Фрэдина-вредина [Наталья Владимировна Барышникова] (fb2) читать постранично, страница - 2

держала его за веревку, вовсе не похожую на поводок. И протянула псу жареную картошку. Первую, слегка подкинув, вторую — к самым губам. Девчонка лет четырнадцати, с подкрашенными в непонятный ржавый цвет завитыми кудряшками, взлохмаченными на горячем ветерке, утомленно наблюдала, как Фрэд, поймав первый гостинец, радостно встрепенулся, засучил задними лапами об асфальт, а левой передней сделал жест, как будто широким движением смахивает крошки с мордашки. И не выказала никакого неудовольства. Когда же я протянула щенку второй чипс к замшевому носику, он с таким любопытством стал его обнюхивать, что задрожали его обвисшие шоколадного цвета губы, а в конце спины заплясал бугорок — как выяснилось позже, обычный боксерский хвост. Мы не успели моргнуть, а на ладони остался только влажный след от шустрого движения собачьего языка.

— Продаешь? — шепотом спросила я у крашеной, осторожно сжимая руку в кулак, чтобы сохранить приятную прохладу.

— Да, — ответила она устало, — третью неделю в выходные выезжаю сюда. Собака отличная, и родители с родословной, а пока вот стоим.

— И не жалко? — уже укоризненным тоном произнесла я. После нескольких секунд общения мне ни за что не хотелось расставаться с этой собакой. А чтобы вот так уперто ждать покупателя…

— Трех щенков уже продала, а этот, как проклятый. Гадкий утенок какой-то. Никому не нужен. Если есть деньги, бери — в полцены отдам. За пятьсот.

Разумеется, не на полцены я купилась. А непонятно откуда обида накатила: проклятый, гадкий утенок. Чья бы мычала… Тоже мне, можно подумать, Софи Лорен.

Я молниеносно выцарапала из толпы своего читающего папашу, хотя он не только успел поравняться с нами, но и, не заметив, уже уплыл по людскому течению далековато прочь. Выхватила книгу и потянула, бормоча, пританцовывая, зависая на его еще ничего толком не понимающей руке.

— Вот он! — взвизгнула я. И тонким воплем откликнулся Фрэд.

— Успокойся. Пойдем. Ты же знаешь, что мама нас всех троих выгонит из дома, — пытаясь вразумить, унимал меня немногословный отец.

— Она его полюбит! — уже с завыванием начала уговаривать я. И Фрэд просяще заскулил, вытянув свою не по-боксерски длинную шею и напрягшись, как струна.

— Виктория, пойдем же, — с неловкостью оглядываясь по сторонам, насколько умел строго, мямлил папа.

На нас уже начинали обращать внимание почитатели живности, что ему явно было не по душе. Меня же не волновали приостанавливающиеся прохожие. Их много, а Фрэд — один. Тем более что папа сам к собакам питал слабость. И когда пес, встрепенувшись вислоухими треугольничками, виновато, как нашкодивший, присел на задние лапы и неуверенно начал протягивать папе поочередно то с кляксой, то левую передние, фанат детективов растаял. И принялся шарить по карманам своих затертых прошлогодних джинсов в поисках пятисотки.

Как-то сами собой были прикуплены обновки и пища для щенка. В одной руке я держала плетеный кожаный поводок с неугомонной собакой, в другой пакет с витаминизированной кормежкой. По ступенькам электрички Фрэд спорхнул, уверенно занял место у окна «для пассажиров с детьми». И мы присели рядом. Я заметила, что папа после отдыхательной прогулки выглядит весьма утомленно. Непонятно — с чего бы? Ведь не ему, а мне пришлось воевать за право живого существа на достойную жизнь. Существо тронуло лапой с кляксой папу за руку, на что он ответил дружелюбным рукопожатием, но обреченно пробормотал:

— Как пить дать, ночевать нам сегодня придется дружно на улице.

Он надвинул на лоб выгоревшую за лето брезентовую кепку и раскрыл книгу.

— Эти проблемы беру на себя! — солидно, как умела, заявила я — уже хозяйка самого лучшего в мире пса.

Собака — в доме!

Полчаса в дребезжащем вагоне — то еще испытание для неискушенного пассажира. Будь он хоть сонной мухой, проснувшимся крокодилом или активно бодрствующей собакой. И когда мы ступили на перрон, Фрэд с такой прытью рванул в сторону нашего дома, что вслед ему задымились мои подошвы. До сих пор для меня остается тайной, откуда ему, непосвященному, был известен его новый адрес. Однако он безошибочно домчался до самого нашего подъезда и, перебрасывая язык с одного плеча на другое, озабоченно наблюдал, как я, зарывшись в шуршащем пакете, отыскиваю ключ от квартиры номер 3. Должно быть, и мой язык искал пятый угол — чтобы отдышаться, мне потребовались некоторые минуты-секунды. А тем временем хитрый папа, дабы избежать сцены маминого негодования, воспользовался нашей с Фрэдом скоростью движения и невосприимчивостью при этом к тончайшим проявлениям настроений человеческих, буркнул: «Зайду в гараж». И трусливо улизнул.

Ключ я конечно же нашла. Отыскала и замочную скважину. Еще одна загадка: мой малыш не издал ни единого звука в подъезде. Он что, и впрямь хотел застать маму врасплох и тут же обаять? Мгновенно и почти бесповоротно.

Порог он перемахнул так красиво, что я вздохнула почти что с