Жизнь и слово: Даль. Повествование [Владимир Ильич Порудоминский] (epub) читать постранично, страница - 2

кони попались ходкие, снежные комья летят из-под копыт, блестящие подковы мелькают перед глазами седока, ветер метет низом, бросает в лицо тонкую радужную пыль. По накатанной колее, присыпанной свежим снежком, сани идут легко, точно под парусом.

Даль жмурится — даже глаза стынут на ледяном ветру, нахлобучил поглубже шапку, поднял ворот шинели, сунул руки в рукава, длинные ноги упрятал под лохматой медвежьей полостью. От ясного холодного неба над головой, от бескрайних сияющих снегов, от искристой пыли, колющей глаза зелеными, синими, оранжевыми брызгами, от шороха полозьев в пронзительной тишине поля мороз кажется еще крепче.

Далю семнадцати с половиной не минуло, он только что окончил Морской кадетский корпус, произведен в мичманы — первый на флоте офицерский чин, торопится к месту службы — из Петербурга в город Николаев.

Ямщик, укутанный в тяжелый нагольный тулуп, бойко понукает лошадей, через плечо поглядывает на седока. Черная Ямщикова бородища заиндевела, на бровях сосульки. Мужику жалко мичмана: совсем озяб маль-чоика. Нос у парня долгий — сперва было покраснел от холода, а теперь, гляди, вовсе белый стал: как бы не отморозил.

Ямщик тычет кнутовищем в небо, щурит жаркий черный глаз под заледеневшей бровью, басит, утешая неказистого путешественника:

— Замолаживает...

— Это как — «замолаживает»? — Даль глядит недоуменно: слово вроде бы русское, а не слыхал никогда и смысла не знает.

— А пасмурнеет, — объясняет ямщик. — Вишь облачка набегают. Должно, потеплеет.

Мичман Даль суетится, вытаскивает из глубокого кармана записную книжку, карандашик, долго дует на окоченевшие пальцы, выводит старательно:

«ЗАМОЛАЖИВАТЬ — иначе пасмурнеть — в Новгородской губернии значит заволакиваться тучками, говоря о небе, клониться к ненастью».

Даль до конца дней сохранит тетрадку с этой первой записью, сделанной в снежном поле у Зимогорского Яма; со временем благодаря биографам запись станет широко известной, почти легендарной. Сам Владимир Иванович про легендарное «замолаживает» скажет так: «На этой первой поездке моей по Руси я положил бессознательное основание к моему словарю, записывая каждое слово, которое дотоле не слышал».

...И ЕЩЕ ПОЛВЕКА

Отыщем «замолаживать» в Далевом Словаре. Тут ждут нас сразу две неожиданности. Во-первых, «замолаживать» в значении «пасмурнеть» отодвинуто в глубь статьи, или «гнезда», вначале (и это как бы главное значение слова) говорится: «ЗАМОЛАЖИВАТЬ пиво, мед, приводить в винное брожение хмелем, навеселить». Во-вторых, после нашего «замолаживать» нет пометы, что слово нвг. — новгородское, слово значится орл., тул. и вост., то есть орловским, тульским и имеющим хождение в восточных губерниях — видно, с годами для Даля не так важно, где услышано слово, как от кого, от уроженца каких мест оно услышано.

Даль скорей всего записывал слова и прежде, до этой своей поездки из Морского кадетского корпуса на Черноморский флот, но для нас дорого его убеждение, что основание великому Словарю положено в марте 1819 года именно здесь, в этой точке России, триста верст с небольшим южнее Петербурга — близ почтовой станции Зимогорский Ям, и что первое слово было именно это —  «замолаживает», самое дорогое для Даля и для нас, потомков, в его собрании слово.

Закон Ньютона родился не оттого, что великий ученый увидел падающее яблоко, но падение яблока вдруг встревожило многие его мысли, догадки, предположения, дало им направление и смысл, стало искрой, воспламенившей накопившийся горючий материл. Еще далеко до Словаря, еще и замысел его не возник в голове Даля (в тот мартовский день Словарю положено лишь основание — «бессознательное»), но словцо, оброненное ямщиком, встревожило ум, душу: языка своего, живого, народного, мы не знаем — вот что вдруг открылось, каждой клеточкой почувствовалось...

Известно, таким образом, когда, где и с чего начался «Толковый словарь живого великорусского языка». Известно также, что более чем полвека спустя, в 1872 году, Владимир Иванович Даль перед смертью подозвал дочь и попросил: «Запиши словечко...» — готовилось к выходу в свет второе, «исправленное и значительно умноженное по рукописи автора», издание Словаря, которое самому автору увидеть уже было не суждено.

Портрет старого Даля оставил нам замечательный художник Перов. Владимир Иванович сидит в высоком, просторном кресле. На нем коричневый шерстяной халат, который он любит надевать дома. Крупные, сильные руки покоятся на красном шелковом платке, разложенном на коленях. Пальцы длинные и тонкие, а кисти крепкие, жесткие — руки мастера, знающего ремесла, привыкшего к работе. Даль очень худощав, у него смолоду впалые щеки. Длинный тонкий нос подчеркивает худобу лица. Седая борода как бы стекает со щек и подбородка. Седые волосы обрамляют крутой, высокий лоб, к такому лбу подходит название «чело». Под четко очерченными бровями ясные серо-голубые глаза — проницательные, всезнающие и вместе