Спаси меня (СИ) [konoplya] (fb2) читать онлайн

====== Глава 1. ======

Она не спеша гуляла по какой-то богом забытой деревушке. Ее взгляд скучающе скользил по бедным захудалым домикам. То тут, то там сновали, не без дела, бедные крестьяне, в оборванных одеждах из грубой тяжелой ткани блеклых цветов. В воздухе витал тяжелый запах пота, скота, сена и помоев. Девушка не помнила, как оказалась в этой деревне, ноги сами, словно магнит, привели сюда, а ее шестое чувство подсказывало, что этот день будет не таким серым, как все эти люди вокруг. По улице прошло заметное оживление, с каждым ее шагом перешептывания становились все громче и громче. Обеспокоенные родители бросали все свои дела, выхватывали играющих и беззаботных детей, заталкивали в дом, запирая окна и двери. Девушка криво улыбнулась, в деревню приехали Черные Рыцари. Каждый год рыцари забирали в свое войско детей и с каждым годом все младше и младше. Уже много лет шла война с Ограми. Король был самоуверен, горделив и глуп. Он считал, что за счет сотен тысяч смертей своего народа он непременно одержит победу. Шли годы, люди умирали, на войну забирали мужей и детей, казалось, что война, как и безрассудство короля, никогда не прекратится. Вот и сейчас его слуги приехали за новым мясом, в деревне практически не осталось мужчин, только дети. Дети, выросшие без отцов, лишенные детства, вынужденные работать, чтобы выжить. И сейчас они станут пушечным мясом короля.

На главной площади рыцари выполняли приказ: отбирали детей у не сопротивляющихся родителей. Зевак было немного, мало кто хотел наблюдать картину, где у вдовы отбирают ее единственного сына, а у ребенка уводят отца на верную смерть. Девушка медленно двинулась к площади, стараясь абстрагироваться от того отчаяния, что витало среди людей. Прикрыв глаза на мгновение, она постаралась сосредоточиться на голосах в своей голове. Ее шестое чувство неспроста привело сюда, кто-то должен был позвать, кто-то настолько отчаявшийся, что готов будет отдать все, заплатить любую цену за своего ребенка. Девушку звали несколько человек, но не здесь, не для спасения своих детей, ради какой-то мелочи. Она разозлилась, их бы сейчас сюда на место этих живых мертвецов.

- Пожалуйста! Не забирайте моего сына, ему еще нет четырнадцати, – голос полный отчаяния и мольбы рассек гробовую тишину этой площади. Девушка удивилась смелости этого крестьянина и, двигаясь среди зевак, взглянула на него. Это был мужчина тридцати-тридцати пяти лет, под рваной накидкой одетый в штаны и рубаху из грубой ткани грязно-бежевого цвета, подпоясанную какой-то веревкой. На ногах были изношенные старенькие ботинки из темной кожи. Подняв взгляд выше она заметила, что у него были каштановые спутанные волосы до плеч и янтарно-ореховые глаза. В правой руке он держал посох, на котором практически висел, левая рука у него лежала на груди мальчика, которого он прижимал к себе с неистовой силой.

«Забирать единственного ребенка у калеки, как бесчестно», – мелькнула мысль в ее голове.

– Закон для всех, без исключений! – рыцарь, стоявший напротив них, нетерпеливо схватил ребенка за руку и дернул к себе. Калека успел положить свою руку возле захвата рыцаря и смягчить рывок. Было видно, что мужчину трясло от страха, но он до последнего будет бороться за своего сына.

«Или он глупец, или безумец. Кажется, я нашла того самого клиента»

– Пожалуйста! Он же всего лишь ребенок, маленький мальчик, он погибнет на войне. Не забирайте его у меня! – залепетал дрожащим и ломающимся голосом отец. Рыцарь на мгновение ослабил хватку, опешив от такого противостояния какого-то калеки. Но в тот же миг его лицо исказилось от злобы и, замахнувшись кулаком, он ударил мужчину по лицу. Послышался треск, словно кто-то встал на сухую ветку. От сильного удара, калека упал на спину, выронив посох, тихо скуля и прикрывая лицо согнутой в локте рукой. Рукав рубахи моментально окрасился в бордово-красный цвет. Мужчина отдернул руку и испуганно посмотрел на ткань. Его заостренный и длинный нос был уродски сломан. Струйка крови, не останавливаясь, бежала по губам, попадая в рот, стекая по подбородку и, срываясь вязкими гранатовыми каплями, впитывалась в его одежду.

«Позови меня».

– Папа! – вскрикнул мальчик и бросился к отцу, но стальная хватка рыцаря не дала ему сдвинуться с места и только предупреждающе встряхнула его, как тряпичную куклу. – Все хорошо, мой мальчик, – захлебываясь собственной кровью и ощущая солоноватый вкус на языке, пролепетал мужчина. Он попытался подняться, но посох был вне его досягаемости, поэтому единственное, что удалось мужчине – поближе подползти к сыну. – Отпустите его, он же совсем ребенок. Его убьют. Не забирайте его у меня. Я вас прошу.

«Ну же, позови меня»

– Он мне надоел. Заберите ребенка, – не обратив внимание на попытки вырваться из его хватки, рыцарь с силой толкнул мальчика в направлении другого рыцаря. С чувством выполненного долга, он стал поворачиваться к калеке спиной и обратился к своим товарищам. – На сегодня мы закончили, свяжите ему руки, чтобы не сбежал, и держите на привязи.

Наверное, этого не ожидал не только рыцарь, но и сама девушка. Когда мужчина отвернулся и уже хотел ступать прочь, калека бросился к его ногам и, вцепившись обеими руками в ногу, стал умолять:

- Прошу вас! Умоляю! Оставьте мне моего мальчика, он ничего не сделал. Ему нет четырнадцати. Умоляю-умоляю-умоляю. Он же ребенок, он ничего не умеет, он умрет, – рыдая, захлебываясь собственными слезами вперемешку с кровью, отчаянно умоляя, практически целуя ноги этому уроду, взывал к нему калека.

«Да ты безумец, мать твою. Позови меня! Только назови имя, и твой сын будет с тобой»

– Да как ты смеешь! – взревел рыцарь и, склонившись над калекой, схватил одной рукой за испачканную кровью рубаху и приподнял. Послышался треск рвущейся ткани. Замахнувшись другой рукой, рыцарь ударил калеку по лицу. От удара голова мужчины дернулась, и он заскулил. Мальчик стал плакать, звать папу и просить прекратить избивать его отца. Но его никто не слушал. Рыцарь замахнулся и стал бить калеку еще и еще. От ударов у того голова болталась, как у тряпичной куклы, готовая просто оторваться, не выдержав таких ударов, а лицо превратилось в кровавое месиво. – Хватит, Пигги. Ты его убьешь, – другой рыцарь успел перехватить руку бьющего. Мужчина еще какое-то время безумно смотрел на безвольное тело хромого, словно опомнившись, брезгливо оттолкнул того от себя.

«Пигги? Свинья. Жирная свинья».

– Ничего с ним не будет. Война же как-то не убила, – хохотнув, Пигги достал из кармана чистый платок и стал тщательно вытирать руки от следов крови.

«Интересно, он там дышит?»

Когда рыцари собрались и оседлали коней, хромой очнулся. Эта куча грязных, испачканных в крови и пыли вещей медленно и болезненно зашевелилась. Было видно, что движения ему давались тяжело и встать он не сможет, взгляд был расфокусирован, но он знал, куда надо было смотреть.

– Стойте! – прохрипел еле слышно калека.

«Он не безумец – глупец»

– Я сделаю все, что вы захотите. Только отпустите моего ребенка. Я вас умоляю, – с трудом продолжал говорить, превозмогая боль мужчина. «Не надо! Позови меня! Ты творишь сделку на слове» – Я выполню любую вашу просьбу, любой приказ. Только оставьте нас в покое, – Пигги, остановив свою лошадь и приказав остановиться остальным, заинтересовано посмотрел на калеку.

«Молчи! Молчи! Молчи! Ну давай же, позови меня, не глупи»

– Я согласен на все, отдайте мне моего мальчика. Он совсем ребенок еще. Обещайте, что отпустите его, и я согласен на все, – хромой почувствовал, что заинтересовал рыцаря и, собравшись с последних сил, умолял его. Это был последний шанс.

«Глупец! Дурак! Идиот!» – девушка со злостью мысленно хлопнула себя по лбу.

Калека попал своими словами в самую цель. Рыцарь искривил губы в подобие улыбки и слез с коня. Подойдя к калеке, который затаил дыхание в ожидании вердикта, он сделал вид, будто обдумывает его предложение. Пробежавшись взглядом по худому телу калеки, рыцарь что-то для себя решил, кивнув своим мыслям, похотливо улыбнулся.

«Он даже не представляет, на что заключил сделку»

- На все, говоришь... – мужчина наступил на больную ногу хромого и надавил. – Отвечай!

– Ааааааа. На все! – завыл хромой. В ответ Пигги пнул его ногу, мерзко улыбнулся и, опустив руку на пах сжал яйца, якобы поправляя мотню штанин. Проследив за его движением, хромой, кажется, понял, на что подписался. – Блэйк, бери его и тащи в дом. Развлечемся. Мальца не отпускать, – приказал он своему товарищу.

«Позови меня»

- Нет! Стойте! Подождите, вы не можете! Отпустите меня. Я передумал. Нет! Нет!! – калека стал отбиваться, но попытки были тщетны. Блэйк и его товарищ схватили мужчину и поволокли в дом. Он практически висел у них на руках, ступать он не мог, волосы слиплись от засохшей крови и скрывали глаза. Пока его тащили, он молил о пощаде.

«Животные. Зови же, глупец!»

Когда фигуры вышли из дома, к нему направился Пигги. Он приказал стеречь вход в дом и не отвлекать его, а так же следить за мальчишкой и скрылся за дверью.

Она не должна была вмешиваться, ее никто не звал. Значит, никто не нуждался в ее помощи. Таковы были условия ее сделки с темной магией. Ты предлагаешь то, что хотят. Взамен забираешь то, что дорого. Справедливая цена для справедливого товара. Все в этом мире знали, что магия имеет свою цену. Девушка предпочитала жить по этому закону, платить за магию и не жить в долг. Да и такие как она, никогда не устраивали аукционы невиданной щедрости. Заколебавшись и не отступая от своих принципов, она, прикрыв глаза, медленно развернулась и сделала шаг по направлению к лесу. На душе, если такова у нее еще осталась, лежал камень и тянул ко дну, возможно, она будет об этом еще долго сожалеть.

– Папочка… – тихо, словно все осознавая, всхлипнул ребенок.

«Господи…»

Комментарий к Глава 1. Это мой первый, довольно мрачный, фик. Надеюсь, вам понравилась глава и вы останетесь моими читателями до конца этой истории. С удовольствием буду читать ваши отзывы и буду рада новым идеям!)

Так же, хочу сказать, что данная работа пишется без Беты. Если у вас есть время и желание стать Бетой этой работы – пишите в личку, я не кусаюсь)

====== Глава 2. ======

Девушка резко развернулась на пятках и, огибая сочувствующих бесполезных зевак уверенной походкой, направилась к ребенку. К черту принципы.

На девушке был свободный походный плащ, а большой капюшон скрывал ее лицо от посторонних глаз. Плащ был соткан из магических нитей и имел возможность менять цвет под окружающую среду, что позволяло ей оставаться незамеченной, когда это было ей необходимо. Вот и сейчас в пожухло-серо-зеленой накидке она, словно марево, двигалась мимо рыцаря, державшего ребенка, к дверям дома.

- Стой! – не отпуская мальчишку, рыцарь дернулся в ее сторону. Это стало единственным, что он успел произнести. Девушка моментально вытащила из-под полы своего плаща острый кинжал среднего размера и, взмахнув рукой при развороте, полоснула лезвием его горло. Выпустив ребенка, он схватился за кровоточащее горло и стал оседать на пол. Еще два рыцаря, вытащив свои мечи, напали на девушку. Она играла с ними как кошка с мышкой: ударить, развернуться, отбить, снова ударить, пригнуться. Со стороны это выглядело так, словно она кружилась с каждым, будто в танце. Ей даже начала нравиться эта игра: утомить их и нанести удар, когда они сами того не будут ожидать. Один из рыцарей не успел увернуться от ее выпада и кинжал мягко, словно рассекая масло, вспорол его плоть и вошел по самую рукоятку под ребро, дотянувшись до сердца.

Из дома донесся отчаянный сдавленный крик о помощи. Ребенок, все это время стоявший в стороне и испуганно наблюдавший за битвой, сорвался с места и бросился в дом.

– Стоять! – приказала она не без помощи магии, и малыш замер на месте, прикованный к земле. Он отвлек девушку от игры и напомнил, ради чего она ввязалась в это. Этого замешательства хватило, чтобы второй рыцарь успел взмахнуть мечом возле ее головы. Она заметила взмах слишком поздно, но ее реакции хватило на то, чтобы успеть отклониться. Лезвие меча со свистом рассекло воздух и полоснуло ее по щеке. Девушка недовольно зашипела. «Черт! Надо торопиться».

С этой мыслью она вытащила кинжал из тела, которое покинула жизнь, и швырнула его во второго. Оружие угодило тому в правую глазницу и сразило его наповал. Сама девушка быстрой походкой, чуть ли не переходя на бег, бросилась к дверям.

«Надеюсь, еще не поздно».

Когда она вошла в дом, ее никто не заметил. В единственной комнате этого разваливающегося домика были видны последствия борьбы не на жизнь, а на смерть. Все было в крови. Немногочисленная посуда и мебель были перевернуты. Матрас из соломы был весь пропитан кровью, исковеркан, изорван и валялся на полу. Возле кровати стоял стол, на котором был согнут хромой, он сопротивлялся из последних сил, которые его покидали, даже уже не кричал и практически не стоял на ногах. Пигги, намотав волосы хромого на кулак, крепко зафиксировал того лицом в стол, лишая последней возможности на движения. Одежда калеки была изорвана и шмотьями висела на нем, штаны уже были порваны и наполовину спущены. Сам рыцарь свободной рукой спешно развязывал шнуровку своих кожаных штанов, его рука тряслась от возбуждения, что только запутывала завязки. Девушка неслышно, плавно двинулась к нему, не торопясь, боясь спугнуть. Психанув, Пигги дернул штаны вниз, освободив свою горячую возбужденную плоть. Хромой беспомощно заскулил, ожидая неминуемого.

Подойдя сзади этого извращенца за секунду до того, как он бы совершил задуманное, она, вытянув руку, схватила его за яйца и крепко сжала в ладони.

«Упс».

Мужчина дернулся, ослабив хватку, выпустил волосы хромого. Мгновение, и он уже выл не хуже бродячей собаки, рыдал, как дитя, и умолял о пощаде, энергичнее самого калеки. А она не разжимала ладонь и только оттаскивала его от стола. Воздух в доме становился тяжелее. К запаху сырой соломы и крови добавился едкий запах жженой кожи. Калека обессиленно упал на пол и прислонился к ножке стола. Из-под слипшихся волос, сквозь опухшие и разбитые веки, он с испугом наблюдал за невероятной картиной. Перед ним, корчась от адской боли, был его насильник. Сзади него кто-то стоял в землянистом плаще, лицо было скрыто капюшоном. Этот человек держал рыцаря за яйца, которые, объятые пламенем, горели у него в руке. Запах, витавший в доме, окрасился ноткой горелого мяса, это были почти угли. Пигги кричал и вырывался, захлебывался слезами, и просто отключился, лишь тогда, когда его яйца превратились в пепел. Незнакомец в плаще подальше от себя оттолкнул падающее бессознательное тело и брезгливо отряхнул руки.

Девушка сделала шаг в направлении калеки, но заметив, что он испуганно дернулся, остановилась. Она рассматривала его изувеченное тело, раны, кровоподтеки, гематомы. Заметив ее взгляд, он неловко попытался прикрыться куском ткани, которая раньше была его штанами.

- Кто вы? – в голове у мужчины был просто калейдоскоп эмоций, пережитых за этот час. Говорят, у страха глаза велики и вот сейчас у него хватило сил, разомкнуть свои разбитые уста с запекшейся кровью, отдающие болью при малейшем движении, и задать этот глупый вопрос. Она сделала медленный вдох и постаралась успокоиться. Еще не хватало, чтобы он испугался ее вида. С выдохом она успокаивала магию, которая бушующим ураганом рвалась наружу. Девушка молча сняла капюшон.

- Т-темная? – пролепетал мужчина, со страхом в глазах разглядывая незнакомку. Перед ним стояла стройная девушка с золотистыми локонами ниже плеч. Ее кожа была бледно-золотисто-землистого цвета на лице, а от шеи приобретала характерный рельеф, похожий чем-то на кожу рептилии. Глаза светились золотом с болотно-зелеными прожилками, а зрачок был узкой вытянутой полоской, как у ящерицы.

«Узнал, надо же».

Она кивнула ему.

- Н-но я не звал Вас. Я бы не посмел потревожить. Я слышал, что за магию нужно всегда платить, а у меня ничего нет. Я бедняк, – сипел калека. Со сломанным носом разговор ему давался крайне тяжело.

– А зря, цена была бы меньшей, – голос ее был низким и приятным на слух. – Но уже поздно, сейчас я здесь и теперь ты должен заключить со мной сделку, – взмахнув рукой, у него на коленях появился свиток, от чего мужчина вздрогнул и дико уставился на него.

«Еще один взмах, и он потеряет сознание».

- Ч-что за сделка?

«О, а это хороший вопрос. Молодец».

– За то, что ты не назвал мое имя, когда ты и твой сын нуждались в помощи, я накажу тебя. Ты свершил сделку на слове и пренебрег сделкой на магии, побоявшись цены. Сейчас ты можешь совершить сделку на магии. Цена за нее будет высокой и справедливой, но не больше той цены, что тебе уготовила твоя сделка, не будь меня сейчас здесь, – от напоминания того, что могло бы быть с ним и его сыном, калека задрожал. – Подписав сделку, я даю слово, что твоему ребенку ничего не будет угрожать, он будет жить в большом теплом доме с горячей едой, с ровесниками. Его будут обучать, будут заботиться о нем. Твоего сына никогда не заберут на войну. Взамен и в наказание ты будешь прислуживать мне в замке, всегда. Выполнять все, что я скажу, слушаться малейшего приказа. И тебе запрещено видеться с сыном.

- А если я не подпишу? – в глазах полных страха и любви к сыну, зарождалась надежда, которая была беспощадно убита последними словами Темной, возрождая в нем вновь отчаяние.

«Он еще и торгуется, что ли?»

- А не подпишешь, тогда я уйду. И в течении двух часов вас найдут Черные Рыцари, которые придут за своими товарищами. Картина их слегка опечалит. Поэтому для полного равновесия в этом мире, они жестоко убьют сына на твоих глазах, а потом и тебя. Выбирай, – она дала ему время на раздумье. Калека словно оцепенел. Было видно, что оба варианта ему не по душе, и он не мог набраться смелости, чтобы принять решение, о котором он будет жалеть всю свою жизнь. Темная накинула на себя капюшон и стала медленно разворачиваться к выходу. В этот момент в углу комнаты очнулся Пигги и заскулил.

«Надо же, живой».

Хромой в панике испуганно дернулся подальше от рыцаря и, сам того не желая, с силой ударился головой о ножку стола. Дрожащими руками он бросился разворачивать свиток и, когда понял, что у него нет пера, замешкался.

- Кровью, – проговорила Темная, которая наблюдала за этой картиной краем глаза. Не теряя ни минуты, калека мазнул окровавленным пальцем где-то внизу свитка. Свиток заискрился и исчез в багряной дымке. – Сделка заключена, – он ее не слышал, его взгляд был прикован к рыцарю, который иногда шевелился.

«Как мне это надоело».

Темная вытянула руку в сторону рыцаря, от чего тот схватился за горло и стал хрипеть. Резко повернув кистью, послышался хруст свернутой шеи. Вот теперь внимание карих глаз было приковано только к ней. Девушка щелкнула пальцами. Возле хромого из ниоткуда появились его накидка и посох, от чего тот снова вздрогнул.

- Твой сын ждет тебя. Даю вам пару минут на прощание, – с этими словами девушка вышла из дома.

====== Глава 3. ======

«Трусы!»

Подумала Темная, выходя на безлюдную площадь. В центре площади были разбросаны три трупа, среди них стоял мальчик и, теребя край рубахи, смотрел на нее. Малыш был напуган, в глазах стояли не выплаканные слезы, но он с любопытством изучал ее лицо под капюшоном.

- Мой папа… – начал было он, но девушка его перебила.

- С ним все в порядке, не бойся. Он скоро выйдет к тебе, попрощаться. Мы заключили сделку, ты будешь в безопасности, как и твой отец. Но вы не должны будете видеться, – она старалась говорить мягко, но ничего не получалось. Тяжело объяснить ребенку, почему он не увидит больше своего отца. По щеке мальчика скатилась слезинка.

«Как разговаривать с детьми?!»

Опыта в общении с детьми у нее никогда не было, она старалась избегать этих непредсказуемых существ. Однажды она заключила сделку на младенца, этого младенца надо было передать другой семье. И когда уже почти все было завершено, ребенок так разревелся, что никто из его родителей не мог его успокоить. Любые попытки не увенчались успехом, а ее посетила головная боль, от чего было ощущение, будто голова набита ватой. Закончив все формальности, она поскорее убралась из того адского места. И вот сейчас перед ней уже осознающий ситуацию мальчишка, который не прочь разреветься как младенец.

- Почему? – совладав с собой и утерев рукавом глаза, мокрые от слез, поинтересовался ребенок.

- За магию нужно платить, всегда. Я спасла тебя и твоего отца. Это часть сделки, а сделку, как и слово, не нарушают. Никогда, – в его карих, как у отца, глазах мелькнуло понимание.

- Я его никогда больше не увижу?

- Кто знает, как жизнь обернется, – она попыталась ободряюще улыбнуться.

Мальчик перевел взгляд с нее и посмотрел ей за спину. Темная проследила за его взглядом и обернулась, к ним, вися на посохе и еле волоча ноги, шел калека.

- Папа! – мальчик бросился к отцу, практически снеся его с ног. Мужчина судорожно втянул воздух сквозь сжатые зубы, было видно, что эти объятия ему были крайне болезненны. Мальчик, уткнувшись лицом в его грудь, что-то бессвязно говорил и всхлипывал. Девушка успела заметить, что мужчина храбрился и старался показать себя в лучшем виде, чем он был в доме. Он полностью был укрыт накидкой, скрывавшей его побои и оборванные одежды, и только его лицо говорило о том, что с ним делали. Она отвела взгляд и отошла от них, надо было оставить их наедине. Сейчас эта сцена не для посторонних глаз. Пока они прощались, девушка прошлась по площади, подошла к одному из валявшихся рыцарей и вытащила кинжал из его глазницы. Она как-то брезгливо провела рукой по острой окровавленной стали, магией очищая лезвие от следов крови, и спрятала его в складках плаща.

В голове у нее было подозрительно тихо, впервые ее никто не звал, не к добру это. Она резко развернулась и подошла к отцу с сыном.

- Пора, – она дождалась, когда отец в последний раз обнял сына и поцеловал. Мужчина держал обеими руками ребенка за плечи, вглядываясь в его лицо и запоминая любую мелочь, он просто не мог разжать пальцы. Девушка спокойно подошла к ребенку сзади и, положив руку ему на грудь, испарилась с ним в фиолетовом дыме. Она не видела, как хромой еще какое-то время судорожно ловил пальцами исчезающий дым и, обессиленно упав на колени, заплакал.

А где-то, на другом конце королевства, в большом уютном доме жила счастливая супружеская пара и двое детей. Когда-то, в этот городок пришла страшнейшая болезнь – чума. Она без разбора забирала детей, матерей и мужей. Ей было все равно: купец ты или крестьянин, рыцарь или вор, богач или бедняк. Чума, как старая, высохшая женщина в черных обносках, проходила сквозь стены домов. Она не торопясь ходила между жителями города, кого-то она щадила, провожая тоскливым взглядом уходящую спину, кого-то ласково гладила по голове и забирала с собой. Лишь немногих она касалась кончиками старых, узловатых пальцев, словно не успев ухватиться, помечая, оставляя за собой мучительную боль, лихорадку, агонию и...жизнь. Умерших сжигали и оплакивали. Живые радовались своей удаче, спасали помеченных и восстанавливали город. Помеченные всеми силами боролись за жизнь, только наиболее слабые проигрывали этот бой. Вот и в эту семью пришла чума, старушка прошла мимо родителей, даже не посмотрев на них, ласково погладила братьев-близнецов, малютке дочке пощекотала носик острым когтем и исчезла. Родители были убиты горем, они боролись за жизнь последнего ребенка, шли дни, часы, минуты, ей становилось хуже. В отчаянии отец воззвал к Темной, умолял спасти его единственного ребенка и обещал заплатить любую цену. Колдунья молча подошла к колыбели, взглянув на малышку и оценив ситуацию, а после осмотрела дом, в котором жила семья. Девушка сказала, что у них нет ничего, что бы ей было необходимо, а значит, сделка ее не интересует. Тогда мать с отцом упали ей в ноги и клялись, что сделают все, что она попросит, лишь бы спасла ребенка. Темная вылечила ребенка и оградила их дом от болезней. А с семьи взяла слово, что если к ним обратиться ребенок за помощью, они не вправе будут ему отказать и будут относиться к нему, как к родному. За все время они помогли почти десятку детей, у них родилась еще одна девочка, дела шли в гору, они ни в чем не нуждались. И вот сейчас в гостиной их дома в фиолетовой дымке появились Темная с ребенком.

- Т-темная! – вскрикнула женщина средних лет и крепче прижала к себе малютку. Женщина была невысокого роста, пухленькая, с румяными щеками и большими добрыми глазами. На ней был голубой, под цвет глаз, шелковый домашний халатик. На крик из комнаты выбежал грузный мужчина, с такими же глазами и седоватой бородой.

- Вечер добрый, Темная, – мужчина настороженно следил за девушкой, но почтительно поклонился ей. – Что мы можем для вас сделать?

Темная осмотрела взглядом гостиную, задержавшись взглядом на женщине, ее ребенке, а потом и на мужчине. Мальчишку она продолжала приобнимать. Осмотревшись, она убрала руку с груди мальчика и сделала шаг назад.

- Я не вовремя? – насмешливо произнесла она, глядя на смущенную хозяйку дома. Женщина кормила грудью младенца и визит Темной застал ее врасплох.

- Нет-нет, что вы! – засуетился мужчина. – Мы всегда рады вам. – Темная лишь одобряюще кивнула.

- Со мной ребенок, который нуждается в крове, образовании, любви, ласке и внимании. Он послушный, храбрый, – на этих словах мальчик вздрогнул. Девушка, подавшись порыву, положила свою руку ему на плечо и сжала в поддержке. – Ответственный. С ним хлопот не будет.

- Да-да-да, конечно. Малыш, тебя как зовут? – взяв себя в руки в присутствии Темной, поинтересовалась женщина. Она видела, что он был дико напуган, в его глазах бушевало море боли и потери. Лицо его было уставшим, изможденным, под глазами были синяки, пару царапин, неестественная худоба и оборванная одежда. Женщине стало любопытно, что он такого пережил, что Темная возилась с ним. У них еще будет время расспросить ребенка об этом.

- Бэйлфаер. Бей... – тихо ответил мальчик.

- Какое благородное имя! Меня зовут Абран*, а мою жену – Лекса*. У нас две дочки, Вики и Мили, – мужчина благодушно улыбнулся и протянул руку для рукопожатия, на которое ребенок неуверенно ответил. Девушка нахмурилась, ей надо было торопиться, какое-то вязкое, липкое предчувствие обволакивало ее и тянуло обратно.

- Сделка завершена. Бэй, запомни мои слова: если верить и ждать, то обязательно все сбудется.

Абран растерянно посмотрел на Темную, ее хмурость его напугала.

- М-мы будем любить и заботиться о нем, как о родном сыне, – заискивающе сказал мужчина.

- Прекрасно, – взмахнув рукой, она исчезла в фиолетовой дымке, оставив семью и мальчика в некоторой растерянности.

Девушка возникла на площади практически нос к носу с хромым.

«Что за черт? Он что, все это время стоял на одном месте?!»

На нее смотрели полные ужаса карие глаза, мужчина отшатнулся на шаг. Ее позабавила эта ситуация, и она постаралась сдержать смешок, пугать его у нее и в мыслях не было.

- А теперь т... – острая боль пронзила ее насквозь, стало невыносимо трудно дышать. Девушка перевела взгляд с испуганных глаз вниз: из ее грудной клетки, торчало окровавленное лезвие меча, кончик которого упирался в сердце хромого, оставив там неглубокую царапину. Отголоском все еще здравого рассудка, она теперь поняла, чего испугался так хромой, не ее, а меча занесенного над ним. Это было последней мыслью, перед тем как весь ее разум обволокла черная дымка тумана.

Секунда.

Этого хватило, чтобы боль разрушила оковы, из последних сил сдерживающие темную магию в темнице ее души. Магия, как зверь, вновь обретший свободу после долгого заточения, бросилась по венам, проникая в каждую клеточку, каждую пору, сметая последние, хлипкие границы. Подчиняя себе, высвобождаясь из-под контроля. Мощный поток магии прошел через девушку, как электрический ток и разошелся вокруг нее предупреждающей волной. Меч, все еще торчащий из девушки превратился в пыль, развеваемую ветром, рана стала быстро затягиваться, исчезли следы крови на ткани. Темная резко вскинула голову, отчего капюшон спал. Хромой, все это время наблюдавший за ней, в спешке попятился – она стала неузнаваемой. Сейчас кожа девушки приобрела мерцающий золотом болотно-зеленый оттенок. Ярко-выраженный, грубый, ороговевший рептилий рельеф полз по шее, огибая линию подбородка, расползаясь по щекам и исчезая в висках. Волосы удлинились, а золотистую радужку глаза можно было увидеть только при близком рассмотрении. Вертикальный зрачок Темной настолько расширился, словно на тебя смотрела бездна. Черная, затягивающая, всепоглощающая бездна.

Он не успел. Сделав выпад вперед, девушка молниеносно схватила его рукой за шею и легко подняла над головой. Мужчина выронил посох, болтая ногами в воздухе, он отчаянно цеплялся за ее руку, пытаясь ослабить ее хватку.

- Ты...- ее леденящий душу голос, прозвучал как раскат грома. Она не обращала внимания на крики позади нее, перешептывания о том, кто она, на суету. Она видела цель. Контроль был окончательно потерян.

- Не я. Они... – прохрипел хромой. И протянул руку вперед, указывая дрожащим пальцем на рыцарей за ее спиной. Она не реагировала. Тогда, мужчина собрав последние силы на всю мощь, позволяемую ее хваткой, выкрикнул: – ОНИ!

Темная с трудом уловила смысл сказанных слов. Легко откинув от себя калеку и обернувшись в указанном направлении, она двинулась к рыцарям. Это был отряд из десяти человек, которые уже мысленно попрощались с жизнью. Никто не мог подумать, что убийство хромого могло повлечь такие последствия. Тот рыцарь, что случайно проткнул ее, оставшись без оружия, бросился бежать. Поток магии, направленный в его сторону, в одно мгновение снял с него кожу. Рыцарь закричал. Потом, словно капусту, с него лоскутами стало спадать мясо, мышцы, сухожилия вытягивались нитями. Магия дошла до костей, пропуская все это через мясорубку, они превратились в горстку пыли. Рыцари разделились: глупцы бросились с мечами в бой, храбрецы спасались бегством. Глупцов ожидало удушье от ее собственных рук, кто-то безжалостно заколот несколькими мечами сразу, чьи-то сердца были вырваны и стерты в порошок, кому-то по щелчку пальцев взрывали голову. Храбрецам была уготована самая ужасная участь. Магия заставляла их бежать на месте и с каждой новой попыткой, они только приближались, а не отдалялись от разъяренной Темной. Одному, покрутив кистью руки, она переломала каждую косточку, наслаждаясь криками боли. Другого превратила в улитку и расхохотавшись случайно на него встала. И только третий, уже на исходе ее ярости, достиг своими мольбами о пощаде ее снисхождения. Оскалившись, девушка небрежно махнула рукой и отправила «счастливчика» в дальний, неизвестный полет.

Внутренний зверь был удовлетворен и накормлен. Темная магия, успокоившись, довольно заурчала. Дымка спала с разума, ярость угасала, контроль снова возвращался к девушке. Осознание сделанного приходило медленно и ужасающе. С каждым вдохом, с каждым выдохом, зверь загонялся в глубины души. Еще не совсем успокоившись и агрессивно взрыкивая, он пытался сопротивляться оковам контроля. Но момент был упущен, зверь заточен.

Темная, вспомнив о калеке, развернулась и стремительно направилась к нему. Мужчина был до смерти напуган и постарался отползти от нее. Схватив его за накидку, она с силой поставила его на ноги, взмахом руки материализовала перед ним его посох. Как только он прикоснулся к нему, они исчезли в тумане.

Комментарий к Глава 3. Абран – отец множества

Лекса – защитница человечества

====== Глава 4. ======

Появившись в помещении, погруженном в кромешную тьму, девушка сразу же отпустила хромого и отошла от него на пару шагов. С отсутствием поддержки хромой обессиленно, продолжая держаться за посох, как за последнюю соломинку, сполз на каменный пол. Злость, слабеющими, но пока еще ощутимыми волнами, исходила от нее. На кончиках пальцев ощущалось покалывание магии. Каменные стены дышали холодом, воздух был тяжелым, пропитанным пылью и какой-то затхлостью. Ее зрение приспособлено к отсутствию света, все, что ее окружало, выделялось из темноты сероватыми контурами. Этого было достаточно, чтобы ориентироваться и видеть собеседника. Она осмотрелась.

«Что за черт?!»

Они стояли посреди комнаты средних размеров, с ворсистым ковром, камином, большой кроватью, шкафом, небольшим столиком. Со стороны кровати была неприметная дверь, возможно, в ванную комнату. Окно, у которого стоял столик, занавешено тяжелыми шторами. Девушка поняла, что перемещаясь в замок, она не задала конкретного места. Это не могла быть ее комната и не могла быть темница, такое бы точно не пришло ей в голову. Перед перемещением у нее мелькнула мысль, что это не должен быть первый этаж, иначе этот несчастный до утра не доберется до нужного места. Наверное, эту комнату подкинуло ей ее подсознание, так как она сама не могла понять, в каком крыле замка они находились. В замке было много комнат, а посещаемых ею – мало.

Тишина этой комнаты нарушалась хриплым, неровным дыханием хромого. Взглянув на него, девушка заметила, что он дрожал от холода и был на грани истерики. Мужчина нервно оглядывался, но двигаться или говорить он боялся. Видимо, он посчитал, что Темная кинула его в темнице и исчезла. Щелчок. Мужчина дернулся, то ли от звука, обозначающего присутствие Темной, то ли от того, что комната озарилась приглушенным светом. В камине и в подсвечниках по периметру комнаты полыхнул огонь, нагревая помещение. О, этот ошарашенный взгляд она запомнит навсегда. Хромой явно не ждал удобств от ее сделки и, как только его глаза привыкли к свету, его рот непроизвольно открылся от удивления.

- Это твоя комната. Завтра в полдень будь в большом зале. По лестнице вниз и налево. И не заставляй меня ждать, – с этими словами Темная исчезла из комнаты, оставив хромого еще какое-то время, не веря, крутить головой по сторонам.

Девушка не спала почти всю ночь, коря себя за потерю контроля над ситуацией в целом, корила этого хромого, корила свою сделку, навязанную ему. Только под утро, утомленная метаниями по залу и мрачными мыслями, она заснула в неудобном кресле. Девушке всегда снились тяжелые сны, иногда кошмары. Тяжелыми снами она называла те сны, ощущения после которых были, словно тебя всю ночь затягивала трясина, а ты боролся из последних сил. Ты искал поддержки, опоры, задыхаясь от запаха сырости, гнили, разложения. Под руки, загребающие грязь, попадаются ветки, под судорожно сжимающимися пальцами они трещат и ломаются, только оттягивая неминуемую кончину. Ты тонешь, любое твое действие вызывает противодействие. Идя ко дну, ты мучительно страдаешь от нехватки воздуха и резко вскакиваешь на кровати, просыпаясь, судорожно хватая ртом свежий, чистый воздух. Кошмарными снами можно было назвать голоса, мелькающие в ее сознании, их владельцев, жизнь этих владельцев, сделки с ними, заплаченная цена. Вся ее жизнь, по кругу, снова и снова, как заезженная пластинка. Но сегодня что-то изменилось, в привычный гомон голосов тихо и настойчиво прокрадывался глухой стук. Тук. Голоса стали тише. Тук. Сон развеивался. ТУК. Девушка проснулась.

«Что за черт. Откуда ты здесь?»

Посреди зала, все так же продолжая висеть на своем посохе, стоял мужчина и что-то силился сказать. Он не ожидал, что разбудит ее, и сейчас боялся быть наказанным. Темная совершенно забыла о нем, только его присутствие здесь напомнило ей о событиях вчерашнего дня. Она пошевелилась на кресле, и затекшая шея предательски отдала ноющей болью, от чего девушка недовольно поморщилась.

– Т-темная, простите. Я-я не хотел вас будить, я не думал, что вы спите. Простите меня, прошу, – лепетал мужчина. Он был все в той же накидке, из-под полов была видна его рваная, грязная одежда. Сам мужчина был чист, его волосы уже не были тем вороньим гнездом, что было вчера. На кончиках влажных прядей, обрамляющих лицо, блестели капельки воды, одни срывались и растворялись в ткани накидки, вторые – стекали по щекам, шее и скрывались под тканью. Девушка устало, кончиками пальцев, потерла глаза.

«Если он будет так разговаривать всегда, его сделка закончится намного раньше»

– Принеси мне чаю. Кухня там, – она взмахнула рукой, указывая на дверь в конце Большого зала. Мужчина судорожно вздохнул, он ожидал наказания. Медленно развернувшись, маленькими шажочками, очень болезненно, практически опираясь только на одну ногу, стал двигаться в указанном направлении.

«Такими темпами ждать мне чая до завтрашнего утра» – печально заключила про себя девушка.

- Стой! – от ее голоса мужчина вздрогнул и повернулся к ней лицом, затравленно ожидая наказания. Девушка встала с кресла и подошла к нему. Сейчас она была без плаща, в облегающей белоснежной рубашке с коротким рукавом и неглубоким V-образным вырезом. Ткань была легкой, возможно, шелковой. Сама рубашка была простой, не вычурной, без всяких рюшиков и бантиков. Поверх нее был надет черный жилет из блестящей рельефной кожи дракона, скрепленный кожаной шнуровкой, под грудью. На плечах, из кожи торчало что-то острое, блестящее. Волосы, спадающие на плечи, закрывали это от посторонних глаз. Стройные ноги девушки были облачены в обтягивающие штаны из черной, но уже гладкой, кожи. На ногах красовались такие же ботфорты. Они были удобными, на низкой подошве, доходили до бедра и имели шнуровку накрест.

– Сними накидку. – Темная, я ничего не сделал. Я не хотел... – но стоило ему встретиться с ее решительным взглядом, он потерянно стал развязывать завязку накидки. Ткань соскользнула с обнаженных плеч, но он судорожно цеплялся за нее пальцами, боясь отпускать. Темная молча выдернула ненужный кусок ткани из его рук и откинула в сторону. Хромой попытался оградиться от ее изучающего взгляда посохом, в то время как другой рукой он придерживал висящий лоскут, который еще вчера был штанами. – На стол. – Я не понимаю... – Ляг на стол. Живо, – она была сегодня не разговорчива, угрюма и зла. Голоса в голове гудели как рой пчел, не давая сосредоточиться. День будет насыщен на сделки.

Мужчина повиновался приказу, не спеша он проковылял к столу и прогладил ладонью поверхность. Ему казалось, что она шутит. Зачем ей было заставлять его ложиться на такой красивый деревянный стол, предназначенный для пиршеств. Не будет же она его есть? Хотя когда-то в детстве ему рассказывали легенды о Темных, не гнушавшихся отведать человечины от скуки житейской. С огромным трудом он взобрался на стол и лег на спину.

Теперь, когда он не прятался за слоями одежды и за посохом, она обратила внимание на то, что его кожа была слегка загорелой. Сам он был худощав, острые торчащие ключицы, голая безволосая грудь, ребра обтянутые кожей, она даже могла посчитать сколько, и множество гематом, царапин и синяков. Странно, но когда он повернулся и направился к столу, его спина была практически не пострадавшей, кожа на позвонках немного стёсана и пару ушибов. Все побои приходились на живот и лицо. Подойдя к нему, она легонько коснулась кончиками пальцев его неровно вздымающейся груди, мужчина вздрогнул. Она чувствовала, что в голове у него множество вопросов, что он напуган, но продолжала. Почти невесомо она пробежалась пальцами по ребрам, отмечая, что с левой стороны было сломано два ребра. Задумчиво очертила кроваво-красные саднящие раны, сине-фиолетовые опухшие гематомы. Не задерживалась она только на оливково-зеленых синяках и следах от пальцев, это было не так страшно.

«Бинты или магия. Как же болит голова...»

Ей нужно было осмотреть ноги, она помнила, как его били по ним. Девушка резко разорвала остатки ткани, позволяя себе лучше осмотреть их. Мужчина судорожно вцепился в ткань, прикрывавшую его бедра, и испуганно взвизгнул. Не обращая внимания, она продолжила исследовать левую ногу, та была покрыта синяками и с разбитой коленкой. Потом ее взгляд скользнул на правую больную ногу. Нога была неестественно распухшей, фиолетового цвета. Через опухоль можно было рассмотреть шрам, идущий грубой, рваной и широкой полосой от самой лодыжки и до бедра. Ощущение было, словно его ногу пропустили через мясорубку.

«Какой ужас. Только магия.»

Она решила начать с лица. Двумя пальчиками Темная коснулась переносицы, из которой неестественно торчала кость, нос был фиолетовым и опухшим. Было заметно, что кровь шла почти всю ночь, и только под утро кровотечение прекратилось. Мужчина замер, даже перестал дышать. Из-под опухших век на нее смотрели потрясенные карие глаза. Высвободившаяся магия пробежала по кончикам ее пальцев и, неприятно щекоча, коснулась переносицы. С высвобождением магии, кожа девушки становилась ярче, рельеф проявлялся на щеках, зрачки расширялись. Мужчина задушено всхлипнул и, содрогнувшись, мотнул головой, пытаясь высвободиться и отползти.

– Тш. Не бойся меня, я не причиню боли, – его дерганья отвлекли ее, и она чуть не потеряла контроль над магией. Действие заживляющей магии требовало полнейшей сосредоточенности, малейшая ошибка и человека могло просто разорвать от количестванапрасно высвободившейся энергии. Хорошо, что ее слова подействовали и он замер. Магия двигалась за движением ее руки. Где скользили ее пальчики, там, согревающей и лечебной полосой, она ползла как змея. Она расползлась по переносице, с хрустом, но безболезненно вправив кость на место, огибая веки, убирая кровоподтеки и опухлость с глаз. Карие глаза продолжали смотреть на девушку, но теперь не со страхом, а с изумлением и с осознанием нереальности происходящего. Они удивленно расширились, когда ее пальцы скользнули по его рассечённым губам, заживляя. Спустившись к груди, пальчики действовали выборочно. Магия нехотя восстановила ребра, заживила раны и превратила гематомы в незначительные синяки. Девушка посчитала, что легкая боль будет хорошим напоминанием и послужит, как урок в будущем, впрочем, синяки сами уже пройдут на следующий день. На здоровой ноге магия лизнула разбитую коленку и переползла к изувеченной ноге. Она, по-змеиному обвила ногу и заискрила. Опухлость и гематомы полностью исчезли, оставался только шрам. Она могла вылечить его ногу, но это было сейчас не то, что требовалось. Все это время мужчина наблюдал за Темной, слегка приподнявшись на руках. Когда она закончила и отошла от него на шаг, то услышала тихий шепот. -Спасибо... – переведя взгляд, она заметила, что в его глазах стояли слезы благодарности и облегчения от ноющей боли во всем теле. Он поднялся, сел на краю стола, свесив ноги, и аккуратным, нерешительным движением прикоснулся к своей обнаженной ноге, словно не веря, что исчезнувшие раны – не иллюзия. Девушка слабо улыбнулась.

«Остался последний штрих.»

Она щелкнула пальцами, и хромого окутала багряная дымка. Теперь перед ней сидел мужчина, облаченный в приталенную рубашку песочного цвета из легкой ткани и свободную в рукавах, в прямых темно-коричневых штанах из более плотного материала, а на ногах были кожаные ботинки. Он стал завороженно и энергично себя осматривать, поглаживая и пробуя на ощупь ткань.

– Спасибо, Темная. Вы очень добры ко мне... Я никогда не забуду то, что вы сделали, – в ответ она лишь кивнула, придирчиво осматривая сделанную работу. – Ты будешь выполнять всю работу по замку. Готовить, убирать, стирать. Ухаживать за садом. Замок огромен, тебе разрешено быть на первом этаже, в левом крыле второго этажа и саду. Что где, думаю, разберешься сам. В любой другой части тебе запрещено быть, это наказуемо. Я всегда знаю, что происходит в замке, поэтому не вздумай меня провести. Если я тебе нужна, просто позови, но по пустякам меня не беспокой. Можешь начать с уборки, – с этими словами в руках у девушки появился плащ, который он видел вчера. – Как прикажешь, Темная, – почтительно произнес хромой и потянулся к посоху, который оставил у стола. Тишину зала нарушил звук урчащего живота, напоминавшего его владельцу, что тот не ел долгое время. Мужчина покраснел и засуетился, пытаясь своими движениями отвлечь желудок от крика о помощи.

«Я же не оставила еды вчера, черт.»

В дымке на столе появился поднос с сытным, горячим завтраком и душистым чаем.

Мужчина смотрел на еду завороженно, с каким-то детским восторгом, шумно сглатывая слюну. Но к еде не притронулся, полагая, что это ее завтрак.

– Кушай. И впредь, кухня в твоем распоряжении, а это значит, что ты можешь есть, что захочешь и когда захочешь, – с этими словами она накинула на себя плащ. – Спасибо, Темная. Вы хотели чай, я...

Виски сжимал стальной обруч боли, голоса в голове стали громче, она еле различала голос калеки.

– Не стоит. И называй меня по имени и на ты, – перебила его девушка. – Хорошо. А...как вас зовут? – растерянно и ничего непонимающе спросил мужчина.

«Ты серьезно?!»

– Ты серьезно?! Ты не знаешь, как меня зовут? Ты не знаешь, как зовут Темную?! – она ошарашенно уставилась на мужчину.

«Где он все это время жил интересно, не в окопах же прятался.»

– Простите-простите-простите, я действительно не знаю. Прошу, не наказывайте меня. Я слышал легенду, что существуют Темные, если знать имя, можно его позвать. Я знал о цене, но не знал имени и мне нечем было платить... – пока он тараторил, он медленно пятился к столу, пока не оперся на него.

«Так вот почему ты не звал меня тогда. Ты просто не знал. Но я же слышала, что в округе знают мое имя. Мда.»

Это было последним пазлом во вчерашней картинке, теперь она действительно поняла, почему он в сложившейся ситуации не обратился к ней. Он бы позвал, несмотря на цену, она была в этом уверена. Но не знал как. Умереть от нехватки информации, смешно.

– Меня зовут Эммахэннауэр. Можно просто Эмма, – наверное, она была единственным человеком в этом мире, имя которого было так же трудно и заковыристо, как и ее судьба. В карих глазах мужчины мелькнуло удивление и...понимание? – Буду поздно вечером. И не вздумай сбежать, иначе никакая магия тебя больше не спасет. – Хорошо, Эмма. Красивое имя... – эти слова уже были сказаны в пустоту.

====== Глава 5. ======

Прошло больше месяца. Эмма смирилась с мыслью, что теперь живет не одна и что в замке постоянно присутствовал хромой. Мужчина не доставлял хлопот, она разговаривала с ним только на уровне приказов и новых поручений, не больше. Последняя неделя выдалась богатой на сделки, от чего она тратила колоссальное количество магии, сил и энергии. Девушка возвращалась ночью, иногда пропадала по несколько дней, с хромым на этой неделе она не виделась. Однажды, поздней ночью, придя в большой зал с очередной встречи, к ее удивлению, она застала там мужчину. Облокотившись на стол и подпирая кулаком щеку, он сидел в ее кресле и мирно дремал. Эмму возмутило такое поведение, она часто спала в этом кресле после сделок и с рассветом снова покидала замок. Тогда, потрепав его за плечо резче, чем стоило бы, она разбудила его. Щека мужчины соскользнула с руки и он чуть было не упал на стол, вовремя успев проснуться. Какое-то время он, сонно и ничего не понимая, смотрел на девушку, затем, испугавшись, подскочил с кресла. Когда она спросила его, что он тут делает и почему не спит, ответом было то, что он ждал ее, чтобы напоить чаем и покормить, она ничего не ела в тот день. Забота или выполнение обязанностей – неважно, это выглядело очень милым и трогательным. Поблагодарив его, она запретила ее ждать по ночам и отправила хромого спать.

Сегодня Эмма вернулась к обеду, в недурном настроении и довольно проголодавшаяся. Ее никто не встретил, и обед ее не ждал, что логично объяснялось ее привычкой приходить ночью. Желудок предательски урчал требуя горячий, вкусный и сытный обед.

«Надо позвать его, пускай принесет что-нибудь вкусное».

– ...

«А как его зовут?! Черт-черт-черт! Он живет тут почти месяц, а я даже не спросила его имени. Темная, ты оплошала. И как его теперь позвать? Слуга? Хромой? Эй ты? А если не услышит? Ходить голос срывать? Эмма, даже короли знают своих слуг по имени».

Во время размышлений девушка опустилась в кресло и нервно постукивала коготками по лакированной поверхности стола. Сконцентрировавшись, она тихо произнесла: «Я жду тебя». Ее голос, направляемый магией, скользил по стенам замка. Проникал в каждую комнату, каждый уголок. Звук разнесся громким раскатом, на миг воцарилась гнетущая тишина, которая была нарушена звуком чего-то тяжелого, упавшего с высоты.

«Надеюсь, это был не он».

Не успев закончить мысль, ее слух уловил торопливое постукивание посоха, которое с каждым стуком становилось все громче и громче.

– В-вы...Ты звала меня? – мужчина был удивленным, немного растрепанным и в каком-то порошке. – Да. Скажи...как тебя зовут?

«Уж лучше поздно, чем никогда».

Она заметила, что своим вопросом застала мужчину врасплох. Он растерялся и мучительно посмотрел на нее. Было заметно, что он предпочел бы быть безымянным слугой в этом замке. Он отвел взгляд и тихо ответил:

– Румпельштильцхен. – Серьезно?!

«Это он сейчас ругнулся, что ли?»

– Румпе... – она ошарашенно уставилась на него, в то время как мужчина смотрел по сторонам и старался не встречаться с ней взглядом. – Румпельштильцхен, – уже громче, но как-то смущенно повторил хромой. – Или Румпель, – на этих словах он еще и покраснел. – Со своей судьбой, я почему-то не удивлена, – хмыкнула девушка. Теперь она поняла, почему он не стремился представиться, ее даже как-то позабавила ситуация, в которую они попали. – Румпель... «Румпель? Как-то ласково звучит, по особому даже. О...он краснеет!»...штильцхен, я проголодалась, ты приготовил что-то? – на этих словах он как-то облегченно вздохнул и даже встрепенулся. Энергично закивал головой, отчего каштановые пряди упали ему на глаза и убежал, если можно было так сказать, на кухню.

В скором времени хромой принес большой поднос, который легко удерживал одной рукой. Девушка отметила про себя, что хоть мужчина был худощав, но сила в нем имелась немалая. Хромой принялся выкладывать содержимое подноса на стол. Перед Эммой опустилась тарелка чего-то...чего-то. Это практически можно было назвать супом: был бульон, виднелись кусочки мяса, неровные кубики картошки. Морковку, на первый взгляд, рубили топором. В бульоне плавала какая-то зелень, даже очень много зелени, и колечки лука. Эмма подозрительно осмотрела тарелку, даже покрутила ее. После чего неуверенно потянулась к ложке и, набравшись смелости, зачерпнула эту смесь. За ложкой, как тина, потянулась зелень.

«Это что, трава?»

Задержав дыхание, она отправила ложку в рот. Глаза ее расширились и безумно уставились на мужчину, в то время как он продолжал невозмутимо расставлять тарелки. Его внимание привлекли взмахи рук, истерично тянущиеся к графину с водой. Сориентировавшись, он быстро налил девушке воды, еще и еще. Она пила до тех пор, пока краснота не сошла с лица, дыхание не восстановилось, а жжение во рту не прекратилось.

«Господи, даже в аду прохладнее. Попытка отравить кому-то сейчас выйдет боком».

Переведя дыхание, она зло уставилась на Румпельштильцхена, который загнанно и перепугано сейчас таращился на нее.

– Не вкусно, да? – как-то расстроенно с ноткой надежды спросил он. – Ты издеваешься?! – рявкнула девушка, отчего мужчина подпрыгнул на месте. – Попробуй, – она пододвинула тарелку к нему и протянула ему свою ложку. К ее удивлению, он взял ее сразу, и не медля ни минуты, отправил ложку супа себе в рот. То, что она увидела потом, заставило ее громко расхохотаться и, сжалившись, тоже протянуть ему графин с водой. Забыв о стакане, он припал губами к горлышку графина и с жадностью опустошил его. – Оно. Оно же перченое! – он истерично тыкнул пальцем на тарелку с супом и скривился, как при виде какого-то ужасного таракана. – Какое приготовил! – развела руками Эмма и, продолжая забавляться его мимикой, потянулась ко второй тарелке. – Я не готовил! А хотя...- на мгновение он задумался, нахмурившись, а потом радостно изрек, – это полка! Я когда варил суп, на меня полка опрокинулась, наверное, некоторые специи угодили в котел.

«Так вот что там рухнуло!»

С еще большим подозрением она стала осматривать вторую тарелку и даже подумывала заставить Румпельштильцхена попробовать и это. Но, к ее удивлению, блюдо не было испорчено специями. Оно было просто испорчено. Пюре было жидковатым и желтоватым, а мясо жестким и подгоревшим.

«Хорошо, что до этого мне приходилось питаться не в замке. Никакая бы магия меня не спасла от такого. Только продукты перевел».

– Ты всегда так готовишь? – Да... – скорее всего он считал это съедобным. Немного практики ему бы не помешало. Эмма не стала его ругать и упрекать в этом, она прекрасно понимала, что там, откуда он был, даже это мясо считалось роскошью. Где бы он мог научиться готовить? Она больше ничего не спрашивала и полностью была поглощена унылым размазыванием каши по тарелке. Краем глаза она наблюдала за мужчиной, какое-то время он топтался у стола, не решаясь что-то спросить. Потом обреченно вздохнул и развернувшись, захромал к дверям, за которыми и скрылся. Стук трости с каждым его шагом отдалялся, а Эмма с трудом осилила половину этого «блюда». Хорошо, что чай не требовал огромных усилий в заваривании, и пирожные были покупные. Завершив чаепитие и заскучав, Эмма вспомнила, что мужчина что-то хотел сказать, но не решился.

«Ну что ж, если Красавица не идет к Чудовищу, то Чудовище само придет к Красавице».

Девушка решила сама найти мужчину и заодно осмотреть замок, оценить его работу. Главный Зал, в котором она находилась, сверкал чистотой. В этом зале ощущалась легкость и свежесть, которой уже давно не было. Окна были вымыты, солнечный свет освещал помещение. Тяжелые, черно-красные шторы, как думала ранее девушка, были выстираны. Сейчас бархатная ткань переливалась цветом спелого граната. Камин был вычищен от золы, внутри лежали поленья на вечер. Пройдя в холл, она заметила, что тот ничуть не уступал залу в чистоте и освещенности. Тогда Эмма поднялась на второй этаж, проверила пару комнат в левом крыле и зашла в комнату хромого. Затхлость и запах пыли полностью выветрились, в комнате витало что-то древесное, зеленое, с горчащей ноткой кожи. Постель на кровати была идеально застелена, в комнате царил идеальнейший порядок. Эмма вспомнила свою комнату, в которой даже появлялась редко, свои разбросанные вещи то тут, то там, книги, которые лежали не только на книжной полке, но и на столе, кровати, полу. Она испытала смешанные чувства. С одной стороны, ей стало стыдно за то, что в необходимом для нее распоряжении всего одна комната, и она не в состоянии следить за ее порядком. С другой стороны, она подумала о том, что неплохо бы приказать прибраться и в ее комнате, но вспомнив, сколько там интересных небезопасных вещиц, решила не рисковать единственной прислугой. Дверца шкафа была приоткрыта, помедлив, Эмма заглянула в шкаф и окинула взглядом единственную вещь в этом шкафу – его старую рваную накидку, оставшуюся с того дня.

«Интересно, сколько столетий я прожила в этом замке? Я совершенно отвыкла от людей без магии и от их потребностей», – взмахом руки она наколдовала с десяток разных рубашек темных оттенков и тканей, пару штанов, жилеток, обувь. Довольно улыбнувшись, Эмма направилась в последнее место, где мог бы находиться мужчина – сад.

Распахнув тяжелые дубовые двери, девушка снова была готова встретиться с запустевшим и одичавшим садом. Аллей в саду не было видно из-за сухих веток, старых коряг и выжженной на солнце травой. Кусты, что росли вдоль сада, имели пугающий вид. Ветки потеряли былую красоту и разрослись в разные стороны, немыслимо сплетаясь и образуя непроходимую чащу. То тут, то там встречались беспорядочно расставленные скульптуры. Одни скульптуры были стары, покрыты зеленоватым мхом и символизировали мистических существ. Они были все в трещинах от пут плюща, обвивающего их стан. Другие были новыми, белоснежными, это были образы рыцарей, женщин, простого люда. Время обошло эти скульптуры стороной. За поваленными деревьями виднелся разрушенный фонтан, вода в нем давно высохла, и теперь там лежали только ветки и пожухлые листья. За фонтаном вдалеке виднелось что-то разрушенное, Эмма никогда не проходила так далеко и не имела представления, что это могло быть.

«Не может быть...»

Девушка шокировано уставилась на сад. Она не могла поверить своим глазам: буквально за месяц хромой смог все восстановить и убрать. Теперь она могла рассмотреть свои владения в полной мере. Никаких веток, никакой листвы, мусора, поленьев. Все было ухожено, свежо и зелено. Цветы! В саду были цветы! Много цветов! Единственными цветками у нее всегда были нарциссы, они беспорядочно росли на свободных местах, вытесняя редкие побеги роз. От дверей вели две параллельные аллеи. Дорожки были усыпаны мелкими гладкими камушками, это был не колючий гравий, эти камушки ласкало когда-то море. Аллеи были разделены продолговатой клумбой. В клумбе были высажены нарциссы, неувядающие нарциссы, несвойственных для них цветов. Лепестки цветов играли на солнце, и сложно было сказать колдовство это или нет, но цвета были разнообразны: серебряные, золотые, бардовые, красные, фиолетовые, черные и другие. В середине же клумбы, разделяя ее на два прямоугольника, стоял разрушенный, но вычищенный фонтан. Все скульптуры и фигуры, находящиеся на территории сада, были бережно отполированы и белоснежны. К удивлению девушки, некоторые были отремонтированы, отломанные ранее части были не идеально, но приклеены. Нетронуты были только статуи, обвитые плющом, прикасаться к ним было небезопасно, плющ был ядовит, а сами скульптуры слишком хрупки. Вдоль аллей, с внешней стороны, тянулись длинные клумбы с высаженными розами. Палитра роз была невообразима, и, к удивлению девушки, розы были высажены в цветовой гамме. От зеленовато-салатовых до бордовых. Ковер из роз упирался в постройку. Девушка впервые смогла рассмотреть то сооружение – беседка. Старая, с кованными спиралевидными прутьями, обвитыми вьюнком с бледно-розовыми, практически белоснежными, цветками. Купол крыши был деревянным и разрушенным. Сама беседка была идеально чистой, единственная лавка в сочетании с медными прутьями и резным деревом, за многие годы не изменилась и имела прекрасный вид. Вдоль клумб с розами тянулись аккуратно постриженные кусты. Все торчащие ветви были срезаны, было видно, что кустам тщательно хотели придать кубическую форму. За кустами было взращено множество различных деревьев, это можно было назвать собственным, домашним лесом. С одной стороны хвойные деревья, дающие умиротворяющую тишину и благодатную тень. Сквозь пушистые лапы деревьев, с трудом пробился лучик солнца, освоившись, он осветил небольшую опушку, сделав зеленую траву более блеклой. С другой стороны фруктовый сад, дающий ощущение какого-то детства, запах сладости и фруктов. Некоторые деревья уже цвели, это был сладостный тягучий медовый аромат, на некоторых уже появились плоды, присмотревшись, Эмма заметила маленькие и еще совсем неспелые зеленые яблочки, отчего недовольно поморщилась – яблоки она не любила.

====== Глава 6. ======

Девушка осторожно ступила на гальку и услышала приятный хруст камушков под ногами. Взглядом она скользила по саду, одновременно восхищаясь его красотой и высматривая своего чудо-садовника. За разрушенным фонтаном показалось какое-то движение, она искренне надеялась, что это был мужчина, а не сказочный обитатель леса. Замок не был огражден со стороны сада, поэтому сад спокойно переходил в лес, а лес в непроходимую чащу. Границы ее владений с этой стороны ограждались магией, она защищала владения от незнакомцев и врагов, но была рада любым другим живым существам. Впрочем, даже любое лесное существо чувствовало магию на расстоянии и опасалось приближаться. Аккуратно ступая и стараясь не привлекать к себе внимания, Эмма осторожно дошла до фонтана и заглянула за него. Румпельштильцхен стоял у клумбы на колене, тогда как правая нога была выпрямлена и отставлена в сторону. Опирался мужчина левой рукой на землю, стараясь не задевать стебли и нежные бутоны, растущие возле руки, а правой, с тихим бормотанием и некоей нервозностью, вырывал сорняки и откидывал гадких слизней на дорожку. Он был так увлечен, что совершенно ее не замечал, это не понравилось девушке – он был крайне невнимателен и беспечен.

– А улитки тебе чем не угодили? – сочувствующе проводив взглядом еще один полет небольшой, спрятанной в домике, улитки. Девушка присела на корточки с правой стороны от мужчины. То ли от ее голоса, то ли от резкости ее движения, мужчина испуганно дернулся и, потеряв равновесие, завалился на левый бок, примяв собой пару цветов. Эмма улыбнулась, ей чертовски нравилось его пугать. Хромой сел удобнее, опираясь на одну руку позади себя и устало вздохнул. Вести войну с сорняками, это не цветочки нюхать. – Они мерзкие, так же как и слизни – толку от них никакого. Я никогда не видел таких прекрасных и красочных цветов, не думаю, что среди них должно плодиться это и так много, – голос мужчины сочился ядом, последней степенью отвращения и усталостью. Эмма знала, что ее замок пыталось навестить немало незнакомцев, но не ожидала, что так много и в таком количестве. Смутно, она догадывалась, что часть попавших в магическую ловушку всего лишь простые люди, которые не знали, где начинается барьер ее владений. Возможно, при очень хорошем настроении, она сделает жест доброй воли, но не каждому. Да и ее прислуге пока об этом не стоит знать, только об этом. – Цветы настолько прекрасны, что ты решил потеснить сэра Гастона и сесть на сэра Томаса? – На сэра Гаст... – с каждым произнесенным словом, к мужчине приходило осознание. О да, она наслаждалась произведенным эффектом! Его глаза широко распахнулись, он спешно попытался слезть с примятых цветов, но с больной ногой это выглядело очень комично. Провозившись и потратив несколько драгоценных секунд, сдавшись, отполз от клумбы как можно дальше и облокотился спиной о фонтан. Он учащенно дышал, а взгляд метался по саду, по клумбам, по примятым цветам и к Темной. Девушка насмешливо и терпеливо ждала когда первый приступ паники пройдет. Вот мужчина перевел дыхание и облизнул кончиком языка пересохшие губы, он судорожно пытался что-то спросить, но мысли разбегались в его голове, как тараканы. – Я...их убил?

- Серьезно? Эти цветы не вяли тут столетиями и не нуждались в уходе. Но оскорбиться точно могли, ты первый, кто на них так беззастенчиво расселся, – в ее глазах были смешинки. Взгляд мужчины метнулся к цветам и под его удивленный возглас, те медленно, но гордо поднялись.

– Их так много... любишь этот цветок? – Терпеть не могу нарциссы. Но, это единственный цветок, что так хорошо характеризует рыцарей, явившихся сюда, – вздохнув, Эмма с некоей долей неприязни, оттолкнула от себя рядом растущий цветок. Бутон покачнулся и вскоре снова вернулся на свое место. – Ты когда-то читал сказку о Нарциссе? – Я не... – он отрицательно мотнул головой, в его глазах мелькнула растерянность и грусть, как показалось Эмме. – Эта сказка о молодом человеке. Он был настолько красив, что в него влюблялись все юноши и девушки. Юноша рос холодным и гордым, тщеславным и эгоистичным. Когда-то в него влюбилась нимфа Эхо, но он отверг ее любовь, за что был ею же и проклят. В наказание, он был обречен влюбиться в собственное отражение в воде озера, и умер от этой любви. На месте его смерти, выросли цветы – нарциссы. Нарциссы бывают белыми и желтыми, то, что ты видишь, это разнообразие – последствия магии. Таких цветов были их знамена и плащи. Ты слышал что-нибудь о Царе Мидасе? – Да, это миф. Все, к чему он прикасался, превращалось в золото, – он слушал ее внимательно и заворожённо. Впитывая всю информацию в себя как губка, ужас в его взгляде сменился любопытством. Но где-то глубоко, на дне карих глаз, девушка видела настороженность, смешавшуюся с сожалением к цветам. Пока он отвечал, Эмма встала, разминая затекшие ноги, и прошлась вдоль клумбы, что-то тщательно высматривая. Заприметив нужный нарцисс, она шагнула в клумбу и вырвала цветок. Мужчина хотел крикнуть, остановить ее, но не решился, лишь только дернулся, когда услышал треск срываемого стебля. При свете солнечных лучей в ее руке, к удивлению хромого, блестел цветок. Встав над мужчиной, она небрежно кинула тяжелый цветок ему на ноги, он едва успел его поймать. – Царь Мидас. Прошло много столетий, реальность уже давно превратилась в миф. А алчный человек, который хотел меня обмануть и нарушить сделку, стал достоянием моей клумбы. Не бойся, не убила, – Эмма наблюдала, как мужчина аккуратно прикоснулся к золотому стеблю цветка, поднимая его с колен, кончиками пальцев провел по бутону. Он никогда не держал в руках золото, этот металл был прекрасен, при солнечных лучах красиво блестел. На последних словах девушки он отодвинул от себя нарцисс и недоверчиво посмотрел на нее. Мужчине казалось, что это была жестокая шутка. Заметив его жест, Эмма опустилась рядом с ним на гальку и так же облокотилась на фонтан. Выхватив цветок из его рук, она кинула его в клумбу. Секунду ничего не происходило, и мужчина непонимающе смотрел на брошенный нарцисс. Вдруг цветок зашевелился и, отталкиваясь стеблем от земли, пополз в глубь клумбы. – Хороший контраст, мне нравится. – Ты о чем? – Эмма непонимающе посмотрела на хромого. – Розы и нарциссы. Ты же любишь розы, я прав? – Да, – она замялась. Стоило ли его благодарить за клумбы и убранный сад? Было видно, что он делал все с душой и очень старался. Она уже давно никого искренне не благодарила, все было основано на сделках и никаких слов благодарности. Хотя, с другой стороны, это была его обязанность. Пока девушка судорожно прокручивала варианты благодарностей и взвешивала их значимость и необходимость, мужчина продолжил говорить. – Розы всегда считались самыми прекрасными цветами в мире. Их красота покоряла, их аромат пьянил и одурманивал. Ты знала, что именно эти цветы способны, как ничто иное, передать тысячи слов? Их дарят в радости и в горе, в отчаянии и минуты славы... Они – лучшее средство для выражения чувств к кому-либо. Даже цвет этого прекрасного цветка имеет свое значение. Чем ярче бутон, тем ярче чувства дарящего. Это как искра. Если в дар преподносили цветы бледных тонов, то дарящий выражал: нежность, уважение, благосклонность, восхищение. Чем ярче становился окрас бутона, тем сильнее становились чувства.

Мужчина сидел в расслабленной позе и просто рассказывал ей о цветах. С девушкой давно уже так не разговаривали. Всегда в голосе собеседника сквозил страх, отчаяние, неприязнь, но не доброжелательность. Хромой словно забыл, кто сидит рядом с ним. Эмма подумала, что возможно он так говорит, потому что ему не приходится смотреть ей в глаза. Так всегда проще. Тем временем мужчина задумчиво смотрел вдаль и продолжал говорить. С каждым предложением его голос становился тише и глубже. В какой-то момент Эмма поймала себя на мысли, что ей нравится его голос и интонации, он был успокаивающим, хотелось просто его слушать, и не важно, что говорил этот человек. Девушка нахмурилась. Ей не понравилась эта странная мысль, которая тут же ускользнула от нее, когда в голосе хромого послышалась напряженность и легкая тень дрожи. Надеясь, что такого больше не повторится, Эмма обратила внимание на хромого.

– В моей деревне есть только два цвета, что столь похожи и одновременно различны. Это белая и красная розы. Обе означают любовь. Белая – любовь искреннюю, невинную, чистую. Она кричит о том, что дарящий любит всем сердцем, не требуя ничего в замен. Готовый пойти на все, что бы человек был счастлив, даже если придется отпустить. Он готов и хочет прожить с этим человеком всю жизнь, – Эмме казалось, что она перестала дышать, чтобы расслышать, что говорил Румпельштильцхен. Но собравшись и взяв себя в руки, он продолжил более громким голосом. – А красная – любовь страстную, наполненную неистовым желанием, опьяняющую. Граничащую с эгоизмом. Но, в то же время, такую же искреннюю и глубокую, этот цвет кричит о привязанности и окрыленности. – Откуда тебе так много известно о розах?

«За триста лет, чего только не прочитала, не повидала и не изучила. Я знаю практически все, кроме цветов. И теперь меня просвещает прислуга. Замечательно», – для себя девушка решила, что ничем не покажет свое невежество. Мужчина говорил так, словно об этом знали все на свете, просто и непринужденно, что Эмма уверенно решила быть одной из них.

Румпельштильцхен помедлил, подбирая слова. Ему не хотелось говорить об этом, но и отказывать он не решился. – Моя жена... знала одного купца. Однажды он привез розы, немного и разных цветов, а с ними и легенду. Прошли годы и теперь этот цветок и сама легенда стала символом нашей деревни. Мы – единственные, кто торгует этой диковинкой в наших краях. К нам приезжают с соседних земель, чтобы если не купить, так хотя бы посмотреть на эту дорогую красоту. «Стоп-стоп-стоп. Жена!? У него есть жена? Я оставила женщину без сына и любящего мужа?!» – Не знала, что ты женат. – Был... – он не хотел говорить, была какая-то горечь в этом слове. Так не говорят о человеке ушедшем раньше времени. Эмма видела, как в его взгляде на мгновение зажегся огонек боли, который был потушен ледяным потоком обиды и непрощения.

Повисла тягостная, давящая со всех сторон тишина. Эмме было неуютно, она не хотела задевать его за больное. Девушка ругала себя за то, что так легко и быстро испортила, возможно, единственный момент нормального общения с человеком. С такими мыслями она сидела опустив голову и сосредоточенно пыталась перекатывать большой круглый камушек по гальке. Краем глаза она заметила, как мужчина дернулся, громко взвизгнув. Он отшатнулся от нее и, схватив рядом валяющийся булыжник, несколько раз с ненавистью ударил по гальке. Последний раз был наиболее сильным.

– И как это понимать? – скептически приподняв одну бровь, она переводила взгляд с камня на мужчину, и обратно. – Паук. – Серьезно?! – это было смешно, но вместо смеха, пришло возмущение.

«Я сижу на гальке в саду с прислугой» – раздражение, как живой комочек, проснулось ото сна. «И разговариваю с ним о цветах, в которых ничего не понимаю», – комочек сладостно потянулся и прогнул спинку. «И он боится пауков», – урчащий комочек довольно впился коготками в душу.

Она почувствовала, что начала терять контроль. Резко поднявшись на ноги, она обошла хромого и направилась в замок.

– Темная, скажи, мне можно сходить в деревню? – мужчина не заметил перемены за ней и спросил то, что давно его так мучило. – Зачем тебе в деревню? Разве условия моей сделки тебе были не ясны? Ты пытаешься сбежать? – Эмма ответила не оборачиваясь, судорожно сжимая руку в кулак. – Н-нет, конечно нет. Я все помню. Мне просто скучно. У меня остается свободное время, и я не знаю чем себя занять. Мне даже поговорить не с кем, – он говорил быстро, без запинки. Со стороны это выглядело, как отработанная речь. Наверное, именно это он хотел сказать сегодня за обедом, но не решился. – Скучно. Скучно?! Раз тебе так скучно, возьми и собери этот фонтан. Все его составляющие в этом саду, – с этими словами она зло пнула в сторону хромого два куска белого и зеленого мрамора, что когда-то были частью фонтана. – И не смей пересекать границы этого замка. Они тянутся, начиная с ворот моего замка, через опушку, беседку и заканчивая яблонями. Если тебе дорога жизнь, не приближайся к границам, иначе собственная смерть тебе покажется пощадой.

Настроение было испорчено. Комочек раздражения превратился в огромный ком с шипами, который при малейшем движении царапал изнутри. Она была зла, все вышло из-под контроля. Хромой должен был быть благодарен ей за все, а ему было скучно. Стремительной походкой она зашла в замок и направилась в оружейную. Бездумно она схватила первые попавшиеся мечи, и пару кинжалов. Сейчас она развеселит пару десятков огров на западе, а после, обязательно развеселит своего скучающего гостя. И, накинув на белоснежную блузку кожаную жилетку, с легчайшими золотыми пластинами, она испарилась в бурой дымке.

Комментарий к Глава 6. Ваш автор скатился в какой-то подозрительный флафф.

Значение окраски цветов, сугубо вымышленное. Любые совпадения, не случайны)

====== Глава 7. ======

С первыми солнечными лучами Эмма появилась в холле замка. Ночь выдалась очень тяжелой и кровопролитной. Появившись в западных землях, она практически угодила в центр военных действий. Огры, не один, не два, сотни огров. Они наступали с каждым шагом, все ближе продвигаясь к землям крестьян. Одного взмаха руки было достаточно для нескольких пар рыцарей. Они никого не щадили. С оглушительным ревом, с каждым шагом они втаптывали в землю то, что когда-то можно было назвать людьми. Земля окрасилась в кровавый цвет, ноги вязли во влажной от крови почве. В воздухе витал запах сырости, мяса и смерти. Слух резал выворачивающий рев огров, сопровождающийся хрустом ломающихся костей под ногами и скрежетом метала, и крики ужаса отступающих воинов. Назревшее раздражение требовало выхода. Наплевав на кинжалы и при помощи магии, девушка практически разрывала собственными руками плоть гигантов. Кому-то она сворачивала шею, кого-то испепеляла. Отвлекшись, она получила мощный удар в спину и отлетела на несколько футов. Этому огру не повезло больше всех, она материализовалась у него на шее и, вцепившись руками, облаченными в грубую драконью кожу, в его пасть с небольшим усилием разорвала ее. Когда чаша раздражения была опустошена, Эмма оставила магию и обратилась к оружию. Она была беспечна и самоуверенна, к завершению ночи силы стали покидать ее и девушка пропустила очень точный взмах когтистой руки.

Изможденная, с кровоточащим боком, она медленно, едва передвигая ногами продвигалась к главной лестнице. Откуда-то послышался тихий стук палки, с трудом взобравшись до первого пролета лестницы, ее владелец наконец-то нагнал девушку.

Картина, представшая перед мужчиной, лишила его дара речи. По каменному полу за Темной тянулись кровавые разводы. Она с трудом удерживала себя на ногах, пошатываясь и прижимая руку, облаченную в рваные лоскуты кожи, к боку. Кровь, много крови, стекало по девушке к ее ногам, было непонятно, ее она была или же чья-то еще. Он почувствовал, как от нее исходило недовольство – хромой не должен был видеть ее тогда, когда она не хотела прибегать к собственной магии. Мужчина нерешительно топтался рядом с ней, не решаясь предложить помощь. Его взгляд обеспокоенно скользил по девушке, задерживаясь на разорванной одежде, царапинах, на взлохмаченных волосах, слипшихся от засохшей крови. Она медленно, свободной рукой вытащила окровавленный меч из ножен и бросила на каменный пол, за ним отправился слегка погнутый кинжал. Румпельштильцхен проследил за тем, как она аккуратно убрала руку с бока и стянув лоскуты, которые когда-то были перчатками до локтей, бросила их себе под ноги. Бок, к которому была прижата рука, выглядел ужасающе. Три глубоких борозды вспороли золотую пластину, оставляя края металла изогнутыми и острыми. Они залегали глубже, сквозь кожу и блузку, в саму плоть. Из глубокой раны сочилась кровь, струйками стекая по металлу. Освободив руку, Темная смогла вытащить из ножен второй меч, к удивлению мужчины оказавшийся сломанным на середине. Кусок ненужного металла, так же полетел на пол, нарушив тишину неприятным звоном. Эмма, плохо скрывая эмоции, пыталась побыстрее расправиться с жилеткой, но хитроумный механизм, как назло, не поддавался. Одновременно с тем, когда замок поддался напору, мужчина, решившись, сделал шаг вперед.

– Нужно обработать раны... – Не нужно, – просипев от вспышки боли, выдавила из себя девушка. – Давай я обработаю. Тебе нужна сейчас помощь.

Отшатнувшись от протянутой руки помощи и сумев наконец-то отодрать присохший жилет от своего тела, девушка буквально швырнула его в мужчину. Не ожидав такого поступка, он едва успел поймать тяжелую, мокрую ткань.

– Вот и помогай, по замку. Вещи мои избавь от следов крови, очисть и высуши. Меч и кинжалы, отполируй и наточи. Зал проветри, кровь вытри и займись фонтаном. До обеда меня не беспокой. Чтобы на обед была СЪЕДОБНАЯ еда. Я ясно выразилась?

Все это время Эмма смотрела в противоположную сторону, разговор забрал последние силы и отдавался пульсирующей болью в боку. Она не доползет до третьего этажа, а принимать помощь от хромого, и быть ему должной, она была не намерена. К своему неудовлетворению, она обратилась к магии. Сосредоточившись, она ясно представила комнату и собственную кровать, на которой планировала оказаться. Заметив едва уловимый кивок от мужчины, она дернула пальцами и исчезла в фиолетовой дымке. На месте, где до этого стояла Темная осталась лишь кучка окровавленной одежды, чем очень озадачила мужчину. Сама она, оказавшись в собственной кровати и едва коснувшись головой подушки, провалилась в сон. Магия окружающая ее повсюду и сон, были лучшими заживляющими.

***

Солнце уже касалось линии горизонта, когда Эмма проснулась. Она лежала на кровати по диагонали, одеяло было скомкано в ногах, попытавшись приподняться девушка зашипела от боли. Магия выполнила свою работу, царапины и раны затянулись. Бок зажил, оставив за собой следы засохшей крови и еще не исчезнувшую корочку золотистого цвета. Только боль в мышцах и слабая пульсация в боку, напоминала о событиях этой ночи, но совершенно не объясняла другое.

«Где моя одежда?!»

Она была наполовину обнажена и нахмурившись скользила взглядом по комнате. Смилостивившись, память услужливо подбросила ей события этого утра. Эмма, обреченно застонала и вновь откинулась на подушки.

«Как я могла додуматься оставить там всю одежду. Мерлин, какой ужас»

Поругав себя еще какое-то время и одевшись, Эмма спустилась в зал, где с трудом расположилась в кресле. Когда она наконец-то нашла подходящую позу, дабы уменьшить боль в боку и не тревожить затекшие мышцы, в зал с подносом в руках вошел мужчина. Он поставил на стол тарелку овсяной каши, и пару бутербродов смазанных мягким маслом и накрытых кусочками сыра. Выложил чайничек с заваренным чаем, сахарницу и небольшую баночку с различными специями, что всегда хранилась рядом с чайными принадлежностями. Он никогда не понимал зачем эти специи для чая, но предпочитал молча подавать их хозяйке.

– Овсянка? Сейчас же обед.

Эмма нахмурилась, заметя основное блюдо, а после и вовсе скривилась, показывая все свое отвращение к «ароматному» запаху сваренной каши. Кончиком указательного пальца, она брезгливо отодвинула от себя тарелку и потянулась за более аппетитными бутербродами. Ее пальцы практически сомкнулись на ободке тарелки, в то время как тарелка отодвинулась от нее, так же как и заварник с чаем.

– Ты вчера была ранена, и я посчитал, что для организма будет полезнее каша. И это единственная СЪЕДОБНАЯ еда на обед.

В голосе мужчины послышался легкий намек на заботу, который был задавлен издевательской ноткой сарказма, которая вернула девушке ее вчерашние слова.

– Твое дело следить за порядком в замке, не больше. Будь добр отодвинуть от меня ЭТО подальше и дай бутерброды. Я терпеть не могу овсяную кашу, даже будь это последней едой на земле, ни за что не прикоснусь к ней.

Приподнявшись на стуле, Эмма снова предприняла попытку дотянуться до тарелки, в боку неприятно заныло. Хромой не выпускал тарелку из рук и с укором посмотрел на нее.

- Румпельштильцхен, даю тебе последний шанс. Ты и так меня оставил без нормального обеда. Или бутерброды в моем желудке, или каша на твоей голове. Какой вариант тебе предпочтительнее?

Набравшись наглости и закатив глаза(!) он молча придвинул ближе бутерброды, налил в чашечку чая, подсластив сахаром и забрав кашу, направился на кухню.

– А яичницу будешь? Могу приготовить.

Уже в дверях опомнился мужчина.

– В следующий раз. Займись лучше делом, шторы вон поправь или книжный стеллаж протри.

Во время своего отдыха, она лениво наблюдала за работой мужчины. Выпив чашку чая и с удовольствием уминая сладости, Эмма скользила взглядом по залу. Полностью расслабившись, девушка с небольшим усилием закинула ноги, облаченные в красивые кожаные сапожки до колена. Покачиваясь на стуле, она ловила на себе обеспокоенные взгляды мужчины, тщательно скрываемые за спадавшими на глаза волосами.

«Чем бы заняться, скучновато как-то...»

Она проводила взглядом хромающего мужчину, который принялся поправлять тяжелые шторы и освобождать от пыли.

«Точно! Ему же скучно было, как же я могла забыть»

Она налила себе в чашку еще чая и поднеся ее к губам, свободной рукой сделала еле уловимое движение в воздухе. Из шторы выполз жирный паучок и пополз по полу, мужчина дернулся и воровато оглянувшись, придавил его посохом. В ту же секунду, из шторы выполз еще один и пополз уже к мужчине. Тихо охнув, он с легким стуком придавил и его, наслаждаясь хрустом панциря под деревом. Когда выползла еще пара, хромой шипя стал давить их ногой. Убив всех, он облегченно вздохнул и нервно передернул плечами. Когда мужчина покосился на Темную, та лишь увлеченно наблюдала за плавающими чаинками в чашке. Развернувшись вновь к шторе, он с усилием дернул ее в сторону, позволяя последним лучам солнца проникнуть в зал. От резкого движения, неизвестно откуда из шторы посыпались пауки. Хромой взвизгнул и испуганно попятился назад. Его хватило на пару ударов посохом и пару притопов, ругань мужчины становилась громче и отчетливее, в то время как отряд пауков гнал его в направлении кухни.

Эмма наблюдала за махинациями хромого и из последних сил пыталась сдержать смешок, но когда мужчина в полном отчаянии бежал к кухне, она, не выдержав, громко расхохоталась. Ее заливистый смех заполнил зал и привлек внимание Румпельштильцхена.

«Ой!»

Пока она колебалась убрать пауков или же оставить их на участь прислуги. Ее восьминогая армия загнала мужчину на кухню и топталась у закрытой двери. Она постаралась придать себе серьезное выражение лица и силясь что-то крикнуть в сторону кухни, но снова прыснула со смеху. От ее смешка дверь кухни резко распахнулась, показывая каштановую голову. Взлохмаченные волосы взвизгнули и снова захлопнули дверь.

«Даже паукам не нравится, как он готовит!»

И хохотнув собственной догадке, она испарилась в фиолетовой дымке, оставив мужчину наедине с небольшой кучкой пауков.

====== Глава 8. ======

На следующий день Эмма в приподнятом настроении вошла в зал. Время подходило к обеду, но в помещении было темно.

«Мм, он шторы задернул. Наверное, вчерашний вечер повторить хочет».

Ей захотелось света, поэтому девушка подошла к отвесным тяжелым тканями, схватив за края, раздвинула шторы. Только когда она уже сделала это, ее озарила догадка, что возможно хромой мог ответить ей тем же. Но как? Мысленно посмеявшись над его проблемой и трусостью, она равнодушно посмотрела в окно, на тот пейзаж, что она видела которое столетие подряд.

Когда в зал вошел мужчина, девушка еще раз мысленно себе поаплодировала, смертельная скука на его лице сменилась настороженностью. Его глаза бегали от предмета к предмету, ожидая в каждой мелочи какого-то подвоха. Он был сосредоточен, колючий взгляд карих глаз останавливался на особо подозрительных предметах, ожидая оттуда нового пришествия восьмиглазых чудовищ. Морщинка, залегшая между бровей, и губы, плотно сжатые в тонкую линию, говорили о том, что он был обижен на свою хозяйку. Когда мужчина выложил тарелки с подноса, Эмме показалось, что свершилось чудо. На тарелке красовались не очень удачный, но уже более привлекательный, кусок мяса и вареный картофель, аккуратно очищенный от кожуры. Девушка настолько была потрясена, что не обратила внимание на хромого, который удаляясь буркнул «Приятного аппетита» и скрылся на кухне.

Предвкушающе потерев ладони, Эмма, схватила вилку и набросилась на картошку. Картофель был хорошо отварен, но не хватало вкуса. Изрядно посолив и улыбнувшись своим кулинарным способностям, девушка отправила себе в рот еще один кусочек. Приторная сладость в сочетании с картофелем отравила вкусовые рецепторы, заставив сморщившуюся блондинку проглотить это.

Девушка обреченно посмотрела на солонку.

«Как по-детски, и такое блюдо мне испортил. Хорошо, что мясо не додумалась посолить».

С этой мыслью Эмма занесла нож над мясом. Судя по виду, оно было сделано на углях, немного сгоревшее, отчего было покрыто жесткой черной корочкой. Отрезав смачный кусочек и поднеся вилку ко рту, она заколебалась. Отравить он бы не рискнул, но вот испортить… Эмма подозрительно принюхалась. Запах подгоревшего мяса приглушал остальные запахи, убаюкивал бдительность, провоцировал обильное слюноотделение. К ее огромнейшему удивлению, кусок мяса оказался не горелым, а обваленным в черном молотом перце. Второй раз Темная познакомилась с сильнейшей отравой этого мира – перчёностью. «Добродушный» хромой не забыл о чайной сервировке и графине воды. Задыхаясь от удушающей жгучей боли во всем горле, со слезами на глазах девушка подскочила к спасительному сосуду. Первого и последнего глотка хватило на то, что бы девушка безобразно скривилась и, передернувшись всем телом, выронила графин, полный лимонного сока, на пол. Обезумев от такого контраста ощущений, она приникла губами к носику заварника, утоляя безобразие послевкусия обычной, спасительной заваркой.

«Этот хитрый засранец развел меня как ребенка. Кто бы мог подумать, что ему хватит смелости провернуть такое», – девушку переполняли смешанные чувства. С одной стороны, она была раздражена тем, что он рискнул сделать что-либо. С другой стороны, ее веселила эта ситуация тем, что потеряв бдительность ее развел какой-то крестьянин. Она должна была ожидать этого! С третьей стороны, сожаление о бездарно испорченном обеде.

«Видела бы это Реджина! Хорошо, что все зеркала завешаны. Она не упустила бы возможности отпустить пару сотен шуточек в мой адрес».

Представив, как она выглядела бы со стороны, Эмма хохотнула. Расслабившись и сделав из остатков заварки чай, она потянулась к сахарнице, но, спохватившись, взялась за солонку. Когда Эмма с остервенением пыталась «посолить» свой чай, крышечка солонки, не выдержав напора, отскочила, угодив вместе с содержимым в чашку.

Случайность это была, кривые руки хозяйки или умелые руки прислуги, неизвестно. Мимолетная вспышка ярости отправила солонку, сахарницу и специи, сопровождаемые чайником в дальний угол зала.

«Значит, война!»

Взмахнув рукой, она телепортировалась в северную башню, что была ее рабочим кабинетом. Она металась по помещению, словно зверь, загнанный в клетку. Ее эмоции можно было сравнить с бушующим морем. На поверхность выходили то белоснежные барашки, то поднимаемая со дна тина. Темной необходимо было что-то придумать. Но что? Пробежавшись взглядом по многочисленным предметам в поиске подсказки, ее взгляд выхватил что-то блестящее, завалившееся между стопок книг. Это оказалось волшебное зеркальце, показывающее того, кого ты больше всего хотел видеть в данный момент. Заглянув в него, девушка увидела кареглазого мужчину, на губах которого играла еле уловимая довольная улыбка. Сам он находился в главном зале, его посох был приставлен к стене, а в руках была пышная, с тяжелой лаковой рукояткой, швабра. Идея маленькой шалости моментально родилась в ее голове. Щелкнув пальцами и усевшись на край стола, Эмма приготовилась к представлению.

А в это время Румпельштильцхен с довольной улыбкой подметал последствия своего возмездия. Ему было невероятно обидно, что Темная обратила против него его же слабость. Он не ожидал, что она воспримет слова о его скуке, как нечто предательское, что подорвет веру в него. Он действительно не собирался никуда убегать. Да, он был беден, труслив и несчастен, но не глуп. Мужчина любил работать, даже когда это приносило дискомфорт его ноге, ему нравилось чувствовать себя полезным, а не беспомощным. Он был благодарен за крышу над головой, за еду, тепло, работу, за безопасность своего единственного и любимого сына, за спасение. Только одно его удручало – цена сделки. В глубине души он надеялся, что когда-то можно будет все изменить, но на это требовалось время. Его главный враг и союзник. А пока в замке жил человек, чье сердце болезненно билось в грудной клетке, отравляя своим предательским стуком душу, ударяясь каждую ночь о ребра, не оставляя попыток вырваться наружу, к сыну. Из задумчивости его вывел треск дерева. Мужчина обернулся, посмотрев в сторону камина, он увидел лишь тлеющие угли. В его руках что-то треснуло снова, посмотрев на метлу, он озадаченно почесал кончик носа. Где-то в середине рукоятки дерево с треском расслоилось, образуя два торчащих сучка. Нахмурившись, он сильно прижал сучки обратно к рукоятке и, крепко зафиксировав метлу в руках, стал энергично и усердно вытирать пол. Произошел какой-то невидимый толчок, и метла буквально вырвалась у него из рук. Не сразу сообразив, что произошло, мужчина дернулся в попытке поймать рукоятку метлы, но руки схватили лишь воздух, а метла уже стояла позади хромого. Обернувшись, он подозрительно воззрился на балансирующую метлу, которая спокойно стояла возле стола. Конечно же, он понял, чьих это было рук дело. Но что могла сделать ему метла? Только развезти специи по всему залу, ее необходимо было срочно поймать. Мужчина прихрамывая, медленно и аккуратно приблизился к предмету уборки. Сделав резкий рывок в ее сторону, он лишь угодил в стол, в то время как метла избежав жарких объятий, снова стояла позади хромого. Разозлившись, он решил прибегнуть к хитрости и, сделав вид, что ему не интересно происходящее, заинтересованно посмотрел в окно, тем временем незаметно приближаясь к метле. Бросившись к метле, он схватил ее с криком: «Попалась!».

– А вот и нет! – сказала отражению в своем зеркальце Эмма. Ей определенно понравилась ее маленькая пакость, но ожившей метлы за испорченный обед было недостаточно. Поэтому, щелкнув пальцами и удобнее устроившись на столе, она приготовилась к кульминации сегодняшнего шоу.

Румпельштильцхен смаковал победу ровно пару секунд, пока не получил сучьями по рукам. А потому еще пару секунд ошарашенно пялился на метлу, чьи торчащие сучки оказались руками, которые свято решили защищать юный стан красавицы метлы. Зашипев и потерев ладони от болючего удара, он вновь попытался схватить бунтарку. «Руки» капризно отбивались от него, а метла игриво плясала вокруг мужчины. Разозлившись, он схватил поднос со стола и попытался им ударить строптивый предмет. К его изумлению, предмет обиделся. Ворсистая часть метлы затвердела и, встав на дыбы, разъединилась, образуя «ноги». Теперь метла стала выше хромого и яростно стала атаковать несчастного Румпельштильцхена. Закрываясь подносом от нападок бешеной метлы, он, оступившись больной ногой и замявшись, в мгновение ока лишился единственной своей защиты. Тишину зала нарушали охи-ахи мужчины и его возмущенное повизгивание, когда метла, раздавая щедрые пинки своей «ногой», настигала своего мучителя.

Пока мужчина ругался, просил пощады и снова ругался, оскорбляя «бестолковое дерево», в северной башне хохотала Темная. Девушка давно так не смеялась, сейчас она наблюдала за ним и вытирала выступившие от смеха слезы. Она играла нечестно, но когда темные маги были честны?

Загнав мужчину на стол, метла еще какое-то время кружила вокруг своей жертвы. Бедный Румпельштильцхен обреченно и с ноткой облегчения наблюдал за истеричным предметом. Нога жутко разболелась от погони без трости, а некоторые его мягкие части тела и вовсе горели, от чего мужчина мечтал сесть в холодную ванну. Метла выжидающе «уставилась» на хромого, уперев «руки» в бока.

– Исчезни! – зло буркнул на глупое дерево мужчина. Словно услышав его просьбу, метла благодушно вымела содержимое камина и развезла это по залу, не забыв о рассыпанных специях и осколках. Театрально обернувшись, она упала без чувств, оставив мужчину наедине со своими мыслями и невыполненной работой.

Эмма была довольна собой. А теперь ей нужно было исчезнуть, голоса в голове снова дали о себе знать. Она хотела спрятать зеркальце до лучших времен, но что-то остановило ее и, сама того не осознавая, девушка взяла его с собой. Не задумываясь о том, почему так сделала и почему зеркальце изначально показало ей именно это кареглазое несчастье, Темная покинула башню.

====== Глава 9. ======

На следующее утро Эмма осторожно, словно воришка, передвигалась по собственному замку. Она чувствовала, что Румпельштильцхен не простит ей эту шалость и обязательно ответит чем-то интересным. Но чем? Этот вопрос мучил ее всю ночь. Искушение подсмотреть в зеркальце с каждым разом становилось все больше и больше, она нечасто играла честно, но чувствовала, что тогда пропадет некая изюминка их игры. Ей нравилось разыгрывать его и быть разыгранной, хоть и испытывала потом далеко не положительные эмоции, граничащие с ненавистью и желанием убить умника.

Добравшись до главного зала, девушка вновь удивилась энергичности этого мужчины. Все блестело и сверкало, до скрипа в зубах. Ее замок становился все светлее и светлее, это не могло ее радовать. Эмма медленно шла вдоль стола, ведя пальчиком по полированной поверхности. Не дожидаясь подозрительного завтрака, взмахом руки она призвала к себе хрустальную пиалу, наполненную доверху конфетами. Этот предмет стоял на кухне и призывался по желанию в любую комнату, где находилась Темная. Конфеты в ярких обертках, разных размеров и вкусов, всегда были в ней. Иногда пиалу наполнял Румпельштильцхен, а иногда по мановению руки сладости пропадали из кондитерских лавок и появлялись в ней. Протянув руку к конфетам, Эмма схватила сладость в яркой обертке и в то же время, ее пальцы сомкнулись на пустоте. Обертка оказалась пустой. Нахмурившись и отбросив фантик в сторону, девушка снова взяла конфету, и снова неудачно.

«Очень смешной розыгрыш. Только время потратил».

В третий раз ее пальцы наконец-то нащупали под фантиком конфету. Не ожидая от себя детской радости от находки, она с нетерпением развернула сладость и разочарованно уставилась на улитку, спрятанную в собственный домик.

«Фу, какая мерзость. И не лень же ему было все мои конфеты перепортить. Разочаровал».

– Рум... «Эммахеннауэр. Эммахеннауэр. Эммах...проклятое имя», – ворвавшийся в ее голову голос, не позволил Темной продолжить свою гневную речь.

«Этого еще не хватало».

Она знала, кто обладатель этого голоса, и была не рада тому, что этому человеку вновь понадобились ее услуги. Переодевшись в черные, как ночь, кожаные штаны, сапфировую шелковую блузку и накинув сверху из той же кожи жилет, из спины которого торчали острые металлические шипы, Темная исчезла в фиолетовой дымке.

– Какое имя, такая и душа, сладенькая, – возникнув за спиной, Эмма сделала насмешливый реверанс, всем своим видом показывая уважение к этому человеку. Темная заметила, как обладатель голоса вздрогнул от ее приветствия и резко развернулся. – Прекрати паясничать, тебе это не к лицу, – фраза была брошена им небрежно, зло. – Эта помада тебе тоже не к лицу, но я же ничего не говорю, правда? – оскалившись, парировала Эмма. – Достаточно. Я тебя позвала не для того, что бы ты развлекалась за мой счет. – Именно для этого. Иначе как объяснить то, что прошло уже несколько минут, а сделка все еще не заключена, – девушка сделала удивленно-оскорбленный вид, показывая всем своим существом, что хозяйка замка стала терять сноровку. Она безумно не любила этот замок, он чем-то напоминал ей ее собственный. Но этот хранил лед, отчужденность и был пропитан ядом мести. Сам замок был колючий, черный и пустой. Эмма всегда считала, что именно этот замок должен по праву называться Темным, но не ее. Не дожидаясь приглашения присесть в одно из кресел, Эмма села на стол, что не порадовало хозяина замка. – Есть же стулья, в конце-то концов. – Тик-так-тик-так, – Темная беззаботно болтала ногами и неосознанно чесала локоть. – Она жива. Он жив. Они живы, – Королева зло постукивала ноготками по столу. – Ты не оригинальна, – девушка поморщилась, как от надоедливой мухи. – Который год я слышу одну и ту же фразу. – Который год этих двух идиотов, что-то защищает. Или кто-то, – досадливо сжав губы в тонкую линию, Реджина впилась испытывающим, колючим взглядом в Темную, которая сосредоточенно чесала плечо. Она считала, что ей не могло так долго не везти. Что бы она не придумывала, как бы она не исхитрялась, какие бы сделки она не заключала, Белоснежка с ее Прекрасным Принцем оставались невредимы. Червячок подозрения закрался в ее сердце. Все чаще она задумывалась о том, какую же выгоду имеет Эммахэннауэр от их сделок, помимо поставленной цены, какую паутину интриг она плетет. – Нет, ты серьезно?! Как ты могла подумать, что я помогаю им… – после этих слов, плечи кареглазой женщины расслабились, и она облегченно вздохнула, наблюдая за чешущей коленку и искренне возмущенной девушкой. Но следующая фраза оказалась сходна с ударом под дых, всколыхнув в ней мощную волну гнева, – не взяв за свои услуги высокой платы, м? – визгливо хихикнув, Темная спрыгнула со стола. Она обожала эту игру, помогала толкать карету, не забывая вставлять палки в колеса. Реджина была настолько ослеплена жаждой мести, что не видела очевидного. Эмма не желала смерти Белоснежке и ее Принцу, эти двое могли ей понадобиться в будущем, поэтому правила игры и условия сделок менялись с каждым разом. Но темная магия внутри нее не воспринимала такого благородства, вырывалась наружу, сломив клетку и тогда, не останавливаемая ничем, истребляла все на своем пути. Поэтому девушке приходилось идти на компромисс, было похоже, словно она балансировала на лезвии ножа. Неверный шаг, и что-то будет потеряно, неверный ход, и кто-то будет убит. От мыслей, наполненных своим превосходством над Королевой, Эмму отвлекла зудящая лопатка, к которой было невозможно дотянуться через шипованную спину. Нахмурившись, и перебирая в голове все возможные варианты, она упустила из виду Злую Королеву, гневно удерживающую огненный шар на ладони. – Лучше не рискуй, сладкая, – Эмма предупреждающе покачала указательным пальцем, ноготь которого удлинялся, а кожа на руке принимала золотисто-рельефный вид. Реджина отшатнулась от Темной на шаг, она была сильной колдуньей, но не настолько, что бы противостоять самому могущественному человеку на этом свете.

А в это время с Эммой творилось что-то странное, с каждым ее движением зуд, возникший сначала на руках, распространился по всему телу. Хуже всего было спине, дотянуться до которой было невозможно, а снять жилетку при Реджине – смешно. Ситуация выходила из под контроля, заставляя девушку сосредотачиваться на чем-то одном, конкретно сейчас – на зудящей спине. Поэтому она не сразу заметила, как кожа на ее теле стала изменяться, а зрачки кареглазой брюнетки – расширяться. Сорвавшись с места, девушка быстрым шагом направилась к колонне, стоящей позади Реджины, чем изрядно напугала ее. Достигнув цели, Эмма облегченно облокотилась, тишину зала нарушил звук царапающегося металлом мрамора. Брюнетка недовольно поморщилась.

«Почему все чешется? Если она к этому причастна, клянусь Мерлином, я лично подарю ее Белоснежке».

Резкое движение и смена рельефа кожи поспособствовали увеличению зуда, который разгорался ниже поясницы и медленно расползался по ногам. Стоять на месте было подобно самоубийству, поэтому оттолкнувшись от колонны, Эмма нервно стала ходить по залу. При движении ткань двигалась на теле и можно сказать чесала раздраженную кожу. Чувства и ощущения были настолько обострены, что было непонятно, покалывание и жжение по всему телу это последствие чесания одежды о голое тело, или раздражение и ухудшение ситуации.

– С тобой все нормально? – осторожно поинтересовалась Реджина. Поведение Темной было куда более странным, чем обычно. Она была слишком взвинченной и дерганной. В таком состоянии Королева видела ее редко, но зрелище было запоминающееся и опасное для жизни. – А что такое? – Эмма резко затормозила и, развернувшись к хозяйке, почесала левой ногой правую. Единственное, о чем сейчас мечтала девушка, это поскорее избавиться от одежды. – Ты себя странно ведешь. «Странно...Точно! Конфеты были отвлекающим маневром, а одежда ждала своего часа». – Ну Румпл...- окончание имени утонуло в неясном полу-стоне, полу-рыке. – Кто-кто? – тут же встрепенулась Королева. – Ты о ком? – Ни о ком, – это было ошибкой. Она не планировала показывать его кому-либо, многие желали ей зла и могли навредить любому живому существу, контактирующему с ней. – А мне показалось, что это был кто-то, – Реджина фальшиво улыбнулась, обнажив ряд белоснежных зубов. Это любопытство, для собственной же выгоды, очень не понравилось Эмме. Ее охватило ощущение уязвимости, но она не могла уловить нужный конец ниточки, чтобы распутать клубок ниток и объяснить себе, почему именно оно. – Сладкая, твое время вышло. – Стой! – слово было поздно брошено вдогонку исчезающей Темной. Злостно зарычав от досады, Королева взмахом руки отправила огненный шар в камин.

Румпельштильцхен задумчиво протирал от пыли статуэтку в холле. Он знал, что Темная отведала его сладкий сюрприз, и был безумно доволен тем, что она и подумать не могла, что он сделал со всей ее одеждой. Мужчина был уверен, что перец девушка почувствует сразу, как только ткань коснется кожи. Но прошло уже несколько часов, а она не появлялась. Он начал сомневаться в гениальности своей идеи и судорожно пытался придумать более эффективный способ насолить Темной.

– Румпельштильцхен! – Эмма возникла перед ним, настолько близко, что обернувшись на голос, он отшатнулся от нее, и уперся спиной к статуэтке. Девушка тяжело дышала, кожа золотилась, от нее веяло нетерпеливостью и нервозностью, а отступать было некуда. Мужчина затаил дыхание, он уже был знаком ранее с такой Эммой. Было заметно, что и сама Эмма сдерживала себя из последних сил. Медленно выдохнув, стараясь не показывать хромому то, как зудит все ее тело, она вплотную приблизилась к нему. Румпельштильцхен был растерян, в его глазах читались паника и нотки удивления. – Ты... – Эмма медленно указала на него пальцем, ногтем практически касаясь кончика его носа. Мужчина перевел взгляд на палец, и девушка заметила, как его зрачки предательски расширились. Он испугался. Убрав от него палец, она мило улыбнулась. – Принеси в мою комнату обед и не задерживайся, – девушка чуть не расхохоталась, когда у мужчины от удивления вытянулось лицо.

Когда в ее комнате раздался стук, Эмма успела почесаться везде, где только смогла достать, принять ванну и переодеться в чистую одежду.

– Заходи.

Румпельштильцхен неуверенно вошел в ее комнату. Он был здесь впервые и не мог скрыть удивления, когда его взору открылся бардак. Огромный бардак. Мужчина так растерялся, что споткнувшись о какую-то вещь, чуть было не уронил весь поднос. Сама комната была из темного, практически черного дерева, на полу, вместо ковра, лежала шкура незнакомого ему зверя. Он оглянулся, везде валялись старые фолианты книг, некоторые были раскрыты, другие с закладками. Между книг терялись мелкие вещи, полезные и не очень. Света было мало, из-за окон, спрятанных под тяжестью темно-синих штор. Комната была практически идентична той, что была у него, только каждый предмет интерьера говорил о своей индивидуальности и экстравагантности. Возле камина, был большой диванчик для чтения, из черной кожи, чем-то напоминавшей змеиную. Рядом с диванчиком стоял столик из резного красного дерева, заваленный несколькими чашками и свитками. То тут, то там были разбросаны вещи, об одну такую он сам и споткнулся. Кровать была больше чем у него, шелковые простыни были смяты, а поверх них валялась шипованная жилетка. Теперь мужчина понял, почему Темная запрещала ему заходить в эту комнату, несмотря на беспорядок, все в этой комнате кричало и предательски выдавало маленькие тайны своей хозяйки. Румпельштильцхен уже мог сказать, что эта девушка очень любила читать и делать какие-то записи, она была неряшливой и ее не смущало это, любила пить чай и есть сладости в кровати, любила рисовать, о чем говорили рассыпавшиеся листы под столом, увлекалась холодным оружием и, возможно, охотой, любила темные цвета, кожу, шипы и оригинальные вещи. За каких-то пару минут, он узнал больше, чем за все пребывание в этом замке.

– Я, конечно, могу есть из твоих рук, но лучше будет, если ты поставишь поднос на…- она неопределенно махнула рукой в поиске свободного места. – На кровать.

Когда мужчина прихрамывая, осторожно миновал полосу препятствий из неопознанных предметов и книг, он аккуратно поставил поднос на кровать, и уловил едва ощутимый запах. Он был приятен ему и необычен, чувствовалась сладость нежных лилий, тягучесть хвои и тонкая нотка горчащего мандарина.

– Можешь идти, – слова резко ворвались сквозь дурман, от чего мужчина вздрогнул и поспешил покинуть комнату. – Уберись на втором этаже в правом крыле, только в тех комнатах, чьи двери будут открыты. Старайся ни к чему не прикасаться, ничего не разбить, уронить или уничтожить, это может быть опасно. Будь добр, почисть мою одежду от своих трудов, – с этими словами в его сторону полетела практически вся ее одежда, вынуждая мужчину ловить непослушную ткань, и уворачиваться от тяжелых жилеток.

Послушно кивнув, хромой постарался спешно покинуть комнату. Он был озадачен тем, как отреагировал на пленивший его запах, исходящий от постельного белья. Увлеченный своими мыслями и таща за собой гору одежды, мужчина не видел хитрую улыбку, посланную ему в спину.

====== Глава 10 ======

Идея переперчить всю одежду Темной уже не казалась мужчине столь привлекательной. Вот уже битых три часа он стирал ее одежду и начищал потускневший металл шипов. Он искренне был уверен, что девушка в порыве ненависти уничтожит всю одежду. Поэтому, на будущее, пообещал себе быть более дальновидным и логичным, дабы не страдать от собственной смекалки. А сейчас, он заново проходил круг ада. Вещи были из кожи и из дорогих тканей, требовалось много усилий, аккуратности и терпения, чтобы не повредить текстуру ткани о стиральную доску. Уже практически высушив вещи над печью, он заметил, что перец въелся в ткань и его не так просто вымыть. Ругаясь и проклиная тряпки, кожу, стирку, перец и себя, мужчина снова стал отстирывать свое творчество.

Спустя еще час, уставший, но вооруженный тряпкой для пыли, ведром с водой и метлой, он неохотно направился на второй этаж. Правое крыло было без окон, только длинный мрачный коридор с множеством дверей. С каждым шагом становилось темнее, сырее и прохладнее. Убрав паутину с потолка и вымыв пол, хромой надеялся, что результат его трудов выглядел, как чистый пол, а не как размазанная грязь. Оставив свой шедевр на потом, он попытался открыть первую дверь. Она не поддалась, как и следующие. Облегченно вздохнув, он мысленно порадовался работе, за вычетом этих, наверняка огромных, комнат. Очередная дверь, к его изумлению, дружелюбно распахнулась, выпуская наружу затхлый, оглушающий своей тяжестью воздух. Хромой не сразу вошел, осматриваясь, еще у порога он почувствовал, что дышать стало труднее. Перед ним оказалось огромное помещение без окон, в котором было множество старых дубовых столов и шкафов. Пропустив в комнату немного «свежего» воздуха из коридора, он нерешительно переступил порог, позволяя темноте поглотить его. Не успело ведерко с водой коснуться пола, как по периметру помещения зажглись свечи, вынуждая мужчину зажмуриться и прикрыть рукавом глаза. Привыкнув, он заметил, что комната наполнена множеством разных и непохожих друг на друга предметов. На столах стояли статуэтки, колбочки, посуда разных веков, книги и пергаменты, различные безделушки, части механизмов и просто мелочи, которые необходимо было выкинуть, а не хранить в этом пыльном помещении. Все было разнообразным и не похожим друг на друга, что-то он видел впервые, что-то вызывало отвращение, а что-то восхищение.

Любопытно осмотрев столы, его взгляд метнулся к шкафам: застекленным и нет, распахнутым, запертым на замок, сцепленным цепями, покосившимся, без дверец, на трех ногах, обуглившимся. В обычных, ничем не примечательных находились ткани, нити, ленты, кожа, вещи, странные и не очень шляпы и постельное белье. В открытых были ужасающие куклы, потрепанные книги и кучи свитков, необычные свечи, какие-то обломки, украшения, подозрительные инструменты и много-много другого. Застекленные же шкафчики вызвали у мужчины отвращение. За стеклом находились огромные прозрачные сосуды, наполненные различными жидкостями разных цветов и консистенции. В некоторых колбах плавали странные предметы, в некоторых были разнообразные части и органы человеческого или иного происхождения. С каждым застекленным шкафом, жидкостей в банках становилось меньше, заспиртованного содержимого больше, а Румпельштильцхен зеленее. С трудом подавляя рвотные позывы, он отвернулся и судорожно вздохнул, наполняя легкие кислородом и с огромным усилием заставляя разум переключиться на что-то другое. Успокоившись, мужчина обратил внимание, что в углах помещения было еще множество крупных, целых и не очень вещей, сваленных друг на друга. Из гор этого хлама торчала поломанная мебель, руки-ноги рыцарских доспехов, вещи для ведения домашнего хозяйства, различные инструменты для мужской работы и так же для женской. Наконец-то собравшись с мыслями, он принялся за уборку, а именно за мытье пола. Он хорошо помнил указание Темной, поэтому ни к чему не прикасался, даже не стряхивал пыль. Закончив с этой комнатой, уже на выходе, он заметил в одной из гор вещей что-то до боли знакомое. Огонек в его глазах зажегся и тут же потух, этого не должно быть здесь. Выйдя в коридор, он неловко потоптался, все же надо было проверить.

Воровато оглядевшись и нарушая наставление Темной, мужчина скользнул пальцами по гладкому, тонкому, полированному дереву. Неуверенным и аккуратным движением, словно боясь гнева Темной или же самого себя, он обхватил пальцами красивый изгиб и легко, а потом сильнее потянул на себя. Под движением, ворох вещей стал распадаться, падая к его ногам и отлетая в разные стороны, но мужчина не обращал внимания. С каждым миллиметром, удостоверяясь в собственной правоте и прилагая не малых усилий, он вытягивал наружу обод, а за ним и саму прялку. Неловко поставив, он готов был обнять и расцеловать ее. Эта вещь напомнила ему о доме, семье, своем любимом деле, которое приносило не только удовольствие, но и кормило его. Устроив ее поудобнее, он с сожалением отметил, что вещь была сломана. Покрутившись и так и сяк и, попытавшись кое-как починить агрегат, он разочарованно вздохнул. В отличном состоянии был только обод, сама конструкция была перекошена, а мелкие детали не подлежали восстановлению. Это был ужасный день, Румпельштильцхен и подумать не мог, что одна незначительная деталь может в одну секунду, как осчастливить и вернуть ощущение домашнего уюта, так и опустошить. Коснувшись кончиками пальцев обода, он словно прощался с любимой. Было обидно до слез. Собравшись, он направился к следующей комнате.

Ничем не занимаясь, Эмма только и ждала того момента, когда магия замка оповестит о посетителе второго этажа. Когда в голове набатом била мысль о том, что кто-то зашел в одну из комнат, девушка, сшибая все на своем пути, кинулась к своему зеркальцу. Она ожидала чего угодно, так как сама послала его в ловушку. Будучи не в настроении придумывать план мести, она открыла для него пару интересных комнат, хранивших свои секреты. Каждая комната была непредсказуема и наделена древней магией. Это означало, что помимо воли самой Темной, эти двери, как и комнаты, жили своей жизнью и открывались по собственному желанию, опираясь на личные симпатии. В такие моменты, Эмма надеялась, что замок все же не является живым и это все проделки ее темной сущности, подавляющей ее подсознание. Вот и сейчас она была удивлена выбранному помещению, но удобнее устроившись на кровати, она стала ждать и гадать, где же оступится хромой. К ее разочарованию, все прошло слишком гладко. Эта Золушка не собиралась нарушать ее наставлений и, аккуратно прибравшись, спешно покинула помещение. Когда спустя пару минут мужчина вернулся обратно и стал яростно вытягивать нечто, она чуть не пронесла конфету мимо рта. Застыв, девушка напряженно вглядывалась в зеркальце, ожидая последствий, и удивленно открыла рот, когда с мужчиной, который любовно гладил прялку, ничего не произошло. Реакция на прялку была странной, наверное, Эмма впервые увидела, как мужчина сердечно улыбнулся. Он улыбнулся вещи так, словно она была его частью, родным человеком. Девушка поймала себя на мысли, что никогда не увидит такую улыбку, адресованную ей, эта мысль неприятно кольнула сердце. Отвлекшись, она не сразу заметила, что мужчина зашел в следующую комнату, которая оказалась Оружейной. Комната была наполнена светом и множеством доспехов, холодным оружием, военной техникой, пыточными орудиями и цепями разных веков и кланов. На стенах висели различные знамена. Мужчина сначала с опаской, а после восхищенно рассматривал предметы убийств. Знал бы он, что каждый из них был окроплён кровью более сотен жертв. Каждое орудие было по-своему любимо для девушки, имело свою историю и вносило свой вклад в создание кровожадного и беспощадного образа Темного мага. Разочарованию девушки не было предела, когда Золушка убралась в комнате и даже протерла некоторые клинки, и с ней ничего не произошло.

«Он околдовал мой замок!» – с ужасом подумала Темная и нервно хихикнула, представив себе картину безумно улыбающегося хромого, который причудливым движением рук, кривляясь, подчиняет своей воле огромный темный замок, а вместе с ним и ее хозяйку. Когда третья комната не поддалась натиску мужчины, Эмма даже как-то облегченно вздохнула.

«Уж лучше так, чем расстраиваться из-за нерасторопности и предательства своего замка».

Не успев додумать эту мысль до конца, как двери слишком радостно распахнулись, приглашая внутрь. Эмма охнула.

«Трофейный зал».

Мужчина восхищенно рассматривал экспонаты, ему казалось, словно он попал на какую-то выставку диковинок. Пол зала был украшен шкурами различных животных и пестрил обилием красок и длиной шерсти. На стенах весели чучела, наверняка тех же животных, большинство из которых были уже узнаваемыми. В зале огромных размеров находились десятки, а может и сотни чучел животных, мифических и сказочных существ. Он прихрамывая двинулся в глубь зала, останавливаясь практически у каждого экспоната, и, приоткрыв рот от красоты того или иного существа, с неподдельным, детским интересом рассматривал его. Медведи, тигры, козлы, олени водяные, русалки, гномы, гоблины, феи, леприконы, кентавры, птицы, лошади, змеи, горгульи и много-много других, неизвестных ему существ с разными телами, с множеством голов, наполовину людьми, наполовину животными. У одного существа он задержался дольше обычного, оно приковывало к себе взгляд своей необычной красотой. Оно было высоким и статным, от него веяло могуществом, какой-то властью, силой и гордыней. Имело голову орла, туловище льва, белоснежные крылья за спиной и острые когти на лапах. Его шерсть блестела в лучах заходящего солнца, на вид была шелковистой и очень мягкой. Мужчине захотелось проверить, не обманывают ли его глаза, действительно это существо такое, как ему кажется. Он слабо коснулся зверя чуть сбоку, пальцы погрузились в шелк густой, нежной шерсти, его догадки оправдались. Блаженно прикрыв глаза, он медленно вел ладонью по боку существа, оставляя следы пальцев, примявших гладкие волоски на теле.

Эмма, подперев кулаком подбородок, лежала на животе и уныло наблюдала за телячьими нежностями между мужчиной и той-голодной-тварью. Она слишком хорошо помнила встречу с Грифоном, а это, был именно он. Существо обычно принадлежало стороне Добра, но в его последнюю встречу с ней, оно было взбешено и бросалось на все, что видело. Темная тогда потратила много сил и магии на то, чтобы одолеть его. Грифоны имели мощнейшее оружие против врагов, их крик заставлял вянуть все растущее и падать замертво все живое. Она была бессмертна, но адские муки боли, когда темное существо внутри нее сопротивлялось мифической силе древнейшего живого существа, вспоминала с содроганием. Зеркальце уловило какое-то движение.

– Твою ж мать! Комментарий к Глава 10 Ребятки, я наконец-то защитилась!) У меня появилось больше времени и я возобновляю деятельность по своим фикам! Спасибо всем тем, кто ждал, надеялся и верил!) А так же тем, кто желал мне удачи – она мне помогла!)

Так же хочу сказать спасибо arizonadreamer, за ее работу посвященную первым главам моей работы!)

http://arizonadreamer11.deviantart.com/art/The-Dark-One-Emma-537405953

Безумно рада тому, что могу вдохновлять своих читателей так, как они вдохновляют меня!)

====== Глава 11. ======

Наслаждаясь мягкостью шерсти, мужчина не сразу обратил внимание на то, как что-то пушистое мазнуло по щеке. Недоуменно открыв глаза, он увидел, как перед его носом двигается огромный кошачий хвост. Тело пробрала мелкая дрожь, а кровь в жилах застыла. Медленно повернувшись, словно не веря в происходящее, мужчина встретился с заинтересованным взглядом Грифона. Существо склонило набок голову и с любопытством осматривало незнакомца. Румпельтильцхену показалось, что бровь зверя насмешливо выгнулась, когда тот обратил внимание на руку, все еще покоившуюся у него на боку. Сердце пропустило удар и предательски забилось быстрее. Под пристальным взглядом существа, хромой поспешно отдернул руку и плавно стал отступать назад.

Темная впервые не хотела верить увиденному. Сначала она подумала, что ей показалось, но когда Грифон обернулся, она забыла, как дышать. Девушка даже представить себе не могла, что замок захочет сыграть в собственную игру. Первым ее желанием было появиться в этой комнате сию же секунду и, если не избавиться от зверя, так хотя бы спасти непутевого мужчину. С каждым разом ее преследовало чувство, что он притягивает неприятности. Но внутренний голос предательски заглушил добродушный порыв и убедил девушку понаблюдать за новой игрой. Он убедил ее, что это развлечение будет прекрасным завершением сегодняшнего дня, и в ее силах изменить условия игры, если что-то пойдет не так. Подмяв под себя подушку и уткнувшись носом в зеркальце, чтобы не упустить детали, девушка стала наблюдать.

Она не могла так с ним поступить, не могла оживить это существо. Ему не хотелось верить, что она отпустила его на верную смерть, что обречет его сына на одиночество. Он боялся, страх сковывал и одновременно двигал невидимой силой, заставляя перебирать предательски дрожащие ноги. Мужчина неловко уперся спиной в стоящий шкафчик, небольшие фигурки чучел закачались, что-то синее, что он едва успел поймать, упало на него сверху. Все еще не сводя глаз от зверя, он наощупь поставил вещь на полку шкафчика и почувствовал, как капелька пота стекает по виску, обжигаемому горячим дыханием Грифона. Существо было на вид спокойно и решало, что же делать ему с незнакомцем. Расправив белоснежные крылья и размяв затекшие мышцы, оно приблизилось.

Сейчас мужчина молил всех богов о пощаде. Звать на помощь Темную ему казалось бесполезным – это было ее наказание, он был уверен. Когда она так мило появилась в замке и потребовала обеда, ему показалось, что девушка решила прекратить их игру, оставив маленькую победу за ним. Он был рад закончить это противостояние, хотелось нормального общения, а не шипения и метания молний глазами. Наверное, своим упрямством они были похожи, никто не хотел проигрывать и отступать. Если он выживет, он обязательно отомстит. Последний раз, но с душой. Пускай в следующий раз последнее слово останется за ней, но не сейчас, не за эту злую шутку. Бездействие Грифона, которое нарушал лишь его подрагивающий, кошачий хвост, придало мужчине уверенности. Аккуратно опираясь на посох, он плавно, словно по тонкому льду, двинулся вдоль шкафа, в сторону выхода из помещения. Шаг. Еще шаг. Воротник рубашки за что-то предательски зацепился и потянул мужчину назад. Нахмурившись, хромой завел руку за спину и попытался отцепить ткань в том месте, где натяжение было особо сильным. Кто-то возмущенно пискнул и больно прокусил его палец. Отдернув руку, мужчина позабыв о Грифоне, отпрыгнул, насколько это было возможным, в сторону, отчего зверь беспокойно переступил с ноги на ногу. Сердце хромого буквально выскакивало из груди, в панике посмотрев на злополучный шкаф, он никого не увидел, но пульсирующая боль и струйкой стекавшая кровь из пальца, доказывали обратное. Нужно было убираться отсюда и поскорее. Но ноги отказывались его слушаться, боль вперемешку с шоком приковали его к месту. Он словно выпал из реальности и смотрел со стороны на то, как Грифон хмуро принюхивается к шкафу.

За это время Эмма прокляла пару десятков раз маленькое зеркальце, которое показывало не все и не во всех подробностях. Она видела, что произошло что-то, от чего ее слуга стал еще белее, чем был. Но что происходило, она не могла понять. Смутное подозрение неминуемого давило на нее.

Какая-то склянка, сопровождаемая детским хихиканьем, упала со шкафа, испугав присутствующих. Шарахнувшись, Грифон хлопнул крыльями и гортанно зарычал. В этот миг из-за шкафа вылетело нечто острозубое, размером с фею, ярко-синего цвета, с желтыми, кошачьими глазами, его уши были длинными и заостренными, а крылья прозрачны. Оно бросилось в сторону Грифона и стало кружить вокруг него, хихикая и то и дело вырывая перышки. Существо злилось и, встав на дыбы, отмахивалось от синего проказника. С тем же зловредным хихиканьем, оно кинулось к мужчине, от чего тот попятился, но на полпути сменило траекторию и направилось к другим трофеям.

При виде того, как оно прыгает с чучела на чучело, и как Грифон агрессивно царапает когтями пол, в голове набатом билась мысль: «Беги!» Побежав, тяжело опираясь на посох, в сторону выхода, Румпельштильцхен почувствовал, как чьи-то маленькие ручки схватили его за шкирку и, раскрутив вокруг своей оси, с мерзким хихиканьем отбросили в сторону.

- Корнуэлльский Пикси!? Что, черт возьми, там происходит? – воскликнула Эмма, не ожидая такого развития событий. Дальнейшее практически вызвало у нее остановку сердца и заставило молниеносно подскочить на кровати: – Мерлин, помоги ему.

Что касалось Румпельштильцхена, он думал, что умер и попал в свой личный, изощренный ад. Но за какие грехи? Приподнявшись на локтях и сдерживая подкатившую тошноту, он как в замедленной съемке наблюдал, как Грифон, раздувая ноздри, бросился к нему. В это время чучела, которых трогали синенькие ручки Пикси, приходили в движение. Началась самая настоящая бойня, ожившие сцеплялись с соседями и катались кубарем по залу, борясь не на жизнь, а на смерть. Мужчину била дрожь, он пытался попятиться от несущегося на него Грифона, но единственное, что он мог – смотреть в глаза стремительно приближающейся смерти. Когда их разделял буквально метр, Румпельштильцхен зажмурился, в ожидании неминуемого, но прошла секунда и ничего не произошло. Распахнув глаза, он увидел, как перед ним, встав на дыбы, стояло существо с телом коня и туловищем человека – Кентавр. Он отбивал копытами взбешенного Грифона, сдерживая его злость и принимая удары когтистых лап на себя. Руками он оборонял себя от острого клюва и больно бьющих крыльев. Мужчина, застыв, не мог поверить в происходящее.

Когда все ожило, Эмма наконец-то поняла, какой подарок и испытание приготовил ее замок. Но когда Грифон бросился на мужчину, она уже была готова оказаться там, чтобы спасти его. Она не желала его смерти. За миг до щелчка, она увидела, как Кентавр, перепрыгнув через хромого, вступился за него. Девушка, вздохнув, отрешенно опустилась на кровать. Ее помощь не понадобится, с ним все будет в порядке. Словно в трансе, она провела рукой по лицу – он прошел испытание. Это значит, что замок принял его, как часть себя и теперь он здесь навечно. Но Кентавр… эти существа видели души людей насквозь и предлагали свое покровительство и защиту только достойным, отважным и добрым сердцем. Одним словом – избранным. Девушка хмыкнула своим мыслям: «Отважный, трясущийся и всего боящийся Румпельштильцхен. Существо после спячки, наверное, перепутало».

– Я его долго не удержу, – с жутким акцентом проревело существо. Ему было все труднее удерживать атакующего Грифона, его торс был исполосован когтями зверя, кровь каплями стекала на пол. Он заметил, что мужчинане сдвинулся с места, словно и вовсе не услышал его крика. Собрав все силы, Кентавр оттолкнул от себя Грифона и, развернувшись к Румпельштильцхену лицом, ударил копытами по полу так, что посыпались искры. – Кому говорю! Беги! – это словно отрезвило мужчину, подсобравшись он ползком попятился к выходу, к его счастью, он был совсем близко. Румпельштильцхен видел, как по залу катаются сражающиеся существа, как одни убивают других, как хохочет над всеми Пикси, как душит кого-то Химера, как Кентавр сдает перед Грифоном. Переползя за порог, он увидел как взбешенный Грифон, набрав в грудь воздуха, открыл клюв и закричал. По мере распространения звуковой волны, существа, слуха которых достигал крик, падали замертво. В последний миг перед мужчиной с грохотом захлопнулась дверь, ограждая его от того безумия и даруя спасение.

Два единственных живых существа в этом замке облегченно вздохнули. Эмма молча отложила зеркало в сторону и поспешила исчезнуть из замка, ей нужно было проветриться и подумать о событиях сегодняшнего дня. Она понимала, что он не простит ей это и захочет отомстить. Пускай. Она заслужила, пусть за ним останется последнее слово в этой игре. Он заслужил победу.

Мужчина остекленевшим взглядом смотрел на закрывшуюся дверь, стук сердца становился тише. Теперь он мог слышать что-то, помимо собственного сердца и шумящей крови, бегущей по венам. Он не знал, сколько так просидел в темном, отсыревшем коридоре. Может час, а может и два. Только когда его ноги окончательно замерзли от гуляющего сквозняка, а ноющая боль в пальце напомнила ему, что он все еще жив, мужчина попытался встать. Движения были не собранными, и сам он растерян. Посох остался в той ужасной комнате, за дверьми которой стояла гробовая тишина. Мужчина все еще не верил в то, что остался жив, в то, что еще увидит своего мальчика и обязательно обнимет, в то, что кто-то снова за него заступился и в то, что его подставил тот, от кого он не ожидал. Чувства вперемешку с одурманивающим адреналином не позволяли трезво и логично мыслить, в голове был вакуум. С трудом поднявшись, он чуть не упал, когда двери Трофейной снова дружелюбно раскрылись перед ним, приглашая войти. Он ожидал увидеть море крови, трупов и Грифона, счастливо хлопающего крыльями. Но комната предстала его взору точно такой, какой она была, когда он сюда только вошел. Единственное, что отличало ее сейчас – отсутствие пыли и одиноко валяющийся посох. Удивленно похлопав глазами, он заколебался, без посоха он не мог. Стараясь не производить лишнего шума и ни к чему не прикасаясь, мужчина, оглядываясь, легко поднял посох и торопливо покинул Трофейный зал, дверь которого захлопнулась за спиной хромого.

Он должен был отдохнуть, набраться сил и упорядочить мысли. Ночь будет бессонной, он это знал. Ему было, что обдумать, и чувство того, что эта ночь не обойдется без кошмаров, тоже не покидало его. Завтра будет тяжелый день. Он должен быть готов...как и она...

Комментарий к Глава 11. Ребятки, что бы фантазия вас не подводила)

http://img0.liveinternet.ru/images/attach/b/3/5/79/5079085_42809_79_257_ArtFile_ru.jpg – Грифон

http://img2.wikia.nocookie.net/__cb20110626151129/harrypotter/ru/images/3/35/Pixe33.jpg – Пикси.

Кентавра, надеюсь, знаете)))

====== Глава 12. ======

Предупреждение! Рейтинг НЦ-17, глава содержит насилие.

Неторопливо прогуливаясь по лесу, Эмма не заметила, как тропинка, извилисто бегущая между вековых деревьев, вывела ее на открытую опушку. Витая в своих тяжелых мыслях, девушка потеряла счет времени, и только хруст ветки за ее спиной позволил ей отвлечься. С разочарованием отметив про себя, что уже поздний вечер, она поспешно обернулась, напряженно вглядываясь в пустую темноту леса. Хруст повторился, и снова за спиной девушки.

– Кто здесь? – сердцебиение предательски участилось. – Покажись! – воскликнула девушка и попятилась в сторону от источника шума. – Зажигай! – голос с хрипотцой разрезал тишину. На другой стороне опушки вспыхнул маленький огонек, упав на землю, он молниеносно распространился по периметру опушки. – Кто вы? – испуганно вскрикнула девушка и взмахнула рукой. Ничего не произошло. Эмма не могла поверить происходящему, взмах руки повторился – ничего. Щелчок пальцев – она в западне. – Быстрее! У нас мало времени! – голоса становились громче. Снова хруст, и через огненную стену прошел кто-то, облаченный в алый плащ и маску, скрывающую его лицо. – Что вам от меня нужно? – Эмма отшатнулась от незнакомца и увидела, как из огня вышло еще несколько человек, облаченных в те же одежды. – Не бойся, это для твоего же блага, – тот же голос, что она слышала ранее. – Схватите ее! Несколько неизвестных бросились к ней, девушка увернулась от рук одного, успела оттолкнуть второго и побежала к огню. Пламя обжигало и не подпускало к себе. Когда она подбежала к нему ближе, стена стала жарче и выше, девушка отшатнулась. Эмма смотрела по сторонам, как загнанный зверь, она искала выход, но не находила. Страх липкими ручищами схватил за горло и стал душить. Девушка дернулась в сторону и ощутила болезненный удар по затылку, последнее, что она помнила, то, как чьи-то руки грубо поднимают ее с влажной, холодной земли.

Какое-то бормотание и музыка вывели ее из забытья. Она не сразу открыла глаза, боль в затылке была невыносимой, голова просто раскалывалась, а к горлу подкатывала тошнота. Хотелось помассировать виски, но что-то держало ее руки. Эмма с трудом разлепила глаза, и приглушенный свет сотен свечей, ослепив, стал причиной усиления боли. Спустя несколько секунд, привыкнув к свету, она обнаружила, что находится в зале с множеством колонн. Вокруг нее стояло с несколько десятков людей в таких же накидках, что она видела ранее, но черного цвета. Их лица были расплывчаты, а взгляд ее расфокусирован, но, собравшись и ощутив еще одну вспышку боли, Эмма поняла, что на их лицах были разнообразные маски: от царей и шутов до чудовищ и фей. В первом ряду стояло пять человек, облаченных в золотые маски и алые плащи, они чего-то нетерпеливо ожидали. Только сейчас Эмма поняла, что сковывало ее движения. Она лежала на столе, ее руки были разведены и плотно привязаны к столу шелковой черной тканью. Девушку захлестнули животный страх и паника, когда ее взору открылась еще одна неприятная картина: она была полностью обнажена, а ноги были так же прижаты к столу. Девушка стала беспорядочно дергаться, в попытке вырваться и бежать, бежать, куда глаза глядят, но попытки были тщетны, руки стали затекать от напряжения, а боль набатом била по голове. Она выгнулась в попытке посмотреть на человека, стоящего позади нее. Его маска была покрыта золотым узором, в руках он держал извилистый кинжал и что-то говорил на неизвестном ей языке. Его речь становилась быстрее, голос резче и отрывистей, с каждым шагом он был ближе. Свечи издавали какой-то дурманящий аромат. Двое из пятерки отделились и приблизились к ней. Они насильно стали вталкивать в нее какой-то сосуд с жидкостью, заставляя проглотить его содержимое. Вкус был отвратителен, а сама жидкость такой вязкой и тягучей, что заставила ее поперхнуться и с выступившими на глазах слезами откашляться. Когда мужчина навис над нею с кинжалом, она чувствовала одурманивающую легкость, желание прикоснуться к кинжалу. Он гипнотизировал, он звал ее, было ощущение единства ее с этим куском металла. Мужчина с кинжалом что-то вскрикнул, Эмма не сразу осознала, что ноги были освобождены от оков ткани. Она хотела повести ногой, но встретила сопротивление. Чья-то шершавая горячая ладонь грубо провела по ее ноге, поднимаясь все выше. Оторвав взгляд от манящего кинжала, девушка встретилась лицом к лицу с маской, что не могла скрыть глаза полные безумства и страсти.

-Нет! Нет! Нет! – закричала она, пытаясь освободить ноги из жесткой и болезненной хватки мужских рук. Слезы струились по ее щекам, не так она планировала закончить этот день. Эмма поняла, что она оказалась жертвой какого-то безумного ритуала фанатиков. Она кричала и звала на помощь, она молила о пощаде, но никто даже не шелохнулся в ее сторону. Осознание неминуемого разрывало ее сердце на части. Незнакомец грубо раздвинул ее ноги и без предупреждения вошел в нее. Острая боль пронзила ее тело, ощущение было, словно ее разрывало изнутри. Перед глазами пошли круги, на миг ей показалось, что она выпала из реальности. – Да ты девчонка еще! – хохотнул ее насильник и старательно, с упорством и рвением стал вдалбливаться в ее беспомощное тело, растягивая, разрывая изнутри. Он имел ее жестко и больно, царапая ее бедра и оставляя красные, кровавые отметины. В агонии она увидела, как перед ее глазами мелькнула сталь кинжала, человек, все это время читавший заклинание, опустил острие кинжала на ее грудь и вывел буквы «Эмм», режущая боль отключила девушку. Когда, не без чужой помощи, она очнулась, на ней был уже другой, с такой же животной страстью вколачивающийся в ее тело. Между ног саднило, мышцы сводило, бедра были изувечены синяками и ранами, а на груди было выцарапано «Эммахэнна». Чувство времени было потеряно, все слезы уже были пролиты, голос пропал от криков. Следующий оказался еще крупнее предыдущих, она не знала, когда прекратится этот ад. В бессильной попытке отодвинуться от него она наткнулась на кулак, упавший на ее лицо, рассекая губы. Струйка крови потекла по подбородку. Помещение закружилось перед глазами, и она провалилась в бездну. Когда Эмма очнулась, что-то согревало ее грудь, придавая жизненных сил и энергии, что-то зарождалось в ней и подталкивало к безумию. Опустив взгляд, она увидела кровавую надпись на своем теле – Эммаханнауэр. Движения очередного незнакомца стали быстрее, стоны громче, было отчетливо видно, что он уже на грани. Достигнув пика наслаждения и с громким стоном, одновременно, в нее вонзился тот самый кинжал, по самую рукоятку.

Девушка закричала и проснулась от жуткого свиста, который, как острие кинжала, вонзился в ее голову, вызвав нечеловеческую вспышку боли. Она спала в кресле главного зала, закинув ноги на подлокотник. Эмма проснулась в холодном поту, а свист, вырвавший ее из тягучего кошмара, не на шутку испугал Темную, от чего она попыталась резко подняться, но грузно рухнула под стол. Вырванная из кошмара, она была слишком дезориентирована, чтобы понять, откуда был свист, но достаточно взбешена, чтобы услышать спешный удаляющийся стук посоха. Эмма подскочила и, вновь зацепившись за что-то, упала, больно ударившись об кресло рукой. Зашипев, она раздраженно посмотрела на ботфорты, шнуровка которых, к ее удивлению, была переплетена между собой и завязана в узел.

«Что за черт? Когда этот поганец успел ЭТО сделать? И что был за свист??»

Эмма нервозно дернула за шнуровку и попыталась распутать узел, ничего не вышло. Зарычав и освобождая бушующую магию, она разорвала шнуры удлинившимся острым когтем. Бурлящий гнев разжигал ее естество изнутри. Наплевав на состояние своих сапог и вскочив на ноги, она с жаром ударила кулаком по столу, разломив ни в чем не повинную мебель пополам. Втянув воздух носом, она тяжело выдохнула, судорожно сжимая рукой край стола, но удаляющийся стук и хихиканье побудили в ней нечто безумное и звериное, доселе спящее в глубине души. Взмахнув рукой, она швырнула часть стола в окно. Под грохот падающих книг и звон сыпавшегося стекла, она взревела:

– Румпельштильцхен!

Напрочь забыв про магию, она бросилась за ним. Настежь раскрыв не плотно запертые двери зала, она снова за что-то зацепилась ногами и с грохотом рухнула в проеме двери. Удар выбил из легких воздух. Послышался едва уловимый лязг и на девушку перевернулось ведро, ранее стоявшее на бортике двери и ожидавшее своего звездного часа. Содержимое ведра оказалось смесью кухонных помой и слизней, жижа растекалась по валяющейся девушке, впитываясь и проникая за шиворот, стекая ручейками по золотистым волосам и на лицо. Все остальное было как в тумане.

У Румпельштильцхена было немного времени на разработку какого-либо плана, поэтому мужчина воспользовался идеей своего сына, который когда-то так пошутил над собственным отцом. Тогда, Румпельштильцхен посмеялся над находчивостью своего мальчика, но сейчас он был не уверен, что Темная посмеется над этой идеей. Однако месть, вперемешку со злобой и обидой, диктовали свои правила. Ожидая появления Темной в замке, мужчина вырезал из кусочка дерева небольшую свистульку, такую он делал сыну в детстве и учил насвистывать простые мелодии. Эта свистулька должна будет разбудить хозяйку этого замка. Дождавшись глубокой ночи, когда уставшая и изнеможденная блондинка заснет на кресле, мужчина тихо прокрался к ней и на свой страх и риск попытался завязать ей шнурки. К его удивлению, девушка совершенно ничего не чувствовала. Она была вовлечена в глубокий сон, иногда дергала ногами, шептала мольбы о помощи и учащенно дышала. Ему было жаль блондинку, он смутно догадывался, что за свои годы жизни она сотворила и повидала немалое, что теперь это, в наказание, преследует ее каждую ночь. Но сегодня никакой пощады. Завязав шнурки, подготовив растяжку у порога и устроив удобнее ведро, он стал ждать первых лучей солнца. С рассветом, крики девушки стали отчетливее. Когда она вскрикнула особенно громко, мужчина посчитал, что ее необходимо срочно будить, и с силой дунул в свистульку. Услышав грохот и рассмеявшись, он постарался скрыться в своей комнате, но не успел. Уже на пороге, в попытке запереть комнату, перед ним материализовалась совершенно сухая девушка, с черными, как ночь, глазами. Этой шалости она не засмеется, эту шалость не простит. Хромой отшатнулся от нее, но был схвачен когтистыми руками за воротник рубашки. Послышался треск ткани, вспарываемой когтями. Сердце мужчины пропустило удар, когда Темная прищурившись рассматривала свою добычу. Судорожно сглотнув, Румпельштильцхену показалось, что это услышала даже сама Эмма, отчего приблизилась к нему совсем вплотную. С силой дернув его рубашку вниз, он ощутил, как земля под ногами исчезает и они проваливаются куда-то вниз. От стремительного падения, сердце мужчины сделало кульбит и упало в пятки, неуверенно подавая признаки жизни. Прежде чем по щелчку пальцев зажглись факелы, в нос мужчины ударил металлический запах крови, сырости и смерти. Девушка молча потащила хромающего мужчину за собой по коридору. Напротив каждого факела находилась металлическая дверь, украшенная засовом и небольшим окошком с прутьями. Они оказались в темнице, он и подумать не мог, что в глубине этого замка могла находиться темница. Внутренне он был расстроен тем, что снова так глупо позабыл о ее магии и о том, кем она являлась и что могла с ним сделать. Но не он же был виноват в том, что она спустила на него всех своих чудовищ. Мужчина обреченно и едва поспевая тащился за ней.

====== Глава 13. ======

С каждым шагом в темнице в нем просыпался какой-то животный ужас. Воображение играло явно не в его пользу и подбрасывало с каждым разом картинки все ужаснее и ужаснее. Сквозняк был настолько силен, что продувал до костей, а его чуткий слух улавливал лязг цепей на ветру, свист ветра, хрип и… рычание? В последнее он не хотел верить. Поравнявшись с одной из многочисленных дверей, блондинка с силой втолкнула мужчину в камеру. То, что он увидел, было действительно пугающим. На полу и стенах виднелись следы крови, в помещении стоял характерный запах с примесью рвоты и разложения. Хромой с опаской перевел взгляд на стол, на котором располагались различные пыточные инструменты, в стены были вбиты цепи с оковами, а посреди камеры стоял деревянный столб с крюком. Все не новое, можно было с уверенностью сказать, что эти вещи использовались часто и по назначению.

– Выбирай! – Темная жутко оскалилась, обнажив отросшие клыки, и кивнула в сторону стола. В ее глазах была лишь пустота, невозможно было что-то предугадать в ее действиях, увидеть душу, что глубоко была спрятана в клетке собственного проклятия, магии и ненависти ко всему живому. Он медлит, оттягивая неминуемое. – А что ты думал, тебе сойдет с рук такое поведение? Ты здесь никто, – девушка шипела, вкладывая в каждое слово всю свою злобу. – Может, выберешь это? – она продемонстрировала огромные кусачки, и мужчина отчаянно замахал головой, он даже не хотел знать, что она может откусить этим предметом. – Нет? Жалко-жалко, может, тогда это? – Темная продемонстрировала массивное клеймо, с какой-то витиеватой длинной надписью. Мужчина тяжело сглотнул и неосознанно попятился в сторону столба. – Столбик выбираешь? Значит, розги. Как тебе эта вещица? – она подняла со стола небольшую плеть, с плотной рукояткой, на конце которой свисало множество плотных кожаных жгутов, концы которых были украшены металлическими наконечниками. С ее словами мужчина испуганно отшатнулся от столба и по неосторожности выронил посох. – А можно...просто плеть, – дрожащей рукой он указал на плетку, висящую на крюке в стене. В его голосе слышались нотки мольбы о помощи, но ее затуманенный магией разум отказывался мыслить трезво. Хромой увидел, как девушка едва уловимо пожала плечами, магией подманила к себе черную кожаную плетку и выжидающе посмотрела на него. Колеблясь, надеясь, что это жестокая шутка и до последнего вглядываясь в темень ее глаз, он лишь встретился с беспристрастностью. Поборов дрожь в коленях, без помощи посоха, он, подойдя к столбу, обнял его.

Тишину, нарушаемую его рваным беспокойным дыханием, разрезал свистящий звук взмаха плети.

Удар. Плеть полоснула по спине мужчины, едва рассекая ткань льняной рубашки. Мужчина поборол рвавшийся наружу стон. Девушка ощутила, как ей становиться легче.

Удар. Этот удар сильнее, плеть рассекает ткань и вспарывает смуглую кожу мужчины. Хромой дернулся и едва застонал. Девушка с наслаждением отметила для себя, что этот звук ей приятен. Она хотела выплеснуть на него всю свою боль, хотела, чтобы он прочувствовал.

Удар. Удар. Удар. Кончик плети болезненно полоснул по костяшкам торчащих ребер. Струйки крови сбегают по спине, пропитывая светлую ткань рубахи и окрашивая в красный цвет. Запах кожи с металлической примесью крови распространялся по помещению. Мужчина болезненно застонал. Он не хотел верить в реальность происходящего и в то, что девушка получала от этого удовольствие. Она не остановится на паре ударов, их будет больше. Он зажмурился и представил перед собой сына, ради которого он должен продержаться, который где-то там, в чужой семье, ждет его. Он ощущал, как рассеченная плоть горела огнем, как горячая кровь неприятно стекала по телу. Ткань рубашки, превратившаяся в лохмотья и едва державшаяся на плечах мужчины, неприятно прилипала к ранам и при малейшем движении причиняла невыносимую боль.

Удар. Удар. Она била со всей силы, вымещая на него всю свою злость, всю свою горечь и отчаяние. Липкий кошмар не хотел отпускать ее из своих лап, с каждой встряской напоминая ей события трехсотлетней давности. Она била его за себя, за ту обреченность, что она испытывает каждую ночь, видя этот сон, за те пролитые слезы и страдание, за то одиночество, навсегда поселившееся в ее сердце. Удар. Удар. Столько лет прошло с той ночи полной боли, унижения и отчаяния. Но пустота, поселившаяся в ней вместе с темнотой, не позволяли ей забыть. Удар. Рука дрогнула, а глаза наполнились слезами.

Удар. Ноги мужчины подкашивались под шквалом ударов. Он не старался себя сдерживать, вскрикивал и стонал до хрипоты в голосе. Захлебывался собственными слезами. Он был не глуп, он чувствовал, что она наказывает его не за сегодняшний день, она вымещает на нем свою боль и злобу. Ему хотелось развернуться и встряхнуть ее, но страх и чувство самосохранения приказывали стоять из последних сил и крепче обхватывать сырой ствол дерева.

Эмма видела, как ноги мужчины дрожат. Предательски темная часть души ехидно заметила, что ей было бы приятно увидеть, как этот несчастный упадет на колени и больше не сможет подняться, и шепнула на ушко свою безумную идею. Поддавшись наитию, девушка послушно замахнулась и прицелилась кнутом в больную ногу мужчины. Уже на полпути к поставленной цели, ее прошибло током осознания. Эмма едва успела остановить кнут, что упал ненужным жгутом кожи между ними. Стряхнув наваждение и давящую, негодующую темноту с плеч, она подошла к мужчине.

Он почувствовал, как его буквально отдирают от столба и без особых усилий куда-то толкают. Он плохо осознал, что произошло, но смутно догадывался, что Темная швырнула его сквозь стену. Затуманенным взглядом он отметил, что оказался в похожей камере, с одинокой жесткой кушеткой, на которой он сидел. В душе было ощущение пустоты и благодарности за то, что боль наконец-то прекратилась. Он думал, что, ступив на этот путь, он сделал правильный выбор, но сейчас сомнение разъедало его изнутри. Силы были не равны. Он бежал от войны, а попал в ту же войну, в закрытое помещение, сталкиваясь в нем лицом к лицу со своим противником и каждый раз проигрывая. Приложив огромные усилия, мужчина попытался прилечь на бок. Адская боль пронзила всю его спину, сковав позвоночник, сжимая легкие и выдавливая с хрипом весь воздух. Стараясь больше не тревожить изувеченную спину, хромой аккуратно перекатился на живот и забылся глубоким сном.

Так прошло трое суток. Румпельштильцхен был настолько физически вымотан, что практически проспал сутки в одной позе. Очнувшись, он не сразу понял, где находился, но картинки прошлого дня и пульсирующая боль в спине красноречиво напомнили ему о происшедшем. Прилипшие и засохшие лохмотья когда-то бывшей рубашки раздражали вспоротую кожу, не позволяя ранам затянуться и сковывая движения. Едва уловимое движение, судорожный вздох приводили к ощущению сходному со сдиранием кожи с живого человека. Румпельштильцхену оставалось неподвижно лежать на кушетке и ждать, когда Темная выпустит его из темницы, и тогда, возможно, ему удастся избавиться от этой тряпки. Уткнувшись лицом в деревянную поверхность кушетки, и уставившись стеклянным взглядом в стену, он прокручивал в голове события последних дней. Было много вопросов, и ужасно мало ответов. Он пытался зацепиться за что-то, что смогло привести его к ответам, но не мог. Мужчина чувствовал, что ходит вокруг множества ответов. Сопоставляя увиденное, аргументируя те или иные поступки, прикладывая все усилия к пониманию, но все равно не мог ухватиться за ниточку, ведущую к выходу из путаницы его мыслей, не мог точно объяснить поступки Темной. За мыслями он не заметил, как погрузился в беспокойный сон. На следующие сутки, предательски урчащий желудок напоминал о голоде, который не собирался мириться с обстоятельствами, в которые попал мужчина. В горле пересохло от жажды, и сухие губы пошли трещинами. Даже в таком замкнутом помещении ходили сквозняки, хромой попытался подтянуть к себе ноги, но движение раскрыло едва зажившие раны на ребрах. Помещение наполнилось едва уловимым запахом крови, стекавшей из потревоженных ран. Что-то рыкнуло и отчаянно стало скрестись в стену, что прилегала к его кушетке. Этот бы факт испугал мужчину, будь он в нормальном состоянии, но ослабленный организм требовал покоя и сна.

Он очнулся от стука собственных зубов, его знобило, на лбу проступил холодный пот. Тошнота от недостатка еды подкатывала к горлу, а потрескавшиеся губы были покрыты засохшей корочкой крови. Животное рычание, глухие удары о стену, скрежет чего-то о стены, лязг металлических цепей ему казался лишь уловкой воображения уносящей за грань беспамятства. Не отдавая себе отчета, он с трудом, все еще дрожа, прижался к каменной стене, от которой веяло теплом. Камни были прогреты, но совершенно не спасали от озноба. Сон утянул мужчину за собой.

Из забытья его вырвал громкий хлопок раскрывшейся и едва не слетевшей с петель двери. Остальное он помнил фрагментами. Помнил, как впервые увидел испуганную Эмму, глаза которой выражали настоящий ужас и панику. Какое-то обеспокоенное бормотание, убаюкивающе действующее на него и утягивающее обратно в сон. Болезненный удар по щеке и что-то холодное прислоненное к губам. С трудом повинуясь, и приоткрыв губы, ощутил прохладную воду, полившуюся в пересушенный рот и стекающую струйками по подбородку. Он слышал звуки, будто между ним и миром была воздушная прослойка, все отдавалось эхом, и было приглушенно. Помещение поплыло перед глазами, снова крик и удар по щеке, вырвавший его из темноты. Он с трудом разлепил глаза и к губам грубо прислонили что-то еще, а пальцем, надавив на подбородок, заставили открыть рот. Это была не вода. Вязкая жидкость с травяным привкусом горечи, обволакивая, стекала по горлу. Достигнув своей цели, он почувствовал, как по телу разливается спасительное тепло, становясь жгучим в районе сердца и унимая дрожь в теле. Стало легче дышать, Румпельштильцхен почувствовал, словно в него вдохнули жизнь. Тело наполнялось энергией и силой, озноб пропадал, а взгляд становился более осмысленным.

В тот вечер Эмма стегала мужчину со всей злобой и ненавистью, что хранило ее черное израненное сердце. В последний момент ее словно кто-то одернул, заставил взглянуть на все другими глазами, увидеть несчастного человека, едва стоящего на ногах и истекающего кровью. Швырнув его в соседнюю комнату, девушка исчезла в фиолетовой дымке. Два долгих дня она скиталась по далеким землям, заключая сделки и взимая непомерно великую плату. Отдохнув, набравшись сил и энергии, что была заключена в свежем морском воздухе, солнечных лучах и запахе хвои, она вернулась в замок. В голове была какая-то подозрительная легкость, на душе спокойствие и ничто не тяготило душу.

На третий день Эмма решила посетить главный зал и подкрепиться чем-то вкусненьким. Она нахмурилась, когда после ее появления хромой не вошел в зал. Мужчина никогда не заставлял себя ждать и старался поскорее появляться в поле ее зрения. Тишина насторожила Темную, позвав мужчину, имя раскатным эхом прокатилось по помещению, но ничего не изменилось. Она была уверена, что раны уже зажили, и он должен был уже вполне сносно передвигаться по помещению. Только если... Подскочив, как ошпаренная, и опрокинув кресло, девушка появилась в темнице напротив металлической двери. Ни теряя, ни минуты она с грохотом распахнула ее. На кушетке лежал тело, мало похожее на то, что когда-то было ее прислугой. Его била крупная дрожь, и он отчаянно прижимался к стене, спина была в засохших кровяных тряпках, опухшая, на боку была видна свежая кровь. Такого ужаса она не испытывала давно. Эмма банально забыла, что в порыве злости просто швырнула пленника в соседнюю комнату и, оставив его без еды и воды, забыла выпустить на следующий день. В один удар сердца она подскочила к мужчине и прикоснулась к его мокрому и пылающему лбу, он весь горел... Он был тяжелым для нее, чтобы поднять, а его бессознательное состояние только ухудшало ситуацию, поэтому, не раздумывая, она отвесила ему громкую пощечину.

– Румпельштильцхен! Очнись! Ну, давай же, черт тебя подери! – она судорожно встряхнула его за плечо, он едва приоткрыл один глаз. Быстро наколдовав кружку с водой, она, аккуратно придерживая его голову на весу, поднесла сосуд к его неживым губам. Сначала мужчина не понял, что она делает, но почувствовав спасительную влагу, сделал пару жадных глотков. Едва не захлебываясь, позволяя струйкам воды стекать по подбородку. – Давай! Будь со мной, слышишь? Не умирай, я не для того тебя спасала. Ну же! – она чувствовала, как тело снова обмякает в ее руках. Паника настолько захлестнула девушку, что она не сразу вспомнила, что владеет магией. Она впервые действительно испугалась за кого-то. Его смерть за такую глупость и прихоть с ее стороны, она бы никогда не простила себе. Нужно было убрать жар и восстановить силы, память услужливо подкинула лечебное зелье, что она изобрела, но никогда им не пользовалась. Встряхнув мужчину и шепча какие-то слова утешения, она снова ударила его по щеке. Он вздрогнул и смог посмотреть на нее. Эмма дрожащей рукой поднесла колбочку с зельем к его губам. Не дожидаясь того, чтобы он снова потерял сознание, она аккуратно надавила пальцем на подбородок, вынуждая его приоткрыть рот, и немного грубо, нетерпеливо влила в него зелье. Насильно заставляя глотать противную жидкость. – Должно же подействовать, – она растерянно наблюдала за его лицом. Эмма ощутила, как мышцы расслабились, а тело перестала бить дрожь. Дыхание выравнивалось и, спустя несколько ровных глубоких вздохов, ее пронзили острые, как тысячи клинков, янтарно-карие глаза, удивленно наблюдавшие за животным страхом, плескавшимся в золоте ее глаз.

====== Глава 14. ======

– Ты... – с трудом разомкнув губы, прохрипел мужчина. – Тсс, молчи. Вставай, – Эмма аккуратно, стараясь не задеть израненную спину, помогла ему сесть. Вздохнув и упорядочив мысли, что так панически метались в ее голове, девушка едва ощутимо коснулась плеч мужчины, и они исчезли в фиолетовой дымке.

Он был еще слаб, поэтому магия, скрученная в узел и утягивающая за собой, вызвала у Румпельштильцхена тошноту и головокружение. Облегченно выдохнул, когда они оказались на его кровати. Открыв глаза, он встретился с обеспокоенным взглядом. Девушка все еще придерживала его за плечи, но спохватившись, быстро отдернула руки и отвела взгляд.

– Сначала тебе нужно поесть, – перед ним появился небольшой столик с вкусной горячей едой. От запаха, источаемого блюдом, его рот наполнился слюной, а глаза лихорадочно заблестели. Резко нагнувшись за тарелкой, мужчина вскрикнул от боли пронзившей его спину. – Не торопись, еда никуда не исчезнет. И попытайся не двигаться, этим ты делаешь себе только хуже, – Темная постаралась сказать как можно строже. К неудовольствию мужчины, девушка не покинула его, а вальяжно устроилась в скромном кресле и пристально стала наблюдать за ним. Румпельштильцхен поежился под ее взглядом, но голод давал о себе знать. Поэтому, стараясь как можно меньше обращать внимание на Темную, мужчина аккуратно подносил к себе кусочки еды, наколотые на вилку, и судорожно пытался понять, зачем она это сделала.

Наблюдая за болезненными, но такими необходимыми попытками подкрепиться, девушка пыталась разобраться в собственных ощущениях. Откуда взялся тот страх? Откуда взялась та паника? Откуда взялось эгоистичное желание сохранить ему жизнь? Так много вопросов, за несколько минут эмоциональной встряски. Девушка поморщилась, она давно ничего подобного не чувствовала и пожелала не чувствовать и дальше. Эмоции бушевали в ней ураганом. Не отрицательные, они не тревожили спящего в ней демона, лишь заставляли учащенно биться ее сердце и предательски подрагивать руки.

Румпельштильцхен искоса наблюдал за девушкой. Она была очень странной, не разговорчивой и совсем нелюдимой. Единственным, что забавляло его в такой болезненной ситуации, было то, как табун эмоций галопом носился по ее лицу. Ее золотистая кожа и характерный рельеф, совершенно не скрывали такую разнообразную гамму. Он заметил, что девушка отчаянно пытается взять контроль над собой и обуздать энергию, что была столь ощутимой и заметной. За любопытным рассматриванием, он не заметил, как она недовольно и с укором посмотрела на него. Он хотел было спохватиться и сделать вид, что отвлекся от еды, но все было съедено. Мысленно отругав себя за плохую конспирацию, он приготовился к колкой фразе.

Эмма мысленно похлопала себе за его разоблачение. Она сразу почувствовала, как он на нее смотрит. Подсобравшись, Темная хотела ответить ему своим фирменным взглядом, но к ее удивлению он просто не заметил этого. Хромой скользил блуждающим взглядом по ее лицу и о чем-то думал. Встретившись с ним взглядом, она увидела, как в его глазах заинтересованность и некое любопытство, собрав свои вещи, куда-то позорно убежали, оставив смятение и грусть.

Взмах руки и столик с пустыми тарелками исчезает. Взмах руки и перед ней появляется стул и низенький табурет.

– Садись, – тоном, не требующим возражений. Она указывает рукой на табурет и сама удобно устраивается на стуле рядом. Мужчина медленно поднимается и, прихрамывая, подходит к табуретке. – Спиной ко мне.

Что она собиралась делать с ним? Он был озадачен, а липкий страх, уютно отдыхавший все это время лениво начал просыпаться. Тяжело и неуклюже присев, он весь сжался и покорно опустил голову, готовясь к очередной боли.

Эмма скептично осмотрела его окровавленную спину, от ее взгляда не укрылось то, как мужчина замер в ожидании. Необходимо было снять засохшие куски ткани и сделать нужно это наиболее безболезненно. Нет, она не проявляет заботу. Нет, не сострадание. Нет, ей все равно. Да, ей нужна здоровая прислуга. Да, заключена сделка. Да, попытка самовнушения смешна и неэффективна. Она была виновата в том, что произошло с ним, и пыталась загладить вину, нелепо и грубо, но иначе просто не умела.

Слева от нее с тихим звяком появился тазик с теплой водой и чистые тряпки. Она не знала, что надумал себе мужчина, но когда смочила тряпку и едва уловимо прикоснулась к его плечу, он вздрогнул. Движения ее были легкими, едва ощутимыми. Струйки воды, текущие с тряпки, бежали по спине, окрашиваясь в багровый цвет и щекоча. Эмма почувствовала, как мужчина расслабился и вздохнул. Когда ее тряпка окрасилась в грязно-кровавый цвет, лохмотья наконец-то полностью размокли. Отложив ненужную вещь в сторону, она замялась, не зная с какой стороны подцепить куски ткани и наиболее безболезненно отделить их от ран. Нужно было убрать ткань со спины и ребер, осторожно стянуть когда-то бывшую рубашку с рук мужчины.

Увидев наиболее прилипший кусочек, Эмма аккуратно поддела его ноготками и постаралась медленно убрать.

– Зачем? – его неожиданный вопрос, так некстати заданный, привел к тому, что она, вздрогнув, сильнее нужного дернула за ткань. Мужчина болезненно зашипел, а по спине побежала капелька крови.

«Ну, до чего же он...Агрх!»

– Что зачем? – она отпустила на мгновение ткань, от греха подальше. Мало ли, что еще выдаст. – Зачем...- а нужно ли было ему это знать? Но вопрос уже сорвался с его языка, за что поплатилась его бедная спина. Любопытство разъедало, почему она его так жестоко избила, а теперь помогает снять эти лохмотья. – Зачем ты это делаешь?

Темная закатила глаза, к счастью, он не мог этого видеть.

«Последние двадцать минут я сама задаю себе этот вопрос. Я не знаю, что ответить, Румпельштильцхен».

Она не хотела никаких вопросов, особенно тех, ответы на которые она не знала. И в особенности тех, что заставляли заниматься самоанализом и заглядыванием в такие далекие уголки души. Когда она вновь зацепила ткань и попыталась ее снять, мужчина понял, что ответа на свой вопрос он не получит.

– Дрова в камине закончились.

«Что я сейчас ляпнула? Мерлиновы подштанники, лучше бы и дальше молчала» – девушка мысленно себя хлопнула рукой по лбу и еще раз, для профилактики.

Не ожидая ответа, а в особенности такого, мужчина тихонько хмыкнул, что не скрылось от Эммы. Да, он тоже заметил ее заминку. Нет, она не специально отодрала один лоскуток слишком быстро.

Наступившая тишина казалась гнетущий, но Темная была рада отсутствию вопросов. Еще один лоскуток поддался давлению и соскользнул ей в руки. Девушка смочила тряпку и аккуратно приложила ее к лохмотьям на ребрах. Тряпки намокли и стали спадать под собственным весом. Приложив немного усилий, она очистила его спину от ненужных тряпок и, обойдя мужчину, села перед ним на корточки. Хромой неуверенно поднял голову и, встретившись с осторожным золотом глаз, смущенно отвел взгляд. Почему-то сейчас он напоминал ей мальчишку, а не мужчину средних лет, прошедшего немало испытаний на своем веку. Пытаясь сдержать улыбку, она аккуратно подхватила ткань рубашки на плечах и потянула на себя, позволяя скользнуть ткани по вытянутым рукам мужчины. Отбросив влажную ткань в сторону, она снова устроилась позади Румпельштильцхена. Взяв новую тряпку и смочив в чистой воде, она осторожно промывала раны, смывая грязь и остатки засохшей крови.

– Спасибо... – едва слышно, на выдохе. Так шокирующе и неожиданно. – За что?

«Сумасшедший! Я его чуть не убила, а он благодарит».

– За то, что не дала мне умереть, дважды…- в голосе ни капли издевки, настоящая, такая пугающая, искренность.

«Эм...То ли я сноровку теряю, то ли он головой ударился в Трофейной».

– Магия сделки является неприкосновенной. Считай, что я выполняю часть своих обязательств, – вредно пробурчала девушка. Поначалу она хотела обработать его раны и оставить их самих заживать, но особенно глубокие были слишком воспалены, могло начаться сильнейшее заражение. По телу мужчины пробежала легкая дрожь. Заражение уже началось, действие зелья ослабевало, надо было поторопиться. Пропитав очередную чистую тряпку болотно-зеленой субстанцией, что была в появившемся флакончике, она прицелилась на самую большую рану. Разрез тянулся от лопатки, через позвонки, так выделяющиеся на смуглой коже, до ребер. Едва прикоснувшись к ране, Румпельштильцхен дернулся в сторону, болезненно зашипев от жгучей лечащей настойки. Нужно было потерпеть, или заражение не остановить. Нерешительно, сомневаясь в адекватности своих поступков, Эмма положила руку мужчине на плечо, придерживая его. Жар кожи обжег ее прохладную ладонь и пробежался электрическим разрядом по телу. Покрепче перехватив его за плечо, и не обращая внимания на такие новые и странные ощущения, она приложила тряпку к ране. Мужчина вскрикнул и стал вырываться из ее захвата, пытаясь отдалиться от такой невыносимой, пронизывающей, но необходимой боли.

Нетерпеливо зарычав, заставив мужчину насторожиться, Эмма, склонившись, подула на рану, успокаивая. Он удивленно замер, не веря в происходящее, забыв, что спину еще саднило и пекло. Когда ее ладонь легла ему на плечо, он заинтересованно повел бровью, стараясь не выказать свое удивление и отметил, что, не смотря на такую интересную структуру ее кожи, ладошка девушки оказалась нежной и совсем не огрубевшей, как ему казалось ранее. Мужчина снова почувствовал торопливое прикосновение тряпки и прохладное дуновение. Он едва улыбнулся уголками губ, вспомнив, что так же «заживлял» ранки своему сыну, когда было слишком больно. За этим воспоминанием, он не заметил, как Эмма обработала все раны, а влажную кожу спины холодило едва уловимое движение воздуха.

Чертенок на плече Темной нашептывал ей оставить мужчине шрамы на память. Шепот становился громче и настойчивее, а внутреннее спокойствие хотело капитулировать. Вдох-выдох. Она не оставит шрамы, не его вина, что все так вышло. Не та рана, что должна напоминать ему о «веселых» днях в замке. Указательным пальцем она провела по рассеченным лопаткам, заживляя, убирая малейшие следы побоев. Двумя пальчиками аккуратно провела по самому глубокому порезу, тепло, появившееся от ее прикосновений, распространялась по ранкам и всей спине. Когда девушка положила ладони на его выпирающие ребра и плавно провела пальцами до позвонков, убирая последние следы побоев, тепло разлилось по всему телу, заставив мужчину разомлеть от прикосновений и расслабиться из-за отсутствия какого-либо дискомфорта.

Темная молча встала со своего места, взмахом руки убрала последствия лечения больного и добавила столик с чайным набором.

Румпельштильцхен хотел медленно повернуться к ней, но, не ощутив никакой боли, более уверенно развернулся и попытался встретиться с ее глазами. Впервые Эмма чувствовала себя достаточно неловко, чтобы позорно сбежать из помещения, не оглядываясь и не появляясь на глаза в дальнейшем. Поборов такое предательское и смешное желание, она удовлетворила желание хромого. Эти карамельно-ореховые глаза сияли благодарностью, мальчишеским восторгом, приятным изумлением и надеждой на то, что теперь будет все иначе. Эмма растерялась, надежда самое страшное чувство, что приходилось ей встречать. Оно единственное, что сильнее страха, такое глупое, вводящее в заблуждение, и сейчас оно было в этих глазах. Страшно лишать человека единственного чувства, что идет с ним по жизни бок о бок. У нее давно не осталось надежды, но эта хрупкость, что была в его глазах, кричала о том, что она все еще может измениться, стоит только захотеть. А хотела ли она, хотела ли она эти перемены?

– Трофейная, – его брови удивленно взметнулись вверх. – Я не хотела этого, это была магия замка.

Во взгляде потрясенность и недоверие.

– Магия...замка? – Да. Замок существует множество веков и впитал в себя часть магии, в том числе и моей. Тебя спас Кентавр, не так ли? – она дождалась неуверенного кивка мужчины. – Замок тебя принял. Эти существа защищают не всех. В тебе есть что-то такое, чего я еще не поняла. Теперь магия будет защищать и тебя, как...как свою собственность. Но не от меня, – девушка хитро оскалилась и направилась к выходу, оставив мужчину обдумать ее слова. – Я так и не поблагодарила тебя за сад. Спасибо, что воссоздал его, – вот и все. Она встала на хрупкий лед перемен. Сможет ли она не ошибиться, не оступиться и не провалиться с головой в леденящую воду, что обязательно затянет ее на дно, утопив в собственной ошибке. Она вышла за дверь, не дав возможности ему что-либо ответить, оставив потрясенно смотреть ей в след.

«Ах да!»

Щелчок. Уже, будучи на лестничной площадке, она услышала звук упавшего посоха, появившегося в его комнате. Хихикнув, она искренне понадеялась, что магия не сыграла с ними злую шутку и не уронила посох на мужчину.

====== Глава 15. ======

Можно ли удивить Темную? Она считала, что нет. Эмма и подумать не могла, что маленький поступок, едва заметный, пропитанный благодарностью и уважением, может так ошеломить.

Когда она вошла в зал, завтрак уже дожидался свою хозяйку. На тарелке лежали поджаренные хрустящие хлебцы, смазанные медом, и яичница. А в желтой изящно изогнутой хрупкой вазе одиноко стояла роза. Ее бутон был нежно-персикового цвета. Она была восхитительна и идеальна. Эмма бережно прикоснулась кончиками пальцев к нежным лепесткам,таким шелковистым и мягким. Девушка не спеша приблизилась к цветку и вдохнула его медовый аромат с едва уловимой капелькой горечи. На мгновение ее внутренний голос ворчливо заметил, что роза сорвана из ее сада, а здравый смысл поплыл от сладости и поблагодарил Румпельштильцхена за неожиданный подарок. Ей никто не дарил цветы. Никогда. Этот маленький жест сближения был трогательным и особенным для нее.

Завтракая, Эмма не отводила взгляда от розы.

«Почему персиковая? У меня же столько роз, а он выбрал именно персиковую».

Воспоминание вспышкой пронеслось в ее сознании. Она вспомнила, как мужчина рассказывал, что в его деревне цвет розы имеет свое уникальное значение, что дарящий таким образом выражает какие-либо чувства. Эмма задумчиво нахмурилась, скользя взглядом по нежным лепесткам.

«Что значит персиковый?»

Щелчок, и девушка переместилась на окраину деревни. Накрывшись темно-зеленой накидкой и скрыв лицо капюшоном, девушка направилась вглубь деревни. За несколько месяцев здесь ничего не изменилось. Все та же нищета, те же запахи и крестьяне, всегда чем-то занятые, в попытке прокормить себя и продержаться еще один день. Она шла по грязной дороге, мимо старых обветшалых домиков, что едва стояли и выдерживали капризы природы. Дорога вывела к базару, что был полон жителями этой деревни и приезжими. Эмма незаметно передвигалась в толпе, каждый раз раздражаясь, когда кто-то грубо задевал ее и скрывался в толпе. Мимо лотков с шерстью и вещами, инструментов, лент, безделушек, мяса и молока, овощей и фруктов – все такое необходимое, но ненужное сейчас.

«Где же оно? Он говорил, что это их символ... и где?»

Эмма уже прошла весь базар и, оказавшись на главной площади, обернулась, чтобы осмотреть, ничего ли не ускользнуло от ее глаз. Пусто. Девушка мысленно зарычала. За фонтаном в центре площади мелькнул бело-голубой навес. Темная, как хищник почуявший добычу, плавно и уверенно, устремилась к нему. Обогнув фонтан, она увидела изящную лавку, единственную в своей красоте и богатстве, что так резко контрастировала со всей деревушкой. У фонтана, чтобы не смущать других продавцов, но так выгодно располагаться, встречая каждого прибывшего путника, что держал путь из заморских стран. Светлое дерево лавки было украшено причудливым узором, в котором можно было различить вырезанные очертания роз; бело-голубой вызывал неоднозначное впечатление, но казался кусочком неба, что лично оберегало содержимое лавки. Розы... красивые, свежие, различных цветов и каждый сорт в аккуратном деревянном ведерке, наполненном водой. Приторно сладкий аромат развевался ветром, казалось, что на продаже не пара десятков роз, а целое цветочное поле. Эмма заинтересованно разглядывала цветки: эти розы действительно были необычны и привезены с другого края. Нет, конечно, у нее в саду росли точно такие же красные и белые розы, но вот оставшиеся сорта были другими, бутоны меньше, а стебли с колючками и короче.

– Вам чем-нибудь помочь? – приятный мелодичный голос выдернул Темную из раздумий. Она поморщилась, не хотелось привлекать внимание до того момента, как она сама решит, что это необходимо. Продавщица не могла видеть ее лица, а вот Эмма могла разглядеть за прилавком смуглую молодую женщину. Полные губы, лучезарные голубые глаза, аккуратный носик – она была, как роза, воплощение красоты и изящности. Девушка была в красном платье, корсет которого расшит тонкой позолоченной нитью, а шелковистая ткань значительно отличалась от тканей пользующихся спросом в этом месте. Плечи были открыты, но скрыты под тяжестью ниспадающих густых, вьющихся, иссиня-черных волос. – Наши розы единственные во всем королевстве, – заметив, что девушка в плаще не отреагировала на ее вопрос, продавщица аккуратно забросила удочку, завлекая купить товар. Она так же, как и ее, рассматривала незнакомку, и от ее внимательного взгляда не скрылось, что плащ был сделан из драгоценного материала, а носки обуви, выглядывающей из-под ткани, из настоящей драконьей кожи.

«Черт, кажется, я засмотрелась».

Темная подошла ближе и провела кончиками пальцев по лепесткам некоторых сортов, выбирая на чем же остановить свое внимание.

– Вам приглянулись эти сорта? Они одни из самых нежных и красивых. Конечно, многие выбирают более вызывающие цвета, красный или бордовый. Но все зависит от того, какое чувство вы хотите обнажить перед получателем. Вы же не для себя выбираете, так? – она без умолку тараторила и белоснежно улыбалась, стараясь не обращать внимание на почерневшие ногти незнакомки. Лезла вон из кожи, чтобы сделать дневную выручку, так трактовала ее поведение Темная.

«Проницательная, внимательная, любопытная, жадная. И тоже говорит о чувствах. Хм», – Эмма кивнула, молча отвечая на ее вопрос. Тяжелая ткань плаща еще больше опустилась, скрывая выглядывающие золотистые локоны от изучающих голубых глаз.

Безымянный палец завис над персиковой розой и подушечкой провел по шелку лепестков, в круговом движении. – Персиковые? Очень интересный выбор. Наверное, этот человек заслужил чувство такого цвета, не так ли? – Темная снова промолчала, беззаботность давила на нее. Она вытащила розу из ведерка и пробежалась пальцами по упругому, свежему стеблю, задерживаясь на особо острых шипах. До ее слуха донесся тихий вздох, когда ткань плаща спала и обнажила ее кисть, покрытую золотисто-землистой крошкой. – А впрочем, не важно. Каждый человек заслуживает на благодарность, и лучшее всего ее выразить именно этим цветком, – секундная заминка и продавщица снова тараторила, как ни в чем не бывало. Она должна была продать розу.

«Благодарность, значит. Он мне благодарен, за то, что я его чуть не убила, а потом спасла. Или не за это?», – Эмма растерялась, он уже поблагодарил ее, зачем стоило дарить розу. Может, надо смотреть глубже, чем просто спасение? Возможно, это была еще одна из их традиций. Это она узнает позже.

– Сколько? – За персиковую? Десять золотых, – Эмме показалось, что ее улыбка стала до безобразия широкой. Ей не понравилась эта девушка, что-то было в ней отталкивающее. «Золотых? Или она решила нажиться на мне, или розы действительно пользуются ТАКИМ спросом».

Тихий щелчок пальцев, скрываемый рукавом плаща, и вот в ее руке незаметно появляется мешочек монет, что переходит в руки счастливой продавщицы.

– Приходите к нам еще. Мы всегда рады таким покупателям, – пересчитав монетки, продавщица еще раз ослепительно-раздражающе улыбнулась. Темная кивнула и поспешила покинуть площадь, на которой собралось пару зевак. Добравшись до окраины деревни, она выкинула ненужную розу в овраг и переместилась в свой замок, где ждала ЕЕ роза и Румпельштильцхен, наверняка, слоняющийся без работы.

Появившись в зале, Эмма к своему удовлетворению заметила, что поднос с завтраком был убран, а на столе стоял горячий обед, чайный набор и та же роза, одиноко ожидавшая кого-нибудь. Нехотя перекусив блюдом, что повторялось уже который месяц, и переместив розу в свои покои, она отправилась в сад. Предчувствие не обмануло ее, хромой был там. Мужчина сидел у фонтана, весь в пыли, грязный и взмыленный, и перебирал куски мрамора с места на место. Открывшаяся картина была действительно занимательной, особенно если обратить внимание на то, что он рассортировал мрамор по цвету и, сидя у зеленой кучки камней, что-то бормотал. На шаг ближе к нему и бормотание переходит в тихую ругань, когда кусочки мрамора не желают складываться во что-либо. Эмма бесшумно остановилась за его спиной и расхохоталась, когда мужчина ласково обратился к «милому камушку, который станет примером для его собратьев и послужит хорошую службу, встав на ЭТО место», но когда камушек не только не встал, но даже и не влез в ЭТО место, мужчина забавно фыркнул и, обозвав невиновного «бездарем, как и его собратья», откинул в сторону.

Румпельштильцхен вздрогнул от неожиданности и хотел подняться, но Эмма жестом указала ему не вставать.

– Что ты делаешь? – забавность ситуации и его смешной комментарий вынудили девушку задать вопрос с улыбкой, что смутила хромого. Он отвел взгляд и, для внутреннего спокойствия, схватился за первый попавшийся камушек и стал крутить его в руках. Он опасался реакции Темной, на его маленькую благодарность. Она любила эти цветы, но цветок был сорван с ее клумбы, поэтому реакция могла быть непредсказуема. Однако, девушка ни словом, ни жестом не показала своего недовольства, или же, к разочарованию мужчины, радости. Он не мог себе ответить на вопрос, почему он это сделал. Проснувшись утром его первая мысль была, что просто «Спасибо» за помощь, лечение и спасение для нее будет недостаточно. Воображение сразу сформировало красивую персиковую розу, что в его деревне означала благодарность, и с первыми лучами солнца, пока не проснулась Темная, он бродил по саду, выискивая самую красивую, самую притягательную розу. И когда нашел ее, он осознал, что даже ее аромат соответствует ее цветовому сочетанию, улыбнувшись, мужчина поторопился все приготовить к завтраку. – Ты же сама сказала мне собрать фонтан, – пробормотал себе под нос, крепче сжимая в руках зеленый кусок камня. – И успехов, я смотрю, никаких, – она присела на корточки возле кучи камней и заинтересованно рассматривала некоторые булыжники. – Совсем. Это тяжело. У меня ощущение, что тут не все. Но где остальное, я понятия не имею. Вроде осмотрел все клумбы, беседку. Возможно, часть камней за границей, но мне туда нельзя, – он озадаченно почесал за ухом. – Хм. Ты серьезно намерен собрать этот фонтан? – когда она говорила об этом, она хотела просто загрузить его работой. Эмма и подумать не могла, что он воспримет это всерьез и с таким энтузиазмом, с горящим огоньком в глазах попытается собрать фонтан. – Почему нет? Если получится, конечно. Твой замок очень древний, как и сад, и скульптуры. У меня такое чувство, что и фонтан будет не простым. Я бы хотел увидеть, каким он раньше был. Это… это интересно. Да и мне все равно... – Нечем заняться, – она закончила фразу одновременно с ним и недовольно посмотрела в его сторону. В количестве свободного времени была виновата она, открыть бы ему пару комнат, но это опасно и непредсказуемо. Хоть замок его и принял, но мало ли, что придет в голову магии. Лучше пока не рисковать, он еще не прижился тут. Замок и его содержимое нехотя привыкают к магии Румпельштильцхена. Его человеческой магии, что заложена в эмоциях и энергии каждого человека, но не несет той самой волшебной нити, которой пронизана сама Темная. – Ну, давай проверим. Все ли ты собрал. Будь внимателен, – мужчина насторожился, а Эмма, поднявшись на ноги, магией призвала к себе недостающие части фонтана. Румпельштильцхен наблюдал за тем, как с разных уголков сада тянутся камни, что ранее казались ему галькой или нужным украшением сада, что-то массивное летело со стороны леса, что-то пересекало магическую границу. Камни долетали до Эммы и падали на землю, один чуть не угодил в сидящего хромого, благо, тот был внимателен и вовремя увернулся. – Вот и все. Теперь ты доволен? – Темная с приторным участием поинтересовалась. – Да. Не думал, что столько упустил. Спасибо. Надеюсь, из этого выйдет что-то путное, – он живо стал осматривать новые камни, что были покрыты мхом и грязью. – Надейся. Меня не будет до завтра. Можешь пока работать в саду.

С этими словами Темная исчезла, оставив мужчину отмахиваться от фиолетовой дымки.

====== Глава 16. ======

Ранее утро выдалось просто ужасным. Эмма была не выспавшейся, а голоса звучащие в голове крайне болезненными и выматывающими. Ей нужен был хороший завтрак и полноценный отдых. Среди общего гула голосов, она отчетливо слышала требовательный голос Королевы.

«Эммахэннауэр».

Тик-так. Тик-так. Девушка прикрыла глаза и постаралась абстрагироваться от властного голоса. Она удобнее устроилась за столом и ожидала завтрака, с минуты на минуту должен был появиться хромой с подносом в руке.

«Эммахэннауэр».

Тик-так. Голос в голове звучит резче и своей настойчивостью заглушает остальные голоса. На мгновение стало легче.

«Эммахэннауэр».

Тик-так. Девушка чувствовала, как магия рвется к зовущему, но сдерживала себя. Очень были неприятны воспоминания о последней встрече с Королевой и ее идиотском положении, в которое она попала благодаря этому умнику, который до сих пор не принес завтрак.

Тик-так. Тик-так. Тик-так. Нужно было поскорее позавтракать и отдохнуть. Если пружина, что сжимала ее изнутри не ослабеет, придется наведаться к нескольким нуждающимся и тогда цена будет непомерно высока.

«Эммахэннауэр!»

Еще ни разу ее имя не произносили с таким бешенством.

Поток мыслей прервало торопливое постукивание посоха.

– Доброе утро! – виноватая улыбка на его лице за опоздание и по его виду действительно можно было сказать, что утро у него доброе. В ответ Эмма устало поморщилась: – Утро добрым...

- Эммахэннауэр! – в фиолетовом облаке дыма, появилась разъяренная женщина. Она оказалась перед Румпельштильцхеном, чем изрядно напугала мужчину, так сосредоточенно шедшего к столу. Хромой вздрогнул от появления неожиданной гостьи и поднос, что балансировал на одной руке, предательски соскользнул на пол. Зал заполнил звон разбивающейся посуды и лязг металлического подноса.

Ярость женщины сменилась искренним удивлением и неподдельным интересом. Ее взгляд оценивающе скользнул по худой фигуре мужчины, в карих глазах которого читалось такое же удивление и шок.

Перед ним была Королева. Он никогда не видел ее, но многое слышал о ее красоте. Облаченная в черное, как ее волосы, платье в пол, с утонченным корсетом и неприлично открытым лифом, расшитое рубинами, что так гармонировали с губами темно-вишневого цвета. Стройная и грациозная, в каждом движении чувствовались власть и сила. Да, эта женщина действительно была королевой во всем. Румпельштильцхен поймал себя на мысли, что неприлично долго разглядывает гостью. Он не заметил, как удивление в ее карих глазах сменилось пренебрежением.

– Простите, я сейчас все уберу, – мужчина поспешно наклонился, чтобы убрать осколки голыми руками, забыв о том, что можно взять метлу. – Оставь, – небрежно сказано. Но в голосе прозвучали нотки приказа и, мужчина был не уверен, но было похоже на скрытую угрозу. Он насторожился, переводя взгляд с Эммы, на гостью. – У тебя так давно не было приключений, что ты решила без приглашения посетить мой замок? – Эмма медленно поднялась со своего места и расслабленно, насколько было возможным в такой неприятной ситуации, направилась к Королеве.

Реджина все еще изучала мужчину, ей было непривычно наблюдать его в замке Темной, вообще кого-либо наблюдать в замке.

– А кто тут у тебя? – вишневые губы растянулись в улыбке, с которой тебя бы отравили. Хромому не понравилась такая заинтересованность, от чего он внимательнее стал следить за движениями обоих женщин. – Ты не ответила на мой вопрос, – с каждым шагом она становилась ближе к Реджине. – Мы не закончили прошлый разговор. Тогда, ты, – она перевела взгляд с мужчины на Темную, что медленно обходила стороной Королеву и указала на нее пальцем, – сбежала. Сама Темная сбежала из королевских покоев, какой позор. – У тебя есть пять минут, в противном случае ты исчезнешь не только из моего замка, но и с лица земли, – голос стал глубже и с неприятной, рычащей, вибрацией. – Хорошо-хорошо, Темная, – Реджина театрально вскинула руки, в сдающемся жесте. – С каких пор, ты нанимаешь себе слуг? Магия не справляется с уборкой? – снова колючий взгляд в сторону хромого, что невольно отступил на шаг. Она не отстанет, пока Темная не даст ей ответов. Это Эмма чувствовала, как никогда. Необходимо было ее отвлечь от него, не известно, на что способна она, когда Эмма откажет ей в помощи. Не хотелось лишать себя единственного существа, что почти перестало ее бояться. – Решила развлечься, – непринужденный ответ.

Румпельштильцхен с первого вопроса о нем понял, что становится призом за игру, которая начиналась между двумя женщинами, правила которой он не знал. Судя по положению вещей, правила игры у каждой тоже были свои. Королева рассматривала его с интересом, пытаясь углядеть в нем что-то, что могло бы ей пригодиться в будущем. Взгляд ее карих глаз, буквально жалил его. Эмма необычайно спокойно себя вела, однако напряженная спина, и шаг, что выглядел слишком беззаботным, о чем-то говорили. Она не упускала из вида Королеву и ненавязчиво приближалась к нему. Мысли вихрем носились в его голове, ситуация была опасной. От женщин исходила скрытая угроза. Приближение Эммы говорило о том, что возможно его накажут сейчас при Королеве, или отправят в темницу.

– О! Так ты себе новую игрушку приобрела. Давно я у тебя ничего новенького не видела. А почему хромая? Эммахэннауэр, меня смущают твои, – она изящно указала ладонью на мужчину, от чего Эмма приблизилась к нему еще ближе. – Предпочтения.

«Что ж ты смотришь на нее. Убирайся отсюда».

Ситуация была патовая. Реджина, как хищник, напавший на след, уверенно ступала за своей добычей. Женщина чувствовала, что здесь было что-то не чисто. У Темной на ее памяти, никогда не было ни слуг, ни зверушек.

– Мои предпочтения тебя не должны касаться, или ты ревнуешь? – насмешливо изогнутая бровь и вот, карие глаза, в которых мелькнула растерянность, зло смотрят на нее. – Неужели он так хорош, что мне есть о чем волноваться? – злой прищур и внимание снова приковано к мужчине. Румпельштильцхен не понимает, почему разговор зашел в такое опасное русло, где за каждой должно остаться последнее слово. – Не сомневайся, сладкая, – Эмма была на расстоянии шага от хромого. Наверное, ему стоило бояться, но раздражение, волнами исходившее от нее было направлено на Королеву и врезалось в холодное, замораживающее, спокойствие. – Может и мне проверить? – мимолетный оскал на красивом лице и Королева делает шаг в его сторону. Мужчина не успевает опомниться, как путь к нему в один рывок преграждает Эмма. Она стоит практически вплотную к нему, он чувствует запах кожи с ее жилета, аромат, что был тогда у ее постели и магию, что давила своим присутствием. – Уходи. Живо, – слова брошены через плечо, в голосе сталь и холод. Румпельштильцхен без лишних слов, сильнее обычного опираясь на посох, поспешно покидает зал. – Вот как. Кто-то привязался к своей игрушке? – победная улыбка обнажает ряд стройных белоснежных зубов. Эмма проиграла это сражение. Выпад получился спонтанным, оттого и таким резким, что удивило не только Королеву, но и самого хромого. Он был ее. Вещь, игрушка, прислуга – не важно. Именно в этот момент она поняла, что не хотела бы, чтобы на нем что-либо проверяли, кроме нее самой. И это было понятно Реджине, что заметила слабину Темной. – Твое время вышло. Исчезни, – магия струится по руке, искрясь. Воздух между женщинами становится вязким. Королева отступает на шаг. – А впрочем, забудем. У меня к тебе вопрос, – Реджина опускается на стул и невинно смотрит с низу вверх на Эмму. Темная мысленно душит женщину за изящную белоснежную шею, однако, молча запрыгивает на стол, перед самым носом Королевы. – Я не информационная лавка, сладкая.

За дверью пару раз приглушенно стукнул посох. Возможно, мужчина проходил мимо. Эмма нахмурилась и напряженно посмотрела на закрытые двери. Реджина взмахнула рукой, и дверь заискрилась голубым свечением.

– Антизвуковые чары, серьезно? Здесь только мы, – ситуация показалась Темной смешной, отчего она неприятно хихикнула, расслабляясь. – И игрушка. Так надежнее.

Кто бы мог подумать, что у Королевы так развита интуиция. Мужчине было интересно, не поубивали ли они себя. Он как можно тише постарался подобраться к дверям зала и услышать, о чем они говорят. Мужчина едва коснулся двери, как она осветилась голубым свечением, что заставило нахмуриться, но не изменило его намерения. Он ожидал услышать все, что угодно. Крики, ругань, звуки краха и сражений, но не стоны. Он отпрянул от двери, словно она была раскалённым металлом. Его щеки стыдливо порозовели, а услышанное не хотело укладываться в голове. Может, ему показалось? Он склонился к двери еще раз, и слух уловил особо протяжный стон. «Что за чертовщина?» – подумал сбитый с толку Румпельштильцхен. Ему нужно было подумать. А лучше совсем не думать, а заняться чем-то, лучше садом. Развернувшись, он поскорее захотел убраться от этих дверей.

Реджина была в своих мыслях, когда слух Эммы уловил спешное постукивание посоха.

«Нужно будет его спросить, что он слышал. Реджина все равно правду не ответит».

- Как убить Снежку? – Королева сосредоточенно играла ноготками по поверхности стола.

«Мерлин, снова одно и тоже».

– Ты же знаешь, она под охраной сильнейшей магии, даже мне не так просто ее будет убить, – скучающий ответ и небрежное покачивание ногами. – Ты что-то знаешь об этой магии? – Королевское воспитание дало сбой, когда женщина нетерпеливо поерзала на стуле. – Она прекрасней всех на свете. Поэтому, находится под древнейшей женской магией. Что бы ты не предприняла, проклятия будут спадать и разрушаться. Благодари Голубую Фею, что оберегала ее и содействовала. Они ж подружки, – Эмма неприятно поморщилась. То ли ей не нравилась перспектива такой подружки, то ли ее трусило от упоминания самой Голубой Феи, этого Королева понять не могла. – Как эту магию можно разрушить? – стальные нотки с оттенком приказа. Что ж, пускай поплатится за это. – А как обычно это происходит? На пороге появляется какой-то принц на белом коне и ломает принцессе жизнь. Потому что и принц не тот и конь не того цвета. Сплошные расстройства, – Эмма наигранно вздохнула и увлеченно поковыряла темным ногтем поверхность стола. Лицо Королевы исказилось от отвращения. Они были знакомы много лет, но она до сих пор не привыкла к этой чудовищной внешности. – Ты хочешь сказать, что женскую магию разрушит та, что имеет мужское начало? – Эмма неопределенно кивнула. – И кто носитель мужской магии? – А вот этого, сладкая, я не знаю, – Эмма соскочила со стола и потерла висок, голова снова стала раскалываться. – Какова твоя цена? – Реджина встала вслед за ней, продолжая сверлить спину Темной. – Никакой. Я действительно не знаю, – у нее были некоторые догадки, но сейчас ей было не до этого. Реджина узнала, что хотела и должна была уйти. – Ну что ж, и на том спасибо, Эммахэннауэр, – Королева взмахнула рукой и исчезла в фиолетовой дымке. Ей будет, о чем подумать в замке. Если ей было так необходимо уничтожить Снежку, она обязательно отыщет того, кто знает, как разрушить эту сильнейшую защиту. И Эмма надеялась, что Реджине в этот раз не повезет.

«Утро не доброе. Завтрак на полу. Хромой напуган и слышал не понятно что. Реджина знает больше, чем необходимо. Голова раскалывается. Отдых отменяется. Плохой. Плохой день».

Вздохнув, Эмма призвала на помощь магию, что слегка освежила ее и прибралась в беспорядке, царившем в ее голове. Взмах руки и девушка переместилась туда, где ее звали все это время.

====== Глава 17. ======

Утро встретило Эмму завтраком без опозданий, ароматным чаем и воздушными пирожными. Воспоминания о прошедшем инциденте попытались испортить хорошее настроение, но были изгнаны в пустошь Забытья. Когда Темная прикончила последнее пирожное, ее взгляд скользнул по столу и зацепился за отпечаток ладони. Она нахмурилась. Чуть левее виднелся отпечаток ее... зада? Рот непроизвольно открылся, оттуда устремились ругательства наперегонки с остатками пирожного.

«Я его этот стол вылизывать заставлю».

Взгляд скользнул по такому же пыльному книжному стеллажу.

«И вообще весь замок. Ну, лентяй!»

Ей не хотелось его звать и отчитывать. Хотелось застать его врасплох, а там уже решить, что с ним делать. Нашелся он с первой попытки: у фонтана. Хотелось поднять его за шкирку и слегка встряхнуть. Фонтан ему стал дороже чистоты в замке, не порядок. Девушка замерла, когда услышала, что он с кем-то разговаривал.

- Румпель фонтан собирает... – мужчина сидел под фонтаном, широко расставив ноги и, раскачиваясь, бормотал.

– Как он выглядит, он не знает, – ловкие пальцы подхватили кусок белоснежного рельефного мрамора и попытались ему найти применение. – Белый с зеленым перемешались... – он задумчиво подставлял мрамор к чему-то, что находилось между его ног.

Удивленная такими стихами, Эмма не спеша подошла и выглянула из-за его плеча. Некоторые куски мрамора нашли свое место в этой головоломке, сложившись, как пазл, и составляли какие-то непонятные, еще большие куски мрамора. Темная, как завороженная смотрела на его работу, она не была уверена, что у него что-то получится.

– Но в картинку не собрались... – он устало вздохнул и, повертев кусочек у белой недо-фигуры, а затем у зеленой, откинул его в сторону. – Подслушивать не хорошо.

«Твою мать!» – испугавшись, Эмма чуть не ругнулась в голос. Девушка и подумать не могла, что оказалась замечена в этот раз.

– Кто бы говорил! – огрызнулась она и, обойдя мужчину, присела на корточки рядом с его ногой.

Наверное, если бы она стояла над ним, а не присела совсем рядом, она бы не заметила, как мочка его уха предательски заалела.

«Серьеееезно?» – она была уверена, что его ухо покраснело вплоть до самого кончика, что скрывался за пушистыми каштановыми волосами.

Он не хотел тогда подслушивать, но ситуация настолько была напряженной, что его просто потянуло к этой проклятой двери. Румпельштильцхен никогда не подслушивал, он считал это неприемлемым. Если дверь закрыта, значит то, что происходит за ней уже не для посторонних глаз и ушей. Хочешь узнать, что там? Смело распахивай дверь. Хочешь вежливо узнать? Постучи, а затем распахивай дверь. Его словно магнитом притянуло к этой двери. Совесть пыталась оттащить его, а что-то новое, еще необъяснимое, подталкивало в спину. И вот теперь, поддавшись, он вел свою внутреннюю борьбу, с совестью и массой новых, сумасшедших вопросов. Почти всю ночь он задавался двумя вопросами, из которых вытекали еще несколько и еще и еще. Первый вопрос: что меня подтолкнуло к двери? Неверный ответ: любопытство. Верный ответ: беспокойство ли? Верный ответ не хотелось учитывать, что-то было не так. Она же Темная. Второй вопрос: какого черта там происходило? Ответ не найден.

За такими размышлениями, он не заметил, как на автомате сделал завтрак и посвятил утро работе с фонтаном. Однако, уже на второй строчке его импровизированного стишка он услышал тихий, крадущийся шаг. Сегодня его не застигли врасплох, но поймали с поличным. Ему было стыдно за свой мальчишеский поступок, и он взмолился всем богам, чтобы это было незаметно.

– Кхм, прости, я... – а что он? Волновался за нее? Подходящего слова не нашлось, мужчина замялся и опустил голову, спрятавшись за спадающими волосами. – Что ты слышал? – его заминка позабавила Темную. О причинах ей не хотелось знать. А вот то, что он слышал под заклятием Реджины, было важнее.

«Да ты, должно быть, шутишь!» – она ошарашенно наблюдала за тем, как румянец от ушей распространялся по его щекам, заставив мужчину опустить голову еще ниже.

– Честно, я не хотел. Так получилось. Пожалуйста, прости... – голос стал едва разборчивым, а кусочек камня нервно завертелся в руках Румпельштильцхена. Он знал, достаточно будет единственного неверного шага, чтобы остаток дня провести с последствиями.

«Да что можно было наколдовать такого, чтобы смутить мужчину его возраста?!»

– Эй! – она интуитивно почувствовала, что смущение стало уступать страху. Эмма коснулась его плеча, привлекая к себе внимание. Поколебавшись, он поднял на нее взгляд, настороженные карие глаза встретились с веселыми золотыми. – Что ты услышал?

Вдох-выдох. Об этом было стыдно говорить и страшно. Во рту пересохло, язык неприятно отклеился от неба, а губы нехотя открылись, когда мужчина выдавил из себя ответ.

– Я слышал... – он отводит взгляд, и больше покраснеть уже невозможно. – Я слышал стоны.

Он чувствует, как ее рука соскальзывает с его плеча, и прикрывает глаза.

«ЧТО?! Стоны? Я убью эту мерзавку!»

Вопреки его ожиданиям, она расхохоталась. Искренне. Ее смех был приятным и мягким. Он еще ни разу не слышал, как она по-настоящему смеется. Он удивленно рассматривает, как девушка хохочет, запрокинув голову и, не удержавшись на корточках, просто заваливается назад. Значит, она не будет наказывать, эта догадка греет изнутри и душит все зародившиеся сомнения. Но почему же тогда она смеется? Эта реакция была странной. Может, ему все показалось или он не правильно понял. Но он же специально прислонился к двери второй раз, тот протяжный стон удовольствия невозможно было ни с чем спутать.

Эмма точно убьет эту мерзавку, но потом. Красные щеки Румпельштильцхена стоили этой шалости. Темная знала, что Реджина была искусна в каверзах и с чувством юмора, но чтобы настолько. Она была рада, что они сталкивались лбами крайне редко и с наименьшими последствиями для Реджины. Враг или не враг? Вопрос, что всегда будет оставаться открытым.

Отсмеявшись и переведя дух, Эмма поймала себя на мысли, что смеялась так легко и беззаботно уже второй раз за... месяц-год-век? Мужчина смотрел на нее с интересом и недоумением. Наплевав на последствия для своих кожаных штанов, она удобнее устроилась на земле, лицом к нему, едва касаясь коленом согнутой ноги его бедра.

– Это были чары от подслушивания. В зависимости от чувства юмора накладывающего, меняется содержание услышанного, – пояснила она и насмешливо хмыкнула. – Значит, это была иллюзия? – в карих глазах мелькнуло понимание и облегчение. Краснота щек стала бледнее. – Именно, – она уловила, как мужчина едва заметно, но облегченно выдохнул. – А я подумал, что вы... что ты... – Знаешь... тебе лучше не думать. И не подслушивать. Внутреннее душевное состояние целее будет, – насмешливо и поучительно сказала Эмма, замечая, как щеки заалели с новой силой. – Что у тебя получилось? – она кивнула на фигуры в его ногах.

Это помогло ему переключиться и отложить новые вопросы и ответы на потом. Он аккуратно взял первый кусок мрамора. Кусочки, из которых он был сделан, слабо были склеены клейким раствором.

– Это... возможно, это колено, – судя по его выражению лица, мужчина уже сам понял, что сказал что-то абсурдное. – Это? Чем-то, похоже. Но почему тогда оно такое бугристое? – она подозрительно рассматривала странную вещь, ее взгляд зацепился за еще одну, точно такую же. Он нахмурился, его мыслительный процесс был почти осязаем. – Больное колено? – на подсознании он чувствовал, что был прав. Логического же объяснения для этого он не мог найти. Догадка, что пришла в его голову и была озвучена, привела его внутреннее Я к разочарованию и скрытию глаз за ладонью. Очевидно, Эмма была солидарна, так как девушка уткнулась лбом в раскрытую ладонь. – Если ты уверен в собранности этих частей, давай их закрепим, – когда она дождалась его уверенного кивка, она провела рукой над этими «коленями» и склеенные кусочки слились в единый цельный мрамор. – Так они на колени больше похожи... а почему ты не можешь собрать весь фонтан так? Или эта работа специально для меня? – его смелости хватило на такое дерзкое предположение. – Видишь ли, магия не такая простая вещь. Она всегда требует цену и четко поставленную задачу, цель. Когда ты колдуешь, ты должен точно знать, что ты хочешь увидеть. Иначе магия становится крайне нестабильной и может привести к последствиям. Я не знаю, как выглядит этот фонтан. Я не знаю, во что мне превращать эту груду камней. Ты сказал, что это колени. Они были похожи, следовательно, магия смогла собрать кусочки в единое целое. Могла бы я собрать фонтан, выметал бы ты пауков из чердака, – ей доставило удовольствие то, как он дернулся при воспоминании о пауках. – Почему ты хочешь его собрать? – он потянулся к следующей фигуре и подтянул к себе еще одну. – Это нога... и еще одна нога. – Не знаю, но я чувствую, что это важно, – она провела ладонью над «ногами». – Уже много столетий я не знаю, как его собрать.

Мужчина открыл рот, но она, предусмотрев его ответ, продолжила:

– Нет, я не хотела видеть здесь посторонних. Ты – случайность. – Можно задать тебе вопрос? – он потянулся к еще одному куску. – Эм... лапа? – Уже задал. Да, – она кивнула и склеила. – Сколько тебе лет? – он замялся, никогда еще не спрашивал женщин о возрасте. Это не имело значения, но она сказала столетий, это было странно. – Лет? Мм... больше трехсот лет, – Эмма прищурилась вспоминая, сколько точно ей лет.

Небольшой кусочек, чем-то напоминавший еще одну лапу выскользнул у него из рук и рассыпался на части. Мужчина очень удивился, он не думал, что ей столько лет. Хотя, память услужливо подкинула ему тот момент, когда она появилась перед ним и приняла на себя меч, что предназначался ему. Осознание того, что девушка была бессмертна, пришло намного позже, одной темной, бессонной ночью.

– Я не думал, что тебе столько лет... – казалось, он был смущен ее возрастом. – Мало кто знает, но все знают то, кто я. Это главное, – она рукой перебрала оставшиеся куски мрамора, незначительные и непонятные. Отряхнув руки, она поднялась на ноги. – Насчет гостей. Будь аккуратен. Я бы предпочла, чтобы ты лишний раз не попадался гостям на глаза. У меня много врагов, и ты можешь стать удачным пушечным мясом. И еще. Старайся вообще не попадаться на глаза Реджине, она частый гость в моем замке. Ее прихоти непредсказуемы, а я не могу тебя караулить. Понял?

Она дождалась его кивка и уже хотела взмахнуть рукой, когда спохватилась.

– Знаешь, ты слишком скучно и однообразно готовишь. Было бы не плохо, если бы ты кушал со мной за столом. Разнообразие не помешает, – взмахнув рукой, она исчезла. С ним было легко говорить, и не было никакого напряжения. Что ж, пускай теперь будет новое блюдо, в его лице. Она постепенно привыкала к общению с кем-то.

Румпельштильцхен ошарашенно остался сидеть у фонтана. Сегодня будет еще одна бессонная ночь мыслей и рассуждений. Крылся ли подвох в этом предложении или Темная действительно была бы не против его общества. Это он узнает завтра, когда постарается приготовить самый вкусный обед, который когда-либо готовил.

– И уберись в замке! – ее голос раскатисто пронесся по всему саду. Комментарий к Глава 17. Простите за задержку с главой автор был в угаре/запое/депрессии/лени/переводе другого фика/без вдохновения/застрявшим в собственном воображении и запутавшимся в сюжете и идеи фика;DD

====== Глава 18. ======

Темная с нетерпением предвкушала сегодняшний обед. Он будет не таким как предыдущие трапезы. Сегодня будет новое диковинное блюдо: хромающее, кареглазое и, наверное, испуганное. От таких странных ассоциаций ее отвлекло медленное постукивание посоха. Когда в зал вошел Румпельштильцхен, она заметила, что на руке у него был большой и тяжелый поднос, готовый в любой момент упасть на пол. Мужчина едва удерживал вес подноса на одной руке. Эмма сразу же заметила, что его содержимое было рассчитано на двоих.

«Послушный», – девушка приятно удивилась. Она думала, что ему придётся напомнить о ее внезапном капризе.

С трудом поставив поднос на стол и аккуратно расставив тарелки, мужчина замер и нерешительно посмотрел на Темную, все еще сомневаясь в реальности происходящего. В его глазах Эмма увидела смятение, неловкость и легкую нервозность. Девушка едва заметно кивнула, и он, подернув плечами, медленно присел на стул, что стоял практически рядом с ней.

Мужчина чувствовал себя неловко в этой ситуации. Он привык быстро перекусывать за кухонным столом, не заботясь, как это выглядит со стороны, и не думая о манерах. А потом он торопился чем-то занять себя: раньше – это было необходимо, чтобы прокормить свою семью, сейчас – это вошло в привычку. И вот теперь он должен был есть за одним столом с Темной. Он не понимал, что в этой ситуации для него сейчас хуже: неумение вести себя за столом или скрытый мотив Темной.

Эмма скептично осмотрела содержимое их тарелок.

«Ну, не блюдо, но съедобно. Наверное».

Осознав, что мужчина должно быть вообще впал в прострацию, она спокойно наколола на вилку кусочек мяса и осторожно попробовала. Из-под опущенных ресниц она видела, как его карие глаза растерянно скользят по своей тарелке, а рука подрагивающе сжимается в кулак. Эмма прочистила горло, привлекая внимание мужчины. Когда он затравленно посмотрел на нее, она выжидающе посмотрела на него, показательно приподняв одну бровь.

Выдохнув и словно сдавшись, Румпельштильцхен взял вилку и, осторожно, наколов кусочек мяса, поднес его ко рту.

«А что если...»

– Бу! – мужчина вздрогнул, а мясо с вилки предательски упало обратно в тарелку, забрызгав его юшкой. Румпельштильцхен так и замер с поднесенной вилкой к открытому рту. Эмма прыснула, но, увидев, как мужчина перевел взгляд на забрызганную рубашку и скривился, громко расхохоталась. – Очень смешно, – обиженно буркнул он, пытаясь отряхнуться.

- Что-о? – смех прервался на полу-вздохе, а девушка приоткрыла рот от такой наглости.

– Говорю, приятного аппетита, Темная, – вежливо и невозмутимо пожелал Румпельштильцхен и приступил к трапезе. Он понял, что она действительно хотела с ним обедать, и ее шалость была направлена на то, чтобы расслабить его. Ей удалось это, он свободнее вздохнул и даже не заметил, что ответил ей. Только когда Темная фыркнула и продолжила есть, он понял ЧТО он ответил и КАК это сделал. Может, она действительно не такая, как ее описывают в легендах, как он сам видел в первые дни. Может, где-то там, в той темноте, что держит ее сердце в тисках, есть лучик надежды. Маленькое светлое зернышко, которое при должном уходе, взрастет, пустит корни, вырвется из тисков и зацветет, благоухая.

Эмма разрывалась. Она не могла определиться: ей нравится то, каким пугливым и неуверенным был мужчина, или то, как набравшись смелости, он редко, но так нагло, умудрялся ей отвечать. В нем сочеталась эта противоречивость, что так была любопытна ей. Она видела в нем трусость и страх, и одновременно храбрость и мужество, когда вопрос касался его сына. Девушка задумчиво скользила взглядом по мужчине: уже не такой худой, жилистый, загорелая кожа, каштановые волосы, кончиками касающиеся его плеч, пушистые и, наверное, мягкие на ощупь, тонкие губы и острый кончик носа, тени под глазами пропали, а глаза сияли янтарным любознательным блеском. Только вот, она нахмурилась, в первый день в глубине этих глаз она видела счастье и любовь, а сейчас там плескалось море боли и отчаяния, что так умело скрывалось за опущенными ресницами и прядями волос, спадающими ему на глаза. Эмма поймала себя на мысли, что хотела бы увидеть в этих глазах искорку, пускай, для начала искорку счастья. Счастье. В его глазах. В глазах прислуги. Осознание раскаленным железом разрубило мысли, так предательски завязывающиеся в узелки «на память». Эмму будто облили из ледяного душа. Она испуганно тряхнула головой и, не сказав ни слова, исчезла в фиолетовой дымке. Оставив недоуменного Румпельштильцхена переводить взгляд с ее тарелки на опустевшее место.

Так прошло две недели. Румпельштильцхен освоился и спокойно, ни капли не смущаясь и не страшась Темной, завтракал, обедал и ужинал с ней. Его сердце осторожно и постепенно привязывалось к девушке. С каждым днем он видел в ней что-то новое, что-то тщательно скрываемое от посторонних глаз. Любимым его занятием стало наблюдение за Эммой. Он был любопытен и плохо скрывал это от самой Темной, за что получал нагоняи, осуждающие взгляды, закатывающиеся глаза и тихое ворчание, но ничего с этим не мог поделать. Она была иногда неряшлива и невнимательна. Он усердно сдерживал предательскую улыбку, когда замечал, что девушка что-то роняла на себя, проносила мимо рта или, наплевав на все правила приличия, увлеченно облизывала пальцы. Он пытался выглядеть в ее глазах не таким простолюдином и старался припомнить все правила приличия, которые необходимы были за столом, но Темная, совершенно безразлично, мешала ему все карты и подталкивала свернуть с правильной дорожки. Румпельштильцхен стойко сопротивлялся, такого он себе позволить не мог, даже тогда, когда Эмма вела себя слишком беззаботно.

Темная иногда приносила с собой книгу и читала что-то во время обеда, тогда хромой садился прямее и пытался рассмотреть, что показано в книге. Его всегда привлекали книги, особенно с такими красочными иллюстрациями, которые были у нее.

К концу второй недели, Румпельштильцхен поймал себя на мысли, что ему нравится наблюдать за ней. За тем, какой она бывает молчаливой и отстраненной, но в то же время, может кинуть в него едкую колкость и, если он не успеет отбиться, звонко расхохотаться. Поначалу, раздражающий звук стучащих когтей по поверхности стола, стал привычным. Любопытным было то, что Эмма всегда умудрялась взять что-то с собой и вертеть в руках: веточка, цепочка, ленточка, что-то мелкое, незначительное, и всегда новое. Только к одному он не мог привыкнуть. К тому, как Темная прерывала разговор, хмурилась и моментально исчезала в дымке. Сначала мужчина думал, что чем-то расстраивал ее. Потом он понял, что ее могли вызывать, что в ней так часто нуждались, но потом, он заметил, что чем больше она расслаблялась в разговоре с ним, тем резче и неожиданнее исчезала. Это расстраивало его и наводило на множество вопросов, которые он не решался задать. Еще было слишком рано для этого. Румпельштильцхену оставалось лишь прерывать себя на полуслове, вздыхать и доедать в одиночестве.

Эмма быстро привыкла к его компании. Идея посадитьего рядом была прекрасна, только вот она спутала девушке все мысли и чувства. Пытаясь отвлечься от таких назойливых, жужжащих мыслей, Эмма стала приносить с собой в зал какие-то мелочи и концентрировала все свое внимание только на них. Иногда, это были книги. Она видела, как Румпельштильцхен вытягивался и буквально пытался засунуть свой длинный нос в ее книгу. Первые его попытки не увенчались успехом и заканчивались ее ворчанием и хлопком закрываемой книги. Сдаваясь под его напором, Эмма делала ему замечания и смущала, позже, как бы невзначай клала книгу на стол между ними и продолжала делать вид, что книга тут не специально, а она просто настолько увлечена ею, что ей не до Румпельштильцхена. К концу недели, они уже свободно общались на некоторые темы, а к концу второй недели, мужчина осмелел настолько, что умудрялся спорить с ней, подшучивать и фыркать. Девушка злилась на то, что он отбивался от рук, терял последние крупицы страха, привыкал к ней и привязывал ее к себе, и одновременно с этим ее радовало то, что он проявлял свой характер, расслаблялся, вел себя с ней, как с равной. В такие моменты она забывала, кто она. Эмма могла говорить с ним обо всем и ни о чем, становилась расслабленнее, даже головная боль, так часто преследовавшая ее, стала реже. Она видела, что ему интересно с ней, его взгляд теплел, а на дне карих омутов возрождалась надежда, что всегда пугала ее. Этот огонек напоминал ей, кто она, кто он, о чем она не должна задумываться, и эта память отравляла ее изнутри, заставляя хмуриться и исчезать. Не заботясь о том, что мог подумать мужчина. Скорее хотелось исчезнуть, перевести дыхание, тряхнуть головой, сбежать от отравляющих мыслей и заключать сделки, много сделок.

Нужно бежать, нужно спасаться. Куда, как? Языки пламени, что возвышались стеной по периметру, обжигали. Вокруг крики, суматоха, животный страх пронизывает тебя до костей, и ты не видишь выхода. Удар. Гробовая тишина. Мрак. Боль. Жар сотен свечей. Лица в масках, ожидающие наслаждения. Ты вырываешься и кричишь, молишь о пощаде, но они глухи к тебе. Они действуют по четко прописанному сценарию: читают заклинание, возносят над тобой кинжал и приступают к ритуальной оргии. Большей боли ты не испытывала. Ты – не ты. Сознание ускользает во мрак. Но тебя возвращают пару пощечин, мужской смех и боль. Боль во всем теле, боль от вспарываемой волнистым кинжалом кожи на груди. Ты кричишь и плачешь. Ты пытаешься вырваться, но тебя усмиряют, струйка крови, стекающая по подбородку, тому предупреждение. Кинжал входит по рукоятку в твое сердце, ты захлебываешься собственной болью, что застревает хрипом в горле и взрывает твое сознание вспышкой боли. Пульсирующая боль отступает с последним ударом твоего сердца. Ты уже не слышишь шепот мужчин в алых плащах, перерастающий во взволнованный гомон. Ты не чувствуешь, как огоньки на свечах трепещут от движения воздуха, появившегося из ниоткуда. Секунда. Твое тело с вонзенным кинжалом выгибается в нечеловеческую дугу. Твой крик, сопровождаемый всплеском энергии, разносится волной по помещению, гася огоньки свеч, снося мужчин с ног. Движимая неведомой силой мебель, врезается в витражные окна, разбивая стекла. Ее тело судорожно вздрагивает.

Эмма резко подскакивает на месте. Она ошалело вертит головой, пока не понимает, где находится. Узнает знакомый зал, кресло, в котором она проснулась. Ей необходимо пару минут, чтобы отдышаться и уверить себя в том, что это кошмар, и он больше никогда не повторится. Не повторится в реальности, но она не может себе этого пообещать за гранью сна. Только сейчас, она замечает, что зал освещаем вспышками молний, крупные капли дождя, дребезжа, барабанят по стеклам. За стеклом, несмотря на шум, слышно, как завывает ветер, сгибая старые ветви деревьев, заставляя склониться, встать на колени. Самые гордые, самые стойкие – ломаются, но не гнутся. Раздался раскат грома, и Эмма поежилась. В зал зашел встревоженный Румпельштильцхен. Его волосы были спутаны ото сна, наспех надеты штаны и рубашка навыпуск. Выглядел он по-домашнему нелепо.

– Ты это слышала? – Гром. Да. -Нет, там что-то упало. Что-то врезалось в верхнюю часть замка и с грохотом упало. Я слышал звук бьющегося стекла, – он взволнованно жестикулировал рукой и быстро говорил. Темная поежилась, вспоминая свой сон. Грохот, звон стекла. Эти звуки вросли в ее память и столько веков цветут и подпитывают ее кошмары. – Возможно, ветер ветку подхватил, не больше, – девушка отмахнулась от него и попыталась расслабиться в кресле. – Я слышал рев. Это не могла быть ветка. Замок содрогнулся под ударом! – вскрикнул мужчина. Эмма устало поморщилась. – Тебе приснился кошмар, не больше. Ничего не могло врезаться в этот замок. – Мне кошмары не снятся, – прошипел мужчина и развернулся к дверям.

- Ты куда? – растерялась Темная. После кошмара ей было не по себе, и оставаться в такую погоду одной сейчас совершенно не хотелось.

– Нужно выйти, посмотреть, что произошло, – кинул через плечо мужчина и буквально врезался носом в захлопнувшуюся перед ним дверь. – Никуда ты не пойдешь. Там гроза. Я лечить тебя не буду. И вообще, вдруг ты плавать не умеешь. Нет, мне таких проблем не нужно. Замку много веков и еще не одно ненастье не повредило его. Расслабься. Завтра с утра, все посмотришь и сразу же приступишь к работе, – она взмахнула рукой, раскрывая двери и взмахом показывая, что он свободен.

Когда за Румпельштильцхеном закрылась дверь, Эмма все же решила прислушаться к его опасениям. Еще никогда ничего не врезалось в крышу ее замка. Переместившись в сад, закрываясь от порыва ветра и чувствуя, как промокает под ливнем тонкая ткань ее рубашки, она оглядывала верхушку замка. В дождь, что лил стеной, даже с ее зрением, было невозможно что-либо рассмотреть. Перемещаясь по аллее, она встала на какие-то осколки, присмотревшись, Эмма увидела в них черепицу башенной крыши. Молния рассекла темное небо и осветила замок. Темная задохнулась от увиденного, пик правой башни наполовину был разрушен: верхушка была сколота, черепица отсутствовала, огромная вмятина и трещина, идущая вниз по башне.

«Какого черта тут произошло!»

Комментарий к Глава 18. Ну что, заждались?))

Скоро, у этой работы появится обложка, которой так не хватало)

====== Глава 19. ======

Комментарий к Глава 19. Всем привет! Ваш ленивый штрудель таки испек главу))

Ну что ж, надеюсь, вы соскучились и заждались)

Я так разогналась с обложками, что сделала их несколько и одна упоротее другой. Но смысл всего фика можно показать даже в простом кадре)

https://pp.vk.me/c629221/v629221220/7cd2/79RPG4YYNp8.jpg

К главе 10-11.

https://pp.vk.me/c629221/v629221220/7cf6/IG1w8FvNrWw.jpg

Сладкий спойлер, ребята!) И моя самая обожаемая обложка!)

https://pp.vk.me/c629221/v629221220/7ce4/tF7N1zT5ZRA.jpg

Ранние солнечные лучи разбудили Румпельштильцхена. Мужчина недовольно поморщился и зевнул. Ночь была веселой, и нехватка сна сказывалась на уже немолодом организме. Кушать не хотелось, а большой объем предстоящей работы вытолкал мужчину из кровати. Оставалось лишь накормить Темную. Не застав девушку в зале, мужчина направился в сторону сада. Необходимо было поскорее взяться за дело. Выйдя на крыльцо, он заметил хмурую Эмму, что сосредоточенно изучала что-то на крыше замка. Обведя взглядом сад, он заметил, что цветы, что неудивительно, не пострадали. Огромные лужи, чем-то напоминавшие грязевые болота. Сломанные и раскиданные по всему саду ветки, вырванные с корнем деревья, все смотрелось жутко и удручающе, учитывая сколько сил мужчина потратил на приведение сада в порядок. Он с обидой поджал губы и вздохнул. В конце аллеи огромное дерево упало на беседку, полностью раздавив хрупкую конструкцию. Эта беседка всегда ему нравилась, он любил проводить время в тени, наслаждаясь мнимой свободой, вдыхая свежий воздух и приводя свои мысли в порядок. А теперь частичка чего-то личного, почти родного, была разрушена.

Закончив осмотр и составление списка необходимых работ на сегодня, он подошёл к Эмме. Девушка сразу же заметила мужчину, как только он появился в поле ее зрения, и наблюдала, как сонливость на его лице сменялась разочарованием и обидой. Она хмыкнула.

 — Доброе утро!

— Сомневаюсь... — пробурчал мужчина и посмотрел туда, куда до этого смотрела Темная. – Ого! Я же...

— Да-да, — отмахнулась Темная. — Не отвлекайся на болтовню, а приступай к работе. А мне необходимо с этим разобраться... — задумчиво, скорее себе, сказала Темная. И прежде, чем сделала шаг в сторону крыльца, ее остановил голос хромого:

 — Тебе помочь с... крышей? — неуверенно предложил мужчина.

 — Ты уверен? — Эмма обернулась к нему и на ее губах заиграла коварная ухмылка, что так не понравилась мужчине.

Он замялся, он редко видел такие улыбки, не предвещающие ничего хорошего. Но сейчас же все было хорошо, верно? Он неуверенно кивнул.

«Иногда он бывает таким наивным. Забавно».

Протянув к нему руку, Эмма схватила мужчину за ворот рубашки и дернула. Темная старалась избегать соприкосновений с ним, поэтому этот жест вызвал у него крайнее изумление и легкую панику, когда он почувствовал, что его куда-то стало затягивать.

Когда клубы дыма развеялись, он увидел раскинувшийся зеленый лес с разнообразием его верхушек, левее от него начинались бескрайние поля и за всей этой зеленью красок, там, далеко-далеко мерцала голубая полоска моря, плавно переходящего в безоблачную голубизну неба. Прежде, чем он понял где они находились, его ноги поскользнулись и мужчина бы упал, если бы не все еще удерживающая мертвой хваткой рука Темной. Вскрикнув, он осознал, что они стояли на покатом склоне пика крыши. Темная одной рукой держалась за шпиль, а второй удерживала мужчину.

 — Не дергайся! — Эмма впервые призналась себе, что эта идея оказалась поистине безумной, но это же было так весело!

— Ты... что ты... — просипел хромой, стараясь унять дрожь в коленях и не поскользнуться на влажной черепице. Девушка коварно улыбнулась и ответила ему сладким голосом:

— Все еще хочешь помочь мне с... крышей?

 — Не думаю, — Румпельштильцхен постарался совладать с голосом.

— Вот и славно. Займись беседкой, — с этими словами она столкнула его с крыши. Сердце мужчины пропустило удар и провалилось в бездну, уши заложило от свистящего ветра. Ему казалось, что прошла секунда, что он даже не успел вскрикнуть, прежде чем его ноги коснулись земли, что его жизнь будет оборвана в этот же миг. На самом деле прошло меньше секунды, миг, что показался ему вечностью, выбив воздух из его легких, заставляя задохнуться от страха, перенеся его к беседке.

Колени предательски дрожали и подкашивались, мужчина повис на собственном посохе. Он попытался отдышаться и качнув головой, в попытке избавиться от страха и того каламбура, что поселились в его голове, стер рукавом рубашки бисеринки выступившего на лбу пота.

За спиной послышался отдаленный смех. Вот чертовка! Он обернулся, чтобы высказать все, что он думает по этому поводу, но его взгляд встретился с ее спиной. Девушка аккуратно двигалась на пике крыши, что-то рассматривая, подсвечивая магией те или иные участки крыши и зло откидывая осколки черепицы на землю. Рот непроизвольно закрылся и он негодующе, но предостережено, обернулся обратно к беседке, фыркнув под нос какое-то ругательство.

Клокочущая злость на произошедшее с ее замком, была удовлетворена за счет насмешки над хромым. Может быть, если в глубинах ее темной души в золотой клетке не была бы заперта совесть, она, возможно, не поступила бы так с ним. Отправив его к беседке, Эмма сосредоточилась. Это не было проклятием и удар не нес никакой магической силы. Магия светилась темной дымкой, что-то в этом было, что-то, что имело нить волшебства. Возможно, какое-то магическое существо. Эмма нахмурилась, никогда такого не происходило. Она откинула ненужную черепицу, рассматривая огромные борозды, царапающие по кругу пик крыши. Словно зверь цеплялся за крышу, сопротивлялся. На соседней башне была замечена вмятина, возможно, его откинуло туда. Ураган действительно был силен этой ночью. Но что за существо это могло быть, настолько огромное, чтобы нанести удар замку на такой высоте. В конце сада донеслась приглушенная ругань.

— Я все слышу! — Эмма взмахнула рукой в сторону звука и услышала испуганный вскрик, когда все поваленные деревья нехотя, с хрустом, оторвались от земли и улетели в глубь леса. Еще взмах руки и она сосредоточенно наблюдала, как черепица замка плавно восстанавливается после нелёгкой и запоминающейся ночи.

Она была не чертовка, она была дьяволом во плоти. С каждым разом Румпельштильцхен убеждался в этом. Как, эта ангельская внешность, скрываемая под маской проклятия, могла нести в себе такое черное безумство. Чем больше мужчина узнавал девушку, тем больше убеждался в том, что подобные меры были попыткой самозащиты, но иногда он совсем ее не понимал. Как сейчас.

Хромой разочарованно изучал хлам, в который превратилась беседка. Огромная деревянная лепешка. Мужчина с трудом переступил через доски и огляделся, пытаясь понять, с чего начать. Откидывая ненужные доски в сторону, он заметил что-то чешуйчатое. Нахмурившись и расчистив, он увидел большое яйцо, чешуйчатое и колючее, красно-черно цвета. Румпельштильцхен аккуратно взял его в руки и осмотрел повреждения. Он никогда не видел подобного и тем более никогда не держал в руках. Мужчина был уверен, что оно появилось после ночной грозы и, возможно, где-то должна быть его мама. Опасливо осмотревшись, он никого не заметил. Румпельштильцхен подумал, что возможно его бросили, как подкидыша, и ему стало жалко малыша, несмотря на то, кем бы он ни был. Невольно вспомнился Бэй, что, как подкидыш, был сейчас в чужой семье. Бережно прижав к себе яйцо, хромой обернулся, чтобы окликнуть Темную, но ее уже не было.

— Смотри, что я нашел! — войдя в зал, хромой переполошил все мысли Темной, что так медленно складывались в логическую цепочку.

 — Я же сказала теб... — она прервала себя на полуслове и, резко встав, подошла к Румпельштильцхену, который бережно положил яйцо на стол. — Где ты его взял?

— Нашел среди обломков беседки. Ты не знаешь, чье оно? — он заинтересованно склонил голову и всмотрелся в ее золотистые глаза, черный зрачок которых судорожно то сужался, то расширялся. Эмма не сразу ответила. Ей редко приходилось встречаться с яйцами и новорожденными существами, гораздо чаще это были сами животные, пытавшиеся ее убить.

«Пусть это будет феникс. Прошу тебя, пусть это будет феникс».

Это было самым безобидным существом из списка тех, кто мог бы оказаться матерью этого яйца. Половина из этого списка вполне могла разрушить ее замок этой ночью.

— Гм... выкинь его, — она взмахнула рукой, едва не скинув яйцо со стола. Мужчина едва успел его подхватить.

 — Ты что?! Его же мать искать будет! — Румпельштильцхен прижал к себе яйцо и по-отечески погладил грубую скорлупу.

— Терять не надо было. Я... — послышался треск, и мужчина поспешно положил яйцо на стол, удивленно наблюдая, как оно раскачивается, а трещины в скорлупе становятся все больше. — Замечательно! Ты его еще и выходил!

— Я не... — он завороженно наблюдал, как когтистая лапка оттолкнула кусочек скорлупы, еще и еще. Яйцо покачнулось, едва не упав, и из открывшейся дырки выполз кто-то чешуйчатый с красно-золотистой шкуркой.

«Лучше бы это был феникс...» — Эмма мысленно застонала и прокляла хромого, вместе с матерью этого детеныша и его самого, на всякий случай.

Детеныш отряхнулся и, неуверенно стоя на лапках, повернулся к наблюдавшим. Красные чешуйки, золотистое брюшко, тонкие обтянутые грубой кожей крылышки, как у летучей мыши, острые ороговевшие выросты на голове, зелено-золотистые глаза.

— Это дракон! — восторженно воскликнул Румпельштильцхен. Детеныш пискнул и испуганно отступил от мужчины. — Тише-тише, не бойся меня. Я не причиню тебе вреда, — тихо сказал хромой, в то время, как Эмма закатила глаза. Он осторожно протянул руку к дракончику, давая тому привыкнуть и принюхаться.

«Почему среди всех существ ада мне на голову свалился именно дракон».

— Выпусти на улицу это чудовище и займись работой, — фыркнула Эмма, раздраженно наблюдая за тем, как дракон ткнулся мордочкой в раскрытую ладонь мужчины. Реакции не последовало, и Темная посмотрела на Румпельштильцхена. Он был умилен, глаза светились счастьем и детским восторгом, ему было не до нее. Мужчина счастливо улыбнулся, и Темная, нахмурившись, посмотрела на виновника этой улыбки. Дракончик, привыкнув к теплу ладони, неуверенно подполз ближе и постарался забраться на руку мужчине.

— Он такой милый... — едва слышно прошептал мужчина. Он впервые в жизни встретился с таким чудом: рождение детеныша, еще и дракончика, о которых он слышал только легенды. А сейчас на его ладони топчется хрупкое создание. Конечно, оно вырастет и тогда сложно будет его назвать милым и беззащитным, но сейчас...

— Он дракон! Отдай мне его! — она потянулась к детенышу, который нелепо, цепляясь когтями за рукав рубашки мужчины, пытался забраться по его руке.

 — Он еще ребенок! — он перехватил детеныша, который возмущенно пискнул, и прижал к груди. Темная шумно выдохнула, закатив глаза и схватив мужчину за рукав, потянула к себе. Детеныш извернулся в руках хромого и фыркнул на девушку слабой струйкой огня. Огонь опалил ей руку и поджог рукав блузки. Зашипев, Эмма отдернула руку.

— Прост...

— Мне как раз перчаток из драконьей кожи не хватало, — зло цедя слова сквозь зубы, Темная залечила ожог и образовала в ладони огненный шар.

— Нет! — вскрикнул Румпельштильцхен и, прижав детеныша крепче к себе, развернулся к ней спиной, оберегая существо. Эмма впала в ступор и удивленно посмотрела на такое бесполезное и глупое самопожертвование.

«С ума сошел что ли, ненормальный! Если за ним мать вернется, тут не только замок пострадает».

 — Он же совсем один, — в голосе нотки отчаяния и заботы. Мужчина что-то тихо прошептал дракончику.

— Мне до этого нет никакого дела.

— А мне есть, — бросил через плечо мужчина. — Он не выживет один, я позабочусь о нем.

 — Позаботишься. В лесу, — выплюнула Эмма и с легким шипением потушила огненный шар в руке.

 — Эмма! Дай мне пару дней, я что-то придумаю. Ничего же не случится, — он развернулся к ней, когда опасность миновала. Дракончик высунул голову из его ладоней и недовольно, оценивающе, посмотрел на Темную.

 — У тебя есть сутки, — оскалившись и обратившись к животному, девушка практически ткнула пальцем в мордашку дракончика. Детеныш недовольно засопел и, заурчав, набрал воздух, чтобы снова выдохнуть огнем. Румпельштильцхен попятился, стараясь оградить Эмму от новой вспышки гнева, девушка и так была не в лучшем расположении духа.

 — Помни, перчатки! — она покрутила пальцем и расхохотавшись исчезла в фиолетовой дымке, оставив в зале мужчину бережно, по-отечески, прижимавшего к себе дракончика.

К обеду Темная не появилась, к ужину же, к ней не присоединился хромой.

«С новой игрушкой нянчится», — недовольно фыркнула про себя Эмма. Но завтра все прекратится, и снова жизнь вольется в привычное русло. Она была в этом уверена и, от такой уверенности, настроение само поползло вверх. Подходя к своему креслу, она заприметила вазу с цветком.

«Вряд ли его нового питомца спасет один цветок, тем более... Какого...?!»

Девушка с полнейшим отвращением на лице вынула из вазы желтый нарцисс. Как же она не любила нарциссы, и он об этом знал. Приторный запах цветка стал распространяться по залу. Зарычав, Эмма смяла несчастное растение и бросила на пол. Этим жестом хромой выразил свое недовольство ее решением.

«Мог бы и поблагодарить за сутки. Но не это!» — она брезгливо взглянула на валявшийся цветок, что распрямившись, пополз обратно в сад.

Поужинав и изрядно устав, девушка переместилась в спальную. Ей необходим был полноценный отдых. Комната была слабо освещена, но этого было достаточно.

«Снова этот запах», — Эмма поморщилась, ей казалось, что теперь аромат этого цветка будет преследовать ее на протяжении суток.

Переодевшись, девушка откинула одеяло и, отпрыгнув, громко выругалась.

— Я его самого на перчатки пущу! — прорычала Темная, выкидывая охапки сорванных нарциссов из постели. — «И дракона его пущу! Мать появится, обоих скормлю! Не пожалею!»

К моменту, когда она очистила кровать от ужасных цветов, запах заполнил всю ее комнату, заставляя Темную удушливо отплевываться от аромата, застрявшего на кончике ее языка. Пришлось переместить цветы в сад, распахнуть окна и обреченно вернуться обратно в зал, в ее излюбленное кресло. А завтра она обязательно поговорит с Румпельштильцхеном о его великодушном садоводстве, но это будет уже завтра.

Для тех, у кого фантазия спеклась на солнышке, ну а вдруг!)

https://pp.vk.me/c622530/v622530806/3af7a/aNSH4Ecpdoc.jpg

====== Глава 20. ======

Светало. Румпельштильцхен безмятежно спал на животе, зарывшись носом в подушку и свесив руку с кровати. Что-то мокрое и шершавое коснулось пальца и, укусив, потянуло его на себя, вытаскивая мужчину из крепких объятий сна. Мужчина недовольно поморщился и дернул рукой. Что-то влажное схватило его за ладонь и снова потянуло на себя. Хромой махнул рукой, задев что-то недовольно пискнувшее, и сонно перевернулся на спину, вновь проваливаясь в сон. Несколько минут и что-то падает ему на грудь, выбивая весь воздух из легких. Мужчина испуганно распахивает глаза и встречается с золотистыми глазами дракончика.

- Ух, это ты малыш, — улыбнулся мужчина и попытался погладить дракончика. Малютка увернулась и прикусила ему палец. – Ауч! Ты же кушать, наверное, хочешь, да? Я совершенно забыл тебя покормить вчера, — виновато пробормотал Румпельштильцхен и встал с кровати. Пока он умывался, нетерпеливый и слишком игривый дракончик перевернул вверх дном всю его комнату. Мужчине оставалось лишь потрясенно осматривать свою комнату и беззвучно открывать рот. Постельное белье было расцарапано и отчасти валялось на полу, вчерашние штаны валялись где-то под стулом, посреди комнаты горела рубашка, а шкаф... взгляд мужчины вновь метнулся к рубашке. Рубашка. Горела. Горела рубашка! Он схватил валяющееся одеяло и, накрыв рубашку, затушил огонь.

 — Господи... Ребенок, ты где? — мужчина стоял на одном колене, прижимая тяжелую ткань к полу и, опасливо осматривался по сторонам. Из шкафа выпал жакет, привлекая его внимание. Спешно подойдя к нему, он увидел на верхней полке красный хвостик. — А-ну слезай, быстро! Иначе я буду ругаться, — хромой потянулся к дракончику руками, но услышав недовольное фырканье, поспешно одернул руки. — Ну и сиди там, — обиженно буркнул он и стал вытаскивать новую рубашку из шкафа, стараясь не обращать внимания на заинтересованный взгляд золотых глаз. Он не обратил внимания на то, как дракончик высунулся из шкафа и совершенно проигнорировал то, как он, цепляясь своими коготками за его рубашки, сполз на пол. Когда Румпельштильцхен сел на кровать и, надев ботинок, потянулся за вторым, он заметил пропажу.

— Дракончик, ты где? — он осмотрелся. — Где же мой ботинок... Я не буду ругаться, честное слово! — разговаривать с существом было крайне абсурдно, но мужчина не видел ничего странного в этом и даже считал, что его общение вполне нормально. Вечером дракончик был сонный и спокойный, как только Румпельштильцхен занес его в свою комнату, тот сразу же заснул на небольшом пуфике. Но вот утром, ни свет, ни заря, этот маленький дьяволенок пытается вывести из себя всегда спокойного Румпельштильцхена своими шалостями. Дракон или не дракон, он был ребенком, и мужчина пытался не злиться, закрывая глаза на чрезмерную игривость существа. Под кроватью что-то чихнуло, и Румпельштильцхен быстро заглянул туда. Маленькое чудо увлеченно грызло его ботинок и замерло под его осуждающим взглядом, застигнутое врасплох.

— Вот и ты, — пробормотал мужчина. Встав на колено, он нагнулся и засунул руку под кровать, стараясь дотянуться до ботинка. Из-под нее донеслось ревнивое кряхтение и недовольное шипение, сопровождаемое скрипом кожи и царапаньем коготков по полу. — Ну же, чем быстрее ты отпустишь этот ботинок, тем быстрее я покормлю тебя. Честно-честно, — пообещал мужчина и резко выдернул ботинок из пасти существа. Победно улыбнувшись, Румпельштильцхен хотел еще что-то сказать, но заметив, что дракончик обиженно и зло с утробным урчанием втянул в себя воздух, едва успел запрыгнуть на кровать, когда струйка огня вырвалась из-под нее. Второй ботинок он уже надевал будучи в постели. Дождавшись, когда ребенку надоело сидеть под кроватью и он вышел на середину комнаты, мужчина, опираясь на посох, подхватил другой рукой ворчливого дракончика и направился на кухню.

Совершенно не выспавшись, Эмма сама решила наведаться в комнату Румпельштильцхена, чтобы сократить сутки, отведенные для дракона, вполовину. Единственное, что она застала в его комнате, это полнейший бардак.

«Значит, кто-то тоже сегодня не выспался», — довольно заметила Эмма, этот беспорядок подтолкнет всегда аккуратного Румпельштильцхена согласиться с ней и поскорее выпроводить это дитя природы из ее замка.

Пройдя в зал, девушка услышала ворчание и возню на кухне. Заглянув туда, она увидела забавную картину. Злость за цветы и решимость в отношении к дракону на миг утихли, уступая легкому злорадству. На полу сидел растрёпанный Румпельштильцхен, его щека была оцарапана, воротник темно-синей рубашки опален, а через дырку просматривалась покрасневшая кожа, один рукав был разодран когтями этого мелкого дьяволенка. Существо вертелось между расставленных ног мужчины, в то время как тот пытался как-то утихомирить его, успокоить. Девушка нахмурилась, он неловко прикасался к дракончику руками. При малейшем контакте с шершавой шкуркой существа, резко отдергивая ладони и еще больше хмурясь. Рядом с ними валялась перевернутая тарелка с кашей, размазанной по полу.

— Я же говорила, что от этого дьявола одни проблемы будут, — хмыкнула Темная, облокачиваясь плечом о дверной косяк. Две пары глаз одинаково уставились на нее. Румпельштильцхен поспешно отвел взгляд, переключая свое внимание на малыша и тихо пробурчал:

— Это всего лишь ребенок, он не понимает, что он делает.

— Это существо, опасное существо. И сегодня оно покинет этот замок, — она указала пальцем на дракона и махнула рукой в сторону выхода, тем самым показывая, что это окончательное решение. Девушка подошла ближе, буквально касаясь носками ботинок ног мужчины.

— Ты не заберешь у меня ребенка, — упрямо пробурчал Румпельштильцхен, придавая своему голосу уверенности и укрывая существо руками, как будто это могло спасти его, если Темная таки решит выгнать его на улицу. Он не даст этого малыша в обиду, он остался без матери и был совершенно одинок. За границами этого замка было полно опасностей, а малыш был беспомощен и слишком мал. За несколько часов возни с ним мужчина понял, что он ничем не отличается от игривого, огнедышащего щенка. Если с ним разговаривать и уделять больше внимания, то можно было воспитать и даже выдрессировать, если только его не подожгут раньше времени. Хромой был терпелив и усерден в своих начинаниях, но энергичность и любопытство, с примесью капризности, выбивали всю почву из-под ног, поджигая, наводя беспорядок и зля Темную.

 — И почему же я его не заберу? — Эмма выгнула одну бровь и сложила руки на груди.

— Потому что однажды ты это уже сделала.

Слова, брошенные камнем, разбили ту тонкую, прозрачную грань, что была между ними. Ту грань, что сближала, позволяла познать друг друга, но при этом разделяла их. Она была разбита, осколки с неприятным звоном осыпались на пол кухни. Румпельштильцхен даже не понял, как эти слова сорвались с его языка, и он отчетливо понимал, что так, как было уже не будет. Он видел, как Эмма дернулась от его слов, как от пощечины и пораженно уставилась на него. Нет, он же не посмел упрекнуть ее, ее же сделкой, такой жестокой и бесчеловечной. Все же посмел. Неосознанно. Просто груз совести, тоски и отчаяния с каждым днем становился все тяжелее, опуская плечи мужчины все ниже, желая раздавить его. И сейчас, он так подло переложил часть своей ноши на ее плечи, не осознавая, сколько эти хрупкие плечи, пропитанные тьмой, уже держат на себе. Они не опускаются, не позволяют темноте полностью сломать ее только из-за того, что внутри девушки все еще оставался крепкий, совсем призрачный, светлый стержень, который становился ярче от присутствия этого мужчины рядом. Но выдержит ли этот стержень и эту ношу, с такой силой тянущую на дно. Осознание этого мелькнуло в их глазах, испуганно отчаянно смотрящих друг на друга. В карих мелькнуло сожаление, боль и растерянность. В золотых — загнанность, безысходность и обида, всего на долю секунды, сменившаяся злостью и мраком, заставляющими ее зрачок медленно и опасно расширяться, топя золото в темной бездне. Мужчина заметил, как рептилий орнамент стал ярче выделяться на ладонях девушки, возможно, пробираясь выше по рукам, скрытым под тонким шелком рубашки.

Румпельштильцхен не отрывал от нее взгляда, он искренне сожалел, что эти слова так неосмотрительно повисли в воздухе. Он не хотел нарушить их хрупкое взаимопонимание, не хотел ее обидеть. Разумом он понимал, что все, что произошло было его виной, а Темная лишь выполняла часть своего договора с тьмой.

Восторженный писк отвлек взрослых от осознания неизбежного и возможных последствий. Дракончик выпрыгнул из кольца рук мужчины и проворно, словно ящерка, забрался по ноге Темной. Усердно цепляясь коготками за драконий жилет и оставляя царапины, приводящие вещь в негодность, он уверенно забрался на плечо Темной и обхватил ее шею хвостом. Напряженная тишина, сменилась ошарашенным, гробовым молчанием, нарушаемым довольным урчанием существа.

— Что за..?

— Ты ему нравишься, — хромой поспешно перебил девушку, не позволив ей выругаться при ребенке. Его голос был мягок и полон теплоты. Мужчина не насмехался, а просто говорил, как есть. Ему необходимо было собрать разбитые осколки, ему нужно было извиниться, но вышло не совсем так, как хотелось. Эмма растерянно заморгала, смахивая с себя оцепенение. Румпельштильцхен заметил, как ее глаза снова засияли золотом, и облегченно вздохнул. Она приняла его невысказанное извинение, помогая собрать рассыпанные осколки.

Темная нахмурилась и повернула немного голову в сторону дракончика, урчащего ей на ухо.

 — Я не понимаю, какого черТА! — ее голос поломался на последнем слове, когда дракончик ткнулся колючей мордочкой ей в щеку и потерся об нее. Ее отвлек тихий, едва сдерживаемый, смех.

— Он считает тебя своей мамой, — Румпельштильцхен пожал плечами, подарив Темной легкую улыбку.

— Дьявол, слезай с меня! — она попыталась дотянуться до существа, но оно лишь перебралось на второе плечо. — Перчатки! Драконьи перчатки! — она потянулась ко второму плечу, но дракончик снова перебрался на другое, спутав ей все волосы.

— Я же говорил, он совсем ребенок, — потешался мужчина, уже не сдерживая смеха.

— Не смешно. Совсем. Я не понимаю, я же не похожа на мать! — визгливо фыркнула Темная и, вывернувшись, схватила дьяволенка. Держа его перед глазами она хмуро, но с любопытством разглядывала эту ящерку.

— Ну... — она отодвинула дракончика и хмуро посмотрела на мужчину, который смутился и увлеченно рассматривал носки ее ботинок.

— Что, ну?

— Цв-вет кожи. То есть, я хотел сказать, что он нормальный, то есть... ну... рельеф похож, в смысле. И жилет из драконьей кожи. И глаза... они пох-хожи. В смысле, золотистые, я не хотел сказать, что это плохо... они необычные и зрачок, как у дракона, как у него. Но ты не дракон, нет. Но он напутал. Он видит в тебе себя. Господи, убей меня, — мужчина шумно выдохнул и прикрыл глаза тыльной стороной ладони, стараясь скрыть за спадающими волосами свое смущение.

— Это я еще успею, — фыркнула Темная, позабавившись этой ситуацией. Ее взгляд снова скользнул по его рукам.

— Что у тебя с руками? — она опустила существо на стол, подтолкнув его легким шлепком по попе.

— Ничего, — Румпельштильцхен попытался спрятать руки, но Темная, присев перед ним, успела перехватить его запястья. Девушка нахмурилась, его ладони были в волдырях от ожогов.

— Как ты... это он сделал? — прошипела Эмма, зло посмотрев на дракона, который с любопытством рассматривал пару со стола.

— Н-нет, — он взглянул ей в глаза и сдался. — Хорошо, да. Я хотел его накормить, а ему не понравилась еда. Не понимаю, почему он не ел это, нормальная же еда... — хромой расстроено рассматривал свои руки.

— Чем? Этим? — Эмма кивнула в сторону перевернутой тарелки с кашей. — Хочешь покажу чудо?

— Не надо, — пробубнил он. — Из рук матери он будет есть все.

— Еще раз меня так назовешь, превращу в улитку. Или нарцисс, — она прищурилась, и мужчина поджал губы, понимая, что она припомнила ему вчерашний подарок. Темная взмахнула рукой, и возле ноги хромого плюхнулся сочный, сырой кусок мяса. Дракончик заурчал, прыгнул на спину Эмме, отчего та заворчала, и скинула его на пол. Существо, клацая острыми зубками, утробно урча, разрывало мясо на куски и проглатывало не жуя.

— Мясо...- разочарованно выдохнул Румпельштильцхен. Ему и в голову не пришло, что, несмотря на столь юный возраст, малышу уже будет необходимо мясо. Он хотел какое-то время кормить ребенка молоком и кашей, так он кормил Бея и даже, насколько он помнил, дворовых щенят.

— Мясо-мясо, а не то, что ты громко называешь кашей, — Темная поморщила нос, взглянув на несчастную кашу, размазанную по полу.- Это хищник, а не домашний питомец, – все это время она не выпускала его запястья, забывшись. А мужчина старался не акцентировать внимания на том, что тепло, исходившее от ее теплых когтистых пальцев, заставляло забыть о ноющей, пульсирующей боли в ладонях. Ему стало неловко и он попытался выдернуть руки, но Эмма снова удержала их. В ее взгляде мелькнула озабоченность и, возможно, легкая нервозность.

— Не убирай, — сосредоточенно и тихо сказала она. Румпельштильцхен послушно кивнул и вздрогнул, когда Эмма накрыла его ладони своими. Тепло, искрящееся и покалывающее на кончиках пальцев, растеклось по ладони. Она кончиками пальцев провела от подушечек его пальцев до запястья, успокаивая и убирая ожоги. Ощущение было приятным и захватывающим. Тогда, когда она впервые лечила его, применяя свою магию, он был настолько напуган, что не мог прочувствовать всю гамму ощущений. И сейчас, мужчина понял, что то лечение было таким же приятным и теплым, как и сейчас.

— Это было последний раз! — фыркнула Эмма, понимая, что позволила себе немного лишнего. — Узнаю, что плюешься огнем, сделаю перчатки! — она пригрозила пальцем перед мордочкой дракончика и щелкнула его по носу, предупреждая. Существо недовольно заворчало и потоптавшись, стало набирать воздух в легкие.

— Осторожно! — вскрикнул Румпельштильцхен, но Эмма успела вовремя наколдовать небольшой огненный шарик, что был отпущен в дракончика. Малыш закашлялся и обиженно повернулся к ним попой.

— А он не... — хромой заволновался за ребенка и хотел его приласкать, но Эмма остановила его.

— Они не бояться огня, — хмыкнула она, бесцеремонно исчезая в фиолетовой дымке.

Комментарий к Глава 20. Хэээй, я все еще с вами))

====== Глава 21. ======

Была только середина дня, когда Эмма моталась из одной части света в другую, заключая сделки и пугая простых смертных. Иногда она заглядывала в зеркальце, убеждая себя, что хочет удостовериться в том, что этот дьявол не поджег ее замок и не лишил личной прислуги. Она видела, с какой заботой и любовью мужчина относится к малышу, как будто он действительно был ему родным ребенком. Мужчина едва поспевал за неугомонным дракончиком, бегал из зала в зал и в любой фыркающей ситуации подсовывал тому сырое мясо. Какое-то странное, жгучее чувство поселилось у нее в груди, и обжигало сердце с каждым разом, когда хромой ласково гладил малыша по головке, прижимал к себе, смеялся с ним, тискал и даже сделал попытку поцеловать его в макушку, за что получил хвостом по лицу.

«Неужели ты ревнуешь? Мерлин, какой абсурд. Или все же…» — Темная фыркнула и нервно растворила зеркальце в фиолетовой дымке. Сегодня она больше к нему не прикоснется, достаточно. Необходимо сосредоточиться на нескольких сделках. Чарминг уже второй день ее зовет.

Наигравшись с бесенком и убрав весь беспредел, который тот оставлял за собой, мужчина устало опустился на стул в зале и прикрыл глаза. Легкий шорох и довольное урчание успокаивало, он не заметил, как задремал.

Какой-то невидимый, внутренний, толчок разбудил Румпельштильцхена. Он потянулся, размял затекшие мышцы и потер глаза. Дракончика рядом не было. Мужчина нахмурился и позвал его, тишина была ему ответом. Пройдясь по комнатам первого и второго этажа, он не нашел малютку и стал заметно волноваться. Темная и не подозревала о том, что хромой надумал и в каких эпитетах описал бедную девушку. Он был уверен в том, что пока он спал, она забрала у него существо. До его слуха донесся какой-то грохот, и он пошел на звук, ноги привели его к подземельям замка. Румпельштильцхен нахмурился, ему было запрещено появляться в этой части замка, а еще совсем свежие воспоминания его наказания не покидали его.

- Дракончик, ты здесь? — его голос разнесся эхом по мрачному, темному коридору. Из мрака донесся писк и хромой, не задумываясь о свечах, поспешил на звук. С прошлого раза ничего не изменилось: длинный темный коридор, по левой стороне тянулась цепочка тюремных камер с засовами и без, открытых настежь и завешенных тяжелыми цепями, с окнами и без и просто зарешеченные помещения. Зловонный запах, наполненный сыростью, металлическим запахом крови, гнилью, прогнившим деревом и шерстью с соломой был тяжелым и вязким, удушающим. Мужчина шел на ощупь, иногда скользя рукой по каменной, сырой стене, чтобы хоть как-то ориентироваться там, где он находился. Он прислушивался к каждому шороху, пытаясь понять, куда дракончик мог сбежать. Казалось, в таком мраке, должна быть такая же мрачная, гробовая тишина, но нет. Он слышал, как капли, срывающиеся с потолка, ударяются о землю, как сквозняк свищет по коридору, играясь со скрипящей дверью. Хромой прислушался: звук коготков, шкрябающих по каменному полу был совсем недалеко. Чем ближе он приближался к источнику звука, тем больше ему становилось не по себе: шорох становился громче, утробное рычание переходило в гортанный хрип, сопровождаемый шумными вдохами и выдохами. Румпельштильцхен дошел до последней камеры и нахмурился, он не встретил дракончика, но урчание, к его удивлению, до сих пор доносилось и не из коридора, а из камеры, напротив которой он остановился. Мужчина аккуратно прикоснулся кончиками пальцев к металлической двери камеры и ощутил исходящее от него тепло. Воспоминание, как вспышка, возникло в его голове, точно такое же тепло согревало его, когда он несколько дней валялся в одной из камер. Это было очень странным, если бы не его желание найти дракончика, он бы незамедлительно покинул это место. Встав на цыпочки, хромой заглянул в тонкую щелку, которую сложно было назвать окошком. Единственное, что он смог рассмотреть в темноте, это два сияющих, желтых глаза, которые, сверкнув, просто растворились в темноте.

— Вот ты где, — тихо сказал мужчина и на ощупь попытался понять, как была закрыта дверь. — Как ты там оказался, глупый? — его пальцы скользнули по тяжелому железному засову. — Хм...

Мужчина даже на секунду не остановился осмыслить происходящее. Повышенная забота, которую он мог подарить сейчас не родному сыну, а этому малышу, затуманила здравый рассудок. Он поскорее хотел вытащить дракончика из этого подземелья, приласкать и накормить. Никакое кричащее предчувствие, ничто не могло сейчас вразумить его.

Когда Эмма появилась в замке Чармингов, так удачно появившись в разгар пиршества, неприятное предчувствие, сгущающейся темной тучей стало нависать над ней. Она нахмурилась и качнула головой, нужно быть сосредоточенной на глазах у такого количества людей. Пару поклонов, высмеянный гном и испорченный аппетит, все шло по плану. Туча над головой стала черного цвета и громыхнула, дрожь пробежала по ее телу. Эмма отвела Чарминга в сторону и решила поговорить с ним с глазу на глаз.

Румпельштильцхен отложил посох в сторону и схватился руками за засов. Прилагая неимоверные усилия, он лишь чуть-чуть сдвинул его, в то время как что-то мягкое оттолкнуло его, а засов вернулся на свое место. Он нахмурился и снова схватился за засов, его совершенно не смутило то, что замок сам не пускает его в эту камеру.

Пока Принц объяснял свою ситуацию, в которую он и его женушка по глупости попали, Темная мысленно пыталась абстрагироваться от его жужжания и разобраться в собственных ощущениях. Нить, что соединяла ее и замок натягивалась с каждым мигом. Образ Принца расплылся перед глазами, и Темная стала отчетливо видеть свой замок, ее взгляд скользил по лицу мужчины, в то время как сама она мысленно бегала по замку. Чувство опасности и тревоги исходило из подземелья.

— Ты можешь нам помочь? Темная? — окликнул ее Дэвид, привлекая свое внимание.

— Да-да, конечно, сладкий. Я всегда могу помочь. Что ты можешь мне предложить взамен?

«Черт, о чем он вообще говорил?!» — Эмма вновь погрузилась в свои мысли, что силками затягивали ее в замок.

Румпельштильцхен набрал побольше воздуха в легкие и с силой дернул засов. Железная балка поддалась больше, чем наполовину. Мужчина не успел сделать следующего рывка, как магия снова, уже сильнее оттолкнула его от себя и вернула засов на место. Хромой зарычал и со злости ударил тяжелую дверь, за которой незамедлительно что-то фыркнуло. Он встал на цыпочки и вновь увидел пару желтых глаз, что пропав, резко засветились в другом конце камеры.

— Не бойся, сейчас я тебя вытащу, — прошептал мужчина и плюнул на ладони, готовясь в третий раз сдвинуть засов.

Перед глазами Темной появилась картинка того, как Румпельштильцхен отодвигает засов. Ужас охватил все ее тело.

— Мы можем предложить золото...

— Не интересуюсь, — отрезала Эмма и, дернув рукой, рассекая видение стоящее перед глазами, вернула засов на место.

«Убирайся оттуда» — мысленно рычала про себя девушка и этот рык пронесся бы по подземелью, если бы ее внимание снова не привлек Чарминг.

— Темная, мы согласны на любую сделку, только назови цену. Нам нужна защита высших сил, твоей магии, твоя.

Румпельштильцхен со всей силы дернул засов, и тот поддался напору, полностью сдвигаясь. Оставалось только дернуть дверь на себя, и его малыш будет на свободе.

— НЕТ! — воскликнула Темная, когда перед ее глазами всплыл образ сдвинутого засова.

— Нет? — растерянно пробормотал Дэвид, он не ожидал отказа.

— Должен будешь, — слова растворились в воздухе вместе с Темной.

Хромой обхватил пальцами ручку двери и уже почти дернул ее на себя, как рядом с ним появилась Темная. Он не заметил ее, но отчетливо ощутил, как ее холодные пальцы больно схватились за его предплечье, одергивая с такой силой, что мужчина ударился об противоположную стену.

Единственное, на что хватает реакции Темной, это прислониться спиной к железной двери и принять глухой удар на себя.

 — Что ты... — наваждение спало с Румпельшильцхена, и он только сейчас осознал, что такое рычание не могло принадлежать дракону.

— Вон! — выдохнула Эмма, принимая на себя еще один удар, на миг приоткрывший дверь.

— Я искал дракончика, — стал оправдываться Румпельштильцхен, нашаривая в темноте посох и отступая на шаг. Волны гнева, паника, исходившая от Темной, и опасность, витавшая в воздухе, спирали дыхание и бросали в дрожь.

Громкий рык, удар о стены и скрежет когтей по каменному полу.

— ВОООООООООООООООООН!!!!!!!!!!!!! — заорала Темная, распространяя вокруг себя энергетическую волну. Она откинула мужчину на пару метров, в строну выхода, и вынудила кого-то заскулить за дверью. Ударной волны хватило на мимолетную передышку, а мужчина, спохватившись, спотыкаясь, поспешил на свет, к выходу.

Темная резко отошла от двери и стала бормотать заклинания, что вьющимися черными змеями ложились на тяжелую дверь, обвивая ее, успокаивая скулеж за дверью и возвращая засов на свое место. Заклинание забрало много сил и она, облокотившись о дверь, сползла на пол, спрятав лицо в ладонях.

— Дурак... — прошептала она в темноту. За дверью тихо заурчали, пытаясь подбодрить девушку, или ей так казалось. Сердце до сих пор выскакивало из груди, что было, если бы она не успела. Темную передернуло, ей не хотелось это знать.

Эмма понятия не имела, сколько она так просидела. Ей не хотелось покидать это подземелье, она не была уверена в том, что сможет сдержаться. Она хотела убить этого глупца, разорвать на части или пустить по миру, но не видеть его. Как он мог ослушаться и так беспечно ломиться в одну из камер, доносящиеся звуки из которой вряд ли были похожи на райское пение.

Темная спиной ощутила, как железная дверь стала теплее, монстр, живущий в этой камере, перенимал ее эмоции и пытался поддержать. Эмма была уверена в том, что сейчас оно, так же как и она, опиралось на дверь с другой стороны.

«Чертов замок с его магией, чертова сделка, чертов дракон, чертов Румпельштильцхен», — она повторяла эти слова, как мантру, пытаясь успокоиться и обуздать свою злость.

Что-то коснулось ее ног, привлекая внимание. Открыв глаза, Эмма увидела в темноте дракончика, трущегося о ее высокие ботфорты. Она смутно вспомнила, о чем говорил Румпельштильцхен и, зарычав, оттолкнула существо от себя. Это все было из-за него.

Малыш, не понимая настроения Эммы, снова полез к ней и попытался вскарабкаться на коленки. Девушка недовольно подняла его на руки и, фыркнув, подкинула в воздух, растворяя в дымке. Ей требовалось еще какое-то время на осмысление произошедшего, а потом, она предпочтет уединиться в зале с чашкой чая, искренне надеясь, что ее никто не потревожит.

====== Глава 22. ======

Румпельштильцхен уже какое-то время сидел на кровати и, прикрыв глаза, кончиками пальцев массировал виски. Как с ним это могло произойти? Он совершенно не чувствовал опасности, мужчина был ослеплен своей заботой о дракончике. Настолько слеп, что не видел очевидного. Его инстинкт самосохранения впервые предательски молчал, подвергнув его опасности. И ее. Румпельштильцхен глухо застонал. Она приняла удар на себя, сдерживая какого-то монстра за решеткой, спасая его. Мужчина надеялся, что с ней было все хорошо, и тихо про себя хмыкнул, конечно, с ней было все хорошо, она же бессмертна. Но неприятный осадок еще долгое время оставался в его сердце. С другой стороны, зачем в замке хранить такого монстра, которого она сама едва могла сдержать, это наводило на странные мысли, и хромой не мог понять ее мотивов. Но замок, как она сама говорила, тоже был волшебен по-своему, может, это его узник или очередная уловка коварного сооружения, которое раз за разом стремилось его испытать. Нет, вряд ли. Какое ему дело до обычного крестьянина? Во всем виноват он сам: сам не уследил за дракончиком, сам пошел за ним, сам не смог осознать, что вряд ли дракончик прятался от него в той камере и тем более издавал такие звуки. Все сам. Он тяжело вздохнул. Мужчина был уверен, что сейчас она зла. Невероятно зла. И он благодарил всех богов за то, что ей хватило сдержанности и контроля над собой, чтобы не появиться сейчас здесь и не выместить свой гнев на нем.

С легким хлопком что-то упало на кровать. Хромой, все еще не открывая глаз, зажмурился. Ошибся, вот и она. Появилась, чтобы наказать его или расторгнуть сделку. Не то, чтобы он был не рад расторжению сделки, но сына бы это все равно бы уже не вернуло, а он потерял бы кров, тепло, еду, и даже такого тяжелого собеседника, как она. В деревне, где он жил, единственный, кто поддерживал с ним контакт, была Мила. Все сторонились сына труса. А после войны у него, кроме сына, и вовсе никого не осталось. Над ним издевались, обходили стороной, высмеивали и никогда не контактировали с ним. Он был одинок, и благодарен этим людям лишь за то, что их гнев и презрение, направленное на него, не касались его сына. Они позволяли своим детям общаться и дружить с Бэем, мальчик был счастлив, что у него были друзья. У него было тяжелое, совершенно короткое, но детство. Румпельштильцхен был рад тому, что смог подарить сыну воспоминания, которых не было у него самого, которые спустя многие годы будут согревать его сердце. Он вздохнул, качнув головой, и обреченно открыл глаза, готовясь встретить свою участь. На кровати сидел подозрительно тихий и сбитый с толку дракончик.

Румпельштильцхен обрадовался, она не пустила шкодника на перчатки, но с другой стороны, его это и настораживало, что-то было не так. Она не могла так просто проигнорировать его оплошность. Это было так не похоже на нее. Мужчина решил, что ему следует спуститься в зал и поговорить с ней.

В этот день ему так и не удалось с ней поговорить, как и в следующий. Когда они пересекались, Эмма будто чувствовала, с какой целью открывался его рот, и исчезала из помещения в мгновение ока. Он не понимал, злилась она или просто не могла его видеть, но ничего с этим не мог поделать. Через день он сдался и попробовал заговорить на нейтральную тему. К его удивлению, разговор вышел весьма... сносным. Если можно так назвать пару резких предложений, высмеянная еда и его перемещение в сад, который был до сих пор не тронут после грозы. Спустя несколько дней можно было смело сказать, что буря, бушевавшая внутри Темной, полностью утихла. Девушка спокойно общалась с Румпельштильцхеном, избегая тем касающихся дракона, а так же и его самого. Хромой старался не искушать судьбу, поэтому запирал бесенка у себя в комнате, там же кормил и там же тушил свое постельное белье.

Из задумчивости Эмму вывели натянувшиеся магические нити, что связывали ее с этим замком. После грозы, Темная наложила защиту на главный вход замка и сейчас кто-то пробивал ее невидимую стену, с неприятным треском разрывая нити, предупреждающие ее о незнакомце.

«Наконец-то», — Темная усмехнулась.

Она ждала этого посетителя больше недели. Двери распахнулись, пропуская в зал статную, изящную женщину. Темная невольно пробежалась по ней взглядом. У этой женщины был особый, экстравагантный вкус. Белоснежная кожа, пухлые губы, окрашенные в ярко-красную помаду, и голубые глаза. Наверное, у нее были светлые волосы, но Темная никогда их не видела. На голове у этой женщины была причудливая, из черной кожи, шапка с большими, дьявольскими, рогами. Гостья предпочитала черные платья в пол, вызывавшие у Эммы ассоциации с летучей мышью. И посох. Посох из черного дерева, на конце которого был закреплен небольшой хрустальный шар. Чтобы Эмма ни придумывала, она не могла заполучить эту деталь. Шар был наделен волшебной силой, что делал владелицу этого посоха одной из самых могущественных женщин этого столетия и он был необходим Эмме.

— Малифисент, — протянула Эмма, лениво приоткрывая один глаз.

— Здравствуй, Эмма, — Темная поморщилась, она не любила когда к ней так обращались без ее разрешения. Это движение заметила Малифисент и удовлетворенно про себя улыбнулась. Она подошла ближе к столу, со стороны окна, и солнечные лучи, скользящие по ткани, преобразили цвет платья в иссиня-черный.

— Чем обязана? Должно быть, это что-то очень важное, раз ты решила посетить мой замок лично, без приглашения и бесцеремонно сломать защиту на входе.

— Мы обе знаем, что если бы ты действительно хотела защитить свой замок, одних моих сил было бы не достаточно. Ты знаешь, зачем я здесь. Я прошу вернуть мне то, что я оставила тебе, — взгляд, устремленный на Эмму, был красноречив. Эти женщины часто понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда, несмотря на то, что их дороги чаще расходились, чем пересекались.

— Мм... что-то я не припоминаю, чтобы ты мне что-то оставляла, — Темная лениво сняла ноги со стола и села удобнее, изучая взглядом женщину, в голубых глазах которой сверкнул недобрый огонек.

— Яйцо. Где оно? Я оставила его у тебя, — терпеливо пояснила она.

— Яйцо? Оставила? Ах... да-да, — Эмма поиграла в воздухе пальцами. — Припоминаю, что-то такое находилось в саду, все недоумевала, кто осмелился к чертям разнести часть моего замка, — последние слова Темная буквально прорычала и оперлась локтями о стол.

— Тебе ничего не стоит собрать его заново, ты же Темная. Где яйцо?

— Что произошло? — одновременно с ней спросила девушка. Малифисент заколебалась, ее глаза забегали, стараясь зацепиться за какую-то вещь, но было тщетно. Эмма нахмурилась. — Малифисент, что произошло?

— Я встретила Реджину, — собравшись, сухо произнесла она.

— И что? Эта соплячка не сильнее тебя, — Темная насмешливо выгнула бровь.

— Ты когда ее последний раз видела, Эмма? — блондинка снова поморщилась, мысленно задаваясь этим же вопросом, что-то изменилось и без ее ведома. — Впрочем, не важно. Я потеряла свою магию, — увидев удивленный взгляд золотых глаз, поспешно добавила. — На время. Глупое стечение обстоятельств, повлекших за собой некие последствия.

Темная задумчиво изучала ее лицо, женщина не лгала. Но как магия могла исчезнуть, и почему Реджина оказалась так некстати поблизости.

— Значит, разрушенный замок ты называешь неким последствием?

— Эмма, я должна была спасти своего ребенка.

— Подбросив его мне под крыльцо, как кукушонка в чужое гнездо? — Малифисент тяжело выдохнула и зло посмотрела на забавляющуюся девушку.

— Я не знала, что ребенок в определенный момент может забрать всю магическую силу. Видимо, Реджина это знала. Я оберегала своего ребенка, как могла, но была ранена. Мне пришлось спасаться бегством, и единственным выходом было оставить его у тебя. Реджина в жизни бы не посягнула на твою территорию.

«А вот тут я сомневаюсь... Она часто зазнается».

— Верни мне яйцо, — потребовала Малифисент, сильнее сжимая рукой посох.

— Сладкая, ты не просила у меня защиты и ничего не оставляла мне. Знакома ли тебе фраза о том, что упавшее считается пропавшим? — пропела Эмма, вставая со своего места.

— Я знаю тебя уже много лет, ты не настолько жестока. Верни мне моего ребенка, — Малифисент, поддавшись эмоциональному порыву, едва слышно стукнула посохом о пол. Лучи солнца скользнули по шару, заставив хрусталь переливаться множеством цветов.

— Может... ты меня плохо знаешь? — Эмма взмахнула рукой, и на столе появилась яичная скорлупа. — Уверена ли ты в том, что яйцо было целым? Или может ты уверена в том, что мне не могли понадобиться новые перчатки? Ошибаешься, — блондинка сочувственно покачала головой, цокнув языком. Малифисент с ужасом переводила взгляд с скорлупы на Темную, она не хотела верить ее словам. Голубые глаза наполнились слезами и стали отливать синевой.

— Ты чудовище, Эммахэннауэр! И ты заплатишь за это! Ты заплатишь своей смертью, за смерть моего ребенка, — женщина громко стукнула посохом о пол.

— Или ты своей, — хохотнула Эмма, расслабленно наблюдая за ведьмой.

— Это мы еще посмотрим, — ее голос стал глубже, а черный клубящийся дым на мгновение поглотил женщину. Темная успела моргнуть, как в ту же секунду перед ней предстал огромный иссиня-черный дракон, с темно-синими, сапфировыми, глазами. Существо взмахнуло хвостом и сбило книжный шкаф.

— Там были редкие издания, между прочим, — хихикнула Темная и чопорно одернула на себе жилет из драконьей кожи, провоцируя Малифисент. Дракон встал на дыбы и, рыча, втянул в себя воздух. Стук посоха о пол, и дверь в зал резко распахнулась.

— Эмма, я слышал... — Румпельштильцхен дернулся и, едва не выронив посох, со страхом в глазах ошарашенно воззрился на дракона. Малифисент подавила зарождающийся в ее глотке огонь и уставилась на мужчину, так же ошарашенно рассматривая его. Дракон развернулся всем туловищем к мужчине, неловко разбив хвостом окно замка.

“Ну почему ты всегда вовремя...”

Темная внутренне напряглась: огонь дракона, ей был не страшен, но вот Румпельштильцхена не спасет никакая магия. Девушка аккуратно, стараясь не привлекать внимания на себя, двинулась в сторону хромого. Мужчина заметил краем глаза движение с боку и, тяжело сглотнув, заставил себя оторвать взгляд от этого монстра и посмотрел на Эмму. Дракон перевел взгляд туда, куда смотрел Румпельштильцхен, и довольно рыкнул. Каждый в этом зале понял, какая партия сейчас будет разыграна.

Дверь зала скрипнула, привлекая внимание всех в этом зале. Через щель пролез дракончик и, совершенно не замечая дракона, пискнув, подбежал к мужчине и вскарабкался по его штанине. Румпельштильцхен, пребывая в шоке, буквально на автомате подхватил его рукой, не позволяя ребенку сорваться и упасть, и затравленно перевел взгляд на судорожно вздохнувшего дракона. Эмма закатила глаза, когда дымка окутала существо, и перед ними предстала Малифисент. Мужчина удивленно охнул и перевел взгляд на Эмму, пытаясь удостовериться, не привиделось ли ему это, но Темная даже не удостоила его взглядом. Девушка хмуро наблюдала за ведьмой, ловя каждый ее жест.

— Жив... — прошептала она, прижимая ладонь к дрожащим губам.

Румпельштильцхен, наверное, упал бы в обморок, если бы не дракончик, что царапал коготками его предплечье, копошась в шелке его рубашки. Он не мог поверить своим глазам, тому, что увидел настоящего дракона во всей его красе, и тому, что драконом оказался человек. Женщина. И сейчас она плакала и смотрела на него.

— Он жив... — снова прошептала она и протянула руки к мужчине. Он замешкался и понял, что она говорила о дракончике только тогда, когда этот дьяволенок укусил его и любопытно развернулся к Малифисент, изучая ее взглядом.

— Ваш... ребенок? — поспешно и как-то нелепо спросил хромой и, аккуратно перехватив дракончика, хотел протянуть его ей. Щелчок пальцев, и его руки, не слушаясь его, снова прижимают существо к его груди. Он растерянно взглянул на опешившую женщину и перевел взгляд на ухмыляющуюся Темную.

— Не так быстро, сладкие.

— Ты сказала, что он мертв! — в сердцах воскликнула ведьма и сердито, лишь на мгновение, перевела взгляд на блондинку. Темная наигранно удивилась, краем глаза отметив то, что мужчина, не скрывая удивления, посмотрел на нее.

— Я такого не говорила, ты сама это решила, — хохотнула Темная и подошла ближе.

— Эмма! — воскликнул мужчина, обращая внимание женщин на себя.

— Это кто, и почему с ним мой ребенок? — любопытство смешалось с теплотой в ее голосе, когда она упомянула о дракончике.

— Это моя прислуга. Благодари его за то, что моя коллекция перчаток не пополнилась, — ехидно добавила Темная, она бы с удовольствием посмотрела на то, как Малифисент, унижаясь, будет благодарить прислугу. Каково же было ее удивление, когда женщина не выказала никакого отвращения и презрения, продолжая спокойно, с долей любопытства рассматривать Румпельштильцхена. При малейшем движении дракончика, ее глаза возвращались к нему и дарили слабую улыбку.

— Эмма! — снова воскликнул Румпельштильцхен.

— Чего ты... А, ну да, — опомнилась девушка и щелкнула пальцами. Руки мужчины отмерли, и он снова стал их полноценным хозяином. Мужчина, все еще не веря в происходящее, осторожно взглянул в голубые глаза, ища ответы на свои вопросы, удостоверяясь в том, что это был действительно ее ребенок.

— Нет-нет-нет, не так просто, — покачав в воздухе указательным пальцем, заметила девушка, буквально вторгшись и разрушив взаимопонимание, сложившееся между ними. Замедлись она на секунду, и он бы передал дракончика той в руки. — Ты не оставляла мне его, я его нашла. Значит, так просто ты его не получишь.

— Эммахэннауэр, чего ты хочешь? — устало вздохнула ведьма, понимая, что в этот раз Темная не отступит.

— Сделку. Я отдам тебе ребенка, если ты отдашь мне шар, — победоносная ухмылка скользнула по ее губам. Малифисент растерялась, она выглядела застигнутой врасплох, а огонек в ее глазах потух. Цена была жестокой.

— Но... Ты же знаешь, моя сила заключена в нем. Как же я защищу своего ребенка без него? — женщина была подавлена.

Комментарий к Глава 22. Ребятки, что-то каша в голове какая-то. Надеюсь, глава вышла не слишком сумбурной и понятной)

====== Глава 23. ======

Эмма впервые при Румпельштильцхене заговорила о сделке. Ему всегда было любопытно, что она могла требовать за свои услуги, в то время когда у нее все было. И сейчас он осознал, что ценой за ее магию является самое дорогое, что было у человека, видимо такая цена действительно имела значение. Когда женщины заговорили о шаре, он не сразу понял, что конкретно было необходимо Темной. Он знал, что магия должна быть в человеке с рождения, но женщина сказала, что ее сила заключена в нем. Либо этот шар был особенным и давал его владельцу что-то помимо магии, поэтому его хотела Эмма, либо без него эта женщина действительно не сможет защитить свое дитя. Он нахмурился, не мог же шар подарить женщине дракона. Значит то, что делало ее именно такой, и было ее врожденной магией, но не больше. Румпельштильцхен был не согласен с условием сделки Эммы, это было жестоко, она подвергала опасности ребенка и его мать. Такого не следовало допускать, она же не предлагала ведьме защиту, как ему.

Малифисент колебалась. Она еще раз окинула взглядом мужчину, что бережно и тепло прижимал к себе дракончика. В его взгляде, движениях и отношении ее ребенка к нему была любовь и забота. Она видела, что мужчина привязался к нему, так же как и ребенок. Малифисент не могла оставить дитя. Но если она отдаст шар, она не защитит его больше. А вот он мог позаботиться о ребенке, а сама она даст хромому защиту и покровительство. Сейчас, видя то, в какой позе стояла эта пара и как они переглядывались, Малифисент была уверена, что он не даст его в обиду, а Эмма не рискнет лишить себя единственного человека, который задержался в ее замке и жизни. Мысли женщины метались от одного к другому, Темная терпеливо ждала решения, давая подумать и взвесить все за и против. Ведьма подавлено сняла шар с посоха и задумчиво покрутила его в руке.

Эмма хищно наблюдала за эмоциями, сменяющимися на лице женщины. Когда она взяла в руку шар, Темная плавно, ненавязчиво, подошла ближе, тем самым подталкивая женщину к решению. Рука Малифисент дрогнула и, поддавшись порыву, дрожа, стала протягивать шар Эмме.

— Нет! — воскликнул Румпельштильцхен, наблюдавший эту картину. Обе женщины вздрогнули. Малифисент едва не выронила шар и прижала его к себе, в то время как рука Эммы уже зачерпнула воздух. Она встретилась взглядом с мужчиной, ее глаза метали молнии, она готова была отчитать его за непослушание, но в карих глазах мелькнули растерянность и потрясение. Он осознал, что сказал это вслух, отступать было некуда. Нерешительно пожевав нижнюю губу, взглянув мельком на Малифисент, он снова посмотрел на Эмму.

Легкое раздражение, начинавшее сменяться злостью, сбежало под натиском удивления. Карие глаза, такие орехово-золотистые, светлые, наполненные гаммой эмоций, потемнели, превращаясь в шоколад с горьковатым вкусом, там была уверенность.

— Не нужно, — спокойнее сказал он, борясь с собой, обещая себе не упускать ее взгляда. Им нужен был зрительный контакт. Она должна его понять сейчас без слов. Она должна понять, что оставлять родителя без его дитя, хуже наказания и любой пытки. — Она сказала, что не сможет защитить его. За какие грехи это невинное дитя должно расплатиться? За грехи своей матери? Ни один ребенок не должен отвечать за ошибки своих родителей, — последние слова были сказаны с горечью, такой же терпкой и вязкой, что была в его глазах. В зале повисла напряженная тишина. Малифисент старалась не подавать виду, что ее удивила смелость этого простого смертного. Но, видимо, он был не так прост, раз Темная его терпела и не превратила во что-то, а ее дитя спокойно нежилось в его руках, играя с завязками на вороте его рубахи.

Эмма не могла поверить собственным ушам. Он защитил незнакомую ему женщину, ее ребенка и пошел против нее. Темная бы с удовольствием вышвырнула его сейчас из зала и спокойно завершила начатую сделку, но в его словах была доля правды, как бы ей не хотелось этого признавать.

 — Мне нужен шар. За спасение ее ребенка эта цена будет вполне справедлива, — вкрапления болотных нитей в ее золоте глаз, стали ярче.

— Эмма, он... мой, — мягко сказал мужчина. Осторожно, стараясь не вывести Темную из себя, он прощупывал тонкую кромку льда, боясь оступиться и разрешить судьбу всех здесь присутствующих.

Малифисент приподняла бровь и перевела взгляд с Темной снова на Румпельштильцхена. Это заявление, в стенах этого замка, звучало крайне абсурдным и смешным.

— И я хочу отдать его матери. Малыш еще не знал материнской ласки и едва привык ко мне. Нас он не вспомнит, а родную мать никто никогда ему не заменит. Она его защита, она его кровь, — Румпельштильцхен ласково погладил существо по спинке и оно довольно заурчало, вызывая улыбку у всех, кроме Эммы.

Мерлин, как же он был прав. Но ее интуиция просто захлебывалась криком, тряся свою хозяйку за плечи, брызжа слюной, пытаясь вдолбить в ее блондинистую голову тот факт, что этот шар в скором времени ей понадобиться ценою жизни. Эмма упрямо поджала губы. С другой стороны, дракон появился на свет благодаря ему, это была его заслуга в том, что существо осталось живо до сих пор. Здравый рассудок призывал девушку уступить, она придумает что-то другое, а если нет, рано или поздно отберет силой этот проклятый шар. Но внутри нее бурлила и шипела недовольная тьма, заявившая свои права на этого ребенка толчком в спину. Темная, ведомая магией, приблизилась к Румпельштильцхену вплотную, сверля его взглядом, желая прожечь в этих упрямых глазах дыру, чтобы он никогда больше не смел на нее так смотреть.

Румпельштильцхен поежился от ее колючего, такого холодного и одновременно сжигающего взгляда, но не отступил, не отвел взгляда. Он не вздрогнул, когда она приблизилась к нему, только инстинктивно, желая обезопасить ребенка, отвел руку с ним в сторону. Он сомневался в том, что она стала бы вырывать существо из его рук, но опасность, витавшая в воздухе, подтолкнула его перестраховаться. Благодаря небольшим каблукам на ее ботфортах, девушка была одного с ним роста. Их носы едва соприкасались, он чувствовал ее неровное и горячее дыхание на своей коже. Глаза в глаза.

— Мне. Нужен. Шар, — сквозь зубы, едва слышно, прошипела она. Мужчина сглотнул. Сердечный ритм ускорился, разгоняя кипящую кровь по венам. Уверенность в глазах, упрямо смотрящих в ее, стала разбавляться злостью. Недобрый огонек удивил Темную, заставив ее зрачки угрожающе расшириться. На смуглых, впалых щеках мужчины, заиграли желваки.

— Не нужен, — с оскалом произнес он.

 — Да как ты...

— Ты Темная. И ты можешь сделать все сама. Тебе не нужен шар, чтобы быть могущественной. Тебе не нужен ребенок. Ты сильная. Могущественная. Человечная, — слова срывались с его языка и гвоздем вбивались в ее сознание. С каждым словом гвоздь входил все глубже, отрезвляя. Тьма задушено отступала, поджав хвост и огрызаясь на хозяйку, что была загипнотизирована уверенным взглядом карих глаз. Но последнее слово, оно не о ней, оно прозвучало, как гром среди ясного неба, сбивая всю спесь, рассеивая наваждение, убирая пелену с глаз и высвобождая темного демона. Девушка дернулась, как от пощечины. Торжество, промелькнувшее во взгляде хромого, исчезло. Он видел, как зрачок медленно стал расширяться.

Малифисент молча наблюдала за противостоянием этих двух людей. Она никогда не видела, чтобы кто-то так разговаривал с Темной, и никогда не видела, чтобы Темная так тушевалась перед кем-либо. Они были интересной парой. Женщина хмыкнула про себя, она не удивится, если когда-то узнает, что Темная обретет свое счастье с этим невзрачным упрямцем. Она видела, как он побаивался ее, но характер пробивался и диктовал свои правила, не смотря на страх и последствия. Упрямство и справедливость шли с ним в ногу. Малифисент вынырнула из своих мыслей и переключила свое внимание на них, когда мужчина со злостью, забыв про всякий страх, забыв о том, кто перед ним стоял, выплевывал слова. Она обеспокоенно перевела взгляд на Темную, чье дыхание участилось, а когти левой руки стали стремительно удлиняться. Женщину пробрала дрожь, неужели она вырвет его сердце. Блондинка должна взять себя в руки, иначе она пожалеет об этом. Малифисент была уверена, об этом Темная будет жалеть не один год, она не оставит в живых и свидетелей своей потери. Необходимо было вмешаться, срочно.

— Эмма, — реакции не последовало, расстояние между их носами сократилось еще больше. На виске у мужчины выступила капелька пота. — Эммахэннауэр! — прикрикнула ведьма, одергивая девушку. Эмма повернула голову, переключая все свое внимание на женщину. Золото ее глаз утонуло в черной бездне, девушка смотрела пустым, ничего не выражающим взглядом.

— Отдай ребенка, — тихо, свистяще сказал Румпельштильцхен. Его дыхание опалило ухо девушки, отрезвляя ее. Она моргнула, когти постепенно втягивались обратно.

— Ты будешь должна мне услугу, равную цене жизни твоего ребенка, – с хрипотцой приказала она Малифисент. Женщина молча кивнула, соглашаясь с таким условием, она знала, что Эмма не потребует чего-то невозможного, хотя и гарантировать этого не могла.

Опомнившись, Эмма отступила на шаг, близость с хромым была странной и не свойственной ей. Она услышала, как он облегченно вздохнул ,и повернувшись к Малифисент, протянул ей ее дракончика.

— Заботьтесь о нем. Любите. И никогда больше не оставляйте его, — с этими словами он вручил женщине малыша. Едва существо коснулось рук матери, как его обволокла алая дымка, и на руках у женщины оказался обычный ребенок. Румпельштильцхен удивленно охнул и с любопытством наблюдал за тем, как мать прижала к себе дитя и счастливо улыбаясь, поцеловала его.

 — Он... тоже человек? — потрясенно пробормотал хромой. Малифисент кивнула, не в состоянии сказать ни слова, ее переполняли чувства и эмоции.

— А ты думал, она дракона воспитывать будет? — фыркнула Эмма, закатив глаза.

— Не думал я.

— Оно и видно.

Мужчина послал сердитый взгляд Темной. Малышка счастливо хихикнула, обратив на себя внимание всех взрослых.

— Ее зовут Лили, — улыбнулась Малифисент, глядя на девочку.

— Это имя подходит ей, — с теплотой в голосе отозвался Румпельштильцхен и удивился, когда ребенок протянул к нему ручки, агукая. Он перевел неуверенный, но полный тепла, взгляд на ведьму. Когда женщина кивнула, он осторожно поднес свою руку к малышке, желая пощекотать ей носик. Девочка крепко схватилась за его длинный худой палец и сунула его себе в рот. Он тихо рассмеялся, как и ее мать. Эмма с трудом подавила легкую, непроизвольную, улыбку.

— Кажется, привычка кусаться у нее останется на некоторое время, — он улыбнулся и взглянул на женщину. Малифисент кивнула.

— Эта привычка с возрастом ей пригодиться и не даст ее в обиду. Как тебя зовут?

— Эм... — он мельком взглянул на Темную, что сосредоточенно изучала сломанный книжный шкаф. — Румпельштильцхен.

Малифисент едва подавила улыбку, что так хотела растянуть ее губы от уха до уха. Этот мужчина еще покажет, кто в этом замке хозяин. Вот и на Темную нашлась управа.

— Малифисент. Я благодарна тебе за заботу и настойчивость, — они не сговариваясь взглянули на Эмму, что показательно фыркнула, заставив обоих отвести взгляд. Ведьма мягко улыбнулась. — В знак благодарности, я хочу исполнить любое твое желание. Чего бы ты хотел?

— Тожемнефея, — откашлялась Темная.

— Эм... — он был растерян и смущен, такого развития событий он не ожидал, как, собственно, и благодарности. Он мог попросить что угодно, мужчина был уверен, что эта женщина выполнит его просьбу, но что ему было нужно? Сына она не вернет. Сад почти убран, только лишь беседка осталась разрушенной. Может, прялка? Тогда понадобится солома, которой тут нет. Темная вряд ли будет каждый раз колдовать для него или, еще хуже, ходить за ней на рынок. А еще он чувствовал обжигающий взгляд Темной, которая буквально прожгла дырку на его предплечье. — Малифисент, это очень великодушно с твоей стороны, но мне ничего не нужно.

— Ты уверен? — она подарила осуждающий взгляд Темной и та лишь закатила глаза. Румпельштильцхен кивнул. — Тогда, я тоже буду должна тебе услугу. Я вижу, ты сможешь воспользоваться ею с умом.

— Спасибо, но не стоило... Малифисент, просто заботься о Лили и никогда не подвергай ее опасности. Дети это самое дорогое, что у нас есть.

Малифисент кивнула, тем самым давая ему обещание. Обернувшись к Темной, она пожелала всего хорошего и исчезла в черной дымке.

Из задумчивости и хаоса мыслей Эмму вывело выразительное покашливание. Обернувшись, она встретилась с карими глазами, в которых плясали смешинки и чертово самодовольство.

— Что? — изогнув бровь невинно спросила она.

— Ты знаешь, я жду, — мужчину распирало, то ли от гордости за собственную смелость, то ли за ее явный проигрыш. Эмма сердито, как ребенок, посмотрела на мужчину, который едва сдержался от желания показать ей язык.

— Да, ты был прав, — она и сама знала, что мать вернется за драконом, но идея новых перчаток, до сих пор надоедливой мухой жужжала в ее подсознании. Румпельштильцхен скромно опустил голову, скрываясь за спадающими волосами, но Эмма могла поклясться, этот паршивец улыбался!

— А теперь приберись здесь! И в саду, — она нетерпеливо взмахнула рукой, превращая его посох в метлу. Румпельштильцхен скривился.

— Восстанови беседку, пожалуйста. Она не подлежит ремонту...

— Посмотрим, — отмахнулась она, мысленно решая, как сделать ее лучше и удобнее. Постройку следовало существенно обновить, до неузнаваемости.

— Я буду скучать по нему, — с грустью в голосе выдохнул Румпельштильцхен. Опираясь на метлу, он подошел к осколкам разбитого стекла.

— Это была девочка! — в этот момент она почувствовала укол совести, он ведь так же скучает по своему сыну и еще ни разу не спросил ее о нем.

— Вчера ты называла ее — «оно», — буркнул мужчина, начиная подметать.

— Дурак, — слово заглушил нервный хлопок в ладоши, с которым Эмма исчезла из зала.

Комментарий к Глава 23. Автору важны и интересны ваши впечатления и эмоции!)

====== Глава 24. ======

Обеденные сделки и заботы изрядно вымотали Темную. Времени на обед совершенно не было, поэтому пришлось довольствоваться стонами о пощаде и заискивающими клиентами. Хотелось отключить мозг и не думать о событиях сегодняшнего утра. С ней творилось что-то не то: этот хромой имел на нее влияние, и Темной совершенно это не нравилось. Она чувствовала, как становится зависима от него, что беспокоится о его безопасности, что в свою очередь могло подвергнуть ее опасности. В такие моменты она была слишком беспечна и была уверена, что забота о нем была у нее написана на лице, что могло быть на руку некоторым ее врагам. Конечно, справиться с ними ничего не стоило, но и сиделкой быть у прислуги не хотелось. Это злило и раздражало. Маленький теплый огонек, что оставался в ее сердце и боролся с непроглядной тьмой, медленно, но уверенно, становился ярче. Ее светлая, не тронутая тьмой, часть души ликовала. Это была надежда на то, что еще ничего не потеряно, что есть шанс быть свободной. А вот тьма, что в обилии занимала ее сердце, что сжирала ее душу, злилась и раздражалась, готовая в любой момент, где ситуация будет потеряна, уничтожить мужчину стоявшего у нее на пути. Тьма желала завладеть всей душой и сердцем Эммы, но девушка была не так проста, сил было не много, но достаточно, чтобы успевать сдерживать темного зверя в золотой клетке. Не надолго, но этого хватало, чтобы не позволить ей уничтожить все вокруг, как и человечность в ней самой.

Не желая видеть самодовольное лицо Румпельштильцхена, под вечер Эмма сразу же переместилась в свою комнату. Легкий бардак, какой она оставила со вчерашнего дня, уже был не таким пугающим, как в первые дни присутствия хромого. Девушка не сразу заметила одинокую розу, стоящую в вазе на тумбочке у кровати. Эмма испытала смешанные чувства, хотелось хмуриться и одновременно, как дурочке, улыбнуться. Поэтому, увидь ее кто-то сейчас, вышел бы из замка определенно седой, ибо выражение ее лица было неописуемо.

Подойдя ближе и заставив одним движением руки гореть свечи ярче, девушка с любопытством взяла розу и посмотрела на ее окрас. Цвет был необычен, она была уверена, что Румпельштильцхен намеренно искал именно этот цветок, и совершенно не помнила в своей коллекции таких оттенков. У основания, лепестки розы были желтого цвета, что к середине блекли и переходили к кончикам в нежно-розовый. Аромат, что источала роза, был смесью весенней свежести, сахарного меда и воздушного крема. Так необычно и неожиданно.

Хлопок. Роза осталась лежать на подушке, а Эмма переместилась недалеко от цветочной лавки.

«Снова эта женщина», — Темная поморщилась. С прошлой встречи желание видеть эту женщину не появилось.

— Добрый вечер, мисс!

«Ч-что? Как она...», — Эмма растерянно осмотрелась и чертыхнулась про себя, девушка забыла набросить на себя плащ. К ее счастью, на улице было уже достаточно темно, чтобы привлечь к себе внимание, за исключением этой женщины. Выдохнув, Эмма сделала шаг ближе.

— Добрый... — девушка озадаченно рассматривала цветки на прилавке, стараясь найти подходящую по цвету розу.

— Ой, а я вас узнала! — Темная тихо фыркнула. — Вы брали у нас в прошлый раз персиковую розу! — брюнетка беззаботно щебетала, стараясь рассмотреть лицо незнакомки в темноте.

«Нужно поскорее убираться отсюда».

— Сладкая, что в вашей деревне означает цвет этой розы? — Темная когтем небрежно поддела из общей вазы желтый цветок.

— Желтый? Дружба. Крепкая дружба. Когда ты понимаешь, что ваши души переплетены в единое целое и ты готов пожертвовать своей жизнью ради этого человека. Но если цвет не яркий, то это может означать что-то другое, — Темная молча кивнула и подбросила монетку. Женщина проворно поймала и замерла в ожидании.

— Допустим, с розовым.

— Ах, розовый. Легкость и внимание от противоположного пола, — на этом моменте Эмма поблагодарила сумерки за то, что ее лицо не было видно. Оно просто пылало от смущения. — Если сочетать желтый с розовым, то партнер хочет сказать вам, что уважает вас. Вы еще не друзья, но он говорит вам, в качестве комплимента, что уважает вас. Или ваш выбор. Ваше решение.

— Отлично, — Темная отдала ей еще пару золотых монет и ушла, так и не забрав с собой цветок. Темноволосая женщина хотела ее окликнуть, но что-то подсказало ей, что лучше промолчать.

«Слишком неожиданно. Слишком. Я думала, он дразнится и рад был поставить себя выше меня, а оказалось вот оно что... Что ж, я не привыкла быть в долгу».

Хлопок.

«Отец мой Мерлин!»

Темная загадала появиться там, где должен был находиться Прекрасный, настало время выполнить часть их сделки и вернуть его должок. По иронии судьбы, девушка оказалась в опочивальне Чарминга, перед оголенным по пояс мужчиной, что стоял в королевских панталонах и одних чулках. Мужчина вскрикнул и попытался укрыться подушкой. При всей своей серьезности, с которой она появилась в замке, Эмма подавилась воздухом и громко, визгливо, расхохоталась. И, совладав с собой, похлопала в ладоши для пущего эффекта.

— В таком виде меня еще не встречали. Польщена, Прекрасный. Но натурой я не беру.

— Темная! То есть, Темная... Я не ждал тебя... здесь, — Прекрасный растерянно взмахнул рукой, стараясь не убирать подушку.

— Сладкий, боюсь, что ты и не здесь меня не ждал. И про сделочку забыл, наверное, я права? — Эмма хищно сделала пару шагов по направлению к Чармингу, заставив мужчину прижаться к кровати.

— Нет-нет, что ты. Я все помню и готов заплатить назначенную цену. Только... я знаю все твои уловки и хитрости. Прошу, не сделай так и в этот раз.

— Хм...

«А о чем, собственно, он просил в прошлый раз. О защите... кого? М-да, теряешь ты репутацию с Румпельштильцхеном».

— Озвучь-ка тогда дословно условия нашей сделки, а я посмотрю, стоит ли сделать тебе исключение.

— Мы со Снежкой просим тебя предоставить защиту нашей дочери и не позволить Злой Королеве добраться до нее. Не позволить навредить ей.

«О... у семейства будет пополнение, как интересно. Многое я в тот день упустила, будь проклят хромой со своим драконом! И чего Реджина носится с этими детьми, не пойму. То Малифисент, теперь эти двое. Нужно будет наведаться к ней, а то ни слуху не духу, не к добру».

— Даю слово, — Эмма сделала шутливый полупоклон и еще пару шагов, подойдя практически в плотную к Чармингу.

— К-какова цена? — было так забавно наблюдать за таким храбрым, бесстрашным рыцарем, что сейчас стоялполуобнажённым у кровати и заикался. В какой-то момент захотелось пошалить и поднять себе настроение еще выше. Высвобожденная темная магия смела все границы и подтолкнула ее на этот безумный поступок.

«Посмотрим на твое благородство».

— Сладкий, — Эмма склонилась к его уху и обожгла нежную кожу горячим дыханием. — Цену придется заплатить сегодня, — отстранившись, Темная задумчиво провела острыми когтями по обнаженной груди Чарминга, оставляя красные полосы, и легко толкнула его на кровать. — И времени у тебя до рассвета, — глаза сверкнули золотом, что скользило по накачанному прессу мужчины. Чарминг неуклюже упал на кровать и затравлено смотрел на девушку. Такого поворота событий он не ожидал. Он не понимал, как Темная могла попросить такую цену, зная, что он любит Снежку, и скоро у них будет ребенок. Как она вообще могла, эм... Он тяжело сглотнул под обжигающим взглядом Темной. Он дал согласие на любую цену, но не на такую. Он любил Белоснежку, его тело и сердце принадлежало только ей, и ни одна сделка того не стоила. Темная, облизнув пересохшие губы, расстегнула верхнюю пуговицу ее рубашки и сделала последний шаг к мужчине, расположив свое колено между его ног.

— Н-нет- нет-нет, стой, — растерянно залепетал Чарминг.

— Ты обещал заплатить любую цену, сладкий, — Эмма толкнула рукой его в грудь, вынуждая полностью упасть на спину, и нависла над ним. — Это не самая большая цена, которую я когда-либо просила, да и до рассвета есть возможность успеть, м? — довольно мурлыкнула Эмма, буквально выдыхая вопрос в губы мужчины.

Глаза Дэвида расширились, Эмма увидела в них решительность и скрытый гнев. Он резко схватил ее за запястья и поднялся с кровати, увлекая ее за собой.

— Я люблю Белоснежку. Ни одна сделка не стоит твоей цены. Мы сами справимся. Без твоей помощи. Я муж и будущий отец. Я в состоянии защитить свою семью от какой-то Злой Королевы, — Чарминг буквально выплевывал эти слова в лицо Темной, в то время, как она сама презрительно, но довольно, скалилась.

Хлопнула дверь, и на пороге застыла удивленная Белоснежка.

— Дэвид, Темная... что тут происходит? Что вы... — она замолкла, потрясенно рассматривая полуголого мужа, прижимавшего за запястья к себе Темную и ее расстегнутую рубашку. — ... делаете.

Темная вырвалась из захвата крепких мужских рук и довольно похлопала в ладоши. Золото ее глаз сменилось зеленоватыми прожилками, а расширившийся зрачок снова стал обычным.

— Сделка будет выполнена. Твой муж, — обратилась она к Белоснежке, — достойный человек и действительно любит тебя. С ним ты и твоя семья всегда будете в безопасности. А ты, — она укоризненно ткнула ему в грудь когтистым пальцем, — ты доказал мне, что еще не перевелись принцы на белых конях, — Темная хмыкнула.

— Я выполню сделку, как и обещала. А ты, будь добр, выполни мою. Как я уже сказала, срок у тебя до рассвета. Привези с восходом солнца самую лучшую прялку, что есть у вас в королевстве и солому, самую лучшую, — она взмахнула неопределенно рукой. — Не вынуждайте меня ждать и не разочаровывай меня.

— Белоснежка, — Эмма обернулась в сторону все еще не пришедшей в себя женщины и лукаво осмотрела ее с головы до ног, вызывая дрожь во всем теле. — Твой муж прошел испытание. А я, так и быть, признаю, задолжала вам свой свадебный подарок.

— Нет-нет-нет, Темная не стоит, ты не должна... — женщина залепетала, а Дэвид, ожидая какого-то подвоха, напрягся. Пару щелчков и хлопок.

Темная исчезла в фиолетовом дыме. Оставив влюбленную пару среди усыпанных лепестков, корзины свежих фруктов и горящих свечей у кровати, а замок под защитным щитом. Она знала, что спокойных ночей у них осталось совсем не много. Реджина доставит хлопот не только им, но даже и ей.

Ранним утром, Румпельштильцхен проснулся от глухого удара в комнате. Он сонно разлепил глаза и посмотрел в сторону двери, стук не повторился, да и кто мог к нему стучать. Темная никогда не стучала, она редко, но всегда бесцеремонно врывалась в его уютную обитель. Всегда что-то ворчала, фыркала, «случайно» что-то опрокидывала или переставляла местами его вещи, что дико его злило, и исчезала в дымке. Солнце только вставало и хотелось спать. Мужчина лениво перевернулся на бок и, заметив в углу прялку, сонно прикрыл глаза. Стоп. Прялка. Он подскочил на месте, едва не выскочив из своей сорочки, и удивленно уставился на прялку.

Румпельштильцхен потер глаза, надеясь, что это не видение, и что она не исчезнет сию же секунду. Но нет, прялка стояла на своем месте. Подхватив посох, он поскорее захотел прикоснуться к ней, но его босые ноги коснулись чего-то колючего. Опустив взгляд, Румпельштильцхен заметил, как его комната, практически вся была усыпана соломой. Мужчина фыркнул, ну конечно, Эмма просто так ничего не делает. Ему предстояло собрать для себя солому, тем самым убрав комнату.

Ступая по колючей соломе, он ближе подошел к прялке, дрожащая ладонь аккуратно коснулась колеса. Инструмент был из светлого, незнакомого ему дерева. В их деревне считалось, что чем светлее дерево, тем дороже оно. Его прялка была отполирована так, что рука без запинки скользила по ободу, а сама она была почти белоснежна — самое редчайшее дерево. Это была не просто прялка, а произведение искусства, за которым было страшно приступать к работе. Рука толкнула колесо, прокручивая его. Мужчина заметил, что в некоторых местах на ободе вырезан аккуратный, едва заметный, бутон розы. Теплая улыбка тронула его тонкие губы.

— Откуда ж ты узнала... — воспоминания о доме, детстве, сыне, нахлынули на него ударной волной. Захотелось сесть, начать прясть и на мгновение забыть об этом, уменьшить ноющую боль. Подхватив немного сена с пола, мужчина присел за прялку. Только его рука коснулась колеса, как пронзительный голос разнесся по всему замку.

— Сначала фонтан, Румпельштильцхен!

Рука безвольно упала ему на колено, а он, тряхнув головой, позволяя упасть прядям на глаза, тихо рассмеялся.

— Ты как ребенок...

====== Глава 25. ======

Фонтан... Фонтан... Фонтан.

Румпельштильцхен устало потер переносицу. Интересная головоломка поначалу, теперь превратилась в нерешаемую проблему. Он обещал Темной починить его, но с каждым днем надежда и уверенность в своих силах покидали его. Нет, конечно же он смог воссоздать большую часть деталей фонтана, но в голове совершенно не укладывалось то, как эти части могли взаимодействовать друг с другом. Мужчина догадывался, что это был зверь, судя по количеству лап, возможно, два зверя. Но знал бы он точнее, в какой они были позе или кто они были, дело бы сдвинулось с мертвой точки. В противном случае, эта работа отбирала у него лишь силы и время. Нужно было подумать.

Хромой поднялся на ноги и, отряхнувшись, не спеша захромал к замку. Хотелось вернуться в комнату и сесть за прялку. Прялка... он в тот же день поблагодарил Эмму и ненавязчиво поинтересовался, откуда она узнала о прялке. Девушка фыркнула и сменила тему. Наверное, это произошло спонтанно или магия помогла ей, точно он не знал. Мужчина был рад тому факту, что не приходилось просить у нее солому. Когда его корзинка пустела, солома сама появлялась в его комнате, но в весьма неожиданных местах: под подушкой, в ванной, на полу, в шкафу. Сначала его забавляла упрямство, с которым Эмма отрицала свой подарок. Но со временем это стало немного злить. Он всегда любил идеальный порядок и не терпел, когда его вещи трогали или передвигали. А теперь в его вещах помимо обычной пыли появлялась солома. Хорошая солома. Но не там, где надо.

Это была игра. Если он не успевал находить появившуюся солому за определенное время, Эмма обязательно нагружала его работой. Если же хромой успевал найти нужный ему пучок, Темная позволяла ему заниматься любимым делом.

Позади хрустнула ветка и Румпельштильцхен обернулся на звук. За восстановленной беседкой промелькнула тень. Мужчине стало не по себе. Развернувшись, он поторопился в замок. Он помнил наставление Эммы о том, что барьер способен пропускать некоторых незваных гостей. За спиной послышался громкий треск и глухой удар. Румпельштильцхен резко развернулся и увидел в нескольких метрах от себя огромное существо. Даже в Трофейном зале он не видел похожего.

Существо было не просто большим, оно было огромным, и сам Румпельштильцхен едва доходил до его предплечья. Монстр с львиным телом, огромными когтями на передних лапах и шипами на задних. Его голова была украшена львиной гривой, а морда напоминала кошачью. Большие клыки в три ряда, острые как лезвия. И глаза поблескивающие сапфировой синевой. Хвост у монстра был, как у скорпиона, огромный, покрытый панцирем и острым булавовидным шипом, с которого сочился яд. Зверь вытянул морду и принюхался, решая, хватит ли этого хрупкого человечка, чтобы подкрепиться.

Румпельштильцхен выждал мгновение и, стараясь не привлекать к себе внимания, плавно отступил на пару шагов в сторону замка. Зверь вскинул морду, шумно выдыхая, царапая когтистой лапой рыхлую землю. Опасно покачивающийся хвост и не дружелюбное рычание, говорили о том, что живым из этого сада уйдет лишь один и удача была не на стороне мужчины. Монстр, любопытно осматривая хромого, подошел ближе, утробно рыча и прикидывая, стоит ли приступить к обеду сейчас или стоит развлечься с новой игрушкой.

Мужчина неуверенно посмотрел на посох, перехватив палку покрепче. Ему не справиться с ним, но есть шанс оттянуть неминуемое, хотя бы на пару секунд. Жаль, что он с Эммой... Догадка пронзила его сознание. Он может позвать ее. Зверь был опасен и мог навредить ей, но мужчина знал, что она – бессмертна и это чудовище ей не помеха. Магией она просто превратит его в кого-то, а потом он будет выслушивать ее шипение, и виновато улыбаться.

— Эммахэннауэр...

Голоса в голове складывались в одно большое жужжание. Темная, щелчком пальцев, перенесла себя в первое попавшееся место, где ее ждали. Перед ней был пьянчуга, взывавший к ней. Злость захлестнула ее, хотелось проучить этого дурака. Но среди голосов, что продолжали взывать к ней, промелькнули знакомые, бархатистые нотки. Ее звал Румпельштильцхен. Раз... Тихо, едва слышно. Два... нервно, теряя уверенность, нетерпеливо. Три... вскрик полный отчаяния.

Она не появилась.

— Эммахэннауэр.

Зверь недовольно зарычал и медленно приближался к хромому, вынуждая того пятиться к основанию лестницы. Слюна стекала из его открытой пасти, а хвост угрожающе подрагивал. Мужчина неотрывно следил за острым булавовидным шипом, что так и желал проткнуть его тело, все ближе приближаясь к нему.

-Эмма...хэннауэр! — зверь дернулся от неприятного вскрика мужчины и приготовился к прыжку.

— Эмма! — его голос сорвался. Перед ним, заслоняя своей грудью появилась Эмма, в последний миг вовремя успевшая вскинуть руки, и с максимальным усилием отбившая нападение зверя.

— Почему ты всегда в неприятности вляпываешься?! — заорала она, выводя мужчину из оцепенения. — Убирайся отсюда, скорее!

Монстр растерянно мотнул мордой, недовольно поморщив нос. Увидев Темную, существо облизнулось, сегодня будет и десерт. Несколько вальяжных шагов и монстр совсем близко.

Эмма взмахивает руками, посылая огненный шар в мощное, мускулистое тело. Огонь исчезает едва коснувшись монстра. Зубастая пасть довольно скалится. Острый шип на хвосте, поблескивает от стекающего яда. Эмма злится, позволяя магии высвободиться и взять под управление все ее тело. Удар. Еще удар. Еще. Существо отступило на пару шагов, не реагируя на попытки девушки уничтожить его. Темная беспомощно рычит.

Румпельштильцхен отошел от них, но, обернувшись, заметил, что зверь в порядке, а Эмма, посылая потоки магии в его сторону, пятится назад. Взмах хвоста, девушка едва успевает увернуться. Она взмахивает рукой, набрасывая цепи на хвост, и те, соприкасаясь с шероховатым панцирем существа, превращаются в песок. Еще один взмах хвоста над головой монстра в попытке пронзить девушку. Шип касается тонкой ткани блузки, разрезая ее. Испуганно вскрикнув, Темная отступает на шаг, но цепляется ногой за ступеньку и, теряя равновесие, падает спиной на каменную лестницу, ведущую в замок.

Рык закладывает уши, звуча, как усмешка со стороны зверя. Эмма растерянно закрывает себя рукой, когда в солнечных лучах блестит шип, готовый пронзить ее насквозь. Вместо пронизывающей боли, она слышит громкий удар. Распахнув глаза, Темная видит, как между ней и зверем, опираясь на одну ногу, держа перед собой посох, стоит Румпельштильцхен. Он смог отбить хвост, оттолкнув его в сторону. Монстр замялся, с удивлением взглянув на свой обед.

Какое-то торжество мелькнуло в карих глазах. Мужчина впервые почувствовал себя не трусом, а тем, кто может постоять за себя. Чувство было мимолетно, но такое опьяняющее. Румпельштильцхен беззаботно обернулся к Эмме:

— Кто тут еще в неприятностях, — язвительно, поддел он Темную.

Хотелось увидеть злость, раздражение, досаду, но не ужас, застывший в ее, ставших болотно-зелеными, глазах. Эмма успела вскочить на ноги и оттолкнуть дурака в сторону, когда шип целился в его спину. Они вместе завалились на бок. Его нога заныла от боли, Темная неудачно задела его. Что-то мокрое пропитало его рубашку. Дернувшись, Румпельштильцхен взглянул на Эмму, что странно морщилась. Опустив взгляд вниз, он увидел, как из глубокого пореза, вдоль ребер, сочилась кровь.

— Что? Нет-нет-нет... Эмма!

Монстр медлил, наблюдая за попытками мужчины поднять девушку. Ленивый взмах хвостом вынудил того пригнуться и снова припасть к земле.

— Отойди от меня... — Румпельштильцхен хотел возразить, но стремительно расширяющиеся зрачки, переубедили его. Он успел отползти на пару шагов, когда девушка, опираясь на одну руку, что-то зашипела на непонятном языке и со всей силы, с которой она себе это могла позволить, ударила ладонью по земле. Земля под ногами задрожала, зверь растерянно перетаптывался с ноги на ногу, недовольно порыкивая. Темная покачнулась и без чувств завалилась на бок. Румпельштильцхен подполз к ней, наблюдая, как земля под ней покрывается трещинами, что, двигаясь к лестнице, становятся больше и глубже.

Достигнув лестницы, одна из трещин буквально разломила ступени, позволив им провалиться в огромную пустоту, подземелье, находившееся под ними.

Зверь насмешливо фыркнул и рыча, приблизился к паре. Существо лениво занесло над ними свою когтистую лапу, когда что-то огромное и черное, разрушив остатки лестницы, выскочило из зияющей дыры и напало на монстра.

Подрагивая от страха, с широко раскрытыми глазами, с выскакивающим из груди сердцем, мужчина наблюдал за тем, как огромный, иссиня-черный трехголовый пес, рыча и скалясь нападал на монстра. Существо расстерялась, но с новой злобой и силой стало отражать от себя удары лап пса, оно отчаянно взмахивало хвостом, в попытке ужалить. Пес, казалось, забавлялся игрой. Он уворачивался от летящего в него шипа, когтистыми лапами нанося смертельные раны по бокам монстра. Та голова, что была посередине, рычала, брызжа слюной, и пыталась вгрызться в глотку противника. Крайние головы, попеременно старались схватить его за ногу или поймать атакующий хвост. Несколько минут ожесточенной схватки длились мучительно долго. Все еще боясь, но положившись на дело случая, Румпельштильцхен обратил свое внимание на Эмму. Ее дыхание было неровным, рана не затягивалась, а горячая кровь стекала из раны, впитываясь в их рубашки. Он попытался привести ее в чувство, но все было напрасно. Все еще дрожащими руками, совершенно не отдавая себе отчета в действиях, на автомате, он разорвал свою рубашку, отрывая от нее широкий лоскут ткани и аккуратно, бросая обеспокоенные взгляды на двух сражающихся монстров, попытался перевязать рану. Было тяжело, неудобно, непослушные руки заливала кровь.

Оглушительный вой привлек к себе внимание мужчины. Румпельштильцхен видел, как шип пронзил предплечье пса, отравляя его ядом, как одна из голов собаки, изловчившись, сомкнула пасть на хвосте. Послышался хруст трескающийся, под клыками пса, брони. Рывок и хвост оторван. Болезненное рычание, и вторая голова пса хватает монстра за лапу. Слышится скул, сопение, потявкивание и рык. Мужчина видит, как зверь, с израненной лапой, перекушенной шеей и оторванным хвостом, замертво падает у ног пса.

Кровь заливала пальцы, необходимо было быстрее завязать рану. Он забыл о псе, об опасности, обо всем. Сейчас была только она и ее безопасность, ее жизнь. Потянув с треском ткань, он завязал крепкий узел. Легкое рычание и горячий выдыхаемый воздух коснулся его макушки. Тяжело сглотнув он уставше, обреченно, посмотрел на пса, нависавшего над ним.

Одна голова любопытно рассматривала их, вторая, вся в крови, со стекающей слюной, принюхивалась к ним, вдыхая запах крови Темной, а третья, озабоченно и беспокойно, зализывала рану, оставшуюся от ядовитого шипа.

Пес беспокойно потоптался на месте и склонился над Эммой. Румпельштильцхен в каком-то защитном жесте, занес над Эммой руку, в бесполезной попытке оградить ее от пса. Средняя голова зло зарычала, а крайняя, принюхавшись к мужчине, тихо тявкнула, оттягивая среднюю за ухо.

Румпельштильцхен удивленно наблюдал, как существо с одним телом имело три головы, что по-разному думали, могли как-то переговариваться и еще не соглашались друг с другом. Он в надежде посмотрел на крайнюю голову, что защитила его. Средняя голова недовольно фыркнула, но отступив, выжидающе уставилась на зависшую в воздухе руку мужчины. Он посмотрел сначала в янтарные глаза одной головы, затем – другой и неуверенно убрал руку, открывая доступ к Темной. Пес беспокойно осмотрел девушку и, склонившись, аккуратно, стараясь не поранить, подхватил ее клыками. Мужчина озабоченно посмотрел на то, как Эмма оказалась в пасти пса, располагаясь на его шершавом языке.

— Нет-нет, я сам... — он едва успел увернуться от клыкастой морды крайней головы, что до этого защищала его. Хромой подхватил рядом валяющийся посох и осторожно поднялся на ноги. Пес, хромая, подошел к разрушенной лестнице, осматриваясь, как лучше добраться до замка. Румпельштильцхен тоже озадаченно посмотрел на открывшуюся яму, прикидывая, с какой стороны он сможет безболезненно вскарабкаться в сам замок.

Горячий поток воздуха в затылок и сомкнувшиеся клыки на воротнике его рубашки, заставили мужчину задушено вскрикнуть. Пес невозмутимо перепрыгнул яму, удерживая в пастях обоих людей, и покачнулся, когда вес припал на его раненную лапу.

— Ну спасибо... — недовольно, но очень тихо, буркнул мужчина, когда пес опустил его за шкирку на ноги. Слюна собаки стекала по волосам и плечам. Румпельштильцхен брезгливо повел плечами и последовал за хромающим псом, что шел в сторону комнаты Темной. С каждым преодоленным метром, его шаги становились медленнее и тяжелее. Средняя голова, упрямо смотрела перед собой, капая слюной, но удерживая в раскрытой пасти хозяйку. Крайние головы тихо поскуливали, тяжело сипя и хрипя.

Пес поднялся на третий этаж и у самих дверей, тяжело опустил девушку в подставленные руки Румпельштильцхена. Двери были слишком малы для зверя. Пока мужчина, весь в слюне и крови, тяжело и неловко хромая с ношей на руках, скрылся за дверью, пес выжидающе смотрел на них, а после на заплетающихся лапах побрел обратно в подземелье.

Дотащив девушку до кровати и уложив ее на подушки, Румпельштильцхен услышал глухой удар.

Комментарий к Глава 25. Монстр:(ладно, скажу название сейчас- Мантикора)

https://pp.vk.me/c608416/v608416103/11b9/ife43ulqF7o.jpg

Цербер:

http://i99.ltalk.ru/dreamworlds.ru/uploads/posts/2012-12/1356279413_cerberus_by_frizz_bee-d4yfv2m.png

====== Глава 26. ======

Потолок. Что-то сжимало ребра, а вдохи были равномерными, но не глубокими.

«Значит, я жива».

Глаза расширились от воспоминания, как она спасала жизнь Румпельштильцхену. Дернувшись на кровати, девушка тихо застонала, жгучая боль пронзила ее бок. С трудом приподняв голову, она увидела, как мужчина сидел у ее кровати в неудобной позе, его голова покоилась на руках, уткнувшись носом в ее одеяло.

«Жив...» — тревога отступила. Эмма не знала, сколько она пролежала в кровати, но рядом с кроватью стояла тарелка каши, а за окном уже садилось солнце. Она поморщилась, нужно было встать, осмотреть свои владения и навестить Дарка. Ее малыш вовремя подоспел и спас их. Легкая улыбка, коснулась ее губ. Дарк был еще щенком, когда она нашла его. Милый, верный, брошенный и до ужаса игривый. Он любил, когда она с ним играла, никогда не расстраивался из-за подземелья и всегда был готов прийти ей на помощь. Это было единственное существо, которое искренне любило ее, это был ее единственный друг, семья и опора. Нужно было поскорее его навестить и поблагодарить чем-то вкусненьким.

Взгляд Темной скользнул по спящему Румпельштильцхену, она видела только его затылок. Спутанные волосы от темно-коричневого до редких белоснежных нитей, с рыжеватыми кончиками и иногда завивающиеся, мягкие и шелковистые. Его сопение было умиротворенным, и чувствовалось, что он был вымотан. Эмма протянула к нему руку, захотелось коснуться его волос, пропустить пару прядей сквозь пальцы, ощутить их мягкость. Рука зависла в сантиметре от его головы и, заколебавшись и потерев пальцами, она отдернула руку. Не стоило его будить. Девушка предприняла попытку подняться, но пронизывающая боль сорвала с ее губ громкий и неожиданный вскрик. Румпельштильцхен дернулся, подскочив на месте, и развернулся к ней лицом. Красная щека с отпечатком рукава его рубашки, тени под глазами и мутный, совершенно сонный взгляд, что прояснялся с каждой секундой.

— Стой-стой, — он мягко положил руку ей на плечо и уложил на кровать. — Тебе нужно лежать, рана глубокая.

«Рана? Ах, да...»

— Сколько я спала? — голос был охрипшим, а горло неприятно царапало. Девушка только сейчас поняла, что хотелось пить. Словно прочитав ее мысли, Румпельштильцхен неловко встал без посоха и, налив прохладной воды в стакан, протянул ей. Каждое движение отдавалось неприятной болью, но ей удалось не показать этого мужчине.

— Почти двое суток... — Темная поперхнулась и закашлялась, удивленно уставившись на мужчину. Теперь было понятно, почему он был так измучен. Румпельштильцхен осторожно забрал стакан, в его глазах читалась усталость, радость и забота.

— Почему так много? — Эмма нахмурилась и снова предприняла попытку встать.

— Эмма! — тихо воскликнул он. — Тебе не стоит сейчас вставать, у тебя могут разойтись швы, — он нерешительно стоял над ней, не зная, как следует поступить: уложить ее снова в кровать, сесть рядом или на стул, отступить или не двигаться.

— Какие швы... — опустив взгляд вниз, она только сейчас заметила разорванную на себе блузку, что держалась на честном слове и скрывала только грудь, ее ребра были плотно перемотаны белоснежной тканью, что сковывала ее движения. Почему-то сейчас ее волновало больше то, что он мог видеть ее тело, чем сама рана. — Ты раздел меня?! — девушка шумно выдохнула от вспышки боли, но со стороны казалось, что будь она драконом, из ее ноздрей бы уже валил дым.

— Да. То есть, нет. Не совсем, — ее глаза темнели с каждым его словом, а его вид становился все несчастнее и несчастнее. У мужчины откуда не возьмись появилось желание забиться под кровать или превратиться в торшер. Встретившись с ней взглядом, он понял, еще одно слово и она его убьет. — Господи, Эмма! — замучено простонал он. — Ты была ранена, я не мог остановить кровь. Потом, эта... эта... собака?

 — Это Цербер. Его зовут Дарк, — она кивнула ему, разрешая продолжить и недовольно проследила за тем, как он присел на краешек ее кровати.

— Он принес тебя в своей пасти сюда, — Эмма удивленно приподняла бровь, такому она его не учила. Тем лучше, ее малыш совсем стал взрослым. Ее глаза расширились от осознания того, что пес мог донести ее только до двери, значит... Мужчина смущенно отвел взгляд в сторону, он догадался о чем она подумала, но продолжил. — Когда ты оказалась на кровати, я не знал, что нужно делать. Рана была глубокой, я прикладывал ткань, в попытке остановить кровь, но она только промокала. А потом, я не знаю откуда, на столике появились белые тряпки, спиртовой раствор, иголка, нити, какое-то зелье и мазь... Если бы не ты, я бы не смог тебе помочь. Я ничего не видел, я только убрал ненужную ткань, я только...

— Стой-стой-стой. Это все появилось из ниоткуда?

— Да, ты же всегда так делаешь, — Румпельштильцхен стал заметно нервничать и пальцами одной руки теребил манжет своей рубашки.

— Это не я, — задумчиво сказала Эмма, — это замок. Он защищает своего хозяина. Странно, что он сделал это для тебя. Очень странно...

— Ты же... ты же сама говорила, что он принял меня, — тихо прошептал он.

— Я только говорила! — фыркнула девушка.

«Голова раскалывается. Много информации. Слишком. Замок. Мантикора. Рана. Румпельштильцхен. Швы... Швы! Господи, он зашивал меня. Как он..? Откуда он..?!» — она зло и выжидающе посмотрела на него, ожидая, когда он поднимет на нее свои глаза.

— Что? — растерянный взгляд, поникшие плечи и нервно двигающиеся пальцы.

— Где ты научился зашивать?

— А я и не умел. Просто выбора не осталось. Надеюсь, ты не будешь злиться за то, что я сначала наложил косой шов, потом решил, что крестиком будет красивее и закончил тремя узелками, — с каждым его словом лицо Темной стало вытягиваться, а челюсть все больше отвисала. Девушка в ужасе дернулась, желая снять повязку и посмотреть его шедевр. Боль пронзила все ее тело, и она услышала тихий, приглушенный, уставший смех. Горячие руки перехватили ее запястья, нежно убирая руки от повязки.

— Я пошутил, Эмма. Все хорошо, я старался сделать, как можно незаметнее. Не волнуйся... — легкая, едва уловимая улыбка, коснулась его тонких губ. Темная раздраженно фыркнула и выдернула свои руки из его захвата.

— Мне нужно встать.

 — Стой, поешь сначала, а потом это обсудим, — он помог ей приподняться и подложил под спину еще одну подушку.

— Почему я должна с тобой обсуждать это?

— Потому что не я сейчас лежу в постели. А больным слова не давали! — он важно поднял к верху указательный палец, а второй рукой протянул рядом стоящую тарелку с кашей. Фыркнув, Эмма брезгливо щелкнула пальцами, желая исчезнуть из этого места. Но ничего не произошло. Она растерянно посмотрела на свои пальцы, затем перевела взгляд на ничего не понимающего и такого же растерянного Румпельштильцхена. Эмма провела ладонью над повязкой, желая исцелиться, но снова ничего не произошло.

«Проклятая Мантикора...»

— Мантикора. Она убита или сбежала? — недовольно, стараясь не показать свое разочарование в полной мере, спросила его Эмма.

— Мантикора? Ах, тот монстр. Дарк убил его, — нехотя, с неловкостью в голосе, отозвался мужчина, насильно втискивая тарелку с кашей в руки Эммы.

— Это хорошо, значит скоро все будет хорошо.

— А почему не сейчас? Почему ты не смогла победить его? Ты же... бессмертная? Да? — он снова присел к ней на кровать, а Темная раздраженно закатила глаза, то ли от его действий, то ли от глупости его вопросов.

— Да. Не будь тебя рядом, мое лечение просто растянулось бы на неопределенный срок. Всего-то. Мантикора – это магическое существо и оно единственное, кому не страшна магия. Она поглощает всю магию и обращает ее же в свою защиту. Самый коварный и кровожадный зверь. В мои владения они редко приходят, но с твоей удачей, я уже не удивлена. Тебя в детстве не хотели Несчастьем назвать, а? — мужчина стушевался и обиженно взглянул на Эмму.

— Кушай кашу. Она полезная.

Эмма нехотя отправила пару ложек в рот. Она терпеть не могла кашу, а в его приготовлении и подавно. На кончиках пальцев почувствовалось легкое и знакомое, почти ставшее родным, покалывание. В золотистых глазах мелькнуло лукавство, что заставило мужчину подобраться и приготовиться. Взмах руки, и на его коленях появилась книга. Предмет мерцал, словно магия не хотела до конца выполнять свою работу и дразнила Темную.

— Что это? — он удивленно взял в руки книжку и завертел ее в руках.

— Это поваренная книга, как видишь. Чтобы в следующий раз еда была еще более съедобной, чем она есть сейчас. И не разочаруй меня, — заинтересованный огонек в глазах потух, сменившись грустью, смятением и сожалением. Эмма не поняла, почему его выражение лица так быстро изменилось, не могла же она его этим обидеть. Не могла. Щека мужчины дернулась, приподнимая уголок его губ в неловкой, благодарной, улыбке.

Отложив тарелку в сторону Эмма поднялась, не замечая боль и ворчание Румпельштильцхена. Ей необходимо было навестить Дарка.

— Эмма! Ну, полежи еще немного, тебе сил нужно набраться, — девушка оступилась. Хромой, припав на больную ногу, успел ее подхватить. Эмма выпуталась из его рук и, покачиваясь, побрела в сторону выхода, стараясь не хромать, не показывать, насколько ей больно. Хотелось гордо выпрямиться и прошагать мимо надоедливого мужчины, не обращая на него внимания. Но даже намек на попытку, вынудил ее сдавленно зашипеть. Уже в дверном проеме ее настиг голос Румпельштильцхена.

— Куда ты так торопишься? — он следовал за ней, ненавязчиво, стараясь не попадаться ей лишний раз на глаза, но готовый быть на подхвате.

— Мне нужно проведать Дарка, поблагодарить его за твою спасенную шкуру. А после разобрать Мантикору по частям. Ее яд очень ценен.

— Дарка? Н-нет! Эмма, стой. Подожди. Не надо. Он не... — опираясь на стены, Эмма спешила по коридору, буквально сбегая от мужчины. Расстояние между ними увеличивалось. Со всей своей болью в ноге, опираясь на посох, со всем своим желанием, Румпельштильцхен не мог настигнуть ее. Сейчас он был уверен, слабая, недавно отсутствующая магия, как предатель, скорее подталкивала девушку вниз, добавляя ей сил, скорости, заглушая боль. Он был только на втором этаже, когда услышал сдавленный болезненный вскрик.

Спустившись, он заметил Эмму, стоящую на коленях возле тела Цербера. Пес был мертв. У мужчины не хватило духа, сказать сразу об этом Эмме и сейчас он ни о чем так не жалел в жизни, как об этом. Он не хотел привлекать к себе внимание, поэтому тихо, насколько это было возможным с его посохом, он приблизился к Эмме. Девушка неверяще гладила одну из голов зверя, что-то шепча под нос. Ее когтистые, подрагивающие пальцы погружались в шерсть, расчесывая ее. Он не знал, что сказать, как стоит поступить. Он не думал, что эта собака была так дорога ей. Рука, зарытая в шерсть, сжалась в кулак. Заметная дрожь пробежалась по ее телу. Румпельштильцхену захотелось протянуть руку, прикоснуться к ее плечу в утешающем жесте, но рука зависла на полпути, когда он услышал тихий всхлип. Стало страшно. Стало по-настоящему страшно.

Человек, наделенный магией, ничего не боящийся, тот, в чьем черном сердце жила злость, гнев, раздражение, мрак, тот, о котором говорили “нет души”, сейчас сидел обессиленно в его ногах и всхлипывал, как ребенок.

Румпельштильцхен знал, как успокаивать ребенка, намного хуже он знал, как успокаивать свою жену, и совершенно не знал, как успокаивать Темную. Но... схема же должна быть такая же, верно? Он тяжело опустился на одно колено. Больная нога неприятно заныла, но было терпимо.

— Эмма... — ему казалось, что она совершенно не заметила его присутствия, погруженная в свое горе. Он не осмеливался ее тревожить, поэтому ее имя шепотом соскользнуло с его губ. Ладонь невесомо коснулась ее плеча. Девушка вздрогнула и резко обернулась. В ее зеленых глазах, так почему-то сейчас напоминающих человеческие, он увидел ненависть к нему, отчего отшатнулся, отдернув руку и едва не потерял равновесие. Она никогда не смотрела на него так. Ее нижняя губа подрагивала, а слезинка скатилась по щеке.

— Ты, — скалясь, убивая взглядом, выплевывая слово за словом, она шипела ему в лицо. — Ты... это все из-за тебя. Если бы не ты, он был бы жив! Почему ты сразу не сказал мне?! Почему?! — ее слова срывались на крик, руки беспорядочно двигались, то ударяя кулаком о землю, то указывая пальцем на мужчину, то желая применить магию, которая снова пропала. — Почему ты не сказал мне?! Все из-за тебя. Только ты в этом виноват. Ты! Ты это понимаешь?!

Его сердце болезненно сжалось. Да, он чувствовал за собой вину. Не будь его в тот момент там, все было бы по-другому. Он не думал, что это существо так дорого ей. Было действительно больно, он чувствовал ее боль, что исходила из нее и пронизывала острыми копьями его сердце. Поддавшись порыву, мужчина обхватил девушку за плечи, желая утешить и прижать к себе. Ее лицо было мокрым от слез, еще кипящей в ней злости хватило на то, чтобы начать вырываться из рук мужчины. Он не слушал ее ругательств и обвинений, не обращал внимания на ее досадные, раздраженные, удары в грудь, на то, как она отпихивала его. Чем больше девушка сопротивлялась, тем сильнее становились его объятия, пока она не затихла, уткнувшись носом в его рубашку, которая со временем стала мокрой от слез.

Эмма не кричала, но продолжала обвинять его.

— Все будет хорошо... — его голос охрип, болезненный спазм сковал его горло. Сейчас Эмма была не Темной, а хрупкой девушкой, чьи плечи подрагивали от всхлипов, а дыхание было неровным и сдавленным.

— Не будет. Ничего не будет. Он мертв. Ты не понимаешь! Мертв!!! — она снова попыталась вырваться, но Румпельштильцхен крепче прижал ее к себе, одной рукой перехватив ее запястье, пытающееся ударить его. У нее не было магии, сейчас он был как-никогда рад этому.

— Он единственный, кто любил меня. Он единственный, кто у меня был... Кто не боялся меня... Это мой друг... друг... Единственный друг, он моя семья... — голос становился тише, совсем охрипший, надломленный, точно такой же, как она сама. Они оба знали: она сломалась. Сможет ли она теперь поддерживать тот свет, что боролся с ее тьмой. Станет ли она это делать? Румпельштильцхен бездумно погладил ее ладонью по спине, успокаивая, слушая ее сопение, чувствуя неровный стук сердца. Мужчина прикрыл глаза, он не знал, что нужно сказать, как успокоить ее. Он знал, что такое лишиться семьи, но у него был Бэй. Далеко, но он был, был жив и здоров и любил его. А теперь она совсем одна. Со своими кошмарами, со своей тьмой, демонами. Совершенно одна. Ему не хотелось думать о том, что теперь будет с ней. Она будет такой же или станет еще более дикой, отчужденной, испуганной. Или хуже... тьма могла полностью поглотить ее.

Рябь, прошедшая по ее телу, вернула Румпельштильцхена в реальность. Открыв глаза мужчина посмотрел на девушку. Ее дыхание участилось лишь на мгновение, затем стало спокойным и глубоким. Снова прошла рябь и он с ужасом заметил, как ее когти стали удлиняться, а рельеф пополз по рукам. Тьма овладевала ее телом, не было никаких преград, никаких клеток и барьеров. Была разруха и свобода действий.

— Эмма. Нет-нет-нет, — мужчина схватил ее за плечи и вынудил посмотреть ему в глаза. — Посмотри на меня! Эмма, ты здесь. Я с тобой. Эмма, ты не одна. Ты слышишь меня? У тебя есть я. Я рядом.

Ее взгляд стал осмысленнее, когда он ощутимо встряхнул ее за плечи. Он был напуган и растерян, его глаза бегали по ее лицу, задерживаясь на ее золотых глазах, в которых зрачок опасно подрагивал.

— Соберись, Эмма! Я здесь. Ты здесь. Я рядом. Ты не одна, — он спешно поднялся на ноги, не обращая внимания на боль. Нервно осмотревшись, он поднял посох.

— Слышишь? Борись. Я сейчас приду. Эмма! Ты не одна. Повтори за мной! Ну же!

— Я... не... одна...- рябь по телу уменьшилась, глаза посветлели, а зрачок сузился. Но этого мужчина уже не видел, он бежал в сад. Это было единственным решением. Глупым, спонтанным. Но он верил, что это могло им помочь. Когда он вернулся, Эмма все так же сидела на полу, рельеф уже добрался до ее шеи, а руки опасно подрагивали.

— Вот! — он опустился перед ней на колени и протянул ей ярко-желтую розу. — Это тебе! — Эмма безразлично перевела пустой, холодный взгляд на мужчину.

— Т-ты знаешь, что означает желтый цвет? Ну же, Эмма! — отчаянный вскрик мужчины, на мгновение отрезвил девушку. Ее взгляд сфокусировался на красивой розе, что источала медовый аромат с примесью цитруса.

— Да, — отстраненно отозвалась она. — Это... дружба.

— Да-да-да. Это дружба, — он придвинулся к ней ближе. — Ты мой друг, Эмма. Я благодарен тебе за все. Ты слышишь меня? Я обязан тебе многим, и своей жизнью. Без тебя бы не было сейчас ни меня, ни моего сына.

Его слова отрезвляли, рельеф пропадал, а взгляд становился заинтересованным.

— Вот... уже лучше. Все хорошо... Я здесь, рядом.

— Это была сделка. Ничего больше, — отозвалась она, но осторожно забрала из его протянутой руки розу.

— Сначала сделка, да. А потом? Ты мой друг. У меня никогда не было друзей. Слышишь, никогда? Меня... не любили в деревне. И называли деревенским трусом. Со мной никто не хотел общаться, но я был благодарен жителям лишь за то, что это не коснулось моего сына. Я никогда ни с кем не дружил, но мне кажется, что я могу называться твоим другом, а ты моим. Мне интересно с тобой общаться, хотя мы редко разговариваем, а ты чаще всего фыркаешь, — Эмма тихо фыркнула, уткнувшись носом в розу. Мужчина облегченно улыбнулся. – Вот, как сейчас. Ты интересна. Своенравна. У тебя вредный характер, но он мне нравится, у меня не лучше. Я считаю тебя своим другом и я буду верен тебе, как... пес, — последнее он сказал замявшись и немного неуверенно. Румпельштильцхен досадно почесал макушку, когда в ее глазах снова промелькнули нотки грусти.

— Разреши мне... я хочу оставаться твоим другом, — он неловко коснулся ладонью ее плеча. Эмма вздрогнула и посмотрела ему в глаза, буквально заглядывая в его душу, ища подвох, доказательства того, что он лжет, что все это игра ее разума или проделки магии. Но в карих омутах была искренность, верность и доброжелательность. Вздохнув, Эмма кивнула.

— Друг... — его губы искривились в легкой улыбке, которая исчезла, когда он заметил, что повязка промокла от крови.

— Тебя нужно перевязать, наверное, швы разошлись, — он неловко встал и протянул ей свою руку, желая помочь ей подняться. Вдохнув аромат розы, Эмма лукаво взглянула на мужчину снизу вверх и молча провела рукой над повязкой. Магия очистила кровь и наверняка вылечила рану. Румпельштильцхен закатил глаза.

— Ну, конечно же. А может я хотел тебя перевязать? — Эмма скептически изогнула бровь, и он поправил себя. — На правах друга, — теперь девушка еще и фыркнула.

— Оставь меня, пожалуйста, — она посмотрела на Дарка, ласково коснувшись его шерсти.

— Но...

— Все будет хорошо, я обещаю.

Румпельштильцхен молча кивнул, желая еще что-то сказать. Все внимание Эммы было обращено на Цербера, поэтому мужчина тихо выскользнул из холла, доверившись ей.

Комментарий к Глава 26. Ребят, пускай у вас всегда будет много друзей. Но пусть один зовется с большой буквы Д, тот, кто будет верен вам, будет любить вас таким, какой вы есть и тот, которого вы сможете назвать своей семьей.

Цените дружбу.

====== Глава 27. ======

Интересно, она избегала его или это было простым стечением обстоятельств? Сколько времени прошло с того дня, когда он предложил стать ей другом, когда предложил поддержку и понимание, тепло и заботу? Неделя? Две? Может, уже месяц? Сделки, новые лица, новые места, любая работа, позволяющая унять ноющую боль в сердце. Эмме хотелось разобраться во всем самой. Понять, как она относится к Румпельштильцхену и стоило ли соглашаться на его предложение. Это было странно. Может, сейчас он жалел об этом. Может, он будет избегать ее, снова прятать взгляд, как делал это раньше, и все вернется на свои места. Все будет как раньше, за исключением Дарка. Стоило наконец-то появиться в замке и побыть с мужчиной наедине больше десяти минут, понять, испытывает ли он такие же смешанные чувства, смущен ли или рад. Сегодня она появится к обеду. Эмма надеялась, что он от корки до корки изучил ее подарок и обязательно приготовит что-то такое, от чего захочется бесцеремонно облизать пальцы.

Он не видел ее почти месяц. Сначала мужчина беспокоился, бросал на нее тревожные взгляды, пытаясь уловить в ее глазах ответы на свои вопросы. Поддалась ли она этому разрушающему чувству, был ли сломан ее стержень, или девушка из последних сил старалась держаться и сохранять спокойствие. Он ни на секунду не пожалел о своем решении, так было правильно. Румпельштильцхен действительно считал ее своим другом. С каждым днем он привязывался к ней, она становилась по-своему родной. Мужчина старался не маячить перед ее глазами,двигался плавно и осторожно наблюдал за ней. Он давал ей свыкнуться с их новым статусом. Давал время, чтобы девушка разобралась в себе, приняла эту новость и нашла в ней свои плюсы. Эмма должна была снова взять под контроль свою тьму, договориться с ней, доказать, что кто-то еще верит в нее. Мужчина верил, что если она договорится с собой, будет намного проще. Он сможет приручить ее. И, как ни странно, Румпельштильцхен сам хотел быть прирученным. Было ли это возможным? Он не знал. Но где-то в глубине души очень хотел, чтобы так и произошло. Какие-то невидимые нити с каждым днем появлялись между ними, связывали их сердца и притягивали ближе.

Сегодня она решила появиться на обед. Румпельштильцхен должен был обрадоваться, но смог лишь одарить ее дернувшимся уголком губ.

Мужчина растерянно готовил обед. Блюдо готовилось на автомате, не требуя сильной концентрации. Поэтому движения мужчины были рассеянными, а взгляд задумчивым. Что-то громко рухнуло в зале, отвлекая его от раздумий. Румпельштильцхен фыркнул и подготовил поднос. Никак иначе Эмма не могла заявить о своем присутствии, никак.

Девушка в наигранно-расслабленной позе сидела в кресле. Только напряженный взгляд выдавал ее с головой. Она наблюдала за каждым движением мужчины, за его мимикой. Хотелось, чтобы он поприветствовал ее или нахмурился, когда ему что-то не нравилось. Хотелось понять, жалеет ли он. Румпельштильцхен не взглянул на нее ни когда вошел в зал, ни когда расставлял тарелки. Девушка шумно сглотнула, и ей показалось, что он мог услышать ее. Легкая волна страха захлестнула ее. Неужели слова, сказанные им, были такими же пустыми, как обещания многих ее клиентов. Захотелось встретиться взглядом и заглянуть в его душу.

Тарелка, звякнув, опустилась перед ней, и мужчина безучастно скользнул взглядом по ее лицу. Эмма поежилась, взгляд его карих глаз был холоден и безжизнен. Мужчина сейчас был не с ней. Он был в своем мире, который почему-то не хотел его выпускать из собственных лап. Она сосредоточенно наблюдала за тем, как Румпельштильцхен неловко присел на стул рядом с ней и подтянул к себе тарелку.

«Ну что ж, мы с тобой поговорим еще об этом», — мысленно пообещала она себе и взглянула на тарелку. Разочарование волной пробежалось по ее лицу. Он был безнадежен, даже с книгой. Хотя, девушка присмотрелась к мясу, оно выглядело съедобным, ровно до первого укуса. Нахмурившись и поджав губы, девушка бросила на мужчину сердитый взгляд. Он всегда ожидал ее реакции, но не сегодня. Сейчас Румпельштильцхен сидел возле нее, смотря в одну точку, и на автомате подносил вилку ко рту. Эмма была уверена, что он даже не чувствовал вкуса пищи, а там было что прочувствовать. Темная склонилась к столу, пытаясь заглянуть в его карие глаза, забыв о том, что она должна была поддерживать свою непринуждённость за столом. Вспомнив об этом, Эмма захотела резко выпрямиться, но заметила, что Румпельштильцхен даже не отреагировал на нее. Он задумчиво, сосредоточенно жевал кусок жесткого мяса, а в его глазах было столько боли и грусти, что у Эммы перехватило дыхание. Ее строгость сменилась растерянностью. Качнув головой, она материализовала перед собой поваренную книгу, что подарила ему, и когда он не обратил даже на это внимание, уныло стала искать данное блюдо в книге. Было интересно, это он бездарен или автор этой книги.

Спустя несколько долгих минут, девушка поняла, что бездарны все. Ее взгляд метнулся к мужчине, от которого ощутимо веяло грустью и сожалением. Она проследила за вилкой, с зубцов которой, на полпути к его рту соскользнул кусок мяса, и мужчина отправил в рот пустую вилку. Не будь он так озадачен, она бы беззастенчиво рассмеялась над тем, как он, не заметив подвоха, продолжал жевать. С этим нужно было что-то делать.

— Румпельштильцхен, — он не отреагировал.

«Да что ж с тобой».

— Румпельштильцхен! — мужчина вздрогнул, когда Эмма прикрикнула. Он рассеяно посмотрел ей в глаза. — Что с тобой?

— Ничего, — он непонимающе нахмурился.

— Я же вижу, ты рассеян и задумчив, — его глаза забегали, и он виновато опустил голову, скрывая глаза спадающими прядями волос. — Румпельштильцхен, я жду ответа.

Он не поднимал глаз и продолжал упрямиться. Захотелось магией заставить его посмотреть ей в глаза. Но это было бы не справедливо по отношению к нему. Хотя... Эмма взмахнула рукой, и его стул немного развернулся к ней, лишая мужчину возможности смотреть в тарелку.

— Что ты делаешь? — неловко буркнул он и попытался вернуть стул на место. Привстав на здоровой ноге, из кармана его штанов что-то выпало. Эмма успела заметить его суетливость и то, как мужчина быстро хотел спрятать вещь обратно в карман.

Почему-то рука оказалась пустой, и он перевел раздраженный взгляд на Темную. Девушка удивленно вертела в руках маленькую, вырезанную из светлого дерева, лошадку. Мужчина потянулся к ней, в попытке забрать вещь, но Эмма лишь отодвинулась от него.

— Что это? — она покрутила в руках статуэтку. Работа была сделана аккуратно, а дерево было гладким на ощупь.

— Стул. Верни мне ее, — его руки снова зачерпнули воздух.

— Если не ответишь, я действительно превращу ее в стул, — хмыкнула она. Румпельштильцхен беспомощно поморщился и, поставив локоть на стол, устало опустил голову на руку.

— Эмма, просто верни мне лошадку... — его голос прозвучал так обессиленно и сломлено, что в груди у нее что-то сжалось.

— Ты же сам ее сделал, да? — она задумчиво провела пальцем по гриве лошади. — Зачем? Тебе мало... игрушек? — он вздрогнул на последнем слове, и его плечи напряглись. Она не хотела, чтобы этот вопрос прозвучал именно так. Она вообще не хотела его озвучивать, но так вышло.

— Это не мне. Отдай, пожалуйста, — не поднимая головы, он протянул руку. Мгновение поколебавшись, Эмма вложила ему в ладонь фигурку. Все так же не поднимая головы, мужчина трепетно провел пальцами по изящной спине лошади.

— Это твоему сыну, Бэйл... — она запнулась, пристыженно опустив глаза.

— ... фаеру. Бэйлфаеру, — выдавил он из себя. Глаза Эммы удивленно расширились, когда из-под спадавших волос на его узловатые пальцы что-то капнуло.

«Черт, ты же не можешь...»

— У него сегодня день рождения... — глухо, едва слышно. Эти слова, как кинжал, остро вонзились в ее сознание.

«Можешь...»

Нужно было что-то сделать. Она понимала, что он, как любой родитель, скучает по своему сыну. Но она не думала, что столкнется с его грустью и отчаянием, не думала, что он покажет ей свои чувства. Она не думала, что он мог... По его телу пробежала дрожь.

«Черт-черт-черт. Чертова сделка. Чертов день рождения».

Мысли беспокойно носились в ее голове. Нужно было что-то решить. Человек, который назвался ее другом, обещая поддержку и взаимопонимание, сейчас нуждался в ней. Или нет. Не в ней. В сыне. Нужно было действовать, на ее глазах сейчас ломался тот, что по кусочкам недавно собрал ее. Ее взгляд задержался на подрагивающих пальцах, что боялись выпустить лошадь.

Идея, мелькнувшая в голове, не успела исчезнуть, и Темная зацепилась за нее. Вскочив с кресла, девушка выдернула из его рук статуэтку и исчезла в фиолетовой дымке, оставив замершего мужчину одного.

Эмма появилась недалеко от такого знакомого ей дома. На площади ребята играли в догонялки, и она заметила знакомую ей шевелюру. Парнишка подрос и окреп. Она хотела поймать его взгляд, но ребенок был так увлечен, что ничего не замечал в округе. Тогда Эмма послала ему легкий магический импульс и, вздрогнув, он резко обернулся к ней. Его глаза удивленно расширились, а потом появилась улыбка. Он не боялся ее. Крикнув что-то мальчишкам, он подбежал к ней.

— Здравствуй, Темная! — он почтенно склонил голову в знак приветствия и с любопытством осмотрел ее. Эмма нахмурилась и перевела на себя взгляд.

«Превосходно!»

Она была в обычных кожаных ботинках и более свободных, чем обычно, красно-коричневых штанах из ткани и кожи. Парусная блузка винного цвета была выпущена из штанов, а один рукав закатан. Громко фыркнув, она провела перед собой ладонью: идеально выглаженная и заправленная рубашка, жилетка в цвет, штаны из коричневой кожи и ботфорты. Так было намного лучше.

Бэйлфаер удивленно охнул, и она довольно усмехнулась.

— Ну, привет, Бэйлфаер. Как у тебя дела?

— Это вы условия сделки проверяете? — он лукаво прищурился. У него были такие же темно-шоколадные глаза, как и у отца. Точно такой же проницательный и серьезный взгляд.

— Нет, интересуюсь, — она нетерпеливо взмахнула рукой, подгоняя его к ответу.

— Все хорошо. Помогаю им по дому, играю с дочками. Научился читать и писать. Они очень добры ко мне. Спасибо, что помогла нам тогда, — он сказал это так просто и непринужденно, что Эмма невольно вздрогнула. Он был точной копией своего отца, лишь смелее и отважнее.

— Не помогла, это была сделка, — получилось слишком резко. Огонек потух, а его лукавые глаза стала затягивать грусть, которая была так ей знакома.

— У меня есть подарок для тебя, — она протянула ему деревянную лошадку. — Вернее у твоего отца.

— Папа... — он взял статуэтку из ее рук и провел пальцами по гладкому дереву. На его глаза набежали слезы, и Темная уже пожалела о своем поступке. — Спасибо! — прошептал он искренне и счастливо.

— Как он? С ним все хорошо? Он изменился? Чем он занимается? Что он у вас делает? У него есть своя комната? Вы общаетесь? Ему скучно? А он прядет? Вы можете ему передать мои слова? А получится с ним когда-то встретиться? — он тараторил со скоростью света, прижимая к себе лошадку.

«О Мерлин, помоги мне...»

— Стоп-стоп-стоп. Да, с ним все хорошо и он скучает по тебе. Сделка нерушима, не забывай. Да... он прядет, — на этих словах она недовольно скривилась, и к ее удивлению, Бэйлфаер хихикнул. Она хмуро посмотрела на него, и мальчик очень старался не встречаться с ней взглядом. Сейчас она была уверена, он сдерживал смех.

— И вообще. Разве я похожа на гонца?! — возмутилась она, и Бэй, не сдержавшись, хихикнул, притворившись, что закашлялся.

— Так, молодой ч...

— Темная, а ты можешь... ему передать кое-что. Если мы не можем встретиться, хотя бы это. Пожалуйста.

Она недовольно посмотрела на ребенка, сжав губы в тонкую линию.

— Ну, у меня же день рождения, — протянул он и склонил голову на бок. Этот поганец был хитер.

— Пусть это будет моим подарком тебе. Поторопись, — сказала она в уже удаляющуюся спину. Через несколько минут он принес ей свернутый и перемотанный бечевкой свиток.

— Если не гонец, так почтовый голубь, да? — фыркнула Темная.

- Мне больше нравится Спаситель с миссией! — воскликнул Бэй и протянул ей свиток.

Эмма скептически приподняла одну бровь, но забрала из его рук письмо.

— Только потому, что это твой день рождения, и отец заслужил это, — мальчик довольно закивал.

— Спасибо, и до встречи! — она уже хотела исчезнуть, как чуть не подавилась от его слов.

— Не поняла, — прошипела Эмма, сверкнув золотом глаз.

— Я уверен, что на следующий день рождения, папа снова приготовит мне подарок, — Бэй счастливо улыбнулся и пожал плечами, когда Эмма, фыркнув, исчезла.

Комментарий к Глава 27. Ой еей, я наконец-то дописала эту главу)

Надеюсь, вы меня ждали)

Ну что ж жду ваши отзывы, все как всегда)

====== Глава 28. ======

Магия перенесла ее туда, где находился Румпельштильцхен. Почему-то Эмма ожидала увидеть его у прялки, как обычно он это делал, но застала его там же, где и оставила. Он так и не изменил позу, только плечи были не напряжены, а устало, сломлено, опущены.

— Зачем ты это сделала? — его глухой голос нарушил тишину зала. Эмма вздрогнула, не подозревая, что была замечена им.

— Мне захотелось себя порадовать, — она подошла к мужчине и, повернувшись спиной к столу, облокотилась на него.

— Как мило, — пробурчал он. — Верни мне лошадку.

— К сожалению, не смогу. Я отдала ее, — Румпельштильцхен резко вскинул голову и посмотрел ей в глаза, стараясь понять, говорит ли она правду. — Но у меня есть кое-что взамен.

Эмма протянула ему свиток, ожидая, когда прекратится игра в гляделки и мужчина возьмет его. Но он не брал. Ему ни к чему была какая-то ненужная бумага, ему нужен был подарок, сделанный для Бэя. Эта статуэтка напоминала бы ему, что уже прошел год с их разлуки, что мальчик стал на год старше. Интересно, сильно ли он изменился? Возмужал? Как же он скучал по сыну...

— Румпельштильцхен, в нашем обществе не принято забирать у именинников подарки, — его брови удивленно поползли вверх, и Эмма усмехнулась. — Бери, это передал тебе твой сын.

Все еще недоверчиво он протянул руку и забрал свиток. Холщовая веревка соскользнула с пергамента и его глаза забегали по красивым, аккуратно выведенным чернилами, строчкам. Подушечками пальцев он провел по словам, задержался на кляксе в конце строчки и судорожно вздохнул. Его мальчик научился читать и писать. Темная не обманула его и позаботилась о его сыне. Его разрывали на части гордость за сына и неловкость ситуации.

— Что пишет? — поинтересовалась невзначай Темная и попыталась заглянуть в свиток. Румпельштильцхен заметил ее маневр и притянул его ближе к себе, пряча чернильные строки от ее глаз.

— Н-ничего особенного... — тихо пробормотал мужчина. Эмма нахмурилась, она не такой ожидала реакции от него.

— Ну же, я что, зря свое время тратила?! — возмутилась она и хмуро посмотрела на мужчину, что старательно пытался скрыться за ниспадающими волосами. Румпельштильцхен тяжело вздохнул и прочистил горло. Ему не хотелось говорить ей об этом. Не хотелось показывать, насколько он может быть неинтересен ей. Не хотелось смешить ее собой.

— Говорит, что все хорошо, что о нем заботятся. Вот тут написал, что научился писать и читать, — он неловко ткнул куда-то в середину свитка. Когда он говорил, его голос был с хрипотцой и становился все тише и тише, тогда, как Эмма хмурилась все больше и больше. Она склонилась ниже к нему и наконец-то заметила то, что ее настораживало. Его глаза не бегали по строчкам. Он упрямо смотрел в середину листа и просто говорил. Эмма прищурилась, он хотел обмануть ее, и тьма внутри нее довольно заурчала, радуясь такому повороту событий. Девушка встряхнулась, стараясь понять его и не допустить ошибки. Догадка озарила ее, но стоило проверить...

— Замечательно! — слишком радостно вскрикнула Эмма. — Тогда вернемся к твоей готовке. Перед мужчиной упала поваренная книга. — Покажи, что ты сегодня готовил.

Румпельштильцхен вымученно посмотрел на девушку. Ощущение того, что его обман был раскрыт, неприятно давило на него. Но ему было так стыдно. Ему не хотелось, чтобы она смотрела на него насмешливо, чтобы она засмеялась в лицо или прекратила с ним разговаривать только из-за того, что он был необразован. Мужчина не считал себя глупым, он всегда впитывал в себя любую информацию, что мог слышать, как до проживания в замке, так и после. Он изучал книги, которые были в зале, но только те, что были с иллюстрациями. Желание научиться читать и писать всегда присутствовало в нем и передалось его сыну. Он был счастлив, что Бэю выпала такая возможность. Но Румпельштильцхен не понимал, почему Бэйлфаер решил так пошутить над ним и поставить его в неловкое положение перед Темной. Не думал же он, что Эмма занимается его отцом так же, как какая-то семья занимается им самим.

Вздохнув и прокляв всех на свете, а особенно кулинарию, Румпельштильцхен открыл книгу и нашел нужный рецепт. Эмма нахмурилась, странно, блюдо на картинке было точь-в-точь таким же, какое было сегодня подано к столу. Только вот...

— Что ты использовал для приготовления мяса? — поинтересовалась она, пробежавшись глазами по рецепту.

— Яблоки, сливы, морковка и все, — уверенно произнес он. Там не было никаких слив, по крайней мере, так не было написано в рецепте.

— В рецепте сказано: картошка, горошек, лук и морковка, — сказала девушка, постукивая ноготками по столу. — Ты почти угадал, — насмешливо фыркнула она и забрала несчастную книгу из его рук.

Румпельштильцхену было стыдно, и он не хотел поднимать на нее глаз. Пальцы нервно подрагивали, а сам мужчина внутренне сжался, готовясь встретиться с потоком насмешек и хихиканья Темной. Эмма шумно выдохнула, а он затаил дыхание.

— Я предлагаю тебе сделку, — спокойно произнесла Эмма. Румпельштильцхен затравленно посмотрел на нее, и девушка отметила, что его щеки слегка покраснели.

— Какую? — это было единственное, на что он был способен сейчас.

— Пообещай мне, что ты никогда больше не будешь мне врать, — его глаза удивленно расширились, и Эмма вскинула руку, останавливая его возмущение. — В свою очередь, я прочту тебе это письмо, — она выхватила свиток из его руки и помахала им перед носом.

— Не равноценно, — смущенно буркнул он, понимая, что его обман был раскрыт, и девушка не смеялась над ним, по крайней мере сейчас.

— Мм... Более чем, не стоило разыгрывать этот спектакль.

— Хорошо. Сделка, — выдохнул он и нетерпеливо заерзал на стуле. Эмма усмехнулась про себя, когда увидела в его глазах не грусть, а детский восторг и ожидание. Развернув свиток, она стала читать.

— Папа, спасибо тебе за подарок, эта лошадка теперь будет стоять у моей кровати. Ты знаешь, я всегда любил сюрпризы от тебя. Даже когда ты не рядом, тебе удалось удивить меня. Со мной все хорошо. Ко мне хорошо относятся и заботятся обо мне, я живу с хорошими людьми, хожу в школу. Ты даже не представляешь, как много у меня появилось друзей. А еще я вырос, наверное, теперь я такой же, как ты. У меня не так много времени, чтобы рассказать тебе обо всем, что произошло в этот год. Хочу чтобы ты знал, я скучаю по тебе и больше всего на свете хотел бы встретиться с тобой. Люблю тебя, папа, — Эмма старалась контролировать свой голос, что предательски заскрипел на последних словах. Девушка затаила дыхание, когда посмотрела на Румпельштильцхена. Мужчина был растроган до слез и сидел с блаженной, счастливой, улыбкой.

— Спасибо, это... это многое для меня значит, — прошептал он, протянув руку к пергаменту.

— Подожди, тут есть еще дополнение, — дополнение было написано мелким почерком внизу свитка, так что девушка не сразу обратила внимания на это. — Ты думаешь, я забыл? Нет. Просто я хочу поблагодарить Темную за то, что прочитала тебе мое послание, — Эмма нахмурилась, вчитываясь в строки. С каждым словом ее голос становился тише, переходя в задумчивое бормотание. — И согласилась научить тебя читать и писать.

«Согласилась научить читать и писать... Согл..!!!»

Эмма поперхнулась и свирепо посмотрела на Румпельштильцхена, что смущенно опустил глаза, стараясь скрыть свою улыбку.

«Этот поганец обвел меня вокруг пальца! Ну, хитрюга! Отцовский сын, Мерлин его задери!»

— Я не... — возмущенно начала она, но Румпельштильцхен успел вставить свое слово.

— Спасибо!

— Ч-что?! — взвизгнула Эмма, потеряв над собой контроль.

— Я говорю: спасибо, — мягко повторил он и одарил ее счастливой улыбкой. Румпельштильцхен понял, что она не собирается смеяться над ним, а его сын умудрился еще и обвести ее вокруг пальца. Конечно, она могла отказаться от своих слов, но это бы выглядело так, как будто Темная испугалась вызова. Он не смог удержать дурацкой улыбки, с которой смотрел сейчас на девушку. Не смотря на возмущение и неловкость ситуации, Эмма выглядела очень милой. Мужчина из последних сил сдерживался от смеха, наблюдая за ней.

— А... Как... Да что за!

«Ээээ...»

— На! — она бросила перед ним на стол свиток и оттолкнувшись от стола, стала ходить взад-вперед. — Чтобы я еще раз виделась с твоим сыном! Нет! Это возмутительно! Он плохо воспитан!

— Да... совсем отбился от рук, — поддакнул он ей.

— Именно, ему нужно... Стоп! Ты издеваешься надо мной?! — она резко развернулась и подошла вплотную к нему, смотря в его невинные глаза сверху вниз.

— Нет... — он подарил ей виноватую улыбку.

— Ясно, — она шумно выдохнула, перебирая в голове все знакомые ей ругательства. — Хорошо. И прекрати улыбаться, раздражает, — Румпельштильцхен вместо того, чтобы перестать улыбаться, просто закрыл рот рукой. Эмма закатила глаза.

«Инициатива наказуема. А добрые дела и подавно. Где я свернула не туда?»

Взмах руки, и перед ним на столе появляются несколько листов бумаги и чернильница. Эмма не знала с чего начинать, она представления не имела, как нужно учить человека читать и писать. Тем более взрослого человека. Эмма надеялась, что это будет проще, чем она представляла. Пока девушка размышляла, чего еще не хватает для полноты картины, Румпельштильцхен, чьи глаза счастливо горели, был полон энтузиазма. Он нетерпеливо ерзал на стуле, разрываясь между желанием прикоснуться к чистой бумаге или схватить золотистое перо из чернильницы.

Поразмыслив, Эмма молча наколдовала еще пару детских книжек, удивляясь абсурдности ситуации и надеясь, что Румпельштильцхен не начнет возмущаться, иначе ее доброта на этом закончится. К ее удивлению, мужчина радостно схватил первую книгу и стал рассматривать ее.

«Замечательно! Просто замечательно! Хотела помочь, Эмма? Получи и распишись. Всегда хотела быть кем-то другим? Пожалуйста, Темная, практикуйся» — ворчание в ее голове не утихало, и девушка уже не знала, возмущалась ли она сама или тьма кричала вместо нее.

— Тебе, как для ребенка, объяснять? — резче, чем требовалось, спросила Эмма и, подтянув к мужчине стул, села рядом с ним.

— А разве знаешь, как? — парировал он, но встретив ее хмурый взгляд, приструнил себя. — Просто объясни, как считаешь нужным.

— Тебе лучше сначала ознакомиться с алфавитом, наверное, писать будешь учиться одновременно, — Эмма взяла из его рук книгу и открыла на первой странице.

«А-аист... где логика?»

Темная нахмурилась и, взяв вторую книгу, открыла на той же странице.

«А — арбуз... Один автор любит животных, второй садовод-любитель. Просто замечательно».

Эмма положила раскрытую перед ним книгу, где по ее мнению наиболее понятно была нарисована буква «А».

— Первая буква алфавита — «А». На нее начинаются такие слова, как «Аист» или «Арбуз». Это сделано для того, чтобы человек мог ассоциативно запомнить ту или иную букву, хотя логика мне, честно говоря, не очень понятна, — пробурчала девушка. — Какое слово тебе будет проще запомнить?

— Ангел. Оно на эту же букву? — он внимательно смотрел на нее, впитывая в себя каждое ее слово. Ему хотелось запомнить все с первого раза, и он был готов приложить все усилия для этого.

«А тут где логика?!»

— Да, на эту, — Эмма взяла перо и лист бумаги. Осторожно она вывела на ней две буквы. Большую и маленькую «А». — Вот так выглядит эта буква. Большая и маленькая. Попробуй ты.

Она пододвинула ему бумагу и вложила в руку перо. Румпельштильцхен неуклюже перехватил его пальцами и занес над бумагой. Пока он внимательно всматривался в линии ее букв, чернильная капля, сорвавшись с кончика пера, оставила жирную кляксу.

— Ой. Я...

— Не обращай внимания, пиши.

Перо коснулось бумаги и, заскрипев о бумагу, сломалось.

— Нет, — в руках у мужчины снова появилось перо. — Надо мягче.

Он попытался снова, но в этот раз бумага просто пропиталась чернилами.

-Ты не правильно держишь перо. И оно должно быстрее двигаться по бумаге, тогда чернила не будут растекаться.

Мужчина вздрогнул, когда ее прохладные пальцы накрыли его. Девушка, увлеченная постановкой его пальцев на стволе пера, не заметила этого, как и того, что он краем глаза стал наблюдать за ней.

— Вот так, — сказала она, все еще держа перо и его пальцы в своей руке. Румпельштильцхен переключил все внимание на их руки. Было странно видеть, как золотое перо сжимали его худые, длинные пальцы бронзового оттенка, накрытые ее песчано-золотистой рукой. Эмма сосредоточенно направила его руку к бумаге и нарисовала первую букву. Затем, отступив, она хотела написать ее маленькую копию, но мужчина сам постарался вывести ее.

— Следующая буква «Б», — Темная, все так же удерживая его руку, вывела две красивые буквы.

— Как Бэй? — в его голосе прозвучало столько надежды, что Эмма невольно улыбнулась, утвердительно кивнув. Мужчина, все еще удерживаемый ее рукой, попытался сам вывести букву.

— Как Бэй. А теперь, попробуй сам, — выпустив его руку она отстранилась от него. На мгновение Румпельштильцхен почувствовал мимолетное сожаление от того, что Эмма отпустила его, но оно было быстро забыто, когда на смену ему пришел какой-то азарт. Повторить эти буквы получалось, но они не были такими идеальными, как у Эммы. И это начинало раздражать.

Так они провели полдня. Эмма показывала ему каждую букву. Каждую букву она выводила вместе с ним, а потом позволяла ему самому вывести ее. К каждой букве они придумывали варианты и каждой букве в его понимании, она удивлялась больше всего. Он не искал легких путей, но, наверное, ему действительно было так проще.

Когда они прошлись по всему алфавиту, Эмма наблюдала за тем, как он старательно по третьему, а может уже четвертому кругу выводил эти проклятые буквы, что мелькали у нее уже перед глазами. Ее забавляло то, как он раздражался, когда его буквы не выходили такими же аккуратными, как ее, как мужчина хмурился, пытаясь вспомнить, как звучала та или иная буква. Больше всего она веселилась, когда он, забыв ту или иную букву, сосредоточенно хмурился, пытаясь вспомнить. Тогда она нетерпеливо подсказывала ему, и он возмущенно сопел, ворча под нос, что прекрасно все помнит.

— Все. На сегодня хватит, — вечер близился к ночи, и освещения в зале было не достаточно, чтобы продолжать писать. Эмма могла наколдовать подсвечник, но мужчина был уставшим, его рука подрагивала от напряжения, а глаза заметно покраснели.

— Но я еще не научился... — тихо пробормотал он, пытаясь удержать ускользающие из-под пера листы.

— Завтра научишься, — сухо произнесла она и не без усилий подтянула к себе его листы.

— Ты действительно научишь меня... всему? — его глаза широко распахнулись, а вопрос прозвучал с надеждой.

— Я же обещала. Давай, теперь спать, — устало произнесла она и вытащила из его рук перо.

«Хотя...»

Она макнула перо в чернильницу и написала длинное слово, буквы были красивыми и аккуратными, но само слово выглядело достаточно угрожающим и колючим.

— Это что? Р... — мужчина нахмурился, всматриваясь в почти знакомые буквы.

— Румпельштильцхен.

— Серьезно?! И так оно пишется? — Эмма хихикнула, качнув головой. Она забавлялась его искренней возмущенностью и негодованием.

— Уж лучше бы я не знал, — буркнул он и стал вставать из-за стола, когда Эмма беззастенчиво громко расхохоталась.

Комментарий к Глава 28. О дааа! Тонну флаффа за мой счет)

Как всегда мне интересно ваши мнения и впечатления)

====== Глава 29. ======

Закинув ноги на стол, Эмма сидела в зале и лениво наблюдала за струйками темной магии, выскальзывающей с кончиков ее пальцев. Она наслаждалась тишиной, что изредка нарушалась шелестом страниц. В углу, у окна, сидел Румпельштильцхен и, хмурясь, беззвучно двигал пересохшими губами, сосредоточенно и медленно ведя пальцем по строчкам книги.

Впервые Темная была рада этой тишине. Пожалуй, она могла искренне признаться себе, что эти две недели были самыми тяжелыми в сосуществовании с мужчиной. Он был упрям, он был чертовски упрям. Несмотря на то, что была права она, он все равно упрямился и спорил с ней. Девушка думала, что обучать его будет сложно, но переспорить упрямца оказалось сложнее. Иногда ей казалось, что вот-вот и из ее ушей повалит дым. В такие моменты Эмма фыркала и исчезала из зала, оставив мужчину наедине с его каракулями.

Удостоверившись, что Румпельштильцхену нет до нее дела, Эмма дернула пальцем, превращая струйку магии в осмысленные фигуры, и прикрыла глаза, вспоминая эти недели.

Струйка магии превратилось в черное, дымчатое, перо, что парило над ее головой.

Первые дни обучения проходили как никогда лучше. Мужчина был старателен и полон энтузиазма. Они изучали алфавит и его звучание, то, как звучат те или иные сочетания букв и как их стоило соединять на письме. На следующий день, Эмма так же, как и в первый раз, неосознанно схватила мужчину за руку и помогала ему соединять буквы в простые, нелепые слова. Румпельштильцхену было приятно тепло ее рук, близкое присутствие и дурманящий аромат драконьей кожи, горчащего мандарина, сладостность лилии и свободолюбие хвои. Его мысли путались, а листы и перья сменяли друг друга. Мужчина раздражался, хмурился, пытаясь сосредоточиться на слогах, но ничего не получалось. Эмма, увлеченная выведением тонких, аккуратных линий, спокойно, раз за разом, направляла его руку. Даже тогда, когда Румпельштильцхен понял, что может справиться уже сам, он не спешил говорить об том Эмме. Но наступил тот момент, когда это пришлось сделать. Мужчина прятал за спадающими волосами смущенную улыбку, а Эмма, растерявшись, ходила туда-сюда по залу.

Перо стало писать в воздухе и линии приобретали объем, превращаясь в буквы, слога, слова.

Все еще не открывая глаз она водила в воздухе пальцем, в то время как ее мысли текли дальше.

Проблема появилась в конце первой недели. К этому времени Румпельштильцхен научился писать слова и составлять предложения. Сначала все выглядело милым и забавным, но потом, когда Румпельшщтильцхен подходил к ней с каждым словом, чтобы она проверила, правильно ли он написал его, девушку стало это раздражать. Замечания превратились в нервное чирканье, вплоть до разрывания его работ.

Перо в воздухе перечеркнуло пару слов и пронзило появившийся в воздухе пергамент.

Он не беспокоил ее целый день, исписав пару листов бумаги. Успокоившись, Эмма устало забрала его бумагу и проверила, объясняя ошибки. Мужчина благодарно улыбнулся и попросил ее написать свое имя. Полное имя. С этого момента начался ад.

— Вот так? — он сунул ей под нос лист с коряво выведенным ее именем.

— Нет, — она отвела его руку подальше. Мгновение Румпельштильцхен хмурился, а затем, перечеркнув слово, написал новое.

— Так? — Эмма взглянула на имя и ей показалось, что волоски на ее голове встали дыбом или поседели.

— НЕТ! Это вообще ругательство! — взвизгнула она. Из-под спадающих волос донеслось ехидное хихиканье.

— Ты знал! Румпельштильцхен! — зарычала Эмма.

— Ну так напиши мне свое имя и покончим с этим, — улыбаясь пропел мужчина.

— Нет. Тебе это не нужно. Эмма и все. И вообще, учись на слух воспринимать.

Они пререкались два дня. Пока, Эмма не сдалась и не написала свое имя. Румпельштильцхен ходил вокруг да около, но все никак не мог разобрать несколько букв, иногда Эмме казалось, что мужчина специально дразнил ее и выводил из себя. Ей было не понятно его рвение узнать, как пишется ее имя. Но вечером она заметила на столе пергамент, на котором аккуратно, если можно было так сказать для Румпельштильцхена, было выведено два имени. И его имя все равно оказалось длиннее! Девушка злорадно хихикнула и довольно подожгла бумажку.

В воздухе воспламенились перо с пергаментом, пепел от них падал Эмме на голову, исчезая на полпути.

— Ты своим носом в этой книжке скоро дырку сделаешь, — пробурчала она, лениво смотря на мужчину, что усердно изучал страницы детской книжки, с самым простым легким слогом.

— А ты во мне. Прекрати наблюдать за мной, я сбиваюсь, — зашипел мужчина и пододвинулся ближе к окну.

— Ты же не научишься так читать, — Эмма закатила глаза на его детский жест.

— Я прочитал уже три страницы! — воскликнул он и потряс книгой.

— За два дня! — рявкнула Темная. Шумно выдохнув через нос, она взяла себя в руки. — Румпельштильцхен, я должна знать, как ты читаешь. Ты можешь не правильно сочетать буквы!

— Я уже выучил алфавит, и ты сама это знаешь!

— Но не научился читать! — зарычала Эмма.

— Научился, — фыркнул он и буквально спрятался за книгой.

«Не хочешь по-хорошему, будет по-моему!»

— Если сейчас ты не начнешь читать, я придам твоим мыслям громкости и услышу, какого ты обо мне мнения! — Эмма приготовилась взмахнуть рукой, но остановилась, заметив, как мужчина побледнел, а его глаза испуганно расширились. Это было интересно, о чем он таком мог думать, чего стоило ему бояться.

— Ты действительно можешь это сделать?! — осторожно спросил мужчина.

— Продемонстрировать? — Эмма приподняла бровь, забавляясь его реакцией. Где-то в глубине души захотелось действительно так сделать, она всегда была любопытной.

— Нет! — резче, чем следовало вскрикнул он. — Я верю тебе. Хорошо, я буду читать, — Эмма довольно хмыкнула. Удобнее устроившись на кресле, она приготовилась его слушать.

— Ко-ро-ле-вство Ан... Ан- в- о...

— Анволии, — выдохнула она. Будет тяжело, он совершенно не научился читать, только упрямился. Румпельштильцхен бросил на нее недовольный взгляд и поправился.

— Нах... Нах-о-ди...

— Находится.

— Ты можешь меня не перебивать? — фыркнул мужчина.

— Разве ты что-то говоришь? — невозмутимо спросила Эмма. — Ты только нечленораздельные звуки издаешь.

— Не нравиться, не слушай! — Румпельштильцхен снова уткнулся в книгу и единственным звуком, издаваемым им, было его злое сопение.

Эмма тихо щелкнула пальцами.

— «...елль. Почему принцессу Анволии назвали Мебелль? Странные обычаи. Эй!» — мужчина чуть не упал с подоконника, выронив книгу. — «Мои мысли слышно?» Эмма, прекрати! «Зачем ей слушать мои мысли?!»

Эмма сотрясалась от беззвучного смеха, когда услышала, как Румпельштильцхен обозвал бедняжку Белль, самую красивую девушку Анволии. Кажется мужчина не понимал, как остановить поток мыслей и на Темную обрушилась просто лавина его мыслей, кричащих разными интонациями, истеричных и злых, что эхом разносились по залу.

— Хватит! «Боже, как заставить себя не думать?» Прекрати смеяться! «Почему она смеется?» — Эмма не могла остановиться, ее смех становился все громче и громче. — «Эмма!» — мысленно пискнул его голос и, кажется, Эмма хрюкнула от смеха. — Это не я сказал! «Что с моим голосом?!» Ну все. Достало. Я ухожу, — мужчина слез с подоконника и потянулся за посохом. — «Главное не забыть книжечку...» — он замер. Он замер, медленно втягивая воздух через ноздри. Но тишину замка нарушал только смех Эммы. Мужчина удивленно обернулся и увидел, как девушка, уткнувшись в руки, сотрясалась от смеха. Она сняла заклятие.

— Повеселилась, да? — угрюмо спросил он, подтягивая к себе книжку. Когда девушка убрала руки, ему показалось, что она прекраснее всех на свете.

-Белль, Румпельштильцхен. Девушку зовут Белль, а не мебель, — хихикнула она. Смех и искренняя улыбка преобразили ее. Чудовище, смотрящее всегда на него, отступило. Сейчас перед ним была обычная девушка. Это было мало заметно, но рельеф ее кожи пропал, а окрас стал более блеклым. А глаза, на секунду в них пропала та дикость, тот животный, пугающий взгляд, наполненный тьмой, только человечность. Он засмотрелся, недоуменно скользя взглядом по девушке. Этой заминки хватило, чтобы Эмма, тряхнув головой, снова стала собой. Их глаза встретились, и на мужчину снова смотрели золотисто-зеленые рептильи глаза. А ведь на самом деле, они были зелеными. Румпельштильцхен был уверен в этом. Улыбнувшись, Эмма подошла к мужчине, пытаясь понять, что изменилось за эти минуты, что заметил он, но не могла понять она. Взяв из его рук книгу, Эмма подтолкнула его к подоконнику и села рядом. Весь вечер и последующие дни, не без споров, упрямства и ворчания, они проводили вместе.

В воздухе зависла та самая книжка, созданная черными нитями магии и плавно стала переворачивать страницы. Мысли куда-то неконтролируемо ускользнули, и книга превратилась в посох. Палка парила над ее головой, но девушка все еще не открывала глаз. Посох быстро завертелся в воздухе и превратился в розу, черную розу. Эмма нахмурилась, кода роза постепенно стала терять краски, и дымка стала светлеть. Сбоку послышался шорох, и девушка резко распахнула глаза. Ее глаза встретились с зависшей, полупрозрачной розой, к которой осторожно тянулась рука Румпельштильцхена. Пойманный с поличным, он замер и неуверенно улыбнулся.

— Тебе не говорили, что трогать чужое нельзя? — зло спросила она, и роза исчезла. Румпельштильцхен отдернул руку и отошел от Эммы на шаг, позволяя ей взглянуть на него.

— Тут весь замок — чужое, — фыркнул он и сел рядом с ней на стул. Эмма нервно поменяла расположение ног, закинув левую на правую, сложила руки в замок и выжидающе посмотрела на него.

— Что? — невинно поинтересовался мужчина, нервно покручивая пальцами посох вокруг своей оси.

— Что ты хочешь? — лениво спросила девушка. — Я знаю этот взгляд.

Румпельштильцхен поколебался мгновение, а затем протянул ей исписанный пергамент.

— Опять проверить, что ли? — недовольно протянула она.

— Нет... пусть так и будет, — Эмма удивленно приподняла бровь. — Ты не можешь... ты не можешь передать его Бэю?

Пожалуйста, — карие глаза умоляюще, с надеждой смотрели на нее.

— Я что, похожа на гонца? — Эмма недовольно повела плечами и хмуро уставилась на мужчину.

— Нет... — мужчина стушевался.

— Или может девочку на побегушках?

— Нет...— он не знал куда себя деть. Эмма так и не взяла письмо из его рук и мужчине пришлось подтянуть его к себе, защищая пергамент от нее.

— Так скажи мне, почему ты и твой сын считаете, что человек, зависимый от зла и темноты, пойдет вам на такие уступки? — Эмма забавлялась ситуацией. Ей было интересно знать, что на это может ответить ей хромой.

— Потому что... Потому что не похоже, что ты идешь в одну ногу со злом.

— Я не пон...

— Ты совершила гораздо больше хороших поступков, чем думаешь, — перебил он ее. — Я видел тебя в гневе, печали и радости. И я могу сказать, что ты только зовешься Темной, на самом деле тебе бы больше подошло Спаситель… — он хотел сказать что-то еще, но Эмма, судорожно вздохнув, резко поднялась из-за стола. Он сказал точно так же, как и его сын. Они действительно были похожи. Внешне, характером, у них даже мысли были схожи, хотя прошло уже больше года. Ей стало не по себе от осознания того, что она разлучила настолько родственные, во всех смыслах, души. В животе завязался узел, и девушку затошнило.

— Прости, я не хотел тебя обидеть или что-то еще, — Румпельштильцхен вздрогнул, когда девушка подскочила, и заволновался, когда Эмма заметно побледнела. Темная молча отошла к окну и посмотрела вдаль.

Эмма боролась с собой и с чудовищем, живущим в ней. Она опустила взгляд на руку, когти на которой непроизвольно удлинились, и недовольно поморщилась. Темная знала, что в ней просыпается, медленно и очень осторожно, что-то человеческое, оно еще настолько хрупкое и едва уловимое, но уже нервирует, раздражает и злит темноту в ней. Она чувствует, как в ней борются два начала. А тратить силу на собственный контроль, на возможность держать себя в руках, боясь причинить вред кому-то, кому-то такому, как Румпельштильцхен, стало выматывать ее до изнеможения. Тьма будет бороться за нее до последней капли. Девушка положила подрагивающую руку на стекло, остужая его холодом, горящую кожу на ладони.

— А ведь где-то там живет принцесса Мебель... — вкрадчиво заметил Румпельштильцхен. Когти девушки неприятным скрипом царапнули по стеклу, и Эмма опустила руку. Это глупое замечание выдернуло ее из собственных мыслей, и рука вновь стала нормальной.

— Ты когда-нибудь можешь быть серьезным? — Эмма обернулась к нему.

— Я всегда серьезен, — мужчина равнодушно пожал плечами и отвернулся к столу. Эмма прислушалась к себе, кажется, сейчас она в состоянии удержать рвущуюся наружу тьму. Обхватив губами два пальца, Темная громко свистнула и, подойдяк столу, села на него.

— И как это понимать?

— Сейчас увидишь, — через минуту в одно из открытых окон влетел черный ворон и приземлился перед ними на стол.

— Привязываешь ему на лапу письмо, даешь сухарик, или чего он захочет, и говоришь кому и куда его доставить, — птица недовольно изучала Румпельштильцхена и, подойдя к руке, держащей свиток, больно клюнула его. Мужчина зашипел, а Эмма лениво махнула рукой, отгоняя птицу. Ворон отошел на пару шагов назад, но махнул крылом в сторону Темной, пытаясь ее задеть им.

— Перья повыдергиваю, — фыркнула Эмма, и ворон послушно отошел от нее, поближе к Румпельштильцхену.

— Ты серьезно? Ты разрешаешь мне общаться с сыном? — мужчина не верил собственным глазам. Эмма нехотя, сомневаясь в собственном поступке, кивнула.

— Чему ты так удивлен? Сделка касалась только встреч. Если найдешь общий язык с ним и научишься его призывать, будете общаться, — девушка лукаво усмехнулась.

— Спасибо! Я... я не знаю, что могу для тебя сделать, я... — Эмма подняла руку, останавливая его речь.

— Мы же друзья, так ты мне сказал? — мужчина кивнул, все еще не веря в происходящее. — Ну вот и... Для начала найди общий язык с ним, — Эмма кивнула в сторону ворона, что важно выхаживал по столу и прислушивался к их разговору.

— Я с птицей язык не найду, что ли? — самодовольно пробурчал Румпельштильцхен. — Меня любят животные, — заметил он и протянул осторожно руку к ворону.

«Ну-ну, животные его любят.»

Птица зазевалась, поэтому пропустила тот момент, когда хромой коснулся тонкими пальцами его перьев на спине, и Румпельштильцхен облегченно выдохнул.

— А НУ РУКИ УБР-Р-РАЛ, Я СКАЗАЛ! — хриплый, картавящий бас разнесся по залу. Румпельштильцхен взвизгнул и подскочил на стуле, а Эмма громко рассмеялась.

-Это что такое?! — воскликнул он, указывая рукой на ворона, поспешно отдергивая ее, когда птица клацнула клювом у самых пальцев.

— Я сказал, р-руки убрал! В следующий раз, без глаза останешься! — рявкнула птица и угрожающе подошла к мужчине. Эмма чуть не свалилась со стола, когда Румпельштильцхен отодвинулся на стуле от птицы и возмущенно воскликнул.

— Грубиян!

— А ну-ка повтор-ри! — ворон замахал крыльями.

— Ну все, хватит, — Эмма пыталась отдышаться от смеха, но ничего не получалось. Девушка схватило рукой ворона и погладила его по голове. — Это Ворчун. И обращайся с ним, как с человеком, потому что...

— Это и есть человек, — хмыкнул, уже расслабившийся, Румпельштильцхен. — Ты не могла раньше сказать?

— Зачем? Я взяла свою цену за магию, даже больше чем следовало, — девушка снова хихикнула и виновато опустила глаза, под осуждающим, тяжелым взглядом мужчины.

— Надеюсь, сэр не продукты заморские требовать будет? — ехидно отметил хромой.

— Медовая настойка, — спокойно сказал ворон и, вырвавшись из рук Темной, подошел к свитку.

— Он что, еще и выпивает?! — мужчина осторожно перемотал бечевкой свиток и попытался привязать к лапке, которую ворон выставил подальше от себя.

— Выр-ражения! И не смей меня тр-рогать!

— Кто бы говорил, — прошипел мужчина, завязав свиток у лапки.

— Еще пожелания, хозяйка? — птица нетерпеливо взмахнула крыльями.

— Объясни все его сыну, только не пугай его и соглашайся на сухарики, — сурово, угрожающе, сказала Эмма. Ворчун склонил голову в повиновении и взлетел.

— Не ругайся при ребенке! — воскликнул запоздало мужчина, но птица услышала его и издевательски, уже будучи у окна, рассмеялась.

Эмма довольно улыбнулась, но переведя взгляд на суровое лицо Румпельштильцхена, чуть не прыснула со смеху.

— Все будет хорошо.

— Я верю. Тебе. Но не этому... грубияну! — мужчина провел рукой по волосам, сгоняя беспокойство. Девушка лишь лениво отмахнулась и посмотрела в сторону, погружаясь в собственные мысли. Необходимо было заключить несколько сделок, подпитав этим самым проголодавшуюся тьму.

Поток ее мыслей прервали горячие, сухие губы, коснувшиеся ее щеки. Эмма резко развернулась и уставилась на мужчину широко распахнутыми глазами.

— Ч-что ты...

— Спасибо. За все, что ты делаешь для нас, — просто сказал Румпельштильцхен и подарил ей едва уловимую, смущенную, но теплую улыбку. Наверное, будь у нее нормальная кожа, мужчина бы заметил, как она покраснела.

— Н-не за что... У меня сделка. Мне пора, — и девушка исчезла. Это был побег. Они оба это прекрасно понимали, и Эмма еще долго будет избегать его. Румпельштильцхен не мог скрыть улыбки. Поцелуй вышел спонтанным, но, к его удивлению, желанным.

====== Глава 30. ======

В замке было подозрительно спокойно уже больше недели. Румпельштильцхен стал крайне спокойным и милым, что настораживало Темную. Они нашли друг с другом общий язык в обучении мужчины, поэтому он каждый вечер выполнял ее задания и послушно делал то, что она просила. Ну как послушно, теперь она могла его шантажировать птицей. Эмма знала, что это было не честно, но, к ее удивлению, хромой быстро нашел общий язык с Ворчуном и порой ей казалось, что они плели заговор против нее. Птица не только носила письма, написанные с ошибками рукой Румпельштильцхена, но еще и охотно рассказывала, как живет и выглядит его сын. У Темной было подозрение, что без шантажа или какой-то разборки между мужчинами, тут не обошлось. Ворчун был очень подозрительно терпелив и послушен. Ее так и подмывало спросить его, на какой крючок хромого он попался.

Все было слишком спокойно и монотонно. Скучно. Эмма наизусть знала распорядок дня Румпельштильцхена, и ей даже задумываться не хотелось о том, почему она об этом знала. Все было очень скучно: завтрак, починка фонтана, обед, чтение у камина или окна, чтение вслух (если она потребует), грамота, письмо сыну, а вечером он прял в своей комнате. Однообразно. Даже ежедневные сделки перестали приносить ей удовольствие. Эмма чувствовала, как магия, живущая в ней, как загнанный зверь в клетке, мечется из угла в угол, пытаясь найти хоть повод, хоть лазейку, чтобы вырваться наружу. Эмму забавляло это и одновременно пугало. Тьма живущая в ней, еще никогда не бурлила, как кипящий котел, еще никогда она не была так нервозна и осторожна. Когда девушка отсутствовала в замке, магия, как урчащий кот, дышала полной грудью и набиралась сил. Но стоило девушке появиться в замке, магия, как шипящий кот, вонзалась когтями в ее душу и, разрывая ее на части, тянула вон из этого, уже ставшим адом для нее, места. Эмма не могла понять, как замок, будучи для магии домом и кровом столько лет, за считанный год стал тюрьмой и личным адом. Однако, сама Эмма чувствовала себя птицей, выпущенной на волю после векового заключения. Это разрывало на части. Это смущало и настораживало. Это злило. Она оказалась невольным участником борьбы, правил которой она не знала, но в которой главным призом должна была оказаться она сама.

Тревога, как мелкий паразит, вцепилась в ее сердце и не отпускала уже второй день. Эмма была беспокойной и нервничала по поводу и без. Румпельштильцхен, решив, что нормальные отношения между ними ему дороже, просто не попадался ей на глаза. За это она была ему благодарна. Вздохнув, Эмма прикрыла глаза и, сосредоточившись на клокочущей магии внутри, она приказала ей перенести ее туда, где ей стоило бы появиться. Открыв глаза, как только окутавшая дымка растворилась, Темная увидела знакомый и столь ненавистный ей черный приемный зал.

— Темная! Темная в зале! — заверещало что-то слева от девушки. Эмма бросила хмурый взгляд на зеркало.

«Заткнись...» — взмах руки и на зеркало падает тряпка, а его житель, как глупый попугай, покорно замолкает.

— Сколько лет, сколько зим, — из-за колонны выходит Реджина. Женщина одета в бордово-красное вельветовое платье в пол. Откровенное декольте украшено бриллиантовой подвеской. Черные волосы собраны наверх в причудливую, но красивую, прическу. Губы, окрашенные в вишневую помаду, искривились в самодовольной улыбке.

— А ты времени зря не теряла, — Темная, махнув рукой в сторону зеркала, визгливо хихикнула.

— Мне спокойнее, когда он рядом, — Реджина ослепительно улыбнулась и сделала шаг в сторону девушки.

— Благодарю, хозяйка, — донеслось из-под тряпки.

— Исчезни, — фыркнула Эмма и взмахнула рукой.

— Куда?! — воскликнула Реджина, дернувшись в сторону исчезнувшего зеркала, но, спохватившись, взяла себя в руки и вздернула подбородок.

— Не беспокойся, сладкая, он появится здесь снова, когда я уйду. Я не потерплю этого балабола здесь, — Эмма брезгливо дернула пальцами руки и расслабленно стала похаживать по залу.

— Чем же моя скромная персона привлекла тебя на этот раз? — Реджина внимательно следила за передвижением Темной.

— Скромная? Пф, приуменьшаешь, сладкая, — Темная оскалилась. — Слухи ходят, что ты по гостям ходишь, да меня вот избегаешь. Боишься?

— И в каких местах они ходят, не подскажешь? — женщина нахмурилась, пытаясь понять, откуда же конкретно Темная узнала о ее похождениях.

— То тут, то там... Не хотелось тебе говорить, но даже я соскучилась по таким знатным гостям, как ты, — Эмма приблизилась к столу, разделявшему их и задумчиво провела пальцем по гладкой поверхности.

— А мне казалось, мое присутствие тебя только отягощало, Темная.

— Только если ты приходила снова ныть и плакаться по поводу Белоснежки. Утомляет, сладкая. У-то-м-ля-ет, — по буквам, совершенно небрежно и скучающе произнесла Эмма.

— Однако ты тут, — настояла королева.

— Постой-постой, снова Белоснежка? Серьезно? — Темная хлопнула в ладоши и захихикала. — Что на этот раз? Села на твой стульчик? Спала на твоей кроватке? Вышла замуж? — последний вопрос попал в цель и без того темные глаза Реджины, стали еще темнее.

— Прекрати паясничать, Эммахэннауэр, — выплюнула женщина и приблизилась к столу. — Ты знаешь, что все это ради нее.

— Святой Мерлин, ты ей даже то, чего сама добилась посвятила? За что ж убивать тогда белоручку? — Реджина коротко рыкнула, теряя самоконтроль, и вцепилась руками в край стола.

— У каждого из нас свое темное прошлое, не так ли? И не тебе судить мои поступки, — Эмма забавно фыркнула и, удлинившимся когтем, стала царапать стол.

— Так то это так, но стоит ли это объявленной цены? — Темная решила поддразнить Реджину и выяснить, почему Чарминги так боялись за свое дитя.

— Цель оправдывает средства, тебе ли не знать, Темная? — самодовольно заметила Реджина и выпрямилась, грациозно двигаясь вдоль стола. — Я готова заплатить любую цену.

— Отобрать жизнь у невинного? — Эмма насмешливо приподняла бровь, в то время, как внутри нее все сжалось от страха за еще не родившегося ребенка.

— Как я уже сказала: цель оправдывает средства. Не этому ли ты меня учила когда-то? — насмешливо, передразнив Темную, поинтересовалась королева и обогнула стол.

— Магия всегда имеет цену. Не месть. Ты вынесла для себя не тот урок, — кисло заметила Эмма, скривив забавную мордашку. Наблюдая за передвижением Реджины, девушка запрыгнула на стол. Королева неодобрительно поморщилась, вызвав довольную усмешку Темной.

— Тем не менее, сейчас он полезнее твоих советов, — Реджина, пододвинув стул, грациозно опустилась на него. Ее никогда не смущало то, что приходилось смотреть на Эмму снизу вверх, она всегда была уверена в себе.

— Значит, мои советы тебе больше без надобности? — хихикнув, спросила Эмма.

— Именно.

— И тебе не нужно знать, кого следует посетить, чтобы получить ответы на свои вопросы? — любопытство, подогретое урчащей магией, взяло свое. Эмма всегда была уверена в своих силах и магии, поэтому бросаться информацией ей ничего не стоило. Она всегда знала, что была на шаг впереди Реджины. Всегда.

Реджина упрямо поджала губы, а взгляд карих глаз уничтожающе впился в болтающую в воздухе ногами Темную.

— Не осталось никого, кто бы мог мне помочь, — Реджина заговорила осторожнее, тщательнее подбирая слова. Она не была уверена, но верила в то, что Эмма могла что-то знать.

— А как же я, сладкая? — Эмма оскорбленно охнула и поникла.

— Эммахэннауэр! Твои сделки всегда имеют цену, — проворчала королева.

— Кто-то только что распинался, что цена не имеет значения, — девушка возмущенно взмахнула руками. — А впрочем, я сделаю тебе подарок.

— Что ты имеешь виду, — Реджина напряглась и затаила дыхание.

— Что имею, то и введу, — королева поперхнулась и закашлялась, а Эмма истерично захихикала. Эту шутку она услышала от Румпельштильцхена, когда однажды застала его перепалку с Ворчуном. Птица отказывалась нести второе за день письмо, поэтому Румпельштильцхен обратился к народным угрозам и, качая пальцем перед вороном, что-то шипел. Когда Ворчун переспросил его, что тот имел ввиду, Румпельштильцхен произнес эту фразу, чем вызвал безудержный хохот у подслушивающей Эммы и отборный мат Ворчуна. Тогда хромой смутился и даже покраснел, что у Темной не вязалось с испепеляющим взглядом, брошенным в сторону ворона.

— Да... Ты... Как... — щеки Реджины предательски покраснели, а глаза были широко распахнуты. Королева едва удержалась от неприличного, возмущенного, размахивания руками.

— Этого тебе лучше не знать, — Эмма снова хихикнула, наслаждаясь реакцией королевы. — Есть одно селение, в нем живет старая, как наш свет, старуха. Она знает многое и может помочь тебе в поиске ответов. Но находится она в другом мире, и если сердце твое будет желать с ней встречи больше всего на свете, то портал в этот мир, перенесет тебя к порогу ее дома, — Эмма спрыгнула со стола и сдула с себя невидимую пылинку.

— И как я открою портал в другой мир?! — возмущенно и зло зашипела королева. Женщина осознала, что снова повелась на уловку Темной и только развлекла ее.

— А это уже не моя забота. И, — девушка покачала перед носом королевы указательным пальцем. — сделку заключать не будем. Мне от тебя пока ничего не надо, — хлопнув в ладоши, Эмма перенеслась в свой зал, где на столе ее уже ждало горячее жаркое.

— Посмотрим, как долго удача будет способствовать тебе. Сможешь ли ты заплатить ту цену, что запросит старушка. Да, сладкая, мои расценки тебе покажутся даром божьим, — нараспев произнесла Эмма.

На столе стояло блюдо, что манило к себе приятным ароматом. Эмма вдохнула полной грудью и села за стол.

«Наконец-то он научился готовить. Только ради этого, его стоило учить читать».

Приступив к еде, Эмма совершенно не почувствовала вкуса. Она не чувствовала, как пища обжигала ее язык. И не услышала, как Румпельштильцхен, подойдя к двери, замер наблюдая за ней.

Мысли вихрем стали проноситься в ее голове. Бушующая в ней магия, хотела вырваться наружу и сбежать из этого злополучного места. Глаза подернулись поволокой, когда калейдоскоп мелькавших мыслей стал невыносим. Тревога не отступала. Сердце заполнила злость на себя и собственное любопытство. Не стоило давать подсказку Реджине, не стоило ее выводить на проторенную дорожку. Необходимо было оставить ее в диком лесу, блуждать среди одинаковых деревьев, без шансов на спасение. Эмма досадно фыркнула и откинула от себя вилку.

Румпельштильцхен, видя такую яркую перемену ее настроения, тихо прикрыл дверь и направился в свою комнату, прясть.

Эмме необходимо было как-то отвлечься. Нужно было навести порядок в собственной голове и тогда, возможно, она сможет продумать несколько вариантов отступления из той каши, что заварила ее предательская тьма. Впервые не хотелось кровопролития.

Комментарий к Глава 30. У автора сегодня день рождения, поэтому он решил вас побаловать небольшой (но не флаффной!ха!) главой.

А еще его от скуки пробило рисовать, поэтому...

https://40.media.tumblr.com/9c3cd9e5cc742b2653aa1091c129ae68/tumblr_nurs9axWnx1ud0ympo1_500.jpg

https://36.media.tumblr.com/23e6d57fbd6f401e6c652bd003880273/tumblr_num8uhGC5c1ud0ympo2_1280.jpg

====== Глава 31. ======

Коридор. Лестница. Пролет. Лестница. Снова коридор. Комната. Комната. Комната Румпельштильцхена. Комната. Эмма задумчиво остановилась, решая, стоит ли заходить к нему или лучше поискать себе развлечение где-то на стороне, а не за счет хромого. Магия мягко и коварно подтолкнула девушку к дверям. Поколебавшись немного, Эмма осторожно распахнула дверь и вошла в идеально прибранную, едва ли не сверкающую от чистоты, комнату. Девушка осмотрелась, нахмурившись, когда поняла, что Румпельштильцхена здесь нет.

Любопытство, подогретое магией, взяло верх над Темной, и девушка прошлась по комнате, осматривая ее.

«Скучно... скучно... еще скучнее...» — глаза наткнулись на пару книг, заправленную кровать, закрытый шкаф. Единственное, что выдавало здесь Румпельштильцхена, были деревянная, еще не законченная, статуэтка и прялка в углу комнаты. Темная взяла в руки фигурку и  с любопытством повертела ее в руках.

«Кентавр. Значит, он посвящает своего сына во все тайны моего замка. Скоро придется следить за его письмами, еще утечки информации мне не хватало», — Эмма осторожно вернула фигурку на свое место и, воровато осмотревшись, подошла к прялке.

Слева от прялки стояла корзинка с соломой, справа — корзинка с мотками готовой нити. Эмма присмотрелась и отметила, что на прялке уже была натянута нить и выглядело все так, что прядильщик на минуту оставил свое занятие. Но его не было. Любопытство взяло верх, и Эмма присела на широкую, мягкую, скамью у прялки. Захотелось попробовать. Захотелось покрутить колесо и потянуть на себя нитку...

Темная завороженно провела кончиками пальцев по натянутой нити и, захватив рядом лежащий пучок шерсти, крутанула колесо. Перетянутая нить, с противнейшим стоном умирающего, порвалась в ее руках.

«Твою ж мать!» — Эмма растерянно переводила взгляд с пучка в своей руке, на валяющуюся на полу нить.

«Твою ж мать! Он узнает, что я здесь была!»

Эмма отбросила от себя моток и, сосредоточившись, провела рукой над колесом. Нить натянулась, и концы завязались в узелок. Какое-то время Темная тупо смотрела на бантик и, рыкнув, снова провела рукой над нитью. Волнение от того, что она могла быть поймана с поличным и виноватое чувство, которое должно быть никак не у Темной, а больше у нагадившего котенка, не давали девушке сосредоточится. Магия, чувствуя ее нервозность и недовольная ее присутствием здесь, словно издевалась над своей хозяйкой.

«Он меня убьет!»

— Не убью, но за это ты мне ответишь, — хмуро, но с веселым блеском в глазах, сказал Румпельштильцхен. Мужчина вышел из своей маленькой ванной и был поражен гостье. В особенности тому, что она не заметила его присутствия, увлеченная изучением его прялки. Он тихо прислонился к дверному косяку и заинтересованно наблюдал за тем, как Эмма села у прялки и попыталась прясть. А позже чуть не расхохотался, наблюдая за ее попытками восстановить ущерб, нанесенный его работе. Он был совершенно не против ее вмешательства и до последнего не хотел выказывать своего присутствия. Но ее испуганный вскрик подал мужчине шальную идею.

«Я это вслух сказала?!»

Резко обернувшись, Темная дико посмотрела на растрепанного Румпельштильцхена. Мужчина был немного взъерошен и без привычного ей жилета. Сейчас он стоял босиком, придерживая одной рукой посох, одетый в легкие хлопковые коричневые штаны. Белоснежная рубашка, которую девушка впервые видела на нем, идеально контрастировала с его кожей. Рубашка не заправлена в штаны, а ворот был нараспашку. Осознание того, что видеть его более домашним, а не вычурно официальным, было приятнее, испугало Эмму. Темная дернулась, и в ее руках невольно загорелась нить.

— Туши! — вскрикнул Румпельштильцхен и поспешно зашагал к ней. Спохватившись, девушка моментально погасила огонь и зло взглянула на мужчину.

— Ты не мог сразу сказать, что был здесь? — она смотрела на него снизу вверх, когда мужчина подошел совсем близко.

— И пропустить твои первые шаги в прядении? Не думаю, что смог бы, — Румпельштильцхен довольно оскалился, тем самым раздражая Темную.

— Я ничего не делала, — огрызнулась девушка и только потом поняла, насколько глупо это прозвучало. Она мрачно взглянула на Румпельштильцхена, который ответил ей приподнятой бровью.

— Неужели, — его слащавый голос отравил последние остатки ее самообладания.

«Чтобы я еще раз сунулась в его комнату! Проклятая прялка! Скучно? Развлеки себя сам, но не слугу. Идиотка».

— Хватит, — рыкнула девушка и предприняла попытку встать, чтобы поскорее убраться вон из этого места и  поискать себе менее позорное развлечение, но теплая ладонь Румпельштильцхена остановила ее.

Мужчина мягко надавил на ее плечо, стараясь еще больше не разозлить Темную. Желание исправить ситуацию подтолкнуло его к такому жесту.

— Ты порвала нить...— мягко упрекнул он ее и, не убирая руки, встал чуть позади нее. — И ее надо восстановить, — спокойно продолжил он.

— Если ты не заметил, у меня не получается, — фыркнула девушка, дернув плечом.

— Получится.

Отставив посох и, опираясь на здоровую ногу, мужчина перекинул вторую через скамью. Напрягшись, Эмма дернулась, желая поскорее встать.

— Что ты делаешь?!

«Какого черта он творит?»

— Тшш, успокойся, — он едва успел удержать девушку. Вовремя положив вторую руку ей на плечо, он лишь приблизился к ней еще больше.

— Румпельштильцхен! — в голосе Эммы проскользнули панические нотки и, кажется, она совершенно позабыла о магии. После ритуала к ней ни разу никто не прикасался. Никто не приближался к ней настолько близко.

— Тише... — Румпельштильцхен старался не касаться ее, но ее дерганность все портила. Поэтому, единственное, что пришло мужчине в голову, это сжать свои бедра, ограничив тем самым девушку в движении. — Я хочу тебя научить прясть. Кто-то же должен исправить свою оплошность, м? — поинтересовался он, выглянув из-за ее плеча.

Едва она почувствовала, как его бедра сжали ее ноги, сердце забилось в таком ритме, что сквозь удары девушка не слышала его слов.

— Отодвинься от меня, — ее голос был тих, но смертельно угрожающ. Она чувствовала, как на кончиках пальцев стала покалывать магия.

— Прости, — Румпельштильцхен осознал свою ошибку и раздвинул ноги шире, давая свободу девушке. — Но прясть я тебя все равно научу, — весело фыркнул он. Эмма на мгновение задержала дыхание, позволяя магии и сердцебиению успокоиться.

«Он всего лишь хочет научить тебя прясть. Эмма, он твой друг. ДРУГ».

— Что мне делать?

— Сначала необходимо вставить солому вон в то отверстие, — он указал рукой в сторону, откуда торчала солома. — Она уже там есть. Возьми шерсть и переплети с вон той нитью.

Эмма обреченно и, все еще кипя от недовольства, взяла моток шерсти и попыталась сделать то, что говорил ей мужчина. Румпельштильцхен выглядывал из-за ее плеча и тихо забавлялся ситуацией. У Эммы ничего не получалось и он прикидывал, чего в девушке больше: терпения или гордости.

Спину обдавало теплом, исходившим от Румпельштильцхена, мысли путались и не хотели концентрироваться на шерсти. Все ее чувства, вся ее магия возвращалась туда, где находился Румпельштильцхен и к тем местам, к которым он мог прикоснуться или прикоснулся до этого. Пальцы стали подрагивать, а ногти непроизвольно удлиняться. Ситуация в которую она так глупо попала, нервировала ее.

Улыбка пропала с его лица, когда он увидел, как пальцы девушки стали подрагивать. Когда ее когти стали удлиняться, Румпельштильцхен нахмурился. Мужчина отметил, что ее дыхание стало частым и прерывистым, и он беспокойно взглянул на нее. Кажется, его идея была крайне небезопасной и обреченной на провал. Необходимо было успокоить девушку. Румпельштильцхен не понимал ее поведения, но волнение за нее и ее нервозность передались и ему. Качнув головой, мужчина медленно, стараясь не привлечь к себе внимание, наклонился ближе к девушке. Он поднял свои руки, оставляя девушку в кольце своих рук, и мягко коснулся ее ладоней. Эмма вздрогнула, но промолчала, стараясь держать себя из последних сил в руках.

— Смотри, нужно вытащить немного шерсти, — его голос стал тихим и спокойным. Румпельштильцхену казалось, что даже интонация сейчас может разозлить сидящего в ней монстра. Его руки, нежно обхватили ее пальцы, направляя их и сжимая, чтобы захватить шерсть. Было немного неудобно, но ее спокойствие сейчас было мужчине важнее. — Видишь? А потом этот клочок, обматываешь вокруг нити, но не отпускаешь основной моток, — он объяснял ей, как ребенку. Тихо, терпеливо, до ужаса успокаивающе, убаюкивающе.

Взгляд Эммы был прикован к его длинным пальцам, что обжигали ее руки своим теплом. Девушка совершенно не понимала, что они сейчас делали, она лишь слушала его голос, что постепенно позволял ей взять себя в руки и успокоиться.

Они делали все медленно и осторожно. Каждый боялся нарушить призрачное внутреннее спокойствие, возникшее между ними. Им получилось связать нить. Расслабившись, Румпельштильцхен заметил, что плечи Эммы были так же расслаблены, а когти пропали.

— У тебя получилось, — так же тихо произнес он, и Эмма была уверена, что эти слова были сказаны с улыбкой.

— У тебя, — тихо фыркнула девушка, но он услышал ее.

— У меня тоже в первый раз ничего не получалось, — он слабо пожал плечами.

— Серьезно?

— Ты серьезно думала, что я с прялкой родился? — с изумлением спросил он.

— Румпельштильцхен! — рыкнула Темная, и мужчина тихо хихикнул.

— Какие вопросы, такие и ответы, Эмма, — улыбнулся он. — Давай теперь начнем прясть, возьми нить в руку. Да, вот так... — бормотал он. — Теперь плавно крути колесо, — Темная толкнула обод и нить, натянувшись, снова порвалась.

Румпельштильцхен почувствовал, как волна недовольства накрыла Эмму.

— Попробуй еще раз.

Эмма уверенно взяла моток и стала соединять его с нитью, не сразу, но со второй попытки у нее получилось.

— Видишь, ничего сложного. Придерживай нить и коснись колеса, — мужчина внимательно следил за ее рукой. — Нет-нет, плавнее... — мягко поправил он ее. Но нить к этому времени уже была натянута. Не задумываясь, он прижался грудью к спине девушке, чтобы иметь возможность дотянуться до обода. Его рука накрыла ее и легко стала направлять. Второй рукой он сжал ее пальцы, позволяя нити скользить между их пальцев.

Эмма завороженно смотрела, как скользила нить.

Из-за положения, в котором они были, у Румпельштильцхена стала ныть лодыжка, и он осторожно сдвинул ногу в бок. Легкий толчок пришелся Эмме в спину. Отвлекшись, девушка осознала, что была прижата спиной к его груди, что мерно вздымалась от спокойного дыхания. Эмму бросило в жар, от тепла, исходившего от мужчины и, почувствовав неловкость, она едва не выпустила нить.

— Даже у паучка из попки паутинка проще выходит, чем из твоих рук, — насмешливо сказал мужчина, заметив перемену в ее настроении. Так раньше говорили его тетушки, когда его нить, раз за разом рвалась, и так он говорил Бэю.

— Ч-что? — тупо спросила она, отвлекшись от своих гнетущих мыслей.

«Какой к черту паучок?! Что за паутинка? При чем тут попка?!»

— Пауки лучшие прядильщики от природы, — пояснил он.

— С сегодняшнего дня буду называть тебя восьмиглазым, — буркнула Эмма.

 — Сочту за комплимент, Темная, — мужчина тихо, приглушенно рассмеялся, внутренне ликуя, что смог отвлечь ее. Эмма сконцентрировалась на нити, стараясь мысленно не возмущаться глупому сравнению с пауком. Румпельштильцхен, видя ее сосредоточенность, расслабился и позволил себе не задумываться о том, что делали его руки. Он подумал, что ее характер был непредсказуем, но это привлекало его. Эмма была как загадка, которую хотелось разгадать.

Девушка склонила голову и мужчине в нос ударил знакомый ему аромат: сладость лилий и горечь мандарина. Девушка была нежна и спокойна, но в то же время колюча и взвинчена. Этот аромат идеально подходил ей. Горечь и сладость. Мужчина, стараясь не потревожить девушку, кончиком носа отодвинул ее прядь, что дразняще щекотала ему щеку. Золотистый локон соскользнул, открывая мужчине плечо. Румпельштильцхен прикрыл глаза, вдохнув полной грудью, позволяя аромату полностью окутать и затуманить его мысли.

Эмма увлеченно следила за тем, как их почти переплетенные пальцы мягко крутят обод, как нить скользит между подушечек пальцев, немного раздражая нежную кожу. Этот процесс действительно успокаивал и упорядочивал мысли. Ее поток мыслей выстраивался в такую же тонкую нить, крепкую и гладкую. Спокойствие сменилось умиротворенностью и ни легкое движение за ее спиной, ни спавший локон, не могли сейчас нарушить это.

У нее получалось. Нить больше не натягивалась, а руки действовали более уверенно, когда она почувствовала, как горячее дыхание коснулось шелка рубашки на ее плече. Затем, что-то коснулось ее плеча и, медленно скользя по ключице, вверх по шее, уткнулось ей в волосы за ухом.

Когда рука девушки, вцепившись в нить, остановила колесо, Румпельштильцхен понял, что-то пошло не так. Открыв глаза, он с ужасом обнаружил, что зарылся носом в ее локоны, которые дурманили своим ароматом.

Мужчина почувствовал, как ее рука стала подрагивать, и резко отодвинулся от Эммы.

— П-прости, я не хотел. Я... Я не знаю, как так вышло... Я просто... твои волосы... — он не мог подобрать слов, чтобы оправдать свой поступок. Румпельштильцхен не помнил, как это произошло, но в тот момент он чувствовал себя счастливым, словно так и должно было быть. Но девушка не отвечала, продолжая напряженно сидеть. Ему казалось, что она даже не дышала. Румпельштильцхен выпустил ее руки из своих.

— Эмма, я... — едва их контакт оборвался, Темная исчезла в сиреневом дыме. Оставив в его руке лишь позолоченную нить.

— Черт! — ругнулся мужчина, отбросив золото в сторону. — Черт! Черт! Черт! — Румпельштильцхен со злостью несколько раз ударил ладонью по прялке. Дерево жалобно заскрипело, отрезвляя мужчину.

— Дурак... — застонав, он опустил голову, запустив руки в волосы.

Комментарий к Глава 31. Иногда мне кажется, что меня читают стабильно 5 человек, что пишут здесь отзывы!)

Мне всегда важно знать ваше мнение и впечатления от прочитанного. Спасибо, что остаетесь со мной и прощаете мне мои ошибки и иногда чистейший бред, написанный поздней ночью!)

Да, изначально я планировала повторить сцену Румпеля/Коры, добавить флаффа, который бы заставил вас растечься милой лужицей. Но Эмма не позволила мне это сделать, она слишком недоверчивая особа, поэтому у меня вышла какая-то очень напряженно-флаффная сцена)

====== Глава 32. ======

Она хотела исчезнуть. Перенестись куда-то далеко-далеко, чтобы не видеть, не слышать, не думать. Однако, по какому-то закону подлости она перенеслась этажом выше, в свою комнату и с небольшой высоты упала на ковер.

Этой ночью жителям замка было не до сна. Каждый был погружен в свои гнетущие, сжирающие мысли, что своим поведением заставляли внутренности сжиматься изнутри. Эмма злилась на себя, магию, Румпельштильцхена, ситуацию в которую они попали. На все. Но какой-то вразумительный ответ, решающий все ее проблемы не приходил ей в голову. Мужчина тоже не сомкнул глаз этой ночью. Он пытался разобраться в себе, объяснить себе свой поступок, свое мимолетное помутнение рассудка. Пытался решить, как ему действовать дальше, как стоит решить возникшую, откуда ни возьмись, проблему. Ему не хотелось терять ту связь, ту близость, которая образовалась между ними. Румпельштильцхену было страшно осознавать то, что девушка снова могла отдалиться от него, закрыться, уйти в себя.

С рассветом Эмма решила покинуть свою комнату, забежать на кухню, и спрятаться где-то от Румпельштильцхена. Выйдя из комнаты, девушка на что-то наступила. Опустив взгляд, она увидела розово-желтую розу. Цветок был едва распустившимся и на лепестках еще сохранились капельки росы. Роза лежала на небольшом свитке, что в первую очередь заинтересовал ее. Раскрыв пергамент, ее глаза наткнулись лишь на одну строчку, аккуратно выведенную в середине листа.

“!!!”

«Серьезно? Восклицательные знаки? Ты бы еще точку с запятой поставил. А почему не вопросы?!»

Эмма фыркнула и, небрежно скомкав бумагу, отбросила ее в сторону. Крутя в пальцах стебель розы, лишенный шипов, Темная отправилась на кухню. Беспорядок мыслей стал приходить в порядок. Желание спрятаться в какой-то комнате и обдумывать вчерашний вечер уступило возмущению и желанию высказать мужчине все, что она думает по поводу его творчества и поведения.

Придя на кухню, она хотела там встретиться с Румпельштильцхеном и одновременно не хотела. Но голод руководил ею.

На кухонном столе лежали роза со свитком. Лепестки розы были ярко-желтого, солнечного цвета. Эмма невольно улыбнулась, вспоминая его слова о дружбе. Пальцы нетерпеливо развернули свиток.

“???”

«Вопросы?! Ты издеваешься надо мной? Не помню, чтобы помимо грамматики я его ребусам учила...»

Эмма перевела взгляд с одной розы на другую, затем на вопросы.

«Ты меня уважаешь и хочешь, чтобы мы оставались друзьями. Оригинально. Да, мы все еще друзья».

Теперь, желание спрятаться и вовсе уступило желанию поговорить с Румпельштильцхеном, забыть вчерашний инцидент и просто расслабленно выдохнуть. Ей верилось вчерашним, сбивчивым словам о том, что это было не нарочно. В глубине души, еще под утро, она простила его. Потому что не смотря на то, что ситуация была для нее в новинку и пугала демонами прошлого, ей понравилось то, как он прикасался к ней.

Эмма целенаправленно направилась в зал, ей нужен был Румпельштильцхен. Зал встретил ее тишиной, завтраком на столе и одинокой розой. В хрустальной вазе стояла роза, чьи лепестки были такими синими, что невольно напомнили ей сапфиры. Неожиданно, аромат цветка оказался на удивление весенним. Чувствовались нотки полевых цветов, утренней свежести, морского бриза и свободы.

Улыбнувшись, Эмма озадаченно осмотрела тарелки на наличие еще одного свитка.

«Больно надо. К черту завтрак. Я должна узнать, что означает эта роза».

Если бы Румпельштильцхен знал, что Эмме каждый раз приходиться перемещаться к цветочнице в его деревню, он бы ни за что в жизни не дарил ей розы. Или в крайнем случае, всегда рассказывал бы сам значения их окраски.

Когда Эмма переместилась в деревню, цветочная лавка только открывалась. Девушка наколдовала себе плащ, скрывающий ее лицо и направилась к цветочнице.

— О! Это снова вы! Давно я вас не видела, миледи, — нараспев произнесла продавщица. От приторности ее голоса у Эммы свело зубы. Ее раздражало то, что девушка так легко узнавала ее.

— Что на этот раз вам приглянулось? Что-то особенное или экстравагантное? — рука женщины скользила по ярким бутонам роз, предлагая потенциальному покупателю тот или иной сорт.

— Синие.

— Синие? Миледи, до этого были розовые и желтые. Кажется, вы за кем-то ухаживаете, не так ли? Очень смелый выбор. Вы постепенно приближаетесь к объекту своего обожания, — Эмму разозлила ее беспечность и отсутствие какого-либо такта. Захотелось заткнуть женщину ее же цветами.

— Довольно, — Эмма взмахнула рукой, приказывая замолчать глупой продавщице. — Что означает этот цвет?

— Эм... — женщина не ожидала такой резкой перемены настроения, поэтому слегка растерялась. Но, взяв себя в руки, быстро продолжила. — Синий символизирует привязанность дарившего. Это означает, что человек, который дарит цветок признается в том, что его завораживает общение с другим человеком. Ему приятно общаться с ним, проводить время. Привязанность и наслаждение обществом. Я поняла, это вам подарили розу, не так ли? — Эмма недовольно зашипела и взмахом руки швырнула в цветочницу мешочек с золотом. Едва женщина успела поймать его, как Темная исчезла.

Появившись в зале, девушка увидела, как в центре стола стояла ваза с тремя розами и довольно улыбнулась. Он действительно раскаивался в своем поступке и не хотел портить с ней отношения. Необходимо было встретиться с ним и сказать ему пару слов или извиниться. Последнее делать не хотелось, очень. Сосредоточившись, Эмма послала нити магии по замку, пытаясь определить, где находился Румпельштильцхен.

«Вот... Вот так...»

Нити не достигли своей цели, а стали с болезненным стоном друг за другом разрываться. Что-то, как ураган, неслось в ее сторону, сметая на своем пути все ее легкие, незначительные, защитные чары.

— Эммахэннауэр!!! — двери в зал резко распахнулись и с грохотом ударились о стену.

— Когда я говорила, что соскучилась по знати, я не подразумевала под этим, что готова видеть твою милую... — Эмма тыкнула пальцев в сторону лица собеседника и обвела им круг. — Или не очень милую, даже сказала бы разъяренную мордашку, каждый день.

— Ты все знала! — рыкнула Реджина и ударила ладонью по столу. Ваза опасно покачнулась и Темная в голове прикинула, стоит ли спасать несчастные цветки или позволить вазе разбиться, а потом направить осколки в сторону нарушителя.

— Ложь и провокация, — девушка фыркнула и скинула с себя плащ, не обращая внимания на то, как королева взмахнула рукой, желая отправить в Темную огненный шар.

— У меня глаз на затылке нет, но твою бушующую магию я чувствую. Успокойся, сладкая. И поведай свою историю, — Эмма выгнула бровь и развалилась на кресле, закидывая ноги на стол.

— Ты заодно с этой старухой!

— Побойся Мерлина, Реджина. Старушка меня не очень любит, мне нечем платить, — Эмма лукаво посмотрела на Реджину, которая тряслась от ярости.

— Ты знала, какую цену она запросит!

— Конечно, сладкая. Но я не рассчитывала на то, что ты доберешься до нее так скоро. Кажется кто-то приуменьшил свои способности. Как ты перенеслась к ней? Боб?

— Не твое дело, — прошипела королева и оперлась руками о стол. Ваза снова жалобно качнулась. — Почему ты послала меня к ней?

— Потому, что жажда мести затмила твой разум. Ее цена должна была отрезвить тебя. Скажи мне, чье имя она назвала? — Темная оскалилась, наблюдая за тем, как задрожала нижняя губа королевы.

— Моего отца.

— Это единственный... кто дорог тебе? — девушка нахмурилась, она думала у Реджины был кто-то еще. Но сердцу и судьбе не прикажешь. Реджина молча кивнула, испепеляя взглядом Темную. Эмма невольно поежилась, этот взгляд, полный ненависти, желал ее смерти.

— Впрочем, я рада, что ты оставила эту затею, поняла, кто на самом деле дорог тебе и вернулась сюда, чтобы поблагодарить меня.

— Был дорог!!! — взревела королева и с силой ударила рукой по столу. Ваза упала на стол и, покатившись, соскользнула на пол. Эмма ошарашенно смотрела на Реджину, не обращая внимания на звук разбитого хрусталя.

— Ч-что? Ты... ты же не сделала это, — вся насмешливость, маска пропали в один миг. Эмма забыла, кем она была и испуганно смотрела на то чудовище, что стояло перед ней. Они поменялись ролями.

— Сделала! — прорычала Реджина. — И теперь я знаю, как уничтожить Белоснежку!

— Тогда я не понимаю, зачем ты пришла сюда?

— Потому что не работает!!!

— Эм... — девушка, не сдержавшись, хихикнула. — Я тебе ни в чем не могу помочь. И воскрешать мертвых, ты сама знаешь, невозможно.

— Мне не это нужно, — Реджина взяла в себя руки, и ее голос прозвучал более нейтрально, чем был до этого.

— Мм, тогда расскажи мне, что тебе поведала эта старуха и возможно, я помогу тебе, — Эмма сняла ноги со стола и приподнялась. Что такого сказала ей старуха, что это стоило жизни ее отца.

— Она сказала, что... – Реджина осеклась и, взглянув на Темную, прищурилась. — Я не думаю, что это так важно.

— Тогда ничем не могу помочь, — девушка пожала плечами и увлеченно стала поднимать в воздух осколки вазы.

— Можешь, кто такой же сильный, как и ты? Кто знает достаточно, чтобы помочь мне?

— Сладкая, этот человек не в нашем королевстве и не думаю, что он будет рад твоей персоне, — Эмма выгнула бровь осматривая королеву с ног до головы. — А может и будет,все зависит от того, была ли ты послушной девочкой все эти долгие годы, — лицо Реджины удивленно вытянулось. — Уверена, не была.

— Ты говоришь, о...

— Именно, — Эмма увлеченно вертела осколки вазы в воздухе. — Только дочь Королевы Сердец, могла лишить сердца дорогого ей человека, — Эмма выдавила из себя истеричный смех. Реджина была ей противна. Не того человека она знала раньше. Эта женщина была совершенно другой. Незнакомой ей. Королева оскалилась и взмахнула рукой, образовывая огненный шар. Осколки вазы мигом устремились к ней и зависли у самого лица.

— Только рискни и это сладкое личико ни одна магия не исправит — Эмма сладко улыбнулась. — До свидания, Ваше Величество.

Реджина фыркнула и, опустив руку, исчезла в черном дыме. Осколки со звоном упали на пол, а Эмма почувствовала подкатывающую тошноту.

Комментарий к Глава 32. https://pp.vk.me/c622824/v622824220/47aa6/r3PNnMD0RNQ.jpg

Когда под рукой карандаш, меня вдохновляют собственные главы))

====== Глава 33. ======

Эмма так и не поговорила с мужчиной. Вся ее магия, все мысли были сосредоточены вокруг королевы. Темная знала, что женщина не отступится от идеи отомстить Белоснежке и пойдет на любую сделку. Если ее не остановила смерть отца, ее ничто теперь не остановит. Это пугало. Темная чувствовала, что сейчас ей необходимо быть наиболее сосредоточенной и сконцентрированной на магии и проделках Реджины. Она не знала, когда та нанесет свой удар по Белоснежке, но смутное предчувствие того, что Чарминги просили у нее защиты своего ребенка не зря, не покидало ее. Белоснежка в скором времени должна была родить, и этот ребенок будет решающей точкой в многолетней войне между Белоснежкой и Реджиной.

С Румпельштильцхеном она не обсуждала то, что случилось между ними. Девушка просто навестила его у фонтана, и когда он взглянул не нее, все извинения и вопросы отпали сами собой. Они поняли друг друга с одного взгляда. Просто друзья.

Единственные отношения, которые их связывали сейчас, были отношениями каждого с фонтаном этого замка с причудами. Румпедьштильцхен гордо продемонстрировал части одной фигуры фонтана, но не смог ответить на вопрос «и в какой позе оно было?! » Но энтузиазм не покинул неугомонного прядильщика, и он осмелился бросить вызов самой Темной. Весь день они провели у фонтана, пытаясь склеить фигуру, споря и ругаясь друг с другом. Каждый был уверен в своей правоте, но у каждого ничего не получалось. Руки-ноги торчали в разные стороны и вовсе не были похожи на что-то до боли знакомое и понятное им обоим. Под вечер эти руки-ноги и вовсе стали отваливаться, чем невероятно, до безумия, злили Темную.

Мужчина устало смеялся над девушкой, которая стала в ярости пинать несчастные нарциссы. Смех не пришелся по нраву девушке, поэтому Румпельштильцхен остаток вечера провел отбиваясь посохом от атакующих его, ползущих, нарциссов.

Спустя неделю они пришли к согласию и смогли без лишних споров проработать весь день. К обеду оба обнаружили, что им удалось сложить предполагаемую картинку фигуры и соединить все части воедино. К удивлению Эммы и легкой неловкости Румпельштильцхена, это оказался огромный, крокодилоподобный ящер, что был изогнут в какой-то странной позе. Эмма магией привела фигуру в идеальный вид и озадаченно осматривала ее.

-Кажется, тут не хватает куска мрамора, — неуверенно заметил Румпельштильцхен, с легким изумлением рассматривая фигуру. Он считал, что девушка придет в ярость от того, что замок создал фонтан, часть которого недвусмысленно намекала присутствующим о том, кем являлся хозяин замка. Но к удивлению мужчины, девушка совершенно не замечала этого, она пыталась понять, почему ее тянуло к этому фонтану с самого начала и почему неведомая сила желала того, чтобы девушка восстановила этот заброшенный, разрушенный, фонтан.

— Хм, — Эмма нахмурилась и провела кончиками пальцев по неровным краям зияющей дыры. - Нет, так и должно быть. Иначе бы магия не собрала его воедино.

-Отлично, теперь нам остается из второй кучи камней собрать что-то логичное, что могло бы быть создано вместе этим крок... Вместе с этим, — Румпельштильцхен вовремя исправился, под тяжелым и хмурым взглядом Темной.

-Тебе. Тебе остается. Я с этим возиться больше не буду, это твои обязанности.

— Это же твой замок!

— И что? — лениво поинтересовалась Эмма, вставая с земли.

— А то, что я не знаю всех причуд и уловок твоего замка. Только ты сможешь понять, что скрывается за этой кучей камней.

— Больно я знаю...- пробормотала Темная, но, спохватившись, добавила. — Если бы было все так просто, ты бы мне вообще не понадобился. Не знаю я, кто нужен этому крок... Этому!!!

Румпельштильцхен усмехнулся, чем разозлил Эмму.

-Подай мне ужин, через пятнадцать минут.

— Так ничего не готово еще, какие пятнадцать минут? — возмутился прядильщик в удаляющуюся спину Темной.

— Тогда чаю!!! — рыкнула Эмма, ускоряясь в зал. Плохое предчувствие не покидало ее.

Едва Эмма влетела в зал, как почувствовала клубящийся дым за своей спиной. Девушка раздраженно прикрыла глаза.

— Что такое, узнала все секреты мироздания и пришла за советом? — Эмма резко обернулась и подарила Реджине свою самую раздражающую улыбку.

— Время советов вышло. У меня есть к тебе дело, — Реджина сделала несколько расслабленных шагов в сторону Эммы.

 — Дело? Хм, Королева Сердец простила Разрушителя Сердец? Удивлена.

 — Не смей. Ты прекрасно знаешь, что каждый мой шаг стоит конечного результата.

— Возможно, сладкая. Возможно. Итак, чем могу помочь? И какой мне будет с этого прок?

— Мне нужна твоя магия, — едва Реджина закончила свое предложение, ошарашенная Эмма, желающая облокотиться о стол, едва не рухнула на него.

— Что, прости? — истеричный смешок разнесся по залу.

— Что слышала. Кора помогла мне, а я могу помочь тебе, — Эмма заинтересованно выгнула бровь. — Сколько тебе лет? Двести? Триста? Хорошо сохранилась, не спорю. Но скажи, тебе не надоело это?

— Кому может надоесть власть над всем миром? Что-то Ваше Величество вы больше раздражаете, чем помогаете, — Эмма фыркнула и закатила глаза, в то время, как Реджина плотоядно улыбалась ей. У этой женщины на руках было слишком много козырей.

— Каждому нужен кто-то, кто будет поддерживать нас в этом мире. И ты не исключение, — Реджина бесцеремонно ткнула пальцем в Эмму.

— Ты тоже, — Темная спокойно пожала плечами, показывая свое безразличие к поднятой теме. Но магия внутри нее рокотала и рвалась порвать на части ту нахалку, что посмела совать нос не в свои дела.

— Ну, у нас с матерью небольшое перемирие. Так что осталась ты одна. Хотя подожди, у тебя же есть хромой, не так ли? — зрачки Эммы зло сузились, и Реджина удовлетворенно ахнула. — Я права!

— Ближе к делу, сладкая.

— В тебе клокочет тьма, настолько сильно, что мне нет необходимости делать тебе шаг навстречу. Скажи мне, Эммахэннауэр, как долго тебе удастся удерживать ее в темнице своей души? Как долго ты будешь уберегать этого тощего неряху от злости и жажды смерти? Ты не сможешь долго сдерживать себя, ты погубишь его, и на твоих руках будет еще одна невинная жизнь, — на последних словах Темная скривилась то ли от отвращения к себе, то ли от презрения к королеве.

— Ты не знаешь, что говоришь.

— Почему же? Я вполне осведомлена о том, что Темная давно никого не убивала, и даже огры в дальних краях стали удивленно перешептываться о твоей пропаже. Тебе не удастся так долго строить из себя паиньку. Ты потеряешь над собой однажды контроль и очнешься лишь тогда, когда кровь этого слуги будет струиться по твоим рукам.

— Не думала, что ты падешь до разговоров с ограми, — прошипела Темная. Реджина была права, и Эмма чувствовала, что теряла контроль над ситуацией.

— Ох, ну с кем не бывает, — Реджина скинула с плеча невидимую пылинку. — У меня есть кое-что, что поможет тебе лишиться тьмы и сохранить жизнь невинному человеку, — но встретившись с уничижительным взглядом Темной, королева примирительно поправилась. — Сотням невинных людей.

— Что у тебя есть такого, что может меня заинтересовать и не позволить себе выпустить своих демонов наружу? У тебя есть одна попытка или ты пожалеешь, что когда-либо вообще узнала о магии, — Эмма выплевывала каждое слово, поворачиваясь лицом к королеве и делая шаг ей навстречу.

— Свиток. Написанный рукой самого Мерлина. В нем сказано, как разделить душу невинного от тьмы, — Эмма удивленно вскинула брови, чем выдала себя с головой. Она слышала когда-то об этом артефакте, но, сколько бы она не пыталась, ей не удавалось его найти. Откуда же он мог появиться у Королевы?

— Я тебе не верю. Откуда он у тебя? — Реджина молча образовала у себя в руке старый, потрепанный свиток и покрутила им у самого носа Темной. Едва девушка шевельнулась, артефакт исчез туда, откуда и появился.

— Хорошо, когда твоя мать Королева Сердец, а там еще Шляпник, Кролик и еще пару сумасшедших, — королева довольно оскалилась, обнажая ряд ровных белоснежных зубов. — Сделка?

— Чего ты хочешь? — ее тело потряхивало от напряжения и досады от того, что в этот раз в дураках осталась именно она. Реджина смогла перехитрить ее. Ученик превзошел своего учителя и зашел на новую, опасную и неизведанную ему территорию. В этой войне не уходят ранеными, из нее выносят побежденных.

— Белоснежка, связанная узами Истинной Любви, имеет сильнейшее женское начало, что оберегает ее от любой темной магии, — Эмма неопределенно кивнула. Ей не хотелось говорить, что часть этой защиты и есть та самая ее темная магия. — В письменах сказано, что только мужское начало может уничтожить ее.

— Ну, Прекрасный этим и занимается, не так ли?

— Эмма! Я не о том! Другое начало. И прародителем его был сам Темный.

— Кем только не обзывали, но мужиком впервые, — нервно хихикнула Эмма.

— Опять паясничаешь? Чтобы уничтожить Белоснежку, мне нужно соединить в себе твою и мою магию.

— Что?! — Эмма поперхнулась и закашлялась, вызвав у королевы снисходительный смех.

— Так сказано в преданиях. И ты сама меня к старушке направила, все претензии к ней.

— Мою магию нельзя забрать, ты знаешь это.

— Знаю, но ты можешь ее частью поделиться со мной. Этого будет достаточно нам обоим. Проклятие будет исполнено, а твоя магия, как и моя, послужат его катализатором.

— Это невозможно! — рыкнула Эмма, вплотную подходя к королеве. Девушка метала глазами молнии, готовая в любой момент вцепиться в глотку королеве.

— Возможно... — Реджина невольно сглотнула и отошла от Темной на шаг. — В писаниях сказано, что этот ритуал однажды уже был проведен.

Эмма ничего не ответила, пристально изучая королеву. Мысли вихрем проносились в ее голове, разрываясь между согласием на сделку и, незнакомым для нее, отступлением.

— Тебе же нужен свиток? Ты же не хочешь обидеть дорогих тебе людей, не так ли? — подначивала ее Реджина.

— Никакого. Дорогого. Мне. Человека. Не. Существует, — в этом разговоре она ставила точку. Слова слетали с ее губ, точно так же, как в крышку гроба забивают гвозди. Быстро. Окончательно. Навсегда.

— Эмма, я тут подумал, какой чай без бутербродов, м? — в зал, лавируя подносом на одной руке, вошел Румпельштильцхен. Как только мужчина увидел близко стоящих друг к другу женщин, он замер и сосредоточенно нахмурился. В воздухе витали враждебность и нескрываемая ярость.

Реджина успела уловить то, как глаза Эммы испуганно расширились и метнулись за ее спину. Обернувшись, женщина довольно хмыкнула и радостно улыбнулась Румпельштильцхену.

— Добрый вечер, — вежливо, с хрипотцой в голосе, предательски пересохшими губами сказал Румпельштильцхен.

— Надо же, какие люди! — королева радостно хлопнула в ладоши.

Пока Реджина хищно осматривала Румпельштильцхена, а мужчина невозмутимо нес поднос к столу, Эмма обреченно прикрыла глаза: война только началась.

Комментарий к Глава 33. сегодня сидела в очереди пол дня, где и написала половину главы. свой пылающий пукан я перенесла в разборки свонквина хахах

====== Глава 34. ======

Под напряженное молчание мужчина разместил поднос между женщинами на столе и сосредоточенно стал раскладывать тарелки. Тишина затягивалась. Румпельштильцхен повернул голову в сторону, стараясь как можно незаметнее взглянуть на Темную, уловить ее взгляд, понять, что от него сейчас требуется. Но женщина безразлично смотрела перед собой, игнорируя его. Лишь рука, которую она прятала за спиной от глаз королевы, с длинными когтями, выдавала ее волнение.

Реджина скользила взглядом по спине мужчины, изучая его. Худощав, но строен. Кожа с легким загаром и тонкие длинные пальцы, ловко справляющиеся со столовыми предметами. Пушистые волосы с завивающимися кончиками и несколькими седыми нитями. Что могло в нем зацепить Темную? Или же он для нее действительно ничего не значил.

— Как тебя зовут? — участливо поинтересовалась королева, заметив, как он бросил осторожный взгляд на Темную. Эмма крепче сжала кулак за спиной, позволяя когтям до крови впиться в ее кожу.

Румпельштильцхен вздрогнул, едва не выронив ложку. Отвечать не хотелось, но Эмма не возражала.

— Румпельштильцхен, Ваше Величество, — спокойно ответил мужчина и положил ложку на место. Не сдержавшись, Реджина громко расхохоталась. Румпельштильцхен досадно поморщился и взял в руку пустой поднос, Эмма перевела сердитый взгляд на королеву.

— Эммахэннауэр и Румпельштильцхен. Какая славная пара... Ваши родители случайно знакомы не были? Или, может, вы из одной деревни? — женщина игриво переводила указательным пальцем с мужчины на Темную и обратно. Краем глаза Румпельштильцхен заметил, как из сжатой в кулак руки стала сочиться кровь. Он ответил женщине, едва Темная успела открыть рот.

— Боюсь, что нет, Ваше Величество. Вам что-нибудь принести? — он услужливо склонил голову.

— Чай.

— А наколдовать? Или силы бережешь? — хрипловато спросила Эмма.

— Фи, что за манеры, Темная. Так ты гостей встречаешь? Румпельшт... Чаю, с медом и поскорее.

— Как прикажете, Ваше Величество, — перехватив удобнее пустой поднос, Румпельштильцхен сделал шаг в сторону, когда его нагнал голос Эммы.

— Она не твоя королева. И приказывать тебе здесь могу только я, — Румпельштильцхен обернулся к Эмме и удивленно взглянул на нее. Эмма держала перед собой маску, с трудом сдерживая свою ярость, и мужчина решил не перечить ей.

— Да, хозяйка. Прошу прощения, — хромой снова почтительно кивнул, скрывая глаза за спадающими волосами. Он не заметил, как глаза Эммы удивленно расширились от его покорности, но она была благодарна за его сообразительность. Реджина не сводила восхищенного взгляда с этой пары. Она чувствовала, что эти двое не безразличны друг другу, и ей захотелось доказать это и поиграть на нервах Темной.

— Все же хорошо, что ты сына не таким сложным именем наградил, — Румпельштильцхен, будучи уже у конца стола, замер и медленно развернулся.

— Реджина, — предупреждающе зашипела Эмма, отталкиваясь от стола и делая шаг в сторону.

— Бэй, не так ли? — королева игнорировала то, с какой насторожённостью следила за ней Эмма.

— Бэйлфаер, — твердо ответил ей мужчина. Ему не понравилось, как это имя звучало с ее дьявольских уст. Мужчина не встречался взглядом с королевой и внимательно следил за перемещением Эммы, что ненавязчиво продвигалась за спиной Реджины.

— Ах, да-да. Сильное имя. Я бы даже сказала стойкое, — королева задумчиво посмотрела в потолок. — Сможет и ограм противостоять и, если вдруг, солдатам отпор даст... и болезнь никакая не тронет, правда?

— Уверен, что так и будет, — Румпельштильцхен пристально взглянул в темные глаза королевы. Его тело было напряжено, а рука сильнее сжала посох. Слова, сказанные королевой, звучали, как скрытая угроза. Он верил, что Эмма предоставит защиту его ребенку, но осознание того, что какой-то взбалмошной сумасшедшей пришло в голову вспомнить о его сыне, заставило яростно сцепить его зубы, дабы не позволить острым, ошибочным, словам сорваться с его языка. Эмма едва заметно кивнула ему на выход, одобряя его поведение и отпуская. Резко развернувшись, мужчина поспешил к дверям кухни, когда слова королевы острым копьем вонзились в его спину.

— Хотелось бы на это посмотреть... — он не остановился. Сильнее сцепив зубы он поскорее хотел исчезнуть из этого места.

— Не думала, что ты знаешь о его сыне. Он тебе понравился, не так ли?

— Мм, мне было интересно, чем смог заинтересовать тебя хромой щуплый прядильщик.

— Мне кажется или это ревность? — Эмма, находясь за спиной у королевы, в одно мгновение приблизилась к ней и прошептала на ухо. Реджина дернулась, ощутив горячее дыхание Темной и пренебрежительно поморщилась, когда Эмма, заметив ее запинку, хихикнула.

— Мне кажется или ревнуешь ты? О, не смотри на меня так. Я же должна была узнать, на что он согласился, чтобы прислуживать себе. Он, защитил своего сына не только от огров, но и от тебя. Ты же не уверена, что не сможешь навредить им.

— Какое тебе дело до них? Мне все равно, что с ними может случиться, — Эмма обошла стол и села в появившееся кресло, спиной к дверям.

— Может, проверим? — Реджина грациозно приподняла бровь.

— Не следует играть моими игрушками и испытывать мое терпение, — Эмма сложила перед собой руки.

— Лучше вовремя играть с ними, чем невовремя сломать. Ты же не можешь долго контролировать себя. Эмма, ты убьешь их.

— Я убью тебя, если ты не закроешь свой рот.

— Фу, как грубо. Меня, может и убьешь, но потом и их. Тебе нужен этот свиток. Соглашайся на мою сделку и мы покончим со всеми разногласиями. Каждая из нас будет в выигрыше, — Реджина присела на появившийся стул, повернувшись корпусом к Темной. Соблазняя и искушая Темную, подталкивая ее к решению.

— Предпочитаю, чтобы из сделок в выигрыше была только одна сторона. А если быть точнее – моя, — Эмма оскалилась, обнажая зубы. — Мне не выгодна эта сделка.

— И ты пожертвуешь ради этого жизнями невинных людей?

— А кто тут невинный? Я не склонна к жертвоприношениям, — Эмма хотела сказать что-то еще, но дверь кухни отворилась, впуская в зал хромого.

Войдя, он нахмурился, когда увидел, что Эмма сидит к нему спиной, и ему не видно ее глаз. Но отступать было поздно, а злость на королеву все еще бурлила в нем.

Эмма безразлично наблюдала, как Румпельштильцхен ставил чашку чая перед Реджиной, но его поза была неестественной, словно он боялся повернуться спиной к Эмме. Темной не понравилось это, и девушка выпрямилась в кресле.

— Ваше Величество, я бы хотел поблагодарить вас за заботу о моем сыне и сделать небольшой подарок лично от меня, — Рупельштильцхен говорил ровным, вкрадчивым голосом, который Эмма еще ни разу не слышала, и это заставило девушку напрячься. Опираясь на посох, мужчина вытащил из-за пояса на спине розу и вручил ее удивленной Реджине.

«Вот почему ты прятал от меня спину, поганец».

Эмма нахмурилась, заерзав на кресле. Румпельштильцхен очень быстро вручил королеве черную, как ночь, розу, не дав опомниться женщинам. Что-то кольнуло Эмму в районе сердца: только ей он дарил розы. Но затуманенное подсознание шептало ей, что не она первая не она и последняя.

Удивление королевы сменилось праведным гневом, когда женщина обратила внимание на вручаемую ей розу. Схватив пальцами нежный бутон, королева раздавила его, роняя лепестки цветка на землю.

Румпельштильцхен иронично приподнял бровь и с вызовом посмотрел ей в глаза. Выпрямившись, он отступил на шаг, вставая рядом с Эммой. Почувствовав неладное, Темная резко поднялась со своего кресла, но было слишком поздно. Мужчина покачнулся, едва удержав равновесие на здоровой ноге. Тихий вскрик разнесся по залу, и Эмма, не сводящая взгляда с Реджины, резко развернулась к Румпельштильцхену. Посох, на который он опирался, превратился в двух перекрученных коричневых змей, что шипя, дернулись к прядильщику. Потоком магии Эмма вышибла переплетенных змей из руки мужчины и испепелила их огнем.

Темная снова защищала его, вставая между ними. В этот раз ему не нужно было говорить, поспешно развернувшись и, хромая, он поспешил в свою комнату.

— Убирайся прочь! — прошипела Эмма, образуя на руке очередной огненный шар.

— Следи за своими игрушками тщательнее, Эммахэннауэр, — сухо и зло, ответила ей Реджина. — Иначе я сама возьмусь за их воспитание.

Рыкнув, Эмма отправила в королеву огненный шар, но женщина успела исчезнуть. Шар угодил в кресло, на котором она сидела и развалил его в щепки. У окна, подальше от Темной, снова появилась Реджина.

— Подумай о моем предложении.

— Никогда! — Эмма взмахнула рукой.

— Змеи из Агробы, — успела вставить королева и сама исчезла из зала.

— Ч-что? — появившийся в руке огненный шар замерцал, и огонь потух.

«Агроба. Змеи Агробы...»

Эмма нахмурилась, пытаясь припомнить, в чем была особенность этих змей. Она же читала об этом, но ни разу в жизни не встречалась с ними в живую, ее никогда не интересовали яды. Темная всегда полагалась на собственную силу, холодное оружие и магию.

Румпельштильцхен, тяжело опираясь на перила, спешил в свою комнату. Он чувствовал, что стал причиной войны между женщинами. И удостоверился в этом, когда услышал грохот, донесшийся из зала. Идя по коридору, с трудом опираясь на стену, он чувствовал, как силы с каждым шагом покидают его. Подходя к своей комнате, мужчине стало сложнее дышать, а пот тек ручьем. Он не понимал, что могло произойти за этот короткий промежуток времени. Могла ли королева наслать на него проклятие?

Румпельштильцхен с трудом добрался до кровати. Комната вертелась перед глазами, а по телу пробегала дрожь. Обессиленно сев на кровать, он только сейчас заметил, как из его правой руки сочится кровь.

Эмма задумчиво смотрела вдаль, пытаясь разобраться с тоннами информации в ее голове и выудить необходимую ей.

«Почему ты сказала мне это? Агроба. Агроба...»

Строки из книги, которую она когда-то читала, всплыли перед ее глазами, оживляя ее память

«Змеи Агробы. Магические существа, обладающие смертельным ядом. Вылечить укушенного магией — невозможно»

— Эмма... — сиплый голос Румпельштильцхена тысячами игл вонзился в ее сознание.

— Нет! Проклятье!

====== Глава 35. ======

Эмма появилась в комнате в тот момент, когда Румпельштильцхен стал заваливаться на бок. Девушка подскочила к мужчине, успев скорректировать его падение, и не позволила ему соскользнуть с кровати. Мужчина был в ужасном состоянии: волосы прилипли к влажному лбу, его лихорадило, губы имели синеватый оттенок.

— Бэй... — просипел он, не открывая глаз. Эмма уложила его на кровать. Руки тряслись, и паника растущая с каждым мигом вытесняла самообладание и способность трезво оценить ситуацию.

— Румпельштильцхен! Где? Где укус?! — Эмма судорожно осматривала его ноги, поднимаясь вверх по телу.

— Рука... — глаза метнулись к правой руке. Немного крови впиталось в рубашку винного цвета, поэтому Темная не сразу заметила укус. Разорвав рукав, она обнаружила два небольших прокола у сгиба руки. Ранка была неглубокой, несколько капель крови и яд... расползающийся по венам, окрашивающий их под кожей в черный цвет. Нервно заправив прядь волос за ухо, Эмма провела ладонью над укусом, пытаясь исцелить. Рана не затянулась, яд по венам поднялся выше, а Румпельштильцхен болезненно застонал.

— Черт! Нет! Нет! Сейчас... — ее дыхание сбилось, а мысли вихрем проносились в голове. Девушка была далека от медицины, но что-то она читала и сейчас пыталась вспомнить, как можно помочь ему.

Темные линии медленно, но уверенно поднимались к предплечью. Был только единственный знакомый ей выход. Схватив Румпельштильцхена за предплечье и сдавив его с такой силой, что мужчина заскулил, она замедлила распространение яда.

Склонившись, девушка накрыла ртом его укус и стала отсасывать яд. Металлический, солоноватый привкус крови был отравлен едкой кислотой, неприятно щиплющей у нее во рту. Не заботясь о коврах, девушка сплюнула. Не ослабляя хватку, Эмма снова прижалась губами к распухшей ране и стала высасывать яд. Темные тонкие линии отступали с каждым ее движением. Когда весь яд был извлечен, Темная, убирая дрожащей рукой непослушную прядь с глаз, отпустила Румпельштильцхена и осторожно провела рукой над раной. Магия все равно не сработала, и Эмма зло зарычала.

— Я убью ее!

— Нет... Бэй... – Румпельштильцхен, находясь все еще в бреду, дернулся на кровати. Эмма положила руку ему на грудь, удерживая мужчину на месте.

— С ним все в порядке, — ее голос прозвучал неуверенно, и Эмма, прикрыв глаза, послала нити магии в деревню, проверяя безопасность мальчика и накладывая еще одну защиту на дом, в котором он жил.

— Да... да... — мужчина замотал головой, когда сильная дрожь пробежала по его телу. Дыхание стало тяжелым и прерывистым. Его глаза закатились, а синева губ так и не отступила. Эмма непонимающе нахмурилась — яд был извлечен. Она не понимала, что происходит.

— Румпельштильцхен, что происх... — с его губ сорвался хрип, тело расслабилось, а голова резко замерла. – Э! Нет-нет-нет! — он потерял сознание. Эмма стала нервно хлопать мужчину по щекам, желая привести его в чувства. — Очнись! — девушка обхватила руками его лицо. Руки предательски дрожали, а капельки пота стекали у нее по вискам.

— Не смей умирать! — кончиками пальцев она чувствовала, как пульс на его шее стал ослабевать. Руки беспорядочно двигались, девушка не отдавала отчета своим действиям. Она впервые не знала, что делать. Руки скользнули по плечам мужчины, желая встряхнуть его, вдохнуть жизнь в его тощее тело, вернуть его к жизни. Она никогда не простит себе его смерть. Она никогда не сможет взглянуть в глаза его сыну. Реджина окажется права, все, кто находится рядом с ней, все погибают. Она несет смерть. Разрушение. Тьму. Он был единственным человеком, кто воспринимал ее такую, какая она есть. Глаза предательски защипало от слез. Пальцы, ища поддержку, единственный выход, решение, судорожно сжали плечи Румпельштильцхена. – Не смей бросать меня!

Пальцы смяли влажный шелк, и Эмма осторожно убрала руку. Ткань была пропитана кровью, что слилась с винным цветом рубашки. Резко разорвав воротник рубашки, Эмма испуганно наблюдала за темными линиями, что подползали к самому сердцу Румпельштильцхена. Две маленькие дырочки были у ключицы, ближе к основанию шеи. На мгновение Эмма заколебалась, но, отбросив сомнения, девушка прижалась губами к укусу. Отсосать — выплюнуть. Отсосать — выплюнуть. И так до тех пор, пока яд не покинет его тело. Эмма делала это на автомате, молясь, чтобы еще не было поздно, и ругая себя за то, что не сразу заметила второй укус. Когда во рту остался лишь привкус крови, Темная беспомощно посмотрела на мужчину. Он так и не пришел в себя. Бегло осмотрев его, девушка больше не нашла ни единой раны. Вздохнув, ей необходимо было залечить раны и убрать остатки яда.

В руках появился небольшой кинжал, а в руке вспыхнул огонек. Девушка несколько раз провела лезвием над огнем, накаляя его.

— Прости, я... я потом вылечу, обещаю, — неуверенно взглянув на бессознательное лицо Румпельштильцхена, девушка прижала раскаленный кончик кинжала к первому укусу. Металл зашипел, в воздухе запахло жженной кожей. Эмма болезненно скривилась, сожалея о случившемся. Разогрев кончик кинжала еще раз, девушка аккуратно прижала его к ключице.

Румпельштильцхен был горячим, синева губ медленно исчезала, и Эмме оставалось лишь ждать, когда его организм справиться с остатками яда и придет в себя. Смазав мазью ожоги и наложив легкую повязку, девушка стала ждать.

Открыв глаза, Румпельштильцхен непонимающе заморгал. Комната освещалась несколькими свечами, а ее очертания плыли перед глазами. Вспомнив, что произошло, он попытался приподняться, но был слишком слаб. Рука неприятно болела, а сухость во рту мешала сосредоточиться. Ему нужно было увидеть Эмму, все ли с ней в порядке? Задавшись этим вопросом, он только сейчас обратил внимание, что у его кровати, сидя в кресле, спала Эмма.

— Эмма... — он говорил настолько тихо, что ему показалось, что голос был лишь в его голове. Но девушка дернулась, едва не упав с кресла. Темная дезориентировано осмотрелась по сторонам и, опомнившись, подскочила к нему.

— Ты как? — в свете свечей он смог ее рассмотреть. Изможденная, с покрасневшими глазами и спутанными волосами, она так была не похожа на ту энергичную девушку, которую он всегда видел в этом замке.

— Воды... -выдавил он, пытаясь приподняться.

— Лежи, тебе нужен покой, — остановив его, она образовала стакан воды и, аккуратно приподняв его голову, поднесла стакан к пересохшим губам. Он пил жадно, позволяя воде течь по подбородку. — Не торопись, — вода не заканчивалась, и он мог выпить столько, сколько ему необходимо. Глаза мужчины стали закрываться, и Темная вовремя забрала стакан. Тело мужчины расслабилось, и он провалился в сон. Эмма аккуратно провела ладонью по горячему лбу, убирая прилипшие пряди.

Он был слишком горячий, организм из последних сил боролся с остатками яда, но эта борьба давалась ему с трудом.

Вздохнув, Эмма сделала охлаждающий компресс и положила на лоб мужчине. Ей показалось, что он расслабленно выдохнул, и едва уловимая улыбка скользнула по ее губам.

Он просыпался еще несколько раз, и Эмме казалось, что она под каким-то проклятием. Все повторялось точь в точь, только сутки сменяли друг друга.

Когда в очередной раз он проснулся, девушка не спала и внимательно следила за ним.

— Воды? — не желая нарушать тишину, прошептала Эмма. Румпельштильцхен криво улыбнулся.

— Все в порядке, я...

— Ты дурак, — фыркнула девушка, садясь на край кровати. — Ты чуть не умер.

— Но не умер же. Сколько я спал?

— Трое суток, — устало ответила Эмма. Она убрала непослушную прядь с его глаз и коснулась его лба. — Жар прошел, совсем скоро ты встанешь на ноги. И тогда я убью Реджину, — зло фыркнула девушка.

— Не нужно, это я виноват, — он с надеждой взглянул на Темную, готовясь в любой момент схватить ее за руку, остановить, не позволить тьме одолеть ее.

— Правильно. Сначала я убью тебя, потом ее.

— Не убьешь, — Эмма скептически приподняла одну бровь. — Ты заботилась обо мне.

— Не правда, — девушка нахмурилась, когда уголки его губ приподнялись в улыбке.

— Я помню, ты была рядом. И это был не сон, — предупредил он, предугадывая следующий ее ответ.

— Если ты когда-то и умрешь, то только от моей руки, — серьезно заметила она, стараясь не показать, как все внутри сжалось после этих слов. Она никогда не сможет навредить ему. Он был прав, она впервые за столько лет о ком-то заботилась. Это было непривычно и... приятно.

— Надеюсь, не раньше Реджины, — весело, насколько это было возможным, заметил Румпельштильцхен. Но Эмма услышала в его голосе нотки злости и, действительно, надежду на это.

— Я все еще могу это устроить.

— Не стоит, не позволяй тьме поглотить тебя полностью, — Эмма фыркнула и посмотрела в окно. — Я знаю, что ты можешь мне ответить, но... просто не сдавайся. Я бы хотел помочь тебе с этим и...

— И убить Реджину.

— И уб... Нет! Подожди! Я тебе сейчас о милосердии говорю, — он увидел, как ее плечи задрожали, и комнату наполнил звонкий смех. — Издеваешься, да? — он улыбнулся, осознавая, что повелся.

— Надо же мне что-то взять с тебя, за три бессонных ночи, — на его лице мелькнуло возмущение. — Хорошо, я не трону ее. Пока... Что означала та роза, которую ты ей подарил?

— Это не так важно, я...

— Румпельштильцхен! — она взмахнула рукой.

— Румпель.

— Ч-что? — девушка тупо уставилась на мужчину, наблюдая за тем, как его глаза раздраженно закатились.

— Называй меня Румпель, — спокойно, мягко попросил он.

— Не меняй тему разговора! — Румпельштильцхен неуверенно пожевал нижнюю губу, виновато отводя глаза под пристальным взглядом Темной.

— Черная роза означает пожелание смерти. И она, кажется, об этом знала.

— И ЭТО ТОТ КТО ГОВОРИТ О МИЛОСЕРДИИ?! — взревела девушка, вскакивая с кровати.

— Эмма! Она угрожала Б.. Бэй! С ним все в порядке? Эмма! — девушка не реагировала на его слова, нервно прохаживаясь возле кровати. Румпельштильцхен попытался приподняться, но болезненно зашипел, когда оперся на больную руку. Девушка замерла, наблюдая за его попытками, и вернулась к кровати.

— Все в порядке, он в безопасности. Ты же знаешь, это условие сделки, — грустно заметила она.

— Я не про это, — мужчина прикрыл глаза, устало выдохнув. Как объяснить ей, что сделка для него уже не имела значения. Ему было приятно находиться с ней, общаться с ней. Он верил ей и в то, что она защитит его сына, ему казалось, что защищая его сына, она делала это не как исполнение сделки, а по собственному желанию. Он тихо фыркнул, привлекая внимание Эммы. — Мы похожи.

— Это почему же?

— Ну, милосердие и все такое, — он невинно взглянул на Эмму, и девушка рассмеялась. Волна тепла захлестнула мужчину, когда он услышал ее смех. Он мог привыкнуть к этому. Он мог стать зависимым. Он стал... Неприятный зуд отвлек его от мыслей. Румпельштильцхен потянулся к больной руке и попытался снять повязку.

— Что ты делаешь? — Темная перехватила его руку.

— Чешется, — кисло заметил мужчина, пытаясь снова дотянуться до повязки.

— Ах, да... мне пришлось залечить тебя народными средствами. И тебе лучше не знать какими. Я попробую убрать зуд, — девушка провела ладонью над повязкой, но ничего не произошло. Значит остатки яда еще находились в его ране, что делало невозможным ее лечение. — Не выходит. Тебе нужно потерпеть пару дней, и тогда можно будет снять повязку. Пожалуйста, не расчесывай ее, иначе останутся шрамы, – Румпельштильцхен недовольно кивнул и убрал руку.

— Боевые шрамы украшают мужчину, — в словах прозвучала грусть, не понятная Эмме.

— Румпель... — было непривычно называть его так, слишком особенно. Слишком по-домашнему. Эмма не заметила, как при имени, произнесенном с теплотой, на которую была способна Темная, мужчина вздрогнул, удивленно посмотрев на девушку. Ему было так же непривычно слышать свое имя от нее. — Тебе достаточно шрамов в этой жизни. Так будет лучше, поверь.

Его задело упоминание его больной ноги, мужчина не понял, что Эмма имела ввиду не совсем это. Но сказанного было уже не изменить, смесь горечи и легкого раздражения вылилась в следующую фразу, о которой он пожалел, но было уже поздно.

— И какова за это будет цена? — Эмма дернулась от него, как от пощечины. Теплота во взгляде исчезла, сменяясь холодом и колкостью. — Прости, я...

— Заплатишь потом, — рыкнула девушка, поднимаясь с кровати.

— Нет. Эмма, я действительно не хотел обидеть тебя, я не подумал.

— Надеюсь, — Эмма повернулась к нему спиной, уставившись в окно. Ее плечи нервно дернулись, и она взмахнула рукой. Румпель ожидал, что она сейчас исчезнет, но на столике рядом с кроватью появился поднос с горячей едой. — Тебе нужно кушать и скорее поправляться, — улыбка, которую не видела Эмма, скользнула по его губам. Она заботится о нем. — Впереди много работы. Замок весь в пыли, — отстранёно, огораживаясь от внешнего мира, сказала Темная и исчезла в дымке. Румпельштильцхен устало прикрыл глаза, признавая свою ошибку.

Комментарий к Глава 35. Огромное спасибо Blueberry Milk за такой потрясающий арт к моей работе! Я безумно рада, что мои работы могут вдохновить читателей!

http://5.firepic.org/5/images/2015-10/02/zkzweb61d8f3.jpg

====== Глава 36. ======

«Не то. Не то-о. Не то!!!»

Эмма мрачно смотрела в зеркало, рассматривая свой новый наряд. И еще один. И еще. Знала бы девушка, что родив сына, чета Прекрасных пригласит ее на празднование, никогда бы не согласилась предоставить им защиту. Ей необходимо было присутствовать на балу, дабы завершить начатое заклинание защиты. Последние штрихи, последние нити заклинания и несколько часов смертной скуки на балу. Была возможность совершить несколько сделок, выгодных ей и не очень удачных для приглашенных на этот бал. Необходимо было выглядеть соответствующе, как для Темной, так и для бала. Это начинало злить.

Когда она вообще была последний раз на балу? Кажется, никогда. Эмма нахмурилась снова осматривая новый наряд.

Фыркнув, Темная провела рукой. Ноги обтянуты в черную кожу, черный с золотыми шипами жилет и белоснежная рубашка со свободными рукавами.

— Что ты делаешь? — в зал вошел Румпельштильцхен, удерживая в руках поднос.

— А на что это похоже? — Эмма недовольно осмотрела себя в зеркале и снова переоделась. Одежда, не изменившись, поменяла лишь цвета.

— Ты... Наряжаешься? — мужчина поставил поднос на стол и подошел чуть ближе к девушке.

— Ч-что? Нет! — Эмма заколебалась, неуверенная стоит ли говорить ему о ее сегодняшней поездке. — Мне необходимо присутствовать на балу.

— В.. этом? — Румпельштильцхен как-то странно осмотрел ее наряд.

— Или в этом, — девушка устало выдохнула и сменила одежду. Черные обтягивающие штаны, темно-синий корсет, плотно стягивающий девушку, из-под которого выглядывал край блузки на тон светлее, едва прикрывая полушария ее груди. Плечи остались обнажены и, нахмурившись, Эмма щелкнула пальцами. Вихрь магии окутал ее правую руку, когда дымка рассеялась, Румпельштильцхен увидел золотые рыцарские латы. Золотистая цепь обнимала девушку и удерживала тяжелый острый наплечник на обнаженном плече девушки. От лат возвышался пик, чем-то похожий на воротник, скрывая правую сторону лица девушки. Железо облегало руку до предплечья, дальше от него тянулись пару тонких цепей и гладкий металл облегал руку у запястья, с острым вытянутым концом по середине, как острие, до самих пальцев.

Взгляд Румпельштильцхена был смесью пораженности и смятения. Наряд был вызывающим, колючим и одновременно завораживающим. Это то, что подходило для Темной, она была прекрасна. Но это не подходило для бала.

— Ну...

— Что? — Эмма поджала губы.

— Это не совсем для бала, насколько мне известно, приглашенные одеваются несколько иначе... — Румпель задумчиво почесал затылок. — А если... А если какой-то ухажер, — уголок его губ презрительно дернулся, — захочет поцеловать вам, госпожа, руку? — мужчина сделал шаг к Эмме и взяв ее за правую руку, скользнув пальцем по острию, стал подносить ладонь к губам. На полпути из металла выскользнул острый, предупреждающий шип. Румпель дернулся, но, стараясь не показывать свое смятение, медленно опустил ее руку. — Как враждебно.

— Я не нуждаюсь в ухажерах, — фыркнула девушка и отошла на шаг. Ей польстил жест хромого, с его грациозностью, которую он мог себе позволить, не зная, как на самом деле это делается. А вот от слов об ухажерах, по телу пробежалась неприятная дрожь. Девушка качнула головой, отгоняя неприятные мысли.

— А бал в честь чего..?

— Рождение ребенка.

— А собралась, как будто на войну, — Румпель насмешливо фыркнул, но быстро спрятал улыбку, заметив, как зрачки темной опасно расширились.

— Мне кажется, я рано вылечила твои шрамы, — мрачно заметила она. — Был бы не таким разговорчивым.

— Да брось, это же праздник! Рождение ребенка, это... это...

— Ясно-ясно. Есть варианты? — скрестив руки на груди, Эмма вызывающе подняла бровь. Румпель неуверенно облизнул пересохшие губы и, поколебавшись, кивнул. — Рискни.

— Убери латы, — Эмма фыркнула, но металл исчез. — Эм... убери штаны, — его голос звучал то ли стеснительно, то ли вопросительно.

— Что?!

— Господи... Ну... Давай я нарисую лучше? — Эмма напряженно повела плечом и образовала пергамент с пером. Взяв бумагу, он быстро сделал набросоки показал ей. — Только это сапфировое, а это кожа. Коричневая.

— Ты же...

— Сначала сделай, потом кричать будешь, — Эмма тихо зашипела и переоделась в то, что он нарисовал, все равно добавив от себя металл. Сейчас девушка стояла все так же с обнаженными плечами, скрытыми распущенными вьющимися волосами, ее талия была затянута в жесткий кожаный корсет, заостренный к низу. Спереди на коже был выжжен рисунок огня, и Румпельштильцхен подумал, что на спине был точно такой же. Шнуровку, которую он нарисовал по бокам корсета, девушка спрятала под серебряные пластины, что гармонировали с сапфировым цветом ткани. Линия шелка выглядывала из корсета на груди, оттеняя золотистый цвет кожи, и спадала в пол. Руки были обтянуты до предплечий в ту же кожу с круглыми сапфирами у запястий. Это было лучше, чем предложил Румпель, и он восхищенно, жадно, пожирал глазами смутившуюся Эмму.

— Такая красивая, — восхищенно выдохнул мужчина, не отводя взгляда от девушки. Он никогда не видел ее такой. Сочетание синего и серебра гармонировали с ее кожей. Никаких шипов. Это было идеальным образом для бала и для... дома.

— Очень смешно, — Эмма отвернулась от мужчины, скрывая свое смущение. — Я не надену юбку на вечер!

— На бал. Тебе идет, я никогда не видел тебя такой. Ты очень красивая, — Румпель улыбнулся, на спине действительно оказался орнамент огня.

— Тебе-то откуда знать, как одеваться на бал. Ты прислуга.

— Я прядильщик.

— Суть не меняется, — Темная хмуро смотрела на себя в зеркале, юбка ей не нравилась, но Румпельштильцхен был прав, ей шел этот наряд.

— Зато меняется содержание, я вижу красоту там, где не видят ее другие, — Эмма резко развернулась, пристально вглядываясь в его глаза. Он не отвел взгляда, ни капли смущения и лжи, только искренность. Стало страшно. Девушка внутри нее, испуганно отступила назад, позволив на секунду тьме взять верх над собой.

— Знаешь что, — выпалила она, взмахнув рукой. Магия окружила Румельштильцхена, и, растворившись, мужчина увидел, что на нем были коричневые кожаные штаны, жилетка такого же цвета с серебряными пластинами по бокам, что сковывали его движения. Сапфировая рубашка со свободными рукавами и распахнутым небрежно воротником. Он потянулся к завязкам, но Эмма предостерегающе шикнула. У запястий были кожаные браслеты с серебряными пластинами, напоминавшие мужчине больше оковы, чем аксессуар. Он был под стать Темной, и рука метнулась к спине, пытаясь нащупать орнамент. Эмма злорадно усмехнулась, наблюдая за его манипуляциями. Румпель подошел к зеркалу и попытался рассмотреть, что было на его спине, но пластины не позволили ему повернуться, и он досадно поморщился.

— И зачем это все?

— Не одной мне страдать в кругу этих идиотов, — девушка щелкнула пальцами, и они перенеслись в зал, где проходило торжество.

— Стой, — Румпель понизил голос, — Ты не можешь нас просто так перенести сюда. Я не знаю, что нужно делать!

— Я уже перенесла нас. Просто расслабься, Румпель, — Эмма произнесла его имя по буквам и, хищно осмотревшись, встречаясь взглядом с каждым зевакой, вынуждая его поспешно отвести взгляд, отошла от прядильщика.

— Что мне делать?! — еще тише пробормотал мужчина.

— Расслабиться, у меня есть дела. Ешь, общайся... танцуй. В их глазах сейчас ты такой же, как и они.

Мужчина возмущенно открыл рот, но девушка, ловко лавируя между танцующими, двинулась в глубь зала. Румпельштильцхен досадно поджал губы и посмотрел на деревянный посох в своей руке. “Такой же, как они”, он усмехнулся и пошел к одной из колон, желая спрятаться в тень от любопытных взглядов в его сторону. Эмма обернулась, контролируя его и удовлетворенно кивнула, когда ее взгляд уперся в орнамент на спине прядильщика — вода.

— Темная, — Прекрасный почтительно склонил голову. Эмма резко затормозила, едва не врезавшись в мужчину. — Мы рады, что ты приняла наше приглашение.

— Не принимала. Я пришла довести нашу сделку до конца, — из-за спины мужчины выглянула обеспокоенная Белоснежка.

— Сейчас?

— Вы еще не представляли ребенка? — молодые родители отрицательно качнули головой. — Замечательно. Сейчас же.

Брови Снежки обеспокоенно вздернулись вверх, а Дэвид нахмурился.

— Хорошо, Темная. Я провожу тебя, — Дэвид указал рукой в один из коридоров, пропуская вперед свою жену, Темную и пошел за ними. Снежка торопливо семенила ногами, обеспокоенно оборачиваясь на Темную. В свете горящих свечей, кожа Эммы жутко мерцала, а сапфировый шелк придавал ей синеватый оттенок.

Девушка вошла в светлую, теплую детскую и подошла к колыбельной.

— Как его зовут?

— Нил, — обеспокоенно пискнула Снежка, следя за каждым движением Темной. Эмма провела ладонью над ребенком, сосредотачиваясь на магии, что текла в ее жилах. Несколько заклинаний, пару переплетенных нитей и никто, даже Реджина не доберется до этого ребенка, даже с магией Темной. Неприятный зуд разлился по спине Темной, становясь сильнее, горячее, обжигающее. Нахмурившись, Эмма качнула головой отдергивая руку от ребенка. Девушка вцепилась руками в колыбельную и прикрыла глаза.

— Все в порядке? — поинтересовался Дэвид, в привычном жесте кладя руку на ручку меча.

— Мм... — нить магии пробежалась по коридору замка, устремляясь к Румпельштильцхену. Он нервничал. Эмма увидела, как какая-то рыжеволосая женщина заговорила с ним. Она что-то быстро лепетала и приближалась к нему, в то время как Румпель отступал от нее. Безумный блеск в голубых глазах смутил Темную и ей захотелось свернуть шею этой женщине. Когда Румпель уперся спиной в одну из колонн, спину Темной обожгло такой силой, что девушка послала толчок магии в прядильщика. Мужчина удивленно охнул, когда почувствовал зуд на спине, быстро переходящий во что-то ледяное, холодящее спину. Он не заметил, как резко отпрыгнул от колонны, желая избавиться от странного ощущения, но заметил, что лицо его собеседницы испуганно исказилось, и девушка, что-то пробормотав отскочила от него, быстро скрываясь в толпе. Зуд пропал одновременно у обоих. Румпель удивленно осмотрелся, ища взглядом Эмму, но, оставив попытки, снова спрятался в тени. Эмма облегченно выдохнула и открыла глаза, встречаясь с встревоженными взглядами Прекрасных.

— Все в порядке, — пробормотала она и снова провела ладонью над ребенком. Вокруг малыша появилось слабое свечение, которое не желало усиливаться. Кисло скривившись, Эмма осторожно взяла младенца на руки. В глазах Белоснежки стоял страх, а Дэвид был заметно напряжен.

— Ну что же, Нил... Поколдуем? — Эмма приподняла уголок губ, когда ребенок согласно агукнул. Девушка, держа одной рукой ребенка, а второй проводя над ним, шептала заклинания на только ей известном языке. Темные струйки магии вырвались с кончиков ее пальцев и поползли к ребенку. Снежка испуганно прижала руки ко рту, боясь потревожить Темную, а Дэвид успокаивающе обнял свою жену за плечи.

Эмма приподняла ребенка выше, нити магии окутывали его тело, обвивая ручки и ножки, струясь по его телу, щекоча малыша. Рука подрагивала, сейчас была самая сложная часть заклинания, девушка сосредоточенно хмурилась, зачитывая витиеватые слова. Ребенок неожиданно для всех хихикнул и, подняв ручку, схватил Темную за нос. Белоснежка ахнула, а Темная резко распахнув глаза, удивленно уставилась на улыбающегося ребенка. Радужка ее глаз была скрыта расширившимися, черными зрачками, и Дэвид подавил желание, вырвать ребенка из лап этого чудовища. Эмма на мгновение запнулась, но успела исправиться и дочитала заклинание до конца. Ребенок так и не отпустил ее нос, гладя пальчиками по переносице. Темные нити пропали, а ребенок засветился золотистым свечением.

Темная аккуратно отвела руку малыша от носа и передала его в руки матери.

— Теперь он защищен. Магия Реджины ему не навредит.

— А... от остальных? — Дэвид неловко потоптался, и девушка прочла в его взгляде невысказанный вопрос.

— Даже от меня.

— Спасибо, Темная, — облегченно выдохнул Прекрасный. — Оставайся до конца бала, мы будем рады твоему присутствию.

— Вы уверенны? — девушка приподняла бровь и зло усмехнулась.

— Уверены, — ответила Снежка, успокоенная тем, что ребенок теперь был в ее руках. Эмма кивнула и исчезла из детской.

Румпель вздрогнул, когда девушка появилась возле него.

— Веселишься?

— Я похож на одну из колонн! — фыркнул он.

— Кто тебе мешает с кем-то поговорить, потанцевать? — поддразнила его Темная, обходя мужчину вокруг.

— Издеваешься, да? Опыт показал, что лучше не стоит, — хмуро сказал Румпель и с осуждением посмотрел на Темную. Эмма тихо хихикнула и, обогнув колонну, исчезла в толпе.

Стоя в стороне, он наблюдал, как Темная лавировала между людьми в толпе. Одних она пугала, к другим подходила и что-то довольно шептала на ухо. Лицо собеседников в тот же момент становилось либо траурно-мрачным, либо подозрительно счастливым. Румпельштильцхен скучающе наблюдал за счастливыми Прекраснымии за малышом Нилом, когда они представили его всем. А потом начались танцы. Люди разделились по парочкам. Мужчина наблюдал за тем, как Эмма, стушевавшись, стала незаметно отходить к одной из стен. Дэвид что-то шепнул жене и быстро подошел к Эмме. Прядильщика позабавило то, как брови Эммы поползли вверх, когда Прекрасный пригласил ее на танец. Девушка отрицательно качнула головой, но мужчина был настойчив, и вот Румпель уже наблюдал за их танцем. Движения Эммы были немного отрывистыми, и она что-то говорила принцу, уверенно ведущему в танце. Шелк платья красиво струился по ее ногам, не сковывая движений. Румпель невольно залюбовался ею, она была восхитительна.

Танец закончился и, попрощавшись с Дэвидом, Эмма направилась к Румпелю. По пути она на кого-то шикнула и кому-то что-то шепнула. Прядильщик усмехнулся, она всегда будет такой. Высокий, широкоплечий брюнет перегородил ей путь. Девушка резко остановилась и хмуро взглянула на смельчака, который был выше ее на полторы головы, и Темной пришлось задрать голову вверх.

Румпель настороженно наблюдал, как мужчина склонился в поклоне перед Темной и что-то ей сказал. Девушка нахмурилась еще больше и, отмахнувшись от него, предприняла попытку обойти наглеца. Мужчина вновь перегородил ей дорогу что-то говоря и ослепительно улыбаясь, заметно нервничающей Темной.

Румпельштильцхен отошел от колонны и пошел вдоль стены, со стороны наблюдая за разговором пары. Собеседник Темной подошел к ней ближе и расслабленно что-то рассказывал, тело девушки напряглось, и она отошла на шаг назад, пряча руки за спиной. Взгляд Румпеля скользнул по рукам, на которых стали удлиняться когти. Дыхание Темной участилось, а пальцы нервно стали подергиваться за спиной. Прядильщик почувствовал легкий зуд, распространяющийся по спине и увидел, как Темная нервно дернула плечами. Его осенило, они были связаны. Легкий холодок пробежал по его спине, и он понял, что ему нужно было торопиться.

— Я же могу называть вас Эммой?

— Если вам дорога жизнь, лучше ко мне вообще не обращайтесь. С дороги, — зашипела Темная предпринимая еще одну попытку обойти громилу.

— Я всегда был бесстрашен, миледи. Позвольте пригласить вас на танец, — мужчина галантно протянул руку, но Эмма лишь сильнее сцепила руки за спиной.

— Пошел. Вон.

— Я всегда любил строптивых, — его глаза похотливо скользнули по декольте Темной, и он в плотную приблизился к Темной.

— Щен... — девушка взмахнула рукой, желая то ли ударить, то ли проклясть идиота. Но кто-то плавно перехватил ее запястье. Прохладные пальцы скользнули по ладони и настойчиво поднесли ладонь к губам. Темная ошарашенно, так же, как и ее собеседник наблюдали за Румпельштильцхеном. Прядильщик галантно поцеловал ладонь девушки, пряча ее когти в сжатой руке.

— Госпожа, — он почтительно склонил голову, опираясь на посох и не выпуская ее горячую ладонь из своей руки. — Позвольте пригласить вас на танец.

Эмма затаила дыхание и попыталась выдернуть руку, но Румпель не отпускал ее.

— Позвольте, я первый пригласил девушку на танец, — Румпель небрежно взглянул на громилу.

— С чего вы взяли, сэр...?

— Кит, Шериф Ноттингемский. А вы...?

— Румпель фон Штильцхен, — прядильщик сделал вид, что не заметил то, как Темная подавилась воздухом. — Госпожа обещала мне танец, если я выполню ее просьбу.

Оба взгляда с любопытством уставились на мужчину.

— Ах, минутку. Подержите, — Румпель всунул посох в руки ничего не понимающего Кита. И достал из-за пазухи бело-розовую розу. Глаза Эммы удивленно расширились, и она попыталась вновь высвободиться из захвата Румпельштильцхена, но он не отпускал. Разломив одной рукой стебель, мужчина вставил цветок в волосы Темной и, резко развернувшись к Шерифу, от чего тот вздрогнул, забрал у него посох.

— В следующий раз, Шериф. Госпожа, — снова склонив голову в поклоне, Румпель повел ее в зал, случайно поставив посох на ногу Шерифа.

— Ты что творишь, — прошипела Темная, едва они встали друг на против друга.

— Спасаю тебя от ухажёров, делаю комплимент и танцую с тобой, — Румпель невинно пожал плечами.

— Я сама могла справиться. Мы не танцуем, и я ничего не слышала.

— Мм... ты же не хотела испортить праздник молодым родителям? — Эмма сердито дернулась, но Румпель, удержав ее руку, подошел ближе и неловко переместил посох ей за спину.

— Что ты...

— Пытаюсь танцевать с тобой. Я верю, что ты могла справиться, но тогда праздник был бы испорчен, а я не хотел бы этого. Тише, — мужчина ближе прижал к себе Темную и зашептал на ухо. — Успокойся, я чувствую, как твои когти впиваются мне в руку и плечо. Не позволяй тьме завладеть тобой сейчас. Эти люди ни в чем не виноваты.

— Но этот напыщенный... — девушка возмутилась, но Румпель перебил ее.

— Остался с отдавленной ногой. Посох творит чудеса.

— Это ребячество, — фыркнула Эмма, но мужчина удовлетворенно отметил, что ее когти перестали колоться.

— Зато забавно, — он снова пожал плечами. Они практически топтались на месте, не слушая музыку и не обращая внимания на глазеющих людей. Эмма скользнула взглядом по толпе и увидела, как Снежка что-то возбужденно шептала Дэвиду. Встретившись с Темной взглядом она смущенно отвела глаза, а Дэвид ободряюще улыбнулся. Эмма закатила глаза.

— И последний пункт...

— Ах, я думал можно и без него обойтись, — непринужденно фыркнул мужчина.

— Не зли меня, — до ее уха донесся тихий облегченный смех.

— Ты сегодня просто восхитительно выглядишь. Такая же красивая, как эта роза, — шепнул ей на ухо, опаляя кожу горячим дыханием.

— Кхм... Я... — девушка растерялась, не зная, что нужно сказать в этот момент. Ей никогда не делали комплиментов и она ни разу не находилась в таком положении.

— А сад Прекрасных обеднел на один прекрасный бутон, — Румпель заметил ее заминку и быстро перевел тему.

— Ты серьезно?!

— Я же не волшебник! И...

— И...?

— Дэвид провел меня к самым лучшим розам.

— Что?! — взвизгнула Эмма. Настолько неприлично и громко для Темной, что все присутствующие испуганно замерли, а музыка остановилась.

Они переместились обратно в Темный Замок. Румпельштильцхен громко расхохотался, видя возмущение Темной. Ему показалось, что ее щеки стали темнее, кажется, красновато-желтые.

— Иди! — она махнула рукой в сторону выхода и щелкнув пальцами, вернула ему его одежду. — Спать!

— Я все равно не заберу слов обратно. Восхитительная, — мужчина улыбнулся и, видя ее немое возмущение, хихикнув, поспешил на выход.

— Я убью его, — фыркнула Темная и осторожно провела кончиками пальцев по лепесткам цветка.

Комментарий к Глава 36. https://pp.vk.me/c623730/v623730786/41040/67JWi5OSC14.jpg

вариант Темной мне был больше по душе)

но и Румпель не оплошал)

https://pp.vk.me/c625827/v625827886/1cd52/k7xGRhtQJKc.jpg

картинки приблизительные)

hevisayda – глава для тебя, как для идейного вдохновителя эпичностей на балу!

====== Глава 37. ======

Странно, но, кажется, она была счастлива. Несколько дней после бала она старалась избегать Румпельштильцхена, но он, как черт, появлялся в самых неожиданных местах, пугая ее и загадочно улыбаясь. Поначалу это раздражало, девушка хмурилась и шипела замечания мужчине в лицо. Он никогда не спорил, пряча лукавые глаза за спадающими прядями волос, покорно соглашался и выполнял ее требования. Но только тогда. В любое его свободное от домашней работы время, они были, как огонь и вода. Не хватало только искр и ее магии. Они спорили по каждой мелочи. Мужчина был чертовски упрям и всегда настаивал на своем, доказывая свою точку зрения. Это возмущало и злило. Эмма спорила, кричала, шипела и махала руками, когда не хватало аргументов. Ему хватало терпения переспорить Темную и переговорить, не боясь того, что девушка может превратить его в слизняка. В какой-то момент Эмма стала молча исчезать во время разговора, утомленная перепалками. Но со временем девушка заметила, что Румпель воспринимал ее бегство, как личную победу. Больше она не исчезала. Они ругались, спорили, она била тарелки, а он, ворча, терпеливо собирал осколки, не забывая отпускать язвительные комментарии.

Эмма всегда считала сущим адом Реджину, но когда мужчина осмелел и привык к ней, девушка по новому взглянула на него. Реджина была ангелочком по сравнению с ним. Они оба были темпераментны и чертовски упрямы. Единственное, что удивляло Эмму, так это то, что они никогда по-настоящему не ссорились. Они могли спорить несколько часов, чувствуя, как воздух просто искрит раздражением и одной искры хватит взорвать весь замок, а потом, как ни в чем не бывало, начать читать вместе книгу или собирать фонтан.

Темная все больше скучала по тем временам, когда мужчина смущенно читал и нервно раздувал ноздри на ее колкие замечания. Румпель научился быстро и безошибочно читать, и у Эммы появилась первая зависимость. Его голос. Он был шелковистым и убаюкивающим, день проходил зря, если мужчина не предлагал ей почитать, без спроса открывая первую попавшуюся книгу.

Румпель любил читать, любил наблюдать краем глаза, как Эмма хмурилась, когда он впервые предложил ей это. Любил наблюдать за тем, как с каждым днем ее интерес возрастал, и вот она уже не делала одолжение, а расслаблено сидела в кресле, прикрыв глаза. Все начиналось со стола, а заканчивалось чтением на подоконнике. Однажды, в дождливый день у Румпеля больше обычного болела нога, и мужчина присел с книгой на диван у камина. Это вошло в привычку, как и то, что со временем к нему на диван перебралась Эмма. В первые разы девушка неловко ютилась у подлокотника, вслушиваясь в его голос, а после, уже расслаблено наслаждалась его присутствием.

Однажды, поздно ночью, он услышал, как Эмма скребётся в его дверь.

— Это попытка напугать меня в грозу? — сипло спросил он, сидя у прялки. Дверь тихонько открылась. На пороге стояла неуверенная Эмма, нервно жующая нижнюю губу. Глаза бегали по плохо освещенной комнате, боясь встретиться с ним взглядом.

— Не обращай на меня внимания, — Темная дернула плечом и подошла к его столу, на котором лежала пара инструментов и деревянные фигурки. Румпель хмыкнул и, отвернувшись, продолжил прясть. Звук поскрипывающего колеса успокаивал и отвлекал от ненужных мыслей. Иногда он поглядывал на Эмму, что увлеченно изучала его фигурки.

— Кошмары? — тихо, боясь спугнуть девушку, спросил мужчина.

— Да, — пальцы скользили по гладкой поверхности стола и остановились возле небольшого, еще не тронутого куска дерева. Темная древесина была отполирована и выглядела, как корешок какого-то дерева. Интересно, что на этот раз он отправит сыну?

— Что тебе сн...

— Не важно, — отмахнулась от него Эмма и коснулась кончиком пальца небольшого деревянного дракончика. Вещь ожила и, забавно повертев головой, почесала за ухом. Пока Румпель не видел, Эмма тихо спустила существо со стола и подтолкнула его к прядильщику.

Увлеченный, он не сразу обратил внимание на то, как кто-то коснулся его плеча.

— Мм... — он сосредоточенно скользил пальцами по нити, — ты хочешь снова попробовать прясть? — рука скользнула выше по плечу и пощекотала его за ухом. Мужчина рассмеялся и, уворачиваясь, попытался прикрыть ухо плечом. — Эмма, мне щекотно, прекрати.

— Серьезно? Ты боишься щекотки? — донесся насмешливый голос с конца комнаты. Румпель громко вскрикнул, когда осознал, что что-то другое щекотало его.

— Какого черта?! Эмма!!! — с плеча соскользнул дракончик и упал в его раскрытую ладонь. — О... Он живой?

— Не совсем, — девушка щелкнула пальцами, и существо снова стало статуэткой.

— Вноси свой хаос где-нибудь в другом месте, — он аккуратно поставил статуэтку на небольшой столик.

— Больно надо, — фыркнула Эмма и хлопнув дверью, покинула его комнату.

Но на следующий день она снова пришла к нему, он ничего не сказал, как и она. Он знал, кошмары изматывали ее, и девушка искала утешения где-нибудь, лишь бы не позволить себе заснуть. Румпель старался помочь. Он взял в привычку прясть по ночам и прял до рассвета, до тех пор, пока она не выскальзывала из его комнаты, думая, что он не замечает этого. После мужчина обессиленно падал на кровать и засыпал на несколько часов до завтрака. Затем он заметил, что тот кусок дерева, из которого он специально для нее вырезал цербера, однажды ночью, еще не полностью законченный, пропал.

— Черт! — Эмма взмахнула рукой, и на ладони появилась роза из блекло-фиолетовой дымки.

— Что-то случилось? — он появился у нее за спиной, и Эмма, вздрогнув, отметила про себя, что слишком привыкла к звуку стука его посоха о пол. Роза побледнела.

— Нет, — Эмма растерянно сжимала и разжимала руку в кулак. Когда мужчина подошел ближе, роза зарябила и исчезла в ее руке.

— Ты уверена? — взгляд карих глаз испытывающе изучал Темную.

— Как всегда, — она кивнула, – займись сегодня садом.

— Но...

— Садом и фонтаном! — Румпель закатил глаза, но послушался ее. Ему не хотелось сейчас спорить о том, что он только что оттуда.

Когда за ним закрылись двери зала, Эмма взмахнула рукой, и на ладони вновь появилась роза. Такая же бледная и чахлая, как несколько минут назад. Нахмурившись, девушка сосредоточилась, концентрируя в ладони магию. Фиолетовая дымка стала темнее, но рука затряслась, а лоб покрылся испариной.

— Черт! — Эмма со злостью отшвырнула от себя рядом стоящий стул.

Магия, как загнанный в клетку зверь, царапала изнутри, доказывая, напоминая, что так быть не должно. Что виновата во всем она. И проблемы решить должна тоже она. Она должна выпустить ее из клетки. Должна вылечить ее. Должна питать ее, а не держать на коротком поводке и кормить ее раз в неделю.

Сосредоточившись, Эмма перенеслась на поляну. Темную неприятно, впервые в жизни, замутило. Тут, вдали от замка, дышалось легче. Девушка рассмеялась. Надо же, ее родной дом, перестал ей быть домом. Магия теперь воспринимала замок и его жителей, как врагов. Желая уничтожить конструкцию, вырвать сердце прядильщику, уничтожить зарождающийся внутри Эммы свет.

Эмма позволила течь магии по телу, окутывая каждую ее клеточку. Это чудовище слишком долго было взаперти. Ему нужна мимолетная свобода, она устала сопротивляться. Хочется почувствовать в своих руках власть над всем миром, могущество и свободу.

В замок Темная вернулась к полуночи. На столе стоял остывший ужин. Девушка принюхалась и брезгливо отодвинула от себя поднос. Запах запекшийся крови оставшейся на ее жилете, перебивал аппетит. Девушка устало осмотрела себя, прикладывая кусок оторванной ткани на рукаве на место. Вздохнув, она провела рукой. Магия, не так быстро, как ожидалось, изменила ее одежду. Значит, это не помогло. Прикрыв глаза, девушка упала в кресло и провалилась в сон.

Румпельштильцхен проснулся от криков. Он подумал, что в замок пришел вновь какой-то страждущий, желающий заключить сделку, и Эмма шутливо издевается над ним. Но сейчас крик был женский и...

— Пожалуйста, не надо. Отпустите!!!

Румпель подскочил на кровати и, схватив посох, как можно скорее пошел на звук. Кричала Эмма. Неужели, кто-то проник в замок, и сейчас она ведет сражение? Или... он качнул головой, невозможно так кричать от кошмаров. Ворвавшись в зал, он увидел растрепанную, с испариной на лбу, Темную. Девушка цеплялась когтями за подлокотники кресла, а ее тело выгибалось, пытаясь отстраниться от чего-то несуществующего.

— Эмма! — вскрикнул Румпель и как можно скорее подошел к ней.

— Нет! Не надо! Что я вам сделала? Прошу... пожалуйста, — Темная всхлипнула. Ее дыхание было поверхностным и учащенным.

— Эмма проснись! Это сон, — он потряс ее за плечо, — но девушка лишь мотнула головой, уворачиваясь от его рук.

— Нет! Мне больно! Не надо... нет... нет-нет-нет... — она заметалась, закусывая нижнюю губу. По подбородку потекла струйка крови.

— Эмма! — Румпель схватил девушку за плечи и встряхнул, кошмар не хотел выпускать ее из своих лап. — Да проснись же ты!

— Мне больно! Больно!!!!

— Эммахэннауэр!!! — одновременно вскрикнули они. Его крик вырвал ее из кошмара. Не раздумывая девушка вскочила на ноги и, сжав рукой шею прядильщика, с неконтролируемой силой подняла мужчину.

— Эм... — его посох упал, а он цеплялся руками за ее руку, все крепче сжимающую его шею. Ее глаз не было видно. Зрачок был настолько расширен, что мужчине стало страшно смотреть в эту глухую, черную бездну. Когти медленно удлинялись, впиваясь в кожу на шее.

— Это я. Это был кошмар. Я Румпель. Я тут, — слова давались с трудом, а ноги безвольно болтались в воздухе. Каждый вдох, каждое слово давалось с трудом. В висках стучало. Единственное, что Румпель мог слышать, собственное сердцебиение, звоном отдающееся в ушах. Она не слышала. Девушка глубоко спокойно дышала, поглощая его своей пустотой и безразличием. Рука медленно сжималась на худой шее. Перед глазами мужчины поплыло.

— Это я. Все хорошо... Эм-ма... — имя из его уст отрезвило девушку. Зрачок сузился в узкую полоску, а золото глаз затопил страх. Рука резко разжалась, и мужчина рухнул на пол, хватаясь за горло и откашливаясь, жадно ловя губами воздух.

— Нет... нет...

— Эмма, — просипел он, — все хорошо. Все в порядке.

— Я не хотела, я... — девушка потрясенно смотрела на свои дрожащие руки, когти медленно втягивались.

— Я понимаю. Это был кошмар, — он потер рукой шею и, взяв посох, стал подниматься на ноги. — Все хорошо. Никого нету. Я тут, я в пор...

— Нет! — она отскочила от мужчины, когда он протянул ей руку. Его кожа приобретала фиолетовые отметины там, где минуту назад были ее пальцы. — Я чуть не убила тебя. Я не хотела, я... Оно само. Я не думала...

— Эмма, послушай меня. Все нормально. Это всего лишь синяки. Такое не повторится. Кошмары уйдут. Все будет хорошо, — девушка отрицательно качала головой, прижимая ладонь ко рту. С каждым его шагом она отступала на два назад. В глазах стояли слезы.

— Нет. Нет-нет-нет. Я чуть не убила тебя. Я... я всегда причиняю боль. Я зло. Чудовище... Все, кто рядом со мной, погибают. Не приближайся, — она резко выставила руку перед собой, магией останавливая его.

— Ты не причинила мне боли, — ужас стал сковывать его изнутри. Сейчас она не отвечала за свои действия и была раздавлена. Сломлена. Он не мог предположить, что кошмар так отразиться на ней. На ее действиях. Раньше ее не беспокоило то, как она поступала с ним, а сейчас... — Эмма! Посмотри на меня! Ты не чудовище! Ты хороший человек. В тебе есть свет. Ты не причинишь мне боли. Ты спасла меня. Ты не убьешь меня. Эмма, ты...

— Нет! — она закричала с такой болью, что на глаза навернулись слезы. Он хотел возразить, но девушка исчезла в дымке.

Румпель потерянно опустился на стул. Эмма всегда придерживалась какой-то черты, которую всегда боялась пересечь. Она тщательно контролировала эти границы, подпитываемая поддержкой и светлыми эмоциями. Она была сильной девушкой, но иногда давала слабину перед тьмой. Румпель разбито провел рукой по лицу. Сейчас она была сломана. Девушка была напугана и дезориентирована. Необходимо было помочь ей с кошмарами, Румпель не знал еще как, но он обязательно придумает что-то, осталось узнать, что ее так тянет на дно.

Эмма, потерявшись в нахлынувших эмоциях, переместилась в чащу леса. Девушка рухнула на землю, прокатившись по земле. Волосы спутались, а сухие ветки оцарапали ей лицо. Слезы катились по ее щекам, сейчас, медленно вставая на колени с сырой земли, она чувствовала на себе груз всех прожитых ею лет. Боль, которую она причиняла многим людям, сдавливала ее изнутри. Девушка взвыла и с силой дарила руками по земле. Еще раз и еще, крича и рыдая. Пока ее голос не охрип, а слезы не закончились. Руки были все в грязи и царапинах. Боль с каждой пульсацией, кровью вытекала из ее ладоней.

Эмма провела тыльной стороной ладони по лицу, вытирая слезы. Она чудовище. Она та, кто всегда будет причинять боль людям. Эта ведьма была права, все кто рядом с ней, все будут мертвы. Она не способна никого защитить. Невозможно защитить людей от себя самого.

Слова Реджины всплыли в ее памяти. Королева могла это исправить. Могла дать хотя бы зацепку, чтобы Темная могла понять, в каком направлении ей двигаться. Куда и что делать, чтобы лишить себя этого проклятия. Она устала от всего этого.

Щелчок пальцев, и Темная перемещается в покои Реджины.

— Кто здесь?! — испуганно воскликнула Реджина, услышав шорох.

— Это я, сладкая. Не нужно света, — предугадала ее действия Эмма. Голос был едва слышным, но скрипучим. Королева поморщилась, почувствовав запах хвои.

— Пришла отомстить? — Реджина подсобралась на кровати. — А нельзя было прийти, когда я одета хотя бы была? Или ты платишь мне моей же монетой? Помнится, мой муж так и умер.

— Напротив, — прохрипела Эмма, и Реджине показалось, что в темноте сверкнуло золото ее глаз. Девушка подошла ближе к кровати, попав под свет от луны. Сейчас Реджина могла лучше рассмотреть Темную, ее рот непроизвольно открылся.

— Что-то ты неважно выглядишь. Даже еще хуже, — заметила королева с любопытством рассматривая руки Темной, покрытые грязью, порванный рукав рубашки, спутанные волосы с торчащими ветками. Лицо... ей хотелось видеть лицо Эммы.

— Сделка. Я ее заключаю.

— Надо же, что же с тобой... Я знаю! — королева подпрыгнула на месте и расхохоталась. — Ты его чуть не убила! Да?

— Завтра вечером я буду здесь. Будь готова, — Эмма исчезла под заливистый, победный смех Реджины и брошенные в ее спину слова «я же говорила!».

====== Глава 38. ======

Утро наступило быстрее, чем он предполагал. Мужчина сонно потер глаза и осмотрел зал. Спина затекла от неудобного положения, а нога ныла так, как будто ее снова сломали. Потянувшись, он с трудом, превозмогая боль в ноге, обошел весь замок. Ее нигде не было. Она просто сбежала, оставив его одного. Ничего не объясняя. Румпель вздохнул. Значит она не скоро появится, возможно, даже не завтра. Он посчитал, что девушка будет стараться избегать кошмаров, и сможет продержаться без сна лишь несколько дней. Ну, только если она не придумала какой-то энергетик из своих зелий.

Отчаявшись увидеть ее сегодня, мужчина закрылся в своей комнате и сел за прялку. Необходимо было обдумать события прошедшей ночи, найти решение, выход. Продумать, с какой стороны подойти к девушке и как помочь ей. Его мысли прервал удар раскрываемой двери. На пороге стояла уставшая Эмма. Мужчина беспокойно пробежался по ней взглядом, но ничего не заметил, кроме устало опущенных плеч и потухшего, загнанного, взгляда.

— Эмма, я волновался. Ты... — он стал вставать, но девушка остановила его жестом руки.

— Не нужно. Все в порядке. Все... будет в порядке, — девушка скользила взглядом по комнате, стараясь не смотреть на мужчину.

— Что значит будет? Сейчас все хорошо! Это был только кошмар.

— Нет, это была тьма, не кошмар.

— Чушь! — отмахнулся Румпель. — Кошмары изматывают тебя, это все последствия. Я хочу помочь тебе. Мы что-то придумаем.

— Поздно. Я уже придумала, — Эмма подошла к сидящему Румпельштильцхену и, взяв из его руки нить, оторвала кусок.

— Что ты сделала? — встревоженно воскликнул Румпель, вставая под протестующим взглядом Эммы.

— Не так важно. Важно, каков будет результат.

— Я не...

— Послушай меня, — девушка посмотрела в глаза мужчины, чтобы удостовериться, что он поймет ее и сделает так, как она ему скажет. — Ты должен сделать то, что я тебе скажу. Это важно. От этого будет зависеть твоя, а, может, и моя жизнь.

— Нет, не хочу. Не сделаю, пока ты мне не скажешь, что ТЫ задумала, — Румпель нахмурился и отступил от Темной.

— Не могу. Не сейчас. Позже, обещаю, — он поджал губы, ему не нравилось происходящее. — Мне нужно, чтобы ты сделал все, что я скажу. Это важно.

Прикрыв глаза и смиренно вздохнув, Румпель кивнул головой. Девушка протянула ему пузырек с золотым песком.

— Я приду сегодня ночью. Пообещай мне, что если что-то случится, что-то пойдет не так, если ты увидишь, что я буду не в себе, а мои глаза будут черны, ты начертишь этим песком вокруг себя круг.

— Зачем? Ты не причинишь мне боли, я знаю тебя, — он осторожно вял из ее руки флакончик, когда Темная покачала головой.

— Даже я себя не знаю. Просто возьми и держи его всегда под рукой. Он спасет тебя. Чтобы не случилось, чтобы я не говорила, доверься себе и моим словам сейчас. Ты понял меня?

— Да, но ты... — он растерянно скользил взглядом по ее лицу, пытаясь найти ответы на свои вопросы.

— Я не прощу себя, если с тобой что-нибудь случится по моей вине, — Эмма отвела взгляд и нахмурилась. — Запомни. За черту не переступать, иначе круг будет разрушен. Он защитит тебя.

— Эмма! — он хотел накричать на нее, встряхнуть за плечи и сказать, что все будет хорошо. Сейчас все происходит из-за того, что девушка потеряла себя в этих кошмарах. Она ослабла. Ей нужна поддержка, силы и понимание, и все будет хорошо. Но было поздно. Она исчезла в дымке, оставив флакончик в его руке. Бросив наедине с собственными мыслями и сомнениями. Ему оставалось ждать ночи и молиться, чтобы все было хорошо.

Девушка переместилась в знакомую ей деревню. Солнце уходило за горизонт, и осталось несколько часов до встречи с Реджиной. Странно, но она волновалась. Что такого в том, чтобы поделиться неиссякаемым количеством магии с одержимой женщиной? Это будет не трудно, последствий не должно быть. Девушка прислушалась к внутренним ощущениям и отметила, что тьма внутри нее удовлетворенно заурчала, готовясь к предстоящей миссии. Значит, всех все устраивало. Но чувство чего-то неправильного не покидало ее.

— Эмма! — Темная закатила глаза, разворачиваясь на каблуках.

— С каких пор я Эмма? — нахмурившись, она посмотрела на того, кто побеспокоил ее.

— Папа тебя так называет, — мальчик пожал плечами и улыбнулся.

— Болтун, — фыркнула Эмма, уже придумывая, что такого мог написать Румпель о ней.

— Не правда, он не все рассказывает, — Бэйлфаер недовольно поджал губы. — У тебя действительно было такое красивое платье?

— Ч-что? — Эмма тупо посмотрела на мальчишку. — Как ты... Я убью его!

— Не нужно, ему лучше об этом не знать, иначе потом он убьет меня, — карие глаза лукаво блеснули.

— Весь в отца, — девушка закатила глаза.

— Что-то произошло? — Бэй нахмурился.

— Не совсем. Я хочу тебе кое-что дать. Протяни руку, — Бэй не колеблясь выполнил ее просьбу. И Темная удивилась тому, как он воспринимал ее. Без капли страха. Его отцу понадобилось больше времени. Намного больше.

Девушка завязала вокруг его запястья нить пряжи, которую спрял Румпельштильцхен. На мгновение появилось золотое свечение, а когда свет пропал, Темная отстранилась от Бэйлфаера.

— Ее папа сделал, да? — ребенок счастливо улыбнулся ведя пальцами по нити.

— Да. Послушай, если тебе будет грозить какая-то опасность. Или же в эти края приедет Злая Королева, разорви нить. Она спасет тебя.

— У... у вас с папой все хорошо? — Бэй нахмурился, точь-в-точь, как его отец.

— Пока да, — девушка неопределенно качнула головой. — Просто сделай то, что я тебе сказала. В любом другом случае, не трогай ее. Ты меня понял? — мальчик кивнул. — Пообещай мне, что порвешь нить только тогда, когда тебе будет действительно грозить опасность.

— Обещаю.

— Хорошо. До встречи, — девушка не задумываясь потрепала мальчишку по волосам и исчезла в дымке. Нитка обязательно спасет его. Их. Кровная магия в переплетении с ее магией, предоставит им наилучшую защиту.

Настало время сделки.

— Темная, я думала ты уже не придешь, — королева сверкнула белоснежными зубами.

— Я всегда сдерживаю свое слово, сладкая, — Темная подарила ей точно такую же сладкую улыбку, и королева неприязненно дернула плечом. — Так-так, кто тут у нас? Пару троллей, огр, и несколько недо-ведьм. Забавно...

— Этого будет достаточно, — Реджина гордо кивнула головой. — Все остальное ты сделаешь сама. Твоей магии будет достаточно.

— Ты права, — Темная кивнула. — Что мне необходимо делать?

— Мы встанем в центр круга. Держась за руки, — Реджина не по-королевски скривилась. — Ритуал закончится с последними твоими словами.

— Тогда поскорее закончим с этим, — нетерпеливо продолжила Темная и шагнула в центр круга.

— Так не терпится получить ответы на свои вопросы?

-У меня аллергия на цвет твоей помады. Хочу поскорее убраться отсюда, вдруг это заразно? — Эмма хихикнула, брезгливо указывая пальцем на лицо королевы. Вокруг них послышалось издевающееся хихиканье. Смеялись тролли.

— Эй, тугодумы! — рявкнула королева. — Допустите ошибку, сотру в порошок.

«Сосредоточься, Эмма. Выпусти своего монстра. Направь его по рукам, познакомь с новой магией. Не беспокойся, ты не потеряешь контроль. Ты сможешь это сделать. А если нет...» — девушка улыбнулась.

«Сотри их всех в порошок».

— Ты чего улыбаешься? Не вздумай меня провести, — прошипела королева.

— Фу! Что за манеры, ваше величество? — Темная наиграно оскорбилась, приложив руку к груди. — Ты знаешь меня долгие годы!

— Вот потому и предупреждаю, — рыкнула женщина, вставая в круг и протягивая руки к Темной. — Покончим с этим.

Темная кивнула и взяла красивые ухоженные руки королевы в свои, сухие, покрытые песчаной золотой крошкой. Один из троллей стал, как песню, читать заклинание. Когда-то Темная назвала бы это тарабарщиной, но слова на незнакомом языке звучали так по родному. Девушка умиротворенно прикрыла глаза, обращаясь к внутренней тьме. Она чувствовала, как в ее ладонях королева слегка расслабилась и приблизилась к девушке на шаг. Так было стоять и держаться за руки легче. Заклинание перетекало из уст в уста по кругу. Когда закончил последний стоящий в кругу, соединенные руки женщин засветились.

Темная сосредоточилась на словах, которые произносила Реджина. Она говорила с трудом, а ее тело стало дрожать. Эмме пришлось сильнее удерживать руки королевы, чтобы связь не разорвалась. Девушка чувствовала, как в месте, где их руки соприкасались появилось какое-то тянущее чувство.

Голос Реджины стих и настала гнетущая тишина. Нужно было продолжать. Темная открыла рот, и слова заклинания сами срывались с ее губ. Девушка чувствовала, как зверь внутри нее, проснувшись, потянулся. Как темнота, боль и злость заполнили все ее сердце. Стало больно. Эмма чувствовала, как будто падает в какую–то бездну. Как воронка затягивает ее все глубже. Как она теряет себя. Свое Я.

Магия, как жидкая грязь, разливалась по всему ее телу. Медленно обволакивая ее, двигаясь по рукам. Эмма чувствовала, что становилась сильнее с каждой секундой, с каждым миллиметром тела, захваченным тьмой. Когда волна достигла сомкнутых рук, девушка почувствовала нестерпимую,затягивающую боль. Она чувствовала, как магия высасывается из ее тела. Но монстр внутри нее не покидал ее тело, он лишь лениво делился частичкой себя. Настолько неохотно и лениво, что Темной казалось, что кто-то изнутри цепляется за ее сердце и душу когтями. Царапая, оставляя кровоточащие раны, желая разорвать единственную ее частичку на части.

Боль усиливалась, и Темную затрясло. Она почувствовала, как руки Реджины крепче сжали ее ладони, боясь выпустить девушку. Тянущее чувство усиливалось, и Темную стало тошнить. Боль выворачивала суставы, когтями впиваясь в нежную плоть, оставляя невидимые глазу полосы. Шрамы. Она теряла себя.

Боль сковала легкие, и каждый вздох был сравним с переломом костей. Только не открывай глаза. Реджина не должна видеть слез. В какой-то момент Темной показалось, что текущая магия втягивает с собой еще и ее сухожилия. Ее трясло, и королева едва удерживала руки Эммы.

Необходимо было абстрагироваться от боли, иначе сделка будет разрушена. Ей нужна эта сделка. Ей нужен этот свиток, ради близкого ей человека. Румпельштильцхен. Она не хочет быть монстром, она не хочет причинять ему боли. Ни его сыну. Румпель понимал ее, но она достаточно причиняла ему боли. Ее собственная боль стала отступать. Дыхание нормализовалось, и слова заклинания быстрее произносились.

Этот мужчина ворвался в ее жизнь и перевернул ее замок с ног на голову. Его язвительные комментарии, нервирующее ее упрямство. Чувство юмора. И розы...

Холод и пустота пропали. Что-то теплое стало разливаться внутри нее. Невидимые раны медленно затягивались, а пустота заполнилась трепетом и нежностью.

Морщинка между бровей разгладилась, и заклинание, как песня полилось из нее.

Розы... Он всегда дарил ей розы со значением. В ее саду было еще столько оттенков. В ее саду были нарциссы. И память подкинула ей то, как он дарил ей эти цветы, лишив девушку сна в ее комнате. Дрожь в руках пропала, и...

— Темная, что ты, черт возьми, делаешь?! — Реджина, с широко распахнутыми глазами смотрела на их соединенные руки. Резко распахнув глаза, Эмма увидела, что черно-фиолетовая магия, струящаяся из ее рук к Реджине, стала бледно-лавандовой. Девушка потрясенно моргнула.

— Я не... — она сбилась на заклинании и магия, не до конца перешедшая к Реджине, взорвалась в их руках, ослепив всех присутствующих. Девушек откинуло в разные стороны, а присутствующие болезненно взвыли. На мгновение Эмма ослепла. Тьма, вырвавшаяся наружу. Та, что не перешла к Реджине, но вырвалась из Эммы, кружилась над присутствующими, ища свою хозяйку.

С трудом поднявшись на ноги, прислушиваясь к шуму и стонам, девушка почувствовала, как ее же магия с силой врезалась ей в грудь, увлекая за собой в водоворот.

Эмму с силой швырнуло на пол зала. Девушка болезненно застонала, с напряжением всматриваясь перед собой. Мрак не рассеивался и девушка могла слышать лишь звуки.

— Эмма! — вскрикнул Румпельштильцхен, и Темная услышала торопливый стук посоха. Сдерживаясь от болезненных стонов, от той боли, что выворачивала ее суставы, она с трудом выдавила их из себя единственное слово.

— Беги... — Румпельштильцхен замер, настороженно вглядываясь в валяющуюся и корчащуюся девушку на полу. Мрак рассеялся и очертания комнаты, появлялись перед глазами. Сознание затуманивалось, сердцебиение ускорилось и появилась жажда. Жажда убивать.

— Эмма, ты...

Девушка вскинула голову и одержимо посмотрела на мужчину. Румпель вздрогнул, когда увидел черные глаза. Не просто расширившийся черный зрачок, как это бывало раньше, а просто бездну. Мрак. Смерть.

Хрустнув костьми, Эмма провела когтями по полу, снимая с досок стружку. Резко подскочив на ноги, она плавно, как хищник выслеживающий жертву, стала двигаться в сторону прядильщика.

Румпель, во все глаза наблюдавший за Эммой торопливо отступал назад. Рука метнулась к карману штанов, но он оказался пуст. Флакончик одиноко стоял на другом конце стола.

— Эмма, это я — Румпельштильцхен. Румпель.

— Какое вкусное имя, — девушка облизнулась и хищно оскалилась, готовясь к прыжку. Ни раздумывая ни секунды, мужчина швырнул в девушку посох и, опираясь на стол, бросился к флакончику. Он услышал рычание и звук упавшего дерева, когда рука схватила хрупкое стекло. В последний момент, когда девушка в один прыжок добралась до мужчины, он успел рассыпать вокруг себя песок. Эмма с силой врезалась в невидимую стену и отскочила на пару метров.

Румпель отошел к другому концу круга, испуганно смотря на девушку. Что с ней произошло? Что она с собой сделала? Ему было страшно за нее. Он беспокоился и ничем не мог ей помочь.

Темная возмущенно вскрикнула и вновь бросилась на невидимую преграду. Царапая и ударяя руками магическую стену. Румпель терпеливо, но все еще испуганно ждал.

Отскочив от барьера, Эмма, быстро дыша и раздувая ноздри подняла на мужчину руки. Борясь с разрывающей изнутри болью, она сосредоточила магию в своих ладонях. Свечение появившееся в них с каждой секундой становилось ярче. Собрав необходимую магию, девушка с маниакальным наслаждением направила ее поток в стену разделявшую их.

Румпельштильцхен вскрикнул и отступил назад, едва не пересекая границу его круга. Магия, отразившись от барьера, ослепила их. Когда Румпель проморгался, отгоняя временную слепоту, он увидел лежащую на полу девушку. Она была без сознания.

Бросившись к ней, он чуть не пересек границу, когда увидел, что пальцы ее руки нервно подергиваются. Когти вросли обратно. Дыхание стало размеренным, но девушка не приходила в себя.

Только тогда мужчина покинул свой круг.

====== Глава 39. ======

Девушка медленно открыла глаза, безразлично рассматривая потолок комнаты. Слабость во всем теле, легкая тошнота и головокружение с распростертыми обьятиями встретили Эмму после пробуждения. Несмотря на слабость, она чувствовала легкость во всем теле и спокойствие. Это было странно.

Опустив взгляд Темная увидела макушку Румпеля, мирно спящего на сложенных руках у ее кровати. Повернув голову, Эмма увидела, что мужчина сидел на полу, вытянув в сторону больную ногу. Она невольно поморщилась, понимая, что нога мужчины будет болеть от неудобного положения. Рука поднялась и зависла над его головой.

“Кажется, я это уже где-то видела,”- девушка улыбнулась и, решившись на то, от чего отказалась в прошлый раз, опустила ладонь на голову мужчины. Его волосы оказались мягче, чем она ожидала. Легкие, шелковистые и пушистые. Боясь разбудить его, Эмма осторожно провела ладонью по волосам, кончиками пальцев поддевая несколько выбившихся прядей.

Румпель вздрогнул, и Эмма едва не отдернула руку, испугавшись своего поступка. Мужчина, все еще сонный и не осознающий, где он находится, как кот, потерся головой о ладонь. Эмма с трудом подавила рвущийся наружу смешок и вновь провела рукой по волосам. Она услышала, как мужчина сонно и довольно что-то пробормотал, но, резко затихнув, поднял голову, встречаясь с Эммой сонным взглядом. Вглядываясь в его ореховые глаза, видя там сонливость, вперемешку с озабоченностью и тревогой, она совершенно забыла о руке соскользнувшей с его волос на щеку.

-Как ты себя чувствуешь? — хриплым ото сна голосом спросил мужчина, ближе прижавшись щекой к ее ладони.

— А ты? — кончики пальцев чувствовали легкую утреннюю щетину.

— Я же первый спросил, — он нахмурился, осуждающе взглянув на девушку, и она почувствовала, как Румпель напрягся.

— Слабость, но чувствую себя хорошо, — мужчина облегченно выдохнул и, извернувшись, поцеловал ее в центр ладони.

— Я волновался, — девушка удивленно смотрела на него, не отдергивая руку.

«Что это сейчас было?»

— И со мной все хорошо, — он виновато взглянул на нее и взял ладонь в свои руки, нежно сжимая. — Не делай так больше.

— Испугала? — ей было неловко от этой искренности и заботы. В груди что-то болезненно заныло, вчера она сделала правильный выбор, если не оглядываться на последствия.

— Не то слово, — хмыкнул мужчина. — Увидь ты себя со стороны, тоже бы испугалась.

— Наглец, — буркнула Эмма, наблюдая за его забавно двигающимися бровями. — Я долго спала? И как я тут оказалась?

— Часов двенадцать, может чуть больше... Ну... Моя нога категорически отрицала третий этаж, поэтому пришлось остаться в моей комнате.

— Погоди, ты сам меня...

-Да.

— О Господи...

— Не совсем, но спасибо за комплимент.

— Ты дурак, — Эмма выдернула свою руку из его ладоней.

— Это мы еще посмотрим, когда я выясню, что ты вчера сделала, — буркнул Румпель, с трудом поднимаясь с пола и сильнее обычного опираясь на посох.

— Ты куда? — девушка встревоженно приподнялась на кровати. Почему-то сейчас появился страх того, что она могла его обидеть. Не хотелось заканчивать этот разговор именно так, после всего, что мужчина сделал для нее.

— Тебе нужно поесть, я принесу, — сонно отмахнулся Румпель, направляясь к двери.

— Не стоит, я могу сама, — Эмма взмахнула рукой, но ничего не произошло. Нахмурившись и сосредоточившись, она взмахнула вновь, и снова ничего не произошло.

— Что с твоей магией? — нахмурившись, спросил мужчина. Прикрыв глаза и сосредоточившись на своих ощущениях, девушка определила, что зверь спал мертвым сном, набираясь сил, но что-то светлое, легкое ходило вокруг него, не беспокоя, но тоже отбираясь себе часть территории.

— Все в порядке. Просто нужно отдохнуть, — Эмма задумчиво пожевала нижнюю губу. — Я спущусь в зал. Чувствую себя хорошо, и не спорь со мной, — Темная предупреждающе указала на него пальцем.

— Больно надо, — фыркнул мужчина. — Я приготовлю обед.

Когда за Румпелем закрылась дверь, Эмма прикрыла глаза и откинулась на подушки. Вчера все вышло из-под контроля. И из-за чего? Она не могла понять. Все шло, как было задумано. Заклинание, поток магии, а потом вскрик Реджины и вот она, отвлекшись, сбивается на словах. Почему ее магия посветлела? Что случилось с ее внутреннем демоном? Это пугало. Столько вопросов и ни единого ответа. И самый главный вопрос: свершилась ли сделка? Часть магии перетекла к Реджине, ей должно хватить магии, чтобы атаковать Белоснежку и, возможно, нанести урон их королевству. Но не больше. Эмма усмехнулась. Она никогда бы не позволила королеве навредить самой светлой паре этих земель. Паре, чей ребенок рожден силой истинной любви.

Девушка всегда любила играть с Реджиной в кошки-мышки, но не теперь. Сейчас ситуация выходила из-под контроля, и она теряла свою власть над взбушевавшейся пешкой. С появлением в своей жизни Румпельштильцхена, Темная стала не уверенной в своих силах и в поведении своей тьмы. Сейчас она чувствовала себя не единым целым, а двумя разными людьми, пытающимися подавить друг друга. Убить. Когда каждый из них ослабевал, его соперник вырывался наружу, руководя ею, диктуя свои правила. Эмме казалось, что она сходит с ума. Да и сейчас она была не в порядке. Но скоро это все закончится. Каким-то шестым чувством девушка верила, что сделка была завершена, и в скором времени она получит от Реджины необходимый ей свиток. Нужно было только подождать, набраться сил и разбудить своего монстра. Ненадолго. Нужно дождаться, когда магия вновь вернется к ней и все будет в порядке. Теперь наверняка.

Легкий холодок пробежался по всему ее телу, и девушка мысленно улыбнулась. Магия вернется быстрее, чем она того ожидает.

Весь день девушка набиралась сил. И избегала Румпельштильцхена. Он даже не дал ей нормально поесть, расспрашивая о причинах и следствиях вчерашнего поступка. Она не могла ему рассказать, зачем все это затеяла. Не сейчас. Даже если пообещала ему. Было еще слишком рано. Сделка была не завершена, и смысла чему-то радоваться Эмма не видела. А потом, получив на руки хоть какую-то подсказку, хоть какую-то зацепку, она обязательно ему все расскажет. И тогда в его глазах Темная уже не будет монстром. Она будет обычной девушкой. Светловолосой трехсотлетней девушкой. Такие мысли привели ее в еще большее уныние, а цель не попасться на глаза Румпелю в течение дня стала еще логичнее.

Нога беспощадно болела, и злость по песчинке накапливалась внутри него, грозясь в любую секунду выплеснуться наружу. Она избегала его, не подпуская к себе ни на шаг ближе. Но мужчина был настолько упрям, что буквально весь день следовал за ней по пятам. Эмма отмахивалась, ворчала и, едва он делал передышку, сбегала в другую комнату. Как маленький, непослушный ребенок, боящийся отвечать за собственные поступки, нести за них ответственность. Ему хотелось поймать ее и заставить поделиться с ним хоть каплей ее страхов и опасений, он видел, что девушка была не готова к таким откровениям, но в любой другой день, с магией, она просто будет исчезать перед его носом всякий раз, когда эта тема будет всплывать в их разговоре. К вечеру Румпель сдался, устало потирая переносицу. За время пребывания в замке он видел ее такой разной, что был уверен, эту ее сторону видел только он. Темная всегда боялась близости, боялась привязанности, людей, близости. Со временем этот страх пропал, вот только доверие было настолько хрупким, что Румпелю казалось, что девушка никогда не будет ему доверять настолько, как самой себе. Румпель поморщился. После вчерашнего, он был уверен, что девушка не доверяет даже себе. Она могла потерять себя во тьме, в голосах в ее голове. Но он не позволит, она должна оставаться с ним. Она должна бороться ради себя, ради... них? Румпельштильцхен не мог четко ответить себе на вопрос, влюблен ли он в нее. Но поступки, которые он совершал для нее, тяжело было назвать дружескими. Иногда мужчина вел себя, как глупый влюбленный юноша, стесняющийся своих чувств к девушке. А иногда он вел себя настолько нахально, что соглашался со всеми ее упреками. Единственным, что защищало их отношения было его упрямство. Именно из-за него, они все еще были друзьями. Делая шаг навстречу ей, со своим характером, дразнящим тьму внутри нее, Румпель отступал на два шага назад.

До сегодня. Почему он так волновался? Почему он чувствовал себя так, как не чувствовал себя с Милой? Тепло разливающееся внутри него при виде Темной, легкая дрожь рук, учащенное сердцебиение и глупости, которые он непроизвольно вытворял.

Румпельштильцхен давно видел в ней человека, не монстра. Красивую, необычную девушку. Веселую и упрямую, такую же, как он сам. Но при этом сильную и одновременно настолько слабую и беззащитную, что единственным желанием было обнять и прижать ее к себе. Защитить ее от всех бед, от тьмы, что изнутри вгрызалась в ее душу, от себя самой.

Мужчина невесело рассмеялся, запуская пятерню в волосы и ероша их. Все-таки он влюбился... Из всех, кого он мог встретить в своей жизни, он влюбился в Темную. В самого могущественного и внушающего страх человека этого мира... Какая ирония.

— Ну и чего смешного? — Эмма нахмурилась, устало опираясь плечом о дверной косяк.

— О... Я... — мужчина закашлялся, заметно покраснев. — Ты давно здесь?

— Только пришла. Тебе настолько одиноко, что ты развлекаешь сам себя?

— Уж лучше бы это было именно так, — Румпель поморщился, вставая.

— Приготовь ужин и, пожалуйста, дай мне спокойно поесть в этот раз. Я устала, — он кивнул и скрылся за дверьми, ведущими на кухню. Сейчас действительно не было желания ее допрашивать. Необходимо было разобраться в себе и своих мыслях. Догадка достаточно испугала мужчину, чтобы он послушно скрылся с глаз девушки.

Оторвавшись от дверного косяка, Эмма лениво прошла вдоль стола, скользя ладонью по гладкой деревянной поверхности.

Позади нее громко распахнулись двери, и Темная, не оборачиваясь к посетителю, скривилась.

— Сегодня никаких сделок, убирайся.

— Может, ты сделаешь для меня исключение? — бархатный, приятный мужской голос заставил Темную прислушаться. Голос был ей не знаком. Резко обернувшись, она скептически окинула мужчину взглядом. Он был чуть выше нее, плечист и строен. Алебастровая кожа, аккуратные черты лица, пухлые губы и темно-карие глаза и красиво уложенные волосы. Дорогие сапоги из черной кожи с несколькими пряжками, из более тонкой кожи черные штаны, предназначенные для верховой езды. Камзол, плотно облегавший стройное накаченное тело, был вишневого цвета.

«Черт, да ты просто красавец!»

— Есть одна сделка, которую я бы хотел обсудить с тобой, — мужчина ослепительно улыбнулся и приблизился на шаг к Темной. Эмма заколебалась, сейчас он была без сил, и ее магии хватит лишь на то, чтобы свет в комнате потушить, не больше. Никакой речи не шло ни о сделке, ни даже о заключении контракта. Но он внушал доверие и благоразумие. Темная не думала, что этот мужчина бросится на нее с кулаками. Он был даже безоружен. Приподняв уголок губ, девушка сделала несколько шагов навстречу незнакомцу.

— Какая жалость, но сегодня не приемный день, и я не заинтересована в сделках. Даже в их обсуждении, — девушка оскалилась и вызывающе взглянула в карие глаза, когда мужчина подошел к ней в плотную. От него веяло властью и свободой. То, к чему всегда неосознанно тянулась Темная. Эта смесь обволакивала, притупляя какие-либо чувства. Глаза, такие знакомые и одновременно чужие, гипнотизировали. Тонкие, холодные пальцы нахально коснулись ее щеки, скользя ниже, к линии подбородка.

— Боюсь, Эммахэннауэр, сегодня ты сделаешь исключение, — последние слова мужчина проговорил с какой-то ненавистью, но было поздно. Когда рука соскользнула на ее шею и сжала пальцы, тогда Эмма догадалась, что знакомого было в этих глазах. Приподняв Темную за шею, мужчина в несколько шагов достиг стены у камина и припер ее к стенке.

— Узнала? — сквозь зубы прорычал он. Ударяя девушку о стену.

— Но как... — прохрипела она, морщась от боли. Девушка вцепилась руками в ладонь мужчины, стараясь ослабить хватку. Единственное, на что хватило ее сил, удлинить когти, которые сейчас вонзались в белоснежную кожу противника, оставляя кровавые царапины.

— У тебя нет магии? Совсем? — мужчина рассмеялся грудным смехом, вновь ударив девушку. Эмма с силой приложилась затылком о стену и у нее зазвенело в ушах. — Какая ирония, не так ли? — приблизившись, он провел языком по ее щеке. Эмма дернулась, уворачиваясь, но он вновь ударил ее о стену.

— Отпусти меня! Я сделала все, о чем мы договаривались!

— Разве по мне можно сказать, что сделка прошла успешно? — прошипел он ей на ухо.

— Ты сама не знала, что творишь! Моя магия перешла к тебе. Свою часть сделки я выполнила, — прохрипела Эмма.

— Не совсем. Что-то пошло не так. Или кто-то сделал так, что бы все вышло из-под контроля.

— Какой мне смысл?

— Не знаю, — рыкнул он, вновь ударяя девушку о стену. — Но я предупреждала о том, что я сделаю с теми, кто допустит ошибку, — мужчина хищно улыбнулся, сильнее сжимая девичью шею.

— Реджина, стой! Я... — послышался глухой удар и треск, рука резко отпустила Темную. Мужчина охнул и, покачнувшись, отошел от Эммы на пару шагов. Едва устояв на ногах, Темная увидела, как на нее с широко распахнутыми глазами, держа перед собой сломанный напополам посох, смотрел Румпельштильцхен.

— С тобой все в порядке? — Эмма спешно кивнула, потирая шею, ловя воздух открытым ртом.

— Снова ты, — пробасил незнакомец и, поведя плечами, стал наступать на Румпельштильцхена. Он был чуть выше него, но намного массивнее. Румпель крепче сжал в руках кусок посоха и перенес массу на здоровую ногу. Сражаться с ним было безумством, но хотя бы сейчас Эмма была в безопасности. Она может убежать, а он как-нибудь с ним разберётся. Румпель уже приготовился отбить первый выпад, но мужчина лишь взмахнул рукой, и невидимая сила сжала горло Румпеля. У него была магия.

— Одним вечером, двух зайцев! Какая прекрасная охота, — мужчина рассмеялся.

— Реджина! Нет! — брови Румпельштильцхена удивленно поползли вверх, и он стал узнавать в незнакомых мужских чертах, знакомые ему королевские очертания.

— Что такое, Темная? Боялась сделать ему больно? Я помогу тебе сегодня. Я убью его. Смотри, как жизнь по капле утекает из него, — хватка на шее усилилась, и Румпель захрипел.

Страх, ярость, ненависть – все слилось в какой-то снежный ком, который должен был разбудить ее зверя. Но ничего не происходило. Магия по-хозяйски щипала кончики пальцев, но не более.

Она не могла позволить этому случиться. Не сейчас. Не тогда, когда он был единственным человеком, кто заботился о ней. Стало страшно. По-настоящему страшно от своей беспомощности. Он умирал на ее глазах, без ее участия, но по ее вине. Воспоминания вихрем проносились перед глазами: первая встреча, первый спор, розы, подшучивания и беспокойства друг о друге, первая забота и волнение, бал и неуклюжие комплименты друг другу, предложение стать друзьями.

Румпель с трудом вдыхал воздух, цепляясь за свою жизнь. Реджина, как будто дразнила Темную, то ослабляя, то усиливая хватку на его горле. Это было представление, где участниками были сами зрители.

Поцелуй в раскрытую ладонь...

— Нет! — Эмма вскрикнула, пошатнувшись от нахлынувших эмоций, взмахивая руками в сторону мужчины. Ударная волна белоснежной магии врезалась в Реджину, снеся мужчину к противоположной стене.

Румпель упал на колени, тихо охнув и удивленно смотря на то, как незнакомец, отлетев к стене, упал без чувств.

Эмма застонала, и Румпельштильцхен едва успел выставить руки перед собой, ловя Темную в свои объятия. Она была обессилена, тяжело дышала и отчаянно жмурилась.

— Тсс... все хорошо, — он прижал ее к себе и, с трудом переместившись, облокотился о кресло недалеко стоящее от камина. Девушка шумно дышала, боясь раскрыть глаза, и мужчина успокаивающе укачивал ее.

 — Он... Она... Оно без чувств, — попытка успокоить была очень неудачной, но девушка резко распахнула глаза и неверяще уставилась на мужчину.

— Это ты...

— Я, — он кивнул, прижимая ее ближе к себе. Он так испугался за нее, что попроси Эмма отпустить ее, он ни за что не согласиться на это. Сегодня он чуть не потерял ее, так же, как и собственную жизнь. — Все хорошо.

Приподнявшись, Эмма уткнулась носом в его шею и что-то пробормотала.

— Я ничего не понял, — тихо сказал он, неуверенно кладя руку на ее голову, успокаивая. Эмма снова что-то пробормотала, фыркнув в его шею. — Я снова ничего не понял, — мягко сказал он, гладя девушку по голове. Ее тело пробирала мелкая дрожь, и он искренне надеялся, что она не плачет.

— Я испугалась за тебя! — прикрикнула девушка, ударяя мужчину кулаком в грудь. Уголок его губ дернулся в улыбке.

— А я за тебя, — он невесомо поцеловал ее в макушку. — И сейчас ты мне все расскажешь. И об этой... этом... — Эмма дернулась в его руках, но он не ослабил хватку, прижимая ее ближе к себе. — Вот теперь я никуда тебя не отпущу.

Возмущенно посопев какое-то время в его шею, Темная смирилась со своей участью и, вздохнув, тихо стала говорить.

— Я заключила сделку с ней. Я должна была поделиться частью своей магии, а взамен Реджина дала бы мне старинный свиток. В котором есть намек на то, как избавиться от моего проклятия...

 — Избавиться? — переспросил Румпель, нахмурившись.

— Мм... Да. Я... Я стала терять над собой контроль... Я... я боюсь причинить кому-то вред. Я боюсь... я боюсь причинить тебе боль. Я не хочу... я не хочу чтобы ты меня ненавидел. Все, кто рядом со мной, страдают. Я не хочу... не хочу... не хочу... — шептала она, как в бреду.

— Эй, эй... Эмма, — он отстранил ее от себя, одной рукой обнимая за плечи, а второй ловя девушку за подбородок. Его большой палец нежно прогладил по щеке. — Ты не причинишь мне боли. Я верю тебе. Я доверяю тебе. Ты не сможешь сделать мне больно.

— Неправда, — она облизала пересохшие губы, бегая глазами и стараясь не смотреть на мужчину. — Позавчера я...

— Это были кошмары, это случайность. Ты меня слышишь? Просто случайность, — он говорил мягко, успокаивающе, с нежностью и теплотой в голосе. Сейчас самый могущественный и сильный маг, как маленькая девочка сидел в его объятиях и боялся сам себя.

— Нет-нет-нет, это все...

— Тише, — он склонился ниже. — Не глупи. Все будет хорошо, я обещаю. Ты справишься с этим. Мы справимся, — он поймал ее неуверенный и удивленный взгляд. Глаза в свете огня отливали чистым золотом, а кожа завораживающе сверкала.

Он скользнул взглядом по ее лицу и остановился на искусанных, сухих губах. Захотелось поцеловать, успокоить, попробовать их на вкус. Как под гипнозом, мужчина медленно наклонился.

Глаза Эммы широко распахнулись, когда мужчина коснулся ее губ. Легкая паника и страх отступили, когда он нежно захватил ее нижнюю губу в легком, невинном, поцелуе. Непонятное ей тепло разлилось по телу, обдавая кожу легким дуновением. Девушка отстранилась от мужчины, нахмурившись. Нежность и забота в его взгляде резко сменились страхом.

Конечно, он поцеловал Темную. Девушку с внешностью ящера. Эмма уже была готова накричать на него, когда он прошептал.

— Эмма, твоя кожа...— нахмурившись, девушка посмотрела на свои руки. Обычная, человеческая кожа. — Глаза, они зеленые, — восхищенно продолжил Румпель.

Эмма отскочила от мужчины, падая с его колен и испуганно отползая на коленях от него. Она потрясенно рассматривала руки и то, как к ней возвращался ее рельеф. Поцелуй. Он... Это был поцелуй Истинной Любви. Эмма дико посмотрела на Румпельштильцхена, не веря своим глазам.

— Эмма, что случилось? Что с тобой? Я сделал что-то не так, — он протянул ей руку, но она отшатнулась, отползая от него еще не несколько шагов. ОН был ее Истинной Любовью. Поцелуй мог разрушить любое проклятие, но не ее. Эмма потерянно коснулась собственных губ.

— Я не хотел тебя пугать, я всего лишь... — она покачала головой, останавливая его речь. Он. Был. Ее. Истинной. Любовью. Такого просто не могло быть. Она бы никогда не поверила в то, что кто-то был предназначен ей судьбой. Девушка нервно хихикнула. Ее вторая половинка был именно он. Человек, с самым сложным и упрямым характером в этом мире. Качнув головой, она резко подскочила на ноги. Ее повело, и она едва не упала.

— Стой! Эмма! Ты ослаблена. Не уходи! Прости меня! — он кричал ей вслед, пытаясь встать без помощи посоха, но она, нетвердой походкой, торопливо скрылась за дверями зала.

Комментарий к Глава 39. Да, автора понесло что-то)

почти три главы подряд)

я же обещала вам еще тот треш, еще те события)) еще тот вынос мозга)

Мне важны ваши отзывы и впечатления, пишите, не стесняйтесь)

====== Глава 40. ======

В ушах шумело. То ли от собственного стука сердца, грозящегося вырваться из груди, то ли от слабости во всем теле. Единственное, что девушка знала, ей нужно срочно где-то спрятаться. Подальше от Румпеля. Подальше от себя самой. Хотелось сбежать на край света, но силы не только не восстановились, но еще и пропали на время снятия ее проклятия. Шатающейся походкой, держась за стены, девушка торопливо поднималась в одну из заброшенных дальних башен замка. Тут мужчина не будет ее искать. Наверное.

Румпельштильцхен, здраво рассчитав свои силы, вновь устало опустился на пол. Он не догонит ее, да и девушка вряд ли нуждалась в его компании сейчас. Как и в последующие несколько дней. Румпель устало провел ладонью по лицу, задерживаясь кончиками пальцев на веках и расслабляюще массируя их. Почему? Почему, едва осознав свои чувства к ней, он поцеловал ее? Мужчина не смог ответить себе на этот вопрос. Ему нравилась эта девушка. Ее характер, поведение. Ему нравилась даже ее непредсказуемая тьма, что выходила из-под контроля. Магия привлекала, хоть и всегда имела цену. Румпель всегда хотел уметь пользоваться магией, научиться, но у него никогда не было для этого способностей. Он всегда с недоверием, но восторгом наблюдал за волшебством в ее замке, за тем, как она творила его, как магия, даже темная, текла по ее телу. Мужчине было интересно, сможет ли он устоять перед соблазном, перед той тьмой, что сопровождает магию.

Сможет ли он платить справедливую цену за совершаемое волшебство. Но это все было тьмой. Была ли светлая магия? Румпельштилцхен нахмурился. Он слышал лишь о феях, чье волшебство сложно было назвать магией. Но вот то, что находится в тебе с рождения, могло ли оно иметь светлое начало, не требуя цены взамен, подталкиваемое к свершению только правильных, светлых поступков?

У окна застонал мужчина, и Румпельштильцхен услышал шорох ткани по полу. Его посох был сломан, Эмма отсутствовала, а единственный человек, кто владел сейчас волшебством в этом замке, медленно поднимался на ноги. Легкий страх и нервозность заставили Румпеля переместиться к креслу, за его массивной спинкой он мог спрятаться и не выдать себя Треск поленьев в камине заглушил его осторожное передвижение. Прядильщик прижался спиной к кожаной обивке и прислушался к движению у окна.

Незваный гость встал на ноги и, покачиваясь, отряхнулся. Осмотрев мутным, болезненным взглядом помещение, он нервно, но с той же королевской грацией заправил выбившиеся пряди за ухо.

— Ты еще пожалеешь. Вы оба пожалеете и не только вы, — прошипел он, исчезая в бурой дымке магии.

Румпельштильцхен прикрыл глаза, шумно выдыхая. Значит, сегодняшняя ситуация его или ее ничему не научила. Она вернется, мужчина был полностью в этом уверен. Легкая дрожь пробежала по телу. Что если в следующий раз он не успеет, что если магии вдруг не окажется у Эммы, что если она не сможет защитить его сына? Воспоминания о сыне и привели мужчину в уныние.

Девушка загнанно, опасаясь каждого шороха, передвигалась в маленькой башне. Стол. Окно. Книжный шкаф. Стол. Один и тот же маршрут. Мысли вихрем проносились в голове, и Эмма не знала, за какую из них стоит ухватиться. Теперь она поняла, почему магия в присутствии Румпельшильцхена работала так непредсказуемо, почему она чувствовала слабость находясь рядом с ним. Все разъяснил этот глупый поцелуй. Поцелуй истинной любви.

Эмма подошла к маленькому окошку, через грязное стекло которого с трудом можно было увидеть очертания гор. Он ее истинная любовь. В это страшно было поверить. У нее есть вторая половинка. Взгляд сфокусировался на собственном отражении, и девушка вздрогнула, увидев золотые глаза, от паники расширившийся зрачок и неровный рельеф на щеке.

Он не может ее любить. Нет!

Замахнувшись, Эмма ударила кулаком по зеркалу. Тишину нарушил звук бьющегося стекла и ее шумный, шипящий вздох. Острая боль пронзила руку и Эмма безразлично посмотрела на кисть. Костяшки были рассечены, несколько глубоких порезов и осколок торчащий из руки, вызвали у Эммы усмешку. Девушка смотрела на то, как кровь, собираясь вязкими, тягучими гранатовыми каплями, медленно, стекая по кончикам пальцев, срывается на пол.

Больно. Но не так, как внутри. Магия, мирно спящая внутри, лениво пошевелила ушами. Сердце или душа или все ее тело, Эмма не могла понять, болезненно заныли. Как ее кто-то мог полюбить? Может это шутки тьмы? Эмма прислушалась к себе. Тихо. Нет, точно не магия. Судьба? Нервозно хихикнув, Эмма отошла к противоположной стене и устало опустилась на пол, качая головой. Если это судьба, должно быть Эмма перешла дорогу кому-то более крупному, чем Реджине.

Реджина... Эмма поморщилась. Женщина, живущая местью. Сделка не состоялась, она это знала. Магия вышла из-под контроля и получилось... получилось... Мысли не хотели складываться в логическое решение, а ехидный голосок шептал «поцелуй».

Застонав, Эмма спрятала лицо в ладонях, оставляя кровавые следы на нем. Теперь все будет иначе. Они не смогут остаться друзьями. Она никогда не забудет то, что он сделал этой ночью. Он ее спас. Поцеловал... Стал истинной любовью.

«Бред. Это невозможно...» — единственная мысль, что выделялась на фоне того сумбура, что сейчас творился в ее голове. Сердце тоскливо заныло, предательски наполняя вены призрачной надеждой на счастье. Она Темная, у которой не должно быть не то, что счастья, даже счастливого конца. Но она может избавиться от проклятия...

Мысль, как надоедливая муха, поселилась в ее сознании, внутренне раздражая девушку. Эмма оторвала руки от лица и с любопытством посмотрела на ладони. А ведь несколько часов назад она видела там кожу. Ее настоящую кожу. И глаза...

«Они зеленые...» — так некстати вспомнился его восхищенный взгляд. В ней поселилось сомнение. Румпель смотрел на нее тогда с таким восторгом, смешанным со страхом, что Эмма не могла понять, как он сможет после этого смотреть на нее такую...

Пальцы потянулись к торчащему осколку и ловко, причиняя режущую боль, вытащили его. И все же не верилось, что он ее истинная любовь. А может, произошло что-то еще? Может... может, эта была ошибка, и магия, которую она потратила на Реджину, настолько исчерпала себя, что ее проклятие на мгновение ослабло?

Зверь внутри нее вновь шевельнул ушами и приоткрыл глаза. Легкая дрожь пробежала по спине. Стоило проверить это. Но как? Поцеловать его... самой?

«Ни за что!» — он не просто избегать ее будет, он будет ее бояться. Но других вариантов она не видела. Ей необходимо было узнать, произошло ли это из-за поцелуя, может ли он снять ее проклятие полностью, и почему, если это был он, проклятие не спало.

Легкая нарастающая злость, игриво царапнула по ребрам, будя зверя внутри нее. Темная почувствовала легкое покалывание на костяшках и увидела, как раны медленно стали затягиваться.

— А вот и ты... — грустная, измученная улыбка появилась на ее искусанных губах. Темная почувствовала, как силы стали восстанавливаться с завидной скоростью. Раны затянулись, а кровоподтеки на шее исчезли.

Эмма повела плечами, необходимо было проверить, все ли в порядке с сыном Чармингов. Сил на это должно было хватить. Прикрыв глаза, девушка послала нить магии, блуждающей сквозь временное пространство, к самому замку. Темная увидела, как утром замок атаковала Реджина, как пыталась пробиться сквозь охрану и у нее, к удивлению Эммы, это получилось. Мужское обличье действительно дало ей немного больше сил и придало глупой уверенности. Она обошла личную охрану. Не нашла Снежку и, носясь по коридорам, злобно шипела. Эмма гаденько захихикала. Со стороны было очень уморительно наблюдать за королевой, что еще не совсем приспособилась к мужским габаритам, и ее заносило на некоторых поворотах. Королева ворвалась в покои Нила. Темная затаила дыхание? сосредоточенно наблюдая за происходящим. Хищно облизнувшись, Реджина подошла к ребенку. Когда королева протянула руку, яркая вспышка осветила покои и откинула ее к стене. Темная довольно улыбнулась. Ее защита не исчезла. Фыркнув и предприняв еще несколько не менее болезненных попыток, Реджина прошипела несколько угроз в сторону Эммы и перенеслась к ней в замок.

Темная поморщилась, поспешно прерывая видение. Вот дальнейшее развитие событий она не то, что видела собственными глазами, но и к своему несчастью поприсутствовала там.

Он ее истинная любовь.

Мысли словно издевались над ней, вновь возвращая девушку к этому событию. Заставляя решиться на один отчаянный шаг. Это была самая безумная, самая пугающая из всех, когда-либо приходивших ей в голову, идея.

Эмма набрала воздуха в легкие и медленно выдыхая каждое слово произнесла:

— Мне.. нужно... его... поцеловать... — магия недовольно сорвалась с кончиков ее пальцев и зависла фиолетовым облаком перед девушкой. Темная удивленно уставилась на нее. Такого еще ни разу не происходило с ней.

— Хм... Но мне нужно... — последнее слово терпко осело на кончике языка, и девушка поморщилась. Дымок забурлил, превращаясь в морду неизвестного ей существа. Оно раскрыло пасть, обнажая длинные клыки и поглотило девушку с головой. Темная откашлялась отмахиваясь от остатков магии. Слишком странно.

Девушка прислушалась к себе, к своим ощущениям. Воспоминания! Те предательские воспоминания, которые она прятала в самых глубоких углах своей души, те, что выползали наружу только под покровом ночи, когда Эмма была во власти сна. Они вырвались наружу. Красочные, кровавые, болезненные. Перед глазами мелькали картины насилия. Грубые руки впивающиеся в обнаженную талию, царапающие нежную кожу. Грубые поцелуи на шее, оставляющие фиолетово-красные кровоподтеки. Удары по лицу и размазанные с кровью слезы по щекам. Поцелуи. Грубые, настойчивые. Она не скоро забыла ощущение чужого языка во рту, терзающее ее губы, зубы, ранящие нежную плоть. Эти события напрочь стерли воспоминания о ее первых, нежных, поцелуях. Только боль. Отвращение. Страдания. Вот, что осталось от воспоминаний при человеческом контакте. Вот, что на долгие годы отпечаталось в ее памяти.

Румпель... Эмма долго привыкала к нему. К его присутствию. Его легким, невесомым прикосновениям. Было непривычно и до боли дико. Хотелось тепла и ласки, но страх окутывал ее с ног до головы, с каждым контактом сильнее затягивая свою удавку. А сегодня он поцеловал ее. Эмма все еще ощущала тепло его губ на своих. Это чувство, оно было настолько новым и пугающим. Рука непроизвольно дернулась, наколдовывая себе стеклянную бутылку.

Потянувшись к предмету, Эмма осторожно поднесла горлышко к губам и попробовала ее содержимое. Сладкая, пекущая жидкость обожгла горло. Эмма закашлялась, удивленно смотря на бутылку в руках. Алкоголь. Темная хмыкнула, сделав еще один глоток.

Как ей перебороть свой страх? Как подойти к нему. Позволить себе прикоснуться к мужчине, почувствовать это тепло, увидеть нежность во взгляде. Как не испугаться этого? Как поверить в то, что он может не причинить ей боли.

Картины прошлого вновь предстали перед глазами, напоминая, что иначе быть не может. Только боль.

Еще несколько больших глотков. Разгоняя по венам кровь. Гоняя мысли из угла в угол в поисках решения.

Румпельштильцхен так и не покинул этой ночью зал. Посох был сломан и он с сожалением посмотрел на бесполезные деревяшки. Взяв одну, наиболее длинную, при помощи нее он поднялся и, с трудом передвигаясь, дошел до небольшой софы у камина.

Присев, мужчина задумчиво провел кончиками пальцев по дереву, отмечая подушечками каждый рубец, сделанный им. Каждая отметина — год рождения его сына. Так они отмечали его рост и сейчас... губы болезненно искривились, эта вещь, связывающая его с сыном, их память, их история, была сломана. Вздохнув, Румпель бережно положил палку на пол и удобнее лег на софе. Он слишком устал, чтобы пробираться без необходимой ему поддержки в комнату. День выдался чрезвычайно выматывающим и богатым на эмоции и открытия.

Как он мог поцеловать ее? Рука непроизвольно почесала макушку. Брови нахмурились, делая небольшую морщинку. Пальцы одной руки задумчиво двигались в воздухе, создавая иллюзию прядения. Даже мысленно он прял. Вытягивал нить из своих мыслей. Искал нужное. Брови удивленно поползли наверх, когда догадка озарила его.

Ему хотелось ее поцеловать. Коснуться ее шелковистых волос, вдохнуть запах, что дурманил его рассудок. Хотелось увидеть вновь эти глаза, эту зелень, которую он никогда еще не видел в ней. Хотелось прикоснуться к золотистой коже, рельефной, но в то же время на удивление горячей и нежной.

Губы на мгновение растянулись в мечтательной улыбке. Что с ней произошло, когда они поцеловались? Улыбка пропала, уступив, легкому беспокойству. Мужчина же не мог что-то сделать такого, что сломило ее проклятие. Эмма стала такой, как была. Румпель вспомнил ее слова, она хотела избавиться от проклятия, лишиться магии. Ему бы понадобилось много времени, чтобы решиться на этот поступок, желать избавления от силы и магии. Румпельштильцхен хоть и не владел ею и даже побаивался, но где-то в глубине души ему хотелось обладать этой мощью. Тогда он сможет защитить своего сына. Сможет вернуть его и жить с ним. У него будет возможность понять Эмму еще больше, и тогда не она, а он будет защищать их.

Мысли плавно перетекали друг в друга, веки тяжелели, а воздух становился тяжелым и угнетающим. На смену чувствам и переживаниям от осознания влюбленности, пришли другие страхи, сопровождающие его в течение всей жизни. Что, если он был противен Эмме? Мила бросила его потому, что он был труслив и искалечен. Каждый раз, когда она смотрела на него, ее лицо искажалось в гримасе отвращения. А он, лишь пристыженно опустив глаза, уходил в глубь комнаты, где играл со своим сыном или тихо, не привлекая внимания жены, прял.

За этинесколько лет, она смогла внушить ему, что он был беспомощным, никому не нужным человечком. Его никто не мог любить, и мужчина был непривлекательным во всех смыслах этого слова. И Бэй любил его только потому, что он был его отцом, в эти слова не хотелось верить. Когда однажды вечером Мила не пришла, он не удивился, как не удивился тому, с кем из таверны она исчезла. Единственное, чего боялся Румпель, это сказать правду Бэю. Он не смог. Он не смог признаться сыну в том, что его родная мать променяла его на путешествие и розы. Пришлось соврать. Эта ложь змеей отравляла сердце мужчины каждый день, каждый миг, когда он смотрел на своего сына и видел глубокую грусть в таких же, как у него самого, карих глазах. Румпель пообещал себе, что больше никогда не соврет своему мальчику. Никогда.

Воспоминания, страхи и усталость комом навалились на мужчину. Нить мыслей стала ускользать, а веки тяжелеть. Лежа на спине, свесив руку с софы, мужчина забылся поверхностным и беспокойным сном.

Алкоголь в бутылке не уменьшался, и Темной стало казаться, что магия замка играет с ней в очередную игру. Но девушка пьянела, а рука, словно не ее, сама подносила бутылку для очередного глотка. С каждым глотком страх постепенно отступал, а решение поцеловать мужчину, ради эксперимента, не казалось таким уж безрассудным.

В голове было настолько легко, что все беды и проблемы прошедшего дня отступили на десятый план. Никаких забот. Никаких страхов. Только цель, находящаяся где-то... Эмма нахмурилась, пытаясь сфокусироваться на столе, собравшись с мыслями, девушка послала непослушную энергию на поиски Румпеля.

«Значит цель лежит в зале на софе. Прекрасно...»

За окном светало. Эмма с трудом поднялась на ноги, размышляя, что будет хуже: переместиться в зал или попробовать дойти своими ногами.

Резко взмахнув рукой, отгоняя непрошеные мысли, Темная покачиваясь, но решительно, направилась в зал. Преодолев несколько лестниц и достигнув дверей зала, Эмма осознала, что ее путь занял несколько больше времени, чем она ожидала.

Вдохнув полной грудью, чтобы набраться уверенности, девушка с ноги открыла дверь, тут же покачнувшись. Дверь с грохотом ударилась о стену, вырывая Румпельштильцхена из лап сна. Вздрогнув, мужчина приподнялся на локтях и посмотрел туда, откуда доносился шум. Его взгляд был сонным и растерянным. Он непонимающе смотрел на то, как Эмма уверенно, но шатаясь из стороны в сторону, шла к нему.

— Эмма, что с тобой слу... — все еще щурясь ото сна, Румпель пораженно всматривался в девушку, явно не отдающую отчета в своих движениях, и с запекшейся кровью на лице. Он хотел спросить, но Эмма перебила его, бесцеремонно запнувшись об обломок его посоха. — Аккуратно!

Темная едва удержалась на ногах. Нервным движение руки она убрала упавшую на глаза прядь волос и тихо ругнулась себе под нос, подавив желание пнуть ненужную деревяшку куда-то под стол. Проследив взглядом по полу к софе, она сфокусировала свой решительный взгляд на мужчине.

Румпельштильцхену не понравилось то, в каком состоянии была Эмма и как хищно она на него смотрела, с каждым шагом приближаясь к нему. Он завозился на софе, стараясь поскорее подняться, но не успел.

Подскочив к прядильщику, и едва не упав от вновь попавшего под ноги обломка посоха, Эмма вцепилась в воротник его рубашки и притянула к себе.

— Эм... — задушено пискнул мужчина, когда губы девушки накрыли его, в грубом, сухом поцелуе. Запах алкоголя ударил в нос. Только он хотел отстраниться от девушки, как Эмма сама отодвинула его и мутным взглядом уставилась на руки, цепляющиеся за его рубашку.

— Хм, что и требовалось доказать, — рассеянно пробормотала Темная и с силой оттолкнула мужчину от себя. Румпель рухнул на софу, пораженно уставившись на Эмму.

Развернувшись на каблуках, она направилась на выход.

— Какого черта сейчас произошло?! — выкрикнул он. Эмма замерла на полпути, медленно поворачиваясь к нему и стараясь не потерять равновесие.

— Эксперимент, — девушка повела плечом и, развернувшись, продолжила свой путь.

— Стоять! — рявкнул он, злость захлестнула мужчину, а желание схватить Темную за запястье и встряхнуть навязчиво засело в его голове. Он поспешно свесил ноги с софы и огляделся в поисках, закатившегося куда-то, обломка посоха. — Какой к черту эксперимент?!

— Неудачный, — не оборачиваясь, Эмма отмахнулась от него и скрылась за дверью.

Комментарий к Глава 40. Ну.. что я могу сказать. Главы будут выходить реже со следующей недели. Да и сама работа как таковая медленно но уверенно подходит к концу..)

Официально могу заявить, что на этой главе заканчивается какой либо дарк и начинается флафф. Да, будет чертовски много флаффа. Вот, я предупредил.

Вы знаете, мне важны ваши мнения и впечатления после прочтения) Не стесняйтесь, критикуйте, наезжайте и тд)

====== Глава 41. ======

Время шло, а злость и обида не отступали. Румпельштильцхен, сидя на софе, тупо смотрел на огонь, в то время как руки судорожно сжимались в кулаки. Эмма ответила на все его вопросы. Она не испытывала к нему никаких чувств, за что так бессердечно провела какой-то непонятный для него эксперимент, коим она была к тому же еще и разочарована.

Мужчина с досадой поджал губы. Было чертовски обидно от того, как Темная поступила с ним. Хотелось сейчас же догнать ее и поговорить. Поставить все точки над «И», выяснить, почему она так поступила: неужели он был ей настолько противен, что без алкоголя тут не обошлось.

Но в первую очередь он узнает у нее об эксперименте и о том, что с ней произошло после поцелуя. Нагнувшись, Румпельштильцхен поднял обломок посоха и поднялся на ноги. Прядильщику приходилось сильно горбиться, чтобы иметь возможность опираться на палку. Он сделал несколько шагов за Эммой, но тут же остановился, поморщившись. Она была пьяна и ничего вразумительного сейчас Румпель от нее не услышит. Он обязательно ее поймает, вечером, когда девушка проспится. Уставший, опьяненный организм, обязательно сморит сон. А вот после... Румпельштильцхен злорадно усмехнулся, на его стороне было преимущество — похмелье Темной. Вот тогда-то он обязательно все выяснит.

К сожалению, с такой опорой он вряд ли мог быть полезен сегодня замку. Поэтому, вспомнив, где он видел комнату с ненужным хламом и, надеясь не попасть ни в какую другую, мужчина медленно пошел в нужном направлении. Поднявшись на третий этаж, Румпель свернул направо, где дорогу освещали свечи. Едва он сделал несколько шагов, как свечи вдоль длинного коридора потухли. Окна были зашторены, не пропуская ни единого лучика света, а по ногам потянуло прохладой. Румпель насторожился и прислушался к тишине. Позади него что-то вспыхнуло, вынуждая прядильщика быстро обернуться.

Коридор по левую сторону от лестницы осветился свечами. Румпель непонимающе нахмурился и вновь обернулся в ту сторону, куда он направлялся, удостовериться, не показалось ли ему это. Но коридор был темен, а тот, в котором за одной из дверей была комната Эммы, становился все светлее.

Вздохнув и понадеявшись на то, что замок все же принял его в полной мере и готов с ним сотрудничать, Румпель, тяжело опираясь на посох, направился в освещенную часть замка. Каждый раз, оставляя за спиной одну из горящих свечей, он замечал, как она потухала. Дверь в покои Эммы были плотно заперты, и он подавил желание заглянуть туда, и дважды подавил желание разбудить ее, в отместку за сегодняшнее нерадостное утро. Коридор казался бесконечным, но прядильщик следовал по пути за зажигавшимися свечами, нервозно оборачиваясь и вглядываясь в ту тьму, что оставалась за его плечами.

Дойдя до одной из комнат, Румпель осознал, что свечи перестали зажигаться, а последняя за ним, тоже потухла. В свете одной, слабо горящей, свечки дверь казалась невероятно дряхлой и покосившейся. Мужчина коснулся кончиками пальцев старой дверной ручки. Он заколебался, подумав о том, что дверь с его подачи может если не отвалиться с петель, так точно нарушить эту гробовую тишину противнейшим скрипом. Румпельштильцхен не знал, что было бы хуже, разбудить Темную истошным скрипом и добавить ей головной боли или же быть ею же застигнутым врасплох там, где он не должен быть. И что самое худшее если и то и то произойдет одновременно.

Но отступать было некуда. Замок, словно издеваясь, оборвал все пути отступления. Будучи в том положении, в котором сейчас оказался Румпельштильцхен, без его многолетней проверенной опоры, расстаться с этой единственной свечкой, он не решился бы.

Пальцы плотнее обхватили дерево ручки, толкая дверь. Румпель зажмурился, ожидая скрипа, но дверь мягко, с подозрительной легкостью распахнулась перед ним. Войдя в небольшую комнату, мужчина отметил, как лишь у одной стены загорелась свечка. Хотя, судя по падающим теням, подсвечников тут было достаточно. Комната была наполнена шкафами содержащими книги и небольшие шкатулки, в тусклом свете сливающимися в единые, похожие друг на друга предметы.

Любопытство пересилило его настороженность. Румпельштильцхен взял со стола одиноко стоящий подсвечник и, поднеся его к свече, зажег. Едва он отошел от единственного освещенного свечкой шкафа, как его подсвечник потух. Возможно, это был сквозняк. Но подсвечник тух с каждым разом, когда Румпель отходил от шкафа.

— Ты... хочешь мне что-то показать? — неуверенно спросил он в пустоту. Мужчина едва не рассмеялся от сложившейся ситуации, с замком он еще не разговаривал. Но, словно отвечая на его вопрос, огонек затрепетал, разгораясь ярче. Румпельштицхен тяжело сглотнул и всмотрелся в содержимое шкафа.

— Х-хорошо, посмотрим... — он медленно, словно ожидая подвоха, открыл стеклянные дверцы и всмотрелся в ряд одинаковых книг. Все книги, на всех полках имели одинаковую темно-зеленую обложку. Румпель нахмурился всматриваясь в корешки, кожа на всех была идентична, надписи на непонятном языке окрашены в золотую краску. Мужчина чувствовал, как от предметов веет магией, холодящей, темной. Рука сама потянулась к одному из корешков, чтобы узнать, о содержимом книги, но Румпель вовремя остановился, задержав ее в дюйме от книги. Что-то было не так, но он не мог понять что. Какое-то чувство, интуиция, подсказывали ему, что не может быть в этом замке так все просто. Зачем Темной в шкафу хранить с несколько десяток одинаковых книг, не имеющих никаких различий?

Сосредоточившись, Румпельштильцхен внимательно стал изучать каждую книгу. Когда он совсем отчаялся, а глаза стали болеть от напряжения, мужчина заметил, как корешок одной из книг отливает едва заметным золотом, а кожа на ней не такая, как на остальных книгах. Прядильщик бы ни за что не заметил этого, если бы не сквозняк всколыхнувший пламя свечи. Свет упал иначе и тени исказились, меняя оттенок одной из книг. Протянув руку, мужчина аккуратно поддел корешок и вытащил книгу. На обложке были все те же надписи, только вот вес книги не соответствовал ее габаритам. Осторожно открыв первую страницу, Румпель удивленно охнул. Это был тайник. Оглядевшись, словно Темная могла сейчас оказаться за его спиной, Румпель осторожно достал из книги кинжал. Тяжелый, с волнистым лезвием и незамысловатыми узорами. Поставив книгу на место, мужчина провел кончиками пальцев по гладкому лезвию. Было видно, что этому кинжалу несколько сотен лет, Румпель чувствовал, что держал в руках многовековую историю. Пальцы провернули рукоятку и в свете свечи Румпель увидел узорчатое имя.

— Эмм...- едва глаза достигли конца строчки, он тут же проглотил окончание. Замерев, боясь даже вдохнуть, он вслушивался в тишину. Когда спустя несколько мгновений Эмма не появилась, он облегченно выдохнул. Значит, он успел.

Странно, он никогда еще не видел в замке ни единой вещи, носившей ее имя. Было необычно и... притягательно. Странное ощущение разливалось от руки по всему телу. Он уже не чувствовал страха, только власть и вседозволенность. Это пугало и одновременно опьяняло. Румпель нахмурился, отгоняя откуда ни возьмись появившиеся в его голове странные мысли.

Так почему на этом кинжале ее имя? Самодовольная улыбка скользнула на его губах, на этот вопрос Эмма ему тоже ответит. Заправив кинжал за пояс, Румпель вышел из комнаты, надеясь, что в этот раз замок приведет его к новому посоху. И тот не подвел его.

Эмма с трудом разлепила веки, тут же зажмурившись от спадающих на лицо лучей заходящего солнца. Движение или же свет отразились невероятной болью в висках. В ушах зазвенело, словно девушку огрели медным тазиком, а вот рту, по ощущениям, кентавр нагадил. Темная искренне понадеялась, что выпитый алкоголь не привел ее к нему и не порадовал самолюбие этого животного. Темная медленно поднялась на кровати, глухо застонав, когда комната пустилась в пляс, а содержимое ее желудка, решило выйти наружу. Эмме хотелось верить, что она не позеленела еще больше, но слабость во всем теле говорила обратное. Наколдовав себе стакан воды, она залпом осушила его.

— Что же вчера... — Эмма застонала, решив, что лучше думать про себя. Ее мысли казались ей не такими громкими, как звук собственного голоса. В памяти мелькали отрывки воспоминаний, сводящиеся к разочарованию и обиде в карих глазах. Ей стало противно от себя. Как она могла так поступить с ним? Как могла довериться... алкоголю, магии? Темная обязана извиниться, за свой поступок, за то, что наговорила ему вчера, за поцелуй.

Поцелуй. Проклятие не исчезло, ни на миг. Он не был ее истинной любовью.

Сердце пропустило удар и болезненно сжалось. Единственная надежда на что-то хорошее, на какое-то счастье, исчезла на ее глазах. Можно ли считать, что он ничего не чувствовал к ней? Эмма отрицательно качнула головой, прикрывая глаза от плавающей комнаты. Тогда почему он ее поцеловал? Нет, он определенно что-то чувствовал к ней, об этом говорило его поведение, поступки, слова. В это так хотелось верить. Но утром она все разрушила. Собственными руками. Как можно было так поступить с единственным человеком, кто осмелился назвать себя ее другом?

Чудовищный поступок. Он не простит ее, и Эмма считала, что это будет справедливым для нее наказанием. Если он не простит ее, она отпустит его. Темная не сможет смотреть в его глаза и видеть там не привычное ей тепло, а отвращение и разочарование. Не сможет.

Неуверенно встав на ноги, девушка направилась в зал, с твердым намерением извиниться перед мужчиной.

Во главе стола сидел Румпель и уныло читал очередную страницу книги. Когда Эмма бесшумно вошла в зал, ей показалось, что они поменялись местами. Где он был строгим хозяином темного замка, а она служанкой, боявшейся сказать лишнее слово. Боль отступала, девушку перестало мутить, а магия с большим энтузиазмом восстанавливала силы, словно приветствовала кого-то в этом помещении. Эмма нахмурилась, прежде чем сделать еще несколько шагов и привлечь внимание Румпельштильцхена к себе.

Мужчина выжидающе смотрел на нее, ни говоря ни слова, лишь его глаза, говорили все, о чем он думал. Эмма поежилась и стыдливо отвела глаза в сторону, смотреть на него было невыносимо.

— Прости, — хрипло выдавила она из себя. — Я не должна была... — Темная задумалась, что же конкретно из всех ее ошибок она не должна была делать, — ...пить.

Румпель скептично выгнул бровь и, сложив руки на груди, откинулся на спинку стула.

— Хорошо... Я не должна была проводить эксперимент, — голос дрогнул и последнее слово прозвучало с вопросом. Румпельштильцхен покачал головой.

— Нет.

— Что значит «Нет»?! — неожиданно резко для себя отозвалась Эмма. Она готовила себя к тому, что он обижен, что ему противно будет разговаривать с ней, но не отказывать же ей в прощении!

— Нет, — медленно поднявшись, Румпель взял новый посох. Глаза Эммы широко распахнулись, когда вместо привычной палки она увидела огромный пастуший посох с завитушкой на верху.

— Откуда ты это взял? — тупо спросила она, когда мужчина подошел к ней.

— Сейчас я буду задавать вопросы, — Румпель осуждающе покачал головой и, безразлично пожав плечами, отставил посох к столу.

— С какой стати, ты...

— С такой, что я сказал тебе «нет», — нетерпеливо рыкнул мужчина. Эмма впервые услышала в его голосе стальные нотки.

— Зачем ты это сделала? — Эмма вновь отвела взгляд, задержавшись на месте, где когда-то валялась Реджина. — В чем был смысл эксперимента, и почему он оказался неудачным? — девушка нервно пожевала губу. Она не могла подобрать подходящих слов, а говорить о глупой надежде и нелепом поцелуе истинной любви ей не хотелось, это могло только все усложнить.

Румпель несколько мгновений выжидающе смотрел на нее.

— Хорошо, а как насчет этого... — Эмма встретилась с ним глазами, девушке стало не по себе от того, насколько он был расстроен и подавлен.

Румпельштильцхен вытащил из-за пазухи кинжал и покрутил в руках. Темная задохнулась. Вот что так тянуло ее сюда. Магия заранее знала, что ее кинжал был здесь. Предательница.

— Отдай мне его! — Эмма сделала шаг, желая поскорее выхватить свою вещь из его рук.

— Стой! Подожди! — он отвел руку с кинжалом и отступил на шаг. Хоть что-то сегодня он обязан был узнать. Ему надоело быть в неведении и выглядеть дураком с множеством вопросов без ответов.

Эмма резко остановилась и хмуро уставилась на прядильщика. Еще никто не держал в руках ее кинжал и никто не приказывал ей. Магия ликовала и предательски стала ластиться к мужчине. Эмма чувствовала, что на ногах и руках были надеты невидимые оковы, что руководили ее действиями.

«Спасибо, что не ошейник...» — унылая мысль на мгновение мелькнула в ее сознании.

Румпель в замешательстве посмотрел на замершую в нескольких шагах от него девушку и перевел взгляд на кинжал.

— Я что-то не понял... — взгляд метался от кинжала к Эмме, что с каждым мгновением становилась все мрачнее и мрачнее. — Что это за кинжал? — пальцы вновь провернули кинжал.

— Этим кинжалом была создана я. Магия подчиняется только ему. Человек, владеющий кинжалом, может владеть всем миром. Сейчас, ты мой хозяин, — без остановки выпалила девушка и закрыла руками рот, пораженно уставившись на не менее удивленного мужчину.

— Хозяин? — Румпель всмотрелся в ее глаза, в поисках подвоха или лжи, но увидел там лишь страх и смятение. — Значит, я могу тебе приказать все что угодно и ты выполнишь это? — поморщившись, Темная кивнула.

Едва он открыл рот, Эмма перебила его.

— Кроме уже заключенных сделок. Нарушение их может повлечь за собой много проблем. Это условие магии, не мое, — Румпель медленно кивнул, давая понять, что не будет возвращать своего сына. Но соблазн был так велик. Хотелось попробовать, на что способен кинжал. Сила опьяняла и дурманила рассудок, только ее глаза и нервно теребящие подол жилета руки, отрезвляли его.

— Что ж. Начнем сначала, Эмма. Зачем ты меня поцеловала? — взгляд Темной в панике забегал, а она тщательно стала подбирать слова. Промолчать, как хотелось бы, ей кинжал точно не позволит.

— Я... хотела кое-что проверить. Это был эксперимент.

— Это я понял. Почему эксперимент оказался неудачным? — Рупельштильцхен напряженно замер, ожидая слов о том, что он не привлекает ее, что он ужасен и противен ей. Но сложенные домиком брови и измученный взгляд говорили ему о другой проблеме.

— Я думала... Проклятие спало на время и я подумала, что это случилось из-за поцелуя, — мужчина ободряюще кивнул, но в голове было еще столько вопросов, что он не мог остановиться на каком-то одном.

— Почему именно из-за поцелуя проклятие могло исчезнуть?

— Пожалуйста, не надо... — Эмма попыталась сопротивляться приказу, но на это лишь безнадежно уходили силы. Что-то в Румпельштильцхене перемкнуло, когда он увидел ее затравленный взгляд. Она действительно боялась ответа на этот вопрос, и ему по-настоящему стало жаль ее.

— Хорошо, — он кивнул в подтверждении своих слов. Видя, как Эмма облегченно вздохнула, а плечи ее расслабились, Румпель положил руку с кинжалом на стол, тем самым поддерживая себя.

Темная выжидающе, ожидая нового приказа, терпеливо ждала, когда мужчина перестанет ее изучать. Картинки ужасного прошлого вновь стали появляться перед глазами, напоминая, что мужчина может принести только боль и ничего более. Особенно тогда, когда в его руках все ее могущество.

Кто-то, словно натянув невидимые нити подтолкнул Темную к мужчине. Девушка, потрясенно смотря на Румпеля, сделала несколько шагов и остановилась в полушаге от него.

— Что ты делаешь? — хрипло спросила Темная, непонимающе хмурясь. Мужчина вздрогнул, словно очнувшись от собственных мыслей и удивленно посмотрел на Темную, затем на кинжал.

— О... я... Оказывается он умеет читать мысли, — смущенно пробормотал Румпель. — А если... — он замолк, но руки Эммы, не подчиняясь ей, мягко легли на его плечи.

— Румпель! — ее взгляд забегал по его лицу, а единственное, что она смогла сделать, так это сжать ладони в кулак.

— Ммм? — он забавлялся ситуацией, впервые чувствуя над ней преимущество со всех сторон.

— Прекрати, прошу.

— Не могу, это не настоящие объятия, так что... — он не договорил, но невидимые силы кинжала подтолкнули девушку на шаг ближе, а руки сами обвились вокруг его плеч.

— Ч-что ты делаешь? — она вновь задала свой вопрос, голос предательски дрожали. Румпель видел, насколько сейчас она выглядела беспомощной и испуганной. Он поймал ее взгляд, улыбнувшись уголками губ. Руки осторожно, невесомо легли на талию. Кончиками пальцев, Румпель почувствовал, как наткнулся на несколько железных шипов, торчащих из жилета в разные стороны.

Усмехнувшись про себя, прядильщик отметил, что она всегда будет такой же колючей, как ее жилет.

— Просто... — мужчина нервно провел языком по пересохшим губам. — Я подумал, что нам стоит повторить... — взгляд карих глаз остановился на ее губах и мужчина наклонился ближе к ней. — Эксперимент.

Ее сердце выпрыгивало из груди, девушка не понимала, что происходит. Она чувствовала себя заложником кинжала и была в смятении от того, что сама, ведомая силой кинжала, сократила расстояние между ними. Зажмурившись, Эмма ожидала боли, издевательского смеха, нового приказа, но почувствовала лишь горячие, нежные губы. Поцелуй был мягким и не настойчивым. Страхи развеялись уступая щемящей нежности, заполнившей ее сердце и ощущению безопасности. Эмма почувствовала, как тепло стало разливаться по ее телу. Хотелось продлить поцелуй, но мужчина отстранился, завороженно и с восхищением смотря на девушку.

— Ч-что? — она облизнула губы, непонимающе смотря на него.

— Твои глаза снова зеленые, травяные, — улыбнулся он, рассматривая Эмму, как диковинку. Отстранившись от него Эмма снова, с тем же удивлением, как и в ту ночь, стала рассматривать свои руки. Рельеф пропал до кончиков пальцев, а затем вновь стал появляться. Захотелось нервно рассмеяться от осознания того, как она глупо сейчас выглядит, но другая мысль, которую она боялась принять, вновь напомнила о себе. Поцелуй Истинной Любви. Он — ее половинка.

— Не такой уж и неудачный, правда? — тихо спросил он, смущенно пряча глаза.

«Еще и смущается!»

— Ты заставил меня! — рыкнула она, не понимая откуда взялась эта злость, и досадливо ударила его в плечо.

— Нет, — все так же глупо улыбаясь, Румпель отрицательно качнул головой. — Мои руки были... не на кинжале.

Опустив взгляд ниже, Эмма только сейчас осознала, что он до сих пор держал свои руки на ее талии. Отскочив от него на шаг, девушка потрясенно посмотрела на кинжал, а затем вновь на него. Он развел ее! Она сама поцеловала его, и она хотела этого.

— Ты... — она обвиняюще ткнула в него пальцем, но мужчина лишь пожал плечами.

— Ты, — повторил он, Эмма поблагодарила его лишь за то, что он сейчас не улыбался. Иначе быть беде. Только... только магии вновь не было. С досадой зашипев, Эмма постаралась убить мужчину взглядом.

— Тогда какого черта оно не сработало утром?!

«Только если я была пьяна...»

— Ты сейчас о чем думал? — уголок его губ поднялся в насмешливой улыбке, и мужчина выгнул одну бровь, всем видом показывая, о чем и о ком он мог сейчас думать. Эмма зарычала. — Прекрати! Хватит! А утром о чем?!

— О том, что от тебя несло перегаром, — обвиняюще сказал он, и Эмма смутилась. Слова не находились, и между ними повисло тягостное молчание. Хотелось исчезнуть, но магия еще не вернулась к ней. Поразмыслив мгновение, мужчина подтолкнул к Темной ее кинжал.

— Возьми, он мне не нужен, — девушка осторожно взяла кинжал, повертев его в руках, удивленно взглянув на прядильщика. — Ты сама себе хозяйка, — он обернулся, потянувшись к посоху.

— Где твой посох? — опомнилась девушка.

— Сломан, — с ноткой грусти отозвался мужчина. Когда он обернулся, ее уже не было.

====== Глава 42. ======

Единственным, кто комфортно себя чувствовал во всей этой ситуации, Эмма была уверена, был Румпельштильцхен. Эксперимент провел, ее поцеловал, сделав вид, что только ей это и нужно было, узнал ее тайну, еще и воспользовался ею. Просто замечательный день для новых открытий. Как только магия восстановится, она обязательно исчезнет на некоторое время из замка, казалось, что стены стали давить, а в замке было тяжело дышать. Едва первые искры магии сорвались с кончиков ее пальцев, Эмма исчезла, растворившись в бледно-сиреневом дыме.

На утро девушка обнаружила оранжевую розу, одиноко лежащую на тумбочке у изголовья ее кровати. Эмма нахмурилась: эти дни ее настолько вымотали, что девушка даже не слышала шагов Румпеля. Аромат меда с горчащими нотками цитруса пленил, вынуждая захватить цветок с собой, а не оставлять его в одиночестве. Задумчиво спустившись в зал и гадая, что на этот раз Румпель имел в виду, Эмма не сразу услышала доносившиеся из зала голоса. Первый голос был несомненно прядильщика, нетерпеливый и эмоциональный. Второй, Эмма прислушалась и едва не рассмеялась, второй голос принадлежал Ворчуну. Они вновь что-то не поделили.

- А я тебе еще раз повторяю, ты возьмешь этот свиток в свой кривой клюв и доставишь его Бэю!

- Хозяйка запретила мне покидать замок!

- Абсурд! Будь добр, забери эту бумагу и выполни свои обязанности или, я Мерлином клянусь, твой клюв будет сломан, — зарычал Румпель, стукнув посохом о пол. Ворон насмешливо каркнул и захлопал крыльями.

- Боюсь, сладкий, — хриплым ото сна голосом отозвалась Эмма и, открыв дверь, подошла к ним, — есть вероятность, что этим клювом он выколет тебе глаз.

Румпель, не ожидавший быть застуканным, охнул. Взгляд зацепился за розу, стебель которой Эмма неосознанно теребила. Усмехнувшись про себя и радуясь тому, что эта роза пока еще не полетела ему в лицо, Румпель наклонился к девушке и поцеловал ее в щеку.

- И тебе доброе утро, — Эмма замерла, шокировано уставившись на ворона, который в свою очередь, забыв о чем он ворчал, уставился на прядильщика.

- Я что-то не поняла... — начало было Эмма, чувствуя, как праведный гнев закипает в ней.

-Святая кирка, вы что, вместе?! — Ворон беспокойно затоптался на месте, переводя взгляд с одного на другого.

-Да!

-Нет! — Эмма бросила на Румпеля убийственный взгляд

-Выколи мне глаз, уму не мыслимо! Ты и она! — будь у птицы мимика побогаче, они бы увидели всю гамму отвращения на его лице.

-Да как ты смеешь! А ну быстро проси прощения, — вспыхнул Румпель, потянувшись рукой к птице. Ворон захлопал крыльями и отскочил от него на пару шагов.

- Хромой и Темная! Кому рассказать, не поверят! Святые червяки, хромой влюбился в Темную!!!

Злость тут же испарилась, а уши предательски заалели. Мужчина смутился, на мгновение заколебавшись.

- Глаз, говоришь, выколоть? А ну-ка птичка, на пару слов, — Эмма ловко схватила Ворчуна за лапу и потащила его за собой, морщась от истошных воплей висящего вверх ногами бывшего гнома. Румпель лишь самодовольно улыбнулся, крутя в руке посох. Он наблюдал, как Эмма что-то высказывала птице, а та в свою очередь хохлилась и обиженно что-то бурчала, до тех пор, пока Темная не вырвала из его хвоста одно перо.

- И так будет каждый раз, когда я буду слышать ваши пререкания, мне это надоело! — Девушка отбросила в сторону иссиня-чёрное перо и обратилась к прядильщику. — Давай письмо, оно будет доставлено по назначению! — Девушка протянула ему руку, удивившись неуверенности мужчины.

- Да не буду я читать, давай! — поджав губы, прядильщик передал ей тяжелый свиток.

- Ну и ну, выносишь замок по кирпичику? — Эмма удивленно взвесила свиток в руке, отмахиваясь от ответа. — И убери ты этот уродский посох!

- Я не нашел другого, — проворчал Румпель, обиженный характеристикой его находки.

- Собери старый заново, — нетерпеливо предложила девушка.

- И как ты себе это представляешь? Тряпочкой обмотать? — Эмма прикусила язык, на мгновение забыв, что он совершенно не владеет магией. Кивнув своим мыслям и накопив силы, она переместилась в его комнату, оставив двух мужчин наедине.

Осмотревшись в поисках посоха, она махнула рукой, призывая его к себе. Эмма ожидала чего угодно: пепел из камина, обломки из-под кровати, подпорки к чему-то, но не это. Обломки посоха, бережно замотанные в его старую накидку, появились из шкафа, где, очевидно, были тщательно спрятаны от чужих глаз. Девушка нахмурилась, аккуратно разворачивая ткань. Обычное, отполированное годами дерево. Не дорогое, с едва заметным изгибом. Присмотревшись, Темная отметила, что на дереве через разные промежутки были сделаны аккуратные зарубки. Коснувшись пальцем одной из них, она почувствовала, как погрузилась в чужие воспоминания. Девушка видела все того же прядильщика, моложе на несколько лет, со счастливой улыбкой на губах. Возле него стоял маленький мальчик, в котором с трудом можно было узнать Бэя. Он что-то лепетал и размахивал руками, когда отец терпеливо пытался прислонить малыша к своему посоху и сделать рубец. Когда, отмерив его рост, мужчина вонзил небольшой ножик в свой посох, воспоминание отпустило Эмму.

Девушка грустно улыбнулась, вновь почувствовав себя неловко от того, что разлучила их. Захотелось узнать историю остальных рубцов, при каких обстоятельствах они были сделаны, но к ее удивлению, эта магия забирала у нее слишком много сил. Сосредоточившись, Эмма провела рукой над посохом, делая его единым целым.

Крутя в руке посох, а затем переключив внимание на розу, девушка решала, что стоит сделать в первую очередь.

Набросив на себя капюшон, скрывая свою внешность от любопытных глаз, опираясь на посох прядильщика и держа в другой руке розу, Темная целенаправленно двигалась к цветочнице. Уже на полпути она услышала приторно-сладкое приветствие и невольно поморщилась.

- Добрый день, миледи. Как ваше настроение? — голубоглазая цветочница приветливо улыбнулась, оценивающе осматривая Темную. Ее хищный взгляд остановился на розе, и женщина любопытствуя приподняла бровь, умно воздержавшись от вопросов. Ей так хотелось увидеть, чье лицо спрятано под тканью тяжелого, дорогого, вышитого золотыми нитями плаща.

- Будет лучше, если ты не будешь задавать глупых вопросов, — девушка помахала розой перед самым лицом женщины, — Ты знаешь, сладкая, что я хочу узнать.

- Да, миледи, — ее взгляд стал на мгновение озабоченным, а глаза забегали. Темная обратила внимание на ведра, переполненные розами. Там было много сортов и цветов, кроме оранжевого.

- Не беспокойся, я всегда щедро плачу за работу, — женщина вновь улыбнулась.

- Конечно-конечно. Этот цвет в наших краях означает заинтересованность. Мужчина, подаривший розу такого цвета, заявляет, что готов начать отношения. Цветок, некий невысказанный вопрос, будет ли девушка с ним встречаться. Миледи, ваши отношения с кавалером вышли на новый уровень! — радостно воскликнула женщина. — Я могу вас поздравить с этим от всей души!

Эмму повело от разнообразия нахлынувших чувств: радости, смущения, удивления, недоверия, страха, паники и отвращения, которое было направлено на неискреннюю цветочницу. От приторно-сладкого голоса Эмму передернуло, и девушка крепче вцепилась рукой в посох, подавляя в себе желание ударить женщину, чтобы навсегда стереть ее фальшивую улыбку с лица. Сильнее вкрутив посох в землю, Эмма стала медленно разворачиваться, чтобы побыстрее спрятаться в тени и забыть эту улыбку.

- Миледи! — окликнула ее цветочница. Эммы закатила глаза, замерев на месте. — Простите за мое любопытство, но... откуда у вас этот посох?

- Не поняла, — Эмма задохнулась от такой наглости и резко обернулась к цветочнице, радуясь тому, что порыв ветра не смог скинуть с нее тяжелую ткань капюшона.

- Посох... — женщина неуверенно показала рукой на палку, жалея о вопросе, что сорвался с языка. Но отступать было поздно. — Точно такой же был у одного из жителей нашей деревни, — женщина присмотрелась, кивнув в подтверждении своих слов. — Уверена, точно такой же. Даже зарубки некоторые те же.

Эмма молча отодвинула посох, присматриваясь к еле заметным зарубкам, которые можно было заметить только лишь с очень близкого расстояния.

- Нашла, — Эмма неопределенно махнула рукой, — Так чей он?

- Местный трус, — с брезгливостью отозвалась женщина. — Единственный на всю деревню, кто сбежал с войны. Очень низкий поступок, он просто жалок. Позор нашей деревни. До сих пор не понимаю, почему жители не избавились от него. Хотя... — цветочница оценивающе взглянула на посох. — Думаю, кто-то уже позаботился об этом.

Эмма пораженно слушала женщину, что так отзывалась о бедном человеке. Она была уверена, что речь шла о Румпеле. Она не спрашивала, а он никогда не рассказывал ей, почему его нога была столь сильно искалечена. Он сбежал с войны. В эти слова верилось с трудом, но вспоминая то, как он трусился перед ней в первые их встречи, это вполне могло оказаться правдой. Во рту пересохло от осознания того, что его никто не любил, так же, как и ее саму. У него был только Бэй, у нее — когда-то Дарк. Эмма была Темной, чьи поступки были вызваны тьмой внутри нее, вся ее жестокость исходила от зверя живущего у нее под ребрами, но эти люди, эти жители, за что можно было так ненавидеть обычного человека?

- Что ты имеешь в виду? — Эмма с трудом оторвала от пересушенного неба язык, чтобы задать вопрос.

- Слышала, что он пропал больше года назад, — с той же брезгливостью отозвалась цветочница. — Наверняка, кто-то позаботился о нем и наконец-то вышвырнул отсюда. Правда у него был сын... — в голосе мелькнула нотка искренней грусти. — Еще ходили слухи... — женщина посмотрела по сторонам и снизила голос до шепота. — Говорили, что он заключил сделку с дьяволом! Самой Темной! И продал своего сына ей, чтобы та спасла его от воинов, — женщина нервно засмеялась. Темная отступила на шаг, сжимая под плащом стебель розы. Боль от острого шипа, вонзившегося ей в ладонь, отрезвила девушку.

 — Тогда это не его посох, — холодно заметила Темная.

- Сомневаюсь, — женщина сделала шаг вперед, всматриваясь в дерево, когда Эмма отвела посох в сторону. — Этот точно его. Уверена, решил вернуться, просить помощи, ну и нарвался на кого-то из наших. Как пресмыкающееся, не способное существовать без кого-либо. Трус. Даже жить в лесу одному страшно. Он...

- Достаточно, — Эмма швырнула в цветочницу мешочек золота. — Не стоит судить людей, не побывав в их шкуре, — Темная развернулась и зашагала в сторону леса.

- Но можно с этой шкурой жить, — фыркнула женщина ей в спину, но Темная не придала этим словам значения.

Злость кипела в ней, а внутренний зверь, вновь набравший силу, грозился вырваться наружу и вспороть брюхо этой наглой торговке. Нет. Эмма не могла ему это позволить, женщина была нужна ей. Кто знает, что еще может придумать Румпель... Мысли вновь вернулись к образу прядильщика, что с трудом вязался с тем, что сегодня услышала Тёмная. Она была согласна, что мужчина боялся того, чего не знал или что превосходило его в силе, но это страх любого человека. Даже ей, имеющей власть и магию, удавалось пугаться обычных вещей. В смешанных чувствах Темная переместилась в другую деревню.

- Это снова ты! — воскликнул мальчик, оказавшийся за ее спиной. Эмма вздрогнула, девушка не ожидала, что будет так быстро замечена в ее плаще.

- У тебя входит в привычку подкрадываться со спины, — фыркнула Эмма. Бэйлфаер склонил голову набок и прищурился, точь-в-точь, как его отец. Карие, теплые, глубокие глаза внимательно рассматривали девушку. – Что?

- Ничего, — он мотнул головой, загадочно улыбаясь. Глаза переместились на посох, который она до сих пор судорожно сжимала в руке. — С папой все в порядке? — беспокойно спросил он.

- Да, все хорошо, — тихо ответила Эмма, вновь вернувшись мыслями к Румпелю. Мужчина хромал, был презираем и ненавидим всей деревней, но воспитал такого славного ребенка. Слова Бэя прошли мимо нее, и Эмма вздрогнула, когда мальчик дернул ее за плащ. – Что?!

- Я говорю, капюшон сними. Невозможно разговаривать.

Эмма тупо уставилась на ребенка, запоздало понимая, что этого он тоже не видит:

- Тебя вообще как отец воспитывал?!

- Как мог, так и воспитывал, — буркнул парень.

- Эй, парень. Я... — Эмма заколебалась, но все-таки немного опустила капюшон, давай возможность хотя бы Бэю видеть ее лицо.

- Это не совсем... — начал он, но девушка перебила его.

- Не зли меня, — Эмма поставила посох между ними.

- Что ты делаешь? — Бэй с любопытством взглянул на посох, касаясь пальцами последнего рубца.

- То, что не смог сделать твой отец, — брови ребенка поползли вверх. — На этом посохе не хватает одной зарубки.

- Он... он рассказал тебе?

Эмма неопределенно качнула головой:

- Не совсем. Не важно, как я узнала об этом. Становись, — положив руку на его плечо, девушка подтолкнула мальчика к посоху. Когда Бэй прислонился спиной к нему, Эмма оставила ногтем, над головой мальчика, глубокую царапину. — Рубец он сам сделает, — девушка убрала посох и отошла от Бэя на шаг.

— Ему будет приятно, — мальчик лукаво улыбнулся.

— Чушь какая, — отмахнулась Темная, стараясь не обращать внимание на разлившееся тепло внутри. — Сюда никто не приходил?

— Незнакомцы? Было несколько солдат. Я думал, что они пришли за людьми, но они только осматривались, — Эмма недовольно поджала губы. Реджина уже успела приложить к этому руку.

— Ты помнишь, что я говорила тебе в прошлый раз? — мальчик кивнул и показал слегка потрепанную нитку на запястье. Уголок губ Эммы приподнялся в улыбке.

— Эмма, — девушка поморщилась, непривычно было слышать свое имя из его уст. — Папа тебе рассказывал, почему он хромает?

— В деревне его считают трусом, — уклончиво ответила Темная. Не хотелось говорить о том, как она узнала эту правду и какой она была. Наверняка Бэю было больно слышать о том, что каждый тыкал его носом в то, что его отец сбежал с войны.

— Да, но это не так, — брови Эммы удивленно приподнялись. — Он... Он не хотел оставлять меня сиротой. Когда они из последних сил удерживали стену, папе пришло известие, что... моя мама беременна. Папа не хотел, чтобы я рос без отца. Мама бы не смогла поднять меня на ноги, поэтому папа решился на этот шаг. Мне все равно, какого мнения о нем жители деревни и другие люди. Для меня он герой, — Бэй пожал плечами и немного грустно улыбнулся. — Папе было наплевать на последствия, он просто хотел, чтобы я знал своего отца. И сделал все возможное для этого.

— Его... наказали? — сердце болезненно сжалось. Мальчик был не по годам умен, мог понять и простить своего отца. Румпель сделал правильный выбор. Эмма не знала, что случилось с матерью Бэя, но в любом случае, она была рада, что мальчик остался не один.

— Нет.

— Его ранили на войне? — Эмма с трудом могла представить, как он, прячась от воинов пытался скрыться в лесу, сбегая от своей участи. Сбегая от смерти.

— Нет, — Бэй качнул головой. Эмма нахмурилась, других вариантов у нее не осталось. — Он сделал это сам. — Эмма задохнулась и закашлялась. Такого ответа она не ожидала. Ему хватило смелости переломать себе ногу, чтобы вернуться к сыну и воспитать его, зная, что все в округе будут его ненавидеть, и после этого все считали мужчину трусом? Что-то злостное шевельнулосьв груди, захотелось вернуться в эту чертову деревню и сжечь каждого, кого хоть раз посещала мысль, что одинокий отец, вернувшийся с войны, является трусом.

— Я-я...я не знала, — Темная тяжело сглотнула, с трудом пытаясь понять, как Румпель смог решиться на этот шаг. — Мне... мне пора, — Бэй молча кивнул, отступая на шаг. Привыкнув, что она сразу исчезает в дымке. Поколебавшись, Эмма сделала несколько шагов, отступая, сбегая, но не исчезая.

— Он хороший человек, — как бы невзначай, вдогонку, бросает ей Бэйлфаер и Темная чувствует, как мурашки пробегают по ее коже. Да, он больше, чем хороший человек. Эмма тут же замирает, вспоминая о его письме. Достав свиток, девушка вновь подходит к Бэю и протягивает его.

— Просил тебе передать, — Бэйлфаер удивленно берет в руки объемистый свиток и развязывает бечевку. Эмма с любопытством наблюдает за ним. Румпель не хотел, чтобы она видела содержимое свитка, и она пообещала ему это. Пообещала не раскрывать свиток, но не подглядывать.

Бэй с азартом развернул бумагу и удивленно охнул, когда из свитка выпало еще одно письмо. Он удивленно посмотрел на два письма в руках, в то время как Эмма послала пару проклятий в адрес Румпельштильцхена. Этот хитрец точно что-то скрывал. Поколебавшись, Бэй при Эмме стал читать первое письмо, его глаза скользили по строчкам, и Эмма видела, как спокойствие на его лице сменилось удивлением. Он пару раз поднял взгляд на Эмму, и девушка подавила в себе желание вырвать бумагу из его рук. Темная была уверена, Румпельштильцхен писал о ней. Затем Бэй улыбнулся, его глаза счастливо засверкали, а под конец письма, он удивленно воскликнул. Темной захотелось спросить, о чем писал его отец, но это было не в ее стиле. Мальчик посмотрел на Темную, изучая ее лицо. Эмма поежилась и фыркнула.

— Что?!

— Ничего, — он улыбнулся, и что-то в его взгляде изменилось. Что-то отцовское, что она видела в карих глазах последнее время, мелькнуло и у сына.

— Да в чем дело?! — Эмма нетерпеливо стукнула посохом по земле.

— Просто ты... — он заколебался, отвел взгляд, подбирая слова. Эмма уже расслабилась, улыбнувшись тому, что наконец-то смогла сбить мальчишку. К ее удивлению, Темная вздрогнула от неожиданности, когда Бэй резко поднял голову, встречаясь с ее взглядом. Его глаза были полны решимости и вызова, а губы растянулись в ухмылке, точно такой же, как была у Румпеля, когда он готовился сказать какую-то колкость. — Ты очень милая! — выпалил он.

— Ч-что?! — девушка удивленно пискнула, наблюдая за тем, как Бэй, сорвавшись с места и прижимая к себе письма, побежал в дом. Эмма даже не сразу сообразила, что могла его догнать или применить магию. Она так и осталась стоять на месте какое-то время, пораженно переваривая его слова.

«Что с этой семьей не так?!» — Темная прикрыла глаза, поднимая лицо к небу и шумно выдыхая.

«Ненормальные!» — девушка качнула головой, чувствуя, как спал капюшон.

— Темная! — кто-то сбоку испуганно вскрикнул. Застонав, Эмма быстро испарилась в дымке.

Магия предательски перенесла ее в сад, в буквальном смысле, к ногам Румпеля. Мужчина удивленно вскрикнул, впервые видя светлую дымку магии, такую непривычную для него.

От звука, Эмма отшатнулась на шаг, удивленно рассматривая сидящего у фонтана Румпеля, в ногах которого она и стояла. Они оба какое-то время молча смотрели друг на друга, пока Румпель не заметил в ее руках посох. Мужчина тяжело поднялся, придерживаясь за фонтан и опираясь на пастуший посох. Эмма не опустилась к нему, она продолжала стоять, наблюдая за тем, как он борется с собой, со своей болью, как встает и с благоговением смотрит на посох, который она все еще сжимала в своей руке. Странно, но теперь девушка иначе воспринимала его. Какие-то фрагменты мозаики его жизни сложились перед ее глазами, и она видела сейчас совершенно другого человека, но такого же родного. Эмма стала понимать, что Румпель,  как никто другой, мог видеть людей, их душу, скрывающуюся под уродством маски и грузом обстоятельств.

— Ты починила его! — восторженно воскликнул он, протягивая руку к посоху. Эмма прищурилась, подавив в себе желание, сказать что-то колкое.

— Если это можно так назвать, — Темная протянула ему посох. Прядильщик с жадностью выхватил его из ее рук и с брезгливостью откинул от себя другой посох. – Эй! Между прочим, он волшебный. Ты бы аккуратнее был бы с ним.

-Волшебный? — Эмма кивнула, но Румпелю не нужен был ответ. Конечно, у нее в этом замке было все волшебным. Кроме его посоха. Он нежно провел кончиками пальцев по дереву, нахмурившись, когда пальцы коснулись глубокой царапины. Румпель удивленно посмотрел на последний рубец, затем на новую царапину.

— Маленькое дополнение, — мужчина взвизгнул, чем удивил Темную. Он подтянул к себе посох, а сам, выпрямившись во весь рост, прислонил ребро ладони к царапине и провел к себе. Царапина доходила до подбородка. Эмма поежилась, увидев слезы в его глазах.

— Он... он так вырос, — тихо прошептал Румпель, поглаживая пальцем царапину. Эмма вновь кивнула, не находя слов. Думая о том, как это выглядит со стороны. Вдруг, сорвавшись с места и опершись на посох, мужчина резко обнял ее одной рукой за плечи, прижимая к себе. От неожиданности ее руки зависли в воздухе, боясь прикоснуться к мужчине, не зная, что нужно делать. Он был теплым. Эмма чувствовала его прерывистое дыхание на шее и с какой скоростью бьется его сердце, грозящее выломать ребра и вырваться наружу. Спустя мгновение, сообразив, насколько глупо сейчас она выглядела, девушка медленно, неуверенно опустила руки, обхватывая мужчину чуть выше талии.

— Спасибо, — прошептал он куда-то ей в шею. Эмма со страхом осознала, что он может расплакаться. Червячок, живший в ее сердце, уверенно грыз ее, напоминая, что в их разлуке виновата она. Не зная, что сказать, девушка заговорила о том, что беспокоило ее весь день.

— Бэй... — она сглотнула. — Он рассказал мне, почему ты хромаешь, — Румпель напрягся в ее объятиях и резко отстранился, буквально отталкивая от себя девушку. Эмма пошатнулась, удивленно взглянув на смену настроения у Румпеля. Взгляд мужчины сменился на затравленный, с отвращением к себе, стыдливостью. Он сделал шаг назад.

— Ему не стоило рассказывать, — его глаза забегали, стараясь не смотреть на Эмму. Мужчина отступил на еще один шаг. Эмма не хотела обидеть его, она думала Бэй говорил своему папе, как гордится им. Нельзя было допустить, чтобы он сейчас сбежал, иначе никогда не будет между ними того, что было прежде.

— Нет-нет, эй... — она подошла к нему ближе. Подняв руку, девушка аккуратно поддела прядь, упавшую на его глаза и заправила за ухо. Пальцы скользнули по щеке, останавливаясь на подбородке, вынуждая посмотреть ей в глаза. — Я не хотела тебя обидеть, слышишь? — предугадав его попытку вырваться, Эмма положила вторую руку ему на плечо. — Бэй сказал, что ты герой, — его губы болезненно скривились и он качнул головой.

— Ты врешь.

— Я никогда тебе не лгала. Он гордится своим отцом. Тем, кто пошел против всех, чтобы быть со своим сыном, — губы Эммы растянулись в улыбке, наблюдая за тем, как брови мужчины ползут вверх, боясь поверить в ее слова. Не веря в происходящее. Темная ласково провела пальцем по подбородку, придавая мужчине уверенность. — Ты не трус, Румпельштильцхен.

Его рот приоткрылся от удивления, и Эмма едва не расхохоталась, видя в нем не упрямого прядильщика и отца, а наивного мальчишку. Он был настолько раним и мил, что Эмма, не думая о том, что делает, потянулась к нему, невесомо поцеловав уголок его губ.

— Я не вру, — она улыбнулась. Девушка хотела отстраниться, но что-то удержало ее. Тонкие пальцы судорожно вцепились в ее плащ. Румпель склонился, сокращая расстояние между ними. Его мягкие, горячие губы захватили ее в поцелуе. Не ожидав такого ответа, Эмма удивленно распахнула глаза. Румпель жмурился, вкладывая в поцелуй надежду и благодарность. Поцелуй был медленным и нежным. Когда язык мужчины скользнул по ее нижней губе, пробуя ее на вкус, вспышка прошлых воспоминаний заставила Эмму отстраниться. Дыхание у обоих было сбито, Румпель хотел что-то сказать, но Эмма подняла руку, освобождая свой плащ из его захвата.

— Я... Да, — такое решение она приняла еще тогда, когда разговаривала с Бэем.

— Я не понимаю, — он нахмурился, встревоженно смотря на Эмму, глаза которой вновь становились золотистыми.

— Твой вопрос... утром. Да, — уголок губ приподнялся в едва уловимой улыбке, и она отступила на шаг. Румпель все еще непонимающе хмурился, и девушка подавила в себе желание стукнуть мужчину чем-то. Из рукава плаща выпала оранжевая роза, которую Эмма поймала за кончик стебля. Девушка взмахнула ею перед лицом прядильщика.

— Да, — она застенчиво улыбнулась, решив поскорее спрятаться до конца дня в замке. Обдумать события этого дня. Исчезая в замке, она уже не видела, с какой глупой улыбкой смотрел ей в след мужчина.

Комментарий к Глава 42. Таки эту главу я писала очень долго, не знаю почему. простите(

мне важны ваши мнения и впечатления.

====== Глава 43. ======

Румпельштильцхен был настолько потрясен ответом девушки, что мужчине так и не удалось заснуть в эту ночь. Воображение подкидывало красочные картины развития их отношений, сердце учащенно билось, а сам он был взволнован. Сейчас, осознав и приняв свои чувства, он был похож на неуверенного в себе подростка. Таким же он был, когда впервые встретил Милу. Только тогда он действительно был подростком, а Мила была единственной девушкой, к которой он испытывал какие-либо чувства. Он был настолько напуган и смущен присутствием девушки, что мог только заикаться, глупо смущаться и нервно кусать губу. Сжалившись, девушка сама помогла ему начать разговор. С тех пор он уже не смущался, но больше и не влюблялся.

Эмма была не такой. Совершенно не такой, как его жена. Девушка изначально видела, какой он трус. Она видела его таким, каким его даже не видела Мила, униженным и избитым. И не отвернулась от него. Она приняла его таким, каким он есть. Со всеми его недостатками, хромотой.

Румпель шумно вздохнул. Эмма сказала, что его сын считает его героем. Мужчина видел в ее глазах, что она была согласна с этим, но ему было страшно поверить в то, что это действительно могло оказаться правдой.

Хотелось... хотелось всего и сразу, но Румпель мысленно одернул себя. Эмма была не простой девушкой, и что-то подсказывало ему, что ее прошлое было слишком болезненным. С ней будет не просто. Даже тогда, когда она дала свое согласие, ему казалось, что их сближение будет проходить точно так же, как и до этого: миллиметр за миллиметром. Возможно, он надеялся, она перестанет отрицать то, что кто-то мог полюбить ее, перестанет бояться, исчезать. Румпель надеялся, что с этого момента, все будет по-другому. Она позволит находиться ему рядом, позволит прикасаться к себе и не будет дико, испуганно смотреть на него после поцелуя.

Поцелуй. Мужчина мечтательно улыбнулся. Он не знал, почему девушка становиться собой, но ему чертовски это нравилось. Эмма была красивой, зеленоглазой блондинкой, о какой он даже и не мечтал. Но, к его удивлению, даже золото глаз и кожа странного цвета не уменьшали ее красоты. Ему нравилось в ней все.

У Эммы была такая же бессонная ночь. Девушка терзала себя неуверенностью, глупыми вопросами, на которые не могла найти ответа, и банальным страхом. Ей было все равно, каким человеком был Румпельштильцхен раньше. Она видела перед собой мужчину, в котором ей нравилось абсолютно все. Даже его хромота. Даже его противный, вредный, упрямый характер. Но пугала неизвестность, ожидание боли и предательства. Спутники, что ни на миг не покидали ее с той самой, злополучной ночи. Ей нужно поверить, что с ним будет иначе. Румпель не причинит ей боли. Она видела, как он смотрел на нее. Она знает, через что прошел он. Остается только научиться доверять. Ему. Себе. И довериться. Это будет сложно, но если он не отвернется, позволит открыться и примет ее, когда узнает всю правду, тогда у нее все получится. У них. Осталось лишь как-то перебороть себя. Но не сейчас. Нет. Сейчас она сделала достаточно, и осознание этого начинало пугать. Зажмурившись, Эмма решила, что утро ее не начнется со встречи с Румпелем. Было слишком рано. Слишком страшно.

Утро Румпельштильцхена началось с приготовления вкусного завтрака. Он хотел увидеть Эмму и, возможно, попробовать подарить ей утренний поцелуй, но она не пришла. Некоторое время мужчина терпеливо ждал ее, нервно крутя в руке фарфоровую чашку. Часы тянулись, а хорошее настроение сходило на нет. А чего он ожидал от Темной? Она вновь испугалась и будет прятаться от него так долго, как сможет. Разочарованный, он присел на софу у камина. Удобно устроившись, мужчина взял со столика книгу сказок и погрузился в чтение.

Шли часы. Солнце медленно двигалось по небосводу, оповещая всех о наступлении обеда. Совесть Эммы, заучившаяся поддержкой урчащего живота, подтолкнула Темную к залу. Девушка надеялась, что Румпеля там не было. Ее побег выглядел глупо, так же, как и сегодняшний поступок.

Бесшумно передвигаясь по коридору, девушка осторожно открыла двери в зал и, оглядываясь, подошла к столу. На месте Румпеля одиноко стояла чашка с остывшим чаем. Ее поднос с завтраком так и остался на столе. Эмме стало стыдно, он ждал ее.

Румпель хмуро читал сказку, в которой, он был уверен, не было счастливого конца. Это было печально. Он слышал, как Эмма прокралась к столу, видимо не заметив его. Звякнула посуда. Мужчина усмехнулся: только голод мог ее сюда притащить.

Поленившись налить себе чаю, Эмма взяла чашку Румпеля и сделала глоток.

- И не стыдно тебе? — девушка, подпрыгнув на месте, поперхнулась. Повернувшись на звук и пытаясь откашляться, она увидела тяжелый взгляд карих глаз, выглядывающих из-за спинки софы. Она не заметила его!

Он насмешливо изогнул брови, наблюдая за тем, как Темная спешно отставляла от себя чашку, боясь разбить ее.

- Ты напугал меня! — прохрипела Эмма, все еще откашливаясь от терпкой жидкости, попавшей не в то горло. Румпель безразлично пожал плечами, вновь скрывшись за спинкой. Потоптавшись на месте, Эмма все же дала себе мысленный пинок, и осторожно, чего-то боясь, подошла к нему. Мужчина расслаблено сидел на софе, держа в руках старую книгу сказок. Посох был рядом, а больная нога покоилась на столике у камина. Эмма нахмурилась. Хотелось сказать, чтобы он убрал ногу, но ей стало жаль его лодыжку.

- Ничего не хочешь мне сказать? — тихо, не отрываясь от книги, с обидой в голосе спросил Румпель. Эмма опустила голову, упрямо взглянув на мужчину исподлобья. Что-что, но говорить ему она ничего не планировала. Краем глаза Румпель заметил, как ее рука сжалась в кулак – девушка начинала нервничать. Подняв голову, он внимательно посмотрел на Эмму, что как ребенок, насупившись, все еще стояла у софы.

- Хочешь... я почитаю? Я начал новую сказку, — он пододвинул ближе к ней вазу с фруктами, приглашая присесть к нему. Вскинув подбородок, словно принимая вызов, Эмма села к нему, уверенно схватив яблоко. Румпель попытался скрыть победную улыбку. Пусть будет так.

Стараясь не отвлекаться на жующую Эмму, мужчина стал тихо читать. Его голос был таким шелковистым и завораживающим, что Эмма, оставив фрукты, стала внимательно слушать его. Голос обволакивал, становилось уютнее, безопаснее. Со временем смысл сказки стал теряться, а веки тяжелеть. Эмма не заметила, как провалилась в сон.

Только тогда, когда Эмма во сне склонилась к его плечу, мужчина понял, что усыпил ее.

Стало чертовски неудобно. Эмма мирно посапывала, грозясь при любом движении соскользнуть с плеча и упасть на мужчину. Тихо, стараясь не разбудить девушку, Румпель отложил книгу и медленно попытался сместиться на софе, предоставляя Темной больше места. К его удивлению, девушка не проснулась, ни тогда, когда он аккуратно снял ногу со стола, ни тогда, когда мужчина, приняв позу полулежа, позволил ей лечь на его грудь. В какой-то момент ее дыхание сбилось, и Румпель перестал дышать, побоявшись, что разбудил ее. Он знал, что если она проснется, обязательно сбежит. Но ее дыхание снова стало равномерным и спокойным.

Румпель улыбнулся, у кого-то сегодня тоже была бессонная ночь. Пальцы лениво стали играть с ее золотистым локоном, появилось желание заплести ей косичку, но перспектива того, что ему могли отплатить тем же, останавливала мужчину. Минуты медленно тянулись, и Румпель не заметил, как сам провалился в сон.

Толчок. Еще один толчок. Мужчина вздрогнул, просыпаясь и непонимающе смотря перед собой. Эмме снился кошмар, тело пробирала дрожь, а дыхание участилось.

- Эй... — тихо шепнул он, обнимая девушку за плечи. Эмма зажмурилась во сне, судорожно сжав в руке шелк его рубашки. — Эмма, проснись, — мужчина легонько тряхнул ее за плечи, стараясь не напугать еще больше. Девушка дернулась, резко распахнув глаза. Дезориентированная, не понимая, что происходит и кто ее держит, Темная стала вырываться, отпихивая его от себя. Знакомый голос с трудом пробивался через шум в ушах. Нужно было сосредоточиться, понять...

- Эмма! Эмма, все хорошо, это я, — Румпель не знал, что делать. Отпустить ее и позволить ей в панике сбежать или прижать к себе, успокоить, если не напугать еще больше. Рука нерешительно зависла в воздухе, в то время как вторая продолжила удерживать девушку за плечи. — Это я, Румпель. Ты заснула. Все хорошо, — он говорил спешно и сбивчиво.

Она услышала. Смогла. Замерев, девушка резко посмотрела на Румпеля, едва не ударив его макушкой по подбородку. Испуг сменился подозрительностью и скрытой злостью.

- Что ты делаешь? — она нахмурилась, не зная, как повести себя дальше.

- Ты заснула, я всего лишь не позволил тебе упасть, — зависшая рука медленно опустилась и обняла ее за спину. Эмма занервничала. Зрачок расширился, и девушка предприняла попытку отползти назад. Руки мужчины сжали ее в объятиях, прижимая к своей груди.

- Н-не... — страх волной прокатился по ее телу.

- Эмма... — сонно выдохнул он, — тебе нужно отдохнуть, как и мне. Не убегай, — его голос стал тише, а руки ослабили хватку, позволяя ей самой сделать свой выбор.

- Мы же сидели, — Эмма решила осторожно уточнить их позу.

- Потом ты на меня упала, придавив, — пробормотал он, пытаясь удержать серьезное выражение лица.

- Я не падала, — фыркнула Эмма, немного расслабившись. Румпель скептично угукнул. — И я не тяжелая, — второе «угу» звучало еще скептичнее. — Я же могу обидеться, — он был невыносим. Его поведение, слова, отвлекали Эмму от ее страхов. Позволяя концентрироваться только на нем самом. Испуг сменялся возмущением. Страх — раздраженностью. Недоверие — игривостью.

— Все обиды, всё потом, — руки вновь обвили ее, резко подтягивая к себе ближе. Не удержав равновесия, Эмма упала мужчине на грудь, уткнувшись носом в расстегнутый ворот его рубашки.

— Румпель... — задушено, во всех смыслах, пробормотала Эмма. Готовясь к новому сопротивлению.

— Эммахэннауэр, позвольте вашей экономке отдохнуть, — Эмма замерла, хрюкнув куда-то ему в грудь. Девушка не знала, что ее больше развеселило, глупость ситуации или то, как себя вел мужчина.

— А я тут причем? — веселясь и позабыв о побеге, спросила она.

— Экономке страшно, холодно и одиноко, — пробормотал мужчина, с улыбкой на губах.

— Дурак, — тихо сказала Эмма, пытаясь привыкнуть к новым, незнакомым для нее, ощущениям.

— Угу. А еще я кусаюсь, — Эмма вновь дернулась.

— Ч-что?

— Мерлин, Эмма. Я шучу, — глаза мужчины стали сонно закрываться. Рука Румпеля начала медленно поглаживать девушку по спине. — Расслабься и дай мне поспать.

Девушка решительно набрала воздуха в грудь, готовясь выдать ему все, что она думала по этому поводу. Легкий, сонный, поцелуй пришелся ей куда-то в макушку. Эмма растерянно выдохнула, смущенная его поведением.

— Отдыхай, — шепнул мужчина, проваливаясь в сон.

Спать резко расхотелось. Не хотелось вновь возвращаться к кошмарам, тут было спокойнее. С ним. Девушка постепенно привыкала к этим ощущениям. К шелку рубашки, теплу тела, стуку сердца и мерному дыханию. Все такое простое и банальное, но одновременно новое и важное.

Помедлив, Эмма нехотя разжала руку, которой все еще цеплялась за рубашку прядильщика. Не зная, как поступить, она медленно, словно пробуя, переместила руку, обнимая его. Румпель, что-то сонно промычал, прижимая Эмму ближе к себе.

Какое-то время девушка смотрела на пылающий огонь в камине, прислушиваясь, впитывая, запоминая все эти ощущения. Зверь, живший внутри нее, был недоволен. Темная чувствовала, как становиться слабее с мужчиной, но это не останавливало ее и даже не пугало. Так и должно быть, раз он был ее истинной любовью.

Через какое-то время рука Румпеля соскользнула с ее спины и девушка получила возможность приподняться на локте. Он был настолько расслабленным и умиротворенным, что захотелось прикоснуться.

Не долго думая, Эмма кончиком пальца убрала упавшую на лоб прядь волос. Едва ощутимо, стараясь не разбудить Румпеля, провела по морщинкам на лбу, изучая мужчину. Палец скользнул к брови, двигаясь к виску, и медленно спустился к подбородку. Легкая щетина щекотала, но не царапала кожу.

Мужчина проснулся от легкого прикосновения к его губам. Чувствуя, как нежные пальцы обводят их контур, он едва сдержался от улыбки. Эмма медленно привыкала к нему. Когда палец провел по горбинке, скользя к кончику носа, он не выдержал.

— Ты мне точно не дашь сегодня поспать, — он сонно приоткрыл один глаз, наблюдая за тем, как Эмма, застигнутая врасплох, так и замерла с пальцем на кончике его носа.

— Почему ты сразу не сказал, что не спишь, — девушка медленно убрала руку.

— Боролся с желанием укусить тебя за палец, — Румпель приоткрыл второй глаз, забавляясь ее реакцией.

— Ты сказал, что не кусаешься, — Эмма скептично приподняла бровь, когда Румпель покачал головой.

— Ну... Я соврал, — он пожал плечами, лукаво прищурившись.

— А я думаю, почему у тебя нос такой длинный, — буркнула девушка, отводя взгляд в сторону. Румпель тихо рассмеялся, поддев пальцами ее подбородок.

— Но зато знаешь, что? — он медленно провел большим пальцем по нежной коже щеки, ожидая ее реакции.

— М? — ласка была настолько невинной и не страшной, что девушка невольно расслабилась, не ожидая подвоха от мужчины.

— Целоваться не мешает.

— Чт... — Румпель быстро поднял голову, накрывая ее губы в поцелуе. Нежно и осторожно. Теплая волна магии разлилась по ее телу. Губы медленно приоткрылись, захватывая нижнюю губу мужчины. Эмма почувствовала, как мужчина расслабился, перемещая ладонь на шею и притягивая ее ближе. Он не настаивал, не спешил повторить ту же ошибку, позволил ей перехватить инициативу, привыкнуть, узнать.

Эмма была благодарна, что Румпель уступил ей, позволяя разобраться в собственных желаниях и чувствах. И первое, что пришло ей в голову, было то, что они целовались, как подростки. Это было забавно и в то же время чертовски глупо. Девушка осторожно скользнула языком по его губе. Мужчина одобрительно провел ладонью по спине девушки, прижимая ее ближе к себе. Его язык повторил ее движение. Девушка улыбнулась и Румпель, пользуясь моментом, попытался углубить поцелуй. Эмма дернулась, отстраняясь от него. Это было ошибкой. Девушка нервно облизнула губы, восстанавливая дыхание.

— Тсс, все хорошо, — мужчина успокаивающе провел кончиком носа по ее, завороженно вглядываясь в зеленые, человеческие глаза. — Все хорошо, — прошептал он, вновь накрывая губы девушки своими.

Комментарий к Глава 43. Все же флаф не мое. Ребят я так долго рожала эту главу. Концовку я переписывала хрен знает сколько раз. Все таки переводить нцы и писать что то милое где руки ноги слюни и языки – тяжело=\

Изначально, глава должна была проходить под тегом

РУМПЕЛЬ ЦЕЛОВАЛ ЕЕ, А ОНА ТУПИЛА.

====== Глава 44. ======

Эмма не помнила, кто первый разорвал поцелуй. Как долго они целовались, и какое время суток было. Сейчас, лежа в своей кровати, она вновь и вновь прокручивала события прошедшего дня. Как так произошло, что все в ее жизни так резко изменилось? Когда в ее жизни успел появиться человек, который не просто не боялся ее, но и был влюблен в нее. Она боялась признаться себе в этих чувствах. Да, было притяжение, симпатия, благодарность. О влюбленности было страшно говорить. Думать о последующей боли, еще страшнее. Эмма решила пустить все на самотек, в надежде, что если не она, то Румпель, сможет все разрешить.

Ночь вновь выдалась бессонной, поэтому Темная уныло сидела за столом в зале, прикрыв глаза. Эмма не слышала, как в зал вошел Румпель. Тихий перестук посоха о камень. Звон подноса о стол, и тихое ворчание мужчины.

Нежное прикосновение к щеке выдернуло ее из легкой дремы. Вздрогнув и открыв глаза, девушка дернулась.

- Твою мать! — она резко отстранилась от Румпеля, чье лицо было в миллиметре от нее. Мужчина насмешливо скривился.

- И тебе доброе утро, Эмма, — он улыбнулся и, потянувшись к ней, хотел поцеловать девушку в губы. Но Эмма возмущенно дернулась, и губы мужчины угодили ей в щеку.

- Ты мог бы меня не пугать! — она сердито взглянула на Румпеля, который, выпрямившись, сел за стол рядом с ней.

- Я думал, ты притворяешься, — он пожал плечами и разлил по чашкам чай.

- Кто будет притворяться, что он спит?! Рано утром! — прошипела Темная, резко подтягивая к себе тарелку с завтраком. Ругнувшись себе тихо под нос, когда поджаристый хлеб, от рывка, едва не вылетел к ней на колени.

- Ты, — Румпель подхватил вилкой кусочек яичницы.

— Ах ты... — Эмма дернула пальцем и яичница хлюпнулась обратно в тарелку. Не заметив подвоха, Румпель вновь наколол кусочек на вилку. И на полпути уронил его. Мужчина стал хмуриться, не обращая внимания на усмешку Эммы. Закусив губу, он с какой-то жестокостью вонзил вилку в проворный кусочек. Торжествуя, он не сразу заметил, как от тарелки медленно стала подниматься яичница.

— Э... Нет-нет-нет. Эмма, не надо! — Румпель вжался в стул, с обреченностью всматриваясь в зависшее перед его лицом яйцо.

— Притворяюсь, значит? — мужчина сглотнул и отрицательно покачал головой. Окунуться в собственную стряпню лицом не хотелось. — Не слышу-у.

— Нет, не притворяешься, — буркнул он, наблюдая за тем, как завтрак возвращается в его тарелку.

— То-то же, — Эмма удовлетворенно кивнула и сделала глоток чая. Мужчина молча встал. Брови девушки удивленно взметнулись вверх. Она обидела его? — Ты куда?

-Меня ждет работа, — отмахнулся он, аккуратно выходя из-за стола, опираясь на посох. Эмма подавила стон: он обиделся.

— Ты же не поел, — девушка нервно закусила губу.

— Я бы предпочел десерт, — Эмма растеряно перевела взгляд на поднос, не наблюдая ничего подобного. Когда девушка поняла, что он имел в виду, было уже поздно. Румпель быстро наклонился к ней и поцеловал в губы.

— Вот теперь утро, действительно, доброе, — он отстранился от нее так же резко и зашагал прочь из зала, оставив Эмму наедине с кипящей внутри нее злостью.

В течение дня Эмма старалась не думать о прядильщике, дабы сохранить собственную магию. Это позволило вспомнить об ее обязанностях и совершить пару недурных сделок. Теперь, когда ее магия так слаба, цена была намного выше.

Ближе к вечеру, не застав нигде мужчину, Эмма целенаправленно шагала к его комнате. Этот наглец не имел права так просто целовать ее, а потом прятаться весь день в собственной конуре.

У самой двери она услышала голоса и устало уткнулась лицом в ладонь.

«Они никогда не найдут общий язык. Сколько ж можно!»

Эмма резко распахнула дверь. Мужчины с характером тупо застыли на месте. Ворон переглянулся с прядильщиком. Румпель, взлохмаченный, тяжело дышащий, замахнувшийся метлой, удивленно уставился на Эмму. Девушка, в свою очередь, удивленно уставилась на Ворчуна, что напыжившись, сидел на шкафу прядильщика.

— Достали!!! — зарычала Эмма, образовывая в ладони медленно возгорающийся огненный шар. Румпель вновь переглянулся с Ворчуном, отбрасывая в сторону метлу. Птица, взлетев, быстро сунула мужчине в руки письмо и шмыгнула в окно. Этот предатель оставил Румпеля наедине с Темной, что не спешила гасить огонь.

— А мы тут... — Румпель взмахнул рукой, сжимающей письмо. Губы растянулись в нервной улыбке, а глаза забегали в поиске ответов. — Новостями делились... — мужчина скривился, неудовлетворенный собственным ответом.

— Да ну, а почему прясть не учились? — рыкнула девушка, подходя ближе. К ее опасению, огонь затрепетал. Смирившись с участью своей магии, она молча сжала ладонь, туша огонь. Румпель оглянулся на прялку, затем посмотрел на Эмму. Отбросив письмо на кровать, он протянул девушке руку. Сейчас было не время концентрировать ее внимание на письме. Она не должна была знать, о чем пишет его сын.

— Что?

— Иди ко мне, — он поманил ее пальцем.

— Еще чего, — Эмма насупилась.

— Давай, я не кусаюсь, — он сделал шаг ей на встречу.

— Кажется, мы недавно это проходили, — буркнула она, протягивая ему руку. Мужчина тихо засмеялся, ведя ее за собой.

— Нет-нет-нет. Ты не сделаешь это снова. Я туда не сяду, — она возмущалась, но ноги послушно следовали за ним.

— Хозяйка, — Румпель склонился, оставляя поцелуй на ее ладони. — Или вы присядете на скамью или я усажу вас на колени, — мужчина хищно оскалился.

— Что? — Эмма удивленно уставилась на мужчину.

— Что?

Девушка фыркнула, проглотив ругательство, которое так точно сейчас бы охарактеризовало его. Выбрав из двух бед, меньшее, она медленно села на скамейку, с напряжением ожидая того же, что было в прошлый раз. Опустившись позади нее, Румпель протянул ей нить.

— Только не колдуй, прялку испортишь.

— Не колдовать? — ну вот, он вновь смог отвлечь ее от неприятных мыслей. Он кивнул, забыв, что она не видит его. — Что значит не колдовать?

— В прошлый раз, ты меня озолотила, — он усмехнулся, показывая на лежащую рядом золотую нить. – Я, конечно, не против, но все же давай для начала научимся просто прясть, м? — Эмма охнула, она даже и подумать не могла, что нить в ее руках превратиться в золото. Хорошо, сегодня она постарается не совершить ту же ошибку, если он не… Руки мужчины заключили ее в кольцо, показывая, напоминая, как должна двигаться нить. Эмма прочистила горло. Да, это будет сложнее, чем она думала.

Румпель не двигался, стараясь не напугать лишний раз девушку. Хотелось обнять ее, прижать к себе и поцеловать. Но эта строптивая лань, обязательно исчезнет, как только он выпустит ее из рук. Промелькнула мысль, что можно было ее и не отпускать, а если поцеловать и лишить магии, то девушка вообще не сможет исчезнуть. Идея была настолько заманчивой, что Румпель хмыкнул.

— Что такое? — Эмма напряглась, заставляя мужчину мысленно чертыхнуться. Конечно же, он никогда не напугает ее. Не сможет.

— Как ты вообще колдовать научилась?! — возмутился он, наблюдая за тем, как ее пальцы не хотела попадать в такт с его.

— Не училась я... — пробубнила себе под нос Темная, даже не подумав о том, что вопрос мог быть риторическим. — Да не получается у меня! — она дернула рукой. Нить лопнула. Девушка собралась встать на ноги, но Румпель удержал ее.

— Тшшш, подожди. Попробуй еще раз. Последний. Ты же видела, как я это делаю, и помнишь, — он улыбнулся. — Давай, главное сосредоточиться. Получится — заслужишь поцелуй, — Эмма возмущенно обернулась.

— Как бы тебе потом не проснуться с обмотанной нитью вокруг шеи, — брови мужчины удивленно дернулись, а зрачок расширился. Но, заметив смешинки в ее глазах, он расслабился и поцеловал девушку в кончик носа.

— Я готов пойти на такой риск.

Эмма что-то пробубнила себе под нос и резко развернулась к прялке. Золотистые локоны скользнули мужчине по лицу, вынуждая его зажмуриться. Вновь от нее пахло горечью и сладостью. Дурманящий аромат. Девушка сосредоточенно забросила пару соломинок и, взяв в руку моток шерсти, отделила от него клочок. Румпель одобрительно замычал, скользя руками от ее кистей вверх. Эмма внутренне напряглась, но его прикосновения были едва ощутимыми и нестрашными. Нахмурившись, Темная переплела шерсть с нитью. Руки мужчины задержались на плечах, легко, подбадривающе, сжимая их. Девушка взяла нить в руки и заколебалась. Румпель убрал ее волосы набок, оголяя плечо.

— Все правильно, — он шепнул ей на ухо, замерев. Стараясь не спугнуть свою лань. Темная мягко потянула на себя, сосредоточенно контролируя натяжение. Мужчина прижался ближе к ее спине, скользя кончиком носа по ее волосам.

Эмма напряглась, когда почувствовала, как его длинный нос уткнулся ей за ухо, вдыхая ее аромат. Нить опасно натянулась.

— Расслабься, — шепнул он, опаляя ухо горячим дыханием.

— Ч-что? — руки предательски затряслись.

— Ослабь нить, она порвется, — Румпель мягко поцеловал ее в мочку уха, вызвав по телу приятную дрожь. Это было неожиданно для нее. Приятно. Руки послушно ослабили нить. — Вот так... — склонившись, мужчина оставил влажный поцелуй на щеке.

— Прекрати, — девушка повела плечом, слегка отталкивая его. Сколько бы она не пыталась, но улыбку скрыть не удалось. Прясть получалось, а его внимание было приятным. Обрадованный своим маленьким триумфом, Румпель мягко переместил руки девушке на талию. Сосредоточиться было тяжело, но огонек азарта и поцелуй в награду подогревали ее. Эмма пыталась ни о чем не думать, спокойно прокручивая колесо и вытягивая нить.

Румпель счастливо улыбнулся, у нее получалось. Уткнувшись носом ей за ухо, оставив попытки отвлечь ее, он блаженно прикрыл глаза, позволяя Эмме свыкнуться. Он слышал, как колесо стало проворачиваться быстрее, придавая уверенности Темной. Приоткрыв один глаз, мужчина довольно улыбнулся.

— У тебя получилось, — с гордостью пробормотал он ей в ухо. Эмма, расслабившись, дернулась. Его бормотание защекотало ухо, и девушка сбилась.

— Не отвлекай меня, — с улыбкой сказала Эмма, слегка оттолкнув его. Румпель что-то проворчал. Эмма громко расхохоталась, когда мужчина захотел положить свой подбородок на ее плечо и ойкнул, наткнувшись на торчащий из ее жилета шип.

— Ну вот зачем тебе тут шипы? — обиженно проворчал мужчина, тыкая пальцем в острый металл.

— Чтобы защищаться от таких, как ты, — Темная воскликнула, когда Румпель, повернув ее, поцеловал. Теплая волна магии разлилась по телу, превращая Темную в обычную девушку.

— Ничего не выйдет, — он улыбнулся, вновь накрывая ее губы поцелуем и крепче прижимая к себе за талию. Целоваться в таком положении было неудобно. Челюсть быстро заныла, но разрывать поцелуй не хотелось.

Что-то тихо звякнуло и упало на пол. Мужчина разорвал поцелуй, вглядываясь в ее глаза. Эмма непонимающе нахмурилась, отводя взгляд. В ее руках оказалась золотая нить.

— Я не понимаю, как такое может быть...

Румпель с любопытством взял из ее рук нить, поднимая на свет.

— Золото... Но твоя магия, как...

— Я не знаю, — Эмма взмахнула рукой, но ничего не произошло. Рельеф вновь стал появляться на коже, но магии все равно еще не было. — Совсем ничего не понимаю.

— Темная и чего-то не знает? — Румпель прищелкнул языком. Заметив, как девушка поникла, он легко поцеловал кончик носа. — Значит, узнает.

Эмма закатила глаза, вставая на ноги и забирая с собой нить.

— Приходи завтра в сад, я хочу тебе кое-что показать.

— Я подумаю, — девушка улыбнулась ему. — Спокойной ночи, Румпель.

— Спокойной ночи, Эмма, — прядильщик подарил ей еще одну улыбку. Как только за ней закрылась дверь, он, как можно скорее подскочил к кровати. Нетерпеливо разорвав письмо, он судорожно вчитывался в строки. Его мальчик был смышленым. Румпель не сомневался, что у Бэя обязательно получится то, что он задумал. Идея была опасной. Мужчина боялся за своего сына, поэтому просил писать как можно чаще, рассказывая обо всем, что происходит. Единственный, кто мешал их переписке, был Ворчун. С ним он еще обязательно поговорит. И Эмма. Девушка не должна была догадываться о теме переписки раньше времени.

Мужчина улыбнулся, ей обязательно понравится то, что он придумал. Шея неприятно стала саднить. Румпель только сейчас понял, что расцарапал кожу о шипы, когда целовал Эмму. Он тихо рассмеялся, забавляясь ситуацией: с воинами — воюет, с Эммой, замком, с непонятно чем — воюет. С Ворчуном, глупой птицей, и то воюет. Список пополнился и шипами. Ничего, он еще их с нее снимет. Обязательно снимет.

Комментарий к Глава 44. отказываюсь от осознания того, что я написала.

вообще в непонятках с этой главы. если что не сердчайте. а я лучше пойду в угол забьюсь

====== Глава 45. ======

Набросив на плечи плащ, который, как только Эмма застегнула застежку у шеи, стал в тон ее кремовой рубашки, она посетила несколько деревень, а после вернулась в сад. Рядом с фонтаном, что отображал теперь извивающегося ящера или какое-то непонятное существо, что напоминал ей больше крокодила, сидел Румпельштильцхен. Он сосредоточенно играл с кусочками мрамора, собирая вторую фигуру и придавая ей узнаваемые черты. Эмма накинула на себя капюшон, позволяя плащу слиться в одну гамму с окружающей природой. Темная тихо передвигалась по саду, медленно подходя к увлечённому прядильщику. Он не мог ее увидеть, этот плащ хранил особую магию, позволявшую его владельцу стать практически незаметным.

Румпель что-то бормотал себе под нос, крутя длинными пальцами белоснежный кусочек мрамора, гадая, где этот кусочек встанет на свое место. Фигура напоминала Эмме что-то знакомое, но из-за больших трещин, сколов и грязи было сложно понять, что именно. Девушка присела на корточки сбоку от мужчины и лукаво посмотрела на него. Душа требовала сделать какую-то пакость, но пугать его не хотелось, ну, почти… Она нерешительно протянула руку и, поколебавшись, провела ладонью по волосам мужчины. Румпель дернулся от неожиданности и чуть не закричал, когда увидел перед собой размытое пятно. Фыркнув, Эмма сняла капюшон, показывая свое лицо. В это же миг, ткань плаща снова стала желтовато-зеленой.

— Ты всегда это будешь делать? — проворчал прядильщик, принимая исходное положение. Покопавшись среди осколков камней, он нашел тот, что уронил. Эмма опустилась на колени, садясь на пятки.

— Ты забавно реагируешь, — она вновь провела ладонью по его волосам, поражаясь их легкости и шелковистости. Румпель не обратил внимания, сосредоточенно подбирая камушку нужное положение в скульптуре. Темная зарылась пальцами в его волосы, и осторожно, словно пробуя, стала массировать его затылок. Сдавшись под напором такой ласки, мужчина, как довольный кот, тихо заурчал. Не хотелось так быстро прощать Темную, но тело, предательски откликнулось на ее прикосновение, и он неосознанно прижался к ее руке.

— Мм… Это запрещенный прием, — он лениво повернул голову, встречаясь с восторженным, победным, полным радости взглядом. Ее осенило! Он тоже давно не чувствовал ласки, отвык от внимания, готовый ластиться под любое ее прикосновение. Интересно, как долго он был один? Как долго он жил без тепла и нежности? Румпель усмехнулся и потянулся к девушке за поцелуем. Эмма накрыла его губы указательным пальцем, останавливая его.

— Что такое? — пробормотал он в палец, нахмурившись.

— Ты хотел мне что-то показать, — Эмма слабо улыбнулась, убирая руку. Все же хорошо, что первый шаг в их отношениях сделал он.

— Не понимаю.

— Если нам может понадобиться магия, лучше этого пока не делать, — Эмма смутилась и отвела взгляд. Румпель понимающе улыбнулся.

— Да-да… — мужчина приложил последний кусочек мрамора. — Как ты думаешь, на что это похоже? — Эмма задумчиво осмотрела скульптуру.

— Она похожа на птицу, на…

— Лебедя, — он с энтузиазмом кивнул. Нахмурившись и сосредоточившись, Эмма взмахнула рукой, восстанавливая скульптуру. Трещины и грязь пропали, а мрамор засверкал своей белизной. У птицы были развернуты крылья, лапы сложены вместе, а шея неестественно выгнута. Казалось, что она была в ненависти, готовая броситься в атаку в любую минуту.

— Ничего не понимаю…

— Лебедь и… — он виновато взглянул на Эмму. — И крокодил?

— Согласна, не лучшая парочка, — озабоченно пробормотала она, присаживаясь рядом с Румпелем. Мужчина приобнял ее за талию, позволив облокотиться немного на себя. Темная не обратила внимания на его жест, задумчиво рассматривая скульптуру. Почему именно лебедь?

Румпель невесомо коснулся губами ее виска.

— Прекрати, — шепнул он.

— Что прекратить? — отстраненно спросила Эмма, пытаясь поймать какое-то воспоминание, что тьма, играясь, подкидывала ей.

— Хмуриться, — Румпель куда-то потянулся и протянул ей фиолетовую розу. Лепестки которой был пронизаны розовато-красными прожилками. Это была третья роза, которую Румпель осмелился лично вручить ей. Эмма расслабилась, забирая цветок из его рук.

— Красивая… — девушка уткнулась носом в бутон, вдыхая сладкий, чернично-вишневый аромат.

— Ты красивая, не она, — Румпель довольно улыбнулся.

— Только когда проклятие спадает, — Эмма отвела глаза, нервно теребя пальцами стебель цветка.

— Не правда. Ты мне понравилась еще до того, как я увидел эти глаза, — он подцепил пальцем ее подбородок и, повернув к себе, поцеловал ее. Рябь магии прошла по ее телу. Золото глаз отступило, уступая травянистой зелени. – Ты, как этот цветок. Он такой же восхитительный, как и ты.

— Ты…. Восхищаешься мною? — неуверенно спросила она. Рельеф стал проявляться на ее коже, и Румпель снова поцеловал ее.

— И всегда восхищался. Ты показала мне, что не все люди одинаковы. И даже тот, кто пропитан тьмой, может оказаться со светом в сердце, — он грустно улыбнулся.

— Румпель… — Эмма немного отстранилась, вглядываясь в его глаза. — Разве все в твоей жизни были такими?

— Кроме Бэя, — уголок его губ нервно дернулся, не понимая, к чему ведет девушка.

 — А жена? Она же любила тебя, — его губы сжались в тонкую линию, и он отрицательно качнул головой.

— Мила… Мила никогда не любила меня.

— А ты..? — Эмма нервно закусила нижнюю губу. Боясь услышать ответ. Она не знала, что принесет ей больше боли. То, что он уже любил когда-то и, возможно, рана в его сердце еще не затянулась, или то, что его никогда не любили.

— А я ошибался, — огонек в его глазах потух, и он потерянно, стыдясь себя, опустил глаза, желая отстраниться от девушки еще больше. Эмма поймала его за рубашку.

— Эй, эй… Все в порядке, — Темная накрыла его щеку ладонью, успокаивающе погладив большим пальцем. — Это она ошиблась. Ты замечательный человек, хороший отец, прекрасный прядильщик, герой для своего сына и моя упрямая, бездарная экономка, — его брови удивленно поползли вверх, а губы растянулись в безумной, счастливой улыбке. – Что? Что такое?! — Эмма занервничала.

— Ты сказала, я твой.

— Н-нее-ет. Не говорила.

— Сказала, — он энергично закивал в подтверждении своих слов.

— Я не могла этого сказать!

— Ну, только что же!

— Румпель! — обняв за талию, он прижал ее к себе, покрывая поцелуями все ее лицо. — Выпусти меня!

— При одном условии, — сквозь поцелуи бормотал он. — Ты скажешь мне, почему проклятие пропадает, когда я целую тебя, — тело в его руках напряглось и замерло. Руки мужчины осторожно выпустили девушку, а он вопросительно посмотрел на нее.

— Это… это не имеет значения, — она неловко отстранилась от него, отодвигаясь подальше.

— Но… — прядильщик не ожидал такой реакции на безобидный, как ему казалось, вопрос. — Но для меня имеет. Что в этом такого? — он протянул ей руку, но Эмма, вздрогнув, резко вскочила на ноги и отошла к лебедю.

— Знаешь, — она нервно поправила на себе плащ. —  Я, кажется, поняла, почему тут лебедь, — девушка неудачно попыталась сменить тему. Румпель недовольно посмотрел на девушку, она не доверяла ему. — Это было давно, — Эмма неуверенно запнулась. — когда… когда мои родители были еще живы. У нас был герб. Лебедь. Помнишь, я говорила, что замок знает, что нам нужно? Кажется, он знает немного больше.

— Родители? То есть ты не всегда была такой? — Эмма истерично хихикнула и покачала головой.

— Нет, однажды я попала не к тем людям. И меня прокляли.

— Как это произошло?

— Не имеет значения.

— Эмма, ты не доверяешь мне? — его ноздри опасно и зло раздулись.

— Доверяю, — Эмма сжала руку в кулак, ломая нежный стебель розы. — Но для тебя это не должно быть так важно.

— Позволь мне решать, что мне важно, а что нет, — он подтянул к себе посох и медленно встал. — Мне важно знать, как ты стала такой. Мне важно знать, что произошло с тобой.

— Единственное, что тебе должно быть важно, знать, что я хочу избавиться от него, — Эмма упрямо поджала губы, взглянув на мужчину исподлобья.

— Я хочу помочь тебе! Из-за этого тебе снятся кошмары? — Эмма шумно выдохнула, едва контролируя свою злость. — Почему ты не можешь сказать мне? — он сделал шаг ей на встречу, пытаясь поймать ее взгляд. — В чем дело? Эмма, почему проклятие пропадает, когда я целую тебя?! — Темная дернулась и со всей силы ударила рукой по тонкой шее лебедя. Голова откололась и отлетела от них на несколько метров, глухо ударившись о гальку.

— Хватит! Достаточно! Остановись! Я не могу тебе сказать! Не сейчас! Дай мне время!! — кричала она, глаза заволокли слезы, и девушка изо всех сил старалась не заплакать. Измятая роза упала на землю, а плечи продолжали подрагивать. Хотелось сбежать, собрав все свои силы, всю свою злость, она мысленно пыталась приказать себе исчезнуть из этого места. Раствориться в дымке. Но тьма предала ее. Тьма больше не слушалась своего хозяина. Тьма внутри нее была болезненна и ослаблена. Она умирала с каждым ударом сердца, сочащегося болью и наполняющегося любовью.

— Зря, — губы мужчины презрительно скривились, а взгляд проследил за куском мрамора. Он никак не отреагировал на Эмму. Было обидно и больно от того, что она боялась довериться ему. Сейчас он пожалел, что в его руках не было этого дурацкого кинжала. Но он не мог так поступить с Эммой. Развернувшись, мужчина подошел к осколку и, неловко согнувшись, поднял голову лебедя. Эмма не двигалась, судорожно вдыхая воздух и смотря перед собой. Румпель досадно поморщился, когда понял, что клюв откололся и куда-то отлетел. Мужчина молча осмотрелся, ища взглядом недостающий осколок. Опираясь на посох, он прошел вдоль дорожки, когда глаза зацепились за белоснежный камень, лежащий в ямке, между корней дерева.

— Вот ты где, — выдохнул он. С посохом и головой было неудобно. Отложив кусок мрамора в сторону, он неловко встал на колено, пытаясь дотянуться до клюва.

— Стой!!! — вскрикнула Эмма, заметив краем глаза движение. Но было поздно, Румпель, опершись рукой о гальку, протянул вторую в глубь корней. Жгучая боль пронзила его руку, а кожа запахла паленым. Закричав от боли, он почувствовал, как руки девушки оттягивают его от дерева. Рукав рубашки вспыхнул пламенем. Эмма быстро стащила с себя плащ, накрывая его левую руку тканью, туша огонь. Убрав ткань, они оба уставились на ожоги. Вся левая рука по плечо была сожжена. Красная, местами обугленная, покрытая волдырями плоть. Подпаленные концы волос и ожог на щеке. Сожжённые кончики пальцев на другой руке.

Эмма запаниковала. Румпель прерывисто вдыхал, стараясь сдерживать себя от болезненных стонов, закусывая щеку. Но выходило у него плохо. Тело подрагивало, а лоб покрылся испариной.

— Сейчас-сейчас, подожди… — Эмма бегло осмотрела его на наличие других повреждений и взмахнула рукой, желая исцелить мужчину. Ничего не произошло. Руки девушки затряслись, а по щекам покатились слезы.

— Нет-нет-нет… не сейчас, — нужно было придумать что-то слабее. Она даже не могла перенести их в замок. Она взмахнула рукой, призывая зелье против ожогов. Ничего не произошло. – Ну, давай же!!! — заорала она.

— Эмма… — девушка покачала головой, не зная, прикоснуться ли к его руке или к нему самому. Ее накрыла настоящая истерика, и она не знала, что ей делать.

— Нет… Не надо, остановись… — сейчас она была бессильна. Она проигрывала собственной магии. Румпель болезненно застонал, корчась на ее руках. Огня не было, но плоть продолжало разъедать. — Я-я не хотела… Границы… Я не знала, что ты… Румпель, прости, я…

— Все хорошо… — он шумно втянул воздух. — Эмма… все хорошо.

— Нет! Не хорошо! — закричала она. Нужно было взять себя в руки. Что делать? Обмотать руки? Бежать за зельем? Она не успеет, к моменту, когда она вернется, он будет уже мертв. Нужно достать магию. Любой ценой. Эмма зажмурилась, обращаясь к внутреннему демону. Ничего, никакой реакции.

— Черт! Черт!!! — она ударила рукой по гальке. Несколько камушков вонзилось в ее кожу.

— Обратись… К свету, — скулу стало разъедать, а кровь ручейками потекла по щеке.

— К свету? Какому к черту свету?! — закричала она.

— Свет… — шепнул он, начиная закрывать глаза.

— Нет-нет-нет, только не отключайся! Румпель! — она тряхнула его, и мужчина болезненно скривился. Нужно было обратиться к свету. Свет — это любовь. Хорошие эмоции. Чистота. Невинность. Эмма глубоко вдохнула, успокаивая сердцебиение. Закрыв глаза, она одно за другим вытаскивала воспоминания. Первый смех, первую радость, первый цветок, подаренный им. Первый поцелуй. Первый танец. Его объятия. Тепло. Слова. Взгляд. Бэй. Пальцы приятно закололо. Первое прядение. Первое взаимопонимание. Белоснежный луч магии сорвался с ее ладоней, обволакивая тело мужчины. Плоть перестало разъедать, а кровь свернулась. Румпель облегченно выдохнул, не открывая глаз. Магия медленно стала восстанавливать ткани. Руки тряслись, а тело бросило в пот. Эмма всхлипнула, не веря, уставившись на собственную магию. Белоснежные языки аккуратно ласкали руку, поднимаясь к плечу.

Внезапно магия прервалась. Эмма нахмурилась, встряхнув руками. Сосредоточившись. Ничего не произошло. Она испуганно посмотрела на мужчину, что внимательно следил за ней. Раны затянулись, оставив после себя легкие ожоги и волдыри.

— У тебя получилось, — он слабо улыбнулся, сразу же поморщившись от боли пронзившей его щеку.

— Я не… Я даже не знаю как. Оно пропало, — она бегло осматривала его руки.

— Но ты остановила это, ты спасла меня.

— Я тебя и погубила. Граница, я не думала, что ты пойдешь…

— Все хорошо, Эмма, — она отрицательно качнула головой, поджав губы. Ничего хорошего в этом не было. Магия. Белая магия впервые сорвалась с ее рук. Она не могла в это поверить.

Это был первый и единственный раз, когда они оба видели ее светлую магию. Тьма больше никогда не позволит этому случиться. Никакого счастья. Только зло, что должно питать ее.

— Ты можешь встать? — Румпель неуверенно кивнул, и Эмма помогла ему подняться на ноги. — Пойдем, у меня в башне есть мазь. Она уберет все это.

Мужчина кивнул и, опираясь на посох, под внимательным, озабоченным взглядом Эммы прошел с ней в свою комнату. Затем она сбегала в башню за зельем. Руки все еще тряслись, и найти зелье у нее получилось не сразу. Войдя в его комнату, Эмма застала мужчину без рубашки, сидящего на кровати и озабоченно изучающего руку. Присев рядом с ним, и положив на столик бинты, Эмма закусила губу.

— Все хорошо, — слабо сказал он, улыбнувшись.

— Нет, не хорошо, — девушка взяла тряпку и, смочив ее зельем, осторожно приложила к его плечу, стараясь не причинить ему боли. Румпель зашипел.

— Больно? Прости, я не хотела… я… — она отдернула руку, а глаза забегали.

— Немного покалывает. Прекрати извиняться, это была случайность, — Эмма нахмурилась и вновь, еще аккуратнее, приложила ткань к его руке. Румпель крепче сжал челюсти, стараясь не издать ни звука. Иначе Эмма вновь станет извиняться. Темная мягко скользила тканью по руке, иногда смачивая ее зельем. Там, где зелье касалось кожи, волдыри уменьшались, а краснота медленно исчезала. Румпель прикрыл глаза, сосредотачиваясь на легкости, что наступала после едва ощутимого покалывания и жжения. Эмма коснулась его второй руки, кончики пальцев которой были полностью обуглены. Что-то мокрое капнуло на его кисть. И еще. Мужчина открыл глаза, замечая, как на щеках Эммы блестят слезы.

— Эй… — девушка дернулась, скрывая лицо за спадающими волосами. — Эмма, все же хорошо. Я жив, здоров, — он улыбнулся, сразу же ойкнув от боли в щеке. Эмма поморщилась. Смочив ткань, она мягко приложила ее к щеке мужчины. — Прекрати, — он поднял руку и провел костяшками пальцев по ее щеке, смахивая слезинку. Рука все еще ныла, но это было ничто по сравнению с той болью, что была в саду.

— Я не могу… Прости меня. Я все расскажу. Все, что ты захочешь, — ее глаза вновь заблестели. Румпель мягко убрал ее руку и, потянувшись к ней, оставил легкий, соленый поцелуй на ее губах.

— Только тогда, когда ты будешь к этому готова. Я доверяю тебе, — прошептал он, захватывая ее губы в новом поцелуе. Они целовались отчаянно, разделяя между собой боль и радость. Румпель хотел обнять девушку, но вздрогнул от боли, пронзившей его плечо. Эмма отстранилась, облизывая покрасневшие губы.

— Нужно наложить повязку, за ночь все пройдет. Не останется ни следа, — затараторила она, хватаясь за бинты.

— Эмма-а-а, — девушка замерла, виновато смотря на мужчину. — Извиняться ты должна перед семейным гербом, а не передо мной, — Эмма тут же закатила глаза, буркнув какое-то ругательство. Взяв мазь и размазав ее по ладоням, она медленными движениями стала втирать ее в руку мужчины. Пальцы иногда задевали волдыри, что не успели исчезнуть, но в целом мужчине было намного лучше. Аккуратно бинтуя его после этого. Мягко провела кончиками пальцев по щеке, оставляя жирный след от мази. Ей не хотелось, чтобы тут оставался шрам. Только не на его лице. Эмма поморщилась.

— И нос, — девушка вздрогнула, озабоченно уставившись на кончик его носа. — Ты же сказала, он у меня слишком длинный, может, пропадет. Хоть немого, — Румпель заиграл бровями, Эмма зарычала. — Молчу-молчу.

— Тебе нужно отдохнуть, — Эмма провела пальцами по здоровой щеке, вглядываясь в его глаза. Румпель решил не спорить, позволив ей позаботиться о нем, вдруг ощутив себя уставшим. Темная помогла ему забраться на кровать, и, накрыв одеялом, поцеловала его лоб.

— Эмма, — его голос застал ее у выхода. — Не вини себя.

— Хорошо. Но границ больше не будет. Ты сможешь покинуть замок в любое время.

====== Глава 46. ======

Румпельштильцхен, поморщившись от легкого дискомфорта в руке, перевернулся на другой бок. Луч солнца скользнул по лицу, а зуд в руке стал усиливаться. Нехотя разомкнув глаза, мужчина понял, что время близилось к обеду. Лениво встав, он аккуратно разбинтовал руку, с удивлением смотря на зажившую плоть. Лишь легкое покраснение, что нещадно чесалось, напоминало о событиях вчерашнего дня.

Румпель кисло скривился, вспоминая, как весь день прошел у них не лучшим образом, а слова, брошенные Эммой перед выходом, и вовсе пугали. Неужели она отпускает его? Неужели готова так просто отпустить его, невзирая на сделку, привязанность, чувства. Мужчина остановил поток своих мыслей, качнув головой: а были ли у нее чувства к нему?

Вздохнув, он, приведя себя в порядок, спустился в зал. Помещение было зашторено и погружено в мрак. Наверное, этот жест был единственным подтверждением того, что Темная была не намерена с кем-либо разговаривать. И этим кем-либо был именно он. Она вновь избегала его и это огорчало. Буркнув проклятие себе под нос, надеясь, что она слышит его и придет возмущаться, мужчина вышел в сад. К его удивлению, фонтан был собран. Теперь Румпель мог лучше рассмотреть целую, чистую скульптуру. Казалось, замок издевался над ними. Мужчина провел ладонью по шероховатому зеленому мрамору, переходящему в гладкий и белоснежный.

Так странно, среди всех скульптур именно эта отображала сражение. Противостояние не на жизнь, а на смерть. Зеленый ящер, прижатый к земле, с поднятым ввысь хвостом, отчаянно цеплялся когтями за белоснежного лебедя. Он душил одной лапой тонкую шею птицы, загораживаясь второй от лап противника. Лебедь нависал над ним с сжатыми лапами, размахивая крыльями. Румпель нахмурился, заметив, что у ящера не хватало куска камня. Возможно, поэтому не работал фонтан. Но с другой стороны, как говорила Эмма, тогда бы скульптура и вовсе не собралась. Мужчина задумчиво провел кончиками пальцев по клюву лебедя, что еще вчера был отколот вспышкой гнева Темной.

Хмыкнув, Румпель отошел к границе замка, разрываясь между страхом за собственную жизнь и любопытством. Соврала ли ему Эмма? Действительно ли он может покидать замок? Свободен ли он? Хотелось увидеть Бэя, обнять своего мальчика и больше никуда не отпускать. Но… что тогда будет с Эммой, раз сделка будет нарушена, что будет с ними? Ведомый множеством вопросов, мужчина опасливо протянул руку, жмурясь в ожидании неминуемой боли. Ничего не произошло, ни тогда когда он сделал шаг, ни тогда, когда он, удивленно осматриваясь, отошел от замка на несколько метров, углубляясь в лес.

Он действительно был свободен, девушка отпустила его. Это радовало и одновременно пугало. Что, если она устала бороться? Ее поступок был жестом доброй воли или смирением? Может страхом? Необходимо было выяснить и чем быстрее, тем лучше.

Шли часы, остывший ужин одиноко ждал свою хозяйку, и очередная книга со старыми потертыми страницами была прочитана. С каждой минутой Румпель становился злее и нервнее. Она не могла так просто исчезнуть на целый день, ничего не объяснив ему.

Что-то цокнуло о стекло, и в зал, путаясь в шторах, ввалился Ворчун.

— Понавешали тут, мать его. Хозяйка! — гаркнул ворон, делая круг по залу. Румпель недовольно проследил за ним взглядом, мысленно успокаивая себя. Бэй написал ему письмо. Теперь осталось без явных потерь обеих сторон забрать его у ворона. — Хозяйка!

— Не кричи, ее нет в замке, — фыркнул Румпель, вставая с софы и привлекая к себе внимание Ворчуна. Птица сделала еще один круг и присела на спинку кресла, что стояло во главе стола. К его лапе был привязан небольшой клочок бумаги, намного меньший, чем обычно ему отправлял сын. Румпель заволновался: неужели с Бэем, что-то случилось.

— Ну, так позови ее! Я знаю, она придет на твой голос, — Ворчун клацнул клювом, упрямо сверля взглядом прядильщика.

— Не буду. Эмме нет надобности контролировать то, как ты передаешь мне письмо, — Румпель протянул руку, выжидающе смотря на ворона.

— Еще чего. Твой малец сейчас не там, где его оставила хозяйка! Я вынужден пролетать каждый день намного больше, чем мы оговаривали изначально! Он движется на восток! Хозяйка знает, что он сбежал?! — заверещал он противным голосом, от чего Румпель поморщился и осмотрелся, не появилась ли Эмма.

— Сделка подразумевала, что ты всегда будешь приносить ему и мне письма, вне зависимости от того, где мы будем находиться. Верни свиток! — зашипел мужчина, делая шаг к птице. Ворон упрямо потоптался на кресле, склонив голову на бок.

— Эммахэннауэр не знает, что Бэйлфаер сбежал! — догадка озарила невыносимого ворона и он закаркал, наверное, смеясь, и довольно захлопал крыльями.

— Заткнись! — рыкнул прядильщик, бросаясь к птице, в попытке выхватить письмо из его лап. Ворчун взлетел к потолку и стал кружиться над головой мужчины. — Верни мне письмо! Это важно! Немедленно! — птица продолжала “хохотать”.

— А Эммахэннауэр не знает! А Эммахэннауэр не знает! А Эммахэннауэр…

— Закрой свой рот! Клюв! Она сейчас появится! — Румпель замахнулся посохом, но Ворчун ловко увернулся. Несколько взмахов крыльями, и птица удобно устроилась на верху книжного шкафа.

— Скажи ей правду, неверный!

— Я ничего не скрываю!

— Твой сын сбежал!

— Это не твое дело!

— Теперь это мое дело, — донеслось из темного угла зала, откуда на свет вышла хмурая Эмма. Девушка совершала очередную сделку, когда в ее мысли ворвался крикливый голос ее ворона, взывающий к ней. Причин такому поведению было много, и Эмма поспешила перенестись в зал. Темная вновь застала перепалку мужчин, что набирала новые обороты. Она была шокирована тем, что услышала от ворона. Румпель знал об этом. Он предал ее. Злость и разочарование стали туманить ей разум. Однако, Румпель был здесь. Темная была уверена, что он сбежит из замка при первой же возможности, но он был здесь, читал книгу, готовил обед, ждал ее и пререкался с Ворчуном.

Румпель вздрогнул, слыша, как Темная ближе подходит к нему, не торопясь оборачиваться к ней.

— Что здесь происходит? — Эмма перевела взгляд с ворона на спину Румпельштильцхена, прожигая ее взглядом. Мужчина поежился, словно ощущая ее взгляд на себе.

— Хозяйка! Его сын сбежал! Сбежал!

— Он не сбежал, — сквозь зубы зашипел Румпель, сильнее цепляясь за свой посох.

— Он третий день движется на восток, хозяйка! — крикнул Ворчун, от чего Эмма поморщилась.

— Что это значит, Румпель? — плечи мужчины напряглись, и он неуверенно обернулся к Эмме, встречаясь с ней взглядом, ища поддержки, но видя в глазах только холод и боль.

— Он не сбежал, Эмма.

— Сбежал! Приказывал мне скорее доставлять письма его отцу! Командовал мною!

— И ты не сказал мне раньше?! — крикнула она, посылая волну магии, так удачно появившуюся у нее на кончиках пальцев. Ворон свалился со шкафа на пол, отборно ругаясь.

— Вы не хотели меня слушать!

— Письмо мне, — она властно взмахнула рукой, призывая к себе свиток.

— Эмма, не надо, прошу. Выслушай меня.

— Почему я должна буду тебе поверить? — Темная прищурилась, теребя пальцами бечевку свитка.

— Потому что я ждал тебя сегодня. Видел, что ты собрала фонтан, — он слабо улыбнулся, надеясь смягчить девушку. Эмма непонимающе посмотрела на прядильщика.

— Ты… подходил к границам? — Румпель кивнул. Глаза Темной удивленно расширились. Он проверял границы, он мог уйти, но остался здесь. Но почему?

— Потому что ты мне нравишься, и я хочу остаться здесь, — его слова были наполнены легкостью и искренностью. И, кажется, свой вопрос она произнесла вслух.

— Фу, меня сейчас стошнит, — фыркнул Ворчун, поправляя перышки на крыльях.

— ЗАТКНИСЬ! — одновременно рявкнули Румпель с Эммой, удивленно посмотрев друг на друга.

— Вот и принесла ж нелегкая! Одна сатана, а второй ей подобствует.

— Я его сейчас убью! — рыкнула Эмма, поворачиваясь к попятившемуся от них Ворчуну.

— А что-то в этом есть, — хмыкнул Румпель, показывая за спиной Эммы, куда Ворчуну следует лететь.

— С тобой я еще не закончила, — буркнула Темная, провожая раздраженным взглядом улепетывающего изо всех сил ворона.

Когда Ворчун поспешно скрылся из виду, девушка обернулась к прядильщику, приподняв одну бровь. — Я слушаю.

— Ты мне снова не доверяешь, — Румпель упрямо сложил руки на груди, вглядываясь в глаза девушки. Зрачок опасно подрагивал, грозясь расшириться и захватить в темный плен свою хозяйку.

— Доверяю, — Эмма нахмурилась, медленно развязывая бечевку.

— Нет, если хочешь прочесть это письмо, — он обвиняюще ткнул пальцем на то, что она делала.

— Твой сын сбежал! И мне об этом никто не сказал, — Темная зарычала, откидывая бечевку на пол.

— Эмма, он не сбежал. Это я его попросил, — девушка непонимающе посмотрела на мужчину, ожидая объяснений. — Это… это сюрприз, — он замялся, виновато взглянув на Темную. Его уверенность и смелость вмиг исчезли.

— Сюрприз? Какой к Мерлину сюрприз! Ты понимаешь, что с твоим сыном за пределами моей защиты могло что-то случиться! — Эмма взмахнула руками, слишком беспокойно. Стараясь успокоиться, она нервно заправила прядь волос за ухо. Румпель виновато отвел взгляд, только сейчас осознавая то, что подверг Бэя опасности.

— Не случится, — он врал обоим. — Он смышленый мальчик, Эмма. С ним будет все хорошо. Пожалуйста, отдай мне письмо. Я обещаю, тебе понравится, — Румпель мягко вытащил свиток из ее рук и поспешно спрятал в карман штанов.

— Я не люблю сюрпризы, — фыркнула Эмма, гипнотизируя то место, где теперь лежал свиток.

— Со мной полюбишь, — он робко улыбнулся, беря ее ладонь в свою и мягко притягивая к себе. Девушка скептично хмыкнула, не веря ни единому его слову. Румпель сделал неловкий шаг назад, присаживаясь на край стола, притягивая девушку к себе еще ближе. — Полюбишь, — мягко повторяет он, целуя ее ладонь. — Просто доверься. Позволь Бэю помочь своему непутевому отцу сделать маленький подарок его девушке.

— Девушке?! — Эмма дернулась, пытаясь высвободить руку, но мужчина лишь сильнее сжал ладонь, притягивая ее к себе ближе. Эмма запнулась, запутавшись в их ногах и буквально угодила в его объятия. Темная беспокойно стала скользить по его лицу взглядом. Сейчас мужчина был одного с ней роста, одна его рука покоилась на ее талии, а вторая все еще сжимала ее ладонь. Настораживало лишь одно, она стояла между его разведенных ног.

— Девушке, — он улыбнулся, направляя ее ладонь на свое плечо. — Тише, все будет хорошо. Просто доверься. Просто отпусти. Ничего плохого не произойдет, обещаю, — руки легли на плечи мужчины, поглаживая шелковую ткань рубашки. Румпель довольно улыбнулся, кладя вторую руку ей на талию, притягивая ближе.

— Не могу, ты ничего не сказал мне, — она продолжала хмуриться, но будучи нос к носу с ним, сверлить его взглядом совершенно не удавалось.

— Виноват, но тогда это не было бы сюрпризом. Позволь мне самому все уладить. Бэй вернется домой уже завтра, если не раньше, — он приврал, но она могла догадаться, куда его сын шел.

— А если с ним что-то случится?! — Эмма занервничала, очень ярко она помнила последнюю стычку с Реджиной.

— Ты волнуешься, — он улыбнулся.

— Еще чего! Это твой сын! — Эмма дернулась, но сильные руки удержали ее.

— Ты забо-о-тишься, — нараспев протянул он, улыбаясь еще шире.

— Прекрати, твоя довольная физиономия начинает раздражать, — Румпель забавно пожал плечами, накрывая ее губы в поцелуе. Девушка не успела увернуться, и волна магии накрыла их. Его улыбка стала еще шире и самодовольнее, а руки сильнее сжимали ее талию, еще ближе прижимая к себе.

— Вообще-то, Темная здесь я, — строго взглянув на мужчину, серьезно сказала Эмма, имея ввиду его хитрость.

— Не сейчас, — заметив рельеф, он быстро поцеловал ее, громко чмокнув. Глаза девушки возмущенно расширились и Румпель захохотал.

— Когда-то я тебя убью, — упрямо буркнула девушка, теребя пальцами ворот его рубашки.

— Не в этой жизни, — Румпель прислонился своим лбом к ее. Он и подумать не мог, что возможно так влюбиться в человека. Настолько сильно, что готов был простить ей все, даже собственную смерть. — Пообещай мне одно, ты не будешь следить за Бэем. Не сейчас, когда он выполняет важную миссию, — его голос был тих, а дыхание опаляло губы. Эмма не хотела это обещать, любопытство брало над ней верх, а демон внутри нее истошно выл, царапая изнутри когтями. Он кричал, что этот прядильщик манипулирует ею. Но это было… приятным?

— Никогда больше не действуй за моей спиной. Не тогда, когда вам обоим может грозить опасность, — в ее голосе было искреннее беспокойство и забота о них.

— Обещаю, — руки заскользили по спине Эммы, неловко цепляясь за торчащие шипы жилета.

— Обещаю, — повторила она. И в ее «обещаю» он услышал клятву, признание и принятие. Ее стены, выстроенные годами, медленно рушились под его напором, и он не собирался отступать. Он сможет. Они смогут. Оба чем-то сломанные жизнью, одинокие, нелюдимые. С ужасным характером. Улыбнувшись, Румпель захватил в поцелуе ее верхнюю губу. Нежно, с трепетом, целуя девушку. Пытаясь показать ей, что понимает ее, что не отступится. Руки заскользили по его плечам. Эмма неуверенно погрузила руку в его пушистые волосы, массируя кожу головы. Мужчина довольно замычал, скользя языком по линии ее губ. Его горячий язык мягко, не настаивая, раздвинул губы, упираясь ей в зубы. Эмма неуверенно приоткрыла рот, впуская его.

Румпель тихо застонал, когда девушка осмелилась переплести языки, прижимая его ближе к себе. Они целовались, изучая друг друга, лаская каждый уголок рта, дразня. Теплые волны возбуждения разливались по его телу, завязываясь тугим узлом внизу живота. Желание дурманило разум, а внутренний голос предупреждал не торопить события. Пальцы цеплялись за кожу жилета, желая стянуть ненавистную, обтягивающую, грубую вещь. Сдавшись, он заскользил руками по ее бедрам, притягивая ближе к себе. Сменяя наступлением легкую ласку языка. Поцелуй становился жарче и настойчивее.

Эмма чувствовала, как его ладони, не смотря на шипы жилета, скользили по ее спине, возможно, царапаясь о них до крови. Дыхание сбилось, а сердце отбивало быстрый ритм. Девушка сбилась, когда почувствовала, как его ладони спустились ниже и задохнулась, почувствовав его настойчивость. Пальцы в его волосах задрожали и непроизвольно сжались, оттягивая мужчину от себя.

Румпель не сразу обратил внимание на легкую боль, что позволила разорвать их поцелуй с недовольным стоном.

Эмма удивленно и настороженно смотрела на запыхавшегося, растрепанного мужчину, что бездумно облизывал губы. Его взгляд был безумным, зрачки были настолько расширенными, что казались почерневшими от страсти. Темная еще никогда его не видела таким… бесконтрольным.

Румпель потянулся за поцелуем, но девушка уклонилась, испуганно вглядываясь в него. Ее губы покраснели от поцелуев, дыхание было прерывистым, а тело напряженным. Эмма была готова в любой момент сбежать от него. Моргнув, словно скидывая с себя наваждение, мужчина стал медленно осознавать, что пошло не так. Ладони заскользили вверх, ложась девушке на талию.

— Прости, — облизнув губы, хрипло прошептал он. — Я… увлекся, — кончики его ушей заалели, и Темная удивленно переместила ладонь, проведя большим пальцем по ушной раковине. Румпель разрывался между приятной лаской и ее тягостным молчанием.

— Эмма… — он выглядел растерянным. Темная провела пальцами по щеке, спускаясь к его шее. Отгоняя непрошеные мысли, не позволяя страху и воспоминаниям заполнить ее разум, девушка ласково притянула мужчину за шею к себе, целуя его.

Проведя весь вечер с Эммой, и  вернувшись в свою комнату, Румпель только сейчас мог спокойно прочесть письмо от его сына. Всего лишь пару неровных строк, гласящих о том, что он уже близко, что опасности никакой нет, и что Ворчун еще та сволочь, расслабили напряженные плечи мужчины, позволив облегченно вздохнуть. С Бэем все будет хорошо, это он твердил себе каждый час, каждую минуту. Он смышленый и послушный мальчик, он справится.

Взбудораженный, возбужденный, Румпель долгое время не мог заснуть, возвращаясь к событиям сегодняшнего дня. К разговору, прикосновениям, нежности ее губ, влажности ее рта и жару стройного тела.

Румпель услышал какой-то шум и беспокойно приподнялся на локтях, прислушиваясь. За окном ветер гнул ветки деревьев, что хлестали по старинным стеклам замка. Свет полной луны падал сквозь окно на его постель, освещая ноги. Где-то вдали волк завыл на луну. Мужчина надеялся, что ему показалось, но крик повторился. Ругаясь про себя, он быстро соскочил с кровати и босиком, опираясь на посох, поспешил на третий этаж. Крики доносились из комнаты Эммы. Он уже знал, что увидит: мечущуюся в агонии девушку, кричащую, молящую о пощаде. Распахнув двери, Румпель зашел в комнату и, присев на край кровати, коснулся плеча Эммы.

— Эмма, проснись, — девушка продолжала что-то шептать, отрицательно качая головой. Отставив посох, Румпель взял ее за плечи и встряхнул, продолжая попытки достучаться до нее, разбудить. Резко распахнув глаза, Эмма испуганно вскрикнула, начиная отбиваться от мужчины.

— Нет! Нет, не трогай меня! Не надо! Прошу!

— Стой! Эмма! Эмма, это я. Все хорошо, я рядом. Это сон. Сон. Кошмар, просто кошмар, — он пытался поймать ее, но она все дальше отползала от мужчины, начиная отбрыкиваться ногами.

-ЭММАХЭННАУЭР! — рявкнул Румпель, наконец-то поймав больно бьющую ногу девушки за щиколотку. Эмма замерла, уставившись на Румпеля широко распахнутыми глазами в которых плескался животный ужас.

— Это… ты, — едва слышно шепнула она. Румпель кивнул, не сводя с нее взгляда. Ее глаза метнулись к его руке, держащей за ногу. Мужчина медленно разжал пальцы, отпуская ее. Эмма подобралась, прижимая к себе ноги и обхватывая их руками.

— Все хорошо Эмма. Это только сон, кошмар, — девушка отрицательно покачала головой, сильнее обнимая себя. — Тише, все хорошо, — он потянулся к ней, но девушка дернулась, испуганно следя за его руками. — Я не причиню тебе вреда, только обниму, — нехотя, боязно, она придвинулась ближе.

— Вот так, все хорошо, — как только она оказалась в его объятиях, почувствовав его запах, что стал для нее уже родным, девушка крепко обхватила его за талию, сжимая с такой силой, что Румпель невольно охнул. — Ты меня сейчас раздавишь, — он ласково улыбнулся, погладив девушку по волосам. Хватка ослабла, и Эмма что-то невнятно пробормотала.

Мужчине было все равно, что сейчас бормочет эта, так похожая на ребенка, девушка. Когда-то именно так вел себя Бэй. Румпель знал несколько способов, как избавиться от кошмаров и, если не сегодня, то вскоре, он обязательно попробует их с Эммой.

— Тебе нужно поспать, — девушка отрицательно замычала, продолжая утыкаться носом в его шею. — Ты не спала несколько ночей, я знаю. Все будет хорошо, я буду рядом. Вот на этом кресле, — он показал на рядом стоящее кресло рукой. — Не бойся. Я спасу тебя, — Эмма нехотя выпустила его из объятий, ложась в кровать. Мужчина заботливо подоткнул одеяло и, накрыв свои босые, уже замерзшие ноги вторым одеялом, удобнее устроился на кресле.

Эта ночь обещала быть бессонной.

Комментарий к Глава 46. ХЭЙ-ХЭЙ, СТРАННО, НО В НОВОГОДНЮЮ НОЧЬ НА МЕНЯ НАПАЛО ВДОХНОВЕНИЕ!

ВСЕХ С НАСТУПАЮЩИМ, С НОВЫМ И С УЖЕ НАСТУПИВШИМ НОВЫМ ГОДОМ!!

огромного вдохновения вам, личного Румпельштильцхена, удачи и счастья в этом году! и пускай все козлы в вашей жизни останутся в 2015 году.

====== Глава 47. ======

Горячие руки скользили по ее телу. Шероховатые, потные, огромные ладони сжимали ее грудь, выкручивая соски. Кто-то большой обдавал горячим, несвежим дыханием ее ухо, шепча о том, что она будет их рабыней до конца века. Боль разливалась по телу, когда мужчина охотно, желая причинить ей больше боли, вонзался своим членом в ее лоно, насилуя ее. Болезненные хрипы срывались с ее окровавленных губ. Голова продолжала раскалываться, а огни сливались в одно пятно.

Лезвие ножа, вырезав последние завитушки ее имени на теле, вонзилось ей в сердце. Она должна была кричать от боли и захлебываться собственной кровью, но девушка ничего не ощущала кроме тепла. Откуда-то в помещении появился сильный порыв ветра, задувая горящие свечи. Насильник поспешно слез с нее и, как и его последователи, попятился назад, кроме того, кто вонзил в нее этот кинжал. Оружие придало ей неестественную силу, она почувствовала, как боль исчезает, как затягиваются раны и исчезают синяки, как магическая энергия импульсами распространяется по ее телу. Руки незнакомца потянулись за кинжалом, нужно было вырвать его из груди. Каким-то чувством Эмма осознала, что когда кинжал вошел в ее плоть, она была с ним единым целым. Гнев, злость и обида огромным комом зародившиеся там, где сердца достигало острие кинжала, порожденного темнотой, превратились в неконтролируемую бурю эмоций.

— Проснись!

Ей хватило единственного взгляда на человека, тянувшего свои руки к кинжалу, чтобы его откинуло к стене. Медленно, властно, девушка вытащила кинжал из собственной груди, чувствуя, как рана медленно затягивается. Еще мгновение назад, глаза, спрятанные под маской, горели похотью, теперь она видела там ужас. Усмехнувшись, она взмахнула рукой. Настало время мстить.

В ту ночь все присутствующие в том зале подверглись пыткам, которые трудно было вообразить. Тьма в девушке хохотала и плясала вокруг этих несчастных мешков с костями, раз за разом переламывая им кости, вытягивая кишки, насилуя, сдирая живьем кожу. Девушка купалась в крови и счастливо смеялась.

Месть.

Братство, собравшееся под одной крышей, дабы обрести власть над всей тьмой, подвергнув ее пыткам и насилию, вмиг перестало существовать. Эммахэннауэр в эту ночь стала воплощением тьмы. Чудовищем, которое пугало любое живое существо. Предоставленное самой себе, брошенное на произвол. Она познавала себя сама, училась контролировать тьму, различать собственные мысли и желания от шепота темного зверя. Ей понадобилось около века, чтобы взять под контроль свою мстительную, беспощадную, животную сущность.

— Эй, проснись! — вскрикнул мужчина, уворачиваясь от хаотично двигающихся рук и ног.

Этой ночью, он молча пришел в ее комнату, удобнее устраиваясь в кресле со своим одеялом. Девушка одарила его хмурым взглядом, но ничего не сказала. Кошмары последнее время были очень реалистичными и страшными, что ужасно изматывали девушку, как теперь, и самого мужчину. Прошлой ночью Румпель несколько раз вскакивал с кресла, вырывая девушку из лап кошмара. Весь день они провели молча, понимая друг друга с полу взгляда, будучи ужасно уставшими и не выспавшимися.

Поэтому, когда девушка наконец-то смирилась с присутствием мужчины в ее комнате, она заметила, что он заснул. Тяжело вздохнув, она закрыла глаза.

Кошмар не заставил себя ждать, и вот Эмму уже в руках баюкает Румпель, шепча на ухо, что-то успокаивающее, убеждая ее еще немного поспать. Сколько раз она засыпала? Сколько просыпалась?

— Да проснись же ты! — вскрикнул мужчина, получив ощутимый удар локтем под ребра. Он не заметил, как заснул в ее кровати. Легкий толчок и бормотание разбудили его, хаотичные удары и вовсе лишили мужчину последних остатков сна. Румпель вывернулся, пытаясь поймать девушку за запястье. Мужчина не успел увернуться, когда рука со звонким хлопком ударила его по щеке.

— Эмма! — Темная резко распахнула глаза, судорожно ловя открытым ртом воздух. Ладонь горела, а вторая рука была прижата к подушке. Над ней нависал кто-то, тяжело дыша, обжигая кожу горячим дыханием.

— Нет! — пискнула девушка, выгибаясь всем телом, пытаясь сбросить с себя мужчину.

— Эмма! Это я, все хорошо. Всего лишь кошмар. Да больно же! — последние слова отрезвили ее сознание. Она замерла, всматриваясь в темноте в знакомые черты лица.

— Румпель..?

— Да, это я, — облегченно выдохнул мужчина.

— Почему ты меня держишь? — Эмма удивленно посмотрела на прижатое к подушке запястье. Мужчина дернулся, отодвигаясь от девушки, выпуская из захвата ее руку.

— Потому что ты дерешься, — устало выдохнул он, садясь на кровати.

— Неправда, — Эмма нахмурилась, приподнимаясь на локтях.

— Это ты завтра моим синякам скажешь, — фыркнул прядильщик.

— Ты… спал в моей кровати? — Эмма помнила, как что-то теплое согревало ее этой ночью, но не могла пробиться сквозь пелену кошмара, понять, что происходило в реальности, а что во сне.

— Видимо… — он растерянно пробежался взглядом по тому месту, где только что лежал. – Да. Я не заметил, как заснул, — он потер тыльной стороной ладони глаз, прежде чем встать с ее кровати.

— Стой, — девушка испуганно вцепилась в рукав его сорочки. Страх вновь завладел ею. Она не хотела оставаться наедине со своими кошмарами. — Ты куда?

Румпель нахмурился, переводя взгляд с ее рук, цепляющихся за ткань сорочки, на лицо.

— В кресло, — сонно пробормотал он, взмахнув рукой в сторону рядом стоящего кресла.

— Останься… со мной, — неуверенно, едва слышно, сказала Эмма. Она видела, как он ютился в неудобном кресле, как на утро у него болела шея, и он время от времени разминал ее. Руки сами, уверенно потянули мужчину за рукав к себе, не давая хозяйке опомниться и передумать. Брови Румпеля удивленно взметнулись вверх, и он послушно присел на край кровати.

 — Сны рядом с тобой, они немного другие… — Эмма была смущена, и пальцы нервно стали теребить завязки его рукава. Мужчина ласково провел костяшками пальцев по рельефной кожещеки.

— Я заметил, — с улыбкой прошептал он. — Раньше ты не дралась.

Эмма хотела все отрицать, возмущенно оттолкнуть мужчину и прогнать обратно на злосчастное кресло, но Румпель, склонившись, нежно поцеловал ее кончик носа, все равно получив от нее удар в предплечье.

Вздохнув, стараясь отвлечься от мыслей, что мужчина в ее постели может навредить ей, Эмма отодвинулась на кровати, освобождая Румпелю место. Ничего не сказав, Румпель удобнее устроился на краю, укрыв их обоих одеялом.

Перевернувшись на бок, он приподнялся на локте, пытаясь увидеть на ее лице тень страха или сожаления и, не увидев их, склонился над ней.

— Нет-нет-нет! — Эмма поспешно накрыла его губы ладонью, отодвигая от себя. — Туда! На край! Это твоя половина! А это – моя! И не вздумай протягивать руки! — оторвав руку от его губ, она предупреждающе покачала пальцем перед его носом. Издав какой-то непонятный звук, мужчина расхохотался, виновато посмотрев на сердитую девушку.

— Всего лишь поцелуй на ночь, — невинно выдавил сквозь рвущийся смешок Румпель. Быстро склонившись, он поцеловал девушку, куда-то в ухо, явно целясь в щеку, но Эмма успела увернуться. — Спокойной ночи, хозяйка, — Эммы тихо рыкнула, отодвигаясь от него на край кровати.

— Губы тоже протягивать не смей! — буркнула девушка вместо пожелания спокойной ночи, накрываясь одеялом с головой под звуки едва сдерживаемого смеха.

Утром девушка проснулась от ощущения того, что на нее кто-то смотрит. Нехотя открыв глаза, она встретилась с радостным, изучающим взглядом карих глаз.

— Ты на моей половине, — сипло прошептала девушка.

— Нет, — серьезно ответил Румпель, но в его карих глазах заплясали смешинки. — Разделительная черта все еще между нами.

— И смотришь, как я сплю.

— Нет, я только проснулся, — он невинно вздернул брови. Не говорить же ей, что любовался ею около часа, радуясь тому, что кошмары под утро покинули ее сон. — И желаю тебе доброго утра, — мужчина невесомо поцеловал ее.

— Вот теперь ты точно на моей половине! — возмутилась девушка, пытаясь отодвинуться от Румпеля. Мужчина, все еще улыбаясь, обнял девушку за талию, накрывая ее губы в еще одном поцелуе.

— Скажи, — он облизнул пересохшие губы, всматриваясь в лучистые зеленые глаза, — что тебе снится? — Эмма замешкалась, ее взгляд забегал по лицу мужчины, а руки предупреждающе уперлись в его грудь. Предчувствуя ее попытку к бегству, Румпель быстро сменил тему.

— Почему фонтан не работает?

— Ч-что? — Эмма замерла, тупо уставившись на Румпеля. Ей был непонятен такой переход от кошмаров к фонтану, но, возможно, это было и к лучшему. — Не знаю, чего-то не хватает.

— Там зияет дыра, естественно там чего-то не хватает, — он раздраженно закатил глаза.

— Но не мрамора. Нам стоит это как-то выяснить, — единственным вариантом было расспросить как-то замок об этом фонтане, но Эмма боялась. Теперь, когда даже магия не всегда подчинялась ее прихоти, обращаться к замку и подвергать опасности Румпеля и себя, было крайне необдуманно.

— Выясним, сегодня и выясним, — утвердительно кивнув, Румпель встал с кровати, поправляя на себе ворот сорочки, что расстегнулся во время сна. — Я буду в библиотеке.

Эмму крайне раздражала его любовь к книгам, но девушка могла его понять. Научившись читать, он открыл для себя новый мир. Он читал о том, что никогда не слышал и не мог бы услышать от других людей. Это захватывало и затягивало.

Сидя у камина, и перелистывая который час очередную книгу, мужчина медленно закипал от злости. Ничего. Совершенно ничего путного или даже приближенного к их проблеме не попадалось в этих древних, покрытых вековой пылью томах. Румпель со злостью захлопнул очередной том и замахнулся им в сторону пылающего камина. Огонь вспыхнул, превращаясь в небольшую, огненную, человеческую фигуру.

— Я бы не советовала, Темная трепетно относится к фолиантам собственной библиотеки, — Румпель вскрикнул, подскакивая на месте, выпуская из руки книгу. Том с глухим ударом упал на пол, нарушая секундное молчание.

— Как вы…? Вам не стоило появляться здесь, Эмма может узнать и… — огненная фигура нетерпеливо взмахнула рукой, призывая его к молчанию. Черты лица, образованные огнем были смазанными, но Румпель прекрасно понимал, что от него хотели.

— Ее нет сейчас в замке, не думал же ты, что я явлюсь сюда в ее присутствие, особенно после нашей последней встречи, — губы искривились в непонятной для мужчины усмешке. Румпель отрицательно качнул головой, пытаясь собраться с мыслями. Заметив его нерешительность, огненная фигура качнула головой.

— Знаешь, твой сын храбрый мальчик. А ты, — она обвиняюще направила на мужчину свой посох, — сумасшедший. О чем ты думал, посылая своего сына в логово дракона?

— С ним все в порядке? — Румпель занервничал, взволнованно поднимаясь с кресла, не обращая внимания на боль в ноющей лодыжке. Женщина снисходительно качнула головой.

— Да, он похож на тебя. Вы умеете убеждать и удивлять. Я прочла твое письмо, — женщина замолчала, наслаждаясь его нервозностью и беспокойством. — Бэйлфаер уже дома, не беспокойся, — сжалилась она. Издеваться над простым прядильщиком выходило хуже, чем у самой Темной. Румпель нервно провел рукой по волосам, выдыхая, и осторожно присел обратно в кресло.

— Знаешь, — женщина склонила голову, с прищуром изучая мужчину, — я знала, что ты влюблен в нее, — его брови удивленно поползли вверх.

— Я не…

— Брось, Румпельшт… Я всегда вижу, есть ли связь между людьми, и она тогда уже была. Только влюбленный человек мог послать собственного сына ко мне с такой сумасшедшей просьбой! — воскликнула гостья, загораясь ярче. Румпель сердито насупился, смотря на нее исподлобья.

— Малифисент, вы обещали мне исполнить любую мою просьбу, — тихо, удрученно начал мужчина. Женщина утвердительно кивнула.

— Ты уверен, что хочешь потратить мою благосклонность именно на эту прихоть? С нею буду некоторые проблемы, как для меня, так и для вас двоих в будущем. Это не так просто найти.

— Да, я все обдумал. Я бы хотел именно это, пожалуйста.

Вдали громко хлопнула одна из дверей, оповещая о приближении Темной. Румпель испуганно перевел взгляд на дверь, ожидая появления Эммы.

— Как скажешь. И не смей ко мне больше посылать своего сына, живьем съем, — Малифисент стукнула посохом, исчезая в пламени в тот миг, когда Эмма вошла в библиотеку.

— С кем ты разговаривал, — девушка нахмурилась, осматривая помещение.

— С… с книгами, — невинно пробормотал мужчина, поднимая упавшую ранее книгу с пола. — Все есть, но не то, что нужно, — Эмма подозрительно нахмурилась, но присела рядом с мужчиной.

Румпель приобнял девушку, целуя в щеку.

— А другие варианты, кроме книг, есть?

— Тут же кто-то был, — девушка интуитивно чувствовала чужое присутствие, но близость мужчины сбивала ее с толку.

— Да, — Румпель серьезно взглянул на девушку. — Я и моя тень, — Эмма фыркнула, легко пихая его в бок, даря неуверенную улыбку, и не веря ни единому его слову.

====== Глава 48. ======

Сомнения, закравшиеся в душу, продолжали терзать Темную весь день. Румпель искусно увиливал от вопросов, прикрываясь поцелуями и шутками, и это не могло не разочаровывать и не настораживать. Но Эмма пыталась ему верить, как обещала прежде.

С наступлением ночи, Румпель вновь оказался в ее кровати, оберегая девушку от кошмаров, что убеждали ее в его предательстве. Она сопротивлялась им. Они сопротивлялись. Мужчина просыпался с каждым криком, каждым толчком и, бережно прижимая ее к своей груди, наплевав на любые границы в кровати, утешающе баюкал девушку. Эмме казалось, что ему хватало сил не только с боем отбивать ее из лап кошмара, но так же и напевать какую-то незнакомую ей колыбельную.

Эмма проснулась от приятной тяжести и тепла. За эти ночи девушка научилась различать присутствие мужчины от кошмара, поэтому сейчас, рука, обернутая вокруг ее талии, не испугала ее. А вот то, что он был на ее половине кровати, держа руку на животе и прижимая к себе, уткнувшись носом ей в шею, нервировало. Эмма неловко поерзала, не решаясь разбудить мужчину или выскользнуть из его объятий. Румпель что-то сонно пробормотал, прижав ее ближе к себе, и блаженно вздохнул, обдавая кожу шеи горячим дыханием.

Эмма затаила дыхание, широко распахнув глаза.

«Что… ЧТО ЭТО?!»

Что-то твердое упиралось ей ниже поясницы. Эмма попыталась отстраниться от мужчины, но была лишь, с тихим стоном, плотнее прижата к нему.

«ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ЭТО ТАКОЕ?!»

Нет, девушка прекрасно понимала, что это. Но паника, вперемешку с воспоминаниями и близостью этого, привели ее мысли в настоящий хаос. Эмма вывернулась, пытаясь отстраниться от мужчины, едва не падая с края кровати. Сонный Румпель не понимал, что происходит, но у него хватило реакции понять, что Эмму что-то напугало, и она, стремительно пыталась свалиться с кровати. Его рука сама удержала ее за талию, не позволяя Темной больше ни на сантиметр отодвинуться от него.

— Что ты творишь? — его брови смешно сложились домиком, а мутный со сна взгляд непонимающе всматривался в испуганные глаза.

— Это что ТЫ творишь?! — возмутилась Эмма, упираясь ладонью в его грудь, тем самым поддерживая дистанцию между ними. Мужчина нахмурился.

— Подумаешь, на ее половину залез, — пробурчал он, когда догадка осенила его.

— Я не про это! А про это, — она метнула взгляд между ними, туда, где под одеялом было скрыто его возбуждение. – Что, к чертовому Мерлину, ты творишь?! — ее голос преломился, на последних словах перейдя на возмущенный писк. Румпель перевел глаза вниз, потом на нее и снова вниз. Его брови поползли вверх, а карие глаза блеснули озорством.

— Это не я. Он сам, — Румпель тихо рассмеялся, удивляясь реакции и тому, как вытягивается ее лицо. — Иди ко мне, я еще не пожелал тебе доброго утра, — Эмма сжала в кулак ткань его сорочки, не придвигаясь к нему ни на сантиметр.

— Что значит он сам?

— Иногда, мы не в состоянии это контролировать… особенно утром, — на мгновение он смутился, но, спрятав глаза за спадающей прядью волос, попытался притянуть девушку ближе. — Не бойся, я не наврежу тебе.

Сдавшись, Эмма немного придвинулась к нему, стараясь не прикасаться к нижней части его тела. Румпель лишь забавно фыркнул, приподнимаясь на локте и нависая над ней.

— Хорошо спалось? — он взволнованно скользил взглядом по ее лицу, действительно беспокоясь за нее. Эмма все еще сжимала в руке ткань его сорочки, боясь выпустить единственный, малозначимый, контроль над ним. Темная скептически скривилась, он и так знал, насколько «хорошо» она спала.

Румпель склонился, не обращая внимания на упирающуюся руку у его ключицы, касаясь своими губами ее губ в невинном поцелуе. Девушка что-то проворчала. Мужчина, подавив улыбку, поцеловал уголок ее губ, скользя губами по рельефной коже щеки, целуя нежную кожу за ушком. Давление на его ключицу пропало, что позволило опуститься немного ниже, захватить мочку уха губами, нежно посасывая и дразня ее языком.

Мурашки пробежались по ее телу, разнося за собой волны удовольствия. Эмма и подумать не могла, что поцелуи могут быть настолько приятны и блаженны. Руки сами заскользили по плечам мужчины, обнимая его и прижимая ближе к себе. Румпель мягко положил ладонь на ее талию, удерживая ее возле себя, ненавязчиво лаская сквозь шелк ночной рубашки. Он не хотел сегодня ее пугать больше, чем это уже было сделано, поэтому, собрав всю волю в кулак, мужчина старался не позволять себе ничего лишнего, просто даря ей ласку, показывая, насколько она привлекательна, желанна и необходима.

Его горячие губы дразнили мочку ее уха, играя с ней языком, нежно покусывая. Рука девушки зарылась в его мягкие волосы, когда мужчина, оторвавшись от нее, провел кончиком языка по ушной раковине, посылая дрожь по всему телу.

— Скажи мне, — прошептал он, опаляя влажную кожу своим дыханием. Его голос стал грубее, с видимым акцентом. — Скажи мне, что тебе снится, — он всегда добивался задуманного. Эмма дернулась, широко распахнув глаза, но его рука удержала, успокаивающе поглаживая ее.

— Не бойся, — прошептал он, мазнув губами по щеке, внимательно вглядываясь в ее золотые глаза. — Я пойму, — в карих глазах было столько искренности и нежности, что Эмме показалось, что он действительно сможет ее понять. Было страшно озвучивать то, что веками мучило ее, навещая во снах. Эмма отвела взгляд, отклоняясь от его выжидающего взгляда. Мужчина перестал удерживать ее, цепляя кончиками пальцев ее подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

— Я с тобой, — он слабо улыбнулся, легко целуя ее в губы.

Вздохнув, и, нервно потеребив несколько его прядей, девушка тихо начала свой рассказ.

— Однажды, гуляя в лесу, я попала в какую-то невидимую ловушку. Я хотела выбраться, я хотела… — Эмма нахмурилась, пытаясь вспомнить, что она предпринимала, но этот пазл навсегда выпал у нее из памяти. Девушка знала, что упускала что-то действительно важное, из-за чего ее тогда поймали. Румпель ласково провел костяшками пальцев по линии подбородка, успокаивая ее. — Они нападали со всех сторон, я не могла защититься, а потом была тьма, — Эмма тяжело сглотнула, — очнувшись, я поняла, что была в каком-то зале. Там было братство, они читали заклинания и они… — глаза наполнились слезами, но Темная, судорожно вздохнув, взяла себя в руки, — и они сделали это со мной. Они обратили меня в Темную.

Она не смогла сказать ему истинную причину ее кошмаров, ее страхов и боязни его близости. Казалось, Румпель почувствовал это, но уступил ей. Он ласково провел кончиками пальцев по ее щеке, заправляя прядь волос за ухо. Девушка медленно, постепенно начинала доверять ему, и он очень ценил это. Румпель ласково потерся кончиком носа о ее нос, вызывая у нее немного нервную улыбку.

— Я с тобой. Все будет хорошо, — шепнул он, захватывая ее губы в клятвенном поцелуе. Эмма верила ему. С ним у нее все будет хорошо.

Единственным, что очищало его разум, позволяя отвлечься от эйфории и возбуждения, давая возможность хоть немного расслабиться, была его прялка. Румпель с завидной монотонностью и упорством делал шерсть уже для третьего мотка.

— Какое странное… у тебя хобби, — за спиной прозвучал озабоченный женский голос. Румпель вскрикнул от неожиданности, уколов палец о веретено. Резко обернувшись, он окинул гостя недовольным взглядом.

— Магов где-то обучают подкрадываться со спины или это врожденное? — хмуро отозвался он, слизывая с кончика пальца выступившую капельку крови. Морщась от ощущения солоноватого привкуса во рту.

— Я — ведьма, — голос Малифисент прозвучал оскорбленно, обращая на себя все внимание Румпеля. Мужчина увидел в ее руках деревянную коробку с небольшими дырочками. Засуетившись, он быстро взял посох, и сделал несколько спешных шагов к гостье.

— Простите, — ему хватило совести смутиться. — Это… то, что я просил? — отставив посох, он неуверенно протянул руки к коробке, забирая тяжелую ношу из рук женщины.

— Да, — Малифисент с любопытством изучала его. — Было не так просто найти его. И… это не совсем то, что ты просил, — мужчина нахмурился, растерянно взглянув на ведьму.

— Как это не то? Мне нужен был именно он! — воскликнул он, взволнованно ставя коробку на пол.

— Тише, Эмма услышит, — упрекнула его женщина. — Взгляни, он не совсем отличается от того, что ты просил, — Румпель недоверчиво приподнял крышку коробки, вглядываясь в ее содержимое.

— Да, — он неуверенно пожевал нижнюю губу. — Но он не должен быть таким, да? — Малифисент покачала головой.

— И да, и нет. Из того, что я могла достать, он именно то, что вам нужно. Позже, Эмма объяснит тебе, почему мой выбор пал именно на него, она поймет, — мужчина неуверенно кивнул, закрывая крышку. Он знал, что ведьмы могут быть коварны, но эта женщина не казалась ему злой.

— Спасибо, — он кивнул, пряча коробку под кровать.

— Не больше суток, — она предостерегающе покачала пальцем. Румпель кивнул, принимая ее условия. — Она хочет избавиться от проклятия, не так ли? — Малифисент прищурилась, склонив голову на бок. Мужчина насторожился, медленно притягивая к себе посох.

— Я не думаю, что это….

— Ты знал, что если пронзить Темного кинжалом, можно получить его силу, — в карих глазах на мгновение загорелся жаждущий огонек. Он всегда хотел быть сильным, иметь возможность защитить своего сына. Семью. Но убить, Эмму… Переплести свою душу с тьмой… Жажда сменилась скрытой яростью.

— Мне не нужно это знать. Я не собираюсь ее лишать жизни, — зашипел прядильщик. Малифисент удовлетворенно хмыкнула.

— Все же ты любишь ее, — Румпель крепче сжал посох.

— Спасибо за оказанную услугу, Малифисент. Думаю, Вам пора уже идти, — он выплюнул эти слова со скрытой ненавистью, от чего брови ведьмы удивленно взметнулись вверх. Такой перемены его настроения она не ожидала.

— Я всего лишь хочу вам помочь, — невинно предложила гостья.

— Одна уже хотела помочь, — буркнул он, вспоминая Реджину. — Мы не нуждаемся в помощи, — Малифисент одарила его восхищенным взглядом.

— Сомневаюсь. Думаю, лишняя информация никому еще не вредила. В одном из древних писаний, было сказано, что тот, кто пронзит чудовище кинжалом, лишит силы темной его. Тот, чьи намерения будут чисты, очистит душу его. Тот, кто будет бороться с ним, сломает проклятие его, — он впитывал каждое ее слово. Тщательно запоминая, прокручивая в голове любые варианты. Но мысли так и возвращались к убийству Темной. Необходимо было больше времени, намного больше.

— Спасибо, — процедил он сквозь зубы, пытаясь избавиться от ощущения предательства.

— А да, Румпель, — он вздрогнул от того, как имя прозвучало из ее уст. — Не смей причинять ей боль. Я знаю ее много лет, и если ты смог подступиться к ней, не упусти этот шанс, — прядильщик оказался сбитым с толку. То эта женщина предлагала ему убить его любовь, то теперь защищала ее.

— С какой стати вам заботиться о ней. Не сказал бы с последней встречи, что вы были друзьями, — Малифисент сочувственно покачала головой.

— Ты еще не видел ее в гневе, дорогой мой. Живые позавидуют мертвым, — с этими словами она исчезла, ненадолго оставив его наедине со своими мыслями.

— МАЛИФИСЕНТ! — дверь резко распахнулась. На пороге стояла свирепая, мечущая глазами молнии Эмма. — Где она?! — Румпель тяжело сглотнул, незаметно пододвигая ногой коробку еще дальше под кровать.

— О чем ты говоришь? — он невинно приподнял брови, но тут же стыдливо опустил глаза, когда ее яростный взгляд остановился на нем.

— Это она вчера была! Я знаю, что она была здесь снова! Не ври мне! — с каждым словом она подходила к нему ближе, пока ее палец не уткнулся ему в грудь. Вздохнув, Румпель понял, что возможности к отступлению у него не было.

— Я же обещал тебе сюрприз, — он накрыл ее руку своей, но Эмма резко выдернула ее, отступая от мужчины на шаг. Ее потряхивало от эмоций: гнева, ярости, обиды.

— И это, по-твоему, сюрприз?! — закричала Эмма, взмахнув руками.

— Эмма, она всего лишь помогла мне. И выполнила просьбу. Ты же помнишь, она обещала мне услугу, — Эмма хмуро кивнула, подтверждая его слова. Румпель сделал осторожный шаг ей на встречу. — Она ее выполнила. Теперь дракон мне ничего не должен.

— Я бы не стала доверять ей, — Темная подозрительно прищурилась, сканируя его взглядом.

— Я был крайне осторожен, — спокойно заверил он ее, мягко беря ее руки в свои. — Я обещаю, вскоре ты получишь свой подарок. И знаешь, — он склонил голову набок, ближе подходя к ней. — Бэй уже вернулся в деревню, — он улыбнулся, когда девушка облегченно вздохнула.

— Тоже Малифисент? — он осторожно, стараясь не показывать радости, кивнул. — С твоим сыном я еще проведу воспитательную беседу, — она фыркнула, уклоняясь от его поцелуя.

— Я бы с удовольствием на это посмотрел, — с теплой грустью отозвался он, но тут же спохватился. — Не думаю, что он послушает тебя.

— Это мы еще посмотрим, интриганы, — серьезно отозвалась девушка, позволяя мужчине поцеловать ее.

Проснувшись рано утром, Эмма обнаружила себя лежащей на Румпеле. Одна ее нога была закинута на него, а его рука прижимала девушку к себе за талию. Эмма тихо приподнялась на локте, затаив дыхание, боясь разбудить Румпеля. Она с любопытством посмотрела на его умиротворенное лицо, что во сне выглядело на несколько лет моложе.

Эмма неуверенно закусила губу, любопытство снова брало верх, и она ничего не могла с ним поделать. Она осторожно провела кончиками пальцев по вороту рубашки, что во сне расстегнулась у мужчины до пупка. Осторожно отведя шелковую ткань в сторону, Эмма легонько коснулась его загоревшей кожи. Когда-то он казался ей худощавым и невзрачным, но сейчас, Эмма точно могла сказать, что мужчина был просто худым и жилистым. Пальцы спустились от шеи, к груди, скользя по редким волоскам и спускаясь ниже. Румпель что-то довольно замурчал, и девушка с опаской взглянула на него, боясь, что возможно разбудила мужчину, тем самым разоблачив себя. Мужчина продолжал безмятежно спать, с легкой улыбкой, что появилась на его тонких губах. Эмма смущенно отвела взгляд, скользя по его телу, натыкаясь взглядом на заметную выпуклость под одеялом.

«НУ КОНЕЧНО!» — она раздраженно закатила глаза, едва не рассмеявшись в голос от глупости ситуации. — «Кто бы сомневался…»

Эмма отвела взгляд, стараясь не обращать на него внимания, продолжая изучать его тело. Пальцы легко дотронулись до его соска, изучая нежную кожу, скользнули вдоль ребер, спускаясь ниже к животу, обводя пупок.

— Значит, как границу пересекать, так нельзя. А как на мне спать, то с удовольствием, м? — он самодовольно оскалился, когда девушка испуганно охнула. Эмма хотела отдернуть руку, но Румпель успел накрыть ее ладонь своей, удерживая на себе.

— Ты знал, что я спала на тебе? — Темная виновато опустила взгляд, наблюдая за тем, как его рука, вместе с ее, скользят по его груди, позволяя ей чувствовать жар его тела и сердцебиение.

— Я сам притянул тебя к себе, — его заразительная, счастливая улыбка, уничтожила все ее возмущение.

— Ты хитрый, — она покачала головой, улыбаясь ему. Румпель прищурился на один глаз, и, ближе прижав к себе девушку, перевернул ее на спину, подминая под себя. Эмма вскрикнула, испуганно смотря на него.

— Я не хитрый, милая, — он захватил ее губы в нежном поцелуе, лаская ее нижнюю губу языком, прося пустить его внутрь. Чувства смешались, страх сменился удивлением, растерянность — любопытством. Эмма послушно открыла рот, охотно встречая его горячий, проворный язык, позволяя ему изучить каждый уголок ее рта. Рука мужчины заскользила по талии вверх, утягивая за собой тонкий шелк сорочки.

Оторвавшись от ее губ, он с нежностью посмотрел в зеленые глаза. Восстанавливая дыхание, Эмма изумленно облизнула губы, всматриваясь в его лицо.

— Я влюбленный, — он произнес это так невинно, качнув головой в подтверждении своих слов. Пряча глаза за упавшими прядями волос. Эмма, не веря, убрала рукой волосы, испытывающе смотря на него.

— Ты не можешь…

— Могу, — он повернул голову, целуя ее ладонь. — Еще как могу, — склонившись, мужчина проложил дорожку поцелуев к ее уху.

— Я влюблен в тебя, Эмма, — прошептал Румпель, захватывая мочку уха зубами, прикусывая ее. Эмма удивленно выдохнула, притягивая мужчину ближе к себе. Рукой, зарывшись в его шелковистые волосы, она потянула его вниз, призывая уделить внимание чувствительной шее. Румпель довольно замычал, целуя нежную шею, вдыхая дурманящий аромат ее тела. Он целовал ее нежно, не настойчиво, позволяя привыкнуть к новым ощущениям. Его длинные пальцы скользили по ее талии, поднимаясь по ребрам, задерживаясь под самой грудью и вновь спускаясь вниз.

Мужчина целовал ее шею, вбирая кожу губами, посасывая, лаская языком. Он уделил внимание второй мочке уха, дразня ее языком, целуя нежную, чувствительную кожу.

Девушка неуверенно заскользила рукой по его оголенной груди, спускаясь ниже, обхватывая его за талию. Она осторожно, изучая его, провела ладонью по спине. Чувствуя, как мышцы напрягаются под ее пальцами, Эмма притянула мужчину ближе. Румпель довольно замурчал ей на ухо.

— Приятно… — прошептал он, возвращаясь к ее губам. Ощущений было так много, и они были настолько приятны, что Эмма и подумать не могла, насколько это может быть удивительным и возбуждающим. Шелковая сорочка мужчины стала невыносимо раздражать. Вцепившись в легкую ткань, Эмма стала стягивать сорочку с плеч мужчины.

Румпель на мгновение оторвался от ее губ, высвобождая себя от ненужной вещи, откидывая ее в сторону. Его зрачки были расширены, но он смотрел на нее с таким обожанием, что Эмма невольно смутилась, отводя взгляд в сторону.

Он вновь припал к ее шее, прикусывая зубами нежную девичью кожу. С губ Эммы сорвался первый, тихий стон. Мужчина довольно провел языком по укусу, прося прощение. Его рука заскользила по ее телу вверх, нежно накрывая упругую грудь, массируя ее. Тело предательски выгнулось навстречу ласке. Мысли хаотично стали проноситься в голове, когда ловкие пальцы прядильщика, сквозь легкий шелк рубашки, задели затвердевший сосок. Эмма замерла, широко распахнув глаза. Мысли вернули ее к воспоминаниям, руки задрожали. Румпель почувствовал, как напряглось под ним тело девушки. Он успокаивающе заскользил рукой вниз, лаская талию, и вновь возвращаясь к груди.

— Все хорошо, — он невесомо целовал ее шею, вновь поднимаясь к покрасневшему ушку. — Все будет хорошо, не бойся, — прошептал он, ласково захватывая ее мочку губами. Пальцы мужчины поймали сосок, нежно сжав его. Вспышка воспоминаний пронзила ее сознание.

— Р-румпель… — он приподнялся, озабоченно смотря на нее.

— Да? — на нее смотрели голубые глаза, спрятанные под маской. Эмма зажмурилась, боясь посмотреть на мужчину перед ней. Сейчас будет боль. Много боли. — Эмма, это я. Посмотри на меня.

Картины прошлого мелькали перед глазами возвращая ее в ту ночь, Эмма замотала головой, сопротивляясь ему. Изворачиваясь от ласковой руки, пытающейся поймать ее за подбородок, заставить взглянуть на него.

— Эмма, посмотри на меня, — грубая рука схватила за челюсть, до боли сжимая ее.

— Нет! — девушка дернулась, ударяя нависавшего над ней мужчину.

— Стой, Эмма! Я не причиню тебе боли, — дымка рассеялась. Румпель со смесью страха за нее и заботы, удерживал ее за плечо. Одно ухо стало краснеть, видимо Эмма случайно ударила его.

Темная покачала головой. Она сломана. Кошмары прошлого никогда не оставят ее. Они будут с ней на протяжении всей жизни.

— Что случилось, милая? Расскажи мне. Что ты видишь? Почему ты так боишься? — его глаза потерянно бегали по лицу девушки. Ища ответы, ожидая от нее доверия, желая понять. Помочь. Спасти.

— Н-нет! — Эмма попыталась выскользнуть из-под него, но крепкие мужские руки ощутимо сжали ее плечи.

— Я пойму, — тихо сказал он, желая поддержать. Доказать, что теперь она не одна. В зеленых глазах мелькнула затравленность. Рельеф вновь стал появляться на ее коже, пряча под золотом всю ее человечность. — Не бойся, — он хотел склониться к ней ближе, но Эмма дернулась, испаряясь в белой дымке.

На секунда замерев, тупо уставившись в пустое место перед ним, мужчина чертыхнулся, падая лицом в подушку, несколько раз яростно ударяя кровать кулаком. Он обязательно добьется от нее правды. Сегодня же.

Комментарий к Глава 48. Мне очень важны ваши отзывы и впечатления) Сами знаете в каком направлении я иду, поэтому очень важно знать выходит ли.

И я хотела бы прочесть, каким вы видите конец этой работы( не бойтесь, автор знает чем закончить сие творение)). Пожалуйста,не пишите про нцу, итак понятно) Каким вы видите конец помимо нцы)

====== Глава 49. ======

Он искал ее по всему замку и, отчаявшись, вернулся в свою комнату, в которой, к его удивлению, нашел ее. Девушка сидела в центре его кровати, обняв колени, отсутствующе смотря перед собой.

Злость ушла, уступая сочувствию. Она была настолько подавлена и растерянна, что ему хотелось только обнять и успокоить ее, утешить. Подойдя к кровати, он присел рядом с девушкой, нежно обнимая ее за плечи. Эмма вздрогнула, только сейчас замечая его присутствие.

Сил ни на что не хватало. Она была сломана снаружи и внутри. Эмма знала, что ей не хватит больше сил сопротивляться, она больше не может делать вид, что все хорошо. Темную никто никогда не сможет полюбить. Румпель пришел сказать ей, что оставит наедине с кошмарами, бросит ее, как это делали многие, предаст.

Эмма все глубже уходила в себя, проигрывая в голове каждый сценарий, каждый итог разговора, который сейчас должен был состояться. Она готовила себя к одиночеству. Тело задрожало, а остекленевшие глаза стали наполняться слезами.

- Тшш, — он обнял ее, прижимая ближе к себе. — Все хорошо, ничего не случилось. Ты не виновата, мне не стоило торопиться, — Эмма сломалась. Всхлипнув, девушка бросилась к нему, обхватывая его талию руками, утыкаясь носом в его шею. Румпель охнул, едва не потеряв равновесие.

- Не плачь, милая, — он боялся ее слез больше всего на свете. Мужчина обхватил ее руками, прижимая ближе к себе, целуя макушку. — Ну же, все хорошо, я с тобой. Я никуда не ухожу, я рядом, — Эмма продолжала плакать, цепляясь руками за шелк его рубашки, разрывая нежную ткань ногтями.

- Нет… нет-нет-нет, не хорошо, — она давилась слезами, отрицательно качая головой. — Я сломана. Кому я нужна такая? Ты уйдешь. Ты бросишь меня, — его сердце болезненно сжималось, а в горле встал ком.

- Почему я должен бросить тебя? Эмма, когда я говорил, что влюблен в тебя, я это и имел в виду. Я не оставлю тебя лишь потому, что тебя мучают кошмары, — его голос надломился, когда ее всхлипы переросли в болезненный, отчаянный рев. Руки беспорядочно заскользили по спине девушки, не зная, что следует предпринять. — Эмма, перестань. Я…

Эмма так резко отстранилась от него, что Румпель едва снова не упал с кровати и, схватив его за ворот рубашки, с силой тряхнула. Ее глаза стали болотно-зеленого цвета, с расширенным, немного пугающим зрачком. Влажные дорожки от слез и сухие губы, искривленные в язвительной усмешке.

- Это. Не. Кошмары, — процедила она сквозь зубы. Девушка с силой тряхнула его, отталкивая от себя. — Это реальность! — Эмма схватила свою рубашку, разрывая ее на груди. Румпель непонимающе нахмурился, пытаясь понять, что она хотела ему показать. И тогда он увидел. Темно-зеленые, отличающиеся от обычного ее цвета кожи, полосы, штрихи. Присмотревшись, он увидел, что эти полосы складываются в ее имя, а ниже, между грудей, скрытый рубашкой, начинался толстый рубец. Видя его замешательство, Эмма болезненно зарычала, как попавший в капкан зверь, и толкнула мужчину от себя. Румпель успел поймать ее за рукав, притягивая к себе, крепко обнимая, не позволяя вывернуться из его объятий.

- Расскажи мне. Как… Почему? Что с тобой сделали? — он не мог поверить, что это было вырезано на ее теле. Ее пытали до того, как она стала Темной. Или смогли причинить такую боль, что даже Темная не смогла залечить собственные раны.

- Нет, ты… ты оставишь меня, я не хочу, чтобы, — ее голос дрожал, а слова перемежались всхлипами. Руки мужчины успокаивающе заскользили по ее спине, когда девушка перестала сопротивляться.

- Я не оставлю тебя, обещаю, — он склонился, целуя ее в висок. — Доверься мне.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем Эмма, взяв себя в руки, смогла выдавить из себя хоть слово:

- Они провели ритуал… — он тихо угукнул. Да, она говорила ему уже об этом. Это был ритуал. Румпель прижался щекой к ее макушке, покачиваясь вместе с ней. — Там было человек десять, и один старейшина. Он… он вырезал кинжалом мое имя у меня на груди, по букве на мужчину — ее голос задрожал, и Эмма прижалась ближе, болезненно сжимая пальцами его талию. Она уткнулась мокрым носом ему в шею, стыдясь, боясь говорить ему всю правду. Мужчине казалось, что его сердце разорвется от той боли, той безысходности, что исходила от девушки. Он крепче обнял ее, перетаскивая к себе на колени, наплевав на боль, которой отозвалась его лодыжка.

- И они… — судорожно вздохнув, до крови вцепившись в его кожу, они тихо произнесла. — Они… меня, — Румпель сжал зубы, понимая, что она произнесла это настолько тихо, боясь испугать его, боясь того, что он отвергнет ее, что он не смог даже расслышать ее.

- Милая, — он с трудом сглотнул ставший поперек горла ком, — я не расслышал тебя, — ее тело напряглось в его руках, набираясь силы и мужества, чтобы произнести это вновь.

- Они. Насиловали. Меня, — ему показалось, что его ударили чем-то тяжелым и металлическим. В ушах зазвенело, а сердце пропустило удар, когда смысл ее слов достиг его. По букве за мужчину. Буквы… Имя… Эммахэннауэр. Девушка, совсем ребенок. Он замер, забыв, как дышать, но Эмма поняла иначе, начиная отстраняться от него.

- Господи… — он отмер, пытаясь сморгнуть появившиеся слезы. Вопреки ее ожиданиям, он лишь сильнее прижал ее к себе. Теперь все ее страхи, все что он видел, ее поведение, стало понятным для него. — Бедная моя девочка, — его рука ласково погладила по волосам. — Все будет хорошо, обещаю. Ты забудешь их. Забудешь все это, — он не знал, что еще мог ей сказать. Называть их негодяями? Они оба знали, что это было так. Эмма тихо всхлипнула у его шеи, вжимаясь в него, пытаясь принять от него всю ласку и заботу, которую мужчина готов был дать ей сейчас. Потому что вскоре все закончится.

Румпель облокотился на подушки, утягивая ее за собой, ни на секунду не ослабляя объятий.

- Нет… я никогда это не забуду. Прошли века, я не…

- Забудешь. Я помогу тебе. Мы справимся с этим, — ему показалось, что Эмма затаила дыхание, боясь пошевелиться.

- М-мы? — Румпель нахмурился. Она что, думала, что после всего этого, он бросит ее?

- Конечно мы, — он мягко отстранил ее от себя, ловя пальцами ее подбородок, вынуждая взглянуть на него. — Я не оставлю тебя. Мы научимся бороться с кошмарами, научимся понимать друг друга, любить. Мы справимся, Эммахэннауэр, — он слабо улыбнулся, видя, как болотная зелень ее глаз сменяется золотом. Его большой палец скользнул по щеке, нежно поглаживая ее. — Мы справимся.

- И тебе не противно… — она замялась, отводя взгляд.

- Чушь какая. Это же ты. Милая, красивая, вредная. О чем ты вообще говоришь? — его голос стал тише, снижая вместе с тем его возмущение. Склонившись, Румпель нежно поцеловал ее в губы. — Я люблю тебя такой, какая ты есть. С проклятием или без него. С твоим прошлым, или без. Только тебя, — его палец стер катившуюся по щеке слезинку, игриво подталкивая ее кончик носа, своим.

- Только тебя, — тихо повторила за ним девушка, вновь прижимаясь к мужчине. Пряча лицо в сгибе его шеи, вдыхая его родной, успокаивающий запах.

Он продолжал ее баюкать, мурча под нос какую-то только ему знакомую мелодию. Он не знал, сколько они так просидели, одна нога затекла, а лодыжка продолжала болезненно ныть, но он не собирался выпускать ее из своих объятий.

- У тебя много было… женщин? — сипловатый голос выдернул его из задумчивости. Румпель замер, удивленно взглянув на макушку девушки. Как, черт возьми, она пришла к этому вопросу?! Мужчину бросило в пот, он не знал, что ему стоило ей ответить, боясь еще больше обидеть ее.

- Почему ты..? — он даже не знал, какой вопрос ему стоило ей задать. Эмма неловко поерзала на его ноге. Румпель поморщился, когда почувствовал легкое покалывание в конечности от устремившейся по ноге крови.

- Я не знаю, как… что… — она замялась, а Румпель облегченно выдохнул.

- Это не имеет значения, я научу. Не будет никакой боли, я обещаю тебе.

- И все же, — Румпель нервно пожевал нижнюю губу, смиряясь с неизбежным.

- Только жена, Мила, — всего пару раз, но этого он не собирался озвучивать. Девушка расслабилась в его объятиях, удовлетворенная его ответом. Может, все было не так плохо?

Под кроватью послышался легкий шум.

- Знаешь, я хотел тебе сделать сюрприз позже, но, кажется, у нас особая ситуация, — он улыбнулся, когда Эмма наконец-то оторвалась от его шеи, вопросительно посмотрев на него. Ее глаза светились золотом и были немного припухшими, как и кончик носа, который мужчина с удовольствием поцеловал. Эмма нехотя слезла с его ног, все еще продолжая цепляться за его рубашку, боясь отпустить мужчину.

- Я никуда не ухожу, — мягко сказал он, вытаскивая свою рубашку из ее рук. Взяв посох, он, хромая больше обычного, подошел к концу кровати. Нагнувшись, мужчина вытащил большую деревянную коробку и бережно поставил ее на кровать. Эмма удивленно переводила взгляд с него на коробку и обратно.

- Я… я хотел это сделать иначе, и не так... — он смутился, начав заламывать руки, садясь рядом с коробкой. Девушка любопытно подсела ближе, гипнотизируя подарок. Из коробки послышался шум. – Ну, ладно…

Когда Румпель открыл крышку, Эмма во все глаза смотрела на содержимое коробки. Из коробки на нее смотрел щенок цербера. Он был черного цвета, как должны были быть все эти существа, но там, где билось его сердце, просматривался маленький белый кусочек шерсти, в форме небольшой тонкой полосы. Глаза поочередно мигали, всматриваясь в свою новую хозяйку.

Эмма пораженно переводила взгляд с Румпеля на щенка, не зная, что сказать. Девушка лишь счастливо улыбалась со слезами на глазах, нервно теребя ткань покрывала, не зная, к кому броситься первому.

- Я могу подождать, — Румпель тихо засмеялся, когда Эмма, счастливо взвизгнув, схватила щенка и прижала к своей груди. Существо недовольно пискнуло, упираясь лапами в ее грудь. Девушка счастливо рассмеялась, поставив цербера на свои колени, поочередно чеша каждой голове ушко. Головы тыкались ей в руки, обнюхивая и вылизывая их.

- Кажется, у меня появился конкурент, — сказал с улыбкой мужчина, убирая коробку на пол, придвигаясь к девушке ближе.

- Никогда, — Эмма резко обняла его за шею, душа в объятиях. Внизу послышалось возмущенное ворчание, но когда девушка благодарно поцеловала мужчину, лишая себя проклятия, ворчание сменилось тихим рычанием. — Спасибо, — выдохнула она в губы мужчине.

- Кажется, кто-то недоволен твоим выбором, — Румпель осуждающе посмотрел на щенка. Три пары огненно-красных глаз внимательно, настороженно, следили за каждым его движением. – Ой, я не думал, что у него такие… глаза, — мужчина невольно поежился, казалось, что пес смотрел ему прямо в душу.

Прежде чем отстраниться и уделить внимание щенку, Эмма еще раз крепко поцеловала мужчину. Щенок недовольно зарычал.

- Он ревнивый, — озабоченно произнес Румпель, вспоминая, до каких размеров должен был вырасти пес. Эмма рассмеялась, нежно гладя, успокаивая цербера.

- Он признал во мне хозяйку, — она покачала головой, лукаво смотря на мужчину.

- Это же я тебя достал, — он показал пальцем на щенка, вздрогнув, когда тот тявкнул в ответ.

- Видимо, он так не считает, — Темная поочередно поцеловала каждую мордочку в нос. Румпель недовольно взглянул на слишком довольного пса, чей хвост больно бил по его колену.

- Его взгляд меня пугает, он похож на посланника ада, — Эмма забавно фыркнула, продолжая гладить щенка, позволяя ему привыкнуть к себе.

- Церберы имеют черные глаза. Церберы, которых можно приручить, имеют собачьи глаза. А он… — Эмма задумчиво провела пальцем по тонкой белой линии. — Он особенный.

- Мне говорила, Малифисент, — мужчина непонимающе почесал макушку. — Она сказала, что специально выбрала именно его.

— Вот ведьма, — беззлобно выдохнула девушка. Поймав вопросительный взгляд, она продолжила. — Эти существа всегда являлись охранниками, но они опасны, поэтому их часто запирали и прятали от любопытных глаз, выпуская только тогда, когда они действительно были нужны, — Румпель качнул головой, Дарк действительно был взаперти. — Псы агрессивны и беспощадны. Редко кому удается их приручить. Однако они всегда знают, ктоих хозяин. Это что-то врожденное. Но есть те, в которых заложено больше человеческого, чем животного. Такие церберы очень редки и бесценны, — Эмма ласково вновь провела пальцем по его белой грудке. — Видишь эту полоску? Это означает, что он не монстр. Он будет защищать хозяина ценою своей жизни, но никогда не навредит ни его семье, ни друзьям.

- А глаза, почему они такие… странные?

- Самое интересное в том, что церберы — это большие псы. И только вот такие, — она почесала за ушком одну из голов, — обладают магическими свойствами.

- Что?! Вот так сюрприз, — он озадаченно посмотрел на ластящегося щенка. Эмма, под недовольное рычание, поцеловала мужчину в щеку.

- Это прекрасный сюрприз, я поверить не могу, что ты решил подарить его мне.

- Я просто подумал… вдруг, тебе станет скучно со мной, и…

- Теперь глупости говоришь здесь ты, — Эмма легко улыбнулась, ойкнув, когда одна из голов укусила ее за палец. — Мне никто, кроме тебя не нужен, — девушка смущенно отвела глаза, потрепав среднюю голову щенка. — Кажется, их нужно покормить.

Румпель угукнул, продолжая мрачно наблюдать за резвящимся щенком. Теперь идея подарить его не казалась ему такой забавной. От мыслей его отвлек легкий толчок под ребра.

- Что? А… я должен принести еды? — четыре пары глаз умоляюще посмотрели на мужчину. – Ну, кто бы сомневался, — забурчал мужчина, уходя на кухню.

Вернувшись, он застал лежащую на спине Эмму, чье лицо облизывали три головы. Мужчина принес обед для девушки и мясо для щенка. Существо резко соскочило с Эммы на пол и стало поглощать содержимое тарелки.

- Как ты его назовешь?

- Голд.

- Голд? Золото? — Румпель непонимающе посмотрел на пса, ища в нем хоть что-то подходящее для его имени. Эмма утвердительно кивнула.

- Цербера нужно называть только подходящим для него именем, — поучительно сказала девушка, с любовью наблюдая за облизывающимся щенком, что в один миг опустошил тарелку.

- Я не понимаю, почему Голд?

- Ударь меня, — Эмма усмехнулась.

- Что? Нет! Я не буду тебя бить!

- Ничего не будет, — Эмма протянула ему руку, — ударь по руке.

- Да не буду я тебя бить, — прорычал мужчина, упрямо складывая руки на груди.

- Ох, упрямец. Хорошо, тогда поцелуй меня. Он вроде как ревнует, — Румпель неуверенно подсел ближе, легко целуя девушку в губы. Щенок тихо зарычал, когда руки Эммы обвили мужчину за плечи, притягивая ближе к себе, захватывая его губы в поцелуе. Мужчина услышал, как щенок недовольно поскребся когтями по полу, начиная фыркать. Едва он хотел отстраниться, рука Эммы погрузилась в его волосы, удерживая мужчину. Ее губы приглашающе открылись, желая углубить поцелуй. Румпель довольно замычал, когда их языки переплелись, опустив руки девушке на талию, он потянул ее ближе к себе.

Что-то с силой прыгнуло на них, грозно рыча. Мужчина отскочил от Эммы, удивленно смотря на щенка, который разделял их. Шерсть Голда была золотого цвета, глаза горели ярким пламенем, а когти на лапах были длиннее, чем обычно.

- Это что за черт?! — охнул мужчина, отодвигаясь от пса дальше.

- Тише… — Эмма улыбнулась. Девушка ласково прогладила по затвердевшей шерсти. Показывая мужчине, что шерсть не только сменила цвет, но и текстуру. Голд фыркнул, садясь на задние лапы, недовольно смотря на мужчину. Легкая рябь прошлась по его телу, возвращая щенка в его исходный вид.

- Как ты узнала, что он…?

- Я случайно ударилась рукой об комод, когда мы игрались, и он мгновенно стал таким, — Эмма обняла Голда, удерживая щенка на месте, а вторую руку протянула мужчине. Румпель неуверенно сжал ее пальцы, следя за мрачным взглядом трех пар глаз.

- Это твой хозяин, — Эмма тихо говорила щенку на ухо, медленно приближая руку Румпеля к нему. — Он наш друг, — Эмма улыбнулась, когда щенок неохотно обнюхал пальцы прядильщика. — Вот так, молодец.

- Надеюсь, это было не мне, — буркнул Румпель, ревниво наблюдая за ними.

- Не дуйся, — Эмма не могла скрыть улыбки, ласково проведя пальцами по его запястью. Голд ревниво фыркнул, ударив лапой по мужской руке. Эмма громко расхохоталась, видя раздосадованное лицо Румпеля. — Он принял тебя. Но пока только, как хозяина.

- И на том спасибо, — мужчина раздраженно закатил глаза.

С наступлением ночи, счастливые и уставшие, они вернулись в комнату Эммы. Девушка долго наблюдала за попытками Румпеля проникнуть в ее спальню, как он с надеждой и просьбой о помощи во взгляде, смотрел на забавляющуюся девушку, которая не торопилась оттаскивать Голда от порога. Щенок был небольшим, но вредным и кусающимся. Поиздевавшись над мужчиной вдоволь, она поцеловала каждую макушку щенка и с легким хлопком по попе вытолкнула ворчащее создание из комнаты, скорее впуская хромающего Румпеля и закрывая дверь. Щенок обиженно поскребся когтями по запертой двери и, фыркнув, покинул их. Эмма продолжала улыбаться, таща за собой к кровати все еще обиженного и оскорбленного Румпеля.

— Ну, хватит дуться, — Эмма улыбнулась, обнимая его за шею. Рука мужчины тут же обхватила ее за талию, прижимая к себе.

— О боги, как я хотел тебя обнять, — девушка рассмеялась, утыкаясь носом мужчине в шею. Сегодня в течение всего дня Голд наблюдал за каждым движением Румпеля и старался отогнать его от хозяйки.

— Спасибо, — выдохнула она, оставляя легкий поцелуй на его шее.

— Мне было это в радость. Если бы я мог, я удивлял бы тебя каждый день, — он довольно зажмурился, почувствовав, как девушка вновь целует его шею.

— Это можно исправить, — задумчиво произнесла Эмма, запуская пальцы в его шелковистые волосы, мягко массируя кожу головы. Мужчина издал вопросительно-мурчащий звук. Ее ноготки вызывали мурашки по телу, ускоряя сердцебиение. — Завтра узнаешь, — Румпель почувствовал ее улыбку, когда губы девушки коснулись мочки его уха. Ее руки заскользили по груди мужчины, перемещаясь на спину, сминая легкую ткань. Эмма сделала шаг вперед, подталкивая мужчину к кровати. Румпель едва не потерял равновесие, опершись на больную ногу, но Эмма заботливо поддержала его.

Что-то изменилось в ней, но он не мог понять, что именно. Возможно, открывшись ему, кошмары выпустят ее из своих лап. Он обещал себе, что сделает все возможное, чтобы не испугать и не разочаровать ее.

Несмотря на сюрприз, Эмма все еще боялась, что мужчина может оставить ее. Ей казалось, что она была сломлена, противна, уродлива. Но Румпель отрицал любые ее страхи, убеждая в своей любви, даря ласку и заботу. Каждое его движение, каждый жест был наполнен нежностью и трепетом. Эмме хотелось доказать себе, ему, что еще не все потеряно, что она сможет избавиться от страхов, как он обещал ей.

Эмма уверенно подтолкнула мужчину к кровати, целуя при этом его шею. Но он, опершись на здоровую ногу, поменялся с Эммой местами, поворачивая ее спиной к кровати.

— Ты… ты уверена? — он отстранился от нее, внимательно следя за выражением лица девушка. Эмма нерешительно закусила нижнюю губу, но, противореча себе, уверенно кивнула. — Ты не обязана это делать. У нас есть достаточно времени, — Румпель ласково убрал прядь волос ей за ушко, переместил ладонь на шею, мягко массируя ее.

— Я хочу.

Румпель кивнул, поцеловав кончик ее носа, наклонившись к губам.

— Только скажи, и я остановлюсь, — прошептал он, прежде чем захватить ее нижнюю губу в сладком поцелуе.

Придерживая девушку за талию, он опустился с ней на кровать, утягивая за собой к подушкам, стараясь не разорвать поцелуя. Рука мягко скользила по телу, изучая его изгибы.

— Ты такая красивая, — выдохнул он в ее губы.

— Я не… — Эмма охнула, когда мужчина, воспользовавшись моментом, дерзко проник языком в ее горячий рот. Он дразнил ее язык своим, то подталкивая его, то переплетаясь с ним, ведя безмолвную борьбу. Руки девушки скользнули по его спине, приятно царапая кожу. Сердце учащенно билось, разгоняя кровь по всему телу. Внизу живота появилось сладкое тянущее чувство, когда Румпель, спустившись ниже, стал целовать ее шею. Он не пропускал ни единого миллиметра кожи, захватывая ее губами, посасывая. Эмма тихо застонала, когда губы мужчины нашли особо чувствительную точку у основания шеи. Мужчина довольно прихватил зубами сладкую кожу, тут же зализывая свой укус. Девушка невольно выгнулась навстречу, перемещая руки ему на грудь, цепляясь непослушными пальцами за пуговицы, пытаясь расстегнуть их.

Эмма довольно зажмурилась, чувствуя, как его язык выводит узоры на ее теле, спускаясь к ключицам. Горячая рука мягко накрывает грудь, массируя ее в такт движениям его языка. Когда пальцы накрыли напрягшийся, жаждущий внимания, сосок, вспышка воспоминаний вновь пронзила ее сознание.

Румпель замер, ощутив болезненно вонзившиеся в него ногти Эммы. Облизнув опухшие губы, он тревожно посмотрел ей в глаза. Понадобилось несколько долгих секунд, чтобы Эмма смогла справиться с потоком нахлынувших эмоций, прежде чем она неуверенно ему кивнула, позволяя продолжить.

— Давай… — его голос был хриплым и на октаву ниже, с ощутимым акцентом. — Давай сделаем иначе, — Эмма испуганно вздернула брови. — Будет проще, если ты сама прикоснешься ко мне, — его акцент был настолько выразителен, что Эмме даже показалось, будто она неправильно поняла мужчину.

Обхватив девушку за талию, Румпель перевернулся на спину, утягивая ее за собой.

— Ты можешь делать со мной все, что пожелаешь, — приподнявшись на локте, Эмма неуверенно посмотрела в его потемневшие карие глаза, ища причину для насмешки над ней, какой-то подвох. — Не бойся, я все еще не кусаюсь, — он подарил ей ободряющую улыбку.

Эмма неуверенно закусила нижнюю губу, изучающе скользя взглядом по груди мужчины. Его рука лениво поглаживала ее поясницу, в то время как Эмма положила ладонь там, где учащенно билось сердце. Пальцы скользили по загорелой коже, спускаясь к выпирающим ребрам. Румпель издал непонятный звук.

— Щекотно, — он прищурил один глаз, дурачась. Эмма облегченно фыркнула, заскользив пальцами вверх, касаясь нежной кожи соска, с удивлением наблюдая за тем, как он твердеет. Темная мягко сжала его и услышала тихий стон. Его соски были так же чувствительны, как и ее собственные. Ладонь заскользила вниз, оглаживая впалый, подрагивающий от ее прикосновений, живот.

Было неудобно, а рука стала неприятно затекать. Приподнявшись, девушка перекинула через него ногу, садясь мужчине на бедра. Румпель удивленно охнул и резко вдохнул, почувствовав приятную тяжесть, на чувствительном члене. Осознав, что упирается ей в бедро, Эмма сделала попытку отстраниться, но руки мужчины настойчиво удержали ее за бедра, сопровождая движение тихим стоном, сорвавшимся с его губ.

— Не надо, останься, — он облизнул пересохшие губы, посмотрев на нее с мольбой во взгляде. Эмма неуверенно кивнула, переводя взгляд на обнаженный торс мужчины. Руки вновь заскользили по груди, спускаясь ниже, натыкаясь на несколько последних пуговиц рубашки. Эмма медленно стала расстегивать их, стараясь не обращать внимания на руки мужчины, ласкающие ее бедра. Откинув полы рубашки в сторону, она мягко спустилась кончиками пальцев к низу его живота, скользя по жесткой дорожке темных волос, упираясь в пояс штанов. Его дыхание стало прерывистым, а от возбужденной плоти, упирающейся ей в бедро, девушку бросило в жар.

Опершись на руку, Эмма нависла над ним, мягко целуя между ребер. Горячие влажные губы, проложили дорожку легких поцелуев к груди. Коварно усмехнувшись, Эмма провела кончиком языка по его затвердевшему соску, нежно прикусывая его. Румпель дернулся, шумно вдохнув воздух сквозь сжатые зубы. Девушка улыбнулась, поднимаясь поцелуями выше. Ее руки скользнули по его телу, дразня чувствительные соски, пощипывая их, а губы целовали острые ключицы. Румпель шумно дышал, тихо постанывая в ответ на ее ласку. Его руки нырнули под ее рубашку, оглаживая рельефную кожу спины. Ее губы захватывали его кожу, посасывая, чередуя ласковые укусы с игрой языка. Эмма любила его так, как это делал он.

«А что, если…»

Эмма прикусила нежную кожу у самого уха, ощутимо выкрутив его сосок и качнув бедрами против его члена.

— Господи… — застонал он, блаженно закатив глаза. Эмма хрипло рассмеялась у его уха, целуя щеку, линию подбородка, игриво кусая и оттягивая его нижнюю губу.

— Сними это… — шепнула она ему в губы, пытаясь освободить Румпеля от рубашки. Мужчина рыкнул, обхватив девушку руками и резко сел. Эмма не успела ничего сказать, прежде чем он набросился на нее со страстным, требовательным поцелуем. Его ладонь легла ей на шею, прижимая ближе к себе, не позволяя отстраниться, в то время как язык изучал ее рот, каждый его уголок.

Низ живота сладко тянуло, дыхание сбилось, а от учащенного пульса звенело в ушах. Вцепившись в рубашку на его плечах, Эмма потянула ее вниз. На мгновение мужчине пришлось выпустить из рук горячее девичье тело, чтобы освободиться от ненужной ткани. Он целовал ее с отчаянием и жаром, захватывая губами кожу на шеи, посасывая ее, собственнически оставляя метки на ней. Пусть никто не будет видеть их под рельефом ее кожи, но каждый раз, целуя, он будет видеть доказательство принадлежности ему. Уделяя внимание каждому сантиметру ее чувствительной кожи, Румпель медленно расстегивал пуговицы ее рубашки.

— Сними ее, — хрипло прошептал он, спускаясь поцелуями к ее тонким шрамам, давая выбор, не решая за нее. Облизнув опухшие, покрасневшие от поцелуев губы, она стянула с себя шелковую ткань, откинув ее на пол.

— Умница… — руки заскользили по тонкой талии, лаская нежную кожу под грудью, прежде чем сжать ее ладонями. Рука осторожно накрыла упругое полушарие, массируя его, едва ощутимо касаясь набухшего соска. Губы мужчины спустились ниже, меж грудей, скользя по грубому участку кожи. Румпель отстранился, ловя воздух приоткрытым ртом, удивленно смотря на шрам, которого он еще не видел. Кончиками пальцев он осторожно провел вдоль него там, где билось ее сердце. Эмма предупреждающе слегка потянула его за волосы.

— Меня пронзили кинжалом, — она неуверенно посмотрела на Румпеля, ожидая, что мужчина оттолкнет ее и уйдет.

— Ох, милая… — Румпель ласково поцеловал ее шрам, еще и еще. Прокладывая дорожку поцелуев к ее груди, накрывая ее сосок губами. Эмма застонала, когда ловкие пальцы мужчины начали массировать ее грудь, а горячий рот поочередно накрыл ее соски, то нежно покусывая, то дразня их языком. С каждым движением его языка, дрожь по телу усиливалась. Ее пальцы цеплялись за пряди его волос, ближе прижимая к своей груди. Тянущее чувство внизу живота становилось нестерпимым, и Эмма качнула бедрами, потершись о его возбужденную плоть, прижимаясь ближе к мужчине.

Он тихо застонал, перемещая свои руки на ее бедра, крепко сжимая их, накрывая ее губы в нетерпеливом поцелуе. Эмма вновь качнулась вперед, ловя губами его стон. У него слишком давно не было женщины, поэтому он не был уверен, что сможет долго сдерживать себя. Обхватив девушку за талию, мужчина резко перевернулся, подминая Эмму под себя, не обращая внимания, на лодыжку, протестующе отозвавшуюся болью.

В зеленых глазах больше не было страха, только желание и страсть.

— Милая, — он целовал ее щеки, скользя рукой по бедру, сжимая его. — Такая красивая, — губы захватили мочку уха, нежно посасывая его. — Такая любимая, — он поцеловал чувствительную кожу за ушком, теснее прижимаясь к ней. — Такая желанная, — шепнул он, вжимаясь бедрами в ее, разделяя с ней хриплый стон.

— Я хочу тебя, — прошептала Эмма, неуклюже зарываясь носом в его волосы, целуя покрасневший кончик уха. Румпель кивнул, хватаясь за завязки ее кожаных штанов. Пальцы подрагивали от возбуждения и лишь мешали развязать узел. Мужчина досадливо зарычал, дергая на себя тонкие ленты, цепляясь пальцами за штаны, что облегали стройные девичьи ноги, как вторая кожа.

Эмма тихо рассмеялась, кладя ладонь на предплечье, скользя по напряженной руке. Накрыв его ладонь своею, девушка отвела руки в сторону. Румпель приподнялся на локте, вглядываясь в ее лицо.

У девушки перехватило дыхание, когда она увидела насколько были расширены его зрачки, какими темными были глаза.

— Поцелуй меня, — сипло произнесла она, отметая все его страхи. Румпель с удовольствием исполнил ее просьбу, накрыв ее губы своими, проникая языком внутрь, жмурясь от ощущения ее вкуса. Легкий теплый ветерок коснулся их разгоряченной кожи, оставляя пару без одежды. Бровь мужчины невольно изогнулась во время поцелуя, глаза приоткрылись и любопытно скосились вниз, пытаясь увидеть то, что ощущало его обнаженное тело. Эмма чувствительно прикусила его нижнюю губу, давая понять, что его махинации были замечены.

Румпель понимающе замычал, углубляя поцелуй, оглаживая рукой изгибы ее тела, перемещаясь к плоскому животу, поглаживая его. Когда длинные, подрагивающие от возбуждения, пальцы, коснувшись жестких волосков, мужчина приглушенно застонал, почувствовав, какой влажной и возбужденной она была. Пальцы дразняще скользили, погружаясь во влагу. Эмма прерывисто задышала, впившись ногтями Румпелю в спину, что еще больше разожгло его желание.

Эти ощущения были новыми, поэтому девушка нетерпеливо подалась бедрами вперед, желая усилить давление, снять это напряжение. Мужчина скрыл в изгибе ее плеча самодовольную улыбку, тихо рассмеявшись, когда девушка вскрикнула от неожиданности, почувствовав его ловкие пальцы на своем клиторе. С каждым круговым движением, стоны Эммы становились громче, а тело подрагивало от удовольствия. Румпель поцеловал ее шею, наслаждаясь ее хрипловатым голосом. Мужчина вздрогнул, почувствовав зубы на мочке своего уха.

Ее тело балансировало на краю пропасти, но каждый раз, когда она была уже готова сорваться с обрыва, его пальцы замедлялись, изводя девушку.

-Я хочу тебя, — прошептала Эмма, не в силах играть по его правилам. Она хотела его чувствовать каждой клеточкой своего тела. Он хотела слышать его.

Румпель застонал, не в силах больше сдерживать себя. Приподнявшись на локте, он внимательно посмотрел на нее. Их взгляды пересеклись, в глубине ее глаз он увидел животный страх, ожидание боли и предательства.

— Смотри мне в глаза, — шепнул он, медленно входя в нее. Эмма боялась дышать, боялась почувствовать боль, с каждым его аккуратным толчком. Мужчина двигался плавно, давая девушке время привыкнуть к новым ощущениям. Войдя в нее полностью, он замер, напряженно глядя на ее реакцию, до боли закусив нижнюю губу. Сам Румпель едва сдерживал себя от быстрой развязки.

Волны наслаждения, пробегающие по ее телу, бушующие внизу живота, накрывали с головой, утягивая в бессознательную пучину удовольствия. Девушка подалась бедрами ему навстречу.

Румпель ласкал ее грудь, целуя каждый сантиметр кожи, судорожно комкая рукой постельное белье, больше не в силах сдерживать себя. Хотелось любить ее быстрее, требовательнее, отчаяннее, как этого желало его тело, но он не мог так поступить с любимой. Руки девушки ласкали его спину, сильнее притягивая к себе. Он задрожал, сбиваясь с ритма, разрядка приближалась, и движения становились быстрее и хаотичнее, он терял контроль. Эмма обхватила его бедра ногами, двигаясь с ним в такт. Мужчина застонал, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи, прикусывая кожу, когда девушка простонала его имя. Эмма, почувствовала, как тугой узел напряжения внизу ее живота резко ослаб. Сильная волна оргазма накрыла ее, на несколько секунд отключая сознание. Ничего кроме них двоих в данный момент не имело значения.

Румпельштильцхен застонал. Его толчки стали резкими и беспорядочными. Словно в бреду, он шептал на ухо девушке слова любви. Румпель задохнулся, почувствовав, как волна оргазма накрыла ее, и, приглушенно вскрикнув, через несколько мгновений присоединился к ней.

Прерывисто дыша, уткнувшись в изгиб ее шеи, он обессиленно опустился на нее, придавливая собственным весом. Эмма все еще продолжала цепляться за его спину, прижимая к себе, наслаждаясь приятной тяжестью. Их сердца учащенно бились в унисон, сливаясь, как и их души, в единое целое. Найдя в себе силы, он приподнялся на все еще подрагивающих руках, и скатился с девушки, притягивая ее ближе к себе. Эмма обняла мужчину за талию, ближе прижимаясь к нему, пряча довольную сонную улыбку в его шеи.

Веки тяжелели, на тонких губах играла счастливая улыбка, а рука лениво гладила ее бедро.

Перед тем, как заснуть, она почувствовала мягкое одеяло, накрывающее их, легкий поцелуй и тихий сонный шепот:

— Я люблю тебя, Эмма.

Комментарий к Глава 49. Ну вот...как то так) Знаю, вы долго ждали и наконец-то дождались этого события)

Надеюсь, я не разочаровала вас. Данную главу я писала долго и кропотливо, много раз переписывая ее. Так как нца собственного написания для меня была в новинку. Поэтому, ПОЖАЛУЙСТА, напишите честно, что вы думаете об этом и стоит ли вообще такое писать)) (не волнуйтесь, критикой не обидите меня)

Ну, и конечно, меня волнуют ваши впечатления и эмоции по прочтению данной главы)

Заранее, большое вам спасибо!)

====== Глава 50. ======

Эмма проснулась из-за прогнувшейся от чужого веса кровати. Что-то нежное и мягкое коснулось ее оголенного плеча, медленно скользя по спине, рисуя неизвестные ей узоры. Темная попыталась спрятать довольную улыбку в подушке, надеясь не выказать того, что она уже проснулась. Возле уха послышалось тихое самодовольное хмыканье, а выводимые узоры на ее теле стали спускаться ниже.

Румпель проснулся с первыми лучами солнца, почувствовав себя впервые выспавшимся и умиротворенным. Эмма спокойно посапывала на подушке, повернувшись к нему спиной. Мысленно закатив глаза, мужчина встал с кровати, поморщившись от боли в лодыжке. Ночные упражнения не пошли ей на пользу. С трудом натянув на себя штаны, мужчина, не беря посоха, чтобы не разбудить девушку, спустился в сад. Он хотел ее удивить.

Одеяло медленно сползло с бедер, полностью обнажив ее тело. Шелковистая ласка спустилась к ее ягодицам, вызывая мурашки по всему телу. Сердце учащенно забилось, а внизу живота появилось тянущее ощущение. Узоры вновь заскользили по спине, лаская линию позвоночника. Эмма почувствовала, как сухие губы прикоснулись к ее плечу, нежно целуя. Тело мужчины прижалось с боку, немного навалившись на нее. Девушка резко распахнула глаза, тихо охнув, ощутив бедром возбуждение мужчины.

Румпель тихо засмеялся, ласково целуя ее висок.

— Доброе утро, — пошептал он. Ласка пропала, и на подушку легла ярко-алая роза. Девушка счастливо улыбнулась, коснувшись кончиками пальцев шелковистых лепестков розы.

— Доброе, — хриплым после сна голосом отозвалась она. Румпель что-то замычал у сгиба ее шеи, оставляя мягкие поцелуи на золотистой коже. Рука настойчиво гладила ее тело, иногда спускаясь к ягодицам, лаская их.

— Как ты себя чувствуешь? — он на мгновение замер, с беспокойством взглянув в ее глаза.

— Замечательно, — честно призналась девушка, закусывая нижнюю губу, не думая о том, спрашивал ли он о ночи, о кошмарах или о данном моменте. Было хорошо и приятно. Она чувствовала себя любимой и желанной. Мужчина прижался к ней сильнее, тихо застонав у уха. Очень желанной. Эмма попыталась перевернуться, но мужчина лишь сильнее прижал ее к кровати, лишая движений. Девушка с вызовом приподняла одну бровь, поднимаясь на локтях, смотря на растрепанного мужчину через плечо.

Когда она приподнялась, он на мгновение подумал, что не стоило так делать, но огонек озорства в ее глазах уничтожил его неуверенность. Он припал губами к ее шее, медленно, дразняще целуя нежную кожу. Зубы лениво прикусывали ее, оставляя легкие следы. Переместившись ей за спину, он просунул руки между кроватью и ее телом, накрывая грудь, массируя мягкие полушария. Эмма тихо застонала, прогибаясь в пояснице, прижимаясь спиной к его груди. Влажные поцелуи покрывали спину и вновь возвращались к шее. Пальцы сжали ее набухшие соски, срывая с губ тихий стон. Опершись на локти, выгибаясь, Эмма потерлась ягодицами о его возбужденный член, недовольно нахмурившись, когда нежная кожа столкнулась с грубоватой тканью штанов. Переместив руку назад, она попыталась стянуть с мужчины мешающую преграду. Он тихо засмеялся в ее ухо, нежно прикусывая и дразня языком ее мочку. Выпустив ее грудь и заслужив недовольный вздох, мужчина помог ей справиться с его штанами, спуская их.

Лодыжка выла от боли, но мужчина лишь прищуривался на один глаз от такого дискомфорта. Эмме не стоило видеть его боль. Единственное, что сейчас его интересовало — это доставить ей удовольствие, вновь услышать собственное имя, срывающееся с губ. Продолжая сжимать грудь, пощипывая чувствительный сосок, другой рукой он огладил бедра, перемещая ее на низ живота девушки. Эмма сильнее подалась назад, желая скорее почувствовать его пальцы внизу, способные хоть немного ослабить ее напряжение. Мужчина не смог скрыть улыбки, убеждаясь в том, что она действительно была рада ему. Они застонали в унисон, когда он накрыл пальцами жаждущее внимания место. Господи, она была такой влажной для него. Он просто не мог поверить в то, что она, всем телом и душой, хотела его. Пальцы кружились и дразнили, с губ срывались сладкие стоны, доводившие обоих до высшей точки напряжения.

Румпелю показалось, что он услышал шум. Но звуки, кроме стонов, срывающихся с губ Эммы, не могли пробиться сквозь его затуманенное сознание. Не сейчас, не тогда, когда он наслаждался их собственным первым добрым утром. Он замер, напрягшись всем телом, когда до слуха донеслось тихое рычание.

— Эмма… — девушка откликнулась, разочарованная тем, что он остановился. Его голос был виноватым и хриплым. — У меня две новости: хорошая и плохая. Хорошая в том, что я смог тебя сегодня удивить, — он поцеловал ее в щеку, желая отстраниться, но пальцы девушки поймали его за волосы, притягивая для благодарного поцелуя. — А плохая в том, что я забыл закрыть дверь…

Темная на мгновение, как и он, замерла, а после уткнулась лицом в подушку. Ее тело стало дрожать под его весом. Мужчина перепугался, что, возможно, он расстроил ее, но из подушки донесся невнятный звук, а после — громкий хохот. Теплая волна магии прошла сквозь него.

— У тебя есть магия? — он редко видел, как она пользовалась белой магией. Эмма кивнула, продолжая хихикать. Сейчас она хотела получить Румпеля, и никто не мог им помешать.

— Я практикуюсь. Стена продержится минут десять, тебе хватит?

— Сейчас? Более чем, — он набросился на ее тело со страстными поцелуями, оставляя метки по всей спине. Руки безжалостно дразнили тело. Он слегка приподнял ее бедра, резким толчком входя в нее. Эмма вскрикнула, задохнувшись от так не хватавшего ей ощущения наполненности.

Он двигался в ней требовательно и резко, но в то же время нежно и любяще. Ощущения накрывали их с головой, а волны возбуждения разливались по их влажным разгоряченным телам. С каждым толчком девушка постанывала, сжимая в руках края подушки, двигаясь ему навстречу, желая быстрее получить разрядку.

— Румпель, — вскрикнула Эмма, когда мужчина, приподнявшись на руках, глубже проник в нее. Резкие равномерные толчки сменились быстрыми и хаотичными. Когда, склонившись над ней, он болезненно прикусил кожу на шее, девушка почувствовала, как ее тело задрожало, а тянущий внизу живота узел распался. Мужчина придушенно вскрикнул, последовав за ней, наполняя ее собой. Руки подкосились, подводя своего хозяина. Румпель отклонился набок, упав на подушку рядом с девушкой. Они судорожно ловили воздух губами, пытаясь успокоить сердцебиение. Эмма придвинулась ближе к нему, тут же оказываясь в его объятиях.

— Действительно доброе, — довольно пробормотала она, целуя его в губы. Румпель приподнял голову, углубляя поцелуй. Приоткрыв глаза, он увидел злые, смотрящие на них, три пары глаз. Мужчина резко разорвал поцелуй с громким звуком, удивленно уставившись на Эмму.

— Он что, все это время был здесь?! — пискнул мужчина не свойственным для него голосом. Эмма рассмеялась, уткнувшись носом в его шею, подтягивая рукой край одеяла, чтобы накрыть их обоих.

— Да, защитное поле подкачало, — пробормотала она.

— С другой стороны, хорошо, что я об этом не знал, — фыркнул он, гипнотизируя пса.

Стена спала после его слов, и Голд запрыгнул на их кровать. Щенок медленно, злобно фыркая тремя головами, рыча, стал приближаться к лежащей паре. Лапы плавно ступали по мягкому одеялу, не давая возможности встать на ноги кому-то из хозяев. Щенок ревниво переводил взгляд с ухмыляющейся Эммы на недовольного Румпеля. Обойдя мужчину, он обнюхал его плечо, недовольно фыркая, а затем обнюхал лицо Эммы. Утробно зарычав, щенок спрыгнул с кровати и покинул их комнату.

— И что это было?

— Он признал в тебе хозяина, — Эмма пожала плечами. — Самцы это немного… иначе решают.

— Сам… о, — до Румпеля наконец-то дошло. – О! Надо же… — Эмма вновь рассмеялась, приподнимаясь на локте.

— Нам нужно вставать. У меня еще дела есть, — девушка планировала посетить цветочницу. Конечно, она помнила о том, что когда-то говорил ей Румпель, но хотелось найти подтверждение этому и в чужих словах.

Под тяжелым плащом было невыносимо жарко, но это была необходимость. Она бесшумно ступала по выжженной траве, цепким взглядом выхватывая из толпы воркующую с кем-то цветочницу. Заприметив своего частого клиента, женщина тут же спровадила собеседника и, нацепив приторную улыбку, повернулась к Темной.

— Вы давно нас не посещали. Я уже думала, случилось чего, — голубые глаза изучали причудливую ткань накидки. Цветочнице казалось, что ткань переливается, меняя цвет. Но она тут же отогнала эти мысли, откуда в их деревне такое волшебство.

— В этом мире всегда что-то случается, — отозвалась Темная. — Что значит эта роза? — она указала пальцем на вазу с алыми розами.

— Алые? Ох, человек, подаривший ее, признается в искренней любви, привязанности и окрыленности. Самая ранняя любовь, наполненная страстью и желанием, — Темная кивнула. Румпель, говорил ей то же самое в тот день. Девушка бросила цветочнице мешочек с золотом, который та проворно поймала. Ее губы открылись в благодарности, но Эмма, отмахнувшись, развернулась спиной к ней.

— Миледи, — окликнула та ее. — У вас очень интересный кавалер. Он раскрывает свои чувства, одно за другим, это очень мужественно. Жаль, что следующий раз будет последним, — женщина улыбнулась, когда Темная замерев, развернулась к ней.

— Почему?

— Цветовая гамма цветов заканчивается. Следующий цвет будет последним, — она подарила какую-то самодовольную улыбку.

«Белая… чистая любовь…» — промелькнуло в голове Эммы. Все же сегодня будет последняя их встреча. Девушка вытащила еще один мешочек золота, бросая его цветочнице.

— За следующий раз.

— Ох, благодарю, миледи. Мой бывший муж тоже дарил мне розы. Вернее хотел бы, но смог лишь одну. Белую. Этот жалкий человек несколько месяцев собирал деньги, чтобы подарить мне розу, вы представляете? — ее голос наполнялся ненавистью. — Он не в состоянии был заработать деньги, и все же потратил последние гроши на какой-то ничего не значащий для меня цветок.

— Это же признание в любви, — Темная нахмурилась, наклоняя голову, скрытую под капюшоном, на бок. Ей была не понятна агрессия этой женщины к своему несчастному мужу.

— Даже белая роза имеет черную тень. Кому нужно признание от калеки, сбежавшего с войны? Кто не в состоянии прокормить семью, кто потратил все сбережения на чертову розу, рассыпаясь в извинениях и словах любви, — воскликнула цветочница, возмущенно взмахнув руками. Подавленный и давно запертый в клетке зверь Эммы, озлобленно дернулся, обращая все внимание на цветочницу.

«Калека… война… Румпель? Не может быть…»

— Кому охота иметь под боком беспомощного хилого мужчину, способного лишь достать розу? Чьи ноги сами не держат его, а посох служит подспорьем. Кто является мужем только на словах, не способный им стать ночью. Я рада, что он сбежал. Трус…

— Ты… — Эмма цедила каждое слово сквозь зубы, едва сдерживая свою ярость. Ногти стали опасно удлиняться, проигрывая внутреннему демону. — Ты Мила?

Цветочница удивленно захлопала глазами, прервав свой поток ненависти к несчастному прядильщику. Она с подозрением прищурилась, окидывая осторожным взглядом незнакомку. Что-то всколыхнулось у нее в груди, предупреждая, что стоит быть осмотрительнее.

— А вы кто? — Темная резко вскинула голову, скидывая капюшон. Мила вскрикнула, во все глаза смотря на девушку перед собой. Ее кожа сверкала в солнечных лучах, а зрачки были слишком расширены.

— Повторяю, — зашипела Темная, придвигаясь ближе к женщине. — Ты Мила?

— Д-да, — Мила отступила на шаг, пока не уперлась в собственную лавку. Эмма вскинула руку, хватая цветочницу за шею, приподнимая ее от земли. Женщина завизжала, цепляясь руками за запястье Темной, стараясь расцарапать песочную кожу.

— Слушай сюда, Мила. Твой муж никогда не был трусом. Он ценой собственной жизни защищал своего сына, пока ты где-то шлялась. Человека судят за поступки, а не за внешность. А ты не поняла этого, — Эмма встряхнула женщину, прожигая ее взглядом. Мила замолчала, отвечая Темной точно таким же взглядом. Одна не могла понять, как можно было не любить его. Вторая — как любить и защищать.

— Не смей больше отзываться так об отце собственного сына, — рыкнула Эмма, ударяя женщину спиной о столбик ее лавки.

— Бэй? — ее брови взметнулись вверх, а страх сменился надеждой. — Он жив? Где он?

Эмма брезгливо выпустила ее, отходя на несколько шагов. Боясь дать волю чувствам и убить.

— Главное, что он не с тобой, — Темная взмахнула рукой, поджигая ее лавку. — Не стоит продавать цветы, если не ценишь их, — рыкнула Эмма. Она огляделась, люди со страхом и любопытством собирались вокруг них. Закатив глаза, Эмма накинула на голову капюшон и под удивленный вздох толпы исчезла в сероватой дымке.

Она перенеслась к входу замка, давая себе время, чтобы успокоиться и набраться сил от перемещения. Эмма уже давно не пользовалась темной магией, и была удивлена, когда злость на эту глупую женщину смогла пробудить ее. Темная качнула головой, отбрасывая плохие мысли. Она устало поднялась по лестнице, сбросила с плеч плащ, откинув его в один из пыльных углов замка.

Девушка зашла в зал, надеясь увидеть там Румпеля. Его макушка выглядывала из-за высокой спинки софы и Эмма, улыбнувшись, направилась к нему. Ее взгляд заскользил по лежащему на софе мужчине, задержался на книге и остановился на больной ноге, отставленной чуть в сторону, спущенной на пол. Он обмотал лодыжку чистой тканью, пропитанной чем-то травяным. Эмма беспокойно нахмурилась.

Мужчина вздрогнул, когда прохладные пальцы зарылись в его волосы, мягко массируя кожу головы, играя с прядями. Он почувствовал нервозность и напряжение, исходившее от нее. Эмма обошла подлокотник, на который облокачивался мужчина, и присела на корточки перед ним, заглядывая снизу вверх в его глаза. Ее рука соскользнула на щеку, ласково поглаживая ее. Он был таким родным, что казалось, она знала его вечность. Как можно было не любить этого человека? Эмма не могла понять этого. Она изучала его лицо, запоминая каждый миллиметр, каждую черточку. Нежность в карих глазах сменилась тревожностью. Он видел, что ее зрачки были еще расширены, а глаза отливали болотным цветом. Что-то пошло не так, и это стало нервировать мужчину.

— Что произошло? — он нахмурился, пытаясь подняться, но девушка положила ладонь на его грудь, удерживая на месте.

— Все хорошо, — она убрала упавшую на его глаза прядь.

— Ты врешь, — Эмма отрицательно качнула головой, задумчиво проведя рукой по его груди.

— Нет. Сейчас, — она сделала акцент на этом слове, — все хорошо. Что с твоей ногой? — Румпель поморщился, отводя взгляд. Ему было стыдно признаться в том, что наслаждение сопровождалось обязательной болью. Эмма все поняла без слов. Ее рука накрыла колено мужчины, мягко массируя его. Румпель с опаской взглянул на Эмму, не понимая, что этим она хотела показать ему. Теплая ладонь скользнула по ноге и, подцепив штанину, Эмма потащила ту вверх. Хромой дернулся, пытаясь то ли отдернуть ногу, то ли встать софы.

— Тш… все нормально, — девушка подняла штанину до колена.

— Не нужно, — его голос дрогнул. Румпель тщательно прятал глаза за спадавшими на глаза волосами. — Я калека… — прошептал он.

— И что? — кончики пальцев скользили по ноге вниз, к пропитанной травами тряпке. Она подцепила легкий узел, развязывая и медленно разматывая его лодыжку. Рука мужчины опустилась на ее плечо, ощутимо сжимая его.

— Эмма, пожалуйста… не нужно, — он тяжело сглотнул, все еще не смотря на нее. Пальцы другой руки нервно подрагивали. Тяжело вздохнув, Эмма приподнялась, поддевая пахнущими травой пальцами его подбородок. Вынуждая взглянуть на нее.

— Знаешь, почему мое проклятие спадает каждый раз, когда ты целуешь меня? — он отрицательно качнул головой, смотря на нее со смесью любопытства и стыда. — Ты — моя истинная любовь. Только любовь может разрушить любое из проклятий. Ну, — она фыркнула, — кроме моего.

— Истинная? — он удивленно взглянул на девушку. Значит, она была предначертана ему.

— Да, — Эмма кивнула, с любовью смотря на потерянного, смутившегося мужчину. — Я люблю тебя, — она вновь погладила его по щеке, внезапно ощутив влагу под пальцами. — Я люблю тебя любым, — она вновь опустилась, целуя его колено.

— Позволь мне увидеть, — она с мольбой во взгляде посмотрела в его влажные карие глаза. Поколебавшись, мужчина неуверенно кивнул, ожидая худшего. Странно, что он именно сейчас так реагировал на ее прикосновения. Эмма видела его шрамы раньше, она сама лечила его окровавленное и избитое тело, а ведь тогда он не так стеснялся. Или может она не замечала этого…

Пальцы медленно размотали тряпку, откидывая ее в сторону. Румпель на мгновение зажмурился, почувствовав холодные пальцы на старом рваном шраме, что обхватывал его лодыжку. Они медленно скользили по уродливой коже, лаская изувеченную плоть. Эмма задумчиво смотрела на ногу, нервно покусывая нижнюю губу. Слова Милы раздражающе жужжали в ее сознании, прожигая дыру.

Она хотела все исправить.

Видя ее замешательство, он понял, что признание лишь было успокаивающими словами, не больше. Румпель почувствовал, как сердце пропустило удар и ухнуло вниз. Все кончено.

— Ничтожество, да? — горько сказал он сиплым голосом.

Эмма резко вздернула голову, с неверием смотря в его карие глаза.

— Нет, просто… — ее пальцы обхватили его лодыжку, причиняя легкий дискомфорт. — Смотри мне в глаза, — Эмма тяжело сглотнула, с сожалением смотря на мужчину. — Прости меня… — выдавила она. Волна магии вырвалась из ее рук, охватывая его больную лодыжку. Мужчина болезненно закричал, пытаясь вырвать ногу, но Эмма лишь усилила хватку. Он чувствовал, как магия прожигает ему кожу, вновь ломая кость. Он кричал и извивался. Пот каплями стекал с его лба, когда огонь резко сменился жутким холодом, а рука на его ноге пропала. Эмма быстро пересела на софу, убирая влажные волосы с его лба.

— Мерлин, прости меня, прости, — зашептала она, покрывая лицо поцелуями. Румпель потрясенно смотрел перед собой, совершенно не реагируя на ее поцелуи, ловя сухими губами воздух. Вся боль мигом исчезла, уступая легкому холодку внизу ноги.

— Ты… вылечила мою ногу? — Эмма кивнула, пряча лицо в изгибе его шеи. — Но почему сейчас?

— Это должна была быть белая магия, и она не всегда приходит безболезненно. Прости меня, я не хотела, — Румпель неуверенно обнял ее за талию, прижимая к себе. — Я люблю тебя, и я не хотела, чтобы ты больше…

— Спасибо, — он мягко поцеловал ее макушку. — Я боялся попросить тебя об этом, — он смущенно улыбнулся.

— Я бы не вылечила, — фыркнула Эмма, отстранившись от него. — Я полюбила хромого прядильщика и стук твоего посоха о пол.

— Тогда почему ты вылечила меня?

— Я поняла, что тебе это нужно, — Эмма улыбнулась, когда он благодарно поцеловал ее.

— У меня есть две новости…

— Хорошая и плохая, — хором сказали они, тихо рассмеявшись.

— Хорошая в том, что замок принял меня, — Эмма удивленно вздернула бровь. Она знала, что замок теперь будетспособствовать любой его прихоти. Именно это вчера девушка и имела ввиду, но не думала, что это произойдет так быстро. – Да, — он улыбнулся, — некоторые появляющиеся необходимые мне вещи, то тут, то там, изрядно напугали. Это означает, что..?

— Что ты теперь хозяин замка, — она улыбнулась, быстро поцеловав его. — Сделка разрушена, Румпельштильцхен. Ты теперь не моя прислуга. Но, ты все еще мой. Навсегда, — Эмма предупреждающе ткнула в него указательным пальцем, и Румпель довольно угукнул. — А плохая?

— Он не собирается убирать за Голдом, — мужчина кисло скривился, закатывая глаза, когда Эмма громко расхохоталась.

— Ни с чем не могу помочь, — она рассмеялась еще громче, видя его разочарование.

— Эмма, — он неуверенно окликнул ее, прерывая смех Темной. — А Бэй… смогу ли я когда-то…

— Да, — девушка задумалась, — Я не знаю когда и как, но обещаю, что это обязательно произойдет.

 — Спасибо, — он нежно коснулся ее губ своими, вкладывая в их поцелуй всю свою любовь и признательность. Он был уверен, теперь у них все будет хорошо. Сейчас и навсегда.

Комментарий к Глава 50. – Флафф?

- Слишком много флаффа.

.........

- Скоро конец.

- Стой, они ждали 49 глав ради одной нцы?

- Ага.

- Дай хоть две!

Бета: – “Эмма обняла Голда одной рукой за грудь, ” – может не надо за грудь щенка хватать?

пусть она одной рукой его приобнимет/приподнимет или че-то еще

К: сука я отловилась. забыла что щенок голд. подумала про румпеля/голда. и думаю где там сиськи. внкуда автор

Бета: :DD взоржал как лох

К: действительно, ты еще так выхватил: Эмма обняла Голда одной рукой за грудь. о чем я могла подумать?

====== Глава 51. ======

Спустя два месяца.

Уже неделю она с замиранием сердца дожидалась размеренного дыхания Румпеля по ночам. Его тело расслаблялось, вдохи становились спокойными и глубокими. Любимые карие глаза бегали под прикрытыми веками, смотря очередной сон, рука заботливо обнимала ее, прижимая ближе к себе, а губы едва заметно улыбались. Только тогда, дождавшись, Эмма могла осторожно выскользнуть из их постели и спуститься в пустынный зал. Едва она переступала порог спальни, в темноте зажигались три пары красных глаз, с беспокойством наблюдая за ней. Пес, тихо поскуливая, вставал и следовал за ней, сопровождая. О каменные стены эхом отбивался звук стучащих о пол когтей. Эмма жмурилась, надеясь, что это не разбудит Румпеля, и тихо шикала на Голда, когда скул становился слишком отчетливым.

Она приходила сюда каждую ночь, удобно устраивалась на кресле, закинув ноги на стол, и прикрывала глаза, позволяя мыслям в голове взять над ней власть. В первые дни Голд непонимающе обнюхивал ее, с каждым разом пытаясь убедиться, что это была именно Эмма, а после, клал все свои три головы на ее ноги и тихо порыкивал, когда ее когтистая рука чесала приглянувшееся ушко пса.

Ей было плохо.

Эмма прикрыла глаза, наслаждаясь исходившим от щенка теплом. Одна голова покоилась на ее коленях, вторая лежала на бедрах, а третья — терлась о живот, пропитывая рубашку слюной. Рука сама опустилась на третью голову, приглаживая шелковистую шерсть. Ни одного кошмара с момента ее близости с Румпелем. Прекрасные дни и ночи. Любовь. Ласка. Счастье. Споры. Все изменилось две недели назад. Эмма чувствовала накапливающуюся слабость, вялость, отсутствие аппетита и стучащую тупую боль в висках. Ничего не помогало, ни забота, ни травы, ни магия. Она не смогла сказать Румпелю об этом, боясь, что от его опеки она умрет быстрее, чем от собственной магии.

Эмма была уверена, что ее отравляет тьма, борющаяся со светом внутри нее. И, ей казалось, тьма проигрывала. Прожив на свете более трехсот лет, это могло означать лишь одно, ее жизнь медленно подходила к концу. Когда тьма проиграет свету, она покинет этот мир.

Боль медленно утихала, а веки сами закрывались. Так было уже неделю. Короткий сон в зале и с первыми лучами солнца вернуться в кровать, крепко обнять любимого мужчину, разбудив поцелуем, и попробовать прожить этот день.

Из легкой дремы ее выдернул злой рык пса и тихий шепот.

— Голд, тише! Ты разбудишь ее, — шептал мужчина. Эмма чувствовала, как он предпринимал попытки подойти к ней ближе. Вес голов пропал, она услышала, как когти царапнули по полу, рык становился громче. — Голд, ради всего святого, отойди от нее! — зашипел мужчина и тихо ойкнул.

— Я не сплю, — слабо отозвалась Эмма приоткрывая глаза. Перед ней стоял Румпель, босый, одетый в штаны и наспех заправленную рубашку. Его руки предупреждающе выставлены перед собой, а взгляд метался от нее к Голду. Пес светился золотом, встав в позу перед прыжком, и злобно скалился на мужчину. Эмма удивленно вскинула брови. За два месяца они достаточно сблизились, находили общий язык и даже умудрялись не поубивать друг друга. Щенок подрос и достигал Румпелю до пояса, поэтому с каждым днем их игры становились более опасными для мужчины. Сегодня был первый раз, когда Голд превратился в золото, готовый перегрызть глотку своему хозяину. — Голд, что случилось?

Одна из голов обернулась на нее, вопросительно взглянув. Средняя продолжала рычать, а крайняя осторожно попыталась оттянуть ее за ухо.

Румпель сделал шаг к Эмме, и щенок вновь зарычал.

— Голд! — Эмма прикрикнула, попытавшись схватить пса за шкирку. Ногти заскользили по золоту, она болезненно зашипела. — Голд, посмотри на меня! — головы послушно обернулись, виновато смотря на хозяйку. Эмма наклонилась к мордам, внимательно вглядываясь в их глаза. — Уйди, — прошипела девушка. С кончиков пальцев сорвались слабые искорки белой магии и щенок, виновато прижав уши, то рыча, то скуля, удалился из зала.

— Он себя странно ведет последнее время, — Румпель озадаченно проводил взглядом щенка. — Надо заняться его воспитанием.

— Согласна, странно, — виски вновь заболели.

— Что ты тут делаешь? — Румпель опустился перед ней на корточки, с беспокойством изучая ее изможденное, бледное лицо.

— Я проснулась раньше, — Эмма не хотела врать, но и правды говорить не хотелось. Мужчина тяжело вздохнул, на мгновение опустив голову. Сердце Эммы сжалось, при виде того, как он был расстроен и подавлен. Резко встав и быстро поцеловав Эмму в щеку, он подхватил ее на руки.

— Что ты…?! — Эмма вцепилась в его плечи, задержав дыхание, перед глазами все закружилось.

— Пытаюсь поверить в твою ложь, — тихо отозвался мужчина в ее макушку, подходя к софе и садясь в нее.

— Я не лгу, — буркнула Эмма, съеживаясь в его руках и прижимаясь ближе.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать, м? — он баюкал ее, мягко поцеловав волосы. Эмма отрицательно качнула головой, едва не застонав от новой боли. — Тебе вновь снятся кошмары? — она вновь качнула головой. — Тогда почему я уже неделю просыпаюсь в кровати один?

Эмма вздрогнула, отстраняясь от него. Он знал и ничего не сказал ей. Девушка виновато посмотрела на него, ожидая увидеть осуждение, злость и обиду. Но его глаза были теплыми и излучали лишь заботу и беспокойство. Губы были тонко сжаты, а у глаз залегли глубокие морщинки. Как она сразу не заметила, что он не спал?

— Я думала, ты спал до утра…

— Ни разу. Мне спокойней, когда ты рядом, но тебя не было. Я ждал, когда ты сама расскажешь, что с тобой происходит, — Эмма уныло опустила голову, осадок от такого обмана начинал сдавливать горло. – Эй, все хорошо, — он поддел пальцами ее подбородок, оставляя мягкий поцелуй на ее губах. — Я просто забочусь о тебе. Волнуюсь. Ты перестала кушать и спать. О чем мне думать?

Эмма кивнула, прижимаясь ближе к нему, пряча лицо в сгибе его шеи. Румпель медленно гладил ее по спине, продолжая покачиваться. Прошло несколько месяцев с момента их первой близости, но она все еще тяжело открывалась ему и при любом споре либо сбегала, либо начинала колдовать.

— Я плохо себя чувствую, — ее тихий голос вернул его из задумчивости. Он открыл рот, чтобы что-то спросить, но Эмма продолжила. — Я не знаю почему. У меня болит голова и слабость.

— У тебя есть какие-то предположения? — Эмма на мгновение замерла, а после нырнула прохладными ладонями под его рубашку, обнимая мужчину за талию.

— Ты отвлекаешь меня, — он улыбнулся, обнимая девушку крепче.

— Нет, — пальцы медленно скользили по спине, рисуя узоры вдоль позвоночника.

— Эмма!

— Ну, хорошо. Я думаю, что в этом замешана магия. Борьба света и тьмы. Я не знаю, чем это закончится. Я не знаю, и меня это пугает, — она отчаянно прижалась к нему, вонзаясь коготками в голую спину. Только когда Румпель ойкнул, Эмма резко расслабила хватку. — Прости.

— Ничего, — он поцеловал ее в щеку. — Нам нужно это как-то выяснить. Давай я приготовлю завтрак, а после, что-то решим, м?

— Я не голодна, — Эмма вцепилась в его рубашку, не желая отпускать, но он упрямо пересадил девушку на софу.

— Ты не ела толком уже неделю. Я приготовлю новое блюдо и хочу тебя порадовать, — мужчина поцеловал ее в уголок губ и быстро направился в сторону кухни.

Девушка прикрыла глаза, считая количество ударов по вискам. С каждым стуком сердца, боль пульсировала в голове. Ни о чем не хотелось думать. Немного стало легче от того, что она сказала правду. Теперь можно было спокойно закрыть глаза, прижаться к Румпелю и надеяться, что это вскоре пройдет.

Эмма не знала, сколько прошло времени, но ее отвлек грохот упавшей посуды на кухне.

— Голд, фу! — Эмма услышала рычание и усмехнулась. Щенок окреп, невероятно подрос и был чертовски прожорлив. — Голд, это Эмме! Я сказал, это Эмме!

На кухне вновь что-то грохнуло, а Румпель вскрикнул. Эмма нахмурилась, щенок был неконтролируемым сегодня, и это стало ее пугать.

— Нет! Не превращайся! Даже не вздумай! — рык стал громче, и Эмма четко слышала, как Румпель пятится к выходу. — Даже не взду… Голд, дьявольское ты создание!!! Нет!!! — щенок залаял, и Эмме показалось, что она услышала клацанье зубов.

Дверь резко грохнула, на нее что-то обвалилось и послышался звук разбитой посуды. В зале появился растрепанный Румпель, неся в руках поднос, нервно оглядываясь в сторону кухни. Рубашка была немного порванной, а на руке три глубоких царапины. Мужчина поставил поднос на столик и присел рядом с Эммой. Кровь пропитывала рубашку, и ему хотелось скорее избавиться от ненужного, приносящего боль, клочка ткани.

Руки подрагивали, и он болезненно зашипел.

— Стой, — Эмма поймала его за запястье. — Дай я, — он замер, продолжая сосредоточенно гипнотизировать рану. Прикрыв глаза, Эмма провела ладонью над царапинами, заживляя их. В глазах потемнело и девушку повело. Он недовольно нахмурился, обнимая и прижимая ближе к себе.

— Тебе не стоило, — упрекнул он, мягче, чем ожидал.

— Что там произошло?

— Мне кажется, он взбесился. Голд не подпускает меня к тебе, это странно.

— Если такое повторится, придется спустить его в подземелье, — Эмма расстроенно поджала губы.

— Почему его просто не воспитать?

— Он же цербер, не собака, — Румпель пожал плечами, не видя разницы. Подумаешь, две головы прибавилось и в золото превращается. По сути, та же собака. Отстранившись от девушки, мужчина взял тарелку с яичницей и вкусно поджаренным беконом. Эмма поморщилась, впервые запах не казался ей таким аппетитным. — Я… Я не хочу, — ей казалось, она позеленела еще больше. Хотелось сбежать от этого запаха, что начинал наполнять всю комнату, постепенно удушая ее.

— Немного, ты бледно выглядишь. Тебе нужно что-то есть, — он подцепил вилкой кусочек бекона и поднес к ее рту.

— Я бессмертна, — Эмма нахмурилась, пытаясь контролировать себя.

— Что-то сомневаюсь, — хмыкнул мужчина. Сдавшись, Эмма обреченно приняла из его руки вилку и отправила ее содержимое в рот. Румпель пристально наблюдал за тем, как она заставляет себя жевать. Сглотнув, Эмма резко побледнела и не найдя глазами ничего, отвернувшись от него вырвала на пол. За дверью кухни заскулил Голд, начав выламывать двери кухни.

— Ч-что… О господи, — он подскочил к ней, собирая волосы в пучок. — Милая, что с тобой? — ее лоб покрылся испариной, а рвотные позывы продолжались.

— Твоя еда испорчена, — хрипло выдавила из себя девушка.

— Что?! Нет! Не может быть! Вода, тебе нужна вода… — Румпель беспомощно осмотрелся: изначально вынести из кухни без последствий графин ему не удалось. — Вода, я сказал! — рявкнул он и перед ним на столике появился стакан воды. Замок охотно выполнял его просьбы, но иногда слишком запоздало. Эмма вытерла рукавом губы и приняла из рук мужчины стакан, жадными глотками опустошая его. Ее била легкая дрожь, боль усилилась, но дышать стало легче.

— Убери еду, — он хотел возразить, но поспешно отнес поднос на стол. — Она испорчена, — девушка вновь сделала глоток. Румпель нахмурился, изучая ее, а после попробовал содержимое тарелки. Еда была немного остывшей, но вкусной.

— Эмма, с ней все в порядке, — он озабоченно почесал макушку, подходя к ней. Эмма была бледна, ее тошнило, болела голова и чувствовалась сильная слабость. Такое знакомое, он когда-то встречался с этими симптомами, когда-то… Голд вновь ударился об дверь кухни.

— Голд, тише! Все хорошо! — крикнул мужчина, считая, что попытка успокоить пса была крайне бессмысленной. Но к его удивлению, резко стало тихо и тишину нарушало лишь рваное дыхание девушки. Он присел рядом с ней, убирая волосы с взмокшего лба.

— Ты уверена, что во всем виновата магия? — Румпель прищурился, всматриваясь в ее реакцию. Симптомы были такими знакомыми. Эмма уверенно кивнула, охнув, когда он вновь поднял ее на руки. — Тебе нужно отдохнуть.

У кровати Темную вновь затошнило, но в этот раз они благополучно успели добраться до уборной. Ее выворачивало наизнанку, а мужчина лишь заботливо убирал волосы, вытирая лоб влажной тряпкой.

Мысль пронзила его настолько неожиданно, что Румпель выронил тазик с водой, расплескав воду. Эмма зажмурилась от шума, пробурчав какую-то гадость. Едва девушка выпрямилась, все еще покачиваясь, в грязной рубашке, но чувствуя облегчение, она тут же была сжата в его крепких объятиях.

— Что.. что это значит?! Мерлин, Румпель, я вся в твоем «завтраке». Это даже не романтично, — он отстранился, не обращая внимания на ее слова. Мужчина светился от счастья, улыбаясь во все зубы. Эмма с подозрением смотрела на эту широкую улыбку. — Меня начинают смущать твои предпочтения…

— Точно магия? — он подтолкнул ее к кровати.

— А может быть что-то другое? — девушка слабо сопротивлялась, кровать начинала манить.

— Кто знает, — он вновь по-идиотски улыбнулся, укладывая ее в кровать.

— Ты мне что-то недоговариваешь, — Румпель помог ей избавиться от рубашки и штанов, заботливо накрывая одеялом.

— Вот выспишься и узнаешь, — он с благоговением поцеловал ее лоб, щеки и губы. Это казалось таким подозрительным и странным, но сил разобраться в его словах не хватало. Веки тяжелели, и девушка моментально провалилась в сон.

Она была беременна! Он не мог в это поверить! В голове было столько мыслей, столько эмоций, что он не сразу смог унять дрожь в руках. Румпель поспешно покинул их спальную, стараясь не шуметь, но резкие движения выдавали его передвижения. Он и не думал, что она может… После того, что она рассказала, он думал, что она не может иметь детей, а теперь… Как же он ее любил. Он был настолько поражен и счастлив, что готов был не выпускать девушку из объятий, целовать и целовать, признаваясь между поцелуями ей в любви. Только сейчас она была ослаблена, ей необходим был комфорт и спокойствие, особенно спокойствие, если учесть то, что кажется, она даже не подозревала о своем состоянии. Теперь их полгода пройдут не только в спорах, но в истериках, смехе и слезах, радости и печали. Румпель взъерошил волосы, он не видел, как Мила вынашивала его мальчика, только слышал истории от тетушек. Беременные были непредсказуемы и своенравны, а у Эммы была магия…

Мужчина нахмурился, он так давно не видел Бэя. Что он ему скажет? Как? Это же не будет выглядеть так, словно его папа решил заменить своего ребенка другим? Поймет ли он его? Разнообразие чувств и сомнений стало разрывать его изнутри. Хотелось увидеть мальчика прежде, чем родится их ребенок, объяснить ему самому, не в письмах, не через эту глупую ворону. Он все еще надеялся, что сможет найти способ избежать их контракта, что Эмма сможет что-то придумать. Она же неплохо общалась с его сыном в короткие встречи, о которых писал Бэй. Но… хотела ли она, видеть его здесь, в этом замке? Мужчина тяжело сглотнул, качнув головой. Поток мыслей стал прорывать плотину между реальностью и безумием, отдаваясь головной болью. Нет, она не может так поступить, Эмма говорила, что любит его. Любит так, как умеет, как может себе позволить. Бэй будет жить с ними.

Сегодня будет особенный и запоминающийся вечер. И он решил, что сделает в этот раз все правильно. А проблемы… у кого не бывает проблем? Они обязательно спасут друг друга, справившись с каждой из них. Разве то, что он простой прядильщик, а она Темная уже не проблема?

Он быстро спустился в свою комнату, желая успеть сделать все до того, как проснется Эмма. Резко распахнув шкаф, Румпель озадаченно осмотрел ряд своих простых жилеток и рубашек. Они были удобными и практичными, но сейчас это не та одежда, что была ему необходима. Мужчина захлопнул шкаф и прикрыл глаза, надеясь, что замок услышит его с первой попытки. Что-то звякнуло, и мужчина поспешил заглянуть в шкаф. Его брови удивленно поползли вверх, когда он увидел этот наряд. Штаны из мягкой светло-рыжей кожи, больше похожей на мягкое золото. Молочная шелковая рубашка, с каким-то пафосным платком белого цвета, золотая жилетка и камзол с высоким воротником кремово-золотистого цвета, обшитый золотой ниткой.

— Ну…. Эм…. А чего-то менее… хм… — он озадаченно почесал макушку. Что ж, либо так, либо никак. Потратив некоторое время на переодевания, и большую часть на ругань и возню с платком, он все же сдался. — Да кому он нужен?! — рыкнул мужчина отбрасывая от себя ненужную ткань, приподнимая воротник камзола и делая ворот рубашки более свободным.

На кровати появился дорогой золотисто-коричневый плащ и мешочек с золотом.

– О, а вот это то, что нужно. Спасибо, — нужно было торопиться. Накинув плащ, скрыв лицо под тяжелым капюшоном и спрятав золото во внутреннем кармане, он поспешил покинуть замок.

Мила скептично осмотрела свою новую лавку. Ремонтные работы только недавно закончились, а запах краски все еще не выветрился. Но сладковатый запах роз отвлекал, привлекая внимание любого прохожего и покупателя любоваться их красотой. Новая лавка ей влетела в копеечку, а ущерб за розы пришлось возместить из своего кармана. Но ее подельник все же сжалился над ней и на своем корабле в кратчайшие сроки привез новую партию восхитительно свежих роз. Черт бы побрал эту Темную с ее никчемным мужем. Кто бы мог подумать, что это ничтожество не сгнило в канаве, а стало прислуживать самой Темной. Хотя, видя ее, еще не известно, какая судьба была бы для него милосердней.

— Насколько свежи эти розы? — мелодичный мужской голос с хрипотцой отвлек Милу от размышлений. Женщина обернулась, недовольная тем, что ее потревожили. Каждый умник из таверны, просто обязан был задать какой-то глупый вопрос, зная, что роза ему не по карману. Недовольство быстро сменилось любопытством и огоньком в глазах, когда она увидела перед собой мужчину облаченного в плащ, вышитый золотыми нитями.

— Только с корабля, сэр, — Мила натянула на себя самую приветливую улыбку, продолжая изучать незнакомца. Он же в состоянии был купить розу, не так ли? Полы плаща покачнулись от ветра, обнажая скрытые под ними мужские туфли из драконьей кожи и золотую шнуровку. Ох, он действительно мог позволить себе эту розу.

— Замечательно! Какой сорт посоветуешь, дорогуша? — Мила поморщилась, так называл ее только бывший муж. Единственное, на что он был способен в их перебранках. Что-то было не так, незнакомец продолжал скрываться под капюшоном, и ее предчувствие кричало, что следует узнать, кто скрывается под маской прежде, чем продать свой товар. Однажды она уже ошиблась и поплатилась за это своей лавкой и… возможно, сыном.

— Эти, самые лучшие, — она вытащила из вазы розу красного цвета, с настороженностью смотря, как незнакомец делает шаг ей навстречу.

— Ох, нет-нет, только белые, дорогуша, только белые, — его голос стал глуше. Мужчина буквально шипел. Милу бросило в дрожь, голос стал таким узнаваемым и знакомым, что женщина невольно пошатнулась. Это не мог быть он.

— С-сэр, тогда… эта роза будет лучшей, для вашей избранницы… — Мила осторожно вынула белоснежную розу с маленьким бутоном, таким, какой когда-то дарил ей Румпель. Мужчина тихо засмеялся, проведя рукой по лепесткам роз.

— Ты всегда была плохого обо мне мнения, Мила, — он откинул капюшон, вонзаясь карими горящими злостью глазами в нее. Рука сама выдернула из дальней вазы розу на длинной ножке, с большим упругим бутоном.

— Т-ты? — женщина отступила на шаг, удивленно смотря на него.

— Я, — он оскалился, обнажая ряд неровных белоснежных зубов.

— Но как, я не понимаю. Ты не хромаешь!!! Ты должен хромать! — воскликнула она, ярость и недоумение обрушились на нее.

— Магия! — он щелкнул пальцами, хихикнув. Хоть раз в жизни увидеть боль и разочарование в ее взгляде, отомстить за все страдания, что он вынес благодаря ей.

— Ты продал себя Темной, — она яростно указала в него пальцем. Он покачал головой.

— Я отдал ей свое сердце, — Румпель вдохнул аромат розы. Да, так пахла настоящая, чистая любовь. Искренностью и невинностью.

— Ты не мог… — Мила сжала в руках стебли цветков, не замечая, как шипы вонзаются в ее руки. Она не могла поверить, что этому ничтожеству так повезло.

— Я тоже когда-то думал, что ты многое не могла. Мы все меняемся, — он вытащил из кармана пару монет, кладя их на край прилавка. — Думаю, этого будет достаточно.

— Нет! Ты продал своего сына! — в голубых глазах стояли невыплаканные слезы. Она была матерью Бэя, где-то глубоко в душе, она все еще любила и заботилась о нем.

— Кто тебе это сказал? — он удивленно приподнял бровь. — Я никогда не дам своего мальчика в обиду и никому не отдам. Я — не ты, — Румпель молча развернулся и поспешил оставить ее наедине со своими мыслями, сжирающими изнутри. Пускай жалеет, пускай помнит, что когда-то они могли быть счастливой семьей. Пускай знает, что единственный, кто остался ни с чем, именно она.

Румпель торопился домой, путь был долгим и занял несколько часов, но это того стоило. Он порадует Эмму, поцелует и больше никогда не оставит ее, никогда не оставит этот чертов замок, и этого странного пса. Сегодня он навсегда распрощался со своим прошлым.

Переступив порог замка, Румпель тут же почувствовал, что было что-то не так. Наверное, Эмма проснулась, и ей вновь было плохо. Сбросив на пол плащ, пряча за спиной розу, он поспешил наверх. Что-то грохнуло, послышался крик и отчаянный скул Голда. Мужчина заволновался, и, перепрыгивая через ступеньку, побежал в их комнату.

Двери были распахнуты, а из комнаты доносился рык, он не мог понять даже чей, пса или Эммы. Ворвавшись в комнату он пораженно замер, все вещи были раскиданы, а мебель перевернута. Голд сидел в углу испуганно прижав уши, но, храбрившись, сиял золотом. Эмма стояла посреди комнаты, ее пошатывало, но длинные когти и потемневшие глаза с расширенным зрачком, говорили о том, в какой ярости она была.

— Эмма… — он сделал несколько шагов ей на встречу.

— Ты бросил меня, — прошептала она, сжимая ладони в кулаки. Стекла в книжном шкафу треснули, осыпавшись на сидящего на полу Голда. Щенок заскулил, отскакивая за Румпеля.

— Нет, почему я должен… — он замер. Мужчина впервые покинул замок и даже не сказал ей об этом. Какой же он был дурак. — Мерлин, Эмма, прости меня. Я думал, ты еще будешь спать. Я не бросал тебя, лишь на мгновение покинул замок, — он осторожно вытянул руку, медленно подходя к ней, но Эмма отшатнулась.

— Ты хотел меня бросить, но не успел. Ты видел меня сегодня, я тебе противна! — рыкнула девушка. Дальнее окно осыпалось осколками.

— Не правда. Я хотел тебя удивить, я….

— Вот уж удивил! — крикнула Темная, разбивая еще одно окно. Девушка пошатнулась, потеряв слишком много сил. Румпель быстро подскочил к ней, ловя ее в объятия. — Уйди, — Эмма попыталась его оттолкнуть, но он был сильнее. — И что на тебе надето?!

Мужчина усадил ее на кровать, не выпуская из своих объятий.

— Я же сказал, что хотел тебя удивить…

— Ты действительно не хотел меня бросить?

— Никогда. Я обещаю, больше никогда не покину этот замок. Только если с тобой и с этим… чудовищем, — он кивнул в сторону Голда, на что пес фыркнул и, отряхнувшись от осколков, попытался незаметно выскользнуть из комнаты. Эмма устало прикрыла глаза, облокачиваясь на Румпеля.

— Я думала…

— Я знаю, прости. Этого больше не повторится. Я не хотел тебя расстраивать, — он невесомо поцеловал ее в макушку.

— Твой сюрприз был в том, чтобы стать похожим на Дэвида? — все еще когтистой рукой Эмма подцепила одну из золотых пуговиц на жилетке и оторвала ее.

— Что? Кто? Н-нет…. Господи, нет! — пискнул мужчина, оскорбленно отстраняясь от девушки. Эмма слабо рассмеялась.

— Тогда что? — Эмма выжидающе замерла. Вздохнув, Румпель опустился перед ней на корточки, протягивая белоснежную розу. Ее глаза удивленно распахнулись, девушка переводила взгляд с него на розу и обратно. Чистая любовь, этого не могло быть. Он не мог ее любить настолько искренне и чисто, не ее. Не после того, что она сегодня сделала. Она не достойна его любви.

— Я люблю тебя, Эмма, — мужчина с любовью и надеждой во взгляде смотрел на нее. Слабая улыбка скользнула по его губам, когда девушка неуверенно взяла тонкий стебель в свои руки. — Я люблю тебя так, как никого никогда не любил. Мне жаль, что понадобилось столько времени, чтобы признаться себе в этом чувстве. Слишком медлил, слишком боялся обжечься, боялся испугать тебя, — он взял ее ладонь в свою руку, оставляя на ней нежный поцелуй. — Но сегодня случилось то, что перевернуло мой мир.

— Меня стошнило? Романтик, — Эмма тяжело сглотнула, все еще пытаясь отгородиться от его искренности колючими словами.

— Нет, — он покачал головой, сжимая ее ладонь. — Когда я узнал, что ты беременна, я понял, насколько сильны мои чувства и как сильно я люблю тебя и нашего малыша.

Эмма замерла, затаив дыхание. Что он сейчас сказал? Беременна? Нет, не может быть. Она не могла… Пазлы мозаики стали складываться в ясную картину. Ее пальцы стали подрагивать, а счастливое лицо Румпеля, ожидающего от нее ответа, начало расплываться.

— Нет! — она оттолкнула его от себя, вскакивая на ноги и делая несколько шагов в сторону. Мужчина едва не упал и поспешно встал, потрясенно смотря на девушку. В глазах потемнело, и легкая тошнота подкатила к горлу, но девушка, нервно теребя стебель розы, постаралась держать себя в руках. – Нет! — она была настолько потрясена, что мысли не поспевали за языком. В порыве ярости Эмма откинула от себя розу, упавшую мужчине в ноги, и испуганно стала заламывать руки. — Ты не можешь! Я… Нет!!! Как ты мог?! Я убью тебя! — она не могла быть беременной! Просто не могла!

Эмма не заметила, как с его лица спала улыбка, как карие глаза потемнели и потухли, а руки безвольно повисли вдоль тела. Он молча поднял розу, отступая от Эммы на шаг.

— Прости, я просто подумал… — его голос был наполнен болью и разочарованием, глаза бегали по полу, боясь с ней встретиться. — Я просто подумал… — он стал потерянно пятиться назад, спотыкаясь обо что-то валяющееся на полу. Рука сжала тонкий стебель цветка, прижимая его к груди. — Прости, я думал ты… считал, что… — Эмма замерла, перестав жестикулировать только тогда, когда увидела в его глазах слезы. Она почувствовала, как его сердце пропустило удар, покрываясь трещинами. Он не правильно ее понял, черт!

— Стоять! — рявкнула она, быстрым шагом подходя к нему. Румпель вздрогнул и замер, боясь или не желая ослушаться ее. — Даже не вздумай! — рыкнула девушка, ткнув пальцем в его плечо. Румпель непонимающе моргнул, изогнув брови в немом удивлении. – Это! Мое! — Эмма вырвала из его руки розу и прижала к себе. — И не вздумай бежать после того, что ТЫ сделал!

— Я-я….

— Я убью тебя! — Эмма беспомощно зарычала, досадно ударив мужчину в плечо, понимая, что даже этого не сможет сделать. Дверь скрипнула, впуская в комнату любопытного Голда. — Люблю тебя, — рука сжала ворот рубашки, притягивая ничего не понимающего мужчину ближе. — Но все равно, когда-нибудь, убью…

Руки мужчины медленно и неуверенно легли девушке на талию, притягивая ее ближе. Темная обвила его шею руками, крепко обнимая мужчину, отчаянно цепляясь за него, боясь потерять его. Румпель издал непонятный звук, а после тихо рассмеялся.

— Я не так представлял себе этот момент, — Эмма, отстранившись, заглянула в светящиеся счастьем, но все еще полные смятения, карие глаза.

— Чтобы я не сказала, чтобы я не сделала. Не оставляй меня. Никогда.

— А если убьешь? — он прищурился, проведя кончиком носа по ее носу.

— Я сказала никогда, — Эмма нахмурилась.

— Никогда, — шепнул мужчина, захватывая ее губы в поцелуе, вкладывая в него всю свою любовь и нежность. Волна магии разлилась по их телам, меняя кожу девушки. Он оторвался от ее губ, завороженно любуясь ею. — У тебя щеки румяные, — Эмма вновь увидела его идиотскую улыбку.

— Прекрати на меня пялиться и поцелуй.

— Как прикажешь, хозяйка, — мужчина накрыл ее рот своим. Руки уверенно заскользили по ее спине, прижимая девушку ближе к себе, показывая, как она была желанна и любима, уверяя в том, что он любит и никогда не оставит ее.

Комментарий к Глава 51. Благодарю miss Arlena за потрясающую обложку к моей работе!

Я рада, что моя работа вдохновляет вас так же, как вы меня!)

http://i.radikall.net/2016/01/23/SPASIMENYd0478.jpg

====== Глава 52. ======

Прошло еще семь месяцев.

С каждым месяцем магические силы покидали ее, а проклятие отступало на второй план. И с каждым месяцем ее желания и идеи становились все более непредсказуемыми и вводящими Румпеля и Голда в ступор. Поначалу мужчина даже пытался отнекиваться и вразумить капризную девушку, а после, поняв тщетность своей затеи, молча выполнял все ее требования.

Передвигаться Эмме стало сложнее из-за отекших ног и большого живота, поясница нещадно болела, а необходимость в туалете увеличилась в несколько раз. Свое недовольство и усталость она срывала на Румпеле, который терпеливо и молча делал все возможное, лишь бы вызвать ее улыбку. Он целовал ее даже тогда, когда она рычала и отталкивала его, носил на руках из комнаты в зал, и, несмотря на свои глубокие морщинки усталости у глаз, дарил ей счастливые улыбки и взгляды полные обожания и любви.

В последний месяц Эмма полностью потеряла свои магические силы. Девушка помнила историю с Малифисентой и знала, что ребенок возможно на мгновение лишит ее сил, но она не ожидала, что дитя будет высасывать из нее магию во время всей беременности, в частности, в последние ее недели. С каждым днем ее кожа бледнела, превращая землисто-золотую чешую в человеческую кожу. Одним утром, взглянув ей в глаза, Румпель завороженно замер, любуясь ее светло-зелеными, человеческими глазами.

Единственное, что больше всего ее беспокоило, это взросление Голда. Потеряв магию, она могла только полагаться на сообразительность и вменяемость пса, ибо другой возможности остановить его теперь не было. Уже на третьем месяце беременности щенок старался максимально защитить ее, реагируя на каждый шум, пребывая все время в золотой форме, ревниво и с неохотой подпускай к ней Румпеля. Ни разу не приняв во время ее беременности своей обычной формы, Голд все время находился где-то поблизости. Пес достиг своего максимального размера, поэтому передвижение по замку было затрудненным, но, к радости пса, и разочарованию Румпеля и Эммы, замок способствовал некоторым его перемещениям. Иногда двери замка сами расширялись, пропуская Голда в одну из комнат, тесня при этом хозяев, иногда, словно чувствуя настроение Эммы, замок не позволял псу проникнуть в комнату и тогда одна из морд обязательно выламывала двери, с любопытством просовывая свой золотой нос в комнату, пытаясь что-то вынюхать. Эмма раздраженно закатывала глаза, а Румпель лишь бессвязно ругался себе под нос. У них был еще один ребенок, непослушный, неуправляемый, тот, которому Румпель с трудом достигал до предплечья, тот, кто в любой миг готов был защитить своих хозяев, но в то же время, будучи еще молодым псом, желал играть со своими хозяевами.

К полному разочарованию мужчины, пес был немного неуклюжим. Поэтому однажды, разворачиваясь в гостиной, Голд случайно задел Румпеля золотым хвостом, приложив того головой об стену. Мужчина ненадолго потерял сознание, а Эмма в тот момент разрывалась между истерикой, шоком, и ощущением преждевременных родов. Девушка в тот день не на шутку перепугалась, как, наверное, и сам Голд, что пытался незаметно, со скулом, выскользнуть из комнаты. Выговор от Темной в тот день получили абсолютно все: Голд — за свою неуклюжесть, замок — за поощрение пса, Ворчун — за то, что не вовремя принес письмо и Румпель. Правда Эмма сначала привела его в чувство, пожалела, поцеловала, а потом разразилась гневной тирадой по поводу его неосмотрительности. В тот день виновники ее плохого настроения боялись взглянуть на разъяренную будущую мамочку, даже замок не баловал их волшебством.

— Может, мы будем спать в зале? — Румпель запрыгнул на стол, лукаво смотря на девушку, что пыталась устроиться среди подушек в своем кресле во главе стола. Почему-то именно здесь ей становилось легче.

— А когда будут схватки, ты понесешь меня обратно в комнату? — Эмма с завистью посмотрела на стол. Сейчас у нее не было возможности ни сесть, ни закинуть на него ноги.

— Ну… у нас всегда есть Голд… Эмма! — мужчина не успел увернуться от летящей в него подушки.

— Я тебе покажу — Голд! — Эмма вновь швырнула в мужчину подушку, которую он ловко поймал.

— А если в ответ брошу? — Румпель игриво приподнял бровь. Эмма самодовольно хмыкнула, указывая рукой в сторону холла, откуда донеслось нетерпеливое царапанье когтей по полу. —  Нет, ну я так не играю, — мужчина кисло скривился, обреченно обнимая подушку. — Ты просто невыносима.

— Ты себя видел? Даже боюсь представить, какой характер будет у нашего сына.

 — Дочки, — пропел мужчина, важно поднимая указательный пальцев вверх.

— Ну вот почему ты так уверен?! — воскликнула Эмма, всплеснув руками. Этот разговор они поднимали каждую неделю, и никто еще ни разу не сдавал своих позиций.

— Я — папа, я так чувствую, — он показал ей язык, не желая переводить этот спор в баталию.

— А я кто, по-твоему?! — Эмма зло покраснела, сжав ладони в кулаки. Хорошо, что они вновь не подняли тему имени для ребенка, примириться было бы сложнее…

— Сомнений нет — мама! — Румпель поймал еще одну адресованную ему подушку.

— Дурак! — Эмма лениво отмахнулась от мужчины, пытаясь скрыть улыбку.

Когда едва уловимая волна магии распространилась по замку, Эмма, громко вскрикнув, резко встала с кресла, схватившись за живот. Мужчина спрыгнул со стола, подходя к девушке и обнимая ее за плечи. Его взгляд был встревоженным и испуганным. Он знал, что необходимо было сделать, но мысли чудесным образом уступали панике.

За дверью зарычал и залаял Голд, с грохотом поднимаясь по лестнице.

— Ч-что? Схватки? Тебе больно?! Началось?! — Эмма обняла руками живот, судорожно вздохнув, она отрицательно качнула головой. На дрожащих ногах девушка выпрямилась, поддерживаемая своим мужчиной. — Что случилось?

— Все хорошо, Румпель… Все… — Эмма поморщилась, услышав лай доносящийся из дальнего восточного крыла замка. — У нас гости. Мне нужно туда, — Эмма освободилась из объятий мужчины, направляясь к выходу, придерживая рукой живот. Нужно было поторопиться.

— Эмма, тебе нужен покой. Какие гости?! — Румпель бросился за ней, но Эмма подняла руку, останавливая его.

— Этот гость ко мне, пожалуйста, позволь мне встретиться с ним наедине, — Эмма вперевалочку, поспешила к лестнице. Наверху громко лаял Голд, ломясь в одну из стен замка.

— Постой, — окликнул ее мужчина, не решаясь пойти за ней.

— Мне нужно поторопиться, там Голд. Прошу… — вздохнув, Румпель кивнул.

— Будь осторожна, — он вернулся в зал, надеясь на лучшее, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из конца замка.

Эмма спешила изо всех сил. Кто мог подумать, что этот день когда-нибудь настанет? Девушка с трудом взобралась на четвертый этаж, пот стекал со лба, а руки предательски подрагивали. Но страх за ее гостя придавал ей сил. Завернув за нужный угол, Эмма увидела, как морда пса буквально вгрызается в двери комнаты, цепляясь клыками за едва державшиеся на петлях двери.

— Голд! Нельзя! — рыкнула девушка, торопясь к церберу. — Уйди!

Пес послушно замер, разрываясь между приказом хозяйки и долгом защищать ее от любой опасности.

— Все хорошо, Голд. Он свой. Он не причинит нам вреда. Друг, — девушка осторожно приблизилась к псу, протянув ему руку. Головы недоверчиво покосились на потрепанную дверь, но, прижав уши, покорно ткнулись металлическими носами ей в руку. — Вот так, молодец. Хороший, мальчик, — Эмма попыталась почесать его за ушком, хотя искренне сомневалась, что он может что-то почувствовать. — Не приходи сюда больше. Ладно? Не нужно, это друг. Наш друг, м? — Эмма взглянула в огненно-красные глаза пса, ища там каплю понимания. Словно почувствовав ее просьбу, Голд лизнул ей ладонь. — Молодец…. Иди к Румпелю, будь с ним. Ты ему сейчас очень нужен. Нам всем нужно набраться сил… — цербер покорно склонил голову и, бросив еще один взгляд на двери, покинул коридор.

Подойдя к двери, Эмма неуверенно замерла, руки нервно теребили подол ее свободной рубашки. Она не раз прокручивала в голове эту встречу, но никогда не думала, что это произойдет именно так, через знакомство с Голдом… Черт, он, должно быть, чертовски напуган сейчас!

Эмма толкнула двери, входя в комнату. На первый взгляд в этой комнате ничего не изменилось. Не могла же ее магия подвести? Краем глаза она заметила какое-то движение и, не успев среагировать на него, ощутила, как сбоку в тот же миг ее обняли, утыкаясь носом в плечо.

— Ээ… Ээээ…. — Темная потрясенно замерла, явно не ожидая такого поворота событий. Девушка по-разному представляла эту встречу и объяснения, но не так.

«Мерлин, я сейчас рожу. И тогда Румпель убьет нас всех…»

Ткань рубашки стала промокать от слез, а до ее слуха донесся тихий всхлип.

— Б-бэй? — руки неуверенно обняли мальчика за плечи. Его хватка усилилась, он цеплялся за ее рубашку, сильнее прижимаясь к ней, плача в плечо. — Мерлин, ребенок. Это был всего лишь Голд, папа рассказывал тебе о нем, он…. — Эмма замялась, пытаясь подобрать слово к их огромному увальню. — Эм… безобидный? — Эмма скривилась от собственного ответа. Безобидностью тут и не пахло. Стоять стало значительно сложнее, удерживая на себе вес мальчишки. Руки успокаивающе прогладили его по спине. Он не отвечал, продолжая плакать. Девушка нахмурилась, замерев от воспоминаний. Он мог сюда перенестись, только если ему угрожала опасность. – Бэй? Что случилось? — мальчик не ответил, громко всхлипнув.

Приобняв его, Эмма подтолкнула Бэя к кровати, им необходимо было присесть.

— Эй, — она поддела его за подбородок, вынудив посмотреть на нее. Лицо было красным и заплаканным, а карие глаза, такие, как у отца, наполнены страхом и болью. На щеке красовался порез, а нижняя губа была слегка опухшей.

— Я звал тебя, — его глаза вновь стали наполняться слезами. — Я все время тебя звал. Они звали тебя. Ты не пришла.

Почему? Почему ты не пришла?! — Эмма вздрогнула. С уходом магии, она перестала слышать голоса.

— Я… —что она могла ответить? — У меня нет сил, я не слышала. Прости меня. Я бы обязательно пришла. Что произошло? Кто это сделал? — Эмма провела кончиками пальцев по его щеке. Мальчик дернулся, с обидой смотря на девушку.

— Стража. Черная стража. И королева… — лицо Эммы исказилось в болезненной гримасе. Она не думала, что Реджина сможет так скоро выследить его. Значит, ее чары слишком ослабли, королева знает о том, что она беременна. Эта женщина придет и заберет их ребенка. Эмма прикрыла глаза выдохнув, мысли метались в голове, но каждый вопрос, каждая идея и выход сводились к одному — будет война.

— Это сделала она?

— Стража, — он качнул головой, пряча глаза. — Они искали меня, заходили в каждый дом. Звали меня по имени, я…. Эмма, я должен был сразу исчезнуть. Я… я виноват. Это все из-за меня. Из-за меня они пришли в деревню, из-за меня… — он всхлипнул. Эмма прижала мальчика к своей груди, успокаивающе погладив по голове.

— Ты не виноват, Бэй. Ты сделал все правильно, они не нашли тебя. Ты в безопасности. Твой папа будет так рад, ты просто….

— Они убили их из-за меня. На моих глазах! — Эмма вздрогнула, прижав ребенка ближе к себе, укачивая на руках.

— Не из-за тебя, малыш. Даже если бы тебя там не было, они убили бы невиновных. Это не из-за тебя, — ком подступил к горлу, а на глаза навернулись слезы. Ей было жаль ту семью, что с радостью приютила Бэя, научив его всему. Была бы хоть единая возможность, она бы спасла, успела. Эмма зажмурилась, продолжая покачиваться.

— Они… они сожгли деревню…всех… — Эмма задохнулась, прижимая мальчика ближе к себе. Гладя его по густым каштановым волосам, целуя в макушку.

«Мерлин… Я убью ее…»

— Мне очень жаль. Мне действительно жаль, Бэй. Знала бы я, будь у меня возможность, этого бы не произошло.

Но ты не виноват, Бэй, слышишь? Это не из-за тебя. Она просто сумасшедшая. Королева все равно бы выжгла деревню, она никого не оставляет после себя. Никого….

Она не знала, сколько они так просидели, но внизу послышался шум. Эмма знала, что Румпель беспокоиться, но пес еще на какое-то время мог его задержать.

— Я могу увидеть папу? — тихо спросил Бэй, боясь отпустить Эмму.

— Эм… — девушка вздохнула и отстранилась от мальчика. Поймав его взгляд полный надежды, она виновато улыбнулась. — Помнишь тот контракт, что вы заключили? Он… он еще действует, — Бэй нахмурился. — Но не долго, осталось совсем чуть-чуть, я уверена. Ты сможешь еще немного подождать?

— Сколько?

— Неделю, может две. Не больше. Двери этой комнаты распахнуться, когда ты сможешь увидеть Ру… папу. Лучше не рисковать, Бэй. Вам не стоит сейчас видеться, и, чтобы не нарушить контракт, Румпель не должен знать о том, что ты тут. Хорошо? — Бэй неуверенно кивнул.

— Я могу писать ему письма? — Эмма встала и вышла в уборную, медля с ответом. — Эмма?

— Да, — она вернулась с влажной тряпкой, вытирая кровь и сажу с подбородка мальчика. Бэй зашипел, но не отстранился. — Если у тебя получится уговорить Ворчуна не болтать, — они оба скривились, зная, какой нрав был у ворона. Но, прежде чем Ворчун навестит Бэя, она обязательно поговорит с ним с глазу на глаз. Намекнув, что от него живого места не останется, если он проболтается Румпелю. До их слуха донеслась приглушенная ругань и рык.

— А… Голд точно добрый и…

— Неуклюжий? Да. Но папу не любит, — Бэй хихикнул, и Эмма подарила ему ободряющую улыбку. — Вы с ним подружитесь, обязательно. Я буду тебя навещать иногда. Могу попросить Ворчуна быть с тобой чаще.

— Ой нееееет, — Бэй скривился, а Эмма хмыкнула.

— И все-таки, если совсем скучно станет, можешь поговорить и с ним. О, давай кое-что проверим. Закрой глаза и подумай о чем-нибудь вкусном, что ты очень хочешь, — мальчик с сомнением посмотрел на Эмму. — Давай-давай.

Темная искренне надеялась, что замок выполнит его пожелание, тогда некоторые вопросы, в том числе связанные с едой, отпали бы сами собой. На столике что-то звякнуло и появилась вазочка со сладким.

— Ух ты! — Бэй потянулся к конфетам.

— Теперь я знаю в кого ты такой сладкоежка, — пробурчала Эмма, следя за второй, отправленной в рот, конфетой. — Ты можешь попросить у замка все, что хочешь. Еда, вещи, книги. Только пожалуйста, не питайся одними конфетами, папа нас потом убьет. Бэй энергично закивал головой, точно так же, как это делал Румпель.

— Голд, дьявольское создание! — яростно заорал где-то поблизости Румпель. Они вздрогнули, обеспокоенно переглянувшись.

— Мне нужно идти, Бэй, — мальчик кивнул. Встав, Эмма на мгновение замялась. — Насчет… — Эмма опустила взгляд, пытаясь подобрать слова. Бэй встал и поцеловал девушку в щеку.

— Я рад. Очень, — он улыбнулся, перепачканный шоколадом.

— Спасибо тебе, — Эмма спешно поцеловала мальчика в лоб и поторопилась покинуть комнату. Когда двери захлопнулись, замок починил их, вешая на них массивный замок. Завернув за угол, девушка увидела, как Голд, вцепившись зубами за ворот рубашки Румпеля, оттягивал хозяина обратно в зал.

— Черт бы тебя побрал! — крикнул мужчина, сопротивляясь.

— Прекрати ругаться в замке дети! — хихикнула Эмма и тут же закрыла рот, удивленно уставившись на мужчину. Голд резко выпустил рубашку мужчины, от чего тот, покачнувшись, чуть не упал.

— Какие дети? — Румпель брезгливо стал стаскивать с себя заслюнявленную ткань.

— Твой, — Эмма демонстративно положила руку на живот. Мужчина раздраженно встряхнулся, бросив в Голда своей рубашкой.

— Где ты была? — девушка вздохнула, подходя к нему ближе.

— У нас был гость, — Эмма попыталась пригладить его волосы, но мужчина увернулся.

— Почему так долго? Я волновался за тебя, — его губы были плотно сжаты, а ноздри раздувались.

— Не злись, — Эмма поцеловала Румпеля в щеку, довольно улыбнувшись, когда ей удалось поймать его непослушную прядь и заправить за ухо.

— Я не злюсь, — на его скулах заиграли желваки.

— Но все же хорошо. Голд бы почувствовал…

— А он и почувствовал! Кто это был?

— Это… не важно, — Эмма провела ладонями по его обнаженным плечам, пытаясь снять хотя бы часть напряжения.

— Настолько не важно, что ты послала пса охранять меня?! — рыкнул мужчина, дернувшись, но Эмма удержала его.

— Румпель… ты мне сейчас нужен, — его ладони сжались в кулаки, девушка видела, как его злость медленно уступает беспокойству. Вздохнув, Эмма признала, что она была виновата перед ним, и мужчина заслуживал хоть каплю правды. — Мне принесли новость, плохую, — его плечи вновь напряглись.

— Бэй…? — его голос подозрительно сел.

— Что? Нет, Мерлин, нет! С ним все хорошо. Прости, я не так хотела это сказать, — она виновато уткнулась лбом в его плечо, он не пошевелился. — Мне нужна услуга Малифисент.

— Зачем? — сдавшись, он обнял ее за плечи.

— Реджина узнала, что я беременна, — девушка услышала, как он шумно выдохнул.

— Это значит…

— Будет война, — Эмма подняла голову, с сожалением смотря на него. Румпель прикрыл глаза. Страх за своих родных стал медленно оплетать его сердце, болезненно сжимая его. — Прости меня.

— За что? — он непонимающе моргнул.

— За то, что впутала вас всех в это, — Эмма нервно закусила нижнюю губу.

— Единственное, о чем я жалею, так это о том, что нужно было ее бить в тот раз стулом, а не посохом, — он кривовато усмехнулся, прежде чем поцеловать девушку в щеку. — Война, значит война, — он мягко поцеловал ее вдоль подбородка, склоняясь к ее уху. — Свою сторону я уже давно выбрал, — ее ухо обожгло горячим шепотом, что отправил мурашки по всему ее телу. Она запустила пальцы в его шелковистые волосы, массируя кожу головы. Мужчина довольно хмыкнул, спускаясь поцелуями к ее шее.

— Нужно… нужно позвать… — мужчина мягко прикусил нежную кожу. — Румпель!

— М? — руки нежно скользили по ее спине, а губы захватывали ее кожу, посасывая.

— М…Малифисент… — нить разговора напрочь ускользала.

— Я — Румпель, — он тихо рассмеялся, отстраняясь от нее. Девушка возмущенно фыркнула, легонько ударяя его по плечу.

— Я убью тебя, — буркнула девушка, спускаясь по лестнице. Мужчина приобнял ее за талию, придерживая.

— Тебе все еще нужны сторонники, — заметил он, целуя девушку в щеку.

— Я тебя потом убью.

— Забудешь, — он смешливо фыркнул, ойкнув от толчка в ребра.

Когда они вошли в зал, Эмма присела на софу, стоявшую у камина. Мужчина хотел присесть рядом, но Эмма остановила.

— Оденься, — она указала в него пальцем. — У нас сейчас будут гости.

— Ревнуешь? — спросил Румпель, натягивая уже появившуюся новую рубашку.

— Завидую, — Эмма беспокойно погладила живот.

— Я все равно тебя люблю, — поправив ворот рубашки, он чмокнул ее в щеку.

Эмма понятия не имела, как звать Малифисент без магии, но надежда на замок не давала ей уйти в депрессию.

 — Малифисент! — воззвала девушка к огню, напряженно следя за языками пламени. — Малифисент! — огонь стал жарче, но ничего не изменилось. Эмма поджала губы, принимая свое поражение.

— Может третий раз, как тебя?

— Я же не Темная, — огонь вспыхнул, и из него вышла Малифисент, баюкая на руках ребенка. — И не зачем так кричать. Вот будет у вас… — ее взгляд остановился на животе Эммы. — О… Быстро вы…

Эмма закатила глаза, а Румпель неловко заерзал на софе.

— И я тебя приветствую, Малифисент, — буркнула Эмма. Женщина снисходительно улыбнулась, вздрогнув, когда кто-то врезался в двери зала и залаял. Малышка на ее руках проснулась и заплакала. Женщина устало вздохнула, начиная ее покачивать.

— Я ее только уложила… Что у вас тут происходит? — она с опаской взглянула на двери, которые стали трещать под градом обрушившихся на них ударов. Эмма поморщилась, от такого количества шума начала болеть голова. Заметив ее состояние, Румпель осторожно протянул руки к Малифисент.

— Давай я ее возьму, а вы поговорите, — женщины удивленно посмотрели на него, смутив мужчину. Малифисент аккуратно передала малышку в его руки, с любопытством наблюдая за тем, как он баюкает ее.

— Кто это? — женщина поморщилась, когда кто-то вновь ударился о двери.

— Не узнаешь своего щенка? — Эмма выгнула бровь, бросая ей вызов.

— Это его идея была, — блондинка отмахнулась в сторону Румпеля, который был увлечен успокоившейся девочкой. — И кто вообще держит цербера дома?!

— Не нужно было особенного выбирать, — фыркнула Эмма. — Голд, тише!

— Голд?! — воскликнула женщина. — Это же девочка!

— ЧТО?! — хором воскликнули Румпель и Эмма.

— Нет, это точно мальчик! — отмахнулась Эмма, с сомнением поглядывая на двери. — Я не люблю женщин!

— Да ну? — Малифисент скептично выгнула бровь.

— Не смей, — зашипела Эмма.

— Я чего-то не знаю? — Румпель отвлекся от малышки, с интересом переводя взгляд с Эмму на ведьму. Дверь сорвалась с петель и в комнату проник золотой нос, отвлекая всех.

— Ох, теперь понятно, почему Голд… — женщина озадаченно изучала пса. — Однако, это куда лучше, чем способность его матери.

— Какая? — Румпель покачивал вновь заплакавшего ребенка.

— Она могла становиться невидимой.

— Слава Мерлину, нам еще повезло! — воскликнул мужчина, удивив женщин. Малифисент снисходительно улыбнулась, любуясь малышкой.

— Так зачем ты меня позвала?

— Мне нужна услуга, которую ты мне задолжала, — Эмма внимательно следила за женщиной, которая нахмурилась.

— Что тебе нужно? — Малифисент беспокойно посмотрела на Лили.

— Защита. Ты же понимаешь, что со мной происходит то же, что и с тобой?

— Оно даже произошло раньше, чем я могла подумать, — женщина удивленно рассматривала человеческую кожу Эммы, под пристальным взглядом которой та поежилась.

— И нам объявили войну.

— Реджина? — Эмма напряженно кивнула. Понимая, насколько сейчас она была беспомощна, и что Малифисент могла запросто нарушить их сделку. — Тебе нужна только защита?

— Все, что защитит мою семью, — в глазах Малифисент мелькнул мстительный огонек, зажегший в ее голубом взгляде пламя.

— Я сделаю все возможное, чтобы в этом замке пролилась кровь только одного человека, — женщины понимающе переглянулись.

— Вы же не собираетесь… — мужчина нахмурился. Малифисента перевела задумчивый взгляд на Румпеля.

— Ты помнишь, что я тебе сказала в нашу последнюю встречу? — это отвлекло мужчину, губы сжались в тонкую линию, а глаза потемнели. — Не упусти момент, — она взмахнула рукой, перемещая магией малышку к себе на руки. — Позовете, — женщины почтительно кивнули друг другу, прежде чем Малифисент исчезла в огне.

— Что она имела в виду? — Эмма обеспокоенно взглянула на напряженного, задумчивого мужчину.

— Глупости, которые мне еще тогда не понравились. Я люблю тебя, и у нас все будет хорошо, — взяв ее руки в свои, он притянул ее для поцелуя.

Сомнения терзали его душу.

Комментарий к Глава 52. Мне очень важны ваши отзывы, впечатления и эмоции. Делитесь, спрашивайте, не стесняйтесь.

Спасибо, что вы все еще со мной)

====== Глава 53 ======

Схватившись за живот, Эмма вскрикнула от боли. Ноги девушки подкосились, и она едва не упала с лестницы, если бы ее не поймал Румпель.

— Что? Что такое?! — мужчина приобнял ее, смотря на девушку с нескрываемым ужасом от осознания того, что он мог не успеть. Эмма зажмурилась, застонав от боли. — У тебя схватки?

Они много раз обсуждали этот день, продумывали все до мелочей, ожидая визита Реджины в день родов, нашли повитуху, которая должна была появиться в замке, когда начнутся роды, и так же исчезнуть, как только мать возьмет дитя в руки. Румпель каждый день прокручивал в голове схему действий и сейчас, придерживая Эмму, он понял, что понятия не имеет, что ему нужно делать.

Эмма пожалела о том, что решила выйти из комнаты, и от охватывающей низ живота боли все больше хотела вернуться в кровать. Где-то в глубине зала зарычал Голд, значит, повитуха уже была в ее комнате. Мерлин, она и подумать не могла, что это будет настолько больно. Девушка благодарила всех богов за то, что Румпель был рядом и…. задал очевидный вопрос. На мгновение, отвлекшись от боли, Эмма подняла на него взгляд. На лице мужчины отображался весь спектр эмоций: от дикого ужаса, через удивление и ступор, к торможению. Вдохнув полной грудью, Эмма сквозь сжатые зубы выдохнула:

— Нет, я просто рожаю, — девушка поморщилась от очередного толчка, все сильнее цепляясь за мужчину.

— А… рожаешь, — он облегченно выдохнул. — Стоп! Как рожаешь?! — Румпель дернулся и, спохватившись, наконец-то, поднял девушку на руки.

— Ну, наконец-то… — тихо простонала Эмма, цепляясь за его напряженные плечи. Он поднимался по лестнице так быстро, как только мог. Ворвавшись в ее комнату, Румпель, молча кивнув повитухе, бережно положил девушку на кровать. На замок обрушился первый удар, но защита его не пропустила. Румпель услышал, как о двери зала ударился Голд, замок не выпускал заведенного пса. Еще было не время.

Руки предательски дрожали, а сердце выскакивало из груди от адреналина. Он верил, что все будет хорошо. Судя по звукам на улице, Малифисент была на месте. Необходимо было сосредоточиться на Эмме и на их малыше. Он будет рядом, готовый защищать ее до последнего. В этот раз он не струсит. Он больше не был трусом.

— Румпель! — Эмма вскрикнула, протянув к нему руку. Девушка побледнела, от боли и напряжения на ее лбу вздулась небольшая венка, а волосы были влажными и спутанными. Присев на край кровати, он бережно взял ее за руку, давая ту поддержку, в которой она нуждалась. Едва их пальцы соприкоснулись, Эмма со всей силы дернула его к себе, заключая в крепкие объятия.

— Что ты… — он едва успел выставить руку возле ее подушки, чтобы не упасть на девушку всей массой. Эмма прижалась щекой к его щеке, обхватывая плечи мужчины одной рукой. — Эмма, все будет хорошо. Не бойся, я рядом… — пробормотал мужчина, услышав ее всхлипы. Повитуха молча стояла позади них. Он заволновался, когда ее объятия стали крепче, боясь отпустить его.

— Я люблю тебя… — она болезненно застонала, сжав его рубашку в руках.

— Милая, я тоже тебя люблю. Не бойся, все будет хорошо, — он поцеловал ее в щеку, успокаивающе погладив по голове. Эмма отодвинулась от него, вглядываясь, запоминая каждую мелочь, каждую его морщинку. По спине Румпеля пробежался холодок, а смятение и страх стали закрадываться в душу. Почувствовав это, Эмма обхватила его лицо руками, внимательно взглянув в его глаза.

— Я люблю тебя. Не смотря ни на что и вопреки всему. Чтобы не произошло в этот день, помни, ты единственный, кого я когда-либо любила, — по ее щекам катились слезы, а поцелуй был соленым и похожим на прощание. Она вновь притянула его к себе, обнимая до боли.

— Ничего не случится, — выдавил из себя мужчина, борясь с подкатившим к горлу комом страха и боли. — Все будет хорошо, мы победим, — на замок вновь обрушился удар. — Я люблю тебя, Эмма. Я буду рядом, не… — он не почувствовал, как она слабо кивнула повитухе.

— Сэр…. — пожилая женщина, предупрежденная обо всем, что тут творилось, откашлялась. — Воды отошли совсем недавно, и мне необходимо больше тряпок.

Румпель нахмурился, все было подготовлено заранее, но нехотя отстранился от вновь застонавшей девушки.

— Мы же подготовили тряпки, — он обернулся в поисках ткани.

— Не достаточно, сэр, — Румпель зарычал, призвав замок, но ничего не изменилось.

— Румпель, — Эмма вскрикнула от боли, — силы замка направлены на защиту. Он не выполнит этого. Тебе необходимо принести их.

— Я обещал тебе, что… — он медленно встал, с сомнением смотря то на девушку, то на повитуху.

— Сэр…

— Румпель! — Эмма закричала, сжав в руках простынь.

— Хорошо… но… — он отошел на пару шагов, какое-то внутренне чувство не желало его отпускать. Невидимая нить, связывающая их сердца, стала натягиваться, и с каждым его шагом к выходу причиняла боль.

— Румпель, — Эмма с мольбой во взгляде посмотрела на мужчину. — Прошу…

— Я быстро! — сглотнув, мужчина кивнул и сорвался с места, выскакивая за дверь, не слыша тихое «прости», сказанное шепотом ему в спину.

— Он простит тебя, Темная… — женщина подарила девушке слабую улыбку, вытаскивая из-под кровати белоснежные тряпки.

— Эмма, — выдохнув, поправила ее девушка. — Надеюсь…

Ей тяжело далось это решение, но она не верила, что Малифисент сможет победить Реджину. Она знала, насколько сильна была королева, как подпитывала свою магию тьмой и злостью, движимая желанием отомстить теперь не только Белоснежке, но и Эмме, за все те унижения, что она пережила. Эмма не могла позволить Румпелю погибнуть ради нее, у него был сын, который нуждался в своем отце. Бэй уже неделю сидел в комнате замка, считая минуты до встречи с папой. Где-то глубоко в душе Эмма надеялась, что сердце королевы еще не полностью прогнило, и ребенок, который родится в этом замке, останется жив, или он погибнет вместе с ней. Но не Румпель. Только не он. Он достаточно рисковал своей жизнью ради своего сына, ради нее. Он заслужил спокойной жизни.

Слезы вновь покатились по ее щекам.

Мужчина бежал по коридору в противоположное крыло замка, вздрогнув, когда двери зала открылись, выпуская в холл возбужденного Голда. Он ни на мгновение не задумался о том, почему замок контролировал пса, но не мог выполнить их просьбу, ему нужно было скорее вернуться обратно. Вбежав в нужную комнату и схватив стопку чистых тряпок, мужчина выбежал в темный длинный коридор. Румпель нахмурился, неуверенно осматриваясь по сторонам. Качнув головой, он побежал по коридору. Дорогу освещали лишь несколько едва горящих свечей, мимо мелькали двери комнат, снаружи слышался шум, а в ушах звенело. Впереди показался поворот, и мужчина резко остановился, ловя пересохшими губами спертый воздух, что царапал легкие. Пот стекал по вискам, а рубашка неприятно липла к телу. Поворота не было. Здесь никогда не было поворота. Он обернулся, за спиной был мрак, все свечи за его спиной знакомо гасли. Чертыхнувшись, Румпель свернул, побежав по коридору. Ему казалось, что время остановилось, а он двигался на одном месте. Страх стал душить и воздуха не хватало. Мужчина зло рыкнул, когда перед его глазами вновь появился поворот, но он не остановливался.

На четвертом повороте мужчина обессиленно опустился на колени. Ему так не хотелось верить в то, что Эмма вновь его обманула. Но замок, эти коридоры, тряпки, слова Эммы и повитухи говорили об обратном. Какой же он был дурак! Он же чувствовал, видел этот страх, эту мольбу в ее глазах, не прислушался к себе и пошел за этими тряпками. Этими чертовыми, ненужными никому тряпками! Мужчина взвыл, ударив тканью о грязный пол. Еще и еще, раз за разом, до поднятой столбом пыли, до грязи и порванных лоскутов, до сбитых в кровь костяшек, до слез обиды и дрожи от страха за Эмму.

Пол задрожал, когда на замок обрушился очередной удар.

— Выпусти меня… — тихо произнес он, обращаясь к замку или самой Эмме. — Выпусти! — мужчина с силой ударил кулаком по полу, сморщившись от боли. — Ты слышишь! Выпусти! — он выпрямился, крича куда-то вверх, желая быть услышанным. Тишина начинала давить, а мрак, похожий на тьму, засасывать.

— Ты не можешь со мной так поступить! — заорал он, швыряя тряпки в одну из стен. Резко поднявшись на ноги, мужчина обернулся вокруг своей оси, выбирая правильный путь. — Ты не сможешь… — он сорвался с места, следуя за бледными мерцанием свечей, сворачивая на очередном повороте, шепча губами одни и те же слова: выпусти, выпусти меня.

Минуты бега тянулись, как часы, но ничего не менялось. Остановившись посреди коридора, Румпель устало прислонился лбом к стене и прикрыл глаза. Перед ним мелькали ужасные картины, как замок рушится под напором Реджины, как гибнет Эмма, как убивают его дитя, а он продолжает бегать по коридорам, попавший в ловушку. Всхлипнув, он ударил кулаком по стене. Глухой удар эхом разнесся по пустынному коридору, отрезвляя мужчину. Сжав челюсти, Румпель со злостью ударил кулаком еще несколько раз, проклиная свою глупость. Взгляд сам невольно упал на ручку двери, что тускло поблескивала в свете догорающей свечи. Если он не может выйти из коридора через дверь, он выйдет через окно.

— Не может быть, — застонал мужчина, войдя в комнату, заполненную всяческим хламом, и не имеющую окон. Перед тем, как покинуть комнату он заметил, как на столе что-то сверкнуло в свете свечи. С опаской осмотрев всю комнату, Румпель осторожно подошел к столу.

— А ты что тут делаешь? — удивленно пробормотал он, проведя кончиками пальцев по имени на лезвии. До его слуха донесся тихий шепот. Румпель резко обернулся, но никого не было рядом. Нахмурившись, он вновь коснулся манящего лезвия, вздрогнув, когда шепот стал громче.

— Что за черт, — зашипел он. Развернувшись, Румпель выбежал из комнаты, чтобы через мгновение ворваться в соседнюю комнату.

— Да что за…?! — в комнате, наполненной старым тряпьем, тоже не было окон, а на столе лежал все тот же кинжал. — Какого черта ты здесь?! — он схватил кинжал за рукоятку. Вскрикнув, мужчина выронил лезвие на пол. На мгновение ему показалось, что он слышал голоса, но никого рядом не было. Облизнув обветренные губы, он медленно обхватил пальцами рукоятку, поднимая с пола кинжал. Румпель услышал шепот, что с каждым мгновением становился громче. Прикрыв глаза, он попытался разобрать слова, понять, найти подсказку.

«Пронзи чудовище кинжалом… лиши силы… убей его… убей…»

Румпель нахмурился, а лицо исказилось в гримасе отвращения, когда он узнал этот голос.

«Борись и оно сломает его проклятие…. Очисть душу его. Убей. Убей. Возьми кинжал. Возьми. Пронзи. Убей», — голос Малифисент разъедал его сознание, приводя в ярость. Он не мог так поступить с Эммой. Он не должен был. Они победят Реджину. Все будет хорошо. Стены замка задрожали от очередного удара. Шепот, словно змей-искуситель, проникал в его голову, отравляя, сбивая с пути истинного, предлагая легчайший путь. Предательство за жизнь. Смерть за силу.

— Нет! — Румпель откинул от себя кинжал, с ненавистью смотря на него. — Я не буду этого делать! — он не знал, кому было это сказано, но надеялся, что в скором времени, это все закончится.

Выйдя из комнаты, он громко хлопнул дверью, не обращая внимания на ее жалобный скрип. Рука зависла над ручкой очередной двери, но, подумав, мужчина решил положиться на судьбу. Пробежав длинный коридор и свернув за угол, Румпель ворвался в первую попавшуюся комнату.

Много пыли и стопки старых потрепанных книг. Помещение напоминало заброшенную библиотеку, от сырости и прогнивших листов было тяжело дышать. Запах разъедал легкие, но взгляд мужчины остановился на занавешенном окне. Облегченно вздохнув, он в несколько шагов подошел к шторам и резко распахнул их.

— Черт! — ругнулся мужчина, удрученно смотря на каменную стену вместо окна, в середине которой был закреплен кинжал. — Я не хочу этого делать! — рука сама потянулась к рукоятке. Едва пальцы коснулись ее, сумбурный вихрь слов ворвался в его голову.

«Убей! Убей! Уничтожь! Лиши силы его! Лиши! Убей! Борись! Сломи! Разрушь! Убей! Спаси! Ты сможешь! Не сопротивляйся! Слушай свое сердце! Убей! Уничтожь! Лиши силы его! Лиши! Убей! Борись! Сломи! Разрушь! Убей! Спаси!»

Румпель пошатнулся, желая избавиться от кинжала, но пальцы до онемения сильнее сжали рукоятку. Мир вокруг него сужался до точки, нарывом пульсирующей в голове, вбивающей голосом Малифисент одни и те же слова.

«Вонзи кинжал! Вонзи по рукоятку! Убей!»

Он зажмурился, пытаясь заглушить голос кинжала и прислушаться к собственному разуму. Он никогда не сможет этого сделать, но что, если они проиграют, а его семья останется беспомощной и безоружной. Что ему делать? Все, абсолютно все подталкивают его к этому решению. Знала ли Эмма, что он увидит кинжал? Наложила ли она на него заклятие или это магия замка? Предала ли их Малифисент? Сказала ли она ему правду? Смерть за власть или свобода за жертву?

«Разрушь проклятие! Уничтожь чудовище!»

Румпель рыкнул, качнув головой, отгоняя чужие мысли. Что если он потеряет всех? Вторая рука коснулась острия лезвия, поворачивая его к тусклому свету. Легким блеском сверкнуло имя Эммы. Голос в голове стал затихать, а хватка на рукоятке ослабла. Сделав глубокий вдох, Румпель убрал кинжал за пояс. На замок обрушился еще один удар, а до его слуха донесся рев дракона. Выругавшись, мужчина с ненавистью пнул рядом стоящую стопку книг.

Выйдя из комнаты, он с удивлением обнаружил знакомый ему коридор, освещенный лучами солнца.

— Предатель, — с горечью произнес мужчина, медленно идя в сторону холла. Возвращаться к Эмме не хотелось. Никого из присутствующих в замке не хотелось видеть. Металл, прилегающий к коже штанов, словно раскаленное железо, сжигал до пепла сердце мужчины. Руки были обессиленно опущены, пальцы нервно подергивались, словно перебирали невидимые нити пряжи, пытаясь найти нужную, дернув за которую, он сможет распутать клубок своих мыслей.

На его судьбу выпадало множество испытаний, но еще никогда ему не приходилось предавать любовь. Стены вновь задрожали от удара, а окно рядом с ним осыпалось осколками к его ногам. Защита ослабевала. Ступая по разбитому стеклу, он выглянул в окно, скользя взглядом по разрушенной беседке, сломленным цветам и двум сражающимся друг с другом женщинам. Малифисент, в облегающем темно-фиолетовом платье, с воинственными дьявольскими рогами и посохом, отражающим очередной удар. Реджина, королева, облаченная во все черное, в обтягивающих кожаных штанах и изысканном платье с корсетом. Сегодня ее губы были так же черны, как и ее душа.

— Убить или умереть, — задумчиво произнес мужчина, озабоченно наблюдая за огненным сражением ведьм. Взгляд потерянно скользил по полю боя, то останавливаясь на разрушенных частях замка, то задерживаясь на Малифисент, что с каждым разом все хуже отражала атаки королевы. Идея, словно молния среди ясного неба, поразила ту змею, которая травила ядом сомнений его душу.

Он бежал так быстро, как только мог. Румпель не хотел думать, сработает ли это или нет. Лучше попробовать и не жалеть об упущенном шансе, чем позже винить себя во всем. Перед глазами мелькали окна, коридоры, лестницы, дрожащие стены и выломанные Голдом двери.

В левом крыле замка, истекая потом, задыхаясь от боли, обессиленно лежа на подушках, кричала Эмма. Руки судорожно сжимали тонкую ткань, вонзаясь ногтями и разрывая ее.

— Еще немного дорогая, еще немного, — причитала в ее ногах повитуха. На замок обрушился удар и где-то вдали осыпались стекла. Страх за жизнь ребенка, охватил все ее тело, придавая сил. Возможно, ей удастся спасти его. Бэй и Румпель уже были в безопасности, сил замка должно хватить на еще одно дитя. Сделав несколько резких глубоких вдохов, Эмма напряглась, выталкивая из себя ребенка. Давая ему возможность выжить, спастись.

— Вот так. Вот так, молодец, — довольно произнесла повитуха, принимая дитя. Все силы вместе с ребенком покинули девушку. Последнее, что услышала Эмма — детский плач. Она не видела, как женщина заботливо омывала ребенка, заворачивая его в чистые ткани, ее веки тяжелели, а разум мутнел. Защита спадала.

— Нет-нет-нет, дорогая, так дело не пойдет, — обеспокоенно залепетала женщина, укладывая ребенка в люльку. Повитуха смочила чистую тряпку прохладной водой, укладывая ее на горящий лоб девушки. — Давай дорогая, не время отдыхать, — не взирая на то, кто перед ней лежал, женщина деловито похлопала Темную по щекам. Эмма застонала, морщась от обжигающих пощечин. – Вот, так лучше. Не засыпай. Не вздумай! — женщина пригрозила пальцем девушке, отвернувшись к вновь заплакавшему ребенку.

Спотыкаясь, Румпель спускался по разрушенной лестнице в сад. Он видел, как Малифисент обратилась в дракона, что тяжелым шипастым хвостом атаковал юркую королеву. Со стороны казалось, что Реджина лишь играла с драконом, водя его за нос, позволяя думать ему о своем преимуществе. Она отскакивала от струй огня, защищаясь и хохоча.

Когда королева подняла руки, образовывая новый огненный шар, Малифисент взмахнула крыльями, готовясь к очередной атаке. Она нахмурилась, заметив, что Реджина отвлеклась на нее и с любопытством смотрит на что-то за ее спиной.

— Кого я вижу! — черные губы королевы растянулись в улыбке. Сбитая с толку Малифисент резко обернулась, с испугом смотря на Румпеля, который, не обращая на них внимания, куда-то бежал. Улыбка медленно сползла с королевского лица, оставляя за собой гримасу ненависти и отвращения.

— Как ты смеешь, когда с тобой говорит королева? — она яростно прищурила глаза, образовывая огненный шар. — Голову с плеч! — воскликнула она, отправляя его в мужчину.

Малифисент в последний момент смогла оградить Румпельштильцхена от огня. Драконья кожа была приспособлена к огню, но удар был такой силы, что дракона откинуло в сторону, зацепив крылом мужчину. Он упал на руки, проехавшись ладонями по щебню и пыли, откашливаясь от грязи, забившей его рот. Поднятая столбом пыль стала рассеиваться, позволяя увидеть опустошенный сад и рядом лежащую женщину. Румпель подполз к женщине, лежащей на боку, словно она все еще защищала его.

— Малифисент! — он коснулся ее плеча, со страхом осматривая опустошенную площадь. Реджина исчезла. Защита пала. Ведьма болезненно застонала, и, при помощи поддержки Румпеля, приподнялась на руке.

— Что ты тут забыл?! — сквозь зубы, превозмогая боль в ребрах, выдавила из себя женщина. — Она чуть не убила тебя! Ты должен быть в замке! — она схватила его за ворот рубахи, пытаясь встряхнуть.

— Я знаю, как спасти Эмму, — выпалил Румпель, помогая ей встать. — Я понял! — его глаза блестели маниакальным блеском, вселяя в ведьму то ли надежду, то ли страх. Какой бы исход не был этой битвы, это было единственным решением. Малифисент кивнула.

— Поторопись! Быстрее! — она оттолкнула его от себя, исчезнув в фиолетовом дыме.

Реджина переместилась в холл замка, победно осматриваясь. Защита пала и теперь ее победа была лишь делом времени. Поправив выбившуюся прядь смолянисто-черных волос за ухо, женщина с грацией поднималась по лестнице. Давая Эмме насладиться последними минутами жизни. Заставляя ее в страхе ждать своей смерти, считать ее шаги. Где-то внизу трещали от ударов двери, донося до слуха королевы собачий лай. Реджина закатила глаза, кого еще могла притащить Темная для защиты собственной шкуры? Как вовремя пропала ее магия. Дети, рожденные силой истинной любви, самое опасное оружие, в особенности для их родителей.

Подбежав к фонтану, Румпель вытащил кинжал. Глаза неуверенно бегали от мраморного чудовища к имени Темной и обратно. Навязчивые мысли становились громче, крича, умоляя, приказывая, убивая. Рука, сжимающая кинжал, задрожала, по вискам стекал пот, а колени предательски дрожали. Сейчас или никогда. Предательство или верность. Победа или поражение. Смерть или жизнь. Задержав дыхание, Румпель вставил кинжал в дыру, все это время зияющую в груди каменного монстра. Мрамор, словно сопротивлялся, и не хотел принимать в себя этот волнистый, инородный предмет. На полпути, попав в предательские силки, лезвие и вовсе застряло в камне, не поддаваясь давлению мужчины.

— Дай мне ребенка, — просипела Эмма, протягивая руки к повитухе. Женщина качнула головой, баюкая на руках ребенка.

— Ты же знаешь, что тогда произойдет. Ты едва языком ворочаешь, откуда силы возьмешь дитя держать? — с сочувствием во взгляде произнесла она.

— Ты погибнешь. Дай мне…. — Эмма вскрикнула. Все ее тело было напряжено, а спину сковала судорога, неестественно выгибая ее. Она закричала, когда из ее груди медленно, нехотя, стал выходить черный дымок. Повитуха испуганно прижала к себе ребенка, отходя на несколько шагов от Темной. Дым стекал на пол, клубясь у подножия кровати. Эмма чувствовала, что с этим дымом из нее выходит вся жизнь. Что-то вытягивало из нее тьму, что так глубоко пустила корни в ее душе. Она цеплялась за ее чистоту и невинность, раздирая черными когтями душу в клочья, оставляя шрамы на всю жизнь и кровоточащие порезы, что еще много лет будут нарывать и гноиться, не позволяя забыть прошлое. Клубящийся черный дым, движимый сквозняком или чем-то иным, струйками потянулся из комнаты, огибая королеву, стремясь к свободе.

— Любопытно… — Реджина заинтересованно выгнула бровь, проводив взглядом черную магию, ускользающую из покоев Темной.

Дым стекал по лестнице, минуя внезапно заскулившего цербера, стремясь на улицу, к своему хозяину.

Румпель досадно закусил нижнюю губу, ожидая каких-либо изменений. Но ничего не происходило, а в замке стояла подозрительная тишина. Прикрыв глаза, моля всех богов о помощи, он отпустил кинжал, запуская руку в спутанные волосы и еще больше в отчаянии взъерошивая их. Мужчина резко распахнул глаза, когда до его слуха донесся подозрительный шорох. Стекающийся к фонтану черный дым стал клубиться, вырастая у него на глазах. Потрясенно смотря на образовывающуюся тьму, Румпель отступил от скульптуры на шаг. Клубы дыма на его глазах медленно превращались в знакомого ящеро-подобного монстра, которого он только что пронзил кинжалом. Черная, как ночь, тьма, живущая в Эмме. Монстр встряхнулся после многовекового сна, разминая затекшие мышцы, устремив свои пустые глазницы на мужчину. Тяжело сглотнув, Румпель оцепенел, зачарованно смотря на тьму, что, как удав, гипнотизировала свою новую жертву.

Едва последняя струйка тьмы покинула ее душу, Эмма упала на подушки, тяжело ловя воздух пересохшими губами. В горле саднило от сухого воздуха, а руки судорожно цеплялись за собственную сорочку.

— Дай… дай мне ребенка, — она смотрела в потолок, не в силах повернуть голову к повитухе.

— Но…

— Быстро! — ей казалось, она закричала, но с губ сорвался лишь хриплый приказ. Тысячи мыслей проносились в ее голове. Она боялась за судьбу Румпеля и его сына. Тьма только что покинула ее, она больше не была Темной. Кто новый Темный? Реджина? Малифисент? Или… ее глаза широко распахнулись от догадки. Нет, это не мог быть он. Только не он.

— Удачи… — едва повитуха смогла переложить дитя в ослабленные руки Эммы, она исчезла. Это была их договоренность, ни минуты больше в замке, ни секунды лишнего риска.

Эмма устало улыбнулась, прижимая к себе малыша. Ей так хотелось напоследок увидеть цвет его глаз.

— Какая идиллия, я сейчас расплачусь, — дверь резко распахнулась, впуская королеву, что наигранно утирала слезу со своей щеки.

— Брось, — прохрипела Эмма. — Эти ужимки тебе не к лицу. Как и помада, — ее губы скривились в насмешке. — Погоди, кажется, я тебе это уже говорила, хм…. — на руках завозился ребенок, и Эмма обратила внимание на него, не желая видеть гримасу ярости, исказившую лицо Реджины.

— Ты влезла в мою жизнь, нарушив все наши сделки, выставив меня на посмешище, а теперь прикрываешься ведьмой и новорожденным ребенком. Думаешь, я пощажу тебя? — Реджина натянула на себя королевскую улыбку, давая Эмме возможность сказать что-то на прощание.

— Нет, но и… — дверь позади Реджины скрипнула.

— Эмма, ты тут? — с порога донесся неуверенный голос. Две пары глаз устремились на Бэя, который испуганно уставился на королеву. Эмма готова была закричать от отчаяния. Он должен был сидеть в комнате до тех пор, пока замок не выпустит его, пока контракт не будет нарушен, до…. До этого момента. Она с замиранием сердца следила за Реджиной, за каждым ее движением, не в состоянии что-либо сделать, спасти. Сейчас каждое ее слово могло стать последним для Бэя.

— Бэйлфаер, не так ли? Как долго я тебя искала и вот, наша встреча наконец-то состоялась, — Реджина доброжелательно улыбнулась ему. — Ну же, проходи, — Эмма видела, как Бэй нахмурился, устремив темные глаза на королеву, как боролся с вопросом, крутившимся на кончике его языка. Она с мольбой во взгляде посмотрела на мальчика, надеясь на то, что он не спросит об его отце. Бэй вздрогнул, когда внизу что-то обрушилось, но упрямо не сдвинулся с места, настороженно, так же, как и Эмма, наблюдая за королевой.

— Не хорошо отклонять предложение королевы, — Реджина цокнула языком, покачав головой. — Ты же не хочешь меня расстроить? — Эмма уловила игривую улыбку, посланную ей, прежде, чем на ладони королевы зажегся огненный шар.

— Не надо! — вскрикнула девушка, с мольбой во взгляде смотря на обезумевшую ведьму. — Он же ребенок! — Реджина устало обернулась к Эмме.

— Где-то это я слышала. Ах, да! Ей же было десять лет! — в темных глазах мелькнул огонек безумства и тьмы. Эмма и подумать не могла, насколько сильно была отравлена ее душа.

— Он тебе ничего не сделал, — прошипела Эмма, прижимая ближе к себе малыша. – Бэй, не бойся, подойди ближе, — Бэйлфаер с сомнением взглянул на Эмму, а затем перевел взгляд на королеву, с любопытством рассматривающую его. Ловя возможность, девушка кивнула ему, прося довериться ей. Сглотнув, он, сжав ладони в кулаки, приблизился к ним на несколько шагов.

— Я думала ты смелее, — Реджина хмыкнула, переводя взгляд на Эмму. — Кое-что сделал его отец. Жаль, что он уже не увидит, как я убью его сына, — что-то вновь грохнуло за дверьми.

— Румпель?! Что с ним?! — ярость закипела в венах, придавая сил. Она одним рывком могла подняться и голыми руками переломить шею Реджине, но магия и время были сегодня не на ее стороне. Они погибнут все. Реджина самодовольно улыбалась, упиваясь болью и страхом, исходившим от Эммы. В ладони медленно разгорался огненный шар.

— То же, что и с его сыном! — рыкнула королева.

— Пригнись! — одновременно воскликнула Эмма.

Все произошло в одно мгновение. Когда Реджина развернулась к Бэю, дверь позади него вместе с каменной кладкой разлетелась на куски, впуская в комнату нечто золотое, приземлившееся перед Бэем. Упущенный небольшой огненный шар врезался в грудину цербера,на несколько дюймов отталкивая его назад. Когти цеплялись за деревянный пол, а две головы, рыча и брызжа слюной, следили за шокированной королевой. Третья голова озабоченно взглянула на Эмму, а левое ухо повернулось к мальчику, прислушиваясь к его испуганному неровному дыханию.

— Убей ее! — выплюнула Эмма, с облегчением смотря на Бэя, сидевшего в ногах пса с прикрытой головой. Третья голова, как по команде, обратилась к Реджине, шершавым языком облизывая клыки.

— Как вы мне все надоели! — зарычала Реджина, бросая в цербера еще один шар.

— Бэй, беги сюда! — пригнувшись, стараясь быть не сбитым хвостом Голда, мальчик подбежал к Эмме. — Иди сюда, — Эмма махнула рукой, указывая на противоположную сторону, пытаясь быть между ним и Реджиной. Когда мальчик встал за ней, она указала ему рукой на пол. — Сядь на пол и не выглядывай. Все будет хорошо, — его большие карие глаза со страхом и неверием смотрели на нее. – Вот, возьми его на руки, — она протянула Бэю ребенка, позволяя отвлечься и обратить внимание на что-то другое, кроме рычащего пса.

— Эмма, а папа…

— С ним все будет хорошо, — она слабо улыбнулась и пригладила его непослушные волосы. На самом деле она понятия не имела, что с Румпелем, но пугать ребенка больше, чем это уже было сделано, не хотелось.

Голд медленно приближался к королеве, заграждая собственным телом Эмму. От силы огненных ударов его лапы лишь скользили по полу, а морды скалились и чихали от дыма, щекотавшего их ноздри. Реджина стала нервничать, осторожно пятясь назад. Его металлическая шкура не пропускала ни единого заклятия, и это становилось реальной проблемой. Когда средняя голова клацнула зубами у ее запястья, Реджина взвизгнула и едва не оступилась. Она увидела, как победная усмешка скользнула на губах Эммы, и бурлящая ярость с гневом вновь придали ей сил.

Взмахнув рукой, королева обвила кожаной плетью лапы пса и одним движением стянула ее. Голд покачнулся, путы медленно стягивались, а одна из голов отчаянно вгрызалась в плеть. Мощный удар огня сбил цербера с ног, откинув его к самой кровати Темной. Эмма испуганно охнула, с беспокойством смотря на Голда. Цербер был дезориентирован. Одна из голов испуганно прижала уши, вторая рычала на ухмыляющуюся Реджину, а третья отчаянно вгрызалась в плеть, стараясь ослабить натяжение. Едва королева замахнулась для еще одного удара, позади них раздался голос Малифисент.

— Мы еще не закончили с тобой.

— Надо же, ты живучее, чем я думала, — яростно произнесла Реджина, атакуя ведьму очередным огненным шаром. Чувствуя, как силы медленно покидают ее, она хотела покончить с Малифисент как можно быстрее.

Смотря на тьму, Румпель забывал дышать. Все в округе словно замирало и холодело, как будто сама смерть вышла лицом к лицу встретиться с ним. В висках стало пульсировать, а картинки возможностей мелькать перед глазами. Сила. Власть. Свобода. Магия. Защита. Бессмертие. Могущество. Каждое слово забивало в него очередной гвоздь, что по самую шляпку тонул в его кровоточащем сердце, делая огромную брешь в его человечности. Подвергая сомнению все его идеалы и убеждения. Доказывая ему, какой на самом деле он был трус. Он же не хочет быть трусом, не так ли? Ни в глазах Эммы, ни их дитя, ни в глазах сына.

Тьма сочувственно протянула ему руку, выказывая свою поддержку. Предлагая присоединиться к ней, и пойти дальше по жизни плечом к плечу. Принять ее, как должное. Позволить себе дышать полной грудью, ничего не бояться, быть хозяином своей жизни, защитником своей семьи.

Румпель неуверенно протянул руку в ответ. Едва когти тьмы коснулись его пальцев, он почувствовал не легкость и даже не освобождение. Румпель почувствовал холод и опустошенность, медленно подкрадывающиеся к его душе, желающие насытиться им самим. Никакой защиты. Страх, отчужденность. Глубоко дремлющие черные мысли стали медленно пробуждаться, уничтожая свет и любовь, которыми он раньше жил.

— Нет-нет-нет, это не правильно, — он моргнул, сбрасывая с себя наваждение, поспешно отводя глаза. Холод охватывал кисть, медленно поднимаясь выше.

— Нет! Я не хочу, — теплые воспоминания о Бэе стали меркнуть, уступая жажде мести. — Не правильно! Не нужно! — Румпель попытался выдернуть руку, но тьма не отпускала, медленно проникая под кожу.

«Только чистый сердцем уничтожит тьму».

 — Оставь меня, — рыкнул мужчина, вытягивая запястье из цепких когтистых лап тьмы. Освобождая разум, впуская в душу тепло и свет, по которым он успел соскучиться за считанные секунды. Любовь — единственная магия, которой он хотел обладать. Только ее силой и чистотой. Монстр сделал шаг ближе, до судорог в пальцах вцепившись когтями в фаланги. Тьма не собиралась отказываться от такого сладкого куска новой жизни. Нового сосуда для ее существования. Чистого, нетронутого тьмой сердца, способного служить тьме долгие столетия.

— Нет! Уйди! Я люблю ее! Бэя! Дитя! Оставь меня! — боль замораживала руку, убийственным холодом поднимаясь по запястью. Румпель беспомощно заскулил, не оставляя попыток выдернуть руку. — Оставь… — тихо прошептал он, ища глазами что-то, за что можно было бы ухватиться, спастись. Взгляд невольно остановился на кинжале, торчащем из мрамора. Металл поблескивал в лучах солнца, а буквы частично исчезли. Нахмурившись, Румпель предпринял последнюю попытку спасения своей души. Последний шанс на жизнь, наполненную светом, теплом и любовью. Продолжая сопротивляться чудовищу, он схватил свободной рукой рукоятку кинжала, и навалился на него всей массой. Мрамор нехотя пропускал через себя волнистое острие, позволяя вонзить кинжал до упора. Едва рукоятка коснулась зелени камня, появилось мягкое свечение, а рука стала свободной. Не выпуская кинжал, мужчина с широко распахнутыми глазами, не веря в происходящее, смотрел на монстра, чьи черты лица исказились от боли и предательства. В грудине его появилось точно такое же свечение, а рев, похожий на крики мертвецов из ада, резав слух.

Свечение разрасталось, пока не вспыхнуло, разливаясь магией по всему саду, откидывая Румпеля к лестнице. Перед тем как погрузиться во мрак, он ощутил резкую боль в затылке. Мощная волна света растекалась по всей территории замка, превращая зеленый мрамор в пыль, убирая на своем пути все препятствия, уничтожая любые преграды.

В комнате было жарко от пылающего огня, но ни одна из женщин в этом помещении не собиралась так просто сдаваться. Среди ругани, звона битого стекла и потрескивающей от огня мебели доносился злой, нетерпеливый рык. Клыки вонзались в оковы, разрывая переплетенную кожу, борясь с толщиной материала. Другая голова заботливо зализывала макушку своего брата.

Эмма нахмурилась, озабоченно глядя на Голда. Крови не было, но, видимо, удар был слишком сильным даже для цербера. Сбоку шевельнулся Бэй, пытаясь подползти к псу.

— Эй, не двигайся, — шепнула Эмма, удерживая мальчика за плечо. Он испуганно прижал ближе к себе ребенка и виновато взглянул на девушку.

— Я хочу помочь… Голду, — Эмма отрицательно качнула головой, бросив мимолетный взгляд на цербера.

— Не нужно, он почти справился, — девушка испуганно обернулась, когда Малифисент вскрикнула от боли. Женщина тяжело дышала, выставив перед собой посох, прижимая руку к бедру. Когда Реджина, победно улыбаясь, занесла руку для решающего жеста, их настигла волна магии. Задохнувшись, Эмма вцепилась в одеяло, жмурясь от головокружения и резко подкатившей тошноты. Малифисент охнула и, потеряв опору в посохе, упала на колено, смотря на Эмму. Королева покачнулась, сумев устоять на ногах, и шокировано обернулась к Эмме. В ее темном взгляде Эмма впервые увидела панику и настоящий страх. Обнажив белоснежные зубы, Реджина развернулась к Малифисент, движимая яростью и усталостью. С каждым шагом ее взгляд становился холоднее, а пламя в поднятой руке зажигалось все ярче. Она наслаждалась слезами и болью в голубых глазах ведьмы. Обессиленная, женщина не могла превратиться в дракона, чтобы защитить себя, спастись.

Реджина почувствовала, как что-то острое вонзилось в ее плечо, сбивая с ног, утаскивая за собой. Сердце Малифисент пропустило удар, когда Голд, в последний момент, путаясь во все еще не отпускающей его плети, прыгнул на королеву. Она с широко распахнутыми глазами смотрела, как огромная золотая туша, вцепившись в королеву, и, кувыркнувшись, рухнула на спину позади нее. Реджина вылетела в коридор, мощно ударившись о противоположную стену. Эмма закрыла глаза Бэю, нашептывая какие-то успокаивающие слова. Собрав последние силы, ведьма подтянула к себе посох и поспешила подняться на ноги. Цербер извивался на спине, высвобождая лапы от последних кусков кожи. С пасти одной из голов стекала кровь. Другие головы, клацая клыками, тянулись к Реджине, которая, прижимая ладонь к окровавленному плечу, шипя от боли, пыталась исчезнуть из замка. Женщина затравленно отступила на пару шагов вдоль стены. Когтистая лапа зацепилась за подол платья, и пес, с каким-то радостным рыком, потащил свою добычу к себе. Реджина вцепилась в ткань, сопротивляясь, испуганно ища глазами выход из ситуации. Взгляд невольно остановился на Малифисент, ее измазанные помадой губы растянулись в презрительной усмешке.

— Помоги мне, — выдавила из себя Реджина, морщась от боли. Малифисент отрицательно качнула головой, не в силах произнести ни слова. — Он же убьет вас всех, — ведьма рассмеялась, бросив безразличный взгляд на пса, что рыча, перевернулся на брюхо, медленно поднимаясь на лапы.

— Только тебя, дорогая. Только тебя…

Румпель очнулся от истошного женского крика. Перед глазами все плыло, а голова беспощадно раскалывалась от боли. Мужчина осторожно прикоснулся к затылку, застонав от очередного болезненного импульса. Пальцы коснулись чего-то теплого и вязкого, посмотрев на руку, он увидел кровь. Было подозрительно тихо. Он не знал, сколько пролежал на камнях. Что было с Эммой? Что произошло с чудовищем? Что стало с ним? Медленно поднявшись, покачиваясь на ватных ногах, он попытался как можно скорее вернуться в замок.

Малифисент поморщилась, когда женщина из последних сил, прикрываясь расцарапанными руками от острых когтей цербера, хрипела и молила о пощаде. Брезгливо отвернувшись, ведьма медленно двинулась к Эмме. Она старалась не слышать болезненный крик Реджины и утробное рычание разъяренного цербера. С каждым шагом она отдалялась от кровавой расплаты за боль, причиненную королевой им всем. Женщина старалась не думать, какая по счету кость хрустнула в клыкастой пасти пса, как капает кровь и вытягиваются кишки, как довольно жмурится Голд, перегрызая хрящи, с какой жаждой клацают его клыки.

Войдя в разрушенную комнату, она встретилась с внимательным, выжидающим взглядом светло-зеленых глаз.

— Пожалуй, теперь ты мне должна, — Малифисент устало прикрыла глаза, вдыхая полной грудью, морщась от легкого болезненного дискомфорта в легких и металлического запаха крови, который будет еще долгое время преследовать ее во снах.

— Жизнь за жизнь. Мы уравняли счет, — хрипло отозвалась Эмма, перенимая из рук Бэя малыша.

— Я спасла твоего дурака, — Малифисент закатила глаза. Дышать стало труднее, а жара в комнате стала невыносимой. Ведьма поморщилась от вытягивающей силу магии, но легким мановением руки потушила пылающий огонь.

— Румпель? — брови Эммы взлетели вверх, и она беспокойно заерзала.

— Он жив. По крайней мере, когда я его оставляла, он был жив, — она услышала шум и кивнула Эмме. — Мне пора.

Поднявшись на третий этаж, Румпель увидел кровавые разводы, тянущиеся от комнаты вдоль по коридору. Кровь застыла в жилах, сердце пропустило удар, а сам он забыл, как дышать. Неужели… Опираясь на стену дрожащей рукой, едва передвигая предательски подгибающимися ногами, он медленно приближался к луже крови, что освещалась светом падавшим из комнаты с выломанными дверями. В глубине коридора что-то шевельнулось и в темноте зажглось три пары огненных глаз.

— Г-Голд? — фыркнув, цербер вышел на свет. Мужчина закрыл рот рукой, чтобы не закричать, а на глаза навернулись предательские слезы. Прихрамывая, став полностью черным с небольшой полоской когда-то белой, а ныне окровавленной шерсти на груди, к нему медленно шел Голд. Черная шерсть, пропитанная кровью, блестела на свету. За окровавленные когти зацепились лоскуты ткани. Одна из морд увлеченно облизывалась, другая с интересом, склонив голову, наблюдала за своим испуганным хозяином, а третья сосредоточенно что-то жевала, что-то, так сильно похожее на кишки. Из комнаты донесся детский плач. Паника стала накрывать его с головой, от осознания того, что могло случиться с Эммой. Словно почувствовав его настроение, нахмурившись, Голд подался вперед. Не обращая внимания на вжавшегося в стену мужчину, закрывавшегося руками от цербера, до тошноты пахнущего кровью, пес подтолкнул его мордой к свету.

Споткнувшись об обломки, он вошел в комнату, видя, как в помещении развеивается фиолетовый дым магии.

— Эмма! — облегченно выдохнул мужчина. С ней все было в порядке. Уставшая, с темными кругами под глазами и слабой улыбкой, она покачивала на руках их ребенка.

— Папа! — из-за кровати выскочил Бэй с царапиной на щеке и спутанными волосами. Его взгляд был со смесью радости, счастья и глубоко спрятанного страха.

— Б-Бэй? — Румпель моргнул, шокировано взглянув на Эмму, а затем вновь на Бэя. Мальчик неуверенно мялся в стороне, боясь подходить ближе, видя в каком состоянии был его отец.

Мужчина удивленно застыл, не зная кого первого заключать в объятия, кому уделить внимание. Сердце бешено колотилось в груди, разгоняя кровь, окрыляя мужчину. Пальцы его рук нервно задвигались, а тело, было напряжено. Взгляд метнулся к Эмме, ища поддержку, понимание. Усмехнувшись и едва не рассмеявшись, Эмма кивнула, понимая его чувства.

— Бэй! — напряжение ушло, уступая легкости и радости. Мужчина дернулся, успевая в последний момент раскрыть объятия, в которые влетел сын, едва не сбив его с ног. Уткнувшись носом Бэю в плечо, сжав в ладонях его рубашку, сильнее прижимая сына к себе, Румпель заплакал. – Бэй! Мальчик мой! — он не видел его почти два года. Не видел, как он рос и учился. Мужчина был готов ради сына на все, лишь бы он был в безопасности. Сделка была самой большой ценой за их спасение, не проходило ни дня, чтобы он не жалел о ней. И сейчас, спустя все испытания, время, боль, разлуку, он обнимал своего сына.

— Пап? — задушено произнес Бэй, пытаясь высвободиться из объятий.

— Я.. я так счастлив, Бэй, — отстранившись, он обхватил его лицо ладонями. Со слезами на глазах, рассматривая его, запоминая, сравнивая. Мальчик вырос и был чуть ниже него, не таким худым, как он его помнил, в хорошей одежде, с такими же длинными каштановыми волосами и счастливыми, любящими глазами. — Я так по тебе скучал.

— Я тоже скучал по тебе, папа.

— Так скучал… — Румпель поцеловал мальчика в обе щеки и вновь прижал его к себе.

— Па-ап, — Бэю хотелось одновременно и смеяться, и плакать от счастья. Усталость, напряжение и потрясение от сегодняшнего дня все-таки сделали свое дело. Нервно хихикнув, Бэй фыркнул. — Ты меня сейчас задушишь, — объятия в тот же миг ослабли, а Румпель, улыбаясь, отстранился от него.

— Как ты здесь оказался? Когда? — руки беспокойно двигались, задерживаясь то на плечах сына, то двигаясь по рукам, борясь с желанием вновь его обнять.

— Я уже…. — Бэй бросил взгляд на замершую Эмму, которая уставилась на него, как испуганная лань. — Магия! — мальчик рассмеялся, когда папа закатил глаза, а Эмма облегченно выдохнула. — Мне так много тебе нужно рассказать, особенно про эту последнюю неделю! — до их слуха донесся обреченный вздох Эммы. Поцеловав сына в лоб, Румпель приблизился к девушке, неуверенно сев на край ее кровати. Замок стал медленно восстанавливаться, под удивленные охи и взгляды Бэя.

— Я так рад, что вы живы, — мужчина не мог оторвать взгляда от их ребенка, закрывающегося от них ручками. Эмма убрала спутанную прядь волос Румпелю за ухо, коснувшись холодными пальцами щеки.

— Мне сказали, что ты погиб… — удивленно вздернув брови, Румпель прижался к ее ладони.

— Никогда. Я боролся и…

— Спас меня, — Эмма неловко приподнялась, перемещая ладонь мужчине за плечи, притягивая его к себе. Уткнувшись ему в шею, Эмма впервые за этот день умиротворенно вздохнула, наслаждаясь запахом любимого человека, с горчащей ноткой пота, запаха пыли и крови. Именно в его объятиях она чувствовала себя защищенной. Силы медленно возвращались к ней. Девушка улыбнулась, когда он коснулся губами щеки, устало уткнувшись носом ей в плечо. Голова раскалывалась, и его немного мутило. Эмма успокаивающе провела ладонью по спине, поднимаясь выше, массируя напряженную шею, чувствуя, как он расслабляется в ее объятиях, тяжелее опираясь на нее.

Воссозданная дверь вновь выломалась, и в комнату пролезли три головы. Замок нехотя расширил проем, пропуская Голда вовнутрь.

— Он… он черный! — охнула Эмма, завороженно смотря на цербера, чьи головы внимательно и по-отдельности обнюхивали каждого члена семьи.

— Ну, режим повышенной защиты в нашем доме можно считать оконченным, — Румпель натянуто улыбнулся, краем глаза, с опаской, наблюдая за псом, боком подбирающимся к Бэю. Шерсть на морде продолжала блестеть от крови, а глаза все так же ярко светились огненно-красным. Внимание всех голов сосредоточилось на мальчике, который медленно стал отступать к папе.

— Голд, это Бэй. Не обижай его, — Румпель неуверенно заерзал, борясь с подкатывающей тошнотой и желанием фыркнуть. Одна из морд ткнулась Румпелю в бок, вдыхая его запах, а затем, пригнувшись, потянулась влажным носом к Бэю. Вдохнув его запах, пес довольно заурчал.

— Бэй, ты можешь его погладить, он не укусит, — на лице мальчика засияла счастливая улыбка, и он осторожно поднял руку, чтобы коснуться пса.

— Нет! — вскрикнул мужчина, отстраняясь от Эммы и напугав всех. Малыш на руках Эммы захныкал, и она осуждающе взглянула на мужчину. — Он весь в крови и грязный. Погладишь, когда он помоется, — тут же исправился мужчина, боясь гнева всех членов семьи. Голд нахмурился и недовольно зарычал. Одна морда стала забавно вылизывать вторую, а третья пыталась стереть грязь с морды лапой. Бэйлфаер засмеялся, наблюдая за попытками Голда получить ласку, которую он, наконец-то, смог бы почувствовать сквозь свою шерсть.

— Ну, па-а-ап, смотри, как он старается, — Бэй махнул в сторону Голда рукой, продолжая улыбаться.

— Сынок, это же кровь, тебе не стоит…

— Я могу его помыть! — воскликнул ребенок, а одна из голов довольно тявкнула. Румпель с огромными глазами уставился на цербера, затем на Бэя, а после на Эмму.

— Нет! — воскликнул он, охнув, когда в ушах зазвенело от его же голоса.

— Ну, пап! — мальчик умоляюще взглянул на отца, а Голд выжидающе замер. Малыш в руках Эммы успокоился и, раскрыв глаза, с любопытством изучал свою маму. Эмма завороженно улыбнулась, у него были карие, такие же, как у…

— Эмма! — девушка перевела взгляд на выжидающие три пары щенячьих красных глаз, а так же на умоляющие, карие глаза Бэя и Румпеля.

«Серьезно?! Три пары больших, по-щенячьи милых, карих глаз в семье? И как им отказывать потом? Вот это сейчас несправедливо было».

— Идите, — сдавшись, она кивнула. Бэйлфаер, радостно взвизгнув, выбежал из комнаты, а за ним неспешно вышел Голд, снеся счастливо виляющим хвостом несколько кирпичей у дверного проема.

— Эмма, — Румпель нахмурился, ему не хотелось, чтобы сын отмывал кровь королевы и игрался с неконтролируемым псом. Девушка утешающе взяла ладонь Румпеля в свою. Мужчина тихо зашипел, отдернув ее. С беспокойством повернув его руку, она увидела разодранные ладони. Закатив глаза и прокляв упрямца за то, что он никогда ничего не говорит сразу, Эмма провела по ним кончиками пальцев, исцеляя. Он удивленно поднял бровь, заметив ее довольную улыбку.

— Кажется, у меня вновь появляется магия.

— Ох, милая, я так рад, — он потянулся к ней, обняв за плечи, зажмурившись, когда комната закружилась перед его глазами. Почувствовав его усталость, позволив ему немного опереться на себя, девушка нежно коснулась его волос. Румпель болезненно застонал, но отстраниться от девушки не было сил. Нахмурившись, Эмма взглянула на окровавленную руку.

— Что это? — он не ответил, лишь облегченно вздохнул, когда теплая волна магии разлилась по затылку, распространяясь по всему его телу, убирая боль и усталость. Его дыхание стало ровнее и спокойнее.

— Знаешь, я думал, что не успел, опоздал. Эмма, я так боялся, что ты… — сбивчиво забормотал он.

— Тшш… сейчас все хорошо. С нами все в порядке. Все закончилось. Ты сможешь простить меня?

Он издал невнятный вопросительный звук.

— За… за замок, — он не сразу ответил, и Эмма слышала только его угрюмое сопение. Страшно было представить, что он сделает с ними, когда узнает, как они с Бэем обманывали его.

— Чтобы не произошло, я единственный кого ты любишь, — едва слышно он повторил ее сегодняшние слова. — Я не могу злиться на тебя за то, что ты пыталась защитить свое.

— Уже не единственный, — сказала Эмма, тихо рассмеявшись, когда он отстранился угрюмо заворчав. — У тебя как минимум два маленьких конкурента, и у обоих твои глаза.

На смену его угрюмости пришла радость и Румпель неуверенно протянул руки к ребенку.

— Я могу… — кивнув, Эмма передала ему ребенка, который с любопытством стал изучать волнистые волосы папы. — Такая крошка… — в глазах блеснули слезы счастья, ему не удалось увидеть Бэя в первые дни жизни. Только спустя месяц, когда малыш был уже не таким крошечным. Ребенок протянул свои ручки к папе, и Румпель вспомнил, как первый раз взял на руки Бэя. Тогда, потянувшись к нему, мальчик схватил папу за нос и звонко рассмеялся. Что-то в этой жизни оставалось неизменным. Улыбнувшись, мужчина склонился к малышу, охнув, когда цепкие пальчики потянули его за пряди волос.

— Да, малыш, — девушка рассмеялась. — Я тоже сначала заметила эти волосы, — Румпель зажмурился, когда ребенок потянул его к себе, причиняя ему легкий дискомфорт.

— Правда?

— Они были чертовски пушистыми и мягкими, я хотела их потрогать, — призналась Эмма, аккуратно высвобождая его волосы от маленьких пальчиков. — И прекрати улыбаться, — его улыбка стала еще шире, но тут же пропала.

— Эмма, я.. Темный? Когда я был в саду, тьма стала затягивать меня, потом произошла вспышка, и я потерял сознание, — девушка внимательно посмотрела ему в глаза, а после, подцепив пальцами его подбородок, притянула к себе.

— Скажи, если ты что-то почувствуешь, — прошептала она, нежно захватывая его губы в поцелуе. Целуя его, она внимательно за ним наблюдала и удивленно вздернула брови, когда мужчина резко распахнув глаза, отстранился от нее.

— Я почувствовал. Щиплет, — шокировано прошептал мужчина, беспомощно смотря на едва сдерживающуюся от смеха девушку. – Что? Что такое?

— Щиплет? — Эмма легонько ткнула пальцем в его рассечённую нижнюю губу, расхохотавшись, когда он ойкнул. Румпель даже и не помнил, как это произошло.

— Эмма!

— Прости, — она виновато поцеловала его в плечо, продолжая глупо хихикать. Нервное напряжение стало сказываться.

— Надеюсь, у нее будет не твой характер, — буркнул мужчина, стараясь скрыть глупую улыбку.

— Ее зовут Эдриан.

— Это же мужское имя, — Румпель непонимающе посмотрел на Эмму, чьи губы стали растягиваться в дьявольской улыбке. — Не-ет!

— Да-а! Я же говорила тебе!

— Ведьма! — уныло фыркнул мужчина, понимая свой проигрыш. Он девять месяцев ей доказывал, что у них будет девочка.

— Темная! — гордо вскинув подбородок, отбила Эмма, тут же поникнув, видя, как он скептично изогнул бровь. Мужчина поцеловал ее в щеку, перекладывая малыша ей в руки. — Тогда… у меня для тебя кое-что есть, — мужчина склонился, что-то ища под кроватью. Румпель надеялся, что замок смог восстановить свои силы и его просьба окажется для него не такой сложной. Пошарив рукой под кроватью, пальцы наконец-то нащупали необходимый ему предмет.

Эмма с волнением и любопытством ожидала подарка. Когда Румпель протянул ей бело-зеленую розу, первая радость резко сменилась негодованием и возмущением.

— Нет! Я знаю, что она значит!

— Да! — он подарил ей такую же дьявольскую улыбку, какая была у нее несколько минут назад.

— Даже не вздумай! Я только родила! — девушка боялась брать в руку этот цветок. Бело-зеленые розы означали плодородие, а мужчина, даривший такой цветок, признавался в том, что желает ребенка.

— Девочку!

— Только попробуй! — Эмма затравленно взглянула на розу. – Бэй!

— Я с тебя так просто не слезу! — насмешливо, но многозначительно пообещал ей мужчина.

— Я убью тебя! — взвизгнула Эмма.

— Что случилось? — в комнату вбежал мокрый, взъерошенный Бэй, озадаченно смотря на папу, которого за рубашку одной рукой трясла испуганная Эмма, с ужасом в глазах смотря на розу.

— Бэй, спаси меня! — одновременно заорали они.

КОНЕЦ.