По линии взлёта [Даша Art] (fb2) читать постранично, страница - 3

заметил. — Конечно, все знают Биго. Только вот он настоящий кидалово. Он бросил друга в погоне за славой. Откололся кусочек и поплыл своей дорогой.

— Но Биго не рокер. — В голове тут же всплывают тексты его песен и узнаваемые мелодии.

— Он понял, что так легче прославиться, поэтому и кинул своего друга.

— Ты откуда знаешь? — Округляю глаза.

Брат пожимает плечами.

- Все так говорят.

— Зачастую мнение большинства не является верным, — вдруг говорит мама.

Мы тут же, как по щелчку, поворачиваем к ней свои головы.

— Но факты говорят сами за себя, — упорствует братик. — Вит остался, а Биго ушел.

— Может, они повздорили? — предполагает мама. — И каждый решил идти своей дорогой?

Захар насупился, задумавшись.

— Все равно это нечестно, что Биго стал популярным, а Гром нет. Он ведь в сто раз круче!

— И почему я о нем ничего не знаю? Почему ты раньше мне о нём не рассказал?

— Не-у-ди-ви-тель-но, — по слогам выдает Захар, затем начинает кривляться. — Твой скрипач, с его утонченным, — брат делает пальцами знак кавычек, — вкусом не дал бы тебе такое слушать. Как хорошо, что он наконец выперся из нашего дома.

— Следи за тем, что говоришь! — повышаю голос, защищая своего парня. — Что ты имеешь против Никиты?

— Он завистливый павлин! — уверенно заявляет Захар.

— И кому же он завидует? — снисходительно спрашивает мама.

— Вили, конечно!

— С чего ты взял? — У меня буквально отваливается челюсть. Я зависла на пару секунд, затем захлопала ресницами, смотря на маму, которая отражала меня, словно зеркало.

— Это правда! — Захар подскочил на месте. — И тётя Оля тоже завидует! Потому что ты, — он поднимает указательный палец, направляет на меня, — талантливее него!

— Но мы учились в одной школе, — качаю головой. — И он закончил её с отличием!

— Это ни о чем не говорит! Ты лучше него чувствуешь музыку, поэтому каждый раз, когда ты исправляешь его, он злится. — Брат раздувает щеки. — Почему вы мне не верите?

Мама подмигивает мне. Я усмехаюсь. Он такой милый, когда злится. У него сразу краснеют щечки и ушки.

Я хватаю брата за руку, дергаю на себя так, как проделывала это тысячу раз. Я принимаюсь щекотать его. Захар начинает смеяться, вперемешку с визгом. Мама тоже смеётся, наблюдая, как он пытается вырваться из моих рук, быстро перемещающихся по его животу.

— Хватит! Хватит! Ха-ха-ха! Пощади! Ай! — выкрикивает младший братик, возомнивший себя чересчур взрослым. — Мама! Помоги! Ха-ха! Ай! Мама!

— Забери назад свои слова о Никите! — подсказываю я.

— Ни за… ха-ха… что!

Я смеюсь, продолжая свою пытку, Захар извивается. Дверь в комнату открывается, показывается мужская голова.

— Что вы делаете?

Я останавливаюсь. Мы с братом испуганно замираем, а мама принимается кашлять.

— Лиле нельзя так сильно перенапрягаться. А вы что тут устроили?

— Оставь, Лёша… — мама закашлялась, а моё сердце так сильно сжалось, что пришлось сжать зубы, чтобы не кинуться к ней. Я все равно ничем не смогу помочь.

— Тебе надо принять лекарство. — Мужчина подходит к прикроватной тумбочке, высыпает из баночки пару таблеток, протягивает их маме, затем подает стакан с водой. — Захар, иди в свою комнату.

— Папа, я не хотел. — Брат удрученно опускает голову. — Я хотел немного развеселить маму.

— Иди, — твердо повторяет отец. — Тебе надо выучить уроки.

— Я уже все сделал.

Я касаюсь его руки, утешая.

— Иди, я скоро приду, — произношу тихо, чтобы услышал только он.

Захар кивает, затем уходит. Мама выпивает лекарство. Отец Захара косится на меня.

— Почему ты ещё здесь?

Мама поднимает руку вверх, но её движение такое слабое, что я закусываю губу, видя это.

— Леша, иди. — И голос её дрожит. — Я хочу поговорить с Вилорой.

— Как хочешь, — процедил Алексей Семенович, мой отчим.

Назвать его своим отцом у меня не поворачивается язык. Нет, он не то чтобы плохо ко мне относится. Скорее я для него надоедливая муха, которую он предпочитает не замечать. Да, я живу в его доме, и за мое образование он заплатил, но каждое свое действие в мою сторону он сопровождал вполне понятным взглядом. Я для него никто. Хотя не могу сказать, что его сильно заботит собственный сын. Захару тоже не перепадает его забота. Единственный человек, на которого отчим обращает внимание — это наша мама.

Лилия Владимировна.

Она серьезно больна. Её состояние ухудшается с каждым днём. Мама тает прямо на наших глазах. И, кажется, что я угасаю вместе с ней.

Каждую ночь я закрываю глаза, и меня охватывает дикий страх. Я ворочаюсь с одного бока на другой, разрываясь от жгучей безысходности. И каждый раз не могу справиться со своим страхом. Я встаю с постели, бреду в темноте в соседнюю комнату, чтобы услышать её дыхание. Я слышу его, пусть оно очень тихое, мне становится чуточку спокойнее. Я возвращаюсь в свою комнату, но все начинается заново.

Видя её бледное лицо, я мрачнею. Смех и