Последний раунд [Тимур Валитов] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (31) »
Последний раунд
Тимур Валитов
© Тимур Валитов, 2019
ISBN 978-5-4496-8510-0 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Бессмертие Ивана Ильича
Ответ пришел в воскресенье вечером: Иван Ильич нашел в сетевом облаке принтер и распечатал красный шестигранный ярлычок. — Набери мне Просю, — крикнул он в айфон. Айфон в ответ слегка ударил его током — «Ведь хотел починить, — подумал Иван Ильич, — а теперь вот и незачем», — и через секунду в воздухе задрожало бледное лицо. — Прося, — сказал Иван Ильич жене, — давай домой. Будем наливку пить. — Вызвали? — спросило лицо. Иван Ильич улыбнулся: — Дома узнаешь. Лицо улыбнулось тоже — и тотчас пропало. Иван Ильич подождал, пока ярлычок в лотке принтера остынет, потом повертел его в пальцах и отправил в нагрудный карман. Карман оттянулся, ярлычок темнел сквозь хлопковую ткань. «Вот и славно», — сказал себе Иван Ильич и пошел в кухню, составляя в уме закуску: сморчки по-селянски, перцы с творогом, паштеты, копченый омуль — и вдруг: «Странно как, ей-богу, странно думать об омуле, когда такое», — но других мыслей не было, и Иван Ильич продолжил об омуле. Прасковья Федоровна пришла через полчаса. Иван Ильич успел распорядиться насчет стола и теперь, сидя у лампы, держал на ладони ярлычок — точно взвешивал. — Красный? — спросила Прасковья Федоровна, хотя видела — и даже знала заранее, что красный. Потом сели, съели омуля и сморчков, выпили наливки. Прасковья Федоровна хотела сказать соответственно случаю, но чего говорить и как — не знала: только смотрела на ярлычок, помещенный Иваном Ильичом на самый верх этажерки с яблоками. «Вот ведь и красный в придачу, — подумала она, — а я красного сродясь не любила». Вслух же сказала: — Ну, Ванюша, какого дня вызов-то? — Во вторник, — ответил Иван Ильич, утираясь салфеткой. — Еще завтра, чтобы мысли собрать, — и во вторник пожалуйте. Прасковья Федоровна кивнула, с минуту ковыряла ложкой в паштете, потом спросила: — А не страшно, Вань? — и тотчас поняла, что зря. Иван Ильич бросил об стол нож и вилку, вскочил и замахал вокруг себя руками: — Не сметь! — кричал он. — Не сметь такого спрашивать! На крик вбежал мальчишка-казачок: он решил, будто напутали с закуской, но, увидав Ивана Ильича, быстро понял, что к чему, и попятился. — Стой! — рявкнул ему Иван Ильич. — А ну стели мне в кабинете — не буду с этой спать! — Ка-ак же, Ва-аня, — тянула Прасковья Федоровна, — ведь осталось-то ничего — сегодня ночь да за-автра. А ты — в кабинете… — Стели-стели, — гнул свое Иван Ильич, — а то пугать придумала, — и вдруг схватился за бок и накренился. Прасковья Федоровна визгнула, казачок подбежал, усадил Ивана Ильича в кресло. Иван Ильич захрипел, перешел с хрипа на стон, со стона на рев; потом разом выпрямился, выдохнул и опять обмяк. — Ну, сука, — выговорил он наконец, — с тобой и до вторника хер доживешь. Спустя полчаса, одетый казачком в пижаму, он лежал, уставившись в потолок спальни, и думал, что вот уже понедельник, а там — «И не забыть теперь, — злился он, — ну до чего же сука». Он пробовал отвлечься, вспоминал дословно ответ, затем уговаривал себя, что большая победа, что иначе и быть не могло, что в бумагах полный порядок, и даже с приемщиком повезло, — но мысли возвращались к кусочку красного пластика, оставшемуся внизу, на этажерке с яблоками. «Как не ври себе, а для бессмертия придется помереть. — Он услышал, что вошла жена, и зашуршала сорочка, потом ощутил ее рядом, тяжелую, плотную. — Сколько же в ней, суке, здоровья, а то бы ее обессмертить — и спросить потом, не страшно ли». Так он мучился еще часа два — и, совсем измучившись, уснул. Снились ему нити жабьей икры в пруду, мамин поцелуй в темя, вода, застывшая потеками на окне летней кухни, иллюстрированный Ларусс на полке, густой и вонючий воздух вагона. Он проснулся в двенадцатом часу, схватил рукой пустоту: жены не было, на трюмо горел удвоенный зеркалом букет маков. Тут же у вазы лежал ярлычок из красной пластмассы: Иван Ильич поморщился, перевернулся. В боку не болело: он сам, без казачка встал, надел на пижаму халат, вышел из спальни. Завтракать подали блины с вареньем из ранеток; он попробовал и понял, что сладкого не хочется. Тут же поставили сметану и горчичное масло, и следом сморчки из вчерашней банки: Иван Ильич взглянул на них коротко. Аппетита не стало. Он пошел через сад, то и дело замечая казачка где-нибудь неподалеку: видно, мальчишке велели смотреть за Иваном Ильичом — нельзя же и вправду помереть, когда получен вызов на завтра. Прогуляв больше часа (ветер с реки был пользителен — выдувал мысли), Иван Ильич крикнул казачку: — Поди узнай, воротилась ли Прасковья Федоровна. Прасковьи Федоровны не было,- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (31) »
Последние комментарии
4 часов 7 минут назад
4 часов 47 минут назад
4 часов 49 минут назад
6 часов 48 минут назад
12 часов 54 минут назад
13 часов 6 минут назад