Побег [Ирина Прасолова] (fb2) читать постранично

Ирина Прасолова ПОБЕГ

Художник Олеся Сержантова. Ангелы

Лауреат конкурса короткого рассказа «Еще раз о любви» в честь 150-летия Ивана Алексеевича Бунина

В больницу не пускали. Передачи принимали прямо у входа, через проём в стеклянной двери. Медсестра толстыми пальцами прощупывала пакеты, лихо скручивала ручки узлами и сваливала мешки в кучу на каталку.

«Прям как шеи гусям сворачивает», — с неприязнью подумала Таня.

— А когда передадут? — робко спросили из очереди.

— Завтра, — отрубила сестра. — А может, и позже. Как получится.

— Но мне нужно сегодня, — растерялась Таня. — Там подгузники, витамины, врач сказал…

— Вас тут много, а я одна. Вот с ним договаривайтесь, может, и отнесёт, — сестра кивнула на санитара в мятом халате.

Тот подскочил, осклабился:

— Сделаем, у вас какая палата? Если срочно, триста рублей. Доставим в лучшем виде.

За спиной вздыхали, очередь с сумками изнывала. Таня послушно полезла за кошельком.

На улице она стянула с лица маску и закашлялась. За крыльцом курили двое в белых халатах. Посмотрела наверх: у окна второго этажа стоял её бывший муж, Олег. Не шибко изменился, разве что похудел ещё сильнее. Он всегда был таким: ни роста, ни стати, тощий, как пацан. Бритый наголо, до синевы, теперь уже лысый. С годами по лицу расползлись морщины, но возраста почти не прибавили. Вечный новобранец. Заспиртованный.

Таня привстала на цыпочки, помахала. Никакой реакции. Застыл и таращится — не то в небо, не то на себя любимого в стекле.

— Странно: психбольница, а решёток на окнах нет, — подумала она вслух.

— А зачем решётки? Город у нас тихий. И психи тихие, — парень гоготнул, выпустил дым. — Лечат, кормят. Куда им бежать?

— Раньше были решётки, — отозвался второй. — Давно сняли. Пожарные запретили: сказали, не положено, вдруг что. Оно и лучше, окна мыть удобнее.

— Когда их тут мыли-то, скажешь тоже, — сплюнул первый.

Во дворе психушки отцветали розы. Тянули стебли к бледному осеннему небу, качали растрепанными бутонами. Таня спряталась носом в жёлтый цветок и тут же отпрянула: в бутоне загудело. Пчела взвилась и рванула к солнцу сквозь паутину волос, вжикнула над ухом.

Таня охнула, схватилась за голову. Сумка глухо брякнула об асфальт.

Через секунду всё было кончено. Она тупо смотрела под ноги. Пчела лежала у каблука, дёргала прозрачными крыльями. Раздавить, чтоб не мучилась?

Ей вдруг стало жаль до слёз, всё и всех: мужа, застывшего в тёмной раме, погибшую пчелу, тонкие лепестки в куче ржавых листьев. Таня зло встряхнула рыжими кудрями, будто в них запуталась ещё дюжина встревоженных пчёл. Перешагнула и быстро зашагала к воротам.

Дома Таня откупорила бутылку вина: тот редкий случай, когда на трезвую голову не переварить.

Что ж, к этому всё шло, сказала она себе. Пьянство, развод. Потеря работы, квартиры, теперь вот психушка — допился до чертей.

Врач, который звонил ей утром, белую горячку не подтвердил, но и не отрицал.

— Не совсем так, то есть дело не только в алкоголизме, — психиатр говорил тихо, вкрадчиво, как с пациенткой. — У вашего мужа, простите, бывшего мужа, шизофрения, и мы не вполне понимаем… Галлюцинации, бред, тут может быть разная этимология, наследственность… Говоря простыми словами, голова — предмет тёмный, но всё лечится, вы не переживайте.

Таня не переживала. Она злилась и хотела спросить, но язык не поворачивался. Почему позвонили ей? Больше некому?

Как оказалось, некому. Из родных и близких Олег вспомнил только бывшую жену, просил найти. Удружил, нечего сказать.

Врач ещё раз извинился, попросил привезти памперсы, одноразовые простыни, салфетки. В больнице ковидный режим, всё сложно, но передачу можно. Нет, он ходячий, но больные не всегда адекватны, иногда требуется особый уход, гигиена…

— Я привезу, — сухо перебила Таня. — Пожалуйста, давайте без этих подробностей. Адрес больницы, сколько, во сколько?

Больница была на другом конце города, и ей пришлось отменить планы, но она приехала. А кто бы не приехал?

Всё было понятно ещё пять лет назад, когда Олег слетел с последней работы и втихаря от жены таскал в ломбард свои вещи: цепочку, часы, планшет. Тогда она ещё билась за него, возила по врачам между запоями, пыталась кодировать.

Потом их развели, и Олег подписал договор о продаже квартиры. Риелтор брезгливо отводила взгляд от его голой головы — бугристой, уродливой, в кривых отметинах бритвы. На Таню смотрела понимающе, с хитринкой, будто они сообщницы. Олега отвезли в коммуналку, Таня переехала в двушку. Слава богу, адреса бывшей жены он не знал, и спросить было не у кого: она перебралась из пригорода в центр, подальше от общих знакомых.

Хорошо, хоть квартиру удалось разделить — бывший муж безропотно подписал документы, не сказав ни слова. Олег любил её и подписал бы всё что угодно, даже трезвый. Ему было