В постели с врагом [Сара Герцег Сара Герцег] (fb2) читать онлайн

Джек выскочил из дома, громко хлопнув дверью, и помчался опрометью, куда глаза глядят. Вслед ему неслись окрики отца, и ему хотелось заткнуть уши, чтобы никогда — никогда больше его не слышать.

Он убегал из дома, где много лет подряд проводил счастливейшие летние месяцы вместе со всей семьёй, где он и его сестры выросли.

А теперь здесь хозяйничает эта ужасная женщина.

Обида за мать, за себя, за всю их ещё недавно крепкую и дружную семью душила его. Он плачет, хоть и обещал себе не плакать, ведь он уже давно не мальчишка, и он должен быть сильным — его сестрам и матери больше не на кого опереться. Поверить невозможно, что отец их предал. Примерный семьянин, он всю жизнь заботился о жене и детях, и много работал, чтобы дать каждому из них достойное содержание. Каждое лето они проводили в собственном доме на юге Испании. А теперь, когда всё разрушено, их семья впервые за долгие годы сюда не приедет.

Джек брёл, едва волоча ноги по пыльному асфальту. Неожиданно горячее для начала мая солнце нещадно палило макушку. Слёзы давно высохли, но легче не становилось.

Оглядевшись, он понял, что находиться недалеко от своего любимого местечка. Эта уединенный пляж, куда он любил ходить, когда хотелось побыть одному и выкурить втайне от родителей сигаретку-другую. Там почти не было туристов, потому что с дороги пляж было не увидать, туда ходили в основном немногочисленные местные жители. Вход в море был неудобный, сплошные камни, зато виды живописные.

Сезон еще толком не начался, поэтому на пляже было особенно пустынно. Люди, небольшими группками, то здесь, то там рассыпались по побережью. Джек сел на песок, достал сигареты, прикурил и сразу же заметил неподалёку парня, примерно его возраста, во всём черном, искоса поглядывающего на него. Вытянувшись на спине, Джек зажмурился и некоторое время, погруженный в свои мысли, курил. Почувствовав тень, упавшую на лицо, он открыл глаза. Тот парень стоял совсем рядом, нависая над ним, видок у него тот ещё — мрачнее тучи. Поздоровавшись, он попросил сигарету.

— Что, тяжелый денёк, да? — усмехнулся Джек, протягивая ему пачку, и, услышав ответ — "Еще какой" — понимающе кивнул.

Вскоре они уже сидели рядом, плечом к плечу, смотрели на море и не спеша переговаривались. Джек спросил с кем он здесь, на что парень, скривившись, ответил, что с родителями приехал к их друзьям и, скорее всего, пробудут они здесь большую часть лета, если всё пойдёт хорошо. Оказалось, парень родом из Канады, пару раз бывал в Штатах и Европе, впервые в Испании.

— Тебе тут понравится. Здесь очень красиво. Море волшебное, — рассказывал Джек.

Он немного позавидовал новому знакомому, которому предстояла провести здесь целое лето, и открыть для себя впервые эту прекрасную страну. Сам он, возможно, никогда больше сюда не вернётся. Быть может, он сидит на этом пляже в последний раз.

— Здесь вообще есть куда пойти? Я тут второй день и пока всё выглядит, как сонная рыбацкая деревушка, — сказал новый знакомый, представившийся Финном.

— Это только кажется. Сейчас начнётся сезон и будет не протолкнуться. Каждый день разные фестивали, концерты, вечеринки. Что конкретно тебя интересует?

— Не знаю. Что-нибудь, что разгонит скуку дней, — улыбнулся парень.

— Могу провести тебя для начала по окрестностям.

— Было бы здорово. Если ты не занят.

— Абсолютно свободен, — улыбнувшись белозубой улыбкой, ответил Джек.

Они гуляли до вечера, болтая обо всём на свете, обошли все живописные места, и к концу дня оба сильно вымотались.

— Мне бы не помешало сейчас чего-нибудь горячительного, — задумчиво произнёс Финн.

— Пойдём — я знаю одно место. Сможем купить там бутылку отличного местного вина, — сразу же предложил Джек.

— А нам продадут? — засомневался парень.

— Это же Европа, детка, — подмигнул Джек. Настроение у него на глазах улучшалось. — К тому же, я знаю хозяина, он мой друг, не откажет.

В местном баре, куда они заглянули, гремела музыка, а разгоряченные парочки сплетались в танце. Друзья невольно заразились общим весельем, и Джек даже позволил затащить себя на танцпол местной смуглой девчонке. Финн, сидя за столиком, наблюдал за их дикими танцами, покатываясь со смеху.

Вскоре им снова захотелось уединения, и они вернулись на пляж, где познакомились днём, и довольно быстро опустошили полуторалитровую бутылку сладкого виноградного вина. Оба сильно опьянели, и улеглись, растянувшись рядышком, на песок.

Выпив лишнего, молчаливый Финн сделался необычайно разговорчивым, а болтливый, энергичный Джек почему-то погрузился в свои мысли. Как сквозь пелену он слышал, как Финн рассказывает про свою музыкальную группу, которая осталась дома. Какая жалость, говорил он, что придётся пропустить целое лето совместных репетиции, зато он сможет сосредоточиться на написании новых песен и больше практиковаться в игре на гитаре.

Пока Джек всё это слушал, его не покидала одна единственная мысль – ему очень хочется поцеловать этого парня. И он, дождавшись паузы в разговоре, когда Финн набирал воздуха в лёгкие, чтобы продолжить монолог, сделал это. Отстранившись на секунду, он посмотрел ему в глаза, проверяя реакцию. Финн был растерян, смущен, но, несмотря на это, тут же, обхватив его голову, поцеловал в ответ.

Они смогли оторваться друг от друга лишь спустя час, когда у обоих уже опухли губы и онемели языки, а под одежду с руками попала целая куча песка. У Финна разрывался телефон от звонков его заботливой мамочки — на дворе ночь, а её сын весь день таскался неизвестно где, в незнакомом городе и стране.

Пришла пора расставаться.

— Мы встретимся еще? — с надеждой произнёс Финн.

— Шутишь? — удивился Джек. — Конечно же. Завтра с утра на этом месте буду тебя ждать. Видимо, придётся мне здесь всё-таки задержаться. Не знаю, насколько меня хватит — терпеть весь этот цирк, что устроил отец, но…

Он снова потянулся за поцелуем, обнимая парня за шею. Тот был почти на голову выше, и приходилось подниматься на цыпочки.

— Ты домой сейчас? Тебя проводить? – Финну тоже не хотелось расставаться.

— Не, я сегодня домой ни за что не пойду. Моему старику полезно будет поволноваться. Переночую у хозяина кафе, где мы были с тобой. Я у него прошлым летом подрабатывал и иногда оставался ночевать в подсобке.

— Тогда — до встречи.

Отец Джека полночи ездил по округе, разыскивая его, и уже хотел было поднимать на ноги местную полицию, но в последний момент додумался заглянуть в ресторанчик. Он схватил его, еще толком не проснувшегося, за шкивратку и выволок к машине. Сначала он кричал и ругался, потом, немного успокоившись, долго говорил о том, как сильно он беспокоился за сына и просил никогда, никогда больше не отключать телефон. Когда они подъехали к вилле, отец сказал:

— Посмотри на меня. Посмотри на меня сейчас! – он схватил отворачивающегося Джека за плечо. — Я хочу, чтобы ты был вежлив с ней. Хочешь ты того или нет, она — теперь часть моей жизни, и я не потерплю грубости в её адрес.

— А как же мама? Как же наша семья? — пробормотал Джек.

— Я очень её уважаю и ценю, но мы всё уже решили. Давно готовы бумаги на развод. Я тоже человек, и тоже хочу счастья. Я имею право на свою жизнь.

— Ты ей сердце разбил.

— С твоей мамой мы сами разберёмся. А с тобой у нас отдельные отношения, ты уже взрослый. Однажды ты меня поймёшь.

— Никогда я тебя не пойму! Если ты клялся человеку перед алтарём в вечной любви, ты должен сдержать свою клятву.

— Вернёмся к этому вопросу, когда ты как я, проживёшь с кем-нибудь двадцать лет. А теперь пойдём. И я предупреждаю еще раз — ни единого грубого слова в её адрес или в адрес её мужа я не потерплю.

— Мужа? Так что, это — правда получается? Вы, извращенцы, втроём живёте?

— Её муж — замечательный во всех отношениях человек, — продолжил отец, пропуская его бестактное замечание мимо ушей. — Он достоин всяческого уважения.

Они вышли из машины, и, когда уже подходили к крыльцу, отец добавил:

— Да, и ещё. С ними их сын. Я был бы очень рад, если бы ты с ним нашёл общий язык. Он — почти твой ровесник, отличный парень.

С раскалывающейся от боли головой, Джек идёт следом за отцом. Он ясно ощущает сейчас свою беспомощность и невозможность на что-то повлиять. Когда мать отправляла его сюда, она надеялась, что у него получится уразуметь отца. Но отец по-видимому уже давно всё решил, и хочет, чтобы Джек принял его новую семью — семейку долбанных извращенцев. От осознания того, сколько на него свалилось, ему становится нехорошо.

Опустив голову, он заходит в дом, знакомый ему с детства, и проходит вслед за отцом на задний двор, где на шезлонгах, попивая коктейли, сидят гости.

Эта женщина.

Действительно потрясающе красива. Ей сорок, и в каждом её жесте, каждом повороте головы видна порода. Рядом муж — он намного старше, ему около шестидесяти, но выглядит отлично — этакий благородный седой светский лев.

Остановившись у дверей, Джек, как бедный родственник стоит, потупившись, приветствуя новых жильцов. Он слышит шаги сзади — кто-то в тяжелых ботинках спускается с лестницы со второго этажа. Обернувшись, Джек застывает в ужасе. Тот, кого он ожидал увидеть здесь меньше всего, тот, кого еще несколько часов назад он целовал на безлюдном пляже.

Финн.

Он спускается вниз, жуя на ходу яблоко, и тоже замирает, завидев Джека, с разинутым ртом. Поверить невозможно, что для того, чтобы впервые влюбиться, Джек выбрал самого неподходящего парня на свете — сына женщины, разбившей их семью.

Когда до него доходит смысл случившегося, он разворачивается и медленно и безмолвно выходит из дома. Выходит на крыльцо — и что дальше? Опять бежать? Только бежать-то некуда — от себя не убежишь. Он садиться на ступеньки, пытаясь унять мелкую дрожь в руках. Уму непостижимо, как всё обернулось. Сзади скрипнула дверь, и Финн садиться рядом с ним.

Парень с трудом подбирает слова:

— Джек… если честно, даже не знаю, что сказать.… Мне эта ситуация тоже поперёк горла. Хотелось бы, чтобы этого всего бы не было.

— Ты не представляешь, как я бы этого хотел! — с жаром поддерживает Джек. — Если бы мог, я бы стёр вчерашний день ластиком, выжег бы у себя в голове. Финн испуганно замотал головой:

— Нет, я не это хотел сказать. То, что было между нами — очень важно для меня. Мы же сможем найти какой-то выход?

Джек резко встает и уходит в дом. Чёрт возьми, ему так больно сейчас. Он поднимается на второй этаж, и видит, что все комнаты заперты, кроме той, в которой обычно жил он. Но там везде разбросаны вещи этого пацана, и ему со своими пожитками некуда приткнуться. В смятении он не может вспомнить, где вчера оставил свой рюкзак. Ему срочно нужно хотя бы принять душ — немного освежить голову. Отец поднялся за ним следом, и, видя его метания, сообщил:

— Я тут небольшой ремонт затеял. Мы, в общем-то, хотим тут немного всё переделать. Но ты по-прежнему можешь спать в своей комнате, разумеется. Можем принести сюда раскладушку. Финн не будет против.

— Какого хрена, пап? Финн не будет против? Это МОЯ комната, и я могу выкинуть его шмотки к чёртовой бабушке!

— Меня тоже пойми, я же не знал, что ты приедешь, ты не предупреждал.

— Я думал, что имею права к отцу без приглашения приехать. Раньше, по крайней мере, было так.

— Я рад, что ты здесь, сынок, но клянусь, если ты будешь продолжать в том же духе... Здесь гости, и я не хочу, чтобы при них разыгрывались скандалы. Да я и сам, честно говоря, уже сыт скандалами по горло.

Отец вышел из комнаты и поспешил к гостям. Через некоторое время до Джека донёсся глухой хлопок – внизу открыли шампанское. Раздался звонкий переливчатый смех. Эта женщина.

Когда Джек вышел из душа, Финн уже был в комнате. Он успел немного прибраться, освободив пространство для вещей Джека.

— Тебе нужно переодеться — я выйду, — поспешно сказал Финн. — Располагайся как тебе удобно, пожалуйста. Я освобожу кровать, буду спать на раскладушке.

— Мне твоё разрешение не требуется. А поспать я и на балконе могу, — буркнул Джек, натягивая на себя майку прямо на мокрое тело.

Он просидел в гамаке на балконе до вечера, переписываясь со старшей сестрой. Рассказал ей, что любовница — настоящая хищница, её муж — извращенец, тоже здесь, а отец совсем потерял голову, носиться с ними двумя, угождает и чуть ли не прислуживает. Ему-то со своего балкона хорошо было слышно, что происходит во дворе. Он умолчал о Финне, и о том, что женщина любезно просила его присоединиться к их маленькой вечеринке у бассейна, и была довольна мила. Джек, разумеется, отказался.

Вечером отец сам поднялся к нему и позвал на ужин в ресторан.

— Эти тоже пойдут? – буркнул Джек, не отрываясь от телефона.

— Ну, разумеется.

— Тогда нет.

— Не валяй дурака. Просто поужинаем вместе. Можешь также сидеть в своем телефоне и молчать. Ждем тебя внизу через пятнадцать минут.

Джеку не хотелось идти, но голод не тетка — он не ел ничего весь день. К тому же, он уже знал, что на кухне шаром покати — украдкой спустился и заглянул в холодильник — тот забит бутылками шампанского и льдом. Его решимость держать бойкот таяла. В конце концов, он решил, что неплохо бы получше узнать врага, так сказать, в лицо, а сидя в одиночестве на балконе, ничего не выяснишь. По крайней мере, ему будет, что рассказать матери.

Он предпочел не утруждать себя и спустился вниз в чем бы — мятая белая майка, джинсы, толстая цепочка на шее. Женщина была ослепительна в вечернем туалете, её муж — в дорогом костюме, а отец аж сияет от счастья рядом с этими двумя. Финн, скромно стоящий в уголке, тоже принарядился — на нем шелковая рубашка и узкие брюки. Его черные непослушные кудри аккуратно уложены. С вызовом оглядев собравшихся, Джек нарочито громко поинтересовался:

— Ну, что мы идём? Я умираю от голода, а в этом доме мне никто и маковой соринки не предложил.

— Ты в этом пойдешь? — только и спросил отец.

— Да. А что?

— Да наплевать, — он явно не собирался поддаваться на дешёвые провокации. Днём

Джек не заметил роскошный кадиллак, припаркованный рядом с их скромным крузаком, а, когда сейчас увидел, что семейка направляется к нему, сильно удивился.

— Они что, богачи? — поинтересовался он у отца, когда они оказались наедине в машине.

— Можно и так сказать. У супруга Маргарет даже есть титул. Его семья родом из Франции.

— Ох, нихрена себе – аристократ, еще и богач. И как он относится к вашему…. Ээээ…тройственному союзу. Я что-то не совсем понимаю, как у вас тут всё устроено.

Отец нахмурился, но всё же спокойным голосом начал объяснять:

— Для него это норма. Для их брака. Оба придерживаются свободных, то есть, широких взглядов. Кстати, Маргарет очень умная и образованная женщина, она возглавляет представительство фирмы, с которой я работаю как подрядчик, в Канаде.

— Еще бы, с таким-то мужем. Он, наверняка, ей должность купил.

— Ты её просто не знаешь. Она настоящая selfmade, начинала с самых низов. Если ты дашь ей шанс, и вы познакомитесь поближе, поверь, ты будешь очарован.

— Да уж, конечно, могу себе представить, — пробурчал Джек, думая о том, что сын этой женщины, без сомнения, унаследовал её обаяние и шарм. Иначе, как объяснить, то, что Финн плотно засел в его сердце саднящей занозой, хотя они знакомы меньше суток.

— А с этим мужиком, — Джек осторожно начал выяснять мучивший его вопрос, — вы с ним в каких отношениях?

Отец мельком на него взглянул и быстро отвёл глаза.

— В хороших. Мы с ним в хороших отношениях, — и дал понять, что дальше он эту тему развивать не намерен.

«Правду говорят, что европейцы – те еще извращуги» — подумал про себя Джек и больше вопросов не задавал. Итак слишком много информации для одного вечера.

Ужин прошёл на удивление легко и без эксцессов. Во многом этому поспособствовала манера Маргарет и её супруга умело вести непринужденный светский разговор. Джек сам не понял, как так вышло, что она и его сумела разговорить, и он успел рассказал о своей учебе, планах на колледж и хобби. Он думал отмалчиваться весь вечер, но грубить этой приятной во всех отношениях женщине почему-то не хотелось. Финн сидел напротив него, и весь вечер, нервничая, исподлобья на него поглядывал, ковыряя вилкой в морских деликатесах. К концу вечера Джек подошёл в полном смятении — он должен был ненавидеть этих людей, но, ощутив на себе силу их благожелательного обаяния, уже внутренне колебался. Он начал понимать, почему так благоговеет перед ними отец, почему так счастлив принимать их в гостях. То, как они втроём общались — невооруженным глазом было видно, что их отношения проникнуты взаимным уважением, доверием, и, наверное, да — любовью. Это странно, это всё дико странно и чудно, но разве в праве Джек осуждать своего отца, называть его отношения неправильными и нездоровыми, если сам он, кажется, влюбился в парня?

Они уже подъезжали к дому, когда отец прервал, наконец, затянувшееся молчание. Он посмотрел на погруженного в свои мысли Джека и сказал:

— Я очень благодарен тебе за сегодняшний вечер, сын. У меня душа была неспокойна. Я же не плохой человек, я не хотел причинять боль твоей матери. Но у нас отношений — как у мужчины и женщины, давно уже не было как таковых. Еще до рождения твоей младшей сестры. Она хотела еще ребенка, и я дал ей его, и думал, что так и нужно жить, ведь все так живут. А потом — я просто влюбился, да. У нас действительно всё сложно, как ты успел заметить, многие люди такого не поймут и не примут. Что поделать? Иногда так бывает — ты влюбляешься не в того человека.… Не в тех людей. Но… Жизнь такая, какая есть — иногда преподносит сюрпризы. Сам от себя не ожидал.

Джек только горько усмехнулся.

Опустошённый, он поднялся на второй этаж, упал на кровать, и только потом понял, что кровать-то теперь ему не принадлежит. Он хотел было подняться на ноги, чтобы убраться на балкон, но прошедший день ужасно утомил его, а лежать на огромной мягкой кровати, пахнувшей Финном, было так приятно, что он решил позволить себе еще совсем немного полежать, но почти сразу же отключился.

Он проснулся среди ночи от жажды — слишком много рыбных деликатесов за ужином, и обнаружил, что Финн спит с ним рядом. Приподнявшись на локтях, Джек оглядел его приоткрытые пухлые губы, черные локоны, разметавшиеся во сне по подушке, острые скулы. Ему захотелось его обнять — такое желанное было так близко — только руку протяни. Но он только вздохнул, отвернулся на другой бок и постарался как можно скорее заснуть.

На следующее утро они уже завтракали дома, за одним столом. Отец встал пораньше, чтобы съездить до магазина, закупить продуктов. Он даже сам приготовил завтрак.

«Сидим здесь как настоящая грёбаная шведская семейка долбанутых извращенцев» - подумал про себя Джек, и, усмехнувшись, подавился йогуртом. Закашлял.

Маргарет с улыбкой оглядела собравшихся и певучим нежным голоском предложила:

— А что если нам сегодня отправиться на пристань? Как вы на это смотрите? Мальчики могли бы покататься на лодке, мне кажется, им было бы полезно немного погрести. Да и нам не помешало бы размяться.

«Мальчики» переглянулись и смущенно опустили глаза.

— Действительно, парни, вы как? Джек, ты же умеешь кататься на лодке. Научишь Финна.

Джек совсем некстати вспомнил, как он катался прошлым летом с одной местной девчонкой, на несколько лет старше — она учила его целоваться. Они занимались этим увлекательным занятием на дне лодки, и однажды их унесло так далеко от берега, что они даже запаниковали, думая, что не выгребут. Оказаться с Финном в лодке наедине казалось донельзя заманчивой идеей. Конечно же, он согласился, стараясь не слишком демонстрировать энтузиазм.

Одевшись, как настоящий моряк в белое поло и синие шорты, Джек грёб уверенно и сильно, подсказывая Финну как лучше двигаться. Тот оказался способным учеником и, несмотря на внешнюю хрупкость, обладал выносливостью и сноровкой. Вскоре они отплыли уже довольно далеко, оставив трио попивать вино в кафе у берега. Отложив вёсла, Джек растянулся на дне лодки, наслаждаясь покачиванием волн. Финн сидел напротив, на нём были черные очки и смешная шляпа с широкими краями, напоминающая ковбойскую. Он недовольно жмурился.

— Ты чего? — спросил его Джек, понаблюдав за ним какое-то время.

— Не люблю солнце, — ответил Финн.

— Странно, а когда мы с тобой весь день по солнцепёку гуляли, ты не жаловался.

— Я терпел, — признался парень.

— А, ну да. Тебе, видно, не привыкать терпеть — с такой-то семьёй, — неожиданно даже для самого себя выдал Джек.

— Что ты имеешь ввиду? — Финн заметно напрягся.

— Ну, это вот всё. Например, твой отец, — Джек кивнул в сторону берега, — как он ко всему относиться?

— Он мне не отец.

— Значит, ты не потомок аристократа. Понятно. Твой отец сбежал, получается, от такой жизни? Не любитель был тройничка?

— Я не знал своего отца.

— Хм, почему меня это не удивляет? Ну а твоя мать-то, хоть знает? Или кто-то из двоих, как всегда?

— Заткнись! — Финн сжал кулаки. — Не смей так говорить про мою мать!

— Буду говорить, что хочу. Она разрушила нашу семью. Увела отца — втянула его в свои игры!

Финн стянул очки — в его глазах клокотала ярость, казалось, еще слово, и он кинется на него.

— Да ты хоть знаешь, что он моей матери три года добивался! Она не хотела с ним связываться, с этим тупым недалёким мужьём, да только он ей прохода не давал. Что он только не делал, чтобы влезть в нашу семью — даже лёг под отчима. Какое-то время я думал, что они наняли помощника, потому что твой отец делал всё: отогнать машину в ремонт, нанять строителей, отвезти вещи, решить вопрос с документами, билетами — как мальчишка на побегушках. Они ему большое одолжение сделали.

Краска залила лицо Джека — всё не так, как он себе представлял. Черт возьми, как смеет он поганить его отца? Джек вскочил, занёс руку для удара, но Финн тоже резко встал, их лодку зашатало. Они вцепились друг в друга, пытаясь одновременно и удержаться и нанести удар. Джеку удалось вывернуться из его рук, и Финн теряет опору. Со злости Джек толкает его в грудь, и, раскинув руки, парень падает за борт. От этого лодка с силой качнулась, и Джек, не удержавшись, летит следом.

Он плывёт к берегу так сильно, как только может, пытаясь крикнуть сидящим на берегу взрослым. В конце концов, спасатель, отвлекшийся на болтовню с девушками, обращает на него внимание и принимается за работу. Когда бегут к нему, он, почти добравшийся до берега самостоятельно, кричит:

— Не мне! Там — нужна помощь! — и показывает в сторону их лодочки.

Там, цепляясь за борт, из последних сил, дрейфует Финн. Спасатели бросаются к нему, а Джека обступают все трое. Мать Финна, белая как мел, кричит:

— Что случилось? Что у вас произошло?

Но парень молчит, опустив глаза, и дрожит. И только его отцу не нужно объяснений — и он сразу награждает сына звонкой пощёчиной. У Джека начинает кровить губа, но он все так же молчит, виновато опустив голову.

Маргарет вскинула руки на груди:

— Что ты делаешь? Это же твой сын!

— Первым же рейсом летишь домой, — процедил сквозь зубы отец, и направился к берегу, куда спасатели уже выносят Финна.

— Что с тобой не так, чёрт тебя подери. Парень же совсем не умеет плавать, — произносит супруг Маргарет, заботливо обнимая её за плечи.

Джек еще долго сидит на пляже, завернувшись в плед, выданный спасателями. Он в отчаянье — его выходка могла погубить Финна. Как он мог?

Он возвращается домой, и видит отца — он в одиночестве сидит за кухонным столом, сцепил руки на столе и глядя прямо перед собой.

— Где все? – спросил Джек.

Отец смерил его убитым взглядом.

— Уезжают. Собирают вещи, — он разбит, раздавлен, на нём нет лица. — Не хотят больше здесь находиться.

— Нет, папа, позволь я с ним поговорю. Я всё объясню. Я не хотел!

— Ты уже всё, что мог, сделал — достаточно.

Расстроенный, Джек поднимается по лестнице и, услышав мелодию, застывает на месте. Это Финн — он тихонько напевает, аккомпанируя себе на гитаре. Песня о злой судьбе, жестокой первой любви, разлуке и неминуемом расставании, и у Джека невольно сжимается сердце. Дослушав до конца, он, опустив голову, входит в комнату. Финн вздрагивает.

— Ты… всё это время был здесь?

Джек кивает, судорожно сглатывает слюну.

— Пожалуйста, не уезжай. Это я уеду. Я так виноват.

Финн грустно качает головой:

— Они уже всё решили — меня не спрашивают.

— Я поговорю с ними, извинюсь перед твоей мамой. — Не нужно, это всё лишнее.

Но Джек уже спешит на первый этаж, без стука врывается в комнату гостей. Маргарет застыла над чемоданом, со стопкой вещей в руках. Парень бросается к ней, хватает её за руки и горячо просит:

— Прошу вас, простите меня! Я никогда не причиню зла вашему сыну! Я уеду немедленно, но вы не уезжайте! Отец этого не перенесёт — я прошу вас остаться! — он почти плачет, а Маргарет, в растерянности оглядывается на мужа.

Тогда Джек кидается к нему:

— И вас прошу меня простить. Подобного никогда не повториться, клянусь!

Но сердце женщины уже, конечно же, дрогнуло, она протягивает ему руки, и Джек падает в её объятья, утыкается в грудь. Она ласково гладит его по волосам, и отчаянье отступает. Немного успокоившись, Джек вытирает слёзы и оборачивается назад. На пороге стоит его отец, обнимая Финна за плечи. Он улыбается. А Финн смотрит на него так, что в душе у парня всё переворачивается. Джек едва сдерживает себя, чтобы не поцеловать его у всех на глазах.

Они еще долго сидят рядом, на балконе, обернувшись одним одеялом, и пьют краденное у взрослых вино. Кажется, они обсудили уже всё на свете, и рассказали друг другу всю свою жизнь. Им хочется не иметь никаких тайн друг от друга.

— Знаешь, то, что у них — мне совсем не по душе. Я считаю так — если нашёл близкого по духу человека — будь с ним рядом до конца. Эти свободные отношения — не для меня.

Джек закивал:

— Согласен. Мне хотелось бы, чтобы один раз и на всю жизнь. Чтобы доверие было в отношениях. Никаких недосказанности, обмана, измен.

— Так, наверное, не бывает. Я, по крайней мере, о таком не слышал, — усомнился Финн.

— А я думаю, бывает. Всё бывает, когда встречаешь своего человека, — сказал Джек, сжимая руку парня под одеялом.

Они целовались до тех пор, пока на востоке не занялся рассвет. Тогда они перебрались на кровать и продолжили целоваться там.

Во всей этой кутерьме Джек совсем забыл, что уже больше суток не выходил на связь с сестрой — а ведь они договорились, что он будет сообщать обо всём, что происходит на вилле. Оставшись без информатора, сестра и мать запаниковали. Может быть, подумали они, отцу удалось переманить Джека на свою сторону, и теперь их союзник сгинул в стане врага. Всё нарастающую тревогу женщина глушила успокоительными, запивая их спиртным из домашнего бара. В итоге она допилась до того, что позвонила мужу среди ночи, и разговор, разумеется, не задался.

То, что происходило дальше, напоминало плохое кино. Женщина, оставив дочек, садиться в машину и гонит в аэропорт. Слёзы застилают ей глаза, а в крови играет алкоголь. Она не замечает ограждений, выставленных дорожными рабочими за несколько часов до этого, и на полной скорости сносит их и влетает в бетонную плиту.

Потом Джек не мог вспомнить, как утром отец вытащил его из теплых сонных объятий друга, как сообщил трагическую новость. Они собрались за рекордные десять минут и вылетели ближайшим рейсом с двумя пересадками домой. Все десять часов в самолете — будто во сне. Спасибо отцу, который поделился викадином.

Следующие несколько месяцев, проведенных в больничной палате возле дышащей через аппарат матери, он тоже запомнил плохо. Появление Финна на миг вытянуло его из беспросветного сумрака, но эта встреча не принесла обоим радости. Финн принёс им кофе в стаканчиках, и они немного посидели в больничном коридоре. Кипельно-белые стены и яркие, слепящие лампы давили на глаза. Но Джеку уже привычно. Разговор не клеится. Финн сообщил, что съехал от матери, и теперь живёт отдельно, снимает крохотную комнатушку на пару с другими музыкантами. Он бросил школу, и пишет, как никогда, много песен, и у его группы уже было пару выступлений в местных барах.

— Так, где ты сказал, теперь живёшь? — Джек словно и не слушал его.

— Мы переехали с группой в ЛА, я уже говорил,

— Финн немного помолчал, протянул руку — дотронуться до руки Джека, и тихо добавил: — Хотелось перебраться поближе к тебе.

Джек руку убрал.

Когда они прощались, Финн спросил:

— Я могу заходить к тебе сюда? Иногда хотя бы?

И Джек, пряча взгляд, ответил:

— Думаю, не стоит.

***

Прошло еще много времени, прежде чем Джек научился не винить себя за то, что произошло. Он потихоньку снова начал заниматься уроками, планировал вернуться в школу, взяться за ум. А день, когда спустя почти восемь месяцев, его мать пришла в себя в реанимации, был для него самым счастливым. Парень вышел на улицу, и посмотрел на небо, будто впервые видел его. Полной грудью вдохнул воздух, и он показался ему таким вкусным, словно последнее время он и не дышал вовсе. Ему вдруг нестерпимо захотелось поесть мороженного, и он купил в ближайшем ларьке самое большое эскимо.

Джек побрёл, не спеша, вдоль дороги, прислушиваясь к шуму большого города. Где-то вдалеке играла мелодия, показавшаяся ему смутно знакомой. Он шёл за ней, пока не наткнулся на толпу, плотным кольцом собравшуюся вокруг уличных музыкантов. Ему вдруг до смерти захотелось увидеть тех, кто исполнял такую красивую песню — о вере в любовь, о надежде на лучшее, об ожидании.

И он увидел его.

Финн стал еще выше, и, кажется, еще похудел. Одет в какие-то грязные рокерские шмотки, волосы сильно отрасли. Джек улыбнулся — впервые за долгое время, и с аппетитом принялся поглощать мороженное. Он понял, что Финн увидел его почти сразу, в толпе из нескольких десятков незнакомцев — потому что его лицо сразу озарилось идущим изнутри светом. Никогда еще он не играл так вдохновенно, как в тот вечер, когда пел для своего единственного. Джек улыбался, в предвкушении. Он знал, что настало их время строить свою жизнь так, как им хочется, исходя из того, во что они верят. И родители больше не смогут влиять на их судьбы. Теперь только они — вдвоем, пойдут рука об руку по жизни, показав всем, что бывает и такое — когда двое людей встречаются однажды и остаются вместе навсегда, пронеся сквозь года любовь, через испытания, без обид и предательств.

Ведь это так просто, когда встречаешь правильного человека.