Три жука в кармане с ядом [Сергей Королев] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Сергей Королев Три жука в кармане с ядом
1. Чудеса в посёлке Глеба
Бубен сказал, что видел человека из будущего. Больше того, за деньги он обещал показать его Глебу и Соньке. — Двадцать рублей всего! И вы тоже увидите! Это вам не какой-то иностранец! Из будущего! Человек! Борьку с улицы Костровой за то и прозвали Бубном, потому что любил воздух сотрясать. Песню заведёт какую, не остановишь. Прошлым летом заверял, будто за фермой у них пришельцы высадились. Даже отряд собрал из мальчишек, дать незваным гостям отпор. Двое суток в засаде просидели, никаких пришельцев не увидели. Бубен сказал, мол, поздно. Разбежались они по посёлку, замаскировались под людей. Мальчишки ему не поверили, за враньё окунули головой в грязную лужу. — И где твой гость из будущего? — ехидно спросила Соня. — Наверняка спрятался уже или замаскировался? — Не, не, не, — замотал головой Бубен. — На ферме он бродит! Утром появляется, минут на пять, у коров молоко берёт! У Нюрки обычно. Нацедит литр и дёру к себе, в будущее. — Чего это он? — удивился Глеб. — Своего молока разве нет? — А пойми его, может, наше вкуснее. Или полезнее. Или делает он из него сыворотку опасную! Я сам-то случайно увидел, утром полез посмотреть, не родила ли дворняга местная щенят? А там он! Этот человек! Соня фыркнула. Сказала, нет у неё денег. Мама дала, да. Но это на лекарства, нельзя тратить. Тем более на такую ерунду. Ушла в аптеку, не попрощалась. Глеб долго ей вслед смотрел. — Ну, ты идёшь или нет? — толкнул его Бубен. Деньги были, хоть и откладывал их на новый магнитофон. Думал, будет записывать разные песни по радио, потом слушать вместе с Соней. Глядишь, поцелуются. Накопил пока мало, две сотни. Да и ладно, двадцатку можно потратить. — Айда, — потянулся, зевнул. — Когда покажешь, тогда и получишь. Бубен согласился. Сказал, будет ждать в пять утра, около водокачки, похожей на громадную перевёрнутую гранату времён Второй Мировой. — Позже никак? — возмутился Глеб. — Извини, — развёл руками Бубен, — я с ним договориться не могу. День быстро пролетел, свалилась ночь, душная и влажная. На подоконниках жужжали мухи, собаки лаяли в огородах. Глеб лежал на веранде, ворочался под тяжёлым одеялом. Не о Соне даже думал, не о бабушке, которая в доме гремела посудой. О родителях. Всё реже они приезжали домой. Всё меньше времени были с ним. Последний раз полгода назад появлялись. И дом их за рекой стоял пустой, будто мёртвый. Окна зашторены, палисадник зарос. Грустно, тоскливо. И противно до крика, до слёз. Казалось, забыли совсем родители про Глеба, как на заработки уехали в большой город. А он про них не забыл, скучал и ждал каждый день. Сам не заметил, как уснул. От крика петуха вскочил, кастрюлю на полу опрокинул. Замер, подождал. Вроде, бабушку не разбудил. Глянул на часы в сенях. Половина пятого. Не проспал, на том спасибо. Бежал огородами, голые ноги жгло крапивой, липла грязь к ступням. Когда добрался до водокачки, передохнул, в боку уже кололо. Бубна не было ещё, вот если обманет, если не придёт… От шипения гусиного Глеб вздрогнул, осмотрелся. Друг в кустах затаился, махал руками, будто мельничными крыльями. — На ферму так просто не пройти, сторож не пустит, он злой. И сильный. Сбоку если обойти, можно через дыру в заборе пролезть. Крались, как шпионы. Августовский туман стелился по земле, укрывал. Над фермой висела туча, едва не цепляла фонари своим пузом. Словно паук противный бегал у Глеба по спине, впивался в кожу лапками. То в жар, то в холод бросало. Страшно, вдруг поймают? — Он откуда появляется-то, твой гость? — Не мой, — прошипел Бубен. — Из воздуха, раз и выпрыгнул. В скафандре. Я бы сам его не приметил, если бы он… Петляли между корпусами, высокими и длинными. Пахло навозом и мочой коровьей. Бубен показал туда, где гора песка темнела. — Там спрячемся, будем ждать. Ты деньги-то принёс? — Ага, пошли. Песок сырой. И грязный. Сразу шорты замарал, и рубаху следом. Ох, и влетит от бабушки. Коровы сонно мычали из-за прикрытых дверей. Стояли в стороне самосвалы, на которых корм возили. Тянулись змейками через всю ферму газовые трубы. Гудел трактор где-то вдалеке. — Холодно, — пожаловался Глеб. — Долго ещё? — Не знаю, — прошептал Бубен. — Может, вообще не придёт. Я же не знаю его расписание. — Тогда денег не получишь, — пригрозил Глеб, — и лицом тебя в грязную лужу… Он не закончил. Раздался хлопок, ветер подул, ударилось что-то о землю. — Едрить майн визт, паскудный пензель… У Глеба чуть сердце не остановилось. — Это что? И на каком языке? — На нашем, — ответил Бубен. — Ругается он. Пригнись. Казалось, привидение появилось между корпусами. Или скафандр такой был у гостя, всё вокруг отражающий. Вот будто зеркало бесформенной кляксой плывёт, а с ним ведро по воздуху. Раз, в лужу упало. — Едрёна кочерыжка, ёперная одышка… Гость засеменил быстрее. Глеб его туловище различил. И ноги, и руки, и даже голову. Значит, человек. Мужчина, судя по голосу. В пятый корпус шмыгнул, дверь прикрыл. — И долго он там? — Минут пять, потом уходит. — Куда? — Не знаю. К себе. Проход нащупывает, исчезает. Деньги-то давай. Глеб не ответил. Мысль в голову пришла, смелая и страшная. — Давай запрём его внутри! — С ума сошёл, — испугался Бубен, — он же нас прикончит, расплавит или заморозит. — Не успеет, — сказал Глеб, хотя сам боялся. — На двери видишь засов? Раз и задвинем. И героями будем. Может, премию дадут на ферме. На площади перед всеми будут хвалить. Родители вернутся по такому случаю, обрадуются. И Соня будет им гордиться. От этого приятнее всего становилось. Бубен держал его, чтобы не сглупил. Но Глеб вырвался. Быстрее ветра побежал к пятому корпусу, через лужи прыгая. — Стой, дурачила, — взмолился Бубен. Поздно, не остановить Глеба. Он уже в нескольких шагах от дверей был и руку протянул к засову, чуть-чуть не успел. Не заметил гостя из будущего, ударился в него, упал на пятую точку. За спиной Бубен охнул. Ведро прогремело, вылилось молоко. И слова: «Ядрён-матрён, сейчас кому-то выжгу глаза…» — прозвучали, как приговор.2. Соня просит помощи у неба
Если честно, она не любила Глеба. Знала, как он смотрит на неё, вздыхает. Но поделать ничего не могла, не нравился и всё. Бледный, как поганка, зубы кривые, волосы вечно немытые. Вот Бубен симпатичный, смуглый и весёлый. Но жутко противный и хитрый, тяжело с таким. Соня даже сказать не могла, почему дружила с этими мальчишками. Потому что учились в одном классе? Может быть. Из-за того, что все остальные по городам разъехались или на лето сбежали из посёлка? И это правда. Глеб и Бубен были своими, родными, прочной ниточкой, которая связывала с детством. Не хотелось её обрывать. Когда вернулась из аптеки, приготовила поесть. Мама так и не вставала, не читала, даже телевизор не включала. Доктор по утрам приходил, качал головой. Если лучше не станет, придётся в больницу ложиться, на операцию сложную. Соня от одного этого слова гусиной кожей покрывалась. Про себя молилась, чтобы всё хорошо кончилось, без операции. Она бы и свечку поставила или ещё чего, но не было у них в посёлке церкви. Стояла одна развалина на краю, за рекой, может, даже с царских времён. Никто её не восстанавливал, не ремонтировал. Летом там мальчишки костры жгли, а зимой, Бубен говорил, в развалинах черти греются. Стонут и хохочут, на весь посёлок слышно… — Мам, тебе как, лучше? — робко спросила Соня. — Не хочу тебя… отпускать в больницу. — Хорошо всё будет, — прошептала тихо мама, с трудом на другой бок перевернулась, запыхтела. Вечер незаметно подступил, привёл с собой тучи и комаров. Ничего не хотелось, и работа от плохих мыслей не спасала. Может, к Глебу заглянуть? Нет, у него бабушка противная, всегда лезет с глупыми вопросами. Сам он глазеть будет, улыбаться, как дурак. А что, если с ним и с Бубном утром всё-таки пойти на ферму? Денег же нет. Тогда втайне от них пробраться внутрь и тоже на гостя из будущего посмотреть? Так и решила. Толком не спала, слушала, как за посёлком гром грохочет, молнии сверкают. Дождь покапал, успокоился. Чуть начало светлеть, оделась, пошла к Глебу. Ждала недолго. Он, похожий на сонного жука, выбрался из дома, побежал огородами. Её не заметил. Одно, что разведчиком себя называл, глупый. У водокачки его встретил Бубен. Вместе на ферму отправились. В тумане Соня их несколько раз теряла, но, к счастью, осталась незамеченной. Когда внутрь забралась, притаилась за самосвалом. Зевала, глаза слезились, усталость давила на плечи. Не сразу поняла, что появился гость из будущего, с ведром, сам в скафандре зеркальном. Быстро-быстро в корпус забежал, там притих. А потом Глеб сглупил. Побежал зачем-то к двери, но не успел. Прямо на гостя наткнулся. Тот его схватил, закричал. Бубен ни живой, ни мёртвый стоял, не шевелился. А Соня сообразила, как надо выручать их из беды. Подобрала два куска кирпича, сбоку зашла. Как мальчишки учили, когда играли в разведчиков. Прицелилась, запустила. Первый кусок в плечо гостю попал, второй следом полетел. В голову, в яблочко. Гость громче заругался, замахал руками. Глеб сразу дёру дал, Бубен за ним. Соня быстрее них побежала, не оглядываясь. Уже и сторож появился, засвистел, закричал, но куда ему старому угнаться, ребята через дыру пролезли, через овраги перемахнули, только потом отдышались. — Сонька, — пропыхтел Бубен. — Ты… крутая! Она не ответила, ударила его. И Глебу дала затрещину. — Разведчики! Балбесы! Головой думали? Сейчас убежим, а если он нас найдёт, домой к нам придёт, что будем делать? Остаток пути молча шли. Парни обиженно шмыгали носами, на неё даже не смотрели. И не попрощались. Она боялась, вернётся домой, а там он, в своём зеркальном скафандре. И с ведром. Что делать? Как быть? К участковому бежать? Но нет, тихо дома, тепло. Спокойно. Мама так и лежит, стонет во сне. Тяжело ей, плохо. Не ест ничего, и таблетки не помогают. И врач, и… Она поначалу испугалась наглой мысли, которая в голову пришла. Прогоняла её, а та возвращалась, кусала изнутри. Соня ходила по дому, думала. И вправду, чего терять? Стоит попробовать. Лучше одной, мальчишки опять всё испортят, герои недопечённые. Когда стемнело, она знала, как поступит. Решила подождать, пока уснёт посёлок. Сидела, слушала, как на кухне секундная стрелка разгоняет тишину. За стеной мама ворочалась, долго не могла успокоиться. В полночь Соня выскользнула в сени, обулась. Бежала, боялась, что встретит кого-нибудь, поймают её, отведут домой, отругают. Повезло, без приключений добралась. Все корпуса на замок заперты, а молоко злосчастное так и плавает в луже. Но тихо, даже сверчков не слышно. Соня встала в том месте, где гость утром появился, про себя заученные слова повторила, покашляла: — Здравствуйте. Прислушалась, никто не идёт. — Вы простите нас. И Глеба, и меня. И Бубна. Дети же, испугались, вдруг накажете или память сотрёте. Мы так не будем больше, честно-честно. Хотите, сами вам будем молока приносить, свежего. Каждое утро. Только просьба одна к вам… Набрала в грудь больше воздуха. — Помогите, пожалуйста. Вы из будущего, правильно? У вас там лекарства разные, бессмертие, наверное. А у меня маме плохо, болеет сильно, ничего не помогает. Не встаёт она с кровати. Пожалуйста. Таблеточку одну или микстуру… А я вам до старости буду молоко приносить, и хлеб, и колбасу. Только попросите! Пожалуйста… Сама не заметила, как на колени упала, руки скрестила. Слёзы по щекам скатились, застыли на подбородке. — Я никому про вас не скажу, и ребята будут молчать, обещаю! Только помогите, плохо ей. И мне. Тяжело, когда мама… поймите… пожалуйста… Казалось, она просит помощи у неба. Глухого и мёртвого неба. Кто-то вышел из темноты, глянул на неё жалостливо. Гайда, псина местная, которую сторож подкармливал. Брюхатая, лохматая, с разорванным ухом. Смотрела на Соню, не лаяла. Но и помочь не могла. А она так и сидела, и ничего не происходило. Потом замёрзла, встала с трудом. Как домой шла, не помнила. Плакала и дрожала, совсем не от холода. Долго во дворе стояла, смотрела, как на небе звёзды падают. Хотела загадать желание, но рукой махнула, глупость же. А дома, как только вошла, поняла, что-то не так. Пахло странно. Мазью какой или лекарствами. На кухне лежала упаковка розовых пилюль. Рядом короткая инструкция.«Пить два раза в день, утром и вечером, никому не говори».И записка от руки:
«Не надо молока, лучше маму береги»До утра Соня так и не легла спать.
3. На пять минут впереди
Карма злилась. Когда она в бешенстве, лучше держаться подальше. Но в «Кармане» никуда не сбежишь, вот и приходилось слушать её гневную тираду. — Дровер! Ты о чём думал, когда туда выходил? Сколько ты правил нарушил одной своей вылазкой? — Формально ни одного, — заметил Дровер. — Жалко, волосы сбрил на голове, синяк видно от кирпича. — Ты мне зубы не заговаривай! Не надо этого. Ты отлично понимаешь, что виноват… — Да виноват, виноват, — оборвал её Дровер. — Накажи меня, в угол поставь, выходить из «Кармана» запрети. Только не шуми. Голова болит. Фергер, до сих пор молча наблюдавший за взбучкой, потянулся за лекарствами. — Не надо, — остановила его Карма. — Пусть терпит. Это на сегодня наказание, завтра… другое придумаю. — Фергер, ну ты хоть скажи, что я ничего не нарушил, — обратился друг за поддержкой. — Планете ничего не угрожает, космос спит, вахта бдит. — Не знаю, — он не любил занимать чью-либо сторону, потому что другой обязательно обидится. — Ты про эффект бабочки помнишь? — Да ну ёклмн, — Дровер откатился на стуле, провёл рукой по сенсорному экрану. — Землетрясение во Флориде. Слабое. Два балла. Без жертв. Карма фыркнула. Но промолчала. — И батарею здорово садишь, — добавил Фергер. — У нас на сотню земных лет рассчитано, плюс экстренные случаи. Мало ли. — Это мелочи. Есть же корабль, там запасные батареи. Достать их— дело пяти минут. И раз уж подняли тему, повторю. Надо дальше по времени «Карман» настроить! Когда мы на пять минут вперёд всё прослеживаем, затрачивается больше энергии. Надо хотя бы на полчаса, тогда и угрозы сможем на подлёте ликвидировать, и меньше сил тратить впустую. — Тогда нас легче заметить, — возразила Карма. — Да ну нет же. Здесь на земле такой технологии ещё долго не изобретут, а там, — показал пальцем в потолок, — кому мы нужны? То-то же. Ещё есть претензии? Она вздохнула, отвернулась. — С ребятнёй что делать? — Да ничего. Пошумят, забудут. Кто им поверит? Обидно, что теперь коров на замок запирают. Ломать не хочется. А без молока тяжело растущему организму. Привык я… — Дурак ты, Дровер, — вздохнула Карма. — И был, и останешься. Как ты продержался столько лет, не пойму. Букволюд хоть справлялся с тобой, а сейчас… — Не надо со мной сейчас справляться. Перестань. Кто ушедших помянет, тому глаз на затылок. Там метеорит на мониторах, устранишь? Карма, убрав со лба непослушную рыжую прядь, провела ликвидацию. Включила диагностику, почистила архивы. Рутина её успокаивала, а это сейчас нужно больше всего. — Долго здесь будем куковать? — спросил Дровер, то ли у них, то ли у себя. — Пока не успокоится всё, — ответил Фергер. — Сам знаешь, тут фон стабильный, моря далеко, гор нет, почва хорошая. Нас трудно заметить. — Спасибо, учитель, — поклонился Дровер. — Что бы мы без тебя делали. Я лекцию не заказывал, а спросил, долго здесь куковать? Сколько по земным меркам? Сработали датчики движения. Карма переключила изображение. Побледнела. Села, сцепив пальцы. Не шевелилась. — Чего там? — заволновался Фергер. — Твоя подруга? Девочка в жёлтом платье сидела на коленях, плакала, о чём-то просила. — Вот же коза, — рассердился Дровер, порылся в ящике стола, извлёк бластер. — Сейчас всё поправлю. — Не надо, — остановила его Карма. — Она лекарство просит. Для мамы. Они хорошо помнили, что давным-давно, ещё в родной галактике, у неё тоже погибла мама. С тех пор Карма не могла себя простить. За то, что вовремя не помогла. — Иди за лекарствами, — приободрил её Фергер. — Соберём проход. Да? — Ага, — поддакнул Дровер. — Соберём. Только не здесь, домой к ней сделай выход. Чтобы не пугать малую. Никто спорить не стал. Карма собралась быстро. Порылась в аптечке, достала розовые пилюли. — Давно не применяли, но должно помочь. Вернулась быстро. Они даже партию в магнитные шашки не успели закончить. Так и забросили игру, не до неё уже. Впервые за долгое время ужинали вместе, Карма больше не злилась. Дразнила иногда Дровера, тот виновато улыбался. Фергер изредка отлучался, ликвидировать внешнюю угрозу. И всё казалось, как раньше, когда их в «Кармане» было не трое, а тринадцать, и было шумно и весело. Дровер даже спел, а Карма ему настукивала мелодию по столу. Они то и дело сбивались, хихикали, как малые дети. По меркам родной галактики они и в самом деле считались детьми, может, подростками. А по земным меркам… мамонтами. Если не динозаврами. Фергер задремал, вновь увидел свой любимый сон. Чистое небо над Парижем, аромат свежего кофе и маленьких пекарен, лай собак и женский смех. И радость, и покой, и любовь к этому миру. А потом его разбудил сигнал тревоги. Вынырнув из сновидений, он увидел испуганную Карму. Рядом суетился Дровер, тоже заспанный, помятый. Бросался от одного монитора к другому, ничего понять не мог. — Что случилось? Почему тревога? — Проход, — прошептала бледная Карма. — Я забыла его закрыть. На радостях… Словно соглашаясь с ней, жалобно пискнула вторая из трёх батарей. Разрядилась. И «Карман» погрузился в полутьму.4. Рыцари без страха и мозгов
Бубен заявил, что гостя из будущего надо устранить. По этому случаю решил собрать совет. Позвал только надёжных друзей. Глеба, Соню, близнецов Говоркиных, Аркашу и Димыча. Ещё Сатану, угрюмого дзюдоиста, который приезжал в посёлок на лето. Условились встретиться в заброшенной церкви вечером, когда стемнеет. По дороге за Глебом и Соней увязался местный дурачок Чаня. Ребята пытались его домой отправить, но тот не отставал. Твердил, как попугай: — Левый правым не помеха! Не помеха, не помеха! Пришлось от него через пустырь сбежать, потом через коллективные сады, через свалку машин и парк Победы. Церковь стояла на откосе, смотрела на посёлок пустыми глазницами. И чудилось в сумерках, что старые развалины полны неведомых обитателей, рогатых и лохматых. — Чего встал? — толкнула Глеба Соня. — Идём. Или боишься? Он промычал в ответ что-то, юркнул внутрь. Шаги эхом отдавались под сводами, пыль поднималась будь здоров. Бубен уже был здесь, и близнецы тоже. Сатану ждать не стали. Костёр разводить не решились. — Чтобы чертей не завлекать, — пояснил Аркаша. У него на носу темнела бородавка. У Димыча её не было, так близнецов и различали. — Нет здесь их, — хихикнула Соня. — Бубен страшнее всех чертей, вот и боятся его. Решили зажечь фонарик. Посидели в тишине, глядя, как липнут тени к грязным стенам. Вскоре и Сатана подоспел, молча пожал всем руки. В стороне уселся. Бубен сплюнул, ногой вытер плевок, заговорил: — В общем, народ, у нас в посёлке шпион. Из будущего. Близнецы присвистнули. — Надо его поймать. И устранить. Потому что он нехорошее что-то задумал. — Молоко у всех коров забрать? — перебила его Соня. — Он плохого ничего не сделал, никого не трогал. Вы первые на гостя напали и… — Начали войну, — закончил Бубен. — Да ну почему? — разозлилась девочка. — Сутки прошли, даже двое, а он нас не тронул. Не нужны мы ему. — Добрая ты, Сонька, мягкосердечная, как мой батя говорит. Гость просто выжидает, чтобы неожиданно по нам ударить. По одному устранит. Вот и надо первыми атаковать. — И как? — спросил вдруг Сатана. Голос у него был писклявый, как у комара. Остальные вздрогнули, к нему повернулись. — Надо выманить его, — предложил Глеб. — И обездвижить. Либо… — Прикончить, — подсказал Бубен. — Совсем сдурели? — накинулась на них Соня. — Рыцари, блин, без страха и мозгов. Сами себя слышите? Мало того, что убить хотите, так ещё из будущего человека! Вы ничего о нём не знаете! Какое у него оружие, техника, а вдруг он бессмертный? Вдруг мысли читает и сейчас следит за нами? От её слов стало неуютно. Огляделись. Глебу показалось, будто в окно заглянула бородатая морда. Ухмыльнулась, дунула холодом, исчезла. Бубен кусал губы, ходил из угла в угол. — Надо его выманить на открытое место. Может, на живца. Отвлечь, зубы заговорить. И на машине переехать. — Борька, — вздохнула Соня. — Ты бестолочь. Казалось, она знает чего-то такого, о чём другие не ведают. Боится признаться, поэтому пытается мальчишек образумить. — Так, машину бы найти, — Бубен на слова девочки не обратил внимания, — если выкрасть у взрослых, сразу заметят. Поймают, под замок посадят. А если зилок взять? — Это трофейный, который на постаменте? На площади? — нахмурился Димыч. — Его, думаешь, не заметят? — Да он и не на ходу, — согласился Аркаша. — На ходу, — заверил Бубен. — Тем летом Чаня, дурачок, в него залез, переночевать. Да ненароком съехал по улице, чуть универмаг не снёс. — Врёшь, — пропищал Сатана. — Да зуб даю! И язык в придачу! Надо только солярки найти! — Это мы сделаем, — хором пообещали близнецы. Каркнула ворона где-то наверху. В шею впились сотни холодных иголочек. Глеб дёрнул плечами. — Бубен, это же… это… полный идиотизм. — А ты что предлагаешь? — повернулся к нему друг. — Ничего. Не надо всего этого. Я согласен с Сонькой. Не нужны мы этому гостю. Не сунется сюда. Вдалеке зашелестели сосны. Стрельнуло как будто. Совсем нехорошо стало. Стемнело уже, и тени вокруг наглели, жались к ребятам, словно пьяные хулиганы. — Глебонька, — издевательски пропел Бубен. — Вы бы вышли отсюда с Сонькой, погуляли, за ручки держась, если у вас роман, и вы подпеваете друг другу. А нам не мешайте. — Борька, прекрати, — предупредила девочка. Но друг только разозлился. — Да как вы не понимаете-то, бошки соломенные! Хана посёлку нашему, сотрут его с лица земли, не останется меня, тебя, и родителей наших, и Чани дурака, и фермы, и развалин этих! Потому что видели мы то, чего не должны! И не сегодня, так завтра ударят по нам! И прощай, посёлок! Тебе-то хорошо, Глебонька, твои родители уехали, когда развелись, и тебя в любой момент с собой могут забрать… — Что ты сказал? — прошипел Глеб. — Повтори-ка. — Не надо, — Соня взяла его за плечо. — Пожалуйста… Он скинул её руку, в два прыжка подскочил к Бубну. — Что ты про моих сказал? Повтори! — Развелись они! — крикнул ему в лицо друг. — Нету родителей больше! Отдельно мама, отдельно папа у тебя! Развелись, разбежались, а тебя оставили, с бабушкой, потому что не нужен ты им, вот и бросили… Глеб ударил его в нос. Тут же получил ответку по уху. Зазвенел воздух, на языке металлический привкус появился. Только больше разозлил. Они замолотили кулаками, упали в грязь, начали ногами пинать друг друга. — Да остановите их! — закричала Соня. Сама бросилась, но Сатана быстрее сообразил. Схватил Глеба, оттащил. Бубен с разбитым носом стонал, не мог подняться. — Отпустите, я всё, успокоился… И тут земля затряслась. Штукатурка с потолка посыпалась. Балки треснули, будто кости старые. — Землетрясение! — испугались близнецы. Быстрее всех сообразили, выбежали, исчезли в ночи. За ними Сатана. Бубен, как обезьяна, поскакал на полусогнутых. А где Соня? Глеб оглянулся. Нет её. Убежала, наверное. Рядом кусок штукатурки упал. Тоже бежать, пока не задавило! Он перескочил через брёвна, запнулся. Растянулся на полу. Кожу содрал на локтях. Но боли не чувствовал, только страх. За себя и за Соню почему-то. И тут увидел свет. Яркий, зелёный. Ядовитый. Землетрясение прекратилось, как-то резко. А потом внутрь вошёл он. Гость. Из будущего. В скафандре и с каким-то стеклянным сосудом. Глеба не заметил в темноте. Пошарил фонариком по стене. Какие-то символы рукой нарисовал. И разъехались старые доски, прогнулись, исчезли. А за ними… целый арсенал! Оружие всякое, скафандры, боеприпасы. — Есть! — воскликнул гость. Взялся за большой разноцветный контейнер. И потянул к себе. Но тут раздался то ли выстрел, то хлопок. Настолько сильный, что уши заложило. Гость упал, и контейнер вместе с ним. Фонарик по полу прокатился, моргнул и погас. А потом зашипело. Сначала тихо, но с каждой секундой громче, громче. Над гостем появилось зелёное свечение, нехорошее такое, ядовитое. Затем пар густой поднялся, начал клубиться. И Глеб сообразил. Пока не дрогнули предательски колени, вскочил, подбежал к гостю. Голова закружилась, сердце яростно застучало о рёбра. Он подхватил тяжёлое тело, потащил, подальше от этого пара. Быстро ослабел, руки не слушались, плыло перед глазами. — Помогите, — прошептал он одними губами. А потом темнота стала такой сильной, что он не смог больше сопротивляться.5. Карма и Фергер сходят с ума
— Нет, нет, нет! — кричала она. — Это не может быть! Не может! — Это случилось, — ответил он. — Но… я не включала защитное поле! Почему? Как? — Значит, кто-то другой его активировал. Или корабль сам. Успокойся. Сейчас о другом надо думать. Дровер. Он там. Мы его спасём. И батарею заберём. Один я не справлюсь, за раз уж точно. А на два не хватит времени и энергии. Надо идти вдвоём, иначе… Он не смог найти подходящего слова, закончил земным «хана». — Но кто-то должен остаться, следить, вдруг нас найдут. Вдруг проход закроется, и мы не сможем вернуться. Помнишь? Так уже было! Но тогда Букволюд нас спас, без него мы бы уже давно сломались, а сейчас… натворили ерунды, из-за меня всё… из-за меня. Фергера поражала способность Кармы делать несколько дел одновременно. Она и скафандр надела, и на компьютере успевала работать, и ещё сокрушалась почём зря. Сам он был готов к выходу, оставалось победить упрямство Кармы. — Так, хватит. Оставляем самобичевание на потом, когда вернёмся. Сколько у нас времени? — Двадцать минут. По земным меркам. Забрать Дровера, вырубить защитное поле. Вернуться. Должны успеть. Ты помнишь все инструкции? — Да. Но я иду с тобой. — Не идёшь. И не спорь, прошу тебя. — Мы теряем время, Карма. Дровер долго не протянет. Ладно, я нацеливаюсь на проход, один, два и… кульбит! — Постой! — крикнула Карма. Но поймать его не успела. Карусель из звёзд, домов и деревьев. Свело желудок, язык прилип к нёбу. Зачесались колени. А потом Фергер очутился во дворе. Слева поленница, справа покосившийся сарай. — Дом той девочки? — спросил он, когда появилась Карма. Она кивнула. Поставила маркер. Чтобы не потерять проход. — Ну, за Дровером. Бежали, как призраки, едва различимые. Чуть не наткнулись на мальчишек, двух близнецов. Обогнули их, через лес рванули. Плохая, наверное, идея, маскировать корабль под заброшенную церковь. Но так хотел Букволюд… — Готова? — спросил Фергер. — Нет, конечно! Главное, ты будь. Он и так готов. К мёртвому другу, к разорённому кораблю, сломанным батареям. Пришельцам, чертям, богу и дьяволу. Ко всему. Кроме того, что увидел, когда вошёл в развалины. Их было двое. Дровер в скафандре. И мальчик. Худой, курносый, в полосатой футболке. Серый, будто и неживой. На губах пена, на руках синяя сыпь. — Пацана, чёрт, поле зацепило пацана! Карма нащупала панель, пробежала пальцами по сенсорам. Исчез пар, свечение вслед за ним. Подхватила сосуд, в него батарею уложила. Фергер пытался привести в чувство и Дровера, и мальчика. — Карма, нужно их на корабль! — Обоих? — Да! Она уже подняла руки, хотела, наверное, сказать про инструкции, но Фергер не дал ей начать. — Я несу Дровера! И батарею! На тебе пацан! Тут им не помочь, только в «Кармане». Туда надо, пока успеваем. Она приблизилась, заглянула ему в глаза. — Почему? Зачем ты это делаешь? Потому что мальчик похож на него, когда-то такого же маленького и беззащитного, и до слёз было его жалко. Он, судя по всему, спас Дровера, оттащил. И сам дозу яда получил. И ещё Букволюд бы никогда не бросил того, кто попал в беду по их вине. А Фергер всегда хотел быть похожим на Букволюда. Именно это Карма и прочитала по его взгляду, твёрдому и решительному. Обратно бежали дольше. Время оставалось, но совсем мало. Лишь бы успеть, никого не встретить. Чёрное небо казалось простынёй, которая давила, душила. Замедляла. Но всё-таки справились. Во дворе перевели дыхание. Карма закрыла калитку. Улыбнулась ему. — Живые? — Ага, — кивнул Фергер. — Пока. Повернулся и чуть не закричал от страха. Во дворе кто-то разрушил поленницу, поломал забор. И уничтожил маркер. — Проход, — застонала Карма. — Проход! Исчез!6. От сюрпризов кругом голова
Они забрали Глеба! Гости из будущего его похитили! Всё это казалось страшным сном. Хотелось ущипнуть себя, вскочить с кровати и рассмеяться. Нет, не получится. И церковь, и драка, и землетрясение — всё было наяву. Соня не бежала, летела, только бы успеть, помочь маме, она же одна, лежит дома, ничего не сможет сделать. Скорее, пока нет новых толчков… Но стоило отворить калитку, оказаться во дворе, случилась другая чертовщина. Иначе не назовёшь. Будто взорвалось что-то прямо у неё перед домом. Обрушилась поленница, повалился забор, сверкнуло красным в воздухе. А потом тишина, до того хрупкая, что и дышать страшно. Она не решалась идти дальше. Легла, затаилась под рябиной, у сарая. Неспроста всё это, неспроста. На секунду почудилось, тень мелькнула во дворе, исчезла. Растворилась. А потом появились гости. Двое. Нет, трое. И Глеб с ними, без сознания. — Проход! — закричал женский голос. — Проход! Исчез! — Спокойно, — ответил мужчина. — Не мог он закрыться. Не мог… Он пошарил руками в воздухе, словно искал невидимую дверь. Снял шлем, повертел головой. Чёрные волосы, жёлтые скулы. Было в них что-то странное. Нечеловеческое. — Мы пропали, — заплакала женщина. — Пропали… И в это мгновение родился звук. Тоненький, больше похожий на писк комара, всё громче и громче становился, кожа от него зудела, голова начинала болеть, живот сводило… Мужчина сообразил первым, скомандовал: — Идём! Подхватил Глеба, исчез. Через секунду появился, забрал третьего гостя. За руку потянул женщину, толкнул в невидимый проход, сам огляделся и тоже пропал. Противный звук оборвался. Остался только поломанный забор. И дрова, по двору разбросанные. Она ещё долго лежала на сырой земле, боясь шевельнуться. Когда небо начало светлеть, только тогда вылезла из укрытия. Осторожно поднялась на крыльцо, прислушалась. Тихо дома. Лишь муха шумит где-то на веранде. Скинула босоножки, отворила двери. И обомлела. Мама сидела на кровати. Улыбалась. — Ты чего? — спросила Соня. — Проснулась, вот. А тебя нет. — Там во дворе поленница… упала, — соврала девочка. — Ходила смотреть. Ураган, наверное. Мама кивнула. Встала, прошлась по комнате. — Странно, в боку совсем не колет. Чудеса? — Чудеса, — кивнула Соня. Про то, что таблетки подменила, маме не сказала. Быстро разогрела суп. Ели вместе, даже болтали: о погоде, о чудесном выздоровлении, прочей ерунде. И одно никак не выходило из головы. Глеб. Вроде, сон, а, вроде, нет. Чем доказать, что всё по-настоящему было? Пойти к нему домой, узнать, проверить? Когда поели, мама решила прилечь, отдохнуть. Голова кружилась с непривычки. Соня тарелки помыла, посидела у окна. Когда рассвело, побежала на улицу. У самого дома наткнулась на что-то. Шарик хрустальный. Небольшой, с яйцо куриное. А внутри… красные точки, будто жуки маленькие. Странно. Положила к себе в карман, скрипнула калиткой. И вниз припустила. Очередной сюрприз ждал на перекрёстке, где росли тополя. Там стояли четыре огромных грузовика с удивительными рисунками. Блестящие кабины, огромные выгнутые трубы, тёмные стёкла, за которыми ничего не видно. И будки, длинные, высокие, почти всю улицу перегородили. Откуда взялись такие машины? Проездом? Заночевать здесь решили? Странно, вроде посёлок далеко от больших дорог, случайно сюда не заедешь. Соня прошлась вдоль ближайшей кабины, на которой был изображён странный зверь с пятью головами. То ли дракон, то ли лев, не поймёшь. Увидела рядом с дверцей углубление маленькое, как ячейка под яйцо, в самый раз для шара хрустального. Не задумываясь, вынула его, положила. Хрум! И нет странной находки, будто машина его съела. Она испугалась, вдруг сейчас выскочит водитель, заругается. Деньги за испорченную машину платить заставит. Развернулась, дала дёру. Только у дома бабушки Глеба остановилась. Нет погони. И на том спасибо. Долго ходила, заглядывала в окна. Пусто, похоже. Ладно, Глеб. А бабушка его где? За грибами убежала? Или в город уехала по делам? Соня перемахнула через заборчик, на крыльцо забралась. Увидела записку.«Глеб, я два дня в городе. Ключ знаешь, где. Еда в холодильнике. Не пакости, друзей не води»А внизу ровным почерком зелёного цвета дописана строчка.
«Глеба, это мама с папой. Мы вернулись. Иди домой»За рекой и вправду вился дымок из печной трубы. И горел свет в маленьких окнах. Сюрпризы продолжались, и это, как ни странно, пугало.
Последние комментарии
1 день 11 часов назад
1 день 16 часов назад
2 дней 48 минут назад
2 дней 3 часов назад
2 дней 3 часов назад
3 дней 14 часов назад