Возвышение Коли Ноликова [Петр Семилетов] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (106) »
Возвышение Коли Ноликова
Глава 1, Ситцево
1
Реки в городе Ситцево нет. Вернее, была, но потом распалась на цепь озер — Синее, Белое и Венгерку. Почему Венгерка, может пояснить Иван Иванович Рогожкин, местный краевед о семидесяти лет. Днем он ходит по городу с рюкзаком и магнитофоном, собирает предания о старине, а ночью садится за письменный стол и пишет, пишет, пишет, обмакивая чугунную перьевую ручку в хрустальную чернильницу, наполненную фиолетовым. Этим летом, в июне, получив очередную пенсию, Рогожкин достал из-под кровати заветную банку от варенья и вытряс из нее помятые купюры. С прошлой осени откладывал. Узловатыми, с коричневым крапом руками пересчитал, перемусолил и аккуратно сунул пачкой в кошелек. Тот принял и не крякнул, только припух. А ведь и не скажешь, что в таком может лежать целых двести тугриков. Взял Рогожкин свой рюкзак, повесил на ремень через плечо магнитофон — старую желтую "Весну", прихватил белую пластмассовую собачку на колесиках и веревочке, да дверь прихлопнул. А жил Иван Иванович в частном доме на Садовой. Там старое пожарное депо рядом, высится над садами обзорная башня. В ней сидит пожарник и смотрит в подзорную трубу. Рогожкин пошел улицей, чуть пригнувшись и волоча за собой игрушку. Она тихо тарахтела, подскакивала на камешках. От Садовой свернул на Козью, и мимо выгона, огороженного утлым забором, добрался до площади, носящей название Красные Щечки. Здесь были: заплеванный семечковой шелухой автовокзал, рыжее здание почты, похожее на церковь и, между будкой сапожника и одноэтажным жилым домой — анатомическая мастерская. Ее-то дверь и отворил Рогожкин. Внутри громко тикал круглый зеленый будильник, тяжелый, стальной. Он был на письменном столе вместе с хромированным, отставившим из бока ручку, арифмометром и кипой бумаг. За столом отгораживался вчерашней газетой Евгений Ноликов, мастер. Рогожкин посмотрел на обклеенные цветными плакатами стены. Плакаты изображали людей в разрезе, нервную систему, строение головного мозга и тому подобное. Пахло лекарствами. Рогожкин в кулак откашлялся. Газета зашуршала, показались уставшие глаза, одутловатое бледное лицо. — Иван Иванович! Наконец собрались? — Ноликов встал из-за стола, спортивно подошел к Рогожкину. Тот отпустил веревочку собачки и протянул Ноликову руку. — Что делать будем? — спросил Ноликов. — На что денег хватит. У меня только двести. — Давайте посмотрим. Ноликов вынул из кармана связку ключей, отпер металлическую дверь в стене. Оттуда повалил пар. Ноликов дал посетителю ватник. — А вы сами? — спросил Иван Иванович. — А я уже привык, не замечаю.2
Евгений Николаевич вернулся домой часам к шести. Жил он в доме об одном этаже, с чердаком, по улице Балетной, номер шестнадцать. С балетом улица не имела никакой связи, просто при переименовании бывшего Быдлогонного переулка в улицу имени Дениса Балетного, выдающегося деятеля науки, была допущена досадная описка. Так улица Балетного стала Балетной. Ноликов вошел во двор и сказал собаке: — Тссс. Кудлатый пес, выбежавший было из конуры, замер, цепь его черкнула по асфальту и затихла. Ноликов поморщился. Прошел на крыльцо, открыл дверь с отлично смазанными машинным маслом петлями. В широком коридоре принялся переобуваться — одевать сношенные, унылого вида тапки. Он старался распределить вес тела так, чтобы половицы не скрипели. Сын спит — у него чуткий сон. В коридор вышла жена, Люба, сказала: — Боря пришел, ждет тебя, денег хочет одолжить. Боря — это младший брат Евгения Николаевича. У него тоже мастерская, только по реставрации денег. Клиентов к нему обращается мало, вот человек и перебивается с хлеба на воду, случайными заработками. То дровишек кому напилит, то ныряет в яму с нечистотами за ценной, оброненной туда вещью. На все руки мастер. Евгений ответил жене: — Я Рогожкину новые уши приделал, он заплатил мне сто пятьдесят. — Неплохо. — Так что, дать ему? Под "ним" разумел брата. — Да, — кивнула Люба. Евгений следом за женой вошел в главную комнату — залу. Тут принимали гостей, тут пили с ними чай за круглым, крытым вышитой скатертью столом. На стенах висели фотографии отцов и дедов, матерей и бабушек. Невесть как за обои держались часы в виде домика, с кукушкой. Две гири — тяжелые длинные шишки — свисали с них на цепях. Одна цепь короче. Из раскрытого окошка слышалось пение садовых птиц. На старом диване сидел Борис и с пеною сока по краям рта грыз зеленое и кислое, до судорог, яблоко. Это его Люба угостила. — Женя! — стал тянуть руку, чтобы пожать. Евгений протянул свою. Жуя, Борис сразу приступил к делу: — Понимаешь, ты можешь одолжить мне хотя бы пятьдесят тугриков на неопределенный срок? Евгений отодвинул стул, сел за стол, медленно полез в нагрудный карман рубахи, за бумажником. — Мне сегодня как раз заплатили за работу, дали- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (106) »
Последние комментарии
1 день 5 часов назад
1 день 5 часов назад
1 день 5 часов назад
1 день 5 часов назад
1 день 8 часов назад
1 день 8 часов назад