Запах ягод (СИ) [Окно на восток] (fb2) читать постранично, страница - 3

Такко и не ожидал от неё такой прыти. Жильё было найдено на следующий же день: вдова бондаря брала втрое меньше, чем на постоялом дворе, а комната была большая, светлая, с двумя лежанками, верстаком и уличной печуркой: разводить огонь в доме вдова строго запретила. Кайса сама отвела друзей к дому, ждала за воротами, пока они общались с хозяйкой, и искренне обрадовалась, когда ударили по рукам. На прощание Такко поцеловал Кайсу в висок; она отстранилась, с такой привычной уверенностью поведя плечом, что он облегчённо выдохнул, поняв, что не будет у неё первым, а значит, окажется забыт столь же быстро, сколь и другие.

На обратном пути он заглянул в лавку к лекарю. Кое-какие травы и коренья остались с прошлого раза, но для нужного сбора этого было мало. Верен только фыркнул, принюхавшись к кружке, где настаивался отвар:

— Опять ты за эту мерзость взялся! Что она, сама не сообразит, что делать? Или ты вовремя не успеешь?

— Оно надёжнее, — отмахнулся Такко и, взяв кружку, вышел во двор, подальше от насмешек. Его неудержимый страх перед нежданным потомством неизменно веселил Верена. От сбора горело во рту и кололо в боку, но средство было верное, и Такко обходился без него, только если покупал удовольствие у тех, кто и вправду лучше него умели избежать ненужных последствий. Ждать таких знаний от Кайсы было странно, поэтому в ближайшие дни предстояло смириться и с мерзким пойлом, и с насмешками Верена.

— Завтра будем справлять новоселье, — сообщил Такко Кайсе, сидя на привычном уже табурете в пекарне. Вдова взяла три дня на то, чтобы прибраться — считай, припрятать подальше все ценные вещи. — Осталось найти заработок, и можно жить.

— Дитмар-лучник мог был взять тебя, — подсказала Кайса. — Сходи к нему.

— Ходил уже, — поморщился Такко, — и видел, как живётся его подмастерьям. Сам найду заказы, невелика трудность.

— Подумай всё же, — вздохнула Кайса. И добавила одними губами: — Может, останешься…

— Мы сегодня вечером пойдём на реку, — сказал Такко, не расслышав её последних слов. — Мяса пожарим, на деревню посмотрим. Придёшь?

— Куда? — насторожилась Кайса.

— Да тут недалеко. К мосту. И подружку захвати. Как стемнеет, я вас обеих до дома провожу, чтобы никто не обидел. Придёшь?

— Скорее, тебя самого обидят, — фыркнула Кайса. — Я подумаю.

Разумеется, вечером они пришли — обе в чистых платьях, Кайса — в подаренном платке. Костёр горел ровно, мясо на палочках зажарилось как надо, а овощи в углях запеклись до медовой сладости. На другой стороне реки перекрикивались косари, по мосту в обе стороны следовали люди и повозки, и девушки полностью уверились, что здесь их не обидят. Такко обнимал Кайсу, когда она отворачивалась от дыма, касался губами волос, выбившихся из-под платка, и перемигивался с Вереном, который только головой качал, до последнего не веря, что другу повезло найти девушку быстрее, чем ему самому.

После захода солнца девушки засобирались домой. Такко придержал Кайсу за руку:

— Не хочешь прогуляться по берегу? К мосту.

Он загодя приглядел там уютный уголок, где лежало толстое бревно, которое местные облюбовали для вечерних бесед. Сейчас все добропорядочные жители сидят по домам, и их никто не побеспокоит. Кайса кивнула и слегка сжала его ладонь.

За рекой дрожали огоньки деревенских окон, на берегу напротив кто-то тоже жёг костёр, за деревьями со стороны города слышались голоса. Вздумай Кайса крикнуть — и сюда сбежится несколько десятков человек. Бояться ей нечего. Возможно, поэтому её рука безмятежно покоилась в руке Такко, а плечо, за которое он обнимал её, было расслабленно опущено. Такко бросил на бревно плащ, усадил Кайсу, огляделся и прислушался, нет ли непрошеных свидетелей в ближайших кустах. Вокруг было тихо, лишь кто-то перекрикивался на том берегу, и оглушительно трещали кузнечики.

В такие моменты его всегда затапливала нежность — глупая, лишняя для воина, но встречающая неожиданно живой отклик у девчонок. Такко привлёк Кайсу к себе, обнял покрепче и зарылся лицом в её волосы. От неё пахло сладкой выпечкой; со стороны деревни тянуло медовым духом скошенной травы и сладостью ягод. Он приник губами к её виску, поцеловал щёки с россыпью мелких веснушек и, наконец, губы. Кайса отвечала сдержанно, как подобает добропорядочной девушке, но не отстранялась. Её губы были нежными и податливыми, ладони легко скользили по его плечам.

Затаив дыхание, Такко распустил шнуровку её верхнего платья, затем, беззвучно проклиная мелкие крючки, расстегнул нижнее и прямо-таки выдохнул от внезапной радости: Кайса ничего не подкладывала под корсаж, и её мягкая грудь вся была в распоряжении его нетерпеливых рук. Ободрённый молчаливым непротивлением, он медленно потянул вверх её подол, погладил обнажённое колено,