Исторические зарисовки [Игорь Львович Бунич] (fb2) читать постранично, страница - 31

публицистическому гению Герцена и исключительному положению единственного в то время бесцензурного органа на русском языке.

Доверие Герцена к первым шагам Александра II прекратилось 19 февраля, когда был подписан манифест о реформе. Акт 19 февраля оставлял, в сущности, почти все без изменений в течение двух лет. Крестьяне считались временно обязанными на этот срок и не только исполняли все прежние повинности, но даже подвергались по-прежнему телесным наказаниям. «Народную жизнь, — писал по этому поводу Н. А. Серно-Соловьевич, — окружили целым амфитеатром начальников, из которых каждый от старосты до губернского присутствия может мешать правильному развитию народных сил».

Все это резко противоречило чаяниям крестьян, которые ожидали немедленного освобождения от всех повинностей по отношению к помещикам, получения земли своих господ и даже их хозинвентаря, а также выпровождения своих помещиков в города на царскую службу. А несвоевременное объявление Манифеста на местах, ничтожное количество экземпляров Манифеста и Положения и крайняя небрежность при их рассылке, вследствие чего в некоторых пунктах получались только разрозненные листки его, подчас относившиеся к другой местности, к другому району, — все это еще в большей степени способствовало тому, чтобы крестьяне заподозрили подлог со стороны помещиков и чиновников и предположили, что настоящая воля или перехвачена или еще будет объявлена.

На этой почве прокатилась волна крестьянских бунтов, которых по официальным сведениям с 19 февраля 1861 года по 19 февраля 1863 года было свыше 1100 случаев. При подавлении бунтов были убиты десятки крестьян и сотни осуждены.

Второе крепостное право

Из письма в газету «Правда»: «Если вы хотите, чтобы вам верили, то напечатаете в своей газете, что вашу партию мы называем Второе Крепостное Право (Большевиков). Вот вам и ваша ВКП(б). Мой дед родился крепостным, был освобожден царем и бунтовал, считая, что его обделили землей. Мой отец всю жизнь работал, прикупил земли, построил кузню, зажил богато, защищал Россию от немцев и поверил вашей ВКП(б). Он воевал с белыми и был награжден орденом; не разгибаясь поднимал разрушенное хозяйство; он защищал вашу продразверстку и как ребенок радовался продналогу, и только все время говорил: „Потерпите немного, вот преодолеем разруху, разбогатеем немного и наступит настоящая коммуна“. И вот она наступила ваша коммуна, и… полилась кровь. Столько крови в своей деревне он никогда не видел…»

Действительно, аббревиатура ВКП (Всесоюзная коммунистическая партия) уже иначе не расшифровывалась крестьянами, как «Второе Крепостное Право». В секретных рапортах также отмечалось, что бедняки часто говорят: «Вы превратили нас в крепостных, даже хуже чем в крепостных». Сама «Правда» сообщала, что в одной украинской деревне женщины на собрании кричали: «Советское правительство воскрешает крепостничество!» а местному начальству говорили: «Вы сгоняете нас в коллективы, чтобы превратить в своих рабов, а самим стать помещиками».

Такие настроения были у подавляющего большинства крестьян, не желавших вступать в колхозы. Наиболее горластых одного за другим арестовывали по разным обвинениям, постепенно смиряя остальных.

Первый секретарь ЦК Украины Станислав Косиор признавал: «Административные меры… не только против середняков, но также и против бедняков, стали систематическим компонентом работы не только райкомов, но и обкомов». Обтекаемые фразы на языке советской «новоречи» расшифровывались просто: смерть от голода в родном доме или депортация в неизвестность. Сама возможность заработать на пропитание полностью исключалась. Ведь даже любое ремесло на деревне было уголовно наказуемым!

Подобная политика привела к необходимости иметь в каждой деревне тюрьму, независимо от количества дворов. При царском режиме тюрьмы были только в уездных центрах. Нынче тюрьмы стали необходимы не только для тех крестьян, которые возражали на сходках против колхозов или голосовали «против» на общих собраниях. Сопротивление коллективизации часто принимало формы открытых восстаний.

В 1929-30 годах была проведена огромная работа по изъятию у крестьян любого оружия. Указами 1926, 1928, 1929 годов была введена обязательная регистрация охотничьего оружия и приняты меры, чтобы такое оружие не продавалось «преступным и социально опасным элементам». Желающие приобрести охотничье ружье должны были получить разрешение ОГПУ.

В августе 1930 года, когда различные мелкие бунты и акты индивидуального сопротивления дали понять властям, что не только не выполнены вышеупомянутые указы, но на руках у крестьян за две войны скопилось немало боевого оружия, по деревням начались повальные обыски в поисках оружия. Однако обыски не дали желаемых результатов. Среди сотен протоколов можно обнаружить упоминания о «небольшом короткоствольном пистолете» или о том, что оружия не обнаружено, но найдено и