Деревня (СИ) [Евгений Алексеевич Кустовский ykustovskiy@gmail.com] (fb2) читать постранично

Деревня

  Вступление

  Деревня моя навсегда осталась в памяти тихим и спокойным местом. Почти каждое лето своего детства, по крайней мере, значительную часть его, я проводил там, среди деревьев и трав, густых зарослей малины, окружавших дом, крошечный, но уютный. В нем всего-то и было, что две комнаты, сени да веранда, погреб и чердак. Даже в бытность свою маленьким мальчиком лет шести я не считал его большим, в подростковом же возрасте мне там сделалось тесно, а по мере взросления все труднее становилось сносить поездки туда. Каторгой мне представлялось такое лето и мать моя, всецело разделяя это мнение, увозила меня в те дикие места вместе с отцом и бабушкой раз за разом, год за годом, и так - до старшей школы. Впоследствии, возвращаясь в воспоминаниях в те года, я поражался тому, каким невежественным был. Впрочем, на то оно и детство, чтобы ошибаться, а в зрелости - переосмысливаем его и делаем выводы. Я же, будучи человеком склонным к размышлениям и грезам, нашел такое применение тем воспоминаниям, - в запечатлении их на страницах, в преображении моего опыта.

  Дорога

  Деревня начиналась для меня с долгого пути. Я садился на поезд и проводил последующие несколько часов в окружении старушек и стариков, изредка людей помоложе, едущих куда-то или откуда-то. Время тянулось несправедливо медленно, и я скучал, по мере движения все более, пока и если мне не везло провалиться в сон. И в этом было мое спасение - в липких, как патока, спасительных объятиях Морфея. Они обволакивали меня и захватывали в кокон, а просыпаясь, я перерождался, и груз часов уже не так тяготил, когда до пункта назначения оставалось не больше пары остановок.

  Затем был автобус или такси. Автобус помнил я по тесноте и недостатку кислорода, к счастью, был он уже гораздо позже, в последние мои поездки туда, в раннем детстве же, в золотую пору, взрослые мои куда чаще прибегали к услугам знакомого водителя, из числа тех работяг, которые в обильном количестве ожидают у каждого полустанка. Состав их редко когда менялся, от заработков местных мужиков освобождало лишь состояние здоровья, а потому в пути и по приезду туда можно было быть уверенным в том, что знакомый водитель найдется. Все же лучше всего было перезвонить и договориться заранее, так в основном и делали.

  Поездом мы приезжали в Носовку - городок в Черниговской области, административный центр. Я помню вокзал: белые перроны, стены розовые и белые, красная черепица, плитка под ногами и тюки вещей, рюкзаки и сумки, то и дело опускающиеся на нее и поднимающиеся. У бабушки, сколько я помню, всегда была с собой тележка, на которую грузили рюкзак или несколько. Она затем катилась по перрону, весело позвякивая о плитку и подпрыгивая на бордюрах, куда бабуля ее затаскивала. Бабушка сама невысокого роста от роду, а ближе к старости еще ниже стала. Впрочем, дед невысокий тоже. В большинство поездок он с нами ездил или приезжал немного позже.

  Потом все вещи грузили в машину и неслись по раздолбанным дорогам прямиком в Степные Хутора (так называлась деревня). На машине ехать было куда веселее, иногда пейзажи проносились красочные, поля в основном и неухоженные заросли высокой травы вперемешку с кустами, а по обе стороны от дороги - деревья, но никогда не полноценный лес. Мне ребенком хватало и такого. Машина подвозила нас прямо под двор. Дом был расположен на окраине, а за ним, дальше на север, живым золотом колосилась пшеница.

  Прошлое не обошло нас и там. В каком-то смысле все село и было прошлым в наш век больших городов, но я скорее имел в виду Союз и иже с ним. Заброшенное здание омрачало взор среди полей. Серое и угрюмое, лишенное какой-либо эстетики, торчало оно на фоне всей этой благодати, возвышалось над пасторалью призрачным напоминанием былого. Это было нечто чужеродное, - нечто, что по мнению меня - тогда еще маленького мальчика - никак не должно было быть там и в то же время было.

  В свои ранние годы я часто сталкивался с несоответствием моих представлений о том, как должно быть, с тем, что на самом деле есть. Позднее это несоответствие сгладилось и как-то даже позабылось, вернее, отошло на второй план. Можно сказать, я, как приемник, первые годы своей жизни настраивался на нужные частоты и ближе к двадцати сумел-таки по-своему настроиться (смириться), с тем, что мир в большинстве своем не таков, каким, я считаю, он должен быть, и все, что могу я как человек, это за редкими исключениями не обращать на те несоответствия внимания, тем самым сгладив и упростив свое пребывание в нем. Это, однако, получалось у меня далеко не всегда даже в более зрелом возрасте, не всегда получается и теперь.

  По словам бабушки, в здание том,