Сумасшедшие ночи на двоих (СИ) [Amy Grace] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1 ==========

Раньше, если бы кто-то сказал мне, что я буду вести себя занудно, читать книги в прямоугольных очках, учить уроки на «отлично» — я бы не поверила и посмеялась в лицо, при этом послав куда подальше этого безумного человека. Однако жизнь распорядилась со мной так, как я и представить себе не могла. Теперь из веселой и приветливой девчонки я превратилась в серьезную, сосредоточенную на знаниях девушку.

Я и сама поражаюсь своей перемене, поражаюсь, что моя когда-то поставленная цель и мечта стать известной стилисткой или певицей разбилась вдребезги, оставляя за собой только воспоминания.

Если я раньше и представляя себя поющей на сцене, заворажая всех зрителей на своем концерте и невольно заставляя их кричать в восторге мое имя, кидая при этом розы на сцену, то сейчас я поставила себе просто цель — стать адвокатом и найти убийц отца.

Нет, конечно, мечты все еще остались, но я закрываю их на замок и погружаюсь в очередную книгу «Уголовного права», и только поздно ночью, когда никто меня не видит, с улыбкой до ушей мечтаю о той сцене, зрителях или же как одеваю и даю советы в одежде самым известным личностям.

Однако уже утром все мои мечты и счастливые грезы замыкаются на замок, а сама я вновь погружаюсь в очередную белиберду, которая обязательно понадобится на вступительных экзаменах.

Забыла представиться… Я — Хинамори Аму, прилежная и умная ученица элитной школы «Хорикоси». На досках почета этой школы висят мои имя и фотография, и почти все учителя ставят меня в пример другим ученикам, показывая все мои дипломы, полученные на районных, международных или же на государственных олимпиадах.

Вы, наверно, думаете, что у такой заучке, как я, совсем нету друзей? Нет, это не так, несмотря на свой ум, со мной дружат все мои одноклассники, с которыми я проучилась почти одиннадцать лет. Мои родители были богаты, да и сейчас мать прилично получает и тянет без отца, и платит за мое обучение.

— Аму-тян! Подожди! — окрикнули меня, отвлекая от мыслей, — Яя, моя одноклассница и, по совместительству, лучшая подруга.

Я остановилась и, развернувшись на пятках, посмотрела на девушку, которая уже успела добежать до меня, и сейчас стоит и переводит дыхание.

Я удивленно вскинула брови и, сложив руки на груди, не без интереса спросила:

— Яя, какими судьбами?

Ответа не последовало. Да и в принципе, кто тебе ответит, если твой собеседник, тяжело дыша, смотрит в асфальт, пытаясь успокоить и выровнять сбившееся дыхание? Вот именно — никто.

Наконец, последний раз вздохнув, Яя выпрямилась и, посмотрев мне в глаза, весело и с улыбкой на лице все же ответила:

— Родители в магазин отправили за молоком, и вот по пути увидела тебя.

— Ясно, — и облизнув губы, которые уже успели пересохнуть, добавила: — А я вот решила прогуляться в кои-то веки по парку.

— А-а-а, ну ладно тогда, я побежала! Маме своей «привет» передавай! — вновь улыбнувшись, Яя, развернувшись и успев помахать мне ручкой, побежала прочь.

Да, странная она личность. Бежать через дорогу сломя голову — при том, что физическая подготовка у нее плохая — чтобы сказать мне, почему она тут, и побежать обратно. Никогда не понимала таких людей… Наверно, и не пойму.

Вздохнув и вновь развернувшись, я побрела к парку, в котором не была месяца два-три точно.

Некоторые думают, что я поменялась не только поведением и умом, но еще и характером — это далеко не так. Я все та же Аму Хинамори, что была раньше, просто это смерть отца и поведение матери выбили меня из колеи; а иногда я и сама себя понять не могу.

И, мне даже стыдно признаться, когда дома никого нету, я прыгаю и кривляюсь у зеркала. Иногда плачу, открывая свои эмоции наружу и пытаясь вновь стать той Аму, которой была. Однако поставленная мною цель не позволяет беззаботности.

С каждым новым днем убеждаю себя, что я — взрослая и серьезная девушка, которая просто обязательно должна достичь своей цели и очистить имя своего отца от всей этой гадости, что на него повесили!

Вновь задумавшись, я и не заметила, как уже пришла к парку и стою возле полукруглой старой арки, на которой большими буквами было написано «Welcome».

Немного ремонта ей, во всяком случае, не помешает.

Тяжело вздохнув, я переступила «порог» и не спеша потопала по хорошо выметенной бетонной дорожке, озираясь по сторонам. Несмотря на день недели — воскресенье — людей тут было много: кто-то ходил за ручки, мило воркуя, кто-то с детскими колясками, радостно улыбаясь и попутно целуя в щечку такого же счастливого мужа, а кто-то просто бродил по парку точно так же, как и я.

Дойдя до нужной скамейки, а также самой отдаленной, я уселась на нее, наслаждаясь тишиной, которая приятно ласкала слух. Некоторые скажут, что пение птиц, шелест весенней травы, счастливый детский смех — это не тишина. Но я отвечу, что это именно та тишина, которая меня успокаивает и утешает.

Вслушиваясь в этот звук, я всегда окунаюсь в счастливые воспоминания, не смея думать о грустном или плохом.

Последний раз вздохнув, я вынула из висевшей на плече сумочки довольно широкую книгу и, открыв на недочитанной странице, в которой мирно покоилась недавно купленная розовая закладка, принялась читать.

Конечно, «Всемирная экономика» — не самая интересная книга, но, исходя из выбранной мною профессии, знать ее надо будет хотя бы поверхностно. А еще не помешает английский, история, японская литература, математика, химия, биология…

Хоть раньше у меня и были завалы по этим предметам — сейчас я знаю их почти совершенно. Однако все-таки сомнения того, что я не поступлю, терзают мою душу и заставляют учить еще больше. Больше и больше.

Вчитываясь в строчки, я почти ничего не замечала вокруг себя: ни то, что сейчас улегся сумрак, а солнце почти зашло за горизонт, ни то, что людей в парке почти не осталось, ни то, что кто-то что-то кричал, по-моему, мне…

… и секунда…

На мою поглощенную знаниями головушку налетает что-то большое и скидывает меня со скамейки, роняя на твердый асфальт. Как ни странно, но боли я не почувствовала. Да и что могла почувствовать, если до конца не осознала, что и к чему происходит?

— Блять, не могла встать и отойти от скамейки, или хотя бы отодвинуться? — раздраженно прошипели мне на ухо, прижимая к себе.

Я, мягко говоря, офигела, при этом тихо, но четко произнося:

— А ты не мог обежать… или хотя бы предупредить?!

— Да я кричал, как резаный, чтобы ты ушла! — по голосу сразу было слышно, что этот человек явно раздражен. Но мне, в принципе, было все равно.

Самое главное для меня было не то, что я лежу на парне и ругаюсь с ним, а то, что моя книга «Всемирная экономика» была далеко не у меня в руках.

Да, знаю, я идиотка. В такой ситуации я должна накричать на него, ибо он, совсем страх потерявший, нагло держит своими лапами меня за бедра, прижимая к себе. В принципе, я тоже такая, как и все остальные, но просто книга-то папина…

Спустя несколько секунд молчания, я все-таки нашла взглядом книгу — целая и невредимая лежит на скамейке.

Вот теперь и поскандалить-то можно!

— Громче надо было кричать! — съязвила я, поднимая голову с груди и всматриваясь в аккуратные черты лица парня: ровный нос, не пухлые, но и не тонкие губы, искривившиеся в издевательской усмешке, и фиалковые глаза, которые не без интереса рассматривали меня.

К сожалению, из-за темноты цвета его волос я определить не смогла.

— Куда уж громче, — фыркнул он. Руками, что находились на его широкой груди, я чувствовала, как напряжены его мышцы, как бьется его сердце и как ровно он дышит.

Вставать на землю с холодного асфальта никто из нас не додумался, да и думать совсем не хотелось. Признать честно, то мне, в какой-то мере, эта ситуация даже нравится, но вот его сменившаяся улыбочка меня бесит.

— Ну и куда ты так спешил, что уронил девушку со скамейки? — поинтересовалась я, с интересом наблюдая, как меняется его лицо, а губы непроизвольно роняют:

— Блять…

Но договорить ему было не суждено — сзади послышался топот ног, и уже через секунду послышался грубый голос:

— Он тут!

Не успела я удивиться, как меня подняли над землей и надели на тонкие запястья наручники, — парня тоже не оставили лежать. Его так же схватили за шкирку, хотя он и сопротивлялся, и все-таки одели наручники.

— Эй-ей, а меня-то за что?! — опомнившись, начала сопротивляться я. Ну а что? Схватили, надели наручники и теперь грубо пихают в сторону!..

Ответа не последовало, лишь громкий фырк со смешком. Уф! Бесит! Но тут до меня дошло:

— Там моя книга на скамейке! Дайте хоть забрать!

Снова фырк, но, слава богу, мы не отошли еще трех метров, и поэтому мужчина, развернувшись, взял мою книгу и пошел дальше, подталкивая меня сзади за спину, но уже не так грубо, как раньше.

Какая добрая душа!

Дальше весь путь наш обстоял молча, но я только и делала, что кидала злобные взгляды на «нового знакомого», который был разозлен не менее чем я, и так же кидал косые взгляды в мою сторону.

Нет, ну надо же, в кои-то веки решила прогуляться по парку, а тут на тебе! Так влипнуть! А все из-за этого одноклеточного!

Комментарий к Глава 1

*Не стоит мучить Автора вопросами, мол почему и Аму тоже забрали? — это чисто легкий рассказ, в котором не следует искать тяжелые логические цепи и грузить себя лишними вопросами.

========== Глава 2 ==========

Напряженная атмосфера в машине заставляла меня сжимать руки в кулаки. Еще этот постоянный гогот спереди — там сидели мужчины в форме — просто бесил и сводил с ума! И если бы мои руки были свободны, то я просто закрыла бы уши и зажмурила глаза, пытаясь проснуться, и прекрасно понимая, что это далеко не сон.

Я вновь бросила злой взгляд на парня, которому, видать, не впервой так ехать. Нет, ну надо было же и меня втянуть во все его «приключения»! Черт знает что! А он сидит, даже ни один мускул на лице не дрогнул, будто он не в полицейской машине, а у себя дома на кровати!

Аж бесит! Ненавижу таких людей, которые убегают от ответственности и ведут себя не то, что глупо, а безответственно! Безрассудно! Легкомысленно!

— Ну и так ему сказал?! Ах-ха-ха-ха-ха, — доносились до моего слуха обрывки предложений этих двух безмозглых копов, которые, не разобравшись, скрутили меня, как малолетнюю преступницу, и везут теперь в участок, где наверняка возбудят уголовное дело! И накрылась моя дальнейшая жизнь красным крестом!

— Не дай бог на нас дело заведут или на учет поставят, тогда не жить тебе, кенгуру, — со злостью шепнула я тому, бросая косые взгляды в сторону полицейских, дабы они не услышали.

Реакция была удивительна: краем глаза я заметила, как парень вскинул брови, но тут же сделал лицо невозмутимым, и тихо прошептал:

— Да не бойся, подержат ночь в обезьяннике, и отпустят.

— С чего ты взял?! — тут же вспылила я.

Конечно, как они отпустят, если по закону должны либо на учет поставить, либо дело завести, а там уже суд все решит! Он что, больной?

— Делать больше нечего, им лишь бы задницу на кресле просиживать, — ответил он, явно заметив мой взгляд. Вот же козел! Я его уже всей своей душой ненавижу!

— Замолкли, не то по соплям получите, — с угрозой в голосе проговорил мужчина, поворачиваясь к нам. Я вздрогнула от неожиданности, а парень, только кивнув, отвернул от меня голову и устремил свой взгляд в окно.

Я тоже последовала его примеру и, отвернув так же голову в другую сторону, посмотрела в окно, где быстро мелькали улицы, дома, светофоры, фонари, заставляя засматриваться на всю эту идиллию.

Значит, ночь в обезьяннике? Ладно, переживу как-нибудь, а потом снова за книжки сяду и напрочь забуду об этой истории, об этом парне-кенгуру и о том, что проведу ночь в клетке!

Ну вот кто меня просил переться в этот чертов парк?! За что мир так жесток со мной? Неужели я что-то сделала в прошлой жизни плохое и теперь отвечаю за свой поступок?

«Так, ладно, Аму, успокойся, вдох-выдох. Это все скоро закончится, и я завтра утром буду дома», — пыталась хоть как-то себя успокоить, но получилось только хуже: на ум тут же пришла мысль, что завтра к восьми надо в школу и я либо не пойду, либо опоздаю, что радовало и огорчало одновременно.

Постепенно скорость начала снижаться, и уже через несколько секунд машина остановилась, и нас вытащили из нее, затем повели к темно-коричневой двери рядом.

Зайдя в здание и пройдя еще метров двадцать от силы, нам показалась кабинка со стеклянным окном, где обычно сидел дежурный и отвечал на вызовы. Напротив нее стояла железная клетка, где, как ни странно, никого не было…

Ну, значит, мы первые.

Не медля, один из мужчин повел нас к клетке, параллельно взяв у дежурного ключ.

— И чтобы ни звука, — вновь пригрозил он нам. Его губы искривились в похабной усмешке, а зеленые глаза прошлись по моей фигуре.

Меня передернуло, и, как только с моих рук были благополучно сняты эти оковы, я незамедлительно устремилась внутрь, а точнее за широкую спину кенгуру, дабы спрятаться от этих жутко бесивших меня зеленых глаз.

А почему «кенгуру»? Ну, так это… Он же сам на меня запрыгнул! Да и кличка, на мой взгляд, прекрасно подходит ему.

Парень лишь вскинул брови, наблюдая, как моя тушка прячется за его спиной и сжимает его же футболку. Ну, а что? Я до жути не люблю таких мужчин, как этот коп, и боюсь их. Ведь кто знает, что у таких на уме?

Хоть у кенгуру и была похабная улыбочка, но взгляд был не такой игривый и хищный, как у этого гориллы!

Задумавшись, я и не заметила, как с моего нового знакомого были сняты наручники, а он сам, потерев запястья, взял меня за руку и повел к бетонной стене.

========== Глава 3 ==========

После того, как нас так «любезно» заперли в клетке, мы сидели тихо, не смея ронять и звука, впредь до того, как эти два мужчины, которые нас сюда и доставили, отправились домой, не забыв еще перекинуться с дежурным несколькими словечками.

Конечно, молчать было в моем стиле — уже привыкла, да и зачем мне дома с книжками говорить? Они слушать не могут, не то что ответить. Тем более, какой нормальный человек будет говорить с книгами? Вот именно — только сумасшедший, умственно отсталый… Ну, вы поняли меня.

Я, глубоко вздохнув, опустила голову. Да, хоть и пол не самое лучшее место для сидения, но если устроиться как можно удобней и постараться не думать об этом, то можно прекрасно отдохнуть, отсидеться или даже выспаться. Но моя головушка категорически не хотела переключаться на другие мысли, заставляя ерзать на месте, ища удобную позу, и это раздражало не только меня, но и моего соседа по клетке, который, приоткрыв до этого закрытый глаз, наблюдал за мной.

Вот же гад! Он думает, что я не заметила? Как он ошибается, а ведь была бы моя воля — дала бы хорошего тумака и потопала бы домой.

Кстати говоря о доме… Мама небось волнуется за меня, бедная, все больницы обзванивает! Да хоть бы эти козлы дали позвонить, ведь по закону я имею полное право это сделать, а им хоть бы хны! Даже мою сумочку и то забрали!

— У тебя что, шило в попе? — не без интереса спросил темноволосый, тем самым отвлекая меня от мыслей.

— Нет, просто… холодно и неудобно, — с запинкой проговорила я, косясь на парня. А я ведь до сих пор не узнала его имени.

— Это типа намек? — ехидно спросил тот, открывая и второй глаз. Вот же скотина! Ему лишь бы повод найти!

— Нет, жалоба, — цокнув языком, недовольно процедила я, всем своим видом показывая, что он сморозил глупость.

Внутри меня бушевало столько негодования и раздраженности, что если бы не мой натренированный самоконтроль, то я бы рвала и метала, несмотря на то, что мы в отделении полиции.

— Прости, значит, ошибся, — как-то быстро согласился он, но вот его эта ухмылочка все еще красовалась на его губах.

— Вот так-то, — кивнула я, не сводя с него глаз, а то мало ли…

Он ничего не ответил и вновь закрыл глаза — слава богу, а то у меня уже не те мысли в голову лезут. Да! Я такая вот трусиха, и, несмотря на то, что мы сейчас в обезьяннике под надзором уже спящего дежурного, мне кажется, что этот ненормальный что-нибудь да сделает.

Задумавшись, я не заметила, как мои веки медленно опустились, а сама я, поежившись от холода и прижав покрытые мурашками руки к груди, медленно погрузилась в сон.

Но тут чьи-то руки обвили мою талию, а саму меня легко подняли над землей и усадили на что-то теплое и до ужаса приятное. Стало непривычно тепло и уютно… Стоп.

Я моментально открыла глаза и буквально застыла в немом шоке, не смея двигаться и даже дышать. Его руки прижимали меня к широкой груди, лишая даже малейшей попытки сопротивления. А его длинные ноги находились по обе стороны от меня.

Мое лицо тут же заалело, а сон, который так затягивал в мир дядюшки Морфея, испарился, оставляя после себя только воспоминания.

— Ты… Ты что делаешь?! — от переизбытка нахлынувшихся на меня эмоций, голос так и грозил сорваться.

— Надоело смотреть на то, как ты дрожишь, будто осенний лист на ветру, — не особо задумавшись, ответил парень, крепче прижимая меня к себе.

Это было последней каплей… Мои маленькие ладони накрыли его большие и пытались расцепить кольцо его сильных рук.

Все мои попытки не увенчались успехом, и поэтому, бросив это дело к чертям собачьим, я откинула голову на его плечо. А он сильный, гад! Хоть бы поддался!

— Успокоилась? — поинтересовался он, чуть поддавшись вперед ко мне, обжигая своим горячим дыханием мое ушко.

Я невольно вздрогнула от неожиданности и кивнула. Все-таки сидеть в его объятиях, как бы я не отрицала, было приятно.

— Если я сдалась — это не значит, что ты выиграл, — тихо подала я голос, приоткрыв свои золотистые глаза.

Я не любила проигрывать, как бы эгоистично это не звучало. Характер у меня отцовский: он никогда не отступал от начатого, и, если он принимал поражение на пути к карьерной лестнице, спотыкаясь и попадаясь в ловушки соперников, он всегда шел вперед и… добился своего! Пока…

Я опустила голову. Не люблю вспоминать его смерть. Двадцать девятое апреля… День моего рождения…

— Звать тебя-то как? — неожиданно спросил он у меня, заставив вздрогнуть, поднять голову и выдавить:

— Аму.

— Икуто, — в ответ сказал он мне. Я только кивнула и уставилась на спящего в кабинке дежурного, который напрочь наплевал на свою обязанность.

— Здесь всегда такой… беспредел? — задумчиво спросила я у Икуто — наверняка он здесь еще до меня куковал, значит, знать должен! А еще надо будет спросить, за что его сегодня взяли…

— Ну это уже сильно сказано, а так да — начальник их уже как вторую неделю в отпуске, а заменяет лоботряс, такой же, как все, кто тут работает.

— Ясно. За что тебя взяли? — внимательно выслушав каждое сказанное им слово, проговорила я.

— Драка, — коротко ответил парень, давая понять, что не хочет говорить на эту тему, но я была бы не я, если бы все так и оставила:

— А почему только тебя? В драке же участвуют как минимум двое?

— Тебе это не обязательно знать. Спи, — недовольно пробурчал тот, зарываясь своим носом в мои необычного, но натурального цвета волосы.

Мой язык так и норовил ответить или передразнить его, но гордость не позволила — я буду серьезным человеком, и не в моих обязанностях дурачиться и спорить!

Но характер все-таки взял верх:

— Зануда.

— Психопатка, — ответил он сонным и уставшим голосом, засыпает небось.

— Хулиган безмозглый, — фыркнула я, не собираясь отставать от него, но ожидаемого ответа не последовало, а лишь только тихое сопение над моим ухом.

Икуто, чудной он парень, но жутко надоедливый, невыносимый, пошлый, хитрый и легкомысленный! И как столько качеств умещается в его головушке? Неужели раздвоение личности? Но как бы то ни было, мое мнение о нем не поменяется и отношение тоже!

С такими вот мыслями я уснула, еще не понимая, как с этого момента изменится моя жизнь…

***

Утро выдалось ужасным. Чей-то гогот разбудил как меня, так и Икуто, служившего ночью моей кроваткой, одеялом и подушкой.

Быстро открыв сонные глаза, я вскочила с места и подбежала к железным решеткам. Дежурный уже не спал, а поддерживал беседу со стоящими рядом двумя мужчинами, которые привезли нас сюда и, не разобравшись, закрыли меня тут!

Один полицейский заметил меня и, сверкнув глазами, грубо произнес:

— Ринджи, наши очухались, надо в допросную вести.

Ринджи кивнул и, взяв уже протянутую дежурным связку ключей, как их остановил мужской голос:

— Можете не утруждаться. В сумочке девчонки был найден паспорт, родителей я ее уже вызвал. А причину того, что они здесь делают, я выяснять не хочу, она и так понятна. Но хочу вас предупредить, еще один раз и на вас заведем уголовное дело, все понятно?

Мы только дружно кивнули. Ловко он, хотя из-за угла его лица и не было видно, но зато темный силуэт точно показывал, что мужчина хорошо знаком со спортзалом и шутить не любит.

Я прикрыла глаза, при этом глубоко вздохнув. Послышался удаляющийся топот мужских каблуков о бетонный пол.

— Козел, не успел и приехать, как хозяйничать начал, — недовольно буркнул мужчина, косясь в ту сторону, где недавно стоял тот странный человек.

Второй же, что стоял рядом с дежурной кабинкой, только поддакнул и над чем-то задумался. Напряженные у них отношения, нечего даже и добавить…

— Аму Хинамори? — начал дежурный, держа мой паспорт в широких ладонях. Я только кивнула, переводя свой взгляд на говорившего. — По словам капитана, за Вами прибудет один из родителей.

Я вновь кивнула. Не хочу, чтобы мать узнала, что я провела ночь в полиции, она же… Ладно, уже поздно об этом думать, прошлое не изменить, и надеюсь, мама выслушает меня.

— Тсукиеми Икуто, по указаниям Вашего отца не беспокоить из-за мелочи, я вас отпускаю. Вы можете покинуть отде…

Договорить мужчине было не суждено — послышался громкий хлопок двери, секунда, нашему взору предстала разъяренная розоволосая женщина. Моя мать.

Она кричала и что-то доказывала дежурному. Я не хотела слушать, что она говорит, просто заткнула уши руками, стараясь приглушить ее голос. Да, хоть она и моя мать, хоть она и беспокоилась за меня, но ее карьера и репутация волновала ее больше всего, что очень расстраивало меня…

Мужчины, что привезли нас еще вчера, поморщились, а один из них, чуть ли не подбежав к клетке, открыл решетчатую дверь, давая возможность выйти нам обоим.

Первой вышла я, неуверенно переставляя ноги и идя по направлению к взбешенной матери.

Заметив меня, мама замолчала и, так же подойдя ко мне, грозно уставилась на меня своими большими серо-зелеными глазами. Повисла напряженная атмосфера, все наблюдали за ее реакцией, а я лишь притупила взгляд, косясь на ее фирменные алые туфли на высоком каблуке.

— Посмотри мне в глаза, — раздался ее голос, и я, неосмелевшись ослушаться, незамедлительно подняла взгляд и уставилась в ее большие глаза.

Секунда, и меня оглушила звонкая пощечина. От удара матери моя голова повернулась в бок, а щека внезапно загорела и покраснела. На глаза наворачивались соленые слезы обиды, но я еле-еле их сдерживала, пытаясь не показать свою слабость.

— Дрянная девчонка, хоть бы имела каплю уважения! Я пахаю день и ночь, а ты, поганка бессовестная, все портишь! — Я опустила голову, дабы остальные не видели моих слез… боли. Да, это было ужасно противное чувство, когда твоя собственная мать, не разобравшись ни в чем, кричит на тебя, обвиняя в несовершенном поступке.

Незаметно пробежавшись затуманенными глазами по помещению, я заметила, как все присутствующие удивленно смотрят на мать, и только один человек — на меня. Стало ужасно стыдно, хотелось провалиться под землю прямо в котел к чертам, чтобы никто не нашел.

Я вновь опустила глаза, тем самым скрывая челкой лицо. Мама еще что-то прокричала, но я уже ее не слышала — мне хватило…

— …Будешь дома месяц сидеть, и скажи спасибо, что я с Леликом не пришла! — донеслось до меня, и мама уже хотела взять меня за запястье и потащить к своему розовому Матику, как меня схватили сзади за талию и наглым образом прижали к себе.

— Такое обращение с дочерью просто непозволимо для матери, — раздалось над моим ухом. Мои глаза расширились от неожиданности и удивления. Он меня… защищает?

— Да как ты…

— За это я изымаю Вашу дочь, — перебил он ту, крепче прижав меня к своей широкой груди и обвив своими сильными руками мою узкую талию.

Вырываться совершенно не хотелось, да и к чему? Сейчас меня терзало чувство обиды на мать.

Мои веки медленно начинают наполняться свинцом, а в глазах начинает темнеть. Наверно, вы спросите, что со мной? Все просто: сейчас я просто-напросто сильно расстроилась, а мне этого делать нельзя, так как начнет подниматься давление. Видимо, это сейчас и происходит…

========== Глава 4 ==========

В глазах темнело, а ноги начали подкашиваться, и если бы не руки парня, то я бы упала на пол не в силах стоять. Блин, как я ненавижу себя за то, что мне нельзя волноваться или расстраиваться, ибо последствия будут такие, как сейчас!

Я прикрыла затуманенные глаза и облокотилась спиной о Икуто, полностью размякнув в его сильных руках… О боже, о чем я только думаю? Мы же знакомы день от силы! Не в моем стиле довериться парню, но разум начал постепенно уходить от меня, заставляя закрыть глаза и полностью положиться на Икуто, а в ушах уже звенело с новой силой.

Неужели я сейчас упаду перед всеми? Что тогда будет? Нет, не хочу. Я начала глубоко дышать, пытаясь хоть как-то перебороть это состояние.

Я, открыв глаза, сфокусировала взгляд, но через черную пелену смогла увидеть только покрасневшее от гнева лицо матери… Она зла, все факты на лицо, интересно, как она еще не убила Икуто?

Я вновь закрыла глаза и глубоко вздохнула. Парень быстро от меня отстранился, и не успела я даже понять, что к чему, как мое запястье схватила, как я поняла, его горячая ладонь и поволокла куда-то.

Сквозь отчетливый звон в ушах я могла слышать крик матери, но, к сожалению, а может быть и к счастью, разобрать слова не смогла…

Вот хлопнула железная дверь позади меня, а в лицо подул прохладный ветер. Мы бежим по какой-то улице, вот я спотыкаюсь, и, если бы не его рука, которая послужила опорой, я бы упала на холодный асфальт.

— И… Икуто… Стой, — прохрипела я, останавливаясь. Ноги уже не слушались, в висках начал бить пульс, в глазах был туман, а горло горело огнем. Дело — дрянь, удивительно еще, что я вообще в сознании!

Тсукиеми остановился и посмотрел на меня вопросительным взглядом.

— Мне плохо, — честно призналась я, опершись одной рукой о колено и немного согнувшись, пытаясь успокоить сбившееся от бега дыхание.

— И ты молчала?! — выкрикнул он, но я уже в не том состоянии, чтобы что-то осмыслить: в глазах начало плыть, и создавалось впечатления, что мы движемся… Бред…

Ну вот за что мне все это?!

Я прикрыла глаза и чуть пошатнулась. Мне срочно нужен нашатырь, иначе в таком состоянии я могу и с землей поцеловаться!

Я вновь пошатнулась и чуть не упала, но Икуто, сообразив, что я вряд ли смогу нормально идти, подхватил меня на руки и помчался куда-то вперед.

Улицы мелькали сквозь туман в глазах, и последнее, что я помню — это то, как парень крепче прижал меня к себе и, прошептав что-то неразборчивое, зашел в темный подъезд.

***

Проснулась я от резкого и неприятного запаха, который раздражал мой носовой рецептор.

Я открыла глаза и встретилась взглядом с каким-то парнем… Черт, кто он?

И тут, как по нажатии кнопочки, в голове медленно начали мелькать вчерашние и сегодняшние воспоминания. И в этом парне я узнала Икуто!

— Я уже думал, что ты коньки отбросила, — проговорил тот, еще раз поднося к моему носу ватку.

Я дернулась и приподнялась с, как оказалось, дивана. Нашатырь помог окончательно прийти в себя.

— Какого лешего я не дома? И где, черт побери, моя сумка?!

— Во-первых, ты упала в обморок, и я принес тебя к себе. Во-вторых, пока ты спала, я успел сбегать в участок и забрать сумку, — словно заранее подготовив речь, проговорил Икуто. Стоп, раз он уже успел сбегать обратно, то…

— Сколько я проспала?! — буквально выкрикнула я, подскочив с кровати.

— Почти три с половиной часа, — все так же смотря на меня, спокойно сказал он, сидя на краю дивана, где еще недавно спала я.

— Чет! Школа! — выкрикнула я и начала метаться по комнате. Плевать, что я в незнакомой комнате, в незнакомой мне квартире.

Мой взгляд упал на рядом стоящие часы. Три минуты одиннадцатого. Пи-и-и-ипец! Школу пропустила. У парня дома отдыхала. С матерью поссорилась. Не жизнь, а сказка!

— Да не парься ты, школу один раз можно и пропустить, — спокойно отозвался он.

Да как он может так разговаривать?! Ему это в привычку?

Я, набрав в легкие побольше воздуха, подошла к темноволосому, при этом зло шепча:

— Ты у меня сейчас останешься либо без потомства, либо без самой сильной мышцы — языка.

— Ладно-ладно, не напрягайся, а то мозг не выдержит от переизбытка информации или от выученных слов, — с издевательской ухмылкой, словно монолог, проговорил он, вставая с бежевого дивана.

Теперь Икуто воззрился передо мной во всей своей красе: хитро сузившиеся глаза, смотревшие на меня с высоты; ухмылка на губах и весь его образ дополняли свисающие иссиня-черные волосы, достававшие ему до широких плеч, находясь в вечном беспорядке.

Бесит! Бесит! Бесит!

Я так же прищурила глаза, давая понять, что просто так не сдамся.

— Сейчас по попке получишь, пупсик, — процедил он. У него явное раздвоение личности!

Я закусила губу, — это было последней каплей, которая смогла окончательно вывести меня из себя.

Быстро обежав Икуто, я схватила лежащую на диване белую большую подушку и, перекинув ту через свое хрупкое плечо, начала бить ею парня.

Полностью обескураженный Тсукиеми согнулся пополам, и под удары подушки его плечи начали подрагивать. А уже через секунду на всю комнату раздался его обворожительный смех, заставляя меня замереть от удивления и недоумения.

— Ты че ржешь? — наконец пришла в себя я, внимательно следя за тем, как парень медленно разворачивается ко мне лицом, все еще нервно хихикая. Все! Не жить одноклеточному!

========== Глава 5 ==========

Не жить одноклеточному!

Я набросилась на него с подушкой, пытаясь хоть как-то вбить ему мозги, но, несмотря на все мои старания как можно сильней ударить, для него, как мне показалось, было это все игрой или какой-то шуткой. Аж бесит!

— Ладно-ладно, не кипятись, а то пар из ушей пойдет, — сквозь смех донеслось до меня, что еще больше разозлило. Да как он может?! Как он смеет?!

Мое лицо покраснело от злости, а руки еще крепче ухватились за край тяжелой подушки, и казалось, что еще чуть-чуть и из моих ушей взаправду повалит белый пар. Я, сжав губы в тонкую линию, опустила голову, пытаясь хоть как-то успокоиться, но его смех не позволял этого сделать, а наоборот провоцировал еще больше!

— Хватит ржать! — не выдержала я, еще сильней ударив того подушкой по голове… хотя куда еще сильней? У меня сил, как у… Ладно, не будем об этом.

— Ржут кони, а я мило хихикаю, — не без сарказма процедил он, прикрывая лицо сильными руками, как бы защищаясь от моих ударов.

— Если бы ты «мило хихикал», то сейчас сидел бы в психбольнице!

— Поосторожней со словами, а то я и разозлиться могу, — с неким подвохом проговорил тот, выхватывая подушку из моих рук и отправляя ее в дальний полет по комнате. А сам он, искривившись в издевательской усмешке, перехватил меня за запястье и нахально прижал к себе. Да он!.. Он!.. Он просто грубиян! Неотесанный болван! Идиот!

Мое возмущение просто не передать словами! Во мне бушевало столько эмоций и чувств, что хотелось просто рвать и метать, но мне нельзя выходить из себя так просто — будущий статус не позволял этого сделать, и поэтому, не обращая внимания на свою злость, я прикрыла глаза и начала глубоко дышать.

Вдох. Я почувствовала горячее дыхание на своей щеке. Выдох. Потом последовал хмык. Вдох. Его руки обвили еще сильней мою талию, не давая и шанса, чтобы выбраться. Выдох. Я поджала маленькие кулачки к груди и еще сильней зажмурила глаза. Вдох. Горячее дыхание Икуто уже находилось на моих губах, обжигая их и заставляя табун мурашек пройтись по моей спине.

Я неуверенно открыла глаза и столкнулась с пронзительными фиалковыми глазами Тсукиеми, внимательно изучающими мои черты лица, а его губы медленно приближались к моим.

Раз. Два. Три. И его губы накрыли мои в легком поцелуе, но, казалось, что этого ему было мало, и Икуто начал умело шевелить губами, иногда посасывая и покусывая… Я застыла в немом шоке, не в силах что-либо сказать или даже сделать.

— А-а-а-а-а-а! — как только тот отстранился от моих губ, выкрикнула я, удивленно моргая и не смея отвести своего взгляда от его глаз.

— Ну и че ты разоралась? — нахмурив брови, спросил парень, даже и не думая выпускать меня из своих крепких объятий.

Шок еще не отошел от меня, но я чувствовала, что даже в таком состоянии могла задушить голыми руками этого извращенца!

— Ты… Ты… Идиот! Вор! Извращенец! Хулиган безмозглый! — Наконец сознание пришло в норму, и я начала брыкаться в его стальной хватке, пытаясь выбраться и как можно сильнее навалять!

— Только не говори мне, что… — он запнулся, удивленно вскинув брови. А я покраснела и стиснула зубы от безысходности… Ну и что с того, что я хранила себя для своего единственного возлюбленного?

— Ты скотина! Я не так представляла свой первый поцелуй! — По моим щекам так и норовили побежать непрошеные мною слезы обиды.

— А как? — не без интереса спросил он с каким-то скрытым подвохом. Да я сейчас чуть ли не задыхаюсь от нахлынувших на меня чувств, а он издевается! Хоть бы совесть поимел, болван неотесанный!

— Отпусти меня, суслик недоделанный! Сперматозоид одноклеточный! — первое, что приходило на ум, кричала я, стараясь быть более убедительней. — Чертов кенгуру-извращенец! Кошак подзаборный!

— Если ты сейчас не успокоишься, то я тебя еще раз поцелую и на этот раз намного глубже прежнего. — Я покраснела и заткнулась. Да как он смеет? Если он, грубо говоря, выкрал, можно даже сказать, что спас от разборок с матерью, не делает его супергероем!

— Кошак-извращенец, — уже не так громко сказала, нет, скорей пробубнила себе под нос я.

— Какой есть. — Он обворожительно улыбнулся, да улыбка была такой, которую я еще не видела… Невольно я засмотрелась на него, не смея двигаться или даже моргать.

Икуто, заметив мой взгляд, который, судя по всему, льстил ему, прошелся широкими ладонями вверх по моей узкой талии.

Я закашлялась. Он вновь ухмыльнулся. Нет! С меня хватит!

Уперев руки ему в широкую грудь, я постаралась оттолкнуть от себя этого извращенца. Сильный гад! Видимо, каждый день в спортивный зал ходит, но меня это не останавливало.

— Где моя сумка? Я домой хочу!

— Поцелуй меня, тогда скажу, — скорей всего потребовал, чем утвердил. Вот же наглая рожа! Ему что, первого раза не хватило?!

Но вслух я ничего не сказала, так как понимала, что любая попытка сопротивления приведет либо к тому, что это разозлит его еще больше и он, как и обещал… глубоко поцелует; либо изнасилует и выкинет мою тушку на ближайшую помойку.

Хотя со вторым вариантом я не соглашусь: он хоть и конченый извращенец, но, думаю, не глуп и с головой дружит, чтобы так поступить со мной.

Ладно, другого выхода у меня нет, ведь он во многом превосходит меня, как и в силе, так и в данном положении. Поэтому, встав на носочки, я переместила свои маленькие ладони на его широкие плечи. Наверное, если бы я встала к нему за спину, то меня бы даже видно не было, и пресс, наверное, у него офигенный. Да, хоть я и зубрила, но восхищаюсь мужскими телами, особенно рельефными прессами, широкой крепкой грудью и сильными мускулистыми руками. И не побоюсь признаться, что Икуто был моим идеалом парня, в которого, если бы не этот случай, я бы влюбилась.

Надавив своими тонкими пальчиками на его плечи, тем самым заставляя нагнуться мне навстречу. Конечно, при моем маленьком росте я ему была по грудь, что давало парню больше превосходства передо мной.

Согнувшись чуть ли не в три погибели передо мной, Икуто выжидающе прикрыл глаза и приоткрыл немного влажные губы.

Немного помедлив, я все-таки коснулась его губ в легком поцелуе и быстро отстранилась, не давая шанса на большее.

— Хоть я и не целовалась, парень у меня однажды был, — не знаю, зачем, начала оправдываться я. Наверное, пытаюсь показать, что я не такая уж и серая мышка…

— И когда это «однажды»? — с явным интересом проговорил он, сам уже касаясь моих губ, легко целуя.

— В первом классе, — честно призналась я. Врать я не умею, поэтому мне бессмысленно его обманывать…

— Ого, как неожиданно, — с наигранным восхищением произнес он и вновь коснулся губами моих губ.

Я бы могла сейчас взорваться, крича что-то о совращении малолетних и при этом бы пригрозив статьей, но тело и язык не слушались, поддаваясь его губам и рукам.

Он подхватил меня, усаживая на своих скрещенных у груди руках. Теперь я была выше его где-то на полголовы, может меньше, может больше… Хах, видимо, у него шея заболела нагнувшись стоять, а сейчас стоит и держит меня на руках, а я ведь тяжелая.

— Ты хоть ешь что-нибудь? — приближаясь к моим губам, спросил парень. Он что, мысли читает?

— Да, — шепчу я, то ли от волнения, то ли от неловкости легко сжимая его плечи своими руками.

Стоп…

Мое лицо резко приняло багровый оттенок, а разум начал приходить в порядок… Что эта скотина делает со мной?! Мы ведь знакомы всего сутки!

Я резко дернулась и, не дав осмыслить парню, что его обломали с поцелуем, обвила его шею тонкими руками и прижалась к нему, пристроив свою голову на его плече.

— Спряталась, малышка, — он рассмеялся и прижал меня еще сильней к себе. Да у этого парня точно раздвоении личности! В таком темпе я точно с ума сойду!

— Отпусти меня! И никакая я не малышка! — начала возмущаться я. Прежняя Аму вернулась после «сбоя программы».

— Как царица пожелает. — Он нагнулся, одной рукой придерживая и прижимая меня к себе за спину. Другую же, именно на которой я сейчас восседала, Икуто аккуратно начал убирать и, пользуясь случаем, прошелся по моим ягодицам, чем вызвал у меня ураган негодования.

— Вот так-то, — я решила проигнорировать то, что он прошелся рукой по моей попе. Поэтому, отстранившись от тепла, я твердо произнесла: — Я хочу домой!

Пять секунд молчания, и парень чуть ли не падает от нахлынувшего на него смеха. А я… просто в негодовании размахивала руками, думая, почему этот олень ржет!

— Ты вообще нормальный?! — Мой взгляд метнулся на стоящую рядом с дверью сумочку. Так вот где она была?! И из-за этого весь сыр-бор?

Я быстро метнулась туда, но тут же была остановлена широкой ладонью Икуто.

— Я тебя провожу…

— Сама справлюсь! — выпалила я, тем самым перебив парня. Его до этого расслабленные брови свелись у переносицы.

— Не груби, детка, мои нервы не железные. — Его тушка угрожающе склонилась надо мной. Стало как-то не по себе, а ведь он такой… мягкий, что ли, был?

Я промолчала и, схватив свою сумку, открыла дверь.

Передо мной воцарился коридор весьма внушительных размеров, но, не став заморачиваться насчет этого, я быстро прошлась взглядом в поиске своих недавно купленных балеток. И вот, аллилуйя!

Я подбежала к своей обуви и тут же услышала:

— Меня подожди.

Я повиновалась и, надев свои балетки, принялась ждать. Слава богу, что этот придурок так меня спать положил и не раздел, а то еще бы вместо сумки с обувью пришлось искать и одежду.

Наконец напялив на себя спортивные кроссы, Икуто, выпрямившись во весь рост, пошел вперед меня и открыл дверь. Джентльмен удачи, блин!

Я прошла вперед, попутно слыша, как Тсукиеми выходит и закрывает за собой дверь на ключ.

Потом, положив ключи в карман синих джинс, парень подошел к лифту и, нажав на серую кнопку, оперся о косяк, пристально глядя на меня.

А я что? Я быстро подошла к парню, попутно оглядываясь по сторонам и натыкаясь на цифру «10». Десятый этаж, значит…

Лифт открылся, и мы незамедлительно вошли в это сооружение. Икуто нажал на кнопку с нарисованной единичкой.

Дверца закрылась, а я запаниковала: во-первых, я не люблю лифты, во-вторых, со мной человек-извращенец, который пострашнее лифта будет.

Но мои волнения тут же развеялись, как только двери снова открылись, и я первая прошмыгнула, направившись к лестнице, ведущей, как мне казалось, к выходу.

Я спустилась по ступенькам, отмечая, что парень идет где-то на два шага позади меня, совсем не возражая, что я впереди.

Вот и дверь. Нажав на светящуюся красным цветом кнопочку, я открыла дверь, хотя нет, попыталась, но та была до жути тяжелой. Еще одна попытка провалилась, а за спиной послышался сдавленный смешок, и секунда… Мою талию обвила его сильная рука, а вторая же нажала на ту самую кнопочку, на которую недавно нажимала я, и он открыл дверь.

Надо же… Я быстро вырвалась из его цепких рук и выбежала со злосчастного подъезда, — наконец, свобода!

Я оглянулась. Улица определенно была мне знакома, поэтому я могла бы без труда добраться до своего дома…

— Чет, телефон забыл, — донеслось до моих ушей. Я развернулась и уставилась на парня. — Жди здесь, я быстро.

Он выудил ключи из глубокого кармана и, открыв железную дверь, вбежал внутрь. Он что, на самом деле думает, что я буду стоять и дожидаться его тут? Наивный…

Я свернула на знакомую тропинку. А откуда я знаю это место? Да все просто: тут живет моя самая «любимая» тетя, у которой я не часто, конечно, но бываю. Кстати говоря, она живет в том же доме, что и Икуто, только на четвертом этаже.

Ладно, пора сваливать отсюда, не то скоро этот олень припрется!

Быстро свернув за угол, я оказалась меж двух стен, и плохо было то, что ни одно окошко не выходило в мою сторону, но слава богу, что сейчас не темно, а, наоборот, день в самом разгаре. Тем более, это единственный короткий путь к моему дому, который, кстати говоря, не очень далеко отсюда находится.

Радуясь своим мыслям, я и не заметила двух странных мужчин, зашедших за мной, но как только я обратила на них свое персональное внимание, на мое хрупкое плечо легла широкая шершавая и совсем мне неприятная ладонь. И тут же развернула к себе лицом.

Сердце пропустило удар, руки начали трястись, колени дрожать, а в горле ком… Передо мной воззрился до ужаса пьяный мужик со шрамом от правого виска до левой мочки уха, с похабно сузившимися глазами и мерзкой улыбкой. Второй мужчина, что стоял за спиной, был так же пьян и обладал почти такой же ужасной внешностью, только не было шрама.

Мне стало ужасно страшно… Говорил же мне Икуто ждать его, почему я не послушалась?!

— Девушка, не составите ли Вы нам компанию?

Сердце ушло в пятки. Воздуха начало категорически не хватать, — страх накрыл меня с головой.

— А фигурка-то ничего. — Ноги уже начали подкашиваться, и если бы не сила воли, то я давно была бы на бетонном асфальте, а нет, на земле.

Нет! Я просто не могу так легко сдаться! Я обещала отцу быть сильной и смелой! В какой бы ситуации я не находилась — не поддаваться липкому и приставучему страху. Поэтому, собрав всю волю в кулак, я как можно смелее и увереннее проговорила, стараясь не показывать дрожи в голосе:

— Отпустите меня, меня парень ждет!

— Смотри-ка, а она еще и борзая, — заплетающимся языком грубо произнес мужчина с тем страшным шрамом на лице, с силой сжав мое плечо. Синяк точно будет.

Бесполезно. Я это знала, но искорка надежды не давала сломаться, а еще сильней давала веру в то, что ничего не случится. Вновь собравшись с мыслями, я выговорила:

— Пожалуйста, отпустите!

— Да ладно тебе, мы приятно сделаем. — Рука мужчины со шрамом переместилась мне с плеча на тонкую талию.

Противно.

Руки Икуто были в два, нет, в двести раз приятней и аккуратней, чем его грубые и отвратительные. Захотелось обратно к парню, в его теплые объятия, приносящие приятные ощущения. Черт… И почему я их сравниваю в такой момент?

— Не все тебе одному — делиться надо, — наконец подал голос мужчина впереди меня и, разведя руки по обе стороны, начал приближаться. Нет, надо что-то делать. Я не могу просто тихо сидеть. Пусть они меня изобьют до крови, но я никогда не позволю отобрать у меня невинность, кроме любимого парня!

— Нет! Отпустите меня, сволочи! Подонки! — Мои руки начали бить мужчину в широкую, устрашающую грудь. Я как могла пыталась вырваться из их отвратительных рук, но все было тщетно. Звонкая пощечина, и я валюсь с ног на пятую точку. Но это не останавливает меня… Я начинаю бить ногами, стараясь попасть по самому важному месту.

Внезапно боль в животе оглушила меня, а в глазах потемнело. Скоты! Бить девушку, слабую в силе и выносливости, — низко. Вновь удар, но уже в грудь. Стало еще больней, а из-за рта уже текла тонкой струйкой кровь.

И где тот адреналин, заглушающий боль и отупляющий разум?

Удары прекратились, и они начали смеяться, так противно, так страшно, что хотелось просто царапать бетонную стену в надежде на спасение, но страх и боль, сковавшие мое тело, не давали никакой надежды на побег.

— Прошу, пожалуйста, отпустите, — жалобно и тихо проговорила я, все еще надеясь, что они пожалеют меня и просто уйдут, но… мечты, мечты… Они проигнорировали мою мольбу и, ухмыляясь, принялись расстегивать ремень со штанов. А как узнала? Просто звук бряшки… Они же не будут это так просто делать? Они что, не понимают, что я в полицию пойду?

Меня сковал уже не страх, а ужас того, что может произойти. Руки начали трястись, как у зависимой наркоманки, а из глаз потоком начали катиться соленые горячие слезы.

— Тебе понравится, крошка.

— Не надо, прошу, пожалуйста, отпустите меня, я никому не скажу…

— Ну что ты…

— Девушка ясно сказала ее отпустить, или вы оглохли? — грубо произнес знакомый голос, перебивая мужчину и заставляя меня вздрогнуть от неожиданности.

— Слышь, сосунок, вали отсюда! — произнес человек со шрамом, разворачиваясь лицом в сторону Икуто.

— Не расслышал, повтори еще раз, — по голосу было сразу слышно, что он просто играет, наслаждаясь тем, как мужчин так и накрывает с головой злоба и заметное раздражение. Он что, больной?!

— Сукин сын… — Но договорить ему было не суждено. Тсукиеми мгновенно подбежал к нему и одним ударом сбил с ног мужчину со шрамом. Тот что-то буркнув, упал почти рядом со мной.

Второй же, разведя руками, замахнулся и нанес удар в лицо Икуто, но парень, перехватив кулак, свободной рукой нанес тому удар в живот.

— А теперь бери своего дружка. И валите отсюда, пока ноги не поотрывал.

Дальше я уже ничего не слышала… и не видела. Опять давление. Опять боль. Опять звуки драки. Опять темнота…

— Э-э-эй. — Меня начали трясти за плечи, прогоняя остатки темноты, которая так и манила к себе.

Я приоткрыла глаза и зевнула:

— Что произошло?

— Инопланетяне решили планету захватить, — с нескрываемой раздраженностью процедил парень, смотря на меня проницающими сапфировыми глазами.

— Я серьезно, — цокнула я, чувствуя, как тело начало ныть от недавнего избиения. Черт, вспомнила…

Я оглядела его. Разбитая губа и капли крови на костяшках рук, а он либо везунчик, либо профессионал в этом деле.

— Я тоже, — на его лице не дрогнул ни один мускул. — Вроде бы я дрался, а пострадала ты. — Он вздохнул и подпер рукой острый подбородок. — Я же говорил тебе: «Жди меня». Почему ты одна поперлась?!

— Я просто… — Ну а на самом деле, зачем я поперлась одна? Идиотка.

— Просто-просто, — передразнил он. И хоть в лице Икуто и оставался спокойным, но пятой точкой я чувствовала, что внутри него сейчас бушует ярость и злость оттого, что я ослушалась его.

— Прости, — охрипшим голоском проговорила я, опустив розоволосую голову.

Стоп, а за что, в принципе, я извиняюсь? Ну не послушалась я! Ну гордость! Ну самодум я! Хотя…

— И что теперь будем делать? — подняв одну бровь, спросил он меня. Да он издевается! Меня тут побили похлеще его, а он еще спрашивает, что делать?!

— Снимать штаны и бегать! — не выдержала я. Нервы ни к черту.

— А как же твой дом, в который ты так и рвалась? — продолжал он издеваться надо мной. Смерти и своей, и моей хочет?

Я хотела уже было вновь накричать на Икуто, как его руки бережно подхватили мою тушку и подняли над землей, заставляя визгнуть от неожиданности и вцепиться в его футболку руками, сжимая пальцами тонкую ткань.

Он точно ненормальный искатель приключений на свою ж-ж-ж… пятую точку. И, по ходу, это заразно.

========== Глава 6 ==========

Вновь этот десятый этаж, во второй раз мозоливший мои глаза. Вновь эта дверь. Бесит!

Ну вот почему я не послушалась Икуто и одна поперлась по этой чертовой улице?! Кто меня просил? А ведь сейчас я могла бы быть уже дома!

— Ты вроде и мелкая, но создаешь столько проблем, — недовольно отозвался Тсукиеми, подкидывая меня в воздухе.

— Ты офигел?! Сейчас же неси меня домой, полоумный придурок! — взвыла в негодовании я, и плевать, что он недавно меня спас. Я все равно домой хочу!

— Я тебя сейчас по попке отшлепаю за такие слова, — по его голосу было сразу слышно, что он всеми силами старается не сорваться и быть мягким. Индюк.

— Поставь меня на пол! Я сама могу идти! — вновь выкрикнула я, сводя брови к переносице. Ну а что? Мое отношение к нему ни капли не изменится, если он даже сто раз меня спасет.

Он послушно опустил меня на твердый пол, давая свободу действия. Развернувшись на пятках, Икуто куда-то пошел. Ну и бог с ним. Не буду тратить свои нервишки на ссоры с этим недоумком. Его квартира, пусть что хочет, то и делает… в пределах разумного, конечно. Кстати говоря о квартире: она у него ничего. Конечно, до моего дома еще далековато, но все же похвастаться есть чем, да и мебель дорогая — сразу видно.

— Сейчас тебя подлечим, а дальше делай, что хочешь, - неожиданно раздался голос где-то справа от меня, заставляя вздрогнуть. Ну и зачем так пугать?!

Я только кивнула. Ну а что? Спорить сейчас совершенно бессмысленно да и к чему? Лучше сейчас послушаюсь, а потом… пойду домой, помирюсь мамой, а завтра — в школу!

Подойдя ко мне, он схватил меня за запястье и повел по направлению в какую-то комнату, как позже выяснилось — кухню. Зайдя в помещение, я аж присвистнула. Большое, почти на полстены пластиковое окно, обрамленное бежевыми кружевными шторами. Слева от меня находился большой, почти на всю стену, стеклянный шкаф. В нем находилась многочисленное число тарелок, кружек, стаканов, бокалов, чайных сервизов. Справа же — белая плита, светло-бежевые тумбочки с красивыми ручками, а ближе к окну стоял умывальник с посудомойкой.

Посередине всего этого стоял кремовый большой стол с многочисленными стульями в тон.

А он, как я погляжу, живет в свое удовольствие: выглядит хоть богато, но по-домашнему уютно и приятно.

— Нравится? — Я кивнула. — Мне тоже.

Странный он. Даже очень.

Может, он на самом деле страдает раздвоением личности?

Я, вздохнув, отодвинула стул и уселась на него, при этом сказав:

— Я домой хочу.

— Сейчас осмотрю тебя, и вали на все четыре стороны, — грубо отозвался он. Видимо, я его порядком задолбала своим нытьем. Сам виноват: нечего было телефон забывать.

Никогда не понимала мужскую логику. То он заботится и кажется милым и добрым, то потом ни с того ни с сего начинает злиться и становится грубым, раздражительным и до ужаса нервным.

— Буду рада наконец дома оказаться, — съязвила я. Если бы не гордость и хорошая воспитанность, то я показала бы язык.

Он промолчал, но по его лицу, я сразу поняла, что он крайне раздражен и готов сейчас выпустить свой гнев наружу, но, хвала богам, он держался. А как я узнала? Все просто: его брови были нахмуренными, а руки с силой отрывали куски ваты. И зачем ему так много?..

— Подними футболку, — приказным тоном сказал Икуто, с уверенностью смотря в мои золотистые глаза.

— Что..? — До меня сразу не дошло: послышалось мне или он к кому-то другому обращается. Я повертела головой. Никого сзади меня нет, значит, послышалось…

— То, — ответил он и положил свои большие ладони мне на талию, — я уже на третьем курсе в медицинском колледже. Учусь на доктора. Как там говорится… Лечебное дело! — Я застыла в шоке… Как?! Его же должны были еще на первом курсе отчислить за такое поведение! Ни за что не поверю! Врач должен быть повежливей, намного серьезней, чем этот!

— Я… Ты… Как? — шок не дал нормально сформулировать мысли, заставляя запинаться и тупо моргать большими глазами.

— Не боись, практика уже была. — Он ухмыльнулся. Конечно, если бы я видела свое лицо, то точно так же сделала.

— А врач какой? — тихо спросила я, все еще не веря услышанному.

— Хирург.

— А стаж?

Он посмотрел на меня, как на дуру… Я что-то не так сказала?

— Стаж — это сколько человек проработал, тридцать лет, двадцать лет, а я практикуюсь еще только, понятно? — с издевкой в голосе выдавил он, опуская взгляд на мою широкую футболку.

— Угу. — Я стыдливо кивнула. Ну надо же такое ляпнуть! Он же говорил, что на третьем курсе!

— А теперь снимай футболку, я осмотрю, нет ли ничего серьезного.

Я недоверчиво глянула на того с ног до головы: он выше и сильней меня во много раз, сбежать не получится, пнуть тоже… Я стыдливо опустила взгляд в пол и дрожащими руками задрала ткань футболки до лифчика. Ага, щас я ему футболку сниму — зажрется ведь скотина.

— Может, давай ты меня домой отведешь, а? — вновь осторожно начала я, боясь, что этот кенгуру-доктор-извращуга ненароком и съест.

Он, проигнорировав мои слова, уселся на корточки и принялся водить руками по моему животу. Я ойкнула. И он называет себя доктором? Да у него руки не из того места растут!

— Закрытая травма живота: брюшная стенка в норме, полые органы тоже, внутреннего кровотечения нет. — Он продолжал щупать и надавливать мой живот и талию, причиняя глухую, но хорошо ощущаемую боль. — Брыжейка в порядке. Анемии, по твоему состоянии, не вижу. Все в порядке, правда, живот поболит недельки две-три.

Я застыла в шоке. Как так? Он же только живот ощупывал… Я не удивлюсь, если он окажется лучшим студентом колледжа. Он же всего-навсего так просто взял и определил, что к чему! А обследование? УЗИ? Снимок? Анализы?

— Один процент из девяноста девяти, что я ошибаюсь. И не смотри на меня так. — Этот парень все больше и больше удивляет меня с каждой минутой. И что будет дальше? Он снимет маску и покажет свое синее или зеленое лицо, и скажет, что он — инопланетянин?

Так, Аму, у тебя бурно разыгралась фантазия! Ну доктор он! Ну хулиган! Ну извращенец! Но вопрос в другом: неспроста за ним полиция бегала!

— Что случилось до того, как нас забрали в участок? — пожалуй, этот вопрос очень важен для меня именно сейчас.

— Это не твое дело, — спокойно отозвался он, вставая с корточек и подымая стоявшую на полу не понадобившеюся аптечку. И, развернувшись, Икуто потопал к выходу.

— Как это «не мое дело»? Я с тобой ночь в клетке про…

— Я же сказал: не твое дело! — Он стукнул со всей силы в деревянную дверь, отчего та издала непонятный звук и задрожала, а я вместе с ней. Что происходит с этим парнем?

Я только кивнула. Не похоже на меня, ну а что сделать? В таком состоянии он… убить… готов…

Собравшись с силами, я встала и пугливо пошагала в коридор, натягивая футболку обратно:

— И… Икуто, можно я домой пойду? — осторожно начала я, подходя к своим балеткам.

— Хорошо, я тебя проведу, — отозвался он, выходя из комнаты, где я была впервые.

***

— Спасибо, что проводил. Пока, — машинально произнесла я, косясь на двухэтажный особняк справа от меня. Икуто только кивнул, но продолжал стоять на своем месте.

Ну и ладно. Я улыбнулась и, развернувшись на пятках, побежала к этому самому особняку, не оглядываясь… Подбежав к входной двери, я развернулась. Никого нет… Странно, как он так испарился? Ну и ладно, бог с ним… Зайдя в помещение, я осмотрела просторный коридор, освещаемый яркой красивой люстрой, но уже через секунду из гостиной показалась мать: опухшие от слез красные глаза, прическа никакая и мятая одежда.

— Доченька, прости меня дуру! Я тебя очень люблю и, как ты знаешь, работу свою тоже… Да и мне же надо платить за твое обучение! — Мама быстро подбежала ко мне и обняла… По ее щекам опять покатились слезы, в принципе, как и по моим.

Конечно, было приятно это слышать… до ужаса приятно, но завтра будет опять этот безразличный взгляд, безразличная улыбка, но я уже привыкла, потому что знаю правду.

— Хорошо, мам, я тоже. — Я улыбнулась и отстранилась. — Я пойду к себе, можно?

Мать кивнула, а я побежала к лестнице, что находилась в коридоре. Хочу спать… И плевать, что сейчас всего-то три часа дня.

Забежав в свою любимую комнату, я сразу же упала на мягкую кровать и, устроившись поудобней, закрыла глаза, пытаясь заснуть…

Интересная личность этот Икуто: убегает от полиции, являясь хорошим хирургом, который буквально за три минуты определил, серьезны ли мои травмы… Во что он впутался? С кем подрался? Почему только за ним побежали? Почему не за другими? Кто такой Икуто? Кем является? И кому перешел дорогу?

Вот с такими мыслями я уснула, не подозревая, что завтра опять все пойдет наперекосяк и все из-за этого Тсукиеми.

========== Глава 7 ==========

«Пи-пи-пи-пи…»

Звон будильника разбудил меня, этим же прервав мой сладкий сон о синих кроликах и летающей меня, оставляющей следы кривой радуги. Мда, фантазия моя не ахти, зато я смогла выспаться на своей мягенькой кровати, забыв этого переростка-доктора-извращенца.

Я потянулась всем телом, при этом издав звук в виде «М-м-м». Как хорошо быть в своем доме, комнате и в кровати, в конце концов!

Без пятнадцати минут шесть. Я знаю, рано, но что поделать? Тем более спать я уже не хочу, как-никак, но лечь в три часа дня и проснуться в такую рань могу только я. Да-а, кажись я выспалась на три недели вперед. Ладно, полежала — и хватит, а сейчас надо в школу…

— Сука, блять, нахуй, блять! — я моментально вскочила с кровати, попутно хватаясь за розоволосую голову.

Да, ругаться матом было не в моем стиле, а если и ругаюсь, то случаи были крайне серьезны! И сейчас это был именно этот случай — я не сделала уроки! Я подбежала к письменному столу, уселась на стул и, достав из-под ног школьную большую сумку, принялась вытаскивать оттуда учебники.

Так, сегодня у нас химия, японский язык, математика, физкультура и обществоведение.

Неплохо, и если считать, что химию и японский я сделала в выходные, то математику на перемене решу, а обществоведение я никогда не читаю, только термины учу, при этом умудряясь получать десятки. Пронесло… А я уж думала…

Вздохнув, я принялась складывать все нужные учебники в сумку, при этом напевая песенку львенка из мультика, названия которого я не помню.

Интересно, а Икуто не исключат за то, что он прогулял вчера? А меня? Чет! И почему я сейчас думаю о нем?!

Идиотка, что сказать?

Закончив с сумкой, я метнулась к личной ванной комнате, искренне надеясь, что утренний душ «вымоет» мою голову от столь ненужных мыслей.

***

Закончив с ванными процедурами, я бодро пошагала босыми мокрыми ступнями по паркетному полу, оставляя за собой следы. Дойдя до нужного места, то бишь к шкафу-купе из светлого дерева, раздвинула дверцы и выудила с одной из полок чисто вымытую и выглаженную школьную форму.

Да, наша школа тоже имеет школьную форму, которую обязательно нужно носить. Красная клетчатая юбка, на ладонь выше колена; белая блузка под горло, галстук длинной чуть ниже груди в цвет юбке и черный с тонкой бежевой полоской на вороте; пиджак на три пуговицы. Белые гольфы почти до колена и черные балетки с золотыми стразами. Мужская же форма отличалась от женской: бежевые штаны, белая рубаха, красный галстук, в тон брюкам пиджак, который носят только единицы, и черные мокасины. Просто, но со вкусом, да и ткань почти у каждого далеко не дешевая. Зато смотрится, на мой взгляд, очень идентично.

Отойдя от шкафа и подойдя к зеркалу, я взяла в руку расческу и принялась расчесывать мокрые, зато чистые волосы костяной расческой. Включила фен. Все как обычно, даже не привычно, что рядом нет этого дебила, к которому я успела привыкнуть за все эти два дня.

Стоп-стоп-стоп. Чего это я думаю о нем? Мне что, делать больше нечего?! Ну привыкла я к этому извращенцу, ну интересно мне узнать о нем побольше, ну и что? К вечеру это все пройдет, я так думаю, нет… Я знаю!

Закончив с волосами, а именно посушив и расчесав розовые локоны, я принялась за лицо: прозрачный блеск на губы сойдет.

Ну а что? Не люблю я косметику и никогда не любила, тем более краситься я совершено не умею.

Наконец, закончив со всем, я взяла в руки сумку и побежала к выходу из комнаты, затем к лестнице. Мать еще спит. А как я узнала? Просто, когда она встает, из ее комнаты доносятся разные ругательства или фен, или — еще хуже — какой-нибудь стук, что означает, что ее лучше не трогать. Ну и ладно. Пусть спит.

Кстати говоря, вчера она кричала что-то про Лелика, интересно, кто это такой? Хахаль?

Я тряхнула головой. Все равно, главное, школа. И хоть сейчас время полседьмого, а уроки начинаются в восемь, то спешить мне некуда, хотя нет… Мне надо математику узнать и сделать, тем более дорога до школы долгая: минут двадцать пять пешком. Дойду!

***

Наконец школа… Тело ныло, прошлое избиение дало о себе знать, но ничего! Перетерплю! Самое главное сейчас, найти Яю или Риму, или, в крайнем случае, дождаться их.

Зайдя в большое белое здание, я пошагала к давно знакомым шкафчикам. Выудила из верхней полки черные балетки с бантом. Надела. И положила уличные на место школьных.

Как всегда. Все обычно, ничего нового.

Взглянув на время, я застыла в немом шоке… Шесть минут восьмого. Это я что, столько шла?! Сорок минуту?!

— О, Аму! Я думала, что ты заболела. Почему ты вчера не пришла? — Из-за угла выбежала Яя, тем самым заставив меня вздрогнуть. Чет! И как мне теперь объясняться перед всеми? Правду сказать? Определенно, нет!.. Точно!

— Вчера температура поднялась, вот и не пришла, — первое, что пришло на ум — наивно, но правдоподобно.

— Ясно… А себя как сейчас чувствуешь? Все нормально? Температуры нет?

О боже, Яя, как всегда, в своем репертуаре, надоедливо, зато приятно, что обо мне беспокоятся…

— Все хорошо. Кстати, а что по математике? Просто ты сама понимаешь, забыла…

— Ничего, мы вчера самостоятельную писали. Вот сегодня оценки скажут, — перебив меня, с милой улыбкой отозвалась та.

Ладно, мне повезло. Даже очень. Сегодня явно мой день!

— Это хорошо… Ну что, пойдем в кабинет? — облегченно вздохнув, сказала я, закидывая тяжелую сумку на плечо.

— Угу.

Дорога в кабинет химии была тихой, в принципе, как и в самой школе, которая в данный момент пустовала. Я как обычно уселась за третью парту у окна, а рядом со мной Яя.

Домой хочу.

В голове всплыли образ Икуто и то, как я его доставала своим «Хочу домой». Да что я заладила: Икуто, Икуто?! Этот дебил не только меня в жизни достал, но еще и в голове пытается! Вот же гад!

— Слушай, Аму, а ты сделала химию? — перебила меня подруга.

Я кивнула.

— Дашь списать? — Я вновь кивнула и, достав из сумки учебник с тетрадкой внутри, положила на парту. Затем пенал и дневник.

— Доставай из книги. — Теперь уже кивнула Яя и, широко улыбнувшись, последовала моему указанию.

Я повернула голову к окну, тяжело вздохнула. Делать совершено нечего, да и мои темно-красные наручные часы показывали всего лишь двенадцать минут восьмого. И почему я так рано поперлась? Ладно Яя, у нее мама директором в школе работает, вот и ведет свою дочку в шесть утра. Боясь, что та проспит или опоздает, что явно в ее стиле — третьего не дано.

Рима всегда приходит в сорок минут, плюс-минус минута, и даже не знаю, как ей всегда удается так точно приходить.

Тадасе — наш одноклассник, признавшийся мне в любви в седьмом классе, но был отвергнутым, сидит перед нами с Кукаем, тайно влюбленного в Яю, только это секрет, я сама нечаянно узнала. Так как все думают, что он влюблен в звезду школы — Утао.

А перед ними сидят Надесико и Нагихико. Близнецы, очень похожие друг на друга, и только высокий рост Нагихико и разные формы, как и школьные, так и половые, дает понять, кто из них девочка, а кто мальчик. Без обид, Надесико.

А сзади нас сидит Рима с Утао, две блондинки, два сапога пара. Кстати говоря, хоть и Утао звезда школы, с которой раньше я вместе… пела… была в нашей «восьмерке» и хорошей подругой. Тайно влюблена в Соту, в парня из параллельного класса.

Ну а остальные особо не значительны, так общаемся, переговариваемся, но все равно я намного преданней нашей восьмерке, которая и в огонь, и в воду за друзей пойдет. И хоть я и стала больше времени уделять учебе, со мной все так же дружат и так же относятся. Правда, Кукай любит подшучивать над всеми, что очень раздражает, как и меня, так и других, но шутки, признаю, смешные и отвлекают от темы: грустной, веселой и так далее.

Постепенно класс начал наполняться — Осык, Нана, Йуми и Лина — еще одна группа класса, правда не такая как мы, но очень даже ничего. Не всегда, конечно, но поможет, очень общительные. Да и родители у них богатые, в принципе, как и все наши, ну кроме Яи, она попала сюда, благодаря маме. Но ничего, мы все любим ее такую, какая она и есть.

Вот так вот. Это весь наш класс, двенадцать человек — мало, зато меньше проблем.

Вот в проеме появился Кукай с Тадасе, следом за ними близнецы, просто нам так легче их называть. Все дружно поздоровались и уселись по партам.

— Ну что, Аму, мы свадьбу вчера не пропустили? — повернувшись ко мне, сказал Кукай, чем вызвал у меня массу раздражения и недовольства. Какая нахер свадьба?! Он что, нас с Икуто видел?!

— Т… Ты о чем? — осторожно начала я, искренне надеясь, что мои догадки не верны.

— Ну эти книги твои… больши-и-ие-пребольшие, то-о-олстые-претолстые, пы-ы-ыльные-препыльн…

— Да поняла я уже! — не выдержала я, стукнув при этом ладошкой по парте. Слава богу, а то я думала, что уже все..!

И только Кукай хотел открыть рот, как прозвенел оглушающий звонок на всю школу, оповещая всех, что скоро начнется первый урок вместе со вторым звонком. Я посмотрела на часы: без пяти восемь. Так быстро время пролетело. Стоп! А где Рима?! Она же в…

— Фу-у-ух, успели! — Как по нажатию кнопочки в кабинет ворвались две блондинки, тяжело дыша. И, поприветствовав всех в классе, обе пошагали к своему законному месту сзади нас.

— И чего вы опоздали? — первая спохватилась Яя, которая, судя по всему, уже переписала химию.

— Да вот, решили на машине приехать и в пробку попали.

— Так у вас же прав нет! — возмутилась я, не веря услышанному. А может, дело-то в другом, а?

— Ну, — кивнула Утао, — мать решила, что мне пора машину купить, заодно и водителя наняли, пока на права не сдам.

— Теперь понятно, — ответила я. Вот значит как? А я уж подумала…

Мои мысли прервал второй звонок, уже на урок. И мы все равно уселись, ожидая, пока учитель не придет. Наш класс был тихим, спокойным и дружным, в конце концов, но когда разозлишь, то пиши пропало…

— Здравствуйте, дети! — В класс зашел учитель, и мы встали. — Садитесь. — Мы сели, учитель тоже.

Ну а дальше, все как обычно: перекличка, проверка домашнего задания и решения задач на тему повторения. Все как обычно, хоть бы новую тему рассказал, а то эти аминокислоты задрали уже. Так прошло три урока: везде повторение, даже по математике все старое! Только новые формулы дали и все!

Дальше шла физкультура, с которой я не очень-то ладила. Я помню, когда мы сдавали отжимания от пола, я так руки напрягла, что у меня целых две недели мышцы болели. А как физрук нам кросс давал… Мальчиками один километр пятьсот метров, а девочкам один километр! Нет, это нормально? Он преувеличивает норму в два раза! И ведь уволить скотину нельзя! Он помогает с деньгами и устраняет проблемы со всеми красивыми учительницами в школе! И откуда у него столько денег?!

Тем более физрук вообще не переносит меня, Яю и Утао, и гоняет нас, как дворовых псов! Так не хочу на физкультуру! Помогите, кто-нибудь!

— Не дрейфь, Аму! Все пучком! Продержимся! — воодушевленно произнесла уже переодетая в спортивную форму Утао, хлопая меня по плечу так же, как и бедную Яю. Остальные лишь сочувственно посмотрели на меня.

Нет, я понимаю, он мог возненавидеть меня и Утао, но вот Яю за что?! Она же ничего не сделала!

Я натянула на себя коротенькие красные шортики и белую большеватую майку. Коротенькие до косточки носки и белые кроссы с красной эмблемой орла. Остальные же были одеты почти так же, как и я.

Мы вышли со звонком, и перед нами предстал перекачанный бугай, высокий, лысый, в черной спортивной форме. Он ненавистно бросил на нас троих взгляд и рукой приказал стать в строй, что мы быстро сделали.

— Равняйсь! — Мы все повернули головы вправо. — Отставить! — Мы опять повернули голову в обычную позу. — Равняйсь!

Так продолжалась около пяти минут, потом он все-таки отстал от нас с постройкой и выкрикнул «Здрасте», и мы повторили «приветствие» за ним.

— Вправо в обход, шагом марш! — Мы повиновались, а как же? Ведь помимо нас троих, его еще раздражал наш класс. — Бегом! — Мы побежали.

После первого круга по залу у меня сбилось дыхание, а бок начал больно колоть, но как говорится: «Захочешь жить — и не так побежишь». Или не так…

Но тут земля уходит из-под ног, и я падаю лицом в пол, разбивая нос. Больно.

Все замерли, а физрук начал что-то кричать насчет того, какая я неуклюжая дура, что так мне и надо. Дебил.

Я встала на ноги. Нос онемел, и из него потоком потекла кровь. Главное, чтоб не сломала. Но боли, как ни странно, я не чувствовала…

— В медпункт маршируй! Не надо мне тут крови на полу! — крикнул физрук. Сволочь он эдакая. Таких вешать или расстреливать надо.

— Можно я ее отведу? — подала голос Яя где-то сзади меня.

— Хорошо, только быстро! — Кивнул он, и подруга подойдя ко мне подхватила меня под руку и повела к нашей медсестре.

Мы пошли. И хоть мозг работал заторможенно, я понимала, что происходит.

— Ты как? — взволновано спросила Яя, закинув мою руку к себе на хрупкие плечи, а сама, обняв меня за талию, поволокла в медицинский кабинет.

Я кивнула. Она промолчала.

Вот и кабинет… нужный кабинет. Шок уже отошел, и я нормально могла мыслить. В голову внезапно всплыла моя утренняя фраза: «Сегодня явно мой день». Сглазила… идиотка.

Вот дверь открылась, и в больной нос ударил запах таблеток, аптеки… Или мне уже запахи кажутся?

— Тут кто-нибудь есть? — подала голос Яя, заставив меня поморщиться.

— Да-да, есть, — голос был отнюдь не женский и… знакомый. Неужели это..?

Секунда и перед нам предстал… Икуто… Яя завороженно смотрела… а я шокировано… Как? Когда? Почему? Снова?!

— Не пугайтесь вы так, я практикант. Медсестра ушла домой, оставив меня тут одного. — Он улыбнулся, осматривая меня с ног до головы оценивающим взглядом. Вот скотина! Он же хирург! Как?! И это, блять, вряд ли случайность!

========== Глава 8 ==========

Я стояла, словно громом пораженная, не в силах сказать и слова. Как так?! Он что, преследует меня?! И вот фиг я поверила, что это простая, нелепая случайность!

— Здравствуйте, — смущенно начала Яя, отводя глазки в сторону. Нет, подруга! Ты не посмеешь! Он не твой типаж! Да и я Кукаю как-то раз обещала помочь с отношениями, только попробуй влюбиться в этого кенгуру-извращенца-доктора!

— Здрасте, — недовольно процедила я, никак не скрывая своей неприязни к этому самодовольному идиоту, которому так и льстит внимания Яи.

— Я, как вижу, у вас проблемы. — Он бросил короткий взгляд на мой нос. Чет… забыла даже о нем…

— Угу, Аму на физкультуре упала и…

— Та-а-ак, не будем о подробностях! — О каких именно подробностях я и сама не поняла, но перспектива показать себя со слабой стороны не очень-то устраивала меня.

Я окинула их двоих взглядом. Удивленные глаза и вскинутые брови у обоих, мол «Какие еще подробности?».

— Забейте. — Я опустила взгляд золотых глаз в пол, стало стыдно. И какие еще, к черту, подробности? Причина же была мною выявлена, тогда почему так неловко?

Черт подери этого Икуто!

— Итак, — прервал эту ужасную давящую на слух тишину Тсукиеми, уже отойдя от удивления, — больная на кушетку, небольная на урок, всем все ясно?

— Да. — Кивнула Яя и, развернувшись на пятках, поспешила удалиться. При этом умудрившись еще и подмигнуть мне, но я сделала, нет, даже попыталась сделать вид, что не заметила.

А эта неловкая ситуация, — мне так казалось — что недавно была, забылась всеми нами…

— Вот мы и снова встретились, — с хитрой лыбой проговорил тот, как только входная дверь захлопнулась, а мы остались вдвоем…

— Велика радость, — фыркнула я, и в этот момент нос ужасно заныл, заставляя обхватить руками переносицу и застонать. Черт, и почему именно в такой момент?!

— Вечно ты находишь проблемы на свою маленькую пятую точку. — Послышался сдавленный смешок, что очень взбесило меня.

Ненавижу! И как его в доктора взяли?!

— У тебя заразилась! — возразила я, злобно сверкая глазами, готовая наброситься на него и расцарапать все его красивое личико! Меня даже Кукай так не злит, как этот недоделанный кенгуру!

— Через поцелуй, да? — Краем глаза я заметила, как его глаза хищно сузились, а губы растянулись в издевательской усмешке.

— Да ты… ты… — Шеки вспыхнули, а в голове начали крутиться моменты с поцелуем. Да он животное! Бьет в самое больное!

— Ладно, иди на кушетку, а то жалко мне твой нос. — Он вздохнул и махнул рукой куда-то в бок, как бы приглашая. Я кивнула и проследовала на указанное им место. А почему так быстро? Поскандалю после того, как нос будет осмотрен и перевязан, а то не очень хочется осложнить свою ситуацию, не дай бог, и зашивать придется.

Сев на неудобную поверхность, я проследила за тем, как Икуто достал из нижнего ящика вату, пластыри, и спирт… или перекись?

— Сейчас тебя подлечим, — как-то угрожающе… для меня… сказал он, надвигаясь в мою сторону.

И вот уже подойдя ближе к моей сидящей тушке, он уселся на корточки передо мной.

Я зажмурила глаза и сжала руки в кулачки, ожидая… И вот моего носа коснулась мокрая ватка. Я пискнула и хотела помахать руками на ужасно щиплющее место — переносицу, но мои руки были остановлены, а на носу «появился» приятный воздух.

Я открыла глаза. Губы Икуто находились почти на уровне моих глаз и аккуратно дули на мой нос, стараясь заглушить боль. Так странно…

— Раз ты хирург, почему практика в школе, а не в больнице или там… поликлинике? — осторожно поинтересовалась я у него, всматриваясь в его глаза, внимательно сосредоточенные на моей переносице.

— Тебя так волнует моя личная жизнь? — Он немного отстранился, с вопросом глядя теперь уже в мои глаза.

Я отвела взгляд:

— Нет, просто интересно, почему у тебя практика здесь…

— Тебя захотел увидеть, — перебил меня Икуто.

Что? Я не ослышалась? Захотел увидеть… меня?

— З… Зачем? — я округлила глаза, в которых ясно читалось недоумение.

— Интересная особа ты, Хинамори.

— Я? — Он это о чем?

— Ну да. — Кивнул Икуто и, раскрыв упаковку с пластырем, аккуратно наклеил мне на нос. — Перелома у тебя нет — это сразу по носу видно. Просто рассекла переносицу плюс ушиб. Мазь против ушибов должна помочь.

Я кивнула, анализируя все сказанное им предложения. Ушиб, значит… Вот почему мне так не везет? Он что, одни несчастья приносит?

Задумавшись, я не заметила, как его губы приблизились к моим и коснулись в легком поцелуе. Я замерла, но тут же пришла в себя и, оттолкнув от себя парня, который, видимо, не ожидал такого с моей стороны, побежала прочь с этого кабинета, в который больше ни разу не войду!

***

Как только дверь захлопнулась, а за ней послышались громкие шаги розоволосой, зазвонил телефон.

Быстро встав, Икуто направился к столу с кипой бумаг, где лежал новенький смартфон и издавал давно знакомую и уже надоевшую мелодию.

Вздохнув и взяв телефон в широкую ладонь, Тсукиеми нажал на зеленую кнопочку и приложил к уху.

— Здарова, бро, как жизнь? — послышался приятный мужской голос на другом конце линии.

— К делу, — не стал церемониться Икуто, слегка сведя брови к переносице.

— Мы нашли тех уебков, что напали два дня назад. Как прикажешь с ними разделываться?

— Собери пионерчиков, на месте разберемся. — Лицо Икуто внешне было спокойно, но внутри бушевало столько злости и негодования, что хотелось просто рвать и метать.

— К вечеру? — насмешливо процедил голос в телефоне.

— Как получится. До встречи.

— Стоп-стоп, бро, погоди, ты девчонку на «праздник» нашел?

— Да.

— Податливая? С характером? Только учти, бро, подстилок не бери — не надежны.

— Она тебе понравится.

— Дала согласие?

— Все при встрече объясню, — раздраженно проговорил Тсукиеми, закатывая глаза.

— Да ты прям заинтриговал. Все, ждем, бро.

На конце линии послышались гудки, не давая даже сказать и слово недавнему собеседнику.

— С подонками проблемы порешили. Теперь осталась ты, Хинамори.

========== Глава 9 ==========

С тех пор, как ушла розоволосая ничего нового не произошло… а нет, произошло: Икуто стал популярным «доктором» на всю школу и к нему заглядывали в «гости» чуть ли не каждые пять минут. И угадайте кто? Конечно, девушки, которых весьма не волновал тот факт, что Тсукиеми двадцать лет и он старше их на пять, для некоторых и на семь лет.

И знаете, какого было его удивление, когда с ним начала заигрывать тринадцатилетняя девчонка, вытворяющая на кушетке такие позы, что любая стриптизерша или даже «ночная бабочка» позавидовала бы?

Нет, конечно, Тсукиеми любил поиграть с девушками, но тут же одни дети! Совесть, спящая долгие годы, проснется и, извините за выражение, оттрахает весь мозг. Да и гордость бы не позволила поразвлечься с малолеткой… То ли дело опытная шлюшка — фигуристая, выполняет все, что скажет, при этом не вынося мозги и не задавая глупых вопросов.

Не то, что эта девчонка, Хинамори Аму, заставляющая крепко держаться за выдержку и самоконтроль.

Но боги… как ему нравится заставлять ее краснеть и смущаться… Как ему нравится ее злить и доводить до состояния «рыбы». Ведь те чувства удовлетворенности и превосходства над девчонкой не сравнятся с унижением очередной потаскухи.

Но, признаться, Аму явно заинтересовала его своим поведением, характером, необычной внешностью да и к тому же… она первая девчонка, которая не пошла на поводу Икуто да еще в прибавок ссорится с ним постоянно и совсем не думает о последствиях. Что сказать? Наивная и совсем невинная девушка, а тот поцелуй, оказавшийся ее первым? Какое тогда было его удивление. «И такие еще остались?» — иронично пронеслось у него в голове еще тогда, в комнате.

Икуто вздохнул и прикрыл глаза. Его переполнял азарт того, что будет… Он даже не мог вообразить, как она на следующую их встречу явится? Как она себя поведет: ударит или наорет? Наверно, и то, и другое, смотря еще на поведение Тсукиеми, которого все, по-видимому, устраивало.

— Ладно, закончу с бумагами и пойду, — рассуждал он вслух, перебирая длинными тонкими пальцами белые листы на деревянном столе, удобно расположившись на передвижном стуле с мягкой сидушкой и спинкой.

***

Наконец, закончив с бумагами, которые порядком задрали за весь день, Икуто облегченно вздохнул. А что за бумаги? Какой-то умник решил, что на истории болезни и помеченные проверки на «вшей», уколы «от гриппа» и прочее на каждого находились в определенной папке, под нужной буквой и номером класса — это неправильно. И, пробравшись ночью в кабинет, раскидал все листы и папки — по словам медсестры — а она уже подобрала все с пола и сложила на стол, чтобы потом прибраться, и свалила домой под предлогом «в поликлинику», при этом дав понять: Икуто должен перебрать эти чертовы бумаги! Ну ничего, он справится с этой работой, а остальное пускай самаделает. Ведь время-то — полшестого. А по правилам рабочее время заканчивается ровно в четыре часа. Ну да ладно, подождут, не впервой…

Быстро вскочив со стула и скинув с себя этот надоедливый белый халат, порядком уже и вошедшим в привычку за все эти три года, Тсукиеми положил в маленькую мужскую сумку смартфон и свою любимую ручку, подаренную на день рождения.

«Я уж думал, что не закончу», — бросив на рассортированную по своим местам бумагу, подумал он. И, облегченно прикрыв глаза, развернулся на пятках, и пошел прочь из этого кабинета, и вообще, прочь из этой школы.

***

— Сука, заебался ждать, — недовольно цокнул голубоглазый блондин, катаясь на деревянном стуле туда-сюда.

— Каор, ты задрал своим нытьем, закрой жрачник, — раздраженно процедил сквозь зубы брюнет, с пронзительно синими глазами. Его руки то сжимались, то разжимались, что показывало, что еще чуть-чуть и от блондина останутся лишь его волосы, и нет гарантии, что именно от головы.

— Заткнулись оба! У меня уже голова начинает болеть, — повысил голос сидевший рядом со всеми, то бишь за столом, черноволосый, при этом сверкнув прямоугольными очками.

Наступило молчание. Да, если Слэра разозлить, то пиши пропало, может и своих пионерчиков натравить, объясняясь это тем, что самому лень руки марать.

Сейчас вам подробно расскажу о этих трех парнях:

Каор Стоц — тот самый голубоглазый блондин, с привлекательной внешностью и спортивным телом. Можно просто сказать «красавчик» и «разбиватель женских сердец». Оптимист по жизни, причем этот оптимизм не заражает остальных, а прет вечным радужным фонтаном, часто раздражающих других. Зато этот парень мог поддержать в трудную минуту и спихнуть это все в шутку, что почти всегда помогало и веселило. Но… в серьезных моментах его маска оптимизма снимается, а от прежнего Каора не остается и следа…

Кеншин Слор — синеглазый брюнет, весьма симпатичный и привлекательный. Ровный нос, не пухлые, но и не тонкие губы, широкие плечи, узкие бедра, рельефный пресс. Все как и положено иметь парню — все при себе. Характером обычный, не слишком оптимист, не слишком пессимист, как говорится: «Золотая середина».

Ну и, наконец, Слэр Гирл — черные волосы, вечно холодные черные глаза, ровный аккуратный нос, на переносице которого находились прямоугольные очки, тонкие губы, широкие плечи, узкие бедра, пресс, высокий рост. Гирл тоже не отставал от других, точнее от него не отставали. Этот парень вечно спокойный… Этот пустой взгляд полон безразличности и равнодушности. Но если Слэр поднял голос или хотя бы чуточку превысил, все прятались по углам — прошлый случай с нарушителем спокойствия никто не забыл.

Впрочем, обычная четверка парней, включая, конечно, Икуто.

— Здаров, что-то тут у вас непривычно тихо, — неожиданно раздался голос в проеме дверей, заставляя всех находящихся в помещении повернуть голову на звук.

Опять молчание.

— Хай, бро! Сколько лет, сколько зим! — первым проснулся Каор и, вскочив со стула, подбежал к Тсукиеми.

— Да вроде вчера только виделись, — раздраженно вырвалось у Икуто, которого уже успели сжать в дружеских объятиях, жутко раздражающих для него сейчас.

— Долго, — проворчал брюнет, подпирая ладонью острый подбородок.

— Терпимо, — в тон ему отозвался иссиня-волосый, которого уже успели выпустить из стальной хватки друга.

— Не очень, — продолжал брюнет, раздражая и так раздраженного Слэра.

Только Икуто раскрыл рот, как его перебил черноволосый, грозно сверкнув прямоугольными очками:

— Я тут садовые ножницы прикупил, хочу проверить: хорошо режут или нет.

Все притихли и ошеломленно посмотрели на совершенно спокойного Слэра. Да, слышать такие скрытые намеки было привычно.

— Да гонит он! — гордо оповестил всех блондин, никак не чувствуя опасности от Гирла.

Но черноволосый, ничего не ответив, встал с нагретого им стула и направился на выход, скрывшись за другой дверью в противоположной стороне на несколько секунд. Спустя минуту он вышел… с большими такими ножницами в руках.

Каор икнул и попятился назад.

— Ну что? Испробуем? — подал голос Слэр со звериной улыбкой на губах.

— Доигрался, — выдал Икуто, в капле наблюдая за происходящим.

— Ага, а он серьезно, что ли? — тихо спросил Кеншин, подойдя к Тсукиеми. И, судя по его выражению лица, парня одновременно забавляла эта ситуация и пугала: все-таки друга жалко, хоть и надоедливого.

— Ну, судя по всему, да.

— Кстати, бро, там в подвале те отбросы лежат, может, Слэра на них натравить? — произнес Кеншин, уже с улыбкой наблюдая, как Каор бегает вокруг стола, а за ним ходит Слэр, чиркая ножницами туда-сюда. Но тут же остановился и посмотрел в сторону брюнета, видимо, услышав последнее предложение.

— Ты что-то сказал? — с некой угрозой произнес черноволосый, глядя на Кеншина словно хищник на добычу.

— Нет, ты что? Послышалось тебе, наверно. — Замахал руками синеглазый, боясь, как бы не обрушить на себя учесть блондина.

— Послышалось, значит?..

— Так, все! Хватит тут цирка, в школе уже насмотрелся, — воскликнул Икуто, разведя руками. — Давайте к делу.

— Да! — согласился с Тсукиеми Каору, искренне радуясь, что он все-таки спасен.

— Хорошо. Те два придурка в подвале, думаю дать пионерчикам ножницы, пускай поиграются, — кинув взгляд черных глаз на орудие в руках, ответил Гирл и, поправив очки, продолжил: — Девчонку нашел?

— Да… — Кивнул Икуто. — Стоп, бро, ты узнал, кто за этим стоит?

— Кастет.

— Догадывался. — Вновь кивнул Тсукиеми, при этом потерев переносицу. — Как узнал?

— Шавки подзаборные, сдадут, лишь бы их не трогали, — презрительно фыркнул черноволосый, усаживаясь на прежнее место.

— Ну, так не интересно… Я сам хотел их допросить, — цокнул языком Икуто, мысленно представляя, как издевается над этими подонками, выпытывая из них всю нужную информацию.

— Гулять подольше нужно, — влез в разговор до этого молчавший Кеншин.

— У тебя, блять, не спросил.

— Что с девчонкой? — не став выслушивать споры двух парней, настойчиво спросил Гирл.

— Нашел одну. Весьма интересная личность, — задумчиво проговорил Тсукиеми, вынимая из кармана темных джинсов пачку сигарет.

— Такая, как была раньше «интересная личность»? — с сарказмом поинтересовался Каор, сощурив небесно-голубые глаза.

— Нет, намного лучше, она вам понравится, — немного раздраженно процедил Икуто, грозно сверкнув глазами на блондина.

— Ну-ну, — поддержал блондина Кеншин.

— На «праздник» согласилась идти? — продолжил Гирл, не обращая внимания на двух говоривших.

— Еще не предлагал… да и думаю, не согласится, — задумчиво проговорил Икуто, хмуря тонкие брови.

— Да ну, чувак! С тобой не пойти… Да она мне уже нравится! — восторженно воскликнул Кеншин, хлопая иссиня-волосого по плечу.

— И в чем проблема? — Вскинул бровь Гирл. — Другую найди.

— Да дело в том, что именно она подойдет под эту роль, так что…

— Так выкради! А потом посади на цепь и угрожай, что отымеешь во все дыры или убьешь всех ее дорогих людей! — с улыбкой во все тридцать два выпалил блондин.

— Ты че, больной? — начал было брюнет, раздраженно пуская молнии в Каору, всем своим видом говоря, насколько глупа и безумна его идея.

— Нет, а это идея… — слегка задумавшись, проговорил Икуто, но, словя на себе три недоуменных взгляда, решил объяснить: — Я ее выкраду и привезу сюда, тут мы ее уломаем…

— Каким образом? — удивленно моргнул Кеншин.

— Ну это еще надо обдумать хорошенько…

— Судя по твоему лицу, девчонка что надо — с характером, — проговорил весь кипевший в предвкушении Каору.

— Только не перестарайся. — Кивнул головой Кеншин.

Теперь слово за Слэром:

— Ничего сказать не могу. Надо увидеть и оценить все ее возможности, а там решим, подойдет или нет.

Все кивнули, осознавая, насколько правдивы его слова…

========== Глава 10 ==========

День прошел ужасно. После посещения «наилюбимейшего» мед. кабинета, я отправилась на обществоведение, по пути проклиная все то, на чем белый свет держится.

К тому же, как оказалось, мы пишем тест по этому предмету, на что я только фыркнула, ведь всегда писала и пишу на десять баллов. Поэтому, нацелившись на свою будущую хорошую отметку, уселась за парту и принялась ожидать звонка. Но ушибленный нос начал выть с новой силой, заставляя на тот момент перехватить тонкими пальцами переносицу. И, блин, в этот момент зашла учительница и, увидев мой «здоровый» и «красивый» нос, отправила домой, лишив меня десятки.

А вы спросите, как я узнала про тест? Мне Яя сегодня на математике сказала, а точнее проболталась. Он должен быть неожиданным!

А на дорогу домой я решила не тратить время и просто села на быстро приехавший автобус, и проехала эти никчемные четыре остановки. Но кто ж знал, что народу было много?.. Меня придавил какой-то уж больно толстый дяденька к заднему стеклу. Потом еще меня лапала какая-то отвратительная рука за пятую точку. И вы думаете, я просто стояла? Не-е-ет, не став медлить, я врезала какому-то мужику по лицу, а потом слиняла. Хотя я до сих пор удивляюсь, как я могла такое провернуть, находясь зажатой тонной жира?

Выбежала на две остановки раньше и дальше пошла пешком, но это еще не все… меня окатило холодной водой! Да и плюс ко всему грязной! Как я добиралась до дома и как на меня глядели прохожие — не спрашивайте, ибо вспоминать не очень приятно.

Да, сказать, что день выдался «чудесным» — ничего не сказать, но одному я рада точно — это то, что по пути мне не попался никакой иссиня-волосый-доктор-извращенец!

— Ладно… полежала и хватит, а сейчас делать уроки! — скомандовала я сама себе, тем самым отвлекаясь от мыслей сегодняшнего дня, и, тяжело вздохнув, встала со своей мягкой кроватки, направившись к письменному столу, попутно взглянув на часы с будильником. «17:57».

Не хило. Уже шесть часов, а я что-то залежалась совсем! Да и к тому же и обленилась! Все! Пора браться за ум!

— Так, завтра у нас вторник, — себе под нос проговорила я, усаживаясь и доставая из сумки свой дневник, полный «десятками» и «девятками». Чего уж таить? Я учусь, как вы знаете, на «отлично».

Выудив из большой и тяжелой сумки «носитель оценок», я открыла его на нужной странице. История, биология, математика, физика, английский и астрономия…

Если считать, что физика была мною сделана в выходные, вместе с астрономией, то делать мне осталось прилично меньше, чему я была очень рада.

А теперь ближайшие три-четыре часа я посвящу себя знаниям, а потом и телевизор можно посмотреть.

***

История и биология выдались мне легко, не считая то, что учитель рассказал нам так, что на язык только и лезет одно выражение: «Разжевал и в рот положил». Что уж говорить про английский… Наша учительница немного придурковатая. Каждый урок: то она есть, то ее нет. А бывает и вообще месяц отсутствует, а когда и приходит, то может самостоятельную по новой теме дать, поэтому я учу английский на две-три темы вперед.

И вот сейчас, основательно все подготовив, я принялась за математику, где было вновь повторение на тему синусов, косинусов и их графиков. Так что я быстро с этим справилась и, сложив все нужные учебники в сумку, вновь улеглась на кровать и включила телевизор, что стоял напротив.

М-да, хорошо я потрудилась, нечего сказать, даже телевизор неохота теперь смотреть, хотя время девять минут десятого. Ну и ладно, раньше лягу, как и всегда.

Взяв белый смартфон в руки, при этом покрутив его в руках, набрала номер подруги Лины.

Да, она совсем не из нашей школы, но мы с ней познакомились где-то два-три года назад при очень странных обстоятельствах: я общалась с парнем по интернету, во всей известной сети «ВКонтакте», ну а этот парень общался сразу с нами двумя, а может, и третья еще была. И я тогда это все выяснила и рассказала Лине про то, как этот бабник нами вертит, ну и проучили мы его тогда.

Потом, как оказалась, что она тоже живет в Токио, правда далековато от меня. Ну и с тех пор мы общаемся, можно даже сказать, стали лучшими подругами. И, кстати, вместе договорились не верить парням в социальных сетях. Вот такая вот забавная история вышла…

— Вы связались с голосовым ящиком абонента триста семьдесят пять… — Я отклонила вызов, не став дослушивать приятный женский голос до конца. Вот коза! И где она только шляется? Ладно, сама перезвонит.

Я вздохнула и, положив смартфон на рядом стоящую тумбочку, встала с кровати и поплелась к шкафу. Надо переодеться в пижамку и откинуться в объятья Морфея со спокойной душой.

Закончив со всем, я запрыгнула в розовой пижаме в свою двуспальную кровать, выключив свет перед этим.

Забравшись под одеяло почти с головой, закрыла уставшие глаза и тут же погрузилась в волшебный мир грез, где вечно есть волшебство, драконы и папа…

04:33

Громкий звонок телефона разбудил меня и, конечно, напугал, заставляя повалиться с кровати.

— Кто, блять, такой умный? — недовольно воскликнула я, наплевав на то, что могу разбудить мать.

В бешенстве нащупав телефон на тумбочке, поднесла к уху, при этом нажав на зеленую кнопочку, даже не посмотрев, кто именно мне звонил.

— Вы, блять, ахуели?

Да, меня лучше не будить так рано. Только будильнику позволено и папе.

— Да тише-тише, сама ж звонила! — послышался знакомый голос на другом конце линии. Ну а кто же может додуматься во столько позвонить?! Конечно же, Лина!

— А почему именно сейчас? Надо было еще раньше! В час, в два там, например! — съязвила я, закатывая слипающиеся глаза кверху.

— Да ладно тебе! Проснись и пой! — бодро пропищала она. И как ей так удается?

— Заткнись и спи! — фыркнула я, забираясь обратно в кровать, и, выключив телефон, улеглась обратно, собираясь вернуться в мир Морфея.

Но… блять, спать уже не хотелось, сон как рукой сняло!

Тяжело вздохнув, я включила телефон и набрала номер подруги, дождавшись когда она подымет трубку, недовольно цокнула:

— Я уснуть теперь не могу, говори со мной.

— Ну ок, — в своем стиле ответила Лина, и понеслось…

Мы говорили обо всем: я ей рассказала о том, как «классно» познакомилась с Икуто, и про наши веселые похождения. Слышали бы вы, как она ржала и как ржала я, когда она строила и планировала нашу свадьбу, и придумывала имена наших детей! Все-таки со смехом решили, что девочку назовем Сало, мальчика — Мясо.

Потом представляли, как Икуто в набедренной повязке, с безумными глазами, длинными острыми когтями на ногах и руках, залезает ко мне на второй этаж, при этом крича «Моя прелесть!». Я смеялась долго, представляя эту картину… Я даже смотреть ему в глаза больше не смогу! Я ж умру от смеха!

Закончили мы разговаривать ровно в шесть, порешив на том, что сегодня выйдем гулять. Не знаю, как я согласилась, но она мне ясно сообщила, что прогулка всего часика два займет, а дальше я вновь уединюсь с книжками.

Ладно… пора собираться в школу.

***

Зайдя в знакомое белое здание, я тяжело вздохнула, моля Бога, чтоб Икуто не попался мне на глаза, ибо смех даже сейчас подкатывает. Еще подумает, что больная…

Но мой путь, к счастью, был без неожиданных встреч, и я, довольная собой, зашла в открытый учителем кабинет истории, отмечая про себя, что здесь довольно прохладно.

Пройдя к своей, третьей, законной парте у окна, уселась за нее и разложила нужные для этого предмета вещи.

Ну что ж? Буду ждать остальных!

Уроки пролетели незаметно, даже тот английский с непоявившейся учительницей. И вот сейчас я, стоя на крыльце школы и готовая выйти из здания, была счастлива, что сегодня целый день не видела Икуто! Но при этом так чего-то не хватает. Вот же козел, он меня заинтересовал… и нет! Он мне не нравится!

— Аму! — откинул меня до боли знакомый голос, и, открыв, до этого закрытые глаза, я увидела бегущую ко мне на встречу Лину… Что она здесь делает?

— Что ты здесь делаешь? — озвучила я свою последнюю мысль.

— Да вот, я же типа болею, а дома скучно, вот и решила за тобой забежать, — подбежав ко мне, ответила она, встряхнув длинными рыжими волосами.

— О боже, — я закатила глаза, - так сложно дома посидеть?

— Наверно, — пожала она плечами и, убрав челку с глаз, продолжила: — Ну что, куда пойдем?

— Думаю, сначала ко мне — сумку надо положить, — лениво отозвалась я, подбрасывая для вида тяжеленную светло-коричневую сумку с грудой учебников.

— Ну ок. — Она кивнула и, склонив голову на бок, внимательно пригляделась. — Это что, тот самый Икуто, о котором ты рассказывала?

— Что? — я непонимающе моргнула и повернула голову. В шести метров от нас стоял не кто иной, как Тсукиеми. — Отлично! Еще Карлсона не хватает!

Конечно, моему «восторгу» просто не была предела! А я уж думала, что не увижу его сегодня. Но как говорится: «Не было б несчастья, да счастье привалило»…

На мой возглас о «Карлсоне» Икуто перевел на меня взгляд и ухмыльнулся, видимо, поняв, о чем это я. Ну и молодец, объяснять не придется.

— Ого, ну и реакция, — восторженно пропищала Лина, — все серьезней, чем я предполагала.

Икуто двинулся к нам со всей солидностью и кошачьей грациозностью. Вот ирод, знает, что и так о нем полкласса моего болтает, и уже во всю мордой крутит! Ему, видимо, льстит такое внимание…

— Моя прелесть, — протянула подруга мне на ухо и тихо засмеялась, но, судя по всему, как трясутся ее плечи, она сдерживается. Но я, как будущий интеллигентный человек, сделала лицо посерьезней, но не надолго… как только Икуто подошел, я заголосила во всю, да и Лина не отставала.

Краем глаз, я заметила, как брови Тсукиеми поднимаются вверх в немом вопросе, а широкие плечи немного приподнимаются. Вот теперь точно подумает, что больная, а хотя… пох…

— А-ха-ха-ха-ха, — О боже, это я? Давненько так не смеялась, даже непривычно. Ну ничего, сегодня только чуть-чуть расслаблюсь, а завтра как засяду за книги! А то скоро скачусь, а мне это ой как не выгодно и не надо.

— Не понял… — сквозь смех услышала я недоумевающий голос Икуто. Ладно, надо успокоиться, а то на нас народ начал внимание обращать.

Я откашлялась и, закусив губу, посмотрела на парня. Надо разрулить ситуацию.

— А мы это… анекдот вспомнили, — произнесла я, пихая подругу локтем, дабы замолкла.

— Да-а-а-а, — протянула Лина, кивая своей рыжей головой.

— Я заметил, — фыркнул Тсукиеми, недоверчиво смотря в мои золотые глаза.

— Да-да, это хорошо, — поспешно кивнула я. — Ну, мы пойдем.

Я улыбнулась и, развернувшись, развернула за плечи ухмыляющеюся Лину, и поспешила удалиться. Конечно, эта рыжая бестия что-то себе повыдумывала и все без меня решила, к тому же и возмущается! Ну ничего.

Довольная собой, я поспешила ретироваться с этого места, но, как и всегда, я споткнулась… Извернувшись как-то в воздухе, я упала на колени, опираясь руками об асфальт. Проще говоря, встала в позу «собачки»… Чет! Больно!..

— А-ха-ха-ха-ха, — заржала Лина и плюхнулась рядом со мной. Вот же скотина она бесчувственная! Мне больно, а ей смешно! Коза…

— Ты как? — Подбежал к нам Икуто, еле-еле сдерживая смех. Да что вы все, сговорились, что ли?! Мне больно, а им смешно!

— Жива пока, — психанула я и начала вставать. И вы думаете, что я сейчас упаду от боли в лодыжке? Обломитесь, только коленки болят и ладони на внутренней стороне, а так дойду.

— Что-то ты часто приключений на свою голову находишь, тебе не кажется это странным? — проговорил Тсукиеми, протягивая свои лапища ко мне. Хер ему. Я отскочила, чувствуя, как кровь медленно стекает по моим коленям и голени. Да и руки огнем гореть начинают.

— Ой, — вдруг спохватилась Лина и, вытащив телефон из кармана, приложила к уху. — Да, мам… Я нормально, температуры нет. А ты когда приедешь?.. Да? Хорошо. — Она сбросила трубку и положила ее в карман. — Извини, Аму, погулять не получится, к нам просто гости должны скоро приехать, надо встретить.

— Ну хорошо… — проговорила я. Какие гости? Она ж еще утром сказала, что свободна, да и к тому же телефон не звонил…

— Ладно, я побежала, — быстро поднявшись с земли, выговорила она, как-то странно смотря то на меня, то на Икуто.

И не успела я возразить, как она развернулась к нам спиной и побежала, при этом подмигнув мне… Черт…

— Ну что? — подал голос Икуто, явно довольный таким поворотом. Вот же ирод. — Пошли в мед. кабинет, а то чувствую, что до дома ты не дойдешь.

— Дойду! — возразила я и, хмыкнув, развернулась на пятках, и хотела было удалиться, как меня нагло подняли на руки и направили в школу! — Ты офигел?!

— Я просто не могу тебя отпустить в таком состоянии, — встрепенулся он, гордо смотря вперед.

— Во-первых, ты мне никто. Во-вторых, я не твоя девушка, чтоб обо мне заботиться! А в-третьих, я сама себе хозяйка! — моему возмущению не было предела! Но этот петух даже не ответил, а лишь подкинул меня в воздухе. — Я что тебе… мяч, чтоб меня подкидывать?

— Допустим. — Кивнул он, вновь меня подкидывая.

— Ах ты ж…

— А ты хочешь быть моей девушкой? — задумчиво спросил он. Я поперхнулась слюной и начала нервно кашлять. Послышалось, что ли..?

— Это… я как бы… да ты дурак?! — ответить даже нечего было. И это было, к сожалению, единственным, что пришло на ум.

— Нет. Я задал вопрос, ответь, — подходя к входной двери медицинского кабинета, проговорил он. Нет, даже настоял!

Я молчала, следя за тем, как одна его рука держала меня, а вторая, выудив ключи из глубокого кармана, открывала дверь. Замок щелкнул. Мы вошли, то есть он вошел и закрыл дверь. Стало страшно…

— Лицо попроще, я не кусаюсь, — фыркнул он, подходя к уже знакомой кушетке и усаживая меня на нее.

— Угу, — еще находясь в какой-то прострации, промычала я, смотря куда-то в даль. Это он со своим предложением серьезно? Или очередное издевательство?

— Забудь, а то мозги от напряжения вытекут. — Я фыркнула. Это он со мной разговаривает, да?

— Не правда! — Наконец сознание начало приходить в норму от услышанного, чему я была непременно рада.

— О, уже и голос появился, а то я уж подумал, что…

— Не правда! Мозги не вытекают! В головном мозге имеются четыре расширенные полости, соединенные друг с другом и заполненные спинномозговой жидкостью. Мозг покрыт тремя оболочками:0 твердой, обеспечивающей защиту, паутинной, то бишь средней, и сосудистой, в которой находятся кровеносные сосуды. Поэтому при повреждении насквозь — например, пулей — он может… ну это… растечься, ну или что-то вроде этого, — выпалила я, почему-то вспомнив биологию.

— Не растечется. В мозгу есть, как ты знаешь, белая и серая жидкость, и если стрелять из мощной винтовки, то вполне возможно, что пуля может разорвать голову, в том числе и мозг, а из того вытекут все жидкости, если, конечно, на стенке мозги не останутся, — начал объяснять он, а у меня от такого скрутило живот…

— Фу, — произнесла я, скривив лицо от представленного.

— Ты первая начала, если что, — невозмутимо произнес он, доставая из тумбочки бинты, вату и зеленку. — Кстати, я весьма удивлен твоим познаниям в биологии.

Я хмыкнула. Небось еще не знает, что у меня по всем предметам такие познания… Черт, что это со мной? Не должно ли мне быть пофиг на то, что он думает или знает?

— Ладно, сейчас обработаем твои «боевые» раны и пойдем домой, — надвигаясь на меня, словно маньяк к жертве, проговорил Тсукиеми. А почему маньяк? Просто страшный он… для меня… с этими своими медицинскими штучками, тем более это зеленка делает его таким монстром…

Стоп…

— С какого это перепугу «мы пойдем», а не «я пойду»?

— Ты одна не дойдешь, тем более идти нам примерно в одну сторону, да и в гости сходить к кому-то охота. — Его губы растянулись в наглой ухмылочке, а сама его тушка уже сидела передо мной и держала мою ножку.

— А чего именно я, а? У тебя что, друзей нет?! — в негодовании выпалила я.

— Есть, я просто дома у девушки никогда не был. — Ну и наглость, а! А еще этот намек в голосе! Хер ему, а не в гости!

— Во-первых, у тебя работа, во-вторых, мне надо уроки учить, в-третьих, что-то сильно сомневаюсь, что ты у девушек никогда не был, — как можно серьезней проговорила я, стараясь не подать виду, что нервы на пределе.

Но вся злость тут же испарилась, когда зеленая ватка легла на мою ранку, а сама я немощно закричала… от боли…

— Я школу закончил с золотой медалью и, так уж и быть, помогу с уроками, — как ни в чем не бывало, проговорил он, отстраняя ватку и дуя мне на колено.

— Сама справлюсь! — чуть ли не плача, выдавила я.

Он только хмыкнул и с силой прислонил ватку к ранке… вновь.

— Ну можно, а? — надавливая, спросил он. А я, извиваясь и чуть ли не крича от боли, провыла:

— Да! Да! Только убери ее!

Он ухмыльнулся и, убрав зеленую ватку с моего колена, хитро ухмыльнулся:

— Спасибо.

Да он… он… это вообще противозаконно! Он силой выдавил у меня ответ! Чтоб, блять, поиздеваться! А ведь сам мог и без проса и без приглашения зайти! Вот он изверг! И что мне теперь делать?!

Я тяжело вздохнула, пятой точкой чувствуя, что просто так от него не отделаюсь…

========== Глава 11 ==========

— А-а-а-а-а! — Я споткнулось о бордюр, больно ударяясь большим пальцем на правой ноге, и начала лететь вниз, в грязную лужу от недавнего дождя.

Уже готовая упасть носом в грязь, я зажмурила глаза… но, как ни странно, летела я подозрительно долго, а на талии почему-то чувствовалась некая тяжесть.

— О боже, с тобой и правда одни проблемы, — послышался мне усталый голос Тсукиеми, и, передразнив его, я твердо встала на асфальт, при этом открыв свои золотые глаза.

— Не правда! — возразила я, сводя брови у переносицы и складывая руки на груди. С тех пор, как мы вышли со школы… вместе… я успела споткнуться раз пять — это точно, а все из-за того, что этот чертов извращенец всю дорогу как-то подозрительно косился на меня. Небось придумал что-то извращенное!

Но если подумать с другой стороны, то… мне как-то начали нравиться все эти его подколы и издевательства. Черт. По ходу, он на самом деле чем-то меня зацепил. Вот же гад. Но, как и остальные, вешаться на его шею и создавать или вступать в фан-клубы, естественно, я не собираюсь. Ведь больше делать мне нечего, чем ему льстить и завышать его и так высокие самооценку и самолюбие! Обойдется! Тем более, я сказала, что он меня зацепил и стал немножечко интересен, но он ну никак не может мне нравиться. Тем более, я его не прощу за то, что он втянул меня в аферы свои с полицией!

— Ну-ну, что ни день, то приключение, — фыркнул он, перебивая меня от моих мыслей.

«Хомячкам слово не давали!» — пронеслась у меня в голове любимая фраза Лины, и я хотела уже ее сказать, гордо ставя галочку на то, что в этот раз я его обошла и плевать, что он обо мне подумает, как меня нагло взяли за руку и куда-то потянули. Вот же гад! Да ему наглости не занимать! То вынудил меня ответить, то нагло тянет меня!

— Что ты меня тащишь, как чемодан на вокзал?! — моему возмущению не было предела. Хотелось просто рвать и метать, а особенно убить этого недоделанного доктора-извращенца!

— Ну ладно, — как-то быстро согласился он, на что я удивленно вздохнула, а Икуто продолжил идти, и хотела я еще раз возразить, как он вдруг неожиданно остановился. Я по инерции врезалась в его широкую спину, при этом больно ударившись своим и так больным носом ему в позвоночник. Вот же блять!

— А предупредить никак нельзя, а?! — вскипела я, отстраняясь от Тсукиеми, при этом неосознанно ложа свои руки ему на талию и выглядывая из-за его спины, стремясь посмотреть в его бессовестные глаза!

— Моторик у тебя тормознутый, — фыркнул он, гордо подняв голову и кладя свои большие ладони на мои. — А ты, как я погляжу, время не теряешь. — Он хитро прищурился и сжал мои ладошки своими. И тут я осознала, где они все время лежали…

— Да я… Да я нечаянно! — покраснев, выкрикнула я, напрочь позабыв устроить ему скандал насчет того, что он меня тащил, как телегу с говном, а потом так внезапно остановился! Дернув руками, я попыталась освободиться из его цепких лап, но, к сожалению, не получилось. Я попробовала еще, но посильнее — тщетно. — Опусти меня, извращенец! Иначе я закричу!

— Попробуй, — с вызовом проговорил он, и не успела я что-либо ответить, как мои руки потянули вперед, а сама я прижалась к его широкой и, как я убедилась, твердой спине. Да он специально это все! Это провокация! Шантаж! Домогательство!

И только я хотела возразить вслух, как он моим руками начал водить по своему торсу…

— Ты больной?! — Мое лицо стало пунцовым, а щеки начали гореть. Но, ничего не ответив, Икуто уже обвил моими руками свою талию, сильнее прижимая меня к себе… Да что же это? Что творит этот придурок?! И даже возразить не могу! Сердце стучит, как сумасшедшее, а руки начали дрожать… Неужели я..? Нет! Не может быть! Я его ненавижу! Из-за этого полоумного я за решеткой всю ночь провела! Потом с мамой поссорилась! Потом украл мой первый поцелуй!

— В каком смысле: прямом или переносном? — Я нутром чувствовала, что он сейчас улыбается! Даже нет, ухмыляется!

— Во всех…

— Да ну прям? — перебил он меня, крепко держа своими тонкими длинными пальцами мои запястья, слегка сжимая, но не причиняя мне излишней боли. Вот же скот! Такое чувство, что опыт общения с девушками у него весьма обширный и опытный!

От этой мысли стало слегка обидно и неприятно. Не очень-то и хочется быть его игрушкой и очередной пассией. Тем более, смотря на его пресс, который хорошо чувствовался моими руками, и симпатичное личико, он явно ну никак не мог этим не воспользоваться для обольщения других девушек.

— Отпусти меня! — обидчиво промычала я, отчаянно дергая руками и пытаясь вырваться. Не за что не попадусь в его эти чары и аферы. Ведь ему явно что-то нужно от меня, он не мог просто так заинтересоваться мной! До сих пор даже самые некрасивые парни не глянули на меня, что уж говорить о красивых. Тадасе не в счет. У меня характер вовсе не подарок…

— Ты чего? Плачешь, что ли? — удивленно проговорил он, крепче сжимая мои ладони в своих широких руках. Все-то он видит, все-то он слышит, все-то он знает… И в этом его главные плюс и минус — видеть всю правду… Ненавижу это его качество — по голосу определять, да и к тому же ну не может мой голос быть настолько жалким!

— Не плачу я! Я никогда не плачу! Я сильная! — выкрикнула я как можно правдоподобней, чтоб отстал. Но перед глазами вдруг всплыл образ отца. Вот стоит… высокий, улыбающийся со своими мелкими морщинками и ямочками на щеках. Русые волосы, что находились в вечном беспорядке. Большие, теплые и сильные руки. Широкие плечи.

Глаза начали слезиться… От нахлынувших воспоминаний я судорожно вздохнула и, нагнувшись, вытерла об свое плечо предательские слезы, которые так и норовили выкатиться из глаз.

— Хорошо-хорошо, только не реви. — Он отпустил мои руки, и не успела я вздохнуть с облегчением, как парень тут же повернулся ко мне лицом и, подняв мое лицо двумя своими тонкими пальцами, нагнулся и прикоснулся к моим холодным губам своими горячими.

Мои глаза распахнулись в удивлении, а мозг начал нечетко функционировать. С одной стороны, хотелось закрыть глаза и поддаться, а с другой — дать коленом меж ног и свалить от греха подальше. Но обе стороны меня совершенно не устраивали, что делали меня жалкой и слабой, что просто было не присуще моему характеру… Черт… Я запуталась…

Страх и желание, сомнения и решительность. Со мной это впервые…

Зажмурив сильно глаза, из которых текли соленые слезы, я поджала руки к своей небольшой груди, боясь то ли последствий, то ли нахлынувших чувств, то ли своей никчемности… Жалко я, наверно, выгляжу, ненавижу я эту свою сторону.

Его губы не принимали каких-либо действий, просто прикосновение… долгое и затупляющее мой разум, интересно, а что сейчас чувствует он? То же самое? Или это у него в привычку?

Сердцебиение усилилось от волнения и страха, и еще от неведомого мне чувства, а руки задрожали. Я ощущала себя героиней давно прочитанного мною романа «Леди и Волк», но никаких бабочек в животе, которые описывала главная героиня, у меня не было, просто что-то незнакомое одолело.

Надо же, а всего-то каких-то четыре дня прошло. Влюбилась? Нет, это невозможно, просто новые ощущение повлияли на меня… А может, и просто привязанность, что часто путается с любовью и влюбленностью.

Его губы отстранились от моих, заставляя вздохнуть. То ли от облегчения, то ли от разочарования.

Потом его теплые губы легко коснулись моего носа с пластырем на переносице… Скользнули выше — к глазам, нежно и совсем необычно, как-то по-особенному касаясь моей кожи, или мне уже кажется?

Я застыла в ожидании, при этом слушая свое неровное сердцебиение и видя темноту в до сих пор закрытых глазах. Смешно, а что еще я должна увидеть, кроме темноты в этом парне?

— Такая хрупкая, но при этом не бьющаяся. Такая слабая, но при этом сильная. Такая наивная, но при этом осторожная и смелая. Такая глупая, но при этом идешь на золотую медаль, — его шепот приятно ласкал мой слух. Завораживая, притягивая и отпугивая одновременно. Да он романтик — говорит и не краснеет.

— Ты… — решилась я подать голос и задать главный и самый страшный для себя вопрос, который ужасно непременно хотелось узнать: — Ты… всем своим девушкам… говорил то же, что и мне?

Он молчал, нахмурив тонкие брови. Все ясно… Я опустила голову и сжала руки в маленькие кулачки. А я уже во что-то начала внутри и верить. Все-таки несмотря на свой характер, который приносил не мало вреда, я все же смогла… влюбиться в идиота за каких-то четыре дня… Я его ненавижу.

Я всегда легко влюблялась в каких-то ушлепков: в того солдата, с кем общалась по соц. сети, в Сиру, еще в пятом классе — популярного хулигана, но мне всегда не везло.

Но любовью я назвать все это не могу. Влюбленность сильно отличается от любви, поэтому я со временем забуду эту всю историю с ним. Учебники — это все, что у меня есть от отцовской любви. Преданной и всегда вечной.

— Можешь не отвечать. Я все поняла, — я грустно ухмыльнулась и, выкрутившись как-то из его сильных рук, побежала вперед.

Нет, я не плакала, я все прекрасно понимала. А ведь это отец виноват в том, что я влюбляюсь именно в таких парней, как Икуто. Мой отец — бывший главарь местной банды «Черный Алгоритм». Не знаю, почему именно такое название банды, но он говорил, что оно ему нравилось. Мать тогда была простой студенткой, мечтающей стать моделью. Но как-то раз, когда она возвращалась домой, к ней начали приставать пьяные мужчины, но папа тогда ее спас, и с тех пор они были вместе… Ну как «вместе»? Любовь была, конечно, не с первого взгляда, но со временем пришла восвояси.

Когда отец рассказывал мне эту историю о плохом парне и милой розоволосой девушке, сильно затронул меня, и с тех пор… я хочу так же… Но этот случай доказал мне, что не все бывает так гладко. Наверно, мое счастье в чем-то другом, но не в жажде любви, как у родителей или в сказках с принцами на белых конях.

Даже когда я убежала, он не побежал за мной, хотя я так на это надеялась в глубине души. Но ,видно, не судьба… Хах… Я и на самом деле такая наивная. Влюбиться в того, с кем у тебя с первого дня начались все эти идиотские проблемы.

Забежав в свой наилюбимейший дом, оставленный нам отцом, попутно сняв балетки на ходу так, что они разлетелись по разным сторонам, побежала на второй этаж. Нет, не в свою комнату, а в кабинет отца, в котором я не была с его смерти.

Нет, вы не подумайте ничего, просто как только я потеряла дорогого для себя человека… у меня был нервный срыв, я не могла видеть вещи отца или же проходить мимо его кабинета. И когда я пыталась зайти к нему, просто стояла под его дверью, не решаясь, а сейчас… просто хочется поплакать…

Решительно отворила дверь ключом, который находился под ковриком. Да, отец всегда закрывал дверь на ключ и прятал его в самых, как казалось, простых местах. Но мама, когда хотела попасть в отцовский кабинет, не додумалась посмотреть под ковром.

как только я зашла в кабинет, по моим щекам побежали горькие слезы непонятно из-за чего. Я, закрыв дверь за собой на замок, оставила ключ в замочной скважине.

В нос ударил знакомый запах пыли с книжек и любимым папиным одеколоном, который еще не успел выветриться после того, как я «нечаянно» разбила его бутылочку с туалетной водой, и тот, естественно, впитался в ковер. И вы спросите: как так получилось разбить? Просто я тогда специально пыталась это сделать, так как сильно была обозлена на отца, и решила отомстить вот таким вот способом.

Еще раз вдохнув этот необычный запах и сквозь слезы, улыбнувшись теплым воспоминаниям, пошагала к письменному столу из темного дерева, где часто проводил свое время папа и что-то вечно писал, и писал, что часто раздражал меня этим. Я помню, как-то раз спрятала его большой стул, умудрившись вытащить его в коридор, и потом закатила его к себе в комнату, дабы отец, если рассуждать логично, не смог писать без стула и отвлекся от своих дел… Так оно и оказалось… Как я бегала от него тогда. Он — с криками, а я — со смехом.

Отодвинув тот самый стул, который связан с многими моими счастливыми воспоминаниями, я уселась на него и положила руки на темный ноутбук, который находился на этом самом столе и который уже покрылся толстым слоем пыли, в принципе, как и все остальные вещи в этом кабинете.

— В этом доме стало так пусто и грустно с твоей смерти, пап, — тихо прошептала я, положив голову на свои руки, дабы скрыть от белых стен с полками книг свои слезы. — Еще этот Икуто… Вот почему все так? За что?

Я, казалось уже, сейчас разрыдаюсь в голос, говоря с покойным отцом Диавилем Лоровичем Хиллианорем. Да, Хиллианор наша настоящая фамилия, точнее моя, а мамина Хинамори. Поначалу я тоже не знала про это, но отец как-то рассказал мне про нашу историю с фамилией. В паспорте у меня фамилия Хиллианор, но этот паспорт находился у отца, а сам он запретил мне рассказывать кому-либо про настоящую фамилию, так как врагов и недругов у него было много. А другая фамилия всегда запутывала врага. Поэтому… отец даже и в школе договорился держать меня под такой фамилией, а сама я, уже привыкшая к этому, пользуюсь этой фамилией и вторым паспортом с фамилией Хинамори, так как не знаю, где мой настоящий…

Грустно вздохнув и откинувшись на спинку стула, я взглянула на ящики в столе, окончательно забыв первое правило отца — «Не трогать мои вещи и не лазить в моем столе» — я начала шарить по этим ящикам.

Открывать я начала с самого последнего, но там было пусто, потом средний — тоже пусто, первый — тоже ничего. Как так? Не мог же отец с собой взять все документы на тот свет? Куда тогда они делись? Мать взяла? Да нет, ей это вовсе не нужно, она со смерти папы не решается сюда податься, хоть и под дверью часто стоит… Но тут взгляд мой еще раз пробежался по открытому верхнему ящику. Что-то больно дно слишком высоко… я протянула руку и начала доставать это дно. Какого было мое удивление, когда крышка приподнялась, а под ней лежала толстая папка с кипой бумаг.

Хах, папа, как всегда, осторожен.

Я взяла эту папку в руки и, положив на стол, открыла: договоренности, счета, расписки, я это все перелистывала, слегка пробегаясь по ним взглядом и подсознательно делая вывод, что мне это будет неинтересно.

Но тут, отвернув очередную бумажку, мой взгляд наткнулся на чей-то темно-синий паспорт, я с подозрением взяла его в руки и открыла на нужной тридцать первой странице.

«Ф. И. О. — Хиллианор Аму Диавилиана.

Дата рождения — 29. 04. 1997.

Место рождения — Япония, г. Токио.

Дата выдачи — 30. 08. 2009.

Срок действия — 30. 08. 2019.»

Со слезами на глазах я отложила паспорт в сторону и принялась смотреть дальше: документы на то, что моя фамилия «Хиллианор» действительно является настоящей, свидетельство о рождении, документы о выдачи меня в роддоме.

Потом… следующий документ привел меня в шок.

«При случаи моей смерти все мое наследство и имущество, включая в себя компанию, бизнес, деньги и дом, будет передано Хиллианоре Аму Диавилиане.»

Дальше я не видела ничего. Закрыла глаза, но, собравшись с мыслями, вновь открыла, решаясь только посмотреть на дату заполнения этой бумажки. «29.04.2012» — дата смерти отца.

О боже… он знал… знал, что с ним что-то случится, знал, что он под прицелом неизвестного мне… нам человека.

Ясудорожно вздохнула и дрожащими руками пролистала еще около десяти-пятнадцати листовок о заключении и переходе наследства ко мне. И тут… на глаза попалась бумажка, свернутая на четыре части — странно, а ведь отец с документами аккуратно обращается. Я раскрыла этот листочек и, пробежавшись глазами по строчкам, застыла с открытым ртом и с глазами полных слез.

«Сегодня, 29 апреля — день рождения моей дочери, а также дата моей смерти. Я должен сегодня умереть ради семьи и любимой дочери, иначе они убьют их всех ради денег и бизнеса. Два месяца назад я сделал самую ужасную ошибку — заключил договор с компанией «ОкеМей», президентом которой являлся О. С. Солотошен. Его бизнес грязный, но, увы, я тогда не знал, за что приходится расплачиваться. Угрожая моей семье, он хотел отобрать и присвоить мою компанию себе. Но я в тайне ото всех передал все наследство дочке.

Аму, кроме тебя никто эту записку не найдет, так что я знаю, что читаешь ее именно ты. Так что после прочтения позвони сразу же по этому номеру: 30985327. Скажи свое имя и настоящую фамилию. Он тебе поможет, так как если Солотошен узнает, что все наследство у тебя, он убьет тебя… Дол Хонт — это тот человек, кто должен тебе помочь. Пока, девочка моя…»

Из глаз хлынули слезы… О боже, отец… С кем ты связался?

Икуто, отец, Икуто, отец, что делать дальше? Позвонить тому человеку, что в записке? А вдруг номер изменился?

Я вздохнула и нащупала в школьном пиджаке свой телефон, дрожащими руками принялась набирать номер.

Не решаясь, я с закрытыми глазами нажала на «Вызов» и прислонила к уху. Слушаю, как долго и протяжно длятся гудки в телефоне, только я хотела сбросить вызов, как на том конце линии прозвучал мужской с хрипотцой голос:

— Слушаю Вас.

— Вы Дол Хонт? — дрожащим голосом спросила я.

— Да. С кем имею честь?

— Аму… Аму Хиллианор, — руки вспотели и дрожали… О боже… Что со мной?

— Понял. Жди. — Не успела я сказать и слова, как в телефоне послышались быстрые гудки.

Я отклонила вызов и положила телефон на стол. Ждать чего? Он приедет сюда? Что за дело отца было тогда? Что за Солотошен?

Черт… Тсукиеми, а я ведь и вправду… заразилась твоим приключениями на свою пятую точку… Это ты во всем виноват.

========== Глава 12 ==========

С тех пор, как я позвонила тому странному человеку, прошло около часа, может, больше, может, меньше, я точно не знаю. Но с тех самых пор я не выходила из папиного кабинета, просто бессмысленно лежала головой на столе и глупо смотрела либо на полки книг по обе стороны от меня, либо на деревянную дверь спереди, мысленно поражаясь своей глупости, тупости, беспомощности и никчемности.

Да, такие заклины у меня редко когда бывают, но вся это истории с Икуто, Долом, папой, наследством просто выбили меня из колеи. И я дала себе новую цель: разобраться во всем и покончить с этим делом! А то чувствую, что с этими проблемами я совсем завалю учебу и скачусь на двоечницу!

Я горько усмехнулась. Наивная. Такие проблемы быстро не решаются, к тому же… от этого человека, который угрожал отцу… чего ожидать от него или ожидать чего-либо вообще? А вдруг он обо мне даже не знает? Вдруг не знает о том, что отец переписал завещание? К чему все сложности..?

Я вновь ухмыльнулась, понимая, насколько лживы и бредовы мои слова в данной ситуации. Насколько глупы мои мысли и чувства, насколько банальны мои предположения и надежды.

Столько проблем и все за четыре дня. «Все из-за этого Тсукиеми!» — пронеслось у меня в голове. А ведь точно: моя жизнь круто поменялась. Не встреть я его тогда, ничего бы и не было!..

«Мы сами виноваты в своих поступках, и взваливать свои проблемы на другого — значит проявление слабости и трусости», — вспомнились мне слова покойного отца, который всегда давал мне дельные и нужные советы в любых ситуациях.

Отец всегда был умен и мудр, несмотря на свой молодой возраст — ему было всего сорок два. Я помню, как всегда говорила, что он должен быть психологом, на что он смеялся и трепал меня по голове своей широкой ладонью.

Вернуть бы те времена…

Я откинулась на спинку стула и прикрыла свои ужасно заплаканные глаза. Нельзя сдаваться и опускать руки! Меня не этому учил отец!

Мои мысли прервал звонок в дверь, который хорошо было слышно в папином кабинете с помощью какого-то устройства, названия которого я не знаю.

Я быстро вскочила с места и ринулась вниз, мысленно радуясь и огорчаясь одновременно… А почему? Кто его знает… этого человека…

Остановившись у входной двери, я замерла, и, так как глазка у нас не было, мне пришлось тихо и несмело спросить:

— Кто там?

Нет, вы не подумайте ничего, просто когда ты вот так узнаешь, что твоего отца убили не случайно и, возможно, начнут вести охоту на тебя, сам невольно станешь шугаться любого шороха.

— Дол Хонт, — ответил мне за дверью знакомый мужской голос, который я уже слышала по своему телефону. Облегченно вздохнув, я, отперев замок, открыла дверь. Так и шизофреником вскоре можно стать, если каждый раз чего-то опасаться.

— Здравствуйте… — Мой взгляд упал на высокорослого мужчину в солидном костюме, черных очках и с часами на правом запястье. Глаз я его не видела, но широкие плечи и очень высокий рост давали понять, что этот человек хорошо дружит со спортзалом. Проще сказать — громила. Если бы я такого встретила где-нибудь ночью на улице, описалась бы от страху.

— Мисс Хиллианор? — произнес мужчина, смотря на меня свысока. Он выше меня на две головы: либо выше Икуто, либо на ровне.

Но только я открыла рот, чтоб произнести законное мне «Да», как меня взяли его широкие ладони за плечи и легко отодвинули с прохода.

«Вот же наглость, а!» — пронеслось у меня в голове, но посметь сказать это вслух я просто-напросто побоялась и всего лишь прикусила губу.

— Д-да, — наконец я смогла ответить на недавний его вопрос, внимательно следя за этим странным человеком. А почему странный? Да потому что он даже бровью не повел и отодвинул меня без разрешения и предупреждения! Да еще такое чувство, что этот человек был в этом доме явно не в первый раз, ведь сейчас он направляется к деревянной лестнице уверенно, грациозно и, самое главное, без вопросов.

Быстро заперев входную дверь, я направилась за ним, про себя отмечая, что этот человек будет здесь часто появляться как с приглашением, так и без него… ведь, по указу отца, он должен помочь мне. Защищать.

Или нет?.. А вдруг этот Солотошен подкупил Дола..? Ведь почему он объявился только тогда, когда я позвонила? Почему не после смерти отца? Почему именно сейчас? Знал, не знал? И зачем ему мне что-то объяснять? Он знал про отца..?

Я тряхнула головой. Что за бредовые мысли? Раз отец доверял ему, значит, он никак не мог так поступить и стать предателем для папы… для всех нас.

Вот и долгожданная, уже открытая дверь в кабинет отца. Дол уже скрылся за проходом, а я только подходила.

«Он точно был здесь и не один раз», — заметила я, точно подтверждая свои предположения еще на первом этаже. Ведь как тогда человек, не знавший дома, быстро и уверенно найдет нужный кабинет?

Зайдя в давно знакомое помещение, где пахло любимым папином одеколоном, я подошла к темному, деревянному столу. Рядом с этим столом уместился Дол на гостевом стуле, где при папе всегда сидела я.

— Садитесь, — раздался голос Хонта, и тот, кивнув на папин стул, взял лежавшие на столе бумаги.

Я, кивнув, наверно, самой себе, подошла к компьютерному стулу, где сидела совсем недавно, до прихода этого человека.

— Как Вам известно, я Долзвореш Хонт, можно просто «Дол», — начал он, как только я села на место, и я, кивнув в знак подтверждения его слов, дала понять, чтоб продолжал. — Два года назад, за два месяца своей смерти, Ваш отец заключил со мной сделку: я должен охранять и защищать Вас, пока вся компания и все деньги Вашего отца не перешли к Вам, а Солотошен будет убит.

— Зачем Вам это? Папа Вам заплатил? — тихо спросила я. Нет, я догадывалась и почти так предполагала. Поэтому ничего нового из этого начатого им рассказа я не узнала.

— Я обязан Вашему отцу жизнью, поэтому выполняю его просьбу и свой долг. — Он снял темные очки и, потерев широкой ладонью глаза, посмотрел на меня.

Цвет его глаз был необычен. Черные глаза, словно омут, а на правом глазу был хорошо виден шрам, который не задевал глаз, но шел через его середину. И как я раньше его не заметила?

— Ясно. — Я опустила взгляд, поняв, что так долго смотреть на людей не прилично. Да и к тому же мне бы самой было бы неприятно, если бы так разглядывали.

— Я продолжу? — спросил он. Я кивнула и прикрыла глаза. — В день своей смерти Вилл звонил мне и, попрощавшись, взял с меня обещание и слово о недавней договоренности с ним…

— То есть Вы знали о смерти отца и не спасли его?! — Я стукнула кулаком по столу и приподнялась. Из моих глаз вот-вот должны пойти слезы, но я сильная…

Внутри меня что-то сжималось от боли и разрывалось от ярости. Что, черт возьми, со мной происходит?

— Да, я знал, — тихо произнес он, а по моим щекам потекли слезы. Я все-таки дала слабину… Ногти впились в нежную кожу ладоней, причиняя боль, но я старалась приглушить свои злость и ярость, которые так и хотели вырваться наружу.

— Но почему Вы… — я прикусила губу, а из глаз с новым потоком покатились слезы.

— Он сам так решил. — Да, как я хотела сейчас его придушить за то, что не спас отца и слушал его прощание через телефон. Сволочь… ненавижу…

— Но…

— Я понимаю Вас, Аму, но ослушаться я просто не мог. Я сам тогда чуть не умолял его не делать этого. Но Ваш отец упрямый, он не сказал ни места встречи, ни время. По связям я мог бы тогда пробить его номер и узнать местоположение, но он отключил и выбросил телефон. И я оказался бесполезен. — В его глазах были сожаление и вина, а руки были сжаты до побеления.

Я поняла… Злость отступила, а сама я отошла от истерики. «Он не виноват», — так твердил мой разум и мое сердце.

Глупость какая…

— Кто такой Солотошен? — наконец подала я голос, пытаясь унять дрожь в руках.

— Он президент компании «ОкеМей», которая заключила контракт с Вашим отцом на то, что Солотошен будет продавать компании Вилла ткань. Но никто не знал, что Солотошен связан с криминалом и вывозит за границу наркотики. Вскоре узнал об этом Ваш отец и разорвал контракт с ним, однако он ему стал угрожать и требовать не только заключить контракт снова, но и отдать ему компанию, всю. Угрожая тем, что он убьет Вас, он вынудил Вашего отца подписать нужные бумаги и вскоре убил его, чтоб окончательно убрать с дороги. — Он вздохнул и вновь посмотрел на меня. Все ясно…

— И теперь, если Солотошен узнает обо мне и этом завещании, бывшая компания отца перейдет ко мне, что очень не выгодно для Солотошена, и он разорится. Поэтому ему потребуется убрать меня, чтоб не было ничего такого, если, конечно, узнает обо мне, — продолжила я, потирая виски тонкими пальчиками. Все-таки сложно все это… Очень сложно… и не просто.

— Умная девочка, это очень хорошо, — произнес он слегка удивленно. Так, значит, мои догадки оказались верны…

— А есть какой план? — я не стала зацикливаться на том, что он сказал. Хотя обидно, конечно, что он меня недооценивает.

— Да. Солотошен не только нам перешел дорогу, но и одним серьезным ребятам — банде, проще сказать, — во главе которой стоит Тсукиеми Икуто. Весьма неплохой парень, но больно любопытный. По моим сведениям, Солотошен кинул их на деньги, но глубоко сглупил. Тсукиеми, то есть отец мальчугана, известен на всю Японию и почти первый из списка богатых людей страны. Поэтому Солотошену пришлось забыть про долг и лечь на дно, — Дол прервал свой рассказ, а я удивленно хлопала глазами… Икуто замешан во всем этом?.. — Кастет — так еще называют Солотошена. Икуто оказался мстительным, поэтому пытается отомстить за тот случай, зато пацанам первый опыт. По моей базе данных, Икуто собрался на «праздник», устраиваемый Солотошеном на день годовщины смерти твоего отца. И для этого задания ему потребуется партнерша, чтоб соблазнила Кастета и отвела его в безлюдное место, а там ребята бы ему отомстили.

— Убили, — поправила я его, закрывая руками заплаканные и красные глаза. Сволочь. Значит, я — та девушка, что выбрал Икуто?

Не верю. Подонок.

— Возможно, связи у них есть, поэтому списалось это бы все либо на суицид, либо на то, что его убила та самая девушка. — Мои глаза слезились от боли и обиды… Как он мог? Уж лучше я была его игрушкой, чем куклой, на которую можно все свалить.

— А план каков? — вновь спросила я дрожащим голосом, пытаясь вновь не заплакать.

— Так как цель у нас одна, мы должны объединиться. — Ноги свело, и если б я стояла, то давно бы упала на твердый пол, обязательно что-нибудь вывихнув или сломав.

— А как Вы узнали про все это..? — пожалуй, на данный момент этот вопрос волновал меня больше всего.

— Это уже не Ваша забота, — ответил он. А ведь и вправду, какое мое дело?..

— А почему Вы именно сейчас появились? Не раньше, не позже? А именно после моего звонка?

— Ваш отец посчитал, что Вы сами должны были смириться со всем этим и позвонить, что служило о том, что Вы готовы, — он был уверен в своих словах и действиях. Мне бы так…

— А если б я не нашла письмо и все это… что было бы тогда?

— Видимо, Ваш отец знал Вас хорошо, поэтому сделал именно так — написал письмо. А если нет, то… я бы сам пришел, да и к тому же я всегда знал, что с Вами и как Вы. Даже то, что Вы знакомы с Икуто. — Я вздрогнула и ошеломленно посмотрела на Дола. Как?

Руки начали дрожать от осознания того, что за мной следили и наблюдали, а еще больше всего оттого, что я влюбилась в того человека, с кем должна работать как и по своей, так и не по своей воле…

Я набрала побольше воздуха в легкие и с замиранием сердца спросила:

— Откуда?

— Лина моя дочь. Она познакомилась с Вами случайно, еще до того, как появился Солотошен. Это было мне на руку. Я рассказал ей все, и она докладывала мне вести про Вас. Не обижайтесь на нее, она хотела как лучше, — произнес он, а я замерла не в силах издать ни звука, ни движения.

Не может быть… Все люди, дорогие мне люди оказались мне совершенно незнакомыми… Это больно… Это страшно… Это обидно. Осознавать то, что тебя, в какой-то степени, обманывают и даже предают.

В висках забил пульс, голова начала кружиться, а в ушах начало звенеть — давление, вновь… Потом легкая боль от падения со стула… и темнота.

Что же будет дальше? Смогу ли я пройти весь этот путь..?

========== Глава 13 ==========

Одиночество… Как я привыкла к нему. Никто не мешает, не трогает, не вертится под ногами. Поначалу было непривычно и больно строить стену вокруг себя, закрываться от мира сего, от друзей, матери. Книги стали моим увлечением и занятием на каждый день. Уроки стояли так же на первом месте, и, казалось, не было важнее ничего, кроме всего этого. Уроки, книги, книги, уроки — так я проводила свой каждый день. Даже Лина не могла разбить построенную мною стену и вытащить из собственных оков.

Да, поначалу я чувствовала себя одинокой — мне вечно чего-то не хватало, но я каждый раз убеждала себя в том, что, кроме меня, найти и наказать убийц отца никто не способен. И это давало мне силу на то, чтобы продолжить мой упорный труд и держаться в школе под статусом «Круглая отличница», и самой верить в это.

Пришлось повзрослеть. Нет, это были не свои убеждения, чтобы казаться взрослой, а жестокая реальность, которая вынудила меня стать взрослой не по годам. Смешно и глупо, но, увы, как бы я не хотела оставаться той Аму, которая была прежде — веселая, открытая, по-детски наивная и глупая — прошлое назад не вернуть, я так решила и окончательно поставила точку.

Меня лишили самого дорогого — отца и матери. Притом мать жива, но… для меня она сейчас как мертвая. Словно не она… И это очень сложно. Смешанные чувства огорчения, ненависти и любви. Ведь она очень сильно изменилась с тех пор, как убили отца. Я не знаю и не хочу знать такую мать, как бы я ее не любила внутри. Я не хочу себе такую мать…

А чего я хочу?

Действительно, заставляет задуматься. Раньше я хотела стать дизайнером или певицей, но сейчас я хочу стать адвокатом и доказать, что отец не покончил жизнь самоубийством, а его убили.

А хочу ли?

Не знаю… Я запуталась. Я хочу вернуть прошлые времена и быть собой, но… Я должна доказать, что это был не суицид, и наказать Солотошена, ведь кроме меня это никому не надо.

А надо ли доказывать? А что, если я объединюсь с Икуто и убью Солотошена? Отомщу за смерть дорогого мне человека?

«Да, я хочу отомстить, но жить с грехом на душе будет тяжело. Уж лучше тюрьма этому уроду будет. Пожизненное заключение», — да, это то, что действительно будет местью. Убить его будет слишком просто… для него.

Нет, что за мысли? В кого я превратилась? В жалкую девчонку, готовую пойти на все ради мести за своего отца. Это глупо. Я не хочу становиться такой, как Солотошен. Бог нам судья. И человек не в праве лишать жизни другого, даже если это будет правильно — убрать грязь из этого мира. Даже ради мести.

Я не такая, как он… они. Я другая. Я не хочу никого убивать. Хочу добиться правосудия. А Божий суд у него будет. И он будет гореть в Аду. Всегда…

***

Я лениво открыла глаза и огляделась. Я была у себя в комнате, все как обычно, ничего не изменилось, все на месте, кроме как…

— Икуто? — Я удивленно смотрела в его глаза, искренне не понимая. Вот я сижу с Долом в кабинете, вот опять давление и темнота. А что дальше?

— Явно не мышка-норушка, — фыркнул он, все так же нависая надо мной.

Стоп…

— Ты какого хера здесь забыл?! — вскрикнула я, сев на своей мягкой кровати. Все мысли о Доле, папе и Солотошине улетучились, как тучи, разогнанные сильным, порывистым ветром. И что только за мысли? С каких пор я стала философом и поэтом?

Даже гнев и злость куда-то улетучились от этого похабного извращенца-доктора, который хотел жестоко кинуть…

Хотя нет… От этой мысли, что он хотел сделать из меня куклу для повеса обвинений на мою тушку, разозлила, нет, заставила душу наполниться яростью к этому человеку.

— Да вот, ты так быстро убежала, что я не мог не прийти. — Он улыбнулся. Хотя вряд ли это можно назвать улыбкой. Ухмылка, полная сарказма и издевки. Я опустила голову. Это выводило из себя…

— Но это, блять, вторжение в личное пространство! Саботаж! — моему возмущению не было предела, а из глаз вот-вот должны были пойти слезы. Расклеилась ты Аму.

«Я не сломаюсь», — промелькнуло у меня в голове и, сжав руки в кулаки, решительно посмотрела в его глаза, в которых читалось недоумение.

— У тебя моральное истощение и стресс. Причем сильный. — Он наклонился ко мне и поцеловал лоб, и хотела я уже возразить, как он продолжил: — Жара нет, что очень странно, но вполне возможно. Тебе нужен покой, причем не физический, а моральный.

Как он прав, а ведь видит насквозь… И как у него так получается?

Я вновь поникла и, опустив голову, упала на его плечо. Сейчас больше всего не хотелось, чтобы он видел мое нынешнее состояние. Хотелось просто повеситься. Исчезнуть. Испариться.

— Ты сама не своя, что случилось? — Он аккуратно положил большие ладони мне на плечи и легко сжал. Странно.

Сердце сильно застучало, но гнева и ненависти к нему ни капли не убавилось. Так, как и любви…

Я сошла с ума.

«Так тошно, cловно частичку меня вырвали и выкинули в бездонную яму…» — промелькнуло у меня в голове, и, вздохнув, я сильней прижалась к нему. До чего я докатилась?

Он легко дернул плечами и, подхватив меня на руки, усадил к себе на колени, бережно укрывая моим одеялом нас двоих. Я лишь дернулась, но… отстраняться не стала. Все равно. Пусть делает, что хочет. Хотя… мои мысли были далеко отсюда, и я просто не могла понять, что и к чему.

Я ему доверяю и плевать, что на меня ему плевать с высокой колокольни. И когда я успела стать такой? Слабой? Доверчивой? Никчемной?.. Влюбленной?

Нет, я не дам слабину, я буду казаться сильной: как и для себя, так и для окружающих. Я не буду показывать ему свои чувства. Никогда. А сегодня… один день ничего не сделает. Сегодня можно немного расслабиться. Хотя вряд ли «это» можно назвать «немного». Ай… все равно.

Мои веки потяжелели, а сама я начала погружаться в мир грез, на уме только и крутился вопрос: «Куда делся Дол?»

***

После того, как Аму убежала, я хотел плюнуть и пойти к парням, хотя не в моем это стиле — бросать начатое, но что-то остановило меня, и я пошагал за ней. И что со мной такое-то? Иду к почти незнакомой девушке — хотя это мало меня когда волновало — домой. А что я ей, в принципе, скажу? «Прости, я идиот…» или «Ты права, но ты мне на самом деле нравишься»?

Я остановился. Нравится? Интересный аргумент. «Я, Тсукиеми Икуто, заинтересовался розоволосой психичкой», — хотя я понимал, что не только заинтересовался ею.

Глупость какая. Меня, блять, скоро в психушку точно запекут. Да и тем более, мне сейчас не до девушек, главное, свести счеты с Кастетом, а дальше посмотрим, как все сложится.

Я продолжил идти, пытаясь не думать о Хинамори.

«Уже вечер»? — промелькнуло у меня в голове, и я, медленно передвигая ногами, посмотрел на светло-голубое небо, которое темнело с каждой секундой. Я люблю небо и, как бы это странно не звучало, темноту. Это все навевало некое удовлетворение, причем не физическое, а моральное.

Это все от матери.

Моя мать умерла от рака легких, когда мне было тринадцать лет, и с тех пор я часто смотрю на небо, надеясь увидеть в нем ее синие, как море, глаза. Я философ. Хотя какой, нахуй, «философ»? Доктор я. Простой доктор. Я стал тем, кем мечтала стать моя мать и я — врачом-хирургом.

Отец же никогда не любил нас, как и я его. Он не дал моей матери денег на операцию в Германии. Он хотел, чтоб моя мать умерла, и я его ненавижу всей своей сущностью, и мне плевать, что он сейчас сожалеет об этом и пытается искупить свою вину, выгораживая из всяких ситуаций. Это мне на руку.

Вы спросите, екает ли у меня сердце, видя, как отец пытается лизать мне зад? Ни капли. Мне совершенно похуй на этого человека. Он убил мать.

Мои мысли прервал грубый, но не сильный толчок в бок. Я повернулся. Передо мной стояли два бугая чуть выше меня, но явно не сильнее — одинаковое телосложение, не считая того, что у меня пресс, а у них шары аж до колен весят.

Безнадежно. Я изучал карате, еще немного оставалось до черного пояса, как бросил, сразу после смерти матери. А после перешел на боевое самбо и бокс и занимался этим оставшиеся шесть лет.

А что? Держать себя в форме надо всегда. Тем более девушки всегда велись на мое накаченное тело и красивое лицо. Это как раз шло мне на пользу, и я просто не мог не обращать на это внимание, смотря на то, как они сами прыгают прямо ко мне в постель. Но я придерживаюсь двум правилам: первое — не трогать девушек до шестнадцати. А второе… даже если они сами ноги раздвигают.

— Это ты, блять, Икуто? — выплюнул один мужик, передернув плечами, как бы разминая их. А второй же начал хрустеть толстыми пальцами, прямо смотря мне в глаза. Бесят.

Я, подняв одну бровь, сунул руки в карманы и произнес:

— Возможно, вам что-то надо?

Азарт захватил меня с головой. Нарисовались еще одни игрушки для пыток. Будет на ком садовые ножницы применить.

Мои губы искривились в ухмылке, точнее в оскале дикого зверя. Обожаю их недоуменное, вперемешку со злостью, лицо. Я не садист и не зверь, просто я ненавижу купленных Кастетом шавок и шестерок.

— Тебе че, жить надоело, сопляк? — Ему явно не нравилось мое поведение и особенно моя улыбка, что мне почему-то льстило…

— Сопляк у тебя в штанах болтается, — заметил я, немного откинувшись назад и расправляя плечи. Конечно, прозвище «сопляк» меня взбесило, но я стараюсь не обращать на это внимание — припомню и потом отыграюсь.

— Ах ты! — свирепо выкрикнул он и кинулся на меня с кулаками, а в серых глазах хорошо отображалась ярость. Состояние аффекта не лучшее состояние для драки. Но сила есть — ума не надо, и он явно держится этому принципу.

Я блокировал удар одной рукой, захватив за запястье, и с силой надавил на болевую точку большим пальцем, заставив мужчину зажмурить глаза — чего делать не надо было… — ударил ему ногой в челюсть.

Откинул мужчину в другую сторону так, чтобы было видно боковым зрением его движения, хотя он долго проваляется в отключке — перестарался.

Второй же, что все время молчал, но так же напетушился, вначале помедлил, но потом выудил раскладной ножик из кармана и посмотрел на меня испугано-злыми глазами. Детский сад, ей богу.

Я вновь всунул руки в карманы и принялся ожидать его действий. Странный он какой-то.

— Ты… Ты… — его голос казался то ли сиплым от недавней болезни, то ли хриплым от природы. И это было противно и, может, немного, но раздражало. Да, он точно какой-то странный, трусливый, как собака дворовая.

Его нога двинулась немного в бок, руки напряглись, а плечи поднялись — это говорило о дальнейшей и ближайшей его атаке. Нож в правой руке, значит, уклоняться надо влево, чтоб было легче и удобней выбить его.

Так оно и было: мужчина буквально сорвался с места и направил нож мне в грудь, я увернулся в бок и, не успел этот недоумок сообразить что к чему, как я схватил его за локоть, и, зажав болевую точку, заставил выронить нож из руки. И, схватив мужчину за тыл, ударил головой об свое колено. Послышался глухой хруст — сломал нос. Ну ничего, переживет.

Он что-то замычал и упал на землю.

Слабаки… А я ведь только разминался. Хотя… в прошлый раз по-лучше попались, но, сука, менты запалили. Пришлось бежать.

Тряхнув головой, тем самым смахнув челку с глаз, я выудил из кармана джинсов смартфон и ловким движением набрал номер.

— Да, бро, что стряслось? — не заставив себя долго ждать, поднял трубку Каор.

— Улица «Кимачи», почти возле остановки. Приезжайте, надо принять двух гомосеков, — да, я не любил долгих речей. Самое важное сказал, и зачем тянуть резину?

— Блять, на Кеншина тоже какие-то уебки сегодня утром напали, пресные какие-то. Безобидные. Видно у Кастета денег мало нормальных нанять, — презрительно фыркнул он, и хотел я уже сказать или хотя бы открыть рот, как он добавил: — Хорошо, заберем. Ты нас будешь ждать?

— Нет, я спешу. — Конечно, перспектива стоять на дороге, в весьма не очень теплую погоду, меня не устраивала. — Я их свяжу, сами найдете.

— Веревка есть? — удивленно спросил он.

— Нет, придумаю что-нибудь, — так же спокойно ответил я, потирая рукой переносицу.

Шорох, и я успеваю только отскочить, выронив телефон из рук, но, тут же сообразил, что к чему. А это то, что мужчина со сломанным носом подобрал нож и кинулся на меня исподтишка. Я умело, пока тот тормозит, присел и ловко подставил подножку, полностью сбив его с ног. Ну знаете, как это делают в фильмах: опираются рукой о землю и задней частью ноги бьешь со всей силы.

Да, учился этому приему почти полтора месяца, тренируясь на Кеншине. До сих пор помню, как он умолял прекратить. Смех да и только! Хотя жалковато было парня.

Трус. Бьет со спины. Да и молодец, нож не поднял и поплатился. Благо рефлекс хороший, иначе закончилось бы это все плачевно.

В животе что-то жгло, я нагнулся и дотронулся до футболки, что была порезана напротив пупа. А там, на самой коже, на хорошо выделяющихся кубиках пресса, была царапина, весьма длинная, но зато неглубокая и жизненно неопасная.

Вот сука.

Я подошел к отключившемуся, видно от удара головой об асфальт, мужчине и отобрал у него ненавистный мне ножик, сложив и засунув в свой карман. Дальше подобрал телефон с дороги и приложил его вновь к уху.

— Что у тебя там произошло? — не без интереса и с явным волнением спросил Каор. Надо же, не отключился, засранец.

— Все в порядке, подъезжайте. Жду.

Я бросил трубку и, положив смартфон в карман, подошел к мужчине со сломанным носом, и подтянул его к тому лежащему на траве мужику, которого я уложил первым. Заметьте — одним ударом.

Снял с их штаны и футболки. Ничего, студить им нечего, а если и есть, то вряд ли смогут делать эти отморозки детей. Пусть закаляются, а мне веревка нужна.

Снятую одежду же крепко связал вместе и, обкрутив их ею, плотно завязал на морской узел. Проснутcя — заебутся развязывать, это я гарантирую.

Выпрямившись во весь свой рост, я победно усмехнулся, презрительно кидая взгляды на двух сидящих спиной к спине мужчин без одежды, только в трусах, и связанных своей же одеждой. Это лучшая моя месть: унизить и подбить этим уродам самооценку.

Я пошел вперед, попутно достав телефон из кармана и посмотрев время. Полшестого. Немного присвистнул, ни фига себе…

А куда я шел?..

А, точно… Аму. Я быстро потопал к дому Хинамори, надеясь, что она не сильно взбушуется, если я залезу к ней в окно. Придушит или, хуже того, выкинет через балкон.

Я усмехнулся. Она и на самом чудная и необычная. Что-то в ней такое, что манит и тянет меня. Я даже сам удивляюсь: и как я мог повестись на ее удочку?

Медленно подхожу к большому особняку, ни капли не удивляясь его размером. У отца намного больше. Четырехэтажный. Обойдя дом, весьма внушительных размеров, посмотрел на дерево рядом с каким-то балконом — залезу, а там посмотрим.

Быстро вскарабкавшись на это дерево, твердо встал на белую плитку, с какими-то рисунками. Подошел к полустеклянной двери и, помедлив, дернул ручкой. Открыто. А где меры предосторожности? К черту маньяков, воров да мошенников?

В комнате не было никого, и я уже хотел уйти, как увидел фото Аму с рыжеволосой девчонкой, видимо, с той, с кем была сегодня. Имя уже не помню.

Никаких сомнений, что это комната моей Хинамори. Мои глаза загорелись в предвкушении того, как она разозлится, увидев меня в своей комнате.

Я уселся на кровать и принялся ждать.

Прошло полчаса, я сидел все так же, в нетерпении обхватив голову двумя руками. Да где она? Может, что-то случилось?

«Да ладно, что могло случиться? Может, в душе она?» — такими мыслями я успокаивал себя и свое разыгравшееся воображение о том, что ее кто-нибудь украл, убил или сбил.

Руки вспотели еще десять минут назад, но я продолжал сидеть, ожидая и перебирая все возможные «А вдруг?».

— Все, через минуту пойду на поиски, — твердо сказал я сам себе, вставая с кровати на паркетный светлый пол.

А чего я раньше не пошел? Ответ прост: хотел сделать сюрприз и все надеялся, что она зайдет. Немного сомневался… а ее ли это комната?

Вдруг послышались шаги, громкие и тяжелые, это явно не Аму. Я насторожился и, упав на руки, залез под кровать, благо размер разъема позволял. Хотя это было не в моем стиле, но нужны ли мне проблемы на свою голову?..

Дверь отворилась и моему взору предстали ноги в черных лакированных туфлях и такие же брюки. Незнакомец медленно надвигался в мою сторону и, наконец подойдя, начал копошиться в кровати, причем так, что она немного нагнулась и глухо скрипнула.

Что он, блять, делает?

Вдруг копошение прекратилось, и человек, развернувшись на каблуках, пошагал прочь.

Груз с кровати не убавился. Стало подозрение на то, что там лежит тело.

«Аму…» — промелькнуло у меня в голове, и, как только дверь закрылась за тем мужчиной, я тут же выскочил из-под кровати, напрочь позабыв о предосторожности, и замер.

Мои догадки оказались верны, на кровати лежала Хинамори, слегка приоткрыв ротик, будто не дыша.

Я осторожно пощупал пульс. Все в норме, видимо, опять давление, но кто ж тот мужчина, что принес ее сюда? Отец? Возможно…

Я аккуратно поднял тело девушки и, держа ее одной рукой, откинул одеяло, и вновь уложил на кровать, лег сам.

Накрыв нас, я прижал ее хрупкое тельце к своему, мысленно удивляясь ее невинностью и размерам — маленькая, как ростом, так и всем остальным. Да, меня все устраивало, и было приятно чувствовать свое превосходство и силу над ней, что она слабее меня и ее надо защищать от таких уродов, которых я сегодня уделал. Хоть она еще не признает, что нуждается в заботе и защите, она хочет этого. Я уверен. Как и я хочу…

Я хочу ее. Всей сущностью…

***

Я проснулся оттого, что подо мной начало что-то шевелиться. Я сразу не понял, что за дела, но потом, вспомнив, где я, резко поднялся, напрочь позабыв о лежащей розоволосой. И сразу пожалел.

Ее глаза дрогнули, а сам я вскочил на ноги и тут же присел, как бы невзначай, чтобы не заподозрила, что вместе спали…

Нет, я не боюсь, просто голова болит, не очень-то хочется крики слушать… Хотя это часто доставляло удовольствие.

— Икуто? — слабо спросила она, удивленно хлопая глазами.

Я фыркнул.

— Явно не мышка-норушка.

Она немного нахмурилась и сжала маленькие ручки в кулачки.

— Ты какого хера здесь забыл?! — ее глаза наполнились злостью, брови свелись у переносицы.

Но тут ее взгляд сменил эмоцию, и она погрустнела и растерялась. Я немного удивился, но виду не подал. Что это с ней?

— Да вот, ты так быстро убежала, что я не мог не прийти. — Я улыбнулся. Хотя я перестарался и привычно ухмыльнулся. Она опустила голову, что было немного странным. Что, черт возьми, с ней творится?

— Но это, блять, вторжение в личное пространство! Саботаж! — выкрикнула она, не поднимая головы, а голос был какой-то отстраненный, подавленный.

— У тебя моральное истощение и стресс. Причем сильный, — заметил я, поняв, в чем дело, и, наклонившись, поцеловал лоб, проверяя жар. — Жара нет, что очень странно, но вполне возможно. Тебе нужен покой, причем не физический, а моральный.

Она все так же не подняла голову, а я лишь раскидывался вопросами, предполагая ее состояние, что было правдиво и на глаз видно. Она сейчас слаба.

Аму вдруг подняла голову с решимостью, но тут взгляд переменился, и она упала мне головой на плечо.

— Ты сама не своя, что случилось? — она немного вздрогнула, а я положил руки на ее хрупкие плечи и, немного сжав, прижал к себе.

Словно кукла, не имеющая собственного движения, легко поддающаяся и легко ломающаяся.

Поняв, что в таком состоянии она мало что сможет понять или сделать, поднял ее на руки и усадил на свои колени, крепко сжимая ее в своих объятиях.

«Ее нельзя отправлять на праздник. Я не допущу этого».

Внезапно дверь в комнату резко открылась, а в ней стоял высокорослый мужчина, грозно смотрящий на меня и на Аму.

— Тсукиеми Икуто? — произнес он, сверкая темными очками.

Мои плечи напряглись, а руки крепче прижали уже спящую девушку к себе. Странно.

— Да, — коротко ответил я, не став задавать вопросы на подобии «Откуда вы меня знаете» и тому подобное — это глупо. И сейчас самое главное, что делает тут этот человек и не опасен ли он для Хинамори.

— Пройдемте со мной. Вы как раз вовремя.

Я вскинул брови и, не став задавать лишних вопросов, встал и, аккуратно положив девушку обратно в постель, при этом укрыв одеялом, последовал за этим странным человеком.

Бросив последний взгляд на Аму, скрылся из комнаты, закрыв деревянную дверь.

========== Глава 14 ==========

Комментарий к Глава 14

А вот и снова я. Простите за задержку, ибо фантазия покинула меня, как и вдохновение, при этом помахав белым платочком. Именно по этой причине и не было продолжения. Но как говорится: кто долго ждет, всегда получает, и поэтому эту главу я хочу посвятить всем вам — юным и не юным фикрайтерам.

Приятного прочтения…)

Парень, бросив последний взгляд на розоволосую, скрылся с комнаты, закрыв за собой деревянную дверь.

Резкий удар, и я в смятении открываю глаза. Что за черт?

Я села. В помещении было темно, но не настолько, что не было видно. Полутемно, полусветло — так это можно назвать.

— Я что, умерла? — вслух вырвалось у меня. До меня сразу не дошло, что я сказала, но для достоверности с силой ущипнула себя за руку. — Ай!

Значит, жива… Слава богу. А то уже подумала невесть чего.

Я попыталась встать, и тут начала ныть поясница от недавнего удара об пол.

Проклиная все, на чем свет держится, я все-таки смогла встать, да и зад уже переставал ныть, отдаваясь неприятным покалыванием. И на кой черт я упала с кровати?!

Тут в голове начал крутиться разговор с Долом: об отце, наследстве, Солотошине. Настроение упало ниже плинтуса, и стало как-то не по себе. И зачем только вспомнила? Жила бы как раньше, так нет! Сама позвонила этому Долу! Идиотка…

За что мне все это?…

— Я Вас внимательно слушаю, — с сарказмом процедил иссиня-волосый парень, особенно выделяя слово «Вас». Его весьма не устраивало то, что его потревожили и увели в непонятный кабинет, в котором пахло книгами и одеколоном. Этот запах был ему не противен, но и не приятен. Просто не привык.

— По моим источникам, ты и твои парни собираетесь на праздник, так? — На секунду лицо парня одарило некой злостью в перемешке с удивлением, но, быстро взяв в себя в руки, Икуто сел на деревянный стул. Его лицо не выражало никаких эмоций, а губы выдaли:

— Какая сука?

Конечно, риторичный вопрос, на который я никогда не получаю ответ, но все равно его задаю.

Я вздохнула и кинула взгляд на часы, стоящие на тумбочке и служившие мне будильником — полседьмого. И тут я чертыхнулась. Школа, совсем забыла о ней! А уроков же много!

Я начала метаться по комнате в поисках дневника и учебников…

«Какая теперь разница? Все равно бестолку. Я только пешка, чтобы охмурить Солотошена, — промелькнуло у меня в голове, но я тут же замотала ей, отгоняя ненужные мысли. — Мне надо побыть одной, нет, с кем-то, и я знаю… с кем».

Я резко встала и, подойдя к столу, взяла свою школьную сумку. Вытряхнув из нее содержимое, начала запихивать другие книги, благополучно взятые со школьной тумбочки, и дневник, валявшийся на полу вместе со школьными, ненужными на завтрашний день учебниками.

— Пожалуй, ты прав, но…

— Просто скажи: какая сука у меня рылась? — нервы ни к черту, и парня это все начало бесить и раздражать. А еще жутко злить, что какой-то пидор вел за ними слежку. Но ведь он никого не замечал и не видел… Значит, это кто-то из своих, в чем парень сомневался… Значит, кто-то из пионерчиков.

— По-моему, я все сказал. — Брови парня нахмурились, а руки сжались в кулаки. Было ясно: либо он не воспринимает парня всерьез, либо ссыкует за своих крыс, либо просто не доверяет.

— По-моему, ты ничего не сказал.

Закончив со всем этим, я выскочила на балкон, попутно перекинув сумку через плечо.

Времени размышлять на то, как выбраться отсюда, не пришлось. Я, собрав всю свою смелость в кулак, залезла на перила.

Сердце начало биться с новой силой, руки затряслись, в глазах застыл страх, а в голове так и крутилась мысль: «Я смогу!»

Я закрыла глаза, чтоб не видеть сего ужаса моего провала и оттолкнулась с немым криком на губах.

Вся жизнь пролетела у меня в глазах: вот злой отец с размазанной розовой помадой на губах и коряво накрашенными ярко-красным лаком ногтями как на ногах, так и на руках. Хех, моя работа… он тогда мой торт съел, за что поплатился. Вот мой первый поцелуй в комнате у Икуто. Вот и второй… третий. Вот счастливая мать на руках у отца…

Нет, я не должна умереть! Пусть сейчас и плохое время. Пусть все плохо. Пусть вокруг меня ложь, но я дочь самого влиятельного человека в Японии, и я не могу вот так вот взять и сдаться! Меня не этому учил отец! И я докажу всем, что достойна всего того, что завещал мне он!

Тут глухой удар, и я робко открываю глаза. Вроде не упала и хорошо приземлилась.

Хотя «приземлилась» сильно сказано. Повисла на этой самой ветке…

Что-то я расфилософствовалась в самом деле, одна ерунда в голову так и лезет.

Я облегченно вздохнула и так же выдохнула. Ладно… и похуже бывало… Слава богу, что допрыгнула и вообще прыгнула, поэтому сейчас главное не упасть…

— Такими темпами мы с тобой не сработаемся.

Парень откинулся на деревянную спинку стула.

— Я смотрю, Вы уже все без меня решили.

— Ну, как сказать… — Он насупился и, поправив съехавшие на кончик носа темные очки, продолжил: — От такого предложения ты просто не сможешь отказаться.

— Ты так уверен в этом?

— Абсолютно.

Я подтянулась на ветке и ловким движением закинула на нее ногу, и с помощью ноги вновь подтянулась. И вот, вуаля! Получилось!

На радостях я быстро и без страха подползла к стволу дерева, и,медленно перевернувшись, трясущими ногами встала на выпирающие бугры дерева, искренне моля Бога, чтобы не оступиться и не упасть.

Да… Конечно, перспектива упасть меня вообще не устраивала, да и к тому же прежние «боевые раны» все еще давали о себе знать.

И вот, наконец, ноги твердо стояли на земле, и я, чуть ли не прыгая от счастья, метнулась по еще светлым улицам, стараясь как можно дальше убежать от своего дома…

— Где гарантии того, что я могу тебе доверять?

— У тебя нет выбора. Аму будет жить у меня, — Икуто ни капли не усомнился в своих словах, а на лице не дрогнул ни один мускул.

— Хорошо, только при одном условии.

— Каком?

— Ты станешь ей старшим братом.

— Могу я надеяться на что-то большее? — Парень слегка приподнял бровь.

— Она сама решит…

Тяжелая сумка с силой давила на плечо, но я не собиралась отступать, потому что мне нужен был совет… молчаливый совет дорогого для меня человека. Это странно, я знаю, но именно этого я и хотела на данный момент.

Быстрым шагом я шла к заветной цели — ловко лавируя меж людьми — к остановке, которая уже виднелась сквозь малую толпу людей.

— Я так понимаю, разговор окончен? — Парень приподнял бровь. Ему невтерпеж окончить разговор и увидеть Хинамори.

— Да. Hадеюсь, моя дочь будет в хороших руках.

Икуто встал с места, оперся руками о деревянный стол и спросил:

— Зачем тебе все это? Ведь отец, который любит свою дочь, никогда не рискнет ее жизнью и не отправит в лапы жестокому человеку.

Дол замолчал, понимая, насколько правдивы его слова и насколько он облажался с придуманным им рассказом, но сейчас надо выкручиваться:

— Как ты помнишь, я работаю у Солотошена охранником и втянут в его все аферы, поэтому мне весьма выгодно избавиться от него.

— Подвергая опасности свою дочь?

Вот и долгожданная остановка. Я оглянулась и, не заметив ничего такого, как Дол, который, судя по всему еще не заметил пропажу, облегченно вздохнула.

«Стоп… Икуто… Он же был со мной тогда в комнате», — я покраснела, вспомнив, как расплакалась и уснула на его плече. И что он подумал обо мне? Слабачка? Наверно…

От такой мысли стало неприятно и больно, но ничего… переживу…

Мои мысли прервал подъехавший автобус, как раз нужный. Я, не раздумывая, забежала внутрь и уселась на свободное, одиночное место у окна. Народа было, как ни странно, мало. Но удивительного в этом ничего нет, так как было уже позднее время, да и автобус после двух остановок едет почти час прямиком на кладбище, на которое, думаю, отправятся единицы или вообще никто, кроме меня…

— Хорошо, допустим, я поверил — это что-то даст? — Тсукиеми уже начинает это все бесить: как и подставной отец, так и его ложь.

— Со временем ты все узнаешь.

— Посмотрим…

В автобусе было душно, да и кондуктор что-то кричал, все ближе и ближе настигая до меня. И вы спросите, что нечем платить? А я отвечу «Да, нечем», но президент издал закон, что школьникам проезд в общественном транспорте бесплатен. Да и если придерутся, то у меня есть справка о том, что я действительно учусь, этому доказательство моё фото на «документе», номер класса, мои Ф. И. О., дата рождения и школьная печать.

— За проезд кто не заплатил — платим! — громким голосом, оповещая всех пассажиров транспорта, кричала весьма крупная женщина, уже стоя почти передо мной.

Она еще раз крикнула это предложение, при этом приняв деньги от не заплативших людей и давая им только купленные билетики.

Вдруг ее взгляд упал на меня, и, что-то злобно пробурчав, она пошла дальше, на ходу отталкивая пассажиров, чтоб пройти.

Вы подумаете, что женщина странная? А я скажу «Нет». Ведь бывали случаи, когда мне даже и со справкой не верили, что я школьница.

Я вздохнула. Хвала богам, что эта не препирается, иначе скандала бы не избежать…

Так как поездка в автобусе занимала целый час, то делать оставалось совершенно нечего, поэтому, порывшись в большой и, как я убедилась, тяжелой сумке, выудила салатовые наушники и такого же цвета чехол с беленьким смартфоном. Незамедлительно вставив наушники в телефон, принялась искать давно знакомые и любимые песни, как «Three Days Grace — Get out Alive», «Three Days Grace — Pain», «Dead by April — Losing you». Странный вкус у меня, но, увы, меня не изменить…

Поставив все три песни на повтор, вставила наушники в уши и нажала на «Play», и сразу же спрятала телефон в чехол, скрывая от ненужных глаз и держа его в правой руке.

В наушниках заиграла давно знакомая мелодия. Я расслабилась и закрыла глаза, вслушиваясь в любимый нарастающий темп гитары. Пожалуй, начало — самый любимый момент.

— Пожалуй, на этом наш разговор окончен, — сказал иссиня-волосый, бросив последний взгляд на мужчину, и уже собирался уходить, как тот его перебил:

— Спускайся вниз, а я соберу и приведу Аму.

— В этом нет необходимости, — фыркнул он, немного опешив от такого заявления.

Но мужчина был не так прост:

— Надо с дочей попрощаться.

Икуто вновь фыркнул, но кивнул и поспешил ретироваться на первый этаж — уж больно казался подозрительным этот мужчина, уж больно были холодны его слова. Но делать было нечего. Раз Он в доме Хинамори и принес ее на руках в спальню, то она ему доверяет, или…

Я чувствовала, как сон начал захватывать меня с головой, а к телу подступала нелепая усталость.

К счастью, что свою остановку я пропустить не могу — она конечная. И не разбудить меня они просто не могли, поэтому я со спокойной душой погружалась в темноту…

— Что за… — Мужчина буквально застыл в проходе, не веря своим глазам. Аму пропала и все факты на лицо: комната пуста, а посторонних шагов в коридоре он не слышал.

Дело дрянь. И Дол просто не мог поверить, что упустил ее из виду, было даже неизвестно: похитили или нет…

Мужчина широкими шагами направлялся на первый этаж, готовясь рассказать то, что парень весьма не ожидает услышать. И Икуто, хоть виду не подаст, взбесится.

Глубоко вздохнув, мужчина вошел на кухню и громко произнес слегка дрогнувшим голосом:

— Аму пропала.

Из его рук бы точно что-то выпало, если б он на данный момент держал какой-либо предмет.

— Как пропала? — до парня сразу не дошло, что именно сказал мужчина. Нет, дошло, но он категорически не хотел воспринимать факт, что Хинамори вдруг исчезла.

Но тут его взгляд поменялся с удивленного на спокойный и холодный, и, пройдя к входной двери, он кинул:

— Куда она могла пойти?

— Не знаю. — Мужчина пожал плечами и уселся за стол, пытаясь вспомнить все те места, которые любила его дочка, но, увы, Аму совершенно не похожа на Лину, и поэтому надежда на то, что Хинамори в парке или же в кафе, была чрезвычайно мала. Но проверить все-таки стоит, а еще стоит позвонить Лине, ведь вполне возможно, что Аму пошла к ней. А лучше всего позвонить самой Хинамори…

Я оглянулась. Вокруг было туманно и темно, и из-за этого простo невозможно было определить, где я нахожусь и что я здесь делаю. Это пугало.

Но, сглотнув подступивший ком в горле, пошагала вперед, пытаясь хоть как-то найти выход и покинуть это зловещее место, которое мне до жути не нравилось, ведь мое шестое чувство отчетливо твердило, что надо быстрей убраться с этого места, которое пахло неприятной сыростью и чем-то не живым.

Но с каждым новым шагом ничего не менялось, будто я иду на месте, но при этом все же передвигаюсь. Паника окутала с головой, а сама я начала накручивать себе, что никогда не смогу больше выбраться отсюда. Ведь я точно понимала, что нахожусь там, где не ступала ни одна нога живого существа.

А может, я… мертва?

Я тряхнула головой, сейчас не время думать об этом, главное, выбраться отсюда.

Но что-то давило на меня, не давая трезво мыслить, начать паниковать и кричать, поэтому, не выдержав, я сорвалась с места и побежала что есть мочи в устрашающую неизвестность, но, как назло, картинка не менялась и оставалась все та же: туманно и темно.

Я уже начала паниковать и поддаваться давлению, как вдруг на глаза попался кончик дерева, который раньше я не замечала, и, позабыв обо всем, быстро ринулась к нему.

На радостях, я не замечала, как сзади меня подступала темнота, которую я так сильно боялась…

Дерево начало отчетливо виднеться, и я, пробежав еще несколько метров, остановилась, заметив, что дерево было не такое, как обычное — голое и странное, нет, устрашающее. Как в фильмах ужасов.

В разочаровании я хотела развернуться обратно и побежать на прежнее место, как краем глаза заметила, что что-то за этим деревом есть. И немедля поспешила туда, превозмогая страх и боль в босых ногах.

Добежав до нужной цели, я остановилась, отмечая про себя, что это «что-то» является памятником, который показался мне смутно знакомым. К сожалению, инициалы я не увидела, поэтому, подойдя ближе к нему, присела на корточки и протерла застывшую грязь дрожащей рукой.

С ужасом прочитав «Тсукиеми Икуто», я упала назад с застывшими слезами на глазах. Этого не может быть.

Вдруг песок на могиле начал проваливаться вниз, словно его всасывало в землю, создавая что-то вроде воронки.

Страх пронзил все тело, и я с немым криком и ужасом в медовых глазах наблюдала за этой картиной, не в силах пошевелиться и попытаться убежать. Слезы потекли из глаз, как только что-то начало вылазить из могилы и противным голосом шипеть: «Беги…»

И тут меня словно окатило ледяной водой, и я, вскочив на ноги, развернулась и… застыла в ужасе: передо мной была бездонная тьма, которая тянула руки ко мне, словно хотела обнять.

Я закричала, захотела убежать, как меня кто-то схватил за руку и начал тащить вниз, будто пряча от этой тьмы, что тянулась ко мне, поглощая все вокруг.

Каким-то образом повернувшись, я застыла в шоке и сковавшем меня страхе: к себе в могилу меня тащил темный Икуто с синим лицом, не выражающим никаких эмоций.

Мое плечо грубо трясли, не обращая внимания на то, что я живой человек, и на то, что возможно у меня будет синяк. Открыв глаза, я недовольно уставилась на кондуктора.

— Девушка, конечная остановка. Освободите транспорт.

Я вскинула брови, но кивнула, вставая с сиденья, попутно складывая наушники и телефон в сумку.

И что только за сон? К чему это? Может, примета какая?

Я тряхнула головой. Бред, это, наверное, из-за того, что я много думаю о Икуто и отце, вот оно все и перемешалось в голове.

Выйдя из автобуса, я стала на неровный асфальт и только сейчас заметила, что я… босая.

Сука! Блять! Вот почему люди на меня так странно смотрели! И как я раньше не заметила?

«А если б и заметила, то все равно бы не вернулась», — промелькнуло у меня в голове, на что я грустно улыбнулась, медленно пошагав на кладбище, которое ни капли не устрашало своим видом. Оно появилось совсем недавно, поэтому было ухоженным и спокойным на вид.

Знаете… может, я на голову больная, но ночное кладбище, даже после того сна, меня не пугало, и я только с удовольствием шагала к могилке папы.

— Мы засекли ее, поехали, — положив телефон в карман, произнес Дол, хмурo глядя на иссиня-волосого.

— Где она?

— На кладбище.

А вот и он… я присела у черно-белого памятника, на котором был изображен красивый мужчина лет сорока, с темными волосами и веселыми глазами, что всегда были замечены.

— Ну, привет, пап. — Я улыбнулась, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать. — С тех пор, как ты ушел, все пошло наперекосяк. И теперь я не та оторва, что была раньше, а медалистка и отличница.

Я замолчала, вытирая щеки от покатившихся с глаз соленых слез. Было больно и грустно, но я продолжала говорить, веря, что отец меня слышит:

— Мама сильно изменилась и теперь, позабыв обо мне, отдалась работе и мужчинам. — Я всхлипнула. — Но я не унываю и продолжаю верить, что она вновь станет прежней. — Я вновь вытерла потоком льющиеся слезы об рукав. — Пап… а помнишь, как я разбила твой любимый одеколон у тебя в комнате и как ты после этого бегал с ремнем за мной по всему дому?

Я улыбнулась от столь нахлынувших веселых, но в тоже время горьких воспоминаний… Но я не могла себя остановить, причиняя боль своей душе, но искренне радуясь, позабыв о том, что отца нет и он лежит в земле, а не стоит передо мной и не гладит по голове, успокаивая и утешая.

Сложив руки на могиле и положив на них голову, повернув ее в сторону памятника отца, я с одинокой и грустной улыбкой продолжила:

— А помнишь, когда я украла у тебя стул и затащила к себе в комнату? — Я закусила губу, сдерживая себя, но это было бесполезно: я заплакала в голос, выпуская всю боль и все невыплаканные слезы наружу. И плевать, что кто-то может находиться на кладбище, плевать, что на кладбище нужно вести себя тихо, плевать, что я могу распугать своим плачем людей…

Пожилой сторож, стоя в шести метрах от плачущей девчонки, сам еле сдерживал слезы и только тихо, с сожалением, наблюдал за несчастной.

Но сердце больше не могло вынести столь душераздирающую картину и, развернувшись, он поспешил удалиться, давая девчушке возможность выплакаться. А сам он будет стоять у дверей и сторожить ее горький плач…

Я не могла остановить слезы и свой плач, эхом разносившийся по кладбищу, но, несмотря на это, я говорила сквозь боль и слезы, но говорила:

— А помнишь, как меня обижали соседские мальчишки и ты их потом за уши тягал? — Я с силой сжала в кулаке землю, пытаясь как-то выместить всю боль на ней, но… это не помогло. Хотелось завопить на все кладбище, но я держалась, не позволяя эмоциям окончательно вырваться.

— Это здесь? — Брови парня слегка нахмурились, а сам он напряженно сжал руки в кулаки, не представляя, что может делать Аму столь поздней ночью на кладбище.

— Да. — Дол заглушил машину и вышел. Парень повторил его действия, и теперь они находились у новых дверей кладбища, где стоял пожилой охранник.

— Вы что-то хотели? — охранник загородил путь, будто что-то прятал.

— Да, — ответил Икуто, подходя ближе, — мы ищем девушку…

Взгляд охранника смягчился, и тот, подойдя к Тсукиеми, взял его под локоть и повел в глубины кладбища, попутно кидая взгляд на Дола, который, кивнув, оперся об машину и принялся ждать…

— Так вы видели девушку? — Икуто старался быть вежливым, ведь загоревшееся в нем нетерпение могло вырваться, и тогда бы все плохо кончилось.

— Ты ведь парень этой девушки… или брат? — Пожилой мужчина слегка улыбнулся, видимо, вспоминая свою молодость и любимую девушку.

— Парень. — К сожалению, Тсукиеми было не до улыбок — ему было невтерпеж увидеть Аму.

— Слышишь плач? — старик остановился и замолчал, давая вслушаться. Икуто кивнул, удивляясь: как он не услышал его раньше? — Никогда не доводи девушку до такого плача. Горького, потерянного и одинокого. А теперь… иди на голос. Только тихо.

Иссиня-волосый кивнул, вслушиваясь в нежный голос, полный боли и грусти, что заставлял поежиться и мысленно посочувствовать бедняжке.

Послышались отдаленные шаги — охранник ушел и уже, наверное, приближался к выходу.

Но Икуто было не до него, ведь ему на глаза попалась одинокая фигура вдалеке, и он быстрым шагом направился к ней.

Шло время, а слезы не заканчивались и только увеличивались с новым воспоминанием, произнесенным мною вслух. Я топтала себя своими же ногами, делая еще больнее.

Мазохистка…

Парень остановился в нескольких метрах от девушки, которая вовсе не замечала ничего вокруг и душераздирающе плакала. Он с болью узнал в этой девушки ту Аму, которая всегда спорила с ним и пыталась заехать ему своим маленьким кулачком по его макушке. И хотел он было окликнуть ее, как….

— Я не знаю, что мне делать, пап. За кого идти. Кому верить. За что бороться. — Я всхлипнула и, приподнявшись на локтях, посмотрела на звездное небо. Горячие слезы текли по щекам, а глаза уже щипало. — А помнишь, пап, когда ты мне рассказывал про звездного принца и небесную принцессу? Как они сбегали каждую ночь на самую яркую звезду? Ты всегда мне говорил, что когда-нибудь покажешь мне эту звезду, где будут сидеть двое влюбленных, которым не суждено быть вместе, но они не теряют надежду?

Я улыбнулась, вспоминая, как каждую ночь, когда я была маленькая, отец рассказывал мне эту историю, которую я полюбила всей детской душой.

Я вздрогнула от подступившего холода и повернулась… Передо мной стоял…

— Икуто?… — Его взгляд был необъясним, как и выражение лица. Я никогда его таким не видела, но… меня не надо жалеть… уже поздно.

— Аму? Почему ты… — он не знал, как сформулировать предложения, полностью обескураженный. Но я, глотая свои слезы боли, встала и, превозмогая боль в лодыжках, твердым и уверенным голосом произнесла то, что ошарашило его… и меня саму:

— Я, Хиллианор Аму Диавиэль, наследница компании «ФоркЗак», заключаю с тобой сделку: я помогу тебе с Солотошеном, а ты мне поможешь вернуть компанию.

========== Глава 15 ==========

— Я, Хиллианор Аму Диавиэль, наследница компании «ФоркЗак», заключаю с тобой сделку: я помогу тебе с Солотошеном, а ты поможешь мне вернуть компанию.

Парень удивленно вскинул брови, не в силах пошевелиться или даже что-то сказать.

Признать, он впервые был так обескуражен и не мог найти слов, чтоб ответить, ведь он через силу согласился с Долом насчет этого «праздника», но и то наивно поддался его уловке, что Аму его дочь. А тут узнается, что Хинамори вовсе не Хинамори, а дочь бывшего бизнесмена Хиллианора Диавиэля, который сбросился из окна своего кабинета, с двадцатого этажа.

Тсукиеми пришел в себя только тогда, когда розоволосая начала слегка покачиваться на трясущихся босых ногах, и, быстро подбежав к девушке, легко, словно она перышко, подхватил на руки.

«Хоть бы туфли какие надела», — глядя на ее босые лодыжки, подумал иссиня-волосый.

Тсукиеми, тяжело вздохнув, направился к выходу с кладбища, попутно бросив взгляд на спящую особу, которая, удобно устроившись на его руках, сжимала в маленьких кулачках его футболку, что-то бормоча под нос. А ведь, если подумать, то эта девушка пробудила в нем неведомые раньше ему чувства, потому и хотелось просто запереть ее у себя дома и никуда не пускать. Скрывать от всех глаз его сокровище. И хоть он и не был уверен в ответных чувствах с ее стороны, он знал, что эту девушку никуда не отпустит. Но его план с Кастетом все портил — он не хотел, чтобы Аму пострадала и вообще участвовала в этом, ведь было тяжело отправлять в логово врага свою знакомую. А если что-то пойдет не так?

Тсукиеми тряхнул головой. Все будет нормально, он в этом уверен, ведь он не может потерять ее, и будет защищать до конца, остается только с ребятами познакомить ее.

«Она им понравится».

На тот момент он не знал, что…

Наконец выйдя из этого места, парень, вдохнув свежего воздуха, кивнул стоящему у машины Долу, и тот, ответив ему тем же, обошел свою «ласточку» и уселся за руль, попутно заводя черный «Hummer».

Икуто уже хотел открыть заднюю дверь и сесть на место, держа на руках Хинамори, как…

— Постойте! — Пожилой охранник, закрыв за собой калитку, подошел к Тсукиеми и, умиленно улыбнувшись, вынул из кармана серебряную цепочку с кулоном в виде сердца, и, взяв маленькую ручку девушки, что, уткнувшись носиком в широкую грудь Икуто, уже сопела, вложил ей в ладошку эту цепочку. — Он приносит удачу, да и к тому же он ей нужнее, чем мне.

Старик слегка прикусил губу, словно вспоминая кого-то и опасаясь обмолвиться об этом. Но так это или иначе, узнать никому не суждено, да и пожилой мужчина был полностью уверен в своих действиях, ни капли не сожалея, что отдал ей свою частичку воспоминаний.

— Вы уверены? — Парень слегка вскинул бровь, крепче прижимая к себе столь маленькое и хрупкое тело.

— Да, я давно хотел его отдать кому-то, но не знал кому.

Тсукиеми, кивнув, попрощался с охранником и, наконец открыв заднюю дверь большой машины, аккуратно уселся на место, стараясь не разбудить спящую девушку, и усадил ее к себе на колени. А та, пробурчав что-то неразборчивое, уместила свои ручки под темную футболку парня, удобно устраивая их на кубиках пресса.

Икуто судорожно вздохнул и сильнее прижал девушку к себе, отмечая холодность ее рук и подавляя нахлынувшее на него чувство возбуждения.

«Как не вовремя», — пронеслось у него в голове, но его мысли прервал сидящий за рулем мужчина, наблюдавший за всем этим в зеркало заднего вида:

— Куда теперь?

— Ко мне, так будет спокойней. — Мужчина кивнул, не став спорить с юношей, хоть и был против. — И еще… — Икуто запнулся. — Как долго ты собирался скрывать, что Аму не твоя дочь?

— Узнал все-таки, — себе под нос выругался Дол, но тут же поспешил исправиться: — Если Кастет узнает о ее существовании и оставленном ее отцом завещании, что гласит о полном переходе имущества Диавиэля к Аму, то поспешит избавиться от нее. Поэтому не стал лишний раз распространяться.

Икуто кивнул, осознавая тот факт, что мужчина прав и Аму грозит серьезная опасность.

…что все может обернуться не так, как он задумал.

Остальная дорога прошла в молчании, не считая того, что Тсукиеми назвал адрес Долу. Не своего дома, конечно, но близко к нему, ведь доверять мужчине было непросто, хотя и нужно.

Дол остановился у супермаркета и, подождав, пока Икуто с Аму на руках освободит машину, попрощался и поехал дальше, тщательно обдумывая план Икуто.

Тем временем Тсукиеми, дождавшись, пока большой «Hummer» скроется из виду, пошагал в сторону своего дома.

***

Послышался ужасный грохот бьющейся об пол посуды, что заставил меня вздрогнуть и открыть заспанные глаза.

— Какого черта? — Я огляделась, не веря своим глазам, что это все происходит со мной. Я лежала на том самом диване, на котором впервые проснулась после «обезьянника».

Неужели я..?

Я быстро вскочила на ноги и, переборов легкое головокружение, поторопилась на громкий звук, что раздражал мой слуховой рецептор и возрождал желание заткнуть уши руками.

Ну Икуто, ну сволочь!

Зайдя в помещение, я буквально остолбенела: передо мной был Икуто в красном фартуке и повязкой на голове, ползающий на четвереньках и собирающий осколки разбитых тарелок, при этом матерясь так, что аж уши в трубочку скручиваются.

Я в капле смотрела на такую картину, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться, но, как только он опять нагнулся, выставив пятую точку, я не выдержала:

— А-ха-ха-ха-ха-ха! — Я схватилась за живот, лицезрея, как он повернулся и недоуменно уставился на меня, но вид его лица еще больше позабавил… — Ой, не могу!.. — вырвалось сквозь смех у меня, и я повалилась на пол, не в силах больше стоять. На глаза подступили слезы, а лицо покраснело, но я не могла ничего с собой сделать. Смех накрыл меня с головой.

— Если ты сейчас не прекратишь смеяться, то…

Я его не слушала, ибо все, что я видела, это его на четвереньках, и это рассмешило меня еще больше. Я представляла, как он, в коротенькой розовой юбочке, сетчатых колготках, высоких каблуках и кружевном лифчике, стоит в этой же позе и завлекает парней. И поэтому просто не могла прекратить смеяться, видя не «доктора-извращенца», а «разбивательницу сердец» и «мечту геев».

Слезы уже потоком катились с зажмуренных глаз, а от смеха уже болел живот, но я не могла остановиться, мечтая сбегать за какой-нибудь косметичкой и накрасить его для завершения картины, но, увы, я не умею делать мейк-ап.

Тут мою ногу схватили и с силой потянули в свою сторону. Я прекратила смеяться и удивленно уставилась на Икуто, нависающего надо мной, но смотреть я долго не могла. Передо мной всплывал его образ: накрашенный, с синими тенями на веках, белым, словно мука, лицом, розовым румянцем на щеках и ярко-красными губами.

Я вновь залилась смехом, попутно вытирая слезы с глаз.

— Я даже не представляю, что ты там понапридумывала, — раздраженно произнес он, в сарказме закатывая глаза. На что я, смеясь, все-таки ответила:

— Тебе лучше не знать… — Я сдержалась, чтобы вновь не залиться громким смехом, а лишь тихо хихикала, все еще вытирая слезы.

Он удивленно вскинул бровь, мысленно представляя, что могло так рассмешить меня, но, видимо, не додумавшись, он, обреченно вздохнув, перехватил мои руки и пригвоздил их над моей головой. Теперь пришлось удивляться мне, следя за тем, как его губы медленно приближаются ко мне.

— Отпусти меня, проститут недоделанный! — завопила я, вырываясь из его сильных рук.

Но он, не ответив, улегся на меня, и теперь пришлось недоумевать мне, искренне не соображая, что у него на уме, я начала вырываться из-под него.

— Задыхаюсь! Кислорода! Дайте кислорода! — Я никак не могла спихнуть его тяжеленную тушку с моей, поэтому единственным выходом было притвориться мертвой или задыхающейся, но тут я заметила, что он до сих пор не пошевелился.

Я быстро замолчала. Он что… умер? Я тряхнула головой и вытащила свои руки из его лапищ, и, положив их на его широкие плечи, начала потихоньку выбираться из-под него, пытаясь не разбудить, что было сложно в моем положении, но я все-таки смогла.

Наконец, твердо встав на пол, я хотела было собраться и уйти, но совесть и сердце не позволяли этого сделать. Поэтому, обреченно вздохнув, я, с немалым трудом перевернув Икуто на спину, взяла его под подмышки и потащила прочь из кухни, хоть делала я это с огромным трудом, но все-таки делала…

Спустя минут пятнадцать я все-таки дотащила этого кабана до дивана, на котором недавно проснулась, и, решив, что на диван я его вряд ли затяну, взяла подушку и положила ему под голову, укрыла одеялом. Не роскошь, но надо довольствоваться тем, что есть.

С гордостью взглянув на свою, так сказать, «работу», поплелась на кухню, на ходу напевая песенку львенка из мультика, название которого я уже давно забыла, но эту песенку почему-то помню наизусть:

— Носорог-рог-рог, идет! Крокодил-дил-дил плывет! — Добравшись до «места назначения», поспешила убрать все осколки с пола, которые так и норовили порезать мои руки. Но я стремительно пыталась избежать этой участи, но, к сожалению, не получилось, и я, сильно порезавшись, прикусила язык, дабы не закричать и не разбудить спящего Икуто.

Я взяла пострадавший палец в рот, тем самым слизывая с него солоноватую на вкус кровь.

Хотя чего это я так боюсь? Мне надо было свалить отсюда в первую очередь, а не убираться у него на кухне, но… чувство вины и совести не позволило этого сделать… ведь после вчерашнего…

Слезы подкатили к глазам. Зачем только вспомнила? Ему, наверное, было в радость посмотреть, как я плачу и изливаю душу покойному отцу.

Я потянулась рукой к щеке, дабы вытереть слезы, которые уже покатились с глаз, забывшись, что в этой самой руке находился осколок…

— Твою дивизию! — Осколок выпал из руки, а сама я, вскочив и держа пострадавшею руку на пострадавшей щеке, выбежала в коридор, ища ванную комнату, где, по сути дела, находятся зеркало и умывальник.

Метаясь на носочках по всей квартире — ни капли не смущаясь, что она чужая, ибо это как-то само собой выскочило из головы — я все-таки нашла ванную.

«Наконец-таки! — я, облегченно вздохнув, закрыла за собой дверь. — Ладно… Все в порядке, Аму, ведь не может быть все так плохо? Это просто мелкая царапина, которая вряд ли будет видна. — Я старалась успокоить себя, но щека начала больно щипать, и поэтому, закрыв глаза, я встала перед зеркалом, что нависало над умывальником. — Была не была…»

Я открыла глаза и… ужаснулась: красноватые глаза, растрепанные розовые волосы, подбитый с того раза нос, а всю эту картину дополняла царапина, что была почти на всю щеку! Это ж надо так было порезаться! Стыд, позор! Мало мне проблем на мою головушку, так еще эта щека, да и вид у меня, как у мелкой уголовницы! Просто офигеть!

Я торопливо кинула взгляд на одежду и остолбенела. На мне была свободная зеленая футболка с английскими надписями, доходящая мне до бедра, а на низ были одеты так же большие серые спортивные штаны, закатанные мне немного выше колен.

«Ну пиздец… Еще грязи на лице не хватает, и будет точно беспризорница», — я, еще раз взглянув на свою одежду, умыла щеку от крови и, завидев на полочке у умывальника расческу, быстренько расчесала ей свои спутанные локоны.

Впервые в жизни мне стало так хорошо… Но тут в голове промелькнула мысль: «Как я оказалась в этой одежде? Ведь я не переодевалась. Остается только… Твою ж мать!»

Мои глаза наполнились яростью, и захотелось просто придушить этого чертового извращенца! Оторвать его большие лапища и всунуть ему в зад!

Я вздохнула и, на ходу придумывая план мести, поплелась на кухню, чтобы приготовить ему еду и вложить туда какого-нибудь яда, нет, лучше слабительного, чтоб заперся в туалете — пусть помучается часок-другой. Но ведь это не сравнится с тем, что он видел меня голой! И бессовестно переодевал! Я ему устрою «райскую» жизнь!

Радуясь своей «гениальной» идее, поспешила выполнять задуманное. Я отомщу, и мстя моя будет страшна. И пусть каждый это знает!

Быстро добравшись до кухни, я, вне себя пыхтя от злости, все-таки собрала оставшиеся осколки, которыми периодично резалась, но из-за злости боль заглушалась, да и царапины были мелкими. Самое главное, это месть.

Закончив с этим, я взялась за готовку. Да, я умела готовить, конечно, не первоклассно, но все же съедобно.

Я открыла холодильник. Колбасы, сосиски, ветчина, яйца, молоко, кефир. Не плохо.

Решив, что я остановлюсь на блинах, взяла кефир и закрыла холодильник, вскоре принялась шарить по полкам в поисках муки, соды, соли и сахара.

Найдя все ингредиенты и достав из нижнего ящика кастрюлю, вылила туда кефира почти до краев, потом добавила чайную ложку соли и соды, и две столовых ложки сахара. Принялась это все тщательно размешивать.

Вам никогда не говорили, что готовка успокаивает? Нет? Так вот, готовить еду, вымещая всю злость на ней и представляя, что моя «жидкость» — это мозги Тсукиеми, которые в скором времени отправятся к нему в желудок и будут разъедены.

Я немного скривилась, представлять эту картину желудок категорически не хотел, ибо все его содержимое может вылезти наружу, как в том анекдоте про глиста, но через верх.

Когда моя «смесь» начала немного шипеть, я насыпала туда муки, делая тесто достаточно густым, и, так же тщательно размешав, вытерла с щеки тыльной стороной руки кровь, которая уже начала застывать.

«Отлично, осталось только найти сковороду, подсолнечное масло и чистую тряпку», — я помыла вновь руки и принялась шарить по нижним ящикам. И вот, вуаля! Сковорода с маслом нашлись, причем эта самая сковородка была то, что надо — не пригорающая.

Обрадовавшись, я запалила огонь на плите и, налив немного масла на сковороду, поставила ее на газовую зажженную плиту.

Тряпку найти было посложнее, поэтому, отрезав кухонным ножом немного полотенца — надеюсь, Икуто не обидится – положила рядом с собой.

А зачем мне тряпка? Сейчас узнаете.

Я взяла бутылку с подсолнечным маслом и налила ее на, как мне казалось, чистую тряпку. И, подождав, пока блин обжарится с одной стороны, перевернула его на другую.

«Интересно, а есть ли тут у него слабительное?» — я сняла блин со сковородки и, положив его на заготовленную тарелку, намазала дно этой сковородки этой самой тряпкой с маслом. Потом влила черпаком тесто и принялась водить им по всему периметру, «размазывая» блин по всей сковороде.

«Ладно… если нет слабительного, то придется найти шкаф с его вещами и вырезать во всех трусах огромные дыры между ног», — я вздохнула, представляя Икуто в таких трусах, но тут же покраснела.

«О чем я думаю?»

Я сняла блин и налила жариться новый.

«Я точно сошла с ума, — я, тяжело вздохнув, помассировала виски. — Интересно… а у него большой?»

Я стукнула себя по щеке, прогоняя эти идиотские мысли. Да что это такое?!

Спустя тридцать блинов в дверном проеме показался сам Тсукиеми Икуто, который растерянно смотрел на меня и периодично моргал, будто не веря своим глазам, что перед ним была именно я, а не кто-то другой.

Слава богу, что щека была порезана с правой стороны, а он стоял слева, что закрывало ему обзор на сию «красоту». И чего я так боюсь ему «это» показать? Ну и что, что он мне чуток нравится, ну и что, что я хочу не показывать свою слабость, хотя очень хочется…

Но вдруг что-то мне показалось не так: он не сдвинулся с места и пронзал меня своим взглядом, что заставлял непроизвольно поежиться. Может, когда я его тащила, он пару раз башкой об пол ударился? И его контузило маленько? Или яйца в проеме прищемил и от шока и боли окаменел, не веря своей потере?

Не успела я выдумывать еще десяток причин на эту тему, как этот петух сорвался с места, словно как ошпаренный. «А вдруг и правда чем-то прижало? — я нахмурилась. Тогда чем? Сам, что ли, жмякал? — Вполне возмож…» — не успела я закончить мысль, как этот полоумный прижал меня к себе спиной, заставляя внезапно покраснеть и невнятно выкрикнуть:

— Ты что, дебил?! А ну отпусти меня! — Я начала вырываться из его сильных рук, но он еще крепче прижал меня к себе, не давая и шанса выбраться. «Точно башкой ударился по пути… и явно не один раз».

— Я думал, что ты ушла… — Он зарылся носом в мои волосы. Я удивленно распахнула глаза, не в силах произнести и слова. Но тут до меня дошло:

— Отпусти меня! У меня блин горит!

Он повиновался, а я, облегченно вздохнув, выложила последний блин на тарелку. И что на него нашло? Припадочный, что ли? А может, это… раздвоение личности?

Хотя не похоже по его поведению, а если подумать…

Я тряхнула головой. Бред полный, и о чем я только думаю?

Я, поставив тарелку на стол, за которым восседал Тсукиеми и заинтересованно следил за каждым моим движением, уселась напротив него. Удивительно, что он еще не заметил царапины на щеке.

Икуто, неожиданно поднявшись, чем заставил меня вздрогнуть и невзначай подумать, что все-таки заметил, достал с верхней полки две тарелки и сметану из холодильника и вновь уселся за стол.

— Впервые буду есть домашние блины. — Я облегченно вздохнула и начала наблюдать, как он поглощает эти самые блины, чуть ли не мурлыкая себе под нос, а я тихо сидела, не смея притронуться ни к одному. — А ты чего не ешь? — Все-таки заметил.

— Я уже их наелась, когда пекла. Две штуки съела.

«Черт… Забыла слабительного подсыпать».

— Чего так мало? — Он вскинул бровь и вновь потянулся за очередным блином. Ну и аппетит у него… нечеловеческий какой-то, а может, он это… оборотень какой или вампир?

«Я идиотка. Какой еще вампир? Граф Дракула, что ли?»

— На диете сижу, — огрызнулась я, надеясь, что он наконец отстанет от меня. Но тут мне в голову пришла безумная мысль: «Я хочу накачать пресс». Я удивилась сама себе: быстро у меня меняется настроение.

— Насиделась и хватит, ешь давай. — Он уже доедал свой блин, а я все так же думала, что мне и на самом деле не помешает подкачаться… Хотя бы чуть-чуть…

— Точно! — Я нахмурила брови, вспомнив вдруг свой самый главный вопрос: — Что я здесь делаю?

Он не торопился ответить, что привело меня в жуткое негодование, но, как оказалось, он, доев наконец последний блин, взял полотенце и принялся тщательно вытирать руки.

— Ну? — Мое терпение было на исходе, а руки чесались дать ему по башке, дабы быстрее «сработал» мозг.

— Итак… — Он встал со стула, при этом кинув полотенце на спинку, и подошел вплотную ко мне.

— Итак, — я повторила за ним, вопросительно поднимая бровь и ожидая ответа, совсем не боясь его переменчивого настроения. Смотря ему в глаза, я даже забыла про…

— Что со щекой? — строго спросил он, садясь возле меня на корточки и беря мое лицо в свои большие ладони.

— Порезалась. — Я отвела взгляд, покраснев и пряча так же пораненные пальцы, о которых совсем забыла. Чувствую себя маленькой девочкой, которая разбила вазу и сейчас отчитывается перед отцом.

«А отцом ли..?»

Он заметил этот жест и, взяв мою ладонь, сжатую в кулачок, пытливо посмотрел на меня. Не выдержав столь испытующего взгляда, разжала кулак.

— Тебя ни на секунду нельзя оставить одну, везде находишь приключения на свою пятую точку! — Его длинные пальцы легко, почти невесомо касались мелких царапин на моих коротких, ни к чему не годящихся пальцах.

— У тебя заразилась, — фыркнула я, дернув головой, дабы он прекратил пронзать взглядом мою бедную щечку. Достало. Не люблю отчитываться и унижаться, а особенно, когда мне указывают на мои недостатки.

— Я заметил. — Он поднялся с места. — Пошли в гостиную, там я все тебе объясню.

Я без колебаний кивнула:

— Хорошо, только если соврешь, я тебе хвост оторву.

— У меня нет хвоста. — Икуто вскинул бровь и потянул меня за руку, тем самым поднимая с твердого стула.

— Ты в этом уверен? — уже твердо стоя на ногах, я вырвала руку из его лапы.

— Если ты не имеешь в виду мой член, то да. — Я покраснела, удивляясь, как можно так спокойно говорить о «таком» и ни капли не краснеть. Ладно, Аму, ты сама начала этот разговор…

— Идиот, — выругалась я и, развернувшись к нему спиной, пошагала в предполагаемую гостиную, куда минут сорок назад затащила его.

— Кстати, я был сильно удивлен, проснувшись в гостиной на полу и укрытый одеялом. — Икуто пошагал за мной, не перегоняя и давая мне возможность идти впереди.

— Скажи «спасибо», что не на кухне. — А чем он, интересно мне, недоволен?

— А почему все-таки не на диване?

— Потому что ты кабанище! Я еле-еле тебя до дивана дотащила! — Я сжала руки в кулаки, подавляя желание ему врезать. — У меня от тебя мышцы на руках болят.

— Ну я ж не виноват, что ты такая маленькая и слабенькая, — в его голосе проскользнула насмешка, или мне послышалось?

— То есть ты мне намекаешь, что лучше я была бы кабанищем с горой мышц, твердой, как дерево, и с трясущимися сиськами, которые при «таком» образе совсем не в тему? — Я повернулась и раздраженно уставилась на него, приподняв при этом правую бровь.

— Нет, — он нахмурился, видимо, представляя меня в «таком» обличье, — тебе намного лучше быть маленькой и слабенькой.

— Я не слабая! — воскликнула я.

— Я заметил, — в сарказме закатив глаза, процедил он, а я, как слабенькая и невинная девушка, заехала ему ногой по голени.

— Много ты замечаешь! — он стал на одно колено, тем самым поравнявшись со мной ростом. Ай да я! Ай да молодец! Но что-то мне подсказывало, что добром это не кончится, и я ожидала чего угодно, но только не этого.

— Отличный удар. — Он посмотрел мне в глаза, как бы хваля, а я, вскинув брови, посмотрела на него, как на полоумного. Дурак, не дурак?

— Эм… — я замялась, не понимая его логики и смысла в его словах. Его только что ударила девчонка, а он хоть бы хны.

— Только в следующий раз бей посильнее, боль быстро проходит. — Он подмигнул мне, а я покраснела от злости, не в силах произнести ни слова.

— Ты… Ты… кишкомот недоделанный! — Я начала бить его кулаками, в гневе даже не разбирая куда попадаю, но по его лицу, которое тут же изменилось в эмоции, я поняла: надо бежать, желательно далеко и надолго.

Отшатнувшись от него, как от сумасшедшего, побежала в гостиную, ведь выхода мне не оставалось: либо через него, либо нет. И я выбрала второе…

Забежав в помещение, которое было мне предельно знакомым, быстро направилась к дивану, стоящему почти посередине комнаты и забежала за него. «В хороших руках и швабра станет оружием», — вспомнилась философская фразочка Кукая, которую он услышал не пойми где и везде пытался вставить ее.

Как жаль, что нет швабры, а только диван, который ни к чему не годился, но — хвала богам! — прятал от ненужных глаз.

«А хотя… чего это я так его боюсь? Что этот хмырь сделает? По попе надает?» — я удивилась своим мыслям, которые были до боли… правдивыми. И на самом деле, чего это я?

Намереваясь встать и накостылять этому Тсукиеми за все «доброе» и «хорошее», неожиданно услышала его голос.

— Не ты ли так хотела услышать правды, а сейчас прячешься, боясь моего гнева?

— Ничего я не боюсь, — буркнула я, выходя из «укрытия» и взирая на уже сидящего на этом самом диване Икуто.

Он не ответил, но его лицо выражало некую серьезность, что раньше не было мною замечена, да и вообще я никогда раньше не замечала этого выражения лица.

Я присела на самый край и чуть кивнула, давая понять, что готова начатьразговор.

— Начнем с того, что с этого дня ты живешь у меня. — Мои брови поползли вверх, а глаза неестественно расширились.

— С какой это стати?! — выпалила я, не веря услышанному.

— Не перебивай, — его лицо осталось невозмутимым и ни один мускул не дрогнул над сказанным им предложением. — Я подозреваю, что Дол рассказал о моем плане, который должен воплотиться в жизнь двадцать девятого апреля, конечно, не без твоего участия. — Я опустила голову. Получается, я ему только для этого нужна? — Но так как ты в курсе всего дела и все пошло наперекосяк и совершенно в незнакомое нам русло, то тебя нужно оберегать и держаться, словно за спасательный круг. — Он вздохнул и потер длинными тонкими пальцами веки.

— Двадцать девятого? — эхом повторила я, пытаясь сдержать слезы. «Веселый день рождения».

— Да, «праздник» будет ровно в пять.

— А сейчас… какое? — внезапно спросила я, никак не вспоминая какой сегодня день и число.

— Двадцать третье.

***

На красивом и весьма дорогом стуле, с кожаной обделкой снаружи, сидел весьма крупный мужчина, хотя «сидел» слишком тихо сказано, «восседал» — вот оно, то самое слово, которое подходило его величественной и грозной физиономии. Его глаза были серо-голубыми, почти серыми и узкими, что ни капли не портило устрашающего вида, а наоборот, внушало больше впечатлений, которые явно были не положительными. Волос у него не было, лишь загорелая лысина, наверняка будет «светиться» при прямых лучей яркого солнца. Дальше шли густые, близко посаженные к глазам брови и тонкие губы. Да, этот человек явно не блистал внешностью и не пользовался популярностью у девушек, но зато у него было кое-что намного лучшее всего этого — деньги. Много денег и компания Хиллионора, нет, его компания, которую он никому не отдаст и не продаст — не в его интересах.

А ведь именно в этом самом кабинете было так называемое «самоубийство» бывшего президента компании. Мужчина усмехнулся. Самоубийство, как красиво звучит и никаких сомнений и свидетелей. Ему нравилось это место: здесь была смерть соперника и ненужной пешки, бывшей важной шишкой, но это в прошлом, сейчас только он здесь и никого нет. И никогда не будет.

В дверь постучали, что привело мужчину в большое раздражение: «Не сидится щенкам на своем месте».

— Войдите, — громко прикрикнул он, слегка ударив пальцем по черному полированному столу.

— Господин Астэт Ивриивич, — дверь незамедлительно открылась, а в ней показался невысокий мужчина, в очках и солидном сером костюме, его вечная серьезность часто настораживала других, но тем не менее он оставался лучший в своем деле, — я перебирал документы бывшего президента компании и нашел… — он запнулся и, быстро подойдя к столу, положил на него документ.

— Что это? — Солотошен поднял толстую бровь и брезгливо дотронулся до листка бумаги рукой.

— Копия свидетельства о рождении.

— Да тогда на кой черт ты меня потревожил из-за куска бесполезной бумаги?! — мужчина пришел в ярость, готовый уже размазать так называемого «щенка» по стенке.

— В документе написано о рождении девочки, — его голос не дрогнул даже под таким давлением господина. Он привык. — Хиллианор Аму Диавиэль, законная наследница компании «ФоркЗак».

Глаза Солотошена наполнились безумной яростью, а руки сжались в большие кулаки, тем самым сжимая и так уже помятый листок.

— Ты уверен в этом? — его голос был уверенным и грозным, почти срывающимся от внезапной злости и ярости.

— Абсолютно. Есть шансы, что при совершеннолетии Аму Хиллианор станет наследницей компании, при этом имея все нужные бумаги, подаст в суд, для полного перехода имущества.

— Сука… — Астэт подорвался с места и одним ударом снес дорогой стол с места. Его абсолютно не волновало ничего вокруг, главное, избавиться от помехи, которая наверняка захочет деньжат своего жалкого папаши и бесспорно выиграет в суде. Он был уверен в этом. И он не желал этого всей своей сущностью. — Еще раз повторяю: ты уверен в этом?! — Его глаза горели огнем, метая молнии на низкорослого мужчину в очках, который равнодушно смотрел на всю эту картину. Не боясь. Не смущаясь. Ему было совершенно все равно. За это Кастет его, хоть и чуток, но уважал — ему не надо было лишних слов.

— Да. — Кивнул мужчина, поправляя съехавшие на нос очки, и, бесцеремонно засовывая руки в карманы, пошел прочь из кабинета, намереваясь оставить господина одного.

Не обратив на это внимание, Солотошен с нескрываемой злостью пнул не менее дорогой стул. «Аму, значит… Ну что, Хиллианор Аму, ты попляшешь у меня. Никто не посмеет отнять у меня мою компанию».

Комментарий к Глава 15

Вот и продолжение, надеюсь, не разочаровала вас. С легким сердцем могу сказать, что еще пять-шесть глав, может, даже меньше, и фанфик будет под статусом «Завершен». Так что спасибо за ваше внимание. Жду критики)

========== Глава 16 ==========

Комментарий к Глава 16

Простите за задержку. Приятного прочтения.

«Осталось всего шесть дней — меньше недели, а я даже не знаю, что мне делать на этом так называемом «празднике» и как… охмурить Солотошена, а ведь время идет…», — я с грустью прикрыла глаза и, перевернувшись на другой бок, свернулась калачиком, пытаясь спрятаться от прохлады, что царила в этой квартире.

Вы спросите: что я здесь делаю одна?

Я вам отвечу так: после разговора с Икуто ему позвонили, как я поняла, его друзья, и он ушел по «своим делам», но обещал, что скоро вернется и познакомит со своими друзьями. Я, конечно, все понимаю, что без него решить какой-нибудь вопрос никак, но хоть бы меня с собой взял или компьютер дал!

Хотя… его тоже понять можно, ведь он так торопился и с нескрываемой злостью надевал кеды на ноги, что можно было подумать: подвернись ты под его горячую руку и забыл бы, как дышать.

Вновь перевернувшись на другой бок, я уставилась в противоположную стенку, все прокручивая разговор с Икуто у себя в голове, который отразился у меня в памяти, кажись, на всю жизнь, не давая выкинуть себя из головы ни на секунду.

«Это лето как осень — душа кислорода не просит. Она поступает, как знает, а ты словно ветром уносишься», — с коридора послышалась песня смутно знакомая, и всего пару секунд мне хватило на то, чтобы понять, что эта песня стоит у меня на вызове.

Я быстро подскочила и побежала на звук: «Заложники прошлого, все чувства изношены, стерты грани хорошего, и теперь души наши пусты», — пожалуй… это единственная песня, которая мне нравилась из попсы, а не из рока. Вот такая уж я.

Найдя сумку у входной двери, я быстро подбежала к ней, молясь, чтобы это была не мама, которая почему-то вчера не была дома, что очень странно… Я достала смартфон из чехла. «Лина». Облегченно вздохнув, я, приняв вызов, поднесла телефон к уху:

— Байконур на проводе, сообщите ваши координаты — мы обязательно попадем.

— Аму, ну прости меня грешную! Отец мне все рассказал, и я честно больше так не буду! — проплакала в трубку рыжеволосая, периодически всхлипывая, но меня уже ничем не разжалобить.

— Тебе следовало перерезать телефонные провода, взорвать все телефоны вместе с тумбочкой и кроватью, залечь в окопе в прихожей среди ботинок и молчать, как партизан.

Она еле сдержала смех, все также продолжая наиграно всхлипывать в трубку. Но мое лицо оставалось каменным, а голос — убитым. Я не хотела сдаваться так же, как и она.

— Но тогда я бы не смогла дозвониться тебе и…

— И узнать, как проходят дела, чтобы доложить об этом своему папаше? — подловила я ее, хотя и было обидно насчет этого, но я старалась не показать своих чувств.

— Аму, блин!

— Правда глаза колит? — все продолжала подтуривать я.

— Все, хватит! Я же уже извинилась! Ну хочешь… на колени встану?

— Встань. — Мои глаза загорелись, хоть я прекрасно понимала, что она может и не встать на колени, но мне хотелось побыть в кой-то веке выше ее, и хоть я ее и не вижу — все равно.

— Ну Аму! Вот давай с тобой встретимся, и я тебе все объясню! — ее голос звучал твердо, и уже тех всхлипов, что были раньше, я не слышала.

— Как?! — я уже начала выходить из себя.

— Ногами, блин, — в сарказме процедила она, наверняка подымая голову кверху.

— Руками не хочешь? — фыркнула я. — Вообще-то я сейчас не у себя дома и не в своей одежде, и без ботинок!

— Оу, — в трубке замолчали, но на пару секунд, — у тебя «это» было, да? И как, понравилось? А больно было?

Я подавилась слюной и начала кашлять в трубку, попутно крича на эту идиотку:

— Да за кого ты меня принимаешь?! Больная, что ли?!

— А что, нет, что ли?

— Иди в зад, — твердо сказала я в негодовании.

— Хех, ладно. Меня мама ругает, я же болею, а у нее на эту тему все строго, так что пошла я. Не теряйся. — Бьюсь об заклад, что она сейчас улыбается.

— Вали давай, — фыркнула я, бросая трубку. Я ее простила, но виду подавать не собираюсь — пусть помучается. Ей это пойдет на пользу и послужит хорошим уроком.

Вложив телефон обратно в чехол, я потопала обратно в скучную гостиную, где делать было совершенно нечего, но, думаю, плазменный телевизор, что висит на стене, напротив дивана, скрасит мою скуку. Ведь раньше включить его не решалась — будь проклята моя совесть.

Войдя в помещение, я, заприметив пульт на столе под телевизором, быстро помчалась туда и в мгновение ока включила чудо-технику и так же быстро улеглась на диван.

Что же посмотреть?

Я вздохнула и начала щелкать каналы, по которым шла либо бессмысленная мелодрама, либо глупое телешоу. И почему бы им не показать что-нибудь нормальное? Фантастику там, например, про супергероев, злодеев и хороший конец. Так нет! Им надо все эти сопли показывать и заставлять меня молча завидовать любовной паре!

Картинка сменилась, а на экране выплыла надпись «Женщина в черном». Интересненько. Я отложила пульт и принялась смотреть найденный фильм. Ну а что? Это единственное нормальное из того, что я нашла, поэтому придется смотреть.

Но что-то подсказывало мне, что это не только фантастика…

***

Грызя короткие ногти, я смотрела, как главный герой ходит по заброшенному дому, который ему надо продать и в котором он остался на ночь. И что он за дурак? Остаться в этом доме одному! Дебил!

Вот он засыпает на кресле, и к нему начинает что-то медленно приближаться, заставляя меня содрогаться от страха при каждом шорохе. Но интерес не позволял переключить канал и найти что-нибудь другое, заставляя досмотреть до конца этот ужастик.

Руки начали тянуться к нему, тенью отражаясь на его спине. Стало страшно до дрожи в коленях и тут…

— Что смотришь? — На мое плечо легла широкая ладонь. Я закричала и от своего же крика упала с дивана, попутно переворачиваясь, чтобы посмотреть на «незваного» гостя.

— Ты… ты… ты больной? — я смотрела на Икуто большими глазами, в принципе, как и он на меня, удивленно моргая.

— А ты врач? — он усмехнулся и, перепрыгнув диван, уселся на него, а я так и осталась сидеть на полу, не зная, что делать: плакать или смеяться. — Ты так долго будешь сидеть?

Я осмотрелась и, быстро подскочив с места, уселась обратно на диван, но немного дальше от него и принялась смотреть фильм, стараясь не обращать на Тсукиеми внимание, который так же принялся за просмотр.

Мужчина из фильма уже подходил к двери, которая вела к комнате, где разносился ужасный скрип пола и чего-то еще.

— Мне интересно: мужчины все такие бесстрашные, или это фильм такой? — вслух задала я вопрос, скорее самой себе, чем Икуто, про которого уже забыла.

— Большая часть, но ведь не бежать же ему с криками обратно? — Тсукиеми усмехнулся, но я старалась не обращать на него внимания, что у меня хорошо получалось.

Следя за тем, как тот мужчина из фильма, уже спустившись обратно вниз, взял топор и потопал обратно наверх, в негодовании вскрикнула:

— Да ну нахрен?! С топором на призрака? Да он либо настоящий смельчак, либо чокнутый на всю голову!

Да-а-а, познакомьтесь с моей новой стороной: разговаривать с телевизором и с самой собой во время просмотра.

— Ты можешь помолчать?

— Ноу, — я даже не повернулась к нему, а спокойно наблюдала, как мужчина ходит по комнате и рассматривает игрушки. Довольно странные.

— Такие страшные. — Сказать честно, но меня больше волновал фильм, чем его будущий упрек, поэтому, ничего не страшась, продолжала просмотр.

Мужчина в фильме посмотрел на кровать, и тут же заиграла игрушка в маракасы…

— Твою мать! — Я подпрыгнула с дивана и устремилась за спину Икуто рефлексно.

Тсукиеми держался, чтобы не заржать, я это заметила, ведь, судя по всему, напряглись его плечи… или это?

— Хинамори, ты — чудо, — с какой-то явной усмешкой процедил он, что заставил меня покраснеть.

— Ну я ж не виновата! Это… это… — я не могла подобрать нужных слов, а лицо просто горело от стыда и смущения, — это защитная реакция!

— Я так и понял, — он усмехнулся. — А теперь выключай эту хрень.

— Нет! — Я ударила его по плечу, как бы возражая на его предложение.

— Ну, тогда смотри. — Я подняла бровь, скорей всего от неожиданности. И не успела сказать и слово, как он поднялся с дивана и пошагал к выходу. Он это серьезно?

Я скользнула вниз и уселась на его место. И что это с ним? Может, случилось чего?

Я опустила взгляд на свои руки, сжимающие подол большой мне футболки. «Почему я не накричала на него за то, что он переодел меня? Почему язык не поворачивается сказать?»

Я обхватила голову руками, пропуская розовые пряди через мои короткие пальцы. «Что мне делать?»

Усмехнувшись своим дурным мыслям, я сосредоточила свой взгляд полностью на фильме, стараясь не думать ни о чем лишнем.

***

Конец фильма был далеко от хэппи энда, что меня не очень-то обрадовало, поэтому, выключив этот злосчастный телевизор, кинула пульт в угол дивана. Что за хрень? Надо было Икуто послушаться и не смотреть это говно, только расстроилась зря.

Встав с дивана, я отправилась на поиски этого идиота. Ну а что еще делать? Телевизор я уже точно не буду смотреть — мне этого хватило, еще неизвестно, как ночью буду спать. Поэтому остается только одно: выносить мозг этому кошаку-доктору-извращенцу.

Зайдя на кухню, я заметила, как Икуто, уютно расположившись на стуле, писал что-то на листке форматом «А четыре» на столе.

Но тут совершенно неожиданно я вспомнила сегодняшний инцидент, произошедший здесь, на кухне. И, слегка улыбнувшись, продолжила наблюдать за ним. За его сосредоточенным лицом и нахмуренными бровями. За густыми иссиня-черными волосами, скрывающими его лицо из-за того, что он сутулился. За его длинными тонкими пальцами, в два раза длиннее моих коротких…

— Подойди ко мне. — Я вздрогнула, от неожиданности и опустила голову.

Но любопытство дало о себе знать, несмотря на внутреннее возражение от его «приказа», я подошла чуть ли не вплотную к нему, смотря на его корявый почерк.

— Мать моя женщина… — Знаете, я всегда думала, что у таких парней, как он, все идеальное, кроме характера, но, видимо, ошиблась.

— Что? — Тсукиеми поднял на меня взгляд, и тут я заметила то, чего раньше не замечала, — он одел очки.

А они ему идут. Никогда даже и не думала, что очки могут подойти такому, как он. Мне… нравится.

Стоп!

Я махнула головой.

— Даже младшеклассник лучше пишет, чем ты.

— Я работаю над этим. — Он поправил прямоугольные очки в черной оправе и принялся дальше писать. Смутился..?

Лицо загорело огнем, а ноги задрожали. Что мне… делать?

— Эм-м… — Я начала переминаться с ноги на ногу.

— Слушай внимательно. — Икуто отложил ручку в сторону и, откинувшись на спинку стула, посмотрел мне в глаза. — У тебя есть всего шесть дней, чтобы стать… — он запнулся, видимо, не зная, как сказать покрасивее и покультурнее, чем «блядь» и «шлюха».

— Я поняла.

— Молодец, и тренироваться ты будешь со мной.

— Что? — Я приподняла бровь, но, как только смысл слов полностью дошел до меня, из меня вырвалось громкое и возражающее: — Что?!

— Никаких возражений. — Не успела я и рот открыть, как он встал, чем заставил меня попятиться назад, и, не сказав ни слова, вышел из кухни.

И… что это было?

Я осела на пол, безнадежно опустив руки по швам. Непрошеные слезы тут же подкатились к глазам и так и норовили пойти потоком по моим щекам.

Да, верно. Когда появляется необъяснимое чувство к человеку, всегда хочется поплакать, покричать. Излить в подушку все те чувства, которые порядком надоели, желая избавиться от них, как от слез. Оставляя их мокрым пятном на белой подушке.

И какого черта меня поперло на философию?

Что же ты делаешь со мной… Тсукиеми?

Ведь даже дураку ясно, что ему на меня наплевать, так почему… почему внутри я так отчаянно надеюсь на взаимность? Интуиция?

К черту ее. Она меня всегда подводила. Я в нее не верю…

— И долго ты будешь сидеть? — Я вздрогнула от неожиданности и повернула голову на звук, на дверной проем, об который оперся Икуто.

— А куда-то надо идти? — разговаривать совершенно не хотелось… с ним. Пусть это звучит грубо, но зато без всякой лжи.

— Да, — он кивнул и, в знак подтверждения своих слов, поманил меня рукой.

— Я не собака, — тихо отозвалась я.

— О боже. — Тсукиеми закатил глаза, этим самым показывая, как я ему надоела. — Слушай… — Он сделал шаг ко мне, а потом еще и еще.

Что у него на уме?

Я кивнула и, опершись о ножку стола плечом, пытаясь не показать вида, что он — причина моих всех эмоций. Ну… почти всех.

Он остановился возле меня, заставляя мое сердце забиться чаще и заставляя меня сильно разволноваться. Что этот придурок задумал?

Не успела я рта раскрыть, чтоб озвучить последнюю мысль, как он плюхнулся рядом со мной.

— Отлично, — фыркнул он, внимательно рассматривая мои глаза и саму меня.

— Что? — его поведение ввело меня в ступор.

— Вот. — Его рука выудила что-то из кармана и медленным движением потянулась ко мне.

— Ну и? — Я подняла бровь, глядя на его большую ладонь, сжатую в не менее большой кулак.

— Тогда, на кладбище, старик, работающий там охранником, дал мне это. — Тсукиеми раскрыл ладонь.

Я еле сдержалась, чтобы не ахнуть: тонкая серебряная цепочка с маленьким кулончиком в виде серебряного сердечка, обвитый золотым стеблем с шипами, видимо, от розы.

— Это просто… прелесть. — Моему восхищению не было предела. А взгляд не отрывался от его руки.

— Подними волосы. — Я послушно кивнула, не в силах произнести ни слова, повиновалась.

Его руки легли мне на плечи, а его лицо стало в опасной близости от моего. Я сглотнула подступивший ком в горле и зажмурила глаза.

Тонкие пальцы прошлись по моей шеи, будто бы специально обжигая мою кожу своей.

— Вот и все. — Его руки коснулись моих и опустили вниз, а вместе с ними мои волосы упали на плечи. — Ты неотразима. — Я покраснела, но глаза не открыла, боясь увидеть в его глазах лживые чувства.

— Ты… врешь.

— Возможно. — На секунду я почувствовала, как он еще ближе приближается ко мне, но тут же вдруг отдалился.

Я резко открыла глаза и, встретившись с его пронзительным взглядом, хотела уже спросить про разговор и встречу с его друзьями, как он опередил меня:

— Можно тебя коснуться?

Мои глаза расширились, а щеки запылали с новой силой. Что значит… «коснуться»?

Его губы приблизились к моим, обжигая горячим дыханием щеки и подбородок. Я вновь зажмурила глаза, боясь дать ответ и теряясь между «да» и «нет». О боже… Что я творю?

Но… моего уха коснулось что-то теплое, заставив меня вскрикнуть и раскрыть глаза.

Всего пару секунд хватило мне понять, что «что-то теплое» — это его язык.

— М-м-м, — это что, я?

Икуто вдруг остановился и удивленно посмотрел на меня.

Боже… как стыдно. Я прикрыла рот ладонью, а мое лицо невыносимо запылало краской. И могу даже поспорить, что на сей момент любой помидор позавидовал бы моей красноте.

— Это что было? — Я уже закрыла руками все лицо, желая спрятаться от его зорких глаз.

— Нет, — я махнула головой, не желая понимать, что тот звук, который вырвался с моих уст, был всего лишь глюком и это вообще… — Это была не я…

— Не ты? — Я нутром чуяла, что его губы расползлись в усмешке.

В доказательство своих слов я кивнула и рискнула посмотреть на его улыбку, глаза. Но увиденное… повергло меня в шок.

Его брови были слегка приподняты, глаза выражали некое удивление, губы были полуоткрыты, а на щеках… был заметный румянец, придающий ему очень милый и слегка необычный вид.

— У тебя прекрасный голос, но… — его губы сменились на весьма милую улыбку, а со щек еще не сошел румянец, что делало его таким… невинным и милым, — но я хочу услышать больше.

— Что..? — я правильно услышала? Он сказал… — Что?!

— Я говорю…

— А ну замолчи, кошак недоделанный! — я была вне себя от внезапной злости и дикого смущения. Уже готовая рвать и метать, я хотела уже было ударить его по его извращенному, но милому личику, как мои запястья перехватили.

— А сейчас пойдем, мне надо тебя обработать. — Я подняла бровь. Он вообще… нормальный? — Раны обработать.

— А-а-а, — протянула я, слегка дернув руками, которые он после этого жеста поспешил отпустить.

— А сейчас, — он встал с места и, протянув мне свою широкую ладонь, продолжил, — мне следует просветить тебя.

Я приняла его помощь и, уже твердо стоя на ногах и стараясь унять дрожь в голосе, спросила:

— Просветить в чем?

— Во всем. — Его рука не отпустила мою, а только сильнее сжала, не давая ни шанса вырвать ладонь.

И хотела я было возразить насчет этого, как он резко повернулся и потянул меня на выход.

— Что… что… что ты делаешь?! — мой голос так и норовил сорваться, а слова потоком вылетали с моей головы, не давая возможности составить какое-либо предложение.

— Сейчас я тебе обработаю рану на щеке и пальцах, — он вдруг остановился, но через секунды две-три продолжил движение, — и попутно расскажу, что почем.

Не найдя, что ответить, я бессмысленно кивнула, прекрасно понимая, что этого движения он и не видел.

Пройдя на кухню, он усадил меня на стул, а сам, достав аптечку с полки, раскрыл ее и положил на стол. Сразу пронеслось воспоминание о том дне, когда меня избили те два амбала, а Икуто меня спас. А я тогда все время просилась домой… Интересно, как там мама?..

— Слушай внимательно. Сейчас я отвечу на все твои предполагаемые вопросы. — Он оторвал ватку и, взяв в руки зеленую пластмассовую бутылочку, продолжил. — Твою мать отправили в командировку на две недели, конечно, это все устроил Дол, чтобы она не вмешалась.

Я кивнула, переваривая полученную информацию. Он будто угадывает все мои вопросы, или… они у меня на лбу написаны?

— Так, — он прислонил ватку к моей щеке, но боли я не почувствовала, наверно, царапина уже покрылась коркой. Конечно, она ведь вообще не глубокая, просто поверхностная. — Насчет сегодняшней моей встречи: завтра я тебя познакомлю со своими друзьями.

— Хорошо. — Я кивнула, следя за тем, как он уже закончил со щекой и переключился на мои пальцы.

— Я до сих пор поражаюсь — как можно было так порезаться?

Я лишь пожала плечами, следя, как ватка со спиртом дотронулась до кончиков пальцев.

— Ай-яй-яй! — Я попыталась вырвать руку, но он не дал мне этого сделать, держа мое запястье в своей большой ладони.

— Терпи, — хмыкнул он, на что я, надув губы, недовольно пробурчала:

— Тебе легко говорить.

Он лишь вздохнул и вновь прислонил ватку к ранкам, но тут же приблизился и начал дуть.

— Так пойдет? — Он взглянул на меня исподлобья. Я кивнула. — Вот и отлично.

— Эм-м… — я даже не знала, что можно было ему сказать. Просто нет мыслей и идей. А может, это со мной что-то не так?

— Царапина на щеке заживет через дней четыре-пять, а вот с пальцами… не все так просто. Они заживут через недельки три-две, а может даже и четыре.

— И что теперь делать? — Я непонимающе уставилась на него, искренне не понимая, как мне пойти на праздник с такими руками.

— Снимать штаны и бегать, — весьма раздраженно ответил он, но тут же поспешил исправиться: — Перчатки наденешь.

— Какие перчатки? — до меня сразу не дошло, о чем он. — А-а-а-а, все, поняла. — Так вот он о каких перчатках — что-то вроде свадебных до локтей? Ну а что? Можно.

— Вот и отлично, а сейчас — спать. — Мне послышалось? Время-то еще детское…

— Я не хочу!

— Уже без тридцати девять, а завтра тебе вставать в шесть. — Он помассировал вески.

— С какой стати?! — я была в негодовании! Как так можно? Я спать не хочу!

— Мне к полвосьмому завтра надо сдать отчет, так что ты идешь со мной. Заодно и прикупим тебе платье. В зале я тебе уже постелил, так что можешь идти спать. — Я изогнула бровь: так вот он куда ходил, после того, как я увидела его в очках. Кстати, пришел он потом без них. И куда он их дел?

— Ясно, — протянула я, — а я буду на празднике одна или..?

— Завтра я тебе объясню все в подробностях, хорошо? — Я кивнула. — Вот и отлично. И я уже кое-какое платье тебе подобрал.

— И какое же? — Я с интересом уставилась на него, не видя в его словах подвоха.

— Полупрозрачное. — Я осеклась и непонимающе посмотрела на него.

— Полупрозрачное..? — повторила я, немного склонив голову на бок.

— Ты такая милая… — Стоп… он сказал «полупрозрачное»?!

— Да… да… да нифига я не надену такое платье! — я закипела от злости и готовая разнести все к чертям замахнулась, чтобы ударить этого недоделка.

— А до тебя только дошло? — Он поймал мою руку и, не успев я что-то сообразить, потянул на себя. — Неудивительно. Ведь за это… — Икуто был настолько близко, что на своих губах я чувствовала его обжигающее дыхание, — ты мне и нравишься.

— Что? — Я ослышалась?

Но мои сомнения развеял легкий поцелуй в нос. Я от неожиданности дернулась и прикрыла лицо свободной рукой.

— Спокойной ночи. — Он отстранился и, выпрямившись во весь рост, развернулся к выходу, и пошагал прочь. Оставляя меня одну со своими мыслями.

***

Я скрутилась в одеяло и, боясь даже пошевельнуться, пыталась как можно быстрее заснуть. Чувство, что кто-то наблюдает за мной, не покидало меня и заставляло кусать губы.

Вот же угораздило меня смотреть этот дурацкий фильм, от которого теперь спать стало нереально страшно.

Интересно, а монстры существуют?

Я тряхнула головой. Что за бред, а? Сейчас себе столько накручу, что засну только к утру. Или вообще не заснуть, а завтра-то надо вставать рано. Черт.

А может, все-таки пойти к Икуто?

Нет, нельзя! Он же потом издеваться надо мной будет из-за этого, всячески подкалывать и насмехаться. Да и я не лишилась окончательно ума, чтобы пойти к нему. Или..?

Нет, нет и нет.

В углу что-то закопошилось и треснуло, а я, вжавшись еще сильней в диван и натянув одеяло до самой макушки, корила себя за то, что не учила молитву «Отче наш», ведь сейчас бы она меня успокоила больше всего. А еще жалела, что решила посмотреть этот чертов фильм про ту женщину.

Вновь что-то треснуло, и я, не выдержав, бросилась к комнате Икуто, где он, зараза, уже видит десятый сон. Но ничего… плевать на все. Мне страшно — это главное.

Вот и его комната.

Решительно открыв дверь, я сразу же заметила большую темную кровать и, не раздумывая, приблизилась к ней и к самому спящему Икуто. Ни капли не переживая за то, что он скажет завтра, я, сглотнув ком в горле, забралась в его кровать и, обхватив его талию своими руками, прижалась к нему.

Я — идиотка… Надо было остаться там.

Вновь тот же треск заставил меня вздрогнуть и сильней прижаться к спящему Икуто.

«Чувствую себя маньячкой», — я покраснела от такой мысли и закрыла уже сонные глаза, стараясь не думать о рядом лежащем парне и сосредоточиться на завтрашнем дне.

Разум покидал мою голову, и последнее, что я помню, прежде чем провалиться в сон, — это то, как меня обняли в ответ и прижали к чему-то горячему…

========== Глава 17 ==========

Комментарий к Глава 17

Вот и продка) И осталась всего две главы до статуса “завершен”.

Что ж? Приятного чтения. Спасибо за внимание.

— Ммм, — я потянулась и покрепче обняла теплую подушку, которая была удивительно твердой, но теплой.

Так приятно… может я в раю, а? Может бог, за все эти дни, помиловался надо мной и дал шанс нормально выспаться в уюте и тепле? Ведь в реальности это не может быть правдой и по утрам, я, чаще всего, мерзну, падаю с кровати или меня кто-то будет, как назло, раньше пяти.

— Не понял, — мне послышалось? Или подушка умеет разговаривать или я головой ударилась, причем сильно.

Стоп… это же сон, так что не удивительно, что подушка разговаривает, слава богу, что не убегает, а то было бы… ужасно. С моей-то ленью, я бы даже с кровати не встала, не то что бегала и подушку догоняла.

Но все это сейчас не важно, главное, что я могу выспаться…

— Мне, конечно, это все нравиться — секс, страсть, романтика, — но тебе не кажется, что нам пара вставать? — мне на ухо кто-то выдохнул, заставив съежиться и невольно прижаться теснее к теплому предмету.

Что за… хрень? Почему у подушки голос Икуто? Может это его такой новый способ издеваться надо мной? Или он просто такой извращенец и превратившись в подушку лапает меня? Или…

— Если ты сейчас не откроешь глаза, не встанешь и не объяснишь, что ты тут делаешь, то я тебя изнасилую, — я моментально распахнула глаза, удивленно моргая и смотря на обнаженную грудь Тсукиеми.

— Что за…? — до меня сразу не дошло, что твердой, но теплой подушкой был Икуто… и что он тут делает? Я же…

— Считаю до трех, — его руки приятно легли мне на талию, обжигая мою кожу и заставив тело покрыться мурашками.

Я сглотнула подступивший ком в горле, не понимая, что на него нашло и что он от меня хочет?

— Один, — неосознанно уместив свои руки ему на его широкую и удивительно твердую грудь, я почувствовала, как под моими ладонями напряглись его мышцы, а кожа стала гусиной. — Два, — его голос немного дрогнул, а грудь немного поднялась. Это так… необычно и сексуально что ли…

Я подскочив с кровати, мысленно ругала себя за столь откровенные и смущающее мысли. И что на меня нашло? С каких пор я такая извращенка?!

Это что, блин, зараза какая-то или что?!

— Три, — он приподнял бровь, смотря на меня, как на последнее чудо света.

Черт… вспомнила… И зачем я только к нему пришла? Оставалась бы там! Зато бы все нормально было, наверное…

— Я… это… — лицо моментально вспыхнуло краснотой. Я чувствовала себя маленьким ребенком, который разбил вазу и сейчас стоит перед ними и пытается извинится за содеянное.

— Я же говорил не надо смотреть ту ерунду, — он словно читает меня, как с открытой книги или у меня просто все на лбу написано?

— Ну я же… — я хотела было начать отчитываться ему, но в голову вдруг ударило сознание, которое окончательно проснулось после этого «шикарного» сна: — А какого хера я перед тобой должна отчитываться?! Не ты ли сказал, что тебе к пол восьмому идти сдавать отчет?!

— Ты меня поражаешь, женщина, — он закатил глаза, а я лишь сжала подол большой мне футболки, — Хотя какая женщина из тебя? Тебя девушкой назвать сложно.

Я ослышалась? Что он только что сказал?

К глазам подкатили слезы, значит… он не считает меня за девушку?… «Икуто… ты дурак!».

Только я хотела, высказать, все то, что накопилась за последнее дни, послать его к чертям собачьим и свалить отсюда, превозмогая острую боль в сердце, как…

— Ты еще девочка… моя маленькая и неопытная девочка, которая заставляет биться мое сердце быстрее, — он говорил это столь чувственно, что мои губы невольно задрожали, ноги подкосились, а из глаз потоком потекли слезы.

— Иди в попу, — я начала вытирать слезы, но они, как назло текли из моих глаз с новым потоком. Впервые плачу от счастья.

— Хорошо, — я удивленно вздрогнула и подняла взгляд — он уже стоял передо мной, почти вплотную.

Икуто был выше меня, на головы полтора-две, поэтому мои глаза были на уровне его широкой и массивной груди.

Мой взгляд скользнул немного ниже — на хорошо выделяющееся кубики пресса, по которым мне хотелось провести рукой. Потом ниже — хвала богам, что он был в спортивных, серых штанах, которые хорошо выделяли его ч… о боже! О чем я только думаю?!

— Меня весьма заводит то, что ты не одела штаны, — его дыхание обожгло мне ухо, но слов я не слышала… мне ужасно хотелось дотронуться до его кубиков.

— Я… — дальше я не слышала его слов. Я подняла руку и… ткнула пальцем в верхний кубик под его грудью. Я чувствовала, нет, не так, я нутром чуяла, что он поднял брови и удивленно-непонимающе смотрел на меня, — Ты что делаешь?

Увы, я сама не знаю, но вместо этого я…

— Один. Два. Три. — Я начала тыкать пальцем в его кубики, считая их и мысленно отмечая их твердость, — Четыре. Пять. Шесть. — Чувствуя, как его мышцы словно «танцевали» под моим пальцем, я делала вид, будто не замечаю этого. — Семь. Восемь.

Настало напряженное молчание, нет, вернее неловкое. Я мысленно корила себя за то, что только что сделала. Наверно подумал, что я сумасшедшая…

Но, дабы разрешить как-нибудь эту неловкую ситуацию, которая постепенно начала раздражать меня, я вскрикнула, восторженно подняв взгляд:

— Их восемь! Ты представляешь?! Их восемь!

Его взгляд был удивленным и… очень удивленным! Он молча хлопал глазами и, словно рыба, открывал и закрывал рот. Но это длилось недолго.

— Аму… — он нагнулся, чуть ли не в три погибели и, положив мне голову на мое плечо, продолжил, — Ты удивительна, — его плечи дрогнули, а сам он, неожиданно прижав меня к себе, засмеялся… так чисто, искренне.

— Эм… — я замялась, не зная, что делать: плакать, так же смеяться или замереть, словно статуя.

— Знаешь, — его смех вдруг прекратился, — Что я сказал тогда? — я приподняла бровь, но все-таки ответила:

— Нет.

— Я… — он запнулся и, подняв голову, продолжительно посмотрел мне в глаза, в которых ужу не было того удивление, а сплошная серьезность, что пугала, — Хочу тебя.

Я поперхнулась слюной и закашлялась — я правильно услышала? Может мне послышалось? А?!

— Я… это… — я опустила взгляд. Увы, слов больше не хватило и, поэтому, зажмурив глаза, я резко выпалила: — Чертов кошак-извращенец!

— Тебя не изменить, — я знала, что в этот момент он ухмыльнулся. Я не сомневалась в этом. Я в этом была уверена.

— Бе бе бе бе, — я не удержалась, что бы не огрызнуться. Сволочь — видители хочет он меня… Долбанный доктор-кошак-извращенец-кенгуру.

Но вместо ответа, я почувствовала, как его губы коснулись моего лба:

— Иди одевайся, скоро будем выходить.

Я удивленно вскинула брови… у меня же нет одежды… и обуви…

— Да, пакет с твоей одеждой и обувью, стоит за диваном. — он словно мысли мои читает, может он, кроме доктора, еще и телепат?

— Эм…

— Топай давай, — рыкнул он, на что я испугано кивнув, кинулась прочь, но, споткнувшись об свою ногу, полетела вниз и, каким-то образом, полетела на него.

— Твою дивизию! — пискнула я, чувствуя горячее тело под собой.

— О боже, — он закатил глаза, а я, икнув, испуганно уставилась на него.

— У тебя…

— Аму! — он покраснел, но я, будто не замечая этого, продолжала.

— Что…

— Аму…

— Встал?! — я чувствовала, как что-то твердое и, наверняка, большое, уперлось мне в зад.

Он не ответил и, отведя взгляд, вдруг неожиданно прижал меня к себе. Черт возьми! Как стыдно…

— Если не хочешь лишиться сейчас девственности, то лучше… беги, — он прошептал мне это в ухо, обжигая горячим дыханием и дотрагиваясь губами до моей, наверняка, холодной кожи ушей.

— Да, — я кивнула и, слегка поежившись, вскочила на ноги и рванула прочь из его комнаты.

Чувствую себя… счастливой…

Я забежала в гостиную и, удивленно моргнув, согнулась пополам, хватаясь за голову.

«Какая нахрен счастливая?! Нет, я конечно рада, что он на меня… реагирует, но мать твою это же бред! Это немыслимо! Что этот придурок заразил меня своим извращением?!» — я присела на корточки, зарываясь пальцами в свои спутанные, розовые волосы, пропуская их через короткие, тонкие пальчики.

Интересно… что будет после того, когда это «задание», «месть», не важно, будет выполнена? Он развернется и скажет мне «прощай»? Или скажет, что «рад избавиться от тебя»? Или он просто улыбнется, нет, ухмыльнется и скажет «Мне было весело издеваться над тобой, но, извини, пока»? Или как-то погрубее?

Папочка… я вновь теряюсь и запутываюсь в этом всем, подскажи… что мне делать?

Резкий шорох в углу, заставил меня вздрогнуть и поднять взгляд. Что это было? Приведение? Женщина в черном? Монстр?

Я тряхнула головой и, собрав всю смелость в кулак, поползла, на четвереньках, к этому шороху, что слышала даже ночью. И хотя мне и было страшно. До дрожи в коленях. Но я старалась быть сильной и не дать страху побороть себя.

— Эй-ей, — моему взору предстало черное пятно, что, кажись, запуталось в белой шторе. Странно.

Протянув дрожащую руку к черному существу, я резко откинула штору и… буквально ахнула от восторга:

Маленький вороненок, который, наверно, не умеет летать, но что он тогда тут делает?

Я взяла это удивительное существо в руку, отмечая, что он не боится людей, или мать его еще не научила, кого надо боятся, а кого нет.

— Кар, — я улыбнулась — как это… мило. Но тут маленький спрыгнул и… полетел, за диван.

Значит, летать все-таки может.

Поторопившись за ним за этот диван, я заметила, как малыш, сидя на белом пакете, клюет одежду — знак?…

Я подбежала к нему, но тут, вороненок, подскочив, полетел на окно, но врезался в стекло, заставляя меня невольно усмехнуться и разжалобиться над бедным существом. Бедняжка.

Подойдя к нему и, взяв того на руки, я открыла большое окно:

— Ну что… лети малыш, — вороненок, лишь попрыгав у меня на руке, полетел прочь, даже не сомневаясь в своих действиях. Ни капли. Мне бы так. Просто лететь, полностью уверенной, что лечу туда, куда нужно. ,

Но тут пошло что-то не так — вороненок неожиданно стрелой… полетел вниз — падает?!

Я вскрикнула и чуть было не упала с окна, как он, расправив крылья, резко поднялся вверх и выровнявшись, полетел вперед.

Экстремал какой-то… ей богу…

Тяжело вздохнув, я закрыла окно и поторопилась к пакету, воспринимая маленького вороненка за знак и намереваясь одеть купленное Икутой одежду на себя…

***

— Когда мы приедем? — проныла я, попутно зевая и кидая взгляд на сосредоточенном на дороге Икуто, который всячески меня игнорировал.

Ведь благополучно сдав отчет в своем колледже, Икуто повел меня на стоянку, где я умудрилась три раза споткнуться, два раза чуть не упасть и не убиться об машину.

А сейчас мы направлялись, как он сказал, к его друзьям, что одновременно вызывало две эмоции: страх и некую радость.

А может я просто накручиваю себе? Ведь весь наш путь предстоял в каком-то неловком молчании, что так же вызывало две эмоции.

А что насчет одежды? Знаете… я думала, что он мне даст какую-нибудь мини-юбку, майку с «V» - вырезом и высоченных каблуках, но то, что он подобрал, не могло не удивить меня:

Светло-голубые потертые джинсы, свободная, белая майка с надписью «I love rock», что была по размеру, но не обтягивала мою талию и черные кеды с белыми шнурками.

В общем, мой прошлый пацанский стиль. Но на вопрос, как он узнал, что я люблю, он лишь пожал плечами и загадочно улыбнулся, что немножко пугало.

Но больше всего меня поразило то, что у Икуто есть собственная машина «Porshe» какое-то там, на котором мы сейчас, в принципе, и ехали на большой скорости, от которой просто дрожали ноги. И откуда он его взял? Он что… богатый?

Но спросить у него на прямую, яне решалась, ведь зная его изменчивы характер, могла поспорить, что он бы раздраженно бил бы чечетку пальцами на руле. А может и нет… Но в любом случае я рисковать не хочу. Будь что будет.

«Интересно… а как там вороненок?» — вспомнив мой сегодняшний «знак», я слегка улыбнулась и, стараясь не думать о Икуто и все, что с ним связано, я думала о вороненке, которого на тот момент было жалко отпускать. Но он все-таки дикое животное…поэтому, все будет хорошо.

Но задумавшись я и не заметила, как начала медленно погружаться в сон.

Мне снилось, будто я была прибита к потолку, а подо мной была пентаграмма и лежащий в ней голый Икуто, истекающий кровью. А потом пришла какая-то страшная девушка, даже можно сказать женщина. С волосами — не волосами, а какими-то спутанными черными нитками и светящимися светло-голубыми глазами и начала насиловать Икуто. Заставляя лизать ему ее…. Потом целовать, а потом… кхм…

Я, крича, чтоб это мымра не трогала Моего Икуто, билась в истерике, пытаясь упасть вниз, но не могла… словно была приклеена к потолку или прибита к нему…

— Аму! — меня тряхнули с такой силой, что, казалось, все мои внутренности смешались в одну единственную кашу.

— Что? — я недовольно цокнула и, перевернувшись спинной к нему, продолжила доглядывать, как его насиловала какая-то мудачка, но на этот раз злорадствуя над этим несчастным.

— Что? Мы приехали, соня, вставай, — он дотронулся своей рукой мне до талии, но я, будто не замечая этого продолжила дальше спать. — Аму, вставай по-хорошему.

Я лишь что-то промычала и продолжила спать — отстань от меня, млекопитающее!

Дальше последовало молчание, которое приятно ласкало слух, но жутко напрягало. Но…

Вдруг его рука… коснулась моей пятой точки и немного, сжав, начал массировать и всячески сжимать ее, при этом, наклонившись и дыша мне в шею. Его руки были удивительно умелыми приятными…

Я замерла и выпучила глаза, не в силах даже сказать что-то, не то что двигаться…

Но как только его вторая рука скользнула мне на грудь и слегка сжала, а другая пролезла у меня между ног и массировала «там», заставляя все тело покрыться мурашками, а внизу живота загореться жарким пламенем, я не выдержала:

— Руки убрал скотина-переросток! — я вскочила на ноги и, сняв свой один кед, с горящими от злости глазами, принялась лупасить его им. На ходу крича оскорбительные слова в его адрес.

Но Тсукиеми, видно почувствовав наступающее жестокое убийство с его участием, рванул к большому, белому зданию, ну а я, естественно, за ним.

— Что ты, сволочь, убегаешь, да? — я бежала за ним, попутно махая кедом в воздухе и представляя, как я ему засуну этот новенький, но уже с грязным подошвом кед в его девственную задницу!

Но он даже не обернулся! И чуть ли не влетел в это здание. Ну ничего! Я тебя из под земли достану, но все равно поимею этим кедом!

Забежав в это здание, я сразу же заметила трех незнакомых мне парней, но мне до них не было совершенно никого дела, самое главное — найти Икуто.

Я обвела весьма большое помещение взглядом и, несмотря на удивленные взгляды других парней, все-таки нашла этого козла за столом, который смотрел на меня виновато-извиняющемся взглядом, будто прося успокоиться. Но! Меня, сволочь, уже ни чем не разжалобить!

— Иди сюда, сука! Я тебя сейчас тапочкам по головке поглажу! Обещаю, больно будет только поначалу!

Я была вне себя от гнева и, готовая просто «крушитьрватьметатьубивать», я направилась к побледневшему Икуто, мерзко топая босой ногой по бетону и приближаясь к нему устрашающей фигурой.

— Это и есть девушка, которую выбрал Икуто? — донеслось до меня где-то сбоку… слева.

— Да, — они шептались, даже не подозревая, что я их слышу, — Весьма… маленькая и слабенькая на вид, — я разозлилась еще сильнее и, встав на месте, повернулась к парням:

— Вы что-то сказали? — все, кроме одного в очках, взглотнули и замахали руками, дабы показывая, что они тут не причем.

Я самодовольно хмыкнула — так-то, будут знать…

Но… что-то вдруг пошло не так. Это я поняла по тому, что мое «оружие» было неожиданно отнято, а саму меня подняли на руки и понесли к столу, за котором недавно сидел Тсукиеми.

— Икуто! Сволочь! Поставь меня на место! Иначе я… — я запнулась, придумывая все возможные способы, как расправиться с ним, при этом выпустив кишки, ампутировать руки и засунуть в жопу кед!

— Эх… — Тсукиеми вздохнул и, опустив меня на один из стульев за столом, присел возле меня на колени.

— Извиняться будешь? — я самодовольно хмыкнула и подняла голову вверх.

Но, вместо ответа, меня дернули за ногу, заставив непроизвольно схватиться за края стула:

— Ты что творишь?

Но ответа вновь не последовало — он, под моим изучающим и грозным взглядом, принялся одевать кед на мою ногу.

Его руки приятно касались моей кожи, заставляя зажмурить глаза от удовольствия и наслаждаться этим моментом. «Я прям Золушка».

— Любо-о-о-оу, — протянул блондин, что стоял сзади Икуто и заставляя меня невольно покраснеть.

— Заткнись Каор, — фыркнул Тсукиеми, начав перевязывать мой шнурок, но с такой силой, что если бы легкие были в подошвах ног, то я бы давно задохнулась.

— Можно, — я запнулась, — Чуть послабее?

— Да, прости, — он ослабил хватку, а я, облегченно вздохнув, уставилась на парней позади Икуто и впереди меня, которые немного с удивлением смотрели на то, как он завязывает мне шнурки.

Упс, завязывал… Опустив мою ногу, он хотел было подняться, как я выпалила:

— Перевяжи вторую ногу!.. Пожалуйста…

Он удивленно моргнул, но, ничего не сказав, взял мою вторую ногу и принялся перевязывать шнурки на ней…

Офигенно… Чувствую себя королевной.

— Походу у вас все серьезно, — я не видела кто это сказал, да и оно может и к лучшему, ведь чувствуя, как любимый парень перевязывает тебе шнурки — забываешь обо всем.

— Заткнись, Кеншин, — Тсукиеми вновь фыркнул, но на этот раз не вымещал свою злость и гнев на моем кеде, — Все.

Я кивнула. Следя за тем, как он поднимается с места… и как ему удается с таким большим телом так перемещаться?

— Шутки в сторону, девчонке план объяснил? — наконец подал голос парень в очках. Что-то в нем пугало — наверно его этот пустой и спокойный взгляд, который пробирал до самых костей, заставляя съежиться перед ним.

— Поверхностно, — Икуто кивнул.

— Уже что-то, — пугающий парень потер переносицу и, зыркнув на меня, продолжил, — Я хочу с ней поговорить. Икуто, ты позволишь?

Плечи Тсукиеми напряглись, а сам он, будто бы специально кашлянув, произнес:

— Хорошо.

Я сглотнула и, слегка кивнув, подошла к Икуто:

— Если что, я буду кричать.

— Иди уже, — он щелкнул меня по лбу.

— Эй!

— Иди за мной, — резко оборвал наш диалог парень в очках — хоть бы представился, а то как-то неправильно и странно все это…

Последний раз взглянув на Икуто, я последовала за парнем.

Тут вообще все странное какое-то — эти парни, это здание… Да и подозрительно то, что такой парень как этот, вдруг захотел о чем-то поговорить. Может он любовник Икуто? И Икуто является геем, который влюбился в обычную девушку?! И сейчас он хочет поговорить со мной!

Бред…

Даже Икуто тогда напрягся — его наверняка что-то тогда напрягло. Как и меня сейчас.

— Проходи, садись, — я кивнула, отмечая, что мы не так уж и далеко от того место, где я была раньше, если что-то случится, то я обязательно закричу и Икуто услышит и спасет меня!

Я уселась на деревянный диван, который сложно даже назвать диваном — лавочка, не больше.

— Я — Слэр Гирл, — я кивнула, — Двадцать девятого апреля, будет так называемый «праздник» и ты — главная в этой «игре».

— Что мне надо делать? — я приподняла бровь, пытаясь как-то унять дрожь во всем теле.

— Мы подберем тебе наряд и ты пойдешь туда, под именем «Сисанна Миасаки». Потом подойдешь к Солотошену и попытаешься соблазнить его, как это делать, тебя научит Икуто и отведешь его в комнату под номером «23». Запомни — «23». А дальше — дело времени. В комнате будут его поджидать Каор и Кеншин. Ты вылезешь через окно и идешь к Икуто, который будет ожидать у машины на перекрестке. Все поняла?

— Да, — я вновь кивнула, переваривая полученную информацию, — А почему Икуто… не поджидает в комнате?

— Он слишком жесток, а наш метод более подходящий, чем его.

— И каков он?

— Ты слишком любопытна, — он вскинул брови, но его взгляд оставался таким же спокойным, — Но я, пожалуй, просвящу тебя — мы прижмем Кастета по полной программе и выхода, кроме как сознаться во всех своих грязных делах под диктофон, у него не будет.

— Я поняла, — теперь ясно… теперь понятно…

— Кстати, передавай Лине привет, — я удивленно моргнула.

— Что? Откуда ты..?

— Можно сказать так: я и Лина пара, уже почти два года.

Повисло неловкое молчание — Лина… сволочь! Даже никогда не заикнулась, что у нее есть парень!

Стоп… раз у них любовь с Лина, значит вот откуда Дол все знает!

— Про тебя мне рассказывала Лина, которая рассказывала мне все: про своего отца, про твоего отца, про тебя. И у меня созрел великий план о том, как внедрить тебя на праздник. И научить Икуто хоть каплю почувствовать.

— Значит ты знал… что именно я буду на празднике! — я утверждала, а не спрашивала. — Стоп! — я уставилась на него во все глаза, — То есть в полицию меня не случайно забрали?!

— Да, — он слегка кивнул, — Помнишь темного мужчину в углу полицейского участка? — я кивнула, не понимая, к чему он клонит, — Это был я. Я все спланировал, что бы вы встретились.

— Зачем тебе все это? — я прищурила глаза, ища в этом его «плане» какой-либо подвох.

— Икуто спас мне жизнь и я хочу вернуть ему долг, помогая ему найти любимую девушку, как это сделал я. — Его взгляд ничуть не изменился, но нахмуренные брови и немного сжатые руки в кулаки, показывали его напряженность.

— А как он спас тебе жизнь?

— Он тебе сам все расскажет, когда время придет.

Я кивнула и улыбнувшись, хотела было встать с места, как он, прервал меня:

— Мой план завершен, но осталось еще одно незаконченное дело — «праздник», который, уверен, пройдет нормально и вы отметите твое День Рождения.

— Эм… спасибо, ты хороший друг и… — я запнулась, — спасибо за то, что свел нас с Икуто!

Я поклонилась и, не дожидаясь ответа, выбежала прочь из помещения на ходу понимая, что…

«Я люблю Икуто».

========== Глава 18 ==========

Знакомства с его друзьями, после того, как я поговорила со Слэром, было весьма хорошее. Правда тот блондинчик — Каор, был слишком энергичен и каждый раз подтрунивал: то надо мной, та над всеми остальными, правда трогать Слэра и Икуто не решался. Так что мы с Кеншином были его мишенью. Что ну никак не радовало. И этим он немного бесил — из него оптимизм так и пер взрывающим радужным фонтаном.

Но пробыли мы там недолго или мне просто так показалось? Поэтому в девятом часу мы отправились домой. И… о боже… этот идиот всю дорогу выпытывал о чем мы разговаривали со Слэром, и почему я выбежала такая улыбчивая, но я ничего не сказала, лишь пожимая плечами. За что он неоднократно бесился.

А со следующего дня начались мои мучения — он учил меня, как надо ходить, как держать бокал, как соблазнять, как флиртовать, что сказать. Это выводило из себя. Практикуясь на Икуто, я чувствовала себя жутко неловко и часто смущалась, но после того, как он сказал «Если ты продолжишь так себя вести, то получишь не свою компанию, а пулю в лоб и подведешь отца», я стала больше уверенной в себе. Но по-прежнему смущалась только тогда, когда он начал учить «как играть с губами». Правда это продлилась недолго — я чуть не убила его, когда он «приказал» мне поцеловать его по-французски. Больше потом не заикнулся об этом.

Но каждую ночь мне было страшно за то, что произойдет двадцать девятого апреля. Мне страшно то, как я буду «охмурять», иначе «соблазнять» Солотошена. Мне стыдно за свое будущее поведение.

А сейчас я стою и смотрю на себя в зеркале, искренне не веря своим глазам, что та девушка, что стоит в зеркале — это я:

Распущенные розовые локоны красиво лежали на плечах, а в них, с левой стороны, была прикреплена алая роза. Вызывающий макияж — черные стрелки, розоватые румяна на щеках и прозрачный блеск(красную помаду я выкинула в окно). Красивое облегающее вверху и пышноватое внизу платье в пол красного цвета, с «V»-вырезом и с одним разрезом до нижнего бедра справа, что немного смущало. Весь мой образ дополняли белые перчатки до локтя, красные туфли на очень высоких каблуках, как у стриптизерш и красненький клатч, без какой-либо цепочки. (http://www.net.gorod.tomsk.ru/posts-files/71/493/i/krasnoe.jpg).

Я чувствовала себя какой-то проституткой в этом наряде, но… такой красивой проституткой.

Забыла сказать — этот наряд выбирал для меня Кеншин и красил, делал прическу тоже он. Я даже немного удивилась, узнав, что он будущий стилист, визажист. А парикмахер это просто увлечение.

Честно, когда я об этом узнала, не поверила своим ушам! Я просто не могла понять, почему он пошел на такую профессию?! Но он сказал, что это его мечта — работать с какими-нибудь звездами, одевать их или же красить.

Интересно, а Икуто понравится мой наряд и вообще мой внешний вид?

Я тихо хихикнула, но мои мысли прервал громкий стук в дверь:

— Аму, ты готова? Мы сейчас выезжаем!

Ну да… — вспомни солнце, вот и лучик.

— Да-да, уже выхожу! — ответила я, прикрыв немного уставшие глаза и пытаясь унять внезапную дрожь во всем теле. Страшно.

Последний раз взглянув в зеркало, я умело пошагала на каблуках к двери(спасибо Икуто за уроки). И кстати — порезанная щека зажила быстро, как он и говорил. Но насчет пальцев — я молчу. Они не зажили, только некоторые ранки затянулись, а остальные же остались, поэтому мне и пришлось одеть перчатки. Но это ничуть не портило моего образа, а наоборот — даже создавало некий шарм.

Открыв дверь, я буквально влетела в стоящего Икуто, который, благо его хорошей реакции, схватил меня за талию и прижал к себе, этим не дав мне упасть.

— Спасибо… — я положила руки ему на плечи и отстранила от себя, смущаясь, после того случая с французским поцелуем — это было вчера вечером.

— Прекрасно выглядишь, — он улыбнулся, подавая мне руку. Но на лице его я увидела то, что расстроило меня — он был сильно уставший и обеспокоенный, видно почти всю ночь не спал. Но сам он пытался это скрыть.

— Ты спал сегодня? — я провела рукой по его глазам. Благодаря этим туфлям, я была ему до подбородка.

— Нет… — он чуть наклонился, — Я всю ночь мечтал о ночи с тобой.

— Кошак недоделанный, отвали от меня! — я стукнула его рукой по плечу и, обойдя этого полудурка, пошагала к входной двери.

— Аму! — он нагнал меня и, схватив меня за талию, резко обнял, — Ты сама не своя.

— Это ты сам не свой! — возразила я, понимая, что мое состояние так же, как и его, только я не хочу это осознавать и пытаюсь вести себя, как обычно.

— Если что-то пойдет не так, — он запнулся и прижал меня крепче к себе, — Обещай, что сразу побежишь ко мне, а если нет, — его хватка стала еще сильней, — В твоей сумочке лежит телефон, достанешь его и зажмешь любую цифру.

— Зачем? — я не поняла для чего это надо сделать.

— Быстрый набор на каждой цифре, — я кивнула.

Он беспокоится… сильно. Это было так не похоже на него. Будто его подменили.

— Нам пора, — я попыталась выкрутиться и, наконец, начать это «задание».

— Хорошо, — он кивнул, а я, выкрутившись из его рук, пошагала на выход, а в голове только и крутилось:

«Вот бы все прошло хорошо»

Вся дорога в бывшую папину компанию, прошла молча: я все время смотрела в окно и временами поглядывала на Икуто, который вцепившись в руль, то и дело, что хмурился.

Каждый из нас был напряжен, что немного пугало, ведь это и у меня и у него впервые… наверно. Ведь судя по тому, как нахмурены его брови, как сосредоточен взгляд, как напряжены его мышцы на руках, нельзя сказать, что он спокоен.

— Все будет в порядке, не волнуйся, — скорее всего, это звучало самому себе, нежели мне, но я все-таки решила спросить:

— Почему ты так волнуешься?

Он фыркнул, но ответил:

— Я не волнуюсь, — он врал, я это видела, но сказать ничего не решилась.

Так мы в тишине доехали до высокого здания, но неожиданно проехали его.

— Куда?! — Я вскочила с места и прижалась щекой к окну.

— А Слэр не сказал? Отмечают в ресторане.

Я поспешно кивнула — теперь ясно, а я то думала…

Проехав еще пару сотен метров, машина остановилась возле большого ресторана «Bastely», с огромными деревянными окнами «ПВХ» и множеством дорогих, стеклянных столов внутри.

— Сейчас выйдешь, а я, — он показал пальцем, на перекресток, до которого, отсюда, надо было топать почти сорок метров, — Буду стоять там.

— Хорошо, — я кивнула и, несмотря на дрожь в руках и коленях, открыла дверь машины.

— Аму! — я вздрогнула и повернула голову, — Будь осторожна, если что, ты знаешь, что надо делать.

Из моих глаз хлынули слезы и, поддавшись эмоциям, я прильнула к его губам так, как будто последний раз в жизни делаю это.

Он ответил сразу же, но я, понимая, что мой макияж будет испорчен, если продолжу, оторвалась от его губ, не давая совершить ему задуманное.

— Такое чувство, будто это последний раз, когда я вижу тебя, — слезы так и рвались наружу. Было так страшно. Я совсем растерялась, но его слова подбодрили меня:

— Только попробуй еще раз даже подумать об этом, и я лишу тебя девственности, — грубо произнес он, хватая мое запястье.

— Я поняла, — я опустила взгляд — правда, чего это я? Все будет в порядке.

Он кивнул и отпустил меня.

Я вышла из машины и, вальяжной походкой от бедра, пошла в элитное заведение, слыша, как мотор машины Икуто глухо зарычал, а само чудо техники, как я поняла, поехало к нужному месту.

Ужасное предчувствие. Будто будет все не так, как планируется. Будто что-то случится такое, чего никто не ожидает и не сможет это предотвратить и от этого становилось до дрожи страшно. А может… я просто накручиваю себе и ничего, что может произойти, не произойдет?

Я тряхнула головой, отгоняя все эти, на данный момент, не нужные мысли и открыла дверь элитного ресторана.

В нос сразу ударил запах дорогого вина и вкусной еды, заставляя облизнуться, но не подать виду. Ведь я уже дома поела.

Дверь за мной тихо захлопнулась, и моему взору предстало обширное помещение, с множествами людьми в черных смокингах и нарядных пышных платьях. Хотя… пышные платья были у единицах, большая часть девушек… или женщин были надеты в вульгарные наряды. Похлеще моего.

— Шампанское? Виски? — ко мне подошел молодой человек с подносом и в костюме официанта, но я мило отказавшись, начала глазами искать свой объект.

Как я его узнаю? Все легко — Тсукиеми показал мне его фотографию в интернете. Где, как всегда, выходит что-то новенькое. Вот так и узнала…

Наткнувшись глазами на противную лысину, я скривилась, представляя, как я его заведу в этот злосчастный номер.

«Соберись, тряпка!» — я сжала руки в кулаки и, попытавшись расслабиться и представить, что я просто репетирую момент фильма и это все не по-настоящему, пошагала к нужному мне человеку — Кастету.

Медленно настигая этого, я изображала вульгарную женщину, привлекая внимание окружающих мужчин, но… ноги дрожали с ужасной силой, мысли в голове путались и я, кажись, забыла, что надо сказать и сделать…

Паника медленно затягивала меня к себе и не давала возможности хоть как-нибудь выбраться.

«Если ты продолжишь так себя вести, то получишь не свою компанию, а полю в лоб и подведешь отца» — вспомнились мне слова Икуто, который волнуется, кажись, больше меня, но не хочет этого показывать, старается не хотеть. Не то, что я.

Ведь если я продолжу так вести себя, словно во мне идет война, то наверняка Солотошен что-то заподозрит, да и не только он..

Тяжело вздохнув и, наконец, достигнув нужного места, я, протянула тонкую руку к широкой руки мужчины, что стоял спиной ко мне, попутно произнеся:

— Красавчик, свободен?

Стараясь быть уверенной и игривой, я сузила глаза и кошачьим, как мне казалось, взглядом пронзала лицо уже повернувшегося ко мне мужчины.

— Для тебя — да, — он протянул ко мне руку и, легко обхватив меня за талию, прижал к себе.

— Ну что ж, — мне было до ужаса противно и неприятно, хотелось сбежать с этого вечера, подобно Золушке, но чтоб принцем был Икуто. — Мне трусики трут, а я не знаю, где их можно снять, не поможешь?

Мне было стыдно за свои слова, но я ничего не могла поделать, как немного дернуть бедрами, в знак доказательства своих слов.

— С удовольствием, — он слащаво улыбнулся, а я, предоставив ему себя отвести на второй этаж, где, по логике, должны быть комнаты, гордо шла за ним, кивая бедрами и чувствуя, как его рука коснулась моей попы.

— Шалун, — я кокетливо убрала руку, внутри разрывая его на маленькие кусочки, нет, амебы.

— Не смог удержаться, — его улыбка напоминала оскал дикого зверя, что пугала.

Дойдя до нужного помещения, я, вырвавшись из его рук, но тут же прижавшись к его груди, прошептала прямо в губы:

— Позволь мне выбрать комнату.

— Конечно, — его глаза сузились, но он только протянул руку вперед, как бы говоря, чтобы я пошла «выбирать».

Благодарно улыбнувшись и развернувшись на высоких каблуках, пошагала искать комнату номер «23», при этом разглядывая каждую дверь с наигранным интересом, дабы не спалиться.

Наконец, найдя нужную табличку с циферками, я еще секунд пять, смотрела на нее, а после, повернувшись к нему лицом и с удивлением отметив, что он все это время следовал за мной, произнесла:

— Я хочу тут.

— Как пожелаешь, — он, подойдя ко мне вплотную, нагнулся и в самое ухо прошептал: — Могу я узнать имя, столь прекрасной леди?

— Сюсана… Сюсана Миасаки.

— Сюсана, — он словно смаковал имя на вкус. Слава богу, что не мое, иначе бы меня вырвало. — Очень приятно, — я кивнула и потянулась к ручке двери, желая быстрей зайти и покончить с этим, как…

Его рука резко сжала мою шею и приподняла меня над землей, заставляя вцепиться в его ладонь ногтями и хрипло задышать. Что за…?

— Сюсана Миасаки значит, — его глаза наполнились яростью, заставляя меня вздрогнуть и начать вырываться из его рук, судорожно глотать не хватающий в этот момент воздух. — Для тебя это было весьма рискованно заявится на этот вечер, — его зубы сверкнули в презрительной усмешке.

— Я в… вас не понимаю, — мои глаза наполнялись ужасом от того, что я уже начинала задыхаться и… от того, что он уже все знал… или просто у него такая реакция на девушек?!

В глазах начало темнеть от недостатка кислорода в легких и, казалось, еще секунда и я исчезну навсегда из этого мира, как отец… Может где-то там я встречу его?

Я прикрыла глаза — нет, нельзя так… там же снаружи… ждет меня Икуто, который хоть и никогда не заменит мне отца, но станет любимым парнем… Нет! Я не должна умереть! Пусть я одна влюбилась в этого идиота, пусть мои чувства безответны, но я должна выжить и сказать ему об этом! Иначе… этим, именно этим, я подведу отца.

Я, из оставшихся последних сил, с силой ударила каленом мужчину в живот. Он глухо зарычал и, опустив меня, обхватил ударенное место двумя руками, давая мне шанс сбежать отсюда, что я и сделала… хотела сделать. Но Солотошен оказался куда сильнее, чем мне казалось. И, схватив меня за запястье и закрыв мне рот рукой, повел в соседнюю комнату здания.

Мои глаза расширились от ужаса — что… что он собирается сделать?

Ноги задрожали так, что было такое чувство, будто они зажили собственной жизнью. От чего становилось не по себе. Да что там? Было настолько страшно, что хотелось, убежать домой, накрыться под одеялом и проплакать всю ночь, но… мне не дано ничего. Даже такой трусливый поступок, который, несмотря ни на что, даже на свой этот смертельный «приговор», я никогда не совершу.

— Я недооценил тебя, Хинамори, или… — он открыл дверь комнаты и, сильно толкнув меня так, что я, не выдержав, упала, при этом порвав наверняка дорогое платье. Спешить вставать я не решалась, не то, что было страшно, я думала перехитрить его, — Хиллианор… так ведь?

Я расширила глаза — откуда он знает? Неужели он догадался о нашем плане?!

— Молчишь, а ведь… — в его кармане запиликал телефон, который он, раздраженно достав, приложил к уху: — Я же сказал: «не беспокоить»!

Звук в его динамиках был громким, что позволяло мне слышать, что говорят на другом конце линии:

— Сэр, на перекрестке был засечен никто иной, как Тсукиеми Икуто, что прикажите делать?

Солотошен ничуть не изменился в лице, его… забавляла это ситуация:

— Двух зайцев одним выстрелом, — он победно ухмыльнулся, а в глазах читалась превосходство его над всеми, — Приготовь машину, я сделаю все сам.

— Но…

— Вам щенкам доверять нельзя, — он отключил телефон… точно! Телефон! Надо предупредить Икуто!

Я начала открывать клатч, что до сих пор был у меня в руке, но это никак не выходило — кнопочка, что его открывала, не поддавалась мне. Все против меня. Но я не теряла попыток, пока он не заметил.

— Ах ты сука! — он пнул меня по руками, заставляя маленькую сумочку выпасть из рук и отлететь к противоположной стене.

— Что ты собираешься сделать с Икуто?! — я не плакала из-за этой жгучей боли в пальцах, да и к чему? Самое главной — спасти Икуто от этого психа, ведь все пошло не по плану… И надо бы было кого-нибудь об этом предупредить.

— Не волнуйся, ты разделишь с ним ту же участь, — он потянулся к ручке, чтобы выйти и оставить меня здесь одну, как я быстро спохватилась и, совершенно не беспокоясь о том, что могу лишиться жизни, выкрикнула:

— Икуто тебя остановит! Он сам убьет тебя!

Зря я это сказала…

Мужчина напрягся и, резко повернувшись ко мне лицом, вновь схватил меня за горло:

— И это говорит та, на чье день рождение наложил на себя руки отец? — его глаза пылали огнем. Такой нечеловеческий взгляд. Он просто не вменяемый! А ведь… бьет в самое больное.

— Это ты… ты его убил! — не взирая на свой страх перед этим мужчиной, я продолжала говорить.

Он откинул назад голову и… рассмеялся. Громко. Противно. Словно злобный ученый, как в мультиках и от этого мурашки ходили по всем телу.

— Верно, и знаешь, что? — он посмотрел мне в глаза, — Я тебе сделаю еще один подарок.

— Что? — неужели он про…

— Сейчас я пойду на перекресток, где сзади ресторана стоит машина — «BMV-X6», я дождусь того момента, когда Тсукиеми выйдет и собью его, — он улыбнулся, хотя… улыбкой это назвать нельзя… оскалился сумасшедшей улыбкой.

— Нет, — я закрыла глаза, не веря ушам, что Икуто может не стать… Еще один подарок на день рождения от этого упыря? Нет уж, увольте…

Я сжала руки в кулаки и не успела что-то сообразить, как Солотошен, ударив кулаком мне в живот, резко откинул меня.

— Раздражаешь, — я упала на холодный пол, при этом не подавая никаких признаков жизни. Что это его очень позабавило — так я думаю, — Подохла? — я слышала, как он начал медленно подходить ко мне. Ноги задрожали, руки вспотели, а мне так и норовило сглотнуть застрявший ком в горле. Но я держалась… ради Икуто, чтобы спасти его.

Вдруг что-то коснулось меня, как я потом поняла — нога, и перевернуло мое «бездыханное» тело.

Я мысленно начала молить бога, чтобы он поверил, что я мертва и ушел, а мой только что придуманный план воплотился в жизнь.

— Я переоценил ее, слабачка, нечего с него брать, — он легко пнул меня в живот, будто бы проверяя, но я так и осталась «бездыханным» телом, продолжая играть роль мертвой, даже несмотря на то, что живот больно резало внутри.

Он неожиданно рассмеялся, этим заставляя меня мысленно попрощаться со своей жизнью, но… он развернувшись, ушел.

Дождавшись, пока дверь захлопнется, а в коридоре стихнут его шаги, я тут же подскочила и подбежала к окну.

Живот ощутимо покалывал от удара, но я старалась не замечать этого, вбивая себе в голову то, что если я не сделаю хоть что-нибудь, то лишусь дорогого для себя человека.

«Выход… Мне надо выход» — я открыла окно, а в лицо сразу повеял прохладный для весны ветер. Немного вздрогнув от холода, я посмотрела вниз — земля казалась не так уж и далеко со второго этажа, но рисковать было страшно, или..?

Я залезла на пластиковое окно. «Папа, помоги» — перекинув одну ногу за окно, я мысленно попрощалась с жизнью, а перекинув вторую ногу, я уже видела свой гроб. Но быстро тряхнув головой, меня озарила гениальная идея. Перевернувшись на живот, я свесила ноги вниз, которые тянули меня к земле. Но, не поддавшись этому, я отпрянула от окна и в мгновение ока повисла на подоконнике, который больно резал пальцы. «Главное не стать на ноги при падении, а как можно легче упасть» — вспомнилась мне статья в интернете, к которой почему-то прислушиваться совершенно не хотелось, но все-таки…

Разжав руки, я полетела вниз.

Вся жизнь пролетела перед глазами, как тогда, когда я прыгала с дерева, но на этот раз было намного выше, чем тогда, или нет?

Упав на ноги, я не смогла устоять и плюхнулась сразу же на пятую точку. А я везучая…

«Икуто» — я сразу же подскочила и побежала, намереваясь найти «беху» Солотошена и предупредить Икуто, но добежав до места назначения, к перекрестку, я ахнула в разочаровании и страхе…

Кастет стоял уже у своей машины сзади, в метрах стах от меня, Икуто же стоял впереди от меня, у начала перекрестка, и, перехватив голову двумя руками, опирался о водительскую дверь, совершенно не беспокоясь, что по этой дороге движется транспорт.

Я не успею — либо мы вместе с Икуто умрем, либо он один, а либо…

Я обернулась назад — к центральному входу — мои глаза сразу же наткнулись на открытую каким-то хозяином красную машину, видимо которому было совершенно насрать на то, что ее могут угнать. Богатенький сосунок. Но молодец.

Быстро двинувшись к стоянке и моля господа, чтоб Икуто меня не увидел.

Я добежала за несколько секунд к своей цели, попутно кинув взгляд на Солотошена — его уже там не было, а черная машина уже начала отъезжать с места и в этот момент Икуто отошел от машины на пол метра и смотрел на небо — он долбаеб?

Я залезла в машину, попутно вспоминая, куда что жать и как сдвинуть эту штуку с места — в голову сразу вспомнился тот момент, когда Тсукиеми заводил машину и я последовала его примеру по памяти — повернула ключ. Нет, я знала, что ключ надо поворачивать, но не имела понятия в какую сторону…

Машина завелась, а я нажав на педальку, искренне надеясь, что это газ, неожиданно тронулась с места. «Все хорошо Аму, самое сложное позади» — я чуть ли не перекрестилась, когда машина поехала, под моей ногой. «Сейчас не время думать — надо действовать» — я выехала из так называемого «карманчика» для машин, в этой колымаге, слава богу, что по этой дороге никто не ехал и выехала на проезжую часть.

Немного ближе подъехав, я резко зажала тормоз, заставив машину дернуться «А стоит ли? Я же…» — я тряхнула головой — все правильно, я должна это сделать.

Из угла показалась черная машина, тихо едущая, но в окне этой машине я видела знакомое и такое противное лицо и сразу же зажала педаль газа, не сомневаясь в своих действиях.

Машина издала подозрительный визг с моей и со стороны Солотошена, который сопровождался моими истеричными движениями — я не хочу умирать. Но сделать что-то было уже поздно. Машина Кастета вылетела прямо на ошалевшего Икуто, который в упор смотрел в черную машину, но… я опередила его…

Моя машина со всей скоростью «110» врезалась в бок БМВ, которая… еще через мгновение лишило бы жизни дорогого мне человека — не позволю!

Я, совершенно не понимая, что делаю, с силой давила газ в пол, видя, как моя и его машина совершенно потеряли управление и его машину уже раскрутило так, как только возможно, а сама она врезалась в рядом стоящий столб. Послышался сильный «Бам»… взорвался?

Но радоваться мне было некогда — меня занесло, но я… сидела спокойно, сжимая руль в руках до побеления… Это конец да?

— Икуто… прости.

Вот столб. Вот я врезаюсь в него. Вот машина «подымается» и начинает крутиться, словно танцуя «балет»… «балет смерти»…

Последнее, что я помню, это глухой удар и… темнота…

Комментарий к Глава 18

Писала с замиранием сердца… Надеюсь понравилось)

========== Глава 19 ==========

Его мышцы были напряжены, пальцы нетерпеливо отбивали загадочный ритм на руле, а взгляд был сосредоточен на одной точке — прошло уже почти сорок минут, а ее все не было и это его беспокоило. А что если с ней что-то случилось? И слова о том, что все может пойти прахом, были правдивыми?

— Твою мать, — он обхватил голову руками, стараясь отогнать все эти безумные мысли и привести их в порядок.

Темно-синие пряди, спутались под широкими ладонями, наверняка, шершавыми и твердыми на ощупь. Тело начало колотить и затекать от столь долгой, неподвижной позы и от осознания того, что это он виноват в том, что отпустил ее, что познакомил с друзьями, что встретил ее, что влюбился, ему становилась мерзко на душе… Влюбился, как последний дурак и глупец! А ведь что значила любовь для него? Пустяком, ненужным чувством. А сейчас? Он волновался, как десятилетний мальчишка, который признавался в своих чувствах девочке.

Ему срочно надо воздух, ведь он не может больше оставаться в этом жарком и жутко теснящим для него помещении и, поэтому, открыв дверь «Porsсhe» и совершенно не беспокоясь, что с этой стороны едут машины, стал лицом к двери и, опершись об нее локтем правой руки, бездейственно опустил голову.

Его посещали самые страшные расправления Аму ненавистным им человекам — Солотошеном. Ему казалось, что Хинамори сейчас нуждается в помощи и шанса, позвонить в быстром наборе, у нее нет. Не стоило ему отправлять ее на это задание…

А если… все только началось? Что если Кеншин и Каор начали уже избивать этого упыря? И Аму уже в безопасности? Но… Звонка от Слэра, который был в двадцать третьей комнате, вместо Икуто, и собирался прижать Кастета и сдать его в ментуру ко всем чертям собачьим, не было.

Жаль, что он не был на месте Слэра, ему бы было в два раза спокойнее, чем сейчас. Но ему туда нельзя… уж слишком известная он личность… уж слишком он жесток в этом деле.

Почему? Сам не знает. Однако…

Солотошен и отец Слэра были хорошими друзьями, но… жаждал Кастет много власти и денег. Это и послужило разрывом двух друзей. Слэр же, не веря своему отцу и привыкший сам все узнавать, все узнал. Но чуть не ценой своей жизни. Тсукиеми спас его тогда, но… он сильно избил мужчину и хотел убить, но Гирл тогда его остановил. Как оказалось, Икуто, убитый горем своей жизни, ввязался в криминал, где участвовал Солотошен. Тогда его подставили и он решил отомстить и этим случайно спас Гирла. Вот так они и встретились. Вот так все и произошло.

Об этом мало кто знает, ведь каждому из них было стыдно и невозможно признать то, что по их глупости, они во все это ввязались. Это и послужило бесценным уроком для обоих — Слэр стал холоднее и не таким заинтересованным, как раньше, а Икуто… а Икуто ни капли не изменился, только перестал иметь дело с бандитами, барыгами и вообще вести дела с криминалом.

Но все-таки осадок на душе был, и парни не могли не забыть тот случай…

Откинувшись от машины, Икуто всунул руки в карманы и взглянул на небо — апрельское небо самое лучшее, ведь именно в этом месяце, он встретил ту, которая изменила его идеалы и принципы в жизни. И хоть девчонка и потеряла самое дорогое, что есть — отца, она не шаталась по улицам, убитая горем, не принимала алкоголя и наркотиков, чтобы «забыться», она с болью, но смирилась. Это заставляло восхищаться и брать с нее пример, что не каждый додумается сделать, а то и признать это…

Подозрительный визг тормозов заставил его отвернуться от бездонной синевы и посмотреть вперед — …его глаза расширились от ужаса, а тело словно онемело… — на него с большой скоростью практически летел черный БМВ.

— Твою ж мать, — он уже приготовился к удару, совершенно не подумав о том, что можно было увернуться от него. Отскочить. Но последние инстинкты отключились вместе с контролем над собой… как на его это не похоже. Совсем не похоже…

Мысленно попрощавшись с жизнью… с Аму, Тсукиеми уже был готов встретить свою смерть, как подобает мужчине, но…

Красная «Toyota»,в пол метра от него, сбила черную машину, но с такой силой, что надеяться на то, что жизнь того водителя, который спас его, будет цела, было бессмысленно и бесполезно. Шансов практически не было…

Черную машину откинуло и закрутило с новой силой и, вылетев на обочину, врезалась в столб. Техника тут же дала о себе знать — громкий взрыв прозвучал на всю округу.

Красную машину «спасителя» так же закрутило, но был один момент, она, столкнувшись со столбом, поднялась на дыбы, и раскрутилась на задней части… Это было ужасающей картиной, создавалось впечатление, что машина ожила и сейчас выполняла что-то на подобии трюка. Но как жаль, что это было не так.

Тойота перевернулась несколько раз и замерла только тогда, когда низ машины был сверху, а сама она проехалась в таком положении еще несколько метров.

Стало тихо… мертвая тишина давила парню на слух, неприятно отражаясь в памяти. На его глазах произошло впервые что-то подобное, заставляющее замереть в ступоре, с расширенными от ужаса глазами и с осознанием того, что тебя могло бы и не стать.

Девушка открыла глаза… Это не могло не радовать, только вот… несколько минут прошло на то, чтобы прийти в себя и самостоятельно сообразить, в каком она находилась состоянии.

— Ммм, — она прикусила губу, от резкой боли в теле и зажмурила глаза. Было невыносимо терпеть это, но она старалась так, как только могла…

Посмотрев на руки, она с ужасом осознала, что белые перчатки были запачканы ее собственной кровью, так же, как и это платье, что надето на нее… Правда платьем это уже никак не назовешь…

Голова гудела, а тело ныло.

Но быстро сообразив «что» и «когда», розоволосая с немалым усилием расстегнула ремень, но было уже поздно, когда она поняла, что машина перевернута и она, с приглушенным визгом, свалилась вниз, больно ударяясь руками об дверь машины.

Но все бы ничего, как… В нос вдруг ударил запах бензина, но первые ее мысли были: «надо выбираться отсюда», что говорило о том, что с головой, как она на тот момент подумала, у нее все впорядке…

Руки онемели от боли, и открыть ими что-либо, было проблематично и практически невозможно, а сдаваться она не собиралась… Перевернувшись ногами к двери, Аму начала лихандрично стучать по ней босыми ногами. Ее сил оставалось совсем немного, но надежда на то, что можно выбраться отсюда, не давала покоя.

И так уже поломанная и полу разбитая дверь издала некий треск и с шумом свалилась на землю. Радости было много, поэтому, через силу улыбнувшись, девушка поползла к выходу машины.

Привкус собственной крови во рту противил до невозможности, заставляя сплевывать эту гадость, но она продолжала бороться, и хоть сил у нее почти не осталось, огонь борьбы внутри разрывал ее тело на части и придавал ей надежду на спасение, что и заставляло ползти вперед.

Руки, наконец, коснулись шершавого и прохладного асфальта и тут же перепачкали его алыми пятнами от кровавых, когда-то белых перчаток.

Девушка вздрогнула от внезапного холода, что, словно издеваясь, пронизывал до костей, но она ползла дальше, даже несмотря на то, что было больно и холодно… Мазохистка.

Парень стоял и с ужасом наблюдал за столь ужасающей картиной, не силах даже пошевелиться или даже что-то сказать. Нет, ему не было страшно. Он не испытывал такого чувства. Это просто шок, который пробрал его до самых костей, ведь от осознания того, что его жизнь была на волоске, приводила в ужас.

«Надо… вызвать скорую» — его пальцы нащупали мобильник в кармане штанов, но шок еще окончательно не прошел, заставляя его по несколько раз нажимать кнопку блокировки, словно забывая, что хотел сделать.

Отнюдь такое состояние у него было впервые. Два чувства боролось у него внутри — сомнение иуверенность. Его рука тянулась вызвать скорую, была уверенность в том, что он должен спасти этих людей. Нет, не так, он был уверен в том, что, вызвав скорую, его совесть будет чиста, и он сделал все, что мог. Но сомнения в том, что он неправ и то, что он должен хоть как-то помочь водителям, не оставляла его в покое. Нет… а что если в этот момент выйдет Аму? А он будет черт знает где?

Но все бы ничего… как его взгляд наткнулся на знакомое лицо — Солотошен. Он стоял у столба, заслоняя красную машину своим видом, но Икуто это не заботило. Главное — от куда этот псих взялся? И почему он не на «празднике»?!

— Где Аму? — Икуто сжал руки в кулаки, внимательно изучая своего противника — сколько лет они не виделись? Один-полтора? А этот напыщенный индюк, так и остался индюком.

— Я… — мужчина внезапно закашлял… кровью; в его боку виднелся кусочек стекла, вероятнее всего его ранило при ударе, а стекло разлетелось вдребезги и воткнулась ему в бок. Но, несмотря на жгучую боль, его разбитые губы искривились в отвратительной усмешке, — Убил ее.

Глаза Икуто вдруг потемнели. От услышанного его проколотило всего. Создавалось впечатление, словно в нем просыпалось ярость, злость… боль. Хотя… оно так и было. Он готов рвать и метать; он готов убить и разорвать; его чувства мести подавляли остальные чувства. Икуто впервые осознал, что потерял не только дорогого и любимого человека, но и человека изменившего его самого и его жизнь…

— Сука… — он уже был готов рвануть вперед и отделать это убогое существо, которое лишь насмехалась над его реакцией, как Кастет достал из внутреннего кармана пиджака револьвер и направил его ровно на парня.

— Яйца выросли, мне грубить? — он засмеялся, но… не надолго, его охватил приступ кашля с кровавой сплевой. Он задыхался.

«Повреждено легкое» — заметил он, готовясь к атаке, но новая мысль вдруг остановила его: «А зачем все это? Хинамори мертва».

— Ты так же сгинешь, как это розоволасая сука, — его голос был хриплым и жутко раздражающим слух, но, кажись, Тсукиеми злорадствовал над этим… но… Сказанное о Аму взбесило его и готовый сорваться и навалять Кастету, но…

Раздался выстрел.

Его оглушило, заставляя закрыть глаза и повертеть головой. Что за нах…?

Левое плечо онемело и неприятно закололо. Рефлексно Тсукиеми опустил голову и заметил небольшую царапину на плече — пуля всего лишь задела кожу и пошла дальше. Но когда он вновь поднял взгляд, может всего на секунду, но ему показались пустые глаза Кастета, которые с отрешенностью и некой злобой смотрели на него. А полуоткрытые губы показывали, что он хочет еще что-то сказать, но… вместо этого, он громко, словно мешок с картошкой, рухнул на бетонный асфальт.

Сзади рухнувшего Солотошена, стояла розоволосая девушка. Ее руки, что держали длинное, острое стекло, запачканное свежей кровью, тряслись, словно листья на ветру. Золотые глаза отображали страх и нерешительность, а из них прямиком текли соленые слезы. Она была похожа на потерявшегося котенка, который испытав все трудности жизни, пытается защитить своего хозяина.

— Аму? — Икуто не верил своим глазам, ведь перед ним стояла та, которую он считал мертвой, что не могло не обрадовать. Но…

Цвет ее волос смешался с цветом собственной крови — босые ноги, руки, уже без перчаток, порванное, грязное платье, царапины и ссадины по всему телу — все было в крови, это начинало выбивать его из колеи и подбежать к еле стоящей на ногах Аму.

— Что он с тобой сделал? — это, кажись, прозвучало самому себе, нежели девушке, но та, опустившись на землю с Икуто, положила ему свою голову на плечо:

— Все шло хорошо… но… — она закашлялась, — Но он узнал меня сразу…. Пытался задушить, но я смогла вывернуться… Он затащил меня в комнату, намереваясь покончить со мной потом, после тебя… — Она сжала руку в маленький кулачек и положила его на грудь Тсукиеми. Казалось, что она просто не могла поверить, что все-таки осталась жива. — Я разозлила его… Он вновь схватил меня за горло, но на этот раз он мне все выдал. — Ее губы дрогнули и изобразили что-то на подобии улыбки, — Он сказал, что задавит тебя на машине, сообщил мне, как все произойдет и ударив, кинул на пол… я притворилась мертвой… он поверил…

— То есть ты….

— Когда он ушел, мне не оставалось ничего делать, кроме как вылезть из окна… — она не обращала внимания на то, что он хотел ей сказать, ведь сейчас надо высказаться ей, — Дойдя до перекрестка, я видела там тебя и Солотошена у своей машины. Время на размышление оставалось мало, поэтому было три варианта: либо подбежать к тебе и умереть вдвоем, либо остаться на месте и дать тебе умереть… — каждое слово давалось ей с трудом. Ему было больно смотреть на это, но перебивать, чтобы остановить ее, он не стал, — Тогда мне в голову пришел план: «снести его».

— Значит… — его глаза расширились от ужаса.

— Я еле успела… Я сбила его почти в сантиметрах от тебя, и хотя, что шансов выжить у меня было ноль — я это знала… — я рискнула. Хотя… мне было страшно потерять жизнь и больше не увидеть маму, Лину, одноклассников… тебя и я сомневалась в своем поступке… Но меня подбадривало то, что если я даже и умру, то на верху будет человек, который сможет обо мне позаботиться и я буду с ним счастлива, — слезы потоком потекли с ее глаз, — Неужели я умру?

— Заткнись! — Тсукиеми закрыл глаза, из которых вот-вот должны были хлынуть слезы, — Не смей такого говорить, слышишь?!

— Я пообещала себе, что… — она закашляла — было видно, что с ней что-то не так, будто она…

— Аму ты должна замолчать!

— Что скажу тебе: Я…

— Аму…

— Люблю…

— Хинамори твою мать!

— Тебя, — она подняла руку и, дотронувшись до щеки парня, вновь произнесла: — Я люблю тебя.

— Я тоже… — глаза Аму вдруг закрылись, а побледневшая и вся в крови рука безжизненно упала на землю, — Люблю тебя.

Увы, но последних слов она не услышала…

***

«Пи пи пи пи пи пи пи пи»

Злобная пищалка давила мне на слух, заставляя сморщиться и невольно поднять руку, дабы выключить эту хрень, что так мешала спать.

Но не найдя ничего подобного, как кнопка, я, разочаровано фыркнув, открыла глаза, но тут же пожалела об этом: все было белым… так режет глаза.

—Выключите свет, — простонала я и, поднявшись с кровати недовольно заметила, что я нахожусь не в своей кроватке и комнате, а в неуютном и каком-то злобном помещении, которое почему-то пахнет лекарством. Больница?

Я огляделась — и впрямь: белая палата, с одной единственной люстрой, белая кровать, на которой я собственно отдыхаю и какие-то аппараты справа от меня с трубочками, что были у меня в носу и во рту и на животе.

— Что за беспредел?! — я начала срывать все эти херовеньки с себя, отмечая, что на мне находилась белая ночная сорочка, задранная до ключиц. Да тут одни извращенцы! И что я тут делаю?!

А точно… Икуто…

И где этот извращенец? Он так и не сказал ответ на мое признание! Вот же жмот!

Злостно прорычав, я, встав с места, с легким головокружением пошагала к жутко белой двери. Теперь я понимаю, почему люди сходят с ума.

Открыв ее и удостоверившись, что в коридоре пусто и никого нет, я, шлепая босыми ногами по холодному мрамору, побежала куда-то вперед… или назад?

Да неважно! Я есть хочу — надо найти жрачку.

Обойдя весь этаж, я все-таки смогла найти лестницу. И… халилуя! Я нашла стоящий стол на колесиках, на котором была еда!

— Хех, — я смачно облизнулась и, подбежав к нему, схватила первую попавшеюся тарелку с ложкой, я помчалась опять в свою палату.

— Какая наглость! — послышалось где-то сзади меня.

Все-таки спалилась, ну и ладно…

Добежав до своего этажа — второго — я ринулась к своей палате, мечтая, как я буду уплетать всю эту вкуснятину, которая хоть на вид и не очень, но голодному коту и кость покажется царским обедам!

Забежав в свою палату, я ринулась к кровати, а точнее за нее. «И все-таки здесь не так уж и плохо». Усевшись поудобней между кроватью и тумбочкой, я начала уплетать какую-то кашу с жутко вкусными котлетами.

— Доктор скажите, а как скоро она придет в себя? — за дверью послышались тяжелые, наверняка мужские шаги, а так же голоса. Интересенько.

— Не могу точно сказать, на «кому» не похоже, но…

— Она уже месяц, как вы говорите «не в коме»! — Это что, Икуто? Он волнуется? А почему тогда сам спрашивает? Он же сам вроде будущий хирург… Стоп… месяц?

— Вы сами будущий врач и должны понимать что, так как ее жизни уже ничего не угрожает, просто надо ждать.

Голоса замолкли и стали тихими и совсем неразборчивыми. Ну и ладно. Пусть помучается! Вот покушаю и…

Дверь палаты внезапно открылись и, так как размер кровати и помещение было небольшим, то меня было с легкостью заметить.

— А… — он удивленно уставился на меня — Икуто, все такой же: высокий, широкоплечный, красивый, сильный и такой… извращенец… — Му…

Но не в этом суть… то как я сейчас выглядела, можно было запечатлеть на камеру и шантажировать меня этим всю оставшеюся жизнь — Счастливые, но голодные глаза, целая котлета во рту, в руках тарелка с едой, белая сорочка и наверняка запутанные розовые космы.

Мне можно было смело давать кличку «девочка из голодного края».

— Фто? — я начала жевать котлету, стараясь изобразить: «Я не я, и хата не моя».

Но вместо слов, он рухнул рядом со мной на колени и, не успев я сказать и слово, как моя тарелка была забрата, а сама я прижата к его горячему торсу. Мне или кажется или он подрос?

— Идиотка, чего так долго? — он прижал меня к себе еще крепче. Да он псих! Не успела я очнуться, как начинает липнуть! Вот же гад бессовестный!

— Ты о чем? — я изогнула бровь, но ответить мне никто не спешил… И с каких пор я идиоткой стала?!

Он ничего не ответил, а лишь впился в мои губы, вызывая у меня табун мурашек по всей коже, да что этот придурок вытворяет?! Ему что, жить надоело?!

Однако… возразить я не смогла, даже ударить его по плечу в знак отрицания. Я поддалась его воле и его стороне, позволяя ему делать то, что он хочет…

О боже… я скучала…

Его губы мягко касались моих, заставляя поддаться ощущениям и ответить на поцелуй, хоть и не умело… но судя по всему, как он, словно замурлыкал от того, что я ответила, ему понравилось. Что нельзя говорить обо мне…

Хоть мне это и нравиться… но глубокое смущение и стыд терзали мою душу и я просто не могла ничего поделать с этим, кроме как:

— И…икуто, — я хотела остановить его, но как только мои губы раскрылись, его язык тут же ринулся внутрь, заставляя еще больше смутиться и прижиться ближе спиной холодной стене.

— Молчи, — его язык блуждал по моему рту, будто ища мой… как это смущает… Надо не позволить ему найти мой язык… Иначе я просто сгорю от стыда.

Но, несмотря на все мои старания, его язык достиг моего и он, улыбнувшись, все-таки закрыл глаза, вовлекая меня в еще более страстный поцелуй. Вот же петух недожаренный! Что он от меня хочет?

— Я так скучал, — вдруг отстранившись от моих губ прошептал Тсукиеми и не дождавшись моего ответа, вновь поцеловал меня…

Его руки скользнули по моим обнаженным бедрам, заставляя мою кожу покрыться мурашками и закатить в удовольствии глаза. Что этот придурок делает со мной?

Его губы обжигали, а руки все выше и выше стремились к груди. Чертова сорочка! Делали бы какую-нибудь пижаму! А то… слишком приятно, осознавать то, что это мне нравиться.

— Дурак, — буркнула я, смущенно прикрывая глаза и давая затрещину ему по лбу.

Он не ответил, а лишь, подхватив меня на руки, уложил на кровать, сам нависая сверху. Неужели он собирается «это» сделать?

Я сглотнула и прижала руки к маленькой груди.

— Не бойся, я… — он наклонился к моей шеи, тем самым обжигая горячим дыханием мою кожу, заставляя ее вновь покрыться мурашками, — Не причиню тебе боль.

Я кивнула.

Его руки вновь начали блуждать по моему телу, будто бы дразня или играясь, но сам Икуто видимо так не считал, его лицо было серьезным, а движения уверенными и грациозными — неужели я одна такая балда не относящееся к этому столь серьезно…? Нет не может быть… для меня это как рождение ребенка… Это ведь мой первый раз.

Находясь в своих мыслях, я и не заметила, как моя белая расфуфайка полетела вниз, оставляя меня совершенно обнаженной перед его фиалковым взглядом.

Вдруг его горячий язык коснулся моей груди, заставляя дернуться и вновь стукнуть его по голове.

— Так дело не пойдет, — не успела я сообразить, как он стянул с себя ремень и, запечатав мои руки у меня над головой, начал привязывать к перилам.

Стоп…

Я чего-то не поняла?

— Э…эй! — я начала шевелить руками, в попытках высвободиться, но все было тщетно…

— Это чтоб руки не распускала, — он показал мне язык, но в глазах его плясали не бесенята… а некая нежность и забота, что не присуще ему. А может это я чокнулась?

По моему телу вдруг прошлась мелкая, но приятная дрожь — ощущения его влажного языка на своем соске было неповторимо и необычно, хотелось просто спрыгнуть с крыши от удовольствия, но я только выгнулась ему на встречу, упершись бедрами в его…

Я покраснела и отскочила - такой большой…

Он на секунду отстранился и посмотрел на красную меня — о боже, не смотри на мое лицо — я закрыла глаза. Жалко, что руки прикованы к кровати, так бы и лицо закрыла…

— Ты такая милая, когда смущаешься, но мне бы хотелось услышать тебя, — его губы растянулись в коварной усмешке, что заставило сжаться… Что значит услышать…?

Но не успела я обдумать его слова, как его язык спустился ниже, заставляя меня, словно рак, покраснеть и с ужасом подумать: «Так вот что он имел в виду!»

Я чувствовала каждым участком тела, как он дышит мне в пуп, как его руки начинают мять мою обнаженную, маленькую грудь, а язык приближается к самому секретному месту, которое даже не скрыто тканью трусиков.

— Ты же не… — не успела я договорить, как его язык коснулся «там», заставляя меня сжать ноги и спрятаться от него, но… как бы я не пыталась это сделать, все мои попытки были тщетны — его руки не позволяли мне сдвинуть ноги, отодвинув их по максимуму, а язык вытворял немыслимые вещи.

— И… Икуто! — выкрикнула я с полу вздохом, полу стоном, — Н… не надо… только не там…

— Это мое наказание тебе, за то, что так долго была без сознания и заставила меня волноваться, — сквозь белую пелену удовольствия, я видела лицо этого похабного извращенца, который ничуть не смущаясь, лизал… ну вы поняли…

— Ах… — его губы начали «играть» с моими половыми, а я, не удержавшись, застонала в голос… боже… как же стыдно.

— Мне, конечно, приятно слышать твои стоны, но мы не дома малышка, так что будь по тише, — его палец коснулся моего клитора и слегка надавил, заставляя меня тихо ахнуть и закусить губу. Да он издевается надо мной! Я тут видители со стыда сгораю, а он издеваться решил!

— Ик… Икуто… — промычала я, вновь пытаясь сдвинуть ноги, но ему это не понравилось…

Он вновь навис надо мной и впился в мои губы. Его язык был слегка соленаватым, а губы влажными… Нет, это не опротивело меня… просто это так… не привычно и… смущает… сильно.

— Ты сладкая, — отстранившись от моих губ, произнес он и, прижавшись всем телом ко мне, словно специально пытался меня еще больше смутить своим стояком, продолжил, — И мокрая.

— Дурак! — я шмыгнула носом и зажмурила глаза.

— Я люблю тебя.

— Что? — я, от удивления, распахнула глаза и непонимающе уставилась на него.

— Что слышала! — гаркнул он. Видимо это его очень смущает, как и меня, — Раздевай меня!

— Ч…что? — я вновь распахнула глаза(куда уже…)но спорить с ним не стала…

Протянув руки к пуговичке и ширинки джинс, невольно покраснела, отмечая, насколько много выпирает «он».

«Стоп… Аму…. Что за извращенские мысли?» — я тряхнула головой и начала самое мучительное — дрожащими руками я пыталась расстегнуть пуговицу и ширинку, не задев «его»… член, но мне все время это не удавалось и я периодично задевала «его» пальцами.

Но какого было мое удивление, когда вместо руганей и насмешек, последовал его судорожный вздох мне в ухо.

— Ты это специально? — его шепот обжигал мое ухо, но не поняв его вопроса я переспросила:

— Т… ты о чем?

— Ты — чудо, — не поняла…

Я непонимающе отстранилась от него и решила заглянуть ему в глаза, но вместо этого, он сам стянул джинсы на пол, вместе с нижним бельем, а мне в промежность уперлось «что-то» пульсирующее и горячее, заставляя сжаться и испугано посмотреть на Икуто.

Мне страшно.

— И… Икуто? — я подняла на него взгляд, а сам он тем временем замер, будто не решаясь.

— Не бойся… Я буду аккуратен, — он посмотрел мне в глаза, и не успела я что-либо сказать или возразить, как боль пронзила мое тело, заставляя обхватить руками шею Тсукиеми…

Руки… они освобождены… когда он успел?

— Больно, — я металась с одной мысли но другую, с ужасом чувствуя, как что-то теплое течет по моим ногам… кровь?

— Когда боль утихнет, ты только скажи, — я кивнула, чувствуя, как что-то горячее касается моих глаз.

Боль все не уходила и я чувствовала некий дискомфорт, не имея возможности двигаться или нормально себя вести.

—Давай вот так полежим… — я открыла глаза и встретилась с фиалковыми глазами Тсукиеми, полных нежности и… любви? — Мне хватает того, что мы просто одно целое. Это приятно ощущать. — Он перевернулся на бок, захватывая меня с собой.

Я удивленно кивнула и прижалась к нему сильнее:

— Спасибо… Я… люблю тебя…

— Я тоже, — он смущенно отвел взгляд, как это мило — я захихикала от столь чудной картины, — Тише! Спи давай!

— Угу…

Так мы пролежали, кажись целую вечность, пока врач не застукал нас и не вставил нам по первое число…

Комментарий к Глава 19

О боже! О боже! О боже! Я наконец закончила этот фанфик! Даже не вериться!

Но… прощаться со своей вечной обузой, как “продолжение”, очень тяжело. Поэтому я хочу еще написать Эпилог, но это потом) А сейчас я гордо могу заявить, что вот он, конец девятнадцатой главы!

Так же я хочу поблагодарить Вас, мои дорогие читатели за то, что Вы были со мной на протяжении всего процесса написания) Я действительно горжусь, что вы у меня есть!

Надеюсь вам понравилось, я очень старалась.

========== Эпилог ==========

Спустя месяц меня выписали из больницы, и моему счастью, признаться, на тот момент не было предела. Но… был в этом и большой минус — мне предстояло сложное задание, как оповестить мать, которая с ума уже сходила от того, что случилось.

Я ее никогда такой не видела.

Мама бросилась мне в ноги и плакала о том, какой она была плохой и, слава богу, что спустя четыре месяца меня наконец выписали… Нет, дело было не в зажившем ранении, о котором напоминал лишь шрам с одной и с другой стороны — пуля навылет; врач настоял на том, чтобы я заново прошла все обследования, дабы убедиться, что все нормально. Да и Икуто не отпускал оттуда, черт бы его побрал…

Тогда, когда… был мой первый раз, он ни под каким предлогом не хотел ни выходить, ни уходить, лишь прижимал к себе, трясь носом о мое плечо. Даже и слушать не хотел! Но нас застукала медсестра, которая вся красная, как рак, выбежала сразу из палаты и побежала к врачу. Признаюсь, я была такая же красная, как и та медсестра, и начала ругать этого индюка! И были мы на тот момент вместе, пока врач не разлучил нас и не вставил выговор. И хоть на лице моего лечащего доктора и была ехидная улыбка, его вид серьезности затемлял это.

Но, в итоге, все обошлось. И я тогда почти неделю не могла нормально общаться с Тсукиеми: то краснела, то заикалась, то била его. Но в итоге… он, пробравшись в палату, начал раздеваться, причем полностью! И несмотря на все мои крики и жалобы Икуто, сняв последнюю часть гардероба, кинулся на меня, и… в этот момент в палату вошла мама.

Криков было много… она чуть не убила Тсукиеми, обвиняя его в педофилии и извращении. Но, в итоге, Икуто уволок мою мать в неизвестном направлении, а когда они пришли, то эта женщина странно улыбалась, смотря в мою сторону.

Все наладилось.

Но в один прекрасный день все пошло наперекосяк: Тсукиеми начал вести себя странно и постоянно избегал меня. Я начала подозревать его в том, что он нашел другую, и постоянно плакала, хотя… этот идиот, оказывается, бегал с кольцом в кармане джинс, не зная, как и что сделать! Но, в итоге, через дня два своего странного поведения Икуто, усадив меня на кресло, начал целовать… мою ногу, затем поднимался выше и выше. Я тогда поразилась этому и просто сидела в ступоре. Оказывается, этот полоумный дурак так делал мне предложение! Хотя красноту его лица в тот момент я никогда не забуду…

Кстати, мы теперь живем в его квартире вместе, конечно же с разрешением матери. Сам он, под долгие мои уговоры, все-таки ушел со школы и начал учиться, регулярно посещая занятия в университете. Но самое важное предстояло впереди: Икуто рассказал мне о своем прошлом, об отце и матери. Я настояла, чтобы он пригласил своего папу на нашу будущую свадьбу. Икуто долго отпирался, психовал, рвал и метал, но в итоге принял все это. Тсукиеми отпустил ту боль, которая у него была и, наконец, простил отца, который заплакал от счастья на тот момент, вместе с Икуто.

А сейчас… сейчас я нахожусь на предсвадебной церемонии, нервно сжимая подол розового платья, с милым бантиком под грудь и ищу глазами этого индюка… любимого индюка. Сегодня нам так и не удалось свидеться — у него был мальчишник, а у меня — девичник. Правда пришлось Яе, Надесико, Риме и Утао все рассказать, правда не в подробных деталях, но они были в бешенстве, но Линочка, спасительница моя, все уладила.

— Аму, дорогая, ты кого-то потеряла? — я вздрогнула и, рефлексно развернувшись, нечайно столкнулась носом о что-то твердое…

— Икуто? Ты где был, извращуга? — положив руки ему на плечи, крикнула я, пытаясь потрясти этого оболтуса, как это делают во многих мультфильмах.

— В аптеке, — он мне подмигнул и наклонившись, легко коснулся моих губ.

До меня сразу не дошел смысл его слов, но… когда я все поняла, мое негодование было уже за краями, и я начала избивать этого придурка. Хотя, если судить по тому, как его плечи трясутся, а губы издают громкий смех, все было бесполезно.

ROV Автора

— А ты мне так и не сделал предложение, — проныла рыжеволосая, глядя на злую, но до чертиков счастливую подругу бьющую своего будущего мужа.

— Лина, если ты продолжишь ныть, я выброшу кольцо и отправлю тебя на его поиски, — кажись, такие слова задели бы любую девушку, однако…

— Кольцо?!

— Лучше понаблюдай над тем, как Аму уже за уши таскает Тсукиеми, — усмехнулся Слэр, не обращая внимание на недавний вопль своей девушки. Пусть помучается.

— Надеюсь, он доживет до свадьбы, — засмеялась Лина, переводя взгляд на столь впечатляющую картину, которая забавляла и заставляла улыбаться.

— Куда уж там… Аму его на тот свет не отпустит, да и свидетель нам будет нужен на свадьбе, — Слэр хитро улыбнулся и, молниеносно притянув к себе за талию рыжеволосую, одними губами прошептал: — Ты выйдешь за меня?

Лина застыла, не в силах сказать и слова, а слезы вдруг покатились из глаз… счастье? Да… Несомненно…

Она, всхлипнув, обняла в ответ, выкрикивая:

— Хинамори! Праздник вдвойне! Свадьбу будем играть вместе!