Значит, будем импровизировать (СИ) [daydreamerrr] (fb2) читать онлайн

========== Без пятнадцати полночь ==========

«Если твой девиз “Что за жизнь без капризов? Что за день без приключений?”, то ты непременно влипнешь в какую-нибудь неприятную историю», ― думала я, уже битый час блуждая по пыльным бетонным коридорам заброшенного здания. Наручные часы показывали без пятнадцати полночь. Нужно было побыстрее найти Бет и покинуть эти мерзкие катакомбы.

Бет ― это моя кошка. Только не подумайте, я не сильная и независимая, да и кошка у меня только одна, а не сорок одна. К слову, она не моя, а моей младшей сестры Анны. Но кого это волнует? Убежала пушистая серая дрянь ― «Алиса, верни её немедленно! Ты открыла окно, ты виновата!»

Алиса и бегала целый день, обклеивая объявлениями весь район, но в итоге сама обнаружила пропажу. Знала бы, куда приведёт меня серый хвост, будто бы мелькнувший в одном из оконных проёмов этого проклятого дома, ноги бы моей здесь не было. А так я упорно продолжала прочёсывать этажи.

В тот самый момент, когда пора было бы уже послать всё к чёртовой бабушке, я заметила неясный силуэт — тень, скрывшуюся за ближайшим поворотом. Издав нечто среднее между победным криком индейца и предсмертным визгом поросенка, я бросилась в погоню. Впрочем, напрасно. Все планы на поимку мерзавки и скорое возвращение домой с треском рухнули вместе со мной в подпол.

Почему?

Кто виноват?

И куда писать жалобу?

Сама до сих пор гадаю. Но тогда были только короткое падение и позорный обморок, которые эффектно подвели итог этого ужасного дня.

========== Импровизация 1. Эовин ==========

― Эовин! ― кто-то настойчиво тряс мою безвольную тушку. Как же болела голова…

― Прошу, очнись, сестра! ― это уже другой голос пытался воззвать к моей сознательности.

Сестра?! Глаза открылись сами собой, и я уставилась на двух мужчин, склонившихся надо мной.

― Наконец-то, ― крепко прижал меня к себе тот, что был старше, ― ты не ранена?

― Ты лежала на полу без сознания. Что случилось, Эовин? ― перебил его второй парень.

― Г-где-э йа? ― голос слушался плохо, тело ещё хуже. Стальные объятья светловолосого бородача сдавливали, лишая возможности вдохнуть или высвободиться.

― В восточной зале дворца. Что ты тут делала? Эовин?! ― видимо, поняв, что ещё чуть-чуть, и я совсем задохнусь, он отпустил меня. Зря, я не ожидала такого поворота событий, поэтому опрокинулась навзничь и, ударившись затылком о мраморный пол, снова потеряла сознание.

― Эовин!!! ― кричали уже два голоса.

Ага, нашли идиотку. Больше я на это не куплюсь. Какая ещё Эовин? Что бы там ни было, глаза я открывать не собиралась. Голова уже почти не болела, под спиной ощущалось что-то мягкое, было тепло и уютно, и если бы эти не два настойчивых голоса, взывающих к неизвестной мне Эовин, было бы совсем хорошо.

К моему счастью, вдалеке послышались какие-то крики и топот десятка ног. Это отвлекло моих мучителей, и они отправились посмотреть, в чём дело.

Хлопнула дверь, и я осталась одна. Мысли в голове текли медленно, потихоньку выстраиваясь и обретая смысл. “Эовин, сестра, замок, кровать, крики, стоп, чёрт, стоп!”

Я подскочила с места и резко села, перед глазами тут же заплясали звёздочки, но, решительно тряхнув головой, я всё же осмотрелась… И завизжала.

А как бы вы поступили на моем месте, увидев в зеркале вместо своей привычной мордашки бледную испуганную блондинку? Подозрительно знакомую блондинку! Эовин. Точно, так её и звали, принцессу из фэнтези блокбастера, который я смотрела лет сто назад.

Голова шла кругом, мысли менялись со скоростью света от «чтоб я сдохла» до «как же проснуться». В комнате опять появились эти двое. Ах да, на мои вопли прибежали, не иначе. До боли знакомые лица. Эомер и Теодред, услужливо подсказало подсознание. Мои брат и кузен. Здравствуй, маразм! Откуда я вообще это знаю? И почему сразу МОИ?

Пока паника нарастала, а высота моего крика приближалась к критической, комната быстро наполнилась русоволосыми бородачами (их что, штампуют тут?), сбежавшимися на крик. Они что-то говорили, но звон в ушах не позволил разобрать ни слова. Как по волшебству, в руках Эомера появилась фляжка с чем-то резко пахнущим, и этот мужлан неотёсанный влил её содержимое мне в рот. Я закашлялась и голосить перестала. Горло саднило, глаза предательски слипались. Кто-то заботливо укрыл мою царственную, теперь во всех смыслах, персону одеялом, и я забылась тревожным сном.

Когда я проснулась и поняла, что в комнате, кроме меня, никого, за окном было темно, в углу чадила свечка. Вопрос «Что же всё-таки произошло?» надоедливо бился в подкорках. Мозг не работал, предположения, одно хуже другого, лезли в мою бедную ушибленную голову. Ситуация была хуже некуда.

Первую неделю, как положено, я провела в тоске и депрессии, запершись у себя в комнате. Рыдала, билась головой о стену, звала мамочку так, что в курсе был весь дворец, но меня почему-то больше не трогали. Не то что бы никто не обратил внимания на странности, появившиеся в поведении принцессы, просто здесь и без меня проблем оказалось выше крыши. В этом мире война, орки бродят по окрестностям и разоряют деревни, наш король, то бишь мой дядюшка, не в себе, страна стремительно катится в тартарары. Неудивительно, что мои душевные страдания были дружно проигнорированы общественностью, в том числе и ближайшими родственниками. Хорошо хоть кормили регулярно.

На вторую неделю я перестала так остро ощущать тоску по дому, мамочку обнять уже не хотелось, зато хотелось разобраться в ситуации и найти оптимальный выход из этой дыры. Короче, включился мозг.

Облазив весь Эдорас, распугав местных жителей, став врагом здешних обитателей конюшен (с детства не переношу копытных), наслушавшись сплетен и пообщавшись с братьями, я узнала следующее: да, это Средиземье; да, действительность очень похожа на известную экранизацию; да, идёт настоящая война, гибнут люди, опасность может крыться за каждым углом, а я блондинка с длинными ногами и титулом.

Обстоятельства не радовали, пришлось «отвесить пинок внутреннему нытику» и пойти разбираться с проблемами. Как водится, по мере их поступления.

Для начала переодеться из путающихся под ногами платьев в штаны, рубашку и приличную курточку (братья поймали и переодели меня обратно в тот же день, ну и ладно, хамы). Затем дать взятку местному конюху, чтобы он тайно научил меня хоть немного держаться в седле (беднягу чуть инфаркт не хватил от подобной просьбы), потом вспомнить, что, раз я смотрела фильм, значит я могу хоть примерно предсказать последующие события.

Как самая настоящая блондинка, рассуждала я примитивно: если это фильм, то у него есть конец, а когда кино кончится, я окажусь снова дома. Всё просто. О том, как вообще возможно перемещение в голову киногероини, и куда в таком случае делась она сама, я предпочитала не думать.

Всю третью неделю я провела в медитациях, силясь вспомнить хоть что-то из этого проклятого фильма. Но так легко, как с моими новыми родственниками, не получилось.

Значит, есть кольцо, хоббит несёт его к злодею/горе/просто несёт подальше (зачем?), с ним идёт волшебник и компания (там был эльф, нет?). Вроде хоббит сбежал (прям как мой бывший), а парни с волшебником пошли дальше (а смысл, если кольцо у хоббита?). И если я всё правильно помню, придут сюда, спасут короля от слабоумия и пинком отправят его воевать, и меня вместе с ним (мама!). На этом всё. Ах, да, в конце хорошие победят. Но выживу ли при этом я и моя новая семейка ― не помню.

Решение пришло само собой ― постараться сидеть тихо, не лезть, изображать забитую, слабоумную принцессу. Большие мальчики и без меня разберутся.

Не разобрались…

Вообще, как я успела выяснить, в семье у нас были огромные проблемы. Её глава, король Теоден и по совместительству мой дядя, просиживал зад на троне, а рядом с ним вечно крутился чудик в чёрном (занимавший почётную должность советника) и что-то энергично (читай, эротично) нашёптывал ему на ухо. Чудика звали Грима. Он имел серую кожу, мерзкий запах изо рта и, похоже, какие-то виды на меня. Приходилось старательно игнорировать эту персону и прятаться по углам при малейшем намёке на появление этого типа на горизонте.

Мой брат Эомер тоже его терпеть не мог, но убить эту гадину было нельзя (чёртова политика!), так что мы терпели молча. К чести братца, нужно отметить, что он хоть и производил впечатление абсолютного болвана, он пытался, как мог, своими силами, в обход приказов короля привести дела страны в относительный порядок. Ему мешали, он психовал, но никогда не сдавался. И я даже начала уважать этого волевого парня. Он больше всех переживал за моё душевное здоровье и пытался отвлечь как мог, развлекая шутками и рассказами о боевых походах.

Сын короля Теодред, мой кузен, был молод, смел, горяч, но влияния на отца не имел никакого. Оттого он проводил всё свободное время катаясь на лошадках с друзьями и сшибая головы оркам. Стоило ожидать, что это может плохо кончится, но мы, дети цивилизации, слабо представляем себе, что такое смерть в бою. Так что тот день, когда Эомер привёз во дворец его истерзанное тело, обернулся для меня настоящим кошмаром. Сыну короля были явно необходимы переливание крови и хороший абдоминальный хирург. Но всё, что мы могли сделать ― смыть кровь, позвать местного лекаря и надеяться.

Тогда мне и стало по-настоящему страшно, я поняла, что это не весёлая игра в Средневековье, здесь даже одна царапина может стать роковой и привести к гибели. Что уж тут говорить о ранах несчастного Теодреда. Удивительно было, что он всё ещё жив!

Человека с докладом к королю отправили сразу же, пока мы пытались хоть как-то облегчить последние часы принца. Впрочем, Теодену было до звезды, он всё так же сидел на троне с пустыми глазами и залипал в одну точку. Воздух во дворце словно бы звенел от напряжения, Эомер сжимал кулаки и буквально рычал от бессильной злобы.

Надо было срочно что-то решать. Эх, плакал мой план отсидеться в сторонке. Взяв своего братца чуть ли не под локоток, я решительным шагом направилась к королю. Намечалось что-то между разбором полётов и семейным собранием. Вообще я собиралась ограничиться парой воспитательных подзатыльников, но если что, нам, русским, не привыкать к революциям. И плевать я хотела на их традиции и уважение к старшим. Я ему всё выскажу!

Или нет. Слова застряли в горле. Мой воинственный пыл пропал, и я испуганно икнула, только взглянув на Теодена. Какие же жуткие глаза у старикашки…

Ситуацию спас Эомер, заговорив первым…

========== Импровизация 2. Эффект дежавю ==========

Говорят, со временем человек ко всему привыкает. Не знаю, сколько времени понадобится мне, чтобы спокойно смотреть, как правитель некогда сильной страны превращается в пустую марионетку, как безучастен он к судьбе своего сына, стоящего одной ногой в могиле. Как по приказу этого правителя изгоняют с позором его же племянника ― ярого патриота и толкового военачальника. Ни за что. Просто потому, что мешал.

В своём мире я была далека от политики, как Памела Андерсон от большого театра. В этом ― я всего лишь гостья, которой отведена роль наблюдателя. Но будь проклята моя совесть, почему же было так стыдно, что я не вмешалась…

Масло в огонь моего самобичевания ещё подливало осознание того, что, будь здесь настоящая Эовин, она бы никогда не допустила подобного беспредела. Девушка, чьей физической форме могла позавидовать любая фанатка фитнеса. Воинственная принцесса, в чьих вещах оружия было больше чем платьев, которая бережно хранила и переписывала истории о боевых походах и героях прошлого, она никогда бы не дала в обиду себя или свою семью. А теперь она ― это я?

Нет, что за мысли? Я не храбрая, вся эта бравада лишь попытка забыть о страхе, который преследует меня с первой секунды, как я тут оказалась. Я не сильная, меч в руках удержу, только если он будет воткнут в них острием. Чёрт, я даже своей жизнью не управляю, вот куда мне в принцессы? Всё, что я могла, это наслаждаться депрессией в компании мёртвого Теодреда, у постели которого я ревела уже который час, совершенно одна в этой мрачной комнате…

Или уже не одна?

Я резко поднялась с места, намереваясь уйти. Этого упыря с его соболезнованиями мне только не хватало для полного счастья! Однако так просто сбежать мне не позволили. Перегородив собой дверь и страшно выпучив глаза, Грима завел какой-то мутный разговор, в котором основными темами были «давящие стены склепа» и «а что ты шепчешь ночью». Видимо, ему уже давно хотелось выговориться. Что за человек! Разве не видит, я морально раздавлена, не до разговоров мне сейчас. Так и быть, притворюсь, что внимаю со всем почтением, а как только это словесное недержание закончится ― сделаю ноги.

― Такая красивая. Такая холодная. Как утро ранней весны, всё ещё по-зимнему ледяное, ― потянула к моему лицу ручонки эта ошибка природы.

Видимо, чудик решил, раз ему удалось избавится от Эомера, он может лапать меня когда и где ему вздумается. Гадость ходячая. В груди серной кислотой заклокотала ярость. Интересно, если опустить ему на голову вон тот подсвечник, он сразу помрёт или ещё пару часиков подёргается, истекая кровью?

Пока я увлечённо рисовала в голове картину агонии Гримы, рот непроизвольно растянулся в хищной улыбке, которая (о Небо!) была истолкована этим дебилом как призыв к действию. Он прикрыл глаза и, сложив губы трубочкой…

― Извращенец! ― толкнув его в грудь, отпрянула я.

Ой, я, конечно, хотела его нейтрализовать, но не затылком об пол, честное слово. Откуда только силы взялись? Ах, да, я же «воинственная принцесса». Кажется, я знаю, как поступила бы Эовин.

― Не для тебя мама ягодку растила! ― последовал сильный пинок в бок. ― Не отстанешь по-хорошему, ― теперь другой ногой по почкам, ― до конца жизни будешь пачкать штанишки и заикаться при любой нашей встрече. Мразь.

Похоже, Грима, не ожидавший такой прыти от убитой горем принцессы, пребывал в состоянии глубокого шока и, даже не предпринимая попыток подняться, просто лежал и тупо хлопал своими блёклыми глазами.

Не дав себе и секунды отдышаться, я пулей выскочила из комнаты и побежала прочь из дворца. Хватит с меня вашей средневековой экзотики! Ловлю такси, еду домой.

Однако, едва я сделала пару шагов за порог, все силы как будто разом покинули меня. Ага, такси. Вообще, это всё усталость, не знаю, за что меня так наказали, отправив сюда, но, видимо, кому-то я очень сильно досаждала. Врагу не пожелала бы подобного «отпуска». Грима наверняка уже оклемался и уполз к себе строить план мести. Надо будет тоже придумать что-нибудь. Стекла в сапоги насыпать или экстремальную стрижку сделать, пока он спит…

Мои размышления прервали засуетившиеся стражники. Да куда они все уставились? Волнуются, как фанатки Бибера перед концертом.

Осмотревшись, я чуть ли в ладоши не захлопала.

Дворец располагался на самой вершине холма, и отсюда было прекрасно видно, как над подъездной дорогой поднималась пыль, и трое всадников стремительно приближались к городу.

Четверо!

В голове взорвали парочку петард, виски заломило, в боку закололо, а каменные плиты пола начали стремительно приближаться к лицу. Проделав какой-то невообразимый пируэт, я всё-таки сумела устоять на своих двоих.

― Царевна, с вами всё в порядке? ― окончательно привёл меня в чувство вопрос какого-то стражника. А он ничего, симпатичный. Волнуется обо мне? А если бы он знал правду, стал бы переживать, или меня бы тут и вовсе казнили, как ведьму и чернокнижницу, убившую Эовин?

― Я в порядке. Пойду водички попью, отпустит.

Похоже, это заявление его ещё больше встревожило, но, как говорится, «нет времени объяснять», мне срочно надо в восточную залу, или где я там очнулась впервые.

Ничего необычного. Пусто, холодно, пара окон выбито, сквозняк, пахнет сыростью, шаги отражаются гулким эхом от потрескавшихся каменных стен. Спросите, что я тут забыла? Точнее будет сказать, вспомнила.

Всадников было не трое, а четверо, просто гном и эльф на одной лошади уместились. С ними ехал белый маг и Арагорн, наследник кого-то и чего-то. И я это именно вспомнила, просто увидев три силуэта в пыли! Такая же чертовщина была тогда с Эомером и Теодредом в этом самом зале, как будто кусочек мозаики на место встал. Но этого просто не может быть, нельзя вспомнить того, чего ты не знал. Магия какая-то.

Магия? Если я не лишилась разума окончательно, то во дворец приехал настоящий волшебник с посохом. И если проблема в магии, то она же и должна стать решением. Да, всё так просто. Не надо будет ждать никакой победы добра над злом. Гендальф (ну и имечко, придумают же) скажет абра-кадабра, и я снова дома. Конец всего этого фэнтези-фарса!

========== Импровизация 3. Возвращение короля ==========

«Поезд дальше не идёт. Просьба освободить вагоны», ― не к месту вспомнила я, вбегая в главную залу.

Как выяснилось, торопилась не зря. Четверо стояли в окружении дворцовой стражи, безоружные, но по лицам сразу было ясно ― и без глупых железок любого в бетон закатают. В подтверждение этого несколько стражников лежали на полу без сознания, а гном так вообще гордо восседал верхом на до смерти перепуганном Гриме.

Атмосфера в помещении была, мягко говоря, гнетущая. Создавалось впечатление, что это не они к нам в гости без приглашения заявились, а мы к ним, да ещё и всё столовое серебро вынесли.

Несомненным хедлайнером всей этой незапланированной вечеринки был высокий старик, облачённый в белое. Как раз в тот момент, как я вошла, он шагнул вперёд и угрожающе направил резной посох на Теодена, выкрикивая фразы, смысл которых никак не доходил до меня. Король как-то странно дёрнулся, вцепился в подлокотники трона и захрипел.

Нет. Нет, все неправильно. Они должны были вылечить его, а не убивать. И этих «спасителей» я ждала? Куда смотрит стража? Защитите своего короля, недоумки!

Видимо, меня окружают одни трусы и предатели, потому что никто даже не попытался заступиться за своего правителя. Тогда я, собрав всю свою решимость, бросилась к трону.

Чьи-то сильные руки перехватили меня, и темноволосый мужчина властно притянул меня к себе, сжимая моё плечо до судорог в мышцах.

― Подожди, ― потребовал Арагорн.

Ох, не стоит так обращаться с титулованными блондинками. Я злопамятная.

― Ты пожалеешь, ― сквозь зубы прошипела я.

Кровь кипела от адреналина, к лицу прилил жар. Я выкручивалась и вырывалась, как будто от этого зависела моя жизнь. Причёска превратилась в натуральное гнездо, а платье помялось и съехало куда-то вбок.

Арагорн одарил меня непонимающим взглядом, но больше не проронил ни слова. Привык, что его брутальному величеству слово поперёк никто не скажет, или девушки здесь все кроткие и забитые овечки?

Я так увлеклась своей личной борьбой, что едва успела заметить, как агония Теодена подошла к критической отметке, силы оставили его, и он медленно начал заваливаться вперед.

Не помню, как я оказалась рядом с троном, поддерживая и усаживая короля обратно.

У меня был шок.

Его обычно бледная кожа будто бы наливалась цветом, глубокие морщины разгладились, черты лица стали мягче. Теоден помолодел лет на двадцать, в глазах появилась осмысленность.

Я уставилась на него как верующий на сатаниста, со страхом и недоверием. Что происходит?

― Я узнаю твое лицо, ― сказал дядя, и с каждым словом его голос звучал всё уверенней. ― Эовин.

Его губ коснулась лёгкая улыбка, так мне улыбался только отец, когда я делала свои маленькие детские успехи. Как давно это было.

В груди защемило, и на глаза сами собой набежали слезы.

― Гендальф, ― перевёл взгляд с меня на волшебника Теоден.

― Вздохни полной грудью, друг, ― сказал маг.

Король выпрямился и, не без моей помощи, поднялся на ноги.

― Чёрным сном спал мой разум, ― сказал он, рассматривая свои руки, будто видя их впервые.

― Твоя рука быстрее нальётся былой силой, если возьмётся за свой меч.

Тут же, как из ниоткуда, материализовался начальник стражи, протягивая королю клинок рукоятью вперед.

Свет причудливо заплясал по лезвию прекрасного оружия. Весь зал замер в немом благоговении. Даже меня проняло, так уверенно и величественно выглядел сейчас Теоден. Настоящий король.

Но Грима был бы не Грима, если бы не испортил бы всю торжественность момента бессмысленной попыткой улизнуть из-под удобно устроившегося на нем гнома. Лучше бы он не дёргался и притворился ветошью.

Грозный взгляд Теодена прожигал бывшего советника, казалось, насквозь, а очнувшиеся от оцепенения стражники подхватили чудика под руки и потащили к выходу, где, судя по звуку, успешно спустили его с лестницы.

Теоден, сжав в руке меч, пошёл вершить правосудие: действие переносилось на площадь перед дворцом. Внезапно зала опустела. И я обнаружила себя в одиночестве, стоящей рядом с троном в полном смятении чувств.

― Что он с ним сделал? ― прошептала я, собственно, ни к кому не обращаясь, в пустоту.

― Его разум был порабощён злой волей. Гендальф изгнал чёрную магию из его сознания.

Я даже вздрогнула от неожиданности. Это был эльф, он застыл в дверях, внимательно рассматривая меня. Как он смог расслышать мой вопрос, с такого-то расстояния?

Выпав из прострации, я кивнула и направилась к выходу. Мы вышли вместе, а Леголас всё так же не сводил с меня этого своего странного взгляда. Мне стало не по себе. Но не сейчас, позже разберёмся.

Подходя к краю парапета, я успела заметить, как чёрный всадник на всех парах скачет прочь из города (предателя отпустили?).

Кто-то крикнул: «Да здравствует король Теоден!» И жители Эдораса, столпившиеся на площади, преклонили головы перед своим королём.

― А где Теодред? ― прозвучал в абсолютной тишине вопрос. ― Где мой сын?

Будто крышка гроба с треском захлопнулась.

***

Я не помню, как добралась до своей комнаты, как приводила себя в порядок. Похороны, впрочем, мне тоже не запомнились.

В голове по кругу звучали слова Леголаса ― «порабощенный разум», «изгнать из сознания»… Возможно, у меня началась паранойя, но в тот момент я была уверена, что эльф каким-то образом раскрыл мой обман. И теперь Гендальф сделает со мной то же, что сделал с тем, кто поселился в голове у Теодена ― убьёт.

Умирать не хотелось. Я так надеялась, что маг станет моим спасением, а не тем, кто, не раздумывая, подпишет мне смертный приговор.

А самое ужасное, мне даже пожалеть себя толком не дали. Отправили отдавать распоряжения насчёт ужина и размещения гостей.

Погружённая в свои невесёлые мысли, я не заметила, как налетела на идущего мне навстречу гнома. Растолковав панику в моих глаза по-своему, Гимли пробасил:

― На вас лица нет, Ваше Высочество. Скажите, кто напугал вас, моя госпожа. И моя секира выпотрошит этого негодяя.

Я вымученно улыбнулась. Почему-то гном не пугал меня, в отличие от его спутников. От него не исходило угрозы, враждебности или недоверия, кажется, он не желал мне смерти, а помощь предложил совершенно искренне.

― Спасибо. Вы и так сегодня очень помогли, без вас подлый предатель Грима сбежал бы, избежав королевского правосудия. Зовите меня просто Эовин, хорошо?

Как ловко закрутила, еще чуть чуть, и буду излагать свои мысли только возвышенным слогом, хотя тут даже конюхи разговаривают, будто на королевском приеме.

Гном зарделся от похвалы и всю оставшуюся дорогу до главной залы развлекал меня шутками и осыпал комплиментами, очень по-доброму, без скрытого подтекста. Однако моё ставшее было хорошим настроение улетучилось, как только я поймала на себе колючий взгляд эльфа. Стало неуютно. Как бы сбежать незаметно?

Меня спас один из стражников, тот самый симпатяга, который утром волновался обо мне. Надо будет потом узнать, как зовут этого внебрачного сына Бреда Питта. Пока я думала, он сбивчиво докладывал о каких-то детях и поручении короля.

Этот день хоть когда-нибудь кончится?

Дети нашлись быстро. Мальчик лет десяти и девочка помладше, так похожая на мою сестренку Аню, что я сразу прониклась добрыми чувствами к своим подопечным и окружила их чуть ли не материнской заботой. Они рассказали, что на их деревню напали люди какого-то Сарумана, поселение сожгли, а тем, кому не посчастливилось сбежать, была уготована смерть.

Только этого нам не хватало.

Было уже за полночь, когда состоялся ужин-собрание в главной зале. Сил воспринимать, о чём говорил Теоден с нашими «гостями», не было совсем. Слова проходили мимо моих ушей белым шумом, хотелось лечь и проспать дней пять. Я держалась только из-за детей, которым было очень страшно. Парень как мог пытался сохранять спокойствие, а вот девочка не могла сдержать слёз и всё спрашивала, где мама.

Я погладила малышку по голове и плотнее закутала в плед. Мне тоже страшно, я тоже хочу домой, милая. Но если на моём «счастливом конце» можно ставить жирный крест, то с тобой всё будет хорошо, я обещаю.

― Так что же решит король? ― пробился в мое сознание голос Гендальфа.

― Мы уйдём в Хельмову Падь.

Споткнувшись, сердце пропустило удар. Чем-то недобрым веяло от названия этого места. В душе поселилась неясная тревога, и, кажется, одним поводом для беспокойства у меня стало больше.

Хотя, может, мне просто показалось. Все эти маги, короли, эльфы, дети, гномы явно выпили у меня все силы, и последние шесть часов я работаю буквально в «режиме автопилот».

Тем временем всем присутствующим в зале будто бы передалась моя усталость. Гимли допивал уже шестую кружку пива, Леголас задумчиво уставился в одну точку, подпирая собой резную колонну, Арагорн курил трубку, а Гендальф был раздражён и недоволен решением Теодена, но возразить, видимо, не мог.

Про меня опять, кажется, все забыли, значит, убивать пока не станут, а там, может, выкручусь как-нибудь.

Сейчас есть проблемы поважнее, правда ведь? Завтра мы начинаем операцию «Эвакуация».

Комментарий к Импровизация 3. Возвращение короля

Следующая глава является бонусом. Краеугольным камнем сюжетной линии, если хотите.

Но, к прочтению НЕ обязательна.

Я предупредила.

========== Импровизация 4. Изенгард ==========

На верхней площадке башни-крепости стояли две фигуры. Ветер развевал подолы их длинных одежд. Тёмная аура витала над ними, так что никто не мог ни услышать, ни увидеть их. А разговор, который вели белый маг и чёрный призрак, явно был неприятен им обоим.

— Ты сказал, что она мертва. У нас уговор, маг.

— Так и было, — сердито ответил Саруман, — после подобного проклятия её дух не мог выжить.

— Но всё же она жива. Сделка отменяется, — прошипела в ответ пустота из-под чёрного капюшона.

— Она умрёт. Моя армия скоро выступит на Хельмову Падь, мне нужно ещё немного времени. Выживших не будет.

— Если Эовин выживет, то умру я. Даю тебе неделю, не справишься — мне придется лично заняться этой человеческой девкой. Надеюсь, ты осознаёшь, что Владыка будет недоволен тем, что я отвлекаюсь от своих основных обязанностей на подобную ерунду. Уничтожь ее, или…

— Её дни сочтены, это уже решено, — перебил маг своего визави. — Хельмова Падь станет её могилой.

========== Импровизация 5. До свидания ==========

Моя бабушка часто говорила — «как день начнёшь, так его и проведёшь». Поэтому, уговорив себя, что два часа — это оптимальное время для полноценного сна и улыбнувшись отражению Эовин в зеркале как можно более искренне, я мысленно пообещала себе, что это утро будет добрым!

Правила доброго утра для настоящих принцесс:

1. Откройте глаза, убедитесь, что вы попрежнему не дома и «не в себе».

2. Окуните голову в ведро с ледяной водой (так как на что-то более серьёзное у вас попросту нет времени).

3. Пытаясь победить образовавшееся на голове «гнездо», сломайте ноготь и два гребня.

4. Психаните.

5. Найдите ножницы.

6. Откромсайте всё к чертям!

Волосы резать было жалко. Тогда, в жизни «до», на моей голове росла реденькая, регулярно перекрашиваемая солома (изначальный цвет которой даже моя мама затруднялась вспомнить), естественно, не шедшая ни в какое сравнение с густой пшеничной гривой Эовин. Эти волосы я любила, холила и лелеяла, но, прекрасно понимая, во что их превратит трёхдневный горный переход, я решительно взялась за ножницы. Успокоилась на длине «чуть прикрывают плечи». Радикально, но душа требовала перемен. Как говорила Коко Шанель: «Когда женщина меняет жизнь, начинает с причёски».

Пока я самозабвенно игралась в парикмахера, весь город буквально стоял на ушах, а во дворце, кажется, вообще никто не ложился со вчерашнего дня. Все куда-то бежали, что-то несли, сбивая друг друга с ног, а эпицентром всего этого стихийного бедствия под названием «переезд» был мой дядя, командным тоном раздававший указы к месту и не к месту подвернувшимся подданным. Увидев меня, он как-то резко помрачнел, но нотации о приличном виде читать не стал, заметил лишь, что не стоило так себя уродовать из-за траура. А потом и вовсе отправил с глаз долой помогать на конюшню.

На конюшню! Меня! Нет, месяц занятий, конечно, не прошёл даром, теперь я умею выполнять команду «сесть на лошадь — слезть», но это не значит, что я прониклась глубокой любовью к копытным. Впрочем, наша неприязнь полностью взаимна. К тому же, вчерашний день принёс слишком много эмоциональных потрясений, и меньше всего сегодня мне хотелось находиться в гуще событий.

Только я собралась идти прятаться под кровать от греха подальше, как из бокового коридора на меня вырулил мой вечный спаситель и по совместительству местный Бред Питт.

Очень вовремя. План сложился в голове сам собой, и, недолго думая, я упёрла руки в боки, сделала взгляд посуровее и преградила стражнику дорогу.

— Потрудись объяснить, почему я, сбиваясь с ног, должна искать тебя по всему дворцу, пока ты тут прохлаждаешься!

У парня, мягко говоря, отвисла челюсть. Он молчал, а я всё продолжала сверлить его взглядом сварливой жены, чей муж забыл про восьмое марта.

— Не знаю, — честно ответил стражник и, судя по потухшему взгляду и нахмуренным бровям, крепко о чём-то задумался.

— Твоё имя? — решила я перевести разговор в другое русло.

Вот почему все красавчики такие тупые?

— Мое имя Бредлинг, сын Хенгеля, — как-то заторможенно ответил парень.

— Бредлинг, можешь звать меня просто Эовин, без патетики, титулов и прочей… Что не так?

— Госпожа Эови… То есть Эовин, — окончательно растерялся парень и, переходя на шёпот, добавил: — ваши прекрасные волосы…

Ещё один. Так убиваются, будто я руку себе отрезала.

— Траур, — опустила голову я, изображая глубокую скорбь.

Бредлинг горестно вздохнул и пару раз согласно кивнул, затем, вспомнив, видимо, мой первый вопрос, опомнился.

— Для меня большая честь быть полезным вам. Что нужно сделать?

Вот! Другой разговор. Всё-таки я молодец.

— Бросай все свои дела, Бредлинг! Родина-Мать зовёт. То есть, король Теоден зовёт. Меня. А я тебя. Чёрт, просто иди помоги на конюшню, — кажется, его слабоумие заразно.

— Но в оружейной… — попытался что-то возразить стражник.

— Никаких «но». На одном оружии далеко не ускачешь.

Дальше вести со мной спор он, видимо, побоялся (ещё бы, я же псих, по всеобщему мнению) и широким строевым шагом зашагал в сторону конюшен. Куда! А меня подождать? Вообще-то, я и не собиралась с ним идти, но теперь побежала догонять чисто из вредности.

Пока мы шли, оказалось, что кандидатуру я выбрала как нельзя более подходящую, так как выяснилось, что Хенгель, его отец, как раз и был тем самым конюхом (а я его всё Геной почему-то звала), что учил меня держаться в седле. От него Бредлинг и узнал, что с принцессой творится что-то неладное, и пытался, как мог, присматривать за мной в отсутствии Эомера.

Я чуть не прослезилась, какие же они славные, все эти «мои подданные». А как высок дух патриотизма в стране!

Тем временем на конюшне творилась полная анархия — «смешались в кучу кони, люди…» Еле увернувшись от чьего-то копыта, я сумела пробраться к источнику всеобщей смуты. Красавец-жеребец гнедой масти метался будто в агонии, вставал на дыбы, хрипло ржал и вырывал поводья сразу у двух крепких стражников, пытающихся удержать его. Это был Брего, конь Теодреда, единогласно признанный лидер среди остальных обитателей конюшни, которые, видя поведение своего предводителя, тоже нервничали, внося свою лепту в общую суматоху.

— Бредлинг, найди отца, — тихо попросила я.

На этот раз он понял просьбу с первого раза и мигом убежал исполнять.

А пока я ждала Хенгеля и размышляла, каким наиболее гуманным способом усыпить бешеное животное, коня успокоил Арагорн (где его научили так незаметно подкрадываться?).

Как ему это удалось, никто так и не понял. Честное слово, я свидетель: просто подошёл, погладил по морде, шепнул пару ласковых на непонятном мне языке и решил проблему. Невероятный человек. С таким номером можно в цирке выступать.

— Его зовут Брего, он принадлежал моему кузену, — сказала я, чтобы хоть как-то разрядить внезапно повисшую тишину. — Не думала, что вы знаете язык лошадей.

— Нет, моя госпожа, это эльфийский. Я знаю его, потому что вырос в Ривенделе. Но это было очень давно, — мне показалось, или в его голосе прозвучала нотка печали? И глаза у него какие-то грустные.

Наверное, Ривендел — это редкостная дыра, раз упоминание о нём так на него подействовало.

— Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь, — невпопад ляпнула я, пожав плечами.

Но Арагорн будто завис, не обращая внимания на посторонние раздражители. По голове его, что ли, били в этом Ривенделе?

— Коня нужно отпустить. Хватит с него, — очнувшись от своих дум, велел он и, вложив мне в руку поводья, направился к выходу.

Вот так. И ни слова про мою причёску! Слепой он, что ли?

Упряжь с коня я снимала самостоятельно, хоть и промучилась со всеми этими ремешками вдвое больше положенного, но было в этом процессе что-то личное. После ухода Арагорна Брего всё так же сохранял спокойствие, так что мы без происшествий вышли из конюшни, а потом и из ворот Эдораса. То есть не так, конь шёл неспешным шагом, а я плелась где-то сбоку, и так, пока мы не дошли до какой-то цветущей полянки. Только тогда он решил остановиться и ткнулся храпом мне в плече.

— Это не твоя вина, — проводя рукой по струящейся гриве, шепнула я. — Ты не смог бы его спасти, никто бы не смог.

Приехали, разговариваю с лошадью (от Арагорна заразилась). А конь ведь слушает, глаза поднял, и чуть ли не поддакивает в ответ.

— Всё будет хорошо. У тебя. У меня. У них, — кивнула я в сторону Эдораса, из которого уже начали выходить первые группы людей.

Ох, это я уже себя успокаиваю.

— До свидания, и удачи тебе.

Отстранившись от меня, он с минуту перебирал землю копытами, а затем сорвался с места в галоп, и вскоре его силуэт скрылся за спинами дальних холмов. Умный мальчик, всё понял.

Эта прогулка подействовала на меня более чем благотворно. Обратно я шла чуть ли не пританцовывая, напевая себе под нос что-то из репертуара Земфиры. На душе было легко, а мысли крутились вокруг хорошей погоды, бабочек и прочих глупостей.

***

В Эдорасе меня незаметно затянула рутина: снова бесконечная беготня с поручениями, необходимость отмыться от конюшни, найти подходящее для похода платье (дважды за день расстраивать дядю своим бунтарским поведением мне не хотелось, поэтому — платье, будь оно проклято), ещё собрать нужные и не очень безделушки в дорожную сумку и вручить всё это добро Бредлингу — пусть охраняет.

Спокойно покинуть город так и не получилось. Хенгель (вредный старикашка) подвёл мне кобылу с таким криминальным выражением на морде, что наслаждаться конной прогулкой резко расхотелось. Скинет, невзирая на заслуги и титулы, а мне потом сращивать переломы и объяснять всем, когда я разучилась держаться в седле. Конюх добил меня новостью, что это подарок Теодена, а от королевских подарков отказываться невежливо.

В итоге, на Стервеллу (моя лошадь, как хочу, так и зову) я заставила усесться Гимли, предварительно разлучив его с эльфом, конечно же. Со стороны это выглядело примерно таким образом:

— Всё лучшее — гостям.

— Но у меня уже есть лошадь!

— Не дело двум взрослым одиноким мужчинам в такой позе на одной лошади путешествовать.

— Но я…

— Бредлинг, что ты уставился? Помоги благородному господину гному…

— Не думаю, что это…

— Нет, я настаиваю. Её масть так подходит к вашей прекрасной бороде!

— Ай, она кусается!

— Стервелла так здоровается!

— Кто?

— Можете просто звать её Стерва, только держитесь крепче. Ой, подумаешь, брыкается слегка, я сказала — держитесь!

— Принцессе не подобает идти пешком!

— Принцесса должна разделять судьбу своего народа. А он путешествует на своих двоих!

Минут через десять Гимли смирился, не найдя ни в ком поддержку. И мы наконец-то отправились в путь.

«До свиданья, мой любимый город,

Я почти попала

В хроники твои.

Ожиданье — самый скучный повод.

Как же я устала

ДУМАТЬ ЗА ДВОИХ…»

Комментарий к Импровизация 5. До свидания

!новость! — у работы появилась бета. Прошу любить и жаловаться. ;)

А бета хочет сообщить, что исправляла только речевые, грамматические и прочие ошибки. Авторские плюшки и стиль остались неизменными.

========== Импровизация 6. Все хотят правды ==========

— Это самый откровенный фарс,

который я когда-либо видела.

— А Оскар?

— Ну, кроме Оскара.

The Simpsons

Хорошо быть человеком из XXI века. То, что местными жителями воспринимается как «скучный, тяжёлый и утомительный горный переход», в моём мире сошло бы за «экзотическую экскурсию экологически чистым горным маршрутом по заповедным угодьям с лошадками» и пользовалось бы огромным спросом. Вот представьте себе, как менеджеры и прочий офисный планктон, оставив дома макбуки, отправляются в тимбилдинговый поход через роханские предгорья. Жарят сосиски на огне и постят в инстаграм сэлфи с лошадьми, а потом, довольные, возвращаются в свои душные офисы, привезя из поездки впечатлений на целый год (а ещё парочку клещей, ожоги, царапины и посаженную печень).

Вот и я воспринимала эту поездку как небольшой отпуск от размеренной дворцовой жизни (и бесконечного стресса), искренне наслаждаясь видами здешней дикой природы, чистым горным воздухом и, конечно же, болтовней гнома, которому не посчастливилось стать наездником моей первой (и надеюсь, последней) лошади.

— … есть поверье, что у гномов нет женщин. И гномы просто рождаются из отверстий в земле! — заливисто рассмеялся Гимли. — Что, конечно же, глупость.

И правда, глупость, но лично мне это представить легче, чем «гномью красавицу».

А вот Стервелла шутку не оценила, у этой животины довольно-таки извращённое чувства юмора, что она немедленно продемонстрировала, вильнув крупом и выкинув гнома из седла.

— Все в порядке! — остановил Гимли дёрнувшихся было ему помочь воинов. — Гномы так спешиваются.

Ага, в порядке: за всё время пути он «спешивался» с завидной регулярностью. Пару раз я была уверена, что Гимли уже не встанет, но он с чисто гномьим упорством вынимал из бороды застрявшие травинки, взбирался обратно в седло и как ни в чём не бывало ехал дальше, продолжая без умолку болтать. Железные нервы. Любой бы на его месте плюнул на эту стерву копытную и пошёл бы пешком.

Лично меня положение пешехода ни чуть не тяготило: солнышко не припекает, уйдя за облака, сапоги удобные, идём мы медленно… Дядя сверлит спину суровым взглядом.

***

Вечер опустился незаметно, принося с собой приятную прохладу. Приученные к походам роханцы быстро разбили лагерь на берегу безымянного горного озерца. Тут и там зажигались костры, выставлялись дозоры, воздух наполнялся аппетитным ароматом жареного мяса.

Казалось, все были при деле, мне же заняться было решительно нечем. От моей помощи открещивались как могли, находя кучу причин и отговорок, чтобы не подпустить меня к приготовлению ужина или к натягиванию навесов. Как будто я криворукая какая-то. Правда, скучала я недолго.

— Эовин, надо поговорить, — жестом предложил прогуляться Теоден, и тон его не предвещал ничего хорошего.

В голове мелькнула мысл: «А ведь он сегодня всю дорогу был не в духе. Из-за меня? Но где я могла так сильно накосячить?»

Меж тем, король взял меняпод локоток и повел в сторону от лагеря. «Как на казнь ведёт. Насупился, глаза бешеные, и меч на поясе так мерзко позвякивает», — продолжала я себя накручивать. Ещё раз бросив взгляд на плохо скрывающего злость Теодена и сложив два и два, я вздрогнула, по позвоночнику будто ток пустили, а ноги превратились в сахарную вату. Хорошо хоть король этого не заметил, продолжая тащить меня вперёд, подальше от чужих глаз и ушей.

«Мама, я не хочу умирать!»

Хотя мама тут точно не виновата. Когда-нибудь этот разговор должен был состояться. Наивно полагать, что подобная беспечность так просто сошла бы мне с рук. Родной дядя понял, что его племянница не его вовсе, а наглая самозванка и обманщица.

В лучшем случае — обезглавит, в худшем… Бежать тут некуда, отнекиваться и сопротивляться — глупо.

«Ну что, наигралась в принцессы, идиотка?» — ругала я себя на чём свет стоит.

А Теоден всё молчал, будто собираясь с мыслями, а может, просто хотел помучить, расшатывая мои и так не крепкие нервы.

— Я не виновата! Это вышло случайно.

Лучше уж сразу во всём покаяться, если разоблачение неизбежно.

— Эовин, — тяжело вздохнул король, — я бы никогда не стал осуждать тебя. Мы живём в страшное время. И все те испытания, что выпали на долю нашей семьи… — он по-отечески взял мои руки в свои. — Я всегда любил тебя, как собственную дочь. Хотя отец из меня вышел никудышный…

При воспоминании о сыне Теоден сразу как-то осунулся, губы стянулись в тонкую полоску, а между бровей пролегла глубокая складка. Передо мной стоял не грозный король, не сильный правитель, а просто усталый мужчина, потерявший своего ребёнка, но не имеющий права даже на личный маленький траур из-за непомерного груза ответственности, лежащего на его плечах. Он явно не правосудие вершить меня сюда привёл. Но тогда что, собственно, происходит?

— Теодред всегда восхищался тобой, лучшего отца ни ему, ни себе я бы не могла и пожелать, — аккуратно, подбирая каждое слово, сказала я.

— Тогда почему ты не сказала мне сразу? Почему я должен узнавать подобные вещи, подслушивая сплетни слуг, подобно базарной торговке?

А вот теперь он, кажется, снова разозлился. Эти его перепады настроения только всё запутывают.

— Сплетни? — переспросила я, хлопая глазами и кося под блондинку-блондинку.

— Хватит юлить, Эовин! — перешёл на крик Теоден. — Весь дворец знает, что ты и Арагорн… А теперь ты говоришь, что это вышло случайно! Эовин, я не посмотрю ни на его заслуги, ни на древность рода, если он посмел обидеть тебя. Я самолично его так плетью отхожу, что…

— Ты… Нет! Ты всё не так понял, — слабо пискнула я, перебив пламенную речь короля. Ещё не хватало, что бы на его вопли весь лагерь прибежал, — У нас всё по любви. Вз-взаимной. Вот.

«Простите, это я сейчас вслух? Про любовь к этому… Нет! Когда же я научусь, наконец, думать перед тем, как нести подобную ахинею?»

Меж тем Теоден дошёл до последней точки кипения, правая рука короля сама собой потянулась к мечу, а благородное лицо пошло красными пятнами. И, кажется, медлил он только потому, что не знал, кого убить первым — меня или Арагорна.

«Говорил, что осуждать не будет, а сам истерит», — подалась я панике.

Интуиция подсказывала, что Теоден совсем не поверил слухам и ждал опровержения. А тут я со своим заявлением про взаимную любовь — теперь точно убьёт.

— Не сердись! Я бы обязательно рассказала, когда вся эта суматоха улеглась, — начала вдохновенно врать я, — а сейчас не время и не место. У тебя и без моих влюблённостей забот по горло. Орки там, волшебники. Ничего уж такого, чего бы ты точно не одобрил, мы не делали. Правда-правда! Вот вы всех на войне победите. И только тогда, заручившись родительским благословением, само собой, взявшись за руки, под марш Мендельсона, и чтобы рисом кидались… А потом детки, ипотека, пушистые тапочки, счастливая старость и умерли в один день, под грустную песню. Дядя, тебе плохо?

Пока я пылко, на одном дыхании, выдавала эту тираду, Теоден как-то резко позеленел и начал судорожно хватать ртом воздух.

Не знаю, зачем тогда бросилась к нему на шею, причитая «Прости, прости меня. Я больше так не буду!», но дядю начало потихоньку отпускать. Слишком сильный стресс для его возраста, возможно, мне стоило тщательнее выбирать выражения для «оправдательной речи», но от страха все адекватные мысли просто вылетели из головы.

— Ты сказала, что любишь его? — тупо переспросил Теоден.

— Люблю.

«Честно говоря, терпеть не могу», — внутренне скривилась я.

— Быть по сему. Я дам согласие на ваш союз, но…

— Но не сейчас?

— Верно. Сейчас действительно не время. И…

— И не подашь вида, что знаешь. Всё должно оставаться в тайне, пока. Ну, пожалуйста.

Теоден скрипнул зубами, он вообще секретики там всякие терпеть не мог, насколько я его узнала. Не представляю, что творилось в тот момент в его голове, но, чуть помедлив, он наконец-то кивнул, в знак согласия.

— Но и ты пообещай мне, что вы не будете больше проводить время наедине, без свидетелей, — потребовал король.

— Это когда такое было? — возмущённо всплеснула руками я.

— Вчера вечером во дворце и сегодня утром, после того, как вы покинули конюшни, — холодно процедил Теоден. — Думаешь, от меня можно что-то скрыть в моем собственном доме?

Я смиренно потупилась — в знак капитуляции, ну, и ещё чтобы дядя не заметил, какие молнии тогда метались в моих глазах.

«Убью ту сволочь, что распускает эти дебильные слухи!» — билась в голове мысль. И кандидат на роль главного подозреваемого у меня имелся. Бредлинг был со мной и вечером во дворце, и утром на конюшне.

«Ну всё, предатель, готовься стать калекой!»

За всей этой семейной драмой мы не заметили как окончательно стемнело. И дядя, поворчав ещё немного для порядка, скомандовал идти спать. Обратную дорогу провели в полном молчании. Нам обоим было о чём подумать, только уже у входа в свой шатёр Теоден, будто вспомнив, что-то спросил:

— Эовин. Ты сказала, что хочешь назвать ребенка Ипотек. Это, ммм… Довольно редкое имя. Нигде его не слышал ранее, что оно означает?

Всё, точно зашью себе рот! Интересно, что ещё он запомнил с моих слов.

— Да, оно эльфийское, — сказала я, надеясь, что Теоден в языках не силен. — Означает «непобедимый воин». Но я ещё не решила точно, мы же договорились не обсуждать этот вопрос пока, да?

— Да, конечно. Обсудим после, — мягко улыбнулся король, — постарайся уснуть, завтра дорога предстоит долгая. Вот, возьми, — протянул он мне мягкий плащ, типа пледа, — ночи всё холоднее.

— Спасибо, — благодарно кивнула я и, укутавшись, отправилась спать в более-менее приподнятом настроении

Под навес, где мне предстояло переночевать, я так и не попала.

Виновник этого сидел на камушке рядом с одним из дозорных костров и внаглую пялился на меня. Так и захотелось подойти, стереть с идеальной морды остроухого эту кривую ухмылочку. Конечно же, я не забыла про его суперслух, но даже не могла предположить, что он так нагло всё подслушает!

— Тебе не холодно? Могу пледик одолжить, что бы попа к камушку не примёрзла, — еле скрывая раздражение, осведомилась я, подойдя достаточно близко, чтобы уж этот разговор точно был приватным.

— Благодарю, мне тепло. Эльфы более выносливы, чем люди. Хотя, ты же и так хорошо знакома с особенностями моего народа, Эовин. С нашим языком, именами.

— Не понимаю, о чём ты, — пожала плечами я. — Откуда бы мне его знать?

— Нет, принцесса, это я не понимаю, почему все вокруг тебя делают вид, что всё в порядке, хотя это явно не так.

Валун, на котором Леголас сидел мгновенье назад, оказался пуст, сам эльф уже стоял напротив, так близко, что я непроизвольно сделала шаг назад и, запнувшись о ветки, оставленные для поддержания костра, упала (спасибо, что не в костёр) на попу, больно, обидно, на глазах у офигевшего эльфа. Супер.

Так и сидела, потому что Леголас (тоже мне герой) помогать «девушке в беде» не спешил, а самой мне подняться мешало платье, зацепившееся за какую-то корягу. Пару раз я, конечно, дёрнулась, но, осознав всю тщетность стараний, уселась поудобнее, скрестив ноги по-турецки и, делая вид, что меня не волнует ничего, кроме собственного маникюра, пробормотала:

— Я не знаю, что ты там себе напридумывал. Мне всё равно. Для всех будет лучше, если Арагорн не узнает о моём разговоре с Теоденом. Хотя, раз сегодня каждый норовит обвинить меня во всех смертных грехах, то одним больше, одним меньше…

С минуту было тихо, только ветки в огне потрескивали, то и дело выбивая сноп искр в ночное небо. Я уж было решила, что эльф просто ушёл, но, оторвав взгляд от своих рук, я встретилась с его встревоженными зелёными глазами.

Леголас опустился напротив меня и сосредоточенно рассматривал, будто ища ответы.

— Я не расскажу, — наконец что-то решил для себя эльф.

— С чего такое великодушие?

— Взамен ты объяснишь, что такое смертный грех, ипотека, мендельс и прочие твои странности. Сейчас.

— Мендельсон.

— Не понял.

— Мендельсон, а не мендельс. И да, можешь сразу идти будить Арагорна, потому я ничего не знаю и не скажу. Ни сейчас, ни завтра, ни через год, — грустно хмыкнула я.

— Предпочитаешь продолжать жить во вранье? — взвился оскорблённый моим отказом сотрудничать эльф.

— Ещё раз повторю. Я не имею ни малейшего понятия, о чём ты говоришь, Леголас! — имя остроухого я буквально проорала ему в лицо, потому что достал.

Нашли себе девочку для битья — допросы устраивают, объяснений требуют. Надоело! Никто вот не спросил, может, я голодная, или болит что-то. Эгоисты.

— Я не переношу ложь и притворство, Эовин, — поднялся на ноги Леголас. — Ты, сама того не ведая, делаешь только хуже. Я выясню, что ты скрываешь, хочешь ты того или нет.

— Да пошёл ты, — огрызнулась я. Затем согнула ноги и, подтянув их к подбородку, уткнулась носом в колени, пряча непрошенные слёзы. Довёл всё-таки.

Ещё не хватало разнюнится перед заносчивым эльфом. Тогда мою самооценку от плинтуса отскрёбывать придётся.

— Останься здесь, я сейчас вернусь, — заявил Леголас и пошёл быстрым шагом вглубь лагеря.

«Арагорна будить», — уверенно решила я.

Оставаться и ждать Леголаса не хотелось. Но куда я уйду, преданная своим же платьем? Так что, накрывшись пледом с головой и вытерев следы мокрых дорожек со щёк, я просто устало сомкнула веки в надежде, что, когда я открою глаза, этот кошмар наконец закончится.

Комментарий к Импровизация 6. Все хотят правды

Задушевный разговор с Леголасом в конце главы не планировался. Написалось как-то само… Не мой любимый персонаж, вот правда, но в этой истории активно лезет поучаствовать. Не знаю, что с ним делать.

========== Импровизация 7. Вернёмся к нашим баранам ==========

Открыв глаза, я решила, что умерла и в расплату за все свои грехи попала в ад.

Абсолютная темень, жара градусов пятьдесят, руки и ноги ощущаются тупой болью, но слушаться отказываются. Из горла вместо криков о помощи вырвался хриплый писк. Закашлявшись и сделав судорожный вздох, я с ужасом обнаружила, что дышать мне абсолютно нечем.

Проделав невероятный рывок, я из последних сил дёрнулась, выкручиваясь до хруста в костях и, чуть не сломав себе шею, покатилась по мокрой от росы траве.

И вот я лежу на спине такая вся из себя принцесса (с красным лицом, опухшими от вчерашних слёз глазами, онемевшими и начинающими уже противно покалывать конечностями, в перепачканной грязью и местами порванной одежде), лежу, значит, звёздами любуюсь и думаю: «Вашу мать! Какого единорога меня завернули в дюжину одеял! И не просто в пару тонких пледиков, ведь, нет, в настоящие пуховые перины-убийцы. Найду этих умников-затейников, отправлю вместе с их креативом пешим эротическим маршрутом прямиком Волан-де-Морту в …, или кто у них тут – Саурон? А, плевать, — кретины, маньяки, извращенцы. Нет, просто поубиваю нафиг, за покушение на жизнь племянницы короля. Дядя оправдает. Как же болит спина… Почему всё ещё ночь? Где чёртов эльф? Надо вставать. Как все кружится. Платье грязное. Хочу в душ… Хочу домой».

Понемногу начинало светать — едва ли я дремала более трёх часов. Тут и там по земле клоками стелился туман. Лагерь спал, дозорные тоже клевали носами у догорающих костров. Никому не было дела до моего плохого настроения, недовольства или порванного платья. Как и всегда, впрочем. Это давило на психику. Хотелось топать ногами, срывать навесы и орать на безмятежно спящих людей, за то, что они ненастоящие! Все их проблемы, с кольцами и войнами — вымышленные!

Скоро хоббит Фродо всех их спасёт, будут жить долго и счастливо, эгоисты. А что я? Обречена до конца жизни жить в дремучем средневековье, где женщину и за человека не считают. Терпеть недоверие и косые взгляду в спину.

Может, это вчерашние разговоры довели меня, может, недосып и «приятное» пробуждение, но я действительно была на грани нервного срыва. Хватаясь, как за соломинку, за ускользающие остатки здравого смысла, подсказывающего, что сейчас не время для скандала, я сцепила зубы и пошла на поиски своих сумок. Нужно было отвлечься и привести себя в порядок, пока я снова не натворила глупостей.

Минут через пятнадцать я уже стояла на берегу горного озера, за каким-то хилым кустиком, и буквально срывала с себя ненавистное платье.

Когда, наконец, окунулась в по-утреннему ледяную воду, уже светало. Холод бодрил, а вода, кажется, смыла не только грязь, но и моё плохое настроение. Раздражение уступило место спокойствию, и вот я уже во всю мурлычу себе под нос какую-то песенку, качая головой в такт попсовой мелодии. Чистая, бодрая, готовая всех простить и жить дальше, я собиралась выплывать на сушу, но тут из-за спины послышалось звонкое:

— Не самая удачная из твоих затей.

На берегу, скрестив руки, стоял Леголас.

Ну, здасьте!

— В очередь. Помоешься, когда я уйду, — всё ещё осипшим голосом сказала я, стоя по пояс в воде и стараясь полностью повторить его тон, позу, и хотя бы частично, прикрыть грудь. Шоу мокрых футболок ему не обломится.

— Ты всерьёз полагаешь, что я войду в озеро, кишащее змеями? — выразительно изогнул бровь эльф.

На секунду воцарилась гробовая тишина. И тут я почувствовала, как что-то холодное-мерзкое-склизкое мазнуло меня по щиколотке. И без того расшатанные нервы сдали окончательно, и над озером раздался мой пронзительный крик (вот и голос прорезался), разнёсшийся по горам громоподобным эхом. Не разбирая дороги, я бросилась прочь из воды, поднимая фонтаны брызг и не переставая орать, потому что больше, чем змей, я боюсь только водоплавающий змей. Этот ушастый садист явно знал это, так как уже поджидал на «финише» с расправленным плащом.

— Не могла бы ты перестать орать, как раненый гоблин? — спросил Леголас, почти заботливо укутывая меня в плотную ткань

— Могла бы, если бы ты не пытался задушить меня ночью сотней одеял, — проигнорировав «гоблина», вспомнила я недавнюю обиду.

— Знаешь, Эовин, — задумчиво протянул он, — я в дружбе со многими народами: хоббитами, людьми, даже с гномом смогу договориться, но что ты за существо, я так и не понял. И я последний здесь, на чью помощь ты можешь рассчитывать.

Вот так, в лоб, зато честно.

— О тебе позаботился один из воинов. Сын конюха, кажется.

— Бредлинг. — скрипнула я зубами. Спаситель мой. Лучше бы ему не попадаться мне под руку сегодня.

Вообще, на языке вертелся один очевидный вопрос: если Леголасу действительно плевать, то какого Гендальфа он пришел предупредить меня про змей?

Но задать его я так и не успела, так как как берег несчастного озера начал напоминать китайский пляж в разгар купального сезона (логично, что своими воплями я разбудила весь лагерь). Не дойдя буквально десять шагов до нас с эльфом, вся эта толпа как по команде остановилась и издала дружное «ох», потеряв челюсти где-то на уровне колен. Куда там скучным сплетням про меня и Арагорна, когда пол-Рохана своими глазами видело, как их принцесса принимает водные процедуры в компании эльфа.

«Общественность не поймёт, семья не примет, дядя не простит», — тоскливо подумалось мне. От эльфа помощи ждать не стоило, сам же предупреждал, да и по недоумённо вытянувшемуся лицу Леголаса было ясно, что он ещё не понял, в какой мы заднице. Тем лучше. Каждый за себя, значит?

— Это он кричал! — обвиняюще ткнула я пальцем в остолбеневшего эльфа. — Пришёл на озеро в рассветных лучах полюбоваться, а тут я в неглиже купаюсь. Стыдоба. Расстроилась тонкая душевная организация у человека, то есть, эльфа, вот и заорал. Давайте простим, поймём и разойдёмся по своим делам. С кем не бывает. Всем доброе утро, кстати. Расходимся, я сказала!

Переглянувшись между собой и поняв, что жизни принцессы вроде ничего не угрожает, смирившиеся с моими странностями роханцы разбежались кто куда предельно быстро и тактично, не задавая лишних вопросов. Дяди на горизонте видно не было, значит, пока жить буду. Теперь эльф.

«Если бы глазами можно было бы убить, валялся бы мой хладный труп на дне этого злосчастного озера, а так…» — оценивающе окинула я взглядом сжатые до побелевших костяшек кулаки, — «… может, просто покалечит».

Калечить не стал, впрочем, как и продолжать выяснять отношения. Лишь прорычал себе под нос пару фраз на эльфийском, явно матерных, и ушёл.

— Ну, и что это было? — мысли вслух, чтобы хоть как-то разрядить повисшую с уходом Леголаса тишину. — Кретины, маньяки, извращенцы… Доброе утро.

Предстояло ещё целых два дня пути, и желание всё бросить и вернутся в Эдорас уже не казалось таким бредовым. Закрыв глаза, я медленно сосчитала до десяти, потом обратно, потом выругалась. Последнее вроде помогло, и, натянув на себя заранее приготовленную одежду, я отправилась на поиски своего законного завтрака. День только начинался.

***

Завтракали и сворачивали лагерь как будто соревновались наперегонки. Без суеты, но на максимальной скорости потушили костры, разобрали навесы, проверили лошадей. Заспанный Теоден, уже в седле, неохотно выслушивал очередной скучный доклад, Гимли старательно прятался от меня, Бредлинг помогал отцу с повредившей ногу кобылой, изредка кидая в мою сторону встревоженные взгляды.

— Пусть только подойдёт, герой недоделанный. — ворчала я, пытаясь скормить Стервелле какое-то червивое яблочко. Умная животина воротила нос от предложенного яства, норовя цапнуть меня за пальцы.

«Вот почему у всех лошади как лошади — адекватные зверушки. А у меня — Стервелла. Везёт как покойнику», — поняв всю тщетность попыток отравить дядин подарок, со злости я запустила испорченным фруктом в ближайшие кусты. Что-то хрустнуло. Точно не ветка. Ветки так трёхэтажно не выражаются. А, вот Арагорн может.

Ситуация была весьма комичная — я принцесса, да и он наследник древней династии. Учитывая последние о нас с ним слухи, на ум сразу пришла сказка, где принцы выбирали себе невест, стреляя из лука (лук, яблоко — ерунда, всего лишь вопрос спортивного снаряда).

Арагорн сказку о Царевне-лягушке не знал, так что не мог по достоинству оценить всю иронию момента. Да и мне смеяться расхотелось, видя как он идет сюда, сжимая в руке треснувшее яблоко. Сработавший инстинкт самосохранения посоветовал немедленно убежать. Однако, вспомнив о том, что не пристало принцессе поворачиваться спиной к опасности, я просто попыталась спрятаться за Стервеллой — вдруг не заметит?

— Твоё? — протянул мне остатки злосчастного яблока Арагорн.

— Я не хотела… — смутившись как первоклашка, разбившая стекло, пролепетала я, так и не решив чего я там не хотела, машинально отмечая на шее Арагорна какую-то поблёскивающую камушками подвеску: вроде не брюлики, но и на блёклые фианиты не похоже.

— В следующий раз целься точнее, — усмехнулся он, сгружая мне в ладонь что-то напоминающее пюре, но мне было уже не до фруктов.

Боль. Судороги — как будто выжигают мышцы волокно за волокном, резь в висках, скрученные в комок внутренности, потерявшееся где-то в районе пяток сердце и забывшие, как дышать, лёгкие.

Чёртов приступ «памяти» обрушился так внезапно, что я, растеряв адекватность реакции, повисла тряпичной куклой на обескураженном Арагорне, стуча зубами и закатывая глаза. Ну, то есть я так себе это примерно представляю, потому что в тот момент мысли мои были далеко.

Величественные деревья, резной белый мост, шум водопада… Описать словами то, что я увидела тогда, всё равно что пытаться исполнить произведения Чайковского с помощью тапка и погремушки — без толку. Но, казалось, всё великолепие этого места меркло, стоило только обратить внимание на незнакомую мне эльфийку, держащую Арагорна за руки. Влюбленные (тут не могло быть никаких сомнений), стояли напротив друг друга на мосту, не замечая ничего и никого вокруг. А я затаив дыхание разглядывала девушку, уже не видя в ней незнакомку. Арвен, дочь Элронда и Келебриан, 2777 лет, не замужем, детей нет, помолвлена с Арагорном, красивейшая из женщин, что я когда-либо встречала (последнее уже из личных наблюдений). Спорить глупо, внешность эльфов действительно максимально приближена к идеальной. Тот же самый Леголас, к примеру, хоть сейчас на обложку глянцевого журнала без фотошопа. Чего это я? Забыли о Леголасе, его тут нет! Так вот, пока я мысленно пускала слюни на прекрасную эльфийку, подумывая о смене ориентации и в целом возмущаясь, что меня занесло не в то тело, кто-то бесцеремонно тряс меня за плечи.

— Эовин! — гаркнуло над ухом.

— Арвен! — решила я вкратце объяснить, почему меня сейчас лучше не трогать.

— Что… — уже хриплым полушёпотом переспросил сбитый с толку наследник Исильдура.

Сфокусировав наконец блуждающий взгляд на побелевшем лице Арагорна, я попыталась сделать шаг назад, но не тут-то было, хватка у него крепкая, помню, ещё синяк на плече не сошёл.

— Рассказывай всё, что знаешь, — уже спокойно проговорил он, без угроз, даже руки отпустил, но от этого стало вдвойне не по себе. Ну, не умею я общаться с местным населением, не понимают они меня.

Пытаясь хотя бы примерно придумать, что бы правдоподобного соврать, краем глаза я отметила, что нашей милой беседой заинтересовался Теоден, а ведь не далее чем вчера вечером я клятвенно обещала ему и на шаг не подходить к Арагорну (а то дяде всё внуки мерещатся). Ещё не известно, успел ли он узнать про эльфа и озеро, так как если уже доложили — меня из дома выгонят. В Мордор.

— Эльфийку, что подарила тебе этот кулон, — многозначительно ткнула я его в грудь, — зовут Арвен.

— Как ты…

— Не надо недооценивать Роханскую разведслужбу, Арагорн, — не давая ему ни малейшего шанса опомнится отчеканила я. — И потом, не знала, что это такая уж большая тайна. Про разведку, конечно, шутка. Мне Бредлинг рассказал, а ему уж не знаю кто. Странный он какой-то в последнее время…

— Бредлинг? Сын конюха? — недоверчиво кивнул Арагорн в сторону ничего не подозревающего война.

Надо же, местная знаменитость, даже Арагорн его в лицо помнит.

— Именно. Мутный тип, всё про всех знает, прикидывается душкой, ведёт себя подозрительно. С ним бы беседу разъяснительную провести, не сильно и не по голове, но чтобы понял.

— Я думал, вы друзья.

— Я тоже так думала…

— Эовин! — это уже дядя, едет сюда, точно из дома выгонит.

Арагорн склонил голову в почтительном жесте и поспешил удалиться, дабы не присутствовать при семейных разборках.

А я попыталась изобразить самую искреннюю и невинную улыбку, на которую была способна. «Типа, дядя, не переживай, у меня всё супер. Тебя просто к старости зрение подводит».

— Эовин, сегодня ты пойдёшь в хвосте колонны вместе с женщинами, на случай, если им понадобится какая-либо помощь.

Идея Теодена была гениальна и проста, оградить нерадивую племянницу от навязчивого мужского внимания, сдав её на попечение нянькам (ну, хоть не в монастырь). Я же, в свою очередь, не имела ничего против женской компании. Естественно, ни о какой моей помощи им не могло идти и речи, и без меня все прекрасно справлялись, так что мне предстояло полдня просто трястись на какой-то телеге, наблюдая за мучениями Стервеллы, в эту самую телегу впряжённой, и стараясь особо не вслушиваться в бабью болтовню и крики детей. Наконец появилось время подумать, разложить всё по полочкам и разобраться со своими баранами.

Баранов было четверо, но так как Гедальф отправился догонять отряд Эомера сразу после собрания в Эдорасе (что-то ворча про нежелание Теодена воевать как надо), то мага в расчет можно не брать. Значит, трое. Один — остроухий, злой, надменный и вечно подозревающий меня во всех правдах и неправдах. Второй — жертва местных сплетен и моих внезапных припадков (Арагорн даже не проблема, скорее — это у него могут быть из-за меня неприятности, а не наоборот). И третий — просто баран. По-другому не скажешь, зла не хватает.

Надо было каким-то образом разобраться со сплетнями (и сплетниками), убедить Леголаса, что я своя в доску и наладить общение с Арагорном, пока и он тоже не начал меня в чём-то подозревать. Но как?

Дома у меня для подобных целей всегда были под рукой бутылка Мартини и подружка Оля, которой можно было выговориться. Вопрос это, как правило, не решало, но становилось ощутимо легче. А здесь у меня ни друзей, ни выпивки с приличной этикеткой и акцизной маркой.

Конец.

В смысле, это была последняя чёткая мысль того дня, которую я помню. Дальше был только креплёный вкус на языке, чей-то заливистый смех, звон в ушах и вереницы хороводов ярких образов и картинок, но без каких-либо намёков на конкретику. Кажется, ещё были лошади — или лоси, наверняка не вспомню, да и пустяки всё это, по сравнению с пробуждением поздней ночью в пещере, связанной, наедине с Леголасом.

Комментарий к Импровизация 7. Вернёмся к нашим баранам

Огромное спасибо моей бете! Власта, без тебя, эта работа умерла бы еще месяц назад.

И, да, алкоголь - вредная штука.;)

========== Импровизация 8. Черное и белое. POV Леголас ==========

Тьма, идущая с востока, с каждым днём всё больше и больше нависала над свободными народами Средиземья, неся с собой разрушения, смерть и выжженную землю, багряную от крови. Свет покидал Арду, искажённые тени таились за каждым углом, а порождения мрака бесчинствовали, не страшась никого и ничего, предвкушая скорую победу. Зло воспряло, оно было живым, осязаемым, обладало своей собственной волей и порабощало волю других. А что оставалось нам, оставшейся части Братства Хранителей? Упрямо идти вперёд, несмотря на потери и лишения, сражаясь за то, что дорого сердцу. И я готов был идти до конца. Ради дома, который оставил далеко позади, ради друзей, готовый в любой момент прикрыть их спины.

Моё чутьё никогда не подводило меня, и разделять всё на чёрное и белое казалось таким правильным и естественным… До встречи с этим бледным неуклюжим созданием с повадками бешеной ослицы.

О Валар, оградите меня от этого безумия!

Случившееся сегодня утром (злая насмешка или же просто ребячество? Моргот разберёт, что в голове у этой женщины!) только упрочило мою уверенность в том, что стоит подальше держаться от роханской княжны со всеми её тайнами и загадками. Не стоило даже заговаривать с ней, более того — подходить ближе, чем на расстояние выпущенной стрелы, но уже поздно. И вот она, расплата за моё любопытство и непоколебимую веру в свою правоту.

— Императри-ица! В объятиях юных ка-ава-алеров забывает обо всёём… [Ирина Аллегрова — Императрица. Прим. Автора] — выла уже по третьему кругу где-то в хвосте вереницы повозок Эовин.

Цепочка конных и пеших людей слишком далеко растянулась по предгорью, да и пришедший после полудня ветер не способствовал улучшению слышимости, позволяя спонтанной пирушке оставаться незамеченной. И кроме меня здесь некому было насладиться сей балладой в неподражаемом исполнении роханской княжны (пожалуй, единственный раз, когда я пожалел о чутком музыкальном слухе Эльдар), а намекать Теодену, что у Эовин очередные неприятности, значит быть снова втянутым в её непонятные игры. Когда-нибудь же она устанет и наконец даст моим ушам отдохнуть…

Однако, девушка была полна сюрпризов: ни через час, ни после дневного привала пение не стихло, более того, текст становился всё причудливее и разнообразнее, изредка ему вторили и другие женские голоса, пытаясь повторить незнакомые, режущие слух слова.

— Естердеей! Олмаай траблз сиим со фар эвей… [The Beatles — Yesterday. Прим. Автора]

Вот оно, наследие великой страны Рохан. Вместо того, чтобы поддерживать свой народ наравне с дядей и братом, княжна предается беззаботному веселью в компании крестьян. Думает ли она о том, что многие из них не переживут эту зиму, что мы стоим на пороге страшной войны? Гондор погряз в нескончаемых кровопролитных сражениях с орками, гномы всё глубже и глубже уходят в горы, теснимые несметными полчищами гоблинов. Да что там гномы, мой народ уже не первое десятилетие безрезультатно пытается искоренить тварей, нескончаемым потоком идущих из Дол-Гулдура. Сколько ещё крови должно пролиться, чтобы люди наконец-то осознали нависающую над ними угрозу полного истребления?

— Нравится мне, когда ты голая по квартире ходишь… [Градусы — Голая. Прим. Автора] — в каком Умбарском порту она набралась подобной мерзости?

Терпение уходило, как песок сквозь пальцы, только Илуватар знает, каких усилий мне стоило не выхватить лук и не… С такими людьми, как Эовин, никакой войны не надо, сами себя искоренят, упившись элем вусмерть, смея при этом называть бессмысленный кутёж «весельем». В тот самый момент, когда самые добрые и беззаботные создания этого мира — хоббиты (при мысли о Фродо и Сэме, сердце горестно сжалось) — возможно, находятся на грани жизни и смерти, неся на своих маленьких плечах непомерную ношу. Такие крошечные создания, но сколько храбрости и отваги! Готовность отдать свою и без того недолгую жизнь во благо мира, не имея даже малейшей надежды на возвращение домой. Добровольно идти на верную гибель, отстаивая свою честь, свой дом, свою…

— Забери меня в свой плен, эту линию колен целовать последний рааз… Тооолькоо! Рюмка водки на столе, ветер плачет за окном…

Глупая девчонка, балрог её забери! Услышал бы подобный ужас отец — её голова давно бы уже валялась где-то у подножия этих самых гор. Нет, я не оправдываю его жестокость и не стремлюсь подражать привычкам владыки Лихолесья решать проблемы подобным кровопролитным образом. Просто в такие моменты я думаю, что он прав, и люди действительно в большинстве своём никчёмны и слабы духом.

А солнце тем временем неумолимо клонилось к закату, Эовин, не зная усталости, продолжала петь, и я всерьёз начинал подумывать о возможности использовать её в качестве оружия против орков: поставить перед строем и попросить спеть про «Обоже, какой мужчина», они тут же сбегут в ужасе на север и, заперевшись в Гундабаде, станут молить о пощаде. Хотя нет, слишком жестокая расправа, даже по их меркам.

Внезапно стало тихо. Всё так же завывал, отражаясь от скал, ветер, щебетали птицы, звенел доспех, топот людских ног и лошадиных копыт сливался в однообразный гул, гном снова что-то ворчал себе под нос. Кажется, что все звуки были на их прежних местах, только вот пение оборвалось на полуслове, и где-то в хвосте колонны раздался хлёсткий звук пощечины, крики и грохот переворачиваемой повозки. Я замер. Под жалобы на мою неугомонность от вечно ворчащего гнома развернул коня и направил его в конец вереницы людей, лишь кивнув Арагорну, что всё в порядке, помощь не требуется.

Как бы я не относился к Эовин, от её безрассудства могли пострадать невинные люди, а мысль о том, что в хвосте были, в основном, только женщины и дети, заставила меня поторопить скакуна. И вот спустя несколько минут мы с Гимли могли наблюдать удивительную картину.

— Что здесь произошло? — спросил я, критичным взглядом окидывая «поле боя»: сын конюха с распухшей и покрасневшей щекой переводил виноватый взгляд с меня на перевёрнутую повозку, всё содержимое которой картинно расположилось тут же на траве. Ни лошади, ни её хозяйки при этом не наблюдалось. Спорившие о чём-то роханцы мигом притихли, явно опасаясь чужаков, и оставили мой вопрос без ответа, и, хоть мне и так всё было предельно ясно, пришлось спешиваться и переспрашивать.

— Где княжна? — молчание. Может, не стоило брать с собой Гимли, вон как он весь народ распугал?

— А Эовин — убежала! — радостно заявила какая-то конопатая девчушка с копной золотых кудряшек, но тут же умолкла под строгим взглядом матери.

— Не бойся, — ободряюще улыбнулся я этому солнечному ребенку, подходя ближе — Почему она убежала?

— Мы пели песни, — о да, я слышал, — а потом пришёл дядя Бредлинг, и они поссорились.

— Ему не понравились песни? — резонно предположил я.

— Нет, что вы, — решила вмешаться мама девочки. — Вы бы слышали, как душевно поёт наша Эовин, аж сердце плачет. — Лучше и не скажешь.

— В таком случае, где она? Не орки же утащили её, в конце концов? — подал голос доселе молчаливо ожидавший в седле Гимли.

— Моя вина, — горестно уронил голову Бредлинг.

— Да не переживай, парень! С бабами всегда так, — подал голос маленький старичок, сидевший неподалёку на телеге.

— За языком своим следи, олух! О принцессе говоришь, не о прачке какой-нибудь, — осадила его женщина, стоящая рядом, видимо, жена.

Через минуту склон, на котором мы устроили вынужденную остановку, начал напоминать шумный базар. Роханцы разделились на два лагеря, одни поддерживали Эовин — «так ему, мол, и надо», другие, коих было меньше, но кричали они значительно громче, утверждали, что «хороший же парень, толковый, рукастый. Не по людски как-то». Сам «хороший рукастый парень», казалось, был готов провалиться под землю, лишь бы не слышать этот гомон. Дело могло дойти до драки, если бы не вмешались воины, замыкавшие колонну, призывая людей продолжать путь. Но к тому времени я уже узнал всё, что нужно, и, отправив гнома рассказать обо всём Арагорну, свернул с дороги в сторону неглубокого ущелья, сотый раз за сегодня проклиная день, когда повстречал эту сумасшедшую.

Великолепно помню, как пытался тогда доказать Митрандиру, что принцессой, как и её дядей, управляет злая воля Сарумана. Он тогда лишь усмехнулся в бороду, сказав, что зло, как и добро, иногда принимает причудливые формы: «Мир полон загадок и тайн, Леголас. И не все они нуждаются в отгадках. На Эовин нет следов зла, лично я вижу в ней только потерявшегося ребёнка». Гендальф, один из мудрейших во всём Средиземье, особенно теперь, когда он стал белым магом, у меня нет оснований сомневаться в его словах. Но, Моргот её забери, дети не ведут себя так!

Из того, что я успел сейчас услышать, было ясно одно: Эовин целый день не расставались с фляжкой, полной эля, пела песни на непонятном языке, потом устроила разборки своему другу Бредлингу, чуть не выбив ему все зубы. Далее, решив, что и этого мало, она натравила на него свою лошадь (на этот факт я вообще не знаю как реагировать), которая, естественно, сбежала, почувствовав запах свободы. А княжна с криками: «Прр, Зорька! К ноге!» — бросилась в безнадёжную погоню. И никому, ни единому человеку, не пришло в голову её остановить, потому что она уже месяц как не в себе, и перечить ей — себе дороже, видите ли. Мрак. Мрак полнейший, у нас в Лихолесье даже мысли о подобном поведении считаются непростительными, а тут — сколько угодно. Зато поёт «душевно».

Конечно, можно было бы поднять всех на уши, собрать поисковые отряды, и, забыв о цели нашего похода, прочёсывать горы до рассвета. А с первыми лучами солнца найти обезображенное тело княжны на дне какого-нибудь ущелья. Но времени не было даже на лишний привал — дать лошадям отдохнуть. Людей как можно скорее следовало укрыть от орков. Через час начнёт темнеть, в одиночку я найду Эовин быстрее…

— Не ходи за мной, — кинул я через плечо пытающемуся поспеть Бредлингу.

— Ты не понимаешь. Я должен увидеть её, извинится. Никогда не видел Эовин такой. Она всегда спокойная, степенная. А тут… — запыхавшись, отвечал он — похоже несчастный испытывал к княжне нечто большее, возможно он даже влюблён в неё. Но какое мне дело, сейчас сын конюха только мешал.

— Если хочешь помочь, вернись назад и проследи, что бы Теоден не узнал о случившемся. Возможно, вернёмся мы только к рассвету, — мысленно прикидывал я шансы протащить пьяную Эовин в лагерь, не привлекая при этом внимания короля. — Это единственное, что ты можешь сейчас сделать.

— Позаботься о ней, — крикнул мне вслед уже порядком отставший Бредлинг.

«Надеюсь, ему удастся оставить наше отсутствие незамеченным, иначе потом лишних вопросов не оберёшься», — думал я, пытаясь высмотреть хоть какие-то следы на голом камне.

Моя задача усложнилась после того, как я понял, что след Эовин ведёт в одну сторону, а следы её кобылы — совершенно в противоположную. Доверясь своему чутью (а может, просто мысленно пытаясь оттянуть неизбежный момент встречи с княжной), я выбрал лошадь. Пока искал по каменным лабиринтам, пока высвобождал копыто несчастного животного из какой-то расщелины, а потом ещё возвращался на исходную тропу — порядком стемнело. Кобыла нервничала, явно не пылая желанием в сумерках отправляться на поиски своей хозяйки, а я медлил.

Не имея при себе даже факела, я мог и сам ненароком заблудиться, может, стоит вернуться в лагерь и продолжить поиски с рассветом?.. В крайнем случае, лошадь я спас, хоть какое-то утешение горюющим родственникам. Не знаю, сколько времени я провёл бы в сомнениях, если бы растрёпанная Эовин с безумно горящими глазами сама не выбежала мне навстречу. От неё нестерпимо разило элем. К груди княжна горячо прижимала кожаную бортху, расставаться с которой явно не собиралась. Девушку покачивало, как осину на ветру, но на ногах она пока что стояла уверенно.

— Эльв? — на лице Эовин отразилось удивление (и, кажется, восторг?), — А что ты… ты тут делаешь, а? Тоже домой захотелось, да? А то я тут… Она убежала, как тогда, как Бет! — княжна неопределённо махнула рукой, сжимающей флягу, в сторону лошади. Та недовольно всхрапнула и начала пятиться, нервно перебирая копытами. — И этот каменный лабиринт, стемнело, всё так похоже… Как тогда, понимаешь? Я должна вернуться!

Она говорила что-то ещё, про какую-то Анну, кошек, про окно, про падение, вопросительно заглядывая при этом мне в глаза, будто ожидая поддержки. А я стоял, как гоблин на эльфийской свадьбе (не понимая ровным счётом ничего и мечтая оказаться где-нибудь подальше отсюда), пытаясь вникнуть в суть слов княжны, но понять ничего не мог. В её пламенной речи не было ни слова лжи, как я ни пытался её почувствовать, Эовин действительно верила в то, что говорит. Тогда я заподозрил колдовство, но и тут все инстинкты молчали. А чутьё буквально кричало о том, что с этой девушкой что-то не так, во мне даже на миг зародилась мысль: «Может слухи правдивы, и бедняжка действительно потеряла разум от горя?», но я тут же отмел её. Не стоит обманываться, да, хмель явно ударил девушке в голову, но её речь была разумной, непостижимой для моих ушей, но разумной.

— Как твоё имя? — вопрос был простой и бессмысленный, я даже не ожидал, что она расслышит его, слишком увлечённая своим рассказом. Но Эовин услышала, и чуть помедлив, с запинками, прошептала:

— Алиса. Моё имя Алиса, — это открытие поразило её, казалось, ещё сильнее, чем меня. И прислонившись спиной к ближайшему валуну Эовин (или, как она сама себя называла, Лиса) всхлипнула, пряча лицо в ладонях.

Только не это! Не стану я её успокаивать. На меня эти женские уловки не действуют, и слезами меня тоже не разжалобить. О Элберет, легче изрубить в труху орду орков, чем находится рядом с одной плачущей женщиной. Тем более, плачущей женщиной, утопившей свою тоску в эле. И что мне теперь делать?

— Вставай, я отведу тебя к дяде. Теоден очень переживает за тебя, — пытаясь добавить в голос немного тепла и дружелюбия, наконец сказал я, легко касаясь рукой её плеча.

— Он мне не дядяя, — затряслась в новом приступе рыданий девушка, — Я хочу домоой!

— Хорошо, — решив, что сейчас лучше не спорить, согласился я, — а где ты живёшь, Лиса?

— Светлый проезд, четыре. И я не Лиза, я Алиса-а, — на секунду отвлёкшись от рыданий, заявила она.

Лучше бы не спрашивал. Нет, так я скоро сам рассудком тронусь. Нужно менять тактику переговоров.

Покрепче перехватив плечи девушки, я начал трясти её, словно тряпичную куклу, надеясь хотя бы таким варварским способом привести её в чувство. Но стало только хуже. Алиса начала стремительно бледнеть, а затем по телу девушки будто бы прошла судорога, и весь выпитый ею сегодня эль оказался на моей тунике.

— Ой, — весело икнула она, отдышавшись, — прошу простить мой моветон. Пижамку, конечно, жалко, но с кем не бывает…

До сих пор мечтаю стереть из памяти те минуты. Я не горжусь своимипорывами, но в тот момент я действительно был готов убить. Даже не помню, как именно мои пальцы сомкнулись на белой тонкой шее. В живых Алиса осталась только благодаря моей глупости (кинжалом было бы быстрее) и своей следующей, произнесённой сдавленным хриплым голосом, фразе:

— Отпусти, бешеный придурок! Донесёт Фродо ваше дурацкое кольцо!

Комментарий к Импровизация 8. Черное и белое. POV Леголас

Хотелось бы сказать — «прояснилось», но кажется, я всё только больше запутываю.

Попытка увидеть мир глазами Леголаса. Удачная/неудачная — решать, как всегда, вам, дорогие читатели;)

P.S. Конечно же, роханцы (как и Леголас) не могли понимать текст и смысл русских песен. Знанием рохиррика (впрочем, как и Вестрона) автор не обладает. Так что прошу простить моё невольное хулиганство.

========== Импровизация 9. Побочное действие ==========

События последних дней наглядно показали, что я не только не учусь на своих ошибках, да еще и признавать их отказываюсь. А самым большим моим промахом было категорическое отрицание значимости реально происходящих событий и их последствий. Сейчас объясню: дело в том, что, когда ты попадаешь в другой мир, никто не выдаёт тебе спасательный жилет, кислородную маску, аптечку и инструкцию с картинками и подробным описанием тактики выживания на трёх языках. Серьёзно, даже брошюрки не предвидится. И ты идёшь наугад, словно слепой котёнок, которого по какой-то причине забыли утопить, идёшь и наступаешь на одни и те же грабли снова и снова…

В общем, если я была составителем той самой инструкции для «попаданцев», точно знаю, что вписала бы первым пунктом, на обложке, жирными красными буквами. Нет, не «не использовать слова и выражения из другого времени и реальности», не «не враждовать с местным населением», и даже не «не напиваться в хлам» (хоть последнее и очень актуально, в связи с последними событиями). Там было бы написано следующее: «Никогда, ни при каких обстоятельствах, пожалуйста, не используй законы и опыт своего мира в сказочной вселенной». Они не работают! Тут, мать их, эльфы, гномы, волшебники и злое-презлое кольцо! Забудь про логику и здравый смысл — магия, одним словом. И если тебе повезёт, ты приспособишься, мимикрируешь под аборигенов, сможешь жить по законам этого мира — появится шанс выжить, возможно, тут, как всегда в сказках, без гарантий. Всё строго в соответствии с исполняемыми ролями и степенью жестокости автора. Кто знает, как обстояли бы дела, если я усвоила бы эту прописную истину с самого начала.

В целом, на вопрос как «обстоят мои дела» сейчас можно было бы ответить лаконичным «хуже некуда»: я сидела на холодном полу, как мне показалось, каменного склепа, руки связаны за спиной, душевное состояние в стиле «Какой сейчас год? Динозавры уже вымерли, а я вместе с ними?», и вокруг всё так и кружится. Попытки с пятой получилось сфокусировать взгляд на сидящем напротив эльфе. Веки Леголаса были сомкнуты, поза расслабленна, руки не связаны. Значит, нас не похитили, а это он решил со мной в «Кавказскую пленницу» поиграть (вспомнить бы ещё, зачем) и теперь сидит сторожит. Осмотревшись, никого кроме нас двоих не обнаружила, каменный склеп на поверку оказался обычной неглубокой пещерой, даже, скорее всего, просто нишей в монолите скалы (ну, не разбираюсь я в горной терминологии). Рядом со входом (или выходом? Чёртовы пещеры!) мягко горел небольшой костерок из веток, но тепла от него было немного. Я зябко повела плечами, холод был поистине арктический. Ещё дико мучила жажда.

— Очнулась, — отразилось гулким эхом от каменных стен.

Может виной тому тень, почти скрывшая от меня лицо эльфа, может, отблески огня, пляшущие в кажущихся сейчас чёрными глазах, но вид его был, мягко говоря, мрачный.

Будь я в более вменяемом состоянии, возможно, смогла бы ответить ответить Леголасу чем-нибудь ядовито-ироничным или убивающе-саркастичным, но сил хватило лишь на то, что бы помотать головой из стороны в сторону, дабы выразить хоть какое-то несогласие со сложившейся ситуацией. Комната снова закружилась, меня начало кренить вбок, и я на мгновение упустила остоухого из виду. Зря, очень зря. Буквально в тот момент, когда я, наконец, смогла «стабилизировать горизонт», сверху меня окатил водопад из ледяной воды, почти в буквальном смысле выбивая почву из-под ног у моего самообладания.

Идиот, я пить хотела, а не купаться! К недовольным мотаниям головы пришлось добавить протестующее мычание, для пущей убедительности ещё и ногами задергать. Пусть видит, что так просто я не сдамся!

— Это должно привести тебя в чувство, — эльф бесцеремонно схватил меня за подбородок, оттягивая его вниз, а другой рукой пропихивая мне в рот какие-то сухие корешки (надеюсь, это были они) мерзко пахнущие прелой землей и рыбой. На зубах заскрежетал песок, язык обожгло горечью, но я упрямого продолжала жевать «угощение», прекрасно понимая, что если Леголас себе что-то надумал, то его и кирпичом по голове не переубедишь.

В кончиках пальцев приятно закололо, даря умопомрачительное чувство тепла и бодрости. Мерзкий вкус на языке сменился лёгкой кислинкой. В голове стало так ясно и светло, что даже обрушившиеся разом воспоминания вчерашнего дня не смогли омрачить достигнутого эффекта. Чудесные «энергетические корешки» (как я их мысленно окрестила), не только избавили меня от дикого похмелья и зарядили тело бодростью, но и разложили по полочкам все те мысли, что бились в моем мозгу последние несколько дней. Но свежеобретённое ощущение эйфории чуть притупилось, стоило только поймать на себе взгляд эльфа.

— Я могу объяснить, — подумав с минуту, сказала я. — И извиниться, — добавила, не дождавшись ответа.

Нехотя, будто бы делая одолжение, Леголас перерезал верёвку. А меня всё больше снедали сомнения: врать эльфу смысла нет (у него встроенный полиграф в мозжечке, не иначе), а рассказывать всю историю как она есть — всё равно, что регистрировать свою бабушку в Инстаграм (хаштег-безнадёга).

— Только не делай глупостей. Я всегда почувствую ложь, — озвучил в слух мои опасения остроухий. — У тебя есть часа два до рассвета, потом я решу твою судьбу.

«А вот с этого момента по подробнее, если можно. А если убедить его в моей невиновности не удастся? Ну, не задушит же он меня этой самой верёвкой! Хорошо, что он где-то эти «чудо-коренья» отрыл, хотя бы думать теперь легко. Так, значит, не врём, не обманываем, говорим только правду, или нет?» — пыталась я собраться с мыслями, всё никак не решаясь заговорить.

— Всё началось с того, что я ударилась головой…

***

— Ещё раз, — устало попросил Леголас, прижимаясь затылком к холодному камню стены. — Ты очнулась с памятью о жизни другого человека, какой-то девушки по имени Алиса, и с тех пор тебе являются видения грядущий событий, ты знаешь язык, который здесь, кроме тебя, никто понять не в силах.

— Не только язык, — воодушевлённо поддакивала я. — Песни, истории, помню лица людей, которых никогда не видела…

— Но как такое возможно? Я знаю, что ты не врёшь мне, но что-то не сходится. Давай начнём сначала.

По моим ощущениям, уже прошло намного больше двух часов, но рассвет всё никак не желал наступать, и я по двадцатому кругу пересказывала одну и ту же историю. Перемежая правду с тем, что могло бы быть правдой. Нет, рассказывать ему про другой мир, книги Профессора Толкиена и не менее известные их экранизации я не собиралась. Во-первых, сама не особо помнила, что там к чему, во-вторых, кто знает, как бы эльф отреагировал на подобное заявление, мне вот целый месяц понадобился, чтобы свыкнуться. И это при том, что моё поколение буквально выросло на фантастических повестях о перемещении во времени и пространстве. А в-третьих, теперь он считал меня не просто сумасшедшей княжной, а девушкой, избранной высшими силами для исполнения великой миссии.

— Возможно, Валар даровали тебе способность предвидения, но ты, — запнулся на полуфразе эльф, — просто не умеешь им пока пользоваться, — наконец сформулировал он. Вот тот эффект которого я добивалась — сам додумал недостающие звенья повествования, опираясь на знания мира и личный опыт. Выяснить бы ещё, кто эти Валар.

— Именно! Теперь ты знаешь, почему я не могла рассказать — никто бы не понял. Я сама не понимаю иногда, что происходит.

— По правде говоря, и я не могу до конца поверить в подобное чудо. Но не мне судить о замыслах Айнур. Так или иначе, твои видения должны оставаться тайной, пока я не посоветуюсь с Митрандиром. Особенно то, что ты говорила про Фродо и Кольцо. Это сейчас самое важное. Ты понимаешь?

— Я обещаю, что этого больше не повторится, если хоббит, как ты говоришь, наша последняя надежда, то я буду осторожнее со словами впредь. И с выпивкой… Прости за… Ну, ты знаешь. Это было мерзко и отвратительно. Когда ты, кстати, успел переодеться?

— Я много чего успел, пока ты спала, — усмехнулся остроухий. — Связать тебя, отвести твою кобылу в лагерь, чтобы Теоден ничего не заподозрил, переодеться (извинения приняты), собрать ветки для костра и вернуться обратно.

— А как он мог ничего не заподозрить? — как вообще можно было не заметить тот дебош, что я устроила?!

— У него и других забот хватает, — нахмурил лоб эльф. — К тому же, сын конюха придумал, как отвлечь его. Потом спасибо скажешь защитнику своему. И не надо так стыдливо прятать глаза, он полностью уверен, что твои проступки — его вина. Не знаю, чем ты его так покорила, — вздохнул Леголас, поднимаясь на ноги. — Нам пора, светает.

Затоптав костёр и покинув ставшую мне почти родной пещеру, мы направились к выходу из ущелья, и далее вверх, по следам прошедшей вчера колонны рохиррим.

Помните, я говорила, что Гимли отличный рассказчик? Так вот, эльф даст ему сто очков вперёд по части болтовни. И что же он раньше молчаливым таким был? Пока мы шли к месту ночёвки, я успела узнать и про неведомое мне Зеленолесье, которое ныне именовалось Лихолесьем из-за каких-то потомков Унгалианты (я так и не поняла каких), и весёлые истории из детства эльфа (очень богатого на события, благодаря его отцу, надо признать). Ещё Леголас рассказал мне кучу интересных подробностей про поход братства, про разорённую Морию и прекрасный Лориен. В общем, когда вершины гор окрасились золотым рассветным сиянием, а впереди показались первые дозорные костры, я пожалела, что мы так быстро пришли. В лагере, естественно, так по душам поговорить не удастся, опять пойдут слухи, у дяди больное сердце, гном будет ревновать. До этой неведомой Хельмовой Пади всего день пути, хотя бы его я должна провести без приключений на свою…

— Эовин, — вдруг Леголас замолчал на полуслове и остановился как вкопанный. — Эовин, прости, что накормил тебя жабьим корнем. Я не желал тебе зла. Просто поспешил с выводами, прости.

С чего он так убивается из-за корешков?

— Не стоит, мы же уже выяснили, что никто никому зла не хотел. Произошло недопонимание, с кем не бывает. А корень этот, как бы не назывался, очень помог мне прийти в себя. Такая лёгкость в голове, и вообще…

— Подкрепление сил — это одно из его свойств, но не единственное.

Под рёбрами потянуло тупой болью. Он отравил меня?

— Что ты со мной сделал? — хриплым от волнения голосом спросила я, чувствуя, как бешено колотится сердце, а земля норовит уйти из-под ног.

— Успокойся, ничего, что бы угрожало жизни: у тебя уже ладони зеленеть начали, скоро проявятся бородавки…

— Ты меня в жабу превратил?! — начала я в приступе паники тереть ладони о платье, надеясь, что действительно начавшая проступать зелень сотрётся, и что это всего лишь злая эльфийская шутка.

— Нет. Просто бородавки. Сойдут дня через два-три. Крайний срок — неделя. Нет. Нет, постой. Да, не кричи ты!

Поздно, я уже обнаружила на запястье жирную бородавку, размером со спелую вишню, и вопила так… Кажется, будить своих подданных истошным криком беременной касатки входит в привычку.

Ну, эльф. Фармацевт ушастый, Айболит недобитый. Вот и как после этого верить людям? Эльфам! Грр, лучше бы придушил меня. Как я теперь с этими уродливыми пупырками жить буду? У меня и так репутация не из лучших.

— Я всё исправлю! — зажимая мне рот ладонью, виновато пообещал Леголас. — Сегодня же. Есть один отвар. Обещаю, к вечеру от них и следа не останется.

— Уж будь любезен, — прорычала я, отрывая его ладонь от своего рта, и метая глазами молнии направо и налево. При этом мы стояли так близко (непозволительно близко), что очередного «оох» проснувшихся от моих воплей рохиррим избежать не удалось. На этот раз я даже оправдываться перед народом не стала, возмущённо фыркнула и, развернувшись на пятках, отправилась в дядин шатёр. Во-первых — соскучилась, во-вторых — точно помню, что у него где-то валялись запасные перчатки. Не ходить же мне целый день с «жабьими» руками.

Мысли вроде тех, что я ещё легко отделалась, мне не влетело за пьянку, не было похмелья, да и если бы Леголас был чуть более дотошным, вся моя легенда полетела бы к чертям, даже не приходили ко мне в голову. Сейчас меня волновало только состояние моей кожи и, может, немного — предстоящий завтрак. Всё-таки женщина остаётся женщиной в любом времени, при любых обстоятельствах.

Часы до полудня промчались незаметно. Сперва поболтала о всяких пустяках с Теоденом (незаметно прихватив из какой-то сумки симпатичные замшевые перчатки), затем получила свою законную плошку горячей и на удивление вкусной каши. Пока переоделась в чистое, пока проводила бессмысленную разъяснительную беседу со Стервеллой (уже в пути) — солнце поднялось ровно над нашими головами и немилосердно палило.

— Вот, — преградил мне дорогу Леголас, держа в руках маленький дымящийся котелок, из которого исходил приятный запах грибного супа. При этом эльф был похож на прилежную жёнушку-хозяюшку, дождавшуюся наконец-то нерадивого муженька с работы. Ему только скалки и замызганного фартука не хватало:

«Вот тебе, мол, дорогой, ужин. Ты где так долго шлялся, паскуда?» — мне даже обижаться на него расхотелось. Старался же, варил. А ещё, видимо, ему пришлось объяснять компании, что же всё-таки «не так с принцессой», так как ни Арагорн, ни Гимли расспросами мне не докучали. Да и Бредлинга на горизонте видно не было. Почему-то я даже не сомневалась, что это тоже заслуга эльфа. А ещё он сразу же извинился. Право, пора перестать быть капризной ледышкой и забыть старые обиды.

— А ты уверен? — решила всё же проявить бдительность я, обнаружив внутри вместо грибного супа розовый густой кисель с синими прожилками. — Оно должно ТАК, ну в смысле, выглядеть?

— Да. Нужно как можно скорее выпить…

Не дослушав до конца предписания эльфа, я отобрала у него посуду, и, рискуя обжечься, одним махом опрокинула в себя содержимое. На вкус как брокколи, но терпимо. Он же сказал — «Как можно скорее», да и мне какая радость ходить с бородавками.

— Один глоток, — еле шевеля губами, прошептал Леголас, с недоверием и ужасом уставившись на пустой котелок в моих руках.

— Да ты издеваешься! — взвилась я, чуть ли не плача. — И что теперь? У меня отвалится нос? Вырастут волосы на пятках или я вообще умру секунд через тридцать? Зачем мне литр этой бурды приволок, если нужен был всего лишь глоток?

— Умрёшь? — эхом повторил стоящий за моей спиной Бредлинг.

Как он вообще тут? А, впрочем неважно. Я вопросительно посмотрела на Леголаса: «Неужели, и правда конец?».

— Нет, никто не умрёт! — заметно нервничавший эльф вырвал у меня из рук котелок и стянул с руки скрывающую бородавки перчатку.

Пусто. В смысле, нормальная рука, без наростов и признаков зелени. Я, всё еще недоверчиво хмурясь, сняла и вторую перчатку. Красивая здоровая рука.

— Вот видишь! — изобразил гордую ухмылочку остроухий. — Просто они сошли в разы быстрее положенного. А ты панику подняла. — И, переведя взгляд мне за спину, добавил — Кажется, Гимли меня зовёт.

Ага, зовут его. Но тут он как-никак прав, с Бредлингом нам надо было давно и серьёзно поговорить. Желательно наедине.

Леголас исчез, будто бы его здесь и не было. Я уверенно передала поводья Стервеллы (сын конюха — единственный человек которого она хоть как-то слушалась) парню, и мы молча пошли, держась он справа, я слева от лошади. Никто не решался нарушить повисшей тишины. Наконец, я не выдержала:

— Леголас сказал, что ты очень помог вчера, когда я… Ну, ты понял.

— Угу, — согласно кивнул парень.

— Спасибо, — от всего сердца улыбнулась я — «ноль реакции». — И извини за щёку.

— Не стоит, — и опять, даже не взглянул на меня.

— А ещё те слухи, про меня и Арагорна. Это ведь не ты их виновник, правда?

— Нет. Но я знаю, кто. Они больше не станут, — и опять молчание минут на десять.

— Бредлинг! — решила я сделать последнюю попытку растормошить его. — А девушка у тебя есть?

Вопрос явно выбил из колеи нас обоих, парень аж покраснел весь как свеколка, а я прикусила губу, боясь ляпнуть еще что-нибудь «к месту». Знаю, спрашивать подобное верх бестактности, но в самом деле, он который день бегает за мной как утёнок за мамой-уткой, а где-то метрах в пятидесяти, возможно, идёт его суженная и кипит от ревности. Я была бы просто в ярости, если бы мой парень…

— Нет, я один, — буркнул себе под нос Бредлинг, перестав наконец сверлить взглядом свои ботинки и посмотрел мне в глаза.

— Всё в порядке? — спросила я, замечая, что блондин слегка завис.

— Обещаешь не кричать? — пришлось кивнуть. — У тебя розовые волосы.

Теперь зависла я. Всем сердцем, надеясь, что просто не правильно расслышала, поднесла кончик пряди к глазам.

— Мама! — простонала я . Дыхание перехватило, а руки так и зачесались оторвать одному знакомому остроухому всё, что плохо приделано. — «Вот что бывает, когда доверяешь свою жизнь народной медицине и всяким дилетантам без приличного диплома!»

— Варги! Все всадники — в начало колонны! Обнажить мечи! — впереди послышались крики и лязг холодного металла.

Судя по тому, как все занервничали, «варги» не означало ничего хорошего. А так как умирать с розовой головой я не собиралась, мы ещё поборемся.

========== Импровизация 10. Время перемен ==========

Казалось, небо обрушилось, марсиане напали на Землю, в Москве прошёл масштабный гей-парад, и всем грозила неминуемая гибель от бубонной чумы или удара атомной бомбы в течении следующих нескольких минут, настолько рохиррим были напуганы. Образовалась чудовищная давка, люди кричали, метались из стороны в сторону, сбивая друг друга с ног. Кто-то пытался повернуть обратно, надеясь скрыться за спинами воинов, кто-то просто в оцепенении крепче прижимал ревущих детей. Толпа безоружных людей, охваченных паникой и неразберихой, — разрушительная сила, более всего опасная для себя самой.

Секунда, и мне на голову будто мешок надели. Притупились крики до смерти перепуганных крестьян, затихло нервное конское ржание и высокий звон обнажаемых мечей. Звуки исчезли, но тянущее где-то внутри чувство абсолютной беспомощности только усилилось. Я стояла посреди всеобщего безумия как фонарный столб, в полном ступоре, не имея возможности ни пошевелиться, ни издать хоть какое-то подобие звука из перехваченной спазмом глотки. Страх, заразный и липкий, передавшийся, как будто по воздуху, завладел мной полностью, внушая только одну мысль — «Бежать!», но я и пальцем пошевелить была не в силах. Только смотреть, скользя глазами по перекошенным от ужаса лицам, и слушать, как внутренний счётчик медленно отмеряет секунды до трагичного финала: «тик-так, тик-так…».

— Эовин! Приди же в себя! Скорее! — спешившийся Бредлинг тряс меня за плечо. Когда он успел разыскать своего коня? А, впрочем, не имеет значения. Всё равно умирать. — Эовин! Сейчас нет времени на твои игры. Ты должна уйти вместе со всеми!

Уйти? О чём он говорит?

Совершив титаническое усилие и пару раз моргнув, я с шумом выдохнула, только сейчас понимая, что, кажется, забыла дышать. На голове покоился плотный узорчатый платок, скрывавший мои «барби»-волосы, и частично затруднявший слух. Плечи мягко сдавливали крепкие горячие руки, окончательно вытягивая из оцепенения. Низкий голос Бредлинга вкрадчиво, но настойчиво пытался достучаться до моего сознания.

— …через низину. Смотри, чтобы те горы были по правую руку. Строго прямо. Дальше увидишь крепость в скале — Хельмова Падь, ни с чем не спутаешь. Эовин, ты понимаешь, о чём я говорю?

— Я… — удалось выдавить из горла слабый писк. — Мне страшно. — призналась, совершенно серьёзно глядя в глаза ошеломлённо притихшего Бредлинга.

Видимо, он ожидал чего угодно, только не этих слов. Не от сильной и отважной Эовин. Жалость, разочарование? Я пыталась прочесть по его лицу хоть что-то, но воин и бровью не повёл.

— Эовин, ты справишься. Люди доверяют тебе, — сказал он, отпуская меня, с места взбираясь в седло и натягивая поводья. — Мне тоже страшно, но я не задумываясь отдам жизнь за любого из них, — окинул он взглядом перепуганных рохиррим. — И за тебя.

Последнее уже понизив голос, не дожидаясь ответа. И с места в галоп, направляясь в начало колонны.

«Идиот! Камикадзе без пропеллера! Вот, проткнут острой железякой, потом пусть не жалуется, умереть он готов… Герой недобитый!» — возмущение придало мне сил, уровень адреналина подскочил, заставляя сердце пуститься в бешеный пляс. У меня по прежнему не было оружия и даже мало-мальски приличных навыков рукопашного боя, зато в наличии имелись: розовые волосы, лошадь со скверным характером, внушительный титул и стойкое желание жить. Уже что-то. Не думаю, что «варги» могут быть ужаснее моей преподавательницы по праву Капитолины Макаровны. После пяти пересдач по её предмету мне уже никакие чудовища не страшны.

— Пойдём-ка поищем Теодена, — поправив платок, потянула я на удивление спокойную Стервеллу вперёд.

Дядя, нервный и взвинченный, даже рта мне раскрыть не дал, послав «укрыть людей в Хельмовой Пади». Я же довольно смутно представляла, каким образом смогу повести за собой всю эту обезумевшую от ужаса толпу. В смысле, говорить я им могу что угодно, но вот послушают ли меня? На ум пришли слова Бредлинга — «Ты справишься». Эх, если бы всё было так просто.

Глядя в спины оставившим нас позади всадникам и мысленно умоляя небо, чтобы ситуация с Теодредом не повторилась, я интеллигентно (вполголоса) попросила всех свернуть в низину. Ноль внимания. Пришлось повернуться лицом к «проблеме», повысить голос, изображая командный тон пингвина из Мадагаскара:

— Минуточку внимания! Прошу всех сохранять спокойствие, особенно вас, уважаемая. Женщина! Да, вы, хватит выть, никто не умрёт! Мы укроемся в Хельмовой Пади, — я махнула рукой в нужном направлении. — Уходим через низину! Колонной по трое — гуськом. Держимся вместе, помогаем тем, кому сложно идти. Чем быстрее мы доберёмся до убежища, тем лучше, — последняя фраза потонула в дружном топоте десятка ног, рохиррим, дисциплинировано похватав детей и весь свой нехитрый скарб, затрусили вниз по склону.

Они послушали меня. Меня! Без лишних вопросов, не выказывая недовольства, люди шли вперёд. Невероятная, безоговорочная преданность. Неужели народ действительно без оглядки уверен в своём короле (и, соответственно, во мне, в отсутствии оного)? Ведь они безропотно оставили свои дома, быт, хозяйство, потому что Теоден приказал. И за всё время пути я ни разу не слышала ни словечка в осуждение политики или тактики правления. Рохиррим чуть ли не воспевали его, храня святую уверенность в том, что король защитит их, или же они погибнут вместе с ним.

Здесь высоко ценили верность и жестоко наказывали за предательство. Друзья действительно прикроют твою спину, а не отмахнутся, сославшись на «срочные и важные дела», враги — при любой возможности разорвут глотку, а не базарно нахамят, помянув по матери. Понятия доблести, чести и благородства ещё не успели утратить свой истинный смысл. Да, подонков тут хватало (вспомнить того же Гриму), но по законам жанра они всегда терпели поражение, а не грели своё депутатское пузо где-нибудь на Канарах. Можете считать меня законченной идеалисткой со сдвигом на справедливости, но в плане морали наш мир здорово проигрывает. Возможно, развивай я далее тему преимуществ жизни в эпоху героев, я бы пришла к выводу, что выпавшая мне участь не так уж печальна. И многие мои соотечественники не раздумывая отдали бы многое, лишь бы хоть одним глазком заглянуть в этот заповедный край сказочных персонажей. Но мы, кажется, пришли.

— Добрались! Наконец-то! — крикнул кто-то из женщин, когда впереди показалась каменная крепость, будто бы вырубленная в монолите скалы.

Вся дорога заняла не более часа и прошла без приключений (если не считать революции, что творилась у меня в голове). Даже Стервелла, проникнувшись ответственностью момента, без истерик позволила усадить на себя двоих ребятишек, лишь изредка кидая в мою сторону многообещающие взгляды, в которых явно читалось: «я тебе это припомню». Надо не забыть наградить её чем-нибудь вкусным, сегодня заслужила.

— Это вы провели нас, спасибо, — благодарно взяла меня за руку добродушного вида старушка.

Остальные тоже потянулись ко мне. Кто-то благодарил, иные просто улыбались. Одна не в меру пылкая женщина, даже расцеловала меня в обе щёки. А я шла и чувствовала себя так глупо-счастливо от того, что, возможно, впервые по-настоящему сделала что-то для других, а не для себя. Такое странное чувство: вроде и заслужила, и похвалили, а всё равно неудобно как-то. Но на душе так легко-легко…

Сама Хельмова Падь меня не впечатлила. Издали показавшаяся мне монументальной и величественной крепость вблизи состояла в основном из серых каменных узких улочек, переполненных людьми разной степени оборванности, да мрачных внутренних чертогов, заваленных пыльным старым хламом. Похоже, генеральную уборку тут последний раз проводили в прошлой эпохе (как принято здесь говорить), я уж молчу про элементарную инвентаризацию. Сделав несколько кругов по периметру и досконально изучив интерьер нового временного жилища, не обнаружила никаких украшений и архитектурных изысков: пара статуй, с десяток колонн, грязное сточное озерцо во внутреннем дворе — вот и все достопримечательности. Я, конечно, ещё та привереда, но хотя бы пару простеньких фонтанов можно было бы организовать, раз на лепнину и расписные потолки нет желания тратиться. Нужно будет потом обсудить с Теоденом этот вопрос.

— Дорогу королю! — донеслось со стороны подъездного моста. Заскрежетали тяжёлые ворота, впуская в крепость колонну рохиррим.

«Помянёшь дядю добрым словом, и он тут как тут», — поспешила я во внутренний двор.

Рёбра с внутренней стороны царапнуло лёгкой тревогой. Стараясь не впадать в преждевременную панику, я снова и снова пересчитывала воинов. Так и есть, вернулось меньше половины. Лица мрачные, перепачканные в пыли и чёрной крови (почему-то я не сомневалась, что это была именно она). Ранения разной степени тяжести — почти у каждого. Да, потрепали их знатно.

— Это все, кто вернулся? — одарила я Теодена осуждающим взглядом. Хотя, по сути он не виноват ни в чём. Сам в живых остался, и на том спасибо.

— Главное, что теперь наши люди спасены! — вернул мне недовольный взгляд дядя.

С ужасом я заметила плетущегося в хвосте бледного, болезненно морщащегося Бредлинга. Бровь рассечена, кровь заливает лицо, левая рука повисла безвольной плетью — вывихнул, значит, идиот. Мало того что выглядел он — краше в гроб кладут, так ещё и при каждом шаге лошади норовил выпасть из седла. Догеройствовался.

— Госпожа, — привлёк мое внимание так и не отучившийся от дворцовых обращений Гимли. — Арагорн…

— Арагорн, что? — поторопила я скорбно примолкшего гнома. Видимо, он боялся произнести очевидное вслух, окончательно этим признавая, что его друг, самый сильный, самый храбрый, человек, которому суждено было стать великим правителем…

— Пал, — подтвердил он одним словом все мои худшие опасения.

К горлу подступила лёгкая тошнота, одной рукой пришлось опереться о ближайшую стену и восстановить внезапно сбившееся дыхание. Перед глазами мелькали гримасы перепуганных людей, окровавленные доспехи воинов, бледное лицо Бредлинга. Я переживала снова и снова все события этого дня, удивляясь откуда берутся силы просто не умереть на этом самом месте.

Краем глаза, словно на автопилоте, я отмечала, что Бредлингу помогает спешиться его отец (значит, пока за него можно не переживать, Хенгель кого угодно на ноги поставит), Гимли, грустно качнув головой, отправился внутрь крепости. Спустя минуту следом за ним прошествовал Леголас. Эльф держался молодцом, как всегда: лёгкий шаг, на одежде ни пятнышка, на коже ни следа пыли (будто бы и не было того кровавого сражения буквально несколько часов назад). Только плечи чуть поникли. И в глазах — даже не грусть, нет, грусть — это лишь временное состояние, закономерно сменяемое радостью. Бессмертие же накладывает другой отпечаток. Тоска (и как я раньше не замечала?) — удел тех, кто вечность обречён наблюдать, как всё живое вокруг рождается и умирает. Каково ему было, этому наглому лихому лучнику, находится сейчас здесь, вдали от своего народа, среди обречённых?

Раньше я могла себе позволить не замечать многое, но сейчас пазл сложился, заново открывая мне глаза на происходящее вокруг: молчаливые чувства Бредлинга, то, как сильно скучает по родным горам Гимли, тревожные сомнения Арагорна (мозг отказывался принимать факт его гибели), ещё не переросшая в вынужденную покорность судьбе тревога Теодена, серая меланхолия эльфа, наконец… Он ведь, как и я, чужой тут, может, поэтому мы смогли в итоге договориться и понять друг друга? А может, потому что во мне живёт та же тоска? Сколько бы людей не потерял за всю свою долгую жизнь Леголас, что может сравниться с потерей целого мира?

— Леголас! — пыталась я догнать удаляющийся по каменной галерее высокий силуэт.

— Не сейчас, — коротко бросил через плечо остроухий, даже не сбавив шаг.

Он что, правда решил отделаться от меня «несейчасом»? А я должна, смиренно пожав плечиками и потупив взгляд, удалиться лить слёзы в тёмный чулан? Ну уж нет!

— Да подожди же, — запыхавшись, попросила, когда всё же смогла нагнать его на одном из бесчисленных поворотов.

— Ты знала? — без лишних предисловий вперил в меня задумчивый взгляд эльф.

— Конечно, не знала, я бы рассказала, сразу же. Хоть я совсем мало проводила времени с Арагорном, но…

— Нет! — оборвал он меня на полу фразе. — Пообещай, если увидишь мою смерть, промолчишь и ничего не станешь предпринимать.

— Совсем спятил!? Может, мне тебя самой легче убить в таком случае? Ночами кошмары мучать не будут.

— Поклянись, что не станешь, — гнул свою линию Леголас.

— Обойдёшься. И тебе расскажу, и гному твоему. А потом ещё и на главных воротах объявление повешу!

— Да причём здесь гном? — возмущённо воскликнул он. — Речь идёт о моей жизни. Я не хочу ничего знать, Эовин. Ты снова ведёшь себя как неразумное дитя.

— Ты хотел сказать — о смерти, потому жизнь свою ты, видимо, не ценишь, — во мне медленно начала закипать злость.

Арагорн погиб, Бредлинг совсем помешался на идее умереть за всех и вся, теперь ещё и Леголас досрочно в мученики записывается… Дурдом для больных с суицидальными наклонностями какой-то, честное слово.

— Тебя это не касается, — жёстко возразил он, бесцеремонно стягивая с моей головы платок. Оригинально, однако, эльфы уходят от неприятных разговоров. Я собралась было высказать ему всё, что думаю о подобных методах, но замерший явно в ступоре эльф заставил меня вспомнить о недавно приобретённом оригинальном имидже.

— Да, розовые волосы, — тряхнула я головой для пущей убедительности. — Сам же меня непонятными отварами травил.

— Не совсем… — неуверенно протянул он и, схватив меня за руку, поволок дальше по коридору, распахивая по пути все смежные двери. Зеркало нашлось примерно за шестой по счёту. — Смотри.

— Ятъ, — только и смогла выдавить я, глядя на растрёпанное и чумазое нечто с синими волосами ниже плеч!

Каким образом произошла метаморфоза из коротко стриженной «Барби» в длинноволосую «Мальвину», не мог объяснить внятно даже Леголас. Только недоверчиво обходил меня то с одной стороны, то с другой, будто проверяя, не решила ли я таким образом просто подшутить над всеми.

— У местных жителей должны быть семена белой костяники. Если их растереть их с корнем черношлемника и приготовить отвар, то можно попробовать смыть цвет. Хотя я не до конца уверен что это поможет.

— Ты думаешь, мне сейчас есть дело до этого? — возмутилась я, отводя взгляд от зеркала.

Пять минут назад мы обсуждали его жизнь, и вот так запросто он теперь решил поиграть в парикмахера.

— Ещё сегодня утром это было для тебя самым важным, что изменилось? Только не пытайся убедить меня в том, что забота о других стала вдруг важнее твоих собственных интересов, — скептически хмыкнул эльф.

— Тебя это не касается, — повторяя его же слова, ответила я. — Плевать на волосы. Отсохнут и отвалятся — меньше возни по утрам. — Сочтя разговор исчерпанным и повязав обратно платок, я бодро зашагала по запутанным коридорам древней крепости.

Мне действительно было всё равно, что будет с моей причёской. Меня не волновала ни перепачканная одежда, ни дорожная пыль, покрывавшая меня с ног до головы ровным слоем. Единственным, что выводило из равновесия, были едкие слова Леголаса по поводу моего здорового эгоизма. Он был прав и неправ одновременно. Да, может, я и эгоцентричная сволочь, не способная на внимательность и сострадание к ближнему, но это не помешает мне спасти их, сделав всё по-своему.

Комментарий к Импровизация 10. Время перемен

С каждой главой Автор всё больше уходит в философию и беспросветный ангст. Что тут можно сказать в оправдание — осень.

В любом случае надеюсь, новая часть вам понравилась;)

P.S. Юбилейная десятая глава, а значит, осталось совсем чуть-чуть до победного зелёного — «завершён».

========== Импровизация 11. На пороге войны ==========

Традиционно, основываясь на фазах суточной активности, люди делятся на два типа: совы и жаворонки. Я же всегда относила себя скорее к пингвинам, чей коэффициент полезного действия минимален даже в бодрствующем состоянии. Но вчера, после напряженных споров и препирательств с эльфом, задевшим моё царственное самолюбие, мне удалось развить какую-то небывалую по масштабу и продуктивности деятельность. Вплоть до глубоких сумерек я что-то таскала, кого-то двигала, чертила угольком на стене загадочные витиеватые планы, ругаясь, как заправский прораб, со всеми несогласными, недовольными и просто не вовремя подвернувшимися. Теоден не вмешивался, предпочитая со стороны наблюдать за реформаторским припадком племянницы. Даже не знаю, чего в его взгляде было больше: гордости за нашедшую себе достойное применение принцессу, или же ужаса за крепость, грозившую в любой момент рухнуть под напором моих серьёзных намерений «всё тут модернизировать нафиг, и не волнует»!

Хельмова Падь выстояла, обзаведясь при этом полноценным медпунктом с горами перевязочного материала и ровными рядами кушеток, между которыми сновали туда-сюда опрятные женщины в чистых светлых фартуках. Медицинский персонал отбирала самолично, полагаясь в основном на советы нашего бессменного распорядителя Гамлинга (которого дядя любезно одолжил — поиграться, на один вечер). Нужные атрибуты и ткань нашлись тут же, в каких-то заброшенных залах.

Войдя во вкус и решив, что одного доброго дела явно недостаточно, я отправилась проводить разгромную ревизию кухни, кладовок, и нижних пещер (предназначенных для укрытия во время осады).

— Роспотребнадзор, Санинспекция, Мать Святая Инквизиция — в моём лице, объявляют плановую проверку. Кто не спрятался, я не виновата. Выходим по одному, предъявляем мед.книжки. — грозно свела брови я, повязав платок на пиратский манер. — Мясо просрочено? Ах, это вообще не мясо! Почему в кастрюле дыра размером с саму кастрюлю? Серьёзно, что за гнилые отмазки? И морковь, вон, гнилая. Правильно, плачь, я ещё ящики не проверяла. А тут у нас что? Таракан! Ну и что, что мертвый, хочешь присоединится? Достаточно, с вещами на выход. Таракана можешь забрать в качестве компенсации. Отцепись, Джйеми Оливер местного разлива! В ноги падать будешь Теодену, когда, королю доложат, из чего был состряпан его обед. Проводите кто-нибудь этого убогого! Ой, всё. Дамочка, вас тоже попрошу. Хватит дурака валять, даже слепому понятно, что обморок — притворный. Уберите. Переставьте. Не трогайте. О, пудинг!

И далее в том же духе. Конечно, в одиночку я бы точно облажалась, но под чутким руководством опытного в таких вопросах Гамлинга успешно сменила главного повара, систематизировала припасы и обеспечила чуть ли не каждого в крепости тёплыми вещами. Не буду врать, что операция «К нам едет не очень адекватный ревизор» прошла без сучка без задоринки, но это такие мелочи по сравнению с теми полезностями, что мы творили направо и налево, что даже упоминания не заслуживают. Подумаешь, две подожжённые комнаты, пара выбитых зубов, коридор первого этажа, превратившийся в экстремальный каток (я особо не заботилась, чем «увольнять» повара. Кто же знал, что в бутылке окажется масло), а так же отдавленные-прищемленные-ушибленные руки, ноги, носы — без счёта.

Я уж было намеревалась навести порядок в оружейной, но вмешался Теоден, грудью встав на защиту бесценных железок. Дядя отправил всех спать, ссылаясь на поздний час и длинный утомительный переход.

— Сон для слабаков, — подавила я зевок, опуская только что вымытую голову на жёсткую подушку. — Сейчас отдохну минуточку, и пойдём пожарную безопасность инспектировать, а то ни огнетушителей, ни планов эвакуации. Раздайте детям фломастеры — пусть стрелочками нарисуют… — уже в полудрёме бормотала я (неизвестно кому, так как покои мне выделили отдельные).

Не знаю, как остальным обитателям крепости, но мне в ту ночь снилась какая-то откровенная похабщина: вроде бы мы с эльфом ссоримся, как вчера в том самом коридоре. Он сдёргивает с моей головы платок… С себя камзол (причём во сне сии провокационные действия ничуть не смущали, а скорее даже наоборот, ой). Далее, меня ожидала череда смазанных поцелуев и неуместных объятий. При всём при этом эльф ещё и успевал мне эротично нашептывать на ухо «старинный фамильный рецепт борща», а я, задыхаясь от волнения и страсти, называла его Бредлингом, клялась научиться готовить и родить ему тройняшек. В общем — кошмар, целуется остроухий плохо, рецепт я потом так и не вспомнила. Сплошное разочарование. Так что не сложно представить мои эмоции, когда, открыв утром глаза, я снова увидела эту наглую эльфийскую морду.

— Неет! — простонала я прячась с головой под одеяло. — Это просто дурной сон, уходи.

— И тебе доброго утра, — ничуть не смутившись, звонко пропел Леголас. — Вылезай, я принёс отвар. И, к слову насчёт кошмаров, что тебе снилось? Ты так забавно ногой дёргала.

«Убью», — мысленно решила я, откидывая одеяло и являя миру красное заспанное лицо. Бодрый и жизнерадостный эльф тем временем сидел скрестив ноги на другом конце кровати, даже не подозревая о моих кровожадных намерениях.

— Лучше бы завтрак принес, — обиженно насупилась я, косясь на огромный медный таз, занимавший собой всю поверхность стола, стоящего напротив единственного окна в комнате. — И, к слову, у вас, остроухих принято так запросто вламываться в покои спящих принцесс? Теперь ты как честный эльф просто обязан на мне жениться.

— Жениться? — задумчиво протянул Леголас, подпирая рукой щеку. — На княжне с дурной репутацией и неопределённым цветом волос? Отец проклянёт нас обоих до скончания времён. И к слову. У тебя не покои, а проходной двор. Стражи в коридоре нет, дверь — настежь. Кроме рохиррим, конечно, в крепости — никого, да и боятся они тебя как змея огнедышащего. Но подобная беспечность в будущем может стоить…

— Ладно, ничья, — подняла я руки в примиряющем жесте. — Отсутствие завтрака я переживу, только не заставляй меня пить эту гадость, — попросила, увидев, как через край таза потекла какая-то серая пенистая жижа.

— Сразу бы так, — довольно хмыкнул Леголас, уже вовсю роясь в моих сундуках с платьями. — Да, пожалуй, вот это, — протянул он мне тёмно-синее. — Одевайся, и приступим. Пить отвар не придётся, я просто нанесу его на волосы.

Пока я воевала с рукавами и крючками, эльф терпеливо ждал, демонстративно отвернувшись к окну. Для тех счастливчиков, кто не в курсе, объясню: средневековая одежда — настоящее орудие пыток. Уму непостижимо, сколько нервов я трачу каждый день на какие-то тряпки, страстно мечтая о простых чёрных джинсах.

С победной улыбкой завязывая последние тесёмки, я уже было собиралась окликнуть остроухого, но неожиданно зависла, неверящим взглядом изучая прикроватный столик. А точнее, букет, который умудрилась не заметить ранее.

С десяток крупных ромашек, васильки, колокольчики, смешанные с травами, названий которых я не знала, воткнутые в простую глиняную вазу. Вроде бы ничего особенного. За всю свою двадцатилетнюю жизнь каких только цветов мне не дарили: ипресловутую «сто одну розу», и дурно пахнущие лилии, даже кактус в половину моего роста презентовали. Но именно при виде этих, полевых, невзрачных, на лице сама собой появилась довольная кошачья улыбка, а на душе стало тепло-тепло. Хотелось смеяться, петь, танцевать…

— Он чудесен! — подлетела я к эльфу, повисая у него на шее счастливой коалой.

— Эовин? — мягко, но настойчиво он оцепил меня от своего камзола и отодвинул на расстояние вытянутой руки. — Успокойся и объясни толком — какая муха тебя укусила?

— Цветы! — чуть ли не хлопая в ладоши, продолжала глупо улыбаться я. — Спасибо, это так мило! Просто так, без повода, лишь ради того что бы поднять мне настроение. Ты чудо!

Меж тем, эльф моего восторга явно не разделял. Пропустив мимо ушей благодарности и сохраняя гордое молчание, он усадил меня на табурет. И дальше, игнорируя все мои слова, сосредоточился на волосах, размазывая по ним мерзкую жижу из тазика. Только когда моя голова полностью стала покрыта холодной липкой пеной, Леголас пробурчал:

— Цветы не мои.

— К чему эта ложная скромность? — возмущённо завертелась я, во все стороны разбрызгивая серую пену.

— Эовин, мне и в голову не пришло бы нарвать для тебя пучок пыльных завядших травинок, которые ты по недоразумению именуешь цветами, — издевательским тоном заметил эльф, вытирая мои волосы какой-то тканью.

Пока я сидела в полном недоумении, растеряв все слова, Леголас успел выйти из комнаты, прихватив с собой таз, и вернуться, спустя несколько минут, держа в руках средних размеров зеркало.

— Ты довольна? — спросил остроухий, внимательно следя за моей реакцией.

Из зазеркалья на меня смотрела попрежнему бледная, но всё-таки блондинка. Длинные, сияющие здоровьем пряди, волнами спадали ниже плеч. Цвет слегка отличался от моего прежнего — медового. Теперь он был холодным, ближе к пепельному, но общего вида это ничуть не портило, даже наоборот: оттенённые тёмной тканью платья, на алебастрово-белом лице, обрамлённом ореолом светлых волос, светились сапфировой голубизной глаза. До красоты эльфов мне попрежнему далеко, но я бы решилась назвать себя в тот момент красивой. Я была сказочной, удивительно волшебной…

— Можешь не благодарить. Прибереги свои восторги по поводу «цветов» для Бредлинга, — ухмыльнулся эльф, явно довольный произведённым эффектом. — Что ж, пожалуй, пойду, пока ты не причислила мне ещё какие-либо из его заслуг. — дверь, за спиной тихо хлопнула.

— Бредлинг, — закатила я глаза, ощущая себя полной дурой.

***

Кажется, вместе с синим цветом волос исчезло и моё неукротимое желание разводить бурную деятельность. Все же остальные, напротив, были ну очень заняты. Дядя проводил очередное военное собрание в главной зале. Леголас предпочитал моей компании общество гнома, впрочем, вмешиваться в отношения этой неразлучной парочки я не собиралась, решив найти Бредлинга, дабы поставить «окончательную точку» в истории с букетом. Но молодой воин и тут удивил, превзойдя самого себя по части игры в прятки. Кого ни спроси — «Да, вот только что был здесь», «Кажется, собирался в оружейную»…

А в оружейной мне говорили, что он отправился в восточный дозор. В дозоре — что кто-то видел его часом ранее на кухне. Так же сын конюха был замечен на смотровой площадке, в главном зале, пещерах и, что окончательно меня добило, в личных покоях самого Теодена. Даже отец Бредлинга, Хенгель, на просьбу предьявить сына лишь равнодушно пожал плечами и заявил, что не видел его со вчерашнего дня. Врал, конечно, хитрый старикашка, а ты попробуй докажи…

Так что вплоть до самого обеда я бессмысленно слонялась по крепости, почему-то чувствуя себя несчастной бабушкой, от которой «ушёл» колобок. Впору было расклеивать объявления в стиле: «Пропал мальчик. Под два метра росту, глаза карие, блондин. Особые приметы — усы, борода. Откликается на имя Бредлинг. Нашедшим просьба вернуть роханской принцессе за разумное вознаграждение». Ну, в самом деле! То он бегает за мной, как курсор за мышкой, то прячется, как выпускник от военкомата. А ещё говорят, что женщины нелогичны! Да по сравнению с такими вот представителями сильного пола мы просты и предсказуемы, словно таблица умножения на десять!

— Воин с Севера! Это воин с Севера! Он жив! — послышался нестройный гомон голосов.

Решив, что в вареве Леголаса были какие-то «чудесные» травы, вызвавшие у меня слуховые галлюцинации, я остервенело потёрла уши. Не может этого быть! Бессмыслица какая-то. Я знаю только одного воина с Севера, и около сотни человек видели, как он погиб. А тем временем из внутреннего двора, перекрывая остальные голоса, уже радостно басил Гимли:

— Арагорн! Пустите, я сам его убью!

С лицом полуобморочного лемура я наблюдала, как мимо меня проходит грязный и потрепанный (но живой!) Арагорн, пытающийся разъяснить счастливому донельзя гному, что ему срочно, вот прям сейчас, нужно к Теодену. Как навстречу воскресшему воину выходит сияющий эльф. Приветствие. Пара ничего не значащих фраз. Опять эта наглая ухмылочка, будто бы знал, что вернётся, будто и не было вчера той тоски в глазах. Просто трое друзей радуются новой встрече, но не слишком, им же, кажется, к королю нужно на аудиенцию ─ без доклада, как можно скорее. Секунда, и видно только их спины, удаляющиеся в сторону главной залы.

Я тряхнула головой ─ наваждение не спало. Пришлось ущипнуть себя, и ещё раз — эффекта ноль. В то время как мозг переваривал новую информацию и пытался поверить в невозможное, Арагорн и Ко уже скрылись за высокими дверьми.

— Не глюк, — наконец, уверенно постановила я.

А потом меня буквально затопило волной радости и любопытства, вытесняя из головы все мысли о пропавшем Бредлинге. Арагорн жив! Неважно, как, неважно где он шлялся целые сутки. Главное, он явно узнал какую-то стратегически важную (и страшно секретную) информацию, и прямо в эту минуту делится ей с Теоденом. Они будут строить планы по защите крепости, расстановке воинов, лучников, линий обороны, тактики-стратегии и что там ещё положено учитывать в таких ситуациях…

А мне, как обычно, ничего не расскажут! Нет уж, не в этот раз.

— Ваше Высочество, туда сейчас нельзя, — взмолился один из стражников, стоящих у входа в залу, прекрасно понимая, что если я решила попасть куда-то, то меня и танком не остановишь.

— Тсс! — шикнула я на воина, прикладывая ухо к прохладной, терпко пахнущей дубом двери.

Тишина… Благородное дерево не пропускало ни звука. Пришлось, рискуя быть пойманной, слегка приоткрыть створку.

— Говоришь, несметные полчища? — узнала я голос Теодена.

— Около десяти тысяч — все, что были в Изенгарде. Будут здесь к вечеру, — ответил ему Арагорн.

— Пусть приходят, мы будем готовы, — уверенно парировал король.

— Эовин, ты что, подслушиваешь? — заставил меня подскочить на месте удивлённый голос Бредлинга.

В какой школе для юных ниндзя его учили подкрадываться? Ну нельзя же так людей пугать, в самом деле. У меня чуть сердце не остановилось.

— А на что это еще похоже? — возмущённо зашипела я, оттаскивая этого дуболома в сторону, подальше от ушей любопытной стражи. — Где тебя черти носят целый день? Я с ног сбилась, разыскивая, уже собиралась морги с больницами обзванивать!

— Кто носит? — непонимающе переспросил Бредлинг, сделав на всякий случай невинное лицо.

Только я собиралась разъяснить парню, кто и куда его будет выносить, если он ещё раз вздумает меня так пугать, нас прервал Теоден. Видимо, совет закончился, и теперь дядя деловито раздавал распоряжения направо и налево. Следом за ним, словно три молчаливые тени, следовали Арагорн, Леголас и Гимли. По встревоженным лицам было ясно, что итогами собрания они совсем не довольны. Бредлинга тут же отправили в восточный дозор с каким-то поручением. А мне вообще досталось больше всех.

— Всех мужчин и юношей, способных держать меч — собрать в оружейной. Эовин, проследи, чтобы женщины и дети укрылись в пещерах, — приказал король.

— А потом можно, я тоже выберу себе какой-нибудь кинжал? — чуть ли не пританцовывая в предвкушении, спросила я.

— Нет! — жёстко отрезал Теоден. — Надвигается война. На твои игры нет времени.

Арагорн сочувственно покосился на меня, но промолчал. Под аккомпанемент приказов, раздаваемых королём, они зашагали в сторону главных ворот. А мне было так обидно. Дяде жалко, что ли, простого ножика для любимой племянницы? И потом, сам же говорил, что через эти стены никто не прорвётся, значит мы в безопасности. К чему все эти «пещеры», «мужчины, способные держать меч»? Да и напряжённый он какой-то. Перестраховывается?

— Скажи мне, милый ребёнок, — тоном фрёкен Бок обратилась я к стражнику, так и замершему у распахнутых дверей в залу, — сколько человек насчитывает гарнизон крепости?

— Около тысячи воинов, Ваше Высочество, — бодро отрапортовал он.

— Всего? — удивлённо пискнула я. Мне почему-то казалось, что их тут тысяч пять, не меньше. — А если, чисто умозрительно, представить, что крепость осадят десять тысяч до зубов вооружённых орков, как долго мы продержимся?

Стражник не ответил, но по его вытянувшемуся и побелевшему лицу сразу стало ясно — нам хана. Эх, кинжальчиком тут не отмахаешься, мечи тоже можно выкидывать к эльфийской бабушке. Мне как минимум требовались карманная базука и гранатомёт, а лучше — эскадрилья истребителей. Знать бы ещё, как выглядят эти орки. Хотя, возможно, это будет последнее, что я узнаю…

Комментарий к Импровизация 11. На пороге войны

Дорогие читатели, так как следующая глава подводит финишную черту к приключениям Алисы в Средиземье, у меня к вам вопрос:

Хотели ли бы вы увидеть в ней немно-о-ожечко романтики, или ну её к эльфийской бабушке?

========== Импровизация 12. То в жар, то в холод ==========

— В чем проблема? Ты же всегда хотел быть легендарным героем,

сражаться с Великой Неизбежностью,

а умерев, возродиться в песнях и балладах.

Вот и хлебнёшь такого добра от всей души!

— А.Белянин «Свирепый ландграф»

«Омм», — сидела я на каменном полу в позе лотоса напротив одной из бойниц северной башни. Несмотря на то, что день неумолимо перетекал в вечер, было необычайно душно. Сухой раскалённый воздух, казалось, высушивал лёгкие и оседал в горле колючим песком. А лязгание доспеха и гомон снующих туда-сюда воинов (к счастью, по привычке не обращавших на меня особого внимания) здорово мешали сосредоточиться, но это было самое спокойное и прохладное место в крепости, которое мне удалось отыскать.

— Омм, — закатив глаза, мычала я с упорством, достойным лучшего применения.

— Тебя не должно здесь быть, — почти бесшумно присел рядом со мной появившийся как из-под земли Леголас, сосредоточенно всматриваясь в горизонт.

Мне с трудом удалось подавить смешок. Как же ты прав, остроухий — мне действительно не место здесь. Знать ещё бы по чьей милости я застряла в голове киногероини, а то ведь убьют — так и уйду в неведеньи.

— Внизу скучно и жарко. Не спросишь, почему я вою на закат? — скосила я взгляд на странно-задумчивого эльфа.

Сомневаюсь, что Леголас вообще слушал что я ему ответила, полностью занятый своими мыслями. Он лишь сухо пожал плечами, даже не посмотрев на меня.

— Арагорн верит, что мы сможем продержаться эту ночь. Он всегда вёл нас вперёд и ещё ни разу не подводил. Я доверяю ему, но… — замялся эльф, переводя взгляд на старательно вслушивающихся в наш диалог воинов.

— Не продолжай, я видела, кого собрали в оружейной, — вздыхая, согласилась я, потирая ноющие от жары виски. Что ж, всем нам нелегко дался этот день.

Когда Теоден приказал мне отвести женщин и детей в пещеры, я, конечно, покапризничала для виду, но в целом воспринимала это задание как рутинно-необременительное. Поначалу всё действительно шло как по маслу: уговаривать никого не пришлось, и за какой-то час подземные помещения крепости были заполнены людьми под завязку. Но потом начался настоящий идиотизм. На первых порах я даже приняла за неуместную шутку то, что набежавшие, как на раздачу горячих пирожков, воины выхватывают из толпы стариков, отбирают у ревущих матерей сыновей, по виду не достигших и шестнадцати, и ровным строем отправляют в оружейную. На мои «вежливые» просьбы свалить к эльфийской бабушке, пока я не погнала их по вышеозначенному адресу пинками, был категоричный ответ, что я могу хоть запинать их всех до смерти, но это приказ короля. А приказы Его Величества не обсуждаются и выполняются беспрекословно. Патриоты узколобые.

Возмущённая и оскорблённая до глубины души подобным произволом, я отправилась к Теодену. Но дядя не был настроен на конструктивный диалог, он вообще не стал слушать, отчитав за то, что я сейчас должна находиться в пещерах, помогая остальным женщинами, а не «докучать ему в этот тёмный час». Все попытки донести до его (явно омрачённого бременем ответственности перед народом) разума, что женщинам не нужна моя поддержка, им нужны живые и здоровые сыновья, разбивались о глухую стену непонимания. Наш король решительно был настроен защищать свою крепость любой ценой, в крайнем случае, просто уйти в легенды под траурный марш, по необходимости похоронив здесь всех вместе с собой. Как позже я услышала от Арагорна, дядя даже на помощь не стал никого звать, аргументируя тем, что у Рохана, видите ли, нет друзей, и каждый сам за себя. Может, я, конечно, чего и не понимаю, в силу возраста и природного цвета волос, но это было уже не героизмом, а дебилизмом. Что я тут же и заметила Теодену.

Возможно, я перегнула палку и не стоило приводить в пример покойного Теодреда… В общем, обратно в пещеры брыкающуюся меня вели уже под конвоем.

Но и там не было покоя. Атмосфера ужаса и отчаяния ощущалась мрачной тяжестью, и в какой-то момент мне буквально физически стало плохо: к горлу начала подкатывать тошнота, а любые звуки или яркий свет провоцировали сильнейшие приступы мигрени. Тут-то я и вспомнила про наш вчерашний разговор с Леголасом — мои «вспышки дежавю», дающие полную картинку грядущий событий. Это действительно могло сработать. Если я, хотя бы примерно, смогу предсказать ход предстоящей битвы, скольких потерь можно было бы избежать! Всего-то нужно — оказаться рядом с Арагорном (почему-то я даже не сомневалась, что именно он, а не Теоден, будет играть решающую роль в сегодняшнем сражении) и поймать это чувство «земли, уходящей из-под ног». А потом я тут же, на месте, предложу ему план по всеобщему спасению. Меня всенародно объявят героем отечества, отметят орденом за особые заслуги и воспоют в хвалебных песнях…

Окрылённая новым «планом спасения», я сумела незаметно для всех улизнуть из этого царства безнадёжности и даже беспрепятственно попасть в оружейную. Арагорн взволнованно ходил меж растерянных людей, проверяя состояние древних, видавших виды мечей (надо было всё-таки начинать инвентаризацию с оружейной, а не с кухни). Статный воин выделялся среди крестьян, словно гордый олень в стаде немощных, доживающих последние часы овечек, так что найти его не составило особого труда. Сложней всего оказалось объяснить наследнику Исильдура, какого рожна я кручусь вокруг него, ведя себя столь вызывающим образом: в порыве вдохновения я пристально смотрела ему в затылок, брала за руку и проникновенно заглядывала глаза, просто прыгала рядом, пытаясь почувствовать хоть что-то — ничего не помогало. В итоге, под сочувствующие взгляды крестьян, решивших, что принцесса окончательно тронулась, стража снова отволокла меня на подземные ярусы крепости. А я в этот момент мнила себя декабристом, репрессированным и сосланным в Сибирь. Только вот жены у меня не было…

— Так почему ты воешь на закат? — прервал бег моих мыслей эльф, внимательно изучающий тонкую алую полоску на горизонте. — Хотя, знаешь, это больше походит на мычание.

— Пытаюсь постичь Дзэн, — машинально пояснила я, но заметив обескураженный взгляд остроухого, добавила: — Это значит успокоиться. Привести мысли в порядок. Вот, как ты готовишься к предстоящей битве?

— Мы с Гимли поспорили, кто из нас сразит больше орков сегодня, — воодушевлённо заулыбался Леголас. — Он упрямо полагает, что ему удастся обойти меня. Но я в одиночку, имея при себе лишь лук и стрелы, убью врагов больше, чем вооружённый до зубов отряд гномов, — самодовольно заявил эльф.

Вспомнила, как он меня душил, и почему-то поверила.

— Значит, вы теперь с Гимли друзья? Вот уж никогда бы не подумала, что это возможно, — отсмеявшись, решила подколоть его я.

— В это сложно поверить, — серьёзно произнёс Леголас. — Но он не так ужасен, как кажется на первый взгляд. Да и тяготы похода связали нас всех крепче семейных уз. Я горд, что буду сражаться сегодня плечом к плечу со своими друзьями.

Эльф легко поднялся на ноги, помогая встать и мне. Затем невесомо поправил мои растрепавшиеся на ветру волосы.

— Не теряй надежду, Эовин, дочь Эомунда. Этой битвой не кончится судьба Средиземья. И даже если мне суждено погибнуть сегодня, я рад, что судьба свела нас, и ни о чём не жалею.

— Это прощание? — запоздало окликнула я уже спускающемуся по винтовой лестнице эльфа.

— Это обещание доброй дружбы, — на секунду остановившись, звонко сказал Леголас, даря искреннюю лучезарную улыбку.

***

Зажигались звёзды, загорались факелы, а я всё так же нарезала круги на вершине смотровой башни. Я точно знала, кого мне нужно найти и что времени у меня крайне мало, но почему-то медлила, трусливо подбирая в голове слова для предстоящего разговора.

— Ваше высочество! — окликнул меня со спины низкий мужской голос.

Я вздрогнула от неожиданности, но повернувшись, одновременно с облегчением и разочарованием выдохнула — «Не он».

— Ваше высочество, — принялся за уговоры хорошо знакомый мне воин из личной охраны короля, — вам следует быть внизу. Король Теоден настаивает. И послал меня, чтобы лично сопроводить. И проследить. Вы же не будете идти в обход приказа короля? — уже поняв всю безнадёжность своего монолога, заранее расстроился он.

Я уж было решила пожалеть несчастного парня и согласиться, всё равно здесь делать больше нечего, как вдруг уши резануло от громкого высокого звука трубящего рога. Воины заволновались, нервно проверяя оружие, а меня вдруг внезапно пронзило каким-то отчаянным любопытством, смешанным с не пойми откуда взявшейся эйфорией (от жары мозг перегорел, не иначе).

— Что, орки? Где? Ну, дайте же посмотреть как они выглядят! — путаясь в платье, бросилась я к бойнице. — Э? Однако… Им еще и ворота открыли? Это ведь не орки, или я чего-то не знаю о местных традициях? — недоумённо изогнув бровь, я наблюдала, как отряд скрытых плащами фигур исчезает в воротах крепости.

— Это эльфы. Они пришли нам на подмогу, — благоговейно выдохнул воин.

Остальные мужчины, стопившиеся у бойниц, с таким же благоговейно-удивлённым выражением на лицах переглядывались и перешептывались о том, что может, теперь им и удастся выстоять.

— А пойдем-ка посмотрим, — цапнув под локоток ошарашенного моим «неуставным» поведением парня, поспешила я вниз.

Внутренний двор был переполнен разношёрстными, наспех переодетыми из крестьян в воинов, людьми. Затаив дыхание, глазами, исполненными надежды, они рассматривали новоприбывших защитников крепости.

Эти эльфы, вопреки ожиданиям, меня не впечатлили — все как на подбор: под два метра ростом, длинноволосые, с высокими скулами и правильными симметричными лицами, но какие-то неживые. Ровные, словно подвергнутые фотошопу манекены. И командир отряда у них, с которым сейчас так жарко обнимается Арагорн, какой-то слащавый, приторный.

Моему разочарованию не было границ. Бежала, спешила, спотыкаясь о платье, регулярно впечатывая в повороты пытающегося поспеть за мной стражника, и всё зря. Надеюсь, хоть сражаются наши «гости» не в стиле «пугливая Барби», иначе в чём смысл их появления здесь?

— Эовин? — удивлённо окликнул меня «тот» голос. Я вздрогнула, на этот раз не от неожиданности, а от сомкнувшейся на моём плече железной хватки Бредлинга.

Зато искать снова не пришлось, сам объявился. Мне же сказать ему что-то важное не терпелось, так вперёд. Хотя, какой там «сказать», я даже пискнуть не успела, а он уже утягивал меня в тёмные закоулки, подальше от людских глаз. Другой рукой я по инерции тащила шокированного стражника, которого до сих пор судорожно держала под локоток и отпускать не планировала — мне его ещё дяде возвращать.

Бредлинг, не сбавляя шага, спешил куда-то в глубь крепости, и со стороны, наверное, могло показаться, что мы играем в детскую игру «паровозик» или же разучиваем новые па для «ламбады», но, к счастью, по пути мы так никого и не встретили.

— Стой! — наконец, возмутилась я, когда поняла, куда мы направляемся. — Остановись, ну пожалуйста!

Как ни странно, «волшебное слово» подействовало, и мы затормозили, не дойдя буквально двадцати шагов до входа в пещеры.

— Эовин, очнись! — принялся отчитывать меня Бредлинг. — Ты ведёшь себя безрассудно, подвергая свою жизнь опасности. Там, — махнул он рукой в сторону плохо освещённого коридора, — находятся люди, которым ты нужна, и в тот момент, когда…

— Я просто хотела помочь, — перебила я его на полуслове.

— Король поручил мне доставить принцессу в безопасное место, — попытался перекричать нас не вовремя вклинившийся в диалог стражник.

— А тебя вообще не спрашивали! — хором рявкнули мы на него.

Бедолага моментально заткнулся и только переводил недоумённый взгляд с меня на Бредлинга, пытаясь, видимо, понять, почему обычный воин позволяет себе в таком тоне разговаривать с принцессой.

Многие знания — многие печали. Что ж, я тоже раньше не могла объяснить его гипертрофированную заботу и внимание. Теперь могу, к несчастью.

— И ты отлично справился. Можешь доложить Теодену, что доставил принцессу в безопасное место, — попыталась я мягко и ненавязчиво избавиться от стражника.

— Но вы ещё не в безопасном… — хотел было возразить он, но был тут же заверен вовремя сориентировавшимся Бредлингом, что помощь не требуется, дальше, мол, мы сами дойдём как-нибудь.

Стражник ушёл, то и дело недоверчиво оглядываясь и что-то бормоча про страшные времена, а мы с моим личным «супергероем» принялись старательно изучать ночное небо, избегая смотреть друг другу в глаза.

— Как рука? — первой нарушила молчание я.

— Почти не болит.

— А бровь?

— Уже зажила.

— Значит, чувствуешь себя хорошо, к бою готов?

— Да, не переживай.

А я и не переживала, я просто задушить его в тот момент была готова. Вечно у нас так: как только собираюсь поговорить более-менее серьёзно, он автоматически включает режим «я идиот — отвечаю односложно». И не то что бы мне хотелось, что бы он душу наизнанку выворачивал, нет. Я хочу просто нормально поговорить. В конце-то концов!

— Я пойду, Теоден назначил меня командовать отрядом на восточной стене, сейчас я нужнее там, — окончательно добил меня Бредлинг. — Эовин, пожалуйста, спустись в пещеры.

Внезапно налетевший холодный порывистый ветер качнул пламя чадящих факелов, причудливо искажая тени на старых каменных стенах. Где-то вдалеке гомонили встревоженные воины, по сотому кругу проверяя запас стрел и остроту заточки мечей. А я стояла в каком-то тёмном закоулке древней крепости, от которой, может, к утру и камня на камне не останется, и пыталась разглядеть в карих, почти чёрных глазах напротив хоть малейший намёк, надежду, на то, что я когда-нибудь ещё увижу их обладателя живым и здоровым. Пусть только не умирает сегодня, а там может хоть каждый день заворачивать меня в сотню пледов и одеял, дарить глупые полевые цветы, кормить капризную Стервеллу яблоками, беспокоиться о моей разноцветной причёске…

— Ты плачешь? — голосом, полным ужаса, спросил Бредлинг.

Я отрицательно замотала головой, пытаясь утереть непрошеные слёзы ребром ладони, но губы предательски задрожали, выдавая моё состояние с головой, к горлу подступил колючий комок, и я, не в силах больше контролировать нахлынувшие эмоции, повисла на шее Бредлинга, больно оцарапав щёку о холодные пластины доспеха, и заревела уже в голос.

— Не хочу, не хочу! Всё должно быть по-другому! — твердила я как безумная, захлёбываясь собственными слезами, пока воин аккуратно придерживая одной рукой мою голову у себя на плече, другой — мягко гладил меня по разметавшимся по спине волосам.

Я выплакивала всё: неуверенность в завтрашнем дне, тоску по дому, чувство одиночества, страх за свою жизнь и жизни людей, что сумели стать мне родными за столь короткий срок. Только сейчас, в надёжных руках этого невероятно чуткого, тёплого человека, я чувствовала себя защищённой и… Нужной? Почему-то мне казалось, что эти объятья были необходимы Бредлингу не меньше, чем мне.

— Эовин, мне правда пора идти, — мягко отстранился воин, когда рыдания стихли, и я лишь беззвучно вздрагивала, чувствуя спасительную опустошённость. — Это всего лишь сражение. Хормбург еще никто не смог взять штурмом. Не волнуйся, — попытался он изобразить на лице ободряющую улыбку, большими пальцами смазывая с моих щёк мокрые дорожки слёз.

— Хорошо, — вздохнула я, понимая всю безнадёжность желания остановить время, чтобы он никуда не уходил. — Только, пожалуйста, будь осторожен.

— Я всегда осторожен, — кивнул Бредлинг, нехотя разворачиваясь, чтобы вернуться к своему отряду.

— Бредлинг! — окликнула я воина, запоздало вспомнив, ради чего искала его целый день. — Спасибо.

Он лишь понимающе улыбнулся и поспешил скрыться в лабиринтах улиц каменных улочек.

«Вот и всё» — думала я, ёжась под порывами, казалось, взбесившегося ледяного ветра. Внутри было пусто и холодно. Хотелось просто положить голову на подушку и проспать целую вечность.

— Что я здесь делаю? — одними губами задала я вопрос в никуда и нехотя поплелась вниз по тускло освещённому коридору, ведущему на подземные этажи крепости.

Комментарий к Импровизация 12. То в жар, то в холод

[Shawn Mendes — Never be alone] <— Если кому-то интересно моё мнение на сей счёт:)

========== Импровизация 13. К началу. ==========

Ориентируясь едва ли не на ощупь, я бежала по тёмным запутанным коридорам в надежде обнаружить арку, ведущую во внутренние помещения восточной крепостной стены. Казалось бы, ещё несколько часов назад я могла с завязанными глазами попасть в любую точку крепости, причём самым коротким маршрутом, а сейчас металась между плохо освещёнными нишами и проёмами, то и дело врезаясь в не к месту торчащие выступы и спотыкаясь о мощённый шершавыми камнями пол. Паника нарастала. С наружи под аккомпанемент обрушивающейся нескончаемым потоком воды слышались пробирающие до костей крики людей и скрежещущее рычание орков, плотным кольцом осадивших крепость. Возможно, там были ещё какие-то звуки, но кровь, стучащая в висках неровным быстрым галопом, оглушала и, казалось, застила глаза алой пеленой.

Как я оказалась в положении загнанной кобылы, спросите вы? Если вкратце: после волнительного разговора с Бредлингом и моей постыдной истерики вечер обещал пройти более-менее спокойно. Спустившись в пещеры вместе с остальными женщинами и многочисленными крикливыми детишками, я постаралась успокоиться. Уселась прямо на каменном полу, устало прикрыла глаза и принялась упрямо гнать из головы навязчивые мысли, пророчествующие печальный финал этой битве. Кажется, мне даже удалось забыться тревожным липким сном, от усталости и пережитых за день эмоций, но все сновидения внезапно оборвались, когда живот скрутил острый спазм, в горле застрял колючий комок, а в голове взорвалось с десяток петард, впрочем, не они меня сильно обеспокоили в тот момент, а та единственная, что разносила к эльфийской бабушке восточную крепостную стену.

Да, этот пресловутый эффект дежавю сработал как нельзя «вовремя»; да, я распугала всех несчастных, находящихся в тот момент в пещерах, своими жуткими воплями; да, я собиралась безоружной пробраться прямиком в партер военных действий и предупредить воинов. Но если вспомнить все мои предыдущие выходки в Средиземье, то становится ясно, что логика и интеллект отнюдь не самые мои сильные стороны.

То есть, мне даже в голову не пришло проанализировать ситуацию с точки зрения собственной безопасности, просчитать риски, составить грамотный план. Я просто сорвалась с места, движимая желанием спасти дорогих мне людей (и нелюдей) от неминуемой гибели. А ведь, по сути, знаю я их в общей сложности не больше недели. Так странно, скажи мне кто-нибудь ещё месяц назад, что я, рискуя всем, буду метаться по древней почти что сказочной крепости в безнадёжных попытках выбраться наружу навстречу неминуемой и бесславной смерти — от души посмеялась бы над безумцем и так же жила бы дальше в обособленном мирке по принципу «моя хата с краю».

По чистой случайности, наконец, обнаружив искомую арку, я бросилась в тёмный проём, с трудом удерживая равновесие на скользких камнях. Если я правильно помню, шагов через пятьдесят будет лестница, дальше останется только подняться наверх и предупредить лучников, чтобы нашпиговали стрелами того «смертника» с факелом и взрывчаткой.

Эх, хороший был план. Жаль только, что я банально опоздала. Земля под ногами затряслась, что-то очень сильно грохнуло, и наступила гнетущая тишина — будто крышку захлопнули. Последнее, что помню — ударная волна сносит резко вбок, и я впечатываюсь виском в стену. Ни боли, ни запаха серы, ни жизни, пронёсшейся перед глазами… Что уж там, я даже ойкнуть не успела, проваливаясь в тёмную бездну небытия.

Отмучился котёнок.

***

— Кажись она того, притворяется. И вообще, больно подозрительно всё это, — раздался скрипучий ворчливый голос откуда-то слева.

— Ой ли. Тебя послушать, так каждый третий — враг света и слуга Моргота, — вторил ему второй, на полтона выше и не в пример теплее.

В тот же момент в плечо мне с силой ударило нечто жёсткое — однако, больно. От неожиданности я открыла глаза и увидела, как низенький благообразный старичок отбирает у другого, сухого и долговязого, увесистый резной посох с синим набалдашником (видимо, именно им мне и досталось) и укоризненно качает головой.

Глаза я тут же закрыла, но было поздно, меня уже заметили.

— Очнулась девица, — радостно воскликнул «добрый старичок».

Не без помощи своего мрачного приятеля он бесцеремонно поставил меня на ноги и молча принялся разглядывать, как какой-то диковинный экспонат из кунсткамеры. Поняв, что пока мне ничего не угрожает, я тоже решила осмотреться и чуть не прилегла обратно на пол. Мы (я и эти странные дедульки) стояли сейчас на одном из многочисленных этажей того самого заброшенного здания, куда меня завели поиски кошки Бет, казалось, это было целую вечность назад…

— К-как? — только и сумела проквакать я, в полном ступоре переводя взгляд с одного старичка на другого.

— Вообще-то, мы как раз у тебя узнать хотели,— раздражённо покривил тонкими губами долговязый.

— Ну хватит уже, старый ворчун! Разве не видишь, как напугано это бедное дитя, — осадил его тот, что был ниже ростом, и вежливо обратился ко мне. — Моё имя Алатар, а этого невыносимого брюзгу зовут Палландо. Мы одни из ордена Истари. Конечно же, ты уже знакома с нашим другом Митрандиром, вы зовёте его Гендальф, кажется. У нас много работы в Средиземье, но сейчас нас послали к тебе Валар, что бы помочь разрешить возникшую путаницу.

— Так это вы меня засунули в голову выдуманной принцессы? — немного осмелев, возмутилась я, всё ещё опасливо косясь на посох. Плечо попрежнему болело.

— Делать нам больше нечего, — фыркнул Палландо, — давай уйдём, а? И пусть в одиночку гуляет по теневому лабиринту до скончания времён, — потянул он за рукав длинной синей мантии Алатара.

— Успокоились оба! — повысил тот голос, отобрав обратно свой рукав, жалостливо посмотрев на меня, и принялся за длинный пространный рассказ.

Мне оставалось только кивать в нужных местах и удивлённо хмурить брови на особенно невероятных моментах.

Оказывается, никто толком не в курсе, кто я и как сюда попала. Эти Валар поначалу хотели и вовсе избавится от меня, как от «ошибки» в отлаженной системе, но, понаблюдав за моими «стараниями» и решив, что вреда я особого не причиню, позволили событиям развиваться своим чередом. Лишь приставили ко мне этих двоих старичков для страховки. Так же я узнала, что этот мир, мир Средиземья — такой же реально существующий, как и мой собственный. Как такое возможно, и существуют ли другие миры, Алатар не знал. Вообще, их орден (те самые Истари) несли ответственность только за этот и в другие предпочитали не лезть. А место, где мы сейчас находимся — теневая сторона мира.

— У всего есть тень, даже у мира, — пытался объяснить он, — представь себе многоуровневый лабиринт: один мир — один уровень, все они соединены лестницами и постоянно находятся в движении. Теоретически можно легко попасть с одного уровня на другой, вот только в мире теней, кроме призраков и назгулов, не встретишь никого, а они предпочитают находиться поближе к тем местам, где о них помнят.

— А вы? А я тут что забыла, я же не призрак? — пытаясь переварить обрушившуюся информацию, спросила я.

Старички как-то невесело переглянулись, но всё же ответили.

— Мы с Палландо — часть этого мира. Мы родились вместе с ним, с ним и исчезнем. А вот люди… Странные вы существа. Ваши души приходят неизвестно откуда и уходит в никуда, — задумчиво покачал головой Алатар, — но на теневую сторону попадают только проклятые или же потерявшиеся — души тех, кто не осознал свою смерть.

Мне как-то резко стало не по себе.

— Да не померла ты, — фыркнул долговязый, будто бы прочитав мои мысли, — мёртвой бы ты не смогла попасть в разум Эовин. Можешь спокойно возвращаться домой. Там и разберёшься, как тебя угораздило в теневой лабиринт забрести. А то, можно подумать, что у нас забот больше нет, кроме как с тобой возиться.

— А Эовин? — не могла я до конца поверить, что всё вот так просто.

— Ёё дух сможет отыскать дорогу домой. Если он достаточно силён, конечно же.

Понятно. То есть вообще ничего не понятно. Голова шла кругом, мысли путались. Из всего разговора я поняла только одно — меня настоятельно выпроваживали восвояси. Я не могла поверить, что всё закончится так внезапно и быстро… Только-только начало всё налаживаться, я же почти смирилась и приняла своё новое положение как данность. С другой стороны, разве не о возвращении домой я мечтала всё это время? Как тело Эовин смогло уцелеть во время чудовищного взрыва? Взрыва! Мамочки, там же был Бредлинг…

А что, если я вернусь в тело Эовин целой и невредимой, но моих друзей уже не будет в живых? Слишком много вопросов и совсем нет ответов.

Только собиралась задать странным старичкам очередной вопрос — их уже и след простыл. И я обнаружила себя в полном одиночестве, в буквальном смысле на перепутье: бесконечные полутёмные коридоры уходили во все стороны, разветвлялись и петляли, но я почему-то точно знала, какой бы из них не выбрала — непременно попаду в нужное место.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, я сделала первый шаг навстречу новым приключениям. Страшно не было, ведь, в сущности, уже не важно, кто я — простая девочка Алиса или же сказочная принцесса Эовин. Любая жизнь — это история, со своими героями и приключениями. Мне посчастливилось прожить две истории, и одна из них, кажется, оборвалась на самом интересном месте. Правда, я ещё сама толком не знаю, чем она закончится, но тут, главное, на место попасть, а дальше… Будем импровизировать.