Мёд и дёготь (СИ) [La donna] (fb2) читать постранично, страница - 2

облагодетельствовать, в том числе и бывшую Королеву. Настроение отчего-то портится. Но Генри, кажется, по-настоящему огорчён.

- Я не думаю, что есть повод отчаиваться, - улыбается она мальчику. - Если с ней раньше происходили такие неприятные вещи, это не значит, что так будет всегда. Всё ещё может измениться.

- Спасибо, бабушка!

Что, он так теперь всегда будет её называть?

- Лучше просто Белль. Не поможешь мне достать ещё один чемодан?

Подросток кивает, встаёт на изящный венский стул (О, нет! В уличных ботинках! Хорошо, Румпель этого не видит!) и снимает со шкафа ещё один чемодан, попутно обрушивая на пол гору какого-то хлама.

- Прости… - растерянно смотрит на неё Генри.

Бэлль разглядывает упавшие со шкафа вещи:

- Странно.

- Тебе помочь, ба… Белль? Я сейчас всё уберу.

- Спасибо, я сама, ступай, - девушка выпроваживает новоявленного внука из лавки и возвращается к лежащим на полу вещам.

Чемодан покрытый хлопьями пыли, какие-то тряпки, две куклы и железная перчатка от рыцарского доспеха. В этом ломбарде, пожалуй, слишком много вещей с магической начинкой. Белль остаётся надеяться, что чемодан не из их числа. Что куклы всего лишь куклы, а старая ветошь не загорится голубым пламенем от её прикосновения. Но что касается перчатки… Белль уверена в её необычности. Она видела её когда-то давно, в прошлой жизни, когда была служанкой в Замке Тёмного. Румпельштильцхен ещё говорил, что с её помощью можно найти самое уязвимое место у любого человека.

Белль кладёт кукол на полку, рваной тряпке, кажется, самое место в мусорном ведре, а что до перчатки… Белль собирается вернуть её на прежнее место, но задерживается, не в силах выпустить из рук это напоминание о прошлом. О времени, когда она была глупой принцессой, считавшей, что мытьё полов — самая большая неприятность, которая может с ней случится. О времени, когда она ещё не любила своего тюремщика, но уже поддразнивала его, не в силах преодолеть детскую уверенность «со-мной-не-стрясётся-ничего-плохого». О времени, когда ужасный Тёмный оттачивал на принцессе-служанке своё злое остроумие, но, всё же, отвечал на вопросы и рассказывал ей истории о королях и королевствах, драконах, магических битвах, принцессе, что проспала сто лет… И это было интереснее, чем читать в книгах о выдуманных подвигах выдуманных героев. Белль вздыхает и думает о том, что ей и сейчас не хватает той лёгкости и тех бесед. Они муж и жена, но Белль уже не может спрашивать с прежней непринуждённостью. В каждом вопросе ей чудится опасность узнать о прошлом мужа что-то, чего она вынести не сможет. И ответы наполнены уже не красочными подробностями и бахвальством, а уклончивыми, осторожными словами и чувством вины. Слишком много между ними боли, её боли и его, слишком много того, о чём хочется молчать, а не говорить. Просто сидеть в темноте, прижавшись друг к другу плотно, нежно и почти невинно, словно они и не любовники, а потерянные дети, и шептать единственные слова не потерявшие своего значения «Румпельштильхцен» - «Белль» - «Румпель…» - «Белль». Он есть у неё, а она у него. Это главное… А что до утерянной лёгкости, - лицо Белль невольно озаряет лукавая улыбка, - то, возможно, она ещё вернётся. В конце-концов они находятся в самом начале своего «долго и счастливо» и у них в запасе достаточно времени, чтобы унять эту боль.

Белль улыбается, прижимает к груди тяжёлую металлическую перчатку, волшебный талисман прошлого, магический артефакт, и выуживает из своего сознания обрывки воспоминаний. Эта перчатка была нужна Румпельштильцхену для чего-то не слишком приятного. Для того, чтобы «манипулировать людьми»… Да, он именно так и сказал. «Почти у каждого слабое место это то, что он любит больше всего». Интересно, как работает эта штука? Белль растерянно глядит на артефакт и вставляет внутрь руку. Она не чувствует ничего необычного, никакого даже лёгкого покалывания. Перчатка не засветилась, не задрожала… Она оказалась самой обычной, очень тяжёлой и внутри, похоже, ещё более грязной и пыльной, чем снаружи. Может быть, в этом мире рукавица потеряла свои волшебные свойства? - спрашивает себя Белль. - Как же дать ей задание? Размышляет девушка и совершает ещё одну попытку: «Покажешь мне самое слабое место Румпельштильцхена,» - просит она негромко. Белль помнит его слова — самая большая слабость — это любовь, и поэтому готова к тому, что закованная в перчатку рука укажет железным пальцем на неё саму. Разве осталось в этом мире что-то ещё, что он может любить? Но рукавица заставляет обернуться к двери, ведёт её наружу… Определённо, самое уязвимое место мистера Голда находится за пределами его лавки, определённо, брешью в броне старого мага оказалась вовсе не его жена.

Белль резким движением стягивает рукавицу с руки. Она тяжело дышит. Кто или что значит для него так много?

==========