Житие преподобного Ионы, Киевского чудотворца. [Архиепископ Иона Черепанов] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Житие преподобного Ионы, Киевского чудотворца
По благословению Блаженнейшего Митрополита Киевского и всея Украины ВладимираСвято-Троицкий Ионинский монастырь, 2008
Вступление
Вниманию читателей предлагается жизнеописание одного из выдающихся духовных деятелей России прошлого века старца Ионы, в схиме Петра, бывшего основателем и настоятелем Киевского Свято-Троицкого монастыря. В 1995 году в серии «Подвижники благочестия XX столетия» была издана книга, в которой были напечатаны рукописи отца Ионы с записями его видений, а также воспоминания о нем различных лиц. Однако эта книга не содержала жизнеописания как такового, а материалы, собранные в ней — особенно это касается текстов, принадлежащих самому старцу, — были поданы в неотредактированном виде, а потому для многих читателей оказались неудобочитаемыми. Благодаря этому возникла необходимость в написании новой книги об отце Ионе, в которой были бы использованы упомянутое издание и материалы, подготовленные для его причисления к лику святых, которое состоялось в 1995 году. Однако изначально такая книга была написана не на русском, а на греческом языке. Ее подготовку и издание осуществил монастырь преподобного Симеона Нового Богослова в Аттике. Он и до этого занимался изданием книг созерцательно-аскетического содержания. Так здесь вышли в свет некоторые произведения преподобных Феодора Студита, Симеона Нового Богослова, Никодима Святогорца и других святых отцов. Затем здесь узнали о русском старце Ионе и о его монастыре, который стал столпом подлинного монашества в России перед ее катастрофой 1917 года и в котором нашла себе продолжение византийская традиция исихазма и древние принципы общежительства. Поэтому книга об отце Ионе и его обители должна была органически войти в серию изданий перечисленных выше святых отцов. Основная работа по подготовке текста была выполнена игуменом монастыря старцем Христодулом, который за сбивчивыми строками рукописи увидел глубину подлинного святоотеческого опыта и раскрыл ее на страницах книги. Автор этих строк был свидетелем того, как, например, отец Христодул воссоздавал позу, в которой преподобный Иона занимался творением Иисусовой молитвы и которая была описана им самим в рассказах о явлении Божией Матери. Оказалась, что эта поза полностью, до малейших деталей, соответствовала методу молитвы византийских исихастов. Так прослеживались нити, которые через преподобных Серафима Саровского и Паисия Величковского связали Ионинский монастырь с древним монашеством. Над этой книгой в ее греческом варианте была проведена большая как филологическая, так и духовная работа, в которой кроме отца Христодула приняли участие все братья обители преподобного Симеона Нового Богослова, а также множество других лиц. Первые отзывы о книге в Греции были самыми положительными. Люди, читавшие ее, были поражены высотой жизни отца Ионы и обилием видений ему. Теперь с книгой может познакомиться и отечественный читатель благодаря ее переводу, выпущенному в свет Ионинским монастырем.
Детство и юношество
Старец Иона (в миру Иван Мирошниченко) родился в 1802 году в местечке Крюков Полтавской губернии. Его родители — Павел и Пелагия — были простыми мещанами. Семья жила в бедности, и родители Ивана не могли дать ему хорошего образования. Единственное, чему он обучился в детстве, — это чтение. Как и большинство других детей его сословия, читать он учился по Часослову и Псалтири. Начиная ещё с младенческого возраста и на протяжении всей жизни Иван имел множество Божественных откровений и знамений. Он сам описывает чудесные явления некоего старца, который водил его по небесным обителям, когда Иван был ещё младенцем. Благодаря этому ему посчастливилось увидеть «новую землю», которая была чистой и светлой, подобно лучезарному кристаллу, и «новое небо». Там он удостоился увидеть Господа посреди невечернего света. Его Божественное лицо было светлым, мирным, полным благости, которая влекла сердце и дух мальчика к Божественной любви. Также он стал созерцателем небесной и вечной литургии, которую совершали небожители: Ангелы и Архангелы, лики святых пророков, апостолов, святителей, царей, священников, мучеников и всех праведников… Такое же видение повторялось у Ивана и позже, когда ему было семь и десять лет. Как и в первый раз, его проводником был тот же старец, который оказался святым Иоанном Богословом. После стольких Божественных знамений, как избранное чадо Божие, он без всяких колебаний решил посвятить себя Богу. С малых лет он полюбил посещать окрестные монастыри, а в 1824 году, будучи девятнадцати лет от роду, он оставил отчий дом и пошёл искать монастырь, в котором бы остался монашествовать. Как примерно за полвека до этого Прохор Мошнин — впоследствии старец Серафим — ходил в Киев, чтобы испросить совета, где ему монашествовать, так и Иван решил отправиться к святыням Киева, чтобы поклониться им и чтобы Бог, если Ему будет угодно, открыл, в какой монастырь ему следует поступать. Поклонившись Киево-Печерским угодникам и побывав у других киевских святынь, он начал просить Господа и Богородицу открыть ему Божию волю. И вот однажды, когда он молился в Успенском соборе Киево-Печерской Лавры перед чудотворной иконой Богородицы, ему неким чудесным образом было открыто идти в Саров к старцу Серафиму.Первые подвиги
Иван немедленно отправился в Саров. Здесь его уже ждал преподобный Серафим. О встрече с ним рассказывает сам старец Иона в своем письме к обер-прокурору Святейшего Синода Константину Петровичу Победоносцеву: «Я, исходя из мира и оставляя его навсегда, вручил всего себя Господу, Всесвятой Владычице Госпоже Богородице и всем святым и не имел в мыслях ничего иного. Достигнув богоспасаемого града Киева, я совершил должное поклонение святыне и после этого, по указанию Божией Матери, отправился в Саровскую пустынь — не в монастырь, а прямо к тамошнему старцу, отцу Серафиму, который жил в лесу в уединении. А он, выйдя мне навстречу, говорит: «Что ты так долго медлил? Я тебя ожидаю уже два года». Им я был помещён жить вместе с другим братом — его же послушником — на протяжении лет четырёх. Пробыл я у него без двух месяцев восемь лет. Потом он нас обоих позвал к себе и горько-горько зарыдал. Долго плакал, а потом говорит: «Пречистая Владычица Госпожа Богородица, Прибежище наше, Заступница и Руководительница наша, повелела отпустить вас. Она благоизволила указать вам место для жития. Ты, брат Алексий, иди к старцу Феофану мудрому в Валаамскую обитель, а ты, брат Иоанн, иди в Белобережскую пустынь к мудрому старцу, схимонаху Феодору, ученику архимандрита Молдавского Нямецкого монастыря Паисия, и будь ему верен, как мне. Однако он не будет с тобой долго — его изгонят. Тогда он отдаст тебя старцу Афанасию мудрому, которого зовут прозорливым, но ты и у него не будешь долго — через два года он отойдёт в вечность. Тогда боголюбивый старец Афанасий отдаст тебя опытному и мудрому старцу, другому отцу Афанасию. Все они — ученики архимандрита Паисия. Они все, а также и другие вместе с ними, вышли из Молдавии, спасаясь от набегов турок из-за войны с Турцией. Потом ты долго будешь при старце Афанасии втором, а пред своим отходом ко Господу он поручит тебя иному старцу Авелю, такому же, каков он сам. По кончине этого последнего старца ты должен быть готов к назначенному тебе великому делу — тому, которое уготовил тебе Всеблагой Господь, Всесвятая Богородица и все святые с Нею. Ты должен будешь идти в город Киев и потрудиться там в созидании и устроении мужского общежительного монастыря — великого и дивного для всех и полезного многим спасающимся в нём во славу Божию. Ибо восхотел Господь показать и явить силу Свою и благодать в последние дни. И я предупреждаю тебя: будь недвижим мыслью, духом и сердцем твоим, оставайся всегда спокоен. Верно служи Ему и благоугождай, и на тебе совершится слово святого пророка: встань, спящий, и воскресни из мёртвых, и осветит тебя Христос. Внемли благому Владыке Господу, ибо Всеблагой Господь, Его Всенепорочная Матерь Всесвятая Богородица и множество великих святых троекратно посетят тебя и благословят на святое дело. Тогда тебе будет указано место, а ты приложи труд во славу Божию, будь готов ко всем трудностям, которые встретятся тебе на пути этого делания, не ослабевай и не изнемогай. Доверься милости Божией и помощи Божией Матери и святых, ибо они есть и будут с тобою. Помни, что Господь Бог избрал тебя орудием Своих святых дел и исполнителем Своей священной воли». И, сказав это, старец помолился со слезами Господу Богу, Матери Божией и всем святым и отпустил нас, дав немного сухариков. И мы пошли по назначенному нам пути. Нелегко нам было оставлять его — своего отца и учителя. Мой брат Алексий не перенёс скорби и скончался в пути, а меня, грешного, Господь Бог, Божия Матерь и все святые сохранили, и вот я живу до сих пор». Со святым Серафимом Иван прожил восемь лет. За это время он научился творению умной молитвы. Тогда было положено основание его духовной жизни. Не случайным был тот факт, что святой Серафим послал его к ученикам преподобного Паисия Величковского. Как преподобный Серафим, так и преподобный Паисий со своими учениками представляли истинное монашество в России той эпохи, когда оно находилось в состоянии упадка. Преподобный Серафим и монахи так называемой аскетической школы преподобного Паисия были скорее исключением, чем правилом в монашестве того времени. Большинство монастырей не соблюдали древних правил общежительства и более походили на мирские учреждения. Настоятели, например, мало интересовались духовным состоянием монахов, и те жили, как хотели: могли свободно выходить за пределы монастыря, пропускать богослужения, иметь тесные связи с мирскими людьми и особенно женщинами и вообще нарушать общежительные начала. Практически повсеместно была забыта традиция умного делания. Очевидность этого упадка описывается самим старцем Ионой в его рукописях. Преподобный Иона имел исключительное благословение научиться истинному монашеству, чтобы затем применять эти уроки, полученные ещё в молодости, в своём монастыре Святой Троицы, который стал делом его жизни. Итак, преподобный Серафим указал двум своим ученикам, куда каждому идти. Ивана он послал в Белобережскую пустынь, а Алексия — на Валаам. Алексий, как было рассказано выше, не вынес разлуки с преподобным Серафимом и от скорби умер в дороге. Иван же благополучно достиг указанной святым обители.В Белобережской пустыни
Что представляла собой Белобережская пустынь в то время? Тогда это был один из лучших монастырей России. К концу восемнадцатого века, как и большинство монастырей екатерининской эпохи, он находился в упадке, и Орловский епископ Досифей призвал сюда старца Василия — одну из самых замечательных личностей русского монашества того времени, — чтобы он обновил жизнь обители. В результате вокруг старца собралась избранная братия, в числе которой просияли: иеромонах Клеопа, схимонах Феодор, Оптинский старец Леонид, отец Серафим (впоследствии игумен Площанского монастыря), отец Мелхиседек (впоследствии игумен Симоновой обители в Москве), отец Филарет (впоследствии игумен Глинской пустыни), отец Арсений (друг святителя Филарета Московского) и другие. Основатель Белобережской пустыни, старец Симеон, принёс сюда в 1725 году из Москвы икону Божией Матери «Троеручица», от которой в 1831 году начали совершаться чудеса. Преподобный Иона вспоминал, как однажды зимой сопровождал в числе других четырех человек развозимую по окрестностям икону Троеручицы. Переезжая через мост, лошади провалились под лед, и дверцу кареты припёрло льдом так, что ее невозможно было открыть. Отец Иона тогда вышиб стекло окна ударом кулака и затем снес дверь с петель. Все успели выйти, и даже спаслись лошади. Когда при первой остановке стали служить благодарственный молебен и отворили раму иконы, то изнутри посыпались осколки стекла, то были обломки оконного стекла. Их разобрали на память, и на своем осколке старец дал написать икону Троеручицы и вставил этот треугольный осколок в деревянную раму. Позже список с этой иконы стал самой большой святыней монастыря Святой Троицы старца Ионы. Здесь следует добавить, что после блаженной кончины старца Симеона от его останков, которые находились под спудом, происходили чудеса. Итак, именно в эту обитель пришёл Иван по указанию преподобного Серафима. Однако сразу его не приняли, потому что у него не было необходимых документов. Чтобы получить их, он вынужден был возвратиться домой. Иван достал необходимые бумаги и принёс их в монастырь. 4 мая 1836 года он был записан в число братии как послушник. 19 декабря 1843 года он был пострижен в монашество с именем Иона, а 26 июня 1845 года рукоположен в сан диакона. Из воспоминаний старца Ионы известно, что некоторые монахи Белобережской пустыни, особенно те, которые были при власти, сразу же невзлюбили его и начали ему всячески досаждать. Они задались целью изгнать его из монастыря, однако им не удавалось этого сделать, потому что своё покровительство ему оказывал игумен. В конце концов, они добились того, что отец Иона был удалён от остальной братии и заключён в своей келии. Только его старцу разрешалось посещать его. Отец Иона оказался в невольном затворе, который, тем не менее, принёс ему большую духовную пользу, так что он, по его собственным словам, «был как бы вне тела». Когда он освободился из затвора, начались новые испытания. Старшие монахи вступили в заговор против игумена и хотели сделать своим соучастником и отца Иону. Тот, однако, отказался, вновь вызвав ненависть к себе. Его старец, отец Авель, к тому времени уже умер, и отец Иона не имел никакой опоры. Заговорщикам удалось лишь поменять гостиничного и поставить своего человека — монаха Кесария. Однако не замедлило прийти наказание Божие: нового гостиничного разбил паралич, он не мог пошевелить ни ногой, ни рукой, ни языком. Тогда старшие монахи приказали отцу Ионе смотреть за больным и никуда от него не отходить, так что он не мог пойти даже в церковь. Отец Иона с радостью и готовностью принял это испытание. Однако с приближением праздника Богоявления он почувствовал большую скорбь, что опять не сможет участвовать в праздничном богослужении. Но Господь утешил его одним чудесным способом, о котором рассказывает сам отец Иона: «Целый день четвёртого и пятого января мне было тяжело. Уже настал вечер по окончании Божественной литургии и освящения воды. Принесли святую воду из церкви и дали нам. Я дал святой воды больному старцу, помочил ему голову, а также сам выпил немного и помочил голову. И вот идут старцы со святым крестом и святою водою. Они и меня удостоили приложиться ко святому Господнему кресту и покропили святою водою — всё так же с укоризнами. И когда старцы ушли, я начал заботиться о больном. Я всегда давал старцу сначала чай, а потом, немного погодя, пищу. Сам поил его: повернув немного набок, подавал ему чай и пищу. Затем он обычно засыпал. Так было и в тот раз. Сам я тогда едва принудил себя принять пищу. Посидел я немного на скамеечке… Затем почитал молитвы на сон грядущим, и сел творить молитву Иисусову: потушил огонь и старался преодолеть вражье ополчение против меня… Я был сильно уязвлён сердцем в своей скорби — даже до ослабления. Совершенно слёг, едва дух переводил, и так лежал почти без памяти, как пласт, и мой дух едва был во мне. Было и немного слёз, и какое-то тяжёлое давление духа, так что я никак не мог укрепиться и не поддаться этому давлению. Лежал, и у меня была только одна мысль, только об одном я просил Господа Бога, Божию Матерь и всех святых: «Помогите мне в это время отчаянной скорби». Был я тогда очень слаб духом. Помню теперь, что человеческому естеству трудно было перенести все те ощущения, какие были у меня: тяжесть и ослабление всего тела и духа, которые угнетали невыносимо. Если Господь Бог, Матерь Божия и все святые мне не помогут и не поддержат меня — кто тогда поможет? Так я лежал. Потом пришла мысль, что вот уже скоро будет благовест к праздничному всенощному бдению. Вся братия в святом храме Господнем, молится с Ангелами Божиими, а ты до чего низведён?! Смотри, какое твоё бытие и какой тебя ждёт конец. Ты не увидишь праздничного богослужения и близко уже твоё изгнание из святой обители. И вот тут-то горесть и слёзы начали давить меня, едва не до исчезновения духа. Так лежал я, и у меня совсем не было сна, да и откуда он мог прийти ко мне, бывшему в таком состоянии. Ударили в колокол… Святое богослужение начали в десять часов. Мне стало ещё тяжелее: все братья будут в церкви, а я и теперь не могу там быть, — и слёзы полились из моих очей. Дверь келии была немного приоткрыта, и вот кто-то входит ко мне и говорит: «Благодать, милость и мир Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа здесь со входом Его есть». Я лежал на боку и подумал, что это пришёл проведать нас другой гостиничный, бывший помощник отца Кесария, поэтому лежал далее с закрытыми глазами. Пришедший стал поодаль от меня и говорит: «Хороший воин, но нетвёрдый, нетерпеливый и нерешительный». Пришедший коснулся Своей рукой моей левой руки и говорит: «Зачем ты опять поддаёшься смятению и изнеможению — разве ты оставлен? Встань на ноги и прими силу и бодрость духа», — и взял мою руку. Я не понял, Кто это был, но глаз своих так и не открыл, как у меня есть обычай — в потёмках глаза у меня всегда закрыты. Я всё думал, что это пришёл гостиничный, да ещё и негодовал на Него, почему Он меня тревожит, — мне и так горестно, а Он ещё прибавляет мне скорби. Но когда я открыл глаза, то увидел великий свет и Его сияние. Я ужаснулся, упал замертво и ничего не чувствовал, не понимал и не помнил. Я совершенно не знаю, долго ли это длилось со мною, а только почувствовал на своей грешной голове Чью-то руку, от которой по всему моему телу потекла жизнь. И Он, сияя светом, говорит: «Дух его в нём есть». Он придвинул к Себе чурбан и сел, а также меня окаянного придвинул к Себе, к Своим пречистым Божественным ногам, так что моё ничтожество видело Его до колен. И Он говорит: «Отчего так скорбишь?» И я, окаянный, наконец-то ясно узрел и познал Господа Бога Спаса моего Иисуса Христа. И Он говорит мне ласковое слово, исполненное милости, любви, сладости и жизни: «Смотри и потрогай Мои руки, ноги, язвы Моего ребра и познай, что Я не привидение… Я ранами Моими пришёл исцелить тебя, так же, как и других подобных тебе малодушных». И благоизволил Всеблагой Владыка показать руки, язвы, раны от гвоздей глубокие и большие, Свои кровавые ноги, на которых раны были ещё более глубокие, окровавленные, живые, как сейчас прободенные, потом Своё Божественное ребро и говорит: «Смотри, не бойся, осяжи, посмотри, ибо Я пришёл спасти человека». И рана в правом боку была глубока, окровавлена, как сейчас прободенная. «Не бойся, смотри и узри всего Меня. Я люблю людей, и радует Меня чин монашеский, и благоволю к инокам». И я, окаянный, не смел к Нему прикоснуться. Но Бог благоизволил взять Своей десницей мою руку и поднёс мои персты к язвам рук и ног, а также к Своему пречистому и Божественному ребру. Ужас и страх поразили меня. Он Бог — и до кого снизошёл! О Боже мой, Боже мой! О глубина и богатство милости Твоей! Захотел спасти бренного и ничтожного человека. Когда я так подумал, Господь говорит мне: «Таковы дела Мои, воля и хотение, чтобы всем спасёнными быть и помогать благотекущему в напастях. Я пребываю со скорбящими, гонимыми и страждущими. С радующимися Я радуюсь, и если кто имя Моё где-либо помянет, там Я пребываю. И ты, боголюбивый инок, отныне бодрствуй, стой твёрдо и мужественно и никогда не впадай в малодушие, потому что Я с тобой…» «…Ещё говорю тебе: не помышляй, будто Я далеко от тебя, и не допускай этих мыслей, пусть не остынет дух твой, ведь Я всегда с тобою». И возложил Всеблагой Бог Божественную длань десницы Своей на скверную мою голову и говорит мне, обратив Своё Божественное лицо к лежащему больному отцу Кесарию: «Едва начал, ещё не преуспел, но уже изнемог… Так происходит с некоторыми людьми. Послужи ему в болезни его до конца, ибо ему это будет во спасение». Затем Он обратил Своё Божественное лицо ко мне и говорит: «Дерзай, проводи нас немного». И вышел Господь со всеми во двор и стал там, где стоит святой образ Всесвятой Владычицы Госпожи Богородицы «Троеручица», стал прямо перед образом и говорит: «Чти ты и все верные, принявшие искупление Моею Кровью, святой образ Пречистой и Всесвятой Матери Моей… Достойно есть и праведно чтить Её, равно как и святой Её образ, потому что чрез Неё миру спасение даровано! Весь мир Ею спасается, и Ею все любящие Бога спасаются и спасутся». И я сказал: «Аминь»… И выйдя из ворот, Господь Сил стал прямо у святых врат обители и глаголет: «Величают Всесвятую Матерь Света на девятой песни». И ударили в колокол, и било к девятой песни… И светлое облако подняло вверх Господа Славы. И был великий и неисповедимый Свет от сияния Славы Господней. И я возвратился в келию в страхе и умилении сердца моего…» Между тем пришло время совершиться предречённому преподобным Серафимом, то есть тому, что отец Иона будет призван совершить священное дело основания новой обители, которая должна будет жить по истинным монашеским правилам, заповеданным святыми отцами. Пришло время, чтобы ему трижды явилась Божия Матерь и подвигнула его к этому священному служению. Эти небесные явления описаны самим отцом Ионой. Во время чудесных видений отец Иона всегда пребывал в священном делании умной молитвы. Положение его тела при этом полностью соответствовало учению византийских монахов-исихастов, которое он перенял от преподобного Серафима и учеников преподобного Паисия Величковского.Первое явление Божией Матери
«Это было примерно в мае или июне 1847 или 1848 года, — точно не помню. День был воскресный, то ли праздничный, а какой именно праздник был — не помню, так как я никогда не делал тогда записей, жил спокойно, предавшись во всём воле Божией и святому послушанию, никогда ничего иного не избирая в уме, сердце и душе и ни о чём никогда не помышляя. Был покоен духом, умом, сердцем и совестью перед Богом и святой обителью. У меня даже мысли никогда не было о переходе в другую какую-либо святую обитель, потому что я знал и чувствовал свою неспособность и невежество. Одно всегда было у меня на сердце, уме и душе: как бы послужить Господу, благоугодить Ему и всего себя ему сохранить, любить Его неизменно всем сердцем, всею душою и всеми чувствами, всегда пребывать в истинной любви к Нему, желая всегда во всём быть Ему угодным… И вот однажды, после трапезы, я пришёл в свою келию, совершил по обычаю святые благодарственные молитвы ко Господу Богу, Матери Божией и всем святым с поклонами, как мне было указано от старца, снял с себя монашескую одежду, сложил её, потом скинул с ног башмаки и остался в одних холщовых чулках. Дверь келии была закрыта на крючок. Я сел в средней келии на скамейке, опёршись локтем на стол, стоящий возле края скамейки. Правой рукой опёрся в правый висок. Был я в белом холщовом халате. Ноги поджал под себя и, слегка упёршись в стенку, сидя занялся молитвой Иисусовой, держа чётки в левой руке. И так благодатью Божией продолжал молитву Господню. Пробыл в делании молитвы, может быть, несколько минут или полчаса. Мысль была ровной и тихой, направленной на это делание. И вот вдруг кто-то за дверью, в сенцах передней келии, творит молитву. Тонкий голос произносит слова: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас». Я слышу, но молчу, не отвечаю. Потом второй раз кто-то так же творит молитву, и я опять не отвечаю «Аминь». И вновь тонкий голос творит такую же чистую и пространную молитву, но я опять не отвечаю, потому что голос похож на женский. После этого отворяется дверь передней келии и вновь раздаётся голос, творящий молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас…» Я с недовольством взглянул на дверь, так как сидел на скамейке прямо напротив её. Однако, посмотрев, ужаснулся и упал на пол со скамейки, совершенно не чувствуя в себе жизни, и был как мёртвый. Ничего не мог увидеть и запомнить, и только когда рука Пришедшей коснулась моей головы и лба, жизнь влилась в меня. И тонкий голос говорит: «Дух в нём есть». И я от того пришёл в себя. Лежа на полу посреди келии, я открыл глаза и увидел страшное и ужасное видение — стоявшую надо мной Всесвятую Владычицу мою Госпожу Богородицу и с Нею ещё кого-то в тени. Сияние света было ужасно велико. И Она говорит ко мне, скверному: «Поднимись и стань на ноги свои. Ибо мы со всеми святыми, которые со Мною, пришли к Тебе возвестить дело святого послушания, чтобы ты принял труд, потрудился в нём и послужил Господу Богу, благоизволившему явить в тебе сокрытую тайну, сущую от века». И я, окаянный, лежа ниц у пречистых Её ног, как мог дерзать встать? Очень, очень вострепетала душа моя, и как только не исчез дух мой во мне?… И говорит мне Многомилостивая Владычица: «Дерзай, ободрись и стань на ноги». И взяв меня Своею Божественною рукою, подняла меня. Но я, окаянный и наихудший из всех людей, не смел стать на ноги, стоял на коленях и явственно увидел всех благоизволивших прийти сюда со Владычицею: божественных святых апостолов Петра, Павла, Иакова, Иоанна, Луку, святителя Христова Николая, святого великомученика Георгия Победоносца, святых великомучениц Варвару, Екатерину, святую мученицу Февронию и преподобную мать Евфросинию, игуменью Полоцкую. Все предстояли Владычице Богородице в великом благоговении, смотря на меня, гнусного и окаянного человека. «Слушай, боголюбивый иноче, и трезвись. Ободрись и открой уши твоего сердца. Всеблагой, Всесильный и Многомилостивый Господь Сил, Господь Бог, Мой Сын, благоизволил явить в тебе Свою милость ко всем любящим Его. Да совершишь волю Его и исполнишь Его Божественное хотение, чтобы явить славу Его в последние дни. И явишь предо всеми Его святое имя, силу, крепость, величество, милость и благоволение к людям, живущим ныне на земле, и потомкам их… Избрал тебя Господь Бог, Сын и Бог Мой, орудием Своего святого дела и благоизволил послать Меня и святых, которых ты видишь предстоящими со Мною, к тебе». И начала Святая Владычица называть их всех по имени. «Тебе нужно оставить эту святую обитель и прийти на иное место, там ты Ему послужишь и совершишь Его Божественную волю. Его же Божественная воля состоит в том, чтобы на месте, которое тебе будет показано, была устроена обитель во имя святое Его. И да соберутся в ней боголюбивые иноки прославлять Его святое имя, служить и благоугождать Ему. А ты, слыша это, не возмутись от этих слов. Знай, что Господь Бог, Сын Мой, будет там, и Я там буду. И пребудем там во веки. Бог поставит тебя там лишь орудием, всё же делание принадлежит Ему…» Услышав это, я пал к Пречистым Её ногам и, слезами орошая пол, говорил: «Молю Тебя, Всесвятая Владычица, оставь мя здесь почить и положить кости мои во обители на все веки. Ибо я скудоумен, нищ, худ, грешен и на всякую слабость и страсть немощен. А для этого дела нужен муж правды, исполненный мудрости и силы, ума, смысла и разума, духовно просвещённый свыше Божественной благодатью, добронравный и благоискусный деятель, подтверждающий всё это жизнью и делами. Человек, исполненный веры, надежды и любви. Я же всего этого в себе не вижу и совсем не имею. Я не подготовлен к этому священному и великому делу и не посвящён в Святое Писание. Вижу себя крайне невежественным и совершенно неискусным и неопытным в деле устроения. И ещё, Владычица Всесвятая Богородица, Мати Милостивого Бога и Сама Милостивая, молю Тебя: оставь меня здесь окончить дни моей жизни». Всесвятая Владычица Госпожа Богородица говорит мне: «Напрасно ты безпокоишься и сопротивляешься воле Всеблагого Бога, желающего благоустроить дело благое, полезное и спасительное верным Его людям и явить всесвятое имя Свое в человеках… Вспомни всё, что встретил Савл, дышавший противлением и гордостью, бывший против Господа Иисуса Христа и гнавший Его Святую Церковь и верных рабов. Вот он здесь ныне предстоит тебе, спроси его, и он тебе всё поведает. Ибо он испытал тогда силу Божию, и с того времени он — святой апостол Христов, Его верный раб, слуга и проповедник. К тому же ещё скажу тебе, что жить тебе здесь уже неполезно. И не сопротивляйся Сыну и Богу Моему, а также Моей воле и желанию. Иди и потрудись, и благо тебе будет». Я опять начал просить Владычицу оставить меня здесь… И говорит Владычица мне, скверному: «Подумай хорошенько и помни, что Я тебе худого не мыслю, а ищу тебе благо, как и всем другим». И Владычица, всё мне сказав, вновь говорит: «Послушай, подумай, а Я к тебе опять приду». И так Пречистая вышла из келии и говорит мне: «Проводи нас». Выйдя из келии и сеней на крыльцо вместе со святыми, Она обратилась ко мне, окаянному, и говорит: «Поразмысли, а Я вновь буду у тебя». И я, окаянный, поклонился к ногам Владычицы, но не восхотел покориться воле Божией и Богородицы. Поднялся на ноги и увидел Её, шедшую к церкви через паперть».Второе явление Божией Матери
В скором времени Божия Матерь, как обещала, вновь посетила преподобного Иону. Это посещение было весьма похоже на первое: «Помню, был какой-то праздник, как будто Святой Троицы, в воскресенье. После трапезы помолился я Богу, Матери Божией и всем святым, разделся, скинул башмаки, оставив на себе только белый холщовый балахон и чулки. Взял чётки и сел на скамейку, поджав под себя ноги. Облокотился на правую руку, приклонившись спиною к стене, а правым боком — к угольному столику, который стоял под святыми иконами. Ни о чём не думал и не помышлял, заботясь только о молитве Божией, и занялся молитвой ко Господу Иисусу Христу. И когда прошло минут пять, слышу тихий, ясный, чистый голос и слова святой молитвы: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас». Я слышу, но молчу. Потом второй раз — я молчу. Третий раз — я опять молчу. Но для меня это было уже тягостно. Во мне появился гнев, что кто-то самовольно мешает мне в молитве Божией, и я думаю: постучит, да и уйдёт. Но нет. Потихоньку келейная передняя дверь отворяется, и тут входит Святая Владычица. Я, окаянный, узрев Её, ужаснулся страхом великим и мёртвым упал со скамейки на пол, и что со мной было — не помню. Я был совершенно без жизни и чувств… Когда же рука Владычицы Всесвятой Богородицы коснулась моей головы, сейчас же по всему мне и во всём мне потекла жизнь. И слышу я, как тонкий, нежный и чистый голос говорит: «Дух его в нём есть». Она, держа Свою руку на моей голове, говорит: «Встань на ноги». Святая Владычица взяла Своею правою рукою мою руку и подняла меня. Но я, окаянный человек, не смел стать на ноги и стоял на коленях, потупив глаза и слушая Её великие слова, исполненные Материнской любви: «Вот, снова пришли к тебе, исполняя завет Господа, Сына и Бога Моего, Спаса всех. Что ты решил о себе и о послушании, к которому призывает тебя Господь Бог?» И я отвечал: «Об одном прошу Тебя, Всемилостивая Владычице Госпоже Богородице, умилостивись ко мне, чтобы мне навсегда остаться на этом месте, где сейчас нахожусь». Всесвятая же Владычица, истинная Промыслительница блага для всех, не пренебрегла мною, окаянным, и говорит: «Напрасно волнуешься своим сердцем, суетным помышлением, и колеблется ум твой. Разве Я хочу тебе зла или пытаюсь погубить тебя? Тогда Я говорила тебе, и ныне то же самое говорю: благоизволил Господь Бог открыть тайну, которая была издревле, чтобы на горах и месте том был устроен дом во имя святое Его, и вот время пришло. Восхотел Господь дать тебе это дело, избрав тебя орудием. Помни и разумей: ты только орудие, а всё дело, труд и попечение принадлежит Ему. Вот, смотри, святые, пришедшие со Мною, свидетельствуют все слова Мои к тебе». Я, окаянный, посмотрел и увидел всех святых, предстоявших в неисповедимом величии, какого никакими словами нельзя выразить. Святая Мария Магдалина, святая первомученица Фёкла, Варвара, Екатерина, святитель Христов Николай, Георгий Победоносец, Феодор Тирон, Феодор Стратилат, святая царица Александра, святые апостолы Пётр, Иаков, Иоанн, Лука, Симон Зилот и Иаков, первый епископ Иерусалимский, святой Иоанн Милостивый, святой равноапостольный Константин, Великий князь Владимир, Александр Невский, святая Ольга. Все они стояли в великом благоговении и молчании, внемля словам Владычицы. Я же, окаянный, всё об одном просил — оставить меня здесь… Тогда Святая Владычица по-матерински говорит мне: «Будь внимателен, смотри хорошо, потому что лучше тебе покориться Господу и всесвятой воле Его. Здесь, в святой обители этой, многое изменится, и она ослабеет в управлении и обычаях. Сюда придут иные правители, которые будут держаться новизны, следуя своему мудрованию. Они внесут новизну и весьма приблизятся к мирским людям, которых введут к себе. И будет здесь среди братии суета, шатания и озлобление. Будут сражаться против праведных и поносить старцев… Будут говорить: «Что нам слушать этих злых старцев. Они своё отжили, теперь наступило наше время. Не будем внимать их жизни и слову. Наше учение лучше, чем их. И если эти старцы хотят быть в мире с нами, пусть идут вслед за нами, тогда оставим их в покое. Наш путь прекрасен, и мы идём по нему, потому что он хорош для нас. А путь тех старцев ныне всеми отвержен, и кто их послушает? Никто!» Всё это изрекла Всесвятая Владычица во всеуслышание. «Вот, Я предвозвестила тебе всё, что должно здесь произойти. Я опять приду к тебе, а ты подумай». Исходя из келии через сени на крыльцо, Владычица опять обратилась ко мне, мерзкому: «Будь с миром, Я ещё приду к тебе». И я упал к Её пречистым стопам. Однако Она уже отошла. Я долго стоял и смотрел вслед, но никого уже не видел».Третье явление Божией Матери
«В один будничный день после литургии я пришёл в келию, помолился Богу, разделся, сел и по обычаю занялся Иисусовой молитвой. Как всегда, сидя на скамейке, начал молитву. Прошло немного времени — не больше часа, — как слышу за дверью передней келии голос: «Молитвами святых отец, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас». Голос был тонкий, чистый, ясный. Один раз сотворил молитву — молчу. Другой раз — молчу. Третий раз — молчу. Тогда дверь отворяется, и входит Святая Владычица Госпожа Богородица. Узрев это, я, окаянный, замертво повалился со скамейки на пол. Не знаю, долго ли это было со мною, но я стал ощущать жизнь, когда рука Владычицы была на моей скверной голове. Жизнь, как молния, пронзила всего меня. Владычица изрекла: «Дух его в нём есть». Она повелела мне встать на ноги. Но как бы я сам посмел встать?! Сама Всесвятая изволила взять меня за левую руку и, поставив меня на ноги, говорит ко мне по-матерински ласково: «Видишь, пришла Я и со Мною святые. Смотри на них и ободрись, иноче, потому что мы пришли от Святого по послушанию, чтобы и ты совершал святое послушание. Не бойся того, о чём Я тебе говорю. Вот уже третий раз Я прихожу к тебе и ухожу за святое послушание, ибо очень люблю его и тебе желаю пребывать в нём. Так как великую радость, веселие и утешение приносит святое послушание истинно проходящему его». В это посещение Святой Владычицы и моей Попечительницы пришли также: святой Иоанн Предтеча, божественные апостолы Пётр, Иаков, Иоанн, Павел, Лука, святитель Христов Николай, святой великомученик Георгий, святая великомученица Варвара, святая великомученица Екатерина, святая мученица Феврония, первомученица Фёкла и преподобная мать Евфросиния, игуменья Полоцкая. Тогда святой великий Креститель Господень Иоанн Предтеча, исполнившись божественной ревности, обратился ко мне, окаянному, и сказал: «Ты, наверное, читал или слышал обо мне, когда Владыка Создатель и Господь Вседержитель, как Агнец Божий, кротко и смиренно благоизволил прийти ко мне. Я сопротивлялся Ему, говоря: «Чего Ты требуешь от меня? Ты мой Бог, Владыка и Господь… Ты — огонь, а я — сено. Могу ли я прикоснуться к Тебе?» И что же я смог? Он повелел мне исполнить всякую правду. И я со страхом великим, за послушание, всё исполнил и совершил: возложил тварную руку мою на главу Творца и Владыки Господа Бога моего». Я слушал, стоя уныло и молча. Потом обращается ко мне, скверному, святой ревнитель божественный, апостол Павел, и говорит: «Я знаю, что ты читал и слышал обо мне и моей ревности в иудействе, как я много гнал Церковь Божию и её святых, и с какой надменностью и гордостью шёл в Дамаск гнать и разрушать Церковь Божию, а также вязать, ввергать в темницу и мучить святых. И когда я так дышал злом и шёл тем путем, внезапно великий свет поразил меня, и ужас объял все мои кости. И вот из облака раздался кроткий, тихий, животворящий, исполненный любви и жизни голос: «Савл, Савл, что ты гонишь Меня?» И я, слыша голос, исполненный смирения, кротости, любви и жизни, впал в страх и ужас. Как Господь Бог не поразил меня? Тогда исчезли все мои гордость и надменность… Так ныне и ты научись покоряться милости, благости и любви Всесвятой Владычицы, пекущейся о благе всех верующих во имя Господа Бога Спаса всех Иисуса Христа». И когда я, окаянный, слушал все эти слова Божии от Матери Господа и великих святых, умилились моё сердце и дух мой, и я смирился пред Господом Богом и Всесвятой Владычицей и Матерью Господа Бога моего и ужаснулся своего упорства. Как огонь не сжёг меня окаянного?… Потом опять Владычица говорит мне, окаянному: «Теперь узнай, что здесь может быть: первое, начальницы здесь будут имущие страстные ум и очи, ласкательные, любящие мир и плоть. Слух у них будет закрыт, очи сомкнуты — ясно видеть не смогут. В любви к Богу, ко хвале и славословию своего Владыки Господа будут холодны, невнимательны; в служении святого послушания тяжки, презрительны, мало пекущиеся о спасении братии и иных. С ними войдёт всё мирское и мирские женщины. О благоустройстве святой обители, о благообразии братии и благочинии, о праведной жизни у них будет небрежение. Вволю будет вина. Старцы и праведники, заботящиеся о выполнении сокровенного учения и пекущиеся о правом жительстве по Боге — старые, средние и юные — не будут терпимы, но будут укоряемы, а иные — и изгнаны развратителями, говорящими им: «Если хотите быть здесь, живите и делайте так, как мы живём и творим, а вашего мы не потерпим». И таковые будут под великим гнётом, в поношении и порицании. Ты же малодушен, всего этого и иного многого тогда понести не сможешь. Из-за этого Всеблагой Бог Своей Божественной благостью восхотел вывести тебя отсюда и дать тебе дело Его святого послушания, чтоб ты послужил Ему верно и совершил Его святое дело». И я, окаянный, сказал Владычице: «Разумею великую и неисповедимую благость и милость Божию ко мне, недостойному. Знаю, что я скудоумен, безсилен и немощен и дарования никакого в себе совершенно не имею. Опыта никакого ни в чём я не стяжал и вижу себя невежественным и неспособным. Я не противлюсь и готов бы исполнить волю Божию, но вижу, каков я, и ужасаюсь». Тогда говорит Владычица: «От тебя только одно нужно: покорность и благосклонное произволение чтобы принять святое послушание — этого только ищет и требует от тебя Господь». Услышав всё это, плача от умиления, я поклонился Владычице и сказал: «Пусть будет воля Господня со мной недостойным. Я во всём покорюсь и молю: Владычице Госпоже Богородице, Мати Умного Света Господа Бога моего, не оставь меня. Милостивая Покровительница, Руководительница и Наставница, всегда и во всём будь мне покровом, ибо на Тебя всё мое упование. Учи меня и храни, ибо я немощен и безумен…» Тогда Всесвятая Богородица благоизволила многое мне сказать. Сердце и дух мои ожили во мне. Ум стал светел, как будто я вдруг переродился. Стало мне легко. Я почувствовал в себе свежесть и бодрость, как бы вновь на свет родился… И говорит Владычица: «Мир тебе да будет всегда от Господа Бога Славы». И все перекрестились три раза и поклонились в пояс к образу Спасителя, стоявшему в углу келии. Потом Владычица Всесвятая Госпожа Богородица говорит мне: «Пребывай всегда в Боге, и Господь Бог будет с тобою, и мир Его всегда будет почивать в тебе, на тебе и на твоих во веки». Святые апостолы оба сказали ко мне: «Говори: Аминь». И я сказал: «Аминь». Потом Владычица благоизволила подать мне десницу, и я скверными своими устами поцеловал её, и Она говорит мне: «Проводи нас». И выйдя из келии в сени, Она изволила стать на крыльцо, а вместе с Нею и остальные. У меня же внезапно появилась мысль спросить: «Владычице, где будет имя Господне и Твое славиться?» Она же, обернувшись ко мне, указала рукою Своею на юг: «Град Киев, и место то недалеко от святой Лавры, на холме над рекой Днепром. Ты увидишь над ним стоящий огненный столп, и затем опять место то будет показано тебе огнём. Не бойся!» И я пал и поклонился Владычице, а Она вместе со святыми стала невидима».Приход в Киев
Итак, отец Иона решился подчиниться воле Божией и, к великой радости старшей братии Белобережского монастыря, пойти в Киев. Он оставил свою обитель и в 1847 году пришёл в Киев. Его немедленно принял Киевский митрополит святитель Филарет (Амфитеатров), который с первого момента их знакомства полюбил отца Иону. Святитель Филарет, как известно, был монахолюбцем и ревнителем духовной жизни. Он предложил отцу Ионе стать насельником Киево-Печерской Лавры. Однако Лавра в то время была огромным и шумным монастырём со множеством монахов. Поэтому отец Иона, который любил покой, не захотел оставаться в Лавре, и митрополит Филарет предложил ему Михайловский монастырь. Однако и тот был центральной обителью, которая не могла удовлетворить духовные потребности отца Ионы.В Никольском монастыре
Выбор отца Ионы остановился на обители святителя Николая. Он был записан в число братии 3 августа 1851 года. Настоятели этого монастыря не жили в нём и практически не занимались духовными и материальными нуждами братии. Согласно установившимся тогда правилам, они занимали должность ректора Киевской семинарии, и это было главной их обязанностью. Часто они становились ректорами Киевской духовной академии и тогда назначались игуменами Братского монастыря. Следующим шагом в карьере был сан викарного епископа при Киевском митрополите. Их место в обители в честь святителя Николая заполнялось игуменами Выдубицкого монастыря. Таков был порядок того времени, или, с духовной точки зрения, безпорядок, в результате которого возникалразлад монашеской жизни: к примеру, монахи не имели общей трапезы и всё своё свободное время проводили вне монастыря, предаваясь пьянству и прочим непотребствам. Однако и здесь отец Иона жил, как отшельник: ничего не видел и не замечал. Единственной его заботой было спасение собственной души.Двойное чудо с диаконом Флавианом
Однажды игумен монастыря, отец Нектарий, благословил отца Иону принять себе в послушники одного новопостриженного монаха отца Флавиана. Тот вначале с ревностью подвизался под руководством отца Ионы и вскоре даже был рукоположен митрополитом Филаретом во диакона. Однако по прошествии времени он начал посещать Лавру и познакомился там с кем-то из числа старшей братии. Начал с ними пить и впал во множество грехов. Некоторые из его компании дошли даже до богохульства. Что ни пытался предпринять отец Иона, чтобы вразумить Флавиана и его компанию, — всё было безрезультатно. Наконец, после последней попытки вразумить монахов, которые вновь не придали его словам никакого значения, он сказал им со строгостью, чтобы они приготовили гроб для Флавиана, потому что завтра он умрёт, если сейчас же не покается. Однако в ответ получил только насмешки. На следующий день все друзья отца Флавиана в великом испуге пришли к отцу Ионе и сказали ему, что диакон тяжело заболел и что всё его лицо и тело почернели. Однако отец Иона отказался пойти к больному, пока все, в том и числе и Флавиан, не покаются в своих богохульствах. Друзья диакона вернулись к нему и передали слова старца. Тогда тот со слезами раскаялся. Придя к больному, отец Иона приказал ему прочитать Символ веры, а затем сказал, что Бог прощает его. Тотчас лицо и тело больного посветлели. До этого времени лежавший неподвижно и едва дышавший диакон встал и почувствовал себя хорошо. Его друзья очень обрадовались и решили не совершать над ним таинства Елеосвящения. Однако отец Иона сказал им, чтобы они совершили Елеосвящение и причастили его, потому что он в любом случае уйдёт из этой жизни сегодня: «Жить ему здесь будет уже не на пользу». И действительно, в тот же день отец Флавиан в мире отошёл ко Господу.На Крымской войне
В 1853 году началась Крымская война, о которой преподобный Серафим Саровский предрёк: «Некогда на Россию восстанут три державы и много изнурят её. Но за Православие Господь помилует и сохранит её». Отец Иона сильно сопереживал тем, кто пострадал в боях, и молился обо всех воинах. Однажды, когда он телом находился в своей келье, а умом — на полях сражений, с ним произошло одно поразительное чудо, о котором он сам и рассказал: «Посещение произошло следующим образом. В Балаклаве, Севастополе и до самой Чёрной речки в Крыму шла тяжкая, убийственная, зверская и варварская война, в которой принимали участие турки, англичане, французы, сарацины и с ними многие другие. Австрия, искуплённая от разорения со стороны Венгрии христианской кровью российских воинов, тоже льстиво и коварно была в согласии с иными безбожными народами. Война была единственно за веру и благочестие, во имя Господа Бога Иисуса Христа и Его священных заветов. Я был тогда в Никольском монастыре и служил в числе братии. В свободное время я занимался пустынническим рукоделием — изготовлением деревянных ложек. Эти свои изделия — ложки — я неустанно передавал для ободрения и утешения покойного в Бозе и очень любимого мною Государя Императора Николая Павловича. Я любил его, как агнца Божия: кроткого, разумного, боголюбивого ревнителя благочестия, святого Православия и веры в Спасителя Господа Иисуса Христа. За эту самую любовь его к Господу я делал для него ложки и передавал их через его добрых боголюбивых сыновей — великих князей Николая Николаевича и Михаила Николаевича, а также через моего бывшего послушника Стефана графу Орлову или графу Толстому, которые были при Государе Николае Павловиче, когда он изволил бывать в Киеве. Когда началась война в Крыму, он изволил приказать им всегда быть ласковыми ко мне, и я им передавал всё, что успевал сделать. Наград или каких-либо денег или чего-нибудь другого я совершенно не брал, а когда он изволил что передавать, то я назад отсылал и не принимал, а делал всё из любви к Богу и великому государю Николаю I. Так было несколько лет, до самой его блаженной кончины. После поздней Божественной литургии, часов в двенадцать дня, я сидел в своей келии и делал ложки, со скорбью думая о страшной Крымской войне. Вдруг слышу, как кто-то за дверями моей келии творит молитву: «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас». Голос тонкий, женский, чистый и ясный. Слышу и молчу. Знаю, что ко мне никто никогда из женского пола не ходит. Слышу — творят молитву ещё раз — и молчу. Третий — тоже молчу. Тогда дверь сама отворяется, а у меня всегда было правило дверь держать на крючке. Входят в келию три лица женского пола. Войдя в келию, они стали перед иконою Божией Матери «Троеручицей», перекрестились и положили три земных поклона образу Божией Матери. А я сижу, никакого внимания на них не обращаю и гневаюсь в сердце моём — зачем женщины посмели зайти ко мне — монаху, вовсе им не знакомому. Сижу, думаю и занимаюсь своим делом. Они же, помолившись Богу, обращаются ко мне и говорят: «Спасайся о Господе, отче». Я вижу их всех в простом одеянии, как старые простые женщины одеваются, с платочками на голове. Одна из них говорит: «Мы пришли к тебе, отче, чтобы ты пошёл с нами в путь и потрудился послужить крымским страдальцам — раненым воинам». Тогда я поднялся, стал перед ними и говорю: «Да можно ли мне идти так далеко? И бумаги я не имею». Первая из них говорит: «Ты только имей любовь к Богу, а у Бога всё возможно — бумаг никаких не надо. Пойдём, послужим им и назад придём. И с собою ничего не бери — у нас всё есть. Возьми разве только два или три полотенца — будешь их язвы омывать, отирать и обвязывать. Всё остальное мы взяли». — «А долго ли мы там пробудем? А как братья увидят, что я с женским полом расхаживаю, то страшно соблазнятся и не потерпят этого». — «О нет, такого никогда не будет. Мы сегодня же будем здесь — сделаем дело святого послушания, послужим больным и воротимся назад». Старшая из них опять говорит: «Помолимся Господу Богу, да подаст нам силу и помощь послужить Ему в рабах Его, боголюбивых воинах, ратующих за святое имя Его, святую веру в Него и благочестие». И говорит мне: «Прочти молитву». И я прочитал молитву «Достойно Есть». Все положили крестное знамение и земной поклон. «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне…» — до конца — и опять положили поклон; «Господи, помилуй» трижды, «Благослови», — поклон. — «Аминь». Первая говорит: «Господи, благослови наш путь». И все, положив крестное знамение, вышли из келии. Я запер келью на замок и пошёл за ними. Мы вышли во двор и стали отходить от келии. Отойдя немного, я оглянулся, — а келии уже не видать. Взглянув вперёд, вижу, что мы стоим перед очень большим зданием, на стене которого висит доска с надписью: «Здесь больница раненых воинов, пострадавших за Христа, святую веру и отечество, Богом хранимую Россию». И первая говорит мне: «Слава Богу, мы пришли. Пойдём внутрь к этим святым страдальцам». Войдя внутрь, я увидел очень большую, светлую, просторную, длинную комнату вроде коридора. По обе стороны направо и налево в три ряда были палаты, а в них постелены чистые и мягкие постели. В первой палате лежали тяжелораненые: у кого руки нет, у кого ноги, у кого разорваны внутренности, а у кого оторвана нижняя челюсть, у кого-то нос и глаз вырваны, а у кого-то рассечена голова. Прежде мы обошли и осмотрели все нижние палаты, а потом поднялись на второй этаж и там всех осмотрели. Потом, когда мы возвратились к первой палате, старшая говорит мне: «Смотри, как увидишь, что мы делаем, так и сам делай. Пришли мы сюда утешать и ободрять страдальцев». Перепоясавшись, она налила в большую чашку, в какой подают к обеду щи или борщ, воды, обмакнула в неё губку и начала очищать язвы и раны. Потом отёрла их мягким полотенцем, принесённым с собою. Затем взяла из кошёлки мазь и намазала ею и мылом лицо и голову болящего. Умыла, вытерла своим полотенцем, причесала волосы — и так быстро, скоро оправила болящего. Затем перешла к другому. Так и далее делает. У кого рука или нога изломана — она выправляет. У кого внутренности разорваны — все внутренности страждущего она внутрь живота вбирает, обмыв их чистою водою. Всю кровь и гной смывает и принесённым маслом смазывает. Вправив все внутренности, своими руками всё заглаживает и, отёрши живот и все члены тела полотенцем, расчесав каждому волосы, оградив каждого крестным знамением, даёт ему пить чистой воды. Потом скажет каждому страдальцу несколько утешительных слов, ободрит, утешит и отходит к другому больному и с ним то же самое делает. Когда первая изволила уже третьего оправить, говорит, обратившись ко мне: «Видел, как мы делаем? Стань здесь около меня — между мною и великомученицею Варварою. Смотри внимательно, как мы делаем, и так же твори. Ничем не пренебрегай и всех страдальцев в их тяжких болезнях утешай. Ничего не гнушайся ради любви к Богу и ближнему». И приступил я к больному, открыл покров его, снял с него рубашку и увидел, что вся грудь у него разорвана, так что видны внутренности. Живот и все нижние части разорваны. Увидев это, я вострепетал, оцепенел, как мёртвый, ибо ужас объял меня… Святая великомученица Варвара, как назвала её первая, приступила ко мне, держит меня за левую руку и говорит к первой: «Всемилостивая Владычица, Мати Божия, видишь, как изнемог его дух. Сотвори, Владычице, милость Твою с ним, да обновится дух в нём, да послужит и поработает он, Владычице, Господу Богу, Спасу всех, Сладчайшему Жениху моему Иисусу Христу. Всемилостивая и скорая Помощнице, Заступнице и Покровительнице всех, Утешительнице, Мати Умного Света, Владычице Богородице, молю, укрепи его и умудри, пусть поймут все, что Ты — всем похвала и слава…» Тогда я, окаянный, уразумел, кто они: Первая, вторая, и третья, — и вострепетали сердце моё и душа. И я не мог понять, где я, что и при ком. Тогда Всемилостивая Владычица говорит к третьей: «Святая великомученица Александра, приступи сюда, посмотри на малодушие этого воина инока, вышедшего на брань против врагов и желающего положить жизнь и душу свою за имя Господа Бога Иисуса Христа, святую веру, Церковь Божию и ближнего. Он пришёл с нами послужить страдальцам Божиим и, увидев их язвы, ужаснулся, так что изнемог его дух. Смотри, каков он». Святая великомученица Александра говорит ко Владычице: «Всякий человек, если не причастен благодати Господа Бога и Спаса всех Иисуса Христа и Твоей, Всесвятая Мати, — нищ, немощен, труслив и расслаблен. И ныне, Всесвятая Владычице Богородице, благослови его, укрепи и подай ему Твою неотъемлемую и неоскудевающую благодать…» И Владычица приступила к моему окаянству, осенила меня крестным знамением и говорит: «Отныне в тебе и на тебе и во всех твоих делах и начинаниях во веки будет Моя благодать, да бодрственно, верно, благочестно, в мире и любви ко Господу и ближнему послужишь страждущим людям, и Я буду с тобою во всех делах твоих…» От этого дух мой ожил, и я, приступив к делу, делал его уже без страха и оцепенения, но благоговейно и с радостью в душе и сердце. Я был справа от Владычицы Госпожи Богородицы и слева от святой великомученицы Варвары. Дело теперь пошло быстро. Того первого страдальца, имя которого было Василий, Владычица спросила: «Как твоё имя?» Он сказал: «Василий». Тогда Она говорит мне: «Сохрани его имя в сердце и памяти. Будет время — он придёт к тебе туда, где ты будешь. И когда он придёт, припаси для него благословение твоё во имя Господа, и будет ему». Так и было. Уже когда я был здесь, в обители Святой Троицы, он приехал сюда, говел, исповедался и причастился Божественных Таин Святого Тела и Крови Господа Иисуса Христа. Он признал меня, рассказал всё, как было тогда, как он был жестоко и безнадёжно ранен… Он видел сон, где ему было сказано идти в Киев и разыскать меня. Во сне ему было указано место, и по этому указанию он нашёл нашу обитель и меня. Однако я ему не сознался и всё от него скрыл — единственно чтобы среди людей не пошла молва. Он был здесь несколько дней, и я с миром отправил его восвояси. Итак, вскоре все дела в этой палате были окончены: мы успокоили всех больных и пошли в другую большую палату, где тоже совершили свой долг послушания. Потом пошли в меньшую палату, где лежало много больных, и там послужили. Затем пошли туда, где были уже выздоравливающие. Там Владычица благословила всех, ободрила в вере, послушании Святой Церкви Божией и ратном подвиге ради спасения ближнего. После этого Всесвятая Владычица обошла все полки, всё христолюбивое воинство, всех их благословила и утешила. Также Владычица благоизволила побывать в Севастополе, Симферополе, Бахчисарае, Карасубазаре, около Чёрной речки, где наши воины жили в землянках. Побывав везде, Владычица возвратилась обратно в Киев. Все трое они вошли в мою келью, а святая великомученица Варвара и говорит: «Вторая стража, час времени». Потом, помолившись Господу Богу, они сделали по три земных поклона, и Владычица говорит: «Смотри на всё это, помни, не забывай, и когда придёт тому время, Дух Святой воздвигнет в душах и сердцах многих людей всякого пола, возраста, чина, звания и верования дух. Ни для кого ни в чём не отказывайся от своего служения, ничем не гнушайся и не пренебрегай. Ибо Глава всех есть Господь Иисус Христос. Все же — части Его. Верно проходи своё служение Богу в любви к Богу и ближнему. Будь внимателен, чтоб никого не отвергнуть. Будь сострадателен ко всем и послужи во благо и утешение страждущего и унывающего человека, как и ты сам много на себе испытал…» Потом Она трижды оградила меня крестным знамением и говорит: «Да будет в тебе мир Божий и да послужишь Ему верно и праведно». Тогда я увидел Владычицу и святых с Нею не в простых одеждах, но в одеянии красоты и света, которое невозможно ни описать человеческим языком, ни придумать, ни поведать. Я испросил молитв и материнской милости Владычицы ко мне и всем делам моим. Также и этих великих святых — великомученицу Варвару и великомученицу Александру — просил молиться обо мне ко Господу и Святой Владычице, да милостивы будут ко мне грешному. «Знаем, знаем твои немощи, но и ты утренюй ко Господу Богу и ко всех Владычице Госпоже Богородице, ибо Она есть Мати всех, кто к Ней прибегает. Подаёт им покров, благодать и утешение. А ты наше житие и страдания за Господа Иисуса, наносившиеся нам от диавола и слуг его, читал? Видишь, как Господь Сил прославился в наших немощных женских телах и потоках нашей крови. Истинно, дивен Бог во святых Своих. Аминь». И опять Владычица, преподав мир, благословила и изволила выйти из моей келии, а вместе с Ней и святые. И говорит Владычица: «Видишь, мученице Варваро, в церкви Божией совершается утреннее славословие». И я возвратился в свою келию». Это чудесное событие, помимо всего прочего, имело символическое значение. Отец Иона должен был стать основателем новой обители, в которой могли бы находить себе излечение множество страдающих от болезни греха. Должен он был принимать каждого, независимо от того, насколько тот был изранен грехами. В те годы во многих монастырях был обычай принимать в монахи главным образом тех, которые могли внести в обитель какие-то средства. То есть настоятели часто смотрели больше на то, какую экономическую пользу обители может принести человек, который в неё поступает, чем на то, какую духовную пользу может принести ему монастырь. В описанном выше посещении Божией Матери с двумя святыми жёнами отец Иона получил повеление принимать к себе всех, кто хочет исцелиться от духовных болезней. И действительно, впоследствии старец ни разу не отверг никого, кто искренне искал своего спасения. Итак, Господь и Божия Матерь различными способами воспитывали отца Иону, чтобы он стяжал все необходимые для игумена монастыря качества.В Братском и Греческом монастырях
После обители святого Николая отец Иона на непродолжительный период поселился в Братском монастыре. Здесь тоже не было глубокой духовной жизни, поскольку почти все монахи были связаны с Киевской духовной академией и занимались главным образом наукой. Вскоре отец Иона оставил этот монастырь и шестого сентября 1857 года поселился в обители святой Екатерины, которая именовалась Греческой. Здесь 29 июня 1858 года, в праздник святых апостолов Петра и Павла, он был рукоположен в священнический сан. В то время Греческий монастырь находился в упадке. В нём жили только четыре иеромонаха, два иеродиакона и несколько послушников. Монастырь не имел доходов и постоянно нуждался. Однако когда сюда пришёл отец Иона, положение изменилось: множество людей начало посещать его. Это в конце концов стало для отца Ионы причиной многих скорбей, как он сам то описывает: «Я жил в Греческом монастыре. В то время он не имел никаких доходов. Богомольцы совершенно не посещали его, и он был, как мертвая буква. Но Господь по Своему неисповедимому милосердию сотворил чудо. Все вдруг в нем ожило. Богомольцы потекли в него со всех сторон и из разных мест. Деньги и все прочее просто лились. У братии появилось много трудов: постоянно молебны, панихиды, — а служителей было мало: четыре иеромонаха и два иеродиакона, а прочие все были послушники. Труда много, а содержание плохое, скудное: хлеб и борщ. Братия начала просить отца архимандрита Кирилла улучшить пищу хотя бы из тех общих сумм, которые назывались братскими. Отец архимандрит не уступал их просьбе, а за ропот и недовольство некоторых иеромонахов выслал из монастыря. Также он начал негодовать на меня, что я не соглашаюсь на то, чтобы все доходы переходили к нему… Видя такую его алчность, я решил уйти оттуда и перевестись в Выдубицкий монастырь».Начало новой обители
Ещё когда отец Иона жил в монастыре святой Екатерины, было положено начало новой обители. Сам его основатель рассказывает, как это происходило: «Первый житель, поселившийся на месте, где теперь стоит святая обитель, был отец Иларион. Он пришёл ко мне после Крымской кампании, получив от своего военного начальства отставку. По его просьбе я принял его к себе и оставил жить в послушании и работать в приобретённой у Марии Романовны и соседа Молявки усадьбе. Первая была приобретена за 130 рублей, а вторая — за 115. Строений здесь никаких не было: одна земля и заросли. Отец Иларион сделал себе куренёк из хвороста, нарванного здесь же, из дикого бурьяна сделал крышу и жил здесь целое лето. Потом Бог благословил, и появилась маленькая келийка на чистом, не заросшем месте. Купив барочного леса, я поставил в углах столбы из толстых брёвен, а затем стены из досок длиною и шириною в семь аршинов. В этой келии мы жили вдвоём. Здесь был сад, в котором росли разные фруктовые деревья: груши, яблоки, сливы, вишни. Место это было отгорожено от Выдубицкого монастыря забором. Когда отец Иларион жил здесь один, он увидел однажды выходившее из земли пламя, охватившее всю местность, где ныне стоит малая церковь. Видел огромный огненный столб, доходивший до небес. Столб виден был даже на горе, где ныне собор. Много ему было страхов от диавола. Диавол гнал его отсюда. К отцу Илариону неоднократно приходили воры и грозились убить его, но Бог его во всём хранил и укреплял. Диавол поносил его и говорил — зачем он здесь живёт, лучше жить в монастыре, чем здесь. Диавол рыдал всю осень, зиму и весну, ходя по переулку и кляня отца Илариона, Николая и Романа, которые жили втроём, а также приговаривал: «Проклятые черноголовые, длинноволосые монахи мешают мне, гонят меня и покою мне не дают, из моего древнего и давнего наследия гонят меня». Братия всё это слышали и терпели. Спустя два года, как они здесь поселились, отец Иларион видел большой разлив воды по всему саду: вода стояла стеною в полтора аршина. Это видение было ночью. Отец Иларион хотел выйти ночью, отворил наружную дверь и увидел большой разлив. Посмотрел — выйти с порога нельзя. Он страшно испугался, начал черпать воду руками и умывать руки и лицо… Отец Иларион вытерпел там много горя, скорбей, болезней, наготы и голода. Никто не хотел верить, что на этом месте будет монастырь. Некоторые из братии Выдубицкого монастыря насмехались над нашей надеждой, говоря, что монастырь здесь будет, когда у них на ладонях вырастут волосы. Когда отец Иларион впадал в скорбь и терял веру в возможность построить монастырь, то повторял слова этих братий: «Когда у меня на ладони вырастут волосы, тогда здесь будет монастырь». До поступления в Выдубицкий монастырь мы с отцом Иларионом жили в саду: вместе работали, очищали участок от бурьяна, сажали деревья, поливали их, посадили испанских вишен. Так я прожил в саду целое лето». Затем отец Иона переселился в Выдубицкий монастырь, находившийся по соседству с участком, который был указан Богом для строительства обители. Живя здесь, он продолжал навещать место, на котором предстояло быть построенным новому монастырю: «Когда мне было очень тяжело от ненависти и нападок братии, я уходил в сад и, глядя с грустью на это место, думал, как может здесь быть святая обитель. Иногда высказывал эти мысли брату Иоанну, и он тоже не верил в возможность того, что здесь будет монастырь. Я погружался в мрачные мысли: как здесь быть великому делу, когда у меня ничего нет, и ни к чему я не годен; а тут ещё терплю постоянные нападки от врага и разные неприятности. Бывало, приду я после обедни в сад, поставлю самовар, и пьём с братом Иоанном чай. Отворим окошко, приготовим на столе пищу для соловьёв: муравьиные яйца, сыр, который приносил для них брат Иоанн. Приготовив всё, зовём их: солка, солка! А они прямо в окно летят и здесь же запевают. Они у нас в келии были, как цыплята: смелые, ничего не боялись. И так было все года летом. Потом я принял отставного солдата Гавриила. Он жил с Иоанном в одной келии. Жили они хорошо, берегли себя, внимали себе, ни с кем знакомства не имели. Сначала я тоже жил с ними в саду. Не помню, в котором году к нам в сад начала прилетать необыкновенная птичка и садиться на груше, на самой её верхушке, неподалёку от нашей келии. Величиною она была с голубя, только перья у неё были разноцветные и необычайно красивые — блестящие. Она садилась, оборотясь к нам носиком, и пела очень приятно, усладительно. Сначала брат Иоанн ничего не говорил — ему было приятно её пение, — а потом начал гнать её и пугать. Однако она нисколько не поддавалась испугу, сидела на одном месте и непрестанно пела. Цвет её перьев часто менялся: иногда грудь была белая, синеватая, жёлтая, крылья зелёные, хвост белый, а иногда голова была красная, грудь жёлтая, крылья белые, спина зелёная, хвост голубой. К нам в сад никто не ходил, и мы никого никогда здесь не видели и об этой птице никому не говорили, так как это было видимое чудо Божие. Невозможно было постоянно сидеть и петь на одном и том же месте и не бояться ничего, не поддаваться ни малейшему страху. Видя дерзость брата Иоанна, я укорял его, но он мне отвечал, что она ему спать не даёт. Она пела ровно сорок дней и сорок ночей. В последний раз она была вся совершенно белая. Она сидела на дереве и просто сияла. При восходе солнца она слетела с дерева, несколько раз облетела всё наше место кругом, остановилась в воздухе, как делают копчики, когда увидят добычу, три раза издала какие-то звуки и улетела. Больше мы её никогда не видели. Тогда только брат Иоанн убедился, что это была необыкновенная птица, и очень сожалел, что пугал её».В Выдубицком монастыре
После поселения отца Ионы в Выдубицком монастыре здесь повторилась та же история, что и в Греческом монастыре: посетителей сюда приходило очень мало, и обитель пребывала в упадке. Однажды отец Иона сказал братьям как бы в шутку, чтобы они на последние деньги купили мешков, потому что будут собирать дождь из денег, который выпадет весной. Те же только посмеялись над ним. Однако весной сбылось сказанное отцом Ионой: сюда начало стекаться множество паломников со всей России. Причиной этого стечения народа вновь стала личность отца Ионы — люди начали понимать, что это был за человек, и стали выстраиваться в длительные очереди, чтобы исповедаться у него или получить его благословение. У монастыря, однако, не было возможности принимать такое большое количество посетителей, и те оставались без крыши и еды. Это очень огорчало отца Иону. Вскоре Господь послал одну богатую жертвовательницу — баронессу А. П. Бод, которая сняла для паломников дома, в которых им также предлагалась и пища. В это время отец Иона был настолько занят посетителями, что не мог уделять внимания братии монастыря. Каждый день после литургии он приходил в свою келию и принимал паломников. Народ у него был и днём, и ночью. Это стало причиной гнева против него со стороны братии монастыря. Сам старец рассказывает о следующем печальном событии: «Когда денег у братий стало много, а свободы нет, то они начали кричать: «Это наказание Божие постигло наш монастырь. Диавол подкинул нам этого разбойника, мучителя, колдуна; он околдовал весь свет и всех нас замучил своим народом». Прежде у них было так: как окончится богослужение, так все уходят из монастыря: тот до кума, тот до кумы, а тот к духовным детям или духовной дочери. Время проводили весело, спокойно и мирно, а теперь и пойти никуда нельзя, ни к себе принять нельзя. Угощать некогда, и к тому же нужно всегда быть трезвым, так как постоянно совершаются то молебны, то панихиды, то нужно исповедовать. От того происходит томление, скука, досада и раздражение. Я водил к ним исповедников больше, чем оставлял себе. Но они всё были недовольны, всё скорбели. Я сам целыми днями был занят, не имел времени пойти в купленное место. За всё лето был там раза три или четыре. Раз утром, до обедни, я собрал в большой церкви богомольцев для слушания молитвы перед исповедью. Прочитав молитву, я попросил пономаря и записчика отвести их к духовникам, разделив группами. Пономари собрали в трапезной церкви ещё богомольцев слушать молитву перед исповедью и сказали мне, чтобы я шёл туда прочитать им эту молитву. Там были иеромонахи отец Гервасий, отец Григорий и двое других. Только я вошёл в церковь и направился к алтарю взять святую епитрахиль и требник и начал молитву, слышу — отец Гервасий говорит: «Не слушайте его, господа. Вы все, кажется, люди умные, взрослые, имеете свои понятия — и прельстились от этого льстеца. Это не человек, а диавол во плоти. Это разбойник. Он всех нас умучил, а вы, добрые люди, слушаете этого сумасшедшего человека, безумного льстеца. Вот смотрите, как мы его уважаем». И отец Гервасий схватил меня за бороду, за волосы и за глотку, а остальные отцы начали бить меня палками, приговаривая: «Вот как величают вашего святошу». В церкви сделался ужас. Люди, видя такое страшное смятение, бросились на них и отняли меня, а их, буянов, вытолкали из церкви и никого не пустили. Люди хотели идти к митрополиту, но послушали меня, и всё стихло. Я прочитал им исповедную молитву и начал исповедовать. Я просил их о скаредном поступке монахов никому не говорить, так как всё это козни диавола. Я ничего не сказал отцу архимандриту Вениамину — так всё и прошло. Спустя некоторое время брату Иоанну с другим послушником запретили ходить ко мне под угрозой немедленного удаления из обители. Отец архимандрит ничего этого не знал, и всё это исходило от отца Гервасия и Макария казначея. Кто-то из ненавидевших меня запер меня в моей келии висячим замком. Я этого не знал. Проходит день, другой, третий — я удивляюсь: что это такое, что ко мне никто не заходит. Хлеб у меня в келии был, соль и вода тоже. Утром выпью столовую ложку крещенской воды, омочу кусочек хлеба в соль, покушаю, и мне довольно. Просидел я под замком в келии всю неделю, и было мне покойно и весело. Около своей келии я никого не видел, потому что её окна выходили на задний двор. Спустя десять дней слышу около двери келии говор, потом стук в дверь. А она у меня была заперта на внутренний замок и на неё был наложен крючок. Слышу голос отца архимандрита: «Он, верно, умер. Давно его не видно? Кто же его запер? Вот чудо — это просто убийство. Скажи, пожалуйста, что делается в монастыре, и я ничего не знаю! Позвать кузнеца и отбить дверь!» Я стою, молчу и жду, что будет дальше. Пришёл кузнец, отбил замок и говорит, что дверь ещё изнутри заперта. Отец архимандрит говорит: «Нужно окно вынуть и влезть». А потом говорит: «Погоди, попробуем: может, он жив. Надо стучать в дверь. Когда он не отзовётся, тогда уже и окно вынем». Слыша их разговор, я отошёл дальше вглубь келии. Они начали стучать в дверь, говоря: «Отец Иона, ты жив? Если жив, то отвори нам». Я молчу, жду, что будет. Он повторил другой раз и третий. Тогда я отозвался: «Кто там и что вам нужно?» Отец архимандрит, услышав мой голос, говорит: «Ну, слава Богу, жив». Я отворил дверь. Отец архимандрит говорит: «Что с тобою?» Я улыбнулся и говорю: «Я ничего не знаю». — «Здоров ли ты?» — «Как видите, слава Богу». И они все от меня отошли. Отец архимандрит говорит: «Я ничего не знал, вот только вижу: на дворе народу много, а в церковь никто не идёт; походят, походят во дворе и идут из монастыря. Я, видя всё это, удивлялся, но не знал, почему так происходит. Потом сторож — старик Николай — подходит ко мне и говорит: монахи заперли отца Иону наружным замком в келии, и он уже десять дней под замком сидит. Наверное, умер, сердечушко. Келейникам запретили к нему ходить под угрозой немедленного изгнания из монастыря. Его келейнику Иоанну тоже запретили даже в монастырь заходить». После этого события отец архимандрит стал внимательнее за всеми следить. Призвал отец архимандрит моих келейников Иоанна и Гавриила и велел им чаще ходить ко мне и даже ночевать у меня. Меня перевели в другую келию, окнами на монастырь, но негодование отцов на меня не прекратилось».Посещение Божьей Матерью 1 марта 1861 года
Среди всех этих скорбей и искушений Бог часто утешал отца Иону чудесными небесными посещениями, как он вновь сам рассказывает: «Я жил в Выдубицком монастыре. Раз ночью под первое марта мне не спалось. Помолившись Богу, я лёг. При мне никого не было. Братья Иоанн и Гавриил жили в саду. Сколько я ни старался — заснуть не мог. Я то вставал и читал, то выходил во двор. Было очень холодно. Я встал, оделся, вышел на крыльцо и вдруг вижу: то место, где был наш сад, осиялось. Сверху разлился страшный пламень. Я сильно испугался: подумал, что это наши горят. Скорее вошёл в келию, оделся, обулся, одел тёплый подрясник, перекрестился, взял палку и пошёл на гору. На горе в монастырской ограде была калитка. Она никогда не запиралась, и я в неё прошёл. Вхожу на гору с большим трудом, едва-едва могу идти от испуга и охватившего меня волнения. Ноги мои от страха ползут назад. Я несколько раз падал, у меня перехватывало дух. Едва-едва добрался до ограды нашего сада от соседки Параскевы Сидорихи. Став возле перегородки, я взглянул в ту сторону, где была наша келия. Вижу: келия цела, не сгорела. Окна закрыты ставнями — все спят. Однако пламень охватывает всю келию с крышей и кружится, поднимается вверх. «Сгорят они, бедные», — подумал я и, отдохнув, перелез через забор и вошёл в сад. Подошёл ближе и вижу: пламень страшно бушует, охватывает всю келию, крышу. Крыша трещит, страшная буря ревёт, а келия стоит невредима. Подошёл к самой келии, хотел постучать в ставень, разбудить их, но почему-то передумал. Пламя же, играя со страшною силою, охватило всю келию и крышу, но келия была цела. Стоял я, смотрел и думал: как всё это могло загореться и что за причина пожара? Взглянул направо — вижу, стоят монахи. Смотрю на них и думаю, зачем они сюда пришли: видно, идут из святой Лавры в Голосеево и Китаево; думали пройти здесь ближе, а тут загорожено. Смотрю — стоит и Матерь Божия с жезлом. Я от страха упал на землю и лежал без чувств, пока рука Владычицы не коснулась моей головы. Пречистая изрекла: «Дух его в нём есть». Тогда только жизнь возвратилась ко мне, и Владычица говорит: «Встань на ноги. Стой прямо и смотри. Вот мы пришли сюда навестить это место, Богом Сыном Моим издревле предызбранное, и тебя увидеть. Смотри, кто пришёл со Мною. Ты всё малодушествуешь и сомневаешься, как это здесь может быть?» И я, окаянный, дерзнул стать на ноги. Всесвятая Владычица стояла лицом к востоку. Справа и по левую сторону от Неё стояло множество святых. Среди них были божественные апостолы Пётр, Иаков, Иоанн, Павел и другие святые апостолы; святой Иоанн Креститель, святой пророк Давид, Иессей, Иеремия и другие с ними; святой Александр Невский, святой равноапостольный царь Константин Великий, царица Елена, святой князь Владимир, преподобный Пётр Афонский, преподобные отцы Антоний и Феодосий Печерские, со всем собором Печерских преподобных, а также Феодор Студит, Ефрем Сирин, авва Варсонуфий, Пимен Великий, Пахомий Великий, Паисий Великий, Сысой Великий, авва Досифей, царевич Индийский Иоасаф, Онуфрий Великий, Павел Фивейский, Макарий Великий, Антоний Великий, Феодосий Великий, преподобный Сергий Радонежский, Нил Сорский и другие святые мужи и жёны. Все стояли в великом благоговении, и от Святой Владычицы Госпожи Богородицы исходил великий и неисповедимый свет. Святая Владычица благоизволила говорить об этом месте и обо всех истинно возлюбивших Господа Бога, Ему Единому предавшихся в сожители и пекущихся о сопребывании с Ним: «Иноки многие будут жить здесь, и изольёт Господь Бог и Сын Мой благодать на место это и на живущих здесь. И Моя благодать пребудет с ними во веки. Неотступно буду посещать это место, и многие здесь спасутся. Я же буду Помощница им всегда и во всём. Защитница и Помощница против восстающих, борющих и обижающих их! Все от Меня получат покой и утешение во всём. Я и Сын Мой очень любим иноков, радуемся и веселимся иноческим житием». Всесвятая Владычица изрекла много-много чадолюбивых слов обо всех верных Сыну Её и говорит мне: «Место это — место отрады и утешения благоскорбящих, пристанище обуреваемых, покой, радование и веселие вечное». Потом Святая Владычица обратилась к святым отцам Афонским Петру и Афанасию и говорит: «Вы, святые и богоносные отцы, вместе со Мною потрудившиеся любви ради к Господу Богу и ко Мне в устроении святой обители. Вы построили пчельник, поставили хорошие ульи, ввели рой пчёл и всё хорошо устроили. Выбрали для разведения пчёл добрых и мудрых распорядителей, именуемых матками. От хорошего распоряжения всё шло хорошо. И вот Я захотела увидеть дела их и посетила эти пчельники. Вижу, обители и ульи стоят, а пчёл, маток и самих строителей нет и нет — все улетели. Где же эти пчёлы, их начальники и наставники? Они вышли из пределов своих, ввергли себя в пространное море, устремились в волны и мятежи ветреных вихрей и бурь, погрязли в волнах моря, и ветры разметали их. Прождав их долгое время, все пчёлы в ульях покинули их, и ульи стоят пустые, и нет работающих в них. Я видела: их осталось очень мало. Они устроили себе гнёзда в расселинах камней и живут там. И Господь Бог промышляет и печётся о них. Мой Бог и Сын и Я посещаем некоторых из них, так что они имеют Бога Помощника, Питателя и Покровителя себе. Остальные же притупили ум свой видеть Господа и Его Единого в себе иметь, обратились в страны далёкие, устремились на север, восток, юг и запад… Эти воины — вне предела Святой Горы и места пребывания своего, они извергли себя вон. Богоносные, боголюбивые труженики, святые отцы Петре и Афанасие, вы сами знаете, как хорошо всё устроили. Их же обольстили ложное мечтание и лживое помышление: честолюбие, самолюбие, сластолюбие, кичение, самообольщение. Они подпали и поработились постыдным страстям, пленившим их…» И долго говорила Всесвятая Владычица со святыми отцами Петром и Афанасием Афонскими. Ещё я позабыл: предсказала Владычица два знамения, какие были даны жителям Святой Горы ко исправлению их и ко обращению их духа, ума и сердца ко Господу Богу… И многое говорила Владычица во свидетельство перед всеми святыми. Уже настало утро, солнце взошло и было высоко, но свет от солнца был как от самых малых звёздочек. Свет же Всесвятой Владычицы был неисповедим. Все святые предстояли перед Ней в великом благоговении. Она изволила ещё повторить о месте сем, где Всеблагой Господь восхотел устроить во имя всесвятое Свое великую обитель и поселить в ней иноков, восхваляющих Господа Бога своего. Многие из них спасутся дивным спасением и будут служить во утешение людям настоящих времён. И Всесвятая Владычица пошла от этого места вниз, и все деревья преклонили свои вершины, воздавая благоговейно честь Всесвятой Владычице. И велела мне Владычица идти Ей вслед. Я, подойдя к келии, где спали Иван и Гавриил, хотел постучать им в ставень и только это подумал, Владычица говорит: «Оставь их, не тревожь, пусть себе спокойно спят». И я уже не посмел стучать. Она отошла немного, стала и начала говорить, укрепляя моё малодушие, которое часто овладевало мною, объясняя мне по порядку все дела, которые ни описать, ни пересказать невозможно. Дойдя до откоса горы, Владычица стала и говорит: «Береги себя и не падай духом. Не позволяй смущению входить в душу. Смотри, как кочерга повинуется своему обладателю: всё подходящее к её устройству делает и всё гребет: холодный пепел, холодные и горячие угли, золото и серебро, хорошее и плохое зерно, — всё, что нужно сгрести или перегрести. Она всё терпит и делает молча — если даже её влагают в огонь или горящее пламя или выгребают ею горящие угли. Она этим не гордится и не превозносится, но молча терпит, повинуется воле своего владельца и господина, потому что сделана для всех этих дел. Пойми, всё это относится к тебе. Думай, что ты лопата, грабли, кочерга, выгребающая из адского огня геенны души, предохраняя их от грехов и вводя в горнюю вечную радость, в славу Небесного Царствия, в покой и веселие в безконечные века». Иоанн Богослов опять говорит мне, скаредному истукану: «Говори: Аминь», — и я сказал: «Аминь». Потом, помолчав, Владычица говорит: «Предупреждаю тебя: многие и многие придут и приползут разного рода и племени, целы и полуцелы, уязвлённые, отягчённые сном, дремлющие, расслабленные, обременённые и удручённые тяжестью, случившеюся от них самих и от древнего врага. Всех их прими и послужи им, никем не пренебрегая, ибо все они — Божии. И Я не престану посещать это место, живущих в нём и ползущих к нему. Господь Бог и Сын Мой и Я всегда послужим ко утешению и спасению всех их». И опять святой Иоанн Креститель говорит: «Говори: Аминь». И я, безумный невежда, сказал: «Аминь». И говорит Владычица: «Мир и благодать месту этому, тебе и всем здесь живущим. Иди в мире и благодати к себе». И я поклонился до земли. Владычица отступила и стала невидима. Вместе с Нею отошли все остальные, и я остался один. В каком состоянии я тогда находился, человеческий язык высказать не может. Возвратясь на то место, где Своими пречистыми всесвятыми стопами благоизволила стоять Владычица, я заметил на снегу следы Её ног. Тогда я нагреб на том месте кучу снега и обставил его поленьями. Потом уже разбудил спящих. Было одиннадцать часов дня, и за всё это время — с двенадцати часов ночи до одиннадцати дня — никто из них не вышел на двор. Они отворили ставни, и я ничего не рассказал брату Иоанну о происшедшем, но показал только место, обсыпанное снегом и обставленное поленами, и попросил охранять его и держать в чистоте. Мы поставили самовар, и, напившись чаю, я пошёл в монастырь. И тайны этой никто не знал. Было это 1-го марта 1861 года1.Посещение Божьей Матерью 9 марта 1862 года
После этого происшествия по назначению отца архимандрита Вениамина я опять занялся своим делом в Выдубицком монастыре. Я старался позабыть о происшедшем и быть спокойным. Девятого марта мне нужно было сходить за чем-то в сад и что-то сказать отцу Иоанну и брату Гавриилу. Я встал, умылся и пошел на гору через калитку, которая всегда была открыта. Поднявшись вверх, я увидел сильный пожар. Я хотел подойти поближе, но страх так овладел мною, что я остался на месте и не мог двинуться, думая, что они там сгорят. Мне было очень тяжело, и слезы лились из моих глаз. Снег был глубокий, и я не мог идти. Я так ослабел от страха и горя, что несколько раз падал. Пока дошел до перегородки, прошло около часа. Подойдя к перегородке, я перелез через нее и направился к келии. Вижу, деревья и вся келия охвачены пламенем. Буря свирепела, выла, раздувала пламень, который со страшной силой подымался и охватывал крышу, стены и всю келию. Я собрался с силами и подбежал к келии. Я хотел постучать в ставни и разбудить спящих, но грозное пламя охватило меня со всех сторон, и от страха я упал. Мне было тяжело оттого, что я не имел сил помочь несчастным. Поднявшись на ноги, я вновь приблизился к келии, и только хотел постучать, как вдруг сильное пламя охватило и меня, и келию, и крышу; крыша затрещала, а меня ветром отбросило в сторону. Боже мой! Какой я грешник — и сам погибаю, и эти несчастные жертвы тоже должны погибнуть из-за меня. Так я подумал и начал молиться: «Всесвятая Владычица, не попусти из-за меня погибнуть сим невинным агнцам — пусть уж я один погибну, а они и так много терпят от людей». Буря же и пламень не уменьшались. Но я заметил, что пламя, охватившее всё: и меня, и деревья, и келию, — не обжигало ни меня, ни моей головы, ни шапки, ни одежды; также и крыша, хотя и трещала, была освещена и охвачена пламенем, оставалась невредимой; также и деревья не сгорали и не падали, но стояли на месте. Господи, какое это чудо необыкновенное! Это, верно, у соседа Солоного загорелся его дом и сарай — все было сухое, а потому внезапно и загорелось. От того пожарища пламя перенеслось и сюда. Однако как бы и они, бедняки, не пострадали и не погорели, так как никого не было слышно. Между тем буря стихла, и пожар прекратился. Я пошел посмотреть к соседям. Иду и думаю, что, наверное, они с товарищами-рыболовами выпили и погорели. Все иду и смотрю в правую сторону. Вдруг нечаянно споткнулся о пенек и упал. По своему крайнему невежеству я ничего не мог понять: все охватывает страшное пламя, которое ничего не сжигает. Ничего не разберу и не пойму. У меня, как у безумного, в голове пустота: явственно совершается дивное, а я не могу ни понять, ни разобрать чудного дела и всего того, что происходит. Подняв голову, я посмотрел вперед, и — о, окаянный я человек, как земля не поглотила меня нечувственного в моем окаянстве — увидел стоящую Всемилостивую Владычицу. Ужас поразил меня скверного, мерзкого человека, и я замертво упал на землю. Что было со мною,и долго ли лежал я, как мертвый — не знаю. Когда Владычица изволила коснуться моей головы, тогда я ожил и услышал Ее слова: «Дух его в нем есть». Тогда жизнь подобно молнии пробежала по всему моему телу. «Встань, трусливый и малодушный монах, и стань на ноги». Я же продолжал отказываться, говоря: «Владычица Всесвятая, как я могу совершить такое великое дело?! Здесь нужен муж мудрый-премудрый, сильный духом и словом, а я что? Простак и совершенный невежда, да еще и не силен в благодати Божией — что пес смердящий». — «Слышишь, Петр святой, что он говорит? Я сказала тебе, что ты грабли, секира, что через тебя во всем будет действовать Сын Мой, Бог и Владыка Вседержитель. Господь сделал тебя орудием Своих дивных и святых дел и восхотел в эти дни проявить Свою Божественную славу пред людьми, — Бог, Который был сначала и есть Тот же ныне и во веки». Святой апостол Петр, держа в своих руках чашу со святою водою, говорит мне: «Говори: Аминь», — и я сказал: «Аминь». Владычица, держа в правой руке кропило, говорит: «Ныне мы пришли увидеть и посетить место, издревле избранное Богом Сыном Моим для обители и храма во имя святое Его… Все мы, вместе предстоящие здесь, являемся свидетелями. Ибо восхотел Господь Бог, чтоб освятилось сейчас это место во имя святое Его». Затем Пречистая двинулась с места, на котором изволила стоять первого марта и начала окроплять святою водою все то место от верха к низу. Обойдя все место и окропив его святою водою, Святая Владычица стала на прежнем месте и начала говорить ко всем предстоящим святым. Прежде Владычица обратилась к святым Петру, Афанасию Афонским, Антонию Великому, Феодосию Великому, Пахомию Великому, Феодору Студиту, Антонию и Феодосию Печерским и сказала: «Здесь, на Святой Горе Афонской, проявил Господь силу и благодать Свою, труд же как на Афоне, так и здесь, — Мой. Чем ты стала, Святая Гора Афонская? Кто твои жители? Кто живет на тебе? Я увидела все дела их и сделала им напоминание, но они не исправились. Спустя некоторое время Я опять увидела и подождала — однако у них все не было исправления. Тогда Я опять дала им вразумление — и опять исправления не было. Они пошли по пути широкому и греховному; вместо того, чтобы надеяться на Бога Живаго, пекущегося и промышляющего о них, они оставили все свое попечение о спасении, как было прежде, оставили жизнь в Боге и начали жить в похоти плоти, предались временным грехам и удовольствиям. Им еще дается время для исправления жизни и покаяния». Всесвятая Владычица еще много говорила к моему окаянству, утверждая меня в послушании Всесвятой воле Ее и Господа Бога. Владычица сошла вниз горы, и я поклонился Ей до земли. Она отступила и стала невидима, а с Нею и все святые стали невидимыми. Это явление началось с десяти часов вечера девятого марта. Боже мой, какой ужас объял меня! Что было со мною — не помню. Я сел или, скорее, повалился на землю и сидел на том месте до тех пор, пока не встали братья Иоанн и Гавриил. Они вышли из келии и начали по обычаю обходить сад. Так они нашли меня, сидевшего на снегу. Снег тогда был глубокий, а также ударил сильный мороз. Я, пробыв столько времени на морозе, не чувствовал ни малейшего холода — мне было тепло, как летом, и я позабыл даже, что теперь зима и холодно. Они взяли меня в келию, думая, что я замерз. А я только плакал и плакал. Слезы ручьями текли у меня из глаз, и я не мог выговорить ни одного слова. Они стали читать святые утренние молитвы и правило, прочли канон всем святым и начали пить чай. Когда мы напились чаю, я просил их никому ничего не говорить и все, что они здесь видели и впредь увидят, предавать забвению и не увлекаться совершенно, чтобы не впасть в прелесть и не повредить себе; а место, где была насыпана куча снега и которое было огорожено дровами, соблюдать в чистоте, беречь и охранять его, а также охранять всю дорожку оттуда и до верху до самой калитки2.Обитель Святой Троицы
Вскоре начал строиться двухэтажный деревянный дом, а в этом доме — церковь во имя Живоначальной Троицы. Иконостас делали в Петербурге из красного кипариса; святой Престол и Жертвенник — из того же дерева, святые иконы были написаны в городе Туле известным художником Василием Васильевичем Чумаковым. По разрешению Святейшего Синода и владыки Арсения, митрополита Киевского, было назначено освящение святого Престола. Освящал его четвертого мая 1864 года архимандрит Выдубицкого монастыря Вениамин с четырьмя иеромонахами и иеродиаконами. Святейший Синод указал и определил мне жить в саду и служить в церкви. Княгиня Васильчикова определила десять тысяч рублей на содержание церкви. На эту сумму также нужно было нанять клирос. По внушению Божию Московский митрополит Филарет понудил княгиню Екатерину Алексеевну Васильчикову хлопотать о разрешении монастырей, и по его настоянию было положено учредить на этом месте мужской общежительный монастырь во имя Живоначальной Троицы. Княгиня Васильчикова отдала часть своего имения Гусенцы Полтавской губернии Переяславского уезда на монастырь и сделала дарственную. Она представила блаженной памяти Императору Александру Николаевичу прошение о разрешении учредить мужской общежительный монастырь для братии, которая поступала бы в него только из мира, но никак не из других монастырей, а также документы о земле на обезпечение будущих иноков. Государь, получив от нее прошение, поехал к митрополиту Киевскому Арсению и говорит ему с удивлением: «Княгиня Васильчикова подала мне прошение об учреждении монастыря в городе Киеве на Зверинце. Я удивляюсь, что это с ней? Прежде она была против этого, а теперь сама ходатайствует об открытии монастыря». Владыка митрополит говорит: «Я думаю, что нет надобности открывать еще один монастырь, так как там и так их довольно». Государь, поговорив с владыкой, поехал к себе во дворец. Однако мысль об открытии святой обители не оставляла его. Дома он разговаривал об этом деле с великим князем Константином Николаевичем и государыней. К обеду государь нарочно пригласил обер-прокурора Святейшего Синода графа Толстого, министра двора Аллерберга. Здесь же присутствовали великие князья: Константин Николаевич, Николай Николаевич, Михаил Николаевич, а также митрополит Арсений, княгиня Васильчикова и Строгановы. За обедом государь завел речь о желании княгини учредить в Киеве на Зверинце мужской монастырь. Государь потребовал от всех мнения. Некоторые соглашались с желанием княгини, а некоторые находили монастырь ненужным. Особенно против открытия монастыря восставал граф Аллерберг. Владыка Арсений поддерживал мнение Аллерберга. Государь и великие князья держали сторону Васильчиковой. Выйдя из-за стола, они подняли серьезный спор о монастыре и монахах. Государь рассердился, надел шинель и пошел в сад прогуляться. А там было совершено покушение на его жизнь: злоумышленник произвел в него выстрел из пистолета, но Господь Бог сохранил его целым и невредимым — пуля пролетела мимо. Тогда государь, видя в спасении своей жизни такое неисповедимое милосердие Божие и Божией Матери, пошел в Казанский Собор и отслужил благодарственный молебен Господу Богу и Божией Матери, а затем, возвратившись пешком из собора, зарыдал. Долго плакал государь. Затем, успокоившись немного, он говорит: «А что, господа, не надо монастыря? А я верю, что Господь Бог и Божия Матерь спасли мою жизнь молитвами того монастыря». — На это все молчали. Тогда государь пошел в кабинет, вынес прошение княгини и при всех написал: «Утверждаю и разрешаю устроиться в городе Киеве на Зверинце Свято-Троицкому общежительному монастырю на правах и началах древних святых обителей со скитом, который иноки по своему усмотрению изберут устроить для схимников, отшельников и совершенных безмолвников. Этот монастырь и на будущее время утверждается образцовым для всех монастырей. При этом монастыре учреждаются благотворительные заведения: училище для сирот и полусирот, больница для братии и странников, а также странноприимный дом. Странникам от монастыря должны подаваться покой и пища». Все стояли, как оглушенные, а стыднее всех было Аллербергу и подобным ему. Государь тут же повелел пригласить княгиню Васильчикову и соизволил сказать ей при всех: «Я вижу Промысел Божий: молитвы нового монастыря спасли меня от смерти, а Россию от страшного потрясения». И вручил ей подписанное прошение, добавив: «Если что будет от меня нужно — я все сделаю». Потом он поехал к митрополиту Арсению, и все пересказал ему о чудесном спасении своей жизни и о монастыре. Это было в 1866 году четвертого апреля, а шестого апреля мы получили от обер-прокурора священного Синода графа Толстого телеграмму об учреждении монастыря. В ней говорилось, что вся братия, собранная на этом месте Богом, должна следовать, исполнять и хранить слова Господа Иисуса Христа, Спасителя и Учителя нашего: «алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня». О детях же, приведенных к Иисусу Христу, Он, возложив на них Свои Божественные руки, сказал: «Таковых есть Царствие Небесное». Во имя Отца и Сына и Святого Духа учреждается эта святая обитель и при ней все благотворительные учреждения со скитом для спасающихся, истинно возлюбивших Господа и предавших всех себя Ему во славу Божию и во спасение вечное. На таких мыслях, желаниях и любви к Богу и ближнему, во отраду и вечное спасение множества людей, благодатию Божиею и милостию Всесвятой Владычицы Богородицы и был основан монастырь. Владыка митрополит Арсений и княгиня Васильчикова изволили прибыть ко мне и вручили все бумаги от государя и Святейшего Синода, а также планы местности монастыря, его земель и план Гусинского имения. Сам владыка митрополит был здесь, все подробно пересказал нам и сказал: «Я сам видел неисповедимую силу и благодать, указывавшие на начало этого святого дела; Сам Господь Бог восхотел всему этому быть. Я видел и уверился, что во всем Его святая воля». Владыка много помогал в устройстве монастыря, учил всему, чего мы не знали, и всегда оказывал святой обители особое внимание и попечение. Ныне благодатию Божией святая обитель устроена».История чудотворной иконы
Почти сразу же после своего основания новая обитель получила великое благословение в виде иконы Святой Троицы. Сам старец в своей рукописи описывает ее историю: «Спустя некоторое время после посещения святой обители Божией Матерью девятого марта я получил посылку. Открываю ящик и вижу святой образ Бога Отца. Там же нашёл письмо следующего содержания: «Отец Иона, просим Вас принять в Вашу святую обитель святой образ Бога Отца и объясняем следующее, происшедшее с уроженцем нашего города, отставным майором, который был сильно ранен в Турецкой войне. Бой продолжался несколько дней. Нельзя было ни подбирать раненых, ни хоронить убитых, ни даже оказать какой бы то ни было помощи. Раненые лежали на поле, страшно страдая, истекая кровью, томясь от жажды, и многие умирали. Майор тоже лежал между убитыми и ранеными — с тяжелой раной головы. Некоторое время он был без сознания. Когда сознание вернулось к нему, он начал тяжко страдать, моля Бога и Божию Матерь о помощи и спасении. На пятый или шестой день ранним утром на заре он увидел женщин, обходивших больных. Они были одеты как простые крестьянки и покрыты белыми платочками. Подойдя к раненому, они перевязывали его раны, давали испить чистой прохладной воды, кусочек белого хлеба и шли к другому. Умерших они осеняли крестным знамением. Майор видел всё это и думал: «Господи, откуда эти женщины? Здесь близко нет никакого жилья, а как хорошо они ухаживают за больными». «Потом, — говорит он, — подошли они и ко мне и сказали: «Мир тебе, и да подаст тебе Господь здоровье». Умыли мне лицо, руки, обмыли раны на теле и голове, вымыли мое окровавленное тело, переменили белье, напоили чистою водою, дали ломтик белого хлеба, и старшая из них говорит: «Терпите ради Бога, и кто покорится и все перетерпит, тот получит Царствие Небесное». И так они приходили к нам каждый день. Я спросил имена этих добрых женщин, но они мне не сказали, а только старшая сказала: «Благодарите Божию Матерь и всех святых». Через семь дней нас подобрали и отправили в госпиталь. По выздоровлении я вышел в отставку и жил дома. Нас было двое с женой; я всегда помнил происшедшее со мною на поле и в благодарность хотел купить образ. Прошло много времени, мы с женой приехали в Киев на богомолье. Здесь я хотел приобрести образ, но не знал, какой. Мы обошли все иконные лавки Киева и Святой Лавры, но нигде не могли подыскать иконы, которая бы нам понравилась. Однажды после Божественной литургии в Великой церкви мы с женой вышли в Святые ворота и направились в гостиницу. Вдруг у Святых ворот подходит к нам женщина и говорит: «Вы желали купить образ? У меня есть, купите». Она держала его в руках завёрнутым в чистый белый платок. Таким же платком она была покрыта сама. Одета просто. Я смотрю на неё и думаю: где-то я видел эту женщину. И она смотрит на меня и говорит: «Вы желали иметь святой образ, возьмите его у меня». Сняла с образа платок, и я увидел его. Он мне очень понравился, как будто был тот самый образ, который я хотел купить. Я спросил её о цене. Она сказала, что дорого не возьмёт — что я дам за него, тем она и останется довольна. Жене моей образ тоже очень понравился, и она посоветовала мне взять его. Я попросил женщину дойти с нами до гостиницы и там получить деньги. Подойдя к гостинице, я обернулся, но женщины уже не было. Я начал скорбеть, искать её всюду, но так и не нашёл. Я освятил икону. Спустя несколько лет эта женщина явилась мне во сне и говорит: «Не скорби, успокойся и не ищи меня. Я одна из тех, которые прислуживали тебе и прочим раненым на поле». После этого я успокоился. Икона же начала менять вид: лик, нос, глаза, пальцы делались выпуклыми, как у живого человека, и так продолжалось несколько времени. Все наши это видели. Потом из пальца потекло масло. Мы сначала не обратили на это внимания, и оно текло по божнице. Потом ваткой стали собирать его в пузырек и давать больным, и все получали исцеление… Мы с женой постарели и стали задумываться, куда нам девать икону. Эта мысль несколько лет безпокоила нас. Раз мы с женой стояли на молитве, и вдруг слышим от иконы голос: «Образ этот будет иметь место и будет в почёте — не скорбите». Мы омертвели от страха, а потом успокоились и договорились, что когда кто из нас умрёт, то оставшийся в живых должен отыскать в нашем родстве доброе и боголюбивое семейство и поручить ему святую икону до времени, пока Сам Господь позаботится о ней». Умер муж. Жена нашла пожилую благочестивую девицу, поручила ей на хранение икону и всё о ней рассказала. Девица хранила икону, и от неё было много чудес. Когда девица состарилась и почувствовала приближение смерти, то передала святую икону приходскому священнику, а вместе с ней описание её истории и все бумаги. Священник поставил икону в церкви, и прихожане почитали её. Однажды после Херувимской песни, по перенесении Даров, в церкви раздался громкий голос, и весь народ слышал, что этот голос исходил от иконы: «Отправь этот Мой образ в Киев и отдай иеромонаху Ионе. Он живёт выше Выдубицкого монастыря в саду; там будет строиться святая обитель во имя Живоначальной Троицы. Этот образ должен стоять в святом алтаре на жертвеннике — отправь его немедленно». Все слышали голос от иконы, но от какой — священник не знал. Народ пришёл в ужас. Священник успокоил народ, отслужил молебен Святой Троице, но икону не отправил. Прошло некоторое время. Так же, в воскресенье, во время Божественной литургии, когда священник читал заамвонную молитву, снова раздался громкий голос от той же иконы: «О иерей, что медлишь, почему не отсылаешь в указанное тебе место этот Мой образ? Пошли его на имя иеромонаха Ионы. Он живёт в саду выше Выдубицкого Михайловского монастыря. Будь здоров ты, и вы, все люди, будьте здоровы». И образ осиял. Тогда все увидели, откуда исходил голос. По окончании Божественной литургии отслужили молебен Святой Живоначальной Троице, и все приложились к святому образу». Священник в скором времени отправил мне святую икону по почте. Получив святой образ, я поставил его в келии… Святая икона и теперь стоит в церкви, в алтаре, на жертвеннике, как сказано в завещании того святого гласа»3.Принципы новой обители
Уже с самого основания монастыря Святой Троицы старец Иона имел целью применение в его жизни тех начал монашества, которые он воспринял, живя рядом со святым Серафимом Саровским и монахами аскетической школы преподобного Паисия Величковского. С самого начала устав монастыря не позволял принимать в монахи тех, кто переходил из других монастырей, но только тех, кто приходил из мира. Тогда, как, впрочем, и сейчас, в России существовал плохой обычай, чтобы монахи меняли монастыри. Это всегда плохо сказывалось как на жизни обителей, так и на духовном состоянии самих монахов. Монастырь Святой Троицы был настоящей, а не формальной общежительной обителью, где всё имущество было общим, и никто из братии не имел ничего своего. Монахам строго запрещалось выходить за пределы обители без благословения, как это было распространено в ту эпоху. Об этих правилах существования новой обители пишет сам старец в своём письме к обер-прокурору Святейшего Синода. Из письма к обер-прокурору Святейшего Синода Константину Петровичу Победоносцеву: «В святой обители совершается и строго хранится устав святого Федора Студита: в церкви Божией, трапезе, поварне, хлебне, просфорне и всех послушаниях, а также по келиям, как в монастыре, так и вне монастыря — в монастырских владениях. Строго воспрещается, чтобы кто-то имел что-либо своё, но чтобы всё было общее. Совершенно воспрещаются самовольные отлучки из монастыря, знакомства с мирскими людьми, пьянство и другие неблаговидные поступки. Нарушители не терпятся и выгоняются вон навсегда. Из других обителей никто не принимается единственно для того, чтобы сохранить целость и благоустроение всех братий. И ныне благодатию Божиею всецело и везде без всякого нарушения сохраняются эти священные правила, заветы и предания святых отцов». Все стороны жизни монахов обители отличались христоподражательной бедностью: в одежде, обстановке келий, еде. И сам старец как летом, так и зимой носил одни и те же сапоги, лёгкий потёртый подрясник и убогую рясу. Одни из самых верных его учеников — отец Мануил4 — писал: «Старец Иона сам был такого духа, что не принадлежал уже ничему земному; того же требовал он и от братии. Но мы, в числе их и я, далеко ещё были от духовного совершенства нашего великого аввы». Послушание для старца было самым главным признаком духовной зрелости монаха. Архимандрит Спиридон5 рассказывает в связи с этим следующую историю: «У него был обычай два-три раза в неделю обходить весь монастырь, все послушания, монастырские заведения, смотреть, где и как братия трудится… Ходил всегда один, без келейника, несмотря на возраст. И вот однажды идёт отец Иона мимо здания братской трапезы. Навстречу ему идёт послушник, неся большую стопу тарелок. Поскольку руки у послушника были заняты, благословения надлежащим образом он не мог взять, а только низко поклонился и сказал: — Благословите, батюшка. — Бог благословит. Что несёшь? — Тарелки, батюшка. — Куда? — В трапезу. И тут отец Иона почти грозным тоном скомандовал: — Брось! Тот моментально, не размышляя, бросил всю стопу тарелок себе под ноги на кирпичный тротуар. От тарелок остались одни черепки. Неизвестно, что получил послушник от старших трапезных, но отец Иона вызвал благочинного и распорядился: — Запиши такого-то на постриг — он будет истинный монах. А тот и послушником-то был немногим более года». Каждый постриг монахов был для монастыря большим событием. Об одном таком случае — особенно необычном, потому что тогда за один раз постригалось двадцать шесть монахов, — который произошёл 7 января 1885 года, в праздник святого Предтечи Господня Иоанна, рассказывает бывший тогда послушником Митрофан Ковш, который в тот день стал монахом с именем Мануил, а затем в великой схиме получил имя Серафим. Митрофан был послушником на протяжении одиннадцати лет, и всё это время диавол постоянно вёл с ним брань, чтобы он оставил обитель. И когда Митрофан наконец победил свой помысл, старец, которому это было открыто, немедленно благословил его на постриг. Ночью на пятый день непрерывного пребывания в церкви после пострига, как того требовал устав обители, монах Мануил в тонком сне увидел безутешно скорбящих демонов. И когда сам их князь спросил их, почему они скорбят, демоны ответили ему: «Как нам не скорбеть, когда Иона постриг столько монахов?» Старец насаждал среди своих учеников священную традицию умной молитвы. На этот счёт мы располагаем свидетельством монаха Виктора, который рассказывает следующее: «Однажды старец заказал иеромонаху Ираклию, опытному столяру, сделать штук двадцать пять особых низеньких скамеечек. Когда они были готовы, старец велел позвать старших монахов и раздать им эти скамеечки с таким советом: «Когда вы свободны, то после общего правила садитесь на эти скамеечки и занимайтесь на чётках Иисусовой молитвой, сколько позволяет время — с полчаса или час. Этим ум просвещается. После этого можно ложиться — непременно на правый бок. Лёжа прочитывайте покаянный псалом «Помилуй мя, Боже» и «Верую». Делайте так всегда и храните совесть. Если будете так делать, то Бог вас не оставит и пошлёт всё нужное — даже через забор вам набросают. А если не будете хранить совесть — пойдёте за забор, и там ничего не дадут»».Развитие обители
Монастырь развивался как духовно, так и внешне. Небольшой деревянный храм вскоре не смог уже вмещать всех молящихся, и поэтому было решено построить новую каменную церковь. Так был построен главный храм в честь Святой Троицы с приделом в честь иконы Божией Матери «Троеручица», который был освящён 28 ноября 1871 года митрополитом Киевским Арсением. Позже к нему был пристроен ещё один придел в честь Всех святых. Также были построены игуменский дом, крыло с келиями, трапезная, гостиница, больница, просфорня и различные мастерские. Монахи работали в монастырском имении Гусенцы и имели свои собственные фрукты, овощи, зерно, воск, рыбу и многое другое. К концу столетия численность монастырской братии достигла 462 человек. Старец имел особое попечение о паломниках и нищих, которые не имели пищи и крыши над головой. Каждый день приблизительно четырёмстам паломникам предлагалось двухразовое горячее питание и ночлег в трёх гостиницах. Также на средства обители содержалась школа для мальчиков-сирот. Такое развитие монастыря было благословением Божиим и Богородицы, как это видно из одного посещения обители Божией Матерью и Иоанном Предтечей, как его описывает сам старец: «Не могу умолчать и предать забвению неисповедимые и несказанные благости и милости Многомилостивого Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и Всесвятой Владычицы и теплейшей Хранительницы, Заступницы и Покровительницы верных Господеви человеков, любящих Бога, наблюдающих за собою и ограждающих себя от наветов врага-диавола и искусителя сатаны. Было это так: вечером, по окончании богослужения в большой церкви, только не помню, какого года, вся братия старшая, средняя и младшая по совершении всех своих келейных правил пребывала в келиях. Я тоже был в своей келии один и хотел было уже ложиться спать. Вдруг приходит сторож-послушник Кондрат, который после того вскоре скончался, и творит молитву. Я ответил: «Аминь», — и отворил ему дверь. Он, весь дрожа от ужаса, трепетно-прерывистым голосом говорит мне: «Святая Владычица Богородица со святым Иоанном Крестителем послали меня сказать Вам, чтобы Вы шли к Ним туда. Они ожидают Вас внизу, около церкви». Когда я услышал это, то и по мне прошел мороз, страх, однако и бодрость. Я наскоро оделся в подрясник, шапку надел, поскорее прочитал «Достойно есть…» до конца, поклон. «Слава, и ныне»; «Господи, помилуй» трижды. Поклон. «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас». Поклон. «Господи, благослови». И поскорее пошёл вниз по ступенькам. Прихожу и вижу: стоит Владычица Всесвятая Богородица и святой великий Господень Предтеча и Креститель Иоанн. Владычица зовёт меня: «Иди, не бойся и не ужасайся, мир тебе и благодать от Господа Бога Сына Моего. Будь здоров и спасайся, да почивает на тебе и на всей Духом Святым собранной братии, живущей с тобою, Божественная благодать, и да пребывает всегда, ныне и во веки». И говорит ко мне Предтеча: «Говори: Аминь». И Владычица говорит милостиво: «Я пришла посетить святую обитель и всю братию, живущую с тобою». Я поклонился Владычице до земли, как поклонился Ей тогда, когда пришёл к Ней сначала, и, став на колени, попросил, да милостиво благоизволит посетить и воззреть на всех и на вся и милостиво всех благословит. «Ты думаешь, что Я только ныне к вам пришла? Не так это, и Я только показала вам Себя пятый раз. Скажу тебе, что Я всегда, каждую субботу во время акафиста ко Мне бываю и всех в святой обители посещаю: всю братию старшую и юную, все келии обхожу, в каждой бываю и радостно всех приветствую. И Моя душа веселится о них и об их пребывании пред Богом». Войдя в малую церковь, в святой алтарь, Владычица поклонилась и приложилась ко святому престолу, также к святому Евангелию и святому кресту Господню. Потом к ним приложился святой Иоанн Креститель. Выйдя из святой церкви, они изволили посетить келии отца Илариона монаха и отца Иоиля. Тут же Она благословила их обоих спящих. Потом Владычица сошла в нижний этаж и там благословила спавших в келиях. И спали они благообразно. Обойдя там все келии, она посетила дальше просфорню и все келии и благословила всех их благообразно спавших. Придя в школу, Она благословила всех благообразно спавших там детей и смотрителя; зашла в больницу и благословила больных, которые спали благообразно. В келию Христофора иеромонаха, пребывавшего в безобразии и жившего в числе братии, Она не благоизволила войти и повелела совсем удалить его из обители. В другой келии дверь была отверзена. Сюда Владычица тоже не изволила внити. Там был послушник, принятый в число братий из другой обители, который также спал безобразно. И его Владычица повелела совсем удалить из обители. И так Она благословляла все келии по ряду и всех братьев, спавших благообразно. Затем подошла к колодцу и благословила внутри него. Вошла в братскую трапезу и, увидев на её потолке написанный гроб Владычицы, пелену и предстоящих святых апостолов, а также Саму Себя, изображенную на воздухе горе, изрекла: «Се истина есть». Обойдя все келии, трапезную, братскую кухню, келии поваров, келии внизу, чайную и дорогу до ворот, Она благословила всех спавших благообразно в келиях. В келию пчельника Прокопия, находившегося в безобразии, Она не пошла и повелела удалить его из обители. В святой Великой церкви и во святом алтаре Пречистая изволила поклониться святому престолу Господню, святому Евангелию и святому кресту, а также святому престолу в приделе. Она благоизволила посетить всех братий, была в келиях иеромонахов, монахов, послушников — всех посетила и благословила. Двух же послушников, только что поступивших, Иакова и Илию, Она повелела удалить из святой обители и не принимать, ибо они безобразны. Обойдя вокруг святой церкви, Она пошла в гостиницу, посетила всех богомольцев. Спавших неблагообразно Она не благословила, а благообразно — благословила; благословила также гостинников. Затем Владычица говорит: «Ещё нужно посетить, любве ради к Богу и ближнему, трудящихся. Пойду увидеть их». Когда Она вошла в хлебню, там уже начали в деже месить хлеб. Когда месившие обошли три раза, мешая тесто вёслами, и остановились, чтобы прибавить к замесу муки, Владычица подошла к деже и благословила тесто и каждого брата по три раза. А у старшего брата хлебника благословила голову, грудь, руки, а потом и всего его три раза. Потом благословила муку, воду, печь, все орудия и говорит: «Да будет и пребудет на них и на деле этом святом благодать Господа Спаса, Бога, Сына Моего и Моя и да почиет на месте этом святом во век века…» Затем Владычица благословила конные обиталища, говоря: «Пусть служат и работают для всех во благо, во славу Божию и на пользу этой святой обители». И говорит мне: «Пойдём также в коровьи загоны, взглянём на них». И пошли мы на скотный двор. Обойдя обиталище, где в помещении находились коровы, и, обозрев все оные, Она благословила коров, бычков и малых телят. Оттуда мы пошли в помещение, где жили находившиеся в послушании и труде около скота. Видя всех их благообразно спящими, так что руки у каждого были сложены крестообразно при персях, Владычица весело воззрела на них и благословила всех их. Затем Она обошла келии сестёр, спавших благообразно, и благословила всех их. Выйдя оттуда на гору ко святой церкви, Владычица обошла вокруг церкви и говорит: «Объявляю завет Мой и дело Моё: каждую субботу, когда поётся акафист Мне, Я всегда бываю везде и посещаю всех; и если увижу кого в безобразии находящегося — отлучу, и отвергну, и извергну его отсюда. Тех же, кто верно трудится, пребывает в любви к Богу и терпит ради Бога труд и скудость, всегда укрепляет, сохраняет, утешает и спасает благодать Божия и Моя». И я осмелился сказать Владычице: «Ты изволила быть в хлебне, а никакого знамения Своего присутствия там не явила». — «Знаю, — говорит Владычица. — Если Мне давать знамения везде, где Я только бываю, то мал успех будет спасающимся. Каждый в неведении тщится приобрести благодать Божию, благоугодить Богу и спастись, а когда ощутит Моё посещение, то находит на него покой, мечтание, и он начинает мало трудиться, отчего впадает в безпечность и нерадение. Поэтому лучше иметь труд и подвиг. И так каждый преуспевает, имеет всегда страх Божий, благоговение, память Божию, ревность по Богу, желание быть с Богом и благоугождать Ему. И так мало-помалу спасающийся приходит в силу и совершенство. Таким образом спасается всякий любящий Бога и всего себя предавший Ему». Так Всесвятая Владычица Госпожа Богородица благоизволила обойти всех и вся и изволила сказать: «Люблю отдавших себя Господу в послушание всесвященной Божественной воле Его, трудящихся и благолюбезно терпящих всё за едину любовь к Сыну и Богу Моему. Они возводят очи свои ко Мне, и Я всегда к ним и с ними пребываю. Они — святой ангельский чин иноков и инокинь. Радуется о них дух Мой, и веселятся сердце и душа Моя, и утешение Моё в них. Потому что блаженны живущие в доме Божием и находящие приют во дворах дома Господня: Господь Бог есть посреди них, и веселится святая душа Его в них. Возвеселит и их Господь Сил весельем вечным и радостью неисповедимой и во веки неизменной». Божественный Предтеча Господень говорит ко мне: «Говори: Аминь». И я сказал: «Аминь», — и поклонился Всесвятой Владычице до земли. Она благословила всю святую обитель, всю братию и всех тружениц скотного двора и всех по имени нарекла: огородниц всех, моющих бельё и пришельцев, пришедших потрудиться, посетить и поклониться священным местам града Киева и всем святым в нём и принести свои молитвы ко Господу Богу. Я сказал: «Аминь», — и поклонился до земли. Владычица благоизволила идти вниз к малой церкви и, придя на то самое место, где благоизволила стоять во время первого, второго и третьего Своего посещения, ещё раз изволила стать на этом месте, и говорит: «Знай, Бог даёт мудрость, силу, благодать и спасение людям, ищущим Господа и благоугождающим Ему, и никогда не прекратятся щедроты Его. Так будет и есть на месте этом святом Его. Если благоволит Господь Бог и Сын Мой кого-то избрать и призвать на это место святое — не отворачивайся и прими его. Испытывай в нём веру, надежду и любовь ко Господу: имеет ли он готовность жить, делать, хранить и благоугождать Ему? И если обнаружится это в нём, и готов он будет терпеть все напасти только лишь из любви к Богу, прими его, да спасётся и да имеет похвалу от Бога». Вновь благословила Владычица святую обитель и всех живущих в ней. Поклонился я, окаянный гнилой чурбан, в землю, а Владычица говорит: «А безобразных — выведи всех из святой обители, чтобы их здесь не было — ибо неполезны. Если найду таковых, когда буду здесь, — не потерплю». И так Владычица, благословив, отошла вместе со святым Иоанном Предтечей и стала невидимой».Скорби старца Ионы
Тогда как весь простой православный народ России любил и чтил старца Иону, многие священники и монахи из других киевских монастырей не очень его жаловали, а некоторые даже ненавидели. Особенно его не любили в соседней Лавре. Иногда дело доходило до того, что паломникам, желавшим попасть в монастырь Святой Троицы, давали ложные сведения. Говорили, например, что отец Иона будто бы умер, а монастырь закрыли. Епископ Тамбовский и Калужский Виталий6, который был верным духовным чадом старца, послал однажды к нему одного помещика, хотевшего обсудить какой-то вопрос. Тот, посетив вместе с семьёй сначала Лавру, спросил у гостиничного: — Сколько отсюда до монастыря отца Ионы? — Это очень далеко — около пятидесяти километров, — ответил тот. — Да, это действительно далеко, однако я поеду туда во что бы то ни стало, пусть это будет и сто километров. Он вышел из Лавры и спросил какого-то извозчика: — Знаешь, как ехать к отцу Ионе? — Как же не знать?! — Сколько хочешь? — Три рубля. Помещик удивился, как можно за три рубля проехать пятьдесят километров: — Ты уверен, что хорошо знаешь дорогу? — спросил он его. — Сколько это километров? — Около трёх. Тогда помещик понял, что гостиничный сказал ему ложь. В другое время опять один лаврский монах спросил с досадой послушника старца Ионы: — Когда уже умрёт Иона? — А ты разве не читал, что праведный пребывает во веки? — ответил тот.Посещение преподобным Сергием Радонежским
Отцу Ионе приходилось переживать множество скорбей, как и всякому игумену, который истинно печётся о своих духовных чадах. Однако во всех этих испытаниях его постоянно сопровождало Божественное утешение. Так, например, в 1887 году ему явился преподобный Сергий Радонежский со своими учениками, чтобы утешить его: «Днём часов в двенадцать или в час пополудни я был в келии и занимался пересматриванием бумаг и святых книг. Я был один. Вдруг слышу, кто-то ясно творит молитву и идёт ко мне. Подойдя близко, говорит: «Благослови, отче. Спасайся, отче». Я подумал, что это пришёл кто-то из нашей братии и не оглядываюсь, но делаю своё дело. Потом оглянулся и увидел благовидных и светолепных старцев. Мне стало совестно, что я не встретил их, и я говорю: «Простите, батюшки и святые отцы, что я обратился к вашей святыне так невежливо. Я полагал, что это кто-то из нашей братии пришёл. Прошу вас о Господе сесть и благословить моё недостоинство». Они изволили сесть. Я спрашиваю их: «Откуда Бог принёс вас посетить святые места, так что благоизволили ещё и к нам грешным прийти?» Старший старец — седовласый, с седою бородою, роста среднего, в святой схиме и мантии — говорит ласково и кротко: «Я пришёл к тебе, отче, со своими учениками-иноками, чтобы поговорить с тобою. Сколько ты трудишься, работаешь, а ко мне ни разу не зашёл, ни за чем ко мне не обращаешься, а у меня ведь тоже обитель во имя Святой Живоначальной Троицы». Я говорю ему: «Простите меня, батюшка, к кому я могу обратиться, да и смею ли: такой маленький, скудоумный, невежественный и ничтожный человек? Могу ли я осмелиться это сделать? Крайнее невежество не позволяет мне безпокоить кого-либо. Я и слов связать не умею, и произнести их пред кем-нибудь совершенно не могу. Поэтому как мне осмелиться безпокоить богоугодных отцов и боголюбивых мужей? И ныне, батюшка, отче святой, простите меня Бога ради. Как видите, что не от гордости, а от невежества и ничтожества я не смел и не смею безпокоить кого-либо». И говорит старший: «Я давно ожидал тебя, что ты обратишься ко мне за каким-нибудь советом или вопросом. Я радостно смотрел на всё твоё дело и с любовью к Богу утешался. Ныне же твоё молчание побудило меня прийти к тебе, видеть тебя и высказать тебе всё, что есть во мне пред Богом. Любовь к Богу понудила меня и моих со мною прийти навестить тебя и поговорить с тобою обо всём. Скажу тебе, что всё, что ты делаешь и терпишь, то и я на себе испытал, прошёл на деле, и Господь Бог и Всесвятая Владычица помогли, вразумили и утешили меня. Господь Бог Своею милостью и помощью всё сотворил и показал мне Своё неисповедимое милосердие. Знаешь ли ты, отче, что дело моё, как и твоё, нелёгкое. Ты когда-нибудь читал обо мне? Всё это, батюшка, дела Божии и святые — они не легко совершаются. Я пришёл к тебе по Божию благословению, чтобы навестить тебя. Не унывай, Бог избрал нас орудием Своего дела, всё же делание — от Него, а мы лишь исполнители всех Его предначертаний. Теперь я вижу и понимаю, что было со мною тогда: много труда и скорби перенёс я и трудящиеся со мной. Нелегко было и им со мной: через меня они терпели и любовью к Богу покрывали укоризны, труды, хулы и поношения. Мы являемся бревном в очах некоторых людей и кажемся для них очень странными. Своим делом мы ожесточаем их сердца, оно приводит их в ярость и раздражение, является им тёмною тучей. Заметил ли ты всё это, отче? Я всё это испытал на себе, также и ученики мои всё это испытали. Написано: Храни незлобие и видь правоту, — и еще: Господи, оставь им, не поставь во грех, ибо не ведают, что творят. Вот что мы должны делать. Слышишь, отче, я тебя предупреждаю: если тебе что нужно — ты всегда смело обращайся ко мне; я всегда готов тебе послужить ради любви к Богу». «Простите, батюшка, верите ли вы мне, но я никак не могу собраться с духом высказать свою мысль в тяжкие минуты. Да и кто обратит внимание на мою скорбь — только посмеётся надо мною. В тяжёлые минуты я всегда прибегаю к Господу Богу, Матери Божией и всем святым. И так, слава Богу, препровождаю дни делания моего пред очами Божиими. Господь Бог, Матерь Божия и все святые дивно покрывают, помогают, утешают меня и всех со мною. Осмелюсь, батюшка, предложить вам покушать нашего братского хлеба-соли, любви ради к Богу. Я сейчас велю поставить самовар. Попьёте чайку, а потом и закусите. Когда изволите, я скажу конюху отвезти вас, куда изволите указать. «Нет, отче, успокойся, мы пришли к вам пешие — так и обратно пойдём». — «А где же вы остановились — в Святой Лавре или в монастыре святой великомученицы Варвары?» — «Нет, в Лавре. Ещё предупрежу тебя, отче: в святую обитель придут многие и возжелают посвятить свою жизнь Господу — не отвергай их. Испытывай их, но не отвращайся от них. Сам Господь Бог избрал и призвал их. Дух Святой не оставляет их и вводит в эту святую обитель. Так было у меня и ныне есть, хотя и меньше. Никого из них не оставляй и не предоставляй самим себе, но поручай руководителю-старцу, пусть научатся любить Господа Бога и благоугождать Ему. Те, которые в смирении и усердии проходят своё святое послушание, придут с помощью Божией в меру совершенства, а ты будешь иметь за них похвалу». Я говорю им: «Простите меня, отцы святые, из какой вы святой обители? Из Оптиной пустыни или из иной какой?» Старец улыбнулся весело и говорит: «Из Радонежа мы, радонежские. Мы все оттуда. Там есть святая обитель Святой Живоначальной Троицы». — «Давно ли, отцы святые, вы там живёте, и какое ваше святое послушание?» — «Игумен, отче». — «Как ваше святое имя?» — «Сергий. Я тебе уже всё о себе рассказал, как я трудился милосердием Божиим. Также и тебе мы желаем успеха в твоих трудах. Ещё я пришёл сказать тебе, чтобы в церкви не спешили читать и петь, но совершали все службы неспешно, со вниманием, ибо иначе подпадают под проклятие Божие. Я — Сергий Радонежский, а это мои ученики». Они помолились ко святым иконам и сделали по три земных поклона. При этом крестились они очень верно и благоговейно. Затем Сергий Радонежский говорит ко мне: «Обращайся ко мне со всем, что тебе нужно. Я всегда по Бозе помогу тебе». И они вышли в двери келии. Я вспомнил, что забыл дать им по святой просфоре, но их уже не было. Не нагнал я их и за порогом келии».Видение Небесной Обители
Ещё при жизни старец Иона имел Божественные свидетельства о том, что все его труды и скорби не были напрасны, но имели замечательные духовные плоды. Одним из таких свидетельств стало видение Небесной Обители, датированное 1888 годом: «Благостью Божией и неисповедимой Его милостью, а также ходатайством, попечением и покровительством Всесвятой Владычицы нашей Госпожи Богородицы и всех святых было мне грешному видение или откровение — не могу этого понять по своему скудоумию. В 1888 году под пятое число февраля по окончании всех дел по монастырю, помолившись Господу Богу, Божией Матери и всем святым, в одиннадцать часов вечера я лёг спать и лёжа занялся умною молитвою. Вдруг мне кажется, будто я оделся в свою обычную одежду — подрясник, то есть балахон и тёплый серенький подрясник, в каком я обыкновенно хожу, надел на голову спальню и, взяв в руку палку, вышел из келии и пошёл ночью по монастырю. Обойдя кругом большой церкви, я пошёл к воротам на горе и вижу, что эти ворота открыты, но около них никого из сторожевой братии нет. Дойдя до самих ворот, смотрю за ворота на дорогу, по которой ездим мы и все другие, и вижу необыкновенное чудо: сразу же по ту сторону дороги дивный лес, роща очень красивого вида. Этот лес весь зеленый, все деревья и зелень очень свежие, везде растёт свежая зелёная травушка. Я стою, смотрю на всё это и говорю себе: «Господи, что всё это значит? Сколько лет я на этом месте живу, хожу, езжу, но ничего этого никогда не видел!» Стою я около святых ворот, удивляюсь всему этому, а потом и говорю себе: «Чья же это чудная и очень красивая роща? Да и где же находится — около самих наших ворот!» Потом пошёл я через дорогу дальше, дивясь этой чудной, никогда не виданной роще. Дорога была зелёная, и по обе её стороны росли деревья. Пройдя дальше, я увидел добротные ворота и крест святый наверху ворот. Я трижды перекрестился и поклонился. Остановившись, осмотрелся: по обе стороны росли свежие зелёные деревья. Я осмелился подойти ближе к воротам. Смотрю, по обе стороны проезда стоят два монаха. Я несколько осмелился, подошёл ближе. Вижу, это два наших монаха: отец Серапион и отец Аркадий. Говорю им: «Зачем вверху над воротами образ Святой Живоначальной Троицы?» А онимне говорят: «Господь Бог поставил нас здесь сторожить врата дома Господня и стеречь обитель святую и здесь пребывающих и во веки живущих». — «Какая же здесь обитель, каких святых, что это за место, где оно и какого оно монастыря?» Они мне отвечают: «Сия обитель есть Святая Святых, дом Господа Бога Вседержителя, Святой Живоначальной Троицы, Отца и Сына и Святого Духа. Здесь присно живёт Сам Господь Бог. Тут же по отшествии от временных и земных живут все благоугодившие Ему. Они славно приемлются сюда Господом Богом и имеют здесь вечное пребывание». Опять говорю к ним: «Вы же как около чужого места и обители святых находитесь?» Они отвечают: «Место это не чужое, а наше, ибо всё это принадлежит Киевскому Свято-Троицкому общежительному монастырю. Все наши братья и сёстры, потрудившиеся ради Господа Бога в Свято-Троицком общежительном монастыре, а также верно и с любовью ко Господу пожившие, по кончине временной жизни вводятся сюда». — «А недавно скончавшиеся в нашей обители живописец Варфоломей и послушница Параскева, которая трудилась, проходила послушание в коровницах на скотном дворе нашего монастыря, — и они здесь?» Они оба отвечают мне: «Милосердием Божиим и благодатью Всесвятой Госпожи Богородицы, молитвами всех святых все здесь пожившие, потрудившиеся любви ради ко Господу Богу и скончавшиеся — все здесь: и отец Иларий, и отец иеромонах Самуил, и первый монах Иларион, — все здесь, и вас всех сюда ожидаем». Я им говорю: «Странное дело — сколько лет живу здесь, а этой таинственной рощи или, лучше сказать, дивного сада никогда не видел, да и не слышал даже о нём». Опять говорю: «Позволяется ли кому-нибудь от Господа Бога вход внутрь святой обители?» — «Бывает, но очень редко и очень мало, потому что некоторые живущие в теле на земле умом своим прилепляются к земным, а потому им не приходит и мысли о посещении вечного, поэтому таковые сюда, в горняя, вечная и славная, не входят. Это является для них как бы ненужным — так они от временной земной жизни и отходят, скучны и безотрадны». — «Жаль», — говорю я. И они мне говорят: «Жаль, но это всё зависит более от самого человека и от его невнимания». Я говорю им: «Что же, я бы желал войти сюда, внутрь святой обители». Они мне говорят: «Вам можно. Нам позволено Богом впустить вас внутрь, только теперь на малое время, потому что у вас есть ещё дело в обители, вам надо ещё потрудиться». После этих слов врата святой обители отворились. Я перекрестился и говорю себе: «Слава Тебе, Господи Иисусе Христе Боже мой, что не лишил меня, грешного, милости Своей». Когда я вошёл внутрь двора, то увидел там чудный свет. Внутри святой обители был чудный вид, великое и дивное пространство, чудная местность, чудная земля, чистая, как самый чистый кристалл стекла. Пройдя далее, я увидел, как по обе стороны стоят посаженные деревья: красивые, зелёные. Иные в цветах — расцветают, на иных завязываются плоды — и все по ряду и по линии. Далее стоят обители святых. Воздух там чудный и живой, тишина глубокая, нет ни пыли, ни дыхания ветра, но всё живое, тишина великая. Потом вижу, посреди равнины стоит великое здание. А здесь отец Самуил иеромонах — несёт в руках цветы. Подойдя ко мне, весело говорит: «Благословите меня, батюшка. Вот хорошо, что вы к нам пришли; хотя и ненадолго, но всё равно хорошо». Разговаривая со мною, он наклонился и на приготовленных грядках полянки начал сажать цветы. Цветы были чудные, каких я от роду не видел. Я говорю ему: «Ты торопишься сажать их теперь, а ты бы сажал их под вечер; за ночь они бы осиделись, на них сошла бы роса, полила их. Тогда к утру, они бы освежились. А ты вот теперь их посадишь, польёшь, а солнце взойдёт, пригреет, и они могут привянуть — всего лучше сажать цветы под вечер, на ночь». А он мне говорит: «Батюшка, вот вы видите свет, но солнца у нас здесь никогда не бывает. Солнце у нас — это Сам возлюбленный нами Господь Бог Вседержитель, во Святей Троице славимый, Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святой; Дух Святой Утешитель, Дух росный, Который всё орошает и оживляет». — «Как же вы здесь живете?» — «Ах, батюшка, как вам сказать. Мы здесь все живём не под страхом и угрозой, а в любви и совершенной радости и отраде, о которых никакими устами сказать невозможно. Скажу только с ужасом, что мы здесь все пред Господом Богом, и никак не возможно высказать Его милости, благости, снисхождения к человеческому роду и любви к нам. Он пребывает в нас, недостойных. Его славе и величию нет конца. Однако Он так приблизил нас к Себе, что стал нам отцом, братом и другом. Он так близко, так близко, так близко к нам, что этого и выразить невозможно. От Него здесь царствуют простота, простодушие, простосердечие, откровенность и любовь. И всё это приводит всех нас к ужасу благоговения и чистой любви к Нему, яко Царю и Богу нашему. И что поражает нас — это Его высокая любовь к нам, так что не мы служим Ему, а Он нам». Затем я спросил, кто здесь находится из наших братьев. «Все, которые жили в монастыре и скончались, здесь: вся братия, сёстры-послушницы — всем и каждому от Господа Бога назначено особое служение и послушание». Я говорю: «Отец Варфоломей-живописец здесь?» Он отвечает: «Ему тоже от Господа Бога назначено послушание, и он служит в нём». — «А отец Иларий?» — «Да, слава Богу, он здесь. Милостью и ходатайством Всесвятой Владычицы Госпожи Богородицы он введён сюда и принят. Теперь все мы заняты. Сам наш Владыка Господь Бог занят, и мы все тоже заняты приготовлением к великому дню празднества и торжества, который скоро настанет. Мне Господь Бог поручил сажать цветы». Я ему говорю: «Ты бы дал один цветочек отцу Антонию — я ему передам». А он говорит: «Отец Антоний пусть сам занимается этим делом, и будет иметь свои цветы!» — и не дал. Я спросил отца Самуила: «Вы кого-то ожидаете сюда? Царя, князя, царицу, или какую княгиню, или кого из-за границы, или кого от высоких лиц?» — «Господь будет здесь, и в 1892 году Он совсем перейдёт сюда на жительство; тогда совершится высокое торжество…» Когда он мне это говорил, вдруг отворилась дверь самого славного, великого и дивного корпуса, стоявшего посреди двора, и из дверей вышел наш первый инок отец Иларион. Увидев меня с отцом Самуилом, он обрадовался и позвал меня. Отец Самуил говорит: «Идите туда, батюшка, он живёт там и служит во Святая Святых». И я пошёл к нему. Здание стояло высоко, и нужно было восходить в гору. Я вошёл внутрь и увидел большие комнаты, очень хорошо украшенные, чистые. В два ряда стояли столы. Всё было прекрасно размещено, всякая вещь находилась на своём месте. Я спросил отца Илариона: «Для чего же здесь так много столов, и для кого они? Разве вы ожидаете сюда великих гостей, царей, князей, или из Греции придут патриархи, что вы так готовитесь и спешите?» А он весело улыбнулся и говорит: «Эта святая обитель устроена не для кого другого, а для Вас и для братии Свято-Троицкого монастыря. Только братья нашей святой обители, подвизающиеся ради Господа, предавшие себя во всём Господеви ради любви к Нему и посвятившие себя и всю свою жизнь Богу, будут обитать здесь с Господом во веки вечные. Сам наш Всеблагой Господь и Владыка занят делом устройства этой обители. Он Сам занят делом больше нас всех, и мы все неустанно трудимся с Ним. И меня, грешного, Он поставил здесь и повелел как можно лучше всё убрать, поставить и украсить. Господь первый пребывает с нами в трудах: учит, показывает, начинает и разъясняет. Я хотел было покрыть столы дорогими и прекрасными скатертями, но когда Господь Бог благоизволил прийти и увидел скатерти, повелел их убрать. Он Сам пошёл в Свою святую сокровищницу и взял там вот эти скатерти. Принёс их и велел покрыть ими столы — вы сейчас их видите на столах». Я говорю отцу Илариону: «Наверное, Господь Бог хочет ввести сюда каких-нибудь дивных, добрых, богоугодных мужей: царей, цариц, патриархов, митрополитов и архиереев, потому и проявляет особую заботливость и труды в устройстве и украшении палаты?» Отец Иларион улыбнулся и говорит: «Вот приближается 1892 год — тогда сами увидите, кого Владыка Господь будет принимать и введет на Свою вечерю…» — «А для чего вы теперь так суетитесь, ведь сейчас только 1888 год. До 1892 года ещё очень далеко». — «Нет, батюшка, не далеко. Это только вам так кажется, что и здесь так, как у вас на земле, во временной жизни. Здесь совсем всё не так. Здесь тысяча лет, как один день, и один день, как тысяча лет. Здесь совсем не то, батюшка. Пойдём со мною, я вам кое-что покажу». И он повёл меня в палаты. Я увидел светлые, великие и прекрасные палаты, и великий свет был разлит в них. Во всю палату висела завеса, и стояла великая тишина. «Здесь Святая Святых и покой Господа Вседержителя. Повелением Всеблаженного Владыки нашего Бога мы непрестанно совершаем славословие, исповедание, благодарение и молитвы к Господу Богу, непрестанно хвалим и благодарим Творца. Нужно бы вам много и много показать, возвестить и сказать, но теперь вам, батюшка, некогда — у вас там ещё много дел. Поэтому задерживать вас здесь нельзя». Я говорю: «Как же вам здесь живётся? Сподобляетесь ли видеть Господа Бога и какие дерзновения к Нему имеете?» — «Словами невозможно выразить, какое дерзновение имеем мы ко Господу, и как Он милостив и благ к нам. Благость и милость Его к нам описать нельзя; никакой родной отец не бывает так добр к своим родным детям, как Отец Небесный к нам. Любовь Его к нам неизмерима и ни с чем не сравнима. Он есть истинно Бог человеколюбивый и Отец. Он есть Любовь. Он Сам всё делает и первый служит нам во всём. Он всегда с нами, и мы с Ним и в Нём. Здесь нет страха, но всюду и во всех одна любовь. Однако Господу Богу угодно, чтобы Вы переселились к нам в 1892 году. Тогда все приобщатся пира Господня, вкусят от трапезы Господней и возвеселятся неисповедимой радостью. Вам уже время идти туда, ибо у вас там есть ещё дело». Выйдя на двор, я увидел отца Самуила. Подойдя к нему, говорю: «Вы все спешите, посмотрите — некоторые деревья, посаженные Богом, уже имеют зрелые плоды, иные имеют плоды незрелые, иные только цветут, на иных ещё почки, иные уже распускают почки и готовятся к цвету, на иных нет плодов, но только листья, а иные лишь начинают оживать и распускаться». И отец Самуил говорит: «Батюшка, все деревья, растущие здесь, — это братья, живущие у Вас в Свято-Троицкой обители… Господь Бог милостиво вселил нас сюда. Жаль, что некоторые деревья хотя уже и выросли, но потом от самих себя заболевают, увядают, страдают и усыхают. Идите за мною далее и посмотрите, на каком месте близ Господа Бога стоят некоторые деревья, и в них есть жизнь, цветы и плоды. А иные находятся далеко от Господа, и они безжизненны. Всё в них омертвело. Вот это дерево такого-то брата, это — такого-то, это — с плодами, приходящими уже в зрелость… Вам теперь здесь долго быть нельзя. Уже шесть часов утра, и к вам в дверь стучат и творят молитву. Я знаю, что все наши святые отцы и сестры желали бы видеть вас здесь, но у вас ещё там большое дело, и вам надо, по воле Божией, совершить его и послужить всем имеющим в вас нужду. Мне нужно многое передать вам для пользы живущих с вами братий, но Господь следит, что теперь мало времени… Прощайте, идите домой, а то к вам в дверь уже стучат». И действительно, когда я возвратился к себе, услышал сильный стук в дверь. Я пробыл в странствии с одиннадцати часов ночи до половины седьмого утра. И с тех пор, как смотрю на ворота и за ворота, всегда вспоминаю это видение и всех братий, виденных мною. Всё, что было возможно поместить и написать для пользы братий, я поместил и написал, а что не нужно и безполезно — оставил. Пространство виденной мною обители было очень велико. По правой и по левой стороне там были построены большие здания, в которых обитают святые. Обитель Всесвятой Владычицы стояла отдельно от обителей святых. Она была очень красивой — красивее и больше всех. Она была ярко освещена каким-то особенным светом, который сиял, но не тяготил, освежал, оживотворял. Свет этот был не от солнца, а от славы неисповедимого Божества. Этот свет дух живит, сердце умиротворяет, ум озаряет, проясняет, невидимое видимым делает и непонятное проясняет. Там везде царствуют тишина, мир, любовь. Ветра там нет, бури нет, вихря нет, зноя палящего нет, мороза и холода нет. Воздух тонкий, животворный, лёгкий, чистый и светлый. Всё там: дыхание, и тварь, и деревья, и цветы, — хвалят, славословят, благодарят Господа Бога, во Святей Троице поклоняемого и славимого от всех. Аминь. Аминь. Аминь».Последние дни старца и его блаженная кончина
В бытность митрополитом Киевским Иоанникия (Руднева) отношения старца Ионы и церковной власти складывались сложно. Когда он однажды решил построить новое здание для братских келий и большую колокольню, возник повод к ещё большему их ухудшению. Дело в том, что старец выслал чертежи колокольни и братского корпуса непосредственно на утверждение императору, не уведомив о своих планах митрополита. Тот же, узнав об этом от самого царя, сильно разгневался на отца Иону. Этому, как обычно бывает, помогли некоторые недоброжелатели старца из окружения митрополита. Последний решил отстранить отца Иону от настоятельства в обители. Однако Святейший Синод не утвердил этого решения и продолжал признавать его игуменом обители. Несмотря на это, по распоряжению митрополита, монастырём начал управлять его казначей иеромонах Мелхиседек. Говорят, что на смертном одре митрополит Иоанникий раскаялся в содеянном: «Напрасно мы трогали отца Иону», — говорил он. Также и старец говорил о митрополите: «Он хороший человек, только окружающие его сбивают». Все эти печальные события были для отца Ионы, который и без того имел слабое здоровье, жестоким ударом, ускорившим его смерть. В июле 1901 года он слёг в постель. Пятнадцатого декабря над ним совершили Елеосвящение, и с того дня до самой своей смерти он ничего не ел, но только каждый день причащался и пил святую воду. Тем не менее, почти до последнего часа своей жизни он принимал людей, как бы тяжело ему ни было. Находившиеся рядом с ним видели, как он страдает. Его последней болезнью была водянка, от которой у него сильно болела кожа на всём теле, и никто не мог к нему прикоснуться. Один послушник, видя, как он мучится, сказал: — Батюшка, помолитесь Божией Матери, чтобы Она разделила болезнь вашу на всю братию. — Нет, не понесут, — кротко ответил старец, — буду я один терпеть. Когда он ещё мог разговаривать, сказал окружающим: «Телом я от вас отхожу, а духом с вами, а вы приготовьте адрес (то есть душу), чтобы был чистый, а я найду там хороших людей и попрошу их за вас, чтобы вам было хорошо». У него спросили разрешения отслужить о его выздоровлении всенощное бдение и литургию. На это он ответил: «Не надо безпокоить служащих и смущать людей — я всё равно в среду отойду». Во вторник была отслужена литургия со всенощным бдением накануне, а в ночь на среду старец Иона скончался. В ту же ночь настоятелем Выдубицкого монастыря архимандритом Евлогием была отслужена первая панихида по почившем. Во все последующие дни: девятого, десятого и одиннадцатого января — непрестанно совершались заупокойные моления, а десятого числа гроб с телом старца был перенесён в главный храм обители. Чтобы попрощаться с отцом Ионой, в монастырь массами приходил народ из Киева и окрестностей. Двенадцатого января епископом Сильвестром и множеством клириков, которых было приблизительно шестьдесят человек, было совершено отпевание старца. Храм и монастырский двор были запружены народом — всего на отпевании присутствовало около тридцати тысяч человек. После отпевания гроб с телом отца Ионы трижды был обнесён вокруг храма. Все присутствовавшие были поражены поведением голубей, которые при обнесении тела вокруг храма летали над гробом и жалобно ворковали. Безсловесная природа тоже участвовала в великой скорби о смерти отца Ионы. Так завершилась земная жизнь великого старца, который просиял незадолго до того, как Россия погрузилась в хаос коммунистической диктатуры и безбожия.Велика была любовь народа Божия к отцу Ионе, особенно в последний период его жизни. Множество паломников со всех концов страны приходили в Киев, чтобы получить от богоносного старца благословение, утешение и духовный совет. Каждый год обитель Святой Троицы, которую люди прозвали монастырём отца Ионы, посещало свыше ста тысяч паломников. Самого старца почитали за святого.
Последние комментарии
31 минут 7 секунд назад
6 часов 21 минут назад
6 часов 29 минут назад
6 часов 39 минут назад
6 часов 44 минут назад
8 часов 13 минут назад