Бедная невеста [Александр Николаевич Островский] (fb2) читать постранично, страница - 35

январе 1852 г. в театральную цензуру, пьеса была запрещена, и только 15 сентября было получено разрешение, при условии, что из комедии полностью будут исключены роли Дуни и Паши как «шокирующие нравственное чувство». Но, несмотря на разрешение, театры не спешили принять комедию в свой репертуар.

Впервые «Бедная невеста» была поставлена в Малом театре в Москве 20 августа 1853 г. Роли исполняли: Анна Петровна — А. Т. Сабурова, Марья Андреевна — Е. И. Васильева (Васильева — 1-я), Мерич — Н. И. Черкасов, Милашин — С. В. Васильев, Добротворский — С. В. Шумский, Беневоленский — П. М. Садовский, Хорькова — С. П. Акимова, Хорьков — К. Н. Полтавцев, Карповна — Е. М. Кавалерова. Панкратьевна — Е. Д. Немчинова, Дарья — Т. П. Кашина, мальчик — М. П. Садовский, официант— П. А. Ермолов, кучер — Н. П. Витнебен.

Отзывы о спектакле были одобрительные. «Эта комедия, — писал один из рецензентов, — при всех сценических недостатках своих и растянутости, нравится партеру и долго удержится в репертуаре. Многие сцены комедии ведены прекрасно, многие положения хорошо очерчены и отличаются задушевностью, которой нельзя не сочувствовать». Рецензенты единодушно отмечали игру П. М. Садовского. «Уже одна грандиозная поступь, — вспоминал позже А. Н. Баженов, — при первом появлении его на сцену, вызвала громкие рукоплескания. Какую необыкновенную, чисто департаментскую важность сумел он придать себе от головы до ног! Как ловко фигурировал он перед Марьей Андреевной! С каким лукавством, слушая игру ее и кивая в такт головой, в то же время украдкой поглядывал он на принесенную закуску, пил и повторял! Как шло к Беневоленскому, желающему казаться ловким, это поджиманье коленки и пристукиванье ногой! Да невозможно и перечесть всех тонкостей исполнения г. Садовского. Вот комизм самой чистой, самой дорогой пробы!».

Вспоминая об исполнении этой роли, В. И. Родиславский писал в некрологе Садовского: «Он создал не одно только внешнее обличие этого типа, нет, он открыл зрителю самую душу подобного рода людей <…> Да, это было живое, истинно художественное создание, а не безжизненный дагерротип с живого лица».

Также высоко оценили современники и игру Васильевой. Вспоминая об этом в 1864 г., Баженов писал: «Ее умным исполнением трудное для воспроизведения лицо бедной невесты было до такой степени оживлено и истолковано, что дальше и идти, казалось, было некуда в этом отношении; мы-таки, впрочем, и теперь остаемся при уверенности, что больше г-жи Васильевой никто ничего не даст в этой роли».

На премьере Островский не присутствовал, и Н. В. Берг писал ему 21 августа 1853 г.: «Напрасно вы не были вчера в театре: все прошло как нельзя лучше. Играли все или почти все превосходно. У Е. Н. Васильевой расцелуйте ручки — прелесть, прелесть, прелесть! Ни жеста, ни слова рутинерского от начала до конца <…> Скажите Полтавцеву, чтобы не бухался на колени, как Грязной перед Марфой в „Царской невесте“. У Васильева проглядывают комические ухватки, видимо, Бородкина. Нисколько любви, из-за которой все и дело, — и обидчивость, и упрямство, от чего он не так скоро уходит. Монолог Садовского — „значит уж… ах ты, Максим Беневоленец… вот чем пробьем дорогу…“ — верх совершенства».

Видимо, один из следующих спектаклей Островский посетил и был им удовлетворен. «„Бедная невеста“ прошла хорошо, — писал он Погодину 25 сентября 1853 г., — исполнением почти доволен, публика совершенно довольна: успех первого представления был едва ли не больше, чем „Саней“, актеров вызывали не только после действий, но и в продолжении действий но нескольку раз». Особенно доволен был Островский игрой Васильевой: «Талант Васильевой: велик, она сделала из моей Марьи Андреевны то, о чем я сам никогда не мечтал».

В Петербурге пьеса была поставлена на сцене Александрийского театра 12 октября 1853 г. в бенефис А. М. Читау. Роли исполняли: Анна Петровна — П. К. Громова, Марья Андреевна — А. М. Читау, Мерич — А. Е. Смирнов (Смирнов 1-й), Милашин — Ф. А. Бурдин, Добротворский — В. В. Прусаков, Беневоленский — А. Е. Мартынов, Хорькова — Ю. Н. Линская, Хорьков — П. С. Степанов, Карповна — О. А. Рамазанова. Паикратьевна — Е. Я. Сосницкая, Дарья — Шелихова.

Хотя Погодин писал Островскому, что он получил из Петербурга сообщение, что и там комедия «шла превосходно», по-видимому, петербургский спектакль, в отличие от московского, был принят публикой и критикой довольно равнодушно. Так, Р. М. Зотов в «Северной пчеле» осуждал и пьесу и пополнение ролей: на эту тему можно было бы «написать прекрасный роман, но на сцене не вышло ничего <…> Смеем уверить, что нам самим и грустно и досадно, что такие драматические стихии, такие превосходные характеры пропали даром». Рецензент отмечает только удачную игру Мартынова, Громовой и Читау. С такой оценкой игры актеров согласился в целом и другой рецензент: игру Мартынова «можно назвать, в полном смысле слова, художественного», очень удачно исполнила, по его мнению, свою роль Линская; «необыкновенно хороша вышла у г-жи Читау <…>