На линии доктор Кулябкин [Семен Борисович Ласкин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (240) »
На линии доктор Кулябкин
НА ЛИНИИ ДОКТОР КУЛЯБКИН
ОтцуБорис Борисович развязал тесемки передника, повесил его на ручку двери и присел на краешек Юлькиной кровати. — Понимаешь, — объяснил он, — когда зайцы долго не едят капусту, у них появляются боли в сердце. «Володя, — попросил я шофера, — или мы раздобудем капусту, или заяц погибнет». — «Слушаюсь, доктор Кулябкин!» — ответил Володя. Юлька рассмеялась, а Борис Борисович продолжал с серьезным видом: — Он включил зажигание, отпустил сцепление, дал газ. Ж-ж-жи! — и мы в магазине. А там… очередь. «Товарищи, — говорю я, — болеет заяц. Нужна капуста». — «Нет, — говорит очередь. — Мы все спешим». — Как им не стыдно! — рассердилась Юлька. — Я так и сказал. — А они? — Ладно, говорят, берите, доктор, капусту, раз такое срочное дело. В дверях появилась Лида, и Борис Борисович замолчал. — Боренька, — попросила она. — Из-за твоих зайцев я не могу написать толковой фразы. Что, у тебя других дел нет? Юльке пора колоть пенициллин… Она повернулась, прислушалась к чему-то, спросила: — На кухне ничего не горит? — Каша! Он пролетел мимо Лиды. — У, дьявол, — бормотал Кулябкин. — Придется мыть плиту. Совсем забыл про кастрюлю. — Думала, дадите спокойно поработать, — грустно сказала Лида. — Я так надеялась на библиотечный день… — Иди, иди, — стал просить Кулябкин. — Я сварю другую. Он подождал, когда Лида выйдет, отмерил четверть стакана крупы, вернулся к Юльке. — Будем внимательнее, — сказал он. — Но пока сделаем укол, ладно? — Он вспомнил: — А градусник? Какая жара под мышкой? Юлька повернулась и стала шарить по матрацу. — Я потеряла. Термометр наконец нашелся. — Тридцать семь и четыре, — огорчился Кулябкин. — Эх, ты! Не могла постараться. — Я старалась. Он вошел в ванную, и теперь Юлька слышала, как журчит вода. Она так и не легла больше, сидела на кровати, расставив тоненькие руки, ждала отца. — Пер-живаешь? — Немного. — Не пер-живай. Сделаешь укол, и я поправлюсь. Он встал на колени, ухом прижался к Юлькиной спине. — Дыши! — приказал он. Она набрала воздух, раздула щеки и медленно выдохнула. — Лучше? — Много. — Вот видишь. — Все равно, — не сдавался Кулябкин. — Еще дня три поколоть нужно. — Три — это мало, — успокоила его Юлька. — Немного, — согласился Кулябкин. Он поднял глаза: Юлькино лицо было таким напряженным, что у него заныло сердце. Он раскрыл стерилизатор, стал набирать пенициллин. — Подставляй! Она уперлась лицом в подушку, стянула трусы. Кулябкин взмахнул рукой и легонько шлепнул. — И все? — Все. — Надо же! — похвалила Юлька. — Даже не слыхала. В ее глазах стояли слезы. В кабинете зазвонил телефон. Лида сняла трубку. — А, Сысоев, — сказала она приветливо. — Рада тебя слышать… Да, грызу науку, ты угадал… Боря?.. — Мне некогда, — крикнул Кулябкин. — Боря занят, — сказала она. — Он помнит, сегодня на час раньше. Кто? Профессор Васильев? Господи! Позорище-то какое, Борис не готовился совершенно… Сысоев что-то еще говорил ей, Лида сказала: «Отлично, заходи» — и повесила трубку. — На конференции будет Васильев, — сообщила она. — Я понял. — Ты даже не сказал мне, что у тебя доклад… Может, посоветовала бы что. — Ну уж, доклад, — отмахнулся Кулябкин. — Десять минут разговора, четыре случая. — А Сысоев… — Мало ли что может наговорить Сысоев. — Жаль, — разочарованно протянула Лида. — Я думала, ты занялся серьезным делом. — Где уж мне, — сказал Кулябкин, вытирая руки. Повесил полотенце и подошел к Юльке. — Что будем теперь делать? — Порисуем? — попросила она. Он кивнул, стал раскапывать кучу игрушек в углу комнаты. — Папа, — позвала Юлька. — Краски тут. Она подняла подушку: на наволочку налипла целая гроздь. Кулябкин быстро поглядел на дверь, смахнул их в ладонь. — Каша! Горит каша! — из кабинета закричала Лида. В два прыжка он был на кухне, выключил газ и стал дуть на кипящую, вылезающую из кастрюльки массу. Вошла Лида. Молча вылила кашу в раковину, стала отмывать стенки кастрюльки. — Дай уж мне, — попросила она, — так будет быстрее. Он подчинился. Когда каша была съедена, Борис Борисович выскреб дно кастрюльки, собрал остаток и протянул Юльке. — За мамино здоровье. — Э-э! — сказала Юлька и погрозила пальцем. — Уже ела… Давай-ка ты… — Это несправедливо, — сказал Кулябкин, но ложку облизал, поднялся. — Теперь каждый будет заниматься своим делом, ладно? — Какие у тебя дела? — Разные. — Он увидел интерес в глазах дочери и объяснил: — Хочу почитать
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (240) »
Последние комментарии
54 минут 41 секунд назад
6 часов 45 минут назад
6 часов 53 минут назад
7 часов 2 минут назад
7 часов 8 минут назад
8 часов 37 минут назад