вина, а вокруг устроились человек пять воинов.

И конечно же, Гарен Талл собственной персоной, ничуть не смущаясь, восседал прямо на столе.

— Празднуем твое назначение, рыцарь-командор! — весело отозвался он и салютовал бокалом.

— Вы должны замок охранять, а не праздновать.

— Мы не при исполнении.

Спрыгнув на пол, Гарен первым подскочил ко мне и хлопнул по плечу. За ним подтянулись и остальные, смеясь и поздравляя.

— Что за гадость вы пьете? — улыбнулся я.

Гарен все еще сжимал в руках полный бокал. Сделав им почти круг, он ткнул мне в нос:

— За твое здоровье, Киран!

— Ну и дрянь, воняет перебродившим соком.

— Обижаешь! Отменная настойка, моя сестра сама делает. Пока отец не видит, конечно.

— Та настойка? Твоя сестра молодец.

— О да! — Гарен закатил глаза. — Обязательно вас познакомлю. Ты должен на ней жениться.

Это была давняя шутка, и мы оба знали, что она не может стать правдой.

Гарен Талл — один из отпрысков лорда Талла, местной знати, весьма уважаемый и весомый. Его сестра, конечно, не из благородного Дома, но настоящая леди. Ее никогда в жизни не отдадут замуж за бастарда. Пусть даже королевского. Но я всегда был и останусь незаконным сыном, какими бы титулами меня ни наградила королева.

Осторожно перехватив бокал, я не стал даже пробовать, выжидая удобного момента, чтобы поставить его на стол. И одновременно с этим пытаясь отвечать на вопросы остальных и слушать их.

Пока не посмотрел на Гарена:

— Сегодня приедет еще кто-то из Домов.

Он вмиг посерьезнел:

— Много?

— Достаточно. Не знаю точно. Но мне нужен ты с трезвой головой. И остальные офицеры, которые сегодня отвечают за охрану замка. Нам нужно подготовиться.

— И к Церемонии? — спросил один из воинов. Нервно хмыкнув: да мы все понимали, что меньше чем за неделю надо организовать достойный и надежный прием.

Я кивнул.

Веселость, будто приглушенная магией, постепенно спала, остальные, успевшие достаточно выпить, ушли, остался только Гарен.

— Что, всё так плохо? — спросил он.

— Учитывая убийство короля, защита у нас так себе.

Это было преувеличением. Никто до сих пор не мог понять, каким образом убийца смог пробраться в замок — да и был ли он вообще извне. Его Величество нашли в собственных покоях, с безыскусным кинжалом, торчащим из сердца. В луже крови, пропитавшей дорогие шелковые простыни. Стража никого не видела и не впускала, но окно оказалось распахнуто. Если, конечно, кто-то мог лазить по стенам… или использовал магию.

Но придворный маг заявил, что ни одно из охранных заклятий не потревожено. Либо убийца не использовал колдовство… либо Лорек Баррис лгал. Мне никогда не нравился этот маг с тонкими пальцами и прозрачными глазами, будто у рыбины в королевском пруду. Элерис подозревала, что он причастен к убийству, но никаких доказательств мы не нашли.

Пока.

И тем не менее стоило обеспечить достойную защиту замка, когда здесь начнут собираться благородные Дома. Расстелив на столе хрустящий пергамент с планом, я вопросительно посмотрел на Гарена. Он только пожал плечами:

— Я в этом ничего не понимаю. Ты меня знаешь, Киран. Командуй, и я пойду за тобой.

Кивнув, я начал уточнять о постах, о том, кто сегодня дежурит, водить пальцем по плану, решая, где стоит укрепить защиту. Я занимался тем, что знал, так, как умел.

Но не мог избавиться от навязчивого слова, от которого легко отмахнулся, но которое билось в глубине сознания и звучало почему-то насмешливым голосом отца: «командуй».

Теплая вода ласкает кожу, пока я принимаю ванну и раз за разом прокручиваю в голове разговор с преемником Верховной жрицы. С официальной церемонией тянуть не будут, и завтра на рассвете мне придется стоять среди белоснежных колонн и удушливых цветов, наблюдая за песнями и тем, как печать Храма повесят на грудь новому Верховному.

Он кажется молодым, но его волосы уже серебрит первая седина, а вокруг глаз тонкая сеть морщинок, которые наверняка становятся глубже, когда он улыбается. Но он не улыбается. Мне кажется, никто не научил его, как это делается.

Опускаюсь под воду, чтобы выкинуть из головы нового Верховного жреца, с которым наверняка будут проблемы. Но я подумаю об этом потом. Позже. При ослабленном контроле перед глазами мелькает то, что сейчас видит брат. Планы на желтоватом пергаменте, стойки с оружием.

В его голове мысли о гвардии и голос, в котором звучит издевка: командуй!

Я помню, как слышала это в жизни — только тогда в словах звучало больше гнева. Меня как принцессу обучали хорошим манерам и тому, как торговать с выгодой для себя, и чтобы соседи не перегрызли глотку. Мои запястья увивали браслеты с драгоценными камнями, а пальцы украшали кольца. Но когда я брала в свою изнеженную ладонь руку брата, то с удивлением проводила по загрубевшей коже и даже иногда появлявшимся мозолям.

Его с детства учили быть клинком.

И я помню, как любопытство побеждало, и я подсматривала за тренировками Кирана. Иногда — редко — на них присутствовал даже отец. Мне кажется, он хотел удостовериться, что сын отвечает его высоким требованиям. Особенно задранным из-за незаконного происхождения. Кирану постоянно приходилось доказывать, что он достоин того, что имел.

В тот день отец устроил ему выволочку на глазах других мальчишек. Киран провалил какое-то задание, где требовалось разбиться на две группы и победить противника.

— Командуй! — говорил тогда отец. — В тебе королевская кровь, какой бы разбавленной она ни была. Не следуй за обстоятельствами. Командуй, чтоб тебя!..

Я выныриваю из воды, но в моей голове слышится всё то же слово. И мне отец так говорил. Командуй и веди за собой. Иначе всегда найдется тот, кто поведет тебя.

Я позволяю служанкам обтереть себя. Умаслить тело благовониями, расчесать мокрые волосы. Пока они сохнут, меня облекают в нижнее платье, украшенное по краям тонкой вышивкой. В тяжелую ткань красного королевского наряда, сплошь в золотых нитях и цепочках, призванных напомнить о силе.

Когда волосы заплетают в сложные косы, я прикрываю глаза, надеясь вновь скользнуть в сознание брата. Я вижу, как Киран застегивает мундир — на этот раз не просто черный, а с тонкими узорами золотой нитью. У брата нет слуг и свиты. Но он цепляет к поясу королевский меч, и ничто не сможет этого изменить.

Мне на голову кладут корону, и в комнату впархивают фрейлины в запахе цветочных духов и женских сплетен. Мы готовы встречать прибывших представителей Домов.

Я готова командовать.

Я не торопился в главный зал. Прибыть туда раньше королевы считалось дурным тоном, да и встречаться с Домами не хотелось. Вместо этого я водил кончиками пальцев по вырезанной розе, символу нашего Дома, повторяя орнамент на стене.

И почти не удивился, когда меня нашел Алавар.

— Ты что, тут прячешься?

Разодетый в синий камзол, богато украшенный золотом и драгоценными камням, он сиял даже в полумраке этой галереи. Даже когда вокруг пыльные гобелены, перемежающиеся деревянными панелями с вырезанными розами. Когда свет из узких окон почти не проникает внутрь.

— Как ты меня нашел? — спросил я. Галерея находилась в стороне от главного зала.

— Интуиция! И немного поспрашивал стражу.

— Они не посмели отказать лорду Вейн?

— Думали, я хочу поговорить с тобой о чем-то важном.

— Это так?

Лицо Алавара стало серьезным. Я заметил, как его рука непроизвольно легла на эфес церемониального клинка у пояса, как будто лорд Вейн был готов защищаться. Или атаковать.

— Скажи, Киран, ты доверяешь придворному магу?

— Нет.

Брови Алавара удивленно приподнялись. Немного.

— Раз ты так быстро и категорично отвечаешь, тебя не удивит, что я скажу. — Алавар помолчал. — Я осмотрел защиту Храма. И в ней есть брешь. Умело прикрытая, просто так и не заметишь… но я не зря считаюсь вторым человеком в Ордене.

Вряд ли Алавар сказал это случайно. Он хотел, чтобы я был в курсе. Либо хвастаясь, либо показывая силу. Зная Алавара, я бы предположил оба варианта одновременно.

— Через эту брешь и проникло заклинание? — уточнил я.

— Именно. Но главное, это серьезная и сложная работа, которую можно сделать только на месте. И если я ничего не путаю, Киран, в замке всего один человек, у которого были возможности и силы.

Он не путал. И отлично об этом знал. Кулаки невольно сжались.

— Лорек Баррис, придворный маг.

Алавар кивнул:

— Вряд ли он рассчитывал, что Храм будет осматривать кто-то из Ордена. А к утру брешь уже не отличить от общей вязи защиты.

— Не говори пока Элерис.

Алавар моргнул:

— Что?

— Она тут же отправит Барриса на пытки, чтобы узнать всё, что ему известно. Не стоит делать этого при Домах. После приема. Баррис не подозревает, что ты знаешь?

— Нет, конечно.

— Отлично.Пусть насладится своим последним вечером.

Несколько мгновений Алавар молчал. Сначала изучая мое лицо, как будто пытался отыскать на нем одному ему ведомые знаки. Потом перевел взгляд на узкое окно. Наконец, сказал:

— Ты слышал, кто из Домов прибыл?

— Мевраны и Мар-Шайалы.

— Гм. Ты прав, не стоит их злить. Тогда после приема. А сейчас… идем?

Он входит в зал вместе с Алаваром Вейном. Бастард короля и один из сильнейших магов — они представляют собой странную пару и тут же разделяются.

Найдя взглядом меня, Киран подходит. Вряд ли задумывается, но он красив в этом мундире, с расправленными плечами и четким шагом. Он не замечает, но благородные дамы украдкой смотрят на него. А другие и в открытую. Но он и здесь клинок — проходя сквозь разодетую толпу, не замечая богатого убранства зала и блеска драгоценностей, которых хватило бы на покупку всего Тарна.

Брат идет ко мне, чтобы встать на полшага позади, чтобы на миг я ощутила его дыхание на своей обнаженной шее. И Киран не знает, что его светлые, почти белые, волосы, будто маяк в этом царстве разноцветных нарядов и лент. Клеймо, которое вместе с гордой посадкой головы, вопит только об одном: он — сын короля.

Зал сверкал. Теплыми огнями свечей и почти незримым магическим сиянием. Фальшивыми улыбками и шелковыми платьями. Прибывшие Дома притащили с собой целые свиты собственной знати, так что зал до отказа переливался и шуршал.

Но я искал глазами не их. Мне плевать, чьи надушенные тела затянуты в корсеты и камзолы, это всего лишь цифры, которые предстоит охранять страже. Значение имеют только те несколько человек, которые принадлежат к благородным Домам. Те, кто принимает решения.

Я не знал, кто конкретно из семейств прибыл.

Первой и почти сразу к нам приблизилась Ашайя Мевран. Ее седые волосы убраны в высокую прическу, украшенную рубиновыми нитями. Да и весь ее темный наряд переливался этими камнями — теми, что добывались на ее землях, и когда-то дали Дому Мевран богатство и влияние.

— Ваше величество, — Ашайя присела в глубоком реверансе, как и полагалось по этикету.

Далее следовали обычные церемониальные фразы и обмен любезностями, после которых леди Мевран наконец-то искренне произнесла:

— Ты так выросла, моя девочка!

— Рада, что ты приехала.

— Как же иначе? Мне жаль, я не смогла прибыть раньше, на похороны Дакаруса.

Леди Ашайя Мевран была одной из немногих в Менладрисе, кто мог себе позволить называть покойного короля по имени. И пожалуй, единственной, кого он при жизни считал другом. Блистательная леди Мевран, которая разменяла шестой десяток, но все еще железной рукой управляла Домом и носила вечный траур по мужу, умершему лет двадцать назад.

Она прибыла с родственниками. Я постоянно путал ее дочерей, похожих друг на друга, а в многочисленных внуках не разбирался уже давно. При этом леди Мевран имела сына и двух сестер, каждая из которых тоже успела обзавестись семьей.

Я даже не пытался запомнить всех имен представителей Дома Мевран.

Пока ее дочери обменивались приветствиями с Элерис, Ашайя повернулась ко мне и даже сумела ненавязчиво и быстро оттеснить от сестры.

А потом, ничуть не смущаясь, обняла.

— Киран, а ты все также суров!

Я не сдержал улыбки:

— Приходится, леди Ашайя.

— О, мы с тобой еще обязательно поговорим наедине. Хочу узнать новости, не приправленные сплетнями.

Ее все еще красивое лицо помрачнело, и я понимал, что она имеет в виду смерть короля. У меня перед глазами снова встало тело отца, распростертое на постели, с кинжалом, торчащим из груди. Не я его нашел, но я был одним из первых, кто оказался в комнате, когда стража подняла тревогу. Еще не снявший пыльную, пропитанную чужой кровью одежду, в которой спасал Элерис. Распластанное тело отца, как будто он, умелый воин, даже не сопротивлялся.

Сестра вздрогнула и обернулась, явно уловив картинку из моего сознания. Потом вернулась к щебечущим девушкам, а я постарался выкинуть из головы непрошенные воспоминания.

— Конечно, леди Ашайя. Я всегда к вашим услугам.

Она смотрела внимательно, чуть нахмурив тонкие брови. И наверняка от нее не укрылась моя заминка.

— Как вы здесь? — негромко спросила она. — Имею в виду, на самом деле, как?

— Еще живы, что уже неплохо.

— Мальчик мой, иронией ты явно пошел в отца. Но я уже знаю о том, что произошло в Храме.

— Тогда знаете, что я прав.

Леди Ашайя только издала что-то вроде «пф», но с тем же царственным видом, с каким она делала абсолютно всё в этом мире.

Будучи хорошо знакомой с королем, она частенько бывала в замке. Элерис росла на ее глазах. А я… леди Ашайя никогда не относилась ко мне как к бастарду, как к существу, которое всегда должно знать свое место и ни в коем случае не высовываться. Наоборот, она открыто демонстрировала, что я ей нравлюсь, трепала по голове и, скорее, относилась как к принцу, пусть и не наследному.

Я только сейчас подумал, что именно у леди Ашайи стоит попытаться выяснить о моей матери. Мне всегда казалось, что она была незначительной леди из знати, возможно, милой, но недостаточно знатной, чтобы стать законной женой короля. Оставшейся его любовницей.

Но слова Алавара постоянно намекали, что все может быть не так просто. Стоит спросить у леди Ашайи — разумеется, позже, наедине.

А она тем временем кивнула на королевский меч у меня на поясе:

— Будь осторожен, мой мальчик. Не только потому, что это сильный артефакт, но и потому что многие тебя возненавидят.

Я усмехнулся:

— Вряд ли больше, чем сейчас.

— Сейчас просто ненавидят. Но ты Клинок, Киран… а если представляешь опасность, тебя захотят убрать.

Она отступила на шаг, на лице леди Ашайи Мевран расцвела дежурная улыбка, и я понял, что она готова увести своих девочек в другую часть зала, чтобы познакомить с перспективной знатью или просто поприветствовать знакомых.

Или дать подойти к королеве Дому Мар-Шайал.

Древний род, они могли назвать каждого из своих предков вплоть до королей-колдунов. Дом, который рождал сильных магов и владел несметным количеством артефактов. Как говорили, у них есть даже собственные лаборатории, где эти артефакты изучаются. И маги Дома Мар-Шайал даже умеют воспроизводить простейшие.

Глава Дома решил не приезжать, и я мог его понять — он никогда не ладил с отцом. Но дети явились. Пока они обменивались с Элерис традиционными приветствиями и стандартными любезностями, я мог их рассмотреть.

Высокий Джаген Мар-Шайал, маг с минимальными способностями, зато умелый интриган. Лет пять назад он сумел обвести вокруг пальца даже подкованный в торговле Дом Руарис, то ли проложив какой-то тракт в обход их ключевого центра, то ли выбив льготы на пошлины.

В сверкающем камзоле, Джаген походил на хищную птицу, нахохлившуюся и готовую свернуть шею любому, кто слабее. Не слишком красивый, с большим крючковатым носом, приглаженными темными волосами и цепким взглядом. На его руке тоже поблескивало кольцо Ордена магов — Джаген будто бы невзначай выставлял его напоказ. Еще бы! Отпрыски Мар-Шайалов всегда были сильными магами, не хуже Вейнов, но в этом поколении сынок подкачал. Маг из него вышел никудышный.

Расплескивая вокруг зеленый бархат, его младшая сестра присела в реверансе перед королевой. Таль Мар-Шайал, похожая на брата, но ей фамильные черты, наоборот, придавали неповторимого очарования. Тонкие острые черты лица, большие глаза и густые темные волосы. Сложив руки, она предоставила говорить брату, но все знали, что первая красавица Менладриса не так проста, какой хочет иногда казаться.

— К сожалению, отец не сможет присутствовать на Церемонии, — говорил тем временем Джаген. — Но мы представляем наш Дом.

Элерис царственно кивнула:

— Я рада видеть наследника Дома Мар-Шайал. Если вы задержитесь после Церемонии, я бы хотела обсудить несколько торговых вопросов.

— Конечно, ваше величество. Кстати, на Церемонию прибудет и наш кузен. Накануне. Вы же помните его?

— Разумеется, милорд Джаген.

Ни голос, ни лицо Элерис не дрогнули, а Джаген улыбался, сверкая белоснежными зубами хищника. Когда-то его двоюродный брат хотел жениться на Элерис, но она сама терпеть его не могла, а король так и не дал ни положительного, ни отрицательного ответа, ссылаясь на юный возраст принцессы.

Меня Джаген подчеркнуто игнорировал, но ни он, ни его Дом никогда не скрывали своего отношения к высокородным бастардам вообще и ко мне в частности. Сейчас это не укрылось и от Элерис, я уловил ее намерение за миг до того, как она кивнула в мою сторону.

— Вы ведь знакомы с моим братом? Позвольте лично сказать, что теперь он — Клинок Менладриса, рыцарь-командор. Верховный генерал.

Я отстраненно думал, что в Менладрисе слишком любят титул «Верховный». То ли у королей-колдунов не хватило воображения, то ли они специально подчеркивали схожесть титулов. Которые обычно сокращали: Маг Ордена, Жрец, Генерал.

Джаген молча буравил меня взглядом. Как и притихшая знать вокруг. Они все смотрели на меня, большая их часть меня ненавидела, меньшая опасалась, как скажется ситуация лично на них. Я же только легко кивнул в знак уважения, всем сразу и никому. И коротко взглянул на Элерис.

Она смотрела на меня, и в ее глазах цвета меда отражались огни свечей зала и блеск драгоценностей. В ее глазах отражался я сам.

Моя принцесса туманов и мхов, что стелются вокруг Тарна. Принцесса силы и крови, прощения и вздохов, запутавшихся в позвонках.

Элерис повернулась к Джагену, который продолжал буравить меня взглядом, и снова увлекла его светским разговором. А мне казалось, что королевское платье — это расплавленная кровь, ярость, огонь, которые она приручила.

Я ощущал и другой взгляд. Который наверняка разорвал бы меня на части, если мог. Повернувшись, перехватил взгляд из-под густых бровей. Таномас Кобиларц, хранитель печати, без которой не обходился ни один государственный документ. Важный человек в замке — и еще один в длинном списке тех, кому я не нравлюсь. Хотелось положить руку на эфес меча, показать Кобиларцу, что он может ненавидеть меня сколько угодно, но меч отца у меня, и я — Клинок Менладриса.

— Похоже, ты ему не нравишься.

Я не заметил, как ко мне подошла Таль Мар-Шайал, оставив брата беседовать с королевой. Она не смотрела в сторону хранителя печатей, но я не сомневался, она тоже заметила тот взгляд.

— Не только ему, — я пожал плечами.

Улыбаясь, Таль подала мне руку, и я коснулся губами тыльной стороны ее ладони в знак приветствия. Мы были представлены друг другу раньше, но никогда даже не разговаривали. Таль Мар-Шайал была редкой гостьей королевского замка.

— Пусть бесится, — сказала она, имея в виду хранителя печати. — Зато простой люд от тебя в восторге.

— Правда?

— Не делай вид, будто не в курсе. Тебе не к лицу. Мой брат удивлен твоему назначению, а мне кажется, этого следовало ожидать.

Таль повернулась, так что отблески свечей заиграли на ее тяжелых серьгах, усыпанных драгоценными камнями.

— Я знаю, что воины любят тебя, Клинок Менладриса, как и простые жители королевства. Ты же незаконнорожденный бастард, никто, который именуется Крандором, только благодаря милости покойного короля. Молодой рыцарь без земель. Люди думают, ты — такой же, как они.

Когда Таль улыбалась, то делала это только губами, чувственными и слегка подкрашенными в темный цвет. Она тоже напоминала животное, но не коршуна, как ее брат.

— Им даже плевать, что ты спишь со своей сестрой. По крайней мере, пока люди готовы закрывать на это глаза. И даже благородные Дома… выжидают.

Она походила на змею. Красивую, яркую и оттого еще более опасную. Которая не угрожала, но любое ее слово можно расценить как угрозу. Или обещание. Таль наклонилась ближе, ее рука как будто случайно коснулась моего плеча, но не отдернулась, а переместилась, задев обнаженную кожу шеи и скользнув по мундиру вниз.

Она пахла подгнивающими листьями и кострами. А в отблесках свечей казалось, ее глаза — цвета запекшейся крови.

Я наклонился к ее уху, оставляя на коже свое дыхание. Вокруг меня взметались мертвые листья и костры.

— Я сам предпочитаю наносить удар.

Леди Таль Мар-Шайал отстранилась, но на ее лице не мелькнуло ни удивления, ни недовольства. Только странные эмоции, которых я не мог понять. А потом она снова улыбнулась одними губами:

— Мы определенно найдем с тобой общий язык, Клинок Менладриса.

И полыхнув своим зеленым платьем, она вернулась к брату. А Элерис предпочла расположиться на деревянном кресле с высокой резной спинкой. Оно казалось неуместным в зале, полном гостей, но призывало напомнить, что только законная королева имеет право сидеть, пока ее вассалы стаптывают подошвы.

Я занял место за спиной Элерис, наблюдая за гостями вокруг и за теми, кто подходил к Элерис. Пару раз я заметил леди Ашайю Мевран и выводок ее родственников. Показалось зеленое платье Таль Мар-Шайал, вышагивающей под руку с братом Джагеном. Алавар мелькал то там, то тут, щедро рассыпая обаяние Дома Вейн и напоминая, что с ним стоит считаться. Как будто у кого-то возникали сомнения.

Придворного мага видно не было. То ли я не разглядел его за толпой разодетых вельмож, то ли он решил не показываться в зале. На всякий случай, когда мы с Алаваром шли сюда, я отдал приказ страже не выпускать его из замка. И знал, что стоит после приема рассказать Элерис о подозрениях, как она прикажет тут же выпытать у него всё, что он знает. О Храме. Об убийстве короля.

Голова немного кружилась. Но не так, как перед магической атакой, я не ощущал опасности. Только звуки голосов смазывались, а цветастые платья и камзолы превращались в яркие разводы в блеске свечей и магии. Я ухватился рукой за резную спинку кресла Элерис, боясь не устоять на ногах. Ощущал под пальцами шершавую теплую поверхность дерева и резные узоры, но все остальное как будто казалось не настоящим.

Я почувствовал, как кто-то подхватил меня под руку, и услышал негромкий голос Алавара, который легко перекрыл шум в ушах:

— Делай вид, что всё в порядке. И просто шагай.

Он вел меня куда-то вперед, потом усадил и сунул в руку склянку, сказав:

— Пей.

Я не торопился и услышал раздражение в голосе Алавара:

— Во имя Триединой богини! Киран, если бы я хотел тебя отравить, то сделал это не так откровенно.

Сложно с ним не согласиться, поэтому я перестал задумываться. В нос ударил едкий запах, горло обожгло, но на языке, к моему удивлению, остался вкус ягод.

Перед глазами постепенно прояснялось, в ушах перестало шуметь, а головокружение стихало. Я понял, что Алавар привел меня в одну из маленьких комнат рядом с главным залом. Заставленную мебелью, освещенную только лунным светом из окна. Напрочь промерзшую. Кожу покрывал противный пот, так что я сразу начал замерзать. Но подняться из кресла Алавар не дал, жестом приказав оставаться на месте.

— Сиди пока. Полегчало? — он дождался моего кивка. — Значит, я был прав.

— Ты дал зелье наугад?

— Не совсем, — уклончиво ответил Алавар. Но это не было «нет». — Сделал выводы, что вряд ли ты побледнел и готов хлопнуться в обморок из-за духоты и слишком тесного корсета.

Он хмыкнул, но стоял спиной к окну, так что я не мог видеть его выражение лица. Только почувствовал, что следующие слова Алавар произносит уже серьезнее:

— Такое бывает из-за Дара. Когда он требовал выхода, но не нашел его. Ничего страшного, мое зелье приведет магию внутри тебя в норму.

Я невольно вспомнил, как хотел уничтожить тех, кто планировал убить нас в Храме. Как ярость заполняла меня — и попадись на пути те, кого можно назвать врагами, я не сомневался, произошло бы то же, что с похитителями Элерис.

— Но такое бывает, только если Дар силен, — сказал Алавар. — Очень силен.

Он поднял руку, как будто собирался нарисовать магический знак. Наверное, если б я был хоть немного чувствителен к этим энергиям, то ощутил, как линии напряглись, готовые показать то, что попросит маг.

— Позволишь?

Я не стал возражать. И не стал намеренно скрывать силу, как знаю, делала до того Элерис.

Печать вспыхнула в воздухе красным, как и у сестры. Но не просто засветилась, а ярко полыхнула, сжигая саму себя и опадая вниз алыми тлеющими искрами.

Лорд Алавар Вейн, маг Ордена, присвистнул.

А я прикрыл глаза, желая дать знать Элерис, что всё в порядке, и ей не о чем волноваться.

Хотя если смотреть в целом, это было совсем не так.

========== 6. ==========

Комментарий к 6.

Это сложная глава, за которую я волнуюсь, выкатывая. Поэтому настал черед благодарностей.

• Тем, кто постоянно комментирует. Реально, это вдохновляет, не важно, большой у вас отзыв или краткий! Спасибо Лее, Хелен, Лигресс, Кат, теперь Асмианне, Ангелине, Вентру, Мистресс и Птице. Простите, если кого забыла.

• Отдельное спасибо Змейке (ВКашный ник удобнее звучит!) за отзывы и “Душу зверя” (https://ficbook.net/readfic/5330480). История, которая дала волшебный пендаль, чтобы я начала, и вдохновляет до сих пор. Без Айрис и Айзека я бы еще долго собиралась писать про блондинчиков.

• И отдельное спасибо Мирандил за “Шипы” (https://ficbook.net/readfic/4165846). Вторая история, без которой не было бы “Времени” - точнее, зависла бы на первой главе. Любителям изысканной жести рекомендую почитать.

Конечно же, придворный маг Лорек Баррис вознамерился бежать. Не знаю, почуял ли он опасность, понял, что его раскрыли, или просто решил перестраховаться. Но этот трусливый индюк хотел скрыться в тот момент, пока Элерис принимала благородные Дома в зале, а я стоял за ее спиной.

К счастью, маги — простые люди и не умеют летать.

И Лорек Баррис не ушел дальше парадного входа, где его и остановила королевская гвардия, получившая мой приказ. Когда маг начал рассказывать о своем высоком положении и том, что они не имеют права, Гарен Талл собственноручно запер его и велел заткнуться.

По крайней мере, именно такую историю рассказал мне сам Гарен. И хотя иногда он был склонен представлять происходившее несколько более ярким, чем оно случалось на самом деле, меня волновало только то, что Лорек Баррис хотел сбежать и не преуспел в этом.

Когда Элерис отдавала приказы, ее глаза опасно прищурились:

— Заприте его в темнице. Охраняйте как изменника короны. Пытайте. Пусть расскажет всё, что знает. Всё! О своем участии и о том, на кого он работает. Выверните каждый сустав в его теле, если нужно. Отрубите пальцы. Оставьте только язык, чтобы он мог говорить.

Когда стража ушла, и мы наконец-то остались наедине, я коснулся плеча сестры, успокаивая. Она вздохнула и больше не походила на безжалостную королеву. Только на уставшую за день Элерис.

— Не волнуйся, — проговорил я, — Баррис всё расскажет. Я сам прослежу за этим. Завтра.

— Сначала с утра придется присутствовать на церемонии для нового Верховного жреца. — Элерис сморщила нос. — Да его бы самого стоило пытать! Наверняка о многом знает и не рассказывает.

— Некоторые в Храме сочли бы это святотатством, моя принцесса.

— Поэтому я говорю только тебе.

Она отстранилась, вглядываясь в мое лицо. Пытаясь то ли понять, то ли почувствовать, то ли отыскать что-то такое, известное только ей.

— Ты точно в порядке, Киран?

— Полном. Давай лучше помогу снять это платье, и ты ляжешь спать.

Я оставил покои Элерис, когда она уснула у меня на плече. Прошел по гулким коридорам замка, кивнул пару раз страже. И почти не удивился, обнаружив в своей комнате Алавара.

Он вальяжно устроился на стуле перед пылающим камином и потягивал что-то из кружки. Судя по стоявшему запаху прогретого дерева и ягод, какой-то отвар.

— Между прочим, это моя комната, — заметил я.

— Я — из благородного Дома, не обязан спрашивать разрешения.

Он был прав, как истинный сын Дома Вейн он мог являться в комнату бастарда в любой момент, когда посчитает нужным. Должность Клинка не давала благородства, Алавар Вейн всегда останется выше.

И мне не нравилось, что он решил об этом напомнить.

Я уселся на другой стул — пусть мы не равны, но и унижать себя не позволю. Вытянул ноги к огню.

— Я получил письмо от отца, — сказал Алавар. — Голубь принес час назад. Так что могу заверить, официально Дом Вейн поддерживает корону, а я окажу всякое содействие в том, чтобы отыскать виновных в смерти короля.

— Пока тебе выгодно.

Он глянул с одобрением. Или мне показалось?

— Да, Киран. Я твой должник. И надеюсь, что однажды смогу спасти тебя или помочь. И ты не припомнишь долг в самый неподходящий момент.

Я скривился:

— Я же бастард, забыл? Какие у меня могут быть представления о чести и долге?

Но Алавар на провокацию не поддался и спокойно ответил:

— Ты сын своего отца куда больше, чем можно было подумать. В тебе течет его кровь. У тебя огромный Дар. Тебя любит народ и королева. Конечно, я хочу, чтобы ты был на моей стороне. — Он помолчал. — По крайней мере, пока это не идет вразрез с интересами семьи. Ты же знаешь, Киран, я могу быть чьим-то другом, пока это служит на пользу моему Дому.

— И тебе.

— И мне, — не стал отрицать Алавар.

А я вспомнил, как легко он был готов обвинить Верховного Мага в покушении. Не удивительно, если Алавар в Ордене второй. И его амбиции простираются достаточно далеко — как младшему сыну ему не светит стать во главе Дома.

Но в Ордене Алавар рано или поздно будет первым. Возможно, он хотел пораньше с помощью поддержки королевского Дома.

Я сам предпочел бы иметь будущего Верховного Мага в союзниках.

К тому же мне просто нравился Алавар, знакомый с детства. Когда мы еще дубасили друг друга деревянными палками, не доросшие даже до учебных мечей.

— Я думал, ты собирался стать королем.

— Консортом. И одно другому не мешает.

Он рассмеялся, не давая понять, шутит или говорит всерьез. Алавар поболтал остатками варева в чашке и кивнул на стол:

— Там еще есть.

— Что это?

— Вкусная штука. Маги знают не только о том, как зелья варить. Хотя Орден обычно пользуется услугами травниц. Ты знал, что тут в замке живут сразу две очаровательные травницы?

— Конечно.

— Жаль, они не маги, их допрашивать не нужно.

Алавар Вейн хотел присутствовать при завтрашнем допросе Лорека Барриса. И конечно же, и я, и Элерис позволим. Потому что маг определенно пригодится.

Я заглянул в простой глиняный кувшин на столе. Из него правда пахло деревом, ягодами и травами. А еще на миг показалось, что могилами — потому что в последний раз, когда я их видел, ярко-красные цветы стелились по травам и мхам около королевского склепа.

Но это другие ягоды. Другие травы.

Другие могилы?

Отогнав дурацкие мысли, я взял вторую кружку и щедро плеснул отвара. На вкус он оказался таким же прекрасным: на языке перекатывались ягоды и ощущение дерева, высушенного на солнце.

— Однажды Элерис придется дать тебе жену из какого-нибудь Дома, — сказал Алавар. — Королева может одарить землями, титулами, должностями… но это ничто, пока ты не станешь частью благородного Дома. Законной частью. Для тебя такую возможность несет жена.

Я не ответил. Только прикрыл глаза и глотнул еще отвара. Не хотелось думать ни о политике, ни о собственной роли в ней. Это оставалось областью Элерис, замысловатые интриги, долгие разговоры, игры, которые стоит прощупывать на много ходов вперед. И не ввязываться, если ты — всего лишь Клинок, который даже не умеет контролировать свой Дар.

— Знаешь, почему людям плевать, что творится в королевской спальне? Простые жители видят в вас воплощение королей-колдунов. С вашего детства известно о том, что у вас есть Дар. Если люди узнают о его силе, они только больше вас полюбят. В отличие от Домов. Те-то не хотят вашего возвышения. Мне кажется, поэтому законы так строги к инцесту.

Мне даже пришлось открыть глаза. Я знал, что люди восхищаются своей королевой: красивой, сильной и благородной. Будучи принцессой, Элерис часто присутствовала на церемониях и обрядах в Храме и в других частях Тарна. Ездила по Менладрису и всегда выслушивала простых людей. Они любили ее.

Я догадывался, что во мне они видят продолжение себя. Незаконного сына, который смог остаться в замке и защищать их повелительницу.

Но до меня как-то не доходили слухи про постель и воплощение древних правителей. Но теперь понятно спокойствие Элерис — она-то наверняка в курсе всех слухов Менладриса.

— Ты знаешь, почему исчезли короли-колдуны? — неожиданно спросил Алавар.

— Нет. Это неразгаданная тайна.

Он посмотрел на меня со странным выражением лица:

— И король ничего не рассказывал? Ну, либо не успел, либо не планировал посвящать в детали. Надеюсь, Элерис лучше осведомлена. — Алавар снова отвернулся, смотря на огонь. — Маги и Дома в курсе, что постепенно рода королей-колдунов вырождались. Всё чаще появлялись дети безумные, но бездарные. А с другой стороны… с другой стороны, оставшиеся копили и увеличивали силу. Короли-колдуны могли многое. Тогда Менладрис был не просто королевством, а настоящей Империей, нам подчинялись и племена Арзарота, и часть Островов, и даже Канлакар и Вирдис. На севере нас ограничивало только море.

Но большая власть неизбежно приводит к раздору. Несколько родов королей-колдунов примкнули к простой аристократии и свергли самых могущественных. Всё подготовили хорошо. И в одну ночь почти всех самых сильных владык империи прирезали, словно свиней. Конечно, некоторым удалось спастись, они бежали… поэтому в других королевствах до сих пор появляются люди с Даром.

Объявили, что короли-колдуны исчезли. Империя развалилась, пока оставшиеся грызлись за власть. Но эту часть истории ты знаешь и без меня.

— Десятилетия Смуты, — кивнул я.

— Которые закончились разделением на благородные Дома и совместным управлением. Недолгим, конечно. Когда стало разваливаться даже то, что еще оставалось от Менладриса, Дома выбрали один королевский. Крандоров. Ты знаешь почему?

— Крандоры пользовались поддержкой армии и Храма.

— Почему?

Я нахмурился. В голосе Алавара послышалась усмешка:

— Храм выступил за Крандоров, потому что среди них изначально было больше всего крови королей-колдунов. Которые, согласно представлениям жрецов, то ли могли общаться с богами, то ли сами были богами-на-земле. Короче, я не силен в этой чепухе.

Я не мог понять, зачем Алавар рассказывает всё это. Короли-колдуны жили слишком давно, чтобы сейчас волновало. Их кровь есть во всех благородных Домах. Если только…

— Может, у вас в Ордене сохранились и свитки о Даре? — спросил я.

— Увы. После мятежа и убийства королей-колдунов, у оставшихся Дар был слишком мал. Подозреваю, и на остальных-то они пошли из зависти. Во время Смуты Дар проявлялся только изредка и в основном у Крандоров. Когда же Дом был принят как королевский, маги задумали восстановить Дар в его первозданной силе.

Алавар повернулся ко мне и серьезно посмотрел.

— И это, Киран, то, чего не знают благородные Дома. Мне самому известно только из-за того, что я второй в Ордене. Но маги хотели восстановить Дар. Поэтому наследникам Крандоров неизменно выбирали в мужья и жены тех, в чьем роду Дар тоже силен. Считалось, если вливать его на протяжении нескольких поколений, то рано или поздно Дар наконец-то вновь проявится в полную силу. Маги хотели возвращения королей-колдунов, как и сами Крандоры. Подозреваю, каждый для своих целей. И как видишь, почти добились. Если Элерис сумела скрыть от моей печати силу своего Дара, то подозреваю, он не меньше, чем у тебя. Королева-колдунья.

И тут я понял, почему Алавар мне это рассказывает. Длинную историю, которую я вряд ли узнал, если бы моя собственная печать не вспыхнула и не осыпалась.

— Но я не входил в этот план. И моя мать.

Алавар кивнул.

— Азалин Амлатрис предназначили в жены Дакарусу Крандору, едва стало известно об их Даре. Вот только твой отец был молод, горяч, а Азалин еще не достигла брачного возраста. И Дакарус завел любовницу, одну из фрейлин королевы-матери. Честно говоря, не знаю, как маги допустили твое рождение. То ли полагали, что Дар не проявится, то ли понадеялись, вас доканает ходившая тогда болезнь.

— Из-за нее умерла моя мать после родов.

— Сомневаюсь. Королеву-мать скосила та чума, потому что она уже была мешком с костями. А очаровательную фаворитку короля… может, и болезнь. Но думаю, это были убийцы магов. В их планы не входили любовницы, только законная королева, обладательница Дара. Я не знаю, почему тебя оставили в живых — возможно, вмешался сам король, или он пошел на какую-то сделку с магами. Ну, или им было плевать на младенца, пусть у него будет немного способностей. Никто не предполагал, что и твой Дар, и Дар Элерис будут огромны.

— Кем была моя мать?

— Ее имя надежно охраняется в тайных документах Ордена. Я знаю только одно: она не простая леди, она принадлежала к одному из благородных Домов. Хотя тебе это вряд ли поможет.

Осушив кружку с варевом, я отставил ее в сторону. Слишком много информации, слишком много всего… хотя в сущности, это ничего не меняло. Я так и не знал имени матери. То, что по ней я прихожусь родственником какому-то Дому любопытно, но не более того. А потомками королей-колдунов мы с Элерис были всегда. И мне плевать, как они исчезли, это мятежи давно забытых дней. Меня волновали только предатели в настоящем.

Но почему же ты ничего не рассказал мне, отец?

Может быть, Его Величество Дакарус Крандор таким образом защищал своих детей и хранил память о моей матери.

— Кто предназначен Элерис? — спросил я. — В планах твоего Ордена.

— А вот это я узнаю, только когда стану Верховным магом. Как и их изначальные цели. Есть тайники и документы, которые доступны только Верховному.

И надеюсь, Алавар Вейн, к тому моменту, как ты им станешь, мы еще будем союзниками.

Храм сиял чистотой, белизной и липким запахом цветов. На церемонию принятия печати Верховным жрецом простые горожане не приглашались. Зато представители Домов пришли все и не забыли захватить свои пышные свиты. Я успел кивнуть леди Ашайе Мевран, поймать на себе взгляды Таль и Джагена Мар-Шайал, но сказать пару слов успел только Алавару. Точнее, он шепнул, что лично проверил щиты Храма. И всё равно я периодически бросал взгляды на его кольцо. Но оно оставалось тусклым и безжизненным.

Хотя я любил церемонии в просторном Храме, сегодня мои мысли оставались далеки от песнопений и молитв. Полночи я не мог уснуть, прокручивая в голове рассказ Алавара. А вторую половину мне снились умирающие короли-колдуны, отец с маленьким овальным портретом матери и чья-то кровь, потоком приближающаяся к носкам моих сапог. И я пятился и пятился, а она облизывала камни пола и двигалась быстрее.

Мне не снился только Орден. Но Верховный маг должен скоро прибыть на Церемонию произнесения клятв благородных Домов королеве. Тогда мне представится шанс лично поговорить с ним. И тогда же должен прибыть наш новый придворный маг — Элерис написала официальное письмо Ордену.

Сестра стояла впереди, и я мог видеть ленты платья на ее спине, аккуратные пряди светлых волос, уложенные вокруг головы. До церемонии мы успели обменяться только взглядами, но этого хватило. Она знала мои сны, догадывалась о разговоре с Алаваром.

И только легонько кивнула. И я понял, что Элерис известна большая часть истории: ей король рассказывал о том, как на самом деле исчезли короли-колдуны. Знала ли Элерис остальное?

Я заставил себя сосредоточиться на фигуре нового Верховного Жреца. Высокий, статный, с выбритыми висками и будто бы присыпанной пеплом шевелюрой. Таланис Рен. Я почти ничего о нем не знал, и это беспокоило. Значило, что появился еще один неучтенный элемент, от которого можно ожидать, чего угодно.

Иногда мне кажется, весь королевский замок — это будто поле, утыканное ловушками. Подземелье с драконом, где один неверный шаг — и ты либо разбудишь монстра, либо упадешь, пронзенный кольями.

Мне бы хотелось верить, что здесь помогут выжить друзья или Дар. Но первые есть до тех пор, пока им выгодно, а второй слишком неуправляем.

Остается надеяться только на себя. И еще — на Элерис.

Король не пачкается в крови сам. Принц не пачкается в крови сам.

Но я — всего лишь бастард. Быстро усвоивший, что если я не буду в чьей-то крови, то моя собственная расплескается на чужие благородные одежды.

Я — клинок.

Но иногда мне приходится быть кем-то другим.

Тем, кто с равнодушием смотрит на некогда великого придворного мага, а сейчас просто Лорека Барриса, предателя короны, замешанного в том, что Элерис едва не убили.

Если бы пленник не был прикован к деревянному креслу, то наверняка упал — но цепи на руках и ногах держали крепко. От богатых парадных одежд остались только лохмотья, густо залитые собственной кровью Барриса. На груди виднелись ожоги, один глаз заплыл.

— Я. Ничего. Не скажу, — прерывисто выдохнул маг, не поднимая головы.

Его хорошенько подготовили в темнице, но он ни в чем не признался. Не настаивал на собственной невиновности, но и не признавался. Ни в чем. Поэтому его оставили здесь, в темной сумрачной комнате подземелья, без окон и без надежд. Каменный мешок. Рядом на столе великодушно оставили пыточные орудия, но я не смотрел в ту сторону. Только краем глаза видел Алавара, который будто коршун кружил по комнате, поглядывая на пленника.

Только мы втроем, глубоко под королевским замком. С приказом Ее Величества узнать всё, что известно предателю.

Никто не услышит твой крик, Лорек Баррис. Никто не придет на помощь.

Опустившись на корточки, я заглянул в лицо мага и тихо сказал:

— Ты же знаешь, что умрешь здесь. Измена короне карается только одним наказанием. Но ты можешь выбрать, какой будет эта смерть.

Он молчал. Как молчал последние полчаса. Только поглядывал здоровым глазом, и я видел нескрываемую злость.

Выпрямившись, я резко ударил его под ребра, а потом, когда бывший придворный маг вскинул голову, по лицу, рассекая тонкую, лопающуюся кожу.

Но он молчал, по-прежнему молчал.

Алавар оказался за спиной мага, обеими руками обхватил его голову под подбородком, почти любовно, и длинные тонкие пальцы Вейна выделялись своей белизной на грязной, покрытой коркой старой и яркой новой кровью. Ладони Алавара переместились на виски Лорека Барриса.

— Если ты скажешь, Киран, я это сделаю.

Я знал, что он имеет ввиду. Алавар предлагал с самого начала, но я не соглашался, считая, что после темницы смогу выбить из Барриса ответы грубой силой. Он оказался крепче.

— Скажи, Киран.

Официально магам Ордена нельзя пытать людей. Исключения составляют изменники короны, тогда ответственность лежит уже на Ее Величестве.

И на мне.

Я сделал шаг назад и кивнул. Прочистив горло, произнес официальную формулу:

— Именем Ее Величества Элерис Крандор и с моего разрешения, Клинка Менладриса, маг Ордена Алавар Вейн… ты можешь применить пытку Ордена.

Я ничего не смыслил в магии, но даже мне показалось, что мог бы разглядеть тонкие нити энергии, взметнувшиеся к рукам Алавара и пронзившие виски Барриса. Но, конечно, я не мог их различить. Зато видел исказившееся лицо бывшего придворного мага, гримасу боли, и тонкий, пронзительный крик забился о камни.

Я ощущал спиной стену, но заставлял себя смотреть на извивающегося в кандалах Барриса.

Пока Алавар не развел руки в стороны, ослабляя ток энергии. Лорек Баррис тяжело дышал, из уголка его рта текла кровь, хотя я не знал, из-за моих ударов или работы Алавара. Баррис что-то простонал, но мне нужны конкретные ответы. В несколько шагов я снова оказался около него, сжал руками запястья бывшего мага.

— Ты сделал брешь в защите Храма?

— Ддда.

— Ты знал о покушении на королеву?

— Да.

— Ты хотел ее смерти?

— Да.

— Ты причастен к убийству короля?

Баррис молчал, и Алавар чуть сжал руки. И снова развел их после вопля. Я видел, что лицо Барриса покрыто потом, ощущал, как его тело мелко дрожит.

— Ты причастен к убийству короля?

— Да.

— Что ты сделал?

— Осс… осслабил защиту. Чтобы ввввнутрь проник убийца.

— Кто?

— Не знаю.

Я посмотрел на сосредоточенное лицо Алавара. Он снова свел ладони, на этот раз дольше. Казалось, крик Барриса вворачивается в мое собственное нутро. Я кивнул, останавливая Алавара, снова посмотрел на бывшего мага. Из его глаз текли слезы.

— Мне заплатили! Я всего-то должен был убрать защиту на десяток минут! А позже… потом… со мной снова связались. Еще больше денег. Брешь в защите Храма…

— Как с тобой связались?

— Письма… они в моей кккомнате…

— Проверим. Кто стоял за письмами?

— Не знаю! Не знаю!

Я оставил запястья Барриса и сделал шаг назад. Алавар тоже опустил руки, так что Баррис шумно вздохнул.

— Ты предал корону из-за денег, — тихо сказал я. — Всего лишь золото.

Баррис ничего не ответил, только плюнул. Слюну, перемешанную с кровью. Бывший придворный маг еще не знал, что он умрет вовсе не в темнице. А на городской площади, на потеху всем горожанам.

Он приходит ко мне, испачканный чужой кровью и чужими эмоциями. Шагает по залу, где после Храма я развлекаю нового Жреца и Дома. Они все замолкают и не отрывают взгляда от Кирана. Он в тишине подходит ко мне и преклоняет колено: как Клинок перед королевой.

Хриплым голосом рассказывает, что Лорек Баррис открыл дорогу убийцам. Но его сообщники и другие заговорщики неизвестны. Что ж, Дома могут вздохнуть с облегчением.

Хотя я вижу в их лицах страх, когда они смотрят на Кирана, сама же я боюсь при взгляде в его пустые глаза. Он уходит, а я вынуждена продолжать никому не нужные беседы. И у меня никак не получается скользнуть в сознание брата — хотя раньше такое вообще не выходило намеренно, но после похищения, мне кажется, Дар полностью проснулся.

Но наверное, сейчас ему проще ощущать себя больше мной, чем собой.

Я прихожу в спальню только к обеду. Киран ждет меня там, и не уверена, что он сдвинулся с места за прошедшие часы. Я помогаю ему раздеться, скинуть грязную, пропитанную чужой кровью и болью одежду. Ванная с теплой водой уже подготовлена заранее, а служанки выгнаны прочь. Мне не нужна их помощь.

Только тогда во взгляд Кирана возвращается жизнь. И после, когда, оставив грязную воду, он утыкается лицом в мои колени, а я глажу его по волосам.

Он сделает то, что требуется, но мой брат воин, а не палач. Он будет биться с врагом, но не получает удовольствия от пыток людей. Я знаю, просто причиняя боль и смотря за ней, в глубине души он становится сам себе противен.

Пока не смоет чужую кровь.

Пока я не смогу убедить его, что он достоин.

========== 7. ==========

В комнату бывшего придворного мага мы отправились в тот же день, ближе к вечеру. Письма, нужно отыскать письма, которые Лорек Баррис якобы получил от заговорщиков. Потому что, если он соврал, придется продолжить допрос. Хотя мне не нравилась эта мысль, но выяснить правду важнее.

Оставив стражу, перед покоями придворного мага мы стояли втроем: я, Элерис, пожелавшая пойти, и Алавар, который проводил сложные пассы руками над дверью. В это время Элерис, ничуть не смущаясь, стояла, прижавшись ко мне и держа за руку. Ее ладонь казалось прохладной и приятно успокаивала.

— Вроде всё чисто, — Алавар пожал плечами. — Никаких магических ловушек. Нас не испепелит, едва войдем.

— Вроде?

Элерис не стала уточнять. Она только сказала:

— Заходи первым.

Алавар не мог ослушаться прямого приказа королевы, хотя пока что не давал ей клятв и до Церемонии мог отказываться… но ни за что бы не признал, что допускает вероятность своей ошибки. Поэтому он толкнул дверь и вошел внутрь.

Покои придворного мага представляли собой несколько комнат, сейчас промозглых и тонущих в сумраке. Алавар сделал пару жестов и удовлетворенно кивнул: похоже, внутри он ловушек тоже не обнаружил.

Пока я занимался камином, чтобы добавить хоть немногосвета и тепла, Алавар и Элерис начали просматривать бумаги на столе Лорека Барриса. Я заметил, что сестра не выпускает из поля зрения Алавара.

Что ж, она как истинная королева не доверяла никому.

Надеюсь, она верит мне.

Когда поленья неохотно разгорелись, я тоже подошел к столу. Обычные письма, переписка с какой-то барышней в Ордене, правда, не о заговорах, а о выдающихся достоинствах той колдуньи.

— Посмотри-ка.

Алавар провел пальцами по замку на одном из ящиков, подергал за латунную ручку, но та, конечно, не поддалась. Мы переглянулись, и я достал кинжал, чтобы поддеть единственный запертый ящик.

Меня будто пронзила молния. От кончиков пальцев на руке сквозь тело, кости, до ступней. Мгновенная полыхнувшая боль и ощущение, что меня отбросило в сторону.

— Киран!

Локоть, которым я обо что-то ударился, ныл, но в глазах прояснилось быстро. Я сидел на полу, а рядом — испуганная Элерис.

— Киран?

— Всё в порядке, — хрипло ответил я. Вспышка оказалась болезненной, но краткой.

Нахмурившись, Элерис коснулась моего лица над губами, а когда отдернула пальцы, я увидел на них капельки крови. Сестра тут же полезла в складки платья и протянула мне платок. От него пахло влажным мхом и опавшими листьями.

— Срань долбанутая! Надо было больше поджаривать ему мозги.

Алавара хорошенько тряхнуло. Он поднимался, держась за стену и ругаясь вполголоса. Из его носа тоже сочилась кровь, но ему Элерис платок не предложила. Только поднялась на ноги и холодно произнесла:

— Лорд Алавар, вы же сказали, никаких ловушек.

— Кто знал, что этот идиот поставит капкан на ящик!

— Вы. Должны были знать. А не подвергать нас опасности.

Алавар хотел что-то ответить, но не стал. Посмотрел на Элерис, потом на меня, поднимающегося на ноги, снова на королеву.

— Прошу прощения, ваше величество. Моя ошибка.

На его лице отражалась такая неприкрытая досада, что я понял, осознание собственной невнимательности гложет Алавара куда больше, чем отповедь королевы или какая бы то ни было опасность для других.

Но ящик оказался приоткрыт. Сработав, ловушка исчерпала свои резервы, а ее сила, разделившись на нас двоих, оказалась не такой разрушительной. Не хотелось думать, что могло быть, если б я открыл ящик один. Или Алавар.

Внутри действительно оказались письма. Половина из них представляла непристойную часть переписки с той барышней из Ордена. А вот другие были без подписи, но в глаза бросался идеально ровный почерк.

— Вот собака! — продолжал ругаться Алавар. Усевшись прямо на стол, он оперся одной ногой на обитый бархатом стул. — «Надеюсь, сотрудничество будет таким же плодотворным, и вы послужите нашей деятельности, как и прежде».

Я и Элерис уселись на полу, перед камином, чем заслужили недоуменный взгляд Алавара. Мы читали письма, передавали друг другу, пока сестра, наконец, не вскинула голову:

— Ему платили! Но постоянно напоминали, что он творит угодное богам дело. Вы только послушайте: «следует очистить Менладрис от королевского рода, пока они не навлекли на нас гнев высших сил». Неугодные богам!

Я нахмурился:

— Либо тут замешаны и жрецы, либо кто-то прикрывает красивыми словами обычный заговор.

— Либо, — усмехнулся Алавар, — кто-то очень хочет, чтобы мы подумали о жрецах. Вот только… маги редко ведут переписку не с магами.

— Набожным Лорек Баррис тоже никогда не был, — холодно произнесла Элерис.

Она поднялась на ноги и протянула письма Алавару.

— Я хочу, чтобы вы внимательно осмотрели бумаги. Магией, алхимией, как угодно. Если на них есть что-то, кроме идеально выверенных букв, я хочу знать.

— И показать их хранителю печати, — сказал я. — Вряд ли можно определить почерк, его наверняка старательно подделывали. Но вдруг он сможет узнать.

Элерис кивнула. Оставалось еще одно дело, которое требовало завершения:

— Предателя казнить. Как можно быстрее, до Церемонии, в назидание всем, кто еще захочет нас предать.

Я склонил голову:

— Я распоряжусь, ваше величество. Казнь?..

— Тысячи ножей.

С удивлением я посмотрел на Элерис. Даже Алавар аккуратно сполз со стола:

— Вы уверены? Это…

Но Элерис его не дослушала. На ее лице застыло решительное выражение, которое я хорошо знал: она не отступит. Она считает, что поступает правильно, а значит, ничто в этом мире не способно ее переубедить.

— Он участвовал в убийстве моего отца, он… причинил боль моему брату. Изменник короны заслуживает наказания. Казнь тысячи ножей. До Церемонии на центральной площади Тарна. Пусть у горожан будет немного развлечения.

Я снова кивнул:

— Хорошо, моя королева.

Бывшего придворного мага Лорека Барриса, предварительно опоенного опиумной настойкой, выведут на эшафот, где уже будет лежать целый набор заточенных ножей. Палач станет отрезать от тела предателя по кусочку и прижигать раны. Если повезет, Лорек Баррис умрет через несколько часов. До того как его тело станет похоже на обожжённый кусок мяса.

Чем ближе подходил день Церемонии принесения клятв, тем больше представителей Домов съезжались в королевский замок. И основная их часть, конечно же, не собиралась его покидать сразу после. Как говорила Элерис, не скрывая иронии, не так уж часто выпадает повод встретиться благородным Домам, Магам и Жрецам. Увидеть старых знакомых, заключить новые союзы. Я боялся даже предположить, о скольких браках условятся в ближайшие недели. И уж точно опасался, что заговорщики тоже могут быть здесь. Одни… или вместе с союзниками.

Сенешали отвечали за внутренний распорядок замка и просто сбивались с ног. Я старался не попадаться им под руку, отлично понимая, что они сейчас спешат понять, сколько понадобится еды, хватит ли всем комнат и нужны ли еще чистые простыни.

Я сам не видел почти никого из Домов. На это просто не хватало времени — даже Элерис только махнула рукой и заявила, что мне необязательно сейчас присутствовать при каждом новом расшаркивании с прибывающими. Куда больше и ее, и меня волновала безопасность замка.

И я как рыцарь-командор пытался организовать всё наилучшим образом. Поэтому несколько дней даже Элерис видел мельком, возвращаясь в свою комнату только поспать.

Алавар Вейн лично облазил весь замок, испытывая защиту и щиты. Он заверил, что всё надежно, «проверил, как для себя».

Думаю, из-за уязвленной гордости после пропущенной ловушки он проверил всё дважды. Или трижды.

Я упустил тот момент, когда в замок явился Верховный Маг Ордена. Вместе с тем, кто должен был занять место придворного мага — и это меня интересовало куда больше. Мы встретились с ними в Янтарной комнате, хотя встреча носила неофициальный характер: я, Элерис, Алавар, Верховный маг и наш будущий придворный.

Отец любил говорить, что истинного аристократа отличает от простолюдина умение держать лицо. Один из моих наставников потом вздыхал, что этому искусству мне учиться не надо: оно у меня в крови и в вечно непроницаемом выражении.

Так что мне удалось отлично «держать лицо», когда я увидел наших гостей.

С Верховным Магом Ордена мне доводилось встречаться раз или два. И отец неизменно с уважением говорил о Нире Ялавари, самом сильном маге Менладриса. Высокая, статная, в шуршащих шелках и с единственным украшением — перстнем Ордена на пальце. Морщины не старили Ниру Ялавари, только придавали ей значимости, а собранные седые волосы она носила, как корону.

Рядом с ней Элерис казалась совсем юной. Я слышал, что в других странах девушек выдавали замуж лет на десять раньше, но только не в Менладрисе, где маги вместе с травницами лечили многие болезни, убивающие в иных королевствах, и позволяли людям доживать до глубокой старости.

Как Нире Ялавари, например.

Коснувшись губами ее тонкой высохшей ладони, я ощутил и нескрываемую силу этой женщины, и внимательный взгляд ее невероятно голубых глаз. Интересно, сколько ей успел рассказать Алавар? И в каких они с ним отношениях? Лорд Вейн держался с первым магом Ордена подчеркнуто приветливо и вежливо, но я почему-то не сомневался, что это искусная маска.

А раз так, значит, Алавар многое утаивает от Ниры Ялавари.

— Рад, что вы лично приехали на Церемонию, — сказал я.

Она только взмахнула рукой, так же небрежно по-королевски, как это делала Элерис.

— Разве можно пропустить такое событие? Я люблю праздники.

На губах женщины играла легкая отточенная улыбка, и я подумал, что с такой же интонацией она могла бы сказать «я люблю убивать врагов во сне».

— Надеюсь, вам понравится, миледи.

— Главное, чтобы нам ничто не помешало, рыцарь-командор. Но я верю в ваши таланты.

— Не сомневаюсь, вы отлично о них осведомлены.

— Но я бы не отказалась побеседовать лично, чтобы восполнить кое-какие пробелы.

Она не знает. Алавар ничего не рассказал Нире Ялавари об истинном Даре, моем уж точно, возможно, и Элерис удастся какое-то время скрывать. И тут же, словно чтобы напомнить, что она куда лучше меня разбирается в словесных и шпионских играх, Нира Ялавари добавила:

— Но ваша слава идет впереди вас, рыцарь-командор. То, как вы сумели вернуть принцессу во время похищения, весьма впечатляет. Жаль, в этот момент некому было защитить его величество.

— Но первые виновные в его смерти уже понесли наказание.

Брови Ялавари едва заметно дрогнули, как будто ее удивил мой ответ — или она вообще не ожидала, что я его дам. Очень хотелось сказать «в смерти моего отца», но я решил, что не стоит дразнить Верховного мага.

А она тем временем повернулась к своему спутнику, до того вежливо обменивающемуся репликами с Элерис.

— Позвольте представить вам: Сол Лиссири, ваш новый придворный маг. Один из самых талантливых наших самородков.

И самых юных.

Сол держался с достоинством, надо отдать ему должное, но это никак не могло скрыть, что его едва пробившиеся усы явно еще ни разу не знали бритья. Орден полагает, что после убийства короля, покушения, в котором задействованы маги, нам будет достаточно паренька, едва получившего перстень Ордена?

Элерис стояла с каменным выражением лица, Алавар привычно вежливо улыбался. Но его улыбка померкла при следующих словах Ялавари:

— Конечно же, Сол еще юн и нуждается в направлении и наставничестве. Поэтому первое время в замке останется и лорд Алавар. Чтобы поддержать юного товарища.

Спокойствие Алавара дало отчетливую брешь: только что Нира Ялавари, дочь какого-то мелкого аристократа, использовала положение в Ордене, чтобы приказать младшему сыну благородного Дома Вейн. Я знал, что Алавар и сам не собирался покидать замок, пока не выяснит всё, что сможет, о покушении. Но одно дело, решать самому, а другое — подчиниться кому-то.

— Или у вас иные планы, лорд Алавар?

Их взгляды скрестились всего на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы понять: эти двое ненавидят друг друга.

— Конечно, нет, леди Ялавари. Я буду рад выполнить распоряжение Ордена, пока не нужен отцу.

Возможно, мы с Элерис просто случайно оказались на пути борьбы за власть двух магов Ордена. И Ялавари воспользовалась подвернувшейся возможностью держать Алавара как можно дальше.

Сол Лиссири, наш новый придворный маг, тем временем краснел, бледнел, явно волновался и молчал. Я никак не мог решить, последнее — хороший признак или плохой? Но вызвался лично проводить его до новых покоев. Почти в дверях нас догнала Ялавари, вроде как для последнего напутственного слова. Но обращалась она ко мне:

— Я была бы рада побеседовать наедине, Киран.

И выяснить всё о твоем Даре, закончил я мысленно. Как грубо и прямолинейно, леди Ялавари. Но вслух только сказал:

— Буду рад, как только найдется свободная минута. Вы же понимаете, скоро Церемония.

— Понимаю. Поэтому самое время заручиться союзниками и решить, чью сторону ты принимаешь.

— За кого же вы, леди Ялавари?

— Сама за себя, мой дорогой.

Она вернулась к Элерис, а я вместе с Солом Лиссири пошел по коридорам замка. Сейчас необыкновенно оживленным, причем я узнавал в лучшем случае одно лицо из десяти. Но отмечал, что все посты стражи на своих местах.

— Только дайте ей повод, и она вцепится вам в глотку, — неожиданно сказал Сол.

— Что?

— Леди Ялавари. Она блюдет только свои интересы. Никому не доверяет. У нее всегда с собой, на шее, ключ от тайных архивов.

Я по-новому взглянул на долговязого паренька, шагающего рядом со мной. Недооценивать его не стоило.

— А ты откуда знаешь?

— Я замечаю детали. Легко быть наблюдательным, когда никто не принимает тебя всерьез. — Он посмотрел на меня, и в его глазах промелькнуло что-то странное. — Я знаю, кто вы и восхищаюсь вами, рыцарь-командор.

— Можешь называть просто Кираном.

Он кивнул:

— На самом деле, я большой специалист по зельям. Обращайся.

— Обязательно. Как захочу взбодриться.

— Не только. Я делаю много нестандартных зелий. А еще знаю, что твой Дар и Элерис так велики, что, наверное… наверное, вы сравнимы с королями-колдунами.

Держать лицо. Просто держать лицо. Рассматривать гобелены и вид из окна.

— С чего ты взял?

— Я чувствую. Единственный в Ордене ощущаю Дар без всяких печатей. И от меня ничего не скрыть.

Мы остановились перед покоями придворного мага. Теперь они будут принадлежать этому странному пареньку, который варит зелья и чувствует Дар. Сол Лиссири улыбнулся:

— Но я совру леди Ялавари. Скажу, что ваш Дар просто большой. Хотя… боюсь, она и без меня знает правду. Но я — на вашей стороне.

Зелий Сола я, конечно, пробовать не жаждал. Но когда спустился на кухню, старая Беатрис выдала не только тарелку супа и мяса с овощами, но и бутылку чего-то крепкого.

— Ты себя видел? — фыркнула она. — Тебе надо.

— А раньше конфетами угощала.

— Ты вырос.

Меня всегда удивляло, что кухней руководит одна из самых проницательных женщин королевского замка. Поэтому ближе к вечеру я решил взять небольшую передышку и устроился в своей любимой галерее с бутылкой чего-то едкого, чьего названия даже не знал.

На самом деле, я хотел отыскать Элерис, но она снова то ли беседовала с Домами, то ли была занята еще какой-то важной работой. Поэтому я просто стоял, поставив выданную на кухне бутылку на окно, и смотрел на часть заднего двора замка, стену и дальше, где виднелся лес. Отчасти поэтому мне нравилась галерея — Тарн находился с другой стороны, а тут всегда было тихо.

Раньше мы сбегали сюда с Элерис. Я, обычно потный и запыленный после тренировок с мечом, и принцесса, с покрасневшими от чтения глазами и с поникшими плечами после многочасового хождения с книгой на голове, для осанки.

Мы утаскивали плед и что-то съестное, что будто бы невзначай оставляла для нас Беатрис на кухне. К услугам принцессы была королевская столовая и любая комната замка. Но мы прятались тут, в галерее, между пыльных гобеленов и редких солнечных лучей, проникавших сквозь узкие окна.

— Вот так встреча.

Я обернулся и посмотрел в прекрасное и спокойное лицо Таль Мар-Шайал. Я слышал ее шаги, шелест ее юбок. Но мне плевать, кто это, раз не Элерис.

— Позволишь составить тебе компанию?

Пожав плечами, я подвинулся у и без того узкого окна. Таль оказалась так близко, что наши плечи почти соприкасались. От нее пахло сладковатыми цветами из Храма — то ли после церемонии Верховного жреца, то ли она ходила в Храм после.

— Здесь красиво. — Таль сделала паузу. — Я слышала, эта мегера явилась. Нира Ялавари.

— Вы не ладите?

— Она ни с кем не ладит. Считая себя выше всех. Однажды заявила моему братцу, что он в Ордене только из милости. — Таль фыркнула. — Может, Джаген и не великий маг, но никто не стал бы держать его в Ордене, будь он бездарным.

— Возможно.

Спорить с Таль Мар-Шайал не хотелось, да и не было у меня оснований. Она склонила голову, так что часть ее тонких черных кос упала на грудь. С интересом, как мне показалось, посмотрела. А потом протянула руку и подхватила бутылку. Ее ладонь едва заметно коснулась моей руки.

— Можно?

— Ты ведь уже взяла. Но аккуратнее.

Звякнули браслеты на запястьях Таль, она отпила из бутылки и поморщилась.

— Боги, какая гадость! Хотя признаю, меда достаточно, чтобы можно было это пить.

— Благородным леди слишком непривычны напитки простых воинов.

Она изогнула темную бровь:

— Вот только не надо говорить, что ты простой воин, рыцарь-командор. Ты…

Не закончив мысль, Таль Мар-Шайал сделала еще глоток из бутылки и все-таки договорила.

— Ты не похож на остальных. Твои манеры безупречны и такие же, как у других аристократов. Но они умеют виртуозно играть — так здорово примеряют маски, что забывают, какие у них настоящие лица. Не помнят себя настоящих. А ты принимаешь правила игры, но остаешься собой. Ты как необъезженный жеребец, Киран. Статный, благородный, но такой же дикий.

— Сочту за комплимент.

Я перехватил бутылку и тоже сделал несколько глотков. Не оставлять же всё леди, решившей сравнить меня с животным. Таль рассмеялась, попробовала взять бутылку, но та выскользнула из ладоней и упала. Мы одновременно свесились из окна, рассматривая глиняные черепки и лужу на брусчатке.

Только в этот момент я понял, что тело Таль прижимается к моему, а ее ладонь скользнула на мои пальцы. Повернув голову, она почти ожгла своим дыханием мою шею:

— Это и был комплимент.

— Что здесь происходит?

Я отшатнулся от слов Таль почти в тот момент, когда услышал Элерис. Больно ударившись спиной о каменный косяк окна. Таль Мар-Шайал присела в реверансе перед королевой:

— Ваш брат всего лишь показывал мне замок и местные детали быта.

Еще раз поклонившись, Таль степенно пошла прочь из галереи, а Элерис только сжала кулаки и сказала, когда Таль скрылась:

— Курица!

С удивлением я смотрел на Элерис, не сразу поняв, что она просто ревнует.

— Ты же знаешь, что для меня есть только одна женщина.

— Я уверена в тебе. Я не уверена в ней.

Я подошел к ней, положив руки на плечи:

— Я искал тебя. Хотел предложить покататься.

— Только прошу, без свиты! Я устала от людей.

— Я же твой Клинок, забыла? Со мной можешь ездить без стражи.

Она улыбнулась и приложила палец к моим губам:

— Но без поцелуев! От тебя пахнет настойкой Беатрис.

Мы надели простые серые плащи и взяли двух лошадей в конюшне. Действительно, королева не могла путешествовать в одиночестве. За единственным исключением — когда ее сопровождал Клинок, собственный телохранитель. И Элерис радовалась такой компании, единственной, как она говорила, ей нужной.

Когда брусчатка двора и ворота остались позади, мы пустили лошадей галопом, направляя их в лес. Можно было доехать до королевского склепа, но я не думал, что это именно то, что нам обоим сейчас нужно. Поэтому мы скакали среди деревьев, пока не оказались достаточно далеко от замка, где могли привязать лошадей и прогуляться пешком.

После дождя мох на стволах выделялся особенно четко, а влага оставалась на волосах.

Став старше, мы с Элерис сбегали уже сюда, в лес недалеко от Тарна. Поэтому даже будучи королевой, сестра пахла туманами и мхами.

Мы расстелили наши плащи на земле, на мокрой подстилке из палых листьев. Элерис смеялась, увлекая меня на непромокаемую ткань, ее пальцы ловко справлялись с завязками, и я невольно вздрогнул, когда прохладные ладони скользнули по моей коже под рубашкой.

— Холодно, — шептала она в мои приоткрытые губы. — Согрей меня.

И наши тела становились огнем. Наши тела становились бездной, в которую мог рухнуть весь мир — но мы бы не остановились.

И ветер относил мой шепот, путал в траве и тонких намокших ветвях.

— Эли…

Я ощущал наш Дар, чувствовал его пульсацию, волну, которую мы случайно выпускали. Мы не могли его контролировать, но в тот миг мне казалось, что возможно всё.

Позже мы лежали на спинах, тесно прижавшись друг к другу, восстанавливали дыхание. И я знал, что Элерис подумала о том же, о чем и я. Когда мы поднимемся, то что увидим вокруг? Землю, выжженную Даром? Мертвые деревья и поникшие травы.

Я приподнялся на локтях и невольно ахнул. Растрепанная, прекрасная Элерис последовала моему примеру. И по ее губам скользнула улыбка, когда она увидела цветы.

Десятки и сотни мелких красных цветов, что появились в мокрой траве благодаря нашему Дару.

Комментарий к 7.

https://vk.com/weallhavestoriestotell

========== 8. ==========

Утром я проспал непростительно долго, поэтому не удивился стуку в дверь. Гостей не ждал, но Гарен Талл наверняка решил лично узнать, почему до сих пор не явился рыцарь-командор. Не рассказывать же ему, что мы с Элерис вернулись только поздно вечером, а часть ночи я провел в ее покоях? Это не оправдание.

Кроме меня, в моей комнате никого не было, а я как раз заканчивал умываться над тазом, полном уже подстывшей воды. Поэтому, не оборачиваясь к двери, только сказал:

— Заходи.

Подхватив полотенце, я вытер лицо и, обтирая капли с груди, обернулся.

Но прикрыв дверь, стоял вовсе не Гарен Талл. Это была Таль Мар-Шайал. С любопытством, которое она даже не пыталась скрыть, леди оглядела меня.

— А ты неплох.

— Я могу одеться?

— Тебе нужно разрешение?

Не отвечая, я подхватил рубашку, заметив, что Таль с любопытством оглядывает комнату, как будто хочет обнаружить в ней что-то необычное.

— Даже у придворного мага покои в несколько раз больше твоих, — сказала Таль.

— Мне хватает. А что, благородная леди успела побывать и у придворного мага?

Она ничуть не смутилась:

— Сол Лиссири — сын давнего друга моего отца. Хотела проведать его.

— И как всё прошло?

— Быстро.

Я с трудом удержался, чтобы не хмыкнуть. Значит, семейство Лиссири живет на территории Дома Мар-Шайал, и Таль хотела поговорить с юнцом. Но тот быстро ее выпроводил. Что ж, Сол, молодец. Но это не значит, что я перестану за ним наблюдать.

Хотя в большей степени это проблема Алавара.

— Что угодно леди? — Не хотелось казаться невежливым, но я успел понять, что с Таль Мар-Шайал лучше говорить начистоту. Она знала правила благородных леди — знала, чтобы их нарушать.

— Торопишься?

— Меня ждут.

— О, тренировка гвардии! Каждое утро леди отправляются гулять по замку и, по странному совпадению, исключительно у тех окон, которые выходят во двор.

Элерис рассказывала со смехом, что все ее фрейлины с нетерпением ждут, когда можно будет подсмотреть за потными и грязными воинами, которые бьют друг друга во дворе кулаками или тренировочным оружием.

Хорошенькое лицо Таль Мар-Шайал, еще мгновение назад усмехающееся, стало очень серьезным. Она негромко сказала:

— Я хочу поговорить. Но не в замке. Рыцарь-командор сопроводит леди на прогулку в город? Или ему нужно спросить разрешения?

На последних словах Таль все-таки допустила в голос яду, уж не знаю, насколько намеренно. Меня ее слова не задевали, но вот само предложение выглядело странным. Но я и сам собирался в город, поэтому если есть возможность узнать что-то у Мар-Шайал, то почему бы нет.

Я вежливо поклонился:

— Буду рад, миледи. Но чуть позже.

— Еще бы, не позже: не пропусти тренировку. Все леди ждут.

Я не знаю, отец ли завел такой порядок или кто-то из королей до него. Я слышал от Беатрис, что среди женщин замка ходит красивая легенда, будто бы один из рыцарей-командоров был влюблен во фрейлину королевы. Но им не позволяли быть вместе, поэтому командор завел порядок ежедневных тренировок воинов во внутреннем дворе. Каждое утро в одно и то же время. И фрейлина вместе с остальными девушками робко выглядывала из окна галереи, а рыцарь смотрел на возлюбленную.

В итоге, конечно же, король растрогался и разрешил женитьбу. А тренировки остались.

Беатрис фыркала, что всё это чушь собачья, но неплохое развлечение и для женщин замка, и для гвардейцев.

Никогда не спрашивал у отца, но подозреваю, он бы практично сказал, что пусть будут зрелища, раз это улучшает навыки бойцов.

Сегодня, как и многие годы до этого, тренировкой руководил Седрик Сонд. Опытный воин, его иссохшее лицо казалось мне старым еще в тот момент, когда я впервые его увидел, едва научившись ходить. Ну, может, то время я и плохо помню, но многие годы после именно Седрика я видел больше всего, он стал не только главным наставником гвардии, но и моим.

Говорили, его предки откуда-то с Островов, поэтому он заставлял нас не только управляться оружием, но и врукопашную. Я не видел в этом ничего странного, пока мне не сказали, что не только в других странах, но даже в Домах принято воевать с оружием.

Что ж, может, именно поэтому воины Дома Крандор считались лучшими. Мы сами были оружием.

Я стоял в стороне, наблюдая, как Седрик показывает приемы, а другая часть воинов бьет манекены, отрабатывая удары. Некоторые гвардейцы отдыхали вдоль неровной каменной стены, поглядывая на окна галерей. То тут, то там мелькали цветные платья, но я не обращал на них внимания.

Подошедший Гарен Талл пытался перевести дух и хлопнул меня по плечу:

— Киран, ты сегодня что-то задумчив, — он усмехнулся. — Больше чем обычно.

— О леди Мар-Шайал. Но это совсем не то, что ты подумал.

Гарен почти восстановил дыхание после того, как его хорошенько погоняли по тренировочной площадке. Он усмехнулся:

— Да ладно, никто не осудит! Первая красотка Менладриса. Слышал, ее пророчат в жены кому-то из Амлатрисов. То ли старшому, который стал главой Дома, то ли среднему. Младший-то давно урвал одну из девиц Ашайи Мевран. Гм… покойная королева Азалин была из Дома Амлатрисов, значит, если Таль выйдет замуж за одного из них, то станет какой-то там родственницей Элерис?

Гарен изображал работу мысли целых несколько мгновений. После чего рассмеялся:

— Ох, в этих связях сам Одноглазый не разберется!

— Твои боги сами все в родстве друг с другом.

— Они не мои, они общие. И это только подтверждает их благородство!

— Как скажешь. Но если кто услышит, как ты отзываешься о леди…

— Все так говорят! А ты меня не выдашь.

Гарен Талл наконец-то восстановил дыхание и покосился на воинов у стены.

— Пойду тоже присяду, надо отдохнуть. Седрик совсем загонял!

— Да ты просто хочешь поглазеть на дам, — улыбнулся я. — Иди уже.

Я попытался сосредоточиться на том, что происходит на тренировочной площадке. Кто справляется лучше, у кого какие сильные и слабые стороны. Но вместо этого в голову лезла странная просьба о прогулке от Таль Мар-Шайал. И вся история о королях-колдунах, Ордене и Даре. Интересно, о чем думает Верховный маг Нира Ялавари, когда смотрит на меня? О том, что я ошибка? Неучтенный элемент? От которого нужно избавиться или использовать?

Она поймет, как велик Дар Элерис. Если уже не знает. И что тогда сделает Орден? Зачем им нужно восстановление Дара? И если они этого хотели, то почему хотя бы несколько сильных магов на стороне заговорщиков? Невозможно, чтобы Нира Ялавари о них не знала. Не может поймать? Или не хочет, потому что одобряет их действия?

— Киран.

Я и не заметил, как рядом появился спокойный Седрик Сонд. Его голос казался таким же высохшим, как он сам. Но с внутренней силой ивового прута: можно согнуть, но сложно сломать.

— Киран, — повторил он. — Давай-ка на площадку.

Я не спорил. Когда-то я видел, как даже отец, будучи королем, в вопросах боя всегда слушал Седрика. Когда-то Сонд обучал и моего отца.

— Рукопашная.

Я не знал имени гвардейца, который только сдержанно мне кивнул. Но тело помнило движения, а теснившиеся в голове мысли наконец-то отступали, я ощущал только мышцы, удары, что-то простое, понятно и близкое.

Пока этот идиот напротив не ткнул под ребра, больно, подло и совсем не по-учебному. Мне захотелось ответить, дать понять, что не стоит со мной связываться. Я жаждал убить его. И почти физически почувствовал, как по венам вместе с кровью струится Дар.

Удар, еще удар, еще…

— Киран!

Я ощутил, как кто-то удерживает меня, не давая нанести новый удар. С усилием заставив себя остановиться, я судорожно вздохнул и опустил руки. Краем глаза заметил испуганное лицо Гарена Талла, который был одним из тех, кто меня держал. А противник уже не стоял передо мной, он лежал на земле, утирая с лица кровь. И он тоже боялся.

— Хватит, — спокойный голос Седрика Сонда будто разрезал напряжение на площадке. — Отдохни, Киран.

Меня отпустили, и я, всё еще тяжело дыша, отошел к стене, где уселся на землю, прислонившись к камням спиной. Прикрыв глаза, откинул голову, ощущая затылком прохладу, которая невольно успокаивала — то умиротворение, которое я в последнее время начал терять.

Ветерок лизнул пропитанную потом рубашку. Я открыл глаза и поднялся на ноги, нашел взглядом Седрика Сонда. Он кивнул, и я, обходя тренировочную площадку, двинулся в замок. Пусть продолжают без меня, сегодня я не хочу кого-нибудь случайно убить.

— Лорд Киран!

Держать лицо, просто держать лицо. Я поклонился леди Ашайе Мевран, шагавшей под руку с новым Верховным жрецом. Вместе с Элерис и еще каким-то юношей, которого я не знал. В замке так много коридоров, ну почему нам обязательно надо было встретиться сейчас?

Может быть, не будь рядом Жреца, леди Ашайя вообще бы ничуть не смутилась. Сейчас же она подала мне руку, по всем правилам этикета, я прикоснулся к ней губами.

На моих ладонях все еще оставалась чужая кровь. Это не укрылось от леди Ашайи, я заметил, как ее глаза расширились. И готов поспорить, Жрец тоже увидел.

— Мы не были представлены друг другу, — сказал он ровным голосом. — Верховный жрец Таланис Рен.

Он обошелся без пышных титулов и длинных формулировок. Я вежливо поклонился и ответил тем же:

— Рыцарь-командор Киран Крандор.

Когда я называл свой Дом, чаще всего, мои благородные собеседники невольно кривились. Это напоминало им, что пусть я бастард, но король признал своим сыном, а значит, я имею право на принадлежность к Дому Крандор. К королевскому Дому.

Но Жрец оставался спокоен, он только кивнул:

— Рад познакомиться. И буду рад поговорить.

Я не сомневался, что Таланис Рен успел осмотреть и пропитанную потом рубашку, и оставшуюся на руках кровь.

Что ж, Верховный жрец, ты не первый, кто хочет со мной поговорить. Разговоры, разговоры! Я не создан для бесед. Я не умею их вести. Я могу только убивать.

Элерис молчала, но я заметил ее встревоженный взгляд. Она не стала спрашивать при посторонних, только леди Ашайя всплеснула руками:

— Ах, мой мальчик, эти ваши тренировки порой столь жестоки!

— Не жестче реальной схватки, леди Ашайя.

— Я слышал, его величество отправлял вас в бой, — сказал Жрец.

С удивлением я глянул на него. Это не было тайной, но казалось странным, почему Таланис Рен решил вспомнить о таких деталях при первой же встрече.

Я кивнул.

— Да, во время стычки с Канлакаром на границе года два назад.

— Слышал, вы показали себя умелым воином, лорд Киран.

— Как любой другой, — вежливо ответил я. Всё еще не понимая, к чему он ведет.

Но Таланис Рен ничего не добавил, снова предоставляя леди Ашайе вести беседу. Я заметил, что она тоже дольше чем стоило, задержала взгляд на Жреце. Ее явно привели в замешательство его слова.

— Мой сын тоже участвовал в той стычке, — сказал она. — А внуки, увы, были слишком малы. Киран, позволь представить одного из них, Нэрис Мевран.

Я наконец-то обратил внимание на четвертого из этой компании, паренька в цветах Дома Мевран. Он вежливо поклонился, бормоча что-то несущественное, а я с любопытством его оглядывал.

— Очень хороший мальчик, — улыбнулась леди Мевран. — Первый раз при дворе. Обладатель неплохого Дара, кстати.

Я посмотрел на него по-новому. Первый раз при дворе, и леди Ашайя тут же знакомит его с Элерис. Леди Мевран могла относиться к нам хорошо, но это не значит, что она не мечтает породнить кого-то из своих многочисленных отпрысков с королевским Домом.

К тому же, у него есть Дар. Может, именно его имя стоит в плане Ордена магов напротив имени Элерис? Может, он, по их мнению, станет ее мужем.

Я рассказал Элерис обо всем. Она действительно знала о королях-колдунах, но отец ничего не говорил о плане Ордена. И он крайне разозлил ее. Крайне.

— Я им что, племенная кобылка? — бушевала она тогда. — Буду спариваться согласно великим планам магов?

Сейчас сестра стояла с таким видом, будто внука леди Ашайя ей навязала — и, скорее всего, так и было. Взглянув на Нэриса Меврана, я улыбнулся и подал ему руку:

— Приятно познакомиться, лорд Нэрис.

Я мог легко ему поклониться, этого достаточно. Рукопожатие было менее формальным, как будто я действительно рад. А Нэрис Мевран с ужасом уставился на протянутую руку, всё еще испачканную в крови.

Прикосновение его пальцев оказалось не сильнее, чем у крыльев мотылька, а после он украдкой почти вытер руку об камзол, но замер под взглядом бабушки. А после леди Ашайя грозно посмотрела на меня:

— Я буду рада, если вы подружитесь.

Это звучало почти как угроза, и мне захотелось ответить что-то в том же духе. Да никто не заставит меня быть другом этому юнцу!

Не знаю, почувствовала Элерис мое настроение или она действительно хотела понять, что происходит. Но ее платье прошелестело, когда она вышла вперед и мило улыбнулась:

— Вы позволите перекинуться парой слов с братом?

Верховный Жрец подхватил леди Ашайю под руку и прошел с ней дальше по коридору. Нэрису ничего не оставалось как последовать за ними. А Элерис отошла вместе со мной к окну, из которого можно увидеть внутренний двор и еще продолжавшуюся тренировку.

— Киран, что случилось?

Она имела в виду вовсе не внука леди Ашайи. Она о другом. А я только смотрел на тренировочную площадку, где сейчас, поднимая пыль и грязь, гвардейцы отрабатывали очередной хитрый прием. Седрик Сонд ходил между взмыленных тел, указывая на ошибки.

— Киран.

— Я чуть человека не убил. Там, на тренировке.

— Что?

— Не знаю, что на меня нашло…

Я без труда уловил образ из головы Элерис: влажный лес, полный мелких красных цветов. Они все еще казались мне прекрасными, но теперь напоминали капли крови.

— Возможно, — отозвался я, — возможно, Дар может многое. Но мой стремится убивать.

— Не только.

— О, Эли, мы ничего об этом не знаем. Мятежные короли-колдуны надежно уничтожили все сведенья о Даре. И пока он был мал, никому и не нужно большее. Но может… может, темные рыцари потому и назывались темными, что ничего, кроме бездны, у них внутри и нет?

Я ощущал ее желание, но сейчас, на виду у всех, Элерис не могла меня обнять. Только тихонько коснуться кончиками пальцев локтя, и через тонкую ткань рубашки я мог ощутить успокаивающую прохладу. А вторую ладонь сестра положила на мою руку, лежавшую на окне. Положила поверх разводов чужой крови и сбитых костяшек.

— Ты сможешь это контролировать.

Она прошелестела платьем, догоняя леди Ашайю и ее внука. Прикосновение — это уже гораздо больше, чем ей стоило себе позволять.

Я стоял еще некоторое время, наблюдая за тренировкой внизу. За четкими выпадами и уверенным, спокойным Седриком Сондом. Когда-то отец говорил, что стоит ровняться на него. И я пытался.

Я — оружие. Оружие не испытывает эмоций. Я — всего лишь верный клинок короны.

Когда наконец-то оставил окно и двинулся к себе в комнату, со мной поравнялся Верховный жрец Таланис Рен.

— Леди Мевран вас отпустила?

Он позволил себе намек на улыбку.

— Она очень уверенная женщина. Но мы не договорили.

— А вы не любите откладывать дела.

— Никогда.

Мы прошли длинный коридор молча, пока мимо проходили чьи-то фрейлины, так быстро, что за ними развевались ленты с их платьев и волос.

— Моя предшественница закончила весьма прискорбно, — сказал Таланис Рен.

Я вспомнил смутные катакомбы под Храмом и тело жрицы, внутри которой остались только кости и месиво. Невольно вздрогнул.

— Да.

— Я рад, что ни вы, ни ее величество не пострадали.

— Магические щиты Храма проверены и восстановлены. Вам не о чем беспокоиться.

— Знаю. — Он помолчал. — Как вы понимаете, я многое знаю.

Мы шагали, пока мимо прошли двое стражников.

— Та схватка у Канлакара… вы должны помнить, лорд Киран. Парня, которого ранило, и он едва не остался умирать на территории Канлакара. Вы его вытащили. Доставили к лекарям. Он выжил.

— Любой сделал бы тоже.

— Мне плевать на любого. Там были вы, и вы помогли. Я такого не забываю.

Жрец остановился перед дверями моей комнаты. И спокойно сказал, прежде чем уйти:

— Его звали Амрис Рен. Это мой сын.

Я благословил богов за воду — и слуг за то, что они ее принесли. Но переодеваясь, не мог не думать о разговоре с Верховным Жрецом. Он не знал, но благодарить нужно не меня, а Седрика Сонда. Он всегда учил нас убивать десятком разных способов и не чувствовать сострадания к врагам. Если в бою они против нас — значит, нужно убить их первыми.

Но никогда — никогда! — не бросать своих.

Застегнув многочисленные крючки мундира, я отловил в коридоре одного из мальчишек-слуг, которых посылали с разными поручениями.

— Знаешь, где покои леди Мар-Шайал?

Он важно кивнул.

— Тогда беги к ней и скажи, что пора отправляться на прогулку.

Но прежде чем Таль Мар-Шайал будет готова, я успею зайти к Алавару. Он обещал посмотреть письма мага-предателя, вдруг нашел что-то кроме того, что можно увидеть обычным глазом.

Тренировка во дворе уже закончилась, замок по-прежнему гудел, наполненный приехавшими Домами и их людьми. Я почти скучал по былому спокойствию, но смутно понимал, что вряд ли оно вновь наступит скоро.

Жаль, Дар никак не предполагает предвиденья. По крайней мере, о таком не слышал даже в легендах.

Но в то же время чем ближе я подходил к комнатам Алавара Вейна, тем отчетливее ощущал: что-то не так. Категорически не так. Хотя ничего странного в том, что Алавар не явился ко мне сам с утра пораньше: он вполне мог всю ночь провести за письмами. Или засидеться и попросту еще не проснулся.

Последние коридоры я преодолевал так быстро, как только мог, чтобы это не казалось бегом. Но на мой стук никто не отвечал.

— Да чтоб тебя, Алавар!

Дверь оказалась заперта, но я не зря достаточно тренировался — а замковые двери делали надежными только в королевских покоях.

Алавар Вейн лежал на полу посреди кабинета. Камин давно не горел, стояла прохлада, но я сразу увидел, что маг дышит. Наверное, в тот момент сработало еще одно проявление Дара: я отчетливо слышал размеренный стук сердца Алавара.

Опустившись рядом с ним на колени, я легонько похлопал его по щекам:

— Эй…

Веки Алавара затрепетали, он медленно открыл глаза, хотя не сразу сфокусировал взгляд на моем лице.

— Ты живой? — задал я самый дурацкий вопрос в мире.

Он не отвечал, и я помог ему подняться. Алавар дрожал, а руки были ледяными — похоже, он давно вот так лежал на каменном полу. Поэтому я усадил его в гостиной и распорядился слугам принести еды и подогретого вина. Потом вернулся в комнату и первым делом растопил камин. Вообще-то, в замке существовала сложная система труб с горячим воздухом и большой печкой рядом с кухней. Но сейчас из-за количества гостей ее не топили — запасов топлива не оказалось на внезапный наплыв народу.

Бесцеремонно войдя в спальню, я нашел теплое шерстяное одеяло и дал его Алавару. Он как раз перестал дрожать, когда принесли еду и подогретое вино. Последнее маг принял, но на завтрак посмотрел уныло.

— Ешь.

Возражать он нестал. И только после этого, налив вина и себе, я устроился в кресле напротив и спросил:

— Что произошло?

— Это письма, — вздохнул Алавар. — Они меня ударили.

— Еще одна ловушка?

— Не совсем. На письма ловушки не поставишь. Но можно… короче, это что-то вроде защиты от взлома. Очень тонкая, даже многие маги ее бы не разглядели. Но я хотел выяснить, кто отправитель.

— Это возможно?

— Есть довольно сложная магия… но, похоже, тот, кто отправлял письма, знал о такой возможности. Он их защитил.

— То есть выяснить, кто отправил, нельзя.

— Нет. Но не так много людей Ордена умеют ставить такую защиту.

— Ну, мы знали, что на стороне заговорщиков точно сильные маги.

— Да я готов поспорить, тут замешана сама Нира Ялавари!

Я не стал возражать. Может быть, замешана, а может, и нет. У Алавара явно с ней личные счеты, к тому же он хочет на ее место, поэтому готов обвинять в чем угодно. Но фактов пока нет.

— Давно ты там лежал?

Алавар глянул в окно, потом вздохнул:

— Я занялся письмами вечером. Не знаю, сколько было времени.

— Почему ты не приходил в себя?

— Этот удар… он направлен против магов. Конечно, учитывая, что только маги и могут попытаться выяснить отправителя! Удар — он как будто расстраивает магию внутри человека. А она как-то влияет на организм. Я не мог очнуться сам.

— Ты бы там замерз.

Он пожал плечами и опустил глаза:

— Что ж, мой долг тебе только множится.

Но мне пришла в голову другая мысль:

— А ты не думаешь, что это было ловушкой?

— В смысле?

— Письма специально зачаровали, что если б на них наткнулся сильный маг, то получил отпор.

— Зачем? О моем приезде никто не знал.

— Возможно, предусмотрели на всякий случай. Или Лорек Баррис действительно не в курсе отправителя. А если бы попробовал выяснить — получил удар.

Алавар только пожал плечами и пригубил еще вина. И посмотрел на мой мундир:

— Ты куда-то собираешься?

— В город. Постарайся не умирать без меня.

Алавар только скривился в ответ, а я поднялся с места. Меня еще ждал наверняка любопытный разговор с Таль Мар-Шайал.

Комментарий к 8.

https://vk.com/weallhavestoriestotell

А я пойду, наконец, читать, а не только писать! :-D

========== 9. ==========

Комментарий к 9.

Прочитав главу, вы поймете, почему я хотела скорее написать ее.

Вот следующую придется подождать. А то чего я, пишу и пишу)))

•••

Многие визуализируют героев. А для меня важнее нащупать подходящую музыку, “услышать” голос и ритм, подходящий персонажу.

Так вот, Киран - это однозначно Poisonblack.

Например, вот: http://pleer.net/tracks/5009132eV9n

Мне всегда нравился Тарн. Элерис не позволяли спокойно разгуливать по его улочкам, но для меня подобных ограничений не существовало. Я был волен в любой момент взять в конюшне лошадь или даже дойти пешком и в полном одиночестве углубиться в узкие городские улочки.

Не уверен, знала ли об этом Таль Мар-Шайал, когда просила показать ей Тарн. Да и поначалу я больше наслаждался городом, нежели обществом благородной леди.

Верхом, мы проезжали по самым оживленным дорогам, но мне хватало и этого. Особенно когда свернули к реке, и я полной грудью вдохнул неповторимый, временами дурно пахнущий речной воздух.

— Ты поведешь леди в порт?

Таль Мар-Шайал надела неброский теплый плащ поверх простого платья и даже накинула капюшон, что было весьма благоразумно с ее стороны. Она оставалась красивой женщиной, а осанку, взгляд ничто не могло спрятать. Но привлекать внимание не стоило.

Сейчас она небрежно держала поводья лошади и смотрела на меня, слегка выгнув бровь.

— И пойдем пить с грузчиками, — заверил я Таль. — Леди ведь хотела увидеть город?

— Я предполагала экскурсию по садам.

— Тарн известен не садами.

Это правда. Тарн никогда не принадлежал Крандорам, но всегда оставался столицей Менладриса, даже во времена королей-колдунов. Именно из-за своего положения в центре многих торговых путей. И сердцем паутины был порт.

— Предпочитаю оставлять политику и экономику брату, — холодно произнесла Таль.

— Почему?

— Он — наследник Мар-Шайалов.

— С каких пор женщина ничего не решает?

— С тех самых, как принадлежит Дому Мар-Шайал.

Я с удивлением посмотрел на спутницу. Да, наследование происходило по мужской линии, но, если в роду оставалась только женщина, она становилась главой. Так и произошло с Элерис: как законная дочь Крандоров, она считалась единственной наследницей короны.

В других странах бывало иначе. Но другими странами никогда и не правили короли-колдуны. Хотя магия существовала во всем мире, и среди способных к ней оказывались как мужчины, так и женщины, но Дар появился и расцвел именно в Менладрисе. Кто-то говорил, что это был магический эксперимент, другие утверждали, что виной то ли специальное воздействие на тела первых королей-колдунов, то ли случайность. Храмовники не сомневались, что на то воля богов.

Таль устремила взгляд на реку, которая виднелась за домами.

— Я — разменная монета для своего отца, Киран. Он будет использовать меня так, как считает нужным. Ты — оружие, а я всегда оставалась инструментом.

— Почему соглашаешься?

— Потому что мой брат для отца — тоже разменная монета. Он уничтожит Джагена, если я не буду подчиняться.

— Наследника?

— У отца есть младший сын. Он представляет большую ценность, чем дети от нелюбимой, навязанной жены. — Таль посмотрела на меня так жестко, что ее взглядом можно было бы разрушать империи. — А я люблю брата. И не хочу, чтобы он пострадал. Думаю, ты меня понимаешь.

Я попытался вспомнить всё, что знал об Уртаре Мар-Шайале. Он никогда не ладил с отцом, но все наслышаны о жестокости главы Дома. Возможно, и к своим детям тоже.

— Об этом хотела поговорить благородная леди?

— Отчасти. Но где же порт, лорд Киран?

Тарн — это многоголосый монстр, сверкающий яркими тканями, фруктами на лотках торговцев, криками зазывал, руганью баб, конским ржанием и тонким ароматом навоза.

Но стоит спуститься к порту, как кажется, что шум прибавился. Только теперь в него вплеталась ругань на нескольких языках, крики чаек где-то под облаками, вездесущий запах специй, перекрывающий даже вонь воды и рыбы. И пестрые спущенные паруса разномастных кораблей, чьи просмоленные бока покачивались у причалов.

Мы остановились, оглядывая открывшуюся картину, и я услышал приглушенный вздох Таль. Не знаю, удивил ее порт или ужаснул.

Но я им восхищался.

Каждый раз он казался мне полнокровным живым существом, так и пышущим любовью к жизни, стремлением идти вперед и дотянуться своими щупальцами даже до дальних уголков мира. Было что-то волшебное в качке суден, в их флагах, на которых можно увидеть и замысловатый знак Островов, и даже звезды далекого Сурана.

Для меня порт так же прекрасен, как и Храм. Но если последний поражал совершенством линий, где ни единая колонна не выбивалась из безупречного замысла чистоты, то порт, наоборот, представал хаосом и переплетением самых неожиданных вещей.

Он тоже был собственным храмом. Но молящимся совсем иным богам.

— И что делал в порту благородный бастард? — спросила Таль Мар-Шайал, когда мы осторожно двинулись вдоль берега, стараясь ни на кого не наехать.

— Иногда его величество отправлял меня с проверкой на важные торговые суда. Или встречать делегации других стран. Чаще я просто проводил тут свободное время.

— И в замке знали?

— Я же бастард. Никто особо не следил.

По крайней мере, мне хотелось в это верить.

Мы с трудом продвигались между ящиками, людьми и лошадьми, когда показался жрец из Храма. Усевшись на землю, он распевал молитвы и держал в руках курильницу, дымящуюся приятным смолистым запахом.

Когда мы поравнялись, я спрыгнул с лошади и кинул в медную чашу рядом со жрецом несколько монет. Служитель Храма кивнул, не прерывая молитву.

Я повел коня под уздцы, но Таль все еще сидела верхом. Она наклонилась, чтобы усмехнуться мне в ухо:

— Не знала, что ты столь набожен, лорд Киран.

— Ничуть. Но мне нравятся их благовония.

Может, она и хотела сказать что-то еще, наверняка едкое, но в этот момент недалеко от нас рухнул один из ящиков, который тащили и не удержали сразу двое матросов. Они начали громко ругаться, и Таль Мар-Шайал выпрямилась в седле. Готов поспорить, она узнала много новых слов.

Мы остановились у большого трактира на краю порта. Здесь всё еще толкались местные, но уже не простые работяги, а те, кто их нанимал. Оставив лошадей, мы прошли в большое светлое помещение. Тут тоже царили вездесущие запахи рыбы и благовоний, кажется, впитавшиеся в деревянные стены и даже балки под потолком.

Таль Мар-Шайал благоразумно не снимала капюшон, и я заметил, как она с опаской посмотрела в сторону большого стола, занятого компанией смуглых, обветренных моряков. Но мы прошли мимо, и я отыскал хозяина трактира.

— Кого я вижу! Киран. Давненько ты не заходил.

Он стоял, уперев руки в бока и смотрел, прищурившись. Учитывая, что Эрвин Кер был почти на голову выше меня и вдвое шире в плечах, выглядел он внушительно. Вечно растрепанная светлая шевелюра и борода, закрывавшая половину лица, дружелюбия не прибавляли.

— Привет, Эрвин, — улыбнулся я. — Не до того было.

Он кивнул. Эрвин отлично знал, кто я такой. Он хлопнул меня по плечу так, что я с трудом удержал равновесие.

— Тебя тут не хватало, Киран! Но я вижу, ты не один.

— Нам бы поесть.

— Не проблема! Но ты заходи еще, поболтать.

Я и Таль устроились за щербатым столиком у стены, но даже тут леди не стала снимать плаща и капюшона. Она заговорила, только когда Эрвин Кер лично принес и поставил перед нами блюда с вкусно пахнущим мясом и овощами.

— А я думала, в замке хорошо кормят, — сказала Таль. — Но оказалось, рыцарь-командор сбегает в порт поесть.

— Мне нравится город. А ты сама хотела его посмотреть. Ешь, иначе остынет.

Она с сомнением отрезала и попробовала кусочек мяса. Но судя по изогнувшимся бровям Таль Мар-Шайал, местная стряпня пришлась ей по вкусу. Некоторое время мы ели молча, но я не выдержал первым:

— Так что же, леди хотела поговорить о своей семье?

— Мар-Шайалы — опасные люди.

— Не сомневаюсь.

— Нас не стоит недооценивать.

Таль потянула за шнурок на шее и вытащила из-под плаща и платья небольшой кулон. Он выглядел очень простым, как застывшая капелька янтаря. А я не был магом, чтобы проверить, есть ли в нем какая-то сила. Но Таль пояснила сама:

— Это артефакт. Он может защитить от воздействия Дара, если тот будет направлен на меня.

Капелька снова скрылась под одеждой.

— У Мар-Шайалов много артефактов, но амбиции моего отца простираются дальше.

— Насколько далеко?

— До конца. До вершины.

Есть расхотелось. Я нахмурился: сейчас Таль Мар-Шайал действительно говорит, что ее отец, глава Дома метит на королевский трон?

— И что он готов сделать ради своих желаний? — медленно спросил я.

— Многое. И ему помогают.

— Кто?

— Я не знаю. Меня в детали не посвящают. Как и говорила, я — всего лишь разменная монета.

— А твой брат?

— Джаген верит, что сможет обыграть отца, быть хитрее. Верит, что значит для него что-то.

— А ты — не веришь?

Таль Мар-Шайал с грустной улыбкой качнула головой:

— Отец заставляет меня делать то, что ему нужно, грозя убить Джагена. Мой брат может верить, что это блеф, но я знаю, это не так.

— И что же ты делаешь?

— Использую свое обаяние, чтобы склонить на нашу сторону тех, кто выгоден отцу.

— И со многими вышло?

— Не очень. Но я знаю, на стороне отца еще кто-то из благородных Домов и кто-то из магов.

Именно последняя фраза убедила меня, что Таль действительно знает о заговоре. Правда, не ясно, правдивы ли ее слова, или она ведет какую-то свою игру.

— И зачем ты это рассказываешь? Чего хочешь?

— Будь я поумнее, попросила бы убежища, — усмехнулась Таль. — Королевский дом оказывает защиту благородным леди? Но тогда отец убьет моего брата. Нет. Я просто хочу, чтобы ты знал. Буду надеяться, что корона вовремя раскроет планы заговорщиков, и мой отец умрет как изменник.

И тогда брат Таль станет главой рода Мар-Шайал. Что ж, ее можно понять — если попробовать принять за правду слова леди, которая решила сбежать из замка, лишь бы рассказать.

Сейчас Таль уже не казалась гордой, наоборот, сидела, опустив глаза на сложенные руки и нервно теребила единственное кольцо на пальце, большой перстень. Но потом подняла голову и в ее взгляде снова отразилась несгибаемая леди Мар-Шайал.

— Лорд Киран, я думаю, нам стоит вернуться в замок.

Я не стал возражать. Но на обратном пути предаваться светским беседам не хотелось, я задумался о том, что сказала Таль. Правда ли это? И если так, каким образом достать доказательства причастности к заговору лорда Мар-Шайла? И главное, кто еще с ним заодно?

Мы проехали мимо площади для казней, сейчас полной горожан, снующих туда-сюда. Почти никто не обращал уже внимания на то, что осталось от бывшего придворного мага, Лорека Барриса. Остатки его тела висели тут же, в назидание всем.

Мне докладывали, что горожане одобрили жестокость по отношению к изменнику — а может, просто жаждали кровавых зрелищ. Я же невольно отвернулся, вспомнив вопли мага, когда ладони Алавар пропускали через его голову энергию.

— Он всё рассказал вам, лорд Киран? — спросила Таль.

— Да, рассказал.

— Всё?

— Он знал немногое.

— Очень жаль.

А я впервые подумал, что, возможно, поспешил. Лорек Баррис признался в заговоре, рассказал о письмах… но с чего я решил, будто больше ему ничего не известно? Не хотел пытать, уверив себя, что это всё.

Теперь уже не спросить. Лорек Баррис ответил за свое преступление, но уже не ответит мне.

Таль скинула капюшон, только когда мы вошли в замок.

— Я не хочу возвращаться к роли благородной леди, — она вздохнула. — Составишь компанию еще немного?

— Недолго.

Мне не хотелось приглашать Таль в свою комнату, но я не мог отказаться от возможности узнать что-то еще. Разлив вино по бокалам, Таль протянула один мне, а сама устроилась в кресле.

Она уже скинула плащ, оставшись в темном платье. Таком простом, что легко могла бы сойти за обычную зажиточную горожанку. Что ж, к выходу в Тарн она подготовилась хорошо.

Правда, ничто не могло скрыть осанку Таль, ее тонкие пальцы, никогда не знавшие тяжелой работы, белую кожу и густые волосы, сейчас стянутые в тугие косы.

Я остался стоять и салютовал ей бокалом:

— Что ж, за то, чтобы мы были теми, кем хотим.

Выражение лица Таль не изменилось. Она снова превращалась в аристократку, привыкшую носить маску и не показывать эмоций. Даже не отпив вина, она посмотрела на меня:

— А тебя часто заставляли делать то, чего ты не желал?

— Не очень, — я пожал плечами и глотнул вина. — Обязанности были. Много. Требования.

— Наверняка меньше, раз ты бастард.

— Больше.

Вдаваться в подробности не хотелось. Но выражение лица Таль едва заметно изменилось, и она кивнула. Видимо, понимая: то, что простили бы принцу, никогда не прощали бастарду. Меня растили в замке, его величество признал своим сыном, но это не значит, что до моих вылазок в порт или город меня не гонял Седрик Сонд. Принцу было бы достаточно крови, мне же требовалось ежедневно доказывать, что она течет в моих жилах не просто так.

— Зато твой отец не делал различий между детьми, — сказала Таль.

— Ты и Джаген — от первой жены Уртара Мар-Шайала.

— Да. Отец никогда не любил мать, согласился на брак только из-за важных торговых договоров с Руарисами.

— И женился повторно после ее смерти.

На последнем слове Таль поморщилась. Ей не нужно было пояснять, я знал, что первая жена Уртара Мар-Шайала умерла как-то слишком таинственно. То ли от внезапной болезни, то ли упав с лестницы. Я помнил смутно, но в свое время это было главной сплетней даже в королевском замке.

Особенно когда Уртар быстренько женился снова.

— Второй брак устроил папочку куда больше, — скривилась Таль. — Любимая жена, такая кроткая, что я за всю жизнь слышала от нее не больше десятка слов. Обожаемый сын. Пока братцу всего восемь, но я уверена, однажды отец сделает всё, чтобы он остался единственным наследником.

Я видел, как непроизвольно сжалась рука Таль на бокале. Что ж, жестокость Уртара Мар-Шайала известна, а его первенец Джаген, увы, так и не проявил должных способностей к магии, которых от него ожидали.

Голова немного кружилась, и я вспомнил, как Алавар говорил о том, что бывает, если не использовать Дар… но сегодня вроде наоборот, Дар развернулся, когда я едва не убил того гвардейца.

Таль Мар-Шайал внимательно смотрела на меня, а потом поднялась единым тягучим движением. Поставила так и не тронутый бокал на стол и подошла ко мне:

— Садись, Киран.

Я не сопротивлялся, буквально рухнул в кресло. Что-то было не так, категорически не так, но я не мог собрать расползавшиеся мысли, как будто хватал туман, ускользающий меж пальцев. Я слышал шелест платья Таль, легкий стук двери.

Она вернулась буквально через мгновение и остановилась передо мной.

— Не знаю, способна ли твоя сестра почувствовать, что тебе плохо? На всякий случай, я послала за ней. Наверное, мне стоит поторопиться?

Перед глазами плыло, и я не мог толком понять, что происходит. Как будто только что Таль Мар-Шайал стояла передо мной, а теперь уже ее корсет распущен — достаточно, чтобы спустить платье с плеч и обнажить грудь.

— У магов есть свои каналы связи, которые не отследить никаким шпионам. Мой брат постоянно связывается с отцом. И тот считает тебя опасным. А королеву — достаточно привязанной к тебе. Ее Дар правда так велик, как о нем говорят?

Я не слышал в голосе Таль торжества или яда. Только бесконечную грусть.

— Я надеялась, что, рассказав об измене отца, почувствую себя лучше, а ты что-то предпримешь… но ведь это не так. Ты не сможешь защитить ни меня, ни брата. Даже ты.

Снова шелест платья, и я почувствовал, как Таль уселась на меня верхом. Она застыла на мгновение, а потом резко, как будто боялась передумать, достала откуда-то из платья кулон, тоже в виде янтарной капли, как висела у нее на шее, и повесила на меня. А потом глубоко вздохнула, и я видел ее грудь с темными сосками.

Таль наклонилась, так что шепот прозвучал у меня над ухом, сразу проникая в голову, разгоняя туман.

— Прости, Киран.

Дверь хлопнула, Таль резко выпрямилась. Мне хотелось встать, оттолкнуть леди Мар-Шайал, сказать тысячу слов… но все они распадались, превращались в клочья тумана, а я сам с трудом мог пошевелиться. Только повернул голову и заметил качающийся, расплывающийся силуэт Элерис.

Она что-то сказала, но я не смог разобрать слов, в ушах шумело, и я только чувствовал гнев сестры. Ее ярость. Ее недоумение и боль. Ее всепоглощающие эмоции.

Тихо, Элерис. Эли…

Но я не мог дозваться до сестры, пелена не желала отпускать, и даже на то, чтобы в голове сформировалось ее имя, ушло слишком много времени. Слишком.

Это ощущалось как вспышка, как толчок, разом выкинувший меня из собственного тела, встряхнувший и вернувший обратно. На один короткий миг, ощущавшийся как вечность, показалось, что мир застыл. Элерис в дверях, Таль у меня на коленях, я сам.

Даже мое собственное сердце замерло и перестало биться.

И в этот момент я отчетливо понял, что Элерис тоже это ощущает.

А потом всё вернулось на свои места. Мир пришел в движение. Сердце медленно и словно неохотно снова начало биться, Таль с визгом упала на пол. Грудь обожгло, там, где кожи касалась янтарная капля. Я с шумом вдохнул.

Краем глаза я видел, как Элерис сначала метнулась ко мне, но потом сделала несколько шагов назад и размытым силуэтом выскользнула за дверь. Я попытался подняться на ноги, но вместо этого рухнул на пол.

Я слышал, как шелестело платье Таль, как она вышла из комнаты. Но в голове плыло сильнее, я не мог подняться. Сил хватило только на то, чтобы нащупать на груди прожженную ткань рубашки, болезненное пятнышко ожога и пустой теперь шнурок. Если это такой же артефакт, что был у Таль, значит, он тоже защитил от воздействия Дара.

Мысли двигались всё медленнее, превращаясь уже не в туман, а в вязкое болото, без осознания и с плывущим вокруг миром. Хотелось просто, наконец, уснуть и не видеть снов. Не видеть ничего.

Пока я не почувствовал, как кто-то помогает мне сесть и сует к лицу флакон с дурно пахнущим зельем.

— Давай, Киран, пей. Давай!

Я почти не запомнил вкуса зелья, зато в памяти осталось, как меня выворачивало после него. Но пока казалось, что я выплевываю сами внутренности, в голове постепенно прояснялось.

— Что произошло? — Алавар сидел рядом, поддерживая. Лицо его казалось бледным и серьезным.

— Как… как ты тут… оказался?

— Прибежал мальчишка. Сказал, его послала леди Мар-Шайал, и что тебе нужна помощь.

— Странно, — сидя на полу я, наконец, перевел дыхание и откинулся на кресло, прикрыв глаза. — Думал, ей поручено проследить, чтобы я сдох.

— Это она тебя опоила?

Я кивнул.

— Надо к Элерис.

— Что? Она тут при чем? У нее надежная охрана.

Я открыл глаза и посмотрел на Алавара. У меня не было сил рассказывать всё произошедшее, но я надеялся, что он поймет, хотя бы в общих чертах.

— Элерис была тут.

— А Таль… — брови Алавара взлетели вверх, он начал понимать. — Хочешь сказать, твоя сестра застала вас здесь? Так вот что это было…

Похоже, как маг Алавар тоже ощутил тот выброс энергии. Я молча снял с шеи пустой шнурок и протянул его. Лорд Вейн покрутил в руках, нахмурился и кивнул.

— Слышал о подобных артефактах. Он…

— Помоги мне.

Он не стал возражать. Шатало сильно, но жить можно. Я хотел видеть Элерис.

Ее покои находились не так далеко, но путь занял целую вечность. Алавар ворчал и ругался не переставая, но помогал мне двигаться вперед. На нас косились с удивлением, но мне было плевать. Я успел взмокнуть, пока добрался до покоев Элерис.

Закрытых.

Я вопросительно посмотрел на стражника. Он выглядел испуганным:

— Ее величество всех выгнала.

Я забарабанил в двери, но никто не открывал. Тогда Алавар просто распахнул их, и мы вошли внутрь. Я ощущал Элерис. Даже не видя, чувствовал ее дыхание, слышал бешеное биение сердца. Мне казалось, не будь в мыслях еще ошметков тумана, я бы воспринимал ее ощущения так четко, как мои собственные.

Мы нашли Элерис в одной из комнат. Она стояла и смотрела на меня, как будто не знала, что делать. В ее широко распахнутых глазах читался страх.

Он стоит передо мной. Его шатает от слабости, волосы слиплись из-за пота, но его разум открыт. И я знаю, что на самом деле произошло в комнате — я поняла в тот момент, когда стояла там. После того как не смогла совладать с эмоциями и Даром.

Она дрожит, делает шаг назад, когда я подхожу. Элерис пытается что-то сказать, но выходит не с первого раза. Я даже не уверен, слышу ее шепот наяву, или он проносится только у меня в голове:

— Я чуть не убила тебя, Киран…

Но я не ощущаю в нем страха. Хотя бы тени опасения. Даже сейчас он верит мне. Не допускает сомнения, что я действительно могла бы убить его.

Но я-то знаю.

Знаю, что не только мой брат не может контролировать Дар. У меня тоже не выходит. И сегодня я чуть не убила Кирана.

Спиной ощущаю стену, резные панели, которые больно впиваются в обнаженные плечи. Некуда бежать, некуда отступать.

А я боюсь — так, как никогда в жизни не боялась. Что снова не смогу контролировать.

Снова причиню ему боль.

— Эли.

Она дрожит в моих руках, плачет. Я целую ее щеку, чувствуя под губами солоноватую влагу слез.

Всё в порядке, Эли.

Она слабо кивает. Она верит мне.

— Он мертв.

Обернувшись, я посмотрел на Алавара, о котором успел забыть. А он сидел на корточках у тела, которого я сразу не заметил. Тот самый внук леди Ашайи Мевран, который таскался за Элерис. Я даже не смог вспомнить его имени.

Зато легко увидел образ из головы сестры. Как она прибежала в свои покои из моей комнаты. Как выгнала всех. А этот глупец попытался возразить. То ли хотел успокоить, то ли бабушка наказала ему не отступать от королевы и угадывать ее желания.

Не угадал.

Элерис просто хотела, чтобы он отстал и заткнулся. Бушующий Дар исполнял желания лучше людей. И теперь камзол на груди отпрыска благородного Дома пропитался кровью, а глаза невидяще уставились в потолок.

Алавар посмотрел на нас с тревогой. Он что-то сказал, но я снова слышал только шум в ушах, а мир начинал качаться.

========== 10. ==========

Комментарий к 10.

Довольно сумбурно, можно было написать лучше… зато узнаем, кто мать Кирана.

В числе прочего)

…Я видел Таль Мар-Шайал. Она стояла у замкового окна со своим братом, Джагеном. Ветер трепал выбившиеся из прически леди волосы. Солнечный свет очерчивал ястребиный профиль лорда. Никого не было рядом, только я сам будто стал невидимым свидетелем их прощания.

— Ты не выполнила задание, — сказал Джаген.

Таль опустила глаза:

— Я не смогла. Ни он, ни она не заслуживают смерти и страданий. Не потому, что наш отец так решил.

— Но и не ты!

Таль покачала головой:

— Я знаю, чем мне грозит неповиновение. Но именно поэтому ты не должен ехать.

— Именно поэтому. Кому-то надо заверить отца, что это случайность, а не твоя вина.

— Не случайность.

— Таль, — голос Джагена звучал отрывисто, как и всегда. — Тебе стоило вызвать Дар королевы.

— Это получилось…

— А еще она должна была убить своего брата. Если бы это ее не сломило, то уж точно подточило уверенность.

Но Таль снова покачала головой. Она сняла с шеи простой шнурок и подняла ладонь, на которой лежал бы янтарный кулон. Но сейчас можно было разглядеть только обугленный кусочек соединительного ушка, к которому крепился амулет.

— Я не смогла, — тихо сказала Таль, — и отец убьет тебя за это, если поедешь.

— Со мной ничего не случится. И я рад, что не случилось с тобой.

В голосе Джагена послышалась теплота, так ему несвойственная. Неразличимая в любое другое время с иными людьми. Он сомкнул руку на ладони Таль, заставляя ее сжать пальцы в кулак. Наклонившись, Джаген поцеловал сестру в лоб.

— Будь осторожна. А я последую к отцу, как он того просит.

…Я видел Джагена Мар-Шайала. Эти картинки не были ясными и четкими. Джаген скакал по дороге, и грязь вырывалась из-под копыт его лошади, ложилась разводами на богатые штаны юного лорда, наследника Мар-Шайалов.

Я видел, как ему под ребра вонзался нож, и кровь покрывала рукоятку с вырезанными розами, символом королевского рода. И предатель шептал на ухо Джагену:

— Привет от твоего отца.

Я почти не мог разобрать следующие картины, но там было мертвое тело Джагена Мар-Шайала, возвращаемое в замок Тарна. Я не слышал, но почти ощущал каждым участком кожи слухи, которые распространял старший Мар-Шайал: это королева приказала убить Джагена. Неправда, которая должна была настраивать против Элерис благородные Дома.

Уртар Мар-Шайал сделает наследником младшего сына. А старший всего лишь станет разменной монетой, чтобы доказать другим Домам, что Крандоры готовы пойти на убийство. И наказать непокорную Таль.

…Я видел Ашайю Мевран, которая что-то высказывала уставшей Элерис, старавшейся сохранить лицо. Выхватил только конец пламенной речи леди Ашайи:

— А ты убила его? Этому тебя учил отец?

— Отец не показывал, как обращаться с Даром.

— Стоило спросить у матери. Жаль, она сошла с ума слишком рано. Может, и ты двигаешься по ее стопам?

Элерис покачала головой. Я знал, что у нее не оставалось сил отвечать, но это неизвестно леди Ашайе. Такой решительной в блеске драгоценных камней в седых волосах, в резких движениях, в огне, что отражался в глубине ее глаз.

— Леди Мевран, — негромко сказала Элерис, — я могу только в очередной раз принести извинения.

— Они не вернут моего внука.

Элерис вздохнула:

— Чего вы хотите, леди Мевран?

— Поговорить с твоим братом.

С удивлением Элерис вскинула брови. Она была готова к ультиматумам и условиям со стороны Дома Мевран, но никак не к подобному.

— С Кираном?..

Леди Ашайя кивнула, ничего не поясняя. Элерис только пожала плечами:

— Он спит. После… после всего, что произошло.

— Ваше величество, вы так и не объяснили, что именно случилось. Я только знаю, что ваш Дар разбушевался, вы не смогли сдержать его. Мой внук мертв, а ваш брат пострадал. Я хочу поговорить с ним. И только после этого дам официальный ответ Дома Мевран.

Королева растерянно кивнула.

…Я видел Элерис, сидящую в своей комнате. Она рыдала на кровати, обхватив руками колени. Ее плечи вздрагивали, светлые волосы растрепались.

Картинка тоже была как будто смазанной, нечеткой.

Я проснулся с ощущением чужих слез на своих губах, с дрожью под пальцами, которая принадлежала не моему телу. И в то же время, когда открыл глаза, я знал, что Элерис сейчас с местной менладрисской знатью, они что-то обсуждают, но даже сосредоточившись, я не мог уловить, слишком сильными оставались впечатления от грёз.

И точно ли это сны? Мне казалось, Дар позволил заглянуть в то, что происходило, пока я спал. Или только произойдет?

Я поднялся с постели. На удивление чувствуя себя бодрым и выспавшимся. Правда, оставалось ощущение, будто всё вокруг — продолжение сна, немного туманное и смазанное. Но такое часто бывало, когда я просыпался.

За окном стоял день, но я совершенно не мог понять, какое именно время. Одежда на мне оставалась вчерашняя, пропитанная потом, так что я скинул ее и быстро переоделся. Прикинув, что, даже если мои сны не соответствовали действительности, предстоит говорить с леди Ашайей и с Таль, надел простой мундир с пурпурной лентой — знаком отличия рыцаря-командора. Умылся в нашедшемся тазу с вчерашней водой.

Когда я вышел из комнат, отыскать гвардейца оказалось легко. Без меня они также исправно сменялись на постах. Он приветственно кивнул:

— Рыцарь-командор…

— Какой сейчас час?

Он посмотрел недоуменно, потом нахмурился:

— Час до ужина.

Значит, я проспал большую половину дня. Я кивнул, как будто именно этого и ожидал. На самом деле, я не ожидал вообще ничего. Но меня волновал и другой вопрос: мои сны отражали реальность или не очень?

— Где леди Таль Мар-Шайал?

— Ее Величество приказали не выпускать ее из покоев.

То есть Элерис заперла ее в комнате. Не так уж и плохо — зная Элерис и то, что она легко увидела в моей голове, можно было ожидать, что Таль окажется в темнице.

— А ее брат? — спросил я. — Джаген Мар-Шайал.

— Лорд Джаген отбыл к своему отцу. Ее величество не стала его удерживать.

Я понял, что у меня по спине невольно пробежал холодок. Элерис не могла остановить Джагена, если не хотела ссориться с Домом Мар-Шайал. Но в моих то ли снах, то ли видениях того убивали, сваливая вину на нас.

— За ним! — прорычал я. — Живо! Пусть Гарен Талл этим займется. Вернуть Джагена Мар-Шайала в Тарн и замок во что бы то ни стало! Пригрозите ему королевским указом, если нужно, но чтобы он был тут.

— Но… королевского указа не было…

— Моего слова мало?

Гвардеец замотал головой и кинулся исполнять. Я знал, что приказ рыцаря-командора и тем более Клинка Менладриса считается вторым после королевского. Мне не хотелось использовать свое положение таким образом, напоминать о нем бедному гвардейцу и себе самому. Но Джаген Мар-Шайал должен вернуться в замок.

Пока он еще жив.

Больше я для него сделать ничего не мог, поэтому решительно зашагал к Алавару Вейну. Я помнил, он был рядом, когда я отключился, а значит, сможет рассказать, что произошло, и сколько еще из моих снов реальны.

Я хотел постучать, когда Алавар распахнул дверь. Его глаза удивленно расширились: он явно куда-то собирался.

— Киран? Заходи.

Он впустил меня внутрь комнаты.

— Ты давно проснулся? Что знаешь?

— Ничего. И надеюсь, ты просветишь.

Алавар предложил вина, но я покачал головой, усевшись в одно из кресел. Маг только усмехнулся и налил из графина себе.

— Начнем с того, что Таль Мар-Шайал тебя опоила.

— Чем?

— Болотным лимонником.

— Серьезно? Травка для бедняков. Горожане иногда ее берут.

Чтобы крепче спать и не видеть кошмаров. Для знати считалось дурным тоном использовать подобные снадобья: просто помолись богине на ночь и будешь крепко спать. Истине соответствовало слабо, поэтому аристократы втайне употребляли и болотник, и другие травы.

— Знаешь, где Таль его взяла? — спросил Алавар. — У Сола Лиссири. Этот идиот поверил в сказки, что леди плохо спит.

— Ну, могу заверить, что придворный маг делает неплохие снадобья. Спал я отлично.

Алавар нахмурился и поболтал вино в бокале. Потом залпом его выпил. Что-то было не так.

— Не должен был, — наконец, сказал Алавар. — То ли благородная леди умудрилась налить тебе лошадиную дозу, которую ты не почувствовал, то ли болотник как-то начал взаимодействовать с твоим Даром. Я слышал о таком. Точнее, читал в паре манускриптов. Короли-колдуны использовали его и подобные снадобья, чтобы снимать барьеры у Дара.

Я нахмурился:

— Мне снились странные сны. Кажется, хотя бы часть из них — точно реальность.

— Возможно, и другие. Будь… аккуратен в ближайшее время.

Я слишком задумался о том, что часть видений могла быть будущим, поэтому не сразу обратил внимание на интонации Алавара. А потом посмотрел на него с удивлением. Он пожал плечами.

— Я понятия не имел, чем тебя напоили. Честно говоря, когда тебя увидел, то подумал, сдохнешь прямо там.

— Это было бы прискорбно.

— Ага, запачкал ковры в комнате. Они у тебя, между прочим, яраванской работы.

Мы оба усмехнулись, разрывая возникшую было тонкую нить напряжения. Я поднялся: оставаться дольше не было возможности, если всё, что я видел, правда.

— Леди Ашайя хочет поговорить со мной.

Алавар кивнул:

— Идем. Я слышал, она долго беседовала с ее величеством. Увы, скрыть смерть Нэриса Меврана не удалось.

Вот как его звали. Мы уже покинули покои Алавара, и пока шли по гудящему придворными замку, маг вполголоса рассказывал о том, что все уже в курсе, что внук леди Ашайи умер в покоях королевы. Кое-кто догадывался, что виной тому Дар, но большинство не имели представления и смаковали сам факт, который находили весьма пикантным.

— И какая версия самая распространенная? — спросил я.

— О, последнее, что я слышал, будто Нэрис Мевран хотел силой взять королеву, а она его убила. Честно говоря, об этом рассказывают с восторгом, Элерис тут предстает этаким борцом. Но не вздумай говорить об этом при леди Мевран.

Конечно, я и не собирался. Но прося доложить обо мне Ашайе, с удивлением понял, что вообще не успел ни о чем подумать. Едва я проснулся, то действовал по инерции, потому что должен, но никак не успевал продумать свои слова.

Да и не мог понять, зачем именно я понадобился леди Ашайе. Она хочет узнать, что произошло? Или догадывается про Дар?

Леди Ашайя Мевран встретила меня в своих покоях и даже не поднялась из резного кресла, утыканного подушками. Плохой знак.

Она только властно махнула рукой, усыпанной перстнями, и указала на соседнее кресло, куда я покорно сел.

— Как ты себя чувствуешь, Киран?

— Благодарю, всё хорошо, леди Ашайя. Позвольте выразить вам свои соболезнования.

— Спасибо, Киран. — Ее губы сжались в тонкую линию, а потом Ашайя как будто усилием воли расслабилась. — Это действительно серьезная потеря для Дома. И… неожиданная. Я знаю, что Элерис убила моего внука Даром. Поверь, в моем Доме тоже есть маги, и они доложили об этом. Скажи, Киран, такое случалось раньше? Элерис убивала Даром?

— Нет.

Мне казалось, я ответил слишком поспешно, поэтому не стал ничего добавлять, чтобы не усугубить ситуацию. А перед глазами стоял тот мертвец из похитителей Элерис. Тогда она впервые проявила смертоносность Дара. У внука леди Ашайи хотя бы не осталось месива на месте грудной клетки.

…Я видел леди Ашайю в темных траурных одеждах с цветами лилий в руках. Вокруг нее высились храмовые колонны, а она не слушала жрецов, а тихонько говорила стоявшему рядом генералу:

— Передайте Уртару Мар-Шайалу мое согласие. Я поддержу его. Нам нужен сильный правитель, который может контролировать себя.

Моргнув, я снова видел леди Ашайю Мевран перед собой. В другой одежде, да и Храма вокруг не наблюдалось. Стоит взять себя в руки.

Леди Ашайя приподняла бровь, как будто интересовалось, что такое.

— Всё в порядке, Киран?

— Да. Я знаю, вы хотели поговорить со мной.

— А ты никогда не ходишь вокруг да около. Это мне и нравится.

Леди Ашайя вздохнула. И на миг я увидел перед собой ту самую женщину из видения, которая даже в траурных одеждах думала о политике.

— Я хотела увидеть, какова Элерис. И мне не понравилось то, что предо мной предстало. Нам нужна королева с Даром. Но та, что подчинит его себе. А не наоборот. Я не готова приносить клятву верности Дома юной принцессе, которая может пойти по стопам безумной матери.

— Вы говорите об измене, леди Ашайя?

— О нет, мой мальчик. Я говорю лишь о том, что вижу на троне другого.

— Уртара Мар-Шайала.

Вот теперь она удивилась, действительно удивилась. Но леди Мевран не зря столько лет управляла Домом. Она быстро взяла себя в руки:

— Лорд Мар-Шайал жесток и думает только о своей выгоде. Нет, Киран. Я хочу, чтобы на трон взошел ты.

Настал мой черед в изумлении смотреть на леди Ашайю. А она и не думала смущаться. Или шутить.

— Я бастард, — только и мог сказать я.

— Так что половина крови в тебе точно королевская, — не моргнув глазом, ответила Ашайя. — При безумной сестре будет несложно убедить за тобой пойти. Людям и гвардии ты уже нравишься. А твоя мать тоже была благородных кровей.

— Вы знаете о ней.

— И все узнают. Ты согласен?

Я не сразу понял, что именно она спрашивает. А потом решительно встал. Перед глазами услужливо замаячили видения, где леди Ашайя идет против королевского Дома.

Мне стоило соврать ей. Сказать, что я согласен. Тянуть время как угодно, выкручиваться, пока не придумаем план. Пока я хотя бы не поговорю с сестрой.

Но соглашаться — даже для вида — казалось предательством по отношению к Элерис.

— Леди Мевран, я не изменник.

— Ты дурак, — вздохнула она. — Я догадываюсь, что произошло. Она чуть не убила тебя, Киран, а ты всё равно ей верен.

Она только пожала плечами, показывая, что разговор окончен. А я и сам хотел как можно скорее покинуть комнату, вырваться из аромата духов леди Ашайи и видений, которых даже не мог разобрать — но они размывали картинку реальности перед моими глазами.

— Чего она хотела? — Алавар ждал у покоев леди Ашайи и терпением не отличался.

— Посадить меня на трон. Предать королеву. Она не принесет клятву.

Я привалился спиной к стене, прикрыл глаза, надеясь, что видения стихнут. Алавар еще что-то говорил, но я его не слышал. Хотя и картин перед глазами не мог понять. Они сливались в единое пестрое полотно без начала и без конца. Я толькоразличил истекающего кровью Джагена Мар-Шайала, которого уже видел, и рыдающую Элерис. Я зацепился за последнее, ощутил, что это уже не будущее, а настоящее.

А потом видения схлынули, оставив только встревоженное лицо Алавара.

— Киран, что происходит?

— Я вижу… не могу толком понять.

Он размышлял всего мгновение, потом спросил:

— Ты знаешь, где Элерис?

— У себя.

— Идем к ней. Я могу оградить твой Дар, но потом только хуже будет. Это всё болотный лимонник, он рвет барьеры. Просто надо переждать.

Последнее не казалось особенно сложным, пока мы шли по коридорам замка. До тех пор, пока я не увидел покойную королеву Азалин. Она выглядела совсем как живая. Обошла нескольких слуг, спешивших по коридору, приблизилась к окну и, поднявшись, легко шагнула в него. Только взметнулся длинный подол ее платья. Взметнулся и исчез, поглощенный небом.

Я остановился на месте, затряс головой. Королевы Азалин тут не могло быть. Она мертва уже много лет! Я видел прошлое? Или мое воображение, подстегнутое Даром и болотником так разыгралось.

— Киран?

Я вцепился в руку Алавара, зная, что он-то точно тут рядом, но вместо облегчения, меня захлестнули новые видения.

…Я видел Алавара. Он сидел в комнате с другим мужчиной, которого я сразу узнал. По тем же слегка раскосым глазам и медному отблеску в волосах. Старший брат Алавара и наследник Дома Вейн.

— Почему? — спрашивал Веснер.

— Я поеду туда, — говорил Алавар. — В королевский замок. А вы с отцом приезжайте на Церемонию.

— Если она вообще состоится. И если мы будем присягать именно королеве.

Видение осыпалось, а я обернулся к Алавару, выдохнув только:

— Ты знал! Знал о заговоре.

Он удивился. Но быстро взял себя в руки.

— Знал. Но не всё. Только то, что он есть.

— Твой брат в курсе.

— Мой брат не то чтобы единственный авторитет для меня.

Я не стал выяснять детали, хотя мне очень хотелось. Если Веснер Вейн в курсе заговора, значит, он что-то рассказывал Алавару. Или не счел младшего брата достаточно преданным? В моем видении Алавар не жаждал скорее присоединяться.

А потом я снова увидел окровавленного Джагена и затряс головой, прогоняя видение.

— Мне нужно к гвардейцам. И к Таль.

— Нет, — мягко возразил Алавар. — Тебе нужно переждать, пока Дар не успокоится. И готов спорить, лучше всего это делать рядом с Элерис.

Я не стал ему возражать, крепко вцепившись в предплечье мага. Так, по крайней мере, я не терял направление, когда перед глазами снова кружили видения.

…Я видел отца. Он стоял посреди замкового коридора, утопавшего в закатных лучах солнца. Светловолосый, статный и суровый — я редко видел на его лице улыбку. Но он смеялся. А рядом невысокая красивая женщина, в бархате платья и алых лучах солнца. Она что-то рассказывала, и грозный король Менладриса смеялся. В этом видении не было слов, только звуки и ощущение тепла.

И уверенность, что это и есть моя мать.

Мы уже подходили к покоям Элерис, я знал это, но повернулся к Алавару. И знал, что на этот раз не отступлю, пока не получу правду.

— Кем была моя мать? Что это за тайна?

Я стиснул предплечье Алавара и мне показалось, что мысленно я также сжал его разум. Маг побледнел, и я тут же невольно отшатнулся, и мысленно, и в жизни. Ощутил спиной стену.

— Хорошо. — Алавар зажмурился, как будто приходил в себя. Потом в упор посмотрел на меня, полностью собранный. — Ее звали Авеналира. Авеналира Вейн. Младшая сестра моего отца, она была фрейлиной в замке. Моя тетя.

Я снова убила человека, и его остекленевшие глаза смотрели не в потолок, а в мое нутро. И пусть Нэриса Меврана давно забрали, но я всё еще видела его бледное лицо.

И снова оказавшись одна в своих покоях, я не могу сдержать слез.

Я убила его. Убила, убила, убила…

И чуть не убила Кирана. Я знаю, что он проснулся, ощущаю его, но боюсь с ним встретиться. Мне кажется, он должен быть зол на меня. И уж точно не простит. А скрывать свои чувства от меня никогда не сможет — и я почувствую даже тень сомнений в глубине его души.

Но если он не будет в меня верить, что же тогда останется?

В дверь стучат, а потом, не дождавшись разрешения, входят Киран и Алавар. Как будто всё повторяется. Только на этот раз в комнате нет трупа.

— Что…

Мой вопрос спотыкается о Кирана. О его растерянный блуждающий взгляд, который видит… да, в основном он видит не меня и не эту комнату. Алавар усаживает его на кровать и смотрит на меня:

— Сделай что-нибудь. Этот болотник… Дар решил показать ему видения и прошлого, и настоящего, и будущего. Он…

Он сходит с ума, мысленно заканчиваю я. Мою мать мучили видения, они же свели ее в могилу. А на Кирана сейчас сразу обрушились они все.

Я опускаюсь перед ним на колени, беру за разгоряченную потную ладонь и пытаюсь заглянуть в глаза.

— Кир…

Из его глаз на меня смотрит бездна.

Я боялась потерять брата, но сейчас он терял сам себя. И это было куда страшнее.

Поднявшись на ноги, я беру лицо брата в ладони, заставляю его пустые глаза уставиться на меня. Наклоняюсь, щекоча его кожу прядями волос, касаюсь губ поцелуем. И отстранившись, шепчу в них:

— Кир, вернись ко мне.

========== 11. ==========

Комментарий к 11.

Мне кажется, эта глава какая-то скучная… сплошные разговоры, которые вроде как не добавляют ничего нового.

Но и не писать их, а только упоминать - странно. Много деталек.

Поэтому простите. В следующей раз будет повеселее.

А может, я просто в очередной раз в условной середине начинаю думать, что выходит какая-то чушь)))

Первое, что я понял, когда проснулся, что больше не вижу будущего.

Только устойчивое настоящее. Никаких видений, даже снов — и в этот момент я был готов отказаться и от них, лишь бы больше не путаться, что есть реальность, а что… вероятная реальность.

Я открыл глаза и заморгал. Мне казалось, что должен ударить яркий свет, но ничего такого. В поле моего обозрения оказался столбик кровати и темное окно. Похоже, наступил вечер этого длинного дня.

Под щекой ощущалась жесткая ткань платья Элерис, а ее пальцы гладили меня по волосам. Она сидела на кровати, прислонившись спиной к стене, а моя голова лежала у нее на коленях.

Я окончательно проснулся и поднялся, усаживаясь напротив сестры. Она выглядела уставшей, а платье помялось: не знаю, как Элерис может ходить в такой жесткой ткани.

Сестра улыбнулась и провела рукой по моей щеке:

— У тебя след остался от складок.

Потом посерьезнела и нахмурилась:

— Как ты?..

Мне не нравилось видеть ее обеспокоенной, особенно когда причиной этого беспокойства был я сам. Но тут не пришлось врать, чтобы ее успокоить:

— Кажется, без видений.

Плечи Элерис, затянутые тканью, расслабились.

— Алавар рассказал, что так может действовать на Дар настойка болотника. И что через пару часов всё пройдет. Но… ты напугал меня, Кир.

Она обхватила себя руками и казалась очень маленькой и хрупкой, напуганной девочкой, а не королевой могущественного государства. Не знаю, то ли это, то ли то, что она назвала меня коротким именем, которое произносила очень редко, но я понял, что Элерис действительно испугалась.

Я притянул ее к себе и обнял, она уткнулась носом в плечо, затихнув, не шевелясь, ощущая — я знаю — тепло моего тела. Я держал ее, пока не почувствовал, что она успокоилась. А потом Элерис первой отстранилась. Но не слишком, и ее ладонь легла на мою руку.

— Когда Алавар тебя привел, я вспомнила свою мать. Ты казался таким же безумным. Потерянным.

— Это было ужасно, — признал я. — Надеюсь, что видения подбрасываются Даром только из-за болотника, и это не станет привычкой.

Я внутренне содрогнулся, а Элерис крепче сжала руку на моих пальцах.

— Спасибо, что вытащила меня оттуда. Не дала упасть.

— Спасибо, что вернулся.

Я не стал рассказывать Элерис о видении с ее матерью в коридоре. Как королева Азалин уверенно шагнула из замкового окна. Что в тот момент видела она? И успела ли понять, что, последовав за видением, обрела только смерть? Наверное, это ужасно страшно, если в момент падения Азалин осознала всё происходящее — осознала, но поздно было что-то делать, пока ее тело не коснулось брусчатки.

Я посмотрел на Элерис:

— Ты можешь увидеть то, что видел я.

Она покачала головой:

— Только ощущаю видения внутри тебя. Но увидеть — нет. Что там было, Киран?

— Сначала расскажи, что произошло за последние… пару часов, говоришь?

— Не знаю. Я не выходила отсюда.

— Тогда нам стоит. Побеседовать с Таль, да и надо узнать, удалось ли вернуть Джагена в замок.

— Нет, — наигранно строго возразила Элерис. — Алавар сказал, что, когда очнешься, тебе понадобится хороший ужин. Как он там выразился? Подожди. «Этот дурень наверняка не ел весь день».

Я действительно только завтракал с Таль в порту, и казалось, с тех пор прошла бездна времени. А я ощущал себя не выспавшимся, а скорее, ослабевшим, как будто после болезни. Поэтому не стал отказываться, когда Элерис вызвала слуг, и они тут же накрыли прямо на столике у кровати. В конце концов, если Джагена вернули, то моя помощь не нужна, а если нет… неважно, сейчас мы начнем разбираться с последствиями или полчаса спустя.

Элерис искренне возмутилась, когда я стащил из ее тарелки кусочек овощей, и слушать не хотела, что у нее вкуснее. Закончив, она скинула платье и переоделась в новое, заявив, что с «этой сучкой» она поговорит вместе со мной. Имея в виду Таль.

Я зашнуровал платье сестры, и ей не пришлось звать камеристок. Мы делали так с детства: я помогал ей одеваться и даже умел плести вполне сносные косы. Раньше нам нравилось проводить больше времени вместе, не допуская в спальню лишних слуг.

И я невольно радовался, что ничего не изменилось.

Именно поэтому у Элерис нашлась свежая одежда и для меня — припасенная для тех случаев, когда я покидал покои королевы уже под утро. Только ножны с отцовским мечом оставались неизменны. Рыцарю-командору предписано ходить с оружием, но эта обязанность меня… успокаивала.

— Идем, Киран, — вздохнула Элерис, — что бы там ни было.

Я взял ее под руку, и мы вместе покинули покои королевы. А за резными дверьми нас уже поджидал замок в вечерних огнях и новости политики.

Первым делом я узнал у стражи о Джагене, а Элерис доложили о леди Ашайе Мевран.

— Она уехала, — нахмурилась Элерис. — Она не принесет клятву на Церемонии.

Формально те, кто не дал клятву, не могут считаться изменниками. В конце концов, пока что леди Мевран просто не повинуется. Но я не сомневался, что мое видение правдиво, и леди Ашайя присоединится к Уртару Мар-Шайалу. Элерис тоже это понимала, я успел рассказать.

Значит, Дом Мевран отказывается поддерживать королевский Дом. И это скверно, очень скверно.

— Зато у меня хорошие новости, — улыбнулся я. — Джагена Мар-Шайала успели перехватить и вернуть в замок. Он сейчас в своих покоях и, говорят, ругается, как портовый грузчик.

Элерис фыркнула.

— Зато живой. Мар-Шайал… давай наведаемся к нему. Пока он не разнес половину покоев в праведном гневе. И, может, он что знает о планах отца.

И замок расстилался перед нами огнями и гобеленами, пока мы рука об руку шагали в будущее.

Сказать, что Джаген Мар-Шайал был зол — это сильно преуменьшить действительность. Он был в ярости. И кажется, не кинуться на нас с кулаками ему мешало только воспитание и правила этикета, не выветрившиеся из его головы.

Он шагал из угла в угол, и наверняка приди мы с Элерис чуть позже, на ковре осталась бы протоптанная дорожка. Услышав нас, Джаген резко обернулся, но не сдвинулся с места. Он не стал кланяться, только яростно произнес:

— Что всё это значит? Меня притащили сюда, ничего не объясняя, и заперли. Я что, под арестом? С какой стати?

Джаген не успел переодеться, оставаясь в простом дорожном костюме, покрытом пылью, только плащ снял. А я не сомневался, что в моем видении на нем была та же одежда. Значит, успели. Но все же, видя узорную вязь Дома Мар-Шайал на камзоле, я невольно вздрогнул: в видении ее заливала кровь.

Элерис как будто невзначай положила руку мне на плечо и обратилась к нашему невольному пленнику:

— Лорд Джаген, будь вы под арестом, то сидели бы в не в этой уютной комнате, а в подземных казематах. Поверьте, вы их ни с чем не спутаете.

Кулаки Джагена сжались и снова разжались, но он не произнес ни слова. А Элерис отпустила меня и, шелестя юбками, направилась к Джагену. Но не прямо, а как будто обходя его по кругу.

Словно хищник, крадущийся к жертве.

— Вы здесь ради собственной безопасности. Пока мы не узнаем, кто из ваших людей предатель, и не захочет ли он закончить свое дело прямо тут, в замке.

По пути я успел приказать собрать всех людей Мар-Шайалов и был уверен, что сумею узнать того, кто в видении убивал Джагена. Даже не сомневаюсь, что при нем найдется кинжал с изображением розы. Надеюсь только, пытать придется не мне.

Хотя на допрос своего человека еще должен дать согласие сам Джаген.

А Элерис приближалась к нему.

— Вы знали, лорд Джаген, что отец приказал убить вас?

Вместо удивления, он нахмурился и скрестил руки на груди:

— Это вам сестра наговорила? Ерунда.

— Дар не ошибается.

Джагену потребовалось несколько секунд, чтобы понять услышанное. Он нахмурился:

— Но и доказательств нет. Только ваши неясные видения. Их можно и придумать.

— Доказательств нет, — мягко согласилась Элерис и остановилась рядом с Джагеном. — Поэтому мне нужно разрешение на допрос ваших людей.

Но Джаген Мар-Шайал не собирался сдаваться так просто. Он отстранился от Элерис и покачал головой:

— Я не позволю пытать своих людей. Да что вы вообще решили? Что можете спокойно удерживать в заключении наследника Мар-Шайалов? Когда другие Дома узнают…

— Я сам тебе кинжал вгоню меж ребер, если не заткнешься, — негромко сказал я.

Джаген замолчал. Он с удивлением смотрел на меня, явно хотел что-то добавить, но не стал. Отвернулся к окну, как будто мог там что-то увидеть, потом снова посмотрел на меня и куда спокойнее спросил:

— Кинжал, значит? Ты его видел?

Я кивнул:

— Клинок с розами и привет от твоего отца.

Джаген вздрогнул. Похоже, это очень в духе Уртара Мар-Шайала.

— Отец не питает ко мне особой любви, — глухо сказал он. — Но не думал, что он когда-нибудь всерьез дойдет до убийства. Хорошо. В конце концов, я ничего не теряю, а вы можете оказаться правы. Я даю разрешение на допрос моих людей. Если кто-то из них получил приказ от Уртара Мар-Шайала об убийстве, я хочу знать.

Элерис кивнула и почти скользнула обратно ко мне, прижавшись куда откровеннее, чем стоило бы. Но я продолжал ощущать ее страх и опустошенность, которые она старательно прятала под маской королевы. Достаточно для всех — но не для меня.

Я хотел расспросить Джагена, знает ли он что-то о планах отца, но Элерис предупреждающе сжала мое плечо. И она права: лучше расспрашивать, когда мы найдем предателя и докажем Джагену, что хранить верность отцу необязательно. Он вспомнит даже мелочи. И они смогут нам помочь.

Мы собирались уходить, когда нас догнал вопрос Джагена:

— А что насчет моей сестры? Таль?

— Она тоже наша гостья, — холодно ответила Элерис.

Таль Мар-Шайал встретила куда спокойнее, чем ее брат. По крайней мере, она не ругалась, не пыталась вытоптать ковер и не кинулась на нас с упреками. Сестра Джагена спокойно сидела в кресле, сложив руки, как будто ждала нас. В том же простом платье, в котором утром — невообразимо давно! — мы ездили с ней в порт. На столе лежали остатки ужина, который не успели убрать слуги.

Таль казалась изваянием, высеченным из мрамора и отрешенности.

При виде королевы, она заметно дрогнула, но поднялась и присела в реверансе.

— Ваше величество.

Элерис царственно кивнула, а я внезапно понял, что не знаю, что сказать. Я понимал, произошедшее в моей комнате — видение разговора Таль и Джагена только всё подтвердило. Мне не требовались объяснения, уж точно не нужны оправдания. Но и сухо выспрашивать у Таль, что ей известно о планах отца, просто не мог.

Она нарушила молчание первой. Склонила голову, как будто заранее покорялась любому решению:

— Что со мной будет?

— Ты предала корону, — холодно произнесла Элерис. — Подготовила всё, чтобы спровоцировать мой Дар. Хотела убить рыцаря-командора и моего брата. Я не отправила тебя в темницу только из уважения к высокому положению.

— Не трогай ее, Элерис.

Они обе одновременно с удивлением посмотрели на меня.

— Знаю, всё должно было закончиться моей смертью, — обратился я к Таль, — но благодаря твоему амулету, я еще жив. Спасибо.

— Конечно, ведь до этого ты чуть не умер совсем даже не из-за нее.

Королевское достоинство все-таки изменило Элерис, в ее словах без труда ощущался яд, и Таль снова опустила голову, признавая, что королева права. Таль Мар-Шайал планировала именно это.

Но порой мы делаем что-то из убеждений, а иногда — потому что нам не оставляют выбора.

— У тебя были другие приказы от отца? — спросил я.

Таль покачала головой.

— Еще амулеты?

— Да, несколько. Отец приказал их взять. Ничего особенного…

— Пусть их проверит, — я хотел сказать «придворный маг», но вспомнил темную лошадку Сола Лиссири. — Пусть их проверит Алавар Вейн. Не хочу сюрпризов.

Таль Мар-Шайал снова кивнула. Либо она и вправду целиком покорялась нам, либо это искусная игра. Но в моем видении не было никого, кроме Таль и ее брата, и там она точно не играла.

— Уртар Мар-Шайал приказал убить Джагена по пути из замка. И представить всё так, будто это вина мстительного королевского Дома.

Таль снова посмотрела на меня, ее глаза расширились, но я не сразу понял, что это обычный страх.

— Я увидел это, — продолжал я. — Мы успели вернуть Джагена в замок. Он сейчас в безопасности.

Таль шумно выдохнула:

— Мне… будет позволено увидеться с ним?

— Нет, — голос Элерис оставался сух. — По крайней мере, до тех пор, пока он не расскажет всё, что знает. А что известно тебе? О планах Уртара Мар-Шайала.

— Ничего. Он не посвящал меня в детали.

Элерис бросила быстрый, едва уловимый взгляд в мою сторону. Она не верила в слова Таль. Достаточно умная леди Мар-Шайал должна была что-то знать — если ей не рассказывали, так выясняла сама.

Элерис приблизилась к ней:

— Я бы предпочла, чтобы ты сделала это сама. И не пришлось заставлять.

— Я ничего не знаю! Мне даже неизвестно, отец стоит во главе заговора или он действует с кем-то.

— Хорошо, — Элерис отступила. — Раз мой брат просит не трогать, в темницу ты не отправишься. Но посидишь пока тут, под замком. Пока не вспомнишь деталей.

Элерис оставалась непреклонна, и я лучше кого бы то ни было знал, что она не передумает. Только не сейчас. Она развернулась к двери, показывая, что разговор окончен, и Таль торопливо присела в реверансе. Я тоже не стал задерживаться и вышел вслед за сестрой.

— Она что-то знает, — заявила Элерис. — Может, если бы ее брат умер, она стала поразговорчивее.

— Если б Джаген умер, мы бы долго разгребали последствия.

— Да. Ты прав. Просто… она не может не знать.

— Но может до сих пор бояться.

Элерис неопределенно повела плечами. Я почти физически ощущал ее усталость.

— Мне нужно отдать кое-какие распоряжения, — сказала она. — Когда закончишь с Мар-Шайалами, приходи ко мне. Я дождусь тебя, Киран.

Найти среди людей Джагена того, кто в моем видении убивал лорда, не составило труда. Я сразу узнал его, стража увела. Но я решил, что на сегодня у меня есть еще одно незаконченное дело и разговор.

Стуча в дверь покоев Алавара, я рассчитывал, что он еще не спит в такой поздний час. Он действительно бодрствовал. Но открыв, с раздражением кивнул и сразу вернулся в комнату. Последовав за ним, я понял, в чем причина.

Наш новый придворный маг, Сол Лиссири, сидел на кресле и рассматривал свои руки. Его худощавая долговязая фигура почти терялась среди атласных подушек, да и сам маг как будто горбился, ссутулился в попытках казаться меньше.

Когда я вошел, он вскинул веснушчатое лицо на меня, улыбнулся и вскочил, желая поприветствовать. Но под резким «сядь!» Алавара покорно вернулся в кресло. Похоже, нашего придворного мага отчитывали уже давно.

— Так напомни, почему ты решил дать настойку болотника леди Мар-Шайал? — бушевал Алавар.

— Она сказала, что плохо спит, а местных травниц не знает. Ну, зелья только у магов, она пошла к придворному. Я не думал, что в этом может быть что-то плохое. Обычное дело, аристократы просят настойку болотника…

— А тебя не смутило, что этим количеством можно лошадь усыпить?

— Думал, она про запас…

— Ага, в корсаже будет носить про запас. Ты же маг, знаешь, что болотника достаточно несколько капель. И знаешь, что большим количеством можно легко убить человека.

Об этом все знали. Мало кто решался говорить вслух, но болотник в большом количестве мог сделать сон вечным — и этим с успехом пользовались люди, которые хотели убить себя.

— Сол, — сказал я, — когда кто-то просит столько болотника, ты обязан доложить об этом. Может, леди хочет убить себя.

— Боги оставляют за людьми право распоряжаться своими жизнями.

— Или леди хочет убить кого-то еще. Ты вряд ли планируешь стать соучастником убийства? К тому же в курсе, как болотник действует на Дар.

— У леди Мар-Шайал нет Дара.

— Зато у меня есть. И леди хотела убить именно меня.

Сол Лиссири вскинул голову и посмотрел испуганно, как маленький зверек, загнанный в ловушку. На миг его взгляд затуманился, как будто он смотрел сквозь меня… или внутрь меня. А потом он охнул.

— Ваш Дар! Он только успокоился. И… как будто стал сильнее, — Сол нахмурился. Все отлично знали, что такого не бывает, Дар у человека от рождения, просто проявляется со временем.

— Всё, — грубовато прервал придворного мага Алавар. — Брысь отсюда. Я с тобой еще потом поговорю.

Сол Лиссири не заставил себя просить дважды. Он быстренько вынырнул из кресла и скрылся за дверью.

— Он либо идиот, либо предатель, — сказал Алавар. — Ставлю на идиота.

— Ты слишком строг.

— Он — придворный маг, Киран. Один такой тут уже был, что закончилось смертью короля и брешью в защите Храма. Но могу сказать точно: Верховный Маг Нира Ялавари проявила потрясающее непочтение, когда подсунула Сола Лиссири.

Я и сам об этом думал. Правда, из-за событий сегодняшнего дня совсем забыл о Ялавари — но маги обычно и не вмешивались в дела благородных Домов. Хотя в последнее время всё шло не так.

Алавар поднял руку и вопросительно посмотрел на меня: после слов Лиссири он хотел снова проверить мой Дар. Я не отказывался, только пожал плечами. Печать вспыхнула и осыпалась пеплом, даже не будучи законченной до конца.

— Похоже, болотник высвободил скрытые резервы Дара, — вздохнул Алавар. — Надеюсь, у тебя получится держать эту силу под контролем. Не хочется проснуться в руинах, знаешь ли.

Он, конечно, преувеличивал, даже короли-колдуны не были способны разрушать замки. Но все-таки я понадеялся, что в ближайшее время ни Таль Мар-Шайал, ни кто-либо еще не начнут провоцировать уже меня.

— Будешь что-нибудь?

Я покачал головой, и Алавар отвернулся к столу, наливая себе из кувшина.

— Почему ты не сказал сразу? Про мою мать.

Он пожал плечами. Потом повернулся, присел прямо на стол. Из его кубка пахло чем-то терпким и ягодным.

— Хотел сначала узнать тебя получше. Выросшего тебя.

— И многие в курсе?

— Многие догадываются. Когда беременность моей тетки нельзя было скрывать, сам король отправил ее прочь из замка. Она умерла не здесь. А потом вернулся только младенец, которого его величество тут же признал как сына. Конечно, многие смогли сложить факты воедино. Но большинство думает, что ты сын какой-то местной безродной аристократки. Правду знает только мой отец, я и брат.

— Но ты рассказал мне.

— Думаю, это справедливо. К тому же… Авеналира Вейн хоть и была законной дочерью моей бабки, но ходило множество слухов, что ее отец вовсе не мой дед, а кто-то из королевской семьи.

Я не стал возражать, что слухи о происхождении — это сплетни, без которых не обходятся ни одни посиделки благородных дам. И если верить каждому, то почти ни у кого нет детей от законных супругов.

Но все-таки сделал себе мысленную заметку на будущее просмотреть генеалогические древа.

— Я не верю Таль, — Алавар как будто вернулся мысленно к Солу Лиссири. — У нее нашли пузырек, учитывая, сколько она влила в твой бокал… возможно, не знала, сколько ты выпьешь, хотела, чтобы достаточно было и глотка. А может, все-таки рассчитывала убить, так или иначе.

— Но она послала за тобой. И ты меня спас. Спасибо.

— Будем считать, что мы квиты.

Из его бокала так соблазнительно пахло ягодами, что я почти согласился попробовать — но слишком свежи неприятные воспоминания о том, когда наливаешь не сам.

— Я хотел еще попросить тебя, — сказал я. — Посмотреть артефакты, что дал Таль ее отец. Только аккуратно. Мало ли что он мог дать под видом побрякушек.

— Конечно. Но Таль не будет рада моему вмешательству.

— Вы знакомы?

— Не очень хорошо. Но мы с братом бывали с дружескими визитами у Мар-Шайалов. Таль считает меня высокомерным ублюдком. Слышал, Джагена вернули в замок?

— Да. Его человека допросят.

— Если будет нужен маг, я готов.

Хотелось сказать, что не готов я, но у меня оставались более насущные вопросы. Точнее, только один, который я откладывал и откладывал, но больше не было возможности:

— Что ты знал о заговоре?

Алавар на удивление легко пожал плечами:

— Почти ничего. Только то, что он есть.

— И твой брат в нем участвует.

— Мой брат ему симпатизирует. Ты же помнишь увальня Веснера? Да он с места не сдвинется, чтобы в чем-то участвовать. Тем более он наследник Вейнов. И любит жену и детей, не стал бы рисковать.

— А твой отец?

— Он ничего не знал.

Я понимал, почему Алавар не рассказывал: раз не был в курсе деталей, то ничем помочь не мог. А вот ставить под удар брата из-за мнимого заговора, не хотел. К тому же я помнил Веснера, слова Алавара звучали справедливо. Хотя я бы не стал сбрасывать Веснера Вейна со счетов.

Алавар сделал очередной хороший глоток из бокала, поставил его на стол и оттопырил три пальца:

— Итак, Киран, думаю, стоит учитывать три внешние силы. Маги. Понятия не имею, на чьей стороне Нира Ялавари. Но среди магов Ордена точно есть предатели короны. Возможно, они имеют что-то против вас с Элерис конкретно, но я не знаю. Пока. Жрецы?

Он загнул два пальца из трех. Я пожал плечами:

— Новый Жрец поддерживает нас. Я ему верю.

— Ну, посмотрим. Ладно, остается еще третья и решающая сила. Благородные Дома. Двенадцать благородных Домов, Киран, и тринадцатый королевский. Вейны поддерживают. Мар-Шайалы… возможно, удастся привлечь Джагена, и он выступит против отца. Ты знаешь, почему Уртар хочет убрать его по-тихому? Люди и воины Мар-Шайалов любят Джагена. Они пойдут за ним. Он все-таки законный наследник. Но и Уртар — тот еще старый лис. Так что Мар-Шайалов не считаем. Мевраны тоже не пойдут на попятную. Кто еще?

— Амлатрисы поддерживают королеву. Все-таки она — дочь Азалин, а та была из Амлатрисов. Руарисы заняты только торговлей, поэтому они за спокойствие, а значит, за королеву.

— Итого остается еще семь Домов. Пора проводить Церемонию, пусть приносят клятву.

— Предатели могут быть в любом.

— Да. Кто-то хочет занять трон, кому-то может не нравиться юность Элерис. Вот только… короля убили, на трон восходит законная наследница. В чем план? У меня ощущение, что в убийстве его величества или покушении на Элерис есть еще какой-то мотив. А мы его не видим и не знаем.

— Я подумаю об этом завтра, — решительно сказал я.

— Конечно. Нам всем стоит отдохнуть.

Элерис дождалась меня. Ее глаза явно слипались, но она не ложилась спать, пока я не пришел. Сидела на кровати и при тусклой свече перебирала бумаги и пыталась их читать. Но едва я обнял под одеялом ее обнаженное тело, королева тут же уютно свернулась и почти сразу уснула.

Я надеялся, снов мы не увидим этой ночью.

========== 12. ==========

В день Церемонии с утра зарядил дождь.

— Будь мы королями-колдунами, то призвали бы солнце, — ворчала Элерис.

Хотя она и без того пребывала в отличном настроении. Я был слишком занят, улаживая последние дела касательно гвардии и стражей Церемонии, но ощущал эмоции сестры, слишком яркие и волнительные, чтобы она могла их сдержать. Да и не хотела. И мне было приятно ощущать фоном ее радость — особенно после потрясений, произошедших несколько дней назад.

Леди Ашайя прислала официальное поздравление с Церемонией, но никто из Дома Мевран, конечно же, не вернулся в замок и клятву приносить не собирался. С подобным неповиновением еще придется что-то сделать — и аккуратно, авторитет леди Ашайи и силы дома Мевран достаточно велики.

Узнав, что предлагала леди Ашайя, Элерис сначала удивилась, а потом сказала, что мне стоило согласиться, чтобы узнать, всерьез ли леди Мевран. Но Ашайя не такая дура, чтобы просто поверить.

Я успел поприветствовать прибывших лорда Вейна и его старшего сына. Они планировали отбыть завтра же, ссылаясь на дела, но с ними беседовала Элерис. Мне же было странно смотреть на этих людей и понимать, что по матери они приходятся мне родственниками. Дядя и кузен. Но ни я никогда их так не воспринимал, ни они сами, подозреваю. Поэтому мы ограничились сухим приветствием и формальными фразами.

Отцом и братом занялся Алавар, прикрыв артефакты Таль Мар-Шайал каким-то магическим щитом, пообещав внимательно осмотреть после Церемонии. Я не вникал в подробности, ничего не понимая в магии — оставалось только верить Алавару. Но это делать легко и приятно, все-таки с ним мы действительно знакомы с детства.

Гарен Талл явился точно в срок, лихо распахнув дверь центральной комнаты гвардейцев и кабинета рыцаря-командора. Он выглядел свежим и отдохнувшим, так что я довольно кивнул:

— Вижу, последовал моему совету.

— Проспать всё на свете? О да.

— Я надеюсь на тебя сегодня.

— Всё пройдет гладко, рыцарь-командор.

Последнюю фразу он произносил уже с серьезным видом, отлично понимая, как важна Церемония — и что я спущу с него шкуру, если что пойдет не так.

В этот день я попросил Гарена хорошенько выспаться, потому что весь вечер он руководит гвардейцами: я сам буду стоять рядом с королевой.

К тому же я хотел успеть до Церемонии сделать еще кое-что вместе с Элерис.

— Иди уже, — Гарен хлопнул меня по плечу, — я проверю всех еще разок.

Кивнув ему с благодарностью, я последовал шумными коридорами замка к двери, где знал, ждала Элерис. Перед комнатами покойного короля.

Нашего отца.

Согласно традиции да и нашему желанию, они стояли запертыми после его смерти и до самого дня Церемонии. Я хотел посмотреть их, а позже попросить сделать то же Алавара, хотя не думал, что он найдет что-то новое.

Но открыть покои и войти первыми мы с Элерис хотели вдвоем и в одиночестве. Без всяких традиций.

Сестра ждала. С вплетенными в волосы цветами, уже успевшими подвять, в легком алом платье — в день Церемонии Элерис носила только королевский цвет.

Я ощущал, что она хочет что-то сказать, как-то подвести к тому, что мы делали, но я не желал витиеватости. Царственные особы пышны и торжественны только на публике, а с близкими людьми они всегда остаются собой.

Я приглашающе махнул рукой, и Элерис кивнула. Сняв с шеи ключ, повернула его в золоченом замке, и резные двери распахнулись. А потом также мягко затворились за нашими спинами.

Покои мертвого короля встретили тишиной, сумраком и тенями прошлого.

Как ни странно, я бывал тут чаще Элерис. Она больше времени проводила в покоях матери, а потом отец сам приходил к ней. Но за мной он чаще всего посылал. И только теперь я с удивлением понимал, что вообще-то в большинстве встреч не было нужды. Король признал меня сыном, пусть и незаконным, он и без того сделал больше, чем должен был. Он отдал меня на воспитание учителям и воинам, ему вовсе не обязательно принимать участие в моей жизни.

Но Его Величество Дакарус Крандор был истинным королем. Он никогда не отчитывался о своих поступках — ни перед кем, думаю, даже перед богами. Он делал то, что считал нужным.

Возможно, из-за этого и погиб.

Элерис огляделась, явно чувствуя себя неуютно.

— Ты хочешь осмотреть тут всё? — Спросила она.

— Нет нужды. Только спальню.

Единственная комната, которая действительно была личной у отца. Не такая уж большая, только кровать, комод и большое окно, через которое в итоге смог пробраться убийца.

Я невольно остановился, смотря на кровать. Конечно же, ее привели в порядок, но перед глазами еще стояла слишком яркая картинка.

Когда мы с Элерис вернулись во дворец после ее похищения, связанные Даром и чужой кровью, я оставил ее в своей комнате, а сам пошел к отцу, потому что знал, что он ждет вестей и хотел рассказать лично.

Только не знал, что он уже мертв.

Его величество Менладриса лежал на кровати, нелепо раскинув руки, а из груди торчал кинжал. Залитые кровью одеяла и простыни. И шелестящий за окном дождь, почти как сейчас.

Оставив меня, застывшего в дверях, Элерис прошла мимо, и я порадовался, что эти картины из моего сознания она не уловила. Она остановилась у гобелена, на котором старательные руки вышили детальную картину Первозданных Бога и Богини, шагающих рука об руку, с мечом и колосьями.

— Довольно странный выбор для спальни, — пробормотала Элерис. — Не замечала за отцом особой набожности.

— Ее и не было. Но он говорил, гобелен напоминает ему нас.

— Можно повесить портреты при желании.

— С принцесс пишут картины, с бастардов — нет.

Пальцы Элерис прошлись по лицу сначала бога, потом богини. По легенде, именно они, спустившиеся с небес, принесли в Менладрис Дар и стали первыми королями-колдунами. Брат и сестра, муж и жена, после которых потомки практиковали кровосмесительные браки.

Именно отец рассказывал, что в итоге это привело к частому безумию среди королей-колдунов. Из-за этого они исчезли. Теперь я знал, что всё было не совсем так, просто у них нашлись свои предатели.

— Я говорила с Верховным Жрецом, — сказала Элерис.

— Таланис Рен?

— Он говорит, люди видят в нас не только возрожденных королей-колдунов, но и воплощение Первозданных богов. Предшественница Рена поддерживала эту мысль в народе, и сам Таланис хочет продолжить.

Элерис повернулась, смотря на меня:

— Он сказал, что пойдет за короной и лично за тобой.

Я кивнул, радуясь, что хотя бы Жрец не изменил своему намерению. И я уже рассказывал Элерис о сыне Таланиса Рена, как я помог ему.

Опустив руку от гобелена, Элерис отошла в сторону, едва слышно вздохнув.

— Иногда мне кажется, Киран, что лучше бы тебе было родиться законным наследником и занять трон.

— Нет уж! — усмехнулся я. — Ты знаешь, что я ничего не понимаю ни в политике, ни в экономике.

— Научился.

— И через неделю умер со скуки. Нет уж, оставь мне мой меч и моих воинов.

— Грязных потных воинов, на которых пялятся по утрам фрейлины! — рассмеялась Элерис, но потом снова посерьезнела. — Главному отец тебя всё равно научил. Властвовать. Не склоняться.

Можно было решить, что Элерис плевать на отца, но последняя фраза заставила вспомнить, как после похорон, у склепа, Элерис тихо говорила, склонившись на мое плечо:

— Я совсем не готова, Киран! Он так многому не успел научить меня…

И сейчас я видел, как сестра старательно не смотрит на кровать.

Мои пальцы уже ложились на теплое дерево комода. Я выдвигал ящики в поисках единственного предмета. И быстро его нашел: маленький портрет, который когда-то показывал мне король. Моя мать. Вряд ли кто будет против, если я заберу его.

И другая вещь привлекла внимание: что-то вроде каменного маятника на тонкой цепочке. Небрежно кинутый в ящик, он откатился к дальней стенке, но пальцы как будто немного покалывало, когда я взял его в руки. Стоит показать Алавару.

— Пойдем отсюда, Киран, — ладонь Элерис легла на мое плечо. — Пора готовиться к Церемонии.

Специально к этому дню Элерис велела сшить для меня особый мундир — такой же, как всегда у рыцаря-командора и Клинка Менладриса, но алого цвета — цвета принадлежности к королевскому Дому. Его увивал сложный узор вышитых золотом роз. Застегивая пуговицы, оставалось только недоумевать, как успели в срок.

Тяжелая ткань алого бархата, шелест цепочек — в такт шелесту дождя за окном. Перстни, фамильные украшения и массивные серьги.

Отцовский меч на пояс, в парадных ножнах, богато усыпанных нелепыми драгоценными камнями.

Корона на волосы — никогда не позволяющая склонить голову.

Я знал, что Элерис сопроводят в Храм гвардейцы, а я хотел успеть показать маятник Алавару. Но тот уже покинул комнату — тогда я решил, что возможно, мне сможет помочь наш придворный маг.

Сол Лиссири одергивал рукава камзола и переминался с ноги на ногу.

— У нас мало времени, — сказал я. — Но помоги мне: знаешь, что это?

Нахмурившись, Сол взял маятник с моей ладони, покрутил в руках:

— Почему вы думаете, он может иметь значение?

— Потому что слишком необычная вещь для отца.

— Это было в его покоях?

Как я понял, в ответе Сол не нуждался. Он уже сосредоточенно вычерчивал нам камнем какие-то знаки, которые слабо светились. Впервые я увидел перед собой не просто юнца, а сосредоточенного мага.

Кивнув собственным мыслям, Сол сказал:

— Думаю, это было артефактом. Сейчас в нем нет силы, но следы остались.

— Что он мог делать?

— Судя по следу, был способен разрывать магическую вязь.

Например, брешь в защите замка. Но я промолчал, не решаясь озвучивать предположения. Что ж, мы и до того знали, что Лорек Баррис подточил магическую защиту.

— Еще может быть маячком, — сказал Сол. — По нему удобно сосредотачиваться магически.

Например, чтобы попасть через заботливо сделанную брешь в королевскую спальню.

— Сейчас в нем нет силы? — уточнил я.

— Нет.

— Тогда оставь и пошли. Пора на Церемонию.

Элерис решила проводить ее не в тронном зале, а в Храме, чтобы показать, что боги на нашей стороне. Четкого регламента у Церемонии не было, а праздник в зале назначен на вечер.

Мы шагали мимо окон, выходящих во внутренний двор, когда Сол Лиссири неожиданно спросил:

— Я не нравлюсь лорду Алавару?

— Конечно, его же приставили тебя направлять.

— Мне нянька не требуется.

— Это королевский замок. Заявления тут никому не нужны, доказывай делом.

— А вы не ходите вокруг да около, милорд Киран.

— Я хожу только вокруг противника, прежде чем наношу удар.

— Я еще докажу свою полезность!

Горячность, с которой Сол Лиссири произнес последние слова, одновременно и удивила, и не могла не восхитить.

— Сколько тебе лет, Сол?

— Шестнадцать. Но это ничего не значит!

— Это значит, что опыта тебе еще придется набираться. На собственных ошибках, скорее всего.

— Или умереть. Я отлично понимаю это, милорд Киран.

— Что ж, значит, Нира Ялавари не так уж плохо обучила.

— У меня были другие наставники вОрдене. Ялавари… возможно, она просто хотела досадить лорду Алавару. И вам.

Нам-то уж точно. Но я не стал говорить вслух, что такой неопытный придворный маг — это балансирование Ордена Магов на тонкой грани, по одну сторону которого оскорбление королевского Дома. Но наверняка Сол Лиссири и сам это понимал.

— Почему Ялавари так ненавидит Алавара?

Я не очень рассчитывал на ответ, или что Сол поведает что-то интересное, но он неожиданно сказал:

— Лорд Алавар силен, умен и принадлежит к могущественному Дому. Леди Ялавари просто боится. А он… ни для кого в Ордене не секрет, что именно леди Ялавари отправила на провальную миссию девушку-мага, в которую был влюблен лорд Алавар.

— Зачем отправила?

— Какие-то свои счеты. Леди Ялавари очень злопамятна и мстительна.

— И что случилось с той девушкой?

— Она погибла.

Слишком грустная история для радостного дня Церемонии. Но теперь я мог понять, почему Алавар так не любит Ниру Ялавари и готов поверить, что она поддерживает любой заговор. И с одной стороны, приятно, что у Алавара есть личное. А с другой, его выводы о магах и Ялавари могут быть затуманены собственными эмоциями.

Мы вышли из замка, и я впервые увидел натянутые полотна ткани, до самого Храма неподалеку. Они скрывали от капель дождя, добавляли праздничного настроения, и я знал, что после Церемонии именно здесь будет праздник для простых горожан и аристократов, а вот к вечеру в тронном зале останется знать.

Храм украсили не только традиционными цветами, но и нитками бус. Они увивали колонны, лежали вокруг жертвенных чаш, украшали угли с тлеющими благовониями. Весь огромный Храм заполняли люди и приподнятое настроение. Сюда допустили только представителей Домов и их свиты, но и это оказалось огромным количеством.

Сол куда-то исчез, я кивнул Нире Ялавари в роскошных одеяниях, заметил Алавара, явно ведущего светскую беседу с Таль Мар-Шайал.

И она, и брат теперь свободно передвигались: предатель из людей Джагена признался, что ему было приказано убить господина кинжалом с розами. Он оказался крепче Лорека Барриса и не назвал имени приказавшего — так что официально предъявить Уртару обвинения мы не могли.

Но Джаген и без того знал, что это его отец. Поэтому заверил нас, что принесет клятву. О большем поговорить с ним времени не было, но я собирался заняться этим сразу после Церемонии. Долгие празднования располагают к светским беседам, особенно если его отец помог умереть моему.

Передо мной расступались, узнавая, и я занял свое место рядом с троном — его поставили перед алтарями Первозданных богов, и Верховный Жрец Таланис Рен встал за троном слева, а я — справа.

Элерис появилась спустя полчаса. В алом бархате и королевском великолепии. И только я увидел ее секундное замешательство: все-таки именно сейчас она впервые садилась на трон.

После того как Элерис примет клятвы Домов, она официально станет королевой Менладриса.

Первым преклонил колено Верховный Жрец. Произнес необходимую формулу, дождался царственного кивка и отошел. Следом потянулись благородные Дома. Начиная с самых мелких и незначительных.

Предпоследними преклонили колени Таль и Джаген.

— Я, Джаген Мар-Шайал, торжественно клянусь в верности королевскому Дому Крандор. Клянусь следовать за ее величеством королевой Элерис Крандор, строго исполнять ее указы и почитать как законную правительницу Менладриса.

Следом за ним подобную же формулу произнесла Таль, что вызвало ощутимый шепот за их спинами: обычно клятву приносил только один представитель Дома, и она распространялась на всех. Но Джаген и Таль клялись лично.

А потом Джаген внезапно вскинул голову и посмотрел на Элерис:

— Как законный наследник Дома Мар-Шайал, я также клянусь в верности своего Дома — и, если любой его представитель откажется подчиняться королеве, он будет считаться изменником.

Тут не пронеслось даже шепота. Все благородные Дома знали слухи про Уртара, и слова Джагена можно рассматривать только как вызов. Он принес личную клятву. Он заверил в лояльности Дома… и теперь, если Уртар пойдет против, он изменник.

Похоже, Джаген Мар-Шайал готов бросить вызов отцу, встав на нашу сторону.

И я так задумался об этом, что почти прослушал склонившихся Вейнов.

Последним клятву снова произносил я. Уже не как брат, а как Клинок Менладриса, заверяющий, что армия и флот полностью в распоряжении королевы.

И я. Я всегда в твоем распоряжении, Элерис.

Она видела это в моих глазах, знала, когда приказала подняться с колен, но почему-то не приняла отцовский меч как должна была. Символический жест, но вместо этого Элерис встала с трона.

— Поднимись.

Я не мог ослушаться сестру. А она застыла рядом со мной и оглядела собравшиеся благородные Дома.

— Я, Элерис Крандор, приняла ваши клятвы. Но они принесены не только мне, но и моему брату, в чьих жилах течет королевская кровь. Чьи руки держат меч королей. Мы будем править вместе.

Я смотрел на притихших людей, на белые колонны и благоухающие цветы, на покачивающиеся нитки ярких бус. Надеясь, что всё это — дурацкая шутка, а не нарушение привычных правил Церемонии. Но Элерис взяла меня за руку.

Она не шутила.

========== 13. ==========

Я почти не бывал во внутренних помещениях Храма, но оказалось, что маленькая комната Верховного жреца за главным залом небольшая и уютная. Тут не было цветов, только стол, почти пустой, да шкафы, в которых наверняка хранились какие-то штуки для церемоний. И здесь даже ярче ощущался запах благовоний.

Не в силах стоять на месте, я мерил комнату шагами, так что знал, от одной двери до другой ровно тринадцать шагов. Первая вела в главный зал, откуда пришел после Церемонии я сам, вторая, видимо, во внутренние помещения Храма, куда отправился Жрец.

Он меня не интересовал. Я ждал Элерис и хотел поговорить с ней до праздника. Наедине.

Последние кивки и любезные, ничего не значащие слова. Глубокий вдох и я перед дверью, за которой ждет меня Киран. Я знаю, что он зол, пытаюсь придумать слова, которые его смягчат, но в голову ничего не идет. Поправив очередные несуществующие складки на тяжелой алой юбке платья, я тихонько открываю дверь.

Он стоит спиной ко мне, похоже, что на месте брату не сидится. Он оборачивается, услышав меня. Мне хватает одного взгляда на его застывшее лицо, чуть прищуренные глаза, чтобы понять, что Киран не просто зол. Он в ярости.

Но не говорит ни слова, пока я не закрою за собой дверь. Отделю нас от шумного зала, еще полного аристократов из благородных Домов и любопытных глаз.

Но когда дверь закрывается, Киран тихо говорит:

— Во имя бездны, Элерис, что ты творишь?

— Так будет лучше.

— Лучше? Ты серьезно? Для кого?

— Для людей. Воплотившиеся боги, короли-колдуны…

— Мы, — голос Кирана холоден. Аргументы, так отлично звучавшие в моей голове, сказанные брату кажутся нелепыми.

— Мы дадим им символ, Киран.

— Ты дашь им войну.

Он молчит несколько мгновений, на его лице даже глаза выглядят холодными и высеченными из камня.

— Ты понимаешь, что благородные Дома не примут, как ты решила выкинуть традиции?

— Им придется смириться!

— С королевой, которая сразу после Церемонии творит, что хочет? С бастардом, которого она сажает на трон рядом с собой? Элерис, нашего отца убили, и мы не знаем, кто. Тебя похищали, покушались… не известно, что станет делать Уртар Мар-Шайал или леди Ашайя. Мы даже не знаем толком, кто стоит за заговором. И в этот момент ты хочешь бросить вызов благородным Домам?

Его рука ложится на эфес королевского меча.

— Ты сделала меня Клинком Менладриса, Элерис. Но я не поведу воинов на их соседей, только потому что ты что-то решила.

Я делаю шаг к Кирану, но он не двигается. И в этот момент я понимаю, что больше всего его беспокоит другое. Самое сложное еще впереди.

— Ты знала, что я этого не хочу. Знала, поэтому ничего не сказала. Поставила перед фактом.

Еще несколько шагов, и мне кажется, платье шуршит слишком оглушительно. Киран все еще не двигается. Не делает и шагу навстречу.

— Мне казалось, это лучший вариант. Народу понравится. Я говорила со Жрецом, он одобрил…

На лице брата наконец-то проявляются эмоции: его брови приподнимаются, но он удивляется вовсе не одобрению Таланиса Рена.

— Так теперь на твои решения будет влиять Жрец? Этому тебя учили?

После его слов волной накатывает стыд. Я ведь знала, что Киран откажется, именно поэтому ничего ему не говорила. А вовсе не из-за того, что не было времени или удобного момента — я могла себя обманывать, но это не было правдой.

Я подхожу так близко, что могу коснуться его. Но Киран не двигается. И не опускает глаз — он никогда не опускает глаз.

Он может быть незаконным сыном короля. Но он не станет склоняться ни перед одним монархом.

И передо мной.

— Я — твой клинок, не меньше, но и не больше.

Я касаюсь ладонью его щеки, но Киран не шевелится. И его тихий голос шелестит не громче складок платья.

— Не решай за меня. Никогда. Не решай. За меня.

Руку словно обжигает холодом его слов. Я безвольно опускаю ее и понимаю, что у меня самой тоже не осталось сил. Потому что я не подумала. Потому что брат кругом прав. И потому что я обидела его.

В этой маленькой комнате, заставленной шкафами, нет ни одного стула, поэтому я опускаюсь прямо на пол. И пышная юбка платья ложится вокруг волнами крови.

— Прости, Кир, я просто не знаю, что мне делать. Я не хочу быть одна. Прости, прости, прости…

Я — королева, мне стоит держать себя в руках, всегда, без исключения, но я не могу. Просто не могу и ощущаю, как по щекам начинают катиться слезы.

На миг всё как будто подернулось дымкой, сквозь которую я видел не Элерис и ее платье, а чью-то кровь, тело у своих ног, но тут же усилием воли попытался отогнать видение — и у меня вышло. Я ощущал биение Дара — как пульс внутри меня. Но не сейчас, только не сейчас.

Опустившись рядом с сестрой, я обнял ее. Сначала она как будто напряглась, но потом приникла, и я гладил ее по волосам, пока она плакала, спрятав лицо у меня на груди.

Мне не нужны слова, я и без того знаю, что последние дни — это всё оказалось слишком для Элерис. Начиная со смерти короля и похищения, заканчивая тем, как меня самого едва не свели с ума видения.

— Прости, — шептала Элерис.

— Тише, Эли. Тише. Это твой трон и твоя ответственность. У меня другой путь. Но я в любом случае буду рядом. С тобой.

Но мы еще долго сидели в маленькой храмовой комнате, будто отрезанные от всего мира. Как будто его не существует.

Пока Элерис не успокоилась, пока на ее лицо не вернулось королевское достоинство, а мой мундир не высох от ее слез.

В отличие от храмовых, светские мероприятия я не очень любил. Слишком пышные, слишком яркие — всего слишком. Но сегодня был вынужден признать, сенешаль Энрик Гован постарался на славу. Старик, который заправлял делами замка еще при моем деде.

Это была идея Элерис, устроить большой праздник для горожан. Цветная ткань, растянутая на шестах над полем, защищала от дождя, пусть даже флаги поникли и вымокли. Закуски и напитки только подогревали радостное воодушевление.

Знать расположилась под отдельным навесом, который охранялся. Но я внимательно осматривал всё поле, отмечая гвардейцев. Где-то здесь и Гарен Таль, отвечающий сегодня за безопасность. И пока всё шло неплохо.

Я как раз собирался вернуться, когда меня нашел Джаген Мар-Шайал. Он держал в руках полный кубок с вином.

— А ты что не пьешь? — спросил он.

— Не хочу терять концентрацию.

Джаген пожал плечами. Судя по серьезному выражению лица, он пришел поговорить вовсе не о выпивке.

Мар-Шайал тоже посмотрел на горожан. Или же он наблюдал за каплями дождя, прибивающими траву там, где не была натянута яркая ткань. Мне был хорошо виден профиль Джагена, его большой нос, который и придавал сходство с хищной птицей.

— Я хочу попросить защиты, Киран, — он посмотрел на меня. — Королевской защиты. Мне нельзя возвращаться к отцу и уж точно не везти туда сестру. Он убьет либо меня, либо нас обоих. Или какой-нибудь несчастный случай.

— Ты говорил об этом с Элерис?

— Я говорю с тобой.

— Почему?

— Потому что Элерис явно дала понять, что считается с твоим мнением, — Джаген помедлил. — А еще потому что ты — Клинок Менладриса. Ты поведешь воинов, а не она.

— Думаешь, до этого дойдет?

— Я знаю своего отца. Он не сдастся. Вооруженного столкновения не избежать.

— Подожди, — я усмехнулся. — Ты предлагаешь поднять королевских воинов против твоего отца?

— Да.

Оставалось только поражаться тому, как собран Джаген. Он явно не желал просто отсиживаться в королевском замке, боясь вернуться домой. И уж точно не планировал ждать, пока его отец сам умрет от старости.

— Его измена не доказана.

— Слов Таль достаточно. И моих.

Войны начинались и из-за меньшего. И я понимал мотивы Джагена — он бы избавился от отца, который планирует его убить при удобном случае, и стал главой Дома. Если обвинить Уртара в предательстве, остальные Дома предпочтут остаться в стороне. Корона бы избавилась от изменника. Меня смущало одно:

— Мы знаем об участии Уртара в заговоре только со слов Таль. И твоих.

И моего видения, где леди Ашайя четко говорила о том, что поддерживает Уртара. Но я не мог быть уверен в том, что видел после болотника. И насколько отдаленно это будущее.

На лице Джагена сначала отразилось непонимание, а потом его брови чуть приподнялись.

— Я принес клятву верности. Таль тоже.

— Клятву можно нарушить. Ты просишь повести королевских воинов против нынешнего главы одного из Домов. Я поговорю об этом с Элерис, но только если не буду сомневаться в твоей верности.

— Слова наследника благородного Дома мало?

— Конечно.

Он кивнул, как будто признавал справедливость моих доводов. Потом, наконец, сказал:

— Хочешь залезть мне в голову. Обряд правды?

— У нас тут два сильнейших мага Ордена, проблем не возникнет.

— Хорошо. Если это убедит тебя и Элерис, то я согласен.

Меня удивляло спокойствие Джагена. Обряд правды больше походил на пытку, которую Алавар устраивал Лореку Баррису. Только не так болезненно, да и конечный результат другой. Джаген не сможет лгать при обряде. И согласиться на такое может только человек, который твердо уверен, что ему нечего скрывать.

Джаген посмотрел на бокал с вином, покрутил его в руках.

— Часть воинов Мар-Шайалов верна мне. За отца будут немногие. Эльдо Руарис тоже выступит на моей стороне.

— Глава самого богатого Дома? С чего вдруг?

— Нас с ним объединяет давняя… дружба.

Настолько крепкая, что Эльдо готов дать воинов для Джагена Мар-Шайала. Что ж, это представлялось всё более интересным. Я мысленно сделал себе заметку поговорить с Эльдо, рослым и замкнутым главой Дома Руарисов, который занял это место год или два назад после смерти отца.

Джаген наконец-то отпил из своего бокала, разом его ополовинив. Он как будто расслабился и ушел молча, только кивнув мне.

Но в одиночестве я оставался недолго. Правда, когда рядом оказался Алавар, его первой фразой была:

— Тебя еще не убили?

— С чего вдруг?

— После заявления Элерис, конечно.

В руках Алавара тоже был бокал, но лорд Вейн явно расслабился гораздо раньше и праздновал уже давно.

— Пожалуй, я точно не хочу на ней жениться, — заявил Алавар. — Элерис, конечно, огонь, но я не хочу связываться с тобой. Да и мало ли, что еще удумает она сама?

Он сделал еще один хороший глоток из бокала. А потом вытащил из кармана маленький предмет, в котором я не сразу узнал маятник из комнаты отца.

— Сол Лиссири не нашел ничего лучше, чем притащить его сюда и показать мне. Говорит, что волнуется, в этом артефакте может быть «второй слой».

— Что это значит?

— Сильные маги могут заряжать артефакты на два действия. Сначала происходит одно, потом, при нужном стечении обстоятельств, второе. Но так делают редко, слишком сложная работа.

— А здесь?..

Алавар махнул маятником, а потом сунул его мне.

— Я посмотрю его с остальными артефактами Мар-Шайалов. Когда не буду пьян. Но по-моему, сейчас это просто мертвый кусок камня. Он уже сделал то, зачем был нужен, тут Сол прав. Маятник лежал как маячок для мага, который, вероятно, и убил короля. После того как Лорек Баррис оставил приоткрытую щель в защите.

Я сунул маятник в карман, решив, что еще расспрошу о нем Алавара. Но позже. А пока слишком любопытно узнать еще кое о чем:

— Мне рассказали, что у тебя личный мотив к Ялавари.

— Да? И какую версию ты слышал?

— Будто Ялавари убила женщину, которую ты любил.

Алавар посмотрел на меня, а потом хохотнул:

— Ордену не хватает красивых сказок? Ей было одиноко и мне было одиноко ночами, вот и всё. Мы тогда оба учились магии. Но Ялавари ее убила, это правда. Послала на какое-то задание. Ялавари — та еще беспринципная сучка.

— И стоит между тобой и главенством в Ордене.

Алавар хмыкнул:

— Не буду отрицать. Но ты знаешь, как поднимаются по иерархии в Ордене?

— Смутно.

— Твое положение не играет никакой роли. Только сила. Я — второй маг в Менладрисе потому, что настолько силен.

Но пока не сильнее Ялавари. Возможно, Алавар тоже подумал о том же, нахмурившись, допил остатки вина в бокале. Некоторое время он смотрел на дождь, как незадолго до него Джаген. Но Алавар, похоже, о чем-то задумался, а мне не хотелось нарушать тишину. Подчеркиваемую гомоном толпы знати с одной стороны и горожан с другой, далекой музыки и шелестом дождя совсем рядом. Вытянув руку, Алавар поймал несколько жирных капель, сорвавшихся с края желтого тента. Улыбнувшись, посмотрел на меня. И нахмурился:

— Киран, с тобой всё в порядке?

Я боялся, что Дар заявит о себе, но с момента разговора с Элерис прошло много времени, эмоции улеглись… но сейчас я ощущал слабость и тупую головную боль. Как в тот раз на приеме аристократов.

— Похоже, это Дар.

Я почти не услышал собственный голос, зато отлично понял, что Алавар выругался. Он усадил меня на землю.

— Подожди тут. Я принесу пару зелий.

Вряд ли я был в том положении, чтобы возражать. Даже не понял, когда ушел Алавар, но в голове немного прояснилось, а в глазах перестало темнеть. Я ощущал спиной врытый в землю шест, на котором держалась натянутая наверху ткань.

— Киран?

Рядом на колени опустился кто-то еще. Сол Лиссири.

— Лорд Алавар наткнулся на меня, сказал, чтобы я с вами побыл и воды принес. Вот.

Это действительно была самая обычная вода, из родника около замка, на празднике ее подавали, чтобы разбавлять вино.

Стало легче, но, когда в голове прояснилось, я тут же почувствовал что-то странное. И сунув руку в карман, вытащил маятник. Сейчас камень не выглядел мертвым, он будто равномерно пульсировал.

Лицо Сола вытянулось, он тут же стал чертить в воздухе печати и шептать слова заклинаний. Но я и без объяснений понимал, что происходит. Так, будто сам Дар нашептывал, пульсируя вместе с кровью у меня в ушах.

Дару после сегодняшнего действительно требовался выход.

Артефакт ждал этого момента, чтобы ожить. Дар в королевской крови.

— Это зеркало, — в глазах Сола плескался откровенный ужас. — Милорд Киран, ни в коем случае не отпускайте силу Дара! Она убьет вас!

Он тут же начал шептать какие-то заклинания, и я ощущал, что Сол пытается спеленать артефакт.

Но наш придворный маг не мог сравниться по силе с моим собственным Даром.

Я стиснул зубы, тяжело дыша. Почти физически ощущал эту мощь, готовую вырваться изнутри. Инстинктивно понимая, что силы этого «зеркала» попросту не хватит ее отразить. И что будет, когда Дар вырвется, преодолев маятник? Как тот отразит ее вокруг и на меня?

Свободной рукой я почти на ощупь нашел прицепленный к поясу королевский меч. И вытащив, протянул Солу:

— Держи!

В тот момент я не мог сказать, было это краткой вспышкой предвиденья, интуицией или просто я не хотел, чтобы пострадал и Сол, оказавшийся рядом. Но когда его пальцы сомкнулись на эфесе, я понял, что больше не могу выдержать клокотавший внутри Дар.

И выпустил его наружу.

Я успел ощутить, как он в клочья порвал артефакт у меня в руках, но тот успел отразить силу на мир вокруг. Я упал на землю, взвыв, но вряд ли кто меня услышал. Я ощущал только запах влажной земли и собственную боль, пока Дар проходил сквозь мои кости, сквозь плоть, как будто ломая и сминая их. И в то же время выставляя вокруг щит, с которым не страшна никакая магия.

Когда боль утихла, ко мне не сразу вернулась способность дышать и мыслить. А потом я открыл глаза и посмотрел на свою руку — но вместо маятника был только прах. Я попытался аккуратно сесть на колени и с ужасом огляделся вокруг.

Праздника больше не существовало.

Землю покрывала копоть, сломанный шест будто снесло. Мир оказался покорежен, ткань во многих местах горела. Недалеко я увидел чье-то изломанное тело, откуда-то слышались крики.

А рядом сидел Сол, еще сжимая одну руку на эфесе меча. Он дрожал, но явно был жив и здоров. Его защитил меч, меня — Дар.

Но ничто не спасло мир от моего Дара.

========== 14. ==========

Комментарий к 14.

Упоролась, но написала главу сегодня - и она слишком связана с предыдущей.

А еще картинка: https://s-media-cache-ak0.pinimg.com/564x/5b/ce/b8/5bceb84af2ed0686ae7a2c94f02a765a.jpg

Это прям Киран и Элерис тут. За исключением факта модерн АУ, где Киран красит волосы. :-D

Когда боги гневаются на людей, они приносят огонь и кровь.

И даже слепцы могут ощутить сквозь сомкнутые веки гнев Первозданных. Их омывающую ярость. Их боль.

Но падите на колени те, кто остался: ваши братья и сестры вознеслись в Огненные чертоги, где будут вечно пребывать в свите Первозданных, отражаясь в ударах молний во время гроз. Падите на колени и молитесь, чтобы однажды присоединиться к ним, а не пасть в Бездну без начала и конца.

Древние тексты, которые я слышал в Храмах с детства, не особенно вдумываясь в смысл, сами собой возникали в голове, когда я растерянно оглядывался там, где еще недавно плескался праздник.

Теперь лишь огонь и кровь, и боль.

Голова немного кружилась, когда я смотрел то в одну, то в другую сторону, пытаясь охватить всю картину взглядом, чтобы понять, что произошло, что вижу, и что происходит. Но внутри я как будто отказывался осознавать, только напевно звучали жреческие тексты.

Когда боги гневаются на людей, они приносят огонь и кровь.

Наконец, картинка будто щелкнула и замерла, а я смог смотреть и видеть.

Земля казалась выжженной, натянутые над полем ткани сорваны, во многих местах они горели. Небо набухало дождем, но пока не спешило помогать. Я посмотрел в сторону горожан, там тоже начинался пожар, развороченные шесты, столы валялись обожженными, а люди постепенно поднимались на ноги, но не все. Не все. Дальше народ, похоже, не пострадал, но я почти ощущал их панику. Если сейчас не успокоить, они могут сделать только хуже.

Знати досталось больше, они оказались ближе. Тут уже начинало полыхать, люди постепенно приходили в себя. Я не мог оценить потери и только краем глаза видел, как начинает двигаться стража. Им досталось не меньше остальных.

В воздухе отчетливо пахло гарью.

Я попытался подняться на ноги, и мне удалось на удивление быстро. Я не ощущал усталости или боли, скорее, приятную опустошенность, как будто с меня сняли тяжелый груз, который я долго тащил. Только на ладони, в которой сжимал маятник, остался неприятный ожог — хорошо, на левой.

Конечно, я ощущал Элерис — она была в порядке, Дар надежно ее защитил. И потребовалось всего секунда, чтобы принять решение, что делать дальше.

— Ты можешь найти человека?

Сол, еще сидевший на земле, посмотрел на меня, в непонимании хлопая глазами. Трава вокруг него осталась зеленой, а дальше начиналась зола. Рука Сола Лиссиири еще цеплялась за эфес королевского меча, как будто маг боялся отпустить единственную надежную вещь в мире.

— Сол. Ты можешь найти человека? Сказать, где он сейчас.

Он снова моргнул, и я подумал, что придется его встряхнуть, чтобы Сол взял себя в руки, но придворный маг кивнул.

— Хорошо, — я старался говорить как можно спокойнее. — Мне нужен Гарен Талл.

Сол не спрашивал и не удивлялся. Он просто поднял руку, второй еще сжимая меч, и начертил в воздухе символы, что-то прошептал. Вспыхнувшая печать сложилась в огонек. Я знал, что гореть он будет недолго, но мне хватит времени.

— Он жив?

Дождавшись кивка Лиссири, я аккуратно вытащил из его рук меч и вернул в ножны на поясе.

— Сол, мне нужно от тебя еще кое-что.

Он явно с трудом понимал, что происходит, но к его чести, приходил в себя быстро. Неуклюже поднявшись, едва не свалился на землю, но я помог ему. Когда придворный маг выпрямился, то твердо кивнул, хотя голосу своему, подозреваю, еще не доверял.

— Найди Верховного жреца, Таланиса Рена. Пусть организует храмовых лекарей. Убедись, что ему не нужна твоя помощь мага. Ты понял, Сол?

— Да, рыцарь-командор, — ответил маг хоть и хрипло, но твердо.

У меня было время только поверить ему на слово, поэтому я уже не смотрел, как Сол Лиссири вычерчивал знаки, и последовал за мерцающим огоньком, который должен привести к Гарену Таллу.

Когда боги гневаются на людей, они приносят огонь и кровь.

Зола и пепел. Я подныривал под горящую ткань и старался не всматриваться в лица мертвецов и не поскользнуться в их крови. Чем дальше я уходил от аристократов и приближался к горожанам, тем сильнее ощущал Элерис. Она волновалась, она хотела знать, и я позволил ей скользнуть в мое сознание, увидеть то, что видел я, понять, что произошло, и куда иду.

Я бы хотел посмотреть ее глазами, но сейчас не мог отвлекаться. Поэтому упорно шагал вперед.

Один раз я все-таки упал на колени, запнувшись о кусок сломанного шеста. Руки тут же перепачкались грязью и копотью, а я в последний момент успел отползти от рухнувшего куска горящей ткани. Алый мундир безнадежно запачкался.

Гарена Талла я нашел с десятком гвардейцев, которые что-то отрывисто обсуждали. Магический огонек застыл у лица Талла и погас. Кажется, Гарен не сразу меня узнал, а потом воскликнул:

— Киран!

Он совершенно не уставно обнял, но тут же отстранился и посерьезнел:

— Что случилось? Хотя какая сейчас разница… что нам делать?

— Найди всех гвардейцев, которых можешь. Организуй их. Нужно справиться с толпой горожан, пока не началась паника, иначе они друг друга передавят.

Я ощущал толпу рядом почти физически, как единый организм, растерянный, не понимающий, что происходит, готовый испуганной ланью сорваться в любую сторону.

— Их надо успокоить?

— Их надо увести отсюда. Мы позаботимся о раненых, жреческие лекари уже здесь. Возьми всех воинов, которых найдешь. Горожане должны вернуться в Тарн. Проследи за этим.

Гарен Талл кивнул. Он всегда умел выполнять приказ и понимал четкую задачу, когда ее ставили. Я обвел глазами серьезные лица остальных гвардейцев, кто-то из них кивнул.

Порывисто Гарен Талл опустился на одно колено, склонив голову. Следом за ним то же сделали остальные воины.

— Повинуюсь, рыцарь-командор.

Вот только склоняться стоит лишь перед королями, согласно этикету, даже Клинку Менладриса полагался в лучшем случае поклон.

— Встать! — рявкнул я. — И не сметь больше. Выполняйте задачу.

В королевскую гвардию не берут идиотов, так что воины поднялись и под руководством Гарена Талла направились к горожанам. Я слышал, как Талл отрывисто посылал людей в разные стороны к бывшим постам гвардии.

Я не стал задерживаться и повернулся к той части поля, где медленно приходила в себя знать. На миг остановился, прикрыв глаза, и понял, что могу ощутить не только Элерис, но и Алавара. Куда слабее, но, похоже, общая по матери кровь давала о себе знать.

Я нашел его на земле с проплешинами оставшейся травы, а за магом полыхала упавшая ткань. Алавар не шевелился, но я ощущал размеренные удары его сердца.

Я опустился на колени рядом и тихонько позвал:

— Алавар…

Зная, что сейчас он услышит мой голос не столько ушами, сколько внутри сознания. И тот выведет его из тьмы.

— Алавар.

Кожа над его бровью оказалась рассечена, из нее сочилась кровь, но я знал, что это не основное — обхватив голову мага, я ощутил на руках кровь. Приложило его хорошо.

— Алавар, проснись!

Он слышал мой голос, всем телом, кожей, сознанием. Веки мага затрепетали, он открыл глаза, медленно сел. Но Алавар никак не мог сфокусировать взгляд и как будто не понимал, что произошло. Он тоже потрогал затылок, поморщился и с недоумением уставился на кровь на пальцах. Потом перевел взгляд на горящую ткань.

— Нам нужно уходить, — сказал я, но не настаивал, пока Алавар не придет в себя.

Он кивнул, и я помог ему подняться на ноги. Алавар с трудом мог идти сам, но теперь в его взгляде хотя бы появилась осмысленность. Я ощущал Элерис ярким факелом и направился туда.

Королевский шатер валялся, смятый и изломанный, но хотя бы не охваченный огнем. Элерис вместе с Таланисом Реном отдавали приказы: он — жрецам, она — всем остальным. Здесь же были благородные Дома, хотя я видел, что королева отправляет большинство в замок. Я заметил мелькнувшего Эльдо Руариса, но не видел Мар-Шайалов.

Сол Лиссири сидел на земле, прислонившись к перевернутому столу, который стал спинкой. Судя по изможденному лицу мага, он уже успел помочь Жрецу и королеве. При виде нас с Алаваром, Сол хотел подняться, но сил на это явно не оставалось, и он почти рухнул обратно. Я усадил рядом с ним еще не очень соображающего Алавара.

— Останься с ним и не давай спать. Если уснет, убью обоих.

Похоже, мой голос звучал достаточно грозно, потому что Сол глянул со страхом и кивнул. Я обернулся к Элерис.

Она стояла ожидая. Ее алое платье покрылось пятнами грязи и копоти, волосы растрепались, а корону она давно сняла. Но стоило посмотреть на Элерис, она бросилась ко мне по пеплу и выжженной траве. Я обхватил ее лицо руками, оставляя следы золы и крови Алавара, поцеловал в губы, бесстыдно, у всех на виду. Но мог поклясться, что никто в этот момент нас не осуждал.

Мы повенчаны общей кровью: собственной в венах, пролитой нами и той, что вокруг нас.

Когда Элерис отстранилась, ее первыми словами были:

— Это не твоя вина.

Она знала, что произошло, увидела моими глазами, ощутила моим телом. Осторожно взяв левую руку, повернула ее ладонью вверх и очертила контуром пальца ожог, стараясь не касаться его самого.

— Мы найдем того, кто сделал этот артефакт. Кто убил нашего отца и хочет уничтожить нас.

Я мог бы прочесть в мыслях Элерис то, что она не договорила вслух: если это Уртар Мар-Шайал, мы убьем его. Но она не верила, что он действовал в одиночку. И только ли он.

— Где Джаген с Таль? — спросил я.

Элерис кивнула в сторону:

— Джаген очень плох, целители не рискуют переносить его в замок. Таль с ним.

Мне не хотелось оставлять сестру, но у каждого из нас свой долг. Поэтому она напоследок сжала мое плечо и вернулась к Таланису Рену. А я отправился на поиски Мар-Шайалов.

Красный — цвет королевской власти, белый — богов и жрецов, но цвет лекарей — коричневый. Потому что тогда на грубых темных одеждах не видно крови.

За тем местом, где еще недавно стоял королевский шатер на празднике, лекари устроили что-то вроде своего поста. Я видел мельтешение коричневого, расцвеченного голубым: кого-то переправляли в замок, для кого-то не хватало рук, а кому-то могли помочь только жрецы, золоча пальцы и оставляя символы на теле, чтобы боги могли заметить своих мертвых детей.

Джаген Мар-Шайал был жив. Он лежал на земле, и тут еще торчала зеленая трава, хоть уже и вытоптанная многими ногами. Под головой Джагена лежал чей-то плащ, и я подозревал, что хмурого Эльдо Руариса, стоящего неподалеку. Рядом с Джагеном сидела Таль, сцепив руки на коленях. И я не мог понять, она молится или просто хочет остаться с братом до последнего.

Я присел рядом с ней и в тот же миг ощутил Джагена. Видимо, Дар продолжал работать, ровно и четко, позволяя чувствовать то, чего я не мог обычно. И я слышал глухие частые удары сердца Джагена, слышал его учащенное дыхание, видел не только бледное лицо, но и скапливающуюся кровь внутри его тела, с которой ничего не могли сделать лекари тут, а переносить в Храм слишком опасно.

Я ощущал, что Джаген Мар-Шайал умирал и осталось ему недолго.

Таль повернула ко мне лицо, и я увидел глубокую свежую царапину на ее щеке и обреченность в глазах — она тоже понимала, что ее брат умирает.

— Он не может погибнуть, — прошептала Таль. — Не тут, не так.

— Молись богам, Таль. Молись, чтобы после смерти Джаген отправился в Огненные чертоги.

Не сразу понял, что глухой голос принадлежал Эльдо Руарису. Таль вскинула растрепанную голову и посмотрела на него с яростью. А потом снова перевела взгляд на меня.

— Спаси его, Киран. Спаси.

Она не молилась богам. Она просила меня.

И на этот раз я не позволил Дару вести меня — я направлял сам. Коснулся руками грязного камзола Джагена, закрыл глаза. Я ощущал пульсацию его тела, рану внутри, сердце, желавшее остановиться.

Нет.

Я направлял внутрь Джагена собственную энергию, заставлял плоть срастаться, а кровь исчезать, оказываясь не внутри тела, а снаружи, на траве. Открыв глаза, я видел, что мои руки слабо светятся, как будто та сила, что текла между мной и Джагеном стала видимой.

Я не позволял себе останавливаться или задумываться — потому что тогда точно бы сбился, или пульсирующий Дар внутри пропустил нужный удар сердца Джагена. Пальцы почти прекратили свечение, Таль охнула, когда заметила кровь, расползшуюся рядом на траве, но помешать леди Мар-Шайал не решалась.

Вытащив кинжал Джагена, я разрезал его камзол, рубашку, обнажая часто вздымающуюся грудь. Его сердце работало так, будто это последние удары, которым надо отдать все.

Макнув ладонь в кровь, я приложил ее к груди Джагена, оставляя след. А потом наклонился и прошептал древнее слово, которого не знал, но оно пульсировало во мне вместе с Даром, трепетало, желая вырваться.

И я ему позволил.

Работай.

И сердце Джагена стало биться четко, успокаиваясь, как надо. Я не знал, в действительности ли услышал размеренное дыхание Мар-Шайала или уловил ближайшее будущее. Но он точно был вне опасности.

С оставшимся на груди разводом от моей ладони и своей же крови.

Таль радостно запричитала, обняла брата, но я не стал слушать, ощущая только бесконечную усталость. Поднявшись, заметил краем глаза нескольких лекарей и жрецов. Первые смотрели удивленно, а вторые легко склонили головы.

Я возвращался назад, где оставались благородные Дома. Шагал по выжженной земле, ощущая на коже пепел, под заревом разгорающегося пожара. Я шел, будто караванщик, мучимый жаждой и желающий только добраться до воды.

Моим источником была Элерис.

Она подошла молча, а я охватил ее затылок здоровой рукой, прижал к себе, ощущая смолистый запах благовоний, смешавшийся с гарью. Чувствуя силу, которой она щедро делилась со мной.

— Отдохни, Киран.

Я нашел место, где оставил Алавара, но ни его, ни Сола не было. Усевшись, прикрыл глаза, позволяя собственному Дару и силе Элерис наполнять меня.

Я не спал, но не знал, сколько прошло времени, люди мельтешили перед глазами, я ощущал только Элерис недалеко. В какой-то момент рядом уселся Алавар. Он оставался бледным, но кажется, вполне оправился. Молча взял мою руку с нывшим ожогом и щедро плеснул на него из принесенного пузырька. Я зашипел от боли, но Алавар крепко держал мою руку. Протер чистой тряпицей и начал заматывать.

— Скоро пройдет.

— Как ты?

— Колдовать не могу, сразу голова болит, — Алавар поморщился. — Но лекари заверили, что надо отлежаться, и всё пройдет.

Он так и не смыл кровь из рассеченной брови, так что она запеклась на виске.

— Мне стоило проверить тот маятник, — сказал Алавар, не поднимая глаз от слишком уж тщательно заматываемой руки. — Он же был в комнате мертвого короля. Даже Сол знает, что можно создавать артефакты с двойным воздействием. Сложно, но можно. Стоило проверить.

— Ты не знал.

Я надеялся, что мой голос звучит достаточно мягко, Алавар вскинул голову, в его глазах мне показалось удивление. Потом он снова посмотрел на мою руку и деловито закончил заматывать. Думал, он не ответит, но Алавар сказал:

— Не знал, но стоило проверить.

— Как твои родные?

— Отец легко ранен, ничего страшного. Зато он вспомнил весь богатый запас брани, пока лекари штопали. Жена брата умудрилась поставить синяк, а Веснер возится с ней так, будто она при смерти.

— Твой брат всегда был мнительным. Как он сам?

— Ни царапины.

Я огляделся, впервые за долгое время полностью осознавая, что вижу. Аристократов почти не осталось, и даже лекари и жрецы ушли.

— Этот маятник, — начал я, сам не полностью понимая, что произошло.

Но Алавар подхватил:

— Он должен был сработать на королевскую кровь, в которой в тот момент будет активен Дар. Увеличить этот Дар и отразить на владельца, убив его. Маятнику подвернулся ты. Я так понимаю, с утра твой Дар успел проснуться. Маятник учуял. Всё почти получилось… но твоя сила оказалась слишком велика. Она разнесла маятник. Но он успел отразить Дар вовне.

— Короли-колдуны, помнится, могли в одиночку уничтожать армии.

— Ну, это преувеличение, не армии, конечно. Подозреваю, они могли что-то вроде того, что сделали сегодня ты и маятник. Не зря Менладрис раньше был империей.

Я смотрел на пожар, горевший в стороне.

— А еще короли-колдуны могли лечить, — сказал Алавар. — Я знаю, что ты сделал с Джагеном. Мар-Шайалы тоже в замке. Пойдем. И нам стоит отправиться.

Но я покачал головой и поднялся. Еще не время уходить. Оглядевшись, я заметил, что горожан на поле не осталось, только полотна ткани разгорались ярче, и с огнем ничего не могли поделать.

Мертвые тела стаскивали в одно место. Жрецы воскуривали благовония. Вырезали символы на телах мертвецов, покрывали их пальцы золотом. Избранные после смерти: те, кто погиб из-за магического огня, точно минуют Бездну и сразу окажутся в Огненных чертогах.

— Я сказала, что тебя хотели убить магическим огнем, но спас Дар, — Элерис встала рядом. — Это правда.

— Не совсем.

— Достаточная, чтобы и благородные Дома, и горожане ненавидели заговорщиков.

— Нам нужно еще кое-что.

Сестра посмотрела на меня с недоумением. А когда поняла, ее глаза расширились:

— Киран, мы не сможем.

— Придется, иначе тут всё будет полыхать.

— Но, Киран!..

— Вместе мы сможем.

Подумав, она кивнула. А потом внезапно сказала:

— Подожди.

Отошла к жрецам, те передали ей маленькую баночку. Когда Элерис вернулась, она раскрыла ее на ходу, и я с удивлением увидел золотую краску. Я знал, что ее получают из растений, которые жрецы выращивают в садах при Храмах, но не вникал в подробности.

Взяв мою руку, Элерис начала втирать краску в пальцы легкими массирующими движениями. Только в тот момент, когда ладонь постепенно расслаблялась, я понял, как был напряжен.

— Золотом отмечают мертвецов, — тихо сказал я.

— И богов, — она рассмеялась, хрипло, горько и слегка безумно. — Возможно, мы с тобой и то, и другое.

Ее руки, перепачканные золотом, коснулись моих висков, но я перехватил запястья сестры. И ответил на ее молчаливый недоуменный взгляд:

— Мы не боги и не мертвецы, мы просто люди, Элерис.

Она помолчала, потом кивнула. Убрала краску в карман. А я не мог прекратитьсмотреть на ее лицо: виски Элерис вместо золота были перемазаны в саже и крови.

Взяв ее за руку, я повернулся к полю и вздымающемуся пожару. Положил руку на эфес отцовского меча, и в тот же миг понял: он усилит Дар. Поэтому я легко вытащил клинок из ножен и вскинул его вверх. Ощущая энергию Элерис и собственный Дар, устремившийся к начавшим грохотать тучам.

Когда боги сменяют гнев на милость, небеса плачут, омывая землю.

После этого я ощущал только опустошение и слабость, такую, что едва держался на ногах, и меня ощутимо шатало. И поначалу казалось, что всё зря, кроме грохота молний мы ничего не добились.

А потом хлынул дождь.

========== Часть 2. 15. ==========

Я спал долго. Как потом выяснил, почти неделю, иногда просыпаясь, чтобы поесть, и снова погружаясь в сон. Ощущение усталости не исчезало, но мысли в голове ворочались так медленно, что я не успевал об этом задуматься.

Не знаю, сколько прошло времени, когда появилась Элерис. Но проснувшись, увидел ее, сидящей в кресле. Я смутно помнил, как под дождем мы добирались до замка, как хотел только одного — лечь и уснуть.

Элерис поднялась с кресла и подошла ко мне, шелестя платьем.

— Как ты, Киран?

— Будто долго били, — признал я.

— Ты потратил много сил. Отдыхай.

— Но дела…

— Я займусь всем, не волнуйся.

И тогда я действительно ощущал себя слишком уставшим, чтобы возражать. В другой раз, когда проснулся, через некоторое время пришел Алавар, точно когда я успел покончить с обедом (или это был ужин?).

— У дверей охраны не меньше, чем у королевских покоев, — проворчал Алавар.

— С чего это?

— Элерис распорядилась. По крайней мере, пока не придешь в себя. Как ты понимаешь, спорить с ней никто не стал.

Разложив на столе у кровати какие-то пузырьки и чистые тряпки, Алавар уселся передо мной и повелительно сказал:

— Давай руку.

Размотав, он только нахмурился:

— Заживать будет долго. Все-таки магический ожог.

— Как твоя голова?

— Не очень. Я всё еще не могу колдовать. Даже не проверю артефакты Таль! Вдруг там тоже сюрпризы. Но на них я успел повесить мощную защиту.

— Подождут, — сказал я. — И вряд ли у тебя было время нормально проверить маятник.

— Не было, но стоило. Хотя подобные артефакты с двойным действием сделать, мягко говоря, сложно. Обычно никто не связывается.

Я напрягся, ожидая, что сейчас Алавар снова скажет, что такое под силу только мощным магам — Нире Ялавари, например. Но лорд Вейн, как ни странно, молчал.

— И кто мог его сделать? — осторожно спросил я.

— Кто угодно.

— Он ведь сложный…

— Но сил и магии много не требуется. Только знания и долгая подготовка. Там одни ритуалы длятся месяцами.

Он щедро плеснул на мою ладонь мерзко пахнущую болотом жидкость, и я зашипел от боли. Алавар не отреагировал, он казался задумчивым, а потом оторвался, наконец, от моей руки и посмотрел в лицо.

— Это магия крови, Киран. Очень сильная. Кто-то из благородного Дома умер, чтобы создать тот маятник.

Алавар вернулся к ладони, накладывая новую повязку, и настал мой черед задумываться.

Магия подвластна людям не только в Менладрисе, но и во всем мире. Хотя магов рождается не так много, а Ордена разных государств не так часто общаются друг с другом. Дар существует как наследие королей-колдунов, сейчас редкое и хаотичное.

Но кровь — кровь королей-колдунов течет в венах каждого отпрыска Домов. Включая всех незаконнорожденных детей. Некоторые Дома довольно большие, а иные аристократы очень любвеобильны, поэтому и Дар иногда проявляется даже у простых людей.

И эта же кровь всем без исключения дает возможности для ритуалов. Говорят, они еще древнее, чем короли-колдуны. Пришли из далеких жестоких времен, когда считалось благородным начертать символы собственной кровью на камнях, чтобы враги погибли.

Сильная магия, злая и зачастую смертельная для того, кто ею пользуется.

Если Алавар прав — а у меня нет причин сомневаться в его словах, — в создании артефакта участвовали не только маги, но и кто-то незначительный из благородных Домов, погибший, чтобы с помощью его крови создать артефакт, убивший сначала короля, а потом направленный на его потомков.

Кто бы это ни был, он настроен серьезно.

— Двойные артефакты считаются у магов чем-то вроде сказки, — продолжил Алавар. – И поэтому Сол так быстро вспомнил — как ты уже понял, среди магов сказки популярны.

Я невольно улыбнулся: Сол Лиссири рассказывал красивую историю о любви Алавара и какой-то магички. Основанную на реальных событиях, но сильно приукрашенную.

— Где он сам? — спросил я. — Наш придворный маг.

— Отправил на поле, пусть изучает магический след от артефакта, раз я сам пока не могу.

В голосе Алавара послышалось раздражение, и я понял, что невозможность колдовать очень его угнетает. И то ли он не считал нужным прятать эти эмоции, то ли все-таки недостаточно оправился, чтобы тщательно себя контролировать.

А я снова начинал ощущать усталость, поэтому сосредоточился: еще рано спать.

— Что он нашел?

— Ничего особенного, — Алавар пожал плечами. — Но артефакт был мощным, поэтому так отразил твой Дар и разнес всё вокруг. Увы, след может изучать не только Сол, но и любой маг. Орден в курсе, что произошло на самом деле.

Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы осмыслить услышанное.

— Я не видел Ялавари на поле.

— Потому что она быстренько убралась в замок. Маги поняли происходящее, а Нира не дура, чтобы оставаться рядом со взорвавшимся артефактом и человеком с нестабильным Даром. Но теперь будь спокоен, если кто из Ордена еще и не понимал ваших с Элерис сил, то теперь убедился. Кое-кто на своей шкуре. Просто хочу напомнить, что Джаген Мар-Шайал тоже маг. Пусть и слабенький.

— Что он сказал?

— Мне — ничего. Насколько я знаю, он не отказывается от первоначальных намерений, а лекари его сейчас активно выхаживают. Скоро встанет на ноги.

Алавар прищурился, смотря на меня:

— Ты засыпаешь. Отдохни, после еще много дел.

— Подожди. Что говорят в городе?

— О случившемся? — Алавар усмехнулся. — Кто-то распространяет слухи, что это ты виновен в том, что произошло. Подозреваю, маги. Но большинство людей просто уверены, что вы с Элерис если и не воплощение богов, то уж точно восставшие из пепла короли-колдуны. Слухи слухами, а вот своими глазами многие видели, как вы вызвали грозу, а ты до того вылечил Джагена.

— А знать? Дома?

— Сдержанно выжидают. Кто-то согласен с простыми людьми, другие полагают, что ваш Дар может быть угрозой. Но большинство предпочитает ждать. Особенно после заявления Элерис на Церемонии. Что это вообще было?

Я поморщился, вдаваться в подробности желания не возникало.

— Я не хочу быть королем, если ты об этом. Элерис теперь тоже это понимает.

— Хорошо. Иначе вместе с заговорщиками пришлось бы справляться еще с половиной Домов. Ничего не имею против тебя, но война внутри Менладриса — последнее, что нам нужно. — Алавар помолчал. — Буду честен. Насколько я понял, многие аристократы попросту боятся. Опасаются, что у тебя слишком много власти и сильное влияние на королеву — вы ведь не особенно скрывали свои отношения там, на поле. Это многим не нравится. А тут еще Дар. И не все забыли, что именно тебя подозревали в убийстве короля. Сейчас снова об этом говорят.

Хотелось сказать, что я не собираюсь претендовать на власть и уж точно развязывать войну из-за какого-то трона. Меня устраивает стоять рядом с Элерис, отлично, если бы мы научились владеть Даром, пока он не свел с ума или попросту не убил.

Но снова чудовищно клонило в сон.

— Я — всего лишь Клинок Элерис.

— Но она — королева. Поэтому придется считаться, что часть аристократов против тебя, бастарденыш, запрыгнувший слишком высоко. Но простые люди и воины за вас, что уже немало.

Он поднялся, говорил что-то еще, я уже не слышал его слов, засыпая. Но, по крайней мере, не видел никаких снов и даже отдавший столько сил Дар утих и затаился, не подсовывая видений.

А когда спустя неделю я, наконец, окончательно проснулся, то ощущал себя бодрым и отдохнувшим. Только ожог от маятника на руке никак не желал проходить.

Иногда мне казалось, Седрик Сонд тренирует так, будто королевская гвардия должна уметь сражаться даже вслепую. Долгое время среди учеников ходила эта шутка, пока на одной из тренировок Сонд действительно не завязал мне глаза.

— Как я могу защищаться? Ничего же не видно.

— Ты не должен защищаться. Ты должен атаковать.

По голосу я слышал, что Седрик ходит вокруг, будто выбирая удобный момент для атаки. Тогда впервые в жизни меня затопила паника: да как вообще можно сражаться, когда не видишь?..

— Тебе не нужны глаза, — спокойно сказал тогда Сонд. — Есть другие возможности знать, откуда придет удар.

Конечно, в первое время ничего не выходило. Я ужасно расстраивался, что воин из меня так себе, и не дотягиваю до высокого уровня Седрика Сонда и расстраиваю отца.

Но потом начало получаться. Действительно, я ощущал выпады Седрика почти что кожей, за секунду знал, куда он ударит. А потом научился не только защищаться, но и атаковать. Подобные тренировки всегда проходили без лишних зрителей, в небольшом зале казарм.

Только позже я понял, что Седрик Сонд знал, как и многие в замке, о моем Даре и решил использовать и его. Я никогда не спрашивал, почему он был уверен, что получится. Скорее всего, он и не знал.

Но сейчас Седрик Сонд не пытался завязать мне глаза. Мы просто тренировались в маленьком зале, пол которого покрывали опилки и сено, а сквозь окна под потолком проникали скупые лучи дневного солнца. Они отражались от беленых стен и наших клинков.

Когда мы, наконец, разошлись, я тяжело дышал, измотанный бесконечными тренировками. Седрик Сонд казался лишь немного уставшим.

— Ты в хорошей форме, — сказал он.

Я кивнул, перевел дух:

— Продолжим?

— Нет.

С удивлением посмотрел на Сонда, но он только спокойно подошел к стойке, возвращая на место учебное оружие.

— Киран, я рад, что ты вымещаешь свою ярость, но прятаться тут бесконечно не выйдет.

— Я не злюсь.

— Правда? — Брови Седрика Сонда только чуть приподнялись, выдавая его насмешливое удивление. — Я хорошо знаю твой стиль боя. И приходишь сюда не первый день на многие и многие часы.

— Мне не на кого злиться.

Хотелось добавить «кроме себя», но я промолчал. Уселся прямо на пол, решив, что отдых и правда необходим. Усталые ноги гудели.

— Беатрис сказала, ты избегаешь ее величество.

Никогда не знал, что связывало Беатрис с кухни и Седрика Сонда — и могут ли у этого солдата хоть к кому-то быть чувства. Но он часто заходил на кухню, и Беатрис позволяла это только ему и мне.

И Седрик прав. Последние несколько дней, как я окончательно пришел в себя после Дара и выгнал всю охрану от дверей комнаты, я действительно избегал Элерис. Мы виделись только раз или два, в окружении многочисленной знати и кучи лишних ушей. Но просто не знал, что ей сказать, а она, казалось, еще живо помнила, как я разозлился, едва она не посадила меня на трон против воли.

Поэтому ту часть времени, что я не проводил с воинами, руководя охраной замка и расчисткой поля, я оставался либо на кухне, либо здесь, тренируясь.

— Это я виноват. В том, что произошло.

Говорить правду Седрику всегда просто. Поэтому я сбивчиво продолжил:

— Элерис права, был артефакт, он хотел убить меня… но в итоге отразил мой Дар вокруг. И вышло так. Это я виноват. В том, что случилось. Я стою за каждым мертвецом того дня.

Седрик Сонд отвернулся от стойки с оружием и посмотрел на меня. На его иссохшем лице, как и всегда, с трудом читались хоть какие-то эмоции.

— И что?

Я с удивлением глянул на наставника. Но тот ровно продолжил:

— Какой смысл винить себя за то, что уже произошло? Ты не можешь этого исправить. Только приложить все силы, чтобы сделать лучше. Чтобы не пришлось больше жалеть.

Мне хотелось возразить, что он ничего не понимает, но Седрик Сонд не дал, продолжая тем же спокойным тоном:

— Ты Клинок, Киран, и сын короля. На твоих руках всегда будет кровь и ответственность за чужие жизни. Ты можешь либо жить с этим, либо умереть.

Я опустил голову, рассматривая опилки под ногами. Легонько пнул их носком сапога. Как и всегда, Седрик Сонд прав. И я мог бы сказать, что он просто не был на том поле, не ощущал пепел на губах, не скользил в чужой крови… но Сонд был там, среди прочих гостей. К счастью, его не задело, и он не уходил до самого конца, помогая воинам организовать всё. Он видел, как мы с Элерис вызвали дождь.

— Пойдем, — Седрик протянул мне руку. — Нам надо переодеться.

Он глянул на мою рубаху, пропитанную потом.

— Не стоит в таком виде являться в Храм.

— Храм? — ухватившись за руку Сонда, я легко поднялся. — Зачем в Храм?

— Увидишь.

Вытянуть из Седрика Сонда что-то еще не удалось бы даже магическим пыткам. Он умел наводить таинственность и, как мне кажется, втайне наслаждался произведенным эффектом.

Поэтому я поспешил переодеться, выбрав обычный темный мундир без каких-либо знаков отличия, замешкался, но меч все-таки цеплять не стал. Оружие в Храме не запрещено, но и не приветствуется.

Он встретил нас белыми колоннами, прохладой и густым запахом благовоний. Я все еще не имел представления, зачем мы здесь, когда Седрик свернул к одной из поминальных ниш. Рядом с ними натягивали полотна полупрозрачной ткани, легонько колышущиеся от ветра меж белых стен, а в самой нише стояла статуя Мелавии, богини смерти и памяти. У ее босых ног горели свечи и лежали палочки благовоний.

— Зачем мы здесь? — спросил я нахмурившись.

— Дай мне время помолиться.

К счастью, он не заставлял и меня. Только взял одну из курительных палочек, поджег от свечи и зажал в сомкнутых ладонях с вытянутыми указательными пальцами. Склонив голову, Седрик Сонд, похоже, либо молился, либо вспоминал.

Я сразу почувствовал себя как будто лишним и все еще не понимал, почему Сонд решил привести в Храм.

Когда благовоние прогорело до середины, Седрик выпрямился и воткнул его в специальное углубление у ног статуи. Мне от этих палочек всегда хотелось чихать, или начинала болеть голова, поэтому я был только рад, что мы наконец-то уйдем.

— Ты не любишь молиться, Киран? — спросил Седрик Сонд.

— Не вижу в этом смысла. Боги слепы и глухи, только я сам могу что-то сделать.

Он кивнул.

— Мы с твоим отцом были друзьями, и когда-то давно нам довелось побывать в стычке с племенами Арзарота. Тогда он был еще принцем, а я — всего лишь неплохо обученным воином. Это дикие племена, земли, покрытые болотами и испарениями, часть из которых ядовита. Мы жгли храмовые благовония, потому что они очищали воздух.

Я с удивлением смотрел на Седрика. Никогда раньше он не делился со мной откровениями из своей жизни, хотя, конечно, не было тайной, что они давние знакомые с королем. И если бы Седрик Сонд того желал, он сам стал Клинком Менладриса еще много лет назад. Но он предпочитал оставаться Клинком его величества — до смерти последнего.

— Дакарус был хорошим королем, — продолжал Седрик Сонд. — Старался думать о простых людях, и они его любили. Но каждый указ его величества, тонкая реформа, даже привилегии знати — всё должно было послужить объединению государства. Дакарус мечтал, что однажды Менладрис снова станет империей. Он всегда поступал так, как считал нужным, поэтому не сомневался, что не проживет долго. Так и вышло. И ни мой Дар, ни мой клинок ему не помогли.

— Дар?

— Слабый, но он дает представление, что это такое. И помогает в бою. Знать удар за миг до его нанесения.

Я только растерянно кивнул. Почему-то мне не приходило в голову, что у Седрика Сонда может быть Дар.

— Моя мать принадлежала одному из мелких благородных Домов. А отец с юга.

Это я знал. Хотя считал слухами, да и меня не очень волновало происхождение Седрика.

— Я обещал Дакарусу приглядывать за тобой. Пойдем.

Я моргнул, не сразу понимая резкий переход. Но Седрик решительно шагал вглубь Храма, так что мне оставалось только последовать за ним. Он остановился у величественных статуй Первозданных богов, чьи головы устремлялись к куполу и по традиции прятались за масками. Согласно верованиям, смотреть в лицо им запрещено любым смертным и видеть друг друга могут только они сами.

— Ждем, — коротко сказал Седрик Сонд.

И сложив руки за спиной, он как будто изучал статуи. Мне ничего не оставалась кроме как последовать его примеру.

Я не любил эти статуи. Мне нравились колонны, цветы, но не изображения безликих богов. Совершенные в застывшем камне и такие же бесполезные. Эти в Тарне еще и напоминали о древней легенде: богиня держала в руках сердце из груди бога.

Они заточили Хаос в оковы, но однажды, путем предательства младших богов, цепи порвались. Хаос выскользнул на свободу и первым делом решил уничтожить Первозданного бога. Вырвал его сердце, оставил в собственной крови, а куски тела раскидал по всему миру.

Но богиня нашла его. Каждую часть тела, каждый кусочек. Кроме сердца, которое успели сожрать дикие звери. Тогда богиня вырвала сердце у Хаоса и вложила его в разверстую грудь своего супруга. Она приказала:

— Живи.

И мертвый и воскрешенный Первозданный бог снова жил.

— Первые короли-колдуны объявили себя потомками богов. Возможно, они не были далеки от истины. Вот только это они породили богов, подобных им самим.

Я не заметил, как к нам подошел Верховный Жрец, Таланис Рен. Он стоял за нашими спинами в традиционном белом с золотым одеянии и смотрел на скрытые лица богов, задрав голову. Потом перевел взгляд на меня:

— Ты знал это? Вряд ли. Короли-колдуны создали богов, подобных им самим. Чтобы объявить себя их потомками.

— Зачем вы это рассказываете? — осторожно спросил я.

— Чтобы ты понял, что Жрецам известно куда больше, чем кажется. Идем. Я ждал вас.

Они обменялись с Седриком Сондом кивками, и Жрец повел во внутренние помещения Храма, в одну из жарко натопленных комнат, с удушливыми благовониями и церемониальными курильницами по углам. Похоже, здесь совершали внутренние обряды.

Таланис предложил выпить, но и я, и Седрик отказались. Тогда Жрец налил себе из графина с маленького столика.

— Я хочу помочь, Киран. Тебе и Элерис.

— С чего бы?

— Потому что Менладрис должен стать сильным, а не уничтожать сам себя. И вы тоже. Ты ведь бывал на улицах Тарна?

— Конечно.

— Видел бешеных псов? Что с ними делают?

— Ловят и убивают.

Таланис Рен только кивнул, а мне ход его мыслей не очень понравился. Я внутренне напрягся, но пока в действиях Жреца не было ничего угрожающего.

— Жрецы кое-что знают о Даре, — продолжал он. — Немного, конечно, с магами не сравнить. Но кое-что.

— Например?

— Ты думаешь, в других странах не рождаются люди с Даром? — В глазах Таланиса Рена, кажется, отразилась грусть. — Рождаются. И умирают. Быстро убивают сами себя, иссушают. Только в Менладрисе научились контролировать Дар.

— Короли-колдуны, — прошептал я.

Он кивнул.

— Их древние рода почти уничтожены. Но начинают возрождаться. А что насчет контроля? Эти знания исчезли. Но богам было угодно, чтобы вас родилось двое.

Я не сразу понял, что он имеет в виду меня и Элерис.

— Ты и она мало что смогли бы в одиночку, но вдвоем вы можете стать сильнее. Первозданных богов тоже двое.

— Мы-то обычные люди.

— Но у вас есть Дар. Этого достаточно.

Я все еще не понимал, к чему клонит Таланис Рен, а он явно привык к длинным и не очень определенным речам. Но Седрик Сонд оставался прямолинейным воином.

— Рен, сделай то, ради чего мы здесь, — грубовато сказал он, а потом обратился ко мне. — Жрецы не научат контролировать Дар, но могут помочь.

Это звучало уже интереснее, хотя расслабляться я не собирался. И только вопросительно посмотрел на Таланиса Рена.

— Дар струится по твоим венам вместе с кровью. Он внутри тебя. Как эмоции. И может зависеть от них, а может и нет. Ты должен научиться вызывать эту силу по своему желанию и служить тебе. А не становиться ее слугой.

Таланис Рен прошел по углам комнату, на каждую из курильниц выливая немного вина. Оно шипело на углях. А следом за ним отправлялись пучки трав. Комнату быстро заволакивало удушливым дымом.

— Преклони колени, Киран, — сказал Таланис Рен. Взяв со стола чашу, он подошел ко мне.

Но я покачал головой. Жрец вздохнул, а Седрик Сонд, как мне показалось, одобрительно хмыкнул.

— Как хочешь, Киран.

Обмакнув пальцы в темной чаше, он поднес их к моему лбу и начертал символ. Противно пахло кровью, а я вспомнил, что говорят, будто у жрецов есть своя особенная магия.

— Хаос существует в нашем мире и противостоит Первозданным богам. Не важно, какие имена давать, хаос и порядок всегда шагают бок о бок. Дар обращается к Хаосу внутри тебя, но только Порядок может его обуздать. Темным рыцарям всегда приходилось обращаться к внутреннему хаосу.

Дым заволок помещение, я закашлялся, а голос Жреца утонул в звоне в ушах. Рядом что-то зло говорил Седрик, я чувствовал, как он подхватил меня и куда-то повел, но я перестал понимать, где верх, а где низ. Был только сплошной дым перед глазами и на коже.

И в то же время я ощущал его. То пульсирующий, то текущий внутри меня Дар. Который можно направить на любую цель, обратить как угодно. Это чем-то напоминало бой с закрытыми глазами, когда я использовал непривычные чувства для атаки или отражения ударов.

В голове прояснилось, я понял, что Седрик вывел меня в зал, ту часть, где высились статуи богов.

— Прости, Киран, я думал, он поможет.

Но даже когда удушливый дым рассеялся, я ощущал Дар внутри себя. И, возможно, впервые подумал, что его можно научиться контролировать.

— Он помог, — выдохнул я.

Только мутило от дыма. И прежде чем мы смогли уйти из Храма, я выблевал весь обед под ноги равнодушным богам.

========== 16. ==========

Я опасался, что в жреческом дыме намешано болотника или какой чуши похуже. Но если так и было, то на этот раз он никак не подействовал. Мы пообедали с Седриком, а потом я занимался делами с Гареном Таллом, решив, что, если что и будет странное, то смогу положиться на Гарена.

Но ничего не происходило. Я только ощущал внутри Дар, хотя не мог понять, приблизило ли это хоть немного к тому, чтобы управлять силой.

Давно стемнело, когда я решил отыскать Элерис. Прикрыв глаза, привычно сосредоточился и сразу понял, что в такой час она не в своей комнате. Я помедлил всего мгновение и отправился к ней.

Не помню, сколько нам было лет, когда я и сестра впервые поняли, что можем ощущать друг друга. Кажется, ей то ли три или четыре года, а мне девять или десять. По крайней мере, именно тогда это заметила нянька: она отвлеклась, и Элерис упала со стула, на который полезла. Ударилась, но не могла толком сказать, где ей больно, только рыдала. Пока не ворвался я, сердито заявляя, что сестра отбила палец на ноге.

Нянька рассказала обо всем отцу, а он отдал распоряжения магу проверить нас: тогда еще не Лорек Баррис, и я помню тонкие старческие руки и такой же высохший голос. Он задавал вопросы и рисовал в воздухе печати. После чего повернулся к королю и сказал:

— В детях есть Дар.

Не помню, удивился ли отец, он только уточнил:

— В обоих?

— Это необычно, ваше величество, но да.

Так мы об этом узнали: я довольно поздно, а Элерис очень рано. Обычно и Дар, и способности к магии проявляются у детей лет в шесть-семь.

И долгое время мы с Элерис думали, что наш Дар ограничивается тем, что позволяет ощущать друг друга. До той ночи похищения Элерис и смерти отца.

Я нашел сестру в тронном зале. Сейчас темном и мертвом, с тенями по углам и мутным лунным светом. Именно здесь вечером после Церемонии планировали собраться аристократы для празднования. Некстати подумалось, интересно, Беатрис очень расстроилась, что все ее приготовления на кухне в тот день пошли прахом?

Бледные лица прошлых правителей равнодушно смотрели с настенных портретов, а шаги по каменному полу гулко отдавались в зале.

Элерис устроилась на троне, слишком большом и пустом, как она всегда говорила. Многие полагали, что это артефакт королей-колдунов, но на самом деле, просто бездушный кусок дерева, бархата и драгоценных камней, даже не знаю, насколько древний.

Элерис сидела, забравшись с ногами, и теплый плащ свалился с ее плеч. Она была в одной ночной сорочке, с растрепанными волосами. Я не мог не подумать, что сейчас Элерис слишком похожа на свою безумную мать, но ощущал, что сестра просто размышляла — и решила это сделать в том месте, где вряд ли кто-то мог помешать.

Я остановился в нерешительности, не зная, не будет ли она против моей компании. Элерис повернула голову, лунный свет очерчивал половину ее лица.

Она обрадовалась мне. Как и всегда.

В последний раз я стоял здесь, когда приносил Элерис клятву. Она перед троном, на который тогда не имела права садиться, я — на коленях перед ней.

Но теперь она сидела на кровавом бархате, а я легко преодолел ступеньки.

— Ты — здесь? — тихо спросил я.

Она кивнула, а я уловил в ее сознании отблески огня и разрушений. Кошмары, и проснувшись, Элерис решила спрятаться здесь.

Я наклонился, сжал ее лицо в своих ладонях и поцеловал прикрытые веки — наш глупый ритуал с детства. Чтобы снились только хорошие сны.

— Не уходи, — сказала Элерис, когда я отстранился.

Я знал, что вместе с моим ответом она уловила пепел и гарь, и кровь с поля:

— Я опасен.

Она внезапно рассмеялась. Вымучено, горько, безумно.

— Я тоже!

И настал мой черед улавливать в ее голосе образы: дождь и кровь во время похищения, мертвый внук Ашайи Мевран. Она не хотела их убивать, но убила.

— Мы сможем выстоять только вместе, — сказала Элерис и откинулась на жесткую спинку трона. — Что сделал Жрец?

Я понял, что она поймала и образы из Храма.

— Пробовал помочь, — неуверенно ответил я. — Но не знаю, насколько вышло. Я стал лучше ощущать Дар.

— Значит, и мне стоит?..

— Нет. Подождем. Я хочу удостовериться, что Верховный жрец не сделал ничего такого, от чего станет хуже.

— Иногда ты слишком осторожен.

— Что случилось?

Элерис вздохнула:

— Ашайя выступила на стороне Уртара Мар-Шайала. Воины Мевранов двигаются к владениям Мар-Шайалов.

Я избегал Элерис в последние дни, но уж точно оставался в курсе новостей: Уртара объявили изменником, и это вызвало волнение среди Домов. Точнее, подозреваю, причиной послужило всё вместе: заявление Элерис на Церемонии, хотя оно и не получило продолжения, Уртар и однозначная позиция короны в помощи «верному» Джагену Мар-Шайалу. Часть воинов действительно выступила за него и откололась от Уртара.

Да еще огонь на Церемонии… маги были во всех Домах, поэтому, подозреваю, они если и не знали, что именно произошло, то догадывались. Как и всегда, благородные Дома предпочитали выжидать. Куда проще стравить Крандоров с Мар-Шайалами и посмотреть, кто выйдет победителем.

— Надо убедиться в верности Джагена. Нельзя откладывать.

Элерис кивнула:

— Алавар сказал, можем завтра же. Джаген достаточно оправился. — Она помолчала. Отвела глаза. — Я не хочу развязывать войну. Мы ведь даже не знаем, правда ли Уртар Мар-Шайал стоит за убийством отца… или просто хочет занять трон.

— Он его не получит. — Мои руки легли на подлокотники, по сторонам от сестры. — Он твой по праву рождения. И силы. А я не позволю посягать ни на него, ни на Менладрис. Никому. Эта земля не заслуживает узурпатора.

Глаза Элерис казались совсем темными в полумраке, когда она порывисто подалась ко мне, а ее губы коснулись моих. Одна моя рука еще покоилась на подлокотнике, но вторая уже стягивала тонкую ткань с плеча Элерис. Я провел языком по ключице, легонько куснул Элерис. А ее шепот обжигал ухо:

— Ты ведь тоже хочешь меня? Прямо здесь, на этом троне.

И слова только больше распаляли — и меня, и ее. Сливались с прикосновениями, с запахами, с лунным светом.

Элерис сама развязала мои штаны, я рывком притянул ее ближе, на краешек трона, и она обхватила меня ногами.

Она впускала не просто мою плоть, но мой разум — и наши сознания каждый раз сливались так же, как тела. В едином порыве, срывая барьеры любого контроля, любых сомнений, обнажая нас друг перед другом.

Мой темный рыцарь.

Мой сумрачный брат, готовый убивать и умирать за то, во что он верит.

Верь в меня.

Твои губы, словно гречишный мед, пряные и горьковатые, с оттенком семейного безумия, которое приношу то ли я, то ли ты сам.

Клинок и лезвие, разящее врагов без промаха. Никогда ни перед кем не преклоняющий колени. Поэтому я сама готова склониться перед тобой. Отбросить ненужную корону и условности.

Обсидиановый солдат у трона.

Мой темный рыцарь.

Обряд правды для Джагена Мар-Шайала проходил без лишних церемоний в комнатах, сейчас выделенных под его покои. Он сам, собранный и серьезный, сидел в кресле и даже не притронулся к вину в бокале.

Таль Мар-Шайал тихо устроилась в другом кресле, поближе к окну. Она тоже молчала и, готов поспорить, боялась, как бы ее не выгнали. Но у меня такого и в мыслях не было: казалось, Таль имеет полное право находиться рядом с братом. Сейчас, одетая в простое темное платье, она все равно оставалась прекрасной — и холодной. Мне так и не удалось поговорить с Таль с того дня, как она едва меня не убила.

Алавар и Сол стояли у стола: первый болтал о какой-то магической чуши, едва ли касавшейся обряда, второй оставался сосредоточен.

И краем глаза я наблюдал за Элерис. Она застыла в углу, на ее губах блуждала улыбка, и до меня порой долетали обрывки картин в ее голове: она вспоминала вечер на троне, следующую ночь и утро. Мы сразу негласно решили, что вопросы Джагену буду задавать я.

— Начнем? — я посмотрел на магов.

Алавар тут же замолк. Сразу весь как будто подобрался и кивнул на Сола:

— Это сделает он.

— Я? — Сол резко побледнел, а глаза у него округлились, выражая неподдельный страх. — Но я ни разу…

— Сделает, — решительно прервал Алавар, — под моим руководством. В конце концов, Сол Лиссири — придворный маг, он должен уметь проводить обряд правды.

Но не на таком важном для нас человеке! Мне хотелось закричать об этом, но тут я наткнулся на взгляд Алавара, полный боли, отчуждения и… мольбы? И тогда я понял: Алавар до сих пор не может колдовать, но не хочет об этом говорить. И уж точно не жаждет доверить это дело Нире Ялавари. И я тоже.

Что ж, надеюсь, Солу Лиссири хватит сил. Но вслух я говорить не стал, только кивнул.

Бедный Сол выглядел, как рыба, выброшенная на берег во время бури. Он посмотрел на Джагена, потом на меня и в итоге перевел взгляд на Элерис. Я ощущал ее недоумение, но она доверяла моему мнению, поэтому кивнула. Сол не мог ослушаться приказа королевы.

Он с обреченным видом встал позади Джагена, но тут сам Мар-Шайал прищурился:

— Этот мальчишка не спалит мне мозги?

— Если бы мы хотели вас убить, то уже убили и не так изощренно, лорд Мар-Шайал, — холодно сказал я, намеренно называя его титулом, положенным только главе Дома.

Джаген что-то проворчал, но протестовать не стал. Тем более рядом с Солом Лиссири встал сам Алавар.

— Максимум, ничего не выйдет, — беспечно сказал маг, но мне показалось, я ощутил за его словами тщательно скрываемое напряжение.

— Закройте глаза и постарайтесь расслабиться, — негромко попросил Сол.

Надо отдать должное Джагену, больше он не протестовал, только сцепил на коленях руки, и на его пальце блеснуло кольцо Ордена. Может, потому он и знал, сам будучи магом, что ничего страшного с ним не случится. Пусть и весьма слабым магом.

Сол положил ладони на виски Джагена, и это очень походило на пытку для Лорека Барриса, которую когда-то устраивал Алавар. Но теперь он сам стоял за Солом и сначала внимательно следил за его руками, а потом взгляд стал отрешенным, и я понял, что теперь Алавар «видит» магическую энергию, а не просто людей. Но я не знал, насколько он сейчас может быть не наблюдателем и вмешаться в случае чего.

Солу потребовалось закрыть глаза, чтобы сосредоточиться. А вскоре я увидел, что кожа под его ладонями начала слабо светиться золотистым сиянием. И губы Джагена исказила гримаса боли, но он не издал ни звука.

До этого сидевшая неподвижно Таль дернулась, будто хотела помочь брату, но я жестом остановил ее: обряд правды не проходит без боли, и Джаген отлично знал, на что шел. Он сам предложил.

Я подошел к Мар-Шайалу и спросил, негромко, но четко:

— Ты клянешься в верности короне?

Во время обряда правды нельзя лгать — жаль, проводить его можно только добровольно, иначе никакие пытки и не понадобились бы.

— Клянешься?

— Да.

Голос Джагена звучал глухо, но сомнений не возникало.

— Ты участвовал когда-либо в заговоре против короны?

— Нет.

— А известные тебе люди?

— Да.

— Кто?

— Я знаю, что отец не хотел произносить клятв и задумывал что-то против короля.

— Он участвовал в убийстве его величества или покушении на его дочь?

— Не знаю.

— А в похищении? — внезапно спросила Элерис. И мне оставалось только укорить себя, что сам не додумался.

На верхней губе Джагена выступили капельки пота:

— Да. Я знаю, что отец организовал похищение принцессы. Он с кем-то говорил об этом, но я не знаю, с кем.

— Тебе известны его сообщники?

— Нет.

— Чего ты хочешь сейчас от короны?

— Воинов и поддержки, чтобы занять место отца.

— А что ты хочешь для него?

— Смерти.

Сияние стало чуть ярче, и лицо Джагена свела судорога боли. Я метнул взгляд на Сола: перебарщивать не стоило, а у меня еще оставались вопросы. Алавар положил одну руку на запястье придворного мага, и я услышал:

— Мягче, Сол, мягче. Отпусти немного левый поток. Да, вот так. А правый можно и подтянуть, ничего ему не будет. Держи, не отпускай. Мягче. Это тебе не необъезженный жеребец, а лорд Дома.

Взгляд Алавара оставался таким же отрешенным, но я видел, как побледнело его лицо. Сам же Сол так стиснул губы, что они едва не посинели от напряжения. Долго они так не выдержат.

Я снова посмотрел на Джагена, лицо которого стало спокойным.

— Ты знаешь, что произошло на поле?

Таль резко поднялась, но на этот раз ее властным движением остановила сама Элерис. Джаген ровно ответил:

— Это была не магия, а Дар. Все в Ордене знают.

— Знаешь чей? И что его вызвало?

Я тут же себя одернул: при обряде правды не стоит задавать сразу несколько вопросов, иначе можно не получить ответы ни на один. Но Джаген сказал:

— Да. Я знаю, что это артефакт, который должен был убить тебя. Но не справился, усилил твой Дар и отразил во внешний мир.

— И что думаешь об этом?

Руки Сола мягко светились. Джаген не мог соврать.

— Я завидую твоей силе. Стоило бы опасаться, но ты спас меня, хотя мог оставить умирать. Тогда вам не пришлось бы поддерживать мои притязания на титул отца. Или начинать войну. Но ты спас, и я этого не забуду.

— А что думаешь о королеве?

— Ты и она сильны. Я бы предпочел видеть вас среди союзников. Чтобы ваша сила обращалась на моих врагов, а не на меня.

Мы с Элерис переглянулись. Что ж, похоже, Джаген действительно ни в чем не врал, обряд только подтверждал его слова.

— Ты знаешь, как владеть Даром? — спросил я.

— Нет. Если твоему другу ничего не известно, значит, знания могут быть только у Ялавари.

При упоминании Алавара, я снова на него посмотрел и заметил помимо бледности тонкую струйку крови, стекающую из носа мага. Сол тоже выглядел так, будто рухнет в обморок прямо сейчас.

— Хорошо, — резко сказал я, — на этом хватит. Заканчиваем.

Сол выдохнул и прервал контакт, убрав руки, Джаген все-таки не выдержал и застонал от боли. А я хотел подойти к ним, но в этот момент мир перед глазами словно перевернулся, и я увидел совсем другую картину. Теперь-то я сразу понимал, что это видение, один из возможных вариантов будущего, неизвестно насколько скорого.

Я видел стену, похоже, комнаты в замке. Рядом горел камин, его золотистые отблески ложились на камни, отодвинутые кресла и знаки. Они были повсюду: на стене, на полу. Темные, густые, угрожающие.

Я видел Алавара. Он сидел в одних штанах, и отсветы пламени делали его волосы почти рыжими. Брал нож, уже бурый от запекшейся крови, и снова разрезал левую руку, от запястья до локтя. Отбрасывал клинок и собственной кровью продолжал вычерчивать символы. Я не мог их узнать, но видел поникшую, покрытую потом спину Алавара. Он сам не замечал, что истекает кровью.

Я моргнул, и видение рассыпалось, исчезло. Я снова видел только Джагена, пьющего предложенный Таль бокал вина. Другую чашу Алавар настоятельно подвигал совершенно ошалевшему Солу. Оба мага сидели за столом и выглядели уставшими. Но Алавар успел стереть сочившуюся из носа кровь, а я никак не мог отогнать из мыслей видение.

Я ощутил на спине руку Элерис. Она подошла и легонько коснулась меня, успокаивая. Не знаю, увидела ли она саму картину, но явно поняла, что произошло. А Дар внутри свернулся клубочком: по крайней мере, видения вроде не готовились снова меня захлестнуть.

Но я знал, что видел. Магия крови, древняя, опасная и грозная, доступна всем потомкам благородных Домов. Не требующая никаких талантов.

— Тебе тоже не помешает выпить, — прошептала Элерис.

Но я покачал головой и подошел к Джагену. Он посмотрел на меня одновременно с Таль. Я же произнес официально:

— Обряд правды проведен, лорд Мар-Шайал. Ваша верность не вызывает сомнений.

— Хорошо, — серьезно кивнул он и посмотрел на Элерис. — Тогда стоит обсудить, когда ваши воины будут готовы? Я слышал, леди Мевран решила поддержать моего отца. Мне не известно, сколько у нее воинов, возможно, ваши шпионы лучше осведомлены. Но знаю, сколько людей у отца.

Элерис посмотрела на меня: она поняла, что я готов присоединиться к обсуждению военных вопросов, но чуть позже.

— Давайте пройдем в мой кабинет, лорд Джаген, — предложила она. — Леди Таль?

Я не знал, насколько она будет принимать участие, но Таль кивнула. Что ж, иного я от нее и не ждал. Джаген поднялся, но не сразу последовал за Элерис.

— Я знаю, почему звание рыцаря-командора звучит именно так, — негромко сказал он мне. — Рыцарь управляет войсками на суше, а командор — кораблями на воде. Пусть со времен империи и королей-колдунов флот Менладриса сильно поредел.

— Отец начал его восстанавливать.

Джаген глянул удивленно, и я не сразу понял, что его царапнуло слово «отец». Будучи бастардом, я считал короля куда больше отцом, чем Джаген своего законного.

— Владения Мар-Шайалов севернее, корабли не помогут, — продолжил Джаген. — Но и леди Мевран не сможет использовать свои. В этом наше преимущество. На севере остаются только рыцари.

— А что еще говорят на севере?

— Если тебе спасли жизнь, стоит быть благодарным. Спасибо.

— Я же чуть не убил до этого.

— Я маг, лорд Киран, и знаю, что Дар не управляем. И кто-то пытается сыграть на этом. И ты, и Элерис — будьте осторожны. Мне нужны живые союзники.

— Чтобы разить врагов? — улыбнулся я. — Я же Клинок.

— Это неофициальное звание того же рыцаря-командора, когда ты из королевского Дома.

Джаген кивнул на прощание и вышел вслед за Элерис. Я заметил, что Таль задержалась, говоря что-то Алавару, но тот только рассеянно кивнул. А когда Мар-Шайалы ушли, налил еще вина Солу:

— Пей. Тебе стоит. И иди к себеотдыхать.

Сол, не глядя, залпом осушил бокал и поднялся пошатываясь. Когда он направился к двери, Алавар подошел ко мне и шепнул:

— Отправь с ним кого-нибудь из стражи, а? Не хочу, чтобы мальчишка где-нибудь по дороге потерялся. Обряд его вымотал.

Когда один из гвардейцев вместе с не возражавшим Солом ушли, я вернулся в комнату Джагена. Алавар уже развалился на кресле и не выглядел так, будто собрался умирать прямо здесь и сейчас. Хотя мне показалось, это уже далеко не первый бокал вина.

— Что это было? — хмуро спросил я.

— Что? По-моему, Сол отлично справился. Ялавари, конечно, хорошенько плюнула в лицо короне, послав его в замок, но мальчишка не так плох. Опыта побольше и из него выйдет отличный придворный маг. Не слишком сильный, но и не плохой.

— Рад за Сола. И за нас. Но я про другое.

Алавар нахмурился. Покрутил бокал. Вздохнул.

— Я не могу колдовать. Лекари разводят руками: всё давно должно было восстановиться. Но вместо магии я получаю только адскую головную боль — это если удастся хоть немного пробиться сквозь блок и не только увидеть магическую энергию, но и ухватить ее. Ты знаешь, как становятся Верховными магами?

— Нет.

— Если я признано второй, значит, когда умрет Ялавари… или бросить ей вызов. Но кому нужен в Ордене маг без магии?

— Тебя ведь волнует не это, — мягко сказал я и налил и себе вина. — Не только это.

— Нет. Мне было шесть, когда обнаружились способности к магии. А позже я начал обучаться в Ордене. Всю мою жизнь, сколько себя помню, я ощущал токи магии, мог их ухватить, управлять… а сейчас вижу их, это никуда не исчезло, но я не могу сделать даже простейшую магию! Как будто она не подчиняется мне!

— Это наверняка пройдет. Нужно больше времени.

Алавар посмотрел на меня так, будто хотел убить на месте. А потом внезапно его лицо озарилось идеей:

— Ты ведь вылечил Джагена…

— Нет! Тогда я сам не знал, что творил. А в голову могут лезть только маги.

— Маги, которые сильнее того, над кем они проводят свои действия. Но, извини, я не доверяю Ялавари.

— А я не доверяю Дару. Хотя вчера в Храме…

Алавар заинтересовался, и я рассказал, что произошло. Мне казалось, он был только рад сменить тему. А потом задумался, пока я пил вино:

— Интересно… похоже, на храмовую магию. Слышал о ней, но никого из Ордена и близко не подпускают. Что-то вроде обычной магии, но со своими деталями. И как ощущения?

— Я чувствую Дар. Но пока что не очень могу управлять им.

— Со временем.

Не сомневаюсь, мы подумали об одном и том же: в Ордене наверняка есть бумаги, которые могли бы помочь. Но они все в распоряжении Ниры Ялавари… а вот Алавар сейчас явно не в той форме, чтобы становиться Верховным магом. Не хотелось допускать мысли, что навсегда.

Я снова вспомнил видение и думал, рассказать ли о нем Алавару, когда он выдохнул:

— Я переспал с Таль.

— Что? — я с удивлением посмотрел на мага. — Таль Мар-Шайал? Когда?

Он отвел глаза и уклончиво ответил:

— Недавно. Ее брат поправлялся, чуть не умерев, у меня исчезла магия, так что мы нашли, о чем рассказать друг другу. И как скрасить время.

— И что теперь?

— А что надо? Слышал, в других странах есть дурацкие обычаи, что девушка должна «беречь себя до свадьбы», но, к счастью, не в Менладрисе. Всё по желанию. А Таль хотела, уж поверь мне! Вот только не надо осуждать.

— И не собирался, — я пожал плечами.

— Вот и отлично. Тебя там на военном совете заждались. Давай, иди уже.

— Тебе тоже стоит.

— Как магу без магии? Нет уж, у меня отличный план на сегодня: напиться. Иди, бастарденыш.

— Прекрати быть говнюком.

Алавар не ответил, но хуже всего, он действительно прав — мне стоило пойти к Элерис и Джагену, раз уж я Клинок.

— Хорошо, — я вздохнул, — но пообещай кое-что.

— Ммм?

— Что никогда не будешь использовать магию крови.

Алавар выглядел искренне изумленным. Похоже, ему и правда не приходила в голову подобная мысль. Но я помнил видение, где он истекал кровью, рисуя символы.

— Легко. Обещаю, — он пожал плечами, — я не самоубийца и не до такой степени отчаялся. Что вообще может такого произойти, что заставит меня сделать обряд?

— Поклянись.

— Хорошо, Киран. Клянусь, что никогда не буду использовать магию крови. Доволен?

— Вполне.

Я поднялся, но уходя из комнаты, прихватил с собой початую бутылку вина. Под недовольное ворчание Алавара.

========== 17. ==========

— Вы совсем рехнулись?

Хранитель королевской печати Таномас Кобиларц смотрел на меня совершенно серьезно. Он откинулся на высокую спинку кресла, но взгляд из-под нахмуренных бровей не оставлял сомнений, что он не шутит.

Я даже смутился. Таномаса знал едва ли не всю жизнь: он хранил печать еще при отце и не удивлюсь, если при деде. Все документы королевства проходили через его руки. Он не имел права совершать что-то за спиной монарха, но оставался в курсе всех дел и бумаг.

Элерис прислушивалась к его мнению — больше, чем кого бы то ни было из министров. Я же старался держаться подальше от государственных дел, тут сестре мои советы ни к чему. Но с Таномасом Кобиларцем предпочитал и раньше не сталкиваться.

Потому что знал, он меня терпеть не может. Ничего личного. Просто Таномас искренне полагал, что место бастарда — на конюшне. Тот факт, что Элерис сделала меня Клинком Менладриса, ничуть не прибавил любви Кобиларца.

Но сегодня он захотел встретиться сам. И теперь, в его кабинете, я невольно ощущал себя нашкодившим мальчишкой, которого отчитывают за то, что в очередной раз устроил во дворе беготню и чуть не сбил с ног какого-то важного вельможу.

— О чем вы, лорд-хранитель?

Мое уважительное обращение ничуть не подействовало на Кобиларца. Что ж, он был лордом-хранителем еще в то время, когда я даже не родился.

— Ты и ее величество, — хмуро продолжал он. — О чем вы вообще думаете?

— Возможно, стоит задавать подобный вопрос моей сестре? — осторожно спросил я.

— Сейчас я спрашиваю тебя.

— О чем конкретно речь?

— Даже не знаю, с чего начать. Может, с того момента, как на Церемонии ее величество чуть не посадила тебя на трон рядом с собой?

— Я этого не хотел.

Мог бы добавить, что даже не знал о планах Элерис — догадывался, но никогда не думал, она решится. Но выставлять сестру виноватой не хотелось. Да и какая разница, если всё уже произошло? Отвечать теперь нам вдвоем.

И я видел по лицу хранителя печати, что он не верил. Да и с чего бы? А мне не хватало слов, я не мог объяснить, что никогда не стал бы делать того, что пошатнет положение Элерис.

— Надеялся, это не будет иметь последствий, — сказал я.

Одна из густых бровей Кобиларца приподнялась в удивлении. Я знал, что этот человек может быть сдержан и официален, но явно не сейчас и не со мной.

— У всего есть последствия, Киран, — сказал он. — Если дальше заявления ее величества не пошло, я рад. Но это сделано, и все Дома слышали. Ваши игры заходят слишком далеко.

— Это не игры.

— Что?

— Я не останусь на кухне или на конюшне, лорд-хранитель, пора с этим смириться. В любом случае буду рядом с Элерис.

Кобиларц опасно прищурился, но даже не пошевелился. Только его слова били, будто розги — по рукам, по спине. И невозможно отклониться, потому что всё справедливо.

— Хорошо… рыцарь-командор. Ты уже не просто клинок принцессы. Но ты бывал хоть на одном заседании совета? Слышал доклады канцлера казначейства? Знаешь новости из-за границы? Владыка Вирдиса при смерти, король Канлакара никак не подтвердит прошлые мирные договоры, а Острова до сих пор не прислали послов. Почему рыцарь-командор не в курсе?

— Потому что был занят тем, чтобы королевский замок не стал похож на постоялый двор с дырами в защите!

Это правда, в последнее время меня больше волновали гвардейцы замка, грядущая Церемония, а потом ее последствия. Я никогда не вникал в государственные дела — возможно, потому что отец всегда говорил о них только с Элерис.

— А стоило бы, — заметил Таномас Кобиларц. Как последний удар.

Я начинал злиться и ощущал, как поднимается и Дар — можно его контролировать, но за яркими эмоциями он всегда тянется сам и охотно. Поэтому я попытался успокоиться, сделал короткий вдох-выдох, и после сказал:

— В последний раз, когда рыцарь-командор начал слишком рьяно участвовать в делах королевства, это едва не закончилось переворотом.

Тоже правда. Все знали историю Эйрика Лайрела, который возжелал командовать не только войсками, но и королевой. Моей прабабкой. Но она оказалась женщиной волевой, а тело Эйрика потом неделями висело на замковой стене в назидание остальным.

— Не хочу посягать ни на королевский трон, ни на власть сестры, — продолжал я. — Если Элерис понадобится моя помощь, я ее окажу. Но в остальном — я просто Клинок Менладриса. И ее брат.

— И бастард. И первый сын короля.

К моему удивлению, в словах Кобиларца не слышалось ни гнева, ни яда, только простые факты, с которыми и ему, и остальным министрам приходилось мириться и учитывать их.

— Но военные советы — твоя стезя, рыцарь-командор, — сказал Кобиларц. — Сегодня ты и ее величество обсуждали с Джагеном Мар-Шайалом помощь против его отца?

Да, до того, как слуги доложили, что лорд-хранитель хочет поговорить, и настоятельной просьбы «прямо сейчас». А я как раз собирался пойти ужинать.

— Уртар Мар-Шайал предатель короны, — ответил я. — Ее величество поддерживает Джагена.

— И ты с ней согласен?

— Более чем. — Я помолчал, но продолжил. — Уртар Мар-Шайал — один из тех, кто стоит за убийством короля.

Кобиларц заметно помрачнел. Моему отцу он не просто служил всю жизнь — он был ему предан. И голос Таномаса тут же неуловимо изменился, слова звучали более отрывисто, по-деловому.

— Откуда сведенья?

— От Джагена Мар-Шайала. Мы провели обряд правды.

— Кто?

— Придворный маг Сол Лиссири.

— Этот мальчишка, — проворчал Кобиларц, хотя беззлобно.

— Под руководством Алавара Вейна.

Хранитель печати кивнул: если он и не был уверен в силе придворного мага, то не сомневался в способностях второго мага Ордена. Вряд ли Алавар всем рассказывал, что пока не может владеть магией.

— Значит, Уртар… что решили на совете?

— Думаю, об этом лучше говорить с Элерис.

— Но она занята, а ты передо мной. Что решили?

— Да ничего. Шпионы следят за перемещениями воинов Мар-Шайалов, верных Уртару, и за Мевранами. Джаген оценивает количество его людей. Хотел, чтобы мы повели гвардейцев сейчас же.

— А ты?

— Послал его в бездну. Я не оставлю замок без охраны.

Кобиларц кивнул, как будто полностью одобрял это решение. Но на самом деле, его одобрение мне вовсе не требовалось: да, на то, чтобы оценить воинов Уртара и Ашайи уйдет время, как и на то, чтобы собрать королевских. Но это не значит, что стоит всё бросать и вести гвардейцев. Они — лучшие воины Менладриса. Но на Уртара пойдет только один отряд. Остальные останутся здесь.

Конечно, Джагена подобный расклад не устраивал. Он настаивал на том, что Эльдо Руарис готов его поддержать и выступить хоть завтра. Но мне плевать на Руариса, вести людей неизвестно куда я не хотел. Мы спорили несколько часов, пока, наконец, Таль не отвела брата в сторону. Она что-то долго ему шептала, и только после этого Джаген согласился подождать.

Сейчас, сидя в кабинете хранителя печати, я начинал ощущать ту же усталость и опустошенность, как после споров с Джагеном. Кобиларц молчал, что-то обдумывая, а я — как мне показалось, всего на мгновение — ослабил контроль. И Дар внутри, до этого не находящий выхода, тут же встрепенулся.

Я будто проваливался. И, наверное, не удержался бы на ногах, если уже не сидел. Перед глазами всколыхнулись видения, хотя ни одно не было четким, так, лоскуты, за которые я не мог и не хотел цепляться.

На миг перед глазами ярко проступила другая комната. Я сразу узнал королевские покои, услышал негромкий гомон женских голосов, шелест ткани платьев. В нос даже ударил терпкий аромат чьих-то духов. И я понял, что это не видение, а восприятие Элерис в данный момент.

Тише, Киран.

Ее слова раздались внутри моей головы, мягкий шепот, скользнувший по костям, прильнувший к коже. Он подействовал, будто глоток холодной воды на разгоряченное тело. Остудил и успокоил Дар.

Я моргнул и снова видел перед собой кабинет хранителя печати и Таномаса Кобиларца. Он поднялся с места и смотрел на меня, хотя выражение лица понять было сложно.

— Киран?

Похоже, он звал не в первый раз.

— Да, — выдохнул я и добавил уже тверже. — Да. Не забывайте о нашем Даре, лорд-хранитель. Мне и Элерис придется быть рядом, поодиночке мы просто не справимся. Вам ведь не нужна безумная королева?

Кобиларц вздохнул и вернулся на место. Проворчал:

— Темный рыцарь, вырезающий всё живое, тоже не нужен.

Я не любил лекарей.

От их грубых одежд всегда пахло, как от подземелий Храма — сладкими цветами и разложением. Будто они постоянно по локоть забирались в мертвые тела, а потом вытирали руки о свои балахоны.

Мне казалось, что подземные храмовые комнаты — только для трупов. Или для тех, кто готовится ими стать.

В детстве мне пришлось оказаться в лекарском крыле. Я серьезно болел, но помню только коричневые балахоны и сладковатый запах. Лекари так и не поняли, что со мной, но я выздоровел, кажется, им назло, чтобы поскорее оттуда сбежать.

Храм обычно посылал в замок несколько лекарей, которые с местными травницами неплохо справлялись с лечением слуг, гвардейцев и должностных лиц. Для них даже отводилась специальная комната, где держали тех больных, которых вполне можно лечить здесь, а не в Храме. Но, конечно, когда аристократы приходили к лекарям или травницам, они предпочитали более… конфиденциальные разговоры. Для этого тоже предусматривалась отдельная маленькая комната.

Там же шла и моя беседа.

В комнате хранили запасы, так что все шкафы заполняли мутные банки, и я не был уверен, что хочу знать, что за пузатым стеклом. Тут же вдоль стены висели пучки с травами, от них приятно пахло лесом и ягодами.

— Так что, увы, ничем не могу помочь, лорд Киран.

Я снова перевел взгляд на лекаря. Высокий и щуплый, темный балахон так и болтался. Скрестив руки на груди, он стоял, и в отблесках свечей казался грозным духом — естественно, смерти.

Только молчавшая травница рядом с ним как-то смягчала впечатление.

Я и не успел заметить, как за окном окончательно стемнело. И пытался вспомнить имя лекаря, но и не смог.

— То есть вы совсем ничего не можете сделать? — уточнил я, будто мне только что не сказали именно это.

Но лекарь терпеливо кивнул:

— Да, магические способности лорда Алавара должны были восстановиться. Возможно, повреждения оказались тоньше. Это вне наших сил.

— А лекари в Храме?

— Первым делом мы направили лорда Алавара именно туда. Они говорят то же самое.

— Хорошо, простите. Я только хотел узнать, возможно, есть что-то, о чем вы не говорили ему… может такое быть, что его способности так и не восстановятся?

Лекарь пожал плечами:

— Возможно.

— Хорошо, спасибо.

Он легко и вежливо поклонился, и запоздало мелькнула мысль, что лекарь — один из немногих, кто называет меня «лордом Кираном». Хотя, как признанный королем сын, пусть и незаконный, я имел полное право на этот титул.

Когда дверь за лекарем закрылась, наконец-то подошла травница. Ее звали Сильви, и я помнил, что она — дочь одного из замковых кузнецов. Мы были знакомы с детства, и вместе бегали по двору, пока мне не дали в руки меч, а она не отправилась учиться лекарскому искусству.

— Ты давно не заходил, — улыбнулась Сильви. — Но это к лучшему, если не нужны лекари или травы.

Я закатил глаза:

— Главное, никакого болотника.

На лице Сильви отразилось удивление, и пришлось объяснить:

— Он не очень хорошо на меня действует.

— Из-за Дара? Не волнуйся, болотник и подобные ему штуки мы храним не здесь. Ты ужинал?

— Нет. Хотел успеть к Беатрис на кухню, но сначала к вам.

— Тогда пойдем.

Сильви не знала Беатрис, но к лекарям приносили обед слуги, и сегодня еще что-то оставалось. А меня ничуть не смущали травы во втором помещении, поменьше, где имелся еще и стол. Правда, сейчас его почти весь завалили какие-то бумаги, а для еды нашлось место с краю.

— Мертос занимается исследованиями, — травница виновато махнула рукой на стол. — Говорит, настоящий порыв. Но он всегда так.

Краем глаза я заметил чертежи, заляпанные чернилами. Но курица меня в данный момент волновала больше.

— Понятия не имею, кто такой Мертос, — честно признал я.

— О, один из лекарей. Мне кажется, Храм прислал его сюда, потому что там он достал всех своими проектами. Хотя лекарь хороший.

— Надеюсь, не узнаю этого на себе.

Даже беглого взгляда на чертежи хватило, чтобы понять, что там рисунки чьих-то мертвых тел.

Я устроился за столом, Сильви присела на низенький диванчик. Помедлила, а потом все-таки забралась с ногами — ее фигуру полностью скрывал лекарский балахон.

— Мне жаль лорда Алавара, — подала она голос.

— Ты уже видела подобное?

— Да… еще во время обучения. К нам попал паренек, маг. Что-то у него сработало не так, и его почти размазало по стене. Им занимались лекари, а я приносила настойку от головной боли.

— Он выздоровел?

— Голова быстро прошла.

— А магия? Она вернулась?

Травница покачала головой. Курица сразу стала менее вкусной — а может, я просто наелся. Поковыряв ее еще какое-то время, вздохнул и налил себе настойки. Она пахла ягодами из-за стен Тарна, и я с тоской подумал, как давно просто не выезжал на прогулку.

— Он твой друг?

Я с недоумением посмотрел на Сильви, а она пояснила:

— Лорд Алавар. Ты ведь здесь из-за него.

Я пожал плечами не отвечая.

Однажды я тренировался с Седриком Сондом, и пришел отец. Его величество остался доволен, особенно когда мне удалось провести хитрый выпад. Только нахмурился, почему я не довел дело до конца, и клинок не оказался у горла Седрика.

— Он же мой друг! — возмутился я тогда.

А отец возразил, что у людей, подобных ему или мне, друзей быть не может. Слишком больно привязываться к человеку, а потом терять его — или получать удар в спину. Он говорил долго, и его негромкая речь тогда поразила меня.

Но еще больше поразило, когда после, в воцарившейся тишине, Седрик Сонд внезапно улыбнулся и сказал:

— Но только друг всегда прикроет спину.

Тарн расстилался перед нами криками торговцев, конским навозом и едва уловимым речным запахом. Не торопясь, я повел коня к порту.

— Всё равно не понимаю, что мы здесь забыли, — проворчал Алавар.

— Ты не любишь города? Или предпочитаешь обязательную вооруженную охрану? Даже Таль не испугалась ездить в моей компании.

— Угу, и после этого чуть тебя не убила.

— Ну, надеюсь, ты ничего такого не задумал.

— Как бы я мог? Ты же собираешься меня напоить.

— Это куда лучше, нежели напиваться в одиночестве в замке.

— Там хотя бы кровать рядом. И нет блохастых псов.

Алавар так посмотрел на вилявшую хвостом собаку, что та поспешила убраться с нашего пути. Я пожал плечами:

— Просто дыши и наслаждайся поездкой.

— Тут воняет навозом, Киран.

Но вскоре мы свернули с главных городских улиц и оказались в порту. Таком же, как и всегда: с голосящими чайками наверху и людским гомоном внизу. Толкотней, запахом пота и рыбы.

В отличие от Таль, Алавар видел порт не впервые в жизни. Хотя даже он сказал:

— Ого.

Потом, правда, пояснил:

— Тарнский порт, конечно, больше всех других, которые я видел.

Мы быстро прошли сквозь толпу и оказались в том самом трактире, где я сидел с Таль. Но теперь хозяин, Эрвин Кер, только ухмыльнулся, когда я сказал, что на этот раз мы здесь не за едой.

— Что это?

Когда перед нами поставили несколько глиняных кувшинов, Алавар с сомнением заглянул в один из них. Но я знал, что запаха он не учует.

— Местное, — загадочно сказал я. — Может, и не сравнится с тем, что делают маги, но поверь, тоже неплохо.

— О боги! — выдохнул Алавар, попробовав. — Ну и мерзость! Это что, пьют?

— Пей. И ешь.

Конечно же, Эрвин не забыл и о тарелках с едой, которую Алавар оценил куда выше. Хотя не стал отказываться, когда я снова ему налил.

— Мне написал отец, — мрачно сказал Алавар. Я заметил его невольный взгляд по сторонам, как будто он не знал, стоит ли называть имя в трактире, или капитанам местных судов плевать.

— Что?

— Мой брат… Веснер знал о том, что Уртар участвует в заговоре.

— Откуда?

— Тот справедливо решил, что отец будет против. А Веснеру предлагал присоединиться. Тот отказался.

— Но вряд ли сразу.

— Хочешь обвинить моего брата?

Я покачал головой. Начиная от того, что ссориться с Вейнами нет смысла, заканчивая тем, что вряд ли Веснер правда знал что-то большее. В конце концов, похищение Элерис хотели свалить на них же. Если б Веснер знал, то не стал молчать.

— Хорошо, — кивнул Алавар. — Мне бы не хотелось выбирать, кого из вас поддерживать.

Мне стоило промолчать, но я не удержался:

— И кого бы ты выбрал?

Алавар только прищурился и сделал несколько глотков местного пойла. Я не настаивал на ответе: мне тоже не очень хотелось знать. К тому же я никогда не любил отстраненные рассуждения, которые не имеют под собой реальной основы.

— Как там Сол? — спросил я. — После обряда правды.

Алавар только отмахнулся:

— Оклемается. Надо же ему учиться.

— Мне показалось, он справился.

— Да. Всех магов учат обряду. Но Сол Лиссири никогда его не проводил.

— В Ордене нет… практики?

— Практику маги находят сами.

Невольно мне подумалось, что Алавар в этом деле явно чувствовал себя увереннее. Сколько обрядов правды провел? А он будто угадал мои мысли и хмыкнул:

— Поверь, мне приходилось и делать обряд правды, и пытать людей.

— Не сомневаюсь.

— Я давно закончил обучение. И как благородному отпрыску, мне не требовалось ждать, когда кто-то вроде Ниры Ялавари назначит меня. Аристократы-маги всегда служат своему Дому. Если только сами не захотят иного.

— Насколько я знаю, ты не проводил всё время в замке Вейнов.

— Нет, конечно. Хороший маг найдет, чем заняться.

— Пытать людей, например.

Внезапно улыбка исчезла с лица Алавара. Он не поднимал глаз от кружки, но серьезно спросил:

— Ты когда-нибудь видел мага в бою?

Я видел. И когда Алавар поднял глаза, чтобы на меня посмотреть, он это понял. Всего лишь небольшие стычки на границе с Канлакаром, но с нами тогда оказался маг и его заклинания, способные крошить кости. Интересно, если такое может магия, то что насчет Дара? Хотя память услужливо подкидывала развороченное поле и сыплющийся с неба пепел, я все-таки отказывался признавать, что Дар такое может. Ему помог артефакт.

Хотя маги тоже пользуются артефактами.

— Что с ним стало? — спросил Алавар. — С тем магом?

— Он умер. Не рассчитал нагрузку.

— Да, так часто бывает. Поэтому маги предпочитают более… мирные занятия.

Я помолчал, но всё же спросил:

— Ты говорил, более сильный маг способен «покопаться в голове» того, кто слабее. Может, все-таки попросить Ялавари?..

— Да ни в жизни! — Алавар поднял кружку и осушил остатки, плескавшиеся на дне. Поморщился. — Ялавари только рада меня угробить, а потом скажет, что так и было.

— Не преувеличивай.

— Ничуть. Она отлично знает, что, если бы не смерть короля, она бы уже не была Верховным Магом.

— Ты собирался…

— Думал.

Я вспомнил, как Алавар рассказывал, что Верховным Магом можно стать либо бросив вызов нынешней главе Ордена, либо после ее смерти.

— Поэтому Ялавари тебя ненавидит, — сказал я, снова разливая.

— Сейчас ей плевать на меня. И… мне даже винить некого. Сам сглупил и не посмотрел вовремя тот артефакт.

Он почти залпом ополовинил кружку и закашлялся. Выругался и все-таки придвинул тарелку с едой.

Я хмыкнул:

— Теперь понятно, почему ты ругаешься так, как даже не все моряки умеют.

— Ты мне льстишь. До моряков далеко. Но да, в Ордене учатся самые разные дети, да и позже я видел много людей. Хотя не буду скрывать, отец позаботился об образовании, достойном младшего сына Вейнов. В замке Дома я тоже провел достаточно времени. Или ты считаешь иначе?

Я не считал. И мы выпили еще.

Когда закончился первый кувшин, Алавар спросил:

— Нет, ты что, серьезно никогда не думал стать королем? Почему?

Я только пожал плечами:

— Я видел, что это такое. Это не власть. Это ответственность.

— Ага, поэтому не против, что она ляжет на твою сестру.

— Элерис рождена для этого. А я рожден для меча.

— Тебе просто слишком нравится махать этим мечом. И ты не хочешь его на что-то менять.

— Да.

— Так выпьем за это!

На самом деле, я вовсе не хотел напиваться. По крайней мере, не настолько, чтобы не контролировать ситуацию. Но Алавару это явно требовалось, поэтому я только отмечал, когда он наливал местного пойла, но сам предпочитал всё чаще пропускать очередные тосты.

Наконец, когда мы опустошили все кувшины, то вышли наружу. Ночь обдала нас сгустившейся тьмой, прохладой и острым запахом пряностей.

— Фу, — поморщился Алавар. — Тут всегда так воняет?

— Корабль из Канлакара, они возят пряности.

Прищурившись, я попытался сориентироваться по огням, где может быть огромное южное судно. Но слышал только поскрипывание снастей и совершенно не мог понять, в какой они стороне.

— Ты уверен, что стоит возвращаться в замок? — хихикнул Алавар.

Я честно ответил:

— Нет.

Алавар привалился спиной к бревенчатой стене трактира и явно не собирался никуда идти. Я попытался ощутить Элерис: я не говорил ей, что мы поедем в город, и не хотел, чтобы она волновалась, почему ни меня, ни Алавара нет ночью в замке.

Но ничего не выходило, только смутные неясные образы, и Дар внутри казался чем-то скачущим, нестабильным. Я никак не мог привести мысли в порядок.

Прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться. Так вышло получше, но все равно далеко от четкости. И всё же я почувствовал, что Элерис поняла меня.

А когда открыл глаза, то увидел Алавара, успевшего достать кинжал. Всё еще прислоняясь спиной к стене трактира, маг посмотрел на меня:

— Ты ведь можешь лечить.

— Алавар, чтоб тебя! Я не контролирую Дар.

— Но можешь! Только нужен стимул.

Не выпей мы столько, я бы успел его остановить, но сейчас нелепо дернулся, а Алавар уже провел острием по ладони. Скользнув, лезвие хорошенько прошлось по запястью. Тут же хлынула кровь, казавшаяся совсем темной в расцвеченной скупыми огнями ночи.

Алавар не заметил боли — или столько выпил, что действительно не обращал внимания. Он вытянул руку:

— Ну как, достаточный стимул? Давай, Киран.

— Что ты творишь?

— Просто показываю, что ты можешь лечить.

Но я не мог. Только с отупением и растущей паникой смотрел на льющуюся на землю кровь. Сделал несколько нетвердых шагов к Алавару. Стоило пойти к Эрвину, да и вдруг в трактире случайно оказался лекарь… но вместо этого я завороженно наблюдал за темной кровью.

— Киран!..

Привалившись плечом к стене, Алавар настойчиво протягивал мне ладонь, и я, наконец, взял ее обеими руками, ощущая, как по ним тоже начинает течь чужая кровь.

Дар внутри метался, но я не мог его направить. Попросту не знал, как это сделать, не понимал.

— Киран…

Я не видел раны в темноте, но почти мог ощутить ее. И накрыв левой рукой, направил туда собственную энергию.

Я просто не хотел, чтобы Алавар истекал кровью в напоенном шумом волн и солоноватыми запахами порту.

— Получилось!

Отпустив руку Алавара, я видел, как он сам провел по ней другой ладонью, стирая кровь. Мне показалось, кожа не идеально ровная, а с темным шрамом, но, по крайней мере, рана хорошенько затянулась.

Глаза Алавара лихорадочно блестели в отсветах из трактира, когда он говорил:

— Видишь? Ты можешь. Так попробуй еще. Я хочу вернуть магию.

Я шарахнулся, отчаянно ругаясь. А когда перевел дух, сказал:

— Ты сдурел. Я не хочу тебя угробить!

— Не думаю, что без магии меня ждет долгая и счастливая жизнь.

— Пошли обратно. Я договорюсь с Эрвином. У него есть комнаты для ночлега.

Алавар не возражал и больше не пытался настаивать, а я вошел в трактир и сразу направился к Эрвину Керу. Он спокойно посмотрел на мои окровавленные руки и спросил, нужна ли помощь. Потом глянул мне за спину, где, я слышал, раскрылась дверь. Похоже, Алавар.

Комнаты у Эрвина действительно были, и нам повезло, что нашлись свободные. Об этом он рассказал, пока я вытирал руки о тряпицу, после того, как помыл их в тазу.

— Твоему другу явно мало.

Я посмотрел в зал, куда кивнул Эрвин. И заметил Алавара, который успел схлестнуться с каким-то моряком. Похоже, лорду Вейну действительно оказалось мало. Или — как мелькнула мысль — он просто решил, что если ему еще разок дадут по башке, то всё наладится.

Дрался Алавар неплохо. Но как отпрыск благородного Дома. Так что не успел я приблизиться, моряк сделал нечестный захват, которому вряд ли учат аристократов, и Алавар повалился на пол. В пылу драки его противник готов был добивать, но благо его друзья вмешались.

— Дурень, — вздохнул я, помогая Алавару подняться.

========== 18. ==========

Комментарий к 18.

Простите, что так долго тянула с этой главой. Дальше постараюсь в прежнем темпе, а то тяжело потом входить в прежний ритм.

— Киран, чтоб тебя!

Я открыл глаза, не сразу понимая, что происходит. В голове еще мелькали странные картинки, на языке ощущался привкус кошмаров и дурных предчувствий. Я сел на кровати так резко, что она скрипнула, а голова закружилась.

— Эли, — выдохнул я, — ей что-то угрожает.

— Успокойся, Киран. Это сон.

Я хотел ответить, что это предчувствие, Дар… но потом понял, что это не так. Не было видений, просто обрывки снов. Я прикрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов, и когда мысли перестали скакать, отчетливо ощутил Элерис. Она спала в своих покоях, ей ничего не угрожало. Я открыл глаза.

Алавар сидел на моей кровати, которая отчаянно скрипела от каждого движения. В трактире нашлась одна свободная комната, но с двумя кроватями, а нам было уже плевать, где спать. И я помнил, что Алавар был готов отрубиться еще где-то на лестнице.

— А ты что не спишь? — спросил я.

— Да ты всех перебудил! Странно, что к нам еще не ворвались с вилами проверять, кого убивают.

— Извини. Даже не помню, когда мне в последний раз снились кошмары.

— Видимо, когда ты пил и ночевал далеко от сестры, — проворчал Алавар, хотя злобы в его голосе не слышалось.

И, возможно, он был прав. Я даже не помню, когда в последний раз засыпал, не ощущая Элерис рядом или за несколькими замковыми стенами. Это было… непривычно.

— Ничего ей не угрожает, — Алавар с трудом подавил зевок. — За гвардейцев ты сам поручишься, а магическую защиту я заставляю Сола проверять.

— Каждый день?

— Этого не требуется. Но часто. Не волнуйся, я сам не хочу, чтобы еще что-то случилось. Поэтому надо поспать.

Он неуклюже поднялся и направился ко второй кровати. А я вспомнил, что на следующий день мы хотели проверить артефакты Мар-Шайалов, которые до сих пор хранились под выставленной защитой Алавара. Точнее, смотреть будет Сол, под руководством Алавара.

Тот уже завалился на вторую кровать, повернувшись ко мне спиной и натянув какое-то хлипкое одеяло. А я только тут понял, что комната не утопает во мраке, потому что на столе между кроватями горит свеча. Я потянулся, чтобы затушить ее, и в этот момент понял, что нет ни огнива, ни вообще хоть чего-то.

— Алавар, — негромко позвал я. — Эта свеча…

Она повернулся, заставив кровать снова оглушительно скрипеть.

— Киран, обычная свеча.

— Ты ее зажег?

— Ну да. Ты так стонал, что я вообще-то испугался.

— Как ты ее зажег?

— Я…

Алавар замолчал. То ли пытаясь вспомнить, то ли, наконец, понимая, о чем я. Он сел на кровати и сделал в воздухе несколько быстрых жестов. Свеча потухла. И в темноте я услышал приглушенные ругательства. Через пару мгновений она снова вспыхнула. Алавар уже не скрывал ликования:

— Магия! Простейшая, но у меня вышло!

Он тут же попробовал начертить в воздухе какой-то символ, но скривился и прекратил на середине:

— Голова болит.

— Протрезвей. И не торопись. Если магия начала возвращаться — это хорошо, но не переусердствуй.

— Не буду, — проворчал Алавар. — Лекари до сих пор дают мне какой-то отвар от головной боли. Пока не прошла до конца. Но до этого и огонь не выходил! Вообще ничего!

И он еще пару раз погасил и зажег свечу, прежде чем мы все-таки улеглись спать.

Я смотрю на Ниру Ялавари. Она не может сесть в присутствии королевы, поэтому я с затаенным злорадством стою у окна. Наш разговор идет уже давно, но, к моему разочарованию, Верховный Маг не кажется уставшей или раздосадованной.

Она стоит, спокойно сложив руки, и в очередной раз повторяет:

— Это для вашей пользы.

Я умело скрываю раздражение — уж если чему и научилась при дворе, то именно этому. И не сомневаюсь, что по моему спокойному лицу Ялавари ничего не может прочитать. Как и я — она играет в эти игры куда дольше меня.

— Вы ведь знаете, что такое Дар, ваше величество? — спрашивает Ялавари.

— Знаю.

— Это не магия. Нельзя обладать Даром и не держать его под контролем. Либо он хозяин, либо вы.

— И вы предлагаете помощь. Из добрых побуждений.

— Покой королевства отражается и на Ордене. Мы не вмешиваемся в политику, но у нас есть свитки со времен королей-колдунов. Кое-что осталось. И они помогут вам научиться владеть Даром.

Ялавари делает паузу, и я знаю, что сейчас она скажет нечто важное. Вижу это по тени улыбки в уголках ее губ.

— Я знаю, ваше величество, что произошло на том поле. Это был Дар.

— Тогда вы должны знать, что причиной стал артефакт. Магический.

— Да. А еще знаю, от чего умер внук леди Мевран. Там не было артефактов.

Я стараюсь, чтобы выражение моего лица никак не изменилось. Да и раньше я подозревала, что Ялавари в курсе. Иначе она бы не была главой Ордена Магов.

— К тому же, — теперь она улыбается открыто, — не из добрых побуждений, как вы выразились, ваше величество. Я хочу кое-что взамен.

Вот оно. Нира Ялавари наконец-то добирается до главного. Я ощущаю Кирана и надеюсь, что сейчас связь позволяет ему слышать то же, что слышу я. Жаль, не могу понять, что он об этом думает.

— Так чего же вы хотите?

— Всего лишь стать вашим советником. Войти в кабинет министров с правом голоса.

— Разве не вы только что говорили, что Орден не вмешивается в политику?

— Всё меняется. И вы вряд ли сможете разобраться с бумагами без наставника. Я готова взять на себя эту роль.

То есть будешь выдавать сведения по крупицам, чтобы мы оставались в твоей власти. И, не сомневаюсь, сумеешь как-то обезопасить себя, чтобы от тебя не избавились, когда мы полностью овладеем Даром — если, конечно, всё это правда.

— Я подумаю, — говорю я и надеюсь, что за холодом фразы Ялавари слышит «нет».

Она кивает, понимая, что я на самом деле хочу сказать. Но продолжает улыбаться. Улыбкой человека, который не сомневается, что с ним согласятся. Рано или поздно, так или иначе.

— Подумайте, ваше величество. Неуправляемый Дар может представлять серьезную опасность для своего обладателя.

— Я не боюсь за это.

— А за вашего брата?

Виски ломило с утра, и я мог бы решить, что Дар о чем-то предупреждает — но, скорее всего, просто похмелье. Алавар представлял собой более плачевное зрелище. Когда мы возвращались в замок, он даже молчал и, казалось, больше всего мечтал лечь на лошадь, а вовсе не ехать верхом.

Не знаю, есть ли у магов зелья, способные привести в норму, но, когда позже я и Сол пришли в покои Алавара, тот выглядел куда бодрее — по крайней мере, не походил на живой труп.

Теперь он развалился в кресле и что-то не торопясь пил из кубка. Графинов на столе видно не было, да и сам Алавар никому не предлагал присоединиться, так что я готов поверить в зелье.

Солу было не до того. Он разложил на столе артефакты и покусывал губу, изучая их. Я заметил несколько кулонов, гребень для волос и кольца.

— Как снять защиту? — спросил Сол.

— А ты сам попробуй, — лениво отозвался Алавар.

На лице Сола отразилась паника. Он глянул на Алавара с такой мольбой, что тот вздохнул и разразился потоком магических терминов, из которых я понимал едва ли половину слов. Но Сол внимательно слушал и кивал.

Я же вспомнил то, что видел, пока мы молча ехали к замку: Элерис и ее беседу с Ялавари. От меня ускользнуло вступление, да и детали терялись, но суть я понял хорошо. И даже начал невольно проникаться мыслью Алавара, что нынешний Верховный Маг может быть участником заговора вместе с Мар-Шайалом.

Мне не нравилось, что Нира Ялавари хочет получить еще больше влияния, чем у нее сейчас. Жаждет управлять Элерис и не стесняется манипулировать. Я не сомневался, что сестра так просто не сдастся.

Но что, если Ялавари найдет способ повлиять на нее? Или на нас обоих.

— Получилось!

Меня отвлек возглас Сола, который и не пытался скрыть радости. Я подался вперед, но потом понял, что он всего лишь снял защиту, поставленную Алаваром. Тот одобрительно хмыкнул и отпил еще из бокала.

Пока Сол производил над столом сложные пассы, произнося заклинания, я подошел к Алавару и наклонился, шепнув:

— Ты не боишься, что там что-нибудь рванет?

— Нет. Сол хоть и неопытный, но не дурак. Он не снял защиту полностью, скорее… как бы объяснить… расширил ее. Если и рванет, то максимум стол рухнет.

Алавар явно с трудом подбирал слова, когда пытался описать магию людям вроде меня — ничего в ней не понимающим. Но я был благодарен, что он хотя бы не отмахивался. И не мог не спросить:

— Не хочешь сам попробовать?

— Что?

— Несложную магию. Помочь Солу. — На миг я подумал, что Алавар не отвечает, потому что с утра его способности снова исчезли. — Извини, если сейчас не как ночью…

Алавар усмехнулся:

— Видимо, королевских сыновей не учат извиняться. У тебя выходит неуклюже. Но — нет. Со свечой вышло и утром. Я попробовал.

Я почти ощущал, как в воздухе повисло невысказанное продолжение: но ни с чем серьезнее Алавар пока не тренировался. Я уже собирался выпрямиться и подойти к Солу, когда Алавар негромко сказал:

— Лекари успели с утра принести настойку от головной боли — но пока я чувствую себя отлично.

— А мне бы пригодилась.

— Она мерзкая. Попробуй лучше это.

И Алавар сунул мне в руку свой бокал. А сам пружинисто поднялся и подошел к Солу. Я устроился в его кресле, еще хранившем человеческое тепло, и попробовал ароматную жидкость в бокале. В отличие от лекарей, маги одержимо следили, чтобы те их зелья, которые предполагается пить, оставались приятными на вкус.

Так что на языке перекатывались терпкие незнакомые ягоды, когда Алавар остановился подругую сторону стола от Сола. Поднял руки и начертил несколько знаков. Сол замолк и смотрел на Алавара. Символы слабо засветились.

Я видел, как приподнялись брови Алавара. Не от удивления, но от радости — эта магия явно сильнее, чем огонек свечи.

Подобравшись, Алавар сделал более размашистые жесты, что-то зашептал. А потом взвыл от боли. Она полыхнула так ярко, что ощутил даже я — то ли благодаря Дару, то ли потому, что Алавар не скрывал эмоций.

Кажется, он едва удержался на ногах, обеими руками облокотившись на стол, тяжело дыша и опустив голову. Сол растерянно на него смотрел, а я подошел и сунул всё тот же бокал. По крайней мере, ягоды освежали.

Когда Алавар выпрямился, он провел ладонью по глазам и покачал головой:

— Не стоит пока отказываться от лекарских снадобий.

И тут я подумал о том, что наверняка пришло в голову еще раньше, если б мысли не занимала Ялавари и ее разговор с Элерис.

— Алавар, — осторожно начал я, — а ты не думаешь, что эти снадобья и могут как-то… мешать тебе поправиться.

— Не говори глупостей, Киран. Ни одно зелье в мире не способно блокировать магию. Его не существует.

Он говорил уверенно, так что сомневаться не приходилось — если второй маг Ордена не знает ни о чем подобном, то вряд ли лекари смогли в тайне что-то такое создать. Да и зачем.

В следующий миг лицо Алавара изменилось:

— Но есть магические ритуалы, которые могут поставить блок. Это больно, поэтому потом действительно приходится использовать обычные лекарские снадобья.

— Ты думаешь…

— Блок может поставить только маг сильнее. Но когда б Ялавари успела? Для этого нужно напрямую воздействовать.

— Там, на поле, сразу после ты не очень-то соображал, что происходит. Она могла воспользоваться шансом.

Алавар прошипел ругательства, а потом глухо сказал:

— Я ее убью.

— Милорд, — начал было Сол.

Но Алавар резко ответил:

— Закончи уже с этими артефактами!

— Успокойся, — сказал я. — Сядь. Я пошлю за травницей, она точно знает, кто приказал давать тебе зелья, жрецы или маги. Как снять блок?

— Пережить немного боли, когда она нахлынет. Поэтому и зелья просто успокаивают и отсрочивают момент.

— Тогда сядь. И следи за Солом. Сол, продолжай.

Тот благоразумно решил больше не пытаться рассказать о своем ценном мнении и вернулся к артефактам, сначала сбиваясь, но потом довольно ровно. Алавар уселся в кресле, мрачный, но, как мне показалось, решительный. Удивительно, но, лишившись магии, он всё меньше походил на аристократа: умелого в интригах, с отточенным мастерством держать лицо.

Или не считал нужным со мной или с Солом.

Когда пришла Сильви, Сол почти закончил с артефактами, Алавар же казался спокойным. Девушка явно выглядела напуганной, в грубой одежде лекарей, она выглядела неуместной даже в таких скромных покоях, как мои.

— Не бойся, Сильви. Я всего лишь хочу узнать одну вещь. Кто делает снадобья для лорда Алавара?

Ее испуганный взгляд метнулся с меня на молчавшего в кресле мага. Потом снова посмотрела на меня:

— Я… если что-то не так…

— Всё в порядке, Сильви. Они помогают от головной боли, так?

— Да.

— Кто приказал их делать?

— Миледи Ялавари. Верховный Маг. Она сама приходила и проверила качество. Сказала, ее магам нужно лучшее, и чтобы мы носили снадобье, пока она не прикажет прекратить.

Я думал, Алавар сейчас снова выругается, но он молчал. Сохраняя на лице невозмутимо мрачное выражение.

— Спасибо, Сильви.

Я сам проводил до двери напуганную травницу, сказав, что она ни в чем не виновата, но больше никаких снадобий не нужно. Она только кивнула и постаралась как можно быстрее скрыться за дверью.

— Как много времени тебе понадобится? — спросил я, возвращаясь к Алавару.

— Учитывая, что я пропустил вчерашний день из-за наших похождений и утро… думаю, сегодня. Я бы предпочел, чтобы это произошло в Храме, у них есть кое-какие обезболивающие.

— Конечно.

Мы обернулись на негромкое покашливание Сола. Тот сразу смутился.

— Я закончил.

— И что? — Алавар поднялся, подходя к столу.

— Обычные артефакты. Простенькая защита, вот эти кулоны конкретно от Дара. Гребешок наводит несложный морок на тех, кто рядом.

Алавар повертел его в руках:

— Так вот как леди Таль кажется привлекательной.

— Тебе лучше знать.

Я почти ожидал уничижительного взгляда, но вместо этого Алавар взял в руки кулоны, защищающие от Дара. Мне показалось, он несколько мгновений раздумывал, не стоит ли забрать их себе — он лучше многих понимал, что такое Дар, и как он неуправляем.

Но Алавар небрежно кинул амулеты на стол:

— Нам они не нужны.

— Ты видел, на что способен Дар.

— Я тебе доверяю.

— Явно больше, чем я себе.

Взяв по амулету, я протянул их Солу и Алавару.

— Если я или Элерис причиним вам вред, то не простим себя. Обойдемся без этого.

В Храм мы прибыли спустя пару часов. Я вызвался сопровождать Алавара, а он не очень-то протестовал. Возможно, потому что ему не до того: когда мы добрались, я видел, как посерело его лицо, как он стискивал зубы.

Я ощущал тревогу Элерис — потому что она чувствовала мою собственную.

Алавар долго говорил с Верховным Жрецом, потом ушел во внутренние помещения Храма, а Таланис Рен поприветствовал меня.

— Ты хочешь остаться?

Меня ждали вечером хранитель печати Таномас Кобиларц и Элерис с документами, с которыми необходимо ознакомиться. Но я подумал, это можно отложить, и кивнул.

— Ты уверен?

— А почему такие вопросы?

— Потому что твоему другу будет действительно больно. Мы можем немного облегчить, но поддержка ему не помешает. Если ты готов.

Таланис Рен смотрел на меня внимательно, как будто ожидая, что сейчас я откажусь. Но я кивнул.

Душное помещение без окон, глубоко под Храмом. Ни один запах цветов не может перебить сладковатый аромат тлена от мертвецов в соседних комнатах. Я всегда ощущал себя неуютно в храмовых подземельях, но сегодня особенно. Хорошо, тут не было каменного стола для трупов — но я всё равно ощущал, что мы ближе к крылу мертвецов, чем к крылу лекарей.

— Нам не стоит пугать выздоравливающих, — спокойно пояснил Таланис Рен.

Несколько жрецов шелестели длинными балахонами, зажигая жаровни по углам, воскуривая травы, которые тут же заволакивали помещение дымом. Алавар сидел на полу посреди комнаты.

— Мы не можем тебя усыпить, — сказал Таланис Рен, и мне показалось, в его голосе звучало искреннее сожаление. — Ты знаешь, что должен быть в сознании.

Алавар молча кивнул. Он явно храбрился, но я видел испарину на его лбу.

Дым наполнял комнату, сладковатый, щекочущий ноздри, успокаивающий.

Жрецы пели молитвы, и в этом точно была магия, даже я ощущал мир как будто размытым, нечетким.

Таланис Рен рисовал на лбу Алавара знаки мазью болотного цвета, пахнущей тьмой и пылью склепа.

Магу давали зелья в маленьких золотых бутылочках, и мне оставалось догадываться, каковы они на вкус.

Он тихонько постанывал от боли, когда стало нестерпимо, но я и не думал, что это только начало.

На какое-то время дым все-таки завладел мною: я видел картины с Алаваром, который собственной кровью из развороченных вен рисует на полу символы, коленопреклонённую Элерис в Храме — в окружении фрейлин она с умиротворением молилась богам. Еще обрывки видений, но все они оставались неясными, нечеткими.

Пока храмовую комнату не распорол крик, сразу прогнавший морок.

Алавар больше не стонал, он извивался на полу от боли, я видел, как его пальцы бессильно царапают камни, оставляя на них кровавые разводы.

— Помоги его держать, — приказал Таланис Рен. — Иначе сам себе навредит.

Жрецы деловито схватили Алавара за руки и за ноги, не позволяя ему дергаться и извиваться. Я почти физически ощущал боль, жгутами хлещущую его тело: магия не прощает.

В момент временного облегчения, когда боль ненадолго отступила, Алавар тяжело дышал и прошептал так тихо, что я бы не услышал, если б не был так близко.

— Я не могу больше.

— Можешь.

Он открыл глаза, нашел взглядом меня:

— Нет, Киран, не могу. Просто убей меня.

— Ты мне еще пригодишься. Потерпи еще.

Его тело сотрясли судороги при следующей атаке боли, Алавар больше не кричал: он только хрипел сорванным голосом. И я ощущал его боль, ее отголоски, острые волны, взрезавшие меня самого. Наверное, это тоже одно из проявлений Дара, возможность, о которой я не знал. Но забирая часть боли Алавара, я ощущал, что это и его держит на самой границе, не позволяет сорваться.

Всё закончилось внезапно. Я понял это по прекратившемуся пению жрецов. По жаровням, на которых затихло шипение трав, и начал иссякать дым. По обмякшему телу Алавара. По тишине в собственных костях.

Жрецы тут же отпустили мага, отходя в стороны, а я помог сесть. Алавара трясло и, судя по опустошенному взгляду, вряд ли он сейчас осознавал хоть что-то, но я продолжал негромко говорить слова, не имеющие смысла.

Пока на мое плечо мягко не легла рука Таланиса Рена:

— Мы позаботимся о нем. Пара дней отдыха, наши восстанавливающие настойки, и лорд маг снова будет в строю.

Я поднялся, оставляя Алавара на попечение жрецов. И только тут понял, что Таланис Рен назвал его «лордом магом» — древнее обращение, едва ли не древнее, чем короли-колдуны, и крайне редко упоминающееся сейчас. Означавшее степень наивысшего уважения к чародею.

— Он знал, что это будет… так?

Таланис Рен кивнул:

— Конечно, знал. Поэтому маги крайне редко используют подобные блоки: они же не чудовища.

========== 19. ==========

Комментарий к 19.

Небольшая, корявая, но [гордая] насыщенная глава. Если вам тут нечего написать в комменте - это понятно, надо всё переварить (мне-то уж точно). Надеюсь, в целом, всё понятно.

Переваривать еще будем дальше.

Мне нравятся Храмы по той же причине, что и Кирану: за тишину и покой. В густом аромате цветов и благовоний можно ощутить умиротворение, не бывающее в замке. Спокойствие, которое я чувствую, только когда рядом Киран.

Но пока он вникает в дела под чутким руководством Таномаса Кобиларца, и занимается другими вещами, я отправляюсь в Храм. Вместе с тремя ближайшими фрейлинами мы садимся в карету, украшенную королевскими гербами и лентами. В сопровождении гвардейцев охраны, которых отбирал лично брат. Я прячу улыбку, когда вижу восторженные взгляды фрейлин, они украдкой бросают их на гвардейцев, затянутых в темные мундиры.

Я же удивляюсь, заметив среди них Седрика Сонда.

— С каких пор вы часть гвардии? — спрашиваю я. — Или мудрый наставник решил посмотреть, как справляются его ученики?

Он улыбается уголками губ:

— Отчасти, ваше величество.

Я только пожимаю плечами. А Седрик Сонд негромко добавляет:

— Киран попросил сопроводить вас.

Я хмурюсь, но ничего не спрашиваю. Не здесь, не при гвардейцах и уж точно не рядом с ушками фрейлин, которые готовы разнести сплетни, даже когда сами ничего не слышат.

Если брат попросил Седрика, значит, что-то его волнует. Но если бы он знал, что конкретно, то сказал мне.

Всю дорогу до Храма фрейлины хихикают, обсуждая гвардейцев. Статные воины затмили даже утренние новости о собирающихся воинах Мевранов и Мар-Шайалов. Что ж, легко понять: армии где-то далеко, а гвардейцы рядом.

Но я молчу, смотря в окно кареты на проплывающие мимо каменные стены замка, на скользнувшие окраины Тарна и на выныривающий Храм, чьи многочисленные шпили устремляются в небо.

Благовония и цветы, прохлада и негромкие песнопения жрецов у дальних алтарей. Но я преклоняю колени перед статуями Первозданных богов. Фрейлины присаживаются за моей спиной, а охрана встает полукругом. Королевские гвардейцы — единственные воины, которым разрешено проносить оружие в Храм. Они да Клинок Менладриса.

Но сейчас я не стараюсь ощутить брата. Расплескав платье по мраморному полу вокруг, молитвенно складываю руки и склоняю голову.

На самом деле, я не пытаюсь услышать богов. Я хочу всего лишь тишины внутри себя. Покоя и отстраненности.

И вдохнуть поглубже перед тем, как нырнуть с головой: после молитвы я пойду к Таланису Рену, чтобы он провел тот же обряд, который совершал с Кираном. Мне тоже стоит учиться управлять Даром.

Алавар еще в Храме, но жрецы говорят, он готов вернуться в замок. После обряда Таланиса Рена, я пойду к Алавару, и мы дождемся Кирана, который посещает мага на закате каждый день. И вместе наконец-то вернемся в замок.

Положив руки на окно, я чувствовал под пальцами шершавые камни, видел внизу во дворе слуг, деловито сновавших рядом с прибывшей телегой с овощами. И в то же время я ощущал запах цветов и благовоний. А за грубоватыми криками снизу слышались шелестящие напевы жрецов.

Храм успокаивал Элерис, а заодно — через нее — и меня. Я узнавал то, что происходило: примерно так было и в моем видении. Только тогда я наблюдал за Элерис со стороны, а сейчас ощущал всё через нее. Это видение сбывалось, но несло с собой покой.

— У вас и вашей сестры много врагов, лорд Киран.

Прошелестев платьем, Верховный Маг Нира Ялавари встала рядом, тоже смотря во двор. Совсем невысокая, она едва ли доставала мне до плеча. И несла с собой густой бальзамический аромат: он похож на тот, которым пользовались жрецы в подземельях, чтобы отбить запах мертвечины.

— Вы хотите рассказать о них, леди Ялавари?

— Думаю, вы осведомлены лучше меня.

— Не исключаю, что вам известно то, чего не знаю я.

— Возможно, лорд Киран. Возможно. Но я бы не была Верховным Магом так долго, если бы не знала, как использовать секреты. Сила — это еще не всё. Это понимает даже наш общий друг Алавар Вейн.

Я метнул на собеседницу быстрый взгляд, но испещренное тонкими морщинами лицо Ялавари оставалось таким же невозмутимым. А ее внимание, казалось, целиком приковывали к себе фигурки слуг во дворе.

— Я искала встречи, лорд Киран. Но мне доложили, что вы с хранителем печати.

— Только закончили.

— Что ж, маги всегда ждут, когда завершатся светские дела.

— Но вы тоже хотите в них участвовать.

Ялавари спокойно посмотрела на меня:

— Значит, сестра рассказала суть моего предложения?

— Я бы не назвал это предложением.

— Это всего лишь словесная шелуха. Обертка, в которую мы привычно заворачиваем суть.

— Она от этого не меняется. Можно назвать лошадиное дерьмо фекалиями, но оно не перестанет быть дерьмом.

Брови Ниры приподнялись:

— Вы считаете мое предложение дерьмом?

— Фекалиями.

Она негромко рассмеялась:

— Вы научились вести светские беседы куда лучше, чем сами думаете, лорд Киран. Но я надеюсь на ваше благоразумие.

— Вы надеетесь, что шантаж увенчается успехом.

Она снова перевела взгляд во двор. Но я видел улыбку в уголке губ Ялавари.

— Что ж, давайте называть дерьмо дерьмом. Только это не меняет его неизбежность.

— Вы считаете, Элерис никуда не денется и исполнит ваши требования?

— Думаю, вам обоим некуда деваться. — Ялвари вздохнула. — Мое предложение разумно, лорд Киран. У магов действительно есть документы, которые могут помочь с Даром. Но эти документы еще надо понять. Я помогу. А взамен прошу всего лишь стать одним из советников королевы. Это адекватная цена.

Почти весь день я провел с Таномасом Кобиларцем, и хранитель печати рассказал о многих тонкостях, которые мне следовало знать как Клинку. И на самом деле, я был сыт по горло формальностями и рамками. Поэтому, помолчав, все-таки спросил:

— А ставить блок на магию Алавара — тоже было разумно?

Нира Ялавари продолжала спокойно смотреть во двор. Но я заметил, как побелели костяшки ее пальцев, сильнее сжавшие камни окна.

— Вижу, вы не любите ходить вокруг дела, лорд Киран.

— В отличие от вас. Вы-то явно не действуете напрямую.

— Когда я вижу шанс, то использую его.

— Поэтому наложили блок?

— Да, — не стала отпираться Ялавари. — Лорд Алавар силен и амбициозен, но это не единственные качества, которыми должен обладать Верховный Маг.

— А какими еще, леди Ялавари? Пользоваться чужой слабостью? Шантажировать?

Нира Ялавари долго не отвечала. Мы вместе смотрели на телегу, которую разгрузили слуги. Развернувшись, лошади лениво потащили ее прочь со двора. Только тогда Ялавари подняла голову и посмотрела куда-то вдаль, за стены.

— Я родилась вовсе не в благородной семье, лорд Киран. Мой отец — купец. Такой же, как тот, что продал эти овощи к королевскому столу. Мне было семь, когда обнаружились магические способности. Чуть позже я попала в Орден. Мне многому пришлось научиться. И выживать среди магов в числе прочего. Как видите, я здесь и сейчас, значит, оказалась хорошей ученицей.

— В том числе шантажу?

— Чему угодно, — спокойно сказала Нира Ялавари. — Я знаю, что иногда приходиться пачкать руки, чтобы добиться своих целей. Уверена, ты тоже понимаешь это.

— Я бы никогда не стал пользоваться чужой слабостью.

— Стал бы. Просто пока не было подходящих условий.

Мне вовсе не хотелось спорить с Ялавари. Я смутно представлял, как проходит обучение магов, как вообще устроен Орден. В ее утверждениях был смысл, но я не был с ним согласен.

— Алавар займет ваше место, — сказал я.

— Однажды. Другие маги гораздо слабее него.

— И вы думаете, если бы он бросил вызов, то победил?

Ялавари пожала плечами:

— Возможно. Если бы не сдурил. Но сила — это еще не всё.

— А что еще? Интриги? Хитрости?

— Мудрость. И умение преодолевать.

Я вспомнил душное помещение Храма, где Алавара скручивало от боли под песни жрецов и воскуриваемые травы. Он знал, на что шел, но всё равно был к этому готов.

— Слышала, он достойно снял блок, — спокойно сказала Ялавари.

— Вы знали, он быстро поймет, что это.

— Надеялась.

— Поэтому…

— Да, лорд Киран. Скажу один раз и больше не будем об этом. Я поставила блок Алавару, потому что мне представился такой шанс. Это дало мне время. Алавару — немного опыта. Ему полезно.

— Он вас ненавидит.

— Правильно делает. Никому не стоит доверять.

— Тогда с чего Элерис верить вам?

— Я не предлагаю мне верить. Я предлагаю сделку.

Солнце клонилось к закату. И, стоя здесь и сейчас вместе с Ялавари, я не мог не спросить:

— Я знаю, что маги хотели возрождения Дара. Возвращения королей-колдунов. Зачем?

— Пока тебе рано об этом знать, лорд Киран. Могу только сказать, что древний план магов пошел вразрез с желаниями его величества Дакаруса.

— Моего отца. Поэтому он мертв?

— Да.

Я ошеломленно уставился на Ниру Ялавари. Она только что практически признала, что Орден замешан в убийстве короля? Она сама? Неприятно кольнуло: Алавар тоже об этом знал?

— Орден не пытался убить тебя или Элерис, — спокойно продолжала Ялавари. — Не вас. Вы — живое воплощение замыслов магов, возрожденные короли-колдуны. Но ваш отец стоял на пути этих планов. Я помогла Уртару Мар-Шайалу устранить проблему. Хотя он, конечно, просто считает, что его род должен стать королевским. Но мне плевать на Уртара. А вы… даже когда не станет меня, Алавар и Орден поддержат королей-колдунов. Это главное.

— Чего же хотел мой отец? Что стоило ему жизни?

— Он хотел, чтобы вы оставались с сестрой вместе. Чтобы ты, Киран, стал ее мужем.

— Но у магов другие планы.

— Маги давно определили в супруги Элерис человека, чья наследственность сделает новую линию королей-колдунов стабильнее.

— Кто он?

— Это неважно. Главное, не ты, Киран.

— Почему же я еще жив?

Нира Ялавари улыбнулась:

— Потому что я так и не решила, что с тобой делать.

Я с силой навалился на окно, сжимая его руками, зажмурился. Это всё было слишком. То, что отца убили из-за того, что его планы не соответствовали великим замыслам магов, не удивляло. Я подозревал что-то подобное с тех пор, как Алавар рассказал о планах Ордена по возрождению королей-колдунов.

Но я никогда не думал, что отец умер только из-за того, что не соглашался превращать Элерис в племенную кобылицу. Да и что в таком раскладе ждало меня? Готов поспорить, меня бы прирезали еще до свадьбы сестры. Возможно, я жив только из-за того, что в ночь смерти отца полностью показал свой Дар. И Ялавари «не знает, что со мной делать».

Что ж, ни я, ни Элерис так просто ей не дадимся.

Открыв глаза, я в упор посмотрел на Ялавари и тихо сказал:

— Я прямо сейчас могу посадить вас под стражу. За государственную измену.

— У вас не будет ни единого доказательства. Хотите, чтобы люди решили, будто вы против магов?

— Да плевать. Ваше место займет Алавар.

— А ты уверен, что он не знал про короля? И Алавару потребуется время, чтобы войти в курс дел как главе Ордена. Да и его полное магическое восстановление не будет быстрым.

— Тогда что мне мешает убить тебя? Прямо сейчас?

— Твоему Дару — мои амулеты. А твоему мечу… ты же не убийца, Киран.

— Может, стоит начать.

Но я знал, что не сделаю этого. Я даже не мог толком осознать всё, сказанное Ялавари. Солнце садилось, и я подумал, что наилучший выход сейчас — поговорить с Элерис и Алаваром. Они ждут меня. Вместе мы решим, что делать с Ялавари.

— Мне нравился твой отец, — в голосе Ниры мелькнуло что-то вроде сожаления. — Но планы многих поколений нельзя отправить в бездну из-за желаний одного человека.

— Ваша ошибка в том, леди Ялавари, что стоило убить меня, когда была возможность.

Я развернулся, чтобы уйти, но услышал негромкий вздох Ялавари:

— Моя главная ошибка в том, что я дала тебе родиться.

Верхом я мог добраться до Храма минут за десять. Поэтому не стал тянуть и тут же отправился в конюшню. Только отдал распоряжение, чтобы за Нирой Ялавари следили и не выпускали из замка.

Пришпорив коня, я пустил его по дороге к Храму. Весь день меня мучило плохое предчувствие, но я не думал, что это выльется в признания Ялавари.

— Чтоб тебя, — прошипел я сквозь зубы.

Я не мог понять, на что она рассчитывает? Что Элерис удовлетворит ее требования? С чего вдруг? Что Алавар спокойно воспримет свой блок? Сколько у него уйдет времени, чтобы полностью восстановиться? Я был готов поклясться, что Элерис убьет Ялавари раньше. Обвинит в государственной измене и закует в цепи. Выпотрошит на городской площади.

Ялавари должна понимать, что ее бессмысленные угрозы делают только хуже.

Об этом я думал, когда стрела вонзилась в шею коня. Захрипев, тот рухнул на землю, так что я едва успел выскользнуть из седла. И тут же вытащил отцовский меч из ножен, заметив в полумраке темные тени.

Они знали, что сейчас я каждый день на закате езжу в Храм к Алавару. И выбрали то единственное место на середине пути, которое уже не просматривается гвардейцами от замка и еще не видно из Храма за поворотом.

Возможно, Ялавари рассказала, что помогла убить короля, только из-за того, что я сам скоро буду мертв.

Я не мог сосчитать, сколько их, но видел не меньше десятка. Дар внутри вибрировал, будто натянутая тетива тех арбалетов, которые я не видел, но ощущал в темноте. Либо до меня доберутся клинки, либо прошьют стрелами. Меня спасет только постоянное движение, чтобы не оставаться мишенью.

И Дар. Который я выпустил, даже не раздумывая. Позволяя ему пронизывать мое тело, вести руку с зажатым клинком. Защищать.

Как тогда, когда я убил похитителей Элерис, посланных Мар-Шайалом. Пока Ялавари помогала убивать моего отца, чтобы тот не мешал планам Ордена.

Я выпустил свою ярость и ощущал, как она отводит в сторону арбалетные болты. Защищает от лезвий и ведет мою собственную руку. Я убивал их, врагов, которые хотели уничтожить меня самого. Вспарывал животы и крошил ребра ударами, разбивал лица и пускал кровь, щедро питавшую темную землю.

Дар защищал меня и от магии. И маг был последним, к кому я приблизился, когда Дар схлынул, оставив только трупы остальных нападавших. Я шагал по их телам и крови, крепко держа меч. Мне нужно всего лишь поднять его и пронзить мага, но я не был уверен, что он не сумеет защититься.

Он же не размышлял. Прошипев что-то на незнакомом языке, кажется, канлакарском, подскочил ко мне и вонзил в живот сияющий магией кинжал. Не раздумывая, провернул, явно хотел двигаться дальше и вспороть, но в этот момент Дар отбросил взвывшего мага. Я успел заметить, как его плоть на костях плавится, будто воск свечи.

Маг еще вопил, когда я сам рухнул на колени. Опустошенный, истекающий кровью. Я успел подумать об Элерис, но не успел ее ощутить, когда меня стиснула тьма — и эта тьма была внутри моей головы.

========== 20. ==========

Я видел неясные мутные картины, которые то выныривали из тьмы, то снова в нее проваливались. Как и я сам. Боль и моя собственная кровь. Твердая земля, впивающаяся в спину. Элерис. Я не мог толком сосредоточиться на ней, прочувствовать, но ощущал ее рядом. Знал, что она успела пройти обряд в Храме, но сумела почувствовать и меня, понять, где я нахожусь — дорога к замку только одна. И даже будучи слабой после жреческих ритуалов, сестра, конечно же, не могла меня оставить.

— Киран! Киран! Кир… ты слышишь меня?

Я хочу ответить ей, что всё в порядке, но слышу только стон — собственный.

— Тише, Кир, тише. Ты уже в Храме, тут лекари. Держись, пожалуйста.

Слышу шепот Элерис, ощущаю ее губы на моих закрытых глазах, прикосновения ее пальцев и ее слез к коже.

Запах цветов и смерти — лекари.

— Ваше величество…

— Я не уйду.

— Как хотите. Мы обработаем рану.

— Насколько всё плохо?

— Не очень хорошо.

Я ощущаю боль, будто кинжал снова и снова проворачивают внутри меня, хотя знаю, что это не так. Элерис рядом, и когда я не чувствую ее прикосновений, то слышу ее голос. И Алавара — его интонации странные, но я не могу понять их сейчас, его я не ощущаю как Элерис.

— Ты можешь помочь. Вылечи его.

— Нет! Я не уверена в стабильности Дара, только не сразу после ритуала. Ты же видел! Я случайно перевернула все эти проклятые курильницы.

— Ты можешь попробовать.

— Нет! Я никогда этого не делала! И не могу, просто не могу рисковать братом.

— Лучше смотреть, как он умирает?

— Он не умрет. Не сегодня.

Кто-то подносит к моим губам чашу, заставляя пить что-то горькое, вязко опутывающее горло и желудок. Я послушно пытаюсь, но меня тут же тошнит, всё снадобье выходит обратно.

— Что…

— Это кинжал, — голос Алавара удивительно ровен. — Он зачарован на Дар, поэтому смог пробить защиту. И магия всё еще действует. Вы не сможете ни усыпить, ни облегчить боль. Ни остановить кровь.

Я ощущаю, что слабею. Чьи-то чужие руки, что ощупывают мое тело и заставляют стонать, когда касаются раны на животе. Мне кажется, я чувствую привкус крови на губах.

Пока всё не прекращается, и я не ощущаю только Элерис рядом. Ее пальцы на моей обнаженной груди, ее губы почти щекочут мое ухо, когда я слышу ее шепот, предназначенный только для меня.

— Кир, помоги мне. Помоги спасти тебя.

Она распахивает свое сознание так, как только может, будто хочет навсегда отбросить собственную личность и слиться со мной. В обычное время мы с Элерис просто всегда… ощущали друг друга. И только раз было нечто подобное: в ночь ее похищения, когда я сам открывался перед ней, чтобы понять, где искать.

Сейчас я не могу мыслить четко, как будто продираюсь сквозь пелену и туман. Но понимаю, чего хочет Элерис. И мы вместе будто ощупываем рану, стягиваем ее края, Элерис хватается за них, а потом мягко касается моего сознания.

— Спи, Кир, спи…

…Я видел Алавара, он сидел в покоях Элерис, в комнате, где она обычно принимает гостей — недалеко валялась незаконченная вышивка, которой, видимо, когда-то занималась королева в компании фрейлин. Сейчас ее мало волновали разноцветные стежки. Элерис нервно ходила по комнате, платье шелестело, когда она мяла его руками, даже не замечая. Алавар сидел глубоко в кресле и наблюдал за королевой почти неподвижно.

— Тебе самой стоит отдохнуть.

Элерис будто не слышала.

— Ему становится хуже. Может, стоило оставить Кирана в Храме?

— Лекари больше ничего не могут сделать. Ты сама говорила, замок надежнее. И я с тобой согласен.

Резко остановившись, Элерис посмотрела на Алавара:

— Сделай что-нибудь. Магией. Магия крови в конце концов!

Алавар едва заметно вздрогнул, но только покачал головой:

— Ни одна магия не может лечить. Совсем. Никак.

Оставив, наконец, платье в покое, Элерис снова начала ходить по комнате.

— Расскажи еще раз про этот кинжал.

Алавар устало прикрыл глаза, как будто повторял уже не раз, но протестовать не стал:

— Зачарованный артефакт. Его магия работает напрямую с Даром, поэтому я тут бессилен. Только ждать, что Дар Кирана сможет сам преодолеть это воздействие. Оно и мешает ему выздороветь, а ране затянуться. Хотя если бы ты не помогла в Храме, Киран уже был мертв.

— Он сам мне помог. А сейчас… я чувствую, он что-то видит, но не могу разделить с ним видения.

— Магия кинжала мешает и в этом. Он зачарован на Дар. Нападавшие отлично знали, с чем придется иметь дело.

Снова остановившись, Элерис прищурила глаза, смотря на светлый прямоугольник окна, но вряд ли его видя.

— Только скажи, что тут может быть замешана Нира Ялавари. И я запру ее в темнице, откуда она выйдет уже без своих кишок.

Алавар помолчал, но потом все-таки покачал головой:

— Мы знаем, что у Мар-Шайала есть маги на его стороне. О Даре Кирана тоже известно. А судя по твоему рассказу, Нире сейчас нет смысла убивать твоего брата.

Он как будто хотел сказать что-то еще, но прервался. От Элерис пауза не укрылась — она слишком давно научилась распознавать интонации и тот момент, когда ей чего-то не договаривают.

Повернувшись к Алавару, она приподняла брови.

— Нира Ялавари ведет себя слишком странно, — медленно сказал маг. — Я ее не люблю, но она далеко не дура. Пожалуй, один из самых умных людей, которых я когда-либо видел. Напористость — не ее конек. Скорее, она бы создала такую ситуацию, что ты была вынуждена пойти на ее условия. Но не так сразу. Ты встречалась с Ялавари после… после ранения Кирана?

Элерис покачала головой.

— Она не говорит, что не причастна, — продолжил Алавар. — Ей это не выгодно, но она молчит. Как будто хочет, чтобы ты так думала. Как будто…

Алавар нахмурился, а потом внезапно сказал:

— Не трогай ее ни в коем случае.

— Что?

— Не трогай Ниру Ялавари. Возможно, именно этого она и пытается добиться.

— Зачем?

— Понятия не имею. И это пугает больше всего. К тому же, у меня с ней свои счеты. Оставь ее мне.

Элерис не ответила. Она подошла к вышивке и взяла пяльцы, задумчиво разглядывая кривые узоры.

— Вряд ли у тебя много времени вышивать, — заметил Алавар.

— Это работа одной из фрейлин. Терпеть не могу вышивку.

Элерис с пренебрежением бросила ткань, и в этот момент в дверь постучали. Алавар вскинул голову, Элерис разрешила войти. В дверях стоял слуга.

— Ваше величество, вас зовут к лорду Кирану.

…Я видел Элерис, она сидела на полу, согнувшись, почти потерявшись в ткани юбки. Ее плечи вздрагивали от рыданий, ладони закрывали лицо. Алавар стоял рядом, растерянный, как будто не зная, что ему делать. Он неловко опустился около Элерис и положил руку ей на плечо. Но она не успокоилась, наоборот, вскинула заплаканное лицо.

— Он бредит! Ему становится только хуже.

— Мы должны подождать…

— Ты говоришь это уже неделю! Но ничего не улучшается.

— Твой брат сильнее, чем кажется.

…Я видел Алавара, он сидел в своей комнате, над столом, где лежал кинжал. И я знал, то самое оружие, которое использовал маг при нападении. На сосредоточенном лице плясали отблески свечей, подчеркивая складку между бровей. Алавар шептал заклинания, вычерчивал знаки над кинжалом, как будто хотел проникнуть сквозь магию и сталь, понять сущность.

Но ничего не выходило.

…Я видел Элерис. Уставшую, растрепанную, с покрасневшими глазами. Она сидела в моей комнате, но я мог видеть только ее и стоявшую перед ней Сильви. В темном лекарском одеянии, девушка смотрела в пол и явно смущалась. Но не отступала.

— У Мертоса есть лекарства, но он еще не пробовал на людях.

— Яд, — ровным голосом сказала Элерис. — Ты предлагаешь испробовать на моем брате яд.

Сильви вскинула голову, но потом тут же опустила.

— Да, лекарство на основе змееголовки, но в малых количествах она не так ядовита. Мертос утверждает, что его снадобье помогает избавляться от чужеродной магии.

— Он не пробовал.

— Но его исследования…

— Хорошо.

Сильви подняла голову, на ее лице отражалось искреннее удивление. А Элерис смотрела куда-то в сторону.

— Лекари ничем не могут помочь, магия кинжала проникла слишком глубоко. Возможно, будь я там раньше, а не приходила в себя после ритуала жрецов… — не закончив, Элерис слегка тряхнула головой. — Киран опускается глубже во тьму. Я знаю, он видит то, что происходит, но теперь даже я не могу до него докричаться.

Она посмотрела в упор на травницу.

— Веди своего Мертоса, пусть несет снадобье. Если оно сможет снять действие магии, я верну Кирана.

Поклонившись, Сильви торопливо вышла, а Элерис снова посмотрела куда-то в сторону, и ее шепот вряд ли предназначался для чужих ушей.

— Что бы не думали наши враги, дети Крандоров куда сильнее, чем кажется.

…Я видел отца. Это он, хотя куда моложе, чем я его запомнил. В своих покоях, там, куда обычно не допускались посторонние. Стоял у окна, соединив руки за спиной, и смотрел в окно. Позади устроился Седрик Сонд, тоже куда моложе, явно уставший, в запыленной одежде, как будто он только что с дороги.

— Как она умерла?

Голос Дакаруса Крандора ровен и безэмоционален. Он слишком давно король, чтобы показывать свои истинные чувства. Даже с другом.

— Быстро, — ответил Седрик. Он явно устал, но не садился в присутствии своего короля.

— Есть вероятность, что тут не замешан Орден?

Седрик Сонд твердо ответил:

— Никакой.

Помолчав, добавил:

— Я видел тело, ваше величество. Маги не хотели, чтобы это выглядело как убийство, леди просто ослаблена родами и умерла от болезни. Но я знаю признаки. Ее отравили магией.

Дакарус кивнул.

— А… мой сын?

— Он жив. И я взял на себя смелость привезти его в замок.

Дакарус наконец-то повернулся к Седрику, нахмурившись.

— Ты уверен, что это хорошая идея? Пока никто не знал о мальчике…

Но Седрик прервал короля резко и бесцеремонно:

— Орден знает. Возможно, его не уничтожили только потому, что он не представляет опасности, и ты сам не привязан к нему так, как к ней.

— Я хотел жениться на ней, — сказал Дракарус. И его тихий голос ничуть не походил на голос властного владыки Менладриса.

— И маги узнали. А у них другие планы. Но мальчишка им не нужен — пока что. Но я знаю, ты себе не простишь, если с ним что-то случится.

— Дети не должны страдать из-за ошибок отцов.

— Но всегда страдают, — пожал плечами Седрик. — У тебя будут и другие дети. И они снова невольно заставят тебя идти против магов. Будь осторожен.

Дакарус усмехнулся:

— Это предчувствие?

— Уверенность.

…Я снова видел отца, но теперь куда старше, почти таким, как его запомнил я сам. Он стоял в поле, оставив охрану из гвардейцев далеко в стороне вместе с лошадьми. Дакарус смотрел… я не сразу понял, что видел себя самого и Элерис со спины. Мы сидели с ней рядом, и сестра наклонилась, о чем-то шепча на ухо, так близко, что наши плечи соприкасались, а ее волосы щекотали мою шею. Когда она отстранилась, Дакарус нахмурился, увидев, как мы держимся за руки.

Я хорошо помнил эти прогулки: отец часто брал нас с Элерис верхом прочь из замка. Мы любили это. Можно было представить, что нет никакого королевства, нет обязанностей и обязательств, есть только мы и небо.

В детстве такие прогулки были частыми, потом их стало меньше. Я уезжал на границу, где нашел применение всем своим навыкам. Но сам хорошо помнил эту прогулку: едва ли не единственную и последнюю втроем, когда я только вернулся. А до смерти отца оставалось не так много времени.

Дакарус нахмурился, увидев наши сцепленные пальцы, в руках он крутил письмо с печатью Ордена. Но потом внезапно улыбнулся и, скомкав бумагу, убрал ее. А под его ногами распускались алые цветы, будто волнами расходясь от наших с Элерис фигур.

Я открыл глаза, и мне казалось, еще чувствовал запах полевых цветов.

— Кир…

Поморгав, я сфокусировал взгляд на бледном, но радостном лице Элерис. Кроме нее в комнате, кажется, никого не было.

— Ох, Кир!..

Она прильнула, прижалась ко мне, доверчиво, как только могла. Я неловко гладил ее по спине, успокаивая. Потом Элерис отстранилась и серьезно сказала:

— Не пугай так больше.

— Постараюсь, — слабо улыбнулся я. — Что… нет, подожди, кажется, я видел тебя и Алавара. Разрозненные куски и видения.

— Знаю. Я чувствовала.

— И раз я очнулся, значит, у тебя и Мертоса получилось.

— Думаешь, стоит его наградить?

— Точно обратить внимание.

— Надеюсь, его снадобье нам больше не понадобится. Но я бы предпочла быть готовой.

Я согласно кивнул и прикрыл глаза, еще ощущая себя слишком усталым для долгих бесед.

— Отдыхай, Кир, тебе надо набраться сил. А я посижу тут.

— Тебе надо заниматься королевством.

— Дела подождут.

Но когда я очнулся в следующий раз, то увидел не Элерис, а Алавара. Он с увлечением вычерчивал какие-то символы над столом, но я не мог видеть, что там лежит. Хотя не удивился, будь это всё тот же кинжал или еще какой артефакт.

Он услышал, как я пошевелился, и тут же поднялся.

— О, Киран! Я пообещал Элерис, что прослежу, чтобы ты поел. Иначе она меня вздернет — и я не хочу проверять решительность королевы.

Я чувствовал себя куда лучше, а тарелка с супом только подняла мне настроение. Алавар тем временем пересказывал замковые сплетни, но как я понял, за те десять дней, что я был без сознания, ничего серьезного не произошло.

— Я хотел поговорить с тобой, — сказал я. Сил на длинные разговоры особенно не было, но и оставлять на потом я не хотел. Слишком важным казалось. — Я говорил с Нирой Ялавари перед тем, как на меня напали. Она поставила твой блок.

Алавар тихо выругался, хотя не удивился. Но я еще не закончил:

— Она призналась в убийстве короля. Мой отец не хотел выполнять планы Ордена, и его убрали. Ты знал об этом?

Он не ответил, но отвел глаза, и это стало красноречивее тысячи слов.

— Ты знал, — прошептал я. — Всё это время.

Алавар наконец посмотрел твердо на меня.

— Это было решением Ниры. Но Орден знал. Кто не знал, тот догадывался. Поэтому потом я решил, что она по какой-то причине решила убить и тебя с Элерис…

— Хватит, — устало сказал я и прикрыл глаза. — Просто уйди.

Я слышал, как он колебался, но все-таки не стал возражать и тихо поднялся. Но я выдохнул только в тот момент, когда тихонько стукнула дверь.

— Киран!

Мне казалось, я задремал всего на минуту, но, когда открыл глаза, за окном уже густились сумерки. А перед мной маячило бледное испуганное лицо сестры.Случилось что-то действительно значительное, если она пришла и разбудила меня.

Ее тонкие пальцы цеплялись за мою руку.

— Киран! Нира Ялавари мертва. Ее зарезали в собственной комнате.

========== 21. ==========

Когда дыхание иссякает, тело умирает. Становится пустой плотью, отдающей последнее тепло этому миру. Боги справедливы и возносят дыхание человека в Огненные чертоги. Но боги мудры и оставляют оболочку, чтобы живые могли скорбеть.

Обмажьте мертвецов золотом, чтобы боги могли увидеть их.

Коснитесь в последний раз хладных губ.

Не жалейте мертвецов, но плачьте о них.

Не сохраняйте только тел магов — их дыхания станут самими Огненными чертогами. Сжигайте их тела. И не плачьте о магах.

Я слушал слова Верховного Жреца отстраненно, как будто это вовсе не я стоял среди погребальной процессии. Может быть, еще не осознал, что Нира Ялавари мертва. А может, во мне просто слишком много настойки, которой напичкали лекари. Они протестовали, чтобы я ехал в Храм на церемонию, утверждали, что я недостаточно восстановил силы.

Но я не мог пропустить погребение Верховного Мага. Никак не мог. С ним тянули и так как можно дольше — знаю, на этом настаивала Элерис.

Теперь она стояла передо мной, с идеально прямой спиной и высоко поднятой головой. Когда мы бывали наедине, я любил целовать ее позвонки, от шеи опускаясь ниже. Но сейчас королева была закована в ткань и металлические цепочки, обильно украшавшие платье.

В Храме собрались все. Точнее, в специально отведенном для подобных церемоний внутреннем дворе. Он не мог вместить всех желающих, но я заметил и Джагена с Таль, и Эльдо Руариса, и некоторых министров и вельмож.

По другую от меня сторону от тела стоял Алавар Вейн с непроницаемым выражением лица. Я так и не говорил с ним с тех пор, как пришел в себя, а он подтвердил, что знал о смерти отца больше, чем говорил. Сегодня он надел темный мундир, как и все маги.

За спиной Алавара маячил Сол, бледный, как будто напуганный. С ним я не говорил уже давно, и стоило это исправить.

По центру двора расположилось возвышение с телом Ниры Ялавари. Ее пальцы и виски золотились, а на шее отчетливо виднелся след. Мне еще предстояло расследовать это дело: рядом с покоями не оказалось гвардейцев, которые могли бы видеть убийцу — мне не приходило в голову охранять Верховного Мага.

Таланис Рен читал молитвы, а жрицы распевали песни. Оставаться в вертикальном положении становилось всё сложнее, так что я порадовался, когда тела Ниры Ялавари наконец-то коснулся факел, и оно загорелось.

Последний акт тела мага в этом мире. Вспыхнуть пламенем Огненных чертогов и навсегда уйти в небытие.

Сквозь огонь я видел Алавара и Сола, они оба смотрели на горящее тело.

А потом церемония окончилась, и народ потянулся к выходу. Ко мне подошла Элерис в сопровождении двух гвардейцев, теперь неотступно следовавших за ней.

— Ты в порядке?

— Прекрасно, — отозвался я. — Люблю запах паленой плоти, знаешь ли.

Элерис фыркнула:

— Ее заранее умаслили. И от запаха в том числе.

— Да, знаю.

— Надо поговорить с Таланисом Реном. Подождешь в карете?

— Конечно.

Она ушла, оставив меня тоже в сопровождении гвардейцев: вряд ли кто-то стал бы нападать в Храме, но Элерис так было спокойнее, а мне не хотелось, чтобы меня нашел очередной кинжал — это будет слишком для сестры.

Я в последний раз посмотрел на устремляющееся к небесам пламя от горящего тела и действительно собирался уходить, когда перед глазами поплыло, и я едва удержался на ногах. Но меня вовремя подхватили под руку и отвели к каким-то скамейкам в углу. Только на них я перевел дыхание.

— Вот зачем ты сюда поперся? — проворчал Алавар, усаживаясь рядом.

Я посмотрел на объятый пламенем труп.

— Может, хотел убедиться, что она точно мертва.

— Тогда сделай одолжение и сам тут не рухни.

Я не ответил, потому что знал, на самом деле и я, и Алавар хотели поговорить совсем о другом. Мы молча смотрели на огонь, и я знал, что его отсветы играют на наших лицах.

— Ты ее убил? — спросил я негромко.

— Нет, — ответил Алавар.

И я ему верил.

Мы молча сидели еще какое-то время, пока Алавар не вздохнул:

— Прости, Киран. Я должен был рассказать тебе всё, что знаю о смерти короля.

— Должен был.

— Я не делал этого, потому что мне казалось, правда ничего не изменит.

— Почему же… я бы меньше тебе доверял.

Улыбнувшись, я посмотрел на него и успел заметить замешательство, прежде чем Алавар понял, что я шучу.

— Боялся, что, зная правду, Элерис возненавидит магов и начнет уничтожать Орден. Или просто убьет Ниру.

— Тогда ты бы еще давно стал Верховным Магом.

— Я не хотел этого таким образом. Планировал честно одолеть Ниру.

— Поэтому я не сомневался, что не ты прирезал эту стерву.

Алавар хмыкнул и снова перевел взгляд на огонь.

— Сегодня? — спросил я. — В Доме Магов в Тарне пройдет церемония. Ты станешь Верховным магом.

— Да. Утром сжигаем предыдущего, вечером назначаем нового. Так заведено в Ордене.

Я знал, что Нира Ялавари не жила в столице, но до нее Верховные Маги предпочитали большую и удобную резиденцию Тарна.

— Ты же не собираешься там быть? — нахмурился Алавар.

— Ну, это вроде бы не закрытая церемония Ордена.

— Если ты еще будешь держаться на ногах. — Алавар помолчал, как будто что-то обдумывал. — Поезжайте с Элерис сразу туда. Отдохните до вечера. Там надежная магическая защита. И гвардейцев возьмите.

— Маги не позволяют гвардейцам или другим воинам приходить к себе.

— Сегодня можно.

— Спасибо.

— После того как я стану Магом, начнем поиски убийцы. Интересно знать, кто прирезал Ниру.

Я кивнул. Пока что расследование казалось мне далеким, а вот перспектива не ездить туда-сюда, а сразу направиться в Дом Магов, очень привлекала.

Мы смотрели на угасающий огонь от тела Ниры Ялавари, и я внезапно спросил:

— Вас так и учат? Что люди после смерти попадают в Огненные чертоги — все, кроме магов?

— Маги сами становятся чертогами.

— Мы знаем, под этим подразумевается, что они просто исчезают.

Алавар задумчиво кивнул:

— Да, нас учат именно так. Чтобы маги аккуратнее относились к силе и не рисковали зря.

Сжигайте их тела. И не плачьте о магах.

— Ты тоже думаешь, по тебе не будут плакать? — спросил я.

— А ты веришь в эту религиозную чушь, Киран?

— Не очень.

— Вот и ответ.

Храм — это белый, золото и цветы.

Дом Магов — это черный, серебро и металл.

Но если в Храм легко пускают публику, то попасть в обитель Ордена куда сложнее. Принцессой я бывала здесь всего раз или два, да и теперь поднимаюсь по каменным лестницам с необычным ощущением, что я тут гостья, а не королева.

Орден всегда располагается с размахом, вот и это здание, сердце магов всего Менладриса, мощное, как крепость. Но толстые стены защищают вовсе не от мира вокруг — они берегут Тарн от самих магов и их экспериментов, которые порой весьма опасны.

Я стараюсь не смотреть на статуи немыслимых существ: высеченные из камня, они украшают вход и галереи. Здесь нет гобеленов и факелов, я знаю, вечерами светятся сами стены. А вокруг одной из запертых дверей замечаю темное, будто бы обожженное пятно.

Алавар коротко отдает распоряжения и проводит нас с братом в одну из комнат для отдыха. Киран, конечно же, не показывает этого, но я знаю, он устал, церемония погребения Ниры Ялавари утомила его, еще совсем не оправившегося от раны.

Он не возражает, когда я помогаю ему раздеться, ныряет в постель и почти сразу засыпает, а еще долго сижу рядом, перебирая пальцами его волосы.

После того ритуала в Храме я тоже ощущаю внутри Дар, его биение сродни биению сердца — и я также не могу им управлять. Мы с Кираном никогда не думали об этом, но мне кажется, его Дар сильнее моего. Или это изящная насмешка богов: Клинок умеет лечить и видеть то, что случится, а королева в силах только убивать.

Я чувствую эту власть на кончиках пальцев. Понимаю, если спустить Дар с цепи, то я смогу останавливать сердца и разрывать людей изнутри, не прикасаясь. Но нужно ли мне это? Или будет только мешать?

И я боюсь за Кирана. Мы можем противостоять внешним угрозам, уничтожить врагов и никто больше не посмеет поднять кинжал. Но как справиться с тем, что внутри нас самих?

Я хорошо помню мать. Помню, как постепенно она становилась безумнее, по мере того, как видения захватывали ее — как ее захватывал Дар. Со временем она перестала отличать настоящее от тех вероятностей, что оставались перед ее глазами. Из-за этого она умерла, я знаю.

И каждый раз, когда Киран говорит о видениях или о том, как Дар позволяет ему сражаться, я стараюсь сохранить лицо, закрыть разум, чтобы брат не ощущал моих эмоций. Но каждый раз меня сковывает страх.

Что если однажды Дар захватит и его?

Мне остается только верить в силу Кирана — и в то, что он всегда будет способен услышать меня и вернуться.

Но пока я оставляю его спать и в сопровождении чеканящих шаг гвардейцев иду во внутренний двор Дома Магов. До вечера еще есть время, а мне стоит заняться государственными делами — и поблагодарить Алавара, что он любезно позволяет провести встречу здесь, а не возвращаться в замок. Хотя подозреваю, он просто не упускает возможность лишний раз произвести впечатление на иностранных гостей.

Двор мал и со всех сторон окружен стенами Дома Магов. С карнизов пялятся каменные статуи неведомых существ с черными обсидиановыми глазами и с когтями, покрытыми серебром.

Но беседка посреди двора — сплошь изогнутый металл, увитый густо-зелеными растениями. Когда я захожу внутрь, мне навстречу поднимается человек.

— Ваше величество.

Илдан Илесар почтительно кланяется, хотя я ничуть не верю этому лису. Высокий, темноволосый и смуглокожий, он истинный сын своей родной страны, Канлакара. Он посол в Тарне слишком давно, но из его речи так и не изгладился южный акцент, а из манер некая плавность, несвойственная нашим вельможам. Хотя он в менладрисских одеждах и только ярко-оранжевая перевязь через грудь указывает на его статус посла и истинный дом — жаркий Канлакар.

— Мне доложили, вы настаиваете на встрече, господин Илесар.

— Это так, госпожа. Я рад, что вы быстро откликнулись на мою просьбу.

Но я замечаю его взгляд на стальные прутья беседки, больше похожие на клетку. И он точно видит гвардейцев, застывших у входа. Могу поспорить, Илдан Илесар готов встретиться где угодно, только не в Доме Магов, но он не вправе диктовать условия.

— Присядем?

Зато как посол он вправе предлагать даже королеве стать равной. Но я качаю головой: нет, мой дорогой посол, я стою и не дам присесть тебе. Потому что мы не равны и никогда не будем равны.

— Прощу простить меня, господин Илесар, я бы предпочла перейти к делу, которое вы хотели обсудить.

— Как пожелаете, ваше величество.

В беседке небольшой столик, на котором лежат канлакарские фрукты и вино в графине. Судя по светлому цвету напитка, тоже южное. Илдан Илесар жестом указывает на столик, но я снова качаю головой. Отчасти еще помню, как опоили брата. Отчасти хочу свежую голову.

Пожав плечами, Илдан Илесар наливает себе и, пригубив вино, начинает.

— Ваше величество, вы знаете, что многие годы между нашими государствами соблюдался мир.

— Хрупкий и неустойчивый.

— Вы о стычках на границе? О да, наше государство не меньше Менладриса, в нем проживают разные народы, и некоторые из них весьма воинственны. К сожалению, они считали, что рубежи — отличная возможность проверить боевое искусство.

Я знаю, что посол лжет, а он отлично понимает, что я знаю. Стычки на границе с Канлакаром шли десятилетия, прощупывание слабых мест, несколько лет назад отец и Кирана отправлял туда. Еще мой дед отвоевал удобный выход к морю, а Канлакар не мог этого забыть. Хотя противостояние наших государств насчитывало много десятилетий, и в истории случалось всякое.

— Но я уверена, господин посол, вы позвали меня не обсуждать мелкие стычки на границе.

— Разумеется, нет, ваше величество. Мирные договоры заключались с вашим отцом, его величеством Дакарусом Крандором. И мой господин не был против подтвердить их с вами, но ждал.

Вот оно, посол Илесар получил отмашку от своего короля. Наверняка владыка Канлакара будет ставить условия.

— Мой господин узнал о смерти Ниры Ялавари, Верховного Мага вашего Ордена.

Я держу себя в руках, но внутренне удивляюсь: с какой стати послу вспоминать Ниру? Илдан Илесар продолжает:

— Возможно, вы забыли, ваше величество, но Орден в моей стране силен и могущественен, ни одно решение владыка не примет, не посоветовавшись с мудрейшими из магов.

Я киваю. Мне хочется сказать, что маги Канлакара слабее и давно настолько вплавились в политику, что многие короли просто становились их марионетками. Я не знаю нынешнего владыку, но слышала, что он молод и не любит обязательства. А делами больше заправляет его жена и советники. И маги.

— Мой владыка, — медленно, привычно растягивая гласные, продолжает Илдан Илесар, — был очень расстроен, что в королевском замке убили главу Ордена.

Владыка? Или ваши маги?

— Мой король считает непозволительным, когда власть вмешивается в дела магов таким варварским способом. Мой король полагает, что ваши методы не очень хороши.

— Ваш король полагает, корона убила Ниру Ялавари?

— Но она ведь умерла в замке, насильственным способом и без вмешательства магов.

И тут я наконец-то понимаю, к чему клонит Илдан Илесар, продолжая тонко улыбаться и болтать вино в бокале. И проклинаю себя за недальновидность: стоило оговориться с Алаваром, стоило либо сразу найти убийцу, либо представить смерть Ниры как магический поединок. Стоило…

— Мой король, — продолжает Илдан Илесар, — не считает возможным продлевать мирные договоры с варварским государством.

— Канлакар объявляет войну? — холодно интересуюсь я.

— Почему же войну? Не надо громких заявлений, ваше величество. Канлакар только считает ваши действия неразумными. И вероятно, поддержит того, кто также ратует за мир и процветание, как сам король Канлакара.

Я вижу, как несмотря на спокойный тон, взгляд Илесара то и дело возвращается к гвардейцам. Он знает, что я не могу уничтожить мирного посла… но в то же время не уверен в этом.

— Передайте вашему господину, что я открыта для переговоров, — отвечаю я и выхожу из беседки.

Но понимаю, что переговоров не будет. Понимаю, что значит этот разговор: Канлакар поддержит Мар-Шайала, уничтожит королеву с Даром, а дальше посадит на трон свою марионетку. Уртар Мар-Шайал жестоко ошибся, заручившись поддержкой таких союзников: при победе он и сам не проживет долго.

Но возможно, Уртару Мар-Шайалу не оставили выбора. Я готова поклясться, что Нира Ялавари знала обо всем и договорилась с канлакарским Орденом. Ее смерть и формальный повод для Канлакара давно стали вопросом времени, и мне самой, и Уртару Мар-Шайалу просто навязали новые правила игры.

Я застегивал многочисленные пуговицы парадного мундира, когда в комнату ворвалась Элерис, почувствовав, что я проснулся.

— Ты уже знаешь?

— В общих чертах, — я кивнул. — Если, конечно, я действительно ощущал твою встречу с канлакарским послом, и это не было сном.

— Нет. Вот же крыса!

Я не сомневался, что спал достаточно долго, и после встречи прошло время. Но Элерис явно не могла успокоиться. Она ходила по комнате, пока я заканчивал с пуговицами, а потом просто остановилась.

— Что нам делать, Киран?

И я понял, что Элерис не злится, она в ужасе. Смотря на меня огромными испуганными глазами, она совсем не походила на властную королеву большого государства — но вокруг не было никого, кроме меня, никого, перед кем ей нужно держать лицо.

Плюнув на последние непослушные пуговицы, я подошел к Элерис и обнял ее, чувствуя, как она доверчиво прижимается, прячет лицо у меня на груди. Сейчас ей не требовался план действий, рассуждения о причинах и следствиях. Для всего этого будет время позже, в шумных кабинетах с министрами и Домами.

Но пока здесь только мы и шепоты перемен. И всё, что оставалось в моей власти — это обнимать Элерис.

Она отстранилась первой:

— Давай помогу.

И ее длинные пальцы проворно застегнули последние пуговицы парадного мундира.

— Мне тоже надо переодеться к церемонии. Поможешь?

— Конечно.

Платье уже принесли в другую комнату, и Элерис быстренько выгнала из нее всех слуг. Она оставалась задумчива, и мне не требовалось ощущать ее эмоции, я знал, о чем она думает.

— Нира Ялавари хотела, чтобы ее убили, — сказал я.

Элерис вздрогнула — то ли от слов, то ли от холода, оставшись в одном нижнем платье.

— И она не хотела, чтобы ее убил маг, — продолжал я. — Она провоцировала тебя, провоцировала меня и любую ситуацию пыталась повернуть в свою сторону. Чтобы корона ее уничтожила.

— Не маг.

— Нет, — я начал шнуровать корсет, — маг не имел бы смысла. Я уверен, она договорилась с канлакарским Орденом. Тому был нужен повод, чтобы король мог вмешаться. То, что Нира умерла, будучи в королевском замке — достаточно весомо, чтобы обвинить нас.

Элерис не могла понять:

— Но почему? Почему Нира так хотела умереть? Она что, была неизлечимо больна? Нечего терять?

— Возможно. Или Алавар не самоуверенный петух, а действительно сильный маг, который смог бы ее одолеть. Она торопилась, пока Алавар не бросил ей вызов. И знала, что тогда либо умрет, либо не будет больше главой Ордена.

— Но Алавар мог и без того убить ее, когда узнал, что она поставила блок… Нира рисковала.

— Вовсе нет. Она знала Алавара получше, чем мы. Он бы дождался восстановления сил и бросил ей вызов. Но победил бы магией, никак иначе. А Ниру и Канлакар это не устраивало.

— Кто же ее убил?

Она не могла читать мыслей, но уж точно легко ощущала настроение. И повернулась, строго смотря на меня:

— Ты знаешь!

— Я видел, — не стал отрицать. — Пока спал.

— И ты так спокоен!

— Посол Канлакара уже сделал заявление и не отзовет его. А убийство Ниры не было запланированным… считай это случайностью.

— Вот еще!

— Эли, пожалуйста, повернись и дай зашнуровать. Об убийстве Ниры поговорим после церемонии.

Она не стала возражать, но все-таки повернулась, позволяя мне закончить с корсетом.

— Что нам делать с Мар-Шайалом? — спросила Элерис.

— Он всё еще игнорирует твои просьбы о переговорах? Самое время попытаться снова. Он никогда не был дураком, возможно, поймет, что у нас общий враг. Вряд ли он хочет, чтобы его использовал Канлакар.

— Киран, он был достаточным дураком, чтобы посягнуть на трон, похитить меня, желать убить тебя… он может решить, что поддержка Канлакара ему на руку. А мы окажемся зажаты меж двух армий.

— Тогда и подумаем.

Она вздохнула, оправила юбку.

— А сейчас, Эли, нас ожидает церемония. Давай порадуемся, что Верховный Маг на нашей стороне.

По крайней мере, это не замок, где нужно соблюдать сотни условностей. Поэтому сестра улыбнулась и взяла меня под руку, и в сопровождении гвардейцев, вместе мы последовали длинными каменными галереями в большой зал.

Его заполняло ровное сияние и множество народу. Я узнал некоторых дворян, министров, нескольких аристократов Домов. Но главное, я видел представителей Орденов других стран. Скользил взглядом по чужим приглашенным магам и думал, они успели так быстро явиться? Хотя наверняка нет, скорее всего, гостили здесь.

Были тут и маги Канлакара с яркими оранжевыми лентами — цвет их страны. Знали они, что планирует их Орден? Мой взгляд невольно метнулся к магам других государств. Не планируют ли они своих интриг?

Увы, и я, и Эли оказались к ним совершенно не подготовлены. Как дети, которых внезапно выбросили в большой мир, а мы о нем и понятия не имели.

Я хотел встать за спиной Элерис, но она удержала мою руку:

— Останься рядом. Ты же Клинок Менладриса. А тут не замок, где королева обязана быть в одиночестве.

И я остался. Мы бок о бок смотрели длинную и местами нудную церемонию, в течение которой Алавар произносил клятвы и церемониальные заклинания, вспыхивали разноцветные огни, вызванные магией, и старейшины нараспев произносили слова и скрепляли печати.

В какой-то момент ко мне протиснулся Сол Лиссири, наш юный придворный маг, как будто хотел сказать что-то очень важное, никак не терпящее до завтра.

Когда я посмотрел на него, Сол серьезно прошептал:

— Моя верность принадлежит королевскому Дому, лорд Киран… и вам. Вы спасли меня.

Я только кивнул. А потом неожиданно сказал:

— Я знаю, что ты сделал. Я видел.

Под магическими вспышками разных цветов я все-таки увидел, как изменилось лицо Сола Лиссири. Но потом он нахмурился, как будто ни о чем не жалел:

— Вы спасли меня. А она хотела уничтожить вас и королеву. Лорд Вейн будет куда лучшим Верховным Магом.

Я не ответил, оставляя это на совести Сола и богов.

Но перед глазами еще стояло удивленное и ошарашенное лицо Сола Лиссири с окровавленным кинжалом в руках. И тело ненавистной ему Ниры Ялавари у ног.

Комментарий к 21.

Не могу сказать, что мы прям приближаемся к концу… но начинаем последнюю, как сейчас модно говорить, сюжетную арку. Пока не знаю, какой она будет по объему.

Спасибо всем, кто читает и поддерживает!

========== 22. ==========

Королевский замок не был спокойным местом. Даже если так казалось. Когда с утра гвардейцы начинали тренировки во дворе, а благородные леди наблюдали за ними из окон, кокетливо скрывая лица веерами. Когда дамы следовали дальше, едва ли замечая охрану и слуг. Когда вышивали, сплетничая о мужьях, отцах и сыновьях. Когда министры в комнатах, завешанных гобеленами, решали насущные вопросы. Когда мужчины обсуждали дела или готовились отправиться на свои земли.

Даже когда всё бывало спокойно, я знал, что это может быть временным. Что в любой миг всё изменится.

Я не был из тех, кто сидит с министрами, а за женщинами с вышивкой пару раз наблюдал глазами Элерис. Но я был из тех, кто тренируется с гвардейцами, а после купален, где мы смывали пот, идет на кухню, чтобы перекусить со слугами, слушая сплетни о сильных мира сего. То, что моим отцом был король, ничего не меняло.

Но сейчас я больше времени проводил в комнатах, где принимали важные решения. Не знал, стоит этому радоваться или нет, я предпочитал просто как данность. И не мог не вспоминать одного моряка в трактире. Изрядно набравшись, он любил рассказывать, как жить.

— Жизнь — она портовая шлюха. Ты ее хочешь, а она пытается тебя обобрать. Что делать? Отыметь ее, конечно.

Я помнил, что он плавал на канлакарском корабле. Скоро ли он снова зайдет в порт Тарна?

Некоторое время я стоял у окна, наблюдая, как солнце катится за горизонт, окрашивая в золото и багрянец двор и спешащих по нему слуг. Хорошо быть одним из них и не думать о том, что твои решения и твой выбор могут повлиять на слишком многих людей.

Когда солнце коснулось горизонта, я наконец-то отвернулся. Теперь меня повсюду сопровождали двое гвардейцев, даже в замке. На этом настояла Элерис, а я не стал протестовать. Если ей так спокойнее — пусть. Я же сам полагал, что если кто-то снова захочет нас убить, то вряд ли его что остановит.

В сопровождении охраны я последовал к покоям, которые всё еще оставались за Алаваром. Став главой Ордена, он мало времени проводил в замке, но сегодня просил встретиться именно там.

Постучав, я оставил гвардейцев за дверью и зашел в комнату. Вместе с Алаваром внутри оказалась и Таль Мар-Шайал. Она наклонилась близко к магу и что-то говорила, пока Алавар слушал. Но когда я вошел, она отстранилась, как будто смущенно.

— Я не помешал? — спросил я.

Алавар только махнул рукой и уселся в кресло:

— Я хотел, чтобы Таль и тебе рассказала новости от отца.

Я знал, что Элерис послала Уртару Мар-Шайалу письмо. Она просила о встрече и намекала на то, что проблемы с Канлакаром могут быть серьезнее внутренней стычки. Я сам не видел письма, но не сомневался в том, что крайне витиевато там изложена сама суть: Элерис составляла послание вместе с Таномасом Кобиларцем, а уж хранитель королевской печати лучше всех нас знал, как составлять подобные послания.

— Лорд Киран, — Таль присела в приветственном реверансе. Я кивнул. — Мой отец — упрямый человек…

— Таль, — прервал я, — думаю, мы закончили с условностями, когда ты пыталась меня опоить. Обойдемся без официальностей.

Она улыбнулась:

— Мне больше нравится думать, что мы от них отказались, когда ты спас моего брата. Но ты прав. Отец прислал ответ. Он не хочет встречаться с ее величеством.

— Жаль.

— Киран, он хотел убить собственных детей! Что ему парочка разоренных городов на границе.

— Это он так говорит?

Таль кивнула:

— Он не понимает, что этим не ограничится. Или считает, что Канлакар на его стороне.

Я не был удивлен: на самом деле, ни я, ни Элерис не ждали, что Уртар Мар-Шайал так просто пойдет на попятную.

— Может, его отравить? — предложил Алавар. Но после моего взгляда вздохнул. — Шучу.

Я видел, что Таль раздражена — а может, она просто боялась. За себя, свое положение и наверняка за брата. До ранения я много говорил с Джагеном, но почти не беседовал с Таль и понятия не имел, что у нее в голове. Но знал, что она-то дурой не была никогда.

— Что ты думаешь? — спросил я.

Таль стояла, опустив голову, и вертела одно из многочисленных колец на пальце. Но после моего вопроса подняла голову:

— Об отце? О войне? Я думаю о том, как бы происходящее не засыпало меня или брата с головой.

— Джаген был полон решимости. И не сомневался, что сильнее отца.

Таль покачала головой:

— Тогда он не знал, что против нас будет еще и Канлакар. А отступать он не привык.

— Так что думаешь ты?

— Думаю, что стоит поговорить с леди Мевран.

Я нахмурился, не понимая сразу, а из кресла отозвался Алавар:

— Вместе с письмом от Мар-Шайала пришло письмо от Ашайи Мевран. Она хочет встретиться.

— Зачем?

— Наверняка выставит условия. Но леди Ашайя умнее Уртара — возможно, понимает, что от Канлакара не приходится ждать ничего хорошего. Если она перестанет его поддерживать, наши шансы повысятся. Элерис сейчас докладывают об этом.

Я кивнул. Это звучало, может, и не очень хорошо, но расклад лучше, чем полчаса назад. Таль Мар-Шайал качнула головой. Звякнули ее серьги:

— Я оставлю вас.

Когда она ушла, я наконец-то повернулся к Алавару, которого толком не видел со дня церемонии Ордена. С момента, когда он стал Верховным Магом. Сейчас лорд Вейн выглядел смертельно уставшим. Он кивнул на соседнее кресло и спросил:

— Как твоя рана?

— Хорошо, — я тоже уселся. — Скоро смогу взять в руки меч.

— О да… скоро Канлакар двинется на нас и придется.

— Ты говорил с их Орденом, — я не спрашивал, и так уже понял, что Алавар явно вел эти беседы, не мог не вести.

Он кивнул.

— И со многими другими. Ордена редко вмешиваются в политику, их интересуют знания и магия.

— Потому что в большинстве государств короли жестко пресекают любые попытки в эту политику влезть.

Алавар едва заметно улыбнулся:

— Это так. Кроме Канлакара, где маги давно диктуют свои условия.

— Зачем Нира это сделала? — я задал вопрос, который интересовал меня с того самого момента, как мы с Элерис поняли, что вся ситуация с Канлакаром была частью плана Ялавари. — Она ведь понимала, чем это окончится.

— Войной, ты имеешь в виду? Отлично понимала.

Алавар не спешил продолжать, отведя взгляд и то ли задумавшись, то ли отстраненно смотря в окно, где уже густились сумерки. Мне это не нравилось, очень не нравилось. Но еще больше тот факт, что я начал понимать: Алавар наверняка успел посмотреть и те документы Ордена, которые раньше оставались недоступны.

— Знаешь, зачем магам возрожденные короли-колдуны? — он не стал долго подходить к вопросу и прямо посмотрел на меня. И пусть сейчас Алавар не вел светских бесед, но я не мог понять, что скрывается за его взглядом.

Всего одно слово, единственное слово, но как же нелегко оно мне далось:

— Расскажи.

— Всё просто, Киран. Нира Ялавари не была единственной одержимой идеей, до нее начинали такие же, уверенные в собственной правоте и… избранности. Орден вместе с Крандорами хотели возродить королей-колдунов, потому что верили, что так смогут восстановить былое величие государства. Сделать снова империей, царящей над всеми.

Алавар опустил взгляд на свои сцепленные руки.

— Орден хотел создать оружие, Киран. Они не знали, когда их ждет успех, может, рассчитывали на Элерис, а может, и нет. Но не рассчитывали на тебя. Не придали значения бастарду. Они создали оружие, но сами испугались его мощи. Вашей мощи.

— Но… мы не так сильны.

— Вы достаточно сильны. Нира Ялавари помогла Уртару Мар-Шайалу с похищением: тот хотел убить короля и взять в плен принцессу, но сама Нира рассчитывала, что это раскроет Дар Элерис. И не прогадала. Дакарус стоял на пути, и его убрали. А потом… Нира прощупывала вас обоих. Я читал ее записи. Она хотели схлестнуть ваш Дом с Мар-Шайалом, чтобы в итоге выдать Элерис замуж за одного из них. А если бы не вышло, то за Руариса, у них Дар тоже силен.

Настал мой черед смотреть в окно. И не видеть пелены сумрака, не видеть вообще ничего. Но пока Алавар так и не объяснил, зачем Нире война. Но едва я решил задать вопрос, то понял, что на самом деле, маг уже всё сказал.

— Нира хотела, чтобы короли-колдуны пошли в дело, — сказал я. — Поэтому заключила союз с Орденом Канлакара.

— Да. Она испугалась вашей силы, она помогала Мар-Шайалу… но когда поняла, что вы оба и есть короли-колдуны, которых она так хотела Менладрису, то решила направить вашу мощь на врагов.

— Без нашего согласия.

— Нира не терпела компромиссов.

— А ты?

Алавар посмотрел на меня с недоумением, потом нахмурился, всё еще не понимая, что я имею в виду.

— Что планируешь? — пояснил я. — Теперь ты Верховный Маг.

— Я не буду настаивать на браке Элерис с Мар-Шайалом, Руарисом или кем там еще. И уж точно не стану тебя убивать, если будешь против моих решений. И сейчас с Канлакаром, и дальше короне и Ордену лучше действовать сообща. Если вы действительно новые короли-колдуны, то кто сможет вас остановить?

— А что насчет Дара? Есть что по нему?

— Увы, ничего конкретного. Маги не знали, как им управлять — может, поэтому Нира вас испугалась. Она хотела оружие, но не знала, что оно окажется настолько сильно и неуправляемо. Но я изучу эти записи внимательнее, пока не успел.

Он устало помассировал виски, а я поднялся.

— Тебе нужно отдохнуть. Оставайся здесь, никто не потревожит.

— Спасибо.

Я невольно вспомнил видение с Алаваром и магией крови. Оно так и не исполнилось, так может, мы сумели изменить события? Та вероятность не случилась, и теперь мне всего лишь предстоит жить с картинкой того, что могло бы быть — но не было. Эта мысль тихонько сводила с ума, но лучше так, нежели видеть воочию.

— Как думаешь, Нира знала, что будет так? — спросил я, прежде чем уйти.

— Конечно. Она знала, что я стану Верховным Магом и уж точно не буду продолжать ее политику. Может, она и не хотела. Может, ей оказалось достаточно, что вы новые короли-колдуны. Но она не знала в жизни иных целей. Не смогла понять, как продолжать ей самой.

Сол Лиссири ждал меня в моей же комнате и дрожал. Но когда я вошел, предупрежденный о его визите, он встал и задрал подбородок.

— Каким будет наказание, лорд Киран?

— Что?

Не думал, что-то сможет меня настолько удивить. Я размышлял об Алаваре, пока шел из его покоев, о магах, королях-колдунах и войне. Мне доложили о Соле, и я был рад, что не придется искать еще и его. Но оказался совершенно не готов к тому, что он заявлял.

— Что? — повторил я.

— Лорд Киран, я не жалею о том, что сделал, но знаю, что это убийство. И оно… я не думал, что всё так обернется. Я готов понести наказание.

— Ага, — рассеянно ответил я, во все глаза смотря на Сола Лиссири, будто видел его впервые.

Долговязый юнец с широко распахнутыми глазами, но теперь я замечал, как решительно и плотно сжат его подбородок, как у человека, идущего до конца. Хотя может, и раньше так было, а я просто не замечал.

— Прошло много времени, — в голосе Сола наконец-то послышались неуверенные нотки, — я понимаю, было не до меня. Но я готов ответить.

Сосредоточиться на простой мысли о времени оказалось проще, но я понял, что сам точно не знаю, сколько прошло с погребальной церемонии Ниры, с тех пор, как Алавар стал Верховным Магом. Дни смешались, времени вечно не хватало на все планируемые дела.

Алавар единственный, кому я рассказал, кто истинный убийца Ниры Ялавари. Кроме Элерис, конечно. И эти двое, пожалуй, именно те, кто не сомневался в истинности моих видений.

Хотя Сол ничего не отрицал.

Когда Алавар узнал про «этого несносного мальчишку», то я вновь услышал весь цветастый запас ругательств лорда Вейна. В конце он обещал для Сола явно что-то ужасное, но я так и не понял, то ли надрать уши, то ли протащить голышом через весь Тарн.

Но Алавару совсем не до Сола, да и я попросил оставить его короне — в конце концов, формально Сол Лиссири всё еще придворный маг. Хотя я сам понятия не имел, что с ним делать. И не рассчитывал решать этот вопрос — хотя надо бы.

— Ага, — повторил я и уселся в кресло, смотря снизу вверх на Сола. — Для начала расскажи мне всё, что произошло в тот день. Между тобой и Нирой.

Он смутился, как будто стеснялся рассказывать. Опустил голову, разглядывая то ли пол, то ли носки собственных сапог.

— Она вызвала меня. Говорила о том, что моя верность королевскому Дому похвальна, а моя служба хороша, но стоит думать о будущем. Что ее величество не сможет долго быть королевой, а вы… вас следует уничтожить, тогда ее величество сосредоточится на делах. Ялавари дала мне кинжал, чтобы я мог защитить себя в случае чего.

— Почему ты сразу не пошел ко мне? — спросил я. — Рассказал о предательстве Ниры.

— Она говорила, мне никто не поверит. И это звучало убедительно.

Я вздохнул:

— Ты придворный маг, Сол. Твои слова имели бы вес. А даже если нет, обряд правды расставил всё по своим местам.

Кажется, он смутился еще больше, но я ждал продолжения. Хотя уже мог представить, что на самом деле произошло в тот день.

— Она сказала, что со мной или без меня, всё уже свершится, и Нира — в центре этого. Она говорила долго. А я… не знаю, я разозлился. Нира всегда управляла всеми в Ордене, не считаясь ни с их чувствами, ни с желаниями. Теперь она увеличила размах. И я просто хотел это закончить. Я никогда не победил бы ее магией, но тот кинжал… — Сол вскинул голову и посмотрел на меня почти испуганно. — Она могла бы защититься! Но не стала! И я воткнул тот кинжал в нее. Несколько раз. А она истекала кровью и улыбалась.

Сейчас на лице Сола Лиссири застыло примерно то выражение, которое и было в моем видении: ошарашенное, удивленное, но без тени сомнений.

— Она спровоцировала тебя, Сол, — сказал я. — Нира Ялавари хотела умереть, не от магии и в стенах замка. Она бы добилась своего. Ты ни в чем не виноват.

Сначала на его лице отразилось недоверием, а потом удивление — придворному магу стоит поработать над тем, чтобы научиться хоть немного скрывать эмоции.

— Она… воспользовалась мной?

— Именно, — устало ответил я. Хотелось спать, рана снова начала ныть.

— И я повелся на это.

— Ты приобрел бесценный опыт, Сол.

Он посмотрел на меня, как затравленный зверек, попавший в капкан.

— Я убил человека!

— Теперь ты знаешь, какими они бывают. И ты ведь слышал о Мар-Шайале, о Канлакаре?

— Конечно.

— Нам не избежать если не этой войны, то других стычек. А ты придворный маг. Тебе придется убивать. И принимать сложные решения. И… жить с этим.

Сол как будто хотел что-то возразить, но потом задумался и наконец кивнул.

— Я понимаю, лорд Киран.

Он поклонился, желая оставить меня, но я не удержался от замечания:

— А если хочешь наказания, то обратись в Орден, Верховный Маг обязательно что-нибудь придумает.

Я заметил на губах Сола тень улыбки, и он ушел, оставив меня в одиночестве в холодной комнате. Подумав немного, я вышел и направился к Элерис.

Она сидела в дальней спальне своих покоев, на кровати, поверх одеял, в тонкой ночной сорочке и расплетала косу. Жарко растопленный очаг золотил светом ее фигуру, но при виде меня Элерис удивилась:

— Не думала, что ты сегодня придешь.

— Могу уйти.

— Не говори глупостей, Киран! Просто ты выглядел усталым, да и Алавар сегодня в замке. Я думала, вам будет о чем поговорить.

— Ему самому стоит выспаться. Дня два. А лучше три.

Элерис грустно улыбнулась:

— У нас всех часов шесть, а потом встреча с леди Ашайей. Ты же будешь там?

— Конечно. Если с утра ты меня растолкаешь.

Как будто у меня как у Клинка был выбор — хотя, конечно, был, я всегда мог сослаться на срочные дела, тем более их действительно много.

Я начал расстегивать мундир, в котором в натопленной спальне тут же стало жарко.

— Благородные Дома не хотели поддерживать борьбу с Мар-Шайалом, — сказал я, — но разумеется, готовы дать отпор Канлакару. Может, когда тот увидит нашу мощь, сам решит, что себе дороже воевать.

Элерис покачала головой:

— Менладрис слишком давно не показывал зубы. Нас считают мирными и изнеженными.

— Это было до появления королей-колдунов.

И я рассказал ей всё, что говорил мне Алавар, а Элерис внимательно слушала, продолжая расплетать косы. Когда ее волосы волнами ниспали на плечи, она вздохнула:

— Это прекрасно, но, если мы не овладеем Даром, он бесполезен. А времени учиться у нас нет. Возможно, это и понимала Нира: мы либо сможем, либо нет, подготовка бессмысленна.

Оставшись в рубашке, я присел на кровать рядом с сестрой и невольно поморщился: рана снова дала о себе знать. Элерис обеспокоенно посмотрела на меня.

— Больно, — тихо сказал я.

— Иди сюда, Кир.

Она обняла меня, укладывая в нагретые одеяла, заставляя забыть о делах и предстоящей встрече с леди Ашайей. Но я не мог. И невольно вспомнил, как сегодня (или уже вчера?) видел канлакарского посла, Илдана Илесара. Мы с ним первыми явились в комнату совещаний, и пока не было министров и королевы, посол не выглядел самоуверенным. Мне показалось, это просто человек, который хочет домой, но понимает, что весь его мир может измениться из-за войны. Которую он сам совсем не желает.

Илдан Илесар посмотрел на меня и негромко сказал, почти не растягивая гласные, почти по-менладрисски, хотя с неуловимым южным акцентом.

— Мы молимся разным богам, лорд Киран, но мы все можем быть заложниками обстоятельств.

Комментарий к 22.

Простите за сплошные разговоры, но хотелось расставить все точки с Нирой.

По моим, весьма смелым, прикидкам до конца осталось глав 5-6, но я могу и ошибаться.

========== 23. ==========

Я проснулся среди ночи, не сразу понимая, что меня разбудило. Доверяя инстинктам и уже протягивая руку к мечу, оставленному у кровати, когда осознал, что опасности нет. Это была Элерис, она ворочалась рядом, и я мог ощущать через нашу связь, что ей снился кошмар.

— Эли, — я тронул ее за плечо, желая разбудить. А потом легонько тряхнул, когда она не проснулась сразу.

Глаза Элерис распахнулись, я видел это в мутном свете звезд изокна. Несколько мгновений как будто пыталась понять, где она, и что происходит, а потом прижалась ко мне.

— Кир, ты в порядке. Мне снилось, что ты снова ранен. Мне приснилось… что ты умер.

И тут напряжение последних недель наконец-то прорвало ее тщательно поддерживаемую броню. Та треснула, и Элерис зарыдала, а я мог только обнимать ее, гладить по голове и говорить, что всё в порядке. А она плакала и плакала, никак не могла остановиться.

Моя стальная королева.

Моя хрупкая сестра.

Я мог только обнимать ее, пока слезы не иссякли, пока даже сухие рыдания наконец-то не прекратились, и Элерис, обессиленная, уснула. Я продолжал тихонько гладить ее по волосам.

Ашайя Мевран не захотела встретиться в королевском замке и вообще в Тарне. Возможно, опасалась, что тогда не будет разговоров, ее просто схватят и объявят предательницей, поддержавшей Уртара Мар-Шайала.

На самом деле, вполне обоснованные опасения.

Поэтому Ашайя предложила встречу недалеко от города, на небольшом постоялом дворе — достаточно комфортном из-за близости к столице. Внутри не должно было быть никого, кроме нас самих и людей Ашайи.

Элерис, бледная, невыспавшаяся, ехала в карете, я же рискнул сесть на лошадь. Зажившая рана ныла, но ничего такого, что нельзя было бы пережить. Лекари вообще удивлялись, как я смог так быстро встать на ноги. Алавар предполагал, это как-то связано с Даром — то ли моим собственным, то ли тем, что сначала меня лечила Элерис. Я не знал. И хотя это могло пригодиться в будущем, поразмышлять пока было некогда.

Алавар ехал с нами, пожелав присутствовать на встрече, и Элерис согласилась. Сол Лиссири остался в замке — Алавар сказал, что раз едет он сам, то присутствие придворного мага необязательно. Потом, разумеется, шепнул мне, что еще надерет зад мальчишке.

Можно было бы не очень прилично пошутить по этому поводу. Но с утра, когда подходил к покоям Алавара, чтобы уточнить, брать ли Сола, я видел, как из комнаты Верховного Мага выскользнула Таль Мар-Шайал. Заметив меня, она вздрогнула, но тут же приняла невозмутимый вид и только приветственно кивнула, проходя мимо.

Пока копыта лошадей неторопливо взбивали дорожную пыль, я поравнялся с Алаваром:

— Не выспались, лорд Вейн?

Он смерил меня таким взглядом, будто хотел испепелить на месте. А пепел размазать по лошадиному крупу.

— Королева тоже выглядит так, будто ты не давал ей спать, Клинок Менладриса.

Я помрачнел:

— Она не спала по другой причине.

— О… извини.

— Но из вас с Таль выйдет отличная пара, — не знаю, чего мне хотелось больше, перевести тему или поддеть Алавара. Но он действительно выглядел… смущенным?

А потом посерьезнел.

— С утра я получил письмо от отца, Киран. Ему нужно время собрать войска, он не одобряет действий Уртара, но и помочь с ним не сможет. Иначе не успеет на юг, к границе с Канлакаром.

Я кивнул. Ничего нового Алавар не сообщил, лорд Вейн сразу озвучил свою позицию и не отступал от нее.

— На что надеется Уртар? — пробормотал Алавар. — Что отсидится у себя, пока остальные пойдут воевать с Канлакаром?

— Или займет столицу, пока мы будем на юге. И после войны с Канлакаром придется осаждать Тарн, чтобы свергнуть самопровозглашенного короля.

— Но это же безумие! Никто не поддержит Уртара.

— У него достаточно людей. А если мы пойдем выкуривать его из дома, это значит, часть наших сил будет в землях Мар-Шайала, когда остальные столкнуться с Канлакаром.

Маг витиевато выругался, но я не торопился с выводами, пока мы не выслушаем леди Ашайю.

Постоялый двор виднелся издалека, но, когда мы подъехали, первым делом я велел гвардейцам всё обыскать. И когда они доложили, что внутри только Ашайя Мевран и ее люди, никого больше, когда сам хозяин постоялого двора и слуги были собраны на улице, я открыл дверцу королевской кареты. И протянул руку, помогая сестре выбраться наружу.

Ткань и металл. Тонкая белая кожа и непреклонный взгляд. Она надела маленькую изящную диадему, напоминавшую о ее статусе. Говорившую о том, кто здесь королева. И пусть под ее глазами залегли тени после ночных слез, окружающим Элерис представала твердым монархом.

Постоялый двор — массивное двухэтажное здание из камня, омытое солнечным светом дня. Я распорядился выставить гвардейцев не только вокруг, но и внутри, и на втором этаже. Мне не хотелось сюрпризов.

Мы с Элерис шагали рука об руку по дорожке мимо конюшен, застывших гвардейцев, людей Мевранов и хозяина трактира. На полшага от нас отставал Алавар Вейн, Верховный Маг.

Внутри оказалось чисто, сухо и необыкновенно светло. Я никогда здесь не бывал, не возникало нужды, поэтому сейчас осматривал всё не только на предмет угроз, но и с интересом.

Столы в большом зале отодвинули к стенам, оставив только один, за которым сейчас сидела Ашайя Мевран. Вокруг нее стояли ее люди, чуть дальше расположились королевские гвардейцы. Во всем этом было что-то угрожающее, демонстрация силы и несгибаемого характера каждой из сторон. Встреча могла бы происходить среди камней и гобеленов королевского замка, но тут казалась… неуместной.

Слишком теплое дерево столов, пола и лестницы. Слишком мягкие завитки, вырезанные на перилах. Слишком большие и светлые окна.

Мы застыли в дверях на мгновение, а потом Элерис двинулась вперед. И я ничего не смог с собой поделать, но положил руку на эфес меча, когда леди Ашайя осталась сидеть, гордо вскинув подбородок.

А потом она поднялась и церемониально поклонилась Элерис. Как своей королеве. Солнечный свет скользнул по платью леди Ашайи из тяжелой ткани, по ее седым собранным волосам и массивным серьгам. Но она поклонилась, и я убрал руку с эфеса.

Элерис властно кивнула, позволяя сесть, но Ашайя подождала, пока первой опустилась на стул королева напротив нее. Ни единого нарушения этикета. Ни малейшего вызова. Ни одной детали, к которой можно придраться.

Алавар уселся рядом с Элерис, но я остался стоять за ее спиной. Леди Ашайя скользнула по мне внимательным взглядом, на секунду задержавшись на мече, принадлежавшем моему отцу. Я не сомневался, она отлично знала, почему я остался стоять: в случае малейшей опасности я выхвачу клинок быстрее, чем она встанет со своего места.

Хотя уверен, леди Ашайя помнила, что может Дар Элерис. Знала, на что способен мой собственный. Это отражалось в ее глазах.

Которые она тут же опустила.

— Боюсь, мне надо начать с извинений, ваше величество.

Леди Ашайя не была дурой. Она знала, когда стоит признавать ошибки — или делать вид, что их признаешь.

Элерис молчала, давая леди Ашайе продолжить. Рассказать.

— Прошу простить меня за несдержанность. Я была слишком опечалена смертью любимого внука. Надеюсь, вы помните его имя.

Ошибка? Или леди Ашайя просто не сумела не попробовать уколоть?

Элерис холодно ответила:

— Смерть вашего внука стала прискорбным событием для всех нас.

Леди Ашайя сама же позволила Элерис не давать ей прощения, перевести разговор. Но возможно, она просто не ощущала себя виноватой и не хотела получать прощения за то, о чем не жалела.

— Я знаю о текущей ситуации, ваше величество.

— Что вы можете рассказать об Уртаре Мар-Шайале?

Ашайя Мевран приподняла брови: она явно не ожидала сразу перейти к делу. Но не растерялась.

— Уртар Мар-Шайал сидит в своем замке с людьми и пока не высунет оттуда нос.

Она не называла его лордом. Не называла.

— Он заключил союз с Канлакаром, — спокойно сказала Ашайя. — Думаю, планирует напасть на вас с тыла, пока будете разбираться с армией Канлакара.

Элерис не зря королева — а может, ее действительно не слишком удивили новости. В конце концов, мы подозревали подобное. Она холодно сказала:

— Но вы же видели его королем. Были готовы поддержать раньше.

— Он глуп, если заключил союз с Канлакаром. Я не знала об этом. До недавнего времени.

— И что вы предлагаете теперь, леди Ашайя?

— Мои воины рядом с владениями Мар-Шайала. Я готова отдать их в ваше распоряжение, чтобы вы разбили Мар-Шайала.

— Почему, леди Ашайя?

— Потому что это мой дом. Моих детей и внуков. Потому что Канлакару верить нельзя. Из двух зол я выбираю меньшее.

Я не сразу понял, что под этим она наверняка подразумевает Элерис и Уртара. Но я заметил, как уголки губ Ашайи тронула улыбка, когда она сказала:

— Но у меня есть условие.

— Вы ставите условия? Когда я могу просто швырнуть вас в темницу за измену?

— Да, — не моргнув глазом, ответила Ашайя. — Вы не сможете воевать и на севере, и на юге, а с моими войсками быстро разобьете Уртара.

Ашайя Мевран смотрела точно на Элерис, но та не дрогнула и почти лениво спросила:

— А что мешает мне убить вас как изменницу и договориться с одним из ваших сыновей?

— Лояльность других Домов. Они узнают, что я предлагала помощь и союз, а вы предпочли тратить время на выяснение отношений. Вы хотите показать себя как королеву, которая личное ставит превыше блага королевства? Ваш союз с Домами еще непрочен. А они, поверьте, не забыли, что вы хотите посадить на трон рядом с собой брата-бастарда.

Коварный, жестокий удар, и леди Ашайя знала об этом. Я почти физически ощутил, как напряглась Элерис, мне хотелось положить руку ей на плечо, но я знал, что леди Ашайя может расценить это как слабость.

— Я подумаю над вашим предложением, — наконец, сказала Элерис, — если вы озвучите условие.

— Мой род богат и знатен, ваше величество. Но как любая мать и бабка я хочу для них лучшего будущего и положения. Я хочу, чтобы один из носящих имя Мевран стал вашим мужем после войны с Канлакаром.

Мне показалось, затихли даже гвардейцы на встрече, даже солнечные лучи сквозь окна после слов леди Ашайи.

— Я обдумаю ваше предложение, — сказала Элерис и поднялась из-за стола.

Разговор пока что окончен.

Леди Ашайя тоже встала и легко поклонилась, показывая уважение. А Элерис миг помедлила, потом сказала:

— Вы же понимаете, что должны будете принести клятву верности, если я соглашусь?

— Разумеется. — Взгляд леди Ашайи как будто потеплел на миг. — Я никогда не хотела с вами ссориться. Но если бы кто-то убил близкого человека… разве вы не пришли бы в ужас? Не решили, что он не достоин трона?

Она сложила руки, не ожидая ответа, а Элерис только смотрела на нее несколько секунд, после чего развернулась и пошла прочь из постоялого двора. Ни я, ни Алавар так и не произнесли ни слова. Ни во время встречи, ни пока мы шагали по двору, а где-то в стороне кудахтали куры. Элерис только знаком показала нам последовать за ней в карету.

Там она задвинула занавески, которые всё равно пропускали свет. В полумраке я уселся рядом с сестрой, а Верховный Маг устроился напротив. Он первым задумчиво протянул:

— Надо ли мне повторять, что она та еще змея?

Элерис фыркнула и, хотя я не мог видеть, почти уверен, что закатила глаза. А потом посерьезнела:

— Но она права.

— Эли, — начал я, но сестра неожиданно меня прервала. Впервые за очень долго время — возможно, просто боялась передумать.

— Кир, она права. Движение большого отряда к Уртару займет время, которого у нас нет. А у леди Ашайи воины на границе с Домом Мар-Шайал.

— Что ты предлагаешь?

— Ты возьмешь Джагена, верных ему людей и небольшой отряд гвардейцев. Возможно, леди Ашайя будет с вами. Как можно быстрее вы достигнете ее воинов и разобьете Уртара. Ты возьмешь командование на себя.

— Джаген не будет рад.

— Джаген пусть подавится. После победы над Уртаром, ты как Клинок можешь провозгласить его Лордом Дома. А после вернешься ко мне на юг и возглавишь армию.

— Не хочу вмешиваться в план, — прочистил горло Алавар, — но ты настолько доверяешь Джагену? Что, если потом он сам нападет на Тарн? Или леди Ашайя?

— Леди Ашайя предпочтет посадить сына или внука на трон, нежели поддерживать Джагена, который самостоятельно даже не смог пойти против отца. Что касается него самого… Таль и Эльдо Руарис поедут вместе со мной на юг, к границе с Канлакаром, куда начнут стягиваться наши силы.

Алавар вскинул бровь:

— Как заложники для Джагена? Неплохо. А что воины Руариса?

— Они понадобятся на юге.

Алавар задумчиво кивнул, как будто размышляя и принимая, что это может сработать. Я нахмурился и повернулся к Элерис:

— Ты забываешь об одном пункте. Замуж за Меврана.

Она не смотрела на меня и опустила глаза:

— Ты знаешь, я не хочу этого. Но терять Тарн или наших людей не хочу еще больше.

— Ты же понимаешь, что не сможешь не выполнить ее условие?

— Если леди Ашайя сама не передумает, — негромко возразил Алавар.

— Но мы подумаем об этом после, — сказала Элерис. — Сейчас главное, разбить Уртара и встретиться с Канлакаром.

Она тихонько накрыла мою руку своей, показывая, что сейчас нет смысла это обсуждать. И я не знал, чего во мне больше, ярости из-за подобного решения или гордости, что Элерис ставит общее благо выше собственного.

— Я пойду с Кираном, — сказал Алавар, — если не возражаете. Там есть маги, из них получится собрать небольшой отряд, они не ослушаются приказа Верховного Мага.

— Хорошо, — кивнула Элерис. — Орден, люди Ашайи, Джаген… это должно быть быстро. Молниеносно.

Она повернулась ко мне, заглянула в глаза:

— Используй Дар, Кир. Используй, чтобы Уртар ничего не успел противопоставить. Выжги там всё, если нужно. И возвращайся ко мне. Ты… ты ведь знаешь, чего бы я хотела для Уртара.

Я знал. Видел это в ее глазах, где плескались и кровь, и ярость, и месть.

Я не любил пытать людей. Но не имел ничего против наказаний.

Комментарий к 23.

Я вернулась из отпуска, так что глава небольшая. Всё еще разговоры, простите. Потом, может, сокращу. Зато дальше - только Уртар)))

========== 24. ==========

— Если все Мевраны такие, то Элерис нечего бояться: до свадьбы никто из них не доживет.

Я закатил глаза и с трудом удержался, чтобы не кинуть куском хлеба в Алавара. Но слишком устал для этого. Да и есть хотелось.

— Нет, я серьезно, — продолжал подначивать Верховный Маг. — Ну скажи, что я неправ.

— Я не собираюсь обсуждать организаторские способности будущего лорда Меврана.

— Да леди Ашайя еще его переживет! Но я рад, что не он поведет людей, а ты.

— Кажется, тебе стоит вспомнить, каково это, светские беседы. Сейчас не очень справляешься.

— Так и мы не на приеме.

Это было правдой, но я радовался даже сомнительным удобствам временного лагеря Мевранов — всё лучше, чем бесконечная тряска в седле последних недель.

Когда мы договорились с леди Ашайей, ее люди придвинулись к границе владений Мар-Шайалов — достаточно, чтобы показать свои намеренья, но не переходя черту. Они ждали нас: меня, Алавара и наш небольшой отряд гвардейцев. И Джагена.

Катарис Мевран, старший сын леди Ашайи оказался немногословным, неглупым, но ужасным руководителем. Мы прибыли с утра и почти весь день я наводил порядок среди людей, пытаясь выяснить точное количество, наладить поставки провизии и выгнать пару шлюх из палатки сына Катариса — восемнадцатилетнего Венара.

Конечно же, смотря на этого мальчишку, впервые покинувшего родовой замок, я не мог отделаться от мысли: вдруг именно его леди Ашайя планирует в мужья Элерис? Я не знал. Но не мог не признать, что больше гонял Венара из-за этого, а вовсе не по причине его командования одним из отрядов.

Мы не говорили с Алаваром, пока готовились к отправлению из Тарна — было не до того. Но в первый же день он спросил:

— Почему ты так спокоен? Элерис выйдет замуж.

— После Канлакара, — пожал я плечами. — Кто знает, что будет после Канлакара?

— Полагаешь, леди Ашайя передумает?

— Или я умру, и меня это волновать не будет.

Алавар тогда только скривился: он не любил шуток о смерти. Возможно, потому что слишком долго воспитывался магами, которые не верили, что для них будет что-то за гранью.

Сейчас же мы, наконец, сидели в палатке, которую любезно предоставил мне Катарис Мевран. Алавар притащил две миски странной каши и хлеба, но я был так голоден, что меня мало волновало, что именно я ем.

— Как маги? — спросил я. — Они прибыли?

— Попробовали бы возразить Верховному Магу! Но не так много, как я рассчитывал. Кое-кто уже двинулся на юг, зная, что они понадобятся в Канлакаре. Многие в Тарне, мне казалось, нет смысла брать их с собой. Может, и стоило…

— Сколько?

— В лагере четверо с земель Мевранов, еще двое прибыли из владений Мар-Шайала.

— Почему так мало? Кто-то остался с Уртаром?

Лицо Алавара ожесточилось.

— Да, трое. Они ослушались приказа Верховного Мага, и, если будут сражаться против нас, мы их убьем.

— Но в любом случае стоит рассчитывать, что у нас шестеро магов и ты, а на стороне Уртара трое. Что касается остальных людей…

— Давай завтра, Киран. Сегодня лучше хорошенько выспаться на чем-то, что хотя бы похоже на кровать. А завтра начнем строить планы наступления.

Он действительно выглядел усталым, и я подумал, что Алавар прав. Мы почти загнали не только коней, но и себя — и всё равно казалось, что слишком опаздываем.

— Ты навел порядок в этом балагане? — спросил Алавар, отставляя пустую миску.

— Начал. Завтра продолжу. Катарис Мевран пустил всё на самотек.

— Вот я и говорю, с таким подходом он долго не проживет. А что Джаген? Я его весь день не видел.

— Повезло. Он крутился у меня под ногами. Пытался помочь, но больше мешал.

— Просто учись работать в команде, Киран.

Я был близок к тому, чтобы запустить в него последним кусочком хлеба, и Алавар явно это почувствовал. Он рассмеялся, а потом поднялся, потянувшись.

— Я так понимаю, встаем с рассветом?

— Да. Хорошо бы. У нас много дел.

— Тогда я спать.

Уже выходя из палатки, Алавар все-таки обернулся и подмигнул:

— Из тебя вышел бы плохой король — тиран!

Он увернулся от полетевшего куска хлеба, и я услышал его смех снаружи.

Илдан Илесар, посол Канлакара, подрастерял свой лоск к концу разговора. Я вижу это по тому, как он не поднимает на меня головы, как теребит перстень на пальце.

— Ваше величество, — говорит Илдан, и в акценте шелестит песок его родной страны, — я уже сказал. Хотел бы вам помочь, но это не в моих силах. Я не могу устроить встречу с владыкой.

— Господин посол, — я знаю, в моем голосе сталь и кровь для его родной страны, — это не просьба. Ваш король поддерживает мятежника Уртара Мар-Шайала и заявляет, что я — не та правительница, что нужна этой земле. Его войска у моих южных границ. И вы говорите, что встреча невозможна?

— Это зависит не от меня. Мой владыка отказывается…

— Напишите еще раз. Уговорите.

— Это не в моих си…

— Уговорите.

Я понимаю, что он боится. И не уверена, что своего господина, а не меня.

Наконец, Илдан кивает и смотрит мне в глаза:

— Мой господин не отменит наступление.

— Но я хочу поговорить.

— Я напишу ему.

Когда посол уходит, я наконец-то позволяю себе расслабиться и откинуться на жесткую спинку кресла. Я знаю, что владыка Канлакара вряд ли пойдет на уступки, как леди Ашайя. Но мне нужно тянуть время — чтобы дать его Кирану на подготовку и атаку.

Сегодня несколько раз за день я смотрела на происходящее его глазами и видела, что в лагере Катариса Меврана не всё гладко. Значит, нам нужно время.

Я невольно улыбаюсь. Если потребуется, и это поможет, я вырву сердце у жены владыки Канлакара и заставлю его смотреть.

Ночь темна.

Ночь холодна.

Ночь полнилась звуками спящего лагеря. Мне кажется, я слышал чью-то далекую песню у костра, шепот… но возможно, это отголоски сна, где я наблюдал за Элерис и канлакарским послом.

Но что-то не так. Категорически не так. Я ощутил это чем-то в глубине себя самого, свернувшимся Даром, который зашевелился, будто предупреждая. Тонкой болью в висках, которой я научился доверять.

Быстро поднявшись, я оделся за считанные мгновения, помедлив только когда прицепил на пояс отцовский меч. Его эфес не был холодным, как полагалось металлу. Он нагрелся, как будто предупреждал о чем-то.

Я ворвался к Алавару и растолкал его. Надо отдать ему должное, сначала он явно хотел высказать всё, что обо мне думает, но увидев лицо при тусклой свече, вмиг посерьезнел.

— Что происходит?

— Я не знаю. Что-то плохое. Очень плохое. Но в лагере всё спокойно, посты молчат. Проверь магией.

Алавар кивнул и потер глаза, чтобы сосредоточиться. Он сделал несколько пассов руками и прикрыл глаза, шепча заклинания. В полумраке я видел, что его кожа начала слабо светиться, он едва заметно водил головой, как будто оглядывался.

А потом выражение лица Алавара неуловимо изменилось. Он распахнул глаза:

— Поднимай тревогу! Уртар и его люди на подходе. Маги прикрыли их щитами, поэтому разведчики не увидели.

— А наши маги?

— Мы не ожидали, что Уртар высунется из замка, а сам нанесет удар. Я к магам, сейчас разрушим этот щит. Но боги, он мощный. На стороне Уртара сильные маги.

Алавар уже натягивал сапоги, а я выходил из его палатки, когда услышал бормотание:

— Но не сильнее меня.

Над лагерем пронеслись сигналы тревоги, воины хотя бы успели взять мечи, когда из темноты на нас напали. Хорошо вооруженные воины — войско Уртара Мар-Шайала.

Я послал Катариса Меврана в северную часть лагеря, чтобы он руководил людьми, хотя его испуганный взгляд был красноречив. Джаген без разговоров кивнул, отправляясь в южную часть, пока я остался в центре. Младшего Меврана, Венара, я найти не смог, но и не особенно пытался. Слишком быстро перед нами встали другие задачи.

Когда боги гневаются на людей, они приносят огонь и кровь.

Сегодня огонь и кровь нес Уртар Мар-Шайал и его люди. Момент атаки рассчитали идеально: мы не успели подготовиться, не ожидали, что Уртар оставит укрепленный замок. Пока мы строили планы по осаде, он решил не тянуть. А мы слишком рассчитывали на то, что узнаем о его передвижениях заранее — и я подумал, что обязательно поговорю с Верховным Магом после, почему он не знал, что маги Уртара так сильны.

Если будет с кем говорить.

Я организовывал людей, но происходящее быстро превратилось в свалку и мясо. В кровь, хлюпавшую под подошвами сапог.

Отцовский меч оставался теплым, будто живое существо. Словно битва и пролитая на лезвие кровь разбудили его. И в тот момент, когда я пронзил первого врага, я понял, что это за артефакт. Он действительно мог фокусировать энергию, не знаю, как насчет магии, но точно Дар. Но главное, меч выкован и зачарован для битвы. Чтобы становиться продолжением умелого воина, чтобы разить его врагов и реагировать одновременно с обученным телом.

Клинок, созданный для такой ночи, как эта, полной боли, крови и оборванных жизней.

Над головами что-то хлопнуло во тьме, я не мог толком видеть, но знал, что это Алавар и его маги схлестнулись с воинами противника — и его магами. Они вели собственную битву.

Я ощущал это в воздухе, по напряжению, будто перед грозой. По тусклому шевелению откликнувшегося Дара внутри меня. Но я не рисковал его отпустить, не знал, к чему это приведет.

Мои люди умирали. Падали вокруг меня, смешивая свою кровь с грязью. Около тлевшего костра я заметил нескольких воинов — они успели схватиться за мечи, но даже не достали их. И теперь их мертвые застывшие лица смотрели распахнутыми глазами в небо, где расцветали магические огни.

Мы проигрывали. Мы умирали. Я мог понять это даже в хаосе ночи, в рваном ритме битвы.

Я не знал, скольких врагов успел поразить, обогнул наполовину завалившуюся в грязь палатку — и тут на меня буквально выпрыгнул Алавар. Его одежда была измазана кровью — но чужой. В руках он тоже держал меч, и я не сомневался, как сын благородного Дома, он отлично умел с ним управляться.

Я хотел спросить, что случилось, глядя на серьезное лицо Алавара, но он, ни слова не говоря, просто схватил меня и в сторону и увлек к палатке. Где около порванной ткани мы оказались чуть в стороне от сражений. Рядом в грязь упал воин, видимо, мертвый. И во тьме, расцвеченной отсветами пожаров и магическими огнями, я не мог понять, наш это боец или Уртара.

— Закрой глаза, — грубовато сказал Алавар, его рука цепко держала меня за локоть.

И когда я опустил веки, то магией он показал мне, что творится дальше. Маги Ордена как раз осветили небо очередными вспышками, видимо, повинуясь приказу Алавара. Чтобы показать ему полную картину поля боя.

Чтобы показать мне.

Я не знал, сколько их. Но быстро понял, что нас теснят и долго мы не продержимся.

— Уртар вывел все свои войска, — сказал я, открывая глаза.

Алавар кивнул:

— Хочет разбить нас одним ударом и вернуться в замок.

— Пока у него выходит. Ты можешь показать мне Катариса и Джагена? И передать им распоряжения.

— Маги могут.

Я снова закрыл глаза, следуя за магическим взором Алавара, находя заляпанного грязью и кровью Катариса Меврана, отступающего и не знающего, что ему делать. Яростного Джагена, который врезался во врагов.

Отдав для них приказы, я посмотрел на Алавара:

— Оставайся здесь, пусть маги делают, что могут. И держи центр.

— А ты?

— Попробую забраться дальше. И спустить с привязи псов.

Глаза Алавара расширились, когда он понял.

— Ты уверен?..

— Иначе нас всех перебьют.

Он только кивнул, потом исчез меж падающих тел и сражающихся воинов — наверняка к магам. Но Алавар может о себе позаботиться, поэтому я развернулся и пошел вперед.

Я высвобождал Дар внутри себя. Чувствовал, как он раскручивается, выгибается. Позволял скользить ему по венам и вдоль костей, окружать меня, защищать и превращаться в оружие.

А потом я заметил Венара Меврана. Внук леди Ашайи сражался с одним из воинов Уртара, явно более умелым. Когда из рук Венара выбили меч, я понял, что мне стоит всего лишь замедлить шаг. Протянуть долю мгновения, пока вражеский меч не пронзит грудь, не прервет жизнь возможного жениха Элерис.

Но я не мог.

И резким выпадом убил воина Уртара, почти слыша песнь меча, уловившего мою мысль. Мальчишка Венар тяжело дышал, смотря на меня и утирая кровь из разбитой скулы.

— Подними меч. И если еще раз потеряешь — ты мертв.

Он отшатнулся. Как будто почувствовал Дар, который плотно меня окутывал. А может, и действительно ощущал. Оставив Венара, я снова двинулся вперед. Позволяя Дару стать моей броней, используя его, чтобы как можно дальше прорвать вражеские ряды, рассечь их, как мечом я рассекал плоть.

И когда я понял, что больше не могу это сдерживать, то выпустил Дар. Позволил волной прокатиться вперед, оглушая воинов Уртара, заставляя их падать на колени, отплевываясь кровью.

Я тоже могу приносить огонь и кровь.

И они стояли вокруг меня на коленях, пока я возвышался над ними, пока они признавали, что бой окончен. Мысленно я потянулся к Уртару Мар-Шайалу, он тоже стоял здесь, среди своих воинов. Гордый, не преклонивший колени даже сейчас. Даром я заставил его остановиться, замереть, будто пойманное в смолу насекомое. Ждать, пока я шагал к нему сквозь полумрак коленопреклонённых воинов.

Благодаря Дару, я ощущал, что невидимым оставался и другой бой, магический. Воля Алавара схлестнулась с объединенными магами противников, но даже собравшись, они не могли одолеть его так просто. И когда их магия наконец-то распалась, затрещала и опала, я чувствовал ликование Алавара. То ли благодаря Дару, то ли потому что он был магом.

То ли потому что он мой брат.

Когда мы гнали сюда, Алавар рассказал, что он рад своему назначению, готов наконец-то навести порядок в Ордене. Но он совсем не так предполагал начать. Не из-за интриг Ниры, а потому что сам бы ее победил. Отомстил за собственное лишение магии, за всё, что Ялавари сделала. Одолел силой и, торжествующий, стал Верховным Магом.

Этого не произошло.

Но сейчас Алавар ликовал, потому что наконец-то смог в полной мере развернуть собственную силу — и победить.

Уртар Мар-Шайал, крепкий, высокий, с густой бородой, единственный стоящий посреди своих воинов. Он в бессильной ярости сжимал меч, но Дар держал крепко, и он не мог пошевелиться. Чистый, без чужой крови — он отправлял воинов на смерть так же легко, как хотел убить собственного сына, предпочитая поручать грязную работу другим. Он действительно мог думать, что ему нечего терять, а Канлакар сделает его наместником или королем.

Джаген оказался около Уртара чуть раньше меня. С холодной яростью на лице, с кинжалом в руке. Он хотел пронзить сердце своего отца, убить, как тот хотел прикончить его самого.

— Нет.

Мой голос, не громче шепота, наполненный Даром, прильнул к Джагену, заставил остановиться и опустить клинок. Заставил задрожать.

— Нет, — повторил я. — Он изменник и не достоин смерти на поле боя.

Джаген медлил. Но потом кивнул, скинул оцепенение и хищно улыбнулся отцу. Он сам связывал Уртара Мар-Шайала — но прежде толкнул его, заставляя встать передо мной и перед ним на колени.

Дар начал отступать, рассыпаться, сворачиваться, оставляя приятное изнеможение. Я устал — до такой степени, что даже потянувшись к Элерис сквозь расстояние, почти ничего не смог уловить.

Но отголоски напугали меня. Заставили пробежать дрожь вдоль позвоночника. Потому что я ощущал не только радость сестры. Ее торжество, да — но и безумие. Черную распахивающуюся бездну.

========== 25. ==========

— Скажи, что кишки твоих мятежных магов украшают замковые стены.

Я верил, что фраза не звучит так устало, как я себя на самом деле чувствовал — хотя вряд ли Алавар этого не знал. Я сидел в глубоком кресле в маленькой комнате замка Мар-Шайалов и даже знать не хотел, кто жил в этих покоях до меня.

Вошедший Алавар молчал, и я снова открыл глаза, чтобы на него посмотреть. Он застыл с недоуменным выражением лица. И проворчал:

— Иногда, Киран, я не понимаю, говоришь ли ты на полном серьезе. Подавай хоть знак, когда шутишь.

Я пожал плечами:

— Это твои люди, делай с ними, что считаешь нужным. Но на стороне Уртара оказались действительно сильные маги.

Я собирался спросить, почему Алавар как Верховный Маг не знал об этом, но не хотел, чтобы это звучало упреком. Он только начал управлять Орденом, не удивительно, что не в курсе, на каких территориях кто, и окажет ли поддержку изменнику.

К тому же я не сомневался, что Алавар и сам корит себя за неосведомленность.

Поэтому сказал другое:

— Хорошо, что ты был с нами. Иначе справиться с ними оказалось бы сложнее.

Алавар рассеянно кивнул и уселся в соседнее кресло. Я специально попросил небольшую комнату, без особых изысков, чтобы натопленный камин мог быстро ее обогреть.

Едва мы прибыли в замок, Джаген занял покои отца — я знал, что он их ненавидел, но это было важным знаком для людей.

Сам же Уртар Мар-Шайал, закованный как изменник, содержался в подвальных казематах — подчеркнуто неуважительно, в отличие от его жены и маленького ребенка, которым просто запретили покидать их покои. Для верности я поставил около дверей пару королевских гвардейцев.

Джаген хотел заковать и их. Казнить. Но не мог пойти против меня, когда я сказал:

— Мы не убиваем детей.

Младшему сыну Уртара, от второй жены, исполнилось то ли два, то ли три года. И я посоветовал Джагену начать правление не с их смерти.

— Вторая жена лорда кроткая и тихая — отправь ее в Храм. А сына оставьте на воспитании в замке — или отошли в другой Дом.

Мы заняли замок сегодня, а ночной бой закончился пару суток назад, но я даже не мог сказать, сколько конкретно. Я почти не спал в эти дни, они сливались для меня в единое полотно.

— Ты вызывал лекаря, — сказал Алавар. — Что случилось?

— О боги, а я-то думал, это преувеличение, что у Верховного Мага везде глаза и уши, — я вздохнул. — Рана о себе напомнила. Видимо, недели скачки и битва сразу после не очень хорошо сказываются на едва заживших шрамах.

— Раз ты позвал лекаря, значит, подыхал от боли.

— Скорее, устал.

Алавар кивнул, понимая, о чем я:

— Удивляюсь, что ты вообще ходил после Дара, а не улегся спать на ближайшую неделю.

— Пока на это нет времени.

Я думал, что Алавар станет возражать, но вместо этого достал из кармана маленький пузырек и протянул мне:

— Выпей. Иначе, боюсь, ты из этого кресла не встанешь. А прежде чем отдохнуть, у тебя есть еще важное дело.

— Клятвы.

— Да. Лучше покончить с этим как можно быстрее: Джагена надо объявить лордом, и пусть повторит свои клятвы королевскому Дому. И главное, чтобы это сделали его люди.

Пузырек, который я открывал явно дольше положенного, избавил меня от необходимости отвечать. Алавар знал, что я не хотел этих церемоний, чтобы кто-то преклонял передо мной колени. Но понимал, что это необходимо — сейчас я действовал как Клинок и брат королевы, ее представитель, и клятва мне приравнивалась к клятве ее величеству.

— Ты уже ставил их на колени, — хмыкнул Алавар, — посреди поля боя. Я слышал, воины впечатлились, только и шепчутся о королях-колдунах. Если бы ты попросил их присягнуть лично тебе, они бы это сделали.

— Тогда, наверное, хорошо, что они не знают, как я понятия не имел, подействует ли Дар. И как.

— Здесь ты управился с ним отлично.

Пока терпкая вязкая жидкость зелья скользила в горло, я не нашел, что возразить. Я не знал, смогу ли справиться с Даром, но там, среди боли и крови, когда мои люди умирали… я рад, что всё получилось, и не вышло второго взрыва.

— Ты казнишь Уртара? — спросил Алавар и дождался моего кивка. — Тогда я хочу, чтобы ты же разобрался и с мятежными магами. Они изменники.

— Ты… уверен?

— Абсолютно.

И он, и я знали, что за просьбой стоит нечто большее. Обычно Орден сам разбирался со своими проблемами, формально оставаясь верен короне, но и не подчиняясь ей напрямую. К тому же магов не так много, поэтому даже если бы Орден сохранил жизнь мятежникам, корона не посмела бы оспорить решение.

Но сейчас Алавар отдавал их мне. Признавая тем самым больше чем когда-либо, что поддерживает Элерис. Я ценил это. Хотя не знал, что больше руководит Алаваром, желание показать единство Ордена и королевы или наказать тех, кто пошел против него.

Скорее всего, и то, и другое.

Я ощущал, как зелье начинает действовать, возвращая силы. Ненадолго, но мне хватит, чтобы принять клятвы, а потом наконец-то отдохнуть. Но я видел, что-то еще беспокоит Алавара. И если он до сих пор не начал разговор об этом, значит, действительно важное.

— Я изучил заклинания на поле боя и вокруг замка, — наконец, сказал он.

— Знаю. Всё безопасно.

— Да. Но было и кое-что… странное. Я решил не беспокоить тебя, пока не выясню до конца.

Я терпеливо ждал, пока Алавар смотрел на огонь, как будто не хотел отвечать или подбирал слова. Потом, наконец, перевел взгляд на меня:

— Я нашел что-то вроде хитроумной ловушки. Но ты в порядке, значит, она не сработала.

— Отлично. Проверяем ловушки на мне.

На лице Алавара отразилось что-то такое, от чего я сразу пожалел о своих словах. Он опустил голову:

— Я знаю, что должен был предвидеть… проверить окрестности лучше, меня бы щиты не провели. Но мы только прибыли. Я правда не думал…

— Никто не думал, — прервал я. — Даже мне не пришло в голову, что Уртар не будет отсиживаться, а нападет в первый же день. Ночь. Но он явно ждал нас. Лагерь Мевранов можно было уничтожить в любой момент, но Уртар ждал, пока прибудем мы.

Алавар усмехнулся:

— Конечно, убить Клинка и Верховного Мага в кровавой потасовке. Это не только подточило бы боевой дух армии Элерис, но и ее саму… да и кто бы занял наши места? Уртар рассчитал всё, но недооценил нас.

— Мой Дар. Видимо, Нира Ялавари не поделилась информацией.

— Но маги знали. И попробовали сделать ловушку для Дара — и для тебя.

Я нахмурился. Дар сработал действительно хорошо, но я ощущал только усталость и опустошенность — лучше, чем когда-либо до этого, на самом деле. Но я подготовился даже к тому, что это яд, который убьет меня через месяц, когда спросил:

— Что за ловушка?

— Судя по оставшемуся магическому узору, заклинание должно было влиять на Дар и сделать его менее контролируемым. Разрушать носителя, сводить с ума… всё что угодно. Я понял до конца только сегодня. Но ты в порядке, значит, ловушка не сработала.

Но я уже не дослушивал его последних слов, только прошептал:

— Элерис…

После битвы я пытался с ней связаться, хотел узнать, что видит она, ощутить… но вместо этого соскальзывал, как будто оказывался на мокром камне. Только отдельные картинки и привкус безумия — того самого, что сквозило в Элерис еще при последнем разговоре с послом Канлакара, когда она была готова убивать.

Но я знал, что из-за использования Дара и усталости связь ослабла и с моей стороны, поэтому полагал, что как только я отдохну, то смогу четко понять, что творится у сестры. Главное, она знала, что мы победили.

Но теперь понимал, что всё не так просто.

В едином порыве я попробовал вновь связаться с Элерис, ощутить ее, увидеть ее глазами, но вместо этого барахтался в болоте из собственной усталости и ее вязких образов.

— Киран! Эй-эй!

Я моргнул, возвращаясь в «здесь и сейчас». Алавар сидел передо мной, но почти встав из кресла, наклонившись ко мне. И явно перевел дыхание, когда в мой взгляд вернулась осмысленность.

— Ты как будто отключился, Киран.

— Наша связь с Элерис… сестра видела моим глазами, когда я выпускал Дар, я чувствовал ее. Ловушка могла ударить по ней.

Алавар несколько мгновений молчал, как будто осознавая, а потом откинулся на кресле и выругался.

— Надо ехать к ней, — сказал я. — Как можно быстрее. Она не сможет контролировать это в одиночку. Безумная королева. Я должен быть рядом. Сегодня же…

— Нет.

В голосе Алавара звучала такая сталь, что я посмотрел на него с удивлением. Но его глаза не отрывались от моего лица. Тон не Верховного Мага, но сына лорда Вейна, потомственного аристократа благородного Дома.

— У тебя есть обязанности здесь, Киран. Принять клятвы, разобраться с изменниками. Отдохнуть, чтобы никто не посмел увидеть твоей слабости. Ты не только ее брат. Ты — Клинок Менладриса. Ты не можешь всё бросить. Даже ради Элерис.

И мягче добавил:

— К тому же ей бы тоже это не понравилось.

Я знал, что он полностью, беспросветно прав. Но это не делало происходящее более легким. Я прикрыл глаза: не для того, чтобы снова попытаться связать с Элерис, сейчас я понимал, что ничего не выйдет. Но мне требовалось несколько мгновений, чтобы собраться.

И когда вновь посмотрел на Алавара, то спокойно сказал:

— Пора принять клятвы. И я распоряжусь о казни Уртара через два дня. Хватит, чтобы восстановить силы.

Возможно, это было самым сложным решением в жизни.

Церемония проходила во дворе замка, прямо на камнях, без пафоса или красивостей. Я должен был сменить мундир на алый, цвет королевского Дома, который символизировал, что я представляю королеву. Но все и так об этом знали. Так что я надел темный мундир, потрепанный прошедшей битвой, заляпанный чужой кровью.

Во дворе оказалось тесно: замок Мар-Шайала не был таким внушительным, как королевский, а воинов собралось больше чем положено.

Чуть в стороне стояли Катарис Мевран и его сын, Венар. Леди Ашайя принесла клятву Элерис, так что они присутствовали на церемонии по собственному желанию. И если лицо Катариса ничего не выражало, то Венар показался мне бледным и торжественным. Я не помнил в какой точно день после битвы, но он нашел меня и искренне сказал:

— Спасибо, лорд Киран.

Я только приподнял брови, и Венарторопливо продолжил:

— Это моя первая битва, я растерялся… но был бы мертв без вашей помощи.

— Ты сражался. Это многого стоит.

Венар Мевран тогда ничего не ответил, но когда он ушел, рядом хихикнул Алавар:

— Похоже, спасать чьи-то шкуры уже входит у тебя в привычку.

Я не ответил. Но невольно вспомнил отца, который говорил, что это всегда отличало королевский Дом от прочих: умение брать ответственность за чужие жизни — и смерти. Как Клинок я достаточно убивал. Но никогда не думал, что мне придется и так много спасать.

Сейчас передо мной стоял Джаген. Серьезный, собранный, хотя не знаю, намеренно ли он оставил небрежную одежду и растрепанные волосы — возможно, у него действительно не было времени привести себя в порядок.

Он не стал тратиться на расшаркивания — скорее всего, тоже слишком уставший.

Поэтому преклонил колено во дворе своего родового замка. Я положил руку на эфес отцовского меча и сказал:

— Как Клинок Менладриса, брат ее величества Элерис Крандор и ее представитель, я нарекаю тебя лордом Мар-Шайалом и главой этого Дома.

Он склонил голову и произнес:

— Я, Джаген Мар-Шайал, лорд Дома Мар-Шайал, торжественно клянусь в верности королевскому Дому Крандор. Клянусь, что мой Дом следует за ее величеством королевой Элерис Крандор, строго исполняет ее указы и почитает как законную правительницу Менладриса.

Это было лишним. Каждый из присутствующих знал, что Джаген приносил клятву — но теперь он говорил от лица Дома. И я кивнул, принимая его слова и верность. А потом Джаген вскинул голову и приложил руку куда-то в районе живота — я помнил, что именно там лечил его рану.

— И в верности тебе, — сказал, улыбаясь, Джаген, тихо, но я не сомневался, что те, воины, кто стоял рядом, услышали его. И разнесут остальным. И Джаген тоже это знал, но ничуть не смущался.

Следом на колени опустился Венар Мевран и его отец, подтверждая клятву, данную главой их Дома, леди Ашайей. Не знаю, насколько они сами этого желали — но сейчас отказ мог расцениться как неповиновение.

А затем все воины во дворе замка Мар-Шайалов преклонили колено, признавая власть короны.

Алавар рядом со мной усмехнулся и шепнул:

— Клятвы приносят людям, а не символам.

И тоже опустился на камни как член Дома Вейн.

Я даже не знал, как называется город, расположившийся у замка Мар-Шайалов. И ощущал что-то вроде смущения по этому поводу, когда стоял на эшафоте и смотрел на Уртара Мар-Шайала.

Головы мятежных магов и ближайших советников Уртара уже красовались на пиках над площадью. И смотря на их распахнутые рты, исклеванные воронами, я ощущал только удовлетворение. Возможно, кому-то из них пришел в голову отличный план напасть ночью, пока мы спали. Устроить резню.

Почти никого из них не было той ночью на поле боя. Они отсиживались в замке или за спинами простых бойцов.

Той ночью… Катарис Мевран нашел меня под утро, с недоумением оглядев мою грязную одежду, еще перепачканную чужой кровью. Сам он успел и переодеться, и помыться.

— Я искал вас, лорд Киран, — сказал он. — Мне сказали, вы отправили людей в замок Мар-Шайала.

— Чтобы его семья не успела сбежать. И часть советников до сих пор там. Их головы нам пригодятся.

Катарис Мевран оглядел меня с ног до головы, остановив взгляд на сбитых костяшках пальцев:

— Так понимаю, об этом вы узнали после небольшого расспроса пленных?

Я молчал, пока он не поднял голову, чтобы посмотреть на меня, и спокойно сказал:

— Я воин, а не аристократ, лорд Катарис. И если будете мне мешать, я вам об этом напомню.

Он скривился, едва заметно, но явно не так хорошо умеющий владеть лицом, как его мать, леди Ашайя.

— Предпочитаю принимать более цивилизованные решения.

— Ваши решения привели к тому, что вы не смогли организовать военный лагерь. И это стоило нам многих жизней.

— Такое случается.

Я приблизился к нему, и лорд Катарис отшатнулся, решив, что я действительно готов его ударить. Но на самом деле, мне хотелось его убить.

Вместо этого, я тихо сказал:

— Я еще разберусь, не было ли это преднамеренным… вдруг вы поддерживали лорда Мар-Шайала, лорд Катарис? А пока не стоит бояться запачкать свой новый костюм, проверьте лучше своих людей.

С того момента Катарис Мевран старался не попадаться мне на глаза, и мы не беседовали с ним лично, едва ли перекинувшись десятком слов. Возможно, он правда испугался, а у меня не было желания его переубеждать — хотя я не сомневался, что с Уртаром он никак не связан.

Но надеюсь, леди Ашайя проживет еще долго, оставаясь главой Дома. И за это время научит чему-то своего сына, которого явно не допускала до важных дел.

Сейчас Катарис и Венар Мевраны тоже стояли рядом со мной, Джагеном, Алаваром и другими вельможами на эшафоте. Мы следили за казнью изменника.

Уртар Мар-Шайал не пришел — его притащили. Привязанного к волокуше, будто мешок с зерном, тянутого неторопливой лошадкой. Я не знал, видел ли Джаген отца за те пару дней, пока все мы восстанавливали силы, а тот содержался взаперти. Мне не нужно знать.

Но сейчас Уртар выглядел грязным, избитым, покрытым пылью и кровью. Для него всё только начиналось.

Его выволокли на эшафот и швырнули перед нами на колени. Я сам озвучил обвинение и приговор, пусть все и знали, что ждет изменника.

— Последние слова? — осведомился я.

Уртар вскинул голову, один его глаз заплыл, на скуле красовалась то ли грязь, то ли кровоподтек.

— Вы недостойны быть королями.

— А ты достоин быть казненным.

— Будь ты проклят, — прошипел Уртар, но его уже тащили к виселице.

Люди в толпе поддерживали палачей криками — не знаю, действительно они не любили Уртара или просто радовались развлечению.

Он стоял в одной рубашке, со связанными впереди руками и, не переставая, проклинал меня и Элерис, пока палачи не столкнули его с приставной лестницы.

Но изменника ждала не виселица. Поэтому умереть ему не позволили. И придушенного, живого, сняли из петли и под улюлюканье толпы разложили на деревянном столе, крепко привязав.

Джаген просил разрешения сам сделать первый надрез. И я позволил ему.

Поэтому, взяв нож, он подошел к тому, кто называл себя его отцом. Палачи разодрали рубаху на груди Уртара, один что-то прошептал Джагену, указывая, видимо, как сделать разрез.

Джаген кивнул. Медлил несколько секунд — возможно, вспоминая, как отец хотел убить его самого и Таль.

Нож коснулся плоти, Уртар захрипел, дергаясь в путах, пока клинок в руках Джагена разрезал его живот. Дальше наступал черед палачей. Уверенными движениями они делали разрезы, вытаскивали внутренности, показывая их ликующей публике, и кидали в разожженный огонь.

Уртар Мар-Шайал больше не проклинал. Он моргал, смотря в небо, пока из его рта лилась кровь. Он еще был жив.

А меня отчаянно мутило. Если бы я сошелся с ним один на один, то убил, не колеблясь. Но это был честный бой, когда я видел глаза противника, ощущал его удары. А не так, когда я почти физически чувствовал чужую боль.

Но знал, что это необходимо. И ничуть не жалел.

И ощущал ликование Элерис — она видела моими глазами. Она не позволяла мне отвернуться.

Эли, Эли, Эли…

Я пытался докричаться до нее, но она не желала слушать.

И я похолодел, когда различил ее главное желание: владыка Канлакара действительно согласился встретиться. И Элерис хотела выпустить Дар, уничтожить врагов.

Элерис, не надо! Тогда Канлакар никогда не остановится, а ты… ты убьешь безоружных людей! Эли… пожалуйста…

Но она не слушала меня, не желала слушать.

И когда палачи отделяли от уже мертвого Уртара Мар-Шайала руки и ноги, я понял, что на этот раз не могу сдержать сестру, не могу воззвать к ее разуму.

— Ты в порядке? — я и не заметил, как ко мне придвинулся Алавар. — У тебя такой вид, будто это слишком.

— Элерис…

Алавар нахмурился, сразу поняв, о чем я. Он только кивнул, бросив быстрый взгляд вокруг: слишком много посторонних ушей, которые могут услышать то, что им не предназначено.

— Позже.

И в комнате замка он молча слушал мой рассказ, оставаясь серьезным и собранным.

— Мы можем кое-что сделать, — наконец, сказал он.

— На юг недели пути! Когда приедем, будет поздно.

— Есть один способ. Мы переместимся быстро, ты и я, никого больше.

— Магия?

Алавар кивнул. Я сам никогда не слышал о подобных возможностях — даже короли-колдуны не умели путешествовать мгновенно. Алавар посмотрел внимательно и тихо сказал:

— Я могу это сделать. Но только если ты позволишь.

— Что?

— Заберешь свою клятву не использовать магию крови.

Перед глазами снова возникло видение с Алаваром, вычерчивающим руны на стене. Магия крови. Если бы я не был так обеспокоен, то рассмеялся причудливым узорам судьбы. Но только не сейчас, когда ощущал безумие Элерис и Дар, который она собиралась выпустить.

Я кивнул Алавару.

Комментарий к 25.

Впереди финал)

========== 26. ==========

Илдан Илесар, посол Канлакара, спрашивает:

— Когда вернется Клинок?

— После встречи с вашим господином, — говорю я и вижу, как пальцы посла сильнее стискивают подлокотник кресла. — Но я надеюсь, вашему владыке известно, что он сделал на севере. Воины Уртара Мар-Шайала пали.

Илдан Илесар кивает. Уж наверняка он узнал в тот же момент, когда подробные донесения пришли к нам.

— Через два дня, — говорю я, — мы встретимся с вашим господином. Не волнуйтесь, пока мой брат не собирается применять подобную силу к вашим воинам.

Посол сидит неподвижно, не смотрит на меня, а его слова неразборчивы, но я не могу понять, из-за чего вновь появляется этот акцент.

— Я волнуюсь не за это…

Говорят, до того, как проснулся Дар и появились короли-колдуны, магия была дикой и необузданной. Она не пыталась выплеснуться, как Дар, но текла вместе с кровью — поэтому и появились благородные Дома. Их составили те, кто мог использовать свою кровь для сильных и мрачных ритуалов.

До сих пор может.

Кровь каждого аристократа — это оружие. Доступ к темному, первозданному колдовству, к которому не могут приблизиться ни маги, ни даже обладатели Дара.

Но это оружие, которое берешь не за эфес, а за лезвие. Пуская кровь и рискуя остаться без руки. Это оружие, которое слишком легко поворачивается против того, кто пытается его направить.

Мне было лет восемь, когда в замке шепотом рассказывали историю о леди Селии Амлатрис, какой-то дальней родственнице королевы Азалин. Мне, разумеется, слышать не полагалось, но об этом шептались по всем углам.

Селия Амлатрис влюбилась в вельможу из своего Дома, отец не был против брака, вот только аристократ заболел. Серьезно, надолго, и лекари ничего не могли сделать. Они только разводили руками над телом вельможи, бьющемся в горячке, и говорили, что ничего не могут сделать. Ему оставалось не больше пары дней.

Когда стало понятно, что лекари и жрецы бессильны, леди Селия заперлась в своей комнате. Ее не трогали, полагая, что она убита горем и даже не ест, игнорируя оставляемые у ее покоев подносы. Но потом вельможа пошел на поправку, и отец сам пошел к Селии рассказать об этом чуде.

Он приказал выломать дверь, когда дочь не открыла. Говорят, кого-то из воинов вырвало прямо там, на пушистые ковры.

Леди Селия Амлатрис лежала посреди комнаты, бледная оболочка с широко распахнутыми глазами. Кровь была повсюду: на стенах, на полу, забрызгала камин, стол и даже знаки, вычерченные леди на полу. Большая часть выплеснулась из развороченного живота Селии, откуда теперь на ковры вываливались кишки. Леди использовала магию крови, чтобы с помощью знаков изгнать болезнь из возлюбленного — но никто не может заранее знать, как повернется эта древняя волшба, совладать с ней. Она вырвалась изнутри, в буквально смысле.

Тот аристократ выжил. Но не знаю, что с ним стало потом. Смог ли он с этим жить.

— Я сделаю это, — сказал Алавар. — Я смогу.

Мне оставалось надеяться, что он убеждает меня, а вовсе не себя. И при других обстоятельствах я бы никогда не позволил — особенно после мрачных видений, которые давно меня преследовали. Но сейчас я не видел иного выхода. Магия крови могла мгновенно перенести нас к Элерис, ни одно иное колдовство на это не способно.

Я рассказал Джагену и Мевранам о том, что мы собираемся сделать — правда, причину такой поспешности объяснять не стал. Не хотел, чтобы они знали, что происходит с Элерис.

Катарис Мевран никак не отреагировал, а вот Джаген нахмурился и негромко спросил:

— Вы уверены?

Я кивнул. Тогда Джаген пожал плечами:

— Если что, я позабочусь о ваших телах.

И он не шутил.

— Я просто хочу предупредить, чтобы вы знали заранее, — говорит посол. — Мой господин встретится, но он не готов к переговорам.

Я улыбаюсь:

— Мы не заключим мир. Вы встанете на колени и будете умолять сделать вашу страну нашей провинцией.

Мы выбрали для обряда небольшую комнату, похожую на покои Алавара в королевском замке. Настолько похожую, что я ощутил невольную дрожь: вот почему я думал в видении, что всё происходит в Тарне.

Возможно, Джаген предложил ее, потому что не жалко запачкать.

— Что ж, — преувеличенно бодро сказал Алавар, — у нас есть всё, чтобы начать — кровь и нож.

Он посмотрел на меня, как будто ожидал сигнала к началу, а я никак не мог решиться. И даже сейчас, понимая, что поставлено на карту, ощущая безумие Элерис, я… не мог.

Алавар уже сжимал в руке нож и ткнул им в сторону стола, где стояло вино:

— Выпей-ка. Я бы и сам… но нельзя, мне нужна ясная голова.

— Ты знаешь, как это делается?

— Имею представление. Как и все мы.

Я пожал плечами:

— Я бы не смог. Понятия не имею, что за символы надо чертить.

— Знание внутри тебя самого. Стоит начать, и магия поведет.

— Этого я и боюсь.

— Ну, я все-таки Верховный Маг, уж смогу с ней совладать.

Я понимал, что это действительно так. Если кто и в состоянии сделать всё правильно, так это Алавар. Но мысль ничуть не уменьшала беспокойства.

— Киран, — вздохнул он, — это была моя ошибка, позволь мне ее исправить. Снова.

Не сомневаюсь, он подумал о том, как однажды не проверил артефакт — и это обернулось взрывом. Но я только покачал головой:

— Это не твоя вина. Невозможно предусмотреть всего.

— Я хотел стать Верховным Магом не для того, чтобы совершать ошибки.

— Не будь слишком строг к себе.

— Кто бы говорил!

Он пренебрежительно фыркнул и решительно отвернулся, усевшись перед стеной.

— Когда закончишь пить, держись поближе ко мне, — бросил он через плечо. — Не знаю, как широко действие магии.

Я налил вина в бокал, но все-таки не собирался его даже пробовать. Сохранить голову ясной казалось важнее того, чтобы унять беспокойство.

Алавар снял камзол, оставшись в одной рубашке, и закатал рукава. Он сидел некоторое время, то ли собираясь с мыслями, то ли настраиваясь на ток древней магии. А может быть, он думал о том, что маги не попадают в Огненные чертоги, растворяясь, просто исчезая.

Не поворачиваясь, он сказал:

— Если что-то случится, Киран… просто помни меня.

Я осушил бокал с вином в тот момент, когда нож Алавара коснулся его руки. Встал за спиной мага, пока смотрел, как оживает мое видение. Как из взрезанных рук Алавара течет кровь, и он рисует ею же символы на стене, на полу.

Сердце Алавара билось ровно и размеренно, я не знал, то ли ощущаю его, то ли слышу. И чувствовал ток крови, которая разливалась вокруг. И легкую, будто тонкий шелк, ткань древней магии, которая окутывала нас, укрывала собой.

Ничего не происходило.

Алавар слабел, а мы оставались в замке Мар-Шайалов. Он истекал кровью, но магия не работала. Я боялся прервать его концентрацию, но понимал, что дальше продолжать бессмысленно. Джаген обещал, что никто нам не помешает — но рядом с комнатой будет лекарь. И Алавару он уже нужен.

Я осторожно положил руку на его плечо:

— Хватит.

В этот момент я ощущал его, почувствовал, как внутри Алавара взыграла гордость. Он Верховный Маг, с какой стати какие-то древние силы не хотят ему подчиняться? Я не успел его остановить, когда Алавар поднял нож и снова резанул по руке, так что кровь хлынула ярким потоком, заполняя всё вокруг жестким металлическим запахом и привкусом древней магии, которая начинала работать.

Алавар ликовал, что выходит, а я мог только мысленно называть его идиотом — и стараться отмахнуться от ощущения, что он перешел ту коварную черту, которую легко подставляла магия крови. Еще немного, и выйдет то, что ты хотел. Дай еще немного крови… умри, получив то, чего ты жаждал.

Магия забурлила вокруг нас, стирая границы пространства, комната поплыла, заменяясь чем-то иным. Я крепко держал Алавара за плечо, я знал, как эти силы трепещут в нем, как будто желают раскрыть его грудную клетку и вместе с осколками ребер выбраться наружу.

Алавар силен. И его магия крови тоже сильна.

Он застонал, пытаясь сдержать ее, не дать расплескаться лишнему, направляя нас в нужную точку.

Его пальцы ослабели, так что мне не составило труда взять нож одной рукой. И полоснуть по собственной коже на той руке, что еще держала Алавара. Я хотел добавить собственную магию и кровь — и когда она начала пропитывать белую рубашку Алавара, прилипшую к спине от пота, что-то изменилось.

Я боялся, что магия станет неуправляемой — но должен был сделать хоть что-то. И вопреки опасениям, наша кровь смешалась, успокаивая древние силы. Направляя нас.

И через мгновение мир обрел резкость. Я не узнал комнату — видимо, покои Элерис в южном замке, недалеко от границы с Канлакаром. Потому что я услышал удивленный возглас сестры:

— Киран?

Магия должна была перенести нас к Элерис.

И я знал, что она рядом. Но видел перед собой повалившегося на пол Алавара. Он оставил свою кровь на древних знаках далеко на севере, но и теперь на каменном полу под ним быстро скапливалась лужа.

Он умирал.

Я чувствовал сердце Алавара, оно билось, но как будто замедлялось с каждым мгновением, пока маг истекал кровью. И простая перевязка тут не помогла бы — хотя я слышал (или ощущал?), как Элерис уже в дверях зовет лекарей.

Опустившись на колени, я снова вызывал свой Дар, чтобы ощутить раны Алавара и вылечить, как я когда-то делал с Джагеном.

Наверное, у меня бы получилось. Но тут мой собственный шрам от канлакарского кинжала пронзила такая боль, что я смог только взвыть и рухнуть в лужу крови рядом с Алаваром.

Они появились из ниоткуда. Испачканные в крови, в ворохе древней магии. Я поняла, что происходит, в тот же миг, когда увидела их еще нечеткие контуры. Прочитала в сознании брата, прочувствовала сквозь его кожу. Поэтому, когда они оказались в моих покоях полностью во плоти, я уже стояла у двери, зовя лекарей.

Я оборачиваюсь и ощущаю только боль — не мою, но брата. И понимаю, что шрам от магического кинжала снова дает о себе знать. В последнее время Киран сильно уставал, а теперь перемещение — шрам отозвался на него сразу и сильно.

Когда я подхожу к ним, когда опускаюсь на колени, пачкая платье в крови, Киран теряет сознание. И я знаю, что для него это хорошо сейчас. Когда он очнется, его боль утихнет. Небольшой порез на руке почти не кровоточит.

Я знаю, о чем он спросит первым делом.

— Алавар, — я касаюсь руки мага и понимаю, что он умирает.

Из-за меня.

Я пытаюсь вспомнить то, что показывал мне Киран, как объяснял, что он сам делал с Джагеном. Мысли о ране брата скользят в моей памяти, и я позволяю Дару так же скользить вдоль порезов на руках Алавара. Мягко сжимать края, заживлять их, не позволяя крови вытекать. Лекарь омоет его руки, но найдет только свежие шрамы.

Пропитанная кровью и потом рубашка, когда-то белая, вздымалась от ровного дыхания Алавара, а я еще чувствую щекочущий изнутри Дар.

И легкое присутствие брата в своем сознании. Как будто поцелуи к кончикам волос. Не прикосновения, а только обещания прикосновений.

И я понимаю, ради чего он здесь, почему они оба рисковали.

Не знаю, то ли я выдыхаю, то ли просто всхлипываю. Но понимаю то, что осознал Киран еще раньше: я чуть было всё не испортила.

Чуть было не потеряла себя.

Алавар спал, и я совсем не хотел его будить.

Но и сам едва не уснул в кресле в его комнате, в спокойствии и тишине, задумавшись о предстоящей встрече с владыкой Канлакара. Еще надо было встретиться с послом и леди Ашайей до этого момента.

Седрик Сонд, остававшийся главным генералом в мое отсутствие, доложил о том, как обстоят дела в собравшихся войсках, и всё было не так уж плохо. В отличие от мевранских отпрысков, Седрик никому не давал спуску. Так что отряды можно было вести в бой хоть сегодня. Я вновь и вновь вертел в голове карты, выискивая лучшее место. И вспоминал, как прижималась ко мне Элерис, когда мы остались наедине. Еще испачканные кровью Алавара, не до конца осознавшие, что произошло.

Я приказал слугам подготовить теплую ванную, а когда остались только мы и вода, опустил туда Элерис, расплетая ее косы, стирая с ее кожи следы крови и безумия.

— Мне казалось, я одна, — говорила она, водя рукой по воде и не смотря на меня. — И мне нужно что-то сделать, выпустить ту ярость, что внутри. Просто уничтожить, и это стало бы решением проблемы.

— Не стало, — мягко сказал я.

Элерис тоже это знала. Теперь — знала.

— Я не хочу терять ни себя, ни тебя. Хочу оставаться собой. Дар всегда будет так действовать?

— Здесь не только Дар.

— Да. Ловушка. Но она бы не сработала, если во мне уже этого не было. Безумия, — Элерис вздохнула. — Оно будет всегда?

— Ты уже стала сильнее. Ты вылечила Алавара. У нас выходит пользоваться Даром.

Она еще сомневалась, я ощущал это. Не была уверена, что сможет. Наклонившись, я поцеловал Элерис в висок, а потом скользнул губами к уху, легонько его прикусил. Мне не нужно было говорить вслух, она и так ощущала, что я хотел сказать: я буду рядом.

— Ты грязный, — хихикнула Элерис и потянула меня на себя, пока я тоже неуклюже не рухнул в ванную, расплескивая вокруг воду.

— Кажется, тебе снится эротический сон.

Я вздрогнул и понял, что действительно почти уснул, погрузившись в воспоминания. Алавар сидел на кровати и смотрел на меня. Бледный, растрепанный, с повязками на обеих руках. Но смотрел на меня, хитро прищурившись.

— Я рад, что ты в норме, — ответил я. — Про эротические сны сам бы послушал, говорят, у тебя часто бывает Таль.

— Слабоватый перевод темы.

Он улыбнулся, как будто подтверждал мои слова: он действительно ощущал себя в порядке. Надо только восстановить силы.

— Я пойду на встречу с владыкой Канлакара, — заявил Алавар. — И на заварушку после.

— Нет.

— Киран, я Верховный Маг. Я должен там быть. Зелья быстро поставят меня на ноги.

Я вздохнул, признавая поражение:

— Если лекари позволят.

— Я договорюсь.

Не хотел знать, как именно Алавар собирался уговаривать, поэтому только сказал:

— Спасибо.

Он пожал плечами и явно хотел что-то добавить, но в этот момент в дверь постучали и, не удосужившись подождать ответ, распахнули ее.

Таль Мар-Шайал прошелестела платьем, кинув на меня только беглый взгляд, но не удивившись — видимо, ее предупредили, что я здесь.

Невольно я подумал, что теперь Таль — сестра лорда Дома, она бы составила отличную партию Верховному Магу. Если бы они сами, конечно, захотели.

Словно демонстрируя свои желания, Таль прошла мимо меня и наклонилась к Алавару, целуя прямо в губы, а его рука прошлась по ее талии. И мне показалось, что в этом жесте была не только страсть, но и затаенная нежность.

— Не буду вам мешать, — я поднялся. Тихое убежище перестало быть таковым, а меня ждали дела.

Выпрямившись, Таль кивнула и прошла за мной, будто провожая до двери. И только у порога я понял, что она хотела сказать так, чтобы Алавар нас не слышал:

— Ты подверг его жизнь опасности!

— Да. Это именно то, что мне приходится делать. Принимать решения, чем и кем рискнуть. И не думай, что это легко.

Она сжала руки в кулаки, как будто хотела ударить. О да, я верил, что Таль на это способна.

Но потом она только выдохнула и кивнула.

— Удачи, Киран.

========== 27. ==========

Встреча с Канлакаром прошла плохо.

Даже я, несклонный драматизировать, готов признать, что хуже не придумаешь. Даже леди Ашайя, строгая и сдержанная, после этой встречи, где она присутствовала как представитель Домов, прошипела ругательства в адрес «высокородного идиота».

Обладатель столь нелестной характеристики явился на встречу в окружении пышной свиты. Сплошь золото и сталь — я отметил непривычные мечи канлакарцев, слегка изогнутые. Ничего необычного, Седрик Сонд учил и меня, и других сражаться не только против знакомого оружия. А уж клинки канлакарцев имелись и в королевском арсенале.

Для встречи выбрали ровную поляну между замком, где расположилась Элерис и ставкой владыки Канлакара. Где-то за спинами королей простирались их армии: и наши силы продолжали стягиваться, и силы канлакарцев, как докладывали шпионы и маги. После Уртара я предпочитал использовать их вместе.

Ветер развевал свободные светлые одежды канлакарцев. Шелестел меж цепей тяжелого красного платья Элерис. Она смотрела на Владыку и разговаривала с ним, но я знал, что не менее внимательно изучает каждого советника за его спиной, присутствующих магов Ордена Канлакара. И, разумеется, жену, которая, по слухам, и правит.

Я не хотел мешать сосредоточенности Элерис. Стоял за спиной, рассматривая насмешливое, загорелое лицо владыки Канлакара, его темные волосы и слегка раскосые глаза. Но не меньше внимания уделил и его жене. Видимо, красивой по меркам Канлакара, похожей на него — а может, все южане казались мне одинаковыми.

Я не мог не вспомнить, как Элерис хотела уничтожить их всех прямо здесь. Алавар уже успел шепнуть, что глав Ордена магов тут не было — видимо, решили перестраховаться. Они бы выжили в любом случае. И я помнил, что эта женщина, как будто насмешливо приподнявшая темные брови, не только направляет руку мужа, но и родила ему наследника, который остался где-то в глубине Канлакарских земель.

Уничтожив владыку, Элерис никак бы не смогла добраться до сына. И его именем маги начали бы войну. Долгую и затяжную.

Впрочем, сам владыка тоже не жаждал заключать мирных договоров.

— Вы пришли обсудить условия сдачи? — поинтересовался он.

Тут я все-таки ощутил отголосок ощущений Элерис, возможно, потому что в этот момент они у нас очень сходились: он идиот?

Его руки коснулась ладонь жены. Едва заметно, но и я, и Элерис это заметили. И владыка Канлакара мгновенно посерьезнел.

— Только если вашей, — улыбнулась Элерис уголками губ.

— Мы не хуже вас знаем, что ваши войска здесь далеко не в полном составе, — в голосе канлакарского владыки слышался акцент и шелест кривых мечей, ударяющих по костям. — Вам требуется время, чтобы собрать их. А нам — нет. Мы превосходим вас по численности. В несколько раз. Неужели вы хотите послать людей на убой?

— Видимо, вы давно готовились, — сказала Элерис. Она намекала на то, что смерть Ниры стала всего лишь поводом. Войска Канлакара были готовы давно, так что перекинуть их к границе оказалось простым делом — их столица так близка к нашим землям.

Возможно, отец мог бы заметить, как готовятся канлакарцы в их столице, шпионы наверняка ему доложили бы. Но с его смертью… мы потеряли драгоценное время. И я сам не знал, куда смотреть, не понял вовремя.

Я ощутил Элерис: она почувствовала мои мысли и коснулась успокаивающе, хотя внешне не двинула даже рукой.

— Возможно, — не стал возражать владыка Канлакара. — Но победитель получает всё. Какая разница, каким способом?

Встреча длилась еще долго, очень долго. Холод тонких, острых угроз, по краю которых ходили обе стороны, и жаркие опаляющие предложения.

Ни одно из них не было принято.

Канлакар не желал отступать. А Элерис просто не могла согласиться с их условиями: они жаждали уничтожить наше сопротивление сейчас и захватить трон.

Когда мы шли в шатер Элерис для совещания, я оказался рядом с леди Ашайей и не удержался, чтобы не сказать:

— Надеюсь, тот, кого вы предполагаете в мужья Элерис, готов столкнуться с проблемами.

Она как будто не сразу поняла, о чем я. А потом улыбнулась, как мне показалось, немного печально:

— У меня не было кандидата.

— Но…

— Я рада, если ее величество готова пойти на такой шаг. И если она пожелает, уверена, один из моих внуков будет рад сесть на трон, пусть даже в роли консорта.

Я не сразу понял, что она имеет в виду. А потом с удивлением посмотрел на леди Ашайю. «Пойти на такой шаг» — то есть для нее было достаточности готовности Элерис? Хотя я не сомневался, если леди Ашайя сочтет выгодным или необходимым, она напомнит о договоре.

— К тому же, — тонко улыбнулась она, — у меня не так много внуков и амулетов против Дара. Я рада, что ты помог одному из них.

— Возможно, Венару стоит прибыть в Тарн. Седрик Сонд мог бы многому его обучить.

— Возможно.

И по голосу леди Ашайи я понял, что она пришлет Венара в королевский замок, как только всё закончится. Чтобы тот обучался и стал лучше, чем его отец. А однажды занял место главы Дома Мевран.

И по взгляду леди Ашайи, потеплевшему от слов, я понял, кто на самом деле ее любимый внук.

Советники, Седрик Сонд и несколько глав Домов уже расположились в шатре, Элерис уселась на место во главе стола с картой, а мы с Ашайей зашли последними. Алавар ходил из угла в угол, наверняка нервируя присутствующих, но его внимание сосредоточилось на Соле.

Оба мага могли устроить соревнование, кто выглядит более бледным и изможденным. Я даже знать не хотел, сколько зелий выпил Алавар, чтобы держаться на ногах — зато его присутствие снимало вопросы, почему на встрече с владыкой Канлакара не было придворного мага.

Сол всё то время сидел здесь, за столом, положив руку на странную полупрозрачную пластину. Как объяснил Алавар, тот прощупывал магические щиты тех, кто был на встрече — достаточно близко, чтобы почуять их, но чтобы те не заметили слежку.

Не сомневаюсь, даже используя артефакт, у Сола ушло много сил. Не уверен, что сейчас он способен подняться на ноги. Но утирая со лба пот, он что-то невнятно отвечал Алавару. Тот кивал и снова задавал отрывистые вопросы, в которых звучало слишком много магических терминов, чтобы можно понять, о чем идет речь.

Элерис устало потерла виски, и я встал позади нее, положил руки на плечи, ощущая, как она напряжена. Ее ладонь накрыла мою руку, и я заметил несколько косых взглядов вельмож. Но им придется смириться, мы все сейчас не в том положении, чтобы растрачивать силу.

И я заметил, как некоторые поглядывали на леди Ашайю Мевран, будто ожидая, что сделает или скажет она. Но та сидела ровно и спокойно смотрела на нас с Элерис. Сильнейшие Дома Мевранов и Вейнов поддерживали нас. А я вспомнил ее последние слова, пред тем как мы вошли.

— Не стоит подтачивать то, что делает нас всех сильнее.

Тогда я решил, она говорит об Элерис. Но сейчас задумался, что возможно, она мыслила шире и имела в виду Менладрис в целом.

Алавар наконец-то закончил с Солом и уселся на стул. Я заметил капельку пота, стекавшую у него по виску. Но слова звучали решительно:

— Они ставят на численное преимущество. И на магов. Если вы займетесь первым, я возьму на себя второе.

— Не слишком самоуверенно? — осторожно спросил один из советников.

Алавар только приподнял бровь:

— Я Верховный Маг. И уж поверьте, у Ордена есть свои способы прощупать другой Орден.

— Но вы Верховный Маг недавно…

— Орден начал шпионить задолго до меня. И не прекратит и после. А сейчас мы прощупали защиту самого владыки. Да, придется потрудиться, но ничего невозможного.

— Остается молиться богам, чтобы вы были правы.

Алавар улыбнулся, и в его лице появилось что-то хищное. Как у животного, которое поймало добычу и знает, что можно с ней поиграть — потому что та никуда не денется.

— Боги выступят на нашей стороне. Мы составим Круг.

По всем присутствующим прошел то ли полувздох, то ли полушепот. Я слышал о том, что во времена королей-колдунов маги и жрецы могли смешивать свою магию. Они действительно вставали в круг и соединяли свою мощь, создавая что-то большее, чем каждый из них по отдельности. Самый сильный становился острием и направлял их.

— Круг не составлялся со времен королей-колдунов, — негромко сказал Седрик Сонд.

— Так если у нас есть короли-колдуны, почему бы не попробовать и Круг? — не смутившись, ответил Алавар и посмотрел на меня. — У меня сильные маги, есть артефакты, а я могу стать острием.

Я знал, что это не бравада. Он действительно мог. Он достаточно силен для этого. А даже если ничего не выйдет — это не опасно, в отличие от магии крови.

Легонько сжав плечо Элерис, я подтвердил свое согласие. И она сама кивнула:

— Хорошо, Алавар. Возьми на себя магов. Что с воинами?

У Канлакара действительно численное преимущество, но я не сомневался, наши войска хорошо подготовлены, и если навязать наши условия, то мы можем дать бой завтра же. Об этом говорил я, советники и Седрик Сонд, отрывисто чертящий пальцем по карте.

Пока Элерис не сказала:

— Нет.

Мы все уставились на нее. Кто-то с удивлением, кто-то, как я, ожидая продолжения. Она смотрела на карту:

— Вы ведь говорите о незначительном преимуществе? Местность здесь не позволит действительно повернуть ее против канлакарского войска.

Седрик Сонд кивнул. Канлакарцы были бы идиотами, если загнали сами себя в ловушку.

— Тогда мы подождем, — сказала Элерис.

Не выдержал один из вельмож:

— Но ради чего, ваше величество?

— Чтобы накопило силы то оружие, которое не берет в расчет Канлакар. Не может взять. Не в силах оценить.

В комнате повисла густая, напряженная тишина. А потом Алавар рассмеялся:

— Она имеет в виду себя и брата. Короли-колдуны.

Все присутствующие переглядывались. Кашлянул Эльдо Руарис:

— Если Клинок смог воспользоваться Даром у Мар-Шайалов, то оба короля-колдуна могут сделать это и здесь. Канлакар не ожидает подобного.

Они начали обсуждать. Кто-то спорил, Эльдо Руарис холодно говорил, что через день придут и его воины. А я снова прикоснулся кончиками пальцев к плечу Элерис, задавая вопрос, который могла понять только она. И ее рука уверенно легла на мою: сестра не сомневалась, что мы сможем. И ее взгляд говорил: вместе.

По правде говоря, у нас не оставалось выбора. Даже с Кругом, который выступит против магов Канлакара, у тех большой численный перевес. И я не сомневался, даже если сам владыка достаточно глуп, его военные советники знают, как воспользоваться преимуществом.

Когда споры и обсуждения пошли по третьему кругу, Элерис отправила всех спать.

— Завтра с утра мы продумаем четкий план.

Все медленно покидали королевский шатер. Мы с Алаваром остановились около входа, вглядываясь в расцвеченный огнями лагерь. Я еще ожидал проверки постов, Алавар собирался заняться тем же с магами. Произошедшее у Мар-Шайалов научило нас осторожности, так что теперь можно не сомневаться, мы заметим, даже если канлакарцы начнут колдовать чуть значительнее, чем раньше.

Я не хотел уточнять, уверен ли Алавар насчет Круга. Это могло прозвучать так, будто я не доверяю его силам — а я доверял.

— Пара дней отдыха не помешает, — сказал сам Алавар. Негромко и тоном обычного человека, а не Верховного Мага или лорда Вейна.

— Тебе хватит?

— Восстановиться? Вполне. Да и мои магические способности в полном порядке. Я потерял много крови, но здоров. А в Круге мне даже не придется вставать с земли.

Он усмехнулся и посмотрел на меня. В полумраке его лицо казалось бледным пятном, а отсветы костра вдалеке делали его волосы рыжими.

— Вы с Элерис тоже справитесь.

— Как будто у нас есть выбор, — хмыкнул я. — Она верит в нас.

— Она верит в тебя.

Мы еще какое-то время постояли молча. Потом Алавар вздохнул:

— Пойду проверю магов. Надеюсь, вы с Элерис не наделаете глупостей на поле боя.

— Ты тоже. Я еще рассчитываю, что ты пригласишь на свадьбу.

Алавар закатил глаза и, ругаясь, исчез в темноте. А я еще долго стоял посреди смутной тишины и такого хрупкого, но пока еще мира.

Он просыпается среди ночи, и я — почти одновременно. Слушаю его хрипловатое прерывистое дыхание, положив ладонь ему на грудь. И мои глаза успевают привыкнуть к полумраку, когда Киран садится на кровати, стиснув голову руками. Простая койка под ним тихонько скрипит от этого движения.

— Так много смертей, — бормочет он. — Так много…

— Ты что-то видел?

— Поле боя. Смерти наших людей.

— Это видение?

Он неопределенно поводит плечами.

— Нет. На любой войне есть жертвы. Скорее всего, просто страх. — Он криво усмехается. — Я — Клинок Менладриса, я бывал в битвах, но боюсь грядущей. Это делает меня трусом?

— Это делает тебя человеком.

Я обнимаю его, прижимаюсь к разгоряченной коже, ощущаю биение сердца, еще ускоренное после кошмаров.

Мы сидим некоторое время, слушая лагерь вокруг, окрики воинов, шелесты и шорохи. Я тоже думаю, что многие из этих людей, что сейчас тенями ходят в лагере, сидят у костров… многие из них останутся на этой границе с Канлакаром. Их тоже ждут дома, но они не вернутся. Никогда не вернутся.

Мне легче свыкнуться с этой мыслью, чем Кирану. Он ближе к этим людям, всегда был. А меня с детства учили тому, что я буду вести за собой людей. Буду смотреть, как они умирают. Никто не говорил, что это легко. Никто не утверждал, что я привыкну. Но еще маленькой девочкой я смотрела на воинов о дворе и знала, что однажды они, скорее всего, умрут за меня.

Мой брат тоже воин. И сейчас, ощущая рядом тепло его тела, я понимаю, что никогда не смогу привыкнуть к мысли, что он тоже будет умирать за меня — и за нашу страну.

Он не захочет оставаться в стороне. И будет делать то, что умеет. А я знаю, что буду делать то, чему научили меня.

— Мы ведем за собой людей, — тихо говорю я. — Мы принимаем решения.

— Ты веришь, что мы справимся с Даром? — спрашивает он

И я не хочу врать. Только не сейчас.

— Я не уверена в себе. Но ты сможешь. И если нужно, поведешь и меня за собой. Либо мы сейчас разобьем Канлакар, либо это обернется долгой войной, на которую у нас не хватит ресурсов.

— Думаю, Нира знала.

Я не сразу понимаю, что имеет в виду брат. Нира Ялавари.

— Она знала, что Канлакар в любом случае готовит войну, — продолжает Киран. — Возможно, через магов — и через них же заключила сделку. Я не сомневаюсь, что она смогла выгадать время. Пока не поняла, что мы…

— Готовы?

— Нет. Что подготовить нас может только настоящая битва.

Я фыркаю от негодования. Злюсь на Ниру Ялавари, что мы сыграли в ее игру, а она ничего не дала взамен — Алавар так и не нашел документов о Даре. Даже Нира не знала, как им овладеть.

Киран верит, что Нира увидела возможность в войне. Что мы сможем обуздать Дар. Но я думаю, она увидела, что мы сможем сделать это вдвоем.

Неожиданно брат встает с еще раз скрипнувшей кровати, а потом опускается на одно колено. И полумрак прорезает его шепот, эхом повторяющаяся давняя клятва.

— Я клянусь тебе в верности, Эли. Как своей сестре и единственной, кого я люблю.

Это могло бы казаться странным, обнаженный, укутанный тенями. Но я вижу брата хрупким, полностью раскрывшимся передо мной.

И опускаюсь перед ним на колени, рядом сним, выдыхаю в его губы:

— И я клянусь тебе, Кир.

Щекочущий дым погребальных костров магов.

Влажный мох на каменных стенах склепов мертвецов.

Аромат храмовых цветов и золотые мазки краски, которой покрывают тела.

Мне казалось, я ощущал всё это. Чувствовал, как и каждый удар, что наносили канлакарские кривые мечи по нашим воинам.

Я и Элерис сидели верхом, наблюдая за боем с возвышения. Сестра облачилась в алый королевский мундир, а светлые, почти белые волосы, заплела в косу, перекинутую на грудь. Сжав губы, она смотрела на поле боя, слушала доклады.

Воплощенная богиня. Королева крови — и сейчас я верил, что чужой.

Конечно же, место и время выбрал Канлакар, ставя нас в неудобное положение — наше преимущество было в том, что мы ожидали подобного поворота. И первые звуки боевых рогов прошлись вдоль моего позвоночника. Я невольно задрожал, как будто тело в едином порыве тоже хотело броситься вперед, вместе с воинами, чтобы уничтожать наших врагов.

Но рука Элерис в перчатке мягко легла на мой локоть. Она знала, что я чувствую. Но напоминала, что еще не время. И я оставался рядом с ней, одной рукой держась за уздечку лошади, а вторую положив на отцовский меч на поясе.

Я отдавал приказы, твердо и не сомневаясь, советуясь с Седриком Сондом рядом.

Клинок королевы. Клинок Менладриса.

В какой-то момент я увидел себя глазами сестры. Одетый в угольно-черное — я сам выбрал отказаться от алого, здесь не тронный зал. Неподвижный на таком же вороном жеребце — лошадей выбирала Элерис и, криво усмехнувшись, сказала, что так мы больше похожи на воплощение богов.

На гнев небес.

Я был тьмой, что забирает души, а Элерис — воплощением Огненных чертогов для наших врагов.

Рядом с нами был Сол. Оставив лошадь позади, он сидел на земле, скрестив ноги и попеременно сжимал в руках то какие-то амулеты, то брал одну из разложенных на вытоптанной траве стеклянных сфер.

Придворный маг Сол Лиссири держал вокруг нас щит с помощью артефактов — и оставался нашим связным с Алаваром в глубине лагеря, в королевском шатре.

— Канлакарцы собирают магию, — сообщил Сол, не поднимая головы. Отложив сферу, схватил несколько амулетов, перебирая их в пальцах. — Верховный Маг замыкает Круг. Они готовы.

Элерис наклонилась ко мне и сказала негромко, так, чтобы слышал только я:

— Нам стоит попробовать вмешаться?

Я только покачал головой:

— Оставь магов Алавару.

Мы ощущали, что воздух как будто наэлектризовался, словно там, за частоколом канлакарских воинов, вгрызающихся в наши ряды, созревала гроза.

На миг я задержал взгляд на Соле. Я не знал, наказывал ли его Алавар за ту историю с Нирой, но не сомневался, что уж точно поговорил. И удивлялся, когда из нескладного неопытного юнца Сол успел превратиться в молодого мужчину, полноправного придворного мага, который сейчас удерживал щит вокруг нас.

А потом я на миг перестал думать: ощущение было таким, будто из сознания стерли все возможные мысли, выбили дыхание из груди и попробовали невидимым ударом пригнуть к земле.

Конь забеспокоился, так что одновременно со вздохами мне пришлось успокаивать его, похлопывая ладонью по шее. Я огляделся: лошадь Элерис пританцовывала на месте, но сестра уверенно натягивала поводья и смотрела на меня, приподняв брови.

Сол Лиссири, похоже, распластался на траве, но даже не сев нормально, сразу потянулся к одной из сфер, пробегая по ней пальцами.

— Что случилось? — спросил я. — Что говорит Алавар?

— Ругается, — Сол сжал пальцы на другой сфере. — Канлакарские маги нанесли удар раньше, чем ожидалось. Круг отразил его почти полностью, сейчас ответят.

Сол улыбнулся и добавил:

— Маг просит передать ее величеству, что один из жрецов наблевал на ваш ковер.

— Вычтем из его жалованья, — сказала Элерис.

Она, как и я, понимала, раз Алавар находит время шутить, значит, сейчас Канлакар ожидает сюрприз.

Я оглядывал поле боя, но видел, хотя удар на некоторое время внес смятение в наши ряды, но ничуть не остудил пыла. И воины не пострадали.

Я не знал точно, как работает Круг. Только то, что маги Ордена объединяют усилия, а их заклинания переплетают жреческие молитвы, тоже своя особая волшба.

Они нанесли удар четко, быстро и не предупреждая никого, даже нас. Наверное, я бы ничего не почувствовал, но внутри меня дремал Дар, и я ощутил, как он зашевелился, наконец-то поднял голову, пуская по венам жар. Отвечая на мощную магию Круга.

Канлакарцы падали. Некоторые из них больше не поднимались.

Часть из них загорелась, превращаясь в живые факелы.

— Круг прошелся по войску, — сообщил Алавар, — теперь их цель канлакарские маги. Больше с той стороны ударов не будет.

Но я видел, что и без магии воинов противника больше, гораздо больше.

Они нас, разумеется, теснили — по левому флангу, пытаясь разделить наше войско. Я отдал несколько приказов, но ощущал, что этого мало, слишком мало.

Мы проигрывали. Воины падали в грязь и развороченную сапогами землю, и даже потеря магов не потрепала их боевой дух.

— Милорд Маг говорит, что они занимаются канлакарским Орденом. Те не побеспокоят, но и удар по войску наши нанести смогут не скоро.

Когда рог затрубил, когда я увидел, как снова и снова падают мои люди, то обратился внутрь себя, освобождая Дар, почти баюкая его в ладонях, растворяя в собственном теле.

— Кир…

Я услышал Элерис, но только ответил:

— Пора.

Она не стала возражать. Кивнула. Я наклонился к ней, поцеловал, ощущая ее собственный Дар, который Элерис пока сдерживала, боялась спустить с поводка. Но я больше не мог ждать. Рыкнув в последний раз Седрику Сонду, спрыгнул с коня и достал отцовский меч.

Он пульсировал в такт моему сердцу, в ритме Дару. И я позволил этим троим соединиться, окутать меня.

И двинулся вперед.

Я видел одновременно врагов, лица которых сливались в невнятное полотно, а их кривые мечи будто стали одним. И в то же время наблюдал себя будто со стороны. Фигуру в черном, от которой волнами расходилась сила, сминая врагов без касаний, бросая их на землю, уничтожая.

Они поняли, что я иду, пытались убежать, но я только проводил рукой с мечом, указывая на них, и они падали, захлебываясь кровью. Других настигало мое лезвие.

Я не знал усталости. Я двигался быстрее человека. Вокруг меня расширялось поле мертвецов.

Мои воины испуганно шарахались, но их не задевала моя магия. Мой Дар.

Воплощение мрака и бездны. Ночного беззвездного неба, проглатывающего чужие жизни. Темный рыцарь из древних сказаний о королях-колдунах. Оружие смерти.

Дар окутывал меня, не позволяя нанести ни единой раны. Дар щупальцами бросался по команде на врагов, сворачивая им шеи, разрывая грудные клетки и выдирая гортани. На моем черном мундире не была заметна чужая кровь.

Но я ощущал ее. Чувствовал любую каплю. И за каждый удар по моим воинам, что я ощущал на поле боя, я отвечал болью канлакарцев.

Кровь смешивалась с грязью и хлюпала под сапогами. Проплешины, оставленные огнем, покрывались трупами.

Если бы они верили в Огненные чертоги, то сегодня многие отправились туда по моей воле. И я не сдерживал Дар. Позволял ему шириться, вырывать кости из плоти, сминать внутренности в еще живых телах.

В этот день я не нес боль и кровь. Я сам стал болью и кровью.

Тьмой и бездной между ударами сердец врагов. Заканчивающий их жизни темный рыцарь. Дар, льющийся из меня смертельным потоком, заполняющий поле, будто невидимая темная вода. Безоговорочно смертельная.

Я упивался этим.

Их смертью.

Больше не ощущая боли своих воинов, но наслаждаясь ужасом врагов, зачерпывая его и направляя в Дар, дошедший уже до владыки Канлакара. Я ощущал его страх. Я сжимал в невидимых тисках его сердце и сердце его жены, окутывал их Даром, позволяя понять, что могу в любой миг сжать тиски и раздавить их хрупкие сердца, будто переспелые плоды.

Одновременно я продолжал шагать по полю. Направлять Дар широким потоком на врагов. И в то же время щекотать сердце владыки Канлакара. Прикасаться языком Дара к щеке его жены, насмешливо, вульгарно, играя.

Она шла прямо за мной. Между мертвых тел врагов и живых воинов Менладриса, которые не знали, куда смотреть. Она шагала, не оглядываясь по сторонам, и ее алая одежда и светлые волосы ярко выделялись посреди боли и смерти.

Кир.

Она не остановилась, даже оказавшись за моей спиной. Просто решительно развернула меня к себе лицом — и Элерис была единственной, кому я мог подчиниться в тот момент.

Кому я когда-либо мог подчиниться.

Поцелуй меня.

Я взял ее лицо обеими руками, оставляя на ее бледной коже и волосах грязь и чужую кровь. Даже не знал, когда и кого я успел коснуться этими ладонями. Но Элерис не дрогнула и смотрела мне в глаза. И я поцеловал ее, властно, грубо, как будто в последний раз, прежде чем мир рухнет насовсем.

Просунул язык между ее податливых губ, стиснул лицо руками. Я был готов снова потеряться во тьме, когда ее рука скользнула у меня между ног, бесцеремонно, у всех на виду. И выше, разрывая несколько застежек мундира, рубашки… просто чтобы коснуться подушечками пальцев моей кожи.

Я ощутил Дар, что бушевал внутри самой Элерис, который она легко выпустила.

Моя хрупкая стальная королева.

И ее темный рыцарь.

Когда ее вторая рука легла на эфес меча, я понял, что она делала. Не просто возвращала меня, Элерис, подобно Алавару, стала острием для нашей силы, смешала наш Дар, как мы мешали дыхание, воспользовалась мечом и направила вокруг.

Не стремясь убивать. Она никогда не хотела становится королевой мертвецов.

Она делала то же, что я сам у Мар-Шайала. Но теперь нас двое. И это не просто Дар каждого — вместе он соединялся во что-то невообразимо большее.

Воины Канлакара падали на колени, не в силах сопротивляться давлению. В грязь, полную крови. Дар швырял их вниз, заставляя склониться и не позволяя подняться.

Оторвавшись от моих губ, Элерис посмотрела с восторгом. Даже ощущая вокруг павшее на колени войско врага, успокаивающийся Дар и безоговорочную победу, она прежде всего смотрела на меня.

А потом прошептала, как будто провела ладонью по бархату:

— Думаю, стоит обсудить условия нового мира с владыкой Канлакара. Хорошо, ты его не убил.

Она улыбалась, будто это было хорошей шуткой. Я знал, что мы оба еще почувствуем усталость, и возможно, придется взять у Алавара пару зелий, чтобы побеседовать с канлакарцами и сообщить о наших условиях.

И чтобы отпраздновать нашу победу наедине.

Но сейчас я видел нас будто со стороны. Черное и красное посреди смерти и крови.

— Пусть кто попробует сказать, что мы не воплощенные боги, — сказала Элерис. — Овладевшие, наконец, Даром, которого не было при многих прошлых монархах.

— Меня устраивает положение за твоим троном.

— Как пожелаешь. Но это ничего не меняет, для людей мы всё равно короли-колдуны, ты и я.

— И возможно, войдем в историю как безумные.

Элерис улыбнулась и взяла меня за руку.

— Кир, мы войдем в историю как те, кто вернул Менладрису былое величие.

Комментарий к 27.

С замиранием сердца меняю статус на “завершен”: мы сделали это.

Чуть меньше, чем за полгода, и мой самый большой макси на данный момент.

Без лишнего кокетства: этого бы не было без вашей читательской поддержки и комментариев. Ооо! Сколько мы обсуждали происходящее, персонажей! Когда я получала ваши комменты, то завидовала сама себя, о таком фидбеке в процессе автор действительно может только мечтать.

Спасибо вам, мои самые внимательные, самые чудесные читатели. Те, кто комментил каждую главу и те, кто молча исправлял ошибки. Те, кто постоянно выдвигал предположения и те, кто редко, но метко писал об эмоциях.

Каждый из вас помог рассказать историю Кирана и Элерис, Алавара и Менладриса. Наши герои все-таки овладели Даром, без смс и регистрации)))

Уверена, их история продолжится дальше, но уже без меня. Если вымышленные миры существуют благодаря фантазии и вниманию читателей, то не сомневаюсь, где-то там Киран и Элерис уходят с поля боя, чтобы продолжить жить.

P.S.

А я сама теперь наконец-то полноценно возьмусь за историю Аида, Персефоны и других богов в современном мире (https://ficbook.net/readfic/4734742). Тоже долго я шла.

Спасибо вам всем еще раз!

========== Драббл-послесловие ==========

— Это безумие.

На меня смотрели глаза Алавара над платком, скрывавшим нижнюю часть его лица. И друг не собирался утихать:

— Вот что делают Клинок Менладриса и Верховный Маг на краю мира?

Пафос называемых титулов сходил на нет в этой глуши, пахнущей раскаленным песком и солью с редких озер. Алавар с ног до головы был закутан в просторные канлакарские одежды, беспрестанно понукал лошадь, и если не ругался, то начинал ныть.

— Да мы если подохнем здесь, никто и не найдет наших костей!

— Элерис знает, где мы, — отозвался я. — И с нами целая свита, забыл?

Алавар изогнул бровь, выражая тем самым крайнюю степень скепсиса. За то время, что он носил канлакарский платок на лице, мимика лорда Вейна стала гораздо богаче.

Мы действительно были не одни, хотя десяток верховых, тоже одетых на канлакарский манер, вряд ли можно было назвать пышной свитой.

Наклонившись, Алавар негромко и доверительно сказал:

— Они подохнут здесь вместе с нами.

— Не ной, — прищурившись, я пытался приглядеться к горизонту. — Мы в Канлакаре с важной дипломатической миссией.

— Мы в заднице Канлакара, на границе с пустыней, и здесь даже о слове таком не слышали, «дипломатия», — Алавар проследил за моим взглядом и явно ничего не увидел. Как и я. — И мы потерялись, Киран.

Он поправил платки, замотанные на голове: делал это Алавар часто, наученный горьким опытом. На третий день в западных землях Канлакара он, пренебрегающий здешней одеждой, чуть не свалился в обморок, а четвертый провел в постели. Местные только пожали плечами, такое бывает от жары, которая здесь гораздо злее, чем в других частях страны.

Потом эти люди в пыли заточенными палочками рисовали карту. И я склонялся над ней, пытаясь разобрать ломаный диалект, какую-то дикую смесь канлакарского и еще пары языков. Я с трудом понимал этого высокого, поджарого человека, который являлся кем-то вроде посредника между богатыми канлакарскими городами и дикими племена, что жили на западе.

Я верил, что здешние люди не такие уж необузданные, как нам рассказывал владыка Канлакара. И встреча действительно прошла успешно, они согласились, как и раньше, возить соль для торговли и даже преклонили колени.

Я видел, как они с восхищением смотрят на мои необычно светлые волосы, совершенно выжженные южным солнцем. Как порой почти протягивают руку, чтобы коснуться меня.

У них тоже сохранились легенды о королях-колдунах с севера, хотя тут нас называют иначе. И я подозревал, даже если бы мы не покорили остальной Канлакар, эти племена были бы нашими.

Но гордая земля, наполненная благовониями и жарким ветром, теперь стала покорна воле Менладриса. После сокрушительного поражения владыке ничего иного и не оставалось. Особенно после того, как часть советников и маги перешли на нашу сторону, заявив, что воевать против королей-колдунов — это самоубийство. Я не был уверен, что мы с Элерис способны каждый раз ставить чужое войско на колени силой Дара, но пока и не пришлось проверять.

Мы погрязли в мелких стычках, дипломатии и выстраивании взаимодействия с этой огромной страной. Так что я был рад передышке и небольшой свободе, когда Элерис предложила поездку к племенам. Алавар с радостью присоединился.

Мы не знали, что самое сложное — это вернуться.

— Наши кости обглодают песчаные волки, — заявил Алавар. — Ты знаешь местные легенды о духах?

— Нет. И не хочу знать.

— Учти, Киран, подохнуть здесь, чтобы меня присыпал песок — это не предел моих мечтаний!

— Ну так и наколдуй чего-нибудь.

— С тем же успехом ты можешь воспользоваться Даром.

Алавар даже не скрывал едкости: так близко к пустыне его заклинания почему-то сбоили, а я не мог доверять собственному Дару, который тоже как будто был присыпан песком.

— Никуда ты не денешься, — проворчал я, — тебе еще жениться. Тебя Таль ждет.

— Таль Мар-Шайал никого не ждет. Можешь представить ее у окошка, смотрящей в даль? Во-во.

Я не знал, чем сейчас занимается Таль, но ощущал Элерис. Для нашей связи расстояния не были преградой, и у меня в любом случае оставалось чувство, что она рядом, стоит только потянуться — и я коснусь ее.

Ветер изменился. Теперь он дул несильно, но не переставая. И с запада.

Алавар повернул голову в сторону, тоже ощущая изменения, и неожиданно серьезно сказал:

— Плохой знак.

Я знал это.

Ветер с запада шел из пустыни.

Ветер с запада нес песчаные бури и смерть.

А мы еще вчера должны были достигнуть города, но ничего подобного перед собой не видели. И вместе с запасами воды таяла и уверенность в правильном направлении.

Но западный ветер — это совсем скверно.

— Что будем делать, Киран? Мы тут долго не протянем, серьезно.

— Надо выбираться. Понять, в какую сторону идти.

Алавар только тряхнул головой: я говорил очевидные вещи, но мы оба не знали, что можно сделать.

Если только…

— Успокой людей, — сказал я Алавару, глянув на нашу явно напуганную ветром «свиту». — А я кое-что попробую.

Первые песчинки колко били по лицу, когда я спрыгнул с лошади и опустился на землю. Закрыл глаза и попытался мысленно позвать сестру.

Элерис!

Ты нужна мне. Позови меня. Позови, и я смогу услышать тебя сквозь расстояние, через песок и камни городов, так близко, будто ты шепчешь на ухо, а твои волосы касаются моей шеи.

Позови и приду к тебе. Смогу начать возвращаться.

Домой и к тебе.

Сестра…

Я ощутил, как она отозвалась. Перед глазами мелькали картинки, которые видела Элерис, но слишком смутные: чьи-то лица, замок… похоже, она то ли беседовала с советниками или аристократами, то ли…

Кир!

Ее мысленный зов прорезал Менладрис и Канлакар, скользнул к пустыне и свился в моих ладонях.

Киран, иди ко мне.

Я поднялся на ноги. Алавар смотрел встревоженно, но я ощущал зов Элерис и направление так ясно, будто кто-то нарисовал передо мной яркую линию, куда следовать.

Я позволил себе скупую улыбку, и мое лицо не скрывал платок.

— Давай, Алавар, пришпорим коней и скоро будем в городе. А дальше прямиком в Менладрис. Ты же не хочешь опоздать на собственную свадьбу?