Чернобыль в нашей памяти [Александр Адерихин] (fb2) читать постранично, страница - 3

были бараны. Сколько их там было, и что с ними стало, сказать не могу — не знаю.

Или переезжаете или партбилет на стол…

Перед учениями нас ещё и учили: рассказывали, что такое излучение, через что проникает, и так далее. Я потом посмотрел учебник по физике для пятого класса. Примерно, то же самое, чему нас учили по совершенно секретным документам.

Учения назывались «Снежок». По легенде учений наступающий армейский корпус из Белоруссии должен был действовать против обороняющейся дивизии Южно-Уральского округа. Свезли очень много техники. Огневые точки, по которым должна была долбить артиллерия, авиация, а потом прямо посередине оборонительного рубежа должны были шарахнуть атомной бомбой, были укомплектованы военной техникой: автомобилями, танками, артиллерией.

Вокруг полигона было несколько населённых пунктов, деревушек пять. На время учений всех жителей выселили. Во время взрыва деревни загорелись. Их хотели тушить, но дома там деревянные, они все разом загорелись, тушить бесполезно. От деревень остались одни печные трубы. Мы потом эти деревни на новом месте отстраивали. На старом месте люди жили возле полигона — лес, речка. А на новом — голая степь.

Дома в новых посёлках мы строили по двум проектам: две комнаты и кухня, и одна комната и кухня. Со всеми надворными постройками, с хлевом для коров и так далее, но в голой степи. Рассказывали, что местному председателю колхоза сказали: или переезжаешь, или партбилет на стол. Он выбрал первое…

«Снежок»

13 сентября 1954 года меня и ещё одного молодого капитана — взводного Юру Кириченко вызвал к себе заместитель командира по политчасти капитан Савченко. Он воевал в Великую Отечественную, нормальный мужик был. Мы сидели в кузове машины. Он нам сказал, я это хорошо помню: «Ну что, ребята, то ли будем завтра живы, то ли нет.» И мы с ним распили бутылку водки.

Перед учениями офицерам выдали «слепые» дозиметры. Посмотреть, сколько набрал радиации, ты не мог. Только через специальный прибор, который стоял где-то там.

А ещё нам выдали круглые чёрные фильтры для противогазных стёкол. Они у меня до сих пор сохранились. Сквозь них, если смотреть на солнце, то можно белое пятнышко увидеть, больше ничего. Мы с Юрием их вставили в противогазы и стояли в траншее, лицом туда, где должен был произойти взрыв. И ждали. Ждать пришлось долго. Утром был туман, и бомбардировщик с бомбой зашёл на второй круг.

Те самые защитные светофильтры. Фото: Александр Подгорчук/ портал «Клопс»

Стоим, смотрим. И вдруг — в небе шар. Он становился всё больше. Взрыв далеко, взрыва не слышно, земля не дрожит пока. Мы в километрах десяти от взрыва были. Когда этот шар в небе потух, мы противогазы сняли, стоим, разинув рты, смотрим. Это был так называемый низко-воздушный взрыв. Когда взрывная волна достигла земли, начало пониматься облако пыли. В этот момент до нас дошёл наконец звук взрыва. И ударная волна. Мы с Юрой Кириченко оба дружно оказались на дне траншеи. Я до сих пор не знаю, что нас туда сбросило: наш страх, или ударная волна. Наверное, и то, и другое. У наших солдат этих чёрных плёнок не было. Они сразу лежали в траншее лицом вниз.

Лётчики попали прямо по центру мишени. Вокруг был лес. Все деревья повалились, кроме росших в самом центре. У этих только сучки облетели.

После взрыва

А потом поступила команда: «Вперёд!» Мы должны были расчистить дорогу для руководства, чтобы они могли проехать на полигон и посмотреть результаты. Мы увидели смешанную колонну: танки, автомобили, которые стояли в зоне поражения. Длина колонны — примерно шестьсот метров. Таких колонн было несколько. Одна — в эпицентре, другая — на выходе, третья — ещё дальше. Кроме них, стояли ещё наши реактивные самолёты, несколько транспортных самолётов. Были специально построенные стенки — убежища. За стенками в день сброса бомбы привязали лошадей. Лошади, которых мы увидели, выжили, но ослепли. Говорят, что бараны были живы, но не знаю наверняка. Конечно, во время испытаний многие животные погибли, это точно.

У транспортных самолётов после взрыва срезало носы. Истребители из-за хорошей обтекаемости стояли внешне целые. Колонна вся сгорела. Помню танк Т-34. Обгоревший он лежал на боку, у него сорвало башню.

Командный пункт располагался на горе Медвежьей. Во время учений там было всё начальство: министр обороны СССР, министры обороны всех стран социалистического лагеря, учёные-атомщики, сам Курчатов. Мы там построили подземное убежище, но наблюдающие в него не заходили, стояли снаружи. Оттуда видно лучше. Когда взрывная волна, уже на исходе, дошла до них, то с генералов фуражки послетали, нашим солдатам пришлось потом их собирать.

После учений с нас взяли обязательство хранить военную тайну — никому не рассказывать об этих учениях 25 лет. Я молчал 25 лет. А после Чернобыльской