Руна общей судьбы (СИ) [Чепо] (fb2) читать постранично

========== Пролог ==========

Нестерпимо воняло хлоркой и чем-то, смутно напоминающим лекарства. Шуршание чужой одежды, быстрые шаги по коридорам терзали обострившийся ни на шутку слух. Лязг металлических колесиков по плиточному покрытию пола неприятно гремел на заднем плане расшатавшегося подсознания. И вокруг шепотки — такие приторно-соболезнующие, наполненные легким отчуждением.

Над двойной дверью, куда никого не пускали, кроме работающего персонала, горела ярко-красная лампа с надписью: «Идет операция».

— Жалко мальчонку, — шептались две молодые девушки-практикантки, думая, что сгорбившийся на длинной скамье черноволосый ребенок восьми лет их не услышит. — Надо же, родители настолько сильно пострадали, а на нем только синяки.

— Я слышала, что женщина закрыла собой сына, поэтому весь удар пришелся на нее, — с благоговейным ужасом сообщила одна девушка другой, покачав головой. — И что теперь с ним будет?..

Замолчите… Черноволосый мальчик, вскинув голову, огромными необычными золотисто-зелеными глазами, наполненными непролитыми слезами и все еще крепкой силой духа, пристально посмотрел на одетых в белые халаты практиканток.

Не было сомнений в том, что девушки имели все еще отдаленное отношение к медицине, судя по тому, что ничем конкретным не занимались, растрачивая попусту время у поста медицинской сестры, перебирая бумажки. Смущенно замолчав, девушки отвели взгляды, усердно делая вид, что им больше интересны пришедшие недавно анализы больных, нежели сидящий в коридоре, покрытый кровью и копотью, ребенок.

Никто не подходил к мальчику, пытаясь с ним заговорить, ему лишь сказали ожидать окончания операции, а потом… Потом все станет известно. В эти долгие минуты, наполненные болью, страхом и переживаниями, ребенок держался, как взрослый, не плача и не зовя на помощь. Он лишь смиренно ждал, понимая, что решается не только будущее его родителей, но и его самого.

Прикрыв глаза, мальчишка вздрогнул, невольно вспомнив, каким прекрасным ему представлялся день с самого утра. Отец, занятой до умопомрачения на своей работе, взял отгул в честь дня годовщины свадьбы со своей любимой женой. Они собирались на пикник за город, прихватив обожаемого сына с собой. Кажется, отец что-то говорил о том, что сегодня особенный день, что он хочет, наконец, провести время со своей семьей.

Маленький черноволосый мальчишка, радостно хлопая в ладоши, прыгал вокруг счастливых родителей, воодушевленный возможностью прогулки. Следующее, что мальчик помнил — это длинная дорога, шумное пение отца, сидящего за рулем, и мягкие руки мамы. А затем… Затем были крики, скрежет металлического покрытия автомобиля и кровь, хлещущая прямо в лицо.

— Привет, — глухо, как сквозь толщу воды, раздался чей-то голос откуда-то сбоку, вырывая из адских воспоминаний. — Ты… Ты весь в крови. С тобой все в порядке?

Я совсем не в порядке… Мальчик оторвал взгляд от рук, скрещенных на худых костлявых коленках с ярко-фиолетовыми росписями синяков.

Рядом присел мальчишка примерно его возраста, немного неуверенно улыбнувшись. В нем не было ничего особенного. Болотного цвета глаза, с крапинками коричневой охры возле зрачка, смотрели с участием и странным волнением с бледного треугольника лица. Густые брови неожиданный гость вскинул, стоило невольному собеседнику взглянуть на него. Взъерошенные иссиня-черные волосы, похожие на вороново крыло, находились в таком ужасном беспорядке, словно мальчик запускал в пряди пальцы, пытаясь скрыть волнение, что будоражило его нескладного вида тельце.

— Меня зовут Алек, — ненавязчиво представился брюнет, почему-то время от времени косясь влево в сторону многочисленных коридоров больницы. — Я… Представляешь, у меня сегодня родится сестренка, — робкая улыбка коснулась тонких губ. — Мою маму привезли сюда недавно. А как тебя зовут?

Он не спрашивал ни о чем больше, не сторонился вида крови, лишь в его каре-зеленых глазах таилось любопытство и… сострадание?

— Меня… Ади*, — прошептал хриплым, сорванным после долгих криков голосом мальчик с легким акцентом. — Мои мама и папа там, — и тонкий смуглый палец указал в сторону горящей таблички операционной.

Алек промолчал, хмуря брови и сжав губы. Детского разума было достаточно, чтобы понять, что в жизни Ади произошло нечто ужасное. Но попавший в беду мальчишка держался, как настоящий взрослый, что не могло не вызвать симпатию у переживающего за свою маму Алека. Сам он лишь недавно плакал и возмущался, когда отец не хотел брать его с собой в ближайшую больницу, поскольку медлить было уже нельзя, — ребенок должен был вот-вот родиться.

Узкая ладонь Алека скользнула на плечо Ади, сжав пальцами разодранную футболку.